«Хоккейное безумие. От Нагано до Ванкувера»

Игорь Рабинер Хоккейное безумие. От Нагано до Ванкувера

Введение ВРЕМЯ ИДЕТ ПО КРУГУ

Для начала вообразите себя в следующей ситуации. Вы, молодой журналист, понурив голову, стоите у выхода из Олимпийской деревни. На вас орет благим матом, потрясая вашей же аккредитацией, дюжий японский секьюрити. И произносит фразу-приговор: «Вы будете лишены аккредитации и немедленно выдворены из Японии».

Именно в такой ситуации оказался автор этой книги вечером 11 февраля 1998 года в Нагано. Моя первая Олимпиада имела все шансы закончиться не начавшись. И из-за чего — из-за профессионального рвения, которое, оказывается, тоже бывает излишним! Не для газеты, конечно, — для властей.

В тот день я встречал нашу хоккейную сборную на наганском вокзале. Чувства журналиста-новичка Олимпиад, которые испытывал, словами не передать. Как репортеру, работавшему в то время собственным корреспондентом «Спорт-Экспресса» по Северной Америке и тесно общавшемуся с нашими энхаэловцами, мне было доверено освещать первый в истории олимпийский турнир с участием профессионалов из лучшей хоккейной лиги мира. Попасть на такие соревнования, писать о них для всей России — одна мысль об этом была счастьем.

…И вот поезд из Токио прибывает. Я хочу объять необъятное, бросаюсь от одного игрока к другому, выспрашиваю мельчайшие детали того, что с ними происходило в пути, о чем они думают, чему радуются, чему огорчаются… Мне без нескольких дней 25 лет — и энергии, желания быть в гуще всех событий было море. Официальные запреты организаторов казались не более чем досадными условностями. О них просто как-то не думалось.

Поэтому, когда мне удалось попасть в автобус команды и проехать вместе с ней в Олимпийскую деревню, ни о чем, кроме того, чтобы сделать максимум возможного для газеты, я и не помышлял. А зря. Ведь аккредитация моя осталась на пропускном пункте, о чем я тут же забыл.

К тому времени одна из главных звезд сборной России Сергей Федоров не давал российским изданиям интервью около года.

Для меня был и есть один непреложный закон, выраженный в словах Льва Толстого: «Делай что должно — и будь что будет». И я делал. А именно — глядя на то, как Юрзинов и Федоров долго общаются тет-а-тет в столовой, терпеливо ждал и никуда не уходил, понимая, что другого шанса, скорее всего, не представится. Ждал долго…

И дождался. После чего Федоров говорил почти без остановки больше часа. Вспоминал даже, как Юрзинов на турнире вторых сборных сделал его комсоргом. В 90-е годы слова «Федоров» и «комсорг» казались такими же несовместимыми, как, к примеру, «ГКЧП» и «демократия». Посудите сами: как можно было, нарвавшись на такую удачу, его прервать?! Тьма на дворе не смущала — беспокоило только то, что давно уже пора было писать репортаж в номер. А я все общался.

Незаметно пробило девять вечера — категорический и беспрекословный «дедлайн» для журналистов. Уже пробило и десять… Я же оставался в деревне.

Как оказалось позже, меня искали по всему комплексу едва ли не с собаками. В одиннадцатом часу, ничего не подозревая, я отправился прочь из деревни. И на выходе произошла сцена, которая была описана в начале этого предисловия.

Не знаю, правда ли это, но говорят, что я остался в Японии лишь благодаря ходатайству тогдашнего президента ОКР Виталия Смирнова. Зато обширное интервью с Федоровым через день было опубликовано в газете, и это окупило все.

Та хоккейная сборная была для меня чем-то гораздо большим, нежели объектом работы. Мне были очень небезразличны эти люди. Об энхаэловцах после неудачного выступления на Кубке мира-96 и череды скандалов принято было говорить как о неблагодарных зарвавшихся мальчишках, купающихся в деньгах и не помнящих родства. Я жил в Америке два года, общался с большинством из них и знал, что это совсем не так. И страшно хотел, чтобы там, в Нагано, они смыли с себя все несправедливые ярлыки.

На пресс-конференции перед началом турнира капитана сборной Павла Буре спросили, какие чувства он испытывает в связи с тем, что впервые во взрослой карьере ему предстоит играть вместе с родным братом Валерием. «У меня в команде не один, а двадцать два брата» — этот ответ Русской Ракеты стал хитом на многие годы.

И это была не просто красивая фраза. Потом и Буре, и многие другие говорили, что это была лучшая команда в их жизни. Самая сплоченная. Четыре года спустя, в аэропорту Солт-Лейк-Сити, мы с ее главным тренером Владимиром Юрзиновым долго вспоминали Нагано, о чудесном турнире с печальным концом, — и смотрели друг на друга с нежностью, и на прощание обнялись. В 98-м нас объединило что-то большое и настоящее. И никогда уже не разъединит.

Увы, в финальном матче мы проиграли чехам. Но этой командой все равно можно и нужно было гордиться. Как и ее тренером Юрзиновым, на пресс-конференции взявшим на себя вину за то, что сборная не подошла к финалу в оптимальном состоянии. После сирены я плакал, потому что та сборная России не заслужила того, чтобы проиграть Олимпиаду.

Но ведь и великолепная Чехия во главе с непробиваемым Доминатором — вратарем Домиником Гашеком — точно так же не заслужила!

Когда сборная Чехии глубокой ночью прилетела в Прагу, ее на улицах города встречало полмиллиона ошалевших от восторга людей. Гашек, Ягр и другие чешские звезды HXЛ по просьбе президента страны Вацлава Гавела на полтора дня прилетели домой, хотя им надо было возвращаться в свои клубы. Но как можно было не увидеть собственными глазами, что 23 хоккеиста сделали для своей страны!

И такое безумие во время Белых Олимпиад творится во всех странах, «инфицированных» хоккеем.

Американцы официально объявляют главным спортивным событием страны XX века «чудо на льду» — выигрыш студенческой сборной у советских гигантов в Лейк-Плэсиде-80, - а четверть века спустя снимают о нем фильм «Чудо».

Лучший игрок Канады всех времен Уэйн Гретцки плачет навзрыд в раздевалке после поражения в полуфинале Нагано-98 от чехов — понимая, что в качестве игрока олимпийское золото он не выиграет никогда.

Флегматичные жители северной страны Швеции бьют витрины в Стокгольме после шокирующего поражения своей сборной от белорусов в четвертьфинале Солт-Лейк-Сити-2002, шведская пресса изничтожает игроков. А их вратарю Томми Сало, пропустившему нелепую решающую шайбу с центра площадки, остается только молиться, что он не родился где-нибудь поюжнее: судьба колумбийского защитника Андреса Эскобара, убитого на родине за гол в свои ворота в матче с США на футбольном чемпионате мира-94, в этом случае вполне мота бы постигнуть и его.

* * *

После Нагано у меня не было сомнений в том, что Олимпиада-98 покончила с неприязнью страны к своим уехавшим играть в Америку хоккеистам. Как же я был наивен!

Никто еще не знал, что предстоит кошмарный ЧМ-2000 в Санкт-Петербурге. Что мы с 93-го до 2007-го — в течение 15 лет — ни разу и не возьмем золота ни на Олимпиадах, ни на мировых первенствах. Алексей Касатонов после Нагано сказал мне пророческие слова: «Думаю, что Нагано должно дать толчок к тому, чтобы была принята правительственная программа по поднятию детских школ, постройке катков — да и в целом развитию хоккея. Наш хоккей жив, но он требует внимания».

Но внимания не последовало, и до того как в российском хоккее произошли серьезные изменения, мы потеряли еще восемь лет.

О глубине пропасти говорили не только результаты, но и отношения, и обстановка, которая в нем сложилась. Достаточно вспомнить слова того же Касатонова, произнесенные после первого сезона ЦСКА под руководством тогда еще только будущего главного тренера сборной Вячеслава Быкова: «Вячеслав провел много лет в Швейцарии, что не могло не сказаться на его характере и взглядах. Но вот ведь в чем парадокс: в нынешнем российском хоккее мировоззрение цивилизованного человека — это минус!»

В тот момент федерацией, сборной, другими клубами руководили люди совсем другой формации, которые найти общий язык с энхаэловцами, да и вообще цивилизованными представителями нового поколения не могли в принципе. Наш хоккей представлял собой Парк Юрского периода, населенный динозаврами, — хотя на дворе был уже XXI век.

Эта книга — не только о драматических перипетиях трех олимпийских турниров с участием игроков HXЛ, но и о взаимоотношениях тренеров, игроков, чиновников и политиков, о том, почему наш пропитанный великими традициями хоккей на полтора десятилетия низвергся в пропасть и только в последние три года из нее выкарабкался.

«Большая Красная Машина» — так с уважением вперемешку со страхом когда-то прозвали сборную СССР по хоккею в Северной Америке, и на Олимпиаде-2010 в Ванкувере окончательно выяснится — пора ли хоккейным историкам писать сиквел под названием «Большая Красная Машина» возвращается».

Происходит это не на пустом месте. И вы наверняка поймете это, прочитав обширные и откровенные интервью, которые специально для этой книги дали президент Федерации хоккея России Владислав Третьяк и главный тренер нашей национальной команды Вячеслав Быков. Не только великолепные в прошлом хоккеисты, но и современные люди, которые работали в разных странах, знают иностранные языки, глядят на мир и любимую игру свободным и незашоренным взглядом. Их тоже, конечно, не нужно обожествлять, они также могут ошибаться. Но ощущение, что Третьяк с Быковым живут и творят в реальном, а не выдуманном ими самими мире, нейтрализует эффект любых ошибок. И ведет к победам.

Когда на чемпионате мира 2007 года в Москве сборная России, показав классный хоккей, все же осталась третьей, ее ведущий защитник Андрей Марков из «Монреаль Канадиенс» признался: «Я получил огромное наслаждение, играя с ребятами у отличного специалиста и человека Быкова. У этой команды еще все впереди!»

Немногословный, казавшийся до того не сентиментальным игрок оказался на сто процентов прав. Но апогеем этого «впереди» должны стать не два уже выигранных с тех пор чемпионата мира, а Олимпиада в Ванкувере. Потому что там разыгрывается золото совсем другой пробы.

Когда я начинал работать над этой книгой, в архивах обнаружил старый «Спорт-Экспресс-журнал» с заголовком собственного репортажа: «Олимпийская лихорадка в Ванкувере». Удивился — и тут же вспомнил, что именно в этом канадском городе проводился Матч всех звезд HXЛ в 1998 году, за считанные дни до отъезда практически всех его участников в Нагано.

Как писал Габриэль Гарсия Маркес, «время идет по кругу».

По кругу оно идет и в нашем хоккее, когда-то прославленном, а потом униженном. Сейчас, кажется, наступило время ренессанса.

В стране — хоккейный бум. К нам не только вернулись победа на чемпионатах мира, но и повсюду строятся новые ледовые арены. Лучшая из которых — «Мегаспорт» на столичной Ходынке, во время чемпионата мира-2007 в Москве заслужила вот какой характеристики от одного из величайших тренеров мирового хоккея канадца Скотги Боумэна:

— Эта арена построена для хоккея и тех, кто его любит! Я могу сравнить с ней только старый, уже несуществующий Boston Garden. И там, и здесь трибуны круто нависают надо льдом, что позволяет с любого места даже верхнего яруса прекрасно видеть площадку. Рад, что в России, стране, давно этого заслужившей, появилась такая прекрасная арена!

Когда такое говорит непредвзятый человек, специалист с мировым именем, ты понимаешь, что это — правда. Осознаешь, правда, и другое — что за океаном 20-тысячные хоккейные дворцы растут как грибы после дождя, а у нас они пока только в долгосрочных прожектах. Нам есть еще чему учиться и куда расти.

Стоит лишь вспомнить о том абсурде, что в восхваленном Боумэном «Мегаспорте» играет только сборная — и то лишь на традиционном московском этапе Евротура в декабре. А для любого из столичных клубов стоимость аренды Ходынки неподъемна — и даже суперажиотажные дерби и матчи плей-офф загоняют в куда более тесные и старые дворцы. Что ж, в России всегда так было: лучшее — на экспорт, а для своих и суррогат сойдет.

Сергей Довлатов в романе «Ремесло» писал: «Футбол и хоккей заменяют советским людям религию и культуру. По части эмоционального воздействия у хоккея единственный соперник — алкоголь».

Один из моих любимых писателей — не являвшийся, кстати, особым поклонником спорта — констатировал этот факт скорее с иронией, чем с одобрением. Но масштаб явления из этих слов в любом случае становится очевиден. А олимпийский хоккей «по части эмоционального воздействия» — много круче любого другого. Потому что когда сильнейшего выявляют не клубы, а собравшиеся в лучших своих составах нации, да еще и делают это всего лишь раз в четыре года, — накал страстей зашкаливает за все вообразимые рамки. От чудовищных доз адреналина трясет болельщиков, от работы на верхнем пределе ответственности — игроков и тренеров…

За час до четвертьфинала чемпионата мира в Москве, 9 мая 2007 года, я встретил около арены на Ходынке отца Александра Овечкина — Михаила Викторовича. И он рассказал: «Включаю сегодня утром телевизор, чтобы парад посмотреть, — и вижу, как ветерана войны, всего в орденах, спрашивают: "Как будете отмечать праздник?" И тот отвечает: "Не сяду за стол до тех пор, пока не закончат играть в хоккей наши с чехами. Да, и без победы сборной России праздник, конечно, будет для меня настоящим — но не совсем"».

И это — о мировом первенстве, которое проводится каждый год. Причем собирает не всех лучших, а только тех, кто успел проиграть в плей-офф Национальной хоккейной лиги. А что творится с людьми в дни Олимпиад, как они пропускают через себя каждый поворот любого матча! Об этом можно писать романы.

В мае 95-го, за пять дней до 50-летнего юбилея Победы, тоже в четвертьфинале чемпионата мира, играли наши и чехи. Мой 89-летний дед, яростный болельщик, ветеран Сталинграда и Курской дуги, посмотрел по телевизору, как сборная России безлико проиграла — 0:2. А потом лег на кровать и умер. Это могло быть трагическим совпадением — но кто поручится, что его сердце не остановилось именно под воздействием отрицательных хоккейных эмоций?

Дай Бог, чтобы в февральском Ванкувере 2010-го наша сборная дарила своим поклонникам радость, а не горе. Все для этого у нее есть.

Канада, скажете, против? Но команды — хозяева Олимпийских игр не выигрывали их уже 30 лет, а хозяева чемпионатов мира — 23 года. То есть ровно тридцать турниров (Белых Олимпиад за это время было семь) без единой победы сборной, выступающей на своем льду!

Любой подобной серии или традиции однажды приходит конец. Очень хотелось бы, чтобы сборная России отодвинула этот неизбежный момент до следующих Игр. В Сочи-2014.

Глава I НАГАНО-1998 КОМАНДА БРАТЬЕВ

Сейчас во все это трудно поверить. Самые яркие суперзвезды НХЛ — Александр Овечкин, Евгений Малкин, Илья Ковальчук, Павел Дацюк — увлеченно готовятся к Олимпиаде в Ванкувере, не враждуют ни с федерацией хоккея, ни с тренерами, ни между собой. Россия — чемпион мира двух последних лет и один из двух главных, наряду с Канадой, фаворитов турнира. На масштабный предолимпийский сбор, который состоялся в конце августа 2009 года на суперсовременной арене «Мега-спорт» на Ходынке, приезжает премьер-министр Владимир Путин, вручает хоккеистам и тренерам государственные награды и вместе с президентом Федерации хоккея России (ФХР) Владиславом Третьяком долго беседует с ними в раздевалке…

Десяток с лишним лет назад все было совсем иначе.

* * *

Вячеслав Фетисов, Игорь Ларионов, Александр Могильный, Владимир Малахов, Николай Хабибулин, Сергей Зубов, Вячеслав Козлов. Вся эта россыпь звезд хоккея по доброй воле отказалась ехать в составе сборной России на Зимнюю Олимпиаду в японском Нагано. На первые в истории Игры, в которых было разрешено участвовать всем игрокам Национальной хоккейной лиги.

Из-за травм до Японии не доехали также Алексей Ковалев, Андрей Николишин, Виктор Козлов и Александр Карповцев. В последний момент согласился Сергей Федоров — вот только на счету великолепного центрфорварда, который никак не мог договориться об условиях нового контракта с «Детройтом», в сезоне-97/98 не было ни одного сыгранного матча…

Все это совсем незадолго до Олимпиады-98 казалось полной катастрофой, коллапсом, не оставлявшим нашим хоккеистам ни малейшего шанса на удачное выступление. Взять хотя бы то, что Хабибулин в ту пору был единственным основным вратарем клуба HXЛ — россиянином. Еще двое — Михаил Шталенков и Андрей Трефилов — были дублерами, причем последний, выступавший в «Баффало» вместе с легендарным чехом Домиником Гашеком, вообще выходил на лед от случая к случаю. Всем известна колоссальная роль голкипера в хоккее — а перед Играми казалось, что достойно защищать ворота сборной России просто некому.

В мировом рейтинге команда на тот момент занимала шестое место. На четырех последних чемпионатах мира мы не могли даже войти в тройку призеров…

ФХР отчаянно конфликтовала с игроками-энхаэловцами, обвиняя их в отсутствии патриотизма и жажде наживы. Те не оставались в долгу, недвусмысленно заявляя, что хоккейные чиновники погрязли в коррупции. Кульминацией взаимной нелюбви стал Кубок мира 1996 года — первый со времен развала СССР турнир, в котором принимали участие все лучшие хоккеисты планеты. В сборной, руководимой Борисом Михайловым, царил форменный хаос. Организовано в команде и вокруг нее все было так, что не могло присниться и в кошмарном сне. До полуфинала россияне с грехом пополам добрались — с самым звездным составом они попросту не могли этого не сделать. Но осадок у всех остался такой, что последствия Кубка мира могли стать необратимыми.

До Олимпиады в Нагано тогда оставалось два года. Вскоре отказы участвовать в ней от российских игроков посыпались один за другим.

Надо понимать, какие это были времена. Те «сборники», кто постарше, уезжали в HXЛ еще из Советского Союза с огромными проблемами и не могли о них забыть еще долго. Молодое поколение болельщиков, наверное, даже не ведает, что такое в жизни вообще бывает. Но вот только один пример.

Весной 1989 года в советском хоккее разразился крупнейший скандал: один из самых талантливых молодых хоккеистов ЦСКА и сборной СССР Александр Могильный сбежал с чемпионата мира в Стокгольме за океан, в «Баффало Сэйбрз». На родине, несмотря на перестройку, Могильного объявили предателем, причем в прямом смысле слова: военная прокуратура завела на хоккеиста, формально считавшегося военнослужащим, уголовное дело по обвинению в дезертирстве. Его родителям в Хабаровске отказывались отоваривать хлебные карточки — а по-другому хлеб купить тогда было невозможно.

Пять лет спустя, когда в 1994-м сборная звезд России, воспользовавшись локаутом (коллективной забастовкой) в HXЛ, летела в Москву на серию матчей против российских клубов, Могильный был почти уверен, что в Шереметьеве его сразу возьмут под белы рученьки и препроводят «куда надо». Перед посадкой он сидел белый как полотно, умоляя старших товарищей Сергея Макарова и Вячеслава Фетисова не оставлять его ни на секунду. Сергей Федоров, убежавший в HXЛ на год позже Могильного, находился в схожем состоянии. И только когда игроков провели через зал VIP и никто их не тронул, у Могильного с Федоровым, что называется, отлегло.

Могли ли они не помнить всех тех страхов, которые пережили годами ранее? За что им было испытывать нежную любовь и благодарность к своей стране и стремление отдавать ей неоплатный долг на ледовых аренах?

Дело, впрочем, было не только в этом. И даже не столько. В гораздо большей степени дело было в отношениях игроков с федерацией и, прямо говоря, бардаке, который царил на Кубке мира.

За пару месяцев до Игр в Нагано один из «отказников», ведущий защитник «Монреаль Канадиенс» Владимир Малахов (ныне — бизнесмен, живущий в Майами и занимающийся недвижимостью в России и Америке) говорил мне в интервью «Спорт-Экспрессу»:

— У меня остались очень тяжелые воспоминания об обстановке вокруг сборной на Кубке мира, после которого меня сделали одним из козлов отпущения за произошедшую неудачу. В прессе я тогда был назван предводителем недовольных, забывшим о хоккее и о чести Родины. А все потому, что я, привыкший за несколько лет в Америке к энхаэловским нормам взаимоотношений, в лицо говорил людям из федерации, какие вещи они с нами делают. Мне этого не простили. После окончания всего этого кошмара я несколько дней отлеживался в Майами на океане, отходил — потому что нервы были на пределе, думал даже заканчивать с хоккеем. Мне было очень больно, и я не хочу еще раз такое пережить.

— В чем заключались ваши претензии?

— Об этом можно очень долго говорить. О тех же костюмах для команды, за которые вроде заплатили 50 тысяч долларов, но которые было страшно надеть… Расскажу лишь одну историю. Когда надо было лететь в Москву на сбор, агент Серж Левин, работавший тогда со сборной, сказал мне, что я полечу из Нью-Йорка экономическим классом с пересадкой в Амстердаме. Полетишь, говорит, рейсом замечательной компании KLM, проведешь четыре часа в прекраснейшем аэропорту Европы и скоро будешь в Москве. На мои возражения, что лучше я куплю себе билет на родной «Аэрофлот», где бизнес-класс стоит 1200 долларов (вот времена-то были! — Прим. И. Р.), и через восемь часов буду в Москве, он нервно начал заявлять, что так не получится, потому что куплены билеты в два конца, которые поменять нельзя.

Я разозлился и все-таки сделал так, как считал нужным — но это в Москву, а в Америку, на сам Кубок мира, всем нам пришлось лететь маршрутом, сочиненным федерацией. Не бред ли, что, летая по Европе первым классом, в Америку сборная России полетела экономическим, да еще и в переполненном самолете и с пересадкой? Я из него выходил, согнутый, как буква Z. Неужели нельзя было наоборот сделать — два часа по Европе в экономическом как-нибудь бы перенесли, а лететь им в Штаты… Потом я говорил с президентом Ассоциации игроков HXЛ Бобом Гуденау, и он сказал мне, что по официальному договору между HXЛ и ФХР сборная должна была лететь в Америку первым классом беспосадочным рейсом. Спрашивается — кто-то нажился на билетах?

Когда такие вещи происходили, становилось противно мы от такого обращения в НХЛ несколько отвыкли. Я обо всем этом говорил в открытую. И получил. Хочется, конечно, верить, что все там со сменой руководства изменилось, но ведь и перед Кубком мира нам рассказывали, что все, дескать, по-новому. Но я уже, честно говоря, не очень в это верю. Вряд ли система могла измениться за такой короткий срок. Я понимаю, что это первая в истории подобная Олимпиада, но уж очень много впечатлений по-прежнему во мне сидят. И хочется, и колется — но я очень не хочу еще раз пережить то, что пережил в 96-м. Не могу я этого забыть, как бы себя ни заставлял.

— Но ведь болельщики нив чем не виноваты, и они вправе ждать, что сборная поедет на исторические Олимпийские игры в своем сильнейшем составе!

— Я прекрасно понимаю их чувства, но пусть они поймут и мои. Кандидатов в сборную у нас много, незаменимых людей нет. На Олимпиаду нужно ехать, будучи готовым и сконцентрированным на сто процентов и думая только о хоккее. Груз же моих воспоминаний вряд ли даст думать исключительно о нем.

* * *

Думаю, нетрудно было бы найти цитаты, где столь же убедительная критика прозвучала бы и в адрес самих хоккеистов. Но не вижу в этом смысла, поскольку не в междоусобицах, по большому счету, дело.

Рассказ Малахова, думаю, исчерпывающе дает понять, какая атмосфера в те годы царила в российском хоккее. Казалось бы, рассчитывать на что-либо серьезное в такой момент не приходится. Ситуация до боли напоминала печально знаменитое «письмо 14-ти» футболистов сборной России, отказавшихся сыграть за национальную команду на чемпионате мира 1994 года в США. Причины, в сущности, были те же. И спортсмены точно так же не смогли отделить для себя мух от котлет — выступление за свою страну на крупнейшем турнире планеты и обиду на отдельных людей и структуры, организовывавшие (точнее, дезорганизовывавшие) жизнь сборной. И в одном, и в другом случае большинство отказавшихся впоследствии крепко о том пожалели…

За пару недель до начала Игр в Нагано, в январе 1998 года, я поехал освещать Матч всех звезд HXЛ в Ванкувер. Да-да, в тот самый Ванкувер, где пройдет Олимпиада теперь, 12 лет спустя. А тогда интересно было узнать о реакции на массовый отказ россиян участвовать в Играх со стороны их товарищей по командам HXЛ. В других-то сборных все, наоборот, рвались в Японию!

Майк Модано, форвард сборной США, партнер Сергея Зубова по «Даллас Старз»:

— Я понимаю Зубова. Он уже был на Олимпиаде и выигрывал ее (в 92-м году во французском Альбервилле. — Прим. И. Р.). То, что будоражит кровь мне и моим партнерам, для него уже пройденный этап. Думаю, если бы для меня это были не первые Игры и тем более если бы я на них уже побеждал, то, наверное, тоже иначе бы смотрел на свое участие в них. Сергей заслужил моральное право немного отдохнуть и расслабиться.

Кейт Ткачук, форвард сборной США, партнер Николая Хабибулина по «Финикс Койоте»:

— Если честно, очень рад, что Ник не едет в Нагано, потому что наши шансы на победу благодаря этому растут. Естественно, я и не думал его переубеждать — мне-то как раз совсем не хочется видеть Хабибулина в Нагано. Русская федерация хоккея не дала ему золотую медаль в Альбервилле, где он был третьим вратарем и не сыграл ни одного матча, — и вот сейчас за это расплачивается. У меня ситуация иная. Я не выигрывал золотой медали, и меня ее не лишали. Ник — хороший парень, и я уважаю его решение.

Брендан Шэнахэн, форвард сборной Канады, партнер Вячеслава Фетисова и Игоря Ларионова по «Детройт Ред Уингз»:

— Для того чтобы принять решение, моим русским друзьям по «Детройту» потребовалась большая сила духа и убежденность в своей правоте. Ведь Россия им не безразлична, и судьба ее сборной на Олимпиаде их очень волнует. И привезя в Россию Кубок Стэнли после победы «Детройта», и многим другим они доказали, что не забыли страну, откуда приехали.

Как видим, во всех случаях сработала игроцкая солидарность — никто не бросил камня в партнеров, отказавшихся от участия в Играх. Не склонны были осуждать своих соотечественников и наши олимпийцы — Павел Буре, Дмитрий Миронов, Валерий Каменский, с которыми мне там же, в Ванкувере, довелось поговорить. Леймотив их высказываний был таким: «У каждого своя голова на плечах, и каждый принимал решение сам».

Впрочем, чем ближе была Олимпиада и чем сильнее ажиотаж вокруг нее, тем больше сомнений в правильности своего решения испытывали «отказники». Состав сборной по правилам, установленным организаторами Игр, был объявлен еще осенью, и замена мота произойти только в случае травмы. И вот на той самой All Star Game — Матче всех звезд HXЛ в Ванкувере — сенсационное заявление как мне, так и англоязычным журналистам (то есть на двух языках) сделал двукратный олимпийский чемпион Игорь Ларионов:

— Если бы я принимал решение, участвовать ли мне в Олимпийских играх сейчас, то, вероятно, ответил бы согласием. Меня дважды приглашали в команду, но я дважды отказывался — за последние два года у меня было слишком много хоккея, и я подустал. Будучи уже дважды олимпийским чемпионом, я в тот момент чувствовал, что эмоционально поехать не готов. Но сегодня, когда до Олимпиады остаются считанные дни, кровь закипает и хочется опять вернуться на лед, опять постараться отдать все, что у тебя есть, чтобы порадовать людей в России, использовать тот опыт, который я накопил за все эти годы, и побороться за золото. Олимпиада все ближе и ближе, и, глядя на всю эту атмосферу, когда все говорят об Играх и ждут их — не дождутся, возникает чувство сожаления по поводу того решения, которое я принял. Я играю в хоккей уже 30 лет, и для меня пропускать такие соревнования в общем-то не к лицу. Но решение уже было принято, и, увы, слишком поздно что-то менять. Поэтому придется довольствоваться малым: буду сидеть у телевизора и переживать за российскую команду.

Ларионов был такой не один.

Хабибулин в наиболее резкой форме отказался от участия в Олимпиаде: просто не вышел после матча «Оттава» — «Финикс» к ждавшим его у дверей раздевалки новому президенту ФХР Александру Стеблину и главному тренеру сборной Владимиру Юрзинову. А двумя месяцами позже, на Матче звезд, услышав, что Ларионов жалеет о своем отказе, голкипер «Койоте» сказал:

— Может, и я немного жалею. Но, отказавшись пару месяцев назад, я перестал думать об Олимпиаде и сконцентрировался на играх за «Финикс». Я психологически настроился не ехать, и сейчас мне тяжело было бы собраться.

— По имеющейся информации, Стеблин через президента Международной федерации хоккея Рене Фазеля вышел на президента МОК Хуана Антонио Самаранча с просьбой, чтобы для вас изготовили не полученную вами в Альбервилле золотую медаль (как известно, награду третьего вратаря той сборной Хабибулина забрал себе главный тренер команды Виктор Тихонов. — Прим. И. Р.).

— Слышал об этом, но всерьез не воспринимал — думал, шутка. Но если Стеблин это действительно сделал, то я ему очень благодарен и на следующую Олимпиаду, может быть, поеду.

— Стало быть, обида за 1992 год была основным мотивом отказа?

— Нет. Мне просто очень не понравилось, как наша федерация хоккея организовала все на Кубке мира.

— Но ведь Стеблин с Юрзиновым не имеют к этому никакого отношения!

— Да, не имеют, но я считал, что они такие же, как и прежние руководители. Что ж, дождусь, когда Олимпиада закончится, и поговорю с ребятами, которые ездили в Нагано. Если это не так, то на следующие Игры поеду.

— Не чувствуете неудобства перед болельщиками, которые хотели видеть вас в сборной?

— Может, и есть немножко. Да и предолимпийскую атмосферу в нашем «Финиксе» чувствую, ведь из клуба едут играть за американцев Ткачук и Реник, а за финнов — Нумминен и Илонен. Но, как я уже сказал, менять решение поздно.

39-летнего Фетисова я во время Матча звезд спросил:

— Будете ли вы смотреть игры сборной России на Олимпиаде и болеть за нее?

— А как же иначе? Я думаю, что этот вопрос просто неуместен…

Ближе к Олимпиаде «отказники» начали сомневаться в правильности своего решения не просто так. К тому моменту, думаю, до них уже донеслись слухи, что на сей раз никакими скандалами не пахнет. И, вероятнее всего, атмосфера будет обратной той, что была на Кубке мира.

* * *

22 апреля 1997 года 59-летний президент ФХР Валентин Лукич Сыч, назначенный на эту должность тремя годами ранее, с женой и личным водителем выезжал из деревни Иванцево в Москву. Возле поворота на грунтовую дорогу их поджидал «Москвич-427». Когда «Вольво» Сыча сбавила скорость и повернула, киллеры открыли огонь. Первое лицо российского хоккея погиб на месте.

Эта книга — о хоккее. В ней не место расследованиям, кто и за что мог убить Сыча, многолетнего спортивного функционера, никогда не имевшего отношения к криминальному миру. Важен сам факт. Стоит ли удивляться, что многие наши энхаэловцы-миллионеры, в те времена годами не приезжавшие в Россию из опасений рэкета, после таких трагедий старались держаться подальше от всего, что связано с их родной страной? И что рикошетом это наверняка ударило и по составу сборной на Олимпиаде?

Однако незадолго до своей гибели Сыч принял важнейшее решение, которое во многом помогло на некоторое время прекратить анархию и сформировать на Нагано-98 отличную сборную. Ее менеджером по Северной Америке был назначен не далекий от проблем игроков чинуша из федерации или спорткомитета, а прославленный советский хоккеист Алексей Касатонов.

Защитник, которому было тогда всего 37, только заканчивал карьеру игрока. После шести лет в клубах НХЛ «Нью-Джерси Дэвилз», «Анахайм Майти Дакс», «Сент-Луис Блюз» и «Бостон Брюинз» он вернулся на сезон в родной армейский клуб к Виктору Тихонову. И вот однажды член легендарной пятерки Фетисов — Касатонов, Макаров — Ларионов — Крутов, двукратный олимпийский чемпион, пятикратный чемпион мира и обладатель Кубка Канады получил приглашение заглянуть в кабинет к Сычу.

11 лет назад Касатонов рассказывал мне:

— Честно говоря, я думал, что он хочет предложить мне сыграть за сборную на чемпионате мира — шел как раз апрель. А Сыч вдруг говорит: «Алексей, наступает время, когда ты должен подумать о своей дальнейшей жизни. Как бы ты отнесся к роли менеджера сборной по Северной Америке? Будешь заниматься нашими энхаэловцами. Ты играл, знаешь ребят, ситуацию». Я несколько дней думал, советовался с женой, друзьями — и решил согласиться…

По сей день Касатонов говорит о Сыче и том их разговоре, состоявшемся за считанные недели до гибели президента ФХР, с благодарностью. И с болью.

Сделать предложение Касатонову для Сыча наверняка было решением непростым. Все знали, что после событий конца 80-х — начала 90-х годов отношения между Фетисовым и Ларионовым, с одной стороны, и Касатоновым — с другой оставляли желать много лучшего. В жесточайшем конфликте первых двоих с Виктором Тихоновым Алексей оказался по другую сторону баррикад. Он не посчитал возможным предавать тренера, которому в своей жизни и карьере был обязан очень многим. И, будучи взрослым человеком с самостоятельным мышлением, не поддался «эффекту толпы».

Фетисов с Ларионовым имели полное право на свою гражданскую позицию. Но и Касатонов — на свою, потому что такого чувства, как благодарность своим учителям, еще никто не отменял.

И если два великих хоккеиста посчитали себя самодостаточными личностями, которых обучить большому хоккею мог кто угодно, то имела право на существование и противоположная точка зрения. Да, Тихонов был советским тренером, и неотъемлемой частью тренерской школы СССР была безжалостность, а порой даже жестокость. Но ведь и она тоже сделала из этих парней великих спортсменов. Кто знает, стали бы они ими, будь Виктор Васильевич другим?

Ко времени начала конфликта два великих защитника по некоторым причинам уже не были закадычными друзьями, как еще в середине и особенно в начале 80-х. А ситуация вокруг Тихонова довершила раскол. Когда Фетисов с Касатоновым, задрафтованные одним и тем же клубом HXЛ «Нью-Джерси», в начале 90-х оказались в одном клубе и — по решению тренера — в одной паре, то какое-то время даже не разговаривали. Потребуется почти два десятилетия, чтобы люди поняли, кем они были друг для друга, и примирение наступило…

А тогда Фетисов и Ларионов не оставляли камня на камне от Касатонова в прессе. Тот почему-то не отвечал. Мне было страшно интересно понять — почему. Не обидеть-то высказывания бывших товарищей по легендарной пятерке его не могли.

Познакомились мы с Касатоновым в августе 97-го, на предолимпийском сборе наших энхаэловцев под Филадельфией. Той встречи я ждал не без настороженности — сказывалась многолетняя «антиреклама» бывших партнеров. Лишь позже мне станет ясно, что личное в этой критике явно преобладало над профессиональным.

Помимо прекрасной манеры речи, рассудительности и воспитания, в Касатонове меня поразил образ его мышления. «Неужели вас не задели нападки Фетисова в книге «Овер-тайм» и вы не хотите ничего ответить?» — спросил я двукратного олимпийского чемпиона и получил мгновенный ответ: «А кому это сейчас пойдет на пользу? Зачем опять вносить раскол и делить игроков на два лагеря за полгода до Олимпиады?»

Этот ответ сказал мне о человеке больше, чем тонны вылитого на него «компромата». И в Нагано я болел не только за хоккеистов, но и за их менеджера.

* * *

Первая наша встреча с Касатоновым, как я уже рассказал, произошла на предолимпийском сборе, на который съехались 20 хоккеистов. В гостинице «Рэдиссон» городка Маунт Лаурел, штат Нью-Джерси, в 35 минутах езды от центра Филадельфии. Там наши хоккеисты жили, а тренировались на арене Twin Rinks в столь же малоизвестном селении Пеннсоккен, которое запомнилось тем, что при въезде в него сразу после яркой таблички «Добро пожаловать!» живописно раскинулось… кладбище.

Но дальше все оказалось гораздо лучше и веселее. Ни о каких организационных накладках на сей раз и речи не было — скажем, всех до единого хоккеистов, прилетевших в Нью-Йорк из России, Касатонов встречал лично. Он, кстати, предпочитал называть это мероприятие не сбором, а по-американски — тренинг-кемпом:

— Дело в том, что со словом «сбор» связано ощущение какой-то обязаловки, которой в нашем случае вообще нет. Приглашались только желающие, и наличие или отсутствие здесь того или иного игрока не будет ни в малейшей степени учитываться при отборе кандидатов в олимпийскую сборную. Единственная цель этого летнего лагеря, идея которого зародилась еще при жизни Валентина Сыча, — помочь нашим ребятам лучше подготовиться к сезону да и пообщаться между собой, то есть совместить приятное с полезным. Ну и еще работа на перспективу — мы должны показать таким талантливым молодым хоккеистам, как Самсонов, Набоков, Кузнецов, что ФХР, организовавшей этот сбор, небезразлично их будущее именно как российских хоккеистов.

Последнее замечание Касатонова с точки зрения истории ценно: в том сборе участвовали Самсонов и Набоков, будущие наши герои Олимпиад в Солт-Лейк-Сити и Турине. К тому моменту они оба не имели на своем счету ни минуты в НХЛ, а голкипер Набоков, хотя и страстно хотел выступать за Россию, в юном возрасте был «заигран» за сборную Казахстана. В связи с этим ему четыре года спустя запретят играть за нашу сборную на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, и только к Турину-2006 долгожданное добро будет получено.

Но первым шагом будущего бессменного голкипера «Сан-Хосе Шаркс» в сборную стал именно тот сбор — ой, простите, тренинг-кемп — в августе 1997 года.

Едва закончивший играть Касатонов там был и жнец, и швец, и на дуде игрец. В качестве тренера в США должен был полететь Игорь Тузик, но за несколько дней до вылета попал в автомобильную аварию. Ничего серьезного с опытным специалистом не произошло, но за океан Касатонов вынужден был отправиться один. Помогали ему еще один известный в прошлом защитник ЦСКА и сборной СССР Сергей Стариков и массажист сборной Константин Рогатин. И все прошло без сучка и задоринки.

О том, как он справился с работой, свидетельствовало высказывание защитника Сергея Гончара — по сей день одного из ключевых игроков сборной.

— У Касатонова чрезвычайно профессионально, грамотно и интересно построены тренировки, — отмечал он. — Чтобы так тренировать буквально через несколько месяцев после окончания игровой карьеры, нужно обладать настоящим тренерским талантом, который, наверное, дается от Бога.

Но еще важнее, что ему удалось создать на сборе раскрепощенную, но в то же время не «тусовочную», а рабочую обстановку. В то время как ряд наших энхаэловцев по традиции «зажигал» на ежегодном Кубке «Спартака» в Москве, здесь образовалось новое ядро, составившее костяк сборной. Трудились парни на льду и в тренажерном зале так, что Гончар с юным Зубрусом однажды в шутку спросили меня, от кого сильнее «аромат». А главное, ни малейшего ощущения анархии, неуважения к тренерам — что сплошь и рядом было на Кубке мира и вообще в те годы — на сборе не возникло.

В итоговую заявку сборной в Нагано из участников тренинг-кемпа вошел вратарь Трефилов, защитники Гончар, Гусаров, Каспарайтис, Б. Миронов, Юшкевич, нападающие Зелепукин, Коваленко, Яшин. С большой долей вероятности оказались бы там и защитник Карповцев с форвардом Виктором Козловым, но им помешали травмы. А те же Козлов, вратарь Набоков, нападающий Самсонов с успехом поучаствовали в следующих Олимпиадах. Эффективность в комментариях, мне кажется, не нуждается.

В конце сбора Касатонов высказал оптимистичную мысль:

— Отказом от участия в этом турнире XX века можно наказать только себя. К тому же Игры в Нагано будут гораздо более объективным показателем истинного положения дел, чем Кубок мира, сразу по нескольким причинам. Во-первых, они пройдут в феврале, когда энхаэловцы набирают свою лучшую форму, а во-вторых, на нейтральной территории — в Японии. Поэтому уверен, что в конце концов на Олимпиаду поедут все сильнейшие — как у нашей, так и у остальных сборных.

Надежды Касатонова не оправдались. Но, может, это оказалось только к лучшему? Ведь в том же футболе после «письма 14-ти» на чемпионат мира многие из его авторов все же поехали. И это вызвало раздрай внутри коллектива: та его часть, что оставалась верна Павлу Садырину от начала до конца, не приняла возвращенцев. И, в свою очередь, обиделась на тренера за то, что он их вернул и дал место на поле.

В Нагано силком никого не тянули. Поехали туда только те, кто этого по-настоящему хотел. И сборную это сплотило.

* * *

После гибели Сыча новым президентом ФХР был избран Александр Стеблин, до того занимавший пост президента московского «Динамо». Его клуб в 90-е годы был ведущим в стране, что и стало одним из решающих факторов. Олимпийский комитет России тоже поддержал кандидатуру Стеблина, а затем и его программу подготовки к Играм в Нагано. Как и вице-мэр Москвы Валерий Шанцев, возглавлявший федерацию хоккея Москвы.

Годами позже Стеблин проявит себя, мягко говоря, не с лучшей стороны — и со скандалом, после прозрачного намека едва ли не первых лиц государства, вынужден будет покинуть свой пост. Но в 97-м он оказался той фигурой, которая устраивала всех. И на первых порах все делал правильно.

Во многом именно Стеблину удалось уговорить многолетнего помощника Тихонова в сборной СССР, а также главного тренера московского «Динамо» Владимира Юрзинова возглавить национальную команду в Нагано. Несколько лет кряду Юрзинов отказывался: его вполне устраивала благополучная и содержательная работа в Финляндии. И все же его, как для человека старой закваски, слово «Олимпиада» не могло не расколдовать.

На августовском сборе под Филадельфией я спросил Касатонова:

— Можно ли уже с определенностью говорить, что на Олимпиаду российскую сборную повезет Владимир Юрзинов?

— Да, он дал согласие, — ответил менеджер сборной. — Остались лишь формальности. Мы чрезвычайно рады, что Владимир Владимирович согласился возглавить команду, поскольку на сегодняшний день это сильнейший наш тренер. Его успехи последних лет с финским ТПС это лишний раз подтверждают. Накануне Кубка мира, между прочим, обе договаривавшиеся стороны сходились на кандидатуре Юрзинова, но поскольку турнир проходил во время ключевой фазы подготовки к чемпионату Финляндии, ТПС его не отпустил.

Хорошо, что Юрзинов согласился. Еще лучше, что дважды в течение осени он приезжал в Северную Америку, чтобы пообщаться с кандидатами в сборную (среди которых, впрочем, было немало его бывших подопечных по «Динамо»), рассказать им о своих принципах, объяснить, что можно будет в его команде, а что — нельзя.

И все же сейчас даже представить себе такое невозможно: меньше чем за полгода до начала Игр у сборной еще не было официально назначенного главного тренера! А меньше чем за год убили президента федерации. И «ушло в отказ» множество основных игроков. Это был какой-то сплошной, непрекращающийся форс-мажор. Но те, кто отвечал за сборную — Касатонов и другие — никак не давали об этом знать, ни на мгновение не впадали в истерику. И за это им — как модно теперь говорить, «респект и уважуха».

После Нагано Касатонов рассуждал о назначении главного тренера:

— Всем было понятно, что Юрзинов на сегодняшний день — лучший российский тренер. Поэтому кандидатура на эту должность была фактически одна. Нельзя не сказать и о большом мужестве, которое проявил в той ситуации Юрзинов. Он принял команду, когда она была практически неуправляемой. И на него ложилась огромная ответственность: ведь выступать предстояло на Белой Олимпиаде, в которой впервые участвовали профессионалы из HXЛ. Так что Владимир Владимирович проявил незаурядный характер, доказал, что он человек, по-настоящему болеющий за наш хоккей.

Помогать Юрзинову согласились его ученики Петр Воробьев и Зинэтула Билялетдинов. А тренером вратарей — и это была настоящая и положительная сенсация — стал сам Владислав Третьяк. На протяжении нескольких лет легендарный 20-й номер тренировал вратарей в «Чикаго Блэкхокс», и его колоссальный как игровой, так и тренерский опыт наконец-то, впервые в российские времена, был востребован в национальной сборной.

— Почему до этого Третьяка ни разу не приглашали на роль тренера сборной? — спросил я Касатонова уже после Нагано.

— Если честно, я и сам не понимаю, почему. Считаю, что он сегодня — специалист номер один в мире по подготовке вратарей. Достаточно назвать такие имена, как Бродер, Белфор, Хэккетт. Эти входящие в голкиперскую элиту HXЛ игроки — воспитанники Третьяка.

— А чья была идея его пригласить?

— Не это главное. Главное, что он согласился.

— И все же?

— Ну если честно, то с Владиком разговаривал я — на чемпионате мира в Финляндии. Тогда, кстати, было еще неизвестно, кто возглавит федерацию и как сложится моя дальнейшая судьба. Он сказал, что с удовольствием поработает, если во главе команды будет хорошая группа профессионалов. А потом Юрзинов сделал ему официальное предложение.

Я очень рад, что Владислав оказался в команде. Ведь вратари не то чтобы были нашим слабым звеном, но с ними могли возникнуть проблемы. Ребятам не хватало игровой практики, потому что и тот и другой (Шталенков и Трефилов. — Прим. И. Р.) являются вторыми вратарями в своих клубах, и это вызывало определенное беспокойство. Но Третьяк сумел создать особый микроклимат в отношениях со своими подопечными, успел подготовить их за такой короткий срок.

Между прочим, Владик опекал не только вратарей. Его опыт, авторитет, просто человеческое обаяние оказывали влияние на всех ребят. Бывали тяжелые моменты, наваливалась усталость — он всегда находил какие-то способы, чтобы придать игрокам новые силы. В раздевалке обнимет кого-то за плечи, отведет в сторону, что-то скажет — и человек после этого совершенно по-другому себя чувствует. То есть Третьяк активно участвовал в создании того удивительно доброго климата в команде, который помогал ребятам быстрее восстанавливаться, а главное — объединял нас всех.

* * *

Когда окончательный состав сборной России был объявлен, мы подробно побеседовали с Касатоновым.

— Довольны ли вы тем, как укомплектована в итоге олимпийская сборная страны?

— Да, доволен. В ней много талантливых, мастеровитых и очень опытных игроков. Достаточно сказать, что шестеро их них выигрывали Кубок Стэнли. А самое главное, что в команде, по крайней мере сейчас, отличная атмосфера. Ребята действительно счастливы, что попали в сборную, все горят желанием постоять за честь российского хоккея. Сила этой команды в том, что она — именно Команда.

— Вы ожидали, что отказов сыграть за нее будет больше или меньше?

— Хочу сразу же подчеркнуть, что люди отказывались не от гарантированного места в команде, а от того, чтобы стать кандидатами в нее. Вполне возможно, что не все из тех, кто отказался, попали бы в состав. И потом одно дело — Фетисов и Ларионов, которые много сделали для нашего хоккея и в своем возрасте заслужили право решать, быть им в сборной или не быть, и совсем другое — остальные. Впрочем, о них сейчас, когда команда уже сформирована, я не хочу говорить.

— Были ли среди отказников люди, которые повели себя по-джентльменски и объяснили причины своего решения руководителям федерации или тренерам?

— В первую очередь это относится к Игорю Ларионову, который поговорил и с Юрзиновым, и со Стеблиным, причем очень профессионально и обоснованно, проявив серьезность и солидность.

— Всех очень удивила история с Хабибулиным, который после матча «Оттава» — «Финикс» попросту убежал черным ходам из раздевалки, у дверей которой его ждали Стеблин и Юрзинов.

— У меня был с Хабибулиным предварительный разговор, когда несколько месяцев назад мы попросили хоккеистов прислать для оформления аккредитаций на Олимпиаду свои паспорта. Он прислал. А потом вдруг начал выступать в прессе с заявлениями о своем отказе. И наконец, вот этот случай. Мне кажется, что если есть проблемы, то нужно встретиться и обсудить их. А коль не удастся договориться, вот тогда и излагай свою позицию газетчикам. Ведь Хабибулин не знает нового президента нашей федерации хоккея, но тем не менее бежит от разговора и с ним, и с нашим выдающимся тренером Юрзиновым. Мне все это абсолютно непонятно. Как бы там ни было, я, повторяю, доволен нашим выбором.

— Лично вы со многими нашими энхаэловцами встречались?

— Со всеми, за исключением Фетисова, Ларионова и Вячеслава Козлова.

— А не боитесь, что ахиллесовой пятой сборной может стать вратарская позиция? Ведь сегодня замены Шталенкову фактически нет.

— Всем кажется, что у нас проблема с вратарями. Но Шталенков сейчас и играет достаточно много, и показывает стабильные результаты. Миша и в прошлогоднем плей-офф выступил блестяще, к тому же он — олимпийский чемпион 1992 года. А еще нас радует, что Трефилов оказался в «Чикаго», где с ним может постоянно работать Третьяк, который сыграл определенную роль в организации этого обмена.

— Вы считаете плюсом обилие в команде олимпийских чемпионов 1992-го и даже 1988 года?

— Опыт участия в таком скоротечном турнире, где от каждого матча зависит очень многое, крайне важен. Это вам не Кубок Стэнли, где можно проиграть три встречи, а потом выиграть четыре и одержать общую победу. Здесь каждая игра — решающая. И то, что многие ребята знакомы с Олимпийскими играми не понаслышке, прекрасно.

— Каким будет размер премиальных?

— Ничего по этому поводу пот сказать не могу. Этот вопрос сейчас прорабатывается Олимпийским комитетом России совместно с ФХР. Кстати, никто из ребят, за исключением лишь одного игрока, о деньгах даже не спрашивал.

— Кто, на ваш взгляд, является самым опасным нашим соперником — США, Канада или Швеция?

— Очень опасным будет тот, кто выйдет из предварительной группы и с кем мы проведем свой первый матч 13 февраля. Эта команда уже успеет акклиматизироваться и хорошо сыграться, чего никак не скажешь об энхаэловцах. Перелеты из Северной Америки с 8 на 9 февраля будут продолжаться 10–15 часов плюс еще 5 часов на поезде или автобусе. А несколько игроков из «Чикаго» и «Рейнджере» будут вынуждены отправиться в Нагано сразу же после длительного выездного турне по Западному побережью. Лед будет в нашем распоряжении лишь 10 февраля, поэтому к 13-му команда только-только начнет сыгрываться и у нее будут самые тяжелые дни акклиматизации. Впрочем, все сборные, укомплектованные энхаэловцами, будут в одинаковых условиях.

— Все же вы не ответили на вопрос о фаворитах.

— По-моему, исход этого турнира абсолютно непредсказуем. Не стоит сбрасывать со счетов чехов и финнов. Первые, хоть и не берут в Нагано ряд приличных хоккеистов, имеют в своих рядах Гашека и Ягра.

— Почему, по-вашему, канадцы не включили в свою команду такого выдающегося лидера, как Марк Мессье?

— Наверное, канадские руководители просто хотят, чтобы у команды был новый лидер. Мессье по природе своей не может быть ни вторым, ни тем более третьим. В раздевалке он, как здесь говорят, — босс и всегда будет таковым. А генеральный менеджер сборной Канады Бобби Кларк хочет, чтобы Эрик Линдрос чувствовал себя в команде более комфортно и стал бы ее настоящим вожаком. Между прочим, Мессье очень достойно принял известие о том, что его не взяли, пожелав удачи команде, и призвав всех объединиться вокруг нее и сделать максимум для того, чтобы канадский хоккей вернул себе мировое лидерство. Это были слова большого игрока и человека.

— Не знаете, внутри энхаэловских клубов сейчас идут разговоры об Олимпиаде?

— Еще как идут! Доходит до того, что некоторые американцы… просятся в сборную России. Ко мне подходили ребята, с которыми я когда-то играл в «Нью-Джерси», и говорили: возьми меня в команду. Я им отвечал, что сделаю это после того, как они прибавят к своим фамилиям окончание «ов». Конечно, это все шутки, но они свидетельствуют о том, с какой серьезностью тут относятся к предстоящему турниру. Ведь многие в НХЛ, будучи еще любителями, участвовали в Олимпиадах — например, такие звезды, как Лафонтэн, Челиос, Форсберг, Карт. Они знают, что это такое, какой это великий праздник.

— Как, по-вашему, обоснованы ли опасения некоторой части американской прессы по поводу того, что хоккеисты клубов НХЛ, оказавшиеся в Нагано в разных сборных, вернутся обратно разобщенными?

— Думаю, что этого не произойдет. В чем канадцы и американцы молодцы, так это в том, что едва они покидают лед, как от всей их агрессивности и следа не остается, они превращаются совершенно в других людей. Уверен, что Олимпиада только сплотит игроков и о ней у них останутся исключительно хорошие воспоминания.

* * *

…Конец января 98-го. Через несколько дней — Олимпиада. А пока — уже неоднократно мною упомянутый Матч всех звезд в Ванкувере. НХЛ всегда организовывала его в формате «Восточная конференция против Западной конференции», теперь же впервые соперничали сборные Северной Америки и остального мира, под которым подразумевалась Европа: в Австралии, Азии и Южной Америке с хоккеем пока туговато. НХЛ изменила формат именно для «разогрева» Олимпиады — чтобы противостояние континентов стало прологом к конкуренции отдельных стран.

В Ванкувере об Олимпиаде думали и говорили все. Даже первое вбрасывание в All Star Game легенды НХЛ Кен Драйден и Иван Курнуайе сделали той самой шайбой, которая спустя дни была вброшена в первом матче в Нагано. Атмосферу, царившую на Матче звезд, нельзя было охарактеризовать лучше, чем сделал это финн Теему Селянне: «Всех нас уже трясет олимпийская лихорадка».

Выходя из раздевалки сборной звезд Европы, я стал свидетелем очень приятной сцены. Олимпийский чемпион Сараево-84 и Калгари-88 Фетисов желал своему коллеге Дмитрию Миронову победы в Нагано, и было видно, что искренне. Сколько было в те дни подобных пожеланий!

Разумеется, дольше всех репортеры не отпускали 36-летнего Уэйна Гретцки, переписавшего всю книгу рекордов НХЛ и признанного журналом The Hockey News лучшим хоккеистом всех времен. И вот что мы услышали:

— Меня постоянно спрашивают, хочу ли я жить в Олимпийской деревне или же предпочел бы остановиться в отеле. Да я ни секунды не сомневался: конечно в деревне! В этом и заключается очарование Олимпиады. Мы зарабатываем достаточно денег, чтобы жить в самом шикарном отеле мира, но многим ли из нас хоть раз в жизни представляется шанс узнать, что такое Олимпийская деревня? Вся сборная Канады с огромным нетерпением ждет того дня, когда мы туда приедем. Ни один не сказал: «Почему это мы должны жить в деревне? Давайте поселимся в гостинице!» И если придется жить в комнате на троих, я буду только рад!

Еще одно высказывание Гретцки:

— Я по-прежнему горжусь своей страной и готов защищать ее честь. Да, я давно не живу в Канаде, моя жена американка, дети родились в США. Они гордятся своей страной. Я же сделаю все, чтобы мы взяли реванш у американцев за поражение в финале Кубка мира. Натура канадских болельщиков такова, что любые поражения на международной арене для них трагедия.

Эта цитата говорит и о том, насколько хоккеисты Канады и США были «заточены» на противостояние друг другу, не до конца принимая в расчет других. Как четырьмя годами позже скажет мне Фетисов, это и сыграло с ними в Нагано злую шутку.

Но это будет позже. А тогда, в Ванкувере, в дни «всезвездного» уикэнда, обычно меланхоличный и не слишком разговорчивый хоккеист по прозвищу Великий (The Great One) преобразился. Поэтому, когда я, перекричав толпу канадских репортеров, задал Гретцки вопрос, то не сомневался, что в ответ прозвучит что-то весьма запоминающееся.

— Уэйн, это будет ваша первая Олимпиада. Каково в вашем возрасте и с вашими достижениями в хоккее чувствовать себя новичкам?

— Я с нетерпением жду начала Игр. Я никогда не играл за Канаду на Олимпиадах и в глубине души об этом жалел. Когда выступал в «Эдмонтоне», мы с другими канадцами во время Олимпиад смотрели по телевизору каждый матч сборной Канады и очень за нее переживали. Поэтому, уверен, меня ждут непривычные и очень приятные ощущения. Но главное — после этой Олимпиады у канадских детей будет две мечты: выиграть Кубок Стэнли и золотые медали Игр.

А еще Гретцки признался, что завидует тем, кому уже удалось сделать и то, и другое. Двое из тех, кто покорил обе вершины, поехали в составе сборной России в Нагано. Это Алексей Гусаров и Валерий Каменский. На вопрос, что для него после многих лет в НХЛ важнее — Кубок Стэнли или олимпийское золото, — Каменский ответил:

— Я бы не стал проводить какие-то параллели. И то, и другое — высшие достижения в спорте. Два года назад я выиграл с «Колорадо» Кубок Стэнли, и в тот момент это было пределом мечтаний, а сейчас я хочу выиграть Олимпиаду, и предел мечтаний — именно это. У настоящего спортсмена не может быть другой цели, кроме победы, и если все в нашей сборной поставят перед собой такую цель, то она будет вполне достижима!

Предолимпийские ожидания наших участников Игр в значительной степени превосходили тогдашний статус российской сборной. Вот, к примеру, фрагмент из моей беседы с центрфорвардом Алексеем Жамновым:

— Как расцениваете шансы нашей сборной на победу?

— Загадывать не хочу, но, думаю, каждый из нас едет в Нагано для того, чтобы выиграть золотые медали. Если тебя устраивает второе или третье место, то лучше посиди дома или отдохни недельку на Гавайях.

— Чем, по-вашему, эта сборная России отличается от той, что выступала на Кубке мира?

— Многим. И состав заметно изменился, и тренерский штаб другой. У прежнего руководства команды были большие проблемы во взаимоотношениях с игроками, атмосфера в сборной оставляла желать лучшего, что, вероятно, и повлияло на итоговый результат. Сейчас все должно быть иначе. Я с нетерпением жду Олимпиаду — хоть поиграю, наконец, в наш хоккей. Соскучился я по нему.

— О премиальных вам что-нибудь известно?

— Честно говоря, я еще ни разу никого не спрашивал о них и понятия не имею, какая будет в Нагано система оплаты. Да мне как-то и в голову не приходило интересоваться этим. Если вопросы и возникали, то только организационные: как полетим на Игры, когда…

Побеседовали мы незадолго до Игр и со звездой «Ванкувер Кэнакс» Павлом Буре. Любопытно заметить, что Русская Ракета была единственной из звезд сборной России, кто не смог сыграть двумя годами ранее на Кубке мира. Помешала травма почки, полученная в товарищеском матче незадолго до турнира. Зато Буре-старший лишил себя «удовольствия» лицезреть многочисленные организационные накладки, которые сопутствовали Кубку и нашему в нем участию. Кто знает — если бы весь этот хаос был при нем, не стала бы будущая звезда Нагано еще одним «отказником»?…

Я спросил Буре:

— В Северной Америке все отдают предпочтение сборным США и Канады, а о команде России говорят только то, что в ней нет ряда ведущих игроков. Вас это не задевает?

— А почему это меня должно задевать? Турнир еще не начался, и никто не знает, что там произойдет. Я считаю, что у всех команд шансы примерно равные, поскольку на Олимпиаде все может решить одна игра. Вспомните Лейк-Плэсид-80, где наша сборная в группе разгромила американских студентов — 9:1 (на самом деле — 10:3 в последнем контрольном матче перед началом Игр. — Прим. И. Р.), а в финале им же проиграла.

— Насколько знаю, вы очень хотели сыграть на Олимпиаде?

— Да, это была моя самая большая мечта. Звание олимпийского чемпиона всегда считалось самым престижным. Когда я переехал в Канаду, то думал, что уже никогда не сыграю на Играх. Однако, к счастью, МОК договорился с НХЛ, и мы можем участвовать в них. Так что мне здорово повезло.

— Ваш брат в достаточно резкой форме критиковал в американской прессе тех, кто не захотел выступить за сборную России. Мол, став миллионерами, они забыли о стране, которая сделала их хоккеистами. А как вы относитесь к тем, кто отказался ехать в Нагано?

— Считаю, что каждый человек сам ответствен за свою жизнь, решения и поступки. Участие в Олимпиаде — дело добровольное. К тому же это довольно серьезная дополнительная нагрузка. Мы ведь и так проводим 82 игры за сезон плюс плей-офф, а тут еще две недели с дальними перелетами и напряженнейшими матчами. Поэтому я никого не осуждаю.

— Юрзинов с вами разговаривал, спрашивал ваше мнение о каких-то вещах?

— Да.

— О чем, если не секрет?

— И о том, как будем играть, и как легче пройти акклиматизацию, и как ребят объединить, чтобы была дружная команда. Словом, как выиграть Олимпиаду.

— В «Ванкувере» много говорят об Олимпиаде?

— В команде — не особо. А вот в городе и вообще в Канаде Олимпиада в центре внимания. Везде, например, плакаты: «Возьмите Мессье в сборную!»

— Каждый участник имеет право взять на Олимпиаду одного гостя. Вы уже решили, кто им будет?

— Да, в Нагано поедет моя мама.

* * *

Итак, до последнего момента казалось, что в Нагано сыграет только одна суперзвезда из России — Павел Буре. Но в последний момент получил травму Алексей Ковалев, и правила предоставили нам шанс на замену. Но никто не мог предположить, что в Японию согласится поехать первый наш обладатель «Харт Трофи», престижнейшего приза самому ценному игроку сезона в HXЛ, — Сергей Федоров!

В конце 97-го я спрашивал Касатонова о Федорове, выигравшем в июне того же года Кубок Стэнли, но не игравшем полсезона из-за контрактного спора с «Детройтом»:

— Одно время среди кандидатов в команду мелькала фамилия Федорова. Кто вел с Сергеем переговоры и насколько они были серьезны?

— С ним разговаривал Стеблин и выяснил, что Сергей хочет участвовать в Олимпиаде, но пока он не подписал контракт с «Детройтом», сделать этого не может. Что ж, его вполне можно понять — хотя бы с точки зрения риска получить травму. Сошлись на том, что если до Игр Федоров все-таки заключит новое соглашение с «Ред Уингз», то его возьмут в сборную запасным, и он сможет сыграть, если кто-то окажется травмирован.

В итоге вышло иначе. Нового контракта с «Детройтом» Федоров не заключил, но на Игры все-таки поехал — и в качестве основного игрока.

Грянувшее как гром среди ясного неба его пришествие в олимпийскую сборную вызвало противоречивую реакцию. Например, детройтская пресса, которая под чутким руководством «Ред Уингз» методично вела антифедоровскую кампанию, выдала такой заголовок: «Россия ошиблась, пригласив Федорова, а не Ларионова».

Я же, как и многие мои российские коллеги, придерживался противоположного мнения. Большей мотивации, чем имелась в тот момент у Федорова, просто быть не могло. Если уж он согласился выступать за сборную, не имея действующего контракта с каким-либо клубом лиги, то, значит, решил сыграть ва-банк. Пан или пропал.

Он не мог не понимать, что блестящее выступление на Олимпиаде резко повысило бы курс его акций на НХЛовской бирже, а вот неудачное… И раз Сергей, полгода не имевший игровой практики, рискнул пойти на этот шаг, значит, он был абсолютно уверен в своих силах и своей форме.

К тому времени нападающий больше года не давал интервью российской прессе. Поэтому главной моей целью, когда я встречал сборную на вокзале Нагано, был именно Федоров. Мне удалось попасть в автобус сборной, и уже в столовой Олимпийской деревни игрок, что меня весьма удивило, охотно согласился на интервью. И говорил интересно и непринужденно, совершенно не подтвердив мнения о нем некоторых моих коллег, что это, мол, тяжелый в общении человек.

— Как все-таки состоялось ваше сенсационное появление в сборной?

— После того как получил травму Алексей Ковалев, я узнал, что президент ФХР Александр Стеблин интересуется моей персоной, немедленно ему позвонил и попросил дать мне на размышления 12 часов, за которые все и было решено. Я дал согласие, переговорил с Владимиром Юрзиновым — и вот я здесь, в Нагано.

— С чем была связана эта 12-часовая отсрочка?

— Мне было очень приятно услышать, что во мне заинтересованы. Однако я должен был кое-что предпринять, дабы обезопасить свое будущее на случай, если получу на Олимпиаде травму. Речь идет о медицинской страховке на случай травмы. Сами понимаете, как это важно — со спокойной душой выходить на лед и делать свою работу, не думая ни о чем постороннем. Сейчас меня ничего не волнует, кроме хорошего выступления за свою страну.

— Когда еще только формировался состав сборной, вы, говорят, попросили зарезервировать вам место первого запасного на случай, если подпишете контракт в HXЛ.

— В тот момент я сказал, что не планирую играть на Олимпиаде, поскольку вначале хочу устроить свою дальнейшую судьбу в лиге. В то же время мы договорились со Стеблиным и Юрзиновым о том, что если кто-то получит травму, то моя кандидатура может рассматриваться. Конечно, мне очень обидно за Ковалева. Однако как бы там ни было, я приехал в Нагано и очень этому рад.

— Вы рассматриваете Олимпиаду в том числе и как шанс поднять свой рейтинг при подписании нового контракта?

— Это не самая главная причина того, что я здесь, хотя и одна из них. Во-первых, я очень рад видеть наших ребят и выступать за Россию. Во-вторых, я уже больше шести месяцев не играл в хоккей на высшем уровне, соскучился по нему и очень хотел бы попробовать свои силы в такой замечательной команде и на таких Играх. И только в-третьих я рассматриваю Олимпиаду, как возможность доказать, что еще чего-то стою.

— Вы согласились сыграть за Россию, а Вячеслав Фетисов и Игорь Ларионов неоднократно обвиняли вас в отсутствии патриотизма, аргументируя это тем, что вы не поехали с ними в Россию с Кубком Стэнли.

— Эти высказывания меня абсолютно не волнуют. Я поступаю так, как считаю нужным.

— А почему вы все-таки не поехали тогда в Москву?

— То, что случилось у нас в «Детройте» через шесть дней после победы в Кубке Стэнли, меня просто убило, и я не испытал того наслаждения от этого триумфа, какое должен был бы испытать при иных обстоятельствах (речь об автокатастрофе, в которую после празднования победы в Кубке Стэнли попали, навсегда оставшись инвалидами, защитник «Детройта» Владимир Константинов и массажист команды Сергей Мнацаканов. — Прим. И. Р.). Но я верю, что мне еще удастся нормально отпраздновать завоевание Кубка Стэнли, и эти торжества не будут омрачены никакой трагедией. А тогда, даже если бы меня и пригласили поехать в Москву — меня ведь в общем-то не приглашали, — я бы все равно отказался. Потому что не смог бы изображать радость, которой у меня не было. Я уже говорил, что не верю в «русскую тройку» или «русскую четверку». Я верю в «русскую пятерку».

— Которой сейчас уже нет.

— И не будет…

— У вас есть возможность сравнить организацию работы в сборной сейчас и на Кубке мира.

— Думаю, что ошибки, которые были допущены во время Кубка мира, учтены, и я рад, что произошли очень серьезные изменения. Пока все идет как по маслу.

— В прошлом вам доводилось иметь дело с Юрзиновым?

— Да, я играл под его руководством на турнире вторых сборных на приз газеты «Ленинградская правда». И что интересно, он доверил мне, 18-летнему парню, роль комсорга. С тех пор у нас сложились нормальные отношения.

— Когда обсуждали с руководством сборной ваше участие в Олимпиаде, вы высказывали какие-нибудь пожелания — скажем, по поводу того, с кем и на каком месте играть?

— Нет. В общем-то было ясно, что я займу место травмированного Ковалева. Ведь мы же — и Юрзинов, и я — профессионалы. Моя задача — играть в хоккей и выполнять задания тренера. Юрзинов сразу меня обо всем предупредил, и я сказал: «Все отлично».

— Но в душе-то вам, наверное, больше хочется сыграть на своем любимом месте центрфорварда?

— Знаете, я об этом даже как-то и не думал. Меня радует сам факт, что я здесь и чем смогу помогу команде. Потому что я — командный игрок и в первую очередь должен делать то, что нужно команде.

— Когда вы познакомились с новым руководством ФХР?

— В октябре приезжал в Москву, тренировался с ЦСКА, чтобы поддержать форму. Стеблин в это время был уже у власти. Мы откровенно поговорили. И вот я здесь.

— А до разговора со Стеблиным вы к участию в Олимпиаде были настроены негативно?

— Я бы не сказал — негативно. Просто при прежнем руководстве не было никаких перемен. А теперь они есть. Я очень рад этому, и ребята наверняка довольны. Поэтому мы и согласились выступать за сборную и будем биться за золото Олимпиады.

* * *

Юрзинов из тех тренеров, которые не признают мест ниже первого. Поэтому его согласие возглавить сборную России в Нагано говорило только об одном: этот опытнейший специалист верит, что нашей команде на Олимпиаде по силам бороться за золото.

Сам он, правда, предпочитал не давать скоропалительных обещаний, сказав мне накануне вылета из Москвы:

— Мечтать и загадывать можно что угодно, но я отношу себя к категории реалистов. А потому говорю игрокам: «Давайте попытаемся сделать все, что в наших силах, чтобы команда достойно представила нашу страну и наш хоккей на Олимпиаде. А там уж Бог решит, кому быть первым, а кому — вторым.

— Владимир Владимирович, можете сравнить свои ощущения в момент, когда вы возглавили сборную, с теми, которые испытываете сейчас? Какое впечатление произвели на вас НХЛ и энхаэловцы, много ли было откровений и разочарований, не пожалели ли хотя бы на мгновение, что вообще ввязались в это дело? — спросил я Юрзинова, когда впервые выпала возможность обстоятельно поговорить.

— Ни о каких сожалениях или сомнениях и речи быть не может, потому что, как я уже неоднократно говорил, для меня эта работа — большая честь. А кроме того — огромная ответственность, потому что, будем откровенны, сейчас наш хоккей переживает далеко не лучшие времена. И моя обязанность — сделать все, чтобы повоевать за сохранение его традиций.

Что же касается НХЛ и энхаэловцев, то здесь для меня были сплошные откровения. Две поездки в Северную Америку дали мне огромную пищу для размышлений. Я увидел, что североамериканский хоккей изменился, стал более европейским, ориентированным на технику, скорость, комбинации — все то, что было свойственно нашей сборной в ее лучшие годы. И что роль европейских игроков там резко возросла.

Увы, в то же время сильно изменилось и отношение к нашему хоккею по сравнению с теми временами, когда мы возглавляли сборную с Виктором Тихоновым, когда были все памятные Кубки Канады, Кубок вызова, суперсерии. В Северной Америке теперь на нас смотрят свысока, не считают серьезной силой: мол, где-то там вы есть, но шесток свой знайте и не высовывайтесь. За все время моего пребывания в Америке со стороны североамериканских журналистов не было ни одной попытки поговорить с русским тренером. Это тоже показывает нынешнее отношение к нам как к хоккейной державе.

— А наши игроки какое впечатление на вас произвели?

— Мне было безумно интересно с ними пообщаться. Единственное, о чем жалею, — не хватило времени, чтобы потолковать со всеми об их жизни, проблемах и заботах. Но и беседы с теми, с кем я успел поговорить, навели меня на очень многие мысли, которые я пока до конца не систематизировал, но которые после Олимпиады, возможно, выльются в целую программу работы с нашими энхаэловцами.

Я понял, что это совсем другие люди, чем мы привыкли их воспринимать, к ним нужны совершенно другие подходы, чем были у нас приняты. Те же мальчики, которые начинали у меня в «Динамо», за эти годы выросли, превратились в мужчин со своими проблемами и заботами — и относиться к ним надо как к взрослым людям. Мне было интересно встретиться со всеми поколениями наших энхаэловцев — от таких великих игроков, как Фетисов и Ларионов, до совсем молодых, которые только начинают пробивать свою дорогу в НХЛ. Я был очень рад, что смог во время первой своей поездки встретиться с Владимиром Константиновым и Сергеем Мнацакановым, а также увидеть, что Фетисов, Ларионов, их жены не бросили друзей в беде и помогают им, как могут. Словом, встречи с игроками и стали моими самыми яркими впечатлениями от этих поездок.

— Превратившись в миллионеров, они стали лучше или хуже, чем были, когда играли, к примеру, у вас в «Динамо»?

— Они просто стали другими. Они повзрослели, прожили годы в другой стране, приобрели массу жизненного опыта. Но в глубине души они остались теми же, и в этом у меня нет ни малейших сомнений. Я уезжал из Америки с очень хорошим чувством, что я еще там кому-то нужен. Признаюсь честно, до первой поездки были мысли, что на меня могут посмотреть свысока. Но ничего подобного, отношение ребят ко мне меня порадовало и даже немножко поразило. Мне показалось, что, несмотря ни на что, мы нужны этим ребятам. Им нужны наши знания, советы, наша поддержка.

Мне кажется, за обидами многих не стоит ничего серьезного. Просто нужно индивидуально подойти к каждому, выслушать их и высказаться самому.

— Когда Хабибулин не вышел к вам и Стеблину после матча «Оттава» — «Финикс» и убежал через запасной выход, вы не почувствовали себя задетым?

— Мне просто стало обидно, что не удалось поговорить с Колей, выслушать его. Ведь мы не собирались оказывать на него никакого давления. В сборную силой затаскивать нельзя, но вот узнать мотивы отказа людей необходимо. Скажем, пообщались мы с Сергеем Зубовым, он высказал свою позицию, и мы все поняли, расстались без всяких обид. А в случае с Хабибулиным большую роль сыграл и генеральный менеджер «Койотов» Бобби Смит. Кстати, его позиция тоже показательна в смысле того, какое место нам сегодня отводят в мировой элите хоккея.

— И ваша глобальная цель на Играх — не просто выиграть турнир, но еще и вернуть уважение к России в хоккейном мире?

— Безусловно. Прошлые поколения наших великих игроков и тренеров были поколениями победителей. Потерять эту психологию и этот авторитет легко, а вот восстановить… Отношение к нашему хоккею в Северной Америке меня, не скрою, задело. Потому что я знавал другие времена.

— Эти поездки помогут вам в решении сложнейшей проблемы — создании команды из 23 индивидуальностей за считанные дни?

— Я все время мучаюсь сомнениями, со всеми ли я угадал, все ли правильно сделал. Ведь состав пришлось объявлять фактически в пожарном порядке, а представительство наших в НХЛ весьма мощное, там сразу три поколения хоккеистов. Выбор 23 игроков из многих достойных — это вообще очень трудное дело, а уж когда он делается в такой вот спешке… Каждое решение оставляет рубец на тренерском сердце — ведь со многими из тех, кто не поедет на Игры, я столько вместе прошел! Но такова профессия тренера. Я знаю, сколько ребят не только из НХЛ, но и из Европы и России мечтали попасть на Олимпиаду, и очень хочу, чтобы те, кто в итоге оказался в команде, поняли, что они представляют наш хоккей, имеющий великие победные традиции.

— Наверняка вы сейчас ломаете голову над тем, как добиться сыгранности игроков, многие из которых никогда не выступали вместе?

— Придется ориентироваться по обстановке. Ведь тренерская работа на Олимпиаде — это нечто совсем другое, чем то, к чему я привык. Это своего рода быстрые шахматы, когда в цейтноте нужно и правильно расставить игроков по звеньям, и создать нужный микроклимат, и верно оценить состояние ребят в конкретный момент. Это и психологическая, и аналитическая, и, я бы сказал, душевная работа.

— Будете ли использовать специальные бригады по игре в большинстве и меньшинстве?

— Тут есть сложности психологического порядка — ведь практически все игроки, которые находятся в сборной, привыкли быть в своих клубах на ведущих ролях. Не дай Бог, чтобы на этой почве возникали обиды и недопонимание, поскольку такие вещи могут повлиять на обстановку в команде. Очень хочу, чтобы все игроки прониклись такой мыслью, которая должна стать их девизом: «Я буду играть на том месте, на котором нужен команде, столько времени, сколько нужно команде, и в той роли, в которой нужен команде».

— Вы уже решили, кто будет капитаном?

— Да. Павел Буре. А его ассистентами — Яшин и Каспарайтис.

— В американской прессе сообщалось, что пост капитана был предложен Каменскому, но форвард «Колорадо» отказался.

— По заслугам, человеческим качествам, опыту Валерий, безусловно, имеет все основания для того, чтобы быть капитаном. Но он сам сказал, что в силу его характера ему будет лучше заниматься своим делом — игрой.

— Я слышал, что вы созваниваетесь и советуетесь с Тихоновым.

— И не только с ним. Я стараюсь почерпнуть что-то полезное у всех, с кем работал и кому доверяю — у тех же, например, Воробьева и Билялетдинова, которые входят в штаб сборной. Нам предстоят очень тяжелые, интересные и радостные испытания на прочность, к которым нужно подойти с огромной ответственностью. А с Виктором Васильевичем столько лет в хоккее было прожито! Отношения, которые складываются между людьми за годы такой работы, не зависят от турнирного положения.

* * *

Самолетов было пять. Тех, которые везли в Японию «груз особого назначения» — игроков олимпийской сборной России по хоккею. Накануне вечером все они провели матчи заключительного (перед Играми) тура чемпионата НХЛ, а на следующее утро им нужно было переключиться совсем на другую волну. Вроде бы только вчера герой последнего игрового дня НХЛ Валерий Буре сделал хет-трик в составе своей новой команды — «Калгари», — а теперь он уже должен о нем забыть и настраиваться на такие же достижения в составе национальной команды. И по виду младшего брата Русской Ракеты не было сомнений, что думает он именно о сборной, а не о своем вчерашнем успехе:

— Я в самолете из Ванкувера, куда прилетел из Калгари, даже заснуть не смог — так давно не видел ребят. Нас ведь в самолете 11 человек летело — какой тут сон, пусть полет и длится восемь с половиной часов. Анекдоты, байки, воспоминания — там было все, что угодно. Проспать такое разве можно?

Это только со стороны может показаться, что организовать такую встречу легионеров легко. У Касатонова, прилетевшего лишь предыдущей ночью, голова разрывалась не только из-за акклиматизации, но и из-за неожиданных проблем. К примеру, все самолеты должны были подрулить к одному терминалу, но в последний момент некоторые из них оказались в другом. Однако выход был найден — сотрудники «Аэрофлота» встречали игроков прямо у трапа самолета и перевозили в основной терминал, где им нужно было пройти олимпийскую аккредитацию.

Словом, Касатонов, а также ветеран советского хоккея Юрий Ляпкин, уже восьмой год работавший в Японии, и администратор сборной Владимир Меринов сработали настолько четко, что и Федоров, и Гончар, и все остальные хоккеисты были единодушны: «Проблем, связанных со встречей, не было никаких. Все прошло идеально».

Бытовые условия Олимпийской деревни и тренировочного катка, к которым пришлось привыкать хоккеистам (сразу замечу: всем, а не только российским), оставляли желать много лучшего. Миллионеры-энхаэловцы от такого давно отвыкли. Никаких капризов, однако, с их стороны не последовало.

Если бы вы увидели, с позволения сказать, арену, на которой провели первые тренировки прибывшие накануне в Нагано энхаэловцы, то глазам бы своим не поверили. В таких условиях не позволили бы себе кататься даже команды первой российской лиги. Именовался сей стадион вполне солидно — Nagano Skate Center, но в этом самом центре не было даже элементарной раздевалки. А холод там стоял такой, что не приведи Господь!

В общем, типичный сарай, как, кстати, сразу и окрестили это сооружение побывавшие там журналисты. И если руководство сборной России, со своей стороны, сделало все, что могло, для комфорта игроков — вплоть до специальной комнаты отдыха в аэропорту Токио, которая предназначалась для тех, кто прилетел в столицу Страны восходящего солнца раньше других, — то хозяева Игр решили спустить заезжих хоккейных миллионеров на грешную землю.

В итоге как наша, так и другие команды были вынуждены поступить весьма оригинально. Из Олимпийской деревни они приехали на главную хоккейную арену Олимпиады — Big Hat («Большая шляпа»), там переоделись — только коньки пока не стали надевать, размялись, сели в автобус и поехали в пресловутый Nagano Skate Center.

Когда первая тренировка закончилась, хоккеисты стремительно перекочевали с арены в автобус, стоявший почти вплотную к выходу: на улице как-никак — минус 10, а они все разгоряченные, потные. Не повезло лишь Павлу Буре: две бесцеремонные юные японки-волонтерши, используя служебное положение в личных целях, попросили несчастного капитана сборной России, обмотавшего, чтобы не простудиться, голову полотенцем, сфотографироваться с каждой из них. Отказать им Павел не смог.

В деревне тоже было к чему придраться — это если говорить мягко.

— Еда в Олимпийской деревне устраивает? — спросили Алексея Яшина.

— Ну как сказать… Мы привыкли питаться где хотим и как хотим. А здесь одна кухня, и всем угодить очень сложно.

С проживанием было примерно то же самое. Павел Буре говорил:

— Невольно приходят на ум те времена, когда мы, 14-15-летние, ездили с юношескими командами на соревнования, жили по 5 человек в номере. Сейчас мы живем вообще всемером, много вспоминаем.

Уже после Нагано Касатонов в нашей беседе вспоминал:

— Ребята элементарно соскучились по нормальным человеческим отношениям. И то, что они жили по 7 человек в номере (разумеется, четырехкомнатном, а не однокомнатном. — Прим. И. Р.), оказалось как нельзя кстати. По правде говоря, мы боялись, что, когда они приедут в деревню и увидят условия, в которых предстоит жить, настроение у них упадет. Ведь в каждом номере перегородки, отделяющие одну спальню на двух человек от другой, были чуть ли не символическими. А ребята, наоборот, были только рады этому — потому что давно вот так тесно не общались друг с другом.

— Они все время были вместе, — продолжал Касатонов. — С первого же дня стали одновременно приходить в столовую на завтраки, обеды и ужины, садились за один стол. Сразу было видно, что это люди, дорогие друг другу и объединенные одной целью. Не могу тут не выразить большую благодарность российской прессе, в первую очередь «Спорт-Экспрессу». В ситуации, когда за сборную отказалась выступать часть игроков — как считалось, сильнейших, и кое-кто начал поговаривать, что шансов у нас, дескать, нет никаких, журналисты публиковали, как мне кажется, объективные материалы, которые тоже помогли состояться этой команде. Эти корреспонденции, многочисленные интервью с ребятами сплачивали их: игроки видели, что они — все вместе, что те, с кем они идут в бой, одержимы той же мечтой: достойно выступить на Олимпиаде и доказать, что наш хоккей жив. Ведь не могло же быть такого, что хоккеисты просто приехали в деревню — и моментально стали друзьями. Эти публикации тоже создавали общий настрой, вселяли веру в себя и друг в друга. Помогло ребятам и то, что в команду приходило множество писем и телеграмм со словами поддержки: от Евгения Кафельникова, Александра Карелина, группы «На-На», от сотен и сотен наших простых болельщиков.

Один из психологических кульминационных моментов, о котором потом вспоминали все, произошел на предолимпийской пресс-конференции нашей сборной. Ее форма несколько отличалась от той, которую днем ранее избрали для себя канадцы и американцы. За океаном, к примеру, во время Матча всех звезд в большом зале вывешиваются таблички с фамилиями всех игроков, под каждой из них располагается обладатель данной фамилии и отвечает на вопросы журналистов. Здесь же вся наша команда — от Юрзинова до третьего вратаря Шевцова (единственного неэнхаэловца) села за стол с микрофонами, так что вопрос можно было задавать только кому-то одному. Главный удар приняли на себя Юрзинов и капитан команды Павел Буре.

Он-то и выдал самую ударную фразу. Говоря о том, что наконец ему удастся сыграть в одной команде со своим братом, Буре-старший заметил: «Кроме меня и Валерия в сборной есть еще одна пара братьев — Дмитрий и Борис Мироновы. Однако у нас у всех очень близкие и дружные отношения друг с другом. Можно сказать, что мы все стали братьями на время этого турнира».

После этого сборная России получила у прессы прозвище «Команда братьев». И оно полностью соответствовало действительности.

Касатонов рассказывал:

— После той пресс-конференции и фразы Паши про то, что у него в команде не один брат, а 22, я разговаривал с генеральным менеджером сборной США Лу Ламорелло. Он — человек откровенный, к тому же был генеральным менеджером в годы моих выступлений за «Нью-Джерси». И Лу сказал: «Да, у вас — Команда. Настрой у игроков совсем не тот, что на Кубке мира. Это видно сразу».

О том, что Олимпиаду нельзя выиграть одной-двумя звездами, говорили многие. После одной из тренировок мне удалось пообщаться с великим Доминатором — чешским вратарем Домиником Гашеком.

— Все говорят, что ваша игра и определит результат сборной Чехии в Нагано. Не страшно нести такую ответственность?

— На вратаре всегда лежит огромная ответственность. В любой команде, которая хочет выиграть Олимпиаду, голкипер должен показать себя во всем блеске. Но я не думаю, что только от него зависит победа на Играх В нашей команде нет стольких звезд, как у Канады или США, поэтому мы все должны играть с полной отдачей, а не надеяться лишь на одних лидеров. Два-три хоккеиста не выигрывают Олимпиаду.

— Испытываете ли вы особое чувство, выступая за свою сборную на Олимпиаде?

— Конечно. Ведь я не играл за нее уже 7 лет, с 1991 года.

А через минуту Гашек столкнулся в коридоре с направлявшимся на лед тренером вратарей сборной России Владиславом Третьяком (который прямо перед тем объявил, что в первом матче сыграет Шталенков, а во втором — Трефилов). Когда-то Третьяк в роли тренера вратарей «Чикаго» работал с Гашеком, и теперь на фантастической смеси русского и английского они принялись обмениваться последними новостями, хлопать друг друга по плечам и желать успеха.

Знал бы Третьяк, что напутствует будущего могильщика сборной России в финале…

* * *

13 февраля

Казахстан — Россия — 2:9 (1:2, 0:5, 1:2) Россия: Шталенков (Трефилов, 50:46). Д. Миронов — Гусаров, Каменский — Жамнов — П. Буре. Б. Миронов — Каспарайтис, Федоров — Яшин — Коваленко. Житник — Юшкевич, Зелепукин — Титов — Морозов. Кравчук — Гончар, В. Буре — Немчинов — Кривокрасов.

Голы:

1 период. Федоров (Коваленко), 1:30 (0:1). Сагымбаев (Пчеляков), 2:15 (1:1). Яшин (Федоров), 8:15 (1:2).

2 период. Яшин (Каспарайтис), 0:55 (1:3). П. Буре (Д. Миронов), 7:34 (1:4). П. Буре, 12:01 (1:5). Коваленко, 12:14 (1:6), Титов (Каменский, Морозов), 18:39 (1:7).

3 период. Коваленко (Б. Миронов), 5:09 (1:8). Зелепукин (Морозов), 15:46 (1:9). Е. Корешков (Шафранов, А. Корешков), 17:40 (2:9).

Нагано. Групповой турнир. Aqua Wing. 3752 зрителя.

Кого, думаете, было слышно лучше всех в этот прекрасный для сборной России вечер в «аквариуме», как наши журналисты окрестили вторую по значимости хоккейную арену в Нагано? Группу очаровательных молодых женщин, расположившуюся справа от ложи прессы. Это были жены наших хоккеистов, прибывшие в Нагано двумя днями ранее. На каждой из них был надет свитер с фамилией и номером мужа. А у Кэндис Кэмерон, жены Валерия Буре и по совместительству голливудской актрисы, даже на щеках были намалеваны два российских флажка. Вот что мне рассказала по этому поводу Ирина Каспарайтис, жена самого жесткого и бесстрашного защитника сборной России:

— Я привезла сюда свитер Дарюса, в котором он играл на Кубке мира. Когда девочки его увидели, то страшно возмутились: почему нам не сказала, мы бы тоже захватили! Я пошла к Александру Яковлевичу Стеблину и спросила, нельзя ли помочь. Нет проблем, ответил он. И вот сейчас перед игрой всем раздали свитера мужей.

— Как вообще проводите время в Нагано?

— Вчера была плохая погода, поэтому сделали только несколько небольших вылазок в магазины. А сегодня ходили в буддистский храм — надо же понять, что такое Япония. А еще ужинаем все вместе, так иногда разговоры затягиваются чуть ли не до утра.

А у жены Сергея Немчинова Елены я спросил, часто ли в Нагано ей удается видеть мужа.

— Встретились только позавчера, когда мы приехали. Но мы все прекрасно понимаем, что наши мужья приехали не на курорт, а на очень ответственный турнир, и им нужно сконцентрироваться. Увидеться мы в конце концов и дома можем, а здесь мы будем делать то, что лучше для наших мужей.

— У женщин, как известно, интуиция лучше, чем у мужчин, поэтому спрошу вот о чем: эта команда по-человечески вам нравится?

— Я вижу, что она очень дружная подобралась. И атмосфера в ней рабочая. И звезды, и остальные ребята — все вместе. Мы, жены, тоже много времени проводим тут вместе. До Олимпиады я была знакома только с Катей Мироновой, женой Дмитрия, и со Стеллой Зелепукиной — мы с ними в Нью-Йорке несколько лет живем. А здесь познакомилась еще со многими замечательными девочками.

Пока жены российских хоккеистов знакомились друг с другом, посещали буддистский храм и устраивали ежевечерние посиделки, их мужья начали гонку за олимпийским золотом. 13 февраля они с блеском стартовали в турнире, разгромив со счетом 9:2 не такую уж и слабую (одна победа над словаками во главе с Петером Бондрой чего стоит) казахстанскую команду, Кстати, президент НОК и министр спорта Казахстана Акпаев после выхода сборной в финальную восьмерку представил всех ее игроков к правительственным наградам. А президент страны Назарбаев, когда ему доложили о происшедшем, прервал заседание правительства, и все присутствовавшие на нем несколько минут стоя аплодировали героям.

И ведь они действительно совершили подвиг. Ну кто мог подумать, что Казахстан способен обыграть Словакию с классными энхаэловцами — Бондрой, Швехлой, Петровицки и Цигером! А весь Усть-Каменогорск просто, говорят, чуть с ума не сошел от радости: ведь фактически хоккеисты одного-единственного города (лишь защитники Гловацкий и Антипин родились в Темиртау) стали участниками величайшего финального турнира в истории хоккея XX века.

Главными действующими лицами первого нашего матча в Нагано стали хоккеисты второго звена — Федоров, Яшин и Коваленко, забившие 5 шайб! Всех, конечно же, интересовало, в какой форме находится Федоров — все-таки последний свой официальный матч он сыграл в конце июня 1997 года в финале Кубка Стэнли. Оказалось — в потрясающей. И в катании, и в бросках, и в передачах, и в надежнейшей игре в обороне это был тот самый Федоров, который в 94-м году завоевал «Харт Трофи». А его желание играть и удовольствие, которое он явно получал от игры, навели на мысль: может, было бы лучше, если бы еще подкоманды не имело действующих энхаэловских контрактов?…

Самый, наверное, элегантный хоккеист НХЛ отличился уже на второй минуте матча. Коваленко, у которого игра за «Эдмонтон» в сезоне — 97/98 шла не ахти как, но он страстно хотел доказать, что по-прежнему является игроком высочайшего класса, перехватил пас казахстанского игрока в своей зоне, перешел за синюю линию и сделал передачу в центр, выведя Федорова один на один с Еремеевым. Сергей играючи уложил вратаря на льду и с неудобной руки послал шайбу под планку — 1:0. Есть первый гол России на энхаэловских Олимпиадах!

Казахстанцы быстро сравняли счет броском из-за синей линии. Это могло бы вызвать сомнения в игровой форме Шталенкова. Но уже после окончания Олимпиады голкипер скажет мне:

— Как ни странно, этот гол положительно на меня повлиял. До него я волновался, а тут излишняя нервозность пропала, причем до конца турнира. Бывает, что такие голы выбивают вратаря из колеи, но у меня вышло наоборот. Никак не могу это объяснить — так получилось.

Полностью подтвердились слова Юрзинова и Третьяка о том, что в первых матчах всем без исключения игрокам будут предоставлены одинаковые шансы. Все звенья играли строго по очереди и проводили на льду равное количество времени. А когда у нашей команды или у соперников случались удаления, в порядке все той же очереди выходило следующее звено — или же его часть, если на скамейке нарушителей оказывался игрок сборной России. Что касается большинства, то на лед выходили звенья в их обычном виде, и лишь однажды реализовывать численное преимущество отправилась «спецбригада» из одного защитника и четырех нападающих: Дмитрий Миронов, Каменский, Жамнов, Федоров, Павел Буре.

Все вопросы в этом матче сняла связка Федоров — Яшин, на счету которой оказались первые три гола. После этого пробил час капитана — Буре. Четкость взаимодействий игроков первого звена оставляла желать лучшего, но, как известно, нередко Русской Ракете не нужны помощники.

В начале третьего периода бросилось в глаза, что ни на льду, ни на скамейке автора двух голов, Буре, нет. Неужели травма? Вскоре капитан уже в спортивном костюме присоединился к своей матери на трибуне, где сидели родственники и жены хоккеистов. Он сказал мне, что в конце предыдущего периода ударился о штангу и слегка ушиб ногу. Поэтому тренеры решили поберечь его, но следующей же игре Русская Ракета участвовать будет обязательно. Когда матч уже приближался к концу, Павел поспешил вниз, чтобы успеть поздравить свою команду с отличной победой.

Приведу несколько послематчевых высказываний наших хоккеистов. Пропитаны они были, я бы сказал, осторожным оптимизмом.

Каспарайтис:

— В начале игры мы все волновались, но потом начали играть в своем стиле. Понятно, что Казахстан нельзя отнести к категории сильных команд, и сегодняшний счет не должен никого обольщать. Надо еще много работать, особенно в защите.

Тем не менее это совсем иная сборная, чем на Кубке мира. Много других ребят, обстановка изменилась: все друг другу помогают, нет той разобщенности, что была тогда. Все настроены на победу и готовы сделать максимум возможного, чтобы ее добыть.

Павел Буре:

— Не думаю, что ребята очень уж волновались, все они — большие и опытные мастера. Думаю, то, что мы испытывали, было не нервозностью, а возбуждением, потому что это — Олимпийские игры.

Яшин:

— Конечно, перед игрой нервничали. Олимпийские игры ведь, весь мир на тебя смотрит, и не хотелось, чтобы начало оказалось смазанным. Каждое звено выполняло свою задачу, играли, как договорились, и все в итоге получилось нормально. Я надеюсь, что и дальше все будет хорошо, потому что атмосфера в команде очень хорошая.

Третьяк:

— Для вратарей это была непростая игра. Когда не так много бросков и опасных моментов, трудно сохранять концентрацию. Самое главное, что оба они вошли в игровой ритм. Следующий матч уже будет более сложным экзаменом.

Что касается первого гола, то Шталенков не видел шайбу, она из-под игрока вылетела. Но потом взял себя в руки и до замены несколько раз выручил команду. Будем надеяться, что это была его последняя ошибка на турнире.

На трибуне я сидел потому, что на скамейке могут находиться кроме игроков только шесть человек: три тренера, администратор, доктор и массажист. Обидно? Нет. Я все-таки тренер вратарей.

Юрзинов:

— Как вам игра Федорова?

— Давно не видел Сергея, и лишний раз убедился в том, что это — прекрасный игрок, который к тому же может поднять настроение команды.

— Не боитесь, что победа с таким счетом расхолодит ваших подопечных?

— А мы сегодня немножко порадуемся, а завтра будем думать, как жить дальше.

— Что вас больше всего беспокоило накануне игры?

— Все беспокоило, все. То, что мы играем с Казахстаном, то, что мы еще все-таки говорим немножко на разных хоккейных языках. Нам очень много надо сейчас работать над игровым взаимопониманием.

— Когда вы поняли, что соперник сломался?

— Когда счет стал 6:1. Поэтому после второго периода мы дали отдохнуть Буре. Если бы Павел был нужен, он бы продолжил матч.

— Кто, на ваш взгляд, был сегодня лучшим в команде?

— Все.

* * *

15 февраля.

Россия — Финляндия — 4:3 (1:2, 2:1, 1:0) Россия: Трефилов, Гусаров — Д. Миронов, П. Буре — Жамнов — Каменский, Б. Миронов — Каспарайтис, Коваленко — Яшин — Федоров, Житник — Юшкевич, Морозов — Титов — Зелепукин. Кравчук — Гончар, Кривокрасов — Немчинов — В. Буре.

Голы:

1 период. Койву (Лехтинен, Селянне), 6:11 (0:1- бол.). Лехтинен (Койву, Селянне), 7:04 (0:2 — бол.). П. Буре (Федоров, Каменский), 13:36 (1:2 — бол.).

2 период. Лехтинен (Селянне), 8:24 (1:3). Немчинов (Гончар, Кравчук), 9:31 (2:3). Яшин (Федоров, Житник), 15:03 (3:3).

3 период. Морозов (Зелепукин), 16:43 (4:3).

Нагано. Групповой турнир. Big Hat. 9894 зрителя.

Летом 97-го во время предолимпийского сбора под Филадельфией Сергей Стариков рассказывал мне, что игроки сборной Союза поколения 80-х немножко уничижительно называли финнов «дровосеками». Если вспомнить историю встреч этих сборных, то Финляндия по каким-то причинам боялась советской команды как огня и регулярно пропускала от нее семь, восемь, а то и десять шайб. Но настали другие времена, и к тому что финны оказали отчаянное сопротивление россиянам, по иронии судьбы приложил руку главный тренер нашей команды Владимир Юрзинов. Семь лет его работы в Финляндии дали колоссальные результаты — например, сразу шесть игроков нынешней олимпийской сборной прошли через его школу в ТПС из Турку.

Главный тренер финнов Ханну Аравирта после беззубого поражения от чехов решился на перестановку в звеньях, которая напрашивалась с самого начала турнира. Три самых ярких игрока атаки сборной — Селянне, Койву и Лехтинен — были объединены в одну тройку.

Этот ход Аравирты дал потрясающие плоды. Юрзинов признался, что с 10-й минуты первого периода начал даже закрывать глаза, когда на лед выходило звено Койву. К тому времени оно дважды, причем с разрывом меньше чем в минуту, результативно разыграло большинство.

0:2 на старте игры — совсем не такого начала ждала наша команда. И первый период стал для нее сплошным нервным срывом — сборная России ухитрилась заработать шесть удалений! Дошло даже до первой для Олимпиады настоящей драки — скинули перчатки Коваленко и Лумме, заработав по 10 минут штрафа.

— Мы договаривались играть без удалений, терпеть, несмотря ни на что, но на самом деле получился хаос, — сказал Алексей Житник. — Все понимали, что шесть удалений за период — это ненормально, и во втором-третьем периодах сделали соответствующие выводы.

У россиян в этом матче было два критических момента. Дважды она уступала соперникам с разницей в две шайбы — 0:2 в первом периоде и 1:3 во втором. Но и в том, и в другом случае наши не дали усомниться в своем характере. Их не сломал даже не забитый Яшиным буллит. В трудные минуты она резко увеличивала темп и во главе с Павлом Буре и Федоровым создавала неприятности финским защитникам.

Буре и забил такой нужный первый ответный гол, реализовав численное преимущество после паса Федорова. Вообще бригада большинства, которую несколько раз использовал в матче Юрзинов — Миронов-старший и Федоров в защите, Каменский, Жамнов и Павел Буре в нападении, — произвела сильное впечатление. Кроме того, порадовала отличная игра Трефилова — выясняется, что на наших вратарей вполне можно рассчитывать.

А что неприятно удивило — так это ошибки защитников. Одна из них привела к третьему голу, что не скрывал и сам виновник — Житник:

— Хотел за воротами отдать пас Юшкевичу, причем видел, что ко мне за спиной подкатывается финн. Но подумал, что перекину шайбу через его клюшку — однако с Селянне такие шутки не проходят. Для меня эта ошибка послужит хорошим уроком. К счастью, Юрзинов не стал ругать — наоборот, позволил даже играть в большинстве.

И тренер угадал. Когда при счете 2:3 наши получили двойное большинство — 5 на 3, - именно после могучего щелчка Житника Федоров протолкнул шайбу через «пятачок» Яшину, и тот забросил ее в ворота.

Во втором перерыве знаменитый советский хоккеист Вячеслав Старшинов, которого я встретил на трибуне, был настроен очень критически и говорил, что ничейный счет — везение для наших, и хорошо бы им все и закончилось. Но я, выслушав его мнение, в душе не совсем согласился — чувствовалось, что команда прибавляет от периода к периоду. И в смысле дисциплины тоже, поскольку удалений становилось все меньше и меньше. В итоге в третьем периоде, в котором Россия выглядела очень солидно, у наших не было ни единого удаления.

В чем еще сказывается характер команды — это в голах, забиваемых на последних минутах. Именно такой забил за три с хвостиком минуты до конца юный Алексей Морозов, разыгравший решающую комбинацию матча с Валерием Зелепукиным.

* * *

Это теперь, ближе к концу 2009 года, когда я пишу эту книгу, Морозов — многолетний капитан сборной России, с которым наша сборная выиграла два последних чемпионата мира. A 11 лет назад он был талантливым новичком «Питтсбурга», который провел в НХЛ лишь полсезона после перехода из «Крыльев Советов». Поэтому его включение в состав олимпийской сборной стало сюрпризом для всех. Да, он играл за сборную России на чемпионате мира-97, но в хоккее мировое первенство и Олимпиада по масштабу — соревнования с разных планет.

Когда в «Питтсбурге» он оказался далеко не на первых ролях, и мы встретились с этим улыбчивым воспитанным пареньком в Сан-Хосе, он очень расстраивался: мол, шансов попасть в Нагано с такой результативностью и игровым временем у него кот наплакал. Немногие в то время так трепетно относились к этому вопросу.

В том, что в Нагано его все-таки взяли, мне видится знак судьбы.

Зная, что в жизни спортсмена означает опыт главных турниров, рискну утверждать: не будь в карьере Морозова Олимпиады-98, может, и не получили бы мы настоящего лидера сборной второй половины 2000-х, который, скорее всего, станет капитаном команды и в Ванкувере-2010. Ведь ни в Солт-Лейк-Сити, ни в Турин Алексея не взяли.

А 15 февраля 98-го победный гол Морозова финнам здорово укрепил веру команды Юрзинова в себя. То есть приглашение юноши в Нагано сработало не только в долгосрочной, но и в краткосрочной перспективе.

Незадолго до Нагано я спросил Касатонова:

— Неожиданным для многих стало включение в команду 20-летнего Морозова. Можете его прокомментировать?

— Мы с Юрзиновым и Стеблиным посмотрели его игру в Детройте, когда «Ред Уингз» принимал «Питтсбург».

На мой взгляд, Морозов был сильнейшим тогда на площадке и доказал, что способен в одиночку решить исход матча. К тому же в «Питтсбурге» Алексей проходит очень хорошую школу игры в обороне, и это позволяет рассчитывать на то, что он не допустит ошибок в защите во время Олимпиады. Он был одним из лучших на чемпионате мира этого (97-го. — Прим. И. Р.) года, у него хорошие рост и вес, что окажется весьма кстати в Нагано, где ожесточенная силовая борьба будет вестись на каждом метре льда. А еще Алексей прогрессирует от матча к матчу, и в феврале будет играть еще лучше. Так что в сборную Морозов попал не из-за своего потенциала, а потому, что он уже сейчас — классный хоккеист.

16 февраля, на следующий день после матча с Финляндией, самому молодому хоккеисту сборной исполнялся 21 год. Лучшего подарка, чем преподнес себе ко дню рождения сам Морозов, невозможно было и представить. Поздравив его после матча с обоими событиями, я спросил:

— Отмечать «американское совершеннолетие» будете?

— Впереди матч с Чехией, а потом — четвертьфиналы. Так что сейчас не до праздников.

— Приглашение на Олимпиаду для вас — дебютанта HXЛ — стало сюрпризом?

— Летом, когда я еще находился в России, тренеры говорили, что рассчитывают на меня в Нагано. Но после того как уехал в НХЛ, долго ничего не было слышно, пока в Детройт на матч «Питтсбурга» не приехали Юрзинов и Стеблин. Они спросили, хочу ли я играть за сборную на Олимпиаде. Еще бы мне не хотеть!

— Здорово волнуетесь здесь перед матчами?

— Перед первым волновался, а сегодня выходил на лед уже уверенным в своих силах.

— Какие отношения у вас, самого молодого в команде, с такими асами, как Федоров и Буре?

— Все ребята ко мне очень хорошо относятся.

— Кого вы пригласили на Игры в качестве гостя?

— Своего отца, но ему почему-то никак не дают визу. Последняя надежда, что в понедельник он наконец ее получит и сможет к финальным играм прилететь сюда.

— Кого из игроков сборной России вы знали раньше?

— Немчинова, Каспарайтиса. Был знаком с Гончаром, Яшиным. Пожалуй, все.

— Как думаете, правильно, что все звенья проводят на льду примерно одинаковое количество времени?

— Пока идут матчи, которые решающего значения не имеют. Поэтому, наверное, тренеры и предоставляют всем равные возможности показать себя.

— Говорят, что по количеству писем от болельщиков вы — среди лидеров в сборной.

— Очень приятно получать эти письма из России, осознавать, что на родине тебя помнят. Хоть мы и играем в Америке, все равно остаемся русскими.

Хороший матч против Финляндии провел вратарь Трефилов, сделав заявку на то, чтобы стать основным голкипером сборной в Нагано. К тому моменту Юрзинову и Третьяку, для которых Трефилов со Шталенковым шли на равных, только предстояло определиться.

— Два быстрых гола могли сломать вас психологически? — спросил я у Трефилова после матча.

— Шесть лет в НХЛ-это серьезная школа. И хотя в последнее время я не имел большой игровой практики, профессиональная работа на тренировках, да еще при участии Владислава Третьяка, не могла не сказаться.

— Первый период получился нервозным. Даже вы заработали две минуты штрафа за толчок Курри. Как это произошло?

— Я готовился к граду бросков по моим воротам, но за первые 6 минут не дождался ни одного. А потом вдруг — два гола подряд. Привык, что в Америке «стреляют» в любую секунду с любого места, а здесь обводят, отдают и бросают уже наверняка. В общем, чувствовал себя не совсем привычно, и надо было как-то встряхнуться. Тут подвернулся случай — кто-то въехал в меня, и я ответил.

— Выпустили пар — и почувствовали себя лучше?

— Почувствовал себя в игре.

— Что в первом перерыве говорил хоккеистам Юрзинов?

— Просил не обращать внимания на судью, забыть, что мы из НХЛ, где принято отвечать ударом на удар, действовать строго и не отвечать на грубость.

— Если вам доверят выйти на лед в следующем матче — с чехами, у вас будет особый настрой против Гашека, за спиной которого вы как вратарь потеряли несколько лет в «Баффало»?

— К Доминику у меня нет претензий, мы с ним в хороших отношениях. В моем «простое» он не виноват. Но я хочу сказать о другом: если в НХЛ Гашек действительно может вытаскивать матчи в одиночку, то здесь такого наверняка не будет. Хоккей на Олимпиаде намного техничнее и непредсказуемее, сложнее для голкиперов.

— Чем отличается нынешняя сборная России от той, что выступала на Кубке мира?

— Там были 25 игроков, но не было команды. На Олимпиаде она у нас есть.

Никто в тот момент не мог знать, что для Трефилова та игра станет в Нагано последней. Очевидно, что решающим для выбора, который сделали тренеры, стал последний матч группового турнира — против команды Чехии.

* * *

16 февраля.

Чехия-Россия — 1:2 (0:0, 1:0, 0:2)

Россия: Шталенков. Гусаров — Д. Миронов, Каменский — Жамнов — П. Буре. Б. Миронов — Каспарайтис, Федоров — Яшин — Коваленко. Юшкевич — Житник, Зелепукин — Титов — Морозов. Кравчук — Гончар, В. Буре — Немчинов — Кривокрасов.

Голы:

2 период. Райхел (Патера), 11:53 (1:0).

3 период. В. Буре (Кравчук, Гончар), 3:27 (1:1). Жамнов (Гусаров, Д. Миронов), 3:37 (1:2).

Нагано. Big Hat. 9847 зрителей.

Несколькими днями ранее мне довелось наблюдать, как тепло и сердечно встретились здесь, в Нагано, два великих вратаря разных поколений — Третьяк и Гашек. Как рассказал мне Третьяк, он три года — с 90-го по 92-й — проработал с Гашеком индивидуально, когда тот играл в «Чикаго». И благодарный Доминатор об этом не забыл.

Получается, что нынешний тренер вратарей сборной России сам взлелеял того, кто мог встать неприступной стеной на пути наших хоккеистов к первому месту в группе. Ибо вся игра чешской сборной строилась вокруг «непробиваемого» Гашека. Считалось, что он отразит любой бросок, а полевые игроки, имеющие в своих рядах Ягра, поймают соперника на контратаке и решат дело в свою пользу. Чехи всегда были неудобными соперниками из-за своей вязкой защитной игры, а тут еще такой супервратарь.

Что делать? Третьяк, зная все нюансы игры своего бывшего ученика, рекомендовал нашим игрокам бросать Гашеку только верхом. Другой совет сводился к тому, что Доминику можно забить, если на пятачке создавать «траффик», иначе говоря, закрывать ему обзор.

Поскольку ничья нашу сборную не устраивала — разница шайб была лучше у соперника, — очень важно было забить быстрый гол. И уже спустя две с половиной минуты после начала игры россиянам представился великолепный шанс: сборная Чехии осталась втроем против пятерки наших на 58 секунд. Но Гашек действовал безупречно. «То, что мы тогда не сумели забить, чуть-чуть надломило игроков психологически», — скажет позже Владимир Юрзинов.

Убедившись, что их вратарь, как обычно, непробиваем, чехи начали огрызаться острыми контратаками. Но, к счастью, надежен был и оппонент Доминатора — Шталенков. Уверенная игра Шталенкова в этом матче, как и Трефилова накануне, позволила прийти к выводу, что вратарская проблема в российской сборной, о которой так много говорилось перед Олимпиадой, оказалась сильно преувеличенной. И не хотелось разубедиться в этом в дальнейшем.

Примечательное событие произошло в середине первого периода. Российские защитники больше известны в мире как организаторы атак своих команд, а тут они отличились одним из самых сокрушительных и чисто проведенных силовых приемов, какие когда-либо приходилось видеть. Обычно, как выражаются в Америке, «под кожу» лидерам других команд залезает Дарюс Каспарайтис, но его в «Питтсбурге» предупредили: если он что-нибудь выкинет в отношении своего одноклубника Ягра, то у него будут в клубе неприятности.

Бориса Миронова, видимо, не предупреждали. И когда Ягр отобрал шайбу у Коваленко и рванулся вперед, на свою беду чуть опустив голову, его на полной скорости остановил корпусом Миронов. После чего Ягр несколько минут лежал на площадке, потом его увели, и до конца первого периода он больше не появлялся. Но во втором вновь вышел на лед. А в третьем, стремясь спасти свою команду, почти не уходил с площадки.

Если в первой трети матча перевес россиян в классе все-таки был очевиден, и забить им помешал только Гашек, то во второй двадцатиминутке ситуация изменилась. В какой-то момент наши то ли устали, то ли отчаялись пробить Гашека, но их скорости резко упали, а в тягучей неторопливой игре чехи чувствовали себя как рыба в воде.

Не шла впрок россиянам и игра в численном большинстве — наоборот, в эти минуты они выглядели еще более растерянными, чем в равных составах. Юрзинов перепробовал массу вариантов: то использовал Федорова в роли защитника в паре с Дмитрием Мироновым, то переводил того же Федорова в первое звено на место Жамнова — ничего не помогало. А единственное за период численное преимущество у чехов принесло им успех: Райхел после паса Патеры отправил шайбу в девятку.

Учитывая, что забивать нашим теперь надо было две шайбы, надежды на успешный исход матча стали таять. Конец второго периода оставил тяжелое впечатление, и, откровенно говоря, варианты, при которых россиянам удастся переломить игру, просматривались с большим трудом. Но какими бы ни были проблемы сыгранности, какие бы ни возникали сложности по ходу игр, у этой нашей сборной оказалось в наличии то, чего не было у многих предыдущих, характер. Тот самый характер, та коллективная воля к победе, которая порой и решает все в подобных скоротечных и очень ответственных турнирах.

На третий период в форме сборной России вышла совершенно другая команда, чем была на льду во втором. Каждое из четырех звеньев начало штурмовать чешские ворота, и успеха добилось последнее из них по ранжиру — четвертое. Получив пас от Кравчука, Валерий Буре въехал в зону соперников, и когда к нему подкатился защитник Шлегр, из-под него метнул шайбу. Гашек момент броска не увидел, и неприступная, как казалось, стена пала — 1:1.

— Почему вы решили не обводить, не пасовать, а именно бросать? — спросил я Буре-младшего после матча.

— Мы проигрывали, и бросать нужно было как можно чаще. Передо мной стоял игрок, и я решил бросить из-под его коньков, рассчитывая, что Гашек не увидит момента броска.

— Каким было настроение у ребят до вашего гола?

— Неважным. В таких матчах тяжело отыгрываться. Но мы продолжали бороться.

— Какой был разговор в раздевалке после второго периода?

— Говорили об одном: как усилить игру в третьем периоде.

Чтобы все окончательно повернуть в свою пользу, сборной России потребовалось всего 10 секунд! За это время Жамнов, до сих пор не слишком заметный на турнире, успел выиграть вбрасывание, открыться по центру перед синей линией чехов, получить идеальный пас от Гусарова, ворваться в зону, где вроде бы правильно расположились Хамрлик и Свобода, рвануться к воротам прямо по центру между защитниками и в падении поднять шайбу над Гашеком — 2:1!

— Жамнов забил классный гол — протащил шайбу между двумя защитниками и, уже лежа на льду, попал в «девятку». Гол просто уникальный! — восхищался после игры Валерий Буре.

В оставшееся время наши атаковали нечасто, предпочитая от греха подальше выбрасывать шайбу из своей зоны. А героем концовки матча стал Шталенков. Чего стоил выход один на один с ним Ягра за три с половиной минуты до сирены! Но голкипер блистательно среагировал на бросок, сохранив для сборной России первое место в группе. «Во многом благодаря Шталенкову мы выиграли этот матч», — заявил Третьяк.

Так Россия наконец-то определилась со своим основным вратарем. А заодно — заняла первое место в группе, на весь мир заявив о своих самых серьезных намерениях.

* * *

О том, что в триумфальном для себя матче с чехами он выйдет в стартовом составе, Шталенков рассказал по телефону своей жене Наталье сразу после утренней тренировки в день матча. Владислав Третьяк признался мне, что выход Шталенкова на матч против Чехии планировался с самого начала, поскольку его спокойный темперамент больше подходит именно под тягучую манеру игры этого соперника — равно как и эмоциональный характер Трефилова больше соответствует поединку против взрывных и яростных финнов. Вот какие личностные нюансы, оказывается, влияют на тренерские решения!

После матча я спросил Шталенкова:

— Вас нервировали статьи в американских газетах накануне турнира: мол, самая большая проблема у сборной России — вратарская?

— Считаю, что они писали правильно. У нас действительно проблема с вратарями. Голкиперы, которые приехали в составе других сборных, занимают главные роли в своих клубах, а мы с Андреем задействованы редко. Хорошо, что здесь, в Нагано, есть групповой турнир. Конечно, важно было занять в нем первое место, но психологическое давление в нем не так сильно, как в матчах на выбывание. Поэтому мы с Трефиловым получили хорошую игровую практику.

— Какой момент матча с чехами оказался самым тяжелым?

— Самым трудным было забить первый гол, поверить в себя, в то, что мы можем пробить этого Гашека. Считаю, что он сейчас лучший вратарь в мире.

Не будь в сборной Третьяка, далеко не факт, что пара вторых вратарей НХЛ Шталенков — Трефилов сыграла бы в Нагано так уверенно. С основным голкипером нашей сборной мы поговорили на эту тему уже после окончания Олимпиады.

— До Нагано были хорошо знакомы с Третьяком? — спросил я Шталенкова.

— С тех пор, как я себя помню, лет с 5–6, он всегда был моим кумиром. Позже, когда мне было около 20, мы познакомились. Было это в Новогорске, где проходил сбор молодых вратарей. Продолжался он пару дней, и на нем присутствовал Владик (Шталенков назвал легенду именно так! — Прим. И. Р.). Но там было много ребят, и я не думаю, что он меня запомнил или выделил среди остальных.

А потом мы встретились году в 90-м, когда я вместе со второй сборной СССР ездил в турне по Канаде — мы играли против канадской олимпийской, тогда еще любительской, сборной. После этого периодически встречались в Чикаго, когда Анахайм приезжал на матчи с «Блэкхокс». Но вот так, бок о бок в одной команде, я с ним оказался впервые, и мне это было очень приятно. Конечно, за такой короткий срок невозможно было что-то кардинально изменить в нашей игре, сделать меня или Андрея намного лучше. Но само имя Третьяка магически действует на вратарей: рядом с ним ты начинаешь себя чувствовать куда увереннее. Он постоянно излучает какой-то удивительный оптимизм и заражает им тебя.

— Как Третьяк проводил с вами занятия?

— Поразительно, но он абсолютно не навязывал своего мнения, не говорил: «Делай вот так и только так». Он разговаривал со мной, выяснял, как я предпочитаю действовать в той или иной ситуации, как люблю выполнять такой-то прием, предлагал посмотреть какие-нибудь нюансы этих элементов в своем исполнении — мол, может, что-то пригодится. И вот так, незаметно, он мне очень здорово помогал.

Ведь игра вратаря и складывается из таких мелочей. Скажем, он постоянно советовал мне быть более агрессивным, когда шайба оказывается в непосредственной близости от ворот. Говорил, что, отбив первый бросок, надо обязательно двигаться за ней и никогда не терять из виду. Я старался это делать и, по-моему, у меня получалось.

— Без Третьяка ситуация с вратарями сборной была бы хуже?

— И вратарям, и игрокам помогало одно присутствие этого человека-легенды, знающего хоккей от и до, прошедшего жестокую школу Анатолия Тарасова. Несомненно, что Третьяк давал команде огромный положительный импульс.

* * *

Итак, сборная России выиграла все три матча группового турнира и вышла в плей-офф с первого места. Соперника по четвертьфиналу это дало ей самого удачного — Белоруссию, ставшую в другой группе четвертой. Можно сколько угодно рассуждать — а что, дескать, было бы, достанься нам в соперники Канада, США или Швеция?

Спорт не признает сослагательного наклонения. Не прояви команда Юрзинова характер, не переломи она ход неудачно складывавшихся матчей с Финляндией и Чехией — получили бы мы в четвертьфинале совсем другого соперника. И подошли бы к этой игре с совершенно иным настроением. Но произошло иначе, и не случайно — потому что, как мы уже знаем, это была «команда братьев».

А то, что даже Белоруссия в роли оппонента — совсем не гарантия победы, спустя четыре года, в Солт-Лейк-Сити, тоже в четвертьфинале, убедится сборная Швеции…

Чтобы лучше понять, как и чем живет в Нагано наша сборная, в паузе между матчами в группе и плей-офф я поговорил с врачом команды Валерием Коновым. О нем и о его коллегах из обслуживающего персонала сборной генеральный менеджер Касатонов после турнира заметит:

— Скажу о докторе команды Валерии Конове, администраторе Владимире Меринове, двух массажистах — Олеге Кученеве и Константине Рогатине. Я не знаю, когда эти люди спали. Много помогал нам наш прославленный защитник Юрий Ляпкин, хорошо говорящий по-японски и тоже являвшийся полноценным членом нашей команды. Огромная им всем благодарность — они проявили себя настоящими профессионалами. Ведь с нами первоначально должен был работать врач-американец из «Нью-Йорк Рейнджере», но в последний момент договоренность с ним сорвалась. И мы боялись, что наш медсостав не совсем отвечает требованиям, предъявляемым в НХЛ. Но все было на высшем уровне.

