«Огород для умных, или как не навредить заботой»

Огород для умных, или как не навредить заботой (fb2) - Огород для умных, или как не навредить заботой (Николай Курдюмов рекомендует!) 11974K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Борис Андреевич Бублик

Бублик Борис Андреевич Огород для умных, или как не навредить заботой

Вступление

Толчком к тому, чтобы заинтересоваться обманными словами в обиходе огородника, были оживленные беседы с николаевским фермером В. Б. Фалилеевым о влагообеспечении растений. Валерию Борисовичу, как говорится, и карты в руки — он окончил отделение «Орошаемое земледелие» сельскохозяйственного института. И мы сошлись во мнении, что в земледелии совершен кульбит — влагообеспечение растений (и в лексиконе земледельцев, и на ланах) подменено поливами. К этому, сомнительному в ряде ситуаций, средству часто сводят земледельцы сложную проблему влагообеспечения растений.

На первый взгляд, огород — неподходящее место для филологических забав. Но — разве действиями огородника руководит исключительно материя, земное? Да, эти действия зависят от того, проклюнулись ли семена, образовалась ли на почве корка, созрели ли плоды, идет ли дождь, то есть от того, что можно осязать. Но «Вначале было Слово» — это звучит не только в Библии, это так же злободневно и в огороде.

На слуху у огородника есть ряд привычных слов: рыхление почвы, удобрения, прополка, отопление, подвязывание, опрыскивание, обрезка и множество других, определяющих такие операции по уходу за растениями, которым нет подходящих аналогов в Природе. И самим своим существованием эти слова дезориентируют огородника, гипнотизируют его, завлекают на «противоправные» действия, в тупик.

Огородник, фактически, объявляет войну Природе, пускается во все тяжкие, совершает поступки, противные огороду и природе в целом, гробит свое здоровье и наносит ущерб самой среде обитания. Из–за обилия таких слов (и соответствующих действий) складывается впечатление, что в «уходе за растениями» слово уход употребляется в смысле «уходили сивку крутые горки», а вовсе не «ухоженный».

Не знаться бы огороднику с этими словами и действиями, ими обозначаемыми. Но они вездесущи, «растворены» в воздухе. Никто и не припомнит, когда услышал их впервые — как хлеб или небо. Но если без хлеба под небом была бы жизнь не в жизнь, то с упомянутыми выше совратителями хорошо бы иметь лишь «шапочное» знакомство.

В мифологии многих народов видное место занимают обманно–привлекательные и, одновременно, деструктивные, злобные существа: лорелеи, русалки, сирены и т. п. Как правило, это — девы чудной красоты, очаровательным пением и иными чарами заманивающие путников на погибель. Лорелеи завлекают на скалы в самом узком месте русла Рейна, русалки — в омуты, сирены — на рифы у островов близ Сицилии.

Согласно древнегреческим мифам, сирены должны были погибнуть, если бы кому–то удалось проплыть мимо их острова. Одиссей залепил уши спутников воском, велел привязать себя к мачте, слышал соблазнительное пение сирен, но проплыл мимо их острова, не свернув на рифы, и сирены погибли.

Так вот, выявить обманную сущность слов–сирен, показать, насколько губительны для огорода действия, обозначаемые этими обвораживающими, убаюкивающими, гипнотизирующими словами, и «залепить уши огородников воском» — настоятельная задача.

Работая над книгой, я постоянно общался с коллегами из России, Украины, Казахстана. Вот отрывок из" письма Лилии Журавлевой — руководительницы Орского Клуба «Сияние»: «… чтобы изменить что–то в действиях, нужно сильно много поменять в голове! Итак, бьем мозоли на мозолистом теле головного мозга!». В каламбуре Лили речь идет о перегородке между полушариями головного мозга. Образное и, главное, удивительно точное видение сверхзадачи книги: по возможности, убедить читателя, что земледелие — скорее умственный, чем физический труд.

Потеряв основное направление, отвлекшись от производства еды, подменив его выращиванием купюр, мировое сельское хозяйство стремительно катится в пропасть. Но оно прихватит — за компанию — и нас, живущих на земле и столующихся с нее. Трудно даже вообразить геополитические последствия стремительного сокращения плодородных земель и еще более выраженного падения производства того, что когда–то по праву называлось едой.

Я сужу об этом не по газетам и телепередачам — я это вижу каждый день. Рядышком с нашим садовым товариществом было ровное, как стол, совхозное поле площадью 24 га. Потом оно было взято в аренду для выращивания сосенок. И несколько лет продавал арендатор их перед Новым годом. Не знаю, «отбил» ли он затраты, но стоит теперь это бывшее поле занехаянное, заросшее кленовым подлеском посреди обрубков и сосновых пеньков, вышедшее из строя, по–видимому, навсегда. Ни Богу свечка, ни… Правда, есть ничтожное утешение — собирают иногда наши дачницы на этом «поле» маслята и рядовки. А Украина стала беднее на 24 га полноценной пашни.

Чуть поодаль, через дорогу, до самого села Мартовое простирается поле площадью в пару сотен гектаров, которое в свое время совхоз раздал своим работникам в качестве добавок (по 10 соток) к приусадебным участкам. И еще 15 лет назад добавки возделывались все до единой. Ныне же — едва ли десяток. Остальные запущены, изрыты кротами, заросли бурьянами и подлеском. Еще две сотни гектаров пашни утеряно … А в селе выстраиваются очереди, когда из города привозят промышленные, так называемые огурцы, помидоры, лук…

Много лет осенью и весной огорчался я видом полей и огородов на Востоке Украины. Безжизненные, голые. И каким радующим контрастом были поля на западной Украине — изумрудные осенью, горящие золотом весной. Пока не «разул очи» — это аграрии, нещадно истощая почву, растят рапс для европейских производителей биогаза. И не знаю, что разоряет Украину сильнее — выведенные из оборота или истощаемые поля. Да и среде обитания предприимчивость рапсоводов — поперек горла: по сравнению с продуктами сгорания биогаза угрозы от возможной добычи сланцевого газа выглядят сущими пустяками.

Есть, правда, жалкие, хаотические попытки остановить мир у пропасти. То в Канаде законодательно запретят пахоту. То в отдельных странах Евросоюза прикроют сеть Макдональдсов. То в Германии примут закон «о кривом огурце», смягчающий стандарты в торговле овощами. То Минздрав России начнет разрабатывать программу избавления от губительных для здоровья сладких водичек и чипсов…

Но не факт, что эти попытки увенчаются успехом. «Встречное движение» не слабее.

Например, несколько лет назад в США принят и вступил в действие ужасный закон, предусматривающий уголовную ответственность за выращивание, обмен и продажу овощей, фруктов, молока и т. п., произведенных (подумать только!) в индивидуальных хозяйствах. И уже «отсидели» своё или отделались внушительными штрафами государственные преступники, осмелившиеся угостить соседа или вывезти на рынок плоды рук своих, выращенные без согласования с корпорациями–монстрами, контролирующими рынок сельхозпродукции. У слов государственные преступники не случайно нет кавычек: в полиции США создан департамент, служащие которого с карабинами наперевес врываются в подозрительные магазины и на рынки, уничтожают незаконную (опять без кавычек!) продукцию, надевают на злодеев (по–прежнему — без кавычек) наручники и волокут их в участок…

А тем временем химические гиганты всё настойчивее берут под контроль мировые поставки продовольствия. Законы США позволяют корпорациям тратить неограниченные суммы денег на лоббизм и поддержку политиков, так что крупные компании вроде Монсанто могут попросту покупать законы, которые соответствуют их интересам.

Российские адвокаты апокалипсиса не стесняются, к примеру, говорить в защиту «дебилизирующих» лимонадов, над которыми нависла угроза запрета: «Это ж в какую сумму выльется отказ от сладких водичек! Это ж сколько потеряет телевидение за счет рекламы!». Уши им заложило, что ли? Или совесть стерлась? Или вместо сердца — пламенный мотор? Или они — сплошь бездетные?

Надо признать, что рядовым огородникам не под силу лоббировать свои интересы «вверху», на уровне всемогущих «хозяев жизни» — олигархов и корпораций — «монстров». Но пока (тьфу–тьфу, не накаркать бы) наша Верховная Рада «не доросла» до каннибальских законов, подобных упомянутому американскому. И мы еще можем сделать свой огород украшением жизни, а не напористого самоуничтожения.

Почему так мрачно? Давно известно, что трупики клестов, питающихся семенами хвойных деревьев, бальзамируются смолами, подолгу не разлагаются. Теперь подобное можно услышать не только о клестах, но и о людях. «С этим что–то делать надо, надо что–то предпринять». И уклониться от «превентивного бальзамирования» самих себя при жизни.

Только не следует ждать спасения «сверху» — ни от властей, ни от олигархов, ни от высокой науки. Это в 1941–42 годах Всесоюзная Академия сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина смогла «спуститься к людям», разработать технологию посадки картошки верхушками продовольственных клубней, организовать по всей стране заготовку и хранение верхушек, обучить специалистов совхозов и колхозов, а также владельцев индивидуальных огородов.

Я имел честь принимать посильное (для моих 10 лет) участие в этой работе. Вечерами, при отблесках огня от пламени печки на коммунальной кухне (дело было в сибирском селе Маклаково — теперь город Лесосибирск), читал соседям вслух статьи в районной газете, описывающие технологию заготовки и посадки картошки верхушками. Пока отец был на работе, я оставался в барачном блоке единственным, кто умел читать не по слогам. На «моих плечах» были и новости, и сводки Совинформбюро, и даже письма с фронта.

Руководитель разработки «Посадка картофеля верхушками продовольственных клубней» Т. Д. Лысенко был отмечен в 1942‑м году Сталинской премией первой степени, а в конце войны — орденом Ленина. Вполне заслуженно — миллионы людей на фронте и в тылу были спасены от голодной смерти. Досталось, к примеру, правдами и неправдами ведро картошки. И у дилеммы — сохранить картошку до весны на посадку или семью накормить (сегодня, сейчас) — не было разумного решения. Речь шла, по сути, о выборе — сберечь это ведро для посадки, но сегодня остаться голодными (и не факт, что живыми), или съесть его и лишиться потенциального десятка ведер урожая на будущий год. Так вот, разработка ВАСХНИЛ позволяла и картошку съесть, и потенциальный урожай не потерять: от продовольственного (обычно, крупного) клубня отделялась верхушка весом около 10–15 граммов, после чего клубень использовался по назначению.

Сейчас в нашей, чем–то провинившейся перед Богом, Украине, «верхам» не до насущных потребностей рядовых людей — ни властям предержащим, ни ученым, вперед смотрящим, ни олигархам, на сундуках сидящим.

Не видят они, к примеру, и никак не реагируют на позорящий нацию импорт чеснока из Польши и Китая, продаваемого по ценам, превышающим в два–три раза цены цитрусовых. И это в бывшей житнице всего Советского Союза! Между тем, проблему чеснока можно абсолютно без затрат, навсегда, в масштабах всей страны, решить за один–два года. Достаточно отказаться от повсеместно распространенной, нелепой практики посадки чеснока «на Покрова» и сажать его как обычную озимую культуру в начале сентября, безоглядно сеять воздушные бульбочки. И через пару лет, «за так», чеснок можно иметь в таких количествах, что в пору будет поставлять его в Польшу и Китай с доплатой за то, что взяли. Но… в какую дверь постучаться? За какой могущественной дверью болит сердце от ярлычков China и Polska на головках чеснока?

Можно было бы долго убиваться из–за этого — однако нытье бесплодно. Куда конструктивнее прислушаться к Конфуцию: «Что толку клясть темноту? Лучше зажечь маленькую свечку». То есть придирчиво пересмотреть отношение к своему огороду, а также — к словам, определяющим уход за ним, среди которых — уйма слов–русалок, слов–сирен. И осознать роль, которую играют эти слова в подталкивании мира к пропасти.

Ведь что получается? Нужно, допустим, «прибрать к рукам» сорняки. И… всё внимание огородника автоматически, как говорится, «от деда–прадеда» — на прополку. Самое, между прочим, мощное, самое надежное средство их размножения: при каждой прополке наверх, в благоприятные условия, вздымаются несметные количества запаханных ранее семян. И забирает прополка, неотвратимо обеспечивающая расширенное воспроизводство сорняков, львиную долю времени (а заодно — и жизни) у огородников: ежедневное многочасовое стояние буквой Г в самые жаркие месяцы никому еще даром с рук не сходило.

Другой огородник справедливо решает, что растения нуждаются в обеспечении влагой, и машинально, словно в состоянии сомнабулизма, или, как говорят, «на автомате», обращается к сомнительному (а подчас, и губительному) средству — поливам. А мог бы кардинально решить проблему влагообеспечения растений иными, более действенными и менее затратными способами — улавливанием осадков и атмосферной влаги, а также минимизацией испарения влаги растениями и почвой. А поливами — при нужде, подправить, «подрихтовать» ситуацию.

Третьему захотелось поддержать, подкормить растения. И он применяет удобрения, подчас, украшенные фишками–пустышками вроде органическое, гуматное…, и достойные называться лишь увреднениями. Из–за этих у(добр?)ений огород покидают последние крохи того, что когда–то по праву называлось едой. А вкушающих выращенное начинают одолевать проблемы с пищеводом, кроветворением, щитовидкой, печенью и — всерьез — вопрос «быть или не быть»…

Четвертому не дает покоя представление о благотворности мягкой почвы, и он тратит уйму средств и здоровья на механическое рыхление, делая всё возможное для того, чтобы к новому столетию на Земле не осталось не только плодородной земли, но и самих землян.

Пятый понимает, что некоторым «заморским», но ставшим «своими в доску», культурам, у нас не совсем уютно, и им, volens–nolens, надо помогать, «уклонять» для них микроклимат. Но — связывает свои надежды исключительно с отапливаемыми теплицами. Немалые затраты на такие теплицы надо потом, как говорится, «отбить». «Радетель» пускается во все тяжкие, чтобы возместить затраты, и начисто забывает, что собирался выращивать еду. Вместе с тем, у рядового огородника, не отягощенного ни лишними средствами, ни инженерной подготовкой, у любой «бабушки» есть возможность попользоваться для обогрева солнышком, пока оно не стало ярилом. А это позволит избежать непосильных затрат, снизить темпы истощения невозобновляемых ресурсов, уменьшить вред среде обитания, и не выращивать плоды, лишь по инерции числящиеся едой.

«Увертываясь от щекотки русалок», уходя от действий, обозначаемых словами–сиренами, изыскивая решения, угодные Природе, мы будем строго придерживаться следующих табу:

1. Предлагаемые решения проблем не должны отягощать огородника дополнительными тратами времени, сил и средств.

2. Ни в малейшей степени не должны ущемляться интересы «подопечного» биоценоза, т. е. всего живого в огороде — бактерий, червей, жужелиц, пауков, растений, ужей, ежей, ящериц, жаб, воробьев, летучих мышей…

3. Никакого урона среде обитания!

А вдохновлять нас будет известная католическая молитва: «Господи, дай мне душевный покой, чтобы принять то, что я не могу изменить, дай силы изменить то, что могу, и мудрость, чтобы отличить одно от другого».

Глава 1. Рыхление почвы — кто его выдумал?

В ряду слов–сирен, завлекающих огородника «на рифы», видное место занимает рыхление почвы. Я вовсе не против мягкой земли. Мне кажется, и растению понравилась бы почва, сравнимая, скажем, с дрожжевым тестом. Однако, она должна стать такой без стали. Сама! К счастью, у Природы — уйма способов решить эту задачу. Огородник же видит, за редким исключением, одно единственное средство — механическое рыхление, способное лишь распылить, деструктурировать почву. «Все глазыньки проглядел» на плуг да лопату.

Присмотримся к бедам, которые несет механическое рыхление почве, огороду и всему биоценозу.

Механическое рыхление разрушает капиллярность и скважность почвы. Когда почва взрыхлена не сталью, а самой Природой, корнями растений и почвенной живностью, то она — одновременно плотная (читай: капиллярная) и пористая, скважная, способствующая проникновению воздуха, влаги, червей, корней растений. Именно такую почву — плотную, но пористую — называет рыхлой Н. И. Курдюмов. И надо смириться с тем, что искусственно взрыхлить землю так, как это делает Природа, невозможно (см. фото 1). Надо просто осознать, что еще не изобретено орудие, способное достойно тягаться в этом деле с Природой.

Фото 1. Какое орудие может тягаться в рыхлении почвы с корнями тысячелистника, сорго хлебного, перца, баклажанов?

Повторяю — я не против мягкой почвы. Речь идет о недопустимости механического рыхления, которое лишает почву нужных растениям капиллярности и скважности, превращает её в бесформенную пылевидную массу. Лучший инструмент рыхления — естественное компостирование, т. е. разложение органики, лежащей на почве, усилиями почвенной живности.

Масанобу Фукуока всячески способствовал такому компостированию (фактически — рыхлению почвы), возвращая на поле после обмолота солому (пшеничную в начале лета, и рисовую — в конце) — за год 10–15 тонн на гектар!

Совсем не рыхлит почву в своих грядках, обведенных венцами из дубков, Н. И. Курдюмов. Вместо рыхления Николай Иванович непрерывно пополняет грядки органикой, и вы бы видели, как у него в почве (нет, не в почве — в вермикомпосте!) кишат черви — свои, кубанские!

Я часто бываю у В. Б. Фалилеева, и всякий раз не могу отказать себе в удовольствии зачерпнуть горсть почвы в его огороде — она хрестоматийно хороша, хоть и не знается со сталью. Просто каждой весной Валерий Борисович раскладывает по огороду 3–5-сантиметровый слой соломы, и растения наслаждаются жизнью на биогумусе, слой которого за десяток лет достиг толщины в 20 см (фото 2).

Фото 2. Разнотравье на биогумусе в усадьбе В. Б. Фалилеева

В моем огороде почва не рыхлится уже полтора десятка лет. Вместо стали это делает мульча, которой непременно прикрываются засеянные и засаженные грядки, ЭМ-силос, раскладываемый вокруг растений, корни растений, а также свои, доморощенные черви и другие почвенные обитатели.

Словом, следует всемерно способствовать тому, чтобы почва была богата органикой и вспушена корнями растений и почвенной живностью, и, в то же время, всячески сторониться рыхления почвы сталью.

Губительная зябь. Нет, по–видимому, агроприема, который бы так «умело» избавлял почву от влаги, как зяблевая вспашка или копка/перекопка. Правда, в агроучебниках можно встретить такие глумливые, по сути, слова: зябь, дескать, помогает сохранить до 50% влаги. И настойчиво навязывается, «продавливается» этот агроприем, хотя признается (в завуалированной форме), что из–за зяблевой пахоты теряется, по существу, более половины влаги. Но, на самом–то деле, влаги теряется гораздо больше.

Как это происходит? На межсезонье приходится около 2/3 годовых осадков. Если почва ушла в зиму непаханой, т. е. с ненарушенными корнями и ходами обитателей, а также с «мусором» на поверхности (фото 3), то дожди впитываются в неё, как в губку, а снег задерживается «мусором». Потом, после солнцеворота, вокруг стеблей и былинок, торчащих из снега, начинают формироваться воронки, и талая вода постепенно, без потерь уходит в почву. К приходу дружной весны снега на почве уже нет, а вся межсезонная влага скапливается (удерживаясь силами поверхностного натяжения), примерно, в метровом слое почвы.

Фото 3. Мой огород глубокой осенью, клёны на дальнем плане уже позолочены. Таким «замусоренным» он уйдёт в зиму

Если же осадки падают на вспаханную (голую) почву, то первые же дождевые капли разбивают комочки почвы, крупинки намокают, смыкаются, уплотняются, на почве образуется нечто вроде линолеума, и по нему скатывается вся дождевая влага межсезонья.

Что же касается снега, чудом не сдутого ветрами с голой земли, то, при отсутствии нагревающихся на солнце былинок, обладая высоким альбедо (отражательной способностью) и низкой теплоемкостью, снег начнет таять лишь с наступлением дружной весны, и вся влага бурными потоками стечет в низины. С виду на почве — грязь, но запасаемой влаги в ней — с гулькин нос. Практически, вся вода из огорода (и какая — небесная, неминерализованная!) уходит в моря–океаны, вымывая попутно питательные вещества.

В. И. Ляшенко сделала в своем огороде два «снимка века». На фото 4, сделанном зимой, отчетливо видно, как много снега задержал её неубранный (и, стало быть, невзрыхленный осенью) огород. С зяби же в соседском огороде (на дальнем плане) весь снег сдут ветрами. Ирония судьбы: этот снег, скорее всего, стал добычей «мусора» в огороде Валентины Ивановны.

Фото 4. Снимок сделан зимой. «Мусор» в огороде В. И. Ляшенко (Никополь) задержал много снега, а со вспаханного соседского огорода (на дальнем плане) весь снег сдут ветрами

А фото 5 сделано весной, когда выпал запоздалый снег. В огороде Валентины Ивановны, прогретом теплоемкими соринками–былинками, он сразу же растаял, а у соседей лежит, тешась высоким уровнем альбедо (отражательной способности), ждет настоящего тепла. Чтобы потом талая вода дружно покинула огород, усладив на прощанье слух огородника журчанием ручьев.

Фото 5. Весной выпал запоздалый снег. В огороде Валентины Ивановны, прогретом теплоёмким «мусором», он сразу же растаял, а у соседей лежит, ждёт настоящего тепла

У зяби есть еще одно «достоинство». Воробьи и прочие птички, не улетающие на зиму в жаркие страны, лишаются в конце осени важной доли еды — насекомых. И после того, как урожай убран с полей, в меню у них не остается, практически, ничего, кроме семян сорняков. И тщательно почистили бы воробушки землю от них, если бы… не пресловутая зябь, прячущая от них еду вглубь. На фото 6 — грядка, на которой обильно разросся и так же добросовестно обсеменился свинорой. Такой — нетронутой — она ушла в зиму, а следующим летом мы посадили прямо по нетронутому свинорою, под палку–сажалку картошку. Позже, по просьбе приехавшего в гости Володи Левдикова, не знавшего, что такое свинорой, я нашел на этой грядке одно (одно–единственное!) растение свинороя. И этой «стерильностью» грядка обязана воробьям, которых я не отпугиваю традиционными чучелами, муляжами ужей, «соколиными глазами», гремящими консервными банками, старыми колготками на шапках зреющих подсолнухов и прочими страшилками, а наоборот — приваживаю их. К примеру, у подсолнухов, которые эти проказники начинают потрошить, ставлю поилку.

Фоіо 6. Посадка картошки на грядке, обильно обсеменённой свинороем

Весенняя вспашка/перекопка — не намного лучше. С позиций влагообеспечения растений не намного лучше (но вредна безусловно!) весенняя вспашка. Основанием для снисходительных слов не намного лучше служит то, что на вегетационный период приходится, обычно, вдвое меньше осадков, чем на межсезонье. Стало быть, неуклюжая весенняя вспашка может «распорядиться», примерно, вдвое меньшим количеством влаги, чем осенняя. К тому же, почва весной, как правило, не так долго пребывает бесстыдно голой, как после зяблевой пахоты/перекопки.

Часто приходится слышать слова про «закрытие влаги» плугом. Это правда, что плуг закрывает влагу. Но — в первую очередь, от растений. Он разрушает капилляры над пахотной подошвой (и как этого не видят апологеты пахоты?), уплотняет подошву, делая её влаго– и воздухонепроницаемой, и в результате почва во всем пахотном слое (где располагаются, в основном, корни развивающихся культурных растений) обезвоживается.

Совсем другое дело — мелкая, до 5 см, обработка (и/или мульчирование) почвы. Тогда капилляры исправно поставляют влагу корням растений, а мульча или мелкий рыхлый слой почвы препятствуют её испарению.

Урон почвенной живности от механического рыхления. Надо постоянно помнить о том, что рыхление почвы наносит непоправимый урон почвенным обитателям. Засыпающие или еще не проснувшиеся черви, жабы, ящерицы, жужелицы, златоглазки могут оказаться вывороченными на поверхность или травмированы, сети и убежища главных защитников плантаций — пауков — стерты с лица земли, колонии аэробных и анаэробных бактерий перемешаны.

Эти колонии живут на разных «этажах», для каждой из них губительны продукты метаболизма другой колонии, а пахота/перекопка, перемешивая бактерии, приводит к такому мору их, что колонии возродятся лишь через 10–15 лет. А без бактерий всю заботу о плодородии приходится «брать на себя», т. е. для восстановления хотя бы видимости плодородия гатить неимоверные количества удобрений. Знаменательный факт. Что бы ни сделал вопреки природе (взрыхлил почву, например) — как град с неба, валятся на тебя «штрафные санкции». И всякий раз приходится вспоминать мудрые слова Энгельса: «Не будем, однако, слишком обольщаться нашими победами над природой. За каждую такую победу она нам мстит».

Бурное размножение сорняков. Всякое глубокое рыхление почвы (пахота, перекопка, даже прополка обычной сапкой с прямым черенком) завзято способствует размножению сорняков. Дело в том, что за многие годы «хозяйствования» в пахотном слое почвы могло накопиться до трех сотен семян сорняков в 1 куб. см. До миллиона в одной лопате! До 100 миллионов на 1 кв. м!

Но… и вымолвить–то страшно… даже традиционная прополка сапкой с прямым черенком, рыхлящая почву на 7–10 см, вздымает наверх, в благоприятные условия, до 20 миллионов семян на каждом квадратном метре. И… нате вам: вместо укрощения сорняков — их расширенное воспроизводство! «Пошли по шерсть, а вернулись стрижеными». И это повторяется 3, 4, 5 раз за лето.

Чай, каждому огороднику доводилось наблюдать эффект «зеленого пожара». Бывает, что после первых прополок пройдут обильные дожди — и сорняки, буквально, взрываются, потому что перед этим, при усердной прополке, наверх, в благоприятные условия сапкой были подняты несметные полчища семян. Кстати, читатель уже может предвидеть, что прополка тоже будет отнесена к словам–сиренам.

Между тем, Природа преподносит нам необыкновенно щедрый подарок — чистый весной от семян сорняков тонкий верхний слой почвы: семена, лежавшие в верхнем слое, благоприятном для всходов (толщиной до 3–5 см), уже проснулись, уже взошли. И нам остается, выполняя всевозможные операции в огороде, неустанно помнить об этом подарке и трепетно дорожить им. Не поднимать, по возможности, новые семена. Пусть они лежат в почве хоть сто лет, структурируя её и обогащая возможными продуктами разложения (рис. 1).

Рис. 1. Слой почвы, чистый от семян сорняков

Если выполоть весенние всходы, не потревожив семена, залегающие глубже, скажем, подрезать всходы на глубине 1–1,5 см (плоскорезом Фокина или сапкой с длинным подогнутым черенком — см. рис.2), то новых всходов, практически, не будет.

Разве лишь случайные «гости» пожалуют — с ветром, с птичьей «каплей», на лапах собаки или на подошвах черевиков.

Любопытно, что для Владимира Васильевича мотивом, стимулом в поисках этого орудия было сознание того, что прополка — одно из самых «прожорливых» занятий в огороде: на долю такой работы уходит львиная доля времени, сил и здоровья. И именно плоскорез Фокина натолкнул меня на мысль сделать заботу о слое почвы, чистом от семян сорняков, основой контроля над сорняками методом «ничегонеделания».

Рис. 2. Варианты подогнутых черенков

Представим себе, что огородница, будучи стойким приверженцем классического земледелия, вышла в огород для первой прополки, т. е. как раз в то время, когда верхний слой почвы девственно чист от семян сорняков. И допустим, что в руках у неё не привычная сапка с коротким черенком, а стандартный плоскорез Фокина, и она обучена держать его, как подобает (как косу, а не как сапку или печной ухват). Допустим, кроме того, что она помнит, что её далеким предком был homo erectus (человек прямоходящий) и при работе с плоскорезом держит корпус прямым. В этом случае плоскорез, действительно, «плоско режет», как бы мелко скоблит почву, проникая в неё, на 1–2, от силы, на 3 см. Почва перемещается в пределах слоя, чистого от семян сорняков, и новые семена наверх не поднимаются.

Огороднице остается лишь не забывать українске прислів'я «не буди лихо, поки тихо». Семена сорняков впали в «летаргический сон» и, подобно «спящей красавице», ждут «поцелуя принца» — глубокого рыхления почвы. Не «целуйте» их — и, как страшный сон, отпадет нужда и во второй, и в третьей, и в четвертой прополке!

Огородница похвалится этим неожиданным, как бы свалившимся с неба, подарком соседке, куме, подруге… Плоскорез Фокина «молча» может сработать эффективнее, чем десяток пламенных агитаторов за разумное земледелие.

А теперь допустим, что огородница не научена правильно держать плоскорез, т. е. держит его привычно — как печной ухват или сапку. Это автоматически пригибает огородницу к земле, заставляет её стать буквой Г. В неотвратимости пригибания к земле легко убедиться, если г/хватить любую палку и попытаться коснуться ею земли. В этом случае лезвие плоскореза «глядит», практически, отвесно в землю и врубается в неё как «добрая» старая сапка.

Наверх вздымаются миллионы семян сорняков, и замечательное орудие Владимира Васильевича компрометируется. Я не из пальца высасываю картинку — я видел её несчетное число раз. Не буду щадить родственные чувства. Родную сестру, восприимчивую, чуткую к огородным новинкам, несколько лет (!) отучал от ухватного хвата плоскореза.

Сапку–плоскорез тоже надо не ухватывать, а брать в руки как косу и держать корпус при работе прямым.

Шкодливые лунки. Посадка картошки или рассады в так называемые «лунки» (взрыхленные шары земли) — это «три в одном». Имеются в виду три зла:

1) полный разгром системы влагообеспечения саженцев;

2) фатальные помехи почвенной живности;

3) бурное размножение сорняков.

О каком–таком влагообеспечении можно гуторить, если картофельные клубни и корни саженцев оказываются в рыхлом шаре почвы, а несущие влагу капилляры работают только в плотной почве! Получается, что клубни и саженцы вынуждены ждать, пока почва уляжется (т. е. пока забудется «медвежья услуга» пахаря–трудоголика), и заработают капилляры. То есть сидят обреченно у воды без воды, ожидая «дождичка в четверг».

Словно об этом случае говорил непревзойденный мастер парадоксальных афоризмов Виктор Степанович Черномырдин: «Все у нас получится, если мы, конечно, ничего предпринимать не будем!».

Понятно, что не всем клубням и саженцам удается пережить «медвежью услугу» без потерь, так что можно сказать, что во взрыхленную землю растения хоронят, а не сажают.

Забавно (скорее — грустно) наблюдать, как сажальщики, сделав лунку, еще и шурудят в ней лопатой или вилами, чтобы умертвить (они–то называют это взрыхлить) возможно больший объем почвы. А надо бы в лунке усердно потоптаться. Потоптаться, чтобы восстановить капилляры (коль угораздило почву взрыхлить)!

Бетонирование почвы. В почвах обычно содержится достаточно большое количество мелкодисперсной глины, обладающей частично свойствами цемента. И чем тщательнее вымешана почва, тем более близка она к смеси для бетона. Следы «бетонирования» (затвердения) вымешанной почвы видел каждый огородник: их оставляют на земле подошвы, стоит походить по ней после дождя. На асфальте после высыхания грязи остается «каменный рельеф», если прохожие хорошо вымешали грязь (обычно так и бывает).

Так что всякое механическое рыхление, перемешивание почвы сродни процессу приготовления раствора каменщиками. Вымешиваемые составы в обоих случаях — подобны. А цели–то — прямо противоположные! Ситуация напоминает беседу попутчиков в поезде: «Вы куда едете? — Из Бердичева в Жмеринку. А Вы? — А я из Жмеринки в Бердичев. — Надо же, до чего техника дошла!»

Лет 60 назад мне довелось быть свидетелем такой курьезной сценки. Пашет тракторист предварительно удобренную делянку: на ней равномерно разложена солома и рассыпан навоз. А не далее как вчера около его плана была толока: соседи, родственники и друзья делали для его будущего дома саманные блоки. На слое глины толщиной примерно 25 см будущим новоселом была… равномерно разложена солома и рассыпан навоз (вернитесь вверх на три строки!). Потом раскладку полили водой, часа полтора поводили по ней пару быков, и из вымешанной смеси с помощью форм наделали около полутысячи саманных блоков. Блоки высохнут, и дом, сложенный из них, простоит сотню лет. Если бы я был ехидным, то задал бы риторический вопрос: «А сколько лет почва, вспаханная трактористом и смоченная дождем, будет так же крепка, как его дом?». Стоящие анекдоты не высасывают из пальца — это реальные сценки из жизни.

Вред размашистой уборки. Часто почва неумеренно рыхлится при уборке урожая, и этим ей наносится ощутимый вред. Картошка, иной раз, копается так, что убранная картофельная плантация выглядит, как поле после танкового сражения. И подъем наверх несметного количества семян сорняков — еще не вся беда от таких «танковых маневров». В. Т. Гридчину, известному практику природного земледелия, руководителю отдела биологизации земледелия белгородского Облагропрома, разработчику сидерально–беспахотной агротехники (Виталий Трофимович начал осваивать её в начале 60‑х годов прошлого столетия), довелось наблюдать такую необычную картину. Картофельное поле после уборки было забороновано (т. е., по сути, спланировано) и засеяно горчицей. Она начала быстро всходить, но поле выглядело как ситчик в крупный горошек: на месте бывших картофельных кустов остались черные пустые круги. Осень была сухая, и семена над лунками не дождались, пока тщательно взрыхленная почва уляжется, а капилляры принесут им живительную влагу. Вот что такое безоглядное рыхление почвы! В данном случае — именно оно помешало нормальным (а не «в ситчик в крупный горошек») всходам сидератов.

Несомненно, «плешивые» всходы видели многие, но привычная нацеленность Виталия Трофимовича на анализ связей в Природе, стремление объяснить наблюдаемый феномен помогли ему еще раз убедиться в никчемности механического рыхления почвы. Замена этого рыхления севом сидератов — суть беспахотно–сидератной агротехники, успешно применяемой Виталием Трофимовичем вот уже полвека на малых, больших и очень больших площадях.

