«Ключ к раздельному питанию»

Николай Басов Ключ к раздельному питанию

начато: 5 Марта 1998

окончено: 13 апреля 1998

От автора.

Признаться, я долго не решался браться за эту книжку. Причин, чтобы ее написать было много – у меня есть некоторый опыт борьбы с очень сложными расстройствами желудочно-кишечного тракта, причем успешный, позволивший вернуться к здоровой жизни, я прочитал массу книг о питании и, как мне кажется, разгадал ряд непростых ребусов, которые загадывает каждому желающему эта тема, наконец, у меня есть свой взгляд на проблему.

Причин, чтобы не писать эту книгу, тоже немало. Я не врач, не диетолог, почти все, что я могу предложить вниманию публики, открыто не мной, вычитано и выучено из опыта других людей, больных и здоровых, заимствовано у врачей. И лишь проверка тех или иных предположений, их использование и реакции подслушаны у своего тела – что тоже не всегда можно брать на веру, поскольку у другого все может выйти совсем иначе.

И все-таки, я решил, что написать эту книгу придется, потому что если хотя бы один из десятка людей, которые ее прочтут, обнаружат в ней разумные идеи, и сможет улучшить свое самочувствие, прибегая к моим советам, значит, все в порядке, цель достигнута, книжка себя оправдает.

О себе.

Примерно пятнадцать лет назад, будучи обычным инженером в обычном «ящике» застойного социализма, вернувшись из Байконура после того, как там «запустили» француза, я слег с тяжелейшим расстройством, которое сначала приписали запущенной дизентерии. В то время в тех краях отношение к людям было жутким, если ты не являлся начальником или космонавтом. Воду вся обслуга вынуждена были потреблять такую, что, дав ей отстояться, чуть не десятую часть стакана составляла какая-то белесая взвесь. Дизентерия разной степени тяжести была так же распространены, как ОРЗ в московской поликлинике по осени.

Поэтому диагноз меня не удивил, я тихо порадовался, что меня миновала желтуха, и пошел на обследование. Радость была недолгой, уже осенью того же года мне «поставили» неспецифический язвенный колит, который в те времена считался болезнью новой и, разумеется, неизлечимой. На нем только начинали защищаться, лекарств практически не было, и вполне нормальным считалось хирургическое решения, то есть «отвод», минуя толстый кишечник.

Провалявшись почти два года в разных больницах, я, тридцатилетний, довольно спортивный паренек, ударом кулака ломающий два белых кирпича, при этом чуть не получивший инвалидность, понял, что лечение закончено. И если я собираюсь вести нормальную жизнь, придется самому заняться желудочно-кишечным трактом и всем, что с ним связано. Придется бороться, причем так, как умеют бороться только больные, желающие жить дальше, а не превращаться в калек.

В общем, я обошелся без инвалидностей. И хотя не все шло гладко, кажется, я узнал, как и что нужно есть, пить, как следует думать о питании, что стоит за всем, что мы привыкли считать пищей, а что стоит за кормежкой. Поверьте, это разные вещи, об этом, собственно, и написана книжка.

Отказ от бесконечных рецептов, путаницы, перекосов.

Нужно сказать, трудностей в усвоении теория раздельного питания не представляет, при том, что помочь она может очень многим. Я полагаю ее настолько значимой, что даже в наше небогатое время – а может быть, именно в такое время – с ней следует быть знакомым каждому. Вероятно, так получилось бы уже давно, и многие люди о ней хотя бы время от времени вспоминали, если бы не искусственные сложности, которыми эта довольно простая идея обросла практически до неузнавания.

А ведь она не нова, я впервые услышал о ней лет пятнадцать назад, и уже тогда она выглядело достаточно надежной, в любом случае – апробированной. То есть, я всерьез убежден, что она получила бы самое широкое распространение, если бы не два «но». А именно, – как-то так получилось, что раздельное питание с самого начала стали представлять немыслимым обилием рецептов, которые, кстати сказать, не имеют к самой теории правильного питания никакого отношения. Просто диетологи пошли по пути откровенной детализации всех, возникающих при раздельном питании проблем – больших и малых, значимых и не очень. В итоге, за всем ворохом советом люди не увидели главного.

А второе «но» относится к специалистам по питанию, которые уже начали специализироваться в других, альтернативных формах питания – вегетарианстве, лечебном голодании, специфических диетах – и не захотели сколько-нибудь серьезно отнестить к методу, в котором все эти системы тонут, поскольку чуть не все они являются частными случаями этого самого раздельного питания.

Я воспитывался во врачебной семье, и как мне кажется, понимаю, каково это – опробывать то, что еще не набрало обороты. И не нужно ругать врачей, тем более обвинять их в заговоре. Попробуйте лучше понять, каково это – быть врачом. Им нужно лечить людей, они знают, или им кажется, что они знаю, как это сделать, в итоге – они это делают. И каждый из них успокаивает себя – мол, когда новый, более правильный метод докажет свое, вот тогда… В этой традиционности медицинской практики, есть свои достоинства – по крайней мере, считается, она спасает жизни.

К сожалению, с раздельным питанием этот подход сыграл дурную шутку. То есть, он помешал новой идее. Именно потому, что было слишком много подобных трюков, и слишком часто новоявленные адепты новой панацеи кричали о своем отрытии там, где ее просто не могло быть. Это привело уже не просто к путанице, а к перекосам, к смещению правильного взгляда на проблему. Увы, раздельное питание – не первый «ребенок», которого выплеснули с водой.

Итак, я принципиально отказываюсь от рецептов, от, якобы, «волшебного» элексира, единственной правильной десять тысячь первой лечебнной деты, от казывают сообще от чего-то конкретного. Вместо этого я попробую объяснить, что происходит в вашем желудке, когда он «работает» с пищей, и как вы себя после этого чувствуете. А как надо чувствовать…

Еще раз повторюсь – принцип прост, разок прочитав главу о теории раздельного питания, вы ее не забудете. Именно поэтому книга и называется так, как называется, потому что я хочу дать ключ к пониманию принципа. А все остальное будет зависеть от вас.

Гибкая система, которую каждый подберет для себя.

Итак, я не заставляю никого делать что-то очень конкретное. Я не предлагаю смеси, отвары, рецептуры, метода обработки пищи… Я не пишу кулинарный справочник.

Я предлагаю взглянуть на свое тело, на свой организм, который заслуживает самого серьеного внимания и самого искреннего уважения, и начать с ним считаться. Так, как это вынуждены делать больные, если они хотя жить дальше, а не быть отброшенными к обочине жизни и надежд, как скомканная бумажка.

Разумеется, я понимаю, что гибкость, когда мы говорим о людях, особенно о моих соотечественниках – это не попытка кого-либо обидить, увы, это объективный факт – должна быть четко ограниченной. Чтобы любой человек понимал, что он может сделать в соответствии со своими желаниями и ощущениями, а чего делать не следует. Поэтому я вынужден прояснить проблемы пищевых микроотравлений, проблему ядов, проблему неправильного понимания того, что может и чего не может с нами всеми сотворить питание.

В этом я, к сожалению, не оригинален. Я буду говорить об отравлениях, которые вполне можно подчерпнуть из книг теоретиков и практиков долгожительства, какими бы скромными успехами они на самом деле до сих пор не располагали. Но другого пути просто нет – хочешь, чтобы тебя поняли, следует писать так, словно ты только что это открыл.

Чтобы читатель, отрыл это тоже, и понял, и использовал для себя, такого, каков он есть.

Слишком важное дело, чтобы поручить профессионалам.

К слову сказать, питание, такая штука, которой приходится заниматься всем. Приходится готовить, покупать продукты, почти все, кто не болен, любит поесть, почти всем это интересно.

И из-за этой размытости, из-за всеобщности этого занятия, питание приобрело оттенок обыденности. В самом деле, что тут сложного, если все делают это?

На самом деле, это не просто. Хотя бы потому, что люди разные, что самая удивительная вещь на свете – это медицинская норма. А именно к ней особенно стремятся все диетологи и кулинары. Именно на нее опираются все специалисты по питанию, голоданию и фитнессу.

И именно поэтому, я предлагаю считать все спорным. Перефразируя известную истину, изреченную, кажется, Черчиллем про войну и военных, я предлагаю считать, что правильное питание – слишком важная вещь, чтобы ею занимались только специалисты.

Именно потому, что кушать, в конечном итоге, придется всем нам. И хотя с этим трудно согласиться, лучше, чтобы до настощих профессионалов ни у одного из нас дело так и не дошло. Ну, если не считать, конечно, поваров хорошего ресторана, если уж нам приспичит полакомиться, пусть даже и во вред желудку.

После того, как эти мысли одолели меня, я окончательно пришел к мысли о необходимости написать эту книгу. Чтобы не только я, но и те, кто этого хотят, кто готов отнестись к раздельному питанию разумно, использовали метод, а не рецепты. Применили принцип, а не догадки. Знали ключ, а не случайные, могущие оказаться и ошибочными, мнения.

И использовали этот ключ себе во благо, а не во вред.

Часть I. Критерии правильной жизни, в том числе и питания.

Прежде чем перейти к пониманию того, как нужно правильно питаться, нужно определить некоторые базовые понятия. Приходится это делать ради того, чтобы каждому было понятно, а что мы, собственно, ищем? И каковы вытекающие из этого базового понятия, прочие критерии оценки разных вещей и явлений в нашей жизни, к которым мы, в конечном итоге, будем применять только два фундаментальных описания – правильно, полезно для нашего здоровья, и соответственно – неправильно, неполезно?

Поэтому мы не станем тут же, с места в карьер вдаваться в те или иные элементы собственно раздельного питания, как системы, а поговорим о том, что вообще суть является достойная и здоровая человеческая жизни. И как эту жизненную суть можно использовать впредь.

Глава 1. Роль питания в общей системе долгожительства.

Надо признать, что в базовом, несколько упрощенном, но самом действенном и убедительном понимании и оценке всех систем и образов жизни, сколько их не придумало человечество, может существовать только один критерий – долговременность жизни. Именно так. А вовсе не качество, не уровень, не образ, и уж конечно, не удовольствие от жизни, что многие понимают так, как это явно делать не следовало бы.

То есть, в фокус нашего сознания следует поместить только один критерий – срок, пока мы остаемся на этой Земле, в данном нам при рождении воплощении. И как следствие этой базовой категории – срок, пока мы можем вести эту жизнь активно, пользуясь самым лучшим, что она может дать – полноценную, здоровую систему ощущений, радостное, ясное душевное состояние, высокую прелесть интеллектуальных и творческих занятий, наслаждение от полезных удовольствий… В противовес удовольствиям вредным, граничащим, а порой и переходящим в состояние отравленности и саморазрушения.

С этого и начнем наш разговор. Иначе нам не достанет теоретической базы, чтобы разобраться в том, что правильно и полезно, а что не очень. И как же мы тогда сможем оценивать роль и значение питания?

Пятнадцать факторов долгожительства.

Надо сказать, я «коллекционировал» факторы долгожительства более десяти лет. Мне это было интересно. Иногда я забывал о своем увлечении, об этой коллекции, но стоило мне набрести на более-менее плодотворную, свежую для меня идею, я вспоминал о нем, и тут же заносил в список с комментариями и мнениями исследоватей.

Разумеется, читая книжки, развлекающие читателей описаниями странностей и особенностей долгоживущих людей, я делал иногда собственные выводы. Но их было не очень много, сам я придумал только два признака из тех, которые хочу предложить вашему вниманию.

Среди признаков, которые я вынужнен включить в общий «реестр» долгожительства, есть несколько, которые мне активно не нравятся. Я знаю, что, по-крайней мере, некоторым из них никогда не смогу соответствовать. Например, я не очень хорошо отношусь к понятию «герметичности» психики. Я презираю алкоголь, о котором в последнее время мы то и дело читаем, что это-де, один из несомненных признаков долгожителя, особенно, мол, на Кавказе… И кое-что еще.

Вынужден признаться, на практике дело у меня не всегда сходится с теорией, которую я выстраиваю. Но во имя полноты информированности, которая, разумеется, гораздо важнее моих пристрастий и предпочтений, обязан помянуть даже то, что не люблю. Хотя при этом я оставляю за собой право на знак вопроса, на выражения собственного трактования идеи, а не простого замалчивания, что куда как часто делают иные авторы популярных изданий, что, разумеется, им лавров не добавляет. А у некоторых читателей, знающих предмет в целом, и вовсе порождает ощущение если не прямого обмана, то намеренного дуракавалянья.

Итак, изо всех признаков долгожительства я могу более-менее уверенно упомянуть о 15 позиций. Вот они.

– Однообразное питание.

Почти все долгожители на протяжении почти всей своей жизни питаются весьма однообразно. Меню завтрака, когда он у них заведен, совпадает с обедом, а ужин, если о нем вообще стоит упоминать, совпадает с обедом. Главным образом это происходит потому, что три зоны долгожительства, которые мне в основном попадались в моем «собирательстве» – Кавказ, Японские острова и район высокогорья Анд, примерная территория Чили – традиционно являлись весьма ограниченными в плане пищевых ресурсов. И не могли предоставить простым людям – а это важный фактор, который я не включил в реестр, но который имеет место быть, то есть, почти все долгожители мира люди в высшей степени незнатные, небогаты и неизбалованные, – разнообразного стола.

Самое удивительное в этом, то, что на Земле имеются зоны обитания, где питание еще более однообразно, например, район полупустынь Африки, или скотоводческие и морские поселения крайнего Севера, но долгожительства там никогда не замечалось. Скорее наоборот, время жизни в этих местах почти никогда не переваливало за грань очень ранней, по нашим понятиям, зрелости, едва ли не молодости.

– Проживание на одном месте.

Кажется, можно утверждать, что собирателям долгожителей неизвестен ни один сколько-нибудь постоянный путешественник или хотя бы просто переселенец. Те, кто хотя бы раз в жизни переехал на расстояние превышающее сотню километров, могут едва ли не гарантированно вычеркивать себя из людей, которым будет отпущен срок жизни, превышающий столетие. Более того, родители долгожителя куда как часто тоже проживали на этой территории, и никуда в дальние походы не отправлялись, повторяю – ни разу в жизни.

Разумеется, последниее замечание порождает некоторые сложности. Например, в редких деревнях индейского высокогорья подходящую супругу или супруга можно было найти только из более-менее близких соседей. Поэтому сплошь и рядом супругами оказывались отдаленные родственники, но даже этот неприятный для потомства фактор – брак кровных родных, – куда меньше влияет на долгожительство, чем приученность жить в одном годовом режиме, на одном месте, приспособленность к одному микроклимату.

– Жизнь в одном (едином, монолитном, клановом) социуме.

Этот фактор долго вызывал сомнения. По иным, связанным с генетикой теориям получалось – чем более широк выбор возможных кандидатов для семейной и социальной жизни, тем более широка база для выделения признаков именно долгожительства. Но рассмотрение этого довода привело в выводу «наоборот» – клановое, обедненное в плане пресловутого семейного выбора житье ничуть не нарушает завидного долголетия, способствует ему и вполне его поддерживает.

– Относительно высокая безопастность.

Этот фактор я поставил сюда, сразу после клановости социальной жизни, хотя по значимости он куда более сомнителен, а по свидетельству иных авторитетов и вовсе спорен. И все-таки, у меня он почти не вызывает сомнений. Почти все долгожители были людьми, которые верили в свою безопасноть так, как теперь люди, особенно жители больших городов, особенно мои соотечественники, просто забыли верить.

Иногда в исследованиях упоминают, что при этом имеется в виду безопасность, так сказать, социального фона, то есть, что сосед, с кем ты еще вчера гулял на свадьбе, сегодня, с похмелья не возмет топор и не пойдет тебя убивать. В самом деле, в клановом обществе, в деревне, где испокон веков живут две-три фамилии, перемешанные настолько, что только самые древние бабушки помнят кто с кем кого породил, социальные опасности маловероятны. Скорее уж природные, погодные опасноти, трудности привнесенного характера, такие как новая для данной территории болезнь, несчастный случай на охоте… Но при этом можно принять на веру, что умелость земледельца и пастуха, мастерство прадедами отработанного образа жизни и метода хозяйствования исключают даже такую опасность. Поэтому я счел возможным помянуть этот фактор в наиболее обобщенном виде.

– Употребление (умеренное) виноградного вина.

Едва ли не самый спорный из всех факторов долгожителя. И относящийся почти исключительно к Кавказу. И исходя из этого, для себя я сделал следующий вывод – он неправомерен. Так уж получилось, что я в течение трех лет подолгу бывал в Грузии, розумеется, с перерывами, но в целом «набрал», вероятно, не менее года жизни в этом благославенном, очень приятном для русского человека краю.

При этом, разумеется, у меня появились друзья, и немалое их количество было изрядными выпивохами, любителями застолий, умельцами трапезы и веселья, каких у нас, в России, я действительно не встречал. Но это не те люди, которые озабочены своим здоровьем. Гораздо больше за столом оказывалось людей, которые лишь маскировались, что пьют. Для этого существуют свои методы. Умение, и даже манера, не допивать до дна, умение ловко пропустить тост, даже умение выплеснуть вино как бы при случайно взмахе – но не пить. Я думаю, что настоящие долгожители почти всегда были как раз из таких «виртуозов».

Конечно, имеются зафиксированные случаи, когда долгоживущий человек, чей земной срок подходит под столетие, изрядно закладывал за гаслтук на протяжении более-менее существенного периода. Но в таких случаях я про себя твержу, что без этих периодов этот человек прожил бы еще дольше, и вместо девяносто с чем-нибудь лет уверенно набрал бы сотню с гаком.

– Высокая двигательная активность.

И не просто активность, а такая подвижность, которая оставалась с долгожителем почти до самого конца, до его ухода. Это действительно серьезный довод. Считающийся очень надежным.

Он-то и послужил основанием к малоправдоподобному выводу, что практически любое движение есть фактор в высшей степени полезный, приводящий к тренированности и высоким жизненным кондициям.

Сейчас, когда у нас появилась ресурсный метод оценки здоровья, о чем будет подробнее рассказано в следующей главе, делается вывод как раз о неполезности этого «любого» движения, и этот фактор существенно пересматривается. То есть, он рассматривается так, что ресурс движения просто остался с долгожителем до самого конца, потому что он расходовался разумно, без напряжения, без чремерных трат, что и позволило «растянуть» его на весь отпущенный срок жизни.

Косвенным подтверждением этому служит довод, что почти все долгожители обитали либо в условиях высокогорья, что мало способствует активному движению по причине разреженности воздуха, либо в условиях морского промысла, как в Японии, то есть того самого добывания пищи, которое носит периодический и в целом менее напряженный характер, чем, скажем, земледелие. Потому что море богато пищей, как ни одна другая сфера человеческого хозяйствования, к тому же добывание ее связано, главным образом со статическими, а не динамическими физическими нагрузками. При этом, разумеется, следует отметить, что добыча пропитания носит домовый, натуральный, а не товарный характер, когда все, за что не возьмись, требует чрезмерного расходования сил, гипреактивности, в том числе и двигательной.

– Ненапряженность интеллектуальной жизни долгожителей.

С этой позицией я не хочу соглашаться, потому что как нормальный городской житель, скучаю, если мое внимание не задействовано. Но и не могу не согласиться, как только берусь ближе познакомиться с описанием образа жизни почти каждого из известных мне долгожителей.

Да, это были неглупые люди, с вполне развитыми мозгами… Которыми они, к счастью для себя, очень неохотно пользовались. Просто, им это было не нужно. А нам, как бы мы не стремились выделись именно процессы мышления для полноценной, по нашему понятию, жизни, следует просто отметить то, что мы видим. И расслабленность внимания, его необязательность, неконцентрированность, или как говорят иные психологи – образ жизни с низкой аллертностью – следует принять во внимание как альтернативу нашему взбалмошному и не очень здоровому, как оказывается, многодуманью.

– Режимный сон, часто послеобеденный сон.

Значение сна часто недооценивалось, как это не покажется кому-то странным. Нет, физиологи и неврологи очень много приписали этому странном состоянию, главным образом из области перегруппировки дневных и прочих впечатлений. Но обвинение, что это «потерянное» для жизни время, что это слишком пассивное состояние, которое, якобы, мешает, физиологической «вздрюченности» – прошу прощения, другого слова не подберу, – которая единственно-де призвана бороться с жировыми накоплениями, и многое прочее в том же духе – то и дело долетает до публики. И потому ко сну были «приложены» самые строгие оценки, все больше негативные.

И лишь сейчас становится ясно, что спокойный, режимный, почти всегда «досыта» сон позволяет сохранить важнейшие ресурсы – нервную систему, физиологическую работоспособность многих составляющих тела, от желез внутренней секреции до глазного хрусталика, и просто, «без затей» нормализует все физические нагрузки. Что в челом и позволяет телу восстановиться после любой растраты.

А послеобеденный сон так вообще приводит тело к самому «грамотному» пищеварению – усваивает то, что необходимо, и выбрасывает то, чего в теле имеется в избытке. И тут почти ничто – ни расслабленное чтение, ни тем более трудовые «встряски», как советовали еще десяток лет назад самые решительные физиологи, – не может с этим сном сравниться. Послеобеденный сон – едва ли не самый наглядный пример правильности ресурсной оценки организма – во всем блеске предстает именно в практике долгожителей. И почти неизменно, во всех случаях, в каждодневной практике каждого из этих людей.

– Холод.

Вот с этим физиологи, скорее всего, не ошибаются. Охлаждение тела всего на один градус способно чуть не удвоить срок нашего земного существования. Но если охладить тело по каким-то не до конца изученным причинам не удается, хотя многие представители животного царства делают это без труда, то привычка к холоду должна быть воспитана в каждом, кто хочет быть хотя бы элементарно здоровым.

Надо сказать, что в противовес общепринятому мнению, русские довольно плохо оносятся к этому несомненному фактору долгожительства. Почему-то мы считаем, если у нас суровые зимы, если на нашей территории находится мировой полюс холода, значит, мы самые стойкие. Ничуть не бывало! Идешь по улицам наших городов, и видишь почти одно и то же – переутепление, толстенные шубы, шапки, в которых можно прожить не одни сутки даже на Оймяконе. А холода-то эти люди должны хлебнуть только по дороге от автобуса до метро… Особенно плохо приходится детям, тех вообще кутают, словно они деревенские малыши, вышедшие из дому на полдня, и даже тогда всех этих рейтузов, шерстяных свитеров и ворохов меха было бы много.

Японцы все свои зимы, которые тоже случаются почти целиком в минусовом режиме, проводят в легких, синтетических курточках, не отличающихся от тех, к которых они переносят осень. Толстое пальто – скорее всего «представительский» вид бизнесмена, и то, если он не очень озабочен своим здоровьем. А латиноамериканцы вообще проводят зимы в пончо, лишь иногда поддев под них чуть более плотные, чем летом, штаны или юбки. И ведь проводят на свежем воздухе куда больше времени, чем наши горожане, и иногда попадают в серьезные холода даже летом… А все равно – не переутепляются. И правильно делают, нам бы так. Глядишь, куда меньше простуд да насморков сделалось бы.

– Герметичность психической сферы.

Для меня это наименне любимый признак долгожителя. Я люблю людей с очень широкой, подвижной психикой, остро реагирующих, бойких во всех жизненных проявлениях, многим интересующихся. Они мне нравятся потому, что я сам, должно быть, с ними не скучаю, они «работают» и живут в одном, примерно, ритме со мной. Я с ними чувствую себя привычно, условно говоря, в «московском» мире, там, где проигрывает тот, кто спит на ходу и не высовывает носа за свои самые неотложные обязанности.

И все-таки, вынужден признать, ускоренность повседневной жизни, всех основных реакций и слишком широкие, почти безграничные интересы – плохой помощник для тех, кто собирается перейти рубеж личного столетия. Скорее даже наоборот – это прямая помеха долгожителю.

По многим замечаниям тех, кто описывал столетних старцев и старушек, они едва ли отдавали себе отчет, что их телевизор способен показывать новости, что на свете существуют газеты, что иногда интересно узнать весть о людях, которых ты сам никогда лично не встретишь. Для этих стариков даже весть о жизни соседнего села куда как часто казалось избыточной, и воспринимали они ее весьма неохотно. А в одном из своих комментариев американская исследовательница назвала своего собеседника, весьма долгоживущего патриарха – «ужасающе самодостаточным эгоистом».

Конечно, этот фактор может быть весьма неприятен, но он замечен, часто, как в случае со мной, с негодованием, и его следует иметь в виду. Кому-то он может показаться всего лишь следствием той черты долгоживущих, которую я привел ранее, назвав «ненагруженностью интеллекта». Все же, полагаю, это что-то другое. Это уже не желание думать лишь о своем, личном, но коренная убежденность, что значение имеет лишь то, что касается непосредственно твоей жизни. Это установка, а не умственное упражнение. Тщательным образом отработанная характерологическая особенность, а не манера поведения или мышления, и – повторю – долно быть осмысленно особенно точно, конкретно, полно.

– Сверхустойчивость семейной организации.

В этом долгожители тоже весьма отличаются от нынешней общеупотребимой практики менять партнеров и супругов пачками, по десятку раз в жизни, каждый раз сталкиваясь с новой семьей, новым укладом, новыми, так сказать, родственниками. Долгожители почти всегда женаты и замужем за одни человеком. И этот человек тоже живет рядом много-много, по нашим понятиям, лет.

Если приходится сменить партнера или супругу, то это катастрофа, о ней говорят с ужасающим стыдом, едва ли не со страхом. И даже в этом случае чаще всего причиной служит смерть, то есть фактор безапелляционный.

Жизнь с одним партнером почти всегда имеет черты сращивания. Долговременные супруги становятся похожи друг на друга, приобретают общую жизненную схему, каким-то образом даже болезни приобретают «на двоих» – это и есть любящие, по нашей терминологии, счастливые пары. Я же хочу отметить, что у долгожителей это даже не счастье – это единственный образ жизни.

И сексуальная жизнь у них, как правило, очень зависит от этого сращивания, едва ли не общей ауры, общего биополевого тонуса. Стоит одному из супругов «сдать» по естественным причинам, как прекращаются страстные порывы у другого. Очень редко кому из них удается переключиться на новый объект, и почти всегда это происходит как-то неубедительно и быстро сходит на нет.

Думаю, создателям «новой морали» имело бы смысл обратиться к этому опыту, хотя бы ради понимания того, что обеспечивает сохранность сексуальных ресурсов, а что расходует их в немеренных количествах. И не утверждать, что смена, допустим, жены каждые три года или даже чаще, в целом поддерживает «высокий жизненный» тонус.

– Отсутствие страха перед смертью.

Очень важный фактор, отмеченный почти всеми исследователями, и очень хорошо прокомментированный. Настолько хорошо, что кому-то из них даже пришло в голову, что они-то опрашивают сплошь пожилых, даже очень поживших людей. А люди после какого-то порога не очень боятся ухода из этой жизни… Так может быть, долгожители просто изжили этот страх, а вот исследования, которые, разумеется, не проводились с этими людьми в их молодые годы, вполне достоверно и однозначно показали бы временной характер, так сказать, нисходящую эволюцию этого важного качества?..

Лично я почему-то уверен, что если бы с этими людьми поговорили даже в их молодые годы, они бы тоже не выказали страха перед смертью, просто потому что его у них не было с самого начала. Они его не испытывали, они его вообще никогда не узнали.

И как награду за это отношение к жизни и смерти, прожили жизнь, не растрачиваясь на все эти экзистенциальные проблемы, не израсходовав на причитанье по поводу того, что все-равно нельзя изменить, ни единой нервной клетки. Что тут можно сказать – сильно, разумно. И красиво. Даже завидно.

– Сверхдолговременность «ценностной» шкалы. Понимания включенности в цепь событий, поколений, жизней.

Это очень сложный, почти философский фактор. Он свидетельствует, что ценностная ориентация долгоживущих всегда направлена в прошлое, иногда доходит до культа «предков», до обожания старины и преклонения перед опытом дедов и прадедов, перед их достижениями.

Это люди, для которых слова о «могилах предков» полны глубочайшего смысла, может быть, настолько отличного от нашего нынешнего, куцего и примитивного, рабоче-крестьянско-революционного смысла, что я даже не берусь его комментировать. Просто не очень хочу, потому что мне придется говорить о том, чего я никогда не чувствовал, и чего не понимал никто из людей, с кем я живу свою жизнь. Вот ведь какая проблема!

Но не отметить особенность, что почти все долгоживущие, не задумываясь, могут назвать пять-семь, а то и больше поколений своих предшественников, невозможно. И разумеется, следует ее раз повторить – предки, по мнению долгоживущих, были совершеннее, умнее, честнее, сильнее… А это уже прямой указатель на скромность. Что тоже немаловажно.

– Генетический фактор.

Это едва ли не самый сложный и спорный из всех факторов, о котором приходится говорить. Должно быть, потому что генетика до сих пор есть наука лишь о кусочках наших генах, а не о полной системе – наших наследственных признаках. Ну, и как бывало в других наука, например, в картографии, пока не определен весь «лика» нашей планеты, отношение к ней оставалось, может быть, незаслуженно, слишком небрежное.