— К счастью, серьезных травм в нашей команде пока не было. А как обстоят дела с мелкими повреждениями? — спросил я Конова после группового турнира.

— В игре с чехами небольшую травму спины получил Алексей Жамнов — мы им сейчас занимаемся. Ушиб кости стопы — у Бориса Миронова. А вот от серьезных травм Бог миловал. Во многом это объясняется очень серьезным отношением к себе и своей подготовке наших энхаэловцев. Одними только специальными упражнениями на растяжку они предупреждают многие повреждения.

— Хоккеисты московского «Динамо», где вы постоянно работаете, в этом плане от них сильно отличаются?

— Разница просто огромная! Когда вернусь в Москву, будет чем поделиться с ребятами.

— Вы со многими игроками сборной были знакомы?

— Практически со всеми. До «Динамо», где работаю 10 лет, я был врачом молодежной сборной СССР и прекрасно помню Павла Буре, Сергея Федорова и многих других.

— Их подход к хоккею, степень профессионализма изменились с тех пор?

— Кардинально. Это другие люди. Я об этом догадывался, поскольку в 1990 году вместе с Владимиром Юрзиновым имел возможность немного познакомиться с HXЛ. А теперь ежедневно вижу, как они готовятся, питаются, отдыхают. И еще- как они настраиваются. Вот что меня поразило больше всего — умение настроиться на матч. И еще — их сплоченность. В России в клубах существуют группировки по интересам и возрастам, а тут ребята буквально все время проводят вместе, в ресторане в олимпийской деревне всегда сидят за одним столом. Они — абсолютно единый организм.

— А ведь часто можно услышать, что энхаэловцы — страшные индивидуалисты.

— Ничего подобного. Например, наше медицинское отделение, где и телевизор стоит, и где мы проводим одновременно лечение, массаж, физиотерапию, в настоящий клуб превратилось. Ребята постоянно туда приходят даже просто так — чтобы пообщаться друг с другом. Они, по-моему, чаще у нас бывают, чем у своих жен.

— Как игроки, которых вы знали по молодежной сборной, став миллионерами, относятся к вам? Доверяют как специалисту?

— Я думал, что они от многих вещей, которые мы делаем, будут отказываться, но они внимательно все выслушивают и выполняют. У нас некоторые методы лечения довольно сильно отличаются от энхаэловских, но ребята на удивление хорошо их воспринимают и говорят об их эффективности. Скажем, компрессы в НХЛ вообще не применяются, а мы привезли из Европы разнообразные рассасывающие и согревающие мази. Игроки с удовольствием ими пользуются и говорят, что у них в клубах вся физиотерапия сводится к накладыванию льда. Если им скажешь: «Надо», то они беспрекословно все выполняют. Наверное, потому, что настоящие профессионалы.

— Наверняка на теле такого жесткого игрока, как Каспарайтис, после каждого матча живого места не остается?

— Такое впечатление, что на нем всегда надета броня. Это человек, который в принципе не обращается к врачам. Может, что-то у него и болит, но он этого не показывает. Он вообще очень неординарная личность с сильной психикой, что притягивает к нему ребят, делает его лидером. В игре он может подбодрить партнеров, завести их, а в столовой — разрядить обстановку какой-то шуткой.

— Какой, например?

— Ну вот сегодня он выдал номер. Мы привезли с собой икру и даем ее ребятам на завтрак. Так Дарюс потихоньку залепил все лицо пластырем, подходит ко мне и заявляет: «Посмотри, как меня обсыпало от твоей икры!»

— То есть Каспарайтиса можно назвать лидерам команды?

— Одним из них. Он, если можно так сказать, веселый лидер. А, допустим, Паша Буре — лидер серьезный: подойдет, что-то скажет, настроит психологически.

— А что привнес в команду Федоров?

— Он в ней равный среди равных. Являясь суперзвездой, не выделяет себя на фоне остальных, что уже свидетельствует о его большой культуре. И он, и Буре оказались очень интеллигентными, воспитанными людьми. «Спасибо» говорят по 10 раз на дню. Какую-нибудь процедуру делаешь им, самую элементарную, — обязательно поблагодарят. Это люди совершенно другого уровня.

К нашему разговору присоединился администратор и помощник генерального менеджера сборной Алексей Панфилов.

— Все говорят, что такой сплоченной, объединенной одной целью команды у России уже давно не было. Это так? — спросил я его.

— Да. И еще меня поразило, какими замечательными людьми все они оказались. Один только факт, как Буре на пресс- конференции сказал, что у него в сборной не один брат, а 22, чего стоит. Удивительно, как Юрзинову удалось такую команду подобрать. Видимо, он руководствовался не только игровыми, но и чисто человеческими качествами ребят. Нет ни одного игрока, у которого было бы отрицательное биополе. Думаю, что и во времена Тихонова или Тарасова такого коллектива не было. Вы же видели — они зубами вырвали победу у финнов, потом — у чехов. Интересно, что никто из них не хочет считать и тем более называть себя лидером, для них главное — коллектив. И отношение к делу. Никто не заставляет их ничего делать. После тренировок все садятся на велотренажер и работают, работают, работают. Снять бы фильм об этой команде и потом показывать в детских спортивных школах — как профессионалы живут, какие они, какой тренер Юрзинов, как грамотно он выбрал тактику отношений с игроками.

— А как выглядят на этом фоне соперники российской сборной?

— Очень некрасиво ведут себя чехи. Отличились они и перед матчем с нами. Было объявлено, что хозяева площадки — чехи, и, значит, они выбирают цвет формы и скамейки. Так они выбрали ту «фартовую» скамейку, на которой сидели в предыдущем матче с Казахстаном. А она находится далеко от нашей раздевалки. Ведь еще перед началом турнира все участники заключили соглашение, что форму «хозяева» действительно выбирают, но на скамейку садятся ту, которая ближе к их раздевалке. Мы уже вынесли клюшки, поставили воду, а за две минуты до начала предматчевой разминки прибежали японцы: у вас, мол, другая скамейка. Неприятно все это.

— Какова процедура проведения допинг-контроля?

— В групповом турнире один человек от команды сдает анализ, начиная с четвертьфинала — два. В первом матче жребий выпал Валере Буре, во втором — Юшкевичу, а вчера — Коваленко. Может случиться, что один игрок будет выбран дважды или даже трижды — по теории вероятности. Игры так выматывают ребят, что процедура каждый раз надолго затягивается. Буре-младшему потребовалось минут 40, Юшкевичу — 30. Кстати, когда Юшкевич сдавал анализ, с финской стороны это делал Эса Тикканен. Там предлагают напитки: безалкогольное пиво, воду или соки. Спрашивают Тикканена: «Что вы будете?» — «Я — только водку!» — «Водки нет». — «Ну, тогда я буду три часа здесь сидеть». А вчера сдавал Ружичка, и у него получилось все очень быстро — минуты за 3. У Коваленко же дело затянулось до двух часов ночи. Он выпил 11 бутылок пива — никакого толка. Пришлось его с охранниками из допинг-службы перевозить в деревню, где есть специальная комната в поликлинике — чтобы человек не оставался без надзора. И Андрей там просидел до двух часов ночи, пока наконец не были соблюдены все формальности.

Еще ряд интересных деталей о жизни сборной уже после Нагано рассказал мне Касатонов.

— Для многих стало откровением то, каким командным человеком оказался Федоров, у которого раньше была репутация индивидуалиста, — заметил я.

— Мы рады, что не ошиблись, решив дать ему возможность выступить на Олимпиаде. Общеизвестен хоккейный талант Сергея. Но этот парень еще и суперпрофессионален! Особенно это проявилось на проводившихся нами собраниях пятерок. Их звено всегда задерживалось на них дольше остальных, они разбирали все до последних мелочей. Сергея было просто не остановить. Он и сам, наверное, не ожидал, что в команде будут такие отношения. И когда Игры завершились, Федоров подошел к Юрзинову и Стеблину и поблагодарил их за эти прожитые с командой прекрасные недели.

— Кто придумал эти собрания и как конкретно они проходили?

— Идея принадлежала Юрзинову. К каждому собранию готовилась специальная видеокассета с записью игры того или иного звена. И игроки вместе с тренерами проводили тщательнейший разбор и анализ увиденного, определяли ошибки и недостатки, сообща решали, как их исправить. Кстати, Юрзинов стремился к тому, чтобы у каждой пятерки обязательно был свой стиль.

Тут вот еще о чем нужно сказать. Традиционно успехи нашего хоккея базировались помимо всего прочего на фундаментальной совместной подготовке: начиная с лета команды проводили двухмесячные тренировочные сборы, на которых отрабатывались все аспекты техники и тактики, повышались физические кондиции. Плюс хоккеисты годами вместе играли. Теперь же ребята впервые собрались все вместе лишь накануне соревнований. И чтобы решить стоявшие перед ними задачи, надо было переходить на совершенно иные отношения в команде. Одним из проявлений этих новых отношений и стали собрания, о которых я рассказал.

— Насколько вы, Билялетдинов, Третьяк, то есть люди, игравшие или работавшие в HXЛ, были согласны с юрзиновской тактикой игры в четыре полных звена с примерно равным количествам игрового времени? За океаном же принципы совершенно иные.

— Всю ответственность за результат на себя берет главный тренер. Мы могли быть и не согласны в чем-то с ним, но Юрзинов принимал решение — и оказывалось, что он был прав. Если бы эта система не сработала, то тогда можно было бы предпринять что-то другое. Но она себя полностью оправдывала. К тому же, помимо всего прочего, эта система помогала поддерживать дружескую атмосферу в команде: все играли, у всех было хорошее настроение, потому что никто не чувствовал себя туристом. Плюс турнир был очень тяжелым, и если бы основная нагрузка легла на первые два звена, то к решающим матчам они могли бы выдохнуться. Поэтому считаю, что решение Юрзинова было абсолютно верным.

— Как, кстати, велась эта совместная тренерская работа? Каким, например, было распределение обязанностей?

— Все мы, кроме Третьяка, жили в Олимпийской деревне в одном номере. И после матчей там начинался свой хоккей: просмотр своей игры, затем просмотр игры следующего соперника — чтобы на собрании команды можно было конкретно говорить о тактических нюансах. Билялетдинов и Воробьев опекали каждый по две пятерки, а Юрзинов корректировал их работу, все замыкалось на нем. Во время разбора он выслушивал наши мнения, делал выводы и на собрании говорил то, что считает нужным.

В Нагано он последним ложился и первым вставал — и так изо дня в день. Мы, трое молодых, уже валились с ног, а он все сидел и что-то писал. Это — уникальная личность с невероятной работоспособностью. Человек старой закалки.

* * *

18 февраля.

Россия — Белоруссия — 4:1 (1:0, 1:0, 2:1) Россия: Шталенков; Гусаров — Д. Миронов, Каменский — Жамнов — П. Буре; Б. Миронов — Каспарайтис, Федоров — Яшин — Коваленко; Житник — Юшкевич, Зелепукин — Титов — Морозов; Кравчук — Гончар, В. Буре — Немчинов — Кривокрасов.

Голы:

1- й период. Каменский (Яшин), 19:00 (1:0).

2- й период. Коваленко (Федоров, Яшин), 1:31 (2:0).

3- й период. П. Буре, 2:38 (3:0). Морозов (Зелепукин, Каспарайтис), 3:19 (4:0). Еркович (Хмыль, Рощин), 4:18 (4:1).

Нагано. Четвертьфинал. Aqua Wing. 4628 зрителей.

Сказать, что белорусы всерьез рассчитывали победить россиян, было бы явным преувеличением. Например, стало известно, что примерно полтора десятка хоккеистов этой команды имели авиабилеты домой уже на 19 февраля. «Правильнее сказать, что они были заказаны, но не куплены», — уточнил после матча форвард сборной Белоруссии и канадского «Фредериктона» Алексей Ложкин. И подтвердил еще одно предположение: что белорусская команда больше желала встретиться с чехами, чем с нашими. Форвард ярославского «Торпедо» Андрей Скабелка говорил, что матч со своими — а белорусы считают россиян своими — меньше способствует наивысшему боевому настрою, нежели противостояние с хоккеистами других стран.

Да, они слишком хорошо знали, кому им предстоит противостоять. Так, с Федоровым прекрасно знакома добрая половина белорусской команды — ведь когда-то, очень давно, хоккейного вундеркинда привезли из его родного Мурманска именно в Минск.

Как рассказал мне Федоров, в Нагано он встретил старых приятелей впервые после 10-летнего перерыва. «Было очень приятно увидеть столько знакомых лиц, но все воспоминания — они существуют только до игры и после нее. А работа есть работа», — сказал Федоров.

Тем временем жены хоккеистов сборной России, старавшиеся проводить как можно больше времени вместе, разнообразили свой досуг. Как рассказала мне супруга Дарюса Каспарайтиса Ирина, за день до игры с белорусами 11 жен по собственной инициативе отправились на 4-часовую экскурсию в Токио. «На скоростном поезде поехали в столицу Японии, — говорила Ирина. — Посмотрели город с самой лучшей точки обзора, видели императорский дворец и многое другое. Но, откровенно говоря, Токио особого впечатления не произвел. Никакого сравнения с Нью-Йорком или Москвой».

Елена Немчинова, которую я также встретил в кулуарах дворца в первом перерыве матча с белорусами, не могла говорить — будучи уже простуженной, она так отчаянно болела за мужа и его друзей в матче с чехами, что сорвала себе голос.

Уже после окончания Олимпиады я спросил Шталенкова:

— То, что жена Наталья была с вами на Олимпиаде, поднимало вам настроение?

— Думаю, что присутствие наших жен в Нагано нам помогло. Лично мне — очень. Знаю, что когда кто-то бросал по моим воротам, она так же, как и я, реагировала на шайбу и пыталась парировать ее вместе со мной. Она у меня такая: сидит на трибуне, а мысленно — со мной на льду. И еще очень радовало, когда во время игр наши жены скандировали: «Россия! Россия!» Их было очень хорошо слышно.

* * *

Как мы помним, самый юный игрок сборной России Алексей Морозов сделал себе великолепный подарок на день рождения предыдущим вечером, забив победную шайбу финнам. Весь следующий день форвард получал поздравления с 21-летием:

— С утра, во время завтрака, меня поздравили ребята. Потом, на тренировке, — тренеры и руководители сборной. Еще позже — жены игроков.

В подарок Морозову, чьи обязанности как самого молодого в команде сводились к тому, чтобы проверять, все ли игроки сели в автобус, от хоккейной делегации был преподнесен большой торт. Подарили его за несколько часов до игры с Чехией, а съели уже после того, когда хоккеисты праздновали победу в групповом турнире. Единственное, что омрачило Морозову день рождения, так это то, что его отцу не удалось получить японскую визу и пришлось досматривать Олимпиаду в Москве по телевизору. Виноваты в этом руководители Ассоциации игроков НХЛ, которые убедили Алексея, что ему не следует хлопотать по поводу приезда в Японию отца — они все сделают сами. Но — не сделали.

Решение, что в ворота против Белоруссии встанет Шталенков, тренерский корпус российской сборной принял вечером накануне игры. «Мы очень долго думали и пришли к мнению, что стоять должен Шталенков», — сказал Билялетдинов. На вопрос, можно ли теперь считать Шталенкова основным вратарем команды (читай: выйдет ли он на площадку и в полуфинальном матче), Билялетдинов ответил так: «На данный момент — да».

В первой трети матча россияне не были похожи на себя — они словно просыпались. Достаточно сказать, что первый бросок в створ ворот наша команда сделала спустя семь с половиной минут после начала игры, а белорусы к тому моменту отметились бросками в ворота Шталенкова уже четырежды.

Морозов объяснил это ранним началом матча: «Тяжело начинать матч в 14.45. Вкатывались в игру постепенно и разыгрались не сразу». Согласен с самым молодым хоккеистом команды был и Билялетдинов: «Из-за столь раннего начала у нас не было утренней раскатки, к которой игроки привыкли. Это в определенной степени повлияло на игру. Но, несмотря на это, в перерыве Юрзинов сделал хоккеистам замечание, попросил прибавить в движении». А вот мнение Федорова: «Это наша проблема — мы медленно стартуем. Да, потом все сложилось в нашу пользу, но в следующих играх хотелось бы начинать порезвее».

Ни одного броска почти за половину периода наша команда не произвела, несмотря даже на то, что уже на второй минуте получила численное преимущество. Но, как и в прошлом поединке с чехами, за всю игру оно ни разу использовано не было. Юрзинов на послематчевой пресс-конференции выразил недовольство тем, как сборная играет в большинстве. А Федоров сказал:

— Большинство — это очень специфический элемент, требующий сыгранности, которой трудно достичь за те 8 дней, которые мы провели вместе. Ребята очень стараются, выполняют все, что им рекомендуют тренеры, но не все то, что написано на доске, сразу же переходит на лед. У нас есть большие резервы в этом отношении и достаточно мастеров, чтобы усилить игру в большинстве. Думаю, следует чаще бросать от синей линии и решительнее идти на добивание.

Кстати, свою собственную игру в этот день самокритичный Федоров оценил как среднюю:

— Сегодня был один из таких моментов, после которых нужно садиться и думать, как играть дальше. Я был не в самом лучшем состоянии, но почему, сказать пока затрудняюсь.

В целом почти до конца периода наша сборная ни в чем не превосходила соперника. И учитывая, что белорусы вязко играли в обороне и не давали россиянам особо развернуться, первый гол, забитый еще до перерыва, был очень важен.

И ровно за минуту до сирены такая нужная шайба была-таки заброшена! По любопытному совпадению, это произошло в тот момент, когда Юрзинов сделал временную перестановку в звеньях: вместе с Федоровым и Яшиным на лед вышел не Коваленко, а Каменский. Он с Яшиным и разыграл комбинацию: Алексей поборолся за шайбу в чужой зоне и не только выиграл эту борьбу, но и сумел отдать ювелирный пас Валерию на абсолютно свободный «пятачок». Каменский сориентировался мгновенно и отправил шайбу в «девятку». «Это был очень важный гол с психологической точки зрения, — рассудил Билялетдинов.

Голы «в раздевалку», которые забиваются в конце периодов, частенько определяют ход матча. Они меняют настроение команд на 180 градусов, и после перерыва начинается совершенно другая игра. Так произошло и теперь. Штурм ворот белорусов начался с первой же секунды второго периода, и через полторы минуты, когда на льду находилось звено Яшина уже в полном составе, россияне забили второй гол. Яшин из угла отдал шайбу на пятачок Федорову, бросок в упор Мезин отбил, но Коваленко с близкого расстояния добил каучуковый диск в ворота. Комментарий автора гола был оригинален:

— Шайба, когда я ее добивал, прыгала, и бросок толком не получился — но гол есть гол. Как говорит Борис Петрович Михайлов, «шайба, пересекшая линию ворот, считается неберущейся».

Оставшееся время второго периода прошло при очевидном преимуществе россиян, у которых могли забить все четыре звена — правда, не забили. Даже четвертая тройка Валерий Буре — Немчинов — Кривокрасов порой надолго запирала соперников в зоне.

В конце второго периода с площадки в раздевалку ушел Кравчук — защитнику был нанесен удар клюшкой по лицу. После игры врач команды Валерий Конов сказал, что Кравчуку на поврежденную челюсть пришлось наложить пять швов. На третий период Игорь как ни в чем не бывало вышел.

Насколько мощно россияне начали второй период, настолько же решительно пошли в атаку и на старте третьего. Здесь им, правда, потребовалось чуть больше времени, чтобы забить — и виной тому, как это ни парадоксально, стало численное большинство. Но едва успел подняться со скамьи штрафников Романов, как Павел Буре совершил свой фирменный проход с фланга. Он выехал из-за ворот на пятачок, а шайба, попав в конек Руслана Салея, влетела в ворота.

На этом матч можно было считать законченным, поскольку белорусы «поплыли» — и спустя меньше минуты получили четвертый гол: на добивании сыграл Морозов. «Вторую половину третьего периода команды, по сути, просто доигрывали матч», — точно сформулировал нападающий белорусов Алексей Ложкин.

На вопрос, был ли этот поединок легким для сборной России, Федоров ответил:

— Я бы не сказал. Белорусская команда и ее игроки хороши, просто у них нет того опыта, который есть у нас. В НХЛ матчи как битвы, которые помогают тебе быстро расти, а большинство белорусских ребят этой возможности лишены.

Четыре года спустя, однако, это не помешает белорусам погрузить в траур всю Швецию и свести с ума остальной мир…

* * *

Тем временем в четвертьфинале произошло два сюрприза. Слово «сенсации» в данном контексте было бы слишком сильным, а вот «сюрприз» или «неожиданность» — в самый раз.

Во-первых, обладатели Кубка мира-96 американцы вчистую — 1:4 — проиграли чехам, на которых до турнира никто не ставил. Хоккеисты США так расстроились, что в ночь перед отъездом из Нагано устроили в олимпийской деревне пьяный дебош. Были сломаны и выброшены через разбитые окна на улицу несколько стульев, разбита другая мебель. Нанесенный ущерб был оценен в тысячу с лишним долларов. Стаканом, вылетевшим из окна 6-го этажа, дебоширы нанесли травму головы канадскому бобслеисту, которому пришлось накладывать швы. Утром, когда американцы уезжали, случайные свидетели наблюдали, как из корпуса деревни выходил нетрезвый Бретг Халл. Его партнеры выглядели ненамного лучше.

Во-вторых, отлично выступившие на групповом этапе шведы (две уверенные победы и минимальное поражение от Канады) со счетом 1:2 уступили финнам. В этом матче определялся наш соперник по полуфиналу.

Приехав на тренировку финнов, пообщавшись с игроками и журналистами, я пришел к выводу, что сборная Финляндии во многом похожа на российскую. Как рассказали мне финские коллеги, на Кубке мира-96 у команды страны Суоми, как и у нашей, были проблемы с превращением двух десятков классных игроков в настоящую команду. Все хотели быть лидерами, играть в большинстве, проводить на льду как можно больше времени. В Нагано же каждый принял ту роль, которую отвел ему тренер, и честно ее исполнял — есть лидеры, а есть рабочие лошадки. «Мы вместе чуть больше недели, но уже чувствуем себя близкими друг другу людьми, — сказал мне капитан финнов Саку Койву. — Думаю, это одна из причин, по которой мы сейчас играем так хорошо».

А Яри Курри, возможно, самый великий европейский хоккеист за всю историю HXЛ, пятикратный обладатель Кубка Стэнли, говорил, что сознательно воспринимает роль форварда оборонительного плана, которую ему отвели, и добросовестно будет ее выполнять (что подтвердилось в матче со шведами, когда Курри нейтрализовал такого супероппонента, как Петер Форсберг). Зная, что после окончания этого сезона 37-летний Курри закончит хоккейную карьеру, никто из тренеров не ожидал, что Яри будет играть на Олимпиаде так хорошо. Но оказалось, что ветеран находится в прекрасной форме.

Обнаружился в финской команде, как и в нашей (имею в виду Каспарайтиса), главный шутник — Эса Тикканен. С ним связана масса занимательных историй. Например, когда после чемпионата мира 1985 года совсем юный тогда Тикканен приехал играть за «Эдмонтон Ойлерз», он вошел в раздевалку, плюхнулся в первое попавшееся кресло и заявил: «Это место мне нравится. Оно будет моим». После чего оказалось, что кресло это принадлежит… Уэйну Гретцки.

Лучший снайпер финнов и всей НХЛ Теему Селянне привез в Японию отца Иллмари и брата-близнец Пааво. В детстве они играли вместе: Теему был форвардом, а Пааво — вратарем. Но если тот Селянне, которого мы хорошо знаем, поставил на карту ради своей хоккейной карьеры абсолютно все, бросив школу в 15 лет, то его брату в хоккее не удалось пойти далеко. Во времена Нагано он учился в театральной школе и мечтал стать актером.

— Какое впечатление произвела на вас сборная России в матче группового турнира? — спросил я у Теему Селянне.

— Это классная команда с великолепным нападением. Как можно сомневаться в ее силе, когда на лед выходят такие люди, как Павел Буре и Сергей Федоров? Если мы хотим Россию обыграть, то должны показать самый лучший хоккей, на который только способны.

— Почему вы, выигрывая — 2:0 и 3:1, все-таки уступили в той игре?

— Выигрывая, мы дали русским слишком много простора в нападении. Это самоубийство. Но с тех пор мы здорово прибавили в организации игры, в том числе и в защите, и это позволяет надеяться, что завтра те же ошибки мы не повторим.

— Вы рады, что в воротах россиян будет стоять Шталенков? Ведь вы его очень хорошо знаете, по «Анахайму».

— Это так. Но и он хорошо знает меня — так что здесь мы в равном положении. Россия имеет двух хороших вратарей, поэтому мне не очень важно, кто у нее будет стоять в воротах.

— Среди российских игроков есть и еще один ваш одноклубник — Дмитрий Миронов.

— Оба Мироновых — очень сильные хоккеисты, обладающие прекрасным видением поля и мощным броском. С Дмитрием я сейчас играю в «Анахайме», с Борисом раньше выступал за «Виннипег». За ними нужен будет глаз да глаз.

Можно себе представить, как уважают совсем молодого игрока Саку Койву в финской сборной, если форварда «Монреаля» тренеры предпочли Курри и Селянне, которые гораздо старше его, когда выбирали капитана команды. И разговаривать с Койву — одно удовольствие.

— Почему раньше финская сборная очень плохо играла против советской?

— Тут несколько причин. Во-первых, мы никогда не играли в тот вязкий оборонительный хоккей, который показывали шведы и чехи, и который был так неудобен русским. Во-вторых, 10, 20 лет назад русские игроки были намного сильнее нас. Но в последние лет 5 многие финские хоккеисты завоевали хорошую репутацию в НХЛ, их стали чаще туда приглашать. Это позволило уменьшить пропасть, которая была между российскими и финскими игроками. К тому же, играя в НХЛ, мы обрели уверенность, которой не было у наших предшественников, что мы можем на равных играть с кем угодно.

— Какова роль Владимира Юрзинова в вашей карьере?

— Это тренер, который сделал из меня хоккеиста. Когда я пришел к нему в ТПС, мне было всего 18 лет, и три года, проведенных рядом с Юрзиновым, стали для меня настоящим хоккейным университетом. Я превратился из мальчишки в игрока, готового к прыжку в НХЛ.

— Вы приезжаете к Юрзинову каждое лето и несколько недель готовитесь к сезону вместе с ТПС. Почему вы это делаете?

— Как это ни парадоксально, но к моменту летнего отъезда из НХЛ домой я подзабываю некоторые технические элементы, которым меня учил Юрзинов и которые мне очень помогают. Он мне эти качества возвращает, и я уверенно вновь еду осенью в НХЛ.

— То же самое, что и вы, делает Алексей Яшин. Вы с ним общались?

— Конечно. Мы и тренировались вместе, и пару раз ходили вместе пить пиво. Алекс — отличный парень, и я был рад встрече с ним в Олимпийской деревне. Еще я общался здесь с Павлом Буре и, конечно, с Юрзиновым.

— Какие впечатления остались у вас после первой игры против России?

— У наших соперников много техничных игроков, умеющих забивать. Это отличная атакующая команда, но ее оборона не столь сильна. Поэтому главное, что мы должны сделать, чтобы выиграть, — надежно сыграть в защите.

А мы, нападающие, постараемся использовать ошибки русских защитников. В первом матче мы вели в счете — 2:0 и 3:1, это говорит о том, что с русскими можно играть.

— Сборная России может выиграть Олимпиаду?

— Нет, потому что ее выиграет Финляндия.

— После блестящего выступления шведов в групповом турнире верили, что вам удастся их обыграть?

— Разумеется. Потому что каждый матч против шведов для нас больше, чем обычная игра. И для них — то же самое. В какой бы форме ни находились команды, это всегда — битва. Так было и так будет.

— Что финские игроки делают в свободное от тренировок и игр время?

— Наблюдаем по телевизору за соревнованиями по лыжам и прыжкам с трамплина — видам, в которых финны традиционно сильны. А еще смотрим видеофильмы, телевизор, играем в карты. Изредка имею возможность видеться с моей подругой, которая тоже приехала в Нагано.

* * *

Россияне вышли на тренировку сразу после финнов. Конечно же, они обсуждали только что полученную новость о шестилетнем и 38-миллионном контрактном предложении Сергею Федорову от «Каролины». Вот какую роль сыграла в судьбе центрфорварда Олимпиада!

Правда, соглашение 28-летнего игрока на тот момент носило предварительный характер, поскольку часть прав на ограниченно свободного агента Федорова по-прежнему принадлежала «Детройту». Если бы в течение семи дней «Красные крылья» согласились выплатить хоккеисту ту же сумму, что и «Каролина», Федоров остался бы в «Ред Уингз». Но в любом случае было понятно: после Нагано обладатель «Харт Трофи» возвратится в НХЛ.

— Я очень доволен, что вновь возвращаюсь в лигу, — сказал мне Федоров. — Но не хочется пока много говорить об этом контракте и вообще об энхаэловских делах, потому что завтра у нас очень важная игра — полуфинал против финнов. Поймите правильно: сейчас для меня самое важное — Олимпийские игры, и я думаю только о них.

Вернется Федоров все же в «Детройт», который повторит-таки фантастическое предложение «Каролины». Спустя несколько лет Касатонов объяснит мне, в чем там было дело:

— Бывает, что на рост зарплат игроков влияет и сведение личных счетов между хозяевами. Возьмем классический пример с Сергеем Федоровым, который в 1998 году, будучи свободным агентом второй группы, получил от «Каролины» контракт с огромным бонусом в случае, если клуб выйдет в плей-офф. «Детройт» тем не менее это предложение перебил, хотя в кубковую стадию спокойно выходил и без Федорова. Все было связано с тем, что хозяин «Детройта» Майк Илич и владелец «Каролины» Питер Карманос когда-то что-то не поделили, работая в юниорской лиге. И Федоров стал для нее предметом выяснения отношений.

Учитывая общепринятую в нашей стране любовь заглядывать в чужой карман, было очевидно: если Федоров не сделает чего-то сверхъестественного в двух оставшихся матчах, его тут же обвинят в том, что он играл в Нагано ради подписания нового энхаэловского договора. Разумеется, это и произошло. Людям, писавшим и говорившим это, уже не было дела до того, что полгода перед тем у хоккеиста не было игровой практики. Четыре года спустя я спрошу Федорова:

— Не обидно было?

— Нет. Потому что сам я считаю, что в Нагано выглядел отлично и помог команде, насколько мог, хотя выступал не на обычном месте. Тем не менее у тренеров претензий ко мне не было, а Владимир Владимирович Юрзинов на заключительном банкете признался, что такой хорошей игры от меня не ожидал.

В Нагано, когда о предложении «Каролины» стало известно в команде, наши игроки очень обрадовались этому событию, справедливо полагая, что со временем этот суперконтракт поднимет среднюю зарплату всех российских хоккеистов.

А я, возвращаясь к олимпийским темам, спросил Третьяка:

— Точно известно, кто будет стоять в воротах против Финляндии?

— Да. Шталенков. Я могу сказать, что у нас два основных вратаря — Трефилов тоже находится в хорошей форме. Но Миша здорово сыграл в двух последних матчах, и поэтому мы решили, что он выйдет на лед и против финнов.

— Как вы отнеслись к тому, что финны обыграли шведов?

— Вообще-то это сюрприз — мы думали, что шведы выиграют. У них больше звезд. Конечно, у финнов есть Селянне и Койву, но я считал, что шведская команда помонолитнее финской. Поэтому настраивался на шведов и ставил на них, хотя играть хотел против финнов.

— Как вы оцениваете финского голкипера Мюллюса?

— Хороший вратарь. Завтра все будет зависеть от игры голкиперов.

У самого жесткого защитника нашей сборной Каспарайтиса я поинтересовался:

— Ожидали, что финны сумеют одолеть своих географических соседей?

— Конечно, это была неожиданность. Но финны — сильная команда, заслужившая выход в полуфинал.

— С кем нашей команде было бы легче играть — с финнами или со шведами?

— Легких игр здесь не может быть по определению. В одном матче может произойти все что угодно, независимо от соперника.

— Еще не настраиваетесь на возможное противостояние с вашим «клиентам» Эрикам Линдросам в финале?

— Нет, я просто мечтаю о золотых медалях. Хорошо помню, как это было в Альбервилле, какие чувства мы испытывали, и мне очень хочется, чтобы все повторилось.

Защитник Сергей Гончар попал в олимпийскую сборную в последний момент, заменив травмированного Александра Карповцева. Действовал он во всех матчах уверенно, а однажды великолепным пасом вывел Сергея Немчинова один на один с вратарем финнов Мюллюсом — так при счете 1:3 был забит переломный гол в первом матче будущих полуфиналистов.

- Какие чувства испытывает человек, вскочивший на подножку уходившего в Нагано поезда? — вопрос Гончару. Который, как выяснится позже, в последние дни Олимпиа- ды-98 познакомился со своей будущей женой-фигуристкой. Вот как Игры способны объединять судьбы…

— Я в душе надеялся, что поеду, но мыслями был уже во Флориде, куда съехались несколько наших энхаэловцев, которые не попали в состав сборной. Уже купил туда билет, но в одно прекрасное утро меня разбудил по телефону агент и спросил, хочу ли я играть на Олимпиаде. Он еще спрашивал! Правда, я все равно не сразу поверил, что это возможно. А только здесь понял, что мечта стала явью.

— Легко вписались в команду?

— Так мы же все друг друга знаем! И все приехали с одним желанием — сыграть вместе, потому что такого шанса больше может не быть.

— Как относитесь к сборной Финляндии?

— Она очень прибавила в последние годы. Наш первый матч с ней это подтвердил.

У капитана сборной России Павла Буре я спросил:

— Хоккеисты были удивлены, что сборная Финляндии победила шведов?

— На Олимпийских играх, тем более в четвертьфинале, неожиданностей не бывает. Я всегда говорил, что здесь не три сильные команды, а шесть.

— Какие уроки команда должна извлечь из первой игры с финнами?

— Прежде всего — не оставаться в меньшинстве, потому что у них очень хорошо поставлен розыгрыш лишнего.

* * *

20 февраля.

Россия — Финляндия — 7:4 (2:0, 2:3, 3:1)

Россия: Шталенков. Д. Миронов — Гусаров, Каменский — Жамнов — П. Буре. Б. Миронов — Каспарайтис, Федоров — Яшин — Коваленко. Житник — Юшкевич, Зелепукин — Титов — Морозов. Кравчук — Гончар, В. Буре — Немчинов — Кривокрасов.

Голы:

1-й период. П. Буре (Жамнов), 9:51 (1:0 — бол.). П. Буре (Д. Миронов), 17:28 (2:0).

2-й период. П. Буре, 0:59 (3:0). Хелминен (Линд), 3:28 (3:1). Ринтанен (Курри, Тимонен), 4:59 (3:2). Селянне (Койву, Курри), 14:07 (3:3 — бол.). Жамнов (Житник), 17:26 (4:3 — бол.).

3-й период. Койву (Селянне), 5:15 (4:4). Коваленко (Федоров), 6:33 (5:4). П. Буре, 15:58 (6:4). П. Буре, 19:55 (7:4 — п. в.).

Нагано. Полуфинал. Big Hat. 9640 зрителей.

Могу себе представить, как за три предыдущие недели я надоел Владимиру Юрзинову. Но учитывая, что соперниками россиян в полуфинале стали финны, многих из которых воспитал лично главный тренер сборной России, не имел права не задать ему за сутки до игры несколько вопросов, на которые Юрзинов отвечал, как мне кажется, предельно искренне.

— Шесть игроков нынешней финской сборной вышли из вашей ТПС. Признайтесь, вы будете завтра испытывать чуточку противоречивые чувства? Ведь ряд финских игроков для вас, наверное, почти что сыновья?

— Я давно уже смотрю на хоккей исключительно профессионально. Даже во время матчей ТПС с «Ильвесом», который возглавляет мой сын, я не испытываю никаких родственных чувств. А как профессионал я вижу и знаю, что финны — это команда с очень мощной атакой, молодая, быстрая, агрессивная, физически очень выносливая. И очень дисциплинированная.

— Слышал, что вы предсказали победу финнов над шведами в четвертьфинале.

— Я высказал предположение. А уверенности у меня ни в чем никогда нет. Она появляется только тогда, когда матч заканчивается.

— Но ведь вы болели за финнов?

— Повторяю, я смотрел матч с профессиональной точки зрения. Хотя… Хотя, конечно, шесть молодых игроков, которые прошли через мои руки, что-то да значили для меня. Тем более что некоторые из этих игроков летом тренируются у меня в ТПС.

— Саку Койву сказал мне, что стал звездой HXЛ благодаря вам.

— Мне очень приятно слышать это. Но и мне работать с ним было чрезвычайно интересно. Он всегда хотел как можно большему научиться, как можно больше узнать, никогда не стоял на месте. Ну а главное его качество — безусловный талант.

— Вас в глубине души не удивляет та абсолютная сплоченность, которая отличает в Нагано нашу сборную?

— Я бы не спешил с окончательными выводами. Все по- настоящему проверяется в решающих матчах. Хотя и за то, что ребята уже сделали, я им очень благодарен.

— Вы еще не решили, какое наше звено будет противостоять тройке Селянне — Койву — Лехтинен?

— Нет. Решение будет принято сегодня вечером (в итоге против звена Койву чаще всего играли тройки Жамнова и Титова. — И. Р.). И потом возникает вопрос, надо ли нам подстраиваться. Мы ведь до сих пор тут играли в свою игру. Да, нам, безусловно, надо учитывать сильные стороны соперника, думать, как против него действовать. Но главное — играть в свою игру.

— Какие ее элементы нуждаются в улучшении?

— Конечно, я могу начать рассуждать о действиях в большинстве и меньшинстве. Но на самом деле самое важное для нас — продемонстрировать лучшие качества нашей отечественной хоккейной школы. И игровые, и человеческие. Нужно, чтобы все играли не ради себя, а ради команды.

— Стала ли игра кого-то из наших здесь приятным для вас сюрпризом?

— Я — представитель старой советской тренерской школы и не акцентирую внимание на действиях отдельных игроков. Сегодня сильно сыграл один, завтра — другой. Но приятные сюрпризы тем не менее были. Например, Морозов и Валерий Буре. Я уже вижу, что у них большие резервы, и, надеюсь, они не остановятся в росте.

— Что, по-вашему, необходимо для улучшения игры в большинстве?

— Ее надо упростить. От эффектности перейти к эффективности. Надо больше бросать, закрывать видимость вратарю.

Так совпало, что день полуфинала был и днем рождения Юрзинова: ему исполнилось 58 лет. Как рассказал мне Касатонов, игроки поздравили главного тренера на раскатке, которая началась в 11.30. Павел Буре произнес небольшую речь, а команда традиционно постучала по льду клюшками. Каких-то специальных подарков в тот день не было — самым лучшим подарком тренеру могла стать только победа в матче. И она пришла, хотя и стоила Юрзинову массы нервных клеток. После матча он признался: «После пятого гола, который забил Коваленко, я вновь смог нормально дышать. Потому что когда Койву сделал счет 4:4, мне стало просто нехорошо». А Касатонов заметил: «Команда играла для Юрзинова».

— Подарили ли игроки что-то главному тренеру на день рождения? — спросил я Касатонова уже после Олимпиады.

— Да, но только на следующий день. В день игры у нас это не принято.

— И что подарили?

— Видеокамеру новейшей модели.

* * *

В день, предшествовавший матчу, финские звезды пытались убедить меня, что в матче против России они будут уделять много внимания защите. Но не убедили: в отличие от шведов и чехов сборная Финляндии не может играть в сугубо оборонительный хоккей! Поэтому слова Третьяка о том, как он хочет, чтобы на россиян вышли финны, а не шведы, были мне очень хорошо понятны. Ведь стихия сборной России — открытый хоккей. И то, что в пятницу вечером соперники будут играть именно в него, стало ясно уже в первые 46 секунд матча, в течение которых едва не забили Лехтинен, Павел Буре и Тикканен. Подумалось: что дальше-то будет?

А дальше было численное преимущество у россиян: Нинима зацепил Морозова, пробросившего шайбу в зону и явно уходившего от соперника. То самое численное преимущество, реализация которого до этого была для команды такой головной болью. Все — и тренеры, и хоккеисты — говорили в один голос: надо больше бросать и бороться на пятачке. И наконец так и сыграли. Буре-старший, получив пас от Жамнова, с очень острого угла бросил в ближний угол и сам же пошел на добивание отскочившей от вратаря шайбы. В это время Каменский оттер двух соперников на пятачке, и капитан россиян получил возможность добивать дважды. Вторая попытка оказалась успешной — Россия вышла вперед.

— До игры я не чувствовал, что это будет мой день, — скажет после матча Буре. — Ощущение этого пришло уже в игре, и первым шагом к нему стал первый гол.

В первом периоде россияне контролировали игру, хотя и финны не выглядели мальчиками для битья. Когда представлялась возможность, Селянне и компания отвечали острыми контратаками. Дважды в этой 20-минутке у них был шанс реализовать большинство, но все наши четыре пары форвардов (Буре-старший — Жамнов, Федоров — Яшин, Зелепукин — Титов и Немчинов — Буре-младший) вместе с восемью защитниками работали в это время как часы дедушки капитана сборной России. А сам Павел забил еще раз, реализовав первый из трех своих в этот вечер выходов один на один — после перехвата шайбы Дмитрием Мироновым в собственной зоне и идеального паса под красную линию, где уже открылся Буре. А когда у Павла шайба и он уносится к воротам, остановить его не способен никто, кроме вратаря. Тут же на Русскую Ракету еще и снизошло вдохновение, и он делал с несчастным Мюллюсом все, что хотел. Вот и в этот момент он играючи распластал его по льду и завез шайбу в опустевший угол — 2:0.

А едва успел начаться второй период, сделал хет-трик. Шли последние секунды численного преимущества финнов, когда на синей линии россиян поскользнулся и упал Нинима. На его беду рядом находился Буре, который стрелой умчался к воротам Мюллюса и послал шайбу ему в «домик», как хоккеисты называют пространство между щитками — 3:0. Настоящий капитан команды ведь тем и ценен, что выстреливает именно в решающий момент. И вчера Буре, который давно уже стал героем Ванкувера, превратился в героя России.

* * *

3:0 в матче такого уровня — это почти нокаут. И после третьего гола Буре наши продолжали играть так, что, казалось, четвертый гол не за горами.

Но все перевернула абсолютно нелепая шайба, заброшенная финном Хелминеном. Уезжая от ворот, он просто отмахнулся от нее неудобной стороной клюшки и, не глядя, поехал к центру поля. А шайба тем временем попала в клюшку Немчинова и, изменив направление, влетела в ворота опешившего Шталенкова.

После этого началось что-то ужасное. Россияне откровенно «поплыли». Финны нередко запирали нашу команду в зоне, разыгрывали шайбу так, как хотели. Их преимущество в бросках за период было просто невероятным — 15:4.

Нагано-98. «Команда братьев», перевернувшая у россиян представление о наших энхаэловцах

В Японии соперники боролись с Павлом Буре любыми доступными средствами…

…Но он был неудержим и стал лучшим снайпером турнира. А в полуфинале с финнами установил рекорд на все времена, забив пять шайб

У Русской Ракеты обнаружилось множество фанатов-японцев

А жены российских хоккеистов дружно болели за всю нашу сборную

Не менее эмоционально руководил командой со скамейки опытнейший Владимир Юрзинов

В отсутствие Николая Хабибулина мало кто ожидал, что ворота сборной России окажутся на замке. Но Михаил Шталенков справился со своей работой прекрасно

Надежности голкипера во многом поспособствовала работа тренера вратарей Владислава Третьяка, у которого на снимке берет интервью автор этой книги. 11 лет спустя Игорь Рабинер специально для «Хоккейного безумия…» побеседует с Третьяком уже как с первым лицом российского хоккея

Одной из главных российских звезд в Нагано стал Сергей Федоров, которого из-за полугодовой забастовки в Японии не ждали. Но он согласился заменить травмированного Алексея Ковалева и очень помог команде

Сборная Юрзинова добралась до финала, но там ее ждало разочарование. И президент МОК Хуан Антонио Самаранч вручил Каспарайтису, Гусарову и их партнерам только серебряные медали

А золотые достались чехам, чье ликование не знало предела: лучшего игрока турнира Доминика Гашека полевые игроки попросту сбили с ног

Но Доминатор «отыгрался» в раздевалке, где поливал шампанским всех, кто попадался на его пути

Тогда отношения генерального менеджера сборной Алексея Касатонова и на тот момент еще действующего игрока Вячеслава Фетисова оставляли желать лучшего. По меньше, чем через десять лет, они, к счастью, забудут старые обиды. На снимке — на праздновании 50-летия Касатонова к юбиляру обращается Фетисов

Фетисов и стал главным тренером сборной России на следующей Олимпиаде — в Солт-Лейк-Сити. А в его штаб вошли Юрзинов и Третьяк

Отношения между молодым главным тренером и патриархом-помощником были доброжелательными и искренними. Они помогали, а не мешали друг другу

Братья Павел и Валерий Буре впервые сыграли в официальных матчах в одном звене. Но оба приехали на Олимпиаду с травмами, и большого успеха совместное «творчество» им не принесло

На лед выходят «отцы и дети»: Игорь Ларионов (41 год), Павел Буре (30 лет), Илья Ковальчук (18 лет). Такую вот разновозрастную компанию подобрал в свою команду Фетисов

Своих ветеранов Ковальчук уважал, а с чужими не церемонился: на этом снимке он применяет силовой прием против 40-летнего капитана сборной США Криса Челиоса

А на этом — бросается в неудержимый прорыв, который быстро стал его фирменным знаком

Вице-капитан сборной Дарюс Каспарайтис не жалел ни соперников, ни себя, что порой оборачивалось такими вот фингалами

В перерыве четвертьфинала Чехия — Россия Игорь Рабинер побеседовал с мэром Москвы Юрием Лужковым, переживавшим за нашу сборную

Очень многое зависело от игры нашего голкипера Николая Хабибулина…

…И на следующий день после матча, выигранного у действующих олимпийских чемпионов — 2:0, «Спорт-Экспресс» вышел с красноречивой «шапкой»: «Закрыто! Ключи у Хабибулина»

С российской обороной в той игре ничего не мог поделать даже такой ас, как Яромир Ягр

Но в полуфинале Россия проиграла Америке. А судья Билл Маккрири отменил гол Сергея Самсонова, посчитав, что шайба не пересекла линию ворот. Вы думаете иначе? Не спешите с выводами: на снимке шайба в воздухе, и ее пребывание за линией ворот — обман зрения. Был ли гол, не смогла доказать ни одна видеокамера

Фетисов посчитал, что арбитр нашу команду «весьма профессионально убил». Его решением возмущались и некоторые игроки

После игры вся команда не скрывала своего разочарования. Мечта о золоте развеялась, но это было справедливо: нельзя рассчитывать на победу, по-настоящему играя один период из трех

Федерацией хоккея в ту пору руководил Александр Стеблин, чьи «совковые» методы не нашли понимания у очень многих игроков и тренеров

На очередные Олимпийские игры, в Турине, он назначил тренерский штаб, в который, в частности, вошли главный тренер Владимир Крикунов (слева) и его помощник Борис Михайлов. Крикунов сделал себе имя на предыдущих Играх в Солт-Лейк-Сити, когда, возглавляя белорусов, сенсационно обыграл в четвертьфинале сборную Швеции

В Турин поехало уже новое поколение российских звезд. Самая яркая из них, 20-летний Александр Овечкин, в момент приезда в Олимпийскую деревню прямо на ходу дает веселое интервью Игорю Рабинеру

Другая будущая суперзвезда НХЛ тоже отметил свой олимпийский дебют в Турине. 19-летний Евгений Малкин, даже прикладывая лед к ушибленной щеке, показывал прекрасный хоккей

А когда вратарю приходится столько работать, ошибка становится почти неизбежной. Тем более что Шталенков, хоть и обладал олимпийским рекордом (на тот момент с учетом Альбервилля он одержал 11 побед при одной ничьей), не относился к категории элитных энхаэловских голкиперов. И бросок Ринтанена спустя полторы минуты после первого ответного гола Хелминена со средней дистанции Михаил видел, но отразить его не смог — 3:2.

А сравняли финны счет из-за недисциплинированности наших игроков. За 15 секунд до выхода удаленного Житника Борис Миронов без особой на то надобности толкнул на ворота Селянне, и наши остались втроем. За какую-то секунду до выхода четвертого игрока Селянне сравнял счет.

— Может, после того, как стало 3:0, мы чуть успокоились, — сказал Жамнов. — Но, с другой стороны, финнам терять стало нечего и они полезли вперед, сравняв счет. И то, что у нас есть настоящий коллектив, который борется до конца, подтвердилось именно в этой критической ситуации.

— Сам знаю: в такие минуты крайне сложно собраться и опять начать забивать, — отметил Касатонов. — Это могла сделать только предельно сплоченная команда. И она это сделала.

Центрфорвард первого звена Жамнов, который играл от матча к матчу все лучше, и остановил финнов. Прежде, правда, уже почувствовалась определенная смена настроения на льду. Финны, сравняв счет, насытились. Даже оставшиеся полторы минуты большинства они провели так, что Яшин с Федоровым в контратаке едва не забили, потом отличный шанс имел Титов. А вскоре был удален Линд. Алексей Житник мощно щелкнул, Мюллюс на шайбу среагировал, но не зафиксировал ее и она упала на лед. «Я первым увидел лежащую шайбу, — рассказывал Жамнов. — Поэтому никто и не успел мне помешать».

В третьем периоде Юрзинов произвел перестановки в неизменных до этого звеньях. Сверхответственный момент заставил нашего тренера отойти от испытанной тактики игры в четыре полных звена — на скамейку сели Морозов и Кривокрасов. Вместо первого в звене Титова стал выходить Буре-старший, вместо второго в тройке Немчинова — Федоров. «Мы рассудили, что будет лучше, если на площадке окажутся опытные хоккеисты, которые более хладнокровны. Ситуация была пиковая», — говорил позже Юрзинов.

Финнов шайба Жамнова совершенно не смутила. Звено Койву явно поймало кураж, а защита россиян по-прежнему была далека от совершенства. И лидеры соперника вновь добились своего: Селянне, обойдя на огромной скорости Миронова-старшего, пробросил шайбу у Гусарова между ногами, Шталенков успел клюшкой ее отбить, но прямо на накатывавшегося Койву. Тот был беспощаден — 4:4. После этого гола любимого юрзиновского ученика нашему тренеру-имениннику, по его собственному признанию, и стало нехорошо.

«Надеюсь, что ко всему прочему нам еще и немножечко повезет», — говорили мне за день до игры все, с кем я разговаривал. И повезло: судьба вернула нам должок за первый финский гол, который был забит абсолютно нелогично от клюшки Немчинова. Спустя минуту с хвостиком после гола Койву Федоров выиграл вбрасывание в чужой зоне. Шайба отскочила в направлении Коваленко и, задев его конек, отправилась мимо не понявшего, что происходит, Мюллюса в ворота — 5:4! «Этот гол не был закономерным, — сказал Касатонов. — Но он стал в какой-то мере следствием того давления, которое мы оказывали на финского вратаря в первом и в начале второго периодов. Он устал — и это сказалось».

Финны все равно не сдавались. Они атаковали яростно, из последних сил, но тут надо отдать должное и Шталенкову и защитникам Борису Миронову, в последний момент не давшему нанести бросок Селянне, Гончару, помешавшему сделать то же самое Пелтонену. А однажды во время розыгрыша большинства после удаления Гусарова Койву уже обвел Шталенкова, и непонятно, как шайба не попала в ворота — ей помешала только куча-мала во вратарской.

Нашим позарез нужно было забить. Давление соперников нарастало, и в какой-то момент защитники и вратарь, работавшие с полной нагрузкой, могли не выдержать. А кому в этом матче хоккейным богом было предначертано выручать? Конечно капитану! Нумминен, точно как двумя периодами раньше Нинима, на чужой синей линии не попал по шайбе — и тут как тут оказался Буре. Очередной молниеносный выход один на один — и вновь Мюллюс оставлен в дураках. 6:4 за 4 минуты до конца — это уже почти победа!

Финны в это не верили до последнего. Они атаковали. Они брали тайм-аут. Они, наконец, выпустили шестого полевого игрока. Подумалось: вот он, шанс для Буре забросить свою пятую шайбу!

И он ее забросил — за пять секунд до сирены — от своей синей линии. До этого олимпийский рекорд принадлежал одному канадцу, забившему 4 гола в одном матче в 1924 году. Буре его побил и вошел в Книгу рекордов Гиннесса. Надо было видеть, как радовалась в этот момент на трибуне мама Павла Татьяна. Но главное — российская сборная вышла в финал Олимпиады!

«Я так понял, что пять голов Буре были его подарком мне на день рождения, — сказал после игры Юрзинов. — Он меня сегодня поздравил от команды, а это было его индивидуальным подарком».

— Мы рады, что у нас в сборной наконец появился настоящий капитан, — сказал Касатонов. — Многие утверждали, что таких капитанов, как Михайлов и Фетисов, в новом поколении нет. И Юрзинов, прежде чем назначить капитана на эту Олимпиаду, долго беседовал с Павлом. Советовался он и с нами. И все были уверены, что именно Буре должен быть капитаном. Если честно, то он даже превзошел наши ожидания. Трудно себе представить, чтобы человек в полуфинале Олимпиады забил 5 шайб.

На следующий день «Спорт-Экспресс» вышел с одной из самых запоминающихся «шапок» на первой полосе в истории газеты. Она гласила: «Сколько детей в России сегодня получат имя Павел!» От этой фразы у многих побежали мурашки по коже. Точнее и проникновеннее было не сказать.

На послематчевой пресс-конференции на Буре, как и ожидалось, обрушился град вопросов.

— Вы когда-нибудь забивали пять голов в одном матче?

— Да, помню свою первую игру за детскую команду ЦСКА. Мне было 12 лет. Мы встречались в матче на первенство Москвы с «Локомотивом», и я забил не пять, а девять голов. Наш ЦСКА выиграл — 30:0.

— Вы уже много лет прожили в Канаде. Не собираетесь менять гражданство — сборная Канады, наверное, с радостью возьмет вас в свои ряды? Как думаете, вы больше россиянин или канадец?

— Естественно, я могу получить канадский паспорт. Но никто меня не поймет. Потому что, с одной стороны, я никогда не стану настоящим канадцем, а с другой — это предательство России. Поэтому я всегда буду играть за свою страну и гражданство менять не собираюсь.

— Каково быть капитанам российской команды? Что для вас это значит?

— Для меня — огромная честь выводить на лед сборную России. Я начал смотреть хоккей с 6-летнего возраста и всегда восхищался такими капитанами, как Борис Михайлов и Вячеслав Фетисов. Быть их наследником не только почетно, но и невероятно ответственно. И я горд тем, что являюсь капитаном такой великой команды.

— Прежде вы много раз за игру убегали от соперников один на один с вратарем, но завершение атак никогда не было таким эффективным, как сегодня. Откройте секрет: как вы отрабатываете этот элемент?

— Если честно, то мне надо еще очень много трудиться, чтобы выходы один на один превращались в голы. Но сегодня был мой день.

— Когда для вас наступила кульминация в матче с финнами?

— Когда соперники сравняли счет, превратив его из 0:3 в 3:3. Но мы не раскисли, а наоборот, собрались и выиграли этот матч. Выиграли — все вместе. Мои сегодняшние голы стоят чего-то только потому, что победила команда.

— Этот матч — лучший в вашей хоккейной карьере?

— Конечно. Этот день я запомню на всю жизнь.

* * *

О том, до какой степени наша сборная была сконцентрирована на олимпийской победе, как нельзя лучше сказал такой факт. После предыдущих матчей хоккеисты вместе с женами разъезжались по ресторанам ужинать, и лишь потом приезжали в Олимпийскую деревню. Теперь же, как рассказал мне Касатонов, в раздевалке было принято единодушное решение: команда завозит на автобусе жен в гостиницу, а сама отправляется в деревню и ложится спать, поскольку до финала оставалось меньше чем двое суток.

Второй полуфинал окончился полновесной сенсацией. Канадцы, до игры не потерявшие на турнире ни одного очка, в серии послематчевых буллитов уступили Чехии. Гашек творил что-то невероятное, отразив все штрафные броски до единого. Днем позже в матче за третье место «Кленовые листья» проиграют еще и финнам, и весь пьедестал окажется европейским.

— Что, по-вашему, предопределило триумф хоккейной Европы в Нагано? — спросил я Касатонова.

— Я бы сказал, что был прежде всего триумф европейских тренеров — Ивана Глинки, Владимира Юрзинова, Ханну Аравирты. Они сумели найти наиболее эффективную тактическую схему игры, грамотно расставить хоккеистов по позициям. У Канады и Америки тоже были выдающиеся игроки, но тренеры, считаю, оказались сильнее у европейцев, что и предопределило их успех.

— А более просторные площадки, на ваш взгляд, в их успехе сыграли свою роль?

— В НХЛ на новых стадионах коробки сейчас почти таких же размеров. Но какое-то преимущество у европейцев в связи с этим, конечно, было. Оказалось им на руку и то, что турнир проходил в нейтральной стране. А еще очень важным было то, что и у чехов, и у нас, и у финнов оказалось много игроков, которые в равной степени освоили и европейский, и энхаэловский хоккей.

— Не считаете, что американцы и канадцы переоценили в Нагано себя и недооценили других?

— Если только американцы, выигравшие перед этим Кубок мира. На два таких турнира подряд настроиться очень трудно. Канадцы же, знаю, готовились очень серьезно. Я, когда приезжал смотреть наших игроков, разговаривал и с игроками сборной Канады. И понял, что они очень хотят выиграть Олимпиаду. Например, жена Скотта Стивенса, с которым мы играли в «Нью-Джерси», рассказала мне, что в период подготовки к Играм ее муж даже перестал пить пиво. А ведь он тогда только что подписал большой контракт и вроде мог жить, ни о чем не беспокоясь.

Убежден: одной из главных причин, не позволивших сборной Канады добиться в Нагано успеха, стало отсутствие ее многолетнего капитана Марка Мессье. Причем генеральный менеджер канадцев Бобби Кларк принял такое решение по доброй воле, просто отказавшись взять харизматического лидера «Кленовых листьев» в команду.

Еще до начала Игр я писал в «Спорт-Экспресс-журнале»: «На мой взгляд, Кларк оказал большую услугу соперникам канадцев, поскольку Мессье обладал в команде колоссальным авторитетом, которого новому капитану, 24-летнему Эрику Линдросу, едва ли не младшему в сборной, надо добиваться годами. Канун Олимпиады — не время для подобных экспериментов». Приятно думать, что оценка ситуации молодым репортером, которому 13 февраля, во время Игр в Нагано, исполнилось 25, оказалась точной.

Во время Матча звезд я спросил одного из лидеров канадцев Брэндана Шэнахэна, жалеет ли он об отсутствии Мессье в команде. И получил искренний ответ:

— Да, конечно. Есть люди, которых всегда хочешь видеть рядом с собой, и Марк относится к их числу. Он, ставший в хоккее человеком-легендой, обладал таким авторитетом, что, когда команда собиралась в раздевалке в перерыве, тренеры давали сначала высказаться ему. Потому что знали, что он найдет очень жесткие, но самые нужные слова. Марк значил для команды так много, что его отсутствие переложит незнакомую прежде ответственность за результат на всех остальных. И еще неизвестно, готовы ли мы к этому.

Обычно североамериканские хоккеисты — при всей их отменной вежливости по отношению к прессе — грешат отработанным до автоматизма пустословием: говоря много, ухитряются не сказать ничего. Шэнахэн, напротив, говорил честно и четко:

— Думаю, главная причина, по которой сборная США выиграла Кубок мира в 96-м, заключалась в том, что американцы гораздо раньше других почувствовали себя Командой. За такой короткий отрезок времени сделать это очень непросто. При этом многие из американцев играли в сборной совсем не те роли, что в клубах, многие наступили на горло собственной песне, но это было сделано и дало им колоссальное преимущество.

Посмотрите, у американцев звенья, которые вышли на первую игру Кубка мира, продержались до конца турнира! Это и есть тот самый ключ к успеху, который будет работать и на Олимпиаде. И у нас, канадцев, цель — достичь этой самой командной гармонии.

Канадцам это не удалось. И в раздевалке после поражения от чехов безутешно плакал Уэйн Гретцки, понимая, что больше Олимпиад в его жизни не будет.

Будут. Только в другой роли — уже не игрока, а генерального менеджера.

* * *

22 февраля.

Россия — Чехия — 0:1 (0:0, 0:0, 0:1)

Россия: Шталенков. Гусаров — Д. Миронов, Каменский — Жамнов — П. Буре. Б. Миронов — Каспарайтис, Федоров — Яшин — Коваленко. Житник — Юшкевич, Зелепукин — Титов — Морозов. Кравчук — Гончар, В. Буре — Немчинов — Кривокрасов.

Гол:

3-й период. Свобода (Патера, Прохазка), 48:08 (0:1).

Финал. Нагано. Big Hat. 10 010 зрителей.

В субботу, на следующее утро после победы в полуфинале над финнами, тренировка началась довольно рано — в 10 утра. Вся команда была на месте, но я все-таки решил поинтересоваться у врача сборной Валерия Конова — нет ли травмированных? Он согласился ответить лишь после того, как узнал, что номер «Спорт-Экспресса» выйдет после финала — до его начала руководители сборной решили не разглашать информацию.

— У Трефилова проблемы с рукой. На раскатке в день игры с финнами обострилась старая травма связки кисти. Небольшие проблемы с мышцами паха у Федорова, но они не должны помешать ему сыграть. Ну и, естественно, не обошлось без мелких, как я их называю, рабочих травм — к примеру, когда Нинима грубо сбил прорывавшегося Морозова, нанес тому ушиб большой, берцовой кости.

— Помнится, Зелепукин в начале игры сидел на скамейке с окровавленным ртом.

— А еще с рассеченной надбровной дугой играли Каменский и Юшкевич. Это хоккей, в котором без таких повреждений не обходится. Слава Богу, хоть обошлось без выбитых зубов.

Темы для разговора с Третьяком было две — Шталенков и Гашек.

— Довольны игрой Шталенкова в полуфинале?

— Доволен. Может, у него и была одна-другая ошибка, но молодец, много раз спасал команду, не дрогнул в самый трудный момент. Это был очень тяжелый матч и для него, и для команды, потому что защита не всегда играла так, как хотелось бы. И в той ситуации Шталенков выстоял, доказал, что он — первый вратарь.

— Что вы сказали ему после игры?

— Я поздравил его, сказал, что он молодец, поскольку такой матч выдержать очень сложно. Когда финны сумели превратить счет из 0:3 в 3:3, для вратаря наступил самый трудный момент. И в этот момент он, выдержав, стал личностью — чего стоили только два броска Селянне. Сам же он был весьма самокритичен, сказав, что второй гол финнов можно было не пропустить.

— Как можно забить Гашеку?

— Я игрокам говорю то же самое, что и перед первым матчем с чехами, — нужно показывать ему, что идешь в обводку, и в этот момент бросать. Идти с ним на сближение очень тяжело — канадцы в полуфинале еще раз доказали, что обводить его бесполезно.

— Как бы вы охарактеризовали сильные и слабые, если таковые есть, стороны Гашека?

— Он классный вратарь, что там говорить. Прекрасно читает игру, хорош в ближнем бою. Единственное отрицательное качество — он рано вкатывается в ворота и садится. Все время играет внизу. В принципе я тоже так играл, но он — чересчур. Поэтому ему надо бросать со средней дистанции кистевыми бросками. Так, как сделал это в первом матче Валерий Буре.

— Учитывая то, что вы с ним когда-то работали в «Чикаго», в матче чехов против канадцев вы немного за него переживали?

— Я хотел, чтобы в финал вышли канадцы. Это был бы красивый финал: Россия — Канада. Но когда дело дошло до буллитов, я знал, что Гашек выиграет. Почему-то была у меня такая уверенность.

Решил я узнать мнение о Гашеке и у его одноклубника по «Баффало» — Алексея Житника:

— Для меня однозначно, что он — вратарь номер один в мире. Этим сказано все. Но он — тоже живой человек, а живые люди ошибаются. Все зависит от нас — как мы помешаем ему сыграть хорошо, как заставим его ошибиться.

— Какова его человеческая роль в коллективе?

— Он спокойный парень, в раздевалке не кричит, к митингам не призывает. Он знает, что может сделать для команды, и знает, чего от него ждут.

— Что случилось с нашей командой во втором периоде матча против финнов?

— Мы сами устроили себе «веселую жизнь». Нам показалось, что мы хорошо сыграли первый период и после того, как, Буре забил третий гол, игра — в наших руках. И поплатились. Но все хорошо, что хорошо кончается. Впрочем, время радоваться еще не пришло — надо собраться на финальную игру. Соперник будет посерьезнее. У чехов дисциплина получше и у них в воротах Доминик. Поэтому им нельзя давать много шансов забить — может хватить и одного.

* * *

Слова Житника, к сожалению, оказались пророческими — чехам действительно хватило одного гола. Хотя в первом периоде — единственном в этом матче, когда россияне имели преимущество, — казалось, что нашим удастся-таки пробить Гашека. То Яшин с Каменским выходили «два в одного», Каменский наносил мощный бросок — и Гашек, распластавшись в своем стиле по льду, отражал шайбу. То Житник делал щелчок, а Гашека наши грамотно прикрывали на «пятачке» — но он все равно отражал. То во время самой сумасшедшей смены Доминатор сначала взял молниеносный кистевой бросок Буре-старшего, затем выбил шайбу у Жамнова, получавшего великолепный пас от того же Буре, и в конце юнцов среагировал на очередной выстрел Русской Ракеты.

Ну а самый выдающийся шедевр в исполнении Гашека случился под конец первого периода. Яшин из-за ворот отдавал пас одиноко накатывавшемуся на ворота Федорову. Забить тому не смогло бы помешать уже ничто. Но Доминик молниеносно положил на лед клюшку, и шайба, задев ее, заскользила в другом направлении. Это и было то самое потрясающее чтение игры Гашеком, о котором говорил за день до игры Третьяк.

Яромиру Ягру, наверное, в течение турнира более всего досталось именно от наших. Обычно предпочитающие играть в шайбу, наши защитники в противоборстве с Ягром переходили на игру в корпус — уж больно грозен оппонент, уж слишком виртуозно он владеет этой самой шайбой, чтобы ее запросто у нее отобрать. Если в первом матче Ягр попался на сокрушительный силовой прием Бориса Миронова и на полпериода оказался вне игры, то теперь в роли младшего Миронова выступил Житник. Снова правила не были нарушены (во всяком случае, в трактовке американского судьи Маккрири) — и вновь несколько минут до конца первого периода Ягр провел с полотенцем, закрывающим лицо. Правда, на вторую 20-минутку вышел как ни в чем не бывало.

Но в целом с Ягром наши в этот вечер справились, несмотря на то что играл он почти через смену. Против него действовали предельно строго и цепко. Однажды ему отдал пас на выход Райхел, но Юшкевич настолько виртуозно оттеснил своей клюшкой грозного форварда (что обычно сделать крайне сложно), что упустивший момент Ягр разозлился, попробовал исподтишка стукнуть нашего защитника двумя руками — и получил две минуты штрафа. В дальнейшем Ягру, выходившему с Беранеком «два в один» против Каспарайтиса, не дал успешно завершить атаку его питгсбургский одноклубник, а когда Яромира великолепно выводил на ударную позицию Страку, комбинацию отменно прочитал Борис Миронов, начавший движение заранее и перехвативший шайбу до того, как она дошла до чешского суперфорварда. Лишь однажды, во втором периоде, Ягр сумел нанести из-под Кравчука молниеносный кистевой бросок — штанга!

Вообще к защите сборной России по финальной игре в отличие от полуфинальной претензий можно было предъявить самый минимум. Все восемь игроков обороны действовали надежно, не допустили сколько-нибудь заметных просчетов. Но — надо было забивать.

Со второго периода ситуация на льду изменилась, и не в лучшую для нас сторону. Россияне стали вязнуть в строжайшей чешской обороне, а контратаки сборной Чехии становились все более острыми. Но великолепно действовал Шталенков. Он и в первом периоде сделал пару серьезных «сэйвов» — в частности, непостижимо среагировал на рикошет от Беранека, переправлявшего с «пятачка» шайбу в ворота после броска Шлегра. А начиная со второго периода Шталенкову пришлось демонстрировать свое мастерство во всем блеске. Вначале, правда, еще раз стало очень горячо у ворот Гашека, когда нашими была проведена классная комбинация Борис Миронов — Яшин — Коваленко. Когда последний получал шайбу от Яшина на «пятачке», Гашек уже лежал на льду — Коваленко оставалось только поднять шайбу над ним. Но форвард решил бросить низом — а добивать было уже некогда. Чешские защитники больше одного мгновения на принятие решения не давали.

Вообще представление, что сборная Чехии — это команда одного только Гашека, — было крайне упрощенным. Ее хоккей — это результат колоссальной игровой дисциплины, построенной на знаменитом «капкане» — каждую атаку соперников уже откатившаяся пятерка встречает в средней зоне, и дать отрезающий всю защиту пас становится невозможно. А потому и до вратаря шайба доходила не слишком часто. На Гашека приходилось не так уж и много нагрузки — большую ее часть «съедали» чешские защитники и форварды, помогающие обороне.

Вот почему до игры, несмотря на суперзвездный полуфинал, многие специалисты не слишком высоко расценивали шансы Павла Буре забить в финале, поскольку в матче против финнов он трижды забил, чисто выкатываясь один на один с вратарем. Но для этого необходимо, чтобы кто-то из защитников ошибся, а другие были не способны его подстраховать. Если первое в случае с Чехией теоретически возможно, потому что даже чешский защитник — тоже живой человек, то второе — исключено. Каждый из остальных четырех хоккеистов команды окажется на своем месте, и выход один на один все равно допущен не будет. Поэтому-то нашим, обладающим высокой скоростью и обожающим оперативный простор, был так неприятен и неудобен чешский стиль. В игре с взаимными атаками, как было с финнами и было бы с канадцами, наши чувствовали себя как рыба в воде, а чехи, наглухо перекрывавшие все желобки к своим воротам, как будто выбрасывали эту самую рыбу на сушу.

Если у наших даже не было намека на выход один на один, то у чехов такая атака в конце второго периода состоялась. Россияне играли в большинстве, Жамнов отдавал шайбу партнеру — и нарвался на перехват Патеры, прочитавшего этот замысел нашего центрфорварда. Но перехитрить Шталенкова чешскому нападающему не удалось — своим поразительным хладнокровием наш вратарь сбил чеха с толку, и тот даже бросить толком не сумел.

Спустя месяц после Игр я спросил Шталенкова:

— После финала вы сказали мне, что в четверть- и полуфинале нервничали больше, чем во время решающей игры. Почему?

— У меня так всегда бывает. Четвертьфинальный и полуфинальный матчи определяют общее выступление команды на турнире, в них может случиться все, что угодно. Поэтому они тревожат тебя больше. А когда ты попал в финал, то появляется ощущение, что терять уже нечего. Остается одна игра, и ты просто должен отдать ей последние силы и эмоции. То же самое я испытал и в 1992 году в Альбервилле.

* * *

В третьем периоде дела нашей сборной пошли еще хуже. Началось все с удаления Гусарова, когда Шталенкову с колоссальным трудом удалось парировать бросок Ланга, нанесенный из-под Юшкевича в ближний угол — голкипер не видел момента броска, но в последний момент все же среагировал на него. Потом Беранек с Ягром выкатились вдвоем против одного защитника, Шталенков парировал бросок Беранека, тот подобрал шайбу за воротами, сделал вираж на пустой «пятачок», дожидаясь, когда вратарь «купится» на его движение. Шталенков не упал, и Беранеку пришлось бросать — вновь штанга!

А спустя несколько секунд, сразу же после очередного вбрасывания, состоялся роковой гол. Патера выиграл соперничество у Яшина, отбросил шайбу чуть назад Прохазке, тот — еще назад защитнику Свободе. Когда наносился бросок, Шталенков был закрыт кем-то из чешских форвардов, с которым боролся Коваленко, — и шайба, в полете дважды (!) изменив направление, влетела в дальнюю «девятку». Месяц спустя Шталенков говорил мне:

— Та шайба Свободы долго будет сниться мне в кошмарных снах: задев двух игроков, она попала в штангу и опустилась за линией ворот. Прямо рок какой-то!

Недавно я встретил Шталенкова, уже много лет работающего тренером вратарей в родном «Динамо», на 50-летнем юбилее Касатонова в московском ресторане «Яр». Мы очень тепло пообщались, и я так и не смог выдавить из себя вопрос, снится ли Михаилу по сей день тот решающий гол. Меньше всего хотелось сыпать соль на раны достойному человеку. Да и нетрудно догадаться: наверняка снится. Шталенков — не из тех легкомысленных людей, которые «идут по жизни смеясь». Но ему упрекнуть себя было не в чем.

Юрзинов, после матча взявший вину за поражение на себя, сделал все, что мог. На ходу усилил звенья, взял тайм-аут. Но ничего не помогало — чехи, как и ожидалось, после гола «закрылись» окончательно. А везение, которое только и могло бы помочь нашим в этой ситуации, так и не пришло. Чешская сборная победила. И надо признать — победила по делу. Не случайно в двух предыдущих раундах плей-офф она последовательно выбила сборные США и Канады. В финале она была немного сильнее — и ей досталось олимпийское золото. Золото, которое сборная Чехии до сих пор не выигрывала ни разу.

Но ведь и серебро — достойная награда. Конечно, когда только что у тебя был такой шанс выиграть золото, с этим трудно смириться — однако занять второе место на таком турнире могла только великолепная команда.

Россия проиграла. Но невозможно было в чем-то упрекнуть наших игроков, исходя только из цифр на табло финального матча. Они, игроки, этого не заслуживали. Они сделали все, что было в их силах. Ни один человек не имел права обвинить их в недостатке самоотдачи, сплоченности и патриотизма. Более того — многие уверены, что у России после распада Союза никогда прежде не было столь сплоченной, единой и дружной команды. А это и есть самое главное. Главнее даже, чем цвет завоеванных медалей.

Эти двадцать три парня доказали всему миру, а что еще важнее — всей России, что наши хоккеисты, выступающие за океаном, в главном остались такими же, какими были до отъезда. Людьми, готовыми отдать все в ледовой борьбе за честь своей родины. До Нагано было иначе. Андрей Трефилов говорил мне: «После Кубка мира все люди думали, что мы изменились в худшую сторону, и имели для этого основания. Мы хотим доказать, что это не так».

И они доказали. А то, что проиграли… Так ведь это просто игра. В которой из двух достойных один обязательно уступает.

В момент финальной сирены сотни тысяч чехов высыпали на улицы. Пражане начали скандировать: «Гашека — в президенты!» Об этом Доминатору, позвонив прямо на стадион, рассказал не кто-нибудь, а сам президент Чехии Вацлав Гавел. Облитый с ног до головы шампанским, абсолютно счастливый Гашек, услышав такое, сразу согласился на полтора дня прилететь на родину. На полтора — потому что еще через день его уже ждал очередной матч регулярного чемпионата HXЛ. Гавел выслал за сборной специальный самолет.

А потом были 500 тысяч обезумевших от счастья людей на улицах Праги. 500 почитателей Гашека в аэропорту Баффало. И наконец, 150 человек, встречавших Доминика у дверей его собственного дома. А спустя пару суток — церемония открытия очередного дня знаменитой Нью-Йоркской фондовой биржи, где Гашеку предоставили право ударить в колокол. Спортсмены, тем более — иностранные, такой чести удостаиваются крайне редко.

Такой вот резонанс имела Олимпиада в Нагано.

* * *

Вскоре после Нагано редакция «Спорт-Экспресса» дала мне задание — взять интервью у Доминика Гашека. Доминатор, на тот момент два года подряд выигрывавший «Харт Трофи» — приз самому ценному игроку HXЛ (последний раз до него голкипер выигрывал этот почетнейший трофей 35 годами ранее, и был это великий Жак Плант), — журналистов в то время не слишком любил, и при огромном внимании к нему миссия казалась практически невыполнимой.

Спасла… фотография. Я уже вспоминал, как в один из тренировочных дней на катке — Big Hat, когда завершалась российская тренировка и начиналась чешская, в коридоре столкнулись Гашек и Владислав Третьяк. Последовали объятия, расспросы о житье-бытье, пожелания удачи. В этот момент мне и удалось сделать снимок двух вратарей-легенд, который я и в Монреале во время серии плей-офф между «Канадиенс» и «Баффало» предъявил Гашеку в качестве весомого аргумента для того, чтобы он согласился-таки на интервью. Сработало!

— Спасибо за фотографию, — сказал Гашек. — У меня до сих пор не было ни одного снимка с Третьяком, а Владислав и Иржи Холечек — с детства мои кумиры. На стене в моей комнате висят плакаты, а вот вместе с Третьяком запечатлеться до этого не приходилось. Я мечтал быть вратарем лет с пяти, и образцом для меня был Владислав!

— Помните свой первый матч против Третьяка?

— Мне его никогда не забыть. Это было в 83-м году на чемпионате мира, когда мне едва исполнилось 18. Мы проиграли — 1:5, и я обменялся с Третьяком рукопожатием. Руку после этого (хотите верьте, хотите — нет) несколько дней не мыл. А обыграл Владислава всего раз и ту встречу тоже никогда не забуду: в 1984 году мы разгромили сборную СССР на Кубке Швеции — 7:1. Но по-настоящему мы познакомились гораздо позже — в начале 90-х, когда я приехал в «Чикаго», а Третьяк тренировал там вратарей.

— Он чему-нибудь вас научил?

— Труднее всего было научиться тому, как здесь надо держать и пасовать шайбу. В Европе катки шире, и шайба не отскакивает из-за ворот так опасно, как в НХЛ. Именно отработкой пасов Третьяк занимался со мной после тренировок в «Чикаго». Главный тренер Майк Кинэн поручал ему уделять больше внимания Эду Белфору, который считает Третьяка своим учителем, но и мне кое-что перепало от вашего великого вратаря. Не могу сказать, что он поменял мой стиль, но даже просто разговаривать с ним о хоккее и о жизни — большое удовольствие.

— Стиль у вас не похож ни на кого в мире. И в Северной Америке долго считалось, что игра Гашека противоречит всем канонам канадской вратарской школы.

— Ни в коем случае не хочу, чтобы мальчишки начинали мне подражать. Мой стиль подходит именно мне, моему телу, соответствует моему уровню гибкости, но я вовсе не уверен, что он удобен и полезен другим. Как и упражнения, которые я иногда использую.

Я люблю экспериментировать и не боюсь авантюр. На каждой тренировке придумываю что-нибудь новенькое. Однажды партнеры по «Баффало» были в шоке, когда на одном из занятий я попросил пошвырять шайбу мне в голову. Сначала они отказались, и мне пришлось долго убеждать их в том, что я должен научиться отбивать шайбу маской в угол площадки. Долго работал и над другим приемом, который люблю применять: играя в меньшинстве и поймав шайбу в ловушку, тут же ее подбросить и с лета отправить за пределы зоны. Я не рисковал делать это в матчах, пока не добился того, чтобы на тренировках получалось 20 раз из 20.

— Осенью 96-го вы отказались выступить за сборную Чехии на Кубке мира, но неожиданно для многих сразу дали согласие на участие в Олимпиаде.

— Кубок мира не казался мне важным соревнованием. Я уже участвовал в трех Кубках Канады, и этот турнир, стартовавший в конце лета, представлялся мне чем-то вроде товарищеских матчей. Олимпиада же — совсем другое дело. (То же самое, кстати, сказал мне во время Матча звезд-98 Яромир Ягр: «Я был очень разочарован тренерами, да и вообще организацией дела в сборной Чехии на Кубке мира. Но теперь там другие люди, многое изменилось, и поэтому я еду. С нетерпением жду Олимпиады и не собираюсь быть в Нагано туристом. Если уж решил участвовать в Играх, надо сыграть на них лучше, чем когда-либо в жизни»).

— Вы предполагали, что. Чехия может победить? — спросил я Гашека.

— Я мечтал о медалях любого достоинства. Фаворитами считал сборные Канады и США, и это было для меня дополнительным раздражителем: хотелось сразиться с вроде бы гораздо более сильными командами. Семь лет я не играл за сборную на крупных международных турнирах — с 1991 года, когда состоялся последний Кубок Канады. Всегда чувствовал, что нахожусь в долгу перед своей страной, своими соотечественниками, и был бесконечно рад, когда энхаэловцам дали возможность выступить на Олимпиаде. Не думал, что такое может произойти, и был счастлив не только за себя и своих коллег, но и за чешских мальчишек, которые мечтали посмотреть на эти матчи так же сильно, как я хотел в них участвовать.

— Вы были удивлены масштабами народного ликования в Праге?

— Мы, конечно, ожидали, что на улицах нас будет встречать немало людей. Но когда увидели, что происходит — глазам своим не поверши. Посреди ночи добирались от аэропорта до Вацлавской площади два часа — такие толпы отмечали нашу победу! На свете тогда не было более счастливого человека, чем я. Ведь до сих пор я не выигрывал ничего по-настоящему крупного. Не знаю, доведется ли когда-нибудь держать в руках Кубок Стэнли (довелось, и не раз. — Прим. И. Р.), но теперь по крайней мере знаю, что такое вкус великой победы. Тем более — для моей страны.

Я спросил Гашека, мог ли он, уезжая из Чехии в Америку, представить себе, какая слава его ждет по обе стороны Атлантики. В ответ голкипер рассказал такую историю.

Весна 1990 года. Небольшой чешский городок Пардубице. Хоккейный матч высшей лиги первенства Чехословакии между местной «Теслой» и «Дуклой» из Йиглавы. Ворота армейской «Дуклы», как обычно, предстояло защищать четырехкратному обладателю титула лучшего голкипера страны Гашеку, перешедшему предыдущим летом в йиглавский клуб (не по своей воле — он был призван в армию) из родной «Теслы», в которой провел восемь лет. С момента ухода Гашека «Тесла» пошла ко дну и к концу сезона оказалась на грани вылета. Проиграй она «Дукле» — и прощание с высшей лигой становилось неизбежным.

Команды появились на льду — и все оторопели от неожиданности: Гашека не было. Никто не знал о том, что произошло минутами ранее в раздевалке «Дуклы». Доминик наотрез отказался играть против родной команды, заявив, что предан ей до сих пор и не хочет, чтобы из-за него она покинула высшую лигу. Старший тренер «Дуклы», знаменитый Иржи Холик, пришел в ярость и приказал Гашеку (команда-то армейская!) прекратить разговоры и немедленно выйти на площадку. Тогда будущий Доминатор при всех сорвал с себя свитер «Дуклы» и швырнул его на пол. На льду он так и не появился.

Последствия были суровыми. Во-первых, Гашек был дисквалифицирован, а во-вторых, оказался в регулярной воинской части. «В тот момент я был уверен, что на моей хоккейной карьере можно поставить крест», — сказал он. Но ссылка оказалась короткой — в части Гашек провел всего три недели. Руководители чешской федерации хоккея быстро поняли, что заменить его в воротах сборной на чемпионате мира некем.

Гашека вернули, и вновь он признан сильнейшим голкипером страны. А тем же летом покинул ее и отправился искать счастья за океан. Эта история, думаю, многое говорит о том, почему в решающие моменты Олимпиады в Нагано именно Гашек стал ее главным героем. Побеждают не только самые мастеровитые. Побеждают те, кто сильнее всех духом. В Доминаторе сошлось и то, и другое.

…Ирония судьбы: Бобби Холик, сын того самого Иржи Холика, с которым схлестнулся Гашек перед матчем «Дукла» — «Тесла», в Нагано не поехал, хоть и попал на Матч всех звезд-98 в Ванкувер. Там, на All Star Game, я и обратился за разъяснениями к самому Холику-младшему. И с удивлением обнаружил, что он относится к Олимпиаде с абсолютным равнодушием.

— В прошлом году я получил американское гражданство, и теперь не имею права играть за сборную Чехии, — сказал Холик.

— И не жалеете?

— Нет. Если я принял решение, то никогда о нем не жалею.

— Ваш знаменитый отец одобрил это?

— Да. Когда я уехал из Чехии в Северную Америку, а это было еще до падения прежнего режима, у меня была одна мечта — Кубок Стэнли. Конечно, я тогда и представить не мог, какие изменения произойдут в Восточной Европе. Но время ушло, и я до сих пор настроен на прежнюю ванну. Олимпиада не имеет для меня значения. Зато, попробовав один раз шампанского из Кубка Стэнли, хочу сделать это еще раз.

— Будете ли болеть за сборную Чехии?

— Я вообще неуверен, что буду смотреть Игры, потому что календарь НХЛ в этом году очень тяжел. И я с радостью проведу несколько дней с семьей, не думая о хоккее.

Когда люди так относятся к Олимиаде, их туда и не надо брать. Главный тренер чехов Иван Глинка так и поступил, предпочтя взять половину состава не из НХЛ. Поначалу это было оценено всеми очень противоречиво. Но в итоге дало результат.

Об этом говорил после Нагано и Касатонов:

— В отличие от некоторых своих соперников чехи включили в состав сборной 10 игроков, выступающих в Европе. Большинство из них — Ружичка, Кучера и другие — поварились в НХЛ, но потом вернулись домой. Это говорит о том, что хоккей в Чехии — в порядке, игроки там получают почти энхаэловские зарплаты. Поэтому и тренеру сборной легче: десять человек постоянно «прокручиваются» через национальную команду и прекрасно сыграны. Ну и, конечно, у них есть Гашек и Ягр — два человека, которые решают исход игры. А остальные работают по наигранной схеме.

Чешская модель, которую описал Касатонов, десять с лишним лет спустя успешно внедряется в России — главным тренером сборной Вячеславом Быковым и состоятельной Континентальной хоккейной лигой. Вряд ли у кого-то вызовет удивление, если с десяток участников Игр-2010 в Ванкувере у нашей команды составят игроки KXЛ и постоянные участники Евротура.

Все хорошее уже когда-то и кем-то было придумано.

* * *

Какая-то она была странная — эта российская хоккейная олимпийская сборная в Нагано.

В 90-е годы мы привыкли к тому, что в нашем хоккее или футболе игроки назначают — или пытаются назначать — тренеров. Что они их в грош не ставят, считая себя крутыми профессионалами, которые лучше любого тренера знают, как им готовиться и как играть. А проиграв, всегда возмущаются недополученными премиальными. За участие.

В 90-е годы мы привыкли и к тому, что те, кто отвечает за организацию жизни в сборной, делают все возможное, чтобы спортсмены думали о чем угодно, кроме самой игры. Что кого-то могут забыть встретить в аэропорту. Что способны купить для команды костюмы по два с половиной доллара, а потом говорить, что заплатили за них 50 тысяч (разницу, естественно, положив себе в карман). Что игроков могут заставить лететь с пересадками через океан эконом-классом, когда люди в салоне напиханы, как сельди в бочке, хотя по контракту полагается первый класс и прямой рейс.

А в Нагано все получилось как-то непривычно. Тренер был для хоккеистов не досадным обстоятельством, не назойливой мухой, а бесспорным и безоговорочным авторитетом, которому каждый из них после окончания Олимпиады сказал: «Владимир Владимирович, в следующий раз мы приедем по первому вашему зову».

Игроки делали свою работу, не спрашивая ни о каких деньгах, называли себя «командой братьев» и думали, как им выиграть золотые медали — пусть и завоевали в итоге серебряные. Весь период Игр самые именитые звезды, привыкшие за годы жизни в Америке к идеальному комфорту, говорили об организации дела в сборной: «Все идет как по маслу. Нам остается думать только об игре».

Шталенков вскоре после Игр рассуждал:

— Наиболее приятные воспоминания — о команде, об атмосфере, которая в ней сложилась. Все жили вместе, часто собирались в комнате доктора, чтобы посмотреть последние российские фильмы, КВН, другие передачи. Удивительно, как за столь короткий сроку нас сложился прекрасный коллектив, каждый член которого поставил себе цель бороться за олимпийское золото.

Что же касается результата… С одной стороны, после Кубка мира это было удачное выступление. Если бы кто-то перед Олимпиадой мне сказал, что мы будем вторыми, я бы воскликнул: «Вот это здорово!» Как-никак нашими соперниками были шесть сборных, составленных из энхаэловцев. Но с другой — когда ты уже вышел в финал, то все мечты — только о золоте. И когда оно ускользает у тебя из рук, испытываешь горькое разочарование. Ведь в групповом турнире в матче с этой же командой мы нашли в себе силы переломить ход игры, забросить две шайбы в третьем периоде и победить. Но на финал нас, увы, немножко не хватило.

Да, россияне в Нагано не выиграли золото, хотя безумно о нем мечтали. Жены Дарюса Каспарайтиса — Ирина и Валерия Зелепукина — Стелла в один голос сказали мне: «Мы еще не видели команды, которая ТАК хочет победить».

А Алексей Касатонов в нашей беседе после Нагано рассказал, что было после финала. Порой от услышанных от генерального менеджера историй пробирало едва ли не до костей.

— Какова была реакция игроков, когда в раздевалке после финальной игры им вручили удостоверения заслуженных мастеров спорта России?

— Выполнить эту миссию пришли президент Олимпийского комитета России Виталий Смирнов и председатель Госкомитета по физкультуре и туризму Леонид Тягачев. Когда ребята услышали про удостоверения, то тут же спросили: «А значки?»

Смирнов с Тягачевым даже немного растерялись: они не думали, что это имеет для игроков из НХЛ такое большое значение. Срочно послали за значками, и все хоккеисты терпеливо дожидались, когда их им вручат. А дождавшись, были просто счастливы. Буре восклицал: «Я — дважды заслуженный! Как Кузькин!» Виктор Кузькин был в СССР единственным двукратным заслуженным мастером спорта, и Паша был рад, что повторил его достижение. Я ему тогда в шутку сказал: «Скоро будешь, как Леонид Ильич».

— Что было после того, как команда покинула стадион?

— Поехали в деревню за вещами, а оттуда — в гостиницу, где жили жены. Мы пригласили с нами Виктора Васильевича Тихонова. Там был банкет, звучало много тостов: за нас, за жен, за Родину. И вдруг встает Алексей Гусаров и говорит: «Я хочу предложить всем поднять бокалы за Виктора Васильевича. За человека, который был победителем и многое сделал для нас, хотя тогда, может быть, мы этого и не понимали. Я хочу выпить за него, потому что я до сих пор играю, у меня прекрасная жизнь. И теперь я понимаю, что, сколько он от меня требовал, столько же он мне и дал».

Это было, если честно, для меня неожиданно. Ребята фотографировались с Тихоновым, жены просили у него автограф. Да, прошло время, и люди стали по-другому на многое смотреть. Когда мы приехали в деревню, то тренеры собрались вместе, и Тихонов был с нами. Первым взял слово Владимир Владимирович: «Я хочу провозгласить тост за Чернышева, за Тарасова, за Кулагина, за Тихонова. Васильевич, вы были победителями! И какова бы ни была цена этих побед, главное — что вы создали наш хоккей, вывели его на такой уровень. Хочу выпить именно за тебя».

От себя бы добавил, что и Юрзинов — такой же тренер-победитель. Человек, который в самый тяжелый момент взял на себя огромную ответственность и доказал, что наш хоккей жив. Это серебро дороже иного золота. И Юрзинов по праву занял место в ряду наших самых великих хоккейных тренеров. Я в этом убежден.

— Меня очень удивило то, что после финала Юрзинов взял на себя вину за поражение, сказав, что это именно он не сумел подвести команду в нужном состоянии к матчу с чехами.

— Думаю, что как наши победы были общими, так и ответственность за неудачу в финале ложится на каждого из нас. Хотя, на мой взгляд, результат встречи со сборной Чехии во многом предопределило везение. Мы очень хорошо провели ее первую половину. Другое дело, что с реализацией большинства у нас были проблемы: четырежды имели лишнего игрока — и ни разу этим не воспользовались. Ну и, конечно, Гашек есть Гашек. Гол же чехов был во многом случайным: шайба по пути задела даже не одного, а двух игроков, и в ней не было никакой вины Шталенкова. Наш голкипер в этом матче, считаю, не уступал Гашеку. Так что сложно говорить о чьей-то персональной вине. Мы сделали все, что могли.

— А еще меня поразило, когда после финала жены игроков встречали каждого из них аплодисментами.

— Об этом действительно стоит сказать особо. Я, честно говоря, поначалу очень беспокоился, что жены, другие гости ребят будут отвлекать их от главного дела. Но, к счастью, ошибся. Жены делали все, чтобы ребята нормально отдыхали, чтобы у них было хорошее настроение. Кстати, идея дать им возможность приехать с хоккеистами в Нагано принадлежит руководителям НХЛ, и просто здорово, что игроки на Олимпиаде не были оторваны от семей.

Знаете, никогда не забуду, как плакала от счастья Оля Коваленко, когда ее Андрей забил пятый, решающий гол в полуфинале. И как переживала за своих сыновей мама братьев Буре, у которой щеки были раскрашены в цвета российского флага. И лицо жены Валеры Буре американки Кэндис не забуду… А еще я обязательно запомню, как мы уезжала ли на автобусе в аэропорт с первой из трех групп. Девочки прощались друг с другом, а потом они вдруг все вместе стали скандировать: «Россия! Россия!» — просто мурашки по коже побежали. Чехи и канадцы, также находившиеся в автобусе, были просто в шоке.

— Как команда расставалась?

— В тот момент я совершил свою самую большую ошибку за весь турнир. Из-за жуткой суматохи забыл заказать автобус, который бы отвез нас из деревни, куда мы после финала заехали за вещами, в гостиницу, где жили жены и где должен был состояться прощальный ужин. Голодным и уставшим ребятам пришлось ждать, наверное, часа два.

И здесь опять проявил себя Буре. Он предложил поехать на электричке. До ее отхода оставалось 6 минут, а бежать до платформы надо было 500 метров через всю деревню. И мы побежали — Паша, Каспарайтис, Немчинов, я… И… Тихонов. Все как раз возвращались с церемонии закрытия Игр, в деревне начинались гулянья. Мы бежали, а люди недоуменно смотрели и не могли понять, что происходит. Все-таки мы успели и через полчаса приехали в город. Ну а дальше был тот самый банкет, на котором говорились самые добрые слова в адрес друг друга. И каждый выступавший подчеркивал, что этот результат — наш общий успех, успех всех тех, кто в нашей стране связан с хоккеем, — тренеров, игроков, руководителей федерации, медицинского и административного персонала сборной, журналистов, болельщиков…

Я хочу еще раз поблагодарить всех, кто нам помогал. И вспомнить Валентина Лукича Сыча, который внес свой вклад в это серебро. На поминках по нему говорилось, что лучшей памятью о Сыче стало бы успешное выступление команды на Олимпиаде. Уверен, что сейчас он был бы счастлив.

— Как вы думаете, изменится ли отношение к хоккею в российских верхах после Олимпиады?

— Думаю, Нагано должно дать толчок к принятию правительственной программы поддержки детских школ, строительству катков, развитию хоккея вообще. После Олимпиады есть все основания сказать: «Наш хоккей жив, но он требует внимания к себе». Кстати, до этих Игр я думал, что они принесут вред хоккейной Европе. Ведь раньше многие европейцы воздерживались от скоропалительного отъезда в НХЛ, потому что мечтали сыграть на Олимпиаде. А теперь, когда энхаэловцы могут в ней участвовать, такого барьера не стало. Однако победа в Нагано европейского хоккея способна, на мой взгляд, изменить ситуацию, дать толчок новому витку интенсивного развития этого вида спорта в Старом Свете. И тогда молодежь не будет так массово и стремительно уезжать за океан.

Эти слова Касатонова тоже сбудутся лишь спустя десятилетие. Тогда же сбудется и еще одно его пожелание, которое тогда, в 98-м, казалось совсем уж фантастикой:

— А еще я хотел бы пожелать нашему футболу, чтобы он испытал то же, что испытываем сейчас мы, хоккеисты. Чтобы российские футболисты, которым не занимать мастерства, сумели так же объединиться ради главной цели, так же отбросить все несущественное и понять, что главное в жизни спортсмена — это достигнутый результат и та память, которая остается о тебе у болельщиков на десятки лет.

Нашим футболистам однажды все это сумеет втолковать голландский тренер Гус Хиддинк…

Глава II СОЛТ-ЛЕЙК-СИТИ-2002 ОЛИМПИЙСКИЕ ЧЕМПИОНЫ ЕВРОПЫ

Богатое наследие Нагано было разбазарено стремительно. Словно состоятельный отец-бизнесмен, решив на старости лет понаслаждаться жизнью, передал дела нерадивому отпрыску, который тут же промотал все состояние в казино. Спустя всего полтора года после серебряной Олимпиады, после того, как на чемпионат мира 1999 года в Норвегию в сборную из-за океана прилетел один Алексей Яшин, в России опять поднялась кампания против игроков НХЛ. Вновь из уст чиновников, а вслед — обманутых ими болельщиков зазвучали знакомые клише: непатриотизм, корыстолюбие… Как будто и не было никакой Японии, как будто «команды братьев» не существовало в природе.

Во-первых, не был продлен контракт с Владимиром Юрзиновым. Пять лет спустя, в 2004-м, когда через сборную пройдет целая вереница специалистов — Александр Якушев, Борис Михайлов, Владимир Плющев, Виктор Тихонов — в разговоре с Алексеем Касатоновым я услышу следующее:

— У нас уже много лет получается, что тренеры, имея дело со сборной, лишаются в итоге всего. Заглянем в совсем недавнюю историю. 1998 год, Олимпиада в Нагано. Очень сильный состав специалистов во главе с Владимиром Юрзиновым, которому помогали его воспитанники Петр Воробьев и Зинэтула Билялетдинов. Успешный итог — второе место. А потом, после чемпионата мира, — никаких предложений продлить соглашение с федерацией. При этом вскоре после Олимпиады Юрзинов остался еще и без клубного контракта, поскольку из-за занятости тренера на Играх его финская команда неудачно выступила в плей-офф. В итоге человек, который стоял у истоков развития отечественного хоккея и воспитал целую плеяду тренеров, а затем поднял хоккей в Финляндии, отправился делать то же самое в Швейцарию. А мог ведь продолжать работать со сборной и, без сомнения, выработал бы программу, которая позволила бы развивать наш хоккей.

Со всеми сменщиками Юрзинова произойдет точно такая же история — совмещение постов главных тренеров сборной и клуба (а по-другому было невозможно, потому что в национальной команде платили гроши) выйдет им боком, причем зачастую — как в случае с Якушевым — увольнения будут происходить еще до чемпионата мира, на котором человеку предстояло работать. Что на настроение любого тренера, враз лишающегося источника заработка, может повлиять только одним образом. Подобное оказывалось возможным только по одной причине — из-за бездействия и беспомощности ФХР, не умевшей или не желавшей отстаивать перед вторым работодателем интересы тренера главной команды страны.

Впрочем, после Нагано все разрушилось не только из-за вынужденного ухода Юрзинова.

Что еще случилось?

Об этом мы летом 99-го очень откровенно поговорили с Касатоновым. Для того чтобы оценить жесткость его формулировок, надо понимать, что к тому моменту он по-прежнему являлся менеджером сборной по Северной Америке, то есть работником ФХР. Да, жизнь за границей делает людей независимыми, однако Касатонов прекрасно понимал, какие последствия могут быть у его откровений. Даже не финансовые: работал он на общественных началах. А карьерные.

— Помимо чисто хоккейных аспектов есть и моральные, — в частности, рассуждал он. — Например, за серебро Нагано осударственные ордена России дали Владимиру Юрзинову и Павлу Буре. Спору нет — эти люди внесли выдающийся вклад в успех. Но почему всё, чего дождались остальные, это благодарность президента России? Когда французы в 98-м выиграли чемпионат мира по футболу, звание Герой Франции получили все 22 игрока сборной, включая и тех, кто ни разу не вышел на поле. А в России существуют какие-то разнарядки, которые вполне могут обидеть людей, очень много сделавших для команды.

— Разнарядки?!

— Да, нам так и сказали: есть разнарядка. А в списке на премии не было ни тренеров, в том числе Юрзинова, ни президента ФХР, ни менеджеров, ни обслуживающего персонала команды. Они все что — дурака валяли на Играх?

— Слышал, что многие игроки сборной так до сих пор свои премиальные и не получили.

— Да и получат ли, неизвестно. После августовского дефолта 1998 года выделенные для награждения деньги, оставшиеся в банках, сгорели. Как объяснить человеку, что государство, обещавшее ему 20 тысяч долларов, не может их ему дать, потому что эти деньги сгорели? Государство не имеет права не выполнять свои обязательства. Не может быть любви к родине, если родина тебя обманывает. И совсем иные чувства испытываешь к своему заокеанскому клубу, который всячески заботится о тебе и все делает для того, чтобы ты только играл, давал результат и больше ни о чем не думал.

— Кто конкретно не получил премиальные за Нагано?

— К сожалению, я точно не знаю фамилии всех, кто не успел, хотя, по идее, как менеджер сборной, должен был всем этим заниматься. Мне сказали, что это не входит в мою компетенцию. Я пытался доказать, что это не так, но тщетно.

Еще год спустя, зимой 2000-го, о том же самом мне говорил защитник олимпийской сборной Борис Миронов.

— Это правда, что у вас больше нет желания выступать за национальную команду? — спросил я его.

— Такого решения я не принимал. Но мысли возникают всякие. Летом 98-го ряд игроков получили за второе место на Олимпиаде обещанное вознаграждение — если не ошибаюсь, около 20 тысяч долларов. Ноя в Москву тогда приехать не смог, а вскоре разразился финансовый кризис. Той осенью у меня состоялся телефонный разговор с господином Стеблиным, и он пообещал все решить. Но с тех пор — ни ответа, ни привета. Если бы президент ФХР хотя бы позвонил: мол, стараюсь, но не получается, — я бы это понял. Однако возникает ощущение, что этим вопросом никто и не собирается заниматься. Речь не о деньгах, а об отношении к людям, которые посреди тяжелейшего сезона приехали на Олимпиаду и отстаивали честь России.

— С тех пор со Стеблиным не связывались?

— Когда человек играет в НХЛ и зарабатывает большие деньги, неудобно звонить и клянчить какие-то 20 тысяч. Тем более знаю, что все начнут валить ответственность друг на друга: ФХР — на Олимпийский комитет, тот — на банк, где эти деньги сгорели во время кризиса… Я, конечно, и без них обойдусь, а вот моей маме, живущей в Москве, они бы очень пригодились.

Перед олимпийцами не выполнили не только денежных обещаний. Вот, скажем, фрагмент из моего разговора с Валерием Буре, состоявшегося в феврале 2000 года:

— Вы так и не были в России с момента отъезда за океан в 1991 году?

— Нет.

— В свое время вы рассказывали, что опасаетесь призыва в армию, который грозил вам в случае приезда. Неужели во время Олимпиады не просили президента ФХР Александра Стеблина решить этот вопрос?

— Подобный разговор у нас был, но, насколько знаю, до дела так и не дошло.

Впрочем, было бы упрощением сказать, что именно финансовые причины или разногласия с боссами федерации привели к тому, что на ЧМ-99 из энхаэловцев приехал один Яшин. В тот момент на них обрушился целый вал травм: Буре- старшему сделали операцию на колене, Виктор Козлов сломал палец, Жамнов повредил плечо, Гончар — голеностоп, у Кравчука именно на те дни в канадском суде был назначен бракоразводный процесс… Но квасные патриоты уцепились за голый факт — наличие всего одного игрока из НХЛ на мировом первенстве, которое оказалось в очередной раз проиграно. И началось…

В уже упомянутом разговоре с Касатоновым, услышав обо всех этих травмах, я спросил:

— Значит, на ваш взгляд, неправы те, кто говорит, что русские энхаэловцы забыли, откуда они родом?

— В основном с такими заявлениями я не согласен. Мне кажется, что подобное отношение к игрокам, выступающим за океаном, стало результатом непрофессиональной работы ряда прежних тренеров сборной. Еще в 96-м энхаэловцев как бы отделили от остальных в особую касту. На чемпионате мира в Вене, где их было как никогда много, тренер Владимир Васильев сделал для них свой распорядок дня, хотя в нормальной команде все игроки должны подчиняться одним и тем же требованиям. Для этих «избранных» уже не существовало отбоя, на ужин они могли не приходить, а главное — имели право вообще не находиться с командой. В результате случались серьезные нарушения режима.

— На Кубке мира-96 подобное тоже было сплошь и рядом.

— Там возникло еще больше проблем. Безволие Михайлова позволило ряду игроков, по сути, руководить командой. Ее состав был суперзвездным, но обстановка в ней не позволила добиться результата. Например, игроки по собственному усмотрению могли не выйти на раскатку в день игры, некоторые в открытую заявляли, что будут забивать не сейчас, а в ноябре, во время сезона НХЛ- и никакой реакции со стороны руководства… Единственным, кто проявил характер и волю, был генеральный менеджер сборной Борис Майоров, отказавшийся работать в таких условиях. Ряд хоккеистов поставили себя выше команды, однако у кого-то могло сложиться впечатление, что таковы все энхаэловцы.

Кстати, после этих турниров тренеры, которые сами создали в команде нездоровую обстановку, обвинили во всем игроков НХЛ. Конечно, все это не могло не сказаться на вере в руководство сборной той части легионеров, которые приехали играть и побеждать, и были готовы подчиняться профессиональным законам хоккея.

— Неудача на последнем чемпионате мира подняла новую волну критики в адрес энхаэловцев.

— А как мы можем требовать патриотизма от игроков, если сами — не патриоты? Смотрите: даже российская часть сборной после матчей плей-офф чемпионата страны собралась в полном составе всего за два дня до отъезда в Норвегию! Даже раньше, когда у нас была могучая сборная, три недели чистой подготовки к чемпионату мира считались святой обязанностью. Теперь же из года в год повторяется свистопляска с календарем, из-за чего сборная приезжает на мировое первенство абсолютно неподготовленной. Вот в чем причина неудач, а не в заокеанских легионерах!

Говорят, что они не патриоты. Но посмотрите, кто приехал в Швейцарию на прошлый чемпионат мира спустя три месяца после Нагано: Ковалев, Виктор Козлов, Березин, Марков, Назаров, которых не взяли на Олимпиаду и которые, по логике, должны были бы обидеться. Но они поверили Юрзинову и приехали. И что увидели? Неподготовленную из-за календаря команду, игравшую с листа. В сборные Чехии, Финляндии, Швеции игроки из НХЛ приезжают не для того, чтобы ее вытаскивать. Они приезжают усиливать команду. А у нас требуют, чтобы люди после тяжелейшего 82-матчевого сезона, а потом — долгого трансатлантического перелета тянули на себе всю сборную.

Олимпиада в Нагано продемонстрировала, что и патриотизм, и игровой, и организационный потенциал у нашего хоккея есть. И хотелось бы, чтобы в 2000-м, в год чемпионата мира в Санкт-Петербурге, мы этот потенциал полностью реализовали.

* * *

Это интервью вышло в свет в «Спорт-Экспрессе» 12 июля 1999 года. Уже за 10 месяцев до первого в российской истории мирового первенства в нашей стране Касатонов понимал, к чему дело идет, — и бил в колокола. Но по эту сторону океана «голос Америки» никого, похоже, не волновал…

В Санкт-Петербурге сборная России заняла 11-е место. Одиннадцатое! Это был оглушительный, ни с чем не сравнимый в истории отечественного хоккея позор. Нас тогда обыграли даже швейцарцы, латыши и белорусы — при том что команда выступала в прекрасном составе во главе с Павлом Буре. Но весь турнир повсюду говорилось не о хоккее, а о полном организационном хаосе. «Потусоваться» с игроками желали — как это часто бывает в России — очень многие. И никто им в этом не препятствовал. Что неудивительно: статус этих людей, будь то официальный или не очень, не способствовал тому, чтобы кто-то осмеливался встать на их пути. Игроки тоже не хотели портить с ними отношения: себе дороже. Словом, атмосфера на ЧМ-2000 не имела ничего общего с понятием «профессиональная».

Президент ФХР Стеблин после этого фиаско не нашел ничего лучшего, чем заявить, что сборная на 90–95 процентов должна состоять из игроков российской суперлиги. Иными словами, вновь виноватыми во всем оказались хоккеисты из НХЛ. «Совок» внутри Стеблина со временем возобладал над трезвомыслящим управленцем, которым он был на первых порах своего руководства российским хоккеем.

Касатонов, чья должность менеджера по Северной Америке после Питера была упразднена, говорил мне:

— Спихивать вину за провал в Санкт-Петербурге на энхаэловцев не только несправедливо, но и губительно. Как и призывать к тому, чтобы не брать их на чемпионаты мира. Когда после Питера руководители федерации заявляли, что 90–95 процентов «сборников» должны составлять игроки суперлиги, они напрасно считали, что энхаэловцы эти их слова не услышат. Нельзя делить хоккеистов на игроков НХЛ и «своих». Все они — российские игроки, и Нагано это прекрасно доказало. Деление на касты крайне вредно для морального климата в сборной, даже если оно делается «для народа», который после Питера жаждал услышать что-то подобное.

На мой взгляд, игроки могут быть виноваты только в одном случае — если они «сдавали» матчи. Но эти ребята собирались биться за победу, их не нужно было уговаривать приехать в Санкт-Петербург. А сейчас получается, что лучше отказаться играть за сборную, дабы избежать обвинений во всех смертных грехах.

В большом спорте всегда считалось, что выигрывает команда, а проигрывает руководство. Вот и здесь считаю, что ответственность за провал на чемпионате мира несет штаб сборной, в который входил и я. Именно его просчеты не позволили сыграть в полную силу составу, который — я убежден в этом по сей день — мог и должен был выиграть первенство. К тому же мы не смогли оградить хоккеистов от людей, которые хотели показать, что они вхожи в команду. Нездоровая суета вокруг сборной тоже сыграла роковую роль.

— Почему не прибегли к услугам Юрзинова, который после Нагано отработал в сборной ЧМ-98 в Швейцарии, а затем остался трудиться в этой стране, в клубе «Клотен»? Почему не смогли убедить его остаться во главе сборной всерьез и надолго, к чему были все предпосылки?

— Мне тоже это хотелось бы знать. Тем более что в Санкт-Петербург приехала почти половина команды, игравшей в Нагано. Этот абсолютно логичный вопрос следует задать руководителям ФХР.

В Питере сборная не была единым коллективом. Помню, в Нагано сразу после финала энхаэловцам нужно было разлетаться по своим клубам, но на банкет пришли все до единого, несмотря на то что ехать в «Русский дам» из Олимпийской деревни ребятам пришлось на электричке. Настолько игроки сплотились, настолько им хотелось быть вместе как можно дольше! А в Питере на прощальный ужин пришли четыре человека. Это самая яркая иллюстрация того, какой была атмосфера в этой команде.

Из всех этих цитат нетрудно сделать вывод: за два года до Олимпиады в Солт-Лейк-Сити атмосфера вокруг хоккейной сборной стала такой же ужасной, какой была за два года до Нагано. А может, и еще хуже: на Кубке мира-96 сборная России по крайней мере заняла третье место (что при суперзвездном составе было расценено как провал), а на чемпионате мира-2000 в Санкт-Петербурге — 11-е. То, что фиаско случилось именно на домашнем льду, было расценено общественностью особенно болезненно.

К счастью, и самими хоккеистами — тоже.

Весной 2001 года я беседовал с лучшим снайпером предыдущих трех сезонов среди всех защитников НХЛ Сергеем Гончаром. И он, игравший как в Нагано, так и в Питере, назвал вещи своими именами:

— Провал на домашнем чемпионате мира пошатнул репутацию энхаэловцев в России. Заслужить прощение у наших болельщиков мы сможем только золотом Олимпийских игр.

* * *

Впрочем, у многих участников Питера-2000, как и Кубка мира-96, послевкусие осталось настолько горькое, что в Солт-Лейк-Сити они поначалу не собирались. Скажем, центрфорвард первого звена образца Нагано Алексей Жамнов перед самым началом Игр-2002 признался мне:

— Если честно, долгое время даже не собирался ехать на Олимпийские игры. В руководстве федерации хоккея тогда был такой хаос вокруг назначения главного тренера, что я твердо решил ограничить свою олимпийскую карьеру золотом Альбервилля и серебром Нагано.

— Слышал, виной тому горький осадок, оставшийся после чемпионата мира в Санкт-Петербурге?

— Да. Если за два года до того, в Нагано, всех всё устраивало, то на этом турнире тяжелой была вся атмосфера, за спиной игроков о них распространяли нелепые слухи. Может, руководители ФХР думали, что мы этого не прочитаем? Но даже если бы мы что-то пропустили, у нас есть родственники и друзья, которые изучают газеты и смотрят телевизор. А нам небезразлична собственная репутация. Да, сыграли мы неудачно, но это не повод для лжи.

— О вас, в частности, прошел слух, что…

— …Знаю, знаю, о том, что потребовал бесплатно перевезти жену в пятизвездный отель. Так вот, номер в этой гостинице я забронировал и оплатил за полтора месяца до чемпионата мира. Поселилась она там сразу же и до конца первенства никуда не собиралась уезжать. Зачем кому-то было нужно распространять эту чушь? Наверное, искали причины, почему сборная не играет.

— Верно ли, что вы вернулись в сборную только потому, что ее возглавил Вячеслав Фетисов?

— Да. Как только Славу назначили главным тренером, он сразу мне позвонил. И, откровенно с ним поговорив, я решил поехать на Олимпиаду.

Сергей Федоров в Санкт-Петербурге не играл, но и у него участие во второй «энхаэловской» Олимпиаде долгое время вызывала большие сомнения. В нашей беседе накануне Солт-Лейк-Сити он размышлял:

— С федерацией хоккея России у меня, как известно, сложились очень натянутые отношения. То, что дело там в лучшую сторону так и не сдвинулось, подтверждают интервью некоторых наших молодых хоккеистов, выигравших в прошлом году молодежный чемпионат мира. Как и в годы моих выступлений за «молодежку», часть ребят не получила обещанного вознаграждения за золотые медали, и меня это, если честно, не удивляет. Делового разговора между федерацией и игроками НХЛ (а как теперь выясняется, и с молодыми хоккеистами) не получается. А потому в Солт-Лейк-Сити я буду выступать за команду России и Фетисова, но не ФХР.

— Знаю, что за серебро Нагано вы, как и Борис Миронов, до сих пор не получили положенных призовых…

— Да. Подробностей так и не знаю, да после второго места никто об этом разговора и не вел. Я тоже думал, что в таком вопросе игрок не должен проявлять инициативу. Мы сделали все, что могли. То, что другая сторона своей части работы не выполнила, лишний раз доказывает невозможность диалога. Как обычно. И дело, как вы понимаете, не в деньгах, а в том, что серьезные люди должны выполнять взятые на себя обязательства.

— Если бы сборную возглавил не Фетисов…

— …То, думаю, меня бы в ее составе не было. Убежден: когда ты решаешь выступить на Олимпиаде или другом серьезном турнире, то должен быть уверен, что в этой команде тебе будет комфортно.

— Но атмосфера, как вы сказали, и при Юрзинове четыре года назад была хорошая!

— Отличная. И играть в той команде было приятно и интересно.

— А если бы и на этот раз сборную возглавил Юрзинов?

— Не знаю. Поговорил бы с ним, как с Фетисовым. Только такая беседа могла бы все прояснить.

И все же Жамнов с Федоровым вернулись и поехали в Солт-Лейк-Сити. И не только они. Причина, думаю, вам уже ясна.

* * *

Сначала — предыстория. В 2000 году, после провала в Питере, главным тренером сборной России был назначен бывший капитан сборной СССР Борис Михайлов. Контракт с ним заключили двухлетний, и одним из его пунктов была работа на Олимпиаде в США.

В августе того же года в Москве состоялся прощальный матч Фетисова, на который приехали многие его старые друзья из «Детройта» и «Нью-Джерси». Он широко освещался в прессе — и не только с точки зрения проводов легендарного мастера из большого хоккея. Многолетний капитан сборной СССР, даже будучи действующим игроком, никогда не скрывал своих организаторских амбиций. И нашлось немало влиятельных людей, пожелавших видеть его в том или ином качестве в олимпийской сборной России.

Сам Фетисов в марте 2001 года в интервью «Спорт-Экспрессу» воспроизвел хронологию событий:

— Прежде всего хочу напомнить, что сам ничего ни у кого не прост. В августе прошлого года приезжал в Москву на свой прощальный матч и в связи с этим много выступал по телевидению. В одной из программ, которая шла в прямом эфире, мне сказали, что во время паузы будет сюрприз. Вот именно тогда я и услышал из уст министра спорта России Павла Рожкова, что спортивная общественность и руководители страны хотели бы видеть меня главным тренером команды в Солт-Лейк-Сити. Но к тому моменту главным тренером сборной России на следующие два года уже был назначен Борис Михайлов. Я меньше всего был настроен вступать с ним в какое-то противостояние. Поэтому дипломатично сказал, что очень ценю оказанное мне доверие и был бы рад помочь России на Играх. После чего возникла идея предложить мне роль генерального менеджера.

Сейчас я рассуждаю не только как спортсмен, который прожил в Америке Плети больше чем кто-либо играл в Кубках Стэнли, а как тренер, который успел многому научиться. Да, здесь другой хоккей, другая жизнь — и я отдаю себе в этом отчет. Но уверен, что возглавлять команду на Олимпийских играх должен человек, знакомый с ситуацией не понаслышке и, главное, способный за короткое время заставить ребят поверить в себя. Не просто знающий и авторитетный, но абсолютно уверенный в том, что он делает. Именно эти качества в первую очередь определяют успех.

— Мне казалось, что всеми этими качествами в полной мере обладал Владимир Юрзинов, работавший с олимпийской сборной в Нагано. Стеблин, кстати, в своем интервью «Спорт-Экспрессу» заметил, что не прочь привлечь его к работе с командой и на этот раз.

— Кстати, именно Юрзинов сказал после Игр в Нагано, что штаб российской команды обязательно должен быть и в Америке, и в России. Я считаю его лучшим на сегодняшний день специалистом. Но вспомните: после провала в Санкт- Петербурге вакансия главного тренера осталась открытой. Юрзинов в то время был в отпуске, и его даже не спросили, что он думает, что считает нужным сделать, хочет ли принять участие в работе со сборной и в каком качестве.

Я, кстати, в то время был в Москве. С удовольствием пришел бы на тренерский совет, ответил бы на любые вопросы — как представляю себе работу в сборной, что думаю. Считаю, что сейчас престиж и авторитет нашего хоккея полностью разрушен. Если страна занимает на мировом уровне 11-е место, а ближайший резерв в виде молодежной сборной — седьмое, это не просто тревожный симптом, это-катастрофа. И показатель работы национальной хоккейной федерации. Я слишком много сил отдал хоккею, чтобы спокойно относиться к тому, что происходит.

— Многих сильно раздражает то, что вы беретесь критиковать и советовать, оставаясь за океаном. Мол, если сборная неудачно выступит в Солт-Лейк-Сити, вы останетесь в Америке, а значит, и ответственности никакой.

— Давайте посмотрим по-другому. В коллективную ответственность я не верю. Практика показывает, что в этом случае за результат не отвечает никто. Что ставлю на кон я? Прежде всего свою репутацию и тренерскую карьеру. Для меня это не просто слова. Считаю, что участие команды в Олимпийских играх — это очень серьезно. Поэтому когда мы встречались со Стеблиным в феврале, я сказал: «Готов взять всю ответственность на себя. Но решение принимать тебе. Не говори сразу «да» — подумай, посоветуйся».

— Насколько, с вашей точки зрения, велика вероятность того, что руководители ФХР сочтут необходимым привлечь вас к непосредственной работе с олимпийской сборной?