Каждый наперсток взрыхленной земли — на счету. Рыхлая земля — мертвая земля\ Я не тешусь тем, что в любом зеркале могу увидеть автора этого «черного» афоризма, справедливого на 200%. Тем не менее, просто взять и исключить из обихода мертвящее рыхление почвы — не выход: и семена–то надо заделать, и выросшие корнеплоды выкопать, и рассаду в землю воткнуть… Потому следует сосредоточиться не только на поиске возможностей уйти от рыхления почвы, но и на минимизации рыхления в случаях, когда оно неизбежно.

С непривычки (точнее — из–за привычки к бездумному, разухабистому обращению с почвой) задание «считать наперстки» может показаться несерьезным, нарочитым. Но не надо спешить.

Прежде всего, если почва ушла в зиму с ненарушенными каналами и напиталась влагой (не в пример почве, слежавшейся и обезвоженной после вспашки/ перекопки), то она неизбежно будет «вспушена» морозами (опять неумолимая физика: вода при замерзании расширяется!). Почва станет подобна «дрожжевому тесту»! Уже упоминавшееся прекрасное сравнение идеальной почвы с дрожжевым тестом принадлежит А. С. Удовицкому, заведующему отделом селекции картофеля Костанайского НИИСХ (Казахстан). У нас еще будет не один повод сказать доброе слово об Андрее Степановиче.

«Дрожжевое тесто» готово принимать семена, клубни, саженцы и не нуждается в дополнительном рыхлении. Так что сеятелю остается лишь соблюсти завет Гиппократа «Не навреди!». То есть, обойтись как можно меньшим числом наперстков механически взрыхленной земли.

Теперь — о самом севе. Начнем с мелких семян. Конечно, если придерживаться подсунутого лукавым сева в рядки, то трудно избежать подъема новых семян сорняков и неизбежной последующей прорывки всходов. Если же заменить сев в рядки естественным (копирующим природу) севом вразброс, то можно уклониться и от неминуемого (при царапании бороздок) подъема семян сорняков, и от изнурительной прорывки всходов. Равномерного высева семян можно достичь с помощью ПЭТ-бутылок с отверстиями в донных выступах (или в нижней части цилиндра — с одного боку). А прикрывая семена, надо постоянно помнить об удачно сложившейся (без всяких усилий со стороны огородника) ситуации: верхний слой почвы освобожден, практически, от семян сорняков (всё, что могло взойти — взошло). И поддерживать, по возможности, чистоту этого слоя: не вздымать более глубокие слои.

Мелко припалывая семена плоскорезом или сапкой с длинным прогнутым черенком, «не будя зверя в берлоге», можно навсегда оставить невзошедшие семена покоиться в земле. Заодно будут подрезаны успевшие взойти сорняки. И они усмиряются без прополки как таковой!

Мои многочисленные гости–экскурсанты неизменно удивляются: «Огород явно не полют, у инструментов — даже острие ржавое. А где же сорняки?». Да дремлют их семена в глуби и тщетно ждут своего часа! Недавно побывали у нас в гостях Евгений и Юлия Медведевы из Санкт—Петербурга. Так вот, Жене принадлежат такие парадоксальные слова: «Видно, что в огороде нет работы (в смысле — суеты), но как он наполнен работой!». И больше всего поразило Женю именно отсутствие сорняков. Весьма удачно легло его «лыко» в строку.

У нас с Женей сложились дружеские отношения. Мы регулярно переписываемся. И в одном из писем он пишет: «Очень понравилась показанные Вами бутылки–сеялки (с отверстиями в основании в два диаметра семени), которые в разы облегчают засадку грядок сидератами». Упомянутые Женей сеялки я перенял у В. Т. Гридчина.

Высеваемые семена можно дражировать — одевать в глиняные капсулы, как это делал Фукуока. Такие семена после сева можно не прикрывать — они защищены и от птичек, и от грызунов, и от пересыхания. Дражирование семян по методу Фукуоки — посильная и достаточно производительная процедура.

Посадочные орудия, не рыхлящие почву. Крупные семена (кукурузу, фасоль, подсолнухи), а также мелкие семена, но крупных растений (бамии, сорго, овсяного корня) можно сеять в ямки, продавленные суковатыми палками (фото 7). И. Е. Овсинский говорил, что для хорошей всхожести семенам нужно жесткое ложе и пушистое одеяло. У семян, посеянных с помощью таких палок, как раз такое уплотненное ложе и рыхлая присыпка.

Фото 7. Суковатые палки дій сева крупных семян (фасоли, кукурузы и др.) без рыхления почвы

Я много общаюсь с В. Т. Гридчиным. И каждый раз непроизвольно фиксирую, что у Виталия Трофимовича представление о плотном ложе для семян лежит в подсознании. Можно сказать, он даже не думает о нем, подобно тому, как мы не думаем о бьющемся сердце, и задумываемся о сердце лишь тогда, когда оно начинает «шалить». Мне доводилось бывать свидетелем, когда какая–то методика, разработанная очень увенчанным аграрием, «с порога» отвергалась репликой Виталия Трофимовича «Семена–то висят в воздухе». И обсуждать нечего.

Картофель (и клубни, и кусочки) можно сажать картофелесажалками, которые тоже уплотняют почву вокруг клубней и кусочков, способствуют работе капилляров. На рис.3 представлены две палки–сажалки и рама Журавлева.

Левая палка — это палка В. В. Фокина, заметно усовершенствованная В. И. Бевзом (Энергодар). Шишак, с помощью которого Владимир Васильевич формировал ямку, Виктор Иванович заменил коническим концом — и стенки ямки перестали обрушаться при вынимании палки. А я добавил пару «финтифлюшек»: педаль для ноги и ручку. Дамин Акимов (Балашиха) «попенял» мне, что линия усилия от ноги проходит в стороне от ямки, и при посадке в твердую почву приходится «изгаляться», наклонять палку. В ответ на это замечание я как бы загодя наклонил палку — стесал её на конус лишь с одной стороны, сделал асимметричную рукоятку и вынул из палки «зуб» для педали ноги. В итоге — линия усилия стала проходить через ямку.

Андрей Журавлев (Орск) оставил от палки лишь рабочий конический конец, к которому прикрепил саморезами узкую двухметровую металлическую полоску. На верхнюю часть полоски одет кусок шланга ради более комфортного манипулирования.

Этими орудиями можно высаживать всякую рассаду. Нелишне напомнить, что до войны рассада высаживалась исключительно «под колышек». И уму непостижимо, как сумели проторить стежку в огород губительные «лунки».

До чего изобретателен лукавый в поиске возможностей сделать работу в огороде «скотинящей»! И для огородника, и для растений.

Рис. 3. Орудия для посадки картофеля

Кстати, для рамы Журавлева можно изготовить набор сменных деревянных конусов разной длины, толщины и формы, и она станет универсальной сажалкой, пригодной для любого посадочного материала — рассады с корнями разной длины, картофельных клубней и кусочков разного размера и даже крупных семян.

Срезы конусов должны быть такого диаметра, чтобы на них умещалась подошва, т. е. чтобы ногу можно было «вдеть в стремя».

А. С. Удовицкий рекомендует после посадки картошки потоптаться по рядку, чтобы ростки были обжаты землей. Андрей Степанович избавляется от ненужного рыхления почвы еще одним приемом: он сажает картошку в «зев» под лопату. Втыкает лопату, чуток сдвигает её вперед, а внук Артемка бросает клубень в щель (фото 8). И клубню намного комфортнее, чем в лунке, и почва, практически, не перемешивается.

Фото 8. А. С. Удовицкий с внуком Артёмкой сажает картошку в «зев». Даже прошлогодние баклажаны не удалены, чтобы не потревожить почву, укрытую с осени органикой

Рассаду тоже можно сажать в «зев» под лопату. У «зева» — удобно регулируемая глубина, так что легко сделать его адекватным корневой системе саженца, не рыхлить лишнюю землю.

После посадки саженцев тоже надо хорошо притоптать землю вокруг них, чтобы их корешки не остались на воздухе. Не рыхлить лунку надо (а это приходится видеть довольно часто), а топтаться вокруг саженца, чтобы возобновить работу капилляров! Топтаться!

Именно так сажал Зепп Хольцер яблоньку в деревне Еремовка близ Святогорского монастыря. Не поливал лунку, а притоптал, и придавил камнем. Дело было в середине мая 2010 года (в разгаре того, самого жаркого, на моей памяти, лета). А осенью Алексей Петров (хозяин усадьбы) на мой вопрос, как пережила яблонька «взбесившееся» лето, ответил: «Лучше всех!»

Минимизация рыхления при уборке урожая. Избежать лишнего рыхления земли можно и при уборке картофеля и корнеплодов.

Сделаем грубую прикидку. Не будет преувеличением допустить, что при обычной копке картошки на 15–20 см рыхлится около трети картофельной плантации. Получается, что на одном квадратном метре переворачивается около половины центнера земли примерно с десятью миллионами семян сорняков, а на сотке — 5 кубометров земли, нашпигованной миллиардом спящих семян сорняков.

Но, если сажать картошку не целыми клубнями, а кусочками (разумеется, более густо, чем клубни, а именно так, чтобы на 1 кв. м приходилась обычная норма 30–40 стеблей), то рыхление почвы при копке картофеля можно свести, практически, на нет. Под одним стеблем образуется, обычно, 1–2 (фото 9), от силы — 3 клубня, лежат они кучно, и достаточно бережно поддеть куст вилами (фото 10), аккуратно наклонить их (на себя), выбрать клубни, выровнять вилы, вынуть их, а землю притоптать.

Фото 9. Под стеблем, выросшим из одного глазка, образуется, обычно, 1–2 клубня

Фото 10. Так копается картофель, посаженный кусочками. Здесь росток дал 5 клубней, но помельче

Можно заметно (возможно, в сотни раз) сократить рыхление почвы при выращивании лука и моркови (об этом — в главе 10).

Нет нужды выкапывать подчистую корнеплоды пастернака, сельдерея, овсяного корня, топинамбура. Выкапывается лишь та часть, что понадобится для потребления зимой. Корнеплоды–маточники могут пробыть в земле два года, а в конце «службы» и удалять нечего — почва обогатится продуктами их разложения.

Интересную роль могут сыграть неубранные овсяные корни: они дадут и совсем свежие овощи для весны, и семена, и обильную биомассу для мульчи и ЭМ-силоса — как раз в момент, когда нужда в биомассе велика, а новая еще не успела нарасти в ощутимом объеме. Перезимовавший в земле топинамбур весной более сахарист и сочен.

Кто же на деле делает почву дрожжевым тестом? До сих пор шла речь о безусловном вреде механического рыхления почвы и о приемах, позволяющих свести к минимуму миниморум это пагубное — во всех отношениях — действо. Теперь скажем два слова о том, кто рыхлит землю абсолютно безвредно, кто делает почву комфортной для растений. Парадоксально, но факт — лучше самих растений и почвенной живности (фото 11) этого не может сделать никто!

Фото 11. «Пахари» — гвардейцы — корни растений и почвенная живность

Во время моих бесчисленных встреч с земледельцами — а это, в основном, люди, понимающие, в какую пропасть ведет Землю традиционное земледелие — я часто слышу вопросы типа: «Что делать, если почва у меня — смытая и каменистая, хоть киркой разбивай (варианты: чистый песок, чистая глина, сплошной мел, тонкий слой земли на сланцевом основании…)». А у меня перед глазами возникают мощный донник на смытых ледоходом енисейских отмелях и нарядные, явно не чувствующие себя обделенными, березки на отвесных гранях уральских скал. Виталий Симонов (Кировоградский Клуб природного земледелия) в одном из японских парков сфотографировал дерево, словно присосками припечатанное к камню (фото 12).

Фото 12. Дерево в одном из парков на острове Окинава присосалось корнями к скале

Растения сами себе могут сделать почву комфортной, если… и опять вспоминается приведенный выше афоризм Черномырдина: «… если мы, конечно, ничего предпринимать не будем».

Случается (я имею в виду свой огород), что — по разным причинам — некоторые грядки остаются осенью незасеянными, голыми. И весной — наяву — контраст. С одной стороны — взрыхленная, структурная почва на грядках, что ушли в зиму укрытыми горчицей, овсом, фацелией и т. п., а с другой — почва на голых грядках, становящаяся твердокаменной после «работы» ставшего «дежурным» апрельского суховея (иногда, например, в 2013‑м году, плавно перетекающего в майский).

Любопытно, что контраст не ограничивается одной лишь структурой почвы. Голую почву суховеи жестоко иссушают, а почва под сидератами их словно не видит. И это еще не все. В голые грядки пырей, полевица, белый клевер с дорожек проникают беспрепятственно, а перед укрытыми — резко «притормаживают». На удивление резко. Такое впечатление, что горчица просто не пускает пырей на свою территорию.

Словом, хочешь, чтобы почва была божественной? Нагружай её безбожно! Ради растений — самими растениями.

Заключительные замечания. Подводя итоги, следует подчеркнуть, что сокращением материальных и трудовых затрат, благоденствием почвенной живности, разнообразием собираемого урожая огородник обязан, фактически, именно счету механически взрыхленной земли «на наперстки» и потаканию всем природосообразным средствам рыхления земли. Как мудро всё устроено в Природе, но надо не лениться присматриваться к ней, «гладить её по шерсти», чтобы «стричь купоны»!

Поклонники рыхления почвы могли бы представить себе житьё–бытьё корешков в свежевзрыхленной почве.

Добрая часть волосков оказывается в кавернах между комочками почвы, на воздухе. И понятно, что у этих волосков небогатый выбор: либо усохнуть на воздухе, либо дождаться, когда почва уляжется, исчезнут каверны, восстановятся капилляры. Ясно, что не всем волоскам удается пережить «землетрясение». К тому же, часть корешков просто порвется в процессе неравномерного оседания почвы.

Выходит, рыхлим почву в надежде, что она более или менее быстро уляжется, и выжившие корешки снова окажутся обжатыми почвой? А в сухом остатке что? Испытание корешков на выносливость?

В конце концов, не грех оглянуться назад, вглубь веков. И окрест себя.

Индейцы Северной Америки, которые не знали стали, и у которых простая палка была единственным сельскохозяйственным орудием, успешно выращивали своих знаменитых «трех сестер» — кукурузу, фасоль и тыкву. И совсем — не то, что не рыхлили, даже не тревожили землю ничем, кроме той самой палки. Весной притаптывали ботву, кидали семена в ямки, сделанные палкой, придавливали ногой и… собирали урожай. Удобрением служила разлагающаяся ботва прошлых лет, а помогал разложению азот, улавливаемый из воздуха клубеньковыми бактериями, живущими на корнях фасоли. Сорняки же подавляла тыква, накрывающая землю непроницаемым для солнечных лучей «зонтом». Словом, «сестры» сами себя обихаживали.

Иван Евгеньевич Овсинский (в самые жестокие засушливые годы, шедшие чередой в конце 19-ого века) получал с гектара 50–60 центнеров зерновых, ограничиваясь двухдюймовой вспашкой.

Фукуока, подобно индейцам, обходился совсем без механического рыхления почвы. Даже семена не прикрывал — он одевал их, спасая от птичек, грызунов и пересыхания, в глиняные капсулы диаметром 10–12 мм. И получал (с одной площади, в один год) до 60 центнеров риса с одного гектара и столько же пшеницы.

Добавлю пару заохочуючих слоев — на случай, если захочется оглянуться. И вглядеться. И почитать Овсинского, Фукуоку, Мичурина, Тимирязева. Чем больше узнаешь, к примеру, Тимирязева, тем более мудрым он видится. Климентию Аркадиевичу, академику, был абсолютно чужд «академизм» — сугубо теоретическая направленность научных и учебных занятий, оторванность от практики и требований сиюминутной жизни. Случилась в России беда — жесточайшая засуха, и он в самих растениях находит инструмент для борьбы с засухой — повышенное углеродное питание. И указывает, как этим инструментом пользоваться. Построил для Нижегородской ярмарки угодную Природе теплицу — и следом проектирует такого рода теплички для школ и бабушек.

Среди наших современников тоже есть, кого полезно почитать (от чтения) и следует почитать (от почтения). К примеру, этаким утесом в предгорьях Кавказа высится Курдюмов. Какой охват проблем земледелия! Какая настойчивость в борьбе за разворот его на основное направление! Читаешь Курдюмова по сотому разу, и в сотый раз — удивляешься. В книгах Гридчина уйма полезного материала; жаль лишь, что большая часть их — ведомственные издания. Выдающимися успехами увенчались мастерски описанные работы полтавских Героев Моргуна и Антонца по разработке и внедрению бесплужного земледелия.

К чему это я? К чему я отвлекся на разговор о своих кумирах? Да к тому, что когда пахари уводили (и ведут) земледелие в никуда, кумиры неустанно торили (и торят) ему истинную дорогу — через трепетное отношение к Природе. На собственном примере показывали и показывают они, что негоже обращаться с Природой, как с продажной девкой. Надо ценить, любить, ласкать и лелеять её, и тогда она одарит нас милостями.

А если плугом пройтись по лику Земли? О каких уж тогда милостях речь?!

В каждой главе, в рассказе о каждом слове–сирене найдется место для объективно доброго слова об этом слове. Это надо понимать так, что речь идет не о забвении соответствующего приема, не об устранении слова–сирены из лексикона огородника. Книга нацелена на то, чтобы решение проблемы не канонизировалось, не сводилось к одному приему. Чтобы огородник на нем не «зацикливался». Вот шутливый пример (дань профессии!). Хрестоматийно четверка, составленная из двух двоек, — это дважды два (2x2). Но на этом свет клином не сошелся. Четверка — это еще и 2+2, и 22.

Добрые слова о механическом рыхлении почвы найти трудно. Но — если очень хочется — можно. Представим себе, что огород городится на только что утихшей стройплощадке. Или на запущенном поле, где начал властвовать подлесок (а площадь таких сорных «лесов» на бывшей советской земле неуклонно растет со времен беловежской вЕчери). И я не вижу лучшего (вот оно — доброе слово!) приема начала освоения участка, чем вспашка. Только пусть плуг «не располагается», не забывает, что «у Рабиновичей тоже были гости, но уже давно ушли».

Глава 2. Прополка — лучшее средство размножения сорняков.

Вряд ли кто будет возражать, что к докучающим, подчас, сорнякам прилипла, как ракушки к днищу судов, безоглядная прополка. Нам еще грех жаловаться — у англоязычного люда и вовсе «дело швах»: сорняки и полоть обозначаются одним словом weed. Во как слиплись!

Самим же сорнякам глаголы полоть и weed просто ласкают слух. Ничто иное так размашисто, так эффективно не помогает сорнякам держаться на плаву, как прополка — еще одна шустрая русалка в огороде.

И среди сорняков есть творения, достойные любви, восхищения и даже уважения. Что тоталитарное общество — бяка, знает каждый. Но не каждый готов отказаться от тоталитарного подхода к сорнякам, от неизбывной холодной и горячей войны с ними.

Возьмем, к примеру, всем известный и повально ненавидимый портулак (коврик). Чем он плох в глазах многих огородников? Да, прежде всего, тем, что — сапкой! — портулак принципиально неистребим. Но не он же хватается за сапку. На нем нет вины в том, что изо дня в день, из лета в лето «щуку бросают в реку». Все огородники знают, что сапка, дробя растение, порождает новые саженцы портулака из каждого кусочка. Да и само срубленное растение, полежав неделю–другую, вновь цепляется за землю и оживает. Так что «на зеркало неча пенять, коли… взялся за сапку».

А что хорошее может разглядеть в портулаке «демократ», сознающий, что и у меньшинства есть права, которые надо чтить? Загибайте пальцы: 1. Портулак — это вкусная зелень, вырастающая на грядке без хлопот (и даже без ведома огородника). Её можно использовать и сырой в салатах, и во многих блюдах, скажем, в овощном рагу. Эта зелень (не в пример салатам) не горчит со временем. Можно, в конце концов, счесть, что вы так и хотели — совместно выращивать выбранную вами культуру и портулак.

2. Можно посетовать, что портулак отнимает питательные вещества и влагу у культурного растения. Да, отнимает. Но не жадно. И недаром. На почве образуется коврик, надежно прикрывающий её от губительной солнечной радиации. На коврике оседает, а потом под ним сберегается роса. Портулак работает как кормозаготовительный цех: с помощью бактерий перерабатывает соединения элементов (содержащиеся в почве, обычно, в достатке) в формы, доступные растениям, а потом остается на почве биомассой, готовой к разложению почвенной живностью. Возвращает почве (и притом — с лихвой) всё взятое у неё взаймы.

3. Вроде бы — с позиции влагообеспечения растений — «ничья»: портулак забирает какое–то количество влаги у культурных растений, а взамен предохраняет её от испарения почвой и накапливает росу. Но это — «две большие разницы»: портулак не только компенсирует влагу (с лихвой), но и аннулирует причину возможного засоления почвы (испарение с поверхности).

4. Мощные кусты портулака (только после того, как почва укроется другими растениями!) можно использовать в качестве сырья для ЭМ-силоса. Нужно, правда, подержать его в юшке дольше обычного, чтобы он, «отряхнувшись», не уцепился вновь за землю.

5. Кого–то может испугать огромное количество семян у портулака. Но как это на руку огороднику! Если землю не поскрести (по недомыслию или сгоряча) с осени, и оставить семена портулака наверху, то будет сказка наяву. Часть семян склюют птички, когда насекомые спрячутся на зимовку. А перезимовавшие семена в начале лета взойдут, растеньица (ввиду невыносимой густоты) останутся недоразвитыми, образуют коврик — сначала зеленый, а потом — блеклый, поскольку растеньицам (всем!) не по силам жить, как «селедкам в бочке». И всё: благодатным ковриком растеньица послужат (даже усохшие), а развиться не смогут. Новых семян не дадут.

Уму непостижимо — как можно было отнести портулак к сорнякам? И поднимать на него сапку?

А березка? О ней, почти слово в слово, можно повторить всё, сказанное о портулаке. Есть, правда, отличия: 1. Березка, к сожалению, несъедобна. Более того — во многих справочниках упоминается среди ядовитых растений.

2. У неё, практически, нет семян. Она размножается исключительно сапкой: в местах среза стебля мгновенно выскакивают волчки.

3. Нет сколько–нибудь весомых оснований причислять березку к сорнякам: её корни в пределах пахотного слоя — гладкие, так что она не посягает ни на питательные вещества, ни на влагу, предназначенные для культурных растений.

4. Есть у березки важное «эксклюзивное» достоинство: она прикрывает от солнца не только почву, но и сами растения. Березка вьется по ним и создает благодатную разреженную тень, спасая сочные части растений от перегрева и избавляя растения от необходимости самоохлаждаться за счет испаряемой влаги. Встречаются, правда, сетования огородников именно на это достоинство — но это, по–видимому, от ложной предубежденности.

И опять остается удивляться изворотливости лукавого. Не считаем же мы горчицу, фацелию, вику сорняками. И за милую душу сеем их (называя сидератами) не ради урожая как такового, не ради еды, а для решения определенных технологических проблем.

Во многих отношениях березка привлекательнее тех же горчицы, фацелии, вики… Тем, хотя бы, что растет сама (бесконечно!). А вот поди ж ты: бес попутал, и она числится сорняком. У некоторых огородников — даже злейшим. Разводить бы березку надо! Да проблематично из–за отсутствия семян.

В. Т. Гридчин готов снять клеймо сорняка еще с одного растения — с мокрицы (звездчатки). У неё очень мелкая, поверхностная корневая система (не более 2–3 см), так что она, практически, не конкурирует с культурными растениями.

Под зелёным ковром мокрицы почва всегда влажная и рыхлая она умело собирает и удерживает росу. Поэтому её и зовут мокрицей. Трудно найти лучшую живую мульчу. Мокрица богата кремнием. Поэтому, очень полезно употреблять её в салатах. Для салатов надо снимать надземную часть вплоть до цветения.

В. Б. Фалилеев просит замолвить словечко (подумать только!) о молокане татарском (голубом осоте). Подобно пырею, он хорошо рыхлит корнями землю. Цельная «грядка» Валерия Борисовича вообще не знается с механической обработкой. Каждую весну он покрывает грядку 2–3-сантиметровым слоем соломы. Почва под ней (фактически — биогумус), в самом деле, напоминает дрожжевое тесто. А подрастающими сорняками, в частности, голубым и розовым (колючим) осотом, Валерий Борисович утром и вечером угощает кур и уток. Зелень молокана они поедают особенно охотно. Впрочем, часть её «изымается» в салаты. У этой зелени, остающейся нежной всё лето, приятный горьковатый вкус.

Правда, поблажливые слова о молокане следует воспринимать как отклик на просьбу Валерия Борисовича, а не как безоглядный совет обзавестись им. Молокан «успешно» расползается с помощью корневых отпрысков, и надо отдавать себе отчет в том, позволяют ли ваши обстоятельства держать его под контролем, и, вообще, так ли уж нужен он вам, не слишком горек он для вас, впишется ли в жизнь вашего огорода.

Есть еще тройка прекрасных сорняков: щирица, лебеда, мышей. Они хороши, в частности, своей послушностью: готовы навсегда покинуть делянку по мановению дирижерской палочки. Правда, в «очумелых ручках». В главе 1, в пункте «Бурное размножение сорняков », говорилось о том, что в начале лета бывает такой благодатный период, когда верхний слой почвы начисто лишен семян сорняков, и что, говоря словами из песни Льва Лещенко, надо помнить об этом всю жизнь. Так вот, если мелко подсечь сравнительно поздно появляющиеся всходы «великолепной тройки» и больше не вздымать ранее захороненные семена, то со всеми тремя можно покончить навсегда.

Не верится? А вы думаете — мне верилось? Но — проверенный факт. Ветром семена щирицы, лебеды, мышея не разносятся, к лапам домашних любимцев не цепляются — красота! А, между тем, в наших краях именно эта тройка создает впечатление «зеленого пожара», о котором шла речь в главе 1. Именно из–за отсутствия щирицы, лебеды и мышея мой огород производит на гостей впечатление чистого от сорняков. Если же где–то кто–то из этой тройки удержится порой на грядке, то таким одиночным ловкачам надо дать нарастить изрядную массу и взрыхлить почву, а потом использовать в ЭМ-силосе. Так есть за что ценить эту тройку?

Правда, щирица, сверх того, заслуживает пару добрых слов «эксклюзива».

Во–первых, щирица совместима с пасленовыми — в компании с нею они растут лучше. Кроме того, по наблюдению А. С. Удовицкого, она является домом для мучнистого грибка, споры которого разносятся ветром, и, попадая на картофель и помидоры, не дают житья фитофторе. Так что, щирица — сорняк? Или фитоспорин? Именно так её называет Андрей Степанович. Наконец, нет, наверное, растения, достойного тягаться со щирицей в структурировании почвы. Разве лишь пырей и молокан не уступят щирице в этом качестве, но… Аналогия: никто лучше медведки не может расправиться с личинками майского жука, но как гудит зал, когда я говорю об этом курьезе. Ведь напрашивается мысль, что я предлагаю специально разводить медведку. Речь же идет лишь о клубке взаимосвязей в природе и возможностях игры ими.

Иногда я сознательно размножаю сорняки. Разношу, к примеру, по закоулкам огорода корневища крапивы и пижмы, соблазнительных для многих хищных насекомых. Привлекательны для них и тысячелистник со зверобоем. При случае, я разбрасываю их созревшие семена по огороду. Приживаются эти растения трудно, но, прижившись, с лихвой оправдывают ничтожные хлопоты вокруг них.

Эти примеры ясно показывают, что сорняки не заслуживают огульного «Ату их!». К ним нужен фитоценотический подход, при котором посевы сельскохозяйственных культур рассматриваются как нечто целое, как сообщество культурных и сорных растений, состоящих между собой в многообразных отношениях.

У Фукуоки такое отношение к сорнякам названо третьим принципом естественного земледелия: «Сорняки имеют свое место в сбалансированном биологическом сообществе и играют свою роль в создании почвенного плодородия». К этому «играют свою роль» мы еще вернемся.

Оберегать верхний слой почвы, чистый от семян сорняков. Читатель, видимо, догадался, что в предыдущем пункте я хотел сказать о необходимости индивидуального подхода к сорнякам. А кое–какие — ценить и даже разводить. И еще одно ясно читателю — тем, что написано в заголовке этого пункта, острота проблемы сорняков «притупляется», возможно, в десятки раз.

Лелеять этот верхний слой надо и во время подготовки почвы, и во время сева, и даже во время уборки урожая (именно об этом говорилось в главе 1). Так что, по–видимому, нет нужды повторять всё то, что говорилось о сорняках выше. Но надо подчеркнуть, что всяческая охрана чистого слоя почвы от перемешивания с нижним, под завязку нафаршированным семенами сорняков — и есть самое результативное средство их обуздания.

Показательная история произошла в нашем огороде. В свое время, помимо «резидента» — спорыша, мы опрометчиво позволили расти на дорожках инвазивным растениям: пырею, полевице, белому клеверу и др. Напомню, что корни однолетнего спорыша в грядку не ползут, а возможное проникновение (и обсеменение) плетей спорыша тоже безвредно: всходы спорыша в грядках бывают, но, в основном, не приживаются. Погибают из–за того, что по ним не топчутся.

Каждой весной нам приходилось за нашу «поблажливость» расплачиваться — подрезать и вынимать проникшие в грядки корневища. Работа была ненакладной, необременительной и давала нам повод добродушно подтрунивать над проявленным когда–то попустительством.

Вспоминается беседа с Н. И. Курдюмовым на эту тему. Николай Иванович как раз менял на грядках в своем огороде обветшавшие дощатые бордюры на «венцы» из дубков. Бордюры получились красивыми, долговечными, этакими внушительными и функциональными — никакой заботы об инвазивных растениях на дорожках. Дорожки засеяны полевицей побегоносной, и с помощью триммера на них формируется прекрасный газон.

Тогда Николай Иванович высказал недоумение, что я, вместо того, чтобы единожды обордюрить грядки, предпочитаю регулярно усмирять попытки проникновения растений с дорожек в грядки. Но мой выбор был именно таким. Кстати, если бы мне вновь пришлось устраивать грядки, я снова не стал бы окружать их бордюрами, а просто тщательно, с самого начала, удалял бы с дорожек все растения, кроме спорыша.

И вот весной 2013 года сложилось так, что мы с бабулькой одновременно оказались, мягко говоря, не в форме. Тамара Федоровна сломала руку. А мне во весь голос, довольно грозно, напомнили о себе когда–то травмированные ноги. Понемножку–то мы шевелились. Но пустяшная (и когда–то забавная) работа по усмирению инвазивного покрытия дорожек затянулась. Грядки под картофель и помидоры мы успели привести в порядок, пока «гости» с дорожек не успели «разгуляться». Почва на этих грядках, фактически, не была потревожена, и они остались, как и положено, до смешного чистыми от сорняков. И семена сорняков, запасенные в земле еще в совхозные времена, остались лежать в некомфортных для всходов условиях.

Но до других грядок очередь дошла лишь тогда, когда для удаления «непрошеных гостей» с грядок понадобилось тревожить землю ниже слоя, отмеченного стрелками на схеме 1.2. Семена со «стоявшего на запасном пути бронепоезда» вырвались на свет божий, и мы получили возможность откусить болыпо–о–й кусок от того пирога, который традиционно «вкушают» полольщики. И с запоздалым раскаянием вспомнить разговор с Николаем Ивановичем о бордюрах. Дело усугублялось тем, что кроме растущих у нас там и сям на дорожках пырея, белого клевера, полевицы, «прилично» ведущих себя и расползающихся на малой глубине, встречается вострец, корни которого расползаются на глубине 15–30 (!) см.

Правда, я, как популяризатор природосообразного земледелия, извлек из этой напасти кое–какую пользу. Теперь я своим гостям–экскурсантам могу не только рассказывать о главном средстве управления сорняками, но и показывать, что бывает с теми, кто «не слушает маму». У меня даже возникла идея: на будущий год, если божьей волей мы с бабулькой будем весною в порядке, специально оставить одну–две грядки для показа, как не надо делать. Потому что (я это четко вижу) рассказ о том, как надо делать, воспринимается слушателями вполуха. Дескать, пой–пой, соловушка. А вот показать, как не надо делать, что получается у «ослушников» — куда поучительнее.

Другие средства усмирения сорняков. По–видимому, второе по эффективности место занимают зимующие птички, у которых осенью исчезает лучшая половина их обычного меню — насекомые, и семена сорняков компенсируют эту потерю. Упомяну еще о том, что хорошо подобранные сидераты помогают стреножить некоторые сорняки.

Особь статья — многолетние сорняки. Технически просто, хотя и утомительно, избавиться от пырея. Если участок слабо запыреен, то можно поддеть плети пырея вилами и вытянуть их вместе с корневищами, высушить добычу на солнце и посечь на мульчу (еще какую!). Ас каким удовольствием гребутся куры в «урожае» пырея! Правда, надо иметь в виду, что, избавляясь таким образом от пырея, приходится ворошить почву на глубину до 10 см и давать шанс «законсервированным» семенам сорняков (об этом шла речь в предыдущем пункте).

Если многолетние сорняки «обжились» на небольшом участке, их можно «сварить» под куском толя, старого линолеума, пленки — это займет полтора–два месяца.

На большом же участке можно два года подряд посеять (на полный срок!) рожь, которая подавляет и пырей, и вострец.

У прочих многолетних сорняков, как правило, мощные, глубоко проникающие корни. Избавление от них — задача потруднее. Но разрешимая. Ясно, что без подавления корней не обойтись. Только не надо вспоминать о раундапе — он, конечно же, русалка. Только берет уже не щекоткой, а прямо обухом по лбу. И — не надо благодушествовать — всему живому. В конце Вступления были названы табу, которым должны подчиняться поиски решения проблем, и у меня нет намерения хотя бы на йоту отступать от этих табу. Я и сам не хочу ходить по земле, на многие годы отравленной всякой гадостью (вплоть до канцерогенов), и внуку не подсуну «витаминчиков» с такой земли.

Остановимся на словах подавление корней. Раундап, действительно, подавляет корни, но оставляет страшные следы. К счастью, есть средство, более хлопотное, но абсолютно толерантное к биоценозу — подрезание растения каждые две недели с целью истощения корней. Дело в том, что после подрезания растения вегетативная часть возобновляется на протяжении двух недель исключительно за счет запасов корневища, а потом происходит «смена караула»: появившаяся вегетативная масса начинает работать на ослабленное корневище.