Tем не менее, вынужден – в который раз! – отметить, что почти у всех долгожителей были отменного долгожительства предки. «Дед жил не меньше, отец прожил бы больше, да вот незадача, с коня упал, расшибся здорово, и пятидесяти лет после этого не прошло, как уже схоронили…» Примерно такую историю рассказывает каждый третий старец.

Здесь только кажется, что все просто, если дед и отец, бабушка и сестра матери запросто разменивали столетний барьер… На самом деле в последнее время все более отчетливо встает вопрос, что семья не просто передает хорошие, живучие гены, но и прививает мораль долгожителя, манеру долгоживущего, ломает психологию «свечки», а обучает выдерживать все перипетии и обеспечивает намеренье жить в стиле «бесконечного продолжения».

И здесь, помимо чистой психологии, о которой говорят иные из исследователей, можно завести речь и о питании. Как и почти в каждом предыдущем факторе. Вместе с образом жизни, привито отношение к столу, как к месту где кормят тело, а не желудок, где стыдно быть неумеренным, и очень вредно есть что-то с чем-то, от чего болит живот.

То есть, я думаю, что помимо генов семьи передают долгожителям что-то не менее ценное – практический опыт, который касается всех сторон жизни, и который впоследствии служит так надежно и так долго.

– Умеренность.

Вот мы и дошли до последнего фактора, который ни у кого не вызывает сомнения, еще более вызывает уважение, и почти всегда приводит людей городского, современного образа мысли и жизни к затруднениям.

Умеренность. Во всем. В проявлении чувств, в еде, в работе, даже в чистоте или накоплении материальных ценностей. Последнее всегда трудно понять нам, которые привыкли, что есть вещи, которых никогда не бывает достаточно, например, денег… А вот, оказывается, бывает.

Строгость и упрощенность жизни, привычка ставить ограничения везде, даже там, где их можно было бы и отменить, или там, где их уже можно не замечать – важнейший довод в пользу того, что ограничения необходимы. Ведь они проходят не только подтверждение долгой жизнью, они, по сути, позволяют этой жизни длиться так, что остальных «завидки берут».

Две категории – потребление, включая питание, и психология.

Итак, все пятнадцать факторов приведены, рассмотрены, по мере скромных сил автора прокомментированы. Нетрудно заметить, что все они делятся на две основных категории. На категорию, которую можно подвести под образ жизни, под общую весьма строгую, ограниченную манеру потребления, разумеется, в нашем случае, включая питание.

И на категорию, которую я для себя условно называю психологической составляющей, хотя она не имеет отношения к чистой психологии как науке с весьма полно описанными задачами и серьезными методами. Тем не менее, эти факторы вполне могут быть соотнесены с психологией, зависят от явных психологических установок, или следуют из причин, легче всего объясняемых терминами психологии.

Даже генетические и погодные, казалось бы, «заказанные» самой природой, характеристики долгожительства тоже попадают под эти две категории, только оказываются «между» ними, словно бы сидят на двух стульях. И лишь в этом качестве мы можем понять их именно как факторы жизни, а не как данность, не как нечто неподвластное человеку и его жизненной системе.

Вот с этими категориями мы и дальше будем иметь дело. Вернее, я попытаюсь даже в факторах чисто физиологических не упускать возможную психологическую составляющую. Равно как и наоборот. Ведь, как оказывается, ничего, кроме потерь, это не принесет.

К тому же, в этой книге нас не особенно связывает естественное научное ограничения – строгость формулирововк и необходимость оперировать понятиями, входящими в свод конкретной дисциплины. Нам, любителям, доступно куда как многое из того, что и не снилось нашим докторам… Я имел в виду, специалистам.

И все же, чтобы случайно не заблудиться, придется четко понимать, к какой из категорий я обращаюсь – к потреблению, когда говорю, например, о питании, или к психологии. Впрочем, надеюсь, теперь, после разъяснения, это не вызовет затруднений.

Питание, как треть успеха.

Иные из исследователей в общей структуре долгожительства, которая иногда насчитывает меньше факторов, чем я привел выше, а иногда куда больше, и в более подробном изложении, отдают питанию, приблизительно, треть успеха. То есть, если человек питается правильно, он может поднять свои шансы почти на тридцать процентов, и это совсем не плохо. Добавьте треть, скажем, к годам семидесяти… И верно, неплохо.

Но дело в том, что есть и другие данные. К ним склоняются наши известные русские специалисты по питанию, не только из нынешних, но из тех, кого незаслуженно забыли, например, такой специалист по нетрадиционному питанию как Караваев. Он отводит фактору питания три четверти успеха в попытке долгожительстве, и даже еще выше, разумеется, используя при этом и некоторые другие, более специализированные системы оздоровления.

Я не буду спорить с авторитетами, с людьми, которые разобрались во многих частных проблемах гораздо лучше, чем мне когда-либо доведется в них разобраться. Я лишь предлагаю осознать значение этого фактора, и подумать вот над чем.

Может быть, в идеале умение «выправить» себя под правильное питание означает нечто большее? Возможно, это окажется школой индивидуального оздоровления и усиления психики, при этом являясь и школой самоограничиться, что, соединившись, даст умение жить безбрежно… В манере, присущей долгожителям.

Я думаю, что это именно так и обстоит. Сначала питание обучает психику, а уже потом психика поддерживает все прочие параметры. Обратный порядок, когда человек сначала становится дисциплинированным и крепким, как долгожитель, а уже потом учится питаться правильно, кажется мне сомнительным. Видите ли, правильно живущих людей не нужно учить питаться, они это уже умеют. Или вернее, они это никогда не теряли.

По-крайней мере, примерно так произошло со мной, и поэтому я именно в этой последовательности поведу речь. Потому что другой, столь же для меня убедительной, просто не знаю.

А ведь треть – только для здорового человека.

Итак, если все делать правильно, для долговременного житья не будет хватать «лишь» знания себя, выдержки, дисциплины… Собственно, всего того, что называется психологией. Но я прошу учесть, что это относится только к соображениям о клинически здоровых людях, которыми долгожители куда как часто оказываются на деле, хотя врачи очень не любят это признавать.

А для больных, для тех, кто страдает спектром серьезных расстройств, недостаточностей, дисфункций – эта цифра куда больше. Может быть, именно потому наши исследователи и «поднимают» цифру зависости здоровья от правильного питания почти под небеса – они слишком редко наблюдают здоровых людей. В самом деле, в нашей стране найти такого, хотя бы и задавшись специльной целью, а не только среди клиентов клиники, которые приходят на прием, уже понимая, что с ними что-то не в порядке, будет весьма мудрено.

Вот и получается, что для обычной публики значение питания переходит всякие разумные пределы. Оно становится поистине пугающе значимым фактором, чрезмерным, может быть даже несопоставимым со всеми другими позициями нашего реестра долгожизни.

Вынужден признать это не в рекламных целях, «раздувая» значение выбранной для книги темы, а с неудовольствием. Честное, слово, я бы с большим пониманием отвел значение решающего фактора психологии, просто потому что так должно обстоять во всяком нормальном сообществе. Но вот поди ж ты…

А в общем, как бы мы тут не рассуждали о роли и значении питания, какие бы цыфра не называли, все равно придется признать, что каждому отдельному человеку на эти усредненные, принятые нами уравнения – наплевать с высокой горки. У него свои, как правило, множественные проблемы, но из них первоочередными, конечно, являются каждодневные боренья с собой, с явствами на столе, с тем, что оказывается у него в желудке, в крови, в клетках тела…

Вот на этом, пожалуй и основимся. Просто признаем, что качественное значение питания еще более значимо, чем количественные определения. Может быть, потому что значение питания по-настоящему, даже без драматизации, вообще оценке не поддается. Все, что ни скажи, будет слишком условно, а стоит ли тогда говорить?

Единственное, что хоть как-то объясняет ситуацию с долгожительством.

Но тогда как же подойти ко всем этим факторам долгожительства, как осознать их. Они все такие разные, между ними нет почти ничего общего…

Общее как раз есть. Они все не только делятся на потребление и психологию, но и подходят под так называемый ресурсный взгляд на организм. Общая ее идея такова – чтобы индивид дольше проживал, нужно меньше расходоваться.

И устанавливается как бы двойной стандарт – причем в данном случае он является благом. В одной стороны – нужно меньше тратить сил на поддержание жизнедеятельности. С другой – иметь больше возможностей для усвоения чего бы то ни было, то есть не попадать в ситуацию, когда усвоения становится, практически, невозможным.

Например, жители пустынь знают, что спасти человека можно лишь, когда он не дошел до определеннной степени обезвоживания. Если эта точка пройдена, если обезвоживание зайдет далеко, то человека можно не просто напоить, а положить в ванную с водой – многие феллахи не представляют себе большей роскоши, – а он все-равно умрет от жажды.

Он будет пить, пить, пить, распухнет от воды, она у него польется из всех дырок, но… Он все-равно умрет. Ему не хватит энергии для ее усвоения, вода просто не успеет дойти до клеток, которые в ней нуждаются.

Вот этот элемент – необходимость усваивать все, в чем организм нуждается, очень важен. Именно он подсказывает нам, что чрезмерное бездействие невозможно, потому что при этом ты щадишь что-то, но что-то расходуешь в недопустимой степени, потому что наступает дистрофия, или атрофия способности что-то усваивать. Например, при полной неподвижности «экономится» миокард – главный сердечный мускул, но ускоренно выводятся вещества из мускульных тканей, которые не работают, не испытывают нормального цикла сжатия – растяжение. То есть, нужно искать золотую середину между растратой ресурса и его восстановлением.

Потому что все на свете делает именно так – вдох и выдох, усилие и расслабление. Особенно это заметно, если рассмореть ресурсный подход более подробно. Тем и займемся.

Глава 2. Правильная интерпретация ресурсов организма.

Вообще-то, теория оценки и использования разных ресурсов – штука гораздо более сложная, чем обычно принято думать. К тому же, есть сведения, что она способна подходить буквально ко всему, что только мы можем наблюдать в материальном мире – от макроэкономики и общей теории управления, до производительности завода и, как в нашем случае, жизнедеятельности каждого отдельного организма.

Объяснение этому довольно простое. Интерпретация ресурсов чего бы то ни было, грубо говоря, есть попытка, используя очень простую, на уровне целочисленных операций математику, оценить некоторые качественные параметры.

Ресурсная интерпретация в подходе к такому феномену, как отдельный организм возникает, если из личности, со всеми ее «наворотами» и сложностями, вычесть практическую психологию, и еще кое-какие подробности, скажем, социальные факторы.

Суть ее проста – все, что получает организм, есть «сухой» остаток от того, что он реально может усвоить, минус ту энергию, те расходы веществ и всего прочего, что организм теряет в процессе усвоения.

Повторюсь. Мы есть, не то, что мы едим, и даже не то, что усваиваем, а лишь разницу между тем, что «полезно» усваивается и заратами на сам процесс усвоения. То есть, усвоение происходит «не бесплатно», и величина затрат на него вовсе не мизерная. Это важно для понимания многого из того, что я буду говорить впредь.

Помимо строительных материалов, которые клетки могут «выбрать» для себе, существует еще энергия, которую телу придают те или иные вещества, и почти нечувствительные на обычном уровне информационные корпускулы продуктов питания, которые важны в общем плане питания, но которые мы рассматривать не будем.

Собственно, мы и энергию саму по себе рассматривать не будем. Энергия – такая величина, которую одним питанием не определишь, но которая в значительной степени с ним связана, которая в общем виде от него зависит. И потому мы просто зададимся постулатом – тот, кто питается более правильно, в целом имеет более высокую энергетику, чем тот, кто питается неправильно.

Сколько материала для тела мы получаем, или истинный смысл питания.

Питание как таковое не представляет особенной загадки. Как ни странно, в этой области сложились уже довольно устойчивые алгоритмы, которые в целом себя оправдывают.

То есть, известно, что человеческое тело производит сумасшедшую кучу всяких биохимических веществ. По некоторым данным их более 12000. Некоторые исследователи предполагают, что в здоровом теле их чуть меньше, но даже если считать очень грубо, наберется никак не меньше 10000 химических соединений, качественных единиц нашей жизнедеятельности.

Помимо тех веществ, которые мы можем вырабатывать сами, то есть, которые природа способна создавать встроеными в наше тело лабораториями, существует масса таких, которые мы должны получать из питания, и никак иначе. Потому что больше не из чего их получать. Также, в этом ряду следует упомянуть те вещества, которые идут на производство этих самым 10000 соединений, которые мы тоже должны усваивать из продуктов питания. То есть, «заготовки» для всего нашего организма, всего того, что служит обеспечением его чудовищной по сложности и прекрасной в своей эффективности химии.

Число «первоэлементов» жизни выяснялось учеными не один век. Собственно, выясняется и сейчас, и поныне делаются всякие довольно интересные отрытия, так что до конца этого увлекательного занятия довольно далеко. Но «предварительные» итоги, пожалуй, подвести можно. По сведениям многих диетологов, значимыми для нас могут быть, чуть больше сорока основных веществ и соединений.

Согласитесь, что это уже более «приемлемая» цифра. Но ее приемлемость все же довольно относительно. Дело в том, что если нами не будет по каким-то причинам потреблено хотя бы одно из этих соединений, наступит серьезная дисфункция того или иного органа, возникнут изменения в жизненедеятельности, которые в некоторых случаях приводя к преждевременной смерти.

Именно на этом построена древняя китайская казнь, когда осужденного на смерть начинали кормить одним вареным мясом, и на двадцать седьмой, кажется, день он умирал в страшных мучениях. Из этого многие «знатоки» делали вывод о клинической неполезности мяса, призывали к вегетарианству, то есть, фактически, призывали к самоограничению, хотя именно выстроенное ограничение в питании и приводило в смерти осужденного. Именно потому, что в мясе не было чего-то, что должно быть в разумном, сбалансированном меню.

И в этом истинный смысл питания – не органичение, не избавление от чего-то, что в избыточных количествах может явиться токсичным веществом, а разумное соблюдение того режима, в котором организм нуждается. И желательно, без излишних «трудозатрат», без перерасходов ресурса отдельных его органов. Потому что, балансируя питание, следует уравновешивать и механизм усвоения необходимых вещест. А это делается посредством секреторной деятельности, и нарушение этого механизма усвоение, ослабление какой-либо из железок приводит к такому же нарушению питания, как и полное отсутствие любого из требуемых веществ или элементов питания.

Ресурс секреции, или энергия без всяких скидок.

Вообще-то, в этом разделе ресурсный подход к питанию выступает, так сказать, в наиболее наглядном виде. Когда, скажем, ваш обед поступил в ваш желудок, железки начинают работать, принимаются за дело.

При правильном питании, работа эта не обременительна, почти все «трудозатраты» быстро и безболезненно компенсируются, а к следущей трапезе органы успевают восстановиться и готовы к новым «подвигам».

То есть, каждая из железок высвободила необходимое количество присущих ей составляющих переваривания пищи, никто не перетрудился зря, не отработал «вхолостую», но и секреторной активности хватило, чтобы справиться с питанием, превратить его в энергию для «отопления» тела – страшный расход энергии, – и для последующей жизнедеятельности. Все, как в хорошем банке – белки для последующей обработки налицо, энергия от ращепления жиров имеется, углеводы отошли для быстрого «затыкания дыр», прибыль оприходована, все довольны.

Причем, не каждая железка по отдельности, а все вместе, в слаженном и великолепном оркестре желудочно-кишечного тракта: слюнные железы, сам желудок, поджелудочная, печень, почки, кишечник – единая фабрика по усвоению всего, что нам нужно.

Если какой-то из элементов этого ряда выпадает, не до конца делает свою работу, страдает кто-то рядом, а может быть, и все остальные разом. А как говорит известная пословица – где тонко, там и рвется. То есть, никогда главное нарушение не происходит во всех узлах системы, ломается что-то одно, но в негодность приходит весь механизм.

Это значит, что пищевому «самоубийце» нет нужды ломать подрят всю свою желудно-кишечную систему, достаточно «выбить», скажем, поджелудочную, и без внешнего инсулина диабет доведет его до могилы не менее уверенно, чем сверхдоза стрихнина.

Поэтому все свои железы следует беречь, любить и каждую из них следует «подстраивать» в отдельности. Как мы увидим дальше, это и есть едва ли не главный принцип раздельного питания – считаться с каждым элементов всей системы. Должно быть, потому-то эта идея и работает.

Ресурс сердечно-сосудистой системы, или движение как оно есть.

Помимо «внутренних» проблем питания есть еще необходимость во внешней жизнедеятельности организма. Каждому из нас необходимо двигаться, думать, напрягать свое внимание, расходовать энергию разнообразных клеток тем или иным образом.

Но особенно много приходится все-таки именно двигаться. Не потому даже, что физическим трудом занимаются две трети населения нашей планеты, и не потому, что быть сильным и тренированным модно и красиво. А по той простой причине, что именно в этой области жизнедеятельности сложились самые неправильные представления.

Как было сказано, в наших телах ломается что-то одно. И в половине случаев случается так, что ломается как раз сердце. То есть отказывает самый главный мускул тела – сердечный мускул, миокард.

Есть разные теории, почему эта проблема вышла на первый план в наше время. Большинство врачей, повторяя не очень взвешенное мнение, утверждают, что причиной тому – гиподинамия.

Тренеры, обосновавшиеся в тренажерных залах, вторят им, талдыча, что следует прочистить «забитые» разного рода избыточными жирами и холестериновыми бляшками корронарные сосуды, которые подходят к сердцу и как корона венчают этот орган. И мол, тогда все пройдет, силы прибавится, активность возрастет…

И почти никто не замечает, что за главную беду в этом утверждении принимается не причина, а следствие. Потому что не забитые жирами и холестерином сосуды – главная беда, а перетруженное сердце, которое вынуждено прокачивать кровь по суженному протоку.

И перетруженность эта приводит к разрыву ослабленной мышцы, которое проделывает работу, к которой уже мало пригодно. Особенно, если кто-то предлагает измочаленному разного рода встрясками сердцу «здоровый» образ жизни, почти целиком основанный на тренировках, дополнительном движении, на обливаниях холодной водой, что еще больше сужает сосуды…

В общем, получается так, что почти все системы фитнесса, основанные на недозированном движении, нагружают то, что и так работает на износ, с перенапряжением. Об этом мы еще поговорим, но уже сейчас следует понять – движение вовсе не всегда полезно, потому что любое движение есть нагрузка для сердца. Может, потому-то оно и отказывает более чем в половине случаев – мы слишком нагружаем его, хотя должны были бы прислушаться и пощадить его, хотя бы изредка.

Снова несколько слов о психологии.

Применительно к сердцу особенно заметно влияние психологических факторов нашей жизни. Так уж получается, что на все серьезные заботы и тревоги мы реагируем, нагружая сердце то «вредными» компонентами нашей внутренней химии, которые на самом деле, конечно, не вредные, просто они выброшены в кровь в переизбытке, то еще более тяжелыми по тотальному токсическому воздействию внешними ядами, такими как алкоголь или никотин.

Перефразируя известную фразу, можно сказать, что с психологией не шутят. Это слишком сильнодействующая система, способная привести к стрессорной ситуации не только органы, но все жизненные установки индивида.

И тут я не могу не сказать пару слов о том, что иные стрессы вполне резонно и эффективно «лечатся» правильным питанием. Вернее, их вполне эффективно «перекрывают» компенсаторной дозой потерянных веществ, что не просто позволяет организму быстрее восстановиться, но иногда вовсе позволяет обходиться без вредных последствий. Что еще раз подтверждает ресурсный подход к организму.

Например, при некоторых сильных трессах, по сути предшоковых состояниях, человек выбрасывает из организма с мочой или потом десятки граммов белка за считанные минуты. Компенсировать эти затраты, используя внутренние ресурсы, он не может, у него попросту нет этих химических веществ, нет базы для преодоления этого состояния.

А очень надежные, серьезные исследователи утверждают, что если эти «неразумные» затраты белка компенсировать внешним питанием, то стрессорная ситуация преодолевается не в пример быстрее. Восстановление происходит настолько быстро, что не возникает послеэфекта, когда в голову здорого по сути человека, понесшего прежде всего биохимические потери, вдруг начинают «лезть» разные глупые мысли. И наступает неправильное отношение к жизни, к своей ситуации, к перспективам.

В плане именно ресурсной оценки, полезно перечислить те основные факторы, которые страдают при долговременных или чрезмерных стрессах. Итак, по психологическим составляющим имеется четыре основыных области, которые необходимо отслеживать, ибо потери тут приводят даже не к неврозам, а к более серьезным, может быть, даже патологическим срывам.

– волевой ресурс.

Для ресурсной оценки этот показатель имеет не самое заметное значени, должно быть потому, что волевые качества восстанавлияваются как бы сами собой, если они есть. И не очень заметны, если их не очень много.

А ведь от этого зависит многое, не только стремление сделать свое здоровье долговременным фактором, но и дисциплина, уверенность в успехе, даже, может быть, способность правильно реагировать на предложенные методики.

Иногда мне кажется, что с этим качеством все обстоит как у хороших спорсменов с отдельным упражнением – чем серьезнне и тщательнее его тренируешь, тем вернее оно тебя выручает. Особенно тогда, когда не хватает чего-то другого, и в воле вдруг начинаешь нуждаться.

Но в то же время, я думаю, что для очень долгого употребления и для постоянного искользования это качество не запасешь, не вытренируешься один раз и навечно. С ним нужно работать постоянно, не давая себя слабеть, предьявляя к себе требования чуть более строгие, чем реально необходимы для жизни.

– психо-эмоциональный фон.

В последнее время появилась масса книг, которые советуют придерживаться «приподнятого» психо-эмоционального настроения. Это получило несколько названий, но главным из них почему-то считается «позитивное» мышление.

Не знаю насколько это помогает – мне всегда казалось, что думать что-то хорошее нужно только тогда, когда это не будет слишком уж явным самообманом. А кроме того, быть порхающим «поскакунчиком», вечно улыбающимся «чудаком» как-то обидно – жизнь действительно серьезное дело. В православии она даже называется «подвигом жизни», причем без всякого украшательства, вполне серьезно. К жизни, разумеется, можно относиться с юмором, но лишь для того, чтобы не забывать, насколько она серьезна.

Соблюдением своего ресурса психики в этом случае будет правильное отношение к эмоциям, когда с ними следует считаться, их даже можно слегко «подогревать», чтобы не сделаться роботоподобным, так называемым «рациональным» типом. Но в то же время, они всегда должны быть в узде, без слишком ярких всплесков и излишних драматизаций.

Иногда гневливые люди мигом успокаиваются, если напомнить им, что за мару минут гнева они способны растратить, распылись в пространство энергию, достаточную для нескольких недель спокойной, полноценной жизни. Так стоит ли так уж предаваться своим порывам, если они настолько «разорительны»?

– интеллектуальный ресурс.

Почти каждому человеку свойствена своя система оценки, анализа и ориентирования в этом мире. Это на практике и составляет то, что можно назвать необходимым мышлением.

Ошибки в этом плане обходятся очень дорого. Это подтвердит каждый, кто неправильно выбрал профессию, но спустя десятилетия понимает, что юношеской способности обучаться без напряжения уже не вернуть. Еще более горячее свидетельство можно получить, если поговорить с кем-нибудь, кто неправильно оценил честность МММ или каждой прочей из бесчисленных пирамид. Собственно, это доказывает, что ошибка в мышлении способна приводить к катастрофе.

Сейчас при обучении чему бы то ни было перед семьей студента в самом явственном виде встает вопрос – сколько это стоит? По средствам ли одолеть какую-то науку, выучиться и потом трудоустроиться в выбранной специальности? В последнее время также встает проблема – достойно ли работать, скажем, в этой науке вообще, если на «тему» не предложат гранта спонсоры «из-за бугра»?

Но в применении к организму, этот вопрос будет трансформирован даже в более животрепещущий вид – а может ли тело расходоваться несколько лет, чтобы индивид получил ту или иную способность, и обзавелся необходимым аттестатом, дипломом или хотя бы простым свидетельством?

Я думаю, каждый, кто обращал на это внимание, знает, что обучение, особенно институтское, так просто не проходит. Почти каждый знает пару-другую случаев, когда получение диплома привело одного к ишемии, другой успел загреметь в клинику Неврозов. А один мой знакомый, даже не дожив до тридцати лет, облысел. При этом почти наверняка можно ручаться, что он не попал под сверхчастотное облучение, и он не был ликвидатором Чернобыля. Он просто так долго думал, так трудно работал, что привел организм к тяжелейшему стрессу, выразившемуся в такой вот форме.

Так что есть причина задуматься обо всех этих научных званиях и титулах, прежде чем начать их зарабатывать. А то «расходы» не покроют никакой прибыли, даже если она будет.

– морально-ценностный ресурс.

Это самый неопределенный, самый сложный и как бы даже философский аспект психологических ресурсов. К сожалению, он действует, и мне приходится упоминать о нем не только для теоретической полноты.

Я видел людей, которые каким-то образом начинали портиться скорее, чем им это было отпущено «по жизни», и тогда болезни доделывали остальное, приводя их к патологии. Я не знаю, в чем тут дело – то ли в страхах, которые эти люди впускали в себя, сворачивая на не слишком прямую дорожку, или они таким образом подсознательно казнили себя за нечестность…

Но факт есть факт, только очень грубые, по сути неразвитые люди могут нарушать основные ценностные категории человеческого общежития, не неся при этом существенных потерь. Причем, потерь в принципе невосстановимых.

Можно даже сделать утверждение, что по-настоящему здоровым ни один злодей не бывает. Если у него есть хотя бы капля правильного представления о жизни, причиненные нарушения морали ему куда как явственно и быстро «отливаются».

Я далек от мысли, что этот мир устроен по-справедливости в ее человеческом понимании. Я также не утверждаю, что расплата всегда находит нарушителя каких-то заповедей. Но какие-то зачатки воздаяния существуют, что-то с людьми, нарушившими понятия доброты, действительно происходит. И иногда настолько явственно, что понимающему ресурсы своей психики человеку хочется воздержаться даже от тени каких-либо экспериментов в этой области.

Правильные и неправильные запасы организма.

Едва ли не самый главный вопрос, какой задают люди, когда пробуешь объяснить ресурсный подход к организму – а почему заранее нельзя запастись всем, что телу нужно, и использовать это по мере надобности?

Во-первых, можно. Например, для защиты от физической угрозы, запасы есть. Стоит человеку осознать, что он может «влипнуть» в драку, скажем, со слишком сильным хищником, как у него в кровы тут же возникает настоящий химический шторм, который может послужит лишь двум основным реакция – бежать или драться. Все зависит от человека, его воли и реакции.

А во-вторых, запасы для защиты от более «тонких» и сложных угроз, даже чисто теоретически, были бы уже таким «ломовым» нарушением физиологического равновесия, что самый беспощадный вред от иной причины мог оказаться существенно меньше, чем беда, вызванная хранением пресловутых «запасов», призванных эту причину ослабить. Да и сама защита от очень сильного вреда, например, стрессорных психологических перегрузок, выглядит проблематичной, ведь каждому понятно, что факторы жизни разнообразны, от всех опасностей просто не защитишься. А человеческий организм настолько сложная штука, что единой защиты, состоящей из пяти-шести компонентов, которые чисто теоретически можно было бы запасать, попросту не существует.

Природа, в этом случае, пошла по другому пути. Она как бы согласилась, что угрозы могут быть разными, но после того, как они минуют, организм чуткого человека показывает ему, что именно нужно съесть, какие из нарушенных балансов следуте восстановить. Так, по крайней мере, чисто внешне, в поведенческом плане устроены все звери, обитающие на воле.

Если бы это было иначе, мы бы получили не богатство животного мира, а лишь пару-тройку видов самых живучих, ведущих друг за другом беспощадную охоту по принципу пищевой пирамиды. То есть, такого устройства, когда внизу расположены простейшие, и их очень много, чуть выше находится растительность, и ее уже существенно меньше, потом идут животные, которые эту растительность поедают, и их уже всего несколько десятков тысяч видов, и хищники, которых на самом деле несколько тысяч.

Так что нужно согласиться, что существуют правильные и неправильные запасы нашего организма. Правильными можно назвать те, которые более или менее соответствуют нашим потребностям, довольно легко восстанавливаются и расходуются, так сказать «на дело». Неправильными можно назвать те, что перегружают наши органы, впустую вырабатывая их ресурс, не давая им развивать полную мощность при необходимых защитных реакциях, а потом быстро восстанавливаться до начального положения.

К правильным запасам все чаще иные исследователи относят гликоген – животный крахмал. Вещество, которое очень быстро сгорает, предоставляя организму, в случае серьезной угрозы, возможность задействовать более емкий источник энергии, такой например, каким является белок. К неправильным традиционно относят жиры, которые объявлены чемпионом по вредным эффектам, с которыми европейское человечество привыкло вести диетологическую войну.