— Как говорят в Америке, шар сейчас на их стороне. Они и должны принимать решение.

— Что является основным камнем преткновения? Несовпадение взглядов на эту роль?

— В одном из недавних интервью я прочитал, какие обязанности мне могут вменить в том случае, если я стану генеральным менеджером. Билеты, размещение и встреча гостей, организация пресс-конференций. Думаю, этим делом должны заниматься профессионалы-администраторы. Наверняка есть люди, которые способны сделать эту работу более качественно, чем Фетисов. Яне администратор, а профессиональный тренер, который уже три года трудится в одной из лучших команд НХЛ («Нью-Джерси Дэвилз». — Прим. И. Р.). Потому своими прямыми обязанностями считаю именно тренерскую работу. В разговоре со Стеблиным об этом и говорил.

Этим интервью Фетисов дал окончательно понять: все эти должности генерального менеджера или кого угодно еще — не более чем ширма. А хочет он только одного — поехать на Олимпиаду в качестве главного тренера сборной России.

«Двум великим капитанам сборной СССР — Михайлову и Фетисову — в одной берлоге, боюсь, не ужиться. После Кубка мира-96 тренер Михайлов и игрок Фетисов не скрывали взаимных антипатий и, судя по всему, с тех пор компромисса не нашли. Значит, остаться должен кто-то один», — писал я тогда в «Спорт-Экспрессе».

18 апреля 2001 года, не дожидаясь очередного чемпионата мира, был спешно переизбран на очередной четырехлетний срок президент ФХР Стеблин. Участвовали в этой процедуре, естественно, не профессионалы и знаменитые ветераны хоккея, а «карманные» делегаты конференции ФХР, представители регионов. Позиция Стеблина относительно появления Фетисова, опубликованная в день выборов, звучала так:

— Много вопросов возникает по поводу приглашения в сборную Вячеслава Фетисова. Ничего не имею против. Главное — четко договориться о роли Вячеслава, определить его обязанности, не ущемляя при этом интересов работающих с командой тренеров.

Заключительная часть последней фразы была в этой реплике ключевой. На самом деле Стеблин делал все возможное, чтобы никакого Фетисова в сборной на дух не было.

Но от него зависело уже далеко не все. Потому что олимпийская сборная с каждым днем все больше переставала быть «продуктом» федерации хоккея. В решение вопроса включались люди совершенно другого уровня.

* * *

Кульминация наступила в августе 2001-го.

Ежегодный московский турнир «Кубок «Спартака», на который традиционно съезжались многие российские энхаэловцы во главе с Фетисовым (его связывала дружба с главным организатором Кубка Гелани Товбулатовым), на сей раз кишел гостями из категории VIP. Известный телекомментатор Дмитрий Федоров констатировал в своей колонке в «Спорт-Экспрессе»:

«В последние дни в VIP-ложе Дворца спорта «Сокольники» мы видели и президента России Владимира Путина, и министра спорта Павла Рожкова, и президента ОКР Леонида Тягачева, и его предшественника Виталия Смирнова. Фетисов и Стеблин мирно сосуществовали в той же ложе на матче открытия Кубка «Спартака». Напрашивается вывод: судьба руководителей олимпийской сборной определяется где-то там, в холлах и кабинетах ледовой арены. Не исключено, что уже определена и со дня на день нам объявят об окончательном решении».

В том же «СЭ» Елена Вайцеховская выражала свое отношение к выходу этого вопроса на такой виток:

«В Москве — хоккей. Звезды НХЛ, "Звезды России" и те, кто пока еще не звезды, оккупировали ледовые дворцы, Вячеслав Фетисов и Павел Буре встречаются с президентом Путиным, а за кулисами — разговоры на одну тему: кто же все-таки возглавит олимпийскую сборную в Солт-Лейк-Сити? Ходят слухи, что именно этот вопрос собирается обсуждать в Швейцарии с Владимиром Юрзиновым президент федерации хоккея Александр Стеблин и что уже через три дня будут расставлены все точки над i.

Очень хочется надеяться, что тема беседы в Кремле была все-таки иной. Не имеющей отношения к сборной команде.

Фетисов не раз говорил: мол, бред, что в то время, когда все остальные сборные уже приступили к обдумыванию тренировочных программ и целенаправленно готовятся к Играм, мы никак не определимся со штабом.

Действительно, бред. Как и многое остальное. Например, перевыборы президента хоккейной федерации до чемпионата мира. Или его же, президента, отпуск в то время, когда вопрос с тренерами олимпийской команды активно обсуждается (пусть и закулисно) на уровне высшего спортивного руководства страны.

Но еще больший бред — решать проблему на уровне Путина. Хотя очень удобно: если допустить, что президент России хотя бы намеком выскажет собственные пожелания на этот счет, от ответственности за результат автоматически освобождаются все».

Тем не менее совершенно очевидно: решение принималось именно на самом верху.

В какой-то момент Михайлов, видимо, еще лелеял надежды, что это не так, и пытался бороться. А может, просто хотел выговориться — ведь до тех пор интервью на острую тему он не давал. По крайней мере, 18 августа в «Спорт-Экспрессе» вышло его пространное интервью — причем, чтобы дать его, тренер приехал непосредственно в редакцию на улице Красина.

— Действия окружения Фетисова, который активно стремится занять пост наставника олимпийской сборной, несмотря на то, что у главного тренера команды страны есть действующий контракт с ФХР, непорядочны, — заявил Михайлов. — Сам Слава, выступая недавно по телевидению, весьма корректно сказал, что ему неловко передо мной. И тут же добавил: мол, он готов возглавить олимпийскую сборную и знает, как выиграть золото Олимпиады.

Честно говоря, не могу представить себе, чтобы что-то подобное происходило в энхаэловском клубе Фетисова «Нью-Джерси Дэвилз». Мол, Лэрри Робинсон — хороший тренер, но только я, Фетисов, знаю, как выиграть Кубок Стэнли.

— Ваш контракт с ФХР предусматривает работу на Олимпиаде?

— Да. Знает ли об этом президент Олимпийского комитета России, мне неизвестно. В прессе промелькнула информация о том, что он встречался со мной по этому поводу, но на самом деле ничего подобного не было. И позиция ОКР, соответственно, для меня остается неясной. Позиция ФХР, наоборот, известна: потому мы и заключили этот контракт.

Причем сразу договорились с президентом Федерации Стеблиным о том, что я буду продолжать откровенно высказывать свое мнение по поводу недостатков в работе ФХР, как делал это и раньше. Критиковать, но не наговаривать. Так, например, когда перед первым международным выездом сборной Александр Яковлевич по каким-то причинам не приехал на базу, чтобы поговорить с ребятами, затем мы встретились и решили, что этого впредь быть не должно. Сборная — лицо страны и нуждается во внимании и поддержке. Президент меня понял. И теперь, видя, как многие недоумевают, почему это Михайлов вдруг перестал критиковать Стеблина, скажу, что у меня к нему нет никаких претензий.

Дабы исключить всякие домыслы, поясню: идея приглашения Фетисова на должность генерального менеджера олимпийской сборной принадлежит мне и Стеблину. Понятно, что лично я предложить Фетисову эту работу не мог, это сделал президент ФХР. Вопрос этот, повторяю, нами обсуждался, так же, кстати, как и приглашение в команду Юрзинова. Но Слава выступил и сказал, что станет генеральным менеджером сборной лишь в том случае, если получит все полномочия по комплектованию ее состава и штаба. Федерация с такой позицией не согласна, я — тоже.

Хотел бы, кстати, напомнить, что Вячеслав уже как-то комплектовал сборную: набирал тренеров, врачей, массажистов — на Кубке мира в 1996 году. Как мы там сыграли — все знают. Как знают и то, кто после этого соревнования остался виноват в провале — все та же федерация и главный тренер Михайлов.

Вообще, мне кажется, ошибка Стеблина во всей этой истории заключается в следующем: когда Фетисов заявил, что командовать парадом должен он, следовало прекратить переговоры. Энхаэловские порядки, согласно которым генеральный менеджер команды является главным человекам при принятии кадровых решений, для сборной России не подходят.

— Прокомментируйте, пожалуйста, недавние заявления Павла Буре и Алексея Жамнова, которые также выступили в поддержку Фетисова.

— У меня нет к ним претензий — хоккеисты имеют право на собственное мнение. Тем не менее скажу — я очень уважаю Павла как игрока, но истина дороже. И когда он говорит, что готов играть у Михайлова, однако лучше, если главным будет все-таки Фетисов, хочется узнать: почему же в ответ на вопрос, хочет ли он во «Флориде» выходить на лед в одной тройке с братом, Павел отвечает, что, мол, решать должен только тренер? Опять получается, что здесь и там человек ведет себя по-разному. Но ведь важно понять: ты едешь на Олимпиаду, чтобы играть не за Михайлова или Фетисова, а в первую очередь — за свою страну. И должен биться, независимо от того, кто при этом руководит командой. В конечном итоге не кажется ли вам, что это дикость, когда игроки сами выбирают себе тренера?

— Какими были ваши отношения с Фетисовым, когда вы еще играли? Может, причина нынешних проблем кроется в тех временах?

— У нас были профессиональные отношения. Был, правда, один момент, когда я работал вторым тренером ЦСКА при Викторе Тихонове: игроки пятерки, в которой выступал Слава, хотели меня снять. Да, я был требователен к ним, но как второй тренер выполнял при этом волю главного. Объяснились — и я остался работать.

— История с привлечением Фетисова к руководству олимпийской сборной длится уже давно. Почему все это время вы упорно воздерживались от комментариев?

— Мое длительное молчание многие ошибочно приняли за слабость. На самом деле я до последнего верил в то, что разум все-таки восторжествует и вопрос будет решаться цивилизованным путем. Теперь, когда видно, что этого не происходит, настало время внести ясность. Я всегда был независимым человеком и остаюсь им. И не пойду на поводу игрока, какую бы зарплату он ни получал. Кстати, во время Кубка мира я собирался отчислить из сборной шестерых игроков за несоответствие ее требованиям. Воспрепятствовал этому покойный президент ФХР Валентин Сыч.

Юрзинов не раз подчеркивал, что тренером национальной сборной должен быть наставник, работающий в России. Я тоже так считаю. Решение руководства Федерации, судя по всему, станет известно в понедельник. Тогда и я объявлю о своем решении.

Когда решение будет объявлено, Михайлов никаких акций протеста не предпримет. Он останется во главе сборной — вот только не олимпийской, а той, что выступает на чемпионатах мира. И, что любопытно, именно в том сезоне 2002 года команда завоюет единственную российскую медаль на мировых первенствах с 1994 по 2004 годы — серебряную.

Уже через день после выхода в свет интервью Михайлова было официально объявлено: главный тренер олимпийской команды России — Фетисов. В свои 43 года он стал одним из самых молодых тренеров в истории национальной сборной, уступив только Аркадию Чернышеву (дебют состоялся в 39 лет в 1954 году) и Анатолию Тарасову (в 40 лет — в 58-м). И первым специалистом, возглавившим сборную на Олимпиаде без единой минуты опыта в качестве главного тренера профессиональной команды.

Контракт Михайлова оказался бессилен в сопоставлении с чем-то куда более весомым — по крайней мере, в России. Другое дело, что в данном случае решение вопроса «по понятиям» (в данном случае — государственным), скорее всего, было действительно более эффективным, чем по закону.

Как все было обставлено? Тягачев, Стеблин, Фетисов, Михайлов, а также Борис Майоров держали речь перед журналистами в конференц-зале ИТАР-ТАСС. Для начала президент ОКР Тягачев заявил:

— Мы приняли решение относительно руководителя олимпийской сборной России по хоккею. Откладывать было нельзя — мы и так отстаем от основных конкурентов, начавших подготовку к Олимпиаде. Зимние Игры — очень важное событие в спортивной жизни. Не так давно состоялась встреча нынешнего и бывшего президентов Олимпийского комитета с президентом России Владимиром Путиным, в которой также приняли участие Вячеслав Фетисов и Павел Буре. Президент выразил неудовлетворенность результатами нашей сборной в последние годы и пожелал национальной команде как можно успешнее выступить на Олимпиаде-2002.

Главным тренером и генеральным менеджером сборной России на Играх в Солт-Лейк-Сити назначен Вячеслав Фетисов, который сформирует штаб команды. Поскольку хоккеисты, достойные места в составе олимпийской сборной, выступают и в российском чемпионате, в качестве кандидатов на посты тренеров этой команды будут рассматриваться Владимир Юрзинов и Борис Михайлов.

Затем выступил Стеблин:

— В первый раз я предложил Вячеславу Фетисову работать в олимпийской сборной в качестве генерального менеджера год назад. Поскольку сборной нужен человек, знающий Национальную хоккейную лигу и имеющий тренерские навыки. Мы долгое время не могли договориться о полномочиях Фетисова. И вот сейчас ситуация разрешилась.

После этого к журналистам обратился новый главный тренер олимпийской сборной.

— Благодарю за оказанное мне доверие, — сказал Фетисов. — Понимаю, насколько велика ответственность, насколько сложная сейчас ситуация. Но возникла она не по моей вине. Действительно, предложение стать генеральным менеджером сборной мне поступило год назад. Я сказал, чем, на мой взгляд, должен заниматься на этом посту. И стал ждать ответа от федерации. Встречаясь с президентом Путиным, я пообещал ему, что сделаю все возможное для того, чтобы завоевать на Олимпиаде золотые медали.

Затем журналисты получили возможность задать вопросы. Многих интересовало, кто будет готовить сборную к этапам Евротура и чемпионату мира.

— В 1994 году к Олимпийским играм в Норвегии готовилась олимпийская команда под руководством Виктора Тихонова, а к чемпионату мира — сборная Бориса Михайлова, — сказал Стеблин. — Михайлов имеет с федерацией действующий контракт и, естественно, продолжит работу с национальной командой, будет готовить ее к чемпионату мира- 2002. В противоречие с решением хоккейной общественности, выдвигавшей Михайлова на пост главного тренера, мы не вступаем. Но существует реальность: руководство страны дало «добро» Фетисову, для которого это серьезный аванс. Мы не можем не прислушаться к мнению президента России. В этой ситуации ФХР будет способствовать нормальной подготовке как олимпийской сборной, так и той, которая выступит на чемпионате мира.

Фетисов моментально дезавуировал слова Стеблина насчет «достойных хоккеистов из российского чемпионата», сказав: «Сегодня все сильнейшие игроки выступают в НХЛ». Речи о привлечении Михайлова в олимпийский тренерский штаб также не шло: в качестве своих помощников Фетисов увидел Юрзинова и Третьяка. Оба они, принимавшие самое непосредственное участие в серебряном успехе Нагано, предложение молодого главного тренера приняли.

Итак, все точки над i были расставлены, по нашей традиции, меньше чем за полгода до начала Олимпиады.

* * *

Согласие Юрзинова быть вторым тренером удивило многих. Перед стартом турнира в Солт-Лейк-Сити мы побеседовали с творцом серебра Нагано, и в интервью под заголовком «Когда речь о престиже страны, не до личных амбиций» разъяснил суть своей позиции.

— Насколько легко вам далось решение стать вторым тренерам?

— Спокойно и нормально. Во-первых, Вячеслав Фетисов взял на себя очень серьезную ответственность, и это внушает уважение. Во-вторых, работа в Швейцарии не позволяла мне претендовать на какую-либо другую роль. Я прекрасно понимал, что реально участвовать в подготовке сборной практически не смогу, тем более что Олимпиада эта — энхаэловская. А Слава уже три с половиной года работает в НХЛ, приобрел достаточный тренерский опыт и знания. У меня нет никаких амбиций, я за свою жизнь побывал на всех возможных постах. Не хочу говорить громкие слова, но речь идет о престиже нашего хоккея. В такие минуты не до личных притязаний.

Опыт и авторитет Юрзинова, конечно, стали для Фетисова большим подспорьем. Как и его особенный тренерский колорит. Дмитрий Юшкевич, обиднейшим образом не попавший в Солт-Лейк-Сити, но работавший с Юрзиновым много лет в «Динамо» и сборной, спустя годы в нашей беседе с удовольствием вспоминал характерные словечки Владимира Владимировича. Когда другой тренер кричал бы: «Прибавить, ускориться!», Владимир Владимирович восклицал: «Волчьи ноги, волчьи ноги!» Слово «копать» на его языке означало пересиливать себя, работать до изнеможения. «Если тебя в дверь не пускают, в форточку залезь!» — это призыв форвардам лезть на пятачок.

Не знаю, применял ли Юрзинов свои «фишки» в Солт-Лейк-Сити или сознательно отошел на второй план, давая проявить себя главному тренеру. Но факт, что колоссальный победный опыт в тандеме с Тихоновым (где Юрзинов также выступал в роли ассистента), а также самостоятельная работа в Нагано и в европейских странах внесли в команду-2002 очень многое. Несмотря на немолодой возраст, Юрзинов уже не был в чистом виде советским тренером. Лучшее из отечественной школы в нем, конечно же, оставалось, но деятельность в Европе не могла его не изменить. И поэтому Юрзинов, к которому из года в год приезжали готовиться к сезону (и сами платили за каток!) десятки российских и иностранных хоккеистов во главе с Яшиным и Саку Койву, стал дополнительным и очень мощным плюсом для Фетисова. Далеко не каждый на месте тренера-ветерана дал бы добро. Тем большего восхищения заслуживает юрзиновское бескорыстие.

Третьяк же, как и в Нагано, согласился поработать с вратарями. Номером один из которых на сей раз стал не кто иной, как японский «отказник» Николай Хабибулин.

Имена первых восьми российских олимпийцев, в число которых входил и он, стали известны еще… 22 марта 2001 года. То есть почти за 11 месяцев до Игр! Таковым было, на мой взгляд, абсурдное требование организаторов Олимпиады ко всем хоккейным сборным. Выдвинуто оно было по инициативе НХЛ явно в рекламных целях, но насколько же это не по-спортивному — делить команды на «черную» и «белую» кость, настаивая на объявлении восьмерых неприкосновенных бог знает за сколько времени до турнира! Кто мог знать, в какой форме они окажутся к Солт-Лейк-Сити?

Тогда все это говорило о слабости оппонентов НХЛ по олимпийским переговорам. Североамериканская лига, являясь бизнес-структурой, исходила сугубо из своих коммерческих интересов — зачем ей думать об интересах сборных? ИИХФ и национальные федерации, в том числе ФХР, не могли в тот момент выдвигать контрпредложений.

Вернемся, однако, к российской «восьмерке». И в первую очередь к ее вратарю.

Вокруг фигуры Хабибулина разговоров было особенно много. Дело в том, что к моменту объявления восьмерки он два (!) года вообще не играл в хоккей, увязнув в бесплодном контрактном споре с «Финиксом». Два вычеркнутых из карьеры сезона в возрасте расцвета выглядели почти приговором. Буквально перед самым объявлением «неприкосновенных» стало известно о его обмене в слабую на тот момент «Тампу». Кто мог знать, что однажды Хабибулин своей блистательной игрой сделает этот невнятный клуб из Флориды обладателем Кубка Стэнли?

Так, Борис Майоров сразу же после объявления «списка восьми» говорил:

— Для меня есть только одна спорная фигура — Хабибулин. Пару лет назад такие слова прозвучали бы кощунственно, я и сам видел много прекрасных игр с участием этого вратаря. Но для спорта высших достижений два потерянных года — огромный срок. И прежде чем включать Хабибулина в состав, я бы дождался нового сезона и убедился в том, что Николай восстановил былые навыки.

В таланте воспитанника екатеринбургского хоккея, а затем голкипера ЦСКА за океаном убедились в сезоне — 95/96, когда Хабибулин первым среди российских стражей ворот стал основным вратарем клуба HXЛ — «Виннипег Джетс». На следующий год «Реактивщики» переехали из канадского города в американский Финикс и превратились в «Койотов», что вызвало у Николая ностальгическое замечание: «Моя популярность осталась в Виннипеге». Это, однако, не помешало ему стать звездой клуба из Аризоны.

Из нашего тогдашнего с ним разговора запомнился забавный момент. День, когда Хабибулин первый раз отстоял «на ноль», начался с того, что он… проспал раскатку. Приехал во дворец лишь к ее окончанию и был оштрафован на 250 долларов. А вечером «Ванкувер» не смог забросить ему ни одной шайбы. На следующий день к Хабибулину подошли лидеры команды — Кейт Ткачук и Джереми Реник: «Ник, мы все штрафы будем за тебя платить, только спи в день игры подольше»…

Популярность Хабибулина в хоккейной Америке росла как на дрожжах: одно лишь прозвище Булинская стена (по аналогии с Берлинской) говорит о многом. В Финиксе начали выпускать специальные майки с рисунком: кирпичная стена, несколько уткнувшихся в нее шайб, хабибулинский номер, эмблема «Койотов» и надпись: «Шайба останавливается здесь».

Но одновременно с ростом американской популярности Хабибулина начали стремительно падать его российские «акции». Началось это с Кубка мира-96.

— Сыграл там неудачно, — признал Хабибулин в нашем разговоре накануне Солт-Лейк-Сити. — Может, потому что турнир проходил в сентябре, когда у нас обычно только начинается тренинг-кемп. А потому я был далек от оптимальной формы.

Продолжилось осенью 97-го, когда Хабибулин объявил об отказе ехать в Нагано. Масла в огонь подлила история, произошедшая в Оттаве. О ней я уже вспоминал в предыдущей главе. После матча с «Финиксом» у дверей гостевой раздевалки дежурили Юрзинов и Стеблин, приехавшие в надежде все-таки уговорить строптивого вратаря поехать на Игры. Хабибулина они не дождались. Узнав о приходе гостей, он вышел через заднюю дверь и уехал домой.

— Дело в том, что они звонили мне несколько раз, и я твердо сказал, что не еду, — рассказал мне позже Хабибулин. — Моя позиция была ясна, я не юлил, а потому лишний раз на эту тему разговаривать не захотел.

Тем не менее выйти к людям, которые специально прилетели по его душу, и сказать «нет» голкипер мог. История эта авторитета ему явно не прибавила. В России, которая не имела других основных вратарей НХЛ (Шталенков и Трефилов были в своих клубах вторыми), отказ Хабибулина, да еще и в такой вызывающей форме, был воспринят, мягко говоря, нервно. Каких только ярлыков ему тогда на родине ни навесили!

Но, как я уже рассказывал, наш разговор с Николаем в канун Нагано, на Матче всех звезд в Ванкувере показал, что не все так просто. «Может, немного жалею», — сказал тогда Хабибулин. Четыре года спустя он подтвердил мне: об отказе от Олимпиады-98 действительно жалел.

— После тех Игр чувствовал, что зря отказался. Но жизнь заставляет извлекать уроки из любых ситуаций, и в Солт-Лейк-Сити я решил поехать давно. Еще до того, как меня включили в так называемую восьмерку неприкосновенных. И к тому моменту, когда раздался звонок с приглашением в команду, я уже внутренне был готов сказать «да». И в Минске, куда мы с женой летом приезжаем к ее родственникам, много людей хотели видеть меня на Олимпиаде. Там ведь не только за своих, но и за Россию болеют…

И все же: неужели у Хабибулина не было обиды за Альбервилль, когда ему, третьему вратарю, не вручили золотую олимпийскую медаль? Если и была, то таилась в глубине души: никогда Николай в открытую о ней не заявлял. Вот что, например, он сказал мне во время нашего первого разговора весной 97-го:

— Было 23 медали на 23 игрока, а для тренеров они почему-то предусмотрены не были. В итоге те 22, кто был заявлен на финальную игру, получили по медали, а 23-я досталась Виктору Васильевичу Тихонову. Но я особо не расстроился — все равно ни в одном матче даже на скамейке не сидел, ничего для этой победы не сделал и какой-то большой радости от нее не испытывал. Такой уж у меня характер: чтобы чувствовать себя частью команды, мне надо быть на льду. И золото молодежного чемпионата мира в том же году доставило мне куда больше эмоций.

Тем не менее тема возвращения Хабибулину золотой медали всплыла еще перед Нагано. Но Стеблин, пообещавший обратиться с этой целью через президента ИИХФ Рене Фазе- ля к президенту МОК Хуану Антонио Самаранчу, так этого и не сделал. Зато Фетисов, возглавив сборную и тоже пообещав Хабибулину вернуть медаль, действительно начал бомбардировать ведомство Фазеля звонками и факсами.

Фетисов своего добился. За день до стартового матча россиян в Солт-Лейк-Сити в тренировочной раздевалке сборной России на стадионе Е Center президент ИИХФ вместе с главой ОКР Тягачевым в обстановке строгой секретности (дабы не превращать это в шумную пиар-акцию и не отвлекать вратаря от олимпийской работы), без телекамер и диктофонов, вручили наконец Хабибулину специально изготовленную золотую медаль. На следующий день Фетисов скажет:

— Я очень рад за Николая. Надо было видеть его глаза, чтобы понять, что он чувствовал в этот момент. Спустя десять лет справедливость восторжествовала. Знаете, что он сказал после этой небольшой церемонии? «Куда бы ее ненадежнее спрятать — не хочу потерять эту золотую медаль во второй раз».

За эти усилия Фетисову и сборной России воздастся сторицей. Но не будем забегать вперед…

* * *

В восьмерку игроков, заявленных российской командой почти за год до Солт-Лейк-Сити, помимо Хабибулина вошли защитники Сергей Гончар, Дарюс Каспарайтис, Олег Твердовский и Дмитрий Юшкевич, а также форварды Павел Буре, Алексей Ковалев и Алексей Яшин.

Характерна реакция на это событие Ковалева:

— Конечно, приятно оказаться в числе восьми, но я прекрасно понимаю, что во всем этом есть элемент рекламы, поэтому быть слишком серьезным в данном вопросе не хочу.

Были ли другие кандидатуры? Стеблин называл Виктора Козлова и Сергея Самсонова. По словам тогда еще возглавлявшего сборную Михайлова, Сергей Федоров подтвердил, что на Игры поедет (правда, сам форвард позже скажет, что решил отправиться в Солт-Лейк-Сити только из-за Фетисова), но в восьмерку попросил его не включать. Сергей Зубов же отказался участвовать во второй Олимпиаде кряду. «Я — игрок возрастной, надо давать дорогу молодым», — сказал он Михайлову.

Особенно интересно восстанавливать в памяти этот факт теперь, когда блестящий защитник, перед сезоном — 2009/10 перешедший из «Далласа» в питерский СКА, является кандидатом на поездку в Ванкувер. При том, что теперь ему не 31, а 39…

Еще двумя хоккеистами, отказавшимися ехать в Солт-Лейк-Сити, стали Александр Могильный и Алексей Житник. Парадокс заключался в том, что Могильный в тот момент играл и забивал в том самом «Нью-Джерси», одним из тренеров которого являлся Фетисов. Когда только зашла речь о том, чтобы он стал главным тренером сборной, Вячеслав Александрович по поводу Могильного не был настроен пессимистично:

— Насколько мне известно, на эту тему с Сашей никто не разговаривал, — говорил он в интервью «Спорт-Экспрессу». — За время, проведенное в «Нью-Джерси», он сильно изменился. Сам сейчас не верит, что год назад собирался вообще заканчивать с хоккеем. Стал биться до последнего — что было для него совсем нехарактерно. И по мере продвижения в плей-офф я видел, что он раскрывается все больше и больше. Считаю, надо было по крайней мере попытаться убедить его в том, что он нужен сборной.

— Так ведь принято считать, что Могильный в гораздо большей степени американец, нежели русский.

— Какой он американец! Абсолютно русский человек, родители живут в России, жена — москвичка, дети говорят по-русски. Другое дело — как убеждать.

Убедить Могильного не смог, однако, даже Фетисов.

Один человек из восьмерки избранных на Олимпиаде сыграть не смог. И это стало для него настоящей драмой.

До Солт-Лейк-Сити-2002 оставалась неделя. Дмитрий Юшкевич давно уже не мучился неизвестностью, едет или нет — в списке «неприкасаемых» он оказался одним из первых. Но к Играм решил подготовиться особо — позвонил личному тренеру по физподготовке и сказал: «Лоурен, давай плюнем на три оставшихся матча в НХЛ и сделаем такой план нагрузок, чтобы я вышел на пик формы к Олимпиаде. Она намного важнее этих поединков».

А потом была игра с «Миннесотой». Когда хоккеист разминался и крутил велотренажер, у него вдруг стала каменеть икроножная мышца. Во время игры он чувствовал — с каждым новым движением в организме все меньше кислорода, нога устает непривычно сильно. Матч он довел до конца и о травме думать забыл. Но клубные врачи предложили на всякий случай наутро сделать ультразвук.

После процедуры игрок понял: происходит что-то странное. Собрался целый консилиум, который постановил: «У тебя в ноге тромб. Откуда он появился — неизвестно. Но придется пропустить шесть недель». Едва хоккеист успел одеться и осознать, что третьей Олимпиады у него не будет, как услышал уточнение доктора: «Извини, Юски. Не шесть недель. Шесть месяцев. И вообще — это опасно. Очень опасно».

Юшкевич не поверил своим ушам. Но это было правдой. Первым ему позвонил, чтобы выразить сочувствие, Касатонов (характерное совпадение: именно Касатонов первым позвонил и Андрею Николишину, когда у того в канун Игр-98 умер отец). Позже раздался звонок от Юрзинова. Помню, как уже на Олимпиаде многоопытный помощник Фетисова рассказывал мне о том разговоре — и вспоминал, что Дмитрий не выдержал и расплакался. Сам защитник этот факт подтвердил.

— На всю жизнь запомню ситуацию с Димой Юшкевичем, — говорил Юрзинов. — Мы с ним разговаривали перед роковым матчем, и он был в прекрасном настроении. Видно было, как этот опытнейший защитник, которого я знаю много лет, настроился на Олимпиаду. Не случайно Слава хотел сделать его одним из заместителей капитана команды. И вдруг сутра этот звонок… Я слышал его голос — Дима был просто убит.

Олимпиада-2002 для него закончилась, не начавшись. Появился страх, что закончится и карьера.

…Прошел месяц с момента объявления диагноза. Юшкевич принимал лекарства, разжижающие кровь, ему говорили, что тромб уже не может оторваться и стать опасным для жизни. Потихоньку хоккеист начал играть в теннис, поднимать штангу, даже встал на коньки — естественно, без силового контакта. И во вполне бодром настроении явился на повторное обследование.

Тем большим стал для него шок. Тромб не исчез. Наоборот — увеличился. Вдвое. Оказалось, что доза выписанных лекарств не соответствовала его росту и весу…

— Не стану скрывать, что после этого у меня случился нервный срыв, — говорил он мне через несколько лет. — Загулял, нарушал режим… Помню, когда узнал, что тромб вырос, сел в баре, отключил телефон — и вышел оттуда ровно через сутки. Мне было страшно. Я боялся, что с хоккеем закончено. А без хоккея представить себя не мог. Это был жуткий стресс.

Привели Юшкевича в себя… восточные единоборства. «Они дисциплинируют», — поясняет защитник. Он давно ими интересовался, а тут попросил людей в профсоюзе игроков НХЛ, чтобы нашли ему тренера в Торонто. Сначала попробовал йогу — не понравилось. Остановился на таэквондо. Со временем и тромб сошел на нет. Мужественный парень вернулся в хоккей. Но чего ему это стоило…

Заменил Юшкевича в составе другой ветеран — Кравчук. Отличный защитник, он тем не менее в своем «Калгари» играл средне. Перед началом Игр я спросил Фетисова:

— Почему ваш выбор пал именно на Кравчука?

— Главным критерием стал его опыт. Все-таки возникла экстренная ситуация, когда нужно было найти достойную замену ведущему защитнику сборной, который является одним из лидеров в своем амплуа не только в клубе, но и во всей лиге. Кравчука все знают, он много раз выступал за сборную и в «Калгари» сейчас играет на своем уровне.

— Насколько верна информация, что по этому вопросу ваши мнения с Юрзиновым разделились: вы якобы настаивали на кандидатуре Кравчука, он — на кандидатуре Александра Хаванова?

— Спросите об этом Юрзинова. Лично я не знаю, откуда могла появиться такая информация.

— Говорят еще, что у Кравчука возникли семейные проблемы, которые едва не помешали ему поехать в Солт-Лейк-Сити?

— Да, у него болели дочь и серьезно — жена. Задержка с объявлением об участии Кравчука в Олимпиаде произошла именно по этой причине. Игорь попросил время, чтобы определиться. Потом перезвонил с сообщением, что врачи его обнадежили, и потому он может поехать на Олимпиаду. И еще поблагодарил за доверие…

Потеря Юшкевича окажется не единственной. Но об этом — позже.

* * *

14 ноября во время визита Владимира Путина в США российский президент нашел время встретиться с Фетисовым и обсудить проблемы олимпийской хоккейной сборной, а также поужинать с ним и братьями Буре. Путин всячески давал понять, что в своей идеологии собирается сделать на спорт особую ставку.

Фетисов свои впечатления от встречи прокомментировал в «Спорт-Экспрессе» так:

— После трех дней торжеств в Торонто, где меня приняли в Зал хоккейной славы, я срочно вылетел в Вашингтон. Был очень удивлен, что у Владимира Путина в ходе его визита в США нашлось «окно» для обсуждения проблем подготовки сборной России к Олимпиаде. Причем он принял не только меня, но и президента ОКР Леонида Тягачева, а также братьев Буре. Я отчитался перед президентом, а он, в свою очередь, взял решение ряда вопросов под свой личный контроль. Кроме того, Путин сказал, что ситуация в российском хоккее, который еще 10–20 лет назад был безусловно лучшим в мире, его беспокоит.

Времена меняются: еще несколькими годами раньше вероятность альянса Фетисова и Буре-старшего была бы близка к нулю. Вот фрагмент из моего интервью с всегда сверхдипломатичной Русской Ракетой в феврале 1997 года, во время Матча всех звезд НХЛ в Сан-Хосе. До Нагано оставался год…

— Во время подготовки к Кубку мира Вячеслав Фетисов в интервью «Спорт-Экспрессу» причислил вас к оппозиции основной группе игроков. Как прокомментируете?

— Я ни в какие оппозиции не вхожу и никаких писем не пишу. Я считаю, что мое депо — играть в хоккей. А петиции в Федерацию, в ООН, в Олимпийский комитет — мне это совершенно не интересно.

— Но почему Фетисовым были названы именно вы?

— Не знаю, это лучше спросить у него самого.

— Могильный и Федоров выражали сомнения в том, что они будут участвовать в Олимпиаде в Нагано. А вы?

— Однозначно — да. Для меня Олимпиада — это что-то особенное. Мой отец участвовал в трех Играх, мечтал выиграть золото — увы, не получилось. Благодаря ему у меня появилась мечта поехать на Олимпиаду, почувствовать ее атмосферу, дух Олимпийской деревни, с которым, по словам отца, ничто не может сравниться. Если я буду здоров и меня пригласят в команду, я с удовольствием поеду в Нагано.

Напомню, что в Кубке мира Буре не участвовал, получив буквально накануне турнира травму. С учетом отношений, которые сложились у него с Фетисовым, по сути ту команду и формировавшим, а также многими его союзниками, подобный исход казался предопределенным откуда-то свыше. И, может, это было только к лучшему, поскольку у Буре не накопился груз отрицательных эмоций от слова «сборная», который мог бы помешать ему стать героем нации в Нагано.

А теперь, когда в глазах Путина культовыми фигурами России были и Фетисов, и Буре, и он свел их на одном ужине (Буре-младший в данном случае можно считать, да не обидится Валерий, «гарниром» на этом пиршестве), шансов на то, чтобы пойти в разные стороны, у них уже не было.

Правда, Фетисов не сделал Буре капитаном, отдав повязку Ларионову. Это вызвало разноречивую реакцию в России, хорошо помнившей о Нагано. Но когда я перед началом Олимпиады задал Фетисову вопрос на эту тему, то услышал:

— Мне приятно, что игроки заботятся друг о друге. Взять хотя бы Павла Буре, позвонившего, как только стало известно, что Игорь Ларионов дал согласие поехать в Солт-Лейк-Сити. На прошлой Олимпиаде Павел был достойным капитаном, лидером, который в самые трудные моменты вел команду за собой. Но тут он сам сказал мне, что капитаном должен быть Игорь. То, что Буре думает не о себе, а о команде, очень меня порадовало. Звезд много в каждой из сборных, и преимущество получит тот, кому удастся первым объединить их одной целью, создать наилучшую атмосферу.

Что же касается Буре, то он всегда был притягательной фигурой для хозяев высоких политических кабинетов в России. Даже в те времена, когда большинство энхаэловцев предпочитало на родину вообще не приезжать, он не только делал это регулярно, но и встречался с сильными мира того. Свидетельством тому — отрывок из уже упомянутого нашего интервью с Русской Ракетой в феврале 97-го во время Матча всех звезд:

— Говорят, вы преподнесли недавно заново выпущенные часы марки «Павел Буре» кому-то из высших руководителей России?

— Премьер-министру Виктору Черномырдину. Приходил к нему в кабинет в Белом доме, и у нас состоялась часовая беседа.

— О чем говорили — о часах или о хоккее?

— Идеей с часами он весьма заинтересовался. Но не в этом суть. Он расспрашивал меня обо всем: о хоккее, о жизни в Штатах. Я волновался, когда шел к нему — премьер-министр все-таки. Его тогда только что вновь назначили председателем правительства, и я сразу же поздравил его с этим. А он: «Да ладно, ты садись, рассказывай, как дела». Своими искренностью, человечностью он так меня к себе расположил, что через пять минут от скованности не осталось и следа, и мы разговаривали, вот как сейчас с вами. Не было никакого официоза, была просто беседа с приятным человеком — неважно, в какой он должности. О том, с кем я говорил, я вспомнил только в момент, когда вышел за дверь, посмотрел на нее и увидел надпись: «Премьер-министр Российской Федерации».

— А с Борисам Ельциным когда-нибудь доводилось встречаться?

— Однажды на теннисном «Кубке Кремля». Шел какой-то матч, президент пригласил меня к себе на трибуну, и мы обменялись двумя-тремя словами. Такой длительной и задушевной беседы, как с Черномырдиным, не было.

Ельцин, как мы знаем, был без ума от тенниса. Его преемник предпочитал горные лыжи и дзюдо, но видел колоссальный идеологический потенциал в самых популярных видах спорта — футболе и хоккее. По сути, все было придумано еще задолго до Путина: одним из главных доказательств преимущества советского образа жизни многие десятилетия служила «Большая Красная Машина» — великолепная сборная СССР по хоккею.

Путин вернул к жизни наработки времен социализма. К этому, конечно, можно относиться по-разному, и кое-кто называет это новой «промывкой мозгов». Лично я этот конкретный аспект жизни современной России — к слову, один из немногих — воспринимаю с удовлетворением. Потому что болельщику, каких в нашей стране миллионы, в момент просмотра матча абсолютно все равно, какая в государстве власть и насколько она порочна. Вне зависимости от политической конъюнктуры болельщик переживает за сборную своей родной страны, желает ей красивой игры и победы. И не желает безволия, хаоса и скандалов.

Если власть придает всему этому идейное значение — пусть придает. Ее право. Ее радует, когда после побед на чемпионатах мира 2008 и 2009 года (или после успеха в четвертьфинале футбольного Euro-2008 против Голландии) десятки тысяч людей выходят на улицы российских городов с российскими триколорами, чтобы отпраздновать успех. В эти минуты у них возникает иллюзия, что в стране «жить стало лучше, жить стало веселее».

Мы же, люди, неравнодушные к самому спорту, а не его идеологическому подтексту, просто будем болеть за сборную России. Потому что это — наша сборная. И я против того, чтобы смешивать ее и власть. Можно холодно относиться к государству, но любить страну.

А хоккейная сборная — часть страны. Хотя кто-то, вероятно, думает иначе. С уважением отношусь к любой точке зрения и признаю ее право на существование. Но моей позиции это не изменит. По поводу наших успехов в спорте, и в частности в хоккее, я испытываю незамутненную радость человека, влюбленного в спорт. И желающего добра своей стране.

* * *

22 декабря была озвучена окончательная заявка сборной России. Некоторая революционность Фетисова заключалась в том, что впервые в нашей олимпийской истории он предпочел взять в команду семь защитников и 13 нападающих. Прежде тренеры формировали четыре полных звена — то есть 8+12. Молодой специалист в данном случае решил поступить не по-советски, а по-энхаэловски.

Кадровых же сюрприза по большому счету оказалось два. Вместо ожидаемых форвардов Сергея Брылина из «Нью-Джерси» и Вячеслава Козлова из «Детройта» в Солт-Лейк-Сити поехали габаритный нападающий Олег Кваша из «Нью-Йорк Айлендерс» и Валерий Буре из «Флориды». В последнем не было бы никаких сомнений двумя сезонами ранее, когда он забросил 35 шайб в регулярном чемпионате НХЛ и попал на Матч всех звезд. Но в октябре 2001-го он перенес операцию на колене и пропустил почти треть сезона. К моменту объявления олимпийского состава он уже тренировался, но еще даже ни разу не вышел на лед.

Североамериканская пресса не сомневалась, что именно стоит за выбором в пользу Буре-младшего, называя его «политическим». Трудно, знаете ли, не взять на Олимпиаду хоккеиста, который только что ужинал с президентом страны. Что же касается Кваши, то Фетисов объяснил этот выбор тем фактом, что мощный нападающий успешно играет в «Айлендерс» в одном звене с Алексеем Яшиным. Любопытно, что уже после фетисовского выбора Яшина и Квашу в клубе разъединят, так что к началу Игр этот аргумент уже перестанет быть актуальным.

Брылина, трехкратного обладателя Кубка Стэнли в составе «Нью-Джерси» и одного из лучших форвардов оборонительного плана в НХЛ, в Солт-Лейк-Сити ожидали увидеть все. В Нагано он не мог поехать из-за травмы, но тут уж, казалось, его появлению в составе благоволит абсолютно все — собственный клубный тренер, его понимание, что на таком уровне требуется не только остро атаковать, но и со знанием дела обороняться. И даже первый тренер у них с Фетисовым и Валерием Буре в хоккейной школе ЦСКА был один и тот же — Юрий Чабарин…

Фетисов, однако, Брылина не взял. Хоккеист пережил это очень болезненно, хотя в силу природной скромности не выплеснул свою обиду на публику. Когда в 2005 году мы беседовали с Брылиным для «Спорт-Экспресса», я спросил:

— Обиделись на Фетисова?

— Это не имеет значения. Слава был главным тренером, и выбор состава — исключительно его право.

— Но вы в «Нью-Джерси» разговаривали с ним на эту тему?

— Да. Но о подробностях умолчу. Эта тема давно уже неактуальна, и мне не хотелось бы к ней возвращаться.

Даже выражение лица Брылина, помню, говорило о том, как неприятна для него тема Солт-Лейк-Сити…

А вот для Павла Дацюка Олимпиада-2006 стала уже второй: в Солт-Лейк-Сити тогдашнего новичка «Детройта» Фетисов неожиданно для многих в последний момент включил в состав

Во втором туре Игр-2006 Россия показала свой класс, разгромив со счетом 5:0 будущих олимпийских чемпионов — шведов, о чем потом вспоминать будет особенно обидно. А защитник Виталий Вишневский в той игре вывел из себя лидера скандинавов — Матса Сундина

Но никакие подвиги наших форвардов и бескомпромиссность защитников не помогли бы, если бы не блестящая игра голкипера Евгения Набокова, в юношеском возрасте «заигранного» за Казахстан и десять лет добивавшегося права играть за сборную России. Мечта сбылась именно в Турине

На снимке — матч с США. А днем позже в четвертьфинале нам вновь достались действующие чемпионы Игр — на сей раз канадцы. В Солт-Лейк-Сити творил чудеса Хабибулин, а теперь — Набоков. Канадцы повержены — 2:0!

Решающий гол в том матче оказался на счету юного Овечкина. Когда Олимпиада все же будет проиграна, его злость во взгляде скажет: ничего недостижимого для этого молодого человека в хоккее нет

Когда прозвучала финальная сирена, автор этой книги и его коллега по «Спорт-Экспрессу» Павел Стрижевский в ложе прессы туринского дворца спорта не скрывали радости.

Весь мир считал, что золото у России уже практически в кармане. Вот только финны были иного мнения. В итоге нам не досталась даже бронза

Крикунов напутствует Овечкина. Форвард «Вашингтона» — единственный энхаэловец, с которым у тренера было полное взаимопонимание. Только он спустя два с лишним месяца приедет из НХЛ к Крикунову на чемпионат мира в Латвию

А капитан туринской команды Алексей Ковалев, на снимке поздравляющий команду с победой над канадцами, после матча за третье место даст скандальное интервью «Коммерсанту», где разобьет в пух и прах методы работы Крикунова

Спустя несколько месяцев состоялся первый в истории хоккейный матч на Красной площади, в котором встретились сборные ветеранов России и мира. На нем воссоединились те, кто когда-то приносил славу отечественному хоккею. Слева направо: Виктор Тихонов, Вячеслав Фетисов, Алексей Касатонов, Игорь Ларионов, Сергей Макаров, Владимир Крутов, Владислав Третьяк…

Фотографии, на которой Фетисов и Тихонов вместе, невозможно было представить еще несколько лет назад. Но в тот день на Красной площади, похоже, возникла та самая аура единения, которой так давно не хватало российскому хоккею. А вслед за ней пришли и победы

Легендарная пятерка Ларионова впервые после многолетнего перерыва вышла на площадку вместе. И с удовольствием позировала фотографам на фоне Спасской башни Кремля

Вячеслав Быков, специалист нового поколения, не стеснялся отжиматься на льду прямо на глазах у игроков, проиграв им какой-то спор

Первой проверкой для нового тренерского штаба стал чемпионат мира в Москве. Овечкина там поддерживала целая бригада персональных поклонников

2007 А еще поболеть за Россию пришел будущий президент страны Дмитрий Медведев, а также другие высокие государственные чиновники (слева направо) — Сергей Степашин, Георгий Полтавченко и Сергей Иванов

Новый президент ФХР Владислав Третьяк переживал за сборную вместе с родными

Мощнейшая поддержка публики на Ходынке потрясла наших энхаэловцев, ничего подобного не ожидавших

Малкин потряс публику феноменальным голом чехам: обманув голкипера, он заложил крутой вираж вокруг ворот и буквально воткнул шайбу в пустой угол

В Москве Алексей Морозов (№ 95) был вице-капитаном. На двух последующих чемпионатах он уже будет выходить на лед с буквой С на груди — и станет двукратным капитаном-чемпионом

У Андрея Маркова (№ 52) с Ильей Ковальчуком (№ 71) в Москве-2007 было немало поводов для радости

Тем не менее и в Москве, блестяще играя, мы остановились на этапе полуфинала, вновь проиграв финнам. Команда после матча была просто «убита». 14-й год подряд сборная России не смогла выиграть чемпионат мира

И все же это была настоящая сборная, и ее игра, единство и характер оставили у всех надежду, что победы не за горами

Не случайно после уверенно выигранного матча за третье место Быков светился от радости. Не из- за результата, а из-за гордости за команду, которую не сломала первая неудача

Год спустя в Квебеке, на первенстве мира, посвященном столетию хоккея, Россия на канадском льду возьмет-таки золото. И две решающие шайбы в финале забросит Ковальчук, на которого до того обрушилось море критики. Но только не от своих тренеров

Блестяще сыграл в Канаде и Овечкин, чье ударное звено с 39-летним Федоровым и Семиным в Вашингтоне, где они все вместе играли, прозвали «Смертной казнью». Каждому из чемпионов Квебека вручили по «Мерседесу»

А еще год спустя, на чемпионате мира в Квебеке, Россия завоевала второе кряду золото на мировом первенстве в Швейцарии. Победная шайба, вновь в ворота канадцев, оказалась на счету Александра Радулова (№ 52)

Ковальчука после двух суперголов в финале Квебека прорвало, и в Берне он был признан самым ценным игроком чемпионата. А спустя несколько месяцев его на Ходынке награждал премьер-министр Владимир Путин. При этом аплодировали другие высокие чины — министр спорта Виталий Мутко, президент ИИХФ Рене Фазель, президент ОКР Леонид Тягачев

Досталась от Путина государственная награда, конечно, и главному тренеру Вячеславу Быкову

Евгений Малкин в обоих этих первенствах участвовать не мог, поскольку со своим «Питтсбургом» сначала дошел до финала Кубка Стэнли, а год спустя и выиграл его. Что ж, тем яростнее будет желание центрфорварда завоевать свое первое мировое золото в Ванкувере-2010

В конце октября 2009 года Вячеслав Быков на базе в Новогорске дал предолимпийское интервью Игорю Рабинеру специально для этой книги

В сезоне — 2004/05, когда НХЛ не проводила соревнований из-за локаута, Александр Овечкин и Павел Дацюк (справа) выиграли чемпионат России в составе московского «Динамо». Дай бог, чтобы в конце февраля в Ванкувере они точно так же «обмывали» олимпийское золото сборной России!

Брылин всегда был очень полезным игроком, набиравшим хорошие цифры по одному из главных энхаэловских показателей — «плюс-минус». Объясню для тех, кто не знает: плюс начисляется хоккеисту за присутствие на льду в момент шайбы, заброшенной его командой, минус — когда при нем гол, напротив, команда пропустила.

Незадолго до начала Олимпиады я готовил материал о сборной России для ведущего североамериканского хоккейного еженедельника The Hockey News. Подобного рода предложение было для меня очень престижным, и подошел я к нему с максимальной дотошностью. В частности, пересчитал суммарный показатель «плюс-минус» каждой из ведущих сборных в текущем сезоне HXЛ. В том числе и по линиям.

Тенденция для россиян оказалась весьма тревожной. При обилии звезд форварды сборной России в общей сложности наиграли на «минус 47». У американцев при этом было «плюс 130», у канадцев — «плюс 86», у шведов — «плюс 70». Когда я завершил эти подсчеты, возникло ощущение, что нужного баланса между атакой и обороной у нашей команды в Солт-Лейк-Сити может и не возникнуть.

В то же время многое другое из области статистики говорило в пользу россиян.

Хабибулин блестяще провел первую половину сезона в «Тампе», лидируя во всей НХЛ по проценту отраженных шайб — одному из главных вратарских показателей в лиге.

Жамнов и Яшин, к началу Игр входили в десятку лучших бомбардиров НХЛ по системе «гол+пас». Гончар набрал больше очков, чем любой другой защитник в лиге. Малахов лидировал во всей НХЛ по показателю «плюс-минус».

Даже по части силовой борьбы, исторически не являвшейся одним из главных козырей нашего хоккея, на сей раз все было в порядке. Сразу пятеро — Каспарайтис, Борис Миронов, Даниил Марков, Малахов и Юшкевич (на тот момент еще не знавший о своем тромбе) входили в двадцатку самых жестких хоккеистов НХЛ, определяемых по количеству силовых приемов за текущий сезон. Больше, чем наш состав сборной, таких приемов не провел никто из ее соперников.

Наконец, в состав сборной России попал абсолютно лучший новичок того сезона в НХЛ — 18-летний Илья Ковальчук. К моменту Игр вундеркинду из Твери удалось преодолеть отметку в 20 голов — для тинейджера-дебютанта показатель роскошный. Да и вообще подбор атакующих звезд выглядел великолепно — Буре-старший, Яшин, Жамнов, Федоров, Ковалев, Самсонов…

На руку россиянам должен был сыграть и немалый олимпийский опыт. В команде до болезни Юшкевича было восемь золотых медалистов трех разных Игр: 41-летний капитан команды Ларионов добывал их в Сараево-84 (Ковальчуку было тогда… 10 месяцев) и Калгари-88, а Яшин, Малахов, Ковалев, Жамнов, Миронов, Юшкевич и Хабибулин — в Альбервилле-92. Также в Солт-Лейк-Сити поехали 9 серебряных призеров Нагано и еще пять хоккеистов, в Японию не ездивших, но участвовавших в Играх ранее. То есть из 23 заявленных игроков 14 имели олимпийский опыт.

«В то же время проведена жесткая возрастная "чистка", — отмечал я в «Спорт-Экспрессе». — Нет в нынешней сборной ветеранов Нагано Шталенкова, Трефилова, Каменского, Дмитрия Миронова, Гусарова, Зелепукина, Коваленко, Титова, Немчинова, каждому из которых — за 30. Из шести игроков, перешедших этот рубеж и приглашенных в команду, половина — первостатейные звезды НХЛ Федоров, Буре-старший и Жамнов, а еще трое — упоминавшийся уже лидер лиги по показателю «плюс-минус» Малахов, ключевой игрок обороны "Торонто "Юшкевич и вечный сподвижник главного тренера Ларионов. Ветераны среднего звена ушли — и места в сборной получили 23-летние Самсонов и Кваша, 22-летний Афиногенов и 18-летний Ковалъчук. Почти все они — лидеры в своих клубах.

Ковальчука, несмотря на все опасения, приглашать в сборную было необходимо — и по сегодняшним достижениям (в снайперском разделе Илья уступает только Яшину!), и на перспективу. Когда человек уезжает играть за рубеж в 18лет, всегда есть опасность "отрыва от корней". Приглашение на Олимпиаду даст колоссальный всплеск национальному самосознанию потенциальной суперзвезды НХЛ. Того, что Россия поверила в него так рано, он не забудет. А если вдруг в каких-то матчах Олимпиады Илья перегорит, ничего страшного нет — форвардов-то в сборной тринадцать…

Выбор у Фетисова был более богатым, чем у Юрзинова четыре года назад. Конъюнктура для российских энхаэловцев в этом сезоне складывается не просто хорошая — великолепная».

Словом, цифры говорили, что на сей раз у сборной России все должно быть в порядке. И мировые издания, перед Нагано не ставившие нас и в грош, теперь называли команду Фетисова одним из фаворитов.

Но в публикации в The Hockey News я напомнил, что два лучших в новейшей истории состава у нас до того были на Кубке мира-96 и в Санкт-Петербурге-2000. Чем это закончилось — известно всем. В «Спорт-Экспрессе» же на следующий день после объявления состава вывод я сделал такой: «Зависеть исход Игр будет не от количества звезд, а от того, смогут ли они стать командой-звездой. И еще от того, как будет ими управлять тренер. Печальный опыт Кубка мира-96 и Питера-2000 заставляет задуматься о первой опасности. Факт дебюта Фетисова в роли главного тренера (причем не только в сборной, а вообще) — о второй. Поэтому при внешнем благополучии не стоит впадать в эйфорию».

* * *

Наш состав в Солт-Лейк-Сити символизировал связь времен. Никогда за хоккейную сборную России на Играх не выступали такой старый и такой молодой хоккеисты, как Игорь Ларионов и Илья Ковальчук.

Первому на день начала Олимпиады исполнился 41 год и 74 дня. До этого старшему в истории олимпийцу страны, Николаю Сологубову в 1960-м, было 36 лет. Что называется — почувствуйте разницу! Ковальчуку же к моменту старта Игр в США «стукнуло» 18 лет и 306 дней. Другие 18-летки вроде Алексея Ковалева в Альбервилле-92 у нас тоже бывали, но нападающий «Атланты» побил все рекорды. Итого между Ларионовым и Ковальчуком — 22 года и четыре месяца разницы. Казалось бы, что между ними может быть общего?

Может. Ковальчук рос на великом советском хоккее и его героях. Мой коллега, нынешний шеф отдела хоккея «Спорт-Экспресса» Дмитрий Кузнецов рассказывал мне, как в самый канун отъезда в «Атланту» Илья в день игры (!) тогда еще своего «Спартака» упросил главного тренера Николая Соловьева на несколько часов отпустить его, чтобы съездить на могилу главного кумира — Валерия Харламова. Тогда, глядя на 18-летнего мальчишку, Кузнецов понял, что когда-то он обязательно станет не просто звездой НХЛ, а лидером сборной. Потому что знает и помнит, где его корни.

За считанные дни до начала Олимпиады в Лос-Анджелесе прошел очередной, 52-й Матч всех звезд НХЛ. Ковальчук был приглашен пока еще не в главную игру, а в поединок юных звезд лиги. И устроил там феерическое шоу, забив шесть (!) голов. Позже он расскажет мне, что в детстве забивал даже 12 — когда его детская команда поехала в Японию и выиграла со счетом… 69:0. Но то — ребячьи забавы и нехоккейная Страна восходящего солнца. А тут — НХЛ!

Уже сделав хет-трик в первом периоде, затем он сотворил такое, от чего 20 тысяч зрителей лишились дара речи. Он забросил шайбу, которая показалась мне… олимпийской — по духу, настрою, силе воли. Играя в меньшинстве, у борта перехватил чужой пас. Не побежал — полетел в прорыв. Был умышленно зацеплен клюшкой оплошавшего соперника, но устоял. И уже когда под острым углом подъезжал к вратарю, не возникало никаких сомнений в мгновенной расправе. Такова была чудовищная энергетика прорыва.

Увидев этот гол, я безоговорочно поверил в обещание 18-летнего форварда не стушеваться в компании Ларионова, Яшина и Федорова. Такие вообще не тушуются. Такие забрасывают решающие шайбы. Я уже жил предвкушением, что будет дальше. И в Солт-Лейк-Сити, и потом.

Знаменитый телекомментатор, а в прошлом — главный тренер финалиста Кубка Стэнли «Лос-Анджелес Кингз» Бэрри Мелроуз, глядя на все это, качал головой: «Если бы этот парень был в моей команде в 93-м, когда «Лос-Анджелес» играл в финале Кубка Стэнли с «Монреалем», клянусь, мы бы завоевали тот Кубок…».

Не жалел комплиментов в адрес Ковальчука и самый титулованный тренер североамериканского хоккея, создатель «русской пятерки» в «Детройте» Скопи Боумэн, сказавший мне:

— Меня восхищает, с каким постоянством Россия дарит миру таланты. Какой замечательный мальчик играет в «Атланте» — Ковальчук! Хочу обратить внимание на один нюанс, который пресса почему-то недооценивает. Да, у него много игрового времени. Но в каждом матче именно к нему приковано главное внимание соперников! Они выставляют против него свои лучшие силы. И тем не менее 18-летний парень за полсезона забил 26 голов. У него колоссальное будущее.

Боумэн, как всегда, не ошибся. Но он к тому моменту еще не знал о существовании Александра Овечкина и Евгения Малкина…

Ради пресс-конференции Ковальчука многие североамериканские журналисты проигнорировали уже начавшиеся состязания взрослых звезд в отдельных номинациях. Мне досталась роль переводчика. Я слушал — и порой ловил себя на чувстве гордости. Например, от такого:

— Кто ваш кумир в хоккее?

— Великий советский форвард Валерий Харламов. Он погиб еще до того, как я родился, но отец мне показывал множество видеозаписей его игры.

Спустя несколько минут нам с Ковальчуком удалось поговорить с глазу на глаз. Вот некоторые отрывки из того интервью.

— Ты всегда подчеркивал, что взял 17-й номер в честь Харламова. Почему же тогда в олимпийской сборной выбрал 71-й?

— Мне сказали, что 17-й номер в сборной, пусть и неофициально, навечно закреплен за Харламовым. Считаю такое решение правильным. Я буду отстаивать честь харламовского номера, просто поменяв местами его цифры.

— Верно ли, что поклонникам Харламова тебя сделал отец?

— Иначе и не могло произойти — Харламов погиб в 81-м, за два года до моего рождения. Так что становится поклонником его хоккея пришлось уже по видеозаписям.

— Правда, что отец поставил перед тобой задачу стать олимпийцем, когда ты был еще ребенком?

— Да. Папа ведет специальный дневник с первого дня, когда поставил меня на коньки. Мне тогда было четыре с половиной года. Ив первой записи значились мой рост, вес, а также слова: «Наша цель — Олимпийские игры». В этом дневнике есть все результаты игр с моим участием, рассказ о каждом голе, комментарии к игре. Когда выступал в «Спартаке», летом приезжал домой в Тверь и обязательно раскрывал дневник. Интересно было узнать, например, как я забил первый свой гол. Кстати, дневник он взял с собой в Атланту и ведет его до сих пор.

— В американской печати довелось прочитать, что вместе со всеми бонусами ты можешь заработать в этом сезоне более четырех миллионов долларов…

— При чем тут деньги? Я получаю огромное удовольствие от игры — вот что главное. А то, что мне за это еще и деньги платят… Что может быть лучше в жизни? И иногда я щиплю себя, чтобы убедиться, что все происходит не во сне.

— Не боишься превратиться в американца, уехав из России так рано?

— Я никогда не обамериканюсь. Сейчас жду окончания сезона, и сразу уеду домой. И так будет всегда. Не могу себе представить и того, чтобы я женился на американке.

Судьбы многих людей, и спортсменов в частности, частенько оказываются не такими, как они предполагали в юности. Но в своих последних утверждениях Ковальчук оказался прав. Вплоть до того, что действительно женится на русской.

Более семи лет он уже играет в Америке, является капитаном «Атланты». Но ни акцента в его речи не появилось, ни равнодушия к игре за сборную. Даже наоборот — с каждым годом национальная команда вызывает у него все больше эмоций. Когда мы разговаривали на Матче звезд, Илья даже не догадывался, через сколько терний в выступлениях за сборную ему придется пройти, прежде чем пробиться к звездам. И через сколько хулы на родине. Но парень окажется крепким орешком и не сдастся. А Бог его за это вознаградит.

Однако все это будет много позже. Пока же Фетисов, взяв его в Солт-Лейк, сделал большое дело. С совсем юного возраста Ковальчук понял, что такое вкус Олимпиады. Который нельзя сравнить ни с чем. «Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: у этого молодого человека большое будущее. В его глазах я увидел огонь», — говорил Фетисов о Ковальчуке еще за пару месяцев до Игр. Будущее покажет, что интуиция его не подвела.

Его возрастного антипода, Ларионова, главный тренер сделал капитаном сборной. Это вызвало неоднозначные отклики, как и сама обоснованность приглашения Профессора, как называют в Северной Америке центрфорварда легендарной пятерки Фетисов — Касатонов, Макаров — Ларионов — Крутов. Нередко вспоминали, что в Нагано с ролью капитана, и очень успешно, справился Павел Буре.

Правда, игра Буре в олимпийском сезоне не впечатляла, и это было одним из главных поводов для тревоги для штаба сборной. К тому же ближе к Играм он сломал запястье, и более или менее восстановился только в канун Олимпиады.

Что же касается Ларионова, то кое-кто полагал, что 41-летнего маэстро Фетисов пригласил в Солт-Лейк-Сити скорее по дружбе, чем ввиду реальной необходимости команде. Но в огромном авторитете Ларионова среди игроков, столь необходимом капитану команды, сомнений не было никаких.

Перед самыми Играми я провел опрос среди четырех советских хоккеистов, в свое время становившихся олимпийскими чемпионами, а к тому времени работавших в Северной Америке. И на вопрос: «Согласны ли вы с назначением Ларионова капитаном сборной?» услышал следующие ответы:

Николай Борщевский, чемпион-92:

— Хороший ход. Не знаю игрока, который относился бы к Игорю без уважения. Мне довелось поиграть вместе с ним лишь в сборной звезд во время локаута, но и этого было достаточно, чтобы убедиться в его авторитете.

Алексей Касатонов, чемпион-84 и 88:

— Для меня это назначение стало неожиданным, учитывая, что во время своего прощального матча Фетисов передал капитанскую повязку Павлу Буре. Вспоминая Нагано, думаю, что Буре заслужил право быть капитаном и на сей раз.

Александр Кожевников, чемпион-84 и 88:

— Согласен с этим решением на сто процентов. В пользу Игоря говорят его авторитет и ум. Возраст же при его профессионализме и «режимности» большой роли не играет.

Сергей Стариков, чемпион-84 и 88:

— Наверное, решение правильное — тем более что Игорь находится в хорошей форме. Но в любом случае главное — не фамилия капитана. Нужно, чтобы сборная не раскололась на несколько лагерей. Инте при всей звездности состава ее «потолком» станет четвертьфинал.

Вот еще несколько любопытных ответов из этой анкеты.

— Что в итоге перевесит — знание Фетисовым HXЛ и психологии ее игроков либо его неопытность как главного тренера?

Борщевский:

— Думаю, первое. Все-таки он поработал пару лет в «Нью-Джерси», а до этого играл у величайшего тренера в истории НХЛ Скотти Боумэна. К тому же за океаном меняется менталитет игроков. И Фетисов, в отличие даже от самых лучших специалистов, работающих на родине, его знает. А в тренерском деле нет ничего важнее того, чтобы наставник и хоккеисты понимали друг друга.

Касатонов:

— Авторитет у Фетисова, безусловно, есть. Но важно, чтобы во время Олимпиады, когда настанет время действовать, он его не растерял. При столь сильном составе решающую роль в Солт-Лейк-Сити сыграет именно то, как в творческом отношении проявит себя главный тренер.

Кожевников:

— Мы со Славой впервые встретились в юношеской сборной в 1974 году. Роль организатора у него в крови. Так что психологически он с командой должен управиться. Но есть и отрицательные моменты — и то, что в сборной он появился намного позже тренеров других команд, и то, каким образом там оказался. Сметать все на своем пути — мне кажется, неверный подход. Сборная России оказалась единственной европейской командой с тренером из НХЛ во главе. Мы пошли своим путем, и любопытно, что из этого получится.

Стариков:

— Из тех, кто претендовал на должность главного тренера, только у Фетисова есть психологический «ключик» к энхаэловцам. Люди, работающие в России, не могут знать, чем они живут. Это совсем другие игроки, отличающиеся от моего, первого, поколения, уехавшего за океан. Поэтому назначение Славы на данный момент — единственно правильное решение.

— Следует ли нашей команде опасаться необъективного судейства на североамериканском льду?

Борщевский:

— Думаю, нет. Может, дома американцам в спорных ситуациях и станут помогать, но лишь немного. Если наша сборная будет сильнее, арбитры не перевернут все с ног на голову.

Касатонов:

— На глазах у всего мира судьи не станут марать свою репутацию. В том же 80-м, когда сборная США одержала над нами сенсационную победу, мы не предъявляли претензий в адрес арбитров. Судьям, правда, может не хватить времени перестроиться на правила ИИХФ, но предвзятости, думаю, не будет.

Кожевников:

— Да, я ожидаю от судей подвохов. Олимпиада для НХЛ- часть большого бизнеса, и будет сделано все, чтобы верх взяла одна из североамериканских команд. Не случайно ведь и турнир пройдет не на стандартной международной площадке, а на средней между энхаэловской и олимпийской. Не исключаю и случаев употребления допинга хозяевами, которые не предадут огласке. А потому мой победный прогноз в пользу сборной России имеет одну оговорку — если не вмешаются какие-то нехоккейные обстоятельства.

Стариков:

— Да и еще раз да. На меня состав сборной США не производит впечатления, да иХерба Брукса нельзя назвать выдающимся тренером. Потому сейчас и не употребляется по отношению к американской команде выражение Dream Team — команда-мечта. Но в Америке умеют создавать обстановку невыносимого давления на соперников. Одно из средств — судейство.

— Каков ваш прогноз на распределение медалей в Солт- Лейк-Сити?

Борщевский:

— Россия, Канада, США.

Касатонов:

— Россия, Канада, США.

Кожевников:

— Россия, Чехия, Канада.

Стариков:

— Россия, США, Канада.

Как видим, несмотря на все разногласия по частным вопросам, в главном наши прославленные ветераны оказались единодушны…

* * *

В последний момент в составе сборной произошло еще одно изменение. На вторую Олимпиаду кряду из-за травмы не поехал форвард «Флориды», партнер Павла Буре по звену Виктор Козлов. Двумя годами ранее, когда тройка П. Буре Козлов — В. Буре в полном составе была приглашена на All Star Game HXЛ и блестяще там выступила, все называли ее прообразом первого звена в Солт-Лейк-Сити. Но в итоге Козлов «сломался», а братья поехали на Игры с едва залеченными либо вообще незалеченными травмами…

За полтора месяца до Игр в Нагано самый невезучий хоккеист России получил тяжелую травму плеча — при том, что, по тогдашнему признанию Юрзинова, наверняка попал бы в заявку сборной. В заявку на Солт-Лейк-Сити Козлов попал — и тут за шесть дней до первого матча его подстерегла новая беда. Как только я узнал о происшедшем, сразу позвонил Виктору.

— В матче с «Бостонам» потянул тот же пах, из-за растяжения которого в этом сезоне уже пропустил шесть недель. Произошло это в обычном игровом эпизоде, — рассказал он.

— И больше на лед не выходили?

— Наоборот, забинтовал ногу и вернулся на площадку. Но если в первый момент не придал травме серьезного значения, то после возвращения мне стало ясно: все гораздо серьезнее. Не мог отталкиваться, как обычно. Но матч до конца доиграл.

— Но почему?!

— Вы же знаете, кто у нас тренер…

Тренером во «Флориде» служил Майк Кинэн, знаменитый своей необузданностью. Швырнуть в раздевалке какой-нибудь тяжелый предмет в игрока, ободряюще ударить его на скамейке запасных по почкам или прилюдно обложить трехэтажным матом — для него не проблема. «На фоне Кинэна любой тренер покажется «белым и пушистым», — уже позже говорил Козлов. В 1994 году, когда Железный Майк тренировал «Нью-Йорк Рейнджере», во время финальной серии Кубка Стэнли он вызвал всех четверых россиян из своей команды — Зубова, Карповцева, Ковалева, Немчинова — вскочил на стол и закричал: «Я ведь знаю, что вам, русским, на Кубок Стэнли наплевать! Вас только чемпионаты мира и Олимпиады интересуют!»

Самое интересное, что столь нетрадиционные методы воздействия сработали. «Рейнджере» в последний на сегодняшний день раз выиграли Кубок, а россияне сыграли в этом весьма заметную роль. Впервые в истории HXЛ фамилии наших соотечественников были выгравированы на главном заокеанском хоккейном трофее. Так что не следует считать Кинэна русофобом: что-то подобное с различными вариациями он применял ко всем своим игрокам.

Любая травма игрока, если только ему не ломали ногу или пробивали череп, вызывала у него подозрения в недостаточной самоотдаче. Стоило один раз впасть в немилость — и ты оказывался в «черном теле». Потому-то Козлов и вернулся на площадку, почувствовав боль в паху. Сработал бы инстинкт самосохранения — возможно, гнев Кинэна был бы страшен. Зато Виктор, не усугубив повреждение, может, и смог бы играть на Олимпиаде…

— Как развивались события дальше? — спросил я Козлова.

— Несмотря на травму, сразу после игры я даже не предполагал, что она может стоить мне Олимпиады. Думал, возьму с собой специальные обезболивающие таблетки. Но наутро состоялся разговор с Кинэном и врачом команды. Мне было рекомендовано в Солт-Лейк-Сити не ехать. Да я и сам к тому времени уже понял, что нормально кататься не смогу ни на таблетках, ни на уколах. Оказалось, что задеты мышцы не только паха, но и живота. Если они не будут заживать в течение двух недель, то возможна даже операция (ее в итоге и пришлось делать. — Прим. И. Р.).

— Как чувствуете себя после случившегося?

— А как, по-вашему, может чувствовать себя человек, который из-за травмы вынужден пропустить вторую Олимпиаду? И моя жена Яна собиралась в Солт-Лейк-Сити, и сам я ждал турнира с таким нетерпением…

Последние слова Козлов произносил еле-еле — по-моему, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать. К тому моменту я был знаком с Виктором уже шесть лет, жил неподалеку от него в Калифорнии, приезжал в гости во Флориду — и, клянусь, никогда его голос не был таким подавленным. Жизнь нанесла этому честному и доброму человеку очередной удар, которого он не заслужил. И я пожелал ему стойкости и терпения, чтобы выдержать его и морально не сломаться. Четыре года спустя в Турине станет окончательно ясно, что мое пожелание сбылось…

А пока Фетисову надо было срочно искать замену. Моему коллеге по «Спорт-Экспрессу» Игорю Ларину он сказал, что рассматривает кандидатуры четырех форвардов.

— Месяц назад вы говорили, что первым запасным является Сергей Брылин из «Нью-Джерси». Сейчас ситуация изменилась?

— Нет, Брылин по-прежнему главный кандидат на поездку в Солт-Лейк-Сити.

И все же предпочтение было отдано не Брылину, а новичку НХЛ из «Детройта» Павлу Дацюку. Центрфорварду, который спустя семь лет будет номинироваться на «Харт Трофи» — приз самому ценному игроку сезона в лиге (правда, завоюет его в итоге Александр Овечкин). А такие трофеи, как лучшему оборонительному форварду и главному джентльмену НХЛ, к тому времени станут для Дацюка уже рядовым событием. Но тогда он обо всем этом даже не мечтал.

«Раз в год и палка стреляет», — так прокомментировал свой невероятный проход от ворот до ворот, увенчавшийся голом в ворота «Ванкувера» и на месяц возглавивший все хоккейные телехиты, этот застенчивый парень, который, как потом выяснится, обладает совершенно неподражаемым чувством юмора и самоиронией.

Центральных нападающих в нашей сборной и так было пруд пруди: Федоров, Яшин, Жамнов, Ларионов, Николишин. Еще один, по идее, становился лишней головной болью для главного тренера. Фетисову необходимо было отправить на фланг кого-то из суперзвезд — Федорова или Яшина. Если Фетисов шел на такой заведомо болезненный для себя и команды шаг, значит, приглашенный юный игрок того стоил…

А он стоил. Хоккеиста, в большей степени созданного для нашей сборной и ее хоккея, Россия к тому моменту не рождала уже давно. Вот и одноклубник Дацюка по «Детройту» Федоров в ответ на мои слова об игровой «русскости» Павла воскликнул: «О да, он читает игру, как букварь!»

Вот несколько фрагментов нашего тогдашнего разговора с Дацюком, которые дают представление об отношении молодого детройтца к собственному взлету.

— Были удивлены тем, что попали на молодежный матч All Star Game лишь в последний момент?

— Был удивлен и обрадован, что вообще на него попал. Позвонил агент, сказал, что травмировался игрок и меня приглашают. Случайность…

— Ветераны «Детройта» рассказывают, что фокусы, которые вы проделываете сейчас со всей лигой, они прочувствовали на себе еще в треннинг-кемпе.

— О чем вы? Если даже иногда что-то и получается, всем же видно, что это не мастерство, а дело случая.

— Не скромничайте.

— Я реально смотрю на вещи.

— Когда вы ехали пробовать свои силы в «Детройт», мало кто верил в то, что вам сразу удастся закрепиться в столь звездной команде.

— Я и сейчас в это не верю. Пока я еще ничего не достиг.

— Неужели думаете, что есть путь назад?

— Как от любви до ненависти один шаг, так и в хоккее от успеха до неудачи.

— Не боитесь, что с приходом известности соперники будут вам уделять особое внимание?

— «Детройт» — команда звезд, за которыми и надо следить. А я кто такой? Что был Дацюк на льду, что не был — сопернику, думаю, все равно.

— Все замечают, как вы прогрессируете в искусстве выигрывать вбрасывание.

— По сравнению с Федоровым и Айзерманом я на вбрасываниях ничего не умею. Наоборот, это моя слабая сторона. Мне еще учиться и учиться.

У Дацюка очень необычная и непростая судьба. В хоккей Пашу привела мама, которой не стало, когда ему было 14 лет. А за два года до Солт-Лейк-Сити его, центрфорварда екатеринбургского «Динамо-Энергии», подъезжавшего к своей скамейке для смены, встретил колено в колено игрок ярославского «Торпедо». Разрыв крестообразной связки.

За несколько месяцев до того из «Динамо-Энергии» в казанский «Ак Барс» перешел тренер Владимир Крикунов, который забрал его из дочерней команды и дал путевку во взрослый хоккей. Крикунов убедил руководство казанцев выкупить больного форварда за 100 тысяч долларов. Семь месяцев Дацюка выхаживали. И уже год спустя он был одним из лучших в сборной России на чемпионате мира, а еще сезоном позже уехал в «Детройт» и попал на Олимпиаду. За два года — из екатеринбургской больницы и полной безнадеги.

О Дацюке, когда еще не было известно, что он станет олимпийцем, я беседовал во время All Star Game в Лос-Анджелесе с двумя знаменитыми людьми североамериканского хоккея. 40-летний ветеран «Детройта», капитан олимпийской сборной США Крис Челиос ответ на мою просьбу оценить его игру, воскликнул:

— Так виртуозно, как Дацюк, сейчас не управляется с шайбой ни один игрок в мире!

— Не преувеличивайте. Есть же, к примеру, Ягр…

— Еще раз повторяю — никто. Вообще никто.

А главный тренер «Ред Уингз» Скотти Боумэн сказал:

— В лиге, где сейчас крайне трудно по-настоящему творить, Павел умудряется этим заниматься в каждом матче. Меня поражает его уверенность в себе. Большинство молодых игроков быстро расстаются с шайбой, боятся инициативы и ответственности. Я очень доволен его прогрессом.

— Дацюк сам признался, что пока не говорит по-английски. Кто ему переводит?

— Когда дело касается тактики, этим всегда занимается Ларионов. Игорь очень тонко понимает все, что я хочу донести до игроков, и может перевести любой нюанс.

Сам же Фетисов свое решение взять Дацюка прокомментировал так:

— За Дацюком я следил давно, разговаривал о нем со Скотти Боумэном и еще в декабре включил его в число претендентов на место в сборной. 17 минут за игру в такой команде, как «Детройт», как и факт, что с ним обожает играть придирчивый Бретт Халл, — это говорит о многом. К тому же Павел совсем недавно приехал из Европы и обладает достаточным опытом игры на больших площадках.

За решение взять Ковальчука и Дацюка в Солт-Лейк-Сити российский хоккей должен сказать Фетисову большое спасибо. Настоящий опыт приобретается только на великих турнирах — а ничего более великого, чем Олимпиады начиная с 1998 года, в этом виде спорта пока не придумано. Брать на Игры зеленых новичков — всегда риск, который в большинстве случаев может окупиться лишь в дальней перспективе. Тем, что оба дебютанта поехали на Игры-2002, главный тренер сборной России их адаптацию к состязаниям высшего уровня значительно ускорил.

* * *

Очень хотел он взять на Олимпиаду и вратаря Евгения Набокова, с каждым сезоном становившегося все более яркой фигурой не только в своем «Сан-Хосе Шаркс», но и в HXЛ в целом. Вот только в этом случае руководство сборной России столкнулось с непреодолимыми на тот момент трудностями. Дело в том, что в 1994 году Набоков провел три игры за сборную Казахстана на чемпионате мира в группе С — то есть в третьей (!) по значимости лиге мирового хоккея. После чего, перейдя в московское «Динамо», твердо решил выступать за сборную России. Но не тут-то было.

Осенью 1997 года, когда бывший московский динамовец Набоков готовился к своему первому сезону в фарм-клубе «Сан-Хосе», он в нашем разговоре затронул эту тему:

— Я очень хочу получить право играть за сборную России и не скрываю своего желания уже два года. Весной 96-го это упрямство закончилось для меня печально. Сборная Казахстана прислала мне вызов, ноя не поехал, поскольку уже принял решение. А у «Динамо» на носу были игры плей-офф, о чем мы и уведомили казахстанскую сторону, официально обосновывая отказ. Тогда тамошние хоккейные руководители отправили президенту ИИХФ Рене Фазелю жалобу, в результате которой мне было запрещено играть в Кубке МХЛ.

Но поскольку президент «Динамо» Александр Стеблин, ставший теперь президентом ФХР, твердо обещает решить мой вопрос положительно, я не особо обращаю внимание на угрозы людей из Казахстана, что мне никогда не будет позволено играть за Россию. В Казахстане и на отца давление оказывают, намекают, что было бы неплохо убедить меня играть за них. А когда отец отказывается это делать, начинают обвинять его в том, что я хочу играть за Россию по его воле. Большей ерунды и придумать нельзя!

Спустя некоторое время Набоков получит российское гражданство. Но формалисты из ИИХФ еще долго будут стоять стеной на пути парня в сборную России. Фетисову и помогавшему ему во многих вопросах Игорю Куперману — некогда известному спортивному журналисту, а затем директору хоккейной информации «Финикс Койоте» — пришлось затевать судебный процесс. Поэтому до последних дней перед стартом Игр-2002 одна из вратарских вакансий пустовала. На то, что решение будет принято в пользу Набокова, надеялись до последнего.

В декабре 2001-го я побеседовал с Набоковым и Куперманом. Голкипера спросил:

— Как же вас угораздило в 94-м сыграть за Казахстан?

— Я, 19-летний, тогда еще выступал за «Торпедо» из Усть-Каменогорска и не мечтал даже ни о каком «Динамо». На чемпионате мира в группе С только и сыграл — не имея, кстати, при этом казахстанского паспорта! Я уже почти пять лет являюсь гражданином России, прописан в Москве. И не могу взять в толк, почему мне нельзя играть за сборную.

— Решение ИИХФ по поводу вас помимо Фетисова не раз публично критиковал и Владислав Третьяк.

— В том, что он меня поддерживает, я убедился в те две летние недели, которые провел в его школе в Торонто. Я уже четыре года туда езжу и буду ездить всегда. Очень люблю работать с Владиславом Александровичем — это развивает и технику, и быстроту движений, и катание. И человек он замечательный. Тем более хочу попасть в Солт-Лейк-Сити, что Третьяк будет тренером вратарей сборной России.

— Вы верите в хеппи-энд?

— Надежда осталась. Я всю жизнь мечтал играть на Олимпиадах и чемпионатах мира. И в миллионный, наверное, раз за последние пять лет повторяю: по-прежнему хочу выступать за сборную России.

Куперман, в свою очередь, рассказал весьма интересные вещи:

Решение ИИХФ о запрете на смену хоккейного «гражданства» тем, кто сыграл за сборную позже 18 лет, было принято уже ПОСЛЕ того, как это в марте 94-го сделал Набоков! Закон же, как известно, обратной силы не имеет. К тому же на сессии МОК, состоявшейся летом этого года в Москве, была принята поправка к пункту 46 Олимпийской Хартии. По новым правилам спортсмен, представлявший одну страну, уже спустя три года имеет право представлять другую. В случае с Набоковым разница — 8 лет. Более того, Набоков никогда не был гражданином Казахстана и на единственный свой турнир за эту сборную был заявлен со старым советским паспортом.

— Несправедливость решения ИИХФ очевидна. Но правит балам в хоккее именно она, и в недавней информации, переданной всеми мировыми агентствами, ИИХФ расставила все точки над i: Набоков в Солт-Лейк-Сити играть не будет.

— Как бы этого ни хотелось ИИХФ, «дело Набокова» еще не закрыто. В ближайшие дни мы с помощью ОКР, а также специально нанятой адвокатской фирмы из Швейцарии предоставим документы в Международный спортивный арбитраж в Лозанне. Скажу больше: даже если его решение окажется не в нашу пользу, мы пойдем дальше — в комиссию по правам человека Европейского сообщества. В этом случае, быть может, к Олимпиаде мы вопрос решить и не успеем. Но думать надо не только о сегодняшнем дне.

— Вы контактировали по «делу Набокова» с ИИХФ и ФХР?

— Разумеется. Как только я разыскал документы, позволяющие надеяться на положительное решение вопроса, Фетисов направил в ИИХФ факс с просьбой предоставить доказательства невозможности выступления Набокова на Олимпиаде. На следующий день генсек ИИХФ Ян-Оке Эдвинссон, отказав Фетисову, заявил, что, согласно регламенту Международной федерации, она будет контрактировать только с национальной федерацией, а не со сборной. Дважды Фетисов лично разговаривал с Рене Фаз ел ем, но ответ президента ИИХФ был категоричным: «Даже не пытайтесь!»

Что же касается заинтересованности ФХР в Набокове, то стоит лишь вчитаться в текст пресс-релиза ИИХФ от 7 декабря. «Член совета ИИХФ и президент ФХР Александр Стеблин находится в курсе сложившейся ситуации, и никаких заявлений с просьбой пересмотреть статус Набокова от него не поступало». В том же пресс-релизе представитель Международной федерации Шимон Шемберг написал, что само заседание ИИХФ в Цюрихе 5 декабря, на котором приняли окончательное решение, было вызвано не апелляцией ФХР, а… серией публикаций в прессе. Ясно, что идти на конфликт с организацией, членом которой она является, наша федерация не захотела. А без конфликта тут было не обойтись.

Перед Солт-Лейк-Сити вся четкость аргументации Купермана, к сожалению, не сработала. Международный спортивный суд в Лозанне принял отрицательное для России решение. И даже Хабибулин, потенциальный конкурент Набокова, выразил по этому поводу разочарование:

— Жаль, что отказали достойному вратарю, который хотел выступать за российскую сборную. Увы, решение подобных вопросов зависит не от нас. И хотя очно я с Женей пока не знаком, все равно жаль.

Вскоре Хабибулин и Набоков, что редко случается между вратарями, станут добрыми приятелями. А Евгению все-таки разрешат играть за сборную России. Произойдет это уже после Солт-Лейк-Сити. Но усилия, предпринятые Фетисовым и Куперманом (но, увы, не Стеблиным) в любом случае не ушли в песок.

А в начале турнира в Солт-Лейк-Сити, получив на пресс- конференции возможность спросить г-на Фазеля, сможет ли когда-нибудь Набоков выступать за сборную России, я получил полное подтверждение словам Купермана. Швейцарец переадресовал мой вопрос генсеку ИИХФ Эдвинссону, а тот был абсолютно категоричен:

— Нет. Даже если мы смягчим правила, регламентирующие смену хоккейного гражданства, обратной силы это иметь не будет. А смягчим мы их скорее всего на конгрессе ИИХФ в 2003 году — нужно все-таки учитывать реалии современного мира. Что же касается Набокова, то он выступал в России всего три года. До этого играл в Казахстане, после — в Северной Америке. Так что никакого восстановления справедливости в разрешении Набокову выступать за сборную России я не вижу. Этого не произойдет никогда.

Фазель с удовлетворением кивнул, визируя слова своего помощника. Как тут не вспомнить поговорку, что хорошо смеется тот, кто смеется последним. И перенестись на четыре года вперед, в Турин…

Но всему свое время. Пока мы — в Солт-Лейк-Сити.

* * *

Новоиспеченный олимпийский чемпион, фигурист Антон Сихарулидзе, встретившись с Фетисовым в «Русском доме», общую тему с ним нашел моментально. Подойдя к главному тренеру хоккейной сборной, фигурист сказал: «Знаете, я же всю жизнь мечтал играть в хоккей. И уверен, что у меня получилось бы. Не хуже, чем в фигурном катании…»

Фетисов, приехавший получать олимпийское обмундирование, был нарасхват. Его напутствовал кинорежиссер Никита Михалков, желали удачи Бережная и Сихарулидзе (которых двукратный олимпийский чемпион с напускной строгостью спрашивал: «А где же ваши медали?»), да и от желающих пообщаться с ним журналистов отбоя не было. Таким общительным, как в этот день, я Фетисова не видел никогда. Даже когда ведущий пресс-конференцию решил было «закруглить» встречу, главный тренер сборной возразил: «Нет, я отвечу на все без исключения вопросы. Ближайшие два дня, когда команда соберется вместе, получатся очень загруженными, на встречи с журналистами времени не останется. Поэтому готов в полной мере удовлетворить ваше любопытство сейчас».

— В Нагано никто не считал нашу сборную фаворитом, но она стала второй. Теперь две влиятельные газеты New York Times и USA Today называют Россию главным претендентом на победу. Вас это радует или тревожит?

— И то, и другое. Если два таких издания отводят нам золотые медали, значит, мы идем правильным путем. Но я разговаривал с главным тренером американцем Хербом Бруксом и понял, что подобные прогнозы не остались незамеченными нашими соперниками. Тем не менее убежден, что игроки сборных Канады и США испытывают большее давление, чем наши.

— А сами давление ощущаете?

— Если бы сказал «нет» — покривил бы душой. Ощущаю, и с каждым днем оно будет нарастать. Но знаю по своему опыту игры в Лейк-Плэсиде, Сараево и Калгари: это нормальное состояние. В беседах с великими музыкантами и танцорами я убедился, что перед ответственными выступлениями они испытывают то же самое. Наша главная задача — как можно быстрее, любыми способами, это давление с игроков снять. И, думаю, опыта для этого у нас достаточно.

— Но лично у вас самостоятельного тренерского опыта до сих пор не было. Не волнуетесь по этому поводу?

— Тренировочного процесса как такового в здешней ситуации не будет. Понимание же игры, которое более всего необходимо на таком турнире, думаю, у меня есть. Есть и поддержка такого великого специалиста, как Владимир Владимирович Юрзинов. Я очень благодарен ему за согласие быть рядом со мной на Олимпиаде. К его огромному тренерскому опыту добавлю тот опыт, который успел приобрести сам за годы работы в НХЛ и за долгую спортивную карьеру.

Все эти факторы в совокупности дают нам преимущество над теми, кто обременен стереотипами. Немаловажным окажется и мнение Игоря Ларионова, который будет чувствовать ситуацию изнутри. Хоккей мы все знаем, объяснить игрокам их задачи сможем, никакими тактическими сюрпризами нас не удивить. Поэтому в отсутствии у меня опыта работы главным тренером проблемы не вижу.

— Павел Дацюк несколько лет играл у Владимира Крикунова, который возглавляет сборную Белоруссии. Не воспользуетесь случаем, чтобы разведать секреты первого соперника?

— Вопрос правомерный, но есть у него и другая сторона, которую я хотел бы переадресовать Стеблину (поворачивается к сидящему рядом президенту ФХР). Насколько я знаю, Крикунов — один из тренеров сборной России (в штабе Бориса Михайлова. — Прим. И. Р.). И мне не совсем понятно, как можно получать деньги в ФХР, тренировать сборную Белоруссии и выводить эту команду против российской…

— Что вы испытали, когда увидели своих лейк-плэсидских соперников из сборной США, авторов знаменитого «чуда на льду», зажигающими олимпийский огонь?

— А я в этом и не сомневался. Когда мы в большой компании у меня дома смотрели церемонию открытия и все начали гадать, кто зажжет огонь, я сказал сразу — хоккейная сборная США 80-го года. Мне никто не поверил — думали, что эту честь доверят конькобежцу Эрику Хайдену, завоевавшему пять золотых медалей. Эх, можно было денег нажить… (Улыбается.)

— На чем зиждилась ваша уверенность?

— За неделю до церемонии меня пригласили на телевизионное шоу вместе с той американской сборной. Там предполагалась раздача автографов семьям пожарных, погибших во Всемирном торговом центре, и многое другое.

Во время той программы у меня и возникло предчувствие, кто будет зажигать огонь Олимпиады. Этому, мне кажется, в Америке придавалось символическое значение. Речь о том, что мир спасет команда в широком значении слова.

О том, что мы не должны жить поодиночке, что время объединяться. Ну и конечно, такая кульминация церемонии открытия лишний раз подчеркнула, какое значение придается в Солт-Лейк-Сити хоккейному турниру.

— Как вам, кстати, условия в Олимпийской деревне в сравнении с печально знаменитой тюрьмой в Лейк-Плэсиде?

— По сравнению с Лейк-Плэсидом это пятизвездный отель!

— Все хоккеисты будут жить в деревне?

— А почему вы об этом спрашиваете? Они такие же спортсмены, как и остальные олимпийцы, и будут жить, как все. Там вполне нормальные условия.

— Не боитесь, что исход Олимпиады на территории США решит необъективное судейство энхаэловских арбитров?

— Надеюсь, что такого не случится. Все судьи, которые будут обслуживать турнир, — квалифицированные специалисты, профессионалы. И практика показывает, что в соревнованиях, на которые смотрит весь мир, арбитры не дают повода для упрека в национальных пристрастиях. Вспоминаю решающий матч Кубка Канады-87, когда в момент победного гола Марио Лемье наш арбитр Михаил Галиновский мог зафиксировать офсайд — ситуация там была 50 на 50. Но он в хорошем смысле слова не дрогнул, и мы проиграли. Верю, что и теперь судейство будет честным. Хотя бы потому, что такой великолепный турнир не должен быть испорчен ошибками арбитров.

— Большой лед — наше преимущество?

— Может, у североамериканских команд и нет практики игры на нем, но, поверьте, они в этом направлении работают очень тщательно. После чемпионата мира тренеры, возглавлявшие сборные Канады и США, были приглашены на специальный семинар с участием наставников олимпийских команд. Они в мельчайших деталях рассказывали о специфике такой игры. Да и четыре дня, проведенные потенциальными игроками этих сборных на больших площадках в специально организованных прошлым летом лагерях, говорят о многом.

— Полностью ли залечил травму кисти Павел Буре?

— Он играет постоянно и недавно забил 400-й гол в регулярных чемпионатах. К тому, что его будут бить и пытаться вывести из строя, он готов, как готов и терпеть боль. Мы разговаривали с ним сегодня утром, и он ждет не дождется Олимпиады. Как жду ее, конечно, и я сам.

Пресс-конференции великих спортсменов, а теперь — тренеров и менеджеров сборных в те дни в Солт-Лейк-Сити проходили одна за другой. Особый интерес, что неудивительно, вызвали выступления генерального менеджера сборной Канады, в недавнем прошлом — величайшего игрока в истории страны Уэйна Гретцки. Российским пресс-службам стоит поучиться профессионализму и пунктуальности у канадцев: и во время Матча всех звезд в Лос-Анджелесе, и в Солт-Лейк-Сити встречи с Великим начались минута в минуту. Стало ясно, что российская поговорка «Начальство не опаздывает, начальство задерживается» в данном случае неактуальна. И Гретцки, улыбаясь даже после самых каверзных вопросов, ответил на все до единого. В том числе на мой — о сборной России.

— Все мы помним, как играли русские в 98-м и насколько великолепно проявил себя там Павел Буре. Так вот, сейчас Россия, на мой взгляд, сильнее, чем в Нагано. По совокупности скорости и техники это, возможно, самая талантливая команда на Олимпиаде. То, что она будет одним из главных претендентов на золото, очевидно.

— На прошлой Олимпиаде вы играли сами, теперь будете смотреть на матчи с трибуны. Что труднее?

— Конечно, смотреть. Играя, ты выходишь на лед и стараешься сделать свое дело. Здесь же ответственность неизмеримо выше. Вы не можете представить, как порой хочется выскочить на площадку и все исправить. И вдруг пронзает мысль, что твое время ушло и тебе больше никогда такого счастья не выпадет.

— К дальнейшему участию энхаэловцев в Олимпиадах по-прежнему относитесь положительно?

— Конечно. Скажу честно: до того, как оказался в Нагано, значение и дух Олимпийских игр в жизни спортсмена я недооценивал. Но в Японии пересмотрел прежнюю точку зрения. Раз в четыре года получить возможность на глазах у всего мира сыграть за свою страну — это право у игроков HXЛ отбирать нельзя. На Играх в твоей душе возникает особое чувство, ничуть не менее значимое, чем во время финалов Кубка Стэнли. Я двумя руками за участие энхаэловцев в Олимпиадах. Поэтому у меня и не было ни малейших сомнений, позволить ли словацким игрокам «Финикса» участвовать в матчах предварительного раунда.

— Вас не смущает, что в Солт-Лейк-Сити канадцам придется играть по непривычным правилам?

— Действительно, это будет другая игра, но мы и подбирали состав, ориентируясь на нее. Думаете, напрасно в сентябре был проведен четырехдневный сбор потенциальных кандидатов? Мы тренировались на большом льду и без красной линии, что позволило нам понять, кто перестраивается на новый лад легче других. В итоге сформировалась команда, которую я считаю самой скоростной в истории канадских сборных. И атмосфера в ней, уверен, будет царить идеальная.

— Чем сборная Канады-2002 отличается от сборной Канады-98?

— Во-первых, вы не услышите от меня ни одного плохого слова о нашей сборной в Нагано. С первого дня и до поражения от чехов у нас все было прекрасно: руководство и тренеры отлично ладили с игроками, состав был подобран тщательно и безошибочно, атмосфера в Олимпийской деревне нравилась всем. В той команде, поверьте, было идеально все — кроме итогового результата. Самое большое изменение, которое мы внесем в тактику, — это больший акцент на атаку. Именно поэтому мы очень рассчитываем на таких защитников, как Нидермайер и Жовановски, которые любят и умеют подключаться к атакам.

— Канада не видела олимпийского золота 50 лет. У вас есть шанс ее осчастливить…

— Не у меня, а у команды. На лед выйду не я, а 23 хоккеиста, которым и нужно оказать все почести, если они выиграют золотую медаль. И главное для меня как менеджера этой команды — создание таких условий, в том числе для родственников и друзей игроков, которые пожелают их поддержать, чтобы хоккеисты сборной Канады во время олимпийского турнира могли думать об игре и ни о чем больше. Без этого такое соревнование не выиграть ни за что.

Пройдет совсем немного времени, и Гретцки, никогда не выигрывавший Олимпиаду в роли действующего игрока, отпразднует победу в роли генерального менеджера. И лично за него ценители хоккея в любой стране мира будут очень рады…

* * *

Хоккейный турнир в Солт-Лейк-Сити начался со скандала. Связан он был с тем, что предварительный этап Олимпиады, в котором шесть сильнейших сборных — Чехия, Россия, Финляндия, Канада, США и Швеция — не участвовали, по срокам совпадал с очередными матчами регулярного чемпионата НХЛ. Приостанавливался он только с приездом в Город Соленго Озера (так переводится название олимпийской столицы-2002) ведущих команд. Но ведь и в других — в частности, Словакии и Латвии — на основных ролях были энхаэловцы!

Вот и возник конфликт интересов. Нешуточный. И доведенный до абсурда.

В 1990 году, после того как советские танки усмирили кипевшую Ригу, молодой вратарь местного «Динамо», но уже чемпион мира Артур Ирбе отказался дальше играть за сборную СССР. Мог ли он тогда себе представить, что 12 лет спустя над ним, 35-летним, будут издеваться не советские, а «самые демократичные в мире» американские хоккейные чиновники? Что право Ирбе выступить за сборную Латвии, попавшую на Олимпиаду после 66-летнего перерыва, будет оценено ими… в миллион долларов?

«Каролина» — клуб Ирбе — была готова отпустить голкипера на матч со Словакией. Хотя бы потому, что его сменщик вратарь олимпийской сборной США Том Баррассо. Но некие так официально и не названные клубы НХЛ за пару месяцев до Игр направили в офис лиги протест по поводу возможного неучастия в матчах регулярного чемпионата ведущих игроков ряда команд. Дескать, их ослабление сыграет на руку конкурентам. И глава НХЛ Гэри Бэттмен постановил: уезжать в сборные на предварительный турнир Олимпиады могут лишь те хоккеисты, у кого в этот день нет матчей.

У «Каролины» матч был — в Сан-Хосе. Главный тренер Пол Морис спокойно заявил на него Баррассо и пожелал Ирбе удачи. Но не тут-то было. Бдительные блюстители закона из НХЛ всполошились: непорядок! На их запрет Артур, чувствуя поддержку клуба, поначалу махнул рукой.

Но очередная депеша из лиги оказалась более конкретной: за выступление на Олимпиаде в день матча регулярного первенства Ирбе был обещан штраф в… миллион долларов. Результат этого маразма: голкипер вынужден был узнавать о ходе решающего сражения латвийской команды, сидя на скамейке запасных «Ураганов»!

Ирбе, человек с репутацией борца за справедливость, не стал молча сносить унижение. Рассказывали, что он отправил Бэттмену гневный факс, а на его телефонном автоответчике оставил столь же огнедышащее послание. Может, на душе у Артура после этого чуть и полегчало. Но какая же ярость от бессилия что-либо изменить клокотала внутри у Артура, когда он узнавал об очередной «бабочке» своего непутевого сменщика Сергея Наумова!..

Генеральный менеджер «Миннесоты» Дуг Райзбро, в свою очередь, отказался отпустить в Солт-Лейк-Сити ведущего латвийского форварда Сергея Жолтка. Получив письмо премьер- министра Латвии Андриса Берзиньша, он дал утонченно-вежливый по форме и потрясающе хамский по содержанию ответ: «Наш клуб с удовольствием узнал об интересе такой высокой персоны к хоккею, но вынужден отказать. Позволить Жолтку сыграть за свою страну — значит, временно потерять одного из лучших наших форвардов, что разочарует спонсоров и затруднит жизнь остальным игрокам». Речь, напомню, шла о «Миннесоте», занимавшей последнее место в Западной конференции и не имевшей ни малейших шансов на выход в плей-офф!

Остается только гадать, как бы закончился матч Латвия — Словакия, если бы та же «Каролина» не обменяла за месяц до Игр во «Флориду» Сандиса Озолинына. «Окно» в календаре позволило самой яркой звезде хоккейной Латвии выйти на лед и сделать 4 голевые передачи.

У словаков были свои проблемы. В стартовом матче против Германии при счете 0:2 тренер Ян Филц неожиданно даже для генерального менеджера Петера Штястны выпустил на площадку Зигмунда Палффи, который был заявлен только на случай форс-мажорных обстоятельств. У Штястны была договоренность с генеральным менеджером «Лос-Анджелеса», что Палффи, игравший до этого два дня подряд в НХЛ, сыграет только против Латвии.

Взбешенный клубный руководитель наутро после поединка с Германией позвонил Штястны и запретил выпускать форварда на лед четвертый день подряд. Наверное, легендарный словак мог послать калифорнийского коллегу куда подальше. Но, видимо, Штястны мучила совесть из-за своего невыполненного обещания, и Палффи смотрел на вылет своей команды с Олимпиады, сидя на краю скамейки запасных в цивильной одежде…

Матч Латвия — Словакия в итоге получился потрясающе красивым и закончился с «космическим» счетом 6:6. Но в основной турнир не вышли ни латыши, ни словаки, которые в сильнейшем составе сделали бы это наверняка. Их тренер Филц после поединка с Латвией заявил:

— Мы стали жертвами несправедливого договора между НХЛ и ИИХФ. Выигрывать в обстановке, когда каждый день хоккеисты меняются и команда напоминает проходной двор, можно только при большой удаче.

Несправедливой систему проведения соревнований назвал и Юрзинов, который много лет проработал в рижском «Динамо» и, естественно, неравнодушен к сборной Латвии.

Ирбе приехал на последний матч с Германией, но он был проигран — 1:4. А после игры голкипер в нашей беседе выплеснул все те чувства, которые в связи со всем этим скандалом испытал.

— Сказалась ли свистопляска вокруг вашего приезда в Солт-Лейк-Сити на вашей игре с немцами?

— Результат говорит сам за себя. Минимальное время на адаптацию у меня было. Но эмоции, видимо, были исчерпаны. Всю игру чувствовал, что ноги не двигаются. И руки не сработали, и голова… В итоге — 4 пропущенные шайбы. А в такой ситуации надо было сыграть «на ноль».

— Что подвело в наибольшей степени — нервы или физическая готовность?

— Видимо, все в совокупности. Неопределенность — отпустят или нет — завершилась самым неожиданным образом. «Каролина» согласилась с моим отъездом в сборную, главный тренер Пол Морис пожелал мне удачи, я был готов отыграть 3 матча за 5 дней — и вдруг остался в «Каролине» на скамейке. На меня в клубе в эти дни не рассчитывали и заранее предупредили Тома Баррассо, что матчи в Анахайме и Сан-Хосе будут его. А я не сыграл ни с австрийцами, ни со словаками, и за последние дни только дважды потренировался и провел, сегодняшний матч с Германией. Из-за этого у меня сбился рабочий график. Зная о своем напряженнейшем режиме в эти дни, я немного облегчил тренировочный процесс. Занимался интенсивно, но меньше по времени. И когда все изменилось, это привело к плачевному результату.

— Как вы узнавали о ходе матча Латвия — Словакия, сидя на скамейке запасных «Каролины» в Сан-Хосе?

— Смотрел телевизор в перерывах между периодами. Знал, какова ситуация, кто играет в большинстве, сколько осталось времени… И когда все закончилось, был по-настоящему счастлив и уверен, что нам по силам пройти Германию. Увы, теперь сборной Латвии предстоит лишь один матч за 9-е место, а немецкой команде — финальный турнир.

— А вы за 9-е место будете играть?

— Что же я, крыса, которая первой побежит с тонущего корабля?!

— В последние дни ходило много разговоров о ваших звонках президенту НХЛ Гэри Бэттмену и гневном факсе в его адрес.

— Факса не было, а телефонная беседа действительно состоялась. Когда стало известно, что хотя клуб отпустил меня в сборную, лига наложила на отъезд вето, я был возмущен и позвонил Бэттмену. Он объяснил, что в день, когда играет клуб, не отпускают никого.

— На что вы заявили: «Я все равно уеду»?

— Именно так. Бэттмен сказал, что в этом случае меня дисквалифицируют, а энхаэловские санкции распространяются и на Олимпийские игры. Так что играть в Солт-Лейк-Сити я все равно не смогу. Я поинтересовался: «Означает ли это, что если, скажем, в матче с «Сан-Хосе» я кого-то умышленно ударю высоко поднятой клюшкой, получу удаление до конца игры и дисквалификацию, то не смогу играть на Олимпиаде?» Ответ был исчерпывающим: «Безусловно». Я понял, что бессилен что-либо изменить. Сказал лишь, что о правилах таких не слышал, но теперь мне все понятно…

— Ваш звонок имел какие-то последствия?

— В воскресенье после ничьей со словаками стало ясно, что последняя игра будет для нас решать все. На следующее утро мне неожиданно позвонил Бэттмен, извинился за все произошедшее и выразил надежду на то, что к моему приезду у сборной Латвии еще будет шанс выиграть групповой турнир. Конечно, такое внимание было приятно, но каких же нервов все это мне стоило. Ни в коем случае не собираюсь списывать на случившееся сегодняшнюю неудачу, но даже врагу не пожелаю через такое пройти. Надеюсь, что настанут времена, когда каждую сборную, участвующую в Олимпиаде, будут одинаково уважать и у всех изначально будут равные шансы.

* * *

Вернемся, однако, к сборной России. За день до ее стартового матча мне удалось побывать в Олимпийской деревне. И выяснить у Фетисова, что сбудется мечта братьев Буре сыграть за сборную в одном звене. Непросто было уговорить главного тренера раскрыть хотя бы часть карт, но в итоге он пошел навстречу и «раскололся». Оказалось, что одна из троек нападения будет выглядеть так: Павел Буре — Жамнов — Валерий Буре. Обратило на себя внимание, что воссоединена успешная связка Нагано-98: Буре-старший — Жамнов.

А пока Фетисов в этом признавался, наша сборная играла не в хоккей, а в… домино. Вашингтонцы Гончар с Николишиным заодно со своим одноклубником Христичем, выступавшим за сборную Украины, в дни выездных матчей «Кэпиталз» успели исписать «турнирными таблицами» 96-страничный блокнот. Как можно отказать себе в удовольствии заняться любимым делом в Олимпийской деревне, тем более что специальное помещение — комната отдыха — как раз для доминошных (а также шахматных и шашечных) баталий и была предназначена?

У каждого игрока до первой тренировки обнаружились свои заботы и дела. Николишин собирался в цветочный магазин: на дворе был день Святого Валентина, а поддержать форварда «Вашингтона» в Солт-Лейк-Сити приехала его жена. Каспарайтис на каждом шагу встречал старых знакомых по Прибалтике и «Динамо».

«С точки зрения хоккея тяжело приезжать на Олимпиаду за день до первой игры, — рассуждал российский литовец. — Стольких друзей видишь, с которыми не общался много лет, и сразу же сконцентрироваться на хоккее непросто. Но на то мы и профессионалы, что обязаны это сделать». На вопрос, что лучше — приезжать на Игры за четыре дня, но в Японию, или за день, но не выезжая из Штатов, шутник Дарюс изрек: «Лучше — за четыре дня и в Америку!»

Каспарайтис заявил, что ради победы (Альбервилль-92 он вспоминал как сказку) готов будет даже применять жесткие силовые приемы против своего работодателя — владельца и одновременно игрока «Питтсбурга» Марио Лемье! Супер-Марио, кстати, прилетел в Солт-Лейк-Сити на частном самолете, тогда как Каспарайтис летел рейсовым лайнером с питтсбургскими чехами и шведами. Во время полета они сидели далеко друг от друга и даже не пытались общаться: о клубном единстве на время стоило забыть.

— С кем делите номер? — спросил я Каспарайтиса.

— У нас восьмиместный номер — четыре комнаты по два человека. Мой сосед — Гончар, а остальные — братья Буре, Жамнов, Миронов и Дацюк — еще не приехали.

Напомню, что к тому моменту до первого матча оставался день. А половины состава еще не было на месте! Вот во что НХЛ превратила Олимпиаду-2002.

Как выяснилось, порой Фетисов интересовался у игроков, с кем в номере они бы хотели соседствовать. Самсонов рассказал мне, что такой вопрос главный тренер сборной ему действительно задал. А потому один из лидеров «Бостона» обосновался в деревне вместе с Квашой, с которым они играли в школе ЦСКА у тренера Сергея Гимаева, будучи еще семилетними пацанами.

Фетисов же был весь в заботах. Просматривал матч сборной Белоруссии во встрече со швейцарцами и резюмировал: «Дисциплинированная команда, строго и терпеливо играющая в обороне». В четверг утром, ровно за сутки до стартового матча, главный тренер сходил на совещание по правилам игры ИИХФ, которое проводил один из руководителей судейской коллегии НХЛ. Вернулся в штаб, выслушал краткий доклад врача Игоря Силина («Все, кто уже приехал, здоровы») и начал готовиться к тренировке. Между делом давая интервью, успевал еще и остановить Афиногенова: «Ребята, одевайтесь потеплее, холодно на улице».

За день до матча игроки еще не знали (или говорили, что не знают?), с кем вместе выйдут на лед. Собрание, по словам Фетисова, было намечено после тренировки, которую в последний момент удалось перенести с утра на 18.30 местного времени.

— Это было непросто — первоначально занятие было запланировано на девять утра, — говорил Фетисов. — Потом поменялись на час с женской сборной, а еще позже позвонил Стеблин и сообщил, что есть возможность поработать в полседьмого вечера на тренировочном катке. Мы, конечно, согласились — к этому моменту соберется вся команда, тогда как утром была бы только половина. Я не придаю этой тренировке серьезного хоккейного значения: ребятам нужно просто всем вместе побыть в раздевалке.

И действительно, о каком эффекте утренней тренировки можно было бы говорить, если на нее не успевал даже капитан? Ларионов (прилетевший, кстати, с женой и тремя детьми) вместе с Федоровым и Дацюком в среду вечером играли за «Детройт» в Миннесоте и прибыли в Солт-Лейк-Сити только в 11 утра.

На вопрос о том, как будет строиться дисциплина, Фетисов ответил:

— Отбой обязателен для всех, время же подъема будет варьироваться в зависимости от времени начала матча. При этом ходить по номерам и проверять, на месте ли игроки, никто не будет — я доверяю их профессионализму.

До начала хоккейного турнира Игр оставались считанные часы. «Стараюсь заранее об этом не думать, чтобы не перегореть», — говорил Гончар. На прощание я пожелал ему и всем его партнерам удачи, без которой на таком супертурнире не обойтись.

* * *

Первым соперником россиян стал самый неожиданный пришелец в финальной восьмерке — сборная Белоруссии. Неожиданность заключалась в том, что годом ранее белорусская команда вылетела из группы А чемпионата мира. В то время как на в тысячу раз более сложной Олимпиаде вскарабкалась в финальную стадию, пройдя Швейцарию, Францию и Украину. И этим, как выяснится позже, не ограничилась, став главной сенсацией Солт-Лейк-Сити. Поэтому и расскажу об этой команде поподробнее. И о ее российском тренере — тоже.

Команда без единого энхаэловца (Салей из «Анахайма» подъехал уже к финальному турниру) сделала то, чего не удалось ни Словакии с Палффи, Шатаном и Хоссой, ни Латвии с Озолиньшем и Ирбе.

— На Играх мы уже выполнили программу-максимум, — честно признался плавный тренер белорусов Владимир Крикунов. — А потому с той же Россией будем играть раскованно: Белоруссия свое дело сделала, а команде Вячеслава Фетисова это только предстоит…

В конце января, когда братья-славяне собрались в Минске готовиться к Олимпиаде, Крикунов изобрел ноу-хау, которое, вполне возможно, и позволило скромной по составу команде попасть в группу к России, Финляндии и США. Во всяком случае, о подобных методах подготовки к заокеанскому турниру я до тех пор не слышал.

— Первую тренировку 31 января мы провели в полночь, — рассказал мне Крикунов. — Перед этим, в 10 вечера, позавтракали. Да-да, не поужинали, а именно позавтракали — потому что с этого дня перешли на американское время. В три часа ночи был обед, а в семь утра — вторая тренировка. И лишь потом, после «ужина» — отбой. Ресторан гостиницы «Беларусь», где базировалась команда, работал в том режиме, который был нужен сборной.

В результате к вылету в Солт-Лейк-Сити она уже прекрасно обжилась в так называемом горном часовом поясе, время в котором отстает от московского на 10 часов. А тут еще и первый соперник — Украина решила оставить несколько вакансий в составе для энхаэловцев: Христича, Федотенко, Варламова. Во втором и в третьем матчах они полностью оправдали ожидания. Зато в первом, по мнению Крикунова, украинцам не хватило сил на третий период. В результате в финальный этап вышла именно Белоруссия.

В 1984 году Крикунова привели в Белоруссию ершистый нрав и клубная принадлежность. 32-летний защитник рижского «Динамо» не сошелся характерами с новым старшим тренером Петром Воробьевым. Захотел уйти, но услышал: «Куда? Ты же офицер. Так что завтра к 9 утра изволь явиться на границу, в Рижский рыбный порт». Случайно ли 15 лет спустя Петр Ильич проигнорирует рекомендацию Крикунова, посоветовавшего взять в молодежную сборную своего худенького воспитанника Дацюка?

Границу на замке будущий Владимир Васильевич держал месяц. После чего нашел какую-то юридическую зацепку, не позволявшую офицерам внутренних войск служить в порту. А пока суд да дело, уехал к одноклубникам из Минска, где его давно ждали. Общая динамовская принадлежность не позволила разгореться скандалу. Кто мог тогда, в догорбачевскую пору, подумать, что Белоруссия обрела будущего главного тренера своей независимой сборной?

Два года Крикунов еще играл. Учил уму-разуму, чуть ли не правильно зашнуровывать коньки, юного Олега Микульчика. Вскоре того заберет к себе в московское «Динамо» Юрзинов, а почти через два десятка лет 37-летний Микульчик забросит в составе сборной Крикунова на Играх-2002 победную шайбу Украине. Вся наша жизнь — набор маленьких сюжетов…

Год после окончания карьеры Крикунов был вторым тренером минчан. Затем стал главным и до отъезда в Словению проработал на этом посту девять лет. Именно на стыке 80-х и 90-х в Минске заиграли полтора десятка (!) хоккеистов из белорусского состава Солт-Лейк-Сити. На том багаже белорусы выезжали последующее десятилетие с лишним. Наследников видно не было.

— Этому поколению скоро сходить, и теперь, когда белорусский хоккей зашел в тупик, вспомнили про меня, — без ложной скромности заявил мне Крикунов. Он имел право на такую оценку.

О тренере, который с 96-го возглавлял российские «Динамо-Энергию», «Ак Барс» и «Нефтехимик», в Белоруссии вспомнили после вылета сборной из группы А мирового первенства. Крикунов к тому времени работал… в сборной России, ассистировал Борису Михайлову на чемпионате мира-2001 в Германии. Там, где впервые на всю страну засверкала звезда открытого им в Екатеринбурге Дацюка.

Как раз тогда, сразу после чемпионата мира, новый президент федерации хоккея Наумов и обратился к Крикунову с просьбой о помощи. Михайлов, узнав, что речь идет только об Олимпиаде, дал добро и сохранил за ним пост второго тренера своей сборной. Оставалось заручиться согласием того, кто «заказывает музыку», — Александра Стеблина. Оно было получено, и когда уволенный из Казани Крикунов нашел работу в Нижнекамске, то сразу поставил условие: не препятствовать его отъезду на Олимпиаду. «Когда еще выпадет шанс поработать на таком турнире?» — сказал он. Окажется, что выпадет и в Солт-Лейк-Сити, и в Турине.

И вот в первом матче Игр-2002 второму тренеру сборной России Крикунову во главе сборной Белоруссии предстояло противостоять… сборной России. Только олимпийской. Довольно смешно, а, по мнению Фетисова, — странно. Сам Крикунов по этому поводу иронизировал: «Вот обыграем сейчас Россию — и, глядишь, ФХР меня уволит…»

Теоретически он мог успеть отработать сразу на двух чемпионатах мира — в группе В за Белоруссию и в группе А за Россию. Но работа в Нижнекамском «Нефтехимике» первый вариант исключала. Тем не менее Наумов сказал ему: «Если не сможешь, работать будет тот человек, которого ты порекомендуешь».

«Крикунов превратился в белорусского хоккейного Лобановского», — написал я в «Спорт-Экспрессе» перед началом основного турнира в Солт-Лейк-Сити. Еще не догадываясь, до какой степени окажусь прав…

«У нас хорошее настроение, потому что над нами больше не довлеет результат», — провозгласил Крикунов. Все смешалось в олимпийском хоккейном доме: зарубежная сборная, составленная из русскоязычных игроков российского чемпионата и с тренером российского клуба во главе, предстояло сыграть против сборной России, составленной исключительно из энхаэловцев. Любопытно было, что из этого получится.

* * *

15 февраля.

Россия — Белоруссия — 6:4 (3:1, 1:2, 2:1) Россия: Хабибулин; Б. Миронов — Малахов, В. Буре — Жамнов — П. Буре. Гончар — Каспарайтис, Ковалев — Яшин — Николишин. Марков — Твердовский, Самсонов — Федоров — Ковальчук. Афиногенов — Ларионов — Дацюк. Кравчук, Кваша.

Голы:

1 период. Самсонов (Ковалъчук, Федоров), 1:45 (1:0). Антоненко (В. Панков), 8:20 (1:1). Жамнов (П. Буре), (2:1 — бол.). Ковальчук, 19:39 (3:1).

2 период. Яшин, 25:16 (4:1). Хмыль, 26:42 (4:2 — бол.). Калюжный, 34:01 (4:3 — бол.).

3 период. Б. Миронов (Афиногенов), 42:21 (5:3). Федоров (Афиногенов), 44:04 (6:3). Сшей (Цыплаков, Хмыль), 58:23 (6:4 — бол.).

Солт-Лейк-Сити. Групповой турнир. Е Center. 8484 зрителя (вмещает 10 500).

Жизнь олимпийской сборной России-2002 началась с… золотой медали. Выше я уже упоминал о том, что президент ОКР Леонид Тягачев и президент ИИХФ Рене Фазель вручили Николаю Хабибулину награду Альбервилля-92. Произошло это в раздевалке сборной России в Е Center перед отъездом на тренировочный каток. «Медаль нашла героя» (так, помнится, говорили в послевоенные годы) 10 лет спустя.

В 22.00 предыгрового дня — то есть за 13 часов до матча — состоялось первое собрание команды. Именно тогда были названы имена ассистентов капитана команды Ларионова — Павел Буре и Каспарайтис.

Перед началом игры впервые после долгих лет перерыва прозвучала мелодия гимна Александрова, вновь ставшего главной национальной мелодией России. После матча Фетисова спросят, каково ему было слышать этот гимн, отношение к которому в обществе было неоднозначным: для многих он ассоциировался с советской эпохой. Тренер ответит:

— А почему я должен быть ему не рад? Наоборот, мне приятно его слышать, потому что с этим гимном мы одержали очень много больших побед. Знаю: каждый канадский хоккеист прежних времен может напеть гимн СССР в любое время дня и ночи.

За день до матча Гончар развеял опасения, что наши сборники, лишь за день до того собравшиеся вместе, из-за раннего начала матча (11 утра) не успеют «проснуться». «Почти каждые выходные мы играем в Вашингтоне в час дня, а в Солт-Лейк-Сити в это время как раз 11. Так что к таким матчам энхаэловцы — люди привычные», — заверил защитник.

И действительно, много времени на раскачку россиянам не потребовалось. На табло замерли цифры 01.45, когда сразу же засверкавшее, как новенький автомобиль, звено Самсонов — Федоров — Ковальчук сотворило первый гол финального турнира. Вундеркинд из «Атланты» пулей ворвался в зону и выдал блестящий пас Самсонову. Левый край «Бостона» с неудобной руки пустил шайбу между щитками у Шабанова, мгновенно превратив «бумажную» симпатию к этому сочетанию форвардов в практическую. Весь первый период эта тройка играла в свое и болельщицкое удовольствие.