Вот на этом–то и надо сыграть — через две недели следует снова подрезать отросшую вегетативную часть, не дав ей восполнить силы корневища. Корневищу придется опять за счет истощенных накоплений отращивать вегетативные органы, но попользоваться ими снова не дадим… Повторив подрезание через 2 недели 2, 3, 4, … раза, можно истощить корневище настолько, что оно в очередной раз будет не в силах воссоздать вегетативные органы. Понятно, что число сеансов определяется изначальной мощью корневища, точнее — накопленными в них запасами питательных веществ.

Ощутимым источником сорняков может стать навоз с ферм. Каждый огородник видел гигантские растения чернощира, полыни, дурнишника, лопуха, молочая, растущие вокруг навозных куч. Кучи обильно обсеменяются, и эта добавка вместе с навозом оказывается в огороде. Так что стоит крепко подумать: стоит ли за возможную прибавку урожая платить неизбывной борьбой с сорняками, занесенными с лежалым навозом. И если под руку подворачивается навоз — пусть он будет свежим, т. е. еще не истощенным и не напичканным вредителями, их личинками и семенами сорняков Далее. Дважды за сезон сорняки можно попутно подрезать — во время весеннего заполнения грядок и осеннего сева сидератов. Посеянные семена культурных растений припалываются, а заодно, «за компанию», подрезаются сорняки. Чем же подрезка отличается от обычной прополки? Да тем, что припалывание–подрезание выполняется мелко, плоскорезом Фокина или сапкой–плоскорезом, без подъема на поверхность новых семян.

Словом, грядка может быть дважды в сезон почищена от взошедших сорняков, без пробуждения к жизни новых. А в летнюю паузу между припалываниями сорняки принесут несомненную пользу — помогут укрыть почву от солнца и избавить культурные растения от эффекта раскаленной сковороды.

Кроме этих мелких подрезок, есть еще и «бочковая подрезка»: растущие сорняки, набравшие ощутимую массу, летом можно удалять и использовать как сырье для ЭМ-силоса.

Надо шире использовать связи в биоценозе и больше доверять самому биоценозу решать свои проблемы. К примеру, невозможно переоценить помощь птиц в решении проблемы сорняков (об этом подробно говорилось во Вступлении). Привлечение птиц к усмирению сорняков — блестящая иллюстрация метода ничегонеделания в действии. Какой каламбур, однако! Ничего–не–делание в действии…

Приглушается проблема сорняков в меланжевом огороде. Интенсивно засаженная грядка порождает элементарную конкуренцию растений, и сорняки могут не преуспеть в этой борьбе. Напомню, что речь идет не об искоренении, а лишь о «стреноживании» сорняков. Здесь уместно повторить то, что говорилось в пункте «Кто же на деле делает почву дрожжевым тестом?» 1-ой главы: «В голые грядки пырей, полевица, белый клевер с дорожек проникают беспрепятственно, а перед укрытыми — резко «притормаживают». На удивление резко. Такое впечатление, что горчица просто не пускает пырей на свою территорию» Иногда мы просто игнорируем сорняки — год, два, а то и все двадцать.

Скажем, на луке–чайвисе сорняки не успевают помешать по весне резать перо чайвиса. Чайвис выходит из–под снега, когда грядка еще чиста от сорняков. Позже сорняки появляются, но к этому времени отрастает репчатый лук, интерес к перу чайвиса исчезает, и грядочка чайвиса стрижется всё лето триммером одновременно со стрижкой дорожек. И так из года в год…

Не полем мы и клубнику. В течение отведенных клубнике четырех лет позволяем ей своевольно зарастать (фото 13–14). Сорняки не мешают нам собирать ягоды в течение периода плодоношения, подстилка из сорняков помогает ягодам остаться чистыми и мешает усам ухватиться за землю.

Фото 13. Клубничная грядка, не знающая стали четвёртый год

Фото 14. Фрагмент грядки с фото 13

В конце лета третьего года мы заводим новую клубничную грядку. Старой даем «потрудиться» еще одну весну, а потом — очищаем. Скашиваем её триммером, накрываем каким–нибудь плотным покрытием и «варим» полтора–два месяца выросшие за 4 года сорняки (фото 15). Теряем мы часть потенциального урожая? Конечно! Можно было бы с этой грядки собрать ягод больше? Несомненно! Но те ягоды, что выросли — уродились сами. Без единой прополки! Как земляника в лесу! А если бы нам захотелось иметь ягод больше, мы пустили бы в «свободное плавание» еще одну грядку!

Фото 15. На четвёртый год, после съёма урожая, скошенная клубничная грядка (за базиликом) «варится» под линолеумом

Это какая–то мистика, но сорняки растут тем дружнее, чем неистовее с ними борешься, и перестают докучать и даже исчезают, когда начинаешь относиться к ним поблажливо. Они как бы благодарят огородника, отказавшегося от безоглядной борьбы с ними, доверившего им самим следить за своим поведением в фитоценозе.

И еще о прополке. Вообще, в самом слове прополка есть некая обреченность. Мне кажется, само звучание слова прополка вызывает депрессию от мыслей о её неизбывности и о той унизительной позиции, в которой днями напролет пребывают огородники в первой половине лета. По–видимому, у читателей уже сложилось представление, что затевать тотальную прополку с целью обуздания сорняков — то же, что идти с дробовиком на медведя: раздразнить — можно, а справиться — дудки!

Так что огороднику уместнее нацеливаться не на борьбу с сорняками, а на управление, на регулирование, на контроль над ними. А прополку — «стреножить», устранить доминирование в системе ухода за растениями и в обуздании сорняков.

И — обещанное доброе слово о прополке. Чуть ранее, в пункте «Оберегать верхний слой почвы, чистый от семян сорняков», рассказывалось о казусе в нашем огороде, когда поневоле пришлось затронуть слой почвы, нафаршированный семенами сорняков. Естественно, сорняки «вспыхнули». И поневоле пришлось «тряхнуть стариной» — заняться прополкой. Только — плоскорезом (можно было и сапкой с подогнутым черенком), чтобы не поднять наверх новые семена. На фото 16 — картофель июньской посадки, посаженный «по–умному». Грядка тоже была «взбаламучена», но выдержана пауза. Сорняки взошли, грядка была выполота с сохранением чистого слоя, и всходы картошки — чисты.

Фото 16. Картошка, посаженная в начале июня (весной эта грядка была «взбаламучена» и заросла сорняками)

Каюсь — добрые слова о привычной прополке всё–таки не сложились. Она их, по–видимому, недостойна. Не видно ситуации, когда подъем захороненных семян сорняков был бы уместен.

Зато непринужденно вставилось заслуженно доброе слово о плоскорезе — изумительном изобретении В. В. Фокина, одинаково сподручном и в традиционном, и в органическом, и в природосообразном огороде. Нет, не перевелись «левши». И ждут своего Лескова. Посвящение книги памяти Владимира Васильевича — толика той благодарности, которую он заслужил. Можно даже не знать о роли слоя, чистого от семян сорняков, в избавлении огородника от неизбывной прополки. Но уж коли взял в руки это чудо–орудие, то — и это не шутка — очень скоро даже в нем пропадет нужда.

Глава 3. Влагообеспечение растений и поливы — не одного поля ягоды.

Эта глава — фактически — может трактоваться как расшифровка «стенограммы» наших бесед с В. Б. Фалилеевым о поливах, об их инвазивном проникновении в быт огородника. Расхожее слово поливы автоматически возникает в сознании огородника всякий раз, когда заходит речь о влагообеспечении растений. Проблема влагообеспечения важна и сложна, требует комплексного решения, а её сводят к единственному средству — поливам. Между тем, поливы часто не способны решить эту проблему (а подчас даже усугубляют её!). Лишь в редких случаях (намного реже, чем представляют это себе земледельцы) влагообеспечение растений и поливы вместе тянут репку. Но растениям–то видно, что поливы — в этом случае — лишь мышка в цепи тянущих репку. А настоящее влагообеспечение — это: • как можно более полное удержание (улавливание) атмосферных осадков, непрерывная забота об уменьшении испарения влаги растениями и почвой.

Мульчирование почвы. Мульча — мощнейшее средство решения задачи влагообеспечения. Она способствует и удержанию осадков, и уменьшению испарения влаги почвой. Сведения о благотворной роли мульчи общеизвестны, и я не буду на них останавливаться. Но об одной, недооцениваемой функции мульчи хотелось бы сказать непременно: Мульча делает возможными сами поливы!

Представим себе нормальную теперешнюю весну, когда сразу после схода снега начинается суховей, дующий без перерыва и неделю, и другую, и десятую… Почва, не успев согреться, пересыхает, и остаются огородники, к примеру, без морковки не один год. Ситуация такая, что полив был бы кстати. Но если земля голая, то полив, скорее, вредит посевам. Струи воды вымывают, обнажают семена, разбивают комочки почвы, распыляют её, и на почве образуется корка, которая вытягивает в небо остатки влаги. Поливы иссушают и без них высушенную землю!

Тут–то и может пригодиться мульча, предлагающая массу услуг. Она и землю закрывает, пряча её от иссушающего ветра, и помогает почве принять возможный дождик и росу, и не позволяет струям воды распылить и образовать корку, и мешает им вымыть семена. О благоденствии под мульчей почвенной живности, проснувшейся после зимней спячки, и говорить не приходится.

Написал Вовочка в диктанте слово женщина с большой буквы. Марья Ивановна спрашивает у Вовочки, почему он так написал. «Марья Иванна! Это же Женщина!», и поднял вверх указательный палец. Вот и мне хочется сказать: «Это же Мульча!» и поднять указательный палец. Вернитесь, будьте добры, в предыдущий абзац. Там написано, почему.

Благотворная роль мульчи сказывается не только весной. Летом у неё работы не меньше. Она укрывает землю и её обитателей от губительной солнечной радиации, дает пищу живности, служит источником сбалансированного потока питательных веществ (особенно если пополнить её ЭМ-силосом или полить ЭМ-настоем) и, опять же, делает безвредными поливы.

И уж вовсе невозможно переоценить роль мульчи в конце лета и начале осени, когда сеются сидераты. С одной стороны, чем раньше посеяны сидераты, тем большую биомассу они нарастят. Но в конце лета, как правило, бывает продолжительная засуха, и семена вынуждены подолгу ожидать «дождичка в четверг». В таком случае мульча может снять напряженное ожидание этого четверга.

Порядок работы — с опорой на мульчу — может быть таким:

• семена предварительно хорошо замачиваются (или даже наключиваются),

• посеянные семена прикрываются почвой, и плантация мульчируется,

• мульча позволяет полить плантацию два–три раза, семена всходят, и дальнейшую опеку над сидератами можно полностью передоверить мульче.

Бывает неудачное стечение обстоятельств. Допустим, семена посеяны без расчета на полив. Стоит сушь, семена лежат в сухой почве и ждут своего часа. Но случается коварный чуть–чуть влажный период. Как раз такой, что семена проклевываются, но за землю ухватиться не успевают. И наступившая сушь губит проростки. Безвозвратно. Вот тут–то просто незаменима мульча: она позволяет поддержать проростки поливом и спасти ситуацию. К тому же, под мульчей значительно дольше продержится влага.

Неудачи с сидератами бывали у меня не раз. Часть сидератов я мульчировал, а часть доверял русскому «авось». И если осень была сухой, то всходы на грядках без мульчи уходили в зиму в стадии «ниточки». А то и вовсе не появлялись — были убиты «несущественными осадками». Замульчированные же грядки успевали нарастить убедительную биомассу (подчас, даже без поливов).

Террасирование покатых участков. В большинстве огородов (не только в горных Крыму, Карпатах или на Урале, но и в сравнительно равнинных регионах) имеются покатые участки. И с них стекает вся (!) дождевая и талая вода. Почва может быть укрыта растениями и мульчей, но они бессильны противостоять силам тяжести и поверхностного натяжения жидкости (см. параллелограммы сил на рис.4).

Стрелки, направленные вправо (вдоль склонов) — это силы, вынуждающие воду скатываться по склону. Им, практически, нет противодействия. В то же время силам, изображенным стрелками, перпендикулярными к поверхности участков, противостоит могучая сила поверхностного натяжения воды. Уместно заметить, что среди природных жидкостей лишь у ртути — большее, чем у воды, поверхностное натяжение. Так что проталкивать влагу, скопившуюся в капиллярах в верхнем слое почвы, — проблематично, и дождевой воде легче скатиться. Что она и делает.

Рис. 4. Скатывание воды на покатых участках

Если небо посылает 400 мм осадков — почти все 400 скатятся, в конечном счете, в мировой океан. Будет 600 мм — скатятся, считай, все 600. И не надо питать иллюзий. Та жалкая растительность, что мы, подчас, видим на склонах, утоляет жажду за счет росы и грунтовых вод. А осадки для этой растительности — пустой звук: «по губам текло, а в рот не попало».

Силы поверхностного натяжения и всемирное тяготение — это всемогущая физика, против которой, как против лома — нет приема!

С силами тяготения сталкиваешься ежеминутно. Силы поверхностного натяжения более скрытны, но не менее могучи. Именно благодаря им растворы по стволу секвойи поднимаются на 130‑метровую высоту. А в случае падения воды на склон и те, и другие силы работают слаженно: поверхностное натяжение не пускает новую воду в почву, а гравитация направляет «изгнанницу» вниз по склону.

Решив посодействовать влагообеспечению растений, огородник привычно хватается за ковшик, ведро, шланг. Ну, нальет он за лето слой воды в 20, 50, в лучшем случае, 100 мм (они, впрочем, тоже скатятся — по тем же причинам). Однако, главная беда — вовсе не в жалком количестве воды, а в её качестве. Скатывается–то небесная, неминерализованная вода — нет нужды говорить об этой божественной материи. А компенсировать её тщатся, как правило, «юшкой», в которой концентрируются следы руд, промышленных комбинатов, ферм, удобренных и опрысканных полей.

Трудно представить себе, чем, подчас, мы поливаем растения. Я много езжу по Украине и России, бываю в сотнях семей — и лишь в одном городе — Конотопе — жители говорили, что пьют воду прямо из крана. Во многих других городах вода из водопровода считается вредной для человека. А для растений? Всё лето? Всю их короткую жизнь? Кто за них голос подаст?

Так что попытка компенсировать утрату Божьего дара с помощью шланга беспомощна и даже, подчас, вредна.

А если бы владельцу огорода с покатыми участками не было знакомо слово поливы? Думая о влагообеспечении растений, он бы без особого труда пришел к идее улавливающих осадки горизонтальных террас (направленных, конечно, не вдоль забора, и не с севера на юг или с запада на восток, а вдоль линий уровня), скопил бы в метровом слое почвы все 400 или 600 мм осадков, и сам черт был бы ему не брат!

Заодно и климат в огороде был бы подправлен. Напомню: слово климат происходит от греческого klima (наклон — имеется в виду наклон земной поверхности к солнечным лучам). На рис.5 видно, что углы падения солнечных лучей на террасы южного и северного склонов одинаковы. Забавно, не правда ли? Не надо поворачивать вспять реки, сдвигать горы, терзать их склоны трактором — измени их наклон, т. е. выровняй их, и у тебя в огороде будет другой климат! Благоприятный! На грядках южного склона станет прохладнее, северного — теплее, и все грядки будут обеспечены бесценной небесной влагой. Вот что такое террасы.

Рис. 5. Падение лучей на южном и северном склонах

Не могу не рассказать о произошедшем со мною конфузе. Мне довелось участвовать в благоустройстве огорода в Кременецком монастыре (Тернопольская область). Площадь огорода — 1 га. Почва — песчаная. Огород — на склоне горы. Наклон — существенный, 15–20 градусов. Огород, прямо скажем, не блистал (фото 17). А надо бы — в трапезной ежедневно столуется две–три сотни людей.

Фото 17. Монастырский огород до мелиорации

Важнейшим из намеченных мероприятий было террасирование огорода (фото 18). И за один сезон огород словно бы взорвался (фото 19). Отдача его выросла в десятки раз. Несколько месяцев ходил я в недоумении — не мог понять, что предопределило такой успех. И лишь потом до меня дошла очевидная вещь: огород впервые узнал вкус дождевой воды! И притом — в достатке! А ведь «до того» (это на переувлажненном–то западе Украины!) его мучила.

Фото 18. Начало работ — создание и укрепление террас (осень)

Фото 19. Уже следующим летом огород «разбушевался»

Резюме: террасы, а вовсе не поливы обеспечили растения водой. И притом — именно водой, а не юшкой! Поливы же были бы проблематичными (огород–то на горе, возвышающейся над городом!) и, к тому же, никчемными.

Удивил меня еще один подшефный огород — в лагере православной школы «Лествица» близ села Яковлевка (Мерефянский район Харьковской области). Директор школы отец Федор ежегодно организует лагерь в чистом поле (если смотреть на фото 20, то расположение лагеря — на дальнем плане, на поляне), и поставил перед родителями школьников задачу: подумать об огороде вблизи лагеря.

Фото 20. Школьный лагерь располагается на дальнем плане, на поляне

Фото 21 дает представление, с одной стороны, о том, насколько крут склон, а с другой — дали–дальние четко говорят о том, что в этом случае кощунственно даже произносить слово поливы. Родители устроили грядки на террасах, огород оправдал надежды в первый же год, и отец Федор передал его под полный контроль детям.

Фото 21. Снимок показывает, на каком крутом склоне устроен огород, и что о поливах не может быть и речи

Стоит повториться: задачу влагообеспечения растений решили не поливы, а осадки, полностью задержанные горизонтальными террасами.

Улавливание атмосферной влаги по Овсинскому. Вспомним выдающегося агронома конца XIX века И. Е. Овсинского. Он говорил: «Мелкая двухдюймовая вспашка… есть именно тот таинственный деятель, который снял с измученных плеч земледельца ужасное бремя засухи. Теперь я не только спокойно, но и с некоторым удовольствием встречаю этот ужасный бич земледелия».

От чего же именно испытывал некоторое удовольствие Иван Евгеньевич? Да от того, что у него на полях 5-сантиметровый слой рыхлой земли (своеобразное одеяло) поддерживал высокую разность температур снаружи и в глубине почвы, и в ней интенсивно (в виде росы) оседала атмосферная влага. За лето в 70-сантиметровом слое почвы оседал слой воды толщиной более 12 см!

Нетрудно прикинуть, что 12-сантиметровый слой воды проблематично налить хоть ковшиком, хоть лейкой, хоть шлангом (неважно, каким — дырчатым или цельным). А сохрани почву пористой и скважной, укрой её тонким «одеялом», обеспечивающим достаточно высокую разность температур — и, вот вам, пожалуйста, 12-сантиметровый слой дистиллированной воды! Сверх упавших с неба дождей и снега!

Здесь уместно напомнить комментарий Н. И. Курдюмова по поводу мелкой вспашки И. Е. Овсинского: «Хочу подчеркнуть: правильно структурированную почву поверхностно рыхлят не для того, чтобы «сберечь влагу», а чтобы снабдить её влагой из воздуха, которую она может активно поглощать». Но попутно — и уже накопленная в почве влага дольше сберегается. «Ой, ну пусть нам будет еще хуже!»

Уменьшение испарения влаги растениями. К. А. Тимирязев, исследуя возможности борьбы растения с засухой, установил, что когда оно открывает устьица на листьях, то, помимо «заглатывания» углекислоты, подставляет ветру и солнцу сочные ткани и… теряет влагу. Можно сказать, что устьица листьев подобны пасти собаки, через которую она «сдувает» влагу при дыхании, и, не имея потовых желез, исключительно пастью регулирует температуру тела.

Из этого факта Климентий Аркадиевич сделал необыкновенно важный вывод: чтобы улучшить влагообеспечение растений (или, что то же — уменьшить непроизводительную потерю влаги растениями), надо усилить их углеродное питание! Повышенная концентрация углекислоты позволит растению открывать меньшее число устьиц на листьях и… уменьшится испарение влаги.

Не могу пройти мимо такой детали. В углеродном питании растений задействованы не только листья, но и корни растений, которые всасывают угольную кислоту — водный раствор углекислого газа. То есть корни тоже питают растение углеродом и позволяют растению открывать меньшее число устьиц! Вот что такое повышенное углеродное питание растений!

Значит, огороднику, озабоченному влагообеспечением растений, нужно думать, в первую очередь, о продолжительно действующем факторе — о неразложившейся органике на почве и в верхнем её слое, и лишь во вторую — о лейке или шланге. За органику принимаются почвенные микроорганизмы, концентрация углекислого газа в окружении растений растет — и растение может уменьшить число устьиц, открываемых для того, чтобы «глотнуть» углекислого газа. А попутно — сохранить уйму воды.

Так, по Тимирязеву — с помощью органики, разлагающейся на почве и в ней — следует заботиться о влагообеспечении растений. Невозможно переоценить эффективность этого «сухого полива». Судите сами. На 1 кг сухой массы зерна растения расходуют, по расчетам Климентия Аркадиевича, примерно тонну воды. Нескольких процентов этой массы с лихвой хватило бы для жизнеобеспечения растений, не будь попутного испарения. Так что разлагающаяся органика, способствуя резкому сокращению испарения, решает проблему влагообеспечения растений, можно сказать, «по–мужски»: загодя, не «похапцем», не на «сей момент», а обстоятельно, пролонгированно.

Оптимальное усвоение солнечной радиации. Обратимся к исследованиям О. А. Войнова — главного инженера–почвоведа Николаевского «Облгосплодородия». В течение четверти века, используя мощнейшие средства, включая аэро– и космическую фотосъемку, Олег Анатольевич изучал (на землях Молдавии и трех областей Украины) усвоение солнечной радиации растениями. Он обнаружил, что у растений нет более коварного врага, чем голая почва.

Когда лучи попадают на голую почву, солнечная энергия почти полностью (в зависимости от альбедо почвы) поглощается, в почве преобразуется в тепловую, а затем 97% этой энергии (уже в тепловом диапазоне!) излучается в окружающее пространство. И горе тем растениям, которые облучаются снизу — они оказываются как бы на раскаленной сковороде. Спасаясь от «поджаривания», растения усиливают испарение влаги — так они могут понижать «температуру тела» на 8–10 градусов. Но — какой ценой? Олег Анатольевич скрупулезно вызнал — какой.

На единицу урожая для нейтрализации «поджаривания» расходуется в 10 (!) раз большее количество воды, чем в случае, когда солнечные лучи «не видят» почву. Вот почему «в бурьянах» урожай бывает выше, чем на тщательно выполотой, чистенькой ниве. И с этим курьезным феноменом знакомы огородники, которым доводилось бывать на уборке в колхозах–совхозах во времена, когда гербициды еще были «не в моде», и с сорняками воевали, как правило, школьники. На колхозных плантациях, в двухметровых бурьянах доводилось держать в руках такие перчины и такие помидорные кисти, которые больше нигде, в частности, в «сверхухоженных» огородах, не встречались.

Олег Анатольевич установил, что оптимальное усвоение солнечной радиации достигается при такой облиственности фитоценоза, когда площадь листьев вчетверо превышает площадь почвы, т. е. листовой индекс биоценоза (ЛИ) равен четырем. Измерить ЛИ без той аппаратуры, что была у Олега Анатольевича «под рукой», затруднительно. Поэтому он указал качественные признаки, по которым каждая «бабушка» может установить, что ЛИ достиг оптимального уровня: листья должны спрятать почву от солнца ко времени, когда пшеница идет в трубку, кукуруза выбрасывает метелку, а у подсолнечника начинает формироваться корзинка. А помогают избавиться от «поджаривания» достаточная густота посевов, начальные удобрения, мульчирование, совмещенные посадки, а при случае — и умеренное количество сорняков.

Особо хотелось бы остановиться на начальных удобрениях. Имеется в виду, что нужно подстегнуть вегетацию, чтобы достичь нужной облиственности плантации, пока не пришла жара. Исследования Олега Анатольевича пришлись на ту пору, когда минеральные удобрения были «в фаворе» — они и играли роль этого самого «погоныча». А сегодня, когда слова о зловредности минудобрений — азбучная истина, надо указать альтернативу. Она есть — ЭМ-силос (о нем — в следующей главе). ЭМ-силос интересен тем, что, будучи «пролонгированным» на весь сезон удобрением, он, тем не менее, способен резко взбодрить растения, поднести «чашечку кофе в постель».

Нелишне еще раз, явно подчеркнуть, что уход за растениями «по Войнову» резко снижает непродуктивное испарение влаги растениями и почвой, т. е. реализуется ощутимый «полив без полива».

Еще раз за помощью к Тимирязеву. Величайший знаток физиологии растений К. А. Тимирязев говорил: «В жаркие летние дни, даже в наших широтах, растения могли бы подвергаться температурам прямо вредным, даже убивающим. Этот предел для сочных частей растения обыкновенно принимают при 40° наших термометров». И далее: «Половины напряжения полуденного солнечного света оказывается достаточно для потребностей питания (фотосинтеза); весь дальнейший избыток не может уже быть использован растением и тратится на непроизводительное и опасное нагревание».

И снова вспоминаются колхозные поля, на которых в «джунглях», в окружении самовольно выросших кулис, росли перцы величиной с детскую головку. Какую важную роль играли сорняки! Они и почву прятали от солнца, и культурные растения прикрывали (и сами растения, и их плоды, «отбеливающиеся», зачастую, на солнце). Спасали растения и от прямых, и от отраженных солнечных лучей.

Эта ода сорнякам — яркая иллюстрация к словам В. Т. Гридчина о необходимости фитоценотического подхода к ним, о замене борьбы с сорняками управлением ими. Сорняки даром свой хлеб не едят! И надо не бороться с ними, а использовать их.

Разумеется, в качестве кулисных (защитных) растений следует использовать умело подобранные культуры. Кулисные растения можно посадить заранее на тех грядках, где будут расти нуждающиеся в защите от солнца растения — с южной стороны от подзащитных растений.

В течение нескольких лет я выбирал подходящие кулисные растения. В числе фаворитов перебывали садовая лебеда, бамия, кукуруза, космея, цикорий… А потеснило всех их сорго хлебное (фото 22).

Фото 22. Сорго зерновое хлебное (дурра)

Перечислим некоторые его достоинства:.

• умеренная высота,.

• колышущиеся на ветру листья, создающие подвижную тень,

• приостановка в развитии (способность впадать в спячку) в неблагоприятные периоды; кукуруза и лебеда, к примеру, этим качеством не обладают и могут сгорать на солнце, т. е. сами нуждаются в защите,

• буйное отрастание пасынков (отавы) после выламывания центрального побега,

• большой объем биомассы, из которой получается изумительная пышная мульча,

• огромный корневой шар, привлекательный для червей (фото 11),

• способность листьев собирать обильную росу, которая стекает по ним вниз и достается не только самому сорго, но и соседним растениям,

• возможность использовать в качестве корма для домашних животных (птице — зерно, а жвачным животным — после легкого привяливания — бадылка, остающаяся зеленой и сочной до самых морозов).

Второго места вполне достойна кукуруза. Да, может придти время, когда она «сгорит». Но это нисколько не помешает ей оставаться кулисой. Правда, не такой красивой, но — полноценной. К тому же, есть у неё скрытые достоинства. Она может всходить с большой (до 10 см) глубины, и там ей легче найти влагу. Сорго же нужна малая глубина, до 3 см. И по этой причине, в частности, у сорго — очень низкая всхожесть по сравнению с кукурузой. Наконец, кукуруза в начальный период развивается быстрее сорго. Наверное, достаточно нахваливать кукурузу, а то получится, как у известного продавца коровы: «Корову свою не отдам никому, / Такая корова нужна самому». И… переставить кукурузу на первое место.

На третье «призовое место» я поставил бы бамию. С бамии, к примеру, можно регулярно срезать молодые стручки (с пальчик), сушить их в продуваемой тени (а еще лучше — в сушилке Изидри), а потом всю зиму добавлять их во всевозможные овощные блюда. Стручки бамии сделают блюда сочнее, наваристее. Навскидку и не видно, какое блюдо испортила бы бамия.

Можно использовать стручки и свежими, «с колес». Из них можно приготовить, например, быстрый завтрак — бамию в кляре. Пару десятков 6–7-дневных стручков бамии нужно обвалять в кляре, обжарить на несильном огне, заварить пару чашечек кофе и — прошу, дорогая бабулька (или дорогой дедулька), к столу. Только пальчики не проглоти.

У космеи тоже есть основания проситься на пьедестал. Растет быстрее сорго и бамии, к примеру. Правда, в отличие от них, листва у нее, за милую душу, подгорает в жаркую пору. Да, порыжевшая космея не так «смотрится», но кулисой–то может оставаться, к тому же, достаточно ранней. Ранней кулисой мог бы стать и огуречник, да больно раскидист.

Проблема кулис занимает меня давно. И всё время идет поиск подходящих кулисных растений. Вот и сейчас: увидел я сильфию пронзеннолистую в цвету (середина июля), и непременно хочется испытать её в качестве кулисной. Правда, надо приспособиться к тому, что культура многолетняя (стебель вырастает только на второй год). С одной стороны, кулисами из сильфии не просто управлять. Но с другой — её можно подрезать перед цветением, отава хорошо отрастает, так что сильфия может дать обильную биомассу для мульчи и ЭМ-силоса.

В заключение хочется еще раз восхититься и меткостью, и практичностью наблюдения Климентия Аркадиевича. Академик Тимирязев не страдал академизмом.

О поливах — сквозь зубы. До сих пор речь шла об эффективных приемах влагообеспечения растений, т. е. о всемерном улавливании осадков и атмосферной влаги, а также о создании помех испарению влаги почвой и растениями. Пришло, наконец, время сказать «пару ласковых слов» о поливах как таковых. К сожалению, добрых среди этих слов будет немного. Как правило, поливы немощны, никчемны, а подчас — губительны. Первым среди нежелательных эффектов поливов надо назвать засоление почв. Оно развивается в условиях близкого залегания минерализованных слоев. Солевые растворы поднимаются по капиллярам наверх, испаряются, а соли накапливаются в верхнем тонком почвенном слое. При этом концентрация солей в этом слое может достигать 6–8% и образуется пагубная для растений корка. Процесс засоления почвы иллюстрирует рис.6.

На схеме отмечены:

• светло–серым цветом — минерализованный слой и стрелки, указывающие подъем солей с раствором,

• темно–серым цветом — солевая корка на поверхности,

• черными стрелками — испаряющаяся влага.

Рис. 6. Засоление почвы

А теперь вернемся ко всем перечисленным ранее приемам влагообеспечения растений (назовем их неполивы). Неполивы (все как один!) были направлены на удержание осадков (неминерализованной влаги) и/или на резкое уменьшение объемов испарения. Характеристику этих приемов значимо дополняет проблема засолонения! Если, чего доброго, угрожающе близко залегают минерализованные слои, то неполивы резко уменьшают испарение влаги, т. е. опасность засоления.

Поливы же в такой ситуации восстанавливают работу капилляров, поднимают наверх солевой раствор. Как следствие, увеличиваются объемы испаряемой влаги и оседающей на почве соли! То есть «всеми руками и ногами» поливы способствуют засолению почвы.

Как тонко всё устроено в Природе! Буквально всё подталкивает к умному огородничеству в ладу с природой. В жизни часто приходится выбирать — иногда мучительно сопоставлять, что лучше, образно говоря: быть бедным, но здоровым, или богатым, но больным.

Так вот, в этом случае судьба дает шанс выбирать между 1) стать здоровым, но богатым, и 2) оставаться бедным, но больным. И как часто земледельцы, бездумно хватающиеся за лейку или шланг, выбирают второе. На моих глазах в 50‑ые годы прошлого века лучшие богарные земли СССР орошались и, не откладывая дело в долгий ящик, по–быстрому, забрасывались уже засоленными. А сколько средств было потрачено на орошение, какая техника привлекалась для работ, сколько золота ушло на звезды Героев для тех, кто успел «вбить свой осиновый кол» в еще недавно плодородные земли!

Не надо думать, что солонцы — это где–то там, за горизонтом. Знаком я с «бытовыми» опытами засоления почвы. Вот пример. Земледельцу достался хороший, по его словам, участок земли площадью 90 соток. Но — к несчастью — была очень доступной вода, он щедро поливал участок, а через несколько лет делянка покрылась плотной тонкой солевой коркой. Сам, своими руками, из лучших побуждений взялся огородник за шланг, и… вот он — почти целый гектар солонцов!

Беда случилась не столько из–за того, что вода щедро лилась на землю, сколько из–за того, что она так же обильно испарялась. В небо поднималась дистиллированная вода, а выпаренная соль оставалась на почве. Вот еще один повод обратиться к словам Лилии Журавлевой «… нужно сильно много поменять в голове!». Ведь многим приходилось выпаривать соль в кастрюле, но то, что испарение с почвы подчиняется тем же химическим законам, что и выпаривание соли (точнее — воды из солевого раствора) в кастрюле — невдомек.

Словом, заботясь о влагообеспечении растений, надо — в любом случае — избегать таких средств, которые приводят к росту испарения влаги почвой и/или растениями.

Иногда к губительному поливу приводит просто сострадание. Видя, как бедствуют растения на накалившейся почве, огородник хватается за шланг и сердобольно поливает растения. Он делает землю влажной, та — попутно — становится теплопроводной (опять же — физика!), и влага приходит к корням растений, фактически, паром.

Так что? В жару — ни в коем случае? Нет, отчего же… На зорьке, когда и почва, и вода холодные — и сам утешайся своим сердоболием, и дай насладиться растению. Почве, укрытой мульчей, не так страшны поливы.

И еще. В жаркую пору при ограниченном ресурсе воды лучше поливать не под корень, а между растениями. Тогда капилляры приносят её корням не сверху — горячей, а снизу — остывшей (рис. 7).

Рис. 7. Полив между лунками

Надо заметить, что и тогда, когда полив, можно сказать, «дружит» с влагообеспечением, огородника подстерегают нелепые предрассудки. Вынужден он учитывать и разумные ограничения.

Боюсь, что нет огородника, не читавшего нелепейший, злостный совет от лукавого — поливать вечером теплой водой. Дескать, от холодной воды растения испытывают шок. Но ведь весь растительный мир земли пьет холодную воду, которую поставляют почвенные капилляры. В Природе другой воды растения никогда не знали, а вот непривычная теплая вода, действительно, может вызвать у них шок. Нам вода из скважины зубы ломит, а для растений — своя в доску, привычная.