Думаю, мы уже достаточно понимаем, что исходя из ресурсного подхода ни один элемент нашего тела не может быть объявлен просто вредным или безоговорочно полезным. С каждым нужно разбираться. Вот этим мы и займемся, прежде чем выйдем на финишную прямую – ключевое представление о раздельном питании.

Глава 3. Диеты и системы переедания, как нарушение ресурсных соотношений.

В бытность мою инженером проектного «ящика», я не раз наблюдал, как девушки всех возрастов и интеллекта почти всегда бывали едины в одном – в отношении к диетам. Они их копили, обсуждали, переписывали друг у друга, даже, кажется, слегка интриговали, чтобы получить самый верный способ, который поможет сломать естественный баланс веществ, который у них в организме устанавливался. И чуть более соответствовать некоему почти невозможному стандарту красоты и прелести.

Большинство диет исходило из того, что если чего-то есть поменьше, тогда человек похудеет или вовсе лишится этих отвратительных подкожных жировых пластов, и вернется утраченная гибкость и легкость. Причем техническое образование, да и просто невежественность всяческих советчиков, откровенно зарабатывающих деньги на женских колонках в соответствующих журналах, прямо рекомендовали – устрани подпидку совсем, голодай и мучайся, красоты без мук не достичь…

Ну, о голоде мы поговорим отдельно, и даже не один раз. С этим наваждением куда как многих диетологов нужно, наконец, что-то делать, из экспериментов оно уже превращается в конвейер почти тотального вредительства – так много людей страдают от него. А вот с диетами, предложенными вот так, для всех скопом, разберемся сейчас.

Что такое диета, и почему она не помогает.

Нет нужды напоминать, что простым «выключением» чего бы то ни было из организма, мы мало чего добиваемся просто потому, что эту перегрузку наше тело пытается компенсировать по-своему – что-то недостающее заменяет другим соединением. Разумеется, при этом на полную катушку работают те железы, которые могли бы при этом не работать, или хотя бы не так активно расходоваться.

При этом, если диета не была подобрана специалистом, а «списана» из журнальчика, возникает другой эффект – почти наверняка то, чего и без диеты в организме было слишком много, добавляется еще в большем количестве. Хотя бы потому, что реакция организма на предложенное ограничение может носить уже не совсем «разумный» характер. Например, он будет пытаться хоть что-то получить из поставляемого ему питания, и как попутную продукцию начнет усваивать, скажем, сахар, которого и так много в крови, избалованного «пустыми», без булочек или бутербродов, но жутко переслащенными чаями.

Для борьбы – самой настоящей, какую привыкло вести наше тело почти с любой избыточностью – мобилизуются, скорее всего печень и почки. При этом, чтобы нормально работать, они вынуждены потреблять довольно «дорогостоящие» вещества, которых в организме всегда мало, еще больше обедняя ими организм. Эта ситуация, когда недостача, вернее, несбалансированность питания по каким-то компонентам вызывает прямую и вторичную несбалансированность всех органов, которые задействованы в питания, служит весьма серьезной проверкой всего тела на прочность. И куда как часто для лиц, которые в своем заблуждении слишком упорствуют, это кончается плачевно.

Стрессы, вызванные «добровольной» болезнью, а затяжное испытание диеты почти автоматически приводит к состоянию, которую иначе как болезнью и не назовешь, приобретают уже хронический характер. В желании стать красивой накапливается самый отвратительный опыт неудач, вплоть до неврозов, то есть, начинают подрываться психологические ресурсы личности. Постоянными перегрузками срываются почки, печень, надпочечники, мочеточник, кишечник…

При этом, разумеется, искомая цель не достигается, потому что она не могла быть достигнута при такой постановки «диетологического» рассчета. Картина ужасная.

Но ведь есть же правильные диеты – утверждают энтузиасты, которым иногда, очень редко, но все же иная диета помогла стать стройнее. Да, такие случаи есть, и безусловно со временем «общее» питания для всех сменится питанием для каждого в отдельности, с учетом его текущего состояния и разумного восстановления ресурсов тела. Это и будет правильная диета. Но это дорого, потому что в самом начале нужно очень точно просчитать кучу информации, причем заниматься этим должны спецы, которых не хватает даже в благополучных странах. В нашей действительности это могут себе позволить только единицы, что они, кстати, и делают. «При всех» о такой возможности говорить всерьез не приходится.

Что же касается тех, кому повезло, и кто не нарушил важных функций организма, и кому кажется, что диета помогла, то во-первых, еще неизвестно, за счет чего он добился «превосходных» результатов, в диетологии зафиксированы случаи, когда диеты дают тяжелейшие последствия после довольно устойчивых ремиссий, впрочем, как и каждое лечение. А во-вторых, удачи тоже случается в нашей жизни, правда применительно к общепопулярным диетам это скорее исключение, уж скорее можно посоветовать играть в рулетку в казино – там меньше вариантов, и следовательно, больше шансов уйти с выигрышем.

Почему диеты «для всех» сменились лекарствами для похудения?

Как-то не очень заметно для наших читателей, которые озабочены состояние своего здоровья, «всемирные» диеты сошли на нет как раз во всем мире, кроме нашей, весьма непритязательной и коммерциализованной периодики. Во всем мире всяческие советы по поводу похудения на тридцать килограммов за один месяц сменила долговременная и весьма кропотливая работа по разъяснению качеств каждого отдельного продукта. Разумеется, при этом делается вид, что «отрытие», скажем, чеснока только-только состоялось, а его головки не были обнаружены еще в древнеегипетских захоронениях. Но лучше уж так, чем предлагать практически изуродовать себя какой-нибудь из диет.

Этот фактор, многократно проверенный мной по всем тем журналам, которые попадали в мои руки, а ведь среди них были исключительно такие, которые рассчитаны на сотни тысяч читательниц. Думаю, это правильно.

Зато вместо диет появилась другая опасность и о ней нельзя не сказать – лекарства для похудения. Эти вещества, каждое из которых, разумеется, сертифицированно по всем мировым стандартам, якобы не может нанести потребителю никакого вреда. И рекламируется с таким видом, что вот, мол, попробуй, а вдруг поможет?

Не знаю, что сказать о сертификации, пожалуй стоит заметить, что лоботомия тоже была очень квалифицировано сертифицирована, и… прежде чем ее удалось остановить, применена более чем на двустах тысячах пациентов в одних Штатах, которые до конца своих дней остались полными идиотами.

Лекарства эти, как и любые другие лекарства предъявляют повышенные требования к печени, почкам, заставляют работать на изнов все системы эвакуации, а при долговременном использовании создают стойкие эффекты привыкания. Что ничуть не лучше, чем мягкие формы, скажем, наркомании.

Разрушение ресурсов организма при этом идет такими темпами, что лучше бы уж эти люди потели на тренажерах, загоняя миокард в состояние, из которого он выбирался бы только за счет естественных допингов организма, скажем, адреналина. Его, по-крайней мере, можно компенсировать.

А вот чем компенсировать лекарства?.. Их беда даже не в том, что они должны точно «попадать» на свою болезнь, как многие думают, иначе почти автоматически становятся ядами, которые нужно немедленно нейтрализовать и вывести из организма. Эта беда действительно бедой является, но не это главное. Самое существенно, что лекарства слишком «чистый» продукт, степень его беспримесности такова, что рафинированное растительное масло, которое очень трудно усваивается именно вследствии рафинированности – сущая амброзия по сравнению с любой таблеткой.

Давно замечено, что любое очищенное вещество, даже если это кальцийсодержащие препараты, например, необходимые для приостановления старческого охрупчивания костей, прежде всего воспринимается как «враг», а уже потом, по мере его разбавления, что требует от организма колоссальных ресурсов, начинает восприниматься как «союзник». Это всеобщий закон, настолько повторяющийся, что действует даже в отношении такого яда как алкаголь – в странах, традиционно использующих очищенные, высокоградусные напитки алкоголизм протекает тяжелее, чем, скажем, во Франции, которая потребляет почти запредельное количество вин по содержанию спирта, но именно вин, и потому каким-то образом избегает повального кошмара алкогольного распада личности, с которым сражаются скандинавы или русские.

Кстати, до сих пор мы говорим только о европейской, так сказать, парадигме питания. А что в других странах, где едят по-другому, или, хотя бы, в другом режиме?

Какое впечатление производят европейцы на всех остальных.

Надо сказать, что в странах, где существует другая школа питания, почти всегда гораздо большую роль играет еда «по случаю», когда едять, потому что «так захотелось», буквально на ходу. Половина знаменитых азиатских и латиноамериканских уличных торговцев заняты тем, что предлагают еду. Самую разную, и куда как часто – не лакомства. То есть, лакомства, вроде знаменитых на весь мир Парижских жаренных каштанов, но и лапшу, соленые овощи, разные виды мяса, птицы… А знаменитый рыбный рынок к Токио – это место, куда ходят завтракать десятки тысяч людей, хотя бы время от времени, и никому в голову не приходит, что это может кому-то показаться антисанитарными.

Конечно, пиры, застолья и торжественные ритуалы есть во всех странах, но только в Европе и Северной Америке, «срисовавшей» куда как многие обычаи Старого Света, врачам приходит в голову серьезно рекомендовать есть в одно и то же время. А такие странности как обязательный пятичасовой час, который приходится пить, даже если не хочется, или ужин по расписанию – подвергаются насмешкам. Даже в относительно «цивилизовавшейся» Японии, привыкшей ко многим обычаям индустриального общества, обед по звонку – вызывает неудовольствие. И это правильно.

Питание не по обязанности, когда оно, собственно, превращается в кормежку – чувствуете разницу? – очень плохо характеризуется теми цивилизациями, которые понимают, что лишь индивидуальная потребность каждого человека может служить сигналом здоровья, даруемого правильной пищей. При этом, разумеется, людей с детства приучают не смотреть на других, а прислушиваться только к собственным импульсам, в том числе и по количеству еды.

Именно так – сначала качество, а потом уже количество – и есть тот ключ к пониманию здорового индивидуализма в питании, которого ни Восток, ни относительно благополучной небелые страны Америки, ни тем более индусы, может быть, самые совершенные мастера правильного питания – не осмеливаются нарушать. И это дает им право говорить о существенно более высокой культуре питания, чем может похвастать весь Европоподобный мир.

Количество пищи там вообще не является проблемой, которую можно обсуждать. Они прекращают есть, когда понимают, что питание сделало свое дело – организм получил новый заряд необходимым веществ. И исходят именно от этого. А вовсе не от анемичной моды на жердеподобных красавиц, и уж тем более не от солдатско-тюремной привычки есть все разом.

А мы, выходцы из другого мира, кажемся им нездоровыми, слишком толстыми, неповоротливыми, некрасивыми, хотя бы потому что тело или свисает складками, или так натянуто на костях, что и прикоснуться страшно, вдруг порвется…

Ничего удивительного, думают пухленькие индийки, что эти европейские худобы такие злые, как может женщина, которой нужно прежде всего рожать, обходиться без естественной полноты? И китайцам понятно, почему европейцы там мало делают упражнений, которыми в Поднебесной каждое утро занимаются сотни миллионов – ведь они лишены желания двигаться от немыслимой слабости мускулов…

Вот почему наши мускулы так слабы, следует поговорить особо. Это имеет прямое отношение к проблеме переедания.

Как можно переесть до дистрофии.

Наше тело состоит из разных тканей, но две в них известны всем – жировые отложения и мускулы. Про жировые отложения сказано очень много, и все не самое хорошее, про мускулы тоже – только уже с самым благожелательным отношением.

Это две системы, в большинстве случаев действительно противоборствуют по всем основным параметрам. Если мускулы можно назвать стратегическим ресурсом силы, выживания и питательных веществ организма, то жировые отложения – фактором ослабления, сдерживающего выживание хотя бы потому, что перегружает множество из обслуживающих нас органов, а питательная ценность жиров слишком далека от совершества даже после их расщеплении.

К тому же есть еще один аспект. Мышцы в идеальном, почти медицинском смысле являются как бы внешним по отношению к сердцу насосом, помогающим нашему главному мускулу – миокарду – прокачивать кровь через себя, и потому облегчают ему работу. Процесс этот довольно сложен, он связан с ритмическими сокращения мышц, созданием в каппилярах правильного обращения между артериальной кровью, полной питательных веществ, необходимой мускулам, и венозной кровью, обедненной необходимым питанием, и потому направляемой из мускулов за новой порцией питательных веществ.

Жировые отложения, наоборот, не помогают сердцу прокачивать кровь, они пережимают ее, и более того, требуют все нового питания, потому что должны жить, как и остальные ткани, хотя и не оказывают поддержки основным системам организма.

В итоге, сердце да и все остальные органы вырабатывают свой ресурс, значительную часть времени поддерживая «не ту команду». Это очень важно понять – что жир плох не только сам по себе, длинными нитями и пластами врезаясь в мускулы, и делая их неспособными развивать большие напряжения, но и тем, что «перетягивает» на себя «одеяло».

Мускулы при этом попадают в тяжелую ситуацию, поскольку для нормального поддержания формы им уже не хватает того, что долно принадлежать по праву. И чем дольше это длится, тем более явным становится. В итоге вполне может наступить дистрофия, только не по большому, упитанному, откормленному – будто бы – телу, а по мускульным тканям, которые и определяют настоящую силу.

То есть, если вспомнить основной постулат, который я пытаюсь объяснить, что главным пороком является не столько питание вообще, сколько несбалансированное питание, например, диетическое или избыточное по какому-либо компоненту, то следует признать, что неправильное питание – прямой путь к ослаблению жизненных возможностей. Вплоть до дистрофии, как это не покажется кому-то удивительным.

Что такое общее переедание?

Жировые нити, когда они становятся достаточно агрессивными, понемногу начинают служить центром образования еще больших жировых отложений. Они как бы провоцируют ткани вокруг себя на создание «заповедников» слабости, вялости, физиологической несбалансированности.

Когда таких центров становится очень много, когда человек, поддавшись духовной лени или наслушавших глупых проповедников, требующих или полного отказа от питания – что, разумеется, невозможно, – или диетического, что ненамного лучше, ломает свою естественную, равновесную систему, данную ему природой, то есть сдается и начинает есть почти все, что ему попадется на глаза, наступает следующий этап. Последний в той драме, которую, как мы помним, начали именно общеупотребимые диеты.

Наступает общий дисбаланс питания организма в целом, когда органы уже не знаю, ради чего они работают, потому что почти отовсюду, от всех этих жировых полей и айсбергов идут сигналы с требованием самых разных веществ, и в огромном количестве, но отдачи от этой работы практически нет. Это своего рода коллапс питания, когда наступает деградация системы обмена веществ.

Это очень тяжелое состояние, и скажу честно, кажется, никто из диетологов, которых я читал, так и не признался, что эффективно научился его лечить. Хотя именно питанием оно и должно останавливаться.

Вероятно, врачи, даже самые мудрые и умелые, просто не знают, за что в таких случаях в первую очередь браться, как поднимать из руин основные функции организма. Даже используя медикаментозную базу или создавая очень дорогостоящие режимы с особыми психофизиологическими состояниями, наподобие того, как в клиниках лечат нервные заболевания, им мало что удается сделать.

Рассматривая это состояние человек, я могу лишь посоветовать никогда, ни при каких обстоятельствах не попадать в эту ситуацию. Потому что по тяжести болезненных ощущений оно не намного отстает, например, от состояния хронического радикулитчика, но в отличие от него не предполагает даже редких ремиссий.

Глава 4. Спорт и интенсивная физкультура, как фундаментальное нарушение ресурсов организма.

Пожалуй, нет ничего более далекого от правды, чем утверждение, что спорт приводит к здоровью. Это заявление, сделанное по первому, очень непродуманному наблюдению, к сожалению, поддерживали даже те врачи, которым в первую очередь следовало бы бить тревогу – спортивные. А может быть, они просто не сталкиваются со случаями, когда воочию можно наблюдать «плоды» тренировок, результат выжимания из себя всех ресурсов движения, которых ни у кого не бывает слишком много. Они работают с ребятами и девушками, которые еще не почувствовали себя таким, какими становятся позже – с перегруженным сердцем, с надорванной секреторной системой, с разбазаренными средствами психологической мобилизации и защиты.

Как мне сказал один весьма уважаемый самбист, когда сходишь с круга, то оказываешься почти в том же состоянии, что вернулся с войны. Только для ребят после войны все-таки отстроены какие-никакие лечебницы, по-крайней, мере многие знают о «ветеранском синдроме», а о синдроме профессионального спортсмена даже заикать не имеет смысла – не поймут, а начнут вспоминать, якобы, запредельные ставки премий за победы…

В телефильме о недавно умершем замечательном спортивном комментаторе Озерове, который был теннесистом еще в те времена, когда за спорт почти не платили, последний кадр, запечатлел его уходящим по коридору. Он ступал, как глубоко больной человек, опираясь на палочку, налегая на одну ногу так, что у него подрагивала голова. Также вспомнинаю кадры о Яшине, когда легенду нашего футбола поставили у штанги ворот, чтобы он напомнил тем, кто его любит, кем он был когда-то на самом деле. Он постоял, просто так, на одном месте. И даже в этом «упражнении» было видно, насколько несбалансированные у него движения, как нелегко ему они даются… А ведь это были вовсе не старые люди.

Что же это за система – профессиональный спорт, – если она до такой степени губит, калечит, уродует людей? Как же за катастрофа происходит с теми, кто от природы награжден первосортным здоровьем, замечательной силой и способностью прожить, кажется, три человеческих века?..

Главная причина в этом общем, тотальном нарушении баланса и преждевременном увядании организма, конечно, заключается в перерасходе всех и всяческих ресурсов жизнедеятельности. С точки зрения питания – тоже. Ведь в том состоянии, до которого спорт доводит организм, вообще невозможно существовать сколько-нибудь длительное время без особенного питания, а это, как всегда, когда дело доходит до чего-то искусственного, вовсе не увеличивает срок нашей жизнедеятельности.

Какие мышцы мы всегда тренируем.

Не помню, кто из спортсменов признался, что он, когда ему пришла пора зарабатывать на жизнь тренерством, принялся опрашивать своих друзей-рекордсменов, какие метода тренировки к каким нежелательным состояниям приводят. И ни один из них ни разу не пожаловался на сердце. Для спортсмена эта тема – табу, как для моралиста проблема секса, или для «глубокого» вегетарианца обсуждение мясных блюд.

А ведь что бы мы не делали, какие бы хитрые методики не разрабатывали, мы всегда и прежде всего будет «гонять» сердце. Именно за его счет пробуем нарастить мускулы, именно с его помощью пытаемся выработать реакцию, координацию, резкость или точность.

А переразвитие этих качеств, которое необходимо в спорте, является, по мути, самой обыденной вещью, требует такого расходования ресурсов именно сердца, что иногда просто страшно становится – до какой степени люди умеют не щадить себя. Как результат – стайеры выходят на дистанции с дистонией, пловцы финишируют со всеми признаками микроинфаркта, штангисты валятся на тренировках от спазмов, которые пережимают даже сосуды мозга… Мозг – особый орган в теле, его практически невозможно лишить кровоснабжения, за это отвечает самое древнее из нервных образований нашего тела, возникшее еще в те времена, когда мы, может быть, были ящерами – спинной мозг. И вот поди ж ты – ухитряются!

Нет ничего удивительного, что после иной тренировки сердечко иного чемпиона выглядит, как лопнувший воздушный шарик, который ослик Иа опускал в свой горшок. И способнось к движение у них, примерно сходная… Но восстанавливаться нужно быстро, ведь завтра, а то и сегодня вечером, новая тренировка, вот и разработаны методики, которые снова и снова пришпоривают тело, ворохами черпая здоровье из тех запасов, которые отпущены нам на долгие десятилетия…

И все-равно, обмануть природу не удается. Наступает время, и приходится сходить. Только за десятилетие, много – за полтора десятка лет спортивной карьеры растрачены ресурсы, отпущенные, может быть, на всю жизнь. И компенсировать их нечем. Ведь не рекордами же, наградами или победами утешать себя, когда болит все тело, и даже просто постоять у воротной штанги – серьезное упражнение?

За счет чего ставятся рекорды?

Кстати, о победах. Среди спортсменов укоренилось стойкое убеждение, что обученность и техника позволит выиграть у силы, что сила позволит выиграть у новичка, а новичок может выиграть у остальных за счет здоровья. То есть, здоровье в этой пирамиде занимает предпоследнее, весьма пренебрежительное положение. Так ли это в действительности?

Очень длительные, почти на протяжении тридцати лет исследования самых разных институтов, проведенные по разным методикам однозначно подтвердили вывод, что и сила, и даже реакция зависит в первую очередь от состояние сердечной мышцы в момент единоборства или игры. То есть, тот, у кого есть хоть какие-то ресурсы «по сердцу», окажется чуть быстрее, чуть сильнее и поэтому увереннее – что как раз и приводит к победе.

И какие бы доказательства не строили тренеры, не в силе или технике дело, но в нерастраченном запасе возможностей, без которого не обойтись. А вот какой компонент тренировок действительно «вывезет», а какой окажется лишним – это требует ума, расчета, и качественной тренерской оценки. Только поэтому, в действительности, ставятся рекорды, а не абы как бы – мол, потей до потери сознания, и это всегда к чему-нибудь да приведет.

Как сверхинтенсивность отзывается на сердце. Формула предельного пульса.

Тренироваться, особенно в интенсивном режиме – значит утомлять сердце. Иметь более-менее неизрасходованное сердце означает и дольше прожить, в том числе и в спорте, и быстрее восстанавливать его ресурсные возможности. Тут уж ничего не поделаешь, здоровье потому и есть универсальный механизм, что позволяет быстро, без серьезных «внешних» затрат восстановиться после самой напряженной тренировки, после самого разрушительного соревнования.

Значит, для любого спортсмена или даже простого физкультурника важно понять, когда следует останавливать тренировку, чтобы не гонять сердце впустую. Когда и мышцы уже не растут, и техника не в радость, и не понимаешь, что происходит. Вернее, так – если тренер командует, то деваться некуда. Но для тех, кто считает, что всегда есть еще силы «поднажать» – очень важно понять, что это может оказаться и заблуждением.

Давно замечено – если мышцы «горят», то есть в них образовались заметные очаги жжения, если скорость падает, значит наступило переутомление. Иные спортсмены отходят в сторонку, передыхают, и начинают все сначала. Как правило, устомление после такого краткого отдыха наступает еще быстрее. Оно и понятно, мышцы, в которых почти нет питания, и которым уже самое время выводить вредные продукты своей предыдущей работы, на этот раз «отказывают» куда серьезнее.

Но вот о чем в таких случаях не думают – что сердце, как правило, к этому моменту уже давно «перегорело», и заставлять его работать дальше в режиме перегрузки – означает убивать себя, хотя это скажется и не сразу.

Сердце, как правило, начинает уставать задолго до появления неприятных мышечных ощущений. При желании, этот момент можно отследить по пульсу. Существуют разные методики, ориентированные и на предельный пульс, который можно поддерживать не очень длительное время – десять, максимум пятнадцать минут, – и определяющие степень утомления по времени восстановления нормального пульса.

Я обычно пользуюсь формулой, которую мне посоветовал один тренер, когда я еще не знал, что такое сердечное утомление. Свой «правильный» вес (взятый из рассчета роста), плюс сто (для «крутых спортсменов до тридцати – сто двадцать, после этого возраста – сто десять), минус возраст, минус лишние килограммы.

Например, мне сорок пять лет, рост – метр восемьдесять пять, вес, как ни прискорбно, ровно сто. Тогда считать следует так: восемьдесят пять килограммов, плюс десять, которые мне «положены» за преодоление сороколетнего возраста, плюс сто, минус сорок пять – возраст, который не от нас зависит, – минус пять лишних килограммов, которые мне, как бывшему борцу и гиревику, увы, никак не получается в себе «растопить». Итого, предельный уровень моего пульса во время любой тренировки должен быть не выше ста сорока пяти.

Если мы возмем одну мою знакомую лыжницу, то ее рост – сто семьдесят, вес – шестьдесят два килограмма, возраст – чуть меньше тридцать лет. Тогда считаем так: семьдесят килограммов, плюс сто двадцать, минус тридцать, плюс восемь килограммов, которые должны минусоваться, поскольку у нее «недобор» по весу, а минус на минус – дает плюс. Предельный пульс у нее получается сто шестьдесят восемь. Для такой легковесной пигалицы это очень хороший показатель, ей приходится себя как следует нагружать, чтобы получить то, что я на своих разминках получаю минут за пятнадцать, когда еще запасы гликогены в мускулах не потребовали перехода на белковую их подпитку.

Когда это предельное значение пульса уже не опускается во время кратких перерывов, а любое усилие тут же стремиться его решительно «преодолеть», приходится сдаваться и идти под душ. Только этот режим, который настоящему «спортивному» тренеру показался бы насмешкой над серьезной нагрузкой, может обеспечить мне относительно безболезненное восстановление сердечной мышцы.

А кроме того, как ни странно, все чаще раздаются голоса среди тех, кто озабочен не рекордами, а правильным, гуманным применением физкультуры и других интенсивных нагрузок, что именно и только так называемые «гликогеновые» упражнения, когда мышцы не требуют включение разных других ресурсов, могут быть относительно безвредны для организма. Разрабатываются уже комплексы таких «неутомительных» методик, и по некоторым отзывам, вполне успешные. По-крайней мере, относительную бодрость, гибкость, и даже красивые, элластичные и объемные мускулы он обеспечивает, не заставляя проливать реки пота под статическими, анаэробными упражнениями, или часами расходуясь на динамические нагрузки.

Купание в проруби, как проблема лишних жировых клеток.

Стало быть, физкультура обычному человеку подходит лучше всего, она не нацелена на результат, а должна принимать во внимание именно состояние тела, его активность. Так уж она придумана, и это прогресс по сравнению с профессиональным спортом. Но слишком интенсивная физкультура, которую многие полагают спортом без первенства, плоха, быть может, именно по той же причине, что и спорт. Потому что в ней все-таки можно «издеваться» над собой, переходя необходимую грань. Но если в спорте есть четкие критерии – победа, секунды, килограммы, в физкультуре таких критериев нет, вот и выдумывают такое…

Мне кажется, что особенно наглядно можно рассмотреть эту ситуацию на примере купания в проруби. Обычно по этому поводу замечается, что наши предки, мол, всегда и весьма охотно… Чем же мы хуже? Мы не хуже. Только предки тоже не очень к этому стремились, а если купались, то как правило после бани, что сейчас в рассчет не берется, прежде всего потому, что бани, вернее, баньки, стоят не на речках. А прорубь после баньки – совсем другое дело, это и в самом деле полезно. Хотя бы потому, что расширенные парилкой сосуды можно вернуть в нормальное состояние, тогда сердцу не придется накачивать дополнительные объемы. К тому же и чрезмерное потение – далеко не самое полезное состояние, а прорубь его очень уверенно купирует.

А вот что происходит в человеком, который полез в воду без предварительной подготовки. Его телу наносится мощнейший термический удар, сравнимый, вероятно, лишь с прышком из самолета без парашюта. Сосуды у него резко сжимаются, ведь нужно экономить тепло… От этого сердцу приходится гонять кровь по внезапно суженным кроветокам, и значит, приходится работать в скачкообразном напряжении. Кроме того, крови нужно больше, ведь на охлаждение все клетки реагируют почти одинаково – запросом всех и всяческих веществ, которые при «сжигании» могут дать хоть какое-то тепло, и требуется этих веществ – немереное количество… И наконец, зажатые холодом мышцы тоже нуждаются в питание для своего растормаживания, ведь телу хочется греться не только за счет подпитки, но и мобилизуя возможности динамического обогрева, то есть движением. А это опять сказывается на сердце, на коченеющих легких, на железах, которым теперь придется ощищать кровь от сверхпорций отработанных и выброшенных из клеток «шлаков»…

Когда такое занятие становится более-менее привычным, оно, разумеется, уже не ведет к слишком разрушительным последствиям, ведь тело – очень умное, оно запасает впрок те вещества, которыми можно минимизировать вред от таких термоударов. К сожалениею, почти всегда оно еще заботится и о тех веществах, которые не особенно помогают – таков метод, вместе с полезными запасами приходят и лишние, это неизбежно. В случае с прорубью происходит запас жировых клеток, сначала в мускулах, потом растут подкожные жиры, которые могут немного ослабить холодную атаку на жизненно важные органы. И если бултыхаться в проруби очень часто, то этот рост станет неуправляемым, даже если потом «сдохнешь на тренажерах».

Просто потому, что ресурсы организма уже будут сдвинуты в сторону их интенсивного переиспользования. А это даром никогда не проходит, это всегда сказываеся.

Когда и как отзывается то, что мы в себе нарушаем.

Кстати, какие ощущения возникают в момент, когда мы в себе нарушаем что-то действительно важное? Ведь не сразу же, на первых же тренировках все ломается окончательно? Ответ на этот вопрос, как ни странно, почти не зависит от того, какой именно нагрузкой мы себя нагружаем.