Обратил на себя внимание перевод культового центрфорварда Ларионова на левый фланг. Капитан после матча прокомментирует это так:

— Это необычная для меня позиция, но в «Детройте» Скотти Боумэн часто идет на различные новации, а потому ничего страшного для меня в этом переводе не было. В этой команде я готов играть на любой позиции.

Пошло дело и у тройки Яшина, когда-то в таком же составе выступавшей в молодежной сборной страны. Головокружителен был дриблер Ковалев, для которого большая площадка, да еще и без красной линии — что океан для акулы. Когда-то, в давние времена выступлений за «Динамо», Яшин с Ковалевым в Новогорске поздними вечерами брали ключи от катка базы бело-голубых и вдвоем оттачивали финты. В том числе поэтому и стали теми, кем стали.

В одном из отрезков первого периода экс-динамовцы более минуты кружили по белорусской зоне, и в конце концов Ковалев вывел на идеальную позицию Николишина — штанга. А минутой ранее была перекладина у Афиногенова после паса Дацюка.

Российское невезение закончилось белорусским голом. Дацюк проиграл вбрасывание Панкову, и шайба отскочила на клюшку Антоненко. Форвард «Северстали» бросил Хабибулину в «домик». И попал.

Но преимущество нашей сборной было столь велико, что забить она должна была. Голу предшествовала любопытная сценка. Когда Андриевский был удален за нарушение против Ковальчука, Фетисов выпустил на лед одну из бригад большинства: Гончар — Ковалев, Яшин — Жамнов — П. Буре (другую составили Твердовский — Федоров, Самсонов — Ларионов — Ковальчук). Но перед самым вбрасыванием Жамнов решил поменять клюшку. И новой тут же добил шайбу, отскочившую от Шабанова после щелчка Русской Ракеты. После матча Жамнов рассказал:

— Клюшка сломалась — точнее, на крюк налипло много грязи, и перед вбрасыванием я решил ее заменить. Из двух предложенных взял ту, что полегче. Иона оказалась удачливой я тут же забил гол. Теперь буду ею играть, пока не сломается…

А на последних секундах периода к сборной России вернулась та удача, что изменила ей в эпизодах со штангой и перекладиной. Ковальчук бросил с нулевого угла почти от борта — и от щитка оторопевшего от неожиданности вратаря шайба влетела в ворота. 3:1. И в перерыве Шабанова сменил Мезин. Которому суждено будет стать одним из героев Олимпиады.

Но это случится еще нескоро. Второй период матча с Россией начался так же, как завершился первый. Яшин резко сместился от левого борта в центр и кистевым броском оставил Шабанова не у дел. Кто мог подумать, что исход матча еще не решен?

Однако Буре-старший не реализовал выход один на один, и белорусы вдруг перехватили инициативу. Два удаления привели к двум голам: если первая бригада меньшинства (Малахов, Миронов, Жамнов, Николишин) со своей задачей справилась, то ее сменщики — нет. Не блистал в эти минуты и Хабибулин: броски братьев-славян неберущимися назвать было нельзя. Но дело было не столько в нем: если после первого периода Россия перебросала соперника — 17:6, то после второго цифры были почти равными — 25:24. Появилась тревога, которой в начале матча не было и в помине.

Жамнов:

— Мы чувствовали, что игра получается, и в какой-то момент успокоились. Отдали инициативу — и не успели оглянуться, как соперник отыграл два гола. Это стало хорошим уроком, лишний раз доказывающим, что на таком турнире слабых команд не бывает. И в третьем периоде мы начали играть в совсем другой хоккей — точнее, в тот самый, что мы показывали в первой 20-минутке.

Тревога развеялась уже в первые минуты третьего периода — отбросив прочь вальяжность, Миронов с Федоровым расстреляли правую «девятку» белорусских ворот. Оба гола получились на загляденье: шайбы влетали над плечом Мезина в оставленную им крохотную щель. Могли забить и еще — только Ковальчук дважды выходил на рандеву с вратарем. Но точку все-таки поставили белорусы: Хабибулин пропустил под щитком даже не после броска, а скорее наброса Салея.

Россияне выиграли, но неуверенность Хабибулина перекрыла все положительные впечатления от игры нашей атаки. И сразу вспомнилось, что, несмотря на все свои подвиги в матчах регулярного чемпионата НХЛ, Николай к тому моменту не выиграл еще ни одной серии плей-офф Кубка Стэнли. Сам Хабибулин объяснил невразумительный старт непростой адаптацией к горным условиям: «Тяжело дышалось». Фетисов же, комментируя игру голкипера на пресс-конференции, нашел место для шутки:

— Летом он тренировался в Минске, и это дало о себе знать. Все, что Коля задолжал белорусам за три недели бесплатных тренировок, он сегодня вернул (смех в зале/ Ну а если серьезно, то, наверное, сказались другие размеры площадки, а значит, другие углы бросков. Тем не менее Хабибулину я не просто доверяю, а очень доверяю.

Игру же в целом Фетисов прокомментировал так:

— Наша команда, играя с листа, выглядела неплохо, но с результатом нам в какой-то мере повезло. Могу выделить звено Федорова, а вот вопрос сыгранности и взаимодействия в звеньях — особенно при игре в обороне — меня беспокоит. С удовольствием провел бы перед Олимпиадой трехнедельный сбор, где бы мы отработали и все перечисленные элементы, и игру в неравных составах. Перед игрой я предупреждал игроков о силе соперника во время розыгрыша большинства. Но собрание, на котором я об этом говорил, было в семь утра, и пока оно шло, некоторые могли еще не проснуться.

«С результатом повезло», — это было сказано трезво и самокритично. Даже, пожалуй, слишком — но именно такие слова нужны были для команды, смотревшейся несколько вальяжно. Фетисов во время Олимпиады вообще будет давать откровенные и очень разумные комментарии, чем привлечет на свою сторону немало сторонников. Это высказывание стало первой ласточкой. Как и кредит доверия Хабибулину, которого иной тренер за такую игру мог бы публично пожурить. Фетисов же обернул эту критику в форму шутки, при этом не отрицая самих фактов ошибок. Пожалуй, это был лучший выход из щекотливого положения.

* * *

16 февраля.

США — Россия — 2:2 (0:0, 1:1, 1:1) Россия: Хабибулин; Миронов — Малахов, П. Буре — Жамнов — В. Буре. Гончар — Каспарайтис, Ковалев — Яшин — Николишин. Марков — Твердовский, Самсонов — Федоров — Ковальчук. Афиногенов — Ларионов — Дацюк. Кравчук, Кваша.

Голы:

2 период. Ткачук, 26:19 (1:0). В. Буре, 37:08 (1:1).

3 период. Федоров, 42:06 (1:2). Халл, 55:30 (2:2).

Солт-Лейк-Сити. Групповой турнир. Е Center. 8599 зрителей (вмещает 10 500).

Для начала — немного любопытных цифр. Знаете ли вы, например, когда американцы последний раз до Солт-Лейк-Сити проиграли матч Олимпиады на собственном льду? В матче открытия Игр… 1932 года. В 60-м в Скво-Вэлли и в 80-м в Лейк- Плэсиде поражений не было. И были золотые медали.

Наша же команда за всю историю олимпийских хоккейных турниров из девяти матчей проиграла сборной США лишь дважды. Именно там — в золотых для янки Скво-Вэлли и Лейк-Плэсиде…

— Можете сравнить атмосферу этого матча со знаменитой встречей в Лейк-Плэсиде 22 года назад? — спросили Фетисова после матча американские журналисты.

Тот в очередной раз не преминул сострить:

— А я ту игру не помню. Слишком много сотрясений мозга перенес. Скажу так: благодаря тому матчу, прозванному «Чудом на льду», нашу сборную знает вся Америка.

Гол Бретга Халла за четыре с половиной минуты до конца матча не позволил россиянам прервать 70-летнюю (!) домашнюю беспроигрышную серию американцев. Но не сбылась и счастливая примета соперника — победа над бывшей «империей зла». Стало быть — в расчете?

Мне в тот момент казалось — не совсем. Впечатление было таким: субботний матч сработал скорее на авторитет и уверенность в себе российской сборной, до того этакого красивого и таинственного НЛО. Все ощущали ее потенциальную мощь, но никто не знал, какой она предстанет во встрече с серьезным соперником. Расхлябанной и вальяжной, как на Кубке мира-96, или собранной и решительной, как в Нагано-98? И как поведет себя в критической обстановке тренер-новичок Фетисов?

Сила же американцев после разгрома финнов в стартовом туре уже была ясна. Они оказались не хуже, чем на Кубке мира. Оставалось выяснить, каковы мы.

Нападающий американцев Тони Амонти после матча сказал о сборной России: «Такой талантливой группы форвардов, собранной вместе, я не видел ни разу в жизни». Но важнее другое — внутри этого конгломерата звезд не началось состязание амбиций. Талант не обернулся эгоизмом и самолюбованием. По крайней мере после первого матча с США ощущение было именно таким. Группа выдающихся игроков не могла играть так синхронно и собранно, как Россия против Америки. Так могла играть только команда.

Фетисов резюмировал свои впечатления от игры так:

— Радует, что в матче с американцами команда играла в наш, русский хоккей, и то, что в каждом эпизоде все бились до конца, полными пятерками отрабатывали в оборону. Наша игра во встрече со сборной США — хороший знак. Любому тренеру неприятно упускать победу в конце матча. Но в хоккее случается всякое — тем более что нам противостояла мощная команда, которая также хотела победить. Думаю, в предстоящих матчах мы сумеем зацепиться за ту игру, что показали сегодня. С каждой встречей будет расти и сыгранность — а значит, сможем еще прибавить.

- Справляется ли со своими обязанностями 41-летний Ларионов? — спросили главного тренера. Впрочем, в его ответе можно было и не сомневаться:

— Вполне. Я рад, что Игорь в команде, играет на своем уровне, и атмосферу в команде создает во многом он. Сегодня Ларионов подошел перед третьим периодом и говорит: «Ребятам нужно побольше играть. Если надо, я могу и посидеть». Это и есть тот профессионализм, который нам так необходим. Если, скажем, Жамнов играет здорово, то Ларионов первым уступит ему игровое время.

«Нас спас вратарь Рихтер, — признал Амонти. — Когда во втором периоде русские делали все, что хотели (наши перебросали соперника 17-4), Майк, когда было нужно, стоял на голове». И если днем ранее сборная США показалась страшной и почти непобедимой силой, то после матча с россиянами самомнение ее игроков пошло на убыль.

Главный тренер российской сборной в кадровых решениях на Олимпиаде был полностью адекватен. Составы троек нападения выглядели оптимальными: связка Ковалев — Яшин — Николишин успела здорово себя проявить в первом матче, звено братьев Буре и Жамнова — во втором, а созвездие Самсонов — Федоров — Ковальчук — в обоих.

Об этой тройке — отдельный разговор. По замыслу и функциям игроков (не по сыгранности, конечно) оно чем-то напомнило мне звено, которое в Америке до сих пор называют не иначе как легендарным «КЛМ»: Кругов — Ларионов — Макаров. Самсонов динамичен и крепко сбит, как Макаров, столь же легко и стремительно врывался с шайбой в чужую зону. Федоров исполнял роль Ларионова — мозга звена, цементировавшего вдобавок и оборонительные порядки. Рослый Ковальчук, конечно, атаковал ворота в ином стиле, чем невысокий Кругов, но делал это с такими же настойчивостью и чутьем. Словом, все они здорово дополняли друг друга.

- Как вам играется с Самсоновым и Ковальчуком? — спросил я после матча самого опытного в этой тройке, Федорова.

— Хорошо. Они талантливые молодые игроки, и хотя мы вместе очень короткий период времени, взаимодействие улучшается на глазах. Сегодня нам уже было гораздо легче понимать друг друга, чем в матче с Белоруссией. Моя задача — вовремя снабдить их шайбой, а они со своей скоростью и напором с ней разберутся.

Думалось: если они так заиграли с листа, то что бы было после недели совместных тренировок?! Напрасно глава НХЛ Гэри Бэтгмен пожадничал с еще одной неделей олимпийского перерыва: участники предварительного раунда сыграли бы в оптимальных составах, а шестерка «патрициев» эти семь дней сплачивала бы ряды. И турнир в Солт-Лейк-Сити, и без того блестящий, получился бы вдвое качественнее. Мечты, мечты…

Впрочем, вернуться от них к реальности никаких проблем не составляло — настолько эта реальность была симпатична. Например, оперативные решения нашего тренерского штаба.

Скажем, в Нагано единственным поводом для критики в адрес Юрзинова было упорное нежелание использовать спецбригады большинства. Все звенья при численном преимуществе играли по очереди — лишь изредка на месте защитника оказывался Федоров. И выглядело тогда наше большинство крайне неубедительно.

Фетисов же для начала создал две спецбригады, выделив им примерно равное игровое время. В одну вошли Федоров — Твердовский, Самсонов — Ларионов — Ковальчук, в другую — Гончар — Ковалев, Яшин — Жамнов — П. Буре. На бумаге — впечатляюще, на деле же оказывалось, что не очень. И в середине матча с американцами, увидев, как хорошо сыгрались звенья Федорова и Жамнова, на парадоксе решил… вернуться к варианту четырехлетней давности своего нынешнего помощника.

Первый же на Олимпиаде выход в большинстве Малахова и Валерия Буре обернулся голом. Защитник «Рейнджере» выдал блестящий пас Карманной Ракете (так его по аналогии с Русской Ракетой прозвали в Северной Америке), перед которым оставался один Рихтер. Буре-младший, словно актер экстра-класса, выдержал паузу, уложившую непробиваемого Рихтера на лед. Метнул шайбу над голкипером — и счет сравнялся.

Фетисов после матча отмечал:

— У меня еще до игры было чувство, что Валера забьет. И когда он начал матч здорово, я постарался дать ему как можно больше игрового времени. Очень хорошо, кстати, сыграло все звено, у которого проявилось не только мастерство, но и самолюбие. Тот гол, который забил Буре, был для нас очень важным, и я искренне рад за парня.

— Да и за себя, наверное, рады — ведь решение взять в сборную Буре-младшего многие считали спорным.

— Я приехал сюда не для того, чтобы подтверждать свою правоту — и мне, и игрокам нужно просто выигрывать. На самом деле все еще впереди. Но то, что они, сыграв сегодня хорошо, почувствовали уверенность, как и то, что они по- настоящему бились, внушает оптимизм. Как и отличная атмосфера в команде. Ребята по собственной инициативе собираются пятерками, обсуждают все, что произошло.

Скажу честно: я скептически отнесся к приглашению Валерия Буре в олимпийскую сборную. Более того — вспоминая об ужине Фетисова и братьев Буре с президентом России в Нью-Йорке, наряду со многими коллегами посчитал это кадровое решение политическим. Или как минимум принятым для того, чтобы не раздражать Павла Буре, который своего младшего брата, как известно, обожает.

Исходя из отдельно взятого матча с США — не только из-за гола, но из-за всей игры Валерия Буре — спортивная правота Фетисова стала для меня очевидна. С братом он взаимодействовал на каком-то генетическом уровне. А третий их партнер — Жамнов — мастер настолько щедрый и умный, что для удачного игрового сотрудничества с братьями Буре ему не нужно быть их родственником…

— Вы-то сами не считали приглашение в сборную некоторым авансам? — спросил я после матча Буре-младшего, который вернулся на лед после операции на колене лишь за месяц до Олимпиады.

— О каком авансе может идти речь, когда человек трижды забивает по 35 шайб за сезон! — довольно жестко ответил Карманная Ракета. — Я — один из всего лишь пяти или шести российских хоккеистов, которым такое удавалось. Мои результаты налицо, а что до травмы, то о моем выходе на лед задолго до начала Игр было доподлинно известно. Так что никакой проблемы здесь не вижу.

Два года спустя, узнав еще одну любопытную деталь, я уточню у Валерия:

— Правда ли, что перед Олимпиадой-2002 вы должны были ложиться на операцию колена, однако не сделали этого ради участия в Играх?

— Колено действительно болело, и разговор об этом шел. Но Олимпиада проходит раз в четыре года. И хотя вскоре мне все же пришлось лечь на операцию, я ни секунды не жалел о том, что принял решение ехать на Игры.

Кстати, и второй гол сборной России — опять же в большинстве — стал результатом возвращения от спецбригад к обычным пятеркам. На льду было звено Федорова (единственное исключение — вместо Маркова играл Миронов). Вряд ли центрфорвард смог бы столь проворно подоспеть на добивание после броска Ковальчука, если бы он, как в составе спецбригады, действовал в защите. А может, Федоров рассвирепел, увидев американского фаната, бродившего вдоль площадки с плакатом: «Keep Anna, give us gold!» To есть: «Забирай Анну (Курникову), отдай нам золото!»?…

Уверенно на сей раз сыграл и Хабибулин, что вызвало следующую реплику Фетисова:

— Знаю, что он — боец. И убежден, что первая игра с белорусами была недоразумением. Он будет прибавлять от игры к игре, и сегодняшний матч, безусловно, придаст ему уверенности.

Все, словом, было бы хорошо, если бы не вторая половина третьего периода. Та самая, когда наши, понаступав еще минут пять после второго гола, вдруг вложили меч в ножны и вооружились щитом, а Бретт Халл это послабление мастерски использовал.

Фетисов сказал, что распоряжения играть на удержание счета не давал. И объяснил происшедшее сыростью команды, которая создается на ходу и пока не может диктовать сопернику свою волю ежеминутно. Федоров считал, что дело в усталости от большой площадки и разреженного воздуха. Наверное, в чем-то правы были оба.

— Что произошло с командой в последние 10 минут? — спросил я Федорова.

— Устали. Большая площадка и разреженный горный воздух приводит к тому, что ноги в какой-то момент как будто наливаются свинцом. И хотя был принят правильный для таких условий вариант коротких смен, к концу игры появилась усталость. Мы стали меньше атаковать и позволили американцам забрасывать шайбу за спины наших защитников. С десятой или двенадцатой попытки это привело к голу.

«Главное — чтобы были сделаны выводы, и внезапный уход от своей игры больше не повторился», — написал я в «Спорт-Экспрессе». К сожалению, опасения не окажутся напрасными…

Насторожили и необязательные удаления. Фетисова спросили:

— Как прокомментируете нелепые нарушения Ковальчука, Малахова и Миронова?

— Перед игрой вопросом номер один была как раз дисциплина. И в игровых отрезках, и при сменах — во всем. Мы еще будем заострять на этом внимание. Практика показывает, что на таких скоротечных турнирах «правильные» удаления не реализуются, а «плохие» обязательно заканчиваются голом.

— Даже в случае победы над финнами Россия из-за разницы шайб вряд ли выиграет группу и, скорее всего, не попадет в четвертьфинале на немцев. Не расстраивает ли вас столь раннее соперничество с канадцами, чехами или шведами?

— Какая разница? Все равно надо выигрывать у всех, чтобы дойти до конца турнира. Здесь гадать смысла нет — надо выходить и побеждать.

Тем временем к работе с хоккеистами был привлечен профессиональный психолог. Президент ОКР Леонид Тягачев чуть ли не из самолета в Москву вытащил Рудольфа Загайнова, который помогал готовиться к Олимпиаде будущему чемпиону Алексею Ягудину. И попросил его помочь хоккеистам.

— Тягачев отобрал у меня билет и сказал: «Много работы», — поведал после матча Загайнов. — Значит, хорошо поработал с Ягудиным… Скажу честно: когда пять месяцев назад меня пригласила Татьяна Тарасова, Леша был совершенно разбит. Сейчас все, кто его знает, отмечают, что он стал другим человеком. Сегодня я по заданию Фетисова уже проводил сеансы с двумя ведущими игроками сборной.

Фамилии игроков, впрочем, Загайнов называть не стал.

И, наконец, порадовало еще одно. Матч Россия — США блистательно отсудил один из ведущих арбитров НХЛ канадец Билл Маккрири. Он не совершил ни одной малейшей помарки, штрафы «выписывал» своевременно и по делу. В Нагано этот арбитр уже зарекомендовал себя человеком беспристрастным и профессиональным: он обслуживал полуфинал Чехия — Канада и финал Россия — Чехия. И к нему не предъявлялись никакие претензии.

«Дай Бог сборной России-2002 и судье Маккрири встретиться на том же этапе Олимпийских игр, что и четыре года назад. Только с другим исходом», — написал я в «Спорт- Экспрессе». Если бы мог тогда представить, чем это пожелание обернется…

Но, как говорится, знал бы прикуп — жил бы в Сочи.

* * *

18 февраля.

Россия — Финляндия — 1:3 (1:0, 0:2, 0:1)

Россия: Хабибулин; Миронов — Малахов, П. Буре — Жамнов — В. Буре. Гончар — Каспарайтис, Ковалев — Яшин — Николишин. Марков — Твердовский, Самсонов — Федоров — Ковальчук. Афиногенов — Ларионов — Дацюк. Кравчук, Кваша.

Голы:

1 период. П. Буре — 1 (Кравчук), 7:49 (1:0).

2 период. Селянне — 3 (Вананен), 30:57 (1:1). Элоранта — 2 (Илонен, Капанен), 36:15 (1:2).

3 период. Лехтинен — 1 (Капанен, Нинима), 40:33 (1:3 — бол.).

Солт-Лейк-Сити. Групповой турнир. The Peaks Ice Arena. 6360 зрителей (вмещает 8400).

Небольшой стадиончик Peaks Ice Arena, что в часе езды от Солт-Лейк-Сити, выглядел по сравнению с основным олимпийским хоккейным дворцом Е Center, как футбольный «Торпедо» имени Стрельцова на фоне Лужников. Даже ветер, несмотря на наличие крыши, продувал горный дворец так же безжалостно, как арену-котлован близ Восточной улицы. Смешно, конечно, предполагать, что камерность обстановки и традиционно несчастливая для нас белая форма могли повлиять на сборную России, но вообще-то матчи финального турнира Олимпиады на таких стадионах — нонсенс. Кстати, если бы наша команда заняла второе место в группе, то четвертьфинал ей пришлось бы проводить там же. С чехами же ей предстояло сразиться в Е Center.

Когда прозвучала сирена, оповестившая об окончании первого периода, мало кто сомневался в итоговой победе подопечных Фетисова. В отличном настроении пребывали российские болельщики, обилию которых в Солт-Лейк-Сити днем ранее так удивлялся Федоров. Поддержать своих в матче с финнами приехали и женская хоккейная сборная в полном составе, и певица Лариса Долина, и руководство ОКР, и наши студенты американских университетов, и обычные болельщики даже из Хабаровска…

Первый период не дал всем им повода для тревог: 11-2 по броскам. Выход один на один и гол Павла Буре (опять, как в Нагано, в ворота любимой Финляндии!) после блестящего паса под синюю линию Кравчука. Две штанги — после бросков Самсонова и того же Буре-старшего. Смятые, растерянные финны, лидер которых Селянне позже скажет:

— Первый период стал для нас продолжением провального матча против США. В перерыве мы говорили о том, что не должны смотреть этим блестящим игрокам в рот — иначе они нас просто проглотят. Договорились играть в свою игру и вкалывать до конца. А русские уже думали о четвертьфинале. Ноу них невероятная команда, и сегодняшняя игра, уверен, не показатель.

В перерыве команды как будто поменялись свитерами. Главный тренер финнов Ханну Аравирта внес изменения в состав троек — Элоранта перешел во второе звено к Капанену и Илонену на место Ниеминена. Кто мог подумать, что эта перестановка второстепенных игроков принесет Финляндии победный гол? Но именно Элоранта, использовав выход вместе с Илоненом на одинокого Миронова (в этом эпизоде провалился Малахов), установил счет 2:1. А до того было точь-в-точь как у Буре с Хурме, выход один на один с Хабибулиным Селянне. И Финская Вспышка точно так же зажгла красный свет за чужими воротами, как Русская Ракета.

Россияне растерялись: не ожидали они от податливых ранее финнов такого упрямства. Федоров с Каспарайтисом (одни из лучших, кстати, у наших) по окончании матча не скрывали, что после первого периода посчитали дело сделанным. Павел Буре, правда, возразил:

— О какой самоуспокоенности могла идти речь при счете 1:0, если в полуфинале в Нагано мы позволили финнам отыграться, ведя с преимуществам в три шайбы?

Аргумент убедительный, но на деле сборная России явно решила доехать до финишной черты на холостом ходу. И поплатилась за это.

Не шло дело и в большинстве. Фетисов, желая, видимо, вдохновить на ратные подвиги Ковалева и Яшина, вернул их в бригаду большинства, в которую во время игры с США успешно внедрил Малахова и Валерия Буре. Эффекта не последовало. А потом наши начали раз за разом нарушать правила, и удаление Гончара под занавес второго периода привело к третьему голу на 33-й секунде заключительного периода. Запахло паленым. А могло быть еще хуже, если бы после пары ошибок при сменах команду не выручил Хабибулин.

Во второй половине третьего периода россияне наконец- то очнулись, но было уже поздно. Безошибочно действовал запасной вратарь «Оттавы» Хурме, вдохновленный доверием Аравирты: спустя полчаса после провала с американцами (0:6) главный тренер сообщил голкиперу, что против России он будет играть в любом случае. И тот не позволил реализовать выходы один на один Маркову с Павлом Буре, вытащил из «девятки» почти неберущуюся шайбу после щелчка-выстрела Буре-младшего.

Единственным радостным событием для российских болельщиков стал прямой в челюсть, которым не кто-то из гренадеров-защитников, а технарь Ковалев свалил с ног грубо атаковавшего его Рууту. А когда за две минуты до конца Буре- старший с метра угодил в перекладину, стало окончательно ясно: «русская рулетка» — загнать себя в угол, чтобы потом оттуда триумфально выскочить — на сей раз у сборной-2002 не задалась.

Поражение от Финляндии в первый момент огорошило. Но как только сошли на нет послематчевые эмоции, я пришел к выводу о своевременности того, что случилось. Лучше избавиться от высокомерия в групповом турнире, чем в четвертьфинале, когда будет уже поздно. Статистика трех последних Олимпиад неумолимо оглашала приговор: тому, кто подходит к матчам плей-офф непуганым, золота не видать.

Поэтому не стоило бросаться из крайности в крайность и делать из поражения от финнов трагедию. Конечно, простоватые и не умеющие «закрываться» канадцы для нас казались более удобными, нежели более искусные и склонные к защите чехи. Но у России в Солт-Лейк-Сити приехала такая сборная, которой не надо играть с оглядкой на соперников. Нужно лишь извлекать уроки из собственных ошибок. Главная из которых — неумение гнуть свою линию до конца.

Десять минут то ли физической усталости, то ли игры на удержание победного счета стоили нам успеха в матче с американцами. Самоуспокоенность после первого периода встречи с финнами обернулась жестоким поражением. Между тем команда, форварды которой забили в нынешнем энхаэловском сезоне 198 голов против 87 шайб у нападающих соперника, проигрывать ему не имеет права.

«Хорошо то, что чехи в Солт-Лейк-Сити куда меньше склонны к «затворничеству», чем в Нагано, — они уверены в своей солидной по именам атаке, да и тренер Аугуста в отличие от Глинки не слывет поборником суровых «защепок». А главное, пока не срабатывает знаменитый гипноз Гашека: и Сундин, и дважды Лемье забрасывали ему какие-то совсем «недоминаторские» шайбы», — размышлял я в «Спорт-Экспрессе» накануне четвертьфинала. И тут же осаживал себя:

«Выжимая из себя все эти оптимистические доводы, отдаю отчет в том, что контраргументы чехов могут прозвучать и повесомее. Но в матче с американцами сами хоккеисты поняли: потенциал сборной России-2002 огромен. Для них теперь дело чести — его реализовать. Тем более ради тренера, которому они верят и который после проигрыша Финляндии публично не сказал ни о ком худого слова. А наличие в составе сборной девяти участников финала-98 — гарантия здоровой доли хоккейного реваншизма. Нагано-2 станет для них уже не драмой, а трагедией».

* * *

На четвертьфинальной стадии случилась оглушительная сенсация, тут же названная «Чудом на льду-2». Казалось, ничего более предсказуемого, чем матч Швеция — Белоруссия, на этом этапе быть не может. Шведы блестяще провели групповой турнир, стартовав с уверенной победой над канадцами — 5:2. Были ими биты и чехи — 2:1, а немцы так просто изничтожены — 7:1. Специалисты только и говорили, что о новаторской системе игры под названием «торпеда», примененной скандинавами. Команду Харди Нильссона с каждым днем все чаще называли претендентом на золото Солт-Лейк-Сити.

В то же время белорусы, с вполне достойным счетом уступившие сборной России, затем дважды получили по квот Финляндии и США. На что, спрашивается, можно надеяться, получив в свои ворота в трех матчах 22 шайбы?!

Оказывается, можно! 4:3 — с таким шокирующим счетом в пользу команды Владимира Крикунова завершился этот поединок. В историю хоккея навсегда войдет бросок защитника Владимира Копатя чуть меньше за две с половиной минуты до конца основного времени. Игрок нижнекамского «Нефтехимика» — того самого, который незадолго до Олимпиады возглавил Крикунов — швырял шайбу наудачу откуда-то между красной и синей линией. Забить оттуда вратарю-миллионеру из «Эдмонтон Ойлерз» Томми Сало не представлялось возможным. Но — в любой другой день, час, минуту, секунду. «Такие шайбы берутся с закрытыми глазами любым вратарем», — написал потом мой коллега по «Спорт-Экспрессу» Слава Маламуд.

Но именно в то мгновение Сало суждено было каким-то непостижимым образом пропустить. После игры он нашел в себе силы это прокомментировать:

— После этого броска из средней зоны шайба попала мне куда-то в шею. Я думал, что легко поймаю ее ловушкой, и даже не почувствовал, как она ударилась о мою спину. И, конечно, то, что шайба прискакала в сетку, стало для меня полной неожиданностью.

Тренер Нильссон увидел главного героя в другом вратаре — белорусе Андрее Мезине:

— Он играл так, как будто от результата матча зависела его жизнь.

Суперзвезда сборной Швеции Мате Сундин едва ли не плакал:

— Не представляю, как мы могли проиграть такой команде. Но нельзя во всем винить Томми. Мы должны были похоронить соперников в первом или во втором периоде. Мы все росли с мечтами об Олимпиаде, и я думал, что больше не сыграю за сборную, когда уехал в НХЛ. Играть тут — огромная честь. Я все еще не осознал, что Олимпиада для нас завершена.

Коллега Маламуд, писавший репортаж о том матче, по- моему, очень точно передал степень безумия того, что произошло:

«Бе-ла-русь! Бе-ла-русь!» — ревел, бесновался, заходился восторгом стадион Е Center. Первая мысль: откуда в Солт-Лейк-Сити столько белорусов?! Ведь так неистово здесь болеют разве только за своих, за американцев. Нет, не высадился в прошлую ночь в Юте отряд белорусских партизан: кричат-то янки, причем в такт родному «Ю-Эс-Эй»! Даже и не знаю, что было более ошеломляющим и невероятным: этот почти беспрецедентный факт или шокирующая, бесподобная победа Давида над Голиафом, затмившая по сенсационности, пожалуй, и «чудо на льду» 80-го и проигрыш канадцев англичанам в 36-м».

Спустя несколько дней, когда белорусы вернутся на круги своя, проиграв полуфинал и поединок за третье место с общим счетом 3:14, мне удастся поговорить с Крикуновым.

— Как же вам все-таки удалось обыграть шведов?

— Я еще до игры верш в то, что это возможно. Просмотрев шведов, разработали тактику. Мало того, что они нас недооценили, так и мы нашли у них слабые места, которыми и воспользовались. У них атака развивалась только по флангам — вот мы их наглухо и перекрыли. Они начали по-канадски вбрасывать шайбу по борту — а мы перестроили игру крайних нападающих. А нет стабильного входа в зону — нет и игры. Бросали по воротам они, конечно, чаще, но опасными броски эти назвать было нельзя.

— Когда по ходу игры со скандинавами поверили в возможность победы?

— Я перед третьим периодом ребятам сказал: левые ворота — «принимающие». В том смысле, что все шайбы в этом матче влетали именно в них. Ив заключительные 20 минут мы должны были забивать именно туда. Даже когда Сундин сравнял счет, повторил им: все равно забьем! Не Копать бы отличился, так кто-то другой. Так изредка бывает в хоккее, когда все идет в одни ворота.

— Скажите честно: в знаменитом эпизоде Копать просто вбрасывал шайбу в зону?

— А он и не умеет сильно бросать! Но бросок шел вратарю в голову, а я по себе знаю: когда шайба летит тебе между глаз, она тебя настолько гипнотизирует, что растеряться очень легко. Так с Сало и случилось.

— Белорусского ордена вам теперь наверняка не избежать.

— Я не гражданин Белоруссии, мне не положено. (Смеется.)

— Говорят, у вас и обратные авиабилеты были заказаны заранее?

— Да, это было сделано давно. Кстати, новых у нас пока нет.

— Не надеетесь, что сделали себе в Америке имя и получите предложение поработать за океаном?

— Нет, здесь европейские тренеры не приживаются. Вот если бы первый, Глинка, хорошо отработал, взял бы с «Питтсбургом» Кубок Стэнли… Но у него не задалось, а последователей нет и вряд ли будут.

— Каковы перспективы вашего сотрудничества со сборной Белоруссии?

— Со следующего года, видимо, буду ее возглавлять на постоянной основе, совмещая с работой в «Нефтехимике»: тренер всегда должен быть в тонусе. Но в этом году у меня есть обязательства перед Борисом Михайловым, которые я выполню — отработаю на чемпионате мира. А белорусы на мировое первенство в группе В поедут с другим тренером, которого обещали назначить, прислушавшись к моей рекомендации.

— Чувствуете, что вошли в мировую хоккейную историю, Владимир Васильевич?

— Да какая там история! Мы же не медали выиграли, хотя, считаю, могли бы и канадцев обыграть: не такие они страшные, как их малюют. Моя ошибка в том, что не смог заставить ребят в это поверить. В полуфинале наша команда, к сожалению, была никакой.

В тот момент Крикунов и представить себе не мог, что на следующую Олимпиаду повезет сборную России.

* * *

Четырьмя годами ранее пять шайб Павла Буре в полуфинальном матче Олимпиады в Нагано против сборной Финляндии вывели сборную Владимира Юрзинова на чехов. Теперь Русская Ракета забил Финляндии единственный наш гол, не реализовав выход один на один с вратарем и «угостив» своими бросками штангу и перекладину. Команда Вячеслава Фетисова проиграла, но, как и в 98-м, российские хоккеисты вновь угодили на сборную Чехии. Правда, теперь не в финале, а в 1/4…

Когда Буре появился в зале для пресс-конференций арены в Прово, еще не было известно, кто станет соперником нашей сборной — чехи или канадцы. И в ответ на вопрос, с кем из них он бы предпочел встретиться, вице-капитан российской команды сказал:

— Без разницы. Я еще до начала Олимпиады говорил, что здесь будет 7–8 очень сильных сборных, у каждой из которых можно выиграть, лишь действуя на пределе возможного.

— В матче с финнами «предела возможного» не было и в помине.

— Во втором периоде соперник стал лучше нас кататься, и к перерыву мы уже уступали в счете. Учитывая, что первый период провели хорошо, такой поворот событий, может быть, нас несколько подкосил. Хотя у меня одного в третьем периоде было два-три момента…

— Когда забросили первую шайбу, не подумали о повторении рекорда Нагано?

— Нет. Потому что такое случается раз в жизни.

— Нет ли проблем во взаимоотношениях игроков с тренером-новичком Фетисовым?

— Никаких. Это первый в России тренер, который обладает опытом выступлений в НХЛ, а в роли тренера завоевал Кубок Стэнли с «Нью-Джерси». Он одинаково хорошо знает оба хоккейных стиля, понимает, с кем и как следует играть. Это, считаю, помогает и лично мне. В первом периоде мы выполнили его установку, и если бы играли так и дальше…

Буре был безоговорочным лидером сборной России в Нагано, в Солт-Лейк-Сити же на групповом этапе не блистал. А Сергей Федоров стал самым ярким хоккеистом в команде на первом этапе турнира в Солт-Лейк-Сити. Он выделялся умной и тонкой игрой даже в неудачном матче с финнами, благодаря чему тройка Самсонов — Федоров — Ковальчук вновь стала у нас лучшей. Правда, на сей раз лучшей среди худших.

— Ничего страшного не произошло за исключением одного: во втором периоде мы сбавили обороты, — заявил Федоров, разговор с которым состоялся в смешанной зоне The Peaks Ice Center. — Осознали мы это, увы, слишком поздно, когда соперник уже вел в счете. А когда финны, играя в большинстве, забили третий гол, это было для такого матча слишком значительное преимущество, чтобы найти в себе силы отыграться.

— Можно считать случившееся уроком для вас?

— Конечно. Это хорошая встряска, которая, надеюсь, заставит каждого из нас отнестись к делу более серьезно.

— Поражение от финнов не может породить в команде неуверенность?

— Не знаю. Лично я настроен нормально. В том, что произошло, нет ничего из ряда вон выходящего — это же не матч на вылет. Сработал обычный закон командных видов спорта: не забьешь ты — забьют тебе. Будем делать выводы.

Капитана команды Ларионова спросили:

— Игорь, после игры с Финляндией стало ясно, что нашей команде есть над чем работать, согласны?

— Безусловно. Видно, слишком много лестных слов было сказано в наш адрес после предыдущей игры с американцами. А из одного удачного матча глобальных выводов делать не стоило. Конечно, поражение всегда неприятно, но, с другой стороны, мы приняли сегодня холодный душ, что иногда бывает полезно.

— И все-таки чему в первую очередь следует уделить внимание?

— Надо улучшить игру в большинстве. На таком коротком турнире ее значение очень велико.

— Против финнов вы в большинстве не выходили.

— Что делать. В команде достаточно игроков, которые могут забивать. Но им нужно быть более сфокусированными, что ли, стараться довести шайбу до ворот как можно быстрее. Пока это не очень получается.

— Почему, на ваш взгляд, произошел спад во втором периоде?

— После отличного первого периода мы вдруг почему-то перестали кататься, перестали предлагать себя. И из очень хорошей командной наша игра превратилась в плохую индивидуальную. Комбинационность пропала совершенно.

— Можно ли сравнить вашу первую Олимпиаду в 1984 году с этой?

— Очень трудно. Да и не нужно. Хоккей тогда и сегодня несравнимы. К тому же в те времена мы могли готовиться к Играм весь сезон, а тут мы собрались лишь за два дня до первого матча. В общем, ничего похожего.

— А атмосфера в команде?

— Вот в этом Олимпиады схожи. Обстановка в сборной у нас сейчас отличная.

— Как ваше собственное состояние?

— Неплохое. Что могу, делаю. У нас много ребят, которые в своих клубах проводят на льду гораздо больше времени, чем я. Поэтому они и здесь играют чуть больше.

— Говорят, вы сами советуете Фетисову давать другим больше времени, чем себе.

— Сам не советую. Это дело тренеров — разрабатывать тактику, компоновать звенья, решать, кому сколько играть. А моя задача — в любой ситуации делать для победы все от меня зависящее.

На той же пресс-конференции, услышав вопрос канадского журналиста тренерам сборной России и Финляндии, что, на их взгляд, нужно сделать, чтобы победить Канаду, Фетисов шутливо кивнул в сторону Аравирты: «Это вопрос к нему. Им с ними играть!»

Выходит, напророчил главный тренер нам в соперники чехов. В каждой шутке есть доля… шутки, стало быть, почему-то Фетисов этого хотел. И очень хотелось верить, что его пророчество получит победное продолжение.

* * *

20 февраля.

Чехия — Россия — 0:1 (0:0, 0:1, 0:0) Россия: Хабибулин; Миронов — Малахов, П. Буре — Жамнов — В. Буре. Гончар — Каспарайтис, Афиногенов — Яшин — Николишин. Марков — Твердовский, Самсонов — Федоров — Ковальчук. Ковалев — Ларионов — Дацюк. Кравчук.

Гол:

2 период. Афиногенов — 1 (Николишин, Малахов), 24:48 (0:1).

Солт-Лейк-Сити. Четвертьфинал. The Peaks Ice Arena. 5219 зрителей (вмещает 10 500).

Минут за 40 до игры в пресс-центре Peaks Ice Arena я встретил Рудольфа Загайнова — человека, сыгравшего не последнюю роль в успехе Алексея Ягудина. Татьяна Тарасова, говорят, порекомендовала известного психолога своему другу Фетисову, и тот доверился ее совету.

Грех было упустить возможность поинтересоваться у профессионала психологическим состоянием команды. То, что я услышал в ответ, меня поразило.

— Оно великолепное, — сказал Загайнов. — Представьте, я сейчас более спокоен, чем перед произвольной программой Ягудина! Там один сорванный прыжок — и конец. А здесь в команде создана такая атмосфера уверенности в себе, что можете не сомневаться: чехи будут повержены. Поражение от финнов принесло только пользу — в турнирном отношении оно ничего не значило, зато игроков мобилизовало предельно. За несколько дней работы с этими замечательными ребятами я понял: они способны собраться в нужный момент. Это и есть тот профессионализм, который они проявят в игре с чехами.

Я не раз вспоминал смелое пророчество психолога, глядя на 60-минутное самопожертвование российских хоккеистов, которых после этого матча никто и никогда, казалось, не посмеет назвать людьми, равнодушными к своей стране. Хабибулин, отбивающий все и вся; Каспарайтис, лицо которого после попадания шайбы украсил фингал в поллица, но который не пропустил ни секунды игры; двухминутный ад втроем против пятерых соперников; беспрестанно перехватывающий чужие пасы Николишин и бросающиеся под шайбу Марков и Миронов; Федоров, не только конструирующий атаки, но и на встречном движении отправляющий в полет Ягра…

Если бы не все они, мы бы не стали свидетелями финала Олимпиады-98 в зеркальном отображении. Тогда — 0:1, теперь — 1:0. Пусть мы и не увидели стильного отечественного хоккея, пусть победили чехов, сражаясь их же оружием. Не в этом суть.

Суть в том, что в критический момент 23 игрока (включая не выходивших на лед Квашу, резервных вратарей Подомацкого и Брызгалова) слились в единый монолит и никто не проявил малодушия. «Мы шли на войну», — сказал Фетисов.

У кого-то — скажем, Павла Буре, Ковалева или Самсонова с Ковальчуком, — могла не пойти игра, но струсить в этот день было немыслимо. Малейшее послабление — и расплата от прекрасно игравших чехов последовала бы незамедлительно.

Вспоминаю момент из давней книги о тройке Михайлов — Петров — Харламов. О соперничестве со сборной Чехословакии кто-то из них сказал примерно так: «Чехи, своей вязкой обороной нарушая наши командные связи, заставляли нас играть поодиночке. Получалось вроде бы красиво: проходили одного, второго — но на третьем все заканчивалось. Сбиваясь на индивидуальную игру, мы делали именно то, чего хотел соперник».

Для того чтобы понять корни победы над сборной Чехии, стоит послушать двукратного олимпийского чемпиона Кравчука:

— В нашей команде все индивидуально сильны, но корень успеха был только в единстве, взаимовыручке и чувстве локтя. Поодиночке никогда в жизни у нас ничего бы не получилось.

Во втором перерыве матча мне довелось пообщаться с мэром Москвы Юрием Лужковым. Столичный градоначальник был по обыкновению эмоционален («Болеем, волнуемся, орем, радуемся шикарному голу Афиногенова, верим в команду и в Хабибулина!»), а под конец рассказал, что после матча собирается вместе с Фетисовым преподнести подарок ко дню рождения Юрзинову. Правда, какой именно, мэр не раскрыл, ограничившись кратким: «Нормальный».

А я вспомнил, что четыре года назад, в Нагано, день рождения тогдашнего главного тренера Юрзинова пришелся на полуфинальный матч с Финляндией. Стало быть, хорошая это примета. Позже это подтвердил и Фетисов, которому его многоопытный помощник поведал: «В мой день рождения ни одна из моих команд не проигрывала». Любопытно, что этот диалог между тренерами сборной России состоялся уже после матча — до того Юрзинов молчал, потому что боялся сглазить…

Фетисов и команда поздравили маэстро перед выходом на игру. «Лучшим подарком ребят для меня стала победа», — разве можно было ожидать иных слов от счастливого тренера?

Вернемся, впрочем, к разговору с Лужковым, которому, кстати, несколькими часами позже президент ИИХФ Рене Фазель вручил именной свитер сборной России.

— Кроме Хабибулина, никого выделять не хочу, — ответил московский мэр на вопрос о его предпочтениях. — Потому что играет Команда. Лучше всего это выразилось в те минуты, когда мы защищались втроем против пятерых, но и в остальных эпизодах — тоже. Дай Бог нам пройти дальше, но по двум матчам — с американцами и чехами — я вижу настоящий русский хоккей, который мы даже не подзабыли, а подрастеряли. Теперь он, кажется, возрождается.

Позволю себе не согласиться: на мой взгляд, классического русского хоккея на льду арены в Прово не было. Но побеждать можно не только возвращаясь к истокам — и Фетисов, как теперь очевидно, это отлично понимал. Да и о каком таком возвращении могла идти речь, если раньше к серьезным турнирам сборная СССР совместно готовилась по нескольку месяцев, а теперь на подготовку не было и суток?!

В условиях, когда о настоящей сыгранности нельзя и мечтать, на первый план выходят бойцовские качества. Недаром в устах Фетисова главной похвалой звучало слово «бились». Возглавляй он клуб, вероятно, было бы по-другому. Но это — Олимпиада. В которой все теперь решал каждый матч. А там, по словам главного тренера, — оборона и вратари.

* * *

Незашоренный молодой тренер искал оригинальные пути для создания должного настроя. Мне стало известно, что за день до матча против чехов Фетисов попросил видеооператора подготовить «нарезку» ошибок Доминика Гашека. Цель ясна: развеять стереотип о его неуязвимости, сложившийся в НХЛ и возведенный в абсолют в Нагано.

Сработал ли этот прием? А может, Максим Афиногенов забил Гашеку потому, что за совместный год в «Баффало» изучил его повадки, а пропитаться излишним пиететом еще не успел? И то, и другое — вряд ли больше, чем игра воображения, тем более что Доминатор сыграл отлично и ни одной ошибки за весь матч (в отличие от предыдущих встреч Олимпиады) не допустил. Но приятен сам поиск Фетисовым нестандартного решения.

А вот с чем главный тренер сборной угадал точно, так это с единственной кадровой перестановкой, сделанной после финской неудачи. Один из потенциальных лидеров команды, Ковалев, так и не набравший пока ни одного очка, был отправлен в четвертое звено к Ларионову и Дацюку, а энергичный Афиногенов, «тащивший» эту тройку в предыдущих матчах, перебрался к Яшину и Николишину.

Результат: гол Афиногенова, перекладина Ковалева, пробуждение Яшина и блестящая игра Николишина, на первом этапе малозаметного. Эффект оперативного решения (не знаю уж, кто был его инициатором, Фетисов или Юрзинов, но окончательный вердикт всегда выносит главный тренер) оказался таким же, как в матче против сборной США. Тогда, напомню, в бригаде большинства Ковалев и Яшин были заменены Малаховым и Валерием Буре, которые тут же организовали гол.

Фетисов очень спокойно и с достоинством держался перед журналистами после поражения от Финляндии, ни разу не огрызнулся на острые вопросы и подчеркнуто не сыпал упреками в адрес игроков. Это спокойствие (точно так же, кстати, он вел себя и на скамейке во время игры) передалось игрокам, которым на краю пропасти не пришло в голову запаниковать.

* * *

В каждом выдающемся матче, если отбросить перечисление моментов и ситуаций, есть неповторимая фабула. Какой же она была в матче Россия — Чехия?

Завязка — стартовый натиск чехов и соотношение бросков 7:0 в их пользу по истечении семи минут матча. А в конце первого периода — кульминация. В течение минуты и 40 секунд на скамейку штрафников садятся Ягр, Жамнов и Павел Буре. Но не успевают завершиться мучительные 43 секунды, проведенные россиянами втроем, как слетает шлем у Николишина. По европейским правилам участие в игре без шлема — нарушение, но форвард никуда деться не может: если он уедет на скамейку, то пятеро чехов останутся против двоих наших. Он успевает поднять шлем и даже надеть его, но незастегнутый ремешок становится поводом для судейской кары. Жамнов покидает скамейку, а Николишин на нее садится — как на электрический стул. Опять мы втроем — не только в конце первого, но и в начале второго периода.

Федоров, Малахов, Миронов, Жамнов, Каспарайтис, Марков — все они творили в эти секунды чудеса, и Ягру с компанией не удалось разрушить Булинскую Стену. Когда отбились, у меня впервые возникло ощущение, что сборная России победит. Видимо, не случайное, раз Фетисов после матча скажет:

— По моему опыту, когда в важном матче команда не реализует преимущество «пять на три», она чаще всего его не выигрывает.

И спустя всего три с половиной минуты состоялся гол. Забил его Афиногенов молниеносным ударом с лета — почти как в теннисе. Как тут не вспомнить, что младшая сестра форварда «Баффало» в тот момент была одной из лучших теннисисток мира в своей возрастной категории?

Потом у Ковальчука ломалась клюшка в момент, когда Самсонов с Марковым создали для него почти идеальную голевую позицию. И Дацюк выводил Ковалева один на один с Гашеком, Доминатор, не утерпев, заваливался на бок — но нестерпимый звон перекладины стоял в ушах еще несколько минут. И, как следствие нереализованного момента, наступал откат. И теперь уже Допита сотрясал нашу перекладину…

В третьем периоде чехи лезли на ворота Хабибулина упрямо и зло, но сборная России стояла насмерть. Два десятка блокированных бросков — красноречивый показатель. И приятно было смотреть, как меняются игроки: скажем, когда-то беспечный Твердовский аккуратно страховал Маркова, которого единственный раз за матч обыграл Ягр. Хабибулин же методично вытаскивал почти мертвые шайбы от Гавлата, Ланга и Шпачека.

Относительное облегчение наступило, когда на 15-й минуте периода был удален Хамрлик. А после того, как Ковальчук с Самсоновым выходили на одного защитника и второй не попал по шайбе, вновь стало тяжело. На последней минуте в борьбе за шайбу на пятачке все десять игроков плюс Хабибулин образовали одну кучу-малу, а рефери забрался аж на ворота, чтобы разобраться: пересекла шайба линию или нет…

Больше, к счастью, моментов не было. Россия победила. И даже Гашек, несмотря на соотношение бросков 41:27, признал справедливость этой победы. Которой радовались Лев Лещенко и Лариса Долина, Юрий Лужков и Валентина Матвиенко. И… Марина Анисина. Выступающая за Францию фигуристка пришла в Peaks Ice Arena отвести душу без своего партнера Гвендаля Пейзера.

* * *

О вратаре российской сборной надо сказать особо. Скажу честно: несмотря на блестящие показатели в сезоне, как в голкипера национальной команды я в Николая до матча с чехами… не то чтобы совсем не верил. Но абсолютной убежденности в его надежности не было.

Причин тому было несколько. Первая — неудачная игра Хабибулина на Кубке мира-96. Вторая — средние выступления на первом этапе Игр в Солт-Лейк-Сити. И наконец, третья — тот факт, что за всю карьеру в «Виннипеге» и «Финиксе» вратарю к тому времени не удалось выиграть ни одной (!) серии плей-офф Кубка Стэнли. А главные матчи Олимпиады — по сути, кубковые.

Но два года проспорив с «Финиксом» об условиях нового контракта и как следует отдохнув от хоккея, Хабибулин начал в «Тампе» новую жизнь. Жизнь более опытного, спокойного и знающего себе цену голкипера. И без того флегматичный в жизни (даже после этой победы) Николай совсем уж перестал быть подверженным рефлексии, а в одном из слабейших клубов НХЛ проводил такой сезон, что его называли кандидатом на звание самого ценного хоккеиста года. Особенно после «сухого» шоу в All-Star Game в Лос-Анджелесе, где, вопреки всем неписаным законам таких матчей, он ухитрился за отведенный ему период не пропустить ни единой шайбы. И приз самого ценного игрока Матча всех звезд ему не был вручен лишь по техническому недоразумению: голосование проводилось за десять минут до конца матча.

И вот Хабибулин снял все опасения на предмет своего уровня игры за сборную. Подтвердив заодно, что ему на площадке гораздо комфортнее, когда по его воротам постоянно бросают, нежели когда его тревожат от случая к случаю, как в матче с Белоруссией.

«Закрыто! Ключи у Хабибулина» — гласила «шапка» на первой полосе «Спорт-Экспресса». Как говорится — ни убавить, ни прибавить. За один день Булинская Стена поменял отношение к себе на родине со стереотипно-неприязненного на восхищенное.

Третьяк после матча заявил, что Хабибулин в очном споре отобрал у Гашека неофициальное звание лучшего вратаря планеты. Такие слова лучшего хоккейного вратаря всех времен и народов дорогого стоили. Впоследствии они подкрепились решением директората турнира признать Хабибулина лучшим вратарем Игр. Фетисов же не был склонен торопиться с выводами. Впереди-то оставалось еще два матча.

Я, со своей стороны, вывод сделал один. Слава Богу, что мы выиграли у чехов! Страшно представить, что началось бы в стране, забрось на шайбу больше соперник: опять в ход пошли бы расхожие и обидные шаблоны. Энхаэловцы, соглашающиеся сыграть за сборную, лишались права на ошибку — многие болельщики предъявляли к ним ультимативные требования в соответствии с уровнем их зарплат. Забывая, что против них играют команды с точно таким же (а порой и большим) количеством звезд-миллионеров НХЛ.

Свергнув с трона действующего олимпийского чемпиона, наша сборная обезопасила себя от истерии. Главное, что наверняка почувствовал любой болельщик: впервые за многие годы россияне выиграли у своего самого принципиального соперника битву характеров. Раньше нам, порой весьма зрелищным и техничным, не хватало воли для последнего усилия. Команда Фетисова ее продемонстрировала во всей красе.

Гашек проиграл вратарскую дуэль Хабибулину, что сам и признал. Российские болельщики, не имеющие доступа к «тарелкам», впервые увидели в действии настоящую Булинскую Стену, и им сразу же стало безразлично, что он играет в «Тампе», а не, скажем, в «Авангарде». Если хоккеист блистательно и вдохновенно выступает за команду своей страны, место его работы перестает волновать даже самых зашоренных фанов. Кто мог бы сказать худое слово о Федорове, который в каждом матче олимпийского турнира вел сборную России за собой!

В «Спорт-Экспрессе» я писал:

«Что будет дальше? Именно в размышлениях на эту тему я отчаянно болел за канадцев в их четвертьфинале с финнами.

Если бы выиграли скандинавы и в турнирной сетке осталась бы лишь одна североамериканская команда, боюсь, нашей сборной в полуфинале наверняка пришлось бы столкнуться с судейской предвзятостью. Почему? А вы подумайте, каким будет телевизионный рейтинг в Северной Америке финала с участием России и Канады, а каким — России и Финляндии (не говоря уже о Белоруссии).

Неудивительно, что еще позавчера по Солт-Лейк-Сити с космической скоростью распространился слух, что организаторы срочно поменяли сетку, дабы развести по разным ее половинам россиян и американцев. Если их первый матч побил по телерейтингу любую хоккейную трансляцию за последние 22 года (включая финалы Кубка Стэнли!), то можно представить, сколько бы народу смотрело решающий матч между ними! Слух не оправдался — но дыма без огня, как известно, не бывает.

Но нашим игрокам и тренерам не нужно забивать себе головы ни судьями, ни телерейтингами. Нужно думать об игре и характере. В предварительном матче с Америкой у россиян было первое. Во встрече с чехами — второе. Для того, чтобы пройти соперников по полуфиналу, необходимо будет и то и другое».

* * *

22 февраля

Россия: Хабибулин. Миронов — Малахов, П. Буре — Жамнов — В. Буре. Гончар — Каспарайтис, Афиногенов — Яшин — Николишин. Марков — Твердовский, Самсонов — Федоров — Ковальчук. Ковалев — Ларионов — Дацюк. Кравчук.

Голы:

1 период. Герин — 4, 15:56 (0:1 — бол.).

2 период. Янг — 4 (Хаусли, Лич), 27:31 (0:2 — бол.). Хаусли — 1 (Амонти), 37:39 (0:3 — бол.).

3 период. Ковалев — 1 (Марков, Твердовский), 40:11 (1:3). Малахов — 1, 43:21 (2:3).

Солт-Лейк-Сити. S финала. Е Center. 8599 зрителей (вмещает 10 500).

23 февраля

Белоруссия-Россия-2:7 (1:2, 1:2, 0:3)

Россия: Хабибулин; Миронов — Малахов, П. Буре — Жамнов — В. Буре. Гончар — Каспарайтис, Ковалев — Ларионов — Дацюк. Твердовский — Кравчук, Самсонов — Федоров — Ковальчук. Афиногенов — Николишин — Яшин.

Голы:

1 период. Ковалев — 2 (Ларионов), 5:28 (0:1). Д. Панков — 3 (Цыплаков), 9:21 (1:1). Каспарайтис — 1 (Ларионов, Ковалев), 11:20 (1:2).

2 период. Дудик — 2 (Копать), 21:15 (2:2). Твердовский — 1 (Федоров, Яшин), 23:11 (2:3 — бол.). Дацюк — 1 (Кравчук), 23:34 (2:4).

3 период. Ковалев — 3 (Дацюк, Ларионов), 47:47 (2:5). П. Буре — 2 (Дацюк), 52:30 (2:6). Афиногенов — 2 (Самсонов, Малахов), 59:11 (2:7).

Солт-Лейк-Сити. Матч за 3 место. Е Center. 8599 зрителей (вмещает 10 500).

Когда им вручали бронзовые медали, они даже не пытались изобразить радость. Церемония награждения, казалось, доставляет этим двадцати трем молодым людям такое физическое мучение, как будто чиновник ИИХФ вешал на их шеи не медали, а веревки.

И пусть чуть позже они станут убеждать себя, а заодно журналистов в том, что бронза — это хорошо, им предстояло еще не раз проснуться посреди ночи от ощущения боли и досады. Досады на самих себя, в решающем матче по каким-то причинам не сделавших всего возможного для победы.

Бронза в турнире такого уровня — это действительно неплохо. По крайней мере, ни Чехии с Гашеком и Ягром, ни Швеции с Сундином и Ледстремом, ни Финляндии с Селянне и Капаненом не досталось и ее. Мы могли считать себя… олимпийскими чемпионами Европы.

«Я ощущаю тяжесть этой медали», — эти слова принадлежат лучшему полевому игроку сборной России в Солт-Лейк-Сити Сергею Федорову, и в их искренности сомневаться не приходилось.

Но причину тех душевных мук, которые испытывали игроки, можно найти в других словах центрфорварда: «Играя один период из трех, такой матч выиграть нельзя». Такую же фразу произнес и Фетисов.

Поэтому — прочь пересуды о судействе. Прочь трусливый поиск виноватого во всем врага, когда причины проигрыша нужно искать в себе. Разве Билл Маккрири виноват, что после второго периода соотношение бросков на табло Е Center выражалось унизительными цифрами «11:38»? Разве канадский рефери 40 минут из 60 почти не переходил красную линию и принялся «разгребать завалы» лишь при безнадежном счете 0:3?

Может быть, где-то Маккрири и ошибся в пользу американцев. Может, и был повод у порывистого Даниила Маркова употребить в его адрес сразу после финальной сирены пару крепких выражений и заработать дисквалификацию на встречу с белорусами. Но взять хотя бы эпизод с голом-фантомом Самсонова при счете 2:3 — ни один повтор не давал оснований утверждать, что шайба попала не в перекладину, а в ворота! То, что впоследствии этот незасчитанный гол оброс легендами, и теперь повсюду можно услышать: якобы в полуфинале с США в нашу пользу не засчитали стопроцентный гол, — явный перехлест. Все было гораздо сложнее.

Главная претензия к Маккрири по тому эпизоду была одна: то, что он даже не попросил видеосудью показать ему повтор, а продолжил матч. Но вот недавно в «Спорт-Экспрессе» вышло интервью арбитра Вячеслава Буланова, который поедет работать в Ванкувер-2010. Вот что он сказал о том эпизоде:

— Если разбирать этот момент методически, то Маккрири был прав. Если он уверен в том, что гола не было, никакие хоккеисты не могут заставить его поехать на просмотр. Так что он ничего не нарушил. Если он стоял рядом, все видел — значит, был уверен. У каждого судьи — ив моей карьере тоже — были похожие моменты, когда видеозапись не дает четкого ответа: был гол или нет. Но дело в том, что когда стоишь рядом с воротами, то видишь все в ином ракурсе — «здесь и сейчас». И тот момент, который по телевизору смотрится спорным, на площадке совершенно очевиден. Арбитру незачем ехать лишний раз перепроверять самого себя. Наша работа требует быстрых, точных и ответственных решений в каждую секунду игры. Если ты в себе не уверен, если постоянно надеешься на повторы, то твой профессионализм под вопросом.

Нет, не случайно большинство наших «сборников» уклонилось от обвинений в адрес рефери. Скажем, Яшин на вопрос: «После финальной сирены некоторые российские хоккеисты высказали претензии арбитру. Как вы оцениваете его работу?» ответил так:

— По-моему, судья ошибок не делал.

Федоров:

— Мне кажется, шайба в ворота не вошла. Вообще я не стал бы акцентировать внимание на судействе. В таких матчах нельзя играть один период из трех и рассчитывать на победу. Для нее нам не хватило двух таких же периодов, как третий…

Хабибулин:

— Все ли удаления в матче были справедливыми?

— В целом да. Может быть, отдельные нарушения арбитр пропустил, но после драки кулаками не машут.

— Был ли гол после броска в третьем периоде Самсонова?

— Из противоположных ворот я это не видел. Одни ребята говорили, что был, другие — что нет. Думаю, если судьи, сидящие сверху у камеры, не остановили матч, гола не было.

Присоединился к своим партнерам и Жамнов:

— Не сказал бы, чтобы Маккрири нас сильно «гонял». Да и вообще такая команда, как у нас, должна была выигрывать при любом судействе. Я по-прежнему убежден, что наша сборная сильнее американской, и в там, что нам не удалось ее обыграть, виноваты только мы сами.

Хоккеисты правы. Подливать масло в огонь раздутой политиками и федеральным телевидением антисудейской истерии — значило сознательно и лицемерно идти против истины. На что журналист не имеет права, невзирая ни на какой патриотизм.

А истина в том, что Россия проиграла Америке без всякой посторонней помощи. И проиграла справедливо, хотя шансов сравнять счет в третьем периоде у нее было пруд пруди. Если бы наша команда вынырнула из пучины, в которую две трети матча себя загоняла, — мы были бы счастливы, но неписаные законы спорта оказались бы при этом попранными.

Гончар после матча справедливо говорил:

— Неприемлемо то, что мы вышли на лед без должного настроя на игру. С чем это было связано, я не знаю. Может, с эйфорией после победы над чехами?

— Что скажете о судействе?

— Ребята говорили, что после броска Самсонова был гол. Но сам об этом судить не могу. В любом случае на протяжении двух периодов мы не играли хорошо. Рассчитывать на победу при подобном раскладе трудно.

Федоров:

— Конечно, результат не тот, которого мы все хотели добиться, но будем честны перед собой: он справедлив. По игре, показанной в Солт-Лейк-Сити, мы реальные бронзовые призеры Олимпийских игр.

Я спросил Хабибулина, еще не зная, что директорат турнира признает его лучшим голкипером Олимпиады-2002:

— Что чувствует вратарь, отлично сыгравший в решающих матчах, названный лучшим в своей команде и после встречи с Чехией, и после игры с США?

— Независимо от того, кто как играл, удовлетворения нет. Перед командой стояла задача занять первое место, и она не выполнена.

— В чем причина поражения?

— В том, что мы играли так, как можем, на протяжении только двадцати минут из шестидесяти.

— Ну а это-то почему случилось?

— Затрудняюсь ответить. Скажем, я тоже мог сыграть лучше.

— Какие чудесные слова и кем были найдены в перерыве после второго периода?

— Мы все вместе сказали друг другу, что время отыграться еще есть, что русским не пристало сдаваться без боя.

После второго периода, уверен, любому болельщику нашей сборной, наблюдавшему за матчем вживую, хотелось встать и уйти прочь со стадиона. После третьего выяснилось, что, проиграв, команда Фетисова не потеряла лица. И если до второго перерыва у кого-то в мыслях и могло возникнуть хлесткое слово «равнодушие» (хотя оно и тогда не было бы справедливым — вспомните хотя бы матч с чехами), то потом они не могли не застрять даже в самом безапелляционном горле. Не то. Впрочем, навешивание ярлыков — это всегда «не то».

Но что же?

* * *

22 февраля, пятница. Именно на это число и на этот день недели 22 года назад пришлось легендарное «Чудо на льду» 1980-го. Но не мистическим же календарным совпадением в конце концов объяснять ужас первых 40 минут «римейка» Лейк-Плэсида. Причины нужно искать более рациональные.

После второго периода, когда надежд на удачный исход не осталось никаких, я нашел лишь одно оправдание безумному американскому «камнепаду», который к тому времени не раздавил лишь великолепного Хабибулина. Усталость. Наши выжали из себя все соки в матче с чехами, тогда как хозяева в режиме «автопилота», не напрягаясь, раздавили немцев. Спустя два дня эта разница вроде бы и сказалась.

Третий период данную версию растоптал. Утомленная команда не способна летать — будь то по мановению волшебной палочки или услышав напутственное слово полководца Фетисова. А если сборная была свежей, то, простите, какого черта она два периода не высовывала носа из своей зоны?

— Для меня первые два периода матча с американцами стали неприятным сюрпризом. Я не знаю, что случилось. Оставляю поиск причин вам, журналистам, поскольку со стороны виднее.

Это — Федоров, и практически все его партнеры сказали нечто подобное. Лишь Ковалев и Жамнов, словно сговорившись, нашли одинаковое игровое объяснение 40-минутному провалу:

— Американцы хорошо играли в средней зоне, заставив нас сбиться на индивидуальные действия. Как только в третьем периоде мы наладили игру в пас, сразу превратились в настоящую сборную России. Но было уже поздно.

Третью версию — из уст Гончара — я услышал уже несколькими месяцами позже. Сейчас еще раз перечитываю ее — и понимаю, что где-то я это уже слышал. В Турине, четыре года спустя. От многих. А тогда, в Солт-Лейке, Гончар сказал:

— Думаю, победа над чехами вызвала такую радость, что это перенеслось на следующий матч. Из нас, можно сказать, пар вышел, не было с первых минут того максимального настроя, который вернулся в третьем периоде. Но было уже поздно. Хотя мы очень не хотели уступать — все ведь играем в Америке, и понимали, что в случае поражения многие не откажут себе в удовольствии посыпать солью наши раны.

Но вернемся к словам Ковалева и Жамнова, прозвучавшим по горячим следам. Объяснения опытных игроков всегда звучат убедительно. Но и те чаще всего глубоко не копают, ограничиваясь сколь правильными, столь и узкими профессиональными деталями. Почему, например, хоккеисты не прислушались к установке Фетисова с самого начала играть в атакующем ключе и прессингуя, а предпочли действовать «в откат», то есть от обороны? Что породило стихийное самоуправство?

Моя версия — «чешский синдром». Побив в четвертьфинале олимпийского чемпиона его же оружием, наши мастера посчитали защитный хоккей синонимом победного. Допускаю, что на уровне подсознания. Но все равно забыв при этом, что американцы не тягучие чехи, для которых постоянно атаковать — значит плясать под чужую дудку. Американцев, как показал и первый наш с ними матч, мог усмирить только разговор с позиции силы. Прижавшегося к своим воротам соперника Леклеры и Герины мгновенно в эти самые ворота загоняли.

На предварительном этапе сборная США сделала это в последние 10 минут матча с россиянами, теперь — в первые 40. Наши не сильно сопротивлялись, и под рев звездно-полосатой публики снежный комок перерос в лавину.

Вопрос в другом: почему Фетисов, видя паническое отступление, не смог остановить своих подопечных после первого периода?

* * *

Фетисов вел себя всю Олимпиаду очень спокойно и доброжелательно. По отношению ко всем — игрокам, журналистам… На скамейке никогда не подавал признаков нервозности, задумчиво глядя на лед сквозь стекла профессорских очков. На самые острые наши вопросы отвечал обстоятельно и искренне.

Его образ молодого тренера — друга игроков напомнил мне знаменитого футбольного голландца Франка Райкаарда, возглавлявшего сборную своей страны на чемпионате Европы 2000 года. Отношения того с игроками были точно такими же, а каждая пресс-конференция вызывала к нему со стороны журналистов все большие симпатии. И, точно как Фетисов, Райкаард проиграл в полуфинале.

Молодым специалистам, у которых, несомненно, большое тренерское будущее, на их первых крупнейших турнирах в решающую минуту не хватило опыта. А может, жесткости и умения в критический момент перейти от демократии к авторитаризму. Кнута, который порой игрокам необходимее пряника.

Два первых периода Фетисов молчал. На игроков пытался воздействовать Юрзинов, но к помощнику, даже столь авторитетному, отношение всегда чуть иное, чем к главному тренеру.

В третьем периоде мы увидели на капитанском мостике сборной совсем другого Фетисова. Яростно свистящего в четыре пальца, чтобы побудить судью к видеопросмотру «полугола» Самсонова. Выговаривающего игрокам. Отчаянно жестикулирующего. Старающегося каждую секунду повлиять на то, что происходит на льду и на скамейке.

Тем не менее на мой вопрос, не было ли у него желания в первом перерыве по-советски повысить голос на игроков, Фетисов ответил отрицательно. В этом мне видится жесточайшая «прививка» от крика, которую бывший капитан ЦСКА получил за годы, проведенные у Виктора Тихонова. Но парадокс-то в том, что великий тренер, кричавший на хоккеистов порой до их унижения, зачастую добивался нужного эффекта! Вялая, кислая команда вспыхивала гневом на тренера, который обрушивался на соперника. Люди доказывали самим себе, что не заслуживают обидных тренерских слов.

В НХЛ за редкими исключениями вроде Майка Кинэна или Дэррила Саттера так не принято. Но в наших игроках энхаэловского — только половина. Другая половина осталась родная, воспитанная в наших юношеских и молодежных командах. В русском хоккейном генотипе записано: «тренера надо не только уважать, но и бояться».

Фетисова, как мне показалось, игроки не боялись. К нему относились, и, разумеется, относятся, с глубочайшим уважением.

Вообще о неуважении к тренеру можно сделать вывод по количеству провалов в обороне. Если игроки все время идут вперед, забывая о команде и думая исключительно о собственном удовольствии, получается, они тренера в грош не ставят. В сборной России-2002 такое было исключено. Именно поэтому среди тех, к кому мы предъявили претензии по итогам той Олимпиады, нет ни одного защитника. Как авантюрно играл в «Анахайме» тот же Твердовский, как часто при блестящих подключениях в атаку ошибался он на чемпионате- 2001 мира в Германии, настолько строго, консервативно действовал в Солт-Лейк-Сити. Может, лишь Кравчуку порой не хватало скорости, но тут дело только в почтенном возрасте двукратного олимпийского чемпиона.

С годами Фетисов, если бы остался тренером, наверняка стал бы жестче. Как стал жестче, например, Олег Романцев, в 89-м начинавший в «Спартаке» как демократ и незамедлительно вернувший с полдюжины игроков, ранее отчисленных суровым Константином Бесковым. Но пройдут годы, и Романцев едва ли не превзойдет Бескова по части жесткости отношений с игроками. Лучший футбольный тренер России, услышав вопрос: «Вы любите игроков?» — будет удивленно вскидывать брови и отвечать: «Игроков не надо любить. К игрокам надо относиться профессионально».

Уже в Солт-Лейк-Сити стало очевидно, что помимо колоссального игрового опыта Фетисову Богом дано тренерское чутье. Помните гол чехам Афиногенова, только что переведенного в звено к Яшину и Николишину? В матче с США мы увидели еще один пример немедленного эффекта фетисовских перестановок: перейдя после второго перерыва в тройку к Федорову и Самсонову, спустя 11 секунд забил Ковалев. И уже, казалось, написанный печальный сценарий стал переписываться на глазах.

Оценки матчам главный тренер всю Олимпиаду давал внятные и объективные. Потому было жаль, что на последней пресс- конференции после матча с белорусами Фетисова занесло, что называется, «не в ту степь»: отвечая по-английски на довольно провокационные вопросы американских журналистов, наставник россиян сказал, что судья Маккрири в матче против США его команду «весьма профессионально убил», а в первом периоде, несмотря на соотношение бросков 20:4, «по голевым моментам была ничья 3:3». Впрочем, возможно, это было сказано специально в пику заокеанским «акулам пера». Когда Фетисов перешел к общению с российскими журналистами, его высказывания вновь стали спокойными и взвешенными.

И наконец, в плюс молодому тренеру надо записать настрой на матч за третье место с белорусами, который начался спустя 17 часов после окончания полуфинала. Если команда без сил и эмоций, с тремя травмированными, выигрывает со счетом 7:2 (пусть даже у Белоруссии!) — разве не тренера это заслуга? «Нам есть что терять, — сказал Фетисов игрокам на предматчевом собрании. — У каждого есть честь, у каждого есть имя. Если вы не хотите, чтобы все это исчезло в один день — должны победить». Сработало, потому что слова были подобраны точно.

— Тяжело было выходить на лед против белорусов? — спросил я Федорова.

— Я как мог старался оттолкнуть от себя воспоминания о предыдущем вечере, образно выражаясь, «загипсовать» их. И, кроме того, думал о том, что мы должны завоевать медали для тренеров — Вячеслава Фетисова, Владимира Юрзинова и Владислава Третьяка, которые провели потрясающую работу. К этим людям я испытываю огромную благодарность. Они вложили в команду всю душу, провели целые месяцы в многочасовых звонках игрокам, заботах обо всех мелочах, касающихся нас. Мы должны были их отблагодарить.

* * *

То, что в разговорах с журналистами Фетисов не переходил на личности хоккеистов (в отрицательном, естественно, смысле), делает ему честь. Но, похоже, излишняя деликатность в общении со звездами сослужила главному тренеру не лучшую службу. Некоторых из них он так и не смог «разбудить». Возможно, понадеялся на то, что профессионализм заставит тех проснуться самостоятельно. Не вышло.

Именно этим я склонен объяснять фиаско на Олимпиаде линии атаки сборной России, звездопад имен в которой не помешал нападающим оказаться самым слабым звеном в команде! И это несмотря на то, что 8 (!) этих форвардов из 13 забросили в регулярном чемпионате НХЛ по 18 шайб и больше. Предолимпийские опасения, что набор наших игроков атаки будет в равной степени угрожать и чужим, и своим воротам, сбылся с точностью до наоборот. На Играх самым результативным с 3 голами в 6 матчах оказался Ковалев, забивавший лишь в последних 4 периодах турнира…

Было удачно найдено сочетание Самсонов — Федоров — Ковальчук. Но две молодежные трети звена к концу соревнований, что называется, «подсели» (молодые игроки вообще могут играть на турнирах такого накала только роли второго плана), и лишь Федоров стабильно тянул лямку и в обороне, и в атаке. Из остальных же троек ни одна так и не нашла себя. Специалисты давно поговаривали об игровой несовместимости Ковалева и Яшина, несмотря на их общее динамовско-молодежное прошлое. Так и оказалось. Но если Ковалев в других звеньях (в матче против США — с Самсоновым и Федоровым, против Белоруссии — с Дацюком и Ларионовым) наконец-то расцвел, то Яшин остался бледной тенью того прекрасного центра, которого мы привыкли видеть.

Слабая игра Яшина (лишь один гол в первой встрече с белорусами) для меня наибольшая загадка. В профессионализме Алексея сомневаться не приходится. Сезон у него был хороший. За сборную он всегда играл с подъемом, за исключением последнего чемпионата мира, где старательностью он не смог компенсировать какую-то заторможенность. Но тогда это можно было объяснить концом сезона. А тут?

Перед Играми «Спорт-Экспресс» выражал опасения по поводу того, что Яшина в «Айлендерс» элементарно «заездили». Может, в этом и дело. Во всех играх Олимпиады форвард безупречно боролся и… не пытался ничего придумать. Жаль.

Но еще больше, чем на Яшина, ставили на Павла Буре. Нагано оставалось у всех в памяти, и даже после Санкт-Петербурга люди верили: на Олимпийские игры вернулась прежняя Русская Ракета.

Увы, в Солт-Лейк-Сити он больше напоминал орбитальную станцию «Мир» в ее последние годы. В активности и пользе команде уступал младшему брату, не забил ни одного важного гола (их всего было два: единственный — финнам и последний — белорусам), упустил множество моментов, главный из которых при счете 2:3 против американцев. Кроме Рихтера, ему уже не противостоял никто, дистанция была самая что ни на есть убойная. Вот Буре и щелкнул на убой, совсем безыскусно. И попал в голкипера.

В «Спорт-Экспрессе» по горячим следам я написал:

«Не думаю, что дело в пресловутой трещине в кисти, тем более что о ней уже давно никто не вспоминает. Скорее, трещину дала психология знаменитого хоккеиста. Если и в Нагано, и во «Флориде» он был (или является) безусловной примой с неограниченным количеством игрового времени, то в Солт-Лейк-Сити Павел внезапно оказался равным среди равных. И к возникшей впервые за долгие годы конкуренции за лидерство оказался не готов.

Быть может, потому, что после Нагано Буре-старший из великого спортсмена превратился в знаменитость. И быстро вошел во вкус светской жизни. Телевидение, обложки журналов, поклонение половины женского населения России, неослабное внимание со стороны политиков — все это, похоже, заставило Павла забыть о том, что за 10 лет выступлений в НХЛ он ничего не выиграл — нив клубах, ни в сборной. В весенние дни 99-го, когда Яшин с командой России сражался на чемпионате мира в Норвегии, он с помпой получал орден из рук тогдашнего президента России Бориса Ельцина. Год спустя, будучи капитаном, не торопился приехать в Санкт-Петербург к уже вовсю тренировавшейся команде. В Москве у него нашлись дела поважнее…

Да, в НХЛ он при этом забивал исправно, но в главных матчах отлично вроде бы пристрелянное и смазанное ружье отчего-то не срабатывало: то «Флорида» проигрывала в первом круге плей-офф, то вовсе туда не выходила, а в этом сезоне опустилась на самое дно. Из молодого лидера «Ванкувера», почти обеспечившего клубу Кубок Стэнли 1994 года, Буре превратился в этакого хоккейного Нарцисса, считающего только собственные голы и фактически убравшего из «Флориды» двух тренеров, пытавшихся призвать его к участию в оборонительных действиях.

Отдаю себе отчет в том, что все это звучит крайне жестко и наверняка вызовет у хоккеиста обиду. Но, может, вместе с ней — и желание что-то в своей жизни пересмотреть, вернуться к давно забытому и упущенному. По достоинству оценивая масштаб таланта Буре и помня о его подвигах в Нагано, я хочу лишь помочь ему стать самим собой. Пускай с помощью шоковой терапии, но Русская Ракета должен понять, что к своему провалу в Солт-Лейк-Сити он шел не один день».

Сейчас, почти восемь лет спустя, понимаю: в тех оценках, данных на эмоциях и по горячим следам, была лишь доля истины. Теперь очевидно: от Буре-старшего не стоило ждать прежнего хоккея и по объективным причинам. Уже несколько лет Русскую Ракету мучила хроническая травма колена, о которой он, пока играл, предпочитал не распространяться. Но в какой-то момент стало уже невмоготу.

Сразу после Солт-Лейк-Сити Буре объявит о завершении карьеры в сборной. А спустя всего полтора сезона, в возрасте 32 лет, закончит свою хоккейную карьеру, хотя официально объявит об этом лишь по ходу сезона — 2005/06, будучи назначенным генеральным менеджером сборной.

Вернуться в хоккей за эти годы он, наверное, мог бы. Но не хотел остаться инвалидом — а такую перспективу в случае неудачного развития событий врачи ему предрекали. Буре хотелось получать удовольствие от жизни — скажем, играть в свой любимый теннис. Приносить себя в жертву профессии в его планы на четвертом десятке лет не входило. Его можно и нужно понять.

Нормальные люди сохраняют в памяти хорошее — а потому мы будем помнить Русскую Ракету в форме сборной России прежде всего по подвигам в Нагано-98. Которыми он осчастливил всю страну.

* * *

Не случайно в финал турнира в Солт-Лейк-Сити вышли команды США и Канады. Обе они в прошлом сентябре успели провести краткосрочные сборы, где по крайней мере начали работать и над тактикой, и над взаимопониманием. Сборной России такого сбора, может быть, и не хватило.

— Если бы меня назначили раньше, я бы не посчитался с запретом НХЛ на проведение летних лагерей национальных сборных и собрал бы ребят, — говорил Фетисов. — Но даже гораздо позже, во время четырехдневных каникул в дни All-Star Game, мы были готовы пригласить игроков вместе с семьями в Лос-Анджелес. Они были согласны, нужны были только деньги на перелеты и размещение (около 240 тысяч долларов США. — Прим. И. Р.). В контракте было записано, что ответственность за проведение и финансирование такого сбора лежит на ФХР и ОКР. Хотя переговоры велись и обещания были даны, денег мы так и не получили. Считал и считаю, что этот сбор нам бы очень помог и объединиться, и пройтись по тактическим вариантам. На турнир уровня Олимпиады совсем с листа ехать играть нельзя.

Канадцы и американцы извлекли уроки из Нагано, к которому, по мнению Фетисова, подошли без должного уважения к соперникам из Европы. Неудивительно, что именно они, главные «пострадавшие» японской Олимпиады, теперь встретились в финале.

Трудно было поверить, что Канада, основоположник хоккея с шайбой, не побеждала на Играх 50 лет. И вот спустя полвека это произошло. А американцы потерпели первое за три Олимпиады домашнее поражение, которое стоило им золота.

Героями матча стали канадские форварды Джером Игинла и Джо Сакик, забросившие по две шайбы. Любопытно, что Игинла до того за пять матчей забил лишь один гол — в полуфинале белорусам, когда все уже было решено. Его время пришло в главном матче. Так же, как шесть лет спустя на чемпионате мира в Квебеке Илья Ковальчук, не забив ни одного гола до финала, стал автором двух решающих шайб.

Когда Сакик забил пятый гол и взлетел, казалось, к самому потолку Е Center, до того напряженный генеральный менеджер Уэйн Гретцки впервые за всю Олимпиаду дал волю чувствам и бросился поздравлять руководителей канадского хоккея. 5:2 — с таким убедительным счетом в отличном матче взяли верх «Кленовые Листья».

А особенно трогательно выглядели объятия после финальной сирены бывших конкурентов за звание лучшего хоккеиста НХЛ всех времен Гретцки и капитана канадцев Марио Лемье. Последний их совместный успех пришелся на 1987 год, когда они, выступая в одном звене, выиграли Кубок Канады. И пусть Великому в Нагано не удалось завоевать золото Олимпиады в роли игрока, в Солт-Лейк-Сити он сумел сделать это в роли человека, формировавшего сборную. А для Лемье, вернувшегося в хоккей после успешного лечения от рака, золотая медаль стала последней наградой в его блистательной игроцкой карьере.

Одна из маленьких драм финала была в том, что во втором периоде, когда еще ничего не было решено, Лемье должен был забивать в пустые ворота, но угодил в штангу. После игры он скажет:

— Я не поверил своим глазам: шайба попала в штангу! Не попал в пустые ворота, чего со мной не случалось уже лет 10. И это — в финале олимпийского турнира! Слава Богу, все обошлось и мы победили.

Форвард американцев Джереми Реник говорил:

— Мы проиграли великой хоккейной нации.

Было страшно жаль, что он не имел возможности произнести ту же фразу в адрес совсем другой сборной.

Страшно… Наверное, все же не стоит разбрасываться такими словами, когда речь идет о спорте. В жизни все бывает гораздо страшнее, чем на льду.

11 августа 2003-го в автомобильной катастрофе на шоссе штата Миннесота погиб творец «Чуда на льду»-1980 и главный тренер сборной США на Играх-2002 66-летний Херб Брукс.

Проигранный финал Олимпиады и трагический финал жизни одной из легенд мирового хоккея разделили полтора года…

* * *

Вячеславу Фетисову так и не суждено было стать тренером. Вскоре после Солт-Лейк-Сити, в апреле 2002-го, он принял приглашение Владимира Путина и на последующие шесть лет возглавил российский спорт.

Правильно ли он поступил? Потерял ли от этого решения российский хоккей или приобрел — наш спорт в целом? Ответ на этот вопрос во время Олимпиады в Пекине дал сам Фетисов. Уже стало известно, что Росспорт скоро расформируют, и Вячеслав Александрович знал, что государственным чиновником он больше не будет. Это способствует откровенности. В столице Китая Фетисов пришел в офис «Спорт-Экспресса» и во время обстоятельного интервью услышал такой вопрос:

— Не жаль потраченных шести лет?

— Жалею об одном — что не состоялся как тренер. Нравилась эта профессия. Предлагали должность главного тренера в клубе НХЛ. Но в этот момент меня попросили возглавить российский спорт. И я решил вернуться.

— Если бы в 2002 году вы точно знали, к чему придете в 2008-м, все равно поехали бы в Россию руководить спортом?

— Нет. Пошел бы тренером в НХЛ.

Глава III ТУРИН-2006 ПОБЕДИТЬ КАНАДУ И УМЕРЕТЬ

«Если у людей вообще возникает мысль о том, чтобы вернуться в Россию из НХЛ, значит, Россия действительно изменилась».

Эта слова в январе 2001 года произнес защитник «Сент-Луис Блюз» Александр Хаванов. Речь шла о нападающем Максиме Сушинском — первом российском хоккеисте, который несколькими днями ранее по собственной инициативе разорвал соглашение с клубом НХЛ «Миннесота Уайлд» и вернулся в омский «Авангард». Его поступок, в тот момент вызвавший яростные споры как в России, так и за океаном, ознаменовал пусть не наступление, но приближение нового этапа хоккейной истории.

В 90-е и начале 2000-х миром клюшек и шайб единолично правила Национальная хоккейная лига. Деньги, которые платили игрокам за океаном, не шли ни в какое сравнение с теми крохами, которые можно было заработать в Европе. С 18 лет — возраста, когда клубы НХЛ имели право взять хоккеиста на драфт — мальчишки стремились уехать туда, и чем быстрее, тем лучше. Все, кто имел мало-мальски серьезные перспективы, штурмовали Северную Америку и мечтали о Кубке Стэнли. Хоккейный мир, несколько десятилетий державшийся на противостоянии канадской и советской школ, стал абсолютно однополярным.

Перечитываю сейчас свои давние, года эдак 96-го — 97-го, интервью с нашими энхаэловцами. Меня, как и читателей «Спорт-Экспресса», в ту пору интересовало все до мельчайших деталей, что происходило в клубах НХЛ — от работы даже самых малопримечательных тренеров до стиля жизни хоккеистов. Интервью на целую полосу даже с второстепенными российскими легионерами были в порядке вещей и «глотались» читателями (не имевшими возможности смотреть матчи по ТВ) за милую душу. Помню, мой коллега по «СЭ» Алексей Жук в одном из интервью даже задал кому-то из наших энхаэловцев такой вопрос: «Какую вы покупаете мебель?»

Хоккей же российский тогда считался сугубо второсортным, и представить себе, что однажды кто-то, находясь не на сходе, а в самом соку, захочет по доброй воле возвратиться играть на родину, было решительно невозможно. Тогда даже в фарм-клубах и североамериканских лигах-саттелитах НХЛ — Американской и Интернациональной хоккейной лиге — выступали десятки игроков из России, а количество наших энхаэловцев порой зашкаливало за сотню. «Где угодно, только не дома» — таким был тогда их неписаный девиз.

И тут — Сушинский. Хороший нападающий, он провел в «Миннесоте» всего полсезона, но сделал выбор в пользу России.

Я говорил в те дни с нашими энхаэловцами. Нет, с их стороны не было никакого осуждения. А вот удивления — даже у тех, кто любил Россию и каждое лето приезжал домой — было с лихвой. Скажем, Виктор Козлов говорил:

— Нестандартное решение принял Максим, что и говорить. Не скрою, оно меня поразило, поскольку до сих пор ни о чем подобном я не слышал. Лично у меня желания вернуться играть в Россию не было даже в первое время — я знал, зачем еду, и был готов выдержать любые трудности. Но раз Сушинский так решил — значит, у него были на то основания. Или ностальгия, или моральная усталость от совсем новой жизни, языка, которого он не знал. Говорить, что он поступил неверно, я не имею права, поскольку не знаю, что в действительности происходило в «Миннесоте». Мое мнение таково: раз человек решился на столь неординарный поступок — значит, был уверен, что так ему будет лучше.

Теперь в России играет и тот же Козлов, и многие другие из тех, кто в начале 2000-х своего возвращения на российский лед вообще не мыслил. К примеру, Федоров, Зубов, Каспарайтис, Житник, Твердовский.

А значит, нельзя забывать о первопроходце. Тем более что Сушинский стал заметной фигурой в российском хоккее и в конце концов оказался среди тех, кто впервые за 15 лет выиграл для нашей страны чемпионат мира. И слова Афиногенова: «Правильное ли решение принял Сушинский, покажет только время» полностью подтвердились. Время показало: решение было стопроцентно верным.

Но тогда…

Россия — страна крайностей. У нас или обожают, или ненавидят, или восторгаются, или глумятся. Так было и с Сушинским. Его поступок называли либо героическим, либо трусливым. Патриоты отечественного хоккея делали из омского форварда икону, а космополиты — сторонники хоккея заокеанского — превратили экс-нападающего «Миннесота Уайлд» в огородное пугало.

А ведь на самом деле жизнь написала о 26-летнем петербуржце глубокую и вовсе не однозначную драму — об одиночестве и ностальгии, терпении и боли. Драму, которую можно трактовать как рассказ о человеческом малодушии и неумении преодолевать временные трудности, а можно — как о нежелании мятежной личности сломить свое «я» даже ценой больших денег.

С Сушинским я практически не знаком, и одно это исключает возможность категоричных выводов. Но, общаясь с десятками наших энхаэловцев, прекрасно знаю, каково каждому из них — без исключения — приходилось в их первый заокеанский год.

«Так тяжело было, что иногда до последней минуты не хотел на тренировки идти — не имел никакого желания работать. Первые полгода, несмотря на то что забивал, все время не давала покоя мысль: что я здесь делаю?» — это — слова Гончара. «Иногда, когда все в раздевалке опять начинали говорить по-английски, думал: “Господи, зачем я сюда приехал, жил бы себе спокойно в Москве, играл за ЦСКА, разговаривал на родном языке…”» — это — воспоминание Валерия Буре.

Гончару в пору его переезда за океан было 20 лет. Младшему Буре — 17. Сушинскому — 26.

Первые двое были мальчишками, не обремененными иными заботами, кроме хоккея, но их тоже на первых порах тоска согнула в три погибели. Они, как и многие другие, перетерпели и разогнулись. А третьего, отца пятилетней дочери, приехавшего в Америку сложившейся личностью, груз прошлого скрутил так, что распрямиться он уже не смог. Замкнулся в себе, не захотел мучиться, приноравливаться к чужим законам — и честно уехал, чтобы вновь стать самим собой.

Имел право. Чтобы уважать себя и жить так, как просит душа, совершенно необязательно находиться в Америке и играть в НХЛ. Это для наших болельщиков (да и хоккеистов тоже) стало в тот момент большим открытием. Сейчас это очевидно для всех.

* * *

Алексей Касатонов прокомментировал мне отъезд Сушинского в «Авангард» так:

— Для российского хоккея решение Сушинского — несомненно, со знаком «плюс». В конечном счете, в чемпионат и в сборную России возвращается незаурядный хоккеист, которого, к слову, недооценили во время чемпионата мира в Санкт-Петербурге. Кстати, признаюсь: как член штаба нашей сборной на том первенстве, испытываю перед игроком чувство вины за ту недооценку. Решение перевести Сушинского в запас после трех шайб, заброшенных им в ворота сборной Франции, было ошибочным. Возможно, настроя таких вот ребят нам в решающие моменты и не хватило.

Вкратце поясню слова Касатонова. В Питере Сушинского (тогда — игрока «Авангарда») перевели в резерв из-за того, что появилась возможность дозаявить Алексея Яшина. Яшин, которого за его уникальную безотказность в вопросе приезда в сборную и многолетнее ношение капитанской повязки на чемпионатах мира прозвали Капитан Россия, места в команде, конечно, заслуживал. Но почему за счет автора хет-трика в предыдущем матче?! В тот момент разочарованным и обиженным почувствовал себя не один Сушинский, но и все хоккеисты из чемпионата российской суперлиги, попавшие в ту сборную. Этим решением им было четко указано: вы, ребята, — второй сорт. Команда мгновенно оказалась разделена на группировки.

Во времена Солт-Лейк-Сити все сильнейшие игроки у нас еще действительно выступали в НХЛ, и тот факт, что сбор- ная-2002 целиком была составлена из заокеанских мастеров, не противоречил сути вещей. Но постепенно ситуация менялась. В российских клубах платили все больше, и люди начали задумываться: стоит ли срываться из родных мест, ломать привычный уклад жизни, приноравливаться к чужим правилам и законам, если есть возможность самореализовываться дома?

Такой возможности не было только у самых первостатейных звезд. Почти все лучшие и по сей день играют в НХЛ. Представить себе Овечкина, Малкина, Ковальчука, Дацюка на российских площадках пока невозможно — как бы ни был туг кошелек новообразованной КХЛ. Но это — лишь верхний, элитнейший слой игроков. Среднее же звено, как выяснилось, вполне может без ущерба для своего мастерства играть и в России. Осознание этого факта постепенно пришло к хоккеистам, и теперь энхаэловцев у нас значительно меньше.

Где-то с середины десятилетия процесс «репатриации» принял достаточно массовый характер. Автор этой книги, к тому моменту тоже уже проводивший за океаном минимум времени, открыл даже в «Спорт-Экспрессе» рубрику для обстоятельных бесед с вернувшимися из НХЛ игроками: «Good bye, America!» Ее героями становились Юшкевич и Николишин, Коваленко и Зелепукин, Каменский и Титов, Брылин и Королюк, Семак, Христич, Селиванов…

Все это говорило о том, что из одних энхаэловцев составлять сборную, даже олимпийскую, отныне нереально. Команда не может состоять из одних суперзвезд, тех, кто способен играть на рояле. Не обойтись и без тех, кто будет его таскать. А таких в российском первенстве с каждым годом становилось все больше. Теперь, чтобы правильно составлять национальную команду, нужно было здорово знать ситуацию и по одну, и по другую сторону океана. Именно об этом еще после Питера-2000 пророчески говорил Касатонов. Как и о том, что недопустимо делить игроков на белую и черную кость. Они все — российские хоккеисты, и требования в команде к ним должны предъявляться одинаковые.

К тому же уже подрастало поколение хоккеистов, которые, даже переезжая играть за океан, вовсе не стремились превращаться в «чистых» американцев и не стыдились говорить, откуда они родом. Жизнь в России была уже не та, что в начале 90-х, и две самые большие страны мира уже не представляли собой две полярные планеты, на одной из которых — рай земной, а на другой — ужас и мрак.

Владислав Третьяк говорил о 90-х:

— Это было страшное время, когда все спортивные объекты превратились в барахолки.

Не только поэтому.

Как-то мы беседовали с Андреем Николишиным как раз для рубрики «Good bye, America!». И он вспоминал о лихих временах первой половины 90-х:

— В Москве тогда такое творилось, что любая американская провинция могла показаться раем. Голые прилавки, грязные улицы, рэкет.

С рэкетом Андрею пришлось столкнуться самому. Как только он подписал первый контракт с «Китобоями» и вернулся в Москву, к нему сразу же заявились бандиты. И поставили перед выбором: или платишь, или руки-ноги переломаем.

Николишин платить не захотел. Поначалу (тогда как раз был предыдущий локаут) вроде бы удалось замять — но когда он вернулся в Москву после первого сезона в НХЛ, ситуация резко осложнилась. Через «Динамо» Андрей вышел на ФСБ и РУОП. Была проведена целая операция — с прослушивающими устройствами и даже засадой дома у Николишиных. Самого игрока с семьей тем временем с «мигалками» вывозили из Москвы. И бандитов схватили на месте.

— Почему я после этого не перестал приезжать в Россию? — рассуждал Николишин. — Потому что у меня здесь все. А ребята из правоохранительных органов сработали настолько профессионально, что я понял: могу быть спокоен. Они пообещали и дальнейшую защиту, и больше таких проблем у меня не возникало.

Подобные вещи пережили тогда многие наши игроки НХЛ. И если Николишин не оторвался от корней, то у немалой части его коллег желания иметь какое-либо отношение к России пропало напрочь. Понять их было нетрудно.

Но к 2000-м все это сошло на нет. Более того, как раз-таки Соединенные Штаты в силу своей агрессивной внешней политики — а значит, и раздраженного отношения к ним во многих регионах, от Латинской Америки до бывшей Югославии, — стали представляться не самым безопасным местом для обитания. До поры до времени казалось, что американские власти способны обеспечить безопасность своих граждан. Но трагедия 11 сентября 2001 года, когда самолеты с арабскими террористами врезались в здания Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и погибли тысячи людей, стала шоком для всего мира, а особенно — для самих американцев. И для тех, кто считал, что уж Америка-то застрахована от любых масштабных бед. Ударом по репутации страны те события стали страшнейшим.

Те, кто туда собирался, тоже мотали на ус. И если в конце 80-х — начале 90-х хоккеисты, уезжавшие за океан, воспринимали США как образец для подражания и в спорте, и в жизни, то в 2000-х двадцатилетних ребят эта страна интересовала уже с сугубо профессиональной точки зрения.

Нынешний президент ФХР Владислав Третьяк как-то говорил:

— Честное слово, обидно бывает, когда на вопрос парнишке: «Ты где хочешь играть?», один отвечает — за «Нью-Йорк», другой — за «Детройт». «А вы кого из вратарей знаете?» Отвечают: «Бродера, Гашека и Люонго». «А кем хочешь стать?» Говорят: «Форсбергом, Ягром». Мне стыдно, что никого из советских хоккеистов новое поколение не знает.

Это был результат 90-х, особенно их первой половины. Но затем ситуация стала меняться, и довольно резко.

Беседовал я, скажем, в начале 2004 года с 25-летним Павлом Дацюком, который к тому моменту за три проведенных в НХЛ сезона уже попал на Матч всех звезд и выиграл Кубок Стэнли в составе «Детройта». Один из вопросов звучал так:

— Можете представить, что когда-нибудь почувствуете себя стопроцентным американцем и потеряете интерес к России?

Ответ был сколь лаконичен, столь и красноречив:

— До такого состояния я еще не напивался.

После первого же своего сезона в НХЛ Дацюк настоял, чтобы завоеванный «Детройтом» Кубок Стэнли привезли не только в Москву, но и в его родной город-миллионник Екатеринбург, который в официальном справочнике «Ред Уингз» был представлен как «очень маленький городок Сверколвск» (именно так!). Можно представить, каких усилий стоило Дацюку при маниакальном страхе американцев перед «русской мафией» добиться согласия установить знаменитую чашу на Центральном стадионе Екатеринбурга. Возле кубка маячило 5–6 охранников.

Но главное — был битком забитый, шалеющий от радости за своего земляка стадион. И слова Дацюка: «Кубок Стэнли екатеринбургские дети уже увидели. Хочу показать им золотую олимпийскую медаль».

Схожей философии придерживался и Илья Ковальчук, с которым мы подробно побеседовали в апреле 2004-го. Суперзвезде «Атланты Трэшерз» было тогда 20 лет, а кто был его главным кумиром, вы уже знаете — Валерий Харламов.

— Если заглядывать лет на 15 вперед — в каком случае хоккеист Ковальчук назовет свою карьеру удачной? — спросил я его.

— В первую очередь — если в ней будет победа на Олимпиаде. Это моя цель с того момента, как я начал заниматься хоккеем. Одно это заставит меня считать свою карьеру удавшейся. Чемпионат мира — тоже, конечно, большое событие, но происходит оно в отличие от Олимпиад раз в год.

— А Кубок Стэнли?

— Еще один очень важный трофей, о котором тоже мечтаю. Лично для меня победа на Олимпиаде намного почетнее, хотя, пожалуй, завоевать Кубок Стэнли, потруднее. На Играх все решают один-два матча, где велика роль везения, а в НХЛ-серии до четырех побед. И выиграть можно только в том случае, если ты действительно сильнее.

— В США вы ощущаете, насколько популярны в России, или все-таки чувствуете определенную оторванность от своей страны?

— Получаю из России много писем, за что нашим болельщикам очень благодарен — поверьте, они действительно для меня важны. Причем пишут не только из Москвы, но и из Хабаровска, Новосибирска… Врезалось в память письмо 12-летнего паренька Алексея, кажется из Ангарска. Он сам занимается хоккеем и пишет, что родители рассказывают ему про меня, читают статьи. Приятно, когда тебя кто-то знает даже в отдаленных точках страны. И вообще, когда мне пишут из США, Японии, Финляндии — просматриваю, но бегло. А когда из дома — стараюсь вчитываться в каждую строчку. Очень многого люди желают и просто поддерживают. Так приятно!

— В чем Америка вас изменила, а в чем по-прежнему остается чужой?

— Америка — место, где я работаю, играю в хоккей. Она никогда не станет для меня родным домом и тем более родиной. В России я родился, провел детство, здесь выросли и состоялись мои родители. И когда за границей о моей стране говорят плохо, у меня сжимаются кулаки. Помню, играли на каком-то юниорском турнире, и один соперник, проезжая мимо меня, пару раз бросил: «Fucking Russian!» Я для начала его предупредил — мол, больше так не надо. Когда он сказал это в третий раз, пришлось его побить — так, что он прямо на льду стал плакать. Сейчас, в НХЛ, я в подобной ситуации сделал бы то же самое.

— Штаты вам есть за что уважать?

— Есть. Все, чем в этой стране начинают заниматься, они доводят до конца. Например, НХЛ. Когда эта лига зарождалась, ни о каких европейцах и речи не было. А сейчас туда едут лучшие хоккеисты со всего мира. Но за три года, проведенных за океаном, мне стало ясно, что многие американцы в жизни очень мало видели и, что еще важнее, не очень к этому и стремятся. Спрашиваешь человека, где находится Прага, а он уверенно отвечает: «В Канаде». (У меня был схожий случай в Калифорнии: на мой вопрос, знает ли собеседник, как называется столица России, последовал ответ: «Варшава». — Прим. И. Р.). Есть, разумеется, и вменяемые, образованные люди — но и других очень много. Некоторые всерьез думают, что по Москве ходят белые медведи. Словом, отношение к американцам в целом у меня довольно сдержанное.

Несколькими месяцами ранее, во время All Star Game НХЛ, все только и говорили, что о фильме «Miracle» («Чудо») — голливудской ленте об олимпийской победе американских студентов в Лейк-Плэсиде-80. Курт Расселл, исполнитель роли главного тренера той команды Херба Брукса, мелькал на стадионном экране едва ли не чаще самих участников Матча звезд. Советских хоккеистов на льду играли заштатные американские тафгаи.

— Фильм «Miracle» не смотрел и смотреть не собираюсь, — жестко заявил мне по этому поводу Ковальчук. — Один раз обыграли сборную СССР — и сделали из этого события икону. У нас своих побед хватало, чтобы я смотрел на чужие. Да еще и над нами.

Из всех этих бесед становится ясно: к середине 2000-х выросло новое поколение хоккеистов, для которых слово «Россия» значило очень многое, где бы они ни играли. А слово «Америка» манило уже гораздо меньше, чем их предшественников.

Та сегрегация на энхаэловцев и «россиян», которая имела место в российском хоккее многие годы, на самом деле унижала и одних, и других. С одной стороны, игроков суперлиги считали заведомо более слабыми и не доверяли им. С другой — хоккеисты НХЛ в случае неудач всегда становились козлами отпущения, их, как уже неоднократно говорилось, обвиняли в непатриотизме и меркантильности. Да и тренеры, и менеджеры достаточно строго делились на тех, кто знает один мир, а кто — другой.

Наступало время, когда эти миры надо было объединять.

Но произойдет это уже после Турина-2006…

* * *

Тем временем тренеры во главе сборной России менялись, словно в калейдоскопе.

Фетисов ушел в министры. Казалось, теперь уже точно надолго задержится в национальной команде Борис Михайлов: ведь в мае 2002-го ему удалось завоевать первую для России после 1993 года медаль на чемпионате мира — серебряную.

Правда, нельзя сказать, что игра, которую показала его команда в Швеции, заворожила. Сборная Михайлова играла в абсолютно не свойственный нашим традициям оборонительный хоккей. Словно некие флюиды матча с Чехией на Олимпиаде-2002, где команда Фетисова заставила себя в интересах дела на одну игру наступить на горло собственной песне, передались и на следующий крупный турнир — уже под руководством другого тренера. Однако смотреть на совершенно незрелищное вымучивание побед из матча в матч большого удовольствия, откровенно говоря, не доставляло. Ту сборную нельзя было не уважать, но любить ее лично мне было затруднительно. Полагаю, если бы блестящая игра Максима Соколова, признанного лучшим голкипером того чемпионата, россияне могли бы сойти с дистанции куда раньше.

И все же какой-никакой, а результат был достигнут. Тем большее удивление вызвало то, что ФХР и Михайлов не смогли договориться о продолжении сотрудничества. Впрочем, чехарда на тренерском мостике, которая началась затем, расставила все точки над i. С таким руководителем федерации, как Стеблин, нормально работать было невозможно.

— Тренеры у нас абсолютно не защищены, — рассуждал в 2004 году Касатонов. — Александр Якушев накануне чемпионата мира в Санкт-Петербурге потерял работу в «Спартаке». То же самое произошло в 2003-м с Владимиром Плющевым в «Ак Барсе». И уж совсем дикая история произошла с Борисом Михайловым. Человек на второй год работы со сборной добивается для наших условий чуда — серебра на чемпионате мира. Что происходит потом? Обещания продлить контракт. Двухмесячное ожидание, которое заканчивается ничем. За это время все клубы оказываются разобраны, и тренер вообще остается у разбитого корыта. И без клуба, и без сборной. То, что у людей семьи, личная жизнь, никого не интересует.

И так раз за разом получалась одна и та же история. Вначале тренер шел в сборную на условиях совмещения с клубной работой. Деятельность в национальной команде начинала отнимать все больше времени и сил — об ответственности (и внимании, и суровости оценок общественности) уже не говорю. Но деньги-то специалисту платили не в сборной, а в клубе, результаты которого из-за совмещения начинали страдать! В результате постепенно в глазах тренеров приход в сборную стал приравниваться к неизбежности отставки из клуба.

Федерация же платить им что-то хотя бы относительно сравнимое не собиралась. В результате от сборной со временем стали шарахаться, как от огня, все специалисты, поработавшие со Стеблиным. Тем более что организация этой работы не выдерживала никакой критики. В 90-е годы это было бы понятно: тогда вся Россия находилась в состоянии хаоса. Но уже в 2000-х в том же футболе к Вячеславу Колоскову (пусть он в 2005-м и уступил место президента РФС Виталию Мутко) никаких вопросов об организации жизнедеятельности сборных не возникало. Здесь же…

После Михайлова и Плющева сборную согласился возглавить Виктор Тихонов. Легендарному тренеру согласился помочь его многолетний ассистент в сборной СССР Владимир Юрзинов, а из Америки, вновь в роли менеджера, туда- обратно беспрестанно летал Алексей Касатонов. Он-то с какого-то момента, когда у него лопнуло терпение, и принялся рассказывать общественности через «Спорт-Экспресс» о творившемся в федерации бардаке.

Касатонов сетовал:

— Несколько деталей, на мой взгляд, постыдных для такой страны, как наша. У всех сборных есть единая форма одежды — кроме российской. Другие одеты и обуты одинаково, а наши — кто в чем. В Финляндии было уже достаточно прохладно, но даже намека на утепленные спортивные куртки у игроков не наблюдалось. Об этом стыдно говорить, это ведь элементарный этикет бизнеса и престиж страны. И игроки-то у нас сейчас не темные, газеты читают и знают, как обстоит дело в других сборных. Да что там в сборных — насколько знаю, в школе ЦСКА все дети одеты в единую форму. Чтобы дисциплинировать, создать у юных игроков определенный настрой.

Отсутствие единой экипировки не укладывается в моем сознании. Когда я пришел в сборную, мне попросту дико было такое обнаружить! Это ведь тоже проявление патриотизма. В сборной все должно создавать у человека ощущение, что он чувствует поддержку своей страны. У нас ничего подобного хоккеисты не чувствуют.

— Где и когда вы последний раз оказывались в таком «каменном веке»?

— В 1996 году, когда у нас в ЦСКА и вправду были серьезные финансовые проблемы. Но теперь в армейском клубе все совсем иначе — почти на уровне НХЛ. Сборная по сравнению с ЦСКА действительно живет как будто в другом измерении. На чешский этап мы, представьте, отправились… без массажиста. Вообще. В результате пришлось «арендовать» его у хозяев турнира, что вообще-то в преддверии чемпионата мира именно в Чехии выглядит нонсенсом — находясь в раздевалке, нетрудно подсмотреть важные детали жизни команды. Но у нас не было другого выхода. В Финляндию поехали уже два массажиста. Оба — из ЦСКА. Тихонов был вынужден идти и просить, чтобы их на несколько дней командировали в сборную.

— Причина происходящего, на ваш взгляд, в жадности или в бедности?

— Скорее в халатности. Еще одна деталь. На Евротуре все команды увешаны рекламой, как новогодние елки игрушками. У нас же — только один спонсор. А речь ведь даже не о десятках тысяч долларов. И это при тех средствах, которые крутятся в нашем клубном хоккее.

Думаете, после этого интервью хоть что-то изменилось? Вот отрывок из следующего — через пару месяцев. Каждый очередной этап Евротура вызывал у руководства сборной массу «положительных» эмоций.

Касатонов:

— Едем из аэропорта в отель — а там выясняется, что заказанных номеров на всю команду не хватает. Чтобы решить возникшие вопросы по форме и отелю, пытаемся дозвониться до аэропорта. Но оказывается, что единственный мобильный телефон, который дала федерация во время сбора, был ею же изъят в Шереметьеве в целях экономии.

— Единые костюмы у сборной появились?

— На Кубок «Балтики» нам кое-что принесли. Правда, по системе Остапа Бендера: «Кто скажет, что это девочка, пусть первым бросит в меня камень». В итоге опять ходили в своих личных — у нас все-таки осталась капля уважения к себе.

У части наших энхаэловцев, представьте, до сих пор не оплачены страховки за прошлогодний чемпионат мира в Финляндии! А ведь мне сейчас беседовать с этими игроками и их агентами, приглашать на мировое первенство в Чехию. И каким может получиться разговор?

Наконец, перед чемпионатом мира:

— Можете ли вы теперь — после окончания регулярного чемпионата — перечислить фамилии российских энхаэловцев, которые приедут в сборную для подготовки к чемпионату мира?

Касатонов:

— В обстановке, сложившейся из-за бездействия ФХР, ни о чем точно говорить нельзя. Игроки НХЛ и их агенты выдвигают справедливое по всем международным нормам требование — выплатить страховки. Они хотят чувствовать себя защищенными на случай травм. И если во время чемпионата мира, по моей информации, страхованием хоккеистов занимается ИИХФ, то на период сборов и контрольных матчей его должна обеспечить федерация. При этом все обязательства, связанные со страховками и авиаперелетами, хоккеисты и их представители желают видеть в письменном виде. Ни тренер, ни менеджер, а только федерация в лице ее руководителя является юридическим лицом, которое может дать гарантии выполнения этих обязательств. Президент ФХР Александр Стеблин знает об этом, но почему-то никаких действий не предпринимает. Хотя речь, в частности, идет о таких мастерах, как Ковальчук и Морозов.

Вопрос со страховками был решен буквально в последний момент — в федерации зашевелились уже после выхода в свет публикации в «Спорт-Экспрессе». Но степень безответственности подхода федерации к решению серьезных вопросов не лезла ни в какие ворота.

Стоит ли говорить, что и Тихонов, неудачно выступив на чемпионате мира, во главе сборной не задержался? Контракт с ним, впрочем, перед самым первенством (то есть когда он уже почти год отработал в команде) со скрипом подписан все же был.

В результате, чтобы и соглашение формально не нарушать, и тренера со своего поста технично убрать, специально «под» Тихонова был придуман пост «старшего тренера всех сборных России». Что это означает, сам Тихонов рассказал корреспонденту «Спорт-Экспресса» Максиму Лебедеву спустя несколько месяцев:

— Должность моя в федерации больше всего напоминает игрушку для младенца: дескать, на и замолчи. Надо было как-то убирать Тихонова из сборной до завершения контракта — вот и придумали такую должность на общественных началах без обязанностей и полномочий.

Тут-то организационный хаос в ФХР и достиг пика, извините, маразма. Одного тренера со своего поста тихо сдвинули, но желающих прийти на его место не обнаруживалось. Между тем уже через три месяца, в августе 2004-го, сборной России предстояло сыграть в очередном розыгрыше Кубка мира. Ключевом, казалось бы, турнире для того, чтобы создать базу для успешного выступления на Олимпиаде в Турине.

Как вспомнишь — так вздрогнешь.

* * *

В феврале 2004 года я побывал на Матче всех звезд НХЛ в американском Сент-Поле. В то время о Кубке мира в России еще не говорил никто, а в штате Миннесота я попал с корабля на бал, то есть на двухчасовую пресс-конференцию штабов сборных Канады и США. Боссы «Кленовых листьев» Уэйн Гретцки и Пэт Куинн отвечали вживую, главный тренер «звездно-полосатых» Рон Уилсон — по телефону из Сан-Хосе. Сотни репортеров, которые сидели друг у друга на головах, пристрастно расспрашивали руководителей сборных о каждом нюансе подготовки. И те отвечали — продуманно и без запинки. Потому что если бы не ответили, им на следующий день снесли бы головы. В прессе, в федерации — где угодно.

А у нас еще через три с половиной месяца после этой пресс-конференции не было не то что четкого состава — не было главного тренера. Как его назначали — это вообще анекдот.

Телекомментатор Дмитрий Федоров писал в «Спорт-Экспрессе»: «Летом в безвыходной ситуации президент ФХР зашел к соседу по даче Билялетдинову, а вышел с готовым тренером национальной команды на Кубок мира».

Вот как у нас, оказывается, все дела делаются. Впрочем, в России такими вещами можно удивить только ребенка.

Касатонов уже перед Кубком мира говорил:

— У нас же совершенно непонятны принципы, по которым г-н Стеблин подбирает руководящий состав сборной. Я с уважением отношусь к Зинэтуле Билялетдинову — это опытный тренер, проработавший некоторое время и в НХЛ. Но почему был назван именно он? Почему Юрзинов — второй тренер, а не главный? Почему не Белоусов, не Михайлов, с которым сборная России добилась последних успехов? Отказались? А вы не задавались вопросом — из-за кого? Почему возглавлять национальную команду на крупнейшем турнире у нас сейчас не то что не считается за честь, а наоборот — маститые тренеры шарахаются от этого как от огня? И ищут того, кто не откажется.

Ситуация доходит до абсурда: весной «Динамо» увольняет Билялетдинова (всем понятно, что не без участия Стеблина), а летом тот же Стеблин в безвыходной ситуации называет его главным тренером сборной на Кубок мира. И после этого кто-то еще может думать, что президента федерации волнует результат? Более того, уверен, что он ему не нужен. Потому как в человеке, оказавшемся способным его обеспечить, тут же видят личность, способную его, Стеблина, заменить.

Стеблин своим поведением в последние месяцы перед Кубком мира напоминал обезьяну с гранатой. Не зная, что предпринять, он совершал какие-то абсолютно сюрреалистические поступки.

Касатонов еще накануне чемпионата мира-2004 буквально кипел:

— Весенний звонок Стеблина Игорю Ларионову с предложением работать генеральным менеджером сборной на Кубке мира стал последней каплей нашего терпения. Пусть оно не было принято, но сам факт такого звонка в канун чемпионата мира выходит за рамки приличия!

Между тем осенью 2003-го, перед первым этапом Евро- тура в Чехии, на собрании руководства сборной с участием Тихонова, Юрзинова, Белоусова и меня, президент ФХР начал с того, что… уйдет со своего поста вместе с нами. Наш штаб твердо договорился со Стеблиным о работе на трехлетний период, во всех турнирах, включая Кубок мира и Олимпиаду-2006 в Турине. Теперь же, во время подготовки к чемпионату мира и в ключевые дни переговоров с энхаэловцами, было сделано такое предложение, бьющее по имиджу нынешнего штаба.

Причем Игоря, судя по всему, тоже «разыграли», как карту, в этих манипуляциях — очевидно, что случившееся не было инициативой нападающего «Нью-Джерси». По словам того же Ларионова, диалогом и серьезным разговором это назвать было сложно. То, что первоначально с ним общался генеральный секретарь федерации Валентин Козин, вообще ни в какие ворота не лезет.

Возглавить сборную на Кубке мира Стеблин предлагал не только Ларионову, но и Павлу Буре, на тот момент пусть уже и не игравшему, но еще не объявившему о завершении своей карьеры. Оба отказались. Касатонов незадолго до Кубка мира прокомментировал это так:

— Возьмем такой пример. Оттава предлагала организовать 10-дневный сбор для каждой из стран-участниц Кубка мира. И канадцы со словаками на это предложение откликнулись. Правда, этот сбор пришлось бы оплачивать нашей федерации, а вопросы финансового характера волнуют ее больше всего. Потому, как только дело дошло до конкретных предложений, ФХР и прервала переговоры с Игорем Ларионовым о его работе в роли генерального менеджера сборной. С ним, с Павлом Буре, с Вячеславом Фетисовым все эти якобы переговоры велись только для того, чтобы создать видимость работы. Условия заведомо ставились такие, чтобы человек отказался.

* * *

После уже упомянутой пресс-конференции штабов сборных Канады и США в Сент-Поле мне удалось поговорить с вице-президентом НХЛ Биллом Дэйли. И на вопрос, почему ФХР не только согласилась играть в «североамериканской» группе с командами Канады и США (а не в европейской) на дважды чужом поле, но и пошла на четвертьфинальную встречу с командой из своей, же группы (!), услышал:

— Вам следовало бы спросить об этом у руководства ФХР. Во время обсуждения состава группы никаких вопросов не возникало. На первом Кубке мира в 96-м россияне сами попросили о включении в североамериканский пул, а сейчас они не только не возражали против этого, но, как нам показалось, увидели в этом какую-то выгоду. Что же касается внутри- групповых четвертьфиналов, то во время переговоров данная тема, конечно, затрагивалась. На прошлом Кубке мира эта стадия была «перекрестной» — с соперником из другой группы. Теперь возникло иное предложение. И ни одна федерация не дала понять, что это является для нее проблемой.

— Активно ли участвовала ФХР в переговорах?

— Российская сторона принимала активное участие в обсуждении двух моментов. Первый-финансовые условия приезда и пребывания своей сборной в Северной Америке. Второй — календарь. После рассмотрения первого варианта ФХР выдвинула одно требование — не играть два дня подряд с североамериканскими сборными. На это мы пошли.

Какие выводы можно было сделать из интервью Дэйли, содержание которого, кстати, никто из нашей федерации даже не попытался опровергнуть? Во-первых, ничего, кроме банального желания сэкономить, руководителей ФХР не интересовало. Ну а календарь… Календарь в итоге оказался таким, что выиграть этот Кубок мира для России было бы сродни американскому «чуду на льду» в Лейк-Плэсиде-80.

Сборная СЩА, ставшая в итоге соперником россиян в четвертьфинале, закончила групповой турнир 3 сентября. Сборная России — 5-го. Четвертьфинал был 7-го.