Есть еще один довод против подогрева воды для полива. Довод неотразимый. Можно сказать, — убийственный.

В холодной воде лучше растворяются газы. Не все, возможно, припомнят школьные уроки, на которых об этом шла речь. Но заметить этот факт, освежить его в памяти может каждый, кто положит в холодильник тщательно закрытую начатую бутылку с газированной водой. Остывающая вода всасывает газ, и бутылка сплющивается. Но стоит вынуть такую бутылку из холодильника, и она, нагревшись, «вздуется»: теплая вода вытесняет газ.

В теплой воде, используемой для поливов, не растворяется углекислый газ, в корни поступает раствор, лишенный угольной кислоты, и растения испытывают углеродный голод. В холодной воде, наоборот, интенсивно растворяется углекислый газ, она обогащается угольной кислотой, и этот «рассол», всасываемый корнями, обеспечивает полноценное углеродное питание растений.

А, между тем, львиную долю углеродного питания растения получают, впитывая корнями угольную кислоту — растворенный в воде углекислый газ. Так что полив теплой водой препятствует самому важному — углеродному — питанию растений (напомню, что углеводы составляют около 95% массы сухого вещества).

Всё это так очевидно, так доступно всем, кто учился в школе. Но… из книги в книгу, одно и то же «бу–бу–бу» — про поливы теплой водой. И не счесть огородников, которые (из–за непредосудительного доверия печатному слову) изощряются в способах подогрева воды для поливов — от вереницы ведер, с утра наполняемых водой, до окрашенных черной краской емкостей, поднятых в небеса, поближе к солнцу.

Мне неоднократно доводилось быть свидетелем такой картины. Высокообразованная женщина, отягощенная семью десятками лет и кое чем еще, «приличествующим» возрасту, с утра уставляет подворье всякими емкостями — от 15-литровых ведер до 5-литровых бутылок и наливает в них (из шланга!) воду. А вечером разносит на руках эту воду по огороду и ковшичком, поневоле скупо, поливает грядки. Смотреть страшно. Нагнуться–то к каждому ведру еще можно. Но всякий раз надо еще и выпрямиться! Самоотверженность — выше крыши!

Не единожды подкатывался я со словами о вреде теплой воды — без успеха. Встречал безупречное, с логической точки зрения, возражение. Да, мол, растения, в массе своей, обходятся холодной водой. Но откуда следует, что теплая хуже? Скажем, деревенский почтальон привычно развозит по деревне почту и пенсии на велосипеде. Но разве электровелосипед не был бы удобнее? И лишь после того, как химия вооружила меня неотразимым аргументом (газы растворяются в воде тем хуже, чем она теплее), «крепость» пала.

Тезис о недопустимости поливов теплой водой выделен потому, что ни в одной книге про огород он не встречался. Признаваться в этом нескромно, но від правди ніде дітися.

Любопытно, что много–много лет я ратую за отказ от поливов теплой водой. Двадцать лет назад, когда соседи поднимали водяные баки на столбы, я закопал (закопал!) свой чан в землю среди деревьев, полностью упрятал его от солнца. В разных аудиториях приводил убедительные, вроде бы, доводы против подогрева воды для поливов. Выслушивал «увесистые» возражения. Но лишь когда на «ринг» ступила точная наука химия, нелепость тезиса о поливах теплой водой стала очевидной. И легко вскрываемой. 95% сухой массы растений образуют углеводы — соединения углекислого газа и воды (С 02 + Н 20), а в теплой воде углекислый газ не растворяется.

Какая изысканная «услуга» растениям — подогревать воду для полива, чтобы растениям… стало голодно! Браво!

На правах старого «училки» хочется побурчать. Как часто за свою ужасно долгую жизнь мне доводилось слушать стенания школьников и студентов типа «А зачем мне — по жизни — нужна тригонометрия? (варианты: химия? немецкий? геометрия? черчение? география? физика? ботаника? зоология?…)». Но перед читателем — текст, о котором трудно сказать, какая из дисциплин не осенила его крылом. А ведь он, вроде бы, узко направленный…

Вот еще один глубокомысленный и весьма популярный «перл». Вечерние поливы «обосновывают» тем, что, дескать, поливы в дневное время оставляют на листьях капли–линзы, и через них солнце, де, прожигает листья.

Трудно в этом случае сохранить хотя бы видимость корректности. Текста, более близкого к чеховскому «письму ученого соседа», не припомнишь. Большего бреда — не выдумаешь. Если бы в этом «потоке сознания» была хоть крупиночка правды, то на земле вообще не было бы растительного мира: листва сгорала бы начисто после каждого утреннего или дневного дождя, оставляющего на листьях мириады капель воды.

Но чего нет — того нет: дожди идут, когда им вздумается, а листва неумолчно шелестит! Никто дыр, прожженных лучами солнца в листьях, не видел. И никогда не увидит! Потому что это — не похмельный синдром «ученого соседа», а физика: лучи солнца, падающие на капли–линзы на листьях, фокуса не достигают, и всё тут! Вот там, в фокусе, они «наделали бы шороху». Но лучи отражаются от листьев или поглощаются ими, и после дождя листва радостно шелестит, умытая, а не висит, обугленная. Не удержусь, приведу изумительные строки раннего Тычины:

Ви знаете, як липа шелестить У місячні весняні ночі? — Кохана спить, кохана спить, Піди збуди, цілуй їй очі. Кохана спить… Ви чули ж бо: так липа шелестить.

Между прочим, вечерние поливы — «бяка» еще по одной причине. Из–за них вокруг растений, фактически, половину суток удерживается повышенная влажность (при пониженной температуре), а это — лучшая провокация для возникновения грибковых заболеваний. Невозможно даже представить себе, как могла родиться мысля про «поливы вечером теплой водой»! А сколько людей, поверив ей, маются опосля!

Вообще, с поливами надо обращаться почти так же бережно, как сапер с миной. В частности, берясь за шланг или лейку, надо не упускать из виду, помимо неумолимых законов физики, и ботанические особенности растений.

К примеру, в дикой природе к окончанию сезона дождей на огурцах появляются плоды и, чтобы животные не съели их незрелыми, растения начиняют плоды кукурбитацином (горечью). Когда же плоды созревают, выработка кукурбитацина прекращается, и плоды становятся кисло–сладкими, съедобными. Так что мы, спасая огурцы от горечи, вынуждены поливать их каждый день, имитируя продолжающийся сезон дождей. Или, в крайнем случае, регулярно собирать огурцы зеленцами, еще не начиненными кукурбитацином. Заметьте: у регулярного полива огурцов — специфическая роль, продиктованная заботой не о влагообеспечении растений, а о съедобности плодов.

Помидорам же, наоборот, поливы противопоказаны. Их водные корни как бы догоняют уходящую в разгаре лета влагу — они могут проникать вглубь на 5–8 м. Если же помидоры поливать, то водные корни охотно задираются вверх, и помидоры стают «наркозависимыми», постоянно нуждающимися в «дозе» (т. е. в поливе). Я не говорю, что поливы помидоров вредны самим помидорам — скорее, это касается огородника. И урожай поливаемых помидоров может быть выше. Но неполиваемые помидоры растут сами! Огородник — к помидорам — не привязан. Словно про такого — раскрепощенного — огородника говорил Полоний (отец Офелии): «и может он гулять на привязи длиннее той, что уготована тебе», фанат поливов.

Нуждается в поливах капуста, у которой высокий транспирационный коэффициент 1500 (на 1 г сухого вещества ей нужно 1 500 г. воды).

Практически, без потерь переносят затяжные засушливые периоды сорго хлебное и подсолнух — они как бы замирают, впадают в анабиоз и взбадриваются при наступлении благоприятных погодных условий.

А вот кукуруза, хоть и имеет очень низкий транспирационный коэффициент 280, не приостанавливает развитие, как сорго (её ближайший родственник), и ей поливы в засуху необходимы (в жаркое время она может «сгореть»).

Словом, даже в условиях, благоприятных для поливов, надо подходить к ним дифференцированно.

В заключение напомню еще раз: есть эффективные приемы влагообеспечения растений, а есть поливы, состоящие в таком «родстве» с влагообеспечением, о котором весьма образно говорит украинская пословица «Через вулицю навприсядки Йосип матері сестра».

Надо уточнить: я выступаю за взвешенный подход к поливам, а не вообще против них. Хотел бы выделить три причины, почему.

Первая. Поливы не являются высосанной из пальца операцией. Есть же очень похожие на них естественные осадки. И мне приходится «дежурно» выслушивать это возражение. Подчас, мне даже кажется, что оппонент снисходит до беседы с неразумным дитятей, который не видит аналогии осадков и поливов или даже вообще упускает осадки из вида. Но это не так. И осадки «дитя» видит, и аналогию. Правда, аналогия сильно хромает: с неба–то падает «Божья слеза», а поливаем, зачастую, «юшкой».

Вторая. Надо учитывать «человеческий фактор». Напомню, что «запевалой» в дискуссии о вкладе поливов во влагообеспечение растений был выпускник кафедры «Орошаемое земледелие». Валерий Борисович достойно и аргументированно представлял «интересы» орошения. Так что мне было бы слабо принизить роль поливов, даже если бы очень захотелось.

Третья. А мне, кстати, и не хотелось. Иногда возникает ситуация, достойно выйти из которой можно только с помощью поливов. Вот сейчас, сегодня, 13 мая 2013 года, весь день дул суховей (и так уже почти два месяца). И что бы стало с рассадой в нашей грядке–теплице, если бы она не поливалась? Да и вообще — откуда она взялась бы? И еще. Мы в свое время попустительски отнеслись к тому, что позволили, наряду с самым удобным покрытием дорожек — спорышом, расти там и сям пырею, белому клеверу, полевице. Естественно, они постоянно норовят проникнуть в грядки, нам приходится их стреноживать, и это легче всего делать, если почва хорошо увлажнена. Но не ждать же дождя! Кстати, почва, из которой вынуты корневища пырея, так хороша, так структурирована, что мы не очень–то горюем из–за умеренного проникновения пырея в грядки.

Словом, по–крупному проблема влагообеспечения растений решается подходящими агромероприятиями. Но и на долю поливов выпадает важная «ювелирная работа». Только надо помнить, что поливать — это не просто воду лить. Подражая Курдюмову (соответствующие слова Николая Ивановича будут приведены в параграфе «Другие удобрения…» 5-ой главы), можно сказать: Поливы… «это совершенно другая работа, в основе своей — душевная и умственная».

Вот показательный пример одновременно бездушной и бездумной организации капельного полива. Дырчатый шланг часто просто кладут на землю. Вода из шланга убывает медленно, в солнечный день она успевает нагреться до 50–60 градусов. Заметить это и сообразить, что такая вода растениям не нужна — ничего не стоит. И уйти от перегрева — пара пустяков: можно заглубить шланг на 15–20 см, можно просто притрусить его соломой. Но для этого надо задуматься и с душой отнестись к растениям.

И — совсем под конец — еще одно поблажливое слово о поливах. Весна в нашем огороде, как я уже говорил, сильно «растянулась». Очередь до сева свеклы на выветренной суховеями земле подошла лишь к середине июня. И что бы мы делали без поливов? Остались бы без свеклы? Обидно, однако. Лишь год назад освоили замечательную заготовку — свекла с овсяным корнем. Убедились в её многофункциональности. Не мыслим теперь зиму без неё. И вдруг — без свеклы? При нашем–то лете, иногда тянущемся до ноября? Нет, так не пойдет.

Доводим грядку до формирования чистого верхнего слоя. Не оглядываясь на календарь, сеем свеклу (вразброс). Припалываем семена граблями. Мульчируем рублеными донником и молочаем — самыми доступной в это время биомассой. И в первое время регулярно, по мульче, поливаем.

Мне доводилось читать, что для многих культур идеальная температура всходов — около ЗОС. В самый раз! За неделю имеем всходы. К осени будем иметь свеклу. Забегая наперед, скажу: таки имеем (фото 23)! И соседей выручаем.

Фото 23. Свекла Цилиндра, посеянная в июне и подкормленная ЭМ-силосом

Плохо взошел овсяной корень. Тоже не беда. Морковь его заменит. Даже, будучи посеянной в июне, морковь, замульчированная и поливаемая, дружно всходит. И приглянувшаяся заготовка — будет! Так имею я право поносить поливы? Конечно же, нет.

Но еще меньшее право — у всех земледельцев — сводить к поливам проблему влагообеспечения растений. Свет — не только в окошке. За окошком его — намного больше!

Глава 4. Еда, урожай и удобрения

Здесь речь пойдет, фактически, о продолжающемся всемирном матче урожай vs еда. Счет — пока — разгромный для еды. И если ситуация не переломится, если победу одержит урожай, то она будет пирровой: наступит катастрофа для всего человечества.

Зловредные разговоры об удобрениях. В этой главе я буду четко отличать то, что привычно называется удобрениями, от того, что способствует выращиванию еды. Я знаю, что такое еда, из далекого довоенного детства. Если надо было сварить картошку в мундирах, то выбирали ту, что выросла на песке, «сыпотную» (так сибиряки называли рассыпчатую картошку). А картошку, удобренную навозом, только жарили и клали в суп. Перебирали харчами…

Эти примхи (причуды) вспоминаются с горькой–прегорькой усмешкой. Были же времена… Растения в огороде сами регулировали свои беды, не знали, понятно, никаких химических удобрений, овощи росли ангельски чистыми, а малосольному огурчику была к лицу (украинцы сказали бы — пасувала) лишь картошка, не подкормленная навозом.

Необходимое уточнение. В последние годы слово удобрение «размылось» — так теперь называют и биоактиваторы, стимуляторы роста — от «простого» риверма до продуктов нано–биотехнологий — акварина (смеси солей), бионура (в основном, микробной органики), геотона и т. д. К характеристике этих препаратов добавляют, что они являются не только удобрениями, но и фунгицидами, инсектицидами, антифризами (повышают морозоустойчивость растений), укрепляют иммунную систему растений… Я буду вкладывать в слово удобрение прежний, узкий смысл. Тогда удобрения вносили центнерами и тоннами (в пересчете на гектар), а стоили они, буквально, копейки. Биоактиваторы же вносятся микродозами, зато стоят совсем недешево.

Можно отметить следующие причины сознательного сужения темы.

Первая. Я пишу для рядовых огородников, которым продукты нано–биотехнологий, зачастую, недоступны. Их используют пока лишь аграрии–новаторы (по некоторым данным — 2,5% земледельцев). И — не в последнюю очередь — из–за высокой себестоимости продукции, выращиваемой с помощью этих препаратов.

Вторая причина — книжка нацелена на наведение порядка в основах земледелия. А пока основы захламлены, бессмысленно хвататься за новинки. К примеру, не вижу я достойной отдачи стимуляторов роста на покатых грядках, на которых растениям, практически, не достается атмосферной влаги.

Но, наведя порядок и (если ему доступны продукты нано–биотехнологий), земледелец может воспользоваться ими — ничто в тексте книжки этому не мешает. Но пудрить можно лишь мытую шею.

Все знают, что растения неспособны «соблюдать диету», не переборчивы, не балувані — едят то, что им дают. Можно сослаться на такие широко известные факты, как перенасыщение нитратами плодов растений, щедро подкормленных азотом, заражение плодов радионуклидами при ухудшении радиационной обстановки и т. п. Своими руками я срывал со Снежного кальвиля в совхозном саду покрасневшее(!) яблоко, а агроном, хизуючісь (рисуясь), приговаривала: «Ось як підгодували мы сад калієм». В конце концов, если бы растения могли фильтровать еду и говорить «Мне хватит!», то зачем «шустрые земледельцы» клали бы мешки с селитрой в арыки, по которым течет вода на плантации?

Надо ясно представлять себе, что всякое удобрение (кроме тех немногих исключений, которые будут отмечены ниже) раз–ба–лан–си–ро–ва–но. И — автоматически, неизбежно — растения, удобренные им, дают плоды, опознаваемые лишь по внешнему виду. Козьма Прутков говорил: «Специалист подобен флюсу: полнота его одностороння». Именно односторонностью страдает начинка плодов растений, которым с помощью флюсовых удобрений «поддали» азота, фосфора, калия, кальция, магния, цинка…, и на которых вырастает что угодно, но только не еда.

Проиллюстрирую рис.8 утверждение о принципиальной недопустимости использования несбалансированных удобрений в земледелии (я имею в виду земледелие, выращивающее еду, а не купюры).

Рис. 8. Подкормка растения удобрением, удваивающим долю третьего ингредиента

Представим себе, что нам удалось определить долю всех ингредиентов (элементов, микроэлементов, ферментов, кислот, аминокислот и пр.) в биомассе идеально сбалансированного растения (к примеру, куста довоенной картошки). Составим из этих долей диаграмму.

Понятно, что для реального растения количество ингредиентов (столбиков в диаграмме) может исчисляться многими десятками. Но мы (для наглядности) ограничимся пятью столбиками (левый фрагмент рис.8). Высота столбиков — это доли ингредиентов в биомассе (будем считать их равными соответственно 32, 28, 20, 12 и 8 процентам). Итого — 100%.

Удобрим растение так, чтобы доля третьего ингредиента удвоилась, т. е. стала равной 40%. Тогда суммарная доля прочих ингредиентов уменьшится с 80 до 60%, т. е. уменьшится на четверть, так что теперь доли будут равны соответственно 40, 24, 21, 9 и 6 процентам (см. правый фрагмент схемы). Снова в итоге — 100%.

Сравните диаграммы. Новая похожа на старую, «как свинья на коня». Даже меньше. У свиньи и коня гораздо больше схожести, чем у этих двух диаграмм. Это значит, что если до подкормки растение давало еду, то после подкормки — уже что–то иное, хотя внешне плоды могут быть идентичными.

Роль увеличения доли одного ингредиента за счет других можно пояснить таким немыслимым примером. Представим себе, что в сбалансированном наборе приправ для некоего блюда повар удвоил количество соли за счет перца, петрушки, чеснока, лаврового листа и т. д. И кого порадует такое блюдо? Кто его сможет есть? «Яство» осталось блюдом, но перестало быть едой!

При внесении любого несбалансированного удобрения, увеличивающего долю одних ингредиентов за счет других, урожай, скорее всего, будет расти, но — одновременно — удаляться от еды. И, в конце концов, хотя уродится больше, уродившееся слишком далеко отклонится от еды. Так далеко, что станет, как говорилось во Вступлении, не предметом питания, а средством прижизненного бальзамирования.

Сейчас «модно» гуторить про конец света, про угрозу столкновения Земли с астероидами и т. п. Но мы сами себя можем вытравить «высокими урожаями» раньше, чем нас стукнет «хороший» астероид. Пока же еда спешно покидает Украину. Вознесшиеся в небо буквы М стали привычными для наших городских пейзажей, а пакеты Lays (чипсы) — «украшением» рук молодежи в метро. Многие хозяйки соблазнились быстротой приготовления обеда из фастфудов. И растут урожаи — за счет не к ночи будь помянутых удобрений, т. е., в конечном счете, за счет еды.

Я давно знаю и ценю одного автора–энциклопедистку, пишущую на огородные темы. При случае, если мне нужно освежить что–то в памяти, обращаюсь, в первую очередь, к её добротным книжкам, которым можно доверять. Но — на какой бы странице ни открыл, встречаешь такого типа предложения: Всыпьте в литровую банку с водой две столовых ложки аммиачной селитры и так далее, А почему бы, спрашивается, сразу не разлить это пойло по стаканам и не дерябнуть, не ожидая, пока оно всосется в плоды? За внука обидно, что ли, что ему в таком случае этого зелья не достанется? А упаковал всё это в помидорные доспехи и… пожалуйста: «Кушай, внучек, на здоровье помидорчик». Уму непостижимо, что можно вычитать в книгах якобы про овощи, а на самом деле, как говорил незабвенный Масанобу фукуока, про «водный концентрат азота, фосфора и калия, полученный с некоторым участием семян».

Рекомендации, подобные процитированной выше, действительно, помогают росту урожаев, т. е. увеличению объема уродившегося, того, что лишь по недоразумению называется арбузами, яблоками, гречкой, пшеном… Только не ради урожая, а за едой идем мы в огород. Хотя… привычно говорим урожай и урожайно думаем.

Правда, беда не в самом слове урожай. Беда приходит тогда, когда урожай становится самоцелью, когда неважно чего, лишь бы — мы за ценой не постоим! — побольше.

Лишь полностью сбалансированные удобрения не меняют относительные доли ингредиентов, а следовательно, — и начинку плодов, т. е. способствуют одновременному росту и урожаев, и еды.

Внимательный читатель, возможно, заметил, что здесь не различаются минеральные и органические удобрения. Плодам–то ведь все равно, какое флюсовое удобрение напихало в них нитраты — нитроаммофоска или рыбная эмульсия. Едокам, впрочем, — тоже! Так что всякие фиговые листочки, вроде органическое, — не индульгенция.

Органическое соединение — это всего–навсего соединение, в молекуле которого есть атом углерода. Не стал же цацей метан оттого, что он — соединение органическое. Метан еще тот озорник! И растения травит, когда выделяется запаханной органикой, разлагающейся в анаэробных условиях. И шахты взрывает. И в слое парниковых газов в атмосфере — «свой парень». Между прочим, стрихнин, кураре, юглон и многие другие яды — органические соединения.

Строго говоря, органическими же являются некоторые классические минеральные удобрения. Формула карбамида, например, CO(NH2)2. Заметили букву С? Это и есть свидетельство того, что карбамид — органическое соединение. И что? Почему наличие буквы С в формуле соединения равносильно отпущению грехов?

Так что не надо «дурить маленьких» и называть удобрениями очевидные увреднения, прикрытые фишками–пустышками. Не надо выдавать нахимиченные плоды за съедобные. Возможно, кому–то слово увреднение покажется слишком экспрессивным. Однако, экспрессией (и даже дерзостью) был бы совет пожевать приготовленную к внесению в почву ложку нитроаммофоски, еще не упакованную в кожуру помидора.

Какая, мол, разница? Но я уклонюсь от дерзости — перейду на личности.

Собирается моя бабулька в турпоездку по Венгрии. Храня в памяти (из далеких 60‑ых годов прошлого века) божественный вкус венгерских лечо, паприки, огурчиков с пальчик, запасается «инвентарем» для салатов — миской, ножом, вилкой, ложкой, солонкой. Полакомлюсь, дескать, в райской (по её прежнему представлению) Венгрии. Приехала… В первый же вечер накупила в супермаркете помидоров, огурцов, перцев неземной красоты, лука, зелени. Начала, напевая «Вышла мадьярка на берег Дуная…», готовить салат. Попробовала одно, другое, третье, выбросила всю эту «снедь» в мусорную корзину и легла спать несолоно хлебавши.

Не воспринимаются как еда (без привычки, да еще на фоне тех, что выросли в нашем огороде) овощи, что продаются в странах Евросоюза. Эти страны выручают украинскую химическую промышленность, спасают наши экономические показатели (именно об этом свидетельствовала официальная статистика в 2011-ом году — некоторый рост нашей промышленности обеспечили именно минеральные удобрения, поставлявшиеся в Европу).

Но усовестится когда–то Украина за эти поставки. Не может же сегодня Россия гордиться «огненной водой», с помощью которой осваивались Сибирь и Дальний Восток. Подобно тому, как человеку, торговавшему в видеосалоне (в начале лихих 90‑ых) «Эммануэлью» и «Глубокой глоткой», «не по чину» рассуждать о высоких материях.

Ярким контрастом для «снеди» из Евросоюза являются «дары» нашего огорода. 12-летний внук Даниил, приехавший к нам на лето из Америки, по возвращении признался маме, что больше всего у нас его поразили яйца. Они… пахнут!

А как же не пахнуть яйцам наших кур, если они не гуляют вдоль шоссе, не щиплют травку, покрытую осадками выхлопных газов, не клюют концентраты, «сдобренные» гормонами и иными биодобавками, а в загон им бросаются «разносолы» только с нашего огорода, в котором десятилетиями поддерживается равновесие и баланс.

Узнав, что в сентябре я посеял дайкон в грядку–теплицу (подробнее о ней — в главе 6), многим читателям захочется сказать про меня: «Чудит дед!». «Дед», однако, рассуждает здраво. Когда станет слишком холодно, дайкон, естественно, перестанет развиваться.

И (если даже не успеют вырасти ощутимые корнеплоды) наши куры, возможно, одни на много верст кругом, глубокой осенью, будут баловаться вкуснейшей для них свежей зеленью, а мы, следовательно — яйцами, которые поразили воображение Даньки.

Не стоит, впрочем, удивляться реакции Даньки. Помню, как, впервые приехав в Америку в 90‑ые годы, я был, буквально, оглушен тем, что едят американцы (даже состоятельные). Почти все мои долгие годы прошли под неумолчный трезвон «догоним и перегоним Америку». Думалось, естественно, что Америка стоила того, чтобы гнаться за нею. И вдруг… в баклажанах — нет милой изюминки–горчинки, огурец — абсолютно ничем не пахнет, колбаса, правда, пахнет, но — ванилью, пресловутый стейк в ресторане — вата, вымоченная в пепси–коле, хлеб — тоже вата, но ни в чем не вымоченная. Чего же ради гнались мы за такой Америкой?

В те годы вполне ассимилировавшиеся «русские» в качестве собирательной оценки продвинутости их новой Родины, горделиво смаковали шутку: «Когда в Америке появляется первая клубника? — В шесть утра». Только непонятно, зачем называть клубникой strawberry, действительно появляющуюся в шесть утра, но имеющую консистенцию (да и вкус) молодой древесины?

Вернемся, однако, к у(добр?)ениям. Отчетливо вижу, что не могут рассчитывать на безоговорочное одобрям-с слова о том, что их следовало бы называть у(вред)нениями и решительно отказаться от них — прекратить производство и использование.

Наболело, однако… Если постоянно талдычить урожай, урожай, урожай… если неустанно бороться за урожай, если считать, то все средства в этой борьбе хороши, то неминуемо происходит дивергенция понятий урожай и еда (они расходятся), и еда как таковая просто отходит на задний план, перестает быть приоритетной.

Повышение урожаев — любой ценой — стало автоматически восприниматься как доброе дело. И неудивительно, что самые популярные (и эффективные!) средства «в борьбе за это» по инерции продолжают называть удобрениями.

Именно дивергенцию понятий урожай и еда имел в виду Фукуока, когда говорил, что «Сельское хозяйство потеряло собственное направление и стало нестабильным. Отказавшись от своих основных принципов, оно превратилось в бизнес».

Правда, мне хочется заступиться за честь аграриев. Среди них много таких, у кого есть святыни, более важные, чем деньги. В вину же им можно поставить разве лишь неготовность понять, что упомянутую дивергенцию раскручивают, в первую очередь, так называемые удобрения. Упрекнуть аграриев можно и в нечувствительности к катастрофе, нависшей над человечеством, и более близкой и грозной, чем предсказанная майя. Эта нечувствительность проявляется, прежде всего, в поддержке рынка удобрений.

В шапках газет земледельческого толка можно споткнуться о слоганы типа «Урожаи — выше, здоровье — крепче!». Нет, ребята, чудес не бывает. Если ты, гонясь за урожаем, напичкал почву, к примеру, удобрением с формулой «5–3-3» или «Монокалий–фосфатом», т. е. увеличил долю азота, фосфора и калия в наборе питательных веществ, то и начинка плодов обогатится нитратами, фосфатами и прочей нежедательной в плодах дребеденью. От «родного» помидора останется, по сути, одна оболочка — и не спасет его игра словами типа гуматное. После употребления такой «снеди» в организме начнет разрушаться гемоглобин, исчезнет йод, разладится иммунная система … позичити очі у Сірка (взять взаймы глаза у пса), чтобы бубнить (в подобных случаях) про крепкое здоровье от высокого урожая!

Мне не по силам повлиять на глобальные причины, по которым из страны уходит еда. Но «зажечь маленькую свечку» я могу. Как спасти личный огород от не–еды, как настроить его на еду — я знаю. Вот об этом–то и идет речь в этой главе.

Чуть подробнее об органике. Приведем еще две цитаты из «Мира вместо защиты»:

1. «Плодородие есть энергия органики»

2. «В почве ежеминутно происходит синергетическое (взаимно усиливающее) взаимодействие органики, микробов и почвенно–поглотительного комплекса — динамическое плодородие».

Иначе говоря, плодородие — это не состояние почвы, это не потенциальный фактор, а процесс в реальном времени, главным фигурантом которого является органика. Ввиду выдающейся роли органики в этом процессе рассмотрим принятые способы утилизации органики (рис. 9).

На первом уровне классификации, так сказать, по–грубому, можно выделить три основных приема обращения с отходами органики, т. е. с теми 90% выращенной биомассы, что не ушли на питание, на корм скоту и птице, на технические нужды (на схеме эти приемы помечены черным цветом):

Рис. 9. Способы утилизации органики

1. В костер органику, и баста! К сожалению, это, пока еще, «модный» стиль поведения. Каждый, поди, видел весной и осенью дымы от края и до края — это «рачительные хозяева» садов и огородов избавляются от стеблей кукурузы и подсолнечника, обрезков малины и смородины, веток деревьев, усохшей ботвы… словом, от всего «ненужного», что может гореть. Пропадают втуне извлеченные из почвы питательные вещества, «парниковый» слой атмосферы заметно пополняется угарным газом, неминуемо возникают там и сям палы и пожары. Несколько раз довелось мне участвовать в укрощении таких палов, грозивших серьезными последствиями. Вандалистский прием! Есть, правда, страны, где костры в садах–огородах уголовно наказуемы, но нам пока не до таких дріб'язок (мелочей).

2. В мусор органику, и точка! За забор, в мусорный бак, на свалку… Не такое, конечно, зло, как кострища и пожары, но все равно лучше бы этого не было. И питательные вещества не возвращаются, откуда «ушли» и где их «ждут» обратно, и на среду обитания ложится зряшная нагрузка. Поведение земледельца можно было бы охарактеризовать словами «Однова живем!». Но у нас, к счастью, есть внуки — давайте же оставим им Землю не в худшем, хотя бы, состоянии, чем она досталась нам.

3. Гораздо экологичнее (и гуманнее) биологический прием — довериться отработанному Природой разложению органики бактериями.

Предпочтя химии (кострам) и физике (свалкам) биологию (бактериальное разложение) — а это единственно разумное предпочтение, — огородник может организовать процесс разложения максимально эффективным (в его условиях) способом. Таким, чтобы работы было поменьше, затраты средств — посильными, вред среде обитания — как можно меньшим, а польза, полученная от разлагающейся биомассы — максимальной.

Итак, будем считать, что земледелец «доверился» бактериям. Спустимся на следующую ступень классификации (соответствующие блоки схемы выделены серым цветом). Здесь можно выделить разложение органики вне грядок и на грядках.

Вне грядок органика может разлагаться двумя способами (см. два левых серых блока под блоком «Разложение вне грядок»): 1. Неуправляемое разложение скопищ биомассы в навозохранилищах, навозных кучах около ферм, конюшен, коровьих сараев (стаек) и т. п. Иногда скопления органики бывают неизбежными. Скажем, навоз с ферм вернуть на поля свежим — проблематично. По нескольким причинам. Прежде всего, он — жидкий (при нынешних технологиях содержания скота) и должен подсохнуть, чтобы экономически целесообразным было увозить его «с глаз», на расстояние, большее 3 км. Кроме того, навозу нужна достаточная выдержка, чтобы разложились возможные патогены, антибиотики, средства дезинфекции, гормоны. Надо не упускать из виду и семена сорняков, стратифицировавшиеся при прохождении корма через желудочно–кишечный тракт. Однако, выдерживать навоз — тоже не подарок. За время хранения он потеряет до 3/4 питательных веществ, зато «разживется» новыми семенами сорняков, личинками всяких вредителей (в первую очередь — майского жука), полчищами медведки. Словом, и хранить навоз — горе, и развозить свежим — вдвое. И не выберешь из двух зол меньшее, потому что оба — большие. К этой дилемме мы еще вернемся.

2. Компостирование органики, т. е. разложение её в компостных ямах, кучах, компостерах — не намного лучше. Присмотримся внимательнее. Когда компост созреет, то он (как и навоз) потеряет до 3/4 питательных веществ, содержавшихся в исходном сырье. И дело не только в ощутимых размерах этих потерь. Горше то, что потери, на самом деле, не теряются бесследно: выветрившиеся и вымытые питательные вещества обнаруживаются в воде колодцев, в озерах, в реках, в «парниковом» слое атмосферы. Правда, вдумчивые земледельцы умеют заметно снижать эти потери — просто выбирают незрелый, не сильно «поиздержавшийся» компост. Конечно, бывают ситуации, когда к компостированию приходится обращаться, как к меньшему злу. Не поедешь, скажем, зимой с каждым ведром очисток на дачу за 70 км. И не любые очистки «смотрятся» на грядках. А альтернатива? В мусорный бак? Так что компостирование, при всех изъянах, — всё же лучше, и с ним приходится мириться. Поневоле!

Разложение органики в грядках — явно предпочтительнее. Оно происходит только в теплое время, в присутствии вегетирующих растений, и у продуктов разложения есть значительный шанс быть перехваченными растениями — и устьицами на листьях, и корнями, всасывающими рассол, в котором растворены продукты разложения. Кстати, этот шанс тем значительнее, чем меньше на грядке голой земли: устьица листьев наверху и корни внизу (и сорняков, и культурных растений) образуют своего рода мелкоячеистую сеть, задерживающую львиную долю продуктов.

Органика в грядках может разлагаться анаэробно и аэробно (см. два левых серых блока под блоком «Разложение в грядках»).

К сожалению, еще крепко «держится на ногах» привычка к умышленной организации анаэробного разложения — многие земледельцы не чураются запахивания органики. Да и как могло быть иначе, если десятки лет из книги в книгу кочует дефиниция «сидераты — это запахиваемые зеленые удобрения». Подробнее о неприемлемости запахивания — в следующей главе.

Аэробное разложение органики в грядках можно организовать тремя способами (см. три нижних белых блока схемы).

Разложение грубой органики в альпийской грядке. Стеблям кукурузы и подсолнечника, капустным кочерыжкам, обсеменившимся сорнякам, обрезкам винограда, малины, смородины, веткам деревьев, наконец, скажем так, «деликатной» органике непристойно, да и ни к чему лежать на грядке. Можно, «забыв» о спичках и мусорных свалках, организовать аэробное разложение всего этого добра (заметьте, добра без кавычек!) так, что и питательные вещества вернутся в почву, и ущерба среде обитания не будет. Речь идет о так называемой альпийской грядке.