Итак, проблема относительного сохранения основных балансов, своеобразная «точка возврата», когда ресурсы еще не переходят режим необратимого разбазаривания, возникает именно тогда, когда наше ощущение на прямую тренировочную нагрузку как бы притупляется. Когда сама тренировка уже не доставляет особых хлопот, когда достигнут относительно стабилизированный участок в развитии спортивных навыков и привычек.

Именно тут почти спонтанно возникает период, который знает каждый спортсмен. В этот период никакое усложнение приемов, или интенсификация тренировки, или наращивание веса на снарядах не приводит к успеху. Скорость не увеличивается, мышцы не растут.

Это значит, что сердце, органы, железы, уже привыкшие к относительно регулярным трудам пусть даже себе в ущерб, больше не желают работать в прежнем режиме. Иногда грамотные спортивные врачи ставят диагноз перетренировки, и дают перетрудившемуся телу отдохнуть. Но куда как часто, «развивая» волевые усилия, тренеры и спортивные «герои» пытаются еще больше взвинтить темп, преодолевая новые рубежи скорости, веса, техники.

Тут-то и происходит крах, то есть, вместо успеха почти с каждым из таких вот оголтелых «фанатиков» возникают сложности, наступает регресс. Это означает, что тело пытается подать последние сигналы, что оно больше не хочет такой эксплуатации, откровенно пытается «забастовать»…

Это и есть сигнал перед последними, уже необратимыми нарушениями жизненных ресурсов, после которых не только на долгожительство, но даже на относительное здоровье рассчитывать не придется. И в итоге все идет к тем печальным последствиям, которые в конце своей жизни пожали куда как многие спортсмены, которые в свои годы были – поверьте – не менее сильны, не менее здоровы, не менее умны, чем мы. Так стоит ли повторять этот скорбный путь снова и снова, чтобы не на чужом опыте, а на своем убедиться в его ошибочности?

Глава 5. Увлечение сверхголоданием, как нарушение ресурсов организма.

Еще двадцать лет назад отношение к голоданию среди диетологов всего мира было куда как неоднозначным. Раздавались трезвые голоса, что чрезмерное голодание – настолько явное нарушение ресурсов тела, всех жизненных характеристик, что его следует очень и очень внимательно отслеживать в медицинском плане и никогда не применять априори. Собственно, его и советовать как радикальное средство опасались… Разумеется, не в России, а за рубежом.

В России в то время крепчал маразм «развитого» социализма, с питанием было очень плохо, и вот кому-то из явно идеологических умников пришло в голову, что таким образом можно ограничить потребление. Как раз в той категории, с которым у социализма всегда были проблемы – в продуктах питания. И выполняя социально-партийный заказ, возникло это движение.

Обосновывалось оно крайне «неординарно» – чем меньше ешь, тем дольше проживешь. Это клише настолько вьелось в наши мозги, что даже я, задумывая эту книжку, решил начать именно с этого свой анализ долгожительства.

В общем, с одной стороны, все правильно – много жевать, до века не доживать. Как только изжевал положенные тебе продукты, что-то в нас очень важное закончивается, и наступает серьезная деградация. Но я сейчас не об умеренности, а о голодании – чувствуете разницу? Я о том, что не может быть и никогда не было ничем иным, кроме как откровенным обманом.

И именно об обмане можно вести речь, когда вам советуют, скажем, каждые два месяца голодать три и больше дней, именно об обмане приходится вспоминать, когда это голодание советуют применять от всех, без ограничения болезней, для всех категорий населения, для всех групп потребления, в том числе без учета обыденного меню этих самых групп, без нормального представления об исходных точках такого эксперимента, что почти невозможно на наших харчах, с нашими жизненными перипетиями на этот раз «развитого» чего-то.

Эти советы напоминают мне незабвенные трюки Кашпировского, который несмотря на медицинский диплом вдруг решил поставить «ломовой» по последствиям эксперимент, никому практически не посоветовав, даже не обратив внимание на такую «мелочь», как безопасный выход из всех тех околотрансовых состояний, которые он провоцировал. Это все равно, что неумелого человека без страховки поставить на канат и предложить ему пройтись, аппелируя к методам опытных канатных трюкачей.

Ну ладно, отставим эмоции, посмотрим более конкретно, какие из ресурсов сверхголодание способно разрушить, и какие нарушается в безудержной практике этого метода.

Самый актуальный вопрос современности – съесть или не съесть?

Надо признаться, призыв «голоднуть», хотя бы время от времени, затрагивает самый актуальный для средних классов современности вопрос – съесть или не съесть? Так как «не съесть» действительно немалый труд, мы слышим почти уже сливающиеся в единый рев призывы быть сильными волей, не поддаваться, не сомневаться в том, что эти муки себя оправдают.

Я не знаю ни одного человека, который бы в самом деле хоть раз не поддался бы на эту удочку, практически все пытались голодать. И не выдерживали, разумеется, начинали есть, сдаваясь, молчаливо признавая за собой и слабость воли, и ожидая всех прочих бед, которые, якобы, после обжорства непременно наступят.

Те же, кто не поддавался, кто не желал примиряться с лишними килограммами, и действительно худел, как правило с горечью, не поддающейся описанию, почти с ужасом, наблюдали, что прежний, «нелюбимый» вес возвращался. Специалисты по голоданию в таких случаях почти всегда делают умный вид, и требуют – «чаще», или «дольше», или проповедовали еще того хуже «переход на бесконечное голодание».

Уже давно замечено, что дилемма «прелестей» голодания и ужасов избыточного веса выглядит куда как двусмысленно. Вместо мук, которые, якобы, только должны наступить от перееданий, есть определенный тип людей, которые обрекают себя на действительно немалые муки голода уже сейчас, без всяких «якобы». Это послужило источником шуток, юморин и шпилек… Но даже этот скромный источник здравомыслия в последние годы как-то заглох, и уже никто не ставит под сомнение «эскалатор» голодных мучений, который наоборот, в свою очередь только набирает влияние и теряет последние остатки меры.

Надо сказать, еще в самом начале семидесятых я как-то нашел очень остроумный ответ одного врача, который, сравнивая продолжительность жизни в прошлом и по нынешним временам, даже в нашей, в те годы более благополучной по потреблению стране, заметил – если бы голод был так полезен, как о нем часто говорят, человечество в этом давно убедилось бы. В самом деле, ведь только последние два-три поколения могут, в действительности, есть досыта, все остальные поколения голодали, причем хронически. Вот эту почти великую фразу я не устаю повторять, если меня совсем уж одолевают энтузиасты голодных болей, срывов, слабости, на редкость неприятного запаха, почти всегда появляющегося на второй неделе голодания, и прочих бессмысленных и вредных экспериментов.

Так что, когда вопрос ставится именно в приведенной выше, актуализованной форме в пору ответить известной присказкой – если очень хочется, то можно. И поверьте, если съесть правильно, вреда от этого не будет. Порукой тому система, которую я и пытаюсь объяснить – раздельное питание. Но пока продолжим о голодании.

Где граница между дозированным голодолечением и сверхголоданием?

И все же, нападая на голодание, особенно затяжное, бездумное и безусловное, я вынужден признать, что вообще-то голодание может быть применено как терапевтическое средство. Но тогда необходимо очень точно прочертить ту грань, которая возникает между законным применением голодания и его осуждением, между голодолечением и сверхголоданием, на которое я нападаю.

Критерий прост. И доступен для понимания каждому. Если есть конкретная болезнь, которая подвержена воздействию голодом, например, панкреатит, то под наблюдением врача это форма лечение – во благо. Если нет никаких серьезных показаний, кроме борьбы с весом, значит это – от лукавого. И никак иначе.

Причин несколько. Но главная заключается в том, что чрезмерные нападки на вес – на самом деле незаконны. В самом деле, небольшой избыточный вес – не патология, не осложнение, сплошь и рядом даже не неудобство для самого человека. Это всего лишь нарушение нормы, причем не в медицинском даже понимании, а так, как ее понимают «продвинутые» диетологи, по сути – проявление моды на тощие тела, и ничего больше. Стоит ли ради этого рисковать здоровьем? А голодание – такой именно риск, и очень серьезный, без дураков.

Конечно, ожирение плохо, но это уже не избыточный вес, а сплошь и рядом проблема нарушения обмена. Еще, как говорят многие «голодатели», это – нарушение двигательной активности. И тут я позволю себе усомниться. Думаю, многие из нас, без труда вспомнят иного своего знакомого, у которого практически нет проблем с двигательной активностью, который легко и с удовольствием танцует, ходит на лыжах, отменно плавает… Он не может лишь бегать, ну и, может быть, еще чуть тяжеловат в теннисе на самом солнцепеке. Но с движением и жизнерадостностью у него все в порядке!

А раз так, то я, призывая вас в свидетели, предлагаю считать не переходящий далеко за привычную грань лишний вес не «болезнью», с которой, якобы, один голод только и может справиться, и даже не нарушением нормы, а всего лишь неприспособленность человека к слишком «узкой» норме в довольно-таки искусственной медицинской теории. В самом делен, тело же дает сигналы, что все нормально, почему мы должны чувствовать себя ущербными – если какой-то из спецов по морковке талдычит нам с регулярностью метронома, что мы должны голодать?

Информационную машину, призывающая голодать, нужно ограничить.

В самом деле, это даже не совсем этично с медицинской точки зрения – подвергать сомнению здоровье, если других показаний, кроме мнения самого врача, нет. Так ни один уважающий себя медик не поступит, это просто против его естества, против его профессии, которая совсем не зря ограждена Гиппократовой клятвой.

И лишь специалисты по питанию – по диетам и голоду, – знай себе требуют соблюдения их, и только их норматива. Да как же так можно? Наконец, кто же позволил врачу объявлять кого-то ущербным априори, требовать лечение и прописывать особый режим?

И тем не менее, огромная машина запущена в ход. Среди всех прочих врачей именно специалисты по голоду пользуются безоговорочным авторитетом, а мнение старых специалистов – физиологов и терапевтов, пытающихся артикулировать более взвешенное мнение – не принимается всерьез. Голод объявляется панацеей, а безусловные призывы голодать стали общим местом даже у психологов, которые должны лучше другие врачи понимать, какие разрушительные бреши в ресурсах психики этот метод пробивает.

Я думаю, что информационную машину, призывающую голодать, следует остановить. Вернее, она сама остановится, когда мы все перестанем к ней прислушиваться. Вот к этому я и призываю. Точно так же, как врачи всегда и везде призывали отказаться от «самолечения», как они отказываются от чрезмерно радикальных методов, если есть более щадящие схемы.

Всякая ли польза полезна?

И в самом деле, слова ничего не решают. Даже мнения настощих авторитетов, отдавших практике десятилетия труда, не очень заметны на фоне всеобщих призывов голодать. Решающим окажется лишь ответ на вопрос – полезно ли голодать? Если полезно, значит, призывы голодать опраданы. Если не полезны, значит…

В том-то и дело, что в ситуации с обычными людьми, не чувствующими из-за лишних пяти, десяти, даже пятнадцати килограммов избыточного веса никаких неудобств, следует задавать другой вопрос. А действительно ли полезно то, что мы считаем пользой?

И если мы как следует взвесим этот вопрос, то вынуждены будем ответить – нет, и еще раз нет. Полезным имеет смысл величать лишь тот результат, то улучшение, которое ведет к долгожительству, то есть, которое носит долговременный характер. Если польза имеет краткий эффект, как почти всегда и бывает в случаях со спонтанным и «противовесовым» голоданием, даже при систематических и свирепых до изможения «постах» имеет смысл посмотреть на проблему более здраво, чтобы судить о ней, а именно – что она нарушает, за счет чего достигается внешняя польза? Ведь не бывает же, что «за просто так»? Это как раз главный поступлат ресурсного понимания здоровья – чтобы получить улучшение, нужно что-то поднапрячь, или даже перенапрячь…

И вот с такой постановкой проблемы у спецов от голода есть не одно, не два, а множество сложностей. Я думаю, что многим приходилось сталкиваться с людьми, которые получили осложнение разного рода нефритов, когда они пытались голодать. Думаю, что немало таких, кто доголодался до сыпи, ухудшений зрения и слуха, печеночных осложнений. Таких, кто получил серьезные нарушения психологического и неврологического плана личности, вплодь до нарушения режимов сна, отчетливых неврозов и даже потери активности, то есть, заметных депрессивных симптомов.

А главное, голодание по мере своего развития, получает со стороны организма отпор, и по мере продолжения это практики – все более устойчивый. В самом деле, как не защищаться от того, что с тобой делают по совету какого-нибудь «мудреца», который «забывает» посоветовать своим клиентам использовать даже витамины во время голодовок.

Вот «самооборона» тела носит, в противовес «достижениям» от голодовок, самый настоящий долговременный характер. А при многолетних опытах по «оздоровлению» голодом, способна вообще перейти в хроническую фазу, как любая другая болезнь. И тогда уже придется не о «сверхздоровье» думать, а о том, как спасти хоть остатки номальной физической формы.

Как организм защищается от голодовок.

Это происходит, примерно, так. Сначала организм пытается запасти основные элементы, которые влияют на работу нервных тканей – витамины, микроэлементы, вещества, влияющие на секреторную деятельность. Но беда в том, что эти вещества практически не могут существовать в свободном, несвязанном виде. Они или есть, или выводятся, и тогда наступает период, когда организм пытается сохранить их для себя хотя бы в связанном виде.

Сначала он запасает то, что считает самым ценным и легко «сгораемым», белковые и сахарные составляющие питания, но на этом много не запасешь. Потому что это, в первую очередь, энергетические запасы, или универсальный строительный материал, запустить который в дело, в «строительство» клеток не просто, для этого нам нужно изрядно работать в спортзале, наращивая мускулы, что в целом тоже не здорово, или очень точно питаться, чтобы происходило именно то развитие органов уже на клеточном уровне, которое вело бы к их омоложению. Но какое же омоложение, если питание вообще находится на нуле?..

Со временем, не сразу, получается, что организм запасает перед голодовками хоть что-то, что ему не очень полезно, но что не предотвратит сверхкритическое затухание нервной системы, увядание желез, потерю двигательной способности, что позволит после голода относительно легко вернуться к нормальному состоянию. А это, как ни странно – так не любимые нами жиры, и лишь в некоторых случаях углеводы, переизбыток которых, в свою очередь, если вы не марафонец, ведет к своим неприятностям в организме.

Нужны ли нам те запасы, которые организм запасает для защиты от голодовок?

Нет слов, чтобы описать раздражение людей, которые после голодательного поиска здоровья вдруг обнаруживали, что подкожный, очень рыхлый и неприятный даже на вид жир начинает накапливаться буквально «по любому поводу». Даже от тощего весеннего огурца, съеденного как бы просто так, для пробы, а на самом деле, от животной тяги к «живым» витаминам, вдруг прибавляется лишняя сотня граммов. А ведь огурец-то был, от силы в два раза больше этого веса…

Это значит, что почти все, что вы теперь съедаете, организм, как гоголевский Плюшкин, не выбрасывает, а запасает, запасает, запасает в предвиденье будущих голоданий. Это значит, что нормальные обменные процессы находятся под угрозой. Это значит, что организ дошел до точки, и продолжать в том же духе – нельзя.

Потому что нарушено относительно свободное отношение к питанию, которое единственно должно быть у здорового человека, съел – и тело разбирается с этой пищей, что нужно – заберет, что не нравится – спокойно, без истерии отправит «на выход». Именно тело должно это делать, потому что сам человек никогда с этим не разберется, да с этим и немыслимо никому разобраться, кроме действительно очень профессиональных и весьма опытных диетологов, каких в мире всего-то, может, несколько сотен, не больше.

Есть такая гипотеза, что на самом деле это стремление построить структуру питания с учетом голодания возникло, исходя из опыта предыдущих поколений, когда люди действительно немало голодали. И возникло не по злому, разумеется, умыслу, а в следствие консерватизма иных медицинских идей, в том числе и относительно питания… Когда умение запасать разного рода вещества казались в некоторых случаях, например во времена режимного, регуляного весеннего авитаминоза – единственной возможностью спастись от очень серьзных неприятностей, например, цинги, куриной слепоты и проч.

То есть, нынешняя ситуация просто не учла того, что мы сейчас можем не голодать, и следовательно, не запасаться чем-либо впрок, а впервые, может быть, в истории человечеста, кормиться очень точно, без перебора даже самых полезных веществ, которые в избытке могут стать и фактором угнетения здоровья.

Это значит, что при разумном, правильном отношении к себе, к питанию нам впервые никакие запасы не нужны вообще. И вместо того, чтобы бороться с ними действительными, или с ними мнимыми, как делают голодатели, хорошо бы подумать о том, как поддержать эффективную и не допускающую сбоев систему эвакуации отработанных веществ. Не только теоретические построения, но и практика подсказывает, что это куда более совершенная система поддержания разумного веса, чем все прочие методы.

Только нужно понимать, что применение всякого рода ануретиков, чем грешат иногда очень уж озабоченные лишними килограммами индивиды, является, по сути, применением лекарства. Причем такого, которое позволяет накапливаться в организме куда как неприятным шлакам, именно потому, что препятствует их своевременному удаление – в самом деле, как же избавляться от токсинов, если воды, необходимой для этого, попросту нет? Во время засухи любую воду пускают лишь на то, что составляет жизненно необходимые функции, а применение ануретиков создает именно такую засуху в организме.

Кстати, голодание претендует на роль наилучшего эвакуатора всех и всяческих шлаков. Самое время задаться вопросом – так ли это?

Действительно ли следует голодом выводить шлаки?

Существует мнение, что почти все уже поняли, что голодом больше вредят себе, чем помогают. Но вот в борьбе со шлаками этот метод просто незаменим, и поэтому, даже не желая неприятных ощущений, которые голод приносит, даже понимая, что это не очень уж здорово для тела и психики, приходится к нему прибегать…

Во-первых, я очень сильно сомневаюсь, и прызываю усомниться вас, что каким-либо терапевтическим средством – а голод именно такое средство, – следует лечить что-то в высшей степени обычное, нормативное, штатное, что организм и без вмешательства интеллекта или воли голодателя делал десятки лет, и будет делать, если ему не мешать, еще много десятилетий, когда мода на голод спадет.

А во-вторых, вывод шлаков, на самом деле, не такое простое дело. Оно требует энергии, требует расходов разного рода веществ, воды, веществ-медиаторов для нормальной работы желез, наконец, просто «незажатого», спокойного состояния организма, что определяется состоянием нервной системы.

И следовательно, когда голодатель «поджимает» тело очередным приступом острейшего дефицита буквально всего, что только составляет основу нормального функционирования организма, эвакуация замедляется. Именно замедляется, а не увеличивается, как это пытаются убедить нас спецы от голодовок. И никакие клизмы тут не помогут, потому что клизмы – это лишь облегчение прямой кишки и в лучшем случае кишечной дельты, а замедление сброса отработанных вещест происходит, по всей видимости, на клеточном уровне.

Да, в конечном результате, перенасыщенные вредными токсинами органы сбрасывают их в ускоренном темпе… но лишь тогда, когда голодовка кончается, когда в тело начинают поступать вещества, нормализующие его работу, когда организм начинает выходить из этого состояния «дефицита» всего, что только можно придумать. И это очищение кажется серьезным «достижением» голодовки, ведь она его спровоцировала…

Но чем дольше вы голодаете, тем основательней вы удерживаете эти самые вредные токсины, с которыми, якобы, боретесь, в организме. А при длительных голодовках неизбежно просиходит их «закрепление» – состояние, когда иные вредные вещества попросту не выводятся, если весьма длительный период не соблюдать очень правильный, щадящий, по сути, едва ли не больничный режим.

И если это действительно так, то что же делает голод – освобождает нас от шлаков, или поддерживает ненормативно высокое их количество в организме во время голодовок? Не отсюда ли, например, тот запах, который появляется во время длительных голодовок, когда количество неудаленных через почки летучих кетонов переходит, скажем так, допустимую концентрацию, и тело пытается избавиться от них через поры, путем прямого испарения в воздух?.. И вообще, нужны ли такое состояние борьбы с этими «внутренними» ядами, которое приводит к противоположному результату?

Истощение психологических ресурсов, возникающее при голодании.

Есть еще одно соображение, которое я не могу не привести как довод «против» системы сверхголоданий. А именно – при некоторых стрессах организм сам начинает сбрасывать невероятное количество даже и не шлаковых вещест. Например, сильный страх, может выводить из тела такое количество белка, что для его пополнения нужно по меньшей мере неделю кормиться орехами. Почему так происходит, до конца неясно, просто примем это замечание за данность.

Но если что-то сбрасывается клетками и органами в психологических неурядицах при относительно обогащенном, или лучше сказать, нормализованном питании, то у организма есть шанс компенсировать эти потери, просто увеличив обменную функцию по белку.

А что происходит при такой огромной стрессовой нагрузке, какой в действительности является голодание? На тело, которое и так испытывает недостаток, практически, по всех компонентам функционирования, накладывается еще и общий стресс, порожденный именно ситуацие голода. И компенсировать потери, вызванные им, по-просту нечем, потому что подпитка отсутствует. То есть, именно нестабильность питания усугубляет общее тяжелое состояние, приводя к раскручиванию маховика уже вовсе неприятных психологических «напрягов».

Так или иначе, врачам, которым приходится «вплотную» заниматься нервными срывами у разного рода индивидов, как минимум в половине случаев свидетельствуют об обедненном, несбалансированном или неправильном питании своих пациентов, на фоне чего и развились тыгостные симптомы.

В самом деле, истощение психологических ресурсов, причем по всем четырем его разновидностям: волевому, психо-эмоциональному, интеллектуальному и ценностному, при голодании происходит очень быстро. И чудовищно быстро человек перестает контролировать себя, потому что на общем фоне разного рода недостач растормаживаются психика, теряется критическое отношение к себе и на свет появляется то, что обычно таится в человеке глубоко, и чему бы вовсе лучше не существовать.

Но если так тяжелы срывы, вызванные именно голодом, стоит ли эту монструозную ипостась человека провоцировать? Оправдано ли подвергаться испытанию, неподконтрольному и потому чрезмерному, хороши ли торпедировать психологическую устойчивость человека ради такой, в сущности, мизерной цели, какой является десяток проблематичных килограммов? Оправдан ли уже в моральном смысле метод, который вообще допускает ослабление психики?

Конечно, отчасти я задаю эти вопросы, потому мне самому ответ на него ясен. И был ясен почти всегда – нет, нет и еще раз нет. Тем более, что существует метод, которы позволяет добиться более устойчивых результатов, и куда как «с меньшей кровью», без всего того кошмара, которым для многих оборачивается голодание и прочие сверхнормативные методы «совершенствования». Вот к этому методу я и предлагаю перейти, и называется он – раздельное питание.

Часть II. Ключ к раздельному питанию.

Итак, основные, не побоюсь этих слов, теоретические построение, в свете которых мы будем впредь рассматривать нашу тему, завершены. Вернее, теорию на нашем не самом высоком уровне мы еще будем уточнять, детализировать примерами, но уже без особого проникновения в глубь проблемы. Потому что основное наше внимание будет сосредоточено на том, что такое есть это почти загадочное словосочетание – раздельное питание.

Что за ним кроется? Как его соблюдать? Каков механизм того, что он «выручает» наш организм даже там, где уже почти ничего не действует? И наконец, как правильно делать то, что – по всем статьм! – мы до сих пор делали не очень толково, то есть как правильно питаться?

Разумеется, возникает ощущение, что правильное питание должно быть, прежде всего, ресурсосберегающим, а кроме того, быть очень точно подстроено под индивидуальные наши особенности, желательно даже так, чтобы сильные стороны поддерживали те, которые не очень сильны, чтобы слабые постоянно находились в поддерживаемом состоянии, и тогда можно будет говорить о значительной ценности системы раздельного питания.

А это именно система, которая должна не просто быть изложена, но которой предстоит претерпеть «тонкую подстройку» для каждого, кто ее хочет использовать, должна эффективно «отсоветовать» – по прайней мере попытаться – не очень разумным людям, которые занимаются тем или иным видом пищевого самоубийства, это злоупотребление своим здоровьем, и кроме того, должна иметь режим «самораскручивания», когда удачно найденную схему питания хочется поддерживать дальше, просто потому, что с ней лучше живется. Вот в таком порядке и будем действовать.

Глава 6. Раздельное питание как соблюдение ресурсов организма. Таблица продуктов по технологии раздельного питания.

Надо сказать, что я почти убежден, раздельное питание – не самая здоровая и эффективная система питания для каждого из людей. Вполне может быть, что существует гораздо более совершенные во всех отношениях схемы. Беда только в том, что они нам неизвестны.

А вот из всех известных именно раздельное питание остается самым доступным и в то же время наименее безболезненным вариантом, которые можно рекомендовать каждому в отдельности и всем вместе. Думаю, вы и сами в этом скоро убедитесь, когда уясните себе его суть.

Кислый желудок и щелочная двенадцатиперстная кишка.

А суть, вернее, коренная идея раздельного питания исходит из предпосылки, которую открыли еще до Павлова с его «многострадальными» собаками, но как-то не сразу придали этому значение. Дело в том, что кишечник имеет преимущественно кислую среду. А двенадцатиперстная кишки, прямое продолжение желудка, обладает преимущественно щелочной средой.

Обе среды важны для обработки разных питательных веществ, и их сосуществование в одном организме позволяет этому организму – и в целом нам, человечеству – быть всеядными.

Беда только в том, что по базовому постулату химии – очень уважаемой и безоговорочно правильной науки – кислая и щелочная среда друг друга нейтрализуют. Что из их смешения получается, зависит от конкретного состава и концентрации реактивов, но в любом случае они теряют свои свойства.

То есть, если бы желудочная среда безпрепятственно попадала в двенадцатиперстную кишку, той приходилось бы очень плохо, или если бы она вела себя слишком активно, желудок изначально терял бы свои способности переваривать продукты, потому что подавлялся бы щелочью, поступающей снизу, и тогда каждому из нас гарантирована была отрыжка, неприятный запах изо рта, несварение, изъязвление стенок желудка в результате процессов разложения пищи и прочие малоприятные вещи.

Почему они не ссорятся.

Однако этого ничего не происходит. Потому что между ними находится очень серьезный орган, так называемый «привратник» – мускульное колечко, которое регулирует, как диафрагма, прохождение любой питательной смеси. Кроме того, природа так мудро – под крутым углом и к тому же почти вверх – расположила отвод двенадцатиперстной от желудка, что и анатомически разделила их на две области. Это немаловажно, анатомы со средних веков замечали, что если этот угол сглаживается, пищеварение клиента становится хуже.

Кроме того, за всем состоянием организма очень внимательно следит вегетативная нервная система – наш природный балансир, который не позволяет ни кишечнику угнетать желудок, ни желудку чрезмерно активничать, поскольку это плохо не только для него самого, но и для всех остальных.

Разумеется, часть пищи из желудка попадает в двенадцатиперстную кишки, увлекая с собой кислотный желудочный сок, но в идеальном случае его не очень много, потому что все его кислотные способности почти полностью истрачены на саму пищу.

А щелочной кишечник легко преодолевает эту избыточную кислотность, потому что усвоение продуктов пищеварения – процесс, который всегда идет с небольшим запасом, ведь продукты питания для любого сбалансированного организма очень важны, и наше умное тело всегда стремится изъять из поступившей пищи как можно больше всего, что там есть.

Вообще, если вдуматься, в этом порядке – сначала кислотная среда, потом щелочная, – есть некая форма совершенства. Если бы было наоборот – то есть, если бы желудок был щелочной, а кишечник кислотный, – было бы не в пример хуже. Кислотность в кишечнике, если бы так сложилось, приходилось бы создавать гораздо более «крутую», а это травмировало бы сами стенки кишок, усвоение шло бы быстрее, а значит кишечник должен был бы работать в гораздо более резвом темпе, что потребовало бы в большей степени резервировать его функции – давно известно, что скорость делает необходимым большие запасы прочности всех элементов системы. И кроме того, я подозреваю, производство кислотности «стоит» организму куда дороже, чем целочной среды, а значит, мы были бы куда более прожорливыми, наши системы работали в более напряженном, может быть, даже критическом для живой протоплазмы режиме, и это привело бы к более быстрому износу тела, исходя из более скорого износа ресурсов.

Нет, что ни говори, а так, как есть – не в пример лучше. И дольше живем, и спокойнее себя чувствуем, и обходимся вполне разумным количеством продуктов. К тому же, и желудок с двенадцатиперстной кишкой вполне уживаются… Хотя, конечно, не всегда.

Почему они ссорятся.

Есть ситуации, когда они сорятся. Когда у желудка повышенная кислотность, когда щелочная среда двенадцатиперстной прорывается выше, чем ей следовало бы находиться, когда происходят травмы или деформации желудочно-кишечного тракта, когда наступает существенное ослабление желез и сбои секреторности… Но наиболее часто встречаемым способом поссорить желудок и двенадцатиперстную является обычай кормиться таким образом, чтобы продукты, которые легко перерабатываются желудком, попадали в него вкупе с продуктами имеющими большее сродство двенадцатиперстной. И над этой «ничейной» смесью предполагают трудиться оба органа, работая, прежде всего, не на обработку пищи, а на подавление активности соседнего органа, друг друга, перебарывая «неподходящую» химию, слишком серьезно «застрявшую» в продуктах, чтобы все-таки вытащить из нее что-нибудь, чем можно подкормить клетки, что можно пустить в дело.

Результат получается самый плачевный. Обе части системы работают на такой износ, «гоняют» свои железы в таком режиме, в каком умный водитель даже из серьезной ямы не будет выезжать, он непременно дождется кого-нибудь, кто вытащит его на дорогу. Или так – мы сознательно, глупо и очень бестолково расходуем ресурсы нашего организма, причем в очень ответственной и уязвимой его части, а из вариантов так называемого «щадящего» использования, похоже, выбираем такие, которые сбивают ее с толку еще больше. Я имею в виду весь этот набор «прелестей» – голодание, диеты, тренировки или использование препаратов не вполне ясного предназначения.

К тому же, «поборовшись» друг с другом за пищу, желудок и двенадцатиперстная кишка серьезно ослаблют возможность усваивать из нее питательные вещества даже впоследствии, на стадии ее обработки в тонком кишечнике, который находится, как все, без сомнения, помнят из школьного курса анатомии, между двенадцатиперстной кишкой и тремя ободочными, или кишечной дельтой, переходящей в прямую.

Ну, что касается дельты и прямой кишки, то тут у нас почти нет предмета обсуждения, потому что они относятся к проктологии, а вот о тонком кишечнике имеет смысл поговорить.

Почему страдает тонкий кишечник.

В случае относительно здорового питания, тонкий кишечник имеет не самое большое значение. Он занят всего двумя основными функциями – обеспечивает усвоение из предварительно и весьма круто, как вы можете догадаться, обработанных продуктов питательные вещества, и обеспечивает перистальтику.

Ну, с перистальтикой все более-менее понятно. С ней действительно церемониться не очень пристало, есть набор весьма неплохих методов, которые позволяют то ускорить ее и прочистить кишечник, то замедлить и сделать более вялой, помогая именно процессам усвоения.

А вот усвоение может быть очень трудным. Главным образом потому, что желудок не всегда работает как надо, главным образом потому, что сталкивается с «не своей» пищей, которую изначально не способен расщеплять до требуемого состояния. И в то же время двенадцатиперстная куда как часто не способна выполнять свое дело, потому что основательно «загружалась» продуктами, которые лучше было бы «предложить» кислотному желудку.

В этой недообработанной пище очень легко заводятся гнилостные микробы, да и вообще, пища, которая не прошла причитающуюся обработку, будет очень и очень вредна. Как будет вреден любой предмет, попавший к нам во внутренности, если только он не абсолютно нейтрален, например, не золотой шарик, химически неспособный ни окисляться, ни восстановливаться в соответствии с кислотно-щелочными реакциями.

Процессы разложения иногда бывают настолько тяжкими, настолько нездоровыми, что с конца, кажется, семидесятых даже при нашей не очень продвинутой медицине – главным образом по финансовым причинам, и никоим образом не из-за недобросовестности врачей, – прежде чем браться за серьезный анализ кишечника, в ответсвенных клиниках «выжигали» микрофлору желудочно-кишечного тракта, впоследствии, разумеется, насаждая новую, более чистую и однородную.

Делали такую процедуру и мне. И могу сказать – это очень странно ощущение. Особенно потому, что я был не самым дисциплинированным больным, если мне хотелось что-то съесть, я ел, но в результате получал лишь обратный эффект – неусвоение, боли, множественные микротравмы, доходящие иногда до кишечных кровотечений. Вот тогда-то я очень точно понял, насколько важно правильно есть и – главное – усваивать то, что мы съедаем.

Как работает пищеварение, когда телу что-то нужно.

Собственно, в процессе усвоения нет ничего очень уж особенного. Полужидкая кашица, в которую превращается наше меню после желудка и двенадцатиперстной, контактируя со стенками кишечника, которые по сути являются мембранами с избирательной проводимостью, забирают то, что им приглянулось, а в нижней части кишечника, выбрасывают в получившееся не очень приятное месиво то, что им уже не нужно, на что не нашлось спроса ни у каких клеток организма.

Все более-менее просто. Сложности, как я и сказал, возникают только тогда, когда поступает не до конца переваренная пища. А она, к сожалению, поступает почти регулярно, и беда даже не в ее избыточном количестве – о чем мы порассуждаем позже – а в том, что она поступает в такой смеси, что даже после массированной, весьма неэкономной атаки на нее желудка и двернадцатиперстной, какая-то часть ее просто не приведена в необходимые для тонкого кишечника кондиции.

И в этом состоит главный постулат раздельного питания как системы. То есть, разделение питания по желудку и двенадцатиперстной кишке превращается в разделение питания по пище, сродственной этим двум важнейшим нашим органам. То есть, существует кислотное питание, которое лучше всего обрабатывать в желудке. А есит еще щелочное питание, которое в основном поддается расщеплению в двенадцатиперстной кишке. Разумеется, есть еще продукты, которые поддаются обработке в обоих системах, то есть, которые не влияют ни на качество и скорость обработки пищи, не увеличивают нагрузку на железы, не доставляют тонкому кишечнику никаких неприятносте ни в каких смесях.

Очень важно, что мы заговорили именно о смесях, а не о продуктах, как предполагают все и всяческие диеты. И не о голодании, которое трудно назвать сколько нибудь здоровым образом поддержки организма. Мы заговорили о смесях, что и послужило образом, кажется, принципиального названия всей схемы питания в целом – раздельное. То есть, предлагается есть раздельно продукты питания кислотного или желудочного, в иной терминологии, и раздельно, спустя какое-то время, продукты питания щелочного или кишечного.

И только так, по сути в соответствии со стариковскими обычаями долгожителей, не очень приверженных разносолам, мы можем со своей стороны – как разумные люди, а не всеядные, что приводит на ум почтенных кабанчиков и хавроний, которых я люблю во всех видах, а особенно на сковороде – помочь себе кормиться правильно и в щадящей ресурсы манере.

Сколько может «стоить» организму то, что мы усваиваем.

Вот что происходит при кислотном раздельном питании, например, мясном жарком, с зеленью, соленьями и разумеется, без всякого десерта, без хлеба и зерновых гарниров. Мясо прожевано не очень, попадает в желудок не очень пропитанное слюной, что тоже немаловажно. Тут оно очень активно, с поддержкой солений и трав, которые помогают активизировать работу желудка, обрабатывается, причем почти до основания, чуть не до так называемых первичных аминокислот, и выталкивается в двенадцатиперстную. Когда пища обработана качественно, каким-то образом это становится известно кишечнику, и он не требует от двенадцатиперстной, чтобы она приступала к работе, а потому «столкновения интересов» почти не происходит. Пища поступает в тонкий кишечник уже готовая для усвоения, и нигде не перенапрягла ни один из разделов тракта. Небольшой объем мяса позволяет его легко и быстро усвоить, а перистальнике помогают деревянистые, трудноперерабатываемые части трав, которые не могут быть усвоены в принципе, а потому на них организм и не транит свои ресурсы.

При раздельном щелочном питании жевать нужно куда дольше, и даже, может быть, дождаться момента, когда пища как бы сама начнет исчезать в пищеводе. Попадая в желудок, эта пища вызывает, естественно, сокоотделение, но не очень значительное, и потому оно не успевает напитать, а по сути «испортить» продукты для последующей обработки. Так как продукты эти не очень эффективно расщепляются в желудке, тот переводит их в двенадцатиперстную, и там они уже доводятся до состояния, пригодного усвоению в тонком кишечнике. Объемы этой пищи, как правило, велики, с перистальтикой не возникает проблем.

А вот при неправильном питании никакой такой благостной картины не наблюдается. Желудок «борется» не столько с пищей, сколько с двенадцатиперстной кишкой, кишка борется с оставленной в пище кислотностью, объемы которой, даже если они не очень велики, все-равно слишком велики для разовой, экономной обработки. Часть тонкого кишечника страдает от перегрузки, в нежных стеночках возникают растянутости, трещины, который могут приводить даже к свищам, слизистая сдирается лохмотьями, возникают кровотечения и прочие трудности.

И разумеется, при неправильном пищеварении совершенно сокрушительно расходуется ресурс поджелудочной железы, всей секреторной системы пищеварения, а также почек и печени, которые страдают от всякого дисбаланса, потому что должны организм от этого непорядка очищать.

Если первый вариант, то есть, раздельное питание, нравится больше, а я сильно сомневаюсь, что есть люди, которые изберут нездоровый путь, то для дальнейшего понимания идеи раздельного питания остается только составить список продуктов кислотного питания, нейтрального питания, и целочного питания, что сделать, в общем-то нетрудно, потому что она была известна очень давно. Куда труднее научить ею пользоваться, но об этом после. А пока – списки совместимости.

Списки совместимости продуктов.

Разумеется, открывет предложенный ряд продуктов питания кислотная, желудочная схема. Потому что в последовательном прохождении по желудочно-кишечному тракту, именно кислотные продукты раньше всего попадают в переработку. Итак, кислотной обработке наиболее легко подвергаются:

– мясо животных

– мясо птиц,

– мясо рыб (включая и прочие морские и речные продукты),

– соленья нейтральных овощей,

– газированные напитки,

– соки с преимущественным содержанием цитрусовых,

– чай.

Комментировать этот список можно очень долго, я даже могу признаться, что я исписал несколько страниц, где пытался сравнивать аминокислоты мясного и рыбного происхождения. Но потому весь этот материал вычеркнул, потому что он только затемняет понимание очень обобщенного, популяризованного изложение, а полезных знаний не прибавляет ни на грош.

Скажу лишь что этот список включает в себя не только соленья, но и вообще подразумевает использование соли, разумеется, очень ограниченное. Вообще, соль – «белый яд человечества» – как некогда писали, мы будем рассматривать позже. Но уже сейчас хорошо бы закрепить приведенный список и соль как единственный случай ее применения. Просто потому, что в случае щелочного питания применение соли противопоказано.

В середине между двумя списками-антагонистами вполне разумно привести список нейтрального питания, потому что продукты, приведенные в нем могут быть использованы для того и другого стола, для желудочного и для кишечного питания. Вот он:

– овощи (не содержащие растительного белка – картошка, капуста, помидоры, огурцы, морковь, кабачки, редька, репа),

– зелень,

– цитрусовые (кроме соков с их преимущественным содержанием),

– фрукты (бескислотные, не включающие в себя незрелых цитрусовых),

– ягоды.

Итак, я отдельно вывел из зелени лук, который может быть на ранних стадиях кислотным, хотя становясь все более зрелым, он теряет это качество, и цитрусовые, по той же причине. Так как цитрусовые в России ныне не растут, то следует быть осторожным – если вы получили, скажем, грейпфрут с наклеечкой, которая свидетельствует о почтенном произрастании в Израиле, то можете смело считать его зрелым и относить к нейтральному списку. Если же это явно недозрелый товар, не имеющий определенного сертификата, тогда, может быть, его лучше отнести к кислотному питанию.

В некоторых случаях, нейтральную пищу тоже можно подсаливать, особенно, если с желудочным соком, то есть кислотностью, дело обстоит не очень хорошо. Но в этом приеме заложена ошибка, которая сбивает желудок, мешая «обучить» его работать правильно, органично реагируя на кислотное питание, выделяя строго необходимое количество сока.

И наконец, список щелочного питания, отрада тех, кто хочет по маловразумительным причинам быть вегетарианцем. О вегетарианстве мы поговорим позже, а пока вот список:

– растительные жиры (желательно – нерафинированные),

– орехи и семена (например, подсолнечника или тыквенные)

– грибы,

– молоко и молочные изделия (сметана, творог, сыры),

– хлеб и хлебные изделия,

– яйца,

– овощи, содержащие растительный белок (бобовые).

Комментировать этот список не сложно, и каждый может проделать эту операцию самостоятельно. Но все-таки следует сказать, что о «непользе» рафинированного растительного масла написано и сказано много, потому я просто отмечаю, что разделяю господствующую точку зрения, лишь нерафинады считаю достойным топливом для жизни и именно их предпочитаю рассматривать в таком качестве. Масло, отнесенное к сурогатам, возможно возмутит любителя классического бутерброда, но принципиальной разницы между ним и маргарином нет. О хлебе мы подробно говорить не будем, равно как о бобовых, с которым все и так, кажется, ясно. Не будем отдельно говорить об орехах с грибами, содержащих максимальные количества растительного белка. А вот о молоке поговорить придется, причем отдельно и более подробно.

Но пока заведем разговор о другом – как пользоваться этими списками. И начнем с примера «от обратного», то есть, с обеда в столовой или ресторанчике, где приведенные выше списки нарушены, перемешаны, и благородное дело питания, в итоге, поставлено с ног на голову.

Глава 7. Режимное питание в общепите и кошмар праздничного стола.

Вообще-то, я совсем не хочу быть ниспровергателем основ, но как-то так получается, что мои личные ощущения, да и рекомендации врачей, специализацией связанных с желудочно-кишечным трактом, советуют совсем не то, что звучит как общеизвестный совет – регулярно есть три раза в день, с горячим, от души и так далее.

Перед тем, как мы перейдем к правильному пониманию стола, придется все эти ошибки разоблачить. Разумеется, объяснив, что происходит с нами, если мы следуем этим советам, как нарушаем естественный баланс питания, как перерасходуем ресурсы, как нагружаемся совсем не тем, что нам нужно.

Одной из двух наиболее явных ошибок являются, по-моему, общепитовский обед. И не имеет особого значения, приготовлен он в дешевой ведомственной столовой или в относительно дорогом ресторане. Вот «разоблачению» этого врага нашего желудка, мы и займемся в первую очередь. А потом поговорим о праздничном застолье, потому что это – пусть не обижаются хозяйки, любящие гостей и блеск собственной кулинарии – является еще более тяжкой по последствиям ошибкой общепринятого взгляда на застолье.

Обед в общепите.

Наверное, все, кому сейчас чуть за тридцать, помнят, какими правилами пользовались столовые для рабочих, служащих, прочего нашего люда, вынужденного в поте лица, без всяких спецраспределителей зарабатывать свой хлеб.

Первым предложением бывали, так называемые, салаты. Иногда они были перемешаны в такую массу, что почти ничего нельзя было в них рассмотреть из-за обильного, полужидкого от немеренных разбавлений майонеза. Потом шло первое – непременный борщ, рассольник, или суп с макаронами, клецками, приправленный бульонными кубиками, чтобы по поверхности хоть чуть расплывались пятнышки жира. Второе – котлета, почти всегда изготовленная из вчерашнего мяса, прокрученного в не очень чистой мясорубке, макароны, вермишель, рожки, гречневая каша, изредка переваренный рис. Иногда, памятуя брежневские рыбные дни, вместо мяса предлагалась плохо пропеченная рыба, или например, жаренный минтай, которого, почему-то, одно время было очень много. На третье был непременный компот, сладкий до судорог, иногда странно пахнущий кофе, потому что растворимый кофе оставался в плохо вымытых стаканах, и давал свой застарелый, как табачный перегар, неисстребимый запах. Тот смельчак, который отваживался попросить чаю, получал такую бурду, в которой было больше соды, чем чая, должно быть потому, что с содой он выглядел темным, наваристым даже на крохотном, всего-то в пару пачек на огромный чан количестве заварки. Пить этот чай, разумеется, было невозможно.

Салатное смешение мяса с овощами, иногда просто не подходящими к мясу обеспечивало первый из возможных конфликтов. Второй конфликт вызывал супец, почти всегда провоцирующий ту же невозможную смесь кислого и щелочного питания, да еще разбавляющий желудочный сок двумястами граммами жидкости, которая составляла его основу. Эту жидкость желудок тоже пытался переварить, но почти всегда тщетно, потому что, пытаясь создать необходимую концентрацию, он должен был после супа выработать раза в три больше желудочного сока, чем полагалось бы по природе, разумеется, расходуя свои ресурсы в сумасшедших, едва ли не превышающих ценность обеда количествах.

Второе было просто издевательством над желудком, потому что макароны блокировали возможность разобраться с мясом, а мясо или рыба почти наверняка так провоцировали отделение желудочного сока, что он пропитывал эти макароны насквозь, и никакая двенадцатиперстная, кроме самой закаленной, не могла потом с ними справиться. Чуть легче дело обстояло, когда вместо макарон доставались каши, но если они бывали недоварены, то результат бывал плачевен вдвойне, потому что каша сама по себе травмировала стенки желудочно-кишечного тракта, да и попытка справиться с ней отвлекала ресурсы пищеварения в таких количествах, что на все остальное сил наших желез могло уже и не остаться.

Еще одним ударом по здоровью, был, без сомнения, компот. Он снова разжижал желудочный сок, снова заставляя поджелудочную изрядно «поднапрячься», но зато приносил в себе сахар, который тут же усваивался, попадая в кровь, составляя, может быть, единственную пищевую составляющую, на которой организм не растрачивался больше, чем получал от этого обеда в целом.

«Не сыт, не голоден»

И все-таки, как говорили многие тогдашние посетители столовых, они уходили из нее если не сытыми, то уж наверняка не голодными. А вот если приходилось обходиться без такого обеда, то голод подступал почти неотвратимо. И по-своему они правы.

Чувство голода та операция, которую мы называем общепитовским обедом, действительно блокировала. Для больного желудка иногда удавалось даже вовсе его погасить. И происходило это, главным образом, потому, что – держитесь за что-нибудь – питание было неправильным. То есть, чем более неправильное питание предлагали эти столовые, тем более «сытным» казался этот обед.

Дело в том, что, как я сказал раньше, хорошо приготовленная и правильно съеденная пища задерживается в желудке или в двенадцатиперстной очень недолго. Требуя только ту меру своего расщепления на составляющие, которая будет успешно усвоена тонким кишечником. Не больше.

Неправильный же обед остается в желудке очень долго, потому что желудок работает над составляющими кислотного питания этого обеда, перекисливая его целиком, включая даже и щелочные компоненты. Потом происходил обратный процесс – то есть двенадцатиперстная эту кислотность расщелачивала, а затем снова загружалась на пару-тройку часов, чтобы вытащить хоть какие-то компоненты из полученной смеси. Пообедавшему казалось, что брюхо не пусто, и голода нет как нет. Это происходит потому, что тело не посылает сигналов о голоде, когда у него есть, над чем «трудиться», есть хоть что-нибудь, что можно переваривать.

Да, голода не бывало. Особенно у тех, у кого была ослабленная поджелудочная, потому что в таком случае ей приходилось трудиться еще дольше. Или вялый желчный пузырь, или что-либо еще не соответствовало агрессивности подобного питания, и разумеется по той же причине – общая слабость каких-либо звеньев желудочно-кишечного тракта.

Конечно, и среди тогдашних клиентов общепита случались неиспорченные люди, которые помимо отсутствия голода испытывали еще кое-какие ощущения, которые никто из их приятными не считал. Чаще всего это называлось – «кусок стоит колом». И это было очень верное определение такого обеда, правильное результирование всего, что он причинял телу. Пища именно «стояла», и именно «колом», и справиться с ней было почти невозможно.

И все-таки, голода не возникало. Спрашивается – почему?

Голод желудочный и нормальный голод.

Настоящий голод, возникающий в следствие отсутсвия питательных веществ для клеток тела, этот обед изначально вряд ли мог удовлетворить. Но искусственный голод, который он сам и вызывал, вернее, то чувство желудочной активности, которое возникало незадолго до запланированного обеда во время перерыва, – а у некоторых граждан это ощущение тренировалось в течение многих десятилетий, куда уж тут павловских собакам! – он действительно гасил. То есть, происходила перестановка сигналов, своего рода негативный эффект той обратной связи, по которой построена наша система оповещения о тех или иных дефицитах организма.

Ситуация эта выглядит следующим образом. Незадолно до обеда желудок, зная, что сейчас его накормят плохоперевариваемой смесью, пытался защититься. И начинал вырабатывать желудочный сок, причем с запасом, потому что почти наверняка знал, что его все-равно не хватит. И возникало ощущение голода, которое принималось не очень просвещенными гражданами, за вполне здоровое ощущение.

Беда в том, что это был желудочный голод, который к подлинной системе запросов на некоторые вещества, нуждающиеся в соответствующей компенсации – не имеет никакого отношения. Именно так!

То есть, существует как бы два голода. Первый из них, желудочный, вызван временн'ой подготовкой к кормлению, по сути защитная рекция на последующее поступление пищи, мало отличающейся по своему суммарному токсическому воздействию от отравления. Между прочим, примерно так же организм реагирует на отравление никотином, когда выделевшиеся в организме вещества, призванные нейтрализовать никотин, «заставляют» курильщика любой ценой искать сигарету, просто потому, что они ни к чему больше не приспособленны… Любопытно, что это ощущение никому, даже самим курильщикам не приходит в голову называть нормальной, а точно такую же, с теми же физилогическими зависимостями реакцию в отношении желудка почему-то считают вполне здоровой. По-моему, это еще раз говорит если не о совершенно дремучем невежестве, в котором пребывает наша публика относительно питания, то определенно о неумении разделять и оценивать разные варианты и степени своей зависимости от пищи.

Этот желудочный голод – лишь обман, в чем нетрудно убедиться, «пропустив» обед, или переборов его сигналы, что происходит сплошь и рядом, скажем, во время выходных. Разумеется, и тогда в желудке возникает желудочный позыв к еде. Но если его не послушать, все желание поесть очень быстро проходит. Уже через час, а то и меньше, от неукротимого, как казалось, голода не остается и следа. Значит, телу ничего не нужно, попытка покормиться была ложной.

И существует другой голод, который необходимо уметь различать в себе, который не имеет никакого отношения к желудку, к общепиту, и который единственно правильно подсказывает – хочет ли тело есть, что ему предложить, в какой комбинации оно хочет требуемые вещества усваивать. Так, например, беременным женщинам удается «прочитать» очень тонкие запросы, что иногда зовется капризами, но чему не противодействуют ни в одной культуре мира, и следовательно, капризы эти признаются не пустыми, а разумными.

Этот настоящий, здоровый голод, лишен всякого «негатива», присущего желудочным позывам. Он не «разгоняет» желудок на нормативное отравление, не «зовет» его к превентивной самообороне от кормежки. Он не порабощает нас неприятными сигналами, требуя есть «для желудка», а выводит в мало-мальски тренированное для этого сознание весьма долговременные сигналы относительно такого питания, которое необходимо для здоровья всего тела. И он почти никогда не позволяет есть лишь для удовольствия, то есть, устраняется главная возможность переедания, и получаемая в итоге легкость – награда за умеренность, награда за то, что все съедено разумно и правильно.

Кстати, питание для удовольствия, для получения особенных ощущений радости, тоже имеет место, как весьма нездоровое, ведущее к переутомлению организма и желудочно-кишечного тракта. Но с ним сложнее, тут уже не привычка, которую можно вычеркнуть, тут действуют традиции, и частично, как всегда, психология. Вот как обстоит дело.

Праздничный стол – ошибка истории.

Еда всегда служила весомым, зримым подтверждением определенной, ценимой во всех известных нам обществах, степени защищенности от главного врага рода человеческого, которым является не СПИД, не чума, а голод. Кроме того, пир, устроенный для кого бы то ни было, свидетельствовал о престижном, неординарном положении устроителя, и работал на его статус, почти всегда был явным свидетельством командного положения хлебодателя. И разумеется, предлагал всем, кто сидел на этом пиру, определенную степень лояльности хлебодателю, равно как и подтверждал участнику его личное вхождение в клан, из которого уже не полагалось выходить. Недаром упрек – ты же ел за моим столом, – является и поныне одной из самых сильных констатаций черной неблагодарности.

Для неформально организованных стародавних обществ такая система зависимостей, подчинений и предпочтений была наиболее подходящей. Конечно, и тут случались промашки, но не часто, не каждый день. В целом, это была довольно действенная система, которая близка психологии практически любого человека, и понятна любому типу личности, в какой бы системе он не был воспитан, на каком бы языке не говорил, каким бы не был разрез его глаз или цвет кожи.

Но оставшийся нам в наследство от прошлого, не поддающийся переосмыслению из-за многотысячилетней традиции, этот обычай сейчас вряд ли выполняет все свои функции, от которых ведет свое происхождение. Зато осталась главная – относительно дешево, и в то же время качественно поесть с удовольствием, с радостью, разбавляя еду еще и приятным общением. Об общении не будем, а вот еду приходится переоценивать.

Вообще-то, хорошая пища всегда вызывает эйфорию. А если она красиво оформлена, если на столе блестит праздничная сервировка, самое холодное сердце теплеет, и самый требовательный желудок может взыграть от радости. Это по-человечески понятно. Жаль только, что с питательной точки зрения все красоты такого стола – ошибка. Приводящая к куда как тяжелым последствиям. Почти всегда и у всех. С закономерностью падающей строго вниз капли.

Кошмар неразберихи, несуразицы, несовместимости.

Прежде всего, в таком праздничном случае удивляет полная неразбериха закусок. Салаты стоят в один ряд такие, что почти невозможно понять, что есть что. Мясные соседствуют с заправленными крупами, белковые смешаны самым невероятным образом с небелковыми, кислотное питание перебивается щелочным в таким комбинациях, что только держись. Да и блюда выглядят как-то слишком уж разнобойно. Острые грибки могут соседствовать с фруктовым салатом, а деликатесная севрюжина вдруг да окажется на одной тарелке с дешевыми шпротами. Но закуски на то и закуски, чтобы оставался выбор…

Потом идет основная часть. Спасибо, если она еще лишена бульонов, или какой-либо ударной горячей жидкой «фазы», вроде ухи по-монастырски или харчо. Тогда все это уже вовсе становится похоже на общепитовский вариант, правда подороже, но зато и обильнее.

Кстати, питание без ограничений – вообще штука опасная. А русская пословица, безосновательно утверждающая, каков человек за столом, таков и на работе, вообще требует есть побольше. Да и обидно пропускать все это великолепие, вот и возникает вторая, кроме смешения принципиально несмешиваемых продуктов, проблема – количество съеденного.

Я не раз убеждался на себе, даже если есть правильно, не пытаясь набить брюхо продуктами из щелочного и кислотного списков одновременно, но просто переесть, желудок будет изнурен, как после самой паршивой столовой, а кишечник застопорится, просто не сумев справиться в плохо переваренными из-за чрезмерного количества, пусть даже и отменного качества деликатесами. Еда без ограничение естественным насыщением, еда, более похожая на культовое мероприятие – всегда приводит к тяжким ощущениям.

Но это только начало. После горячего следуют ударные блюда, с таким гарниром, под которым невозможно различить и мясо, – а что-то мясное в этих переменах почти всегда есть, – с новыми добавками, долженствующими подбодрить увядший было аппетит. И снова нужно все это поглотить, а следовательно переварить, может быть, хотя бы частично усвоить, причем ни желудку, ни кишечнику уже неизвестно, что ему делать в итоге такого многочасового сиденья за столом. Они работают, работают…

Комбинации становятся все более несусветными. В последнее время кое-каким «светлым» головам вообще пришла в голову идея комбинировать следующий образом – есть страницы с салатом, первым, вторым и десертом. Страницы эти разрезаны, и всгда можно отложить десерт на одной странице, а первое на другой, и так далее, и такое механическое соединение зовется «богатством выбора». Книги подобного рода неплохо продаются, вот толко никому не приходит в голову, что это едва ли не прямое подстрекательство к отравлениею. Думаю, что то, насколько оно неотвратимо, понятно каждому, кто внимательно прочитал предыдущие главы.

Потом, если ничто не сломалось в середине, остается десерт. Это вообще штука, которая и в обычном состоянии способна выбить не очень крепкого человека из колеи, но после всего пережитого – полный крах хоть какого-то восстановления. Слишком много сахара, слишком много крема, который «забивает» все прочие возможности усвоить из проглоченного хоть что-то, почти всегда слишком много теста, которое после мясных блюд делает работу кишечника заведомо непродуктивной. А еще и шоколад, или крепчайший кофе, который заставляет сердце работать в режиме катастрофы…

Но и это еще не все. Традиция требует, чтобы в этих застольях присутствовал алкоголь. Причем, тоже в чрезмерных количествах. Об алкоголе мы поговорим отдельно, это важная тема, а сейчас лишь отметим, что если в нормальных условиях практически от любого предложения можно отказаться, что в условиях праздничного стола всегда находятся люди, как правило с хорошо тренированной переносимостью самых гнусных напитков, которые решаются на небольшое насилие – именно они диктуют объем, скорость, а то и крепость поглощаемого горячительного. При этом нервные реакции, которые могли бы регулировать перенасыщение организма разными продуктами, притупляются, волевые качества личности тоже слабеют, и в итоге…

Мы получаем то, что знакомо почти всем. Состояние, имеющее все признаки острого токсического отравления, со рвотой, тошнотой, слабостью, похмельем, даже если выпито было не очень много, изнурением нервной системы и «железным» желанием никогда больше, ни за что, ни под каким соусом… До следующего предложения отметить очередной праздник, или действительно знаменательного собития, или просто потому, что необходимыми оказываются психологические составляющие подобного гульбища.