Сборная США никуда не переезжала из Сент-Пола вне зависимости от занятого в группе места — только если бы она осталась четвертой, ей пришлось бы играть в Торонто. Сборная России, хоть и стояла в таблице выше американцев, должна была лететь к ним в гости за день до игры.

Россияне могли быть сколь угодно моложе американцев, но такой календарь неминуемо делал их вдвое старше. Тут как раз могла бы помочь закалка в Кубках Стэнли, но на всю сборную России было всего четыре однократных его обладателя. Между тем до трехкратного победителя Кубка Стэнли Федорова не смогли дозвониться (!), а на еще одного трехкратного — Брылина — вообще махнули рукой.

Как формировался состав на Кубок мира — это вообще была песня.

31 мая, в последний срок объявления состава, в сборную официально включили с десяток игроков, которые о своем включении туда слыхом не слыхивали. И, естественно, оскорбились такому отношению и ехать отказались.

Если бы турнир проводила не вальяжная НХЛ, а какая-нибудь суровая, скажем, ФИФА, то хотел бы я посмотреть, как потом наши бравые начальники из федерации смогли бы поменять состав наполовину. Если даже такие не самые дружные между собой люди, как Фетисов и Касатонов, придерживались единого мнения насчет фарса ФХР вокруг Кубка мира, что могло говорить о нем красноречивее?

Касатонов, в частности, говорил:

— Считаю, именно Стеблин несет ответственность за отказ ряда опытных игроков ехать на Кубок мира. Как всегда, виноватыми пытаются представить самих хоккеистов ~ не хотят, мол, выступать за сборную своей страны. Но вы помните, как бились за нее всего два года назад в Солт-Лейк-Сити нынешние «отказники» Хабибулин и Федоров, как привели команду к медалям? Что, за два года они разлюбили Россию? Нет, они (как и Даниил Марков, и Жамнов, и Валерий Буре, которые тоже выступали на Олимпиаде) не захотели играть на тех условиях, которые предложила им федерация.

Есть и еще одна проблема. ФХР манипулирует составом на большие турниры с помощью агентов. Схема такая. Для агента каждый одаренный игрок на вес золота, и тем, кто лоялен к Стеблину, создаются условия наибольшего благоприятствования. Взамен в сборную берутся клиенты именно этого агента — зачастую вопреки истинному положению дел. Собственно к хоккею это имеет весьма отдаленное отношение.

И последний демарш Стеблина: в ответ на просьбу «Авангарда», о том чтобы президент ФХР позвонил губернатору Омской области по поводу приглашения омичей в сборную, из команды был «отцеплен» Максим Сушинский. Едва ли не самый преданный сборной игрок, который намного сильнее некоторых хоккеистов, попавших в нее только благодаря ситуации, созданной Стеблиным. А заявление Билялетдинова о «коллегиальном решении» лишний раз показывает, кто в доме хозяин.

* * *

В середине июня 2004-го я находился в Португалии, на чемпионате Европы по футболу. Когда раздался звонок моего мобильного, мне и в голову не могло прийти, что на связи будет не кто иной, как Николай Хабибулин. Лучший вратарь Солт-Лейк-Сити-2002 пожелал детально объяснить свою позицию относительно Кубка мира. Услышал я совершенно дикие вещи.

Для начала Хабибулин заявил, что при нынешнем положении дел в ФХР и сборной России он не видит смысла в своей поездке на Кубок мира. При этом подчеркнул: он очень хотел бы, чтобы эта публикация получила широкий резонанс, потому что других способов изменить вопиющую ситуацию в российском хоккее, с его точки зрения, просто нет.

— Хоккей всегда был национальным достоянием нашей страны и любимой игрой нашего народа. Теперь это достояние втоптано в грязь: посмотрите хотя бы на то, как из года в год играет сборная. Никакого рокового стечения обстоятельств в этом нет: увы, все закономерно. Надеюсь, что это интервью прочитают в российском правительстве и в Совете по физкультуре и спорту при президенте России. Если и после этого ничего не изменится, то все наши хоккейные успехи навсегда останутся в прошлом, — так Хабибулин завершил свое интервью.

А начал разговор голкипер так:

— Прекрасно понимаю: сколько бы Кубков Стэнли я ни выиграл, болельщики на родине будут ценить меня за хорошую игру на Олимпиаде-2002. Так же, как, например, Игоря Ларионова и Вячеслава Фетисова они ценят за золотое десятилетие 80-х годов, а не только за Кубки Стэнли в составе «Детройта». Понимаю и то, что мне уже 31 год и, возможно, на моем игровом веку осталось не много турниров такого уровня, как предстоящий в августе — сентябре Кубок мира. Скажу больше: и я, и мои российские друзья-хоккеисты мечтали выиграть этот Кубок.

Но если для кого-то главное — участие, то для меня — только победа. А в той обстановке, в которой проходит подготовка нашей сборной к этому турниру, о притязаниях на успех не может быть и речи. Я уже побывал в подобной ситуации на Кубке мира 1996 года, где во всем, что касалось организации, царил полный хаос. То же самое происходит и сейчас, а потому я не вижу никакого смысла в своей поездке на это соревнование.

— Верна ли информация, что в последние дни штаб сборной вступил с вами в переговоры?

— Уже после седьмого матча финала Кубка Стэнли Зинэтула Билялетдинов дважды оставлял сообщения на моем автоответчике. Но перезванивать на данный момент в мои планы не входит. В ходе финала я прочитал высказывание одного из руководителей сборной о том, что по законам НХЛ с игроками нельзя разговаривать до окончания плей-офф, потому, мол, мне раньше и не звонили. Может, такой закон принят на Лужнецкой набережной, но в НХЛ о нем никогда не слышали.

— То есть вас включили в заявку сборной на Кубок мира, ни разу с вами не поговорив?

— Именно так. До оглашения заявки никто даже одного сообщения не оставил, и вдруг я вижу свою фамилию в списке на Кубок мира. Когда разговаривал с партнерами по этой виртуальной сборной, то выяснил, что со многими из них произошло то же самое. Считаю: нас, игроков, просто подставили.

Если честно, именно эта история и стала последней (но отнюдь не единственной) каплей, побудившей меня дать это резкое интервью. Потому что подобный подход к формированию сборной на крупнейший турнир даже цирком назвать нельзя — для этого вида искусства такое сравнение будет слишком обидным.

Я обменивался мнениями со своими одноклубниками по «Тампе», которые будут выступать на Кубке мира за другие сборные — чехом Кубиной, шведом Модином, канадцами Ричардсом и Сан-Лyu, — им всем из своих федераций предварительно звонили, и они не могли поверить, как вообще может быть иначе. А вот так! Руководители ФХР самовольно назвали состав и теперь смотрят, как мы, оказавшись в такой ситуации, будем себя вести. Что ж, наши ответные шаги будут адекватными тому, как поступили с нами.

— Перед Олимпиадой в Солт-Лейк-Сити все было организовано по-другому?

— Никакого сравнения. Вячеслав Фетисов не только смотрел игры регулярного сезона НХЛ, чего не могут сказать о себе нынешние руководители сборной, но и говорил с каждым кандидатом в сборную — персонально и неоднократно. Именно его стараниями и усилиями, а не ФХР, мне вернули золотую медаль Олимпиады 1992 года.

— Ваше нежелание разговаривать с Билялетдиновым выглядит неожиданно. Насколько я помню, во второй половине 90-х, когда вы были вратарем «Финикса», он входил в тренерский штаб этой команды.

— Да, пару лет мы работали вместе. Но впечатления у многих россиян, которых он тренировал, если честно, остались не очень хорошие. Конкретизировать не буду, потому что не воспоминаниями надо жить, а говорить о сегодняшнем дне. Например, о том, как Билялетдинов объяснил отсутствие в заявке Сергея Брылина: мол, в команде много центрфорвардов. И это при том, что Брылин уже шесть лет играет левым крайним!

Очень хорошо понимаю Валерия Белоусова, который, если вы не в курсе, отказался идти к Билялетдинову помощником. Объективно сильнейший на сегодня российский специалист (он вывел Омск с 13-го места в чемпионы, а до этого его Магнитогорск царствовал в российском и европейском хоккее во второй половине 90-х), Белоусов заслужил право быть главным тренером сборной, а не помогать Билялетдинову, которого за последние четыре года увольняли с работы ровно четыре раза.

— Принципы формирования тренерского штаба на Кубок мира тоже вызывают у вас протест?

— Для нас в том, что происходит, много непонятного и противоречивого. Г-н Стеблин утверждает, что Тихонов назначен главным тренером всех сборных страны. Тихонов в ответ говорит, что это не так, на такую расплывчатую работу у него нет времени, но что при этом он поедет на Кубок мира и будет участвовать в управлении сборной в полном объеме. Билялетдинов, в свою очередь, называет Тихонова и Владимира Юрзинова своими ассистентами. Где правда — не сможет сказать никто. Потому что во всей этой чудовищной неразберихе действительно никому ничего не ясно. Не удивлюсь, если за пару недель до начала Кубка мира Тихонов вернется к практической деятельности.

Кроме того, я знаю, как предлагали стать генеральным менеджером сборной Игорю Ларионову. Стеблин сказал ему, что место сборов определено и несколько игроков уже точно в составе. Но, извините, генеральный менеджер — это не специалист по добыванию экипировки. В клубах российской суперлиги почему-то уже знают, что это за должность и каковы полномочия человека, ее занимающего. А вот в ФХР, живущей как будто в позапрошлом веке, об этом ничего не известно.

— Что скажете о самой заявке сборной на Кубок мира?

— Не понимаю, как могут набирать состав на такой турнир люди, которые ни разу за сезон не видели хотя бы одного матча НХЛ. Об абсурде с Брылиным я уже рассказал. Но как могли не попасть в сборную здорово игравшие Королюк, Слава Козлов, Сапрыкин, Фролов, Уланов? А как поступили с Андреем Николшииным? Сначала его объявляют в числе «неприкасаемых», а после того, как он подписывает контракт с ЦСКА (а не с «Динамо», где очень долго работали три нынешних руководителя сборной — Билялетдинов, Тузик и Юрзинов), не включают в заявку! При этом убежден, что хорошая команда невозможна без таких работяг, как Николишин, Брылин, в недавнем прошлом — Немчинов.

А ситуация с Женей Набоковым? Стеблин раструбил на весь мир, что ИИХФ наконец-то разрешила моему коллеге играть за Россию. Президент федерации преподнес это как результат титанических усилий своего ведомства. Тут же Набокову начали звонить из ФХР, предлагать поехать на чемпионат мира. Но агент Евгения на всякий случай решил перезвонить в ИИХФ. Так в международной федерации ему сказали, что впервые об этом слышат! В итоге бумагу от ИИХФ, подтверждающую, что он может играть за сборную России на чемпионатах мира и Олимпиадах, Набоков так и не получил.

Хорошо еще, что его «Сан-Хосе» дошел до полуфинала Кубка Стэнли. А если бы «Акулы» вылетели оттуда раньше, и он согласился приехать на мировое первенство? Тоже, как в случае со страховкой Алексея Яшина, лихорадочно пытались бы все уладить за час до игры? И как Набоков должен чувствовать себя после такого вранья? Неудивительно, что он тоже не горит желанием ехать на Кубок мира.

— Через пару лет после отказа играть на Олимпиаде-98 в Нагано вы признались мне, что жалеете о том своем решении. Не может ли так случиться, что пожалеете и об отказе от выступления на Кубке мира-2004?

— Думаю, что нет. Я человек принципов, и ради их соблюдения иногда нужно чем-то жертвовать. При этом пока не хочу до конца сжигать мосты. Но для того чтобы я все же участвовал в Кубке мира, в руководстве сборной и российского хоккея должны произойти столь радикальные перемены, что их вероятность я бы сейчас оценил как близкую к нулю. Главное же, чтобы перемены эти рано или поздно произошли. Потому что иначе большой хоккей в нашей стране погибнет.

* * *

Как я уже рассказывал, в дни Матча всех звезд HXЛ в Сент-Поле мне вместе с другими аккредитованными там журналистами предоставили возможность посмотреть голливудский фильм «Чудо» — о невероятных событиях Лейк-Плэсида-80, когда американским студентам удалось обыграть Большую Красную Машину. И стало ясно, что никакое чудо не может упасть с небес.

Что же было? Был тренер Херб Брукс с продуманной до мелочей — хотя и казавшейся всем утопической — восьмимесячной программой подготовки к Играм. Были американские студенты, которым под тиранией Брукса, если они хотели остаться в команде, пришлось быстренько сломать свое свободолюбие. Были жесточайшие, абсолютно советские тренировки (и тренер не раз приводил сборную СССР, вроде бы представлявшей такую идеологически враждебную страну, в пример!), где выживали только сильнейшие духом. Были десятки товарищеских матчей, в которых недавние неумехи оказывались в состоянии перебороть себя и свой страх. Были бунты против тренера-диктатора, которые заканчивались провалом и его возвращением. Была группа незнакомых людей, которые за месяцы совместной подготовки, неуемного труда, пота и крови превратились в братьев, а Брукс — в их отца. Потому они и смогли перевернуть мир.

Я это к тому, что в 2004-м у Канады и США тренеры на Кубок мира были известны двумя годами ранее, а у нас — меньше чем за три месяца до начала турнира. При таких раскладах можно считать чудом, что Билялетдинову удалось создать достаточно боеспособную команду, которая обыграла в группе американцев, вышла в плей-офф со второго места, чтобы… проиграть тем самым США в четвертьфинале.

В пути сборной к Кубку мира все было рассчитано на авось. Все думали, что катастрофа ждет нашу команду на вратарской позиции, но вдруг пошло у молодого Ильи Брызгалова. Пошло, потому что для парня решалась вся его карьера — и потому что рядом оказался Владислав Третьяк. Тоже приглашенный в сборную «на флажке». Так же, «на флажке», выздоровел Дацюк, во что мало кто верил. И страна наконец-то увидела, что это за чудо. Но ведь чудом и увидела! Вопреки всему!

К людям руководители федерации относились как к мусору. Опытнейшего Николишина сначала включили в команду, причем в десятку «неприкосновенных» — а потом, после заключения тем контракта не с «Динамо», а с ЦСКА, спокойно «выключили». Вначале не было в списке Александра Фролова — он появился только благодаря отказам. Те, кто видел Фролова на Кубке мира, не мог взять в толк, как можно было не внести его в изначальный список — лучшего снайпера «Лос-Анджелеса», брызжущего мощью молодого парня, которому среди силовых форвардов в России не было равных. И который всегда говорил, что сборная для него — это святое.

Ну а насчет абсурдного календаря и формулы турнира (играть четвертьфинал против соперника по собственной группе — такого я не видел нигде и никогда) — так не американцев с канадцами надо было за это клеймить. С самого начала было понятно, что они, организаторы, станут искать выгоды для себя. Винить надо тех, кто весь этот абсурд допустил и прошляпил.

Не один и не два раза на этапах Евротура-2003/04, когда календарь Кубка мира уже был предложен, но еще не утвержден, тогдашний менеджер сборной Касатонов подходил к Стеблину с просьбами внести серьезные коррективы. Такая возможность была: без согласования с федерациями календарь не мог быть принят. Вот только президент не счел эту проблему серьезной.

Тема Кубка мира за последние месяцы перед его началом не раз вызывала у российского хоккейного руководства игру мускулами. Вот убежал из ЦСКА в «Коламбус» Николай Жердев — и Стеблин пригрозил, что контрольный матч сборных США и России в Коламбусе не состоится. Вот наметились проблемы с въездными визами в Америку — и президент заявил, что если хотя бы один игрок не получит возможность въехать в США, сборная снимется с Кубка мира.

Во времена холодной войны любили говорить: эту бы атомную энергию — да в мирных целях! И тогда бы не было у сборной США перед четвертьфиналом двух лишних дней отдыха. А может, мы и вовсе попали бы в европейский пул и не должны были до полуфинала встречаться с теми, ради выхода которых в финал было сделано все.

Еще до Кубка мира мы говорили с Касатоновым. И разговор вышел далеко за рамки этого турнира.

— Подготовка североамериканцев чем-то принципиально отличается от нашей? — спросил я.

— Продуманностью всех кадровых решений. Это сейчас канадцы — олимпийские чемпионы и чемпионы мира последних двух лет. Раньше они проигрывали. И оперативно сделали выводы, «освежив» руководство хоккея теми людьми, которые только закончили игровую карьеру, — Уэйном Гретцки, Кевином Лоу. А Гретцки — это не только знание хоккея, но и реклама, спонсоры, внимание всей страны. А у нас из-за конфронтации ФХР и Федерального агентства по физической культуре и спорту проводить сборную на мировое первенство не приехал ни один руководитель какого-либо уровня. И команда чувствует себя никому не нужной.

— Когда вы говорили о привлечении к руководству сборной Канады Гретцки и Лоу, в ваших словах ощущалась горечь от собственной невостребованности на родине.

— Убежден, что Стеблин сознательно пытается отрезать наше поколение от серьезной работы в России. Он понимает, что нам интересен сам хоккей, а не бизнес-процессы, его окружающие. Если на какую-то должность и берут, то работать нормально не дают. Где Макаров, Крутое, Борщевский, Касатонов? Почему у президента ФХР существует прямая конфронтация с Фетисовым?

На мой взгляд, есть человек, который способен в быстрые сроки сделать работу федерации эффективной. Это Владислав Третьяк. Помимо огромного авторитета, у него есть мандат депутата Госдумы, статус члена исполкома Олимпийского комитета России, члена президентского совета по спорту. Это позволило бы решать хоккейные проблемы на другом уровне.

Но проблема в том, что многих людей, окружающих Стеблина, он и его политика устраивают. Самому же Стеблину менять ничего не надо. Замкнутый круг.

— Какой выход из него видите?

— Помните, хоккейную сборную СССР называли личной командой генсека и во многом этим объясняли ее победы? Так вот, нынешней сборной, которую можно назвать нелюбимой падчерицей суперлиги, боюсь, не подняться, пока она не станет личной командой президента России.

Разговор этот, напомню, был в августе 2004 года.

При подготовке этой книги уже в который раз убедился в умении Касатонова видеть ситуацию наперед.

Пройдут годы — и сборная России станет, по сути, личной командой Владимира Путина.

Президентом ФХР будет избран Третьяк, а Стеблин вылетит из федерации со свистом и скандалом.

Вот только сам Касатонов, вернувшись в Россию, пока тренирует клубы высшей лиги (не путать с KXЛ) — сначала «Рысь», а теперь «Крылья Советов». Хотя заслуживает, на мой взгляд, много большего.

* * *

Тем временем тренерская свистопляска в сборной России продолжилась. При том что наступал сезон, однозначно ключевой для формирования команды на Турин-2006.

Дело в том, что в НХЛ был объявлен локаут — забастовка. Лига и профсоюз игроков, прежнее коллективное соглашение между которыми истекло, не смогли договориться по условиям нового, и сезон-2004/05 не начался. Тогда еще за океаном теплилась надежда, что в ближайшие месяцы стороны ударят по рукам. Однако выяснится, что противоречия более чем серьезны, и НХЛ прекратила свое существование на год. И были даже прогнозы, что она вообще умрет.

Временный роспуск НХЛ означал, что игроки за редким исключением вольны делать все, что им заблагорассудится. Клубы российской суперлиги к тому времени уже обладали мощными финансовыми возможностями — и хоккейный народ из-за океана толпами потянулся домой.

Особенно неистовствовал казанский «Ак Барс», которому руководство Татарстана наказало выиграть чемпионат России по случаю тысячелетия Казани. В итоге там собралась настоящая сборная звезд, причем не только из россиян, но и из игроков сборной Канады — таких, как Хитли, Лекавалье и Сан-Луи! В омском «Авангарде» оказался великий Ягр — причем так влюбился в Сибирь, что несколькими годами позже, когда первенство НХЛ уже шло полным ходом, вновь вернулся туда, и блестяще играет в «Авангарде» по сей день.

Большинство североамериканских хоккеистов все же предпочло отдохнуть. А у россиян появилась фантастическая возможность — в течение года наиграть суперсборную с участием всех энхаэловцев с прицелом на Турин. Когда еще такое было — все дома, все под рукой! Со времен Советского Союза о такой роскоши мы и не мечтали.

Вот только с должностью главного тренера сборной опять возникла беда.

Итоги Кубка мира были сочтены в ФХР удовлетворительными, и Билялетдинову предложили продолжить работу с национальной командой. Но в октябре 2004-го он получил еще одно предложение, финансово куда более выгодное, — от суперзвездного «Ак Барса». Мог ли тренер его не принять?

Вопрос, сами понимаете, риторический. В предыдущие годы, когда в нашем хоккее не крутилось столько денег, Билялетдинов без проблем совмещал бы две должности. Но, как мы помним, «Ак Барсу» надо было кровь из носу стать чемпионом страны. С юбилеями в нашей стране, знаете ли, не шутят!

И началось перетягивание каната между «Ак Барсом» и ФХР. На этап Евротура — «Кубок Карьяла» — Билялетдинов в Финляндию не поехал. Там сборной руководил Юрзинов, официально числившийся ассистентом главного тренера.

Самым логичным было бы предложить ему возглавить сборную. Абсолютно прав был Тихонов, сказав в интервью «Спорт-Экспрессу»:

— Лично я вижу лишь одну кандидатуру на пост главного тренера — Владимир Юрзинов-старший. Он, как никто другой, сумеет сгладить все шероховатости. Другой вопрос — его действующий контракт с «Клотеном». Но у ФХР достаточно сил и возможностей, чтобы решить этот вопрос. Было бы желание.

Говорилось это в начале осени 2004-го, но даже то единственное препятствие, о котором упомянул старший тренер всех сборных России, уже в середине октября перестало быть актуальным. Швейцарский клуб с Юрзиновым расстался. Теперь, казалось, для его полноценного возвращения в роли главного тренера сборной — впервые после Нагано! — есть все основания.

Кроме одного. Осторожный Юрзинов прекрасно знал цену Стеблину и его обещаниям. И от почетной обязанности уклонился, продолжив служить сборной своей страны на вторых ролях. Потому что не для того в течение даже не многих лет, а десятилетий по кирпичику строил свою репутацию, чтобы в одночасье стать козлом отпущения.

А национальная команда тем временем оставалась, по сути, бесхозной.

Только представьте себе этот паноптикум. В стране благодаря локауту собрались все лучшие хоккеисты страны, и есть уникальная возможность сколотить из них блестящую сборную. Но нет тренера, который бы этим занимался!

Билялетдинов отвлекался на московский и шведский этапы Евротура, но голова у него, естественно, была забита «Ак Барсом». У «Ак Барса» же категорически не шло. В очередной раз срабатывал извечный закон: команде звезд очень трудно стать командой-звездой. А «рабочих лошадок» в Казани предусмотрено не было. Все хотели проводить на льду максимум времени, и те, кому такой чести не предоставлялось, смертельно обижались. К тому же Билялетдинов, тренер еще во многом советской закваски, не мог совладать с двумя десятками заокеанских пришельцев с их обычаями и привычками. Его отношения с игроками день ото дня становились все хуже и хуже.

В итоге казанцы бесславно закончили сезон, вылетев на первом же этапе плей-офф. У руководства «Ак Барса» хватило мудрости не рубить голову Билялетдинову (в переносном смысле, естественно), понимая, что в следующем сезоне чемпионат НХЛ, вероятнее всего, возобновится, и тренеру придется иметь дело с совершенно иным составом. Так и произойдет, и за четыре следующих сезона команда из столицы Татарстана с Билялетдиновым во главе выиграет два первенства России.

Но с «командой-мечтой» у него ровным счетом ничего не получилось. И мало у кого вызвало удивление, когда буквально на следующий день после вылета «Ак Барса» из плей-офф, 22 марта 2005 года, с жестким заявлением в интервью корреспонденту «Спорт-Экспресс» Игорю Ларину выступил одна из главных звезд команды — Илья Ковальчук:

— Если Зинэтула Хайдярович Билялетдинов будет работать со сборной России, я приехать на чемпионат мира не смогу.

— По какой причине?

— Не вижу смысла играть в команде у человека, который мне не доверяет. На протяжении всего сезона в «Ак Барсе» он урезал мое игровое время, не давал мне полностью реализоваться на площадке. Так какой смысл ехать с ним в Австрию? Чтобы мучиться? Нет, спасибо, я уже намучился в клубе. При этом хотел бы подчеркнуть, что по-прежнему испытываю большое желание защищать цвета национальной команды. Но только при том тренере, при котором смогу принести ей пользу.

— Проблемы с Билялетдиновым у вас возникли лишь в плей-офф?

— Нет, они возникали на протяжении всего сезона.

— Можете ли вы изменить свое решение об отказе выступать за сборную Билялетдинова?

— Нет!

Были серьезные основания полагать, что мнение Ковальчука разделяют еще многие игроки сборной России, представлявшие «Ак Барс». А до чемпионата мира в Австрии оставалось около месяца.

Спустя неделю Билялетдинов объявил о том, что со сборной России работать больше не будет.

В национальной команде сложилась ситуация, которую без иронических интонаций описывать было уже невозможно. Вот как преподнес ее обозреватель «Спорт-Экспресса» Максим Лебедев:

«Чуть менее года назад Зинэтула Билялетдинов практически спас президента ФХР Александра Стеблина от полного общественного порицания (если не сказать большего — презрения), когда согласился принять оказавшуюся в очередной раз безотцовщиной сборную. Не то чтобы желающих стать главным тренером главной команды страны вовсе не находилось, нет. Просто все желающие перед заключением контракта почему-то непременно требовали равной с руководством федерации ответственности. А Билялетдинов в одно прекрасное дачное утро согласился и так, без всяких условий.

После окончания Кубка мира негодовал только Борис Михайлов. Ему было совершенно непонятно, почему вылет в четвертьфинале сборной Билялетдинова признали удовлетворительным, а шестью годами раньше вылет из полуфинала его команды назвали провалом.

Но, став спасителем президента ФХР, Билялетдинов почему-то оставил это в виде разовой акции. И накануне всех трех этапов Евротура перед российской хоккейной общественностью вставал один вопрос: а кто, собственно, у нас главный тренер сборной? Если сам Зинэтула Хайдярович, то почему он не удосужился хотя бы просто приехать из цивилизованного Одинцова в поднимающийся из руин Новогорск (примерно 40 км) — посмотреть, что там «наворотили» его помощники в соответствии с его же планом подготовки к чемпионату мира? И уж совсем плохо будет Стеблину через каких-то 20 дней, во время перевыборов руководителя ФХР, — ведь Билялетдинов не только не захотел его еще раз спасти, но и, по сути, бросил на произвол судьбы, ослабив и без того шаткие его позиции.

Наверное, все-таки правильно говорят в народе: лучше не иметь никакого отца, чем бегающего папу. Когда и пособие как сироте не выписывают, и алиментов не дождешься. А ведь Билялетдинов и стал для нашей сборной таким «бегающим папой» — то ли есть, то ли нет. Когда совершенно не привыкший к лукавству, куда более заслуженный, чем он сам, его учитель Владимир Юрзинов вынужден, краснея и запинаясь, словно мальчишка, пойманный на вранье, говорить снова и снова в микрофоны и камеры: «Мы обсудили с главным тренером план подготовки сборной…»

Как же все-таки здорово, что период безвременья для нашей сборной закончился! Вот только можем ли мы ожидать каких-либо изменений, какого-то порядка в делах главной команды страны?

Ведь те, кто определяет ее будущее, никуда не делись. И по другую сторону от Билялетдинова тоже наверняка есть сосед по даче, который вполне может возглавить сборную, когда уж совсем прижмет.

А если он окажется готов взять всю ответственность на себя — считайте, что вопрос решен. Кем бы он ни был…»

За судьбу Стеблина волноваться в тот момент не стоило. Как бы ни расшатало, казалось бы, кресло под ним решение Билялетдинова, он был — вновь до чемпионата мира и в неолимпийский сезон! — переизбран на свой президентский пост. Тогда он еще не знал, что всего лишь на год.

* * *

«Локаутный» чемпионат России-2004/05 стал звездным часом Владимира Крикунова. Автор самой невероятной сенсации Солт-Лейк-Сити-2002 возглавил московское «Динамо» (из которого после предыдущего сезона как раз и был уволен Билялетдинов) и выиграл с ним первенство. А лучшим игроком чемпионата был признан вернувшийся к нему на сезон воспитанник — Дацюк.

Кому предложить сборную? Кто еще ее не возглавлял, но обладает такими амбициями? Кто пока не имел возможности убедиться в деловых качествах Стеблина?

Тут уж у президента ФХР выбора не было. Национальная команда на блюдечке с голубой каемочкой была преподнесена Крикунову — причем еще до того, как его «Динамо» стало чемпионом России. Владимир Васильевич стал главным тренером сборной 5 апреля — менее чем за месяц до старта мирового первенства.

В Австрию поехала суперкоманда с Ковалевым в роли капитана, Дацюком, Ковальчуком, а также юными, набиравшими силу Овечкиным и Малкиным… Если бы всех этих парней в течение сезона один и тот же квалифицированный тренер методично наигрывал, готовил к первенству, собирал ярких индивидуальностей в команду — она разорвала бы всех.

Но и так получилось неплохо. Проиграв в полуфинале канадцам, россияне разгромили в поединке за третье место шведов и взяли, как и в Солт-Лейк-Сити, бронзу. Однако если в 2002-м сборная Бориса Михайлова, прилетев в Шереметьево, выходила к встречавшим ее болельщикам и журналистам с серебряными наградами на шеях, то на сей раз медали не надел ни один игрок.

Эти парни были максималистами — и им бронзы было недостаточно. Они искренне думали, что проиграли сами. Хотя на самом деле виновны были те, из-за кого весь год вокруг лучшей по составу сборной за многие годы творился форменный цирк.

Месяц спустя мне довелось пообщаться с тогдашним президентом «Динамо» Анатолием Харчуком. Поводом для встречи стало совмещение постов Крикуновым, а также то, что чуть больше чем за полгода до Олимпиады у нашей команды, как водится, еще не был утвержден главный тренер. В целом успешный чемпионат мира в Австрии побудил Стеблина сделать устное (опять же — как водится!) предложение на этот счет Крикунову.

Вот я и решил узнать, как относятся к этой идее в «Динамо». И вообще о том, чем может обернуться как для национальной команды, так и для клуба-чемпиона возможный поход Крикунова в сборную не на один турнир, а на целый сезон. Вот самые любопытные моменты из этого разговора.

— Для начала вопрос, что называется, в лоб: будет ли Владимир Крикунов работать главным тренером сборной России на Олимпиаде в Турине?

— Все обстоятельства этому благоприятствуют. Результаты его работы в прошлом сезоне показали: данный специалист достоин возглавить олимпийскую сборную. Знаю, что у Крикунова был обстоятельный разговор с президентом ФХР, и они вдвоем пришли к этому решению. Мы тоже не возражаем. Пока, правда, не знаю мнения на сей счет Леонида Тягачева и Вячеслава Фетисова, которые также должны принимать участие в выработке окончательного решения. Но лично мне кажется, что назначение Крикунова — почти свершившийся факт. И вряд ли по этому поводу предстоят яростные дискуссии.

— «Динамо»-то почему так легко согласилось? Подолгу находясь вне команды, Крикунов неизбежно будет терять нити управления ею.

— Вы правы: это самый серьезный вопрос. Если подходить к ситуации объективно и даже цинично, налицо конфликт интересов. И нам нужно было для себя решить, что выше — корпоративные цели «Динамо» или престиж страны. Никаких споров не возникало — никто в клубе не спорил с тем, что важнее, конечно же, второе.

В конце концов то, что наш главный тренер поработает на Олимпиаде, престижно и для «Динамо». А насколько сложно будет совмещать два таких поста, зависит от самого Крикунова. От его деловых качеств и даже физических кондиций. Мы обсуждали с Владимиром Васильевичем этот вопрос. Он полагает, что работа сборной будет проходить с его непосредственным участием только в процессе подготовки к Олимпийским играм и участия в них, а также в чемпионате мира. Что же касается промежуточных этапов — в частности, выступлений в Евротуре, — то Крикунов рассчитывает на своих помощников. В особенности если Борис Михайлов не окажется задействован ни в каком клубе, наибольшее внимание сборной в эти периоды будет уделять именно он.

— И Крикунов, подобно Билялетдинову, даже не станет ездить на этапы Евротура?

— Нет, ездить, думаю, он все же будет — но разумно сочетая это с деятельностью в клубе. Разумеется, в «Динамо» разработают схему, как работать в моменты отсутствия Крикунова. При толковом подходе можно найти оптимальный компромисс, пусть это и очень сложно. Но надо понимать, что олимпийская сборная — пик карьеры любого тренера. Потому, думаю, Крикунову надо дать такую возможность.

— А могли бы вы наложить запрет на его совмещение? Или по крайней мере поставить перед выбором — как было, например, сделано с Юрием Семиным в футбольной сборной?

— Лично я бы так не поступил хотя бы потому, что подобные решения у нас правомочен принимать только один руководящий орган — правление клуба. Но все люди, которые входят в правление, — искренние патриоты своей страны. Мы отлично понимаем, что интересы национальной команды значительно выше, чем интересы любого клуба. Если сборная выступит в Турине на высоком уровне, это сыграет огромную роль в развитии хоккея как в командах мастеров, так и на детско-юношеском уровне. Поэтому о запрете не было и речи.

— Какие-то ответные условия Крикунову вы выдвинули? Чего он должен добиться в работе с клубом в сезоне- 2005/06?

— Мы — действующие чемпионы России. Потому перед нами не может стоять никакой другой цели, кроме сохранения титула.

— Давайте откровенно. Понятно, что все мы радеем за интересы сборной. Но лично вы-то отвечать перед патроном «Динамо» Валерием Шанцевым будете не за то, как национальная команда выступит в Турине, а как «Динамо» сыграет в чемпионате!

— Кардинальные решения действительно станет принимать Валерий Павлинович. При неудачном результате кому-то он, мягко говоря, надает по шапке, кого-то просто уволит. Зная его жесткий характер, не сомневаюсь, что в случае провала он выгонит и меня, и других менеджеров. Выход один — не допустить провала.

— Кстати, как сам Шанцев отреагировал на возможное совмещение Крикуновым двух постов?

— На одной из встреч вице-мэра Москвы со мной и генеральным менеджером «Динамо» Титовым этот вопрос был поднят. Отношение Шанцева оказалось точно таким же, как у нас. Он сразу высказался, что назначение Крикунова в олимпийскую сборную безоговорочно престижно для клуба, и мы в этом смысле должны руководствоваться более серьезными задачами, чем клубные. И тем более он поддерживает этот выбор как президент Федерации хоккея Москвы. Убежден, будучи государственным человеком, он вообще не мог придерживаться другой позиции.

— Не беспокоит ли вас тот факт, что у Стеблина с Крикуновым все опять на уровне устных соглашений? И то, что вообще не в стиле президента ФХР подписывать какие-либо бумаги?

— Конечно, это дело Владимира Васильевича, но считаю, что контракт должен быть подписан.

— Станете на этом настаивать? Ведь если, как в случае с Михайловым меньше чем за год до Игр в Солт-Лейк-Сити, об устном соглашении в ФХР забудут, Крикунов получит тяжелейший психологический удар.

— Да, однозначно стану настаивать. Человек должен быть уверен в том, что его не обманут. А когда этот человек — тренер твоего клуба, я, как президент, в любом случае заинтересован в его неуязвимости. Кстати, считаю, что для успешного выступления олимпийской сборной на бумаге нужно закрепить и многое другое. Большое значение имеют условия финансового, материально-технического обеспечения. Это касается как тренеров, игроков, так и всего обслуживающего персонала. Нужно обговорить любые мелочи — вплоть до мобильной связи, количества автотранспорта и т. д. Чтобы победить на турнире уровня Олимпиады, нужно предусмотреть каждую деталь.

— Вернемся к совмещению Крикунова. Когда о такой возможности зашла речь, анализировали ли вы предыдущий хоккейный и футбольный опыт? И если да, то к какому выводу пришли?

— Немы предлагали, чтобы Крикунов возглавил сборную, это инициатива федерации. Времени для анализа у нас не было. Да и зачем глубоко копать, если и так ясно: клубы, где работает тренер-совместитель, оказываются в неблагоприятном положении по сравнению с теми, где тренер неотрывно трудится весь сезон. Не думайте, что в «Динамо», приняв решение, подобного не понимают. Более того — мы чуть-чуть это успели почувствовать даже в прошлом сезоне.

— Еще одно возможное последствие совмещения — чувство непогрешимости, которое постепенно приходит к тренеру вместе с абсолютной властью. Не опасаетесь, что это может случиться с Крикуновым?

— Полагаю, в своей жизни он уже прошел через такое количество разных искушений, что на подобную перемену не способен. За этот год мы с ним в достаточной степени узнали друг друга, чтобы я сделал вывод: Крикунов очень здраво себя оценивает. Вот вам факт. Финансовые условия в его контракте с «Динамо» были оговорены только на прошлый сезон. От него ни разу не прозвучало предложения — пора бы, мол, его пересмотреть. Хотя уж он-то имел на это право куда большее, чем многие игроки, которые, пользуясь чемпионским званием, стали требовать резкого пересмотра соглашений.

— Сейчас пойдут разговоры, что Сушинский перешел в «Динамо», чтобы играть на Олимпиаде в Турине.

— Да мы еще в феврале обсуждали вопрос, чтобы всю тройку Сушинский — Прокопьев — Затонский пригласить к нам! А ведь тогда еще и речи не было, что Крикунов станет руководить сборной. Сам же Максим, когда мы его пригласили, сказал: «Мечтаю играть с Дацюком». Это было одним из его условий, и мы его приняли. Так что к сборной переход форварда не имеет никакого отношения. А болельщиков «Динамо» очень прошу воспринять приход Сушинского позитивно. Все давно уже условно — динамовец ты, «ястреб» или «барс». Одно дело Овечкин, воспитанник динамовской школы, и другое — питерец Сушинский, который большую часть жизни не имел к Омску никакого отношения.

Перечитывая давние интервью, всегда интересно сравнить сказанное со сделанным.

В «Динамо» Крикунов проработает до 6 декабря 2007 года — то есть еще два с половиной сезона. Для отечественных спортивных реалий, когда тренеров во многих клубах меняют как перчатки — совсем недурно.

В ранге чемпиона России его «Динамо» выиграет Кубок европейских чемпионов. А вот достижений в российском первенстве у него больше не будет. В 2006 году бело-голубые, заняв восьмое место в «регулярке», вылетят на первом же этапе плей-офф от тольяттинской «Лады», сезоном позже результаты окажутся еще хуже — десятое место и «сухой» вылет в первом круге от ярославского «Локомотива». Все это во многом окажется связано с финансовыми проблемами, которые поразили «Динамо», разбросали прежний состав по городам и весям и вызвали увольнение руководства клуба во главе с Харчуком.

На Игры, как и ожидалось, попадет первопроходец пути назад из НХЛ в Россию Сушинский, перешедший в «Динамо» накануне сезона-2005/06, а также — к удивлению многих — его партнер по команде Харитонов.

Впрочем, главное было не это. Впервые в истории Олимпиад с участием энхаэловцев руководить российской сборной предстояло стерильно отечественному специалисту (годы работы в Словении — не в счет). Который, как и следовало ожидать, далеко не идеально знал игроков НХЛ, зато открыл дорогу на Игры для хоккеистов российской суперлиги. Их в числе 23 заявленных на Олимпиаду-2006 игроков оказалось шестеро. Плюс двое запасных.

А могла эта революция оказаться и еще более радикальной. В сентябре, в своем первом интервью после утверждения главным тренером олимпийской команды Крикунов заявил, что энхаэловцы составят лишь 55 процентов сборной. Но в конце концов все-таки поумерил свой патриотический пыл.

* * *

Утвержден в своей должности Крикунов был 21 сентября — за четыре с половиной месяца до старта Олимпиады. ФХР сработала в своем репертуаре.

Чтобы удостовериться, что во время подготовки к Играм все в ведомстве Стеблина было как обычно, достаточно прочитать комментарий моего коллеги из «Спорт-Экспресса» Владимира Юрина, опубликованный в номере за 27 сентября.

«Чем меньше времени остается до главного события сезона — Олимпийских игр в Турине, тем неспокойнее на душе у российских поклонников хоккея. В то время, когда другие страны-участницы вовсю занимаются подготовкой к этому турниру, у нас абсолютно ничего не происходит.

Впрочем, одно событие несколько дней назад все же произошло — Владимир Крикунов официально утвержден главным тренером олимпийской сборной России. Казалось, теперь-то должна наступить хоть какая-то ясность, однако сумерки над очертаниями нашей команды сгустились еще больше. Во-первых, по-прежнему непонятно, кто войдет в штаб Крикунова. Руководство федерации обещает назвать их фамилии через неделю. Если исходить из здравого смысла, помогать главному тренеру должны те, с кем он добился наибольшего успеха в национальной команде, — Владимир Юрзинов и Борис Михайлов.

Сам Крикунов заявил, что уже заручился согласием Юрзинова, который в разговоре с корреспондентом «СЭ» подтвердил желание работать в сборной. А вот еще один из участников триумвирата, судя по всему, из обоймы выпал. Как известно, ныне безработный Михайлов одним из условий работы в национальной команде поставил достойный контракт от ФХР, что, согласитесь, не является признаком рвачества и невыполнимым требованием. Не знаю, что предложил экс-главному тренеру СКА президент ФХР Александр Стеблин, однако Михайлов назвал условия унизительными и добавил, что подождет более приемлемого для себя соглашения. Впрочем, прижимистость Стеблина давно стала притчей во языцех, а потому можно не сомневаться — ничего другого он Михайлову не предложит.

Похоже, возможное отсутствие тренера, причастного к самым большим успехам сборной России, не расстраивает президента ФХР, ведь всегда есть под бокам Крикунов и Юрзинов — профессионалы до мозга костей, готовые отстаивать честь страны и бесплатно. Да-да, оба специалиста по-прежнему не получают за свою работу в национальной команде ни копейки, хотя руководство федерации утверждает, что Крикунов и Юрзинов давно оформили отношения с ФХР!

С большим уважением отношусь к обоим тренерам, но в данной ситуации полностью на стороне Михайлова. Безусловно, и Крикунов, и Юрзинов принимают ситуацию такой, как есть, из самых лучших побуждений, но, как ни странно, именно это бессребреничество усугубляет недоверие игроков к руководству федерации, вследствие чего на последних крупных турнирах мы постоянно недосчитываемся ряда лучших на тот момент мастеров. И не едут они не потому, что не являются патриотами своей страны, а потому, что именно таким образом протестуют против отношений, процветающих в нашем хоккее.

Судя по всему, понимает это и Крикунов. Иначе чем объяснить, что соотношение представителей суперлиги к хоккеистам НХЛ определено им как 45 процентов к 55? Стало быть, игроков суперлиги в этом списке будет никак не меньше десятка. Не хочу обижать хоккеистов, выступающих сейчас в России, но как ни прикидывал, искомые две «российские» пятерки найти не удалось. А значит, наши соперники изначально получат преимущество, ведь основу наших главных конкурентов составят выходцы из НХЛ.

Безусловно, такие мастера будут и в нашей команде. Вот только кто станет отслеживать их игру за океаном? Видимо, статья расходов под названием "менеджер сборной по Северной Америке" в бюджет ФХР не заложена, а значит, тренерам придется черпать информацию из газетных отчетов и телетрансляций. Впрочем, Стеблин обещал Крикунову, что дважды направит за океан с недельными инспекциями генерального менеджера национальной команды Игоря Тузика. Но можно ли за 15 дней получить полную картину по нескольким десяткам российских хоккеистов, которые начнут сезон в НХЛ? Фавориты предстоящих Игр — чехи, американцы, канадцы — недавно провели по ознакомительному сбору, а руководство нашей федерации считает подобные мероприятия блефом, "посиделками с чаем".

Но пока можно констатировать другое: именно то, что делает, точнее, не делает руководство ФХР, и называется посиделками на завалинке. Как бы с такой позицией не просидеть самое главное».

В итоге спонсоров для тренерского штаба сборной нашел… сам Крикунов. После чего Михайлов все-таки вошел в штаб команды, как и Сергей Немчинов. Остался там, естественно, и Юрзинов.

* * *

27 октября события в сборной приняли неожиданный поворот. Стало известно, что генеральным менеджером олимпийской команды будет Павел Буре. Который формально являлся еще действующим игроком, залечивавшим тяжелую травму колена!

Видимо, в ФХР наконец-то поняли, что с энхаэловским сегментом в руководстве национальной команды совсем беда. «Официально Буре на должность генерального менеджера еще не назначен, — уточнил Стеблин. — Но в принципе мы с ним и с президентом ОКР Леонидом Тягачевым точки соприкосновения нашли и обо всем договорились. Утверждение должно состояться 1 ноября на заседании исполкома олимпийского комитета».

Оно произошло. Президент ОКР Леонид Тягачев прокомментировал его так:

— Это совместное решение ОКР и ФХР. Стеблин давно ко мне обращался с просьбой, чтобы я рассмотрел вопрос о данном назначении. Задержка была связана с травмами Павла. Как только стало ясно, что он не сможет играть, по крайней мере в нынешнем сезоне, приняли окончательное решение. Лично я знаю, как Павла любят хоккеисты, а уж о его желании непосредственно участвовать в процессе формирования команды не стоит даже говорить.

Сам же Буре в интервью «Спорт-Экспрессу» четко дал понять, что подразумевает под своей новой должностью.

— До сих пор этот пост формально занимал вице- президент ФХР Игорь Тузик, и организационной работой по подготовке олимпийской команды занимается он. Предполагается ли, что в случае вашего назначения Тузик снимет с себя дела, связанные с этой должностью? — спросил его в конце октября мой коллега Павел Стрижевский.

— Здесь хотел бы кое-что уточнить. Игорь Николаевич очень хороший хоккейный специалист, но он занимается работой генерального менеджера так, как это принято у нас. А у нас уж так исторически сложилось, что генеральный менеджер — это что-то вроде администратора. В остальном же мире генеральный менеджер — первый человек в команде. Я готов помогать нашей стране, как помогал ей при любой возможности и раньше, но если речь идет о названной должности — все должно соответствовать уровню мировых стандартов. Готов к ответственности, связанной с этой работой, но хочу быть не «генеральным менеджером по-русски», а таким, какие есть у сборных Финляндии, Швеции, США и Канады.

— С Крикуновым — тренером, который повезет эту команду в Турин, знакомы?

— Только заочно. Сам я с ним никогда не работал.

Это тоже было очень по-нашему — знакомить генерального менеджера и главного тренера олимпийской сборной за три месяца до их совместного «выступления» на Играх.

Да и каков Буре как генеральный менеджер, в тот момент никто не знал. Забегая вперед, скажу, что ответ на этот вопрос так и останется очень расплывчатым.

Впрочем, его участие в формировании окончательного состава сомнениям не подвергалось. Хотя бы потому, что сразу после его объявления в интервью «СЭ» Крикунова в конце декабря спросили:

— Лично вас устраивает кандидатура Жамнова?

— Признаться, я никогда его не видел, не знаком с ним лично и не представляю, в какой форме он сейчас находится.

И это — за полтора месяца до Олимпиады! Смеяться или плакать — выбирать вам, уважаемый читатель. Как и по поводу того, что профессиональный хоккейный тренер никогда не видел Жамнова, участника трех Олимпиад и Матчах всех звезд НХЛ.

После назначения Буре нетрудно было предположить, что уклонится от поездки в Турин Сергей Федоров. У бывших партнеров по молодежному звену тихоновского ЦСКА давно не складывались личные отношения, и если Буре-старшего в качестве партнера по команде Федоров терпеть еще мог (при этом они не играли в одном звене ни в Нагано, ни в Солт-Лейк-Сити), то в качестве руководителя… Уверен, что и Буре не ударил пальцем о палец, чтобы Федоров оказался на Олимпиаде. Он и не оказался.

Чье влияние на формирование состава было большим тренера или генерального менеджера? Третьяк, с которым мы беседовали при подготовке этой книги, считает, что все же Крикунова. В то время как лидер ЛДПР Владимир Жириновский в интервью «Спорт-Экспрессу» перед Турином утверждал:

— Насколько знаю, состав команды определял именно Буре, и в этом выборе его поддержал глава Росспорта Вячеслав Фетисов. Крикунов предлагал взять других, но Буре сделал ставку на игроков из НХЛ, оставив в сборной всего пятерых хоккеистов из российских клубов. Какое-то противостояние между руководителями сборной наметилось, но это рабочий момент. Ведь у каждого, в том числе и у меня, свой взгляд на хоккей. Мне самому интересно, как Буре и Крикунов найдут общий язык. Они должны понимать, что для достижения этих высоких целей все должны сплотиться.

Поводы для тревоги, словом, были. 21 января я писал в «Спорт-Экспрессе»:

«Смущает то, что впервые за три Олимпиады тренером голкиперов не будет Владислав Третьяк. "Третьяк сумел создать особый микроклимат в отношениях с подопечными", — говорил после Нагано тогдашний менеджер нашей команды Алексей Касатонов, — то же отмечалось и после Солт-Лейк-Сити. Учитывая, что два основных вратаря сборной-2006 не выступали вместе ни разу, есть ли гарантия, что без Третьяка у них не возникнет проблем с совместимостью? Это, по-моему, важнее того, будет ли в сборной Соколов.

Вчера на три недели выбыл Андрей Марков. Еще одна головная боль для главного тренера? Или больше для генерального менеджера? Полный туман, где чья зона ответственности, представляется мне куда более серьезной проблемой, чем любая кадровая. "Команды братьев", какая, по выражению Павла Буре, была у нас в Нагано, невозможно создать без четкого понимания, кто за что отвечает».

Что касается проблемы тренера вратарей, то Третьяк в интервью «СЭ», ответив на один вопрос, заставил задуматься о другом, еще более серьезном.

— Вы четырежды принимали участие в Олимпийских играх как спортсмен и дважды как тренер вратарей. Почему же вас с таким-то опытом не пригласили поработать с голкиперами сборной в Турин?

— Почему-то все думают, что меня не пригласили! Звали и на этот раз. И Буре, и Стеблин еще месяц назад официалъно предложили вновь поработать в тренерском штабе олимпийской команды. Но мне пришлось отказаться в связи с большой занятостью в Государственной думе. Я не имею возможности целый месяц находиться в Турине.

— У российской команды в отличие от других ведущих сборных на Олимпиаде не будет специалиста по работе с вратарями. Главный тренер Владимир Крикунов считает, что такой человек не нужен?

— Во вратарском вопросе Крикунов, на мой взгляд, глубоко ошибается. Да, с одной стороны, такие профессионалы, как Хабибулин, Набоков, Брызгалов или Соколов, — уже сформировавшиеся вратари, у каждого свой стиль и понимание игры. Но ведь главное на подобных турнирах — это психологический настрой, который порой куда важнее, чем, скажем, физическая форма. Вы помните, как в Солт-Лейк-Сити Хабибулин провел первую игру? Пропустил четыре шайбы. И затем в матчах не с самыми сильными соперниками не показывал своего истинного мастерства. Я долго с ним разговаривал — настраивал, готовил. И он прекрасно сыграл в решающих играх.

Поймите, самое главное для вратаря — это правильный настрой. Его психология — как гитара, он игрок очень ментальный. С ним нужна особенная психологическая работа. При этом нельзя, конечно, забывать и о коррекции игровых элементов, где-то что-то подсказать, посоветовать. Тренер вратарей — он ведь не только следит за своими подопечными, но и за наиболее опасными игроками соперников. Например, я подсказывал Хабибулину, с какой точки бросает Форсберг, выходя один на один. Перед четвертьфиналом с Чехией мы подробно разбирали игру Ягра: вот отсюда он бросает, а вот находясь в этой точке площадки, обычно отдает передачу. «Коля будь готов, жди этот прием», — говорил я тогда Хабибулину. И в итоге сколько ему забили чехи, ведомые Ягром? Ноль! Мы читали предстоящую игру как книгу.

— Так кто же будет давать подобные советы в Турине Набокову, Брызгалову и Соколову?

— Не знаю. Повторюсь, я не понимаю, почему Крикунов говорит, что ему не нужен тренер по вратарям. Он же строит тактику для полевых игроков, и точно также нужно давать установку на матч и голкиперу. Сегодня во всех сборных мира есть подобные специалисты. Потому что все поняли: вратарь — половина команды, и от его игры во многом зависит результат. Мы же делаем по-своему.

* * *

8 января 2006 года, за месяц с небольшим до начала Олимпиады, произошло экстраординарное событие, которое повернет ход российской хоккейной истории. Впрочем, к такому исходу все шло уже давно. Процитирую публикацию от 17 января своего коллеги по «Спорт-Экспрессу» Павла Стрижевского:

«Вечером 8 января в VIP-ложе санкт-петербургского Ледового дворца глава российского хоккея учинил скандал в присутствии более чем десятка высокопоставленных персон, в числе которых были и руководители города, и высшие чины ИИХФ. В российской международной спортивной дипломатии, похоже, наступил момент апофеоза: для нашего и без того несвежего имиджа трудно было придумать нечто более скверное, чем безобразное пьяное помешательство Стеблина на глазах у президента Международной федерации хоккея Рене Фазеля.

Но судя по воцарившейся недельной тишине, сам глава российского хоккея ни о каких извинениях, ни уж тем более об отставке не помышляет. Сославшись на болезнь, официальных заявлений за прошедшие после скандала дни президент ФХР не сделал и, по нашей информации, всерьез намерен выкрутиться из этой позорной ситуации без какого-либо для себя ущерба.

В минувшую субботу Стеблин с неуточненным диагнозом лег в Боткинскую больницу, где продолжает находиться и сегодня. Лечиться в этой клинике от различных недугов ему случалось и прежде, поскольку находится в давних дружеских отношениях с ее руководством. Судя по разговорам в хоккейных кулуарах, уже выработан и план по спасению чести и достоинства Стеблина: выйдя из больницы, руководитель ФХР вроде бы намерен отрицать всякую вину и заявить, что случившееся в Санкт-Петербурге — провокация злоумышленников и результат отравления психотропным препаратом, подсыпанным в пищу. В доказательство чего общественности наверняка будет представлено соответствующее медицинское заключение. Все логично: публичные извинения приносят только вменяемые люди. Стеблин же именно от собственной вменяемости и намерен отречься — стало быть, и прощения просить ему не за что. Но что же это все-таки за загадочная субстанция, попавшая в организм Александра Яковлевича, от которой настолько мутнеет рассудок? Какие у вас гипотезы, уважаемые читатели?

Впрочем, вернемся к главному. Если члены исполкома проголосуют за отставку Стеблина, следующим шагом должен стать созыв чрезвычайной конференции, причем, согласно уставу федерации, она должна случиться не раньше, чем через четыре недели после исполкома. Лишь на конференции и может формально завершиться процесс импичмента нынешнего президента ФХР. Таким образом, даже в случае наискорейшего развития событий, во время февральской Олимпиады Стеблин будет как минимум формально оставаться главой российского хоккея.

Между тем окажется Стеблин в самом Турине в качестве члена российской делегации или нет, — решать вовсе не ему, а президенту ОКР Леониду Тягачеву, отвечающему за формирование заявки от нашей страны. Время на это нелегкое решение у Тягачева еще есть — до 30 января. А нелегкое оно потому, что выбирать ему придется наименьшее из двух большущих зол: либо отправлять на Игры хоккейную сборную обезглавленной, либо же, везя Стеблина, давать всему миру лишний повод для насмешек на тему российского беспредела.

Нетрудно догадаться, какого мнения о Стеблине придерживаются в международной федерации. Тем не менее предолимпийский скандал ИИХФ явно невыгоден, и потому Фазель (видевший, напомню, стеблинский дебош собственными глазами) от резких комментариев пока воздерживается. Секретарь ИИХФ Шимон Шемберг, которому корреспондент «СЭ» позвонил вчера, сделал лишь следующее заявление: "Считаем данный инцидент очень серьезным происшествием. В ближайшее время Исполнительный комитет международной федерации проведет собственное расследование и обсудит происшедшее на отдельном заседании. О результатах расследования и принятых решениях сообщим сразу после завершения этого процесса".

Вопрос об отставке Стеблина можно считать почти решенным еще и потому, что после скандала губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко оповестила о нем и первое лицо государства, а значит, ситуация находится под его контролем. О том, какими последствиями это чревато, мы помним по ситуации с отставкой Вячеслава Колоскова с поста президента РФС. Вертикаль власти у нас отлажена четко, и когда тем же региональным представителям футбольного союза, которые столько раз Колоскова выбирали и переизбирали, пришел черед голосовать за его отставку, единодушию в их рядах оставалось только поражаться. Схема нынешней отставки будет отличаться от колосковской лишь тем, что тогда власть недвусмысленно указывала на того, кого следует выбрать (то есть на Виталия Мутко), сейчас же — на того, от кого нужно немедленно избавиться (то есть на Стеблина).

Впрочем, независимо от того, удастся выдернуть кресло из-под непотопляемого президента ФХР или нет, непоправимый урон на международной арене России уже нанесен. Как, по-вашему, должны воспринимать наше хоккейное руководство зарубежные коллеги после того, как в кулуарах Фаз ель во всех красках и диалогах распишет им увиденную в Питере сцену? Ведь основное недовольство, если так можно выразиться, Стеблин в тот памятный вечер адресовал именно ему, президенту ИИХФ. И, как результат, в чью пользу будет безболезненнее свистнуть западному арбитру при спорном эпизоде решающего для нас матча Олимпиады?

День 8 января 2006 года может стать для российского хоккея поистине исторической датой. Он войдет не только в клубную летопись московского «Динамо», выигравшего наконец свой первый европейский титул (Кубок европейских чемпионов. — Прим. И. Р.). 8 января 2006 года может увековечить себя как день падения в самую глубокую пропасть, из которой есть только один путь — наверх. К цивилизации».

В Турин Стеблин все-таки съездит, но 25 марта подаст в отставку с поста президента ФХР. Он вынужден будет это сделать, и тут уже никакие погоны полковника погранвойск, прежде позволявшие решать многие проблемы, ему не помогут. Ровно месяц спустя на внеочередной конференции ФХР новым президентом федерации будет избран Владислав Третьяк.

К радости, что наконец-то наш хоккей возглавил всеми уважаемый и достойный человек, примешивалась тревога. Ее суть изложил на страницах «СЭ» Дмитрий Федоров:

«Основная проблема Третьяка — он человек из совершенно другого теста и из иного мира, нежели те, кто работает в отечественном хоккее. А правда, увы, заключается в том, что у нас серьезные вопросы зачастую решаются в нетрезвом состоянии, с помощью крепких слов и агрессивных телодвижений. Александр Стеблин разговаривал на одном языке с большинством хоккейных руководителей. И только такой язык они и понимают. Боюсь, респектабельный Третьяк со своей голливудской улыбкой для них столь же непонятен, как существо из летающей тарелки».

Глобально комментатор был прав, но учитывая, КТО рекомендовал Третьяка на его пост, у хоккейных руководителей не окажется иного выхода, как встать по стойке смирно и исключить всякий саботаж.

* * *

Вернемся, однако, к сборной. К удивлению многих, согласился играть в Турине Хабибулин. Все помнили о его демарше перед Кубком мира, но, видимо, добрые воспоминания о Солт-Лейк-Сити все же оказались сильнее. Да и против Крикунова он ничего иметь не мог, так как никогда с ним не работал.

Однако сыграть в Турине действующему обладателю Кубка Стэнли все же было не суждено — травма (также повреждения вывели из строя Житника и Жамнова). К счастью, к этому времени Россия все-таки выиграла у ИИХФ спор за Набокова. Полуфиналист Кубка Стэнли получил право играть на Олимпиадах и чемпионатах мира. Мы побеседовали с ним уже в Турине, когда он только добрался до Олимпийской деревни.

— Сбылась наконец-то мечта! — воскликнул Набоков. — Я очень рад вновь надеть российскую майку.

— Почему вновь?

— Ой, я спутал со сборной СССР, за которую в 91-м году играл на юношеском турнире под названием «Кубок вызова», проходившем в Америке.

— Кому вы персонально благодарны за то, что решение все-таки было принято в вашу пользу?

— Двум людям — Вячеславу Фетисову и Игорю Куперману. Они начали бороться за меня перед прошлой Олимпиадой и, хотя сразу это не удалось, в конце концов все-таки добились справедливости.

— Есть уверенность, что будете основным вратарем?

— Не могу дать ответа на этот вопрос. Со своей стороны, могу сказать, что еду сюда играть. А кто будет выходить на лед на самом деле, решать тренеру.

— Если придется сесть в запас, как к этому отнесетесь?

— Очень болезненно.

— То, что в сборной нет тренера вратарей, — это, по-вашему, минус?

— Думаю, что да. По моему мнению, команде нужен человек, с которым вратари могли бы и профессионально, и по-человечески поговорить, обсудить свои мысли. И еще чтобы он был на играх и мог подсказать какие-то нюансы.

— Насколько, по-вашему, серьезна потеря Хабибулина?

— В любой команде нужен такой мастер и человек с таким опытом, как Коля. Жалко, конечно, что его нет. Но постараемся компенсировать эту потерю.

— С Брызгаловым вы в последнее время играли друг против друга. Обсуждали эти матчи в контексте Олимпиады?

— Мы едем сюда за одним делом. А когда за два месяца до Игр проводим друг против друга матч и все говорят о нашей конкуренции за место в воротах сборной России, мне становится смешно. При чем тут это?

— Готовы ли противостоять таким коллегам-монстрам, как Гашек и Бродер?

— Всегда готов! Иначе бы, поверьте, не приехал.

Набоков действительно окажется готов. Как и талантливейший дебютант Олимпиад — Александр Овечкин. 20-летний кумир Вашингтона, как и полагается одному из самых молодых игроков сборной, выглядел во время аккредитации в Олимпийской деревне свежее всех. Достаточно было сравнить его цветущий вид с уставшим донельзя Алексеем Ковалевым, чтобы понять, что такое 12-летняя разница в возрасте. Но даже самые талантливые Овечкины не выиграют турнир уровня и накала Олимпиады без нескольких мудрых Ковалевых.

— Ковальчук не раз говорил, что для него выиграть Олимпиаду — цель более важная, чем победа в Кубке Стэнли. А какая у вас система приоритетов? — спросил я Овечкина в аккредитационном центре Олимпийской деревни.

— Для меня важно выиграть каждый турнир, в котором участвую. Сейчас это — Олимпиада. Очень хочу здесь победить!

— Когда вы в первый раз подумали о там, что можете поехать на Игры?

— Думаю, в 98-м году, когда я впервые смотрел Олимпийские игры. Следил за тем, как наша сборная доходит до финала, и понял, что хочу пройти через все это сам. Мне было тогда 12 лет.

— А когда почувствовали, что попадание в Турин реально?

— После первого своего сезона в «Динамо» (Овечкину тогда было всего 16. — Прим. И. Р.).

— Ваши родители собираются в Турин?

— Скорее всего, приедут на матчи плей-офф.

— Где хранятся две мамины золотые олимпийские медали? (Татьяна Овечкина — двукратный олимпийский чемпион по баскетболу. — Прим. И. Р.)

— Спросите у мамы (смеется). Я с ними в детстве играл.

— То есть впитали понимание, что такое Олимпиада, с молокам матери?

— Когда был ребенком, конечно важности Олимпиад не понимал. Мне все стало ясно, только когда смотрел турнир в Нагано.

— А дала вам мама какой-то совет перед отъездам в Турин?

— Сказала, что надо биться до последнего, каждую секунду играть в полную силу. Потребовала, чтобы самоотдача на Олимпиаде была стопроцентная!

— Морально готовы, что ставка во многом будет сделана на вас, 20-летнего игрока, проводящего классный сезон в НХЛ?

— Думаю, что ставка будет сделана не на меня, а на нашу команду. У нас еще много классных игроков, и при таком составе уповать на какого-то одного игрока, полагаю, бессмысленно.

— Какие сильные и слабые стороны вы видите у этой сборной России?

— Сильные — все! Слабых — нет!

— Какой будет ваша реакция, если наша команда выиграет медали, но не золотые?

— Без комментариев. Даже не хочу об этом говорить.

— Почему?

— Мы приехали сюда выигрывать Олимпиаду, а не думать о вторых-третьих местах.

— Не трудно перестраиваться с НХЛ на сборную в течение всего лишь двух дней до первого матча Игр?

— Для меня нет разницы, сколько у нас времени на подготовку к Олимпиаде. Все в равных условиях.

— Когда последний раз общались с Крикуновым?

— В ноябре, когда он приезжал в Вашингтон.

— Говорили о вашей роли в сборной?

— Сказать, чтобы разговор на эту тему был подробным, не могу.

— Не мечтаете стать лучшим бомбардиром Олимпиады?

— Мне без разницы, сколько я забью, а также сколько буду проводить времени на площадке. Единственная моя цель здесь — выиграть золото.

— Партнеры по «Вашингтону» в дорогу как-нибудь напутствовали?

— Многие ребята пожелали удачи, в том числе и олимпийцы — вратарь сборной Германии Олаф Колциг и словак Иван Маески. Если бы сборная Белоруссии прошла квалификационный раунд, увидел бы здесь и главного тренера «Кэпиталз» Глена Хэнлона — жаль, ей это не удалось.

— Зачем, кстати, вы взяли целых 19 клюшек?

— Для меня это серьезно, и я лучше с собой побольше возьму, чем в какой-то момент обнаружу, что их не осталось.

— А загиб крюка у вас в отличие от Ковальчука не превышает разрешенный правилами?

— Не-ет. Да и у Илюхи он тоже нормальный! (Смеется.)

— Гончар на Играх в Нагано нашел будущую жену, выступавшую в соревнованиях по фигурному катанию. Может так получиться, что и вы здесь устроите свою личную жизнь?

— Если честно, я приехал сюда не жену искать, а Олимпиаду выигрывать. Но все может быть, и ни от чего нельзя зарекаться.

Особенно приятно было за Виктора Козлова. С третьей попытки он, пропустивший Нагано и Солт-Лейк-Сити из-за полученных в последний момент травм, до Олимпиады все-таки добрался. Не в последнюю очередь потому, что здорово проявил себя во время сезона локаута, выступая за «Ладу». Он был признан самым ценным игроком регулярного чемпионата суперлиги. И теперь, приехав в Турин, буквально светился от радости:

— Интересно! Наконец-то увидел Олимпийскую деревню, спортсмены туда-сюда ходят, жизнь кипит… Раньше только по рассказам друзей о ней знал.

— Вчера вы прямо из аэропорта, совершив многочасовой перелет, поехали на тренировку. Откуда взялись силы на такой героизм?

— Когда пропотеешь, лучше себя чувствуешь. Ну и раз уже приехал и успеваешь на тренировку — почему бы не потренироваться?

— Полет чудовищный был?

— В связи со снежной бурей получился полнейший бардак. 18 часов в дороге!

— Как вам тройка, в которой будете играть?

— Очень хорошие ребята. У нас вообще хорошая команда, хорошие звенья. В одном звене мы ни разу пока не играли, но с Фроловым вместе выступали за сборную России на Кубке мира два года назад, а с Королюком пересекались в «Сан-Хосе». Правда, провести на льду хотя бы один официальный матч нам не удалось — когда Сашу «подняли» из фарм-клуба, меня уже обменяли во «Флориду».

…Набоков, Овечкин, Козлов. Тройка моих предолимпийских собеседников сыграет главные роли в суперматче, о котором тогда никто еще и не догадывался.

* * *

Казалось, небесные силы ополчились против хоккейной сборной России. Впрочем, и против ее соперников — тоже.

Вначале была четырехчасовая задержка вылета чартера из Кельна после контрольного матча «суперлиговской» части команды. В результате шестеро основных игроков и двое запасных из российского чемпионата легли спать глубокой ночью.

Невольное «опоздание к отбою» произошло и днем позже. Рейс из Нью-Йорка во Франкфурт, на который приобрела билеты мощная группа энхаэловцев в лице Яшина, Каспарайтиса, Козлова, Тютина, по предварительной информации — Ковальчука, а также тренера Немчинова, вылетел из «города желтого дьявола» с более чем шестичасовым опозданием. На Нью-Йорк обрушился снегопад, какого не видели там с 1947 года, и все три аэропорта были закрыты. Пострадали не только наши игроки, но и их соперники.

В результате благостные цифры 14.15, обозначающие время, когда эта группа, сделав во Франкфурте пересадку, должна была приземлиться в Турине, оказались мифом. Прилетела она глубокой ночью. При том что до первых матчей Турина-2006 оставались сутки!

Президент ИИХФ Рене Фазель, узнав о происходящем, помрачнел. «Это было наше упущение, — признал он. — Надо было настаивать на том, чтобы НХЛ прервала свой календарь за три дня до начала турнира — тогда бы игроки с гарантией успели к стартовым матчам. Надеюсь, все же это произойдет, но даже если нет, хоккеистов по правилам можно заявлять даже за два часа до начала первого матча. Главное, чтобы полевых игроков было не меньше 15, вратарей — не меньше двух и на них всех были оформлены олимпийские аккредитации».

Впрочем, одного пассажира рейс номер 405 Нью-Йорк-Франкфурт недосчитался.

Не пугайтесь. Ему, этому знаменитому пассажиру, как раз очень повезло. Илья Ковальчук в последний момент решил добираться до Германии другим путем и сделал это настолько оперативно, что успел на утренний рейс из Франкфурта в Турин — тот самый, которым летели также Овечкин и Гончар. Эта троица объявилась в Олимпийской деревне едва за полдень, причем если защитнику «Питгсбурга» готовую аккредитацию привезли чуть ли не к тралу самолета, то двое забивал вынуждены были пройти эту процедуру уже в деревне. Тайны итальянской бюрократии!

Что ж, если смотреть на жизнь с оптимизмом, то хотелось считать: Ковальчук начал Олимпиаду-2006 с большого везения, и это хороший знак.

Опоздание рейса из Нью-Йорка сломало Крикунову все планы. После просьб наших тренеров время тренировки было смещено с половины второго на 21.15. Предполагалось, что в вечернем занятии смогут принять участие все игроки, чей приезд был запланирован на этот день. Но четверке из Нью-Йорка, даже несмотря на перенос, вечером было явно не до работы на льду. До деревни бы доехать!

Чуть позже Овечкина и Ковальчука с Гончаром в деревне аккредитовывалась наша лучшая пара в танцах на льду Навка — Костомаров. «А вы энхаэловцев встречаете?» — поинтересовалась Татьяна. Получив утвердительный ответ, фигуристка изумилась: «С ума сойти! Ведь у них уже 15-го начинаются матчи! Когда же они будут сыгрываться, акклиматизироваться?!» Отсылать Навку к комиссару HXЛ Бэттмену мы с коллегами не стали — еще неправильно поняла бы.

Еще два энхаэловца, Ковалев и Даниил Марков, прибыли в деревню поодиночке и в удобоваримое время. Причем Ковалев, прилетевший в Турин с женой, потерялся где-то в пути из аэропорта — сотрудницы ОКР, дожидавшиеся олимпийского чемпиона Альбервилля с его аккредитацией, никак не могли Алексея найти. Потом все-таки разыскали — через вице-консула России в Италии, встречавшего лучшего форварда чемпионата мира-2005. После чего Ковалев изменил первоначальный маршрут и, пребывая в состоянии неимоверной усталости, проследовал в жилую зону.

Мы с коллегой по «СЭ» Павлом Стрижевским, испытывая жуткое неудобство, но движимые профессиональным долгом, все-таки притормозили Ковалева на трехминутное интервью.

— Очень устали от дороги?

— (С усмешкой приподнимая скрывающие глаза темные очки.) А что, по мне разве не видно?

— Вы один из двух оставшихся в нынешнем составе олимпийских чемпионов Альбервилля-92. Что должно обязательно быть в команде, чтобы она стала олимпийским чемпионом? О чем будете говорить молодым партнерам?

— А тут никому ничего и не нужно говорить. Люди, которые приезжают на Олимпиаду, сами и так прекрасно понимают, что нужно для того, чтобы выигрывать. Главное — чтобы хватило желания.

— Такое же желание, какое было у сборной на чемпионате мира в Австрии, где вы были капитаном команды?

— Именно. Среди ребят много молодежи, для которой нынешние Олимпийские игры станут первыми в карьере. Так что желания, думаю, у всех будет вагон. И у тех, кто здесь впервые, и у тех, кто уже накопил олимпийский опыт.

— Сами хотели бы стать капитаном этой команды?

— Мне без разницы. Здесь можно вообще капитана не выбирать. Все игроки, которые соберутся в Турине, — основные, все — капитаны.

— Тем не менее многие из игроков и тренеров, кого мы опрашивали по этому поводу еще в России, считают, что с капитанской функцией лучше всех справитесь именно вы.

— Конечно, приятно слышать об этом, но решать не мне. Как ребята проголосуют — пусть так и будет.

— Как вам, самому титулованному энхаэловцу сборной, работалось в Вене с Крикуновым?

— Да мне вообще со всеми одинаково нормально работать. Именно тренеры выбирают себе игроков, а не наоборот.

— Правда ли, что после Игр в Солт-Лейк-Сити вы были в обиде на главного тренера той сборной Вячеслава Фетисова, который после первых матчей сократил ваше игровое время? Помнится, еще ваш отец вскоре после Олимпиады дал по этому поводу жесткое интервью…

— Не вижу смысла вспоминать о той истории, ей уже сто лет в обед. Никакой злости ни на кого я не держу, что было — то прошло.

— Могли пару лет назад предположить, что, только вернувшись в Россию, сразу станете капитаном сборной?

— Я никогда об этом не думал. Для меня важно другое. Я всю жизнь — еще с тех пор, как рос пацаном в Тольятти — мечтал попасть в сборную и выступать за нее как можно дольше. Специальной мечты стать капитаном у меня никогда не было.

— Если мы станем на этой Олимпиаде вторыми или третьими — расцените это как успех или неудачу?

— Не хочу даже помышлять об этом. Я приехал сюда только за первым местом.

В ожидании Ковалева нам встретилась группа прибывших энхаэловцев нашего второго соперника на Играх — шведов. Будущих чемпионов.

Среди них не было знаменитого Петера Форсберга, как известно, воевавшего с владельцем «Филадельфии» Эдом Снайдером за право поехать в Турин. Ему доказывали, что он травмирован, он — что здоров. Самое интересное, что ни главный тренер шведов Бенгт-Оке Густафссон, ни возможный капитан Мате Сундин не смогли дать нам однозначного ответа, приедет ли суперснайпер «Тре Крунур».

— Прекрасно понимаю позицию клубов, платящих игрокам огромные деньги: им не хочется, чтобы их недолеченных звезд забирали в Турин, — сказал Густафссон. — Дилеммы для меня тут нет: здоров хоккеист — значит, должен приехать, травмирован — пусть выздоравливает. Решение будет принято в течение ближайших суток.

— Вы встречались со сборной России и в матчах Евротура, и в бронзовом поединке ЧМ-2005. Чего ждете от встречи с ней во втором туре Олимпиады?

— Ни для кого не секрет, сколько в сборной России сверходаренных, быстрых и блестяще технически оснащенных игроков. Поэтому наша основная задача — постараться избежать ошибок в собственной зоне. У России более чем достаточно таланта, чтобы наказать нас за любую из них.

Тем временем выяснились еще некоторые детали организации жизни нашей сборной. Форвард подмосковного «Витязя», а в прошлом — «Сан-Хосе Шаркс» Александр Королюк, который в последний момент заменил травмированного Жамнова, с широченной улыбкой на лице рассказывал мне о том, как узнал об этом:

— Уже не думал, что могу попасть на Олимпиаду. Когда в прессе сказали, что, возможно, буду назван запасным, вера пропала почти полностью. И вдруг читаю в газетах, что меня включили в состав! Для меня это стало большим сюрпризом.

— То есть вам никто лично не сказал, что вы едете на Олимпиаду?

— Нет, никаких звонков не было. Обо всем узнал из прессы.

— Тем не менее довольны?

— Ну конечно! Такой шанс — сыграть на Олимпиаде — может быть один раз в жизни. Многим он вообще не выпадает. Мне 30 лет, и никто не знает, что будет через четыре года.

Когда игрок узнает о том, что поедет на Олимпиаду, из газет — это, знаете ли, сильно. Вроде мелочь, а показательная. Из таких мелочей складывается атмосфера в сборной. И в конечном счете — результат.

Еще один любопытный момент — объяснение Королюка, почему, имея предложение о продлении контракта с «Сан-Хосе», он предпочел одного из аутсайдеров суперлиги, которого несколько лет тянул на собственном горбу.

— Откровенно говоря, «Витязь» предложил мне лучшие условия, чем «Шаркс».

Еще несколькими годами ранее, чтобы представить такое, нужно было впасть в состояние тяжелого наркотического опьянения. Но жизнь менялась на глазах.

…Ночь опускалась над Турином. До начала хоккейного турнира оставалось около полутора суток. И от одной мысли, сколько его участников еще на тот момент были разбросаны по аэропортам всего мира, охватывал ужас. Неужели хоккейная Олимпиада — под угрозой срыва?

* * *

Когда ряд «сборников» еще не долетел до Турина, главный тренер сборной России шел вместе со своим помощником Борисом Михайловым из жилой зоны Олимпийской деревни к автобусу, который должен был отвезти нашу команду на первую тренировку в Palasport Olimpico — главный хоккейный дворец Игр-2006. Никакой нервозности в его поведении накануне старта главного турнира его жизни не ощущалось — он был общителен и добродушен.

Четырьмя годами ранее мы беседовали с Крикуновым в Солт-Лейк-Сити, когда его сборная Белоруссии совершила главную сенсацию последних Олимпиад — обыграла в четвертьфинале шведов. Нельзя сказать, что он по этому поводу визжал от восторга — напротив, после проигранного Канаде полуфинала говорил: «Я убеждал своих игроков, что и с канадцами можно бороться, не надо их бояться. Но наша команда сегодня, к сожалению, была никакая». И это было сказано об авторах одной из самых невероятных сенсаций Игр!

Наверное, этот максимализм и позволил Крикунову за четыре последующих года стать главным тренером «Динамо» и сборной России, взять бронзу чемпионата мира, выиграть Евротур, первенство России и Кубок европейских чемпионов.

«Все это, конечно, не может автоматически означать, что и на Олимпиаде его ждет успех: Турин — это другой уровень по сравнению со всеми выигранными турнирами, и сам тренер должен был его осознавать и ему соответствовать. Но, согласитесь, будет странно, если с белорусами Крикунов добьется на Играх большего, чем с россиянами», — писал я в «Спорт-Экспрессе».

Писал, еще не зная, что добьется он ровно того же самого.

А пока мы делали с ним последнее предолимпийское интервью.

— Вы столкнулись с ситуацией, когда не имели права решающего голоса при формировании команды. Не испытываете по этому поводу дискомфорта?

— Такая ситуация сейчас практически везде, в том числе и в российском первенстве. У нас же комплектуют команды, как правило, человек пять-шесть — от президента до последнего точильщика коньков. Это обычная практика, для меня это не ново.

— Тем не менее пару дней назад я разговаривал с Вячеславом Фетисовым, и министр спорта сказал: он не сомневается, что во время турнира именно вы будете полным хозяином положения в команде.

— И сам Павел Буре сказал мне: «Тренировать — это ваше дело, я не буду ни во что вмешиваться. Я не знаю этой работы». Это и нормально, наверное.

— Скольких игроков в окончательном составе вы бы поменяли, будь на то ваша воля?

— Да нет, никого не стал бы. У нас с Павлом было обсуждение состава, в котором участвовали и Михайлов, и Немчинов, и Стеблин, и Тузик (не было только Юрзинова), так мы весь состав сформировали за 15 минут. Все игроки известные, всех знаем. Расхождений практически не было — кроме одной-двух кандидатур. В частности, Брылина. Но если бы он согласился быть в резерве, мы бы его пригласили. Однако запасным он быть не хочет.

— Есть ли вопросы, по которым вы с Буре все-таки будете совещаться? Скажем, манера действий соперников, против которых самому Павлу не так давно доводилось выходить на лед?

— В клубах люди могут действовать несколько иначе, чем в сборных. А о том, как хоккеист играет в сборных, в любой момент можно уточнить у Юрзинова, который имеет огромный опыт и видел всех. Впрочем, мы с Павлом каждый день разговариваем, у нас хватает вопросов помимо хоккея.

— И какие же это вопросы?

— Экипировка, аккредитация… У нас в деревне двое запасных живут, но, как нам объяснили, надо будет их переселить, после того как все основные игроки приедут. Скажем, Павел решил вопрос о том, чтобы запасных экипировали так же, как и всех остальных. В общем, контакт у него постоянный.

— Но спрашивать его о том, какие нюансы есть в действиях, допустим, ваших первых соперников — Бондры и K°, вы не намерены?

— Бондру, как и всех остальных словаков, я хорошо знаю — не раз играли. К примеру, в 2002 году, когда мы им в финале чемпионата мира уступили. Больших секретов тут нет. Затем, у нас есть видеозапись прошлогоднего мирового первенства, на котором все ведущие хоккеисты той же Словакии также были.

— А записи игр канадской и американской сборной нет?

— Прошлый чемпионат мира у нас есть весь. Команды тогда у всех были хорошие, состояли из профессионалов, составы не слишком отличались от тех, что приехали сюда.

— У вас никогда не возникало ощущения, что в силу постоянной работы в России некоторого объема знаний об НХЛ и энхаэловцах вам не хватает?

— Знаний всегда не хватает. Если бы все знали, весь прогресс бы остановился, и никто не мог бы придумать что-то новое. Как в песне: «А нам всегда чего-то не хватает». Тем не менее каких-то больших проблем с этим вопросом у нас нет. Многие из этих ребят были у меня в команде — одни в «Динамо», другие в сборной. Основа олимпийской команды — та сборная, которая была на прошлогоднем чемпионате мира. Поэтому я их всех довольно хорошо знаю.

— Не опасаетесь, что некоторые проблемы, которые были у вас в прошлом году во взаимоотношениях с Ковальчуком и Фроловым, всплывут на Олимпиаде?

— Нет. У нас есть 20 полевых игроков, они все в составе, никто в запас не садится… Кстати, позже Ковальчук подошел и сказал: «Все правильно — разу нас игра не идет, вы нас посадили». Это его слова. Вначале потребовалось время, чтобы притереться друг к другу, а потом все стало нормально.

— Нет волнений насчет контакта с энхаэловцами?

— Вообще никаких! Когда всю жизнь занимаешься каким-то делом, интуиция всегда подсказывает правильное решение. Уже 21 год главным тренером работаю, поэтому мне легко.

— Можно ли в связи с этим говорить, что прошлый сезон, когда почти вся олимпийская сборная играла в России, является преимуществом нашей сборной? Люди узнали друг друга и сумели сыграться.

— Вряд ли это является каким-то слишком уж большим нашим преимуществам. Многие хоккеисты из других стран тоже играли у себя дома.

— У нас в команде — шесть основных и два запасных игрока из суперлиги. Не считаете, что это перебор?

— Не считаю. Это хорошие игроки, в которых я верю точно так же, как и в профессионалов. (Интересная оговорочка, однако. Выходит, игроки суперлиги — непрофессионалы? — Прим. И. Р.)

— Если команда займет в Турине второе или третье место, вы посчитаете это успехам или неудачей?

— Думаю, это нормальный результат, если команда на Олимпиаде выигрывает медаль.

— Будут ли спецбригады большинства и меньшинства?

— Они всегда есть. В любой команде, в том числе и в «Динамо». Это нормально и правильно, что одни больше играют в большинстве, другие — в меньшинстве. Тем более на таком турнире, при таком количестве матчей, когда за семь дней проводишь пять игр, стараешься эту нагрузку распределить. Просто мы не называем эти сочетания спецбригадами — это термин НХЛ. Мы называем проще — четверки, пятерки.

— Можете назвать состав какой-либо из спецбригад?

— Если окажемся втроем, точно будет играть Дацюк. Он классно действует в такой ситуации. С ним — Андрей Марков и кто-то еще. Остальное пока оставим в секрете.

— Уже можете сказать, кто будет вратарем в матче со Словакией?

— Об этом можно будет рассуждать только после прилета Набокова и Брызгалова. Также мы должны дождаться всех без исключения, чтобы провести голосование, кто будет капитаном команды. В отсутствие кого-то из игроков такие вопросы решать неправильно.

— Сочетания звеньев напоминают те, которые выступали в сборной в прошлом сезоне.

— Да. И Ковалев — Дацюк — Ковальчук, и Афиногенов — Малкин — Овечкин, — все это уже было на чемпионате мира в Австрии.

— Вас не беспокоит слишком малое число нападающих оборонительного плана?

— Не особенно. Думаю, форвардам важнее хорошо сыграть в атаке.

— Какие обязанности у каждого из членов тренерского штаба?

— На разведку отправляем Владимира Владимировича Юрзинова. Во время игр Михайлов отвечает за нападение, Юрзинов — за оборону.

— Быстро ли вам удалось психологически переключиться с «Динамо» на сборную?

— Без проблем. Я уже целый сезон работал в таком режиме. При этом игроки в сборной в Евротуре менялись постоянно. На первом этапе были одни, на втором — другие, на третий вызвали уже всех лучших. Словом, привык, что все время приходится работать с новыми людьми, и сейчас чувствую себя на этот счет спокойно.

— Условиями в Олимпийской деревне довольны?

— У меня все нормально, а вот у Михайлова тепла в номере нет. Отопление сломалось, и Борис Петрович уже простудился.

— Кого-то из энхаэловцев вы до сих пор не знали. Как происходило знакомство с ними?

— Да нормально! Тем более что я знал почти всех.

— Индивидуальные беседы с каждым намерены провести?

— У нас нет времени даже на это. Они во вторник уедут на экипировку, и я их увижу только вечером на тренировке.

— Кого вы рассчитываете увидеть в роли такого лидера, каким был Павел Буре в Нагано?

— Наверное, у нас тут будет не один лидер. Что касается раздевалки, то рассчитываю на Даниила Маркова, Каспарайтиса, многих других. А на льду — Олимпиада покажет!

Итак, никаких опасений насчет контакта с энхаэловцами Крикунов перед турниром не испытывал — или, по крайней мере, так говорил. Ох, зря…

Не очень понравились и его слова, что второе или третье место будут хорошим результатом. Постфактум об этом говорить можно. Но до начала Игр, учитывая статус сборной России как одного из фаворитов, — на мой взгляд, нет. Такой фразой тренер занижает планку требований, сообщает игрокам, что путь для отступления у них есть.

А о том, как воспринимают Олимпиаду в российском обществе, я решил выяснить в разговоре с одним из видных его представителей — кинорежиссером Федором Бондарчуком. Мне удалось побеседовать с ним в «Русском доме», обстановку в котором тоже стоит здесь описать.

…Сергей Мазаев самозабвенно пел, Игорь Бутман творил что-то невообразимое на саксофоне, в импровизированном партере отплясывала Чулпан Хаматова, аплодировала в такт Галина Волчек. А Федор Бондарчук, словно желая включить эти развеселые кадры в свой очередной фильм, едва ли не на сцену вскочил, снимая происходящее на любительскую видеокамеру. Им было хорошо в «Русском доме» — знаменитостям, приехавшим поддержать наших олимпийцев. Хорошо было и тем, кто на них просто смотрел, — от понимания, что к спорту и спортсменам у нас неравнодушны столько людей, которых знает вся страна.

Часом ранее популярный кинорежиссер, создатель одного из самых кассовых фильмов России «9 рота», с высоты четвертого этажа обменялся бурными приветствиями со своим приятелем Вячеславом Фетисовым, а чуть позже дал это интервью.

— Есть, по-вашему, взаимосвязь между тем, что происходит в стране, и тем, что творится на Олимпиаде? спросил я Бондарчука.

— Конечно, есть! Это очень точный вопрос. Особенно в стране, где до конца не сформулирована национальная идея. Вот представьте — в третьем классе мальчик-вундеркинд вдруг спросит: «А что такое национальная идея?» Где-то, возможно, смогут тут же достать из шкафчика 16 страниц текста и дать ему прочитать, чтобы сразу все понял. А где у нас эти 16 страниц? Но должно же что-то создавать у человека гордость за страну, за флаг, за гимн!

Ничего лучше спорта для этого не придумано. Что бы ни попадало в прессу — и о коррупции в спортивных федерациях, и о разворованных бюджетных деньгах, и о допинге, и о продажном судействе, — но сущность спорта все равно в корне отличается от всего остального. Сейчас, при тебе, человек делает себя и свою страну номером один. Никто его секунды и метры у него не украдет, все делается по-настоящему! Мостик между аудиторией и спортсменом — очень короткий, между ними нет посредников. Степень доверия к нему — колоссальная. А значит, это тот самый инструмент, который можно и нужно использовать для создания национальной идеи. На Олимпиадах это выражается особенно ярко.

— Что, думаете, отличает олимпийских чемпионов от обычных людей?

— Стать олимпийским чемпионом — это нереальная заслуга. Пообщаешься — вроде обычный, нормальный, земной человек. А потом поставишь кассету — и смотришь на него другими глазами. Конечно, тут не может обойтись без того, чтобы его коснулась рука Всевышнего. Но на одном таланте, без каторжной работы, ничего не получится. Любимая пословица моего отца — о терпении и труде, и она в полной мере касается не только кино, но и спорта. Чуть-чуть от этого правила отступил — и превратишься в «бабочку» или «светлячка», мелькнувших на секунду и тут же исчезнувших. Таких много было в истории спорта. Что еще нужно? Амбиции. Олимпиаду могут выиграть только очень амбициозные люди. Такие, как Слава Фетисов.

— Снять фильм масштаба «9 роты» — тоже, думаю, задача не из легких…

— Но выиграть Олимпийские игры — это нечто большее!

— На какие виды олимпийской программы сходите или сходили бы, если бы могли быть в Турине подольше?

— С удовольствием посмотрел бы сноуборд. Он относительный новичок в олимпийской программе и, соответственно, неортодоксален, там пока позволено многое из того, что невозможно в традиционных видах. Мне вообще близок дух свободолюбия, а потому люблю эпатажных спортсменов, которые никого не боятся и будоражат все вокруг себя. Зато как их не любят чиновники! Они, эти чиновники, столько работают над всяческими канонами, правилами, запретами — и вдруг Андре Агасси прет на них танком, борется до конца за свои шорты и прически и выигрывает борьбу. Горан Иванишевич — тоже. Спорт — он ведь не для чиновников создан, а для зрителей. А такой вот эпатаж притягивает, потому что на него способны только фавориты и настоящие личности. На фаворитах же держится все!

Еще на коньках постараюсь побывать, на фигурном катании.

Жаль, хоккейный турнир начнется уже после моего отъезда — на него сходил бы с удовольствием. Я еще живу надеждой, что мы лучшие хоккеисты в мире.

— Если второе или третье место займем, это, по-вашему, успех?

— Да, блин, первое надо занять! Вы хороший пример привели с этим фильмом американским — «Чудо». Я всегда живу с надеждой на чудо. И в его предвкушении. Эта вера в чудо — также и движущая сила любви к спорту. Вы посмотрите на наших стоически параноидальных футбольных болельщиков. Лиши их мечты о том, что сборная России будет чемпионом мира, — тебя гвоздями прибьют к забору около стадиона «Динамо». Многие более жесткие люди говорят: «Вы верите в то, что никогда и ни при каких обстоятельствах не сбудется!» А я вот тоже верю! Мы ведь больны. Больны этой извечной верой, что в наши гены заложены какие-то коды, которые позволят нам выигрывать. В хоккее эта вера кажется мне наиболее обоснованной. Мы должны выиграть в Турине!

* * *

Вот и настал день первого нашего матча в Турине-2006 против Словакии. Для воссоздания атмосферы и чувств тех дней приведу свой материал, опубликованный 15 февраля в «Спорт-Экспрессе».

«Сколько детей в России вчера получили имя Павел!» Эта шапка в «СЭ» восьмилетней давности, появившаяся наутро после фантастического полуфинала Нагано-98 Россия-Финляндия, по-моему, говорит о хоккейном олимпийском турнире все.

Хоккею в России, быть может, поклоняются чуть меньше людей, чем футболу, зато поклонение это — максималистское. Когда футбольная сборная отправляется на чемпионат мира или Европы, от нее требуют — и давно уже не дожидаются — выхода из группы. А когда в полуфинале Олимпиады в Солт-Лейк-Сити мы с минимальным счетом проигрываем хозяевам-американцам, тут же находится тьма осатаневших от горя фанатов, убежденных в том, что российские энхаэловцы сдали эту игру стране, в которой зарабатывают деньги. И невозможно разубедить их в этом бреде: сам пробовал, никакие аргументы не действуют. Плевать, что в третьем периоде мы тогда устроили соперникам ад и едва их не настигли! Проиграли Америке — значит, сдали!

…2002 год. Флегматичные жители северной страны Швеции бьют витрины в Стокгольме после шокирующего поражения своей сборной от белорусов в четвертьфинале Солт-Лейк-Сити. Скандинавов тогда победил тренер Владимир Крикунов. Сейчас он возглавляет сборную России. Когда я позавчера в Олимпийской деревне спросил вероятного капитана шведов Матса Сундина, известно ли ему об этом факте, он воскликнул: «Нет, я об этом не знал!» И посмотрел на меня так, что стало ясно: боль за поражение от Белоруссии за четыре года из сердец этих викингов никуда не исчезла.

Мы — единственные, кто на обеих «энхаэловских» Олимпиадах завоевал медали. Но разве этот почетный факт идет в сравнение с секундами безудержного, всепоглощающего счастья, которое испытали чехи в 98-м и канадцы в 2002-м? Разве мы им тогда отчаянно не завидовали? Разве не сидели на трибуне японского стадиона «Big Hat» или у экранов телевизоров, закрыв лицо руками, после финальной сирены в решающем матче-98 с чехами?

Уже общим местом стали цитаты любого из наших соперников: «Русские — самые талантливые». «Фишка» — то в том, чтобы все эти таланты, оказавшись вместе, играли друг за друга, а не каждый за себя. Удастся ли это Крикунову? Помнит ли он, что по именам наименее одаренной сборной за эти Олимпиады у нас была та, что ездила в Нагано? Но что именно там, в Стране восходящего солнца, России удалось создать настоящую, лучшую за последние лет десять команду, о которой все до единого игроки вспоминают с гордостью? Павел Буре назвал ее тогда «командой братьев». Время летит, и теперь Русская Ракета, уже генеральный менеджер, формировал состав олимпийской сборной в Турине. Безумно хочется, чтобы о ней потом можно было снять фильм «Братья-2». Времени на спайку настолько мало, что все в создании этой атмосферы будет зависеть от Крикунова.

Здесь все в равных условиях. Но умные люди организовывали все так, что их сборные готовиться успевали: те же канадцы с американцами прошлым летом провели полноценные сборы. У нас же тогда даже тренер олимпийской сборной еще не был назначен. Как всегда, мы проиграли время.

А сейчас еще до Олимпиады мы узнаем, что защитник Антон Волченков приезжает в аэропорт Оттавы — и там уже выясняет, что брони на трансатлантический перелет у него нет. И видим, как к Крикунову каждую секунду подскакивают работники ФХР с вопросами, не имеющими к тактике и звеньям никакого отношения. И знаем, что в сборной нет администратора, из-за чего паспортно-билетные функции возложены сразу на трех человек, у которых и других, основных, дел хватает.

Вопросов много. Как сработает эксперимент — ведь впервые сборную повезет на Олимпиаду нового образца тренер стерильно российской закваски? Сработается ли он с энхаэловцами, проявит ли достаточно тактической гибкости, будет ли хорошо знать соперников? Не помешает ли отсутствие форвардов-оборонцев и тренера вратарей?

Зато за прошлый год, когда в НХЛ был локаут, думается, многие из игроков-олимпийцев посмотрели на родную страну по-новому. Ну никогда в жизни я не мог предположить, что Алексей Ковалев (как казалось еще несколько лет назад, один из самых американизированных наших энхаэловцев) станет таким замечательным капитаном сборной, как на ЧМ-2005 в Австрии! А он стал. И характера у той крикуновской команды было с лихвой. Это ли не плюс?

…12-летний московский мальчишка Саша Овечкин смотрел на вдохновенные проходы и голы Павла Буре во время Олимпиады в Нагано — и вдруг понял, что сам безумно хочет оказаться на его месте. Об этом сам наш вундеркинд рассказал мне в Олимпийской деревне Турина. Вот она — связь времен, от которой мурашки по коже. Пришли новое время и новая Олимпиада.

К бою!»

* * *

15 февраля

Россия — Словакия — 3:5 (2:1, 1:2, 0:2) Россия: Брызгалов. А. Марков — Д. Марков, Ковалев — Дацюк — Ковальчук. Тютин — Волченков, Афиногенов — Малкин — Овечкин. Каспарайтис — Гончар, Сушинский — Яшин — Харитонов. Вишневский — Жуков, Королюк — Козлов — Фролов.

Голы:

1 период. Демитра (Мариан Хосса, Сухи), 9:07 (0:1). Дацюк (Д. Марков), 10:00 (1:1). Ковалев (Дацюк, Ковальчук), 12:38 (2:1).

2 период. Вишновски (Демитра), 25:51 (2:2 — бол.). Овечкин (Гончар, Тютин), 30:03 (3:2 — бол.). Бондра (Месарош, Хара), 33:05 (3:3 — бол.).

3 период. Габорик, 56:32 (3:4). Габорик, 59:31 (3:5).

Турин. Групповой турнир. Torino Esposizioni. 3800 зрителей.

Большое начальство редко появляется на публичных мероприятиях сильно заранее. Если, конечно, это мероприятие — не стартовый матч хоккейной сборной России на Олимпиаде. Руководитель российской спортивной делегации на Играх в Турине, вице-президент ОКР Владимир Васин сидел на своем месте в третьем ряду уже за полчаса до стартового вбрасывания, а президент ОКР Тягачев и глава федерального спортивного ведомства Фетисов в состоянии крайнего возбуждения появились на трибуне лишь пятью минутами позже.

Фетисов, как и обещал, встретился с командой накануне вечером — по окончании первой и единственной тренировки, которую россияне провели в полном составе. Еще через три часа, уже поздней ночью, встретив Фетисова в «Русском доме» на чествовании чемпионки Турина конькобежки Светланы Журовой, мы с несколькими коллегами поинтересовались у легендарного защитника сборной СССР, о чем шла речь в раздевалке.

— Для меня было важно просто увидеть ребят, посмотреть в их глаза и пожелать удачи, — сказал Фетисов. — Никаких накачек, боже упаси! В канун такого события, как старт олимпийского турнира, лучше недосказать, чем пересказать!

Фетисов сделал паузу и продолжил:

— Я почему-то уверен, что сыграем в Турине здорово. Мне нравится эта команда. Даже больше, чем канадцы и чехи, хотя и те, и другие, конечно, очень сильны. Но если вас интересует мой прогноз на распределение медалей, могу сказать: Россия — золото, Канада — серебро, Чехия — бронза.

Сразу после своей единственной тренировки сборная наперегонки с журналистами помчалась в Palasport Olimpico — на официальную пресс-конференцию, неизвестно кем и для кого назначенную на 23:00 по московскому времени. В связи со своей полной ненужностью мероприятие длилось примерно полторы минуты. Информативная часть была исчерпана сообщением, что капитаном сборной выбран Ковалев, а его ассистентами — Яшин и Каспарайтис. Все попытки выяснить у тренеров, сколько голосов было отдано за форварда «Монреаля», потерпели неудачу: по их словам, волеизъявление было тайным, а подсчетом голосов занимались сами игроки.

Удивительно, но факт: единственный раз Россия на Олимпиадах играла со Словакией в далеком уже 1994-м. Четвертьфинал в Лиллехаммере завершился в пользу команды Тихонова — 3:2, но это был последний успех нашей сборной в Норвегии. На тех Играх — последних без участия энхаэловцев российская команда заняла четвертое место, и это был худший результат в истории нашего участия в Олимпиадах.

К чему это? Да к тому, что сам факт победы над Словакией на большом турнире — дурная примета. У этой команды мы, помимо Лиллехаммера, выиграли на обоих Кубках мира — в 1996-м и 2004-м. А затем оба раза не добрались до полуфинала.

Разумеется, все это не более чем игра цифр, и мне даже в голову не могло прийти пожелать нашей команде уступить в стартовом матче — чтобы сломать неприятную традицию. Надо быть весьма специфическим человеком, чтобы дойти до такой степени суеверия. Тем более что проигрывать россиянам нельзя было ни в коем случае: третье или четвертое место в группе, как тогда все считали, выводило в четвертьфинале на Канаду и Чехию — по общемировому мнению, двух главных фаворитов. Значит, терять очки в «своих» матчах нельзя было никак.

Как же реальная жизнь будет отличаться от тех прогнозов…

Первая не то чтобы сенсация, но неожиданность поджидала минут за 40 до матча — в стартовых протоколах. Напротив фамилии Соколова стояла пометка EG (Emergency Goalkeeper). Это означало, что голкипер питерского СКА, которому не нужно было проходить акклиматизацию в Европе, не попал в заявку на матч. А в стартовом составе вышел Брызгалов.

За день до матча лидер словаков Петер Бондра сказал моему коллеге Стрижевскому: мы, мол, фавориты матча — вам, русским, и волноваться. Первые минуты игры заставили вспомнить их уже без всякой иронии, поскольку фаворитами выглядели вовсе не мы, а словаки. Выход один на один, удаление… К счастью, в тот момент Брызгалов не подкачал.

Слава богу, стартовый «пожар» ограничился тремя-четырьмя минутами. Россияне взвинтили темп, и болельщики заревели от восторга, наслаждаясь обоюдоострой игрой на ураганных скоростях. На 8-й минуте молниеносный рывок первой тройки был обязан принести нам успех, но на правом фланге ошибся Ковалев, не заметив ни Ковальчука, ни Дацюка: оба, абсолютно открытые, накатывали по центру. Наказание за расточительность последовало быстро: соперник ответил похожей контратакой, но с той разницей, что Хосса не пожадничал, а Каспарайтис потерял своего игрока. На бросок Демитры с короткого замаха под перекладину среагировать было невозможно — 0:1.

Переживать, впрочем, нам пришлось недолго: через три с половиной минуты наше первое звено не только восстановило равновесие, но и вывело сборную России вперед. Свой первый олимпийский шедевр Турина сотворил Дацюк: центрфорвард выиграл вбрасывание и, получив мгновение спустя, уже на пятачке, пас от Даниила Маркова, одним движением убрал защитника и с неудобной руки катнул шайбу мимо Будая. А затем Ковальчук преподал капитану сборной урок, как надо делиться шайбой, когда партнер находится в более выгодном положении. Сам же Ковалев этот прострел в касание и замкнул — 2:1! Есть у нас первое звено! Трибуны Torino Esposizioni заполыхали сотнями российских триколоров и утонули в нечеловеческом реве нескольких тысяч русских глоток.

Крикунов явно не был впечатлен игрой второй и третьей пятерок, поскольку после перерыва в них поменялись местами центрфорварды: Малкин вернулся к привычным Сушинскому и Харитонову, а Яшин — к Афиногенову и Овечкину. Юный снайпер «Вашингтона», к слову, вышел на игру с таким бешеным зарядом энергии, что в одной смене второго периода ухитрился провести один за другим три силовых приема подряд!

Если у нас обнаружилось атакующее суперзвено, то у словаков — великолепный Демитра. Бритоголовый форвард, прилетевший в Турин последним из всех, помог сравнять счет Вишновски, когда словаки играли в большинстве.

Хоть зацепиться за преимущество нам и не удавалось, игра оставляла ощущение, что пусть небольшой, но запас прочности у россиян есть, и прибавить в остроте они могут в любой момент. Мы и прибавили: Гончар, получивший-таки пропавшую на двое суток без вести амуницию, пальнул в большинстве от синей линии, а Овечкин результативно подставил клюшку. Но снова повели в счете лишь для того, чтобы в середине периода дать возможность Бондре его сравнять — 3:3. Брызгалов был так разгневан, что едва не разбил клюшку о перекладину.

Как же страстно эта сборная хотела выигрывать! Надо было видеть, в какой ярости был на самого себя Ковальчук, когда в начале третьего периода не сумел остановить не слишком-то удобный пас, который, казалось, выведет его на рандеву с Будаем!

Увы, для стартовой победы не хватило ни сил, ни сыгранности, ни удачи. Хуже того, всего этого не хватило даже для ничьей. Матч для словаков на последних минутах в блестящем стиле выиграл Габорик, забивший один за другим два гола-красавца.

Словом, начало Турина-2006 не посулило нам ничего хорошего.

После матча на пресс-конференции Владимир Крикунов сказал:

— К сожалению, нам не удалось развить успех, когда дважды вели в счете. После второй заброшенной шайбы все, включая защитников, почему-то побежали атаковать. Хотя отыгрываться нужно было сопернику. Словаки — опытная команда, и она мгновенно воспользовалась нашим гусарством. При счете 3:4 уже пошел навал, что и привело к пятой пропущенной шайбе. Она ничего в принципе не решала, но все же показала все слабости нашей обороны. Ну и не слишком удачно мы играли в меньшинстве.

— Видите ли вы резервы усиления игры в обороне?

— Ребята просто должны понять, на какой турнир они приехали. У меня нет никаких претензий к настрою команды. Все бились, все хотели выиграть. Скорее не хватило трезвой головы.

— Чем был обусловлен выбор голкипера на стартовый матч и кто будет стоять против шведов?

— Начну с ответа на вторую часть вопроса: со шведами сыграет Набоков. При коэффициенте надежности вратаря 86 процентов (таков был показатель Брызгалова в матче) рассчитывать на успех не приходится. Другого комментария не будет.

— Почему не был даже заявлен на игру Максим Соколов, хорошо проявивший себя в последних контрольных матчах?

— Он всегда не очень уверенно играет против словаков. Но думаю, что Максим обязательно получит шанс на олимпийском турнире.

— Накануне Олимпиады вы говорили, что в первых играх сделаете ставку на хоккеистов из клубов суперлиги, которым не нужно будет привыкать к европейскому времени. Оправдали ли они ваши ожидания?

— Катались они лучше и проблем, связанных с размерами площадки, тоже не испытывали. Мы даже изменили во втором периоде сочетание звеньев, поменяв местами Малкина и Яшина.

— Не возникало ли мысли использовать летнюю идею с объединением сыгранного динамовского дуэта Сушинский — Харитонов с Дацюком?

— Нет. Мне кажется, что с Ковапъчуком и Ковалевым должен играть именно Павел. Эта тройка все-таки два гола забила, и к ней особых претензий быть не должно. Хотя по ходу турнира сочетания звеньев могут еще не раз измениться.

— На прошлой Олимпиаде возглавляемая вами сборная Белоруссии шведов обыграла…

— Это приятные воспоминания, о которых нужно забыть.

* * *

16 февраля

Швеция-Россия — 0:5 (0:0, 0:3, 0:2) Россия: Набоков. А. Марков — Д. Марков, Ковалев — Дацюк — Ковальчук. Гончар — Каспарайтис, Афиногенов — Яшин — Овечкин. Тютин — Волченков, Сушинский — Малкин — Харитонов. Вишневский — Жуков, Королюк — Козлов — Фролов.

Голы:

2 период. Голы: Ковалев (А. Марков), 27:13 (0:1 — бол.). Овечкин (Яшин), 28:05 (0:2). Сушинский (Малкин, Жуков), 38:58 (0:3).

3 период. Козлов (Фролов, Королюк), 50:31 (0:4). Афиногенов (Дацюк), 54:04 (0:5).

Турин. Групповой турнир. Palasport Olimpico. 8545 зрителей.

И суток не прошло после поражения от словаков — а россиянам вновь пришлось выходить на лед. Час от часу не легче: теперь против еще одной топ-команды — Швеции. Ни один другой участник хоккейного турнира Олимпиады в первые два дня не играл против потенциальных конкурентов — только Россия. Остальные получили время на раскачку против италий и казахстанов — правда, не все (достаточно было посмотреть на ничейный результат матча США — Латвия и поражение Чехии от Швейцарии) этим воспользовались. Зато перед следующей игрой — с Казахстаном — у россиян был выходной, без которого они запросто моти бы обойтись.

Глядя на такой календарь, очень хотелось узнать, кто несет ответственность за то, что он был одобрен. Расписание игр олимпийского турнира не может быть принято в одностороннем порядке, без утверждения каждой из хоккейных федераций — в том числе и ФХР.

Швеции было что доказывать. На двух Олимпиадах кряду ее рассматривали как одного из главных фаворитов, но оба раза команда не доходила даже до полуфинала. О поражении в Солт-Лейк-Сити от белорусов, которыми тогда руководил Владимир Крикунов, шведы прекрасно помнят до сих пор. В этом я убедился во время интервью для «СЭ» с капитаном «Тре Крунур» и «Торонто» Матсом Сундином, с которым встретился в момент его аккредитации в Олимпийской деревне.

— Были ли неудачи на двух предыдущих Играх лишь несчастливым стечением обстоятельств? — спросил я.

— Хотелось бы на это надеяться. В любом случае сейчас у нас хорошая команда, и мы уверены, что способны завоевать медаль. Дважды снаряды падали в одну воронку, но не может же такое произойти трижды!

— Что, по-вашему, произошло в четвертьфинале-2002 с Белоруссией?

— Не знаю! Одна такая игра, думаю, бывает в карьере каждого хоккеиста. У нас была масса голевых шансов, мы здорово играли в турнире до того матча… Иногда бывают дни, когда тебе не суждено победить.

— Как восприняли жесточайшую реакцию шведской прессы?

— Это была естественная реакция людей, которые на многое надеялись. Но ведь мы были разочарованы этим унижением не меньше. Выйди мы в полуфинал — и как минимум бронза была бы в одном шаге. А на турнире такого уровня, как Олимпиада, почетна любая медаль.

— Что думаете о сборной России-2006?

— В ней очень много классных игроков. Особенно молодых, недавно ворвавшихся в НХЛ и произведших фурор, — Овечкин, Ковальчук! Но есть и опытные ребята, такие как Ковалев, который может повести за собой команду. Матч с русскими, не сомневаюсь, будет по-настоящему увлекательным.

* * *

На пресс-конференции после матча со Словакией Крикунов не стал скрывать своего недовольства действиями Брызгалова. И тут же заявил, что во встрече со шведами его заменит Набоков.

Третий вратарь — Соколов в матче со шведами оказался на скамейке запасных, Брызгалов же на игру заявлен не был. Скорее всего, это объяснялось игровыми причинами, а не словами голкипера американским журналистам, приведенными в олимпийской информационной системе: «Мы старались играть в атакующий хоккей, но, возможно, не поняли, чего от нас хочет тренер». Слова «we didn't understand what our coach wanted» другому толкованию вряд ли подлежат.

Крикунов всегда был толерантен к тому, что на эмоциях после матча говорят хоккеисты, а потому была надежда, что эта цитата, наверняка ему переведенная, не приведет к тому же, к чему привели безобидные слова Александра Мостового на футбольном Euro-2004. Ситуация, конечно, не бог весть какая, но определенной проверке на свободу слова в этой сборной она должна была послужить.

Кстати, Брызгалов встретился нам после первого периода. Он, как обычный зритель, покупал в буфете сосиску, одновременно находясь в поисках своего знакомого по Анахайму телекомментатора NBC. «Пока играем намного аккуратнее, чем вчера. Потому что если проиграем — нам…» Далее стражем ворот было произнесено слово, которое не может быть напечатано. Смысл его, думаем, вам понятен.

Впрочем, мы немного забежали вперед.

С начала игры сборную за собой повели молодые: первые два броска в створ нанесли Овечкин и Малкин. Как и во втором, и в третьем периодах матча со словаками, два вундеркинда выступали в разных звеньях: Крикунов остался верен своему решению вернуться к тройке из суперлиги Сушинский — Малкин — Харитонов, которую успешно наигрывал на московском этапе Евротура. Если в первом матче это звено, оказавшись в окружении энхаэловцев, немного тушевалось, то тут с первых минут повело команду за собой. Особенно это сказалось на игре тогда еще магнитогорца Малкина, который уже не боялся брать игру на себя и охотно комбинировал с партнерами-динамовцами.

Вообще же наша сборная играла в совсем другой хоккей, чем в первый день. Пусть даже слегка в ущерб остроте атак, команда Крикунова стала смотреться намного основательнее и гармоничнее. То самое гусарство (отличное, кстати, определение!), которое главный тренер констатировал у наших игроков во время пресс-конференции в среду, исчезло. Прививка от бездумной лихости в первом периоде сработала. Как и прививка от недисциплинированности.

Не помогла она только Афиногенову. Форвард «Баффало» лез в гущу соперников, бесплодно стремясь к одиночному героизму, но это было лишь полбеды. За первую 20-минутку он заработал два удаления. Если бы шведы их реализовали, игровое время Афиногенова наверняка было бы резко сокращено.

В остальном же команда смотрелась вполне пристойно. Уверенность ей с первых же минут придал Набоков, проводивший свой первый матч за сборную России. Матч со Словакией показал: на Олимпиаде вратарю надо не просто брать «свои» шайбы, но и выручать. Голкипер «Сан-Хосе» и выручал — да как! Когда на 17-й минуте после ошибки Андрея Маркова Сундина так вывели на угол вратарской площадки, казалось, что мастер такого уровня забьет с закрытыми глазами. Но шайба вновь оказалась у Набокова, и капитан шведов схватился за голову, не веря своим глазам.

У России до перерыва могли забить Ковалев и Малкин. Не забили. Но игра, рассудительная и внятная, не давала серьезных поводов для беспокойства.

Второй период начался с нашего удаления — на лавку сел Харитонов. Теперь Холмстрем щелкал что есть силы в ближнюю «девятку» — вновь был безупречен Набоков.

Пожалуй, это была последняя неприятность нашей команды в матче. Вскоре у шведов был удален Бэкман. Крикунов вне очереди выпустил на лед первое звено, Ковалев выехал из угла площадки, «обыгрался» с Андреем Марковым и с такой силой влепил шайбу в дальнюю «девятку», что стоявший на ее пути Дацюк чудом успел убрать голову — иначе не миновать ему больницы. 1:0!

После этого шведов размазали по туринскому льду, как манную кашу. Менее чем через минуту исправился за первый период Афиногенов — умно откинул шайбу Яшину, тот бросил, а Овечкин оказался первым на добивании. У восходящей звезды «Вашингтона» — уже два гола на Олимпиаде!

Скандинавы, конечно, пытались что-то предпринять — но «безбашенности» времен игры со Словакией у россиян уже не было. Они и в меньшинстве помогали Набокову чем могли, хотя пару трудных бросков ему пришлось вытащить.

А когда наши пережили две минуты игры вчетвером и на лед выскочил удаленный Жуков, вдруг родился третий гол. Против троих россиян оставался лишь один Лидстрем, и знаменитого защитника «Детройта» наши «развезли» как ребенка. Жуков оставил шайбу Малкину, тот в одно касание переправил ее Сушинскому — и блистающий в этом году в «Рейнджере» голкипер Лундквист капитулировал в третий раз. После чего в Palasport Olimpico зазвучало знакомое и родное: «Нас не догонят!»

Окончательно поставил шведов и Лундквиста на колени Козлов — первую шайбу в Турине записало на свой счет номинально четвертое звено сборной. Забивал россиянин после шикарного паса Фролова с правого фланга, причем бросок с ходу метров с семи выглядел еще более шикарным — в самую паутину! Довершил разгром «Тре Крунур» молнией умчавшийся на рандеву с голкипером «Рейнджере» Афиногенов. Лундквист был уже даже не на коленях — он беспомощно раскорячился во вратарской зоне, пропустив шайбу между щитками. 5:0 — точь-в-точь как у Аргентины с Ямайкой в хите группы «Чайф»!

Все полевые игроки российской команды, выступая перед журналистами, отмечали огромный вклад в победу Набокова. Сам же голкипер отвечал на вопросы не меньше целого хоккейного периода.

— Давно не сталкивались с таким вниманием?

— Со времен полуфинала плей-офф Кубка Стэнли. Такое ощущение, будто в Канаде опять очутился. Но это же здорово, когда мы выигрываем и все улыбаются! Я не против, чтобы такая же словесная нагрузка выпадала на меня и после каждого последующего матча.

— Насколько волновались — все-таки матч в составе сборной был для вас первым?

— Старался настроиться на него, как на обычную игру. Хотя чувства, конечно, были иными. К матчам за клуб ты привык, воспринимаешь их как что-то обычное. А тут одно слово — Олимпиада! Очень необычные чувства, когда надеваешь эту майку и играешь за свою страну. Не могу сказать, что я думал о поездке в Турин все последние месяцы — это не позволял сделать тяжелейший календарь. Задумался, только когда сел в самолет.

— В НХЛ вы семь лет назад тоже дебютировали на «ноль», отразив 39 бросков от могучего «Колорадо».

— Тогда «Сан-Хосе» вничью сыграл. А сборная победила. Значит, дебют в ней удался еще больше!

— Задело, что не вышли на лед в первом матче?

— Постарался не нервничать по этому поводу. Это же решение тренера. Почему оно было принято, он не объяснял, а я не спрашивал.

— Сыграть насухо для вас было важно?

— Только на последней минуте матча. Вначале думал только о том, чтобы выиграть.

— Ждете звонка с поздравлениями от Третьяка?

— По-моему, он приезжает в Турин 18 февраля, и я буду очень рад его видеть. У нас с Владиславом Александровичем очень теплые отношения, мы не виделись два года, и нам будет о чем поговорить.

— Против Казахстана, где вы родились, играть желаете?

— Да, хочу. Нам нужны два очка в каждом матче, а против кого они — без разницы.

— У вас какой-то особый шлем…

— Он изготовлен специально к Олимпиаде, по особому заказу. На нем изображена акула, которая ест лодку с флагами всех стран — наших соперниц.

После матча со Швецией пришла пора перевести дух и проанализировать то, что происходило с нашей сборной в начале Игр-2006.

* * *

Как не стоило предаваться излишнему унынию после встречи со Словакией (в чем меня тем вечером убеждал по телефону Касатонов, наблюдавший за турниром дома в Нью-Джерси), так и разгром Швеции не должен был вызывать эйфории. Он и не вызвал, судя по высказыванию вице-капитана команды Дарюса Каспарайтиса:

— Рано радоваться. Мы еще ничего не выиграли. Шведы играли против нас так же, как мы против словаков.

Какое из двух лиц сборной России-2006 настоящее, только предстояло выяснить. Краткосрочные выводы, как выяснилось, она делать умеет — за 18 часов оправиться от удара и растерзать шведов, у которых было на восемь с половиной часов отдыха больше и которые играли в первый день не со Словакией, а с Казахстаном, — это дорогого стоило. Но успех во встрече со Швецией — это победа на задетом самолюбии. А чтобы выиграть такой турнир, нужны класс и стабильность.

Объединяло эти две команды только одно, очень важное для глаза, но не для результата качество — зрелищность. Такая россыпь талантов, как Дацюк и Ковалев, Ковальчук и Овечкин, Яшин и Афиногенов, Сушинский и Малкин, Козлов и Королюк, иначе играть попросту не могла. Подумать только: даже в четвертом нашем звене каждый из троих форвардов способен был сделать гол сам, из ничего, а уж когда они объединяли усилия, получался красавец гол Виктора Козлова шведам. Когда еще такое было?

«На этой Олимпиаде мы с полным основанием можем назвать себя Бразилией в хоккее, — рассуждал я в “Спорт-Экспрессе”. — Да и наша история сопоставима с бразильским футбольным статусом пентакампеонов. Но разве южноамериканцы выигрывали всегда и везде? Разве не было у них периода после 1970-го и до 1994 года, когда они не поведши ни на одном чемпионате мира? Разве стремление к красоте и удовольствию не захлестывало их так, что побеждали более сухие и прагматичные?»

Каспарайтис говорил:

— В матче со Словакией мы получли хороший урок Мы осознали, что на лед надо выходить для того, чтобы выигрывать, а не только играть в красивый хоккей. Хорошо бы, чтобы матч со шведами придал нам уверенности, но только не самоуверенности. Потому что в этом случае ошибки, которые мы совершили в первом матче, могут быть повторены.

Интересно было послушать, что в послематчевых интервью говорили наши энхаэловцы американским журналистам. Не раз ведь бывало, что в одной стране люди высказываются так, а в другой — совсем иначе (достаточно вспомнить интервью наших хоккеистов «Ак Барса» в сезон локаута). Вопросы, кстати, заокеанские коллеги задавали не такие, как мы, — более, я бы сказал, философские. И вот Каспарайтиса спросили:

— Что значит Олимпиада для нынешних молодых российских хоккеистов — Ковальчука, Овечкина, Малкина?

— Традиция сражаться за свою страну возвращается, — сказал вице-капитан. — В предыдущие годы некоторые люди приходили в сборную, чтобы в ней просто присутствовать. А молодое поколение приезжает биться изо всех сил и выигрывать.

Овечкин к тому моменту отметился на табло в Турине уже дважды. Пусть он показывал снайперские подвиги в НХЛ, но там — 82 матча в регулярном чемпионате, а здесь каждая игра бесценна! И при этом ему хоть бы хны — как забивал в НХЛ, так и продолжил в Турине. И не какие-то эстетские, как он привык, а самые что ни на есть, по энхаэловской терминологии, «мусорные» голы — подставив клюшку под бросок Гончара, ринувшись на добивание после выстрела Яшина. И еще успевал пачками расплющивать соперников по бортам.

— Такое впечатление, что в Олимпиадах вы участвовали всю жизнь, — сказал я Овечкину после матча со шведами.

— Уверенность действительно присутствует, — не моргнув глазом ответил 20-летний житель столицы США. — Ты знаешь, что представляешь свою родину, свою семью, своих друзей и родных — вот эта самая уверенность и появляется. У нас хорошая команда, никто ни на кого не давит — и чувствуешь себя спокойно.

Как все на словах просто у этих молодых, а? На вопрос, сильно ли переживал поражение от Словакии, Овечкин мигом ответил: «Я его тут же забыл». До такой степени, что в автобусе, отвозившем команду со стадиона в Олимпийскую деревню, хоккеист… заснул. Акклиматизация сказалась. А когда проснулся, посмотрел в номере со своим «руммэйтом» Малкиным по DVD полторы серии комедии — и вновь заснул. А на следующий день не оставил от Швеции мокрого места. Ну и нервная система, скажу я вам!

Эта уверенность Овечкина передалась и Малкину, которого Каспарайтис назвал одним из лучших игроков матча со шведами. И был прав — причем магнитогорец, игрок хотя и габаритный, но более, казалось бы, мягкий, чем Овечкин, взял пример с друга и тоже начал крушить соперников по бортам. Нет, ни черта они не боятся!

Не забивал пока Ковальчук, но второй снайпер HXЛ играл простуженным. А класс, несмотря на отсутствие голов, все равно показывал. За два последних года «атлант», казалось, явно заматерел. В начале Олимпиады он не удалялся в самые ненужные моменты матчей (0 минут штрафа в двух матчах), охотно делится шайбой с партнерами по звену. Его пас на дальнюю штангу Ковалеву в момент второго гола словакам был, без преувеличения, ларионовским — как и вся комбинация. «Эта тройка играет в советский хоккей», — сказал мне после встречи со словаками Касатонов. Разве была бы она способна на такой хоккей, если бы Ковальчук выбивался из общего ритма?

— Илья может играть сильнее, — сказал после встречи со шведами Крикунов. — Но, во-первых, он совсем недавно болел и принимал таблетки. И потом, «красному» звену Дацюка (именно в манишках такого цвета выходит эта тройка на тренировки. — Прим. И. Р.) было тяжеловато: видимо, «подкормили» мы их прилично в предыдущем матче. Хотя и забили они гол в большинстве, сегодня у них хорошей командной игры не было.

* * *

«Команда начинается с вратаря» — так называется книга легендарного футбольного голкипера Рината Дасаева. Какое подтверждение этому мы получили в первые дни Турина! Брызгалов не выручал (хотя нельзя сказать, что грубо ошибался) — и был «пожар» в защите с пятью пропущенными голами. Набоков вытаскивал все — результат вы знаете. Это Олимпиада, где выручать — надо. Где нет «своих» и «чужих» углов, неберущихся бросков и «мертвых зон». Это жестокий турнир, где ты можешь быть даже непосредственно в голах не виноват, — но если пропустил пять шайб, значит, должен быть готов за это отвечать. По всей строгости.

— Набоков здорово работал — моменты-то у наших ворот были, и не только в первом периоде, но и на протяжении всей игры, — сказал Крикунов.

— Уверенность команде передалась от вратаря?

— Это всегда так. Если вратарь плохо играет, защитники автоматически начинают трястись. И пас не отдадут, и борьбу проигрывают — настоящая катастрофа! Связь с игрой голкипера тут прямая.

— Решение поставить на матч со шведами Набокова вы приняли еще до игры со Словакией?

— Нет, после, о чем и объявил на пресс-конференции. Если голкипер не ловит шайб, надо принимать какие-то решения. А то, что Брызгалов вышел на матч со Словакией, — это моя ошибка.

— Теперь можно сказать, что Набоков — вратарь номер один на этом турнире?

— Наверное. Мы дали шанс одному, потом другому — и Набоков этот шанс использовал. Он будет играть и дальше, а если в какой-то момент ему станет тяжело, поможет Соколов.

— Для Брызгалова Олимпиада закончена?

— Если остальные два вратаря будут живы-здоровы, то да.

— На олимпийском сайте Брызгалов сказал, что не понимает, чего от него хотят тренеры. Что скажете об этой фразе?

— Брызгалов — это Брызгалов, одно слово — вратарь. Зачем на него обижаться?

Признание Крикунова в собственной ошибке после первого же матча прозвучало сильно, хотя формулировки в отношении Брызгалова (который в общем-то ни одного гола не «привез») выглядели неоправданно жесткими. Это был первый, ма-аленький такой сигнальчик, повод для размышлений. Но на него мало кто со стороны обратил внимание.

Удивительно представить, что для Набокова, полуфиналиста последнего Кубка Стэнли, в 30 лет матч со Швецией стал дебютом в сборной России. Это ведь тоже драматический сюжет — десять лет (!) добиваться права играть за свою национальную команду, а добившись, пропустить из-за травмы Кубок мира, поехать-таки на Олимпиаду — и отыграть первый матч насухо.

— Нам очень хотелось, чтобы Набоков сыграл на ноль, — сказал Каспарайтис. — Он действовал так, что от него нам передалась уверенность.

Комплименты в адрес Набокова расточали и многие другие, в том числе Вишневский — одноклубник Брызгалова. И сам Брызгалов во время «четвертого тайма» своего коллеги (почти час он безотказно отвечал на вопросы журналистов) на глазах у всех подошел к Набокову и поздравил его.

А я вспоминал свой первый разговор с Набоковым в начале осени 97-го, когда вратарь только приехал в «Сан-Хосе» из «Динамо». Он еще не уехал почти на три сезона в фарм-клуб, не женился на американке, не получил российский паспорт (жил со старым советским, с которым, на свою беду, и играл за Казахстан в 94-м году на чемпионате мира в группе С), только в мечтах был основным голкипером «Шаркс»… И говорил: «Я очень хочу получить право играть за сборную России и верю, что это все-таки произойдет».

Иногда, чтобы мечта сбылась, приходится ждать десять лет.

За первые два дня Олимпиады стало ясно, что роль вратаря для этой сборной России — огромна. Будь у нас защитники с таким классом и опытом, что до голкипера шайба доходила бы по большим праздникам, — одно дело. Но так уж вышло, что у этой сборной — явный перекос в сторону атаки, а значит, контрвыпады и опаснейшие броски соперников неизбежны. Не выручи Набоков в двух-трех эпизодах первого периода матча со шведами — все могло повернуться так же, как со Словакией.

* * *

Второй матч показал, что наша команда поддается управлению — и это первая на турнире заслуга главного тренера. Не будь у него никакого авторитета, сборная России играла бы точно так же, как со Словакией, — кто в лес, кто по дрова, без намека на порядок.

— Как мы провели эти 18 часов между матчами? — переспросил Крикунов. — Разбирали прошедший матч — почему пропустили так много атак. И смотрели игру Швеции с Казахстаном, искали у противника сильные и слабые стороны — как перекрыть одно и воспользоваться другим.

— Но ведь шведы матч со слабым соперником играли.

— Не важно. Надо было понять сам принцип их игры. От соперника он не зависит. И мы его поняли. У них все время один из форвардов перед чужим вратарем играет, словно приклеенный к площади ворот. Мы это учли. Сработало.

Сработали и призывы Крикунова к ответственной игре в обороне. Капитан сборной Ковалев (уже забивший на турнире, как и Овечкин, два гола) объяснил:

— Со Словакией мы слишком много внимания уделили атаке и часто фолили. Играя в меньшинстве, потратили много сил, и к концу матча каждая контратака словаков была для нас головной болью. Со Швецией учли уроки, сыграли попроще, построже, выполнили тренерское задание.

Если человек с таким авторитетом, как Ковалев, отдельно подчеркивал выполнение тренерского задания, — значит, контакт энхаэловцев с Крикуновым в тот момент был налицо. И сам главный тренер не проявлял признаков зацикленности на каких-то решениях. А умение оперативно реагировать на ситуацию — одно из главных качеств, которое должно быть присуще руководителю команды на подобном турнире.

Правда, что касается публичного признания Крикунова в ошибке с Брызгаловым, то можно было напомнить «коучу» об отсутствии тренера вратарей, который мог бы дать боссу правильный совет. Нервозное, какое-то взвинченное состояние Брызгалова было заметно даже журналистам во время небольшого интервью после приезда в Олимпийскую деревню. И по этой, и по многим другим причинам выбор в его пользу стал полной неожиданностью. И не слишком, признаться, объяснимой.

Отмечу и то, что Крикунов показал умение «передергивать» звенья, если у какого-то из них не идет игра, — еще после первого периода матча со Словакией Малкин перебрался от Овечкина и Афиногенова к Сушинскому и Харитонову, а Яшин проследовал в обратном направлении. И Овечкин обе свои шайбы забил именно после этой перестановки центрфорвардов, и Сушинский с Афиногеновым отличились, и Малкин заиграл совсем по-другому. На то, чтобы принять важное решение, Крикунову потребовалось всего 20 минут чистого времени!

У него «кухарка не управляла государством» — каждый в команде занимался своим делом. Ковальчук, Овечкин, Яшин и Афиногенов, по признанию Крикунова, были освобождены от игры в меньшинстве и берегут силы для штурма чужих ворот. На реализацию большинства все чаще вне очереди выходило первое звено.

Видеоразборами игр соперника, как видим из истории со Швецией, Крикунов тоже не брезговал. То есть по первому ощущению представления о старомодности нашего главного тренера, нежелании впитывать что-то новое на Олимпиаде не подтверждались. Как выяснится позже — только по первому.

Кто мог тогда представить, что именно шведы возьмут в Турине золото?…

Я писал в «Спорт-Экспрессе»: «Почувствовать себя командой по ходу такого молниеносного турнира очень непросто, зато потерять это чувство — проще некуда. Дорожите тем, что у вас родилось в матче со шведами. И не забывайте, ни на секунду не забывайте о словацком уроке. Жестоком и своевременном.

Если же вам нужно чуть-чуть оптимизма — то вспомните, с чего начала в Солт-Лейк-Сити-2002 чемпионская сборная Канады. Начала она с уничижительного разгрома от шведов — 1:5. Не пинал ее в тот момент только ленивый. А закончилось все роскошным финалом Канада — США — одним из лучших матчей в истории Олимпиад. Хорошо смеется тот, кто смеется последним».

С одной стороны, могу себя похвалить — тенденцию я подметил верно. Вот только в полной мере сработала она не на Россию, а на Швецию.

* * *

Травмы на турнире между тем следовали одна за другой. Доминик Гашек досрочно вернулся в Оттаву, его партнер по команде Патрик Элиаш — в Нью-Джерси. «Сломался», увы, и наш Фролов. А в матче Чехия — Финляндия едва не остался калекой один из лучших форвардов мира.

…Яромир Ягр без движения лежал в луже крови на льду Palasport Olimpico. Мгновениями ранее — а если быть совсем точным, то через семь минут три секунды после начала второго периода матча Чехия — Финляндия — мир увидел ледовое преступление, которое, как тогда казалось, сравнимо разве что с травмой, нанесенной Бобби Кларком Валерию Харламову в суперсерии-1972.

Ягр держал шайбу у левого борта в чужой зоне, стремясь избавиться от опеки одного из финских защитников. Судья к этому моменту уже поднял вверх руку, собираясь удалить кого-то из финнов за другой фол. Ни на какую ударную позицию лучший снайпер чемпионата HXЛ-2005/06 не выходил, опасности воротам соперника не представлял. И вдруг откуда-то сбоку, разогнавшись едва ли не из середины зоны, подлетел нападающий «Ванкувера» Яркко Рууту. И чудовищным ударом локтем вбил голову чеха в борт, как гвоздь молотком. С каждым новым повтором становилось все более дурно: казалось, что в момент контакта с бортом голова Ягра сплющилась вдвое. Не осталось сомнений и в намеренности действий Рууту: это было «убийство» с целью обезглавить чехов. Что в итоге и удалось.

Пока я наблюдал за этой мерзостью из ложи прессы Palasport Olimpico, мой коллега Павел Стрижевский смотрел ее по телевизору в пресс-центре другого дворца, Torino Esposizioni, в компании известнейшего журналиста газеты USA Today Кевина Аллена. Едва произошло нападение на Ягра, как Аллен, еще не успев разглядеть игровой номер финна, без сомнений заявил: «Это почерк Рууту. В НХЛ он известен тем же самым».

В преднамеренности нарушения не сомневался и главный тренер чехов Алоис Гадамчик.

«Конечно, хоккей — суровая игра, но это действие было направлено персонально против Ягра», — сказал он страшно охрипшим голосом на пресс-конференции. Пожав, правда, перед ее началом руку своему коллеге Эркке Вестерлунду. Совсем уж политкорректными они стали в этой своей объединенной Европе…

Даже капитан финнов Теему Селянне, когда я спросил его об отношении к поступку партнера, не стал его «отмазывать».

— Я не видел момента удара, — правда, оговорился Селянне. — Но страшно видеть, когда кто-то — будь он твой одноклубник или противник — оказывается в такой ситуации. Это кошмар. Такого не должно быть! Я хорошо знаю Яромира, он великий игрок и замечательный человек, и всем сердцем сейчас с ним.

Виктор Козлов, с которым я поговорил на эту тему, был уверен:

— Рууту хотел нанести Ягру травму — сомнений в этом у меня почти нет. Такие удары случайными не бывают. Яромиру крупно повезло, что он вчера смог вернуться на лед. Кстати, вышел он уже в новом шлеме.

— Не удивлены, что чехи позволили Рууту уйти со льда на своих двоих?

— Удивлен, и даже очень.

Рууту запросто мог сделать Ягра инвалидом, а если бы не шлем — то и просто убить.

Если бы в этом здоровенном финне была хоть капля сострадания, если бы он без задней мысли хотел применить против Ягра чистый силовой прием, то уж по крайней мере подъехал бы к чеху и извинился. Но нет, игрок «Ванкувера» спокойно, даже как-то вальяжно отправился на собственную скамейку. Камеры показали его лицо. Рууту ухмылялся, даже не стараясь своей мимики скрыть. И охотно обменивался с партнерами какими-то шутливыми репликами.

Спустя несколько секунд его выгнали до конца матча, из-за чего он и не появился в смешанной зоне перед так желавшими его видеть репортерами со всего мира. Но свое дело Рууту уже сделал. Ягр был казнен при счете 1:1 и при равной игре, а закончилась она уверенными 4:2 в пользу финнов. Это была одна из самых циничных побед в истории хоккея.

Какова дальнейшая судьба Рууту? На этот счет перед началом пресс-конференции высказался руководитель пресс- службы ИИХФ Шимон Шемберг. И веяло от этого высказывания неуместным в данном случае формализмом.

— Судьбу Рууту вправе решать высший орган олимпийского хоккейного турнира — его директорат. В него входят по одному представителю каждой страны-участницы, а возглавляет президент ИИХФ Рене Фазель. Следующее плановое заседание директората запланировано на понедельник. Сегодня суббота. А значит, если не состоится срочного, внеочередного заседания, завтра в матче с Канадой мистер Рууту сможет выйти на лед. Чтобы был созван внеплановый Директорат, его чешский представитель должен обратиться с такой просьбой к мистеру Фазелю. Пока такого запроса не было, а значит, никаких моментальных акций против мистера Рууту предпринято не будет.

Все это звучало так, будто речь шла о каком-то рядовом эпизоде, каких в каждом хоккейном матче — сотни. И даже слово «мистер» в применении к Рууту выглядело каким-то неуместным расшаркиванием. Если бы такое произошло где-нибудь на улице Хельсинки или Праги, человека посадили бы в кутузку, и надолго. А здесь, видите ли, нужно ждать планового заседания Директората. Пока у него выходные, иди, дорогой Рууту, круши канадцев, вбивай их локтями в борт по голове!

Канадцы, правда, не лыком шиты. И если кто-то из них воздал бы Рууту сторицей, его было бы ни капли не жалко. Как не было бы жалко, даже если бы он на выходе из Palasport Olimpico получил от кого-то из возмущенных фанатов по лицу. Потому что его поступок против Ягра выходил за рамки спорта и был, извините, достоин наказания вне площадки.

Я спросил обоих тренеров, не может ли этот эпизод стать роковым для дальнейшего участия игроков из HXЛ в олимпийских турнирах. Сказал же Билл Дэйли, что все будет зависеть от количества травм в Турине. А их уже хватало — Гашек, Элиаш, Фролов… Вестерлунд, естественно, в своем репертуаре ответил, что ничего не видел и потому высказаться не может, хотя звезд, конечно, надо беречь (вам ли это говорить, господин лицемер!) Гадамчик же сказал: «Думаю, да, может. Зрители ходят на звезд, а Ягр — звезда номер один. Таких людей нужно защищать от подобных выходок».

Ягру, слава богу, повезло. На лед он, конечно, не вернулся, и после матча его на стадионе не было — но худшие опасения не подтвердились. Обошлось даже без сотрясения мозга — чего при такой силе и жестокости удара Рууту избежать, казалось, было невозможно.

Ну и пару слов об игре команд, с которыми россияне могли встретиться в плей-офф (и с обеими — встретились). Главным впечатлением от нее стали неуверенные действия чешского вратаря Томаша Вокруна, на совести которого как минимум два из четырех пропущенных голов, а намертво он шайбу не фиксировал даже в самых простых ситуациях. Флюиды этой нервозности передались партнерам, и ни о какой свойственной чехам железной организации игры не было и речи. Финны в продуманности действий заметно превосходили соперника.

Часа два после этого безобразия я чувствовал себя чехом. Хорошо, что с Ягром все закончилось благополучно. Это было в тысячу раз важнее, чем результат.

* * *

18 февраля

Казахстан — Россия — 0:1 (0:0, 0:1, 0:0)

Россия: Набоков. А. Марков — Д. Марков, Ковалев — Дацюк — Ковальчук. Тютин — Волченков, Афиногенов — Яшин — Овечкин. Гончар — Каспарайтис, Сушинский — Малкин — Харитонов. Вишневский — Жуков, Королюк — Козлов — Фролов.

Гол:

2 период. Харитонов (Сушинский, Малкин), 31:38 (0:1).

Турин. Групповой турнир. Torino Esposizioni. 3660 зрителей.

19 февраля

Россия — Латвия — 9:2 (3:1, 3:0, 3:1)

Россия: Набоков (Соколов, 40.00). А. Марков-Д. Марков, Ковалев — Дацюк — Ковальчук. Тютин — Волченков. Афиногенов — Яшин — Овечкин. Гончар — Каспарайтис, Сушинский — Малкин — Харитонов. Вишневский — Жуков, Королюк — Таратухин — Козлов.

Голы:

1-й период. Ковальчук (Ковалев, Д. Марков), 7:26(1:0). Сушинский (Харитонов, Гончар), 9:15 (2:0 — бол.). Ципрусс, 9:55 (2:1 — мен.). Ковальчук (Дацюк), 12:36 (3:1).

2-й период. Ковальчук (Ковалев, Дацюк), 23:32 (4:1). Козлов (Яшин), 25:45 (5:1). Ковальчук (Дацюк), 35:16 (6:1).

3-й период. Яшин (Козлов, Жуков), 41:58 (7:1). Малкин (Сушинский, Вишневский), 47:32 (8:1). Овечкин (Козлов, Яшин), 56:27 (9:1). Редлихс (Берзиньш), 58:04 (9:2).

Турин. Групповой турнир Torino Esposizioni. 4310 зрителей.

Столкновение в середине второго периода с игроком сборной Казахстана Огородниковым стало роковым для форварда четвертого звена Александра Фролова. Еще до перерыва мониторы несколько раз показали массажиста нашей сборной, колдующего над плечом нападающего «Лос-Анджелеса», а на третий период Фролов не вышел: его место в четвертом звене занял Овечкин. После матча худшие опасения подтвердились — «полетели» связки. В общем-то медперсоналу сборной это стало ясно еще по ходу игры.

Через несколько часов Фролов вылетел из Милана, куда его довезли на машине, прямым рейсом в Лос-Анджелес. Сборная осталась без одного из лучших своих силовых форвардов, который успел отметиться на турнире роскошным голевым пасом Козлову в матче со шведами. Субботним же вечером вместо Фролова на Игры под 22-м номером был заявлен нападающий ярославского «Локомотива» Таратухин. Недаром генеральный менеджер сборной Павел Буре «пробил» ему и другому запасному — Куляшу экипировку российских олимпийцев. Одному она уже пригодилась.

Через пару часов после матча с Казахстаном работники нашей сборной возмущались: зачем своих-то так бить?! В НХЛ у россиян существует джентльменское соглашение — своих не трогаем. А игроки Казахстана — те же наши. Тем не менее Фролову пришлось уехать с Олимпиады, Королюку в самом начале матча оставили жутковатый кровавый след на лбу и вдобавок ко всему болезненный удар по ребрам получил Вишневский.

Было подозрение даже на перелом, но вечером стало известно, что оно, слава богу не подтвердилось. Иначе пришлось бы сразу задействовать и Куляша.

— Я так понял, что русские против русских с особым настроем выходят, — сказал после игры с Казахстаном Алексей Ковалев. — Завтра, думаю, еще сложнее будет. Латыши — не подарок.

Сборные России и Латвии выходили на лед Torino Esposizioni под ожесточенный бой латвийских барабанов. Да и болельщиков у наших вчерашних соперников на трибунах, как ни странно, было больше. И надежды они питали серьезные — не случайно же днем ранее, настраиваясь на Россию, латвийская команда безропотно подарила победу Швеции и даже не выпустила на лед своего основного вратаря Артура Ирбе. Учитывая, что Казахстан оказал России более чем достойное сопротивление (если бы не игра Набокова, мог бы и сравнять счет), перспективы Латвии смотрелись совсем не безнадежными. Уж больно непредсказуема эта Олимпиада, которая уже подарила, к примеру, чудеса в исполнении сборной Швейцарии — победы над чехами и канадцами.

На трибунах в этот день было колоритно. Латыши перед началом игры растянули знамя едва ли не на полтрибуны. Как рассказал главный редактор одной из латвийских газет, мало того, что он и трое его репортеров работали в ложе прессы, еще шестеро (!) взяли отпуск за свой счет, приехали в Турин и расположились на противоположной трибуне.

Посреди латвийских и российских реял литовский флаг, и было непонятно — то ли его обладатели пришли поддержать соседей-латвийцев, то ли своего соотечественника, вице- капитана сборной России Каспарайтиса. Были заметны на трибунах и оранжевые голландцы, и белорусы, пришедшие поболеть за своего идола Крикунова. Но самое большое удивление вызвал… бразильский флаг. Откуда он взялся? Что символизировал? Впрочем, сидели болельщики со знаменем страны диких обезьян на самой верхотуре противоположной от ложи прессы трибуны, так что добраться туда можно было, только пожертвовав самим хоккеем.

В самом низу той же трибуны расположились болельщики «Динамо» с тремя клубными флагами, наклеенными на большие стяги России. Судя по всему, это был ответ на критику со стороны фанатов других клубов, которые после первых матчей Олимпиады упрекали бело-голубых в отсутствии символики страны на полотнищах, которые они вывешивают в Турине.

Мой коллега Павел Стрижевский поинтересовался у динамовцев, насколько обоснованны слухи о драках наших фанатов со словацкими во время и после стартового матча Олимпиады для нашей сборной. Подробностей фаны не сообщили, сказав лишь, что драка действительно была и что словаки оказались разгромлены. Впрочем, что еще они могли сказать?

В завершение болельщицкой темы нельзя не упомянуть о творчестве трех поклонников Александра Овечкина, сидевших рядком в красных футболках, на которых фамилия их кумира была написана по слогам. Самое удивительное в том, что их обладателями оказались не россияне, а… швейцарцы.

После игры с Казахстаном Ковалев говорил:

— Сегодня — самый тяжелый, четвертый день акклиматизации, и мы все на льду это чувствовали. Надеюсь, что с завтрашнего дня станет легче.

И вправду, стало. Не знаю, что тому послужило причиной — утроенный настрой после невыразительной игры с Казахстаном, акклиматизация или что-то другое, — однако темп Россия задала сумасшедший. Малкин, едва отбыв наказание, выскочил со скамейки и помчался на встречу с Ирбе, не забил — но это была только присказка. Сказка началась позже.

Днем ранее Крикунов, пусть и не в слишком жесткой форме, покритиковал Ковальчука за излишний индивидуализм, а также ошибку, приведшую к выходу казахстанца Уппера один на один с Набоковым. Критика выглядела справедливой. Казалось, что Ковальчук зациклился на том, что никак не может забить, и в какой-то момент, стремясь все сделать сам, перестал замечать партнеров.

— Я понимаю, отчего это происходит, — многозначительно заметил Крикунов. — Знаю, что надо переключить что-то в голове, щелкнуть выключателем — и все встанет на место.

Ковальчук забил в ворота Латвии четырежды. На любой вкус. За два периода. Так состоялся первый не только покер, но и хет-трик Олимпиады. Бейсболки, правда, на лед не полетели — нет у России такой энхаэловской традиции. Правда, добраться до рекорда Буре-старшего, установленного в полуфинале Нагано-98, ему не удалось.

Кому-то еще вклиниться между голами разбушевавшегося снайпера было непросто. Но это удалось Козлову, который после первого перерыва был переведен Крикуновым в звено Яшина — в обратном направлении, в четвертое, отправился Афиногенов.

Россияне в перерыве между вторым и третьим периодами сменили голкипера: Крикунов резонно решил, что лучшего шанса дать Соколову понюхать олимпийского пороху не представится. 24-й наш хоккеист оказался задействованным в туринском турнире. Набоков же, надевший красную бейсболку сборной, получил период на передышку перед главными испытаниями.

Третью 20-минутку наши с толком использовали для того, чтобы дать отметиться на табло игрокам, которые до того на Олимпиаде не забивали, — Яшину и Малкину. Для снятия голевого психологического барьера — штука весьма полезная. Теперь голы были на счету уже десяти наших олимпийцев.

Под конец Яшин, Козлов и Овечкин организовали совсем уж издевательский гол. Но латвийские болельщики и тут не прекратили лупить в барабаны. Хотя счет 9:2 стал самым крупным на Олимпиаде. Трудно было поверить, что нашей сборной противостояла та самая команда, которая сыграла вничью с США.

— Насколько принципиальна для вас сейчас игра против сборной России? — спросил я после матча Ирбе.

— Не будем скрывать, что наши хоккеисты в 40-е годы учили русских мастеров хоккея с мячом играть в хоккей с шайбой. Они приехали в Москву, играли за ВВС, были выдающимися хоккеистами. Что ж, россияне оказались очень хорошими учениками, и долгое время сборная Советского Союза господствовала в мировом хоккее.

— И вы за нее успели поиграть.

— Да, успел. Но было очень приятно, когда возродилась наша страна, мы опять стали свободными, и удалось сыграть за Латвию. Первая игра против россиян, на чемпионате мира в Швейцарии, мне не удалась, зато потом были две победы. Но сейчас, на Олимпийских играх, — холодный душ.

— О замене после пятого пропущенного гола попросили вы сами?

— Я никогда в жизни не просил меня заменить.

То, что мы так красиво и крупно обыграли Латвию — конечно, здорово. Покер Ковальчука — тоже вещь замечательная. Но все это не значило ровным счетом ничего по сравнению с тем, что начиналось в жизни нашей сборной теперь. Думалось: только бы не расплескаться, не разменяться на таких соперников!

Крикунов:

— После матча с Казахстаном у нас с игроками состоялся разговор, я просил не наступить на те же грабли. И уже по разминке было видно, что команда готова. Нам удалось забить быстрые голы, и это повлияло на результат. Играли с настроем, с воодушевлением, Дацюк отдавал великолепные передачи, Ковальчук забивал. На протяжении двух периодов хорошо действовал Набоков, но в третьем мы решили дать сыграть Соколову — чтобы и у него была игровая практика. Заканчивали матч с семью защитниками, поскольку небольшую травму получил Волченков.

— Сказалось ли то, что прошел пик акклиматизации?

— Больше сказался настрой. Сегодня пятый день, и нельзя сказать, что акклиматизация позади.

— Такая красивая, убедительная победа — а по вам не скажешь, что вы светитесь от счастья.

— Так соперник не тот! Мы же еще не выиграли тут ничего.

— Вам все равно, с кем встречаться в четвертьфинале?

— Наверное, не совсем все равно. Но выбора, кажется, уже не будет — похоже, попадем или на чехов, или на канадцев.

— По стилю какой соперник нам лучше подойдет?

— Тут не угадаешь. Видите, что здесь творится? Швейцарцы взяли и канадцев обыграли.

— Если попадем на канадцев, кто будет запасным вратарем?

— Соколов.

— Даже несмотря на неудачный опыт игры с канадцами?

— Так все равно же Набоков будет играть!

— Не боитесь, что, забив девять голов, команда может расплескаться?

— Нет. Игроки стали беречь себя, когда счет стал 6:1, не напрягались особо.

— Кого вы назвали бы лучшими игроками сборной по итогам четырех матчей, а от кого ждете большего?

— Лучшие — Набоков, Дацюк, Ковалев. Из защитников — Андрей Марков. От кого жду большего? Думаю, что Овечкин должен сыграть посильнее. По крайней мере так, как в прошлом году.

* * *

Накануне заключительного матча в группе, против команды США, я побеседовал с генеральным менеджером сборной Павлом Буре. Русская Ракета, объявивший об окончании карьеры игрока только после утверждения в новой роли, внешне держался более чем уверенно. Но от ответов на все острые вопросы старательно уходил, что ему вообще всегда было свойственно.

— Впервые в России используется система с генеральным менеджером, который определяет состав сборной. Насколько, по-вашему, эта схема у нас срабатывает и есть ли у нее будущее?

— Это не эксперимент, а выход на мировой уровень. Во всем мире существует такая практика — генеральный менеджер набирает команду, а главный тренер с ней работает. Эта система давным-давно доказала свою правомерность, и я очень рад, что наша федерация пришла к этому.

— Ваше назначение было инициативой ФХР или Олимпийского комитета России?

— Нет, ОКР к этому отношения не имеет. Он только утвердил назначение, которое являлось прерогативой федерации хоккея.

— Строгий костюм менеджера сборной изменил ваше мировоззрение? Ведь еще в августе, в Риге, в дни матча футбольных сборных Латвии и России, вы говорили, что не исключаете своего возвращения на лед.

— Не знаю даже. Наверное, больше ответственности чувствую. Когда ты играешь, можешь выйти на лед и попытаться забить гол. Ты четко знаешь, что зависит от тебя, а что — нет. Здесь же ты должен быть уверен в тех ребятах, которые выходят на площадку.

— Вы наблюдаете за играми в Турине глазами менеджера, игрока или болельщика?

— Я смотрю матчи как член команды. У нас есть тренерский штаб, руководство, игроки, обслуживающий персонал, и мы все — одна команда. Каждый в равной степени переживает и делает все возможное для того, чтобы мы выигрывали.

— В чем эта сборная превосходит предыдущие — те, что были в Нагано и Солт-Лейк-Сити, — а в чем, может быть, уступает?

— Могу сказать, что ребята, которые здесь находятся, — лучшие из тех, кто у нас есть и кто хочет выступать за сборную.

— Кого из тех, кто по разным причинам не попал в Турин, вы тоже хотели бы здесь видеть?

— Всех, кто получил травмы. Но еще раз повторю: не хочу думать о том, что могло бы быть. Очень доволен теми, кто находится здесь.

— На ваш взгляд хоккейного профессионала, что Крикунов на данный момент делает правильно, а что, будь ваша воля, вы поменяли бы?

— Это не моя прерогатива. Есть главный тренер, который непосредственно занимается техникой и тактикой. Я не тренер, я менеджер. И рассуждать на эти темы права не имею.

— Крикунов рассказывал, что вы прямо перед Олимпиадой подошли к нему и расставили все точки над i, подчеркнув, что в его дела не будете вмешиваться, потому что это не ваша работа. Был такой разговор?

— Был, и это нормально. И в НХЛ, и, например, в канадской сборной ситуация точно такая же — я видел генерального менеджера «Кленовых Листьев» Уэйна Гретцки, и он мне это подтвердил. Есть Пэт Куинн, который занимается непосредственно тренерской работой. Каждый должен быть профессионалом в своем деле. Крикунов — профессионал как тренер, это его работа, и он делает ее хорошо.

— Чем, по-вашему, вызвана резкая перемена в игре сборной между первым и вторым матчем?

— Стоп-стоп-стоп. Никакой перемены не было, это вы уже придумываете. Все ребята старались и в первом матче, мы вели — 2:1 и 3:2. Результат — да, оказался не тот, что нам хотелось, но играли ребята очень хорошо. Все бились — те же Овечкин, Марковы, Каспарайтис, Ковалев. Не всегда получается выиграть, но никого за первую игру я бы не винил.

— Вас как бывшего снайпера не изумляет, как стремительно вписался в олимпийский турнир Овечкин? Парню 20 лет, нет опыта выступлений на Олимпиадах, а забил уже три гола, будто всю жизнь на Играх провел.

— Почему это должно меня изумлять? Все как раз закономерно. Овечкин великолепно играет в НХЛ, является одним из лидеров лиги по забитым голам. А НХЛ — лучшая лига мира, там случайности невозможны. Отыграв полгода за океаном, он вышел на тот уровень, который помогает сегодня выглядеть уверенно на Олимпиаде. Но и выступающий пока в России Малкин, пусть даже забивает меньше, тоже играет великолепно. Словом, молодые держатся здорово и доказывают верность своего приглашения на Игры.

— Не жалеете, что на Олимпиаде нет Брылина? И почему он не был взят в команду?

— Вы не о том спрашиваете. У нас уже есть команда, которая выступает на Олимпийских играх, а вы говорите о том, что могло быть. Что есть — то есть.

— Кого вы хотели бы видеть нашим соперником по четвертьфиналу?

— Мы будем готовиться к каждой игре. Нам без разницы, против кого играть.

— В чем состоит работа генерального менеджера до Олимпиады — понятно. А по ходу Игр?

— Приходится решать многие вопросы, связанные с командой. Когда ты-главное должностное лицо, обязан знать все, что происходит со сборной и вокруг нее. И по составу совещания с тренерами проводишь, и организационные вопросы решаешь.

— А возникают ли проблемы?

— Надо предугадывать проблемы, чтобы они не возникали.

— Можете рассказать о проблеме, которая была бы предугадана?

— Зачем вам знать о проблемах? Пишите лучше о хорошем!

— О чем именно?

— О том, что команда три матча выиграла, дважды сыграв на ноль и забив в этих играх 15 голов.

— Довольны ли качеством размещения в Олимпийской деревне?

— Доволен. Эта деревня намного лучше, чем в Нагано, условия несравнимы с японскими.

— Как определялось, кто с кем будет делить комнаты? И кто будет жить один?

— По традиции вратари всегда живут по одному. А потом уже все идет от того, сколько лет ты в сборной играешь. Естественно, чем ты старше, тему тебя больше привилегий. Это нормально.

— А у вас в деревне номер люкс?

— Там все живут в одинаковых условиях.

— Когда и как утверждался календарь Олимпиады? В начале он был очень труден для нашей сборной, которой без раскачки пришлось в первые два дня сыграть с двумя прямыми конкурентами.

— Календарь утверждается ИИХФ и национальными олимпийскими комитетами. Наша федерация никакого отношения к этому не имела и повлиять не могла. Приезжаешь и играешь, как расписано ИИХФ.

— Как снайперу вам понятны ощущения Ковальчука перед матчем с Латвией, когда он не мог забить в трех поединках кряду?

— Илья — великолепный игрок, и это был лишь вопрос времени, когда он забьет. Он уже доказал всему миру что является настоящим снайпером. Я очень рад, что Ковальчук забил эти четыре гола Латвии, потому что после них он стал еще больше уверен в себе. Это перед ответственными матчами очень важно.

Александр Стеблин в Турине ушел в тень, в сборную не лез, от чего всем было только лучше. Во время матчей, правда, Буре сидел на трибуне вместе с опозорившимся в январе президентом ФХР, что не могло положительно сказаться на его имидже: достаточно сказать, что знаменитый американский журналист Майкл Фарбер, едва увидев в Турине российских журналистов, сразу засыпал нас вопросами о Стеб- лине и учиненном им в Питере дебоше.

Умение быть предельно политкорректным и сохранять хорошие отношения со всеми было свойственно Буре еще в бытность игроком, сохранил он это качество и после окончания карьеры. Потому и был назначен генеральным менеджером.

Но рано или поздно надо выбирать, с кем ты. И, если уж ты генеральный менеджер и формировал состав, то следует давать четкие конкретные ответы, а не говорить: «Зачем вам знать о проблемах? Пишите лучше о хорошем», «Вы не о том спрашиваете» и так далее. Во всех ответах Буре, мне кажется, сквозило желание уйти от прямой ответственности за то, что происходит в сборной.

И его формулировки, и его функции на Олимпиаде с каждым днем выглядели все более расплывчатыми. «Организационными вопросами» без какой-либо конкретики может заниматься администратор команды, Буре же — фигура несколько иного полета. Но в результате нашей беседы создалось ощущение, что он этого до конца не осознал и от участия в непосредственном управлении сборной дистанцировался. О чем после окончания Игр недвусмысленно сказал Фетисов, пояснив, что на этой должности нужна «рабочая лошадка».

* * *

Удивительное дело: с большой долей вероятности сборной России в четвертьфинале предстояло попасть на Канаду или Чехию — а страх перед таким жребием отсутствовал. Это вовсе не означало шапкозакидательства: в конце концов наш матч со Словакией тоже состоялся не в прошлом веке, и он не был забыт. Но одержанные впоследствии победы означали, что за день до окончания группового турнира мы находились в лучшем психологическом состоянии, чем наши соперники, — за исключением разве что Финляндии и Словакии. Но с ними мы 22 февраля, в день четвертьфиналов, и не могли встретиться.

Как тяжело, оказывается, на таких молниеносных турнирах быть фаворитом! Таким, как действующие на тот момент олимпийские чемпионы — канадцы и победители последнего чемпионата мира — чехи. Все от них ждали — и сами они от себя наверняка тоже, — что все соперники будут падать перед ними ниц. И вдруг вас опускает с небес на землю какая-то непонятная, бог знает откуда взявшаяся Швейцария. А потом — пусть не «какая-то», но все-таки Финляндия. Мир переворачивается, начинается паника и самокопание. Что не так? Почему пропускаем? Почему не забиваем?

Для нас эти вопросы были менее актуальны. И, глядя на мучения конкурентов, появлялось и укреплялось ощущение: непобедимых команд на этой Олимпиаде нет. Вообще нет.

Знаете, под каким рейтинговым номером сборная России была «посеяна» в Турине? Под седьмым! Именно поэтому, как выяснилось, мы получили такой милый календарь со встречами против Словакии и Швеции в первые два дня турнира. Сами себя седьмыми наши хоккеисты, конечно, не считали, но какая-то червоточинка сомнения внутри каждого из них все-таки сидела — с какой стороны к этим канадцам или чехам подступиться? Они выиграли две последние Олимпиады, чемпионаты мира — тоже по большей части их, Кубок мира взяли те же канадцы…

Маленькая героическая сборная Швейцарии взяла на себя роль разрушителя мифов. Думалось: даже если ей не суждено превратиться в хоккейный аналог Греции образца футбольного Euro-2004, даже если швейцарцы сгинут в четвертьфинале (что в итоге и произошло), команда Ральфа Крюгера уже вошла в историю. И если россиянам суждено будет обыграть одну из двух самых «рейтинговых» сборных в 1/4 финала, Крюгеру и компании от нашего стола должно будет причитаться отдельно. За лишение соперников ореола неуязвимости.

— У них разные проблемы, — говорил мне Касатонов. — Чехов замучили травмы, к тому же складывается впечатление, что они целиком уповают на Ягра, все время его ищут. Финны выглядят дисциплинированнее и цельнее. А канадцев, похоже, несколько расслабил их статус фаворита. К тому же они, люди достаточно изнеженные, пока не могут свыкнуться с отсутствием роскоши, отелей вроде Ritz Carlton, с необходимостью весьма скромно жить в Олимпийской деревне. Но сейчас, нет сомнений, с ними проведет серьезный «разбор полетов», как мы называли его среди русских хоккеистов, Ваня Гретцки, и к следующим двум матчам это будет уже другая команда. Канадцы все проиграть не могут. Поэтому мои предпочтения по мере желательности соперника в четвертьфинале таковы: Швейцария, Чехия, Финляндия, Канада. Хотя игрокам и тренерам должно быть все равно, с кем играть, и выбирать себе соперника, уверен, они не будут.

А может, размышлял я, фавориты просто валяют дурака? Может, копят силы на кубковые матчи, а сейчас не считают нужным расплескивать их понапрасну?

— На таких турнирах надо дорожить каждой игрой и каждой победой — только так можно приобрести уверенность, — возражал Касатонов. — И ни на секунду не расслабляться. В Нагано, считаю, нас сгубил какой-то час после победы в полуфинале над Финляндией. Мы позволили себе удовлетворение от факта выхода в олимпийский финал. Это продолжалось очень недолго — повторяю, всего час, — но это было. И в итоге лишило нас золота.

По мнению Касатонова, в сборной-2006 образовалось очень хорошее сочетание молодых звезд, у которых в силу их таланта и возраста нет страха ни перед кем, — Ковальчука, Овечкина, Малкина, — и опытных людей вроде Ковалева, Яшина и Каспарайтиса, прошедших в своей карьере и через славу, и через жесткую критику и давно уже знающих, почем в хоккее фунт лиха.

— Настоящий капитан сборной Ковалев — это вообще явление, — утверждал бывший армейский защитник. — В НХЛ он, к примеру так не «втыкается» в соперников, как в сборной. За океаном от него всегда ожидали того, что он показывает не там, а в составе национальной команды.

Еще один, может быть, самый необходимый, по мнению Касатонова, ингредиент для победы у нас тоже есть — классный вратарь Набоков. По статистике на тот момент — лучший голкипер Игр.

— Хорошо, что тренерский штаб быстро определился с основным вратарем. Проверили Брызгалова, проверили Набокова — и все стало ясно, нет никакой неопределенности. Олимпиаду-то выигрывают вратари. Золото Нагано взял для чехов не Ягр, а Гашек.

Вместе с тем имелась на этот счет и тревога. От Набокова в этой команде зависело слишком многое. Ситуация виделась так: будет он играть на том же уровне, что в первых матчах, — золото засветит нам вполне реально. Но если, не дай бог, что- то не пойдет, проиграть мы можем кому угодно и когда угодно. Ибо запас прочности у нашей обороны — так себе.

На тот момент, как казалось, не оплошал на Играх и Крикунов. Его достоинством выглядело умение оперативно реагировать на изменения в игре того или иного звена.

Несколько матчей не оставляло, к примеру, ощущение, что Афиногенов и Овечкин малосовместимы на площадке — снайперу «Вашингтона» нужен по-игроцки более умный, пусть даже и более медленный партнер. Афиногенов на огромной скорости мчался с шайбой куда бог на душу положит, утыкался в соперников — а в это время Овечкин оказывался на голодном пайке. И вот после первого периода в матче с Латвией последовала замена: Афиногенов отправился в четвертое звено, а к Яшину с Овечкиным добавился Козлов. И попал в такт этого звена как влитой!

Травма Фролова, при всей ее безусловной прискорбности, дала возможность Крикунову вернуть Козлова из центра на его любимую позицию правого форварда. «Я последние четыре года играл справа, там мне, если честно, удобнее», — слова форварда «Нью-Джерси». Туда он и вернулся, но сначала в четвертое звено. И стоило главному тренеру, причем при уверенно победном счете (3:1) во встрече с Латвией, пойти на перестановку — у России тут же появилось полновесное второе звено. По крайней мере по первому впечатлению.

Сами игроки, кстати, не склонны были воспринимать разгром Латвии всерьез. Спросил я, к примеру, Сушинского:

— Можно ли сказать, что вы с Харитоновым и Малкин уже понимаете друг друга с закрытыми глазами?

— По Латвии и Казахстану судить нельзя. Время покажет. На этих матчах не стоит зацикливаться.

Ясно при этом, что матч с латышами хоккеисты изначально не рассматривали как рядовой. Козлов говорил:

— У нас остался в памяти чемпионат мира в Санкт-Петербурге. По крайней мере лично у меня зарубка осталась. Тогда мы легко хотели их взять — но не удалось: Артур Ирбе ловил все. Так что вся команда к этому матчу серьезно подошла.

Все были по-настоящему довольны одним — тем, что наконец-то прорвало Ковальчука.

— Илья — лидер команды, его голы нам очень нужны, — полагал Козлов. — Не согласен, кстати, с теми, кто считает, что в предыдущих матчах он играл неважно. Просто не забивал, а с Латвией пришел его день.

А Сушинский, молчаливый, мрачноватый Сушинский, высказался и вовсе почти трогательно:

— До матча мы его подбадривали. Ему надо было гол забить, чтобы дело пошло. Я очень рад за Илью. Ни пуха ни пера ему!

Снайперы по своей натуре — люди довольно эгоистичные, и если из уст одного в адрес другого прозвучали такие очень искренние слова, значит, с обстановкой в команде действительно проблем не было.

Обнаружилась, однако, у сборной и ахиллесова пята, причем серьезная. Игра в большинстве. Мы чаще всех получали численное преимущество (что неудивительно при таком количестве быстрых техничных нападающих) — и хуже всех его реализовывали: лишь трижды из 34 раз. Сравните наши 8,82 процента реализации с 36 процентами у финнов с их потрясающим звеном Селянне — Койву — Лехтинен, с 21 процентом у шведов, даже с 14 процентами у американцев и чехов. Игра в неравных составах — всегда один из определяющих факторов на таких турнирах, и мы не имели право позволить себе в дальнейшем подобное транжирство. Матч с Казахстаном, когда россияне четырежды (!) не реализовали преимущество пять на три (!!), в этом смысле вообще выходил за всякие разумные пределы.

Я спросил после той встречи Ковалева, что происходит. В ответ прозвучало:

— У нас не было возможности наигрывать большинство, поэтому пытаемся, как можем, сделать это во время игры. И имеем массу моментов, только не забиваем.

— На тренировках над этим компонентам работаете?

— Немного. В основном уделяем внимание обороне и прохождению средней зоны.

…Подумать только: еще недели не прошло с начала хоккейного турнира Олимпиады, а уже на носу был четвертьфинал. От одной этой мысли мурашки бежали по коже. И хотелось повторить вслед за Касатоновым, который мгновенно отреагировал на мой вопрос о прогнозе на исход Турина-2006 для нашей сборной: «Только первое место! А всех паникеров — за борт!»

Очень хотелось, чтобы этим могучим победным импульсом, взятым из славных 80-х, из золотых олимпийских Сараева и Калгари, пропиталась сборная 2006-го. У нее появился замечательный шанс. Групповой этап дал понять: на этом турнире нет сборной, которую мы бы не могли обыграть.

* * *

21 февраля

США — Россия — 4:5 (1:2, 1:1, 2:2) Россия: Набоков (Соколов, 20:00). А. Марков — Д. Марков, Ковалев — Дацюк — Ковальчук. Тютин — Волченков, Козлов — Яшин — Овечкин. Каспарайтис — Гончар, Сушинский — Малкин — Харитонов. Вишневский — Жуков, Королюк — Таратухин — Афиногенов.

Голы:

1 период. Королюк, 9:27 (0:1). Малкин (Каспарайтис), 10:41 (0:2 — мен.). Ролстон (Конрой), 18:38 (1:2 — бол.).

2 период. А. Марков (Сушинский, Дацюк), 35:00 (1:3). Джионта (Гзмее), 39:01 (2:3 — бол.).

3 период. Гомес (Шнайдер, Ролстон), 45:00 (3:3 — бол.). Овечкин (Малкин, Каспарайтис), 49:55 (3:4). Коул (Кнубл), 50:38 (4:4). Ковалев (Дацюк), 51:52 (4:5).

Турин. Групповой турнир. Palasport Olimpico. 9378 зрителей.

Матч этот, завершавший программу группового турнира, был полутоварищеским. Для американцев он не значил вообще ничего — они в любом случае занимали четвертое место в группе. Для нас что-то решалось только в том случае, если бы Швеция обыграла Словакию. Но зачем скандинавам это было нужно, если, проиграв и заняв третье место, они попадали в четвертьфинале на Швейцарию? Можно сколько угодно твердить, что сенсационные швейцарцы обыграли Канаду и Чехию, но то — в группе. А плей-офф — совсем другая песня. И «Тре Крунур» не оказали словакам сопротивления — 0:3.

Это стало ясно довольно быстро, а потому мы играли с американцами, что называется, из любви к искусству. Задачи было две — с одной стороны, поддержать уверенность в себе, с другой — не получить травм и дисквалификации. Но в то же время и сил потратить не слишком много, поскольку матч с американцами был вечерний, а четвертьфинал предстоял уже на следующий день.

Был, правда, еще один стимул победить: накануне матча Владимир Юрзинов в восьмой раз на Олимпиадах (!) отпраздновал день рождения. «Игроки меня поздравили, а я в качестве подарка попросил их обыграть сборную США», — сказал патриарх. По Нагано и Солт-Лейк-Сити помнилось, что день рождения Юрзинова — хорошая примета. Выходит, проиграть американцам мы никак не должны были.

В итоге на льду было жарко, красиво, но… как-то не по- настоящему. Не было того, что и отличает Олимпиаду или, допустим, плей-офф Кубка Стэнли от матчей, где не решается ничего, — игры под огромным прессом ответственности. Факт замены Набокова на Соколова после первого периода при счете 2:0 лишний раз это подтвердил.

Тем не менее приятны были и первый гол на турнире Королюка, и суперпас разрушителя Каспарайтиса на пустые ворота Малкину, и воля наших хоккеистов, когда и Овечкин при счете 3:3, и Ковалев при 4:4 находили в себе силы вновь вывести Россию вперед. То, что американцы хотели выиграть или по крайней мере не проиграть, подтверждается фактом: более чем за минуту до конца матча они сменили вратаря на шестого полевого игрока. Но не преуспели.

Впрочем, к тому времени в любом случае было понятно, что в соперники по четвертьфиналу России достанется Канада. Предыдущий раз мы играли с «Кленовыми листьями» на Олимпиаде 14 лет назад — в финале Альбервилля-92. И победили — 3:1.

В «Спорт-Экспрессе» я писал:

«Все это уже было. У чехов в Нагано. Тогда им достался, казалось, худший из возможных соперников по четвертьфиналу — американцы, действующие победители Кубка мира. Тем не менее Гашек и Ягр прошли их, взбесив настолько, что те учинили разгром в Олимпийской деревне. Потом миновали могучую Канаду. А в финале, увы, и Россию. И в Праге, на Вацлавской площади, их встречал миллион осатаневших от счастья сограждан.

В общем, не надо ужасаться тому, какой нелегкий нам достался соперник в одной четвертой. Будем сильнее — обыграем и Канаду, и всех остальных. И посмеемся над шведами, чей тренер Густафссон, не подумав, что делает, выступил с заявлением, от которого вчера на ушах стояли все североамериканские журналисты. Мол, не исключен вариант, при котором мы не будем слишком уж напрягаться со Словакией. В переводе на общедоступный язык — собираемся сдать матч. Чтобы попасть на Швейцарию, капитан которой Марк Штрайт даже иронизировал: "Кажется, только шведы имеют в последний день шанс назначить себе соперника — и, бьюсь об заклад, они предпочтут встречу именно с нами". Предпочли.

…Бог с ней, обойдемся без Швейцарии! К чему вся эта математика, если у нас мощная команда, о которой генеральный менеджер канадской сборной, великий Уэйн Гретцки отозвался так: "Русские здорово прибавили по ходу турнира".

Победим Канаду — нас, уверен, будет уже не остановить. А у Гретцки пусть болит голова за своих. Наш сегодняшний соперник после двух поражений вчера хоть и выиграл у чехов, но был жестоко перебросан ими — 16:33. И, начиная со второго периода, еле волочил ноги. В отличие от нас, из раза в раз забивавших Америке, как только она, упрямица, сравнивала счет.

Очень не хотелось, чтобы у канадцев сыграл на ноль Мартин Бродер — и поймал кураж, которого следует страшиться любому. Не сыграл.

Вчера во время матча россиян с США заводил публику наш духовой оркестр. Играл: "Трус не играет в хоккей!"

Это была музыка с намеком. Сегодня будет страшно тяжело. Канадцы, эти профессора плей-офф, выйдут на лед умирать.

А мы должны выжить».

* * *

…Это было ровно 50 лет назад, в феврале 1956-го. Впервые зимняя Олимпиада проводилась в Италии, в Кортина д'Ампеццо. Впервые на ее хоккейном турнире выступала сборная СССР. Никто не знал, чего от нее ждать.

Узнали. Советский Союз выиграл золото и прервал многолетнюю олимпийскую гегемонию Канады. В решающем очном матче, оказавшемся для «Кленовых Листьев» последним на Играх, Всеволод Бобров и его товарищи победили — 2:0. Ворота проигравших защищал голкипер по фамилии Бродер. Отец Мартина Бродера — Деннис.

Мучительно считая бесконечно тянувшиеся часы до начала суперматча, мы, российские репортеры, искали и находили какие-то почти мистические аналогии, которые обязательно должны помочь нам победить. Полвека — месяц в месяц! — спустя. Та же страна. Те же соперники. Вновь Канада — действующий олимпийский чемпион…

И другие выкладки для поднятия настроения мы тоже обнаруживали. Через четыре года после Кортина д'Ампеццо, в Скво-Вэлли-60, наша сборная дала-таки еще разок «Кленовым Листьям» почувствовать вкус победы над русскими — и всё. С 28 февраля 1960 года, когда Юрий Гагарин еще не полетел в космос, мы Канаде на Олимпиадах в хоккей не проигрывали. 46 лет не проигрывали, вдумайтесь только! 33:11- такова разность шайб в нашу пользу за последние семь победных матчей. Это ли не было поводом для надежды?

Илья Ковальчук появился на свет спустя 23 года после поражения в Скво-Вэлли и спустя 11 лет после легендарной суперсерии-72. Тем не менее для него, живущего уже совсем в другие времена, противостояние России и Канады звучит столь же завораживающе, как и для людей прежних поколений. После матча Россия — США на стадионе Palasport Olimpico он говорил:

— Я смотрел на видеокассетах матчи суперсерии-72 и не мог оторваться. С того времени во мне твердо сидит, что Россия — Канада — это не просто хоккейный матч, а нечто большее. Схватка двух стран, битва двух гигантов. Будет очень интересно. Правда, самому мне доводилось играть против канадцев на чемпионатах мира три раза — и все три мы проиграли. Что ж, будем ломать статистику.

— Не обидно, что попали на канадцев не в финале, а за две стадии до него?

— Какая разница?! Если Бог так распорядился — значит, так надо. Во время матча с США мы даже не узнавали, как играют шведы со словаками, потому что подстраиваться под кого-то — удел слабых. Нам все равно, с кем играть, мы никого не боимся, мы уверены в своих силах.

— После четырех побед подряд все мечтают о пятой…

— Тьфу-тьфу-тьфу. Давайте подождем, выйдем на лед и докажем это. Мы перед каждыми чемпионатом мира и Олимпиадой говорим много, а делаем пока мало.

— В себе после покера в ворота Латвии уверены?

— Уверен. Но главное, что мы все сейчас уверены друг в друге. На этом и строится команда. И мы знаем, что если будем играть в полную силу — все будет зависеть только от нас.

Не чувствовалось в этих словах дрожи и рефлексии. Была уверенность, но отсутствовало бахвальство: «говорим много, делаем мало» — постулат сильный. Казалось, Ковальчук, высказываясь для прессы, сам себя подхлестывал и настраивал. Больше всего ведь настораживает, когда спортсмен начинает увиливать и, говоря на журналистском жаргоне, «лить воду»: мол, мы сделаем все, что от нас зависит, но соперник силен, лед скользкий, шайба маленькая… Ковальчук всех этих банальностей избежал. За сутки до матча в нем уже бушевал адреналин.

Кстати, и разговаривая по-английски с нашими канадскими коллегами, снайпер «Атланты» демонстрировал, насколько важна предстоящая игра:

— Противостояние России и Канады — колоссальная вещь и для нас, и для вас, верно? Завтра вся Россия сядет перед телевизорами. И мы будем об этом помнить.

Занятно было наблюдать за мимикой и поведением наших, когда их спрашивали о четвертьфинале. Ковальчук — это непроницаемое лицо и жесткие высказывания. Безмятежно хоть не верь глазам своим! — улыбался Крикунов, и это была не маска. Такое изобразить невозможно. Кажется, этому человеку действительно неведомо чувство страха. «Да ладно, чего волноваться-то?» — успокаивал нас главный тренер сборной. Как, глядя на это, хотелось верить в правильность репортерского штампа, что моральное состояние передается от тренера к игрокам.

Овечкин — та же уверенность в себе, но какая-то веселая, задорная. «Будет настоящая битва!» — восклицал юный снайпер, и у него загорались глаза.

— Для вас, как снайпера, принципиально забить канадцам лично?

— Для меня принципиально выиграть матч. Не хочу быть лучшим снайпером команды, которая вылетела в четвертьфинале.

— Есть ощущение, что на вас с Малкиным через какое-то время ляжет вся ответственность за будущее сборной?

— Ощущение такое, конечно, есть. Но сейчас мы смотрим не в будущее, а в настоящее. На матч с Канадой!

— Четыре забитых гола придали уверенности?

— Да я и так чувствовал себя уверенно. Но должен сказать спасибо партнерам, которые отдают мне классные передачи.

— Несколько лишних часов отдыха дадут, по-вашему, преимущество канадцам?

— Дамы тоже в общем-то не устали!

Овечкина хватало даже на творчество. Накануне матча с американцами он попросил менеджера по экипировке разукрасить его коньки в какой-нибудь веселый, яркий цвет: «Сделай какое-нибудь искусство!» Результатом остался доволен — и тут же забил. «Сделай какое-нибудь искусство!» — только и оставалось нам самим попросить Овечкина в канун матча с Канадой.

Сделает.

* * *

Форвард канадцев Райан Смит тем временем восторгался Мартином Бродером.

— Он лучший в мире и доказывает это вновь и вновь. Его «сэйвы» — это что-то невероятное. И за «Нью-Джерси», и за страну. Он — хребет команды.

Мы слушали это, а сами вспоминали, что по статистике на Играх-2006 Бродер пока далек от нашего Набокова. И молились, чтобы в четвертьфинале цифры не обманули.

По поведению самого Набокова невозможно было представить, что его ждет, вполне вероятно, самая важная игра в жизни. С широкой улыбкой он отвечал на вопросы и наших, и североамериканских журналистов. Да так подробно и вежливо, что пресс-атташе сборной Александр Кузмак, подгоняемый начальством, так и сяк крутился поблизости от голкипера, пытаясь дать ему понять — пора, мол, идти. В силу воспитанности Кузмак не мог подобно Игорю Тузику растолкать репортеров, рявкнуть на них и утащить Набокова в нужном ему направлении. А с лица вратаря не сходила добродушная улыбка.

— О том, что я сыграю с США только первый период, знал заранее, — говорил он нам. — Это была инициатива Крикунова. Он меня вызвал на личный разговор, и в итоге было принято такое решение. Наверное, потому что между последней игрой группового турнира и четвертьфиналом нет ни дня паузы.

— То есть Крикунов хотел, чтобы вы не потеряли тонуса, но при этом не устали?

— Видимо, да.

— Не нервничаете?

— Нет, все нормально.

— То, что вы — лучший на сегодня вратарь Олимпиады, льстит самолюбию?

— Приятно, конечно, но это уже в прошлом. Впереди самая серьезная, решающая игра, и предыдущие выступления не имеют никакого значения.

— Слово «Канада» звучит для вас особо?

— Конечно, это самый серьезный раздражитель. Но когда проигравший вылетает, не важно, кто соперник. Нам нельзя забывать, что мы должны играть в наш комбинационный хоккей. И еще — быть дисциплинированными. Думаю, дисциплина решит многое.

И еще многое должен был решить характер. Умение сыграть через не могу, которое некоторые наши хоккеисты демонстрировали всю Олимпиаду. В матче с США мы обратили внимание, что на вбрасывания идет не центрфорвард первого звена Дацюк, а правый крайний Ковалев. Было известно, что за день до этого Дацюк не участвовал в тренировке. Что случилось?

Крикунов после матча сказал российским пишущим журналистам, что у Дацюка — перелом пальца и играет он на обезболивающих лекарствах. Но сомнений, что выйдет против Канады, не было. Такой Дацюк человек.

Чуть позже нам стали известны подробности. У нападающего «Детройта» была сломана фаланга мизинца, причем травму эту он получил еще в НХЛ, в одном из последних матчей перед Олимпиадой! Но никому ничего не говорил, чтобы не проехать мимо Игр — ни тренерам, ни партнерам, ни даже своему агенту, который узнал о сломанном пальце все из того же (своевременного ли?) высказывания Крикунова. И при этом Дацюк показал в течение группового турнира замечательную игру, забил гол и сделал семь результативных передач! Только бы, думалось, канадцы не узнали о переломе до матча…

* * *

«Русский дом» чуть ли не всю ночь перед матчем с Канадой говорил о хоккее. Все остальные события Олимпиады отошли на второй план. Чемпионка Турина фигуристка Навка — и та щеголяла в игровом свитере Яшина, повязанном на ее восхитительной талии. Говорить о хоккеистах что-то для печати заранее она не хотела — так же, кстати, как и перед собственным выступлением, когда мы встретили ее при заселении в Олимпийскую деревню. Добрый знак?

Суеверными вдруг оказались и другие, очень серьезные вроде бы люди. Например, знаменитый актер Олег Янковский. Три года спустя он уйдет из жизни. Будь он жив и здоров, в Ванкувер-2010 поехал бы наверняка…

Янковский ходил на матч с США, но говорить перед Канадой чего-либо не пожелал — чтобы не сглазить. Сколько их вообще за наших хоккеистов переживало, этих знаменитостей! Помимо Янковского был на встрече с американцами — и, естественно, пошел на Канаду — и Леонид Ярмольник.

А Валерий Сюткин со своими музыкантами не просто пошел. Духовой оркестр, исполнявший «Трус не играет в хоккей» и «А я иду шагаю по Москве», как оказалось, именно его рук дело.

— Саксофон, к сожалению, на матч с Америкой не дали пронести, — пожаловался артист. — Сказали, что из соображений безопасности. Удалось пронести только трубу и барабан, а так звук был бы еще более впечатляющим.

— На Канаду с саксофоном пройти попробуете?

— А как же!

— Как думаете — победим?

— Бог его знает! Орать по крайней мере будем на славу!

Вот так: музыкант, певец — и собирался, по собственному выражению, орать. И не боялся сорвать голос. Потому что, когда играют Россия и Канада, забываешь обо всем.

Еще один знаменитый посетитель игры с Канадой всего за день до матча в Турине забил гол в Мюнхене. Но не в хоккейные, а в футбольные ворота. Суперфорвард «Милана», обладатель «Золотого мяча» (приза лучшему футболисту Европы) Андрей Шевченко перед Олимпиадой пообещал в интервью «Спорт-Экспрессу», что постарается выбраться на хоккейный матч сборной России. И вот наконец-то у него появилась такая возможность. Утром в день матча «Милан» вернулся из Германии, где сыграл вничью матч Лиги чемпионов с «Баварией», и форвард тут же отправился в столицу Игр-2006.

— Это мой единственный шанс приехать в Турин за все время Олимпиады, и я его не упущу, — сказал Шевченко моему коллеге Георгию Кудинову вскоре после того, как чартер «россонери» приземлился в Милане. — Тем более что сборной России, которую приеду поддержать, предстоит такой матч! Мы давно знакомы с Алексеем Яшиным, и мне хочется лично поболеть за него и за российскую команду.

В итоге Шева даже комментировал матч по итальянскому телевидению!

Итальянский футбол и сборная России по хоккею в те дни оказались связанными еще одной нитью. В своем интервью звезда туринского «Ювентуса» Алессандро Дель Пьеро упомянул, что приятно поужинал в компании двух наших хоккеистов. Это были Каспарайтис и тот же Яшин. Может, мастер тонкого паса Дель Пьеро и научил Недружелюбное Привидение (интересно, стал бы итальянец встречаться с литовцем, если бы знал о его прозвище?) таким гениальным передачам, какую Каспарайтис сделал Малкину, когда Россия в меньшинстве забила Америке вторую шайбу?

Ажиотаж перед матчем с Канадой был чудовищный. Подогрело его то, что он проводился не в 12-тысячном Palasport Olimpico, а в шеститысячном Torino Esposlzioni. Как только стал известен состав нашей четвертьфинальной пары, резко активизировались граждане, которые в Америке известны как «скальперы», а у нас — как спекулянты. Один из хоккейных агентов пожаловался, что ему пришлось покупать билет у спекулянта за 120 евро — и то после жесткой торговли. А его приятелям, наткнувшимся на того же барыгу несколько минут спустя, пришлось выложить по 200 евро. Любопытно, что если игрокам выдавались по два бесплатных билета для членов семьи и друзей, то тренерам такие блага не полагались.

За полтора часа до начала матча в ложе прессы под сводчатой крышей Torino Esposlzioni не осталось даже намека на свободные места. Туда съехались все: и те, кому на матче предстояло работать, и те, кто просто решил, что такую игру пропускать нельзя.

«Ну и с каким счетом вы нас сегодня порвете?» — с улыбкой спросил нас с коллегой Стрижевским знакомый обозреватель из Vancouver Sun. «А с чего ты взял, что в этой паре Россия — фаворит?» — хором удивились мы. «Россия — лучшая команда на этом турнире!» — убежденно заявил канадец — и возобновил ругань с волонтерами по поводу отсутствия в пресс-ложе свободных мест.

Вячеслав Фетисов, Павел Буре, Владислав Третьяк, Шамиль Тарпищев, Майк Кинэн, Андрей Шевченко, первый вице-премьер России Александр Жуков — вот лишь небольшая часть VIP-персон, которых можно было разглядеть на трибунах Torino Esposlzioni перед началом и во время матча.

«Когда, если не сейчас?» — продублировали внушительным баннером шапку первой полосы «Спорт-Экспресса» российские болельщики, расположившиеся по самому центру. И правда, когда?

* * *

22 февраля

Россия — Канада — 2:0 (0:0, 0:0, 2:0) Россия: Набоков. Д. Марков — А. Марков, Ковалев — Дацюк — Ковальчук. Волченков — Тютин, Козлов — Яшин — Овечкин. Гончар — Каспарайтис, Сушинский — Малкин — Харитонов. Жуков — Вишневский, Афиногенов — Таратухин — Королюк.

Голы:

3 период. Овечкин (Козлов), 41:30 (1:0 — бол.). Ковалев (А. Марков), 59:37 (2:0 — бол.).

Турин. Четветьфинал. Torino Espozisioni. 4130 зрителей.

Ковальчук вышел на лед с такими безумными глазами, что, казалось, намерен подраться с кем-нибудь в первой же смене. К счастью, не успел. Но вместо него набедокурил Афиногенов, невесть зачем вцепившийся клюшкой в Игинлу.

К нашему облегчению, бригады меньшинства, накануне пропустившие все четыре гола от американцев, на сей раз отработали безупречно. А на 8-й минуте россияне создали свой первый острейший момент: в течение секунды Бродера с разных углов атаковали Овечкин и Яшин.

Ошибок полуфинала чемпионата мира-2005 в Вене, где россияне проиграли канадцам первый период со счетом 0:3, удалось не повторить. Но как же, как нам нужен был первый гол! Ведь волевых побед мы в Турине еще не одерживали — пусть даже по той причине, что ни в одном из четырех победных матчей ни секунды не уступали в счете. Стартовый период принес обнадеживающее ощущение, что шансов в этой схватке у нас как минимум не меньше, но из-за нулей на табло тревожно ныла душа.

Еще тревожнее стало на 24-й минуте, когда американский судья Ларю на ровном месте придумал удаление Сушинского (на Бродера его толкнул Смит). Наши снова выстояли — и вновь ринулись вперед. К середине матча преимущество сборной России по броскам превысило двукратное, но кому это интересно, если нет голов даже после шести попыток в большинстве? Не понимая, как пробить великолепного голкипера «Нью-Джерси», россияне сбились на банальные и неэффективные индивидуальные наскоки.

Если перед вторым периодом преобладал оптимизм, то перед третьим — что-то среднее между ним и тревогой. Вроде бы и атаковали, и бросали наши больше, но два самых острых момента до второго перерыва создали канадцы, причем в тот момент, когда Россия играла в большинстве. Слава Богу, не дрогнул Набоков. И Фетисов в перерыве бросил: «Все будет нормально».

Но как же перехитрить этого неуязвимого Бродера? Кто может знать это лучше, чем его одноклубник по «Нью-Джерси» Козлов! В самом начале третьего периода удалили Бертуцци — и состоялось-таки то, чего мы так ждали. Козлов, выезжая из-за ворот, серией финтов закружил голову Пронгеру и Доану, после чего изумительно вложил шайбу в крюк Овечкину. И юный снайпер метнул ее под перекладину с такой яростью, что никакой Бродер уже не мог помочь. 1:0! И тут же вышел один на один с голкипером Харитонов. Но не попал…

Нам еще предстояло пережить четыре адские минуты в меньшинстве, когда вертелся, как юла, и спасал ворота Набоков. Запомнился выход Сан-Луи, когда выручить мог уже только наш голкипер. Трудно представить, что в эти секунды чувствовал его наставник и предшественник Третьяк, комментировавший этот матч. Быть может, гордился, что его 20-й номер попал в надежные руки?

И предстояло еще вскрикнуть от досады, когда Козлов — вновь Козлов! — выцарапал шайбу у двух канадцев, но после его паса Овечкин не попал по шайбе. И замереть от ужаса, когда за 3.08 до конца Даниил Марков срубил Торнтона и получил две минуты. И вздохнуть с облегчением, когда судья Ларю развел руками, не засчитывая шайбу, затолканную канадцами после свистка. И, сжав кулаки, смотреть, как лежащий Набоков не позволяет забить Хитли.

На последней минуте Дацюк (со сломанным пальцем!) дважды выиграл вбрасывания в своей зоне, а Ковалев отнял шайбу у Пронгера, заставив того с фолить. И тут же капитан сборной в упор расстрелял Бродера, и Павел Буре на трибуне в восторге запрокинул голову куда-то далеко за спину. Финальный свисток Набоков встречал на одном колене. Мы выиграли, выиграли, выиграли у Канады!

И теперь, казалось, нам на этой Олимпиаде никто не страшен.

* * *

Капитан сборной Канады, заслуженный-перезаслуженный Джо Сакик с подбитым глазом и серым лицом медленно брел из смешанной зоны Torino Esposlzioni в сторону раздевалки. Неисчислимая орда канадских репортеров проводила его и тут же набросилась на новую жертву.

Глядя на страдальческое лицо 37-летнего самого ценного игрока Игр в Солт-Лейк-Сити, мучить его еще какими-либо расспросами было бы, конечно, негуманно. Да и пресс-атташе канадцев, уводивший капитана «Колорадо» от журналистов, не был настроен на продолжение разговора и советовал ему ускорить шаг. И все же ваш автор, уже ни на что не надеясь, больше для очистки совести успел выкрикнуть первое, что пришло в голову:

— Джо, я из русской газеты. В чем вы сегодня уступили России?

Сакик неожиданно обернулся. Жестом попросил пресс-атташе его не торопить. И тихо, грустно произнес три фразы:

— Вы были сильнее нас как команда. Вы лучше контролировали шайбу, вы яростнее боролись друг за друга. Вы заслужили эту победу.

После чего, уже не останавливаясь, пошел в раздевалку.

Эти люди умеют достойно проигрывать. Сакик признал, что Россия была сильнее как команда. Роб Блэйк сказал, что с более сильной русской сборной не встречался никогда. Уэйн Гретцки безоговорочно согласился со справедливостью исхода и пожелал нам удачи.

Я слушал все эти слова благородных родоначальников хоккея — и надеялся, верил, мечтал о том, что несколько минут назад они, эти канадцы, передали нам эстафетную палочку олимпийских чемпионов. Недаром же, черт возьми, мы победили их в Турине с тем же счетом 2:0, что и 50 лет назад в итальянском же Кортина д'Ампеццо, где сборная СССР впервые взяла золото зимних Игр!

Теперь, опять же в первый раз, это могла сделать сборная России.

* * *

Но проходила какая-то секунда — и ты себя резко одергивал. Эстафетная палочка, говоришь? А разве четыре года назад, в четвертьфинале Солт-Лейк-Сити, мы не действующих олимпийских чемпионов обыграли? Разве не ликовали тогда точно так же, как ликуем сейчас? Разве не придавали той победе над чехами, тому долгожданному реваншу за Нагано такое же вселенское значение? А в полуфинале проиграли американцам.

Поэтому, радуясь, надо было помнить, что два последних, самых трудных шага еще не сделаны. Впервые в истории «энхаэловских» Олимпиад не пустив канадцев в полуфинал, вдвойне обидно было бы проигрывать финнам — как бы блестяще те в Турине ни выступали. После победы над «Кленовыми Листьями» одна мысль о поражении от Суоми казалась невыносимой.

И игроки, по крайней мере внешне, это понимали. Коллега Стрижевский спросил своего тезку Дацюка: «Какое место в вашей карьере займет эта победа в четвертьфинале Олимпиады над Канадой?» И получил мгновенный ответ: «Если мы ничего здесь не выиграем — последнее». Ведущий «Что? Где? Когда?» воскликнул бы: «Правильный ответ!»

Касатонов как раз во время Турина признался: после победы над финнами в полуфинале Нагано команда и ее руководство на какой-то час позволили себе впасть в эйфорию от самого факта выхода в олимпийский финал. И потому, по мнению Касатонова, этот финал потом Россия и проиграла.

«Мы еще ничего не добились», — заявил Крикунов после Канады. По его будничному выражению лица — а актерствовать тогдашний главный тренер нашей сборной не умел — казалось, что он не лукавит, верит в то, что говорит. На эмоциях хотелось забросать эту команду цветами. Но умом понимал: рано!

«Если мы хотим, чтобы они действительно выиграли Олимпиаду, придется установить на ноутбуке невидимый фильтр на эпитеты», — написал я в «Спорт-Экспрессе».

* * *

В фигурном катании можно сказочно выполнить короткую программу, а потом, заранее почувствовав себя чемпионом, завалить произвольную. У нас «произвольных» впереди оставалось сразу две, и пять побед подряд, которые Россия к тому моменту одержала, там не учитывались — вот о чем нельзя было забывать. Как не зачелся несчастной сборной Словакии групповой турнир, пройденный без единого потерянного очка. Чехия, проигравшая три матча из пяти, взяла да и вышибла из Турина своих недавних соотечественников. Таковы правила игры, как к ним ни относись.

Но, в любом случае, на четвертьфинальной стадии хоккейная Олимпиада-2006 лишилась Северной Америки. В США такого исхода в отношении собственной сборной в общем-то ожидали. По словам знаменитого журналиста Sports Illustrated Майкла Фарбера, сказанным нам за завтраком в медиа-деревне, у американцев попросту не было классного среднего поколения хоккеистов, а время Амонти, Леклера и других победителей Кубка мира-1996 вышло.

А вот в Канаде поражение своих вызвало шок.

…Послематчевая пресс-конференция тренеров. Крикунов минут десять скучает без дела: никто вопросов ему не задает (российские журналисты ждут окончания «прессухи», чтобы потом поговорить без перевода), а канадцы все пытают и пытают Пэта Куинна. Тот называет себя самым несчастным человеком на Земле и пускается в многословные объяснения, которые, кажется, не закончатся никогда. «В России и, допустим, в Чехии хоккей очень популярен, но в Канаде он настоящая религия, — объяснял позже Майкл Фарбер, освещавший уже 14-ю Олимпиаду. — Там часто называют детей именами местных юниорских клубов. То, что произошло сейчас, для канадцев — национальная трагедия».

И вправду, в колонке на сайте телекомпании TSN известный обозреватель Боб Маккензи написал: «Кто-то в Канаде сейчас попытается нас утешить: расслабьтесь, мол, это всего лишь игра. Я так не думаю. По крайней мере — не сейчас. Этот результат — эпическая катастрофа. Колоссальное фиаско».

По мнению Фарбера, канадцы, точнее — исполнительный директор Гретцки, попросту не угадали с составом. Отказали в доверии молодым: вне сборной оказались сверкавшие в НХЛ форвард «Каролины» Эрик Стаал, защитник «Калгари» Лион Фанеф, нападающий «Питтсбурга» Сидни Кросби (Маккензи по тому же поводу написал: «Почему, если у русских был Овечкин, у нас не было Кросби?!»). Зато на лед вышли безыскусный громила Тодд Бертуцци и довольно посредственный разрушитель Шейн Доун. Мог бы помочь канадцам и быстрый, всегда с удовольствием играющий за сборную Пол Кария. А Фанеф, на взгляд обоих обозревателей, не то что мог, а должен был заменить одряхлевшего Адама Фута. В сборной же России обнаружилась та молодая удаль, которой у канадцев из-за такого состава быть не могло.

* * *

И все же почему в полуфинале — одна Европа? Наши-то что об этом думают? Крикунов сказал так:

— Наверное, потому что играем в Европе.

А вот мнение Козлова:

— Видимо, североамериканцам было тяжело привыкнуть к такой площадке. Она побольше, и тактика игры здесь несколько другая.

Но постойте, ведь и в Солт-Лейк-Сити площадки были больше эихаэловских, да и в Финляндии и Чехии, где проводились чемпионаты мира 2003 и 2004 годов, канадцы выигрывали.

Значит, дело было в чем-то другом. Не в том ли, что почти все североамериканцы год локаута просидели на своей заокеанской печке, тогда как европейские энхаэловцы, за редким исключением, играли? Причем в своих странах, на большом льду, по своей тактике.

А год в спорте — это очень много. Если кто-то наивно и думал, что за полсезона возрожденной НХЛ можно наверстать все, что потеряно, то эти люди явно ошиблись. Европейцы вспомнили, как играют дома, построили каркасы своих сборных, которые выступают сейчас в Турине. Североамериканцы пытались сделать это во время коротких летних сборов. Мало времени, господа, мало! И, будь в штабе сборной Канады хоть семь (!) тренеров, включая специалиста по разжевыванию видеоматериалов, никакие умы не способны наверстать ту фору в сыгранности и взаимопонимания, которую дал хоккейной Европе сезон-2004/05.

Не следовало ли бояться, что после такого фиаско Северной Америки НХЛ потеряет интерес к Олимпиадам? Все специалисты, с которыми довелось общаться, считали: на следующие четыре года — нет. И даже грозные заявления Билла Дэйли, что обилие травм может поставить крест на участии энхаэловцев в Играх, не стоило воспринимать всерьез. Почему? Да потому, что следующая Олимпиада пройдет в канадском Ванкувере! Где и шансов у Северной Америки (вспомните Солт-Лейк-Сити с его стерильно-заокеанским финалом) намного больше, и поклонение хоккею религиозно.

— В Ванкувере НХЛ будет стопроцентно, — говорил Касатонов. — В Канаде, где хоккей — вид спорта номер один, никто не осмелится запретить энхаэловцам участвовать в Играх. Даже если есть проблемы с хозяевами клубов из-за травм — договорятся. А вот что будет дальше, предсказать трудно.

* * *

Но разве принижала любая из этих заокеанских бед цену российского успеха в матче с Канадой? Разве мы были виноваты в том, что Гретцки проиграл дуэль менеджеров Буре, Куинн — тренерскую схватку Крикунову, а Сакик и K° — дружине Ковалева? Когда я спросил капитана сборной, войдет ли этот матч в историю, Ковалев ответил: «А это уже вам решать».

Решить это в общем-то должны были не мы, а дальнейший ход Олимпиады. Но помнить об этом матче все равно надо. Потому что в ночь на 23 февраля перед телеэкранами с ума сходила от безумного напряжения, а потом от столь же безумного счастья вся Россия. Потому что это было зрелище, от которого тебя прошибало, как электрическим током. Потому что нельзя забывать о матче, когда каждая секунда, каждая ошибка, каждый силовой прием, каждый вратарский «сэйв», каждый сольный проход, не говоря уже о голах, — это почти эпос. Помните же фразу Боба Маккензи: «Эпическая катастрофа»?

И потому еще нельзя забывать об этом матче, что только в таких играх по-настоящему проявляется сила человеческих характеров. То, ради чего и придуман был когда-то спорт.

Вспомним же, как все это было.

От канадцев все вдали дикого стартового штурма. И думали: только бы продержаться — а там уже будет полегче. Не дождались. И Крикунов, и Ковалев потом скажут: кошмарный первый период полуфинала ЧМ-2005 в Вене не был забыт. Тактика была адаптирована под то, как разудало канадцы умеют начинать матчи. Что они, кстати, доказали и в игре с Чехией, сделав результат в первом периоде.

Мы быстро оказались в меньшинстве, но успокоение в души партнеров внес Набоков, поймавший шайбу в ловушку после чудовищной силы броска Блэйка. После этого как-то сразу полегчало: стало ясно, что Набоков, от которого в этом матче зависело почти все, не перегорел.

— Я не успокаивал себя. Я готовился к игре, как обычно готовлюсь в НХЛ, — скажет мне позже голкипер. Какие же нужно иметь для этого нервы!

С первых же минут бросилось в глаза, что наши играют с какой-то железной, небывалой, нероссийской дисциплиной. Это был прямо какой-то антиматч со Словакией. Куда оно делось, это наше фирменное ледовое раздолбайство? Каким образом Крикунову удалось за какую-то неделю научить группу талантливых любителей стихийного хоккейного творчества ходить строем? В свою зону возвращался и перехватывал шайбы даже Ковальчук. И все это не мешало нам больше атаковать и чаще бросать. В первом периоде мы играли лучше — но не настолько, чтобы повести в счете.

— Лететь и забивать сломя голову мы не собирались, тренерским заданием было выждать для этого правильный момент, — говорил Ковалев. Вот она, думалось, управляемость этой сборной!

* * *

Вновь на вбрасывания выходил Дацюк — невзирая на свой сломанный мизинец. О мизинце его после матча, конечно, спросили. В ответе этот остроумный молодой человек превзошел сам себя: «Знаете, большая проблема: не могу ковыряться в носу. Хорошо еще, что нашел для этого другой мизинец». Вот так — человек играет всю Олимпиаду со сломанным пальцем и еще способен об этом шутить!

В конце второго периода «дернул» пах Королюк. Врачи сказали Крикунову, что с такой травмой он не сможет выступать дальше на Олимпиаде. На пресс-конференции главный тренер не стал скрывать своей досады, потому что капитан «Витязя» от матча к матчу приносил команде все больше пользы. На нем, по сути, держалось четвертое звено, он был одной из плавных надежд сборной при игре в меньшинстве, а когда представилась возможность, улетел с центра поля и забил отличный гол американцам.

Впрочем, на следующий день оказалось, что не все так безнадежно. Я позвонил Королюку около часа дня по туринскому времени — и выяснилось, что сдаваться из-за травмы он не собирается.

— Сегодня кататься не буду а завтра на утреннюю раскатку хочу выйти и попробовать, — сказал форвард. — Там все и выяснится. Сделаю все возможное, чтобы сыграть в полуфинале. И не хочу, чтобы вопрос о моей отзаявке решался без меня.

Такие вот у нас в сборной бойцы.

* * *

Далеко не все, конечно, было в игре идеально. И во втором периоде стало хуже, чем в первом. Совсем не проходили комбинации — те же Ковальчук с Овечкиным бросались в красивые, но безрезультатные сольные проходы, швыряли шайбу в Бродера с огромной силищей, но с неблизкого расстояния и без хитрости. Вратарь «Нью-Джерси» со временем к этому привык. Стало ясно, что пробить его, тертого калача, таким простым образом не удастся. Надо что-то придумать.

Вот только ничего не придумывалось. Россияне потихоньку сбивались на примитив, а канадцы контратаковали все опаснее. Однажды, когда у нас же было большинство, соперник огрызнулся двумя выпадами, не завершившимися голами только благодаря Набокову. В общем, ко второму перерыву тенденция намечалась не то чтобы кризисная, но опасная. 0:0 после второго периода — и от напряжения нервы уже рвало на куски.

И вот в эти-то минуты, во время перерыва, меня поразило полное спокойствие двух наших великих капитанов, с которыми удалось переброситься парой слов, — Бориса Майорова и Вячеслава Фетисова. Обоим хоккей нравился, и оба были уверены, что все закончится благополучно. Может, они, профи, чувствовали что-то такое, в чем нам только предстояло убедиться? Ощущали какой-то внутренний стержень этой команды, который не позволит прогнуться?

А в это время в раздевалке с виду такой добрый Крикунов задавал команде жару.

— Что сказал в раздевалке главный тренер во вторам перерыве? — спросили Дацюка.

— Что сказал? Если перевести на книжный язык, то что-то вроде «Побежали-ка вы быстрее!».

И еще о Крикунове. За время Олимпиады стало ясно, что если о ветеранах тренер не позволяет себе сказать ни одного плохого слова, то молодых, наоборот, держит в словесных ежовых рукавицах. И это работало. Покритиковал Ковальчука после игры с Казахстаном — получите покер Латвии. Сказал после окончания группового турнира, что ждет большего от Овечкина, — вынимайте, месье Бродер, из своих ворот победную шайбу. Воспитание в действии!

В середине второго периода все видели, как больно было Козлову. Шайба от нашего же защитника попала, как показалось, ему в голову. «В район горла», — уточнил мне позже Козлов, укативший с площадки с низко опущенной головой. Но уже на следующую смену он вышел. И сыграл, наверное, матч своей жизни. Дело не только в финте, сбившем с толку матерого Пронгера, и последовавшем за ним пасе-шедевре, который позволил Овечкину броском в упор переиграть Бродера, козловского одноклубника. Дело — в каждом действии Козлова на протяжении матча, в огромной пользе, которую он приносил в большинстве, в равных составах, в меньшинстве, где выходил с Яшиным. Пройти одного, двух, трех соперников для самого ценного игрока «локаутного» регулярного чемпионата суперлиги не составляло никакого труда.

Кстати, своих очевидных заслуг Козлов признавать не пожелал:

— Я просто увидел Сашу Овечкина в середине — и отдал ему пас. Бродер — один из лучших вратарей в мире, и его пробить очень тяжело. Только Овечкин мог сделать это!

А мог и не сделать — если бы не ваш пас, Виктор. Не случайно хоккейная судьба так жестоко испытывала вас на прочность, лишив двух предыдущих Олимпиад из-за травм, полученных в последний момент. «Теперь я был спокоен. Думал: будь что будет. Суждено поехать на Олимпиаду — поеду, нет — что ж с этим можно поделать», — сказали вы мне в Олимпийской деревне. А днем ранее, прямо из аэропорта после почти суточного перелета поехали на тренировку. Вам воздалось за труд и терпение!

Воздалось и Овечкину. Хотя бы за фразу в интервью «Спорт-Экспрессу» вечером накануне четвертьфинала. Вопрос был такой: «Вам как снайперу принципиально забить канадцам самому?» А вот каким был ответ: «Не хочу быть лучшим снайпером команды, которая вылетела в четвертьфинале».

Овечкин и забил, и не вылетел. После чего пожелал всей России 23 февраля выпить за победу над канадцами вдвое больше, чем обычно. Что ж, с удовольствием. За Овечкина! И за Козлова!

* * *

Самое парадоксальное, что Овечкин забил в большинстве — нашем самом слабом, согласно всем статистическим выкладкам Турина, компоненте игры. И Ковалев на последней минуте сделал то же самое. Вот и верь теперь в постулат, что все слабые стороны становятся особенно выпуклыми в решающих матчах. Жизнь-то вон какая лукавая штука — опровергает любые теории с точностью до наоборот.

Роковой фол, после которого состоялся гол Овечкина, Бертуцци заработал на Гончаре.

— В предыдущие годы за это могли бы и не удалить, — сказал потом Гончар. — Но с тем, как судят в НХЛ в этом сезоне, после изменений в правилах, я в момент нарушения сразу же понял, что арбитр свистнет.

И свистнул. Бедный Гончар, трехкратный олимпиец, лучший снайпер последних шести сезонов в НХЛ среди защитников не мог (и в итоге — не смог) забить на третьих уже Играх ни гола. В Турине он и в штангу попал, и в перекладину, и его бросок в ворота шведов чуточку подкорректировал Овечкин. Но участие в победном голе России в ворота Канады, по-моему перекрыло все это невезение.

Судьи НХЛ между тем в очередной раз доказали свою беспристрастность и профессионализм. Вряд ли у кого-то из нас могли быть серьезные претензии к американцу Деннису Ларю. Более того, какие-то небольшие претензии к его работе предъявлял на пресс-конференции Куинн. Тем самым разрушилась очередная теория, правдивости которой мы, честно говоря, опасались. В матче Финляндия — США, который состоялся на несколько часов раньше, согласно этой теории, нам следовало сильно болеть за американцев. Потому что для телерейтингов за океаном в полуфинале нужна была хотя бы одна команда из Северной Америки. Стань ею днем США, матч Россия — Канада должен был пройти при объективном судействе. Если же нет…

Но заговор не состоялся. «Судейство было хорошим», — сказал Каспарайтис.

Поэтому вряд ли стоило сомневаться в объективности Ларю, выписавшего за минуту до конца матч-штраф Малкину — за удар Лекавалье коньком в куче-мале, возникшей вокруг Набокова. Было страшно жаль, что 19-летний центрфорвард с задатками Марио Лемье, прибавлявший от матча к матчу, должен пропустить полуфинал. Это не только лишало нас грозного оружия, но и удваивало нагрузку на Дацюка и Яшина.

Каков между двумя нашими голами был Набоков! Зная канадцев, можно было догадаться, что вокруг российских ворот под конец встречи будет твориться что-то немыслимое. Оно и творилось, но ни на мгновение не вывело голкипера из равновесия. «Он сыграл на “десятку” по восьмибалльной системе!» — воскликнул Виктор Козлов, когда я попросил охарактеризовать игру нашего вратаря.

А Третьяк позже говорил:

— Главным героем матча стал Набоков. Для меня имеет большое значение, что он играет под 20-м номером, под которым когда-то играл я. У меня нет аккредитации, я не могу зайти в раздевалку, чтобы обнять Женю, который не раз занимался у меня в тренировочном лагере. Впрочем, пока все складывается удачно, а потому, наверное, и не стоит его отвлекать.

Такие слова, по-моему, дорогого стоят. Но разве не заслужил их вратарь, который, промучившись десять лет в борьбе за право сыграть за сборную России, отстоял насухо матч плей-офф с Канадой на Олимпийских играх?

…Признаюсь: на стадионе Torino Esposizioni я сознательно нарушил негласные правила поведения в ложе прессы. Нет, не тем, что орал в момент наших голов — этим-то занимались все до единого российские журналисты. А тем, что надел на матч футболку с надписью RUSSIA и изображением Чебурашки во вратарской маске, полученную в день открытия «Русского дома», и тем самым откровенно выдал свое пристрастие. Ну как, посудите, мне было не нарушить в среду придуманные каким-то бюрократом правила, если это — счастливая футболка? Я забыл ее в гостинице, когда Россия проиграла Словакии, — и надел, когда мы разгромили шведов. А теперь обыграли канадцев.

Через газету я поклялся не нарушать примету и впредь, раз она срабатывает. А коллеге по «Спорт-Экспрессу» Стрижевскому теперь не судьба была появиться на оставшихся матчах сборной России без галстука, который он впервые надел на встречу с «Кленовыми Листьями»…

* * *

Думаете, после победы в ключевом матче Олимпиады главный тренер сборной России светился от счастья? Как бы не так. Если накануне, сразу же после поединка с американцами, не покидало ощущение полнейшей безмятежности Крикунова, то после Канады в каждой его фразе и в каждом жесте сквозило совсем другое чувство. Только бы не предаться эйфории и не позволить заразиться ею игрокам!

— Можете ли сказать, что создали свою команду-мечту?

— Я же еще не умираю, елки-палки! Об идеальной команде пока речи нет. Нужно еще работать и работать. И в обороне прибавлять надо, и в атаке. А то сейчас ваш брат все распишет, какие мы все хорошие, и начнут нас «долбать» по полной программе.

— Насколько серьезна для команды потеря Королюка?

— Конечно, он нам был нужен. Он и в меньшинстве отрабатывал, и американцам забил первый гол, убежав со своей половины площадки. Королюк — опытный игрок, надежный. Всегда подстрахует, когда Таратухин по молодости улетит к чужим воротам, в обороне отработает до конца. Так что потеря эта серьезная.

— Финнов видели?

— Даже сегодня, до нашего матча, успели посмотреть их четвертьфинал с американцами. Финляндия сыграла очень аккуратно и закрыто. Раз такая игра приносит ей успех, наверное, будет действовать так же и против нас.

— Что делать с финской супертройкой Селянне — Койву — Лехтинен, которая реализует более 30 процентов чужих удалений?

— Посмотрим, что она там реализует (смеется) Юрзинова Владимира Владимировича подключим — у него в сборной Финляндии воспитанники играют, он их знает хорошо. У нас кругом свои разведчики!

— Павел Буре, как автор пяти голов в ворота финнов в Нагано, может дать ценный совет, как против них играть?

— Спросим. Но это скорее пригодится не мне, а игрокам. Пусть Афиногенову раскроет секреты, и тот забросит пять штук!

— То, что четыре полуфиналиста — представители Евротура, вас не удивляет?

— Ничуть.

— Напоминали игрокам о полуфинале с Канадой на чемпионате мира в Австрии?

— Скорее анализировал его. И понял, что чрезвычайно важно не пропустить гол на старте игры. Поэтому мы начали аккуратно, стремясь не ошибаться в обороне.

— То, что Набоков отдохнул два периода с американцами, пошло ему на пользу?

— Наверное, пошло.

— Главный тренер канадцев Пэт Куинн заявил, что сборная России играет в оборонительный хоккей, не свойственный ее предшественникам.

— Да какой же он оборонительный?! После двух периодов на табло по броскам, хочу напомнить, значились цифры 27–16. В нашу пользу.

— За что Малкину в конце матча дали крупный штраф?

— Ударил соперника ногой.

— Что говорили команде в последнюю минуту, когда обстановка была напряжена до предела?

— Ничего не говорил. Все было спокойно. Там Дацюк просто заигрался, думал, что у соперника большинство, когда бросал в пустые ворота. Я ее выбрасывал, говорил, а не наносил бросок.

— Зато Дацюк на этот раз на вбрасывания выходил, хоть у него сломан палец.

— Ну он же у него не совсем сломан. Там просто скол есть, ничего страшного.

— Кто из игроков прогрессирует, по-вашему, больше других по ходу этих матчей? Козлов?

— Да, Козлов хорошо играет. Очень хорошо.

— Кто лучший игрок команды?

— Набоков.

— Он может сыграть еще сильнее?

— А куда сильнее? На два ноля?!

— Закономерно, что именно Овечкин стал авторам решающего гола?

— Почему мы говорим только об Овечкине? А Ковалев? Разве его гол, который снял все вопросы, не был важен? А Козлов, который отдал такой пас Овечкину? Вся команда играла. Билась, сражалась. Нельзя обособленно говорить об одном хоккеисте, даже если он и забил.

— Есть хоть кто-то, кем вы недовольны?

— Нет. Все ребята полностью отдавались игре.

— Матч с Канадой, без преувеличения, смотрела вся страна. На вас, наверное, сейчас обрушился град звонков?

— Не сказал бы. Звонил только бывший директор моего клуба Рашид Хабибулин, который сейчас работает в Хабаровске. Но он еще, когда мы трудились вместе, все клубы с утра обзванивал. (Смех среди журналистов). А сейчас и подавно. Он у себя на Дальнем Востоке проснулся, солнышко рано взошло, позвонил — и все новости знает.

— Когда больше радовались — сейчас или после победы вашей команды Белоруссии над шведами в Солт-Лейк-Сити?

— В Солт-Лейке, наверное. Все-таки уровень задачу двух сборных разный. Мы же здесь еще ничего особенного не сделали! В четверку попали — и всё. А до этого на двух Олимпиадах были сначала вторыми, потом третьими. Так что еще даже до прежней планки не дотянулись. Работы еще полно. Радоваться некогда.

— На пресс-конференции после матча с американцами вы производили впечатление безмятежного, совсем не волнующегося в канун такого матча человека.

— Я и не волновался нисколько, честно могу вам сказать. Во время самого матча даже как-то особенно и не руководил игроками. А сегодня — да, в начале игры нервничал немножко.

— Спали перед матчем с Канадой крепко?

— Очень крепко!

* * *

Видели бы вы это зрелище! Крикунов едва успел спуститься со сцены, на которой только что закончилась его совместная с Пэтом Куинном послематчевая пресс-конференция, как в зал в сопровождении полусотни канадских журналистов зашел Уэйн Гретцки. Смотреть на Великого без содрогания было невозможно. Этот человек, за три месяца до Олимпиады похоронивший мать, выглядел так, словно в его семье умер кто-то еще. Мертвенно бледное лицо, испещренное красными прожилками, совершенно остекленевший взгляд пары серых глаз, которые по ходу этого интервью неоднократно наполнялись слезами.

— Какие мысли пронеслись у вас в голове, когда закончился матч?

— Я в полном опустошении от того, что произошло. Я был частью сборной Канады на Играх-98 в Нагано, где мы проиграли в полуфинале. Как и тогда, сегодняшний матч был поединком считанных сантиметров. Меня убивает одна мысль о том, что в этом дворце у нас было то ли 17, то ли 18 шансов забить в большинстве, но мы не сделали этого ни разу.

— Как бы вы сравнили нынешнее поражение с тем полуфинальным, восьмилетней давности?

— Они похожи. Но нынешнее тяжелее, потому что теперь я могу лишь прокручивать в голове, что можно было сделать по-другому, что можно было бы исправить, что можно было сказать, чтобы все было иначе. Степень отчаяния и тогда, и сейчас примерно одинаковы, однако теперь я в большей степени ощущаю себя родителем, который подвел своих детей.

При этом продолжаю считать, что наш хоккей находится в хорошем состоянии, и не вижу причин, по которым Канада должна паниковать. Мы увидели замечательную иллюстрацию того, насколько особой была наша победа четырехлетней давности в Солт-Лейк-Сити. Поскольку теперь все будут знать, как сложно выиграть олимпийский турнир. Хотя все сказанное и не скрашивает горечи нынешнего провала.

— Как, по вашим ощущениям, восприняли вылет в четвертьфинале сами игроки?

— Все 26 человек в нашей раздевалке ощущают себя сейчас кошмарным образом. Среди этих 26-ти есть, кажется, восемь человек, которые четыре года назад выиграли золото в Солт-Лейк-Сити и которые сейчас «убиты» сильнее остальных. «Убиты» именно потому, что знают, как велико чувство победы. Все мы несем ответственность за сегодняшнее поражение. И у меня нет слов, чтобы описать вам, насколько ужасно нынешнее чувство.

— К 20 годам вы были лучшим игроком мира. Вам не кажется, что история вышла на круги своя и что сейчас лучший в мире игрок — уже другой 20-летний паренек?

— Вы имеете в виду Овечкина? (Пауза.) Сейчас он, вне всяких сомнений, самый зрелищный игрок мирового хоккея. Но давайте все-таки подождем, пока он выиграет четыре Кубка Стэнли, и тогда вернемся к вашему вопросу (Смех в зале). Впрочем, сегодня Овечкин забил фантастический гол. Невооруженным глазом видно, как он обожает играть, соревноваться. Видно и то, насколько многому научил его за это время североамериканский хоккей. Он умеет бросать, умеет держать удар. А через год в паре с Сидни Кросби наверняка засверкает в «Питтсбурге» и второй молодой русский парень из этой сборной — Евгений Малкин.

— Не считаете, что вашей команде не хватило скорости?

— Не думаю, что мы такая уж медленная команда. Другое дело, что многие из наших быстрых ребят были вынуждены играть с травмами. Сегодня мы потеряли Ганъе, которого, надо отдать должное, Каспарайтис выключил из игры абсолютно чистым силовым приемом. Редден играл с травмой. Пронгер играл с травмой. Я не собираюсь оправдывать наше фиаско этими травмами: мы проиграли команде, которая была лучше нашей. И тем не менее не думаю, что русские побили нас из-за того, что нам не хватило скорости. Во всяком случае, по моему разумению, проиграли мы не поэтому.

— Вам не показалось, что некоторые игроки канадской сборной временами могли как включаться в игру, так и выключаться из нее?

— На мой взгляд, ребята бились изо всех сил. Но сегодня мы встретились с действительно классной хоккейной сборной. И проиграли команде, которая, повторяю, была лучше нашей. Означает ли это конец канадского хоккея? Я так не думаю. Мы вернемся. Обязательно вернемся. Сегодня все видели, какие чудеса творят Ковальчук и Овечкин — два молодых русских игрока, научившиеся многому в североамериканском хоккее. Но как бы мы ни были убиты этим проигрышем, в 2010 году обязательно приедем в Ванкувер более сильными, чем были в Турине.

— Чувствуете персональную ответственность за то, что произошло на этой Олимпиаде с канадской сборной?

— К этому меня обязывает ситуация, в которой я нахожусь, и положение, которое я занимаю. И мне придется всерьез пересмотреть мое будущее. Канада — великая страна, я ее обожаю. Федерация хоккея Канады (ФХК) — прекрасная организация, в ней работают замечательные люди, стремящиеся только к высоким целям, — и это замечательно!

Но ведь и я обычный живой человек. Моя должность чудовищно утомительна и разрушительна для нервной системы. В ближайшее время обязательно осмыслю, что станет лучшим решением для меня, и что — для ФХК. Признаюсь, последние три месяца были самыми ужасными в моей жизни (точкой отсчета этого срока Гретцки, по-видимому, считает недавнюю кончину матери). И теперь, глядя в будущее, пуще всего остального хочется позаботиться уже и о собственном здоровье.

— Вы сказали, что к ванкуверской Олимпиаде 2010 года Канада станет сильнее. Однако Кубков мира НХЛ проводить не планирует, и турниров, подобных нынешнему, до следующих Игр не будет. Что же, в таком случае, можно сделать за это время, чтобы поправить сложившуюся ситуацию?

— Программа достаточно эффективна: есть юниорские и молодежные чемпионаты мира, есть взрослое первенство турниры, на которые мы все последние годы стараемся отправлять лучших хоккеистов нашей страны. Именно так воспитываются игроки, которые знают, чего стоит место на пьедестале. Наша страна обязательно вернется на Олимпиаду с высоко поднятой головой. Обязательно вернусь и я, чтобы быть за все перед вами в ответе.

* * *

«Во сколько они тренируются? Через 10 минут? А зачем им, собственно, тренироваться — они же тут сильнее всех!»

Коллега из Associated Press, подошедший перед тренировкой россиян, еще находился под впечатлением матча Россия — Канада. Нас к этому времени волновали уже другие проблемы.

Во-первых, из-за полученного на последней минуте игры матч-штрафа дисквалифицирован на одну игру Малкин. Кто будет в полуфинале «управлять» двумя динамовскими краями — Сушинским и Харитоновым?

На тренировке в синюю майку этого звена облачился Андрей Таратухин. Он и выйдет, как выяснилось, в этом сочетании.

— Не пытались подать апелляцию? — спросил я после тренировки Крикунова.

— Бесполезно. Решение уже принято. Пытаться с ним спорить — только зря время тратить.

— Решение-то — по делу?

— Было там движение такое. Мы просматривали в третьем часу ночи запись, и оно было видно.

— Потеря Малкина создает серьезные проблемы?

— Распадается целое звено, и равноценной замены ему мы не имеем.

— С Сушинским и Харитоновым против финнов выйдет Таратухин?

— Да.

— Не жалеете сейчас, что взяли в Турин восемь защитников и 12 нападающих, а не семь игроков обороны и 13 форвардов?

— Нет, ничуть. Ситуация вовсе не выглядит критической. Непряев приехал из Швейцарии, где готовится к матчам суперлиги ярославский «Локомотив», прямо на тренировку, не заезжая в Олимпийскую деревню.

На тренировке Непряев работал в белой форме с еще тремя игроками четвертого звена — защитниками Жуковым и Вишневским, а также форвардом Афиногеновым. При этом несколько хоккеистов в занятии не участвовали. Помимо травмированного Королюка, это Ковалев, Гончар и Набоков. Крикунов подтвердил, что дал им всем возможность отдохнуть.

Днем позже они вновь пойдут в бой. Теперь — против финнов, не потерявших за всю Олимпиаду ни одного очка. Но очень хотелось напомнить, что как-то раз, в японском городе Нагано, мы в полуфинале уже встречались с Финляндией…

* * *

Как вы думаете, кто составлял львиную долю зрителей на первом полуфинале Швеция — Чехия? Наши! Когда в одном из перерывов мы с коллегами любопытства ради совершили променад вокруг трибун, от обилия белых курток и маек с надписью RUSSIA рябило в глазах. С учетом того, что матч, в котором со счетом 7:3 выиграли скандинавы, вызвал не слишком большой зрительский интерес (трибуны Palasport Olimpico заполнились только на две трети), резонно было предположить, что россияне пришли посмотреть на возможных соперников по финалу в большем количестве, чем собственно эти соперники.

- На два полуфинала — объединенный билет, что ли? — спросили мы одного из поклонников череповецкой «Северстали».

— Нет, что вы! Билеты на каждый из полуфиналов стоят по 240 евро, и многие болельщики, не зная еще, в каком из двух матчей будет играть наша сборная, купили на оба. А на финал цена вообще 350 евро. Но на какие только траты не пойдешь ради такой сборной!

У команды Крикунова в Турине поклонников прибавлялось с каждым днем. Причем из самых разных стран. «Таких русских мы не видели со времен СССР», — эту фразу мы слышали постоянно. Нам только и оставалось, что с важным видом кивать и трижды сплевывать через левое плечо. 90 процентов болельщиков в интернет-опросе «Спорт-Экспресса» проголосовали за то, что Россия в полуфинале окажется сильнее. Девяносто!

Между тем стадионные службы, судя по всему, если и верили в нашу команду, то как-то не слишком. Пока на Palasport Olimpico была пауза между полуфиналами, на табло — видимо, в порядке подготовки — высвечивались разные надписи, приуроченные к событиям ближайших дней. Одна из них гласила: «Медальная церемония. 1. Швеция, 2. Финляндия, 3. Россия».

Ошибутся они только в третьем пункте…

На стадион между тем шла публика — самая разношерстная. Встретился, к примеру, немолодой мужчина во впечатляющей кавказской папахе и в майке чеховского «Витязя»! Этому господину еще только предстояло узнать, что капитан его любимого клуба Королюк на лед в этот вечер выйти не смажет.

Накануне, после тренировки сборной, Павел Буре — в форме нашей олимпийской команды — давал интервью североамериканцам. Мы не упустили возможности подставить свой диктофон, тем более что по каким-то неведомым причинам интервью на английском языке генеральный менеджер сборной России давал куда более содержательные, чем на русском.

— Справедливо ли Малкина наказали матч-штрафам?

— Несправедливо! (Разночтения в оценках с Крикуновым — налицо. — Прим. И. Р.) Был обычный игровой эпизод, и я отлично знаю, что Малкин не пытался нанести Лекавалъе травму. Это была нормальная реакция игрока, пытавшегося стряхнуть с себя соперника, который повис сверху.

— О чем вы думаете, когда смотрите на Овечкина?

— Он еще совсем молодой, но уже великий игрок, которого ждет колоссальное будущее. Посмотрите на его габариты, на то, как он катается, как выглядит в единоборствах… Да, великий игрок!

— Вам не кажется, что он играет за Россию с той оке гордостью, с какой когда-то играли вы сами?

— Безусловно! И, что мне особенно в нем нравится, он играет «от сердца» — независимо от того, какой на табло счет.

— Сам Овечкин сказал, что в детстве вы были для него идолам. Не считаете, что многие из нынешних игроков играют в сборной потому, что хотят быть в команде, которой руководите вы?

— Не согласен. Хоккеисты играют в Турине не за меня, а за страну. Точно так же в свое время поступал я сам.

— Но почему же с предыдущим поколением были такие проблемы?

— Вспомните, какая команда была у нас восемь лет назад в Нагано, когда я был капитаном! До сих пор считаю, что та сборная была лучшей командой, за которую я когда-либо выступал. Ни до, ни после нее я не видел подобного духа. После финала, в котором мы проиграли чехам 0:1, ребята подходили друг к другу в раздевалке, жали руки, благодарили за те десять незабываемых дней, что мы провели вместе. Сейчас я пытаюсь воссоздать дух той команды в нынешней — и пока доволен тем, что у нас получается.

— Не считаете, что для игроков было важно, чтобы генеральным менеджером стал человек им близкий по духу, какое-то новое лицо, не ассоциирующееся у них с прежними временами?

— Об этом спросите лучше у самих ребят. Никогда не забуду своего изумления, когда увидел слезы в глазах великого Марка Мессье, узнавшего, что его не берут в олимпийскую сборную на Игры в Нагано. Для него это была трагедия! И я бы хотел, чтобы наши игроки относились к национальной команде так же.

— Какие чувства испытали одновременно с финальной сиреной четвертьфинала Канада — Россия?

— Гордость. Этот четвертьфинал получился захватывающим от первой секунды до последней. Такие матчи — благословение для нашего вида спорта.

— Как вам работается в новом качестве? Не хотите остаться в спортивном менеджменте и после Олимпиады?

— Что будет дальше — пока не знаю, но ближайшие три дня для меня крайне важны. В том числе и для того, чтобы определиться с будущим. Но одно скажу вам твердо: независимо от того, что произойдет за эти три дня, я уже невероятно доволен, что помог создать эту сборную. Потому что весь мир говорит о том, какая у России великолепная команда, какая в ней атмосфера и как здорово она играет!

* * *

Разговорчив за день до полуфинала был и Каспарайтис. Недружелюбное Привидение тут вообще все время оказывался в центре занятных историй. То его на улицах из-за некоторого сходства в цвете волос и форме носа принимали за Евгения Плющенко и поздравляли с золотой медалью. То он встречался за ужином с Алессандро Дель Пьеро…

— Лexa Яшин пригласил меня с женой на ужин — и не предупредил, что там будет Дель Пьеро, — объяснил Каспарайтис. — Это стало настоящим сюрпризом.

— О чем говорили?

— О том, что хоккей лучше футбола и что интереснее быть хоккеистом, чем футболистом…

Шутник Каспарайтис в житейских ситуациях всегда остается самим собой. Но когда разговор заходит о хоккее, он моментально становится серьезным.

— Эмоции, связанные с победой над Канадой, уже ушли, — заявил вице-капитан. — Все понимают, что самая важная игра — с финнами. И что будет сложно.

— Как справиться со звеном Селянне — Койву — Лехтинен, которое реализует каждое третье большинство?

— Не удаляться — вот лучший способ.

Тут к разговору подключились наши коллеги-журналисты из Северной Америки. Спросили:

— Что дает команде присутствие Буре в качестве генерального менеджера?

— Его игроки уважают, — ответил Каспарайтис. — Он один из лучших русских хоккеистов, кто играл в НХЛ, и если Павел попросит кого-то из молодых ребят сыграть за сборную России, не думаю, что хоть кто-то из них позволит себе ответить «нет». А от молодых сейчас зависит многое — вы могли убедиться в этом во время нашего матча со сборной Канады. Думаю, если бы канадцы привлекли в состав больше молодежи, то выступили бы успешнее. Такие, как Овечкин, добавляют команде энергии, они голодны до игры!

— Каким образам ваша сборная сумела так перестроиться после матча со Словакией?

— На таком, как здесь, турнире, подготовка к которому составляет всего один день, самое главное — солидные, надежные действия в защите. Думаю, наша команда после первого матча осознала, что надо играть именно так. Поэтому мы концентрируемся больше на обороне, чем на атаке. Матч с финнами будет матчем терпения. Кто перетерпит соперника — тот и победит.

* * *

24 февраля.

Финляндия — Россия — 4:0 (1:0, 2:0, 1:0)

Россия: Набоков. Д. Марков — А. Марков, Ковалев — Дацюк — Ковальчук. Волченков — Тютин, Козлов — Яшин — Овечкин. Гончар — Каспарайтис, Сушинский — Таратухин — Харитонов. Афиногенов, Непряев.

Голы:

1 период. Пелтонен (Тимонен), 6:13 (1:0 — бол.).

2 период. Людман (С. Койву), 29:33 (2:0). С. Койву (Тимонен, Селянне), 33:51 (3:0 — бол.).

3 период. О. Йокинен (Пелтонен, Капанен), 49:17 (4:0).

Турин. Полуфинал. Palasport Olimpico. 8702 зрителя.

Несмотря на огромное желание Королюка сыграть в полуфинале, о чем за день до матча говорил нам и сам форвард, и Крикунов, это оказалось невозможным. Утром в день игры были проведены все возможные процедуры, чтобы поставить Королюка на ноги — но в итоге врачи были неумолимы: травма паха серьезна, а последствия выступлений на уколах могут быть плачевными. Вместо него был дозаявлен Иван Непряев.

У финнов в матче с США серьезную травму плеча получил самый результативный защитник Сами Сало. «Он не может напрячь руку», — сообщил еще за день до матча главный тренер Эркка Вестерлунд. На тот момент участие Сало в игре представлялось невозможным, но наутро появились сообщения, что финн все-таки выйдет на лед.

Это, в свою очередь, вызвало гнев Дэйва Нониса, генерального менеджера «Ванкувера», за который выступает Сало. Он обрушился с критикой на финскую федерацию хоккея и, более того, попросил НХЛ вмешаться в ситуацию. «Степень тяжести травмы Сало финны скрывают, — заявил Нонис. — Мы уже потеряли из-за различных повреждений двух защитников-олимпийцев — Эда Жовановски еще до начала Игр и Маттиаса Олунда по ходу их. Не хватало нам лишиться и третьего!» Не знаю уж, НХЛ вмешалась или сами финны решили не рисковать, но в заявку на матч Сало не попал.

Зато финны не потеряли Яркко Рууту. После грубейшей атаки на Ягра он не был дисквалифицирован не то что до конца турнира, как настаивала чешская сборная, но даже на одну игру. Если провести аналогию с куда более невинной историей с Малкиным, речь шла о двойных стандартах. Малкин никого не вбивал головой в борт, но оказался вне полуфинала. А Рууту, довольный всепрощенчеством ИИХФ, обнаглел настолько, что публично рассуждал: «Да ничего страшного не было! Игра в корпус — ключевая вещь в хоккее, ты должен бить и получать удары. С Ягром я обошелся чисто, это он сам играл в запрещенном шлеме».

* * *

Ясно было, что «фигурное катание» почти без силовой борьбы, которое продемонстрировали шведы с чехами, во втором полуфинале продолжения не получит. Встречались-то команды, которые снискали здесь репутацию самых жестких в Старом Свете. И когда уже на второй минуте Таратухин размазал по борту Берга, стало ясно, что о легком ажурном хоккее, как парой часов ранее, не может быть и речи. Главное было в этой жесткости — не переусердствовать, ведь если Россия до сих пор реализовывала каждое десятое большинство, то Финляндия — каждое третье.

То, об опасности чего предупреждал Каспарайтис, случилось в начале шестой минуты. В безобидной ситуации две минуты получил Гончар, и на лед вышло суперзвено Селянне — Койву — Лехтинен, забивавшее нам в таком же составе в большинстве аж восемь лет назад в Нагано! У финнов, кстати, с тех памятных времен сохранилось 8 игроков, у нас же всего трое — Яшин, Каспарайтис и Гончар.

Но теперь нам забила не супертройка. Вернее, не совсем она. Селянне на площадке еще был, но уже, на беду, вышел еще один ветеран — Пелтонен. Ему-то и удалось с лета переправить шайбу в ворота после того, как Волченков не смог выбросить ее из зоны — и от синей линии, как из пращи, выстрелил Тимонен.

Впервые после матча против Словакии соперник нашей сборной повел в счете. Как отреагируют наши — ведь они от такого за последние пять матчей отвыкли?

Отреагировали они совсем не так, как надо было, — фолом теперь уже Сушинского. Финны, войдя во вкус, не забили лишь чудом — шайба металась между форвардами, Набоковым, линией ворот и штангами, как зверь в клетке. После этого удаления россияне еще долго не могли прийти в себя: отрицательный фон был создан почти с самого начала матча.

Более-менее очнулись наши только на 14-й минуте, и кто стал «будильником», думаем, вы догадываетесь. Конечно, Овечкин! 20-летний форвард открылся у чужой синей линии на правом борту, виртуозно обыграл Берга — и если бы не тут же налетевший на него Тимонен и бросившийся навстречу Нииттимяки, мог состояться гол-шедевр. Не состоялся.

В какой-то момент стало ясно, что, по сути, в атаке мы можем рассчитывать лишь на два звена: отсутствие Малкина сказывалось на созидательной игре третьего самым пагубным образом. Овечкин при этом играл на два «фронта» — и во второй тройке, и в четвертой, причем вместе с Афиногеновым и Непряевым выходил не через раз с кем-то, а постоянно. Хватит ли у любимца Буре, при всей его двужильности, сил на весь матч? От этого зависело очень многое, и опасения на этот счет, увы, были.

* * *

Все это мы уже видели весной 2005-го: тогда в четвертьфинале венского чемпионата мира финны по ходу первого периода вели 2:0. Правда, усилиями все того же Овечкина и Гусева сборная России успела сравнять счет еще до перерыва и в итоге выиграла по буллитам. Увы, с нашей игрой в туринском первом периоде, да и после, отыграть даже один гол было задачей нереальной: в своей зоне финны не давали россиянам сделать ни единого свободного движения. Коллективная игра в нападении отсутствовала у россиян как класс.

При этом соперник к середине матча успел трижды (!) попасть в наши штанги и перекладину. Гол назревал, и в конце концов печальная для россиян справедливость восторжествовала: Каспарайтис с Волченковым не сумели вынести прыгающую шайбу с пятачка после броска Селянне, и Людман беспрепятственно расстрелял верхний угол метров с семи.

Но и на этом дело не кончилось. Вместо повторения венских уроков финны преподали нам олимпийский — четырехлетней давности. На 34-й минуте мы получили те же злосчастные 3:0, что и в Солт-Лейк-Сити против американцев: в большинстве финский капитан Койву протолкнул шайбу мимо Набокова у ближней штанги.

Надежда не затеплилась даже пару минут спустя, когда в течение 1:40 сборная России играла впятером против троих. Кроме легкого нокдауна Ниитгамяки, устроенного финскому вратарю броском Ковальчука в шлем, вспомнить больше нечего. На какие чудеса воли можно было рассчитывать, если даже наше суперзвено оказалось не в состоянии создать угрозу, имея на площадке двух лишних?

В перерыве перед третьим периодом растерянный Фетисов с серым лицом говорил что-то на тему подвигов и о том, что у кого-то из игроков в следующие 20 минут есть шанс стать для России новым героем. А неподалеку мини-ансамбль Валерия Сюткина наигрывал «Врагу не сдается наш гордый «Варяг».