На освободившейся грядке копается канава глубиной в один штык (вил или лопаты). Ширина её — чуть уже самой грядки. На дно канавы укладываются обсеменившиеся сорняки и — буде возникнет нужда — «деликатная» органика. Затем возможно плотнее (во избежание емких каверн) укладываются толстые ветки. Они рубятся так, чтобы были не очень «взъерошенными». Потом укладываются тонкие веточки, обрезки винограда, малины, смородины (смородина тоже «причесывается» топором), строительный мусор, негодные ящики (картонные или деревянные). Наконец, укладывается, если есть, органика, богатая азотом (обрезки травы, куриный послед, свежий навоз). Когда канава заполнится заподлицо с поверхностью почвы, органика засыпается вынутой землей.

Можно формировать грядку поэтапно. Если уложена еще не вся грубая органика и есть намерение продолжить работу, копается новый фрагмент канавы, а вынимаемая из него земля перебрасывается на предыдущий фрагмент, заполненный органикой. Такая уловка «прораба» позволяет землю со всех фрагментов, кроме первого, ворошить один раз. А когда уложена органика на последнем фрагменте, он прикрывается землей, вынутой из первого.

Осталось «подкрасить губы». Грядка (или её фрагмент) разравнивается, засевается сидератами, мульчируется и… «сдается под ключ». На фото 24–28 иллюстрируется поэтапное (по мере освобождения площади) сооружение реальной альпийской грядки.

В конце лета примерно двухметровый кусок грядки («голова») был сформирован как самостоятельная грядка (на всех снимках это — поросший горчицей отрезок). А осенью начато формирование «хвоста» грядки, которое будет закончено весной следующего года.

«Хвост» был поделен на три фрагмента (Ф 1, Ф 2, Ф 3). Земля из Ф 1 уложена сбоку грядки, в канаве Ф 1 сначала размещена самая грубая органика — толстые ветки деревьев (фото 24), а затем — мелкие ветки, строительный мусор и т. п. (фото 25). Потом на Ф 1 высыпана пара тачек куриного последа, всё прикрыто "землей с Ф 2, земля выровнена, засеяна ячменем и замульчирована (фото 26).

Фото 24. Месяц назад была сформирована «голова» альпийской грядки. На ней уже выросла горчица. А «хвост» грядки поделен на три фрагмента (Ф 1, Ф 2, Ф 3). Выкопана канава для Ф 1, и в неё уложены толстые ветки

Фото 25. На Ф 1 уложены более тонкие ветви, строительный мусор и прочее

Фото 26. Ф 1 посыпан куриным последом, на него переброшена земля с Ф 2, фрагмент выровнен, засеян ячменем и замульчирован

После этого стала постепенно заполняться канава Ф 2 (фото 27). Ячмень на Ф 1 уже взошел. До самой весны будет продолжаться заполнение канавы Ф 2 органикой, «недостойной» лежать на поверхности грядки (фото 28). А весной Ф 2 будет прикрыт землей с Ф 3, засеян сидератами и замульчирован.

На фото 27 (слева): начато заполнение Ф 2 грубой органикой. На фото 28 (справа) показано заполнение Ф 2 органикой, «недостойной» лежать на поверхности грядок, вплоть до весны. Потом на Ф 2 будет переброшена земля с Ф 3, а Ф 3 после заполнения канавы будет укрыт землёй с Ф 1 (см. холм на фото 24)

Затем начнется заполнение канавы Ф 3, а в завершение она будет укрыта землей, вынутой из Ф 1 (на фото 24 — холм левее Ф 1), засеяна сидератами и замульчирована. Альпийская грядка готова.

Вроде бы, формировать длинную грядку «одним махом» проще. Меньше мороки. Так я и делал в первые годы. И лишь спустя 4 года сообразил, что поэтапное формирование грядки фрагментами длиной 1,5–2 м позволяет почти вдвое сократить объем земляных работ — земля каждого фрагмента (кроме первого) перебрасывается лишь один раз — сразу на предыдущий фрагмент.

Конечно, полному сил молодцу, возможно, проще не морочить себе голову и формировать грядку «одним махом». Но на девятом десятке заменить почти половину земляных работ ценою некоторого умственного напряжения — стоит!

Альпийскую грядку иногда называют высокой. Для Альп это название — логичное. Хольцер укладывает органику в канаву глубиной около полутора метров, а готовая грядка имеет высоту тоже около полутора метров и, даже оседая со временем, остается высокой. И именно благодаря высоте, грядка может решать важнейшие для альпийского высокогорья задачи — отводить воду и улавливать тепло.

На Украине же нет нужды ни отводить воду, ни улавливать тепло (нам бы — всё наоборот!). Так что у нас разумная высота грядки (и глубина канавы), не создающая дополнительных проблем с влагообеспечением — всего лишь около 20 см. Да еще с годами грядка оседает (фото 29). Так что такую грядку называть высокой — нелогично.

Фото 29. Альпийская грядка, сформированная 4 года назад, почти сравнялась с соседними

Названием альпийская воздается должное Зеппу Хольцеру, убедившему многих в России и на Украине, что спички — не очень подходящий для огорода «инструмент». Что даже самую грубую органику лучше присыпать землей, чем сделать пеплом. К тому же, процедуры сооружения «высоких» грядок в Альпах и у нас, в принципе, — схожие. Просто «размах» разный.

В нашей альпийской грядке обеспечивается многолетнее аэробное разложение органики. Воздух имеет доступ к органике и из–за её строкатости, и из–за того, что слой земли над органикой невелик. Оседая, почва уплотняется, но с каждым сезоном растет её скважность, и аэробные условия сохраняются.

Процесс разложения органики на дне канавы можно, при желании, ускорить. Для этого надо утыкать грядку ПЭТ-бутылками с отрезанными донцами и с отвернутыми пробками. Негусто — пару бутылок на 1 кв. метр. Теперь нужно влить в бутылки ЭМ-настой или ющку из ЭМ-силоса, а после всасывания раствора из бутылок — наполнить их 2–3 раза холодной водой, чтобы равномернее распределить ЭМ-настой.

Органика в альпийской грядке разлагается лишь в теплую пору, когда на грядке вегетируют растения. Так что продукты разложения (и твердые, и газообразные), в значительной мере, становятся добычей растений, не пропадают.

Можно сказать, что закопанная органика является пролонгированным органическим удобрением — в самом добром смысле этого слова.

Разложение органики, мелко заделанной в почву. Органика (и «вершки», и «корешки») часто оказывается в почве при выпалывании сорняков, при припалывании семян. Смешно было бы говорить что–то неодобрительное об органике, оказавшейся в почве «поневоле». Но у многих земледельцев «чешутся руки» скосить набравшие массу сидераты, а потом приполоть стерню. Эта суета может дать кое–какой выигрыш (в почве органика разлагается быстрее, чем на поверхности), но есть и минусы. Нетронутые сидераты и землю укрывают надежнее заделанных, и осадки удерживают лучше и, как говорится, «есть не просят». Однако, против этого приема возражений как таковых нет. Просто надо применять его осознанно, прикидывать, оправданна ли, целесообразна ли надуманная дополнительная работа, своеобразная «тусовка».

Поверхностное разложение органики (мульчи). Этот прием, наиболее близкий к отлаженному Природой механизму кругооборота веществ, «обречен» быть оптимальным способом утилизации органики. В устойчивых природных биоценозах именно через мульчу (опад), преимущественно, возвращаются в почву изъятые питательные вещества. Именно так прирастал наш чернозем, именно от опада хорошеет почва в лесах.

В садах–огородах, попутно с возвратом энергии, мульча выполняет массу важнейших функций:

• прикрывает почву от губительного воздействия солнечной радиации,

• способствует удержанию атмосферных осадков,

• препятствует испарению влаги с поверхности почвы,

• поддерживает разность температур окружающего воздуха и почвы, достаточную для оседания росы,

• дает пищу и кров сонму почвенных обитателей,

• создает комфортные условия для жизнедеятельности пауков — самых активных хищников.

• делает безопасными поливы, коль скоро в них возникает нужда,

• предотвращает эрозию почв…

Любопытно, что я уже десятки лет знаю об архиважности мульчи, однако, должным образом, превентивно о мульчирующих материалах не заботился. Полагался на бесшабашный (скорее — безбашенный) принцип — решать проблемы, по мере их возникновения. Но госпожа Мульча такого отношения к себе не терпит. И за пренебрежение — мстит. Скажем мягче — воздает по заслугам. То накошу вроде бы неспелой кошачьей лапки, а потом несколько лет избавляюсь от этой «лапочки», то занесу (подумать только!) неискоренимый вострец, то разживусь соломой с упакованными в тюках «подарками»… И лишь спустя годы прочувствовал, что лучшей биомассы, чем собственноручно выращенная, не бывает. И стал готовить сани летом.

Текущий сезон прошел под знаком «чучхэ»: потребность в биомассе утолили (в дополнение к беспроблемным чистотелу в лесу, доннику и молочаю на заброшенных огородах) раскидистые маточники посеянного предыдущей весной овсяного корня, выламываемые и регулярно отрастающие пасынки сорго хлебного, альпийский салат, кукуруза. На днях проведывал В. Т. Гридчина. По дороге к поселку Майскому, где живет Виталий Трофимович, увидел на поле Белгородской сельхозакадемии сверкающую зеленью и золотом сильфию пронзеннолистную. Это многолетнее растение, стеблями похожее на топинамбур (только с более мощной и сочной ботвой и прикорневой розеткой), а цветами и корзинками — на подсолнечник (корзинки, правда, мелкие, размером в олимпийскую медаль), развел, в свое время, Виталий Трофимович. Он уверяет, что сильфия избавит меня от злоключений при поисках материалов для мульчи. Накопал корней сидьфии, посажу их сейчас, осенью, соберу в следующем году семена, а еще через год сильфия начнет мне помогать. Мне ведь нужно обеспечить биомассой два мощных потока — для мульчи и для конвейера, производящего ЭМ-силос. Вот такое предусмотрительное поведение — разумнее надежд на «авось».

Отвлекся я на свои злоключения не случайно. Я хочу, чтобы у Вас, мой дорогой читатель, не было набитых мною шишек. Чтобы Ваше почтение к мульче «с младых ногтей» подкреплялось превентивной заботой о добротных мульчирующих материалах. Здесь — замкнутый круг: мульча должного качества помогает вырастить мощные растения для… качественной мульчи. Дай Вам, Бог, порезвиться на этом кругу.

Удобрения без кавычек. Н. И. Курдюмову принадлежит парадоксальное, на первый взгляд, утверждение: «Единственным уДОБРением должна быть почва, доведённая до состояния устойчивого плодородия. Причём, при постоянном продолжении сего процесса». Полностью разделяя мнение Николая Ивановича, опишу основные, наиболее весомые средства доведения почвы до состояния устойчивого плодородия и поддержания этого состояния. Речь пойдет об удобрениях без всяких экивоков и кавычек.

Строго говоря, эта речь — другими словами — уже произнесена в предыдущем параграфе. И удобрения — уже перечислены.

Биомасса, разлагаемая в аэробных условиях. Это — «примадонна» среди удобрений. Имеется в виду и грубая органика, упрятанная в альпийскую грядку, и биомасса, мелко заделанная в почву, и органическая мульча. Я не противопоставляю эти виды. У каждого из них — своя ниша, но все — эффективны, можно сказать — без сучка и задоринки.

Откликнуться на приведенное выше высказывание Николая Ивановича можно так: биомасса, разлагаемая в аэробных условиях — вот средство, лучше всех иных способное довести почву до состояния устойчивого плодородия и постоянно поддерживать этот процесс.

Нет иного, столь же тщательно сбалансированного, сколь и действенного удобрения. Не надо следить за его концентрацией, дозированием, составом. Им невозможно ни перекормить или сжечь растения, ни отдалить выращенное от еды. Это удобрение способно лишь увеличить объем выращиваемой еды. Не размер пресловутого урожая, а объем еды. ЕДЫ!

Нельзя не сказать о легкости внесения этого удобрения — сей, и всё! Всё сей — и культуры, и цветы, и сидераты! Само вырастет, само поляжет, само разложится… И сорняки — под контролем! — помогут. До чего же всё–таки ладно устроена Природа! И как легко разладить её отшлифованные механизмы.

Травяной чай. А можно ли «пришпорить», при желании, процесс плодородия, поддерживаемый биомассой, разлагаемой в аэробных условиях? Да! Например, с помощью травяного «чая» (и его гущи) — настоя свежей зелени в емкости с водой, куда добавлена лопата живой, богатой почвенными бактериями, земли. Очень нужна «чаю» сладость, потому что аэробные бактерии плодятся, преимущественно, на сахарах. Однако, вовсе не обязательно класть в «чай» именно сахар. Сгодится и пара мелко порезанных свеколок или морковок, банка старого варенья или меда, куда прорвались муравьи, негодные арбузы, дыни, кабачки, опавшие фрукты.

Бактериям, пребывающим в «чае», создаются удовлетворительные условия для жизни и размножения, и «чай с гущей», внесенный на грядку, активно «подстегивает» процесс плодородия. Гущу можно раскладывать между растениями, на уже лежащую мульчу, а самим чаем — опрыскивать листья. При этом угроз растениям нет. Ущерба ЕДЕ — тоже нет: добавка — сбалансированная! Между прочим, Н. И. Курдюмов считает, что целесообразно организовать двойную волну пищевой цепочки — подслащивать «чай» и при «заваривании», и при внесении в грядку. Жизнь бактерий будет еще живее.

«Чай» — одновременно и удобрение, и средство подбадривания уже внесенной (любым из трех способов) биомассы. Им тоже нельзя навредить растению и ЕДЕ, и не надо заботиться о концентрации и разбавлении «чая». Правда, после внесения «чая» (и/или гущи) на почву грядку стоит полить, чтобы спрятать бактерии от солнца и увлажнить мульчу для более активной работы бактерий.

ЭМ-силос. В этом удобрении (фактически, тоже травяном «чае») биомасса инокулирована эффективными микроорганизмами. Конвейерное производство силоса (регулярное обновление биомассы в емкости с единожды, при первой закладке, инокулированным раствором) позволяет ценою малых затрат удобрить в течение лета значительную площадь. Об эффективности ЭМ-силоса можно судить по фото 23, 30, 31.

Фото .30. Кукуруза, посеянная в середине июля и подкормленная ЭМ-силосом, к концу августа вымахала под 2,5 метра

Фото 31. Здесь — две грядки горчицы. Межа — на диагонали, соединяющей правый нижний угол с верхним левым. Ближняя грядка была подкормлена ЭМ-силосом

Два слова о фото 23. Стандартное описание свеклы Цилиндра таково: Среднепоздний сорт (120–130 дней). Корнеплоды цилиндрические, в диаметре 5–9 см, длиной 10–16 см и массой 180–250 г. Ввиду того, что сорт — среднепоздний, Цилиндру часто выращивают рассадой. А свекла, показанная на снимке, была посеяна в открытый грунт, поздно, в середине июня. Однако, подкормка ЭМ-силосом позволила свекле уже в сентябре достичь массы 0,7–1 кг.

Можно говорить даже о взрывном характере ЭМ-силоса. И с этим приходится считаться: подкормив растение ЭМ-силосом «не вовремя», можно обнаружить, что растение начало жировать. Однако, учитывая физиологию конкретных растений, нетрудно уклониться от этой беды.

К примеру, я не подкармливаю ЭМ-силосом чеснок. Потому что пик его вегетации приходится на очень раннюю пору, когда бактериям холодно, и ЭМ-силосный конвейер еще не запущен. А позже подкармливать чеснок ЭМ-силосом не стоит, потому что вместо налива репок, вместо оттягивания пластических веществ из ботвы в репки, растения продолжат вегетацию (в жару!), и жизнь растений просто разладится. Поэтому ранней весной, на пике вегетации, я подкармливаю чеснок травяным «чаем». И вижу отдачу.

Опасно переусердствовать с подкормкой моркови и пастернака — корнеплоды начнут делиться.

А вот свеклу можно кормить ЭМ-силосом, не оглядываясь. Представляете вкус свеклы, подкормленной опавшими сливами и нестандартными арбузами? Объедение!.

Если есть ощущение, что из емкости с силосом (без ущерба для конвейерного воспроизводства бактерий!), можно изъять часть юшки, то этой юшкой можно полить мульчу (органику, лежащую на почве), а потом дополнительно увлажнить политое юшкой место. Получится так, будто между растениями разложили ЭМ-силос! Так что избыточная юшка — тоже безупречное удобрение, интенсифицирующее процесс плодородия, не искажающее начинку плодов и оставляющее овощи ЕДОЙ, а не абстрактным урожаем. Но при этом надо помнить, что юшка работает не сама по себе, а вкупе с органикой, т. е. является, так сказать, не «тяглом», а «погонычем». Надо ли оговаривать, что подслащивание ЭМ-настоя не только при закладке, но и при внесении столь же эффективно, как и для травяного «чая»?

Навоз. Это — тоже достойное удобрение, несмотря на то, что чуток разбалансировано: органика, которая его породила, «поиздержалась» на молоко, мясо, пух, кожу… Но оставшиеся примерно 80% органики — ради полноценного круговорота веществ — должны быть возвращены в почву. Тем более, что на «производство» навоза (т. е. на корм скоту и птице) тратится до 90% выращенной во всем мире биомассы.

Правда, вносить это удобрение надо с оглядкой на отлаженный природой процесс возврата с помощью коровьих лепешек, конских катышей и т. п., а именно: 1) избегать «лежалого» навоза (скопищ которого, кстати, нет в природе, залежи гуано в Южной Америке и Южной Африке — исключение); с «лежалым» навозом (перегноем) в огород можно занести много чего неуместного (патогены, антибиотики, следы дезинфекции помещений, вакцины, гормоны и биодобавки, которыми подхлестывался рост животных, личинок майского жука, полчища медведок, уйму семян сорняков и т. п.);

2) вносить навоз (чтобы потом не иметь проблем с нитратами) — скупо, до 0,5 кг на 1 кв. м;

3) подержать навоз несколько дней на солнце, чтобы солнечная радиация убила возможные патогенны.

Лучшая пора для внесения свежего навоза — ранняя осень. Солнце еще в состоянии убить возможные патогены, и еще не поздно посеять сидераты, которые послужат своеобразным демпфером — равномерно распределят по площади добавленную подкормку и усилят её.

Навоз, пролежавший зиму на грядке, дезодорируется, и у самок майского жука весной не будет соблазна отложить яйца в этой грядке: чтобы обеспечить личинкам безбедную жизнь в течение 3–4 лет, самки выбирают пятна, пахнущие навозом. В частности, кучи навоза, которые часто можно видеть около огородов, являются центрами притяжения майских жучих и эффективно работающими «фабриками», производящими личинки.

Гранулированные органо–миморальные удобрения (ГОУ). Если технология производства гранул такова, что органика уцелела, углеводы «между делом» не сгорели, то гранулы тоже можно считать достойным удобрением. Такие ГОУ умеют делать:

• в Уфе, в Башкирском инженерном центре обработки органики (БИЦОР), где Олегом Владимировичем и Лилией Степановной Тархановыми разработана самая рентабельная на сегодня технология изготовления ГОУ и налажено опытное производство удобрений, испытания которых дали замечательные, кое в чем даже трудно объяснимые результаты,

• в Санкт—Петербурге, во ВНИИ сельскохозяйственной микробиологии, где под руководством профессора Ирины Александровны Архипченко делают ГОУ из свиного, коровьего и птичьего навозов,

• в ст. Кущевской Краснодарского края, где Николай Евгеньевич Рябчевский и Владимир Викторович Дзюба построили две линии по переработке птичьего помета (продукция называется «Биоклад»).

К сожалению, на поток, на миллионы гектаров эти разработки не вышли. Без государственной поддержки таким масштабным проектам не обойтись. Но в какую дверь стучаться? А зачем тогда пишу об этом? Да в надежде, что среди могущих найдется такой, кто прочитает эти строки. И озаботится.

Пример уже есть. По инициативе губернатора Белгородской области Е. С. Савченко отдел В. Т. Гридчина начинает (при участии Н. Е. Рябчевского) испытания ГОУ «Биоклад». Кроме того, в ближайших планах у Виталия Трофимовича и Николая Евгеньевича — запуск в трех хозяйствах области линий для выпуска «Биоклада».

Компост. Неоднозначная штука. Само по себе это удобрение достойно суффикса добр. Хоть и утрачена в процессе компостирования львиная доля потенциального богатства ингредиентов, но оставшуюся часть, не боясь греха, можно назвать достаточно сбалансированной. В компосте, грубо говоря, остались подавляющая часть минералов и четверть органики и добавились физиологически активные вещества, повышающие ценность этого удобрения.

Однако, путь к этому удобрению чреват. У меня лично большой счет к компостированию, и я без угрызений совести могу сравнить компост с благо–пристойнейшим олигархом, способствующим подъему экономики и культуры страны, славящимся благотворительностью, но начинавшим… с рэкета.

А претензии к процессу компостирования у меня такие. Подчеркну — речь идет о приготовляемом компосте, отказ от которого, наряду с отказом от химических удобрений, Масанобу Фукуока называл вторым принципом естественного земледелия.

Прежде всего — приготовление компоста требует затрат труда, несоизмеримых с выходом готового продукта. Конечно, если компостируются ежедневные отходы, если компостная яма заполняется попутно, небольшими порциями, то это незаметно. Но если компост делать, если все лето набивать (как я пару десятков лет тому назад) 10-кубовую яму, то поневоле припомнишь древнегреческую пословицу гора родила мышь. Если быть более точным, то от питательных веществ, содержавшихся в закладываемых ингредиентах, в зрелом компосте остается что–то между третью и четвертью. Вот почему выше было употреблено слово рэкет. Поборы рэкетиров, как правило, — скромнее.

Слово рэкет употреблено еще по одной причине. Урон от рэкета в обществе не локализуется кругом непосредственных участников «наезда». Рэкетирам противопоставляется мощная армия телохранителей и охранников. А отток в эту армию из производственных отраслей мужчин во цвете лет, мягко говоря, замедляет развитие общества. Так что не факт, что нынешняя благотворительность упомянутого выше олигарха покрывает грехи его рэкетирской молодости. Точно так же и урон, наносимый делаемым компостом, не замыкается на огороде и огороднике. Продукты разложения органики, не перехваченные растениями, оказываются в атмосфере, в колодцах, озерах, в мировом океане. Ущерб наносится среде обитания в целом. За последние десятилетия температура околоземного пространства выросла на целый градус. Вокруг Земли скопилось неимоверное количество дополнительной энергии. Этот избыток выплескивается катаклизмами вроде небывалых гроз, засух, тайфунов, ливней, снегопадов, суховеев, наводнений. И приготовляемый компост, внося определенный вклад в усиление слоя «парниковых» газов, помогает «всплескам» стихии. Пусть даже слабо, но — помогает!

Уточню еще раз. Компост — как удобрение — почти безупречен. Утрата части питательных веществ, в какой–то мере, компенсируется физиологически активными добавками. И если в списке возможных альтернатив делаемому компосту — лишь спички и мусорный бак, то, конечно, компостирование — лучший выход. Но ведь, часто–густо, случается так, что огородник носится туда–сюда с биомассой, которая могла бы разлагаться на грядке. Вот этого делать не следует. Совсем уж курьезно выглядит поведение огородника, скашивающего сидераты, выросшие на грядке, и волокущего укос в компостную яму: ведь сидераты — уже на самом достойном для них месте.

Во всей, считай, огородной литературе можно встретить безоговорочную осанну компосту. И лишь в одной книге сказаны трезвые слова про компост — в «Мире вместо защиты» Н. И. Курдюмова. Этого и я хотел — сказать о компосте трезвые слова. Чтобы это удобрение (подчеркиваю — удобрение!) знало, как сверчок, свой шесток.

Пара сотен слов об удобрениях вдогонку. Мы увидели, что удобрение (как и урожай) — коварное слово–сирена. Корень–то у него (добр) сладок, как голос сирены, а сколько вреда, какую уйму зла несут людям тысячи разбалансированных удобрений, отдаляющих урожай от еды. И огороднику решать, надо ли поддерживать искусственно созданный рынок удобрений. Или лучше присмотреться к тому, как поддерживается плодородие Природой?

Когда–то Н. И. Курдюмов остерег: «Плодородие почвы можно увеличивать. Но это совсем не то, что мы привыкли делать с почвой. Это совершенно другая работа, в основе своей — душевная и умственная». Как прозорливо и кстати!

И напоследок — еще одна быль. Специально для тех, кому слова Николая Ивановича о душевной и умственной работе — не указ.

Если мы в погоне за урожаем применим одно удобрение, потом другое, третье,…, то может случиться то, что произошло со мною в американском супермаркете. Перебирал пучки зелени на красивой стене, по которой спадал водопад (искал петрушку). Тщился учуять аромат петрушки. Отчаялся, бросил в тележку очередной пучок, и лишь дома, присмотревшись к резьбе на листьях, уразумел — это кориандр ничем не пах. Как же надо было изловчиться, чтобы заглушить могучий запах кинзы! Кинзы!

Вот почему я осмеливаюсь утверждать, что лишь биомасса растений, возвращаемая, с той или иной полнотой в почву, достойна слова удобрение. Всё остальное, заваливающее рынок под сотнями названий, этого слова недостойно. И, скажем, азофоску корректнее называть химической добавкой, а не удобрением. И не считать едой нахимиченные овощи и фрукты.

Михаил Жванецкий сказал как–то об импортных израильских и турецких помидорах: «Они все одинаковы, как шарикоподшипники. Вкус тот же». По–моему, и продавать нахимиченные плоды надо бы не в продовольственных, а в хозяйственных отделах супермаркетов, рядышком с моющими средствами и разовой посудой. Это было бы по–честному: вкус–то — тот же.

Глава 5. Зеленое удобрение?

Представьте себе, что на вопрос: «Что дает корова (с народно–хозяйственной точки зрения)?» Вы получили ответ: «Рога». Не спешите снисходительно улыбаться, добавляя про себя «… и копыта». Собеседник сказал правду. Правда, лишь 0,0… процентов правды. Потому что, кроме этого замечательного поделочного материала, есть еще молоко, творог, сыры, мясо, кожа,… Список длинный, и каждая позиция в нем, конечно же, намного значимее рогов.

А теперь задайте огороднику вопрос «Что дают сидераты (с агротехнической точки зрения)?». И чуть ли не каждый, кто не пожмет недоуменно плечами, ответит: «Зеленое удобрение». И это, как и в случае с рогами, тоже будет правдой. Набившей оскомину. Въевшейся в кожу, как татуировка. Но — всего лишь 0. 0… процентами правды.

Любопытный факт. В наших с В. Т. Гридчиным книгах «Сидерация — всему голова» и «Манна с небес в огород» описана многогранная роль сидерации в разумной агротехнике. В Клубах органического земледелия разошлись многие десятки тысяч этих книг. Но и сегодня в тех же Клубах можно наткнуться на брошюры с игривым названием «Какое удобрение лучше?», где роль сидератов ограничивается зеленым удобрением. Видать, слишком сильны чары этой русалки — зеленого удобрения, коли руководители клубов (и пишущие, и распространяющие такие брошюры) не могут увернуться от её щекотки. И способствуют небезобидному умалению роли мощного, возможно, самого важного агроприема со звездным именем (sideras — родительный падеж слова звезда).

Важнейшие функции сидератов. Перечислим описанные в упомянутых выше книгах важнейшие функции сидератов: Глубокая «вспашка» почвы. Каждому земледельцу доводилось вырывать с корнями кустик ржи, щирицу, перец, осот,… и каждый мог видеть, какую уйму органики оставляют в земле растения. Нетрудно представить себе, какой структурной делают почву корни растений, идущие и вглубь, и вширь. Общая длина корней одного растения может измеряться километрами. У ржи, например, эта длина составляет 7–8 км! При участии сидератов на каждом квадратном метре образуется до 500 каналов (диаметром до 10 мм), т. е. развитая система дренажа для проникновения в почву влаги и циркулирования воздуха вниз–вверх.

Это неизменно «губчатое» состояние почвы (напомним, что А. С. Удовицкий называет это состояние дрожжевым тестом) является самой важной заслугой сидератов. Пожалуй, всех иных благ, которыми одаривает земледельца сидерация, можно какой–то (правда, подчас — непомерной) ценой добиться другими средствами, но сделать почву «губкой» под силу лишь растениям, и, не в последнюю очередь, — сидератам. Подобно тому, как не предвидится создание летательного аппарата с пилотажными характеристиками мухи, невозможно представить себе устройство, которое было бы способно взрыхлить почву так, как это делают корни растений.

Укрывание почвы свежей органикой. Сидераты дают обильную биомассу, сосредоточенную не только в почве, но и на ней. Другое дело, что надо с толком распорядиться приростом. Идеальное обращение с биомассой сидерата — «ничего–не–делание». Если оставить выросшую биомассу на почве, то она автоматически, без участия земледельца, выстилается мульчей. И тогда под мульчей будет благоденствовать и сама почва, и обильно населяющая ее живность. Между прочим, «губчатость» почве, о которой говорилось выше, придают не только корни растений, но и вся армада живущих в ней созданий, которым хорошо лишь под покровом, настилаемом, опять–таки, сидератами.

В таких хозяйствах, как «Агроэкология» С. С. Антонца, неулегшиеся, «ощетинившиеся» сидераты просто прикатывают — и получается почва, идеально подготовленная к севу.

Нет земледельца, не знакомого с так называемой коркой. Она образуется на взрыхленной земле после каждого дождя или небрежного полива. Забиваются поры для воздуха. Прекращается нитрификация (прямое усвоение корнями растений — с помощью бактерий — азота из воздуха). Перестает оседать почвенная роса. Капилляры, по которым к корням растений поступает подземная влага, доходят до корки, и влага начинает просто испаряться. И рачительный хозяин вынужден тем или иным способом разрушать эту корку (как правило — снова и снова полоть).

И совсем другая ситуация, когда почва укрыта слоем органики. Покров препятствует образованию корки и ограничивает капилляры, так что они несут подземную влагу только до покрова, и она зря не расходуется. Наоборот, не нарушенная конденсация паров пополняет запасы влаги. Ничто не мешает проникновению азота из воздуха к корням растений и нитрификации.

Однако, без сидератов, практически, невозможно обеспечить этот спасительный покров. То соломы уже не найдешь, то подходящей ботвы еще нет. Сидераты же всегда под рукой, точнее, уже на грядке, уже «разложенные».

Непрерывный источник биомассы. Именно сидераты дают возможность никогда — даже в межсезонье — не оставлять почву без живого или отмершего растительного покрова, без живой или мертвой мульчи. Этот покров защищает почву от выветривания, препятствует вымыванию питательных веществ вглубь, в «нерабочие» слои почвы, удерживает (и даже поднимает) питательные вещества к корням культурных растений.

Сидераты можно и нужно высевать и ранней весной, убирая по мере высадки поздних культур, и на рубеже лета и осени — по мере освобождения площадей. И даже в течение лета!

К примеру, после чеснока, в начале июля можно посеять редьку масличную. Для неё это рановато — она начнет преждевременно стрелковаться. Ну и пусть себе торопится. Молодую массу можно скармливать курам, закладывать в ЭМ-силос, а в середине августа почистить грядку, посеять, скажем, горчицу, и до холодов вырастет она под полтора метра. А лишней биомассы — не бывает.

Сидераты как первопроходцы. Если, как это часто делается, начать освоение с завоза навоза или «черной земли», то попутно можно «разжиться» и патогенами, и антибиотиками, которыми подавляли эти патогены, и следами средств дезинфекции помещений, и глистами, и личинками разных возрастов, и несметными количествами семян сорняков. Сидераты же (почти задаром!) за один–два года сделают такую почву, с которой не сравнится — богатством минералами, органикой и физиологически активными веществами — никакая «черная земля».

Немного дает и «тупая» пахота. Она прячет от птичек и мышей семена сорняков (чтобы обеспечить «скотинящей» прополкой будущих земледельцев), брутально вмешивается в жизнь почвенной фауны, нарушает структуру почвы, сотканную корнями растений и ходами почвенных обитателей, делает почву более уязвимой для водной и ветровой эрозии. Конечно, если участок запредельно засорен, прилегает к стройке, завален строительным мусором, заезжен вдоль и поперек, зарос подлеском, то можно его предварительно вспахать и, возможно, выровнять (спланировать), но лучше все же не пахать, а мелко фрезовать, заборонить или прокультивировать.

А вот без чего никак нельзя обойтись — при любой почве — так это без сидератов. Они уложат в почву и на нее обильную органику, без плуга сделают почву пористой, «рыхлой», населят ее всякой почвообразующей живностью — бактериями, червями, рачками и т. п. Улучшится проницаемость почвы для воздуха и влаги, будут созданы условия для оседания подземной росы и нитрификации, для комфортной жизни подземных обитателей. А эта армада добровольных помощников сделает почву… почвой, а не просто «местом прописки» растений–поселенцев.

Незаменимость сева сидератов как средства освоения новых площадей поддерживается еще и тем, что большинство сидеральных культур нетребовательны к почвенным и природно–климатическим условиям. Они способны усваивать недоступные для основных видов выращиваемых растений питательные вещества и переводить их в доступные формы. Как правило, у сидератов — глубокие корни, и они транспортируют недостающие макро– и микроэлементы в верхние слои, в «рабочую зону» основных растений.

Тщательный сбор влаги в межсезонье. Как известно, большая часть годовых осадков приходится на межсезонье. Но — если почва вспахана — струи дождя распыляют её верхний слой, он намокает, становится, практически, непроницаемым для влаги, и осадки стекают а низины, вымывая и унося с поля значительные количества питательных веществ.

Механизм сбора влаги сидератами прост. Дожди, падая на землю, укрытую «войлоком», сотканным сидератами, задерживаются этим войлоком, и вся влага просачивается в почву, пронизанную корнями и ходами почвенных обитателей. Нет потоков воды по полю, нет водной эрозии, вся дождевая влага достается почве, нет смыва питательных веществ туда, где они способны лишь навредить.