Особенно я не люблю такое «веселье», когда оказываюсь хозяином. По некоторым свойствам личности, я люблю, чтобы людей было много, чтобы они ели, пили, слушали музыку, танцевали, улыбались, слегка флиртовали, целовались и выглядели в высшей степени довольными жизнью. Но как хозяин, я вынужден быть самым выносливым, самым активным, самым довольным. И на следующий день это приводит к тому, что жить… не хочется вовсе.

Так что же делать, если оказался за таким столом?

Но если таких застолий избежать невозможно, то приходится научиться избегать самых тяжких, неприятных последствий. Для этого, во-первых, следует есть только то, что можно хоть как-то совместить с избранным списком продуктов. Если на столе много мяса, лучше ориентироваться на кислотное питание, если хозяева вететарианцы и особенно сильны в питании растительными белками – значит, предпочтительно придерживаться целочной схемы.

Во-вторых, есть нужно не до удовлетворения голода, а так, словно впереди еще самые вкусные, самые лакомые блюда. И не корить себя, если пришлось по этой причине уйти из-за стола полуголодным. От хорошего стола уйти несытым невозможно, скорее всего, чувство «голода» обозначается перепроизведенный желудочный сок, что лишний раз подтвердит, насколько этот пищевой дискомфорт возникает при перегруженности организма пищей.

В-третьих, конечно, пить следует очень умеренно. Я предпочитаю или небольшие количества хорошего коньяка, или вино, но тогда с уменьшенной градусностью. Лучше всего, если это будет натуральное столовое вино. Оно в наименьшем мере отравляет организм, и быстрее всего выводится из него. Особенно, если некоторые тосты пропускать, или поддерживать их соком, которым, разумеется, из уважения к алкогольным традициям, не чокаются.

А еще, лично мой совет, немалое облегчение можно найти в пиве. Хотя, как бродильный продукт, оно не очень полезно слабому кишечнику, меня в нем привлекает вкус, если пиво действительно качественное, и относительная малоградусность, то есть способность веселиться, а не советь от чрезмерной алкогольной интоксикации. Но пиво по нашей традиции представляется продуктом малопривлекательным, на него косятся с подозрением, как на нечто недостойное, а жаль. В некоторых ситуациях оно способно безпросветную попойку превратить во вполне достойное веселье.

К тому же во многих нелатинских странах, исторически тяготеющих к вину и потому считающих пиво слишком водянистым, пиво считается напитком в высшей степени респектабельным. И в каких странах! Уж Британию, особенно ее северные графства, никак малопьющими не назовешь, но что касается пива – всегда. Или Ирландию, где без пива, как без хлеба, не обойдется не то что самый разудалый деревенский праздник, но и великосветский фуршет. Так может быть, следут брать с них пример не только в построении капитализма, но и в выборе горячительного?

И в-четвертых. Старайтесь не очень налегать на десерт. Конечно, у многих это и так получается, «само собой», но лучше, если делать это сознательно. Дело в том, что то чувство голода, которое к концу празднества почти всегда возникает вновь, ложное, желудочное. Но вот переедание как раз на этих последних стадиях праздничного стола очень нежелательно. То есть, столкновение схем питания и так даст в кишечнике такую неразбериху, усвоение трудноусваиваемых комбинаций приведет к накоплению такого количества нездоровой, полупереваренной пищи, что возникновение токсинов почти неизбежно. А вот сахар, «загрузив» кровь именно этим топливом, сделает их количество существенно больше. Так стоит ли рисковать?

Гораздо лучше, если голод оказался невыносимым, дойти до дома, и съесть что-нибудь, чтобы «утихомирить» желудок. Но не десертом, не сладким и не легкими чипсами, а более существенной пищей, могущей остановить соковыделение и в то же время совместимой с тем, чем вы в течение всего вечера накладывали себе на тарелку.

И тогда, может быть, на следующий день вы проснетесь не от болей в желудке, в голове, во всем теле, а с приятными и в общем, не мучительными переживаниями. То есть, проснетесь, здоровым, насколько это возможно после подобных передряг. А разве не того мы желаем друг другу, когда другой тост не приходит в голову?

Глава 8. Когда, как и сколько есть. Как жевать.

Почему-то почти все понимают, если лекарство, которое способно вылечить от болезни, выпить сразу, за один присест, от этого быстрее выздоровление не наступит. Зато в отношении питания то и дело раздаются голоса есть пореже, а то и вообще один раз в день. Совет этот, примерно из той же серии, что и принять все лекарства разом, а потом ждать молниеносного выздоровления… Думаю, тоже – от всего разом.

Важность этой проблема подвигла меня на специальную главу, в которой режиму питания, да еще по сути одноразовому, я постараюсь дать достойный отпор.

Кроме того, я попробую объяснить, как нужно жевать, и почему жевание вовсе не такое большое благо, как почему-то все безоговорочно полагают. Разумеется, я не претендую на то, чтобы сокрушить короткой главкой стереотипы, которые внедрялись в наше сознание десятилениями, но может быть, хоть кто-то задумается, попробует другую схему, а когда убедиться, что она лучше… В общем, все может быть.

Трех и пятиразовое питание.

Почему-то человечеству в душу запала цифра три. Может быть, причиной «остроты» типа той, что Бог любит троицу. Но с тройкой в самом деле ситуация обстоит странно. Тем более, что число это какое-то неправильное, например, с точки зрения любого компьютерщика, который привый считать в двоичном исчислении.

Так или иначе, но именно трехразовое питание стало для всех докторов мира оптимальным требованием. К тому же еще и режимным, то есть строго в условленное время, ни пятью минутами раньше, ни десятью позже. По звонку, как в больнице.

Наверное, поварам так легче, но людям – безусловно хуже. Например, хуже «читаются» индивидуальные сигналы с требованием съедать именно то, что необходимо, а то, что излишне – не съедать. Слишком уж желудок подготавливается к пищевой атаке и выделяет чрезмерное количество сока… И как-то упускается из виду, что сама легкость этого выделения заставляет усомниться в его целесообразности.

Так вот, при более правильном, свободном питании, никакого жесткого режима придерживаться не следует. Захотелось что-то пожевать – следует это сделать. Это правильно, это нормально. И в любом случае куда здоровее, чем долговременная, довольно обильная еда три раза в день по сигналу.

А если уж вам приспичило даже в еде наводить упорядоченность, переходите на пять кормлений в день. В самом деле, пятиразовое питание – гораздо более безопасный тип загрузки системы пищеварения, чем трехразовый. Многократные исследования подтвердили еще в пятидесятые годы, что человек, который съедает, скажем, две тысячи килокаллорий в день за три приемы пищи, почти неизбежно начинает жиреть. Человек, который столуется через два с половиной часа шесть раз в день, может съедать более двух тясяч килокаллорий, и остается стройным, подвижным, не отягощенным лишними килограммами.

Происходит это по той простой причине, что чрезмерная еда, например, полный обед, пусть даже съеденный по схеме раздельного питания, за один сеанс работы органов пищеварения все-равно не усвоится, и то, что желудок и двернадцатиперстная кишка не успели толком расщепить на составляющие, будет переведено в жиры. Да и клеткам тела сразу такое обильное питание не нужно, они бы предпочитали небольшими порциями, и пять, а лучше даже шесть раз в день, но разумеется, истрачивая все усвоенные вещество почти до конца.

Собственно, даже этот способ питания – небольшими порциями, по мимолетному желанию и пять раз в день, а то и больше, способен дать больше эффекта, чем почти все диеты вместе взятые. Даже странно, что этот простой совет не нашел широкого отклика. Тем более, что о нем известно очень давно, еще во времена Чехова этот режим питания считался вполне лечебным для гастритников и язвенников. Непонятно, почему от него должны отказываться те, кто еще не дожил до подобных «заслуг».

Нужно ли «двигаться» после еды?

Иногда приходится слышать жуткий совет как следует подвигаться после еды, чтобы пища случайно не отложилась жирами на теле. К сожалению, ему следует немалое количество людей.

На самом деле, организму, который при усвоении пищи работает на износ, или в любом случае гораздо больше, чем в другой ситуации, всякие движения в этот период противопоказаны. Разумеется, тому, кто вынужден зарабатывать свой хлеб физическим трудом, серьезной нагрузки не избежать и после еды, но, если можно, всегда следует постараться делать как можно больше натощак, перед обедом, или в конце дня, а не в течение пары часов сразу после обеденного перерыва. На многих производствах это возможно, если сколько-нибудь озаботится этой проблемой.

А здоровья этот перенос нагрузки может съэкономить немало. Потому что это позволит и с пищей разобраться как следует, и подать ее в кишечник без излишней торопливости. И выкачать из нее все, что действительно нужно организму, а не то, что получится, при этом подвергаясь опасности получить гнилостные процессы в плохо переваренной пищевой масса.

А с некоторыми категориями трудящихся происходит именно эта беда. Особенно часто в литературе приводится негативный пример труда шоферов, которые сразу после завтраков и обедов вынуждены садиться за баранку, получают постоянную тряску на ухабах и колдобинах, которые есть на дорогах всех стран мира, и пища не успевая толком перевариться, «проскальзывает» в кишечник почти механическим путем… В результате, вся шоферская братия страдает язвами, гастритами, колитами, запорами и другими болезнями органов пищеварения.

Пример этот действительно убедителен. Поэтому, если даже в погожий воскресный день кто-то сразу после обеда предложит вам «попрыгать» в волейбол, или с бадминтонной ракеткой, не советую этого делать. Это можно перенести часа на два, и польза от такого переноса будет куда как ощутима. Даже если вы не привыкли прислушиваться к беззвучным «воплям» своего естества.

Переносить ли обед на вечер?

Теперь рассмотрим противоположный случай. В некоторых семьях торжествует мнение, что переваривать пищу в абсолютном спокойствии, собственно говоря, во сне – предпочтительней всего. Это еще одна ошибка.

Даже и без желания переваривать пищу в покое, немалое число людей забывает о трехразовом питании, и вовсе переходят на одноразовое. Причем кормятся, явно переедая, забывая о неизбежных страданий от избыточной, проглоченной «про запас» пищи. И разумеется, этот варварский обряд обжорства происходит вечером. Когда организму, в том числе и органам питания, любая лишняя нагрузка – невмоготу.

Но питающийся однократно люд не стесняется, у желудка не срашивает, и закладывает в себя новые и новые порции пищи, тем более, что каким бы день не удался, а вкусно поесть можно только дома, на родимой кухне, со своими близкими.

Это вечернее поглощении еды есть психологическая компенсания за прожитый день, попытка ощутимо вознаградить себя за труды, знак того, что наконец-то из единичного цикла активность-пассивность на нас нисходит такая значимая, приятная для перетруженных нервов и мускулов пассивная фаза…

Помимо переедания, которое при таком режиме наступает автоматически, и которое ведет к растрате ресурсов всех систем желудочно-кишечного тракта, это опасная возможность расслабиться только с переполненным желудком может стать привычной. По мнению иных психологов, именно этот трюк – спокойствие, когда брюхо сыто – служит главной причиной безумной популярности пива, которое помимо того, что оно создает слабую алкогольную эйфорию, является еще довольно «объемным» продуктом, легко и быстро создающим тяжесть в желудке. Отсюда же и речи о пиве, как о «жидком хлебе», его безумной каллорийности и легкости усвоения, его положительных эффектах, оказываемых даже на ослабленный организм…

Вообще-то, все жидкие или полужидкие схемы питания обеспечивают более эффективное усвение, чем твердые. Но это еще не значит, что именно полужидкая схема предпочтительна, когда мы имеем дело со здоровым, нормальным организмом. Но об этом мы поговорим в следующей главе, а пока следует понять вот что – вечерняя еда не должна существенно отличаться от всех остальных четырех-пяти «перекусов», которыми мы угощаем себя в течение дня.

Если именно под вечер хочется расслабиться и побаловать свое тело, значит, возникла именно псигологическая зависимость от этого предсонного приема пищи. И чтобы не усугублять свое положение, необходимо бороться с ней. Собственно, у нас и нет другого выхода, кроме каждодневной борьбы с собой, пока все сколько-нибудь здоровые привычки не станут совершенно автоматическими. Как у долгожителей.

Не все зависит от зубов.

Сказав пару слов о полужидком питании, я имел в виду, что почти всегда, всюду и по любому поводу, стоит завести речь о праивильном в полном смысле слова питании, чуть не в первую очередь вспоминают о зубах. Слов нет, зубы – серьезный фактор нашего здоровья. Но не абсолютный.

Сколько я не читал, сколько не разыскивал незаинтересованное авторитетное мнение о зубах, я натыкался только на сведенья дантистов, среди которых преобладали эстетические, а не медицинские оценки. Пару раз я находим мнение, что состояние зубов может считаться довольно верным и надежным маркером долгожителя, то есть, долгожители дольше не теряют зубы, а иногда и вовсе ихне теряют. Еще я обранружил, что зубы могут свидетельствовать о правильном образе жизни, и… не более того. В общем, ничего сколько-нибудь конкретного. Значит, от зубов зависит совсем не все. Зубы – инструмент, и ими просто нужно пользоваться. Спаршивается – как именно?

Начиная с шестидесятых годов, когда в некоторых журналах, озабоченных правильным образом жизни, замелькали статьи об индийских йогах, именно практическая йога, понимаемая в большинстве случаев исключительно как хатха-йога, стала образцом для подражания. При этом критерием почему-то выбирались закритические способности протыкать сердце стальным клинком, капать под язык или на кожу расплавленным оловом, вынимать глазное яблоко из глазницы.

Эти «здоровые» достижения объявлялись результатом голодания и правильного жевания. Разумеется, еще и вегетарианство, но о нем, как и о голодании, разговор особый, поэтому пока остановимся только на жевании.

Итак, рассматривая йогов, наши журналисты, почти всегда довольно далекие от истинных Школ Постижения, любящие «подтвердить» свои йоговское достижения соответствующим дипломчиком – что сразу выводит их из разряда людей, оставивших «прелести» этого мира, и в первую очередь, из разряда йогов, – выдавали рекомендацию самую что ни на есть ясную – чем больше жуешь, тем лучше. Чем существеннее перерабатываешь пищу еще во рту, тем легче желудку и всему прочему, что должно потом с этой пищей «разбираться».

Разумеется, многие этому совету следовали, и убеждались, что начиная с какого-то момента слюнные железы вдруг бастовали, потому что количество слюны оказывалось куда как конечно, и жевание какого-нибудь хрящика до пятидесяти, а то и больше раз не дает никакого эффекта. И что вожделеная легкость в желудке зависит от количества съеденного, а не от жевания… То есть, с жеванием явно что-то не так.

В избыточном жевании я обнаружил только одно положительное качество – труднее переесть. Во-первых, потому что чисто механически устаешь есть. Во-вторых, так как еда длится дольше, то сигнал о насыщении приходит более заметный, и как раз тогда, когда на тарелке осталась еще уйма еды. Это очень хорошо, но это – почти все, что зависит от зубов.

Всегда ли следует жевать?

Но тогда возникает вопром – как жевать? И сколько? Разумеется, взглянув на жевание с точки зрения раздельного питания.

Итак, слюнная среда создает слабый щелочной эффект. Поэтому та пища, которая должна обрабатываться в желудке, то есть, продукты кислотного списка, или кислотного плюс нейтрального, должны пережевываться, что называется «не очень». Конечно, например, куски непережеванной свинины, доставят желудку немало хлопот, но в целом следует помнить, что пропитывать пищу слюной больше, чем «хотелось бы» желудку – не следует. Потому что именно ему эту излишнюю щелочность придется нейтрализовать.

А вот продукты щелочного ряда, или щелочного совместно с нейтральным, жевать следует как следует. Причем почти по йоговской рекомендации, когда пища сама как бы исчезает в гортани, хотя явственных глотательных движение человек не делает.

Очень важно, чтобы щелочная пища прожевывалась как следует еще и с механической точки зрения. Если кислотные продукты могут как слелует «повариться» в желудке, который в общем к механическому воздействию довольно устойчив, то двенадцатиперстная кишка к этому вовсе не приспособлена, и с этим следует считаться.

В этом плане очень актуальном мне кажется самодельная пословица, которую я услышал почти десять лет назад от очень больного и потому умелого в питании человека: мясо – куском, зерно – самотком. Он имел в виду, что мясо можно глотать, а хлеб следует жевать, пока он не «раствориться» во рту.

Рассматривая эту рекомендацию, становится понятна и практика йогов. Они в самом деле жуют, и немало, с иной корочкой «общаются» по четверть часа. Но происходит это по той простой причине, что они куда как часто вегетарианцы, хотя и это не обязательно.

Глава 9. Жидкости, как они есть.

Вряд ли кто-либо забыл истину школьных времен – человек состоит из воды. Только это утверждение из разряда тех, что скорее затемняют истину, чем ее проявляют. Потому что сразу за этим глубокомысленным изречением хочется спросить – ну и что? Облегчает это нам жизнь или делает ее труднее? Какой воды? С какими добавками? Сколько этой воды желательно потреблять? И полезны ли всякие добавки, которыми мы насыщаем воду, чтобы она была вкусной как чай, и полезной, как арбуз? И как мы должны мы должны запивать пищу, чтобы вода не мешала нам, а помогала, чтобы не расходовать на нее ресурсы организма впустую, и чтобы она вся шла в дело, то есть, компенсировала всякие необходимые расходы веществ, энергии и влаги?

О том и речь. Начнем, как обычно, с главного.

Как и когда следует запивать пищу.

На самом деле, пить воду – большое искусство. Полагаю, им овладевают в полной мере лишь люди, которые относятся к воде, не так, как мы с вами, не как к неизбежному веществу, которое «бежит» из крана, когда мы его открываем, или когда он ломается.

О воде рассказывают сказки, о ней сложены стихи, Сент-Экзюпери посвятил ей один из самых трогательных и проникновенных пассажей своей прозы, когда описывал, как он заблудился в Сахаре после одной из авиакатастроф, Пол Брегг написал книгу о воде, и был совершенно прав, когда объяснял, что талую воду пить гораздо полезнее.

Но что делать, если принять за данность, что у нас относительно хорошая вода – разумеется, не та, что течет из крана, и даже не та, которую мы пытаемся очистить относительно дешевыми фильтрами, а действительно дорогая вода – из бутылок, проверенная и сертифицированная. Как пить такую высококачественную воду, чтобы она не мешала пище?

И вот оказывается, что пить нужно не просто так, не «от фонаря». И не так, как это делаем мы – в течение трех-пяти минут после еды, настоенную на чае, или, тем хуже, с растворимым кофе. Да еще с сахаром, да еще добавив ложку-другую рома или коньяка, да еще с сухими ягодами, что позволяет выпить раза в три больше, чем организму потребно…

Так что же происходит, когда мы выпиваем пусть даже простой, честный чай, как говорят серьзеные медики – жидкость, приносящую нам наименьший вред из всех, общеупотребимых родом человеческим?

А происходит вот что. Желудок только-только принялся за работа над пищей, как его вдруг атакуют жидкостью. Прежде чем эту жидкость он пропустит через себя, разумеется, затратив на нее массу веществ и своего желудочного сока, потому что попала чужеродная жидкость к нам в тело или нет, но пищу все-таки нужно переваривать, проходит время, которое он мог бы успешно делать свое прямое дело – заниматься твердой пищей.

Когда жидкость, наконец, частично усвоилась, частично прошла дальше, выясняется, что помимо потерь времени, она смыла в буквальном значении слова в двенадцатиперстную кишку часть недопереваренной пищи. Это уже потеря, но еще не очень большая. Хотя при этом преждевременно смывается как раз кислотная составляющая, та, что должна «принадлежать» желудку, которая в наибольшей степени уже поддалась действию желудочного сока. Но и в двенадцатиперстной жидкость разбавляет щелочную среду, и ослабляет ее способность к перерабоке только-только поступившей из желудка пищи.

Но самая больша беда не с перевариванием, а с усвоением питательных веществ в тонком кишечнике. Вот тут уж потери самые значительные – кишечник еще не получил пищу, еще не составил даже реестр, что можно из поступившего добра отобрать для «тонкой» подпитки клеток, а уже вынужден усваивать массу ненужной ему жидкости, натыкаясь на такие легкоусваиваемые вещества как сахар и кофеин, опережающие более ценные питательные вещества.

После этого вполне может наступить утомление кишечника, и когда поступит более полноценная пища, над перевариванием которой желудок и двернадцатиперстная кишка все-таки изрядно потрудились, усвоение пойдет неправильно, по сокращенной схеме, с перекосом в сторону отказа от этой работы.

Так что же делать? В целом, следует признать, что принятая манера питья – образец неразумного режима. Если бы мы перешли на более полезную систему, когда питье поступает в организм небольшими порциями, по 70 – 100 граммов сразу, в засимости от веса человека, но ни в коем случае не больше, с интервалом в полтора, а то и два часа после каждой еды, когда переваривание уже завершается, когда даже преждевременное смывание пищи в двенадцатиперстную и дальше в тонкий кишечник не принесет большого вреда, – польза от такой привычки была бы куда как заметна. Вернее, это было бы правильно, не мешало бы желудочно-кишечному тракту и железам выполнять свои функции, экономило бы их ресурсы. В таком режиме даже горячие напитки принимались бы пищеводом и желудком куда легче, и даже пересахаренные смеси, вроде соков, не оказывали бы на тонкий кишечник отвлекающего действия.

Несколько слов о молоке.

Молоко – единственный продукт, который несет жизнь новорожденным, и уже по этой причине его нельзя не уважать. Ну, а уж тем, кто, например, из-за регулярных занятий спортом, расходует свои ресурсы в повышенном режиме – невозможно его не любить. Потому что молоко – это белок, кальций и прочие очень важные микроэлементы, это витамины и энергия практически в чистом виде. Особенно, если пить его парным, или хотя бы пастеризованным, а не стерилизованным.

Молоко настолько универсальный продукт, что в далеко не самой здравомыслящей книжке одного диетолога я встретил совет после сильного стресса выпивать стакан молока – как укрепляющее питание это стимулирует устойчивость к разного рода посттравматическим эффектам. И это правильно, переносимость стрессов и выход из них существенно улучшается при выполнении такого, казалось бы, элементарного профилактического средства.

Но тут нужно быть осторожным. Как показывают исследования, практически по всему миру к пятнадцати-двадцати, примерно, годам, все молодые люди теряют способность реагировать на молоко адекватно, то есть, переваривание его затруднено, а полное усвоение становится невозможным. У женщин этот процесс переориентации завершается, почему-то, еще раньше.

Единственный сигнал, который опровергает эту статистику, я нашел в своей картотеке по молокодобывающим районам Австралии. Там молоко усваивается всеми жителями независимо от возраста. Почему в этом «повинны» молокодобывающие районы – понятно, люди обычно пьют и едят то, что у них под рукой, а если живешь в окружении молочного скота, то молоко является очень доступным продуктом.

А вот почему именно этот континент помогает сохранить в желудочно-кишечном тракте необходиму микрофлору, чтобы переваривать молоко – не знаю. Для чистоты информации, я просто упоминаю о голой статистике, которая мало озабочена ответами на вопросы «почему» да «отчего»?

Но тем, кто хотел бы питаться правильно, и кто хотел бы ввести в свое питание молоко, даже если он не из Австралии, все равно не стоит отчаиваться. Помимо обычного молока, есть масса других продуктов, которые ведут свое происхождение от этого благороднейшего продукта.

В конце-концов есть топленое молоко, типа «Можайского», хотя почему оно так называется у нас в Москве – понятия не имею. Оно усваивается практически всеми, а уж о его вкусовых качествах говорит то, что его не прочь отведать даже люди, которые обычное молоко в рот не берут.

Есть йогурт – великолепнейшее изобретение, может быть, даже более полезное, чем простокваша, главным образом потому, что он подвергнут предварительной обработке и потому с его усвоением ни у кого не бывает никаких проблем. Хотя, с другой стороны, зря я обидел и протоквашу. По полезности входящих в нее веществ, непритязательной русской простокваше вряд ли что-то может составить конкуренцию. Есть, наконец, творог, разные творожные массы, есть кефир – отменный продукт, который почти не составляет труда в переваривании даже очень ослабленным людям.

В общем, молоко – молоком, но если с ним не все получается, переходите на его альтернативные продукты. Но ни в коем случае не обходите их своим вниманием – они пренебрежения не заслуживает.

Любовь к чаю, и всегда ли это правильно.

Едва ли не самые большие нарекания обычно вызывает у диетологов горячий чай. Англичане, страшные чаехлебы, полагают, что без добавления молока, которое слегка створаживается в чрезмерной кислотной среде этого напитка, он был бы чистым ядом. И они отчасти правы.

Он содержит ряд веществ, которые способны повлиять на цвет лица, на состояние капилляров, на десны и даже на зубы, хотя, как известно, зубная эмаль – самый крепкое из всех вещест, вырабатываемое нашим организмом, она из стали способна высекать искры.

И все-таки, в целом чай, как я уже сказал, заслужил звание наименее вредного из общепринятых продуктов питья, и репутацию эту он заслужил недаром. Он способен поддержать вялую кислотность желудка, своим не очень агрессивным кофеином взбодрит нервную систему, да и просто доставить влагу, необходимую нашему организму.

Как всегда с питанием – вредно не что-то само по себе, а все – в избытке. И нужно не столько устранять что-то из рациона, сколько просто научиться пользоваться лучшими, полезными качествами продукта, и обезопаситься от его вредных качеств.

У чая есть три вредных качества, которые лучше исключить. Первое – чрезмерная температура. Лучше пить чай если и не по-американски, холодным, может быть даже со льдом, с лимоном и ароматическими добавками, но все-таки разбавляя его молоком.

Второе – чрезмерная крепость. Никогда не забуду как будучи на комсомольской стройке на КАМАЗе в середине семидесятых познакомился с одним водителем грузовика, который зарабатывал больше, чем вся остальная, далеко не бедная бригада – он просто возил с собой термос с очень крепким, настоенном на меду чаем, и мог неделями выбираться из кабины только при виде необходимых ему кустиков, хватая пятнадцать-двадцать минут сна на железнодорожных перездах или пока шла загрузка его машины. Разумеется, такое варварское, вплоть до одурманивающего эффекта, разбазаривание нервной системы, здоровья в целом, возможно только не очень продолжительное время, и в молодые годы. Поэтому следовать этому примеру я не рекомендую, но если обстоятельства, которые почти всегда сильнее нас, вынуждают, полезно помнить о такой возможности. Как нужно знать о таком эффекте, когда возбуждение – противопоказано или просто нежелательно.

И третье, за чем следует следить, употребляя чай – ресурсы сердца. Чай оказывает настолько долговременное стимулирование сердечной мышцы, что когда-нибудь неминуемо наступит рекция. А для не слишком здорового сердца это и вовсе вредно. Поэтому «спрашивайте» его почаще – как оно, может выдержать еще чашечку, или все-таки не стоит?

Ну, и конечно, не забывайте, что чай – из кислотного списка. Поэтому пейте его только если желудок дает о себе знать чрезмерным выделением желудочного сока. Кстати, именно потому чай и считается очень сытным блюдом – на «разгонную» реакцию желудка, что многими понимается как явственный голод, он дает почти мгновенное успокоение, при этом почти не нагружает железы, а потому заслуживает самого благодарного отношения и потребления. Разумеется, в меру, и во время.

Кофе, которого следовало бы поменьше.

А вот слов, которые я только что велеречиво адресовал чаю, кофе заслуживает едва ли. И не потому, что я обожаю чай, и ненавижу кофе. Просто кофе – продукт, который я вообще хотел сначала отнести к чистым ядам, вроде алкоголя. И лишь, скрепя сердце, решил не совершать святотатства, которое расстроит многих и многих людей.

Хотя, сказать по совести, их не то что расстраивать нужно, а попросту пришла пора спасать. Рекламы кофе, пусть даже и очень качественного, настоящего, с запахом и почти без сурогатов, неизбежно вовлекаемых в продукт при его обработке к целях получения быстрорастворимости, сделали свое дело. Потребление кофе растет, сердечные проблемы – отнюдь не любовного характера – тоже.

Если чай действует хоть и мощно, но зато мягко, кофе частенько ведет себя очень агрессивно. Хотя в принципе у них одинаковые недостатки, только кофе – обращается с нашим телом без сдержанности и жалости. Он обжигает стенки пищевода и желудка, он отравляет чрезмерным, часто неконтролируемым возбуждением нервы, и гонит сердце. Причем так, что смерть Бальзака – писателя, который выпивал за сеанс работы пятнадцать-двадцать, а то и больше чашечек кофе, стремясь в один присест сделать как можно больше, стала канонической. Он попросту загнал свое сердце, именно это и констатировал его врач, приписав кофе причину смерти этого очень здорового в принципе человека, предки которого, не употребляя кофе, жили под девяносто лет.