Последний парад наступил вместе с последней отчаянной попыткой Крикунова наладить игру в атаке. Ковальчук отправился во второе звено к Яшину и Козлову (Илья также появлялся и в четвертом — с Афиногеновым и Непряевым), а Овечкин — в первую тройку к Дацюку и Ковалеву.

Все кончилось на 50-й минуте: Ковальчук поперечным «обрезом» отправил Пелтонена и Олли Йокинена к нашим воротам, и снайпер «Флориды» вколотил в наш гроб последний гвоздь. Один из самых неудачных матчей в своей жизни Ковальчук завершил еще и четырехминутным штрафом пару минут спустя. Нарушение не было мотивировано ничем, кроме бессильной злости.

«Почин» Ковальчука поддержал Каспарайтис, вначале толкнувший одного из самых корректных и уважаемых игроков НХЛ Саку Койву лицом в борт, а потом еще и добавивший финскому капитану кулаком — вновь четыре минуты.

Героев, о которых мечтал во втором перерыве Фетисов, Россия так не дождалась. Стало ясно: Россия вернется без золота с четвертой Олимпиады подряд.

* * *

25 февраля

Россия — Чехия — 0:3 (0:1, 0:1, 0:1)

Россия: Набоков. А. Марков — Д. Марков, Ковалев — Дацюк — Ковальчук. Тютин — Волченков, Козлов — Яшин — Овечкин. Гончар — Каспарайтис, Сушинский — Малкин — Харитонов. Вишневский — Жуков, Афиногенов — Таратухин — Непряев.

Голы:

1-й период. Эрат (Выборны, Ланг), 4:48 (0:1).

2-й период. Жидлицки (Ягр, Ланг), 26:36 (0:2 — бол.).

3-й период. Строка (Эрат), 59:52 (0:3 — п.е.).

Турин. Матч за 3 место. Palasport Olimpico. 8379 зрителей.

Шел второй перерыв матча за бронзовые медали Россия — Чехия. Президент ОКР Леонид Тягачев, управделами президента России Владимир Кожин и вице-спикер Госдумы Артур Чилингаров быстрым шагом направились к пропускному пункту на выходе с территории Palasport Olimpico. Возвращаться они явно не собирались.

Вполне допускаю, что государственных мужей ждала какая-то сверхважная встреча, отложить которую не представлялось возможным. Вот только с четвертьфинала Россия — Канада, готов спорить, они не ушли бы даже на ужин с Сильвио Берлускони. А тут всем своим видом они даже не говорили — кричали о том, что стадион покидают с огромным облегчением.

И их можно было понять. Как и болельщиков, которые к этому времени и шуметь-то перестали: в зале установилась едва ли не мертвая тишина. И бросали вроде наши по воротам Вокоуна, и пыжились, но все это выглядело так искусственно, так «законсервированно», что в чудесное спасение бронзы мог поверить только трехлетний ребенок. При том, что еще в середине второго периода из-за травмы паха покинул площадку и не вернулся Ягр.

Скажите, а как болельщики могли сохранить энтузиазм, если к концу второго периода подошел ко мне маститый коллега из The Hockey News Алан Адаме, который всего три дня назад был в восторге от россиян, и иронически произнес: «Парни, а никак нельзя договориться, чтобы в этом матче было 60 минут не чистого, а грязного времени? Это же невозможно смотреть!»

Ему невозможно было смотреть, а нам невозможно было поверить. Поверить в реальность происходящего. Всего тремя днями ранее по пальцам одной руки можно было пересчитать зарубежных репортеров, которые осмелились бы утверждать, что сборная России не выиграет Олимпиаду. Ее четвертьфинал с Канадой ошеломил всех. И в кулуарах, и в газетах пошли даже сравнения с 72-м годом. Не наши — их, канадские, сравнения! А теперь, во время матча за третье место, оставшиеся канадские фанаты язвительно скандировали: «Кому мы проиграли?!»

Матч с Канадой ошеломил не только заокеанских репортеров. Еще больше он ошеломил и вознес до небес, чтобы потом обрушить на грешную землю, сборную России. Это была пиррова победа — такая же, как четырьмя годами ранее в Солт-Лейк-Сити опять же над действующими олимпийскими чемпионами, чехами. Отдельно взятая игра оказалась для наших хоккеистов превыше всего турнира.

Турнир отомстил.

* * *

Такое ведь не только в хоккее — и в футболе часто бывает. Сколько раз «досрочные финалы» оказывались роковыми для их победителей! На ЧМ-86 был феноменальный четвертьфинал — Франция — Бразилия. Красота, драматизм, накал были неописуемыми. А спустя несколько дней триумфаторы, французы, без особого сопротивления «легли» в полуфинале заурядным немцам. Потому что все эмоции, весь пыл, весь воздух из них уже вышел. Как и из футбольного «Спартака» в Лиге чемпионов-2000/01 после памятных 4:1 над «Арсеналом» в девять градусов мороза.

Похожая история произошла и с нашей сборной в Турине. Перед матчем с Канадой она объелась какого-то чудовищного морального допинга, который снял у нее болевой порог. А после триумфальной «гонки» привел к летальному исходу. Россия победила Канаду, чтобы умереть.

Бывший президент РФС Вячеслав Колосков, когда-то защитивший диссертацию по итогам наблюдений за работой Анатолия Тарасова, а потом в течение пяти лет возглавлявший управление хоккея Госкомспорта СССР, выдвинул в разговоре со мной совсем уж любопытную версию. Опытнейшему функционеру показалось, что нашим энхаэловцам важнее было обыграть именно Канаду и США, где они работают, чем выиграть золотые медали. Лишний раз доказать по месту трудоустройства, что они умеют. Отсюда и бешеный драйв матча с канадцами, которого при такой психологии на Финляндию не могло хватить изначально. Не буду ни соглашаться, ни опровергать эту версию, потому что в душу к людям не залезешь.

А выворачивать душу наизнанку они после двух последних матчей, как вы догадываетесь, не спешили. Не появился в смешанной зоне даже генеральный менеджер Павел Буре, который до этого к журналистам выходил исправно. Неужели ему нечего было сказать? Почему Уэйн Гретцки после поражения Канады от России добровольно пришел в огромный зал, где отвечал на каверзные вопросы американских журналистов и попавших на эту встречу корреспондентов «СЭ», а российский коллега Гретцки в схожей ситуации предпочел уйти в тень?

По-русски Буре говорил с репортерами крайне обтекаемо. Здесь же было ясно, что без прямых вопросов дело не обойдется, а значит придется давать прямые ответы — иначе не поймут. Конечно, проще было не выйти к журналистам и не давать ответы вообще.

* * *

Два дня, которые прошли между матчами россиян против Канады и Финляндии, стали одной из самых больших загадок современного мирового хоккея. Как и почему подменили команду? Кто в этом виноват — тренер, игроки, окружение, руководство? Каким образом монолит из монстров, которым, по всеобщему убеждению, по силам было смести всех и вся, в одночасье превратился в набор незнакомых друг с другом людей, каждый из которых хотел прославиться непременно в одиночку?

Если команда хочет стать олимпийским чемпионом, для нее каждый матч должен быть финалом — без дележки соперников на первосортных канадцев и второсортных финнов. Хорош второй сорт, который за всю Олимпиаду не теряет ни очка! Жестко и верно сказал после Финляндии Набоков:

— Если нам не хватает эмоций для полуфинала, что нам вообще делать на Олимпиаде?!

Также не убедили и объяснения Крикунова и Буре, что у россиян после Канады, дескать, иссякли силы. А почему они, эти силы, не должны были иссякнуть у Финляндии, игравшей матчи Олимпиады в те же дни и всякий раз побеждавшей? Почему чехи, которых шведы в полуфинале растоптали, оказались способны вернуться к жизни в субботу, мы же в двух решающих матчах осчастливили чужих вратарей «сухарями»?

Олимпийскими чемпионами становятся только те, кто способен в самый тяжелый момент перегрызть зубами собственную боль, слабость и бессилие. Те, кто в критической ситуации может зачерпнуть силы из какого-то неведомого резервуара и прыгнуть за грань собственных возможностей. А российская команда не смогла одержать за весь турнир ни одной волевой победы. В трех матчах соперник выходил вперед — и ему впору было включать по стадиону песню «Нас не догонят».

К игрокам сборной России не было никаких претензий по поводу самоотдачи. Все старались, как могли, многие играли с серьезными травмами — так, поговаривают, Овечкин последние пять дней выходил на лед и забивал той же Канаде с сильно больным коленом. А о Ковалеве наш главный тренер вообще сказал, что с такими травмами в России на лед не выходят. Даниил Марков, Волченков, Гончар, Дацюк — все они тоже, по имеющейся информации, играли на уколах. Какие тут могут быть претензии?

И искать черную кошку в темной комнате тоже не надо. У меня есть достоверная информация, что в промежутке между четвертьфиналом и полуфиналом в «Русском доме» со всеми его развлечениями хоккеистов не было. Умом они понимали, что такое финны. И делали все, согласно профессиональным канонам, чтобы к ним достойно подготовиться.

Но они не поняли этого сердцем. Оно, сердце, было еще там, в игре с Канадой.

— Мне кажется, они (финны. — Прим. И. Р.) хотели выиграть больше. Почему — не знаю, — говорил Евгений Набоков. В этих словах что-то есть об усталости?

— С точки зрения «физики» все было нормально, — признал Ковалев. — Полагаю, слишком уверенно себя почувствовали. Подумали, что если обыграли канадцев, то с финнами будет легко.

Это сказал капитан. Человек, который хотя бы в силу исполняемых функций отвечает за свои слова. После них, этих слов, не завуалированных, слава богу, никакой шелухой, главная причина невероятной метаморфозы сборной России становится понятной. Разруха наступила не в ногах хоккеистов нашей сборной, а в их головах.

* * *

Вот только главная причина — далеко не единственная. И к тому же слишком общая, чтобы ее продекларировать и на этом остановиться. Какова была технология этого падения за два дня — вот что интересно.

В эйфории после Канады мало кто обратил внимание на матч-штраф Малкина — с автоматическим пропуском следующей игры. Мнения генерального менеджера и главного тренера по справедливости наказания, кстати, разошлись: Буре выразил негодование, а Крикунов рассказал, что запись эпизода смотрели до трех часов ночи в самых разных ракурсах и увидели, что движение ногой в сторону Лекавалье было.

Малкин — великолепный игрок, и уже тогда было очевидно, что будущее его ждет звездное. В 19 лет хоккеист набирает на Олимпиаде шесть очков, забивая два гола — цифры сами по себе впечатляющие. Но куда важнее было то, что на нем одном, Малкине, держалось целое звено. Что и главный тренер позже признал.

На игру с финнами Крикунов поставил в центр этой тройки Таратухина. Молодой ярославец очень старался, и не его вина, что звено не могло ничего создать. Просто сразу выяснилось, чего стоили на олимпийском уровне без Малкина его партнеры по звену — Сушинский и Харитонов. Нет, оба они в Турин съездили не вхолостую, забили несколько важных голов (Харитонов, к примеру, единственный гол Казахстану) — но недопустимая зависимость обоих крайних форвардов от юного центра стала ясна как день.

Так рассыпалось третье звено. А травма Королюка, полученная в той же игре с Канадой, уничтожила и четвертую тройку (заодно и ударив наотмашь по нашим действиям в меньшинстве, где Королюк был одной из ключевых фигур). Вдруг выяснилось, что это звено держалось именно и только на техничном и неутомимом капитане «Витязя». Без него бессмысленный галоп Афиногенова с гиканьем и шашкой наголо, продолжавшийся весь турнир, лишился последних элементов пользы. Игрок, приносивший еще сезоном ранее немалую пользу «Динамо», стал, увы, напоминать Неуловимого Джо — неуловимого потому, что никому не нужен. Что с ним стряслось, не знаю, но четырьмя годами ранее в Солт-Лейк-Сити это был совсем другой Афиногенов.

В общем, к матчу с Финляндией мы вдруг остались с двумя дееспособными звеньями. И одними потерями объяснить это было уже невозможно.

Когда Крикунов осенью 2005 года стал всерьез говорить об олимпийской кандидатуре Таратухина, в это мало кто поверил. Нет, форвард «Локомотива» здорово сыграл на финском этапе Евротура — «Кубке Карьяла». Но для того, чтобы человек поехал в олимпийскую мясорубку, неплохо было бы ему для начала поучаствовать хоть в одном чемпионате мира! Однако главный тренер посчитал иначе, и, как только вылетел из-за травмы Фролов, этого очень приветливого паренька с детским лицом бросили в злое взрослое пекло. Потом Таратухии признавался мне, что и с США, и с Канадой стеснялся показывать то, что умеет. Разве может это удивлять, учитывая, что у человека вообще не было опыта участия в крупнейших турнирах?

После травмы Королюка к Таратухину присоединился его одноклубник Непряев. Он, кстати, с чехами сыграл неплохо, сделал пару острых передач, но все равно непонятен принцип, по которому игрок оказался в Турине. На последнем первенстве мира он был, но ничем особенным не запомнился. В суперлиге тоже воображение не потрясал. Тогда почему именно он? Ведь ясно же, что и Таратухину и Непряеву при всем к ним уважении на Олимпиаду пока было рано. Результата они там сделать не могли. Роль сдерживающего звена столь малоопытным ребятам тоже доверять рискованно. Чего же хотел добиться их вызовом Крикунов?

* * *

Не знаю, чья уж тут вина — Буре или Крикунова, — что обиделся и не захотел находиться в Турине в роли запасного лучший бомбардир чемпионата суперлиги Алексей Морозов. А всего-то с ним, думается, нужно было встретиться и по-человечески поговорить. Морозов играл в Нагано, причем в свои тогдашние 20 лет действовал в «чекинг-лайн» вместе с Зелепукиным и Титовым. У него было достаточно навыков и опыта для того, чтобы выполнять любую роль. И звено бы от включения Морозова не ослабло, и гол-другой он мог бы забить. Но его не было. Кстати, если помните, и Королюк находился на грани точно такого же отказа — если бы предложили ему роль запасного, в Турин бы тоже не поехал.

Когда в сборной пошли потери, вспомнилось и о двух энхаэловцах. По каким-то причинам явно неспортивного характера даже в предварительный «список 78» не попал Вячеслав Козлов, который проводил в «Атланте» отличный сезон. По мнению Алексея Касатонова, тот и Ковальчука, на которого имеет влияние, смог бы обуздать, и команде пользу принести.

Ну и, конечно, Сергей Брылин. О его отсутствии уже сказано-пересказано, так что повторяться нет смысла. Этот скромный парень и отличный хоккеист, обладатель трех Кубков Стэнли и лучший российский форвард-оборонец, в сборную бы приехал с удовольствием — в прошлом сезоне он говорил мне, что и на чемпионат мира ехать готов. Однако в него не верили. Не поверили и теперь. Настала пора расхлебывать.

Так вот, разбазаривая кадры, мы и оказались в полуфинальном матче Олимпиады с третьим звеном Сушинский — Таратухин — Харитонов и четвертым — Афиногенов — Непряев — никто. Роль этого «никто», играющего через смену, больше половины матча брал на себя Овечкин. Бился как лев — но перегрузка подорвала и его силы. На последний матч и снайпера «Вашингтона», который в Турине всем (похоже, кроме Крикунова) все доказал, не хватило.

Когда сборная ехала на Олимпиаду, казалось, что ее состав почти безупречен. Но стоило произойти одному-другому «форс-мажору», как вдруг выяснилось, что нужна настоящая скамейка, а ее — нет. Кому адресовать претензии — генеральному менеджеру или главному тренеру — решайте сами. Они же все, по словам обоих, делали коллегиально.

А мы еще удивлялись, почему у команды не хватило сил. Потеря Малкина так нагрузила Дацюка и Яшина, что в последней игре с чехами даже творец из «Детройта», не говоря уже о ветеране из «Айлендерс», не видел никого вокруг. Сам врывался в зону и пытался побыстрее бросить. Такого Дацюка я видел впервые в жизни. До какого же состояния его надо было довести!

* * *

Для того чтобы команда выиграла Олимпиаду, на полную мощность должны работать все ее лидеры. А Ковальчук в роли такового перед стартом рассматривался безоговорочно. Второй снайпер чемпионата НХЛ, черт возьми!

В первом матче, со Словакией, он, по моему убеждению, сыграл здорово. Отдал роскошный голевой пас Ковалеву в одно касание, охотно и умно комбинировал, одеяло на себя не тянул. Показалось мне тогда, что бомбардир «Атланты» заматерел, повзрослел, вырос в понимании, что такое хоккей. Выходит, только показалось.

Когда Ковальчук не забил ни Словакии, ни Швеции (в этом смысле вполне обошлись без него), он, судя по всему, забеспокоился. И его «заклинило». В матче с Казахстаном форвард бросал до посинения. С любой, самой необоснованной точки, с огромной силой, но без какого-либо смысла. Крикунов после того матча его покритиковал. И в следующем матче Ковальчука прорвало: «покер» в ворота Латвии!

Хотелось надеяться — ну вот теперь-то он расслабится. Начнет играть в пас, участвовать в ледовой жизни звена, а не только в своей собственной. Чтобы понять, как это делается, Ковальчуку достаточно было посмотреть на Овечкина, который на два года младше. Тот тоже на себя многое брал, но при этом и во всех круговертях Яшина и Виктора Козлова поучаствовать успевал. И звену от этого становилось только лучше. Но Ковальчуку похоже, хотелось забивать еще и еще. Не получалось. Наступил плей-офф — по распространенному тогда мнению, самое неудачное для него время. Ковальчуку же явно хотелось доказать обратное. Обвинить его в равнодушии было бы чудовищно несправедливо.

Мало кто почему-то обращал внимание, что не только в сборной, но и вообще на большом европейском льду Ковальчук на ту пору чувствовал себя неуютно. На площадках энхаэловскош размера опасен любой бросок — а в Европе, с тамошними углами и расстояниями, эффективность щелчка снижается заметно. Локаутный сезон в «Ак Барсе» тоже стал тому доказательством. То ли сам Ковальчук на это поправку не сделал, то ли тренеры промолчали. И он продолжал бросать. И не забивать никому, кроме Латвии.

Кончилось все двумя срывами. Когда сначала Ковальчук швырял-швырял, но так ни до чего и не дошвырялся при реализации большинства «пять на три», и когда после его поперечного паса финны организовали контратаку «три в два» и забили нам четвертый гол, взбешенный нападающий «ответил» четырехминутным штрафом. А в матче за третье место в первом же периоде получил матч-штраф за то, что ударил Кубину плечом в подбородок и выбил чеху пару зубов. Мотив-то у Ковальчука, возможно, был и правильный — Кубина в предыдущей смене грубо атаковал Малкина. Но все же хорошо в разумных пределах! Даже Фетисов, обычно не склонный к критике игроков, заметил в разговоре со мной, что на Ковальчука очень надеялись, но терпения, необходимого на Олимпиадах, ему не хватило.

Отказываться от его услуг тем не менее было бы решением скоропалительным и неразумным. Но загадка, каким именно образом направить его энергию на «мирные цели», становилась все более трудноразрешимой. Крикунову справиться с ней не удалось. Кому удастся? И удастся ли вообще тренерам старой школы?

Жизнь покажет, что это более чем возможно. Просто этот человек, как и любая звезда, требует особого подхода. Вячеславу Быкову удастся его найти — и Ковальчук в сборной окажется способен на подвиги.

* * *

«И финны, и чехи переиграли нас тактически».

Это вновь Евгений Набоков. Такая констатация — скрытый камешек в огород тренера. Не знаю, это ли имел в виду наш вратарь или нет, но ощущение, что на протяжении всего матча с финнами мы натыкались на подвижную, но нерушимую стену, не оставляло ни на секунду. А это значит, что Крикунову не удалось придумать противоядие финской игре, хотя на отсутствие видеоматериалов он вроде бы не жаловался. С чехами, несмотря на внешнюю инициативу, было то же самое — каждый последующий наш ход читался соперником, как букварь. Тем более что ходов нестандартных, командных не было. Каждый летел в бой страстно, но поодиночке. Какая уж тут победа?

Вот что странно: уступил Крикунов европейским сборным, тактику которых по идее должен был изучить назубок за время игр в Евротуре. На Олимпиаде-то она, эта тактика, осталась прежней, только исполнители стали лучше. Но не смог он чего-либо противопоставить скандинавам и в неравных составах. Удалялись наши постоянно, отлично при этом зная, что с финнами это смерти подобно. С канадцами такого в помине не было. Выходит, если в начале турнира, после матча со Словакией, Крикунов как-то прибрал к рукам нити управления командой, то перед последними двумя матчами их так же потерял. Почему — нам очень скоро предстояло узнать. Через некоторое время, когда игроки начали давать более или менее откровенные интервью.

Крикунов — человек очень естественный, искренний и нас, журналистов, этой откровенностью к себе располагающий. А вот хоккеистов — далеко не факт. Вряд ли, например, Набокова порадовало признание, что Крикунов собирался посадить его на лавку после второго гола от финнов — при том что ни один из двух этих голов не был на совести голкипера. И это после фантастического матча вратаря против Канады!

Вратари — люди ранимые, а тут еще и тренера вратарей в команде не было. Предупреждал же об этой опасности еще до начала Игр Третьяк! По мнению Касатонова, наличие такого человека помогло бы Набокову справиться с собой в тот момент, когда ему стало физически тяжело — в полуфинале. Задушевный вратарский разговор, пара-тройка профессиональных советов — и все могло бы сложиться по-другому. Так было у Третьяка и в Нагано с Шталенковым, и в Солт-Лейк-Сити с Хабибулиным. Набоков же был предоставлен сам себе.

Из таких вот нюансов и складывались по кирпичику те 0:7, которые мы в общей сложности получили от Финляндии и Чехии.

* * *

Из разговоров с Леонидом Тягачевым и Владимиром Кожиным у меня сложилось ощущение, что в умах больших руководителей зреет идея об акценте на игроков суперлиги в будущей олимпийской сборной.

Судите сами.

Владимир Кожин, управделами президента России:

— Владимир Путин действительно собирался приехать в Турин в случае выхода нашей сборной в финал?

— Да, такие планы были. Но после поражения от сборной Финляндии они, конечно, изменились.

— Какие перемены, полагаете, должны произойти в нашем хоккее, чтобы к олимпийской сборной вернулся настоящий успех?

— Мне кажется, нужно больше внимания обращать на то, что происходит в хоккее внутри страны. Не мне принимать решения, но говорить после Олимпиады мы об этом будем. Большое количество легионеров, звезд НХЛ — это, конечно, очень хорошо и красиво. Но у нас огромная страна, множество команд. Надо поднимать уровень внутреннего чемпионата, повышать класс игроков, которые играют дома.

Потому что, когда спортсмен уезжает за рубеж, его уже очень многое связывает с новой страной. Мы боялись, что в Турине может получиться так, как на прошлой Олимпиаде, когда кое-кто из игроков приехал просто покататься на коньках. Этого не произошло, все приехали биться, как они говорили, сражаться за флаг, за Родину, за гимн, за честь нашего спорта. Но чего-то не хватило. Может, сказался напряженный график, ведь игроки НХЛ все время на льду. Буре рассказывал, что у ребят — большое количество травм, причем серьезных. Многие играли на уколах. Чудес не бывает — если травма есть, она всегда скажется. И в матче с финнами это было видно. Как все говорили — ноги не держали. Падали на ровном месте.

— После того, что произошло с г-ном Стеблиным в Санкт-Петербурге, он имеет моральное право возглавлять федерацию?

— Никого такие поступки не красят. Никого. Тут, что называется, без комментариев. Человек должен сам принять решение.

— Владимир Путин знает об инциденте, случившемся с г-ном Стеблиным в Санкт-Петербурге?

— Конечно, знает, я ему об этом рассказывал.

Леонид Тягачев, президент ОКР:

— Как объясните то, что произошло с хоккеистами в последние дни Игр?

— После Олимпиады будем серьезно обсуждать проблемы нашего хоккея. Наверное, надо уделить более серьезное внимание подготовке хоккеистов из чемпионата России к Олимпиаде в Ванкувере.

— Может, стоит проводить летние сборы?

— Они возможны только с теми игроками, которые не имеют контрактов в HXЛ.

— В прошлом году канадцы и американцы проводили такие сборы.

— Они там живут, им не надо никуда летать. Или нам надо переехать в США?

— Так сборы можно провести в Америке, так поступили в 1997 году перед Олимпиадой в Нагано — самой успешной за последнее время для хоккеистов.

— Допустим, но это будет унижение для игроков, которые выступают в чемпионате России. 90 процентов специалистов за то, что не нужно приглашать много хоккеистов из НХЛ, нужно делать сильную российскую лигу и игроков из нее готовить к Олимпиаде.

— Вы согласны с этой точкой зрения?

— Мое эмоциональное видение ситуации такое же. Надо обратить внимание на хоккеистов из суперлиги.

— Как вы считаете, оправдала ли себя новая для России система, когда команду набирал не главный тренер, а генеральный менеджер Павел Буре?

— Оправдала в том смысле, что генеральный менеджер имеет особый контакт с хоккеистами. Отобрали тех, кто был готов бороться и показать российскому зрителю настоящий хоккей. И в матчах со Швецией и Канадой они его действительно показали. Поэтому работу Павла Буре в новой роли для начала считаю удачной. Он знает свое дело, свою профессию, имеет огромный авторитет в хоккейном мире и среди игроков, умеет сплачивать команду, даже разговаривать с женами спортсменов. Но, увы, у него было не так много времени — хоккейный турнир скоротечен. Если бы такой контакт с каждым хоккеистом был постоянным, у Павла, уверен, получилось бы еще лучше.

— Будет ли он выполнять те же обязанности через четыре года?

— Если в штаб новой олимпийской команды мы вновь предложим Буре, не думаю, чтобы кто-то отказался от такого специалиста.

Главный вывод из сказанного высокими чиновниками напрашивался один: вся тяжесть неудачи в Турине вновь будет переложена на энхаэловцев.

Я писал в «Спорт-Экспрессе»:

«Кто, в конце концов, двое лучших игроков нашей сборной на Олимпиаде — разве не Овечкин и Набоков? Где они играют — может, в «Молоте-Прикамье» или «Северстали»? Надо не допустить очередной дележки российских хоккеистов на «своих» и «чужих». Вот Малкин уедет в следующем году в «Питтсбург» — и что, сразу окажется по ту сторону баррикад? И надо смириться с тем, что самые талантливые все равно пока будут уезжать туда, в НХЛ. Потому что стремление играть каждый день против лучших хоккеистов мира у амбициозных людей в крови. А безупречная организация процесса, порядочное (в чем мы сейчас имели возможность убедиться) судейство, отсутствие околохоккейной грязи просто-таки выталкивает игроков за океан. Несмотря ни на какие деньги. Вот в этом смысле — необходимости приводить наш чемпионат в порядок — я с Владимиром Кожиным полностью согласен.

Следующая Олимпиада будет в Ванкувере. Лететь через океан и акклиматизироваться там нужно будет уже не энхаэловцам, а игрокам суперлиги. Площадки будут меньше европейских. Какой смысл тогда делать ставку на наше первенство? Не лучше ли будет открыть ворота российского хоккея новому поколению тренеров и менеджеров, которое не понаслышке знает психологию игроков НХЛ и сможет с ними общаться на одном языке?

…Три финала хоккейных Олимпиад с участием энхаэловцев подарили шесть разных команд-финалистов — Чехию и Россию в Нагано, Канаду и США в Солт-Лейк-Сити, Финляндию и Швецию в Турине. Занятно, правда? И для самого турнира — прелестно своей непредсказуемостью.

А для нас — очень грустно. Потому что всего три дня назад — какие-то три дня! — почти вся Россия была уверена, что хоккейное олимпийское золото спустя 14 лет вернется в страну, откуда с середины 60-х до начала 90-х уходило всего однажды. И уж в страшных снах никому не могло присниться, что впервые за время «энхаэловских» Олимпиад мы останемся без медалей.

И мы будем мучиться, пытаясь понять, как за ничтожные двое суток в пух и прах рассыпалась прекрасная, как нам казалось, команда.

И никогда до конца этого не поймем, потому что в спорте логическому объяснению поддается далеко не все.

И будем с тяжелым вздохом вспоминать фантастический матч с Канадой, который, лукаво подарив нам победу, убил сборную России-2006.

И с отчаяния будем вновь и вновь гадать на кофейной гуще, что бы было, попадись нам другие соперники.

И лупить кулаком по столу, припоминая, что будущим олимпийским чемпионам — шведам — мы забили пять безответных шайб.

Прощай, олимпийская сборная-2006. Ты поманила нас большой надеждой, и за это тебе уже спасибо.

Но, господи, за что же ты так беспощадно отобрала у нас эту надежду?!»

* * *

Поговорил я о выступлении наших хоккеистов в Турине с еще некоторыми известными и знающими людьми.

Вячеслав Фетисов:

— Что, по-вашему, стряслось со сборной после четвертьфинала?

— Не знаю, сам стараюсь найти ответ. Но случившееся, безусловно, напрямую связано с тем, что происходит с нашим хоккеем вообще. Ведь туринская Олимпиада — это подведение итогов последней декады в российском хоккее. Нет у нас системной работы, нет понятной всем стратегии, все сводится к латанию дыр в последний момент. Надо сказать и о том, что поколение игроков, которые уехали в НХЛ в начале 90-х — среди них Буре, Федоров, Могильный, — заканчивает выступать в сборной, так и не добившись в ней большого результата. Необходимо провести серьезный анализ, понять, почему все остальные играют, а нам — не удается.

У нас есть суперталантливая молодежь, но если мы будем с ней неправильно работать, то получим такие же результаты и в следующие десять лет. С теми, кто сегодня рулит хоккеем, какую-то стратегию разрабатывать бесполезно. Нужно менять всю систему, находить новых людей, давать возможность молодым — таким как Немчинов, Быков — проявить себя. Это новое поколение, оно все по-другому видит и понимает. Естественно, необходим опыт и таких грандов, как Юрзинов, Михайлов. Но самое главное: нам нужно строить работу планово, а не спонтанно. Надо знать, какую команду мы хотим видеть на Олимпиаде через четыре года, кто будет ее тренером, по какой системе будем работать с теми, кто играет в НХЛ, и с теми, кто выступает в российской лиге. Не хочу сказать, что я какой-то провидец, но к тому, что мы сейчас получили, шли давно.

— Оправдала ли себя новая система с генеральным менеджером Павлом Буре, который формировал состав сборной?

— В моем представлении генеральный менеджер — это рабочая лошадка. Это не картинка, а человек, который должен постоянно быть в курсе событий, общаться со спортсменами, тренерами, досконально знать ситуацию, быть в центре событий. Не знаю, может, из Павла и получится генеральный менеджер, но не в том виде, как сейчас. Непонятно, для чего это нужно было делать.

— Какие конкретные ошибки, по-вашему, совершили Буре со своей стороны и Крикунов со своей?

— Надо говорить о системных проблемах, а не о частных ошибках. Не хочу критиковать тренера, потому что это, во-первых, не в моих правилах, а во-вторых, штаб делал все, что мог. Тяжело ориентироваться в ситуации, когда плохо знаешь игроков. И хотя все наши тренеры, работавшие в Турине, достаточно амбициозные и профессиональные люди, до конца дело у них не сложилось.

— Состав мог быть иным?

— Опять же не хочу вдаваться в детали. Но сборная развалилась буквально на глазах. Такого не должно быть, когда в команде есть лидер, когда у нее есть дух, есть нормальный менеджмент.

— Ковалев, считаете, не справился с обязанностями капитана?

— Вам судить.

— А если вам?

— Я смотрел матчи как болельщик. И, естественно, удручен и недоволен тем, что произошло.

— Ковальчук вас сильно разочаровал?

— Один из самых важных моментов на таких турнирах — дисциплина. Нельзя выходить на игры, не имея терпения. Надо уметь жертвовать собой ради результата команды. У Ильи это была вторая Олимпиада, на него был расчет. А в результате в двух решающих матчах мы не забили ни одного гола. Разумеется, не в одном Ковальчуке дело — при такой результативности в ключевых матчах удовлетворения от игры всех нападающих быть не может.

Вячеслав Колосков, в прошлом — начальник Управления хоккея Госкомспорта СССР:

— Сразу же хочу оговориться, что выражаю исключительно личное мнение, построенное на собственных болельщицких впечатлениях. Чтобы дать реальную оценку, нужно быть внутри команды. Тем не менее к хоккею, которому отдал пять лет работы в качестве руководителя, по-прежнему неравнодушен и чрезвычайно переживаю то, что произошло с командой. Мне показалось, что для нашей сборной главным было не завоевать золотые медали, а обыграть Канаду и США. Доказать Северной Америке и тамошним энхаэловцам, что мы сильнее их. И это как раз удалось. В матче с канадцами мы показали блестящий хоккей, какого, пожалуй, не видели с 1972 года. И вдруг — элементарно, по-любительски проиграли финнам.

— Почему?

— Не знаю, чем команда занималась два дня между этими матчами. Но было очевидно, что она не катит, не бежит. Это говорит о том, что что-то случилось. Сколько бы ни было стремления, страсти, патриотизма — если ноги не бегут, ничего не сделаешь. А вот с чехами настрой уже был. Но не было командной игры. В то время как у обоих финалистов — и финнов, и шведов — коллективная игра является главным козырем.

— У вас есть претензии к игрокам?

— Ни в коем случае не обвинял бы их в том, что кто-то где-то себя пощадил. Сколько ушибов, переломов было у этих ребят, сколько раз они бросались под шайбу! А то, что не добились результата… Это Олимпийские игры. Если Юлию Чепалову отделило от золота на дистанции 30 километров чуть более секунды, почему в хоккее должно быть по-другому? Какие-то невидимые внешнему миру детали, о которых могут знать и судить только тренеры и игроки, определяют конечный результат. Поэтому соглашусь с мнением, которое во время телемоста Турин — Москва — Санкт-Петербург высказал Никита Михалков: «Если спортсмен занял 11-е место и его отделило от первого несколько секунд — это тоже подвиг». Поэтому я категорически против обвинений хоккеистов в том, что они не выкладывались до конца. Допускаю, что бились они не за Россию, а за собственный имидж, за то, чтобы вернуться героями в Америку. Но бились же!

— Как вы оцениваете четвертое место?

— Как неудачное, конечно. В Турин поехала звездная команда, и она должна была стать чемпионом Олимпийских игр. О другом даже думать было нельзя, глядя на такой состав.

— Эксперимент с генеральным менеджером, роль которого сыграл Павел Буре, по-вашему, сработал?

— Нельзя сказать, что Буре все решения принимал единолично — он советовался и с главным тренером, и со многими другими людьми. Вряд ли можно найти игроков сильнее тех, что собрались в Турине. В ущерб себе не стали бы действовать ни Буре, ни Крикунов. Первый — хотя бы потому, что от результата Игр-2006 зависели его перспективы как управленца. Второй — потому что судьба дала ему, может быть, единственный шанс проявить себя в такой команде на таком уровне. Поэтому о каких-то «блатных» делах тут, убежден, говорить не приходится.

— Какие ошибки и кем, полагаете, были допущены?

— Не хочу вдаваться в тактику, скажу о другом. В матче с финнами у нас первые полтора периода на площадке был один Овечкин. Бился, сражался, колупался, лез на соперников и на ворота. Самый молодой игрок в команде оказался самым заряженным на победу! При том, что были у нас куда более опытные люди, которым полагалось бы повести партнеров за собой, — Ковалев, Яшин.

Я не один год имел прямое отношение к хоккею и прекрасно знаю, как строились наши великие команды прошлого. В них всегда находился игрок, который на льду был главнее старшего тренера. В мое время таким был Фетисов. Он заставлял всех в первую очередь собственным примером бороться до конца. До Фетисова ту же роль играли два Бориса — Майоров и Михайлов. Все они вытаскивали команду из ситуаций, которые казались безнадежными. Так вот у сегодняшней сборной такого лидера не нашлось. Овечкин в силу возраста не может сказать остальным: «Делай, как я». Он может только делать сам. Если бы у нас нашелся Овечкин постарше — вполне возможно, и результат был бы другим.

А вот самые важные фрагменты из интервью Крикунова моему коллеге Павлу Стрижевскому.

— К сожалению, свой финал хоккеисты, похоже, сыграли с Канадой, — сказал главный тренер. — Не было ни движения, ни сил. Наверное, поэтому мы и не смогли взломать финскую оборону.

— В чем еще причины неудачи?

— Нам не хватило Малкина, из-за дисквалификации которого одно звено у нас, по сути, развалилось. Очень пригодился бы и Королюк, но так получилось, что в полуфинале у нас не было ни одного, ни другого.

— Сушинский с Харитоновым без Малкина ничего не показали.

— А в этом матче никто ничего не показал! Скажите мне, кто показал? Кто? Только Паша Дацюк немножко за счет техники да Овечкин. Два человека. А остальные, начиная с вратаря, никто ничего не сделал. Ни защитники, ни нападающие. И все четыре звена пропустили по голу.

— Ковальчук на Олимпиаде для вас большое разочарование?

— Нет, он так играет всегда. Я же его знаю.

— Но в HXЛ он забивает по 40 голов за сезон.

— Потому что там другая лига, другой хоккей. Здесь, на больших площадках, и работать надо больше. Да и в НХЛ — разве вы не видели, какой у него там показатель полезности?

— Создалось впечатление, что нашей команде не хватило эмоций.

— Да ничего сегодня команде не хватило! Но мы и во втором перерыве еще надеялись, что игру можно спасти. Честно скажу, после второго гола была мысль поменять Набокова. Но подумали-подумали, и не стали.

— Не было у игроков состояния эйфории после Канады?

— Нет-нет, проблемы не из-за эйфории. В полуфинале была просто нехватка физических сил.

— Два четырехминутных удаления Ковальчука и Каспарайтиса в концовке третьего периода — признаки бессилия?

— Это было чистой воды хулиганство.

— Наша сборная могла выиграть Олимпиаду?

— Могла. Если бы канадцы попались нам в полуфинале.

— Вы не чувствовали, что игроки паникуют?

— Паники вроде не было. Но для того, чтобы взломать такую оборону, как у финнов, надо было обыгрывать их «один в один». Нас же обыгрывали: вспомните, Вишневского «сделали» так, что он вообще в угол улетел. А мы не могли.

— Если вернуть все назад, что-то сделали бы по-другому?

— Вряд ли. Не вижу, где мы могли бы поступить иначе.

— Можно ли сказать, что и полуфинал, и матч за бронзу мы проиграли тактически?

— Скорее всего, так. Игроки не поняли, чего мы от них требовали.

— В трех матчах сборная уступала в счете и ни разу не смогла отыграться. Видите ли в этом закономерность и почему команде не хватило того характера, который был у нее на чемпионате мира в Австрии?

— Думаю, у ребят из НХЛ, играющих по 82 матча за сезон, есть психологический нюанс — они к поражениям относятся спокойнее. Возможно, поэтому и не вытягивают из себя все силы, сохраняя их для плей-офф. В плей-офф они, конечно, творят чудеса, подчас вытаскивают матчи даже уступая — 0:3. Здесь мы, к сожалению, такого не увидели.

— Можете сейчас рассказать обо всех травмах?

— Травмирован был Волченков. Ковалев выходил на лед с такой травмой, с какой у нас в России не играют вообще. У него забита подвздошная мышца. У Набокова поврежден пах, то же самое — у Гончара, у Дацюка — сломанный палец.

— Тренерский штаб допустил на этом турнире какие-нибудь ошибки?

— По горячим следам ответить сложно. После более глубокого анализа мы их, возможно, и найдем. Только что говорили с Буре: серьезных просчетов, которые кардинально повлияли бы на результат, с нашей стороны вроде бы не было.

— Сработала ли, на ваш взгляд, новая для России система с генеральным менеджерам, который отвечает за подбор состава?

— Думаю, что работать она, во всяком случае, не мешала. Сотрудничали мы с Павлом Буре нормально, да и лучших игроков найти было бы сложно. Разве что сейчас, задним числом, думаю, кое-что поменяли бы в линии обороны, увеличив число атакующих защитников. В линии атаки — едва ли.

И все-таки я пришел к выводу, что на таком жестком турнире соотношение между энхаэловцами и игроками нашего чемпионата следовало сделать 50 на 50.

— И что бы это дало?

— Наши не так слабы. На этих Играх не увидел такой уж пропасти в уровне мастерства между ними и энхаэловцами. Лучше выглядели те, у кого было больше сил. Но главное — наших ребят мы смогли бы как следует подготовить! По крайней мере будем знать, что везем на Олимпиаду две полностью готовые пятерки. Это я уже говорю следующему тренеру, который будет работать перед Ванкувером.

— Вам интересно будет дальше продолжать работу со сборной России?

— Я, наверное, последний год с ней работаю. Вот доиграем чемпионат мира — и закончу.

— Почему?

— На меня клуб наседает… Вы поймите, у нас в клубе тоже ситуация серьезная: четыре месяца зарплату не получаем!

— Так разве это не аргумент в пользу работы в сборной?

— Здесь мы что-то получаем просто потому, что я сам нашел деньги. А как уйду — денег может и не быть.

— Не обидно остаться без премиальных за третье место — особенно если учесть проблемы в «Динамо»?

— Тут, поверьте, дело не в деньгах. Бронзовые медали были делом престижа. С радостью обменял бы все те деньги за целый год, которые нашел для тренерской бригады, на бронзовую медаль.

— Подведите итог выступления сборной России в Турине.

— Да какой уж тут итог… Если 4-е место для сборной Белоруссии в Солт-Лейк-Сити было суперуспехом, то для сборной России это плохой результат.

* * *

У Касатонова, чей свитер спустя несколько дней был вывешен под сводами Ледового дворца ЦСКА, взгляд на работу тренерского штаба оказался куда более критическим. Но в разговоре он пошел, что называется, от общего к частному.

— Убежден: все, что произошло со сборной России в полуфинале и матче за третье место, является результатом не какого-то случайного стечения обстоятельств, а системных ошибок в развитии нашего хоккея, — сказал Касатонов. — В первую очередь — отсутствием общей идеи. Той идеи, у которой были все шансы появиться в 1998 году после Олимпиады в Нагано, но благодаря усилиям г-на Стеблина так и не воплотившейся в жизнь.

— Что вы имеете в виду?

— У Владимира Юрзинова, завоевавшего серебро на Играх-98 в Японии, той весной заканчивался срок контракта в Финляндии. Он был готов вернуться в Россию, чтобы возглавить весь институт национальных сборных — от первой до младшей юношеской. В стране Суоми именно Юрзинов выстроил систему, при которой людей, приходящих в национальную команду, не надо обучать, как действовать в той или иной игровой ситуации, потому что с малых лет их учат играть по одной и той же философии. Когда-то то же самое было в СССР: мы оказывались в первой сборной уже полностью подготовленными к ней на молодежном уровне — Давыдовым, Ерфиловым, Тузиком, Морозовым. Потом эта система у нас была разрушена, Юрзинову же удалось воссоздать ее в Финляндии. Но в 1998 году в Россию он не вернулся, его грамотно «отыграли», и Владимир Владимирович уехал в Швейцарию. Слава богу, сейчас он вернулся и работает в «Локомотиве», но мы потеряли восемь бесценных лет!

В Турине мы пожинаем плоды бездействия ФХР в последнее десятилетие. Звезды-то у нас есть, и не случайно все специалисты в мире утверждали, что по набору индивидуальностей сильнее сборной России на Олимпиаде никого не было. К самоотдаче игроков претензий тоже быть не могло. А командной игры не было! И дело не только в том, что хоккеисты собрались вместе за день до начала Игр. У тех же финнов была точно такая же ситуация, но они четко знали, что им нужно делать на площадке. У нас же все происходило по наитию. За счет личностей, а не команды.

— Допустим, после Нагано Юрзинов вернулся бы и стал строить систему, о которой вы говорите. Что бы это дало применительно к Турину?

— Возьмем игру в большинстве, которая стала главным козырем сборной Финляндии и нашей основной головной болью. Финны, как и мы в свое время, с десятилетнего возраста знают, куда и в какой ситуации им надо перемещаться. Они крутят «карусель», отдают пас в центр и броском в одно касание забивают. А у нас Ковальчук в критический момент полуфинала, когда мы получаем преимущество «пять на три», два раза бросает от борта. Более того, он, праворукий, делает это с правой стороны, что делает возможность забить еще более ничтожной. И дело тут не столько в личности Ковальчука, сколько в отсутствии системы и тренеров, которые могли бы эту систему внедрить. То же касается и игры в меньшинстве.

Весь наш хоккей, увы, ориентирован на то, чтобы вылезать за счет индивидуальной игры суперзвезд. В молодежной сборной тренеры идут по кругу, и на чемпионат мира мы едем в расчете на то, что сыграем за счет Малкина. Малкин есть Малкин, но в финале канадцы нас убедительно побеждают — именно за счет командной игры. Здесь — то же самое. И что же мы слышим? Крикунов, отвечая на ваш вопрос, что можно было изменить в матче с Финляндией, говорит: «Надо было обыгрывать "один в один"». Абсурд! Анахронизм! У финнов, как и у шведов, отлажена игровая система, при которой голый дриблинг со стороны соперника не приводит ни к чему. Давно ушли времена, когда на одной технике или «физике» можно было добиться результата. Мы рассчитываем на одних Овечкиных и Малкиных. А как строить команды — не знаем. Утех же финнов травм накануне Олимпиады было куда больше, чем у нас, так что и ссылка на этот фактор выглядит неуместной.

— Те же чехи в матче за третье место были на голову слабее нас, — продолжал Касатонов. — Они еле ползали. Но они знали, как защищаться, где главные участки, что нужно сделать, чтобы вратарь был задействован только в самом крайнем случае. У нас же за счет неумения играть в коллективный оборонительный хоккей весь удар пришелся на Набокова. Он и Овечкин были светлыми пятнами в этой сборной. И при этом Крикунов публично говорил, что собирался заменить Набокова после второго гола от финнов, и после каждого матча критиковал Овечкина. А ведь, убежден, тот был настоящим лидером команды. В каждом матче! Его жестоко били — но он шел вперед и вел команду за собой. Но тренер этого не оценил.

— Какова, по-вашему, степень вины Крикунова за неудачу в Турине?

— Одна из основных. Я не видел у нашей сборной тренерской мысли. И истории с Набоковым и Овечкиным, и объяснения, что финнов нужно было обыгрывать «один в один» (а что, Овечкин этого не делал?), и ссылки на усталость (а кто не устал?) — все это звенья одной цепи. У нашей сборной на Олимпиаде, повторюсь, были личности и была отдача, а вот тренерского, тактического начала не усматривалось. Мы играли за счет «физики», скорости — чего угодно, но только не разума и. командных действий. И я не совсем понимаю, почему Крикунов должен оставаться до чемпионата мира в Риге, а не уходить прямо сейчас.

— Но был же матч с Канадой!

— Победа над Канадой — это та же запредельная самоотдача всех игроков плюс заслуга тех же Набокова и Овечкина. Тренерской работы я там опять же не видел. Если бы не вратарь, не было бы, боюсь, и победы над Канадой. Как можно с такими людьми обращаться так пренебрежительно — мол, хотел заменить Набокова после второго гола от Финляндии?! Он все вытаскивал, а Овечкин реализовал свой момент. Других-то особенных шансов по ходу игры у нас не было. Я вообще не соглашаюсь, когда слышу, что у нашей сборной на этой Олимпиаде не было лидера. Им был Овечкин! И по отношению к игре, и по результативности. В первом периоде матча с финнами его едва ли не нокаутировали. Удар был страшным, нельзя исключать, что когда-нибудь в будущем его последствия скажутся. Тем не менее Овечкин вернулся на лед и шел, шел вперед, вел за собой других. Но его поставили в два звена, и парень, чего следовало ожидать, в конце концов захлебнулся. Намой взгляд, это еще одна ошибка Крикунова. Силы же человеческие небеспредельны.

Нельзя упускать из виду, что Канада и США играли на крайне непривычных для них больших катках, а потому выступили в свою реальную силу. На таких аренах царит европейский хоккей. В том же Лейк-Плэсиде, где я выступал на Олимпиаде-80, «поляна» меньше на полметра, и это уже очень большая разница. А финны — не канадцы, против них надо было что-то придумывать. Но придумывать оказалось нечего.

При этом хочу сказать, что очень рад победам над Канадой и США. Для меня в силу обстоятельств эти успехи вдвойне важны. Как и всем нашим хоккеистам, которые после окончания карьеры живут и работают в Америке. На имидж моей школы эти победы, поверьте, повлияют. Правда, вопрос можно поставить и по-другому. Почему мы должны быть здесь, в Штатах, а не дома? Потому что здесь, а не дома, нам создают нормальные условия для работы. И все это — из-за Стеблина, который всю жизнь боялся конкуренции и, как мог, пытался выдавить из нашего хоккея того же Фетисова. Он не дает прижиться новому поколению тренеров, которое внесло бы в игру свежую струю. С уважением отношусь к тем же Юрзинову, Михайлову и Крикунову, но в той же суперлиге должны работать и люди, которые знают культуру энхаэловцев на собственном примере и примерах своих сверстников. Это происходит во всех странах, кроме нашей.

— Но есть Вячеслав Быков.

— Единственный. И то благодаря терпению и мудрости ЦСКА, давшего ему шанс на второй сезон и теперь об этом явно не жалеющего. Но это исключение, тем более что совсем уж молодым тренером его назвать нельзя. А тот же Николай Борщевский, с его знаниями, в фарм-клубе работает…

— Вернемся, однако, к Турину.

— Набокову, считаю, не хватило тренера вратарей, от которого так легко отказался Крикунов. В матче с Канадой на него выпала колоссальная нагрузка. После этой игры, когда голкиперу стало по-настоящему тяжело, с ним нужно было по-вратарски пообщаться, нащупать в душе какие-то струны, дать пару профессиональных советов по восстановлению и настрою на следующую игру. Уверен, это помогло бы. В отсутствие специалиста главный тренер подхода к вратарю не нашел и найти не мог.

Еще в прошлом году Крикунов, считаю, не справился с лучшей в истории нашего хоккея ситуацией, когда в сборной из-за локаута могли играть все сильнейшие мастера. При тех раскладах бронза чемпионата мира никак не должна была считаться успехом, потому что в полуфинале мы проиграли «никаким» канадцам, многие из которых во время сезона вообще не играли. Что чехи в финале благополучно и доказали.

— После окончания турнира главный тренер сборной сделал вывод, что соотношение энхаэловцев и игроков суперлиги на Играх должно составлять 50 на 50. Вы разделяете эту точку зрения?

— Интересно, а как тогда жить шведам с финнами, у которых энхаэловцев в Турине было больше, чем у нас? Они что, готовились вместе? Опять мы не о том говорим. Что показали на Олимпиаде те же Сушинский и Харитонов, которые в «Динамо» с Крикуновым готовились к турниру? Не игроков из суперлиги надо к олимпийской сборной искусственно подтягивать, а о подготовке резерва думать. Нищенское существование ведут юношеские сборные страны, в тренеры туда уважающий себя человек не пойдет. Вот и получается, что у тех же финнов нет таких звезд, как у нас, зато среднее звено гораздо крепче. И куда лучше понимают, каким образом играть в командный хоккей. И еще. Все видели, какое в Турине было судейство. Весь мир уже борется с зацепами, мы же отстали по всем параметрам. Оттого и такое количество удалений. Так что, прежде чем заявлять об увеличении в сборной числа игроков из российских клубов, надо изменить положение дел в суперлиге.

— Поговорим об игроках. Что скажете о Ковальчуке?

— Ковальчука знают все, в том числе и Крикунов. Одна и та же история с небольшими вариациями повторяется на каждом чемпионате мира, Кубке мира, Олимпиаде. Вспомните его конфликт с Тихоновым. Не верите в Ковальчука — не берите его! А если взяли — не списывайте потом все грехи на одного хоккеиста. Давайте теперь свалим всю вину за неудачу на Ковальчука и забудем обо всех настоящих проблемах. Вот скажите, что общего в игровом смысле между Ковальчуком и Дацюком? Всем известно, что Ковальчук играет в свой хоккей, под который нужно подобрать партнеров, подстроиться. А ставить к нему в звено Дацюка и Ковалева — значит, губить таких мастеров. Та же ситуация с розыгрышем «пять на три» в матче с финнами доказала это лишний раз. Дошло до того, что к концу турнира перестал играть на партнеров даже Дацюк. Он, мастер паса, понял, что ему не от кого «оттолкнуться», не с кем обыграться — и сам начал обыгрывать и бросать.

— Так какой же выход был у Крикунова? Не брать Ковальчука?

— Не взять нельзя. Талант-то очевиден, просто его надо правильно использовать. То есть подобрать нужных партнеров. Мне непонятно, почему не была сформирована связка Ковальчук — Вячеслав Козлов, которая очень успешно играет в этом сезоне. К тому же Козлов — двукратный обладатель Кубка Стэнли, что, как и в случае с Брылиным, придало бы команде необходимого опыта. Тем не менее он еще до прихода Буре на должность генерального менеджера не был включен в «список 78», из которого только и можно было выбирать игроков в Турин. Неспортивная подоплека этого решения очевидна.

А третьим игроком к ним, считаю, при должной работе вполне можно было добавить Сергея Федорова, благодаря мудрости которого в последние месяцы расцвел в «Коламбусе» Жердев. С Ковальчукам могло бы произойти то же самое (какое же пророчество решающего гола на чемпионате мира-2008 в Квебеке! — Прим. И. Р.). Тут действует цепочка: у Козлова еще со времен «Детройта» хорошие отношения с Федоровым, если бы пригласили одного — были бы серьезные шансы, что согласится и второй. Проблемы с центрфорвардами были очевидны, и с Федоровым надо было работать, а не просто ждать ответа: да или нет. Тройка Ковальчук — Федоров — Вячеслав Козлов могла бы быть на Олимпиаде очень эффективной.

Словом, наши туринские проблемы были предопределены еще до начала Игр. Для того чтобы побеждать на таких турнирах, нужна системность в работе. Системность на годы, которая есть в хоккейной жизни обоих финалистов Олимпиады. Швеция и Финляндия — две маленькие страны, которые редкий американец найдет на карте. Возможностей у них гораздо меньше, чем у нас. Но знаете ли вы, что размеры катков, которые уже много лет строятся в этих странах, — средние между европейскими и энхаэловскими?

Хоккеисты изначально готовы играть на площадках любого размера, им не нужно перестраиваться. В результате финны дошли до финала и на Кубке мира, и в Турине. По-моему это пример того, что ко всему в нашем деле нужно подходить со смыслом. И что случайности занимают на турнирах уровня Олимпиады далеко не главное место.

* * *

Касатонов как профессионал крайне жестко оценил хоккейные решения Крикунова. Одновременно стало выясняться, что и во взаимоотношениях главного тренера и хоккеистов далеко не все было в порядке.

Журналист «Коммерсанта» Андрей Колесников имел «право первой ночи» на общение со спортсменами в «Русском доме». После матча за третье место туда ближе к ночи пришли некоторые хоккеисты. Чуть-чуть расслабившись, они позволили себе признания, о которых до тех пор не было и речи. Процитирую отрывки из материала Колесникова «Сон в зимнюю ночь».

«Я думал, вечером никто из них не приедет в "Русский дом". Мы не видели их здесь после четверть- и полуфиналов. После катастрофы с финнами наши хоккеисты приехали в олимпийскую деревню, зашли в столовую. Говорить им было, видимо, не о чем, да и сил не было. Они удивились, когда неутомимый директор Имперского русского балета Гедиминас Таранда принес торт. Меньше других удивился Алексей Ковалев. Это же у него был день рождения. Они для приличия разрезали торт, откусили от него для вида и разошлись. Выброс адреналина во время игры такой, что ночью мало кто быстро засыпает. Почти все мучились до самого утра. Только Александр Овечкин, как потом выяснилось, неплохо выспался, что, конечно, подтверждает версию о том, что этого парня ждет великое будущее.

Я удивился, когда после игры с чехами они все-таки приехали в "Русский дом". Их было человек пять-семь: Евгений Малкин, Алексей Ковалев, Александр Овечкин, Максим Соколов, Максим Сушинский (сбрил бороду)…

Саша Овечкин устал. И не за эти две недели, а за эти 40 минут. Он устал объяснять, почему они проиграли. Он устал, потому что он не мог этого объяснить. В глазах его была мольба. Он хотел, чтобы я отпустил его на свободу. Я сделал это с чистой совестью. Я понимал: Александр Овечкин сказал не то, что мог. Он сказал то, что знал.

Он и сам это чувствовал. Иначе он не добавил бы неожиданно, когда мы уже прощались:

— Может, мы зря посчитали, что игра с Канадой — решающая. Мы так правда думали. Мы думали, все будет ясно: остаемся за бортом или проходим на нашем корабле дальше.

Даже в такой ситуации он склонялся клирике. Я не удивлюсь, если узнаю, что по ночам он пишет стихи.

Через несколько минут я беседовал с Алексеем Ковалевым. Я хотел хоть в чем-то попробовать разобраться. Д конечно, отдавал себе отчет в том, что шансов мало. Для этого надо было, чтобы они сами понимали, что произошло.

Алексей Ковалев сидел передо мной — спокойный, уверенный и гладко выбритый. В глазах — тоска. У меня не было шансов не разглядеть ее. Ведь я и сам тосковал уже два дня и нашел бы ее, если бы ее там даже не было. Но она была.

— Почему вы так играли с американцами и с канадцами и так — с финнами и шведами? — спросил я его.

— Нам туда возвращаться, — пожал он плечами, — и чтобы нам ничего не могли сказать там, мы по-другому играть не могли.

Все. На этом разговор можно было бы закончить.

Это было исчерпывающее объяснение: прежде всего насчет того, почему они так сыграли две последние игры.

Если бы я не сидел во втором ряду, за скамейкой запасных, и не видел бы, как Алексей Ковалев хотел играть и выиграть — и у финнов, и у чехов.

— Желание было, — сказал он, — а энергии не было. То есть вот как вам объяснить? Есть желание, а есть энергетическое желание. Вот энергетического желания не было.

Я снова, как и в разговоре с Александром Овечкиным, удивился. Мне казалось (и меня даже убеждали в этом), что хоккеисты так не разговаривают.

— Я виноват, — сказал он — Надо было собрать команду и поговорить перед каждой из этих двух игр. Настрой был совсем другой, чем перед канадцами. Тогда все злые были, еще в автобусе зубы точили… Я до пяти утра не спал, думал. Понял, что надо было поговорить.

— Это, может, все-таки тренеру надо делать?

— Тренеры могут дать установку на игру, — ответил он. — А мы — это те, кто выполняет работу. Совсем другое дело, когда мы между собой говорим. Я еще на тренировке перед финнами почувствовал: нет настроя.

— То есть тренер вообще, что ли, ни при чем в такой ситуации?

— Этот тренер вообще не имеет понятия, как вести команду, — спокойно сказал он. — Я это увидел еще на последнем чемпионате мира. Можно любого человека с улицы с секундомером в руках поставить — и он ничуть не хуже будет.

Я вспомнил, как после игры за бронзовые медали на нашей скамейке запасных остались одни только тренеры. Все уже давно ушли, даже с поля, а они все дописывали в свои блокноты какие-то циферки. Они были очень озабочены этим.

Ну вот, что-то стало проясняться ни с того, ни с сего, подумал я.

— Ко мне ребята всю игру с финнами подходили: "Скажи ему, что надо переходить на три звена! В полуфинале в четыре звена не играют! Ни чехи, ни финны, никто!" А у него четыре. И он говорит: "Все нормально, играем!" Договорились, что каждое звено играет по минуте — "пошел следующий на лед, пошел следующий!" Он великий тренер? А почему, а? Бронза на чемпионате мира? Дали заслуженного тренера России? Мы, когда получали в свое время заслуженных мастеров спорта, что-нибудь должны были выиграть. Олимпиаду, например, в 1992 году. Я не люблю лезть в чужие дела: дали и дали. Но мне обидно, когда я сижу на скамейке и ничего не могу поделать.

— Но вы же с ним у канадцев выиграли, с этим тренером, — сказал я, тоже почему-то начиная избегать называть Владимира Крикунова по имени и фамилии.

— В игре с канадцами Борис Михайлов вел игру, — отмахнулся он — Менял составы, думал, делал, а он…

Алексей Ковалев говорил так же невозмутимо, но вещи он говорил, конечно, возмутительные.

— Если ты нам не доверяешь, возьми свою динамовскую команду на Олимпиаду, и посмотрим, что ты выиграешь. Он сегодня перед игрой собрал нас и всех, каждого, такими словами… А нам за бронзовую медаль надо играть. Я хотел ему сказать: "Играйте сами за свою бронзовую медаль!". Мы что, заслужили это? Или просто метод настройки на игру такой? Приглашать нас и делать из нас идиотов? Говорить нам: "У нас есть четыре звена, и мы играем всеми ими по очереди". Мы сидим на скамейке в полном шоке. Удаление у нас — играет то же звено, которое нарушило. В большинстве играют те же, кто заработал удаление. Потому что договорились играть по минуте!

Он посмотрел на мое лицо.

— Ну! А мы представляешь как себя чувствуем на скамейке! У нас все играют по очереди! И с финнами, и с чехами…

— Я понял, кажется, вас, — сказал я. — Но расскажите все-таки, почему вы не забиваете впятером против троих?

— Ну, просто бывает так, что не забиваем. Иногда кажется: чем больше хотим, тем меньше шансов. А особенно когда в большинстве играет наше четвертое звено против их первого, — упрямо повторил он — Это, может, последняя моя Олимпиада. Я решил попробовать. Хотел выиграть. Самая большая проблема для меня: как смотреть в глаза людям?

— До сих пор не научились после проигрыша смотреть в глаза людям? — спросил я. — Этому в НХЛ не учат?

— Этому я научиться не могу, — сказал он. — Это что там, что здесь — самая большая проблема.

Мы разговаривали уже больше часа, было почти пять утра, и он не хотел прекращать этот разговор.

— Правда очень хотелось выиграть Олимпиаду? — спросил я.

— А ты как думаешь?

— Уже ведь есть одно золото, из Альбервилля.

— Мы выигрывали его для другой страны (в Альбервилле под олимпийским флагом выступала команда СНГ. — Прим. И. Р.)

— В Ванкувере, может, свое возьмешь.

— Если меня самого в тридцать семь лет возьмут.

— Может, в качестве тренера возьмешь.

— Тренерам медаль на Олимпиаде не дают, — убийственно посмотрел он на меня.

В кафе "Русского дома", куда мы вернулись, Сюткин-бэнд играл ретро. Под руку попался шлягер "А нам все равно!". Кто-то его заказал. Хоккеисты переглядывались, пока не замахали руками протестующе. Сюткин-бэнд остановился.

Это все-таки была не их песня».

Вот как оно бывает. Пока турнир идет — тишь, гладь да божья благодать. Но как только все заканчивается, наружу вылезает все, что в действительности творилось в команде.

Точнее, между командой и тренером.

* * *

Начатое Ковалевым продолжил полтора месяца спустя Набоков. С ним мы встретились и очень откровенно поговорили там, где он и по сей день играет, — в Сан-Хосе.

По раздевалке «Шаркс» после матчей регулярного первенства НХЛ Набоков щеголял в ярко-красной бейсболке нашей олимпийской сборной, а когда оказывался в резерве, сидел в том же головном уборе на скамейке запасных. Сам себе, получается, не давая забыть о Турине, в котором провел три сухих матча, включая четвертьфинал с Канадой (а, к примеру, олимпийский чемпион швед Лундквист — ни одного), но не завоевал медали.

Вряд ли кому-то придет в голову спорить, что для него и Овечкина такой исход Игр был высшей несправедливостью. Если даже министр иностранных дел России Сергей Лавров, как сообщалось, подарил своему канадскому коллеге свитер нашей сборной с 20-м номером и фамилией «Набоков» во время официального визита — разве это не признание того, что пережили в февральский день две великие страны? Как и слова Владислава Третьяка, прозвучавшие на всю Россию, что свою «двадцатку» он передал в надежные руки?

И не нужно говорить, что все это было понапрасну. Потому что хотя бы ради огромной надежды, которую подарила в вечер того четвертьфинала людям сборная России, стоило ехать на эти Игры. Пусть эта надежда потом и разбилась вдребезги.

— Бейсболка сборной России в раздевалке «Шаркс» никого не раздражает? — спросил я Набокова.

— Нет. Пара ребят только посмеялись: «Что же ты ее надел? Вы же ничего не выиграли!» Я пережил — смех был добрый. Никаких проблем с этим не было. Надеюсь, что эта бейсболка будет приносить мне удачу. И ни капли не жалею, что поехал на Олимпиаду.

— Слышали версию, что обыграть Канаду и США для наших энхаэловцев было важнее, чем выиграть Олимпиаду?

— Чушь какая-то. Победить Канаду, чтобы потом проиграть финнам? Такое может прийти в голову только людям, которые вообще не знают хоккей и хоккеистов. Разочарование после полуфинала было страшное, о выигрыше над Канадой в этот момент никто уже не помнил. Уже после Турина мы разговаривали об Олимпиаде с Сергеем Гончаром и Павлом Дацюком, и у каждого из них, как и у меня, боль не отошла.

— Где сейчас ваша знаменитая маска, специально изготовленная к Турину, на которой акула пожирает флаги всех соперников сборной России?

— Тоже дама. Эта маска — в единственном экземпляре, и память о первой в моей жизни Олимпиаде не позволяет мне кому-нибудь ее подарить. В конце концов, несмотря на итоговый результат, хороших воспоминаний о Турине у меня больше, чем плохих. Коллектив-то у нас был очень дружный. Может, кто-то и думает иначе, но, по-моему, все игроки этой команды почувствовали себя близкими друг другу людьми.

— Что все-таки, на ваш взгляд, произошло с нашей сборной между четвертьфиналом и полуфиналом?

— Вообще-то я не люблю возвращаться к этой теме — слишком она кровоточит. Но раз вы спросили — отвечу. Не раз думал об этом и по-прежнему убежден, что перед полуфиналом и по его ходу нужно было уделить гораздо больше времени системе игры, как именно будем действовать против финнов. Кто и как должен играть в тех или иных ситуациях. До сих пор верю, что, если бы мы более детально подошли к подготовке к тому матчу, все сложилось бы по- другому.

— Иными словами, Крикунов не объяснял в деталях, как нужно играть против Финляндии, а потом Чехии?

— По крайней мере не так, как все это объясняется здесь, в НХЛ. Но говорить, правильно это или нет, не имею права: это не в компетенции игроков. Могу только констатировать, что я привык слышать установки, где все разжевано, детализировано, где учтен каждый нюанс. А не так: «Играем так-то. Поехали! Вы все умеете». Таких установок здесь уже давно нет.

— Вы вполне ясно говорите о роли тренера в той ситуации. Сам же Крикунов, помнится, ссылался на переутомление игроков, на то, что у них ноги не бежали. Это правда или…

— …Или. На мой взгляд, ссылаться на это нельзя. Финны и все остальные играли в те же дни, что и мы. К тому же график матчей как в НХЛ, так теперь и в российской суперлиге таков, что все привыкли играть «на усталости». Каждый понимает, что свежим быть во всех матчах невозможно, и знает, как скорректировать свою игру с поправкой на физическое состояние. Так что оно тут ни при чем.

— Ковалев считает себя виноватым в том, что как капитан команды не собрал игроков перед полуфиналом без тренеров и не поговорил по душам.

— По-моему, эти слова Лехи много о чем говорят. Хоккеист должен играть, а не собирать команду. Даже капитан. Ковалев и Дарюс Каспарайтис делали в раздевалке все, что могли. То, что в Америке называется cap talk, — капитанский разговор. Подбадривали, заводили, настраивали. И все настраивались на игру по максимуму, тут для меня никаких сомнений нет. Я же раньше не имел возможности выступать за сборную и слышал всякие — разные слухи. Читал в газетах, что приезжают ребята на чемпионаты мира, расслабляются, выпивают, обстановка в сборной — черт знает что. А тут приехал и увидел, что в раздевалке более чем здоровая атмосфера. И вот эти слова Ковалева, это его чувство вины, на мой взгляд, лишнее доказательство этой атмосферы. А чего нам не хватило, вы, думаю, уже догадываетесь.

— После Олимпиады Фетисов и Касатонов не сговариваясь заявили, что не понимают, как Крикунов остался во главе сборной после Турина.

— Думаю, что сборной нужен молодой тренер. Нему надо дать время. Нельзя назначать человека на полгода, а потом уволить или подставить так, что он не сможет работать дальше. Нужна какая-то программа, какая-то стратегия, чтобы на протяжении длительного времени все знали, над чем и как они работают. А у нас все делается спонтанно.

— Видите какую-то конкретную кандидатуру?

— Я слишком долго не играл в России — небольшой период в Магнитогорске не в счет, — чтобы компетентно высказываться на эту тему. Но в том, что это должен быть молодой тренер, убежден.

— Крикунов же не раз в интервью говорил, что об НХЛ судит по материалам в прессе и общению со знакомыми агентами.

— Не только в интервью. То же самое было сказано мне лично. Уже тогда, осенью, пришлось задать себе кое-какие вопросы. Но сомнений, ехать на Игры или нет, все равно не было. И, повторю, вообще о своей поездке в Турин не жалею.

— По-вашему, новая для России схема руководства с генеральным менеджером и главным тренером оправдала себя?

— А вы как считаете?

— Думаю, что не очень.

— И я тоже так думаю. Но Павел Буре тут ни при чем. Он был назначен за пару месяцев до Олимпиады. Когда уже у команды был главный тренер, а целый ряд сильных игроков не попал даже в расширенный список кандидатов. Назначение генерального менеджера за такой мизерный срок до Игр может сработать? На самих-то Играх — уже не его работа, а тренера.

— Правду говорил Ковалев в одном из интервью, что Крикунов перед матчем за третье место очень резко с командой разговаривал?

— Да, и это тоже вызвало, мягко говоря, удивление. Выходишь играть с чехами за медаль, только что проиграл финнам. Ждешь, во-первых, объяснений, как сегодня надо играть, а во-вторых, какой-то моральной поддержки. А слышишь…

Вместо того чтобы говорить об игре, какие-то призывы и восклицания.

— Какие именно?

— Я бы не хотел выносить сор из избы и говорить дословно. Тем более что на сто процентов слова главного тренера не помню.

— После матча с Финляндией Крикунов сказал, что собирался, но не решился заменить вас после второго пропущенного гола. Вратарю, только что отыгравшему на ноль с Канадой и не виноватому в финских голах, обидно было такое слышать?

— Я ничему не удивляюсь. Если человек сказал мне два слова за весь турнир — о чем тут можно говорить? Представляете, мне Максим Соколов говорил, что сегодня я играю! И Илье Брызгалову перед первым матчем — тоже! Ни один из тренеров к нам не подходил, не объявлял о своем решении. Эта миссия почему-то была возложена на одного из вратарей. А до того ездишь на раскатке, смотришь на ребят и на тренеров, думаешь: ты играешь, не ты… Все по-другому чем привык, все странно. Может, я не разбираюсь в тонкостях тренерской работы, но почему-то думаю, что подход к игрокам нужен был совсем другой.

— Например, к Ковальчуку, который при тренерах старой школы никак не может по-настоящему проявить себя в сборной?

— К таким игрокам, как Илюха, нужен особый подход. Таких талантливых ребят нужно знать. Сам Крикунов говорил, что под него нужно строить пятерку — но не делал этого. Нельзя подгонять неординарного хоккеиста под общую схему и сказать ему: бегай туда, делай это, не делай того. Одно могу сказать: Илюха хотел чуть ли не больше всех. Это каждый в раздевалке видел. Видели все и то, как он реагировал на поражения, какая была у него злость. У меня по крайней мере даже и мысли не возникало — опять, мол, Ковальчук не забил. Да, не забил, но сделал много другой работы. Если бы ему было все равно, он бы встал после игры и с равнодушным лицом ушел. А он очень хотел, и, даже если что-то не получилось, я не брошу в его адрес ни камня.

— Как вам вывод тренера, что на Олимпиадах соотношение игроков НХЛ и суперлиги должно быть 50 на 50?

— Об этом твердят на протяжении последних трех лет. Мое мнение: ехать на Игры должны лучшие, где бы они ни играли. Если Женька Малкин — лучший, пусть он хоть в Японии играет, но должен быть вызван в сборную.

— Еще перед турнирам вы выразили недовольство, что в сборной России на Олимпиаде-2006 нет тренера вратарей. Опасения оправдались?

— Однозначно! Я, кстати, задал этот вопрос Крикунову и он ответил: «Да зачем это нужно, у нас времени готовиться нет!» Но дело не в том, чтобы готовиться или тренироваться. Нам нужно хотя бы элементарно поговорить! Когда тренер вратарей сидит наверху, он видит то, что помогло бы мне в следующем матче. Есть масса вратарских нюансов, которые тренер сверху видит, а сам ты их с площадки заметить не можешь. Такой человек на всех турнирах о-бя-за-тель-но нужен! Ведь вратарская позиция — одна из главных. И такие вот подсказки плюс немного видео — все это было бы голкиперам очень полезно.

— Касатонов считает, что тренера вратарей, возможно, Набокову в полуфинале и не хватило. На фоне усталости после матча с Канадой он мог бы нащупать нужные струны в вашей душе, дать пару дельных советов.

— Наверняка мог бы. Надо же понимать, что тренер вратарей отличается от обычных тренеров. Он должен быть голкиперу чуть ли не другом, постоянно с ним общаться, говорить по душам. Я не говорю, что именно мне кто-то помог бы в матче с Финляндией сыграть лучше. Я говорю, что тренер этого амплуа должен быть на Олимпиаде. Должен.

— В Нагано и Солт-Лейк-Сити был Третьяк, который все эти функции и выполнял. А в Турине, получается, работы с вратарями не было никакой?

— Да, ее не было вообще.

— А как вы отнеслись к тому, что вас выпустили на один, первый период в матче со сборной США? Шаг был нетрадиционный.

— Вот тут я как раз не склонен в чем-то упрекать тренеров. Это решение было правильным. Во-первых, оно дало результат: на следующий день мы обыграли канадцев и не пропустили ни одного гола. А во-вторых, то был единственный раз, когда Крикунов со мной посоветовался. Перед матчем с американцами состоялся наш единственный разговор за всю Олимпиаду. И хотя вообще-то я люблю либо проводить весь матч, либо не играть вообще, в данном случае один период мне не помешал.

— Помню, вы рассказывали, что Третьяк оставил на вашем мобильном сообщение с поздравлениями после матча с Канадой. Вы все-таки увиделись с ним в Турине?

— Нет, так и не удалось. Владислав Александрович — занятой человек, он посмотрел матч с финнами и вынужден был улететь — по-моему, на игре с чехами его уже не было. Разговаривали с ним позже, когда я уже прилетел в Америку.

— Считаете его одним из своих учителей?

— Да. В разные жизненные периоды у меня было три учителя. Первый — отец, который остается таковым и по сей день. Потом — Уоррен Стрелоу, тренер вратарей «Сан-Хосе». И наконец, Владислав Александрович, к которому я на протяжении пяти лет ездил и тренировался. Вклад каждого из них в мою игру очень велик.

— Сейчас Третьяк — претендент номер один на пост президента ФХР. Вы бы хотели, чтобы он возглавил федерацию хоккея?

— Был бы очень рад этому. Думаю, что есть только два человека, которым под силу эффективно возглавлять федерацию, — они Игорь Ларионов. Убежден: если Третьяк станет президентом, лед тронется, и начнутся перемены.

* * *

Набоков оказался стопроцентно прав. Вскоре Третьяк заменил Стеблина на посту президента ФХР, объявив своим главным приоритетом успехи сборной. А вскоре в ней объявился и столь желанный Набоковым молодой тренер — Вячеслав Быков.

С этого момента и у российского хоккея, и у нашей национальной команды началась совсем другая жизнь.

ВЛАДИСЛАВ ТРЕТЬЯК: «ПУТИН СКАЗАЛ, ЧТОБЫ ПЕРВАЯ СБОРНАЯ НЕ НУЖДАЛАСЬ НИ В ЧЕМ»

Специально для этой книги я побеседовал с президентом Федерации хоккея России, легендарным вратарем, трехкратным олимпийским чемпионом, десятикратным чемпионом мира, депутатом Государственной думы РФ Владиславом Третьяком. В том безумном режиме, в котором живет сейчас один из самых великих спортсменов в истории страны, выкроить полтора часа для встречи было невероятно сложно. И все же в конце октября почти полуторачасовое интервью в кабинете президента ФХР на Лужнецкой набережной состоялось. И я лишний раз убедился, что никакие должности и высокие круги общения не способны изменить Третьяка — обаятельного, позитивного человека, напрочь лишенного звездного апломба и высокомерия.

— Владислав Александрович, согласны ли вы с бытующим в России мнением, что наша хоккейная сборная едет в Ванкувер-2010 в роли явного фаворита?

— Если судить по успехам последних лет, то — да. Из чего складывается это мнение? Во-первых, два последних года мы становились чемпионами мира. Во-вторых, у нас сильный тренерский состав, который на протяжении трех последних лет доказывает свой уровень. Включаю сюда и первенство мира 2007 года в Москве, где досадная осечка в полуфинале с финнами не могла перечеркнуть яркого впечатления, которое оставила игра сборной. Думаю, выйди мы тогда в финал — канадцев на своем льду обыграли бы. Уже тогда у нас была видна команда, что получило свое подтверждение в двух последующих сезонах.

И, в-третьих, наши игроки HXЛ. Овечкин, Малкин, Дацюк, Ковальчук входят в десятку лучших хоккеистов лиги. Первые трое в 2009 году заняли все три вакансии номинантов на «Харт Трофи» — приз самому ценному игроку сезона в НХЛ. Такое случилось первый раз в истории!

Если взять все эти факторы в совокупности, то можно сделать вывод: да, Россия — фаворит. Но лично я считаю, что фаворитов много. Канада, у которой состав не слабее. США, Чехия, Швеция, Финляндия, Словакия. Убежден: каждую из этих семи команд можно назвать фаворитом, любая может выиграть золото Олимпиады. Уверен: будет много неожиданностей.

— Были же они в Солт-Лейк-Сити, где четвертое место заняли белорусы, или в Турине, где Швейцария в группе обыграла Канаду и Чехию.

— Поэтому и говорю, что все может быть. Это — Олимпиада. Плюс к тому здесь, как и на чемпионате мира, система плей-офф — матчей на выбывание. Одна игра решает всю судьбу. Вот на последнем чемпионате мира у нас была сильная команда. Но проиграли бы мы в четвертьфинале белорусам, что могло произойти, — и сразу улетели бы домой. К счастью, этого не произошло, мы одолели белорусов, затем выиграли золото, и все воскликнули: «Слава!» А уступи в одной той встрече — вообще бы никакого места не заняли. Точнее, стали бы восьмыми и уехали из Швейцарии с совсем другими чувствами. Вот как тонка грань в соревнованиях, которые проводятся по такой системе.

— Страшно представить, что началось бы в России, если бы наша сборная вылетела от белорусов.

— Этим примером я отвечаю на ваш вопрос — фаворит мы или нет. Все может быть. Мы быстро привыкли к успехам. 15 лет не было побед, а потом наша команда одержала их сразу две. Плюс успешно выступила в Москве. И началась у нас, россиян, эйфория. Везде можно услышать: «Бог любит троицу!», «Теперь-то мы точно должны выиграть» и т. д. Наша команда будет делать все, чтобы это произошло. Иначе и ехать нечего. Но говорить, что мы со стопроцентной вероятностью победим, закидывать соперников шапками — нельзя.

Думаю, многое тут будет зависеть от вас, журналистов. Вы должны понимать сами и подчеркивать это в своих публикациях, что будет очень тяжело. Да, мы — фавориты. Но Олимпиада — это даже не чемпионат мира. Олимпиада — это совсем другой турнир, где играют все лучшие хоккеисты планеты. И ничего здесь никому не гарантировано.

— К тому же я обратил внимание, что с 1998 года, когда в Олимпийских играх разрешили участвовать энхаэловцам, ни разу их не выигрывал действующий чемпион мира.

— Так и есть. С другой стороны, на домашнем льду ни Олимпиад, ни чемпионатов мира никто давно уже не выигрывал. Не завидую канадцам: они играют у себя в стране, и от них все требуют только первого места. Поддержка зрителей, знакомая площадка… Плюсов у них, конечно, много. Но и минусы есть, и главный из них — вот этот колоссальный пресс ожиданий. Который усиливается тем, что два года подряд они терпели неудачи в финалах чемпионата мира. Поэтому им будет сложно.

* * *

— Для вас как хоккеиста Олимпийские игры были важнее чемпионатов мира? И по внутреннему ощущению, и по требованиям партии и правительства?

— Важнее. Чемпионат мира — каждый год. Практически одни и те же участники. По сути, вы варитесь в собственном соку. А здесь — ты член команды — когда-то СССР, а теперь России. Не хоккейной команды, а большой спортивной семьи. Биатлонисты, фигуристы, лыжники. Ты живешь в Олимпийской деревне — что уже само по себе экзотика. Каждый день ты видишь и победителей, и проигравших, пропускаешь через себя их чувства.

У нас самый сложный в этом смысле вид — мы начинаем первыми и заканчиваем последними. Условно говоря, 12 дней надо все время быть в форме и готовиться. Вот, допустим, конькобежец в первый день пробежал 500 метров, выиграл золото и — гуляй, Вася! Все! Один день — и либо да, либо нет!

Мы видим этих чемпионов, радуемся успехам и огорчаемся неудачам, наблюдаем, как их встречают. И все это так или иначе психологически действует. Это несравнимо с чемпионатами мира, где всего этого нет.

Я был на четырех Олимпиадах, три из которых принесли хоккейной сборной СССР золото. И считаю, что это совершенно другая медаль. Звание олимпийского чемпиона не сравнить с титулам чемпиона мира, хотя и тот очень важен и почетен.

— Вы и закончили карьеру после золотой Олимпиады-84 в Сараево. Настолько выхолощенным в 32 года себя чувствовали?

— Да. Четыре года я ждал, чтобы реабилитироваться после проигранной американцам Олимпиады-80 в Лейк-Плэсиде. И мы все ждали и очень хотели выиграть. Я знал, что, по всей видимости, это будут мои последние Игры, и хотелось закончить карьеру на высокой ноте.

— Известно, что вы могли остаться, но попросили Виктора Тихонова о возможности больше времени проводить дома, с семьей. Он ответил: «У нас дисциплина на всех одна», и это предопределило ваше решение. Этот разговор с тренером был еще до Сараево?

— Нет, после. Если бы мы не выиграли, возможно, я остался бы еще на четыре года, до Калгари. Проигравшим неохота было уходить…

— А в чем все-таки заключался секрет вашего поражения в Лейк-Плэсиде, прозванного в США «чудом на льду»? Как такая машина, как сборная СССР, могла проиграть американским студентам?

— Мне кажется, с нашей стороны была недооценка команды США. Хотя она же не только с нами хорошо сыграла, а все матчи здорово провела… Быстрая, молодая команда была. Без звезд, но очень сплоченная. Мы играли с ними товарищеский матч буквально за три дня до турнира, разгромили — 10:3. Откровенно говоря, мы даже болели за них, чтобы они чехов победили, шведов. Думали: ну этих-то студентов мы обыграем.

Плюс элемент невезения: у нас было очень много моментов. Я очень много раз пересматривал тот матч. То в штангу попадали, то в перекладину. А у них что ни бросок, то гол. Бывает такое, что, хоть убей, не идет игра, и сильнейший проигрывает слабейшему. Но после этого мы сделали вывод, что оценку команде надо давать только после того, как ты ее обыграешь. Это главный урок, который мы извлекли на будущее.

— Американцы и фильм о той своей победе сняли, и книг огромное число выпустили.

— Можно сказать, что с того дня начался отсчет настоящей жизни хоккея в Америке. Конечно, в 1960 году была победа на Олимпиаде в Скво-Вэлли, но потом все затихло. А здесь пошел просто бум. Начали строить катки, всерьез работать с детьми… И как результат, сегодня в финале юношеского чемпионата мира играют США и Канада. Да раньше и мы, и канадцы на этом уровне забивали американцам по 20 шайб! Их вообще не считали за соперников, да и на взрослых чемпионатах мира они далеко не всегда в группе А играли — настолько были слабы. Вот что такое Олимпиада — одна победа дала огромный толчок развитию всего вида спорта в Соединенных Штатах. Причем не только мужскому хоккею, но и женскому.

* * *

— Все предвкушают в Ванкувере финал Канада — Россия. А правда ли, что вы по сей день возглавляете общество российско-канадской дружбы?

— Да. Уже больше десяти лет. И, между прочим, являюсь единственным россиянином, удостоенным одного из высших орденов Канады — Орден отличия.

— После победы сборной России в финале чемпионата мира-2008 над Канадой в Квебеке орден не хотели у вас отобрать?

- (Смеется) Я канадцев очень уважаю. Немногие страны награждают людей, которые доставили им больше всего неприятностей. А я считаю себя именно таким. Когда проигрываешь — это, естественно, не доставляет положительных чувств, и эмоциональные стрелы направлены в тебя. Но они ценят и уважают таланты. Мне очень нравится, что канадцы — настоящие ценители искусства хоккея.

— В глубине вашей души сидит сожаление, что так и не получили возможность сыграть в «Монреаль Канадиенс», который мечтал вас заполучить?

— Есть немножко. Мне хотелось это попробовать. Во- первых, «Монреаль» всегда был и по победным традициям, и по духу, и по стилю близок к ЦСКА, играл не в силовой, а в умный и техничный хоккей. А во-вторых, на родине я уже выиграл все, что мог. Я — десятикратный чемпион мира. Если скажу, что 11-кратный, у вас ведь и глаз не моргнет, правда?

— Абсолютно верно.

— И правильно. Одним больше, одним меньше — какая разница? 13 раз выигрывал Кубок европейских чемпионов, еще 13 — чемпионат СССР… Как спортсмену, мне было интересно попробовать себя там, в НХЛ. Они меня уважали, ждали. Но, к сожалению, Политбюро мне в свое время не разрешило.

— А когда спустя несколько лет после окончания карьеры вам предложили поработать с вратарями в «Чикаго Блэкхокс», теоретически могли бы вернуться на лед?

— Так мне в 90-м году предложили в «Чикаго» играть! Сначала было предложение консультировать вратарей, приезжать в год по три-четыре раза. Мне это было интересно — пожить жизнью НХЛ, где я никогда не играл. И, помню, в первый год вышел на лед во вратарской форме и сам стал показывать, какие надо делать упражнения. Генеральный менеджер и главный тренер Майк Кинэн увидел, как я стою — и сказал: «Владислав, — да ты через полгода будешь у меня в порядке! Давай два месяца тренируйся — и в такой-то день против «Монреаля» выйдешь играть. Сколько денег тебе надо?»

— Ваша реакция?

— «Да я семь лет уже в хоккей не играю!» Кинэн меня не слушает: «Сколько ты хочешь? Мы тебя берем!» И только аргумент, что жена не хочет моего возвращения в хоккей, на него подействовал.

— Она действительно не хотела?

— Да. Но не это было главной причиной. Думаю, что я все сделал правильно. Имя, уважение, слава хоккейная — все это зарабатывается годами, и добиться этого очень тяжело. Есть вратари-«бабочки», которые отыграют здорово один чемпионат мира, а потом «сдуваются», и о них забывают. Какой-то след они оставляют, но небольшой. А когда ты на протяжении 15 лет — сильнейший вратарь, это совсем другое. Вполне ведь могло произойти, что после семи лет пропуска я встал бы в ворота, и надо мной соперники стали бы издеваться.

Такие вещи морально тяжело перенести. Не хотелось наносить удар по своему имени. Я подумал и решил, что никакие деньги не стоят этого. То, что я оставил, дороже денег. Их можно потратить, что-то купить. А имя — останется, войдет в историю.

— Но не поверю, что в первую секунду, когда вы это от Кинэна услышали…

- (Перебивает) Хотелось! Конечно, хотелось! Но разум все-таки возобладал, причем очень быстро. Хотя мне это, не скрою, польстило.

— Работать в НХЛ давно уже не предлагают?

— С «Чикаго» я поддерживаю отношения. На недавнем Кубке Виктории зашел в раздевалку, пожелал им удачи. Я 12 лет там консультировал, понимаете? Никогда не жил там, просто приезжал на неделю. Но ко мне в НХЛ, особенно в «Чикаго», было и остается самое доброе отношение. Они принимали меня как своего, с уважением, и я очень им благодарен. Даже когда были поражения, никогда меня не винили. Просто когда я стал депутатом Государственной думы, я уже не мог выполнять те функции, которые на меня были прежде возложены.

— Вас не поражает, что один из ваших первых подопечных в «Чикаго», Доминик Гашек, в 44 года является кандидатом на поездку в Ванкувер в составе сборной Чехии?

— Я рад за него. Если у него есть желание — а мастерство-то деться никуда не могло… Понимаете, в чем дело — можно играть и до пятидесяти. И я мог бы. Самое главное, чтобы не было долгого перерыва. Мышцы, здоровье, навыки — без практики все теряется. А когда ты не останавливаешься, поддерживаешь себя в тонусе — можно играть очень долго. Если, конечно, травмы не замучают.

— То, что 39-летние Федоров и Зубов — среди кандидатов на поездку в Ванкувер, служит подтверждением вашим словам.

— А Горди Хоу, который до 50 лет играл? Просто нельзя останавливаться. Но для этого нужна сила воли. Хоккей — очень травматичный вид спорта.

— То есть советские представления, что в тридцать с небольшим лет игрок выходит в тираж, — в корне неверны?

— Да. У нас считалось, что после тридцати ты уже «старик». Я с этим не согласен. Это зависит от самого спортсмена.

* * *

— Сейчас на Олимпиаду поедет безумно талантливое поколение игроков. Откуда этот всплеск? Ведь 90-е годы, когда все они занимались в спортшколах, были потерянным временем для детского спорта.

— Работа все равно шла и идет. Допустим, Овечкин прошел через Кубок Третьяка. И многие другие тоже. Уже десять лет назад я стал проводить международные детские турниры своего имени. Подчеркиваю — международные. Главной моей задачей было выйти на интернациональный уровень.

Когда детишки играют здесь — это одно. А когда они выходят на лед под флаг и гимн России, соперничают с иностранными спортсменами, в них воспитывается чувство патриотизма. И, конечно, обмен опытом. Сюда и канадцы приезжали, и американцы, и шведы, и чехи.

Конечно, в 90-е годы было очень много проблем, которые нанесли по нашему спорту сильнейший удар. Закрывали стадионы, превращали их в барахолки. Но в основных профессиональных клубах детский спорт сохранить удалось. Иначе звездочки бы не появились. С другой стороны, можно работать на износ, а звезд таких не получить. Такие таланты каждый год не рождаются. Нужно будет еще долго ждать, чтобы появился новый Овечкин, Малкин или Ковальчук.

— Согласны, что по отношению к своей стране их поколение — какое-то другое по сравнению с предыдущим? Такое ощущение, что они, хоть и играют в НХЛ, за Россию готовы кому угодно глотку порвать.

— До моего прихода в федерацию, еще лет пять назад, никто не хотел играть за сборную. Было такое. Многие отказывались под любым предлогом: то им дома надо строить, то жена не хочет, то болезни какие-то… Очень много «отказников» было.

Во-первых, мы создали все условия. Как в НХЛ. Отношение к игрокам совсем другое, чем прежде. Скажем так — демократическое. Пришли люди, — Быков и Захаркин — которые и в советское время играли, и за границей выступали. Они знают, как там относятся к спортсменам. Это тоже очень важно. Был создан нужный микроклимат.

Сыграло роль то, что мы привлекли Первый канал к освещению Евротура. Затем — чемпионат мира в Москве, когда на каждом матче собирался полный зал с флагами. Мы еще текст гимн России написали на кубическом табло: кто текста не знает, читал его — и пел. И майки сделали с текстом гимна на спине — люди могли петь его, глядя на тех, кто сидит перед ними. И на Ходынке творилось что-то невообразимое.

Я тогда приходил в раздевалку и говорил тем же Овечкину, Малкину, Ковальчуку: «Видели?» Они признавались, что не ожидали ничего подобного. Этот всплеск патриотизма заразил ребят, а ребята своей игрой такие эмоции в людях только укрепили.

И когда мы выиграли чемпионат мира в Канаде, Ковальчук сказал в телекамеры, что посвящает эту победу России. Овечкин натянул на себя флаг и катался с ним по льду Квебека. И все они только и говорили: «Россия, Россия». Это очень здорово, потому что благодаря этому молодое поколение к стране начинает относиться по-другому.

Пять лет тому назад я был в городе Иваново, встречался с совсем юными хоккеистами — 8, 9, 10-летнего возраста. Спрашивал их, за кого они хотят играть. И слышал: «За «Калгари», «за «Ванкувер», «за Монреаль». Никто за Россию не хотел играть! Сегодня все уже хотят играть за Россию.

И взрослые игроки — тоже. Потому что видят, какое отношение к ним теперь со стороны федерации и государства, видят, как везде строятся катки. Хоккей снова становится нашим национальным продуктом и объединяет всех россиян, что очень важно в патриотическом смысле. Это понимают и Путин, и Медведев. Россию сегодня объединяет спорт. Поэтому они и уделяют внимание спорту — и хоккею в том числе.

— О чем Путин говорил с игроками в раздевалке Ходынки во время предолимпийского сбора в августе 2009 года?

— Он сказал, что видел матчи и понимал, насколько они были трудными — и в Канаде, и в Швейцарии. «У вас есть дух патриотизма, и вы объединяете людей. Россияне соскучились по победам. В Советском Союзе они были, у нас была своя гордость — хоккей, космонавтика. Потом поводов гордиться было мало. И вот теперь мы увидели, как после ваших побед люди выходили на улицы по всей стране, обнимали и целовали друг друга. Вы делаете большое дело не только в спортивном, но и в политическом смысле. Вы объединяете нашу страну». Премьер был очень благодарен хоккеистам и говорил им именно об этом.

— А хорошо ли, что спорт вновь становится частью идеологии?

— Спорт всегда был частью идеологии. Потому что, повторяю, он объединяет людей самых разных профессий, наций, вероисповеданий. Тот же хоккей можно любить или не любить. Многие не интересуются тем, что происходит в чемпионате страны. А вот когда играет национальная команда, один-два решающих матча смотрит почти вся страна. Потому что чувство патриотизма у людей все равно есть. Они смотрят на этих мальчишек на льду — и видят в них своих собственных детей. Они ведь такие же! Из таких же семей, из разных, порой весьма отдаленных от центра городов. В Америке или Канаде люди тоже гордятся за свою страну, болеют за честь флага. И ничего плохого тут нет.

— Но важно, чтобы достижениями в спорте не подменялась реальная жизнь страны.

— Это взаимосвязано. Если в стране плохо, то и спорт не будет развиваться. Сейчас кризис, но Медведев сказал: «Я все сделаю и с губернаторами буду разговаривать, чтобы строили спортивные объекты». Потому что это не только хоккей и достижения страны, но и здоровье нации, и пропаганда здорового образа жизни. Для построения хорошего государства, для благополучной жизни в стране все эти вещи — в одной цепи.

— До какой степени вы несете ответственность перед высшими руководителями страны за выступление хоккейной сборной в Ванкувере? Может такое быть, что если, не дай бог, команда провалится, вы вынуждены будете уйти в отставку?

— До меня десять лет никто никуда не уходил, хотя ничего не выигрывали. А вообще не знаю — это дело руководства, которому и решать. Владимир Владимирович Путин меня поставил на этот пост.

Но давайте вспомним, что было за те без малого четыре года, которые я работаю во главе федерации. В Москве — бронзовые медали чемпионата мира, в Квебеке и Берне — золотые. Причем в Канаде — на 100-летии хоккея, и после такого еще долго можно говорить, что сделано большое дело. Словом, успехи есть.

Самое главное, что мы все должны понимать, — это спорт. Никто не застрахован от проигрыша. Не думаю, что из-за одного провала надо кого-то снимать. Яне сторонник такого подхода И точно также, когда я подписывал контракт с Быковым, ершу сказал, что не меньше чем на два-три года. «Даже если ты проиграешь, в следующем году продолжишь работу, — сказал я ему. — И два года проработаешь точно». Тем самым дал Вячеславу понять, что верю в него. И дам ему шанс, даже если первая попытка окажется неудачной. Человек должен чувствовать, что ему доверяют, а не ждут неудачи.

Вот и мне Владимир Владимирович дал шанс, который, думаю, я честью выполнил. На чемпионате мира в Москве зародилась хорошая команда, которая потом выиграла два следующих первенства. Мне кажется, я как профессионал нахожусь на своем месте. Все делаю для развития хоккея. Строятся стадионы, я езжу по регионам, убеждаю руководителей в необходимости такого строительства…

Конечно, не мне судить о моей работе. И у меня тоже много недостатков — как у любого человека. Но результат пока есть. А все остальное, как я уже сказал, будет решать руководство.

— Вас как-то коснется заявление Дмитрия Медведева, что президенты федераций по разным видам спорта должны заниматься своими «вотчинами» 24 часа в сутки и не совмещать эти обязанности с важными государственными должностями?

— Я и так занимаюсь хоккеем 24 часа в сутки! Главное, что сказал президент, — во главе федераций должны стоять профессионалы. Если я, отдавший всю жизнь хоккею, им не являюсь, то кто (улыбается)? Что касается моего депутатства, то я не являюсь председателем комитета Госдумы, как это было до моего прихода в ФХР. Председатель комитета — это действительно очень сложная работа, на которую нужно тратить много времени. Я же теперь рядовой депутат. И выполняю свои обязательства по отношению к Саратовской области. Строю два хоккейных стадиона, построил бассейн, детскую спортшколу, универсальный спортивный зал…

Очень много занимаюсь благотворительностью. Могу на сто листов показать, сколько я делаю для Саратовской области. Так что депутатство для меня не пустой звук, и я делаю то, что должен делать. А депутатский статус позволяет мне общаться на высоком уровне, иметь доступ к высшим эшелонам власти. Это, в свою очередь, необходимо, чтобы делать то, что нужно для хоккея. А что нужно для хоккея? Деньги добывать. Чтобы строились стадионы, чтобы финансировались команды. Так что моей работе в ФХР это не мешает, а только помогает.

* * *

— Насколько я помню, вы неоднократно отказывались возглавить ФХР.

— Да, так и было.

— Выходит, в 2006-м вам на самом верху было сделано «предложение, от которого невозможно отказаться»?

— Вы сами делаете такой вывод (улыбается). Я просто знал, что это очень хлопотное дело. В то время был председателем комитета Госдумы по физкультуре и спорту, и на мне лежала большая ответственность и большая нагрузка. Проводил Кубки Третьяка. То есть и так много вещей делал для хоккея. Федерация же — это большое хозяйство. И согласиться мне, не скрою, было трудно.

Но потом подумал — а почему бы и нет? Тем более что у нас был хороший полуторачасовый разговор с Владимиром Владимировичем. Я ему обрисовал все, что происходит в хоккее. Тогда он и предложил мне возглавить федерацию. И я, конечно, не отказался.

— Если бы в январе 2006 года не случилось печально известного пьяного скандала с Александром Стеблиным, который стал известен президенту России, все это оттянулось бы на куда более поздние сроки? В президентском кресле-то ему оставалось сидеть еще три года.

— Трудно сказать. Но знаю, что Путин еще до скандала говорил, что в футболе и хоккее мы теряем позиции, и надо кадровые изменения производить. И в 2005 году Вячеслава Колоскова в РФС переизбрали.

В хоккее, говорил он, побед тоже давно нет, и надо что-то делать с федерацией. Был такой разговор.

— Когда вы первый раз ощутили интерес Путина к хоккею?

— Еще весной 2000 года, во время чемпионата мира в Санкт-Петербурге. Тогда он пришел на первую игру нашей сборной против французов. Поздоровался со мной, после матча, выигранного — 8:1 — пришел в раздевалку. Уже тогда я почувствовал, что этот человек любит хоккей и относится к нему со вниманием. А уже после того, как я стал президентом ФХР, мы неоднократно с ним беседовали.

— Сейчас часто с ним общаетесь?

— На Ходынке был очень хороший предолимпийский сбор. Мы с министром спорта Мутко и президентом ОКР Тягачевым собрали всех ребят, никто не отказался. Владимира Владимировича пригласили, с ним беседовали о проблемах хоккея. Он интересовался, какая помощь нужна. И практически все вопросы были решены.

— Известный телекомментатор Дмитрий Федоров в момент вашего назначения писал в «Спорт-Экспрессе»: «Проблема Третьяка заключается в там, что он человек совсем из иного теста и из иного мира, чем те, кто работают в отечественном хоккее. Правда в том, что у нас серьезные вопросы зачастую решаются в нетрезвом состоянии, при помощи агрессивных телодвижений, крепких слов, в саунах и т. д.». Трудно вам было внедриться в этот мир и изменить его?

— Мир-то этот мне в принципе знаком. Да, он непростой, жесткий. Внедриться было трудно, потому что многое надо было ломать. И не всегда тебя в этом поддерживали. Когда ты что-то меняешь, кого-то выгоняешь, у тебя непременно появляется немало недругов. Хорошо, когда корабль плывет гладко. Но я оказался в другой ситуации. Может, и были какие-то ошибки — без них не бывает. Но хорошего мы сделали, убежден, куда больше.

— Ни разу не было мыслей: «Зачем я за все это взялся?»

— Были тяжелые моменты, конечно. В частности, когда начали регулярно «долбать» в прессе. Я не привык, чтобы обо мне плохо писали. Никогда у меня не было такой прессы, и я переживал. Кто-то был обижен, что ушел из федерации, кого-то мы отрезали от сборной — и эти люди выплескивали свое недовольство. Слава Богу, пришли победы, которые защитили нас.

К сожалению, у нас от любви до ненависти один шаг. Сегодня есть результат — тебя любят. Завтра его не будет — выгонят. И плохо напишут. Но это данность, которую надо принимать. Наверное, такая жизнь в спорте.

* * *

— Вы были в штабе сборной России 2000 года, опозорившейся на мировом первенстве в Санкт-Петербурге. В чем тогда, по-вашему, было дело?

— У нас не было команды. Руководство, тренерский состав не смогли ее сплотить. По именам она была сильнейшей за многие годы — все ведущие хоккеисты играли, в том числе и из НХЛ. Но не было кулака. Не было той команды, какую мы видим в последние годы.

А в сегодняшнем хоккее невозможно выиграть отдельными личностями. Сегодня нет колоссальной разницы между ведущими сборными и остальными. Это даже на каждой Олимпиаде кто-то показывает — то Белоруссия, то Швейцария. Норвежцы в одну шайбу Канаде проигрывают… Если команда не настроилась на игру, если она разобщена, то может уступить любой сборной, которая в мировую двадцатку входит. Главная ценность в нынешнем хоккее — команда.

— Согласны с тем, что в последние годы наметилась тенденция к консолидации хоккейного сообщества? И Фетисов с Касатоновым помирились, пришли друг к другу на 50-летия. И другие серьезные конфликты прошлого сошли на нет. Враждующие группировки в сборной теперь отсутствуют…

— Я вообще против войн. Да, мы все — разные люди. Но не думаю, что нужно это сводить к конфронтации. Каждый человек может ошибаться. А потом — признать свои ошибки. Тем более нечего делить людям, которые многие годы выходили вместе на лед. Я такой человек, что могу поругаться — по делу. Но потом сесть за стол, выпить рюмочку и сказать: «Я был не прав» или «Ты был не прав».

Главное, чтобы общее дело не страдало. И мы боремся за это. Чтобы хоккею было хорошо. Чтобы федерация правильные законы делала. Новый Закон о спорте полностью ведь через меня прошел, мы его готовили! Да, можно к нему по-разному относиться, нет предела совершенству. Но самое главное: мы же никому не желаем плохого. Поэтому нельзя ссориться. И я очень рад, что сегодня у нас такая атмосфера.

И еще очень важно, что есть успех. Потому что когда в какой-то отрасли есть успех, она вся начинает нормально жить. В нашем случае — развивается массовый хоккей, в клубы приходит больше спонсоров, поскольку те видят, что есть символ — успехи сборной. У нас ведь пирамида не такая, как за океаном. У них на вершине пирамиды — Кубок Стэнли. А у нас — чемпионат мира. Кубок Стэнли выиграл — в одном городе только празднуют. А у нас победу на мировом первенстве отмечают по всей стране, и это большая разница. Мы все еще с советского времени «заточены» на сборную. Потому что, если она выигрывает, положительные волны расходятся на всех — и на взрослых, и на детей. Деньги вкладываются, родители приводят детишек в хоккей. Есть кумиры, есть патриотизм. Сборная России дает жить всему российскому хоккею!

— Помню, первым пунктом вашей программы в момент прихода в федерацию было то, что главным приоритетом станет национальная команда страны. Раньше же богатые клубы тянули одеяло на себя, делая по ходу сезона сборную почти бесправной. Тяжело было изменить эту ситуацию?

— Конечно, трудно было. Многие думали совершенно по-другому. С другой стороны, мы делали акцент на сборной не в ущерб клубам. Придерживаюсь убеждения: сильные клубы — сильная сборная. Нельзя отрывать одно от другого.

В клубах зарождаются эти звездочки. Там, в клубных детских спортивных школах, они растут и воспитываются. Все это — неразрывная цепь. Не может быть сильной сборной без сильных клубов, но не могут быть клубы выше сборной. Мы все должны быть вместе.

Сегодня нельзя оглядываться только на НХЛ. Взять те же проблемы с вратарями. Когда я пришел в ФХР, в 24 клубах было 20 иностранных вратарей. Президент страны ставит задачу успешно выступать на мировом уровне — но как можно выиграть чемпионат мира, когда играют одни голкиперы-иностранцы? А если бы Набоков не приехал на мировое первенство в Канаду? А если бы Брызгалов не приехал в Швейцарию?

Еременко — тоже хороший вратарь, но у нас таких очень мало. В последние годы федерация сделала очень многое, чтобы поднять молодых вратарей. Чтобы дать играть. Да, легче заплатить деньги и купить иностранца. Но это локально — для каждого города. Но я-то отвечаю за весь хоккей. Я-то должен делать так, чтобы народ получал от хоккея удовольствие. И работаем мы для этого, на страну. Мне нужен, чтобы порядок был в клубах.

Поэтому сегодня нельзя ослаблять лимит на легионеров. Может, в будущем у нас все станет, как в НХЛ. Но вспомним; вершина пирамиды-то у нас — не Кубок Стэнли, а чемпионат мира! А значит, мы должны думать о своих кадрах. И мы не должны у телевизора в три часа ночи думать — приедет Набоков, или «Сан-Хосе» выиграет серию плей-офф, и он не сможет? Не должно быть в такой стране, как наша, чтобы одного-двух вратарей некем было заменить. Должно быть пять-шесть равноценных голкиперов.

* * *

— В 2006-м, перед тем как вы возглавили ФХР, на Олимпиаде в Турине были распри между энхаэловцами и тренерским штабом Владимира Крикунова. До того из года в год происходило то же самое. А значит, главным в тот момент было выбрать правильного тренера. Сколько у вас было кандидатур и почему вы остановили свой выбор именно на Вячеславе Быкове?

— Кандидатур было две — Билялетдинов и Быков. Я очень уважаю Билялетдинова, он один из лучших наших тренеров. Но Зинэтула был больше сориентирован на работу в «Ак Барсе». Он честно сказал, что ему надо уделять максимум внимания своему клубу, и из-за этого он не сможет быть на каких-то этапах Евротура. Этого я принять не мог: в серьезной команде невозможно, чтобы сегодня тренер был, а завтра нет. Поэтому я принял решение, что хочу видеть главным тренером сборной Быкова. Это было мое личное решение.

Во-первых, я играл с ним и знал его как человека. Во-вторых, он получил и игроцкий, и тренерский опыт в Швейцарии. В-третьих, хорошо проявил себя, возглавив ЦСКА. Я обратился к нему, и он ответил, что в тандеме с Игорем Захаркиным готов взять сборную.

— Небольшой на тот момент тренерский опыт Быкова вас не смущал?

— Риск, конечно, был. Но я знал его и как человека, и как тренера. Плюс к тому я заметил, что у них — сплоченная тренерская команда с тем же Захаркиным. И интуиция меня не обманула. Я благодарен Быкову, что он смог вернуть российский хоккей на давно утраченные позиции.

— Но ведь он никогда не играл в НХЛ. Насколько трудно ему, по-вашему, было понять менталитет наших энхаэловцев?

— Он жил в Европе, а там такой же менталитет. Пожив за границей, он лучше других знает, как сладить с нашими игроками НХЛ. Когда с уважением к ним относиться, а когда проявлять жесткость. У Быкова есть та золотая середина, которая помогает ему правильно понимать и чувствовать, когда и как надо с ними общаться.

— Многие тренеры не понимали, как «приручить» Илью Ковальчука. Как, по-вашему, это удалось Быкову?

— Да, проблемы с ним были. Игрок самобытный, а в сборной не забивал. Многие говорили — зачем вы вообще его берете? Перед чемпионатом мира в Москве сильно давили и на тренеров, и на меня, чтобы Ковальчука в сборной не было. Но я, наоборот, сказал тренерам, что Илью брать надо, и они со мной согласились.

— А с чьей стороны было давление?

— Не хотел бы конкретизировать. Но многим специалистам не нравился его индивидуализм, то как он себя ведет на площадке.

— Помню, перед решением о его вызове на ЧМ-2007 в Москву была какая-то странная пауза.

— Да, колебания были, но главное, что итоговое решение было правильным. Вообще, надо отдать должное тренерскому составу. В Квебеке, во-первых, была опасность, что он в финале вообще не сможет играть. В матче со шведами Ковальчук, защищая Морозова, полез в драку и был дисквалифицирован. Я отстаивал его на исполкоме ИИХФ, и, к счастью, ему дали не две, а одну игру дисквалификации. Но самое главное, что тренеры могли на него обидеться — мол, подвел команду этим нарушением, не сдержался Тем более что к тому моменту он не забил на чемпионате ни одного гола. Да его запросто можно было козлом отпущения сделать!

— Что и происходило у предыдущих тренеров.

— Да, как правило, всегда на кого-то сваливали. Так же легче! Вот, дескать, виновник! А Быков с Захаркиным верили в Ковальчука. И эта вера, эта надежда в то, что он выстрелит, сработала. Я почему-то был уверен, что в финале это произойдет. Еще подошел к нему и сказал: «Ты забьешь». Потому что не может игрок такого класса, который так хочет выиграть, все время не забивать. Его должно было прорвать!

И он забил два таких гола, которые вошли в историю. Это я вам точно говорю. Другие первенства мира так в историю не войдут — но здесь было столетие хоккея и первый чемпионат в Канаде. Тем более — забить два решающих гола в финале, где твоя команда проигрывала 2:4… Это будет во всех учебниках истории хоккея.

Еще большая заслуга Быкова и Захаркина, что они поставили его в овертайме, когда играли четыре на четыре. Это и называется тренерским чутьем. Тренер должен не только набрать правильный состав, но и знать, кого, когда и как использовать. Кто должен подносить Ковальчуку патроны? И они в нужный момент поставили к нему Федорова, обычно игравшего в другом звене. Не так просто, когда все определяется в считанные секунды, принять единственно правильное решение. Это чутье дается людям от Бога.

— В Москве не пошло дело у Александра Овечкина, очутившегося в четвертом звене и мало что показавшего. Так что и Быкову не все легко давалось.

— Там Семина не было, который бы ему отдавал (улыбается). Видно, сыграло роль, что не смогли ему дать человека, который подносил бы Саше патроны. Все были звеньями, а он был в четвертой тройке и не смог себя проявить. Всякое бывает. Но главное, что это не вызвало никаких конфликтов и обид, и в Квебеке Овечкин выглядел прекрасно.

— Семина в Москве не было потому, что его отчислили за опоздание на сбор.

— Что сейчас говорить… Дисциплина была и при Тарасове, и при Кулагине — при всех. Зато сейчас никто не опаздывает!

— В прошлом году у Быкова была встреча с Путиным, на которой главный тренер сборной просил выделить национальную команду в независимый от ФХР институт с отдельным финансированием. Как вы к этому отнеслись?

— Думаю, это были не его мысли. Другие люди вложили ему в голову и в уста идею, чтобы сборную отделить от федерации. Но это невозможно хотя бы потому, что главные задачи ФХР — это развитие массового спорта и национальная команда. То, что сборные принадлежат. федерациям, — аксиома. Они никогда и нигде не принадлежали каким-то отдельным личностям или организациям.

Сборная у нас не одна. Их целая цепочка по возрастам, и ее нельзя разрывать. Или забирать в эту отдельную структуру все до единой — или ни одной. Также сборная — составная часть большой международной хоккейной семьи. Проходит Евротур, который, убежден, очень важен.

Мы хотим увидеть чемпионов мира живьем в составе сборной? Если не будет Евротура, мы их никогда не увидим. А тут они и в Москве, и в Подольске, и в Мытищах. В следующем году в Ярославле хотим провести игру. Увидеть эту команду, этих людей живьем — совсем не то, что по телевизору. Во время Евротура через сборную проходит много кандидатов, тренеры экспериментируют с парами защитников, с тройками нападения. Этот турнир очень многое дает.

Словом, сборная никак не может быть отделена от федерации. В противном случае федерацию надо закрывать. Слава Богу, что разум восторжествовал.

— Как развивались события после той встречи Быкова с Путиным? Премьер вызвал вас, чтобы обсудить предложение главного тренера?

— Нет, эта тема просто не получила развития. Я разговаривал с министром спорта Виталием Мутко, и тот твердо сказал, что никто никогда не даст отделить сборную от федерации.

— Вам с Быковым после этого потребовалось много времени, чтобы восстановить взаимопонимание?

— Нет. Быков видел, что федерация работает на него. Когда мне говорят: «Почему вы не вмешиваетесь в формирование состава?», я всегда отвечаю так. Если я буду вмешиваться в состав, тогда я должен быть тренером. Есть человек, которому это поручено. Он, извиняюсь за выражение, получает за это деньги, а также несет моральную ответственность. У него есть стратегия, план действий. Если он меня о чем-то спросит — всегда готов подсказать. С удовольствием готов поработать с вратарями. Но вмешиваться в выбор состава не буду ни при каких обстоятельствах. Его определяет главный тренер, который головой отвечает за результат.

Моя главная задача как президента, а также федерации в целом — создать все условия для хоккеистов и тренеров, чтобы они думали только о результате. Команда ни в чем не должна нуждаться — ни в материальном, ни в бытовом смысле. А в спортивном мы тренерам полностью доверяем.

— До вашего прихода в ФХР тренеры от сборной бежали как черт от ладана. В национальной команде им ничего не платили, а в клубах они из-за нее работу теряли.

— Тогда, наверное, и возможностей таких не было. Сейчас они есть. И есть победы. Я же своим именем добиваюсь этих денег, прошу их у спонсоров. Просто так их никто не дает. И вот как раз за счет Евротура зарабатываются деньги для всех федераций — не только национальной, но и для региональных, чтобы коробки строили в Саратове или Воронеже. Мы стараемся, чтобы первая сборная кормила всех. К сожалению, на «молодежку» или юношеские команды денег почти не дают. Только на главную.

К спонсорам надо найти подход. Они уважают имя, болели за тебя как за игрока. Это играет большую роль. Все думают — почему я Кубок Третьяка провожу? Как-то это, мол, некрасиво, нескромно — турнир своего имени проводить.

Да не в этом дело! Мне не надо больше славы, у меня ее и так достаточно. Дело в том, что, когда проводишь Кубок Третьяка в Самаре или других городах, я приезжаю туда. А если бы не было — я бы не приехал. И под этот турнир дают спонсоров. Третьяку — дадим!

Это помогает поднять уровень турнира, интерес к нему. Мальчишки меня знают, стремятся там играть и выигрывать. Имя тут играет положительную роль. Так же и в федерации. Многие люди говорят: «Владислав, тебя я уважаю и на сборную денег дам».

— Можно сказать, что Быков и Захаркин в сборной зарабатывают на уровне ведущих клубов KXЛ?

— Да. Они делают свое дело и имеют полное право на достойную оплату своего труда. Конечно, нам помогает государство. У нас сегодня нет финансовых проблем. Высшее руководство очень хорошо к нам относится, и победы на чемпионатах мира тут сыграли свою роль. Владимир Владимирович сказал: «Чтобы первая сборная не нуждалась ни в чем!» Но мы должны держать на уровне и другие сборные — молодежные, юношеские.

* * *

— Накануне этого сезона Быков с Захаркиным сменили клуб, перейдя из ЦСКА в «Салават Юлаев». Как вы относитесь к совмещению должностей в канун Олимпиады?

— У них закончился контракт с ЦСКА. В каком клубе тренер хочет работать — это его личное дело. В Уфу, Казань или Магнитогорск можно идти спокойно — там в клубах отношение к хоккею стопроцентно профессиональное. В других клубах есть какие-то проблемы, в названных же командах они отсутствуют. Хоккей там любят все, начиная с первых лиц. И создают все условия для отличной работы.

Армеец Быков или не армеец, в данном случае не так важно. Ему никто не может запретить работать в клубе. У нас демократическая страна, каждый тренер делает свой выбор сам. Если бы он ушел с действующего контракта, бросил команду, это было бы другое дело. У него контракт завершился, он получил предложение и принял его. Какие вопросы?

— У федерации не было возможности или желания потребовать у тренерского штаба сосредоточиться на сборной? Давление и ответственность-то в топ-клубах такие, что не позавидуешь.

— Нет. Федерация в это не вмешивается, решение целиком и полностью за самими тренерами. Если они хотят только в сборной работать — пожалуйста. Если в клубе — тоже. На протяжении всей моей жизни тренеры, возглавлявшие нашу олимпийскую сборную, совмещали эту работу с клубной. Без единого исключения. Тарасов, Кулагин, Локтев, Тихонов… Если у специалиста есть силы и желание, если он договорился с клубом, что тоже очень важно, — вопросов нет.

— То есть, по-вашему, работа в «Салавате» не помешает деятельности Быкова и Захаркина в сборной?

— А что помешает? Этапы Евротура идут, они там работают. За игроками, выступающими в других клубах КХЛ, следят. Мне каждую неделю приходят подробнейшие отчеты, как играют наши кандидаты в сборную из НХЛ. Быков по своим каналам за ними тоже следит.

В позапрошлом и прошлом годах, будучи тренером ЦСКА, Быков выиграл чемпионаты мира. Чем отличается ЦСКА от «Салавата Юлаева»? Почему в одном клубе работать можно, а в другом — нельзя? Отчего такой ажиотаж? Не понимаю.

— Может, оттого, что работа в одном из базовых клубов сборной создает некий перекос в объективности оценки кандидатов?

— Быков не будет по блату брать своих. Поймите: ему надо выигрывать! Если ты выигрываешь — ты на коне. Если проигрываешь — с коня слетаешь. Поэтому думаю, что он возьмет самых сильных. И из НХЛ он будет брать людей не просто по именам, а по тому, в какой форме они находятся.

* * *

— А есть люди, которые занимаются непосредственно отслеживанием ситуации в НХЛ?

— У меня есть человек, который смотрит практически все игры, читает всю специализированную прессу, в курсе оценок специалистов. Каждую неделю он мне подробнейшим образом по телефону докладывает о происходящем. Это мой знакомый, наш соотечественник, который любит и знает хоккей. Мы с ним 12 лет в Чикаго тесно общались. Есть и другие, кто мне помогает. У Быкова и Захаркина — свои каналы получения информации. Мы их просто не афишируем.

Мы и сами подробные статистические данные изучаем. В том числе и вопросы игрового времени, которое получает тот или иной игрок. Все это важно. Могу заверить, что обладаю полной информацией о том, что происходит с нашими кандидатами в сборную из НХЛ.

— Вы не вмешиваетесь в формирование состава в Ванкувер — при том, что назначены генеральным менеджерам олимпийской сборной. А вот в Турине-2006 тогдашний генеральный менеджер Павел Буре обладал правам решающего голоса.

— Не думаю. Полагаю, больше выбирал все-таки главный тренер. Буре помогал, что-то советовал. Понимаете, если я вашу статью урежу вдвое, вам это вряд ли понравится. Знакомые начнут спрашивать: «Что ты ерунду какую-то написал?» И вам уже невозможно будет доказать, что вы-то все написали иначе, но нашелся человек, который все это изменил. И что эта статья — уже не ваша.