Но это еще не вся влагосберегающая и экологическая работа сидератов. Замерзнув, сидераты полегают, но не подчистую. Часть стеблей остается стоять. Кроме того, им в помощь приходят многочисленные стебли всяких перцев, баклажанов и пр. (если, конечно, огородник не затеет осенью бессмысленную «зачистку» огорода). И вся эта рать соринок задержит снег (в дополнение к дождям). А уже в январе, когда станет пригревать солнце, вокруг «маятников» начнут образовываться воронки, и талая вода будет медленно просачиваться в землю.

С другой стороны, нетрудно представить себе судьбу снега, упавшего на гладкую черную землю. Снег, обладающий высоким альбедо (отражающей способностью), будет долго лежать, потом бурно таять, зажурчат ручьи, а с ними уйдут туда, где их не ждут, и влага, и питательные вещества.

Таким образом, сидераты, поддержанные «мусором» осадят в огороде всю влагу межсезонья, предотвратят смыв питательных веществ и поставят заслон водной эрозии.

Пролонгированный «сухой» полив. К. А. Тимирязев установил связь между углеродным питанием растений и испарением влаги: эти два процесса обеспечиваются одним и тем же органом — устьицами листьев. Климентий Аркадиевич говорил: «…растение роковым образом вынуждено много испарять для того, чтобы успешно питаться углеродом, так как условия обоих процессов одни и те же».

А теперь представим себе, что на грядке посеяны сидераты, нарастившие достойную биомассу: мульчу на поверхности почвы и остатки корней в ней. Разлагаясь в аэробных условиях, эта органика выделяет углекислоту, увеличивает её концентрацию в воздухе, окружающем растение, и позволяет растению обойтись для нужд углеродного питания меньшей площадью открытых устьиц листьев.

Соответственно уменьшается бесполезное испарение влаги и, в конечном счете, — повышается засухоустойчивость растений.

Иначе говоря, выращивание сидератов является своеобразным пролонгированным «сухим» поливом.

Предотвращение грибковых заболеваний растений. Выращивание сидератов может служить одним из приемов предотвращения грибковых заболеваний. К примеру, сухой полив, обеспечиваемый, в конечном счете, сидератами, означает не просто резкое сокращение работы и затрат по сравнению с мокрым поливом, т. е. с поливом как таковым. Мокрый полив прокладывает путь спорам грибковых заболеваний к растениям, повышает шанс подцепить какой–нибудь фитофтороз. Сухой же полив в этом не грешен.

Еще одну возможность дают крестоцветные сидераты. В их корнях любят селиться бактерии рода Pseudomonas. В почве же обитают споры фитофторы. Бактериям Pseudomonas для нормальной жизнедеятельности требуется железо, и они переводят его в форму, доступную для растений. А спорам фитофторы, чтобы ожить, тоже нужно железо, но в исходной форме, в том виде, в каком оно находится в почве. Однако, бактерии Pseudomonas «уводят» железо у спор из–под носа. Остается должным образом распорядиться этой услугой крестоцветных сидератов.

Содействие благоденствию биоценоза. Благодаря сидератам биоценоз становится разнообразнее, крепнет его «иммунная система», растут возможности самозащиты. К примеру, с помощью ржи, тритикале, гречихи, чумизы можно избавить грядки от подавляющей части сорняков. Бобовые обогащают почву азотом, улавливаемым клубеньковыми бактериями. Крестоцветные сидераты (горчица, масличная редька, сурепка) санируют (оздоравливают) почву, в частности, делают ее неуютной для спор фитофторы.

Оздоравливающее действие сидератов особенно ощутимо на тяжелых, уплотненных почвах, в которые плохо проникает вода. Мощной корневой системой сидераты дренируют и структурируют почву, способствуя образованию мелких комочков. Но и на легких почвах они находят себе работу в качестве «санитаров» и мелиораторов. Обогащая почву органикой и гумусом, они повышают водоудерживающую способность почвы: комочки почвы обволакиваются водяной пленкой, и чем больше органики в почве, тем больший объем влаги она может удерживать в пленках. Объем влаги в пленках подчас может вдвое превышать объем обволакиваемых комочков!

Чуть выше говорилось о способности сидератов предотвращать грибковые заболевания растений — это тоже можно толковать как содействие благоденствию биоценоза.

Защита почвы и листвы растений от избыточной солнечной радиации. Здесь можно не повторяться. Во–первых, сидераты укрывают почву от прямых солнечных лучей и спасают основные растения от «поджаривания» снизу. Этот механизм был подробно описан в пункте «Оптимальное усвоение солнечной радиации» 3‑ей главы. А во–вторых, сидераты работают как кулисы и оберегают растения от прямых солнечных лучей. Об этом подробно говорилось в пункте «Еще раз за помощью к Тимирязеву» той же главы.

Сохранение и оздоровление среды обитания. Перечень «заслуг» сидератов следует пополнить их способностью блестяще препятствовать водной и ветровой эрозии почв и даже рекультивировать начавшиеся разрушаться почвы.

Именно такая задача — остановить водную эрозию — была изначально поставлена передо мной аграриями Кременецкого Свято—Богоявленского женского монастыря (об этом упоминалось в главе 3). Она была успешно решена с помощью террас и сидератов.

Сейчас по монастырскому огороду не бегут ручьи и ручейки даже в сильный дождь.

Когда из–за смыва азотных и фосфорных удобрений с фермерских полей в долине Миссисипи стала расти мертвая зона в Мексиканском заливе, аграрный департамент США обратился к фермерам с просьбой засевать освобождающиеся поля сидератами. Законопослушные американские фермеры откликнулись, и мертвая зона исчезла.

В задачи Отдела биологизации земледелия Белгородского Агропрома (о нем упоминалось в главе 1) входит и рекультивация земель. Она тоже вершится с помощью сидератов.

Украшение полей и огородов. По–моему, нет нужды говорить, что голые после уборки урожая ПОЛЯ и огороды не радуют глаз, навевают тоску. Невольно вспоминается «Несжатая полоса» Некрасова:

Поздняя осень. Грачи улетели, Лес обнажился, поля опустели.

И совсем другой — жизнерадостной — предстает изумрудная зелень сидератов в осеннем золоте (фото 3). В 1-ой главе я упоминал добрым словом Женю и Юлю Медведевых из Санкт—Петербурга. Недавно Женя прислал трогательное письмо: «У нас в Ленинградской области заканчивается сезон. По итогам: пользуясь Вашими приёмами, жить на огороде становится легче, вкуснее, и для меня, наверное, самый радостный фактор: красивее! Всю неделю жду, когда приеду на дачу и увижу свои ковры разноцветные. Могу часами смотреть на огород, и жизнь становится приятнее!».

Сидераты радуют глаз и летом — особенно, если их разбавить или окаймить цветами (фото 32).

Фото 32. Просо, окаймлённое многолетними астрами, в огороде моего соседа Владимира Баткова

Сидераты — удобрение? Да! Если не запаханы. Сидераты, действительно, служат зеленым удобрением. И этот дар растениям едет на птице–тройке. Но говорить про «тройную тягу» можно лишь в случае, если сидераты не запахивают. Подчеркиваю: если не запахивают!

Сбалансированная подкормка. Традиционно удобрение почвы понимается как обогащение ее элементами, малыми элементами и микроэлементами. В этом качестве с сидератами как обогатителями почвы не может сравниться ни одно мыслимое удобрение. Для формулы любого сидерата как удобрения не хватило бы целой строки (а, может быть, и двух) — растения в процессе вегетации запасаются всеми необходимыми элементами.

Земледелец может не знать не только названий элементов, но и об их существовании, воспринимать почву как нечто цельное. И если на почве — обильная разлагающаяся биомасса, то огороднику просто нет нужды интересоваться, каких элементов в ней не хватает, а какие — в избытке. И не тратить время на поиск книг, где содержатся такие таблицы. Растения накапливают сбалансированный набор элементов — без участия, и даже без ведома огородника.

Очень метко об этом — в миниатюре А. С. Удовицкого:

Не появятся нитраты, Коль на грядке — сидераты

Снабжение растений углекислотой. Эта «удобрительная ипостась» сидератов — эксклюзивная. Если плодородие почвы понимать как процесс, то надо признать, что сидераты играют в нем неоценимую роль: при их разложении обильно выделяется углекислый газ". На долю углеводов приходится львиная часть биомассы растений, а углекислый газ является важнейшим поставщиком углерода. Так вот, углекислый газ растениям не поставляет ни одно из рыночных удобрений.

В воздухе углекислого газа менее 0,03% — и этого слишком мало для успешного развития растений: для хорошего урожая гектар пашни требует одну–две тонны углекислоты. И если нехватку азота, скажем, худо–бедно можно устранить пакетиком с мочевиной, то дефицит углекислого газа не покроешь никакими пакетиками. Это под силу лишь биомассе, разлагающейся под воздействием почвенной живности и непрерывно (непрерывно!) поставляющей растениям углекислоту.

Надо еще раз подчеркнуть: снабжение растений углекислым газом сидераты реализуют лишь в случае, если их не запахивают. Будучи запаханной, загнанной в анаэробные условия, биомасса сидератов выделяет ядовитые метан, аммиак, сероводород и прочие «деликатесы», способные резко снизить потенциальный урожай.

И это еще не все козни запахивания. Дело в том, что аммиак и сероводород легче растворяются в воде, чем углекислый газ, т. е. вытесняют его из раствора, всасываемого корнями. Так что запахивание обрекает растения на углеродное голодание, а вместо углеводов в растениях накапливаются нитраты и сульфаты. Плоды перестают быть едой.

Какое коварство! Сбалансированная органика, безупречное удобрение, будучи запаханным, превратилось в увреднение. Суетиться с запахиванием самого лучшего удобрения, чтобы оно перестало быть таковым? Умри, Федот, но хуже не придумаешь! Эта ситуация тоже говорит о том, что надо сильно много поменять в головах. Давно пора исправить кочующее из книги в книгу определение «сидераты — это запахиваемое зеленое удобрение»: вставить по недомыслию после слова запахиваемое.

И вершки, и корешки должны оставаться там, где выросли. Вершки дороги тем, что укрывают почву, а корешки — тем, что структурируют ее. Запахивание же лишает сидераты сразу обеих этих заслуг.

Безопасное внесение навоза. Наконец, третья удобрительная «подфункция» сидератов состоит в том, что они помогают безопасно вносить навоз. Навоз трудно разбросать абсолютно равномерно. Там, где образовались неизбежные скопления навоза, вырастут растения, избыточно насыщенные нитратами.

Но есть выход. Если после внесения навоза посеять сидераты, то они возьмут на себя локальный избыток нитратов, а когда разлягутся, окажется, что сгустков нитратов нет. Словом, сидераты не только сами могут быть удобрениями — лучшими из лучших. Они помогают стать безвредным навозу — безусловно, отличному удобрению, важному уже тем, что его возвратом, в значительной мере, восстанавливается кругооборот веществ в природе. Эту удобрительную ипостась сидератов можно было бы назвать сглаживающей, модерирующей.

Подведем итог разговорам о «зеленом удобрении». Случаи, когда речь идет о правде, составляющей 0,0 процента правды, Н. И. Курдюмов образно характеризует словами ребенка «Папа ходит на работу за зарплатой». Но говорить подобную правду в 30, 40, 50… лет?

Опять мы имеем дело с подменой. Сводить роль сидератов к удобрениям безосновательно, как образование нужной растениям губчатой почвы — к механическому рыхлению, влагообеспечение растений — к поливам, обуздание сорняков — к прополке…

Глава 6. Иммигранты из тропиков и отопление

Когда заходит речь о выращивании растений — иммигрантов из тропиков, которым наше лето коротковато, помимо воли в воображении непроизвольно возникают теплицы, а следом — трубы, печи, солярка, дрова, газ, электричество и иные атрибуты отопления. Но у отопления — тоже русалочий характер. Оно, подобно поливам или прополке, завлекает и отвлекает огородников от доступных, «подручных», средств продления вегетационного сезона, прежде всего, от обогрева солнечной энергией.

Робкое возражение Фукуоке. Представление о теплицах как бы поляризует касту огородников, выделяет немногих избранных, которые отважились на сооружение отапливаемых теплиц.

Всем прочим не остается, вроде бы, ничего другого, кроме как утешаться словами японского фермера–философа Масанобу Фукуоки: «Следует со всей определенностью отметить: каждый человек должен серьезно взвесить, сколько трудностей он создает окружающим, предпочитая пищу, что достается… дорогой ценой. Люди, что удовлетворяются простой, выращенной на месте пищей, меньше работают, и им нужно меньше земли, чем тем, у кого разгорается аппетит на деликатесы».

Трудно спорить с Фукуокой. Он прожил долгую (95 лет!) и счастливую жизнь на природе, знал, что говорил, имел право «поучать». Но так уж сложилось, что на Руси «не наши» культуры (картофель, огурцы, помидоры, перец, баклажаны)) так прочно (и так давно!) вошли в быт, что, хочешь, не хочешь, приходится перечить самому–самому достойному земледельцу.

В здравом уме невозможно представить сегодня украинский или российский стол, на котором не было бы ни одного «иммигранта», к примеру, картофеля или помидоров. «Иммигранты» давно ассимилированы нашей культурой, и мы принимаем как должное, что некоторым культурам, ставшим нашими, надо помогать, «подправлять» для них климат.

Тимирязевские теплицы. Сооружение отапливаемых теплиц посильно далеко не каждому. Возможна, однако, и такая «коррекция климата», что «не создает трудностей окружающим». Пример такой неощутимой (карманом) коррекции был рассмотрен в параграфе «Террасирование покатых участков» (глава 1). Второй пример «коррекции климата» — грядки–теплицы, которые я называю тимирязевскими.

Интересы величайшего знатока физиологии растений К. А. Тимирязева не ограничивались стенами кабинета и книжными шкафами и полками. В частности, Климентий Аркадиевич проектировал и строил теплицы, в которых растения росли в естественных почвенных условиях, под открытым небом, а в случае похолодания или ненастья — защищались наезжавшим покрытием (брезентом). В больших теплицах (как на Нижегородской ярмарке) брезентовое укрытие наезжало на растения по рельсам, а в малых тепличках (для школ и крестьян) рама с брезентом ездила на дверных колесиках.

Современные укрывные материалы позволяют построить такую теплицу почти без затрат. Да и требования к инженерной сноровке — весьма скромные. Посильную любой бабушке грядку–теплицу можно построить так.

На грядке строится бордюр из подручных материалов (на фото 33 — бордюр, сделанный из уложенных друг на друга старых рам, а на фото 34 — из поросли тополей).

Фото 33. Бордюр грядки–теплицы сделан из наложенных друг на друга старых рам. Палки, брошенные на перекладину, имитируют огурцам естественную поддержку

Фото 34. Бордюр грядки–теплицы образуют венцы из поросли тополей

Вдоль продольной осевой линии грядки устанавливается перекладина — на такой высоте, чтобы края рукавной пленки, уложенной на перекладине, свешивались за бордюрами на 10–15 см. Для фиксации рукава в него с обеих сторон вдвигаются «грузила», например, жерди или прутки из толстой проволоки. В роли торцевых стенок (и форточек) выступают кусты растений (на снимке 35 — шалфея) или солома, заполняющая пространство между проволочными скобами (фото 36). Пленка укладывается на перекладину только на период холодов или ненастья, а при наступлении благоприятной погоды снимается.

Фото 35. Куст шалфея в роли торцевой стенки теплицы

Фото 36. Соломенная торцевая стенка геплицы

Теперь детали. Нужную высоту перекладины можно подобрать эмпирически, но можно и рассчитать (понадобится лишь знание теоремы Пифагора). Пусть, к примеру, ширина пленочного рукава равна 150 см, а высота бордюра — 20 см. Тогда при ширине грядки 110 см верхний срез перекладины должен быть на высоте 55 см, а при ширине грядки 100 см — 62 см.

При угрозе заморозка или ненастья на перекладину укладывается рукавная пленка, а в нависающие на бордюр края вставляются грузила). Если грядка — достаточно длинная, то удобнее составлять укрытие из коротких «рукавов» с самостоятельными грузилами. Как только угроза заморозков уходит (а также с наступлением утра, если теплица укрывалась на ночь для страховки) грузила из рукава пленки вынимаются, и она убирается.

Грядка–теплица надежнее обычной пленочной теплицы: и съемное укрытие двойное, и дополнительно прикрыть грядку–теплицу при серьезной угрозе легко. Понятно, что на высоте полметра орудовать сподручнее, чем на высоте 2–3 метра. Особенно легко предотвратить радиационное охлаждение теплицы ясной ночью — достаточно накинуть на пленку любой непрозрачный материал. Впрочем, грядке–теплице, не в пример обычной пленочной теплице, радиационное охлаждение не угрожает. Ввиду малого внутреннего объема на пленке изнутри всегда конденсируется обильная влага, так что пленка (весьма кстати!) ночью теряет прозрачность.

Грядка–теплица не только малозатратна. В ней растения, живя в обычной почве, под солнцем, дополнительно получают около месяца теплого времени (и весной, и осенью). Выращенная в ней рассада, естественно, закалена во всех смыслах, саженцы могут быть вынуты с комом земли, время их транспортировки к месту посадки исчисляется секундами, а не сутками, пересадочный стресс у них почти незаметен, и саженцы способны догнать и перегнать «ранние», выращенные в обычной теплице. В грядке–теплице можно выращивать, практически, всю рассаду.

В. И. Ляшенко уже несколько лет не возится со стаканчиками и ящиками. Всю рассаду Валентина Ивановна выращивает в открытом грунте, в грядках–тепличках. Об успехах Валентины Ивановны я не буду говорить — о них знает вся Украина.

Есть и экологический бонус. В обычной пленочной теплице пленка прикрепляется намертво, летом под действием ультрафиолетовых лучей полимеризуется, а потом ее ошметки разносятся ветром по всему белому свету. А пленка, используемая в тимирязевской теплице, может служить, буквально, десятки лет. И еще одно. Температура в обычной теплице в летний солнечный день может быть выше наружной более чем на 20 градусов. Ясно, что с наступлением устойчиво теплого времени очень трудно поддерживать удовлетворительный температурный режим. А в тимирязевской теплице такой проблемы вообще нет.

Подведем итоги:

• Тимирязевская грядка–теплица обеспечивает растениям возможность расти в естественных условиях, в частности, обогревается она исключительно солнечными лучами.

• Сооружение теплицы посильно любой «бабушке».

• Нет как таковой процедуры восстановления теплицы на следующий год.

• Грядка–теплица надежнее предохраняет растения от серьезных заморозков. В стандартной пленочной теплице ясными ночами температура может быть ниже температуры окружающего воздуха на пару градусов (этот феномен радиационного охлаждения установила профессор Л. М. Шульгина). Правда, неожиданно? Теплица может работать холодильником!

• Рассада, выращиваемая в нрядке–теплице, автоматически закаляется.

• Нет проблем с проветриванием, докучающим владельцам стандартных теплиц; летом тимирязевская теплица — самая обычная грядка (с бордюром).

• Старая пленка не засоряет окружающую среду.

Уместно заметить, что грядки–теплицы существенно помогли резкому увеличению продуктивности огорода в Кременецком монастыре. В первую же весну на огороде было оборудовано 16 грядок–теплиц (фото 37). Это позволило уже к концу июля поставить в трапезную 4 тонны (!) помидоров. Большая отапливаемая теплица была сооружена (при участии Андрея Марченко) лишь к следующей весне.

Фото 37. Грядки–теплицы в монастырском огороде

Солнечный обогрев. «Управляемое», сознательное использование аккумулированной солнечной энергии для обогрева я впервые увидел в поместье Краметерхоф в Альпах. В сотне метров выше поместья Краметерхоф еще лежал снег, а в открытый грунт уже были высажены мандарины и лимоны. Им было уютно и тепло между большими камнями. Зепп виртуозно находит такие природные связи, которые можно мобилизовать в помощь биоценозу. В данном случае он сыграл на феномене теплоемкости. Днем камни нагревались до 35–40 градусов, а ночью отдавали тепло, остывали до 10–15 градусов, а потом снова нагревались… И пришельцам из тропиков на виду у снегов было комфортно.

Позже, будучи «подготовленным», я стал замечать явления того же порядка у себя на Украине. Видел и камни, и бочки с водой в теплицах. Особенно привлекательно выглядела увешанная ПЭТ-бутылками с водой северная стена в отапливаемой теплице у Андрея Марченко (в предместьях Шостки). По расчетам Андрея, тонна воды может вернуть ночью такое количество тепла, которое эквивалентно 30 киловатт–часам электроэнергии.

«Водный» аккумулятор солнечной энергии предпочтительнее «каменного», по крайней мере, по двум причинам. Во–первых, в наших огородах нет того изобилия камней, что укрывают поместье Краметерхоф. Бутылки же — недефицитны. И вместо засорения среды обитания могут принести пользу. Во–вторых, теплоемкость воды в 2,5–5 раз превышает теплоемкость камней. Вообще, среди природных жидкостей у воды — самая высокая теплоемкость.

С помощью «водного» аккумулятора солнечной энергии очень удобно «отапливать» грядки–теплицы. Бутылки можно поставить в ряд у северной стенки (см. фото 38). Кроме того, из бутылок можно соорудить торцевые стенки (фото 34). Так что в 5‑метровой грядке–теплице можно разместить (с помощью наиболее «ходовых» 1,5–2-литровых ПЭТ-бутылок) 200–250 литров воды, которые выделят ночью 6–8 киловатт–часов энергии. В длинной грядке–теплице можно соорудить «перегородку» из бутылок, и это сделает её еще эффективнее.

Фото 38. Фрагмент северной стенки теплицы

Эффект обогрева теплиц бутылками с водой — поразителен. Ранней весной, в нашей грядке–теплице, «отапливаемой» одними бутылками, под утро (!), т. е. в самую холодную пору суток, температура в теплице иногда превышала наружную на 13 градусов!

Три замечания «технаря»:

1. Удельный вес льда равен 0,92. Это значит, что объем воды при замерзании прирастает, грубо говоря, на десятую часть. И, чтобы не испытывать бутылки на прочность, надо наполнить их водой лишь на 9/10, затем осторожно выдавить воздух и плотно завинтить крышку. И тогда при морозе бутылка просто станет «правильной». Так что наполненные водой бутылки можно разместить в теплице «на постоянной основе».

Недолив воды, проще всего, можно обеспечить так: наливать полную бутылку, а потом из 2-литровой бутылки отливать стакан воды, из 3-литровой — полтора стакана, из 5-литровой — 2,5 стакана.

2. Поскольку растворимость газов в воде уменьшается при повышении температуры, то рекомендуемый недолив воды в бутылки поможет регулировать давление в них и в теплую пору: при повышении температуры газы выделяются, и бутылки наполняются и распрямляются, а при понижении температуры газы растворяются в воде, и бутылки сжимаются.

3. Темные бутылки лучше светлых — они нагреваются сильнее. А можно «сыграть» цветом воды. Влить, например ржавую воду. Или «закрасить» её лопатой земли.

Вновь и вновь (и неизменно с «глубоким удовлетворением») отмечаю я любопытный феномен: если земледелец хозяйствует у цілковитій злагоді з Природою, мобилизует её связи для решения проблем биоценоза, то он автоматически, как бы попутно, способствует благоденствию среды обитания. В данном конкретном случае забота о среде проявляется двумя факторами: не расходуются невозобновляемые ресурсы для отопления и… пристраиваются к делу засоряющие среду обитания ПЭТ-бутылки.

Понимание того, что, практически, без затрат, за счет солнечной энергии можно устроить дополнительный обогрев, вызовет рост числа огородников, как бы ослушавшихся Фукуоку и «не в свое время» наслаждающихся овощами, ягодами и фруктами — всамделишными, а не водным концентратом азота, фосфора и калия, полученным с некоторым участием семян.

Глава 7. Рассадный карнавал

Весной на наших базарах и всевозможных площадках, в «одно касание» превращающихся в торговые, наблюдается ажиотаж, который (при некоторой игре воображения) можно сравнить с бразильским карнавалом.

У всех на устах рассада, рассада, рассада — слово для обозначения чего–то, чему нет аналога в природе. И уже одного этого достаточно, чтобы присмотреться к нему поближе.

Виды рассады. Подправленное украинское слово вади употреблено не только «рифмы» ради. Бывает так, что для слова в одном языке нет кальки в другом. Это — именно тот случай. Переводом вади модно было бы считать недостатки, изъяны. Но — с натяжкой. Дело в том, что явно от вади образован глагол завадити (помешать). Вот на этот оттенок и хотелось обратить внимание — рассада не просто имеет недостатки. Эйфория вокруг рассады мешает жить — и растениям, и огороду, и самому огороднику.

Речь не идет об огульном отрицании рассады. В разумных пределах она оправдана. Наш вегетационный сезон может быть недостаточным, например, для брюссельской капусты и сельдерея. Для менее выносливых культур (помидоры, перец, баклажаны, базилик) коротковата теплая пора. С помощью рассады можно «пришпорить» скороспелые культуры.

Но — надо отдавать себе отчет в том, что выращивание растения через рассаду — это искусственное разбиение жизненного цикла растения на два этапа. Фактически, это — выращивание двух разных растений и, следовательно, увеличение вдвое–втрое хлопот вокруг культуры. Стало быть, должна быть ясной и стоящей цель, и нужна уверенность, что удвоенные хлопоты и потеря драгоценного времени — не зряшные. И уж если идти на эти хлопоты, то следует стремиться к их минимизации.

Начнем с того, что едва ли не все 100% продаваемой рассады выращивается в стандартных теплицах. Стало быть, рассада не видела солнца и не за–ка–ле–на. Поэтому у саженцев, высаженных в открытый грунт, под солнце, в первый же день белеют, желтеют и сгорают листья, и саженцы впадают в длительный стресс. Правда, иногда продавец приговаривает, что «рассада закалена», но имеет при этом в виду, что теплица проветривалась. А покупатель воспринимает эти слова шире, как ему хочется. И невдомек ему, что закалить рассаду в стандартной теплице технически невозможно! Вот выгнать её, получить более развитую, подчас, даже с бутонами и цветами — это сколько угодно!

И что мы имеем в итоге? Торговали — веселились, подсчитали — прослезились? Выиграв с помощью рассады лишний месяц теплого срока, мы его же теряем на преодоление стресса! То есть получаем такое же по развитию растение, как если бы оно росло в открытом грунте, но уже переболевшее и состарившееся? Рахитичное? Я не нагнетаю страсти. Просто кидаю косточки на счетах — день туда, день сюда… У себя в огороде мы давно стремимся минимизировать число пересадок растений и даже — по возможности — избежать их.

Можно указать весьма уместную аналогию из человеческого житья–бытия: переезд. Приходится рвать корни здесь и пускать их там. И никто не убедит меня в том, что переезд — безболезненная операция. Народная молва даже приравнивает два переезда к одному пожару. Бывают, естественно, ситуации, когда переезд вынужден. Но — он должен быть обоснован и взвешен.

То есть, тем, кому не в тягость необязательный хоровод вокруг рассады, стоит держать перед глазами «другую чашу весов» и оценивать компенсацию за резко выросшие (по крайней мере, удвоившиеся) хлопоты. Поверьте, у меня было много поводов — один другого «краше» — для самообольщения, а теперь они — неиссякаемый источник для самоиронии.

Например, мне понадобилось несколько лет, чтобы заметить, что физалис–палалица получается мощнее, здоровее и — самое неожиданное — дает плоды раньше, чем физалис, выросший из рассады. В итоге — физалис получил «вечную» грядку, которая не обрабатывается почти двадцать лет. Лишь после обильных самовольных всходов физалиса весной грядку приходится прореживать. «Забыл» я также о рассаде бамии.

Неуместная эйфория вокруг рассады. На мой взгляд, пиетет огородников перед рассадой чрезмерен. Есть ситуации, когда рассада позволяет — попутно — справиться с серьезными проблемами. Скажем, когда Вячеслав Грисюк (руководитель Клуба в Славутиче) рассказывает о выращивании картофеля рассадой, а А. С. Удовицкий — о еще более сложном способе (через листоклубни), то они поднимают и решают архиважные задачи борьбы с вырождением картофеля и обеспечения огородников безупречным посадочным материалом (из того же ряда — посадка картофеля кусочками).

Проще и быстрее, конечно, побросать в землю целые клубни, но картофель вырождается еще быстрее, и, на самом деле, «простая» привычная посадка — это быстрый способ размножения негодного картофеля.

Не удержусь от всем понятного добавления. Если клубень поражен фомозом (сухая чернота внутри), то это обнаруживается только при чистке картофеля. Даже на урожайности зараженность клубня не сказывается. Урожай–то есть, да картошки в суп нет! Так не заслуживает ли оправдания дополнительная возня с листоклубнями, кусочками картофеля, рассадой?

Но вот попалась мне на глаза (и заинтересовала!) статья «Лук рассадой». Прочитал, полюбовался внушительными и красивыми луковицами, с удовольствием отметил слова о том, что «способ нетрудоемкий, но очень результативный». Порадовался за очень симпатичного, близкого мне автора.

И лишь погодя зашевелились недоуменные вопросы. Как же так? Когда возятся с рассадой помидоров, то с одного растения собирают потом несколько десятков плодов. Саженцы, можно сказать, «многотиражные». И, тем не менее, нет смельчака, готового назвать процесс выращивания помидорной рассады (одного саженца для десятков плодов!) нетрудоемким. Тут же из одного саженца вырастает всего одна репка, и вдруг — «способ нетрудоемкий»? Нет, так не бывает.

Несколько позже разглядел укрытие посадки сначала агроволокном, а потом — притеняющей сеткой, регулярные поливы высаженного лука. И испарилась радость за автора. Автору–то внедрение собственной, к тому же, объективно привлекательной, находки было в удовольствие, а вот с обнародованием этого приема, без всестороннего анализа «с весами», спешить не стоило.

Другое дело, если бы через рассаду выращивался, скажем, ялтинский лук, который и не лук вовсе, а какой–то необыкновенный фрукт. О таких попытках я знаю, но об успехах, к сожалению, — нет: ялтинскому луку нужен (увы!) ялтинский же климат. А его не смоделируешь.

Правда, есть одно обстоятельство, оставшееся «за кадром» в описываемом опыте. В главе 1, в пункте «Минимизация рыхления при уборке урожая», говорилось, что наиболее благоприятная пора для вегетации луковых — прохладное время сразу же после схода снега. И рассада позволила бы сыграть на этом: можно было бы сделать так, чтобы саженцы лука встретили пору, когда сходит снег, с развитой корневой системой, готовыми к бурной вегетации. То есть «подарить» луку благодатную прохладную пору. А не отнимать её, создавая с помощью агроволокна тепличные условия, не спросив у лука, нуждается ли он в них. Но это — умозаключения, которые надо хорошенько взвесить и проверить в грядке.

Завершая недовольные разговоры о рассаде, хочу уточнить — речь идет, все–таки, не о брюзжании, а о раздумьях.

Нет у меня предубеждения против рассады. — даже для культур, которые вполне могли бы обойтись без 'нее. Просто добавочная канитель должна быть оценена и взвешена с открытыми глазами.

Например, кто в силах объяснить, что делает на рынке — в невероятных количествах — рассада кочанной капусты? Ведь кочанную капусту можно выращивать даже прямым севом (с некоторым запасом) сразу в капустную грядку. Но базары завалены капустной рассадой «выше крыши». А сколько людей «при деле»!

Глава 8. Поддержка растений и подвязывание

Вот еще одна невесть откуда взявшаяся, весьма трудолюбивая русалка — подвязывание. Не надо даже оглядываться окрест себя, чтобы согласиться, что в дикой природе аналогов этой операции нет. Хотя многие растения поддержаны. В основном, друг другом. Без подвязывания. Вот в этом–то и дело. Ну и, само собой, поддержка растений средствами, более созвучными природе, чем подвязывание, оказывается эффективнее, надежнее этого самого подвязывания.

Понаблюдаем за природой. Есть такая дикая ягода — ежевика. Она здорово устилает опушки в лесах моей родной Кубани. Её многометровым плетям не лежится на земле, и она шагает «по головам» кустарников и подлеска. Сама остается на солнце, а поддерживающие её растения — в благодатной разреженной полутени. Даже не поймешь, кто больше выигрывает от этого симбиоза.

Выше, в главе 3, приводились слова К. А. Тимирязева о том, что «Половины напряжения полуденного солнечного света оказывается достаточно для потребностей питания (фотосинтеза)». Климентий Аркадиевич явно имел в виду более знакомые ему северные местности. А Н. И. Курдюмов свидетельствует: «… южное солнце — страшная штука. Нет, страшнейшая! Вот вам факт: летом на Кубани садовые растения с 10.00 до 17.00 не могут фотосинтезировать — замирают от переоблучения. Но затени их пятнами наполовину — увеличивают фотосинтез на порядок».

Словом, всем хорошо от того, что ежевика лежит на кустах — и поддерживаемым растениям, и поддерживающим. Без подвязывания.

Но чаще взаимная поддержка не так бросается в глаза. Вот красноречивый пример. 16 ноября 2002 года над Альпийскими районами Франции, Италии, Германии, Швейцарии, Австрии бушевал небывалый ураган. Скорость ветра достигала 180 км/час. С корнем выворачивались деревья. Убыток от урагана составил сотни миллионов евро. Шесть лет спустя довелось мне ехать в Австрии долиной реки Мур, пересекающей округ Лунгау (земля Зальцбург) с запада на восток.

Оба склона ущелья, на протяжении многих километров, были как бы слизаны огромным шершавым языком — с корнями выворочены все деревья. Но вот поднялись мы в Краметерхоф (поместье Зеппа Хольцера), на высоту 1200 м над уровнем моря. И — никаких следов разрушения, словно оказались в оазисе среди безжизненной пустыни. В поместье Хольцера большие деревья опираются на меньшие, малые деревья — на кустарники, кустарники — на высокие травы, те — на низкие, а низкие травы поддерживаются мхами. Каждое нуждавшееся в опоре растение получает её, но (и на это надо обратить особое внимание!) — не жесткую, а так называемую полужесткую, надежную не на 100, а на 200 процентов (ниже еще встретятся варианты полужесткой опоры). Растения были спасены (почти на 50 га!) взаимной поддержкой. Без подвязывания.

