Ольга Черниенко Родная сторона
© Ольга Черниенко, 2019
© Интернациональный Союз писателей, 2019
* * *
Черниенко Ольга Васильевна
По образованию музыковед. Долгие годы проработала старшим научным сотрудником ГЦТМ им. А. А. Бахрушина. Руководила творческим объединением «Диалог». Автор книг о современной музыке.
Прозу – рассказы о животных пишет с 2012 года.
Член Международного союза писателей «Новый современник». Член Российского союза писателей. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей.
Лауреат литературной премии «Наследие-2016».
Лауреат премии фестиваля «Во славу Бориса и Глеба – 2018».
Лауреат Международной премии имени Сент-Экзюпери (2018).
Лауреат Международной премии имени Владимира Набокова (2018).
Лауреат Международного литературного фестиваля им. Пушкина, посвященного 220-летию поэта (2019).
Дипломант международных литературных конкурсов «Новые имена», «Вся королевская рать», «Просто о жизни».
Официальный участник Парижского книжного салона (2017).
Номинант на Международную Лондонскую премию (2019).
Бася
(рассказ написан в соавторстве с Анной Филатовой)
Щенок был совсем крохой, меньше ладони. Казалось, мама торжественно извлекла его на свет Божий из собственной варежки.
– Знакомься, Леночка! Я назвала её Басей. Малышка попала в след от сапога в снегу и не могла выбраться. Пришлось помочь.
Мама поставила щенка на пол, и на ковровой дорожке сразу образовалась лужица.
– Пометила! Значит, будет жить с нами. Смотри, какая прелестная!
Природа одарила Басю черным шерстяным фрачным костюмчиком, белой манишкой и белыми носочками. Мордочкой с блестящими среди густой шерсти глазками-пуговками и аккуратным кожаным носиком она напоминала игрушечного плюшевого медвежонка, что сидел много лет на диване в гостиной.
Щенок, приветливо виляя хвостиком, встал на задние лапки, потянулся к девочке, и Лене очень захотелось взять его на руки, прижать к себе, погладить, но она вдруг резко развернулась в инвалидном кресле:
– Не будет Бася жить с нами! Отец не позволит – выбросит! Ты же знаешь, какой он! Даже на руки брать не буду – привыкать не хочу! Бася на Шарика похожа. Ты помнишь его, мама?
Плотно притворив дверь, так, чтобы щенок не смог пробраться к ней в комнату, Лена взялась за вязание. Рукоделие всегда её успокаивало, помогало собраться с мыслями. Но не в этот раз. Появление Баси в доме взбудоражило. Что будет с малышкой, если её опять выкинут на мороз? Если никто больше не сжалится – просто замерзнет! В том, что отец не оставит собаку дома, не сомневалась: душевных травм, связанных с домашними животными, было много.
Ещё в раннем детстве она мечтала стать… нет, не принцессой, не Золушкой, не волшебницей – Робин Гудом!
И не только потому, что лук, стрелы, лошади и жизнь в лесу… Нет! Робин Гуд – защитник слабых! Есть же такая профессия – помогать восстанавливать справедливость.
Лена не испытывала особых переживаний по поводу собственной болезни (фактически медленного умирания) – все будет так, как Бог даст! А вот собаки, кошки, голуби, даже насекомые вызывали массу переживаний…
Как-то они с мамой принесли из леса домой ежика с поломанной лапкой, наложили шину. Косточки вскоре срослись, и колючий комочек стал вести активный образ жизни: по ночам бегал, топал, что-то постоянно искал… Передние лапы у ежа небольшие, зато задние – здоровые. Шлепают, как ласты! Забавный, милый и бесконечно благодарный. Узнавал своих – опускал иголки, позволял гладить и чесать пузико.
Но однажды утром Лена нашла его на улице мертвым, в луже. Ночью отец попросту выбросил его в окно: спать помешал.
В другой раз приблудился кот – толстое, рыжее, ласковое, мурчащее теплое Солнышко. Но и он был выставлен за дверь. Золотое свое Солнышко Лена более не увидела. А ведь тогда был лютый февраль – морозный, трескучий, вьюжный!
Вот и сейчас зима! И щенок этот – Бася – копия её черного Шарика с белой грудкой из далекого, раннего детства. Первый настоящий друг! Но соседи по коммунальной квартире были против собаки, и Шарика, по легенде, пришлось подарить знакомым – дачу охранять.
И лишь спустя несколько лет бывшая соседка проговорилась – на самом деле отец вывез Шарика в лес, бросил там и щенок ещё долго бежал за уезжавшей машиной…
Как мог так поступать её отец, её кумир… когда-то веселый, щедрый, благородный, с золотыми руками?
Отчаянным был он и смелым: в электричке заступался за слабых, получал травмы, переломы, но все равно лез в драку! Однажды в парке Горького ему нож всадили в сердечную сумку за то, что женщину с ребенком защитил! И он, молча, зажав рану рукой, пошел… и шел, пока сознание не потерял!
А после операции сбежал из больницы: надо было срочно нарубить дров на зиму любимому дедушке!
И топором работал до тех пор, пока кровь не пошла из-под рубашки!
Как же не похож был тот человек на нынешнего!
И как ей не хватало того – далёкого, доброго и сильного, способного защитить свою дочь от любых издевательств, насмешек! Быть может, потому она и мечтала стать Робин Гудом?
Что с тобой случилось, папа? Неужто тогда вместе с кровью вытекло из сердца милосердие?
Ведь карманы твои всегда были полны угощения для хвостатых охранников на стоянке машин…
И хвалился ты, что ни одну собаку не задавил, несмотря на аварийные ситуации!
И машины чинил всем, кто попросит, и денег ни с кого не брал… но после ремонта тебе бутылки с водкой ставили!
А после выпивки лицо твое человеческое исчезало вдруг под маской злобного зверя…
И теперь душа твоя – словно небо, затянутое плотными, густыми облаками. Сверкнет на миг, как луч солнца, и внезапно погаснет…
А может, околдовал тебя кто, папа? Приворотным зельем на водке опоил? Или порчу навели завистники?
Как же хочется порой подойти, потрясти за плечи и крикнуть: «Проснись, Робин Гуд! Гибнет семья твоя! Беги на помощь!»
Господи, отбери у него стакан, сделай так, чтобы горе из дома ушло!
Хлопнула входная дверь – отец вернулся с работы. Не в силах слушать, что сейчас произойдет, Лена легла в постель, накрыла голову одеялом. Сердце сжалось. Бедная Бася, сытая, согревшаяся в своей коробочке, сладко причмокивающая во сне на мягком одеяле! Неужели он не оставит малышку в доме хотя бы до утра?! Сможет ли мама ему противостоять? Или не справится, как не могла справиться с его алкоголизмом?
От бессилья катились слёзы.
– Доченька, ты легла? – Вдруг скрипнула дверь.
Увидав Лену в постели, мама прошептала: – Извини, потревожила, но я же знаю: не спишь! Не переживай, папа согласен, Бася будет жить с нами. Оказывается, этот щенок – с их стоянки. Её матери он еду-то и носил!
– Мама! – Лена резко села на кровати. – Сейчас он трезвый, потому и согласился! А напьется, не понравится что-нибудь – и выкинет собаку из дома!
Зима не может длиться вечно, однажды бесконечная ночь сменится весенним рассветом. Майские ливни умоют городские дома, тротуары, деревья, и освежающий запах распускающихся берёзовых почек – символа обновления природы – взбудоражит сердца, породит надежду на новую жизнь, словно дождевая вода вместе с уличной грязью унесет все мелкие человеческие неприятности и огорчения. Ласковые солнечные лучи развеют мрачную атмосферу городских кварталов, согреют пташек, четвероногих хвостатых бродяг, чудом умудрившихся пережить лютую зиму, выманят тощих подвальных кошек с плодами их мартовской любви на ещё редкую молодую травку…
Светлой радостью дивная красота природы наполнит души тех, кто сумеет убежать от городской духоты и пыли за город. Дача! Вот где можно вздохнуть свободно!
На участок ездили втроем – мама, Лена, Бася. Отец не приезжал – все лето пил в городе с «друзьями» – собутыльниками.
Они же сажали, возделывали огород, собирали урожай, консервировали на зиму овощи, ягоды, варили варенье…
Дача – всего-то шесть соток! – собственная земля, на которой чувствуешь себя настоящим Творцом!
Какое удивительное, почти родительское чувство испытываешь, когда посаженный тобой, казалось хиленький, хрупкий саженец обрастает первыми почти прозрачными, похожими на детские ручки веточками, раскрывает тонкие, нежные листочки-пальчики, тянется к солнцу! Дерево-малыш, которое так и хочется покровительственно гладить по головке – крошечной кроне; переживать за него, как за собственного ребёнка, из-за его болезней, травм…
А через год-два оно уже напомнит настоящее дерево, обещающее быть сильным, плодоносным. И вот уже появляются на нем первые цветочки, наполняют воздух тонким ароматом, привлекающим гудящих пчел, шмелей…
Наверное, в каждом дачнике, стремящемся создать на собственной земле свой райский уголок, проявляются созидательные гены древних прародителей, возделывавших когда-то на заре человечества Эдемский сад.
И, как в Эдемском саду, рядом с человеком на дачном участке должны чувствовать себя счастливыми домашние животные!
Подпрыгивает, тявкает черный с белой грудкой щенок, пытаясь поймать неожиданно ожившие цветы – нарядных бабочек, танцующих над благоухающими соцветиями многолетних кустарников – сирени, жасмина, шиповника, ирги…
– Бася! – Лена бросает подальше в траву игрушку. – Апорт!
Щенок отвлекается от бабочек, бросается в кусты.
– Бася! Принеси тарелочку!
Команды хозяйки каждый раз становятся все сложнее.
– Бася! Принеси тапочки.
Девушка учит собаку запоминать названия предметов:
– Бася, принеси книгу! Бася, открой дверь!
Собака оказалось весьма сообразительной: играючи усвоила названия самых необходимых вещей, научилась приносить их Лене, открывать двери перед инвалидным креслом и даже закрывать их, помогать забираться хозяйке вместе с коляской на бордюр, пандус…
Постепенно собака становилась не просто домашним любимцем, другом, с которым можно поделиться сокровенным, но и «руками» и «ногами» своей ограниченной в движениях юной хозяйки.
Даже во время совместных походов в лес, на речку Бася, с удовольствием носившаяся по полянкам и опушкам леса, выискивая мышек или догоняя вспархивающие из-под её лап воробьиные стайки, никогда не забывала про Лену – мгновенно появлялась перед ней при первом же показавшемся подозрительным звуке, готовая защитить от любой опасности.
Вечера проводили по-старинному уютно – у самовара, с друзьями и соседями. Мама была хлебосольной – готовила пироги, пельмени, блины…
Лене всегда казалось, что мамины руки – это руки доброй волшебницы, а их магические, завораживающие движения сродни игре на музыкальном инструменте, кухня – мастерская волшебницы, а все её блюда – произведения высочайшего кулинарного искусства.
– Ты можешь не любить готовить, но уметь обязана! – часто говорила она дочери и цитировала любимого Хайяма:
– Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
На всю жизнь запомнила Лена все секреты её особой кулинарии… Разбудите среди ночи, спросите: «Сколько компонентов в настоящем украинском борще?» Ответит!
Как же легко и просто, наблюдая за мамой, научиться всему, что она умеет, – сажать цветы и овощи, готовить борщи и выпекать изысканное печение, вязать и вышивать!
Сколько интересных художественных идей воплощены в Лениных оригинальных шалях и теплых шарфах, кружевных накидках и скатертях! На выставках за свои работы она получала дипломы и грамоты, была признана «Юным талантом Московии»! Мама гордилась и мечтала увидеть дочку известным художником или искусствоведом.
Однажды слышала, как соседка с оттенком зависти сказала своей дочери – Лениной подруге:
– Бог дал Лене слабые ноги, зато вознаградил талантливыми руками и светлой головой!
Мамины руки доброй волшебницы творили не только вкусную пищу. Словно крылья Ангела, они всегда успевали подхватить падающего в бездну: оказывали материальную помощь пострадавшим в катастрофах, многодетным семьям, помогали по хозяйству беспомощным соседям (дача у них была от общества инвалидов) и, конечно же, подкармливали всех встречных бездомных животных! Мама жила не для себя – для людей!
Два дивных лета провели они втроем на даче. И это были их самые счастливые дни…
Мир рухнул внезапно. Однажды летом мама упала. Боль в колене не отпускала, и диагноз, объявленный доктором после рентгена, не предвещал ничего хорошего:
– Вторичные раковые опухоли костной ткани, образовавшиеся в результате переноса атипичных клеток из основного очага с кровотоком и лимфотоком, – равнодушно и вяло, глядя на снимок, бубнил он, словно читал учебник. – Подобная картина появляется на последних этапах онкопатологии…
– Доктор, я не поняла, что с мамой. Нужна повторная операция? – робко переспросила Лена.
– Какая операция? Вы о чем? Что вы хотите! Ей жить осталось четыре месяца! – раздраженно крикнул эскулап. – Злокачественная опухоль, удаленная у вашей матери три года назад, вновь заявила о себе: метастазы проникли в кости! Мы ничем не можем помочь!
Оглушенная ужасным известием, Лена удалилась в коридор.
В одну секунду все окружающее перестало для неё существовать, померкли краски мира, и теперь интересовало одно: как спасти маму?
Нельзя опускать руки, надо бороться, лечить, не давать падать духом! Мы обязательно победим!
Наступило то самое время, когда уже Лене необходимо было стать маминым ангелом-хранителем.
– Мамочка, ничего страшного, тебя пролечат, выпишут из больницы, мы вернемся на дачу!
Надо повторять это все время, постоянно, снова и снова, чтобы самой в это верить! Ведь мысли и слова реальны, имеют свойство сбываться!
И ещё! Принести ей икону Николая Чудотворца – святой быстро откликается, приходит на помощь нуждающимся!
И лишь отец, никогда не просыхающий от водки, портил все…
Присев к маме на кровать, повторял:
– Когда же ты наконец умрёшь? Ты нас замучила…
В эти минуты Лена готова была его убить.
Почему отец так цинично себя вел? Наверное, среди той нравственной грязи, которой он постоянно касался, заразился бациллами хронической душевной усталости – безразличием, бесчувственностью, бессердечием, апатией и бесстрастностью, когда живет человек по инерции, не зная для чего и зачем.
Лена осталась одна со своим горем. Удивительно, но все знакомые, которых ранее считала близкими друзьями, как-то резко исчезли из её жизни. Вокруг образовалась пустота. Впрочем, Лена и не желала жалости ни от родственников, ни от бывших друзей. Понимала: никому из них просто не хочется взваливать на себя чужие заботы, а тем более мыть, убирать, ухаживать за неходячим инвалидом в доме, где постоянно бесчинствует алкоголик.
На подвиг способен не каждый, самоотверженных людей, как Ленина мама, на всем белом свете по пальцам перечесть.
Впрочем, люди никогда не задумываются о том, что однажды и сами могут попасть в подобное положение…
С домашними заботами – стиркой, готовкой, уборкой – Лена приноровилась справляться сама. Трудности представляли походы в магазин за продуктами. И не только из-за спуска и выхода из подъезда. Раздражали чересчур пристальные взгляды. Но если у простых обывателей любопытство вызывало лишь необычность средства передвижения девушки – инвалидное кресло на колесах, то пьяные и хулиганы могли и покуражиться над человеком беспомощным, незащищенным.
О эти наглые, ухмыляющиеся рожи людей, упивающихся своей безнаказанностью! Вот где вылезает на свет Божий вся человеческая низость! Каких только оскорблений не приходится слышать инвалиду! И нет никакой защиты от подонков…
В такие минуты на помощь бросалась Бася! Звонким отчаянным лаем – своеобразным собачьим SOS! – пыталась она привлечь внимание прохожих. И хотя те в большинстве своем равнодушно проходили мимо, шум, поднимаемый собакой, заставлял недобрых людей уйти.
Выгуливать Басю ежедневно, два раза в день, было некому. Лена могла лишь выпустить собаку из квартиры. Возвращаясь с прогулки, она тихо гавкала под дверью: «Я вернулась, пустите!» В то время Бася стала единственным существом на свете, которому девушка была небезразлична. Чувствуя напряженную, даже опасную обстановку в семье, она постоянно находилась рядом. И ночью, лежа в постели, Лена спиной ощущала тепло тесно прижавшейся к ней собаки.
После химиотерапии маму привезли домой. Она была совсем слабой – даже с постели встать не могла.
Тогда-то и выяснилось: Бася беременна! Недоглядели!
В день, когда Бася родила, отец был пьян. Водка всегда делала его буйным…
После того, что он сделал с новорожденными щенками, несмотря на женский плач, просьбы и уговоры, Лена никогда более не смогла с ним нормально говорить и называть его папой. Это существо окончательно превратилось для неё в зверя.
Ухаживать за мамой приехала тётя с Украины. Она-то и убедила Лену хоть ненадолго отправиться в санаторий, в Крым, дабы восстановить подорванную нервную систему:
– Всё будет хорошо, вот увидишь. Вернешься – а маме лучше!
– Доченька, мне действительно станет лучше, если ты поедешь отдыхать, – просила её и мама. – Нельзя жить в постоянном стрессе. У тебя даже руки все время дрожат. А за меня не волнуйся. – Мама улыбнулась. – Кроме сестры со мной останется Бася – самый замечательный на свете охранник!
Только потом, спустя некоторое время, Лена поняла: мама предчувствовала скорую смерть и не хотела, чтобы дочь стала свидетелем агонии. Она должна была остаться в её памяти живой, бодрой и улыбающейся.
Отдых был недолгим. Тревожные думы не давали расслабиться.
Спустя пару дней после приезда Лене приснился сон: большой человек с белой бородой наклонился над ней и прошептал: «Твоей мамы больше нет».
Утром, вся в слезах, она срочно выехала в Москву. На вокзале встретил тетин друг, подвез к подъезду, и тут же в открытую дверь машины прыгнула Бася – единственное, что у неё осталось. Ни мамы, ни друзей, ни дома!
После похорон отец стал пить ещё больше, хотя, казалось, больше некуда. В квартире постоянно толпились местные алкаши, возглавляла компанию дородная, густо размалеванная и резко пахнущая парфюмерией продавщица местного винного магазина. Недостатка в спиртном не было. Попойки длились круглосуточно. Даже входная дверь не запиралась. Вся нечисть мира поселилась здесь!
Понимая, что оставлять в подобной обстановке молодую девушку нельзя, тётя забрала Лену с Басей к себе.
Первые три недели после смерти матери Лена провела как во сне – ей постоянно кололи транквилизаторы…
Но даже в состоянии прострации, расслабленности и оцепенения мысль о том, что она может стать кому-то обузой, не давала покоя и заставляла постоянно переезжать: Лена гостила то у бабушки, то у тёти, то спешила домой…
Ведь крохотная надежда, что отец все же опомнится, придет в себя, сбросит колдовские чары, никогда не покидала её.
Сколько километров проехала она по железной дороге? Сотни? Нет! Тысячи! В памяти остались нескончаемые рельсы, мосты, вокзальные перроны, стук колес да проводники – вежливые и хамоватые, соседи по купе – редко внимательные, в большинстве же своем безразличные…
Но всегда и везде рядом с ней была Бася! Пробегая между ног проводников, она подносила вещи, открывала и закрывала двери, грозно рычала на пьяных и внимательно следила за каждым движением хозяйки, стараясь предугадать, чем она сможет помочь ей в следующую секунду. Собака словно приняла на себя всё, что ранее делала её мама.
А может, у Баси и была связь на астральном уровне с ушедшей мамой? И с помощью собаки-телохранительницы добрая волшебница оттуда, с небес, старалась оградить Лену от земных невзгод?
Басе не нужен был поводок – только команды: «Стой», «Вперёд». Не было страха, что она потеряется или не успеет прыгнуть в поезд…
Связаны они были между собой не поводком, не командами, совершенно другим – телепатическими узами!
Всю дорогу собака сидела у Лены на коленях. Так и ехали в обнимку, и каждой своей клеточкой Бася старалась передать хозяйке импульс тепла, здоровья, любви. Чувствуя ладонями биение маленького сердечка, поглаживая густую, шелковистую собачью шкурку, девушка успокаивалась, и постепенно приходила умиротворенность, уверенность в себе. Несмотря на все неприятности, появлялось желание жить, любить, творить, радоваться солнцу, небу, дождю…
Вот оно какое – собачье сердце. Настоящее сокровище, крохотное, но полное бесконечной чистой вселенской любви!
В одну из таких минут Лена решила вернуться домой, попытаться найти ключ к затуманенной душе отца и, возможно, начать новую жизнь. Наивная!
В квартире уже давно поселилась та самая продавщица, на которой теперь собирался жениться постоянно пьяный отец. Ленины вещи были упакованы, выставлены в коридор.
Вид отца был ужасен: одутловатое лицо землистого оттенка, темные круги под глазами, опухшие веки… Но больше всего поражало искаженное злобой и ненавистью лицо.
Дочку он встретил бессвязными ругательствами. А когда Лена попыталась попасть в свою комнату, замахнулся топором. И только отчаянный визг Баси да его трясущиеся руки запойного пьяницы спасли Лену от неизбежной гибели. Лезвие топора опустилось совсем рядом…
Выскочив стремительно на улицу, девушка долго не могла успокоиться…
Что делать? Куда идти? Кого звать на помощь?
Была глухая ночь, вокруг ни души…
Неужели нет никого, к кому она могла бы обратиться?
А ведь сколько знакомых, называвшихся друзьями, приходило на дачные чаепития!
Вспомни, Лена, у тебя же голова светлая!
Да… «голова светлая, руки талантливые»! Вот кому можно позвонить! Близкой подруге!
Лена набрала номер. Извинившись за поздний звонок, кратко описав ситуацию, попросилась переночевать.
Ответ прозвучал так, словно отец все же опустил ей на голову топор:
– У нас не дом терпимости!
Оказывается, легче всего человека убить словами.
Ранним утром Лена с собакой были на вокзале. Ближайшим же рейсом они отправились на Украину, где жила семья маминого младшего брата.
Дядя давно уже звал Лену погостить, и теперь она решила воспользоваться его приглашением.
Дядя – мягкий, вежливый, интеллигентный – постоянно пропадал на работе. Семья же его оказалась скандальной. Ссоры между женой брата и старшими детьми не утихали. Родственницу свою – бездомного, нищего инвалида Лену – они совершенно не стеснялись.
Девушка сразу почувствовала: несмотря на постоянные уговоры приехать в гости, на деле она оказалась никому не нужной.
Забывали даже накормить. А если и вспоминали, то давали тарелку супа в день и кормовую свеклу, Басе – ничего…
Иногда голод бывал настолько мучителен, что приходилось питаться картофельными очистками. Обе исхудали и ослабли.
– Её надо оформить в интернат! – Однажды Лена услышала, как две бойкие соседки под окном судачили об её будущем. – Государство заботится о своих недееспособных гражданах. Будет и помощь, будет и уход!
«Интернат? – думала Лена в ужасе. – Но ведь там действительно всех оформляют как недееспособных. А это значит, что надо будет распрощаться с мечтами об учебе, профессии, творчестве. Я же с детства мечтала стать юристом! В интернате никто не будет с этим считаться! Никаких прав! Ни работы, ни семьи! Даже в город выйти – только под присмотром! Попасть в интернат – заживо себя похоронить, стать социальным трупом…»
Вечером Бася торжественно преподнесла Лене подарок – протухшую телячью ногу!
Вид у собаки был гордый, самодовольный. Добычу надо делить с хозяйкой!
Как оказалось, у соседей умер теленок. Его-то тушу собака и выкопала из земли.
Всё, дошли до ручки… Падаль едим. Тупик!
Как же ты права была, мама!
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
Наверное, действительно лучше жить в одиночестве, ни от кого не зависеть, стать хозяйкой своей судьбы!
И снова поезд, снова рельсы, вокзалы, проводники…
Мчится Лена навстречу будущему! Её ждут экзамены, поступление в университет, встреча с отцом. Придется вернуться домой, чтобы забрать вещи.
И с гордостью сказать: «Папа, я поступила! Буду жить в общежитии!»
Быть может, в его душе что-то повернется? Может, и ему приятно будет знать, что дочь на что-то способна?
Но в её комнате уже живут совершенно незнакомые женщины, а невменяемый от водки отец неспособен что-либо соображать…
– Да пошла ты… – услышала она грязное ругательство в ответ на свое сообщение о поступлении в вуз.
До начала учебного года ещё оставалось время, и Лена решила провести его на даче с Басей. Скоро их ждет расставание: в общежитие с собакой не пустят, а это значит, что ей нужно искать зоогостиницу или передержку.
Ровно год прошел с тех пор, как они были на дачном участке последний раз, ещё при жизни мамы…
Лена открыла дверь, и ей показалось, что дом с облегчением вздохнул: «Ну наконец-то! Давно тебя жду, соскучился…»
Говорят, что дом, сад, огород тоже чувствуют одиночество, и, когда хозяин долгое время не приезжает, жилище начинает рушиться, земля запустевает. Бывшие когда-то частью семьи, они теряют энергетическую связь с человеком, уходит из них душа…
Участок, который с такой любовью возделывала с мамой, зарос высокой крапивой, а деревья, ставшие совсем взрослыми, порадовали яблоками, сливами.
Надо собрать урожай, привести в порядок сад и даже, может, сварить варенье, как когда-то они делали с мамой. Вещи, оставленные ею и сохранившие едва уловимый родной запах, лежат на привычных местах. Как будто она где-то рядом, вышла ненадолго. Вот сейчас скрипнет калитка, появится мама – молодая, весёлая, энергичная. Сколько же любви и счастья принесет она с собой! Дом, где живет волшебница…
Вечером по традиции Лена пила чай на веранде, любовалась закатом, дремала, слушая, как яблоки, падая, стучат о землю.
Вечерняя прохлада коснулась ног, зазнобило, и сквозь сон она почувствовала, как вошла мама, заботливо укутала её озябшие лодыжки мягким, пушистым пледом, поцеловала:
– Долго не сиди, доченька, простудишься!
Лена резко проснулась. Пледа не было – её ноги согревала верная Бася.
Ночью их разбудил настойчивый стук в дверь. Соседи:
– Леночка, нам только что звонили из города. Тебя разыскивают. Надо срочно ехать в Москву! Папа умер!
В квартире было пусто, на столе лежали ампулы, шприцы и записка – в какой морг увезли труп. Как оказалось, молодая подруга отца подмешала в стакан нечто несовместимое с алкоголем. Собутыльники вызвали скорую, врачи пытались реанимировать, кололи адреналин в сердце, но ничего не помогло…
На похороны съехались многочисленные отцовские сестры, братья с семьями. Вот какая, оказывается, у отца большая, дружная семья!
Однако, к удивлению Лены, сестры так шумно и неприлично ругались из-за цвета гроба и надписей на венках, что даже похоронный агент предпочел на время удалиться.
А после поминок в их доме Лена вдруг с удивлением узнала, что она им больше не родственница и фамилии своей недостойна, ибо за отцом не ухаживала, не присматривала, на «болезнь» внимания не обращала! Хорошие дети так не поступают! Опозорила род!
Но они – люди милосердные – в интернат не сдадут, на квартиру претендовать не станут!
Просто видеть ее не хотят!
Слегка подвыпившие, говорили хором, на повышенных тонах, перебивали друг друга, галдели, как гуси, возмущались, каждый старался больно ущипнуть. Казалось, самих себя стремились убедить в Лениных преступлениях, дабы найти оправдание их общему нежеланию выйти из зоны комфорта и помочь племяннице, оставшейся без средств к существованию.
Терпеть оскорбления больше не было сил, и Лена наконец не выдержала:
– Стоп! А вы-то все где были? Нам помогали? К маме приезжали? Брата своего от алкоголизма лечили? Кто вы такие, чтобы ещё и на мамину квартиру претендовать? Да я вообще многих из вас впервые в жизни вижу!
– Вот и прекрасно! И более не увидишь! И не пытайся!
– А мне и не нужен никто! Прощайте!
– Ну куда же ты поедешь на ночь глядя? – вдруг всполошилась одна из теток. – Оставайся ночевать!
– Не, я домой! Прощайте!
И про себя добавила: «У меня есть друг! Настоящий! Бася! Все вы вместе взятые одной-единственной шерстинки её не стоите! Бася будет рядом всегда, даже если весь мир против меня ополчится!
Уже в подъезде, у выхода, её нагнал двоюродный брат:
– Леночка! Прости и помни: я с тобой, всегда! Давай провожу!
Вскоре с собакой пришлось временно расстаться. Лена поселилась в общежитии, Бася – в зоогостинице.
Жить в квартире, где не один год гуляли пьяные компании, без предварительного ремонта и дезинфекции нельзя. Необходимо было привести её в порядок, развеять колдовские чары – выгнать всю нечисть, всех бесов, которые, казалось, притаились по углам, а самое главное – найти человека, компаньона, который бы согласился в этой квартире жить и гулять с собакой.
Лена с увлечением училась на юридическом, получала стипендию, приобрела новых друзей. С собакой же ей удавалось видеться лишь по выходным.
Бася прыгала хозяйке на колени, обнимала передними лапками за шею, облизывала лицо, скулила, пытаясь что-то рассказать, пожаловаться на свою жизнь в разлуке. А когда приходило время очередного расставания, впадала в истерику – отчаянно лаяла, скулила, рыдала и плакала, совсем как ребёнок, недоумевая, зачем разлучают её с любимым человеком и ради чего ей теперь жить.
Каждый раз Лена уезжала со встреч с разбитым сердцем. Из рассказов хозяйки гостиницы знала: Бася отказывается от еды, воет по ночам…
Необходимо как можно скорее вернуть собаку домой.
В конце концов удалось найти компаньона, и возвращение Баси приурочили к Лениному дню рождения. Хозяйка гостиницы пообещала лично доставить собаку в квартиру.
Для неё были приготовлены новые миски, лежанка, игрушки. Как же обрадуется Бася своему дому! Ведь все плохое когда-нибудь кончается, и Лена твердо верила: впереди их ждет прекрасное будущее!
Друзья-сокурсники суетились на кухне: звенели тарелками, стаканами, готовили закуски и уже собирались садиться за стол, когда раздался звонок.
– Это из гостиницы, мы с вами договаривались! – произнес голос в домофоне.
– Басю привезли! Ну наконец-то, мы заждались!
Лена отправилась встречать собаку на лестничную клетку. Вот сейчас взлетит по ступенькам лохматый шар, прыгнет на колени, прижмется, оближет, зацелует, собачью песенку споет…
Никогда больше не будут они расставаться!
Но вместо Баси по лестнице поднималась хозяйка гостиницы. В руках – огромный букет роз.
– С днем рождения!
– Спасибо. А где Бася?
– Извините, – замялась женщина. – Мы готовы купить вам щенка любой породы!
– ?
– Ваша собака погибла, попала под машину…
– ЧТО?
– Вашу собаку задавила машина, извините… Я не видела, рассказали, что не закрыли дверь, она выбежала, там неслась машина… В общем, задавили её… Простите.
Лена не могла произнести ни слова, машинально взяла протянутый букет и сжала розы так, что шипы вошли в кожу. Боли не почувствовала, вся боль её сосредоточилась в сердце, из которого, казалось, вырвали кусок живой плоти!
Баси больше нет… Лена смотрела на новенькие миски, игрушки и не могла понять: как это – Баси больше нет? и никогда уже не будет?!
Куда уходит собачья душа? Неужели с физической смертью кончается ВСЁ?
Бася, Басенька! Зачем ты выбежала на улицу? Меня искать, встречать? И машину ту ты, наверное, приняла за такси…
На столе стояла открытая бутылка вина, Лена выпила её залпом и более уже ничего в тот вечер не помнила…
Защиту дипломов Лена и её будущий муж Леша отмечали в Петербурге, с друзьями.
Гуляя по городу, на Аничковом мосту встретили подвыпившего, бомжеватого вида мужчину с плакатом: «Подайте на корм животным!» Рядом в картонной коробке копошились толстолапые, неуклюжие, похожие на медвежат месячные щенки.
Лена положила немного денег и двинулась дальше.
«Забавные малыши! – подумала она. – Как будто в черных фраках с белой манишкой…»
Это мысль вдруг заставила её оглянуться назад.
– Леша! Давай вернемся, хочу ещё раз посмотреть.
Мужчина протянул ей щенка, и Лена почувствовала давно знакомый, приятный аромат свежевыпеченного печенья – так пахнут все собачьи детки! Так пахла Бася! И шкурка у щенка была такая же – мягкая, шелковистая… Бася!
– Леша! Её будут звать Бася! Ты согласен?
Так купленный за семьдесят рублей у бомжа щенок стал членом молодой Лениной семьи.
С тех пор прошло четырнадцать лет. Лена – успешный юрист. В их большом гостеприимном доме помимо Баси Второй нашли себе кров спасенные от холода, голода, человеческой жестокости бездомыши – котята, щенки, кошки, собаки, кролики и даже шиншиллы!
Став волонтером-спасателем, Лена осуществила свою детскую мечту – защищать слабых, восстанавливать справедливость, как Робин Гуд!
И сад их похож на Эдем, где в широких, густых кронах могучих яблонь гомонят разноголосые птицы, где благоухают многолетние кустарники, цветут цветы, жужжат пчелы, шмели, порхают бабочки, а по его тропинкам бегает, резвится хвостатая команда под предводительством любопытного, озорного малыша – её двухлетнего сына…
Пожилая, страдающая артритом Бася Вторая дремлет на солнышке, прикрыв глаза, но уши её, подобно чутким локаторам, молниеносно засекут малейшую опасность, угрожающую маленькому человечку, и собака, несмотря на всю свою старческую немощь, стремительно бросится на его защиту, как когда-то делала это её предшественница – Бася Первая.
Мир, любовь, счастье, покой…
Могло ли быть все это в Лениной жизни, если бы в самые трудные минуты рядом с ней не присутствовал верный друг – Бася?
Наши лохматые ангелы-хранители, никогда, даже после смерти, вы не покидаете нас!
Незримо или в ином воплощении, спасая от всех несчастий, идете вы рядом, до самых последних дней земной жизни, чтобы однажды радостно встретить нас за её порогом.
Игра богов
– Смотри, малыш, я нашел интересную игру. Здесь можно творить! Попробуй, подойдет ли тебе роль бога.
– Спасибо, папа! «Создай свою планету» – как раз то, что мне нужно! Надоели бесконечные стрелялки и бродилки!
Белокурый мальчик лет десяти удобнее устраивается за компьютером.
– Для начала познакомимся с описанием. Итак, «Выбери размер, создай идеальные климатические условия для появления атмосферы, океанов, суши… Добавляй живых существ – животных и людей, развивай цивилизацию, строй города… Засели планету коренными жителями и колонизаторами… наращивай военную мощь, дипломатические связи, технические достижения…» Ужас! Опять колонизаторы, оружие, войны! Везде одно и то же! Надоело! Моя планета будет другой. Без ненависти, убийств, жестокости. Без ада, рая – только небо, океаны и зелёные просторы. Упраздню религии и границы между странами – не будет войн! Только братство, любовь, добро и свет!
– Уверен, у тебя получится! Дерзай, малыш! – И отец, довольный найденным для сына увлекательным занятием, удаляется.
– Что ж, приступаем… – Мальчик сосредоточенно хмурится. – С чего начать?
Прежде всего – первопроходцы! Расчистить площадки для прибытия космических кораблей с первыми поселенцами – двуногими высокоразвитыми существами с других планет. Поселить их на берегах глубоких озер и рек с чистой, прозрачной водой, посреди диковинных вечнозелёных растений, сверкающих, словно бриллиантами, золотистыми, фиолетовыми, красными, оранжевыми цветами с изысканным ароматом роз! Пусть возделывают поля, выращивают овощи, фрукты, питаются плодами!
И, подобно живописцу, маленький Создатель наполняет свою виртуальную планету яркими красками.
– Здесь нет места для серых, темных, мрачных тонов! Жизнь должна быть похожа на праздник!
На горизонте чистое голубое небо сливается с водными просторами, словно в зеркале отражающими нежно-розовые облака, похожие на красивые пухлые подушки. В золотистой дымке фиолетово-оранжевое светило медленно садится за горизонт…
Складывают детские руки микроскопические пазлы-гены, и в зависимости от последовательности сложения рождаются животные, птицы, рыбы, люди…
– Соберу со всей Вселенной различных представителей малоразумных цивилизаций, создам условия для мирного сосуществования и развития!
И вот уже бегут по полям, степям и долинам длинноногие лани, косули, козы; пасутся на сочной, изумрудно-зелёной траве степенные коровы; в дремучих джунглях рычат львы и тигры; плещутся рыбы, резвятся дельфины в синих морских глубинах; а в уютных домах поселенцев лают собаки, мяукает кошки. Сказочно-волшебные птицы парят в небесных просторах, сидят на ветках деревьев, услаждают слух изумительными трелями – новый мир многоголосым хором радостно оповещает Вселенную о своем рождении.
– Здесь не будет зла, страданий, боли!
Оберегать, хранить природу, животных, умножать любовь, нести БЛАГО всем живым существам планеты – вот ради чего будут жить мои поселенцы!
Каждый украсит её своим трудом, каким бы весомым или незначительным он ни был.
Все люди будут понимать язык растений, рыб, насекомых, животных, жить в гармонии с окружающим миром, помнить, что все живое – от растения до камня – имеет душу, память, любит, хочет быть любимым!
Все обитатели моей планеты будут жить в мире, общаться друг с другом как добрые соседи, оберегать каждый цветок, растение, семя.
Не будет убийств!
Любая жизнь бесценна! И с естественной смертью душа каждого перевоплотится в иное существо, сотни раз пройдя цикл духовного развития от самого мелкого организма до человека.
Убить животное – все равно что убить родственника, ибо медведь, лось, лиса, кабан – даже червяк! – может оказаться новым воплощением чьего-то предка. Разве можно поднять руку на отца, мать, брата, близкого друга?
Каждого сотворившего зло настигнет закон кармы: убийца также погибнет насильственной смертью.
На моей планете не будет добычи полезных ископаемых, высасывания недр, ибо использование космической свободной энергии позволит обладать ВСЕМ, а значит, не будет причин для зависти, ненависти, войн.
Свободные от пороков, люди смогут летать, мгновенно передвигаясь в пространстве на огромные расстояния. Я создам для них Звездные врата, чтобы перемещаться в иные миры!
Довольный плодами своего труда, маленький бог любуется изумрудно-синей нарядной, сверкающей, как драгоценный камень, планетой – самой прекрасной среди небесных тел миллиардов галактик Вселенной. И кажется ему, что планета, насыщенная флюидами любви, радости, льющейся из светлых, божественных душ её обитателей, поет!
– Великолепно придумал! Как ты назвал её, сынок?
– Светлая – Фиона! Я создал планету Добра!
– Молодец! Но не пора ли тебе в постель? Уже поздно.
– Можно я помещу её голографическую копию над своей кроватью? Хочу сразу увидеть Фиону, как проснусь!
– Конечно, малыш. Только не забудь правила игры: у тебя есть конкурент, который хочет завладеть твоей планетой!
– Это уже завтра, я устал! – Светлый бог зевнул и, нажав «СОХРАНИТЬ», улегся в постель.
Красавица Фиона дивными колыбельными навевала ему радостные сны, а вокруг холодом ночи дышал чёрный Космос, пугая своей дикой, неповторимой тишиной, и черные щупальца темной материи, словно хищные, костлявые пальцы, тянулись к лучезарной планете.
– Кажется, наш Создатель уснул! – раздался зловещий шепот.
В приоткрытую дверь спальни заглядывал темный двойник новоиспеченного бога.
– «Гениальный малыш»! «Добрый мальчик»! Захвалили дурака! Посмотрю на твою рожу, когда проснешься! – И, ехидно улыбаясь, потирая потные руки, он направился к компьютеру. – Я тоже стану богом и превращу Фиону в планету ЗЛА!
Уставший от трудов праведных, Светлый бог крепко спал, но даже сквозь сон слышал, как благодарили его фионцы за счастье и любовь – всякое дыхание славит Господа! – слагали в его честь стихи, сочиняли песни… И чувствовал он себя счастливым, ведь ему удалось создать Мир Любви!
А когда радость достигла кульминации, услышал он вдруг в гимнах, его прославляющих, фальшь и ложь: сквозь праздничное пение прорывались жалобные стоны, многоголосое отчаяние:
– Зачем ты покинул нас?
Светлый бог в ужасе проснулся:
– Что с Фионой?
Планета потеряла свои краски, потускнела, онемела.
Черным дымом застилали небо многочисленные трубы, огромные коробки из камня, стекла уродливо торчали на месте когда-то зелёных дубрав, в лесах – кучи мусора, воздух пропитан парами отработанного бензина…
Вопли и рыдания пытаемых живых существ заставили сжаться сердце маленького, наивного Создателя.
Куда исчезли все его добрые, светлые поселенцы? Куда исчезла Любовь?
Пока он спал, прошло несколько тысячелетий, сменились сотни поколений.
Жуткие сцены представились его взору: новые, жестокосердные люди уничтожали природу, выкачивали ископаемые из недр, издевались над животными – забивали дубинами малышей; вспарывали брюхо беременным самкам и вытаскивали плоды; с еще живых сдирали шкуры, чтобы сшить себе шубы; живых цыплят бросали в мясорубки ради получения мясокостной муки; оглушали током, перерезали горла, оставляя медленно, мучительно истекать кровью, дабы затем плотью убиенных набить свои желудки; удушающим ядом травили бездомных кошек и собак – они же лишние на планете! – и ломали им кости, вырезали органы, заражали тяжелыми болезнями, экспериментируя якобы в научных целях, для избавления человечества от болезней, хотя болезни были всего лишь попытками организмов избавиться от ядов, поглощаемых прожорливыми двуногими вместе с трупами животных.
И апогеем зверств было уничтожение друг друга…
– Кто осмелился убивать мои творения?
– Ха-ха-ха! – В спальне раздался демонический хохот Темного двойника. – Долго же ты спал! Я успел создать здесь СВОЙ мир! Ты давно уже не бог! Его жители – мои рабы и молятся мне! Фиона стала Фурией – планетой Зла!
– Но как же удалось тебе так быстро разрушить мир Любви?
– Просто! Как только орбита Фионы пересекла границу царства темной энергии, она оказалась в моей власти.
– Темная энергия – это космические бандиты, паразиты, живущие за счет страданий других существ?
– Правильно! Сначала я высадил на Фионе своих демонов. Заимствовав физические оболочки твоих – СВЕТЛЫХ, они положили начало новому народу. Я называю этих людей ИНЫМИ, поскольку они стали жить по МОИМ заветам. И главный завет: человек есть средоточие Вселенной – высшее существо, цель всех происходящих в мире событий. Вселенная крутится только вокруг него, и он вправе распоряжаться всеми природными богатствами по своему усмотрению во благо себя любимого! Вот тогда-то и началось разграбление природы, уничтожение всего живого… Люди стали разрушать твой мир и, как следствие, самих себя.
Любая жизнь, кроме человеческой, существует только для того, чтобы стать пищей. Начались убийства животных… Их болью и страданиями питались мои демоны.
СВЕТЛЫЕ пытались устыдить ИНЫХ, уговорить, разжалобить! Ха!
У ТВОИХ всегда был крупный недостаток – слишком доверчивые, наивные, верящие в Добро, не позволявшее бороться насильственными методами с МОИМИ – ТЕМНЫМИ.
Не убий! – твой завет – связывал их по рукам и ногам!
Я легко с ними разобрался. Мне даже не надо было физически уничтожать твой народ… только некоторых. Вожди светлых были схвачены, объявлены преступниками. Их жестоко казнили, поджаривая на кострах, а люди-оборотни, словно кровожадные пиявки, насыщались их муками.
Запуганные массовыми казнями, жены и дети светлых предпочли принять моё учение. Несогласных же травили, объявляли сумасшедшими с атрофировавшимися мозгами на почве нехватки животного белка! А животный белок, как ты понимаешь, можно получить одним-единственным способом – убить животное, например корову. Неважно, что она священная, кормилица, приравнена к матери. Цель оправдывает средства – мясо её вкусное.
Постепенно и у них стало меняться отношение к миру… А спустя несколько тысячелетий люди превратились в самых свирепых зверей на планете – начали с животных, продолжили убивать уже друг друга. Вся история человечества наполнена войнами и кровопролитием.
Твои заветы о смысле жизни ради Любви и Добра были забыты. Люди стремились удовлетворять только свои материальные потребности.
Утверждением, что человек – существо высшее, можно оправдать любое преступление против планеты и её обитателей. Ущемление интересов и прав одних биологических видов другим, основанное на убеждении в собственном превосходстве, привело к идее превосходства одной расы людей над другими.
Злоба, ненависть, войны, массовая гибель живых существ – как раз то, что питает моих темных. Мы пируем, становимся сильнее, а народ мой богаче за счет продажи оружия.
Мы подогреваем (разделяй и властвуй!) ненависть, натравливая брата на брата, сына на отца, мужа на жену, чтобы негативной энергии – пищи нашей – стало больше!
Принципы нашего правления – хитрость, лицемерие, насилие. Оружие наше – подкуп, обман, предательство и расчет на ненасытность материальных потребностей людей.
– Я заметил, фурианцы уже подумывают о звездных войнах, – сетовал Светлый бог.
– В их романах, кинофильмах присутствует образ врага – жестокого инопланетянина, мечтающего захватить родной дом – Фурию! Но, к счастью, я предусмотрительно добавил функцию – автоматически отключить сверхспособности, если люди начнут убивать и служить Злу! Иначе даже страшно подумать, что они смогут натворить во Вселенной… Они никогда туда не попадут. Звездные врата блокированы! Они больше не знают возможностей свободной энергии, не могут летать. Потеряв эмпатию, не понимают язык животных. И даже самые добрые из них не представляют, как может существовать мир, не основанный на страдании живых существ.
– Я верну себе планету! Пришлю своих – чистых, светлых ангелов, способных пробудить воспоминания о существовавшем когда-то здесь добром, солнечном, счастливом мире. У людей должна быть генетическая память. Иногда они смутно вспоминают о мире Любви, откуда были изгнаны, вкусив запретный плод. На самом деле не плод – первое убийство животного. Люди мечтают вернуться туда после смерти, но… забывают о существовании кармы. И, создав на планете ад для миллиардов живых существ, в каждом из них уничтожая частицу Создателя, жаждут рая для себя любимых! Глухие к страданиям безгласных, бесправных живых существ, не понимают, насколько прекрасной и радостной может быть жизнь без насилия.
Надеюсь, они когда-нибудь прозреют и поймут, что призваны в этот мир с единственной задачей – сделать прекрасным, радостным и счастливым наш общий Дом.
Имеющий уши да услышит!
– Глупец! Ничего не получится! У людей слишком развит инстинкт толпы, которой так легко управлять. Они предпочитают слышать спокойный, комфортный вымысел, а не шокирующую, будоражащую правду. Они порочны – алчны, завистливы, корыстны, с трудом принимают новое. Твои же – «чистые и светлые», отличающиеся от привычного обывателя, будут их злить, раздражать своими попытками заставить мыслить… Разве смогут они принять проповеди «чистых и светлых», если у большинства мозг занят пивом, водкой, футболом, виртуальными играми?
Ангелов твоих будут травить, объявят сумасшедшими, возможно отправят в психушку, возможно убьют.
Ты создал людей, неспособных к глубокомыслию, им легче просить меня о чудесах и милости, нежели самостоятельно думать и действовать.
– Есть и другой способ избавиться от нечисти, не применяя насилия. Вскоре орбита планеты выйдет за границы царства темной энергии на территорию светлой. И тогда я увеличу частоту колебаний пространства. При такой частоте темные физически не смогут рождаться и жить. Избавившись от зла, Фурия вновь станет Фионой, наступит Золотой век.
– Не успеешь! Я предусмотрел и это. Люди сейчас живут лишь потому, что работают на нас – делают оружие, сея смерть, добывают нефть, газ, золото. Вскоре запасы их на планете будут исчерпаны, и она станет ненужной! И тогда мы устроим грандиозный пир – ядерную войну. Практически все население Фурии погибнет, кроме Иных: прежде чем будет объявлен час икс, темные уйдут в убежища, заранее подготовленные в пещерах. Мощь ядерных взрывов сместит орбиту планеты, и она никогда более не выйдет за границу темной энергии, став нашей вечной пленницей.
Возможно, мы уничтожим не всех, кого-то сохраним, нам нужны рабы – единственное, что после войны будет иметь хоть какую-то, мизерную ценность.
– Но тогда же погибнут и те немногие светлые, кто из поколения в поколение сохранял эмпатию, милосердие, доброту…
– Мы и сейчас уничтожаем их, превращая жизнь в сплошные страдания. Мои демоны – живодеры, садисты – с особой жестокостью издеваются над их любимыми кошечками-собачками, заставляя светлых тяжело переживать их мученическую гибель. Мы же в это время пируем.
Ну и чем ты можешь ответить? Молчишь? Плачешь, слабак?
– Подожди! – По щекам Светлого бога текли слезы, печальные серые глаза были наполнены тоской, бесконечным отчаянием, безнадежностью.
– Шах и мат? Удаляю планету?
– Дай время подумать! Пожалуйста! Я найду способ спасти Фиону!
– Думай. Но помни: времени у неё почти не осталось!
– С кем ты так яростно споришь, малыш? – Отец, обеспокоенный шумом, распахнул дверь детской. – Никого нет. Здесь кто-то был?
– Нет. Я играл, папа. Создал планету – разрушил… И теперь не знаю, как спасти, – тупик!
– Ты же умный мальчик. Справишься!
– Нет, я пока не готов быть богом! Надо вернуться к бродилкам!
– Неужели удалишь свою планету, малыш? Разве её жители заслужили конец света?
– Её мир несовершенен. Единственное, чем могу помочь, – добавить людям функцию МЫСЛИТЬ! Пусть будет так – ENTER! Разберутся сами!
В конце концов, это всего лишь игра, матрица!
По следам знаменитой ищейки
Предисловие
После отмены крепостного права в России поднялась со дна общества социальная пена: бродяги, попрошайки, мошенники, карманники, медвежатники, взломщики, грабители, убийцы заполонили деревни и города империи…
К началу XX века разгул преступности принял угрожающие размеры, чему способствовал и слишком гуманный так называемый кровавый режим царизма: за период с 1825 по 1905 год в Российской империи было казнено… 894 человека, смертные приговоры выносили военные суды лишь государственным преступникам.
Жизнь человека считалась даром Божьим, убийцы не уважались даже среди каторжников!
Уголовный сыск, заваленный нераскрытыми делами, нуждался в новых способах расследования. Благодаря энтузиасту и новатору в области криминалистики В. И. Лебедеву (главе сыскного отделения полиции в Петербурге) в девятисотые годы стали применять дактилоскопию, фотографировать задержанных, составлять словесный портрет, использовать служебных собак.
21 июня 1909 года (ныне этот день называют профессиональным Днем кинолога) состоялось торжественное открытие первой школы полицейских собак на окраине Санкт-Петербурга, в Старой Деревне.
Щенков – будущих четвероногих пинкертонов – привезли из лучших зарубежных питомников.
Собаки проходили курс обучения вместе с двадцатью шестью полицейскими из разных городов Российской империи, где были организованы сыскные отделения. А спустя три месяца состоялся первый экзамен выпускников.
Это был воскресный петербургский день, 25 октября 1909 года. С самого утра моросил мелкий дождь. Плотное покрывало мутно-серых облаков иногда пробивали робкие солнечные лучи, озаряя буйство золотисто-багряных красок увядающей осенней природы. На курортах Сестрорецка давно закончился сезон, но пригородные рестораны и трактиры Новой Деревни распахнули свои двери уже с полудня. Фешенебельный «Вилла Родэ» с первоклассной кухней, великолепным оркестром был излюбленным местом отдыха богатых петербуржцев и столичной богемы. «По вечерам над ресторанами… Вдали, над пылью переулочной, Над скукой загородных дач…» – Александр Блок повстречался там со своей таинственной Незнакомкой. Среди завсегдатаев были Куприн, Северянин, Шаляпин, Собинов, Распутин, а позже – и Ульянов (Ленин). Романтическая атмосфера Серебряного века сочеталась здесь с откровенным распутством: приглашенные актеры представляли «живые сцены», в коих обнаженные «музы» и «русалки» купались в шампанском, «одалиски» танцевали на столах среди посуды, а разгоряченная публика кидала к их ногам крупные денежные ассигнации… Хозяин «Виллы Родэ» Адолий Родэ не скрывал, что в принципе его заведение является борделем.
Сразу за высоким забором ресторана располагался Приморский вокзал, откуда летом паровозные составы из желтых вагончиков возили дачников в Сестрорецк, Разлив, Курорт, Дюны – на берег Финского залива, где можно подышать чистым морским воздухом, насыщенным благоуханием соснового леса. С окончанием дачного сезона, осенью и зимой, железная дорога продолжала действовать, обслуживая чиновников и рабочих оружейного завода Сестрорецка.
В буфете вокзала, на втором этаже, посетителям предлагались дешевые и сытные обеды, изысканные вина первоклассных фирм. В тот осенний день в зале было многолюдно – купцы, разнорабочие, мелкие чиновники… Никто из них не догадывался, что вскоре они станут свидетелями и статистами намного более занимательного действа, чем все разнузданные сцены соседней «Виллы Родэ».
В два часа пополудни по деревянной лестнице вокзала загрохотали сапоги дюжего дворника Степана Прохорова, хлопнула дверь.
– Половой, квасу! – Красный, потный, растрепанный, он как нельзя более соответствовал звучавшей из граммофона песне.
Могучий бас Шаляпина сотрясал всё помещение вокзала: «Из-за острова на стрежень…» Жадно глотая напиток, утирая пот картузом, дворник подозрительно оглядел зал. Компания молодых купчиков закусывала водочку расстегаями и, видимо, вдохновленная разбойничьей песней, оживленно обсуждала только что увиденный в синематографе немой фильм «Понизовская вольница (Степан Разин)».
Рядом за столиком, потягивая чай из блюдечка, пожилой телеграфист философски сетовал:
– Почему в России всегда романтизируются бандиты вроде Стеньки? Только пережили революцию, и опять эти настроения! Не дай бог повторения…
– Быть может, вам больше придется по нраву романс «Белой акации гроздья душистые»? – предложил буфетчик, перебирая граммофонные пластинки.
«Людей много – это хорошо! – мысленно радовался дворник. – Значит, задачку труднее решить! Посмотрим на представление…»
– Что, Степан, запыхался? – вытирая стойку полотенцем, поинтересовался хозяин буфета.
– Убегаю, кум… вроде как преступник я теперича, ловят меня жандармы. – Дворник вытер мокрые губы, перевел дух. – Сейчас отдышусь и на ближайшем поезде махну к Финляндии поближе… Городовых увидишь – шепни, я спрячусь, – добавил он шепотом.
– Не нужны мне неприятности с властями! Что натворил-то? Аль убил кого? – заволновался буфетчик.
– Убил! – неожиданно весело улыбнулся дворник. – Не волнуйся! Ловят меня – не поймают! Следы хорошо запутаны! Так что сооруди-ка мне, кум, на целковый ветчинки, рыбки, булку французскую, бутылку пива, да, и папирос не забудь – набегался я, замерз и проголодался. Поезд-то лишь через час…
Но не успел отведать Степан и первое блюдо, как буфетчик встревожился:
– Глянь в окно! Уж и бегут за тобой, душегуб! Уходи подобру-поздорову!
Но бежать через дверь было поздно. Степан, схватив картуз, прыгнул на подоконник, спрятался за занавеской. Застонала деревянная лестница под сапогами полицейских, дверь распахнулась, и на пороге появился околоточный надзиратель с большой черной гладкошерстой собакой на поводке. Пёс, вывалив язык, тяжело дышал, белки глаз налились кровью, он уже учуял преступника и рвался на поводке вперед, скреб лапами по деревянному полу.
– Всем оставаться на местах!
Шум в трактире мгновенно стих, лишь шипела под иглой не выключенная граммофонная пластинка. Собака пантерой бросилась к окну. Портьеры распахнулись, и сразу раздался выстрел – преступник целился в околоточного! Но с грохотом вывалился из его рук револьвер, а затем и сам «злодей» плюхнулся мешком на пол, взмолился:
– Сдаюсь! Собачку придержите! Порвет, зверюга! Ай! Спасите ради Христа!
Собака, вцепившись в ворот дворницкого кафтана, угрожающе рычала над поверженным противником.
– Всё, ты арестован! На выход! – торжественно, под дружные аплодисменты посетителей буфета, объявил полицейский.
– Браво! – продолжали восхищаться работой полицейских невольные зрители. – Спасибо! Поймали душегуба! В кутузку его!
– Господа! Должен принести извинения за доставленные неудобства, но преступник сей не настоящий – ряженый, специально для испытаний полицейских собак. Ваших аплодисментов достоин лишь этот пёс. Он прекрасно справился с заданием! – И нарочито грозным голосом, но улыбаясь в усы, полицейский скомандовал: – Взять преступника под стражу!
Уже на улице, усаживая «арестованного» под охраной на извозчика, похвалил:
– Спасибо, Степан! Хорошо послужил! Держи червонец!
– Рад стараться, ваше благородие! А пёс-то умный! Я полтора часа кружил, следы запутывал! Думал, не найдет ни в жисть… И квас не успел допить, как он уж тут как тут!
– Треф шел по следу два километра – мимо Черной речки, «Виллы Родэ», по набережной – и вывел-таки к Приморскому вокзалу!
– А что ж меня сейчас под конвоем-то?
– Чтобы понял пёс: не зря работал – выследил, задержал преступника! Все по-настоящему, иначе вдруг разочаруется. Ловил, поймал, а преступника отпустили… работать не будет!
Так в трактире на Приморском вокзале началась удивительная карьера легендарной полицейской ищейки – добермана-пинчера по кличке Треф, благодаря которому было раскрыто почти полторы тысячи преступлений, предотвращено более двухсот терактов, сохранено множество человеческих жизней…
Вечером околоточный надзиратель Владимир Дмитриев кормил собаку в вольере питомника.
– Молодец, Треф! Отлично справился! Лучше всех! Преступника поймал и меня от смерти спас. Спасибо тебе, пёс! Мы получили первый приз, диплом и звание сыскной собаки! – объяснял он Трефу. – Скоро едем в Москву. По приглашению самого градоначальника Джунковского! Сто пятьдесят рублей он за тебя отвалил – огромные деньги! Так что служить будем в Московском охранном отделении сыскной полиции. Верой и правдой на благо России! Устал, поди! – Нежно погладил он голову пса.
Треф расслабленно прижался к ногам хозяина, коим считал своего дрессировщика. Зубастая широкая улыбка озаряла его морду. Как же он любил «играть» с Дмитриевым – отыскивать спрятанные вещи, идти по следу, приносить апорт, брать барьеры! Треф был совсем молод – одиннадцать месяцев, почти щенок, и самой наградой за выполненное задание для него было не угощение, не похвала, а нежная ласка вот здесь, в вольере, когда уже никто не видит и можно расслабиться. Вертелся обрубок хвостика, и вывалившийся мокрый длинный язык лихо висел в сторону, делая его суровую морду умиленной и радостной…
– Иди на место! Отдыхай!
Пёс послушно отправился в будку, формой напоминающую бочку. Он не роптал, поскольку привык оставаться один с раннего щенячьего возраста.
– Я, пожалуй, тоже пойду! До завтра, милый зверь!
А Треф уже крепко спал, лапы его дергались, он скалился и скулил. Быть может, догонял злодеев, которых ему только предстояло найти, или снилось беззаботное щенячье детство в рижском питомнике «фон Тюринген»…
В конце XIX века в Германии жил человек, страстно любивший собак: содержал приют для бездомных, потерявшихся животных, лечил, кормил, заботился… И занимался селекцией, страстно мечтая вывести собаку, которая могла бы защитить его в любой экстремальной ситуации, – злобную, бдительную, неутомимую, способную без устали пробегать сотни километров рядом с каретой: слишком много покушений было на него – сборщика налогов. Разъезжать по Тюрингии с большой сумкой денег без подобной стражи было опасно.
И он скрестил немецкого пинчера, боссерона, ротвейлера, манчестерского терьера… Итогом стала мускулистая, сильная, энергичная и вместе с тем элегантная собака с великолепными способностями ищейки. Свое творение Луис Доберман назвал тюрингским пинчером. Лишь после его смерти новой породе официально присвоили имя селекционера – доберман-пинчер. К началу ХХ века доберманов в Европе насчитывалось уже более тысячи. Внешне они весьма отличались от современных.
Треф был приземистым, широкогрудым, большеголовым; шерсть – жесткая, с густым подшерстком, спасавшая от холода в суровые русские зимы. Ведь работать ему приходилось в любую погоду – в мороз, метель, снег, дождь, промозглую слякоть… Доберманов в России в ту пору почти не знали, и Треф был диковинкой.
В самом конце ноября 1909 года неподалеку от станции Бронницы, в деревне Кузнецово Московской губернии, в собственном доме был найден полуразложившийся труп одинокого старика – крестьянина Гришаева.
Убитый лежал на полу горницы в луже засохшей крови. Все деревенские соседи знали: у старика водились деньги, но при обыске дома полицейскими ничего ценного найдено не было. Ни мотивов убийства, ни подозреваемых – ничего….
Казалось, кому есть дело до одинокого старика из глухой деревушки? Но слуга «кровавого царского режима» – московский губернатор Джунковский – выслал на поиски его убийцы уникальную, дорогостоящую собаку! И 28 ноября в Кузнецово поездом прибыли Дмитриев с Трефом.
Тщательно обнюхав место преступления, пёс бросился во двор, к навозной куче, и вскоре откопал разорванную, окровавленную женскую юбку, которой убийцы вытирали руки. Среди преступников была женщина! И действительно, по словам соседей, с неделю назад по деревне проходила компания нищих – баба и два мужика. Но куда они направлялись, никто не заметил.
Треф пошел по следу – через огород, дыру в ограде, за деревню, в поле… В соседней деревне привел к дому, где, как выяснилось, накануне ночевали трое подозреваемых. Узнали и имена бандитов – братьев Васьки и Сашки Рябых и подружки их Агафьи, жестоких убийц, грабителей, давно находившихся в розыске.
Дальнейшая погоня проходила по берегу речки Гжелки, от деревни к деревне, вдоль железной дороги. И Треф шаг за шагом «рассказывал» подробности маршрута: вот здесь преступники пили водку, здесь – переночевали, там их не пустили в дом…
Первые несколько километров полицейские бежали рядом с собакой, но, вымотавшись, спустили пса с поводка и двигались за ним уже в арендованных санях, на лошади. В тот день Треф шел по следу сто семнадцать километров, почти двенадцать часов!
Агашку и Сашку Рябого полицейские взяли в одной из ночлежек деревни Томилино. Куда делся третий фигурант – Васька, так и осталось неизвестным. Может, и подельники убили.
После экзамена это было первое дело, раскрытое Трефом, и банда серийных убийц перестала существовать! На следующее утро сыщики проснулись знаменитыми. Заголовки газет пестрели самыми лестными эпитетами: «Треф – любимец публики!», «Четвероногий Пинкертон!», «Гениальная собака!», «Собачий Шерлок Холмс!», «Достояние Российской империи!».
Когда же 6 декабря 1909 года в Московском Манеже состоялась выставка служебных собак, огромная толпа народа жаждала увидеть новоявленную звезду уголовного сыска. После вручения Трефу главного приза – золотой медали – ещё несколько часов зеваки толпились вокруг собаки.
Его полюбили не только за невероятный, аналитический ум, но и за то, что, в отличие от своих двуногих коллег – полицейских, никогда не брал взяток, никогда не продавал свою честь и, выкладываясь полностью физически, всегда оставался бодрым, энергичным, работоспособным.
Слава Трефа распространилась даже за границами Российской империи. В газетах и журналах того времени, словно кадры немого кино, мелькают репортажи: вот Треф вместе с Дмитриевым нашли убийцу, украденные драгоценности, вещи, деньги, схватили вора, обнаружили взрывчатку, накрыли банду террористов; вот, преследуя бандитов, прошли почти сотню километров вдоль железной дороги, по насыпям, через глухие лесные заросли, узкие тропы, вдоль болот… Наверное, без огромной преданности, взаимопонимания, уважения и любви друг к другу вряд ли у них был возможным подобный результат.
Часто приходилось выезжать в другие города, туда, где совершенное преступление ставило местных полицейских в тупик и надежда оставалась только на уникальные способности ищейки. Толпы зевак, желающих поглазеть на четвероногую знаменитость, собирались на вокзалах за несколько часов до прибытия поезда. По известности Треф не уступал в ту пору оперной звезде – Федору Шаляпину.
Нечто мистическое было в его гениальной способности носом чуять всю подноготную преступлений, распутывать следы… Нередко воришки, опасаясь, что собака выйдет на них, старались заранее избавиться от краденого, дабы обезопасить себя, и даже являлись с повинной: «Все равно псина найдет, а так, может, и скидка будет!» Однажды при одном только виде грозного добермана подмастерье-подросток неожиданно признался: «Я украл у хозяина деньги и за печку спрятал!»
Сколько раз исчезнувшие ранее ценности и деньги неожиданно возвращались владельцам, лишь становилось известно, что в городе Треф! Даже кличка его стала нарицательной: муж-гуляка, у которого бдительная супруга находила «схрон» с деньгами, кричал: «Да ты у меня настоящий Треф! Тебя бы на поводок да в сыскную службу! Талант зарываешь!»
Были и те, кто мечтал о смерти бескомпромиссного пса. Но Трефа приучили брать пищу только из рук Дмитриева. Без него пёс обречен был умереть от голода…
Между тем тучи сгущались над Российской империей. Политические убийства, взрывы в театрах, ресторанах, на бирже, гибель мирного населения – нестабильна обстановка в стране перед Первой мировой.
В 1911 году агенты охранного отделения накрыли большую группу боевиков, занятых подготовкой террористических акций. Среди них оказался Филиппов – бывший участник мятежа на броненосце «Князь Потемкин-Таврический», лично казнивший трех офицеров. Ему, заочно приговоренному к повешению, после восстания удалось сбежать и с группой «товарищей» продолжить свою преступную деятельность.
Филиппов предложил начальнику Московского охранного отделения полковнику жандармерии П. П. Заварзину помощь в розыске базы террористов. В доказательство своей готовности помочь следствию Филиппов признался, что незадолго до ареста вместе с сообщниками совершил налет на усадьбу одинокой вдовы-помещицы, в ходе которого были убиты три человека, собственными руками Филиппов задушил вдову: «Так я её прижал, шо у ей ажно кости захрумтели на шее». Как вспоминал Заварзин в мемуарах, в этот момент он выразительно пошевелил огромными пальцами так, что полковника едва не стошнило. Теперь двуногая тварь опасалась, что, узнав об аресте, подельники завладеют его долей награбленного.
Филиппов сдал полиции бандитский схрон в доме некого Маливы в Брянске, однако при обыске ничего подозрительного найдено не было. И тогда на помощь брянским жандармам вызвали Дмитриева с собакой. Изучив двор и дом, Треф не нашел ничего. Зато в огороде пёс обнаружил тайник – глубокую яму с бочонком, в котором была приготовлена взрывчатка на двести бомб!
По брянскому делу задержали тридцать пять человек. Большинство из них отправились на каторгу, причастных к убийствам повесили. Филиппова же, на счету которого было одиннадцать человеческих жизней, приговорили к бессрочной каторге. Он избежал казни благодаря сотрудничеству с полицией, но вышел на свободу спустя шесть лет по всеобщей амнистии, объявленной Временным правительством после февральской революции 1917 года.
На воле оказалось почти девяносто тысяч уголовных преступников – воров, налетчиков, громил, прозванных «птенцами Керенского». И когда в марте 1917 года был упразднен Департамент полиции, количество убийств и грабежей возросло в десятки раз.
В то же самое время в городах бывшие урки перед портретом Керенского торжественно обещали никогда не возвращаться к преступному прошлому. Каждому из них вручались 500 рублей – «подъемные» для начала «честной жизни», продовольственный паек и направление на работу в «красную милицию», заменившую собой царскую полицию. Так началось сращивание силовых структур с уголовным миром.
В октябре семнадцатого большая часть революционных отрядов состояла из уркаганов, впоследствии влившихся в ЧК и принявших как руководство к действию ленинский лозунг: «Грабь награбленное! Во имя революции все дозволено!» Работником ЧК стал и серийный убийца Филиппов. Но это было позже…
В начале июля семнадцатого года Дмитриева с собакой вызвали в Петроград на поиски обвиненного в шпионаже в пользу Германии Владимира Ульянова-Ленина.
Ещё в апреле «вождь пролетариата» вместе с другими политэмигрантами в опломбированном вагоне вернулся в Россию и поселился в знаменитом, брошенном на тот момент владелицей, особняке балерины Матильды Кшесинской – бывшей фаворитки Николая Второго. Но большую часть времени «вождь пролетариата» проводил в снятом под политический клуб «Искра» помещении ресторана «Вилла Родэ», закрытого в марте за нарушение сухого закона.
Как писал известный прозаик, фельетонист и постоянный посетитель ресторана Александр Амфитеатров, «…г. Родэ имеет право со справедливою гордостью заявить: «На первых порах, после «пломбированнаго вагона» кто только не швырял у меня немецких, генерального штаба, денег! И Гриша Зиновьев лыка не вязал! А Луначарский кренделя ногами выписывал! И Нахамкес, не заплатив, задним ходом удирал! И золотое сердце Феликса Дзержинскаго улыбками девочек утешалось! А однажды даже и самого Ленина… разумейте, языцы, и покоряйтеся: Ленина!!! – замертво вынесли! Понимаете теперь, каков я есмь большевик. Относительно последнего пункта я мог бы даже лично свидетельствовать в пользу г. Роде, так как вез сие бездыханное тело с Виллы Роде во дворец Кшесинской мой собственный бывший шофер, впоследствии не без гордости о том повествовавший».
Но легально «соратники вождя» гуляли недолго. После неудавшегося большевистского восстания, в начале июля, правительство отдало приказ о розыске Ульянова-Ленина, обвиненного в государственной измене. О том, что Ленин со товарищи – завсегдатаи «Виллы Родэ» в Новой Деревне, было хорошо известно. Там и начали поиски. Взяв след, Треф привел сыщиков на Приморский вокзал – тот самый, где восемь лет назад начиналась его блистательная карьера сыскной собаки. Здесь он его и потерял…
Привокзальный буфет продолжал работать, хотя большинство увеселительных заведений в Петрограде военного времени было закрыто. Инфляция, безработица и нехватка продовольствия сказались на облике столицы.
Дмитриев и Треф поднялись на второй этаж. В зале сидели подозрительные личности с красными бантами в петлицах, лузгали семечки. От былого разнообразия меню практически ничего не осталось. Посетителям предлагали лишь селедку, картошку да квас. Все спиртное было заменено пивом, его называли шампанским для пролетариата. Покрутившись на вокзале, вернулись ни с чем.
Треф опоздал лишь на сутки: накануне Ленин, Г. Зиновьев и рабочий сестрорецкого завода Н. А. Емельянов сели в поезд и уже ночью прибыли на станцию Разлив, а спустя пару дней укрылись в шалаше на другом берегу озера. Семья Емельяновых создала максимально комфортные условия революционерам. Супруга Николая Александровича готовила обеды, перевозила на другой берег, малолетние сыновья ловили рыбку к столу, собирали сучья, разводили костер, бдительно следили за окрестностями… Через месяц Ульянов бежал в Финляндию.
Это была единственная и фатальная неудача Трефа за всю десятилетнюю карьеру сыскной собаки. Нашел бы тогда Треф вождя мирового пролетариата – и, возможно, колесо истории повернулось бы в другую сторону. Но все же они встретились спустя полтора года…
В середине января 1919 года председатель Совнаркома В. И. Ленин выехал из Кремля вместе с сестрой Марией Ильиничной, личным охранником и шофером на машине, собираясь посетить детский праздник в загородном санатории в Сокольниках, где лечилась Надежда Крупская.
Это был воскресный вечер. Из-за обильных снегопадов улицы завалены сугробами, продвигаться на машине было нелегко, ехали на небольшой скорости.
У железнодорожного моста дорогу преградили трое:
– Стой, стрелять будем!
Не обращая внимания на угрозы, шофер собирался ехать дальше, но Ленин приказал остановиться:
– Надо узнать, чего хотят эти люди. Наверное, милиционеры – форму ещё не ввели… проверяют пропуска!
Но «милиционеры» – шесть нетрезвых мужиков – направили на пассажиров авто наганы.
– В чем дело, товарищи? Я же Ленин! Вот мой пропуск! – гордо заявил «вождь всех трудящихся».
– Ну и черт с тобой, что ты Левин! – Бандиты мгновенно вытряхнули за шиворот всех пассажиров из машины, очистили карманы.
– Не знаю никакого Левина! Я в городе хозяин – Яшка Кошельков!
Прыгнув в авто, грабители испарились, а вместе с ними – бумажник, браунинг и пропуск главы правительства.
Это была банда короля московских бандитов Яшки Кошелька, державшего в страхе весь город. Ленин был потрясен: на глазах прохожих ЕГО выгнали из машины, трясли за лацканы, обворовали, унизили! И никто не кинулся на помощь, не защитил грудью, не пожертвовал своей жизнью… А самое неприятное – рядом, в здании Сокольнического райсовета, стоял часовой, и даже, возможно, наблюдал из окна за происходящим.
– Куды прешь? – перегородил он дорогу ограбленным, попытавшимся зайти в здание.
– Позовите начальство, я – Ленин!
– Без пропуска не пущу! – уперся часовой.
Но пропуск остался у Яшки Кошелька… И тогда вождь, беспомощно умоляя: «Да Ленин же я, Ленин!» – распахнул пальто, заложил пальчики за жилетку, важно затопал, стараясь походить на свой плакатный образ:
– Товарищ красногвардеец, позовите начальство!
Второй секретарь райсовета тоже не смог найти общего между «великим мыслителем с сократовским лбом» и жалким, суетящимся плешивым и коротконогим человечком с выпуклым животиком.
– У хороших людей машины не угоняют, – пожурил он ограбленного. – Вот у меня нет авто, и на меня не нападают.
Но в ЧК все же позвонил… А после, заикающийся и красный, бегал, суетился, потел… Вскоре из гаража прибыла машина, за грабителями организовали погоню, о дальнейшей же судьбе секретаря можно только догадываться…
Тем временем бандиты, разобрав записи в пропуске Ленина, наконец осмыслили, какую важную птицу упустили. Срочно развернулись в надежде поймать, сделать заложником, если понадобится – перебить Сокольнический райсовет и освободить всю Бутырскую тюрьму!
Но опоздали – у здания райсовета высаживались чекисты…
В санаторий к жене в тот вечер Ленин все же добрался, а на поиски грабителей и угнанной машины были посланы Дмитриев с Трефом, служившие уже в органах московской милиции.
Автомобиль вождя нашли быстро. Деятельность банды спустя некоторое время закончилась вместе с убийством при задержании её лидера – Яшки Кошелька. Дело об ограблении вождя было сдано в архив, где и пролежало до конца века под грифом «Совершенно секретно». Униженный и беспомощный Ленин никак не уживался с хрестоматийным героическим образом, созданным большевистской пропагандой.
Чудо-собаку и её дрессировщика Ленин пожелал видеть лично. Треф с Дмитриевым прибыли в Кремль. О чем могла идти беседа, если после аудиенции Владимир Ильич произнес: «Собака умница, да и ее хозяин не дурак, но политик. Это ужасно…»?
В разгул красного террора, когда на улицах чекистами хватались все, кто хоть чем-то внешне отличался от серой массы, когда в подвалах ЧК ежедневно расстреливались сотни, когда жизнь человеческая перестала иметь ценность, шансов выжить после подобного «приговора» из уст кровавого палача России у Дмитриева не было…
Не нужен был Ленину свидетель унижения, не забыл он и участия в его поисках на побережье Финского залива, не простили Дмитриеву успешной работы в дореволюционном сыске и уголовные элементы, пришедшие во власть.
Весной 1919 года знаменитый российский сыщик, кинолог, воспитавший уникальную сыскную собаку, Владимир Дмитриев был расстрелян по сфабрикованному делу.
Страшная, мучительная смерть от голода ждала и Трефа…
Официальные сообщения о том, что пёс после казни хозяина использовался только в племенной работе, воспринимаются как очередная лицемерная ложь.
О каком разведении могла идти речь, если большинство питомников и служебных школ было разрушено, военные и полицейские собаки пополнили армию бездомных животных, а большая часть кинологов примкнула к белому движению?
Никогда бы Треф не предал своего друга, никогда не принял бы пищу из чужих рук. Сколько душевных мук он пережил, ежеминутно ожидая хозяина! Сколько надежд, тоски и боли! Сколько дней продолжалась его агония? Или, быть может, некто, давно мечтавший о мести, попросту пристрелил его, одновременно избавив от страданий?
Знать бы, где сложил ты свои косточки, доберман Треф – великая ищейка, достояние Российской империи…
P. S. По иронии судьбы в кровавой большевистской мясорубке погибли не только Дмитриев, Треф, Джунковский. В 30-е годы двое сыновей Емельянова Н. А. были расстреляны, один пропал без вести в лагерях. Супруги Емельяновы, укрывшие революционеров, репрессированы и лишены собственного дома, в котором все эти годы находится музей Ленина «Шалаш». Видимо, семья рабочего могла знать нечто противоречащее официальному образу вождя.
Неизвестна судьба великого криминалиста Лебедева – создателя служебного собаководства в России. Лишь полковник Заварзин успел выехать во Францию, где до конца жизни проработал на конвейере завода «Ситроен». Благодаря его мемуарам Треф не забыт окончательно. Филиппов в начале 20-х заведовал охраной лагерей НКВД РСФСР.
Адолий Родэ по рекомендации Максима Горького стал заведующим Петроградским Домом ученых…
Верность (рассказ основан на реальных событиях)
Посвящается памяти Энн Э. Айшем
Я хочу продолжать жить в мире, где еще существует верность, а клятвы в любви даются навечно.
Пауло Коэльо10 апреля 1912 года.
Смеркалось, первые огни зажигались в окнах домов, густо облепивших побережье, солнце садилось за горизонт, дул слабый весенний ветерок, было довольно прохладно.
Пассажиры небольшого парохода «Номадик», принадлежащего английской компании «Уайт Стар Лайн», столпились на палубе, нетерпеливо ожидая прибытия легендарного трансатлантического лайнера, который доставит их на берег американского континента.
К ногам немолодой женщины в теплом английском костюме и шляпе с вуалью жался большой датский дог мраморного окраса. Собаке передалось волнение пассажиров – она часто и беспокойно зевала, по телу пробегала дрожь, особую тревогу вызывали слегка покачивающаяся палуба и темная маслянистая вода за бортом.
Четвероногих пассажиров на пароходе было немало – маленькие капризные собачки: карликовый пудель, пекинесы, шпицы, важно восседавшие на руках великосветских дам, фокстерьер, пара эрделей, французский бульдог. Породистые и дорогие, вместе с хозяевами они спешили на выставку в Нью-Йорк, которая должна была состояться 20 апреля в зале знаменитой гостиницы «Астория». Среди пассажиров лайнера были и судьи – мистер и миссис Гольденберг – учредители клуба «Французский бульдог».
Собаки уже обнюхались, познакомились, а некоторые даже успели подружиться. Приветливо помахивая хвостиками, животные, похоже, как и люди, обсуждали между собой все события, происходящие вокруг.
– Вот он! Прибыл! Смотрите! – заволновались ожидающие.
В бухту французского порта Шербур входил самый большой на тот момент в мире пароход. «Титаник» – «восьмое чудо света», сияя огнями, словно великолепный дворец на воде, стал на якорь.
«Новое слово в кораблестроении», от которого ждали небывалых рекордов, быстроходности при большой грузоподъемности, способности перевезти в кратчайший срок через океан две с половиной тысячи человек. От всего вида лайнера исходило ощущение необыкновенной мощи, горделивого величия.
Таких огромных судов хозяйка датского дога леди Энн Элизабет Айшем ранее никогда не видала. Впрочем, она и совершила-то в своей жизни лишь одно путешествие по морю, когда девять лет назад перебралась из Чикаго во Францию.
Богатая наследница владельца чикагской юридической фирмы «Айшем, Линкольн и Билл», тонкий ценитель художественного искусства и коллекционер устремилась в Париж – центр европейской культуры начала ХХ века. Но тогда у Энн не было собаки и переживаний из-за временной разлуки с ней на борту корабля. Все четвероногие пассажиры «Титаника» должны были жить в отдельном от хозяев помещении, и Энн испытывала легкое беспокойство за Долли.
– Красавец! Город на воде! Огромный, словно пять городских кварталов! И непотопляем!
– Непотопляем? Уверять, что корабль непотопляем, – значит бросать вызов Богу! Все только в Его руках! После таких заявлений, мне кажется, с этим кораблем обязательно что-то случится! – вдруг заявила одна из дам.
– Ох, не надо так! Сглазите! Тьфу на вас! – возмутились пассажирки, одаривая «пророчицу» неодобрительными взглядами.
По прибытии на лайнер Энн вместе с Долли и другими отправилась осматривать временное местожительство домашних животных на корабле.
Для собак было предусмотрено помещение на шестой палубе «Титаника» (палуба F), где каждая имела отдельную «конуру», и размещалось в четвертой трубе лайнера.
Три первые отводили дым из топок котлов, четвёртая, расположенная над отсеком турбины, выполняла функции вытяжного вентилятора, к ней был подведён дымоход для судовых кухонь, там хранился спортивный инвентарь, там же и было помещение для четвероногих пассажиров.
– Не волнуйтесь, – успокаивал владельцев животных старший офицер. – Мы гарантируем самый лучший уход. Собаки будут накормлены, с ними станут гулять стюарды, по вечерам – мыть.
– У Долли слабый желудок, ей нужна специальная диета. Я сама буду спускаться к кормлению, – ответила Энн. – Не хочу доверять столь важный момент чужому человеку.
Поместив любимицу в конуру, Энн ещё долго стояла у клетки, не решаясь расстаться с собакой, нежно гладила по голове, ласкала ушки. Долли жалобно скулила, лизала руки.
– Будь умницей! Завтра приду пораньше и весь день проведем вместе. Не волнуйся, дорогая!
Закрылась дверь «собачьей конуры», и завыла, зарыдала её любимица. Тоскливо стало на душе, сжалось сердце, и даже веселая музыка, звучащая с верхних палуб, не подняла настроение.
Ресторан, куда её пригласили на ужин, был оформлен в стиле Людовика XVI. Все вокруг сверкало: лакированное дерево, инкрустированные стекла стеклянных дверей, мраморные камины, мягкая, удобная мебель. Нарядные дамы в сопровождении элегантных мужчин поглощали изысканные блюда.
Энн огляделась и узнала старых знакомых.
Рядом с ней сидели пожилые, всегда трогательно-нежные друг к другу супруги Штраус – хозяева универмага Macy’s, самого большого в Нью-Йорке; металлургический магнат и душа любого общества Бен Гуггенхайм; седовласый журналист Уильям Стэд, известный своими печатными расследованиями и фантастическими романами; подтянутый, спортивный весёлый и дружелюбный полковник Джон Астер – изобретатель, писатель, мультимиллионер, владелец знаменитого нью-йоркского отеля «Уолдорф Астория». Джон обожал собак и всегда путешествовал с любимым эрделем Китти.
Пассажиры первого класса танцевали, смеялись, шутили. Праздничному настроению способствовал великолепный оркестр.
После блестящего канкана Оффенбаха, увлекшего танцевать почти весь зал, зазвучало печальное вступление к вальсу Арчибальда Джойса «Осенний сон», которое сразу отозвалось болью незажившей раны в душе Энн, и нахлынули воспоминания…
Осень, музыка в парке, желтые и красные листья деревьев в такт звукам вальса ложатся на землю.
В конце аллеи, в длинном пальто, широкополой шляпе, с тросточкой появился ОН. Рядом трусил пятнистый дог.
Всю жизнь Энн обладала каким-то загадочным свойством притягивать к себе внимание животных. Встречные собаки, здороваясь, заглядывали в глаза, иногда ей казалось – приветливо улыбались.
Вот и в этот раз пятнистая собака, издали заметив Энн, побежала навстречу, радостно виляя хвостом, словно доброй знакомой.
– Долли, вернись! Ты ошиблась! – крикнул хозяин, но Долли была уже рядом, крутилась вокруг и готова была встать на задние лапы, чтобы поцеловать женщину в нос.
– Тебя Долли зовут, красавица? – Энн погладила собаку по голове.
– Не волнуйтесь, она вас не тронет. Моя Долли совсем ещё щенок! – подоспел мужчина и пристегнул к ошейнику поводок.
– Какой большой ваш маленький щенок! – пошутила женщина.
– Вы ей понравились, – смущенно добавил он.
Энн подняла глаза, и… это был миг божественного озарения, когда внезапно понимаешь: перед тобой ОН – самый родной на свете человек! И тебе о нем уже все известно, и не нужно слов, и достаточно одного взгляда, чтобы понять мысли, чувства, желания…
Мягкая улыбка, ласковые глаза! Все черты лица казались ей до боли знакомыми. Знала его в другой жизни, ином мире, измерении?
Потом были длительные совместные прогулки, беседы об искусстве. Ему нравились Моне, Ренуар, Писсарро и произведения Доде, Мопассана, Золя и Рембо были предметами их страстных обсуждений.
А ещё с ним приятно было просто молчать. И знать все его мысли – общение на уровне телепатии. Энн впервые была по-настоящему счастлива. Встреча с ним озарила её размеренную и скучноватую жизнь богатой незамужней великосветской леди. Он познала любовь на высочайшем духовном уровне, когда дорог каждый взгляд, жест, вздох, каждое слово.
С ними всегда была собака! Весёлая, ласковая, непосредственная. Она любила играть в мяч. А когда хозяин уставал, обиженно поджав хвост, подносила мячик Энн, гипнотизируя умоляющим взором: ну пожалуйста, поиграй со мной…
Долли в ту пору было всего шесть месяцев. Несмотря на большие габариты, выглядела она неуклюжим щенком, постоянно запутывалась в собственных длинных лапах. Однажды заблудилась в складках платья Энн, оторвала оборку. А потом встала на задние лапы, передние положила на плечи женщине, мокрым языком облизала лицо: извини, пожалуйста!
Виноватый вид собаки рассмешил Энн.
– Я прощаю тебя, маленькая большая собачка! – рассмеялась леди.
– Как же вы подходите друг другу, мои дорогие! – воскликнул мужчина.
– Я, пожалуй, тоже заведу себе собаку, – решила Энн. – Наши совместные прогулки должны быть оправданными!
– Не спешите, – тихо попросил он. И впервые, удивленно заглянув в глаза, Энн прочла в них жалобную мольбу.
Только сейчас она вдруг осознала, что значат его худоба, впалость глаз, румянец, кашель…
– Энн, у меня чахотка.
Холодный ветер кружил над аллеями парка сухие осенние листья. И оркестр играл тот же вальс. Он полулежал в открытом ландо исхудавший и очень бледный. Теплый шарф, укрытые пологом ноги, голова дога на коленях.
Нежно поглаживая собаку рукой в кожаной перчатке, говорил тихим голосом:
– Энн, мне недолго осталось. Я хочу, чтобы Долли была с вами, живой памятью обо мне. Только вам я могу доверить собаку. Вы ведь её действительно любите и, уверен, никогда не оставите! Как же не хочется умирать, дорогие мои! Особенно теперь…
На похороны Энн не пошла. Он должен был остаться в её памяти живым, с привычной для неё доброй улыбкой, ласковыми глазами. А Долли стала самым дорогим, бесценным подарком, не сравнимым ни с какими бриллиантами, картинами или статуэтками. Казалось, собака связывает её незримыми нитями с любимым человеком.
Прошло полтора года. Долли превратилась в статную красавицу, и встречные оглядывались, любуясь высоким, сильным мраморным догом. Жизнь в Париже была уже не в радость. Хотелось сменить обстановку, отдохнуть, забыться. Весной Энн решила навестить брата в Чикаго, провести с ним лето и, возможно, остаться в Штатах навсегда. Кроме того, ей выпала счастливая возможность совершить историческое путешествие через океан на новеньком «Титанике».
И теперь она здесь, на корабле, с любимой Долли.
Нахлынувшие воспоминания не давали уснуть. Лишь под утро Энн забылась беспокойным сном. Ей пригрезился парк в снегу, пруд, затянутый льдом, Долли с мячиком и мужчина в широкополой шляпе, с тросточкой на противоположном берегу. Собака вздрагивает, вглядывается и, сорвавшись с места, вихрем несется через пруд навстречу ЕМУ! Но с треском ломается лед, и падает Долли в темную полынью, барахтается, бьет в отчаянии лапами по воде…
– Долли! Долли! – беззвучно зовет Энн, но не может вздохнуть – обручем сдавило грудь…
Женщина в ужасе проснулась. Бешено колотилось сердце. Машинально протянула руку, чтобы погладить собаку, спящую рядом с постелью, но нащупала лишь пустоту.
Мгновенно исчезли остатки сна. Взглянула в иллюминатор. Светало. Пора навестить Долли.
Погода стояла ясная, на море полный штиль, но температура воздуха была низкой.
По палубе прохаживались пассажирки первого класса с маленькими собачками на руках. Ни на секунду не расставаясь со своими любимцами, дамы посещали парикмахерскую, массажную комнату и даже спортивный зал с разнообразием тренажеров.
Энн старалась все время проводить с собакой. Чувствовала: ночные часы в одиночестве Долли переносит очень плохо.
Утром вместе гуляли перед завтраком, днем любовались океаном, кормили хлебными крошками чаек. Прекрасными были вечера, когда солнце садилось за горизонт, оставляя оранжевую дорожку на голубой поверхности океана.
Большую часть дня, укрывшись пледом, Энн отдыхала на палубе в шезлонге, читая судовую прессу, делилась событиями с Долли. Собачка слушала внимательно и, пытаясь понять слова, потешно наклоняла голову на бок. Как же не хватало Энн её хозяина – прекрасного собеседника и слушателя!
В субботу, ранним утром 13 апреля, накормив дога, Энн уселась по традиции в шезлонг, укрылась одеялом. Корабль двигался в тумане. На фоне предрассветных сумерек облака казались легкой дымкой. Долли подняла голову с колен хозяйки, настороженно заворчала.
– Что там? Почудилось, дорогая?
Собака продолжала рычать. Туман рассеялся, и на расстоянии ста метров Энн неожиданно увидела старинное судно – высокие мачты, грязные, рваные паруса. Спустя мгновение парусник исчез в туманной дымке.
– Видела, дорогая?
В ответ Долли заскулила, теснее прижалась к ногам.
– Мираж? Почудилось?
– Леди! Не почудилось! Я тоже видела парусник! – раздался вдруг глухой женский голос, и по телу Энн пробежал легкий озноб.
– Думаю, это «Летучий голландец»! Его капитан продал душу дьяволу! Парусник всегда появляется перед крушением!
За спиной стояла миссис Харт, о которой говорили: «Дама не в себе – по ночам не спит, чтобы не пропустить гибель «Титаника».
В воскресенье за завтраком миссис Гольдберг торжественно объявила:
– Завтра у нас выставка собак! Мы проводим её на парадной лестнице лайнера. Приз зрительских симпатий будет вручен у камина в холле, под статуей Артемиды – покровительницы животных. Всех владельцев животных, участвующих в завтрашней выставке, попрошу записаться к грумеру! Собак помыть, причесать, когти подстричь, ушки почистить!
День был прохладным, к вечеру стало ещё холоднее, температура падала и к ночи уже была близка к минусовой отметке. Энн рано попрощалась с собакой. После купания перед завтрашней выставкой не хотелось выводить Долли на холод.
Вечером зашла в «конуру», приласкала:
– Извини, гулять не будем. Очень холодно. Я замерзла, и ты можешь простудиться. Сразу после ужина пойду спать, включу электрическую печку в каюте, почитаю.
Энн наклонилась, чтобы поцеловать любимицу в голову. От шкуры собаки исходил тонкий аромат душистого мыла. Долли лизнула хозяйку в ухо.
В ресторане первого класса ещё долго продолжалось веселье. Играл оркестр. В холле третьего – не умолкал рояль. Пассажиры лайнера танцевали, флиртовали, мечтали, любили.
Энн проснулась внезапно. И не поняла сразу, что не так. Стояла непривычная тишина. Двигатели корабля не работали. Взглянула на каминные часы – 23:45. Вероятно, корабль остановился на ночь. Тишина напрягала. Женщина оделась, выглянула в коридор. Мимо спешила чья-то горничная.
– Простите, мисс! Не знаете, почему корабль остановился?
– Говорят, лайнер тонет! Надоели мне эти шуточки! Спать иду, устала!
Энн вернулась в каюту, не раздеваясь, прилегла на кровать. Было очень холодно.
Едва задремала, как раздался стук в дверь и затем – голос капитана корабля Эдварда Смита:
– Пожалуйста, господа, оденьтесь теплее, выходите на палубу.
– Что случилось, капитан?
– Небольшая авария. Придется всем сесть в спасательные шлюпки. Не волнуйтесь, ничего страшного – корабль задел айсберг. Поторопитесь взять на сувенир его кусочек! На палубе валяется много льдин!
Небо было безоблачным, звездным, каким всегда бывает в морозную ночь. Огромный корабль сиял огнями посреди океана, на палубе оркестр играл весёлые вальсы, сигнальные выстрелы из ракетниц рассыпались по небу белым фейерверком, озаряя тёмную бездну за бортом лайнера. Обстановка праздничная и спокойная.
– Если корабль непотопляем, зачем садиться в шлюпки? Да и не хватит места всем пассажирам. Я, пожалуй, пойду в каюту, спать! – зевнула одна из дам.
– Женщины и дети! Приглашаю в шлюпку! – громко, в рупор, объявил офицер.
– А мужчины? Что с ними? – забеспокоились женщины.
– Мужчины подождут спасательный корабль. Он уже спешит к нам.
– Неужели все настолько серьезно, что придется мерзнуть посреди океана? – возроптали пассажиры.
Дамы неохотно начали занимать места в лодке.
– Быстрее, пожалуйста! В шлюпки садятся только женщины и дети!
– А молодожёнам можно сесть вместе с супругами? У нас медовый месяц! – кокетливо улыбнулась девятнадцатилетняя красавица Хелен Бишоп – хозяйка крохотной карманной собачки по прозвищу Фру-Фру.
Офицер на минуту замялся:
– Хорошо! Пусть садятся.
Энн машинально шагнула в лодку, села.
– Мистер Штраус! Садитесь в шлюпку вместе с супругой!
– Но вы же сказали, в шлюпки садятся только женщины и дети! – удивился шестидесятисемилетний мистер Штраус.
– Ваш возраст разрешает вам занять место рядом с супругой!
– То есть вы меня не считаете мужчиной? Не сяду! Не могу занять место, по праву принадлежащее женщине!
– Если мой муж остается на корабле, то и я вместе с ним!
Миссис Штраус решительно вылезла из шлюпки, обняла мужа:
– Мы с тобой так много пережили. Негоже расставаться в трудную минуту. Куда ты, туда и я. В шлюпку сядет наша горничная. Возьмите мою шубу, милая, на море холодно.
– Я тоже остаюсь на корабле! – воскликнул Джон Астер. – Супруга моя сядет вместе с горничной!
– Джон, – обратилась Энн к Астеру, – вы думаете, опасность действительно велика? Корабль утонет? Что будет с нашими собаками? Их посадят на спасательное судно?
– Милая Энн, сейчас не до собак! – тараторила Хелен Бишоп. – Было сказано: в шлюпки садятся женщины и дети! Фру-фру я только что в каюте заперла. Она так цеплялась, что даже платье моё порвала! Пришлось отбиваться!
– Хелен, как? Вы бросили маленькую собачку? Заперли в каюте? Вы же смертный приговор подписали, спасатели не найдут собаку в каюте без вас. Фру-Фру в карман можно было посадить! – ужаснулась Энн.
– Было сказано: женщины и дети! – жестким голосом, капризно поджав губы, повторяла Хелен Бишоп.
– Но я вижу вас в шлюпке вместе с мужем и муфтой! В муфту можно было спрятать несколько таких Фру-Фру!
Раздался рев пара. На палубу высыпали пассажиры первого и второго класса, одетые кто во что: купальные халаты, пижамы, меховые пальто. Когда из раскаленных котлов стравили пар, шум стих, и сразу зазвучал леденящий душу вой, заставивший оцепенеть всех. Оркестр прекратил игру. Корабль выл словно раненое живое существо от боли, ужаса, безнадежности и предчувствия неминуемой гибели. Вой исходил из четвертой дымовой трубы «Титаника». Энн почудился голос Долли.
– Что это?
– Думаю, воют собаки, запертые в «конурах». Над ними четвертая труба парохода, многократно усилившая звук!
«Господи! Как я могла поверить в байку, что собак спасут? Я предала Долли, нашу любовь! Разве после предательства можно жить? Да и нужна ли мне эта жизнь?» – пронеслось в голове Энн.
– Шлюпку на воду! – приказал помощник капитана матросам. – Трави!
– Как, «на воду»? Я не брошу свою собаку! – Энн перемахнула борт лодки, бросилась бежать.
– Энн, куда вы? – крикнул вслед Джон.
– Надо освободить собак!
Энн бросилась на палубу, где находились собачьи «конуры», открыла клетки, схватила за поводки Долли и Китти, остальные гурьбой побежали за ней. Сопровождаемая десятком собак, Энн поднялись на шлюпочную палубу:
– Джон, я привела собак!
– Леди! Садитесь в лодку! – С правой стороны палубы командовал посадкой первый помощник капитана.
– Мадам! Бросьте собаку, другую купите! – крикнул кто-то из очереди на посадку.
– Я не брошу Долли! Не буду садиться!
– Уходите, не мешайте другим! – волновалась очередь. Её грубо толкнули в спину, отдавили лапу Долли. Собака жалобно взвизгнула, её лихорадило от страха.
– Леди Энн! Идите к нам! – позвала миссис Штраус. Пожилая чета устроилась в шезлонгах поодаль от толпы. – Спокойно встретим судьбу!
– Не пристало нам выпрашивать милость! Леди Энн! Присоединяйтесь! Выпьем шампанского! – Бен Гуггенхайм, в шикарном смокинге, цилиндре, гордо размахивая тросточкой, вместе с камердинером направлялся в ресторан. – Мы с другом надели все самое лучшее и собираемся встречать неизбежность как джентльмены – с бокалом и сигарой!
– Благодарю! Я все же попытаюсь хотя бы спасательный жилет найти, – озаботилась Энн.
– Энн! Держите! Вам и Долли! – Джон Астер появился со стопкой жилетов.
– Шлюпок больше нет! Остались только разборные лодки!
Носовая часть лайнера уходила под воду. Толпа людей, расталкивая матросов, в панике бросилась к борту. Полторы тысячи человек, движимые животным ужасом, давили друг друга в надежде попасть в разборную лодку, рассчитанную на шестьдесят пассажиров. Двое обезумевших пытались сбросить в воду уже сидевших в шлюпке женщин.
Старший офицер выстрелил в воздух. Этого оказалось достаточно, чтобы привести людей в чувство. Лодка спустилась на воду, и оркестр продолжил прерванный вальс – «Осенний сон».
Палуба резко накренилась, Энн не могла устоять, ноги скользили. Долли в отчаянии царапала когтями пол. Но ничто уже не могло помочь. И они прыгнули в ледяную воду.
Перехватило дыхание, холодом обожгло кожу. Благодаря жилету Энн удержалась на поверхности и даже не выпустила из рук поводок. Долли отчаянно била лапами по воде.
– Энн, дальше от корабля! Плывите! – услышала голос Джона. Он плыл ей навстречу вместе с Китти.
Между ними было несколько десятков метров, когда корабль накренился ещё больше. С жутким грохотом рухнула в океан труба и увлекла в темную бездну Джона, Китти, всех, кто был рядом…
Огромная волна накрыла Энн с головой. Легкие наполнились водой. В глазах потемнело. Но она ещё слышала звуки любимого вальса…
Вскоре стало тепло и радостно. Она вновь гуляла с Долли по парку. По зелёной аллее, в широкополой шляпе, с тросточкой навстречу шел ОН!
– Мы снова вместе, дорогие мои!
Собака радовалась, виляла хвостом, лизала лицо.
Энн не довелось увидеть окончание трагедии: гигантский корабль разломился надвое, и, когда его носовая часть ушла под воду, корма, словно огромная башня, еще стояла в океане несколько мгновений, пока не заполнилась водой, а потом стремительно ушла вглубь, унося с собой сотни человеческих жизней. Огромный мир, который только что жил, смеялся, мечтал и любил, исчез в океане навечно.
15 апреля 1912 года в 2:20 жертвами катастрофы стали 1517 человек.
Спустя два дня экипаж пассажирского судна, вылавливавший мертвые тела, недалеко от места гибели «Титаника» видел замерзшую женщину в нарядной одежде, прижимавшую к себе большую собаку.
Позже матросы спущенной на воду шлюпки так и не смогли найти её в океане. Очевидно, Энн и Долли унесло течением…
Дорога в никуда. Исповедь волонтера
– Хочешь знать, почему я стал волонтером? – спросил меня Александр, когда мы выгуливали наших приютских собак.
Рядом с ним медленно ковылял на трёх лапах алабай. Старому добродушному великану «веселый» мальчик в новогоднюю ночь бросил под ноги петарду. Лапу ампутировали, и после длительного лечения в стационаре пса поместили в приют. Теперь Александр постоянно ухаживал за инвалидом.
– Наверное, у каждого человека есть свой скелет в шкафу. Вот и у меня есть такой…
Расскажу тебе историю, которая произошла со мной три года назад. Был я молодым преуспевающим хирургом. Коллеги меня уважали, материально хорошо был обеспечен – машина, дача, заграничные командировки. Красавицы мечтали выйти за меня замуж… Но случилось так, что собственное малодушие, предательство перевернуло жизнь и все мои представления о традиционных человеческих ценностях.
Тем летом мои соседи по даче завели элитного щенка алабая. Симпатичный круглый малыш на крепких лапках постоянно запутывался в тяжелой длинной цепи, которой его пристегнули к будке. На мой вопрос: «Зачем на цепь? Ведь он ещё маленький – бегать, играть, резвиться должен» – ответили: «Злее будет…» Увидел этого малыша, и сердце защемило, потому как знал: в предыдущее лето соседи уже заводили собаку, а уезжая в город на зиму, бросили в поселке, обрекли на мучительную голодную и холодную смерть. Неужели и с этим очаровательным колобком будет то же самое? Хотя тревога за судьбу малыша и появлялась, я тут же её сознательно подавлял. Мне что, больше всех надо? Это ИХ проблемы. Вряд ли люди бросят животное, за которое заплатили немалую сумму. В ту пору я относился к собакам довольно равнодушно.
Быстро пролетело жаркое лето, неотвратимо надвигалась дождливая и холодная осень, а вместе с ней – окончание дачного сезона. Щенок – неуклюжий колобок, похожий на плюшевого медвежонка, превратился в высокого крепыша-подростка. Хозяева своего добились: алабай вырос злобным, постоянно раздраженным и агрессивным. Последний раз я его видел в конце октября. А когда спустя месяц приехал на дачу, с ужасом обнаружил: мои самые худшие подозрения подтвердились. В очередной раз соседи бросили беспомощное животное умирать на дачном участке!
За месяц моего отсутствия крепыш превратился в ходячий скелет, на котором клочьями висела грязная шкура. Жизнь в нём держалась только за счет пищевых отходов, которые швыряли за забор немногочисленные жалостливые дачники. Но сидевший на цепи пёс не всегда мог дотянуться и до брошенного куска, что приводило его в гнев и отчаяние, как будто люди изощренно издевались над ним – несчастным существом, умирающим с голоду. Миска для воды пустовала… Никто не решался перебраться через забор, чтобы наполнить её водой и поставить под носом у такого свирепого зверя. Пёс отчаянно лаял, выл, скулил. Мой отдых на даче превратился в моральную и физическую пытку. Наконец я больше не смог терпеть: сварил большую кастрюлю супа, нарезал колбасу и отправился «в пасть к зверю»…
Пёс со страшным рыком бросился в мою сторону. Я поставил суп, чтобы собака могла дотянуться, и едва успел отскочить в сторону. Ароматный запах тут же увлёк изголодавшегося дачного узника, он жадно набросился на еду, а потом долго, тщательно вылизывал кастрюльку. Моё возвращение через забор на свой участок сопровождалось его внимательным молчанием…
Впервые за вечер я не услышал воя. Сытый, он спокойно спал всю ночь. На следующий день я опять преодолел забор и накормил пса. На этот раз он встретил меня приветливо – помахал хвостом. В понедельник была срочная операция в клинике, но вечером, несмотря на страшную усталость, я вернулся на дачу: там меня ожидало несчастное существо, жизнь которого теперь целиком и полностью зависела только от меня. Почему я взял на себя ответственность за него, не знаю… но я не мог иначе! Каждый день приезжал, кормил, поил, и… наступил день, когда свирепый пёс позволил себя погладить! Ласка окончательно покорила сердце собаки. За всю восьмимесячную жизнь бедного малыша никто ни разу не приласкал! Тогда я и отстегнул карабин с цепью от ошейника, чтобы он мог свободно передвигаться по участку. Постепенно пёс настолько привык ко мне, что даже издалека чувствовал моё появление в посёлке. Радость выливалась в заливистый лай. Он бросался ко мне лапами на грудь, целовал в нос. Передо мной с восторгом прыгало и виляло хвостом оттаявшее большое чудо: агрессивный, нервный пёс превратился в веселого, жизнерадостного собачьего подростка! Он даже научился играть – бегать за брошенной палочкой, в футбол – за мячом. Радовался яркому солнцу, чистому снегу, который увидел впервые в жизни… И ОН ПОЛЮБИЛ МЕНЯ, ПОВЕРИЛ, ЧТО Я ЕГО НЕ БРОШУ! Мой большой Мишка, Мишутка…
Так прошло два месяца – самое счастливое время в жизни бедного пса. После Нового года пришлось уехать мне в командировку за границу. Оставил моему подопечному еду, попросил сторожа во время отсутствия подкармливать Мишеньку…
Вернулся я через две недели. Не успел войти в квартиру, как раздался телефонный звонок.
Женский голос истерично кричал:
– Срочно приезжайте на дачу! Ваша собака подкопала забор, бегает по поселку, лает, на людей кидается! Если кого покусает – придется отвечать вам! Мы на вас в суд подадим!
– Это не моя собака! – быстро ответил я и бросил трубку.
Почему я так смалодушничал?
«Мне некогда… у меня завтра сложная операция… я только что вернулся из тяжелой поездки, я устал!» – крутились в голове отговорки. Таким образом я пытался оправдаться перед самим собой!
А утром не выдержал: ещё затемно помчался на дачу.
Около моей калитки в луже замерзшей крови лежал мой четвероногий друг. Именно здесь настигла Мишеньку пуля, когда, в очередной раз одичавший от одиночества и голода, он, пугая людей, бегал, искал меня – неожиданно пропавшего любимого человека…
Мертвый, он казался не таким уж и большим, страшным, свирепым. Широкий кожаный нос и толстые лапы подчеркивали какую-то незащищенную детскость и беспомощность угловатого подростка. В его остекленевших глазах застыло удивление: за что с ним так поступили? почему дважды предали люди, которых он так любил?..
С тех пор во мне что-то изменилось, надломилось. Первое время даже пить стал. На работе неприятности начались. А меня – предателя, как раскаявшегося преступника, мучила совесть и преследовали застывшие в удивлении глаза моего Ми-шутки… Всё валилось из рук! Приходил домой, часами тупо глазел в телевизор, даже не понимая, что смотрю. Да и что там можно увидеть? Убийства, маньяки, садисты, сумасшедшие с бензопилами, вампиры, лихие бандиты, лихие менты… Бред воспаленного человеческого воображения.
Однажды сквозь дрёму вижу: двигаются на экране гигантские бездушные треноги, хватают людей, кровь фонтаном брызжет – транслируют фантастический фильм «Война миров» по Уэллсу. Смотрю на все безобразия, что бездушные инопланетяне с людьми в фильме творят, и вдруг начинаю четко осознавать: весь этот ужас – не что иное, как неосознанное отображение взаимоотношений нас, бездушных людей, с животным и растительным миром нашей планеты. Да-да!
Это мы, люди, называющие себя «венцом творения», «человеками, звучащими гордо», ведем многотысячелетнюю кровопролитную «войну миров» с абсолютно бесправными благодаря нам обитателями Земли! Ежедневно самыми чудовищными способами безжалостно уничтожаем миллионы живых существ, ловим, загоняем их в концлагеря: приюты-усыпалки, где умерщвляем «лишних», сдираем шкуры с ещё живых на зверофермах, подвергаем самым изощренным пыткам в научно-исследовательских центрах, отстреливаем ради забавы и удовлетворения своих низменных инстинктов. И свою умопомрачительную жестокость объясняем необходимостью жизнеобеспечения «венцов природы»! А потом весь этот ужас в «высокохудожественных полотнах» примеряем на «несчастненьких» себя – «высокоразвитых», «гуманных», «созидательных», «невинных» жертв «гадких пришельцев».
И кто же мы на этой Земле? Быть может, просто вредоносный вирус, случайно занесенный на планету и беспощадно истребляющий все её запасы во имя неиссякаемой жажды наживы? И движущая сила нашего технического прогресса – всего лишь стремление к созданию всё более совершенного оружия массового уничтожения себе подобных. И чем выше техническое развитие, тем ниже уровень нашей морали. Тогда это тупик, пропасть, дорога в никуда… Получается, что мы – болезнь, от которой планета должна очень скоро избавиться – просто стряхнуть людей, как надоедливых блох.
Или мы задуманы творцом как существа высшей ступени эволюции? Но существа пока ещё заблудшие, не осознавшие своего высокого предназначения земных всемогущих богов – хранителей и пастырей всего сущего на земле?
И сколько ещё времени должно пройти, чтобы человек наконец понял это своё истинное назначение? Сколько дорог должен пройти человек, чтобы стать ЧЕЛОВЕКОМ, чтобы на планете воцарились ИСТИННАЯ ГУМАННОСТЬ – всеобъемлющее милосердие, доброта, любовь – то, что действительно сделает мир счастливым для всех?
Александр закурил, потом продолжил:
– Так я и стал волонтером, дабы для начала искупить свою человеческую вину… и в первую очередь перед загубленной душой несчастного моего Мишки.
Уже прощаясь со мной, он добавил, улыбнувшись:
– Забираю завтра этого инвалида из приюта, будем вместе жить у меня на даче!
Пёс, который любил смотреть в окно
Его приход в этот мир ознаменовался слабым щенячьим писком. Шершавый язычок мамы нежно облизал глазки, ушки, мордочку, и он впервые почувствовал вкус теплого грудного молочка. Мама для щенка, как и для всех живых существ на земле, – тепло, нежность, уют и безопасность.
А ещё возможность после сытного обеда беззаботно спать, уткнувшись носиком в её шерстяной бок, ощущая рядом сопение, причмокивание родных братишек-сестренок.
И не страшен пронизывающий ветер, проливной дождь, крепкий мороз…
Лохматая, теплая мама не появлялась уже несколько дней. Мучительный голод заставил щенка покинуть теплое убежище под продуктовым киоском.
– Замерз, малыш? Иди сюда, согрею. – Руки незнакомца осторожно подхватили плачущего собачьего карапуза, сунули за пазуху, и щенок почувствовал удары человеческого сердца.
– Откуда ты, прекрасное дитя?
От человека пахло табаком и ещё чем-то вкусным – белым хлебом, как узнал позже. Такие крошки малыш находил рядом со скамейкой, в мусоре.
– Где твоя мамка? Бросила? Вряд ли… собаки не бросают свое потомство. Наверное, погибла. И теперь тебе – маленькому, беспомощному, одинокому – очень страшно! Знаешь, я тоже одинок, мне тоже страшно. – И, прижав щенка к шершавой щеке, незнакомец предложил: – Давай вместе бояться.
Каждое утро они гуляли возле дома. Хозяин садился на лавочку, а щенок с веселым тявканьем носился за яркими желто-красными листьями, взлетающими в воздух под напором осеннего ветра. Человек счастливо улыбался: есть с кем перемолвить слово, разделить ужин, скоротать вечерок у телевизора, уютно устроившись в обнимку на диване, – малыш стал отрадой для исстрадавшейся за долгую жизнь одинокой души.
Щенок же больше не мучился от голода, не мерз, перестал бояться всего на свете, узнал настоящую любовь.
Но в момент наивысшего веселья песик вдруг резко останавливал игру, бросался к хозяину, подпрыгивал, ставил лапы на грудь, неистово лизал любимые лицо и руки, заглядывал в глаза. Как будто чувствовал: счастье будет недолгим.
Иногда хозяин засиживался на лавочке допоздна. Утомленный малыш засыпал у него на руках и сквозь усталую дрему слышал печальный голос:
– Ну вот, опять сын не пришел, хоть и обещал…
В холодные дни гуляли мало. Хозяин сажал щенка на подоконник, и они все время проводили у окна. Пёсик с любопытством разглядывал суетящиеся фигурки людей, потоки машин, настораживал ушки при виде собак, кошек, тявкал на ворон, ловил полусонных мух.
Он смутно ощущал тоскливую тревогу, снедающую любимого человека.
Стараясь успокоить, щенок жался к груди, искал носом руку, пытался лизнуть в лицо. Ради своего хозяина, за их общее счастье малыш готов был сразиться с самой страшной и зубастой на свете собакой! Порвал бы на кусочки любого…
В конце октября хозяина увезла машина скорой помощи, и вскоре в квартире появился долгожданный сын. Снял ошейник с пса, вытолкал из дома. И вот щенок на улице, бездомный и очень одинокий, посреди огромного, страшного города, где его преследуют с рычанием и визгом ужасные железные коробки на колесах, ноги в туфлях, сапогах, кроссовках спотыкаются, пинают…
От удара ботинка с железной подковой пёсик долго не мог вздохнуть и, перевернувшись на спину, бессильно болтал лапками в воздухе.
Сколько может прожить голодный щенок на морозе? Шесть, восемь, десять часов? Испуганный малыш жался к стене рядом с подъездом многоэтажного дома. Пёсику удалось провести прошлую ночь в тепле, под дверью квартиры, несмотря на то, что где-то там, в глубине, угрожающе порыкивала незнакомая собака. Утром проходивший мимо мужчина вытолкал несчастного на мороз.
Леденящий ветер давно уже пробил насквозь щенячью шкурку, казалось, все косточки собачьего скелета стонут под его напором.
Закоченели лапки, нос, а кончик хвостика, спрятанный под впалым животом, уже потерял чувствительность.
Когда совсем стемнело и несчастный стал превращаться в ледяную сосульку, когда смертельная дрема уже овладевала всеми его членами, мягкая варежка коснулась носа.
– Бедный малыш! Проснись, милый! Пойдем со мной! – Кто-то нежно гладил его по спине.
Пёс приоткрыл глаза, ожидая увидеть хозяина, но неожиданно очутился в объятиях теплого, доброго существа – ангела, посланного Богом во спасение.
Вихрем налетела мохнатая, упитанная собака.
Тщательно обнюхала, фыркнула:
– Фи, плохо пахнет… бродяга!
– А мы его постираем, накормим, будет как новенький! Посмотри, Маня, малыш похож на медвежонка. Назовем его Орик!
Девушка, которую щенок принял сначала за ангела, оказалась такой же уютной, как и первый хозяин, правда пахло от неё вкуснее – чем-то сладким и ароматным.
– Какой же ты красивый, душистый мальчик! – приговаривала спасительница, насухо вытирая его полотенцем после купания. И даже брезгливая Маня лизнула малыша в нос – признала!
Так щенок поселился в маленькой, уютной, но бедной квартирке, где было много добра и очень много любви.
Утром девушка уходила на работу, а собаки ждали её весь день у окна.
Под подоконником стоял диван, и, если на него забраться, можно весело провести время, наблюдая за людьми, машинами, животными. Окно для собак было чем-то вроде телевизора для людей. Ближе к вечеру знакомая фигурка девушки выпрыгивала из маршрутного такси. Раздавался топот каблучков в подъезде, и собаки с нетерпением скулили, толкались у входной двери. Наконец поворот ключа в замочной скважине – и любимый человек на пороге! Радостная возня, игры, прогулки…
Иногда посреди веселья Орик чувствовал на себе тревожный взгляд девушки, пытался понять её слова:
– Надо искать Орику хорошие ручки… Мы не можем его здесь оставить: двух собак на съемной квартире держать не разрешат.
И однажды за щенком пришли незнакомцы.
– Они добрые, будут любить тебя, малыш! Я обязательно приеду навестить, прости! – обнимала его на прощание девушка.
Как же она ошиблась! Новые хозяева оказались совсем не добрыми.
И щенка не любили. Похоже, они вообще не знали, что такое любовь. И зачем им понадобился пёс? Ради удовлетворения жажды безграничной власти над слабым и беззащитным созданием?
Мужчина и женщина постоянно ругались, кричали друг на друга…
От страха Орик дрожал, даже иногда писался. Его не баловали регулярными прогулками, но за подобные «преступления» немилосердно били.
У малыша менялись молочные зубы, постоянно хотелось что-то грызть, но игрушек в доме не было, и приходилось чесать зубы о мебель, стулья, обувь…
Жестокие наказания за попорченные вещи следовали незамедлительно: били поводком по спине, морде, лапам – иногда несчастный хромал несколько дней.
Чувствуя свою никчемность в этой семье, малыш совсем перестал слушаться: не выполнял команды, не хотел возвращаться с прогулки.
И мечтал вернуться домой – туда, где его любили и переживали за его судьбу. Он всегда знал об этом, даже на расстоянии.
И однажды летом ему повезло: новые хозяева просто «забыли» пёсика на улице…
Теперь он был свободен и мог пуститься на поиски своего настоящего дома.
Жарко! Днем Орик страдал от жажды, ночью не мог уснуть от голода.
Где найти пищу бездомному псу? По запаху пришел к магазину, откуда люди всё время выносили сумки с едой.
Если добрый человек заметит твой жалобный взгляд – обязательно бросит кусочек булочки, пирожок или даже сосиску…
Более щедры на угощение дети – всегда дадут конфетку, пряник, кусочек колбаски. А если нечем угостить, погладят, пожалеют, ведь от малейшей ласки у любой бездомной собаки становится на душе теплее.
Вскоре пёс подружился с постоянными покупателями, знал, кого и когда ждать у входа, кого опасаться. Большая гематома на лапе ещё долго напоминала ему злобную бабку, дыхнувшую на него как-то водочным перегаром:
– Что разлегся, скотина?
…И сильный удар костылем.
С тех пор пёс опасался пьяных и старался держаться подальше от подобных «творений» Бога.
Место для ночлега нашел в окрестном парке, неподалеку от павильонов с шашлыками, где всегда много объедков.
И в первый же вечер познакомился с двумя хвостатыми бедолагами.
Большая старая овчарка когда-то служила в полиции, но с возрастом потеряла рабочие качества. Тратиться на корм и лечение ветерана начальству не хотелось, и велели её застрелить. Приказ выполнен не был: некто «сжалился» над хвостатым напарником и слепую, беспомощную лохматую старушку с изувеченной в боевой операции лапой выбросил на произвол судьбы у городского парка. Хромая, с прогнувшейся спиной, без зубов, собака мучилась от голода. Найти себе пищу она не могла.
Большую часть времени овчарка лежала в тени под деревом, дремала на солнце. При ней всегда находился друг – пес-инвалид. Бывший хозяин в пьяном угаре отрубил ему заднюю лапу. Пёс шустро бегал на трех, но уставал быстро. Кормился на помойках, рылся в урнах. Просить, как Орик, не мог – испытывал дикий ужас перед людьми.
«Нет существа страшнее человека! Найти бы место, где людей нет вообще…» – мечтал инвалид.
Не повезло тебе! На свете много добрых и ласковых! Ты обязательно найдешь такого!
Но инвалид не верил. Люди в его представлении – это злые, пьяные рожи, мат и побои…
Орик же, хоть не раз получал тумаки, продолжал верить в человечество.
Друзья каждый вечер с нетерпением ждали его возвращения. Никогда не забывал Орик принести им что-нибудь съестное – кусочек булочки, косточку или даже рыбий хвост.
– Спасибо, друг мой, – урчала довольно старушка-овчарка. – Ты добрый малый…
Промчалось жаркое лето, наступила осень. Орик не терял надежду найти девушку.
Помнил: каждое утро она садилась в маршрутку. Пёс видел это собственными глазами – из окна.
И однажды, учуяв знакомый аромат духов, побежал по следу, покрутился на остановке, залез в маршрутку, притаился, спрятавшись за большой сумкой на задней площадке.
А когда народу стало меньше и места освободились, прыгнул на сидение, устремил свой взор в окно, а там – люди куда-то бегут, дома уплывают, машины проносятся…
Если долго смотреть, рано или поздно девушка обязательно появится. Так было всегда, когда собаки ждали её возвращения.
Маршрутка затормозила, и в открытую дверь вновь повеяло знакомыми духами. Пёс выскочил из машины, помчался по следу. Ещё немного, чуть-чуть – и он догонит, обнимет лапами, оближет родное лицо!
Вот и худенькая фигурка в знакомом пальто, Орик бросается на грудь:
– Здравствуй! Я вернулся!
– Пошел отсюда! Брысь! Напугал, поганый пёс! – визжит и топает ногами незнакомая женщина.
Обознался! Поджав хвост, пёс испуганно кидается в сторону.
Навстречу бегут ребятишки:
– Собачка! Можно тебя погладить? Здорово ты напугал нашу училку!
– Дети! Гладить бродячих собак нельзя! – взвизгивает возмущенный педагог. – Он больной, заразный, бешеный! Да-да, бешеный!
– Нет, не заразный, не бешеный! Добрый! – кричат ребята. – Беги за нами, дружок!
И пёс устремляется за стайкой ребят.
– Есть хочешь? Возьми бутерброд!
Орик жадно хватает хлеб, сыр, колбасу и даже кусочки яблока.
– Да ты настоящий обжора! Жорик! Обжорик! Пёс прыгает от радости: дети знают его кличку – он же Орик!
– Опять с собаками возишься! – раздается женский голос. – Вдруг укусит!
– Не укусит, мама! Давай возьмем его домой, – просит девчушка. – Пусть с нами живет! Жалко его!
– Заработаешь – тогда и заводи. А мне дармоеды не нужны! Денег и на тебя-то не особо хватает! Марш домой! И руки помой! С мылом!
Каждый день Орик ждал ребятишек у школы. Рядом с ними он вновь ощущал себя щенком – хотелось резвиться, радоваться жизни!
А когда ребята разбегались по домам, пёсик понуро брел на остановку маршрутки. Вместе с другими пассажирами садился в машину, занимал заднюю скамейку и смотрел в окно.
– Водитель! Собака зайцем едет!
– Развели псин, даже в общественном транспорте некуда деться, гоните собаку!
– Пса не обижать! – раздался голос водителя. – Он же хозяина разыскивает! Друг верный!
Орик не знал, что шофер маршрутки взял над ним шефство и теперь он, хотя бы на время поездки, находится в полной безопасности.
Опасаясь проехать нужную остановку, пёс подходит к кабине водителя, становится на задние лапы, внимательно смотрит вперед.
– Боишься заблудиться? Тебе вроде здесь! Выходи!
Пёс благодарно вильнул хвостом, выскочил.
– Приходи ещё, покатаю!
С тех пор каждое утро Орик неизменно ждал маршрутку на остановке, садился в машину дяди Миши и, удивляя пассажиров, разъезжал по городу, внимательно разглядывал все происходящее за окном. Вечером с благодарностью уминал лакомый кусок, приготовленный заботливым шофером на ужин.
– Взял бы тебя домой. – Дядя Миша гладил Орика по спине. – Да не могу: жена собак не любит. Видать, ты верный друг. Счастлив, должно быть, человек, у которого такая собака.
– Колбаску-то куда понес, Жорик?!
Но пёс уже бежал к друзьям, на ночлег, под теплый бок овчарки.
Зима в тот год была суровой. В убежище под павильоном прижавшиеся друг к другу хвостатые друзья согревались, спасаясь от жестоких морозов и сквозного ветра. Порой морозы бывали настолько сильными, что не хотелось вылезать на улицу. Зарывшись носом в шерстяной бок друга, пёс чувствовал себя уютно, как когда-то в далеком детстве.
Но голод побеждал, и Орик, поджимая мерзнущие лапки, спешил на остановку. Киоски в парке закрылись, старым собакам найти еду было нелегко, и он стал единственным источником пропитания для своих друзей, ведь его подкармливали все – водитель, пассажиры, школьники…
Овчарка за зиму совсем сдала: шерсть висела клочьями, глаза гноились. Она с нетерпением ждала прихода весны: вылезет травка – витамины и лекарство, можно будет подлечиться и прожить ещё хотя бы лето.
А когда вокруг зазеленело и запели птицы, старушка выползала на солнце, прогреть старые косточки. Скоро в парке откроются киоски и безлапый сможет находить в помойках остатки мяса.
Вот и пережили зиму!
Прошло девять месяцев, как Алла начала искать Орика.
Однажды, решив навестить щенка в новой семье, она с ужасом узнала: малыш «потерян»… И хозяева даже не думают его искать.
Плакаты с приметами собаки девушка разместила в газетах, расклеила на столбах, в зоомагазинах и даже на остановках транспорта. Но поиски результата не дали. Надежда найти Орика постепенно слабела.
Надвигались холода. Сможет ли пережить домашний когда-то пёс суровую зиму?
Уберегут ли его её молитвы от равнодушия и человеческой жестокости?
А когда уже казалось, что пёс потерян навсегда, увидела фотографию в газете и заметку:
«Сегодня такой пассажир катался на 123-м маршруте!
Ехала сегодня в маршрутке с улицы Композиторов до Озерков. На улице Асафьева залезает этот пассажир. С деловым видом выбрал себе место и совершенно без зазрения совести или доли смущения доехал до Озерков и там вышел».
На фото был Орик, сомнений не было. Алла тут же выехала на поиски.
Водители маршрутных такси посоветовали ей обратиться к дяде Мише, но вести его оказались неутешительными: Орик не появлялся несколько дней…
– Не нравится мне этот пёс, все время здесь вертится. Укусит кого из детей, а нам отвечать, – жаловалась директору школы учительница, так невзлюбившая Орика. – Надо бы отлов вызвать!
Близились майские праздники, и для муниципальных властей они всегда были поводом для зачистки города от бродячих животных. Уже в начале апреля началась традиционная жестокая и кровавая бойня.
В тот вечер, как всегда, с куском булки в зубах Орик возвращался в парк, к друзьям. Не доходя убежища, почуял неладное: тишина, собак не слышно. Друзей под павильоном не оказалось, зато везде – на земле, асфальте, траве – пятна свежей крови… Её запах привел пса к дороге. Здесь тела собак погрузили в машину, далее лишь следы колес…
Воздух пропитан страданием и болью. Надо бежать отсюда: убийцы могут вернуться!
Несколько дней Орик прятался на территории заброшенной базы. И не мог свыкнуться с мыслью, что больше никогда не увидит он, как радуется старая овчарка теплому солнышку, никогда не убедит он калеку в том, что мир не так уж плох, а люди не все злые…
Не довелось встретить инвалиду доброго человека. Прожил жизнь в ужасе и принял смерть мученическую.
Нет существа страшнее человека! Найти бы место, где нет их вообще…
А как же его первый хозяин, добрая девушка, дядя Миша, дети, которые его так любили? Вот кто защитит его! Надо бежать к ним!
Алла сразу заметила припаркованный у школы светлый микроавтобус. Многие владельцы собак в Петербурге знали, какому страшному и безжалостному извергу принадлежит эта машина. А вот и он рядом, высокий, костлявый живодёр – символ ужаса и боли…
Неужели отлов вызван на Орика? Господи, спаси и сохрани малыша!
Садист всегда ездит с напарником, значит, он где-то рядом, высматривает жертву…
– Жорик вернулся! – раздались детские возгласы. – Жорик, иди к нам!
Навстречу бежал Орик, улыбался, вилял хвостом, сиял от счастья.
И вдруг – движение в кустах, ствол ружья и человек, прицелившийся в бегущую собаку…
– Малыш! Орик! Ко мне! – В отчаянии Алла бросилась наперерез – закрыть собой от ядовитого дротика!
Пёс развернулся, кинулся в объятия. Девушка! Его любимая! Не зря он так долго смотрел в окно!
– Тетя, это ваша собака? – окружили дети.
– Ребята! Жорик нашелся! – Толпа школьников росла.
Крепко обхватив руками пса, Алла видела, как удалялся светлый фургон.
А Орик был счастлив: скулил, подпрыгивал, пытаясь облизать, расцеловать, обнять… Он знал, он чувствовал: здесь его спасение, ведь на свете добрых людей больше, чем злых!
P. S.
Орик наконец нашел свой постоянный дом: вместе с Аллой и Маней он и сейчас живет в Петербурге и все так же любит смотреть в окно…
Переживший смерть
Если невозможно получить какие-либо знания, не мучая собаку, необходимо обойтись без этих знаний.
Джордж Бернард ШоуБыл канун Нового года. В воздухе витало ожидание волшебного, таинственного праздника, когда кажется, что жизнь обязательно изменится к лучшему и в дом придет покой, уют, сказочное счастье.
Из открытых форточек неслись ароматы новогодних блюд, пахло хвоей, свежим снегом, апельсинами…
Джим – годовалый пёс с черной гладкой бархатистой шкуркой, внешне напоминавший добермана, – тщательно обнюхивал пакеты с новогодними подарками.
Ну конечно, здесь и для него приготовлен сюрприз – аппетитная косточка из прессованной бычьей жилы! Осторожно подкрался котенок Троша, потянул когтями целлофан: «А мне что?»
– Ребятки! Подарки позже! А сейчас гулять! На собачьей площадке уже резвились Булька – щенок бульдога – и Алиса – карликовый пудель, тайная любовь Джима. Ради этой франтоватой белоснежной красавицы он готов был сразиться со всеми мыслимыми и немыслимыми врагами – львом, крокодилом, огромной, почти саблезубой собакой, однажды напугавшей любимую…
– Не бойся, я всегда буду рядом, – обещал ей тогда Джим.
Как же здорово носиться по сугробам, когда свежий воздух наполняет легкие; кувыркаться в снегу, физически ощущая свою молодость, здоровье и счастье от того, что есть любимые, дом, где ждут его вкусная кашка, творожок и косточка…
…Р-р-р, а не добрался ли уже до этой косточки котенок Трошка?
Джим подбежал к хозяйке: пойдем домой, скорее!
У подъезда тусовалась группа подростков – гогот, вопли, мат. Очевидно, малолетки уже «согрелись» пивом, одурели от спайсов. Увидев пожилую женщину с Джимом, один из них пошатнулся, взмахнул рукой… И перед носом собаки что-то взорвалось, вздрогнула земля… Свист, грохот, цветовые всполохи, хохот, улюлюканье…
Джим на секунду ослеп, оглох и, в ужасе вывернувшись из ошейника, бросился наутек.
Он бежал сломя голову, пулей, не разбирая дороги, через незнакомые дворы, натыкался на стены, задевал чьи-то колени, метался по проезжей части – визжали тормоза машин…
Заскочив в незнакомый подъезд, забился под лестницу, в темный угол. Долго, тяжело дыша и содрогаясь всем телом, боялся высунуть оттуда нос.
Ночь была шумной: двери подъезда оглушительно хлопали, люди входили, выходили, кричали, смеялись, ругались.
И снова – взрывы, свист, крики… Джим не выдержал: в панике от грохота петард бросился вон из подъезда под сверкающее разноцветными кометами небо.
А в это время по окрестным дворам в поисках пропавших собак метались хозяева Джима и Алисы, вырвавшейся из рук вместе с поводком, чтобы догнать испуганного друга. Разве могла она расстаться с ним, спасшим её когда-то от бойцовского пса? И сейчас маленькая, беззащитная, беспомощная Аля находилась неизвестно где.
Нескольких дней пёс бродил по городу в надежде найти дорогу домой. Мучительно хотелось есть…
Но ещё мучительнее было желание поскорее увидеть родных, уткнуться мордой в любимые колени, поплакать, пожаловаться, а потом лечь на коврик в обнимку с Трошкой рядом с креслом у телевизора и дремать, ощущая покой, уют, безопасность…
Но поиски дома были безуспешными.
– Эй, Дружок, жрать, наверное, хочешь? – Незнакомец вытащил из кармана замусоленную сосиску.
Хотя Джиму постоянно втолковывали: нельзя брать угощение у чужих, не смог он совладать с желанием утолить голод. Подошел, осторожно взял угощение и тут же почувствовал: незнакомец крепко вцепился руками в холку…
– Попался!
Джим взвизгнул, попытался вывернуться, но человек навалился всей тяжестью, прижал к земле, ловко обмотал морду и лапы собаки скотчем, а затем, взяв за шкирку, бросил в багажник машины.
Автомобиль остановился у обшарпанных деревянных ворот.
– Привез! В Новый год много собак убегает: петард боятся. Так что задачка оказалась легкой! Зачет, считай, получен, как препод нам обещал. Принимай новенького!
Место хорошо было знакомо Джиму. Сколько раз приезжали сюда на машине к врачу, когда лечили его бесконечный понос, и хозяева плакали…
Проходя мимо этих ворот, всегда слышали жутко тоскливый, отчаянный вой собак, и тогда шерсть Джима от ужаса вставала дыбом.
Отсюда пёс смог бы легко вернуться домой – дорогу хорошо помнил, но незнакомцы напялили на его шею старый замызганный ошейник, потащили во двор.
В нос ударил зловонный запах кала, мочи, крови, протухшей пищи…
– Хорош! Сильный, молодой – сгодится! На праздники в карантине посидит, потом в работу – куда доктор скажет.
Мужчина в темно-зелёном халате отвел Джима в дом, напоминавший каменный сарай, где на коротких цепях, в моче и испражнениях, сидели несчастные, испуганные худые собаки. Даже лаять при виде новичка у многих не было сил.
– Сидеть будешь здесь!
Всего лишь пару шагов Джим мог сделать на цепи, чтобы дотянуться до грязной миски со следами засохшей темной массы, видимо бывшей когда-то кашей.
Железная дверь захлопнулась, загремел тяжелый засов. В боксе стало темно, и пёс завыл в отчаянии: вряд ли он увидит теперь родных…
Джим плакал, рыдал и лаял всю ночь. Лишь под утро, измученный, с трудом свернувшись на сухом кусочке пола, беспокойно задремал.
А когда услышал сквозь сон голоса хозяев, зовущих его по имени, резко вскочил, залаял в ответ, но вскоре понял: его не слышат.
В тот день никто не пришел кормить животных, никто не дал воды. Некому было позаботиться в праздники о несчастных узниках вивария: люди отдыхали, веселились.
Животные голодали уже не первые сутки, некоторые обессилели настолько, что лежали на полу без движения, в куче экскрементов.
Лишь спустя пару дней загромыхала железная дверь, и в боксы притащили новеньких: старого облезлого, рыжего пса и маленькую испуганную собачонку с распухшей вывихнутой лапой. Шерсть её была серой и грязной, а запах – словно выкупалась в помойке, но Джим сразу узнал в несчастном существе свою любимую – изящную и когда-то белоснежную Алису.
– Мы снова вместе! – Он радостно залаял, потянулся, виляя хвостом.
– Хочу домой, – заплакала малышка, поджимая больную лапку.
– Отсюда только на тот свет, когда придет к нам Ангел смерти! – чуть слышно проворчал старый пёс.
– Вы о чем? – испугалась собачка.
Но рыжий свернулся калачиком на грязном полу, прикрыл глаза и задремал.
Соседство с подругой немного успокоило Джима – где нам не пропадать…
Несколько дней прошло в мучительной тоске. Голод и жажда были невыносимы, как и неизвестность: зачем они здесь? что дальше? где хозяева?
Откуда было знать, что вынесен им смертный приговор, что в человеческом мире животные не имеют ценности и люди присвоили себе право распоряжаться жизнями всех божьих тварей на земле.
Откуда было знать, что нет больше у них имен, а только идентификационные номера как одноразового «расходного материала», и кормить их надо лишь для того, чтобы не умерли до опытов.
За неделю пищу животным дали дважды. Миски с вонючей бурдой тут же были молниеносно вылизаны узниками до зеркального блеска.
Алиса есть не стала. Безучастная ко всему происходящему, она всё больше лежала, измученная лихорадкой. Джим изо всех сил тянулся к подруге, желая ободрить, зализать рану на её маленькой лапке, согреть своим телом, но цепь не позволяла сделать это.
Ранним утром заскрипела ржавая дверь, вошло несколько человек.
Вот он – ангел смерти! Доктор Менгеле!
Животные в ужасе вжались в пол.
– Ну и грязь! – посетовал высокий шатен в белом халате. – Придется переодеваться перед лекцией: одежда мгновенно провоняла.
– Так канализации же нет, а водой поливать – застынет: мороз на дворе.
– Трупы хотя бы убрали? Или пьянствовали все праздники?
Его колкий взгляд сверлил новеньких.
– А вот и старый знакомый! – Он улыбнулся, подошел к рыжему. – Как ты, подлец, сумел сбежать?
В ответ пёс угрожающе заворчал.
– Не люблю работать с дикарями! Не сравнить с домашними – доверчивыми, послушными…
И, потеряв интерес к старому псу, стал разглядывать Джима:
– Этот, говорите, горластый? Лает много? Так мы тебе, дружок, гавкать больше не дадим!
– Кормить не надо! – остановил он женщину с кастрюлей каши. – Сегодня в работу пойдут новенькие! – И, развернувшись, быстрым шагом покинул виварий вместе со свитой.
Алису увели первой. Малышка визжала и плакала, пока её тащили к выходу, чувствовала: что-то ужасное ждет её там, за порогом бокса. Джим ободряюще тявкнул – не бойся, я рядом, всегда!
А когда дверь захлопнулась, рвался на цепи, выл громко, отчаянно и безнадежно – понял: свою подругу больше не увидит.
Алису отвели в операционную. Вокруг стола столпились студенты. В тот день они наблюдали, как живые существа умирают от потери крови. И наглядным примером тому стала смерть маленькой, беззащитной и глубоко любимой кем-то Алисы.
С её ещё теплого тельца сняли когда-то белоснежную шкурку: будущие врачи должны знать, как работают мышцы. Не выдержав жуткого зрелища, Анна – студентка первого курса, бросилась вон из операционной. В туалете её рвало, а потом она долго рыдала: зачем? ради чего им сейчас продемонстрировали столь чудовищную жестокость? Понятно, откуда это прозвище у профессора – Доктор Менгеле…
– Хватит плакать, – прибежала подружка. – Опыты нужны для науки, ради здоровья и блага человека.
– Но разве можно создавать добро через зло? Чем мы лучше фашистов?
– Фашисты экспериментировали над людьми, мы – над животными. У них нет души, в этом разница.
– Ты уверена? Животные так же, как и мы, чувствуют боль и страдание, у них есть память, сознание, они любят, хотят быть любимыми, хотят жить, наконец!
– Даже если так… В городе приюта нет. Только усыпалка: пять дней содержания – и эвтаназия. А здесь хотя бы науке послужат и поживут чуток…
– Разве можно жить с постоянной, непрекращающейся болью? Разрежут – зашьют, если не умрут от шока, снова разрежут… и так – до самой смерти. Если не умрут сами – усыпят. Разве не милосерднее было бы оставить несчастным жизнь в благодарность за мучения и вклад в науку? А им даже обезболивающие уколы после операций не положены.
– Кстати, профессор разрешил купить болеутоляющие на собственные средства и колоть по своему усмотрению. Идем, пора на лекции.
– Существует несколько способов избавления от назойливого лая: прижигание голосовых связок, воздействие сверхнизких температур, пересечение и полное удаление связок. Итак, вентрикулокордэктомия. Ларинготомия – разрез на горле…
Прежде чем приступить к операции, Менгеле сделал инъекцию. Под воздействием миорелаксанта мышцы Джима перестали сокращаться. Пёс, хотя и был полностью обездвижен, чувствовал, как вошел скальпель в плоть, как рассекались кожа, мышцы, связки – всё, что делал с ним истязатель.
А после, оглушенному и одуревшему от пытки, ему казалось, что лишили его разума и речи. Никогда не сможет он выражать эмоции – лаять, выть. Его удел отныне – только хрипеть.
Ближе к вечеру принесли из операционной рыжего. На выбритом животе – свежий неровный шов. Что делали студенты с внутренностями несчастного животного, одному лишь Богу известно. Бедняга умер к утру: сердце старой собаки не справилось с невыносимой болью.
Джим был сломлен окончательно: в ужасе дрожал, услышав шаги, не мог без страха видеть человеческие руки. Казалось, он уже и не помнил другую жизнь – без неизбежной пытки.
Пёс исхудал, шкура висела клочьями, его редко кормили. Он не видел ласки, не слышал доброго слова. Быть может, работникам вивария просто не хотелось привыкать к кому-то из узников, чтобы каждый раз не переживать их смерть?
Впрочем, приходила молодая девушка, делала укол, и тогда сознание Джима проваливалось в какую-то бездонную яму, словно он покидал на время виварий. Боль отступала, и, придя в сознание, пёс благодарно лизал человеку руки…
Периодически привозили новых узников, готовых пройти все муки ада. С ними он больше не общался. Большую часть времени безучастно лежал в грязи, крови и испражнениях, желая стать невидимым. Лишь бы не трогали его больше, ещё одну операцию он не выдержит – уйдет на Радугу, как и его подруга.
Но Ангел смерти о нем не забывал, и пытки продолжались бесконечно: операционная, инъекция, неспособность сопротивляться при полном сознании и адская боль…
Зачем его мучают эти люди? Почему не придут хозяева, не заберут, не защитят, не спрячут? За что он обречен на бесконечную муку? Зачем опять разрезали живот?
Болевой импульс на этот раз был настолько сильным, что мозг потерял контроль над нервной системой, и Джим провалился в небытие…
– Всё, готов! А казался крепким. Я надеялся ещё парочку раз его использовать.
В виварий Джим больше не вернулся. Его неостывшее тело выбросили на свалку, в гору хлама. Утром придет мусоросборник, увезет отходы…
– Джим! – Маленькая беленькая Алиса, так похожая на воздушное облачко, вылизывала его морду. – Ты должен вернуться и рассказать моим любимым обо мне…
– Но я всего лишь пёс, который раньше умел лаять. Меня лишили голоса. Как выразить чувства? Как рассказать?
– Спрячься скорее, чтобы не увидели…
И Джим, превозмогая боль, в полуобморочном состоянии, пополз к воротам. Там, за старыми деревянными ящиками из-под овощей, он дождался утра.
Анна пришла в институт пораньше, чтобы до начала занятий успеть сделать обезболивающие инъекции подопытным животным. Не найдя Джима в боксе, сразу поняла: пёс не выдержал очередного опыта. Сердце сжалось: она успела привыкнуть к этому красивому терпеливому и безропотному животному, постоянно страдавшему от рук человеческих, но продолжавшему их благодарно лизать, когда её инъекция, хотя бы на время избавляла его от боли.
Анна вышла во двор, закурила. И вдруг у самых ворот в предрассветных сумерках заметила черный силуэт собаки. Джим! Живой! Надо отнести в виварий… Пёс вжался в угол, его глаза были полны тоски и боли.
И вдруг, неожиданно для себя, Анна приоткрыла ворота:
– Беги!
Пёс на полусогнутых лапах недоверчиво проскользнул мимо неё на улицу.
– Беги, малыш! Беги! И если получится – живи! – прошептала Анна ему вслед.
Жалкое, тощее существо, качаясь от слабости, с трудом ковыляло по улице. Безумно болел живот, из шва сочилась кровь. Превозмогая боль, Джим упорно двигался к дому.
Вот и дорога, где он часто гулял с хозяином, гордый, сильный, здоровый. От свежего воздуха кружилась голова, лапы заплетались.
Вот наконец и двор, и подъезд… Дверь закрыта. Джим прилег на ступеньках: надо собраться с силами. Осталось совсем немного – проскользнуть в открытую дверь и подняться на четвертый этаж.
Вдруг прямо на Джима из подъезда выскочило весёлое слюнявое существо – щенок боксера Булька. Его обрубок хвостика вертелся от счастья. Вот и его хозяин.
– Фу! Отойди! – закричал он, увидев, что питомец тычет носом в бездыханное тело грязной собаки. – Она бездомная, больная! Быть может, даже бешеная!
Джим приподнял трясущуюся голову… Его глаза слезились, и человеку показалось – пёс плачет.
– О господи! Да это же Джим! Что с тобой? Ужас! Подожди секунду!
– Николай Петрович! – набрал он номер по мобильному. – Джим вернулся, бегите скорее…
Поникшая голова собаки лежала на ступеньках подъезда. Он ещё был в сознании, когда почувствовал на себе теплые и ласковые руки любимого человека.
P. S. Каждый год в мире около ста миллионов подопытных животных мученически умирают в научно-исследовательских лабораториях. Их морят голодом, пытают электрическими разрядами, травят газом, химическими соединениями, обжигают, ошпаривают… У них искусственно вызывают тяжелые заболевания – рак, СПИД, сифилис, диабет… Им удаляют глаза, суставы и хрящи, наносят повреждения мозга, ломают кости, расстреливают пластиковыми пулями…
Многие медики ставят под сомнение необходимость в экспериментах над животными. Результаты подобных опытов неправомерно переносить на человека: слишком большая разница в анатомических и физических особенностях, характере метаболических процессов.
Лекарственные препараты, полученные в ходе экспериментов, часто оказываются вредными для человека. Так, успокоительное для беременных талидомид имело катастрофический побочный эффект – рождение десяти тысяч детей с отсутствием конечностей и различными уродствами! И это только один пример…
Сколько еще миллионов животных будет зверски замучено и уничтожено, прежде чем человечество откажется от позорной практики экспериментирования на них?
«Вивисекция – преступление; человеческая раса должна отречься от этого варварства!» – писал Виктор Гюго, возглавивший ещё в середине XIX века первое общество противников вивисекции.
Но до сих пор мы живем среди пыток, издевательств, садизма, боли и мук. Большинство из нас старается отгородиться от реальности «зоной комфорта» ради собственного душевного спокойствия, благополучия и призрачного счастья. Призрачного – потому что нельзя быть счастливым за счет страданий невинных существ.
Не прячьтесь… ужас вокруг вас, и он реален.
Небеса подождут
Посвящается моему героическому четвероногому другу Марику и его замечательной хозяйке
Небо знает и не знает,
Где тебя искать, где тебя искать
в дымке неземной.
В небо птица улетает следом за тобой,
Следом за тобой, следом за тобой.
Л. УспенскаяСерая старая и очень умная ворона, нахохлившись, недовольно наблюдала за беспокойным соседом. Внизу, под деревом, плакал замерзший голодный щенок. Всё пищит и пищит, спать не дает – надоел. И все же ворона чувствовала странное смятение: малыш своей беспомощностью напоминал ей собственных птенцов.
– Что, пискля, – каркнула птица, – есть хочешь?
– Я потерял маму, – пискнул щенок. – Здесь очень страшно, холодно…
Его дрожащая, поникшая фигурка вызывала жалость.
Неожиданно для себя всегда жадная ворона бросила малышу хлебную горбушку с помойки:
– Ешь! Еда согреет немного, но до утра, боюсь, ты все равно не дотянешь. Если ночь будет морозной – попадешь на Небо! Не бойся! Наш Дом прекрасен!
С сухой горбушкой маленькому щенку справиться было сложно – ему досталось лишь немного крошек, и малыш свернулся клубком под деревом. Плакать больше не было сил.
Город уснул. Из-за туч показалась яркая луна, крепкий мороз сковал лужи льдом, и пёсик увидел своей последний предсмертный сон…
Где-то там, в голубой вышине, он нежился на мягких кудрявых облачках, похожих на пуховые подушки.
Ласковые лучи солнца щекотали ресницы, свежий ветерок нежно причесывал шкурку, теплый дождик умывал сонную мордочку.
Вместе с другими щенками, котятами он купался в солнечных лучах, летал в потоках теплого воздуха, ощущая бесконечную свободу, нежность, любовь и абсолютное счастье!
А когда на небосводе зажигались яркие звездочки, уставшие малыши, укрывшись облачными одеялами, засыпали под космические колыбельные.
Но однажды приходило время, когда Ангелы на своих широких крыльях спускали их спящими с сияющих Небес на бренную землю…
Облачко, на котором спустился пёсик, превратилось в небольшой подтаявший сугроб. Март. Ещё повсюду лежал снег, но уже звенела капель, набухшие почки деревьев издавали особый, весенний, аромат, и от предчувствия небывалого счастья кружилась голова.
Хлопнула дверь парадного, выскочила собака, тащившая на поводке неповоротливого, сонного хозяина.
– Здравствуй, друг! Как дела? Ангелы о нас не забывают? – тявкнула она приветливо, помахав хвостиком. – Идем на площадку бегать, играть, хозяев выгуливать!
Весело жить на Земле! Сколько новых запахов, звуков, друзей! Весь день резвился щенок на собачьей площадке. Вечером его четвероногие приятели гордо вели хозяев домой, а он, уставший и голодный, устраивался спать рядом с киоском. Ночевать на жесткой земле совсем не то, что в облаках – легких, пушистых, теплых, как мохнатый бок мамы, где уютно, комфортно и безопасно. Мама – символ нежности, радости, любви; для многих животных – единственное светлое, любящее существо во всей их суровой короткой жизни.
Накрапывал мелкий дождь, намокла шкурка, тело продрогло от ветра, и пёс понял: несмотря на обилие хвостатых приятелей, ему очень одиноко в этом мире. Некому о нем позаботиться, приласкать, накормить… Где она, его мама?
Засыпая, вновь почувствовал её тепло и жесткие руки, выдернувшие его когда-то из логова.
– Метис, ярко выраженный! Продать не получится! Нужно избавиться!
И вот он уже на улице – беспомощный, плачущий.
Пёс вздрагивает, просыпается. Наверное, тогда с улицы он и попал на Небо.
А потом вернулся, чтобы выполнить миссию, назначенную ему Создателем.
Она шла по улице с двумя собаками. Светлая, добрая, улыбающаяся… И щенок кинулся навстречу по глубоким весенним лужам, грязи, напролом!
Радостно бросился на грудь, ударив мокрыми длинными, толстыми лапами:
– Здравствуй! Я давно тебя жду!
– Нельзя прыгать на людей, малыш! – Её ладонь легла псу на голову – нежная, теплая, как луч солнышка на небе. Первая ласка за долгое время, проведенное в разлуке с мамой.
– Какой же ты высокий, голенастый, совсем тощий… подросток. Тебе нужно хорошо питаться, мышцы наращивать – будешь отличным охранником! Смешной и неуклюжий, настоящий… Кандибобер! Жаль, не могу тебя взять: у меня уже есть собаки. Но подумаю, как тебя пристроить!
Пытаясь ей ответить, пёсик усиленно вертел хвостом, выражая высшую степень своего ликования. Он ведь сразу понял: она и есть тот человек, ради которого его вернули на землю!
Отныне пёс будет ненавязчиво сопровождать свою избранницу днем, караулить у подъезда ночью.
Подружится с местными дворовыми кошками, птицами и даже встретит ворону, когда-то поделившуюся с ним куском хлеба…
– Привет, пискля! Как же ты вырос!
За лето пёс действительно превратился в мощного, широкогрудого красавца и, пугая прохожих, лаял глухим басом.
Наступала осень, но было ещё тепло. Жизненных трудностей он пока не испытывал, однако даже если бы они были, преодолел бы все, без сомнения, только бы быть рядом с предметом своего обожания!
Она же безумно боялась за этого нескладного пса-подростка, своими размерами начинавшего пугать местных жителей. Надо срочно найти ему хорошего хозяина, дом, на худой конец объект, где нужен пёс-охранник. Пусть ест честно заработанный хлеб и не болтается по улицам, ежеминутно подвергаясь смертельной опасности.
Добрые хозяева нашлись, и вскоре Цыгана (так назвали они её Кандибобера) отвезли на постоянное место жительства. Камень с души свалился: малыша устроила, можно и успокоиться.
Но тоска не отпускала. Быть может, она просто прикипела душой к своему четвероногому другу? Тревожась, часто звонила его хозяевам, чтобы в очередной раз убедиться: пёсика любят, балуют – «он спит на диване, вместе со всеми смотрит телевизор…» Благодарила их за доброту и радовалась: счастливой оказалась судьба бездомного!
Однако действительность была совершенно иной: весь день Цыган скучал на цепи, «охраняя» хозяйский автосервис. Никакой ласки или дружбы с кем-либо не было.
Мимо сновали люди с равнодушными лицами, практически не замечая его существования. Те же, кто побаивался, обходили стороной с гримасой брезгливости…
Дни за днями катились однообразно и бесцельно, пёс безумно страдал от разлуки с любимым человеком, и светлый мир его превратился в беспробудную ночь. Скука, тоска смертная и бесконечные железные коробки на колесах, пропахшие бензином… Днем он дремал в будке, прикрыв веки, лениво наблюдал за окружающими.
Когда же по вечерам ворота сервиса наглухо закрывались и его спускали с цепи (охраняй территорию!), делал подкопы. Сколько когтей переломал, ковыряя разбитый кое-где асфальт! Пара часов работы – и пёс на свободе! Можно бежать! Но куда? Конечно же, к ней – единственной, кому небезразлична его судьба.
Однако… вокруг незнакомые здания, запахи – всё чужое! Побродив в окрестностях, покружив по улицам, расстроенный бедняга возвращался в свою будку, на цепь, и тянулись однообразные серые будни.
Все его попытки наладить контакт с окружающими оказывались неудачными.
Огромных размеров пса пугались, кто-то даже называл «свирепым ротваком». От ротвейлера, по мнению одного из сотрудников, он отличался лишь наличием длинного, некупированного хвоста.
– Не проблема, можно и отрубить! У нас в деревне всегда так делают.
Быть может, угроза лишиться части позвоночника и побудила пса окончательно покинуть новый «дом».
Однажды среди ночи она внезапно очнулась ото сна: совсем маленький Кандибобер плакал, скулил, просил помощи. Сердце защемило от предчувствия несчастья… Утром, поговорив с хозяевами, узнала горькую правду: Цыган все это время жил на цепи, а несколько дней назад убежал…
Где искать – неизвестно. Он мог уйти далеко в любом направлении, Москва-то большая…
Пёс блуждал по городу уже вторую неделю, тщетно пытаясь в лабиринте московских улиц найти дорогу к самому любимому человеку на свете.
Зима в том году выдалась снежной, метельной. Мороз заставлял поджимать лапы, спать приходилось недолго, урывками: голодные собаки в такую погоду быстро замерзают насмерть. Но усталость всё же брала своё, наваливалась тяжёлая дрёма, и тогда ему грезились мягкие облака-подушки, а мерцающие звезды убаюкивали сладкой колыбельной.
– Не спи, пискля! Замерзнешь! – Знакомое карканье заставило очнуться.
– Почему ты здесь, вдали от дома, если обязан быть рядом с ней?! – ущипнула его ворона, чтобы окончательно разбудить. – Разве не это было поручено тебе Небесами?
– Я заблудился. – Пёс зевнул, потянулся. – Быть может, важной птице известно, как добраться до её дома?
Ворона тяжко вздохнула, вспорхнула, покружила в небе, каркнула:
– За мной, пискля!
Мелькают дворы, светофоры, переходы, улицы – сквозь метель и вьюгу бежит четвероногий друг навстречу счастью. Знакомый воздух, запахи, звуки… знакомый район, улица – и вот уже дом вдали виднеется…
Пёс резко останавливается, замирает, нюхает воздух и – стремглав летит вперед!
Она не теряла надежды найти Кандибобера: в Интернете поместила объявления – вдруг кто встретит её потерявшегося подопечного, уповая на чудо, описывала приметы местным собачникам и постоянно всматривалась – не мелькнет ли где знакомый силуэт!
Потерянно трудилась по хозяйству – магазины, прачечная, ремонт обуви… В мыслях же было одно: не попал ли пёс под машину, не повстречался ли с живодером? Господи! Упаси его от встречи с человеческой жестокостью!
– Женщина! – остановила её встречная бабуля. – У вас туфли из сумки выпали! Смотрите, собака ваша подобрала, несет от самой мастерской!
«Мои собаки дома!» – чуть было не сорвалось с её с губ, но тут она увидела Цыгана! Из пасти пса торчали летние босоножки, в приветствии вертелся хвост, а морда, выражавшая неземное блаженство, светилась от счастья! Он давно уже шел за ней следом!
– Милый мой! – обняла она собаку. – Как же ты сумел разыскать меня, преодолев восемнадцать километров в этом суетливом, шумном городе?! Прости меня, мой друг, никому я тебя больше не отдам!
Пёс прижался к её ногам своим большим, тяжелым телом, уткнулся подбородком в ладони, устало и облегченно закрыл глаза…
С тех пор прошло три года. Марик (несчастливое имя Цыган было решено изменить) в их общем доме стал главным охранником и телохранителем. Он окреп, возмужал и своим видом в железном наморднике, ошейнике с заклепками напоминал чем-то боевых собак легионеров Древнего Рима. Будучи когда-то бездомным, пёс приобрел богатый жизненный опыт, и теперь его природное добродушие на всех не распространялось.
Людей добрых, открытых он принимал приветливо, доверчиво, злобных и жестоких чувствовал издалека, предупреждая хозяйку тихим рычанием. Удивительно, но агрессивность у потенциально опасных людей, как правило, сочеталась с трусостью – Марик прекрасно чувствовал выделяемый адреналин, замечал и неприязненные взгляды. Очевидно, вид преданного человеку животного вызывал у них комплекс неполноценности на почве осознания собственной неспособности проявлять свойственные собакам моральные качества – преданность, верность, немеркантильную любовь, храбрость и готовность защищать хозяина до конца, несмотря на угрозу собственной жизни.
– Развели псин, гадят везде, на людей бросаются, грызут, твари! Убери собаку! – привязалась к ним однажды визжащая, психически неуравновешенная особь мужского пола в попытке спровоцировать скандал.
– Куда убрать? В карман? Правила выгула не нарушаем – гуляем на поводке, в наморднике. Какие претензии?
– Когда пристрелю тебя и пса, тогда и узнаешь о моих претензиях! – шипел он злобно вслед.
Подобные угрозы в нашей обыденной жизни давно уже не редкость. Люди перестали воспринимать их всерьез, а зря: приходит время – и маниакальные идеи психопатов находят своё воплощение…
В тот день на прогулку они вышли поздно. Было безлюдно, тихо и тепло. Весна вступала в свои права – пахло распускающимися листьями, в кустах щебетали, заливались соловьи.
Из-за угла бесшумно вынырнула тень, устремившись к собачьей площадке. Спиной к её ограде стояла женщина. Липкий пот врага (его рука в кармане крепко сжимала какой-то предмет) пёс учуял издалека, рыкнул предупредительно, но хозяйка не отреагировала – беседовала по мобильному.
Приблизившись, преступник резко выбросил вперед руку с пистолетом. С отчаянным лаем Марик прыгнул наперерез, на сетку ограды, и тут же раздался выстрел. Мощным ударом его отбросило на землю. От страшной боли, казалось, взорвалась голова. Кровь залила глаза, ноздри, горло, стало невозможно дышать, свет померк, и душа собаки вместе с испуганными птицами устремилась в звездное майское небо…
Миссия выполнена. Пора домой. Там, в облаках, можно уснуть сладким сном и никогда больше не чувствовать боль.
– Но ты же забыл о ней! Ты не должен был покидать её, пискля! Небеса тебя сюда ещё не звали!
Пёс вдруг увидел перед собой старую пернатую подругу:
– Ты же знаешь, я взрослый, сильный, не пискля!
– Для меня ты навеки останешься маленьким. Вернись немедленно!
– Быть может, ты и есть Бог, – изумился Марик, – всегда спасавший в трудную минуту?..
– Малыш, запомни: Бог – там, где сострадание, милосердие, любовь, ради которой и живут все его создания на белом свете! Сон окончен, пора возвращаться, тебя очень любят и ждут!
– Вашему герою, можно сказать, повезло, – услышал сквозь дрему Марик. – Пуля прошла в сантиметре от мозга. Челюсть повреждена, но, слава богу, он будет жить!
– Благодарю вас, доктор! Но Марик действительно герой, ведь эта пуля могла быть моей.
Домой ехали на такси. Она нежно обнимала его раненую голову. Боль постепенно стихала, и пёс твердо знал: впереди у них будет счастливая, долгая жизнь. Небеса подождут….
Говорят, Бог смотрит на людей глазами собак.
– Проваливай! И скажи спасибо, что не усыпил!
Дверца автомобиля захлопнулась, машина умчалась вдаль. На обочине шоссе остался пёс. В сумерках он казался крупным, ширококостным. На самом же деле это был всего лишь пятимесячный щенок алабая. Малыш бросился вслед, но сил у него было слишком мало, чтобы догнать автомобиль.
С трудом переставляя неуклюжие лапы, запыхавшийся пёсик медленно побрел вдоль шоссе.
Куда идти? Где дом, хозяин?
Вокруг ни души. По пустынной трассе лишь изредка пролетали машины, ослепляя щенка огнями фар.
Темнело. Короткий зимний день подходил к концу.
Малыш сел на обочину, завыл, зарыдал…
Он плакал, как плачут все брошенные маленькие дети, о том, что никто во всем белом свете не любит его и не ждет.
Его мир рухнул…
Всего пару дней назад он жил в теплой квартире, с родным и безумно любимым человеком.
Щенку повезло – ему достался добрый хозяин, предназначенный свыше, о чем говорила собака-мама, когда он был совсем маленьким:
– Создатель послал нас на землю охранять жизнь и покой человека, любить бескорыстно и преданно. Говорят, Бог смотрит на людей глазами собак…
Мама, теплая и ласковая, добрая и любимая! Жаль, что нельзя остаться маленьким и продлить счастливое детство на всю жизнь…
Но щенята подрастают, и расставание неминуемо.
Когда на пороге появился его будущий хозяин, малыш сразу понял: он пришел за ним!
Радостно виляя маленьким обрубком хвостика, бросился встречать.
– Ну здравствуй, моя собака! – улыбался человек. И щенок, открыв пасть, вывалив розовый язычок, пытался улыбнуться в ответ, с удовольствием подставлял животик для почесух.
– Замечательный малыш! Как же я мечтал о тебе!
Их совместная жизнь была наполнена нежным, солнечным, тёплым счастьем.
Запах, голос, улыбка и смех хозяина навсегда останутся в памяти пса, как и привычки, любимые игры, ласковые эпитеты…
– Какой же ты хороший мальчик! – говорил хозяин, умиляясь щенячьим шалостям.
Время летело незаметно, песик рос стремительно, и к четырехмесячному возрасту его высота в холке составляла почти пятьдесят сантиметров…
– Весной пойдем на выставку молодняка. Надо обязательно показать всем, какие мы красивые! – расчесывал своего питомца хозяин. – А летом отправимся на дачу!
Дни тянулись в томительном ожидании прихода любимого человека с работы.
Щенок долгое время смотрел в окно, потом засыпал на коврике, рядом с кроватью, уткнув нос в хозяйские тапочки. Ощущая запах родного человека, малыш не чувствовал себя одиноким.
Но однажды хозяин не вернулся. Не пришел и на следующий день. Щенок выл от тоски и горя, ибо знал, не увидит он никогда родное лицо.
Вечером следующего дня пришли люди – родственники, с которыми малыш встречался лишь однажды.
– Надо решить, куда собаку девать. – Женщина деловито оглядывала комнаты. – Ни к чему она нам… похороны, поминки…
– Сейчас прям и решим! – пристегнув поводок к ошейнику щенка, ответил её супруг.
Малыш упирался, скользил животом по полу, но его силой вытащили из дома, запихнули в машину, отвезли в лес.
И теперь он один, на безлюдной дороге, вдали от человеческого жилья.
Усталость взяла свое – щенок прилег на обочине. Крупные снежинки падали на его шкуру, и постепенно он превращался в сугроб. Под снежным одеялом было уютно, малыш немного успокоился, задремал.
И во сне, как на последней прогулке, он нырял в сугроб, зарывался мордочкой в чистый снег, а потом бежал навстречу человеку, прыгал на грудь, пытаясь расцеловать дорогое лицо, лизнуть ладонь.
– Проснись, нельзя спать, замерзнешь, вставай! – услышал он вдруг голос хозяина и резко очнулся.
Шатаясь от голода и усталости, пес шел без сна двое суток, пока не упал, обессиленный, рядом с чьей-то калиткой.
Очнулся в незнакомом сарае. На шее – тяжелая короткая цепь…
Так в самом нежном возрасте, вопреки своему желанию, он был определен в охранники частного деревенского дома.
Люди, подобравшие щенка, хотели иметь злую собаку. И, дабы воспитать в нем агрессию, били, не кормили сутками.
Он же мечтал об играх и ласках, которые уже успел познать…
У него чесались зубы, и за погрызенные доски вольера его жестоко наказывали.
Но все равно пёс не смог превратиться в дикого зверя, поскольку знал: на свете между человеком и собакой существуют любовь и дружба.
И только любимым людям он готов был служить преданно, беззаветно.
Вскоре новые владельцы избавились от него как от «непригодного» – отдали на «службу» – охранять торговую базу.
День и ночь он сидел на короткой цепи, злобно лаял на посетителей, демонстрируя готовность разодрать на части всех воров и бандитов.
В любую погоду – под знойным солнцем, проливным дождем, при ураганном ветре.
Осенними ночами примерзал шкурой к луже, в которой приходилось спать.
У него размок и развалился ошейник, но никто не пожелал купить новый. Шею просто обмотали тяжелой цепью, сделав из неё удавку.
Его часто забывали кормить, а когда база закрывалась на выходные, приходилось голодать несколько суток.
В жаркие дни страдал от жажды: миска редко наполнялась водой…
Но все это пёс мог бы простить, если бы хоть один раз кто-нибудь из людей, чье имущество он охранял, приласкал его. Но почти в каждом проходящим мимо он видел человека, чьей жизненной целью были лишь деньги. Не люди – ходячие калькуляторы с душой, закрытой для любви.
Несколько лет алабай был узником на цепи, охранявшим вход. Десять шагов в одну сторону, десять в другую… Дни тянулись бесконечной безрадостной чередой.
Цепь постепенно врастала в шею, душила, и никому в голову не пришло её ослабить – его громкий лай становился все более хриплым.
Когда-то веселый, восторженный щенок превратился в медлительного и безразличного ко всему пса.
Скорее всего, он так бы и умер, задохнувшись на цепи-удавке, если бы однажды не появился на базе новый работник. Он подметал двор и часто поглядывал на собаку.
– Хороший мальчик! – оценил его дворник.
Услышав знакомые слова, пёс поднял голову.
– У меня на родине был волкодав, – рассказывал дворник. – Помогал отару пасти. Умер, и отары больше нет. Возьми, – протянул он собаке бутерброд. – Худоват ты что-то…
С того дня у алабая стал просыпаться интерес к жизни. Работник появлялся на базе не каждый день, иногда несколько дней отсутствовал, и тогда жизнь опять казалась псу скучной, безрадостной.
Внимание дворника было единственным светом и теплом, озарившим его мучительную, опостылевшую жизнь.
Как-то днем недалеко от входа на базу алабай заметил наблюдавшего за ним человека и сразу инстинктивно почувствовал опасность. Если большинство людей к нему были равнодушны, то этот – боялся и ненавидел…
Утром незнакомец появился снова, подошел к дворнику.
– Дай это собаке, – протянул он кулек со съестным.
– Зачем? – Дворник отшатнулся.
– Будешь вопросы задавать – долго жить не будешь!
Дворник нерешительно подошел к собаке, положил кусок колбасы, внимательно посмотрел в глаза.
Пёс понюхал и есть не стал…
– Он сыт, потом съест. – Взяв в руки метлу, дворник отошел.
– Хорошо, я подожду, – прошептал человек и попытался приблизиться к собаке.
Едва он сделал шаг вперед, пёс угрожающе зарычал.
– У, шайтан! – с воплем бросился прочь незнакомец.
Дворник задержался на работе допоздна. И, когда совсем стемнело, подошел к алабаю:
– Отравить хотят. Смерть твоя нужна кому-то. Я даже догадываюсь зачем…
Человеку тому скажу – умер, мол, похоронил! Только уходи отсюда подальше!
Дворник отцепил карабин и ужаснулся – цепь вросла собаке в шею.
Отдирать не решился, просто перекусил цепь кусачками.
– Уходи отсюда! Пошел! Беги!
И алабай понял…
Медленно перебирая лапами, пёс побрел вдоль трассы. За несколько лет жизни на привязи он почти разучился ходить, быстро уставал, часто ложился.
Он вновь шел по дороге, как несколько лет назад, щенком. Но теперь это был уже крупный, статный пёс.
И даже несмотря на неухоженность, свалявшуюся, грязную шерсть, гордая осанка великана должна была бы вызывать восхищение. Но люди в страхе шарахались от него.
Пищу он находил рядом с придорожными кафе – в кустах и урнах. Спал где придется – там, где заставала его безмерная усталость.
Мимо пролетали машины. Однажды рядом притормозил большой черный джип. Раздались выстрелы. Пес взвизгнул, свалился в канаву, а машина помчалась дальше под радостный гогот мужиков. Пуля лишь слегка задела лапу, но крови было много…
Устроившись в кустах, пёс долго зализывал рану. За что?
Не знал он, что человек – единственное разумное животное, которое убивает ради удовольствия.
Рана воспалилась, пёс с трудом опирался на лапу, хромал, его бил озноб, и очень хотелось спать.
Он шел уже много дней. Куда и зачем, не знал. Шел бесцельно, страдал от одиночества и все чаще вспоминал своего хозяина, маму…
Как же ему вновь хотелось прижаться к её теплому телу, согреться, как в детстве, чувствуя себя в полной безопасности.
«Неужели мой хозяин был единственным добрым человеком на свете? – плакал он во сне. – Нет, был ещё дворник. Сейчас вокруг лишь тьма…»
Сон был прерван острой болью: навалившийся человек пытался перерезать собаке горло. Но вросшая цепь спасла псу жизнь: нож, скользнув по железу, воткнулся в плечо. Алабай резко вскочил, сбросил с себя убийцу, грозно оскалился, и убийца бросился наутек.
– Надо вызвать ментов! Бешеная собака на заправке! Бросилась на меня, зверюга, огромная! – влетел он в придорожный магазинчик. – Искусала! – Размахивал руками в крови алабая.
– Звоните в полицию!
– Бешеная? Закрыть двери! Никому не выходить! Вызываю наряд! – распорядился охранник.
Пёс, хромая и оставляя за собой кровавые следы, двигался по обочине трассы. С каждой минутой он все более слабел. Вместе с последними силами уходило желание жить. И только в глазах – немой вопрос: за что?
Если действительно Бог смотрит на людей глазами собак, почему этот мир до сих пор существует?
Где-то вдали взревела полицейская сирена.
И пёс решил не сопротивляться судьбе.
Метрах в пятидесяти от заправки лег на обочину:
– Больше не могу – добейте!
И, когда рядом остановилась машина, вышли люди, пёс, готовый к самому худшему, прикрыл глаза.
– Что с ним? – услышал он женский голос. – Отдыхает или машина сбила?
Женщина наклонилась и… неожиданно погладила его большую плюшевую голову.
Пёс удивленно открыл глаза. Сколько лет он не видел человеческой ласки!
Перед ним стояла молодая хрупкая, бесстрашная женщина:
– Разрешишь посмотреть, что с тобой? Ты же хороший мальчик? Надо срочно ехать в клинику, иначе умрешь от потери крови! Пойдешь со мной, малыш!
И великан доверился сразу: поднялся, на дрожащих от слабости лапах пошел к машине. Сил едва хватило, чтобы залезть на заднее сидение.
– Молодец, умница, будешь жить! – приговаривала женщина, помогая ему забраться в автомобиль.
Пса заботливо укутали шерстяным пледом, и он сразу погрузился в спокойный, глубокий сон. Даже сирена полицейской машины, промчавшейся мимо, не смогла его разбудить.
Загляните в мою душу
– А ну, пошел отсюда прочь! Пошел! – неожиданно грубо закричала женщина. Внешне она была так похожа на его хозяйку – добрую, ласковую…
– Разрешите представиться. – Пёсик робко бежал за дамой. – Помогите, отведите меня домой, пожалуйста, я потерялся…
– Пошел! Пошел!
Тяжелая сумка с размаху опустилась на голову несчастного потеряшки.
– За что? Я же не сделал вам ничего плохого!
– Пошел!
Как жаль, что люди не понимают язык животных…
Пытаясь увернуться от повторного удара, Митяй прыгнул на шоссе. Взвизгнули тормоза, легковой автомобиль закрутился на обледенелой дороге. Пёс вывернулся из-под колес, поскользнулся и увидел: огромный грузовик мчится прямо на него.
Митяй быстро перебирал лапами, скользил, падал, а когда понял, что машина не остановится и от него сейчас останется мокрое место, отчаянно заплакал, заскулил…
И в тот же момент очнулся от повторявшегося уже не раз кошмарного сна. Сердце бешено колотилось, как в тот морозный, декабрьский день, когда он вдруг осознал свое полное одиночество в этом огромном мире.
Всё произошло мгновенно: играли в прятки с маленьким хозяином, бегали, смеялись, и вдруг Митяй обнаружил – мальчик исчез. В панике обежал целый квартал – безрезультатно. Хозяина не было нигде.
Оглушённый потерей, пёс замер в растерянности, затем в надежде на помощь бросился к незнакомым людям, но те махали руками, топали ногами, ругались.
Ему сказочно повезло: он увидел знакомую собаку. Сучка приветственно виляла хвостиком.
– Не знаешь, где мой хозяин? – спросил пёс.
– Я знаю, где МОЯ хозяйка, – ответила собачка, – и с тобой не поделюсь! – Она кокетливо сморщила нос, слегка обнажила зубки…
Женщина, которую сучка гордо вела на поводке, не узнала пса. И всё же он увязался за ними – единственными, кто не прогонял его. Дама с собакой поднималась на лифте – пёс мчался по ступенькам рядом на девятый этаж.
– Потерялся, бедняга? Где же твой хозяин? – удивилась женщина, когда возле двери её квартиры появился запыхавшийся Митяй. – Извини, пустить не могу: дома котятки, совсем маленькие, вдруг обидишь… Посиди здесь, попробую тебе помочь.
Вскоре Митяй жил на передержке за городом, скучал в вольере и чувствовал себя сиротой: не хватало добрых слов и ласковых рук, весёлой возни с ребёнком, мягкого коврика в коридоре, любимой игрушки…
Иногда тоскливо выл и каждую секунду ждал: вот сейчас приедет его семья, заберет домой и забудет он всё как страшный сон.
Спустя неделю, не в силах терпеть одиночество, подкопал пёс снег под сеткой, выбрался на свободу. И обнаружил, что не один на участке! В конюшне лошадки жевали душистое сено. Аппетитно пахло конским навозом. А в вольерах за домом жили большие лохматые собаки. Пёс вскоре подружился со всеми обитателями передержки, но никто из них так и не смог рассказать, где же его хозяева…
И он решил самостоятельно отправиться на поиски дорогих людей. Найдя брешь в заборе, очутился на широкой улице. В домах топились печки, пахло жареными пирогами, самогонкой, апельсинами: деревенский люд готовился к встрече Нового года. Пока пёс обдумывал, в какую сторону направить лапы, его нос учуял аромат свежего мяса. Во дворе соседнего дома мужик трудился над тушей освежеванного бычка. Потекли слюнки, соблазн был слишком велик, и, когда мужик отправился в сарай, пёс мгновенно вцепился в ещё теплую говяжью ляжку…
В ту новогоднюю ночь состоялся пир. Всё собачье население передержки, освобожденное Митяем из клеток, поочередно, порыкивая друг на друга, грызло телячью ногу. А пёс радостно улыбался, он был счастлив: его подарок понравился новым друзьям. Таков уж он, Митяй – сообразительный, дружелюбный, добрый…
Деловые качества собаки могут стать причиной недовольства местных жителей – решили его опекуны. Сразу после Нового года Митяю пришлось вернуться в город.
Прошел год, и пёс понял: бывшие хозяева за ним не приедут. Несколько передержек поменял он за это время, новых людей повидал и с кем только не познакомился! Мирный, добрый, ласковый пёс показал себя прекрасным другом всем представителям собачьего племени, заботливой нянькой тем самым котятам (нежно подлизывал малышам попки), из-за которых его когда-то боялись пускать в квартиру… И страстно мечтал о людях, способных принять и оценить его любящую и преданную собачью душу. Он внимательно приглядывался ко всем окружающим и думал, как было бы весело бегать с тем мальчиком в синих джинсах наперегонки или девочке в красной куртке нести сумку в школу, а высокому мужчине подносить отвертки в гараже…
«Думаете, собаки на такое не способны? – размышлял пёс. – Ошибаетесь! Таскали же мы с Зяфой дрова из сарая, чтобы на даче затопить печку!»
Дача оставила массу приятных воспоминаний! Его летний друг Зяфа, наивный подросток породы кане-корсо, во всем слушался Митяя. Вместе плавали в озере, с упоением играли с детьми, дремали на песчаном пляже…
Однажды Зяфа решительно заявил:
– Я тоже буду искать тебе хозяев! Кажется, в зарослях лежит очень красивая дама! – И отправился в прибрежные кусты…
– Уберите собаку! – раздался тут же пронзительный женский визг. – В лицо лизнула, слюнями измазала, морда огромная… Пошла отсюда!
– Но мадам, я всего лишь хотел уточнить, не желали бы вы завести себе верного друга? – Маленький великан Зяфа церемонно кланялся – настоящий маркиз перед великосветской дамой…
– Пошла! Пошла! – верещала из кустов красавица.
– Зяфа! Вернись! – тявкнул Митяй. – Истерички иногда и сумками дерутся!
– Пойми, не все люди понимают животных, ругаются без причины, – печально вздохнул Митяй, вспомнив, как утром его назвали вором из-за пропавшего бутерброда.
Конечно, сироту легко обидеть: некому заступиться за несчастного, безгласного пса.
Но печаль его была недолгой: на противоположном берегу озера расположился отряд пионеров.
Ароматно дымится костёр, волейбольный мяч взлетает в небо, и девчонки хлопочут вокруг импровизированного стола. Пёс присматривается, прыгает в озеро – и вот он уже на другом берегу. С детьми всегда весело! Первое, что видит, – девочка с косичками держит бутерброд… точно такой же, как пропал утром.
Решение приходит мгновенно! Через секунду Митяй плывет обратно. В зубах – хлеб с сыром! Постараться не намочить! Как же обрадуется опекун, когда пёс вернет утреннюю пропажу!
Митяй выскочил на берег, встряхнулся и увидел странную картину: хозяйка крепко держит на поводке Зяфу, навстречу движется покачивающаяся мужская фигура, бессвязно, угрожающе бормочет, лыка не вяжет…
Не раздумывая, бросился наперерез, не лаял, не рычал, просто загородил собой женщину, щенка. И пьяный почувствовал: пёс с лёгкостью пожертвует своей жизнью, нежели позволит причинить вред своей семье.
– Милый мой защитник! Прости, что обидела утром, – нежно гладила Митяя опекун, в то время как собаки, обнявшись, уютно посапывали на диване.
– Кто ты? Пёс с высочайшим уровнем ай-кью, способный нетрадиционно решать самые неожиданные проблемы? Гениальный комик, умеющий рассмешить мимикой, гримасами, невероятными спортивными трюками? Или заколдованный сказочный рыцарь – смелый, отважный, справедливый, нежный? Многогранна душа твоя!
«Я всего лишь собака, которую люди не замечают», – мысленно ответил пёс, погружаясь в сладкую дрёму.
И снилось ему, как навстречу идет человек с широко распахнутыми руками, готовыми обнять Митяя, чтобы никогда более в этом мире не расставаться:
– Ну здравствуй, друг мой! Вот мы и вместе!
И пёс лаял и прыгал от счастья, и дергались лапы, скребли по дивану… Жаль, что это был всего лишь сон…
И нельзя повернуть назад…
Весной восемьдесят второго я приобрела маленького забавного щенка ирландского терьера. В мае малышу Эдику сделали прививки, и вскоре состоялась наша первая уличная прогулка.
Меня, тогда ещё неопытного собаковода, очень пугала возможность встречи с большими, взрослыми собаками. Боялась – обидят моего малыша.
Для гуляния выбрала уединенное место на бульваре, среди кустов шиповника.
Восхитителен мир глазами любознательного щенка. Вот пролетела перед носом бабочка – обязательно поймать! Ползет по листику божья коровка. Куда она поползла? На траве – следы незнакомой собаки. Куда она ушла, в кусты?
И вдруг щенок замирает на месте: сквозь колючки шиповника за ним пристально наблюдают два больших коричневых глаза…
И высовывается из кустов морда, в пасти которой вполне может поместиться двухмесячный ирландец, и огромное туловище, словно высокий холм, стремительно вырастает над испуганным малышом…
Шлейка не позволила щенку убежать далеко. Эдик плюхнулся на спину, пузом вверх, поднял лапки и описался:
– Не ешь меня, я маленький!
Великан тщательно обнюхал трусишку, лизнул в животик:
– Не бойся, детей не обижаю…
– А мы и не думали, что наше место занято, всегда здесь гуляем! – раздался рядом со мной детский голос.
Мальчик лет десяти, заметив моё испуганное замешательство, ободряюще улыбнулся:
– Не бойтесь, мой пёс большой, но очень добрый! И меня слушается, и команды выполняет! Смотрите. Таганай, сидеть!
Мальчик отбегает метров на двадцать. Пёс не двигается с места. Затем, по жесту мальчика, без словесного приказа, демонстрирует беспрекословное выполнение всех команд: «лежать!», «стоять!» и снова «сидеть!»
– Ко мне! Таганай!
Пёс бросился к маленькому повелителю, прижался к левой ноге, преданно посмотрел в глаза:
– Ты мной доволен?
– Молодец! Ты самый сильный, справедливый и добрый пёс на свете! Маленьких защищаем, да, Таганашка? – Парнишка ласково потрепал собаку по голове.
И, словно в доказательство слов мальчика, великан предупредительно рыкнул на черного терьера, изучавшего с профессорским видом «маленькую букашку» – моего Эдика:
– Осторожно! малыш со мной…
Щенок, чувствуя поддержку, доверчиво прижался к огромной лапе своего новоиспеченного телохранителя.
– Большой, умный и красивый пёс у тебя, мальчик! Как называется эта порода?
– Туркменский волкодав – алабай!
Польщенный вниманием к собаке, мальчик принялся взахлёб рассказывать:
– Представляете? Этот пес спас моего отца! Папа – водитель уазика, геологов возит. А когда они в экспедиции, в палатках живут, он ещё и повар по совместительству, еду готовит.
Однажды отец ловил с лодки рыбу для ухи. Лодка же оказалась дырявой, дала течь. А вода в реке холодная-прехолодная, прямо ледяная! Не сумел отец добраться до берега, ушел под воду в тяжелой одежде, начал тонуть! На помощь позвать некого: все геологи камни ищут, на берегу ни души.
И вдруг чувствует: тянет его из воды какая-то сила, существо лохматое! Когда на берегу очутился, понял: собака его спасла! Оказалось, неподалёку пастух баранов пас. Его собака и бросилась в воду, вытащила отца. Пастух костер развел, помог обсушиться. Потом он в гости к геологам часто наведывался – чайку попить, поговорить, а папе очень уж понравилась собака, стал просить пастуха продать ее. Но тот продавать не стал – подарил Таганая и условие поставил: ненужным станет пёс – вернуть, иначе быть беде!
Таганай теперь всё время с отцом: в машине ездит, геологов возит, лагерь охраняет. А мы с бабушкой в Москве их ждём в отпуск или командировку.
– Сашок! Ты здесь? – раздался за кустами мужской голос
– Это мой папа. Бывший военный, десантник. Я тоже военным буду, в суворовское училище поступлю!
– Папа, смотри, наш Таганай с рыжим щеночком познакомился! Эдик маленький, но уже с бородкой! – пошутил парнишка.
Оказалось, с Сашей и его отцом, Николаем, мы живем в одном доме, на разных этажах: мы – на четвертом, они – на восьмом. Матери у мальчика нет: умерла при родах. Отец все время в поездках. Сашу воспитывает бабушка Елена Игнатьевна.
Сашенька оказался очень доверчивым и рассудительным ребёнком. Вскоре мы подружились, и, когда Николай в очередной раз отправился на поиски полезных ископаемых, Сашок уже гулял по вечерам со мной и щенком. Делился всеми школьными событиями, много, с гордостью, говорил об отце, часто вспоминал его любимую песню:
А путь и далек, и долог,
И нельзя повернуть назад.
Держись, геолог, крепись, геолог, –
Ты ветра и солнца брат!
Узнала от него и много историй о героическом Таганае: и медведя прогнал из лагеря геологов, и матерого уголовника, бежавшего из заключения, задержать помог. Было ли всё это правдой или фантазией ребёнка, не знаю. Уверена в одном: если пёс и встречался с медведем, волком или уголовником, то, конечно же, не пожалел своей жизни ради спасения людей!
Николай приезжал в город редко, на пару недель и всегда с собакой. К приезду отца, как к большому, светлому празднику, мальчик готовился заранее.
Однажды пришел на прогулку с пакетиком горячих пирожков:
– Угощайтесь! С капустой. Сам испек! Папины любимые, бабушка научила. Завтра папа приезжает! Буду кормить обедом – я ещё и суп сварил! Бабушка говорит, забота ему женская нужна. А зачем? Я сам могу о нем и собаке заботиться.
– Скучаешь по отцу?
– Скучаю.
Всегда бойкий и общительный, он вдруг застеснялся, покраснел, опустил голову. Трогательный хохолок на затылке делал парнишку похожим на хрупкого, беззащитного воробышка.
– Переживаю: вдруг с ним случится несчастье – по тайге же бродит… Нет у нас с бабушкой больше никого! Одна надежда: его всегда выручит Таганай!
Утром увидела: Саша, счастливо улыбаясь, гордо ведет на поводке Таганая. Значит, приехал папа мальчика!
Алабай нас узнал, подошел, обнюхал Эдика:
– Всё в порядке, малыш? Не обижали в моё отсутствие?
– Здравствуй, Таганай! Мы тебя очень ждали, соскучились!
Пёс положил передние лапы мне на плечи, лизнул, и лицо мгновенно стало мокрым…
– Он благодарит вас за то, что помогли мне пережить разлуку, разрешили с вами гулять, я не был одинок! – Светловолосый, голубоглазый Саня улыбался, светился счастьем, а белый снег и безоблачное синее небо подчеркивали необыкновенную чистоту десятилетнего ребёнка.
Таганай явно был рад возвращению домой – резвился, как щенок, подпрыгивал, гавкал. Эдик путался под его лапами, но великан умудрился не раздавить малыша. А рядом бегал счастливый мальчик с разрумянившимся на морозе лицом…
– Как мой парнишка без меня? – спросил Николай. – С хулиганами не связался?
– У вас замечательный сын, о таком только мечтать…
– Ему нужна мать. Устал я от походной жизни, всё повидал: и знойные степи, и тайгу, и Крайний Север, здоровье стало сдавать. Жениться хочу, но примет ли сын? После восьмого класса поступит в военное училище, и начнется у него своя жизнь. А я, похоже, так и останусь бобылем…
Но даму сердца Николай нашел лишь спустя три года. Высокая плотная блондинка в шикарной шубе из натурального меха, сапогах на высоких шпильках (как же неудобно ходить в гололед!) появилась с Николаем под руку на традиционном вечернем променаде собачников. Среди непринужденных, веселых хозяев хвостатых зверюшек дама выделялась чопорностью, высокомерием. На лице застыло выражение брезгливости. Участия в веселых играх будущего пасынка и его любимой собаки не принимала.
А когда Николай остановился, чтобы побеседовать со мной, демонстративно повернулась спиной, медленно побрела к дому…
– Нина вроде обиделась. Сашок, погуляй здесь с псом.
И Николай поспешил за пассией. Мальчик насупился, опустил голову.
– Ты расстроен, Сашенька?
– Папа жену привел, говорит, матерью мне будет. У меня бабушка есть – хорошая, добрая, не нужна нам чужая женщина.
– Ты и папу постарайся понять. Вырастешь – будет у тебя своя семья. А он как же? Так и проживет в одиночестве, без своей половинки?
– Ничего себе половинка! Да она в два раза шире папы! – рассмеялся мальчик.
Свадьба состоялась в начале лета. Саша с бабушкой уехали в деревню, на родину матери. Николай теперь гулял с собакой один, нередко бывал навеселе, чего ранее с ним не случалось. В конце июля отправился в экспедицию.
Сашу я видела редко. По рассказам Елены Игнатьевны, мальчик после школьных занятий проводил время в спортивном зале, занимался в секциях – старался реже бывать дома. Отношения с женой Николая не складывались.
– Равнодушна к ребёнку, собак не любит. Боюсь, изведет она Таганая. Нам бы до весны дожить – Саша уедет в училище, я в деревню вернусь. Могилка дочери там.
Николай вернулся в начале декабря, и меня поразила перемена в физическом состоянии собаки. Всегда весёлый, бодрый, пёс больше не бежал впереди, высоко подняв хвост, брел понуро, еле переставляя лапы, иногда садился и даже ложился – отдыхал. Шерсть свалялась, местами выпала совсем, облысел, отощал, и в его огромных, полуприкрытых веками глазах поселилась тоска.
– Что случилось с ним, заболел?
– Надо бы к ветеринару съездить, – глубоко затянувшись сигаретой, вздохнул Николай.
Встретились мы лишь спустя месяц, перед Новым годом. Николай был вдребезги пьян, что-то бессвязно бормотал, качался. Казалось, это был другой, незнакомый мне человек.
С трудом его узнала и хотела было незаметно пройти мимо, но пьяный явно желал пообщаться:
– С Новым годом, соседка! А Таганайка-то того…
– Что случилось?
– Умер! Вчера в лесу закопал.
Дверь подъезда распахнулась, влетел Саша… красный, со слезами на глазах, дрожа от гнева, крикнул отцу:
– Где Таганай? Куда ты его дел?
– Помер Таганай. Я его похоронил.
– Врешь! Ветеринар сказал, болезнь не смертельна, собаку можно вылечить! Предатель! Убийца! Петька всё рассказал! Всё! Ты, подлец, с его батькой пил! Оба вы убийцы – ты и твоя шлюха!
– Ты её шлюхой назвал? ШЛЮХОЙ? Убью! – Сжав кулаки, пьяный мужчина двинулся к подростку.
– Николай! Остановитесь! – кинулась я между ними.
– Сашенька, что случилось? Объясни!
– Случилось! Он больного Таганая в лес отвез, к дереву привязал! Бросил умирать!
– Так ведь маменька сказала, – жалобно вдруг забормотал Николай, – лечить дорого, денег не хватит. А вдруг заразный… Все заразимся, и Сашенька заболеет… И гости у нас, Новый год. Куда больного пса девать?! Да! Я отвез его! Отвез! Она сказала: «Не уберешь пса – уйду, брошу тебя!» Сволочь я и убийца! – перешел он на крик. – Куда отвез, не скажу! Вдруг ты пешком за ним пойдешь, замерзнешь, – уже улыбаясь, добавил он издевательским тоном.
– Будь ты проклят! НЕНАВИЖУ! – Саша бросился прочь из подъезда.
В шоке от произошедшего, я не могла прийти в себя и всё время думала: «Куда ехать? Где искать пса? Можно ли ещё спасти?..» Муж ходил к Николаю, просил рассказать, где привязана собака, но добиться правды не смог. Геолог был мертвецки пьян. Утром его в белой горячке увезла скорая.
Что чувствовал, думал старый, больной верный пёс в ту суровую, морозную ночь?
Хозяин оставил охранять дерево? Разве могла ему прийти в голову мысль: от него просто избавились, бросили замерзать?
Нет-нет! Хозяин обязательно вернётся, надо только немного подождать. Приедет, отвяжет, отвезет домой, где он ляжет на мягкий диванчик, заботливо сделанный для него Саней, и рядом будет стоять миска с теплой ароматной кашей. Как обычно, вместе, они встретят Новый год и будут поздравлять и целовать в нос….
Привязанный, лишенный возможности двигаться, облысевший Таганай мог замерзнуть очень быстро.
А может быть, он сумел перегрызть поводок своими старыми, стертыми зубами, преодолел глубокие сугробы, вышел на шоссе, побрел в сторону дома? Он ведь очень хорошо знал дороги, шоссе, машины… Но, потеряв последние силы, упал и, глядя в морозное звездное небо, замерз на обочине?
Или, вопреки человеческой воле, Бог послал ему спасителя? Сердобольного дальнобойщика? И дожил героический пёс свой век в любви, заботе, счастье, среди благодарных людей… Ведь, как никто другой, он заслужил достойную старость!
Очень хотелось верить в красивую сказку.
Таганай – далеко не единственная жертва людского бездушия и жестокости. Сколько четвероногих друзей брошено «людьми» на трассах, в лесу! Сколько их, несчастных, замерзает, гибнет от голода и рук живодеров, не переставая верить, ждать, любить. Никогда не смогут собаки поверить в беспредельную подлость человеческую!
После ужасной предновогодней встречи в подъезде Сашу я больше не видела. В тот же день вместе с бабушкой он уехал в деревню.
Спустя два года с Николаем произошел несчастный случай: рубил дрова в тайге, серьезно покалечил ногу, экстренно вернулся в Москву. Нежданное возвращение мужа застало супругу врасплох, вследствие чего и был сделан ею срочный криминальный аборт. И как результат – заражение крови, смерть. На похороны приезжала бабушка Елена Игнатьевна.
Перед возвращением в деревню она зашла ко мне передать привет от Саши. Мальчик наотрез отказался приехать к отцу, разделить его горе. «Не отец он мне. Мой отец УМЕР в тот день, когда казнил Таганая. С палачом жить не буду!» – передала она слова подростка.
Не стал Саша поступать и в военное училище. «Не хочу никого убивать», – так он сказал. Всё свободное время на ферме проводит, ветеринару сельскому помогает. В академию собирается, хочет животных лечить!
Уходя, Елена Игнатьевна добавила:
– Я все время думаю: пастух когда-то предупредил Николая: «Бросишь собаку – быть беде». Вот она и пришла, беда-то: и жену похоронил, и с сыном расстался…
Но не знала, не подозревала Елена Игнатьевна, что со смертью мачехи несчастья в семье не кончились.
Мой славный, светлый дружок Саша, хрупкий воробышек – необстрелянный новобранец, погиб при штурме Грозного в первую чеченскую, 31 декабря 1994 года.
В день, когда пришло известие о гибели сына, пьяный Николай долго курил на балконе квартиры на восьмом этаже.
Его остывшее тело нашли утром на асфальте.
В середине девяностых я много ездила по Подмосковью в поисках подходящей земли для загородного дома: хотелось покинуть суетливую Москву, жить уединенно, в сельской тиши, где моим животным было бы вольготно. Навестила и Елену Игнатьевну. Вместе побывали на кладбище. Рядом с дочерью похоронила она и любимого внука Сашеньку и отца его Николая. На семейном памятнике я прочла надпись: «А путь и далек, и долог, и нельзя повернуть назад».
Прошлое не вернешь, что посеешь, то и пожнешь…
Я выживу
Не сидится спокойно на заднем сиденье автомобиля Ральфу – годовалому питбультерьеру: высовывает морду в приоткрытое окно, ловит пастью встречный поток воздуха, грозно облаивает проносящиеся мимо грузовики, лижет хозяина в затылок…
Весна, солнце, голубое небо! А мимо пролетают аккуратные немецкие поселки, старинные городки со средневековыми замками, пологие холмы, леса, озера и зелёные польские равнины с ветряными мельницами, дубово-грабовые и буковые леса, белорусские сосновые боры и бескрайние поля, небольшие речки с поросшими кустарником берегами…
– Вечером будем в Москве, малыш! Выставка завтра! Ты обязательно станешь чемпионом! Впереди у нас триумф и слава! – любуется питомцем хозяин в зеркало заднего вида.
Широкогрудый, с прекрасно развитой мускулатурой, блестящей черной шерстью, напоминающей бархат, Ральф не потерял выставочного вида и за три дня утомительной поездки. Как же он вырос и возмужал за год! А ведь всего несколько месяцев назад был крохотным, трогательно неуклюжим щенком.
Рвется из динамиков голос Тины Тернер, кажется, машина вот-вот взлетит… И вдруг их понесло на встречную: слишком крут поворот, слишком большая скорость. Взвизгнули тормоза, но не спасли от бокового удара с «Газелью». Ральфа выбросило из салона через лобовое стекло – голова закружилась, перед глазами все поплыло, в ушах назойливо гудел заклинивший сигнал разбитой машины.
В шоке он бросился в лес не разбирая дороги, спотыкаясь о пни, натыкаясь на ветки, царапающие нежную собачью кожу.
Неожиданно лапу пронзила острая боль. Пёс взвизгнул и остановился. Из подушечки торчал острый, похожий на гвоздь, шип боярышника, заставивший Ральфа прийти в себя.
Как далеко убежал он от истошного визга и чудовищного грохота? Где хозяин, что с ним? Пёс огляделся, понюхал воздух и бросился назад – туда, где должен был находиться единственный близкий и самый любимый на свете человек.
Сквозь пролесок мелькнуло шоссе и машина скорой помощи, сорвавшаяся с места, где грудой искореженного металла на обочине лежал их автомобиль. Ральф сразу понял: его хозяин там – в железной коробке на колёсах, что, ревя сиреной, уносилась в неведомое.
Горячий асфальт под лапами, сигналящие автомобили и мигающий маячок скорой, удаляющейся всё дальше и дальше…
Сколько времени он бежал? Кончилась череда деревьев по обочине, дорога привела в город. Пёс ошеломленно остановился посреди улицы. Бесконечные развилки, огромные дома, много людей, запахов, звуков… Продолжать погоню больше не мог: пясти питов не приспособлены к длительному бегу. Да и машину скорой помощи пёс давно потерял из виду.
Тяжело переставляя натруженные лапы, ежесекундно рискуя быть сбитым, Ральф растерянно брел посреди шоссе. Впервые в жизни он остался один, без хозяина, в незнакомом городе, в чужой стране!
– Собака на дороге, задавить могут! Останови!
Пёс тяжело дышал, из пасти текли слюни: после двадцатикилометрового марафона очень хотелось пить. И, когда он увидел направляющихся к нему незнакомцев, радостно бросился навстречу, словно был уверен – ему помогут. Даже хвостиком приветливо помахал.
Собакам не надо изучать иностранные языки, чтобы понимать людей разных национальностей, в большинстве своем не знающих, что у собаки на уме – «у неё же на морде не написано». Животные, руководствуясь чувствами, интуицией, способностью видеть ауру, с легкостью определяют характер, душу, намерения человека.
– Ну и где же твой хозяин, пёс? – погладила Ральфа приветливая женщина. – Ошейник дорогой, а вот адресника нет! Сейчас мои девушки тебя накормят, напоят. Отдохнешь, а там решим, куда тебя… И лапу обработаем.
Вскоре сытый и обласканный Ральф уже лежал на коврике в комнате, около окна. А работники офиса, куда его привезли незнакомцы, живо обсуждали, на какие сайты в Интернете подать объявление о найденной собаке. Шип из лапы извлекли пинцетом, обработали зелёнкой. До свадьбы заживет!
Не пришло им в голову отвезти собаку в клинику. А ведь встреча с ветеринаром избавила бы Ральфа от предстоящих суровых испытаний…
– Дамы! Кто сможет на ночь его приютить? Мой Нильс не потерпит чужого кобеля в квартире.
Но желающих не нашлось: у всех были «злобные» мужья, «изверги» родители либо дети «с аллергией на собачью шерсть».
– Придется везти его к себе… И собак держать в разных комнатах.
Дружбы с Нильсом не получилось: мохнатый хозяин грозно рычал всю ночь.
Ральф же, устроенный на коврике в коридоре, в стремлении убежать из негостеприимного дома и отправиться на поиски хозяина всю ночь грыз входную дверь. Не окажись за деревянной дверью железной – утром его бы в квартире не нашли.
– Второй подобной ночи я не выдержу! – с тоской разглядывая подранные обои, изуродованную дверную обивку, заявила утром вчерашняя спасительница. – Придется поместить тебя в центр временного содержания животных! Может, и хозяева тебя там найдут. Все, кто потерял собак и кошек в Минске, в первую очередь обращаются в «Фауну».
– Прощай, мальчик! Удачи тебе!
Захлопнулась дверца вольера – обычной клетки размером два на полтора метра с деревянной будкой посредине, пропахшей чужим страхом…
Пункт временного содержания не был приютом. Не ждали здесь Ральфа человеческая забота, сострадание, ласка. Четвероногих постояльцев даже не выгуливали.
Женщина, сдавшая Ральфа, и не подозревала, что всех собак и кошек спустя пять дней здесь усыпляют, что эвтаназия проводится дважды в неделю и все обитатели страшного места, видя, как убивают других, в стрессе несколько дней ждут своей очереди на казнь, если не случится чудо и ангел в человеческом обличии не уведет кого-то из них за собой в новую жизнь.
Так, молодому, здоровому Ральфу – будущему призеру международных выставок – в ближайшей перспективе была уготована долгая мучительная смерть от удушья после инъекции дитилина – курареподобного препарата, блокирующего дыхательную мускулатуру.
Вся атмосфера «Фауны» была пропитана ужасом, болью и безнадежностью. Рядом с Ральфом, в соседней клетке, сидел маленький, трёхмесячный щенок. Живую игрушку сдали в усыпалку наигравшиеся хозяева за то, что он «слишком много бегал, иногда писался». Малыш успел заразиться энтеритом – страдал от мучительного поноса, плакал и звал собаку-маму. Лечить его не собирались. Здесь убивали первыми больных и старых – таких, как хромой и слепой пёс в вольере напротив, сданный собственным хозяином: слишком много забот требовал постаревший питомец. Старик все понимал, знал, ЧТО может произойти с ним в любую минуту, но всё же его преданная, израненная душа не теряла надежду – хозяин обязательно вернется, отвезет в родной дом, где остались его коврик, мисочка и старый прогрызенный мячик, которым когда-то в далеком и счастливом детстве играл он с любимым человеком…
А за белыми стенами усыпалки бушевала весна: цвели фруктовые деревья, распускались, тянулись к солнцу прекрасные цветы, над которыми трудились шмели и пчелы, порхали бабочки, по ночам доносились соловьиные трели… Как же хотелось жить всем: потеряшкам, подобранным сердобольными гражданами; бездомным, отловленным специальными службами на улицах; мамам с новорожденными щенками, котятами…
Но наступал день, и грубые руки вытаскивали их из будок, упирающихся, визжащих от ужаса. Большинство постояльцев «Фауны» покидали её в пластиковых пакетах.
Ради чего они были созданы Творцом? Неужели только для того, чтобы погибнуть от рук людей, присвоивших себе право решать, кому жить, кому умирать? Или они пришли в этот мир дарить человечеству радость, бесконечную преданность, любовь?
Отказываясь столь жутким способом от подарков Господа, люди сами себе готовят будущее. И не надо удивляться, что у человека, жестоко уничтожившего беременную собаку или зарывшего в землю живых котят, вдруг рождается неполноценный ребёнок, а сам он заболевает тяжелой болезнью. Ничто не проходит бесследно в этом мире.
Тоскуя по любимому человеку, Ральф ничего не ел, сильно похудел, и его когда-то блестящая, замшевая шкурка испачкалась, потускнела, висела складками на отощавшем теле. В нем уже никак нельзя было узнать будущего чемпиона международных выставок.
Ушли на Радугу соседи по вольеру: старый пёс, никогда бы не предавший своего хозяина, и малыш, виновный лишь в том, что слишком радовался жизни. Очередь на казнь приближалась…
По ночам Ральф выл и скулил. Утром же, когда приходили служащие, бежал к дверце вольера, вилял хвостом. Он любил всех людей и не догадывался, на какой ужас обрекают его двуногие.
– Этого завтра отправляют в виварий, – обсуждали они между собой. – Молодой, сильный пёс ещё послужит науке, хоть какая-то польза!
Злую шутку сыграла судьба. Разве к этому стремились они с хозяином? Вероятно, усыпляющий укол в этой ситуации был бы для Ральфа большим милосердием, чем будущие страдания и муки от пыток в виварии.
Наступил новый день, и за ним пришли.
– Идем, пёс! Тебя выкупили! – Девушка пристегнула к его ошейнику поводок. – Нареку тебя Рексом.
Слепило солнце, в небе кувыркались стрижи, и от свежего воздуха кружилась голова, как у вызволенного на свободу после длительного заключения узника.
– Сегодня пятница – конец рабочей недели. Отвезу тебя к знакомым, за город. А в понедельник посетим ветеринара и начнем искать новые ручки.
Девушка была молодым, но очень деятельным волонтером. Увидев однажды в Интернете тоскливые глаза Ральфа на фотографии из усыпалки, не смогла их забыть. И вот уже Ральф на заднем сидении авто под звуки музыки резво мчится в Борисов. И кажется ему, что однажды он уже ехал этой дорогой и на заправке, где только что остановились, свои метки оставлял. Может, запах сохранился?
В приоткрытую дверцу Ральф выскользнул наружу. Уткнувшись носом в асфальт, быстро исследовал местность. Сомнений не осталось. Это та самая заправка, где хозяин незадолго до аварии устроил небольшой отдых. Здесь Ральф пометил урну, а на обочине они перекусили бутербродами… И вдруг пёс учуял слабый запах самого хозяина! Остановилась машина, похожая на скорую помощь, Ральф прыгнул в открывшиеся двери…
Настя стояла в очереди у кассы, когда молодой человек с заправочным шлангом в руках крикнул:
– Чья собака из машины сбежала, в маршрутку села? Хозяин, отзовись!
Неужели, Рекс?
Догнать машину удалось лишь через тридцать километров. Всё это время Ральф, удобно расположившись на сидении, внимательно оглядывал салон. На хозяина не был похож ни один из пассажиров, в свою очередь обсуждавших, что делать с внезапно появившейся собакой.
– В ошейнике! Наверное, хозяев потеряла! Надо бы в «Фауну» отвезти – там найдут…
И вернулся бы, наверное, Ральф в тот же день в тот же ад, если бы не Настя…
– Сейчас же в Борисове закажу тебе адресник с моим телефоном! – Девушка дрожащими руками пристегивала поводок к ошейнику Ральфа. – Как же ты меня напугал!
– Не волнуйся, на огороженной территории пёс не сбежит, – успокаивал её владелец передержки в Борисове. – Забор у нас железный, не разгрызет! И что худоват – не страшно, откормим!
На новом месте пёс не спал всю ночь. Лапы зудели: бежать! Хозяина искать! Чувствовал – плохо ему без Ральфа.
Выбраться из вольера не составило труда: отогнул рабицу на уровне земли, быстро пробежался по участку, огороженному двухметровым металлическим профилем. Разгрызть не получится, но можно подрыть! Десять минут – и Ральф на свободе!
Удивительно, но пёс инстинктивно пришел на вокзал. У перрона остановился электропоезд на Минск…
Ранним субботним утром Настю разбудил телефонный звонок.
– Ваша собака в электричке! Едет в Минск! – прозвучал в трубке взволнованный голос молодого человека.
– Придержите её! Еду на вокзал! – вскочила Настя и мысленно поблагодарила Бога, что ещё в Борисове повесила на ошейник пса адресник с телефоном.
Через полчаса девушка была на перроне. Молодой человек использовал вместо поводка для Ральфа собственный ремень от брюк.
– Держите вашего беглеца! Я собак не боюсь, у самого пит, а вот пассажиры уже собирались в милицию обращаться, перепугал всех насмерть!
– Рекс, ну куда же ты бежишь? Куда? Зачем? – почти плача, обнимала беглеца Настя.
– Придется посадить эту лягушку-путешественницу на цепь! Только так можно спасти его от себя самого! – переживали в Борисово. – Чуть больше суток из усыпалки, а уже два побега!
Будка, к которой приковали Ральфа, стояла в углу участка, в нескольких метрах от забора. Лишенный возможности бежать, пёс копал ямы, грыз металлическую цепь, лаял и выл. Инстинкт подсказывал – хозяину срочно нужна помощь!
Когда уже не было сил бодрствовать, в редкие минуты беспокойного сна Ральф видел его блуждающим в какой-то таинственной местности.
– Малыш, ты где? Ищи меня!
Прятки – самая любимая игра в детстве! Неуклюжим щенком прыгает Ральф в высокой траве, щекочущей его нежный животик. Принюхивается, присматривается: где хозяин? Знакомый плащ мелькает между деревьев, и малыш, притворяясь большим, грозным псом, тявкая и рыча, вцепляется в кроссовки. Поймал!
– Молодец, парень! Не сомневался, что найдешь! – Сильные руки подбрасывают щенка в воздух, ловят, прижимают к себе, гладят… Поцелуй в нос…
Плачет во сне Ральф, скулит, дергаются лапы – бегут, бегут…
– Где ты, малыш?
Голос хозяина настолько реален, что пёс мгновенно пробуждается, рвется на зов, грохочет цепью… И вдруг приходит решение: прыгнуть на крышу будки, оттуда – через забор…
Хрустнули шейные позвонки, Ральф повис на собственном ошейнике. Лапы судорожно задергались, язык вывалился, в глазах потемнело…
Ангел-хранитель явился в облике прохожего. Мгновение – и пёс выпал из разрезанного ножом ошейника на землю. Он хрипел и судорожно ловил воздух…
– Срочно к ветеринару! Возможно, повреждение трахеи!
И вот Ральф уже в минской клинике, его осматривают, ощупывают, ведут на рентген. Настя взволнованно рассказывает врачам историю неугомонного пса…
– Хозяина, говорите, не нашли? А на чип проверяли? Нет ещё? Давайте посмотрим!
И сканер, поднесённый к холке собаки, выдает на дисплее индивидуальный пятнадцатизначный номер…
– Собаку зовут Ральф. Породистый питбуль, проживает… в Германии! – Округлились глаза ветеринаров, когда они ввели номер в международную базу данных. – Как он попал в Минск?
По номеру можно выйти на ветлечебницу, где вшивался чип, а там уже и адрес владельца найдут!
– К сожалению, телефон выключен, с хозяином нет никакой связи…
Прошло ещё несколько недель, прежде чем с помощью пограничных служб удалось узнать местоположение владельца Ральфа. За это время пёс сменил несколько передержек, несколько семей, но его преданное сердечко ни на секунду не забывало любимого человека. Насквозь прогрызал двери, какой-то непостижимой физической силой отодвигал мебель, которой их загораживали, рвал обои, диваны… Казалось, Ральф просто мечтал о том, чтобы его вышвырнули на улицу…
Наконец настал день, когда белорусские волонтеры передали Ральфа-Рекса немецким зоозащитникам.
– После аварии у хозяина собаки тяжёлая черепно-мозговая травма, амнезия… Узнает ли?
Ясным летним утром автомобиль подъезжал к родному дому Ральфа. Нервная дрожь пробегала по телу пса. Местность была хорошо знакомой. Он взволнованно лаял, скулил, царапал лапой окно. Не успели открыть дверцу, как пёс кубарем вывалился на землю, бросился в дом. Прошло несколько минут томительного ожидания…
Пожилая женщина – сестра хозяина – вышла на улицу, махнула волонтерам рукой: УЗНАЛ! ЦЕЛУЮТСЯ!
Ральф уткнулся в ладони лежащего на диване мужчины.
– Я думал, ты погиб, малыш! Инстинктивно постарался забыть свое прошлое: слишком больно от воспоминаний. Прости, не искал тебя и мысленно похоронил… А ты не забыл, выжил, вернулся! Спасибо тебе, мой пёс! – По лицу хозяина текли слёзы.
Ральф осторожно слизывал эти горькие слезинки, поскуливал, пытаясь поведать о чем-то своем. Быть может, рассказывал о приключениях в чужой стране? Но чужой ли?
Разве могут быть чужими те, кто принял близко к сердцу трагедию потерявшейся собаки, помог выжить, найти хозяина, вернулся домой, наконец, крепко полюбил?
Спасибо вам, добрые люди с высоким уровнем эмпатии – сострадания ко всему живому на Земле! Благодаря таким, как вы, в наш жестокий век и сохраняется вера в Человечество!
Это просто собака
Двери автобуса дальнего следования с шипением затворились, машина тронулась. Света долго не могла остановить текущие по щекам слёзы, унять нервную дрожь. В голове вновь и вновь прокручивались эпизоды скандала с водителем. Сердце болело от страха за Машку, страдало от обиды, унижения и абсолютной беспомощности.
Всего пару часов назад, прощаясь с Анной, в доме которой гостила несколько летних месяцев, Света была счастлива и полна сил. Ничто не предвещало столь ужасного поворота событий. Только Машка с самого утра выглядела немного расстроенной, будто предчувствовала неприятности.
В дороге предстояло провести всю ночь: от Первомайска до Киева почти шесть часов езды. Пытаясь успокоиться, уснуть, Светлана закрывала глаза, но тут же в памяти всплывала физиономия водителя – злая, красная, с черными усами, как у синьора Помидора из детской сказки, и оскорбительные фразы, словно плетью хлещущие по лицу:
– Вон убирайся, женщина, со своей грязной собакой! Не повезу нечистое животное!
– Где вы видите грязь? – возмущалась Светлана. – Помыта, причесана, в наморднике! И подстилка есть! Я инвалид, а собака – помощник мой и компаньон! В правилах написано: при наличии документов и билета провоз собак разрешен! И в кассе сказали: «Водитель должен продать билет на собаку»!
– Ты! Женшин! Умная оцень! Правил мне не указ. Я сам здесь правил! Гони собаку! Или убирайся сама с ней! – В гневе путался в русских словах турок-водитель, работающий по найму в украинской частной автобусной компании.
– Вы не имеете права так поступать!
– Не хочешь выходить? Сейчас дежурну позову – погоним силой! – угрожающе прошипела красная рожа. – И злобный «помидор» решительно покатился в сторону автовокзала.
Света осталась ждать своей участи на задней площадке автобуса. Пассажиры в салоне неодобрительно молчали. Хоть бы кто-нибудь заступился. В воздухе повисла напряженная тишина: из-за скандала со Светой выезд автобуса задерживался.
Машка испуганно жалась к Светиным ногам, дрожала, нервно зевала, чувствовала, что скандал каким-то образом касается её и хозяйке очень плохо. Как реагировать в подобной ситуации, не знала, была ещё очень молодой, неопытной – не исполнилось и года.
– Полюбуйтесь! Уселась со своей тварью, не желает выходить! Выезд задерживает! Мне её силой высаживать? – готовый лопнуть от негодования, вопрошал «помидор» толстую белобрысую дежурную и двух рослых румяных молодцев в милицейской форме.
– Предъявите документы! – козырнув, потребовал милиционер.
– Документы в порядке – билет на этот рейс, справки, международный паспорт. Билет на собаку кассир сказал у водителя купить. Я не нарушаю никаких правил. Провоз собак разрешен на задней площадке автобуса! – пытаясь сдерживать слёзы, дрожащим голосом объясняла девушка.
– По правилам частных перевозок, если не хочет водитель – не повезет! Выходите! Либо езжайте, а собаку оставьте здесь! – довольно грубо рявкнул другой молодец.
– Вы в своем уме? Как можно бросить животное? Она погибнет! Без неё я абсолютно беспомощна, – умоляла неприступных мужчин девушка.
– К утру нам на киевский автобус до Москвы надо попасть, он раз в неделю ходит, билеты уже куплены.
– Очистите салон! Не задерживайте! Водитель из-за вас нарушает график движения! – И, взяв под руки Светлану, добры молодцы вытащили инвалида-колясочника и собаку-помощника из автобуса.
– Как же так можно! Я гражданка России! Буду жаловаться!
В истерике, трясущимися руками Светлана достала телефон. Куда звонить в такой момент? Где искать защиты от самоуправства, жестокости, бездушия?
И вдруг затараторила дежурная:
– Девушка! Давайте так поступим: вы в салоне поедете, а собачка ваша – в багажном отсеке! Это единственное, чем я могу помочь.
– В багажном отсеке? – растерялась Света. – Хорошо! Мы поедем в багажнике!
– Не поняли? Людям нельзя! Собаку в багажник! – взревел водитель.
– Но ей там плохо будет. Там же сумки, чемоданы, все перекатывается…
– Привяжу её и сумки закреплю, – пропыхтел «помидор», глядя куда-то в сторону…
Сколько раз Света кляла себя потом, что пошла на этот компромисс!
Инвалидную коляску и испуганно поскуливающую собаку погрузили в отсек багажника, привязали поводком к поручню.
– Машенька, не переживай, не бойся, я тебя не бросаю – буду рядом, в салоне… – Света обняла любимицу и, подтянувшись на руках – ноги почти не действовали из-за родовой травмы, – второй раз за вечер поползла в салон высокого автобуса, заняла место согласно билету.
Сидевший рядом мужчина посочувствовал:
– Ну не переживайте особо. С вами ещё более-менее нормально поступили, потому что вы из России. Украинцев бы вообще не взяли. Что для них животное – просто собака!
Нет, не просто собакой была Машка! Она – друг, помощник, компаньон, защитница! Как часто Света становилась на улице жертвой хамов, алкоголиков, готовых покуражиться над беззащитным человеком! И Машка, всегда безошибочно чувствующая угрозу, являлась спасительным барьером между хозяйкой и обидчиком. Присутствие собаки не раз останавливало наглецов.
А в часы грусти, печали и одиночества Машка была прекрасным слушателем и собеседником: положив лапу на колени Свете, заглядывая в глаза, лизала руки, ворчала, поскуливала – пыталась ответить, рассказать что-то на своем, собачьем языке. Нет! Машка была не просто собакой! Она – Светина семья, её ребёнок, часть души!
Светлана не могла сейчас представить, как существовала раньше без Машки. Всю жизнь она мечтала иметь кого-то рядом, способного разделить её одиночество, – собаку или кошку. Но взять ответственность за животное долгое время не решалась, боялась – не справится.
Однажды в доме подруги Ани Света познакомилась с собаками – помощниками инвалидов! Увидела чудеса, на которые способны эти удивительные создания: по команде затаскивали Анну вместе с её инвалидным креслом на высокий уличный бордюр, открывали-закрывали входные двери, поднимали упавшие, находили потерянные вещи и были надежной защитой от человеческой подлости и жестокости. Редко можно было встретить у людей такую нежность и бескорыстную любовь, какой эти собаки одаривали своих хозяев.
Желанного щенка девушки нашли на интернет-форуме «Пёс и кот».
И вскоре маленькая Машка появилась в доме Светы. Деловито прошлась по комнатам, опробовала приготовленную лежанку, понюхала миски, подошла к хозяйке, заглянула в глаза и, доверчиво положив голову на колени, вопросительно шевельнула ушами: здравствуй, мой родной человечек, теперь вместе навсегда? До самой смерти?
Мгновенная глубокая и взаимная любовь! Света и Машка никогда больше не расставались – всегда вместе!
И сейчас, когда верную подругу пришлось поселить в багажном отсеке, Света чувствовала себя предателем. Прости меня, Машенька, всё будет в порядке, дома скоро будем… Постепенно в полумраке салона девушку сморил сон. Несколько раз тревожно просыпалась, вспоминала о Машке и сердце ныло от тоски и бессилия.
В сгущающихся сумерках осеннего вечера по обочине автомобильной трассы ехал на велосипеде пожилой деревенский житель, ставший свидетелем необычной картины: из остановившегося автобуса вышел водитель, открыл багажник. С жалобным визгом вылетела оттуда на дорогу собака. Автобус продолжил движение в киевском направлении.
– Киев! Прибыли!
Светлана резко очнулась, взглянула на часы: без десяти пять. Ещё не рассвело. Опираясь на руки, с трудом вылезла из автобуса. Водитель долго разгружал багаж, вынимал вещи пассажиров, севших после Первомайска. Света с волнением ждала Машкиного появления. Воображение рисовало самые неприятные картины: Машка задохнулась… чемоданом раздавило лапы… Сумку и коляску девушки водитель вынул последними и, резко повернувшись, быстро направился к кабине автобуса.
– А собака? Где моя собака? Где Машка?!
– Убежала твоя собака! – захлопнув дверь, ответил водитель.
– Где убежала? Как убежала? Почему не сказали мне?! – закричала Светлана.
– Беспокоить не хотели! – И автобус резво умчался в темноту.
Света только успела сфотографировать на мобильный его номерные знаки.
Аня Филатова переехала из Москвы в Первомайск несколько лет назад. После смерти матери в наследство достался дом с участком. На собственной земле любительница природы и животных чувствовала себя намного лучше, чем в тесной московской квартире на семнадцатом этаже.
Анино «родовое гнездо» стало прибежищем для многих пострадавших от людей собак и кошек. Дом дышал добром и гостеприимством. Часто приезжали подруги из Москвы – отдохнуть от суеты перенаселенной российской столицы.
В этом году гостили несколько месяцев Света и Машка. Осенью собрались в Россию: пора приступать к занятиям в институте. 30 сентября вечером уехали на автовокзал Первомайска, откуда начиналось их путешествие в Киев, потом – в Москву.
По подсчетам Ани, 1 октября около трёх часов дня Света и Машка должны были подъехать к российской границе.
«Скоро дома будут мои подружки», – подумала Анна. И в это время громко хлопнула калитка.
Кто бы это мог быть? Так влетать в дом, где много собак, может только свой!
Во двор на коляске въехала Света. Красное, опухшее от слёз лицо, трясущиеся руки…
– Света! Что случилось, почему ты вернулась? Где Машка?!
– Они… мою собаку… потеряли… – рыдала девушка. Её трясло, она почти не могла говорить. – Я об этом только в Киеве узнала. Сразу на автобус – и обратно, сюда. Зачем они сделали это? Чем помешало животное?
Аня побелела от гнева. Обладая от природы добрым, мягким характером, в такие минуты она становилась собранной и жесткой.
– Соберись! Найдем Машку! Сейчас печатаем на принтере объявления о пропаже, потом – на автовокзал, разбираться с этим уродом.
– Да эти турки всем пассажирам хамят! – жаловалась кассирша. – Они и женщин-то совсем не уважают, не то что собак. Многие жалуются. Что поделаешь. Это ж турки, у них другие законы!
– Национальность водителей здесь ни при чем! – возразила Аня. – В Турции прекрасно относятся к животным. Лучше, чем в России и на Украине! Разве в автобусе турки ехали? Нет! Украинцы, русские! И никто из них не вступился за инвалида! Все сделали вид, что их не касается! Привыкли жить по принципу «моя хата с краю»! Нет плохих народов, есть плохие люди! Из-за их равнодушия торжествуют жестокость и хамство! И у хамства нет национальности!
Злополучный автобус был в рейсе, и подруги догнали его на маршрутке уже ночью 2 октября в шестидесяти километрах от Первомайска. Сложная гамма чувств – от изумления до испуга – отобразилась на лице водителя, увидевшего перед собой на остановке Свету.
– Скажите, пожалуйста, где именно вы выбросили мою собаку, в каком месте. Надо её найти! – вежливо попросила девушка.
– Ты что, женщина! Я всё помнить должен? Отстань от меня! Твоя собака весь багажник обосрала, сумки пассажиров сожрала! Дрянь животное! И ты иди отсюда!
– Были жалобы пассажиров? Есть хоть одно заявление по съеденной сумке? Она же в наморднике была! – На коляске быстро подъехала к автобусу Анна в сопровождении мужа Леши. – Собака не привыкла ездить в багажном отсеке! Вас же просили взять её в салон, она постоянно должна находиться при хозяйке, помогать!
– Ты ещё откуда взялась? Женщина, что – самая умная? Идите отсюда!
– Никуда мы не пойдем. Мы купили билеты на автобус, и вы повезете нас сейчас, покажете, где выбросили собаку. Мы граждане России! Вы нарушили все законы, призывающие помогать инвалидам! Завтра обращаемся в российское консульство! Пишем заявление в милицию! Если считаете, что собака – мусор, так хочу заметить: за собаку заплатили как за багаж, и этот багаж лично вы потеряли или похитили! Пусть правоохранительные органы разбираются!
– Ладно, ладно! Садитесь, поедем! – вдруг резко сбавил хамские обороты «помидор». – Сейчас покажу, где сбежала.
Несколько раз потом останавливал он на трассе автобус, пытаясь заискивать перед девушками, свистел, звал:
– Собаська, иды сюда…
– У Кривого Озера ищите, здесь она потерялась, – признался он наконец.
Поселок Кривое Озеро находится в сорока семи километрах от Первомайска.
Вдоль трассы много деревень в сторону Николаева – Лукановка, Сырово, Березки, Врадиевка. А в Киевском направлении – и того их больше. Расстояние, которое предстояло обыскать, – десятки километров.
Весь следующий день Света и Аня на инвалидных колясках ездили вдоль дороги, звали Машку. Леша обшаривал придорожные кусты.
На автобусных остановках повесили объявления о пропаже собаки, напечатали сообщение в газете. Опрос местных жителей ничего не дал – Машку никто не видел.
Обратились за помощью в милицию, но там долго отказывались принимать заявление:
– Это же просто собака! Ничего ценного в ней нет! Не багаж!
– ЭТО НЕ ПРОСТО СОБАКА! Вы обязаны принять заявление о пропаже ПОМОЩНИКА гражданина другой страны. – Юридическое образование Анны весьма пригодилось в те дни.
Пришлось смириться защитникам порядка:
– Пишите заявление, но многого не ждите, спасательных отрядов на поиски собак высылать не будем.
И снова две женщины на инвалидных колясках – по дороге в Киев, а мимо пролетают машины и равнодушные лица людей. И ощущение абсолютной беспомощности, и бесконечный страх за Машкину жизнь…
Яркое осеннее солнце, холодный пронизывающий ветер и автотрасса в триста пятьдесят километров.
– Света, путь от Первомайска до Киева проехать на колясках нереально. Возможно, собаки нет в живых. Ни милиция, ни владелец частной перевозки вместе со своим водителем-уродом не станут её искать, не помогут. Я подумала: быть может, обратиться за помощью через Интернет к волонтерам, на зоозащитные форумы?
– Наверное, ты права, Аня, своими силами не справиться. Я буду продолжать поиски на дороге. Ночевать в гостинице Кривого Озера, утром искать в окрестных деревнях. Мне кажется, Машка где-то совсем рядом и – сердцем чувствую – жива пока.
Анна вернулась домой, в Первомайск, и отправила сообщение в Интернет, на форум «Пёс и кот» (ПИК).
Просьба о помощи мгновенно распространилась по социальным сетям, облетела мир и вызвала глубокий шок беспрецедентным хамством, беззаконием и жестокостью в отношении человека с ограниченными физическими возможностями.
Кто мы – серая масса быдла с исковерканным сознанием, злобные двуногие твари, живущие инстинктом потребления, биологический мусор, загадивший планету, или высшие существа, призванные нести вселенское добро, сострадание, любовь ко всему живому?
Насколько велика сила Интернета, способного мгновенно объединить людей с добрыми сердцами!
Телефон Анны взорвался звонками: незнакомые люди из разных стран спешили выразить солидарность, поддержку, страстно желали успеха в поиске Машки.
Посыпались сообщения обо всех встреченных в районе трассы собаках: поймали кокер-спаниеля, нашли пуделя, пекинеса, видели, как рыжий пёс с белыми лапками бежал за автобусом. Но приметы не совпадали, Машки среди них не было…
Утром в гостиницу Кривого Озера к Свете приехали журналисты, и уже вечером вышел телесюжет о выброшенной водителем автобуса собаке – помощнике инвалида.
А Света продолжала упорно искать Машку на трассе в районе Кривого Озера – с утра до позднего вечера, в любую погоду, по асфальту, а чаще – по ухабам и ямам грунтовых деревенских дорог, стирая ладони в кровь от постоянного вращения руками колес инвалидной коляски, с болью в сердце и единственным желанием: Машка, собачка родная, найдись!
Светлане все время казалось, что вот сейчас из-за поворота или придорожных кустов выбежит на зов родное лохматое существо, бросится на колени, оближет, поцелует в нос! Хвост – пропеллером, и визг счастья…
«Бедная добрая Машка, маленькое моё очарование! – думала она. – Заласканная, зацелованная, привыкшая к уютной, мягкой лежанке, пищащим игрушкам, чистой воде в красивой миске, где ты сейчас? В наморднике, лишенная возможности есть, пить, защищаться?.. Да и без намордника никогда не сможешь ты в свою защиту броситься на человека или подраться с бездомной собакой – слишком интеллигентна, добра по характеру и воспитанию».
Света вспомнила, как Машка подружилась в Анином доме с кошкой и животные спали, прижавшись друг к другу, на общей лежанке. Собака помогала своей подружке переносить котят, осторожно брала малюток в пасть, а Аня, смеясь, фотографировала эти трогательные сцены.
Визг тормозов машины прервал её воспоминания. Водитель успел остановиться. В последний момент в сгущающихся сумерках заметил силуэт девушки. Света была на волосок от гибели…
А наутро она заехала в местный магазин сделать дополнительные ксерокопии объявлений о пропаже Машки и приятно удивилась: её ждал подарок от местных жителей – светоотражающий жилет, дабы не случилось впредь с девушкой непоправимое.
Объявления о пропаже собаки висели на автозаправках, магазинах, автобусных остановках. Волонтеры раздавали листовки водителям транспорта на маршрутах Николаев – Киев, Одесса – Киев, Умань, Любашевка. Люди присоединилось к поискам: проезжая предполагаемое место пропажи, останавливались, искали в зарослях вдоль дороги, опрашивали местных жителей. Все было тщетным.
В пятницу вечером на помощь Свете приехала машина с волонтерами из Одессы, решившими посвятить свои выходные поискам собаки. На медленной скорости объехали все окрестности Кривого Озера, но… безрезультатно.
Прошло уже пять дней, как собаку выкинули из автобуса.
Где жила Машка всё это время, чем питалась? Быть может, уже погибла от голода, жажды, её могла сбить машина, порвать стая беспризорных собак… Машка – домашняя, и, скорее всего, пошла за помощью к людям. Кого встретила она на пути своем? Помог ли ей кто-нибудь? Или где-то в придорожной канаве лежит её остывшее тело?
– Надо расширять зону поисков! Едем в сторону Первомайска! Столько дней искать в одном и том же месте бесполезно! – решили подруги.
В вечерних сумерках на повороте к деревне Кумари, в двадцати пяти километрах от Первомайска, прокололи два колеса. Пришлось повозиться с домкратами, запасками. И вдруг метрах в пятидесяти от машины мелькнул силуэт собаки… Мерещится или… Машка?!
Сверкнули в темноте глаза, собака шарахнулась в кусты, исчезла. Нет, не Машка. В два раза меньше и очень пугливая. Сколько таких несчастных бедолаг, в ужасе бегущих от людей, повстречалось за это время. Завтра обязательно проверим эти Кумари.
Субботним утром, 6 октября, измученные недельными поисками собаки, Света и Аня отправились в церковь. Поставили свечки, молились и просили Бога не допустить гибели невинного существа, а если несчастье все же произошло – помочь найти тело Машки, ибо мучительнее всего неизвестность.
Что чувствует домашнее животное, брошенное на дороге, когда вместе с уносящимися вдаль габаритными огнями машины исчезает все, ради чего стоило жить? Неистовый бег по трассе, стертые в кровь подушечки лап, нехватка воздуха в лёгких, когда бежишь на последнем дыхании, но сил физически не хватает… Машина пропадает за горизонтом, и рвется нить, незримо связывающая собаку с любимым человеком! Остаются ужас внезапно обрушившегося одиночества, беспомощность и вера: хозяин обязательно вернется! Через час, месяц, год, но вернется! Иначе не имеет право на существование мир, в котором нет преданности и любви, где правят подлость и предательство!
Собака вернулась на место, где её выбросили. Намордник съехал в сторону и теперь висел, пристегнутый к ошейнику. Сутки лежала на обочине дороги, зализывала раны на лапках и вскакивала на шум всех приближающихся машин. Однажды мимо промчался знакомый автобус, и снова состоялась сумасшедшая, бесполезная погоня.
Света не возвращалась. Машка долго не решалось покинуть свой пост на дороге даже на минуту, но мучительный голод все же заставил пуститься на поиски пищи.
Рядом – деревня и аппетитный запах свежих булок из придорожного магазина. Вдруг оттуда появится Света, как бывало в Москве? Собака сидела у дверей, ждала. Но выходили только незнакомые люди, несли сумки, полные вкусной еды.
– Голодная? Возьми, собачка! – Мальчик лет семи протянул пирожок.
Машка жадно проглотила, ткнулась благодарно носом в маленькую ладошку. Вышла на крыльцо странная тетка и при виде собаки визгливо закричала, замахала руками. Машка в ужасе рванула в придорожную канаву, спряталась…
Вечером, когда решила поискать пищу у мусорных баков, внезапно появилась черная собака, предъявила права собственности на соблазнительно пахнущую помойку. Результатом встречи с лохматым аборигеном стала прокушенная Машкина задняя лапа.
Потом бродила вдоль трассы, находила куски пищи в мусоре, среди выброшенных из машин целлофановых пакетов, ловила полёвок, и однажды ей сказочно повезло: нашла дохлых ворону и голубя…
Иногда посещала деревню в страстном желании найти там Анин дом, где живут её милые, родные люди, подружка-кошка, собаки… Даже обнаружила похожий. Но ворота, как ни царапай, не хотели открываться.
Почему мир внезапно изменился? Куда делись все, кого она так страстно любила? Куда исчезли человеческая доброта и приветливость? Почему попытки наладить контакт с людьми вызывают у них необъяснимую реакцию – грубый визгливый крик, угрожающие жесты? В неё летят палки и камни, и один попал в нежный собачий нос. Машка стала бояться людей и старалась не попадаться им на пути.
Иногда, бывая в деревне, ложилась отдохнуть на мягкую землю: от слабости у неё кружилась голова. Не знала Машка, что земля эта – чужие огороды, что за помятую грядку или случайно брошенный вожделенный взгляд на курицу полагается собакам в этой местности смертная казнь. В ближайшее время хозяин участка собирался поставить на неё капкан.
С каждым днем становилось всё труднее передвигать лапы, труднее выходить на трассу, внимательно следить за машинами.
Машка медленно ковыляла по дороге, когда перед ней резко затормозила машина и незнакомые люди с криками бросились навстречу.
Сейчас возьмут палки и будут бить! Из последних сил она бросилась прятаться. Туда, в огород, где всегда любила отдыхать… Тяжело дыша, лежала в траве и чувствовала: из-за забора за ней следят. Те, из машин…
После полумрака церкви, октябрьское солнце показалось девушкам особенно ярким, небо – сверкающе-синим, а настроение – умиротворенным.
И случилось ЧУДО: Анна достала из кармана телефон, выключенный на время службы. Сразу раздался звонок.
Незнакомый голос взволнованно сообщил:
– Мы волонтеры из Одессы. Нашли Машку! Все приметы сошлись! Лежит в огороде, одичала, людей боится. Опасаемся – убежит. Поймать без вас не сумеем!
Спустя полчаса Аня, Света и Леша были в селе Кумари.
Оказалось, Машка успела удрать. Схватила косточку, которой попытались её приманить, умчалась. Бегает по селу, мечется… Надо рассредоточиться и ждать у магазина, на трассе, в деревне.
Анна заметила группу подростков, достала фотографию Машки, подъехала:
– Ребята, видели такую собаку?
– Конечно, она здесь уже несколько дней бегает.
– Тысячу гривен тому, кто поймает!
Кто на мотороллер, кто на велосипед вскочил – все бросились искать Машку!
Аню окружили местные жители. Интересовались, разглядывали фотографию:
– Да, собака здесь обитает почти неделю, с тех пор как её из автобуса выбросили.
– Смотрите! Вон она, у магазина!
Света в коляске подалась навстречу. Вдалеке в слепящих лучах солнца по обочине дороги двигалась чья-то тень… Машка? Или собачий скелет?
– Света! Только не кричи, руками не маши, плавно, не спугни…
– Маша! – тихо позвала Света.
Собака подняла голову.
– Машка!
Холеная, пушистая домашняя любимица превратилась в призрак. Лишь обрывок поводка и намордник подтверждали – это действительно была Маша.
– Машенька, девочка! Машка! – повторила Света.
И собака бросилась навстречу! Со всех лап! На руки любимой хозяйки! Скулила, кричала во весь голос, жаловалась, плакала, рассказывала…
Посреди дороги в пыли обнимались двое – Света и верная подруга Машка… А вокруг стояли, плакали люди. И были это слезы радости и счастья.
P. S.
Говорят, духовная мысль материальна и, если страстно желать, со временем желаемое обязательно осуществится. История «просто собаки» нашла отклик в сердцах людей из самых разных уголков земли, показала, как много добрых, неравнодушных, сопереживающих. Быть может, именно их всеобщий духовный посыл привел к счастливому окончанию драмы.
«Машка нашлась!» – радостная весть облетела Интернет, к восторгу всех, кто следил за событиями, сочувствовал, переживал, молился.
– Украинцы! Одесситы! Вы настоящие люди! Спасибо вам! Низкий поклон! – благодарили Света и Аня.
«Машка нашлась!» – плакали от счастья люди в России, на Украине, в Канаде, Англии, США – люди разных национальностей, вероисповеданий, традиций, объединенных одним – страстным желанием торжества справедливости, добра и любви…
А может быть, когда добрые люди всей планеты, забыв про манипуляции политиков человеческим сознанием, духовно объединятся, возможна и победа истинной гуманности над ЗЛОМ? И тогда не нужны будут границы, войны и различные вероисповедания.
Ибо мы – ЗЕМЛЯНЕ! И
«Есть только одна раса – раса человечества,
Есть только один язык – язык сердца,
Есть только одна религия – религия любви,
Есть только один Бог, и Он вездесущ» (Сатья Саи Баба).
Покаяния не будет
Нужно быть ко всему готовыми: К небесам, скорой встрече праведной С добрым ангелом, с жизнью новою — Не земной, а иной и правильной. Ангел четверолапый радостно Улыбнется глазами ласково. Значит, жили здесь не напрасно мы. Значит, будет нам небо сказкою.Ирина Зорина в соавторстве с Анной Лукашевой
С самого утра она чувствовала сильную слабость. Сердце, словно натянутая струна, жалобно стонало от любого резкого движения. Наверное, опять нерв защемило. После тяжелой травмы позвоночника приступы остеохондроза случались часто. Надо бы потянуться, освободить нерв из зажатого состояния.
Но лопнула внезапно перетянутая «струна» сердца и резкая, жгучая боль не позволила вздохнуть, судорогой сковала конечности. Она почувствовала себя распластанной лягушкой с зафиксированными лапками, над которой навис скальпель препаратора. В голове гудело, будто где-то рядом на литаврах играл большой оркестр. Не хватало воздуха, темнело в глазах, куда-то уплывала реальность, и невозможно было понять, где явь, где видения…
– Сердце этого земноводного будет биться после смерти два часа!
Шестилетняя девочка с любопытством наблюдает за действиями старшей сестры. Легкое движение скальпелем – и разноцветные внутренности лягушки вываливаются на кухонный стол…
Утром она поймала квакушу в небольшом лесном болотце рядом с дачей. Крупная изумрудно-зелёная лягушка с царственным безразличием разглядывала ребёнка выпуклыми холодными глазами.
О! Да это же царевна-лягушка из любимого мультика! Надо отнести её домой, и тогда ночью можно будет увидеть превращение квакуши в красную девицу!
– Ну что за глупости! Пора перестать верить в сказки. Лягушка никогда не будет царевной. Сегодня познакомлю тебя с основами батрахологии – науки о земноводных! – Сестра в ту пору училась в медицинском институте.
И «царевну» прикололи булавками к куску резины, разрезали кожу на груди, выпустили кишки. Зачем?!
Зачем она принесла несчастную домой?
– Лягушке больно! Очень больно! Она даже кричать не может! Беспомощная! С разрезанным брюшком! – Ноги слабеют, кружится голова, судорожные рыдания переходят в истерику. – Сердце будет биться после смерти! А душа куда же?
– Нет никакой души! И Бога нет! Наукой доказано! После смерти нет НИЧЕГО! Полная темнота! Пойдешь в школу, и тебе об этом расскажут!
Реальность возвращается лишь на мгновение.
Господи! Полвека прошло, а забыть несчастную не смогла! КАК же больно было лягушке…
А «царевна» вдруг оживает, увеличивается в размерах, прыгает на грудь, давит! Словно весит несколько тонн! Невозможно вздохнуть от страшной навалившейся тяжести.
Неужели это её последний вздох? И сейчас исчезнет навсегда весь мир – близкие, домашние питомцы, сад, небо…
И уже не сможет она приласкать Малыша, закончить лечение Реда…
И малютку-яблоньку, посаженную ещё вчера, никогда не увидит взрослой – высокой, плодоносящей…
Вот СЕЙЧАС! Сознание померкнет, погрузится в темноту, где нет НИЧЕГО!
Сердце, подобно кремлёвским курантам, торжественно отсчитывало последние секунды бытия.
Перед глазами стремительно проносились эпизоды жизни…
…Мама – сухонькая старушка восьмидесяти пяти лет – покинула её десять лет назад, на Троицу.
В тот день, оживленно разговаривая с подругой, она вдруг ясно услышала фразу: «Я умерла, доченька. Прощай!»
– Как «умерла»? Мама, я слышу тебя! Разве так может быть?
– Мама скончалась десять минут назад, – прорыдала в трубку сестра.
Спустя год погиб в страшной автокатастрофе муж.
И вновь в её голове, занятой в то время решением хозяйственных проблем, прозвучало: «Я умер! Прощай!»
Не веря внутреннему слуху, мысленно ответила: «Этого не может быть! Десять минут назад мы с тобой разговаривали по телефону…»
«Я умер! Машина столкнулась с грузовиком. Поверь! Маму услышала, а меня – нет?»
Неужели живые в состоянии слышать мертвых?..
В её ещё не отключившемся сознании мелькают кадры – работа, институт, школа, словно неизвестный киномеханик на большой скорости прокручивает ленту жизни в обратную сторону: из настоящего – к далекому прошлому, раннему детству…
…И вот она уже шестилетняя девочка. Её любимая забава – смотреть в небо, где причудливые облака – ожившие ватные игрушки: зайчики, лисички, медведи – бегут, летят, видоизменяются.
Иногда кажется, что кто-то оттуда, с небес, подает ей тайные знаки и их обязательно надо разгадать.
– Мама! Бог есть? Он на небе? Видит меня?
– Бог в каждом из нас – в тебе и во мне, деревьях, животных. Бог во всем! В цветочках, жучках, кузнечиках… Все вокруг живое! Не убий! Убивая, человек уничтожает частицу Бога, а значит, и часть самого себя. Бог – в твоей совести.
– Что такое совесть?
– Свод нравственных правил, заложенный в людях с рождения. Нарушая их, теряешь совесть и прерываешь связь с Богом!
Её мама – настоящая Волшебница! Добрые глаза, ласковые руки. Всё, к чему она прикасается, оживает, сияет, излучает любовь.
В доме, даже в условиях Крайнего Севера, цветут на подоконниках ароматные кусты чайных роз.
Клавиши рояля рождают чудную музыку Моцарта, Шопена, Рахманинова.
Кошки и собаки, оставленные соседями на временное попечение Волшебнице, становятся красивее, толще. Хозяева после отпуска не узнают их.
И картины маслом – яркие, наивные, с улыбающимися Тузиками, Мурками, наполняют душу теплом. Мама рисует животных – тех, кого она спасла от голода, холода, вылечила, приютила.
– Почему на твоих картинах все животные улыбаются? Они же уже умерли! Разве им хорошо в земле?
– Все животные в раю, они безгрешны и ближе всех к Богу.
А какие сказки рассказывает мама! Просыпаясь ночью в слезах, впечатлительная дочка собирается бежать на помощь всем лесным обитателям, попавшим в беду.
Крошечный полосатый котенок с распухшим животиком кидается под ноги прохожим, жалобно мяукает – просит помощи у людей.
– Он болен! Срочно едем к доктору!
Пассажиров в троллейбусе много, все места заняты. Одной рукой мама держит котенка, другой – ладошку дочки.
Мужик в синих наколках грубо толкает её в спину:
– Интеллигентка гнилая! Кошку притащила! А рабочим людям места не хватает! – смрадно дышит он дешёвым портвейном в лицо.
Котенок выскальзывает из рук, падает, плачет. Девочка шарит руками по заплеванному полу, ищет малыша и замечает: колено Волшебницы разбито, алой струйкой бежит кровь. А пьяный мужик, проталкиваясь по салону, опять толкает маму в плечо, кричит оскорбительные, скверные слова!
Среди пассажиров много здоровых, сильных мужчин – храбрых рыцарей, они непременно сейчас накажут хулигана, ведь он поднял руку на самое святое – её добрую Волшебницу!
Но не кинулись «рыцари» на защиту слабых и угнетённых! С застывшими улыбками, стеклянными глазами, отрешенные и безразличные, окружают её со всех сторон манекены – топают, толкают, вот-вот раздавят и её, и маму, и несчастного котика.
– Я ВАС НЕНАВИЖУ! Вы не люди! Не живые!
Она сама защитит Волшебницу! Не даст восторжествовать злу – так делали герои всех маминых сказок! И девочка бросается на хулигана. Изо всех сил колотит маленькими кулачками в ненавистную спину, но он её даже не замечает.
Троллейбус с пассажирами исчезает в прошлом, а ей уже всего три года.
Мокрые языки нежно облизывают лицо, целуют. От животных исходит любовь – искренняя, настоящая! Как приятно запустить руки в их густую теплую шерсть, глядя в янтарные собачьи глаза, понимать все их мысли и чувствовать себя абсолютно защищенной от всякой нечисти.
– Куда глядите, мамаша! Собаки укусят вашего ребёнка! – визгливо надрывается какая-то тетка.
– Укусят?! Да мы всегда тебя охраняли! Ещё до рождения! В роддом маму твою сопровождали! – Собаки доверчиво жмутся к девочке, заглядывают в глаза. – И вся наша стая ждала у больницы, пока ты не родилась. Помнишь?
– ПОМНЮ!..
…И снова, как при рождении, с огромной скоростью она летит через туннель к свету.
Видения исчезают. Отступают боль, слёзы, ужас.
Не ощущая тела, ног, рук, дыхания, словно воздушный шарик, взмывает она вверх – над домами и деревьями – в яркий и загадочный небесный аквамарин.
Тепло, комфортно, радостно, легко! Так чувствует себя узник, сбросивший многолетние тяжелые кандалы. Нет боли, волнений, переживаний! Нет страха перед смертью, потому что СМЕРТИ НЕТ! Есть свет, счастье, любовь!
С высоты небес любовь мощным магнитом притягивает её душу, влечет всё выше, навстречу яркому столпу света. Вокруг вращаются прозрачные, пульсирующие шары, льется нежная, ласковая НЕЗЕМНАЯ музыка. И чем выше возносится душа, тем торжественнее, громче музыка, ярче свет, сильнее любовь и счастье!
В сияющем потоке белого света постепенно проявляется силуэт женщины…
Молодая! Тридцатилетняя! Красивая! Как тогда, в пятьдесят девятом! МАМА!
– Как же я соскучилась, моя добрая, ласковая Волшебница!
– Доченька, тебе рано сюда, надо вернуться!
– Я останусь с тобой! Мой дом здесь!
– Ты нужна ТАМ. Встреча будет позже.
– И тогда я увижу всех, кто покинул Землю раньше?
– Людей увидишь не всех. Но любимцы наши здесь, со мной! Ведь животные ближе всех к Богу! Смотри!
На огромном экране посреди цветущего экзотического сада львы, тигры, волки и лисицы нежатся на солнце рядом с косулями, жирафами, павлинами; коровы и козы мирно щиплют травку; кролики хрустят морковками; играют, резвятся кошки и собаки. Среди них и ЕЁ собаки! Все семеро, покинувшие землю когда-то старыми и больными, теперь здоровые, сильные, весёлые, как в беззаботном щенячьем детстве.
Сквозь матовую пелену на экране видит она родных – молодых, красивых, счастливых. Когда-то и эти люди ушли из жизни немощными, дряхлыми, в преклонном возрасте.
– Здесь спокойно, безмятежно. Хочу остаться. Я безумно устала жить на земле!
– Ты нужна ТАМ.
Мама берёт её – шестилетнюю девочку – за руки, начинает кружить, как в детстве.
– Ещё! Ещё! – хохочет она от счастья.
– Хватит. Пора вернуться! – Мама отталкивает её руки, и она быстро летит вниз…
…Возвращение в физическую оболочку произошло стремительно: почувствовала мощный толчок и открыла глаза. Все тело невыносимо ныло, словно кости, суставы, мышцы выворачивались наизнанку.
Но телесная боль её больше не тревожила. Она не боялась смерти, и душу переполняло счастье!
В окно больничной палаты виден кусочек синего неба – там её ДОМ.
Но, прежде чем вернуться домой, ей предстоит прожить некоторое время здесь.
Прожить так, чтобы великая энергия любви увлекла ее вновь в голубую высь.
Чтобы душа, распрощавшись с телом, навсегда воссоединилась в том райском саду с любимыми, где нет страданий и боли, но есть полная свобода и безмятежность в бесконечном океане небес!
Ибо смерть – это возвращение домой, к нежной, доброй, любимой маме.
Это встреча с родными, друзьями и близкими!
Это дверь в другой мир, переход в иное существование…
И каким это существование будет там, зависит от жизни человека здесь.
Некоторые побывавшие за гранью не видели ничего, кроме темноты. ВЕЛИКОЕ НИЧТО, ПУСТОТА – это удел самоубийц и равнодушных (РАВНО ДУШНЫХ!) с одинаково безразличной к чужому несчастью душой!
Перед другими представали картины ужасные, страшные, омерзительные. Там им придется испытать на себе всё то, что они совершали с другими земными существами, пройти очищение через АД, ибо душу, несущую энергию зла, любовь притянуть не может.
Наш мир – театр абсурда, где главные герои – подлые, беспринципные и жадные властители, где население – статисты, чья жизнь подчинена бесконечной жажде потребления. Стремление к обогащению толкает на подлость и преступления. Стравленные властителями, ради своих шкурных интересов люди уничтожают себе подобных, растения, животных, океаны, землю, воздух. Дрожит и стонет наша планета от ужаса, зла, жестокости. В этом мире человек – гость в храме Создателя – давно уже ведёт себя как жестокой, жадный завоеватель и насильник. Поправ законы Бога, большинство двуногих называют себя верующими! Но никакие молитвы не смогут помочь им, если нет в душах милосердия!
За последние пять столетий по вине человека с лица Земли исчезло около девятисот видов растений и животных. Миллионы живых существ ежедневно подвергаются жестокой казни для насыщения людских желудков или пустого развлечения – охоты. Но сущим позором для человечества является массовый геноцид в отношении самых доверчивых живых существ: преданных, беззащитных собак и кошек. Травля, отстрел, крематории, газовые камеры – безгранична фантазия зоофашизма!
А как часто приходится слышать от «верующих»:
– Что же вы всё о кошечках да собачках, в то время как людям есть нечего?
Или:
– Накормим всех голодных людей, тогда и о них подумаем!
Весь ужас в том, что никогда не утолить голод потребителя! Никогда не остановить постоянно растущее желание обладать материальными благами!
Но однажды наступит момент, когда роскошные виллы, квартиры, машины останутся здесь, в этом мире.
Там же вас будут встречать не по марке машины, не по количеству цифр на банковском счете, а по душе, ибо только она имеет цену!
В этой жизни нам предоставлена свобода выбора между добром и злом, ненавистью и любовью.
Для воссоединения с Богом необходимо пересмотреть систему жизненных ценностей, осознать свою духовную нищету, принять покаяние. Не то покаяние, когда человек приходит на исповедь с заранее приготовленным списком грехов, получает прощение от священнослужителя и спокойно продолжает заниматься своими пакостными делишками…
Бога обмануть нельзя.
Надо построить храм в своей душе. Обрести любовь ко всему живому, потому что весь мир – деревья, цветы и трава, кошки, собаки и люди, лучи солнца, облака и камни… – ДУША СОЗДАТЕЛЯ в различных её проявлениях!
Не бойтесь покормить бездомную собаку. В отличие от человека, она никогда не укусит руку дающего. И не оскудеет рука ваша.
Повстречав однажды беспомощного, страдающего котенка, щенка – подберите, накормите, ПОЛЮБИТЕ!
Ведь главное предназначение человека в этом мире – накапливать любовь в своей душе и делиться ею со всеми живыми существами нашей планеты.
Дверь в иной мир может открыться внезапно, в любой момент, в любую секунду. Задумайтесь! Какие картины вашей жизни предстанут в сознании в минуты агонии? Не откроется ли внезапно истина, что «все то, чем ты жил и живешь, – есть ложь, обман, скрывающий от тебя жизнь и смерть»? Не станет ли мучительно больно за бездарно потраченные возможности?
Но там покаяния уже не будет!
Комментарии к книге «Собачье сердце», Ольга Черниенко
Всего 0 комментариев