Так и здесь. Тренер — творческая профессия. Одно дело — ему посоветовать, даже поспорить с ним. Но принимать решение должен главнокомандующий. А сегодня главнокомандующий в хоккее — главный тренер, а не генеральный менеджер. Мое дело — создать условия, что я, собственно говоря, делал и раньше. Это только название, потому что так принято на Олимпийских играх.

Генеральный менеджер — это «рабочая лошадь». И если бы я даже так не назывался, все равно бы поехал в Ванкувер как руководитель делегации и выполнял ту же работу. Сейчас вот детальнейшим образом прорабатываем приезд кахаэловской части команды в Ванкувер, где она будет жить и тренироваться, как воссоединится с энхаэловской, когда заедут в Олимпийскую деревню… Вот то, что входит в мои обязанности.

И конечно, все пожелания, которые выскажет Быков, — кого-то посмотреть, с кем-то поговорить. Если он, конечно, захочет. Мы — в одной команде. И Быков всегда говорит, что у нас нет начальников и подчиненных, у нас есть команда. В раздевалке, перед выходом на лед, есть традиция, что все вместе руки складывают. И возвращаются все вместе. Такие вещи объединяют людей. Он приучил ребят: «Не я главный, а команда». Это главный лозунг Быкова. И все о том же в интервью говорят.

— Можно ли говорить, что России не подходит энхаэловская система, когда генеральный менеджер набирает состав, а главный тренер с этим составом работает?

— Работа должна быть совместной. Задача генерального менеджера — помогать главному тренеру. Он может предложить того или иного игрока, доказать, что он должен быть в сборной. Но окончательное решение, считаю, должно быть за тренером. Он — на льду в тренировочном процессе, ему отвечать за результат. В НХЛ одна система, у нас — чуть по-другому.

Генеральные менеджеры — как правило, бывшие хоккеисты. Но они не могут все время находиться в команде. У них есть еще и фарм-клуб, им надо доставать деньги, они должны контролировать все. А непосредственно командой занимается тренер. И если он знает, что каких-то игроков ему не дали, а дали тех, с кем он не знает, что делать — как он может в полной мере нести ответственность за результат? В НХЛ тоже бывает, что в клубах появляются игроки, по которым не посоветовались с тренером. Хорошо это или плохо — не знаю. Поскольку в НХЛ на этих должностях не был и потому судить права не имею.

— Но, по-вашему, решение — брать или не брать — должен тренер?

— У него есть стратегия. Он может взять даже не именитого игрока, но он ему нужен для подноса патронов. Не могут все забивать. Есть обороняющиеся. Те, кто выходит в меньшинстве, когда команда вчетвером или втроем. А есть голкиперы, которые выходят специально на буллиты. В ЦСКА есть основной вратарь, который играет во время матча, но он не берет буллиты. А берет — другой, который на них и выходит. Каждый игрок тренеру нужен в каком-то своем амплуа! Поэтому — да.

— Перед Турином главный тренер Крикунов заявил, что одного из названных в составе игроков, Алексея Жамнова, он в деле никогда не видел и не представляет, в какой форме тот находится.

— Это плохо, что он его не видел. Жамнов играл в «Чикаго» много лет, был капитаном команды, участником All Star Game, на определенном этапе одним из лучших игроков НХЛ. Такие заявления — не плюс тренеру. Даже если так случилось, что ты его не видел, — так нельзя говорить.

— Не думали привлечь в сборную Буре, который на прошлой Олимпиаде в той или иной степени приобрел менеджерский опыт?

— У нас уже есть команда. Я очень хорошо отношусь к Буре, он многое сделал для российского хоккея. Не скажу, что в том же Турине у нас был такой уж провал. Но тренеры ко мне подошли: «Владислав, вы могли бы быть генеральным менеджером?» Инициатива шла от них. Я ответил:

— «Никаких проблем». У нас слаженная команда — уже четыре года вместе работаем.

— В Ванкувер поедет целая россыпь блестящих хоккеистов, каждый будет жаждать максимума игрового времени. Как решать эту проблему, чтобы обиженных не было?

— Лично я не смогу решить эту проблему. И никогда не буду этим заниматься. Это дело тренера — дать им верное количество времени, поставить в правильные звенья. Это опыт, это чутье. Как у вратаря. Если меня спросить: «Владислав, как ты поймал эту шайбу?», я не смогу это объяснить на пальцах. Есть мастерство и чутье. Есть божественный дар. У тренеров — то же самое.

Я видел матчи, которые команда выигрывала за пять минут до конца — 4:2, и в итоге проигрывала — 4:5. «Чикаго» так проиграл в Виннипеге. Какое чутье — поставить лучших игроков со всех звеньев. Кто вбрасывание выигрывает, кто на добивание бежит… Только тренер может так знать каждого игрока! Чем он силен, и как их объединить. Это и есть талант.

Вот гитара — шесть или семь струн. Какой бы профессионал ни взялся за нее, если она не настроена — не сыграет. А вот если мастерски настроить, все зазвучит так, что невозможно будет оторваться. Тренерское искусство в этом и заключается.

* * *

— Поговорим о вратарях — вашем предмете творчества. Если в Ванкувер поедут и Набоков, и Брызгалов, и Хабибулин…

— …Мы ни от кого не отказываеся. У нас есть еще и Варламов, и Еременко, и Кошечкин.

— Но, допустим, если на Олимпиаду отправятся три основных голкипера клубов НХЛ, все будут хотеть играть! Тут-то как быть?

— Во-первых, надо сначала посмотреть, кто из них в какой форме. Необходимо подождать, за три с половиной месяца до Игр трудно говорить. Пока мы просто смотрим, кто как играет. Но сегодня можно выступать так, а в феврале — совсем иначе. Усталость, повреждения… Смотрите, сейчас среди полевых игроков травма за травмой: Андрей Марков, Гончар, Ковальчук. Слава Богу, ни одна из них не настолько серьезна, чтобы ребята не смогли сыграть в Ванкувере. Но это же хоккей! Поэтому и обнародуется расширенный список кандидатов — 50 человек.

Что касается вратарей, то, конечно, есть предпочтения — Набокову и Брызгалову. Потому что они — герои двух последних чемпионатов мира, Квебека и Берна. Среди остальных надо смотреть. Будет трудно.

— А как выбирать основного вратаря между теми же Набоковым и Брызгаловым? Каждый из них будет считать, что он выиграл чемпионат мира и заслужил права играть на Олимпиаде.

— Это уже на месте будем решать. Выбор будет за главным тренером и тренером вратарей. С ними будем разговаривать, вести беседы. Приехал, скажем, в Канаду Набоков. Мы ему говорим: «Женя, ты хочешь постоянно играть или через матч?» Он говорит: «Можно, сейчас я с Владиславом потренируюсь, поскольку не работал два дня? И с белорусами игру пропущу, а потом буду играть?» Пожалуйста! Мы с ними все обсуждаем, каждый нюанс.

Так и в Ванкувере будет. В любом случае мы надеемся, что в составе будут оба. Два сильных вратаря нам понадобятся в любом случае. Нас ждут матчи такого накала, что один вратарь все не выдержит.

— А как могло так получиться, что Хабибулин через «Спорт-Экспресс» заявил о своем желании играть на Олимпиаде и лишь после этого был включен в список кандидатов?

— В прошлом году я приезжал в Чикаго, смотрел и Набокова, и его. И говорил обоим: «Мы ждем вас в следующем году на Олимпиаде». В этом году я не звонил. Просто потому, что тренеры решили в первоначальный расширенный состав его не включать, а вмешиваться в их работу я не могу. Потом мы его туда добавили, и думаю, что правильно сделали.

До этого Хабибулин нечасто изъявлял желание выступать за сборную. Скажем, в прошлом году «Чикаго» вылетел, но на чемпионат мира он не поехал. Впрочем, надо сказать, что у него были травмы. В том числе и в нашем прошлогоднем разговоре он прямо сказал: «Владислав, если травмы будут, я не поеду». Так и случилось. У Николая то повреждение спины, то еще что-то… В каком состоянии он будет? Поймите: тренеры сборной, в том числе и я, заинтересованы в том, чтобы в команде играли все сильнейшие. Думаю, каждый понимает, насколько это тяжелый турнир.

— Когда вы были тренером вратарей в Нагано…

— …Хабибулин как раз отказался ехать. Я ему звонил домой, но меня, к сожалению, с ним даже не соединили. Это первый и единственный раз в жизни, когда я не смог поговорить с вратарем. А в Солт-Лейк-Сити он приехал и стал героем!

Мы обид не помним. Играть или не играть за сборную дело игрока. Заставлять человека играть за национальную команду — просто кощунство. Люди должны туда идти с чистым сердцем. Лучше взять более слабого, который будет биться, чем сильного, у которого не окажется желания и полной отдачи. Одно время, к сожалению, заставляли. Писали, что надо «казнить», если игрок отказывается. Сейчас мы этого не делаем. Каждый волен поступать так, как он хочет.

Не захотел Хабибулин ехать в Нагано — зато там здорово отыграл Шталенков, и я очень благодарен ему за это. Мы все время проводили там вместе и, как бы ни было трудно, он прекрасно справился.

Тем не менее нельзя на человеке ставить крест, и Хабибулин доказал это четыре года спустя. И сейчас он стремится поехать на Олимпиаду, и это очень хорошо. Потому что главное — хотеть.

— В Турине Набоков говорил, что ему не хватило тренера вратарей, которого на тех Играх у нас вообще не было. А главный тренер Крикунов за весь турнир поговорил с ним всего один раз.

— У каждого тренера свой подход. Он, наверное, думал, что с такими мастерами и не надо разговаривать. Но я 12 лет был тренером вратарей на высшем уровне. У меня в «Чикаго» были такие голкиперы, как Гашек, Белфор. Мои воспитанники — обладатель трех Кубков Стэнли Бродер, Теодор, многие другие. Так вот, будучи вратарем и тренером вратарей, я убежден, что с голкипером нужно постоянно вести психологическую работу. Надо знать, когда к нему можно подойти, когда лучше оставить его в покое. Когда похвалить, а когда разобрать ошибки. И у каждого — по-разному!

Допустим, у вратаря — неважный отрезок, не идет игра. Можно обрушиться на него с критикой, начать руками размахивать: такой, мол, сякой. Нет! Я вытаскиваю все лучшие моменты из плохой игры, объединяю их в одной видеонарезке и показываю ему, какой он хороший. Он сидит и видит, как все ловит!

Климат надо создать, и я в этом плане — человек опытный. Знаю, что нужно вратарю. Скажи ему в такой момент: «Ты играть не умеешь, у тебя одни ошибки» — и руки у человека окончательно опустятся, и команда потеряет голкипера. А если поддержать, все будет с точностью до наоборот. Скажем, тот же Брызгалов неудачно сыграл в Швейцарии с белорусами в четвертьфинале. Но нам удалось его психологически восстановить. Мы же с ним работу провели — и тренеры, и я. И Илья знает, что мы ему помогли. А проще всего было снять его с площадки и отправить на оставшиеся матчи в запас.

— Как снял его Крикунов после первого матча Турина-2006 со Словакией, сказав: «То, что вышел Брызгалов, было моей ошибкой».

— И все, после такого человек замыкается! Когда имеешь дело с вратарями, нужно особое чутье. Это штучный товар, с ними надо отдельно работать. Поэтому Быков, рассчитывая на мой опыт, и попросил меня помочь. Мне необязательно даже на лед выходить — можно у компьютера посидеть, все разобрать. С Брызгаловым в Берне мы перед каждым матчем смотрели, как он играл в предыдущем. Здесь то-то надо подправить, здесь такая-то ошибочка вышла. Это общение дает результат!

— На чемпионате мира в Москве Быков вас в качестве тренера вратарей не привлек. А как это получилось перед Квебеком?

— Сидели с ним за тем же столом, что сейчас с вами, верстали план на год. Он сказал: «Владислав, мы хотели бы, чтобы вы были тренером вратарей. Как вы на это смотрите?» Многие говорили, даже друзья: «Зачем тебе это? Ты же президент федерации — и опускаешься до тренера вратарей?» Я ответил: «Никакого «опускаешься». На благо сборной я готов все делать. Лишь бы только победы были». К тому же работать с вратарями мне просто нравится вне зависимости от того, как называется моя основная должность.

— Трудно быть единым в двух лицах и совмещать в себе две такие разные профессии?

— Нет, переключаюсь я легко. У меня же нет «звездной болезни». В Канаде, говорят, к министру вообще не подойдешь. Ко мне — легко. Я никогда никому не отказываю ни в автографе, ни в фотографии. С уважением отношусь ко всем, во мне нет величия — что я, мол, самый-самый, и все должны ходить передо мной на задних лапках. И тренеры, и ребята это видят — поэтому и допускают меня в команду. Я не прихожу туда как большой начальник и пуп земли: дал всем по шее и ушел. Как было во времена СССР, когда один человек зашел во втором перерыве в раздевалку, наговорил грубостей, зато потом заявил, что накачал всех, поэтому и выиграли. А мы его до сих пор вспоминаем последними словами — он даже наших жен обозвал! Его имя называть не буду, но мы, когда встречаемся, вспоминаем о том случае до сих пор.

Таким начальником я быть не хочу. Можно в случае необходимости сказать строго, но без унижения достоинства. Руководитель должен понимать свое место. Он должен обращать внимание на вопросы дисциплины, отношения к делу, контролировать, чтобы в команде не возникло бузы. Но он должен быть для игроков и старшим другом. Тем более что я — профессиональный хоккеист.

— Набоков играет и в клубе, и в сборной под вашим, 20-м номером. Никогда не ревновали его к этому святому числу?

— Да наоборот — радуюсь! Вот играли сейчас «Ак Барс» с «Автомобилистом» — так знаете, как мне было приятно, когда я увидел, что в воротах обеих команд стоят два 20-х номера! Их много лет практически не было. 1-е, 30-е, как в Америке, да какие угодно — только не 20-е. Мой номер даже как-то забыли. Сейчас, когда вижу даже в молодежных или юношеских командах «двадцатку», сразу говорю: «О, это «мой» вратарь!» И когда я вижу на площадке свой счастливый номер, считаю, что это часть меня. В НХЛ никто не играет под ним!

— Кроме Набокова.

— Да, кроме Набокова.

— В Брызгалова много лет не верили, считали, что у него тяжелый характер и он неважно выступает за сборную. А вы делали на него ставку еще в Питере-2000, за что вас же потом и критиковали.

— Илья не так плохо там играл, просто команда не забивала. Проигрывали — 1:2, 1:3, 0:2. Он больше трех за игру не пропускал! А такая команда, как у нас там собралась, должна забивать больше трех любому сопернику. Виноватым же сделали его, молодого парня. Мне и в федерации многие говорили: «Что ты все время за него вступаешься?»

Брызгалов в прошлом регулярном чемпионате НХЛ провел 76 матчей. Больше всех! Кого взять на чемпионат мира — его или ребят из чемпионата России? Видно же, что он сильнее!

— А как вы распознали в Брызгалове такой талант, когда это еще доподлинно не знал никто?

— Он у меня тренировался. Когда я был тренером вратарей «Чикаго», каждое лето устраивал в Торонто двух-, а иногда трехнедельные сборы для голкиперов. Ко мне каждый год приезжали и Набоков, и Брызгалов, и Еремеев, и Тарасов. Я с ними на льду занимался, давал им специального тренера по растяжке. И они это помнят.

— До прошлогоднего чемпионата мира казалось, что у Брызгалова на уровне сборной пропала вера в себя.

— А сейчас видите, как играет — в этом сезоне в НХЛ один из лучших. Чемпионат мира, конечно, немного отличается от игры в Северной Америке — взять хотя бы то, что площадка большая. Приходится перестраиваться, а это непросто. Набоков на чемпионате мира в Канаде играл на такой же площадке, к какой привык за океаном. Брызгалову в этом смысле пришлось сложнее.

* * *

— На совещании олимпийских хоккейных делегаций вам удалось впервые за четыре Олимпиады пробить решение, чтобы матчи обслуживали не только арбитры из НХЛ. Насколько, по-вашему, это важно?

— Раньше в правилах проведения олимпийских турниров было написано, что если 75 процентов хоккеистов на площадке — из НХЛ, то судьи должны быть только энхаэловские. То есть если играют Россия и США, то оба арбитра — заокеанские!

Я сказал, что с уважением отношусь и к НХЛ, и к судьям оттуда, номы требуем уважения и к нам. И чемпионат мира в Канаде, и Кубок Виктории судили европейские рефери — и все в порядке. Ни канадцы, ни американцы ничего против судейства не имели. Поэтому я внес предложение, чтобы матчи обслуживали по одному арбитру из Старого и Нового света.

Все, кроме американцев, проголосовали за то, чтобы этого пункта о 75 процентах не было. Решение, кто будет судить тот или иной матч, в каждом отдельном случае станет принимать специальная комиссия. Не факт, что всегда будет по одному судье из Европы и Америки, то главным было добиться того, чтобы не было этой «процентной нормы». Удалось.

— Как считаете — Билл Маккрири в полуфинале Солт-Лейк-Сити против США несправедливо не засчитал гол Самсонова при счете 2:3?

— Фетисов говорит, что гол был. Я много раз просматривал тот момент и к четкому выводу прийти не смог. Тысячу раз смотрел — не видно! Стояла бы еще одна камера с другой стороны — можно было бы разглядеть. Так — нет.

— Если мы займем в Ванкувере второе место, вы расцените это как неудачу?

— Нет.

— ?!

— Мы ставим задачу занять первое место. Но второе, да и вообще призовое место на Олимпиаде — это, считаю, в любом случае неплохо для команды.

Давайте будем нормальными людьми. И представим, что нас там ждет. Какие там будут команды. Дойти до финала и сказать, что команда провалилась? Глупость! Олимпийские медали любого достоинства заслуживают уважения болельщиков.

Хотя, повторяю, надо стремиться к первому. А то вы напишете, что Владислав считает второе место успехом.

Нет, не считаю! Мы хотим добиться высшего результата. Но расценивать второе или третье место как поражение я не буду.

— Для вас, между прочим, это будет первая Олимпиада в роли президента ФХР. Прилив адреналина уже чувствуете?

— У меня с адреналином никогда проблем нет, кем бы я в тот или иной момент ни работал. Я всегда болею за нашу команду, как за своего ребенка.

Я сейчас очень много езжу по всей стране. Где только не бываю — на Камчатке, на Сахалине… Смоленск, Самара, Саратов — везде общаюсь с людьми. Недавно был в Екатеринбурге, шел пешком к мэру, чтобы построить четыре хоккейных «коробки». И, увидев меня, встает очень старенький человек. «Ой, Третьяк! Подождите, пожалуйста, дайте мне встать!» Встал и говорит: «Спасибо вам, Владислав Александрович и за то, как вы сами играли, и за то, что сейчас я снова смотрю хоккей. Вы вернули нам любовь к спорту».

Вот ради этого стоит жить. Ты идешь — и люди благодарят. Не меня — ведь не я один это сделал, а многие. И тренеры, и игроки, и работники федерации, и детские тренеры на местах, которые помогли этих игроков воспитать. Но так сложилось, что со мной это связано. И я этому, конечно, рад.

Мне приятно, что есть успехи. И все же еще раз повторяю: это спорт. А в нем может быть все, что угодно. Конечно, надо надеяться на лучшее. И в Ванкувер мы поедем с этой надеждой.

ВЯЧЕСЛАВ БЫКОВ: «ВТОРОЕ МЕСТО В ВАНКУВЕРЕ ПОСЧИТАЮ НЕУДАЧЕЙ»

С главным тренером сборной России мы беседовали два с половиной часа. В интервью для этой книги, состоявшемся в начале ноября на олимпийской базе в Новогорске, Вячеслав Быков, как мне кажется, весьма откровенно изложил свои взгляды на жизнь, тренерскую профессию, прошедшие чемпионаты мира и предстоящую Олимпиаду.

Логика мыслей двукратного олимпийского чемпиона, четкость идей и формулировок, жесткие принципы, от которых тренер не намерен отступать, — вот те ощущения, на которых я ловил себя на протяжении всего разговора. Как и то, что для Быкова игроки сборной — родные люди, семья. Он и в интервью называл своих суперзвезд — Плюха, Сашка, Сережка… И это тоже говорило о многом.

— Когда вы в 1993 году поднимали над головой кубок, вручаемый чемпионам мира, при взгляде на главного тренера Бориса Михайлова не пришла в голову мысль: «Может, когда-нибудь и я буду на его месте»?

— Нет, абсолютно. Тогда я о таких вещах не задумывался — даже несмотря на то, что к тому моменту уже три года играл за границей. Мысли о том, кем я буду после хоккея, появились году в 95-м, когда мне было 35 лет. А на тот момент была просто эйфория, присущая всем без исключения игрокам в миг, когда они что-то выигрывают. Не более того.

— Знаковый момент: вы были последним капитаном нашей сборной — победительницы чемпионата мира перед 15-летним безвыигрышным перерывам. И именно вы стали тренерам, который эту серию прервал. Можно сказать, передали эстафетную палочку самому себе.

— Мне как раз все эти годы было грустно ощущать себя последним капитаном-победителем. Не хотелось быть последним. И когда в Квебеке я им быть перестал и уступил очередь Алексею Морозову, для меня это было какое-то освобождение. Я все ждал, ждал и наконец дождался. Многие, наверное, могут расценить это иначе: «После меня никого не было!»

Я испытывал совершенно другие чувства. После того, как закончил играть в сборной, регулярно приезжал на чемпионаты мира и болел за нашу сборную — будь то в качестве зрителя или представителя ИИХФ. И ехал всегда с надеждой.

— После мирового первенства-93 в Германии вас в сборную больше не вызывали, или вы сами решили завершить выступления в ней?

— Нет, я еще был в 95-м в Швеции, когда мы уступили чехам в четвертьфинале. Было очень обидно, поскольку играли здорово, и ничто не предвещало беды. Однако на то он и спорт, что в нем нельзя что-то предсказать заранее. Лично у меня было много моментов, но забить так и не сумел. Не шло и всё. Как сейчас помню: предыдущие матчи мы провели в другом дворце, а тут нам даже не предоставили возможности потренироваться. Другой воздух, разная температура… Задыхались, но жилы рвали. Как, думаю, и многие из тех наших команд, которым не удавалось взять медали. Чего-то не хватило.

— В общем, не выходит красивой легенды, что вы ушли победителем. И не надо, потому что нам нужна правда, а не голливудские сюжеты. Глядя из Швейцарии на то, что сборная из года в год ничего не может выиграть, вы представляли себе, что с ней происходит?

— В какой-то степени, но отдаленно. Чтобы иметь ясную картину, нужно было видеть все проблемы изнутри. Но общее представление было. Отъезд за рубеж лучших игроков, невозможность наигрывать сочетания в течение сезона — все это, конечно, сказывалось. А молодежи, которая приходила в сборную, не у кого было перенять победные традиции. Это кажется мне одной из причин многолетнего неуспеха. Ну и, конечно же, чехарда с тренерским составом тоже не способствовала достижениям. Смены тренеров были слишком частыми.

— Взаимное непонимание между энхаэловцами и тренерами старшего поколения также способствовало неудачам?

— Возможно, это одна из причин. Не могу сказать наверняка, что было именно так, но когда читаешь отзывы хоккеистов, такие мысли появляются. Всему верить, как теперь понимаю, тоже нельзя, но факт, что отношение ребят к выступлениям за сборную было не совсем лояльным. Атмосфера вокруг этой темы была не слишком здоровой. Даже когда я возглавил ЦСКА, возникали ситуации, когда у того или иного игрока не было желания ехать в сборную. Почему — я не спрашивал. Но это было.

— Чьей вины в этом вы видите больше — игроков, неправильно относившихся к сборной, или тренеров, не находивших того подхода к игрокам, которого требовало время?

— На мой взгляд, первая серьезная причина появилась в 1989 году. Конфликт, который тогда произошел у тренеров с Игорем Ларионовым и Вячеславом Фетисовым, наложил очень серьезный отпечаток на все, что происходило потом. Общество в ту пору созрело для серьезных перемен, демократия, что называется, стучалась в двери. Борьба за свободу, за возможность узнать мир продвигалась все дальше и дальше, но тренерский штаб во главе с Тихоновым оказался на другом полюсе.

В итоге начался не планомерный, а хаотичный отъезд, из-за которого за два-три года наш хоккей растерял буквально всех. Игроки начали бежать, причем в массовом порядке. Считаю, окажись тогда люди с той стороны поумней, такого оттока можно было бы избежать, сделать все более цивилизованно и планомерно. Но случилось как случилось.

Говорить, что всякий раз тренерский штаб был виноват в том, что не находил общего языка с ребятами из НХЛ, было бы упрощением. Каждый год не был похож на другой, каждый тренер строил отношения по-своему. Не буду говорить, что кто-то прав, а кто-то нет, потому что для таких выводов надо вариться в этом соку.

Чтобы взобраться на Эверест, нужно обладать гигантским запасом характера, силы воли и здоровья. И учитывать каждую мельчайшую деталь. Спортивный Эверест — то же самое. Что в Квебеке, что в Берне, что на предстоящих Олимпийских играх — везде было нужно и будет нужно просчитывать каждый нюанс. И если, что называется, еще на нулевом цикле у тебя есть проблемы, и ты не можешь их решить, надеяться на что-то серьезное непросто.

— В 2006 году состоялся матч на Красной площади между сборными России и мира, в котором пятерка Ларионова вышла в полном составе, а руководил ею Тихонов. Участвовали в нем и вы. Не находите, что там и родилась аура единства, которая помогла преодолеть все распри и вернуть наш хоккей на высший уровень?

— Сомневаюсь. Сильно. Если вы это ощутили, то, наверное, это был хорошо разыгранный спектакль. Грубо говоря — показуха. Это мое мнение. Сомневаюсь, что настоящее примирение возможно. Можете спросить об этом, например, Игоря Ларионова. Он поменял свое отношение?

— Он — не думаю. Его позиция мне всегда казалась самой жесткой.

— И для меня она однозначно осталась той же.

— Вы имеете в виду — по отношению к тренерскому штабу?

— Да.

— Но вот, к примеру, Фетисов и Касатонов были другу друга на 50-летних юбилеях.

— Это право каждого человека. Значит, они нашли в себе силы отыскать зерно взаимопонимания и прощения. И слава Богу! Они же были закадычными друзьями.

* * *

— После отъезда в Швейцарию вы испытывали сомнения, играть ли за сборную?

— Нет. Никаких. Я с удовольствием откликался на приглашения в сборную. Не помогать, как любят выражаться, команде, а стараться полностью самовыражаться, играть в свой хоккей, представлять интересы страны. При этом я всегда поступал честно. Можно ведь, даже если ты не в форме, приехать ради каких-то своих личных интересов…

— И в чем тут может быть личный интерес? Разве не гораздо приятнее после трудного сезона поехать отдохнуть куда-нибудь на курорт?

— Засветиться на чемпионате мира для кого-то могло означать плюсик в борьбе за хорошие условия нового контракта. То есть за свою личную выгоду. Результат команды в таком случае уже становился второстепенным.

В 92-м году после победной Олимпиады в Альбервилле я разговаривал с Владимиром Юрзиновым относительно участия в чемпионате мира в Праге. И сказал, что, по всей видимости, мы дойдем до финала чемпионата Швейцарии, я буду выжат как лимон и ничем не смогу помочь сборной. И только займу место какого-то молодого способного парня, что в корне неправильно.

— И Юрзинов вас понял?

— Да. Абсолютно. Если ты не готов — ехать нет смысла. Учитывая уровень турнира, туда нужно приезжать здоровым.

А вот какой пропущенный турнир я вспоминаю действительно с большим сожалением — это 94-й год, Олимпийские игры в Лиллехаммере. Тогда нас (с Андреем Хомутовым. — Прим. И. Р.) не отпустил клуб. Еще не было подписано соглашение между ИИХФ и МОК, обязывавшее все команды отпускать своих «сборников» на Олимпиады. Возможности кем-то нас заменить у клуба не было, и нам сказали твердое «нет».

— Вы бились за право поехать в Норвегию?

— Да, по-всякому. Но руководство сказало, что их не поймут болельщики, город, спонсоры. Хотя нам звонили и тогдашний министр спорта, и президент федерации хоккея Валентин Лукич Сыч. Отвечал: «Я только за. Но я под контрактом. Если вы договоритесь с руководством клуба — хоть сейчас прыгну в самолет и полечу». Они пообещали договориться. Но, видимо, не смогли.

— В канун Ванкувера нет желания проконсультироваться с Юрзиновым, работавшим на восьми Олимпиадах, включая три последних?

— Пока нет. Но кто знает — может, однажды и появится.

— Вообще, из тренеров старшего поколения кто вызывает у вас особое уважение?

— Я всех уважаю, кто сейчас работает. А говорить, кого не уважаю, не буду. У меня есть определенное мнение. Моя жизненная позиция, философия, этика не дают мне права заниматься публичным критиканством в адрес коллег по цеху.

— Были попытки не отпустить лично вас в Швейцарию?

— Нет. После чемпионата мира-89 первая пятерка в полном составе уехала. Мы же договорились с Тихоновым так: хорошо, в этом году не едем, хоть и задрафтованы. Но через год поедем точно. На что он согласился.

В течение года я налаживал контакты. Нашел организацию, которая называлась «Моспрофспорт», которой руководил известный бизнесмен Владимир Давидович Бениашвили, очень любящий футбол и хоккей. Большинство спортсменов уезжало тогда через государственный «Совинтер-спорт», но мне удалось найти способ этого избежать.

— То есть отдавать почти все заработки советскому государству вам не надо было?

— Нет. Мы договорились, что «Моспрофспорт» обсуждает со швейцарской стороной трансферный контракт, а личный контракт является целиком нашим. Все были довольны, и мы спокойно поехали работать. Без всяких скандалов.

— Не жалеете, что в HXЛ так и не сыграли?

— Нет. И я не лукавлю. Дело в том, что у меня не было мечты играть в НХЛ. Я родился в советской стране, где о таких вещах никто и не задумывался. Мечтал выступать в сборной СССР, попасть на Олимпийские игры, на чемпионат мира. Задайте этот вопрос любому человеку нашего поколения: «Хотел ли ты с детства уехать работать за границу?» Никто же тогда и не думал, что железный занавес рухнет — и все, пожалуйста, езжайте куда хотите!

А когда детской мечты нет — ты и не стремишься ее реализовать. Особенно когда тебе 30 лет и у тебя двое детей, которых я практически не видел, сидя восемь лет на сборах. Такие перемены в жизни были для меня на тот момент слишком радикальны.

Я ведь и потом мог поехать в НХЛ — в 91-м, 92-м, 93-м. После победного чемпионата мира приезжали из «Квебека», которым мы с Хомутовым были задрафтованы. Но я не хотел.

— Играли бы в НХЛ всей своей армейской тройкой.

— С Валеркой (Каменским. — Прим. И. Р.)? Да, возможно. Но, понимаете, если не было большого желания, то зачем себя заставлять? Не хочу кривить душой и говорить: да, мол, жаль, что не попробовал. Нет, не жаль.

* * *

— Когда вы принимали сборную, будучи тренером со всего лишь двухлетним стажем работы в ЦСКА, отдавали себе отчет, что ставите на карту всю свою карьеру? Сборная многих людей сжигает.

— Даже не думал об этом. И сейчас не думаю. Мне просто хотелось попробовать себя в этой роли. Я верил и сейчас верю в ребят, потому что они талантливы, и для меня они были и остаются лучшими в мире. Возможность сделать что-то совместное и добиться результата была слишком интересной, чтобы я от нее отказался.

Даже когда я пришел в ЦСКА, для меня самым важным было понять, что это мое. Что это меня затягивает, увлекает, что я получаю от этого положительные эмоции и удовольствие. Такое же, как во времена игры в хоккей, когда я был счастлив. Так и потом. Попробовать себя в роли тренера — сначала детского, потом молодежного, наконец «взрослого» — стимулировал интерес: а понравится ли мне это? Мое ли это? Или надо искать что-то другое?

Всякий раз я постепенно входил во вкус и начинал получать удовольствие. Особенно меня всегда привлекали взаимоотношения с людьми. Контакт.

Когда я получил предложение возглавить сборную, все взвесил. Обсуждал эту тему с семьей. Что естественно, потому что работа в национальной команде требовала много времени. Также с помощником Игорем Захаркиным. И в конце концов все вопросы, справлюсь или нет, были подавлены ощущением потенциала сборной. Он перевесил.

А мысли, что эта работа может оказаться бомбой, которая взорвет меня самого… Возьмем работу в ЦСКА. Тоже ведь можно было к этому так подойти — ничего себе, куда забрался! Кто мог подумать: какой-то пацан, гонял шайбу и вдруг стал тренером легендарного круга. От этого тоже может дух перехватить. Если, конечно, заниматься самокопанием и самосжиганием. И со сборной то же самое. Мне кажется, надо меньше обо всем этом думать. А просто делать свое дело.

— Жена сказала: «Бери сборную»?

— Она как-то с энтузиазмом все восприняла. Сразу сказала: «Это какое-то предзнаменование!» У нее сразу возникли параллели — как раз с тем, что я был последним капитаном, с которым сборная выигрывала. Хотя как раз для нее это было тяжело. Потому что означало, что видеться мы будем меньше. Впрочем, тогда еще трудно было до конца представить, что это такое. Неизвестность всегда немножко пугает, но жена была настроена оптимистично.

— В одном из интервью вы сказали, что вместе с Захаркиным тщательно проанализировали, стоит ли брать сборную. В чем этот анализ заключался?

— Во-первых, потенциал команды. Во-вторых, наши собственные возможности, знания и желания. Энергетика, в конце концов.

— Хватит ли сил, думали?

— Нет, с этим все однозначно было. Не старики, молодые ребята, в расцвете сил. Желание работать, энтузиазм — огромные.

— Когда были игроком, запоминали упражнения того же Тихонова, вели ли конспекты?

— Нет, конспектов не вел никогда.

— Но потом что-то вспомнилось, когда сами начали работать?

— В моей жизни было много тренеров. И больше всплыло то, чего делать не нужно.

— И чего?

— Об этом говорить не буду. Скажу только, что я этого и не делаю.

— Во времена СССР считалось, что игрок, которому за 30 — уже ветеран. А сейчас Федоров почти в 40 — один из первейших кандидатов на поездку в Ванкувер. И Зубов на то же претендует…

— Это нормально. В прежнее время многие ушли раньше времени. Михайлов с Петровым, к примеру. А уже из нашего поколения многие доиграли до сорока, причем спокойно. Это во многом зависит от твоего образа жизни, профессионализма. Так что никакого удивления спортивное долголетие названных вами людей у меня не вызывает.

* * *

— Чему вас научили и от чего отучили долгие годы жизни в Швейцарии?

— Научили, точнее, усилили уважение к личности. К тем, с кем ты общаешься. Кто бы перед тобой ни был ты должен видеть в нем человека и уважать его.

Научили строить взаимоотношения. Я работал в Adecсо-компании, занимающейся трудоустройством, был там, можно сказать, ее лицом. Много встречался с разными людьми, в том числе из бизнеса, учился с ними налаживать контакт. Интересно и познавательно.

Научили ценить и уважать момент. Здесь и сейчас. Не откладывать на потом. Потому что «потом» может и не наступить.

От чего отучили? Каких-то вредных привычек у меня и не было. Сложно сказать.

— Годы в России после возвращения сделали вас жестче, злее, холоднее?

— Нет. Думаю, воспитание, которое мы получаем в детстве, формирует основные черты характера. После определенного возраста человеку меняться уже сложно. А играть какую-то роль — это немое. Мне кажется, если ты не естественен — это чувствуется. Плохому комедианту никто не верит.

— Но наша страна такова, что заставляет работать локтями.

— Да, я готов отстаивать свою точку зрения, если убежден, что прав. Но при этом считаю, что диалог в любом случае главенствующая форма общения. Если есть аргументы и доводы, что я не прав, готов выслушать и принять их. Все знать невозможно. Однако если штаб принимает какую-то четкую точку зрения по тому или иному вопросу, буду ее отстаивать, чего бы нам это ни стоило. В том числе локтями.

— В интервью обозревателю «Спорт-Экспресса» Елене Вайцеховской вы рассказывали, что в Швейцарии проходили специальное многоступенчатое тестирование, разработанное для бизнесменов. Оно определяет, способен ли человек быть руководителем и какой стиль управления должен избрать. Зачем вы это тестирование проходили, и что вас к нему подвигло?

— Это было, как раз когда я работал в Adecco, и там была соответствующая программа — с целью узнать человека. Наклонности, черты характера, даже слабину. Мне стало очень интересно. Самопознание — разве это не важно для развития личности? И я прошел тестирование, чтобы понять, в каком направлении смог бы себя реализовать после игровой карьеры. С удовольствием это делал, и думаю, что если бы такие тесты были более доступными, их проходили бы многие люди.

— А как вы вообще в Adecco оказались?

— Это было в 97-м — 98-м году. Подошел к концу контракт с «Готтероном», и они побоялись его продлевать, опасаясь, что травмы плеча не дадут мне играть. Хотя на тот момент я пропустил минимальное количество матчей. И на меня вышла эта фирма. Они увидели во мне человека, который мог бы представлять их интересы, их имидж. Я работал с ними пять лет. Там было немало интересных проектов — и с участием людей из Америки, других стран.

Люди оказались очень порядочные. Там я понял, что означает понятие «джентльменское соглашение». Руку пожал, и уже не нужны никакие бумажки.

— Для Гуса Хиддинка рукопожатие в тысячу раз важнее подписанного контракта.

— Вот и там так же было на протяжении пяти лет. Все совершенно официально оплачивалось, в том числе и социальные условия. Никакого контракта я не подписывал — но как договорились, так до последнего дня и делалось. Образец порядочности, профессионализма и ответственности. Всегда с удовольствием буду говорить об этом очень интересном жизненном опыте, который сблизил меня со многими людьми, дал друзей, с которыми я и сейчас поддерживаю отношения.

— Если бы тот тест показал, что вы не способны быть руководителем, пошли бы в тренеры?

— Попробовал бы в любом случае. Тест — он и есть тест. Это как статистика, которая далеко не всегда говорит обо всем и дает точные рецепты. Самое важное, что показал тест, — у меня коллективный, командный стиль работы. И сейчас в нашей сборной — команда. Хотя решения принимать нужно, и делать это могу только я. Однако мой стиль управления базируется на делегировании полномочий, чтобы дать и тем, кто рядом со мной, возможность реализоваться, понять свою значимость в процессе. А это для людей очень важно.

— Вы не допускаете, что с годами станете гораздо более авторитарным?

— Сомневаюсь. Потому что для меня главное — уважение к человеку. Любой игрок в моих глазах в первую очередь — личность. И уже потом — профессионал, который должен четко выполнять свои обязанности.

— Я беседовал с Третьяком и вот чем поинтересовался. При том, что вы никогда не играли в НХЛ, как, по его мнению, вам удалось так быстро достучаться до энхаэловцев? Он ответил, что в Европе менталитет такой же, как за океаном, особой разницы нет. Согласны?

— И да, и нет. Считаю: если ты уважаешь визави, хочешь его понять, способен принять то, что он другой, и можешь услышать его (мы же не всегда слышим; слушать и слышать — разные вещи!), то не важно, в какой стране ты находишься.

— За пределами России больше людей, которые слышат?

— В России взаимоотношения построены по-другому. Здесь больше той самой авторитарности, о которой вы говорили. У кого-то есть власть — и он ею пользуется, принижая других.

Это на самых разных уровнях происходит. Даже некоторые игроки откровенничают: то, что они позволяют себе здесь, в НХЛ никогда бы не сделали. Потому что там с ними по-другому будут обходиться. Европа и Америка в этом смысле действительно ближе друг к другу по менталитету.

— Европа, на мой взгляд, свободнее.

— Наверное, да. С другой стороны, европейцы тоже не так свободны. Ты от чего-то в любом случае зависишь — к примеру, от банка, потому что всегда живешь в кредит. Правда, они умеют жить в кредит. Умеют считать. Мы этому еще не научились. Или зависишь от начальника: работу-то люди боятся потерять.

Но право голоса у них есть, и они знают, что это — святое, никто у них его не отнимет. Они свободно говорят. Спокойно живут, не боятся высказаться. В том числе потому, что не опасаются за свою старость, за завтрашний день. И изначально уважают друг друга.

У нас же, к сожалению, многие люди считают другого быдлом. А почему? Нередко бывает, что человек неуч. Но по каким-то причинам у него денег на порядок больше, чем у другого, который закончил университет, но из-за возраста или каких-то обстоятельств не может себя обеспечить. И вместо того, чтобы таким людям помогать, первые их еще и унижают.

— К чиновникам, гаишникам российским заново привыкали, видимо, с трудом?

— Я — законопослушный гражданин. Если нарушил правила, и меня наказывают — обязан оплатить штраф. Никогда не буду пользоваться тем, кто я. Мне стыдно. Не люблю.

— Но не станете же вы, если вам скажут: «Вячеслав Аркадьевич, мы за вас болеем, проезжайте!» — заставлять гаишника взять с вас штраф?

— Не стану. Зачем ударяться, называя вещи своими именами, в идиотизм?

— Вы платили здесь штрафы на дорогах?

— Да. И так должно быть. Будь иначе, это было бы разделение общества на привилегированных и остальных.

* * *

— Такие слова в печати, как крикуновское «Ковальчук пропил Вену», для вас абсолютно неприемлемы?

— Нет. Надеюсь, я никогда такого не скажу. Не смогу бросить подобное обвинение в чей-то адрес. Это неправильно и для меня невозможно.

— Почему у нас из раза в раз энхаэловцам сначала (как, допустим, на Кубке мира 1996 года) давалась полная свобода, их отделяли от остальной команды, а потом их же делали козлами отпущения?

— Об этом я и говорю, когда рассуждаю на тему уважения к личности. Разделения быть не должно. У нас одни законы на всех. Не собираюсь никого критиковать — каждый действует в меру своей порядочности, ума, таланта, интеллекта. Тренеру доверили — и только он вправе создавать атмосферу и стиль взаимоотношений в сборной. Но потом с него, тренера, и спрашивают за результат.

— Психология энхаэловцев чем-то отличается от менталитета игроков, которые выступают в России и никогда не играли за границей?

— Да, в чем-то они становятся другими. В отношении к делу. В знании, как надо себя вести. Они понимают, что, будучи публичными людьми, должны создавать себе имидж и держаться его. Хотя в глубине души остаются такими же российскими ребятами, к которым просто нужно иметь свой подход. И уважать их как личностей. При этом они готовы играть по правилам, которые им ясны.

— Последняя часть этой фразы видится ключевой.

— Да. Важно, чтобы они понимали эти правила. Их нужно объяснить. Всем должно быть ясно, почему мы делаем это, а не то. В HXЛ все ясно. Игрок предоставлен сам себе. Тем не менее хоккеисты живут по определенным правилам, которых строго придерживаются.

То же самое и у нас. Не хочу сказать, что игроки находятся в каких-то рамках, но мы стараемся жить по тем законам, которые для себя установили. Они необходимы для того, чтобы сборная России добивалась результата. Этого результата не может быть без выстроенных взаимоотношений. Еще раз подчеркну: не ущемляющих их прав как личностей. Зато позволяющих реализоваться и раскрыться как спортсменам.

— Возьмем того же Ковальчука. Почему до вас у него ничего в сборной не получалось, да и репутация была не ахти — хотя приезжал он в национальную команду по первому зову?

— Мне сложно говорить о том, как с ним работали другие тренеры. Илкхха — очень талантливый парень. А сейчас он еще и растет как личность. И, мне кажется, с каждым годом будет становиться сильнее и как игрок, и как человек. С любым нужно уметь разговаривать. Уметь его понять и услышать.

— Настроиться на его волну.

— Да. Нередко привожу такое сравнение: мы стараемся чувствовать пульс игроков, быть с командой на одной волне, быть с ними одним организмам. Это очень важно. И тут велика роль моего помощника Игоря Захаркина.

Тут важно иметь чутье. Знания, конечно, тоже — у того же Игоря педагогическое образование. Но и не ослабевающее желание понять другого также необходимо. Это возвращается к тебе в виде отношения игроков к команде.

Мы все — спортсмены. И каждый игрок думает по-своему, смотрит на хоккей собственными глазами. С нашей стороны нет желания навязывать им что-то противоестественное. Зато есть стремление понять, как они видят хоккей, и обозначить, чего хотим мы. Потому что только так можно прийти к общему знаменателю и добиться понимания со стороны игроков.

С тем же Ильей у нас прекрасные взаимоотношения. Я бы назвал их чистыми, откровенными и прямыми, без всякого панибратства, но с уважением друг к другу. И вообще, нам легко с ребятами.

— Не такая большая разница в возрасте и менталитете?

— Может быть. Правда, сейчас к нам уже приходят 18-19-летние. Моему сыну уже 23… Но возраст не важен. Нужно просто быть самим собой. И стараться их понять. Всегда отдавать себе отчет, что они — люди, а не машины. И, как бы ни хотели добиться цели, тоже вправе ошибаться. И у них могут быть какие-то нелепости, дурачества, выходки. Это жизнь! А в реальной жизни невозможно всегда быть правильным и хорошим.

— Третьяк рассказывал мне, что и на вас, и на него оказывалось давление, чтобы не брать Ковальчука на чемпионат мира в Москве. Можете рассказать — с чьей стороны?

— Такого не было. Абсолютно.

— Но ведь была пауза, прежде чем вы пригласили его в сборную.

— Да, пауза была. Илья появился в составе не сразу. Спустя какое-то время я ему позвонил, и контакт произошел моментально. Нам оказалось очень легко общаться. «Все, я еду. Я готов. Я все понимаю», — этими словами закончился тот разговор.

— А паузу-то вы почему выдержали? Хотели проверить, как Ковальчук на нее отреагирует?

— Нет, никакого искусственного создания ситуации не было. Просто так складывались обстоятельства на тот момент. Мы еще не были уверены в правильности решения врать или не брать. Мой отец, царствие ему небесное, был портной, и он всегда говорил: «У нас, портных, есть правило: семь раз отмерь — один раз отрежь». Я хоть и не портной, всегда стараюсь этому правилу следовать и все тщательно продумывать. Иногда какие-то шаги нужно делать быстро, но все равно продумав. Вот и решение пригласить Ковальчука заняло какое-то время.

— А что вызывало сомнения?

— Состав еще был не до конца определен. Нам не было полностью ясно, как Илью использовать. Это ведь как пазл, который надо составить так, чтобы каждая его часть находилась на своем, необходимом месте. И поначалу мы не могли найти там место для Ильи. Но в конце концов положительное решение было принято. И слава Богу.

— Больших душевных сил вам стоило не спустить на него всех собак в Квебеке, после матч-штрафа в игре со шведами?

— У меня даже мысли такой не было.

— Но ведь он к тому времени не забил ни одного гола, зато по ходу турнира получил два удаления до конца игры!

— Мы видели его желание. Как он «горел», как бился! Если бы человек был равнодушен, бесцветен, мы для себя признали бы: да, ошиблись. Всякое бывает. Но тут-то — море старания и эмоций! Просто у каждого хоккеиста бывают такие моменты, когда не прет. Вера в то, что Илья должен выстрелить, у нас не ослабевала ни на секунду. Это даже могло произойти не в последнем матче Квебека, а на следующем чемпионате мира, куда мы бы его в любом случае пригласили. Но это обязательно бы случилось. Потому что, во-первых, он игрок от Бога, а во-вторых, ему не безразлична сборная.

Ковальчук от хоккея без ума. И обвинять его в каких-то грехах, значит не просто сделать ему больно, а проявить несправедливость. Тем более что та ситуация с удалением для меня очевидна: оно было неправильным. Защищая Морозова, он не снял перчаток, а потому по правилам не заслуживал матч-штрафа и дисквалификации. Мы старались его защитить и ни на секунду даже не задумывались о том, чтобы в чем-то его упрекнуть.

Потом меня стали расспрашивать на эту тему, и я даже удивился вопросам. Ведь для меня было очевидно: это — наш игрок. Ни о каких санкциях не было и речи.

— После двух своих исторических голов Канаде он сказал вам что-то такое, что запало в душу?

— Нет, чего-то особого не было. От того момента все были в такой эйфории, что ни для чего другого, кроме благодарностей друг другу, места просто не осталось. Мы были одним целым, добивались всего вместе и страдали тоже. Но сам факт, что он забил эти голы… для меня это было просто здорово.

— Вы хотели, чтобы именно он забил?

— Да. Илью приходилось много защищать. Мы от игроков не скрываем ничего, и ту же прессу они читают. Он сам тоже переживал. И чтобы хоть как-то отвести удар, мы старались отстаивать его, как могли. И здорово, что так все получилось. Это, видимо, судьба.

— То, что Ковальчук провел фантастический чемпионат мира в Швейцарии и был признан самым ценным его игроком, — логическое продолжение концовки матча с Канадой в Квебеке? Что называется — прорвало?

— Может быть. Но думаю, что он еще будет прибавлять.

— Капитанство в «Атланте» на это влияет?

— Да. Роль капитана — это вообще такой момент, который можно использовать, она способна заставить игрока прогрессировать. Но не для всех. Кого-то, наоборот, это может прибить. Илья, впрочем, к последним не относится.

— У вас были примеры, кого прибивало?

— Да. Но таких примеров немного, потому что мы стараемся подобные вещи просчитывать. Нужно знать характер человека и предполагать, как может сказаться на его игре та или иная наша фраза. А также буква «С» на свитере.

— До Морозова вы же пытались и Сушинского в этой роли использовать.

— Макс по сути своей — капитан, лидер. У него есть этот дух. Инея это придумал — он и до меня был капитаном. Это очевидно. Не использовать его в роли капитана или его ассистента — сложно. Если он не находится в одной из этих ролей, нужно с ним правильно построить диалог, объяснить, почему. А Лешка Морозов — настоящий русский парень. Он на роль капитана подходит как нельзя лучше. Хотя бы в силу своей коммуникабельности.

— Но вы не находите, что он слишком корректный и воспитанный для раздевалки с двумя десятками хоккеистов?

— У него огромный авторитет. Ребята его очень уважают. Это тоже нужно брать в расчет.

— Ковальчука видите в роли будущего капитана сборной — может, через несколько лет?

— Почему нет? Сейчас же он в «Атланте» капитан. И не просто так. Повторяю: он растет как личность. Меняется, мужает. Мне очень приятно с ним общаться как с человеком.

* * *

— Овечкин, Малкин, Ковальчук, Дацюк, другие звезды… В Ванкувере все они захотят много игрового времени, а оно не резиновое. Как будете «разруливать» эту проблему?

— Думаю, ребята все прекрасно понимают. Мы решим этот вопрос. Просто то время, которое будет им отведено, каждый должен использовать по максимуму.

— В Москве-2007 Овечкин был в четвертом звене. И его мама, в прошлом знаменитая баскетболистка и тренер, публично сказала после той бронзы: «Выигрывает команда, проигрывает тренер»…

— Я не отказываюсь от справедливости этой фразы. Так было, есть и будет. Кто ее придумал — не знаю. Можно с ней соглашаться, можно — нет. Но в случае, как мы строим работу, я бы не стал разделять команду на составные части. Мы единая семья. Однако то, что капитан покидает корабль последним, верно. Как и то, что тренер отвечает за результат.

— Готовы признать, что в чем-то с Овечкиным два с половиной года назад ошиблись? Может, тему партнеров по звену до конца не продумали. Или с функциями не разобрались…

— Нет, до сих пор считаю, что все было правильно. Целью молодых партнеров Саши по звену было выполнить черновую работу и доставить ему снаряды. И ведь он бросал. Очень много!

— Что же тогда не пошло?

— А почему у Илюхи в Квебеке до финала никак не выстреливало? У Сашки годом раньше было то же самое. Нельзя же сказать, что из-за пребывания в четвертом звене у Овечкина было мало игрового времени и он не бросал. Просто он был моложе.

— Как-то вы с ним пообщались после московского первенства, объяснились?

— Я не считал себя виновным в чем-то. И сейчас не считаю. Говорить по душам — это значит объяснить человеку, почему ты ошибся. А я не видел своей неправоты, а значит, и необходимости ее признавать.

— То есть разговора не было?

— Нет. У меня и конфликта с ним не было. И недопонимания — тоже. Все было нормально. Потом мы виделись в Москве, пересекались в ресторане. Но там не было никакого выяснения отношений по итогам московского чемпионата мира. В то же время с его стороны, конечно, могло быть какое-то недовольство. Всегда хочется большего, и понять это можно.

И еще один вывод: раз мы не выиграли то первенство, значит, где-то ошибка все-таки произошла. Фактор удачи тоже нельзя списывать. Неопытность на тот момент вратаря Сашки Еременко, нерациональные действия защиты в роковой момент в овертайме… Но это спорт, игра. Обвинять кого-либо в том поражении я никогда не буду.

— Не опасались, что после Москвы могут возникнуть проблемы с приездом Овечкина в Квебек?

— Нет. Совершенно. Потому что конфликта как такового не было. Ведь ребята в основе своей приезжают играть за сборную, а не за тренера. Поэтому не думал, что Сашка может отказаться.

И слава Богу. Он патриот своей страны, и этим надо гордиться. Сколько было упреков в 90-е, что, дескать, энхаэловцы такие-сякие, не приезжают, думают только о деньгах, забыли, кто их растил… Много же было таких разговоров!

— Значительная часть моей книги как раз об этом.

— А мы доказали, что они — истинные патриоты. И были такими! Просто нужно их уважать. Вот скажите: их кто-то прост говорить, что они поедут в Сочи, даже если НХЛ запретит своим игрокам участвовать в Олимпиадах? Этими разговорами ведь можно неприятности себе нажить. Да, у них есть вес, но все равно.

Кстати, это к затронутой нами ранее теме, меняются ли они за океаном. Да. Они начинают понимать, что значит быть свободными людьми. Привыкают к этому и иного положения вещей уже не представляют.

* * *

— Захаркин в одном из интервью признался, что две тройки в Ванкувере, если все будут здоровы, окажутся такими же, как на прошлых чемпионатах мира: «московское» первое звено Ковальчук — Малкин — Фролов и ударное сочетание Квебека Овечкин — Федоров — Семин. Так и есть?

— Это один из вариантов. Почему нет, если эти тройки доказали право на жизнь?

— Отчисление Семина перед Москвой послужило укреплению дисциплины? Это был не индивидуальный, а обще-командный акт?

— На тот момент я даже не думал, что это будет направлено на всю команду. Просто важно установить правила игры, по которым нужно работать. Да, жизнь может складываться по-всякому: возникают какие-то непредвиденные ситуации, но всегда есть возможность выйти на контакт. Ребята знают, что в любой момент могут мне позвонить. И это нужно делать: набери номер — и мы найдем точки соприкосновения.

Тогда же по-другому я поступить не мог. И наверняка это повлияло на команду. При этом мне было больно, потому что речь шла о сильном и талантливом игроке. Кто знает — может, с ним мы выиграли бы в Москве золотые медали?

— Но есть и обратная сторона: может, если бы он не прошел через отчисление в Москве, то не предстал бы таким блестящим хоккеистам год спустя в Квебеке.

— А если бы все развалилось, после Москвы нас бы сняли, и работали со сборной уже другие? И такое, наверное, могло быть!

Конфликта не было и с Семиным. Потому что мы разговаривали, и откровенно. Он уникальный игрок и классный парень, просто еще до конца недооцененный в НХЛ.

— Может, хорошо, что вы не в первый же год работы со сборной выиграли золото? Когда победы приходят легко, когда они не выстраданы — и уходят так же.

— Знаю одно: на тот момент мы очень хотели победить. Никогда не думаешь, что надо сейчас проиграть, чтобы выигрывать потом.

— Я слышал, что вы используете специальные продуманные методы для сплочения команды. Перед выходам команды на лед все вместе складывают ладони…

— Есть разные методы и наработки. Они существуют во всем мире. В том числе и это.

— А то, что в Москве на разные матчи первыми на площадку выходили разные звенья — из той же серии?

— Да. Мы стараемся реагировать на команду, и у нас на этот счет есть разные задумки.

— Известно, что Федоров не хотел выходить к вам с Захаркиным, когда вы желали поговорить с ним в Вашингтоне после матча его «Кэпиталз». Не было у вас желания плюнуть и уйти, потому что вы себя, грубо говоря, не на помойке нашли и не хотите унижаться до того, чтобы кого-то упрашивать?

— Нет. Мы прекрасно знали, от чего это шло. И в любом случае должны были поговорить с Сергеем и дождались бы его. В конечном счете мы поняли друг друга. Как нормальные цивилизованные люди, дали возможность человеку сделать все свои дела, никуда не спешили. Приехали, чтобы посидеть, поговорить. И сколько бы ему ни нужно было времени для необходимых для профессионала вещей, к примеру массаж, мы без проблем подождали бы и час, и два. Потому что профессиональное отношение человека к себе нельзя не уважать.

— А в чем было дело?

— Атмосферу нагнетал один из журналистов, работающий в Северной Америке. Когда человеку чуть ли не после каждого матча задают каверзные вопросы про сборную, а у него в это время масса других проблем, естественно, это создает нервозность. Все разговоры о национальной команде приобретают в связи с этим какой-то негативный оттенок, вызывают реакцию отторжения.

Когда Сергей все-таки пришел, мы уже разговаривали с остальными ребятами из «Вашингтона». И поначалу чувствовалось, что есть с его стороны какой-то напряг. Но когда он понял, что мы нормальные, адекватные люди, уважающие его и других ребят, все изменилось. Он задал профессиональные вопросы и получил такие же профессиональные ответы. В конце той беседы мы обнялись!

Вот что значит прямое и откровенное общение. Можно долго таить в себе какой-то негатив, и он будет расти, как снежный ком. Потом, когда назад все будет уже не вернуть, начнешь вспоминать, с чего все началось — и не вспомнишь. Потому что не было ничего серьезного! А вот если сразу сесть и поговорить, расставить все точки над i, задать нужные вопросы, всю напряженность можно мигом снять!

— В 90-м году Федоров, как и за год до того Могильный, убежал в Штаты, Тогда это был гораздо более серьезный шаг, чем, допустим, в случае с побегом Малкина из Магнитогорска в Питтсбург. Последний сделал это в условиях открытой страны, а Федоров не мог не понимать, что пути назад нет. Как думаете — такой серьезный поступок наложил отпечаток на его характер?

— Для того, чтобы делать такие выводы, нужно знать человека глубже. Но — наверное. С другой стороны, мы видели, как он менялся буквально на глазах. К концу турнира в Квебеке мы увидели того Сережку, который был в ту эпоху. Улыбчивого, открытого, относящегося к людям с доверием.

— В начале чемпионата мира было не так?

— Сложнее. Все новое, человек в сборной давно не был. Как себя вести, как занять свою нишу в коллективе? А всего-то и нужно, что быть натуральным. Таким, какой ты есть. Все это мы в итоге и увидели. Думаю, он тоже почувствовал искреннее отношение к себе, и ответил взаимностью.

— Что заставило вас выпустить Федорова с Ковальчуком в решающий момент овертайма с Канадой?

— Не знаю. Но это решение пришло ко мне сразу, моментально. Для меня оно было очевидным.

* * *

— Верно ли представление, что в вашем тандеме с Захаркиным он делает упор на тактику, а вы — на психологию?

— Нет. Думаю, что мы оба занимаемся и тем, и другим. Не нужно разграничивать наши функции. Мы много разговариваем, дискутируем, в какой-то степени спорим. Но всегда находим единое решение. У нас много схожего в менталитете.

— В какой момент вы поняли, что именно с этим человеком будете работать в связке?

— Мы познакомились еще в 86-м году, когда Игорь пришел в научную бригаду к Тихонову в ЦСКА, а я там играл. Много с ним беседовали, было очень интересно, проводили много времени вместе. По возрасту он был близок к нам.

В 93-м он был в штабе уже у Михайлова, и мы вспоминали былые годы. Была симпатия, человеческий контакт. Возникло желание поработать вместе. Он рассказал, что живет и работает в Швеции, мы обменялись телефонами. И договорились, что когда я закончу играть, то найдем друг друга, чтобы, может, трудиться совместно. Потом регулярно созванивались.

А в 2004 году, когда я принял ЦСКА, он как раз был в Москве в отпуске. Мы играли товарищеский матч, на который Игорь зашел. Я ему сразу сказал: «Готов?» Он тут же ответил: «Да».

— Вас можно назвать близкими друзьями?

— Да.

— А с игроками способны дружить?

— Дружба — вещь непростая. С теми, с кем работаешь, такое предположить сложно. Мы можем быть приятелями, но перерасти в дружбу это вряд ли способно. Да и ребята чувствуют не то чтобы субординацию, но хотя бы какую-то дистанцию. Да и мы должны ее держать, хотя за рамки хоккея это не выходит. В ресторане посидеть, поужинать? Пожалуйста! Но дружить — вряд ли.

* * *

— Как бы вы охарактеризовали ваши отношения с Владиславом Третьяком?

— И коллеги, и друзья, и люди, относящиеся друг другу с большим уважением. Знаю и его супругу Татьяну, и детей, и внуков. В то же время эти отношения и профессиональные. Словом, весьма объемные.

— Еще со времен, когда играли?

— Да. Тогда для меня это был уникальный человек. Профессионал до мозга костей, с которого во многом хотелось брать пример.

— Сам он сказал мне, что мог бы и до пятидесяти играть…

— Да. Вот он закончил рано. Только из-за сборов, постоянно находиться на которых больше не мог.

— Ожидали, что он, став президентом ФХР, предложит тренерский пост в сборной именно вам?

— Нет. Ну как можно было этого ожидать, если я только два года работал в ЦСКА?

— Третьяк с этим предложением позвонил?

— Да. И Слава Фетисов, знаю, тоже предлагал мою кандидатуру.

— Когда на прошлогодней встрече с Владимирам Путиным вы выступили с инициативой вывести сборную за рамки федерации…

(Прерывает) — …Это было неправильно интерпретировано. За рамки федерации я ее выводить не предлагал. Сборная не может быть без федерации, она всегда находится под ее эгидой. Просто хотелось сделать ее индивидуальной единицей. И вот почему. Нам хотелось, чтобы в сборной работали люди, занимающиеся только ею и ничем другим. Национальная команда отнимает много времени, и важно, чтобы ее сотрудники четко выполняли наши директивы. Сейчас мы видим, что все в порядке. Есть штаб, пусть маленький, но который работает только на первую сборную.

— Но та идея сама по себе не прошла.

— Это очень сложно было осуществить в юридическом плане. Главное, что в конечном итоге мы достигли того, к чему стремились, — наличия штаба, который целенаправленно занимается первой командой страны.

— Третьяк говорил, что идея была не ваша.

— Откуда эта идея — уже второстепенно. Почему — вот что важно. И то, к чему мы пришли, соответствует смыслу того, чего мы добивались.

— Тот же самый Третьяк считает, что тренерское чутье дается от Бога. Как-то он привел мне собственный пример: Анатолий Тарасов в 1971 году неожиданно для всех поставил не основного вратаря Коноваленко, а его, 18-летнего дублера, на решающий матч чемпионата мира со шведами. И сборная СССР выиграла. Привел президент ФХР и пример с вами: на решающий матч в Квебеке вы вдруг разбили казанское звено и поставили Ковальчука вместо Зарипова. Как такие вещи приходят — они спонтанны или являются результатом длительного анализа?

— Спонтанности нет. Это анализ.

— А оставить в Берне основным вратарем Брызгалова после неудачного четвертьфинала с Белоруссией?

— И это было продуманно. То решение, видимо, внешне казалось сложным. Но когда мы анализировали, как нужно будет играть, то довольно-таки быстро к нему пришли.

— Из чемпионата мира в Москве извлекли много уроков?

— Скорее всего, опыт. Уроки? Не буду лукавить: мы анализировали случившееся, искали ошибки. Вот, скажем, муссировалась тема: зачем Овечкина в большинстве против финнов надо было ставить в защиту? Но мы же это на тренировках наигрывали! И на других чемпионатах это у нас получалось! Но скакнула шайба перед его клюшкой, финны убежали в контратаку и забили. А не скакнула бы — может, как раз он бы сам забил. В конечном итоге, это игра. Каких-то грубых ошибок не было. Считаю, что мы приобрели опыт. И не только мы, а вся команда.

— Но вот, скажем, в Москве тренера вратарей у команды не было, а в Квебек вы пригласили на эту роль Третьяка. Тут-то не будете спорить, что извлекли урок.

(Смеется) — В этом — да.

— Двоякая ситуация, согласитесь, получается. Ваш начальник в федерации становится вашим подчиненным в сборной.

— Так это напрямую связано с нашими взаимоотношениями с Владиславом, которые я вам уже охарактеризовал! И дружеские, и уважительные, и профессиональные…

— Дружба и позволила вам на это решиться?

— Может быть, и так. Мы знали, чего хотим. Мы знали, что являемся единой командой. Игорь (Захаркин. — Прим. И. Р.) любит приводить классный пример. Когда Жан-Жак Кусто набирал команду к себе на борт, и кто-то спрашивал: «А что я должен делать?», — то тут же списывался на берег. Такого не должно быть. Дело всегда найдется.

Почему мы хотели, чтобы в сборной люди занимались только ею? Потому что при таких условиях люди подстраховывают друг друга, появляется взаимовыручка. Владислав — безусловный член нашей команды, ее необходимая единица. И когда мы предлагаем ему стать тренером вратарей, он реагирует на это с радостью. Когда мы говорим, что сборной на Олимпиаде нужен генеральный менеджер — то кто подходит на эту роль лучше, чем Третьяк? Человек, вокруг которого в Канаде создана такая сура славы и восхищения?

— Он даже был награжден канадским орденом.

— Вот! И он тут же соглашается быть генеральным менеджером. Но он же и президент федерации, которого мы очень уважаем. Мы знаем, что на него можно положиться, а он — что на нас. Здесь и дружба, и желание добиться результата, и понимание специфики работы.

— Но не будет же Третьяк как генеральный менеджер состав формировать, что было в случае с Павлом Буре в Турине?

— Нет, конечно. Состав формирует тренерский штаб, и последнее слово за мной. Мы можем посоветоваться, но окончательное решение однозначно принимаю я.

— То есть энхаэловский вариант, при котором генеральный менеджер набирает команду, а тренер с ней работает, в России невозможен?

— Может, когда-нибудь такое и будет. Кто знает?

— Работа с вратарями — отдельное искусство?

— Да. У них, можно сказать, свой язык, на котором разговаривают только они. И это важно.

— Как могло получиться, что о желании Николая Хабибулина поехать в Ванкувер вы узнали только из его интервью «Спорт-Экспрессу»?

— Не знаю, почему так получилось. Не вижу смысла обсуждать эту тему и искать причины, когда человек уже изъявил желание сыграть на Олимпиаде.

— Можно ли говорить о там, что у Набокова и Брызгалова как у двух чемпионов мира приоритет перед остальными вратарями — кандидатами в сборную? И если они будут здоровы, то поедут в Ванкувер точно?

— Не стоит сейчас вбивать какие-то клинья между ребятами. Так утверждать не буду.

— А можно ли говорить, что капитанам будет Морозов?

— Пока говорить об этом рано.

— Но ведь от добра добра не ищут.

— Все равно — рано.

— Допустим, в Ванкувер поедут три голкипера-монстра — Набоков, Брызгалов и Хабибулин. Там-то как сделать, чтобы не было обиженных?

— Во-первых, они еще не едут (улыбается). А для тех, кто поедет, есть правша игры. Будем вести диалог, строить взаимоотношения для того, чтобы атмосфера была здоровой. Это очень важно. Почему очаги недовольства могут быть только среди вратарей? Мы не пожарные, которые приехали тушить огонь. Мы строим команду. И это надо делать продуманно и основательно.

— В этом контексте вас не беспокоило, что до Матча всех звезд НХЛ, который состоялся минувшей зимой, между Овечкиным и Малкиным пробежала черная кошка?

— Не было ничего! Я в этом совершенно уверен, и ребята это сами говорят.

— Но ведь они очень жестко обходились друг с другом в матчах «Вашингтона» и «Питтсбурга», силовые приемы применяли!

— А вот это показатель того, что они профессионалы и обожают хоккей! Когда они выходят на лед, начинают жить по закону: «свой не свой, на дороге не стой». Но какого-то антагонизма у них не было и нет. В какой-то степени они начали играть в эту игру, которой все жаждали, устроили шоу, дав пищу кому-то для размышлений, кому-то для продажи газет, кому-то для сплетен… А в конечном итоге все в выигрыше! Молодцы! Наши ребята очень талантливые во всех отношениях.

* * *

— Понимаю, конечно, что следующим вопросом вас все уже замучили, но не задать его не могу. Почему для вас Алексей Яшин — персона нон-грата, и вы не вызвали его ни на один чемпионат мира и не включили в число кандидатов на поездку в Ванкувер?

— Мы проверили его. Нам нужна уже другая энергетика, чем та, что мы увидели.

— Вы каждый раз рассматривали его кандидатуру заново или давно поставили на Яшине крест?

— Каждый раз заново. Но последнее его выступление в сборной, на Евротуре, нас, скажем так, раздосадовало.

— После Квебека вы сказали, что один хоккеист из числа не вызванных в сборную вас не понял и не простил. Это и был Яшин?

— Нет.

— Не назовете кто?

— Зачем? А с Лешкой у нас нет конфликтов. Он и сам об этом сказал в интервью. Все это надуманно. Знаю: наверняка ему обидно и горько, что с ним так поступили. Но такова жизнь.

— На то, что вы включили Алексея Ковалева в число кандидатов в олимпийскую сборную, повлиял тот факт, что он сам приехал в Квебек поддержать команду как болельщик?

— Будучи там, я не знал, что он приезжал. После Квебека созванивался с ним безотносительно этого факта. То, что он приехал, — жест доброй воли, показатель того, что он болел и переживал за команду. И Леша Яшин будет переживать, когда начнется Олимпиада. По-другому они не могут. Как бы горько ни было, они не будут желать команде какой-то гадости. Да, я не взял человека в состав. Но ребята-то тут при чем? Они будут желать им удачи. Оба много дали советскому и российскому хоккею. Но сейчас, может быть, уже пришло другое время. Впрочем, посмотрим, как Ковалев себя проявит. Он входит в число кандидатов на поездку в Ванкувер.

— Не жалеете о своих словах в момент ухода из ЦСКА? Зачем нужно было говорить, что вы покидаете клуб, чтобы сосредоточиться на сборной, если уже спустя несколько дней подписали контракт с «Салаватом Юлаевым»?

— Не жалею, потому что на тот момент я действительно хотел сосредоточиться на сборной. Потому что уходить из ЦСКА, родного клуба, было слишком больно, чтобы думать о какой-то другой работе. Но мы сделали дело — чемпионат мира выиграли! И это дало ясность, что есть возможность работать дальше.

— Споры о совмещении должностей надуманные? Или работа в клубе действительно отнимает и силы, и мысли, в том числе и от сборной?

— Есть свои плюсы и, может быть, минусы. Сказать, что надуманные, тоже неправильно, коль скоро минусы существуют. Но совмещение имеет право на жизнь, что доказывают и результаты.

— Если бы ФХР и КХЛ решили, что надо выбирать что-то одно, что бы вы предпочли?

— Клуб.

— ?!!

— Да.

— От Олимпиады смогли бы добровольно отказаться?

— Да.

— Но почему?!

— Потому что обещал. Как я мог обмануть и подвести людей, которым дал слово? Был, впрочем, другой вариант. Расторгнуть контракт с «Салаватом» перед Олимпиадой, заключить со сборной, после Олимпиады расторгнуть со сборной и снова заключить с клубом. Говорят же, что мы — уникальная нация, которая способна извернуться и обойти любые препятствия. В том числе и законодательство (смеется).

— Есть ли у вас твердое убеждение, что высочайшие физические и психологические нагрузки в топ-клубе не отразятся на вашей работе в Ванкувере?

— Не вижу проблем. Нет.

— От возраста это тоже зависит? Все-таки вы достаточно молодой человек.

— Думаю, да. Впрочем, о возрасте может судить только сам человек. Ему столько лет, на сколько он себя чувствует.

— В «Салавате» много кандидатов в сборную. Если кого-то не возьмете, это не чревато усложнением микроклимата в клубе после возобновления чемпионата KXЛ?

— Я этого не боюсь. Потому что на момент, когда надо сделать выбор, буду думать о том, как добиться результата. В любом случае останутся обиженные. Не понять меня — право каждого человека Мы скажем им правду. Жизнь продолжается, будем работать. В конечном итоге, профессионал есть профессионал, он должен принять случившееся и продолжить работать на команду и на свое имя.

* * *

— Семья прилетала к вам в Квебек. А в Ванкувер жена и дети полетят?

— Надеюсь, да. Но пока мы незнаем, что будет с билетами на хоккей.

— В каком смысле? Неужели главному тренеру сборной России трудно будет достать билеты на матчи для своей семьи?

— Не знаю. Пока распределяется по два билета на матч для каждого игрока. Без тренеров. Это официальное правило.

— Но мы же умеем обходить любые правила!

(Смеется) — Не знаю.

— По-вашему, должны ли быть в сборной какие-то доли игроков ЮСЛ и НХЛ? Например, не меньше какого-то числа хоккеистов из российского первенства.

— Нет. Не думаю, что это правильно. Важно комплектовать команду из всех сильнейших на каждой позиции, какую бы лигу они ни представляли.

— Наработанность тех или иных клубных связок будете учитывать?

— В какой-то степени да. Вот Семин и Овечкин — клубная связка.

— Поговорим о дисциплине. В Москве-2007 команда сидела на «карантине» в Серебряном Бору…

— Открою небольшой секрет: мы хотели жить там, где живет футбольная сборная России. В гостинице Marriott Grand Hotel на Тверской. Однако наши желания не совпали с нашими возможностями.

— Но ведь Путин сказал, что первая сборная должна быть обеспечена всем необходимым!

— Это уже после победы. А на тот момент было иначе. Мы благодарны, что Владислав нашел средства и возможности, чтобы поселить нас в Серебряном Бору. Впрочем, это был не «карантин» — все было открыто, игроки могли ездить ужинать, куда считали нужным. Просто мы жили не на Тверской, а там, где потише. Все было цивилизованно, никаких запретов и высоких заборов.

— В Ванкувере игроки тоже смогут ездить ужинать из Олимпийской деревни в город?

— Наверное, да.

* * *

— В контексте Олимпиады насколько важно в психологическом плане, что мы выиграли два последних чемпионата мира, причем в обоих финалах обыграли канадцев?

— Это придает уверенности ребятам, позволяет им расти. Победы усиливают характер игроков и убежденность в своих силах. Это важно, и является частью тех наших традиций, которые сейчас восстанавливаются. Воспитывается поколение победителей, которые будут постепенно передавать эту психологию другим — тем, кто придет позже.

— С тех пор, как в Олимпиадах разрешили участвовать всем сильнейшим, ни разу чемпионам Игр не становился действующий чемпион мира. Как вы это можете объяснить?

— Это статистика, из которой я не стал бы делать каких-то серьезных выводов. Любой серии когда-то приходит конец.

— Вальяжность в матчах с другими соперниками, кроме Канады, нам не грозит?

— Нет. Я вам скажу, энхаэловцы больше ощущают, что там все будет непросто. Они варятся в этом соку, каждый день играют с очень сильными ребятами, которые будут нам в Ванкувере противостоять. Поэтому сомневаюсь, что появится какая-то самоуспокоенность. Думаю, что и хоккеисты из KXЛ это тоже понимают. И вообще, победы не дают основания для расхлябанности. Игроки почувствовали, что добиться их можно только при условии полной концентрации.

— На кого давление больше — на канадцев, которые играют дома, или на нас, выигравших два чемпионата мира и имеющих самых ярких звезд HXЛ?

— В наименьшей степени сейчас давление, мне кажется, только на финнов. Американцы стремятся доказать всем, что про них зря так мало говорят по сравнению с канадцами, и что они могут утереть нос соседям. Велико давление на канадцев, поскольку они играют дома и уступили в двух последних финалах чемпионатов мира. И на шведов, потому что они действующие олимпийские чемпионы, и требовать от них будут того же. И на чехов, чья победа в Нагано еще не стерлась у людей из памяти. С нас тоже свой спрос. Разве что финнам в этом смысле поспокойнее. Но все зависит не от самого давления, а от того, как ты способен это давление переваривать.

— Насколько хорошо вы знаете НХЛ и наших будущих соперников?

— Не скажу, что хорошо. Но мы знаем своих ребят.

— Это важнее?

— Важнее.

— Есть ли аналитическая группа, которая будет вам помогать?

— Безусловно. Мы будем многое просматривать, и материалы уже готовятся. Есть группа из РГУФК, есть люди за океаном, да и от помощи журналистов не откажемся. Будем изучать и хоккеистов, и тренеров. Но все равно главную пищу для размышлений мы получим уже по ходу Олимпиады, когда информации будет больше и она окажется более свежей.

* * *

— Второе место посчитаете неудачей?

— Безусловно. Любой, кто едет на Олимпийские игры, старается завоевать золото. И если приедет без него, не будет удовлетворен.

— Можно ли говорить, что сейчас идеальное время для того, чтобы мы выиграли Олимпиаду? Россыпь талантов, все в самом соку, два титула чемпионов мира…

— Это я вам скажу 28 февраля вечером (улыбается).

— Есть ли какой-то вариант выступления, при котором вы после Олимпиады подадите в отставку?

— Нет, я об этом не думаю. Тут можно привести вот какую параллель. Ты купил билет на поезд в Сочи или Ялту. Сидишь, едешь в отпуск и ломаешь голову: какая же там будет погода? Какой смысл? Ты уже туда едешь, у тебя нет другого выхода. В любом случае надо стремиться к лучшему. А думать об отставке — это значит заранее настраивать себя на негатив.

— Ни в один из моментов за эти годы не было чувства усталости от сборной? Постоянное давление, далеко не всегда лояльная пресса…

— Нет. Знаете почему? Когда приезжаешь, спускаешься в раздевалку, выходишь с ребятами на лед — получаешь удовольствие. А оно в тысячу раз сильнее, чем перечисленные вами негативные моменты.

— Какие-то слова Путина на Ходынке особенно запомнились?

— Да. Была классная мысль: он оценил процесс, работу. Результат важен, это апогей всего. Но сказать именно о процессе сможет не каждый. В спорте многое зависит от удачи. Однако порой что-то не получается, как в Москве. Здесь же был отмечена сама работа как ребят, так и тренерского штаба, и это для меня было очень важно. Еще после Москвы Владимир Владимирович оценил, как благодаря нашей игре народ объединился вокруг сборной.

— Почему для вас так важна оценка именно процесса?

— Потому что у нас творческая работа. Трудишься ты, естественно, не для похвалы. Но это было круто.

— Полная Ходынка на предолимпийском сборе вас поразила?

— И да, и нет. Да, потому что август — период отпусков. И подсознательно время для людей еще не хоккейное. А нет — потому что такого еще не было. Для болельщиков, для детей воочию увидеть такое количество великолепных хоккеистов было уникальным случаем.

— Хорошо ли, что хоккей, как и во времена СССР, становится частью идеологии? Скажите как человек, который много лет прожил на Западе.

— Нам сейчас необходимо единение. В таком разрезе отношусь к этому хорошо. Быть россиянином сейчас становится гордостью. Да, тут есть элемент идеологии. Важно и то, как ребята отдаются игре за национальную команду, какие примеры положительных качеств показывают людям. Это заставляет обратить больше внимания на хоккей и дать толчок его массовости. Не развитию элитного хоккея, хотя и ему тоже, а именно массовому. В социальном плане это очень мощный инструмент, которым нужно пользоваться.

— Есть одинаково достойные люди, одни из которых стесняются пафоса и слова «патриотизм», а другие — наоборот, произносят его с удовольствием. Вы к кому себя причисляете?

— Я люблю Россию, являюсь россиянином и горжусь этим. И старался вести себя должным образом, живя долгое время за границей, чтобы показать правильный образ российского человека. Да, я считаю себя патриотом своей страны. И не считаю, что это пафос. А также убежден, что наши ребята, которые играют за границей и которым аплодирует весь мир, тоже истинные патриоты.

* * *

— Хотите доработать до Сочи-2014?

— Было бы интересно.

— Для вас будет большим разочарованием, если НХЛ запретит своим игрокам участвовать в российской Олимпиаде?

— Нет, потому что они приедут.

— Да, наши, допустим, наплюют и приедут. Но соперников-то достойных не будет!

— Не уверен. Думаю, что все приедут. Даже если запретят. Есть у меня какая-то убежденность в этом.

— Для вас большим сюрпризом стало заявление Овечкина, Малкина и Ковальчука, что в Сочи они прилетят при любых обстоятельствах?

— Я просто почувствовал, что они — свободные люди. И при этом патриоты. Таким заявлением и такими людьми можно гордиться.

— Нет ли мыслей в будущем попробовать себя на каком-то ином поприще, помимо тренерского?

— На данный момент я наслаждаюсь своей работой. Но для тренера главное — эмоции. Если они пропадут, я тут же уйду. Не думаю, что у меня впереди еще 20 лет тренерской деятельности. Передо мной — пример Тарасова, который в один момент, который был понятен только ему, отошел в сторону и сказал: «Пора давать дорогу молодым». Видимо, и у меня наступит миг, когда я пойму и скажу то же самое.

— Какой-то возрастной порог себе ставите?

— Нет.

— Как считаете, от предстоящей Олимпиады сильно зависит ваша последующая жизнь?

— Не думал об этом. На сегодня просто наслаждаюсь этой профессией.

— На льду вам с вашим хрупким телосложением приходилось проявлять особую смекалку, чтобы уворачиваться от летящих туш…

— Не всегда. Я быстро усвоил урок, что иногда нужно бить первым. Тогда это становится сюрпризом. Такое бывало часто, и иначе в хоккее получиться не может. Потому что это джунгли.

— Но в любом случае интеллект вам приходилось на льду задействовать по полной программе, потому что антропометрически вы уступали почти всем. Это перенеслось и на тренерскую работу?

— Сложно сказать. Опыт игрока, конечно, мне помог. В большей степени по части эмоционального самоконтроля. Еще — стараться понять реакцию того, кто напротив тебя, прочитать ее наперед. Из-за того, что ты маленький, действительно приходилось особенно быстро принимать решения. В тренерской работе такая скорость принятия решений тоже необходима. Так что, наверное, вы правы.

— Согласны со стереотипом, что тренер должен убить в себе игрока?

— Да. Не во всем, конечно. Но ты не должен в другом видеть себя и говорить, что тот должен сделать так и только так. Потому что игрок может думать по-другому, и он тоже имеет право на свое видение.

Хорошо, я быстро это понял, еще работая с детьми. Когда ты подаешь какую-то реплику взрослому, ему она понятна. А ребенку нужно объяснять. И замечательно, что я сразу окунулся в детский хоккей. Мне это помогло.

* * *

— При насыщенной работе в клубе у вас есть время думать об Олимпиаде? Насколько уже предвкушаете ее, может быть, нервничаете?

— Этого нет. Не воспримите это как снобизм, но поставить олимпийские кольца и молиться на них я не собираюсь. Ясно, что Игры не за горами. Постепенно работаю над составом. Но без фанатизма. Не надо сжигать себя изнутри. Игрок может перегореть. Наверное, и тренер тоже. Важно правильно подойти к турниру эмоционально. Нельзя расходовать энергетику понапрасну.

— Это первая ваша Олимпиада как тренера. Вы уверены, что эмоции вас не захлестнут и вы сможете держать все под контролем?

— Не думаю, что Олимпиада в этом смысле радикально отличается от чемпионата мира. Разница в том, что это большой праздник спорта в целом. Ты общаешься с представителями других видов, чувствуешь себя с ними единой семьей. В Канаде все это могут классно организовать, в чем я убедился еще в Калгари-88. А то, что играют все сильнейшие, так это же здорово, интересно!

— Квебек по уровню был сопоставим с Ванкувером? Тем более что проводился тот чемпионат мира в год столетия хоккея.

— Это мы только потом сможем сопоставить. Но интерес к первенству тогда в Канаде тоже был огромный.

— Какое у вас самое яркое воспоминание от собственного участия в Олимпиадах?

— Много было интересного, особенно в Калгари 88-го. Ты мог, завтракая, сидеть за одним столом, к примеру, с Катариной Витт. Я получил травму, ходил в медцентр на физиотерапию — познакомился с одним горнолыжником, кажется, из Перу. Я даже не думал, что там кто-то на лыжах может кататься. Он такой довольный, помню, был! Травму получил, Олимпиада для него закончилась, но он кайфовал, что попал на такой праздник. Просто счастлив был. Мне так это понравилось!

Как раз, когда я уехал в Калгари, 10 февраля у меня родился сын Андрюшка. Председатель Госкомспорта Марат Громов сообщил об этом при всей делегации. Было собрание перед началам Игр, всех поздравили со стартом и меня — с рождением сына. Это тоже запомнилось.

На той же Олимпиаде, когда все закончилось, Брайан Адаме концерт давал. Я был уже немножко подшофе, подошел, объяснил, что у меня сын родился, и попросил песню для него спеть. И он спел!

В Альбервилле у нас была команда без флага и гимна. Но, зная, что перед экранами сидят те же люди, мы играли вдохновенно. С молодой командой выиграли Олимпиаду. Для многих ребят это был первый шаг в большом хоккее, и уже только потом они стали звездами НХЛ.

— Заодно вы опровергли стереотип, что команда без флага и гимна не может выиграть турнир такого масштаба.

— Опять же — это все штампы, не имеющие отношения к реальности. В Калгари я больше ощутил праздничную атмосферу, чем в Альбервилле, где мы жили как-то отдельно.

— Канада для вас счастливая страна: в роли игрока вы победили в Калгари-88, в роли тренера — в Квебеке-2008. От имени всех читателей этой книги желаю вам и сборной России удачи в Ванкувере. Мы в вас верим!

— Спасибо!

Заключение ВРЕМЯ ПРОЩАТЬ И ВРЕМЯ ПОБЕЖДАТЬ

Уставший, но безумно довольный Алексей Касатонов в раздевалке стягивал с ног коньки, одновременно отвечая на мои вопросы, когда откуда-то справа раздалось зычное: «Леха, иди сюда!»

Леха — вернее, Алексей Викторович — пошел. И спустя несколько секунд я увидел картину, которую предыдущие полтора десятка лет даже в самых смелых мечтах представить было невозможно. Надеюсь, тогдашние министр спорта России и тренер команды Колумбийского университета Нью-Йорка, а теперь президент ЦСКА и главный тренер «Крыльев Советов» за ее описание на меня не обидятся: в конце концов, карьеры действующих хоккеистов они давно завершили, строго соблюдать режим не обязаны, а не рассказать их поклонникам о том, какое удивительное событие произошло, я попросту не имею права.

Итак, Касатонов и Вячеслав Фетисов, автор зычного призыва, пили виски. Вместе. Тихо произносили спокойные, по- мужски сдержанные тосты, в которых не было ни напыщенности, ни лицемерия. А рядом на скамеечке, улыбаясь и радуясь, смотрел на них «дядя Боря», как нежно называли этого человека оба великих защитника. Отец Валерия Харламова. На те минут пять-семь, что Фетисов с Касатоновым провели вместе, все окружающие замерли и затихли — пролети вдруг в декабрьской раздевалке комар, его было бы так же хорошо слышно, как дудки на трибунах. Люди вмиг осознали важность момента.

Никому из нас, окружающих, не дано было знать, что на самом деле происходит в душах двух легендарных спортсменов, которые когда-то были лучшими друзьями, а потом оказались разведены жизнью по разные стороны баррикад. Понятия не имею — да и зачем мне это? — долго ли колебался Вячеслав Александрович, прежде чем позвать Алексея Викторовича, и о чем подумал тот, услышав до боли знакомый голос. Но одно готов утверждать наверняка: в этом взаимном порыве не было ни капли фальши и делалось все не на публику. И уж точно не на камеры: телевизионщиков в раздевалке в эти минуты не было вовсе, а фотографировал на память только сын Касатонова Леня. Да и нас, пишущих репортеров, оставалось раз-два и обчелся.

Ошибиться было невозможно: на те минуты, что Фетисов и Касатонов провели вместе, они забыли о существовании остальных. Может, хотя бы ради этого и стоило затевать первый в истории хоккейный матч на Красной площади?

Не в том ведь дело, что Первая Пятерка забила семь наших шайб из десяти, а в том магическом, волшебном ощущении, которое вызвала ее игра. К тому дню, 9 декабря 2006 года, мы напрочь забыли, как это бывает, когда пять человек двигаются, мыслят, даже дышат в такт. И вот спустя 17 лет после их последнего совместного выступления на чемпионате мира-89 в Швеции мы увидели это. И они сами увидели! И, может быть, поняли и почувствовали, что им все равно никуда не деться друг от друга. Что они, яркие и сильные личности, еще во много крат сильнее вместе.

О лучшем моменте для «трубки мира» (вернее, бумажных стаканчиков с Chivas Reagal 12-летней выдержки) невозможно было и мечтать.

— Когда проходит время, люди становятся мудрее и становятся способны прощать, — говорила мне перед матчем близкая подруга семьи Фетисовых певица Лариса Долина, спустя несколько минут потрясающе исполнившая гимн России. — Тем более — когда столько связано друг с другом. Люди начинают понимать, где мелочи, а где главное. Рада, что эта встреча состоялась, и не думаю, что она случайна. Мне не только кажется, что примирение возможно — я уверена, что оно произойдет. Все должно встать на свои места!

Тогда еще живой и здоровый актер Александр Абдулов был не менее эмоционален:

— Сижу в раздевалке и вижу, с какой любовью они относятся друг к другу. Все. В том числе и Фетисов с Касатоновым. Это потрясающе. Думаю, примирение состоится.

* * *

Аура для такого примирения была феноменальная. Тем, кто не был в ту волшебную субботу на Красной площади и не видел матча, понять это будет сложно. Для того, чтобы испытать всю полноту ощущений, нужно было смотреть на первую пятерку, Виктора Тихонова, Владислава Третьяка и остальную команду в свитерах с надписью «СССР» на фоне Спасской башни Кремля, слушать гимн, пусть уже и с российским текстом, в исполнении Долиной и поглядывать на огромный экран на ГУМе, где крутили кадры с участием тех, кто был на площадке. А потом 45 минут чистого времени смотреть, как под бой курантов прошлое становится настоящим. И дрожать, но не от холода, а от песен, звучавших в перерывах и после игры: «Трус не играет в хоккей», «Команда, без которой мне не жить», «Мы верим твердо в героев спорта»…

Послушайте первые, неприглаженные эмоции тех, кто там был. И вы все поймете сами.

Александр Абдулов: «Тот, кто все это придумал, — гений. Красная площадь, живая история века на льду… Фантастика. Просто фантастика».

Константин Цзю: «Обалдеть можно! Представить такое лет 15 назад — никакого воображения не хватит! Просто нереально!»

Вячеслав Фетисов: «Суперэмоции, суперощущения! Погода, зрители, сама игра, наша пятерка, место проведения — все сошлось под кремлевскими звездами. Такого больше не будет. Повторить это невозможно. После гимна я подъехал к Полу Коффи и Петеру Штясны, так они сказали, что слезы им на глаза навернулись. Представляете — даже им!»

Алексей Касатонов: «Когда гимн заиграл, и ролик со старыми кадрами на экране пошел, у меня слезы к горлу подступили. С трудом сдержался…»

Александр Могильный: «Такое бывает раз в жизни. Не представляете, какое удовольствие получил!»

Виктор Тихонов: «Это история. Такого никогда больше не будет! Настоящий праздник, от которого я, как, думаю, и все, получил удовольствие. А пятерка Ларионова — просто блеск!»

Я, конечно, не Станиславский, но убежден: изобразить, сыграть все эти эмоции невозможно. И не поверить в них — тоже. Как и в бурную реакцию Александра Якушева, когда судья Николай Морозов за 1,4 секунды до финальной сирены обнаружил у наших какое-то нарушение, которое по правилам субботней игры каралось не двумя минутами штрафа, а буллитом. И сборная мира сравняла счет. Спокойнейший, интеллигентный Якушев в это мгновение употребил в адрес Морозова непарламентское выражение и начал жаловаться на арбитра Тихонову. А кто-то говорил — дружеская ничья…

* * *

Вечером накануне игры Первая Пятерка встретилась в полном составе в ресторане «Эльдорадо», что напротив кинотеатра «Ударник». Нет, конечно, они были не одни: в гости к Пятерке приехали хоккеисты сборной мира и близкие друзья. Макаров сидел за столиком со старшим братом Николаем и с Круговым, Фетисов — с Полом Коффи и Дутом Брауном, который получал специальное разрешение от католического священника, чтобы православный Фетисов мог стать крестным отцом его ребенка, Касатонов и Ларионов — с семьями, а, к примеру, Скотти Боумэн — с послом Канады в России…

Но главное — встреча состоялась. Фетисов, приехавший в «Эльдорадо» чуть позже остальных, подошел к Касатоновым, поговорил с Алексеем, расцеловался с его женой Жанной…

«Именно эта встреча стала для меня самым трогательным моментом за эти дни. Честно говоря, все получилось даже лучше, чем я ожидал», — признался мне Касатонов.

Встретились с Касатоновым нормально, поговорили, насколько это было возможно при такой большой аудитории, — рассказал за час до матча Фетисов.

— Руки пожали?

— Ну конечно!

Словом, тогда и была заложена основа того, чему я стал свидетелем в раздевалке после матча на Красной площади. И здорово!

За несколько минут до начала матча, когда команды вышли из раздевалок, но еще не дошли до льда, засверкали вспышки блицев. И вскоре обнаружилось, что если по одну сторону от Фетисова — глава МЧС Сергей Шойгу, то по другую — Касатонов. А еще спустя секунды с их стороны прозвучал клич:

«Виктор Васильевич, идите к нам!»

Мы не преминули обсудить с игроками Первой Пятерки, как, по их мнению, будет вести себя во время игры Тихонов. Не будет ли по привычке кричать. Кругов был уверен, что нет: результат; дескать, не довлеет, и тренер будет получать удовольствие. Фетисов же отреагировал неожиданно: «Если не будет кричать, это плохо. Нельзя менять своих методов работы». И улыбнулся…

Сам Тихонов, с лица которого весь вечер не сходила улыбка, на мой вопрос: «Кричать будете?» — миролюбиво ответил:

— А зачем? Они же профессионалы, все в этой жизни уже прошли. Все мы удовольствие сюда приехали получать.

— Как прошла первая за много лет встреча с Ларионовым?

— Отлично. Она состоялась перед пресс-конференцией позавчера. Игорь обнял меня, сказал: «Отлично выглядите, Виктор Васильевич!» Время проходит, все мудреют, все становится на свои места…

После матча Фетисов то ли в шутку, то ли всерьез расскажет, что перед третьим периодом в раздевалке Тихонов пригрозил: «Если проиграем, домой никого не отпущу. Все сядут на сбор!»

И вот объявляют составы. Фетисов выкатывается на лед первым, Касатонов — вторым. Обмениваются репликами. Смотрят на трибуны, на Кремль — и сияют.

А перед самым началом игры — делают общий снимок. Как тот, что десять лет подряд печатали в газетах по всему миру. Касатонов обнимает Ларионова с Макаровым. Господи, да что им всем теперь делить?

Несколько лет назад, когда серьезно заболел Кругов, одним из первых, кто пришел к нему в больницу, был Касатонов. А семья Круговых, как призналась жена Владимира на 50-летнем юбилее Касатонова в московском ресторане «Яр», назвала сына в его честь — Алексеем. И так далее…

…Первые три смены Первой Пятерки — и три гола. В третьем случае потрясающий пас Ларионову через всю площадку под синюю линию отдал Касатонов. Настоящий Первый Пас в самом что ни на есть классическом его образце. Может, мне показалось, но после этой атаки Фетисов впервые сел рядом с Касатоновым на скамейке. И они втроем с Тихоновым начали что-то обсуждать.

Начинается второй период. Идет атака сборной СССР, Касатонов последним вкатывается в чужую зону и поднимает клюшку: дайте, мол, пас! Шайба у Фетисова. Пас следует незамедлительно.

Потом точно также Касатонов поднимает клюшку, когда шайба у Крутова. Делает паузу и «с кистей» бросает ее в «девятку» над плечом четырехкратного обладателя Кубка Стэнли Билли Смита. И, вернувшись на скамейку, слышит от Фетисова комментарий: «Молодец, Леха!»

Тихонов происходящее почти не комментирует — даже когда наши пропускают. Очередной выход один на один не реализует Александр Кожевников и с самоиронией бросает главному тренеру: «Надо было на сборах сидеть, Виктор Васильевич!» Тихонов от этого слова едва ли не шарахается: «Нет- нет!» Летит время!

Другие звенья нашей команды тоже стараются, но у них, в отличие от Первой Пятерки, мало что получается. Отличная вроде бы по именам вторая тройка — Могильный — Быков — Каменский. Два крайних форварда только что закончили карьеру (Могильный в раздевалке подтвердил мне: «Да какой «Амур», что вы? Я закончил с хоккеем. Больной весь»), великолепное их мастерство общеизвестно. Но рвутся к чужим воротам сами, напролом. И не получается: соперники все «читают». А у Первой Пятерки заранее прочитать ничего невозможно. Даже Тихонов позже скажет: «Думаешь, они одно сделают, а на деле получается совсем другое». И это Тихонов, который знает их как облупленных!

Так, словно на машине времени, к нам возвращалась великая Первая Пятерка.

* * *

«Если мы здесь все вместе — это уже ответ на ваш вопрос». Так Макаров ответил о возможности примирения внутри пятерки после такого матча. И добавил: «Не надо искать то, чего нет».

«Все мы нормальные люди. Да и время прошло», — это Фетисов. Так же высказывались и Касатонов, и Крутов, и Ларионов. Настало время прощать.

Жизнь — непростая штука. Фетисов с Касатоновым из друзей превращались во врагов. Ларионов с Круговым расходились в Ванкувере, куда приехали вместе играть за «Кэнакс».

Уже несколько лет не разговаривали к моменту матча на Красной площади Быков с Хомутовым, которые были не разлей вода. Не очень гладко складывались чиновнические отношения Фетисова с Третьяком, но во время третьего периода министр спорта через всю скамейку кричал президенту ФХР: «Дед, выходи внука защищать!» Большая часть пятерки в свое время отреклась от Тихонова, о чьей безжалостности ходили легенды… А ведь если вдуматься, сколько все эти люди сделали вместе! И собрал их в пятерку, и довел ее до блеска не кто-то другой, а именно Тихонов!

Психолог Рудольф Загайнов, впрочем, не верил, что все шероховатости можно разом устранить. Я спрашивал его:

— С точки зрения доктора психологических наук, Тихонов — хороший психолог?

— Никакой. Вообще. Столько ошибок, сколько сделал в отношении людей Тихонов, не сделал, наверное, никто. Мне Саша Могильный когда-то сказал: «В нем нет ничего человеческого». Нельзя обижать спортсмена — человека, который занимается очень опасным делом.

— Примирение Тихонова и игроков возможно?

— Нет. Есть вещи, которые не прощаются.

Думалось: неужели Загайнов прав? Но вот говорил мне тот самый Могильный, которого упомянул психолог:

— Тихонов, что ли, во всем виноват был? Времена такие были. Сейчас — другие. Мы идем вперед. Незачем вспоминать старые ссоры. Они все в прошлом.

Дай бог, если Могильный не кривил душой. И все остальные тоже — как и сам Тихонов, сказавший: «У нас все в порядке». Мне очень хотелось жесткое высказывание Загайнова не приводить вовсе — но, поступив так, я покривил бы душой и перед собой, и перед читателями. Тем более что и Быков в интервью для этой книги выразил такую же точку зрения, как и психолог.

Жизнь — непростая штука. Праздники — тем более такие, как 9 декабря на Красной площади, — сменяются буднями.

Проходит эйфория от встречи и волшебной игры, и наступает время каждодневной рутины, когда всплывают на свет старые проблемы и обиды.

Но тот теплый декабрьский день (даже сам Бог был за Первую Пятерку, их партнеров и их болельщиков!) должен был что-то изменить. Просто — должен был.

…Великий боксер Константин Цзю рассказывал мне:

— Мой отец — фантастический болельщик. До сих пор помню, как он смотрел хоккей в любое время дня и ночи, как ругался, когда мы проигрывали! Это потрясающие воспоминания. И быть сейчас рядом с этими ребятами, всеми вместе, фотографироваться с ними, общаться, брать автографы, да все это еще и на Красной площади… Нет слов.

И Цзю повернулся ко мне спиной, чтобы продемонстрировать автографы Первой Пятерки на футболке с надписью «Россия». И добавил: «Для отца это будет лучший подарок, который он только может себе представить!»

И великий теннисист Евгений Кафельников говорил: «Я на этих людях рос. Поэтому не мог сюда не прийти».

«Время прощать — писал я в "Спорт-Экспрессе". — Ради той радости, которую вы нам дарили, ради воспоминаний нашего детства, от которых, когда в субботу вы вышли на лед, комок вставал в горле. Спасибо вам за то, что вы есть. Дай вам Бог здоровья. И мира — с самими собой и друг с другом».

* * *

Почему я рассказал вам о ветеранском матче, который вроде бы не имел никакого отношения к Белым Олимпиадам с участием сборной России?

Потому что считаю: именно в тот день на Красной площади была создана та аура единения, которая после многих лет конфликтов и ссор воцарилась в отечественном хоккее.

Да, были приняты верные кадровые решения: президентом ФХР стал Владислав Третьяк, а главным тренером сборной — Вячеслав Быков. Их профессионализм и неподкупность, их адекватность и открытость для игроков, их знание игры и жизни по обе стороны российской границы, помноженные на материальную и моральную поддержку высших руководителей страны, помогли вернуть то, что разрушено, казалось, уже навсегда.

Но есть, убежден, в жизни что-то такое, что невозможно объяснить категориями ума и логики. И выигрывать одними этими категориями — тоже невозможно.

В тот незабываемый день на главной площади страны я не то чтобы понял умом, а именно почувствовал душой: наши хоккейные победы обязательно вернутся.

И они вернулись.

Не сразу: бронза чемпионата мира-2007 в Москве стала серьезной проверкой на прочность. При красивой и одухотворенной игре сборной результат стал безумным разочарованием. Четырнадцатый год подряд мы не смогли взять золото.

Дали бы слабину, начали бы искать крайних, выгнали одних, навешали ярлыков на других — и все вернулось бы на круги своя. Круги 90-х и первой половины 2000-х.

В тяжелые минуты и выясняется, кто люди на самом деле. Третьяк, Быков, Овечкин, угодивший в четвертое звено и не нашедший себя на том первенстве, другие игроки — все в те майские московские дни выдюжили. Оказались мужиками. И им должно было за это воздаться.

Это произошло уже год спустя. Когда по всем логическим выкладкам не могло произойти никак.

Ведь чемпионат мира-2008 в связи со 100-летним юбилеем хоккея впервые проводился на родине игры — в Канаде. И казалось невозможным, чтобы хозяева такое первенство «отпустили». И они, сметая всех с пути, дошли до финала. Где 18 мая встретились с нами.

* * *

…Мобильный телефон раскалился добела. Звонок шел за звонком — из Германии, Америки, Нижнего Новгорода… На дворе было за полночь, но все — в том числе и я, и, не сомневаюсь, каждый из вас — начисто забыли, что ночью звонить неприлично. Наплевать! Это — в «мирное» время!

А когда внутри все клокочет и пенится, когда безумно хочется поделиться своим счастьем, все условности летят в мусорное ведро.

Господи, мы дожили.

Я пришел начинающим репортером в «Спорт-Экспресс» в феврале 94-го. Порой кажется, что с тех пор прошла целая вечность. А чемпионами мира по хоккею мы за это время ни разу не были. И иногда казалось, что уже не будем…

Для меня это, признаюсь, был особый день. Впервые за 12 лет ко мне в Москву из Америки прилетели родители. И мы с отцом сидели у телевизора и болели за нашу сборную, как в детстве, — разве что стол был накрыт совсем не по-детски. В моей памяти крепко-накрепко засело: если мы вместе смотрим хоккей — сборная побеждает. И, как в сказке, все вернулось на круги своя. А я вернулся в детство.

Это могло произойти только так. По-киношному. В самом гениальном художественном фильме не смогли бы придумать такой сюжет, как в Квебеке-2008. Нет, вы только вдумайтесь: на первом в 100-летней истории ИИХФ чемпионате мира в Канаде «грохнуть» в бешеном финале родоначальников игры, проигрывая 1:3 и 2:4…

А кульминация?! А Ковальчук, судьба которого на этом первенстве, с нулем голов до финала, с дракой и дисквалификацией, — отдельный фильм, который взял бы все «Оскары»?!

Перед овертаймом телекамера показала его лицо крупным планом. Это было ошеломляющее зрелище. Илья щелкал зубами. Хищно, натурально по-волчьи. Учуяв добычу и на сто процентов зная, что уже ее не упустит. После его «ничейного» гола, ставшего для многострадального снайпера первым на чемпионате, для него больше не существовало пределов возможного.

А Федоров — это разве не отдельный фильм?! Человек, который за 15 лет существования сборной России не надевал свитер с этими буквами на мировых первенствах ни разу? Легендарный центрфорвард играл на чемпионатах мира в составе сборной СССР дважды — в 89-м и 90-м. И оба раза брал золото. Следующего пришлось ждать 18 лет. Во-сем-над-цать!

А другие герои Квебека? Семин, которого в 2007 году из- за опоздания на сбор «прокатили» мимо чемпионата мира в Москве? Овечкин, который тогда же не мог найти себя в четвертом звене? Набоков, который столько лет добивался возможности играть за Россию, и первый же его приезд на чемпионат мира стал триумфальным?

Это все — отдельные маленькие драмы, которые переплелись в одну огромную. Со счастливым концом, который свел с ума и вывел на улицы всю Россию. Или вы хотите сказать, что своим истошным воплем в момент победного гола Ковальчука не подняли на уши весь свой район, а то и город?!

В Канаде-2008, как в годы славного хоккейного прошлого, у нас было первое суперзвено и «вратарь республики». Только теперь не KLM и Третьяк, а вашингтонская «Смертная казнь» и Набоков. Во всем этом мне виделась перехватывающая дыхание символика. Тремя неделями ранее, на праздновании 50-летия Вячеслава Фетисова, вся великая пятерка — Фетисов — Касатонов, Макаров — Ларионов — Крутов — вышла на лед во Дворце спорта ЦСКА. А потом, на грандиозном банкете более чем на тысячу персон, они с семьями сидели за отдельным столиком. А вместе с ними — Владислав Третьяк и Виктор Тихонов…

Жизнь — мудрая штука, и она вновь объединила титанов, многие из которых годами не общались друг с другом. Они поняли, что все их противоречия не шли ни в какое сравнение с тем, чего они добились вместе. И эта атмосфера единения перенеслась к их преемникам. В Канаду. Вместе с игрой. Первый гол финнам в полуфинале — это ведь были они, Макаров — Ларионов — Кругов, перевоплотившиеся в Овечкина, Федорова и Семина!

А как эти парни даже не пели, а орали гимн России?! Возможно ли забыть выражение лица беззубого Овечкина в те секунды? Или лысо-бородатого Сушинского? И найдется ли теперь хоть один болельщик, который в ура-патриотическом угаре посмеет делить сборную на «россиян» и «забывших о своих корнях» энхаэловцев?…

А еще надо было снять шляпу перед Быковым — тренером-победителем нового поколения. Нам и на московском чемпионате понравилась его команда, ее бесстрашная игра и созданная в ней атмосфера. Недаром тогда во время церемонии награждения на Ходынке канадцам, в высшей степени заслужившим золото, московская публика кричала: «Россия! Россия!» И капитан канадцев Шейн Доун признавался мне, что это скандирование его команда прекрасно слышала…

В Москве-2007 Быкову, тренеру-новичку на уровне сборных, чуть-чуть не хватило опыта. А в Квебеке-2008 он показал еще и умение учиться на прошлогодних ошибках.

В Москве на месте травмированного Морозова в казанском звене на полуфинал вышел разрушитель Брылин, тогда как Овечкин остался в четвертом звене и бессильно бился, как выброшенная из воды рыба. Быков объяснял: «Овечкин играет в совсем другом стиле, чем казанцы». В Квебеке Ковальчук в решающем матче был поставлен к Морозову и Зиновьеву.

В Москве мы пропустили от Финляндии ответный гол, когда Овечкин вышел на розыгрыш большинства в непривычном качестве защитника. В Квебеке эту роль исполнял привычный к тому в «Атланте» Ковальчук.

В Москве голкипер Еременко сетовал на отсутствие в сборной тренера вратарей. В Квебеке таковым был лично президент ФХР, который для Набокова почти как отец родной. Третьяк помог своему ученику обрести чувство душевного равновесия — а при таком набоковском настроении титул лучшего вратаря ЧМ-2008 никому другому достаться в принципе не мог.

В Москве команда Быкова ринулась в полуфинале на финнов, оголяя тылы, — а те только этого и ждали. В Квебеке мы сыграли с ними на контратаках, отдав территорию. И — скандинавы не знали, что с ней делать…

Быков публично не признавал московских ошибок. Да и не надо! Потому что год спустя он их исправил. Молча. По-мужски. Так же, как и отреагировал на два матч-штрафа Ковальчука. Ни словом, ни намеком своего игрока не осудив. И в благодарность получив две главные шайбы турнира. А для России — пока две главные шайбы хоккейного XXI века.

* * *

Когда в мае 2009-го Россия обыграла ту же Канаду теперь уже в финале чемпионата мира в Берне, эмоции все-таки не дотягивали до прошлогодних. Это было, конечно, здорово, но как-то уже в порядке вещей.

Когда не выигрывали чемпионат мира полтора десятилетия и в финале с мегасюжетом победили Канаду в ее же логове — один масштаб чувств. Когда защитили собственный титул в нейтральной Швейцарии — чуть другой. И если в мае 2008-го звуки гимна России и рев автомобильных гудков откуда-то с улицы в три часа ночи побуждали присоединиться к ликованию, то в мае 2009-го — закрыть окно и вернуться ко сну. Радости и гордости вполне хватило во время церемонии награждения.

Все это говорится совсем не в укор хоккеистам и тренерам. Скорее — себе, да и вообще человеческой природе, которой свойственно привыкать к хорошему. И теперь нам уже было мало побед с разностью в одну шайбу в каждом из матчей плей-офф. И мы морщились от того, что в четвертьфинале с Белоруссией и в полуфинале с США все решалось на исходе третьего периода. С «Кленовыми Листьями» — да, с ними иначе и быть не могло, но тех, кто был до них, надо сметать со льда так же беспощадно, как во времена «Большой Красной Машины». Такого мнения, разумеется, придерживались далеко не все, но подобную сверхмаксималистскую точку зрения после четверть- и полуфинала мне доводилось слышать не раз.

Вот только на каком основании мы должны были всего этого ждать? У нас что, сборная точно в таких, как на чемпионате мира, сочетаниях тренируется 11 месяцев в году? Или блистательный Ковальчук был не единственной настоящей звездой в этом составе? Или в Берн с Цюрихом пожаловали лучшие российские игроки — Овечкин, Малкин, Набоков, Семин, Дацюк, Федоров, Андрей Марков? Или на Брызгалове не висел груз прежних неудач в сборной, начиная с Санкт-Петербурга-2000, и ему не надо было заново доказывать свой класс всей России? Или, едва приехав, не «сломался» абсолютно лучший защитник в этом составе — Волченков, а вслед за ним еще и Зарипов с Жердевым? Или тремя из четырех центрфорвардов не были пахари, а вовсе не творцы — Терещенко, Горовиков и Курьянов? Или в блестящей, как мы привыкли, форме подошел к ЧМ-2009 капитан Морозов? Или, или, или…

Золото-2009 могло быть только трудовым, в хорошем смысле слова «рабоче-крестьянским». Если в Квебеке можно было выиграть на сумасшедшем мастерстве половины того состава, то в Берне — исключительно на единстве, сплоченности и терпении. На зубах — так, как, собственно, и был сыгран финал, особенно второй и третий периоды.

Вдумаемся: были ли у нас теперь сочетания, которые все заранее назвали бы гордым словом «Тройка»? Как годом ранее Овечкин — Федоров — Семин и Зарипов — Зиновьев — Морозов? Нет, задача была намного сложнее — сложить игровой и человеческий пазл не из готовых звеньев, а из отдельно взятых людей. Причем куда менее звездных, чем в 2008-м.

В определенной степени Быков, как думалось, усложнил себе задачу сам — такие фигуры, как Яшин, Ковалев, Сушинский, Вячеслав Козлов, Даниил Марков, Житник и ряд других, ехать в Швейцарию вроде бы были готовы. Тренер предпочел им «рабочих лошадок», что многим показалось спорным. Но команда выиграла, а победителей не судят. Очень важно и то, что даже в самые сложные моменты решения этой задачи от Быкова ни на секунду не исходило нервозности. Даже во время финала его лицо оставалось настолько непроницаемым, словно его сегодняшний клуб «Салават Юла- ев» играл с «Витязем» и вел — 6:0.

Внушительное число — 14 двукратных чемпионов мира но многом самообман. Эта сборная была совсем другой. Таскающие рояль остались, по сути, те же, что и в Квебеке, но теперь им же нужно было на нем еще и играть. И то, что оба гола в финале забили «пролетарии» — Сапрыкин и Радулов, — говорило о том, что в нужный момент эти люди готовы выйти за пределы вроде бы объективных собственных возможностей. А красота золотого гола Радулова подчеркнула это вдвойне. И сотворил ее человек, выходивший на лед в последних матчах с серьезной травмой!

В Канаде Ковальчук мог позволить себе не забивать во всех матчах, кроме главного. За него было кому это делать. Теперь же у автора двух исторических квебекских шайб не оставалось иного выбора: нужно было вести остальных за собой. И вряд ли бывает более бесспорный титул MVP — самого ценного чемпионата мира, чем тот, который получил в Швейцарии наш капитан «Атланты».

Последнее название я упомянул не случайно. Менее всего хотелось, чтобы поднялась попсовая шумиха с ура-патриотическим уклоном. Мол, глядите, кто составлял большинство сборной России на ЧМ-2009. И смотрите на того же Радулова, приехавшего в Уфу, невзирая на действующий контракт с «Нэшвиллом», — именно этот поступок наперекор, дескать, и аукнулся в решающий миг финала ЧМ-2009!

Ерунда все это. Подвиг Радулова обусловило не возвращение в Россию, а его характер, поэтическая ярость, умение преодолевать боль и страх. И одними игроками КХЛ, при всем уважении к ним самим и новой лиге, мы бы в Швейцарии ни за что не справились. Вы представляете это золото без Ковальчука или без Брызгалова, привычного к североамериканскому артобстрелу, в полуфинале и финале? А кто вел за собой сборную-2008 — забыли? Делить наших чемпионов на кахаэловцев и энхаэловцев — глупость. Душу команды определяют не лиги, в которых игроки выступают, а сами люди.

Наконец, мы укрепили свое психологическое преимущество перед Ванкувером-2010. Две победы над Канадой в решающих матчах — для «Кленовых листьев», конечно, жуткий раздражитель. Но и комплекс — тоже. Недотерпи мы в Берне — и те бесценные крупицы квебекской уверенности в том, что канадцев в решающих матчах можно обыгрывать, растаяли бы.

Наверняка президент КХЛ Александр Медведев, произнося в Берне свои эпатажные слова о возможной покупке команды НХЛ и превращении ее в фарм-клуб «Витязя», это понимал. Допускаю, что это была умышленная «бомба» из арсенала психологической войны — с одной стороны, пусть даже чуть искусственно приподнять самооценку ряда наших хоккеистов, с другой — морально щелкнуть по носу соперников.

В Ванкувере такой моральный допинг не будет нужен. Я уже сплю и вижу Игры-2010. Если все, даст Бог, будут здоровы, такой команды у нас в российские времена не было еще никогда. Два лучших хоккеиста мира, Овечкин и Малкин, в самом соку. Четыре великолепных кандидата на три вратарские позиции. Плюс — двукратные чемпионы мира. Что еще нужно?

Есть лишь одно «но». Пока в эпоху «энхаэловских» Игр еще ни один действующий чемпион мира олимпийского золота не брал. Нам во что бы то ни стало надо нарушить эту традицию. Во-первых, чтобы впервые со времен появления хоккейных мега-Олимпиад стать лучшей командой мира по самому что ни на есть гамбургскому счету. А во-вторых, чтобы НХЛ решила-таки отправить своих игроков в Сочи-2014.

Честь и хвала Овечкину, Малкину и Ковальчуку, которые публично заявили, что выйдут на сочинский лед даже в том случае, если им это запретят. Но так хочется, чтобы против них вышли канадские, шведские, чешские овечкины, малкины и ковальчуки. Только тогда не будет таких ощущений, как на соревнованиях московской летней Олимпиады-80, бойкотированной многими западными странами. Только тогда у победы будет полный и настоящий вкус.

Надо во что бы то ни стало раздразнить у НХЛ аппетит к следующей Олимпиаде.

А сделать это можно, только выиграв Ванкувер.

Ни пуха вам, парни!

Игорь Рабинер — один из немногих российских журналистов, освещавших с места событий все три зимние Олимпиады с участием звезд НХЛ: в Нагано-98, Солт-Лейк-Сити-2002 и Турине-2006. Почему в Японии мы стали вторыми, в США — третьими, а в Италии вообще не попали на пьедестал? Секреты того, что происходило на олимпийском льду и за его кулисами, — в новом произведении самого популярного спортивного писателя-документалиста России, суммарный тираж книг которого уже достиг четверти миллиона экземпляров.

В феврале 2010 года сборная России примет участие в очередных Олимпийских играх — в Ванкувере. Можно ли считать наших хоккеистов, чемпионов мира двух последних лет, главными фаворитами? На этот и многие другие вопросы в откровенных интервью специально для этой книги отвечают президент Федерации хоккея России Владислав Третьяк и главный тренер сборной Вячеслав Быков. Если вы хотите настроить себя на «волну» Олимпиады, то не найдете способа лучше, чем прочитать «Хоккейное безумие: от Нагано до Ванкувера».

«Назову свою карьеру удачной, если в ней будет победа на Олимпиаде. Она для меня намного почетнее, чем выигрыш Кубка Стэнли» (2004).

Илья Ковальчук

«Диалог с людьми из федерации хоккея невозможен. В Солт-Лейк-Сити я еду выступать за команду России и Фетисова, но не ФХР» (2002).

Сергей Федоров

«Руководство страны дало добро Фетисову. Мы не можем не прислушаться к мнению президента России» (2002).

Александр Стеблин

«Кубок Стэнли дети в моем родном Екатеринбурге уже увидели. Хочу показать им золотую олимпийскую медаль» (2004).

Павел Дацюк

«Быков провел много лет в Швейцарии. Но парадокс: в нынешнем российском хоккее мировоззрение цивилизованного человека — это минус!» (2005).

Алексей Касатонов

Оглавление

Введение . ВРЕМЯ ИДЕТ ПО КРУГУ

Глава I . НАГАНО-1998 . КОМАНДА БРАТЬЕВ

Глава II . СОЛТ-ЛЕЙК-СИТИ-2002 . ОЛИМПИЙСКИЕ ЧЕМПИОНЫ ЕВРОПЫ

Глава III . ТУРИН-2006 . ПОБЕДИТЬ КАНАДУ И УМЕРЕТЬ

ВЛАДИСЛАВ ТРЕТЬЯК: . «ПУТИН СКАЗАЛ, ЧТОБЫ ПЕРВАЯ СБОРНАЯ НЕ НУЖДАЛАСЬ НИ В ЧЕМ»

ВЯЧЕСЛАВ БЫКОВ: . «ВТОРОЕ МЕСТО В ВАНКУВЕРЕ ПОСЧИТАЮ НЕУДАЧЕЙ»

Заключение . ВРЕМЯ ПРОЩАТЬ И ВРЕМЯ ПОБЕЖДАТЬ

Реклама на сайте