Вьющиеся растения в лесу сами находят себе опору — стволы деревьев, кустарники, высокие растения. И вьются без вмешательства человека, сами, используя такую особенность физиологии растений: клетки усика или плети, коснувшихся постороннего предмета, теряют тургор, и усик или плеть начинает огибать (обнимать) предмет, словно шарф шею. А если еще принять во внимание, что усик или плеть при этом растут, то станет понятно, почему фасоль или березка обвивают ветку или хворостину винтовой линией. Без подвязывания.

Высокие растения стоят, обычно, среди других высоких же растений и поддерживаются, скажем так, готовностью соседних растений, в случае чего, «подставить плечо». Эту ситуацию можно проиллюстрировать на примере веничка, связанного из прутиков. Легко переломить каждый прутик в отдельности, но веничек — не тут–то было. Словом, высокие растения поддерживаются своеобразной «круговой порукой». Без подвязывания.

И сделаем выводы. Стало быть, если хочешь не обозначить поддержку растению, а поддержать его на самом деле, «по–честному», то поищи что–нибудь менее несуразное, более сообразное с природой, чем подвязывание. Каждый, кто пытался подвязать растение, знает, какое это муторное дело. И дело не только в том, что эта операция требует ловкости рук и времени.

Есть растения, как бы бунтующие против ограничения воли. Таковы, к примеру, маточники лука. Не успеешь коснуться цветоноса, а он уже надломлен. Причем, никогда не поймешь, от чего это произошло. И если даже «обошлось» в момент подвязывания, более или менее жесткое крепление подвязыванием чревато сломом при достаточно сильном ветре. Нетрудно увидеть, что судьба жестко прикрепленного стебля подобна доли прутика, вынутого из веника — их способность сопротивляться слому никчемна.

Вот некоторые заимствованные у природы способы поддержки растений.

С одним способом читатель уже встречался. На фото 33, 34 и 38 видно, что на перекладины в грядках–теплицах, буквально, набросаны палки для поддержки огурцов. Стоит усику огурца коснуться палки, как он начинает обвивать её — полная имитация природной поддержки.

Рядом с вьющимися растениями (горохом, фасолью, викой, огурцами) можно посеять или посадить совместимые с ними крепкие растения, по которым могли бы виться «вьюны». Вику, (озимую и яровую) сеют соответственно в смеси с рожью или овсом. Огуречные плети могут обнимать укроп, фенхель, космос, сорго хлебное, кукурузу. Подсолнух и кукуруза не только подставляют свои высокие стебли фасоли, но помогают ей (взаимно!) расти. Горох может успешно расти в кукурузе. Правда, надо считаться с некоторой аллелопатичностью гороха и давать кукурузе выступку — академик А. М. Гродзинский рекомендует сеять горох с задержкой, чтобы молодые растеньица кукурузы окрепли, не зная аллелопатического гнета гороха.

Можно обмануть растения — вместо деревьев и кустарников соблазнить их обычными хворостинами. Помня при этом, что «обман» не должен быть накладным для огородника, т. е. должен быть, говоря словами Игоря Губермана, «легкою, искрящейся игрой». Вьющуюся фасоль, например, посадить вокруг «вигвама», а гороху — сладить «рабицу» из хвороста (фото 39). Можно чуточку «схитрить». С северной стороны «рабицы» посадить горох, а с южной, естественно, недели на 3 позже, — вьющуюся фасоль. Когда температура станет устойчиво близкой к 30 °C, горох усохнет, фасоль как раз войдет в силу и попользуется гороховой «рабицей».

Фото 39. «Рабица» для поддержки гороха

«Связывать» верхушку вигвама можно двумя простыми приемами (без связывания как такового):

1. Сведенные вверху кончики хворостин обводятся сложенным вдвое бутылочным кольцом и кольцо замыкается палочкой (фото 40–42). Прием, можно сказать, молниеносный.

Фото 40. Вигвам скреплён бутылочным кольцом и палочкой–замком. Внизу (исключительно для демонстрации) подвешен «брелок» с заготовленными впрок кольцами

Фото 41. «Замок» крупным планом

Фото 42. «Брелок» крупным планом

2. Еще быстрее скрепить верхушки хворостин можно половиной ПЭТ-бутылки (фото 43, 44).

Фото 43. На сведённые концы хворостин надета половина бутылки

Фото 44. Верхушка вигвама крупным планом

И не будет грехом взыскать с опекаемых растений «контрибуцию» — слегка «уклонить», говоря словами И. В. Мичурина, их естество в нужную человеку сторону. К примеру, с фасоли, хорошо экспонированной на вигваме, нетрудно регулярно собирать все зрелые стручки. Тогда «обманутая» фасоль будет гнать цветки и стручки даже после заморозков. Это весной фасоль теплолюбива, но угроза остаться без потомства заставляет её стать выносливой. Таким нехитрым приемом можно, практически, удвоить вегетационный период (и урожай) фасоли.

«Пустоты» внутри вигвама можно заполнить тенелюбивыми растениями, например, поздними огурцами. Для доступа к внутренности вигвама надо с северной стороны «сделать дверь», т. е. оставить, примерно, полметра между основаниями самых северных хворостин.

Отдельно стоящие растения можно поддержать таким нехитрым приемом: воткнуть рядом с растением хворостину или ветку и накинуть на верхушку растения и хворостину кольцо, вырезанное из ПЭТ-бутылки. Если поддерживаемое растение — гладкое (как, например, цветонос лука), то хворостина должна быть суковатой, чтобы кольцо не падало на землю (фото 45).

Фото 45. Поддержка растения кольцом, накинутым на растение и рядом стоящую хворостину

Если же само растение строкатое, то хворостина может быть гладкой. Кольцо имитирует «окружение» высокого растения соседями и обеспечивает абсолютно надежную полужесткую поддержку. Не было в моей практике случая, чтобы самый сильный ураган сломал, например, цветонос лука (хотя подсолнух выворачивал с корнем). Вот что такое копировать природу, потакать ей.

Высокие растения типа индетерминантных помидоров Зепп Хольцер, например, поддерживает так. Он ставит рядом с растением невысокую перекладину и позволяет растению перегнуться через неё, свеситься. Из–за перегиба затрудняется отток соков из верхней части растения, и… перегнувшаяся ветка становится сверхурожайной — это я видел в Краметерхофе своими глазами.

Теперь представим себе, что помидор подвязан и, стало быть, хорошо экспонирован, щедро облучается солнцем. Понятно, что в жаркой последовательности сезонов, начатой «съехавшим с катушек» 2010‑ым годом, цветки такого помидора, распустившиеся утром, к вечеру, буквально, обугливаются. Если же помидор лежит «снопом» на перекладине, то от избыточной радиации пострадают лишь «выскочки» — цветы и плоды, некстати «высунувшие нос».

Глава 9. Нужда в семенах и семенной рынок

Нужда в семенах естественна и вездесуща. Но беда в том, что надежды на её удовлетворение огородники связывают, как правило, исключительно с семенным рынком. Нельзя сказать, что всегда тщетно. «И на старуху бывает проруха». Правда — редко. Очень редко приносят удовлетворение купленные семена.

Беспредел на семенном рынке. Приобрел огородник, к примеру, пакет семян моркови, на котором надписи и штампы — залюбуешься. Посеял. А потом — тревожно присматривается к грядке, заметит отдельные всходы, воспрянет духом, с недельку ожидает дружных всходов, не дожидается и… снова идет на рынок. И никто не поручится, что хоть на этот раз ему повезет. Однако, если даже достанутся ему добротные семена, этот факт может остаться «вещью в себе»: семена не взойдут не потому, что невсхожие, а оттого, что «поезд ушел»: верхний слой почвы иссушили весенние суховеи.

Каких только «фокусов» на семенном рынке не показывают… Торговля просроченными семенами — самый, пожалуй, популярный. Безнадежно старыми бывают, подчас, даже семена, сохраняющие всхожесть 4–5 лет. А вот для лука, моркови, кервеля, овсяного корня, пастернака и других культур, сохраняющих ощутимую всхожесть лишь один год, это — дежурное явление. Со штампиками–то всё в ажуре. Но… пакетики наполняют в одном месте, а штампики ставят — в другом! И потом — нужна смелая фантазия, чтобы представить себе честную дату на нечестном товаре. Причем, «фокусников» такого рода даже упрекнуть толком не в чем: здесь совсем необязателен злой умысел, это — проявление типичной для современного сельского хозяйства ментальности.

Вот — иллюстрация такой ментальности.

Рассказал мне А. С. Удовицкий об очень неожиданном, но легко объяснимом приеме избавления от апикального доминирования верхушки картофельного клубня (подавления верхушечным ростком всех прочих). Андрей Степанович просто удаляет «деспота», и все глазки дают полноценные ростки. Захотелось немедленно «материализовать» прием (я много лет избавлялся от апикального доминирования менее удобным приемом — отделением верхней трети клубня). Купил у фермера, торгующего плодами рук своих под моим домом, прямо у крыльца, килограмм картошки, показавшейся мне подходящей для демонстрации приема слушателям. Но оказалось, что купленная картошка, пленившая меня красотой, поражена фомозом.

Дальше — спокойная, почти дружеская беседа с фермером:

— Вы знаете, что Ваша картошка — фомозная?

— Знаю.

— А зачем продаете?

— А куда же девать её? У меня 12 тонн такой.

— Но, судя по степени зараженности клубней, Вы уже весной знали, какого качества будет урожай?

— Знал.

— А почему же не поменяли семена?

— А где б я такие деньги взял?

Не придумаешь лучшей иллюстрации к словам Фукуоки о сельском хозяйстве, превратившемся в бизнес. Можно было бы задать фермеру кучу вопросов. Но все они были бы наивными. Метаморфозу сельского хозяйства по пятам преследует деформация ментальности аграриев.

Другой, реже встречающийся «фокус» — подмена семян, которая обнаруживается лишь через месяцы. В пакетике с надписью «Ялтинский лук» могут содержаться семена батуна. Это — умысел. Злой, безнаказанный и потому — особенно подлый. Даже для человека с деформированной ментальностью. Семена батуна осенью можно готовить мешками — в любом огороде торчат его никому не нужные шапки. Никому, кроме шустрых ребят, которым захотелось продать бросовые семена батуна по цене семян элитного ялтинского лука.

С какими только «накладками» такого рода не приходилось иметь дело! И кормовая свекла выдавалась за «Детройтскую», и масличная редька за редис, и горчица за капусту брокколи… Особый «шик» — расфасовать семена каких попало помидоров по 7 штучек в пакете и продать по баснословной цене какого–нибудь изысканного гибрида. И если бы даже удалось припереть такого продавца к стенке (событие, в принципе невозможное на Украине!), то он бы мог легко оправдаться — дескать, вместо гибрида F1 в пакете, по оплошности, оказались семена гибрида F2 («вспомнившего» всех своих предков).

Приходилось встречаться с «чудесами», порожденными банальной халатностью. В солидном НИИ купил я однажды семена интересного и обещающего лука, а половина из них не утонула даже в простой, не подсоленной воде. Уму непостижимо: на одной чаше весов — до смешного простая процедура отсева мусора, на другой — угроза престижу известнейшего НИИ, а в пакетах — половина негодных семян. А я, по наивности, считал, что в НИИ работают ученые.

Бывает и так, что сомнительные действия «семеноводов» определяются элементарной безграмотностью. К примеру, сплошь и рядом семена редиса, не мудрствуя лукаво, собирают с пошедших в цветуху растений.

Я привел лишь простейшие примеры «развода лохов». Напрашивается вопрос — а есть возможность спастись от этого? Уверенно отвечаю: есть. «Ходовые» семена нетрудно выращивать самому, а уж менее «ходовыми» можно разжиться и на рынке (они не столь рентабельны, и потому не так соблазнительны для мазуриков).

Ясно одно: парочка семенной рынок — русалка не хуже иных, и направлять на него мысли и стопы при нужде в семенах — сомнительное дело. Семена, в основном, несложно выращивать самому — и тем обиднее за огородников, тщетно возлагающих надежды на рынок.

Я не буду говорить о тех культурах (перцы, арбузы и т. д.), для которых заготовка собственных семян отлажена. Ниже коснемся лишь кое–какой специфики.

Семена лука и моркови. В главе 1 рассказывалось, как можно получить семена лука и моркови «за так», попутно. И притом — в изобилии. Добавлю такой занимательный сюжет.

Однажды посаженную деляночку маточников лука можно сделать вечной. Всего и хлопот–то вокруг неё — срезать семенные шапки в конце лета, когда семянки начнут трескаться (чернушка станет оголяться), сложить их в полотняный кулек, подсушить пару недель, обмять, утопить намолот в воде и слить мусор вместе со всплывшими семенами. Осталось высушить утонувшие семена и положить на хранение. Не знаю, сколько лет можно повторять этот трюк — у меня такая грядка прожила два десятка лет.

Как совершается этот круговорот? К осени на усохшей трубке, помимо шапки семян, образуется зубочек лука у самого основания. Надо не беспокоить трубку (она в буквальном смысле стоит на земле — корни усохли), у зубочка уже в сентябре появятся перо и корни, до зимы вырастет серьезная белая «борода», растение без проблем перезимует, а уже весной выбросит новую трубку–цветонос. Весной же можно удалить усохшие трубки.

Иногда зубочек по каким–то причинам не формируется. Тогда на это место (ранней осенью!) можно посадить подходящую репку. Размер репки–маточника несуществен. Диаметр 1,5 см — достаточен. Главное — чтобы лук был по душе.

На сорняки в этом питомнике можно не обращать внимание. Разве лишь разгулявшийся осот или молочай можно вырвать — и в бочку с ЭМ-силосом.

Оцените этот неиссякающий источник чернушки на фоне возни вокруг семян в случае, если взоры прикованы к рынку. Сколько хлопот, беспокойства, какие расходы — и не факт, что не без толку.

И о моркови. Некоторые огородники отказываются от выращивания своих семян моркови из–за того, что в округе растет дикая морковь, ветер может принести пыльцу, и морковь может переопылиться. Эти страхи — напрасные.

Морковь, действительно, может переопылиться. Но, во–первых, доля «испорченных» семян всегда ничтожна. А, во–вторых, в этом переопылении есть польза. Растение, растущее из такого семени, уже на первом году пойдет в стрелку, уже ранним летом выбросит зонтики, и цветущие зонтики надежнее, чем обычная морковь, защитят соседний лук от луковой мухи. А когда кончится лет мухи, сослужившие важную службу растения можно использовать как сырье для ЭМ-силоса или мульчи.

Вряд ли стоит еще раз говорить, как это важно — устранить зависимость от семенного рынка с царящим на нем беспределом.

Другие скоропортящиеся семена. Нетрудно сделать менее острой проблему, создаваемую другими, быстро стареющими семенами: пастернака, овсяного корня, петрушки, сельдерея, кервеля. Если, конечно, надежды на решение этой проблемы не связывать с семенным рынком.

Их семена сохраняют реальную (а не декларируемую на пакетиках) всхожесть лишь один год, а ментальность тружеников семенного рынка, очистившаяся от укоров совести, не позволяет им выбрасывать состарившиеся семена.

Десяток лет тому назад мы с соседом организовали «старательскую артель». Но добывали не золото, а семена пастернака. Оба много ездили, разживались при случае, правда, не самими семенами, а тем, что называлось семенами пастернака. Года за четыре сосед дождался всходов, и культура пастернака была «учреждена». Мы тогда еще не понимали, что «окольной дорогой больше напрямик»: выращивая свои семена из корня, мы потеряли бы только год.

Вот это и есть надежное решение проблемы скоропортящихся семян: купить корень, вырастить из него первые семена, а потом оставлять нужное число корнеплодов в грядке (все названные растения спокойно переносят наши зимы) и всегда быть со свежими семенами. Больше того — весной корнеплоды, перезимовавшие в земле, выглядят свежее тех, что зимовали в подвале. Так что прятать в погреб стоит лишь «зимнюю норму» корнеплодов.

А теперь — дополнительные замечания об отдельных культурах.

Сначала — о пастернаке. Растение семенного пастернака — очень сочное (иначе зачем на верхушках стеблей собирались бы полчища тли?). И потому зонтики пастернака часто преждевременно сгорают (вместе с семенами) на солнце. С помощью воды невсхожие не отберешь — всхожие семена тоже не тонут. Поэтому надо быть готовым к плохой всхожести семян пастернака и, при случае, сеять их в два–три раза гуще, чем следовало бы.

Выращивание своих семян петрушки, кервеля и овсяного корня позволяет стричь молодую зелень уже с первого же выхода в огород (это не относится к пастернаку — его листья ядовиты). Петрушку, к примеру, из семян пришлось бы ждать, по крайней мере, два месяца (целый месяц ушел бы только на ожидание всходов).

Грамотное выращивание семян редиса. Слово грамотное должно оттенить ошибку, совершаемую и огородниками, и поставщиками семенного рынка, которые игнорируют важный факт физиологии редиса: редис — двухлетнее растение. Двухлетнее в том смысле, что для получения семян надо вырастить два самостоятельных растения. Сначала из семян получить корнеплод, типичный для сорта, а потом — из этого корнеплода вырастить семена. То есть семена редиса должны добываться тем же путем, что и семена свеклы или моркови — из корнеплода–маточника.

Нередко приходится наблюдать сбои в работе отлаженного механизма образования семян. Морковь и свекла могут пойти в стрелку, если всходы попадут под заморозки. Свекла стрелкуется дружно, морковь — гораздо реже.

Сбой «часов» можно пояснить таким образом: растения воспринимают неизбежное потепление после заморозков как начало нового сезона, т. е. как сигнал к образованию семян. Заметим, что такие семена со свеклы и моркови никогда (никогда!) не собирают. Вырастающие из них растения несут отчетливые признаки вырождения сорта.

Редис тоже может стрелковаться при неблагоприятных условиях. Для редиса основной раздражитель — удлинившийся день. И снова «сбиты часы», снова стовбуры дадут неполноценные семена, из которых получаются растения с явными признаками вырождения. Но, в отличие от свеклы и моркови, эти семена собирают! Огородники их потом сеют, а на семенном рынке — за милую душу — продают!

Как совместить неприятие «скорострельных» семян свеклы и моркови с толерантным отношением к точно таким же семенам редиса? И главное — как могла стать эта толерантность почти поголовной? Осторожным почти я хочу сказать, что близко знаю пару–тройку огородников, считающих негодными «скорострельные» семена всех трех культур (редиса — в том числе!).

Здесь меня ожидает каверзный вопрос: «А как сохранить маточники редиса до весны?». Не знаю. Не пробовал. Если это и возможно, то уж точно не просто. К тому же, и нужды–то нет. Редис — настолько скороспелая культура, что за одно лето можно вырастить и корнеплоды, и семена из маточников.

Делается это так. Выбирается несколько зрелых корнеплодов (без цветухи!), у них бережно обрываются все листья, кроме пары внутренних, прищипываются на треть корешки, и подготовленные таким образом корнеплоды немедленно высаживаются обратно в землю.

Посадка мульчируется, регулярно поливается (пересадка приходится на жаркое время), а осенью собираются семена. Крестоцветные опыляются насекомыми, так что надо заботиться о достаточном удалении этой посадки от цветущих рапса, сурепки и других крестоцветных.

До чего, всё–таки, причудливо формируются огородные обычаи! Жизнь медлительного лука — без нужды (без единого повода!) — непременно прерывается (назло луку, прежде всего), а жизнь скороспелого редиса, нуждающегося в прерывании, — ни–ни.

Словом, и из–за редиса ходить лишний раз на рынок за «разводом» не стоит. Надо, наткнувшись на добротные семена, наловчиться тиражировать их. Морока это? Не спорю. А что, растить синие сосульки и белые шарики из семян алого редиса САКСА — пристойнее?

Замечание о «легких» семенах. Многие семена добываются легко — стоит лишь позаботиться о них. Но, уместно сказать пару предостерегающих слов о семенах, добываемых из плодов.

Дело в том, что семена, созревающие вместе с плодами, в которых они находятся, одеты в «броню» — покрыты ингибиторами прорастания. Иначе семена прорастали бы еще в плодах. Семенам в тыкве, например, вдосталь для всходов и тепла, и влаги, а они спокойно лежат хоть до следующей весны. И только, когда семена вынуты из плода, ингибиторы прорастания начинают разлагаться. Этот процесс может занять несколько лет. Не зря опытные огородники предпочитают «старые» семена тыквенных.

Простейшее средство избавиться от ингибиторов прорастания — плесень. Надо вынуть внутренность плода, размять её, поместить мезгу в сосуд, залить водой, подержать в тепле недельку, пока не появится плесень, отделить утонувшие семена и подсушить.

Эта глава не претендовала на роль всеобъемлющей семеноводческой инструкции. На примере самых ходовых семян была показано, что принцип «чуч–хэ» (опора на собственные силы) нетрудно воплотить в жизнь. Огородник не будет в рабской зависимости от семенного рынка, точнее — от беспредела на нем. Что же касается «неходовых» семян, то в этом случае можно не чураться рынка — такие семена «фокусникам» неинтересны, и на рынке с этими семенами относительный порядок. Вот и сказалось обещанное поблажливое слово о семенном рынке.

Глава 10. Что делают с тыканкой?

Вопрос — явно риторический. Точнее — для развивающей игры в детском садике. Конечно же — тычут. Вот так украинцы (и немцы, кстати, — тоже) одним словом поставили себя на колени или посадили на корточки, назвав лучок, из которого выращивают луковицы–репки, тыканкой (по–немецки — Steckzwiebel). А если припомнить слова Лили Журавлевой о том, что нужно сильно много поменять в голове, то не лучше ли, в самом деле, назвать этот лучок, например, луком–севком, встать с колен и сеять его стоя? Слабо?

Впрочем, хотя в русском языке в ходу именно название лук–севок, всё равно в России его тычут. Почему? Тайна сия велика есть.

Тыканка — коварная русалка. Тыканка не спешит завлекать тычущего в омут. Можно без видимых последствий сидеть на корточках часами и в 20, и в 30, и в 40… Работа, конечно, утомительная, омерзительная, в чем–то даже хуже прорывки всходов (пальчикам и ногтям, к примеру, достается «на орехи» больше). И хотя вены на ногах подолгу пережаты, они, будучи еще эластичными и, обладая хорошим тургором, более или менее быстро восстанавливаются. В 20, в 30, в 40… Приходит, однако, пора, когда эластичность утрачивается и… не будем о медицине. За глаза и косметического ущерба пальчикам.

Создается трагикомическая ситуация. Придумали работу хуже некуда. Внучки, щеголяющие с наманикюренными (если не с накладными) ногтями, всеми силами уклоняются от тыкания, а мы их же пытаемся усовестить. Вместо того, чтобы избавиться от тыкания вообще. И не пугать внучек этой неблагодарной операцией.

Альтернатива тыканию. Аналога тыканию в природе нет. И это — «тонкий» намек на то, что оно — от лукавого. В самом деле, почему бы лук–севок не сеять? Есть у меня подозрение, что русские земледельцы в свое время севок сеяли (откуда–то взялось именно такое название?), а потом насмотрелись на соседей (ближних и дальних), чем–то соседские манеры показались привлекательными, и… севок стали тыкать.

Теряется что–то при замене тыкания лука–севка севом? Да: у тыканого лука — прямые шейки, а у сеяного — кривые. Не та красота? Не та… Но посмотрим на другую чашу «весов». Что там? За прямые шейки лука приходится платить (в свое время, не сразу) вздутыми венами на ногах. По мне же, пусть у лука будут шейки кривыми — лишь бы ножки у бабульки были гладкими и здоровыми.

Между прочим, зубки чеснока тоже можно без ущерба сеять, а не тыкать. Плата за отказ от тыкания зубков та же — кривые шейки. Горшего горя не знать бы!

Рис. 10. Расположение листьев чеснока

Правда, у тыкания зубков чеснока есть некий дизайнерский потенциал. Дело в том, что листья чеснока располагаются в одной плоскости. Посмотрим на поперечный разрез зубка (схема 10. 1). Отметим хорду, стягивающую дужку (штриховая линия). В плоскости, проходящей через эту хорду, располагаются все листья чеснока (они показаны на схеме тонкими линиями). Если, скажем, зубок воткнуть острым углом на север или на юг, то все листья растения расположатся с запада на восток.

Этим свойством чеснока можно воспользоваться для «рисования» разных симпатичных контуров и фигур. На фото 46, сделанном в огороде Владимира Баткова, представлена грядка, на которой Володя воткнул все зубки острием а одну сторону (вдоль грядки).

Между прочим, в этом качестве (растить листву в одной плоскости) чеснок не уникален. Кукуруза, к примеру, точно такая же. Представляете, какие фигуры и клумбы можно нарисовать с участием кукурузы? Этим качеством кукурузы можно воспользоваться и при выращивании кулис.

На фото 46 (слева) видно, как Владимир Батков воткнул на грядку все зубки острием в одну сторону, и плоскости растений расположились перпендикулярно грядке. А на фото 47 (справа) — грядка, на которой осенью посеяли бульбочки чеснока. Следующей весной и весной третьего года грядка будет прореживаться ради молодого чеснока, а летом третьего года даст обычные репки

Здесь уместно еще раз подчеркнуть: я не отвергаю ни один прием, обозначенный словом–русалкой. Я лишь против бездумного применения этих приемов. Володе Баткову, например, захотелось поиграться, увидеть красоту на чесночной грядке. Какие могут быть возражения? Можно насладиться, к примеру, пятиконечной звездой, «вычерченной» с помощью натыканных должным образом 10 зубков чеснока. А центр звезды украсить ромашкой. Такие невинные шалости, несомненно, добавят радости и здоровья.

Но если чеснок выращивается просто как еда, то его, экономя уйму времени и оберегая здоровье, можно просто посеять. Вот уже несколько лет сею — и не замечаю, чтобы чеснок чувствовал себя ущербным от того, что зубки не потыкали, а посеяли.

Но сею я не только зубки. Сею и воздушные бульбочки чеснока — в то же время, что и зубки, в сентябре. С расчетом, что в июле третьего года, т. е. через 22 месяца вырастет обычный товарный чеснок (фото 47). На фото 29 — та же грядка через 5 недель.

Картинка на фото 47 требует кое–что пояснить. Почему бульбочки посеяны в рядки, а не вразброс. Зачем они посеяны гуще, чем сажаются зубки? Почему ровики такие глубокие?

Начну с конца. Семена сидератов надо заделать. И бульбочки надо спрятать поглубже, чтобы они оказались в необрабатываемом слое и не были вывернуты, при случае, наверх. Кроме того, после засыпания ровиков бульбочки окажутся на обычной для чеснока глубине 7–8 см.

Излишняя густота позволит две весны подряд лакомиться свежей чесночной зеленью без ущерба для будущего урожая репок. Постепенно, порциями прорываешь грядку, а «отходы» — молодой пахучий чеснок — к столу (именно стол диктует размер порций).

А теперь о рядках. В 11-ой главе будет сказано, что слово рядок — тоже коварная сирена. Поэтому, забегая наперед, надо «объясниться». Следующий за севом год чеснок проведет так. Весной взойдет. Вегетация будет недолгой, вскоре листва усохнет, а в земле останутся однозубки. Они будут лежать до сентября, пока ингибиторы прорастания будут разлагаться, и лишь в сентябре–октябре (в зависимости от погодных условий) появятся новые всходы, а у однозубок, как у обычных зубков, начнут отрастать корни. Выходит, что почти все лето грядка пустует. И её можно занять самыми разными культурами. А рядки облегчат размещение этих культур и возможную обработку.

Наконец, на третий год, после уборки чеснока можно успеть вырастить дайкон, редьку, картошку, кукурузу, свеклу и другие культуры. Или посеять сидераты.

Таким образом, сев бульбочек позволяет без затрат, без особых хлопот, не занимая, фактически, площади, в течение двух весен лакомиться зеленью и получить хороший урожай чеснока. Он будет неотвратимо хорошим, потому что однозубки сами выберут момент, когда им надо просыпаться (они знают это лучше всех!). Именно регулярный сев чеснока бульбочками я имел в виду, когда писал во Вступлении, что за 2–3 года можно завалить поляков чесноком с доплатой за то, что взяли.

А зачем лук–севок сеять? Вот еще одно свидетельство забвения того, что «Вначале было Слово». С огородниками — из–за невнимания к словам — произошел казус: двухлетний репчатый лук они выращивают как две однолетних культуры.

На первом году из лука–чернушки получают лук–севок, а на следующий год — из лука севка получают лук–репку.

Какое бесшабашное отношение к ботанике! Что нам Природа? Что нам Божий промысел? Когда я сам с усам! Но как длинен список потерь (подчас, весьма ощутимых) от этого небрежения!

На первом году выбирают все луковки, включая мелюзгу с диаметром 1–2 мм. Потом севок несколько раз за зиму перебирают, выбрасывают высохшие луковки, так что к весне остается, от силы, каждая четвертая луковичка (уж мелюзга–то усохнет непременно). Наконец, весной физически невозможно организовать работу так, чтобы лук сполна попользовался самой благоприятной для вегетации луковых низкой температурой на грани схода снега (чем наслаждаются, к примеру, подснежники, нарциссы, ландыши). Не хочется ёрничать, но надо быть очень изобретательным, чтобы так умело навредить и себе, и луку.

Порядок работы при выращивании лука в двухлетней культуре может быть таким: 1. Ранней весной первого года сеются совместно (вразброс) чернушка и морковь. Не следует опасаться раннего сева моркови, при котором незначительная часть растений пойдет в «цветуху» — эти растения станут надежнейшими защитниками лука от луковой мухи, а потом их можно удалить и посечь на мульчу (или в ЭМ-силос).

2. В конце лета выбираются крупные луковицы (репки), а позже — морковь (но лишь те корнеплоды, что достойны погреба) и сеется (дражированными семенами) какой–нибудь сидерат–ярица (горчица, овес, фацелия, какие–нибудь цветы, например, майоры, а лучше — смесь всего этого).

3. К концу осени все (все, даже ничтожные!) луковки нарастят обильное перо и мощную «седую бороду», а потом успешно перенесут любую, сколь угодно неблагоприятную, зиму. Кстати, можно без оглядки лакомиться осенним пером. Розетки морковок тоже как бы освежатся, и из корнеплодов начнут расти молодые корешки.

4. Весну следующего года луковички встретят с готовой корневой системой и в рост припустятся еще под снегом. Из мелких луковичек вырастут — неминуемо! — крупные репки, потому что растения сполна натешатся комфортной для них холодной погодой. А в кладовке эта мелюзга — тоже неотвратимо — усохла бы. Те же луковички, что покрупнее (более 10–12 мм в диаметре) могут стрелковаться. Этому надо радоваться, только стрелки не выламывать. Лучше (пока зелень — сочная) лакомиться молодыми растениями несколько весенних недель, а когда перо загрубеет, оставить заматеревшие растения на семена.

5. Перезимовавшая морковь обязательно пойдет в цветуху. Часть молодых, только что распустившихся зонтиков можно, как это делает В. И. Ляшенко, собрать, посушить в «Изидри» и помолоть — получится необыкновенно душистая приправа. А оставшиеся зонтики дадут свежие (точно — свежие!) семена.

Очевидно, что совместное выращивание лука и моркови в двухлетней культуре в сотни раз сокращает и трудовые затраты, и объем подвергаемой рыхлению земли. Дополнительно к обычному урожаю (луку–севку и корнеплодам моркови), огородник «за так» получает луковую зелень, морковную приправу, репку (выросшую «в одно касание») и семена лука и моркови (проблемные не только из–за короткого срока годности, но и из–за беспредела на семенном рынке). К тому же, совместно растущие морковь и лук взаимно (и надежно) защищают друг друга соответственно от луковой и морковной мухи.

Стоило учесть, что лук — двухлетняя культура, не пытаться перемудрить Природу, превращая двухлетнюю культуру в две однолетних — и бонусы посыпались, как из рога изобилия!

Пришло время вернуться к заголовку пункта. Надо ли севок сеять? Как бы ответить корректно? Просто не должны руки знаться с таким продуктом, как севок. Весной первого года сеется чернушка, выросший севок остается в земле (между прочим, — как бы потыканным), и на следующий год из луковок диаметром до 10–12 мм, без забот о севе или тыкании, сами вырастают репки.

Естественно, надо подумать об управлении сорняками на грядке с луком и морковью. Важнейшей предпосылкой успешного управления является наличие чистого от семян сорняков тонкого слоя. Важнейшей потому, что грядка с момента сева чернушки и семян моркови не будет знать сплошной обработки полтора сезона, до сбора семян моркови, и будет намного лучше, если она начнет этот «марафон» чистой. Ко времени сбора семян моркови сорняки, практически, не успеют обсемениться, так что на смену луку и моркови, без всякой паузы, могут прийти сидераты.

Глава 11. Как это — сеять в рядок?

Со словом сев ассоциируется разброс: посеял кошелек, посеянный игрок, рассеянный склероз. Рассеянным же называют человека, внимание которого хаотично, разбросано. А рядок — слово, одно–коренное с порядком. В рядок можно разложить, уложить, рассадить, но посеять — это не по–русски, что–то вроде глупого мудреца. Жить, однако, с этой абракадаброй можно. Называют же друзья, подчас, двухметрового гиганта малышом.

Беда в том, что сев в рядки в огороде наносит чувствительный удар не только по русскому языку, но и по времени и здоровью огородника.

Кое–что из прошлого. Как сеяли в старину? Вспомните иллюстрации давних лет — методом «раззудись плечо, да размахнись рука». Правда, такой сев был достаточно тонкой работой: надо было и семена разбросать равномерно, и норму высева соблюсти. Прикрывали семена боронованием.

Потом на полях появились сеялки. Как привлекательно выглядела их работа! Семена раскладывались равномерно, глубина заделки семян была одинаковой (и регулируемой!), всходы были равномерными, междурядья допускали механизированный уход за растениями, а рядки завораживающе уходили «за горизонт». И неудивительно, что огородники стали подручными средствами копировать работу сеялок: царапали углом сапки ровики, щепотью сыпали в них семена, потом той же сапкой прикрывали.

Копия получилась чудовищем: семена ложились неравномерно, на рыхлое ложе и на разную глубину, всходили неодновременно, неизбежно получались сгустки всходов. Появилась нужда в прорывке — самой омерзительной работе в огороде. Мало того, что она малопроизводительна, утомительна, выполняется в самых некомфортных условиях — стоя на коленях или сидя на корточках. Она норовит еще и по здоровью ударить (хоть и не сразу). Но, несмотря на звериный оскал, сев в рядки в огороде — прижился. Больше того, эти слова как бы слились в одно. И как тодько в мыслях возникает слово сев, тут же появляется слово–русалка рядок.