Кроме того, кофе имеет свой собственный грех – он вызывает привыкание. Если привыкание к чаю все-таки довольно часто вызванно его «сытностью», хотя она и не совсем настоящая, но все-таки облегчающая наши желудочные муки, то кофе – вызывает страсть к себе исключительно за счет нервных реакций, которые он провоцирует. По сути, у него тот же механизм действия, что и у слабых наркотиков, например, у знаменитой коки, за базе которой существовала рабовладельческая культура инков, и которая стал причиной появления кокаина.

Кстати, потребляя коку краснодеревку, как ее прозавали ботаники, рабы могли работать на плантациях целыми днями, практически без еды, только поглощая невероятное количество воды, испытывая слабые галюцинации, надрывая тело до такой степени, что в двадцать уже срабатывались до основания и умирали со многими признаками старости. Более нелепого растранжиривания своих ресурсов невозможно даже придумать.

Но у них не было выбора, их насильственно приучали к этой смеси и потом они уже не могли без нее обойтись, иначе жизнь казалась безрадостной. А как объяснить той вред, который наши граждане наносят себе добровольно?

Впрочем, граждане, и не только наши, делают вещи и похуже. Но все-таки, подумайте, прежде чем налить себе чашечку ароматного, упоительного, но такого черного кофе – во многих, кстати, смыслах, о чем я и хотел напомнить.

Соки и отвары.

Рассуждения о жидкостях был бы неполон, если бы я не упомянул о таких превосходных продуктак, как соки и отвары. По сути – это очень сходные жидкости. Только сок – получается выдавливанием, а затем разбавлением, если полученная смесь очень уж густая, а отвар получают вывариванием, что, безусловно, разрушает многие ценные составляющие, которые можно было бы получить из фруктов механическим выдавливанием, но зато проще, удобнее, а в некоторых случаях, как например, с шиповником, вообще единственный способ получить из наших суховатых среднерусских ягод хоть что-нибудь полезное.

Соки хороши почти всегда и во всех видах, даже осветленные, без мякоти, хотя, разумеется, с мякотью – лучше. А плохи они только в одном качестве – в виде сурогатов. Как-то так получилось, что мы научились гораздо больше ценить вкус, причем почти всегда бессмысленно сладкий, а не качественные составлящие. Поэтому многие не видят никакой разницы между натуральным соком, и тем, что они могут получить, размешав кипяченную воду в кувшине с порошочком из какого-то пакетика непонятного происхождения.

Беда от этих сурогатов немалая. Они отравляют тело избыточной жидкость, вызывают непонятные реакции в желудке, иногда даже покушаясь на его слизистость, словно была выпита натуральная кислота, а не лакомство, загружают печень, заставляя ее очищать то, что так неразумно было употреблено. А кроме того, есть весьма серьезные показания, что они являются канцерогенами, причем, в отличие от многих естественных продуктов, практически в любых, даже самых незначительных количествах.

Всего этого почти всегда можно избежать, если использовать отвары. Морс, как раньше говорили, причем из болотных и полудиких ягод они получаются особенно сильными. С морсом все в порядке, только не кладите сахар, и пейте в умеренных количествах. Потому что значительные, более стакана, количества всякого домашнего напитка могут вызывать резкие протесты желудочно-кишечного тракта, что, кажется, и является единственной причиной их не очень обширной популярности.

То есть, имейте в виду, что то количество, которое вы привыкли пить для утоления жажды, скажем во время чаепития, для настоящего, густого отвара – уже очень много. А нормальная, привычная порция, проглоченная от нечего делать может вообще довести до аллергии. А потом слышишь возгласы, что ягоды пошли не те, что в них «стронций» накапливается… А нужно меру знать, и помнить, что густой отвар по сути – лекарство, и обращаться с ним следует соответственно. Небось, не сок, тем более разбавленный.

Полслова о бульоне.

Бульон выдумали французы. Они называли бульон «мясным» отваром, и для них это – сущая правда. Как и отвары ягод, бульоны дают мягкий эффект, в умеренных количествах обладают высокой усвояемостью, а кроме того – сохраняют аромат исходного продукта. Тот, кто, например, едал уху из свежей рыбки, да еще с добавкой щуки, которая своими многочисленными костями при варке дает особенную густоту, а может быть, еще и с добавкой раковых шеек – наверняка не забыл это пиршество и через годы.

Впрочем, за ухой почему-то мало кто признает статус бульона, а этим термином пытается определить исключительно мясные отвары, что, на мой взгляд, не совсем правильно. А может быть, и ладно – есть два слова для определения разных отваров, будем соблюдать это различие.

Итак, за бульоном ходит слава превосходного укрепляющего средства, хотя иногда, в очень сложных случаях, это и преувеличение. Потому что, являясь разновидностью кислотного списка, бульон требует хорошего желудка, и довольно активной поджелудочной. А слишком концентрированные бульоны, когда на пару-тройку чашек отвара пошло невероятное количество мяса – и вовсе нуждаются в разбавлении. В тех случаях, когда инфекция или другая болезнь затронула желудок, лучше бульонами не пользоваться, а питаться из щелочного и нейтрально списков.

Впрочем, при колитах, бульоны будут хороши, потому что в разумной концентрации они до кишечника, практически, не доходят, а начинают всасываться уже в двенадцатиперстной кишке.

Еще следует сказать, что бульоны представляют опасность для гортани и пищевода, потому что очень долго остывают. Из-за пленочки жиры, не дающей испаряться наиболее горячим молекулам воды, бульон способен сохранять свою температуру бесконечно, даже в обычной чашке.

Избавленные от этого порока, то есть в виде «холодца», они, как правило, очень хороши. Но тут другая крайность – излишнее количество холодца способно сдвинуть температуру в желудке ниже необходимой, а при условии, что в тракте нормой считается существенное превышение сорока градусов по Цельсию, это может породить дискомфорт в отношение к другой пищи.

И все-таки питательность этих продуктов – почти превосходит их негативные стороны. Хотя, когда мы говорим о питательности жидкостных блюд, следует иметь в виду другую опасность. Особенно наглядно она проявяется в питании очень ослабленных людей и культуристов. О том и поговорим.

Полужидкое питание атлетов и радости свободного желудка.

Я не оговорился, когда очень слабых, больных людей поставил в один ряд с ребятами, на которых, кажется, клеймой стоит – «сделано из стали». Они настолько истончили иные свои ресурсы, так приблизились к грани, за которой уже начинаются паталогии, что в этих горах мышц видится скорее недоразумение, необычайная хрупкость, а не сила, которая должна ассоциироваться с жизненной выносливостью.

И прежде всего, все эти мускулы, да и прочие составляющие – нервы, кости, хрящевые и связочные ткани, питаются по очень сложной программе. Если они не получат необходимое им питание, да еще и в очень легком, ослабленном, полужидком качестве, они начнут голодать, доставляя спортсмену массу неприятных ощущений.

Питание это, главным образом, белковое, ибо физические нагрузки приводят к росту мышцы только в том случае, если в теле имеется избыточное – и в значительной мере – количество белка. Но исходя из ресурсов нашего организма, они могут и не усваиваться. В этом – вся диллема бодибилдингакультуризма. Чтобы этот белок усваивался, его нужно не просто поглотить, необходимо заставить железы его адаптировать, использовать для тела, и в таком количестве, что только на него вся пищеварительная система, природой предназначенная разбираться с любой, даже не очень пригодной пищей, и расходует свои силы.

Разумеется, жидкостные, едва ли не полупереваренные заблаговременно продукты становятся единственным меню, которое в этом состоянии дать хоть какой-то эффект. Плохо это или хорошо для организма?

Ну, исходя из растраты ресурсов тела – разумеется плохо. Исходя из эстетических критериев, которые в бодибилдинге, на мой взгляд, все-таки имеются, это неизбежно. Собственно, бодибилдинге, сами знаю, что делают, они загружают свои тела и вещами похуже, чем «слишком» приготовленная пища – я имею в виду стероидную проблему, которая однозначно приводит тело к преждевременной старости.

А что мы, нормальные люди, может подчерпнуть из весьма примечательного опыта этого спорта? Прежде всего то, что жидкостное питание – штука очень эффективная, если ее использовать с умом. И если уж вам приспичило непременно «разгрузиться», дать своим железам, всех желудочно-кишечной системе отдохнуть, это можно сделать и без голода, просто питаясь по полужидкой схеме. Тогда и питание к клеткам будет подводиться, потому что вы не оставите их на голодном пайке, и ни в коем случае не заставите организм «заложить» избыточные запасы прочности, которые могут легко перейти в жировые отложения, и в то же время «облегчение» будет почти полным. Даже большим, чем при полном голодании – проверено многократно и довольно строго с точки зрения статистики.

А еще, пожалуй, жидкостное питание дает возможность «подновить» иные свои клетки. Это тоже интересный эффект жидкостной схемы – обменные процессы идут веселее, иногда настолько, что к их рекомендуется «подкрепить» разного рода «очищающими» функции, что становятся весьма серьезным фактором жизни.

Как гласит медицинская легента, благотворное действие клизмы обнаружилось, когда один не в меру омолодившийся старик где-то в Индии или в Непале вынужден был под угрозой пытки раскрыть свою тайну, и отвел раджу на болото, где журавли делали друг другу заднепроходное промывание, используя клюв, как естественную спринцовку. Вот и тут наблюдается что-то похожее, причем иногда это затрагивает даже довольно налекие от желудочно-кишечного тракта районы, например, очищается кожа, причем без всяких мазей и притираний.

Но во всем хорошем есть и нечто опасное, есть оно и в жидкостном питании. Почти неизбежо на третий-четвертый день начнутся проблемы с перистальтикой. Кишечные мышцы, которым тоже нужно работать в режиме напряжение-расслабление, начнут протестовать против схемы, при которой им нечего «перегонять» по кишечнику.

Так как дисфункция и даже простое ослабление перистальтики очень опасная вещь, еще в средние века придумали надежный способн, чтобы и кишечные мышцы загрузить, и режим жидкостного питания не нарушать. Совет прост – нужно есть отруби, причем, в довольно больших количествах, и распаренные, чтобы они не царапали нежные стенки тонкого кишечника.

По своим питательным свойствам, отруби не усваиваются, просто проходят все районы тракта, и почти не нагружают железы – что тоже немаловажно. Еще они обладают отменной плотностью, то есть свойством выглаживать все выпуклости, все ямки, которые есть в кишечнике, приводят его в порядок, как хороший поршень. И третье положительное качество – они отличный абсорбент, они впитывают все то, что кишечник хотел бы выбросить, но из-за вялой перистальтики не мог этого сделать. Поэтому я советую каждому, кто применяет жидкостные диеты, непременно дополнять их отрубями, иначе возможны негативные явление.

Хотя, отруби обладают такими ценными качествами, что их можно посоветовать каждому, кто практикует принудительное очищение кишечника. Поверьте, беды от этого не будет, а пользы может оказаться много. Это один из тех советов, который можно давать, не выдумывая, как говорят математики, граничных условий.

Глава 10. Соль, специи и разные разности.

Белый яд человечества – кажется, так определили соль в середине семидесятых, и с тех пор это словосочетание настолько утвердилось в сознании, что только отчаянные любители «солененького» пытаются с этим спорить. Отчасти это мнение справедливо. Но только отчасти, потому что без соли не может быть многих блюд, к которым мы привыкли.

И с этим приходится считаться, потому что существование особенных, но полезных блюд, приготовленных с использованием особенного пищевого продукта, искупает многие неприятные качества этого продукта. Так, например, уксус, который в разных концентрациях применяется в маринадах, искупает свое применение, потому что без него нельзя. А несмотря на то, что от маринадов предлагают отказаться, мотивируя тем, что они трудноперевариваемы, то есть излишне устойчивы почти ко всем воздействиям нашего желудочно-кишечного тракта на сам продукт, они продлевают сохранность пищи, и это важнее, чем некоторая «консервативность» маринадов.

А вот специи, о которых тоже нельзя не сказать пару-тройку слов, напротив, почти не имеют оправдания. Они прекрасны как добавки, но быстро переходят в состояние, при котором диктуют идею блюда, его композицию, приготовление и даже состав. Не считаясь с сочетаемостью продуктов, в него входящих, мало заботясь собственно о его перевариваемости, предлагая лишь ошеломляющие, иногда запредельные вкусовые ощущения – и не более того. Им я решаюсь вынести более строгий приговор.

То же приходится высказать в отношение ряда кухонь и пищевых систем, когда смешение всего, что попадется под руку – становится самоцелью. Тут уж даже речь не в специях, тут сами продукты являются источником ощущений, и порой очень опасных комбинаций. К тому же это еще и «разгоняет» желание съесть как можно больше – с нашей-то человеческой гонкой за экзотикой мы склонны беречь и менее выносливые системы, чем желудок.

Но сначала, все-таки, не об экзотике, а о самой что ни на есть обыденщине – о соли. Итак, что это такое с точки зрения раздельного питания?

Значение соли и когда она необходима.

Соль опасна, мало кто знает, что токсическая доза соли, после которой она способна умертвить человека с самым сильных защитным механизмом, лежит в пределах до двухсот граммов – в зависимости от веса. То есть, если представить такую картину, что кто-то захотел очень уж жестоко покончить с собой, то нет необходимости искать какие-то яды, достаточно в паре литров воды разбавить четверть обычной килограммовой пачки соли и выпить ее так, чтобы желудок не отверг отраву – смерть гарантирована. Правда, к счастью, всегда еще останется возможность промыть желудок, но и от других ядов можно спасти человека таким же способом.

Кстати, если зацикливаться на весовых показателях, то соль выглядит гораздо токсичнее, чем, например, такой общепринятый яд как алкоголь. В весовом соотношении того нужно больше, чем двести граммов, тем более в нашей стране. И все-таки, соль один из тех продуктов, которые заставляли довольно послушный от природы люд идти на соляные бунты против властей, лезть на пики стражников, сбрасывать бояр с колоколен, рисковать не только здоровьем, но и последующими расправами – застенком или ссылкой.

Что есть в соли такого особенного, заставляющего людей вести себя так, словно речь идет не о нормальном пищевом продукте, а о наркотике, подобно многим опийным бунтам в Китае или алкогольным погромам, которыми в разное время в разных местах могут «гордиться» разные пьющие страны?

Во-первых, конечно, вкус. Без соли вкус не тот, хотя бы все остальное в блюде было в полном порядке. Но… не только это, хотя, тот, кто знает особенное ощущение на языке, когда разные вкусы вдруг обесцениваются – поймет о чем речь.

Но, гораздо важнее, конечно, здоровье, и это вторая по важности, но не по значению, характеристика. Соль необходима, потому что снабжает и поддерживает ионами хлора такой важнейший «внутренний» продукт тела, как желудочный сок, в состав которого чуть не главной составляющей входит соляная кислота – замечаете, насколько трезво наша речь отражает зависимость соли от пресловутого хлористого натрия?

Вот эта способность соли – распадаться на ионы хлора и натрия, причем, натрий тоже не бывает лишним, и обеспечивает ее необходимость, а точнее соляную зависимость. Особенно нам – всеядным людям, которые без мяса вряд ли уже способны обойтись. Правда, и травоядные олени, косули, лоси, стоит им набрести на солевой «камень» – кристаллическую природную соль, – начинают лизать его, пока не обожгут язык и желудок чрезмерной концентрацией этого вещества.

Способность соли останавливать многие жизненные процессы, издавна использовалась в так называемой солонине – мясе, засыпанном солью до остановки почти всех гнилостных процессов. Или в сале, или в иных сырокопченых колбасах. Но главное, все-таки, ее использовали не для консервации продуктов, а саму по себе, как необходимый компонент для нормальной работы поджелудочной железы. Все дело, как почти всегда с питанием – в количестве.

Об этом количестве издавна идет дискуссия. У меня есть вырезки, где серьезно советуют потреблять от четырех до пяти граммов соли в день. Если учесть, что соль входит в хлеб, почти во все продукты, которые мы поглощаем – то это выглядит нормально. На этой цифре и я склонен остановиться как на базовой. Несмотря на другие весьма высокоученые вырезки, которые советуют остановиться на цифрах раз в пять больше.

И все-таки, недостаток соли куда безопаснее, чем ее избыток, а потому тут лучше меньше, чем больше. Особенно, если учесть, что соль связывает воду, а потому небольшой избыток соли приводит к весьма существенному росту веса, или то, что соль, несмотря на ее видимую неопасность, очень тяжело выводится организмом…

В общем так, лучше почти не солить продукты вегетарианской кухни, или точнее сказать – продукты целочного списка, даже яйца во всех видах готовки. И очень умеренно солить мясо, что почти необходимо, так как помогает вялому желудку справиться со своей задачей.

Исходя из этого, становится понятно, почему так обильно солят продукты, переваривание которых изначально затруднено по условию приготовления – я говорю о маринованных запасах. Без соли желудок с ними вообще едва справился бы. Но соль в маринадах не главное – основную роль там играет уксус. Об этом разговор особый.

Уксус и маринады.

Уксусная кислота – великолепнейшее изобретение. Почти для всех видов больных, страдающих недостаточностью желудочного переваривания, она – блаженная возможность сохранить ресурсы поджелудочной, вообще, довольно точно определять соотношение сил своего желудки и мясных, рыбных, да каких угодно блюд, помогая ему, в случае надобности, извне, снаружи, посредством того же питания.

Конечно, сначала уксус появился в результате брожения, так называемого «скисания» вина. А так как лозу изобрели, по последним исследованиям, почти четыре тысячи лет назад, то именно такой срок мы можем приписать и уксусу.

Разумеется, эти природные, очень просто полученные соединения уксуса для желудки гораздо полезнее, чем нынешние, химически очищенные эссенции, которые опасны, равно как и соль, в очень небольшом количестве – одна маленькая бутылка эссенции может практически умертвить человека. Но человечество всегда стремиться к какой-то нелепой однородности продуктов питания, подозревая, что химическая чистота – благо, даруемое цивилизацией.

И все-таки, уксус, соль и разнообразные системы маринованных продуктов, полученных в результате смешения обоих способов консервации, важны не только тем, что помогают экономить поджелудочную. Они получили свое главное применение при консервации продуктов.

Многие диетологи, памятуя о нигде и никогда не бывалом изобилии продуктов питания, рекомендуют, ничтоже сумняшеся, есть только свежайшие продукты, и презирать, избегать и не вовсе не использовать маринованные продукты. Они рисуют ужасающие картины, как маринованный гриб, проглоченный почти целиком, так и не переваренный в желудке, проходит в своем почти первозданном виде через весь кишечник, и вываливается из нас, не принося никакой пользы… Сомневаюсь, я очень люблю грибы, в том числе и маринованные, и могу свидетельствовать – они никогда не остаются неизмененными, пройдя мой желудочно-кишечный тракт. Равно, как кишечники всех остальных людей. А следовательно, они все-таки как-то перевариваются, и привносят в организм свою лепту разнообразных веществ, которых нам не хватает, и потому, безусловно, полезны.

Кроме того, самым искушенным диетологам не следует забывать, что главным врагом человечества всегда, во все времена и при любых цивилизационных уложениях были не болезни, не войны, и даже не дурные властители – а голод. И потому способность людей сохранить саму жизнь, сохранив хоть немного продуктов на самый черный день – достойно уважения и благодарности тому, что это позволяет делать. В первую очередь – соли и маринадам.

А потому, не следует очень уж отвлеченно, не по заслугам ругать продукты, которые сослужили нам такую службу, и продолжают служить, ведь это только в головах теоретиков, да наиболее бездарных политиков все счастливы, сыты и никому не грозит истощение, слабость от голода.

Поэтом, я полагаю, если хочется соленого грибочка, или маринованного огурчика, или просто моченной с уксусом брусники – следует приготовить вилку и отведать домашнюю или покупную «консервину», разумеется, памятую о бутулизме при их готовке, и избегая этих неприятностей. Но это уже не беда продуктов, а несчастье тех людей, которые готовили продукт… И разумеется, соблюдая меру, ведь нашим желудкам так немного, в общем-то, нужно и соли, и уксуса, и всего остального.

Специи, что из этого следует.

Есть продукты, которых нужно еще меньше, но которые вызывают ажиотаж несравненно больший, чем даже проблема соли. Я имею в виду специи.

Вернее было бы сказать, что сейчас, специи в основном, уже решенная проблема. Но еще несколько веков назад о них невозможно было говорить неуважительно. Да, никто и не говорил. Богатого человека голландцы называли «мешком с перцем», перчинка в шутке, или как говорят англичане, имбирь в разговоре свидетельствует о ее уме, особенный шик в полудюжине языков называется так же, как и сдобренное корицей кушанье.

Когда на довольно бедную в смысле пряностей Европу вдруг обрашилась эра географических открытий, и корабли возвращаться в порты, с трюмами, набитыми специями, их использование сделалось хорошим тоном. Самые невинные блюда, вроде яблочного пирога, вдруг могли подать переперченным до состояния, когда его невозможно было взять в роть. Пресная, почти лишенная тонких оттенков европейская кухня вдруг помешалась на ароматах, вкусовых добавках, особенных букетах… Кажется, это помешательство не прошло до сих пор.

А между тем, зря. Многие и многие из специй представляют из себя добавку, и как всегда бывает, если что-то не полезено, значит, вредно. Мне не раз попадались мнения вполне ответственных диетологов, и даже поваров, что блюдо, в которое переложили чего-то такого… особенного, оказалось непереваримым. И это бывает куда как часто за теми столами, которые вообще стремяться поразить воображение невиданным сочетанием разных вкусов. Разумеется, понимая эти сочетания, как выявленные или сконструированные именно специями.

Поэтому, не советую увлекаться этими малыми, но такими небезопасными элементами питания. Ничего, кроме перегрузки, по многим параметрам – от переедания, до отравления вкусовых рецепторов, – они не принесут. Кроме того, мне всегда интересно бывает слушать рассуждения о шлаках всяких «борцов» за свое здоровье, поглощающих эти шлаки просто так, от нечего делать, всего лишь для вкуса, и куда как часто сомнительного.

Не все то вкусно, что красиво выглядит.

Но вкусовые комбинации могут диктоваться не только употреблением специй. Иногда, а в последнее время все чаще, вкусовые комбинации составляют за счет столкновения самых разных, ранее неприменимых на одной тарелке, продуктов.

Однажды я нашел комбинацию варенной кукурузы и креветок, другой раз мне попалось сочетание угря и гречки, а такие вещи как капуста, консервированный ананас и рубленная по-китайски утка – и вовсе считается не очень уж явным свидетельством изобретательности.

Во всех этих комбинациях главным было одно – они все очень красиво выглядели. А это вовсе не так безопасно и мило, как кажется.

Дело в том, что в такой «живописности» нарушается какой-то очень важный психологический баланс, почти необходимый для нормального питания – есть именно языком и зубами, а не глазами. Еда может быть обставлена красиво, может даже стать предметом изобразительного искусства… Но к здоровью это вряд ли имеет отношение. Тут главное – погоня за вычурностью, неестественностью, богатством. Лебедь, которого приготовили, и в которого потом снова вставили все перья – вряд ли был таким уж вкусным и полезным, каким был бы честно приготовленный гусь. А знаменитый охотничий «букет» из жаренного на вертеле кабана, внутри которого оказывалась косуля, внутри которой были запеченные зайцы, внутри которых бывали перепелки – это абсур, а не торжество гастрономии.

Разумеется, это была царская охота. Но к сожалению, этот принцип возникает на более скромном уровне, в каждом втором ресторане, а может, даже и чаще.

Я лично очень опасаюсь пищи, которая слишком уж красиво выглядит. По мне – это прямое доказательство не полной компетентности повара. А уже потом – свидетельство о качестве продуктов, из которых тут, якобы, все приготовленно.

К тому же, пищу, которая черезчур живописна, трудно есть. Вернее, трудно не отравиться ею, потому что красивое изображение сплошь и радом делает неудобоваримой комбинацию продуктов в целом. Но это уже вторая проблема, которая при этом возникает.

Смеси, от которых болит желудок.

А именно – упомянутая мной смесь из капуста и утки еще как-то сочеталась, но сладкий, вынутый из банки ананас был просто издевательсвом, он блокировал своим сахаром возможность переваривать мясо. Но это было, все-таки, один раз. Гораздо опаснее, на мой взгляд, неумеренное употребление майонезов, которые в принципе относятся к молочным продуктам, то есть, к щелочному списку, и которыми куда как часто заправляют не только растительные салаты, но и мясные блюда, рыбные, даже блюда из птицы.

Тому, кто понял принцип реакции нашей системы пищеварения на кислотный список продуктов и на щелочной, должно быть понятно, что это уже не просто перегрузка наших желез. При значительных количествах, когда ни одна из частей нашего организма не может однозначно «перетащить» схему переваривания пищи «на себя», в свою пользу, это грозит страданиями тонкому кишечнику и, может быть, отравлением. Именно потому, что повара, стремятся не столько накормить нас, сколько поразить сочетанием разныех вкусов, они и создают нечно неудобоваримое в принципе. Кстати, это признак всякой дурновкусицы, не обязательно относящейся к еде – мешать все как попало.

Особенно мне кажется опасным появившаяся в последний год книга, толкующая что-то о миллионе меню, где страницы разрезаны на горизонтальные полоски, причем каждая из этих полосок отвечает одной из перемен блюд. Верхняя за закуски, средняя за супы, чуть пониже за второе, нижняя – за десерт. Пользуясь выпавшими в случайном порядке полосками можно получить миллион меню, что выдвигается как главное достижение кулинарии… Бедные пользователи этой идеи, они вполне могут получить грубоватую селедку под шубой как закуску перед благородным страсбургским пирогом, и таким образом отравятся не только для правильного восприятия этих явств, но и в их переваривании.

К тому же, высокая кулинария – не сочетание чего угодно в каком угодно порядке. Еще гурманы античного Рима знали, чтобы понять прелести вкуса иных явств, их следует пробовать с тщательно взвешенной последовательностью, то есть, порядок блюд и уж тем более их сочетаемость – не простая блажь. Он продиктован довольно строгой дисциплиной, которую соблюдает наше тело, а следовательно, и вкусовые пупырышки, равно как соблюдают и органы пищеварения. Интересно, почему об этом забывают наши гастрономические комбинаторы? Не потому ли, что свои блюда лишь пробуют, но никогда не пытаются их есть?

Глава 11. Дозированное голодание и вегетарианство, как частные случаи раздельного питания.

Теперь, когда нам стало более-менее понятно, из какой теоретической доктрины исходит раздельное питание, наверное, можно более внятно объяснить, почему и дозированное голодание и вегетарианство я считаю ничем иным, как частным случаем этой во всех смыслах более удачной схемы.

Я вынес это мнение, исходя из двух главных качеств – более правильного использования ресурсов организма, и куда как менее ощутимой психологической нагрузки на личность. Ну, о психологии мы еще поговорим, без поддержки себя в довольно жестком, почти солдатском режиме, ни о каком разумном питании вообще говорить не приходится, особенно на первых порах. А вот поговорить о том, насколько дозированное голодание и вегетарианство способствуют сохранению ресурсов, кажется, пришла пора.

Должен признаться, я бы вообще не затрагивал эти темы. Они болезненны – слишком много людей полагает их единственными разумными схемами, причем почему-то ссылаются на опыт йогов, словно наша средняя полоса с заполошенной городской жизнью и индийский ашрам – одно и то же. И все-таки, несмотря на массу бросающихся в глаза несоответствий, я бы попробовал избежать этой главы… Но нельзя. Без них книжка – неполна.

К тому же, слишком много обе эти практики приносят вреда, когда ими увлекаются чрезмерно. Следовательно, хочешь – не хочешь, а нужно о них говорить хотя бы для того, чтобы люди поняли, где границы, до которой можно доходить, не подвергая свое здоровье серьезным опасностям, после которых могут начаться разрушительные последствия… Это тем более важно, что последствия эти, как почти всегда в питании, проявляются не сразу, зато когда проявляются, поздно делать что-либо, кроме как идти к врачу. Но, не будем о грустном. Лучше поговорим об этой самой постепенности, которую мы уже заметили.

Дозированное голодание – внешнее приведение питания к кормежке.

Собственно, это почти что ключевое слово питания – постепенность. Его следует помнить всегда, когда начинаешь прибегать к обоим вышеназванным схемам – голоданию и вегетарианству. И как при всяком долговременном процессе, значение имеет не достижение, а тенденция.

Вообще-то, сеанс голодания разбивается на три основных периода. Первый, когда вы готовитесь к голоду, второй – когда собственно голодаете, наблюдая за собой с возрастающим удивлением, а может быть и удовольствием, и третий, когда вы выходите из голодания. С этим все ясно.

Вариантов подготовки – очень много. Кто-то советует есть пророщенное зерно, чтобы поддержать силы организма магической мощью ростков, кто-то – есть вареную свеклу, кто-то, наоборот, прибегает к очень крахмалистым продуктам, вроде киселей, и прочее. Но главное, что происходит в этот момент, вы настраиваетесь на голодание, очищаете свою психику от внешних, необязательных нагрузок, приучаете себя к дисциплине в питании. Это очень плодотворно. Если бы в периодическом голодании не было ничего более, кроме этих периодов, можно было бы приветствовал его за эту «настройку», по сути «тлеющие медитации», как их назвал кто-то из романтиков голодания.

Второй период – сам голод, который не вреден, если очень ограничен во времени. Когда ресурсы организма еще не истощены, а тело начинает отдыхать от питания, особенно, если оно было неправильным, то возникает хорошее, щадящее отношение к себе, при котором люди, опять же, избегают стрессов, нормализуют отношения с миром, с собой. Они голодают, это похоже уже на нормальную медитацию, или даже на медитативное внушение. В первые несколько часов – часов, а не суток! – нормализуется весь желудочно-кишечный тракт.

Ну, и третий период, когда человек начинает есть, но тоже осторожно, прибегая только к качественным продуктам, поглощает их без примесей, без соединения труносочетаемых списков. Кроме того, возникают положительные эмоции, потому что справился с делом, которое себе давно, как правило, обещал, и которое совсем не просто осуществить… Те, кто голодал, знают о чем речь.

И во всем этом есть только одно плохое – вместо питания, то есть снабжения тела продуктами, которое это тело как бы само «заказывает» целым набором сигналов, хотений, предпочтений, подключается слишком сильный волевой импульс. Потому что надо держаться во что бы то ни стало, нужно тянуть, тянуть… Некоторые делают это даже с каким-то оттенком вымещения, мол тело – плохое, оно не понимает, что ему нужно, его НЕ кормят, чтобы ему было хорошо, а оно, подлое, почему-то сопротивляется…

То есть, голодатель заствляет тело мучаться, не считается с ним, держит его в узде воли, в кабале сознания. И даже потом, когда голод уже прошел, он кормит его, сплошь и рядом не тем, чего телу хочется, а тем, что написано в разных инструкциях. По сути, он меняет питание – на кормежку… Чувствуете разницу?

А как же иначе, удивится голодатель. Ведь это борьба с собой, путь, который легким не бывает, это же самосовершенствование… А то, что с собой бороться как раз не нужно, что совершенствование должно быть, прежде всего, приятным – он даже не догадывается. А жаль.

И все-таки, все-таки…

И все-таки, голодание на день-полтора – действительно неплохо. А если удается соединить первый период голодания, то есть, подготовку сразу со вторым, выходом из голодания, без промежуточного голода – возникает почти завершенный сеанс раздельного питания. В самом деле – неприятные моменты вычернуты, не возникало болезненных напряжений и чрезменых переживаний. Чем плохо?

Судите сами. Сначала человек приводит психику и тело в состояние относительного мира с пищей, потом он эту беспримесную пищу вкушает. Потом он ощущает радость от свершения, от легкости, которое его тело приобрело. Разве это не здорово?

Он может даже есть что-то другое, не очень много, как правило с хорошей реакцией желудка и кишечника, беспримесное, то есть, не смешивания списки питания – только кислотный или щелочной… Щелочной, как правило, больше, потому что почти все эти голодатели – поголовные любители вегетарианства, полагая, что только в нем истина.

Впрочем, я не зря помянул и кислотный список. Сам я, например, после голодания, очень люблю как следует проваренную рыбу. Знаю еще одного человека, который после голодания ест тушеные почти до полужидкого состояния печень или почки. Так что есть и среди любителей голода разумные ребята.

Кстати, после голода до трех суток такое «резвое» по всем канонам голодолечения начало – вполне похоже на бунт, вот только оно разумнее, потому что мне с моим приятелем, вероятно, ближе кислотное питания, и вместо того, чтобы ориентироваться на щелочную двернадцатиперстную, мы входим в норму, используя более сильный у нас кислотный желудок. К тому же обоим хватает здравого смысла не копировать чьи-то безличные предложения рабски, без адаптации к себе… В общем, я считаю, что оба мы поступаем правильно.

Важно еще понять, что я голодаю, собственно, только когда с желудком твориться нечто невообразимое, когда вдруг да отравишься несвежим продуктом, когда на мое от природы ослабленное нутро покусится желудочный грипп, когда я слишком увлекусь не только разговорами на вечеринке… Но в любом случае – не может быть и речи о регулярных голоданиях, они попросту не нужны, когда вы поддерживаете хотя бы в половине случаев принцип раздельного питания.

Вот с этим, действительно могут быть проблемы, особенно, когда начинаешь жить в режиме «волка ноги кормят», то есть даже есть приходится на ходу. Вот тут заботиться о раздельном питании тяжело, потому что булочка с сосиской – ошибка, чебурек – страшная беда для желудка, кола – пересахарена, а диетическая кола у нас каким-то образом так и не прижилась. Потому что выбор чистых продуктов в принципе невелик, и нет никакой возможности съедать именно то, на что западает взгляд – ведь никто из уличных торговцев не будет, скажем, мыть изюм, как это положено делать, удаляя всю грязь, но не вымывая драгоценного сушеного сока ягод?..

И все-таки, за последние года три-четыре стало гораздо проще. Появилась хотя бы возможность есть на улице, по желанию поддерживая силы, и почти тем, что действительно хочется, а не только тем, что при Брежневе можно было купить, разве что в булочной. А это очень хорошо. Впрочем, кому – как, а я полагаю, это и есть развитие, к тому же, в правильном направлении.

Вегетарианство, или целенаправлено, но бестолково.

То же самое, что я сказал о голодании, и с вегетарианством. То есть, если бы его можно было сочетать с мясом, хотя бы изредка, использую весь прочий аппарат внушений, строгой умеренности и хорошего отношения к пище – цены бы ему не было.

Но вот тут-то вегетарианцам не повезло, в их реакции на мясное питания нет и тени хорошего отношения, внушения у них носят оттенок истеричности, а умеренность они заменили перееданием, которое легко объяснимо – ведь организму все-равно нужны многие из тех веществ, которые можно было бы почерпнуть из мяса, вот он и пытается, бедный, усвоить или заменители, или море всех прочих продуктов, чтобы «перелопатив» эту массу все-таки найти необходимое.

Но если отвлечься от этих неприятностей, именно вегетарианцы ближе всего подошли к тому, что следует называть раздельным питанием… по целочному списку. И те, кому его легко удается поддержать, просто от природы особенные люди, которые основной упор питания перенесли на двенадцатиперстную, что больше соответствует их телесной склонности.

Такие чувствуют себя себя хорошо. У них нет ни сыпей, ни болей, не ухудшается зрения, слух, не возникают головокружения, а наоборот, самочувствие нормальное, даже появляется какая-то легкая и подвижная сила в теле, которой можно, как водой из стакана, обдавать родных и друзей.

Эта энергия, которая, якобы, возникает только при гетерианском образе питания, довольно легко развивается в человеке при любом правильном питании. Она так же свойственна людям, как тепло или аура, мы вырабатываем ее бессознательно. Экстрасенсы полагают, что именно ее используют во время своих фокусов, ее производству посвящены целые трактаты, потому что чем больше этой энергии, тем человек больше «может». И тут я вынужден признать, разработанные программы по ее выработке – в самом деле каким-то образом больше соответствуют вегетарианству.

Но хочется спросить, а что же делать тем, у кого нет сильной двенадцатиперстной, кто хотел бы кормиться желудком, и для которого мясо – более предпочтительный продукт питания, просто потому, что они так устроены? И вот тогда, кажется, остается только один ответ – нужно следовать своей природе, а не гнаться за тем, что тебе не свойственно.

Именно поэтому я полагаю, что вегетарианство – частный случай раздельного питания, предусмотренный для одной части граждан. Что в общем, оно соответствует тем же целям, что и раздельное питание, только… слишком уж бестолково, потому что не учитывает половину остальных. Но чтобы убедиться в этом окончательно, давайте рассмотрим аргументацию вегетарианцев, и разберемся, как они получают свои выводы.

На чем основаны выводы вегетарианцев?

Вообще-то, аргументация вегетарианцев не очень изобретательна. Она основана на каком-нибудь частном случае… Да что далеко ходить за примерами, недавно я прочитал в одной любопытной книжице, как некто, у которого было двое молодых рикш, которым приходилось изрядно трудиться, таская своего господина каждый день за сорок километров от дома на работу и назад, и для которых мясо было роскошью, как признал этот «гумманист», стали выдавать им мясо. И вдруг выяснилось, что уже через неделю они не могли таскать своего сагиба так же быстро и легко, как раньше… Из этого делался вывод, что мясо вредно, что без него лучше, что оно – продукт, который до добра не доводит.

Разберем этот показательный тезис. Во первых, упоминается рикша – значит, дело происходит на Востоке, может быть, в Индии, где традиции мясоеденья действительно ограничены. Во-вторых, рассказчик признает, что мясо было… незнакомым продуктом, непривычным для желудков обоих рикш, более склонных с детских лет ориентироваться на растительную пищу.

Вот в этом и состоит проблема, а вовсе не в том, что мясо – вредно. Они были сориентированны на схему питания, которая мясо почти исключала, но это частный случай этих людей, не более того, и в таком случае конечный вывод – неправомерен. Попробовал бы уважаемый экспериментатор, например, кормить рисом чукчей, лишив их мяса, ориентируясь на свой предыдущий опыт – не хотел бы я услышать, что они ему сказали бы в итоге… А впрочем, чукчи – народ спокойный, скорее всего просто ушли бы к тем нанимателям, которые кормили их рыбой, мясом и жирными витаминизированными похлебками.

Еще часто приводится в пример, опять же китайская казнь, когда приговоренного кормили только вареным мясом, и на двадцать семьмой, кажется, день он неизбежно умирал в страшных мучениях. Из этого делается вывод о желательности избежать такой «токсичной» составляющую питания, как мясо.

Снова передергивание. Как довольно остроумно некогда ответил мой сосед по больничной палате, с которым мы обсуждали эту проблему – даже китайцы не настолько жестоки, чтобы уморить до смерти человека, откармливая его каким-нибудь единственным растительным продуктом. То есть, если бы вместо мяса приговоренного кормили одним вареным зерном, или репой, или еще каким-то вегетарианским продуктом, он бы все-равно умер. Потому что нет в природе такого продукта, который содержит весь спектр витаминов и микроэлементов, необходимых человеку. Даже тресковая или акулья печень – едва ли не самый ценный продукт питания, из известных мне, содержит лишь половину витаминного ряда и треть микроэлементов, не больше.

Конечно, несчастному пришлось бы умирать, например, от риса куда дольше, чем от мяса. Но нет сомнений, что он испытал бы более жестокие муки, с затемнением сознания, мышечными расстройствами, изменением психики… Так что в шутке моего собеседника пресловутая доля шутки куда меньше, чем может сначала показаться. И что же, при этом мы будем грешить на рис – пищевую и главную ресурсную основу большинства мировых цивилизаций? Или объявим вне закона способ приготовления пищи – то есть, варку продуктов? Но вот ведь беда какая – сырые продукты еще хуже усваиваются, а следовательно еще более вредны, чем сырые…

Я думаю, все дело в том, что человеку прежде всего не должно изменять чувство справедливости и меры. Иначе паранойя ему обеспечена. Равно как и заблуждение относительно какого-то из верных, проверенных на протяжение десятков тысяч лет продукту питания… Даже если у него сугубо кислотный желудок, переваривающий и требующий именно мясо, а не что-либо еще.

А правильно ли лишать себя животных белков?

Вообще-то, если принять во внимание опыт тех, кто поддерживал вегетарианство, а потом вынужден был по почти клиническому расстройству здоровья от него отказаться и снова вернуться к мясоеденью, а потом вдруг перешел к раздельному питанию, и даже научился читать сигналы тонкой настройки питания, все дело в белке.

Вегетарианцы лучше усваивают не просто щелочной список продуктов, а именно растительные формы белка. «Мясоеды» имеют большее сродство к животным белкам. Но в любом случае, все «крутится» вокруг белка.

Как это не покажется кому-то странным, вокруг именно белковых схем питания и «городится огород» с вегетарианством и отказом от него. Именно белок – составляет главную возможность нашего тела строить себя, оставаясь здоровым. Именно белок, а не килокаллории, в действительности следует считать, пытаясь осознать, насколько правильно мы сегодня питались в течение дня.

Есть признаки, что именно белок является стратегическим запасом, который помогает нам существовать, и определяет качество этого существования в стрессовых ситуациях, или при болезни, или выдерживая относительно «нормальные», скажем, рабочие перегрузки. То есть, получается так – есть белковый баланс, человек выдержит гораздо более серьезные передряги, чем в том случае, если белковый баланс нарушен.

Исходя из этого, мне кажется нецелесообразным все-таки лишать себя мясного белкового питания, которое присуще людям особенно с нашей традиционной системой хозяйствования. У меня есть газетная вырезка, в весьма игривом духе трактующая замечание одного диетолога, по которой естественное деление на людей, имеющих предпочтение к мясным и растительным белкам составляет соотношение семьдесят к тридцати. То есть, только для тридцати процентов человечества вегетарианство в принципе может быть здоровой схемой питания. А для семидесяти – ведет к существенным потерям. Так стоит ли ее придерживаться?

Не знаю, о чем думал редактор этой заметки, спокойно игнорирующий здоровый инстинкт тридцати процентов населения планеты, даже если уважаемый диетолог прав, и правильно угадал это соотношение. Кажется, игнорируя тридцать процентов граждан даже политик не сможет прийти к власти, а всякие политические системы – куда как второстепенные надстройки, по сравнению со здоровым питанием людей. То есть, этой заметкой, которой пытались заколотить очередной «гвоздь в гроб» «любому мясу», как раз дикредитировали именно вегетарианство, и всю эту довольно странную систему питания, претендующую, как ленинизм, быть единственно верной.

И куда лучше ли на этом фоне выглядит раздельное питание, как образец нормализованного питания, которое не утруждает тело умозрительными схемами, дает ему все питательные вещества, и в то же время предлагает всячески беречь ресурсы этого тела? Мне, по крайней мере, ответ в любых рассуждениях по поводу этой проблемы ясен. А вам?

Глава 12. Нормализация питания.

Итак, постепенно, мы разобрались с тем, как можно щадить свои ресурсы, что такое раздельное питание, какое отношение к таким «мелочем», вроде соли, должно возникать у каждого, кто хочет опробовать на себе эту систему.

Но возникает проблема – как это сделать? Что именно нужно для того, чтобы «выяснить» отношения со своим желудком, со своим телом в целом? Какими методами можно пользоваться, чтобы раздельное питание не стало просто побрякушкой, которую вместо серьги, можно носить при себе, рассказывая о нем знакомым?

Раздельное питание в самом деле – не побрякушка, а довольно сложный аппарат, в целом и в частности подстраивающий кормежку к нашим органам питания. И не просто так, а постоянно корректируемый этими органами чувств. Как это происходит, как это следует развивать – сейчас расскажу.

Но сначала – следует понять, почему это необходимо. Почему эта нормализация отношений со своим телом, своего рода пакт о взаимопомощи и взаимовыручке, штука которую неплохо бы не только заключить, но и время от времени пересматривать, чтобы подновлять, или возобновлять – это уж как получиться.

Почему нормализация питания необходима каждому.

Мы живем в довольно напряженном мире. По информационной и психологической насыщенности наша жизнь в разы превышает те нормы, которыми человечество довольствовалось еще в середине нашего века, и в десятки раз превосходит жизнь людей, которые жили еще две-три сотни лет назад.

В целом это хорошо, это нормально, это – цивилизация. Но при этом мы разучились ощущать относительно слабые сигналы. Нам нужно, чтобы чрезвычайно агрессивная реклама требовала, чтобы мы пили сок, иначе мы его не заметим, чтобы катастрофу показывали «крупным планом», чтобы любой малозначительный политик брал на себя нахальство утверждать, что его мнение имеет историческое значение, иначе он не попадет в выпуск вечерних новостей… Так вот, для нормализации питания нужно ощутить собственные сигналы, которые будут очень слабыми по сравнению с рекламой, с катастрофами, с фальшивыми «историческими» персонажами, зато они всегда будут истинными.

И основным должен быть своеобразный «компас», который у каждого из нас существует, хотя мы иногда забываем о нем, как забываем о мелочах, если они долго не попадаются нам на глаза. Он никогда не бывает внешним, или навязанным кем-то еще, никогда не возникает в принудительном порядке. Он не вызывает в сознании раздражение или устойчивое переживание… Наоборот, он очень приятный, мимолетный, и более всего похож на ощущение слабого удовлетворения.

И в этом все дело. Это первый шаг, без которого невозможно продвигаться вперед. Потому что на самом деле, нормализованное питание по схеме раздельного питания – не поглощение всего, чего угодно в соответствии с выбранным списком, а попытка определить наиболее удобный список для себя, выявление количества и концентрации отдельных питательных веществ, приучивание организма к тому, что он получает именно то, что сам, по сути, «заказывает».

К сожалению, мы не привыкли есть для себя. Мы вообще, может быть, первое поколение в истории России, которое не голодало систематически. Хотя, в свете иных новостей я иногда начинаю сомневаться в этом своем мнении… И все-таки, сейчас важно понять, что еда – слишком важное дело, чтобы заниматься им потому, что «так надо».

Один француз, кажется, «спец» именно по психологии питания, как-то заметил, что правильная еда немножко похожа на любовь. Если есть любовь, ее лелеют, охраняют от нескромного взгляда, пытаются получить очень тонкие, прямо невесомые импульсы, которые вдохновляют на дальнейшую жизнь, и, собственно, дарят жизнь. А если любви нет, то можно все, можно делать отвратительные вещи со всеми, или даже перед камерой, никого не выбирать, потому что все едино, ощущать только само действие… При это ни о каких импульсах, разумеется, и речи быть не может.

Вот к тому, чтобы эта «любовь»… извините, питание – стало одной из красок жизни, при которой невозможны такие грехи, или, вернее пороки, как переедание, употребление ненужных, а часто и некачественных продуктов, и следует стремиться. Собственно, научиться читать себя, медленно, со вкусом, с удовольствием, постоянно понимая, что в тебе происходит – этому и следует научиться нормализация свое питание.

И что примечательно, научить без мук, без напряжений, а одновременно проживая жизнь экономную, долгую и несравненно более здоровую, чем по всем остальным схемам… Разве это не то, чего мы все хотим, в чем мы все нуждаеся?

Два периода нормализации питания.

Добиваться этого можно довольно долго. Никто нас не торопит, не «напрягает». Можно годами отрабатывать восприятие вкуса, или реакцию на один из продуктов питания. Достаточно всего лишь не забывать свою цель, вести внутреннюю «картотеку». Но те, у кого не очень хорошая память и есть склонность к систематическому уединенному труду, могут создать и внешнюю, как это проделал я.

Принцип действия во время нормализации питания, то есть, выявление личностных предпочтений, разбивается на два периода. Причем, они будут существовать по-отдельности только в начале. Но очень скоро они смешаются, и очень скоро вы уже не будете различать, что, собственно, вы делаете, как в острой шахматной партии очень трудно сказать – кто атакует, а кто защищается.

Но начинать следует с одного, с питания по сменяемому списку. Как, вероятно, стало уже ясно, в силу физиологических особенностей, каждый человек лучше всего подходит к какой-то одной схеме, либо к желудочно-кислотной, либо к кишечно-щелочной. И выявление этой схемы, понимание своих главных «устремлений» в питании, очень важно.

При этом можно попробовать питание, начиная со слабых реакций. Приведенные в 6-й главе списки составлены по мере убывания кислотности и соответственности, щелочности. То есть, если вы попробуете выявить отношение к нижней части списка, и оно вам чем-то «не покажется», переходите чуть выше. В этом подъеме по списку есть одна важная деталь, вы не будете отравлять свой желудок или кишечник более сильными кушаньями.

Было бы неплохо, если бы упор на каком-то одном из продуктов вы «задержались» хотя бы несколько дней. Тогда сигналы, приходящие в сознание по отношению к употребленной пище более заметны. Если менять питание слишком быстро, то даже тренированный человек может сбиться. Дело в том, что питание не то, что находится в желудке или кишечнике. Питание – по сути то, что усваивается в настоящий момент клетками. А чтобы пища дошла до них, должно пройти несколько часов, в иных случаях даже пара-тройка суток.

Вот эта схема и называется «питание со сменой списка». Разумеется, при этом желательно не нервничать, и относиться к этому делу достаточно серьезно, даже если во все это, как и иные нынешние диеты, не очень веришь. И вот когда сигналы уже более-менее «читаются», следует переходить ко второму этапу нормализации. К этапу, условно называемому питанию «по внутреннему заказу».

Смысл его просто и незатейлив, вы вдруг в одно прекрасное утро, начинаете понимать, что фасоль вам не очень нужна, а вот кусочек умеренно соленой рыбы был бы в самый раз. Это и есть момент истины, когда ваше тело стало достаточно заметным «элементом» вашего питания, сумело «пробиться» в ваше сознание, и как некогда затурканный подчиненный, который получил повышение, вдруг обнаружил, что у него есть свой голос, есть свои желания, и он может эти желания до вас донести.

Если это произошло, вы – на правильном пути. К сожалению, только тут, в этой точке, а не раньше, и становится ясно, что вы все делали правильно. Разумеется, разовые сигналы еще не могут быть достаточной гарантией для осознания всех и всяческих моментов в питании, но если вы не прекратите свои устремления, это скоро станет обычным делом. И всякое размышление о пище пойдет, как говорят технари – «в фоновом режиме». То есть так, как оно и должно идти, как оно и идет у людей, мало замороченных цивилизацией, как оно идет у более здоровых в питании «братьев наших меньших».

Что последует за нормализацией.

Как-то одна дама, с которой я вел долгие, целенаправленные беседы, в конце-концов поверила в свои силы, стал поддерживать раздельное питание, и вдруг научилась понимать, что ей нужно съесть, а чего не нужно. Восторгу ее не было предела, но главное, она спокойно и уверенно похудела. А приведя «в порядок» вес, неожиданно даже для меня изменила самоощущение, самооценку, завела новый гардероб, и – наконец! – получила новую работу. В итоге она и вовсе сделалась одной из карьерно-энергичных особ, к которой я сейчас, что называется «без галстука», и подойти не осмелюсь.

То есть, научившись «читать» желудок, она ту же схему попробовала применить к остальным своим поступкам, и у нее получилось. Но это, конечно, скорее из области курьезов.

Действительно, едва человек привыкает относиться к своему желудку как к советнику, а не как к рабу, в его жизни возникают разные интересные моменты, но они носят, чаще всего, более «локальный» характер. Чаще всего, получается так, что человек, некогда любящего посмаковать разные блюда, вдруг отмечает, что у него пропало желание есть все подрят, и он переходит, как долгожитель, на питание очень ограниченным набором продуктов. Для одних, это, например, рис с овощами, для других – просто мясо, хотя и в очень небольших количествах. Для кого-то третьего – рыба с соленьями… Выясняется, что именно этот стол лучше всего поддерживает силы «новообращенного» и обеспечивает ему наилучшее самочувствие.

Но даже такой вот «стабильный» стол, который человек нашел для себя, не удерживается постоянно. Иногда он начинает подниматься по списку вверх, то есть, кислотность или щелочность усиливается, иногда делается более слабой, даже вовсе переходит в промежуточный список, хотя я знаю очень мало людей, которые в основной схеме питания придерживаются нейтральных продуктов.

Это правильно, это даже естественно. Желудок, как и другая более-менее самонастраивающаяся система не может оставаться в одном качестве слишком долго. Он должен «плавать» туда-сюда, меняя свое положение относительно некоторой наиболее удобной для себя точки.

У продвинутых «мастеров» по нормализованному питанию имеется еще и другое качество, неизменно восхищающее меня. Они очень точно, почти не ошибаясь определяют свой голод. Один мой знакомый даже может сказать на сколько «баллов» он в каждый настоящий момент голоден.

Причем, разумеется, он имеет в виду не желудочный, «обманный» голод, а нормальную телесную потребность в пище, голод клеток его тела, природный дефицит. Это уже очень очень высокий уровень «общения» со своим телом. Так развиться дано не всем. Но это и есть идеал, потому что хотя бы единожды добившись такого состояния, вы не захоте иметь его постоянно, и станете бороться за него, как за одно из самых важных жизненных достижений.

И оно вас, в конечном итоге, не подведет. Ощущение нормального, правильного голода стоит того, чтобы к нему стремиться, чтобы на него поработать, потому что оно является самой действенной гарантией здоровья, ровного, активного расположения духа, здорового, не перетруженного глупыми «встрясками» тела. Если хотите, оно и является телесным индикатором того, что живешь правильно, в соответсвии с природой, отпущенной нам в ощущениях. Разве это не достойная цель, чтобы к ней стремиться?

Оглавление

От автора.

О себе.

Отказ от бесконечных рецептов, путаницы, перекосов.

Гибкая система, которую каждый подберет для себя.

Слишком важное дело, чтобы поручить профессионалам.

Часть I. . Критерии правильной жизни, в том числе и питания.

  Глава 1. . Роль питания в общей системе долгожительства.

    Пятнадцать факторов долгожительства.

    Две категории – потребление, включая питание, и психология.

    Питание, как треть успеха.

    А ведь треть – только для здорового человека.

    Единственное, что хоть как-то объясняет ситуацию с долгожительством.

  Глава 2. . Правильная интерпретация ресурсов организма.

    Сколько материала для тела мы получаем, или истинный смысл питания.

    Ресурс секреции, или энергия без всяких скидок.

    Ресурс сердечно-сосудистой системы, или движение как оно есть.

    Снова несколько слов о психологии.

    Правильные и неправильные запасы организма.

  Глава 3. . Диеты и системы переедания, как нарушение ресурсных соотношений.

    Что такое диета, и почему она не помогает.

    Почему диеты «для всех» сменились лекарствами для похудения?

    Какое впечатление производят европейцы на всех остальных.

    Как можно переесть до дистрофии.

    Что такое общее переедание?

  Глава 4. . Спорт и интенсивная физкультура, как фундаментальное нарушение ресурсов организма.

    Какие мышцы мы всегда тренируем.

    За счет чего ставятся рекорды?

    Как сверхинтенсивность отзывается на сердце. Формула предельного пульса.

    Купание в проруби, как проблема лишних жировых клеток.

    Когда и как отзывается то, что мы в себе нарушаем.

  Глава 5. . Увлечение сверхголоданием, как нарушение ресурсов организма.

    Самый актуальный вопрос современности – съесть или не съесть?

    Где граница между дозированным голодолечением и сверхголоданием?

    Информационную машину, призывающая голодать, нужно ограничить.

    Всякая ли польза полезна?

    Как организм защищается от голодовок.

    Нужны ли нам те запасы, которые организм запасает для защиты от голодовок?

    Действительно ли следует голодом выводить шлаки?

    Истощение психологических ресурсов, возникающее при голодании.

Часть II. . Ключ к раздельному питанию.

  Глава 6. . Раздельное питание как соблюдение ресурсов организма. Таблица продуктов по технологии раздельного питания.

    Кислый желудок и щелочная двенадцатиперстная кишка.

    Почему они не ссорятся.

    Почему они ссорятся.

    Почему страдает тонкий кишечник.

    Как работает пищеварение, когда телу что-то нужно.

    Сколько может «стоить» организму то, что мы усваиваем.

    Списки совместимости продуктов.

  Глава 7. . Режимное питание в общепите и кошмар праздничного стола.

    Обед в общепите.

    «Не сыт, не голоден»

    Голод желудочный и нормальный голод.

    Праздничный стол – ошибка истории.

    Кошмар неразберихи, несуразицы, несовместимости.

    Так что же делать, если оказался за таким столом?

  Глава 8. . Когда, как и сколько есть. Как жевать.

    Трех и пятиразовое питание.

    Нужно ли «двигаться» после еды?

    Переносить ли обед на вечер?

    Не все зависит от зубов.

    Всегда ли следует жевать?

  Глава 9. . Жидкости, как они есть.

    Как и когда следует запивать пищу.

    Несколько слов о молоке.

    Любовь к чаю, и всегда ли это правильно.

    Кофе, которого следовало бы поменьше.

    Соки и отвары.

    Полслова о бульоне.

    Полужидкое питание атлетов и радости свободного желудка.

  Глава 10. . Соль, специи и разные разности.

    Значение соли и когда она необходима.

    Уксус и маринады.

    Специи, что из этого следует.

    Не все то вкусно, что красиво выглядит.

    Смеси, от которых болит желудок.

  Глава 11. . Дозированное голодание и вегетарианство, как частные случаи раздельного питания.

    Дозированное голодание – внешнее приведение питания к кормежке.

    И все-таки, все-таки…

    Вегетарианство, или целенаправлено, но бестолково.

    На чем основаны выводы вегетарианцев?

    А правильно ли лишать себя животных белков?

  Глава 12. . Нормализация питания.

    Почему нормализация питания необходима каждому.

    Два периода нормализации питания.

    Что последует за нормализацией.

Реклама на сайте