Уже в самом начале активных занятий огородом у меня возникали мурашки при мыслях о прорывке. Непрерывно искал способы уклониться от нужды в ней. Привозил из Северной Америки всякие вздорные приспособления, работавшие и от постукивания, и от похрюкивания (у нас подобного изыска еще не было). Понятно, что ничего стоящего не обнаружил (иначе рынок был бы давно завален такими китайскими поделками). Зато нашел в монографии академика А. М. Гродзинского «Аллелопатия и утомляемость почв» убедительные доводы против прорывки как агротехнического приема.

Первым ощутимым успехом на пути избавления от прорывки было придавливавание приготовленного ровика бруском шириной 5–6 см. Нечто похожее я встречал ранее: некоторые огородники продавливали ровик ребром доски. Это выравнивало глубину укладки семян. А мой широкий брусок, сверх этого, образовывал канавку, т. е. не только выравнивал глубину, но и позволял рассыпать семена не в линию, а по площади. И это позволило уйти от прорывки. Чтобы вдавливать брусок было легче, я приделал к нему длинные петли, так что можно было, работая вдвоем (стоя по разные стороны грядки), перекладывать брусок с ровика на ровик и придавливать его ногами, т. е. всем (двойным) весом.

Сев вразброс. Несколько лет я тешился севом в канавку, образуемую бруском, пока не мелькнула шальная мысль: «А что, если канавку сделать шириной во всю грядку? То есть сеять как в добрые старые времена? Вразброс? И заделывать семена как встарь?

Реализации этой идеи способствовали такие обстоятельства. Во–первых, Виталий Трофимович Гридчин показал мне бутылки–сеялки. Для каждого размера семян в днище бутылок протыкаются отверстия с поперечником, равным двум диаметрам семян. Тогда семена выпадают из каждого отверстия по одному, и сгустки семян не образуются. Так я избавился от сева щепотью, которая, вдобавок, «с годами утрачивает» эластичность.

Второе (важнейшее!) обстоятельство связано с проблемой сорняков. У сева в рядки есть сомнительный плюс: такие посевы легче полоть. А сев вразброс исключает прополку! Вот тут–то и пригодилось уяснение значения верхнего слоя почвы, чистого от семян сорняков (глава 2). Само собой разумеется, что сеять вразброс можно только при наличии упомянутого слоя.

С нами произошел такой казус. На одной из «взбаламученных» грядок (напомню: так я называю грядки, на которых при позднем удалении плетей пырея почва была потревожена достаточно глубоко) мы, упустив из виду эту самую взбаламученность, посеяли свеклу. Вразброс. Ясно, что сорняки задавили всходы полностью, так что грядку пришлось просто вырубить. Неглубоко. И повторный посев был успешным. То же самое произошло с грядкой баклажанов. Но баклажаны были посажены в рядки, достаточно редко, и их можно было выполоть. А вот картошка июньской посадки была посажена по такой же «взбаламученной» грядке, но с паузой, позволившей «соскоблить» всходы сорняков и получить чистый слой (фото 16).

Вернемся к рядкам. Ручная модель машинного сева в рядки оказалась настолько неуклюжей, что вообще непонятно, как смог сев в рядки проникнуть в огород. Можно удивляться, как могли женщины (а прорывка, как правило, на их хрупких плечах) не только впустить этого козла в огород, но и позволить ему прижиться? Это попустительство можно объяснить, по–видимому, именно тем, что междурядья обеспечивают простор для орудий и облегчается традиционная (глубокая) прополка.

Итак, дилемма такова:

• сохранить традиционную глубокую прополку; тогда остается весь «букет удовольствий» — бесконечно повторяемая прополка, почти неизбежный (из–за необходимости прополки) сев в рядки, обязательные сгустки всходов и, как следствие, омерзительная прорывка;

• перейти на мелкую прополку, сохраняющую чистый верхний слой; тогда пропадает нужда в повторных прополках, стало быть, после этого можно сеять вразброс, исчезают сгустки всходов, и отпадает прорывка.

Получается, что ключ для решения дилеммы — понимание значения чистого слоя. Вот какого «бича» (или пряника?) не оказалось в руках, чтобы не пустить козла в огород.

Однако, в предпочтении сева вразброс не надо быть ригористом.

В предыдущей главе рассказывалось, почему бульбочки чеснока предпочтительнее сеять в рядки.

Понятно, что к «старому доброму» севу в рядки следует обращаться всякий раз, когда грядка, по той или иной причине, была «взбаламучена». Если мелко выполоть грядку, засеянную рядками, то восстановится чистый слой, и потом уже можно будет сеять вразброс.

Гибкость нужна и в таком, например, курьезном случае. Наключивая семена кукурузы, скажем, или подсолнуха, можно «прозевать» момент наключивания и обнаружить, что у семян выросли и вершки, и корешки. Ясно, что такие семена безопаснее всего укладывать в ровики. В ровики же надо сеять севок и зубки чеснока — иначе они могут оказаться неприкрытыми и вымерзнуть.

В этих словах видно, что рядки достойны поблажливого отношения к ним. И вправе быть одним из способов сева. Одним из! Всегда готовым уступить дорогу севу вразброс, в сотни раз более эффективному.

Глава 12. Рецепты «счастья»

Около 40 лет стоял я перед студентами с мелом в руках и спокойно относился к тому, что студенты записывают, иногда переспрашивают, уточняя. Но вот, уже в почтенном возрасте, начал выступать перед земледельцами, и отношение к записыванию, скажем так, стало скептическим. В чем дело? Да в том, что с особой охотой слушатели записывают рецепты.

Чем же провинились рецепты? Пару десятков лет назад я переболел тягой к рецептам. С нетерпением выискивал рубрики типа «А я делаю так» или «Советы бывалых» во всех подворачивающихся под руку садово–огородных изданиях. Из подшивок журнала Organic Gardening чуть ли не за тридцать лет выбрал и записал все такие рецепты и советы. И что? Остался в голове один (один!) курьезный рецепт: чтобы прогнать крота с огорода, надо положить в его «ход» дохлую мышь. Правда, я им ни разу не воспользовался. Но не потому, что не смог поймать мышь, а оттого, что не считаю крота вредителем. Скорее — наоборот.

Образцовый пример рецепта–сирены! Само его существование (да еще — в печатном виде!) и легкость пользования им толкают огородника на борьбу с одним из лучших защитников огорода. Допустим, что этот хищник действительно покинет тоннель, занятый мышью. А ведь мог бы пройти по огороду и избавить его от сотен и тысяч встретившихся на пути вредителей. И вот на него–то — с дохлой мышью?!

А, между прочим, с настоящим, завзятым врагом огорода — личинками майского жука — способны побороться лищь крот и медведка. Если, конечно, не принимать всерьез совсем никудышный рецепт борьбы с личинками майского жука: пропитать почву на 15 см карбофосом. Это я не придумал. Это я читал — и не умер от смеха (сквозь слезы).

Слабым оправданием борьбы с кротом — истинным другом огорода — может быть определенная путаница в головах: на крота — строгого хищника, на совести которого нет ни грамма растительной массы, очень часто (я сужу об этом по дежурным вопросам в многочисленных аудиториях) списывают хищения клубней. Всяких — картофеля, моркови, свеклы, лука, чеснока, гладиолусов… А это — проделки вовсе не кротов, а слепышей.

Эти грызуны раза в 4 больше крота, зимуют группами по несколько десятков особей и заготавливают на зиму тонны клубней. В спячку слепыши не впадают, так что каждой группе, действительно, надо наворовать тонны корнеплодов.

Выходит, для огородника стократ важнее знать свою проблему, а не какой–то рецепт решения какой–то иной задачи. Искать, к примеру, что делать со слепышом, а не следовать прочитанному совету, как прогнать крота.

Заинтересовавшись слепышом, можно обнаружить такую особенность его поведения. Крот прокладывает тоннель глубоко (сверху незаметно) и отгребает взрыхленную землю лапами за себя, а слепыш идет мелко (его движение заметно сверху), роет землю зубами и левым «рогом», т. е. тем местом, где мог бы быть рог, придавливает землю вверх. Стало быть, надо не мышь дохлую искать, а заметить, куда движется слепыш, и «материализовать» знание, что тело слепыша расположено справа и сзади от шевелящегося бугорка.

Самое время еще раз вспомнить К. А. Тимирязева, говорившего: «Наука, теория не может, не должна давать готовых рецептов. Умение выбрать надлежащий прием для своего случая всегда остается делом личной находчивости, личного искусства».

Так что дело ученого — помочь огороднику осознать свою проблему, а не выписать рецепт. Теперь я знаю (Климентий Аркадиевич помог), почему скептически отношусь к записыванию на моих выступлениях на огородные темы.

Дай то Бог, чтобы на записанном рецепте чернила выцвели раньше, чем он будет прочитан. Потому что рецепт составляется для конкретной ситуации, а желание применить его возникает, естественно, в совершенно другой. Иначе не бывает. Как не бывает двух одинаковых овечек (Долли — не в счет!), так не бывает и двух идентичных ситуаций.

Есть у рецептов и психологический изъян. Что ни говори, но в стремлении получить рецепт есть второй, неосознанный план — желание переложить (или хотя бы разделить) ответственность.

А можно ли после такой филиппики сказать нечто благосклонное о рецептах? Да! Рецепт может быть хорошим и даже на «все 5», если продиктован проблемой, возникшей в данной ситуации. И применен — в этой же ситуации. Видеть ситуацию, осознать проблему, выписать рецепт — прекрасный триптих! А применить рецепт в иной ситуации (записывают–то рецепты именно для этого) — нонсенс! Ну а тем, у кого мои слова отторгаются, задам риторический вопрос: «Как бы Вы, Александр Иванович или Зоя Петровна, отнеслись к врачу, вынувшему из портфеля у кровати близкого вам больного пожелтевший рецепт?».

Вредить — так вредить. Рецепты легко «плодятся» — ими просто хочется обменяться. А обмен — штука «чреватая». Допустим, что огородница услышала на лекции и записала некий рецепт. При этом обстоятельств, для которых составлен рецепт, в тексте рецепта нет, но представление о них (возможно, даже, достаточно точное) сохранилось в памяти огородницы. Увидела этот рецепт другая огородница, ей он приглянулся, и она решила им воспользоваться. Естественно, не зная всего антуража, которым рецепт (для первой огородницы) был окружен во время лекции. То есть, другая огородница применит рецепт в совсем других условиях. Почти наверняка, — без ожидаемого успеха.

Нетрудно представить себе вычитанный или услышанный рецепт–предписание сажать картошку кусочками. Я уже говорил о предпочтении, которое отдаю такой посадке. Но вот огородник встретился с сомнительным посадочным картофелем: есть у него основание подозревать, что среди клубней есть зараженные. Надо ли следовать рецепту? Конечно же, нет, потому что ножом при резке клубней будет переноситься инфекция.

Ладно, если её носителем являются грибки или бактерии. Окуная нож после каждого клубня в 2%-й раствор формалина (или лизола), можно, достаточно надежно, воспрепятствовать распространению инфекции. А если носитель инфекции — вирусы? Они легко переносятся с ножом, «не замечая», формалин и лизол. По–настоящему, им страшна лишь высокая температура.

Поэтому биотехнологи, черенкуя даже безвирусные пробирочные растения, стерилизуют скальпель в пламени спиртовой горелки или протирают его ваткой или марлей, смоченными в спирте.

Словом, если дело имеешь с сомнительными посадочными клубнями, лучше воздержаться от резки, прояровизировать клубни (подержать их 2–3 недели перед посадкой на свету), а затем выломать только здоровые ростки с зачатками корневых бугорков и высадить их вместо кусочков. Или сажать клубни целыми.

Но в рецепте–то всего этого нет! Он «выписан» для другой, благополучной ситуации! И если им слепо воспользоваться в сомнительных обстоятельствах, то можно инфицировать весь посадочный материал.

Рассказывает мне огородница: «Прочитала у Вас о посадке картошки кусочками, порезала картошку, посадила и… осталась без урожая». Что тут скажешь? Я писал просто про картошку, т. е. про обычную здоровую картошку. И рассказывал, что картошку перед посадкой надо «пробудить», чтобы выявить все неблагонадежные клубни. И резать лишь здоровые. Надо было 99% внимания уделить ситуации, и лишь 1% оставить для рецепта. Но — телега катилась впереди лошади, и огородница осталась без картошки. Одно её утешило — было на кого списать неудачу.

Еще одна реальная история (имена участников вымышлены).

Прочитала Марья Петровна в одной из моих книг рассказ о посадке помидоров в Монреальском ботаническом саду. Коротко: в центр лунки заглубляется двухметровая плашка с отверстиями, по обе стороны от неё сажаются индетерминантные помидоры (практически, два помидора в одну лунку), каждый помидор регулярно пасынкуется, ведется в одну плеть и (по мере подъема) обе плети подвязывается к планке. Словно одно растение ведется в две плети, но на двух корнях. Получаются красивые двухметровые «столбы», увешанные плодам (там, в Монреале!).

Поделилась Марья Ивановна рецептом с Софьей Петровной, которая запомнила лишь то, что очень здорово сажать в одну лунку два помидора. Мно–о–гое осталось за бортом. Например, такой пустячок, что Харьков — не Монреаль, и цветочные кисти, появившиеся (на степной Слобожанщине) утром на плети, распятой на плашке, к вечеру сгорели бы. Все до одной!

И вот, желая высадить побольше саженцев, Софья Петровна посадила помидоры парами, т. е. по два в лунку. И что выгадала?

Примем условно, что Софья Петровна сажала пары саженцев (см. рис.11) в три ряда по самой плотной — ромбовидной схеме. И в 27 лунок было высажено 54 помидора. Каждый круг питания служил одновременно двум растениям (это указано двойной штриховкой), и, естественно, не все компаньоны достойно выдержали конкуренцию с «сожителем». Не будет преувеличением предположить, что один из компаньонов не сумел толком развиться в каждой третьей лунке.

Таким образом, на грядке осталось, фактически, лишь 27 + 18 = 45 более или менее полноценных саженцев (скорее, всё таки — менее полноценных из–за конкуренции, изведших добрую часть сил на борьбу).

Рис. 11. Ромбовидная посадка помидоров по два в лунку

Теперь допустим, что Софья Петровна, решив высадить побольше саженцев, посадила бы помидоры не в 3, а в 4 ряда, но по одному в лунку. То есть, желая посадить побольше помидоров, поступила бы естественным образом (так, как она сделала бы, не зная монреальского рецепта). Тогда на ту же грядку было бы высажено 48 саженцев. В этом случае круги питания тоже налегали бы друг на друга, но — лишь сегментарно. Это видно на рис 12. (на двух кругах питания в центре грядки). В то же время при посадке помидоров парами их круги питания перекрываются полностью (налегающие части кругов питания выделены на обеих схемах двойной штриховкой).

Вот вам «польза» от рецепта! И растений меньше получилось, и питание каждого из них переполовинено. То есть каждое растение развилось не в полную силу. В монреальской посадке в одном круге черпаются питание и влага лишь для двух плетей, там наложение кругов не ущемляет помидоры, а у Софьи Петровны в одном круге кормятся два непасынкованных растения, т. е. десяток или более плетей. Подчеркну, что Софья Петровна, не пасынковала помидоры, чтобы не все цветочные кисти высовывали нос на солнце.

Рис. 12. Загущенная посадка помидоров по одному в лунку на той же грядке

Естественно, растения при такой посадке «не доедали». Но и это еще не всё. Погода может способствовать разгулу заболеваний растений. И посадка помидоров парами благоприятствует этому разгулу: если заражено одно растение в лунке, то у другого резко возрастает угроза тоже заразиться.

Таким образом, вопрос «Что выиграла Софья Петровна, посадив помидоры парами?» был некорректным. Бонусов — просто не было. Софья Петровна могла только потерять. И, опять таки, утешиться тем, что было на кого свалить вину.

Вот почему огородные рецепты можно смело отнести к словам–сиренам. Вот почему их можно считать «пожелтевшими», устаревшими уже в момент написания.

Пройдемся еще раз по «монреальской истории». Я своими глазами видел плоды монреальской посадки, присмотрелся к ней, более или менее связно рассказал о ней, и у Марьи Ивановны сложилась какая–то картина. Но, естественно, не та, что видел я. Потому что я не сказал, к примеру, что в монреальском бот–саду вовсе не ощущалась температура воздуха. А как ласкало кожу августовское солнце!

Но вот Софья Петровна записывает рецепт со слов Марьи Ивановны, и картина, в которую она встраивает рецепт, удаляется от монреальской за горизонт. Потому что у Софьи Петровны — все 38 в тени. Так какова цена обмена рецептами? Стоят ли они чернил и времени, потраченных на их запись?

Напомню сказанные выше слова про достойный триптих:

1. Всесторонне изучить свою ситуацию.

2. Тщательно разглядеть проблему, возникшую в этой ситуации.

3. Выписать адекватный рецепт решения этой (этой, а не какой–то иной!) проблемы.

Выписать, а не переписать.

Вот подходящая к случаю притча. Спрашивает батрак Сидор у хозяина: «Слушай, а чего ты платишь мне рубль, а Петру — два?». — «О, вон на дороге пыль! Сбегай узнай, что такое». Прибегает: «Чумаки едут». — «Петро! Вон на дороге пыль! Сбегай узнай, что такое». Прибегает Петр: «Чумаки едут, соль на Сечь везут. В Сечи будут продавать по два рубля пуд, а дорогой — по рублю. Давай, хозяин, возьмем пудов десять». Поворачивается хозяин к Сидору: «Теперь ты видишь, откуда я Петру лишний рубль беру?».

Понятно, что Сидор — из тех, кто переписывает рецепты, а Петро — из тех, кто, изучив ситуацию и проблему, их выписывает. Уж если выпало вам счастье «батрачить» в собственном огороде, «делайте жизнь» с Петра, а не с Сидора.

И полушутливое замечание вдогонку. Будьте добры, не сочтите «выписанным рецептом» изложенные выше соображения о посадке помидоров. Это была просто модель, показывающая, что списанный Софьей Петровной рецепт, вообще говоря, никчемен — в подавляющем числе ситуаций.

Вопрос с рецептуальным подтекстом. Не бывает у меня лекции, где бы не прозвучал вопрос: «А какая площадь Вашего участка?». И каждый раз я недоумеваю — чем вызван этот неуместный — с моей точки зрения — вопрос, никак не соотносящийся с темой? Разве зависит от площади, к примеру, угроза засоления при обильных поливах? Или ликвидация структурности и скважности почвы при пахоте/перекопке? Или гибель растений от полива, доставившего влагу корням паром? Или вытеснение аммиаком и сероводородом углекислого газа из поступающего в корни растений раствора из запаханных сидератов? Несть числа этим вопросам…

И лишь с годами (с годами!) до меня дошло, что в вопросе о площади растворен рецептуальный подтекст.

А сам вопрос задает огородник, понимающий, что рецепт зависит от ситуации, но не стряхнувший подспудное стремление уловить в моих словах рецепт, которым хотелось бы поживиться, и неявно упрекающий меня в том, что я, орудующий на пяти сотках, как бы навязываю что–то для двадцати пяти.

Так что корректным ответом на вопросы о площади может быть замечание, что я — последовательный тимирязевец, и сознательно не раздаю рецепты. Правда, то, что я говорю, смахивает, подчас, на рецепт. Речь идет о случаях, когда — на примере модельной ситуации — объясняются мотивы тех или иных действий, того или иного выбора. Но мотивация — не рецепт. И, зная мотивацию, огородник может самостоятельно, не имея рецепта с готовым набором действий, составить его, максимально «притирая» к своему случаю. Составить! А не записать готовый!

Глава 13. «И мы пахали!»

Какая лаконичная, но меткая пословица! И как часто об этих хвастливых словах мухи, сидевшей на рогах вола, забывают почитатели аргумента «Это работает!». А, между тем, этот, с позволения сказать, «аргумент» был бабкой–повитухой при родах многих сирен, прижившихся в огороде. «Аргумент» — бесхитростный, и потому — привлекательный (в качестве довода в пользу того или иного приема). Но это та простота, что хуже воровства.

«Это работает!». Серьезный анализ причинно–следственных связей, словно в пальчиках факира, подменяется этим легкомысленным «аргументом». На фоне некоторого действа отмечается подвижка в решении определенной проблемы, и это действо скоропалительно объявляется средством решения проблемы. Так и свелись:

• к механическому рыхлению почвы — забота о комфортных условиях для корней;

• к прополке — обуздание сорняков;

• к поливам — влагообеспечение растений;

и так далее — по всему оглавлению книги.

Такой залихватский подход даже становится, подчас, предметом позерства, рисовки. Я, мол, «человек простой» (варианты — «университетов не кончал», «человек занятой», «некогда мне» и т. п.). Вижу, дескать, что это работает, а почему — мне не интересно.

К. А. Тимирязев по этому поводу говорил: «То, что практик нередко величает своим опытом, логически представляет только самую несовершенную форму наблюдения. Одно дело — подметить явление, и совершенно иное дело — дать этому явлению верное объяснение».

Н. И. Курдюмов, комментируя в книге «Мастерство плодородия» это высказывание Климентия Аркадиевича, пишет: «Вот вдруг не стало у Васи колорадского жука. Это — опыт. А отчего его не стало? От того, что соломой мульчировал, бобы по картошке посадил, компост в лунки клал, или зима была суровая? На самом деле, просто картошку раньше посадил. И жук ушел на молодые ростки к соседу. Это — объяснение. А Вася всем рассказывает, что яичную скорлупу в лунки сыпал — вот и нет жука! Так рождается 90% «народных» методов».

Зачем я привел эту пространную цитату, где Николай Иванович мягко подтрунивает над Васей, объявившим яичную скорлупу защитницей картошки от колорадского жука? Да от досады. Тираж «Мастерства плодородия» перевалил за миллион экземпляров, книга стала, без преувеличения, настольной для земледельцев, но и сегодня некоторые руководители (?!) Клубов органического земледелия и центров «Сияние», как ни в чем не бывало, размахивают жупелом «Это работает!».

Разберемся чуть жестче, чем это свойственно толерантному Николаю Ивановичу, в прегрешениях нашего Васи. Есть два созвучных латинских изречения:

I. Post hoc, поп est propter hoc (после этого — не значит из–за этого);

2. Post hoc, ergo propter hoc (после этого — значит вследствие этого).

Первое изречение говорит о взвешенном подходе к последовательности двух событий, предполагает поиск причинно–следственной связи между ними. А второе отражает часто встречающееся в быту наивное, инфантильное толкование последующего события как следствия более раннего — можно сказать, механически назначает событие–причину.

Если бы наш Вася попытался найти причинно–следственную связь между скорлупой, брошенной в лунку, и поведением жука на кусте картошки, то это ему не удалось бы. Не помогли бы ему ни химия, ни физика, ни энтомология. И Вася не попал бы со своим «Скорлупа работает!» впросак.

Возможно, что у Николая Ивановича, человека сравнительно молодого, эта история — просто удачный литературный прием. Для меня же это — кусочек биографии. Я помню времена, когда у огородников была форменная истерия вокруг яичной скорлупы, считавшейся панацеей от разгулявшегося тогда колорадского жука. Был не только очевидцем, но и участником «кампании». Моя теща Марья Ивановна всю зиму собирала скорлупу, и я, помогая ей сажать картошку, бросал в лунки по жменьке скорлупы.

Понятно, что бум вокруг скорлупы быстро сошел на нет (иначе и не могло быть), но еще и сегодня можно встретить убежденных «скорлупников». Упомянутые Николаем Ивановичем «народные методы» не безобидны. Сколько картофельных делянок сделал жук плешивыми, пока его «отпугивали» скорлупой!

Чтобы ваша находка не оказалась в незавидной компании с «васиной скорлупой», среди 90% упомянутых Николаем Ивановичем сомнительных «народных» методов, просто не надо опираться на «Это работает!». Прежде, чем рассказывать о подмеченном явлении, надо дать ему верное объяснение, построить модель. И взвесить все сопутствующие обстоятельства. Не вырывать «из контекста» отдельно взятый факт. А то ведь можно заметить, например, что по обмазанному соляркой стволу дерева не мигрируют вредители, и тут же объявить солярку панацеей от них. То есть забыть «на минуточку» и о благоденствии дерева, ствол которого мается под слоем солярки, и о самочувствии самого садовода в саду. Но не забыть во всеуслышание объявить о «находке». Будто садоводам нужны не столько живые деревья, сколько отсутствие на них всего живого — и вредителей, и тех, кто держит их под контролем.

Случай с соляркой не выдуман — я знаком с такими горе–садоводами. Мог бы даже назвать их поименно, но не хочется «авторитет подрывать». Авось, и такого намека достанет, чтобы стволы яблонь оказались в своей природной среде, а не под нефтяной пленкой. Представляете драму? Садовод целый год живет в ожидании момента «лучше нету того цвету, когда яблоня цветет», предвкушает неспешное чаепитие под бело–розовой кипенью, но, измазав (по скоропалительному совету) деревья соляркой, «ищет пятый угол ».

И опять повторюсь. Я не призываю игнорировать подмеченное «Это работает!», я прошу лишь не опираться на него, не считать его обоснованием приема. Наблюдение может стать отличным эвристическим посылом. Но — не более того. Всякую «находку» надо встроить в многогранную систему связей биоценоза, и лишь после этого начинать «Хочу поделиться…» или «А я делаю так!». Надо помнить о доверии огородников печатному слову и щадить их, по возможности. Просто быть с коллегами предупредительным.

Приведу еще один показательный пример. Я, в самом деле, заметил, что если перестаешь полоть, то сорняки утихомириваются. Я увидел, что «это работает». И если бы я начал глаголить во всю ивановскую о том, что отказ от прополки — лучшее средство против сорняков, то повторил бы Васин конфуз с яичной скорлупой. Мне понадобился добрый десяток лет, чтобы найти этому феномену подобающее объяснение. И только тогда, когда я обратил внимание на решающую роль тонкого слоя почвы, чистого по весне от семян сорняков, и продумал совокупность агроприемов, оберегающих этот слой от засорения новыми семенами, всё «разлеглось по полочкам». И снова хочется вспомнить добрым словом Владимира Васильевича Фокина — этот тонкий слой возникал от того, что в руках был плоскорез Фокина.

Словом, «это работает» сыграло важную эвристическую роль, но никак не использовалось в качестве обоснования. А если бы я поторопился с «Кука–рек–у-у»?

Ну что, улыбнемся? Уже поседела борода у шутки. Смешно, но это работает! Не торопитесь, однако, смазывать керосином нож, которым резали селедку. Потому что в шутке «Если нож пахнет керосином — смажьте его…» я не знаю конца.

«Это повторяемо!». Иногда любители аргумента «Это работает!», чувствуя, по–видимому, его хлипкость, «подкрепляют» его еще одним, не менее сомнительным: «Это повторяемо!». Даже комментировать такие попытки неловко. Спрячусь за Н. И. Курдюмова. Представим себе, что за манипуляциями с яичной скорлупой, которые совершал упомянутый Николаем Ивановичем Вася, из–за забора наблюдал еще один сосед — Петя. И подумал: «Сем–ка, я тоже сыпну скорлупы».

Сыпнул. И у Пети тоже не было жука. По той же причине, что и у Васи. Напомню: Вася с Петей посадили картошку раньше третьего соседа, и пробудившийся от спячки жук предпочел молодые картофельные всходы у этого соседа. А Вася гордо добавляет к своему рассказу о скорлупе: «Петя тоже сыпал скорлупу. И у него тоже не было жука!». Дескать, «Это повторяемо! ».

Словом, аргумент «Это повторяемо!» так же никчемен, как и «Это работает!». И они (даже вдвоем) не могут подменить поиск причинно–следственных связей между проблемой и способом её решения. Сколько ни говори слово халва, во рту не станет слаще. Сколько ни повторяй «Это повторяемо!», истина не станет ближе.

Точнее, стала бы ближе, если бы число повторений было статистически достоверным. Но счет тогда пошел бы на тысячи. Причем набор повторений должен был бы быть репрезентативным — подобно тому, как опрос общественного мнения проводится в разных областях, в различных социальных группах, среди людей разного пола и разных возрастов и т. д. Математику трудно даже вообразить, сколько «туфты» извлекается из таблиц, где сопоставляются два повторения — так называемые контрольное и экспериментальное.

Доводилось, например, читать такой «довод» в пользу лунных календарей: посадил, дескать, давеча картошку «по луне», так некуда было её девать. Но роль такого планетарного явления надо бы проверять на повторяемость в разные годы, на разных континентах, в разных климатических зонах, при разных агротехниках возделывания, для разных сортов… Многие тысячи раз!

И невдомек огороднику, воспевающему лунные календари, что, в его случае, картошки могло быть «хоть завались», например, из–за удачно сложившихся метеоусловий, из–за применения удачного биоактиватора и т. д., а вовсе не из–за Луны.

Заключение

Здесь рассказано о некоторых словах–сиренах, готовых усладить слух огородника, «услужить» ему, когда у биоценоза возникает определенная проблема, и подтолкнуть горемыку–огородника к привычным, но неугодным Природе действиям. Заметим, однако, что «гребень» был нечастым. Естественно, не все сирены, затаившиеся в огороде, попали на кончик пера.

Так что книжка как бы не дописана. Но не от лени — от сознания, что в одиночку всех сирен, по–хозяйски устроившихся в огороде, — не выявить. Сверхзадачей книги было — поставить проблему, показать огородникам, как часто и сладко поют им сирены, мобилизовать на критическую оценку привычных действий. И уговорить многое менять в головах. Сначала — в головах, и лишь потом — в действиях.

В арсенале садоводов — тоже уйма понятий и приемов, не имеющих аналогов в природе. Скажем, леса всего света живут (да еще как!) без свистопляски вокруг надуманных приствольных кругов, а вот деревья в садах, видите ли, нуждаются в том, чтобы так называемые приствольные круги как–то выделялись, величались, очищались от листового опада, перекапывались, заливались, посыпались золой… В итоге — по защитникам деревьев наносятся удары, один другого чувствительнее. А вот компенсации за этот вред не видно, как говорится, «между тут».

А пресловутая обрезка! Обходится же рябина — родная сестра яблони — без обрезки, и с каждым годом становится всё урожайнее и краше. У Зеппа Хольцера в Краметерхофе в 50-гектарном саду не обрезана ни одна (ни одна!) ветка. Во всем саду не видел я волчков непременных спутников обрезки, а фруктов — завались.

А опрыскивание? Весь растительный мир защищает себя разнообразием, а вот культурным растениям, видите ли, без опрыскивания — ну никак. Будто фото 48 сделано на Луне, а фото 49 — не у меня в огороде. На первом показано, как лихо расправляется с личинкой колорадского жука муха–скорпионница. А на втором: тысячелистник в грядке баклажанов — не сорняк. Подросши, он образует запашной зонт над грядкой, отпугивающий колорадского жука.

Фото 48. Муха–скорпионница расправляется с личинкой колорадского жука

Фото 49. Запашной «зонт» тясячелистника не подпустит колорадского жука к баклажанам

Уточню: я не отвергаю опрыскивание, я выступаю лишь против сведения проблемы защиты растений исключительно к опрыскиванию.

Тешу себя надеждой, что читатель, у которого проснулся интерес к вытаскиванию русалок «за ушко да на солнышко», не удовлетворится приведенными примерами, пополнит список слов–сирен своими находками, стряхнет с себя их чары и сделает более комфортной жизнь — и свою, и биоценоза.

Напомню (специально для такого читателя), как протекает процесс вылавливания слов–сирен:

• фиксируется внимание на операции, аналога которой нет в дикой природе (рыхление почвы, прополка, подвязывание, опрыскивание, обрезка и т. д.); это — посыл, зачин работы;

• операция скрупулезно исследуется «с весами в руках»: выявляется её истинная цель, взвешиваются полезные и вредные эффекты;

• выискиваются природные связи, совокупность которых позволяет сотворить такую альтернативу исследуемой операции, которая и поставленной цели достигала бы, и биоценоз избавляла бы от вредных побочных эффектов, а полезные эффекты — приумножала бы.

Какая–то мистика — чем меньше изобретательности в отходе от Природы, чем больше потакает Природе предлагаемая альтернатива, тем больше бонусов и тем меньше вреда — всему на свете! — она приносит. Подчас создается впечатление, что действо, означенное словом–сиреной, придумывал, при поддержке лукавого, изощренный мазохист.

Ребята, давайте жить дружно! С Природой — прежде всего. И со здравым смыслом. Древнеримский писатель и агроном Колумелла, автор 12-томной сельскохозяйственной энциклопедии (I век н. э.), писал: «В сельском хозяйстве можно управлять без тонкостей, но оно не терпит и глупостей. Мнение большинства, что оно… не требует никакого ума, далеко от истины».

О том же, фактически, говорится в миниатюрной (но на вес золота!) книжечке В. В. Фокина «К земле с наукой». Слова Колумеллы и Владимира Васильевича имеют к нам самое непосредственное отношение.

Дорогие читатели! Вы прочитали книгу о том, что земледелие в согласии с природой — работа, скорее, умственная, чем физическая. Что прежде, чем изменить что–то в действиях, нужно сильно много поменять в голове. Что Бог велел растить в огороде еду, а не бороться за урожай. Что огороду нужны не мозоли на ваших руках, а возможность вливать в вас здоровье через край. Так споспешествуйте ему в этом добром деле. Не поддавайтесь обаянию русалок и сирен.

Оглавление

Вступление

Глава 1. Рыхление почвы — кто его выдумал?

Глава 2. Прополка — лучшее средство размножения сорняков.

Глава 3. Влагообеспечение растений и поливы — не одного поля ягоды.

Глава 4. Еда, урожай и удобрения

Глава 5. Зеленое удобрение?

Глава 6. Иммигранты из тропиков и отопление

Глава 7. Рассадный карнавал

Глава 8. Поддержка растений и подвязывание

Глава 9. Нужда в семенах и семенной рынок

Глава 10. Что делают с тыканкой?

Глава 11. Как это — сеять в рядок?

Глава 12. Рецепты «счастья»

Глава 13. «И мы пахали!»

Заключение Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg