«Прохоровка. Неизвестное сражение Великой войны»

Прохоровка. Неизвестное сражение Великой войны (fb2) - Прохоровка. Неизвестное сражение Великой войны 14719K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Валерий Николаевич Замулин

Валерий Замулин Прохоровка. Неизвестное сражение Великой войны

От автора

Курская битва стала важнейшим этапом на пути к победе нашего народа в Великой Отечественной войне. Она закрепила стратегическую инициативу в руках командования Красной Армии, окончательно подорвала мощь фашистской Германии. После поражения в июле – августе 1943 г. вермахт был уже не в состоянии провести ни одной стратегической наступательной операции.

Одним из ключевых моментов первого этапа битвы на Огненной дуге стала победа наших войск в боях в районе небольшой железнодорожной станции Прохоровка, вошедших в историю как Прохоровское танковое сражение. К сожалению, как и о большинстве битв и сражений минувшей войны, о событиях под Прохоровкой российский читатель знает лишь из основательно «подчищенной» и «отлакированной», по сути, поверхностной мемуарной и исторической литературы. Неудивительно, что уже более полувека историки спорят и не могут прийти к единому мнению по ряду важных вопросов: когда и на какой территории происходило это сражение, какое количество бронетехники участвовало в нем, каковы потери сторон и т. д. Нет однозначного ответа и на главный вопрос: кто одержал победу под Прохоровкой? Ряд зарубежных исследователей до сих пор утверждают, что победа досталась 2-му танковому корпусу СС, противостоявшему армиям советского Воронежского фронта. Разобраться в этих вопросах было невозможно без изучения первоисточников – боевых документов соединений противоборствующих сторон. К сожалению, если за рубежом хотя и не полностью, но была опубликована часть материалов, то в нашей стране после событий 1943 г. многие годы доступ к фондам Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО РФ), где хранятся документы Красной Армии, был весьма ограничен. И это значительно затрудняло работу исследователей.

Во многом положение изменилось в начале 1990-х. В 1993 г. был снят гриф секретности с большинства оперативных и отчетных документов частей соединений и объединений Красной Армии, принимавших участие в Курской битве. С 1997 по 2002 г. мне довелось работать в ЦАМО РФ, заниматься выявлением и систематизацией источников по Прохоровскому сражению. За это время было изучено более 60 тысяч страниц архивных дел 69,5 и 6-й гв. армий, 5-й гв. и 1-й танковых армий, 2-й воздушной армии, шести стрелковых, восьми танковых, трех воздушных корпусов, 12 стрелковых и воздушно-десантных дивизий, 25 танковых, механизированных, мотострелковых и истребительно-противотанковых бригад, нескольких десятков отдельных частей и подразделений. В результате сформировалась документальная база по истории сражения. Итогом анализа собранного материала стало исследование, которое впервые было опубликовано в 2002 г. в книге «Прохоровка – взгляд через десятилетия»[1]. Тем не менее на этом научно-исследовательская работа не завершилась. Появилась возможность ознакомиться с зарубежными и ранее закрытыми источниками, что позволило вернуться к более детальному рассмотрению как ключевых моментов, так и отдельных эпизодов сражения. В результате прежняя работа была значительно дополнена и исправлена.

В предлагаемом исследовании впервые сделана попытка провести всесторонний анализ Прохоровского сражения, определить его место в Курской битве, выстроить ежедневный ход боевых действий, рассказать о трагедии 5-го гв. Сталинградского танкового корпуса, окружение которого 6 июля 1943 г. в значительной степени предопределило выход врага к третьему оборонительному рубежу на прохоровском направлении, а также точнее обозначить территорию, на которой оно проходило. И, наконец, по-новому оценить итоги сражения, их влияние на исход всей оборонительной операции Воронежского фронта.

Изложение хода боевых действий – это основа книги, однако в отличие от ранее вышедших изданий здесь расширены рамки описания событий, которые традиционно относили к сражению. Прежде авторы акцентировали внимание лишь на изучении боя 12 июля 1943 г. на «танковом поле», в данной же книге детально рассматривается оборона войсками 69-й армии генерал-лейтенанта В.Д. Крючёнкина во взаимодействии с соединениями 5-й гв. танковой армии генерал-лейтенанта П.А. Ротмистрова и 5-й гв. армии генерал-лейтенанта А.С. Жадова сорокакилометрового участка тылового оборонительного рубежа в районе станции Прохоровка с 5 по 16 июля 1943 г., прослеживается связь между наступавшим на станцию с юго-запада 2 тк СС 4-й танковой армии и атаковавшим с юга 3 тк армейской группы «Кемпф».

Безусловно, особое внимание читателей привлекут опубликованные в книге данные о количестве танков и самоходных орудий, которые использовались в сражении. Долгое время кочуют по страницам различных изданий легенды о 1500 и даже 2000 танков, столкнувшихся лоб в лоб на поле под Прохоровкой. В этой книге впервые собраны и систематизированы документы армии генерала П.А. Ротмистрова, а также приданных ее командованию в оперативное подчинение корпусов, что позволило с большей долей достоверности определить количество бронетехники, участвовавшей в сражении с нашей стороны, а также потери, понесенные советскими войсками не только в ходе знаменитого боя 12 июля на «танковом поле» (1,5 км юго-западнее станции), но и при локализации прорыва полосы обороны 69А (южнее Прохоровки), а также в сражении в целом, которое длилось с 10 по 16 июля 1943 г.

Всесторонний анализ столь масштабного события войны невозможен без изучения кадрового состава войск. Настоящими творцами победы в Прохоровском сражении являются солдаты и офицеры Красной Армии. Особая ответственность лежала на командном составе. От знаний, опыта, волевых качеств характера этих людей во многом зависел не только исход боев, но, что не менее важно, цена успеха – иначе говоря, уровень потерь. На основе учетно-послужных документов автором составлены детальные характеристики командования бригадного, дивизионного, корпусного и армейского звена наших войск. Не обойден вниманием и уровень подготовки личного состава вражеских соединений.

Для понимания реальных возможностей наших танковых и механизированных соединений летом 1943 г. необходимо знать структуру, тактико-технические характеристики боевых машин, которыми они комплектовались, слабые и сильные стороны «рабочей лошадки» Красной Армии – среднего танка «Т-34-76», а также противостоявшей ему бронетехники врага. Эти сведения приводятся в книге, в том числе воспоминания танкистов, старших офицеров корпусов, данные из отчетов, наградных листов – все это позволит читателю по-иному взглянуть на небывалые по напряженности, кровопролитные танковые бои, развернувшиеся на южном крыле Огненной дуги.

При работе над книгой использован обширный научный материал, значительная часть которого еще не известна широкому кругу читателей и исследователей. Это рассекреченные документы из Центрального архива Министерства обороны РФ, Федеральной службы безопасности России, не публиковавшиеся воспоминания участников сражения, хранящиеся в фондах Государственного военно-исторического музея-заповедника «Прохоровское поле». Кроме того, с целью более объективного и всестороннего анализа изучены и соответствующие зарубежные издания, в том числе вышедший в ФРГ в 1998 г. сборник боевых документов 2-го танкового корпуса СС. Обнаруженная в этих источниках информация о сражении также помещена в книге.

Из-за сложности и слабой изученности темы автор счел необходимым включить в исследование частично или в полном объеме приказы, боевые донесения, оперативные сводки, стенограммы переговоров командования Воронежского фронта с руководством армий. Все документы составлены предельно лаконично и носят сугубо служебный характер. Это несколько «утяжеляет» повествование, но в то же время придает достоверность описанию, вносит дополнительные краски в картину сражения, позволяет не только детально разобраться в ходе боевых действий, но и ощутить остроту, а порой и драматизм обстановки, почувствовать напряжение и эмоциональный накал участников событий.

В то же время следует учитывать, что в документы, написанные по горячим следам событий, в отчеты, подготовленные сразу после завершения сражения, может вкрасться техническая неточность или описание боевых действий намеренно искажено, чтобы скрыть собственные ошибки и просчеты. Нередко встречаются документы, в которых командование частей и соединений, порой даже объединений, пытаясь переложить вину за большие потери, за невыполнение приказа на соседа или на вышестоящий штаб, искажало до неузнаваемости боевые эпизоды оборонительной операции. Примеры такого «творчества» приведены в книге. Этим грешили в разной степени обе стороны. Источники, вызывавшие недоверие, как правило, использовались для анализа лишь после проверки. Однако полностью устранить недостатки такого рода вряд ли возможно.

Оборонительную операцию Воронежского фронта летом 1943 г., несмотря на длительный период подготовки и успешное завершение, нельзя назвать образцовой. В ходе ее проведения отмечалось большое число недочетов в управлении войсками и в организации контрударов. Не обошлось и без ошибок при применении танковых армий однородного состава – в то время новой формы организации танковых войск. Плохое взаимодействие между нашими частями и соединениями приводило к неоправданным жертвам, невыполнению поставленных задач. Об этом в книге говорится предельно откровенно. Все эти недостатки отнюдь не умаляют значения нашей победы под Прохоровкой. Несмотря на все сложности, ошибки и упущения, благодаря мужеству и стойкости, во многих случаях жертвенности воинов 5-й гв., 5-й гв. танковой и 69-й армий в ходе сражения был окончательно сорван план врага по разгрому войск Воронежского фронта, тем самым предопределен провал всей летней кампании германской армии.

Основа для этой книги была подготовлена еще в 2002 г., но, прежде чем она обрела законченный вид, потребовалось еще несколько лет кропотливой поисковой и научно-исследовательской работы. В ее проведении большую всестороннюю помощь оказало государственное бюджетное учреждение высшего профессионального образования «Курский государственный университет». Выражаю искреннюю признательность его руководству за эту поддержку.

История Прохоровского сражения отнюдь не исчерпывается данным исследованием. Это лишь первый шаг на пути к всестороннему и подробному анализу еще не в полной мере изученного события той великой войны. Впереди у будущих историков трудоемкая и очень кропотливая работа. Надеюсь, что моя работа вызовет интерес как у любителей отечественной истории, так и у профессиональных исследователей.

Июль 2016 г.

Валерий Замулин

Глава 1 В преддверии перелома

Обстановка, сложившаяся на курском направлении к июлю 1943 г.

Цели и планы сторон (Схема № 1)

Зимняя кампания закончилась в конце марта 1943 г. Войска перешли к обороне, и на советско-германском фронте наступила своеобразная пауза, которую обе стороны стремились использовать для восполнения потерь в личном составе, вооружении и боевой технике.

В ходе зимнего наступления советских войск в районе Курска образовался выступ, глубоко вдававшийся в расположение противника. Такая конфигурация линии советско-германского фронта давала возможность для нанесения мощных ударов по флангам крупных группировок противника в районе Орла и Брянска, а также Белгорода и Харькова с последующим выходом в их тыл. Общее соотношение сил и средств сторон на всем советско-германском фронте к началу апреля сложилось в пользу советских войск, которые превосходили противника в живой силе в 1,1 раза, в танках – в 1,4 раза, в артиллерии – в 1,7 раза, в боевых самолетах – в 2 раза.

Такое превосходство можно было использовать для продолжения наступления на одном из стратегических направлений. Некоторые военачальники и командующие фронтами предлагали упредить противника в переходе в наступление и, используя охватывающее положение советских войск, разгромить его фланговые группировки. Однако Ставка Верховного Главнокомандующего (ВГК), учитывая усталость войск, неукомплектованность соединений и трудности подвоза материально-технических средств в период весенней распутицы, от наступления отказалась. При этом, несомненно, учитывались уроки неудачного исхода Харьковской наступательной операции 1942 г., которая начиналась с барвенковского выступа. Тогда войска Центрального и Воронежского фронтов, глубоко вклинившиеся в оборону противника, сами подвергались опасности ударов со стороны его фланговых группировок.

12 апреля 1943 г. Ставкой ВГК было принято предварительное решение о преднамеренной обороне на курском направлении. Последующие события на фронте показали, что это было наиболее целесообразное решение в сложившейся обстановке.

Гитлеровское командование также стремилось использовать выгодное положение своих войск в районе Курского выступа для проведения крупной наступательной операции, цель которой – овладеть стратегической инициативой и тем самым повернуть ход войны в свою пользу. План генерального наступления на Восточном фронте в 1943 г. прошел длинный и извилистый путь по коридорам высшей государственной власти рейха и военным штабам разного уровня от первых общих намерений к четко сформулированному лаконичным языком приказу на осуществление операции, получившей кодовое название «Цитадель», которая стала для германской армии последней стратегической наступательной операцией Второй мировой войны.

Надо сказать, что с того момента, как встал вопрос о планировании летней кампании 1943 г. вермахта на Восточном фронте (примерно февраль), и вплоть до второй половины июня Гитлер так и не смог окончательно определиться с оптимальным вариантом плана наступления. Точнее, он оказался не в состоянии умерить свои амбиции и соотнести их с возможностями Германии и ее вооруженных сил. Весна 1943 г. в гитлеровской верхушке прошла под знаком споров о дальнейшем ходе войны. Причем с каждым месяцем чувствовалось, что острота Сталинградской катастрофы у нацистской верхушки притуплялась и возрастали авантюристические тенденции как в оценке собственного потенциала, так и в возможностях СССР. В этих спорах вопрос о целесообразности наступления на Курск становился ключевым.

В политическом и военном руководстве Германии сформировались две группы, которые имели диаметрально противоположные точки зрения по этому вопросу. Противниками перехода в масштабное наступление были в первую очередь высокопоставленные военные, в том числе генеральный инспектор танковых войск генерал-полковник Г. Гудериан, командующий 4-й танковой армией (4 ТА) генерал-полковник Г. Гот, начальник штаба оперативного руководства ОКВ генерал-полковник А. Йодль, к концу весны эту точку зрения разделял и командующий группой армий (ГА) «Юг» фельдмаршал Э. фон Манштейн. Они считали, что вермахт не готов к крупномасштабным наступательным операциям, в том числе и в районе Курского выступа, против окрепшей в боях Красной Армии. Они могут привести к полному истощению ресурсы Германии и обескровить ее вооруженные силы. Кроме того, А. Йодль обращал внимание на опасность открытия англичанами и американцами второго фронта, он считал нецелесообразным использовать собиравшиеся с большим трудом резервы для наступления и предлагал перейти на советско-германском фронте к обороне, а часть сил направить на укрепление побережья Франции и Средиземноморского бассейна.

В первых числах апреля начали поступать данные немецкой разведки, в первую очередь воздушной, которые свидетельствовали, что советские войска в районе Курской дуги создают прочную и глубокую оборону, и наиболее масштабные работы ведутся как раз на направлениях намеченных ударов. Это могло привести к медленному «прогрызанию» обороны и в конечном итоге – срыву всей операции. Однако Гитлер по-прежнему надеялся на пробивную мощь танковых дивизий, получивших на вооружение тяжелые танки и штурмовые орудия (самоходные установки) новой конструкции, а также на модернизированные танки «T-IV». Расчет строился на создании значительного превосходства над обороняющимися советскими войсками на направлении главного удара и на их быстром разгроме до подхода резервов. Учитывался также опыт боев 1941 и 1942 гг., когда оборона советских войск страдала от сосредоточенных ударов танков и пехоты, поддерживаемых авиацией. Тем более что задачи ударных группировок были значительно скромнее, чем в предыдущих операциях. Вместе с тем очень важное влияние на точку зрения фюрера имел политический аспект будущей операции.

12 апреля 1943 г. на стол Гитлеру лег готовый проект плана операции, который в этот день был им и утвержден. А через три дня, 15 апреля, он был воплощен в оперативном приказ № 6, излагавшем как цели и задачи летней кампании на Востоке, так и принципиальный алгоритм действий групп армий «Юг» и «Центр». Суть операции, получившей название «Цитадель», состояла в том, чтобы двумя встречными концентрическими ударами из районов Орла и Белгорода в направлении Курска рассечь оборону двух советских фронтов – Воронежского (генерал армии Н.Ф. Ватутин) и Центрального (генерал армии К.К. Рокоссовский) и окружить их войска. Автором этой идеи выступил командующий 9-й армией (А) генерал В. Модель. Операция планировалась как «единый бросок», обеспечивающий быстрый и решительный успех, для чего войскам, наступающим с севера и юга, ставилась задача на четвертый день наступления соединиться восточнее города и замкнуть кольцо окружения. Флангам ударных группировок с востока необходимо было как можно быстрее создать внешний фронт окружения по линии р. Короча, Скородное, Тим, имея в своем тылу важную рокадную железную дорогу Белгород – Курск – Орел. Для прикрытия наступления с запада планировалось использовать часть сил, которые одновременно должны были нанести удар по окружаемым основным силам советских войск. В случае планомерного развития операции предусматривалось нанесение удара в тыл войскам Юго-Западного фронта. Вот отрывок из этого документа:

«Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление «Цитадель» – первое наступление в этом году. Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года.

В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна стать факелом для всего мира.

3. ГА «Юг» сосредоточенными силами наносит удар с рубежа Белгород-Томаровка, прорывает фронт на рубеже Прилепы – Обоянь, соединяется у Курска и восточнее его с наступающей армией группы армий «Центр». Для обеспечения прикрытия наступления с востока как можно быстрее достичь рубежа Нежега – р. Короча – Скородное – Тим, однако при этом не допустить ослабления массирования сил на направлении Прилепы, Обоянь. Для прикрытия наступления с запада использовать часть сил, которым одновременно поставить задачу нанести удар по окружаемой группировке противника.

4. ГА «Центр» наносит массированный удар наступающей армией с рубежа Тросна – района севернее Малоархангельска, прорывает фронт на участке Фатеж, Веретиново, сосредоточивая основные усилия на своем восточном фланге, я соединяется с ударной армией группы армий «Юг» у Курска и восточнее. Для прикрытия наступающей группировки с востока необходимо в кратчайший срок достигнуть рубежа Тим – восточнее Щигр – р. Сосна, не допустив при этом ослабления сил на направлении главного удара. Для прикрытия наступающей группировки с запада использовать часть имеющихся сил.

Части ГА «Центр», введенные в бой на участке западнее р. Тросна до разграничительной линии с ГА «Юг», имеют задачу с началом наступления сковать противника путем проведения местных атак специально созданными ударными группами и своевременно нанести удары по окружаемой группировке противника. Непрерывным наблюдением и воздушной разведкой обеспечить своевременное вскрытие отхода противника. В этом случае следует немедленно перейти в наступление по всему фронту».[2]

Для проведения «Цитадели» из имевшихся на Восточном фронте 12 армий и 5 оперативных групп предполагалось привлечь три армии (4ТА, 2 и 9 А) и одну оперативную группу – АГ «Кемпф». Наступление планировалось проводить на довольно узких участках, которые в общей сложности составляли менее 14 % от всего советско-германского фронта.

Из двух группировок ГА «Юг» была основной, перед ней ставились более сложные и масштабные задачи. До предполагавшегося рубежа встречи в районе Курска войскам фельдмаршала Г. фон Клюге предстояло пройти примерно 75 км, а Э. фон Манштейна – почти в два раза больше – 125. Поэтому непосредственно для прорыва советской обороны в ее полосе выделялось несколько больше сил – 9 танковых и моторизованных дивизий против 7 ГА «Центр». И, что немаловажно, ее должны были усилить новыми образцами танков.

ГА «Юг» состояла из 4ТА генерал-полковника Г. Гота и армейской группы генерала танковых войск В. Кемпфа[3], обозначавшаяся его фамилией – АГ «Кемпф». Оба объединения располагали в общей сложности 11 пехотными, 9 танковыми и моторизованными дивизиями. К конце апреля армия Гота имела следующие соединения: 52-й армейский корпус (ак) (57, 167, 255 и 322-я пехотные дивизии (пд), 2 танковый корпус (тк) СС (моторизованные дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас райх» и «Мертвая голова»[4]) и 48 тк (мд «Великая Германия» и 11 тд). Через некоторое время в ее состав из 1 ТА была передана 3 тд, которая в конце июня будет подчинена 48 тк. АГ «Кемпф» являлась более слабым объединением, чем армия Гота, хотя тоже располагала тремя корпусами: 42 ак, 11 ак и 3 тк. Последний, вместо переданной в 48 тк мд «Великая Германия», получил 19 тд.

Кроме того, в ГА «Юг» входил 4-й воздушный флот (ВФ) под командованием генерала зенитной артиллерии Отто Десслоха. Ему подчинялись 1, 4 и 8-й авиакорпуса (авк). Последний в ходе наступления на Курск был нацелен специально для поддержки 4 ТА и АГ «Кемпф». Командовал этим соединением генерал авиации Ганс фон Зайдеман, сменивший весной 1943 г. на этом посту любимца Гитлера генерала фон Рихтгофена. К началу боев 8 авк имел в своем составе 1556 самолетов, из которых 1200 находились в строю[5].

Как уже отмечалось, генерал-полковник Г. Гот[6] не верил, что вермахт в состоянии окружить войска двух советских фронтов. Но, не имея возможности кардинально повлиять на это решение, настойчиво старался отстоять наиболее реальную, по его мнению, задачу своей армии в этой операции: уничтожение резервов РККА. Он считал, что советское командование уже к маю сумело накопить большие силы – подготовило до 10 танковых соединений. Поэтому добивался, чтобы эта цель была признана командование группы первостепенной, хотя бы на первом этапе «Цитадели», и включена в процесс оперативного планирования. Он искал удобного случая, чтобы обстоятельно обсудить эту проблему с фельдмаршалом, и такая встреча состоялась 10–11 мая в штабе 4 ТА в г. Богодухов на Украине.

В ходе обсуждения Гот добился от Манштейна согласия существенно скорректировать прежний вариант плана наступления армии. Во-первых, была перенесена линия разграничения между 4ТА и АГ «Кемпф». Во-вторых, существенно усилен 48 тк. До этого момента планировалось, что 48 тк и 2 тк СС будут наступать от Белгорода на Обоянь по прямой линии через р. Псёл, не отклоняясь на восток в направлении ст. Прохоровка. А 3 тк АГ «Кемпф» должен был прикрывать правый фланг корпуса СС, создавая внутренний фронт окружения, и в ходе наступления овладеть этой железнодорожной станцией и прилегающим к ней районом.

Теперь же, после настойчивой просьбы Гота, район западнее и северо-восточнее Прохоровки передали от АГ «Кемпф» 4 ТА. Уже 31 мая этот момент нашел свое отражение в приказе командира 2 тк СС обергруппенфюрера П. Хауссера по корпусу. В нем он впервые указал, что, помимо прорыва второй полосы русских, 2 тк СС должен нанести главный удар «восточнее Псёла, по направлению на Прохоровку»[7].

Суть всех этих изменений заключалась в том, что Гот рассчитывал к 7–9 июля провести в районе Прохоровки решающее сражение с советскими резервами, результаты которого должны были предопределить дальнейшую судьбу «Цитадели». Причем он надеялся, что, даже если затем придется свернуть операцию, все равно немцы будут в выигрыше. Его расчет строился на следующем. Начальник штаба 4 ТА генерал Ф. Фангор вспоминал:

«Гот пришел к выводу о том, что, возможно, русские осведомлены о наших планах и именно поэтому они переместили свои стратегические резервы на восток, чтобы держать их в боевой готовности.

На основании этой оценки генерал Гот решил, что приказ о наступлении прямо на север вдоль прямой трассы через Обоянь не следует понимать буквально. По мнению Гота, местность и расположение противника существенно препятствовали бы такому продвижению. В районе 20 км на юг от Обояни местность отлого спускалась в направлении севера-востока и севера к р. Псёл. И постепенно поднималась снова на другом ее берегу, давая возможность отличного обзора для русских. Местность, пересекаемая р. Псёл вокруг Обояни, была слишком узкой из-за большого количества водоемов, а направление течения реки не давало возможности обойти их. Любая русская дивизия, отброшенная от Белгорода, тем не менее могла удержаться на новом естественном рубеже обороны за р. Псёл, по обеим сторонам Обояни и на юге-востоке от города и нанести наступающим большой урон.

Генерал Гот понимал, что советский стратегический резерв включает несколько танковых корпусов, быстро вступит в бой, протискиваясь через узкий проход между реками Донец и Псёл в районе Прохоровки (около 15 км на северо-восток от Белгорода). Если передовые части 4ТА вступят в тяжелый бой с ними в районе, пересекаемом р. Псёл около Обояни, то русские танки могут нанести сильный удар по нашему правому флангу и иметь успех, именно из-за того, что наши танковые дивизии будут ограничены в маневре рекой Псёл. Так как эта ситуация могла быстро обернуться катастрофой, Гот понимал, что столкновение с советским бронетанковым резервом около Прохоровки необходимо запланировать до начала наступления непосредственно на Курск. Он считал жизненно важным ввести в такое сражение самое мощное из имеющихся соединений, с тем чтобы мы могли сначала вынудить противника вступить с нами в бой на выбранной нами территории, не пересеченной р. Псёл, на которой наши танковые дивизии могли бы использовать в полной мере свою превосходящую мобильность и силу. Следовательно, после прорыва рубежа обороны противника 2-й танковый корпус СС не должен продвигаться прямо на север вдоль р. Псёл, а резко повернуть на северо-восток к Прохоровке для уничтожения танковых сил русских, которые мы надеялись застать именно там. Преимущество такого маневра состояло в том, что он приближал нас к 3-му танковому корпусу, армейской группе Кемпфа и повышал возможность координации сил на внутренних флангах корпусов в этом районе боевых действий. Этот план требовал от генерала Гота так же изменить задачи 48 тк, которому предстояло действовать на левом фланге. Сразу же после прорыва по обеим сторонам Черкасского корпуса не должен был быстро продвигаться на север к р. Псёл, но и, не отставая, идти рядом со 2 тк СС по мере того, как он будет поворачивать на северо-восток. Такой маневр прикроет фланг корпуса обергруппенфюрера Хауссера по мере его продвижения к решающему сражению и потенциально обеспечит дополнительное усиление в бою. Конечно, пока мы не могли определить, каким образом 48 тк будет задействован у Прохоровки, но ни в коем случае мы не планировали вводить в бой соединение генерала фон Кнобельсдорфа западнее этого населенного пункта. Невозможно было подготовить дальнейший план боевых действий после победы под Прохоровкой, но в результате такого успеха мы находились бы в водоразделе между реками Оскол, Донец, Псёл и Сейм, откуда мы могли вести наступление в любом направлении.

Генерал Гот также обратил внимание фельдмаршала фон Манштейна на тот факт, что прорыв через оборонительную систему русских будет сложным, дорогостоящим и потребует много времени. Он не надеялся, что 4ТА получит свободу действий, пока мы не прорвем оборонительный рубеж Тетеревино – Новенькое, приблизительно в 27–30 км на юго-восток от Обояни, где был размещен третий и последний советский оборонительный рубеж»[8].

Таким образом, согласившись с идеями Гота, Манштейн тоже пришел к выводу, что одним из кульминационных моментов первого этапа будущей битвы должны были стать события у Прохоровки.

Второе решение оказалось не менее важным. Генерал-полковник не верил, что 2 А ГА «Центр», располагавшаяся на левом фланге ГА «Юг», будет в состоянии оттянуть на себя советские войска, если они в ходе продвижения его армии к Курску, попытаются ударить по правому флангу 48 тк, протяженность которого наверняка значительно увеличится. Вероятно, с этой целью, по его данным, южнее Курска русские уже накапливают значительные резервы. Эти опасения заставили Манштейна согласиться с Готом и передать именно 48 тк новое мощное танковое соединение – 10-ю танковую бригаду «пантер» (10 тбр).

27 июня был принят еще ряд важных вопросов, касавшихся предстоящих событий у Прохоровки. По сути, именно в этот день генерал-полковник Г. Гот окончательно согласовал план действий 4ТА на первом этапе с руководством ГА «Юг» и поставил окончательные тактические задачи командованию двух корпусов. Для решения главной задачи первого этапа операции – уничтожения советских подвижных резервов у ст. Прохоровка – было решено использовать 2 тк СС. В ходе движения к станции его правый фланг должна была прикрыть наступавшая с юга 6 тд 3 тк АГ «Кемпф», а левое крыло – мд «Великая Германия» 48 тк. Гот рассчитывал, что решающее сражение начнется в период с 7 по 9 июля. Ожидалось, что к этому моменту 48 тк успеет форсировать р. Псёл южнее Обояни и, выставив заслон, повернет часть своих бронетанковых сил, предполагалось частично 10 тбр, на помощь 2 тк СС для борьбы с русскими танками. Подчеркну, что Гот ожидал подход значительных сил Красной Армии, поэтому в сражении у Прохоровки должны были непременно участвовать и войска 48 тк и АГ «Кемпф». Однако генерал В. Кемпф не располагал столь значительными силами, как Гот, и только очень большой оптимист мог ожидать, что его группа сумеет с той же скоростью продвигаться вперед, как и войска 4ТА.

Окончательную задачу, стоявшую перед наиболее мощным соединением, участвовавшим в Курской битве, 4 ТА, формально закрепили в приказе № 6. Г. Гот подписал этот документ на следующий день, 28 июня 1943 г.:

«2. 4-я танковая армия переходит в наступление «Цитадель» для окружения и уничтожения противника на Курской дуге. Для этого в день «X» (5 июля 1943 г.) танковая армия в соответствии с планом прорывает первую позицию противника на участке высот северо-западнее Белгорода, Коровино, предварительно захватив высоты по обе стороны Бутово и южнее Герцовки войсками 48-го танкового корпуса в день «Х-1» (4 июля 1943 г.), во второй половине дня.

Армия быстро сокрушает всякое сопротивление на второй позиции обороны противника, уничтожает брошенные против нее танковые силы и затем наносит удар в направлении на Курск и восточнее, обходя Обоянь с востока. Операция обеспечивается с востока наступлением оперативной группы Кемпфа. Для осуществления этого группа наступает левым флангом (6-я танковая дивизия) из Белгорода через Сабынино в направлении на Прохоровку»[9].

Следовательно, задача по прорыву к Прохоровке ставилась «не с колес» – исходя из текущей оперативной обстановки, как принято считать в советской исторической литературе, а была поставлена перед двумя соединениями группы армий «Юг»: оперативной группой «Кемпф» и корпусом СС еще на стадии подготовки операции «Цитадель».

Чтобы создать такие мощные группировки в районе Курского выступа, восстановить боевой потенциал их танковых дивизий после зимних боев, оснастить их большим количеством новых танков и тщательно подготовить операцию, командованию вермахта пришлось пойти на беспрецедентный трехмесячный перерыв в военных действиях. Дело в том, что основу ударных группировок должны были составить танковые дивизии, оснащенные модернизированными и новыми танками «Тигр», «Пантера» и штурмовыми орудиями. Между тем производство еще не было должным образом отлажено, и поставка их в войска задерживалась. В связи с этим Гитлер несколько раз переносил сроки начала операции.

Руководство вермахта принимало усиленные меры по маскировке и сохранению в тайне подготовки к операции. Для введения советского командования в заблуждение относительно направления главного удара в операции в ГА «Юг» проводились специальные мероприятия: демонстративные рекогносцировки и выдвижение танков, сосредоточение переправочных средств, радиопереговоры, действия агентуры, распространение слухов и т. п.[10].

Однако замысел противника был своевременно раскрыт. Не удался и расчет гитлеровского командования на внезапность, из-за чего оно добилось успехов в летних операциях 1941 и 1942 гг. Этому в немалой степени способствовали неоднократные отсрочки с началом наступления и хорошая работа советской разведки. Советское командование максимально использовало трехмесячное относительное затишье в боях и сумело создать прочную, глубоко эшелонированную оборону, способную выдержать массированный удар танков. Окончательное же решение о переходе к преднамеренной обороне на курском направлении было принято в июне.

Замыслом Ставки Верховного Главнокомандования предусматривалось сосредоточение основных усилий севернее и южнее Курска, где должны были развернуться главные события. Основные силы Центрального и Воронежского фронтов, отразив удар противника и измотав его в оборонительных боях, должны были перейти в контрнаступление, завершить разгром противостоящих группировок и создать условия для перехода в общее наступление.

Центральный фронт под командованием генерала армии К.К. Рокоссовского получил задачу оборонять северную часть Курского выступа протяженностью 306 км, отразить наступление противника, а затем, перейдя в контрнаступление совместно с войсками Западного и Брянского фронтов, разгромить его группировку в районе Орла.

Воронежский фронт генерала армии Н.Ф. Ватутина[11] должен был оборонять южную часть Курского выступа протяженностью 244 км, измотать и обескровить врага, после чего перейти в контрнаступление и во взаимодействии с войсками Юго-Западного фронта завершить его разгром в районе Белгорода и Харькова.

В тылу обоих фронтов развертывались войска Степного военного округа (с 9 июля 1943 г. – фронта) с задачей не допустить дальнейшего продвижения противника в случае прорыва его в полосе действий Центрального и Воронежского фронтов. Однако основное предназначение Степного фронта состояло в том, чтобы, отразив наступление врага, решать наступательные задачи.

Таким образом, обе стороны в первой летней операции 1943 г. ставили перед собой решительные цели по разгрому противостоящего противника. Однако советское командование на первых порах сознательно отдавало инициативу противнику, чтобы использовать выгоды преднамеренной и хорошо подготовленной обороны, выбить его танки, а затем, введя свежие резервы, завершить разгром наступающих группировок. При невыгодном для него общем соотношении сил и средств Гитлер все же принял решение наступать, что с военной точки зрения было в определенной степени авантюрой. Несомненно, здесь сказалось и то обстоятельство, что немецкая разведка так и не смогла выявить сосредоточение десяти советских армий в составе Западного, Брянского, Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов, которые приняли участие в Курской битве[12]. Однако Гитлер уже не мог отказаться от перехода в наступление, так как для него проведение операции «Цитадель» было обусловлено не только военными, но и политическими соображениями.

В целом в районе предстоящей операции соотношение в силах и средствах сложилось далеко не в пользу противника, особенно с учетом сил Степного военного округа (с 9 июля 1943 г. – Степной фронт)[13] (см. табл. 1).

Впрочем, эти цифры, характеризующие соотношение сил и средств сторон, противостоящих друг другу на Курской дуге, стали известны значительно позже, когда были изучены трофейные документы Третьего рейха и рассекречены военные архивы сторон. А в рассматриваемый период само решение советского командования перейти к преднамеренной обороне содержало известную долю риска: в предыдущие два года войны оборона наших войск не выдерживала массированных ударов танковых группировок куда меньшего состава.

Подготовка обороны Воронежского фронта на южном фасе Курского выступа

Командующий Воронежским фронтом генерал Н.Ф. Ватутин считал, что противник может нанести удары одновременно на трех направлениях: из района Белгорода на Обоянь, от Белгорода на Корочу и Волчанск, Новый Оскол. Исходя из этого, он решил сосредоточить основные усилия на 164 км участке левого крыла фронта. В первом эшелоне оборонялись 38, 40, 6 гв. и 7 гв. А; во втором – 1-я танковая и 69-я армии; в резерве – два отдельных танковых и один стрелковый корпус. К началу немецкого наступления на Курском плацдарме в каждой армии первого эшелона было оборудовано три полосы обороны общей глубиной 30–50 км: главная (протяженностью 244 км), вторая (235 км) и третья, тыловая (250 км). Они перехватывали возможные направления ударов противника. Кроме того, были оборудованы три фронтовых оборонительных рубежа на глубину 180–200 км. Восточнее Курского выступа на рубеже р. Кшень войсками Степного военного округа был подготовлен первый стратегический рубеж, а по левому берегу р. Дон – государственный рубеж обороны. На важнейших направлениях рубежи занимались войсками.

При выборе начертания и взаимного расположения рубежей прежде всего учитывали наличие естественных танконедоступных преград (долин мелких рек, оврагов и т. п.), которые в сочетании с инженерными заграждениями и огнем противотанковых средств могли остановить или задержать продвижение вражеских танков. Стремление использовать относительную танконедоступность р. Псёл привело к решению оттянуть тыловой армейский рубеж на глубину до 20 км от переднего края второй оборонительной полосы.

Станция Прохоровка[14], возле которой разыгралось встречное танковое сражение, располагалась как бы на краю тылового (армейского) рубежа. Передний край этой полосы обороны на прохоровском направлении проходил на участке (иск.) Богородицкое, Тетеревино, Жимолостное, Новоселовка, Выползовка, Мазикино. От станции Прохоровка он располагался на расстоянии: на участке Богородицкое, Тетеревино – 12 км, Жимолостное, Новоселовка – 9 км и от Выползовка – 18 км.

Весной – летом 1943 г. Прохоровка являлась станцией снабжения 6 гв. А. На ее окраинах был оборудован крупный полевой армейский артиллерийский склад № 1383 (командир – майор Агафонов), а также построено два аэродрома для 2-й воздушной армии (ВА) – действующий и ложный. На действующем в х. Грушки до начала Курской битвы базировался 27-й истребительный авиаполк (командир – подполковник В.И. Бобров). Вблизи сев. – вост. окраины в лесозащитной полосе действовал КП 2ВА, который с приближением линии фронта в целях безопасности был переведен в другое место. С 11 июля по 2 августа 1943 г. в селе Скоровка (8 км вост. Прохоровки) располагался первый эшелон штаба 5-й гв. танковой армии.

На случай вклинения или прорыва главной полосы обороны оборудовались отсечные и промежуточные позиции (общей протяженностью 134 км) и промежуточный рубеж, занимаемый 35-м гв. стрелковым корпусом (ск) (86 км), а также фронтовой отсечный рубеж (125 км). Обращает на себя внимание отсутствие подготовленных отсечных рубежей в полосах обороны 7-й гв. и 69-й армий к югу от станции Прохоровка. Этим не преминул воспользоваться Манштейн: после прорыва главной полосы обороны 7-й гв. армии на корочанском направлении он повернул основные силы АГ «Кемпф» на север, вдоль оборонительных рубежей, и начал «сматывать» оборону советских войск.

Первые две полосы обороны составляли тактическую зону обороны, причем основой ее являлась главная полоса обороны, куда выделялась большая часть сил и средств дивизий (корпусов) армий первого эшелона. Она имела наиболее развитую систему траншей, ходов сообщения, огневых позиций и других инженерных сооружений. Впервые за годы войны глубина тактической зоны обороны составила 15–20 км.

Главная полоса обороны представляла собой батальонные районы обороны (2–2,5 км по фронту и до 1 км в глубину). Два-три таких района, расположенных в один или два эшелона, были сведены в полковые участки (4–5 км по фронту и 3–4 км в глубину). Три участка стрелковых полков составляли полосу обороны дивизии.

Для отражения ударов танков и мотопехоты использовалась широко развитая система инженерных заграждений: противотанковые рвы, надолбы, простые и управляемые минные поля.

Особое значение при подготовке обороны придавалось оборудованию траншей полного профиля, соединенных между собой ходами сообщения. Они служили укрытием от огня артиллерии и ударов авиации противника, обеспечивали быстрый и скрытный маневр по фронту и из глубины и затрудняли врагу вскрытие системы огня. На некоторых направлениях (например, на участке 22 гв. ск 6 гв. А) траншеи были сделаны в четыре линии. В среднем вторая линия траншей в зависимости от рельефа проходила на расстоянии 150–200 м от первой. Расстояние между второй и третьей траншеями равнялось 200–250 м, а между третьей и четвертой – 150–200 м. Таким образом, сетка траншей охватывала всю глубину ротных и батальонных районов обороны. В системе траншей стрелковых подразделений оборудовались укрытия: щели, ниши, подбрустверные блиндажи. В среднем каждая стрелковая дивизия, оборонявшаяся в главной полосе, имела до 70 км траншей и ходов сообщения.

Как правило, первая линия траншей занималась автоматчиками и истребителями танков. Основная масса сооружений для станковых пулеметов, в частности дзоты (дерево-земляные огневые точки), находилась во второй линии. На участке 52 гв. сд 23 ск 6 гв. А, имевшей три, а в некоторых случаях и две линии траншей, большое развитие получили выносные огневые позиции для станковых пулеметов, располагавшиеся перед первой линией траншей на расстоянии в среднем 100–150 м. Эти огневые позиции представляли собой открытые пулеметные окопы, хорошо замаскированные от воздушного и наземного наблюдения и имевшие в качестве укрытий щели или блиндажи. Огонь они не вели до начала атаки противника и себя не обнаруживали, имея задачей внезапное открытие огня и восстановление огневой системы после того, как противник произведет авиационную и артиллерийскую обработку нашего переднего края и перейдет в атаку[15].

Вся оборона строилась как противотанковая и организовывалась на всю глубину армейской обороны, но в первую очередь – в главной полосе. Основу противотанковой обороны составляли: противотанковый огонь артиллерии и танков, заграждения и естественные препятствия, увязанные с системой огня, своевременный маневр артиллерийско-противотанковыми и танковыми резервами и подвижными отрядами заграждений, система наблюдения и оповещения.

Для борьбы с танками оборудовались противотанковые опорные пункты (ПТОП). На Воронежском фронте ПТОПы располагались, как правило, в ротных или батальонных оборонительных районах. Командовал таким пунктом обычно командир истребительно-противотанкового полка (иптап). Такое решение не оправдало себя. За участок обороны отвечал командир стрелкового полка, но он не имел прямого влияния на командира ПТОПа. Командир иптап, в свою очередь, не всегда знал ситуацию на участке стрелковых частей и мог принимать решение лишь на основе визуальной оценки обстановки. Более удачно решили эту проблему на Центральном фронте. Там ПТОПы располагались на участках стрелковых полков и объединялись в противотанковые районы (ПТОР). Комендантом назначался командир стрелкового полка, а его заместителем – командир артполка.

Противотанковый опорный пункт представлял собой хорошо замаскированные огневые позиции на 6–12 орудий с широким сектором обстрела, имелось примерно равное числу орудий количество противотанковых ружей (ПТР). От огня мотопехоты истребителей танков прикрывали до взвода автоматчиков. На наиболее танкоопасных направлениях количество орудий увеличивалось до 30, а ПТР – до 32.

На главной полосе обороны 6 гв. А было создано 20 ПТОПов, на второй полосе подготовили 11 ПТОПов. В районе Васильевка, Коровино, Черкасское, Каменный Лог, Козьмо-Демьяновка, Шопино, Хохлово, Дальняя Игуменка были оборудованы противотанковые районы обороны иптап, которые были переданы в подчинение командирам дивизий.

Армейский противотанковый резерв находился в районах Покровка, Сырцево и в 4 км юго-западнее с. Малые Маячки. На тыловом армейском рубеже, в полосе 69А, оборудовали 19 ПТОПов: в 183 сд – семь, в 305 сд – восемь и четыре – в 107 сд.

Истребительно-противотанковые полки, состоящие из пяти батарей, предназначались исключительно для борьбы с бронетанковой техникой врага. Основа их мощи – сконцентрированный в один кулак, хорошо и быстро управляемый огонь 20 орудий. Для этого в полках исключили такое звено управления, как дивизион. Это не только дало экономию личного состава, но прежде всего упростило управление огнем батарей и уменьшило время прохождения приказов и распоряжений, что при возросшей динамике боя с танками было очень важно.

Побатарейное использование полка не допускалось, так как сразу же распылялась его сила и утрачивался эффект концентрированного артиллерийского огня. К сожалению, в условиях реального боя зачастую на это не обращали внимания. Приданные стрелковым полкам и дивизиям истребительно-противотанковые полки нередко использовались побатарейно – для усиления обороны стрелковых батальонов первого эшелона. Так, командир 9-й гв. воздушно-десантной дивизии (вдд) полковник A.M. Сазонов приданный 301 иптап не использовал для создания ПТОПа в районе важной высоты 252.2 (3 км юго-зап. Прохоровки), а передал три батареи 26-го и 28-го гв. воздушно-десантных полков (вдп), а две оставил в своем резерве в районе хутора Кусты.

Значительно повысили эффективность борьбы с танками противника поступавшие в войска с 1942 г. подкалиберные снаряды, имевшие высокую бронепробиваемость. Это были дорогостоящие боеприпасы, поэтому их производилось немного, и в первую очередь они отпускались истребительно-противотанковым частям. Причем выдавались такие снаряды поштучно, под личную ответственность командира батареи (как секретное оружие).

Огонь ПТОПов усиливали гаубичные полки и дивизионы, расположенные на закрытых огневых позициях. На танкоопасных направлениях предусматривалось ведение подвижного и неподвижного заградительного огня (ПЗО и НЗО). Такой огонь не только расстраивал боевые порядки атакующих, но прежде всего отсекал мотопехоту от танков и наносил ей значительные потери. Кроме того, это позволяло сбивать темп общего наступления противника. Лишенные поддержки пехоты, экипажи танков обычно прекращали атаку или отводили машины на безопасное расстояние и, используя возможности орудий и прицелов, начинали вести методичный огонь с дистанции 1000–1200 м по позициям артиллерии. Кроме того, вся гаубичная и пушечная артиллерия готовила рубежи и позиции для ведения огня по танкам прямой наводкой.

Следующим шагом в деле повышения возможностей артиллерии по борьбе с танками стал Приказ НКО № 0063 от 10 апреля 1943 г. о создании более крупного противотанкового формирования – истребительно-противотанковых бригад. Соединение по штату должно было состоять из двух полков 76-мм пушек образца 1942 г. и одного полка 45-мм пушек образца 1937 или 1942 г. Все полки состояли из пяти батарей, по четыре орудия в каждой. В составе Воронежского фронта было семь таких бригад.

Для повышения роли истребительно-противотанковой артиллерии, стабилизации и закрепления обученных и имевших опыт борьбы с танками кадров И.В. Сталин еще 1 июля 1942 г. подписал приказ НКО № 0528, в котором истребительная артиллерия переименовывалась в истребительно-противотанковую. Всех офицеров, от командира взвода до командира дивизиона, должны были взять на строгий учет и впредь назначать на должности только в истребительно-противотанковую артиллерию. Рядовых и сержантов после излечения в госпиталях предписано возвращать в свои части. В целях стимулирования личного состава приказом вводились определенные льготы. В полтора раза повышались все должностные оклады, за каждый подбитый танк орудийному расчету устанавливались денежные премии, а количество подбитых танков отмечалось специальным знаком на щите орудия. Вводились воинские звания для наводчика (сержант) и его заместителя (младший сержант). Для всех офицеров и солдат вводился единый нарукавный знак – ромб из черного сукна с красной окантовкой и вышитым позолоченными нитями изображением двух перекрещенных орудийных стволов.

Для борьбы с танками привлекалась вся артиллерия, в том числе зенитная и самоходная, а также гвардейские минометы и танки. Впервые были разработаны специальные инструкции гвардейским минометным частям по борьбе с танками. Все командиры дивизий и выше имели артиллерийско-противотанковые резервы различного состава, которым заблаговременно готовили рубежи развертывания для ведения огня.

Для отражения массированных танковых ударов противника и повышения оперативной устойчивости обороны планировалось использовать свои бронетанковые войска. Каждый фронт, оборонявшийся в районе Курского выступа, получил по одной танковой армии и по два отдельных танковых корпуса. В состав Воронежского фронта вошли 1-я танковая армия под командованием генерал-лейтенанта М.Е. Катукова, 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус под командованием полковника А.С. Бурдейного и 5-й гв. Сталинградский танковый корпус генерал-майора А.Г. Кравченко. Кроме того, в качестве средств усиления армиям первого эшелона придавались отдельные танковые полки и бригады непосредственной поддержки пехоты (НПП). Так, 6 гв. А имела два отдельных танковых полка, один самоходный полк смешанного состава и одну танковую бригаду. В этих соединениях к 1 июня насчитывалось всего 168 танков и САУ. 7 гв. А располагала 222 танками и САУ[16]. Танковые войска фронта были эшелонированы в глубину. Участник Курской битвы, впоследствии главный маршал бронетанковых войск А.Х. Бабаджанян вспоминал: «Первый эшелон составляли отдельные танковые полки самоходной артиллерии, отдельные танковые бригады. Это были подвижные резервы командующих общевойсковыми армиями, командиров стрелковых корпусов и дивизий. Часть танковых полков использовалась в составе противотанковых опорных и узлов обороны, а также в танковых засадах. На первый эшелон уходила половина всех танков, которые имел фронт.

Во втором эшелоне стояли танковые армии и отдельные танковые корпуса. Они располагались в 30–50 км от переднего края обороны и предназначались для нанесения контрударов по прорвавшимся группировкам противника.

Второй, бронетанковый, эшелон обороны был основным маневренным ударным средством. С его помощью советское командование рассчитывало изменить и изменило ход оборонительного сражения в свою пользу.

Подчеркну еще раз, что наличие в составе фронтов таких крупных объединений, как танковые армии, явилось одним из решающих факторов того, что наша оборона оказалась непреодолимой.

Использование крупных соединений и объединений бронетанковых войск при ведении оборонительной операции для удержания полос обороны в глубине – второй и тыловой оборонительных полос общевойсковых армий – было новой формой оперативного применения танковых войск, резко увеличивало устойчивость оперативной обороны и позволило отражать атаки крупных танковых масс противника, наступавших на узких участках фронта группами по 200–300 машин»[17].

Основу инженерных заграждений при подготовке обороны составили минно-взрывные заграждения, тесно увязанные с системой огня всех видов, естественными преградами и другими инженерными заграждениями. Опыт войны показал, что минные поля в глубине обороны более эффективны, чем перед передним краем первой и второй полос обороны. Если на переднем крае на один подорвавшийся танк приходилось 350–400 выставленных противотанковых мин (ПТМ), то в глубине эта цифра уменьшалась до 150–120 ПТМ. Такая разница объясняется тем, что минирование в глубине обороны происходило на уже выявленных направлениях наступления противника. На танкоопасных направлениях плотность минно-взрывных заграждений впервые за войну достигла до 1400–1600 мин на километр фронта.

Интересно, что кроме штатных мин в обороне широко применялись минно-огнефугасы (МОФ). В отличие от обычных минных полей они поражали противника не только ударной волной и осколками, но и образующимся в результате взрыва пламенем. Минное поле с МОФ при хорошей маскировке не поддается разминированию. Очаг пламени достигает 30–40 м высоты и обрушивается вниз. На солдат противника эти мины производили устрашающее впечатление и вызывали моральную подавленность.

МОФ отличались простотой в устройстве и способе установки. Они представляли собой обычный ящик с зажигательными бутылками емкостью 0,5 л. Центральную бутылку из ящика вынимали, а на ее место устанавливали обычную толовую шашку или противопехотную мину с уменьшенным до 100 г зарядом. К крышке прикрепляли колышек, чтобы она неплотно закрывалась. Ящик устанавливали в земляную яму и маскировали. При нажатии или наезде на крышку колышек ломался, происходил взрыв мины, после чего детонировали бутылки. Пламя, осколки и взрывная волна эффективно уничтожали пехоту и любую технику в радиусе 40 м. При этом на противника оказывалось мощное психологическое воздействие. Вот показания пленного ефрейтора 11-й роты 676 пп 332 пд Рудольфа Амтсберга: «Саперы, участвовавшие в наступлении, понесли тяжелые потери от взрывающихся бутылок, установленных в земле, в пивных ящиках»[18].

В распоряжении всех командиров, от командира полка до командующего фронтом, находились подвижные отряды заграждений различного состава, в задачу которых входило минирование путей движения танков противника и разрушение дорог и дорожных сооружений.

Перед началом Курской битвы, 24 июня, появился еще один приказ НКО № 038 – о стимулирующих выплатах за подбитую бронетехнику врага, который касался личного состава всех артиллерийских, танковых частей и подразделений ПТР:

«В целях дальнейшего увеличения эффективности борьбы с вражескими танками и поощрения бойцов и командиров за боевую работу по уничтожению противника

приказываю:

1. Установить премию за каждый подбитый или подожженный танк противника расчетом противотанковых ружей: наводчику ружья – 500 рублей, номеру противотанкового ружья – 250 рублей.

2. Установить премию за каждый уничтоженный (подбитый) танк противника экипажем нашего танка: командиру, механику-водителю и командиру орудия (башни) по 500 рублей каждому, остальным членам экипажа – по 200 рублей каждому.

3. Установить премию за каждый подбитый танк всеми видами артиллерии: командиру орудия и наводчику по 500 рублей, остальному составу штатного орудийного расчета по 200 рублей каждому.

4. Установить премию в размере 1000 рублей каждому бойцу и командиру за подбитый или подожженный танк противника при помощи индивидуальных средств борьбы. Если в уничтожении вражеского танка участвовала группа бойцов истребителей танков, то сумму премии поднять до 1500 рублей, выплачивать всем участникам группы равными долями.

5. Начальнику Финансового управления при НКО издать инструкцию по применению настоящего приказа.

6. Приказ ввести в действие с 1.07.43 г. и передать по телефону»[19].

Особое внимание уделялось организации противовоздушной обороны. Свыше 60 % всей площади, занятой боевыми порядками войск, прикрывалось многослойным огнем зенитной артиллерии, главным образом малокалиберной. К борьбе с немецкими самолетами готовились и стрелковые подразделения. Для этого в войсках Воронежского фронта было выделено 2380 станковых и ручных пулеметов и 2169 противотанковых ружей[20].

Одновременно с совершенствованием обороны войска учились и обороняться, и наступать соответственно предназначению своих частей и соединений. Для ликвидации так называемой «танкобоязни» производилась обкатка пехоты своими танками: пехотинцы должны были, укрывшись в окопах, вести огонь по ним, как при подходе танков, так и после прохода их через траншеи. Танковые части тренировались в ведении огня из окопов, а также в быстром выходе на рубежи развертывания и решительной атаке во взаимодействии с пехотой и артиллерией.

Советское военно-политическое руководство на протяжении всей войны уделяло большое внимание созданию резервов. Поэтому Ставка ВГК принимала все меры не только по усилению Центрального и Воронежского фронтов, но и по созданию мощного стратегического резерва в их тылу. Еще 3 марта на курском направлении был создан Резервный фронт в составе трех общевойсковых армий и трех танковых корпусов. В апреле в него вошли еще две общевойсковые и одна танковая армии, два танковых и два механизированных корпуса. 15 апреля он был переименован в Степной военный округ (с 9.07.1943 г. – Степной фронт). К 5 июля 1943 г. он имел в своем составе 4 гв., 5 гв., 27, 47, 53-ю общевойсковые, 5-ю гв. танковую и 5-ю воздушную армии, а также три механизированных, три танковых, три кавалерийских корпуса[21]. Эти резервы сыграли важную роль при проведении оборонительной операции и в конечном итоге – в достижении победы в Курской битве.

В сражении под Прохоровкой самое активное участие приняли 5 гв. ТА и 5 гв. А. Далее речь пойдет об истории создания армий, о боевом составе основных соединений, будут даны краткие характеристики командующих – генерал-лейтенанта П.А. Ротмистрова и генерал-лейтенанта А.С. Жадова, а также отдельных командиров.

Создание 5-й гвардейской танковой армии

(См. Приложение. Документ 1. Таблицы 2, 2а).

Опыт отдельных операций зимой 1942 г. показал, что для решения задач фронтовых, а тем более осуществления стратегических операций, необходимо иметь мощные танковые объединения – армии, обладающие высокой подвижностью, маневренностью и большой ударной силой. Только им оказалось под силу обеспечить стремительное развитие тактического успеха в оперативный и увеличить размах операций.

Первые танковые армии начали формировать еще в мае 1942 г. Этому способствовал начавшийся стабильный рост производства танков нашей промышленностью.

Армии были смешанного состава: имели в своем штате три танковых корпуса, отдельную танковую бригаду, две стрелковые дивизии и специальные части. Однако уже первое боевое применение показало несовершенство такой структуры: их использовали так же, как и общевойсковые армии. Они так же занимали оборону в первом эшелоне фронта, не имея возможности провести маневр. В наступлении, даже если удавалось прорвать оборону, малоподвижные стрелковые соединения сковывали маневр танковых корпусов и не позволяли быстро развить достигнутый успех. Но, несмотря на это, необходимость создания крупных танковых объединений была очевидной. Наиболее наглядно это продемонстрировало контрнаступление под Сталинградом. В этой операции впервые для развития успеха командованием Красной Армии были применены танковые и механизированные корпуса. Их удачное использование дало блестящий результат даже в тяжелых условиях зимы.

К поиску новых форм организации танковых объединений руководство нашей армии подтолкнуло и совершенствование обороны немцев, что было отмечено с конца 1942 г. В 1941–1942 гг. противник строил свою оборону на основе отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления, создаваемых на наиболее важных направлениях, без сооружения сплошной линии окопов и серьезных инженерных сооружений. Это позволяло нашим стрелковым частям, усиленным танками для непосредственной поддержки пехоты, довольно легко прорывать вражескую оборону. После Сталинграда немецкое командование перешло в основном к обороне на всем советско-германском фронте. С этого времени и до конца войны главным для противника становится ее совершенствование. Немцы переходят к сплошной траншейной эшелонированной обороне с большим количеством минных полей и инженерных сооружений. Для ее взламывания требовался новый инструмент.

Обсуждение новой структуры и организации танковых армий проходило не только в Генеральном штабе и Главном автобронетанковом управлении Красной Армии. В этом было крайне заинтересовано командование фронтов. Мнения высказывались разные, и нередко противоположные в частностях. Но в главном все были едины: танковые армии – это эшелон развития успеха фронта, поэтому они должны обладать оперативной самостоятельностью. Для этого армии должны иметь однородный состав, освободиться от немоторизованных стрелковых соединений, а части артиллерии и тыла – повысить подвижность. Это позволило бы использовать широкий маневр при глубоком прорыве в тыл противника и улучшило бы управляемость всего объединения.

В конце января 1943 г. в штабе Южного фронта состоялось совещание. «На обсуждение этого вопроса, – вспоминал впоследствии главный маршал бронетанковых войск П.А. Ротмистров, – я был приглашен к командующему войсками Южного фронта генерал-полковнику Р.Я. Малиновскому и члену Военного совета генерал-лейтенанту Н.С. Хрущеву. Я высказал мнение танкистов о необходимости проведения дальнейшего организационного массирования танков, для чего нужно создать танковые армии однородного типа и пересмотреть способы их применения на поле боя. Высказанные мною взгляды были одобрены. В заключение нашей беседы Н.С. Хрущев сказал, что он позвонит И.В. Сталину и попросит его выслушать мои предложения о создании танковых армий нового типа. Вскоре я приехал в Москву с докладом по вопросу пополнения 3-го гвардейского танкового корпуса, которым я в то время командовал, новой материальной частью и людьми. В Москве я был принят И.В. Сталиным. Он внимательно выслушал меня и одобрительно отнесся ко всем предложениям. Через несколько дней состоялось решение о создании 5-й гвардейской танковой армии»[22].

Это была не первая встреча П.А. Ротмистрова с Верховным. Впервые они встретились в первой половине ноября 1942 г. – командир 7-го танкового корпуса был вызван Верховным для личной беседы. Сталин интересовался этим человеком. Он запомнил фамилию командира одной из первых гвардейских танковых бригад, которые получили это звание за успешные бои в тяжелейших условиях 1941 г. Ему нравилось, что боевой генерал с фронта стремится поделиться боевым опытом (статья П.А. Ротмистрова была опубликована в «Правде» 24 июня 1942 г.). Знал Верховный и положительную характеристику, которую давало Главное автобронетанковое управление этому комкору: «Грамотный, твердо управляет соединением, партии Ленина – Сталина предан». Вероятно, Сталину понравился этот невысокий танкист в очках. Поэтому не случайно, когда в начале 1943 г. встал вопрос о кандидатуре командующего гвардейской танковой армией нового типа, выбор пал на него.

К этому времени П.А. Ротмистров уже имел успешный боевой опыт командования крупными танковыми соединениями, хотя в эти войска он пришел только в 36 лет. После окончания Военной Академии им. М.В. Фрунзе в июне 1931 г. он получил назначение в г. Читу – начальником оперативного отдела 36-й Забайкальской стрелковой дивизии. Через некоторое время был назначен на довольно высокую должность – начальник оперативного управления штаба Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии, которой командовал В.К. Блюхер. В июне 1937 г. для приобретения командного опыта Павла Алексеевича назначили командиром 63-го Краснознаменного полка им. М.В. Фрунзе 21-й дважды Краснознаменной Приморской стрелковой дивизии им. С.С. Каменева. В годы необоснованных репрессий в нашей стране молодой, подающий надежды офицер был обвинен в связи с «врагами народа». Его исключили из партии, возникли даже аресты. Однако он не пал духом, написал письмо в ЦК ВКП(б), в котором выразил несогласие с этим решением. Через некоторое время его вызвали в Москву. Персональное дело было рассмотрено Комиссией партийного контроля, и его восстановили в партии. Однако этот эпизод, безусловно, сказался на его судьбе – такое уж было время. Несмотря на то что высшая партийная инстанция его оправдала, в январе 1938 г. он был назначен на должность с понижением – преподавателем тактики в недавно созданную Военную академию механизации и моторизации РККА им. И.В. Сталина. Через год П.А. Ротмистров защитил диссертацию и получил степень кандидата военных наук.

В ноябре 1939 г. началась советско-финская война. И ничего удивительного не было в том, что преподаватель академии подал заявление с просьбой направить его в одну из боевых частей. Он направляется командиром танкового батальона в 34-ю легкотанковую бригаду на Кольский полуостров, а через некоторое время становится начальником штаба этого соединения. За успешные боевые действия в «зимней войне» бригада была награждена орденом Красного Знамени, а Павел Алексеевич удостоен ордена Красной Звезды. Это была его вторая боевая награда. Первой – ордена Боевого Красного Знамени – он был отмечен в 1921 г. за мужество, проявленное при штурме форта № 6 во время подавления восстания в Кронштадте.

В декабре 1940 г. подполковник П.А. Ротмистров назначается заместителем командира 5-й танковой дивизии (тд) 3-го механизированного (мк) корпуса Прибалтийского Особого военного округа. Комдив находился на учебе в Москве, и Ротмистрову пришлось длительное время исполнять его обязанности.

В начале 1941 г. руководством Красной Армии было принято решение о восстановлении танковых и механизированных корпусов. Численность каждого из них должна была составлять более 1000 единиц бронетехники. Для развертывания таких крупных соединений требовалось подготовить большое число офицеров. В то же время офицеров, имевших боевой опыт, было не так много. Поэтому, пробыв в дивизии неполных шесть месяцев, подполковник (с июня 1941 г. – полковник) Ротмистров получил новое назначение – начальником штаба 3 мк. С первых дней нападения Германии на Советский Союз 3 мк пришлось испытать всю тяжесть и горечь отступления и потерь. Корпус дислоцировался в Литве, в районе городов Каунас и Алитус. На его вооружении стояли легкие танки. Уже на пятый день войны немцы окружили управление корпуса и штаб 2 тд, которая входила в состав корпуса. Более двух месяцев начальник штаба с группой солдат и офицеров выходил из окружения по лесам Литвы, Белоруссии и Брянщины. Как вспоминал позднее Павел Алексеевич, это были самые тяжелые для него дни за всю войну. После перехода через линию фронта вся группа, особенно старший офицерский состав, подверглась жесткой проверке органами военной контрразведки. Это было по тем временам довольно серьезное испытание, однако Ротмистрову удалось пройти его относительно быстро. Положительное значение имело то, что группа вышла из окружения с оружием и документами. Вероятно, немаловажную роль сыграла и давняя дружба П.А. Ротмистрова с заместителем наркома обороны начальником Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенантом Я.Н. Федоренко. Тогда же Яков Николаевич предложил ему должность начальника штаба управления, но, по словам П.А. Ротмистрова, он от нее отказался и попросил направить его на фронт.

23 сентября 1941 г. полковник П.А. Ротмистров принял находившуюся на Валдае (в 120 км северо-западнее Москвы) на формировании 8-ю танковую бригаду (тбр) 11А Северо-Западного фронта. Это соединение стало настоящей школой боевого опыта и командирского мастерства для будущего командарма. Бойцы бригады вели успешные бои на калининском направлении, где была создана оперативная группа под командованием начальника штаба Северо-западного фронта генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина. Под Калинином в сентябре 1941 г. и произошло знакомство П.А. Ротмистрова с Н.Ф. Ватутиным.

Потом были бои под Москвой. Проявленные в Московской битве танкистами 8 тбр стойкость и мужество были по достоинству оценены: 11 января 1942 г. соединение было преобразовано в 3 гв. тбр, а комбриг награжден орденом Ленина. Большие успехи руководимого им соединения в такой крупной битве, как Московская, дали серьезный толчок для дальнейшего служебного роста П.А. Ротмистрова: его назначили командиром 7 тк, который был сформирован в марте 1942 г. в районе Калинина на базе 3 гв. тбр.

Уже в конце июня в связи с прорывом противника в район Острогожска и возникшей угрозой захвата немцами Воронежа корпус спешно по железной дороге перебрасывается в район Ельца и передается в состав 5ТА, которой командовал генерал-майор А.И. Лизюков. Армии предстояло нанести контрудар по наступающей на Воронеж танковой группировке противника. Но из-за неумелой и поспешной организации контрудар своей цели не достиг. Хорошо укомплектованные три танковых корпуса вводились в сражение с интервалом в два дня, что не позволило создать решительный перелом в боевой обстановке.

Из-за неудачных попыток остановить противника Ставка отстранила командующего Брянским фронтом генерала Ф.И. Голикова, и руководство контрударом взял на себя Генеральный штаб. Во время выгрузки 7 тк в Ельце произошло знакомство Ротмистрова с начальником Генштаба Красной Армии генерал-полковником A.M. Василевским, который приехал, чтобы лично передать приказ о подчинении соединения Ротмистрова 5-й танковой армии. После этого они часто встречались. В новогоднюю ночь 1943 года начальник Генштаба приезжал поздравить командование корпуса с успешным завершением Котельниковской операции. А в июле 1943 г. Александру Михайловичу пришлось защищать Ротмистрова, уже командующего 5 гв. ТА. По словам Павла Алексеевича, именно A.M. Василевский отвел от него гнев И.В. Сталина за большие потери армии под Прохоровкой.

В тяжелых боях на воронежском, а затем и сталинградском направлени полковнику П.А. Ротмистрову, как и летом 1941 г., выпало испытать горечь поражения. Вновь столкнулся он и с карательными органами, ощутил холодок недоверия. В начале сентября 1942 г. 7 тк участвовал в составе 1 гв. А Сталинградского фронта в контрударе с целью уничтожить противника, прорвавшегося к Волге, и восстановить связь с отрезанной в Сталинграде 62А. Положение складывалось тяжелое, было крайне важно оттянуть часть сил врага от Сталинграда, и Ставка торопила командование фронта. Поэтому наступление началось без должной подготовки, атаковавшие войска не имели прикрытия с воздуха, а в 1 гв. А не было ни одного полка ПВО.

«…Мы несли большие потери, особенно в легких танках «Т-60» и «Т-70», имевших слабую броневую защиту, – вспоминал П.А. Ротмистров. – Было подсчитано, что только в течение одного дня авиация противника произвела против нас до 2 тысяч самолето-вылетов… Мы потеряли в этих боях 156 из 191 танка, имевшегося к началу боевых действий под Сталинградом»[23].

Из донесения в Государственный Комитет Обороны и Генеральный штаб: «НКВД СССР докладывает донесение Особого отдела Сталинградского фронта:

В течение трех последних дней 1-я гвардейская и 24-я армии безуспешно и с большими потерями пытаются прорвать линию обороны противника для соединения со сталинградскими войсками.

Проверкой установлено, что разрыв между южной и северной группировками наших войск составляет не 1–2 км, как это ранее указывалось, а до 8 км.

В последние 3 дня, несмотря на введение штабом фронта ряда приказов о наступлении, прорыве линии обороны противника и соединении обеих группировок, руководящие работники штаба не верят в реальность своих же приказов и считают, что войска при теперешнем их состоянии не смогут прорвать оборону противника.

Так, заместитель начальника Оперативного отдела штаба фронта подполковник Крамар заявил: «Я не верю в реальность приказа».

В дивизиях 1-й гвардейской армии насчитываются большие потери. Введенный в бой 5 сентября 7-й танковый корпус в количестве 180 танков понес большие потери, и на сегодня в нем насчитывается всего 15 танков. Материалы расследования, свидетельствующие о вине командира этого корпуса генерал-майора Ротмистрова, представлены на месте товарищу Маленкову»[24].

Комиссия Г.М. Маленкова признала, что корпус поставленную задачу не выполнил, но при этом понес очень большие потери. Однако оргвыводов, как нередко бывало после таких расследований, не последовало. Ставка и Генеральный штаб учли сложность ситуации и то положение, в котором оказалось командование наступавших войск, и взяли часть ответственности на себя. Это спасло будущего первого маршала бронетанковых войск Красной Армии, но прибавило ему седых волос.

По-настоящему звездный час пробил для Ротмистрова во время контрнаступления наших войск под Сталинградом. После окружения группировки Паулюса войска Сталинградского и Юго-Западного фронтов перешли в решительное наступление, дабы не дать немцам возможности деблокировать окруженную группировку. С 12 по 30 декабря 1942 г. войсками Сталинградского фронта была проведена успешная наступательная операция по уничтожению котельниковской группировки врага. Важную роль в развитии наступления в оперативную глубину на этом направлении сыграли танковые и механизированные корпуса. Тяжелые, кровопролитные бои за овладение хорошо укрепленной ж.-д. станцией и пос. Котельниковский[25] длились двое суток. Основную роль в них сыграл 7 тк Ротмистрова. На заключительном этапе операции, 28 декабря в 16.00, часть его сил – 87-я танковая и 7-я мотострелковые (мсбр) бригады – сумела с ходу захватить находившийся в километре от поселка немецкий аэродром. Удар был столь стремителен, что противник не смог оказать серьезного сопротивления. На уже захваченный аэродром продолжали садиться немецкие самолеты, возвращавшиеся с заданий. Личный состав корпуса отличился в этих боях, и потому 29 декабря соединение было переформировано в 3-й гв. танковый корпус, которому было присвоено почетное наименование Котельниковского.

Рывок частей корпуса к пос. Котельниковский показал, как возросло полководческое мастерство генерал-майора П.А. Ротмистрова. Он получил очередное воинское звание генерал-лейтенанта танковых войск, был награжден орденом Суворова 2-й степени (номер «3»), его назначили командующим впервые создаваемого танкового объединения однородного состава – 5-й гв. танковой армии.

27 января Государственный Комитет Обороны принял постановление № 2799 о формировании танковых армий однородного состава. Этот документ завершил длившийся почти год процесс создания объединений, обладавших тремя основными качествами: мощным вооружением, мобильностью и эффективной возможностью борьбы с противотанковыми средствами врага.

Согласно постановлению, танковая армия должна была включать: два танковых и один механизированный корпуса, мотоциклетный полк, зенитно-артиллерийскую дивизию, истребительно-противотанковый артиллерийский полк, гаубичный артиллерийский полк, гвардейский минометный полк, а также части обеспечения (полк связи, авиаполк связи, инженерный батальон), тыловые части и учреждения: автомобильный полк, два ремонтно-восстановительных батальона, медицинские, продовольственные, обозно-вещевые учреждения, части по сбору, приемке и эвакуации трофейного имущества, учреждения горючего и смазочных материалов, артиллерийского снабжения, связи, химические учреждения и др. Общая численность личного состава танковой армии должна была составить примерно 46 тыс. человек, танков – 648–654 единицы.

Танковый корпус состоял: из управления корпуса, трех танковых и одной мотострелковой бригад, минометного, зенитно-артиллерийского (зап) и истребительно-противотанкового (иптап) полков, разведывательного, мотоциклетного, саперного батальонов и батальона связи. В некоторых корпусах для ведения разведки использовались отдельные бронеавтомобильные батальоны и авиазвено. В состав корпуса включались также подразделения тылового технического обеспечения.

Всего в танковом корпусе во второй половине 1942 г. по штату было 7800 человек, 168 танков, 52 (в том числе 20 зенитных) орудия, 44 миномета, 8 боевых машин реактивной артиллерии (РА). В последующем все изменения в организации корпуса проводились с целью повышения его самостоятельности, ударной и огневой мощи.

Сравнивая численность личного состава и вооружения советского танкового корпуса и танковой дивизии вермахта (см. табл. 3), отметим, что он уступал ей в людях – в 2,2 раза, в полевой артиллерии – в 2,4 раза, в танках – в 1,2 раза. А по количеству ПТ орудий дивизия врага превосходила танковый корпус в 8,4 раза (101 орудие против 12)! Очень важный показатель.

Танковая бригада после ее усиления в январе 1943 г. имела численность 1058 человек и 53 танка (тридцать два «Т-34», двадцать один «Т-70»), состояла из роты управления, двух танковых и одного моторизованного стрелково-пулеметного батальонов, батареи противотанковых орудий (четыре 76-мм пушки), минометной (шесть 82-мм минометов) и зенитно-пулеметной (девять пулеметов ДШК) рот, роты противотанковых ружей (ПТР), роты технического обеспечения, медсанвзвода и отдела контрразведки.

Мотострелковая бригада не имела специального штата и комплектовалась так же, как и обычная стрелковая бригада. В ее состав входили управление бригадой, три мотострелковых и один минометный батальоны, артиллерийский дивизион, роты: управления, автоматчиков, противотанковых ружей, зенитно-пулеметная, разведывательная, инженерно-минная, автомобильная, технического обеспечения, а также медсанвзвод, трофейный и особый отделы. В ней насчитывался 3281 человек.

Механизированный корпус отличался от танкового лишь большим количеством мотопехоты. Это увеличивало его самостоятельность как в наступлении, так и в обороне. Моторизованная пехота была необходима не только для поддержки наступающих танковых частей, но и главным образом для закрепления захваченных ими рубежей. Поэтому основу соединения составляли механизированные бригады (мехбр). Они формировались по штату мотострелковых бригад с включением в них танкового полка, состоящего из четырех рот и имевшего, как правило, 39 танков. Кроме того, на усиление мех-корпус получал одну отдельную танковую бригаду, которая состояла из трех танковых и одного мотострелкового батальонов и имела 65 танков.

Следует учитывать, что мехкорпус Красной Армии на 1 января 1943 г. значительно превосходил по силам немецкую моторизованную дивизию и был примерно равен танковой дивизии вермахта, но значительно уступал им в количестве противотанковых орудий (соответственно 36 против 73 и 36 против 101 орудия; см. табл. 4).

«Танковые и механизированные корпуса, являясь оперативно-тактическими соединениями, – отмечал бывший командующий 2 гв. ТА генерал А.И. Радзиевский, – могли самостоятельно решать различные задачи:…развивать успех в оперативной глубине, преследовать отходящего противника, захватывать важные рубежи и объекты, наступать против поспешно перешедшего к обороне противника, вести борьбу с его танковыми и моторизованными соединениями. При усилении стрелковыми соединениями, гаубичной и тяжелой артиллерией, тяжелыми танками и инженерными частями они, кроме того, могли решать задачи прорыва обороны, подготовленной в полевых условиях. С учетом боевой напряженности, обеспеченности горючим, боеприпасами и характера действий эти корпуса могли непрерывно наступать в течение 5–6 суток с темпом 50–60 км и более, находясь в отрыве от главных сил армии на удалении 30–40 км»[26].Так, начало 1943 г. стало ключевым моментом в развитии танковых и механизированных войск Красной Армии.

Днем рождения 5 гв. ТА можно считать 22 февраля 1943 г. В этот день была подписана директива НКО о формировании двух гв. танковых армий. В ней говорилось:

«Во исполнение постановления Государственного Комитета Обороны № 2791 от 28 января 1943 года

Приказываю:

1. В период февраля – апреля 1943 г. сформировать две гвардейские танковые армии в составе и по штату согласно перечню – приложению № 1.

2. Дислокацию и срок готовности гв. танковых армий установить:

а) 5-й гв. танковой армии – район Миллерово. Срок готовности – 25 марта 1943 года;

б) 3-й гв. танковой армии – Купянск, Красный Лиман. Срок готовности – 15 апреля 1943 года.

3. В состав гв. танковых армий включить:

а) в 5-ю гв. танковую армию: 3-й гв. Котельниковский танковый корпус, 29-й танковый корпус, 5-й гв. механизированный корпус…»

Для повышения подвижности штат армии сократили на 15–20 % по сравнению с танковыми армиями смешанного состава, исключив в основном стрелковые соединения. Тем не менее к началу Прохоровского сражения 5 гв. ТА насчитывала более 41 тыс. человек.

В связи с тем, что армия формировалась на базе 3 гв. Котельниковского танкового корпуса, руководящие должности в штабе армии заняли в основном офицеры и генералы этого корпуса. К тому же их всех лично знал, им доверял командарм – ведь с ними он прошел тяжелые два года войны. Так, на очень ответственную и «горячую» должность в танковой армии – начальника управления бронетанкового снабжения и ремонта – пришел бывший заместитель командира корпуса по технической части инженер-полковник С.А. Соловой.

21 марта 1943 г. на должность начальника штаба армии был переведен начальник штаба этого корпуса 34-летний полковник Владимир Николаевич Баскаков. В Красную Армию он был призван в 1931 г. по спецмобилизации ЦК ВКП(б) с первого курса Нижегородского машиностроительного института. После окончания Саратовской бронетанковой школы в 1932 г. был инструктором, командиром танкового взвода, а затем командиром танковой роты в механизированной бригаде им. К.Б. Калиновского. В ноябре 1935 г. с должности командира танкового батальона 13-й мехбригады поступил в Военную академию механизации и моторизации РККА им. И.В. Сталина. По ее окончании в мае 1941 г. капитан В.Н. Баскаков получил назначение в Киевский Особый военный округ – командиром батальона средних танков 15 тп 8 тд.

С началом Великой Отечественной войны батальон капитана Баскакова в составе полка участвовал в приграничных сражениях, отличился при проведении контрудара в районе г. Бердичев. С июля 1941 г. Баскаков командует 15-м танковым полком. Полк в составе 8-й танковой дивизии полковника Е.Г. Пушкина вел тяжелые оборонительные бои в районе г. Умань. В августе дивизия в составе Южного фронта защищала Днепропетровск, а в сентябре сдерживала натиск войск ГА «Юг» под Павлоградом. С 23 сентября 1941 г. В.Н. Баскаков – исполняющий обязанности командира 130 тбр 8 тд Южного фронта. Бригада отличилась в Барвенковско-Лозовской наступательной операции. С 15 февраля 1942 г. он становится командиром 62 тбр, которая вошла в состав формировавшегося 7 тк[27].

С этого времени на два года военная судьба свела Владимира Николаевича Баскакова с Павлом Алексеевичем Ротмистровым.

В первом же бою, который провел корпус, пытаясь захватить коммуникации врага, рвавшегося к Дону, отличилась бригада подполковника Баскакова. А с июля он уже начальник штаба 7 тк. Одна из первых крупных операций корпуса, в которых он участвовал уже в новой должности, оказалась, однако, неудачной – советские войска безуспешно пытались прорваться к истекавшим кровью частям 62А генерала В.И. Чуйкова в Сталинграде. Вместе с 7 тк он прошел тяжелый путь отступления к Волге и Дону, планировал прорыв и освобождение пос. Котельниковский. Продвижение Баскакова по службе – от комбрига до начальника штаба корпуса и, наконец, до начальника штаба армии, – получение им звания генерал-майора свидетельствовало о том, что командующий удовлетворен его боевой работой. И верно, между ними сложились отношения взаимопонимания и уважения. Сработанность командующего армией с начальником штаба – всегда залог стабильной и результативной работы управления объединения. Анализируя их совместную деятельность, можно с уверенностью сказать, что их содружество в то непростое время оказалось плодотворным. Но справедливости ради необходимо отметить, что при таких отношениях Владимиру Николаевичу было нелегко сохранить самостоятельность взглядов.

Несмотря на то что почти на все основные должности в армейском руководстве к этому времени были назначены старшие офицеры и генералы, «утряска» штатов управления продолжалась до июня. Первым заместителем командующего армией был назначен генерал-майор И.А. Плиев. Однако 9 мая 1943 г. его перевели на должность заместителя командующего Степным военным округом по кавалерии.

Вторым заместителем командующего 5 гв. ТА был назначен 41-летний генерал-майор К.Г. Труфанов. Кузьма Григорьевич родился в Воронежской обл. В 1918 г. вступил в ряды Красной Армии, участвовал в боях с войсками Деникина и бандами Махно. В составе 1-й Конной армии С.М. Буденного участвовал в 1920 г. в советско-польской войне. По окончании Гражданской войны продолжал служить в кавалерии, прошел путь от командира взвода до командира эскадрона курсантов в Тверской кавалерийской школе. С 1935 г. – командир разведывательного батальона, затем служил в инспекции кавалерии РККА. Участвовал в боях в районе озера Хасан в 1938 г. В июне 1940 г. Труфанов вступил в должность командира 9-го мотоциклетного полка 7 тк. Участвовал в боевых действиях с самого начала Великой Отечественной войны, но воевать в 1941 г. Кузьме Григорьевичу довелось недолго. В июле на Западном фронте он получил тяжелое ранение и после излечения в госпитале был назначен начальником Ташкентского кавалерийского училища: формировал его, организовывал учебный процесс, руководил подготовкой офицеров-кавалеристов. В марте 1943 г. генерал-майор К.Г. Труфанов был переведен в 5 гв. ТА. При выдвижении армии в район станции Прохоровка командовал ее передовым отрядом.

Членом Военного совета армии был назначен генерал-майор П.Г. Гришин. Петр Григорьевич родился в 1906 г. в Тульской обл. С первых месяцев войны – на фронте. Осенью 1941 г. в должности комиссара 108-й танковой дивизии участвовал в защите Тулы. В 5 гв. ТА был переведен с должности заместителя командира по политчасти 6 тк 1ТА.

6 марта 1943 г. в связи с неудачами Красной Армии под Харьковом 3 гв. тк под командованием генерал-майора И.А. Вовченко был выведен из состава 5 гв. ТА и переброшен на Воронежский фронт. Таким образом, в составе армии осталось два корпуса – 29-й танковый и 5-й гв. механизированный.

«Нужно сказать, что они по численности, боевому опыту и боевым возможностям имели свои отличия, – вспоминал П.А. Ротмистров, – 5 гв. механизированный корпус… проявил себя в Сталинградской битве, особенно под Зимовниками, Цимлянской, в междуречье Волги и Дона. Но после тяжелых боев в районе Ростова в корпусе недоставало 2000 солдат и офицеров, 204 танков. Надо было в короткие сроки восстановить боевую мощь соединения и обучить новое пополнение на опыте минувших сражений, в совершенно иных условиях боевой деятельности»[28].

29-й танковый корпус был сформирован в феврале 1943 г. в учебном автобронетанковом центре в районе г. Наро-Фоминска, в составе управления, 25, 31, 32-й танковых и 53-й мотострелковой бригад, а также из корпусного комплекта специальных частей. Численность и боевой состав 29 тк на 9 июля 1943 г. показаны в табл. 5.

Его первым командиром был назначен генерал-майор Ф.Г. Аникушин, а начальником штаба полковник Е.И. Фоминых. К 17 марта управление и часть сил было переброшено по железной дороге в район г. Острогожска (90 км южнее Воронежа). Предполагалось, что корпус будет наиболее сильным и многочисленным из двух танковых соединений армии. Все его бригады имели по два танковых батальона (трех ротного состава), которые комплектовались большим числом машин, чем было положено по их штату (31 машина). Так, 25 и 31 тбр получили в по 32 средних танка «Т-34» и по 39 легких «Т-70», а 32 тбр являлась ударной, и поэтому два ее батальона имели 65 «тридцатьчетверок» (три танка командования).

Одной из главных проблем, которая встала перед его руководством сразу же после сосредоточения в Воронежской области, заключалась в том, что все танковые бригады ранее действовали самостоятельно, в основном как соединения непосредственной поддержки пехоты. «Командиру корпуса и его штабу надлежало свести бригады в единый боевой организм, способный смело и решительно действовать в оперативной глубине, а самое главное – наносить массированные танковые удары по танковым группировкам противника во встречных сражениях и наступательных операциях. Для решения таких задач необходимо было не только изменить тактические приемы применения танков в бою, но и психологически подготовить личный состав бригад к новым формам боя».[29]

2 марта 1943 г. в руководстве соединения произошли изменения – прибыл новый комкор генерал-майор И.Ф. Кириченко. Иван Федорович родился в Киевской области в 1902 г. в крестьянской семье. Участвовал в Гражданской войне. Как и многие командиры РККА его поколения, он не смог получить основательного образования. Единственным военно-учебным заведением по основной специальности, которое он (после вечернего рабфака и краткосрочных Военно-политических курсов) окончил перед войной, были Ленинградские бронетанковые курсы (1932 г.).

После учебы он был направлен на Украину в Киевский военный округ. С мая по октябрь 1937 г. исполнял обязанности начальника штаба отдельного танкового батальона 44 сд, затем с декабря 1937 г. по 30 января 1938 г. командовал этим же батальоном.

В марте 1938 г. майор И.Ф. Кириченко направляется в Монголию, в качестве инструктора танковых войск. Служил в городах Улан-Батор и Таманык-Булане. С февраля по сентябрь 1939 г. участвовал в боях в Номонгане – Бурятской области и у р. Халхин-Гол. За успешное выполнение приказов командования в ходе боев с японцами был награжден орденом Красного Знамени МНР.

В мае 1940 г. командировка завершилась, и через месяц Иван Федорович переводится в Кишинев с повышением на должность заместителем командира 22 танкового полка (тп) 11 тд. С первых дней Великой Отечественной войны – он в действующей армии. С 26 июня по конец сентябрь 1941 г. его полк вел тяжелые оборонительные бои на Южном фронте (в районе Христиновка, Умань). Выдержка и умение принимать верные решения в сложной обстановке были оценены командованием. Поэтому уже 29 сентября назначается комбригом, принимает под командование 9 отбр. На этой должности он особенно хорошо проявил себя под Москвой. В аттестационных документах этого периода указывается, что это «серьезный, обстрелянный, дисциплинированный и требовательный к себе и подчиненным командир». В то же время отмечалась его нерешительность и «боязливость», т. е. отсутствие необходимой смелости в определенных условиях. На эти отрицательные качества Ивана Федоровича как командира, да еще на его недооценку противника, впоследствии не раз указывало вышестоящее командование. Тем не менее бригада успешно громила противника на Западном фронте, особенно результативно в районе Мезень, Малоярославец. Это было отмечено И.В. Сталиным. За успешные действия в ходе обороны столицы в феврале 1942 г. соединению Кириченко, второму в танковых войсках РККА после прославленной бригады Катукова, присваивается звание гвардейской, а сам комбриг награждается орденом Ленина и получает звание подполковника.

С декабря 1942-го по март 1943 г. полковник И.Ф. Кириченко – заместитель командира 2-го мк. Мехкорпус участвовал в отражении попытки группировки Манштейна по деблокированию 6-й полевой армии под Сталинградом, в районах Маныч, Старо-Черкасская, Тормосин, а в марте он назначается на самостоятельную должность – становится командиром крупного танкового соединения – 29 тк. Этому корпусу будет суждено принять первый свой бой (с момента формирования) под Прохоровкой и за несколько часов практически полностью сгореть в ходе знаменитого контрудара 12 июля 1943 г. Несмотря на то что стоявшая задача не была выполнена, а войска понесли очень большие потери, действие комкора командованием 5 гв. ТА были оценены как успешные. В аттестации осенью 1943 г. Военный совет отмечал: «В период летнего 1943 г. наступления противника, командуя 29 тк, под Прохоровкой севернее Белгорода, 12.7.43 г. который принял на себя основной удар наступающей механизированно-танковой группы противника (наступало до 700 танков) и совместно с другими частями остановил ее, после чего перешел в наступление.

В Белгородской операции 1943 г., наступая в первом эшелоне 5 гв. ТА, сумел успешно организовать ввод корпуса в прорыв. В результате его умелых действий были разгромлены войсковые резервы противника. В последующем 29 тк под руководством Кириченко успешно действовал в Харьковской наступательной операции наших войск».

Причина столь лестного отзыва и, скажу прямо, не вполне объективного в том, что руководство армии было вынуждено само оправдываться за существенные просчеты, приведшие к очень тяжелым последствиям, которые допустили руководство Воронежского фронта и Генштаб при организации ввода в бой резервов Ставки ВГК. Стрелочником в той непростой ситуации был назначен командир соседнего соединения генерал Б.С. Бахаров, но об этом рассказ впереди.

В середине 1944 г. генерал-майор И.Ф. Кириченко становится заместителем командующего 5 гв. ТА, а с февраля 1945 г. – командиром 9 тк. За умелое руководство этим корпусом и проявленное личное мужество в Висло-Одерской операции 6 апреля 1945 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

После войны Иван Федорович закончил основной курс Военной академии им. Ворошилова и командовал сначала бронетанковыми войсками Северной группы войск, а затем Московского военного округа. В 1956 г. генерал-лейтенант И.Ф. Кириченко направлен в Китай в качестве советника командующего БТ и МВ Народно-освободительной армии. С 1964 г. в отставке. Скончался генерал в Москве в 1981 г.

С марта 1943 г. штаб 29 тк возглавлял 36-летний полковник Евгений Иванович Фоминых. Это был подготовленный (преподавал тактику во 2-м Харьковском танковом училище) с боевым опытом штабной офицер. В 1941–1943 гг. в действующей армии он командовал танковым батальоном и танковым полком, был начальником штаба танковой бригады и служил старшим помощником начальника оперотдела штаба танкового корпуса. Кроме того, Евгений Иванович обладал хорошими командирскими качествами. Поэтому не случайно, что после отзыва И.Ф. Кириченко в Москву именно он принял командование 29 тк, а в декабре 1944 г. был переведен на равноценную должность в 25 тк. Соединение успешно действовало в Сандомирско-Силезской, Нижне-Силезской и Берлинской наступательных операциях. За успешное выполнение заданий командования в ходе битвы за Берлин генерал-майор Е.И. Фоминых был удостоен звания Героя Советского Союза.

25 тбр сформировалась с 1 по 20 октября 1942 г. в г. Новое Сормово Горьковской обл. Затем была переброшена на Западный фронт, в район г. Истра, где вошла в состав 7-й мотострелковой дивизии 16А. С 24 октября по 18 декабря бригада вела бои на солнечногорском направлении под Москвой. 26 декабря передислоцирована в район с. Шубное Острогожского района Воронежской обл. и передана в состав Резервного фронта. 28 февраля 1943 г. вошла в состав 29 тк 5 гв. ТА. С 8 сентября 1942 г. по 28 сентября 1943 г. бригадой командовал 33-летний полковник Володин Николай Константинович. До этого он занимал должность начальника инженерной службы 34 мсбр.

Н.К. Володин был одним из самых молодых командиров танковой бригады в армии, однако уже имел хорошую профессиональную подготовку – в 1940 г. окончил Военную академию моторизации и механизации им. И.В. Сталина. Штаб бригады с 14 декабря 1942 г. по 24 марта 1944 г. возглавлял майор Машков Михаил Федорович.

31 тбр была сформирована 3 сентября 1941 года на Юго-Западном фронте как 1-я отдельная танковая бригада, однако уже 2 ноября, прибыв в распоряжение Ставки ВГК в район г. Ногинска, получила новое наименование – 31-я танковая бригада. А через несколько дней, пасмурным утром 7 ноября 1941 г., ее экипажу выпала честь участвовать в знаменитом параде на Красной площади, который продемонстрировал всему миру мужество и решимость советского народа отстоять свою страну. Затем (13 ноября) соединение передали в подчинение командиру 1-го кавалерийского корпуса генералу П.А. Белову. После пяти дней оборонительных боев бригада, совершив 270-км марш в район г. Клина, перешла в подчинение 20А Западного фронта. Вплоть до конца февраля 1943 года соединение действовало в его составе, периодически выходя на доукомплектование и отдых. Соединение вело оборонительные бои в составе 16-й, 20-й армий, оперативной группы генерала Ремизова, а также 8-го тк в районе городов Волоколамск, Мещевск, а в августе 1942 года участвовала в окружении и уничтожении кармановской группировки врага западнее Москвы. К 7 марта 1943 г. по железной дороге была переброшена в район х. Средне-Митякино Воронежской области и вошла в состав 29 тк. С 25 марта по 6 июля 1943 г. в районе х. Грушевая Поляна занималась доукомплектованием и боевой подготовкой личного состава.

22 января 1943 г., когда бригада еще находилась на Западном фронте, под Наро-Фоминском в торжественной обстановке в ее состав была передана танковая колонна, которую сформировали из боевых машин, построенных на денежные средства трудящихся Красной Пресни. На башне каждого танка белой краской было выведено «Москва». Через некоторое время соединение вывели в резерв Ставки и вплоть до начала Курской битвы оно в боях не участвовало. Поэтому танки из колонны «Москва» впервые вступили в бой на знаменитом «танковом поле» под Прохоровкой 12 июля 1943 г.

Командовал бригадой с 20 января по 8 августа 1943 г. 47-летний полковник Моисеев Степан Федорович. В 1918 г. он вступил в Красную Армию, участвовал в боях против Польши на Западном фронте в качестве командира роты. В 1919 г. окончил курсы «Выстрел». В 30-е годы – командир стрелковой роты, начальник штаба стрелкового батальона. После окончания бронетанковых курсов усовершенствования комсостава Моисеев командовал отдельными автобронетанковыми батальонами в 170-й мотострелковой и 16-й танковой дивизиях. К началу Великой Отечественной войны он уже помощник начальника автотранспортной службы 18-го мехкорпуса. В августе – октябре 1941 г. был начальником оперативного отдела автобронетанковых войск 6-й армии Юго-Западного фронта. Командовал 10-й танковой бригадой, затем – 243-м танковым полком.

Наиболее мощным соединением была 32 тбр. На ее вооружении состояли только танки «Т-34». Бригада была сформирована в период с 5 по 25 октября 1941 г. на базе 32 тп в г. Владимире Московской области. Полк был сформирован во второй половине 30-х годов, участвовал в Освободительном походе на Западную Украину и Белоруссию. В первые месяцы войны его танкисты сражались в Молдавии (защищали Кишинев, Котовск), а затем на Украине.

28 октября 1941 г. бригада была переброшена по железной дороге в г. Тулу и передана в состав Западного фронта. С этого момента и до конца октября 1942 г. соединение вело бои в полосе 50А (район Большая Яровая, Овсянниково, Тихвинское), 10А (район г. Кирова), а также 16А (оборона на р. Жиздра). С 30 октября бригада выведена в резерв Ставки ВГК (Кубинка). К 12 марта 1943 года бригада сосредоточилась в районе х. Нижне-Митякино (Воронежская область), где и вошла в состав 29 тк. В мае 1943 г. бригада была сформирована по так называемому «гвардейскому штату». Более трети, 27 боевых машин, были из колонны «Свердловский комсомолец». Эти танки построены на средства тружеников Урала и переданы бригаде 23 февраля 1943 г. 10 машин составили 1-ю роту 1-го танкового батальона (тб), которой командовал в ту пору капитан И.Л. Светюк, а остальные ушли на полонение других подразделений 1 и 2 тб.

Интересная деталь: как вспоминала ветеран соединения Н.Я. Вишневская, когда 32 тбр находилась на Западном фронте, на ее пополнение прибыла танковая колонна «Московский колхозник», изготовленная на средства трудовых коллекторов Наро-Фоминского, Звенигородского и Можайского районов Московской области. Однако после получения приказ о перебазировании в Воронежскую область эти машины были переданы в одну из бригад, действовавших западнее столицы. А 32 тбр после прибытия на место получила танки «Свердловского комсомольца».

С 8 января 1943 г. бригаду возглавил 40-летний полковник Алексей Алексеевич Линев, уроженец Воронежской области. С середины 1919 года он участвовал в боях на фронтах Гражданской войны. После ее окончания проходил службу в качестве политрука учебного танкового полка в Московском военном округе, командира танковой роты, а затем батальона, начальника штаба танкового батальона в Отдельной Дальневосточной Краснознаменной армии. Здесь он познакомился и некоторое время служил вместе с командармом, а в ту пору подполковником П.А. Ротмистровым. В январе 1937 года по окончании академических курсов тактическо-технического усовершенствования при Академии моторизации и механизации РККА А.А. Линев назначается начальником автобронетанковых войск 18-го стрелкового корпуса (ск) на Дальнем Востоке. До прибытия в 29 тк, с 26 января по 12 октября 1942 г., он занимал должность заместителя командующего Дальневосточным фронтом по автобронетанковым войскам. Судя по действиям 32 тбр 12 июля под Прохоровкой, Алексей Алексеевич был человеком решительным и целеустремленным, твердо управлявшим соединением. 26 августа 1943 г. полковник А.А. Линев погиб в бою при освобождении Украины.

53-я мотострелковая бригада формировалась в лесу около г. Владимир на базе 353-го запасного полка в основном из личного состава частей Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии. Первоначально, с 5 ноября 1942 г., она называлась 53-й механизированной бригадой (мбр). 28 февраля 1943 г. бригаду передали в состав 29 тк 5 гв. ТА, и к 16 марта 1943 г. по железной дороге она была переброшена в Ростовскую обл., а затем в район г. Острогожск Воронежской обл. Передислокация проходила комбинированным маршем – по железной дороге и на автомашинах. В условиях весенней распутицы переброска затянулась, части прибывали к новому месту с 28 марта по 14 апреля. Из-за плохой организации передислокации Военный совет 5 гв. ТА принял решение отстранить командира бригады подполковника И.С. Бресловца. Командование бригадой принял подполковник Н.П. Липичев. 2 мая 1943 г. соединение было реорганизовано по штату мотострелковой бригады и стало именоваться 53-й мотострелковой бригадой (боевой и численный состав бригады на 9 июля 1943 г. см. в табл. 5). До Прохоровского сражения ее подразделения в боях не участвовали.

Подполковник Николай Петрович Липичев родился в феврале 1907 г. в Санкт-Петербурге. Окончил десятилетку. До призыва в РККА в 1929 г. заведовал почтовым отделением в Ленинградской области. В 1937 г. окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе. Участвовал в советско-финляндской войне 1939–1940 гг. С начала Великой Отечественной войны и до января 1942 г. командовал мехбатальоном 40 тбр на Северном фронте, затем стрелковым полком 158 сд на Калининском фронте. В качестве командира 62 гв. мсбр 13 тк участвовал в Сталинградской битве. Был дважды тяжело ранен. В июле 1942 г. награжден орденом Красного Знамени. Последняя должность перед назначением в корпус – командир 11 гв. мехбр 5 гв. Змк.

29 тк продолжал комплектоваться до штатной численности вплоть до середины мая 1943 г. Специально для него был создано ряд новых частей и подразделений усиления и обеспечения. 25 января 1943 г. завершилось формирование 75-го мотоциклетного полка. В его состав влились бойцы и командиры 14-го отдельного запасного мотоциклетного полка, а материальная часть (мотоциклы и бронетранспортеры) поступила с завода им. Лихачева. Батальон предназначался для ведения разведки, поэтому ему предстояло стать глазами корпуса. Так, на острове Ягры в устье Северной Двины 10 февраля 1943 г. завершилось формирование 271 мп. Он комплектовался личным составом запасных частей Архангельского военного округа, а 70 % офицеров были направлены из Пензенского артилерийско-минометного училища. Воинам полка предстояло сыграть важную роль под Прохоровкой. Весной прибыл сформированный в Москве на базе первого отдельного запасного линейного батальона связи 363-й отдельный батальон связи.

В состав 29 тк также входили: 1446-й самоходный артиллерийский полк (сап), 271-й минометный полк, 366-й полк малой зенитной артиллерии (мза), 76-й гв. минометный полк «катюш», 38-й бронебатальон, 363-й отдельный батальон связи, 75-й отдельный мотоциклетный батальон (омцб).

5-й гв. Зимовниковский мехкорпус был сформирован на основании директивы НКО от 26 ноября 1942 г. (за пять дней на базе 17 тк) и стал именоваться 6-м мехкорпусом. После участия в боях по разгрому котельниковской группировки немцев в декабре 1942 г. и освобождению г. Зимовники 9 января 1943 года соединение преобразовано в гвардейское и стало носить почетное наименование «Зимовниковский». С началом формирования 5 гв. ТА корпус в конце февраля из резерва Южного фронта был передан в ее состав и переброшен в Воронежскую область. Здесь велось его доукомплектование и подготовка к боям. Корпус состоял из 10, 11, 12-й гв. механизированных и 24-й гв. танковой бригад.

Артиллерия 5 гв. мк состояла из 285-го минометного полка майора С.С. Беленького, 409-го отдельного гв. минометного дивизиона «катюш», 1447 сап под командованием майора В.Ф. Гайдаша и 104 гв. иптап, которым командовал майор Ф.З. Бабаченко. Федор Захарович отличился в период советско-финляндской войны 1939–1940 гг. Будучи начальником разведки артдивизиона 323-го артполка 123 сд, он успешно действовал по разведке огневых точек врага при взятии г. Выборг, за что в апреле 1940 г. представлен к званию Героя Советского Союза.

2 марта 1943 г. командиром корпуса был назначен генерал-майор танковых войск Б.М. Скворцов. В танковые войска Борис Михайлович пришел в 1931 г., четыре года преподавал тактику в Казанской высшей школе технического состава танковых войск. В 1936 г. окончил Военную академию моторизации и механизации РККА. Будучи командиром танкового батальона 11 тбр, отличился в период военного конфликта на р. Халхин-Гол. В разгар боя был убит комбриг. Скворцов принял командование на себя. Танкисты во взаимодействии с другими подразделениями сумели окружить и уничтожить группировку врага. За умелое руководство бригадой Скворцов был награжден орденом Ленина. Затем командовал 61 тд. К началу Великой Отечественной войны полковник Скворцов был уже заместителем командующего 17А по танковым войскам. Армия с августа 1941 г. входила в состав Забайкальского фронта, прикрывая границы с Китаем и Монголией. В течение февраля 1943 г. он командовал 7-м мехкорпусом, который находился на формировании в Московском военном округе. 12 мая 1946 г. скончался от тяжелой болезни.

Из «ротмистровского» 3-го гв. Котельниковского танкового корпуса пришел и начальник штаба соединения полковник И.В. Шабаров. До войны Иван Васильевич окончил Военную академию моторизации и механизации РККА, затем в течение ряда лет преподавал тактику в этом учебном заведении. В 1942 г. он был назначен и успешно командовал 87 тбр, которая входила в состав 7 тк.

10-я гв. механизированная бригада (бывшая 51 мбр) сформирована в сентябре 1942 г. в Горьковской обл. С 9 января по 6 февраля 1943 г. в составе корпуса находилась в оперативном подчинении 2 гв. А Южного фронта и вела бои на направлении Сокоревка, Калач, Котельниково. С 7 февраля по 27 марта находилась в резерве Южного фронта, а с 28 марта вошла вместе с корпусом в состав 5 гв. ТА. До 6 июля дислоцировалась в районе х. Корпенко Воронежской обл. Командовал бригадой И.Б. Михайлов.

11-я гв. механизированная бригада (бывшая 54 мбр) была сформирована в середине 1942 г. В январе 1943 г. вела бои под Ростовом, затем с 9 по 17 февраля в составе корпуса поддерживала наступление частей 2 гв. А в направлении станицы Цимлянская. После этого была выведена в резерв, а с марта вошла в подчинение командующего 5 гв. ТА. Ее командиром был назначен бывший начальник Чкаловского танкового училища полковник Н.В. Грищенко. В командование 12-й гв. механизированной бригадой (бывшей 55 мбр) вступил Герой Советского Союза полковник Г.Я. Борисенко. Высокого звания он удостоился за успешные боевые действия против японских захватчиков на р. Халхин-Гол в августе 1939 г., в то время он командовал разведывательным батальоном 6-й легкотанковой бригады 1-й армейской группы. Командиром 24-й танковой бригады (до 13 марта 1943 г. – 52 гв. тп) был назначен подполковник В.П. Карпов. Тогда же 52 гв. тп под командованием майора И.А. Курносова из состава корпуса был передан в непосредственное подчинение командующего 5 гв. ТА и при выдвижении армии в район Прохоровки был включен в передовой отряд армии.

18-й отдельный танковый корпус (отк) был включен в состав 5 гв. ТА 5 июля 1943 г. распоряжением командующего Степным фронтом. К этому времени он имел богатый боевой путь. Его управление было сформировано в течение двух недель в Московском учебном автобронетанковом центре на основе директивы НКО СССР от 15 июня 1942 г. Первоначально в состав корпуса были включены 110, 180, 181-я танковые и 18-я мотострелковая бригады. Свое боевое крещение соединение получило в период Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции.

В конце июня 1942 г. германское командование перешло к осуществлению плана под кодовым наименованием «Блау». Его цель была разгромить войска Юго-Западного фронта и выйти к Волге, а затем и на Кавказ. 28 июня войска 6-й полевой армии нанесли два мощных удара, из района Волоконовки и Курска в направлении реки Дон, и уже к 3 июля прорвав оборону фронта на стыке 13-й и 40-й армий на всю глубину, частично уничтожив, а частично окружили дивизии 21 и 40А, вышли к Воронежу. Стремясь не допустить дальнейшего развития наступления врага советское командование начало оперативно подтягивать в район Воронежа подвижные резервы – танковые соединения. Среди них был и 18 отк. Его руководство получило от командовании Воронежским фронтом задачу: не допустить полномасштабного форсирование немцами танковыми дивизиями Дона в полосе 40А и захвата Воронежа. Железнодорожные составы с войсками корпуса подошли к городу, когда в нем уже шли ожесточенные бои. «В ночь со 2 на 3 июля первый эшелон с танками стал разгружаться на ст. Воронеж, – отмечается в документах штаба. – Непосредственно с разгрузочной площадки танки шли в боевые порядки и с ходу вступали в бой. По несколько раз в день немцы переходили в яростные контратаки на город. Сотни фашистских самолетов непрерывно бомбили утопавший в зелени красавец город. В течение трех суток танкисты соединения, под командованием первого командира корпуса генерала И.Д. Черняховского, днем и ночью отражали непрерывные атаки неприятеля». Невероятными усилиями враг был остановлен.

За успешное выполнение трудной задачи и умелое руководство войсками комкор-18, будущий дважды Герой Советского Союза и командующий фронтом, а в ту пору генерал-майор танковых войск Иван Данилович Черняховский был назначен командующим 60А.

До конца сентября корпус продолжал вести тяжелые оборонительные бои под Воронежем. За этот период его бригады и полки понесли значительные потери, которые было невозможно восстановить за счет поступавшего скудного пополнения маршевых рот. Поэтому в начале октября 18 отк выводят на комплектование и 4 октября по железной дороге направляют к Саратовской области в Татищевские танковые лагеря, на переформирование.

Но уже с 24 по 31 ноября управление соединения, 110, 170, 181 тбр и подразделения обеспечения с материальной частью перебрасываются по железной дороге в действующую армию, на Дон. 11 декабря 1942 г. корпус полностью сосредоточился в районе Нижнего Мамона (375 км северо-западнее Сталинграда), где вошли в состав Юго-Западного фронта. На тот момент в нем отсутствовала положенная по штату мотострелковая бригада. Перед отправкой под Сталинград его «родную» 18 мсбр вывели из его состава. Поэтому руководство фронта оперативно подчинило генералу Б.С. Бахарову 32 мсбр.

С 16 декабря 18 отк в составе 1-й гвардейской армии (1 гв. А) участвует в Среднедонской наступательной операции («Малый Сатурн»). Главная цель ее – уничтожение боковско-морозовской группировки врага и срыв попыток группы армий «Дон» (командующий – генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн), деблокировать окруженную под Сталинградом армию фельдмаршала Ф. Паулюса.

Переправившись через Дон, утром 17 декабря корпус с исходных позиций – Осетровка должен был быть введен в бой в полосе 1 гв. А. Он имел приказ наступать в направлении Миллерово, нанося удар по флангам и тылу окруженной Тормосинской группировки противника. Однако 38 гв. сд не смогла прорвать рубеж противника и не обеспечила условия для ввода соединения в прорыв. Командарм генерал В.И. Кузнецов решил прорвать оборону неприятеля силами танкового корпуса, таким образом, изначально соединению ставились не свойственные ему задачи, а учитывая, что уже была попытка сломить сопротивления немцев на этом участке, принятое решение изначально подразумевало большие потери в танках. К этому следует добавить, что, по сути, еще шло формирование 1 гв. А (второго формирования) и механизм управления и обеспечения до конца не был отлажен.

Удар был мощный, но неприятель оказывал упорное сопротивление. Ситуацию усугубляли морозы, сильная метель, проблемы с подвозом горючего и боеприпасов. 18 отк увяз в тяжелых затяжных боях, с большим трудом продвигаясь вперед. В этой ситуации командование армии решило ответственность за неудачный ввод войск в бой и, по сути, топтание на месте возложить на комкора. Генерал-майор Б.С. Бахаров был отстранен от должности, и исполнение его обязанностей возложили на начальника штаба полковника Гущенко. Это решение поддержало руководство Юго-Западного фронта, которым в ту пору командовал генерал Н.Ф. Ватутин. Конфликт был острым, комкора не только отстраняли от должности, но и арестовывали. Хотя веских оснований для этого не было. В результате оказались испорчены отношения Б.С. Бахарова и с В.И. Кузнецовым, и с Н.Ф. Ватутиным, что в значительной мере повлияло на выводы, которые были сделаны правительственной комиссии с подачи командования Воронежского фронта после Прохороского сражения в июле 1943 г.

Совершив за двое суток в тяжелейших зимних условиях почти 140 км рывок, передовые 170 и 181 тбр овладели г. Мешков, отрезав тем самым путь на юг 8-й итальянской армии. Под ударами советских стрелковых соединений, пытаясь прорваться в направлении Миллерово, враг многочисленными, но разрозненными частями итальянской дивизии «Ровена», 9, 52-й, и 292-й немецких пехотных дивизий, захватил населенный пункт поселок Поздняково и рассек корпус на две самостоятельные боевые группы. Одна из них – в составе 110 тбр и 32 мсбр под руководством начальника штаба майора Герасименко, – используя танки, прижала противника к Поздняково. Вторая – 170 и 181 тбр под общим командованием полковника Гущина – удерживала Мешков. Неприятель предпринял отчаянные попытки отбить город. 20 декабря был нанесен сильный удар с севера. На высоте близ церкви был окружен мотострелковый батальон 181 тбр, насчитывавший в этот момент всего 64 человека. Несмотря на численное превосходство врага, оставшиеся в живых 23 воина под командованием ст. лейтенанта Фроловского сумели отразить несколько атак. Когда боеприпасы были на исходе, группа перешла в решительную контратаку и, захватив у врага 8 ручных пулеметов и боекомплект к ним, продолжила удерживать рубеж. К исходу дня танки двух бригад, поддержанные передовым отрядом 152-й стрелковой дивизии, выбили просочившиеся в город силы противника. После ожесточенного боя в центральной части и на северных окраинах осталось около четырех сотен трупов, а 3500 итальянских, румынских и немецких солдат и офицеров сдались в плен со всем вооружением.

Успешно действовала и группа Герасименко, хотя у Поздняково, на узком участке фронта, находились значительные силы отходивших на юг военнослужащих трех вражеских армий. Используя численное превосходство, гитлеровцы предпринимали даже массированные психические атаки пехотой на позиции 32 мсбр в направлении Хлебное. «Противник сосредоточил на малой площади до 18 000 человек с артиллерией, автотранспортом и обозами, стесненный в маневре, неся огромные потери в живой силе и технике от огня наших танков и артиллерии, были вынуждены сложить оружие. В результате 24-часового непрерывного боя немцы и итальянцы потеряли до 5000 человек убитыми и ранеными и до 11 000 сдались в плен со всей материальной частью и обозами»[30]. Этот успех достался дорогой ценой, в бою погиб майор Герасименко, получил ранение командир 32 мсбр майор Сердюк, обе бригады понесли заметные потери в личном составе.

К утру 22 декабря разгром группировки немцев и их союзников севернее Мешков – Хлебное был завершен. В это время с верховья реки Чир начали отходить их войска на юго-запад в направлении Миллерово. Стремясь сорвать намерение врага, командование Юго-Западного фронта отдало приказ 18 тк: заблокировать путь итальянской дивизии «Сфорциско» и двигавшимся вместе с ней частям 7-й и 9-й румынских пехотных дивизий в район Верхне-Чирской. Во второй половине дня 110 тбр вышла к станице, где уже находился противотанковый заслон противника. Применив маневр, на большой скорости в станицу ворвался танк мл. лейтенанта Г.Г. Калинина из 441 тб. Вражеские артиллеристы не смогли ничего противопоставить напору и решительности советских танкистов. Используя строения, экипаж близко подвел свою боевую машину к огневым позициям ПТО и одним ударом уничтожил 9 орудий. Продолжая продвигаться вперед, танкисты уничтожили две минометные батареи и рассеяли около роты солдат. К вечеру станица полностью была в руках бригады, замаскировав боевые машины у сараев и клунь, экипажи ожидали подход неприятеля. С наступлением сумерек в Верхне-Чирскую начали втягиваться вражеские колонны. Завязался ожесточенный бой, который продолжался всю ночь. На рассвете, осознавая безысходность своего положения, командование противника приняло решение сложить оружие. По данным штаба корпуса в плен сдалось более 3000 человек.

Ожесточенные бои корпус вел и за Миллерово. По данным разведки стало известно, что в этом населенном пункте из отступавших частей противник создал прочную систему противотанковой обороны, в том числе и с использованием бронетехники. Учитывая это, советское командование решило окружить гарнизон Миллерово двумя синхронными ударами: с северо-запада – стрелковыми соединениями и с юго-запада – силами 18 отк. Одновременно готовилось демонстрирующее наступление «в лоб» со стороны Ново-Спасского.

2 января 1943 г. войска перешли в наступление. Главные силы корпуса двинулись на Каменск. Решительным рывком 181 тбр, обойдя город с юга, выбила гитлеровцев из сел Ивановка и Греково-Станичное, перерезав железную дорогу Миллерово – Каменск. Развивая успех, на рассвете следующего дня корпус занял ряд станиц и хуторов: Верхне-Таловый, Нижне-Таловый, Старая Станица и коммуну «Завет Ленина», а стрелковые дивизии 1 гв. А занял станцию Красновка. Тем самым немецкие части, удерживавшие город, попали в мешок. Но враг не дрогнул и продолжил отчаянно защищаться. Боевые действия за город продолжались до 18 января. В этот день оборонявшимся удалось смять заслон пехотных подразделений и прорваться из кольца к Красновке. Противник явно стремился отвести находившиеся в городе войска в направлении Ворошиловграда. Командование корпуса быстро среагировало на прорыв. 110 тбр атаковала станцию и овладела ею. Часть сил, в основном танки, вышедшие из Миллерово, поспешно отошли к крупному населенному пункту и большой железнодорожной станции ст. Чеботовка.

Началась пурга, но комкор, пытаясь ошеломить немцев и выбить их ночным ударом из станции, бросил в преследование по бездорожью основные силы соединения. Но из-за сложных погодных условий и несогласованности действий командования бригад произошла трагедия. В установленное время к станции подошла лишь заметно потрепанная 170 тбр, а 181 тбр и 32 мсбр находились еще в пути. Комбриг полковник Дурнев, проведя разведку, решил атаковать, не ожидая подхода соседей. Расчет был сделан на неожиданность и усталость вражеских солдат, устроившихся на ночлег после тяжелого марша. И действительно, в начале боя немцы и итальянцы в панике начали отходить к южным окраинам, но затем сопротивление начало возрастать, а силы бригады неумолимо таяли. К середине ночи все танки бригады вышли из строя. Создав сильный заслон в центре села, враг, атаковав во фланг, вышел в тыл к дому, где развернулась оперативная группа штаба. Офицеры заняли круговую оборону. До середины дня 18 января 170 тбр вела тяжелые кровопролитные бои, кольцо вокруг основных очагов сопротивления сжималось. В 13.00, пытаясь прорваться из Чеботовки, оперативная группа во главе с комбригом С.А. Дурневым и комиссаром Н.Е. Лысенко предприняла отчаянную контратаку, в ходе которой практически весь командный состав соединения погиб.

Рывок к станции не был подготовлен штабом корпуса должным образом. Не провели совещания «накоротке» и командиры задействованных в наступлении бригад, как это обычно делалось. Это привело к тому, что штабы не имели между собой устойчивой связи, следовательно, не наладили полноценного обмена оперативной информацией и не знали общую ситуацию в полосе наступлений. Каждый комбриг принимал решение самостоятельно без координации своих действий с соседями. В результате, когда бригада Дурнева, истекая кровью, дралась с гитлеровцами в Чеботовке, мотострелки Сердюка стояли колоннами в полной боевой готовности перед станцией, но не вступили в бой и не оказали танкистам никакой помощи.

К вечеру 170 тбр была полностью разгромлена, из кольца удалось вырваться лишь небольшой группе разведчиков и мотострелков во главе с капитаном П.М. Левченко. По свидетельству местных жителей, после боя враг зверствовал. Немецкие солдаты добивали наших раненых бойцов на улицах и, обойдя практически все постройки, где были подвалы и могли скрываться раненые, забрасывали их гранатами. В ходе этой чудовищной акции погибло и было ранено много мирных жителей, особенно детей. В бою за Чеботовку героически сражались и бойцы, освобожденные частями корпуса из немецких лагерей военнопленных в Миллерове. Однако враг недолго удерживал станцию. Подтянув силы, корпус выбил неприятеля и перешел к его преследованию.

После разгрома гитлеровцев в Чеботовке путь на Ворошиловград был открыт. 18 отк, преодолевая мелкие заслоны, к исходу 21 января овладел станциями Кондрашево, Луганская и вышел на левый берег Северского Донца.

За успешные боевые действия на подступах к Сталинграду и освобождение города Миллерово приказом Верховного Главнокомандующего личному составу 18 отк была объявлена благодарность.

29 января 1943 г. войска Юго-Западного фронта начали Ворошиловоградскую наступательную операцию. К этому времени противник на юге советско-германского фронта отступал, войсками Южного фронта были освобождены крупные города Ростов-на-Дону и Шахты. С 31 января 18 отк в составе подвижной группы этого фронта под командованием генерала М.М. Попова переходит в наступление на Красноармейск, Пролетарск, Артемовск, Мариуполь, с целью отрезать пути отхода донбасской группировки противника. К 18 февраля 6А и 1 гв. А вышли на подступы к Днепропетровску, но были остановлены упорным сопротивлением немцев. Попытка подвижной группы развить наступление на юг успеха не имела. 21 февраля немцы нанесли сильный удар свежими резервами встык Воронежского и Юго-Западного фронтов. Корпус попадает в кольцо и с ожесточенными боями отходит к Барвенково. К 23 февраля его основные силы прорываются из окружения и занимают оборону в 70 км западнее Краматорска, а через сутки вышла из кольца и 181 тбр с зенитным полком.

К началу марта 18 отк был выведен из состава подвижной группы генерала М.М. Попова и сосредоточился в районе Изюма. Более месяца соединение не выходило из боев, потеряло практически всю бронетехнику, часть тяжелого вооружения и значительную часть личного состава. Погиб ряд офицеров среднего и старшего звена соединения, в том числе два начальника штаба майор Герасименко и полковник И.А. Гущенко, командир 170 тбр полковник Дурнев.

Но в начале марта резко обострилась обстановка под Харьковом. Группа армии «Юг» настойчиво теснила войска Воронежского фронта. Поэтому 10 марта генерал Бахаров получил приказ: имеющимися силами и дополнительно подчинив себе 141 тп (4 «Т-34» и 6 «Т-70») и 870 иптап (4 орудия), выйти в район Харькова (Русские Тишки). К этому времени 170 и 181 тбр вообще не имели танков, в 32 мсбр осталось 250 человек, 3 орудия и 14 минометов. Поэтому всю бронетехнику корпуса (4 «Т-34» и 15 «Т-70») свели в одну 170-ю тбр и вместе с остатками 32 мсбр направляют своим ходом на помощь 3-й ТА генерала П.С. Рыбалко, из последних сил сдерживавшей удар 4ТА из района Краснограда. Совершив 150-километровый марш в условиях бездорожья, сводный отряд (обе бригады) 13 марта вошли в город и до завершения Харьковской оборонительной операции вели кровопролитные у Рогани и в Старого Салтова.

С 23 марта части корпуса выводятся в резерв фронта в район Россоши, где вплоть до начала июля корпус пополнялся и занимался подготовкой личного состава. В это время в состав соединения входили три танковые (170, 181, 110) и мотострелковая бригады. Численность и боевой состав 18 тк на 5 июля показаны в табл. 6.

170 тбр начала формироваться 15 февраля 1942 г. в г. Москве в парке Сокольники как «отдельная танковая бригада». Личный состав поступал в основном из Казанской танковой школы и Гороховецких танковых лагерей. Бригада имела смешанный состав, на комплектование двух ее батальонов поступили три типа бронетехники: советские «тридцатьчетверки», а также английские «матильды» и «валентайны». А в качестве автотранспорта и тягачей для орудий прибыли американские грузовики «Студебекер» и «Форд». 23 апреля комбриг подполковник М.И. Рудой получил приказ: к исходу 24 апреля произвести погрузку на ст. Рижская и отбыть в распоряжение командования Брянского фронта. 26 апреля личный состав уже приступил к выгрузке эшелонов на трех железнодорожных станциях: Горшечное, Косторное и Старый Оскол, а через двое суток бригада сосредоточилась в заросших балках в 12 км севернее г. Старый Оскол, где вошла в резерв фронта. После начала летнего наступления противника на воронежском направлении бригада с 30 июня 1942 г. вела тяжелые бои в районе г. Обояни, г. Старого Оскола и ст. Касторное. Огнем с места и короткими контратаками сдерживала противника, помогая выводить стрелковые соединения 40 и 21А из окружения за Дон. Затем до октября (до момента включения в состав 18 отк) участвовала в обороне Воронежа.

По воспоминаниям ветеранов, в корпусе бригада считалась невезучей. За первые четыре месяца боев с момента формирования в соединении сменилось полностью два комплекта командного состава во главе с комбригами. Затем последовал разгром в Чеботовке. Не менее тяжелые потери понесла она и в Прохоровском сражении.

К началу боев на Курской дуге соединением командовал 47-летний подполковник В.Д. Тарасов. Василий Дмитриевич – участник Гражданской войны, был ранен в боях на Южном фронте против войск генерала Деникина (1919).

В межвоенный период окончил Рязанскую пехотную школу (1921), курсы усовершенствования командного состава (1929–1930), а также Ленинградские автобронетанковые курсы (1932). С 1921 по 1930 г. командовал взводом, ротой, был курсовым командиром в Рязанской, Иваново-Вознесенской и Нижегородской пехотных школах. Затем почти четыре года Тарасов был начальником штаба батальона в Горьковской автобронетанковой школе, командовал батальоном 22-й мехбригады. В должности начальника автобронетанковой службы 95-й стрелковой дивизии участвовал в советско-финляндской войне 1939/40 г. За мужество, проявленное в боях, награжден орденом Красной Звезды. В феврале 1940 г. его переводят в отдел специальных заданий Главного разведывательного управления Генерального штаба РККА.

Когда началась Великая Отечественная война, он находился в распоряжении Военного совета округа, затем исполнял должность заместителя командира 205 тбр. В действующей армии с 1942 г., 22 июля назначен командиром 255 тбр Западного фронта. В 18 отк подполковник В.Д. Тарасов прибыл 8 мая 1943 г. с должности заместителя командира 187 тбр 9-го танкового корпуса. В бою под Прохоровкой 12 июля 1943 г. комбриг погибнет от прямого попадания вражеского снаряда в его танк.

181 тбр формировалась в Саратове с 19 июня 1942 г. 4 июля в районе Воронежа вошла в состав 18 отк. Через три дня перешла вместе с корпусом в подчинение Воронежского фронта и участвовала в Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции. 21 сентября бригада была передана в подчинение командира подвижной группы 38-й армии, действовавшей на правом берегу р. Дон. Затем вместе с корпусом участвовала в тяжелых боях по уничтожению группировки, прорывавшейся на помощь окруженной в Сталинграде немецкой 6А. С конца марта 1943 г. бригада находилась в районе Россоши Воронежской обл.

21 января 1943 г. исполняющим обязанности командира бригады назначили подполковника В.А. Пузырева. Он был одним из самых молодых комбригов в 5 гв. ТА. Его жизнь и служба связаны с Сибирью. Родился Вячеслав Алексеевич в Новосибирске в 1911 г. Окончив в 1929 г. семилетку, служил в 50-й учебной танковой дивизии Забайкальского военного округа. После демобилизации окончил школу ФЗО, стал работать в железнодорожном депо Новосибирска. 5 июля 1932 г. по партийной мобилизации призван в РККА и направлен в двухгодичную Ульяновскую бронетанковую школу. В 1934 г. возвратился в Забайкальский военный округ – был командиром танка, танкового взвода, роты, помощником начальника штаба батальона. После окончания первого курса Военной Академии им. М.В. Фрунзе (заочно) в 1940 г. назначен помощником начальника оперативного одела 50-й легкотанковой бригады. Перед самой войной, в апреле 1940 г., на такую же должность переведен в 57 тд, которая дислоцировалась в Монголии. Через две недели после начала Великой Отечественной войны в составе этого же соединения капитан Пузырев прибыл на Западный фронт.

За шесть месяцев Вячеславу Алексеевичу предстояло сменить три совершенно разные должности – от штабной до командной, причем в разных местах огромного советско-германского фронта. В сентябре 1941 г. он получил направление в штаб 112-й мотострелковой дивизии, которая сражалась на Западном фронте, но уже через месяц оказался в резерве отдела кадров Брянского фронта, а в декабре его направили на Воронежский фронт – заместителем командира батальона противотанковых ружей. Кстати, в это время 40А, в состав которой входил его батальон, занимала оборону под той самой Прохоровкой, где через полтора года – 12 июля 1943 г. – уже подполковнику В.А. Пузыреву предстояло вести свою 181 тбр в контрудар против корпуса СС.

В 18 отк он прибыл в июле 1942 г., когда тот находился под Воронежем. В это время корпус, войдя в состав Воронежского фронта, вместе с частями 40А вел бои по освобождению захваченной врагом части города. С середины июля Вячеслав Алексеевич становится заместителем командира, а с конца августа и до конца года – начальником штаба 170 тбр. В ноябре Вячеслав Алексеевич был легко ранен. 21 января 1943 г. он назначен исполняющим обязанности комбрига 181 тбр, а 24 июня утвержден в должности. За умелое управление соединением и личное мужество в мае 1943 г. подполковник Пузырев награжден орденом Красного Знамени.

В декабре 1943 г. он был направлен на краткосрочные курсы при Академии моторизации и механизации РККА, после их окончания с августа 1944-го и до конца войны командовал 24 гв. тбр.

Кроме перечисленных танковых бригад, в состав 18 отк в период Прохоровского сражения входила 110 тбр. Информации о ее формировании и боевом пути до лета 1943 г. собрать не удалось. Известно лишь, что со 2 апреля 1943 г. этим соединением командовал полковник И.М. Колесников. Иван Михайлович родился 15 января 1905 г. в г. Ахтырка Сумской обл. До призыва в РККА в 1920 г. сумел окончить лишь два класса начального училища. После окончания в 1922 г. 6-й Харьковской пехотной школы командовал взводом, ротой, батальоном, был начальником штаба полка. Два года (1932–1934) Иван Михайлович преподавал тактику в Ульяновской бронетанковой школе. В 1935–1939 гг. служил начальником штаба, командиром танкового батальона, помощником начальника штаба 4-й отдельной танковой бригады в Белорусском военном округе. Перед войной окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе. С 19 июля 1941 г. Колесников служил в штабе 32А начальником отдела горюче-смазочных материалов (ГСМ). В начале октября 1941 г. назначен начальником штаба, а с мая 1942 г. – заместителем командира 2-й отдельной гвардейской танковой бригады Западного фронта, 26 июля 1942 г. – командиром 186 тбр того же фронта. В феврале 1943 г. полковник Колесников был переведен на Юго-Западный фронт и назначен начальником штаба 18 отк.

32-я мотострелковая бригада формировалась с 5 мая по 24 июня 1942 г. в Приволжском военном округе в г. Вольск Саратовской обл. Она комплектовалась как самостоятельная боевая единица, поэтому в состав более крупного соединения вошла уже в действующей армии. В конце июня бригада была переброшена на Сталинградский фронт в район г. Калач, где вошла в состав 28 тк. До начала августа вела тяжелые оборонительные бои в составе корпуса, а затем 8 августа была переподчинена командующему 64А. Действовала в районе хуторов Нижний, Верхний Гниловской, Вертячий, в ожесточенных боях понесла серьезные потери в личном составе, поэтому 28 августа бригада по железной дороге была переброшена в Саратов – для доукомплектования и отдыха.

В период Прохоровского сражения 32 мсбр командовал полковник М.Е. Хватов, назначенный на эту должность еще в ноябре 1942 г. Однако в начале 1943 г. он был тяжело ранен. Обязанности комбрига с 10 февраля по 28 июня 1943 года исполнял его заместитель подполковник И.А. Стуков. Из-за допущенной ошибки (28 июня стало 28 июля) во всех отчетных документах, касающихся периода боев под Прохоровкой, Хватов комбригом не числился. Восстановить истину удалось по оперативным документам бригады, которых тоже осталось мало.

Судьба этого человека весьма непроста и насыщена событиями и крутыми поворотами. Михаил Емельянович родился в Волгоградской обл. 5 декабря 1896 г. Окончил 4 класса сельской школы, трудился плотником. Затем был призван на службу в царскую армию рядовым. В 1915–1916 гг. унтер-офицером участвовал в Первой мировой войне. С 1918 г. на стороне Советской власти сражался на полях Гражданской войны. В 20-е гг. прошел путь от командира взвода до помощника командира батальона. В 1931 г. был уволен из рядов Красной Армии, работал военруком в техникуме. В 1936 г. вновь призван из запаса. Более года капитан Хватов воевал в Испании. После возвращения из командировки в сентябре 1938 г. его назначили командиром стрелкового полка 72 сд (г. Винница). Здесь его и застало начало Великой Отечественной войны. Трижды (в 1938–1940 гг.) награжден орденом Красного Знамени.

С первых дней войны Михаил Емельянович участвовал в боях, был ранен. В августе 1941 г. при выходе из окружения в полосе Юго-Западного фронта попал в плен, но через неделю бежал. В сентябре – декабре 1941 г. вновь был назначен командиром стрелкового полка 295 сд 21А. Особенно тяжелым оказался для Хватова второй год войны. В начале 1942 г. он продолжал командовать полком, через некоторое время стал заместителем командира 199 сд Сталинградского фронта, а затем переводится на самостоятельную должность – командиром мотострелковой бригады. Дважды за это время был ранен (всего за войну получил три ранения).

Воевал Михаил Ефимович успешно. Начал войну в звании майора командиром полка, а закончил генерал-майором в должности заместителя командира стрелкового корпуса. Был награжден рядом высоких государственных наград – орденами Ленина, Богдана Хмельницкого, Александра Невского. Достойно сражался он и на Курской дуге, в Прохоровском сражении 32 мсбр находилась в эпицентре боев, при этом комбриг уверенно и умело командовал соединением.

В состав 18 отк 32 мсбр вошла 1 декабря 1942 г. в районе с. Нижний Мамон после его прибытия с переформирования, а уже в середине месяца, 15 декабря, была подчинена как и другие его бригады, 1 гв. А Юго-Западного фронта. Участвовала в операции «Малый Сатурн», цель которой – разгром войск группы армий «Дон», стремившихся деблокировать окруженную группировку Паулюса, освобождала г. Миллерово. Затем, в конце января 1943 г., в течение недели она находилась в резерве Юго-Западного фронта. С 30 января 18 отк (вместе с 32 мсбр) вошел в состав подвижной группы Юго-Западного фронта под командованием генерал-майора М.М. Попова. Это оперативное объединение стало ударной силой при проведении операции «Скачок» на Украине (в Донбассе). К сожалению, тогда советское командование недооценило противника, переоценив свои возможности, в результате операция окончилась неудачно. С 10 по 23 марта бригада в составе корпуса совместно с частями 3ТА вела тяжелые, кровопролитные бои под Харьковом, а с 23 марта вместе с войсками корпуса была выведена в резерв Степного военного округа в район г. Россошь, где и находилась до 7 июля 1943 г.

С осени 1942 г. 18 отк командовал полковник (с 14.10.42 г. – генерал-майор) Б.С. Бахаров. Борис Сергеевич был родом из пос. Демянск Новгородской обл. В Красной Армии – с 1918 г., но в Гражданской войне не участвовал. В 1926 г. окончил Объединенную интернациональную военную школу, в 1932 г. – Военную академию им. М.В. Фрунзе, затем Ленинградские бронетанковые курсы усовершенствования командного состава. После академии Бахаров продолжил службу в Белорусском военном округе начальником оперативного отдела штаба 4-й мотобригады. С мая 1936 г. по октябрь 1938 г. командовал учебными батальонами в 10-й и в 18-й механизированной бригадах.

Вихри политического террора, пронесшиеся в нашей стране в середине 30-х гг., не обошли 33-летнего комбата. В 1937 г. ему был объявлен выговор «за притупление партийной бдительности».

Несмотря на это, из-за нехватки командиров старшего и среднего звена, возникшей в результате репрессий в Красной Армии, Бахаров в конце 1938 г. был назначен на должность, требующую значительно большего опыта и знаний, чем имел командир батальона, – исполнять дела начальника автобронетанковых войск Харьковского военного округа. Тем не менее Борис Сергеевич успешно справился с новыми обязанностями, проявив недюжинные организаторские способности. Через год, 29 ноября 1939 г., он назначается на должность командира 52-й отдельной легкотанковой бригады, а в мае 1941 года становится командиром 50-й танковой дивизии (тд) 25-го механизированного корпуса. С первых дней войны его дивизия в составе 13 и 21А Юго-Западного фронта принимала участие в тяжелых боях оборонительных боях на Днепре и Соже. В этот момент опыта для управления столь крупным соединением в боевых условиях Борис Сергеевич еще не имел, что стало одной из главных причин не совсем удалых действий дивизии и высоких потерь в первые месяцы Великой Отечественной войны. «Тов. Бахаров боевыми действиями руководит неумело, – писал в аттестации начальник штаба 21А генерал-майор В.Н. Гордов 18 августа 1941 г. – Действует отдельными танками, в результате чего дивизия несет большие потери материальной части, не имея должного успеха. Лично тов. Бахаров – храбр. В бою в Вовке показал пример, своим танком ринулся на обнаруженную колонну, уничтожил 12 машин, 7 пулеметов, 1 противотанковую пушку. После того его танк был подбит противником. Тов. Бахаров под огнем автоматчиков противника перелез на другой танк и продолжил уничтожать противника».

Но были и успехи. В начале августа 1941 г., дивизия успешно сражалась на Центральном фронте при прорыве из окружения группы под командованием генерал-майора Э.Я. Магона в районе г. Милославичи и р. Ложбянка, основу которой составляли части 45 ск 13А.

В сентябре 50 тд была переформирована в 150 тбр и направлена в составе оперативной группы генерал-майора А.И. Ермакова Брянского фронта, где осенью 1941 г. отличилась в боях против войск Гудериана. Танкисты Б.С. Бахарова успешно действовала и в ходе Елецкой наступательной операции в начале декабря 1941 г. Находясь в северной группе 13А, первыми ворвались в г. Елец.

Тем не менее при формировании танковых корпусов «первой волны» он не был выдвинут на должность командира соединения. Вероятно, в первую очередь на это повлияли его не совсем удачные действия в ходе приграничных сражений. Тем не менее боевой опыт был учтен, и 20 июня 1942 г. Борис Сергеевич назначается начальником штаба 17 тк, а 25 июля переводится на равнозначную должность в 18 тк Воронежского фронта. В это время корпус использовался для нанесения контрударов по наступающему противнику в основном в полосе 60А. А 7 сентября 1942 г. он принимает командование этим соединением.

В феврале – марте 1943 г. 18 тк в составе Юго-Западного фронта принимал активное участие в боях в Донбассе. Для генерала Б.С. Бахарова этот период оказался очень тяжелым. Корпус в начале марта вышел из состава подвижной группы генерала М.М. Попова, бригады имели от 40 до 80 % потерь в личном составе и материальной части. 9 марта немцы танковыми и моторизованными соединениями нанесли сильный удар встык Воронежского и Юго-Западного фронтов и, прорвав оборону, вышли в район Люботин, Пересечное, стремясь обойти Харьков с севера. 10 марта был получен приказ командующего Юго-Западным фронтом генерала Н.Ф. Ватутина: 18 тк из района Изюма должен совершить 150-км марш и, выйдя на восточные окраины Харькова, перейти в подчинение командующего Воронежским фронтом. Комкор свел остатки корпуса в 170 тбр (четыре «Т-34» и пятнадцать «Т-70»), слил горючее с оставшейся техники и, согласно приказу, направил бригаду. Сам со штабом и оставшимися частями прибыл в Великий Бурлук. 170 тбр горючего на весь марш не хватило, и в Чугуеве она остановилась. В течение двух дней командир бригады получил подряд несколько приказов из штабов Юго-Западного, Воронежского фронтов и от руководителя обороны Харькова. Выполнив их, бригада, не вступив в бой и совершив 80-километровый марш к Харькову, вернулась в Чугуев. В это время командир корпуса на «Виллисе» выехал вслед за ней, но, попав под обстрел, вынужден был вернуться.

Таким образом, в условиях быстро меняющейся обстановки и отсутствия резервов, когда под ударами противника наши ослабленные части начали беспорядочный отход, Б.С. Бахаров оказался между «молотом и наковальней» – между штабами двух фронтов, которые, используя истрепанный танковый корпус, стремились решить свои сиюминутные задачи. В результате 25 марта 1943 г. Н.Ф. Ватутин и член Военного совета генерал-лейтенант А.С. Желтов направили Сталину следующую докладную: «Командир 18-го танкового корпуса генерал-майор танковых войск Бахаров за время проведения операции на Юго-Западном фронте показал себя не способным командовать корпусом. Стремится увильнуть от боя, а в процессе его преждевременно выйти из него. Лично не обладает элементами мужества, храбрости и необходимой силы воли. Склонен к обману и очковтирательству. Далеко не обладает честностью. Большой демагог.

В период декабрьской операции отстранялся от должности и был арестован. В январских и последующих боях тов. Бахарову была представлена возможность исправиться – был допущен к командованию корпусом. Однако из этого выводов не сделал, недочетов не исправил. При обороне г. Харькова получил задачу вторгнуться с корпусом форсированным маршем через Чугуев на Харьков. Направил бригаду через Чугуев, а сам со штабом корпуса пошел через Великий Бурлук, уклонился лично от боя и несколько суток корпусом не управлял. Звание генерала не оправдал. Корпусом командовать может. Прошу Вас разрешить:

а) отстранить от занимаемой должности генерал-майора Бахарова;

б) назначить генерал-майора Бахарова на должность командира бригады фронта».

Руководство фронта с таким предложением явно поторопилось. Предъявленные обвинения – отголосок конфликта, возникшего еще в январе, и в Москве после недолгого разбирательства это поняли. Верховный Главнокомандующий решил, что не стоит разбрасываться командными кадрами, которых и так не хватало, и Бахаров остался в прежней должности. Можно представить, скольких душевных сил стоила эта история комкору, но на этом для него неприятности не закончились.

До начала июля 1943 г. 18 отк находился в Степном округе, а 6 июля был подчинен командующему 5-й гв. танковой армией генерал-лейтенанту П.А. Ротмистрову и передан вместе с армией в состав Воронежского фронта, которым в этот момент командовал генерал армии Н.Ф. Ватутин. Ситуация начала вновь накалятся. Как свидетельствуют документы, на марше, а затем и в ходе Прохоровского сражения корпус действовал не хуже других соединений армии. Его потери в ходе контрудара были меньше, чем, к примеру, у соседнего 29 тк, а продвинулся он заметно дальше. Но, вероятно, прошлое догнало генерала. Сразу же после окончания оборонительной фазы Курской битвы он все-таки был смещен с должности, но об этом разговор впереди.

Рассказ об этом эпизоде из жизни комкора получился несколько пространным, но это сделано лишь для того, чтобы показать, сколь прихотливы бывают повороты в судьбах людей и как в то тяжелое время много значили субъективные оценки и непредвиденные обстоятельства. Подобных случаев, когда ломались судьбы не только командиров корпусов, но и командармов, а то и командующих фронтами, было немало.

Артиллерийские части 5-й гв. танковой армии. В своем составе армия имела всего два артиллерийских полка: 678-й гаубичный и 689-й истребительно-противотанковый. Кроме того, каждый из трех корпусов имел по одному истребительно-противотанковому (двадцать 45-мм и 76-мм пушек), минометному, самоходно-артиллерийскому полку смешанного состава, по двадцать одной самоходно-артиллерийской установке «СУ-76М» и «СУ-122» (в 18 отк – полк танков «Мк-4» «Черчилль» с 57-мм орудиями), а также по одному гвардейскому минометному дивизиону «катюш» (восемь установок «БМ-13»). Во время наступления реактивные дивизионы вместе с армейским 76-м гв. минометным полком PC обычно сводились в одну группу – для нанесения более мощных ударов по целям.

Для ведения навесного огня по укреплениям противника, уничтожения резервов в глубине обороны и контрбатарейной борьбы этого количества артиллерии явно не хватало, особенно гаубичной. Расчет на то, что при вводе в сражение фронт обеспечит армию необходимыми частями усиления, не оправдался в первой же операции – в боях под Прохоровкой. Не все выделенные артиллерийские полки успели прибыть к началу наступления, а истребительно-противотанковую бригаду командование фронта было вынуждено перенацелить на другой участок.

Недостаточно были продуманы организация и материальное обеспечение управления артиллерией армии. Штаб командующего артиллерией не имел необходимых средств связи с артиллерийскими частями армии и корпусов, не было в штате и батареи управления. За штабом был закреплен лишь один автомобиль – грузовая «полуторка».

Заметно ограничена была армия и в средствах противовоздушной обороны. Каждый корпус располагал одним зенитно-артиллерийским полком (по шестнадцать 37-мм зенитных пушек, шестнадцать 12-мм и 17-мм зенитных пулеметов ДШК). Такой полк мог надежно прикрыть лишь управление корпуса. Кроме того, армия усиливалась 6-й зенитно-артиллерийской дивизией под командованием полковника Г.П. Межинского. Соединение имело на вооружении 64 пулемета ДШК-39 и 64 зенитных орудия, в том числе шестнадцать 85-мм пушек, и могло прикрыть войска на площади 63 кв. км (9 км по фронту и 7 км в глубину) при плотности 1,5 орудия на километр. «С учетом зенитно-артиллерийских полков корпусов, – писал А.И. Радзиевский, – это обеспечивало прикрытие главной группировки войск вне движения. С началом же наступления, а также при перегруппировках эффективность зенитно-артиллерийского прикрытия резко снижалась вследствие недостаточной проходимости колесных машин зенитной артиллерии. Поэтому основные задачи по противовоздушной обороне танковых армий, особенно в ходе боевых действий, выполняла истребительная авиация. Количество выделяемых для этой цели истребительных авиационных соединений постоянно увеличивалось»[31].

При подготовке к контрудару 12 июля 1943 г. 5 гв. ТА получила еще и 26-ю зенитно-артиллерийскую дивизию (зенад), так как армия к тому времени увеличилась в полтора раза, получив в оперативное подчинение еще два танковых корпуса. Несмотря на это, надежно прикрыть войска с воздуха зенитным огнем не удалось. Зенитчики, как и все артиллеристы армии, испытывали большие трудности в обеспечении автотранспортом.

Из «Отчета о боевых действиях артиллерии 5 гв. ТА в ходе Прохоровского сражения 12.07.43–25.07.43», который был подготовлен начальником штаба артиллерии армии полковником Коляскиным: «Опыт боевых действий показал большую маневренность танковых и мотомехчастей в наступлении, что создавало большие трудности для зенитной артиллерии и обеспечения ПВО войск при наличии недостаточного количества и плохого автотранспорта и тягачей в частях дивизии (так в оригинале. – З. В.). Как правило, батареи зенитной артиллерии перебрасывались в два приема. «ЗИС-42» оказался малопригодным тягачом для 85-мм зенитных орудий в силу своей малой скорости – 6–8 км/час, низкой проходимости по пересеченной местности, а в дождливую погоду – маловыносливым. Целесообразно было части дивизии, действующие совместно с танковыми соединениями, обеспечить автотранспортом типа «Студебекер»[32].

К сожалению, это не единственная проблема, с которой сталкивались артиллеристы армии. Обратимся вновь к «Отчету», в котором наиболее подробно и объективно оценивается как общее состояние артиллерийских частей армии, так и опыт их применения в Прохоровском сражении:

«Офицерский состав артиллерии в большей своей массе начал службу в танковой армии впервые, по возрастному составу и должностному признаку был молодым, правила стрельбы знал нетвердо, особые виды стрельбы – плохо, материальную часть, боеприпасы и приборы – недостаточно и в силу своей молодости обладал небольшим опытом в организационных вопросах. Весь командный и личный состав артиллерии был полностью пропущен через артиллерийские стрельбы. На подготовку артиллерии, в особенности отработку ее маневренности и взаимодействия с другими родами войск, влияло: лимиты отпускаемого горючего, большой процент консервации транспорта, полная консервация танков. Автотранспорт являлся наиболее узким местом в боеготовности частей. Хуже всего были обеспечены автотранспортом и тягой 271-й и 285-й минометные полки, 6-я зенитно-артиллерийская дивизия и 1446-й самоходный артполк. Это снижало боеготовность, а отсутствие тягачей-вездеходов еще больше сковывало маневренность артиллерии (6 зенад) танковой армии. Отсутствие достаточного лимита горючего не давало возможности более полно отработать взаимодействие артиллерии с танками и мотопехотой, затрудняло подготовку и тренировку командного состава для несения службы на подвижных НП и управления огнем из радийных танков. Штабы всех степеней в силу отсутствия штатных средств управления не были проверены в управлении артиллерией в процессе боя, а отсутствие самих штатных средств утяжеляло всю работу по сколачиванию частей, что серьезно повлияло на результаты первых боев»[33].

Отдельная проблема – подготовка и обучение личного состава частей самоходной артиллерии. Этот род войск был новым для РККА. Первые САУ поступили на вооружение в январе 1943 г. Опыта их применения на фронте не было, значит, отсутствовал подготовленный и «обстрелянный» личный состав. Комплектование шло в основном за счет танковых и артиллерийских частей. Но управление танком заметно отличается от вождения самоходки. САУ не имела вращающейся башни, ее орудие располагалось в неподвижной закрытой («СУ-122», «СУ-152») или открытой («СУ-76») рубке, поэтому вести огонь по горизонтали было возможно лишь в том направлении, в каком развернут корпус машины. Эта особенность создавала дополнительные трудности механику-водителю, ему необходимо было не только выбирать оптимальный путь движения, следить за управлением машиной, но и подстраивать ее движение под наводчика. САУ обычно наступали за передовой линией танков, на расстоянии 400 м от них, с задачей уничтожать обнаруженные средства противотанковой обороны врага.

Механики-водители танков были обучены по-другому. Успешные действия наших танков во многом зависели от высокой скорости и умелого маневра. Поэтому технику вождения танка они отрабатывали до автоматизма (от этого зависела их жизнь), а перестроить психологию водителя от рывка к методичному «плетению в хвосте атакующих» было непросто. Как потом показал первый опыт боев под Прохоровкой, экипажи САУ часто вырывались вперед, подставляя недостаточно бронированные машины под огонь противотанковых средств врага, – в результате огромные потери.

«Все полки прошли длительную выучку в составе корпусов, – писал полковник Коляскин. – Были проведены совместные с танками тактические выходы, боевые стрельбы и связи с недостатком горючего были ограничены числом. В общем, полки были достаточно слаженны, за исключением водительского состава, подготовка которого была малоудовлетворительна»[34].

Такая проблема возникла не только в 5 гв. ТА. Вот что говорилось в письме заместителя командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генерал-лейтенанта В.Т. Вольского № 1130714с, направленном командованию Воронежского фронта:

«Из опыта проведенных действий на фронтах выяснилось, что значительное число самоходных орудий «СУ-76», входящих в состав самоходных артиллерийских полков, часто выходят из строя по техническим неисправностям не только в ходе боевых действий, но даже и в период сосредоточения частей перед боем. Основной причиной такого положения является: плохое освоение механиками-водителями особенностей вождения «СУ-76» и нетвердое знание ими материальной части самоходной установки. Для устранения указанных недочетов

приказываю:

1. Немедленно провести проверку всех механиков-водителей «СУ-76» на знание материальной части самоходных установок и особенностей практического вождения.

2. Слабых механиков-водителей немедленно заменить… на практическое вождение отвести 10 часов…об исполнении донести к 15.07.43 г.»[35].

Положение с самоходной артиллерией у немцев было несколько иное. Первые САУ в вермахте появились еще до нападения на Советский Союз. Столкнувшись с новыми образцами бронетехники нашей армии, немцы с конца сентября 1941 г. начали проводить модернизацию своих танков и штурмовых орудий (САУ). В 1942–1943 гг. они значительно увеличили выпуск самоходок и повысили их качество, серьезно усилив вооружение: калибр орудий составлял от 75 до 150 мм. Как правило, штурмовые орудия использовались в составе истребительно-противотанковых дивизионов, артиллерийских частей танковых, моторизованных и пехотных дивизий. Большое число мобильных и мощных орудий серьезно усиливало противотанковую оборону врага.

Несмотря на возражения отдельных генералов, по приказу Гитлера число самоходок и их модификаций в вермахте продолжало расти. Правда, в связи с разнообразием видов и модификаций орудий возникли проблемы с запасными частями для ремонта, но это серьезно не повлияло на их использование, по крайней мере летом 1943 г. К началу операции «Цитадель» в германской армии была неплохо отработана тактика применения САУ, подготовлен личный состав, особенно н полевых частях СС. В такой ситуации советским танкистам пришлось очень непросто.

Для ведения разведки танковая армия располагала мотоциклетным полком. В составе корпусов и бригад для этого имелись разведывательные батальоны (бронеавтобатальоны) и роты соответственно. Они могли решать задачи по разведке противника на глубину до 30 км в полосе наступления армии. Ограниченные возможности штатных радиостанций не позволяли углубляться на большее расстояние.

Серьезной проблемой была дальняя разведка – на глубину до 300 км. Ее вела фронтовая авиация по заявке штаба армии. Поэтому при вводе армии в сражение данными о противнике ее должен был обеспечивать штаб фронта. Но по ряду причин информация не всегда поступала необходимого качества и в должном объеме. Так, в период Прохоровского сражения для этих целей командарму пришлось использовать самолеты «По-2» 994-го армейского авиационного полка ночных бомбардировщиков. Однако эти тихоходные машины не были приспособлены для ведения разведки в дневное время – их быстро сбивали.

Связь в армии обеспечивали 4-й отдельный полк связи и две кабельно-шестовые роты. К тому же каждый корпус имел и отдельный батальон и авиазвено связи. При нахождении армии в резерве широко использовались проводная связь и связь подвижными средствами, но при вводе в сражение резко возросла роль радиосвязи. При этом штатная численность полков связи явно не соответствовала потребностям боя. Всего танковая армия имела около 800 радиостанций, включая танковые. Армейское звено управления располагало всего 26–27 радиоприемниками и одной радиостанцией типа «Север», 3–4 радиостанцией РАФ, 16 – РСБ; корпуса имели по 7–8 радиоприемников и радиостанций, в том числе РАФ (1–2) и РСБ (4). Ощущалась острая нехватка радиосредств с большой дальностью приема и передачи. Вплоть до 1944 г. в войска поступали лишь один-два типа мощных радиостанций с уверенной дальностью приема и передачи более 50 км.

Особенно сложное положение со средствами радиосвязи было в бригадах. Для управления частями и связи с корпусом ее штаб имел всего две маломощные радиостанции (типа 12 РП) с дальностью действия до 8 км. В боевых условиях они обычно выходили из строя в начале боя от артиллерийского огня и авиабомб, поэтому комбриги для обеспечения устойчивого управления вынуждены были выводить в свое распоряжение из передовых частей линейные радийные танки (как правило, это были «Т-34» или «KB»), ослабляя тем самым батальоны.

Радиостанции РБ, которыми были укомплектованы разведподразделения корпусов, обеспечивали связь лишь на расстоянии до 20 км, при этом не работая при движении. Кроме того, надо отметить, что большинство линейных танков «Т-34», не говоря о легких «Т-70», не были оборудованы радиостанциями вообще, лишь некоторые из них имели радиоприемники.

Высокая динамика танковых боев, большое число острых ситуаций, боевая подготовленность противника потребовали увеличения скорости сбора, обработки и передачи информации войскам, прохождения приказов и распоряжений. Недостаток и низкое качество средств связи, а также ограниченное число офицеров, связанных с этой работой, – все это отрицательно сказывалось на работе управленческих звеньев, штаты которых не были проверены практикой. Существовал большой перекос в численности офицеров, работающих непосредственно «на бой» и в подразделениях обеспечения – конечно, в пользу последних.

Остро стояла проблема подготовки командных кадров. «Во второй половине марта армия была передислоцирована в район Острогожска, где начала готовиться к боевым действиям, – писал впоследствии П.А. Ротмистров. – Части и соединения армии приступили к плановым занятиям… Офицеры учились управлять подразделениями в наступательных боях, вести встречный танковый бой, развертываться с ходу в боевые порядки, вести бой во взаимодействии с другими родами войск, организовывать и вести непрерывную разведку. Штабы готовились к умелому и четкому управлению частями и подразделениями в бою. С офицерским составом проводились занятия и теоретические совещания на тему «Применение танкового корпуса в составе танковой армии в наступательной операции». Были проведены показательные учения с боевыми стрельбами на тему «Наступление на поспешно подготовленную оборону противника танковой бригады, усиленной артиллерией, самоходным артиллерийским полком и средствами связи»[36].

Однако результаты этой учебы были не вполне удовлетворительны. В письме генерал-лейтенанта В.Т. Вольского подчеркивалось: «…в планах боевой подготовки отсутствуют целеустремленность и конкретность по времени и задачам (2 тк, 1 гв. мк). Повседневная функциональная подготовка командиров штабов, служб и тыла, соединений и частей еще не дает штабным командирам должных навыков в отработке документов и темпов работы (краткость, четкость, ясность). Качество функциональных тренировок низкое. Начальники штабов, соединений и частей от проведения этих тренировок самоустранились (19 тк, 5 гв. ТА). Плохо поставлена подготовка офицеров связи. Их не учат тому, что потребуется от них в бою, и в первую очередь отличному знанию топографии, умению быстро и четко наносить обстановку на карту, делать устные доклады»[37].

Катастрофически не хватало штабных офицеров. Показательным в этом отношении является положение в оперативном отделе штаба 5 гв. ТА. Из-за нехватки образованных офицеров с опытом работы в штабе такого уровня к середине марта 1943 г. он был укомплектован всего на 65–70 % штатной численности. Лишь один офицер – начальник отдела подполковник Ф.М. Белозеров – имел высшее образование. Примерно такое же положение сложилось и в других звеньях управления армии. Например, из двадцати командиров танковых, механизированных и мотострелковых бригад, которые входили в состав армии в ходе Прохоровского сражения, лишь три закончили военную академию: полковник Н.К. Володин (25 тбр), полковник А.К. Бражников (4 гв. тбр) и подполковник Н.П. Липичев (53 мсбр). Остальные в большинстве своем окончили семь-десять классов и различные курсы усовершенствования командно-начальствующего состава.

Однако, несмотря на недостатки в организации профессиональной подготовки, офицеры в ходе боев быстро набирали боевой опыт и, как правило, управляли подчиненными в бою не хуже, а то и лучше, чем офицеры, закончившие военные училища и академии, но не имевшие боевого опыта.

В связи с развертыванием танковых армий, а также с учетом опыта предыдущих боев руководство Красной Армии предприняло ряд мер по повышению уровня подготовки танкистов. В начале 1943 г. большое количество офицеров было направлено на курсы усовершенствования командного состава. Срок обучения был сокращен до 3 месяцев, а учебный день продлен до 12 часов. В целях повышения статуса курсы стали именовать Высшими офицерскими. Значительное число старших офицеров и генералов были приняты в Военную академию механизации и моторизации РККА им. И.В. Сталина. Срок обучения в ней также был сокращен: для командного факультета – 1 год, для инженерного – 3 года.

3 января 1943 г. Сталин подписал приказ народного комиссариата обороны, который кардинально изменил систему обучения низового звена танковых частей – экипажей. Весь процесс боевой подготовки концентрировался в одной части – учебной танковой бригаде. Было создано семь таких бригад, они состояли из двух-трех учебных и одного запасного полков. Учебные полки готовили специалистов, а запасные формировали экипажи и маршевые роты. Таким образом, вся ответственность за качество подготовки возлагалась на командование бригады. Изменилась и структура частей при танковых заводах. Батальоны и роты были развернуты в запасные танковые полки, в которых не только формировали маршевые подразделения, но и вели их подготовку, сколачивали экипажи. В мае 1943 г. части самоходной артиллерии были переданы бронетанковым войскам. В связи с этим к уже имевшемуся учебному центру самоходной артиллерии и двум учебным артполкам добавили две перепрофилированные учебные танковые бригады – для подготовки самоходчиков.

Подготовкой специалистов танковых экипажей занимались и в действующей армии. Опыт показывал, что для сохранения боеспособности корпуса крайне важно иметь резерв уже подготовленных танковых экипажей. К началу Курской битвы новая система обучения была отлажена полностью, но результаты ее работы действующая армия ощутила лишь к осени 1943 г., когда она заработала на полную мощь.

Тем не менее полностью восстановить кадровый состав специалистов танковых соединений и повысить их уровень подготовки было невозможно из-за большого числа потерь, которые нередко допускало командование действующей армии. Вот один из примеров того, как по меньшей мере нерационально использовались специалисты с боевым опытом, которых готовили не один месяц.

«…Зимой 1942-го и весной 1943 г. я был представителем Генштаба при 19-м танковом корпусе, – вспоминал генерал армии А.И. Грибков, – который вел наступление на направлении Курск, Дмитриев-Льговский, Севск в составе Брянского фронта, когда образовалась Курская дуга. Командовал корпусом Иван Дмитриевич Васильев, опытный, грамотный и смелый генерал. В начале войны он командовал 14-й танковой дивизией, входившей в 7-й мехкорпус генерала Василия Ивановича Виноградова.

19 тк в ходе зимнего наступления понес большие потери в танках и автомашинах, а подразделения тыла из-за сильных снежных заносов отстали. Васильев вынужден был для доставки боеприпасов и горючего использовать быков, коров в санных упряжках.

Корпус продолжал наступать, но в тех условиях одно явление было, на мой взгляд, крайне непростительным для фронтового командования. Стремясь любой ценой продвигаться вперед, оно требовало направлять в пехоту экипажи танков, потерявших в боях свои машины. Танкисты, действуя в качестве пехотинцев, несли большие потери.

– Мы же губим танкистов, – возмущался генерал Васильев. – Пришлют новую матчасть, а кого я буду сажать в танки? Что вы ответите на это как представитель Генштаба?

А что я отвечу, когда сам видел танкистов в черных комбинезонах и потемневших от солярки полушубках, шагавших в редких пехотных цепях с танковыми пулеметами в руках.

– Жалко ребят, – сказал мне пожилой комбат-пехотинец, когда мы лежали с ним в сугробе перед очередной атакой вблизи полузанесенной снегом деревушки. – Не знают они нашего пехотного дела и гибнут зря.

Оценив сложившуюся обстановку, я послал шифровку в Генеральный штаб, а копию – нашему старшему представителю Генштаба при фронте полковнику В.Т. Фомину. Охарактеризовал обстановку, истинное положение частей корпуса и сделал вывод о необходимости вывести корпус в резерв для его укомплектования, короче, на переформирование. Мое донесение стало известно командующему фронтом генерал-полковнику М.А. Рейтеру. Он на этой шифровке написал:

1. Корпус вывести в резерв.

2. Грибкова с фронта откомандировать»[38].

Подвижность танковых армий во многом зависела от мобильности ее тыла. К середине 1943 г. вес одного боекомплекта армии составлял 1200 тонн, а одной заправки горючего – 600 тонн. По типовому составу армия должна была иметь 4380–5000 грузовых машин, 467–740 специальных, 163–236 легковых. К началу июля 1943 г. потребности в транспорте 5 гв. ТА обеспечивали 142-й и 144-й отдельные автотранспортные батальоны, а в корпусах – отдельные автотранспортные роты подвоза ГСМ. При полной укомплектованности автотранспортных подразделений они вполне удовлетворяли потребности армии, осуществляя переброску всего необходимого для боя. Однако некомплект автотранспорта в армии и соединениях обычно составлял до 25 %. Были серьезные проблемы и с качеством поставляемого автотранспорта, и с запасными частями для него.

Несмотря на это, положение с формированием частей и материальным обеспечением 5 гв. ТА было значительно лучше, чем в других танковых армиях однородного состава, которые начали формироваться вместе с ней. Пример тому – 1ТА генерал-лейтенанта М.Е. Катукова. Вот отрывок из «Оперативно-тактического описания оборонительной операции 1ТА на белгородском направлении в период 5–15 июля 1943 года», где говорится о состоянии частей армии перед началом летних боев:

«По артиллерийским частям в составе корпусов недоставало:

а) во всех корпусах отсутствовали самоходные артполки;

б) в 31 тк отсутствовал иптап и полк ПВО, тяжелый минометный полк;

в) в тк отсутствовал полк ПВО. Во всех корпусах недоставало зенитно-пулеметных рот.

По другим частям не были сформированы и отсутствовали к началу операции:

а) армейский мотоциклетный полк;

б) в 31 тк не было сформировано мотострелковой бригады, мотоциклетного полка и не прибыло авиазвено связи;

в) армейский 385-й авиаполк бомбардировщиков имел некомплект 12 самолетов «У-2»[39].

Кроме того, в 1ТА имелись легкие танки «Т-60» со слабым бронированием (25–35 мм) и 20-мм пушкой. 5 гв. ТА тоже получила легкие танки, но более мощные – «Т-70», с орудие большего калибра (45-мм) и бронирование от 35 до 45 мм. Хотя к тому времени обе машины уже не могли противостоять в открытом бою средним и тем более тяжелым немецким танкам.

Формирование и боевой путь 2-го танкового корпуса

(Приложение. Документ 1. Таблицы 2, 2а).

2-й танковый корпус был передан из Юго-Западного в Воронежский фронт в разгар Курской битвы. Уже в первой половине дня 8 июля 1943 г. его танковые бригады сосредоточились в районе Сторожевое, (иск.) Виноградовка, Правороть и приняли участие в контрударе на прохоровском направлении по войскам 2 тк СС.

Корпус начал формироваться весной 1942 г. в числе первых танковых соединений по решению Государственного Комитета Обороны. Комплектование офицерами и техническим персоналом, обучение личного состава, получение и освоение боевой техники проходило в зимних лагерях под г. Горький, а его штаб располагался в нескольких помещениях Нижегородского кремля.

К началу апреля 2 тк получил все основные соединения и части обеспечения. Его основу составили 26, 27, 148-е танковые и 2-я мотострелковая бригады. Первым командиром корпуса был назначен Герой Советского Союза генерал-майор А.И. Лизюков, но пробыл он в этой должности недолго. В июне, еще до переброски соединения на фронт, Алексей Ильич был назначен командующим 5ТА. Она участвовала в июльских боях на орловском направлении, затем – на Воронежском фронте. Наспех созданное объединение вводилось в сражение без должной подготовки и обеспечения, поэтому армия не смогла выполнить поставленные задачи, понесла большие потери, и в середине июля ее управление было выведено в резерв Ставки ВГК, а соединения переданы Брянскому и Воронежскому фронтам. А.И. Лизюков был возвращен на должность командира 2 тк.

Боевое крещение 2 тк получил 7 июля 1942 г. на Воронежском фронте, недалеко от населенного пункта Большая Верейка. И было оно не совсем успешным.

«Рассматривая те события с позиции нынешнего дня, – рассказывает в своих мемуарах бывший начальник разведки корпуса Е.Ф. Ивановский, – можно констатировать: безусловно, мы отвлекли на себя, сковали действия вражеских войск, 378 пехотную дивизию разгромили полностью, нанесли урон другим фашистским соединениям, но значительного оперативного успеха нам в этих боях достигнуть все же не удалось»[40].

Причин этого было несколько, и все весомые. Маршал Советского Союза A.M. Василевский, в ту пору начальник Генерального штаба РККА, откровенно признавал: «…Как показали события, танковые корпуса при отражении наступления врага вводились в дело по частям, причем не столько для решения активных задач по уничтожению прорвавшегося врага, сколько для закрытия образовавшихся брешей в обороне наших общевойсковых армий. Танковые корпуса вели себя нерешительно: боялись оторваться от оборонявшейся пехоты общевойсковых армий, в связи с чем в большинстве случаев сами действовали по методам стрелковых войск, не учитывая своей специфики и своих возможностей»[41].

С 18 июля корпус был выведен в резерв Брянского фронта для доукомплектования, но в связи с осложнившейся обстановкой вновь введен в бой под г. Землянск. 25 июля 1942 г. в боях у деревни Медвежье, пытаясь помочь оказавшейся в окружении 26-й танковой бригаде, погиб от осколка снаряда генерал-майор А.И. Лизюков. Вскоре прибыл новый комкор – генерал-майор А.Г. Кравченко, впоследствии прославленный военачальник, дважды Герой Советского Союза.

К началу августа 1942 г. положение на Брянском фронте несколько стабилизировалось, но в то же время резко ухудшилась ситуация под Сталинградом. Поэтому, по решению Ставки ВГК, 2 тк по железной дороге был переброшен на Сталинградский фронт. «Наш корпус был раздроблен поспешной разгрузкой на станции Лог, – вспоминал Е.Ф. Ивановский. – Маршрут движения усложнился, затянулся по времени. Позже один из эшелонов со 148-й танковой бригадой был перехвачен прорвавшимися танками противника на Конном разъезде, и танкистам пришлось прямо с платформ вступить в бой. Остальные эшелоны этой бригады остались отрезанными от корпуса. А мы частью сил шли своим ходом на Сталинград»[42].

16 августа войска корпуса прибыли в город и были подчинены 62А генерал-лейтенанта А.И. Лопатина. А уже 23 августа чуть не произошла катастрофа. Со второй половины дня 4-й воздушный флот немцев начал бомбежку Сталинграда. Авиация прорывалась с четырех направлений. Одновременно нанесла мощный удар 6-я полевая армия генерал-полковника Ф. Паулюса. К вечеру ее передовые части прорвали оборону фронта и вышли к Волге в районе Ерзовки (севернее Сталинграда). В узкую горловину прорыва противник быстро ввел дополнительные силы. Возникла угроза захвата города.

Для уничтожения этой группировки, основу которой составил 14 тк немцев, командующий фронтом генерал-полковник А.И. Еременко создал из 23-го и части сил 2-го танковых корпусов оперативную группу под руководством своего заместителя – командующего бронетанковыми и механизированными войсками Сталинградского фронта генерал-лейтенанта А.Д. Штевнева. Оба корпуса были сильно измотаны в боях, и первоначально предполагалось их отправить на переформирование, однако из-за сложившейся обстановки это сделать не удалось.

Группа Штевнева должна была нанести удар из района Орловки в направлении Городище, Ерзовка. Во время подготовки этого контрудара 2 тк попал в очень сложное положение: одна его танковая бригада еще не прибыла, своей артиллерии корпус не имел, не было ее и в бригадах (кроме одного артдивизиона, да и то не в полном составе). Тыловые службы бригад успевали лишь подвезти горючее и заправить танки. Немецкая авиация господствовала в воздухе, нередки были случаи, когда вражеские самолеты гонялись за отдельными солдатами и офицерами, не говоря о массовых налетах во время атак.

Сначала нашим войскам удалось добиться определенного успеха и отсечь 14 тк от основных сил армии Паулюса. Однако противник подтянул резервы и восстановил положение. Таким образом, несмотря на все усилия, группе Штевнева и действовавшей совместно с ней такой же оперативной группе под общим командованием заместителя командующего Сталинградским фронтом генерал-майора К.А. Коваленко не удалось осуществить намеченный план.

Со второй половины сентября руководство Сталинградского фронта начало проводить активную работу по укреплению обороны на левом берегу Волги и островах. С 13 сентября остатки корпуса были выведены на левый берег Волги, в район Средней Ахтубы. Здесь 2 тк приходилось выполнять не свойственные танковому соединению задачи, причем очень часто не как единое соединение, а побригадно. Ему были подчинены подразделения разрозненных танковых бригад и других частей, и этому, по сути, только что собранному соединению предстояло на островах Спорный, Голодный и Зайцевский создать прочную оборону протяженностью около 100 км.

«В тяжелой, быстро и резко меняющейся обстановке Сталинградского сражения приходилось подчас маневрировать не частями и соединениями, а порядком их подчиненности, – вспоминал Е.Ф. Ивановский. – Снять полк с рубежа, перевести на другой участок рискованно – в ослабленном месте могли тотчас же прорваться гитлеровцы, а переподчинить часть в оперативных целях легче и проще. Подобным образом в начале сентября наша 2-я мотострелковая бригада была переподчинена 23-му танковому корпусу, а в составе нашего корпуса появилась 99-я танковая бригада»[43]. Бесспорно, эти меры были вынужденными. Тем не менее соединение не могло использовать огневую и ударную мощь танков в полном объеме, что в значительной мере влияло на результаты боев и приводило к большим потерям.

В 1942 г. корпус практически родился дважды: первый раз – во время формирования в Горьком, а второй раз в ноябре – декабре под Саратовом. После боев в Сталинграде, по воспоминаниям ветеранов, от соединения осталось только название и небольшая группа офицеров управления. С 29 октября остатки того, что раньше называлось 2-м танковым корпусом, были переброшены на укомплектование и переформирование в Татищевских танковых лагерях.

В сентябре, незадолго до отправки в г. Саратов, произошли изменения в руководстве соединения: генерал-майор Андрей Григорьевич Кравченко был назначен командиром 4 тк Юго-Западного фронта, на его место прибыл бывший командир 23 тк генерал-майор А.Ф. Попов. Алексей Федорович родился в 1896 г. на х. Котовск ныне Волгоградской области. В 1915–1917 гг. – унтер-офицер царской армии, с 1916 г. участвовал в боевых действиях русской армии на Западном фронте. В Красной Армии – с 1918 г. В этом же году окончил краткосрочные кавалерийские курсы в Петрограде. В 1919–1920 гг. в рядах 1-й Конной армии воевал на Южном фронте, будучи командиром взвода запасного кавалерийского дивизиона.

После Гражданской войны он остался служить в кавалерии Красной Армии, командовал взводом в полковой школе. В 1924 г. окончил 6-ю командную нормальную кавалерийскую школу в Таганроге, а через пять лет – кавалерийские курсы усовершенствования командного состава РККА в Новочеркасске.

В начале 1930-х гг. начинают быстро развиваться танковые войска, и очень много командиров-кавалеристов было направлено на курсы переподготовки. Связано это было прежде всего с тем, что кавалерия и бронетанковые войска – подвижные и высокоманевренные рода войск, поэтому их в основном использовали после прорыва обороны врага в качестве ударной силы – для развития успеха артиллерии и пехоты. При их применении в боевых операциях применялось много общих приемов и методов.

В 1932 г. окончил Ленинградские бронетанковые курсы и Алексей Федорович. Однако до 1938 г. непосредственно с танковыми частями его служба не была связана. Двадцать лет он отдал кавалерии. Ветеран 2-го танкового корпуса Герой Советского Союза М.Ф. Борисов вспоминал, что всю войну в тыловом подразделении корпуса находился конь комкора. В минуты затишья Алексей Федорович совершал конные прогулки, стараясь не утратить кавалерийской выправки.

В разгар репрессий 1937–1938 гг. в частях и соединениях Красной Армии возникло много вакантных должностей, катастрофически не хватало офицеров, которые бы им соответствовали. В это же время нарастало напряжение в отношениях с Японией, на наших дальневосточных рубежах участились провокации. В июле 1938 г. на Дальнем Востоке была сформирована 1-я Отдельная Краснознаменная армия в составе Дальневосточного фронта. А.Ф. Попов с должности командира 5-го мехполка 5-й кавдивизии Киевского военного округа назначается начальником автобронетанковых войск этой армии, а в марте 1941 г. становится командиром 60-й танковой дивизии 30-го мехкорпуса. С началом Великой Отечественной войны эта дивизия перебрасывается на Волховский фронт и принимает участие в контрнаступлении зимой 1941 г. под Ленинградом, но неудачно. Поэтому в январе 1942 г. его отозвали с фронта и назначили начальником Челябинского автобронетанкового учебного центра. Однако пробыл он в этой должности недолго. В марте – апреле 1942 г. начинается восстановление танковых корпусов, возникает большая потребность в командных кадрах, имеющих опыт управления соединениями, особенно в боевых условиях.

В мае 1942 г. Попов становится командиром 11 тк. Во главе этого соединения он участвовал в июльских боях на воронежском направлении. Корпус входил в состав 5ТА вместе с 7 тк генерала П.А. Ротмистрова. Это время надолго осталось в памяти и Алексея Федоровича, и Павла Алексеевича. Им обоим пришлось держать трудный экзамен, проверять свои знания и опыт – управлять крупными танковыми соединениями в масштабной стратегической операции.

К сожалению, комкор-2 в боях на воронежском направлении действовал не вполне успешно. В Центральном архиве Министерства обороны РФ хранится записка командующего 5ТА генерал-майора А.И. Лизюкова и военного комиссара армии дивизионного комиссара Г.Л. Туманяна на имя командующего Брянским фронтом генерал-лейтенанта Н.Е. Чибисова. В этом документе руководство армии в самых резких выражениях отзывается о комкоре-11, обвиняя его в некомпетентности в военных вопросах, отсутствии самостоятельности в действиях и обмане командования 5ТА – имелось в виду его донесение о вводе корпуса в бой, – и просит разрешения о снятии генерала с должности[44].

Надо признать, что в это время явно ощущалась слабость в подготовке командного состава действующей армии, даже корпусного и армейского звена. Критическая обстановка, которая сложилась летом 1942 г. на юге советско-германского фронта, особенно это выявила. Сложное положение складывалось и в танковых соединениях. Корпуса начали формироваться лишь весной, а в июле уже вступали в бой, командного состава не хватало, людей собирали наспех. В своих воспоминаниях начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза A.M. Василевский честно признавал: «Командиры танковых корпусов (генерал-майоры М.Е. Катуков, Н.В. Фекленко, М.И. Павелкин, В.А. Мишулин, В.М. Баданов) еще не имели достаточного опыта, а мы им мало помогали своими указаниями и советами»[45].

Необходимо подчеркнуть, что серьезные проблемы с управлением войсками в штабах всех подвижных соединений РККА сохранялись практически до конца войны. Как мы увидим дальше, не был исключением и 2 тк. Это наглядно продемонстрировали бои под Прохоровкой. В августе 1942 г. генерал-майора А.Ф. Попова назначили командиром 23 тк, а через месяц он возглавил 2 тк. Это было его последнее служебное перемещение в годы войны. Со 2-м танковым корпусом он прошел тяжелый и славный путь – от сентябрьских 1942 г. боев под Сталинградом до победного мая сорок пятого. Довольно редкий случай среди строевых генералов нашей армии. Через год после того, как Попов стал командиром корпуса, в сентябре 1943 г., соединение становится гвардейским. Конечно, это высокое звание – результат усилий всех, кто сражался в корпусе, но значительный вклад командира соединения очевиден и неоспорим.

Комкор был человеком противоречивым, властным, жестким с очень непростым характером, в общении с подчиненными нередко допускал грубость, тем не менее в памяти ветеранов соединения (могу засвидетельствовать, т. к. мне лично довелось встречаться со многими и рядовыми, и офицерами) оставил добрую память. Вот как о нем вспоминал начальник автоотдела штаба корпуса капитан С.В. Горелик: «А.Ф. Попов был из донских казаков, в Гражданскую войну командовал кавалерийским взводом у Буденного. Очень заботливый командир был, любил простых солдат и старался их беречь. Когда речь шла о танковых боях, то на глазах у Попова выступали слезы, он хорошо знал, какую страшную кровавую цену платят танкисты в таких схватках. Попов люто ненавидел комиссаров и «особистов», считая, что именно они сгубили его карьеру в 1941 году, когда он командовал танковой дивизией под Тихвином. Он никогда не допускал «смершевцев» или «трибунальцев» на свой НП и упоминал о них и о политработниках зачастую в матерной форме.

Его любовь к простому солдату была безмерной, он бился за каждого рядового, попавшего в «Смерш» или под трибунал. Вот вам пример. Помню, на Нареве шел тяжелый бой, огонь такой, что головы не поднять. Попов звонит моему комбригу Пивневу: «Товарищ полковник, возьмите с собой начальника политотдела и командира роты автоматчиков и немедленно прибудьте ко мне в штаб!» Пивнев поручает руководство боем начальнику штаба и под огнем добирается до Попова. И видит, что рядом с генералом стоит рядовой из роты автоматчиков, отданный накануне в трибунал за дезертирство с передовой. Попов: «Почему у тебя солдат в бригаде полгода воюет и ни разу не награжден?!» Пивнев – генералу: «Так этот солдат дезертировал в последнем бою! Его судить надо, а не медалями награждать». Попов: «Но ведь он до этого у тебя шесть месяцев воевал! А теперь слушай мой приказ. Наградить его орденом Красной Звезды, вернуть бойца в роту, и доложить мне об исполнении!».

В конце войны Попов собрал всех командиров бригад и сказал: «Наградите всех своих солдат. Не должно быть обиженных и обойденных». Эти примеры хорошо характеризуют личность командира корпуса.

Порядочный был человек. Очень простой в общении. Даже если в сложной обстановке Попов давал волю рукам и нервам, и пускал в ход свою палку, то всегда бил ею только офицеров в звании от майора и выше. Рядовых солдат никогда не трогал.

Я помню, как весной сорок четвертого года Попов вернулся после встречи со Сталиным в Москве и рассказывал, как это было. Нас тогда должны были передать на усиление в Войско польское, к генералу Берлингу, и в Москву было вызвано все управление корпуса. В ночь перед 1 мая адъютант Попова капитан Костенко, бывший боевой танкист весь в орденах, говорит: «Товарищ генерал-лейтенант, давайте выпьем, завтра Первомай, товарищу Сталину точно сейчас не до вас». Сели они глубокой ночью за стол, выпили, и тут звонок от командующего БТ и MB маршала Федоренко: “Срочно в Кремль! Сталин вызывает!” Генерал-лейтенант Попов появляется в кабинете Сталина, и после его доклада о прибытия Верховный ему задает вопрос: “ Попов? Это вы в 1941 году на Северо-Западном фронте утопили в болотах целую танковую дивизию?!” Попов нам рассказывал, что у него сразу ноги ватными стали. Но Сталин беседовал с ним очень доброжелательно. При прощании спросил: “Какие у вас будут просьбы?” Попов попросил усилить корпус еще одним иптапом. Не успел генерал вернуться на машине в Дарницу, где мы стояли в резерве, как на станции уже разгружался переданный нам истребительно-противотанковый полк»[46].

Судьба генерал-лейтенанта А.Ф. Попова сложилась трагически. Видимо, нелегко дались Алексею Федоровичу военные успехи, тяжело переживал он и неудачи соединений. Все это не прошло бесследно: не прожив и года после Победы, он скончался в 1946 г. в Киеве в возрасте 50 лет.

В Татищевских лагерях корпус собирали, как говорится, с миру по нитке, как, впрочем, и многие другие соединения в то время. Была получена новая боевая техника, в том числе и колонна танков «Т-34» «Тамбовский колхозник». Сорок миллионов рублей собрали колхозники на ее строительство. Основу офицерского пополнения составили курсанты Саратовского танкового училища. При переформировании корпус получил новые соединения. Теперь в его состав вошли 26, 99, 169-я танковые и 58-я мотострелковая бригады. До начала боев под Прохоровкой корпусу еще не раз переподчинили и выводили из его состава артиллерийские части и подразделения обеспечения, но эти четыре бригады составляли основу боевой мощи корпуса вплоть до конца войны.

26-я танковая бригада формировалась с 6 по 24 октября 1941 г. в г. Дзержинск Горьковской области. И уже 25 октября была передана в действующую армию (в состав 43А Западного фронта). Активно участвовала в битве под Москвой. 1 февраля 1942 г. была выведена в резерв Ставки и направлена на отдых и доукомплектование в г. Горький.

В состав 2 тк бригада вошла 17 апреля 1942 г. на Брянском фронте, после прибытия в г. Мичуринск. Это единственное соединение, которое находилось в корпусе с первого дня его образования. Ее части участвовали в боях северо-западнее Воронежа, затем 18 июля были выведены в резерв Брянского фронта. 16 августа вместе с другими бригадами ее перебросили в Сталинград, где она в составе корпуса защищала город до конца октября. 29 октября, после сдачи остатков материальной части 2 тк, ее личный состав был направлен в Татищевские танковые лагеря. Как и другие части корпуса, в середине декабря 1942 г. она была переброшена на Юго-Западный фронт и вела бои по освобождению городов Каменск и Ворошиловград. В период зимнего наступления нашей армии 26 тбр, как и весь корпус, почти четыре месяца не выходила из боев. К началу марта 1943 г. танков в бригаде не осталось вообще, и со 2 марта она оборонялась как стрелковая часть в районе г. Изюм. Лишь через полтора месяца, 13 апреля, бригады 2 тк были выведены в резерв Юго-Западного фронта на доукомплектование, где находились до 6 июля – до выхода на марш к Прохоровке[47].

С 7 декабря 1942 г. по 25 августа 1944 г. бригадой командовал полковник (с 26 февраля 1943 г.) П.В. Пискарев. Петр Васильевич родился 18 июня 1912 г. в Рязанской области, в крестьянской семье. После семилетки в 1933 г. он окончил в г. Боровск плодово-овощной техникум и 1 января 1934 г. добровольно вступил в РККА. Еще в предвоенное время получил хорошую профессиональную подготовку: окончил Орловскую бронетанковую школу (1936), курсы инструкторов вождения танка по компасу при Ленинградских бронетанковых курсах усовершенствования командного состава (1937) и, наконец, в 1941 г. – командный факультет Военной академии механизации и моторизации РККА. Пискарев служил в должности командира танкового взвода и помощника начальника штаба учебного батальона легкотанковой бригады в Московском военном округе. В сентябре 1939 г. он становится начальником разведки 39-й отдельной легкотанковой бригады. Это соединение с 30 декабря 1939 г. по 13 марта 1940 г. участвовало в боях на Карельском перешейке. За проявленные в боях мужество и героизм в 1940 г. старший лейтенант П.В. Пискарев был награжден медалью «За отвагу».

Во второй половине 1940 г. офицеров – участников военных конфликтов на Хасане и на Халхин-Голе, воевавших в Испании и прошедших советско-финляндскую войну, стали направлять на учебу в академии – для повышения профессиональной подготовки. В сентябре 1940 г. П.В. Пискарев, в то время помощник начальника оперативного отдела штаба 39 отбр, тоже становится слушателем академии. Одновременно с ним на командном факультете учился и ст. лейтенант Е.Ф. Ивановский, будущий начальник разведки 2 тк и участник Прохоровского сражения.

После окончания академии в октябре 1941 г. капитан Пискарев был назначен заместителем начальника штаба 26 тбр, в декабре был переведен на должность помощника начальника штаба по разведке, а 3 марта 1942 г. стал начальником штаба бригады. Во время пребывания корпуса в Саратовской области в начале декабря его назначили исполняющим должность командира бригады. Было в те годы такое правило – назначать испытательный срок. Длилась эта «проверка на зрелость» обычно до трех месяцев, но иногда и больше, прежде чем офицера утверждали в должности.

Во время боев в Сталинграде его танк подбили, машина загорелась, комбриг был тяжело ранен – обожгло лицо. Второе – легкое – ранение он получил в сражении под Прохоровкой в июле 1943 г.

Если судить по наградам и характеристикам, воевал Петр Васильевич успешно. Его ратный труд был отмечен восемью орденами, в том числе полководческим орденом Суворова 2-й степени. Примечательная деталь: даже в тяжелом 1942 г. он дважды был удостоен ордена Боевого Красного Знамени. В конце августа 1944 г. полковник П.В. Пискарев был назначен заместителем командира 8-го гв. танкового корпуса, с которым прошел до конца войны.

99-я танковая бригада формировалась в два этапа: начало – 26 июня 1942 г. в Челябинском автобронетанковом центре в г. Копейск (Челябинская обл.), завершение – 18 июля в Костеревских танковых лагерях Московского военного округа. В ночь на 19 июля ее подразделения по железной дороге были переброшены на станцию Гниловская (110 км юго-западнее Сталинграда). После разгрузки ее передали в 23 тк 1ТА, и до конца июля она находилась во втором эшелоне. 30 июля бригада была переброшена к х. Ерославский, где до 9 августа обороняла переправу через р. Дон в районе г. Калач. После чего вновь была отведена в тыл, а затем переподчинена командующему 62А генерал-лейтенанту А.И. Лопатину. Сосредоточившись в районе ст. Александровка, она вошла в состав 2 тк и до 28 сентября вела оборонительные бои в Сталинграде. С 1 ноября, как и все части корпуса, переброшена за Волгу – для доукомплектования.

17 декабря бригада вновь в составе корпуса была направлена на Сталинградский фронт. Через девять дней, после разгрузки на станции Лог, ее подразделения приняли участие в наступлении 2 тк в направлении городов Каменск и Ворошиловград. 25 февраля 1943 г. 99 тбр была выведена на три дня в резерв командира корпуса, а затем снова участвовала в боях. С 1 по 12 марта вела кровопролитные бои на р. Северский Донец в районе Левковка, а с середины марта по 15 апреля находилась в резерве Юго-Западного фронта в Боровском районе Харьковской области, где проводила доукомплектование частей. 17 апреля соединение сосредоточилось в с. Шелаево Уразовского района Курской обл. В этом населенном пункте она дислоцировалась до начала Курской битвы[48].

За две недели до начала летних боев командиром 99 тбр становится 34-летний подполковник (с 1 июня 1943 г.) Л.И. Малов. Леонид Иванович родился в г. Иваново-Вознесенск в семье рабочего. В июне 1931 г., после окончания текстильного техникума, поступил в Орловскую бронетанковую школу. Через год, завершив обучение, становится командиром взвода в 11 сд. Однако уже весной 1933 г. переведен в 11-й мехкорпус Ленинградского военного округа и получил назначение в школу по подготовке младших командиров и механиков-водителей. В этом корпусе Малов прослужил до начала 1940 г., пройдя путь от командира взвода до начальника разведки танкового полка. Участвовал в советско-финляндской войне, был награжден орденом Красной Звезды. 11 февраля 1941 г. капитан Малов переводится на должность командира 26-го отдельного аэросанного батальона. На фронт он попал весной 1942 г. в формирующуюся 169 тбр, став заместителем начальника штаба по оперативной работе. В конце октября, перед отправкой 99 тбр под Саратов, майор Малов становится начальником штаба, а 21 марта 1943 г., после вывода 2 тк в резерв Юго-Западного фронта, временно исполнял обязанности командира бригады. Затем вновь был возвращен на должность начштаба.

Бои под Прохоровкой были первой операцией для Малова-комбрига. Воины его соединения при обороне сел Васильевка и Андреевка (юго-западнее Прохоровки) проявили стойкость и мужество. Он сумел оперативно создать здесь сильный рубеж, умело маневрировал силами, что позволило сдерживать натиск превосходящего противника. Даже когда 11 июля части мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» рассекли бригаду пополам и она оказалась в окружении, танкисты не дрогнули и удержали позиции. Леонид Иванович был ранен. А через месяц, 9 августа 1943 г., полковник погиб от прямого попадания мины в его командирский «Виллис».

169-я танковая бригада начала формироваться 15 марта 1942 г. в г. Куйбышев. 12 июня ее личный состав был переброшен в г. Ногинск для получения материальной части, а 15 июня формирование завершилось. Через шесть дней бригада была переброшена на станцию Чир Сталинградской обл. После выгрузки соединение, двигаясь своим ходом, сосредоточилось в районе населенного пункта Добринка, где вошло в 13 тк 1ТА.

Впервые 169 тбр приняла участие в боевых действиях 23 августа 1942 г. в составе оперативной группы Сталинградского фронта под командованием генерала К.А. Коваленко. Совместно с 35 гв. сд она нанесла удар из района Серафимовича, разгромила противостоящего противника, вышла в район Большие Россошки и соединилась с частями 62А, тем самым отрезав дивизии 14 тк от основных сил 6-й полевой армии. Этот успех, к сожалению, не был использован в полной мере из-за превосходства противника в силах. 25 августа бригада в составе 62А прикрывала левый фланг 4ТА, наступавшей в направлении х. Вертячий, а 4 сентября передается во 2 тк 62А.

С 5 сентября по 29 октября батальоны бригады участвовали в оборонительных боях в Сталинграде, занимая оборону на восточном берегу Волги. А в первых числах ноября, как и другие соединения корпуса, она была выведена в Саратовскую область, а в начале декабря – вновь в действующей армии. С 25 декабря 1942 г. состав корпуса принимал участие в наступлении войск Юго-Западного фронта против 8-й итальянской, частей 3-й румынской армий и оперативной группы «Холлидт». Вместе с 3 гв. А генерал-лейтенант Д.Д. Лелюшенко с 6 января она громила вражескую оборону на реках Дон и Чир, освобождала города Каменск и Ворошиловград[49].

После тяжелых кровопролитных боев в Донбассе 25 февраля 1943 г. 169 тбр вывели в резерв в Купянский район Харьковской области. Однако в связи с обострением ситуации под Харьковом ее вместе с 26 тбр подчинили командующему 6А генерал-лейтенанту Ф.М. Харитонову, и с 11 марта оба соединения участвовали в Харьковской оборонительной операции, удерживали г. Чугуев. После ее завершения бригаду вернули в корпус, и в начале апреля она была выведена на отдых (в резерв Юго-Западного фронта) в районе Боровая, Уразово (ныне территория Белгородской обл.). Здесь она находилась до 7 июля 1943 г., когда был получен приказ о переброске 2 тк в состав Воронежского фронта.

В ходе Прохоровского сражения 169 тбр командовал 43-летний подполковник И.Я. Степанов. Жизненный путь этого офицера заслуживает особого внимания, если учесть, как относились в предвоенный период к «социально чуждым элементам». В ЦАМО РФ хранятся несколько карточек учета офицерского состава на И.Я. Степанова за разные периоды службы. Две из них были заполнены в 1926 и 1949 гг. Интересно проследить, как менялись его биографические данные. Итак, 1912 г. – он оканчивает в родном селе Кандабулак Самарской губернии четырехклассную церковно-приходскую школу. В первой карточке в разделе профессия (специальность) записано – приказчик, а уже во второй – паяльщик. Однако в 1926 г. уже возникла необходимость доказывать приверженность Советской власти, и в первой карточке появляется запись о том, что в июне 1917 г. он вступил в отряд Красной гвардии, то есть почти за полгода до революции. В карточку 1949 г. Иван Яковлевич вновь внес изменения: вступил в РККА 17 ноября 1919 г., был командиром взвода и «председателем культпросветработы» 2-го Железного полка Красной Армии в г. Омск.

Если внимательно сопоставить некоторые факты из биографии офицера, то покажется странным, почему двадцатилетний деревенский приказчик (паяльщик) в период Гражданской войны и разрухи оказался за тысячи километров от родной деревни. По какой причине уехал и зачем? Вероятно, об этом спросил и кадровик, который карандашом подчеркнул слова о Красной гвардии. А на последней странице карточки есть разделы 36: «Последний чин, должность и часть в старой армии» и 37: «Служба в белой и иностранной армиях». Вот здесь и обнаруживаются записи, многое объясняющие: «Первая Саратовская добровольческая дружина, младший унтер-офицер»; «У Колчака, старший унтер-офицер (белоказацкий полк)».

Как видим, довелось будущему комбригу по мобилизации, а может, и по убеждению, дружина-то была добровольческая, воевать у Колчака против Красной Армии. Этот позорный, по меркам того времени, для офицера РККА факт в карточке 1949 г. не отмечен вообще, есть лишь два слова: «Не служил». Приходится лишь удивляться, как при таком количестве «нестыковок» в личном деле Ивану Степановичу удалось не только выжить во время репрессий конца 30-х гг., но дослужиться до заместителя командира механизированной дивизии и получить звание полковника. На этом факте биографии командира 169 тбр я остановился для того, чтобы читатель понял, как непросто приходилось офицерам, даже тем, кто мужественно сражался на фронтах Великой Отечественной войны, доказывать свою преданность Родине. А о том, что полковник И.Я. Степанов действительно честно служил стране, свидетельствует его послужной список в Красной Армии.

С 1919 по 1922 г. Иван Яковлевич воевал на Туркестанском фронте и на Дону. После окончания Гражданской войны остался служить в кавалерии и в 1925 г. окончил двухгодичную Ташкентскую объединенную кавалерийскую школу. До середины 1935 г. служил в кавалерийских и танковых полках 5-й кавдивизии Северо-Кавказского, затем Киевского военного округа, пройдя путь от командира каввзвода до начальника штаба танкового полка. В июне 1938 г. переводится в Читу начальником штаба 1-го легкотанкового полка, а через полгода увольняется из рядов РККА с формулировкой: «…из-за невозможности использования в кадрах РККА». И это тогда, когда комбатов назначали комдивами. Видно, биография подвела.

Война с Финляндией во многом способствовала изменению кадровой политики в нашей армии, в строй возвратилось много ранее уволенных командиров. В марте 1940 г. Степанов был назначен командиром танкового батальона 46-го отдельного танкового полка 11-й легкотанковой бригады. Это была его первая строевая должность, которая помогла обрести перед тяжелыми испытаниями будущей войны командирские навыки.

К началу Великой Отечественной войны майор И.Я. Степанов уже начальник штаба 92-го танкового полка 47 тд в Одесском военном округе, который вскоре был преобразован в Южный фронт. А через месяц боев – 26 июля 1941 г. – тяжелое ранение и госпиталь.

В середине февраля 1942 г. он становится начальником отдела боевой подготовки в Сталинградском автобронетанковом центре. В ноябре 1942 г. подполковник Степанов Указом Президиума Верховного Совета СССР награжден орденом «Знак Почета». Этой высокой и в то же время редкой среди военных наградой была отмечена его работа по подготовке кадров для танковых войск.

В действующую армию Степанов возвратился в конце ноября 1942 г. на должность командира 141-го танкового полка Юго-Западного фронта, затем исполняет обязанности командира 111 тбр того же фронта. А с 18 февраля 1943 г. назначается комбригом в 169 тбр. Воевал он неплохо, но в должности был утвержден не через два-три месяца, как обычно было, а лишь через девять. В марте 1945 г. полковник И.Я. Степанов был назначен командиром 201-й отдельной танковой бригады (отбр), с которой в составе Забайкальского фронта участвовал в войне с Японией. Через четыре года после войны Иван Яковлевич по болезни был уволен из армии, а в 1966 г. скончался.

58-я мотострелковая бригада формировалась с 13 сентября по 12 декабря 1942 г. в поселке Юг Уральского военного округа. Затем была передислоцирована на станцию Лог (Сталинградская обл.), где вошла в состав 2 тк. Совершив 250-км марш, ее подразделения 7 января 1943 г. сосредоточились в районе станицы Калитвенская. Бригада вместе с другими соединениями корпуса в составе Юго-Западного фронта участвовала в боях за города Ворошиловград, Миллерово и станцию Дебальцево. В конце марта основные силы бригады находились в резерве фронта (на доукомплектовании в районе Боровая), а часть подразделений обороняла г. Чугуев Харьковской обл. После стабилизации линии фронта бригада в составе 18 тк сосредоточилась в районе с. Уразово, где и находилась до начала боев на Курской дуге. С февраля по сентябрь 1943 г. бригадой командовал подполковник Болдырев Евгений Андреевич. К сожалению, подробных биографических сведений о нем пока обнаружить не удалось[50].

Формирование и боевой путь 2-го гв. Тацинского танкового корпуса

(Приложение. Документ 1. Таблицы 2, 2а).

Тацинскому танковому корпусу в истории Прохоровского сражения принадлежит особое место. Это единственное танковое соединение, которое с самого начала активно участвовало в боях на этом направлении 6–9 июля 1943 г., а затем, уже в составе 5 гв. ТА, и в самом Прохоровском сражении 10–16 июля. Уже во второй половине дня 6 июля его войска контратаковали группировку 2 тк СС прорвавшуюся на прохоровское направление. Войдя 11 июля в оперативное подчинение командующего 5 гв. ТА, корпус в полном составе участвовал во фронтовом ударе 12 июля под Прохоровкой. Очень напряженные и кровопролитные бои он выдержал на завершающем этапе сражения, прикрывая фланги 48 ск 69А в междуречье Сев. Донца. Тогда весь его личный состав продемонстрировал примерную стойкость, силу духа и боевое мастерство.

2 гв. Ттк был сформирован в апреле 1942 г. на Южном фронте в районе г. Ворошиловград и именовался как 24 тк. За успешное проведение рейда к ст. Тацинская был преобразован в гвардейский. Эта не имевшая аналогов дерзкая операция стала по-настоящему легендарной. После окружения группировки Паулюса в Сталинграде противником была создана группа армий «Дон». Одной из главных ее задач было деблокирование 6-й полевой и части сил 4-й танковой армий. Базой сосредоточения сил для будущего удара стала станция Тацинская. С расположенного вблизи нее крупного аэродрома шло снабжение окруженных войск вооружением и продовольствием. Перед войсками Юго-Западного фронта под командованием Н.Ф. Ватутина была поставлена задача разгромить основные силы этой группы армий, чтобы не допустить выхода из кольца войск противника.

17 декабря в 18.30 корпус вошел в прорыв северо-западнее Богучара и начал рейд к станции. Уничтожая вражеские гарнизоны и обходя мощные узлы сопротивления, танкисты, используя трофейное горючее, прошли около 300 км и утром 24 декабря ворвались на аэродром у Тацинской. Для немцев такое развитие событий стало совершенной неожиданностью. Вот как уже после войны описывал этот бой очевидец, находившийся на аэродроме летчик К. Штрайд:

«Утро 24 декабря 1942 г. На востоке брезжит слабый рассвет, освещающий серый горизонт. В этот момент советские танки, ведя огонь, внезапно врываются в деревню и на аэродром. Самолеты сразу вспыхивают, как факелы. Всюду бушует пламя. Рвутся снаряды, взлетают в воздух боеприпасы. Мечутся грузовики, а между ними бегают отчаянно кричащие люди. Все, что может бежать, двигаться, лететь, пытается разбежаться во все стороны.

Кто же даст приказ, куда направляться пилотам, пытающимся выбраться из этого ада? Стартовать в направлении Новочеркасска – вот все, что успел приказать генерал. Начинается безумие… Со всех сторон выруливают на стартовую площадку и стартуют самолеты. Все это происходит под огнем и в свете пожаров. Небо распростерлось багровым колоколом над тысячами погибающих, лица которых выражают безумие.

Вот один «Ю-52», не успев взлететь, врезался в танк, и оба взрываются со страшным грохотом в огромном облаке пламени. Вот в воздухе сталкиваются «юнкерс» и «хейнкель» и разлетаются на маленькие куски вместе со своими пассажирами. Рев танков и авиамоторов смешивается со взрывами, орудийным огнем и пулеметными очередями в чудовищную симфонию. Все это создает картину настоящей преисподней.

Только через некоторое время немецкая танковая группа подходит к Тацинской и после тяжелых боев снова занимает деревню и аэродром. Тем не менее Тацинская остается на переднем крае и не может служить базой для воздушного моста в Сталинград.

Проходит много дней, покуда спасшиеся экипажи смогли добраться на аэродром в Сальске. Но оттуда до Сталинграда 320 км, а летчики совершенно вылетались, самолеты пора сдавать на свалку»[51].

Командующий группой армий «Дон» фельдмаршал фон Манштейн был вынужден бросить против советских танкистов, занявших оборону в Тацинской, свои резервы. Пять дней дрались в окружении бригады 24 тк, постоянно поддерживая связь с командованием фронта. В канун Нового, 1943 г., 29 декабря, был получен приказ генерала Н.Ф. Ватутина о прорыве из окружения. Уничтожив эшелоны с вражеской бронетехникой, станцию, аэродром и захваченные самолеты, соединение прорвалось к своим.

После пополнения, в январе 1943 г., корпус вел боевые действия в районе станиц Белая Калитва, Усть-Калитвенская. В феврале был выведен в резерв Юго-Западного фронта. 9 марта в связи с осложнившейся обстановкой под Харьковом соединение перебрасывается в район г. Чугуев. При отражении контрудара немецкой 4ТА части корпуса оборонялись на восточном берегу р. Северский Донец. 22–23 марта они нанесли удар по наступающим частям противника в районе Крейда (пригород Белгорода), после чего 24 марта уже как 2 гв. Ттк (Тацинский танковый корпус) был передан 64А (впоследствии – 7 гв. А), а с апреля выведен в резерв Воронежского фронта и вплоть до 5 июля находился в районе г. Короча.

Соединением долгое время командовал генерал-лейтенант танковых войск В.М. Баданов, но в конце июня 1943 г. он был отозван в Москву для назначения командующим 4ТА. По его рекомендации комкором был назначен начальник штаба полковник А.С. Бурдейный.

Алексей Семенович был одним из самых молодых командиров танковых корпусов, участвовавших в Прохоровском сражении. Алексей Семенович родился 18 октября 1908 г. в г. Житомир. В РККА – с 1931 г. Окончил Саратовскую танковую школу (1932), с отличием – Военную академию механизации и моторизации РККА (1940).

С началом Великой Отечественной войны участвовал в обороне Киева. В январе 1942 г. был назначен начальником штаба 2 тбр, которая вела боевые действия под Харьковом, Ростовом и в Донбассе, а в мае 1942 г. становится начальником штаба 24 тк. В этой должности он принимал активное участие в Тацинском рейде. Впоследствии Бурдейный с большим мастерством командовал корпусом в боях на Курской дуге и в последующих сражениях. Танкисты его корпуса первыми ворвались в Минск и совместно с частями 5 гв. ТА освободили город. За умелое управление войсками в этой операции и проявленное при этом мужество он был удостоен звания Героя Советского Союза. В должности командира 2 гв. Ттк генерал-лейтенант (1945) А.С. Бурдейный и окончил войну.

В Курской битве 2 гв. Ттк участвовал, имея в своем составе 4 гв., 25 гв., 26-ю гв. танковые и 4-ю гв. мотострелковую бригады. Подробно проследить боевой путь этих соединений пока не удалось. Известно лишь, кто ими командовал, имеются и краткие биографические сведения об этих офицерах.

Все командиры танковых бригад были назначены на должности в 1943 г., но уже имели большой боевой опыт и хорошую профессиональную подготовку.

В мае 1943 г. командование 4-й гв. танковой бригадой принял 37-летний полковник А.К. Бражников. Андрей Константинович родился в Запорожской обл. Был призван в РККА в 1927 г., через пять лет окончил Саратовскую бронетанковую школу, затем Ленинградские бронетанковые курсы, а в 1941 г. – Военную академию им. М.В. Фрунзе. К началу Великой Отечественной войны Бражников – начальник штаба 121 тбр на Юго-Западном фронте. В феврале 1942 г. был назначен командиром 105 тбр. За успешные боевые действия это соединение в октябре 1942 г. было преобразовано в гвардейское, а комбриг награжден орденами Красной Звезды и Красного Знамени. В составе 5 гв. ТА его бригада стойко сражалась под Прохоровкой, активно участвовала во фронтовом контрударе 12 июля 1943 г.

В ноябре 1943 г. Бражников был тяжело ранен, долго находился в госпитале, но сумел вернуться в строй, хотя и не в действующую армию, а в качестве командира учебной бригады.

Уже после войны, в мае 1957 г., генерал-майор А.К. Бражников стал первым заместителем командующего войсками 5 гв. ТА.

18 марта 1943 г. командиром 25 гв. тбр назначается ее начальник штаба подполковник С.М. Булыгин. Семену Мефодьевичу в то время исполнилось 34 года, он уже имел боевой опыт и хорошую профессиональную подготовку – в 1941 г. окончил Военную академию моторизации и механизации РККА (заочно). В качестве начальника штаба 24 тп 7А участвовал в советско-финляндской войне. С марта 1941 г. служил в 44А в Иране. В действующую армию прибыл в октябре 1941 г. – сначала на Южный фронт, затем воевал на Юго-Западном и Воронежском. В бою под Ростовом в ноябре 1941 г. был ранен. Участвовал в боях у ст. Тацинской.

Со своей 25 гв. тбр комбриг полковник Булыгин прошел почти до конца войны: в начале 1945 г. получил тяжелую контузию, и День Победы застал его в госпитале. В июне 1945 г. он становится заместителем командира 2 гв. Ттк.

В феврале 1943 г. в должность командира 26 гв. тбр вступил подполковник С.К. Нестеров. Степан Кузьмич родился в 1906 г. в Липецкой обл. Окончил 4 класса сельской школы, работал бетонщиком. В 1928 г. вступил в РККА. Прошел путь от красноармейца до капитана, начальника штаба танкового полка (с 10.09.1940 г.). Получил хорошую теоретическую и профессиональную подготовку: в 1935 г. окончил бронетанковые курсы, а в 1941 г. – Военную академию моторизации и механизации РККА (заочно). На фронте с 21 октября 1941 г., был начальником штаба танкового полка. В боях на Курской дуге подполковник Нестеров успешно командовал соединением. Стойкость личного состава его бригады при обороне сел Жимолостное, Малояблоново и Шахово сыграла важную роль в срыве плана командования 2 тк СС и 3 тк по окружению 12–14 июля 1943 г. сил вокруг 48 ск 69А.

Полковник С.К. Нестеров погиб 20 октября 1944 г. при форсировании р. Писса, будучи уже заместителя командира 2 гв. Ттк. 19 апреля 1945 г. ему присвоено звание Героя Советского Союза. Его имя носит г. Нестеров Калининградской обл. (бывший г. Шталлупенен).

4 гв. мотострелковой бригадой командовал полковник В.Л. Савченко. Василий Лукич родился 28 февраля 1905 г. в с. Пилява Киевской области в семье крестьянина-бедняка. В РККА вступил в 1927 г., до призыва окончил рабфак в г. Херсон, работал кузнецом. До 1939 г. служил интендантом, затем был назначен командиром стрелкового полка. Специального военного образования он не имел. Данные о прохождении службы в действующей армии отрывочны. В ноябре 1941 г. командовал 263 сп 51 сд, в декабре 1942 г. на Южном фронте исполнял обязанности командира 106 сд. Командиром мотострелковой бригады 2 гв. Ттк (до 26 декабря 1942 г. – 24 тк) назначен 25 апреля 1942 г. Погиб в бою 10 января 1944 г.

Боевой путь 5-й гв. армии и ее соединений. Краткая характеристика командного состава

(См. Приложение. Документ 1. Таблица 2б).

5-я гв. армия – это бывшая 66А, в августе 1942 г. переформированная из 8-й резервной армии. За стойкость и героизм, проявленный ее личным составом в Сталинградской битве, 16 апреля 1943 г. армия была преобразована в 5-ю гвардейскую.

29 августа 1942 г. 66А из резерва Ставки ВГК передается в состав Сталинградского фронта и уже 5 сентября прямо с марша вводится в сражение. Вместе с 1 гв. и 24А ее дивизии участвовали в контрударе с задачей разгромить 14 тк противника, прорвавшийся к Волге сев. Сталинграда, и соединиться с 62А генерала В.И. Чуйкова, оборонявшей город. Выполнить приказ не удалось, но своими активными действиями контрударная группировка сковала значительные силы армии Паулюса и тем самым способствовала удержанию Сталинграда.

66А активно участвовала в контрнаступлении под Сталинградом войска. Ее войска не допустили переброски войск противника на направление главного удара Донского фронта. 24 ноября армия частью сил перешла в наступление в направлении Ерзовка, Орловка и у пос. Рынок соединилась с 62А. С 10 января 1943 г. 66А вместе с другими шестью армиями Донского фронта приняла участие в операции «Кольцо» с целью уничтожения окруженной группировки 6-й полевой и части 4-й танковой армий противника.

После завершения разгрома немцев на Волге армия выводится в резерв Ставки ВГК и к середине апреля 1943 г. сосредоточивается в районе юго-вост. Воронежа, где входит в состав создававшегося стратегического резерва Верховного Главнокомандования – Степного военного округа.

С 21 октября 1942 г. в командование армией вступил генерал-майор А.С. Жадов, сменивший на этом посту генерал-лейтенанта Р.Я. Малиновского. С этого момента и до конца войны военная судьба Жадова неразрывно связана с 66-й, ставшей 5 гв. А. Алексей Семенович родился в 1901 г. в Орловской обл., в многодетной крестьянской семье. В 1912 г. окончил 4 класса сельской школы. В ноябре 1919 г. добровольно вступил в ряды Красной Армии, участвовал в Гражданской войне. Воевал против войск генерала Деникина, банд атамана Махно, против басмачей в Средней Азии. Был ранен. Окончив кавалерийские курсы (1920), служил в 1-й Конной армии. В 1928 г. в Москве учится на Военно-политических курсах, а с 1931 по 1934 г. – в Военной Академии им. М.В. Фрунзе. Одновременно с ним там обучались будущие прославленные комкоры и командармы Великой Отечественной войны: И.Х. Баграмян, П.С. Рыбалко, Л.М. Сандалов, В.Т. Обухов. В предвоенный период он готовился и проходил службу как офицер-кавалерист, пройдя путь от красноармейца до заместителя инспектора кавалерии РККА (1938).

С началом войны генерал-майор (с 1940 г.) А.С. Жадов командует 4-м воздушно-десантным корпусом Западного фронта. А в битве под Москвой он участвовал в качестве начальника штаба 3А Центрального, затем Брянского фронта. За успешное планирование и проведение боевых операций на Брянском фронте он получил первую боевую награду – орден Красного Знамени. 11 мая 1942 г. Жадов становится командиром 8-го кавкорпуса Юго-Западного фронта, сменив на этом посту генерал-майора П.П. Корзуна. В первые же дни знакомства с соединением его автомобиль был обстрелян с воздуха. Машина перевернулась, комкор с тяжелым переломом ноги был направлен на лечение в Москву.

После выздоровления Алексей Семенович возвратился в корпус, который вел бои в районе станции Касторное Воронежской обл. В должности комкора, однако, он пробыл недолго – в середине октября 1942 г. был получен приказ о его назначении в 66А Сталинградского фронта. В командование армией пришлось вступать в сложных условиях – она безуспешно пыталась вместе с двумя другими армиями фронта пробиться к Сталинграду с севера и помочь блокированной там 62А. Крайне тяжелая обстановка в городе вынуждала действовать в спешке, при недостаточном материально-техническом снабжении и нехватке войск. Поэтому, несмотря на все усилия и большие потери, цель наступления не была достигнута. Тогда же, в середине октября 1942 г., на Сталинградском фронте произошло личное знакомство Жадова с командиром 7 тк генерал-майором Ротмистровым. Поначалу войска Жадова действовала не вполне успешно, но в дальнейшем положение изменилось – Алексей Семенович сумел переломить ситуацию.

Первых серьезных успехов командарм добился во второй половине ноября – начале декабря 1942 г. в ходе контрнаступления советских войск под Сталинградом. Хотя 66А действовала на второстепенном направлении, она полностью выполнила поставленные перед ней задачи. За умелое управление объединением в Сталинградской битве в январе 1943 г. А.С. Жадову присваивается воинское звание генерал-лейтенанта, он награждается полководческим орденом Кутузова 1-й степени за номером «3».

В период боев на Волге произошел такой примечательный эпизод в жизни Алексея Семеновича. Дело в том, что он родился и прожил более сорока лет под фамилией Жидов, а после 24 ноября 1942 г. стал Жадовым. О том, как это произошло, он сам рассказывал после войны: «Поздно вечером командующий фронтом К.К. Рокоссовский заслушал мой доклад по итогам боев за истекший день и согласился с моим выводом о необходимости соединениям армии закрепиться на достигнутом рубеже.

– Васильев (псевдоним И.В. Сталина. – З. В.) очень доволен действиями армии, – сказал в заключение нашего разговора Рокоссовский. – Однако ему не понравилась Ваша фамилия. Он просил передать пожелание изменить ее. К утру доложите свое решение.

Задача мне была поставлена щекотливая и необычная. Поменять фамилию, с которой родился, прожил почти полжизни! Но пожелание Верховного – больше чем пожелание. Это приказ! Я рассказал о состоявшемся разговоре члену Военного совета генералу A.M. Кривулину и начальнику штаба генералу Ф.К. Корженевичу. Начали обсуждать различные варианты.

– Не стоит вам, Алексей Семенович, ломать голову, – сказал после некоторого раздумья Феодосий Константинович Корженевич. – Можно сохранить фамилию в своей основе и заменить лишь букву «и» на букву «а».

Его предложение пришлось мне по душе. В донесении, направленном утром 25 ноября командующему фронтом, я просил впредь мою фамилию читать – Жадов. Через несколько дней мне вручили резолюцию Верховного Главнокомандующего: «Очень хорошо. И. Сталин». Этот документ у меня сохранился»[52].

9 мая 1943 г. войска 5 гв. А по приказу Ставки ВГК начали перегруппировку в район г. Старый Оскол. Здесь на участке Заосколье, Александровка, Белый Колодезь армия должна была создать оборонительный рубеж Степного военного округа. К этому времени армия имела тот боевой состав, с которым и вступила в Прохоровское сражение: 32-й и 33-й гвардейские стрелковые и 10-й танковый корпуса.

В состав 32 гв. ск входили: 13 гв. сд под командованием генерал-майора Г.В. Бакланова, 66 гв. сд генерал-майора А.И. Якшина и 6 гв. вдд полковника М.Н. Смирнова.

33 гв. ск тоже имел три дивизии: 9 гв. вдд полковника М.И. Сазонова, 95 гв. сд генерал-майора Н.С. Никитченко и 97 гв. сд полковника И.И. Анциферова.

Резерв командарма составляла 42 гв. сд под командованием генерал-майора Ф.А. Боброва. Для прикрытия с воздуха армии передали 29-ю зенитно-артиллерийскую дивизию полковника Я.М. Любимова.

В боях под Прохоровкой приняли участие все дивизии армии, но основную роль в сражении сыграл три из них: 9 гв. вдд, 95 гв. сд и 42 гв. сд. Поэтому более подробно рассмотрим боевой путь этих соединений.

Управление 33 гв. ск до начала Курской битвы в боевых действиях участия не принимало. Оно было сформировано в апреле 1943 г. и до мая находилось в Московском военном округе, а затем было передано Степному военному округу, где вошло в состав 5 гв. А.

Тогда же корпус возглавил генерал-майор И.И. Попов. Иосиф Иванович родился 15 сентября 1898 г. в г. Рыльск Курской обл. В 1916–1917 гг. служил в русской армии, в Красной Армии с 1918 г. В период Гражданской войны командовал кав. полком и бригадой. После окончания боевых действий до начала 1930-х гг. служил в кавалерии. С 1932 г. по июнь 1941 г. преподавал в Военно-инженерной академии им. В.В. Куйбышева. С августа 1941 г. Попов – заместитель коменданта и начальник южного сектора обороны Москвы. С января по октябрь 1942 г. командовал 135-й стрелковой дивизией 4А Волховского, а затем Ленинградского фронта. Его дивизия вела бои по расширению плацдарма на левом берегу р. Волхов. Затем Попов был переведен на Калининский фронт – заместителем командующего 41 А. Войска армии оборонялись в районе г. Белый и вели бои против ржевско-вяземской группировки противника. В этой должности он находился до назначения в 5 гв. А.

Таким образом, для И.И. Попова Прохоровское сражение стало дебютом в новой должности. И как свидетельствуют архивные документы, комкор-33 показал себя в нем не с лучшей стороны. Отсутствие ясного понимания оперативной обстановки, стремление сделать все самому, неумение организовать работу штаба себе в помощь и, наконец, потеря управления соединением 11 июля во время атаки корпуса СС на Прохоровку – это лишь небольшая часть ошибок и просчетов генерала, на которые указывало руководство армии впоследствии при анализе проведенной операции.

95-я гв. стрелковая дивизия – бывшая 226 сд, которая была сформирована в июле 1941 т. полковником И.В. Чугуновым в районе г. Орехов Запорожской обл. Через полтора месяца, 30 августа, соединение комбинированным маршем вышло в район Павлограда, где вошло в состав 6А. Утром 31 августа у с. Подгорное Днепропетровской области части дивизии приняли боевое крещение. Во второй половине сентября в составе 38А Юго-Западного фронта дивизия вела тяжелейшие уличные бои, защищая Полтаву.

3 октября на должность комдива прибыл комбриг А.В. Горбатов, будущий командующий 3-й гв. армией и известный военачальник. В это время соединение находилось в составе 21А, которая с боями отходила в направлении Белгород – Старый Оскол. 24 октября дивизия заняла рубеж на р. Северский Донец в районе Сажное, Гостищево, Шебекино. Вплоть до начала марта 1942 г. 226 сд вела бои на Белгородской земле. 5 января 1942 г. дивизия вместе с 76 сд 38А участвовала в первой, неудачной попытке освобождения г. Белгород от фашистских захватчиков. С марта по май она наступала на салтовском на правлении, участвовала в обеих Харьковских операциях.

С начала октября 1942 г. и до конца войны дивизия входила в состав 66-й (5-й гв.) армии. С октября 1942 г. по февраль 1943 г. части соединения сражались в Сталинграде и на его подступах. При ликвидации окруженной группировки фельдмаршала Паулюса в полосе 989 (290 гв.) сп был пленен генерал-полковник фон Штреккер, командир 11-го корпуса 6-й полевой армии противника.

За успешные боевые действия по окружению вражеской группировки на Волге и уничтожению остатков немецких войск в районе Сталинградского тракторного завода приказом Верховного Главнокомандующего войскам дивизии дважды – 25 января и 2 февраля – объявлялась благодарность. С 23 марта по 15 апреля дивизия в составе армии была переброшена в район г. Лиски Воронежской обл., где вошла в состав Степного военного округа. Приказом Верховного Главнокомандующего № 202 от 4 мая 1943 г. 226 сд была преобразована в 95-ю гв. стрелковую дивизию. Это была высокая и справедливая оценка ратного труда воинов соединения. С 16 мая по 10 июля части дивизии занимали оборонительный рубеж в 5 км сев. сел Скородное, Белый Колодец, примерно в 50 км от излучины р. Псёл, где с 11 июля ей предстояло вести тяжелые и кровопролитные бои.

В середине мая по состоянию здоровья был освобожден от должности заместитель командира дивизии полковник Дорохов. На его должность был назначен 33-летний полковник А.Н. Ляхов, бывший до этого командиром 287 гв. сп. В связи с болезнью командира соединения генерала Н.С. Никитченко А.Н. Ляхов 27 июня 1943 г. назначается исполняющим обязанности комдива. Под его руководством 95 гв. сд будет участвовать в Прохоровском сражении.

Андрей Николаевич родился в с. Константиновское Орджоникидзевского края. До вступления в ряды Красной Армии он в 1932 г. окончил сельскохозяйственный техникум. Перед началом войны успел окончить два курса Академии им. М.В. Фрунзе и 7 декабря 1941 г. был назначен на должность начальника штаба 987 сп, а 24 сентября 1942 г. стал его командиром. За личное мужество и отвагу, проявленные в боях 1942 г., Ляхов был награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги». 20 сентября 1943 г. А.Н. Ляхов погиб в бою под Полтавой.

После зимних 1942–1943 гг. боев 95 гв. сд имела большой некомплект личного состава. Пополнение приходило в основном из Башкирии. Недостаток в подготовленном личном составе Красная Армия начала испытывать практически с первых месяцев войны. Сказались большие потери в боях и оставление значительной территории европейской части страны. Руководству страны не удалось в полном объеме эвакуировать граждан призывных возрастов с оккупированной врагом территории. Многие эвакуированные на восток работали на оборонных предприятиях. Призывной ресурс таял, а потери надо было восполнять. В конце 1942 г. в связи с тяжелой обстановкой, сложившейся на сталинградском направлении, для пополнения боевых дивизий, особенно гвардейских, начали использовать курсантов пехотных и пулеметно-минометных училищ. Их выпускали досрочно в звании «рядовой» или «сержант» и тут же направляли в действующую армию.

«Прибывших в дивизию курсантов Гурьевского, Урюпинского, Уфимского, Рязанского пехотных и Пермского пулеметно-минометного военных училищ распределили по полкам, а вскоре многие из них приказом командира дивизии были назначены командирами отделений и помощниками командиров взводов. Им было присвоено звание «сержант», – вспоминал один из тех курсантов, помощник командира взвода минометной роты 1-го батальона 287 гв. сп И.С. Вахромеев. – Кроме курсантов, полки дивизии были пополнены солдатами, возвратившимися после излечения из госпиталей, призванными досрочно в начале 1943 г. молодыми ребятами 1925 г. рождения, прошедшими краткосрочное обучение в пехотных училищах и запасных полках, а также пожилыми солдатами из среднеазиатских республик… Более половины личного состава стрелковых подразделений дивизии составляла молодежь 1924–1925 гг. рождения (17–19 лет), которая имела хорошую выучку и была решительно настроена на победу в предстоящих боях»[53].

Многие ветераны, которым довелось пройти войну с первых до последних дней, утверждали, что в 1943 г. советский солдат качественно изменился. На фронт пришло поколение, уже рожденное и воспитанное при Советской власти, в большинстве своем (в силу возраста) не испытавшее на себе ее перегибов и ошибок и преисполненное высоких патриотических чувств. Большинство из числа прибывших окончили семь, иногда и десять классов. Все это в сочетании с юношеским максимализмом давало «нового» солдата. Изменился и офицерский состав, особенно в звене «взвод – рота – батальон». Пришли 22–26-летние, имевшие определенный жизненный опыт молодые люди. Единственным их недостатком на первых порах было отсутствие боевого навыка. И, надо сказать, на Курской дуге это, несомненно, сказалось – как на ходе боев, так и на величине потерь. В то же время эта грандиозная битва закалила тех, кто остался в строю, позволила приобрести необходимый боевой опыт.

«Командование нашей армии того времени уделяло большое внимание воспитанию солдат, готовившихся к тяжелейшим боям, и принимало решительные меры против проникновения в солдатские ряды пораженческих настроений, – писал И.С. Вахромеев. – Так, в батальонах нашего полка, в качестве рядовых, была довольно значительная прослойка прошедших соответствующую проверку солдат и офицеров, находившихся в немецком плену под Сталинградом и освобожденных в ходе наступления. В плен они попали в 1942 г. в период отступления нашей армии и находились при фашистских войсках на подсобных работах. Двое таких военнопленных поступили и в наш взвод. До плена они служили в армии на должностях офицеров среднего звена. Это были люди средних лет, физически крепкие, хорошо знавшие оружие и умело им пользовавшиеся. На рытье окопов и на занятиях по боевой подготовке в присутствии командиров взводов они образцово выполняли задания и вели себя безукоризненно. Однако в минуты отдыха, когда мы – рядовые и сержанты – оставались одни, эти бывшие военнопленные рассуждали о вероятной тщетности нашей боевой учебы и бесполезности строительства укреплений: «Вот двинется немецкая армия летом в наступление, и не остановят ее ни укрепления, ни огонь ваших пулеметов, автоматов и минометов! Это столь организованная, дисциплинированная и до зубов вооруженная сила, что противостоять ей невозможно». Несомненно, они были не тайными агентами немецкой разведки, а просто внутренне сломленными людьми, искренне делившимися с окружающими своими впечатлениями первого года войны… Среди нас они находились все три месяца, предшествовавшие немецкому наступлению на Курск. Не стало их в ночь на 10 июля, непосредственно перед началом нашего марша к Прохоровке. Поздним вечером по команде «отбой» они легли спать среди нас, а на рассвете, когда прозвучала боевая тревога, их в наших рядах уже не было – ни в нашем, ни в других батальонах полка. Ночью тихо, чтобы не тревожить солдатский сон перед выступлением на передовую позицию, всех их собрали и увезли из расположения полка. Считаю, что это было сделано предусмотрительно. Бойцы с подобными упадническими настроениями не устояли бы перед яростным натиском танков и пехоты противника, который привелось испытать нам под Прохоровкой. Они могли побежать, увлекая за собой других»[54].

Рассказ ветерана имеет документальное подтверждение. 8 июля 1943 г. было подписано распоряжение № 00У/ 0169 по 5 гв. А об откомандировании из боевых частей в тыл военнослужащих, ранее находившихся в плену. Всего по армии было откомандировано 824 человека, в том числе из 6 гв. вдд – 69; 9 гв. вдд – 11; 13 гв. сд – 95; 42 гв. сд – 65 (приказ 42 гв. сд № 074 от 28.06.43 г.); 66 гв. сд – 87; 95 гв. сд – 326 и 97 гв. сд – 171. Чуть раньше, в конце июня, в тыл откомандировали военнослужащих некоторых национальностей: эстонцев, латышей, литовцев.

9-я гв. воздушно-десантная дивизия была сформирована в ноябре – декабре 1942 г. в Московской обл. на базе 204, 211-й воздушно-десантных и 1-й маневренной воздушно-десантной бригад. Как самостоятельное соединение впервые участвовала в боевых действиях в составе 14 гв. ск 1-й ударной армии Северо-Западного фронта в районе Старой Руссы. Наступление результатов не принесло и из-за наступившей весенней распутицы было приостановлено. В двадцатых числах марта дивизия была переброшена на 50 км южнее – в район Спехово, Пеньково, Краснове, Лубино. Более месяца дивизия вела оборонительные бои против 2-й авиаполевой немецкой дивизии.

Вот как вспоминали о том периоде бывший начальник штаба 32 гв. ск И.А. Самчук и начальник разведки дивизии П.Г. Скачко: «Бои на Северо-Западном фронте показали хорошую одиночную боевую подготовку личного состава дивизии и сколоченность взводов, рот, батальонов и полков. Но взаимодействие частей с танками и артиллерией было слабым и требовало отработки в ходе боевой подготовки. Массированный артиллерийско-минометный огонь в лесистой местности по площадям был малоэффективен, так как оборона противника строилась по принципу отдельных, хорошо увязанных между собою узлов сопротивления и опорных пунктов. Опыт использования артиллерии показал, что артиллерийских разведчиков и корректировщиков необходимо выдвигать в первые подразделения пехоты, а артиллерийских командиров – располагать на наблюдательных пунктах командиров стрелковых подразделений и частей, которым они приданы или которых поддерживают»[55].

Следует отметить, что приобретенный в этих боях опыт оказал большую помощь бойцам и командирам дивизии в Прохоровском сражении. В конце апреля части 9 гв. вдд сдали полосу обороны и комбинированным маршем (сначала пешком, затем по железной дороге) были переброшены юго-восточнее г. Бобров Воронежской обл. Здесь дивизия вошла в состав 33 гв. ск 5 гв. А. В период с 10 по 16 мая шестью ночными переходами дивизия вышла в район Кутузово, Сергеевка, совхоз «Старый Оскол», что в 20 км западнее г. Старый Оскол. Здесь развертывался второй эшелон 33 гв. ск, ее четырем полкам предстояло оборудовать оборонительную полосу на участке Салтыково, Богословка.

После боев под Старой Руссой командиром дивизии был назначен полковник A.M. Сазонов. Александр Михайлович родился в 1897 г. в Саратовской обл., в крестьянской семье. В Красную Армию был призван в сентябре 1918 г. После Гражданской войны остался на военной службе. В 1923 г. окончил Высшую объединенную школу, а затем командные курсы «Выстрел». В действующей армии подполковник Сазонов с августа 1941 г. был заместителем командира стрелковой дивизии Северо-Западного фронта. В 9 гв. вдд он прибыл на должность заместителя командира дивизии 19 марта 1943 г., а уже через четыре дня стал ее командиром.

Название соединения с момента формирования и до конца войны никак не было связано с ее структурой и боевым применением. Оно комплектовалось по штату обычной гвардейской стрелковой дивизии. Ее состав был таким: 23, 26, 28-й воздушно-десантные стрелковые полки (вдп), 7-й гв. воздушно-десантный артполк (вдап), 10-й гв. отд. истребительно-противотанковый артдивизион, 10-й гв. саперный, 2-й медико-санитарный батальоны, 8-я гв. разведрота, 1-я гв. рота связи, 3-я гв. отд. рота химзащиты, 4-я автотранспортная рота, 5-я полевая хлебопекарня, 14-й дивизионный ветеринарный лазарет, 2629-я почтовая станция и 1821-я полевая касса Госбанка.

Основа огневой мощи дивизии – ее артиллерийские части. Артполк состоял из трех дивизионов, каждый из которых имел три батареи, две были вооружены 76-мм пушками образца 1942 г., а одна – 122-мм гаубицами образца 1938 г. Каждая батарея имела четыре орудия. Таким образом, артиллерийский полк состоял из 24 76-мм орудий и 12 122-мм гаубиц. Отдельный истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион включал в себя четыре батареи – по четыре 45-мм противотанковых орудия обр. 1942 г. в каждой, всего 16 ПТО.

После зимних боев дивизия была укомплектована молодежью до 30 лет из областей и краев Дальнего Востока, моряками Тихоокеанского флота, а также добровольцами с уральских заводов.

Войска 9 гв. вдд стали прибывать под Прохоровку между 21.00 и 23.00 10 июля 1943 г. И сразу же начали выдвигаться к передовой – для создания второго эшелона обороны юго-западнее станции на направлении главного удара 2 тк СС. В силу сложившихся обстоятельств утром основной удар боевой группы моторизованной дивизии (мд) СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» приняли на себя батальоны 26 гв. вдп. Полк сыграл важную роль при обороне станции Прохоровка 11 июля, поэтому здесь уместно сказать несколько слов о его командире 41-летнем подполковнике Г.М. Кашперском. Это был хорошо подготовленный офицер-штабист, но к тому времени не имевший боевого опыта строевого командира. Когда началась война, Григорий Мануйлович учился в Военной Академии им. М.В. Фрунзе. В сентябре 1941 г. был произведен досрочный выпуск слушателей академии. Старшего лейтенанта Г.М. Кашперского направили в группу офицеров Генерального штаба. С октября по начало декабря он служил при штабе 16А Западного фронта. Затем был прикомандирован к штабу 18А Южного фронта. Участвовал в оборонительных боях в Восточном Донбассе и при отходе войск армии в предгорья Главного Кавказского хребта, на туапсинское направление. В июне 1942 г. ему присваивается звание майора, и он назначается на должность старшего офицера Генерального штаба. За отличие в боях в апреле 1943 г. Г.М. Кашперский был удостоен орденоа Красного Знамени, а в мае того же года его назначили начальником оперативного отдела во вновь сформированный 33-й гв. стрелковый корпус 5 гв. А. Однако с этим назначением начались неприятности в его военной службе. 2 июня Г.М. Кашперскому присваивают очередное воинское звание подполковника, а в конце июня его снимают с должности в связи со «служебным несоответствием». Сегодня сложно сказать, каковы были причины появления этого приказа. Сначала Г.М. Кашперского назначили помощником начальника оперативного отдела того же корпуса, а через шесть дней – командиром полка. Таким образом, он принял полк за две недели до Курской битвы[56].

42-я гв. стрелковая дивизия была сформирована на базе 1-й гв. Краснознаменной отдельной стрелковой бригады 6 июля 1942 г. в составе 5А Западного фронта и стала именоваться 42-й гв. Краснознаменной стрелковой дивизией. До весны 1943 г. дивизия в составе 20-й и 31-й армий вела бои на Западном фронте, дважды участвовала в Ржевско-Вяземской наступательной операции, где понесла большие потери в личном составе. Затем она была переброшена в район г. Лиски Воронежской обл., где вошла в состав 5 гв. А. До вечера 11 июля 1943 г. она находилась в прямом подчинении командарма.

С 1 сентября 1942 г. дивизией командовал 44-летний полковник (с 1 октября 1942 г. – генерал-майор) Ф.А. Бобров. К сожалению, сведения об этом генерале отрывочны и скупы. Федор Александрович родился в Витебской губернии в семье батрака. В 1912 г. окончил сельскую школу и был призван в армию. С 1916 г. в звании унтер-офицера участвовал в Первой мировой войне. В 1918 г. вступил в Красную Армию, сражался на Западном, затем на Восточном фронте, был ранен. В довоенный период Боброву, кроме командных курсов «Выстрел» (1926) и двухмесячных курсов ПВО (1931), основательной теоретической подготовки получить не удалось.

Когда началась Великая Отечественная война, он был командиром 222 сд, которая действовала в составе 5А Западного фронта. Летом 1942 г. ему было поручено формировать и командовать 42 гв. сд. В Прохоровском сражении его дивизия сражалась стойко. Уже после Курской битвы соединение под его командованием в составе 40А 2-го Украинского фронта успешно действовало в боях по освобождению Румынии в августе – сентябре 1944 г.

25 сентября 1944 г. генерал-майор Ф.А. Бобров погиб в Румынии. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Гвардейские соединения в Красной Армии появились 18 сентября 1941 г. Всего за годы войны звания гвардейских были удостоены 11 общевойсковых и 6 танковых армий, большое количество соединений, частей и кораблей. 2 июня 1943 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР для гвардейских частей, соединений и объединений были учреждены особые гвардейские знамена, а для личного состава с мая 1942 г. – специальный нагрудный знак «Гвардия».

Переименование соединения в гвардейское подразумевало перевод его на другие штаты, первоочередное комплектование частей личным составом и техникой, доведение численности до штата (что редко делалось в обычных соединениях), увеличение количества автоматического и стрелкового вооружения в стрелковых полках гвардейских дивизий. Все гвардейские общевойсковые армии имели корпусные управления, нередко их состав наряду с двумя стрелковыми корпусами включали и один танковый.

Вместе с тем личный состав гвардейских частей обеспечивался усиленным питанием, а офицеры получали более высокие оклады. Хорошее обеспечение и первоочередное комплектование было связано с тем, что эти войска планировалось использовать по-особому. Вот что говорилось на этот счет в Директиве Ставки ВГК № 30095 от 18 апреля 1943 г.: «Ставка Верховного Главнокомандования приказывает: гвардейские соединения (гвардейские стрелковые корпуса, гвардейские армии), состоящие из наиболее опытных и устойчивых войск, держать, как правило, в резерве или во втором эшелоне и использовать их в наступательной операции – для прорыва на направлении главного удара, а в оборонительной – для контрудара… Особое внимание обратить на тщательность отработки вопросов взаимодействия родов войск, ближнего боя, ночных действий, борьбы с танками противника. Научить войска быстро и глубоко закапываться в землю с целью прочного закрепления захваченных рубежей. Штабы всех степеней учить организовывать наступательный бой с целью прорыва оборонительной полосы противника и управлять войсками в динамике боя. Обратить внимание на вопросы использования средств усиления, ввода в бой вторых эшелонов, организации тыла. После прорыва оборонительной полосы противника при наличии мощных вторых эшелонов гвардейские соединения, участвовавшие в этом прорыве, выводить в резерв для отдыха и восстановления, не доводя их ни в коем случае до истощения. Твердо провести в жизнь правило, чтобы все раненые гвардейцы после выздоровления возвращались в свою часть. Перегруппировку гвардейских соединений без ведома Ставки не производить. Внешней выправкой, дисциплиной, быстротой и четкостью выполнения приказов, вниманием к бойцу добиться, чтобы гвардейские части являлись образцом и примером для всех остальных частей Красной Армии. Командующим (войсками) фронтами о мерах, принятых к исполнению настоящей директивы, донести к 1 мая 1943 г.»[57].

После войны А.С. Жадов писал: «Готовя войска к предстоящим боям, мы прекрасно понимали, что армия может быть использована или в составе Степного военного округа, преобразующегося при первой же необходимости во фронт, или передана одному из оборонявшихся впереди фронтов. Поэтому для меня не явился неожиданностью вызов в конце июня к командующему Воронежским фронтом генералу армии Н.Ф. Ватутину. Заслушав мой доклад о состоянии войск армии, Николай Федорович сказал:

– По имеющимся данным, в ближайшее время ожидается наступление противника на Курск. Обстановка может сложиться так, что армии придется по тревоге выходить на угрожаемое направление. Поэтому все части и соединения необходимо привести в полную боевую готовность, с тем чтобы обеспечить их быстрое прибытие в назначенные районы.

После этого я встретился с генералом С.П. Ивановым[58], который возглавлял штаб фронта. Он ознакомил меня с общей обстановкой на советско-германском фронте и – более подробно – в полосе фронта. Поскольку армия могла быть задействована в составе фронта уже в период оборонительною сражения, то мною заранее с группой офицеров штаба была проведена рекогносцировка местности и дорог на вероятном направлении действий армии – Обоянь и Прохоровка. В ходе рекогносцировки состоялась обстоятельная беседа по вопросам взаимодействия с командующим 6-й гв. армией генерал-лейтенантом И.М. Чистяковым на его наблюдательном пункте»[59].

К началу немецкого наступления соединения 5 гв. А были пополнены личным составом и вооружением и были готовы к выполнению поставленных задач. К началу Курской битвы армия насчитывала более 62 тыс. солдат и офицеров. Наряду с 5 гв. ТА она сыграла главную роль в Прохороском сражении.

Поскольку под Прохоровкой сойдутся в смертельной схватке советская гвардия и полевые войска СС, есть необходимость подробнее познакомиться со 2 тк СС и входящими в его состав дивизиями.

Состав 2-го танкового корпуса СС, характеристика командования и входящих в него соединений

2 тк СС, несмотря на номер, первое и единственное танковое соединение СС, участвовавшие в боевых действиях в составе вермахта на Огненной дуге. В этот период существовал лишь один корпус СС, поэтому и в трофейных документах он назывался не иначе как «корпус СС». Только после того, как с 27 июля 1943 г. начал формироваться 1 тк СС под командованием группенфюрера Й. Дитриха, 2 тк СС получил свое новое, известное сегодня наименование, хотя создан он был первым. Под этим названием он вошел и в историческую литературу о Курской битве, поэтому в моей книге будем придерживаться устоявшегося названия.

Полевые войска СС ведут свое начало с военизированных формирований нацистской партии – так называемых охранных отрядов, которые появились в середине 1920-х гг. Структурирование этих разрозненных и малочисленных групп началось с 1929 г., когда на пост их руководителя – рейхсфюрера СС – был назначен Г. Гиммлер. Благодаря его усилиям к концу войны войска СС превратились в 700-тысячную армию.

Одним из создателей первых дивизий полевых войск СС был уволенный в запас из рейхсвера генерал-лейтенант Пауль Хауссер. Он родился в 1880 г. в семье офицера. Получил хорошую военную подготовку, окончив юнкерское училище, а затем – элитное училище в Берлине-Лихтерфельде. Его однокашниками были будущие фельдмаршалы Ф. фон Бок и Г. фон Клюге. После восьми лет строевой службы он в 1912 г. окончил военную академию. В годы Первой мировой войны П. Хауссер служил в штабах армии, корпуса, командовал стрелковой ротой. Воевал во Франции, Венгрии и Румынии, был награжден Железными крестами 1-го и 2-го класса. После войны проходил службу в добровольческом корпусе на восточной границе. В 1920-е гг. служил в штабах пехотной бригады, дивизии, военного округа, командовал батальоном, полком, пехотной дивизией[60].

Будучи убежденным нацистом, он после увольнения в 1932 г. в запас вступил в ряды Национал-социалистской рабочей партии Германии (НСДАП). Ему присваивается звание штандартенфюрера (полковника) штурмовых отрядов нацистской партии (СА), и он назначается командиром бригады. После «ночи длинных ножей» влияние и численность СА резко падают. В ноябре 1934 г. П. Хауссер вступает в элитные охранные подразделения нацистской партии (СС) и становится начальником училища СС в г. Брауншвейге. Благодаря высоким профессиональным знаниям, боевому опыту и хорошим организаторским способностям он смог создать на базе этого училища военное учебное заведение, дававшее хорошее военное образование молодым и слабо подготовленным членам военизированных отрядов СС. Разработанную им учебную программу впоследствии скопировали практически все училища СС. В основу обучения эсэсовцев были положены хорошая физическая и профессиональная подготовка, усиленная идеологическая обработка будущих офицеров. При этом большое внимание уделялось созданию в курсантском коллективе дружеских отношений, взаимовыручки и помощи, вне зависимости от званий и должностей.

П. Хауссер лично участвовал в спортивных соревнованиях, справедливо полагая, что сложившиеся в период учебы хорошие отношения между старшими и младшими офицерами и солдатами помогут эсэсовцам в тяжелых условиях боя не терять веру в то, что командир в трудную минуту окажет помощь и поддержку каждому солдату и офицеру. Эти принципы способствовали воспитанию стойких и фанатически преданных бойцов СС.

В 1935 г. в Германии вводится воинская повинность. Это позволяет не только развертывать регулярную армию – вермахт, но и увеличить численность СС. В связи с количественным ростом подразделений нацистской партии возникла нехватка подготовленных командиров, имеющих боевой опыт. В 1936 г. П. Хауссер получает генеральское звание (бригаденфюрер) и назначается инспектором офицерских училищ СС, фактически становится ответственным за подготовку офицерского состава СС в трех основных учебных центрах: Брауншвейге, Бад-Тельце и Герце.

Стремление нацистской верхушки иметь личную гвардию, не подчиняющуюся армейскому командованию, привело к формированию полнокровных дивизий СС армейского типа. Этот процесс начался сразу после захвата Польши, где тогда еще разрозненные части СС продемонстрировали достаточно высокие боевые качества. С согласия Гитлера 19 октября 1939 г. П. Хауссер свел три полка СС «Дойчланд», «Германия» и «Фюрер», в первое соединение – дивизию особого назначения войск СС, которая получила собственное имя – «Германия», а с конца января 1941 г. – «Рейх». Впервые она приняла участие в крупномасштабных боевых действиях как самостоятельное соединение в мае 1940 г. при захвате стран Бенилюкса и Франции. Месяц спустя появилась вторая дивизия СС: «Мертвая голова». Ее формировал известный своей жестокостью комендант концлагеря Дахау Т. Эйке из охранников концлагерей.

Из трех наиболее известных соединений СС дивизия «Лейбштандарт Адольф Гитлер» была создана последней, хотя и получила № 1. В конце 1941 г. она все еще была пехотным моторизованным полком, и лишь в начале 1942 г. ее численность довели до штаба дивизии. Ее бессменным командиром вплоть до начала Курской битвы был бывший начальник охраны фюрера бригаденфюрер СС Йозеф Дитрих.

Все три соединения с первых дней принимали участие в нападении на Советский Союз. Дивизия СС «Рейх» до ноября 1941 г. воевала в составе ГА «Центр», а затем в связи с большими потерями была отведена на отдых. Ее командир П. Хауссер 14 октября 1941 г. получил тяжелое ранение, потерял правый глаз и был направлен на лечение в Германию. Он вернулся в строй лишь в мае 1942 г. и был назначен командиром создававшегося нового соединения из трех дивизий СС – моторизованного корпуса. Но уже 1 июня 1942 г. он переформировывается во 2-й тк СС, а в период с 9 сентября по 9 ноября 1942 г. все три его дивизии были переведены на штат моторизованных (панцергренадерских) дивизий.

Двойная подчиненность полевых войск СС – армейскому руководству (в период пребывания на фронте) и напрямую рейхсфюреру СС – влияла на их обеспечение. Потребности в личном составе, вооружении и технике удовлетворялись в первую очередь. Соединения получали в достаточном количестве новейшее вооружение. Так, зимой 1943 г. две моторизованные дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас райх», в составе корпуса переброшенные из Франции на Украину, были усилены отдельным батальоном и ротой новых танков «T-VI» «Тигр». В боях под Харьковом в феврале – марте 1943 г. 2 тк СС впервые участвовал как самостоятельное соединение. В этой операции Хауссер проявил себя как дальновидный, грамотный и целеустремленный командир, по-настоящему заботившийся о своих подчиненных и стремившийся выполнять поставленные задачи не любой ценой, а исходя из реально складывающейся оперативной обстановки.

15 февраля 1943 г. корпус был почти полностью окружен в Харькове частями советских 3ТА и 69А. Несмотря на личный приказ Гитлера, переданный командиром оперативной группы генерала Н. Ланца, держаться до конца, Хауссер не захотел жертвовать дивизиями СС в безнадежной ситуации и проигнорировал его. Он оставил город и вывел войска, при этом спас от разгрома еще и 320-ю пехотную дивизию (пд). А через некоторое время Харьков вновь был в его руках.

За ослушание П. Хауссер попал в опалу, он не получил вовремя положенную ему награду – «Дубовые листья» к Рыцарскому кресту. Но его авторитет в войсках заметно вырос. В боях за Харьков погиб первый командир мд СС «Мертвая голова» Т. Эйке. Его легкий одномоторный самолет-разведчик был сбит над позициями советских войск. В память о нем 6-й мотополк, которым командовал его выдвиженец штандартенфюрер Г. Беккер, получил название «Теодора Эйке»[61]. В период боев под Прохоровкой Г. Беккер командовал одной из двух боевых групп дивизии.

К началу операции «Цитадель» 2 тк СС был подчинен 4ТА группы армий «Юг»[62] и состоял из трех моторизованных дивизий СС: «Мертвая голова», «Дас райх» и «Лейбштандарт Адольф Гитлер» (далее соответственно: дивизии «МГ», «Р» и «ЛАГ»), был усилен пехотным полком 167 пд и 55-м минометным полком (мп) 3-й артиллерийской дивизии (арткомандование).

В Центральном архиве Министерства обороны РФ удалось обнаружить протокол допроса начальника оперативного отдела 3-й артдивизии капитана И. Шнайдера, который был пленен советскими войсками в августе 1943 г. С его слов минометные полки дивизии имели до трехдивизионного состава, в каждом по три батареи. Одна батарея имела по шесть 150-мм или 210-мм шестиствольных минометов, всего в полку было 54 миномета. Кроме того, для отражения танковых атак в каждом полку артдивизии имелось десять советских 76-мм орудий «ЗиС-3». Все полки к началу наступления были полностью укомплектованы и имели численность 1500 человек. В ходе боев при потере минометов немедленно прибывала новая материальная часть, боеприпасов было достаточно, и они без задержки подвозились из глубины[63].

К началу Курской битвы дивизии 2 тк СС по количеству бронетехники превосходили танковые дивизии вермахта, особенно 3 тк армейской группы «Кемпф».

Об уровне обеспеченности соединений полевых войск СС и дивизий вермахта в период Курской битвы и отношении к эсэсовцам свидетельствует выдержка из дневника лейтенанта К.Ф. Бранда, служившего в одной из полевых дивизий ГА «Юг», которая в это время действовала в районе Донбасса: «6 июля… Вчера началось наше наступление севернее Харькова. Так, по крайней мере, рассказывают эсэсовцы из дивизии «Викинг»… офицеры из дивизии СС удивляются пессимизму, царящему в нашей дивизии. Они при этом всегда забывают о том, насколько лучше по сравнению с нами условия, в которые они поставлены. Сам вид их возбуждает у наших уставших измотанных солдат чувство подлинной классовой ненависти. В наши войска входят те жалкие остатки, которые еще можно было наскрести в Германии. Они же собрали лучший человеческий материал в Европе.

Каждый их ефрейтор у нас бы был фельдфебелем. Притом они пьют, кутят, а наши солдаты часто самым настоящим образом голодают.

Тем не менее СС бесстыднейшим образом грабят и отбирают все у местных жителей… У нас сурово наказывается каждый маленький проступок, даже офицеров (как недавно) сразу заключают в крепость, а СС всегда остаются безнаказанными. Поэтому русский никого так сильно не ненавидит, как эсэсовцев»[64].

Думаю, для читателя будет небезынтересно узнать, какой информацией о соединениях противника, действовавших перед Воронежским фронтом обладало его командование незадолго до начала Курской битвы. Процитирую документ разведотдела штаба фронта «Краткая характеристика дивизий противника, действующих перед Воронежским фронтом, по состоянию на 15 мая 1943 г.», который была разослан в штабы армий 17 мая 1943 г. (о штатной численности и вооружении советских и немецких соединений см. таблицы 3, 4, 7, 8):

«Танковая дивизия «Мертвая голова» («Тотенкопф»). В состав дивизии входят: 1-й и 2-й мотополки (мп), танковый полк и артполк. Мотополки – трехбатальонного состава. Артполк – четырехдивизионного состава. Дивизия отмечается перед Воронежским фронтом с 20.03.43 г. Командир дивизии – генерал-лейтенант Зимон[65], командир 1 мп – оберфюрер Ротеркамф, командир 2 мп – подполковник Беккер. Дивизия сформирована в Мюнхене в 1939 г., комплектовалась исключительно из добровольцев охранных отрядов и отрядов штурмовиков.

Требования к добровольцам: безукоризненное арийское происхождение, документально доказанное не менее чем за три-четыре поколения (для офицерского состава – с 1801 г.), политическое развитие, физическое здоровье, рост – не ниже 170 см, мужественная внешность, возраст – не старше 25 лет.

Дивизия участвовала в операциях против Польши и Франции, после чего дислоцировалась в районе Бордо (Франция). На Восточном фронте с 25 июня 1941 г. – входила в состав 56 мк 4ТА, а затем в составе 10-го армейского корпуса. Наступала через Литву, Латвию и далее на Порхов, Сольцы, Старую Руссу. С сентября 1941 г. до января 1942 г. дивизия оборонялась на рубеже Лужно – Хильково. В первой половине 1942 г. части дивизии использовались в обороне отдельными гарнизонами, которые действовали совместно с линейными частями, усиливая их стойкость в обороне. В июне части дивизии были сосредоточены в районе Демянска (Бяково, Стрелицы), где вели упорные бои с частями Северо-Западного фронта. В этих боях дивизия понесла большие потери. Осенью 1942 г. была выведена для пополнения. В начале февраля 1943 г. дивизия переброшена из Франции вторично на Восточный фронт. 17–18.02.43 выгрузилась в Дубно и Киеве, откуда проследовала маршем до Краснограда, где 23.02 вступила в бой с наступающими частями Юго-Западного фронта. Дивизия СС «Мертвая голова», наступая в составе танкового корпуса СС, имела задачу восстановить положение в районе Харькова. Наступала на Павлоград, после чего резко повернула на север и действовала в направлении Сахновщина, Охочае, Ново-Водолага, Дергачи, Липцы, обходя Харьков с севера. Правее наступала танковая дивизия «Рейх», левее – тд «Адольф Гитлер». К 20.03.43 г. части дивизии вышли к реке Северский Донец на рубеже Графовка, Старица и перешли к обороне. В конце марта была переброшена в район Белгорода, где сменила части дивизии СС «Адольф Гитлер», (иск.)[66] Белгород. За период боев (февраль – март 1943 г.) дивизия имела потери до 35 % людского состава и матчасти. Численный и боевой состав дивизии на 15.05.43 г. составлял: людей – 8200, арторудий – 76, противотанковых орудий – 46, минометов – 40, пулеметов – 280, танков – 70. Политико-моральное состояние: бытовые условия солдат СС с самого начала войны были и даже в трудные периоды оставались значительно лучшими, чем в других частях германской армии. Солдаты в подавляющем большинстве верят в победу гитлеровской Германии.

Вывод: дивизия СС «Мертвая голова», состоявшая в начале войны из отборных гитлеровцев, понесла большие потери на Восточном фронте в людях и технике. Над ними грозным призраком висит сталинградская трагедия 6-й армии. На общем изменившемся фоне гитлеровская дивизия СС «Мертвая голова» представляет собой наиболее сколоченную, дисциплинированную, верную часть, способную упорно и настойчиво выполнять приказы немецкого командования. Успешные действия дивизии в районе Харькова, безусловно, подняли поступательный дух эсэсовских войск, в частности дивизии «Мертвая голова».

Танковая дивизия СС «Адольф Гитлер». В состав дивизии входят 1-й и 2-й мотополки, танковый и артиллерийский полки. Мотополки – трехбатальонного состава, артполк – четырехдивизионного состава. Отмечается в донесениях перед Воронежским фронтом с 3.02.43 г. Командир дивизии – генерал Й. Дитрих[67]. Командир 1 мп – подполковник Витт, командир 2 мп – подполковник Виш. Дивизия сформирована в мирное время. Была укомплектована добровольцами, главным образом членами национал-социалистской партии и Союза гитлеровской молодежи. Возрастной состав: 17–22 года. В последующих пополнениях комплектовалась молодежью 18–19 лет, имеющей 8–10-месячную подготовку. Личный состав отвечает всем требованиям гитлеровского режима. На Восточном фронте – с начала войны, действовала в составе танковой группы Клейста. Напряженные бои вела на шахтинском направлении, в районе Ростова-на-Дону. В 1943 г. перебрасывалась в Германию на пополнение и доукомплектование. Зимой 1942/43 г. была переброшена вторично на Восточный фронт. Вела бои в районе Купянска, откуда отошла на Волчанск, Харьков, Красноград. В феврале – марте 1943 г. принимала участие в контрнаступлении на Харьков совместно с дивизиями «Рейх», «Мертвая голова», наступая в направлении Красноград, Сахновщина, Ефремовка, Ракитное, Харьков, Белгород. В конце марта дивизия вышла в район Белгорода. За время боев (январь – март 1943 г.) части дивизии имели потери до 30 % людского состава. Численный и боевой состав дивизии на 15.05.43 г. составляет: людей – 8600, артиллерийских орудий – 60, противотанковых орудий – 63, минометов – 70, пулеметов – 430, танков – 80.

Вывод: личный состав дивизии подготовлен хорошо, имеет большую насыщенность техникой, в настоящее время дивизия вполне боеспособна. В наступательных и оборонительных боях проявляет большое упорство, независимо от потерь.

Танковая дивизия СС «Рейх». В состав дивизии входят 1-й и 2-й мотополки, танковый полк и артполк. Мотополки – трехбатальонного состава, артполк – четырехдивизионного состава. Командир дивизии – группенфюрер Кеплер[68]. Командир мп «Фюрер» – оберштурмфюрер Кумм. Командир мп «Дойчланд» – оберштурмбаннфюрер Хармиль. Дивизия сформирована в 1939 г. из самостоятельных кадровых полков, участвовала в войне с Польшей, сражалась с большой дерзостью. На Восточный фронт переброшена в начале июля 1941 г. Действовала на смоленском направлении, ведя бои в районе Орши и Ельни. В дальнейшем наступала на волоколамском, ржевском и сычевском направлениях. В этих боях потеряла почти весь личный состав. В марте 1942 г. была отведена в Германию на пополнение и переформирование, после пополнения переведена во Францию. Личный состав почти полностью был обновлен (старых, кадровых солдат осталось не более 20 %). Дивизия пополнилась главным образом добровольцами из членов Союза гитлеровской молодежи, собранными из различных районов Германии. Возрастной состав: 19–22 года. Срок обучения – 9 месяцев.

В январе 1943 г. дивизия переброшена вторично на Восточный фронт… Полк «Фюрер» с артдивизионом и танковой ротой погрузился в эшелоны 8.01.43 г. и следовал по ж.д. до Сталино, куда прибыл 21 января, из Сталино части полка убыли маршем в Ворошиловград. 25.01.43 г. заняли оборону восточнее Ворошиловграда. В оборонительных боях под Ворошиловградом, по показаниям пленных, полк имеет большие потери и много обмороженных. В первой половине февраля 1943 г. был переброшен на харьковское направление, где 8 февраля вошел в состав своей дивизии. Полк «Дойчланд», мотоциклетный полк, штаб дивизии и др. спец. части дивизии выгрузились в районе Киева в период 18.27.01.43 и маршем переброшены в район Харьков, Волчанск, где в первых числах февраля передовыми частями вступили в бой с нашими наступавшими войсками. После неудачных встречных боев части дивизии «Рейх» с 7.02.43 г. начали с боями отходить с рубежа реки Северский Донец в направлении Харьков, Мерефа, Красноград. К 20.02.43 г. дивизия отошла в Красноград, откуда перешла в контрнаступление на Павлоград и 25 февраля овладела Павлоградом. К 20 марта дивизия вышла к реке Северский Донец на старосалтовском направлении, после чего была сменена 11 тд и переброшена в район Белгорода. За время боев (январь – март) дивизия потеряла до 2000 человек убитыми и свыше 2000 человек обмороженными. Численный и боевой состав дивизии на 15.05.43 г. составляет: людей – 7000, орудий – 50, ПТ орудий – 62, минометов – 40, пулеметов – 260, танков – 80. Политико-моральное состояние личного состава дивизии высокое, большинство верит в победу Германии.

Вывод: дивизия «Рейх» имеет потери до 30 %, в настоящее время пополнена до штатной численности, подготовка солдат высокая, наступательный дух не подорван, является боеспособным соединением»[69].

Г. Гиммлер, выступая в апреле 1943 г. в Харькове перед офицерами 2 тк СС, заявил: «Здесь, на Востоке, решается судьба… Здесь русские должны быть истреблены и как люди, и как военная сила и захлебнуться в собственной крови»[70]. Фанатично преданные гитлеровскому режиму, эсэсовцы были готовы выполнить поставленные задачи, не считаясь ни с чем. И, что очень важно, у них были для этого большие возможности. Выводы советских разведчиков оказались точными: корпус Хауссера был сильным и хорошо обученным соединением, вооруженным новейшей техникой.

Соединения 3-го танкового корпуса армейской группы «Кемпф»

Большое влияние на боевые действия под Прохоровкой оказала армейская группа «Кемпф», и прежде всего ее 3 тк под командованием генерала танковых войск Германа Брейта в составе 6, 7 и 19-й танковых дивизий. В сводке разведотдела штаба Воронежского фронта приводятся следующие данные по 6 и 7 тд 3 тк:

«6-я танковая дивизия. В состав дивизии входят: 11 тп, 4-й и 114-й мотострелковые (мотопехотные. – З. В.) полки, 76-й артполк. Командир дивизии – генерал-майор Раус[71], командир 4 мп – полковник Унрайн, командиры остальных полков неизвестны. Дивизия – кадровая. Личным составом была укомплектована из Вестфалии. Дивизия участвовала в боях в Польше и во Франции. На Восточном фронте с начала войны входила в состав 4-й танковой группы. Наступала через Литву и Латвию на Псков, Кингисепп, Красногвардейск, где имела потери до 70 %. В сентябре 1941 г. переброшена из-под Ленинграда в район Вязьмы. Вела бои в районе Гжатск, Калинин, Дмитров, Клин. В этих боях дивизия потеряла все танки и до 505 человек людского состава. В марте 1942 г. убыла в Германию на пополнение и переформирование. После пополнения дислоцировалась во Франции. В декабре 1942 г. переброшена из Франции вторично на Восточный фронт – под Сталинград, где совместно с 17 тд и дивизией «Викинг» участвовала в контрнаступлении на котельническом направлении. 6 тд прибыла из Франции в следующем составе: людей – до 9000, пулеметов – 340, минометов – 90, ПТ орудий – 70, арт. орудий – 60, танков – 100. После неудачных встречных боев 6 тд была переброшена… на Юго-Западный фронт. В районе Тацинская, Скасырская части дивизии вели жестокие бои с нашими танковыми частями. В этих боях дивизия имела большие потери в танках, в людском составе и автотранспорте. Разбитые части дивизии отошли за реку Северский Донец и заняли оборону на рубеже Белокалитвенская, Богдановка (юго-вост. Каменска). В феврале выведена в резерв, частично пополнилась и вновь брошена в бой в районе Синельникова. Участвовала совместно с корпусом СС в контрнаступлении на харьковском направлении. В марте 1943 года наступала на Змиев и Чугуев. В настоящее время дивизия переброшена в район юж. Белгорода. Численный и боевой состав дивизии на 15.05.43 г. составляет: людей – 6500, арт. орудий – 60, ПТ орудий– 45, минометов – 55, пулеметов – 240, танков – 240 (так в тексте. – З. В.).

Вывод: 6 тд в обороне дерется упорно. Является боеспособным соединением. После получения пополнения может быть использована для наступления[72].

7-я танковая дивизия. В состав дивизии входят: 25 тп, 6-й мотоциклетный полк, 7-й мотострелковый полк и 78-й арт. полк. Командир дивизии – генерал-лейтенант барон фон Функ. Командир 7-го мотополка – полковник Штейнкелер. Командир 78-го арт. полка – подполковник Фрайлих. Дивизия кадровая. Других данных не имеется. Дивизия участвовала в оккупации Чехословакии, Польши, Бельгии, Франции. На Восточный фронт прибыла 22.06.41 г. Границу перешла в районе Сувалки. Наступала по маршруту Вильно – Минск – юж. Витебск – Ярцево, откуда была переброшена на клинское направление. В августовских боях имела большие потери, вследствие чего была отведена в район Духовщина на переформирование и доукомплектование. В ноябре вновь действовала на клинском направлении. В боях под Москвой дивизия потеряла свыше 100 танков и до полка пехоты, в марте была переброшена на пополнение. 7-я танковая дивизия 18.12.1942–25.12.1942 была переброшена на Восточный фронт по маршруту Тулон – Берлин – Бреслау – Варшава – Киев – Сталино – Ростов – Шахты – Усть-Белокалитвенская. К 6.01.43 г. части дивизии были сосредоточены в Усть-Белокалитвенской, откуда 7 января дивизия начала наступать в направлении Новочеркасский, Скасырская, где дивизия понесла значительные потери в танках и личном составе. Из 80 танков подбито 30 танков. 29.01.43 г. дивизия начала переброску основными силами на артемовское направление по маршруту Серго – Каганович – Артемовск – Славянск с задачей – не допустить прорыва войск Красной Армии в направлении Славянск, Краматорская. В первой половине февраля дивизия вела упорные оборонительные бои за удержание Славянска, после чего отошла в район Красноармейское, откуда совместно с 11 тд и дивизией «Викинг» перешла в контрнаступление на Барвенково. К концу февраля 1943 г. 7 тд вышла к р. Северский Донец и заняла оборону юж. Изюма. В районе Красноармейское, Барвенково дивизия потеряла до 30 танков и до полка пехоты. В настоящее время дивизия переброшена в район юго-зап. Белгорода, предположительно Золочев, Должик. Численный и боевой состав дивизии на 15.05.43 г. составляет: людей – 6800, арт. орудий – 48, противотанковых орудий – 50, минометов – 50, пулеметов – 280, танков – 120.

Вывод: 7 тд на 20.03.43 г. имела потерь до 80 % в личном составе и до 70 % – в матчасти. За последнее время дивизия пополнилась личным составом и матчастью. После пополнения будет использована в широких наступательных действиях.

168-я пехотная дивизия. В состав дивизии входят: 442, 429, 417-й пехотные полки и 248-й арт. полк. Полки трехбатальонного состава. Дивизия отмечалась перед Воронежским фронтом с 14.07.42 г.

Командир дивизии – генерал-майор Крайз, командиры: 417 пп – полковник Шмидт, 429 пп – полковник Группер, 442 пп – полковник Шульце.

Дивизия начала боевые действия на Восточном фронте в районе Холм с первого дня войны, затем двигалась с боями по маршруту Дубны – Житомир – Киев – Прилуки – Ровны – Сумы – Харьков – Белгород.

Дивизия участвовала в боях под Киевом, Белгородом, Ровно. Наиболее напряженные бои вела под Киевом. К 13.07.42 г. 168-я пехотная дивизия в полном составе сменила части 3 мд на рубеже Хвощеватка, Подклетная (сев. и сев. – зап.г. Воронеж). В боях под Воронежем дивизия имела большие потери, вследствие чего ее 442 и 417 пп были отведены в тыл. 417 пп был расформирован, 429 пп, получивший пополнение, продолжал оборонять участок Подклетная и вскоре также был отведен на зап. берег р. Дон на отдых и пополнение, но в связи с наступлением наших войск в районе Подклетная был снова введен в бой, не получив пополнения. В процессе подготовки к наступательным боям на Сторожевском плацдарме 417 пп был вновь сформирован из прибывшего маршевого батальона. После перегруппировки и пополнения 168 пд, усилив венгерские войска, 8.09.42–15.09.42 принимала участие в наступательных боях за овладение Сторожевским плацдармом. В этих боях дивизия понесла большие потери, так, например, 2/429 пп имел до 70 % потерь в личном составе, а 3/429 пп был расформирован.

После ударов Красной Армии в январе 1943 года на острогожско-валуйском, а затем в феврале на белгородском направлениях 168 пд вместе с другими частями немцев, венгров и итальянцев отступала на запад, имея большие потери в людском составе и технике.

С подходом танкового корпуса СС 27.02.43 г. 168 пд, частично пополнившись, с приданными танками действовала на второстепенном участке фронта в направлении В. Писаревка. Понеся снова тяжелые потери, была выведена в резерв в район Миргорода, где пополнилась личным составом и техникой. 22.04.43 г. вновь заняла оборону, сменив части дивизии СС «Рейх» и 586 пп 320 пд на рубеже Белгород – (иск.) Соломино, общей протяженностью до 12 км (подтверждается пленными 442 пп 4.05.43 г.).

Дивизия укомплектована на 80 % штатной численности. Возрастной состав: 60 % 21–23 года и до 40 % – 30–35 лет. Национальный состав – преимущественно немцы.

Численный и боевой состав дивизии на 15.05.43 г. составляет: людей – 7500, арт. орудий – 50, ПТ орудий – 50, минометов – 60, пулеметов – 280.

Настроение солдат, в связи с затяжкой войны, ухудшилось. Пополнение особенно боится советской артиллерии.

Вывод: дивизия в зимних боях 1943 г. была полностью разгромлена частями Красной Армии. К настоящему времени пехотная дивизия укомплектована на 85 % штатной численности за счет других частей и резервных батальонов, но серьезной боевой единицы не представляет»[73].

Информации о 19 тд, к сожалению, найти в архиве пока не удалось, дивизия была переброшена на это направление позже.

Всего к началу операции «Цитадель» в трех танковых корпусах ГА «Юг», нацеленных на прорыв главной полосы обороны Воронежского фронта, 4 июля 1943 г. насчитывался 1261 танк, 424 штурмовых орудий (StuG), «Мардер», «Хуммель», «Веспе». В том числе в 4ТА 917 танков и 349 различных сау. Причем около 92 % наличной бронетехники находилось в строю. Особое внимание обращает на себя тот факт, что в двух ее танковых корпусах подавляющее большинство были средние и тяжелые танки: в 48 тк – 89 %, а во 2 тк СС – более 90 %. Причем в соединении фон Кнобельсдорфа почти 41 % – это «пантеры» и «тигры». После Курской битвы возможности собрать столь значительное число бронетанковой техники для проведения наступательной операции в рамках группы армий у командования вермахта больше не будет.

Дивизии 2 тк СС и 3 тк были укомплектованы модернизированными танками «Т-Ш», «T-IV» (в основном модификации «Н») и усилены небольшим числом «T-VI» «Тигр» (устаревших танков «Т-II» и «Т-Ш» с короткой пушкой было немного, они использовались в качестве командирских, подвижных наблюдательных пунктов и т. п.).

Модернизированные «тройки» и «четверки» были оснащены новыми длинноствольными 50-мм и 75-мм пушками, обеспечивающими достаточно высокую начальную скорость снаряда, а значит, и более высокую бронепробиваемость. В единоборстве с «тридцатьчетверками» и «семидесятками» это давало экипажам большое преимущество. Тактико-технические характеристики немецких и советских танков, участвовавших в Курской битве, даны в табл. 9.

Значительно большую опасность для советских танков представлял новый тяжелый немецкий танк «T-VI» «Тигр» с мощнейшей 88-мм пушкой, которая легко пробивала броню «тридцатьчетверок» на дистанции до 2000 м. Эта машина уже была хорошо известна нашим войскам: в январе 1943 г. под Ленинградом был захвачен в исправном состоянии опытный образец «Тигра». Он был доставлен на полигон у Кубинки для обстрела бронекорпуса. Стреляли по нему артсистемы различных калибров с разных дистанций и под различными углами. По результатам испытаний для войск была срочно разработана памятка с указанием всех слабых мест бронезащиты «Тигра» и дистанций наиболее эффективной стрельбы для различных артсистем.

Об использовании «тигров» в Курской битве, в Прохоровском сражении в частности, написано немало как в мемуарной литературе, так и в специальных военно-исторических исследованиях. И все же эта тема обросла массой мифов и легенд. По мнению некоторых авторов, этот танк стал не только символом мощи бронетанковых войск вермахта, но и наряду с Т-5 «Пантера» и САУ «Элефант» («Фердинанд») являлся чуть ли не основной боевой машиной германских войск в летних боях 1943 г. Судя по мемуарам участников тех событий, «тигры» использовались всеми танковыми и моторизованными соединениями врага, причем в большом количестве. В действительности «рыскать» по всей Курской дуге эти «звери» физически не могли, так как за шесть месяцев 1943 г. было выпущено всего 264 танка и 65 – в течение июля. Специально для применения «тигров» была сформирована новая тактическая единица – тяжелый танковый батальон, представлявший собой самостоятельную боевую единицу. В операции «Цитадель» планировалось использовать 286 танков этого типа. В действительности же к июлю на фронт было отправлено только 246 машин[74]. Основная их часть находилась в группах армий «Центр» и «Юг». Причем распределены они были неравномерно. Первой передали лишь один 505-й тяжелый танковый батальон в составе 45 «Т-6» «Тигр». В составе же южной группировки кроме 503-го тяжелого танкового батальона были сформированы тяжелые роты в каждой из четырех моторизованных дивизий: «Дас райх», «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Мертвая голова» и «Великая Германия».

503-й тяжелый танковый батальон (ттб) был сформирован 5 мая 1942 г. в составе двух рот, но на фронт он был переброшен лишь в начале следующего года, из-за того, что техника начала поступать только в конце августа 1942 г. Для его комплектования использовался личный состав в основном из боевых частей, прошедший подготовку в 500-м запасном танковом батальоне в Падерборне. Впервые батальон вступил в бой в январе 1943 г. на Северном Кавказе в составе 4ТА генерала Г. Гота. Совместно со 2-й танковой ротой 502 ттб участвовал в оборонительных боях в районах Ростова-на-Дону и Ставрополя. Впоследствии эта рота вошла в его состав под номером «3». В начале апреля 1943 г. батальон был выведен в тыл для комплектования, а затем в феврале – марте участвовал в контрударе в районе Харькова. К началу операции «Цитадель» он был включен как средство усиления в состав 3-го танкового корпуса армейской оперативной группы «Кемпф» и насчитывал 45 «тигров».

Тяжелые роты танковых полков моторизованных дивизий войск СС начали формироваться в ноябре 1942 г. По штату они имели 9 «тигров» и 10 танков «T-4H» с 50-мм пушками. Комплектование и обучение экипажей велось на полигонах во Франции. Впервые они были применены в составе танковых полков СС в зимних боях 1943 г. под Харьковом. 22 апреля был утвержден новый штат танковых корпусов СС. Согласно ему роты «тигров» сводились в отдельный танковый батальон корпусного подчинения, а их 3-й взвод был доукомплектован танками «Т-6», но перед летним наступлением переформирование приостановили. К началу июля роты полностью укомплектовали «тиграми» и сменили их нумерацию. Во 2 тк СС она была следующей: 4-я танковая рота 1-го танкового полка (тп) мд СС «ЛАГ» стала 13-й, 1-я танковая рота 3 тп мд СС «МГ» – 9-й, а 8-я танковая рота 2 тп мд СС «Дас райх» – 2-й[75].

Всего в составе трех дивизий 2-го тк СС к началу июля 1943 г. находилось 42 «тигра» и 15 – в 48-м танковом корпусе (мд «Великая Германия»). Таким образом, против войск Воронежского фронта действовало 102 «тигра», а всего в Курской битве принимало участие 144 танка «T-VI»[76].

Укомплектованность соединений 2 тк СС 4ТА и АГ «Кемпф» перед началом Курской битвы бронетехникой показана в табл. 10.

В операции «Цитадель» были задействованы лучшие танковые дивизии вермахта и полевых войск СС, имеющие четырехлетний опыт ведения боев как в обороне, так и – особенно – в наступлении. Сильной стороной этих дивизий было значительное количество новых танков и штурмовых орудий, противотанковых средств, а также хорошо отлаженное и тесное взаимодействие на поле боя с авиацией.

Глава 2 Начало Курской битвы. Боевые действия в полосе Воронежского фронта 5–9 июля 1943 г.

Бои за удержание главной армейской полосы

1 июля 1943 г. в Ставке Гитлера в Восточной Пруссии состоялось совещание. Присутствующих было немного: сам фюрер, фельдмаршалы Э. фон Манштейн, командующий группой армий «Юг», и Г. Клюге, командующий группой армий «Центр», а также командующие армиями и корпусами сухопутных войск и воздушного флота, которым предстояло участвовать в операции «Цитадель». Этим людям было суждено сыграть важную роль не только в летнем наступлении вермахта на Восточном фронте, но и, как оказалось, участвовать в решающей битве, которая стала трагической для фашизма в Германии и судьбоносной для народов оккупированной Восточной Европы. «На этом совещании, – вспоминал Э. фон Манштейн, – где выступил с докладом только Гитлер, он сообщил свое окончательное решение начать операцию «Цитадель». Наступление должно было начаться 5 июля»[77].

С этого момента началось развертывание войск и последний этап приготовления к операции. 3 июля фельдмаршал фон Манштейн прибыл в Бухарест. В присутствии свиты и специально приглашенных журналистов он вручил диктатору Румынии маршалу Й. Антонеску Золотой знак за участие в Крымской кампании. Это был отвлекающий шаг, он призван был ввести в заблуждение И.В. Сталина в отношении планов Германии. Безусловно, советская разведка доложила Верховному Главнокомандующему, что фельдмаршал является одной из ключевых фигур ожидающегося наступления в районе Курска. Его отсутствие на фронте должно было стать еще одним аргументом в пользу того, что Германия не собирается переходить к активным боевым действиям на Востоке. Вечером того же дня командующий ГА «Юг» уже находился в своем штабном поезде, в лесу на запасных путях, и готовился 4 июля выдвинуться ближе к фронту, чтобы более оперативно реагировать на ситуацию в полосе готовившихся к операции армий.

На направлении главного удара войск его группы оборонялась 6 гв. А Воронежского фронта генерал-лейтенанта И.М. Чистякова[78]. Непосредственно план прорыва ее первого рубежа силами 4ТА был относительно простым и потому достаточно предсказуемым. Основную надежду генерал-полковник Г. Гот возлагал на танки, атаки которых на первом этапе должны непременно сопровождаться самоходными артиллерийскими установками различного назначения. Именно им при мощной поддержке штурмовой и бомбардировочной авиации, а также артиллерии предстояло взломать оборону советских войск.

Территория, на которой закрепились войска 6-й гвардейской в конце марта, был достаточно сложной – равнина, пересеченная большим количеством глубоких оврагов и балок, со значительным числом сел и хуторов. Кроме того, перед фронтом 2 тк СС и правым флангом 48 тк проходила долина реки Ворскла и ее приток Ворсклицы с болотистой поймой, а перед фронтом 52-го армейского корпуса и левым флангом 48 тк – притоки р. Пены. Далее, в 12 км от переднего края, значительная часть второго армейского рубежа 6 гв. А была оборудована в излучине р. Пена («Пенская дуга»). Таким образом, долины этих рек уже сами по себе являлись серьезным естественным препятствием для наступления с юга в направлении Курска. Как свидетельствуют обнаруженные в архиве документы 6 гв. А, на обороняемом армией 64-км участке ее штаб считал труднопроходимыми для танков менее половины 28 км, остальная местность – доступной для действий бронетехники. Из тринадцати танкоопасных направлений четыре являлись главными, на них располагались основные дороги, ведущие на север и северо-восток (на с. Яковлево, Обоянь и т. д.). Каждое из 13 направлений имело ширину от 0,5 до 20 км, а их общая протяженность по фронту составляла 38 км. Не секрет, что естественные препятствия – балки, поймы рек, заболоченные отроги – значительно увеличивают устойчивость обороны и при правильном, часто даже не очень масштабном инженерном укреплении они могут стать мощным противотанковым препятствием. На танкоопасных направлениях в полосе 6 гв. А таких естественных препятствий было достаточно. Немецкая сторона очень внимательно изучала данные с постов наблюдения и фоторазведки, поэтому знала, что советская сторона с большим размахом вела оборонительные работы на своих рубежах.

Учитывая эти обстоятельства, Г. Гот решил не рисковать, а выбрал, как и предполагало командование Воронежского фронта, испытательный прием – прорыв вдоль крупных дорог. Однако главный удар он запланировал нанести не из одного, как ранее практиковалось, а сразу из двух районов: 2 тк СС – по обе стороны дороги Томаровка – Быковка – Яковлево и 48 тк – из района Бутово – Черкасское вдоль дороги на Яковлево. Оба соединения имели задачу – как можно быстрее соединиться в районе села Яковлево. Рывок вдоль этих грейдерных дорог позволял обойти сложно проходимые и хорошо укрепленные поймы рек Ворскла и Ворсклица и при удачном развитии событий не ввязываться в тяжелые бои, а окружить в этом районе советские войска. В приказе корпусам эта задача была сформулирована следующим образом. Пункт 3 приказа по армии гласил:

«3. 2 танковый корпус СС, поддержанный танками, после сильной артиллерийской подготовки, развивая планомерное наступление, прорывает передний край обороны противника на участке Березов, Задельное. Высоты, необходимые для артиллерийского наблюдения, занять ночью. Одна дивизия, эшелонированная уступом вправо, наступает до района Журавлины и овладевает дорогой Белгород – Яковлево. После завершения боя за первую позицию противника корпусу немедленно перейти в наступление на вторую позицию – между Лучки и Яковлево. Левый фланг по р. Ворскле прикрыт 1/3 сил 167-й пехотной дивизии.

После прорыва второй позиции корпус привести в состояние готовности, чтобы, приняв построение уступом вправо, он мог наступать своими главными силами на северо-восток – южнее участка Псёл, а правым флангом – через Прохоровку»[79].

Таким образом, корпус СС должен был выполнить три задачи: во-первых, прорвать первый армейский рубеж обороны на всю глубину, во-вторых, параллельно с прорывом оказывать частями левого фланга давление на советские войска, оборонявшиеся по р. Ворсклица (153 гв. сп 52 гв. сд), и тем самым содействовать 48 тк в их окружении. И, наконец, двум его дивизиям во второй половине дня (согласно плану) предстояло преодолеть второй армейский оборонительный рубеж и выйти на прохоровское направление, к излучине реки Псёл. Кроме того, командиры дивизий СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас райх», вошедшие в ударную группу 2 тк СС получили приказ: при благоприятном развитии событий форсировать реку, создать плацдарм на правом берегу для дальнейшего наступления на северо-восток и параллельно атаковать ст. Прохоровка.

Следовательно, продвижение 48 тк в северном направлении – на Обоянь – напрямую зависело от того, как быстро эсэсовцам удастся преодолеть рубеж 6 гв. А в районе Дуброво – Яковлево и выйти на прохоровское направление. В приказе № 6 так сформулированы его задачи:

«4…в день «X» (5 июля) корпус продолжает с достигнутых рубежей наступление через главную полосу обороны противника. После сильной артиллерийской подготовки при поддержке танков корпус продвигается сначала зап. Черкасское, а затем захватывает рубеж обороны противника по обе стороны дороги Бутово – Дуброво. С поворотом на северо-восток выдвинуть вперед танки и нанести удар в направлении Дубровки, имея задачей воспрепятствовать отходу противника на север юж. Ольховатки поддержать наступление 2-го танкового корпуса СС вост. р. Ворскла. Использовать со всей решительностью любую возможность для вклинения во вторую полосу обороны противника…

После овладения дорогой Белгород – Обоянь корпус должен быть готовым к продвижению против участка по р. Псёл между Ольховским и Шипы»[80].

Таким образом, на первом этапе наступления ГА «Юг» роль лидера отводилась 2 тк СС, он должен был расчищать стартовые позиции 48 тк у шоссе Белгород – Курск для рывка к Обояни и прикрывать правый фланг 48 тк генерала Отто фон Кнобельсдорфа. Трем его моторизованным дивизиям предстояло взломать оборону наиболее укрепленной – главной полосы западнее дороги Белгород – Курск и пробить коридор до Яковлева включительно, а затем отвернуть вправо, на прохоровское направление, уступив место более сильному соседу. После завершения прорыва главного рубежа обоими корпусами и поворота 2 тк СС на северо-восток к решению главной задачи армии, а значит, и всей группы армий, приступал корпус генерала фон Кнобельсдорфа. Для прикрытия флангов и закрепления территории его усилили 167-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Вольфа Триренберга без одного гренадерского полка и артдивизиона и 332 пд генерал Шафера (52 ак) в полном составе. Фланги 4ТА прикрывали: левый – ее 52 ак генерала Ейгона Отта, а правое – армейская группа генерала танковых войск Вернера Кемпфа.

Германское командование уделяло особое внимание повышению уровня боеспособности войск, привлекавшихся для наступления на Курск. Для проведения операции «Цитадель» выделялись одни из лучших в германской армии танковых и моторизованных соединений. Их сильной стороной была почти полная укомплектованность, значительная численность модернизированных средних и тяжелых новых танков, самоходных артиллерийских установок, в том числе и ПТО, а также большой практический боевой опыт личного состава, и прежде всего командного звена.

Немецкий танковый корпус являлся многочисленным и очень мощным боевым формированием. Его сложно сравнивать с каким-либо советским соединением или объединением. По численности он примерно соответствовал общевойсковой армии двухкорпусного состава, которую усилили тремя танковыми корпусами.

Так, на 1 июля 1943 г. в 48 тк, который состоял из 3 и 11 тд и мд «Великая Германия», числилось всего 61 692 человека, из них военнослужащих – 59729, вольнонаемных – 1963. В 167 пд полного состава – всего 17 837. Кроме того, в 3 тд 48 тк находилось и 1106 бывших военнопленных, перешедших на сторону противника. На 4 июля в нем находилось 674 бронеединицы (464 танков и 147 штурмовых орудий и сау). К началу операции «Цитадель» это соединение было усилено 10 тбр «пантер», в составе 39 тп двухбатальонного состава (200 «Т-5»). Бригада специально была передана корпусу в качестве ударного соединения для борьбы с советской 1ТА, которая, как предполагало командование 4ТА, должна была вступить в бой в полосе действий дивизий Кнобельсдорфа уже на первом этапе «Цитадели».

По количеству бронетехники корпус СС занимал второе место среди соединений 4ТА после 48 тк. На 4 июля 1943 г. его три моторизованные дивизии СС имели в общей сложности 390 танков, а также 104 штурмовых орудия и 98 самоходных установок полевой артиллерии «Мардер», «Хуммель» и «Веспе». По данным американского исследователя Д. Гленца, на 4 июля в строю числилось 356 танков[81]. В начале операции ему были приданы 315-й гренадерский (пехотный) полк и дивизион 238-го артиллерийского полка 167 пд. Кроме того, корпус получил 3-ю минометную дивизию полковника Гревена. Это было мощное соединение, оно состояло из 1-го учебного, 55-го легкого (159–210-мм) и одного тяжелого (280–320-мм) полков. Каждый из них имел примерно 1500 человек личного состава, 54 миномета и по 10 76-мм советских трофейных орудий.

К началу операции «Цитадель» во 2 тк СС числилось по списку 73 380 человек, боевой состав – 39 106. В том числе в дивизиях СС: «Лейбштандарт Адольф Гитлер» – состояло на довольствии 20933, боевой состав – 12893, «Дас Райх» – соответственно 19 812 и 10441, «Мертвая голова» – 19 176 и 10 214, в корпусных частях – 8800 и 5558[82]. Основные силы и средства, выделенные ГА «Юг» для наступления (см. табл. № 11).

На утро 5 июля 1943 г. общая боевая численность Ворнежского фронта составляла 41 7451 человек, он располагал 4281 орудием, 6437 минометами и 1598 танками. Более подробно об основных силах и средствах его армий см. табл. № 12.

Первыми на левом фланге 6 гв. А эсэсовцев должны были встретить две дивизии 23-го гв. стрелкового корпуса генерал-майора П.П. Вахромеева. В 3.00 противник начал общую артиллерийскую подготовку и бомбардировку нашего переднего края. Но еще за несколько часов до этого момента в бой со штурмовыми группами врага вступили подразделения боевого охранения 52 гв. сд полковника И.М. Некрасова и 375 сд полковника П.Д. Говоруненко. 52 гв. сд, располагаясь в первом эшелоне армии, прикрывала одно из главных танкоопасных направлений – грейдерную дорогу Томаровка – Яковлеве. Ее полки окопались на рубеже (иск.) Триречное, Гремучий, Непхаево, Козьмо-Демьяновка, имея передний край на юж. опушка урочища Лапин, юж. окраина Задельное, юж. окраина Березов, юж. окраина Гремучий.

Корпус СС перешел в наступление сразу всеми тремя соединениями из лога Степной, урочища Сухой Верх, Раково (северный) на фронте: высота 227.4 – высота 218.0 – Яхонтов – высота 228.6 – Стрелецкое. Острие удара двух дивизий, «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас райх», пришлось на участок рубежа 52 гв. сд: высота 228.6 – х. Яхонтов – высота 218.0. Его протяженность составляла примерно 6 км. Ось наступления первой пролегала по грейдерной дороге Томаровка – Яковлево. Это направление наиболее удобное для действий танков, в то же время оно было сильно укреплено в инженерном отношении. Здесь командование 52 гв. сд сосредоточило основную часть приданных истребительно-противотанковых полков. Левый фланг дивизии «Лейбштандарт» прикрывал приданный 315-й пехотный полк 167 пд, а правый фланг мд СС «Дас райх» – мд СС «Мертвая голова». Таким образом, соотношение сил было следующим: против одного гвардейского полка 52 гв. сд должна была действовать одна моторизованная дивизия СС.

С первых минут наступления наиболее ожесточенные бои развернулись на высотах 220.5 и 217.1 (участок 151 гв. сп) и в районе х. Березов (155 гв. и 156 гв. сп 51 гв. сд). Непосредственно хутор защищал 3-й стрелковый батальон 156 гв. сп 51 гв. сд, приданный 52 гв. сд, усиленный саперными и огнеметными спецподразделениями. Он был подготовлен к круговой обороне. 9-я рота окопалась на западных окраинах, 8-я – на южных, а 7-я – на северных и северо-восточных. К сожалению, реконструировать события того неравного боя сложно, участников не осталось в живых, а в донесениях штабов боевые действия таких мелких подразделений, как рота, освещаются скупо. По крупицам удалось собрать лишь несколько строк, но и они свидетельствуют о беспримерном мужестве и стойкости наших воинов. Из «Журнала боевых действий 51 гв. сд»: «…3/ 156 гв. сп, обороняясь в р-не Березова, находился в оперативном подчинении командира 52 гв. сд.

Противник на рассвете 5.07.1943 г. сбил боевое охранение этой дивизии в районе Яхонтов и повел наступление на Березов… 9 ср не оставила своих позиций, в первых упорных боях весь ее личный состав с материальной частью погиб, остатки 7 и 8 ср – 41 человек – под натиском противника отходили на основной оборонительный рубеж своего полка и к утру 6.07.1943 г. усилили оборону района выс. 246.3»[83].

В 7.20 заместитель начальника штаба фронта генерал-майор С. Тетешкин, информируя командира 5 гв. Стк о сложившейся обстановке, подчеркнул, что на этом участке бой доходил до рукопашной схватки в траншеях.

Хутор был первым населенным пунктом на главной полосе обороны армии генерала И.М. Чистякова, овладеть которой предстояло эсэсовцам. Как свидетельствуют документы 2 тк СС, противник имел достаточно точную информацию о состоянии противостоящих ему советских соединений, уровне укрепления их позиций, начертании рубежей, однако первые атаки обескуражили врага, показали, что даже командование корпуса, не говоря о полковом звене, было не готово встретить столь упорное сопротивление советских войск.

П. Хауссер, лично наблюдавший атаку на Березов с КП моторизованного полк СС «Фюрер», видел, как цепи мотопехоты, словно покосы травы, ложились под огнем советской артиллерии и «катюш». Черные грибы с проблесками пламени вспыхивали то тут, то там по всему фронту атаки полка «Германия». По радио стали поступать сообщения о потерях: много убитых, еще больше раненых. Стало ясно: обороняющиеся практически полностью сохранили как инженерные заграждения, так и артиллерию. Расчет на то, что советские войска будут ошеломлены после мощного авианалета и не успеют дать отпор, не оправдался. Первый штурм рубежей 52 гв. сд подтвердил худшие из предположений командира корпуса – позиции русских придется не прорывать, а прогрызать метр за метром. На это и были нацелены первые его приказы после приостановки наступления. Артиллерийским полкам дивизии была поставлена задача вести интенсивный контрбатарейный огонь по обнаруженным целям. Приданные подразделения шестиствольных минометов 55-го и 1-го учебного минполков получили распоряжения уничтожать живую силу в окопах и в специальных щелях (наши бойцы их называли «лисьими норами»). Для уничтожения артиллерийской группировки в районе леса Журавлиный (3 км сев. – вост. Березова), прикрывавшей Березов и Гремучий и особенно досаждавшей наступающим, через офицера-координатора от Люфтваффе были срочно затребованы пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87» из 8-го авиакорпуса.

Около 6.00 под прикрытием огня из танковых орудий немцы выдвинули саперные подразделения к минным полям. Специальная группа саперов была выделена для подрыва краев противотанкового рва у Березова, чтобы засыпать его участок и проложить дорогу для боевых машин. «Авиационная обработка в сочетании с артиллерийской нашей обороны должна была обеспечить осуществление прорыва танкам путем подавления огневой системы, уничтожения в значительной части живой силы, разрушения на участке прорыва инженерно-технических сооружений нашей обороны, – отмечается в отчете штаба Воронежского фронта. – Именно для этого немцы осуществляли систематическую, беспрерывную бомбежку по площадям на участках прорыва массой самолетов, с применением крупных фугасных бомб, мелких осколочных бомб и мелких осколочных бомб в ящиках и «чемоданах»[84].Однако широко развитая система траншей и убежищ в нашей обороне надлежащего ожидаемого эффекта противнику не принесла, потери в живой силе от авиации были незначительны»[85].

В полосу корпуса СС были брошены основные силы 8-го авиакорпуса 4-го воздушного флота (ВФ). По некоторым данным, в течение всего дня 5 июля его наступление поддерживали 400 самолетов. Причем в основном это были бомбардировщики и штурмовики[86].

Примерно между 9.30 и 10.30 передний край 52 гв. сд был прорван и личный состав 151 гв. и 155 гв. сп вступил в борьбу с вражескими танками и штурмовыми орудиями в глубине обороны. Пытаясь уничтожить любое сопротивление, экипажи вражеских машин остервенело утюжили окопы. Стремясь смешать с землей все живое, на блиндажах, дзотах и ячейках танки крутили «пятаки».

Несмотря на сильный удар, командный состав 52 гв. сд сохранил самообладание, выдержку, не потерял управление частями и практически до исхода дня умело удерживал рубежи. В соединении были эффективно использованы преимущества рубежа обороны, инженерные заграждения, сооружения, все типы вооружения и средств борьбы, особенно в районе хуторов Березов, Гремучий.

Следует отметить, что, несмотря на значительное численное превосходство врага, упорному и длительному сопротивлению способствовало то, что в дивизии ротные участки имели по 3, а местами по 4 линии траншей. Это позволяло командирам полков без больших потерь и быстро осуществлять маневр подразделениями, блокируя атакующего противника на собственных рубежах и не допуская полного прорыва рубежа.

По свидетельству командующего артиллерией фронта генерала С.С. Варенцова, 13-ю роту «тигров» и прикрывавший ее дивизион StuG мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» первыми в полосе 6 гв. А вместе со 151 гв. сп и артиллерией дивизии полковника И.М. Некрасова, встретили расчеты 538 истребительно-противотанковый артиллерийский полк майора В.И. Барковского и 1008 иптап майора И.К. Котенкова. Оба полка были переданы из состава 6 тк 1-й танковой армии в оперативное подчинение 52 гв. сд еще до начала операции. Их основные силы эшелонировано располагались на наиболее опасном направлении – седлали дорогу, идущую из Томаровки в Яковлево. В первом эшелоне развернулся 538 иптап. Его орудия не были сосредоточены компактно в одном районе, а по батарейно разбросаны вдоль участка обороны 151 гв. и 155 гв. сп. Расчеты 1008 иптап окопались во втором эшелоне, у выс. 217.1, а часть находилось в противотанковом резерве комдива.

На рубеже лог Задельный, выс. 220.5, выс. 217.1 утром 5 июля произошел первый крупный бой наших артчастей с танками противника. Член Военного совета 1ТА генерал-лейтенант Н.К. Попель, очевидец отражения полками одной из атак противника, вспоминал: «Огневые позиции артиллерии оказались ближе, чем можно было предположить. Пушки стояли в пшенице, скрытые от постороннего глаза ее невысокой стеной.

Бинокль – ни к чему. Немецкие танки видны и так. Они текут прерывистой широкой лентой. Края ее стремятся поглотить все новую и новую площадь. Левый фланг колонны подмял густой орешник, передовые машины, словно в нерешительности, остановились на открытом месте. Черные разрывы на них скрутили тугие жгуты дыма. Стволы иптаповских пушек распластались над землей. Пламя едва не касается склонившихся колосьев.

Полк бьется менее часа, а треть орудий уже выведена из строя. Поредели расчеты. Потери не столько от танков, сколько от авиации.

Небо в безраздельной власти немецких пикирующих бомбардировщиков. Они то летают друг за другом по замкнутому кольцу, то вытягиваются вереницей. Потом снова вертятся в хороводе, поочередно сбрасывая бомбы. Десятки таких хороводов кружатся в небе. И снизу к ним вздымаются столбы земли и пламени, летят куски лафетов, бревна…

Незадолго до нас командир артполка майор Котенко пытался проскочить на огневые на машине. Остов этой машины догорает теперь в поле. Неизвестно как уцелевший майор все же добрался до орудий и сейчас работает в расчете. Никого не осталось на наблюдательных пунктах – да и что там делать, если полк ведет бой прямой наводкой. Многие командиры батарей и взводов тоже действуют за выбывших из строя наводчиков и заряжающих.

Дым, пыль, гарь… Навстречу потоку иптаповского огня и металла устремляется поток огня и металла, выброшенного немецкими танками и немецкой артиллерией. Гудящее пламя и свистящие осколки безбрежным морем заливают все вокруг. Человек в нем кажется слабым и недолговечным, как мотылек у свечи…

Ожесточение боя беспримерно. За несколько часов от двух наших истребительно-противотанковых полков остались, как говорится, одни номера»[87].

Потери артиллеристов действительно оказались велики: в двух полках к исходу дня из 44 орудий осталось лишь 12[88]. Вместе с техникой и вооружением гибли люди.

«538 иптап 5.07.43 г., – докладывал командир 6 тк генерал-майор А.Л. Гетман, – ведя бой с противником, имеет потери: 45-мм орудий – 18, автомашин «Виллис»– 18, ранено 12 человек, убито и пропало без вести 145 человек, потери личного состава уточняются. Командир полка тяжело ранен – отправлен в госпиталь. Остальной состав полка и тылы при штабе артиллерии 52 гв. сд»[89].

Во второй половине дня в боевых действиях в полосе 52 гв. сд наступил перелом. «В 12.00 силою до пехотного полка и 60 танками противник предпринял атаку вдоль дороги на Быковку, – доносил штаб Воронежского фронта, – и небольшая группа прошла на высоту 217.1 (1,5 км сев. – зап. Березова), батальон пехоты с 30 танками вошли в Березов, часть танков прорвалась в Гремучий»[90].

Таким образом, мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» уже в полдень ворвалась на гребень выс. 217.1 (500 м сев. – вост. выс. 220.5), а чуть позже, примерно в 13.30–14.00, мд СС «Дас райх» полностью овладела х. Березов.

В это же время мд СС «Мертвая голова» вела бой за Гремучий и пыталась расширить прорыв в направлении автодороги Белгород – Курск. Из журнала боевых действий 52 гв. сд:

«Полоса 155 гв. сп… После овладения Березовом противник занял оборону на сев. окраинах хутора и подбросил до полка пехоты и танки. В 14.30 в сев. – зап. окраин Березова пошел в наступление 85 танками и батальоном пехоты в направлении Журавлиный, одновременно – на Гремучий. Подразделениями 2-го стрелкового батальона атака была отбита. Под натиском превосходящих сил противника остатки 1 и 3 сб начали отходить в направлении Журавлиный. 2 сб занимал прежний район обороны (район Гремучий). На протяжении всего боя авиация противника большими группами по 50–75 единиц бомбила боевые порядки и глубину обороны полка. В результате бомбежки было выведено из строя много артсредств, вооружения и живой силы. В 16.00 противник овладел лесом Журавлиный, отрезав пути отхода 2 сб, который находился на прежних рубежах»[91].

Отход батальонов 155 гв. сп проходил беспорядочно, царила неразбериха, которую усиливала беспрерывная бомбежка. Бойцы выходили из боя группами и поодиночке, часть сил попала в кольцо в хуторе. В дневной сводке 2 тк СС отмечается: «После ожесточенного боя неприятель, начиная со второй половины дня, отступает на север. Несмотря на то что первое сопротивление сломлено, следует ожидать закрепления противника на второй линии. Активная деятельность нашей авиации и успешная поддержка сражающихся войск»[92].

К этому моменту в частях 52 гв. сд были на исходе боеприпасы. Подвезенные на 13 автомашинах снаряды сожгла авиация противника. Однако гвардейцы, оставаясь в окружении, уничтожали живую силу противника огнем и в рукопашных схватках. Последним противотанковым резервом у комдива оставался 230-й отдельный танковый полк полковник Д.А. Щербакова. Он имел на вооружении танки «МЗС» и «МЗЛ». Согласно плану обороны три его роты из четырех были сосредоточены в районе Быковки.

«Многоэтажные» американские машины имели слабую броневую защиту, поэтому эффективно их можно было применять лишь из засад и против пехотных частей, не имевших поддержки танков и хорошо организованной противотанковой обороны. Но выбирать не приходилось, враг рвался в глубь рубежа дивизии. В этот момент было крайне важно дать возможность отходящим подразделениям оторваться от преследования и закрепиться на позициях в районе с. Быковка. Поэтому полковник И.М. Некрасов примерно в 14.00 бросил в бой одну танковую роту против боевой группы мд СС «Рейх» с задачей остановить ее продвижение. По немецким данным, наши танки вступили в бой на участке примерно 6 км сев. Березова, за высотой 233.2. В это же время еще две роты ударили по авангарду дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» в 1,5 км юж. Быковки. Это была первая контратака советских танковых частей в полосе эсэсовского корпуса. О ней офицер Генерального штаба при 6 гв. А подполковник Шамов так докладывал в Москву: «…Командиром дивизии была введена в бой рота 230-го отдельного танкового полка. Части дивизии при поддержке танков оказывали упорное сопротивление. Орудийные залпы, рокот моторов, взрывы бомб и треск пулеметов и автоматов слились в общий гул. Один за другим загорались немецкие танки»[93].

В приведенной цитате много эмоций и очень мало правды, информация далека от реальных событий того боя, в том числе утверждение о понесенных врагом потерях. К сожалению, все было наоборот. Атака оказалась самоубийственной для наших танкистов. Чуть больше чем через полчаса рота прекратила существование как боевая единица. Экипажи вражеских боевых машин, используя качественное превосходство орудий в дальности стрельбы, не позволили даже приблизиться нашим танкам на расстояние прямого выстрела и попросту расстреляли их. О результатах контратаки 230 отп сухо доложил в дневном донесении начальник оперативного отдела штаба мд СС «Дас райх»: «14.45. Танковая контратака неприятеля со стороны высоты 233.3 отражена. Подбито 7 танков. Упорное сопротивление врага на выс. 233.3 и в направлении Быковки»[94].

После 15.00 немцы усилили бомбардировку наших позиций на участке Каменный Лог – высота 215.4 – высота 233.3. Особенно интенсивные удары с воздуха были нанесены по командному пункту 52 гв. сд в районе сел Козьмо-Демьяновка и Быковка. Значительные силы двух ее стрелковых полков на главном направлении удара противника были уничтожены и попали в окружение, часть находилась в движении к Быковке и вовремя занять новый рубеж обороны не смогла. Больше половины орудий 538 и 1008 иптап, полковой артиллерии оказалось разбито, противник захватил все наблюдательные и командные пункты 151 гв. и 155 гв. сп, поэтому связь полков с подразделениями была почти утрачена, их командование утратило возможность эффективно влиять на оперативную обстановку в полосе обороны.

Танк М3 «Генерал Ли» 230 отп 6 гв. А, покинутый экипажем в капонире Полоса наступления 2 тк СС.

Июль 1943 г. (Фото Бюшеля. NARA USA)

Район Быковки имел важное тактическое значение. Вместе с Козьмо-Демьяновкой этот населенный пункт был последним, хорошо укрепленным узлом сопротивления перед вторым армейским рубежом. На восток от села шли три глубоких заболоченных оврага, на запад – пойма р. Ворскла. Таким образом, единственный путь, по которому могли двигаться танки из этого района на Обоянь, была дорога Томаровка – Яковлево, проходившая через центр села. Далее шоссе шло в с. Козьмо-Демьяновка, расположенное рядом с Быковкой (через мост). Однако защищать села полковнику И.М. Некрасову было уже практически нечем. Согласно плану маневра противотанковым резервом 6 гв. армии танкоопасные направления в полосе 52 гв. сд должна была прикрывать 28-я отдельная истребительно-противотанковая бригада (оиптабр) майора Косачева. В середине дня 5 июля ее полки находились на прежних рубежах: в районе Покровки, выс. 254.2 (примерно 10 км сев. с. Быковка). По штату она должна была иметь три полностью укомплектованных иптап: два 76-мм орудия и один – 45-мм ПТО и, что самое важное, на каждое орудие – мехтягу, то есть автомобиль. На самом деле в бригаде было лишь два полка, имевших на вооружении 76-мм и 45-мм орудия, а также 50 % автотранспорта, необходимого для переброски материальной части, боеприпасов и личного состава. Именно этот момент не был учтен командованием 6 гв. А при выборе времени выдвижения и соединения для локализации прорыва 2 тк СС. Приказ о переброске полков в район с. Быковка комбриг получил слишком поздно, полковые колонны тронулись в тот момент, когда уже начался бой за село. Поэтому ожидаемой помощи гвардейцы полковника И.М. Некрасова в этот день так и не получили. Из доклада командования 28 оиптабр: «…5.07.43 г. бригада получила приказ командующего артиллерией армии выбросить одну лучшую батарею 76-мм орудий в район клх. «Смело к труду» для уничтожения прорвавшихся 13 танков противника. В 14.45 4-я батарея 1838 иптап выступила для выполнения этой почетной задачи.

В 15.00 остальному составу бригады, имеющему средства тяги, была поставлена задача: 3 батареями 1838 иптап и 3 батареями 1842 иптап с одной батареи 1840 иптап, подвижной резерв комбрига, выступить в район Быковки с задачей перекрыть основные танкоопасные направления: дороги из Пушкарное, из Томаровки и клх. «Смело к труду».

В 16.00 весь состав бригады, имеющий автотранспорт, во главе с комбригом выступил для выполнения поставленной задачи. 1838 иптап по маршруту Покровка – Яковлево – выс. 218.3 – Быковка. 1842 иптап со штабом бригады и подвижным противотанковым резервом двигался по маршруту: выс. 254.5 – Дуброво – Ольховка – Ворскла – Быковка.

В 17.00 части бригады под сильным воздействием авиации противника и непрерывной бомбежкой, понеся незначительные потери, достигли рубежа Ольховка, выс. 234.8, где высланный вперед разведкой и личной командирской разведкой установлено, что с. Быковка и южные окраины Козьмо-Демьяновки заняты противником. В районе с. Быковка, выс. 224.2 замечено скопление до 150 танков противника.

Установив, что основная масса танков и мотопехоты противника двигается в обход, в направлении Яковлево, комбриг принял решение отвести части на прежние рубежи обороны – для отражения атаки танков противника. В 22.00 5.07.43 г. части бригады заняли прежние боевые порядки, привели все в боевую готовность для отражения атаки противника»[95].

Боевые группы вражеских дивизий превосходили наши части в мобильности и маневренности. Немцы полностью использовали свое преимущество, и уже в 16.30 передовые подразделения мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» овладели южной частью Быковки, а чуть раньше, в 16.00, гренадерский полк «Германия» мд СС «Дас райх» полностью смял оборону на выс. 233.3. В 17.00 52 гв. сд оставили Быковку, а через два часа эсэсовцы овладели Козьмо-Демьяновкой. «…Части дивизии отдельными разрозненными подразделениями, – докладывал подполковник Шамов, – ведя упорные бои в окружении и полуокружении, погибая целыми подразделениями, к исходу дня 5.07.43 г. вышли на рубеж: 153 гв. сп – лог Лапин, Вознесеновский, 151 гв. сп – (иск.) Вознесеновский, Ворскла, (иск.) Солонец, 155 гв. сп – (иск.) Гонки, роща зап. Непхаево, ведя огневой бой с противником. Значительная часть подразделений продолжала вести упорный бой в окружении…»[96].

Отход войск организовывали в основном командиры батальонов и рот, на некоторых участках офицеры управления полков. Находившийся в районе Козьмо-Демьяновки штаб 52 гв. сд, потеряв связь с отходившими частями и попав под сильный удар вражеской авиации, спешно покинул этот район. В 18.00 связь штаба 6 гв. А с ним оборвалась и до исхода дня отсутствовала. Таким образом, командование армии не знало положения своих частей и ситуации в самом соединении, а главное – было лишено основного источника информации об оперативной обстановке на столь опасном участке.

Из итогового донесения штаба корпуса СС: «На стороне неприятеля, который сначала чрезвычайно упорно сражался, наблюдаются по мере развития нашего наступления, помимо ослабления сопротивления, также отступательные движения.

Чтобы помешать противнику закрепиться во второй линии обороны, дивизиям «Лейбштандарт» и «Дас Райх» отдается приказ, несмотря на позднее время, около 17.00 как можно скорее подтянуть танковые полки и еще засветло прорвать вторую линию обороны. Дивизия «Мертвая голова» получает задачу направить в Журавлиный лес сильную разведку для установления связи с правым крылом дивизии «Дас Райх» и очистки леса.

…Около 18.40 «Лейбштандарт» наступает на вторую линию обороны и в 19.00 стоит в 500 м южнее второй линии перед дефиле, проходящим в восточном направлении, на южной окраине Яковлева. Поскольку у дивизии «Рейх» плохие дороги и пробки на пути продвижения существенно замедляют подтягивание, наступление было остановлено приказом по корпусу. Вторая линия должна быть столь же планомерно атакована после сосредоточения следующим утром. В течение ночи по возможности местность от предполья должна быть занята, пехота должна продвинуться до высоты 214.5»[97].

По данным штаба 6 гв. А, уже в 16.30 эсэсовцы вступили в бой с подразделениями 51 гв. сд в районе высоты 218.3, затем овладели с. Ворскла на западном берегу реки и подошли к х. Солонец. Таким образом, согласно дневной сводке (на 17.00 6 июля) штаба мд СС «АГ», к исходу дня 5 июля ее подразделения вышли на линию: выс. 234.8 (1 км сев. Козьмо-Демьяновки) – сев. окраина Козьмо-Демьяновки – примерно 0,5–1 км от второй линии обороны 6 гв. А.

52 гв. сд основными силами отошла за р. Ворскла и закрепилась: 153 гв. сп и 151 гв. сп – на рубеже выс. 233.6, 238.4, овраг 1,5 км западнее Солонец, а остатки 155 гв. сп сосредоточились в полосе обороны 375 сд – в районе Непхаево.

Значительно сложнее и менее успешно развивалось наступление фланговых частей и соединений 2 тк СС. Несмотря на все усилия, эсэсовцы хотя и сумели несколько потеснить правый фланг 375 сд, но добиться поставленной цели – «смотать» ее оборону, овладеть переправами через Липовый Донец и выйти на его восточный берег – им не удалось. Правый фланг дивизии сохранил свою устойчивость, все подразделения 1243 сп остались боеспособными и продолжили удерживать свои позиции. Успешным этот день оказался и для других частей дивизии полковника П.Д. Говоруненко.

В ходе боев на левом фланге 2 тк СС к полуночи дивизия Виша с 315-м усиленным гренадерским полком и боевой группой сумела форсировать р. Ворскла на участке Задельное, Каменный Лог, Веселый, Ворскла и, потеснив подразделения 153 гв. сп 52 гв. сд, создала плацдарм шириной около 3–3,5 км.

Таким образом, примерно через семнадцать часов после начала наступления эсэсовский корпус прорвал первый армейский оборонительный рубеж в районе дороги Белгород – Курск на всю глубину и вышел ко второму – к переднему краю 154 гв. и 156 гв. сп 51 гв. сд генерал-майора Н.Т. Таварткиладзе на фронте 6–6,5 км.

Более удачно для советской стороны развивались события на правом крыле армии И.М. Чистякова в полосе двух гвардейских дивизий ее 22 гв. ск генерала Н.Б. Ибянского. По их участку обороны наносило удар наиболее мощное соединение 4ТА – 48 тк генерала фон Кнобельсдорфа. Еще до начала атаки противника возникли очень серьезные проблемы из-за минных полей и сложности с сосредоточением значительного количества войск и техники на небольшом участке. Во время марша к переднему краю часть новых боевых машин «Пантера» из приданной ему 10 тбр попали на минное поле, а затем перекрыли путь движения танковому полку «Великой Германии». Таким образом, первая атака гренадеров началась без поддержки танков. Затем ситуация еще более усложнилась, так как долго не удавалось организовать переброску техники через естественное препятствие – заболоченную балку, которую командование 67 гв. сд искусно вписало систему инженерных противотанковых препятствий перед передним краем своего 196 гв. сп.

Командир 22 гв. ск 6 гв. А генерал-майор Н.Б. Ибянский {первый справа) объясняет обстановку командующему 6 гв. армией генерал-лейтенанту И.М. Чистякову (с биноклем в центре) и члену Военного совета Воронежского фронта генерал-лейтенанту Н С. Хрущеву (третий справа) Обоянское направление.

Начало июля 1943 г. (РГАКФД).

Боевые группы 3 тд генерал-лейтенанта Ф. Весховена и мд «Великая Германия» генерал-лейтенанта В. Хейернляйна наносили удар встык 67 гв. сд полковника А.И. Баксова и 71 гв. сд полковника И.С. Сивакова, стремясь с ходу овладеть на их переднем крае двумя мощными узлами сопротивления: селами Черкасское и Коровино. Вклинившись в первые часы в систему обороны между селами, войска Кнобельсдорфа в течение всего дня практически топтались на месте и, несмотря на все усилия, к исходу дня так и не смогли выполнить и половины намеченного. Они вели тяжелые кровопролитные бои в системе первого армейского рубежа. Лишь к полуночи, да и то не полностью, села удалось захватить, при этом немцы продвинулись лишь на 5–7 км (с учетом рубежа боевого охранения 67 гв. сд). Поэтому о прорыве первого рубежа корпуса Ибянского на все глубину не могло быть и речи.

Не сработал и главный инструмент прорыва – новые танки Т-6 «Тигр» и Т-5 «Пантера». Слишком большие надежды были возложены на них. Уже первые часы боев показали, что ставка, особенно на «пантеры», себя не оправдала. Опасения Г. Гудериана сбылись полностью, помощь бригады «пантер» для мд «Великая Германия» не была столь существенна, как рассчитывал Гитлер, перенося даты операции «Цитадель». Дивизия вместе с двумя сотнями этих машин застряла на первом же оборонительном рубеже. Причем если слабое влияние «тигров» на ход наступления можно было оправдать их незначительным числом в дивизиях, то командование и личный состав бригады «пантер» продемонстрировали не умение взаимодействовать с войсками дивизии Хёйернляйна, неспособность быстро преодолеть глубоко эшелонированную оборону русских, а сами – танки низкую техническую надежность.

В то же время командование армии, корпуса и дивизии допустило ряд ошибок и просчетов при планировании применения этого мощного тарана в реальных условиях передовой. Так, Г. Гот опрометчиво сконцентрировал всю бригаду в руках лишь одного командира дивизии. При этом неудачно была выбрана местность, где она должна была наносить удар. На узком участке фронта предстояло развернутся не только двум ее батальонам, но и ударным силам мд «Великая Германия». Полностью очистить район от оставленных советскими войсками минных полей не удалось. Концентрация на трех километрах нескольких сот боевых машин из разных частей, автотранспорта с четырьмя батальонами пехотой и артиллерийских тягачей при неподготовленности дорог ни к чему, кроме пробок на основных направлениях и потерям при налетах штурмовиков 2ВА и попадании на мины, привести не могла, и не привела. Ситуацию усугубила неожиданно прочная и устойчивая система обороны 22 гв. ск 6 гв. А.

Общий итог действий войск ГА «Юг» на направлении главного удара 4ТА был следующим. Согласно плану «Цитадель», к исходу 5 июля танковые дивизии 48 тк, самого сильного соединения армии генерал Г. Гота, должны были прорвать первый и второй армейские рубежи и углубиться в оборону 6 гв. А (с учетом позиций боевого охранения) примерно на 45 км, выйдя к переправам на р. Псёл. В то же время соседний, 2 тк СС, имел задачу преодолеть две полосы обороны 23 гв. ск и выйти на прохоровское направление. В результате должна была образоваться «вмятина» глубиной 30 км и шириной по фронту – 15. Таким образом, в первый день наступления армии Гота две основные полосы 6 гв. А должны были быть полностью прорваны, и советским войскам пришлось бы уже 6 июля сдерживать неприятеля на третьем (тыловом) рубеже. Однако этого не произошло. Корпус Кнобельсдорфа не сумел преодолеть даже четверти от запланированного расстояния.

Несмотря на определенный успех, возникли существенные проблемы и у 2 тк СС. Довольно быстро началось распыление сил ударной группировки. В его моторизованных дивизиях ощущалась острая нехватка пехоты, как, впрочем, и в других соединениях Манштейна. Расчет на то, что после прорыва у грейдерной дороги Томаровка – Яковлево и в районе Черкасское сопротивление русских частей в долине Ворсклицы (на флангах 48 тк и 2 тк СС) ослабнет, не оправдалась. Русские дрались очень упорно, 48 тк сразу увяз на рубежах 71 гв. и 67 гв. сд, а от наступления одного лишь 315 пп 167 пд на позиции 153 гв., сп 52 гв. сд по западном берегу Ворсклицы в районе Стрелецкое, Задельное, Каменный лог ожидать больших результатов не приходилось. В то же время на правом фланге положение сложилась еще сложнее. Оборона советской 375 сд оказалась настолько сильной, что брошенная на ее прорыв в полном составе мд СС «Мертвая голова» сделать ничего не смогла. В этой обстановке полный провал наступления АГ «Кемпф», которая должна была прикрыть правый фланг 4ТА, но весь день продолжала топтаться на месте, оказался для Гота «ударом ниже пояса».

Таким образом, хотя корпусу СС и удалось прорвать первую линию обороны, «коридор» оказался достаточно узким, сразу возникла необходимость в усилении флангового прикрытия. Поэтому Хауссеру на первом этапе пришлось и прорывать оборону, и прикрывать фланги, и закреплять территории только частями моторизованных дивизий, что явно не способствовало выполнению основной задачи.

График операции «Цитадель» рухнул в первые часы ее проведения. Итоги первых суток грандиозной битвы были неутешительными, соединения 4ТА прорвали главную полосу обороны 6 гв. А лишь в одном месте, приложив для этого очень много сил и средств. В сложившихся условиях это был определенный тактический успех, но, чтобы добиться выполнения целей, поставленных в плане «Цитадель», было крайне важно развить его до оперативного (затем и стратегического), а для этого необходимо было прорвать хотя бы первые три рубежа обороны советских войск в первые два-три дня операции.

Важным результатом стало и определенное «прозрение» врага. Русские с удивительной целеустремленностью и настойчивостью, погибая целыми подразделениями, перемалывали германские войска. Все, кто участвовал в этом сражении, в один голос утверждают, что после нескольких часов наступления немцы поняли, что столкнулись уже с другой Красной Армией. Вместо деморализованного, бегущего под ударами вермахта русского солдата они увидели стойких и отважно сражающихся бойцов, хорошо подготовленные позиции, продуманную систему артиллерийского огня и инженерных сооружений. Все это изумляло противника, он понимал: в этой операции если и будет достигнута победа, то заплатить за нее придется очень дорого.

Тем не менее, несмотря на все перечисленные выше трудности и проблемы, возникшие в ходе первого дня наступления, войска ГА «Юг» сумели добиться одного, но очень существенного результата. Благодаря хорошо отлаженному взаимодействию родов войск и настойчивости соединений, прежде всего 4-й ТА, командование Воронежского фронта было вынуждено выдвинуть к исходу 5 июля практически все свои оперативные резервы. Как уже отмечалось выше, уничтожение резервов Красной Армии было второй по значимости после захвата Курска задачей группы армий фельдмаршала фон Манштейна. В действительности же оттягивание на себя как оперативных, так и стратегических резервов нашей армии в районе южного крыла Курского выступа и истребление их в ходе операции «Цитадель» для противника вышло на первый план. И шел этот процесс по нарастающей. Если 5 июля войска Г. Гота вели борьбу с первым эшелоном и резервами 6 гв. А (в бой было введено более 90 % всех артстредств армии, в том числе и полностью противотанковый резерв, а также часть сил стрелковых дивизий второго эшелона), то 6 июля в полосу наступления 4ТА командование Воронежского фронта уже выдвинуло все еще не задействованные танковые и артиллерийские соединения, а также единственный стрелковый корпус – 35-й гвардейский. Таким образом, уже на второй день оборонительной операции Н.Ф. Ватутин был практически лишен фронтовых резервов – основного рычага влияния на оперативную обстановку, а следовательно, важнейшего составляющего элемента для успешного удержания обороны. В силу этого он был вынужден обратиться в Москву с просьбой об усилении фронта стратегическими резервами Ставки ВГК. Повторюсь, это явилось серьезным успехом противника.

Уже во второй половине дня 5 июля командование Воронежского фронта определило направление главного удара и выработало основные мероприятия по укреплению обороны. Тогда главным средством борьбы наших войск стали многочисленные инженерные заграждения в сочетании с огнем артиллерийских и стрелковых частей. Танки оставались пока в резерве. На 6 июля планы командования Воронежского фронта изменились. Оно готовилось наряду с прежними методами борьбы активно использовать танковые и механизированные корпуса. Предполагалось, что именно они остановят продвижение противника и не допустят расширения участка вклинения в сев. – вост. направлении. Поэтому все танковые резервы Ватутин расположил во втором эшелоне – на направлении главного удара, а также на прохоровском направлении, справедливо предполагая, что неприятель в ближайшее время попытается использовать его для прорыва на Обоянь.

В 16 часов Ватутин отдал приказ развернуть находившиеся в его резерве 1ТА генерал-лейтенанта М.Е. Катукова, 2 гв. Ттк полковника А.С. Бурдейного и 5 гв. Стк генерал-майора А.Г. Кравченко для обороны второй полосы на 52-км участке Меловое, Яковлево, 10 км южнее Тетеревино.

На усиление 1ТА из 38А передавалась также 180 отбр, батальонам которой предстояло развернуться за вторым эшелоном армии – южнее Обояни на участке Семеновка, Афанасьевка.

1ТА, прикрывая обоянское направление, должна была занять оборону на участке Меловое, Яковлево протяженностью до 30 км, имея оперативное построение в два эшелона. В первом находились 6-й танковый и 3-й механизированный корпуса, во втором – 31-й танковый корпус. Второй эшелон армии был удален от первого на 18 км. Выход 1ТА на вторую полосу обороны 6 гв. А увеличил количество артиллерийских средств последней (с учетом танковых пушек и всей артиллерии танковой армии) на 85 %. Всего 6 июля командование фронта бросило в бой 1051 танк, из них 754 «тридцатьчетверки», что составляло более 71 % общего числа боевых машин.

Всю ночь танкисты выставляли засады, артиллерия занимала огневые позиции, личный состав осваивал оборонительные сооружения. Техника была замаскирована от воздушного и наземного наблюдения. Одновременно были усилены резервами соединения, оборонявшие прохоровское и корочанское направления.

5 гв. тк должен был прикрыть прохоровское направление, заняв оборону на второй полосе по фронту 12 км, а 2 гв. тк – прикрыть Гостищево на фронте 10 км.

Во второй половине дня 5 июля 1943 г. начальник штаба фронта генерал-лейтенант С.П. Иванов вызвал к аппарату Бодо командира 5 гв. Сталинградского танкового корпуса генерал-майора А.Г. Кравченко:

«У аппарата Иванов, – выбивало на узкой ленте печатающее устройство. – Здравствуйте. Передаю боевой приказ. Текст: «Командиру 2 гв. танкового корпуса, командиру 5 гв. танкового корпуса. Копия: начальнику Генерального штаба.

Боевой частный приказ № 005/ОП штаба Воронежского фронта 5.07.43 г. 16.35:

«Противник к 14.30 5 июля 1943 г. овладел с. Гремучий и силою до двух танковых дивизий стремится выйти на шоссе Белгород, Обоянь для дальнейшего наступления на Курск.

Приказываю:

1. Командиру 2 гв. Тацинского танкового корпуса к 24.00 5.07.43 г. выдвинуться в район: МТС, Сажное, Лозы, Сажное.

Штакор – Сажное.

Задача:

Прочно оборонять вышеуказанный район. Не допустить распространения противника на север и северо-восток. Быть готовым с рассвета 6.07.43 г. во взаимодействии с 5 гв. тк перейти в контратаку в направлении: Крюково, Крапивенские Дворы и далее на Гремучий, Белгород.

2. Командиру 5 гв. танкового корпуса к 24.00 5.07.43 г. выдвинуться в район: Лунино, Тетеревино, Малиновка.

Штакор – Калинин (2 км южнее Беленихино). Задача:

а) Занять оборону на рубеже: Лунино, Тетеревино, Петровка и ни при каких обстоятельствах не допустить прорыва противника в направлении Прохоровка.

б) Быть готовым с рассвета 6.07.43 г. во взаимодействии с 2 гв. тк перейти в контратаку в направлении: Тетеревино, Быково и далее Раковка.

3. Танки в обороне окопать. Потребовать от войск быстрых и решительных действий.

4. Иметь в виду, что в течение ночи на рубеж: Меловая, Сырцев, Яковлево выдвигается 2 танковая армия.

5. Исполнение донести»[98].

2 гв. Ттк под командованием полковника А.С. Бурдейного получил приказ выдвинуться в район Рождественка, Новые Лозы, Дружный и прикрыть северное и северо-восточное направления на фронте 10 км. Оба танковых корпуса передавались в подчинение командованию 6 гв. А.

Кроме того, район Прохоровки укреплялся стрелковыми соединениями. Командир резервного 35 гв. ск генерал-лейтенант С.Г. Горячев получил приказ: к 3.00 6 июля 93 гв. сд генерал-майора В.В. Тихомирова выйти в район Прохоровки и занять оборону за частями 183 сд генерал-майора А.С. Костицина.

Еще две дивизии этого корпуса – 94 гв. под командованием полковника И.Г. Русских и 92 гв. полковника В.Ф. Трунина – передавались в подчинение командующему 7 гв. А. Им предстояло прикрыть корочанское направление. Кроме того, занимавшие тыловой рубеж обороны 111 сд и 270 сд 69А также передавались в оперативное подчинение генерал-лейтенанту М.С. Шумилову.

Для ликвидации созданных противником плацдармов на р. Северский Донец командование 7 гв. А планировало 6 июля в 3.30 провести контрудар войсками второго эшелона армии. Для этого были сформированы две группы. Первая была подчинена командиру 25 гв. ск генерал-майору Г.Б. Сафиуллину, в ее состав вошли 73 гв. сд, 31 итпабр, 167 тп, 1438 сап, 262 пап 309 и 97 гв. мп и 329-й инженерный батальон. Второй группой командовал генерал-майор Н.А. Васильев, командир 24 гв. ск. Она включала в себя 213 сд и 27 тбр. Этим соединениям предстояло атаковать в направлении с. Маслова Пристань, а подвижной группе корпуса – 201 тбр, 1529-й тяжелый самоходный артиллерийский полк (тсап) и 1669 иптап – нанести удар из района Гремучий, совхоз «Поляна» на Крутой Лог. После того как 15 гв. сд сменила 111 сд, ее вывели во второй эшелон армии, где ей предстояло занять оборону по вост. берегу р. Корень – на участке Неклюдово, Чураево[99].

Подводя итоги 5 июля, с полной уверенностью можно утверждать, что этот день оказался более успешным для войск Воронежского фронта, чем для противника. Главная задача – удержать танковые клинья Манштейна на армейских оборонительных рубежах, изматывая его силы, – хотя и с большим трудом, но была достигнута.

Однако битва лишь только разгоралась, и генерал-лейтенант И.М. Чистяков, которому выпала судьба находиться в ее эпицентре, был далек от мысли, что пора «готовить дырочку для ордена на кителе». Войска армии этот успех оплатили огромным напряжением сил и многочисленными потерями. Как и руководство фронта, командование 6 гв. А остро нуждалось в резервах. Армия располагала во втором эшелоне тремя стрелковыми дивизиями, но они не были столь сильными, как соединения первого эшелона. Помимо того что дивизии В.П. Чернова, Н.Т. Таварткиладзе и М.П. Серюгина не были доведены до штатной численности, 90 гв. и 51 гв. сд еще и передали по несколько стрелковых батальонов и часть артиллерии в первый эшелон. Учитывая, что немцы прорывали рубеж танками, крайне необходимы были значительные артсредства. И И.М. Чистяков вечером 5 июля их получил в полном объеме, но, как покажут дальнейшие события, распорядиться ими как следует не удалось.

6 июля противник продолжил наступление, нанося главный удар в полосе 6 гв. А – вдоль шоссе на север. Бои возобновились перед рассветом. Немцы атаковали по трем направлениям: из района Черкасское на Подимовка, Завидовка, Алексеевка; на Ольховка, Дмитриевка, Сырцево; на Яковлево и в обход Яковлево с востока.

До 10.00 оборона советских войск выстояла. В 11.30 после полуторачасовой артподготовки противник практически одновременно вновь нанес два удара: из района Черкасское на северо-запад и северо-восток – на черкасском и покровском направлениях. Однако, несмотря на все усилия, в этих районах ему добиться заметных результатов не удалось: войска 4ТА в нескольких местах вклинились во второй оборонительный рубеж, но развить наступление и тем более выйти на оперативный простор не смогли.

В последнее время в средствах массовой информации появляются публикации, в которых высказываются сомнения в том, что немцы в период июльских боев на обоянском и прохоровском направлениях применяли в одном бою сразу до 70, 100 и более танков для прорыва нашей обороны. Авторы считают это преувеличением, вызванным стремлением командиров частей, стоявших в обороне, преувеличить свои заслуги перед вышестоящим командованием. Якобы артиллеристы и танкисты, пытаясь объяснить большие потери в материальной части, говорили об очень большом количестве бронетехники, задействованной немцами в этих боях. Особенно часто такие суждения стали звучать после выхода в свет на русском языке воспоминаний битых генералов вермахта. Сравнивая их с мемуарами наших полководцев, журналисты находят (что естественно) серьезные расхождения в описании тех или иных событий, а поработать в архивах и проанализировать имеющуюся там информацию не удосуживаются. В результате появляются дутые сенсации. Это касается не только тактики немцев в Курской битве, но и других военных эпизодов.

На самом деле выбранная противником тактика была наиболее результативной и, пожалуй, с учетом особенностей построения наших полос обороны единственно возможной. Главное – применить метод массированного использования бронетанковой техники на узком участке фронта позволяли тактико-технические данные немецких машин. Тяжелые и неповоротливые по сравнению с нашими «тридцатьчетверками», они обладали важными для того времени качествами – толстой броней и мощными орудиями с хорошим прицелом и большой дальностью прямого выстрела. Все это позволяло при хорошем взаимодействии с авиацией достигать определенного результата. В отдельных случаях прорвавшиеся в глубину обороны танки, оставаясь почти неуязвимыми, утюжили позиции пехоты и артиллерии.

Необходимо отметить и такой факт. В первые дни операции «Цитадель» противник придавал важное значение психологическому воздействию на обороняющиеся войска, стремясь запугать их, сломить и подорвать веру в собственные силы. С этой целью враг использовал разного рода военные хитрости. Об одном из таких приемов докладывал офицер Генерального штаба при 1ТА майор Петухов: «Наблюдением 10 мбр установлено, что противник для создания видимости большого количества танков 6 июля 1943 г. за танками «Т-6» прицеплял макеты танков «Т-6» (2–3 шт.). При обстреле нашей артиллерией от них летели щепки и доски. Впоследствии от этих приемов противник отказался. Об этом же доносили артиллеристы полка РГК 1212 иптап».

Наиболее ожесточенные бои шли в полосе 67 гв. сд полковников А.И. Баксова и 52 гв. сд полковника И.М. Некрасова. Между 15.00 и 17.00 боевые группы мд «Великая Германия» и 11 тд сумели смять рубежи этих соединений и овладеть четырьмя хорошо укрепленными селами: Ново-Черкасское, Триречное, Дмитриевка и Ольховка. В первые сутки оборонительной операции войска генерала И.М. Чистякова использовали широкий спектр противотанковых средств борьбы, в том числе довольно необычные: собаки – истребители танков. В составе армии находился 27-й батальон, в котором имелось 76 таких четвероногих «бойцов».

«…Боевое использование собак – истребителей танков на Воронежском фронте впервые было осуществлено в операции 4–18 июля 1943 г. Опыт показывает, что это средство для борьбы с танками противника является весьма и весьма действенным. В первые дни боев рота собак – истребителей танков действовала на переднем крае обороны, занимая позиции повзводно в 375 сд, 52 гв. сд и 67 гв. сд. Из трех взводов, находившихся на боевых позициях, два взвода (при 375 и 52 гв. сд) использовать собак не смогли, так как действий танков на их участке не было. Взводом лейтенанта Лисицина, действовавшим на участке 169 гв. сп 67 гв. ел (Березов), было подорвано собаками 12 танков, на что было израсходовано 16 собак (4 собаки были убиты до подхода их к танкам противника).

Взвод лейтенанта Лисицина, подорвав танки противника, стойко оборонял занимаемую позицию, отбил неоднократные атаки немцев и отошел только после получения приказа. Вдобавок к 12 танкам, подорванным собаками, взвод лейтенанта Лисицина уничтожил три танка противника огнем ПТР, также личным оружием – 150 солдат и офицеров противника. После 11.07.43 г. рота собак – истребителей танков выполняла задачу подвижного противотанкового резерва командующего 6 гв. А»[100].

После оставления Дмитриевки и Ольховки командование 6 гв. А. было вынуждено отвести понесшие большие потери 67 гв. и 52 гв. сд за вторую линию. Но полностью выполнить это решение не удалось. Корпуса Кнобельсдорфа и Хауссера частями смежных флангов сумели отсечь в поймах рек Ворсклы и Ворсклицы значительные силы этих соединений. В окружение попали артиллерийский и два стрелковых полка полковника А.И. Баксова, а также стрелковый полк и часть артполка полковника И.М. Некрасова. И хотя уже на рассвете 7 июля более половины личного состава этих частей вышло из не плотного кольца, потери гвардейцев оказались существенными.

Попытка неприятеля продолжить вытеснение советских войск из сел Завидовка, Луханино, Сырцево, расположенных в пойме р. Пены, была сорвана упорным сопротивлением частей 90 гв. сд 6 гв. А, а также 6 тк и 3 мк.

Первыми из соединений 1ТА генерала М.Е. Катукова вступили в бой танкисты 6 тк генерал-майора А.Л. Гетмана. Корпус, усиленный 270 мп РГК, и 79-й отдельный гвардейский минометный полк (огмп) в течение всего дня на участке Подимовка, Алексеевка отразили четыре танковые атаки, но не допустили прорыва противника, а в селе Завидовка нанесли значительный урон танковой группе 3 тд, заставил ее оставить село и отойти.

Атака частей 1-й танковой армии. Обоянское направление. Июль 1943 г. (РГАКФД)

В центре обороны 1ТА на участке Луханино, Дуброво, Яковлево, оседлав две дороги: Бутово – Дуброва и Белгород – Курск, занял рубеж 3 мк генерал-майора С.М. Кривошеина. Существует мнение, что такая расстановка сил была ошибочной. Выгоднее было развернуть более мобильный танковый корпус. Однако такой боевой порядок был продиктован несвойственными танковой армии задачами, которые ставились командованием фронта. 1ТА, подобно общевойсковой, получила свой участок обороны, а ее соединения, в том числе и 3 мк, должны были действовать как стрелковые корпуса. По боевому составу для этого наиболее подходил именно мехкорпус. Боевые машины противника имели качественное превосходство в вооружении и бронировании. Они применялись массово на узких участках фронта. Поэтому советским танкистам предстояло стать бронированным обручем, который скрепит оборону на направлении главного удара врага. Этот «обруч» составляли противотанковые опорные пункты – несколько танков и орудий, закопанных в землю, которые прикрывала мотопехота. К началу операции 31 тк генерал-майора Д.Х. Черниенко не имел иптап и мотострелковой бригады, а 536 иптап 6 тк с армейскими 1008 иптап и 316 огмп был подчинен командующему 6 гв. А. Соединение Кривошеина превосходило танковые корпуса армии по количеству артиллерии, боевых машин и – значительно – мотопехоты. Этот фактор и сыграл главную роль в решении командующего армией Катукова. Он считал, что рациональнее использовать подчиненную ему мотопехоту для прикрытия в обороне танков и орудий, чем надеяться на помощь соседей 6 гв А. Тем более что основной удар принимали именно они – первый эшелон. Противостоял 3 мк сразу двум соединениям противника: 48 тк в полном составе и частью сил корпуса СС.

Танки «Тигр» одной из немецких дивизий движутся через захваченное село. Обянское направление. Воронежский фронт Мюль 1943 г.

Необходимо отметить, что Н.Ф. Ватутину было присуще стремление к активной обороне. Он не хотел пассивно ждать, когда противник нанесет очередной удар, пытался навязать ему свою волю. К сожалению, его решения, как показали дальнейшие события, не всегда базировались на всесторонней оценке обстановки и предвидении, не подкреплялись точными оперативно-тактическими расчетами. Вспоминает М.Е. Катуков:

«В три часа ночи противник возобновил атаки в полосе 6 гв. А. Главный удар он наносил по-прежнему из района Томаровки на двух узких участках: южнее Коровино – Черкасское и Стрелецкое – Ерик; вспомогательный – из района Белгорода на Корочу. Утром противнику удалось потеснить части 52 гв., 67 гв. и 71 гв. сд. Но гитлеровское командование не знало, что, закопанные на взгорках, спрятанные в стогах сена, на опушках перелесков, его ждут танки нашей армии…

Я уже говорил, что командующий Воронежским фронтом принял решение нанести мощные контрудары по вклинившемуся в оборону 6 гв. А противнику силами 1ТА, 2 гв. и 5 гв. тк. Нашей армии ставилась задача: 6 июля нанести контрудар и общем направлении на Томаровку. Этот пункт приказа очень волновал нас. И не потому, что пугали большие по масштабам наступательные действия. К этому времени в 1-й танковой сложилось общее мнение, что наносить танковым бригадам и корпусам контрудар при сложившейся обстановке просто нецелесообразно.

Ну, хорошо, мы двинемся на немцев, но что из этого получится? Ведь их танковые силы не только превосходят наши численное, но и по вооружению обладают значительным преимуществом! Это никак не сбросишь со счета. Вражеские «Тигры» могут бить из своих 88-мм орудий по нашим машинам на расстоянии до 2 км, находясь в зоне недосягаемости огня 76, 2-мм пушек наших «тридцатьчетверок». Словом, гитлеровцы в силах и с дальних рубежей вести с нами успешный огневой бой. Так следует ли давать им в руки такой сильный козырь? Не лучше ли в этих условиях повременить с контрударом, делать по-прежнему ставку на нашу тщательно подготовленную глубоко эшелонированную оборону?

Пусть фашисты лезут вперед в надежде, что вот-вот им удастся вырваться на оперативный простор. Пусть гитлеровцы вязнут, гибнут в нашей обороне. А мы тем временем будем перемалывать вражескую технику и живую силу. А когда мы обескровим их части, разобьем фашистский бронированный кулак, тогда и созреет выгодный момент для нанесения могучего контрудара. Но пока такой момент не наступил. Эти соображения мы доложили командующему фронтом. Ждали ответа, но не получили его и к исходу ночи. А между тем срок выполнения пункта приказа о контрударе наступил, и нам ничего не оставалось, как выдвинуть танки.

Скрепя сердце я отдал приказ о нанесении контрудара. И степь, минуту назад казавшаяся безлюдной, пустынной, наполнилась гулом сотен моторов. Из-за укрытий выползли «тридцатьчетверки» и, на ходу перестраиваясь в боевой порядок, ринулись на врага. За танками двинулись цепи пехоты. Уже первые донесения с поля боя под Яковлево показывали, что мы делаем совсем не то, что надо. Как и следовало ожидать, бригады несли серьезные потери. С болью в сердце я видел с НП, как пылают и коптят «тридцатьчетверки».

Нужно было во что бы то ни стало добиться отмены контрудара. Я поспешил на КП, надеясь срочно связаться с генералом Ватутиным и еще раз доложить ему свои соображения. Но едва переступил порог избы, как начальник связи каким-то особенно значительным тоном доложил:

– Из Ставки: товарищ Сталин. – Не без волнения взял я трубку.

– Здравствуйте, Катуков! – раздался хорошо знакомый голос. – Доложите обстановку!

Я рассказал Главнокомандующему о том, что видел на поле боя собственными глазами.

– По-моему, – сказал я, – мы поторопились с контрударом. Враг располагает большими неизрасходованными резервами, в том числе танковыми.

– Что вы предлагаете?

– Пока целесообразно использовать танки для ведения огня с места, зарыв их в землю или поставив в засады. Тогда мы могли бы подпускать машины врага на расстояние триста метров и уничтожать их прицельным огнем.

Сталин некоторое время молчал.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Вы наносить контрудар не будете. Об этом вам позвонит Ватутин.

Вскоре командующий фронтом позвонил мне и сообщил, что контрудар отменяется. Я вовсе не утверждаю, что именно мое мнение легло в основу приказа. Скорее всего, оно просто совпало с мнением представителя Ставки и командования фронта.

После разговора с генералом Ватутиным я отправился в корпус Кривошеина, где в это время противник предпринял очередную атаку. На узком фронте, наступая вдоль Обоянского шоссе, он бросил в бой до 200 танков. Со стороны Яковлево доносился глухой непрерывный гул. На горизонте густой завесой стояла пыль.

Кривошеина я нашел в лесистом овраге. Рядом со щелью стоял его автофургон, в котором командир корпуса кочевал по фронтовым дорогам вместе с женой. Генерал что-то кричал по телефону. Увидев меня, закруглил разговор, положил трубку, поднес руку к козырьку:

– Товарищ командующий, противник предпринял наступление.

– Это я сам вижу: какими силами?

– На участке корпуса до четырехсот танков!

– Не преувеличиваешь, Семен Моисеевич?

– Какое там преувеличиваю! Только на позиции Горелова (В.М. Горелов – командир 1 гв. тбр 3 мк 1ТА. – З. В.) – сто танков. На позиции Бабаджаняна (А.Х. Бабаджанян – командир 3-й мехбригады 3 мк 1ТА. – З. В.) – семьдесят!

Поднялись на НП, оборудованный на чердаке сарая, приткнувшегося к краю оврага. Хотя была середина дня, казалось, наступили сумерки: солнце заслонили пыль и дым. Бревенчатый сарай нервно вздрагивал. В небе завывали самолеты, трещали пулеметные очереди. Наши истребители пытались отогнать бомбардировщики противника, которые сбрасывали свой смертельный груз на наши позиции. НП находился в каких-нибудь четырех километрах от передовой. Но что происходит в этом кромешном дыму, в море огня и дыма, рассмотреть было невозможно.

Наконец зазвонил полевой телефон. Горелов, затем Яковлев (И.Я. Яковлев – командир 10 мбр 3 мк 1ТА. – З. В.) и Бабаджанян доложили, что первая атака врага отбита. Я облегченно вздохнул и поздравил Кривошеина с хорошим началом»[101].

Осмысление методов наиболее рационального использования танковой армии в необычных для нее условиях обороны было крайне важно для командующего фронтом, прежде всего потому, что с первого дня выхода эсэсовских частей на прохоровское направление танковым корпусам предстояло играть здесь ведущую роль.

Использовать корпуса 1ТА в полном составе командование Воронежского фронта не могло. Ее машины были в основном задействованы для поддержки пехоты в обороне как орудия ПТО. Таким образом, армия теряла свою силу, ее бронетанковый кулак распылялся. Однако иначе в тех условиях действовать было невозможно. Советские танки не имели превосходства над немецкими. Если учесть, что на избранных направлениях ударов противник бросал в атаку более сотни танков сразу, бои на открытой местности превратились бы в запланированное уничтожение нашей танковой армии.

Местность на северо-восток от села Яковлево – в направлении станции Прохоровка вплоть до совхоза «Комсомолец» (третий армейский оборонительный рубеж) – представляла собой относительно ровную, без глубоких балок и значительных лесных массивов территорию. Танки приходилось закапывать до башен и использовать в качестве противотанковых орудий. При отлаженном взаимодействии мотострелковых и танковых бригад такие рубежи превращались в мощные ПТО. Этой тактики придерживались, в частности, танкисты 31 тк.

На местности, расположенной между вторым и третьим оборонительными рубежами, сплошной линии окопов и инженерных сооружений не возводилось. Кроме того, весной, когда планировалась и сооружалась оборона, расстояние между вторым и третьим оборонительными рубежами в районе Яковлево было намеренно увеличено. Сделано это было для того, чтобы максимально использовать естественное препятствие – р. Псёл в качестве третьего рубежа обороны. Болотистая пойма и высокий северный берег сами по себе были серьезным препятствием для продвижения танков противника и, кроме того, позволяли обороняющимся простреливать подступы к реке на расстоянии до 3 км. Оборона, сочетавшаяся с танковыми засадами, узлами ПТО, создаваемыми танковыми и мотострелковыми бригадами и артиллерийскими частями, подвижный танковый резерв для коротких контратак позволяли отражать таранные удары значительно превосходящих сил противника.

Все эти приемы Михаил Ефимович хорошо усвоил еще во время битвы под Москвой. В единоборстве с соединениями Г. Гудериана его 4 тбр, используя тактику подвижной обороны, сумела остановить наступление танковой дивизии противника и нанести ему большой урон под Орлом и Мценском.

Выдвинув в первый эшелон обороны армию генерала Катукова и два отдельных танковых корпуса, Н.Ф. Ватутин практически лишился оперативных резервов, т. е. он уже не имел возможности при необходимости кардинально повлиять на оперативную обстановку.

Появление свежих войск было отмечено германской разведкой: уже вечером 6 июля отдел по изучению армий Востока генерального штаба вермахта докладывал: «Попытка противника – до выяснения масштаба и целей нашей операции – сдержать немецкое наступление войсками, развернутыми на позиции, и фронтовыми резервами в основном не удалась. Он преждевременно бросил в бой оперативные резервы… Противник, по-видимому, пытается сдержать немецкое наступление на возможно большем расстоянии от Курска и с этой целью бросает в бой все наличные силы»[102]. Что ж, это было верное и ясное понимание логики действий командования Воронежского фронта.

Однако это был уже 1943 год, и ситуация на советско-германском фронте качественно изменилась. Ставка ВГК создала мощный стратегический резерв – Степной фронт. Он был ориентирован на поддержку оборонявшихся на Курской дуге войск. Поэтому при необходимости Ватутин мог на него рассчитывать. В этом и состоял основной просчет руководства фашистской Германии. Правильно оценив действия советской стороны, оно не учло резервов советского Верховного Главнокомандования, на которые, начиная с 8 июля, и опирался Воронежский фронт.

Выход соединений 4-й танковой армии на прохоровское направление (схемы 2, 3)

6 июля командованию 4ТА предстояло решить очень важную и сложную задачу: после тяжелых боев на первом оборонительном рубеже Воронежского фронта вывести оба соединения ударной группировки армии в районы, где им предстояло вести основные боевые действия. 2 тк СС, прорвав второй рубеж 6 гв. А на участке Яковлево – Лучки (южные), должен был выйти на прохоровское направление, а его место в районе Сырцев – Яковлево должен был занять 48 тк. После этого дивизиям генерала Кнобельсдорфа предстало приступить к выполнению основной задачи первого этапа операции «Цитадель» – продвижению в северном направлении (на Обоянь) для борьбы с 1ТА, а соединениям СС прорваться на северо-восток и уничтожить перебрасываемые на прохоровское направление советские подвижные резервы.

Корпус группенфюрера П. Хауссера к исходу первого дня наступления сумел прорваться к переднему краю 51 гв. сд генерал-майора Н.Т. Таварткиладзе, которая занимала второй оборонительный рубеж южнее Яковлево. Поэтому утром 6 июля эсэсовцы уже находились в исходном районе для рывка к Прохоровке. Сложнее складывалась обстановка в полосе 48 тк. Его дивизии не смогли 5 июля смять первый рубеж обороны 6 гв. А. Они топтались на месте, ведя ожесточенные бои с 71 гв. и 67 гв. сд на фронте Коровино – Черкасское – высота 246.0. Стремясь наверстать упущенное, на рассвете 6 июля корпус нанес мощный удар по правому крылу армии генерала И.М. Чистякова. 11 тд и мд «Великая Германия» получили приказ приложить все усилия для прорыва вдоль дороге Бутово – Яковлево в район Ольховка, Дуброво, чтобы соединиться с полком 167 пд, прикрывавшим левый фланг 2 тк СС. В результате основные силы 67 гв. сд и 153 гв. сп 52 гв. сд должны были попасть в окружение в районе Ново-Черкасское, Триречное, Драгунское, х. Веселый (Ольховский). Предполагалось, что к этому времени дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас райх» уже преодолеют рубеж 51 гв. сд и выйдут на прохоровское направление, а мд СС «Мертвая голова» начнет теснить 375 сд в районе Вислое, Шопино и Ерик с целью отбросить ее части за р. Липовый Донец, тем самым расширив коридор прорыва всей армии.

Утром Хауссер ожидал результатов боя в полосе соседа. С 6.00 лишь одна его дивизия – «Мертвая голова» – перешла к активным боевым действиям. Эсэсовцы атаковали позиции 375 сд полковника П.Д. Говоруненко. А «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас райх» пока готовились перейти в наступление. В это время в районе сел Солонец, Яковлево, Лучки (южные), где оборонялись части 51 гв. сд, после интенсивной бомбардировки и артобстрела эсэсовцы проводили разведку боем.

Дивизия Таварткиладзе удерживала участок второго армейского рубежа: выс. 229.4, выс. 226.0, южные окраины с. Солонец, выс. 243.2, выс. 246.3, Нечаевка, южные окраины Тетеревино, /иск./Малиновка. Его протяженность по фронту составляла 16,5 км[103]. Что на 4,5 км больше нормы, установленной для обороны полнокровной стрелковой дивизии. Таковой в Красной Армии считалось соединение, имевшее в строю штатную численность, то есть не менее 10 595 человек[104]. На 1 июля 1943 г.[105] в 51 гв. сд имела лишь 8405 человек личного состава[106]. Вместе с тем, перед началом немецкого наступления из ее состава были выведены два стрелковых батальона на усиление 52 гв. сд.

Почти половина полосы дивизии, 7 км, – это танкопроходимые участки. Условия местности здесь позволяли противнику подвести к переднему краю одновременно до 220 танков, почти таким же количеством танков располагали на рассвете дивизии Виша и Крюгера, изготовившиеся для удара по позициям гвардейцев. Чтобы перекрыть три основных танкоопасных направления в дивизии были созданы три противотанковых района.

Наиболее опасный участок: выс. 229.4, выс. 246.0, южная окраина с. Солонец, с. Яковлево протяженностью 5,5 км (из них 4 км танкоопасные) занимал 154 гв. сп подполковника Ф.Т. Сушкова[107]. На 1 июля 1943 г. в его составе числилось всего 2734 человека[108]. В эту цифру включен и личный состав его 3 сб, который затем был передан в 52 гв. сд. Вместо него позиции занял отдельный гвардейский учебный батальоны дивизии численностью 394 человека[109]. Полк также на усиление получил 2-й и 3-й дивизионы 122-го гв. ап. Всего 154 гв. сп имел: 26 орудий, в том числе 4 45-мм ПТО, 16 76-мм ПТО и 6 122-мм гаубицами, а также 46 минометов, из них 17 – 50-мм. В полосе его обороны был оборудован противотанковый участок дивизии под 1. Его комендантом был начальник артиллерии полк гв. капитан С.К. Климчук.

Район двух командных высот, 243.2 и 246.3, удерживали две стрелковые роты 2-го батальона капитана Черникова и отдельный гвардейский учебный батальон капитана Кийко. С мощного обстрела этих холмов «скрипухами» 55 мп, как называли наши бойцы немецкие шестиствольные минометы, и начала прорыв рубежа 51 гв. сд боевая группа «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Выбор места для атаки был неслучаен – это наиболее удобный участок для прорыва танками. Во-первых, местность относительно ровная, через него могло пройти одновременно до 180 единиц бронетехники. Во-вторых, у выс. 246.0 находился стык 154 гв. и 156 гв. сп. В то время как перед фронтом 156 гв. сп, где должна была атаковать «Дас райх», можно было использовать бронетехнику ограниченно, лишь против его правого фланга полка, подходившего все к той же выс. 246.3. Только здесь для танков была проходима местность, да и то, всего около 1 км. Да и выбора у противника особого не было, севернее находилось сильно укрепленное с. Яковлево, по которому проходила р. Ворскла, южнее – балки и пойма р. Липовый Донец.

Какими же силами располагал неприятель перед рывком на прохоровское направление? Вечером 5 июля в составе 2 тк СС осталось 334 танка[110]. Количество штурмовых орудий известно лишь в «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас райх», их было соответственно 23 и 21 единицы. В танковых полках двух дивизий, сосредоточенных на направлении главного удара корпуса, числилось в общей сложности 213 боевых машин, из них в «Лейбштандарт Адольф Гитлер» – 99, в «Дас Райх» —121. В соединении Виша 85 % парка были «тигры» и модернизированные «четверки». У Крюгера ситуация была несколько сложнее: «Т-4» и «Т-6» составляли лишь 31 % от общего числа исправных машин, а модернизированные «Т-3» с 50-мм длинным орудием – 44 %. Кроме того, его дивизия располагала 16 трофейными «Т-34», которые находились в составе истребительно-противотанкового дивизиона.

Сапер дивизии СС обезвреживает советскую противотанковую мину на обоянском шоссе (на переднем плане виден гравий, которым оно было засыпано). Июль 1S43 г. (Фото Кинга. NARA USA)

До 10.30 эсэсовцы предприняли три безуспешные попытки прорвать рубеж 154 гв. и 156 гв. сп, после чего почти одновременно открыли огонь: артиллерийские полки «Лейбштандарт» и «Дас Райх», а также 55 мп шестиствольных минометов. В это же время в небе над участком дивизии повисло до 150 самолетов. Через полчаса из района Козьмо-Демьяновки в атаку перешли основные силы 2 тк СС. Соединение генерал-майора Н.Т. Таварткиладзе приняло на себя одновременно удар двух моторизованных дивизий. Бой длился около двух часов, несмотря на превосходство противника в танках и живой силе, оборона 51 гв. сд устояла. Из доклада офицера Генерального штаба при штабе 6 гв. А подполковника Шамова: «51 гв. сд продолжала вести бои на занимаемых рубежах. В 11.20 противник силою до двух пехотных полков со 100 танками, после предварительной авиаобработки боевых порядков дивизии группами до 50 штук, перешел в наступление в направлении Яковлево, Лучки. Яростные атаки озверелых фашистов продолжительное время отбивались огнем артиллерии, танков 230 и 245 тп. Противник, свежими силами наращивая силу удара, в 13.00 сосредоточил до двух пехотных полков и 200 танков в роще 5 км юго-вост. Яковлево и вновь атаковал Лучки. Прорвав оборону на участке 156 гв. сп, к 15.00 овладел Лучки, Нечаевка. Не выдержав ожесточенного напора противника, 154 и 156 гв. сп оставили Яковлево, Лучки, Нечаевку и начали беспорядочно отходить в северо-западном направлении. 158 гв. сп, загнув правый фланг до выс. 210.7, продолжал оборонять рубеж: выс. 210.7, Тетеревино, (иск.) Волобуевка.

В 4.00 7.07 командарм, узнав о беспорядочном отходе 51 гв. сд, отдал приказ – навести в дивизии полный порядок и немедленно закрепиться на рубеже: юж. окр. Сух. Солотино, юж. окр. Мал. Маячки»[111].

Основной удар эсэсовцы наносили на узком участке, всего в 2 км по фронту. Боевая группа мд СС «Дас райх» атаковала правый фланг 156 гв. сп и в 12.10 после прорыва у выс. 246.0 устремилась в направлении Лучки (южные) – Собачевский – Калинин – Озеровский. Практически одновременно мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» смяла левый фланг 154 гв. сп у выс. 243.2 и овладела юж. частью с. Яковлево и основными силами продолжила наступление на Яблочки – Лучки (северные) – Озеровский.

5-й Сталинградский гвардейский танковый корпус 6 июля к 5.00 основными силами вышел в назначенный ему район с. Тетеревино, х. Озеровский, урочище Козинка (в 3 км сев. – вост. с. Лучки (южные). От 6 гв. мсбр в район Лучки прибыли только артдивизион, минометный батальон и рота ПТР.

Боевой порядок корпуса строился следующим образом: в первом эшелоне – на рубеже урочище Козинка, выс. 232.0, Лучки (южные), Тетеревино развернулись 22 гв. тбр под командованием полковника Ф.А. Жилина, 20 гв. тбр подполковника П.Ф. Охрименко и часть сил 6 гв. мсбр.

Второй эшелон – 21 гв. тбр полковника К.И. Овчаренко и 48-й гв. тяжелый танковый полк прорыва (ттпп) – развернулся на путях вероятных направлений движения танков противника: в районе х. Озеровский и рощи сев. х. Собачевский. Центральное положение танкового полка прорыва давало возможность свободного маневра на любой из флангов корпуса.

На правом фланге корпуса соседа не было. В обороне на прохоровском направлении образовался разрыв до четырех километров. Понимая, какими последствиями это грозит, комкор на рубеж высот 243.2, 246.3 выдвинул танковый отряд, усиленный стрелковой ротой, а для обеспечения стыка с левым соседом (части 2 гв. Ттк) направил на рубеж Петровский, Нечаевка танковую роту, усиленную мотострелковой ротой[112].Такое боевое построение давало возможность прочно удерживать занимаемый участок обороны. При этом командир корпуса имел внушительный подвижный танковый резерв.

Сразу же после прорыва боевой группы мд СС «Дас райх» позиций 51 гв. сд. в с. Лучки упорное сопротивление эсэсовцам оказали подразделения 6 мсбр полковника A.M. Щекала из 5 гв. Стк, но силы были неравные. Противник смял рубеж ее обороны и продолжил наступление в направлении хутора Калинин, где в это время уже развернулся штаб генерала А.Г. Кравченко и его основные силы. Атаки танков и мотопехоты сопровождались сильными ударами авиации по отступающим войскам. Как вспоминали оставшиеся в живых участники тех событий, самолеты врага буквально висели над этим районом, не давая поднять головы. Мощное воздушное прикрытие эсэсовских дивизий явилось важной составляющей их успеха в этот день.

Получив по телефону донесение генерала И.М. Чистякова о прорыве, Н.Ф. Ватутин отдал приказ о переходе к активным действиям 1ТА и отдельных танковых корпусов А.Г. Кравченко и А.С. Бурдейного, чтобы локализовать прорыв. Однако в силу ряда причин полностью исполнить задуманное не удалось, об этом разговор впереди.

Левый фланг 6 гв. А был смят, войска сразу трех дивизий (51 гв., 52 гв. и 67 гв. сд) частично попали в кольцо, частично были рассеяны, основная тяжесть борьбы с корпусом СС легла на танковые бригады М.Е. Катукова. Стремясь блокировать противника в с. Яковлево и не допустить его распространение через Большие Маячки и Грязное к с. Кочетовка, где в это время располагался штаб 6 гв. А, командарм в 13.30 отдал приказ командиру 3 мк генерал-майору СМ. Кривошеину поддержать одним батальоном 49 тбр действия 1 гв. тбр полковника В.М. Горелова в районе Яковлево, а командиру 31 тк генерал-майора Д.Х. Черниенко[113] выдвинуть севернее Яковлево, в район колхоза Михайловка («Красный пахарь»), 100 тбр полковника Н.И. Иванова с задачей закрыть брешь между флангами 3 мк и 5 гв. Стк. Однако было уже поздно – эсэсовцы к моменту выхода бригады полковника Н.И. Иванова в указанный район подходили к с. Лучки (северные), и ее батальоны были вынуждены развернуться и вступить в бой в районе х. Ульянов, с. Большие Маячки, х. Яблочки.

В это время мд СС «Рейх», неотступно преследуя выбитые из с. Лучки части 51 гв. сд и 5 гв. Стк, нанесла два удара: первый – в направлении х. Озеровский, второй – в направлении х. Собачевский, х. Калинин. Стало ясно: П. Хауссер стремится взять части 5 гв. тк в кольцо. Предпринятая комбригом Ф.А. Жилиным контратака из урочища Козинка в направлении выс. 232.0, Лучки (южные) успеха не имела. На помощь 22 гв. тбр А.А. Кравченко выдвинул 21 гв. тбр. и 48 гв. ттпп, однако остановить эсэсовцев они не смогли. Кроме того, решение нанести удар практически в лоб наступавшей мд СС «Дас райх» подвижным резервом корпуса, который не имел качественного превосходства в танках и необходимой поддержки артиллерии, лишь усугубило ситуацию. Противник смял 22 гв. тбр у хуторов Озеровский и Калинин и к 16.30 окружил две бригады и танковый полк в районе урочища Козинка, после чего попытался захватить станцию Беленихино и нанести удар на х. Сторожевое. Достаточных резервов, чтобы не допустить окружения основных сил 5 гв. тк, у его командира уже не было.

Вот как докладывал А.Г. Кравченко командующему Воронежским фронтом об обстоятельствах окружения своего корпуса: «Противник 6 июля 1943 г. крупными силами танков, не менее двух тд, и мотопехоты в 12.00 начал выдвижение двумя колоннами из района Смородино, Козьмо-Демьяновка и леса восточнее в северном и северо-восточном направлениях. Как теперь точно установлено, против частей корпуса противник наносил главный удар. Именно здесь было острие танкового клина, насчитывавшего до трехсот танков, и мехдивизии. С началом этого выдвижения авиация противника систематически обрабатывала боевые порядки и районы сосредоточения частей корпуса. В течение дня учтено не менее 1500 самолето-вылетов.

В период выдвижения танковой группировки противника мне было передано командиром 23 ск требование от Вашего имени о переброске двух танковых бригад и полка танков «Черчилль» за пределы своего района для контратаки в районе высот 246.3, 243.2 и рощи северо-восточнее. Уже после того, как я получил это распоряжение, отданное от Вашего имени, ко мне прибыл с полномочиями от командующего 6 гв. А полковник Никифоров, который угрожал применением оружия, если корпус не пойдет в контратаку. Это распоряжение было мною выполнено. Несмотря на то что участок обороны корпуса был ослаблен, части корпуса до 23.00 6.07.43 г. продолжали сдерживать основные силы противника, пока не были окончательно окружены. Выйдя с боями из окружения, корпус занял оборону по линии железной дороги на участке Ивановский Выселок, Беленихино, (иск.) Тетеревино, имея охраняющие части 1 км зап. железной дороги. Ведя ожесточенные бои с крупными танковыми силами противника и не поддержанный действиями соседа справа (части 1ТА) и слева (части 2 гв. тк), корпус в течение 6.07.43 г. потерял 110 танков»[114].

В 17.00 Кравченко отдает приказ командиру оставшейся вне кольца 20 гв. тбр подполковнику П.Ф. Охрименко оставить в Тетеревине одну танковую роту, а основные силы немедленно выдвинуть к лесу севернее х. Собачевский, чтобы предотвратить распространение противника в направлении станции Беленихино, но было уже поздно. В 19.00 во время выдвижения 250 тб комбриг-20 вынужден был остановить подразделения бригады и занять оборону в 500 м южнее станции Беленихино, так как эсэсовцы к этому времени овладели х. Калинин и продолжили наступление на Беленихино[115].

При обороне х. Калинин стойкость и мужество проявил личный состав 1698-го зенитно-артиллерийского полка 5 гв. Стк. Из отчета штаба полка: «6.07.43 г. в 6.00 по Вашему приказу полк занял огневые позиции в районе х. Калинин с задачей прикрыть с воздуха штаб и танковые группы корпуса от нападения авиации противника… В 17.00 при массированном пикировании самолетов противника на танковые группы корпуса и на батареи орудийных расчетов, несмотря на близкие разрывы бомб, прицельным огнем уничтожено и подбито 5 самолетов противника. За время этого нападения некоторые красноармейцы и младшие командиры, будучи раненными, продолжали выполнять свои обязанности, оставаясь у агрегатов пушек и продолжая вести огонь.

В 18.00, при атаке танков и автоматчиков противника, все батареи по приказу командования перешли на противотанковую оборону, за время которой многие бойцы и командиры погибли смертью героя. Командир полка майор Савченко и зам. командира полка по политчасти майор Гумановский до последнего момента своей жизни продолжали командовать подразделениями и руководить боем с командного пункта, уничтожая наступающих автоматчиков.

Лейтенант Бирюков, выполнив приказ командира полка по связи с батареей, возглавил оборону батареи и личным примером уничтожил из автомата танковый десант со словами «За Родину!», «За Сталина!». Увлек личный состав в бой с танками и автоматчиками, погибнув смертью героя.

Во время боя с танками, подбив и уничтожив 3 танка «Т-6» и до взвода автоматчиков, проявил себя стойким сыном Родины красноармеец Богданов, который при подходе на 15–25 м двух танков «Т-6», стреляющих в упор по батарее, смело, рискуя жизнью, выбежал навстречу и тремя противотанковыми гранатами один танк подбил, а другой поджег и уничтожил.

Ст. лейтенант Коротков, гв. сержант Дудко, красноармеец Додонов массированным огнем своих орудий и батареи подбили танк «Т-6» и, уничтожив до взвода автоматчиков, после приказа командира орудия под огнем противника вывели из-под огня материальную часть и личный состав батареи…»[116]

Связь со штабом корпуса, который находился в х. Калинин, была потеряна. Части, оборонявшие хутор, начали отходить к с. Ясная Поляна. Из отчета командования 23-го отдельного разведбатальона (орб) 5 гв. Стк:

«Командир батальона выслал в разведку отдельный разведывательный десант (орд) в составе одного взвода бронемашин с задачей установить связь с частями корпуса и выяснить обстановку. В разведку выехал взвод лейтенанта Степанова по маршруту Калинин, Озерки, Бол. Маячки. Разведка не возвращалась. Из штаба корпуса не поступало никаких приказов до 18.00. Бомбардировка между тем усиливалась, обстановка была неясная… Вместе с тем с батальоном отошел начальник разведотдела штаба корпуса гв. майор Ефремов и другие сотрудники штаба. По приказанию командира батальона капитана Чуева батальон занял оборону на разъезде Беленихино. Вскоре туда прибыл 80-й мотоциклетный батальон (омцб) и вместе с 23 орб занял оборону. С 20.00 на разъезд стали прорываться отдельные танки 20 гв. и 21 гв. тбр корпуса, где вместе с 23 орб заняли оборону. Вскоре здесь сосредоточились танки 20-й бригады и стали вести интенсивный огонь по противнику. Танки прибывали в течение всей ночи, и разъезд Беленихино, таким образом, стал прочным узлом сопротивления и могилой для десятков вражеских танков…»[117]

Собрав все имеющиеся силы – 23 орб, 80 омцб, а также 60 человек из 3 сб 6 гв. мсбр, – командир 20 гв. тбр в кратчайший срок создал жесткую оборону, зарыв танки в землю. Благодаря этому удаюсь отбить атаку эсэсовцев, которые не только не взяли станцию, но и отошли к х. Калинин.

Гренадеры мд СС «Дас райх» осматривают подбитый английский танк Мк-4 «Черчилль» 48 гв. отпп 5 гв. Стк. оставленный экипажем в х. Озеровский, прохоровское направление Июль 1943 г. (Фото Гронерта. NARA USA)

После ухода штаба 5 гв. Стк из х. Калинин связь с окруженными частями (21 гв., 22 гв. тбр и 48 гв. ттпп) была прервана. Не получив приказа на отход, танкисты продолжали сражаться в окружении. В 23.00, собрав оставшиеся танки в единую группу (к этому времени лишь 22 гв. тбр имела 8 танков «Т-34» и 16 «Т-70»), командиры бригад и полка решили с боем прорываться в направлении станции Беленихино[118]. Кольцо окружения оказалось неплотным, и 7 июля к 8.00 части корпуса полностью вышли из окружения, потеряв при этом 11 «Т-70». Они сосредоточились в лесу на 1,5 км восточнее.

«К сожалению, не всем солдатам и офицерам, оборонявшимся под Яковлево и у Лучек, удалось благополучно выйти из окружения, – вспоминал участник боев под Прохоровкой И.С. Вахромеев. – Часть из них, в основном раненые и контуженные, попали в плен к фашистам. После боев под с. Веселый в наш взвод в порядке пополнения поступил рядовой Семен Лычков, родом из Курска. Мы с ним сдружились, и он поведал, что был взят немцами в плен в боях под Яковлево и помещен в лагерь военнопленных, находившийся в ближнем тылу германской армии. Пленных в лагере было немногим более ста человек. Гитлеровцы жестоко расправились с ними: ранним утром отвели в степь, в балку, построили в шеренгу и расстреляли из заранее расставленных по краю балки пулеметов, а затем, чтобы добить оставшихся в живых, давили их танками. Семен с двумя легко раненными солдатами при подходе танков вскочил и побежал за противоположный от вражеских пулеметов край балки. По ним стреляли, но пули, слава Богу, не достали их. День беглецы скрывались в хлебном поле, а ночью перешли линию фронта и оказались в расположении наших войск»[119].

Как уже отмечалось, выше «Мертвая голова» перешла к активным действиям значительно раньше чем ее соседи у с. Яковлево. Ранним утром две ее полковые группы повели наступление на села Непхаево, Сашенково, стремясь форсировать р. Липовый Донец. Цель этих атак – уничтожить советские войска в этом районе, тем самым, обезопасив правый фланг группировки эсэсовских дивизий, которые готовились нанести удар на прохоровском направлении. В 9.00 войска бригаденфюрера Приса сумел потеснить понесший большие потери 155 гв. сп 52 гв. сд и занял села Сашенково и Непхаево. Но уже к утру 6 июля в этот район начали подходить подразделения 2 гв. Ттк полковника А.С. Бурдейного, который Н.Ф. Ватутин планировал передать 6 гв. А.

Таким образом, первые весомые результаты план Гота начал приносить именно во второй половине 6 июля. Хауссер сумел выполнить замысел командующего 4ТА. Его дивизии в кратчайший срок вышли на прохоровское направление, где местность относительно ровная и можно было в полной мере использовать качественное превосходство немецких танков над «тридцатьчетверками» и «семидесятками».

Рывок немцев на восток и северо-восток имел тяжелые последствия для советской стороны. Из всех соединений Воронежского фронта, которые участвовали в боях на южном выступе Курской дуги с 5 по 23 июля 1943 г., дивизии и корпуса, оборонявшиеся под Прохоровкой, участвовавшие в контрударах в этом районе, понесли самые большие потери. И открыла этот скорбный счет 51 гв. сд – из 8405 человек, состоявших на довольствии на 1 июля 1943 г., 7 июля осталось 3354 человека[120]. Напомню, что вступила она в бой основными силами лишь 6 июля.

Особенно существенных результатов 6 июля добилась дивизия «Дас райх». К 14.00 она сумела полностью выполнить замысел командующего 4ТА – в кратчайший срок преодолела полосу 51 гв. сд и, выйдя на прохоровское направление, приступила к уничтожению советских оперативных танковых резервов. Корпус А.Г. Кравченко, как мы увидим позже, из-за непродуманных действий командующего 6 гв. А и руководства фронта стал первой ее жертвой. Менее удачно развивалось наступление мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Хотя к 13.30 ее бронегруппа и овладела выс. 230.5, в 4 км северо-восточнее с. Яковлево, основные силы дивизии, в том числе и танковый полк, увязли в уличных боях в Яковлево. На это повлияли три основных фактора. Во-первых, здесь находилось значительно большее число нашей артиллерии, в том числе и ПТО, во-вторых, сразу после полудня боевую группу дивизии Виша атаковали батальоны двух танковых бригад. И, наконец, в-третьих, Яковлево располагалось практически на переднем крае, было хорошо подготовлено к обороне, а штурмовать населенный пункт всегда сложнее, чем высоты.

Стремясь блокировать стремительно расширяющийся прорыв, генерал-лейтенант И.М. Чистяков решил нанести синхронный удар в лоб и по правому флангу мд СС «Дас райх» силами двух танковых корпусов, Кравченко и Бурдейного. В полдень командарм сообщил Ватутину о прорыве рубежа 51 гв. сд и, заручившись его поддержкой, поставил задачу командиру 2 гв. Ттк полковнику А.С. Бурдейному: нанести удар под основание группировки 2 тк СС, для чего форсировать р. Липовый Донец и атаковать в районе сел Сашенково, Непхаево, выйти к с. Крапивенские Дворы, колхозу «Смело к труду», тем самым перерезать дорогу Белгород – Курск. В это время 5 гв. Стк генерал-майора А.Г. Кравченко предстояло нанести удар из района хуторов Озеровский и Калинин – в лоб боевой группе мд СС «Дас райх» и отбросить ее на рубеж Яковлево, Лучки (южные). Наступление танковых корпусов планировалось вести одновременно. Сообщение командира 2 гв. Ттк:

«Кравченко.

Задачу получил. Начало в 16.00 6.07.43 г.

Наступаю в направлении Крапивенские Дворы, колхоз «Смело к труду». Информируйте о действиях»[121].

Это была первая попытка советского командования активными действиями танковых соединений остановить противника и выбить его с прохоровского направления. К сожалению, она не дала ожидаемого результата, хотя и имела определенный положительный эффект. В то время как 2 гв. Ттк перешел в контрудар, мд СС «Рейх» сминала фланги 5 гв. Стк, стремясь взять в клещи его соединения. Несмотря на то что полковник А.С. Бурдейный располагал значительными силами (в корпусе было 165 танков), контрудар 2 гв. Ттк развивался тяжело – авиация противника буквально висела над боевыми порядками частей. Тем не менее к восьми часам вечера 26 гв. тбр вышла на шоссейную дорогу Белгород – Курск и, овладев колхозом «Смело к труду», блокировала ее. Для борьбы с гвардейцами Хауссер задействовал силы дивизии Симона, в том числе и танковый полк, а также часть сил дивизии Крюгера (правый фланг). Это несколько ослабило давление на корпус Кравченко. Однако дальнейшее продвижение 2 гв. Ттк во фланг 2 тк СС стало опасно для корпуса, да и ожидаемых результатов оно не принесло. Из-за окружения 5 гв. Стк его правый фланг оказался открытым, поэтому 7 июля в 0.30 командование Воронежского фронта отдало приказ об отводе корпуса на восточный берег р. Липовый Донец.

Прорыв противника через позиции 51 гв. сд и окружение 5 гв. Стк означало, что второй армейский рубеж обороны прорван на всю глубину. Мало того, используя неразбериху при отходе наших стрелковых частей, эсэсовцы сумели вклиниться и в третий, тыловой оборонительный рубеж на участке совхоз «Комсомолец», х. Тетеревино, что примерно в 9 км юго-западнее Прохоровки. Здесь располагался рубеж обороны 285 сп 183 сд.

Из боевого донесения № 8 от 8 июля 1943 г. штаба 285 сп, уже после происшедших событий:

«1. Противник танками (130 шт.) при поддержке авиации в 18.00 6.07.43 г. подошел к нашему переднему краю главной оборонительной полосы. В 16.30 группе танков (10 шт.) удалось просочиться в районе 4-й стрелковой роты по дороге, идущей из Тетеревино на Ивановский Выселок. Условием для прорыва танков противника послужило: отход автомашин и танков 51 и 52 гв. сд 6 гв. армии, которых противник преследовал вплотную, в виду этого не было возможности перекрыть дорогу, идущую с Тетеревино на Ивановский Выселок, противотанковыми минами.

Танки (10 шт.) подошли к опушке леса южнее совхоза «Комсомолец». Нашей противотанковой артиллерией подбито 2 танка, остальные возвратились в район высоты 258.2 и вели бой по ходам сообщения с 4 ср (стрелковая рота. – З. В.), в результате часть 4 ср была подавлена и расстреляна танками, часть отошла в 1 и 3 сб (стрелковый батальон. – З. В.). До 70 танков с группами автоматчиков вели бой с 3 и 5 ср. В ночь с 6 на 7.07.43 г. противник вел артмин. и ружейно-пулеметный огонь, одновременно вели разведку на правом фланге 3 ср, которая была отбита.

В результате с 18.00 6.07.43 г. до рассвета 7.07.43 г. было уничтожено танков противника 6 штук и пехоты до тридцати человек»[122].

Бой в первой траншее тыловой оборонительной полосы на участке 4-й стрелковой роты лейтенанта Бакулова был расценен командованием 183 сд как чрезвычайное происшествие. По сути, оно и было таковым, потому что при построении обороны предусматривалось вести бой с танками и пехотой противника на расстоянии 200–400 м от первой линии окопов. Для этого создавались инженерные сооружения на подходе к ним: минные поля, противотанковые рвы, эскарпы, натягивали колючую проволоку и, наконец, выставлялось боевое охранение, которое должно было первым встретить врага, оповестить об этом командование, по возможности выявить его численный состав и отбивать атаки до поступления иных приказов.

По такой же схеме была устроена оборона и 285 сп. Однако противник с ходу, сравнительно небольшими силами (10 танков), вышел к первой траншее и начал давить бойцов 4-й роты в их окопах. Что же произошло, почему не сработали заграждения? Из боевого донесения № 03 штаба 183 сд: «Обозы, автомобили и часть танков, преследуемые немецкими танками и с воздуха авиацией, отходили по дороге на выс. 258.2…по юго-западным (скатам. – З. В.) выс. 258.2 проходил передний край 4 ср 285 сп, впереди переднего края проходил противотанковый ров, имея оставленный проход по дороге. Обочины были заминированы и ограждены. У ограждений была команда разграждения прохода, которая должна была закрыть проход после прохождения частей 51 гв., 52 гв. сд, чего последняя не сделала, в результате танки противника проникли на выс. 258.2.

По докладу командования 285 сп виновными в прорыве переднего края полосы обороны танками противника в районе 4 ср являются: командир 2/285 сп ст. лейтенант Седов, командир 4 ср лейтенант Вакулов, командир арт. группы поддержки ст. лейтенант Оржешко, командир 5-й батареи 623 арт. полка мл. лейтенант Крутов и командир саперного взвода 285 сп мл. лейтенант Михайлов. Расследование производится»[123].

Еще 5 июля командир 48 ск генерал-майор 3.3. Рогозный после проверки оборонительного рубежа направил командирам 107, 183, 305 сд распоряжение по устранению недостатков в охране проходов и оборудовании позиций:

«Проверка готовности обороны корпуса показала ряд существенных недостатков.

Приказываю:

1. Оборудовать окопы на брустверах противотанковых рвов и занять их пехотой.

2. Восстановить разминированные участки минных полей.

3. Иметь команды в готовности заминировать дороги и снять ограждения с противотанковых и противопехотных препятствий.

4. Расчистить препятствия, закрывающие обзор и обстрел, удаляя кустарники, сорняки и хлеба.

…6. К утру 6.07.43 г. полностью закончить маскировку оборонительной полосы, сняв телефонные линии с шестов.

7. Принять меры к надежной охране штабов. Иметь команды в готовности к истреблению воздушных десантов и отдельных прорвавшихся танков.

8. Организовать службу заградотрядов дивизий, составить схему постов и предоставить таковую к 6.00 6.07.43 г.

9. Исполнение донести к 14.00 6.07.43 г.»[124].

Как видим, все основные недостатки, которые привели к прорыву обороны у высоты 258.2, были хорошо известны еще за сутки до того, но тем не менее оборона 4-й роты была смята. Вообще, в период оборонительной операции Воронежского фронта таких моментов, «когда знали, но все же произошло», было много, а главное – последствия их были серьезны. Подобные явления отмечались на всех уровнях, однако день 6 июля в этом отношении был особенным – таких трагических происшествий произошло больше, чем прежде.

Удар противника южнее с. Яковлево ожидался. Для его парирования и был выдвинут 5 гв. Стк. Однако разведка противника установила сосредоточение наших резервов на правом фланге его ударной группировки. Генерал Г. Гот оценил возникшую угрозу и принял меры по ее устранению. Надо признать, что командование противника, имевшее большой боевой опыт в использовании танковых соединений, умело выявляло слабые места в обороне советских войск и своевременно наносило удары прежде всего встыки советских частей и соединений.

Противник воспользовался неразберихой и несогласованностью в управлении войсками штабов 6 гв. А и 5 гв. Стк. В результате в первый же день операции окружил основные силы корпуса и нанес им серьезный урон.

За два дня ожесточенных боев ударная группировка 4ТА противника ценой больших потерь завершила прорыв главной полосы обороны 6 гв. А, а на участке Яковлево, Лучки – и второго оборонительного рубежа. На прохоровском направлении противник продвинулся на глубину 18–20 км.

Уже после завершения оборонительной операции Воронежского фронта его руководство в докладе И.В. Сталину 24 июля 1943 г. попыталось представить события таким образом, чтобы выход противника на второй день наступления к нашей третьей тыловой полосе обороны выглядел лишь неприятным моментом: «…В течение 7.07.43 г. противник понес огромные потери и почти не имел успеха. Мы же за день потеряли лишь около 50 танков.

Лишь к вечеру противнику удалось потеснить 5 гв. тк, и противник начал просачиваться между Яковлево и Лучки встык между Катуковым и Кравченко. (подчеркнул. – З. В.). Для ликвидации этого просачивания пришлось бросить в контратаку в направлении Лучки 31 тк 1ТА, который успешно выполнил эту задачу…Ни одна часть не погибла и в окружение не попала (подчеркнул. – З. В.)»[125].

Вот так, по горячим следам, писалась история Курской битвы! Лишь на сутки сдвинул штаб фронта в докладе ход боевых действий, и все события, мешавшие «победной реляции», исчезли. Словно и не было прорыва 6 июля рубежа 51 гв. сд, окружения 5 гв. Стк, потери более половины боевых машин корпуса, тяжелейших боев в траншеях с танками противника 285 сп 183 сд и комиссий, расследовавших происшедшее.

Кстати, единственным, кто понес наказание за этот прорыв, оказался командир 23 гв. ск 6 гв. А генерал-майор П.П. Вахромеев[126]. Уже 7 июля он был отстранен от командования корпусом[127], и исполняющим дела (в те годы существовала такая формулировка) комкора был назначен командир 51 гв. сд генерал-майор Н.Т. Таварткиладзе, а 19 июля Павел Прокопьевич по решению Военного совета фронта был снят с должности «по несоответствию, как не справившийся с работой»[128].

Выход соединений 2 тк СС к тыловому оборонительному рубежу – убедительное свидетельство того, какими серьезными средствами обладал противник и как умело он ими пользовался. Особенно впечатляет прорыв 6 июля: за восемь часов эсэсовские дивизии прошли около 20 км в глубину обороны фронта, которая готовилась несколько месяцев. Однако драматизировать сложившуюся ситуацию не следует. Выход дивизии Виша и Крюгера на прохоровское направление был бесспорным успехом противника, однако брешь оказалась очень узкой – всего 15 км по фронту. Их войска подобно острому, но узкому клинку как бы протиснулись в небольшую щель второго армейского рубежа и были вынуждены развернуться фронтом: «Дас райх» – к Липовому Донцу, а «Лейбштандарт Адольф Гитлер» – к селам Яковлево – Малые Маячки – Большие Маячки – Грезное. Причем оба соединения СС не смогли установить локтевую связь. Поэтому левый фланг «Дас райх» и правый «Лейбштандарт Адольф Гитлер», находившиеся на вершине прорыва, были открытыми и, следовательно, требовали серьезного усиления, прежде всего танками и средствами ПТО. Учитывая в том числе и это обстоятельство, Гот отдал приказ Хауссеру привести в порядок войска после двухсуточных ожесточеннейших боев, закрепить занятую территорию и сомкнуть фланги всех дивизий, создав тем самым сплошной фронт корпуса. В то же время соединения генерала фон Кнобельсдорфа получило задачу наступать. Оно имело две цели: главную – прорвав второй армейский рубеж вдоль дороги Белгород – Курск, выйти в район р. Псёл, и вспомогательную – смять оборону на р. Пена и отбросить советские соединения на рубеж 5 км западнее с. Березовки. Уже утром, когда оба корпуса 4ТА перешли в наступление и стало ясно, что советское командование подвело новые танковые резервы, Гот в ходе телефонного разговора с Кнобельсдорфом уточнил задачу: главное – сомкнуть правый фланг 11-й тд с левым 2 тк СС и блокировать все попытки русских атаковать с северо-запада.

Войска Воронежского фронта, оборонявшиеся в этом районе, также находились в тяжелом положении. 6 гв. А оказалась рассечена пополам, ее 23 гв. ск, удерживавший прохоровское направление, практически был разбит, штаб потерял управление дивизиями, и резервов у командарма уже не было, как, впрочем, и у руководства фронта. Учитывая это обстоятельство, Н.Ф. Ватутин возложил ответственность за оборону этого участка на М.Е. Катукова.

Опасную для врага конфигурацию линии фронта и попытался использовать М.Е. Катуков. Он решил зажать «клинок» 2 тк СС между наковальней – прочной активной обороной по Липовому Донцу и бронированным «молотом» – сильными ударами пяти танковых бригад 3 мк и 31 тк с севера и северо-востока. В качестве «молота» выступали: 1 гв. тбр, в районе Яковлево, 49 тбр, в ур. Становая, нацеленная на район Покровки, 100 тбр, на участке Большие Маячки – Яблочки, 242 тбр, район х. Рыльского, имевшая задачу ударить на Лучки (южные) и 237 тбр, готовившаяся развернуться по линии Грезное – х. Тетеревино. Фронт «наковальни», который должен не только удерживать, но и сковывать врага активными действиями, предстояло держать войска 5 гв. Стк, 2 гв. Ттк, 375 и 93 гв. сд. Это план командарма полностью отвечал требованиям руководства фронта, которое к исходу дня 6 июля докладывало в Ставку:

«Военный совет решил: разбить противника в оборонительном бою на заранее подготовленных рубежа, усилив опасные направления… Яковлево, Прохоровка путем выдвижения встык 1ТА и 5 гв. тк двух бригад 31 тк и одной истребительно-противотанковой бригады. Всею мощью авиации фронта обрушиться на уничтожение танков и живой силы противника на обоянском направлении»[129].

В пяти бригадах, выведенных в первый эшелон 1ТА на прохоровском направлении, числилось всего 256 танков (в 31 тк – по списку, в 3 мк – в строю). Кроме того, во втором эшелоне находились еще два соединения: 180 отбр полковника М.З. Киселёва и 192 отбр подполковника А.Ф. Каравана, располагавшие 127 боевыми машинами (по списку).

Мотоциклист одной из частей вермахта в районе села Яковлево у дорожного указателя, установленного советскими войсками На верхней планке написано: «До Прохоровки 30 км». Июль 1943 г. (Фото Кинга. NARA USA)

В ходе боев вместе с танками комбриги могли использовать и свои истребительно-противотанковые батареи, насчитывавшие в общей сложности 19 76-мм орудий в 100, 237, 242 49 и 1 гв. тбр (одно орудие было потеряно в боях) и 8 пушек в 180 и 192 тбр. Помимо этих средств генерал-майор Д.Х. Черниенко располагал 24 85-мм ПТО в двух отдельных противотанковых дивизионах и 59 45-мм и 76-мм ПТО – из приданного иптап и 29 оиптабр полковника Е.Ф. Петрунина. Следовательно, если учесть 13 орудий 122 гв. ап 51 гв. сд, расчеты которых заняли оборону в полосе 31 тк, против 2 тк СС могло быть выдвинуто дополнительно к танкам 123 орудия (в двух эшелонах), из них 99 76-мм и 85-мм ПТО.

Несмотря на то что М.Е. Катуков и получил довольно значительные силы танков и артиллерии в качестве средств усиления, их нельзя было рассматривать таковыми. Фронт восполнял то, что недополучила армия перед началом боев. Так, в 6 и 31 тк отсутствовали положенные по штату: иптап, полки РС, мотоциклетные полки, самоходные артполки (или отп), зенапы, оиптад, а также мсбр и минполк (31 тк). Также не имел положенных зенитного и самоходного полков находившийся на направлении главного удара 3 мк. Это не позволяло командарму создать глубоко эшелонированную противотанковую и противовоздушную оборону на важных направлениях и сковывало маневр танковыми бригадами и полками. Он был вынужден компенсировать их орудиями недостаток артсредств. Таким образом, Михаилу Ефимовичу пришлось, по сути, сдерживать две мощные группировки неприятеля лишь штатными частями и соединениями. И, надо отдать должное командарму, выполнял он эту тяжелую боевую работу в сложных условиях успешно и очень профессионально.

В течение 7 июля серьезных изменений в оперативной обстановке на прохоровском направлении не произошло. Наиболее ожесточенные бои продолжались в полосе наступления мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Ее войска наносили удар из района Покровки в направлении Большие Маячки, Малые Маячки, Грезное, стремясь выйти к Кочетовке и к излучине р. Псёл у Красного Октября. Основной удар эсэсовцев отражали здесь соединения 31 тк. О напряженности боев и стойкости наших танкистов свидетельствует такой эпизод.

Непрерывно в течение 5 часов на окраинах с. Большие Маячки отбивали атаки танкисты 100 тбр. Единоборство порой переходил в рукопашную схватку. Во время одной из атак первой была подбита «тридцатьчетверка» лейтенанта Густова. Машина задымила, кто-то из экипажа был ранен, кто-то контужен. И пока они покидали машину через запасной люк, танкисты лейтенанта Бондаренко и Алафиренко держали под обстрелом подходы к подбитому танку, не давая вражеским пехотинцам подойти ближе. «Но все же немецкие автоматчики приблизились к танку лейтенанта Густова, – докладывал начальник штаба бригады полковник Пименов, – тем временем все члены экипажа, придя в себя и видя, что их окружают, вступили с немцами в рукопашную схватку. Борьба походила на настоящий кулачный бой… Густов и члены его экипажа отбили танк и отбросили немецких автоматчиков с обороняемого рубежа»[130].

И хотя бригада упорно сопротивлялась, вечером по приказу командования была вынуждена оставить Большие Маячки. Во второй половине дня враг овладел и с. Грезное. Однако, несмотря на мощный нажим, продвинуться дальше на северо-запад эсэсовцы не смогли.

Были отбиты и попытки противника овладеть с. Красный Октябрь с последующим выходом непосредственно к р. Псёл. Наступающая правее мд СС «Дас райх» безуспешно атаковала станцию Беленихино и совхоз «Комсомолец». У ст. Беленихино окопавшиеся батальоны 20 тбр полковника П.Ф. Охрименко и 6 гв. мсбр из корпуса генерала Кравченко прочно удерживали позиции. Бойцы этих соединений в течение 7 июля выдержали 11 атак. Во второй половине дня противник прекратил наступление и начал накапливать бронетехнику в районе хуторов Калинин, Озеровский.

Сильное давление на оборону 31 тк с рубежа Покровка, Большие Маячки, Малые Маячки, Грезное, выход части сил корпуса СС в район Красного Октября, а также удары мд СС «Дас райх» серьезно беспокоили Н.Ф. Ватутина. Еще в ночь на 7 июля Катукову была передана 29 оиптабр. На усиление этого рубежа были также переброшены с более спокойных участков фронта 40-я и 38-я армии, 309 сд и несколько истребительно-противотанковых полков. В этот же день на левый берег излучины р. Псёл вышла, без одного стрелкового полка, 52 гв. сд подполковника Г.Г. Пантюхова[131]. После боев на главной полосе обороны с превосходящими силами противника и последующего отхода ее командный состав в течение двух дней собирал разрозненные подразделения в районе с. Тетеревино, затем у сел Скоровка и Свино-Погореловка. Кроме того, в район Прохоровки уже двигался переданный из состава Юго-Западного фронта 2 тк генерал-майора А.Ф. Попова. Его танковые бригады должны были подойти во второй половине дня 8 июля.

Замысел командующего 1ТА на бой 7 июля увенчался успехом, силы неприятеля на прохоровском направлении были скованы, и это признал П. Хауссер. В журнале боевых действий корпуса отмечено: «Главной особенностью дня стала остановка продвижения всех частей для того, чтобы сомкнуть боевые порядки и отразить сильные атаки с обоих флангов»[132]. Думаю, понятно, что, если бы эсэсовцам удалось прорвать фронт обороны 100 тбр у Яблочек или 237 тбр восточнее Грезное, они не остановились бы, ожидая следующего дня, а продолжили бы атаки на север.

С каждым днем у командующего 4ТА убавлялось оптимизма. Он по-прежнему верил в правильность выработанного плана действий для своей армии и целенаправленно шел к намеченной цели – сражению у Прохоровки. А вот даже те небольшие надежды на успех всей операции «Цитадель» постепенно таяли. Танковые удары советских войск, даже столь интенсивные, не были неожиданными для Гота. Он предполагал наличие значительных оперативных резервов у советского командования. Но, имея качественное превосходство в бронетехнике, надеялся уничтожить их именно на прохоровском направлении корпусом СС, и пока его расчеты сбывались. Тревожило лишь одно – не промахнулись ли с расчетами в их количестве. Когда же, наконец, иссякнет эта полноводная река танков. О том, что русские все подтягивают и подтягивают силы, докладывала и разведка. Из журнала боевых действий 2 тк СС: «24.00. Результаты воздушной разведки о передвижениях неприятеля перед фронтом 4-й ТА (установлено 130 танков):

Воздушная разведка докладывает 7.7. о сильном движении на дорогах: Короча, Белгород 90 машин в направлении на северо-восток, 60 машин на юго-запад. Скородное, Прохоровка, Обоянь 400 машин в направлении на восток, 150 машин на запад. На дорогах в 6 км западнее Прохоровка 100 машин в направлении на северо-восток. Обоянь, Яковлево и трасса западнее их – всего обнаружено 110 танков, и еще 30 танков на подходе с севера. В районе, что в 18 км восточнее Белгорода, 20 танков…

…Оценка неприятеля на 7.7.1943. Общее впечатление.

По данным воздушной разведки создается впечатление, что крупные силы неприятеля, прежде всего пехота, отступают из районов, которым угрожает наступление 2-го тк СС, на северо-восток, в направлении на Прохоровка, и на север, в направлении на Обоянь. Противник собрал в районе Маръино, а также южнее и севернее Псёл близ Обоянь крупные танковые и моторизованные силы в качестве оперативного резерва, которые обороняются в наступательном стиле. Контрудары врага были 7.7 менее упорядочены, чем попытка танкового прорыва 6.7 от Смородино на запад и от Яковлево на восток. Эти контрудары направлялись против острия наших наступательных клиньев, которые атаковались фронтально, во фланги и сзади. При этом противник потерял много танков»[133].

Если сравнивать результаты третьего дня оборонительной операции с двумя предыдущими, то командование Воронежского фронта добилось многого. Главное – несмотря на сильный удар 48 тк по центру обороны 1ТА, ситуацию на главном направлении удалось удержать под контролем. Несмотря на то что враг достаточно глубоко вклинился в систему армейских рубежей, конфигурация линии фронта позволяла удерживать вражеские силы методом активной обороны и не допустить его выхода на оперативный простор. Причем потери 1ТА оказались в этот день не очень значительными. Обращает на себя внимание тот факт, что там, где танкисты (31 тк) применяли «катуковский» метод подвижной обороны, противник нанес им минимальный урон.

Прорыв в запланированные Готом районы на первом этапе операции шел с большим трудом. Рубежи русских оказались значительно прочнее и устойчивее к сильным танковым ударам, чем ожидалось. А благодаря вводу в бой оперативных танковых резервов советская сторона создала такие условия, при которых, даже расколов пополам фронт 6 гв. А и фактически прорвав вторую полосу обороны, 4ТА была полностью скована боем по всему участку наступления, и даже дивизии Виша и Крюгера не смогли сомкнуть свои фланги, не говоря уж о корпусах. Дивизии ударной группы Хауссера дрались в пробитых ими коридорах, испытывая сильное давление не только по фронту, но и на флангах. Хауссер был вынужден выделять существенные средства для их прикрытия. Это вело к распылению сил и не позволяло концентрировать усилия соединения на направлении главного удара. Отсутствие сплошного фронта прорыва и постоянная фланговая угроза – являлись важнейшими проблемами, которые предстояло решать в ближайшие дни и командованию 4ТА, и ГА «Юг». Ведь АГ «Кемпфа» 7 июля так и не удалось преодолеть рубеж 7 гв. А и надежно прикрыть правое крыло армии Гота.

Кроме того, появился еще один важный фактор, который будет негативно влиять на действия соединений Манштейна, – неудачи 9А генерал-полковника В. Моделя ГА «Центр». Она полностью увязла в обороне войск Центрального фронта генерала армии К.К. Рокоссовского. Верховное командование вермахта уже вечером 7 июля предприняло ряд шагов для вывода ситуации в ее полосе из тупика. А средства усиления для Клюге Берлин был вынужден изымать у Манштейна.

Тем не менее полностью приостановить движение войск ГА «Юг» в глубь обороны фронта и заставить неприятеля окончательно отказаться от прорыва в северном направлении Н.Ф. Ватутину пока не удавалось. Он надеялся добиться этого в ближайшие несколько суток, в том числе и путем нанесения сильных фланговых ударов танковыми соединениями, которые уже выделила ему Ставка ВГК.

Несмотря на то что противник по-прежнему обладал превосходством в танках, Ватутин решил оттянуть часть сил с обоянского направления на прохоровское, тем самым помочь первой танковой уменьшить давления на ее центр обороны. В ночь на 8 июля он отдал приказ командующему 6 гв. А генерал-лейтенанту И.М. Чистякову попытаться отвлечь часть сил противника с обоянского направления и выбить его с прохоровского, для чего осуществить контрудар в районе Ясная Поляна, Покровка, Яковлево совместно с частями 69А генерал-лейтенанта В.Д. Крючёнкина. Командующему явно не хватало выдержки. Созданию тяжелой, нервозной обстановки способствовали и ежедневные звонки из Москвы.

Об этих разговорах Н.Ф. Ватутина с членами Ставки ВГК пойдет речь чуть позже, а сейчас обратимся к воспоминаниям члена Военного совета фронта Н.С. Хрущева[134]: «Сражение разгоралось. У нас с Ватутиным стала проявляться тревога: мы все же не ожидали такого нажима. Чрезвычайно встревожило нас известие, что появились какие-то новые танки противника с такой броней, которую не берут наши противотанковые снаряды. Дрожь прошла по телу. Что же делать? Мы отдали распоряжение, чтобы артиллерия всех калибров била по гусеницам. Гусеница у танка всегда уязвима. Если и не пробьешь броню, то гусеницу снаряд всегда возьмет. А перебил гусеницу, и это уже не танк: вроде неподвижной артиллерии. Появится облегчение. Наши стали именно так и действовать, причем довольно успешно. Одновременно мы начали бомбить танки с воздуха. И тут же доложили в Москву, что встретились с новыми танками. Немцы звали их «Тиграми»… Нам вскоре прислали новые противотанковые снаряды, которые поражали броню «тигров», – кумулятивные снаряды, прожигавшие металл[135]. Однако «Тигры» успели поколебать уверенность действий нашей противотанковой артиллерии. Мы-то считали, что все нам нипочем и разгромим немецкие танки…

Вообще очень важные происходили тогда события. Решалась судьба войны и судьба страны. Многое неприятно сейчас вспоминать. И обстановка сейчас другая, и время другое…

…Враг оттеснил нас к третьему рубежу обороны. Три ее полосы, включая последнюю, имели противотанковые рвы, различные земляные и полевые укрепления, огневые позиции для пехоты, артиллерии и танков. И почти все это он за неделю преодолел, пока не уперся в тыловую армейскую полосу обороны. Особенно острой сложилась ситуация у станции Прохоровка, в направлении Курска»[136].

Для контрудара привлекались значительные силы: 2,2 гв., 5 гв., 10-й танковые корпуса, 89-я гв. и 375 сд. Руководить контрударом было поручено заместителю командующего 6 гв. А генерал-майору П.Ф. Лагутину. Павлу Филипповичу уже второй раз пришлось воевать на прохоровской земле. С февраля по апрель 1942 г. 293 сд, которой он в то время командовал, участвовала в штурме Прохоровки и обороне прилегающих к ней хуторов. После неудавшегося весеннего наступления под Харьковом его дивизия отступала к Дону и вместе с 5 гв. тк прикрывала выход наших частей из окружения в районе Старого Оскола.

Замысел контрудара, изложенный в распоряжении штаба Воронежского фронта, заключался в том, чтобы одновременным ударом четырех танковых корпусов при поддержке стрелковых соединений рассечь группировку частей 2 тк СС на прохоровском направлении и окружить ее. 2 гв. Ттк при поддержке пехоты 89 гв. сд предстояло ударом на Лучки отсечь противника от основных сил в районе с. Яковлево, а 10, 2 и 5 гв. тк должны были атаковать из района Васильевка, совхоз «Комсомолец», Беленихино и расчленить части мд СС «Дас райх» и «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Северо-западная часть кольца окружения должна была замкнуть части 6 гв. А и соединения 31 тк, оборонявшиеся на рубеже излучина р. Псёл, Грезное, Малые и Большие Маячки.

Сама идея этого контрудара, когда противник еще не утратил своей ударной мощи, была мерой вынужденной. Соотношение в танках не позволяло рассчитывать на значительные реальные результаты. Кроме того, наши войска не были готовы к наступлению. Некоторые части просто физически не успевали подойти к моменту его начала. Времени не хватало даже для перегруппировки сил. Так, командующий 6 гв. А отдал распоряжение своим частям о подготовке к контрудару в 2 часа ночи 8 июля, а переход в наступление планировался на 10.00. Сроки были просто нереальны, за восемь часов приказ должен был дойти до штабов войск (командир 2 гв. тк получил его только в 5.30), командованию предстояло за это же время спланировать действия каждого соединения и части, поставить боевые задачи частям и подразделениям, организовать взаимодействие, перегруппировать силы. В это же время необходимо было привести в порядок войска после трехдневных боев, накормить солдат, обеспечить их боеприпасами, предварительно доставив патроны, снаряды и мины из тыловых районов. Выполнить все это за такое короткое время, естественно, было невозможно.

В танковых соединениях ситуация была еще хуже. Бригады 2 тк были еще в пути и опаздывали на 3–4 часа к началу контрудара. Это было известно всем еще до рассвета. После длительного марша экипажи были измотаны, техника требовала осмотра и обслуживания. Прибытие мотострелков ожидалось только через два дня.

Войска корпуса А.Г. Кравченко лишь утром 7 июля вышли из окружения, потеряв только сгоревшими половину танков, треть уцелевших требовала ремонта. Были серьезные потери в личном составе, особенно среди командиров батальонов и рот. 2 гв. Ттк полковника А.С. Бурдейного также два дня не выходил из боев, но у него с боевыми машинами было получше.

Следовательно, создать единый танковый кулак к указанному сроку было невозможно, да и мощи ему явно не хватало. В этой ситуации было крайне важно не торопиться, не распылять силы, а собрать все танки в один кулак, обеспечить всем необходимым и организовать артиллерийскую поддержку. Если учесть, что танковые бригады подошли к Прохоровке около 13.00, то атаковать можно было не раньше 15.00–16.00. К этому времени можно было бы собрать силы и уточнить задачи. К сожалению, именно временем командование фронта и не располагало.

«В 4.00 8.07.43 г. мною лично получена боевая задача от начальника штаба фронта генерал-лейтенанта Иванова о переходе корпуса в наступление в 10.30 8.07.43 г. во взаимодействии с соседями справа и слева, – писал командир 5 гв. тк генерал А.Г. Кравченко. – Части корпуса в 10.30 8.07.43 г. перешли в наступление в заданном направлении и к 15.00 8.07.43 г. овладели х. Калинин и вышли на рубеж Озеровский, Собачевский, безымянная высота южнее х. Собачевский.

2 и 10 тк (справа) и 2 гв. тк (слева) в наступление не перешли. Таким образом, первоначальный успех корпуса не был развит соседями, хотя связь с ними поддерживалась устойчивая и они своевременно были поставлены в известность о переходе корпуса в наступление.

Следует отметить плохую организацию взаимодействия штабом Воронежского фронта между танковыми соединениями и недостаточный контроль за выполнением боевого приказа, что привело к недисциплинированным и преступным действиям ряда танковых соединений (2, 10 тк и 2 гв. тк), не перешедших в наступление.

Противник, почувствовав, что удар с нашей стороны наносится на сравнительно узком участке фронта, быстро перегруппировался и бросил против корпуса на направлении Лучки (сев.), Тетеревино (сев.), Ясная Поляна и из направления Лучки (южные) 130 танков, из них 30 «тигров», мотопехоту силой до моторизованной дивизии, 4 установки шестиствольных минометов, до 30 орудий разного калибра. Одновременно над полем боя появилось большое количество самолетов, которые непрерывно в течение нескольких часов бомбили боевые порядки частей корпуса. Впервые в этой операции с 16.00 до 19.30 противник применил большую группу самолетов «Ме-110», обстреливавших из пушек на бреющем полете танки 20 гв. и 21 гв. тбр.

В результате сильного удара противника с фланга и с тыла со стороны Тетеревино (сев.), не получив поддержки соседей справа и слева, части корпуса к исходу 8.07.43 г., понеся большие потери, отошли на ранее занимаемый рубеж по линии железной дороги. В результате боя уничтожено 46 танков противника, несколько самоходных орудий и минометов, 55 автомашин, до батальона пехоты. Наши потери – 31 танк.

…В течение этих дней боев корпус потерял большое количество испытанных в боях командиров, участников разгрома врага под Сталинградом.

Погибли два командира полка, тяжело ранены два начальника штаба бригад, тяжело ранен командир 48-го гв. танкового полка прорыва. Убито и ранено 75 % командиров батальонов, 70 % командиров рот.

Весь командный состав и бойцы проявили в боях исключительную храбрость, желание разгромить врага любыми средствами. Имеются десятки случаев, когда экипаж горящего танка не покидал танк»[137].

Упрек Кравченко в адрес соседей можно понять: за три дня боев полнокровный корпус, который именовался Сталинградским, понес значительные потери в личном составе и технике: 5 июля соединение имело 216 танков, к исходу 8 июля в строю осталась 41 машина, а 17 были в ремонте.

Невыполнение задачи и большие потери надо было чем-то объяснять. Признать, что во многом ответственно за это и руководство фронта, которое не сумело организовать одновременный переход корпусов в атаку и позволило использовать соединение по частям, чтобы «заткнуть дыры», было невозможно. Вот и появилось такое объяснение: соседи подвели, не перешли в наступление. Но дело в том, что соседние корпуса находились в таком же незавидном положении.

«Боевое распоряжение командующего войсками Воронежского фронта командиру 2 гв. тк 8 июля 1943 г. 00 ч 50 мин.

1. Я решил 8.07.1943 г. нанести контрудар противнику в общем направлении Прохоровка, Томаровка.

2. 2 гв. тк из района Петровский, Крюково, Чурсино нанести удар в направлении Лучки – навстречу удару корпусов, наступающих на Лучки с северо-востока. Окружить и уничтожить противника, после чего наступать в направлении Лучки, Гонки, Болховец.

Ближайшая задача: овладеть районом с. Гонки, имея в виду в дальнейшем овладеть Болховцом, Стрелецким. Правее вас будет наступать 5 гв. тк с задачей выйти в район Крапивенские Дворы, Гремучий, колхоз «Смело к труду» и далее наступать на Раково. Левее вас будет наступать 89 гв. сд в направлении Вислое, Ерик и выходить на фронт Ерик, Шопино, имея в виду дальнейшее наступление на Белгород.

47-й полк прорыва взять с собой; как только корпус получит успех, 93 гв. сд наступать в направлении Крюково, Крапивенские Дворы и выйти на фронт Козьмо-Демьяновка, (иск.) Ерик.

Готовность к наступлению – 10.00 8.07.43 г.

Начало наступления – 10.30 8.07.

Продолжительность артподготовки – не более 30 минут. Получение подтвердить и исполнение доносить»[138].

2 гв. Ттк, как и было приказано, в 10.30 по сигналу «555» перешел в атаку в двух направлениях. 4 гв. тбр полковника А.Г. Бражникова попыталась атаковать Нечаевку, но немцы шквальным огнем из Лучек и Нечаевки не позволили овладеть переправой через р. Липовый Донец. Пехота кое-как перешла реку, а танки так и не смогли форсировать ее. Без поддержки танков и при непрекращающейся бомбежке Нечаевку взять не смогли.

Вторая группа – танковый батальон 26 гв. тбр, мотострелковый батальон 4 гв. мсбр и части 89 гв. сд полковника М.П. Серюгина – сумела форсировать реку в районе с. Вислое и с ходу повела наступление в направлении колхоза «Смело к труду», взяла высоту 209.5, но была встречена сильным огнем и контратаками до 50 танков. Весь день в районе этой высоты шли ожесточенные бои, но дальше продвинуться бригады не смогли. До конца дня части отбивали контратаки врага.

Подбитый танк Т-34 из состава 2-го советского танкового корпуса. Полоса наступлении мд СС «Дас Райх». (Фото Гронерта NARA USA)

Наступление корпуса генерала А.Ф. Попова началось в 16.00. На исходные позиции в трех бригадах вышло 145 танков «Т-34» и «Т-70» (26 тбр: «Т-34» —34, «Т-70» – 19, 99 тбр: «Т-34» – 34, «Т-70» – 19, 169 тбр: «Т-34» – 19, «Т-70» – 20)[139], а находившиеся в строю 11 «Мк-4» 15-го гв. отпп располагались в ур. Сторожевое. Как протекала атака, красноречиво свидетельствует приведенная ниже цитата из отчета участия 99 тбр:

«Эта наступательная операция имела ряд особенностей, определивших исход боя:

1. Отсутствие времени на подготовку.

2. Отсутствие сведений о противнике и о расположении переднего края обороны наших частей, действующих впереди.

3. Получение схемы приказа на наступление в 12.00 8.07.43 г., в котором было указано только направление и фактическое наступление в 10.00 8.07.43 г., – все это не позволило организовать наступательный бой так, как это должно было быть.

Предупредив по телефону части начать вытягивание (так в тексте. – З. В.), командование бригады и штаб выехали в части для доведения задачи, контроля и помощи по вытягиванию колонны.

В 12.35 бригада головой колонны прошла исходный пункт – сев. – вост. окраина Призначное, в порядке совершила марш по маршруту Призначное – Мордовка – Грушки и далее по балке, сосредоточилась на вост. опушке рощи у отделения совхоза «Сталинское».

…Была проведена рекогносцировка маршрута, исходного пункта для наступления и рубежа развертывания для атаки (ж.-д. переезд, 600 м сев. Ивановский Выселок). Одновременно танки разгружались от запаса боеприпасов, бочек с горючим, снимались запасные бачки с кормовой части танков.

Вся эта работа проводилась наспех, под давлением вышестоящего начальства, обвинявшего бригаду в медлительности.

Наступление вместо 10.00 началось в 14.00 8 июля 1943 г. 99 тбр наступала во втором эшелоне – за 169 и 26 тбр, имея боевой порядок также в два эшелона: в первом – танки «Т-34», во втором – танки «Т-70», мспб (мотострелковый пехотный батальон) и рота ПТР – десантом на танках. Таким образом, практически без подготовки, не имея представления о противнике и своих войсках, действующих впереди и на флангах, бригада вступила в бой в направлении отметки 258.2, Тетеревино, Лучки.

При достижении действующей впереди 169 тбр рубежа совхоза «Комсомолец» противник начал обстреливать танки артиллерией, тяжелыми минометами и орудиями закопанных в землю танков «T-VI» и производить массированные налеты самолетами «Ю-88» и противотанковыми Ю-87, вооруженными тремя 37-мм автоматическими пушками. Налет авиации усиливался по мере продвижения бригад вперед, и примерно к 18.00 8 июля 1943 г. эти налеты превратились в беспрерывную атаку с воздуха… Как правило, самолеты «Ю-87», атакуя наши танки, поражали огнем моторную часть.

В период с 14.00 до 19.00 8 июля зарегистрировано около 425 самолето-вылетов. Наша авиация активности не проявляла.

Командир 1 тб, наступая в первом эшелоне за 169 тбр, еще в момент развертывания батальона на исходном рубеже для атаки (ж.-д. будка в 500 м сев. Ивановского Выселка), взял неправильное направление и вышел в 2 км южнее Ивановского Выселка. Срочно принятыми мерами командование бригады направило 2 тб вместо 1 тб наступать в первом эшелоне. 1 тб был остановлен, и ему было дано другое направление – наступать на юго-зап. опушку рощи у совхоза «Комсомолец». Таким образом, 1 тб оказался во втором эшелоне.

В районе шоссейной дороги командир 1 тб натолкнулся на колонну 26 тбр, хотя ему было известно, что 26 тбр должна действовать справа. Тогда командир 1 тб повернул колонну и стал наступать по обочине шоссе в направлении Тетеревино. На подступах к выс. 258.2 батальон попал под огонь двух танков противника «T-VI». Завязалась перестрелка, и 1 тб, понеся потери в танках, отошел на западную опушку леса у совхоза «Комсомолец» и вел огонь с места.

2 тб, двигаясь за 169 тбр, вышел на сев. – зап. скаты выс. 258.2, но, встретив сильный огонь с высот 224.5 и 258.2 и потеряв два танка «Т-70», спустился в восточную часть Яр Заслонный, где занял удобные позиции вместе с 10 танками 169 тбр и 15 гв. ттпп (остальные частью были подбиты и сожжены, частью заблудились).

Мотострелковый батальон и рота ПТР, двигаясь десантом на танках 1 и 2 тб, с начала налета авиации противника сошли с горевших, подбитых, а затем и с исправных танков и, разделившись на небольшие группы (6–10 человек), вместе с пехотинцами из других частей укрывались от налета авиации противника.

Командир мотострелкового батальона, имея при себе минометную роту, потерял управление батальоном и вместе со своим штабом пытался собрать своих людей. Этим, по существу, занимался и штаб бригады.

Иптабр, встретив артминогонь противника, под беспрерывными налетами авиации отошла назад и заняла позиции на безымянной высоте 0,5 км юго-зап. рощи у отделения совхоза «Сталинское», готовясь отражать атаки танков противника с направления Тетеревино, Ясная Поляна.

Огневой бой наших танков и артиллерии с танками и артиллерией противника, в условиях ожесточенных налетов вражеской авиации, продолжался до поздней ночи.

К этому времени усилиями командиров батальонов и штаба бригады удалось собрать пехоту.

В течение ночи на 9 июля 1943 г. по приказу начальника штаба корпуса бригада заняла жесткую оборону на сев. – вост. скатах выс. 258.2 в готовности с утра выполнять задачу предыдущего дня. Пехотинцы хорошо окопались, а танки были закопаны глубоко в землю.

В условиях жесткой обороны была установлена техническая связь штаба бригады с частями и подразделениями. В процессе боя эта связь осуществлялась главным образом через штаб бригады.

В этом жестоком бою 99 тб потеряла: танков «Т-34» – 21 шт. подбитыми и сожженными, танков «Т-70» – 2 шт. Убито бойцов и командиров 21 человек, ранено – 53 человека.

Потери противника составили: средних танков – 13, орудий ПТО – 8, пулеметов – 6. Убито солдат и офицеров около 300 человек»[140].

Приведенная выше выдержка из документа, по сути, не требует дополнительного комментария, но в отчете сказано не все. Вот внеочередное боевое донесение № 05 штаба 183 сд на 5.00 9 июля: «1. В 16.00 8.07.43 г. со ст. Прохоровка в направлении отм.241.6 был услышан с КП 285 сп шум моторов. Шли танки, которые развернулись в боевой порядок, открыли сильный артиллерийский огонь по нашим боевым порядкам, роте ПТР, пушкам, стоящим на ОП, и по НП.

Продвигаясь в направлении Васильевки, танки своим огнем сожгли несколько домов и подожгли один танк 10 тк (сосед справа, Васильевка). После чего эти же танки обрушили огонь по боевым порядкам 1 сб 285 сп и начали давить бойцов своими гусеницами в окопах, особенно в 3 и 5 ср, вследствие чего в ответственный период наступления с целью восстановления прежних рубежей были нарушены наши боевые порядки – 3 ср, а также 4 и 5 ср в особенности.

Танки шли без всякого руководства, не соблюдая боевого порядка и строя. Командование 285 сп пыталось объяснить танкистам положение, но те продолжали вести огонь по нашим боевым порядкам. Командование полка направило людей с задачей объяснить танкистам боевую обстановку и потребовать немедленно прекратить огонь.

Командиры танковых рот ответили, что им поставлена задача наступать в направлении Андреевка, Васильевка и дополнительная задача – наступать на Грезное, и продолжали вести огонь и наступать на подразделения 285 сп и 11-й бригады, которая стояла в Васильевке.

Наступающие танки были из 99 тбр 2-го танкового корпуса. Командир корпуса – генерал-майор Попов.

Как сообщил начальник штаба 99 тбр капитан Пинюк, задача на наступление бригаде ставилась лично командиром 2-го танкового корпуса генерал-майором Поповым: «…противник находится в районе Андреевка, Васильевка, Козловка, Грезное». И они действовали согласно поставленной задаче.

По неполным данным, от огня своих танков подразделения полка имеют потери: 25 человек убито, 37 ранено.

Потери личного состава подразделений полка, в основном по 3 и 5 ср, главным образом понесены по вине 99 тбр, командование которой не уяснило себе обстановки, не предупредило о предстоящем наступлении меня. Командование бригады пошло в наступление по позициям 285 сп. В результате чего расстреляли бойцов и подавили гусеницами танков в окопах и подорвали свои танки на наших минных полях.

Докладывая Вам об этом, прошу Вашего распоряжения принять строгие меры к лицам, допустившим преступную беспечность, повлекшую за собой расстрел и подавление гусеницами бойцов наших подразделений, также подрыв своих танков на наших минных полях»[141].

В это время в полосе 1ТА положение складывалось очень тяжелое, поэтому в 14. 20 Н.Ф.Ватутин подписал следующий приказ командирам 10-го и 2-го1 танковых, 2-го и 5-го гвардейских танковых корпусов:

«1. Категорически требую самых решительных и смелых действий и полного выполнения поставленных задач. Топтание на месте прекратить и стремительно наступать.

Главная группировка, до 300 танков противника, выдвигается против Катукова из района Гремучего на Верхопенье.

Стремительно выходите в тыл этой группировки.

2. О принятых мерах радируйте»[142].

Несмотря на плохую организацию ввода 2 тк в бой и отсутствие взаимодействия, атака почти полутора сотен танков сразу встревожила командира корпуса СС, Хауссер посчитал ее более значительной угрозой, чем все остальные танковые удары в течение всего дня, и принял кардинальное решение. Вечером боевые группы дивизии Виша и Крюгера, наносившие удар по правому крылу 1ТА (фронту 31 тк), пытаясь сомкнуть фланги 2 тк СС и 48 тк, отошли на позиции юго-восточнее Малые Маячки – Грезное, оставив при этом уже занятые: восточную часть Кочетовки (разведотряд мд СС «Дас райх»), Грезное (боевая группа «Дас райх»), Веселый, Рыльский, Малые Маячки (мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер»). 2 тк СС подобно шагреневой коже сжался в кулак в районе Яковлево – Лучки /южные/– Лучки /северные/ – Озеровский – Тетеревино, оставив захваченную днем 5 км полосу на северо-запад и север на фронте «Лейбштандарт Адольф Гитлер».

Удержание рубежа 31 тк являлось успехом, который во многом был предопределен действиями 5 гв. Стк, 2 гв. Ттк, ив первую очередь 2 тк. Но надежда Н.Ф. Ватутина, что Г. Гот перебросит часть сил с обоянского на прохоровское направление, не оправдалась. Хотя разворот 2 тк СС перед фронтом 31 тк был крайне важен, корпус Черниенко дрался на пределе своих сил.

Интересное свидетельство находим в мемуарах бывшего командующего 6 гв. армией И.М. Чистякова: «В ночь на 8 июля наша разведка установила, что в районе Яковлево, Покровка, Красная Поляна сосредоточено до 500–600 танков и самоходных орудий, большое количество пехоты.

Я доложил обстановку командующему фронтом Н.Ф. Ватутину, который отдал мне распоряжение:

– Соберите в районе Березовка, Новенькое части семьдесят первой гвардейской стрелковой дивизии. Привлеките шестой танковый корпус и ударьте противнику в левый фланг в общем направлении Красная Поляна, а я поддержу вас авиацией. – Тут же он информировал меня: – По правому флангу противника в это время нанесут удар пятый и второй танковые корпуса из района Тетеревино, Беленихино в общем направлении Малые Маячки, Грезное.

Выполняя распоряжение командующего фронтом, хотел выехать в район подготавливаемого удара, но командующий предложил поручить эту операцию моему заместителю генералу П.Ф. Лагутину, а мне оставаться на месте.

…За несколько часов П.Ф. Лагутину с большим трудом удалось сосредоточить части для контрудара, и в 10 часов 8 июля он начал артиллерийскую и авиационную подготовку. Однако наши удары по флангам 4-й танковой армии не дали желаемого результата, и мы, не достигнув Красной Поляны, были остановлены сильной группировкой противника: танками, авиацией и артиллерией. Чтобы избежать ненужных потерь, командующий фронтом приказал закрепиться на достигнутых рубежах. Мне он сказал укоризненно:

– Что же твой хваленый Лагутин задачу не выполнил?..

– Товарищ командующий, противник силен. Он сам это понимал и закончил более мягко:

– Да… Не наступайте, но противника сдерживайте, чтобы он не мог от вас оттянуть танковые части…»[143]

Если подходить строго формально, то контрудар не дал реальных результатов – развернуть хотя бы часть сил неприятеля с обоянского направления на прохоровское, как рассчитывал Н.Ф. Ватутин, не удалось. Рубежи здесь смогли отстоять лишь благодаря умелым действиям М.Е. Катукова и мужеству его войск. В условиях жесткого дефицита сил и средств он смог выстроить сбалансированную систему. Однако, когда знакомишься с немецкими документами, ситуация видится по-иному.

Как известно, контрудар – это один из приемов удержания обороны, который помогает обороняющимся не разгромить врага (это очень большая удача), а сорвать его планы – в первую очередь распылить ударную группировку противника по фронту и тем самым не допустить концентрации войск на узком участке для прорыва рубежей и движения его вперед.

Исходя из этого, можно ли считать неудачным контрудар, даже в том виде, как он прошел, если немцы не только не добились поставленной задачи – провести оперативное окружение и разгром на смежных флангах 48 и 2 тк СС, но и оставил уже отвоеванную с большим трудом территорию, отойдя на исходные позиции под угрозой прорыва в тыл советских танковых корпусов? Именно это был вынужден сделать 2 тк СС. Поздно вечером 8 июля его командование отвело боевые группы дивизий «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Рейх» из района хутора Веселый, Рыльский, села Малые Маячки, Грязное на прежнюю линию.

Кроме того, атаки советских танковых соединений имели и более значительные последствия. Они заставили пересмотреть ближайшие планы не только Хауссера, но и Гота. В 14.35 2 тк СС из штаба армии получил приказ-задачу на 9 июля. Она была сформулирована следующим образом:

«2 тк СС уничтожает танковые силы врага между ручьем по обе стороны Грязного и участком Салотинки. После чего корпус готовится наступать южнее участка Псёла правым флангом через Прохоровку, для взятия охватом возвышенности восточнее Обояни (подчеркнул. – З. В.).

48 тк прорывается севернее участка Салотинки до Псёла на участке Ильинский – Шипы, прикрывая северный фланг, с тем чтобы воспрепятствовать уходу неприятеля, стоящего перед фронтом 2 тк СС, на Обоянь. Необходимо подготовить переход через Псёл»[144].

Этот приказ вырабатывался и писался в то время, когда еще не было известно о начале контрудара. А уже, после того как эта информация дошла до штаба армии, в 21.20 тот же корпус получил новый приказ:

«3) 2 тк СС уничтожит врага в районе северо-восточнее Берегового и овладеет восточным берегом Солотинки по обеим сторонам Кочетовки. Для этого сосредоточить все силы, имеющиеся на 9.7., против наступающего со стороны Прохоровки неприятеля корпус остается 9.7 в обороне. Затем корпус готовится 10.7. выступить в направлении Прохоровки (подчеркнул. – З. В.). Дивизион штурмовых орудий дивизии СС «Мертвая голова» остается в подчинении 167-й пд.

4) 48 тк наносит удар сильным правым флангом по обеим сторонам дороги Яковлево – Обоянь на север, отбрасывает противостоящие ему танковые силы неприятеля к Псёлу и овладевает грядой высот между Кочетовкой и севернее Новоселовки. Затем корпус держит себя в готовности разгромить путем охвата стоящий на западном берегу Пены 6 гвардейский танковый корпус. Продвижению через Пену на восток надлежит воспрепятствовать»[145].

Казалось бы, формулировки остались прежние, но из второго документа ушел важный момент. Явно ситуация изменилась, поэтому амбициозные планы в отношении захвата «возвышенностей восточнее Обояни», к которым корпус СС ранее должен был прорываться основными силами, ушли на второй план. Появилась главная задача: сосредоточить все усилия на Прохоровке, именно сюда, как и предполагалось, русские подвели свои крупные подвижные резервы. Но войска Гота, которые должны были участвовать в давно запланированном сражении, оказались в тяжелым положении, потери их бронетехники на искусно выстроенных русскими рубежах оказались столь значительными, что командование 4ТА было вынуждено теперь ставить более скромные задачи – целым корпусом наносить удар на Прохоровку. Причем принципиальное решение о развороте всего 2 тк СС в направлении станции было принято именно 8 июля под воздействием ударов танковых корпусов.

Вечером в штаб фронта начала поступать обнадеживающая развединформация. В боевом донесении штаба 48 ск № 3 от 8 июля на 19.00 отмечается: «…Со второй половины дня противник начал производить окопные работы в районе высоты 258.2»[146].

В это же время зафиксировано возведение проволочных заграждений в районе Нечаевка, Лучки. Эти сообщения можно истолковать двояко: и как свидетельство того, что враг выдыхается, и как показатель пристального внимания и беспокойства штаба 4ТА за свои фланги, их инженерное укрепление. Ведь основные силы 4ТА были сосредоточены на обоянском направлении. При прорыве к Курску и возможном окружении наших войск необходимо было создавать крепкую оборону на внешнем фронте окружения. Вот противник заблаговременно и беспокоился об этом, одновременно страхуя себя от повторных, хоть и не вполне организованных, но сильных контрударов.

Тем не менее сам Н.Ф. Ватутин был достаточно критично настроен в оценке контрудара. В ходе переговоров с комкорами он справедливо отмечал:

«Сегодня, ввиду целого ряда ошибок допущенных корпусами, мой замысел осуществлен не был. Однако даже небольшое выдвижение корпусов заставило противника приковать часть сил на этом направлении. Лишь невыполнение замысла позволило противнику во второй половине дня снова обрушить весь удар на Катукова. Вследствие этого противнику удалось получить небольшой успех и продвинуться до Кочетовка – Верхопенье. С другой стороны, на участке Шумилова, несмотря на огромные потери, противнику удалось овладеть Мелехово. На этом направлении противник стремился от Мелехово наступать на север. Это создает для нас крайне неблагоприятную обстановку»[147].

С выходом эсэсовских частей непосредственно на прохоровское направление начала просматриваться и другая цель командующего ГА «Юг» – ударом встык 6 гв. и 69А (излюбленный и достаточно отработанный прием немцев) не только выйти к Обояни, но и нанести удар с Прохоровского направления навстречу АГ «Кемпф». Это группа с первого дня операции «Цитадель» пыталась ударом из района Белгорода прорвать оборону на стыке 7 гв. А генерал-майора М.С. Шумилова и 69А генерал-лейтенанта В.Д. Крючёнкина в направлении Мелеховом. Таким образом, фельдмаршал Манштейн стремился сомкнуть стальные клинья 2 тк СС и АГ «Кемпф» вокруг 48 ск 69А. Однако шанс реализовать этот замысел у противника появится чуть позже, начиная с 11 июля, а пока группа армий «Юг» вынуждена была буквально прогрызать оборону 6-й и 7-й гв. армий.

С утра 8 июля развернулись ожесточенные бои в полосе 92 гв. и 94 гв. сд 7 гв. А. Сосредоточив на трех-четырехкилометровом участке более 100 танков, противник нанес удар в направлении Ближняя Игуменка, Севрюково с целью овладеть Мелехово. После нескольких атак в 19.00 ему это частично удалось, однако дальнейшее продвижение войск Кемпфа на этом участке было приостановлено. Советские артиллеристы и саперы знали свое дело. Еще 7 июля в дневнике одного из представителей Верховного командования вермахта появилась запись: «…Наши потери в танках из-за мин значительны, прежде всего у армейской группы «Кемпф»[148].

Согласно плану операции «Цитадель», немцы на четвертый день должны были выйти к Курску. Однако этот замысел был сорван упорной обороной советских войск. 6 июля противник сумел овладеть лишь вторым рубежом обороны в районе Яковлево, но продолжал развивать наступление на Обоянь – вдоль шоссейной дороги и в направлении излучины р. Псёл. Если учесть, что основную надежду командование Воронежского фронта возлагало на первые три рубежа обороны (из-за их особой укрепленности), то и это продвижение немцев можно считать довольно быстрым. Что же позволило противнику действовать так успешно? Попробуем разобраться хотя бы в основных причинах.

Основным средством борьбы при проведении операции «Цитадель» немцы выбрали танки. С первых дней наступления командование ГА «Юг» сумело создать в тактической зоне обороны 6-й гв. армии более чем шестикратное превосходство в бронетехнике. Атаки танковых соединений четко увязывались с действиями авиации. Все это позволило нанести вначале очень сильный удар. Ни до ни после Курской битвы такого массированного применения бронетанковой техники вермахтом, притом на довольно узком участке, не было. Достаточно прочной оказалась и наша оборона. Мощи танкового тарана 4ТА хватило на прорыв лишь двух полос обороны и на выход к третьей, а дальше возникли трудности. Какими бы совершенными ни были полосы укреплений, основа обороны – люди. И то, что командование вермахта на четвертый день боев начало осознавать безнадежность дальнейшего проведения операции «Цитадель», объясняется упорным сопротивлением и мужественными действиями бойцов и офицеров.

День 9 июля стал решающим для дальнейшего развития боевых действий в районе южного выступа Курской дуги. На направлении главного удара ГА «Юг» по-прежнему стояла основная задача: разгромить советские подвижные соединения на стыке 48 тк, 2 тк СС и сомкнуть их фланги, создав сплошной фронт прорыва. При этом было важно оттеснить русских с прохоровского направления как можно дальше на север. Без достижения этих целей было трудно рассчитывать и на дальнейшее продвижение на северо-восток, и на осуществление плана по захвату Прохоровки и разгрому подходивших к ней подвижных соединений.

Первая попытка Гота решить проблему смежных флангов корпусов провалилась еще 8 июля. Русские дополнительно ввели в бой значительные подвижные резервы на глубоком правом крыле Хауссера и, нанося ими сильные удары, не позволили ни на одном из участков достичь заметного успеха. Хотя врагу и был нанесен значительный урон, только 2 тк СС сообщил об уничтожении 121 танка, тем не менее русским удалось не допустить и прорыва обороны, и разгрома своих войск. Отвоеванную двумя дивизиями СС территорию вновь пришлось оставить к исходу дня. Лишь корпус Кнобельсдорфа хотя и медленно, но двигался вперед. Однако он один переломить ситуацию был не в состоянии.

Таким образом, ударный клин 4ТА, хотя и глубоко вошел в оборонительную систему Воронежского фронта, но, по сути, продолжал топтаться на одном месте в огненном полукольце и перспективы, особенно если учесть провал наступления 9 А, были явно не утешительные. В документах штабов армии Гота за 9 июля отмечается, что, учитывая высокую активности русских танковых соединений и систематическое усиление их рубежей перед фронтом армии, необходимо учитывать реальную возможность того, что советская сторона попытаются окружить ее боевой клин. Конфигурация фронта для этого была очень удобной.

Следует признать, что в этот день оба танковых корпуса Гота действовали очень напористо и активно, это позволило им добиться сравнительно больших результатов, чем прежде. Их дивизии в значительной мере выполнили тактические задачи, которые ставились перед ними на 9 июля. Противник овладел почти полностью важными пунктами обороны 1ТА и 6 гв. А на втором рубеже – тремя крупными селами Верхопенье, Сухо-Солотино и Грезное, находящимися в поймах рек, обычно очень сложных для действий войск. 2 тк СС создал условия для удара на Прохоровку: 31 тк был оттеснен на север за пойму р. Солотинка, а левый берег Псёла на участке Красный Октябрь, Васильевка (частично) занят 6 грп СС. В то же время важная задача – форсирование Псёл и создание полноценного плацдарма для развития наступления в восточном и северо-восточном направлениях, дивизией «Мертвая голова» решена не была.

Заметно продвинулись на север войска 48 тк, и хотя вторая армейская полоса ими полностью не была прорвана, но наиболее укрепленную ее часть они преодолели, до третьего (тылового) рубежа остались считаные километры.

Тем не менее Воронежский фронт в этот день полностью выполнил свою задачу – положение принципиально никак не изменилось. Несмотря на то что корпуса Гота и Кемпфа упорно бились из последних сил, выполняя тактические задачи своего командования, вся огромная машина ГА «Юг», нацеленная на бросок к Курску, по-прежнему топталась на месте, оставаясь в системе второго армейского оборонительного рубежа фронта. А фельдмаршал Манштейн был вынужден лишь выискивать наиболее слабые места в искусно подготовленной Н.Ф. Ватутиным обороне да строить прогнозы по ее прорыву в ближайшие дни и выходу на оперативный простор.

Но эти прогнозы иначе как утопией назвать трудно, так как к исходу 9 июля в танковых полках дивизий 48 тк осталось лишь 132 танка[149]. С чем фельдмаршал рассчитывал преодолевать кризис наступления, не понятно. Оставался лишь 24 тк генерала В. Неринга. 9 июля Гитлер уступил неоднократным просьбам Манштейна и дал согласие на ввод в бой этого соединения, но надежды на него были слишком оптимистичны. Согласно справке, приложенной к оперативной карте штаба ГА «Юг», обнаруженной мною в трофейном фонде Национального архива США, на 9 июля 1943 г. в корпусе числилось 147 танков, то есть чуть больше полнокровной танковой дивизии. Учитывая, что перед ГА «Юг» стояла первоочередная очень сложная задача – борьба с советскими войсками на флангах 4ТА и ГА «Кемпф», которая потребует очень существенных сил. В этой ситуации 24 тк еще можно было использовать для нанесения советской стороне значительного урона, но он не являлся той силой, на которую можно серьезно рассчитывать для прорыва на Курск, особенно после того, как войска Воронежского фронта уже перемололи соединения численностью в несколько раз больше. Похоже, послевоенные утверждения фельдмаршала о возможности реанимировать «Цитадель» после 9 июля – это лишь хорошая мина при плохой игре и не более того.

Выдвижение резервов Ставки ВГК в район Прохоровки

Вопрос об усилении Воронежского фронта встал уже на второй день немецкого наступления. Утром 6 июля Н.Ф. Ватутин приказал выдвинуть на второй оборонительный рубеж все резервы фронта. К 7 июля в полосу 6 гв. А и 1ТА была переброшена часть сил с участков 40 и 38 А, не задействованных в отражении главного удара группы армий «Юг». Таким образом, практически на третий день оборонительной операции возможности фронта усилить войска на угрожаемых направлениях были в основном исчерпаны.

6 июля командующий Воронежским фронтом, доложив о сложившейся обстановке, попросил передать ему четыре танковых и два авиационных корпуса. Его доклад, переданный по телеграфу, дополнил начальник Генерального штаба: «Со своей стороны считаю целесообразным для дальнейших активных действий усилить фронт двумя танковыми корпусами с подачей одного из них в район Прохоровки (30 км юго-вост. Обояни) и другого – в район Корочи; для этой цели можно было бы использовать 10 тк от Жадова и 2 тк от Малиновского из Валуек. Кроме того, считал бы целесообразным Ротмистрова выдвинуть к р. Оскол, в район южнее Старого Оскола»[150].

Сталин согласился с предложением A.M. Василевского. К 19.00 7 июля 10 тк под командованием генерал-майора В.К. Бурко сосредоточился под Прохоровкой. Из состава Юго-Западного фронта выдвигался 2 тк генерал-майора А.Ф. Попова. В 0.40 7 июля начальник Генштаба отдал распоряжение о привлечении всей авиации Юго-Западного фронта (17 ВА) для боевой работы в полосе Воронежского фронта. 8 июля в 15.40 Н.Ф. Ватутин и Н.С. Хрущев докладывают: «На Прохоровское направление выведены вновь подошедшие два танковых корпуса (10-й и 2-й), которые за счет резерва фронта усилены двумя противотанковыми артдивизионами 85-мм пушек и двумя мотострелковыми полками.

Противник, несмотря на огромные потери, настойчиво стремится прорвать наш фронт на обоянском направлении.

Не исключено, что он будет продолжать усиление своих войск на обоянском направлении, стаскивая их с других участков фронта, главным образом с участка ЮЗФ и ЮФ.

Для более прочного прикрытия обоянско-курского направления, а главное – для обеспечения своевременного перехода наших войск в контрнаступление в наиболее выгодный момент считаем необходимым теперь же начать быстрое выдвижение:

А) армии Жадова – в район Обоянь, Прохоровка, Марьино;

Б) танковой армии Ротмистрова – в район Призначное (10 км вост. Прохоровки), Короча, Скородное.

Кроме того, просим усилить авиацию Воронежского фронта двумя истребительными и одним штурмовым авиакорпусами»[151].

Ставка ВГК, определив, что с юга наступает наиболее сильная вражеская группировка, принимает меры по усилению угрожаемого направления. Было отдано распоряжение о выдвижении 5 гв. А Жадова А. С. с задачей занять тыловую полосу обороны на участке Обоянь, Прохоровка. Воронежский фронт был усилен 2-м танковым корпусом. Наконец, на это же направление выдвигается 5 гв. ТА с задачей сосредоточиться в тылу фронта – юго-западнее г. Старый Оскол – в готовности действовать в направлении Курска и Обояни.

О выдвижении танковой армии рассказывает П.А. Ротмистров: «…5 июля 1943 г. начальник штаба Степного фронта генерал-лейтенант М.В. Захаров сообщил мне по телефону, что на Центральном и Воронежском фронтах завязались ожесточенные бои.

– В основной состав нашей армии дополнительно включается 18 тк генерала Б.С. Бахарова. Свяжитесь с ним. Приведите все войска армии в полную боевую готовность и ждите распоряжений, – потребовал он.

…На следующий день (6 июля. – З. В.) в армию прилетел командующий Степным фронтом генерал-полковник И.С. Конев. Он уже подробнее информировал меня о боевой обстановке:

– Наиболее мощный удар противник наносит на курском направлении из района Белгорода. В связи с этим, – сказал Иван Степанович, – Ставка приняла решение о передаче Воронежскому фронту 5 гв. ТА и 5 гв. А. Вам надлежит в очень сжатые сроки сосредоточиться вот здесь. – Командующий очертил красным карандашом район юго-западнее Старого Оскола.

Примерно через час после того, как улетел И.С. Конев, позвонил по ВЧ Сталин.

– Вы получили директиву о переброске армии на Воронежский фронт? – спросил он.

– Нет, товарищ Иванов, но об этом я информирован товарищем Степиным.

– Как думаете осуществить передислокацию?

– Своим ходом.

– А вот товарищ Федоренко говорит, что при движении на большое расстояние танки выйдут из строя, и предлагает перебросить их по железной дороге.

– Этого делать нельзя, товарищ Иванов. Авиация противника может разбомбить эшелоны или железнодорожные мосты, тогда мы не скоро соберем армию. Кроме того, одна пехота, переброшенная автотранспортом в район сосредоточения, в случае встречи с танками врага окажется в тяжелом положении. Вы намерены совершать марш только ночами?

– Нет. Продолжительность ночи – всего семь часов, и, если двигаться только в темное время суток, мне придется на день заводить танковые колонны в леса, а к вечеру выводить их из лесов, которых, кстати сказать, на пути мало.

– Что вы предлагаете?

– Прошу разрешения двигать армию днем и ночью…

– Но ведь вас в светлое время будут бомбить, – перебил меня Сталин.

– Да, возможно. Поэтому прошу вас дать указание авиации надежно прикрыть армию с воздуха.

– Хорошо, – согласился Верховный. – Ваша просьба о прикрытии марша армии авиацией будет выполнена. Сообщите о начале марша командующим Степным и Воронежским фронтами. Он пожелал успеха и положил трубку.

Мы тут же наметили маршруты движения армии. Для марша была определена полоса шириной 30–35 км с движением корпусов по трем маршрутам. В первом эшелоне двигались два танковых корпуса, во втором – 5 гв. Зимовниковский мехкорпус, другие боевые части и тылы.

6 июля – день моего рождения. Естественно, что мне хотелось отметить его в кругу своих боевых друзей. Заранее были разосланы приглашения на товарищеский ужин командованию корпусов, офицерам и генералам полевого управления армии. С изменением обстановки я решил приглашений не отменять, а воспользоваться сбором командиров для отдачи предварительных распоряжений на марш.

Каково же было удивление собравшихся, когда вместо празднично накрытого стола они увидели меня за оперативной картой! Я информировал их о предстоящей переброске армии и поставил задачи. Все же после обсуждения всех вопросов, связанных с маршем, было подано трофейное шампанское, и боевые друзья поздравили меня с юбилеем и высказали добрые пожелания. После чего командиры убыли в свои штабы для выполнения полученных указаний»[152].

Не меньше, чем прикрытие с воздуха, командование армии заботили технические возможности боевой техники и подготовка личного состава. Ведь до этого еще не было опыта переброски своим ходом более восьмисот единиц бронетехники на несколько сот километров форсированным маршем. Какой процент бронетехники дойдет до места назначения и в каком состоянии она будет – эти два вопроса каждый день задавал себе и комкорам П.А. Ротмистров. Ведь от их усилий и кропотливого труда зависело главное – боеспособность армии.

Большая ответственность ложилась на помощника командующего армией по технической части полковника С.А. Солового, подчиненные ему службы в корпусах и бригадах. Четко налаженная служба замыкания и слаженная работа ремонтных подразделений играли в этом первостепенную роль.

Части самоходной артиллерии 5 гв. ТА на подходе к району станции Прохорова. 9 июля 1943 г. (РГАКФД)

Марш был серьезным испытанием и для инженерной службы армии, которую возглавлял полковник Б.Д. Исупов. Разведка маршрутов движения, ремонт и укрепление мостов, проверка дорог на наличие мин – все это в кратчайший срок должны были выполнить его подразделения. Как показали дальнейшие события в полном объеме и с необходимым качеством, решить поставленные задачи обеими службами не удалось. Хотя отдельные проблемы, которые, как предполагалось, могли доставить много хлопот, вообще не возникли.

«6 июля в 23.30 штаб армии получил письменный приказ командования Степного фронта, – говорится в отчете командования 5 гв. ТА, – форсированным маршем частей армии сосредоточиться на западном берегу р. Оскол в районе Салтыкове, Меловое, Конышено, Орлик, Коростово, Верхне-Атамановское в готовности действовать в направлении Обоянь, Курск»[153].

После ноля часов 7 июля передовые части армии двинулись в путь. Основные силы корпусов вытягивались из прежних районов с рассветом и до 10.00. Марш планировался в два этапа. В конце первого – всем трем корпусам предстояло выйти к р. Оскол, форсировать ее и сосредоточиться для подтягивания тылов и отставшей техники в указанных районах. По масштабу, техническим возможностям армии того времени, а главное, по результату подобный переход в то время стал беспримерным.

Марш к Прохоровке предстоял тяжелый. Армия должна была прибыть в определенный срок и быть боеспособной, а опыта переброски своим ходом на расстояние от 230 до 280 км такого крупного танкового объединения не было ни у ее командования, ни у руководства бронетанковыми и механизированными войсками (БТ и MB) Красной Армии. Проблем возникало много, но главных – две. Первая – прикрытие колонн от ударов авиации противника. Чтобы прибыть вовремя, было решено двигаться непрерывно днем и ночью с короткими привалами для заправки машин. Скрыть это от авиации противника было практически невозможно: колонна только одного 29 тк составляла около 15 км. В целях прикрытия с воздуха наши летчики активными действиями сковали авиацию противника в районе боев, значительные силы были выделены и для непосредственного прикрытия колонн.

Вторая проблема – технические возможности танков. Бронетехника не рассчитана на переброску своим ходом на такие большие расстояния, да к тому же в сжатые сроки. Какой процент танков и САУ выйдет из строя и как быстро их можно будет отремонтировать? Эти вопросы волновали всех офицеров и генералов, причастных к переброске. П.А. Ротмистрову в ближайшие дни предстояла еще более сложная задача – впервые в должности командующего вести только что сформированную армию в бой. И успех напрямую зависел от того, в каком состоянии корпуса придут в намеченный район.

Командующий БТ и MB Красной Армии генерал-полковник Я.Н. Федоренко направил в 5 гв. ТА группу специалистов под руководством генерала Н.И. Груздева. Группа должна была изучить причины выхода из строя боевых машин по техническим неисправностям (из-за неправильной эксплуатации самими танкистами или по вине заводов – изготовителей боевых машин).

Основная нагрузка в пути ложилась на механиков – водителей боевых машин. Условия работы всего экипажа в танке всегда были тяжелыми. Тесное замкнутое пространство, непрерывный гул работающего двигателя, из-за которого невозможно расслышать слова, сказанные соседом, сидящим в полуметре. Ко всем перечисленным «прелестям» добавьте физическую нагрузку по управлению танком. Система гидроусиления управления боевой машиной вовсе не исключала этих нагрузок – ведь боевая масса танков «Т-34» и «Т-70» составляла 30 тонн. Ветераны-танкисты рассказывали: «Если в бою надо смотреть в оба, чтобы снаряд в твою машину не залепили, то на марше еще хуже: надо держать и темп, и дистанцию, и за дорогой следить. Впереди танк, сзади танк, пыль сплошная, гляди да гляди, чтобы из-за плохой видимости ни ты не въехал, ни в тебя не въехали. За день так рычагами надергаешься, что ни рук не подымешь, ни спины не разогнешь, в голове сплошной гул».

В 1.30 седьмого июля армия начала движение. Первым выступил передовой отряд под командованием генерал-майор К.Г. Труфанова, затем первый эшелон – 29-й и 18-й танковые корпуса. Каждому корпусу отводилось по два маршрута. Во втором эшелоне – 5 гв. Зимовниковский мехкорпус. За движением танковой гвардии наблюдал с воздуха на самолете «У-2» командующий Степным фронтом генерал Конев. Иван Степанович был против «раздергивания» фронта. Он считал, что целесообразнее сохранить его, иначе в контрнаступление переходить будет не с чем. Но Ставка решила, что сначала надо остановить врага, а потом уже думать об окончательном разгроме.

Согласно приказу 29 тк должен был выйти в свой район сосредоточения в 14.00, но опоздал. Его части шли за передовым отрядом, который еще в начале марша в районе Лесное Уколово (8 км от Острогожска) почти на три часа задержал движение. К тому же на р. Оскол не оказалось мостов грузоподъемностью 50–60 тонн. Поэтому бригады генерала И.Ф. Кириченко вышли в свои районы к 20.30 8 июля.

В течение 8 июля соединения и части армии приводили в порядок боевую технику и транспорт, подтягивали отставшие машины, вели текущий ремонт и заправку ГСМ. Люди отдыхали от изнурительного марша. Выход в район южнее Старого Оскола был лишь первым этапом переброски объединения. В связи с прорывом 9 июля ударной группировки противника к третьей (тыловой) полосе обороны 6 гв. А танковой армии Ротмистрова было приказано выдвинуться непосредственно на прохоровское направление. В 23.40 был получен приказ, согласно которому соединениям 5 гв. ТА к исходу 9 июля предстояло выйти в район Бобрышово, Большая Псинка, Прелестное, Александровка (ст. Прохоровка), Большие Сети – примерно в 100 км от района дневного отдыха.

В целом переброска танковой армии почти на 350–400 км в течение 6–9 июля прошла организованно, вне воздействия авиации противника.

Переброска стратегических резервов на Воронежский фронт. Июль 1943 г. (РГАФКД)

По количеству танков 29 тк Кириченко был самым большим, к тому же подготовка технических служб и управление на марше в нем были организованы лучше других. После первого 150-километрового броска по техническим причинам из более 220 машин соединения вышло из строя всего 12 танков и одна самоходка «СУ-76М». Согласно оперативной сводке штаба 29 тк № 88, к 12.00 10 июля его части на ходу имели: танков «Т-34» – 123 шт., САУ «СУ-76М» – 8 шт., «Т-70» – 81 шт., «СУ-122» – 12 шт. За успешное выполнение сложной задачи и минимальное число аварий командование армии объявило генерал-майору И.Ф. Кириченко и всему личному составу 29 тк благодарность.

В других соединениях процент выбывших из строя машин был значительно больше, особенно в 5 гв. мк. Так, только в 11, 12 гв. мбр и 24 гв. тбр к 16.00 10 июля числилось отставшими 62 танка «Т-34» и «Т-70».

Всего же по пути из Острогожска до станции Прохоровка в трех корпусах, двух сап, 53 гв. отп и 1 гв. омцп из числившихся 721 бронеединиц на марше отстало 198 танков и САУ или 27, 5 % материальной части. Кроме того, к вечеру 11 июля прибыли еще 24 танка, которые дошли, но были сразу отправлены в ремонт. Таким образом, всего в ходе переброски 5 гв. ТА из строя вышло 227 танков и САУ или треть армии (31, 5 %). Однако благодаря деятельности технических служб, которые работали очень напряженно к моменту ввода в бой армии восстановили около 50 % вышедшей из строя техники. Согласно данным штаба армии, на 17.00 11 июля в пути находилась в общей сложности 101 боевая машина.

Части армейской артиллерии совершали марш в составе походных колонн корпусов. К исходу дня 9 июля они сосредоточились в назначенном районе и заняли огневые позиции на рубеже Ржавец, 4 км западнее Марьино. Трехдневный марш протяженностью до 250 км отразился и на состоянии автотранспорта. Отставшие автомашины и отдельные орудия собирали в течение следующей половины дня. Автомашины отставали и из-за недостаточной подготовки водительского состава.

29 тк к 12.00 9 июля сосредоточился в районе Большие Сети, Пристенное, Свино-Погореловка, Глафировка (примерно 20–25 км сев. Прохоровки) и приступил к оборудованию полосы обороны. 18 отк получил задачу выдвинуться к Прохоровке и с марша занять оборону во втором эшелоне наших войск – на рубеже х. Веселый, х. Полежаев, совхоз «Октябрьский», х. Сторожевое. 11 июля в подчинение танковой армии были переданы 2 гв. Тацинский тк и 2 тк.

Воронежскому фронту была передана также и 5 гв. А. О ее выдвижении в полосу обороны Воронежского фронта рассказывает командующий армией Жадов: «Прилетевший 8 июля на командный пункт армии генерал-полковник И.С. Конев сообщил, что приказом Ставки 5 гв. А переходит в подчинение командования Воронежского фронта, и тут же поставил задачу: к утру 11 июля выйти на рубеж р. Псёл, занять оборону и не допустить дальнейшего продвижения противника на север и северо-восток. Конев предупредил, что вост. Прохоровки к исходу дня 9 июля сосредоточиваются корпуса 5 гв. ТА генерал-лейтенанта танковых войск Ротмистрова.

Выдвижение армии на указанный рубеж мы провели организованно и быстро, этому помогла проведенная заранее рекогносцировка. Согласно принятому мною решению, штаб армии, возглавляемый генерал-майором Н.И. Ляминым, в считаные часы спланировал марш: наметил полосы и маршруты движения для корпусов, рубежи регулирования, районы привалов. Для каждого корпуса выделялось по четыре маршрута, из расчета два на каждую дивизию первого эшелона. Для штаба армии и армейских частей выделялся отдельный маршрут. В это время мною были поставлены задачи на марш командирам корпусов, частям и соединениям армейского подчинения. Закончив с организацией марша, я с членом Военного совета генерал-майором A.M. Кривулиным, командующими артиллерией, бронетанковыми войсками, армейским инженером, группой офицеров оперативного и разведывательного отделов штаба, подразделениями связи выехал вперед, в район нового расположения КП армии – лес в 1,5 км юго-зап. Яригино. Контроль за совершением марша осуществляли мой первый заместитель генерал-майор М.И. Козлов, а также начальник штаба, которые следовали с колонной штаба армии по центральному армейскому маршруту»[154].

Армия не была обнаружена авиаразведкой противника и совершила марш в полном составе без каких-либо помех. Сведения о боевом и численном составе соединений 5 гв. А по состоянию на 10 июля 1943 г. представлены в таблице 13.

«Утром 11 июля дивизии 32 гв. ск начали занимать оборону по северному берегу р. Псёл на участке Обоянь, Ольховатка. Впереди атаки небольших групп танков противника отражали части 31-й и 10-й танковых корпусов 1-й танковой армии совместно с частями 51 гв. сд 6 гв. А.

Соединения 33 гв. ск занимали оборону на рубеже Семеновка, Веселый. Перед ними вела тяжелый бой с танками противника 52 гв. сд 6 гв. А. Сплошного фронта не было»[155].

К сожалению, при совершении марша в своем тылу соединения армии не выделили сильных передовых отрядов, что осложнило им занятие обороны.

Кроме того, Ставка ВГК, чтобы исключить всякого рода неожиданности, выдвинула на белгородско-курское направление еще две общевойсковые армии: 27А – в район Курска, для занятия обороны в Курском укрепленном районе; 53А – на первый фронтовой рубеж на р. Сейм с задачей тремя дивизиями занять оборону на участке Бунино, Солнцево, Нечаево, чтобы создать сильный заслон на прохоровско-курском направлении.

К утру 12 июля армия заняла указанный рубеж.

Глава 3 Сражение за Прохоровку началось (схемы № 4,5)

Ход боевых действий юго-западнее станции Прохоровка 10 и 11 июля 1943 г.

Тяжелые, но безуспешные бои на обоянском направлении и тревожные сообщения разведки о концентрации под Прохоровкой крупных советских подвижные соединений подтолкнули фельдмаршала Э. фон Манштейна к принятию кардинально нового решения: 4ТА, не прекращая наступления 48 тк против 1ТА и 6 гв. А, разворачивает 2 тк СС для удара непосредственно на Прохоровку с целью уничтожить очередную более крупную волну советских резервов и попытаться выйти к Обояни через излучину р. Псёл. Вечером 9 июля командующий 4ТА генерал-полковник Г. Гот подписал приказ № 5, в котором определены задачи армии на 10 июля:

«1) Противник 9.07.43 г. не предпринимал атак против вост. фланга танковой армии. Перед фронтом 2 тк СС и 48 тк он с боями отступал на север. Он пытается удержать зап. берег р. Пена. Отступление на участке Раково в сев. направлении было установлено во второй половине дня 9.7. Противник прекратил свои атаки перед зап. фронтом 52 ак. Село Восход было взято снова. Новые моторизованные части врага продвигаются с направления Нового и Старого Оскола в зап. направлении.

2) 4ТА 10.07 расширяет свой наступательный клин ударом на северо-восток с охватом сил противника в излучине р. Пена и создает тем самым условия для дальнейшего наступления на северо-восток.

3) 167 пд удерживает позиции, занимаемые дивизией «Мертвая голова».

4) 2 тк СС атакует противника юго-зап. Прохоровки и теснит его на восток. Он овладевает высотами по обе стороны р. Псёл сев. – зап. Прохоровки.

5) 48 тк уничтожает, прикрываясь со стороны Обояни, 6 гв. тк на западном берегу р. Пена. Для этого он продолжает свой маневр с целью охвата противника со стороны Новоселовки в юго-зап. направлении. Необходимо форсировать разведывательные действия на р. Псёл на участке Ильинский – Шипы. Третья часть 167 пд остается в распоряжении танковой армии в прежнем районе. Подвоз необходимых запасов на северный фланг 167 пд предусмотрен 11 июля.

6) 52 ак удерживает прежние позиции в готовности по приказу танковой армии форсировать р. Пена на участке Алексеевка – Завидовка. Необходимо использовать любую возможность осуществить переправу уже 10.07.

7) Способы связи прежние.

8) Штаб армии: вокзал Александровка»[156].

В районе Мелехово войска Кемпфа также готовились нанести удар на Прохоровку с юга через пойму р. Северский Донец. Здесь за 6 и 19 тд была сосредоточена 7 тд 3 тк. Наличие исправной бронетанковой техники в дивизиях 2 и 3 тк на 9 июля 1943 г. отражено в таблицах 14 и 15.

В развитие приказа № 5 П. Хауссер в 22.00 9 июля подписал приказ своим дивизиям:

«1) Противник перед 2 тк СС 8.07 сильно ослаблен, ведет активные оборонительные бои при поддержке танков. Наиболее сильная танковая группировка – юго-вост. Обояни. Следует ожидать выдвижения новых вражеских танковых и моторизованных резервов в район Прохоровки и западнее.

2) 2 тк СС 10.07 после перегруппировки сил, обеспечивая скрытность своих флангов, наносит удар на северо-восток до линии Прохоровка – высота в 5 км вост. Карташевки и уничтожает противника в этом районе.

3) Задачи:

Правый фланг дивизии СС «Рейх» остается на прежних рубежах и осуществляет перегруппировку таким образом, чтобы полк «Великая Германия» смог эшелонированно наступать за дивизией «Адольф Гитлер» и прикрывать ее правый фланг. Если на фланге не будут обнаружены более мощные силы противника, то следует занять рубеж охранения путем создания опорных пунктов.

Дивизия СС «Адольф Гитлер» после подготовки наносит удар из района юго-зап. Тетеревино при сосредоточении танковых сил вдоль рокадной дороги на северо-восток и занимает Прохоровку.

Дивизия СС «Мертвая голова» в течение ночи создает плацдарм в предписанном районе, налаживает перегруппировку через Псёл для танков и наносит удар в долине р. Псёл и севернее нее и занимает Береговое и высоты северо-западнее него. Танки следует скрытно вывести на высоты севернее р. Псёл. Охранение левого фланга расположить вдоль юго-восточного берега Солотинка – Псёл – Ольшанка. Обеспечить стык с 11 тд, прикрывающей район западнее Солотинки с севера. Фланг, если не подойдут более мощные силы противника, прикрывать, создав опорный пункт.

4) Разведка: провести разведку в районе Ивановка, Правороть, Красное, Ямки, Погореловка (включая окрестные пункты), Нижняя Гусынка, юж. берег Сеймицы, Химичев (вкл.)… Ольшанка, населенные пункты, тесно примыкающие с запада к Ольшанке…Красный Октябрь.

Разграничительная линия: «Р» – справа, «ЛАГ» – слева: лес зап. Ивановского Выселка, Сторожевое, Лески (фланг «ЛАГ»), Хламов, Призначное («Р»).

Разграничительная линия: «ЛАГ» – справа, «МГ»– слева: населенные пункты на восточном берегу р. Псёл (дивизия «МГ»)…до бараки, Ольшанка («МГ»).

5) Воздушным силам в хорошую погоду поддерживать наступающие части «ЛАГ» и «Р» тактической авиаразведкой и бомбардировочной авиацией.

6) Командир 680 саперного полка выводит засветло мостовую колонну до Лучек. Мостовая колонна двигается за боевой группой дивизии «Мертвая голова», чтобы своевременно нанести переправу через реку.

7) 3 батареи корпусного минометного полка придаются дивизии «Мертвая голова». Батареи выходят на марш уже сегодня ночью, на Лучки. Командир корпусного минометного полка – в боевых порядках дивизии «Рейх».

8) Регулировку движения до линии Калинин – Лучки (прилегающие населенные пункты включительно) осуществляет 2 тк СС с 10.07 с 4.00.

9) Начало наступления: для «ЛАГ» – 6.00, «МГ» в течение ночи докладывает о ходе занятия плацдарма.

10) Средства связи: телефонная и радиосвязь. При помехах на линии связи предпочтительно пользоваться радио.

11) Командный пункт корпуса на прежнем месте»[157].

Суть данных документов состоит в том, что командование противника формально не отказывается от основной цели операции «Цитадель» – прорыва к Курску, обогнув Обоянь с северо-востока. Однако сейчас на первый план выдвигается обеспечение безопасности растянутых флангов и ликвидация угрозы со стороны 6 тк и части сил 6 гв. А на Пене и 48 ск 69А. Было ясно, что вступившие в бой 8 июля на прохоровском направлении подвижные соединения – это лишь первая волна резервов русских. Следовательно, после пяти суток наступления войск Гота и Кемпфа задача первого этапа «Цитадели» не была решена. Вместе с тем 2 тк СС попал в очень сложное положение. К этому моменту его дивизии понесли ощутимые потери, в то же время рассчитывать на помощь бригады «пантер», как планировалось ранее, уже было невозможно, а русские, судя по поступавшей развединформации, двигают очень значительные силы.

В документе просматривается особое беспокойство командующего 4ТА данными разведки о подходе с востока (из района Старого Оскола) к Прохоровке новых советских танковых и механизированных корпусов. На это прямо указывается уже в первых строках приказа. Поэтому он спешит овладеть районом Прохоровки, чтобы занять удобные позиции на расположенных здесь командных высотах, предполагая, что в ближайшее время здесь развернутся ожесточенные бои с русскими резервами.

Эти два приказа, наряду с советскими оперативными документами подписанные командующим Воронежским фроном 69А 9 июля и в ночь на 10 июля по укреплению обороны юго-западнее Прохоровки, о которых речь впереди, и обусловили начало Прохоровского сражения.

В целях подготовки к будущему сражению за Прохоровку еще 9 июля Хауссер провел ряд важных мероприятий. Около двух часов ночи 9 июля танковый полк мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» вошел в соприкосновение с частями мд СС «Дас Райх» – тем самым наконец был ликвидирован опасный разрыв между левым флангом этой дивизии сев. Тетеревино и правым флангом мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» севернее Лучки (южные). С момента выхода на прохоровское направление Виш и Крюгер были вынуждены держать на этих флангах существенные силы, чтобы удержать ситуацию под контролем.

Офицеры мд СС «Мертвая голова» у командирского танка «Т-4». Прохоровское направление. Июль 1943 г. (Фото Кинга. NARA USA)

В это же время командир 2 тк СС провел перегруппировку сил внутри корпуса, уплотнил его боевые порядки, стремясь снести свои соединения в один кулак юго-зап. Прохоровки и сократить при этом полосу наступления дивизий вдвое. «Дас Рейх», сдав 167 пд свой участок до с. Лучки (южные) включительно, сосредоточивается по линии Тетеревино – Калинин – Ясная Поляна. А «Мертвая голова» перебрасывалась из района Сажное, Гостищево на участок Тетеревино, Лучки (северные). Ей предстояло действовать на главном направлении наступления корпуса – в излучине р. Псёл. Для этого утром 9 июля две ее боевые группы нанесли удар: первая – в направлении Малые Маячки, х. Веселый, Кочетовка с целью оттеснить как можно дальше на запад части 31 тк; вторая – в направлении Красный Октябрь, Ильинский и Козловка, Васильевка, стремясь выбить советские войска из сел на левом берегу реки и тем самым создать условия для форсирования реки.

В 12.25 боевая группа дивизии под командованием О. Баума взяла х. Веселый (сев. с. Малые Маячки), вышла к высоте 224.5 (1,5 км южнее Кочетовка) и завязала бой. Боевая группа «Беккер» в 13.00 выступила от х. Озеровский на север – в направлении Красный Октябрь, с задачей захватить плацдарм на правом берегу р. Псёл. К концу дня 11 мсбр 10 тк под мощным давлением противника оставила Красный Октябрь и отошла к с. Козловка. Эсэсовцы попытались прорваться на север, но были остановлены в 2,5–3 км от х. Ильинский. Тогда они нанесли удар по с. Козловка и взяли его в 18.45, но дальнейшее продвижение их к с. Васильевка было остановлено.

В результате к исходу дня примерно 5–6-км участок левого (южного) берега р. Псёл оказался в руках противника. Этого было достаточно, чтобы попытаться форсировать реку и закрепиться на правом берегу. Командиру 680-го саперного полка было поручено обеспечить переброску мостовой колонны в с. Лучки и быть в готовности вывести ее к реке Псёл для наведения переправы, чтобы перебросить после создания плацдарма основные силы дивизии «Мертвая голова». Оставалось лишь самое малое – форсировать и закрепиться, а вот это с ходу и не получилось. Артиллеристы и пехотинцы 52 гв. сд подполковника Г.Г. Пантюхова, окопавшись на правом берегу, уже при подходе эсэсовцев к реке оказали мощное сопротивление. Хауссер был вынужден усилить дивизию оберфюрера Присса. Ей возвращают дивизион 150-мм шестиствольных минометов и дивизион штурмовых орудий. Десантную группу было решено выбросить ночью.

Как известно, основные усилия разведки сосредоточиваются там, где что-то готовится или где уже происходят важные события. В это время главным было обоянское направление, а не район х. Озеровский. Следовательно, армейским разведчикам было поручено еще за день до приказа о переносе главного удара основательно разведать прохоровское направление. Штаб 4ТА стремился обезопасить себя от всяких неожиданностей и подробно отслеживал действия советских войск, чтобы в случае необходимости принять своевременное и обоснованное решение.

Судя по немецким отчетным картам, в ходе операции «Цитадель» они достаточно полно вскрыли группировку и состав противостоящих им советских армий. Несомненно, разведка врага обратила внимание на то, что позиции в излучине р. Псёл и в районе станции Прохоровка не были полностью оборудованы в инженерном отношении (местное население было задействовано на строительстве ж.-д. ветки, а войскам не хватило времени) и что на этом рубеже до 9 июля были сосредоточены относительно слабые силы, и то лишь на отдельных участках. Этим обстоятельством и решило воспользоваться командование ГА «Юг», изменив направление главного удара – с обоянского на прохоровское.

Следует признать, что войсковая разведка врага действовала весьма успешно: разведотряды, усиленные танками, довольно быстро выявляли слабые места в нашей обороне и вскрывали систему огня. Боевые документы соединений 2 тк СС свидетельствуют о хорошо налаженной воздушной разведке в интересах наземных войск. В результате противник хорошо знал обстановку в тактической глубине нашей обороны и заблаговременно принимал меры по отражению контратак.

Долгое время считалось, что появление советских танковых резервов в районе Прохоровки 9 июля стало для противника неожиданностью. Приведенные выше приказы свидетельствуют об обратном: командование 4ТА не только знало о прибытии соединений 18 отк 5 гв. ТА, но и ожидало подхода дополнительных сил. В то же время, судя по архивным документам, наша разведка, отмечая в течение всей оборонительной операции присутствие на обоянском направлении трех эсэсовских танковых дивизий, так и не установила, что они являются соединениями 2 тк СС. Уже после завершения оборонительной операции, 24 июля 1943 г., командование Воронежского фронта направило И.В. Сталину отчет, в котором отмечалось, что 11 июля на прохоровское направление противник перегруппировал силы 5 тк СС и 17 тд. Как видим, разведка не смогла установить точный номер корпуса, который 6–17 июля (до отхода) наступал на этом направлении, к тому же включила в состав вражеской группировки танковую дивизию, которой там вовсе не было. Это свидетельствует о низкой профессиональной подготовке офицеров разведотдела фронта.

Чтобы понять логику дальнейшего развития боевых действий на южном выступе Курской дуги, крайне важно выстроить хронологию событий. Итак, с 5 по 9 июля 1943 г. главные силы ГА «Юг», следуя замыслу операции «Цитадель», наносили основной удар на север – вдоль дороги Белгород – Курск и северо-восток в направлении Псёла. Для Воронежского фронта это был первый, начальный этап оборонительной операции. Несмотря на все усилия врага, наша оборона устояла. Главная и решающая заслуга в этом солдат и командиров 6-й гв., 7-й гв. армий и 1ТА. Вечная им слава! Они сделали все возможное и невозможное, чтобы не допустить прорыва обороны, нанесли значительный урон ударной группировке врага и измотали его силы.

Не добившись успеха, противник перегруппировал соединения 2 тк СС для удара в восточном и северо-восточном направлениях. Именно в этот день генерал-полковник Г. Гот впервые поставил обергруппенфюреру П. Хауссеру конкретную задачу: овладеть станцией Прохоровка и прилегающими высотами, форсировать р. Псёл и тем самым создать условия для развития наступления на Курск в обход Обояни.

На мой взгляд, будет правильнее считать, что 10 июля 1943 г. начался второй этап оборонительной операции на южном фасе Курского выступа. Основные события этого этапа развернулись в районе крупного узла сопротивления наших войск – ж.-д. станции Прохоровка (составляла единое целое с районным центром – селом Александровка). Поэтому логично было дать этому этапу собственное имя, связанное с этим населенным пунктом, – Прохоровское сражение.

Цель действий войск Воронежского фронта в этот период состояла в том, чтобы не допустить прорыва армейского (тылового) рубежа обороны на прохоровском направлении, нанести урон противнику и создать условия для его разгрома.

Главную роль на втором этапе предстояло сыграть воинам 5 гв. А и 5 гв. ТА, а также 69А. Соединения 6 гв. и 7 гв. А и 1ТА до конца операции продолжали активно участвовать в битве, но уже не на главном направлении. Завершился этот этап в ночь на 17 июля, когда командование ГА «Юг», не сумев выполнить поставленные в операции «Цитадель» задачи, начало отвод своих войск, в том числе и с участка фронта в районе Прохоровки, то есть перешло к решению другой оперативной задачи. Соответственно, изменились и задачи наших войск – от обороны они перешли к преследованию противника. Это позволяет утверждать, что сражение за Прохоровку окончилось 16 июля.

Третий, завершающий этап оборонительной операции Воронежского фронта – преследование (на отдельных участках – вытеснение) противника. Он завершился 23 июля, когда наши войска вышли почти на рубежи, занимаемые ими до 5 июля. Об июльских боях 1943 г. в районе радиусом 10–18 км от станции Прохоровка написано немало. Обычно этот период, а чаще лишь 12 июля 1943 г. называют то танковой битвой (и даже – побоищем) под Прохоровкой, то Прохоровским сражением, а иногда – контрударом на прохоровском плацдарме. Чтобы разобраться в терминологии, приведу следующие определения.

«Битва – это решительное столкновение главных сил воюющих сторон, приуроченное к локальному театру военных действий и решающее успех целой кампании. Битвы крупного масштаба способны привести к повороту, к перелому в войне, изменить коренным образом соотношение сил воюющих сторон…»[158]. Поэтому термин «битва» сразу же отбросим: не может быть еще какой-то битвы в рамках Курской битвы. В районе Прохоровки никогда не концентрировались основные силы ни Воронежского фронта, ни ГА «Юг». Наиболее крупная группировка появилась здесь перед 12 июля – две свежие гвардейские армии (танковая и общевойсковая), а также два отдельных танковых корпуса, четыре стрелковых дивизии 69А и одна из состава 6 гв. А. К тому времени в состав Воронежского фронта входили семь общевойсковых и танковых армий, а также три отдельных танковых корпуса. Противник стянул в два района (юго-западнее и южнее (с. Ржавец-Щолоково) Прохоровки) два корпуса из шести, которыми располагал. Не решались здесь и судьбоносные вопросы всей войны.

«Сражение – составная часть отдельной операции, совокупность наиболее важных и тяжелых боев, проводимых крупными войсковыми формированиями – от армии и более, – принимающих нередко затяжной характер, направленных на достижение одной цели, выполнение одной оперативной задачи и приуроченных к одному времени и пространству. В ходе сражения ситуация для одной из сторон бывает менее предвиденной, особенно когда один из противников навязывает другой стороне данную ситуацию. Поэтому в ходе сражения боевые действия ведутся всегда за перехват инициативы и принимают крайне острый характер. Исход сражения до последнего момента остается неясен, ибо обе стороны предельно напрягают силы, чтобы одержать победу»[159].

В данном случае более подходит определение «сражение». Как было отмечено выше, боевые действия под Прохоровкой проходили в рамках более крупной оборонительной операции Воронежского фронта, проводившейся с 5 по 23 июля 1943 г., то есть они были ее составной частью, как и боевые действия на обоянском и корочанском направлениях, а не самостоятельной, отдельно планируемой операцией. Вместе с тем по количеству задействованных сил, времени, а главное – результату они стоят особняком. Дальше Прохоровки враг не прошел, и отсюда началось его отступление.

Бесспорно, если бы немцы выполнили поставленные в операции «Цитадель» задачи, инициатива в летней кампании могла бы перейти к вермахту. Поэтому обе стороны напрягали все силы, и боевые действия в сражении за Прохоровку приняли острый и довольно затяжной характер (первый этап длился 5 дней, второй – 7). В силу этих причин командующий Воронежским фронтом вынужден был ввести в сражение две гвардейские армии, переданные фронту Ставкой ВГК, которые изначально предназначались для участия в контрнаступлении – в момент, когда немцы исчерпают свои силы. Это придало особую ожесточенность всему сражению.

В рамках оборонительной операции Воронежского фронта его командование применяло различные формы борьбы, как основную – глубоко эшелонированную оборону стрелковыми и артиллерийскими частями, так и вспомогательную – контрудары с массированным использованием бронетехники. Были предприняты три попытки провести их силами нескольких танковых корпусов: 6, 8 и 12 июля 1943 г. Последний контрудар проводился уже в рамках Прохоровского сражения и являлся более сильным, чем прежние, из-за того что на участке юго-зап. станции Прохоровка были сразу введены в сражение основные силы двух гвардейских армий: общевойсковой – генерал-лейтенанта А.С. Жадова и танковой – генерал-лейтенанта П.А. Ротмистрова.

День 12 июля – это разгар сражения, его переломный момент. Н.Ф. Ватутин задействовал все имеющиеся у него силы и средства. В ходе контрудара, который длился практически один день, произошел ряд танковых боев с привлечением артиллерии и пехоты. Наиболее крупным из них стал бой на участке между р. Псёл и х. Сторожевой, названном впоследствии «танковым полем», в котором участвовали четыре танковых корпуса, части трех стрелковых и одной воздушно-десантной дивизии. Основной цели контрудар не достиг, противник не был разгромлен, но дальнейшее продвижение 2 тк СС под Прохоровкой было остановлено окончательно.

На 10 июля П. Хауссер поставил перед 2 тк СС задачу прорвать наш тыловой рубеж обороны на всю глубину и выйти на линию ст. Прохоровка – выс. 252.4 (2,5 км к северо-восточнее) – Береговое – выс. 243.5 (2 км к северо-западнее от Корытное) – Карташевка. Таким образом, в зависимости от расположения дивизий перед атакой, эсэсовцам предстояло продвинуться на 12–13 км. Если исходить из их темпа наступления в первые двое суток операции «Цитадель», задача была выполнимой. Однако после пяти дней ожесточенных боевых действий преодолеть новую укрепленную полосу в течение лишь светлого времени 10 июля 2 тк СС уже был не в силах.

Кроме того, местность перед станцией очень сложная, изобиловала глубокими, не проходимыми для бронетехники оврагами и урочищами, рядом болотистая пойма реки. Поэтому ввести на узком участке сразу две или три дивизии и одним рывком, как это было 5 июля, прорвать теперь уже третью позицию русских не удастся. Это обстоятельство Гот вынужден был учитывать при постановке конкретных задач 2 тк СС.

В приказах немецкого командования задача по овладению ст. Прохоровка ставилась не раз, однако станция никогда не была самостоятельной целью – «задачей дня», как именовались в документах противника объекты или рубежи, которые требовалось захватить к исходу определенного дня. Таковой она впервые обозначена в приказах Хауссера на 10 июля. В центре наступающего клина корпуса располагалась мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Именно этой дивизии предстояло овладеть Прохоровкой и тем самым создать предпосылку для решения главной задачи корпуса – выхода мд СС «Мертвая голова» через излучину р. Псёл к Карташевке и далее в северо-восточном направлении. Кроме того, после захвата района ст. Прохоровка появлялась возможность нанести удар в тыл противостоящим АГ «Кемпф» войскам 48 ск 69А.

Учитывая столь важное значение, которое с первого дня Прохоровского сражения предстояло играть мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», приведу отрывки из оперативного приказа по дивизии № 17 на бой 10 июля, подписанный ее командармом оберфюрер СС Т. Виш[160] 9 июля в 22.15:

«1. Вражеские силы, подготовленные к обороне, оснащены противотанковым оружием и расположены в линию от западной кромки леса у свх. «Комсомолец» до железнодорожной линии у Ивановского Выселка.

2. 2 тк СС 10.07.1943 г. выдвигается вместе с дивизиями СС «Лейбштандарт» и «Мертвая голова» влево с обеих сторон от р. Псёл и наступает на северо-восток.

Объект атаки: Прохоровка (восточная) – возвышенность 252.4 (2,5 км к сев. – вост.) – Береговое – возвышенность 243.5 (2 км к сев. – зап. от Корытное) – Карташевка.

3. Усиленная мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» после огневого вала всем артиллерийским полком дивизии и 55-м полком шестиствольных минометов и бомбардировки с воздуха выдвигается в 6.00 10.07.1943 по дороге Тетеревино до Прохоровки, захватывает и удерживает последнюю.

Объект первой атаки: Прохоровка – возвышенность 252.4.

Мд СС «Дас Рейх» атакует вместе с мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», охватывает возвышенность в 2 км к юго-востоку от Ивановских Выселок.

Мд СС «Мертвая голова» двигается вперед от плацдарма Ключи в сев. – вост. направлении.

4. Разделительные линии: направо между мд СС «ЛАГ» и дивизией СС «Дас Рейх»: Тетеревино (удерживает мд СС «ЛАГ») – лес к востоку от Ивановских Выселок (удерживает мд «ЛАГ») – Сторожевое (удерживает мд СС «ЛАГ») – Ямки (удерживает мд СС «ЛАГ») – возвышенность 230.5 (к югу от Прохоровки, удерживает мд «ЛАГ») – дорога от Порохоровки до Призначного (удерживает мд СС «ЛАГ»).

Налево между мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и мд СС «Мертвая голова»: возвышенность 254.5 (500 м к сев. от Тетеревино, удерживает мд СС «ЛАГ») – Васильевка (удерживает мд СС «Мертвая голова») – села в бассейне р. Псёл (удерживает мд СС «Мертвая голова») – железнодорожная линия к сев. – зап. (удерживает мд СС «ЛАГ»).

Разграничительная линия между усиленным 2-м гренадерским полком СС и усиленным разведотрядом мд СС «АГ»: сторона леса у свх. «Комсомолец» – свх. «Октябрьский» (удерживает разведотряд мд СС «АГ») – возвышенность 252.4 (удерживает разведотряд мд СС «ЛАГ»).

5. Чтобы достичь этого, приказываю:

а) 2-й гренадерский полк мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», усиленный дивизионом штурмовых орудий, ротой «тигров», одной ротой саперного батальона и 5-й батареей зенитного дивизиона, после огневого вала всем артиллерийским полком дивизии и 55-м полком шестиствольных минометов (без одного дивизиона) атакует в 6.00 10.07.1943 вражеские позиции, прорывает их, затем немедленно продолжает атаку на Прохоровку.

Объект атаки: вост. окраина Прохоровки.

б) Разведотряд мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», усиленный одной батареей истребительно противотанкового дивизиона, выдвигается для прикрытия левого фланга дивизии и выступает 10.07.1943 г. после успешного прорыва обороны врага 2-м гренадерским полком. Он выдвигается вокруг сев. оконечности леса у свх. «Комсомолец», далее атакует через свх. «Октябрьский», продвигаясь к возвышенности 252.4, где останавливается.

в) Танковый полк мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» (без роты «тигров») находится в секторе к югу от дороги из Тетеревино в Лучки (исключая село) в готовности для выдвижения в случае необходимости за усиленным 2-м гренадерским полком мд СС «Адольф Гитлер». Рота «тигров» выбывает из подчинения после успешного прорыва обороны врага.

6-я батарея зенитного дивизиона двигается за артиллерийским полком и переходит в его распоряжение»[161].

На 19.05 9 июля во 2 тк СС числится 249 танков и штурмовых орудий. В том числе танковый полк мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» располагал 93 танками и штурмовыми орудиями[162].

Как строилась оборона советских войск под Прохоровкой перед началом сражения, какие силы и средства были задействованы 9 июля?

До 10 июля все действия командования Воронежского фронта были направлены на усиление обоянского направления. В ночь на 9 июля из-под Прохоровки по личному приказу Н.Ф. Ватутина 10 тк генерал-лейтенанта В.П. Бурко направляется в полосу обороны 1ТА. 8 июля в 22.00 по его же распоряжению 5 гв. Стк должен был сдать рубеж обороны совхоз «Комсомолец», с. Ясная Поляна, х. Тетеревино и перейти в оперативное подчинение этой же армии. Для Ватутина на тот момент главной заботой было остановить продвижение немцев в полосе 6-й гв. армии. Надо сказать, что командующий фронтом учитывал, что Манштейн может изменить направление удара. Но на такой случай уже были на подходе на это направление две гвардейские армии.

Об этом предположении 10 июля А.М. Василевский предупредил командующего одной из них – генерал-лейтенанта А.С. Жадова: «10 июля в районе КП армии я встретил представителя Ставки Верховного Главнокомандования Маршала Советского Союза A.M.Василевского. Это была моя первая встреча с Александром Михайловичем. Я доложил ему о состоянии армии и о полученной задаче. Александр Михайлович был очень озабочен. Он сказал мне:

– Обстановка в полосе 6-й гвардейской и 1-й танковой армий очень сложная. Противник рвется на Обоянь. Хотя наши войска и остановили его продвижение, но не исключена возможность, что он перегруппирует свои главные силы, попытается нанести удар на Прохоровку и далее повернуть на север, чтобы обойти Обоянь с востока. Поэтому нужно быстрее выйти на указанный рубеж, организовать оборону и не допустить прорыва противника за реку Псёл»[163].

Некоторые исследователи обвиняют Н.Ф. Ватутина в неправильной оценке ситуации на прохоровском направлении, сложившейся к 10 июля. Немцы концентрируют здесь лучшие танковые соединения, а командующий фронтом в это же время передает отсюда два танковых корпуса армии Катукову, явно ослабляя оборону 69А. К тому же у излучины р. Псёл проходил стык двух армий – 6-й гв. и 69-й, а это, как известно, наиболее уязвимое место в построении любой обороны.

Однако это не совсем так. Н.Ф. Ватутин прекрасно понимал, чего добивается Манштейн. Он видел, как день за днем его ударные группировки, прогрызая оборону фронта, рвались к одной точке – району Прохоровки, и в полной мере осознавал реальность окружения части сил 69А, если станция окажется в руках врага. Однако на тот момент главным все же являлось обоянское направление, прохоровское – вспомогательным, а ресурсы фронта были не безграничны. И Н.Ф. Ватутин вынужден был использовать лишь те силы, которые уже были введены в бой, а также более активно привлекать войска 7 гв. А на помощь 69А. Об этом свидетельствуют его переговоры с генерал-лейтенантом М.С. Шумиловым 9 июля в 22.20: «Действуйте как решили и обязательно подготовьте активные действия 11 июля. Соображения мне доложите. Имейте в виду, что противник сосредоточил крупные танковые силы на флангах Крючёнкина и не исключено, что 10 июля он будет нажимать на фланге Крючёнкина. У меня есть большие опасения за Крючёнкина, поэтому на завтра вы имейте очень сильным свой правый фланг с тем, чтобы было помочь Крюченкину сильным огнем, если потребуется, то контратаками и маневром ваших противотанковых средств.

Тесно увяжите действия вашего правого фланга с левым крылом Крючёнкина и ни в коем случае не допустите прорыва противника на вашем стыке с Крючёнкиным»[164].

Штаб фронта пристально следил за развитием оперативной обстановки и на прохоровском, и на корочанском направлении и в меру возможностей принимал необходимые меры. Об этом свидетельствует следующий документ:

«Боевое распоряжение № 0015/ОП штаба Воронежского фронта, 9.07.43 г., 11.30. В целях наилучшего выполнения поставленной задачи и более удобного управления войсками

Приказываю:

1. Возложить ответственность за оборону направления Корочи на командующего 69-й армией генерал-лейтенанта т. Крючёнкина. Задача 69-й армии – прочно удерживать занимаемый войсками фронт Васильевка, Беленихино, Вислое, Шопино, Черная Поляна, Старый Город, Ближняя Игуменка, Мясоедово, не допустить прорыва противника на указанном фронте и дальнейшего продвижения его со стороны Мелехово. Уничтожить противника в районе Мелехово. Особое внимание обратить на прикрытие прохоровского направления и на обеспечение своего левого фланга.

2. Включить в состав войск 69-й армии:

48 ск с дивизиями 183, 305 и 107-я;

35 ск с дивизиями 92 гв., 93 гв. и 94-й гв.;

375 сд и 89 гв. сд от 6-й гв. армии, 81 гв. сд от 7-й гв. армии, 96 тбр, 148 тп.

Артиллерия – 30 ибр, 27-я пушечная артбригада, два иптапа, один полк PC и все прочие средства усиления, находящиеся в пределах разгранлиний 69-й армии, кроме танковых корпусов.

3. С 18.00 9.07.43 г. установить следующие разгранлиния:

От 6 гв. А справа: Грезное, Васильевка, Малая Псинка, Петровка, Чугуево, Юшково.

От 7 гв. А слева: р. Разумная, Мясоедово, Аркадьевка, Новоселовка, Нечаевка, Великомихайловка.

4. 49 ск в составе 11 и 270 сд исключить из состава 69-й армии и включить в состав 7-й армии.

5. Командующим 6-й и 7-й гв. армиями до 18.00 9.07.1943 г. передать отходящие от вас войска в состав 69-й армии по акту.

Исполнение донести»[165].

Этот документ наглядно доказывает, что руководство Воронежского фронта не только предугадало действия противника на ближайшие дни, но и приняло своевременные меры по улучшению управления войсками, защищавшими армейский (тыловой) рубеж. Концентрировало в одних руках управление войсками на прохоровском и корочанском направлениях, серьезно усиливало и оборону на этих направлениях. Уже к исходу дня 9 июля основные силы 5 гв. ТА сосредоточились в районе Бобрышово, Средняя Ольшанка, Марьино, Прохоровка. Армия получила задачу усилить оборону стрелковых частей. Поскольку в боях под Прохоровкой самое активное участие принимали войска 69А, в табл. 16 приводится ее боевой состав на 5 июля 1943 г.

В 23.00 Ротмистров подписал боевое распоряжение № 04, получив которое 18 отк должен был занять оборону на северном берегу р. Псёл на рубеже: Веселый, Полежаев, южная окраина Прелестное, южная окраина с. Александровска[166].

Танки и артиллерийские орудия было приказано закопать. В резерве командир корпуса должен был иметь не менее одной танковой бригады на левом фланге, то есть в направлении Сторожевое, будучи готовым к отражению атак противника и к активным наступательным действиям с рассветом 10 июля.

Этим же распоряжением ставилась задача генерал-майору Б.С. Скворцову, командиру 5 гв. Змк, выдвинуть на северный берег р. Псёл – на участок р. Запселец, исключая Веселый, две механизированные бригады и занять оборону встыке с правым флангом 18 отк. Таким образом, в ночь на 10 июля на прохоровском направлении и в излучине р. Псёл в тылу уже занятого войсками подготовленного оборонительного рубежа был создан сильный второй эшелон.

Авторы некоторых исследований обвиняют командующего 5 гв. ТА, а вместе с ним и штаб фронта в непродуманности их действий при выводе танковой армии на рубеж обороны в излучине р. Псёл и под станцией Прохоровка. Так, бывший участник тех боев, ветеран 5 гв. А Г.А.Олейникова утверждает, что якобы для двух армий – 5 гв. А и 5 гв. ТА – были выделены в одно и то же время одни и те же участки обороны. Кроме того, Олейников утверждает, что Ротмистров в приказе командованию корпусов не указал, с кем необходимо взаимодействовать при выходе на рубежи, кто несет ответственность при сдаче участков обороны, во время сдачи и приема, кто ответствен за стыки… Получается, что командующий танковой армией не выполнил элементарные уставные обязанности: потребовать от подчиненных наладить взаимодействие как в собственных соединениях, так и с соседями[167]. Олейников, на мой взгляд, ставит все с ног на голову и, не разобравшись толком в ситуации, обвиняет во всех грехах вышестоящее командование. На самом деле все было иначе.

Приказ на оборону был отдан войскам 5 гв. ТА вечером 9 июля, когда они уже находились под Прохоровкой, а командующий 5 гв. А отдал приказ в 9 июля в 4.30 – о занятии того же участка войсками 32 гв. и 33 гв. ск, которые только готовились к маршу и были от Прохоровки на расстоянии суточного перехода.

Только 10 июля в 14.30 боевым распоряжением № 061/ОП командование 5 гв. А требует:

«1. Под личную ответственность командиров корпусов и дивизий части армии вывести на указанный рубеж к 4.00 11.07.43 г., где полностью занять оборону.

2. Особое внимание обратить на противотанковую оборону, для чего в первую очередь выбросить на рубеж обороны артиллерию»[168].

А кто же должен был оборонять эти рубежи в течение суток, пока 5 гв. А двигалась к станции Прохоровка? Танкистам было некого менять на указанном рубеже. Они окопались за стоявшими впереди частями 52 гв. сд, 11 мсбр, 99 тбр, 26 тбр (на участке Васильевка, железная дорога) и 169 тбр (у х. Сторожевое), а через сутки сдали участки обороны соединениям 5 гв. А. Что же касается взаимодействия, то автор исследования просто невнимательно читал документы – командарм четко расписал ответственность за стыки. Так, например, ответственность за стык между левым флангом 5 гв. Змк и правым флангом 18 тк нес генерал-майор Б.М. Скворцов. Так написано в распоряжении.

5 гв. Зтк, несмотря на приказ, не смог в установленное время покинуть занимаемый рубеж, да и потрепан он был изрядно. Его 20 гв. тбр лишь вечером 9 июля, передав участок обороны и всю материальную часть («Т-34» – 10 шт., в том числе исправных – 2; «Т-70» – 9 шт., в том числе исправных – 3) 21 гв. тбр, вышла в район с. Красное[169]. Причем ее мотострелковый батальон остался в обороне и находился там до его смены в ночь на 11 июля. 22 гв. тбр (8 танков «Т-34» и 5 танков «Т-70»)[170] вместе с 21 гв. тбр также никуда не уходила до 6.00 10 июля, а 6 гв. мсбр была выведена из этого района лишь вечером 14 июля. Не в полном составе ушел и 10 тк. Его 11 мсбр оставалась на прохоровском направлении до вечера 12 июля.

О том, какие силы были использованы для создания второго эшелона юго-западнее Прохоровки, мы уже говорили. Рассмотрим теперь боевые порядки соединений первого эшелона. В излучине р. Псёл, по ее северному берегу, закрепились части 52 гв. сд: на участке курган в 500 м сев. Ключи, 1,5 км юго-зап. высоты 226.6 – 151 гв. сп; высота 226.6, роща юго-вост. Ключи – 155 гв. сп; тропа 1,5 км вост. высоты 226.6, х. Полежаев – 153 гв. сп. Дивизионы 124-го гв. артполка заняли оборону за окопами стрелковых подразделений: 1 км северо-западнее х. Полежаев и 400 м юго-восточнее х. Веселый. Непосредственно на гребне высоты 226.6 окопался 3 мсб 11 мсбр.

На левом (юж.) берегу, в селах Васильевка и Андреевка, оборонялись 99 тбр подполковника Л.И. Малова с двумя батареями 1502 иптап из 2 тк, а также 1 и 2 мсб 11 мсбр.

Наиболее удобным местом для применения танков противника был участок между селами по левому берегу реки и урочищем Сторожевое. Его удерживал 285 сп 183 сд[171]. Согласно плану обороны полосы 183 сд, утвержденному комдивом генерал-майором А.С. Костициным 20 мая 1943 г., этому полку отводился участок тыловой оборонительной полосы Васильевка, Виноградовка, выс. 258.2 (иск.), совхоз «Октябрьский». Он имел протяженность по фронту 11 км. Участок с. Васильевка, совхоз «Комсомолец», высота 258.2 (сев. х. Тетеревино), с. Ивановский Выселок обороняли 1 и 2 сб 285 сп, усиленные 2-м дивизионом 623-го арт. полка 183 сд. На 30 июня полк имел численность 1748 человек и располагал следующими средствами обороны: винтовок – 878, ППШ – 41, ручных пулеметов – 43, станковых пулеметов – 17, 50-мм минометов – 8, 82-мм минометов – 23, 120-мм минометов – 5, 45-мм ПТО – 6, 76-мм ПТО – 4, ПТР – 54[172].

Командовал полком 35-летний подполковник А.К. Карпов. Александр Карпович родился в Ленинграде. Окончил пять классов общеобразовательной школы. В январе 1930 г. призван в ряды РККА, служил в 16 сд Ленинградского военного округа. Там же окончил полковую школу, а в 1937 г. – курсы старших адъютантов (начальников штабов) стрелковых батальонов для находящихся в запасе. На этом его военное образование окончилось, однако Александр Карпович сумел хорошо освоить военное ремесло. До самого конца войны он командовал полком, награжден пятью орденами, в том числе и тремя полководческими: Суворова 3-й степени (1943), Александра Невского (1944) и Кутузова 3-й степени (1945). Удостоиться таких наград в годы войны даже командующему фронтом дорогого стоило, а командиру полка стрелковой дивизии – тем более.

В начале 1943 г. Карпов назначается командиром 285 сп 183 сд. В ночь на 6 февраля сводный отряд 1-го стрелкового батальона 285 сп под командованием заместителя командира батальона по строевой части капитана А.И. Ткачева, совершив 40-км марш, утром с боем овладел станцией Прохоровка. Через пять месяцев Александру Карповичу предстояло пережить в этих местах одно из самых тяжелых испытаний в его военной жизни – две недели тяжелых оборонительных боев.

Полк участвовал в боях уже с 6 июля, но с 10 июля он оказался перед острием ударного клина 2 тк СС. Забегая вперед, скажу: его бойцы и командиры проявили мужество и мастерство в борьбе с превосходящими силами противника и сыграли важную роль в обороне Прохоровки. Уже после войны А.К. Карпов не раз приезжал на места былых боев. И всегда бывал на участке обороны своего полка. Как рассказывал мне один из очевидцев, было невозможно без душевного трепета смотреть, как в чистом поле с букетом цветов стоит старый солдат и, не скрывая слез, молча вспоминает погибших однополчан.

На х. Сторожевое занимала оборону 169 тбр подполковника И.Я. Степанова из 2 тк (в строю 30 танков, из них легких – 15) вместе с 3 сб 285 сп. На рубеже Андреевка, железная дорога, х. Сторожевой – 26 тбр полковника П.В. Пискарева из этого же танкового корпуса. Боевые машины всех трех бригад были зарыты в землю (кроме резерва комбригов), их планировалось использовать как орудия ПТО. В то же время каждое соединение имело задачу подготовить контратаку. Так, подполковник Л.И. Малов получил приказ: быть готовым ударить танковой группой в двух направлениях – Михайловка, Грезное и Михайловка, выс. 255.9.

До 10 июля эсэсовцы особенно настойчиво стремились прорвать оборону в двух местах: в излучине р. Псёл и в направлении х. Тетеревино, с. Ивановский Выселок, х. Сторожевое.

В течение четырех дней, начиная с 6 июля, когда войска Хауссера вышли на подступы к станции Беленихино, дивизии 2 тк СС боевыми группами предпринимали атаки на рубеже Ясная Поляна, Ивановский Выселок. Нанося удары из района х. Тетеревино в направлении Сторожевое, Беленихино, Лески, немцы искали слабые места в нашей обороне.

Большую помощь стрелковым частям в это время оказывали танковые бригады 5 гв. тк. Утром 10 июля ему предстояло уйти из района Беленихино вслед за 10-м корпусом В.Г. Бурко. Поэтому особенно опасным был участок Ивановский Выселок, Тетеревино. Гитлеровцы еще 6 июля сумели вклиниться в нашу оборону у высоты 258.2 и в течение этого времени проявляли там большую активность. Кроме того, разведка доносила о сосредоточении в Тетеревино более сотни танков. Учитывая это обстоятельство командующий 69А в ночь на 10 июля решил провести перегруппировку сил.

Еще в 1.50 девятого июля частным боевым приказом № 00950/ОП генерал В.Д. Крючёнкин предупредил командира 48 ск генерал-майора 3.3. Рогозного:

«…2. 48 ск (183, 93, 89 сд, 121, 123-й батальоны ПТР) оборонять рубеж Васильевка, Тетеревино, Гостищево (иск.), Хохлово и не допустить прорыва танков противника.

Особое внимание направлениям: а) Красный Октябрь, Прохоровка, Призначное; б) Шопино, Сабынино, Большие Подъяруги»[173].

В полосе обороны 69А под Прохоровкой после ухода 10 и 5 гв. тк осталось лишь одно подвижное соединение – 2 тк. Корпус подчинялся непосредственно Н.Ф. Ватутину, который сообщил А.Ф. Попову в телефонном разговоре: «Противник на фронте Васильевка, Беленихино сосредоточил не менее 250 танков, и надо полагать, что 10 июля перейдет в наступление на этом участке»[174]. Однако в столь напряженной обстановке подобная схема подчинения корпуса не позволяла в случае какого-либо осложнения своевременно его использовать. Поэтому 2 тк был передан командующему 69-й армией. В 3.00 10 июля В.Д. Крючёнкин подписал приказ:

«Командиру 2-го танкового корпуса.

Частный боевой приказ № 00967/ОП штарм 69 10.07.43 г., 3.00.

1. Противник сосредоточил крупную группировку танков на фронте Васильевка, Беленихино. С утра 10.07.43 г. надо ожидать его наступления в восточном и юго-восточном направлениях.

Командующий фронтом приказал:

2 тк с 00.00 10.07.43 г. подчинить мне.

Приказываю:

2 тк, оставаясь в прежнем районе, подготовить контратаки:

– на северо-запад, в общем направлении Грезное, Кочетовка;

– на юго-запад, в общем направлении Беленихино, Яковлево;

– на юг;

– на юго-восток, совместно со 2 гв. Ттк.

2. Получение подтвердить. Исполнение донести к 8.00 10.07.43 г.»[175].

На приказе стоит пометка: «Получено 7.00 10.07.43 г. НО-1» и надпись:

«Начальнику штаба. Для исполнения. 10.07.43 г. Попов».

В это же время был подписан еще один частный боевой приказ – № 00969/ОП штаба 69А на перегруппировку войск:

«Командиру 2 тк, 2 гв. Ттк, 48 ск.

1. Противник сосредоточил крупную группировку танков на фронте: Васильевка, Беленихино. С утра 10.07.43 г. надо ожидать его наступления в восточном и частью сил в юго-восточном направлениях.

Приказываю:

1. Организовать сильную оборону на фронте Васильевка, Беленихино и отразить наступление противника, не допустив ни в коем случае его прорыва, для чего:

– к 5.00 10.07.43 г. сменить 2 гв. тк 93 гв. сд, а 2 гв. тк вывести в район Беленихино, Лески, Шахово, Дальний Должик. Штакор 2 гв. тк – Плота.

2. 89 гв. сд прочно оборонять полосу:

х. Калинин, огибая лес вдоль р. Липовый Донец, на выс. 187.7 и далее по западному берегу.

3. Исполнение донести к 8.00 10.07.43 г.»[176].

Таким образом, командование Воронежского фронта предпринимало существенные меры, стремясь усилить оборону на прохоровском направлении, в том числе и за счет подходивших войск, переданных из резерва Ставки ВГК.

Расчет 45-мм противотанкового орудия сержанта Н. Николаева ведет огонь по противнику. Излучина реки Псёл. прохоровское направление. Июль 1943 г. (РГАКОД)

Итак, на утро 10 июля трем дивизиям эсэсовского корпуса противостояли соединения двух советских армий – 6 гв. и 69А, стык флангов проходил по р. Псёл. В полосе наступления мд СС «Мертвая голова»: на участке выс. 211.9, 207.8, Ильинский оборонялась 51 гв. сд 6 гв. А; Ключи, выс. 226.6, Полежаев (по северному берегу р. Псёл) – 52 гв. сд 6 гв. А, а перед мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас райх»: на участке Васильевка, балка Моложавая, свх. «Комсомолец», Ивановский Выселок, Сторожевое – 285 сп 183 сд и 11 мсбр 10 тк, МТС.

2-й гв. Тацинский танковый корпус и 6 гв. мсбр 5 гв. Стк занимали оборону: 1 км сев. – зап. Беленихина, будка 1 км сев. Тетеревина, Жимолостного.

3a 285 сп, во второй эшелон, окопались бригады 2 тк генерал-майора А.Ф. Попова. По замыслу советского командования корпусам Попова и Бурдейного предстояло «огнем и гусеницами» укрепить рубеж стрелковых частей, создать своеобразный бронированный обруч тыловой полосы на направлении вероятного удара 2 тк СС. Однако осуществить этот план было непросто. К началу Прохоровского сражения 2 тк и 2 гв. Ттк понесли ощутимые потери. На 8.00 10 июля они имели в строю в общей сложности 257 танков трех типов: «Т-34», «Т-70» и «Мк-4», в том числе 2 тк – 116 танков, 2 гв. Ттк – 141.

Особенно пострадал 2 тк. Так, если во 2 гв. Ттк бригады были укомплектованы техникой в среднем на 88–89 % от штатной численности, то во 2 тк 26 тбр имела в строю 58 % танков, 99 тбр – 55 % и 169 тбр – 55 %, 15 гв. отпп – 57 %. Вместе с тем из 89 танков, находившихся в трех бригадах 2 тк, 43 – легкие «Т-70» (подробнее см. табл. 17). Учитывая, что корпус находился на острие главного удара вражеского соединения СС, еще сохранившего значительные силы (в первый же день сражения против него действовали части всех трех дивизий корпуса Хауссера), то качественный состав его танкового парка существенным образом влиял на его возможности и результаты боевой работы.

Рассмотрим ход боевых действий на прохоровском направлении. Как свидетельствуют обнаруженные документы, первым перешел к активным действиям сосед мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» справа – дивизия «Мертвая голова».

Главным естественным препятствием при наступлении немцев на северо-восток была р. Псёл. Ширина ее русла сравнительно небольшая – от 20 до 30 м. Однако широкая – до 200 м – золотистая пойма представляла серьезное препятствие для танков. В ночь на 10 июля мотопехота мд СС «Мертвая голова», переправившись через реку, предприняла попытку захватить плацдарм на правом берегу, чтобы обеспечить наведение понтонного моста для переправы танков. Эта попытка были отбиты а частями 52 гв. сд и огнем артиллерии из районов Васильевки и Андреевки.

Уничтоженный советской артиллерией танк «Т-3» из мд СС «Мертвая голова» в районе излучины р Псёл Прохоровское направление. Июль 1943 г. (Архив автора)

Следует заметить, что противник верно выстроил свои действия, решив захватить плацдарм именно в излучине р. Псёл. Известно, что излучина реки, обращенная в сторону наступающего, является наиболее удобным местом для форсирования, так как исключает фланкирующий огонь обороняющихся. В то же время обороняющиеся за рекой войска подвергаются уничтожающему огню не только с фронта, но и с флангов.

Командование 2 тк такое развитие событий предполагало. В ночь на 10 июля разведка обнаружила сосредоточение боевой техники противника в районе балки Моложавая, а захваченный у совхоза «Комсомолец» пленный из мотополка мд СС «Мертвая голова» сообщил о предстоящем утреннем наступлении на с. Васильевка. На усиление 2 мспб 11 мсбр, оборонявшего село, была направлена 99 тбр. Ее мотострелковый батальон с двумя батареями 1502 иптап занял оборону на северо-восточной окраине с. Васильевка, на вост. окраине – истребительно-противотанковая батарея, 2 тб окопался на северо-западной окраине с. Андреевка, а на северо-западной окраине с. Михайловка расположился резерв комбрига – 1 тб.

В 5.30 части мд СС «Мертвая голова» провели разведку боем силою до батальона мотопехоты при поддержке десяти танков в направлении этих сел – задача: прощупать их оборону и выяснить систему огня. После двухчасового боя противник отступил. Этот эпизод можно считать началом Прохоровского сражения.

Параллельно начала проявлять активность и мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Из оперативной сводки № 07 штаба 183 сд: «В 7.00 до роты пехоты противника при поддержке пяти танков предприняли атаку 1-й и 2-й стрелковых рот 285 сп. Атака отбита.

С 6.00 до 9.30 группы самолетов в количестве от 20 до 25 «Ю-88» в сопровождении истребительной авиации в количестве 10–15 самолетов «Me-109» непрерывно бомбили с пикирующего и больше с горизонтального полета районы 1-го и 2-го батальонов 285 сп. Над другими районами авиация противника особой активности не проявляет, за исключением полетов отдельных самолетов с целью разведки»[177].

В 8.00 командир 2 тк генерал-майор А.Ф. Попов доложил генерал-лейтенанту В.Д. Крючёнкину о скоплении в балке Моложавая (севернее совхоза «Комсомолец») до пехотного батальона, до двух артиллерийских батарей, батареи шестиствольных минометов и 10 танков противника. Исходя из донесения разведки, свидетельствовавшего о концентрации частей врага между рекой и железной дорогой (прежде всего у с. Тетеревино), и наблюдая поведение противника утром, руководство 69А сделало вывод – эсэсовские дивизии готовятся к рывку на Прохоровку. Поэтому отданный ночью частный приказ № 00967/оп на проведение бригадами 2 тк контратак в направлении Грезное, Кочетовка с целью сковать действия немцев оставался в силе.

Контратака 99 тбр подполковника Л.И. Малова во взаимодействии с 11 мсбр полковника П.Г. Бородкина удалась. К 11.00 танки и мотопехота мд СС «Мертвая голова» были выбиты из сел Прохоровка (10 км западнее ж.-д. станции Прохоровка), Козловка и западной окраины с. Васильевка. Это несколько оттянуло время наступления на ст. Прохоровку, но противник от своего замысла полностью не отказался.

Наступление дивизии оберфюрера Виша началось в 10.45. Одновременно перешла к активным действиям в районе с. Козловка и Васильевка ударная группа мд СС «Мертвая голова». Как отмечается в документах 2 тк СС, это было сделано намеренно, с целью рассредоточить сильный огонь нашей артиллерии перед фронтом корпуса. Позиции 285 сп атаковали сразу два бальона 2-го гренадерского полка оберштурмбаннфюрера Х. Красса[178]. 2-й батальон хаупштурмфюрера (капитана) Г. Бекера в направлении юго-западных окраин свх. «Комсомолец», 1-й батальон штурмбанфюрера (майора) Р. Зандига – вдоль дороги Тетеревино – Ивановские Выселки в направлении изгиба железной дороги, 3-й батальон на бронетранспортерах сосредоточился в Тетеревине, в готовности быть введенным в прорыв на Прохоровку. Главным узлом сопротивления здесь был совхоз «Комсомолец», который располагался на рубеже с. Васильевка, с. Ивановские Выселки. От Васильевки до совхоза «Комсомолец» оборона проходила по краю глубоких балок, которые заканчивались в 300–400 м от ж.-д. насыпи, поэтому пройти к станции Прохоровка можно было, лишь овладев совхозом.

Непосредственно в совхозе оборонялся 2 сб при поддержке 2-го дивизиона 623 ап 183 сд. Используя хорошо подготовленный рубеж, подразделения 1 сб 285 сп сумели отбить атаку и удержать участок Васильевка – свх. «Комсомолец». В то же время первая линия обороны 2 сб – на рубеже свх. «Комсомолец» – Ивановский Выселок, на которую и пришелся основной удар боевой группы мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», была примерно через час прорвана. Но развить успех эсэсовцы не смогли. Путь им преградил плотный и хорошо организованный огонь войск второго эшелона – 169 тбр, 1502 иптап и 269 мп 2 тк. Наиболее сильно было укреплено направление: изгиб железной дороги – Ивановские Выселки – Сторожевое. В роще у Ивановского Выселка были зарыты танки 370 тб, 1-я и 2-я батареи 1502 иптап, а также 1-й дивизион 269 мп. После прорыва переднего края перед железнодорожным полотном значительная часть сил 2 сб закрепилась у с. Ивановский Выселок, здесь же находился командный пункт батальона.

В ночь на 10 июля прошел дождь, с утра было пасмурно, и низкая облачность не позволила применить авиацию. После полудня погода несколько улучшилась, и немцы на полную мощь использовали 8-й авиакорпус 4ВФ.

Над нашими позициями закрутилось «чертово колесо» – так солдаты окрестили особый способ бомбардировки, который применяли немцы. Выстроившись в круг, от 30 до 70 бомбардировщиков, сменяя друг друга, наносили удары. Они продолжались непрерывно, как правило, от 30 мин. до 2 час. За несколько минут до завершения бомбардировки к переднему краю выдвигалась большая группа бронетехники, впереди обычно шли тяжелые «тигры». К моменту прекращения бомбового удара танки оказывались в нескольких сотнях метров от наших стрелковых окопов. Пехота, не успев оправиться от бомбежки, вынуждена была отражать атаку танков. Выдержать такой удар, не имея второй линии траншей, как это было в районе совхоза «Комсомолец», – очень трудно. Этот прием «проламывания» боевых позиций немцы впервые применили на Курской дуге с целью преодоления нашей хорошо подготовленной в инженерном отношении и глубоко эшелонированной обороны.

В результате упорного сопротивления войск, преодолев железнодорожное полотно, гренадеры 1-го батальона СС не сумели дальше продвинуться и до 14.00 топтались на месте. Более успешно действовал неприятель у совхоза. После того как были выбиты с первой траншеи подразделения 285 сп юго-западнее свх. «Комсомолец» через полосу 2 сб оберфюрер Т. Вишь ввел разведотряд. Он имел приказ усилить удар и прикрыть левый фланг батальона.

К 13.00 эти два подразделения при поддержке всего артполка дивизии, роты «тигров» и дивизиона штурмовых орудий вышли на подступы к выс. 241.6, одновременно развернувшись, разведотряд нанес удар на запад в тыл подразделений 285 сп, оборонявших свх. «Комсомолец», и 371 тб 169 тбр, который располагался в лесу севернее совхоза. Из донесения 2 тк: «…В 14.20 дивизией «Лейбштандарт Адольф Гитлер» железнодорожный поворот в северо-восточном направлении был преодолен и высота 241.6, несмотря на ожесточенное сопротивление, вражеские контратаки, прежде всего танков из района совхоза «Сталинск», была взята». В указанное в донесении время эсэсовцы лишь вышли на гребень высоты, бой за нее продолжался примерно еще два часа.

В результате четырехчасового боя подразделения 285 сп были вынуждены оставить позиции. «Хорошо окопавшийся противник, – доносил штаб мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», – оборонялся ожесточенно, но после захвата позиций сопротивление ослабло. Многочисленные русские обратились в бегство»[179].

Бойцы 1 сб группами и поодиночке под давлением превосходящих сил противника отошли в район обороны 99 тбр в с. Васильевка. 2-й батальон, принявший основной удар в совхозе, был рассеян. Офицеры штаба занялись сбором бойцов, отходивших к ст. Прохоровка. Эсэсовцы смяли рубеж и 3-го батальона. Он вместе с танкистами 169 тбр оставил с. Ивановский Выселок и был вынужден отходить к х. Сторожевой. Потеря совхоза «Комсомолец» и с. Ивановский Выселок серьезно нарушила систему обороны на подступах к Прохоровке. Части противника использовали отход наших частей: группа танков мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» с десантом на броне, прикрыв свой левый фланг от огня нашей артиллерии из сел южного берега р. Псёл железнодорожной насыпью, попыталась развить наступление на северо-восток, к станции вдоль железной дороги. Параллельно мд СС «Дас райх» попыталась пробить оборону в районе урочища Сторожевое и прорваться в х. Ямки.

Командованием 69А и 48 ск, в состав которого входила 183 сд, были приняты экстренные меры. В 14.40 начальник штаба 48 ск полковник Щеглов направил с офицером связи письмо генерал-майору А.Ф. Попову:

«1. Противник силою до полка пехоты, при поддержке 50 танков, развернувшись в районе высоты 258.2, атаковал и прорвал передний край обороны 285 сп 183 сд и развивает успех в направлении Ивановский Выселок, Сторожевое.

2. Прошу помочь одной танковой бригадой контратаковать противника. О месте сосредоточения танковой бригады и о времени атаки прошу договориться с командиром 183 сд, КП которого расположен на южной окраине Красное»[180].

На документе есть отметка, что он получен в 16.20. Ближайшим к месту событий танковым соединением была 26 тбр. Ее танки еще 8 июля были вкопаны на рубеже Михайловка – отделение совхоза «Сталинское», что в полукилометре от железнодорожной насыпи. Получив просьбу соседа, генерал-майор А.Ф. Попов отдал приказ комбригу Пискареву о выдвижении к высоте 241.6 – району прорыва.

Благодаря принятым мерам враг был остановлен на восточных и северо-восточных окраинах совхоза фланговым огнем 99 тбр, 11 мсбр и 1502 иптап из сел, расположенных вдоль левого берега р. Псёл, и 26 тбр из района высоты 241.6. Кроме того, это направление было минировано саперными батальонами противотанкового резерва фронта, которые дислоцировались в Прохоровке. Из района станция Прохоровка, с. Ямки, с. Грушки, х. Сторожевое вели огонь части 27 иптабр полковника В.А. Малышкова. А в районе х. Сторожевое оборонялись части 169 тбр и 15-го гв. отдельного тяжелого танкового полка прорыва из того же 2 тк.

Сражались танкисты и мотострелки упорно и не позволили эсэсовцам прорваться в глубину обороны. Пример стойкости и самопожертвования продемонстрировали бойцы и командиры 15 гв. оттпп. В 13.30 полк предпринял контратаку по правому флангу 2-го танково-гренадерского полка мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», подразделения которого продвигались из с. Ивановский Выселок к х. Сторожевое. Бой был ожесточенный и кровопролитный. Полк предпринял уже 12-ю атаку находившимися в строю танками «Мк-4», а во главе эсэсовской колонны были замечены и «тигры». Английские 57-мм орудия «Черчилль» были бессильны перед их броней и мощью 88-мм пушек. (Более подробно об этих боевых машинах смотри «Приложение. Документ 2».) Кроме того, лишь только обозначился наступающий клин полка, как над ним повисли самолеты противника. Превосходство сил противника было очевидным.

15 гв. оттпп смог задержать продвижение противника, но при этом понес серьезные потери. Практически как танковая часть он существовать перестал. Из 12 танков на ходу осталось 3, причем 5 танков были подбиты и остались на территории, занятой врагом, один танк пропал без вести вместе с экипажем. Был убит командир 1 тб ст. лейтенант Королько, ранены 12 человек, в том числе и командир 2 тб капитан Иванин, получил тяжелую контузию в танке исполняющий обязанности командира полка подполковник Франков.

При спасении командира проявил смелость и находчивость ст. техник-лейтенант Наумов. Офицер под плотным артиллерийским огнем сумел один отремонтировать и заправить танк. Вытащил с поля боя, а потом эвакуировал в тыл подполковника. За проявленное мужество он был награжден орденом Красной Звезды[181].

Менее удачно для нас развивались события в излучине р. Псёл – в полосе обороны 52 гв. сд подполковника Г.Г. Пантюхова. Мд СС «Мертвая голова», несмотря на упорное сопротивление наших войск, форсировала реку и, после удара 80 бомбардировщиков, в 16.00 предприняла мощную атаку. «В 18.00 группа автоматчиков противника силой до взвода, – докладывал исполняющий обязанности начальника штаба дивизии майор К.Н. Турянский, – просочилась к переднему краю обороны 155 гв. сп и ворвалась в траншеи в районе 1,5 км юго-восточнее Ключи. В результате боя группа почти полностью уничтожена, остатки отошли в направлении рощи северо-восточнее совхоза «Красный Октябрь».

В 18.30 до полутора батальона пехоты и автоматчиков противника повели наступление в направлении Ключи из рощи сев. Прохоровки. Смяв оборону 151 гв. сп, противник ворвался в траншеи, оттеснив подразделения 151 гв. сп в северном направлении, стал развивать наступление в направление х. Веселый»[182].

Из сообщения штаба мд СС «Мертвая голова» на 18.00: «Группа Бекера после ожесточенного боя до 17.00 захватила 800-метровый участок севернее ручья (приток, впадает в Псёл. – З. В.). Двигается на высоту 226.6. Группа Баума наступает через ручей в лесу у Ключей. Русские бегут от бомбежки. Первая рота разведотряда перекрыла отход на север – местность 1,5 км южнее Веселый, ведет разведку х. Веселый»[183].

Из дневника донесения штаба 4ТА на 20.30: «…В послеобеденные часы частям дивизии СС «Мертвая голова» под ожесточенным вражеским артиллерийским и минометным огнем удалось создать плацдарм 1 км северо-западнее Пела у Красного Октября. Части дивизии установили связь с 11 тд у Кочетовки»[184].

Немецким командованием было принято решение использовать этот тактический успех и в течение ночи на 11 июля постараться перебросить за реку танки и штурмовую артиллерию, с тем чтобы боевая группа дивизии, усиленная бронетехникой, смогла утром прорвать позиции 52 гв. сд на всю глубину. Для этого спешно проводилось усиление подразделений гренадеров на плацдарм, а в район с. Красный Октябрь выслана мостовая колонна корпусного 680-го саперного полка. Для гвардейцев 6 гв. А этим планам было не суждено осуществиться.

К 21.00 контратакой 151 гв. сп, учебного батальона дивизии и роты танков 245-го отдельного танкового полка эсэсовцы были выбиты из второй траншеи. В течение ночи бои шли за овладение первой траншеей. К 4.00 11 июля части 52 гв. сд сумели вытеснить немцев из первой траншеи в районе х. Ключи, но полностью очистить излучину не удалось. Эсэсовцы прочно закрепились на плацдарме в районе «Красный Октябрь», х. Ключи, южные скаты выс. 226.6.

В некоторых источниках отмечается, что в этот день действия стрелковых частей подполковника Г.Г. Пантюхова поддерживали танковые подразделения 5 гв. ТА. Вот выдержка из книги «Битва под Курском. Оборонительное сражение (июль 1943 г.)», которая была подготовлена группой офицеров и генералов Генерального штаба Красной Армии в 1946 г.: «…Группа противника силой до пехотного полка и 50 танков из района Ключи (1 км северо-восточнее «Красный Октябрь») переправилась через р. Псёл и прорвалась к западным скатам выс. 226.6 (северо-восточнее Богородицкое). Однако контратакой второго эшелона дивизии, поддержанного танками передовой части 5-й гвардейской танковой армии, вышедшими в этот район к утру 10 июля, прорвавшийся противник был опрокинут»[185].

Из приведенной цитаты следует, что соединения танковой армии генерала П.А. Ротмистрова вступили в бой под Прохоровкой уже 10 июля. Это утверждение не соответствует действительности. 18 отк 5 гв. ТА, занявший в излучине оборону во втором эшелоне, действительно был готов оказать помощь оборонявшимся впереди стрелковым частям 52 гв. сд. В 17.00 10 июля командир корпусной артгруппы подполковник М.К. Синицын и командир 32 мсбр полковник М.Е. Хватов получили приказ поддержать огнем пехоту в случае прорыва противника, а через полчаса распоряжением начальника штаба танковые бригады корпуса были приведены в боевую готовность, но дивизия справилась своими силами.

Единственным танковым подразделением, которое непосредственно участвовало в боях в излучине р. Псёл в это время, была 4-я танковая рота 245 отп 6 гв. А. Этот полк под командованием подполковника М.К. Акопова был передан в подчинение командиру 52 гв. сд в ночь на 10 июля и в 6.00 утра занял оборону по северным скатам выс. 226.6. К этому времени в его составе находилось лишь 8 американских танков («МЗс» – 3 шт. и «МЗл» – 5 шт.). (Более подробно об этих боевых машинах смотри «Приложение. Документ 3».) Все боевые машины были в составе 4-й роты. Полк действовал в излучине четыре дня[186], в том числе и 12 июля, но в оперативных документах дивизии этот факт не отмечен. Об участии полка в боях совместно с 52 гв. сд упоминается лишь в приложении к оперсводке штаба Воронежского фронта № 00182 к 10.00 11.07.43 г. и отчете самого полка. Вероятно, поэтому и возникла путаница.

Итоги дня командование 2 тк СС подвело в 19.25. В это время было передано итоговое донесение в штаб армии. Вот цитата из этого документа: «Враг ожесточенно сопротивляется на северо-восточном и северном фронте (участке), угроза подвода танков и мотопехоты на участке Лески – Виноградовка – Беленихино (правый фланг корпуса). Мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» начала наступление в 10.00 из района (участка) Тетеревино в северо-восточном направлении и достигла в 11.30 поворота северо-восточнее Тетеревино. В 14.20 железнодорожный поворот северо-восточнее был преодолен и высота 241.6, несмотря на ожесточенные вражеские контратаки, прежде всего танками из совхоза «Сталинский», была взята. Сильный фланговый артогонь с северного берега р. Псёл замедлил продвижение дивизии.

Полк «Германия» (из мд СС «Дас Рейх». – З. В.) также перешел железнодорожный поворот южнее Ивановского Выселка и поворачивает на юг.

Мд СС «Мертвая голова» выступила в 10.00, но не могла из-за сильного вражеского артиллерийского и минометного огня форсировать Псёл. В 15.15 боевая (бронегруппа) Бекер продвинулась через Псёл севернее Козловки и в 15.40 ворвалась в первые вражеские траншеи. Наступление продолжается при поддержке штурмовой авиации.

Продолжение наступления, как предусмотрено (приказом – З.В.) на 10.07.43 г.

Облачно, местами дождь, состояние дорог удовлетворительное, местами плохое»[187].

К 21.00 десятого июля накал боевых действий под станцией Прохоровка спал, но бои в районе х. Сторожевое продолжались еще до полуночи. Заканчивался первый день Прохоровского сражения. Каковы оказались его итоги? Главное – войска Воронежского фронта сорвали план корпуса Хауссера, не дали ему выйти к с. Карташевка и овладеть станцией Прохоровка. Противник, несмотря на все усилия, смог продвинуться только на 2,5–3,5 км. Тем не менее захват одного из ключевых пунктов обороны на прохоровском направлении – совхоза «Комсомолец» – и создание плацдарма на правом берегу р. Псёл (что позволило начать строительство переправы для тяжелой техники) свидетельствовал, что силы у противника есть и отступать от намеченной цели он не собирается.

Следует отметить, что эсэсовцы в этот день не сумели в полной мере задействовать свой «конек» – танковый таран при поддержке бомбардировочной авиации. Танковый полк мд «Лейбштандарт Адольф Гитлер» не был введен в прорыв, действовали лишь «тигры» 13-й роты и дивизион штурмовых орудий. Причина этого – мины, да и прорвались эсэсовцы на довольно узком участке танкам на этом пятачке негде было развернуться. Даже если бы они и были введены в бой, то плотный огонь закопанных по башни наших боевых машин в сочетании с инженерными заграждениями нанес бы им значительный урон. Те же проблемы стояли и перед дивизией «Мертвая голова»: ей не удалось переправить бронетехнику на северный берег реки. При закреплении штурмовых групп на плацдарме гренадеров поддерживали лишь артиллеристы и расчеты шестиствольных минометов.

Примерно к 23.00 10 июля накал боевых действий юго-западнее ст. Прохоровка спал, но бои в районе Ивановского Выселка и в излучине Псёла продолжались еще долго. В.Д. Крючёнкин уже в конце 10 июля спешно принимает меры по усилению обороны юго-западнее Прохоровки. В связи с отсутствием резервов приходилось перегруппировывать уже задействованные части и соединения.

В 17.15 командарм передает 81 гв. сд генерал-майора И.К. Морозова в подчинение 48 ск. Соединение выводится во второй эшелон – на позиции по линии высота 147.0, с. Волобуевка, с. Сажное, с. Кривцово, с. Щолоковово с задачей, прочно удерживая этот рубеж, быть готовым совместно с 2 гв. тк контратаковать в направлении Беленихино, Малые Маячки – во фланг рвущимся в излучину р. Псёл и к станции Прохоровка дивизиям 2 тк СС. 81 гв. сд четыре дня вела тяжелейшие бои в окружении в районе Старый Город, Ближняя Игуменка (северо-восточнее Белгорода). Утром 10 июля она вышла из окружения, потеряв всю дивизионную, полковую и противотанковую артиллерию. На 3.00 11 июля в ней насчитывалось около 3500–4000 человек[188].

Для усиления непосредственных подступов к Прохоровке 227 сп 183 сд выводится на рубеж х. Сторожевое, Виноградовка, с. Жимолостное с задачей прикрытия южных окраин поселка и станции. «…Во второй половине дня 10 июля я получил приказ командира дивизии вывести полк с наступлением темноты на прежний участок обороны (в район с. Новоселовка, х. Киреев, х. Львов, с. Щолоковово), – вспоминал командир 227 сп майор В.Е. Сажинов. – Примерно во втором часу ночи, совершив 20-км марш, подразделения полка стали уже занимать оборону, как вдруг последовал новый приказ: продолжать марш и к утру занять участок обороны 285 сп юго-зап. Прохоровки.

Времени оставалось очень мало, пришлось двигаться форсированным маршем, чтобы занять позиции до рассвета. Напрягая все усилия, полк спешил выполнить поставленную задачу. И все же при подходе к участку обороны 285 сп нас застал рассвет, но, к счастью, с утра был плотный туман, начал моросить мелкий дождь. К 5 часам утра 11 июля 227 сп, совершив 28–30-км ночной марш-бросок из района с. Сажное через Шахово, с. Плота, с. Новоселовка, занял оборону, оседлав железную дорогу Белгород – Прохоровка в районе совхоза «1 Мая», или отделения совхоза «Сталинское», правее выступа леса и далее – к шоссе[189].

Для поддержки полка командиром дивизии была выделена сильная полковая артиллерийская группа (ПАГ) в составе двух дивизионов «катюш», артполка дивизии и двух армейских 120-мм минометов. Командиром ПАГ был назначен командир артполка дивизии майор Садовников. Скромный, толковый, замечательный артиллерист. Еще до подхода нашего полка артгруппа заняла подготовленные огневые позиции, а местность была хорошо пристреляна. Это была мощная огневая сила. Кроме этой поддержки полк располагал полностью укомплектованной своей артиллерией и минометами, а также несколько приданными противотанковыми орудиями»[190].

Но крайне важно было усилить первый эшелон обороны на главном направлении – совхоз «Комсомолец», высота 241.6, совхоз «Октябрьский» и на правом берегу реки. В ночь на 11 июля это и стало основной заботой командующего 69А и командира 2 тк. Соединению генерала А.Ф. Попова предстояло выполнять несвойственные ему функции – создать в кратчайший срок, за одну ночь, прочную оборону. Танковый корпус не был приспособлен к выполнению задач стрелковых дивизий, но делать было нечего: во-первых, он располагался ближе всех к этому району, вo-вторых, других резервов в 69А просто не было. Как не было их уже с 6 июля и у командующего Воронежским фронтом. Катастрофическая нехватка времени и недостаток резервов – эти два фактора явились определяющими при принятии решений в ходе боев под Прохоровкой. Наиболее отчетливо это проявилось в ночь на 11 июля.

Значение событий этого дня для обороны станции Прохоровка еще не оценено по достоинству военными историками, потому что, как представляется, всерьез никто историей Прохоровского сражения не занимался. По накалу боев, их результатам, количеству войск, перегруппированных под Прохоровку, важности решений, принятых в этот день командованием Воронежского фронта, 11 июля выделяется из всех дней сражения и сравнимо по напряженности и значимости лишь с 12 июля.

Это были очень сложные сутки для руководства Воронежского фронта. В течение ночи и рассвета 11 июля практически заново были созданы и заняты войсками две линии обороны у станции. Мощное давление противника вынудило принять решение о нанесении фронтового контрудара у Прохоровки. Для этого в течение вечера и ночи были проведены подготовительные мероприятия (как это было сделано – тема отдельного разговора), перегруппированы войска, к концу дня неимоверными усилиями удалось отстоять станцию, а значит, и рубеж развертывания для контрудара. Все это стало основой для продолжения успешной обороны и предпосылкой будущей победы.

После оставления совхоза «Комсомолец» оборона юго-западнее Прохоровки потеряла прежнюю устойчивость. Ее основную силу составляли танковые бригады Попова и Бурдейного. Эти боевые фоормирования изначально не предназначались для удержания участка фронта, их сила – орудия, скорость и маневренность боевых машин. Они имели ограниченное количество пехоты, а при построении обороны стрелок – это тот самый «кирпичик», из которого она создается. Да и танков в этих бригадах после прежних боев оставалось мало.

Единственным свежим соединением, имевшим достаточное количество пехоты, была 58-я мотострелковая бригада 2 тк. По численности она равнялась полнокровному стрелковому полку и при наступлении корпуса выполняла функции пехоты, закреплялась на захваченных танкистами рубежах, уничтожала локальные узлы сопротивления, прикрывала танки. Слабым местом мотострелковых бригад было недостаточное количество артиллерии. При наступлении корпуса это практически не ощущалось – помогал огонь танков, но при обороне танкоопасных направлений артиллерия была крайне необходима[191].

Бригада была еще в пути к Прохоровке, и комкор ждал ее с нетерпением. Наконец в 21.20 в штабе 2 тк была получена шифрограмма от начальника штаба 58-й мотострелковой бригады майора М.С. Секуторова: «Кошелеву. Части и подразделения в 21.00 10.07.43 г. сосредоточились в Красное. Пехота после совершения марша нуждается в отдыхе»[192].

А через сорок минут начальник штаба корпуса полковник В.В. Кошелев направляет в бригады, и прежде всего командиру 58 мсбр подполковнику Е.А. Болдыреву, боевое распоряжение № 136:

«Командир корпуса приказал:

1. Командиру 58 мсбр с получением настоящего немедленно маршем вывести бригаду в район Михайловка, Андреевка, лес севернее х. Сторожевое, выс. 245.8 и занять оборону на рубежах:

а) двумя мспб с двумя батареями артдива на рубеже (иск.) Васильевка, выс. 241.6, ж/дорога;

б) одним мспб с одной батареей артдива на рубеже (иск.) ж/дорога, юж. опушка леса, что сев. Сторожевое. КП – совхоз «Октябрьский».

2. 99 тбр на прежнем рубеже обороны – Васильевка, сев. отрог оврага юж. Васильевка.

26 тбр, обороняя прежний рубеж обороны сев. отрог оврага юж. Васильевка, выс. 241.6, ж/дорога.

169 тбр, обороняя юж. опушку леса сев. Сторожевое, обеспечить выход и занятие 58 мсбр указанный ей рубеж обороны.

По занятии 58 мсбр своего рубежа обороны танками и огневыми средствами 99, 26 и 169 тбр организовать узлы сопротивления в районах обороны мспб 58 мсбр по указанию ее командира.

3. Командиру 58 мсбр, полностью использовав весь имеющийся транспорт, в первую очередь выбросить на рубеж обороны артиллерию, минометы, ПТР, обеспечив их мерами боевого охранения.

4. Готовность обороны к 4.00 11.07.43 г.

5. Донесения присылать по выходе из района Красное, повыходе в район обороны, по окончании занятия обороны.

6. КП – западная окраина Правороть» [193].

На распоряжении стоит отметка майора М.С. Секуторова: «Получено в 0 час. 16 мин 11.07.43 г.».

Таким образом, в ночь на 11 июля первый эшелон обороны юго-зап. станции Прохоровка должен был возглавить командир 58 мсбр подполковник Е.А. Болдырев. По тревоге в 1.30 бригада выступила в указанный район, который располагался в 15–17 км от с. Красное. Усталые после дневного марша бойцы, нагруженные оружием, боеприпасами и продовольствием, еле шли. Они находилась в пути уже третьи сутки. Транспорта не хватало, имеющиеся автомашины перебрасывали снаряды, мины, тянули пушки и минометы. Это повлияло на скорость движения. Соединение не успело полностью сосредоточиться, подтянуть тяжелое вооружение и окопаться, прежде чем немцы начали атаку.

По приказу командующего фронтом на рубеж х. Веселый, с. Васильевка, х. Сторожевое к утру 11 июля предстояло выйти двум стрелковым дивизиям 33 гв. ск генерал-майора И.И. Попова. В излучину р. Псёл на рубеж х. Веселый, х. Полежаев выдвигалась 95 гв. сд. полковника А.Н. Ляхова; на рубеж с. Васильевка, с. Прелестное, х. Ямки – 9 гв. вдд полковника A.M. Сазонова. Эти два соединения должны были 11 и 12 июля сыграть важнейшую роль в удержании станции Прохоровка.

Первые части 95 гв. сд начали выходить на указанные позиции с рассветом 11 июля и сразу приступили к возведению инженерных укреплений под прикрытием впереди стоящих частей 52 гв. сд и 11 мсбр. Из оперсводки № 02 штаба 287 сп 95 гв. сд на 15.00 11.07.43 г.:

«1. В 18.00 287 гв. сп выступил по маршруту:

1 сб – Красное, Прохоровка и к 6.00 11.07 занял оборонительные рубежи вдоль дороги, идущей от с. Петровка на станцию Прохоровка. Линия обороны батальона: с. Петровка, сев. отроги балки, что сев. совхоза «Октябрьский».

2 сб – Драный, Мордовка, Прохоровка, совхоз «Октябрьский» и в 5.30 11.07.43 г. занял оборонительный рубеж вдоль дороги на Михайловку и доходит до горизонтали 240.

109 ср – Бахтеевка, Мордовка, Прохоровка, совхоз «Октябрьский» и заняла оборону в районе Михайловка, горизонталь 30 (видимо, имеется в виду отметка на карте 30. – З. В.).

3 сб – Зеленый, Мордовка, Прохоровка и сосредоточился районе двух мельниц Прелестное. Линию обороны не успели занять с наступлением рассвета. Штаб полка и спецподразделения расположились в отрогах балки, идущей от с. Петровка, станции Прохоровка. Тылы полка сосредоточились в с. Вышняя Ольшанка»[194].

Полк был усилен 109-й отдельной армейской штрафной ротой (оашр) (табл. 18).

287 гв. сп подполковника В.И. Соловьева[195] предстояло действовать в отрыве от основных сил дивизии. Согласно приказу командира 33 гв. ск 95 гв. сд был отведен район обороны на правом берегу р. Псёл. Полк же занял оборону на левом берегу – на окраинах сел Андреевка, Михайловка, Прелестное, сев. – вост. окраина совхоза «Октябрьский». Левее – на рубеже совхоз «Октябрьский», с. Лутово – занимали оборону части 9 гв. вдд.

9-я гв. воздушно-десантная дивизия сыграла основную роль при обороне станции Прохоровка 11 июля. Это было наиболее укомплектованное соединение 5 гв. А. Из семи дивизий армии она имела наибольшую численность личного состава – 9018 человек, максимальное число минометов – 170 шт.[196] В то же время она располагала наименьшим количеством орудий – 76 (остальные имели по 94–96 орудий). Поэтому командир 33 гв. ск генерал-майор И.И. Попов для ее усиления выделил 301 иптап.

Член Военного Совета Воронежского фронта генерал-лейтенант Н С. Хрущев говорит по телефону в штабе 5 гв. ТА в район ст. Прохоровка. Рядом: командующий ВТ и МВ фронта генерал-лейтенант А Д. Штевнез {в центре), командующий армией генерал-лейтенант П.А. Ротмистров (третий справа) и заместитель командующего фронтом генерал армии И Р. Апанасенко 10 июля 1S43 г. (Фото П. Тапочки РГАКФД)

Все танковые бригады 2 тк были задействованы в обороне, усиливая огонь орудий ПТО. 5 гв. ТА берегли для более масштабного дела, в этой связи возрастала роль артиллерии как главного и наиболее эфективного средства борьбы с танками противника. Система артогня строилась так, чтобы держать под обстрелом весь участок – от реки до с. Лутово. На наиболее опасном отрезке – от совхоза «Октябрьский» до ж.-д. полотна – было создано несколько артиллерийских рубежей. Боевой порядок 9 гв. вдд был построен в два эшелона. В первом эшелоне дивизии на рубеже юго-западных окраин совхоза «Октябрьский», с. Лутово окопался 26 гв. вдп под командованием подполковника Г.М. Кашперского. За ним вдоль дороги Карташевка – станция Прохоровка, прикрывая ее юго-зап. окраины и скаты высоты 252.4, – 23 гв. вдп, а на южных окраинах станции находился 28 гв. вдп майора В.А. Пономарева.

26 гв. вдп седлал железную и грейдерную дороги. Они проходили через центр его обороны. В свх. «Октябрьский» через железную дорогу по гребню высоты 252.2 (100 м от дороги на отделение совхоза «Сталинское») к юго-западным окраинам с. Лутово окопался 3-й парашютно-десантный стрелковый батальон (пдсб) капитана Д.М. Борискина[197] (состав см. табл. 19). За совхозом «Октябрьский» (перед балкой до дороги) занял оборону 1 пдсб – майора Аникина, в с. Лутово, фронтом на юг, – 2 пдсб гв. капитана Сабирова[198].

Огневые позиции артиллерии 9 гв. вдд располагались вдоль железной дороги: 3-я и 4-я батареи 301 иптап – на развилке дорог от совхоза «Октябрьский» к отделению совхоза «Сталинское». В боевые порядки 3 и 1 сб выдвинулся 3-й дивизион 7-го гв. вдап. Командный пункт дивизиона был оборудован на вост. окраине совхоза «Октябрьский». Слева от 3/26 гв. вдсп (за желеной бдорогой), в боевых порядках 2/26 гв. вдсп (перед юж. окраинами станции Прохоровка) 1/ 7-го гв. вдап.

В полосу 287 гв. сп на участке Михайловка – Прелестное окопались расчеты 1-й и 5-й батарей (по четыре 45-мм орудия) 301 иптап[199].

Таким образом, на 7-км участке с. Прелестное, совхоз «Октябрьский», с. Лутово 287 гв. сп и 9 гв. вдд имели около 100 орудий всех калибров (почти половина – 76-мм и 122-мм) и более 170 минометов. Такая концентрация артиллерии была намеренной. Советское командование ожидало главного удара в направлении поселка именно в этом месте – и не ошиблось. Но как показали дальнейшие события, даже этой сотни орудий оказалось недостаточно, чтобы сдержать танковый удар эсэсовского корпуса. Основной удар непосредственно на подступах к станции Прохоровка пришелся в этот день на 26-й гв. воздушно-десантный полк (состав см. табл. 20).

Как свидетельствуют данные таблицы, некомплект военнослужащих в полку составлял 683 человека (25 %). Из 162 ручных пулеметов в наличии имелось только 126, а из положенных 54 станковых – всего 44. Были сформированы, но не имели материальной части взводы 45-мм орудий во всех трех стрелковых батальонах (орудия были получены к началу боев).

Второй эшелон общей обороны у Прохоровки составляли 287 гв. сп, 26 гв. вдп и 227 сп и практически стоявшие в затылок им бригады корпуса Попова. На рассвете от командира 58 мбр в штаб 2 тк пришло несколько шифрограмм:

«Кошелеву.

Части к 5.00 вышли на рубеж обороны. Тяжелая матчасть подвозится. 11.07.43 г. Болдырев».

«Кошелеву. На участке 26 тбр окапывается 26-й полк 9-й воздушно-десантной дивизии. Прошу разрешения занять оборону одним батальоном сзади полка. Болдырев»[200].

Эти два сообщения помогают понять дальнейшее развитие событий. В них речь уже идет об участке обороны 26 гв. вдп 9 гв. вдд, который должен был в это же время занять оборону во втором эшелоне, на 3–4 км ближе к станции Прохоровка – за позициями 26 тбр на высоте 241.6. Разведка противника работала очень интенсивно. Немцы, вероятно, пронюхали, что оборона еще не укреплена как следует, и перешли в наступление не как обычно – около 4.00, а на час раньше – в 3.00.

Таким образом, части 58 мсбр не успели своевременно выйти в назначенный район и создать совместно с танковыми бригадами первый прочный рубеж по линии с. Васильевка, высота 241.6, х. Сторожевое и вынуждены были окапываться несколько восточнее. Они заняли оборону вместе с 26 тбр примерно в 1 км юго-зап. дороги Михайловка – ж.-д. будка, по восточным отрогам балки, которая идет от Андреевки к железной дороге.

26 тбр в предыдущие дни понесла серьезные потери. Из 53 танков только 8 июля 22 сгорели и 5 были подбиты, за 8–9 июля пропали без вести 150 человек. На 10 июля бригада имела на ходу 3 танка «Т-34» и 9 танков «Т-70». В 4.00 командир 15 гв. отпп по приказу командира 2 тк в ночь на 11 июля передал в подчинение комбригу-26 оставшиеся в полку на ходу 4 танка «Черчилль». Экипажи этих машин устроили засаду у свх. «Сталинское отделение».

Таким образом, первый эшелон обороны сместился восточнее, чем предполагалось. Южнее с. Васильевка, на вост. скатах высоты 241.6, занял оборону 3-й мотострелково-пулеметный батальон 58 мсбр, а 2 мспб окопался на вост. скатах этой же высоты ближе к шоссейной дороге. За этими батальонами окопались танкисты 26 тбр. Рубеж обороны перечисленных частей вплотную к шоссейной дороге не подходил, здесь был противотанковый ров с заминированными откосами. На его вост. стороне, объединяя обе дороги в районе ж.-д. будки, встык с левым флангом 2/ 287 гв. сп окопался 3/ 26-го гв. вдсп.

Этим частям предстояло принять первый удар мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» утром 11 июля, так как Хауссер решил атаковать именно на участке с. Васильевка, х. Сторожевое. Причина такого решения крылась в неготовности мд СС «Мертвая голова», так как корпусные инженерные части не сумели из-за плохих дорожных условий и сосредоточенного огня нашей артиллерии к утру доставить и развернуть понтонный мост для переброски тяжелых танков через р. Псёл. Наступать же без танковой поддержки после ночного ожесточенного сопротивления в полосе действий 52 гв. сд руководство корпуса СС не решилось.

Боевой порядок дивизии Виша напоминал трезубец: центральный и левый клинья – подразделения 2-го гренадерского полка, усиленного ротой «тигров» и штурмовыми орудиями, были направлены вдоль железной дороги через выс. 252.2 на Прохоровку и лес урочища Сторожевое, а левый – усиленный разведотряд (сосредоточен после 6.45) – против обороны сел Васильевка и Андреевка. Бригаденфюрер М. Симон должен был перебросить танки на северный берег и овладеть с. Карташевка, тем самым ликвидировать угрозу левому флангу мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Правый фланг этой дивизии по-прежнему прикрывала мд СС «Дас райх», действовавшая в направление ст. Беленихино – х. Сторожевое.

Наступил рассвет 11 июля. Остались сутки до начала контрудара, но главный вопрос – сумеют ли войска, обороняющие Прохоровку, удержать подступы к ней до утра, а значит, отстоять и рубеж развертывания ударной силы фронта – 5 гв. танковой армии – оставался открытым. Еще вчера эсэсовские дивизии, потеснив части 183 сд и танковые бригады 2 тк, овладели намеченным ранее рубежом ввода армии в бой. Где сегодня наши войска остановят противника? С этими мыслями с рассветом и приехал на НП 2 тк начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза A.M. Василевский. «Утро 11 июля наступило в относительном спокойствии: изредка постреливали орудия, вдали гудели одиночные двигатели, – вспоминал начальник разведки корпуса Е.Ф. Ивановский. – Занялся прохладный рассвет. По горизонту разлилось оранжевое половодье.

Несколько командиров, в том числе и я, находились безотлучно на НП корпуса, расположенном в окопе на огородах села Правороть. Помню, взглянул на часы: 4 часа 15 минут. Я стал наблюдать через стереотрубу, стараясь уяснить, что произошло на стороне противника за ночь. Отвел глаза, почувствовал, что кто-то настойчиво трясет за локоть. Командир отделения разведки сержант Сторожук говорил мне, сбиваясь на свой украинский:

– Товарищ пидполковник! Якэсь вэликэ начальство прийихало. Ось, воны вже сюды…

Подкатили две машины, из них вышли несколько генералов. Впереди – высокий, с седыми висками из-под полевой фуражки, на погонах у него большие, незнакомые мне звезды. Маршала я видел впервые и не сразу нашелся. Но когда он приблизился вплотную, я подтянулся, сообразил, что к чему, и представился по форме:

– Товарищ Маршал Советского Союза, начальник разведки второго танкового корпуса подполковник Ивановский.

Маршал A.M. Василевский поздоровался за руку, спросил:

– Как обстановка, товарищ Ивановский? Как ведет себя противник?

Я доложил последние данные о противнике, показал на местности и по карте положение наших частей. Неприметно мигнул Сторожуку, и тот понял, помчался за комкором.

Генерал Попов, прилегший на пару часов отдохнуть, явился незамедлительно. Маршал пожелал послушать его, и он стал докладывать, как нам показалось, с академической пунктуальностью. Указал направления на север и на юг, уточнил, что НП корпуса находится на околице села Правороть, водил при этом острием карандаша около карты, не касаясь ее.

На лице маршала промелькнула усмешка. Прервав мягким жестом речь генерала, он сказал просто:

– Ваша задача, товарищи, продержаться сутки на занятых рубежах, продержаться во что бы то ни стало. Ожидается, что на этом направлении немцы бросят в бой свои отборные дивизии «Великая Германия», «Рейх», «Мертвая голова»… Надо, повторяю, продержаться. Одни сутки… Завтра будет уже легче.

А.М. Василевский отозвал комкора в сторонку. Присели они в междурядьях кукурузы и минут десять беседовали наедине. Генерал Попов позже нам сказал:

– Завтра пятая гвардейская танковая армия Ротмистрова нанесет здесь удар.

Бились несколько суток, а тут еще удар… Силами целой танковой армии! Есть, однако, резервы у советского командования – радостно было это сознавать.

С полчаса пробыл маршал A.M. Василевский на нашем НП. А только уехал, и сразу же будто взорвалась тишина. Налетели с воем и смертоносным грузом бомбардировщики, начался массированный артобстрел. Разверзся на поле под Прохоровкой тот же ад кромешный, который бушевал здесь в предыдущие несколько суток… За это село, ничем особым не примечательное, дрались, как за крупный город»[201].

Из оперсводки № 09 штаба 183 сд на 13.00 11.07:

«…В 7.00 в районе Сторожевое и отделения совхоза «Сталинское» противник бомбардировал с горизонтального полета 20–25 «Ю-88» в сопровождении небольшой группы истребителей, эти же районы продолжают подвергаться бомбардировке с воздуха в течение всего дня группами 10–13 «Ю-88». Всего на 13.00 зарегистрировано до 250 самолето-вылетов.

По сведениям разведки, противник частями дивизий «Рейх» и «Адольф Гитлер» оставил заслон на рубеже Калинин, Петровский фронтом на восток и основными силами пытается пройти в направлении Прохоровки. В районе Тетеревино, Ивановский Выселок, совхоз «Комсомолец» установлено действие до 130 танков противника.

Дабы воспрепятствовать дальнейшему продвижению пехоты и танков противника, 227-й артполк в полном составе вышел в районы обороны 2 и 3 сб 285 сп. Без одного батальона, который остался на прежнем рубеже, 285 сп вышел в район северной окраины Виноградовки и занял оборону»[202].

Наступление началось перед рассветом. «Рано утром 11 июля начались ожесточенные бои на фронте дивизии, – вспоминал командир 3-го артдивизиона 623 ап 183 сд, в ту пору, капитан С.И. Чернышев[203], – особенно на подступах к Прохоровке.

Рассветало. Дежурный разведчик у стереотрубы вбежал в блиндаж и доложил:

– Товарищ капитан! В расположении противника между селом Тетеревино и совхозом «Комсомолец» построена новая деревня.

Я немедленно поспешил к стереотрубе. Не верилось, что немцы в течение одной ночи могут построить деревню. В 1942 г., принимая участие в боях под Ржевом, я знал о случае, когда перед фронтом, в расположении противника, исчезла большая церковь, бывшая у артиллеристов ориентиром. К тому же ночью не было слышно ни одного взрыва. В чем же дело?

Действительно, северо-восточнее села Тетеревино на расстоянии шести-семи километров от наблюдательного пункта виднелись в густой пелене тумана неясные очертания каких-то строений. Произведя угловые измерения на местности и сделав вычисления на карте, мы установили, что новый населенный пункт появился в чистом поле – в районе перекрестка дорог. Вчера в этом районе шел жаркий бой с немецкими танками, рвавшимися к Прохоровке.

Солнце стало пригревать. Туман быстро рассеялся, а вместе с ним и наше недоумение. В стереотрубе четко вырисовались контуры десятков танков, бронетранспортеров, автомобилей, растянувшихся на целый километр по полю…»[204].

Главные силы противник бросил на фланги – в район леса у х. Сторожевое и отделения совхоза «Сталинское», где оборонялись танкисты 169 тбр с 3-м батальоном 58 мсбр 2 тк и 227 сп 183 сд, а также в направлении Васильевка, Андреевка. Именно благодаря фланговому огню нашей артиллерии из х. Сторожевое и сел из долины р. Псёл был создан огневой мешок, через который немцы не смогли прорваться к Прохоровке 10 июля, после взятия совхоза «Комсомолец». Из донесений 2 тк СС: «11 июля 4.50. 2-й усиленный танково-гренадерский полк мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» под прикрытием атаковал лесной массив в 1,5 км юго-зап. с. Ямки для прорыва на Прохоровку… Под тяжелым огнем артиллерии с высоты 252.4, Прелестное, Петровка наше наступление остановлено. Танковый контрудар из леса в 10 км юго-зап. Прохоровки, южнее совхоза «Октябрьский» обнаружен противотанковый ров»[205].

Командир 227 сп майор В.Е. Сажинов вспоминал: «Враг не обнаружил нашего подхода и продолжал вести обычный методичный, редкий минометно-артиллерийский огонь. Примерно в седьмом часу утра туман рассеялся и моросящий дождь прекратился. Враг начал артиллерийско-минометную подготовку по переднему краю и боевым позициям нашего полка, и сразу же на склон, обращенный к нашей обороне, по обе стороны железной дороги стали выползать вражеские танки. Хорошо запомнилось, что они медленно выползали, часто останавливались и изредка стреляли из пушек, видимо, не сумев обнаружить наших хорошо замаскированных огневых точек. Впереди и уступами в глубине шли «Тигры», которые выделялись своими размерами и длинными стволами орудий, а в промежутках и за ними стали появляться другие танки. С наблюдательного пункта мы с майором Садовниковым насчитали уже более 140 бронеединиц, а они продолжали выползать. Пехоты противника еще не было видно. Полк как бы замер в ожидании и высоком нервном напряжении, но огня не открывал. Было условлено – открытие огня после залпа «Катюш». Эти минуты были очень напряженные, так как никто из нас, хотя много раз до этого участвовали в боях, еще не видел перед своими глазами такого большого количества танков врага. А вот то, что они не неслись лавиной, а ползли медленно, это успокаивало. Вскоре и как-то сразу за танками появились плотные цепи пехоты противника. Я отдал приказ на открытие огня, майор Садовников по телефону подал соответствующие команды артиллеристам. Заревел залп «Катюш», и сразу же ураган огня артиллерии и минометов обрушился на врага и бушевал в течение пяти минут с предельным темпом скорострельности всех систем. Почти весь обращенный к нам скат высоты забурлил в грохоте разрывов, подняв огромное облако черной пыли, закрывшей поле боя. В этом плотном земляном тумане то тут, то там виднелись багрово-темные расплывчатые очаги пламени от разрывов термитных реактивных снарядов и горящих машин. Но вот огневой шквал прекратился, и поднятая земля быстро осела, и относимое ветром с нашей стороны облако черной и серой пыли стало исчезать, огонь с переднего края начал затихать. Лишь отдельные огневые точки, орудия и минометы продолжали вести прицельный методичный огонь. Пехота противника в этой атаке была буквально сметена нашим огнем, и лишь жалкие, разрозненные и ошеломленные остатки ее вместе с уходящим облаком пыли исчезали за гребнем высоты.

Перед передним краем горело и догорало около десяти танков, в том числе и несколько «тигров», вероятно, от попадания термитных снарядов, и свыше двух десятков машин были подбиты. Остальные танки дальнейшее продвижение прекратили и, прикрываясь огнем друг друга, начали пятиться, а затем отошли на исходные позиции. Так была отбита первая атака врага. Полк понес незначительные потери, а врагу был нанесен большой урон. Успешное отражение этой атаки, показавшейся на первых порах очень грозной и устрашительной, дало нам большой перевес, ободрило личный состав полка и вселило твердую уверенность в собственные силы. В течение всего дня полк стойко удерживал обороняемый рубеж, успешно отразив еще шесть более тяжелых атак, чем первая.

Через два часа, уже с большими силами и средствами, враг перешел во вторую атаку в том же направлении по обе стороны полотна железной дороги. Началась она ударом с воздуха и сильным огневым налетом минометов и тяжелых орудий. Около 9 часов до 80 пикирующих бомбардировщиков «Ю-88» налетели на выступ леса левее участка обороны полка и впереди командного пункта. В роще, левее нас, дымились очаги и периодически рвались отдельные снаряды старого склада боезапаса. В разных местах горели участки леса, но ни людей, ни техники там не было. Не знаю, как и кем был подожжен этот участок леса, но теперь тлеющие очаги в нем, принятые за скопления войск, привлекли внимание врага. Фашистские самолеты принялись пикировать и яростно бомбить этот и без того израненный лес, который в течение 10–15 минут принял на себя весь бомбовый удар, не причинивший нашей обороне никакого ущерба. Отбомбившись, самолеты улетели, но, к нашему сожалению, тоже без потерь, и в этот день над нами больше не появлялись. Противник пошел в атаку, но перед передним краем опять был отбит с потерями для себя, но и наши потери начали возрастать»[206].

Ожесточенные бои развернулись и на левом берегу р. Псёл. В селах Васильевка и Андреевка дрались батальоны 11 мсбр, усиленные танками оставшейся здесь 99 тбр и двумя батареями 1502 иптап майора М.С. Иониса[207] из 2 тк. Шифровка командира 58 мсбр командиру 2 тк:

«Попову. Высота 252.2 – противника нет. Батальон на участке 99 по юж. окраине Андреевка, Михайловка, участок 26, скаты безымянной высоты 1,5 юго-зап. совхоза «Октябрьский», участок 169 уточняю. Веду бой, сильный артминогонь, большое количество авиации»[208].

Нашим передовым частям у х. Сторожевое большую помощь оказали гаубичные батареи 7-го гв. вдап. Их мощный заградительный огонь с закрытых позиций отсекал наступающую пехоту противника от танков. Стрелковым частям явно не хватало поддержки авиации. Бомбардировщики Люфтваффе буквально висели над полем боя. В небе иногда появлялись группы 5–10 советских самолетов, они ввязывались в бой с истребителями прикрытия 8-го авиакорпуса, но существенного влияния на общий ход событий это не имело. В 6.25 командир 1-го батальона хауптштурмфюрер (капитан) Бекер доложил в штаб 2-го гренадерского полка, что обнаружен противотанковый ров, который русские держат под сильным огнем, просил помочь подавить вражескую артиллерию. Противотанковый ров перед высотой 252.2 не был до конца завершен. Его возводили жители Прохоровского и Беленихинского районов и воины 285 сп 183 сд. Но с середины июня началось строительство участка железной дороги Старый Оскол – Ржава, и все силы местного населения были брошены туда. Поле перед рвом и обороной 9 гв. вдд было заминировано в ночь на 11 июля, но все эти заграждения делались наспех, поэтому и не могли остановить боевую группу мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Первая линия обороны и противотанковые заграждения дали десантникам возможность окопаться. К 7.00 дивизия полковника A.M. Сазонова находилась на боевых позициях и в основном была готова к бою.

Оберфюрер Т. Виш решил приостановить наступление и основательно прикрыть фланги. Именно благодаря фланговому огню нашей артиллерии из х. Ямки и северного берега реки был создан огневой мешок, через который немцы не смогли прорваться к Прохоровке 10 июля, после взятия свх. «Комсомолец». Опасался командир эсэсовской дивизии и танковых контратак, особенно из района х. Сторожевой и с. Ивановка. Разведка докладывала, что в этом районе сосредоточены значительные силы бронетехники русских. Поэтому в 6.30 командир 1-го гренадерского полка СС, расположенного в районе Большие Маячки, получил приказ: выдвинуться к с. Лучки (северные) и изготовиться к рывку через лес севернее х. Сторожевой. В 6.45 ставится задача командиру разведотряда дивизии на прикрытие левого фланга дивизии и 2-го гренадерского полка. Артполк и 55-й полк шестиствольных минометов получил приказ сосредоточить огонь по выявленным огневым точкам советской артиллерии по северному берегу р. Псёл.

Между 7.30 и 9.00 противник вел интенсивную обработку наших позиций артогнем и бомбардировочной авиацией. В 9.05 2-й гренадерский полк СС оберштурмбаннфюрера Х. Красса совместно с разведотрядом дивизии вновь перешел в наступление. Рота «тигров» и основная часть штурмовых орудий были сосредоточены на левом фланге полка. Они получили задачу: поддержать 2-й батальон штурмбанфюрера (майора) Р. Зандига. Двинулись в атаку на позиции 227 сп и подразделения 1-го батальона СС.

Около 10.00 гренадеры 1-го батальона СС, потеснив у железнодорожной насыпи правый фланг 227 сп, вышли к боевому охранению 9 гв. вдд – позициям 3 пдсб 26 гв. вдп на подступах к высоте 252.2 и свх. «Октябрьский» (3 км юго-западнее станции). Начался наиболее напряженный и тяжелый момент обороны Прохоровки 11 июля. От переднего края дивизии Сазонова до окраин станции оставалось примерно около 4 км.

«После прибытия в дивизию я был направлен в 26 гв. вдп в 3 сб помощником командира взвода, – вспоминал Александр Васильевич Селянин (в 1943 г. – главный старшина, связист. – З. В.). – Командира взвода связи не было, и мне пришлось исполнять его обязанности.

В Прохоровку пришли примерно в 22.10 и остановились на короткий привал. Командиры ставили задачу на оборону.

В это время к нам в батальон откуда-то пришел офицер на должность командира взвода связи… Командир 3-го батальона майор Д.М. Борискин приказал мне немедленно сдать взвод связи и принять взвод автоматчиков в 9-й стрелковой роте. Не дожидаясь, пока я приму взвод, Борискин сказал мне, что я со взводом назначаюсь в боевое охранение, и повел меня к командиру полка гвардии подполковнику Г.М. Кашперскому на получение задачи по боевому охранению.

После получения задачи мы вернулись в батальон, и Борискин начал формировать для меня взвод из личного состава 9-й стрелковой роты. Он хорошо знал людей и сам называл фамилии опытных и надежных бойцов и сержантов. Взвод усилили двумя противотанковыми ружьями, станковым пулеметом «максим» и ручным пулеметом. Всего было выделено в мое распоряжение 32 человека. Борискин поставил нам задачу:

– Товарищи! Вы назначены в боевое охранение. Ваша задача – не допускать разведку немцев к переднему краю нашей обороны. Помните приказ № 227. Ни шагу назад! Без приказа не отходить!

Заняли оборону. На правый фланг поставил ПТР и станковый пулемет «максим», на левый фланг – ПТР и ручной пулемет, в центре – автоматчики и ручной пулемет взвода. С командного пункта батальона мне дали связь. Ночь была тихой. Вдали видны отблески взлетающих осветительных ракет и слышны редкие глухие раскаты артиллерийских выстрелов. К рассвету выкопали окопы полного профиля и хорошо их замаскировали.

Наступило ясное, солнечное утро 11 июля. Местность хорошо просматривалась далеко вперед. В 7 часов (у меня были часы) увидел группу спокойно идущих немецких автоматчиков, человек 40. Видимо, разведка. Они шли на нас, но из-за кустарника нас не видели. Решил преждевременно себя не выдавать, подпустить их поближе и внезапным огнем уничтожить. Дал команду приготовиться к бою. Доложил обстановку командиру батальона. Пока немцы подходили, Д.И. Борискин и даже Г.М. Кашперский несколько раз звонили мне и спрашивали, почему я не открываю огонь. Но я выдержал, когда немцы прошли кустарник, и дал команду: «Огонь!»

Немцы сразу же открыли ответный огонь и пошли в атаку. Ни один немец не пытался повернуть обратно или сдаться в плен. Все немцы были уничтожены. Доложил об этом командиру батальона.

В 9 часов 30 минут увидел вторую группу немецких автоматчиков, численностью до роты, также идущих спокойно, но правее нас – метров 400–500. Немцы шли на правый фланг нашего батальона. Доложил об этом командиру батальона. Как только немцы подошли на уровень наших окопов, приказал открыть огонь из станкового пулемета «максим». Немцы залегли. Здесь их накрыли огнем наши артиллеристы и минометчики. Вся группа была уничтожена. Во время этого боя немцы впервые открыли ответный огонь из орудий и минометов по нашим позициям, но по нам огонь не вели. О результатах боя доложил командиру батальона.

В 10.30 увидел идущие на нас немецкие танки и несколько бронетранспортеров с пехотой, а за ними автоматчиков, развернувшихся в цепь. Танки шли двумя группами. Одна группа (до 10 танков), левее нас, на совхоз «Октябрьский» и вторая группа (более 10 танков), правее нас, встык нашего батальона с соседом справа. Доложил об этом командиру батальона. Атака немецких танков сопровождалась огнем артиллерии и минометов. В воздухе появились немецкие самолеты – группами одна за другой они бомбили передний край нашей обороны. Нам было видно, как над нами бомбы отрывались от самолетов и летели в сторону окопов батальона и в поселок совхоза «Октябрьский». Нас не бомбили. По немецким танкам и мотопехоте открыли огонь наша артиллерия и минометы. В левой группе было подбито два танка, в правой группе – четыре танка, было подбито несколько бронетранспортеров. Мы также вели огонь по танкам и пехоте. Мне доложили, что бронебойщик на правом фланге подбил танк. Немцы отошли. Мы остались на месте.

После этого немцы снова пустили разведку, примерно взвод автоматчиков. Теперь немцы двигались перебежками, маскируясь на местности. Шли прямо на нас. Доложил об этом командиру батальона и попросил уничтожить немцев минометным огнем, чтобы не раскрывать нашу позицию. Минометчики удачно накрыли группу и почти всю ее уничтожили, но оставшиеся в живых продолжали упорно двигаться вперед и были уничтожены огнем из пулеметов и автоматов буквально в 40 м от окопов. О результатах боя доложил командиру батальона. Он спросил о потерях. Я доложил, что потерь нет. Он поблагодарил меня и сообщил, что в ротах большие потери от артиллерийско-минометного огня и бомбежек»[209].

Примерно в 10.30 1-й батальон эсэсовцев овладел частью противотанкового рва южнее высоты 252.2 и начал ее штурм. Саперы первой роты приступили к разминированию проходов для бронетехники. Наблюдая за ходом боя, оберфюрер Т. Виш решил, что перелом близок, и отдал приказ командиру бронегруппы штурмбанфюреру И. Пайперу[210] о выдвижении к переднему краю в полосу 1-го батальона. Группа являлась ударным клином соединения Виша, она состояла из 3/2-го гренадерского полка СС на бронетранспортерах и 2/1-го танкового полка СС под командованием штурмбанфюрера М. Гросса[211]. Около полудня бронетехника выдвинулась к противотанковому рву и началась ее переброска через подготовленный саперами проход. В это время шла интенсивная бомбардировка выс. 252.2 и свх. «Октябрьский».

Офицеры мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» слушают приказ по радио. Район ст. Прохоровка Июль 1943 г (Фото Кинга NARA USA)

Из боевого донесения № 103 на 13.00 11 июля командира 2 тк командующему 69А:

«В 12.25–12.50 авиация противника, до 80 самолетов, бомбила боевые порядки частей корпуса.

…2. Части корпуса упорно обороняют прежний рубеж, неся большие потери от танков и авиации противника.

…4. Прошу самым срочным порядком оказать помощь истребительной и бомбардировочной авиацией и танками 2 гв. Ттк»[212].

Воздушный удар, о котором идет речь в донесении, наносил 8-й авиакорпус по просьбе командования мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Передний край обрабатывали сильно и методично. Было ясно – готовится новая атака. Интенсивность бомбардировок была высокой. Но как только уходили «юнкерсы» и «мессершмитты», тут же оживали советские артиллерийские орудия.

Участник сражения штурман (ефрейтор) танкового полка мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» В. Рес вспоминал: «…Что касается оборонительных сооружений… Они были… мощными… Танковые укрытия наши штурмовики могли уничтожить только с тыла. Для нас это было полной неожиданностью. Раньше мы с таким не сталкивались, потом – да.

Там были настоящие профессионалы. Они действовали осознанно, но были и такие, просто необученные, которые хаотично бегали между танками. Их просто, как зайцев, отстреливали. Отсюда и такие потери. Мы не подсчитывали потери противника, повсюду мы видели множество пехотинцев, раненых или убитых, обгоревших танкистов. Это были хорошие танкисты… в кожаной униформе. Это единственный недостаток, потому что, когда горел танк, загоралась и униформа. Горящие танкисты выпрыгивали из танков, катались по траве и все равно погибали. Это было ужасно – то, что мы видели»[213].

Очередная атака началась в 13.00. Эсэсовцы выдвинули на расстояние 1,5–2 км не только бронетехнику, но и полевую артиллерию. Ветераны-десантники вспоминали, что в это время с их позиций можно было видеть, как немцы выкладывали снаряды и мины прямо на грунт, готовясь поддерживать танки непосредственно из их боевых порядков. Такая наглость врага не осталась безнаказанной. Командир 3 пдсб капитан Д.М. Борискин, получив координаты батарей противника от боевого охранения, передал их в штаб дивизиии. Гаубичные батареи артполка с ответом не замедлили, точно накрыв вражеские позиции.

Майор В.Е. Сажинов вспоминал: «Кажется, во время пятой атаки (точно не помню), но уже во второй половине дня враг оказал больший нажим на левый фланг нашего полка, который оборонял 2-й стрелковый батальон капитана Катанцева. Семь вражеских танков с автоматчиками вклинились в районе обороны 5-й (или 4-й) роты. Им путь преградили бронебойщики мл. лейтенанта Ухналева. Артиллеристы поставили плотную стену заградительного огня. Из резерва в контратаку была направлена рота автоматчиков. Пример мужества и отваги в этом бою показал мл. лейтенант Ухналев. Он вскочил на броню вражеского танка и в открытый люк бросил две гранаты, сам спрыгнул, но не успел отбежать, последовал сильный взрыв. Гранатами был уничтожен экипаж танка и взорвался боекомплект, а Ухналев был тяжело ранен. Десант вражеских автоматчиков был уничтожен огнем 2 сб и контратакой роты автоматчиков, и положение на участке восстановлено.

Пленных взять не удалось, но враг на этом маленьком участке оставил более 50 человек убитыми. В большинстве солдатских книжек, взятых у убитых, были отметки о том, что они принадлежат танковой дивизии «Рейх», а в нескольких книжках значилась принадлежность к танковой дивизии «Адольф Гитлер». Стало ясно, что перед участком обороны полка наступают танковые дивизии «Рейх» и «Адольф Гитлер». Этот вывод потом подтвердился показаниями пленных и другими документами»[214].

Примерно в 13.30 танки группы Пайпера при поддержке мотопехоты 1-го батальона вышли вдоль железнодорожного полотна на гребень высоты 252.2 и отбросили подразделения 26 гв. вдсп на восточные скаты. После чего, развернувшись на север, атаковали свх. «Октябрьский». Почти одновременно разведотряд дивизии сбил с рубежа 2/287 гв. сп. Батальон из-за неумелых действий его командира начал в беспорядке отходить к селу Прелестное, а через его смятый правый фланг к пойме реки Псёл в направлении сел Прелестное и Петровка и на совхоз двинулась мотопехота разведотряда и «тигры» 13-й роты. Стык 287 гв. сп и 26 гв. вдсп превратился в быстро расширяющуюся брешь, а три роты 3 пдсб полка Кашперского попали в клещи между бронегруппой Пайпера и разведотрядом. Боевое донесение № 49 штаба 9 гв. вдд к 15.00:

«1. Авиация противника группами 15–20 самолетов с промежутками 20–30 минут бомбит оборону дивизии. Главный удар наносит по высоте 252.4, Барчевка, совхоз «Октябрьский», высота 252.2.

2. На передний край обороны 3/26 вдгсп (гв. воздушно-десантный стрелковый полк. Численный и боевой состав см. в табл. 20. – З. В.) противник трижды переходил в атаку силой до батальона при поддержке 6–7 танков. Все атаки отражены, подбито 6 танков. В 14.00 до 30 танков и до полка пехоты в четвертый раз перешли в атаку в направлении 3/26 вдгсп (свх «Октябрьский»). Используя превосходство в силах, противник овладел свх «Октябрьский».

Командир дивизии решил: сосредоточить весь огонь артиллерии дивизии по наступающим частям противника, контрударом 2/26 вдгсп и 23 вдгсп восстановить положение. 28 вдгсп быть в готовности поддержать атаку 23 вдгсп в направлении МТС, Лутово, высота 252.2.

3. 26 вдгсп испытывает недостаток в боеприпасах, подвоз задерживается. Питает за счет подобранных. Отдано распоряжение о сокращении б/комплекта 28 вдгсп и передаче 26 вдгсп»[215].

Следует отметить, что важнейшим фактором, способствовавшим быстрому преодолению эсэсовцами противотанкового рва и прорыву их танков к совхозу, стал ряд ошибок комдива А.М. Сазонова, допущенных при построении ПТО во время занятия рубежа войсками в ночь на 11 июля. Во-первых, он не бросил, как приказал командарм А.С. Жадов, передовой отряд и артсредства под Прохоровку, чтобы еще до прихода основных сил соединения оперативно создать сильный протитвотанковый заслон. Артиллерия 9 гв. вдд выходила на позиции, как и стрелковые части, после полуночи, хотя для организации огня ардивизионов требовалось значительно больше времени, чем, к примеру, стрелковому батальону. Во-вторых, штаб соединения и лично комдив не разобрались в оперативной обстановке, не осознали всю опасность происходящего перед рубежом развертывания и отдали полковнику В.К. Валуеву[216] приказ, который иначе как бестолковым назвать трудно. Вместо эшелонирования артсредств на танкоопасном участке – между свх. «Октябрьский» и железной дорогой два дивизиона (2/7 гв. вдап и 10 гв. оиптад) были выведены в резерв в район х. Кусты. А на этот рубеж – направление главного удара дивизии Виша – был выдвинут лишь 3/7 гв. вдап ст. лейтенанта Свинухина, которому ставилась задача: обе пушечные батареи развернуть к железной дороге (в другую сторону от ПТ-рва) и в случае появления вражеского бронепоезда уничтожить его. Подчеркну, что за весь период наступления противник ни разу даже не пытался применить это архаическое бронесредство. К этому следует добавить, что 3 ад разворачивался ночью, без рекогносцировки, на незнакомой местности, и расчеты заняли неудачную позицию – на обратных скатах выс. 252.2 примерно в 400–500 м за траншеями пехоты. Поэтому когда эсэсовцы начали преодолевать ров, а затем их танки вступили в бой на траншейной линии пехоты, артиллеристы Синухина их просто не видели. Стволы их орудий были направлены в другую сторону. А первые три вражеские атаки были отбиты лишь батальонной и полковой артиллерией. Дивизионный артполк, то есть 3 ад, вступил в поединок с группой Пайпера всем составом лишь после того, как она преодолела первую траншею десантников и двинулась на свх. «Октябрьский».

Совхоз переходил из рук в руки несколько раз. При его обороне вместе с 3 пдсб 26 гв. вдсп основной удар противника приняли на себя 3-й дивизион гвардии ст. лейтенанта Свинухина (погиб в октябре 1943 г. на Днепре), а также 1-й дивизион майора Бугаева из 233-го гв. артполка 95 гв. сд, который был оперативно подтянут для локализации прорыва. Артиллеристы-десантники отбили несколько тяжелейших танковых атак, во время которых многие погибли. Наблюдательный пункт 3-го дивизиона был оборудован на вост. окраине совхоза вместе с КП командира 3-го батальона 26 гв. вдсп, а штаб – на северной окраине. 7-я батарея гвардии ст. лейтенанта И. Устинова заняла огневую позицию для стрельбы прямой наводкой слева от совхоза, 8-я батарея гвардии ст. лейтенанта И. Дмитриевского – слева и сзади 7-й батареи, а 9-я батарея – справа и сзади 7-й, в балке сев. совхоза на закрытой позиции. Вот как описал тот бой начальник разведки 3-го дивизиона гв. лейтенант А.А. Обисов (в тот момент он находился на позиции 7-й батареи): «Батарею атаковал клин из 100 боевых машин, медленно выползавших из-за бугра, правее намеченного направления стрельбы. Впереди шли тяжелые «Тигры» и самоходки, за ними – средние танки и бронетранспортеры.

Вдруг перед танковой армадой встала стена заградительного огня. Это с закрытой огневой позиции нас начала поддерживать 9-я батарея. Корректировал стрельбу с передового наблюдательного пункта командир взвода управления 8-й батареи гв. лейтенант Владимир Ромашин (погиб на Днестре в апреле 1944 г.). 7-я батарея подпустила танки поближе, чтобы бить наверняка, и открыла огонь. Лощину заволокло пылью и дымом.

В трехстах метрах от нашей батареи танки остановились, а мотопехота отошла за бугор. Жестокая дуэль в лощине длилась более двух часов. В этом бою 7-я батарея, выпустив по врагу более 200 снарядов, героически погибла почти полностью. Лишь несколько человек, оставшихся в живых, с противотанковыми гранатами заняли оборону у разбитых орудий. На поле боя горело 12–15 танков и самоходок.

Намного позже, уже после освобождения Полтавы, я узнал, что в совхозе «Октябрьский» командир 9-й батареи гв. старший лейтенант Кронин и взвод управления с несколькими ранеными попали в плен. Кронина фашисты расстреляли. Об этом рассказал командир взвода управления 9-й батареи лейтенант Дмитрий Лобазов, который раненым попал в плен, – после освобождения Полтавы мы его встретили в госпитале»[217].

Согласно оперативной сводке № 45 штаба артиллерии 9 гв. вдд, 11 июля пропало без вести 50 человек младшего командного и рядового состава, разбито четыре 76-мм орудия, семь автомашин, убито две лошади. В документе также говорится, что пропали без вести командир 9-й батареи гв. старший лейтенант Дубравный и командир взвода управления этой батареи гв. лейтенант Лобазов. А в оперсводке № 48 за 12 июля сообщается, что попавший в плен 11 июля красноармеец Степанов, из взвода управления 3-го дивизиона, из плена вырвался[218].

9-я батарея, укомплектованная 122-мм гаубицами (образца 1931–1937 гг.), вела огонь с закрытых позиций, так называемый заградительный огонь перед передним краем обороны. Через этот огненный рубеж пройти без потерь было невозможно. Один осколочный снаряд гаубицы весом 25 кг уничтожал все живое по фронту на 40 м, а в глубину – на 8 м. 9-я батарея очень помогала двум другим батареям, уничтожавшим танки огнем 76-мм орудий прямой наводкой на дистанции несколько сот метров.

К сожалению, не удалось точно установить, кто же на самом деле командовал 9-й батареей. Встречи и беседы со многими ветеранами войны убеждают, что в таких вопросах они ошибаются редко. В то же время игнорировать документ нельзя. Как рассказывали участники того боя, артиллеристы дрались мужественно и стойко. Пусть же фамилии этих людей останутся в истории Прохоровского сражения. При этом совсем не важно, какую должность они занимали тогда.

Пытаясь вновь и вновь прорваться к Прохоровке, эсэсовцы уже не применяли таких массированных танковых атак, как при прорыве главной полосы фронта. Враг искал слабые места в нашей обороне и атаковал группами танков из 25–60 машин, поддержанных мотопехотой. Эти атаки отражались противостоящими частями и подразделениями, усиленными артиллерией.

Гренадеры мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» готовят позиции у железнодорожной насыпи в районе ст. Прохорова. Июль 1943 г. (Фото Кинга. NARA USA)

К сожалению, на подступах к Прохоровке не было создано централизованного управления приданными артчастями. Это не позволило гибко управлять огнем в зависимости от меняющейся обстановки: вовремя сосредоточивать его на опасном направлении, своевременно переносить на другое, то есть осуществлять маневр огнем, а при необходимости – и «колесами».

Этот недостаток, несомненно, сказался на устойчивости обороны в районе Прохоровки. К тому же важный участок между рекой и железной дорогой оборонял 287 гв. сп (с приданной 109 ошар) 95 гв. сд, основные силы которой сосредоточились за рекой, и 26 гв. вдсп 9 гв. вдд полковника A.M. Сазонова, основные силы которой находились за железной дорогой. За стык двух дивизий, по существу, никто не отвечал. Разобщенность в обороне, как показали дальнейшие события, привела к тяжелым последствиям.

Пулеметный расчет мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» готовится к отражению атаки у железнодорожного полотна в районе ст. Прохоровка Июль 1943 г. (Фото Кинга. NARA USA)

Так, к примеру, отразить одну из сильных атак танков противника вдоль железной дороги на Прохоровку (часть группы Пайпера) десантникам помог случайно оказавшийся юго-восточнее свх. «Октябрьский» отдельный артдивизион 58 мсбр 2 тк. Бригада подполковника Болдырева первой встретила на рассвете наступающие части мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Мотострелки сыграли в этот день важную роль, и многие погибли в тяжелых боях. Из донесения начальника политотдела 58 мсб, датированного 12 июля: «После совершенного 200-км марша 11.07.43 г. в 6.00 бригада вступила в бой. За сутки боевых действий бригада, по предварительным данным, имеет потери убитыми и ранеными, пропавшими без вести: в первом батальоне – 300 чел., во втором батальоне – 150 чел. и в 3-м батальоне убитыми – 24 чел., ранеными – 53 чел., пропавшими без вести – 39 чел. – всего 20 чел. В артдивизионе убиты, ранены и пропали без вести 31 чел. Всего по бригаде – 570 чел.

Потери в материальной части: 76-мм орудий – 3; автомашин «ГАЗ» – 3, личного оружия – 200 шт.

Силами бригады подбито и уничтожено около 40 танков, из которых 16 типа «Тигр», две автомашины, рота пехоты, около 50 автоматчиков противника.

В этом бою особенно отличился комсорг артдивизиона, член ВКП(б) наводчик сержант Борисов, подбивший из своего орудия 7 танков типа «Тигр»[219].

Бойцы отдельного истребительно-противотанкового артдивизиона 76-мм орудий бригады опоздали с выходом на указанный рубеж и спешили по дороге от станции в направлении свх. «Комсомолец» (через рубеж 1/26 гв. вдсп), когда столкнулись с почти двумя десятками танков, уже преодолевших рубеж 3/26 гв. вдсп и двигавшихся на позиции 1/26 гв. вдсп. 19-летний комсорг Михаил Борисов в тот день находился в третьей батарее, которой командовал ст. лейтенант Павел Ажиппо. Дивизион имел задачу выдвинуться в район совхоза «Комсомолец», но опаздывал, когда же в голове колонны заметили танки, последовала команда «К бою!».

На батарею двигалось 19 танков. Во время боя расчет одного из орудий, стоявшего у грейдерной дороги, погиб. М. Борисов бросился к орудию. По воинской специальности сержант был наводчиком, поэтому без труда справился с прицелом. Первый танк загорелся на средней дистанции, второй и третий – вблизи огневой позиции орудия…

Бой артиллеристов-противотанкистов всегда отличался особой ожесточенностью. Расчет орудия и танковый экипаж, вступая в схватку, сознают, что одному из них суждено погибнуть. Или ты уничтожишь танк, или он тебя вместе с пушкой вдавит в землю. Нередко первый снаряд накрывал весь расчет – немецкие оптические прицелы, стоявшие на танках, отличались высоким качеством. А тут артиллерист сумел в одиночку выстоять в ожесточеннейшей схватке и подбить 7 машин!

При отражении этой атаки отличилась вся батарея под командованием ст. лейтенанта Павла Ажиппо. Из 19 танков было подбито 16 – результат очень высокий. После того как М. Борисов подбил седьмую машину, танкисты противника сосредоточили весь огонь на его орудии. Через несколько минут очередным снарядом орудие было искорежено, а сержант контужен. За поединком наблюдал с НП 1-го батальона 58 мсбр, находившегося в с. Ямки, командир корпуса генерал-майор А.Ф. Попов. По его приказу Михаила на машине вывезли в госпиталь в с. Чернянка. Контузия оказалась легкой, и через несколько дней он был уже в строю. За этот подвиг ст. сержанту Михаилу Федоровичу Борисову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Параллельно с танковой группой Пайпера, которая штурмовала свх. «Октябрьский» от железной дороги через западные и юго-западные окраины, в его северную часть прорвался 2-й батальон с ротой «тигров» и дивизионом самоходок. Несколько сот человек мотопехоты при поддержке тяжелых танков атаковали левый фланг 287 гв. сп, смяли его и ворвались в Петровку. Под этот удар попал 2-й стрелковый батальон. В донесении подполковника Соловьева указано, что батальон был сбит с рубежа во время очередной атаки 80 танков противника и связь с ним потеряна. Иначе говоря, он был рассеян превосходящими силами немцев, и его подразделения отошли на северные окраины с. Прелестное, так как враг основные силы бросил на Петровку.

В это время из совхоза «Октябрьский» в Прелестное выходили топографический взвод и остатки 3-го дивизиона 7 гв. артполка. «В село Прелестное шли по балке, – вспоминает помощник командира топографического взвода старшина В. Уткин. – Она простреливалась неприцельным пулеметным огнем. Рядовому Л. Иоффе пуля пробила обмотку, но ногу не повредила. В селе за домами сидело много пехотинцев. Юго-восточнее села, где изредка рвались тяжелые снаряды, по полю метался какой-то старший офицер в плащ-палатке с пистолетом в руках, останавливая отходящих одиночных солдат и возвращая их назад в окопы»[220].

Прорыв к Петровке был вызван не только численным превосходством неприятеля. Штаб 287 гв. сп планировал построить оборону в два эшелона. В первом: от юго-западных окраин Михайловки (от моста из Андреевки) до сев. – вост. окраин с. Прелестное – 109-я отдельная штрафная рота под командованием ст. лейтенанта Чудотворова, от юж. окраин Михайловки (надпись на карте – 30) вдоль оврага до отрога оврага 1 км юго-западнее совхоза «Октябрьский» – 3 сб гв. ст. лейтенанта Полунского, от отрога оврага до горизонтали 240 высоты 252.2 – 2-й стрелковый батальон. На стыке 3-го и 2-го батальонов с батареями 45-мм и 76-мм орудий на южных скатах высоты 252.4 должен был занять оборону 1 сб гв. капитана К. Асхадова. Батарее 120-мм минометов предстояло оборудовать позиции в балке вост. Петровки и помочь огнем передовым батальонам.

Однако к 6.00 обстановка изменилась, и оборона была построена несколько иначе. Это трагическим образом повлияло на дальнейшие действия всего 287 гв. сп 3 сб не успел с рассветом выйти в свой район и сосредоточился в Прелестном, у двух мельниц, а на его участке окопался 2 сб. В связи с этим участок обороны штрафной роты комполка сократил и приказал удерживать только Михайловку (юж. и юго-зап. окраины села), а опоздавшим батальоном решил усилить оборону Прелестного – на случай если противник выйдет к свх. «Октябрьский». Решение комполка было верным, но произошло непредвиденное. Обратимся к документу. Из рапорта командира полка командиру 95 гв. сд: «…11.07.43 г. гв. ст. лейтенанту Полунскому была поставлена задача занять оборону на рубеже изгиб шоссейной дороги Михайловка, ж.-д. будка, буква «о» в надписи «Прелестное», но тов. Полунский указанного рубежа не занял, а сосредоточил весь батальон в балке, что юго-зап. совхоза имени Ворошилова.

На протяжении боев с 11 по 19.07.43 г. все управление батальоном тов. Полунский осуществлял из землянки – на удалении двух и более километров.

Считаю действия командира 3 сб как невыполнение приказа и прошу гв. ст. лейтенанта Полунского с занимаемой должности снять и предать суду военного трибунала.

К временному исполнению обязанностей командира 3 сб прошу допустить гв. ст. лейтенанта Блинова»[221].

Рапорт был написан уже после тех событий, 19 июля, а 11 июля, как и предполагал командир полка, сил 2 сб[222], чтобы отбить атаку 2-го гренадерского полка дивизии Виша, не хватило. Эсэсовцы ударили в двух направлениях: по левому флангу батальона (разведотряд) и через противотанковый ров у железной дороги (группа Пайпера) прошли к первым траншеям 3 пдсб полка Кашперского. В бой вступила его артиллерия и приданые две батареи 301 иптап. Эсэсовцы, развернувшись с левого фланга 2 сб, смяли оборону 3/26 гв. вдсп и через стык двух полков двинулись на совхоз, а оттуда – на Петровку. Остановить же эсэсовцев на заранее оборудованном рубеже у Прелестного было некому, и танки ворвались в Петровку. Из дневного донесения мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» (между 16.40 и 17.00):

«11 июля в 4.50 2-й усиленный танково-гренадерский полк моторизованной дивизии СС «Адольф Гитлер» под прикрытием лесного массива в 1,5 км юго-зап. с. Ямки выдвинулся для наступления на Прохоровку. В 8.30 преодолен противотанковый ров южнее совхоза «Октябрьский», и в 10.30 приступили к штурму сев. – зап. части высоты 252.2, юго-вост. совхоза… которая в 14.10 с введением 2-го танкового полка дивизии и 3-й группы 2-го гренадерского полка была взята.

Решительно повлияли на итоги общего наступления фланговые атаки из с. Ямки с и высот сев. р. Псёл. Наступление на Прохоровку 11.07.43 г. в результате задержки обоих соседей (дивизии СС «Мертвая голова» и «Рейх». – З. В.) было приостановлено. Фронтальное наступление на Прохоровку из-за сильных противотанковых и артиллерийских обстрелов с юго-вост. окраин (свх. «Октябрьский». – З. В.) и господствующей высоты 252.4 возможно лишь при больших потерях.

Предложения. После взятия высоты 252.4 левым соседом провести артподготовку и бомбежку Прохоровки. Для исключения непосредственной опасности на флангах в 12.15 через лес сев. х. Сторожевое был введен 1-й танково-гренадерский полк, в то время как основные силы дивизии еще 11 июля должны были взять высоту 245.8, отделение совхоза «Сталинское».

Усиленный отряд разведки дивизии «Адольф Гитлер» с 10 июля ведет бой по прикрытию сев. фланга дивизии юж. Андреевки.

Оживленная деятельность вражеской авиации, прежде всего штурмовиков. Умеренная деятельность наших воздушных сил. Наши бомбы упали на дивизион самоходок, есть потери.

Достигнутые линии: до 16.30 зап. часть х. Сторожевое и лес сев. от него по направлению дороги, 500 м сев. – зап. высоты 252.2, вост. окраина совхоза «Октябрьский».

2-й танковый полк подчинен усиленному 2-му танково-гренадерскому полку.

1-й усиленный танково-гренадерский полк мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» – Тетеревино. 2-й танково-гренадерский полк – юж. совхоза «Октябрьский». Артиллерийский полк – Тетеревино. 55-й минометный полк – совхоз «Комсомолец»[223].

Бригаденфюрер Виш предложил сконцентрировать огонь всей имеющейся артиллерии на участке наступления мд СС «Мертвая голова», с тем чтобы дать возможность ее частям овладеть хотя бы выс. 226.6 и прилегающим к ней районом. И лишь после этого, вероятно, ранним утром 12 июля его дивизия будет готова совместно с другими соединениями корпуса перейти в наступление на Прохоровку.

К этому моменту (на 16.30) части мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» достигли линии – западная часть Сторожевое, лес севернее от него по направлению дороги 500 м северо-западнее выс. 252.2, восточная окраина свх. «Октябрьский». Ее полки находились: 2-й гренадерский полк – южнее свх. «Октябрьский», 1-й танковый полк подчинен усиленному 2-му гренадерскому полку в районе выс. 252.2, 1-й усиленный гренадерский полк – Тетеревино, 1-й артиллерийский полк – Тетеревино. 55-й полк шестиствольных минометов – свх. «Комсомолец».

П. Хауссер связался по телефону с начальником штаба корпуса оберфюрером В. Остендорфом[224] изложил ситуацию и поступившее предложение. После непродолжительного совещания было принято следующее решение:

«Усиленный 1-й гренадерский полк с подчиненным ему истребительно-противотанковым дивизионом выступает в 4.50 и захватывает отделение свх. «Сталинское», Ямки. Совместно с 1-м батальоном 2-го гренадерского полка занимают позиции противника на дороге сбоку выс. 252.2.

Усиленный 2-й гренадерский полк, танковая группа и усиленный разведотряд находятся в готовности двинуться в наступление совместно с мд СС «Мертвая голова», когда эта дивизия нейтрализует вражеские атаки на наш фланг вдоль р. Псёл и захватит Прохоровку и холм 252.4.

Артиллерийский полк мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» высылает артиллерийского связного в штаб артиллерии мд СС «Мертвая голова» для поддержки атаки этой дивизии на холм 226.6»[225].

О том, что противник во второй половине дня 11 июля прорвал передний край тылового рубежа под Прохоровкой и его танковая группа вышла в район высоты 252.2, начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза A.M. Василевский узнал во время выезда вместе с командующим 5 гв. ТА генерал-лейтенантом П.А. Ротмистровым на рекогносцировку. Командарм вспоминал: «Около девятнадцати часов 11 июля на мой КП прибыл маршал А.М. Василевский. Я доложил ему о боевом построении армии и задачах, поставленных корпусам и приданной артиллерии. Он одобрил мое решение и сообщил, что у него состоялся разговор с Верховным Главнокомандующим И.В. Сталиным, который поручил ему неотлучно находиться в 5 гв. танковой и 5 гв. общевойсковой армиях, координировать их действия в ходе сражения и оказывать необходимую помощь. Командующему фронтом Н.Ф. Ватутину Сталин приказал оставаться на своем КП в Обояни. На корочанское направление выехал начальник штаба фронта генерал-лейтенант С.П. Иванов.

Осталось еще достаточно светлого времени, и маршал предложил осмотреть намеченные мною исходные районы 29-го и 18-го танковых корпусов. Наш путь проходил через Прохоровку на Беленихино. Юркий «Виллис», подпрыгивая на ухабах, обгонял продвигавшиеся к фронту автомашины с боеприпасами и горючим. Навстречу медленно шли транспорты с ранеными. Кое-где на обочинах дороги стояли поврежденные грузовики и разбитые повозки.

Дорога протянулась через обширные поля пожелтевшей пшеницы. За ними начинался лес, примыкавший к хутору Сторожевое.

– Там, на северной опушке леса, исходные позиции 29-го корпуса. Правее будет наступать восемнадцатый танковый корпус, – пояснял я Василевскому.

Он пристально всматривался вдаль и прислушивался ко все нарастающему гулу боя. По клубам дыма, разрывам авиабомб и снарядов угадывалась линия фронта наших общевойсковых армий. Справа, километрах в двух, показались хозяйственные постройки совхоза «Комсомолец».

Вдруг Василевский приказал водителю остановиться. Машина свернула на обочину и резко затормозила у запыленных придорожных кустов. Мы открыли дверцы, отошли на несколько шагов в сторону. Явно послышался рокот танковых моторов. Потом показались танки.

– Генерал! В чем дело? – резко повернувшись ко мне, с досадой в голосе спросил Александр Михайлович. – Вас же предупреждали, что о прибытии ваших танков противник не должен знать. А они средь бела дня на глазах у немцев…

Я мгновенно вскинул бинокль. Действительно, через поле, подминая созревшие хлеба, в боевом порядке шли десятки танков, на ходу стреляя из короткоствольных пушек.

– Но это, товарищ маршал, не наши танки. Немецкие.

– Так где-то противник прорвался. Хочет упредить нас и захватить Прохоровку.

– Этого допустить нельзя, – сказал я Василевскому и по радио дал указание генералу Кириченко немедленно выдвинуть две танковые бригады навстречу немецким танкам и остановить их продвижение.

Вернувшись на мой КП, мы узнали, что немцы предприняли активные действия против почти всех наших армий»[226].

Несколько десятков боевых машин танкового полка дивизии Виша в ходе боя в свх. «Октябрьский» попытались прорваться вдоль железной дороги к окраинам ст. Прохоровка. Смяв 3 псб 26 гв. вдп, они подошли к боевым порядкам 23 гв. вдсп. Его бойцам пришлось бы очень туго, если бы не помощь нашей авиации. Часть артиллерии вражеской дивизии была выведена из строя, а часть меняла позиции, отходя от совхоза «Октябрьский». В этот момент и ударили летчики 1-го штурмового авиакорпуса генерал-лейтенанта В.Г. Рязанова.

Вот впечатление очевидца той штурмовки бойца 1-го батальона 287 гв. сп И.С. Вахромеева (он находился в тот момент с батальоном у высоты 254.2):

«…На позиции артиллеристов, расположенные перед нами, нападает группа желтовато-коричневых двукрылых фашистских самолетов. Это итальянские «капрони». Летая на небольшой высоте, они пикируют вертикально, очень точно сбрасывая бомбы почти у самой земли. Бомбовые разрывы вырастают в непосредственной близости от орудий.

В первый момент бомбежки артиллеристы укрылись было в ровиках. Но, очевидно, в этот момент началась немецкая атака, и последовала команда дать заградительный огонь. Батарейцы бросились к орудиям и открыли стрельбу.

…Через несколько минут фашистские самолеты улетели на юг. Когда дым и пыль улеглись, мы увидели на почерневших позициях опрокинутые орудия, возле которых передвигалось лишь несколько человеческих фигур, очевидно, те немногие, кто остался жив из числа отважных артиллерийских расчетов, сражавшихся до предела возможности.

На этот раз атака немцев была успешной, и передовые части советских войск отошли на рубеж Прохоровки. У совхозных строений на дороге, ведущей к Прохоровке, и возле нее появляются пылящие «коробочки» фашистских танков. Их десятки, вот уже около сотни, а все новые и новые броневые машины выползают из-за гребня высоты, пополняя растянувшуюся на полтора километра вдоль дороги вражескую танковую колонну. Во главе ее теперь ясно различимы громады «тигров».

Ветер дует от нас и относит гул танковых моторов. Устремившаяся к Прохоровке танковая колонна движется без выстрелов и, кажется, почти бесшумно, что усиливает впечатление необратимости ее натиска.

Советские войска также прекратили огонь по всему фронту, и кажется, что наш батальон с легким стрелковым оружием и тремя приземистыми противотанковыми пушками поддержки позади его позиций один противостоит фашистской армаде. В этот напряженный момент мечущееся воображение невольно приводит к мысли о несоизмеримых возможностях противоборствующих сил, о безысходности положения пехотинцев. Припав к оружию, бойцы были готовы принять неравный бой, до начала которого оставались считаные минуты.

Вдруг позади нас возникает нарастающий гул авиационных моторов. Оборачиваемся в окопчиках и видим вдалеке стелющуюся над землей компактную группу наших самолетов, быстро приближающихся к фронту. Они проходят передовую немного правее занимаемых нами позиций. С близкого расстояния ясно различим характерный профиль прославленных штурмовиков «Ил-2» – грозы фашистских танков. Их много. На бреющем полете «илы» виртуозно выполняют сложнейший для крупной группы самолетов маневр выхода на цель – с разворотом в линию поперек фронта. Затем, очевидно по команде, они враз полого наклоняются головной частью вниз, нацеливаясь корпусом на вражеские танки. И в этот момент из-под их крыльев вперед устремляются дымки стартующих реактивных снарядов. Одновременно часть штурмовиков открывает огонь из пулеметов, расположенных в голове самолетов, – видны частые вспышки выстрелов.

Дав залп ракетами, «илы» выровняли полет и, пролетев над вражеской колонной, обрушили на нее массу противотанковых авиабомб (птаб). Вслед за этим самолеты круто взмыли вверх, поспешно уходя от ожидаемой взрывной волны.

Оглушающий грохот одновременного разрыва тысяч бомб и реактивных снарядов прокатился по округе. На месте немецкой танковой колонны на всем ее протяжении забушевал шквал огня, черного дыма и вздыбившейся земли. Помнится, мощным взрывом один из телеграфных столбов обломило, как спичку, и подбросило в воздух на несколько десятков метров.

…Когда четверть часа спустя ветер развеял густые клубы пыли и толового дыма, перед нами предстала ставшая черной от гари и разметанной земли протяженная полоса поля, по которой совсем недавно двигалась к Прохоровке колонна фашистских танков. На этой полосе чадило около двух десятков подбитых бронированных вражеских машин, а уцелевшие немецкие танки уползали назад к совхозу «Октябрьский»[227].

В 17.00 11 июля эсэсовцы рассекли оборону 99 тбр и ворвались в с. Васильевка. Был подбит танк комбрига полковника Л.И. Малова, а сам он ранен и отправлен в медсанбат. «Руководство боем принял начальник штаба майор Осипов. Для восстановления положения было решено провести контратаку резервным танковым батальоном. Атака оказалась столь стремительной и дерзкой, что немцы, не оказав серьезного сопротивления, отступили.

Через некоторое время атака вновь повторилась на участке левого соседа – 287 гв. сп. В результате ожесточенного боя его батальоны были сбиты со своих позиций, немцы вышли к Петровке, а 99 тбр, окруженная в Андреевке, продолжала вести бой в полукольце до рассвета следующего дня.

Следует признать, что в тяжелейший момент боев под Прохоровкой, когда противник пытался обойти правый фланг 69А, ее командование не вполне владело ситуацией – управление войсками велось из рук вон плохо. Исполняющий обязанности начальника штаба полковник С.М. Протас не только своевременно не информировал штаб фронта об оперативной обстановке, но и сам толком не знал ее. Вот наглядный пример. В 12.40 Н.Ф. Ватутин вынужден запросить информацию об обстановке по телеграфу:

«1. Вышла ли стрелковая дивизия от Жадова на участок Васильевка, совхоз «Комсомолец»? Если нет, то где она?

2. Где находится 96 тбр, какую задачу она выполняет?

3. Где находится включенный в ваш состав 148 тп?

4. Что делает Бурдейный?

5. Что вам известно об обстановке в районе Богородицкое?

Имеете ли вы связь с Рогозным? Сколько танков в 148 тп?»[228]

На поставленные вопросы командующий не смог получить вразумительного ответа. Штаб армии не знал оперативной обстановки на прохоровском направлении, не имел связи с дивизиями 5 гв. А, которые в это время вели тяжелейшие бои в этом районе. Командующий фронтом был вынужден сам объяснять начальнику штаба положение на правом фланге армии, а также сообщать, сколько в строю находится боевых машин в танковых частях и соединениях, приданных его армии. Н.Ф. Ватутин:

«1. Немедленно устраните недочеты в работе штаба. К вашему стыду, вы не знаете обстановку в такой серьезный момент… Организуйте бесперебойную связь.

2. Без надобности Бурдейного в бой не втягивать, учитывая известную вам перспективу (командир 48 ск генерал-майор З.З. Рогозный просил о помощи силами 2 гв. тк. – З. В.). Отражение атаки на прохоровском направлении должен осуществить Рогозный своими средствами, и за это лично отвечать будет Рогозный.

…На Прохоровском направлении должна выйти одна дивизия вашего соседа справа. Немедленно организовать с ней взаимодействие.

4. Приказываю 148 тп немедленно направить по маршруту… Полку прибыть в Бол. Псинку и явиться к Жадову в его подчинение. Квартира Жадова – ур. Сокрово (3 км зап. Бол. Псинки). В указанный пункт полку прибыть 11 июля к 20.00. Обеспечить горючим и боеприпасами. Командиру полка или начальнику штаба выехать к Жадову немедленно и явиться к нему не позднее 18.00 за получением задач…»[229]

Приведенный разговор свидетельствует не только о слабой исполнительской дисциплине в управлении 69А, низком уровне подготовки начальника штаба[230], но и об очень сложном положении, в котором приходилось работать командующему Воронежским фронтом в те напряженные дни. После того как 6 июля И.В. Сталин лично направил начальника штаба фронта С.П. Иванова в Корочу – к командующему 69А «на усиление», нагрузка на Ватутина значительно возросла. Ему приходилось заниматься не только планированием действий войск всего фронта, но и, как видно из приведенного выше разговора, решать текущие вопросы за начальника штаба: налаживать работу армейских штабов, отчитывать нерадивых офицеров и собирать по крохам танки на случай прорыва под Прохоровкой. Без сомнения, Н.Ф. Ватутин был талантливым, хорошо образованным полководцем. К тому же за время службы в Генеральном штабе он приобрел широкий кругозор, блестяще овладел штабной культурой. Практический опыт Николай Федорович получил в 1941 г., будучи начальником штаба Северо-Западного фронта, а с середины 1942 г. – командующим Воронежским фронтом. Однако сложившаяся ситуация в штабе фронта не могла не сказаться на работе командующего, на качестве принимаемых им решений, а главное – на их исполнении штабами всех уровней.

В 19.45 командующий Воронежским фронтом подписал боевое распоряжение командующему 69А и командиру 2 тк: «Вследствие вашей беспечности и плохого управления противник прорвался в Петровку и к Прохоровке.

Приказываю вам, под вашу личную ответственность, совместно с частями Ротмистрова и Жадова уничтожить прорвавшегося противника и сегодня же выйти на фронт Васильевка, Беленихино»[231].

Об этом драматическом моменте впоследствии вспоминал командующий 5 гв. А так: «…Надо признать, мы не предполагали, что события на фронте будут развиваться столь стремительно и что нам не удастся заблаговременно занять оборону на рубеже Обоянь, Прохоровка»[232].

Эмоции командующего фронтом понять можно. Прорыв немцев к станции Прохоровка в стратегическом плане не имел катастрофических последствий, но сулил много неприятностей. Станция находилась как бы на краю тыловой полосы обороны 6 гв. А, дальше уже шли отсечные армейские рубежи, а затем – на расстоянии 20–23 км – первый фронтовой тыловой рубеж. При планировании оборонительной операции командование фронта основной расчет делало на удержании противника в тактической зоне обороны – ее первых двух полосах. Следовательно, и подход к их сооружению, тщательность подготовки, насыщенность инженерными сооружениями соответствовали задачам, которые на них возлагались. Так, первые две армейские полосы возводили войска армий первого и второго эшелонов: 6 гв., 7 гв. и 69А. Требования к ним были очень высокие. Бойцы и командиры этих объединений без разъяснений понимали, что их жизнь зависит во многом от уровня подготовки обороны, поэтому трудились добросовестно. Вышестоящим армейским руководством систематически проводились проверки готовности инженерных сооружений с выездом на места. Войска три месяца изучали местность, ориентиры и рубежи, пристреливали их – одним словом, готовили позиции для себя.

Армейскую (тыловую) полосу возводили уже саперы и местное население. Многое, что было запланировано, сделать не удалось. Местных жителей отвлекали на сооружение аэродромов, строительство участка железной дороги Старый Оскол – Ржава. Так, на рубеже с. Васильевка, совхоз «Комсомолец», высота 258.2 мирные жители и бойцы 285 сп оборудовали лишь одну линию траншей, а на участке Прелестное, совхоз «Октябрьский», высота 252.2, с. Ямки, х. Сторожевое окопные работы лишь начали производиться. Подошедшие сюда в ночь на 11 июля части 9 гв. вдд занимались самоокапыванием, минирование производилось поспешно, уже после выхода немцев на прохоровское направление.

Теперь можно представить, что могло произойти, если бы противник взял Прохоровку, то есть преодолел армейский рубеж. Без сомнения, он был бы остановлен: в 10 км уже стояли основные силы 5 гв. ТА, на подходе была 5 гв. А, но при отходе на новые рубежи войска понесли бы большие потери.

Кроме того, при овладении станцией Прохоровка у противника появлялась бы реальная возможность выйти в тыл 6 гв. А через излучину р. Псёл и дальше – на Обоянь. К счастью, этого не произошло 11 июля, не удалось это противнику и в последующие дни.

Взятие совхоза «Октябрьский» и дальнейшее продвижение противника к станции Прохоровка нарушили начавшуюся по приказу Ватутина подготовку к проведению контрудара 12 июля. Менялся рубеж развертывания 5 гв. ТА, пошла насмарку работа по подготовке артиллерийских позиций.

Для ликвидации прорыва начали спешно стягивать имеющиеся поблизости силы. Первой нанесла удар штурмовая авиация (об этом уже говорилось ранее), но этого оказалось недостаточно. Эсэсовцы продолжали настойчиво атаковать танками позиции десантников. Оперативная информация № 00260 штаба 69А на 19.30 11.07.43 г.:

«В 19.20 из района Михайловки прорвались до 100 танков противника и достигли высоты 252.2. Пехота отсечена, идет бой с прорвавшимися танками.

Командующий 69-й армией приказал:

48-му стрелковому корпусу во взаимодействии со 2 тк и 2 гв. Ттк уничтожить прорвавшуюся группировку противника. Командир 48 ск выехал на место боя в район 2 тк»[233].

В 17.00 2 гв. Ттк перешел в оперативное подчинение командующего 5 гв. ТА. Шифрограмма № 00117 от 22.35 11 июля 1943 г. А.С. Бурдейного П.А. Ротмистрову:

«Я получил задачу командующего Воронежским фронтом через командира 48 ск Рогозного контратаковать танки противника в направлении Сторожевое, Прохоровка в 20.00 11.07.43 г.:

4 гв. тбр выдвинулась вдоль железной дороги сев. Беленихино и вступила в бой в этом районе.

25 гв. тбр наступает в направлении Сторожевое, отделение совхоза Сталинское.

26 гв. тбр из района Шахова вывожу в лес вост. Виноградовки.

С наступлением темноты бригады станут на свои места согласно Вашему распоряжению.

Корпус с утра 12.07.43 г. будет готов действовать по Вашему приказу»[234].

Первым, как и требовала обстановка, отреагировал комдив-95 полковник А.Н. Ляхов. Оборону в районе прорыва начали усиливать артиллерией. К высоте 252.4 из-за р. Псёл спешно перебросили две батареи 103 иптап майора П.Р. Бойко. Чтобы блокировать попытки врага форсировать р. Псёл у Петровки, юго-восточнее села развернулась 5-я батарея 2-го дивизиона 233 гв. ап, сюда же подошел 3-й батальон 284 гв. сп. В полосу обороны 287 гв. сп сев. совхоза выдвинулся резерв командира дивизии – рота автоматчиков. Для централизации управления всей артиллерией на этом участке сюда прибыл начальник штаба артиллерии 95 гв. сд майор Ф.И. Терехов[235]. Как отмечал впоследствии командующий артиллерией дивизии полковник Н.Д. Себежко, начштаба с честью справился с задачей в непростой обстановке боя. Он оперативно взял управление всеми артсредствами в районе прорыва в свои руки и без проволочек организовал сосредоточенный огонь по прорвавшимся танкам. Это дало свои результаты – немцы оставили Петровку и даже отошли из свх. «Октябрьский». Однако к исходу дня совхоз опять был взят силами 2-го гренадерского полка при поддержке 2-го батальона 1-го танкового полка дивизии Виша.

Когда эсэсовские танки прорывались к Петровке, около 17.30 рота дивизии «Мертвая голова» с 12 танками попыталась форсировать р. Псёл у с. Красный Октябрь, чтобы оттянуть часть сил оборонявшихся с главного направления. Но эта попытка провалилась – 290 гв. сп контратакой отбросил противника.

Из оперативной информации № 00262 штаба 69А на 23.00 11.07.43 г.: «К 22.00 на правом фланге 183 сд наступление приостановлено, 10 танков прорвались из района высоты 252.2 в направлении Прохоровки…

…В 20.00 46 танков вели наступление из Шляхово на Ломово, одновременно авиация противника двумя группами по 70–75 самолетов подвергла сильной бомбардировке колонны обозов, тылы 35 ск в районе Казачье, Верхний Олышанец, Ново-Оскочное. По данным, требующим проверки, в 22.00 противник ворвался в Верхний Олыпанец силой до 30 танков»[236].

Стабилизировать обстановку под Прохоровкой удалось лишь между 22.00 и 23.00 общими усилиями оборонявшихся частей и подошедших резервов.

Из приведенных выше документов начинает вырисовываться замысел врага. 11 июля командующий 4ТА планировал после прорыва к Прохоровке развернуть часть сил для окружения 48 ск 69А. Ясно обозначилось очертание клещей: эсэсовский корпус – юго-западнее Прохоровки, а армейская группа «Кемпф» – с юга. Благодаря стойкости и упорству гвардейских соединений выполнить с ходу задуманное не удалось. Но этот план оставался в силе, была внесена лишь поправка по времени. Если мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», получив отпор 11 июля, перенесла решающий штурм станции на 12 июля, то 3 тк вечером 11 июля, пытаясь использовать неразбериху и частичную потерю управления в войсках 69А после прорыва на стыке 48 ск и 35 гв. ск, начал пробиваться в направлении Прохоровки с юга. В итоге боевая группа 6 тд на рассвете 12 июля овладела селами Ржавец, Выползовка и Рындинка, создав тем самым серьезную угрозу тылу контрударной группировке 5 гв. ТА и 5 гв. А.

К полуночи 11 июля ожесточение боя спало. Оберфюрер Т. Виш отвел часть танкового полка за противотанковый ров юго-западнее выс. 252.2. По воспоминаниям немцев, участников сражения, примерно в 150 метрах от восточных окраин свх. «Октябрьский» стали боевые машины авангардной 7-й танковой роты под командованием хауптштурмфюрера (капитана) Тлемана. Всего же, как писал в своей книге о боевом пути мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» ее бывший начальник штаба Р. Леман, на высоте 252.2 осталось примерно 33 танка. В районе высоты и в совхозе интенсивно закреплялся 2-й батальон 2-го гренадерского полка и противотанковая артиллерия, а за железной дорогой – 1-й батальон с дивизионом штурмовых орудий. На левом фланге дивизии, перед селами Прелестное, Михайловка, Андреевка, окапывались разведотряд и истребительно-противотанковый дивизион. Этим подразделениям 2 тк СС и предстояло первыми вступить в бой с бригадами передового эшелонов 29 и 18 тк армии генерала П.А. Ротмистрова.

Где же был остановлен враг вечером 11 июля? Это непростой и важный вопрос. Ответ на него дает возможность уточнить рубеж, с которого 12 июля 5 гв. ТА перешла в атаку, что позволяет, в свою очередь, судить о территориальных результатах контрудара в полосе армии.

Но у кирпичного завода бой не ослабевал. Здесь заняла огневую позицию 5-я батарея комсомольца гв. лейтенанта В.Я. Коробко. Расчет первого орудия, у которого находился Коробко, подбил средний танк врага. Стальная громадина, вздрогнув, остановилась. Из открывшихся люков выпрыгнули танкисты в черной форме с черепом и скрещенными костями на петлицах. Они пытались скрыться в лощине, но артиллеристы уничтожили их из карабинов. Пулеметная очередь из другого танка вывела расчет из строя. Был ранен и командир батареи. Но мужественный офицер сам встал за панораму и вместе с уцелевшим номером расчета продолжал вести бой, артиллеристы, воодушевленные примером своего командира, подбили еще два вражеских танка и автомашину. Уничтожив три танка и автомашину, батарея гв. лейтенанта Коробко не пропустила врага и у кирпичного завода.

С наступлением темноты противник отвел танки в район совхоза «Октябрьский», оставив на сев. – вост. скатах высоты сев. совхоза мотопехоту и противотанковую артиллерию»[237].

Из приведенного отрывка следует, что 1-я батарея гв. лейтенанта Н.Н. Троицкого и 2-я батарея гв. ст. лейтенанта П.С. Грузинского из 1-го дивизиона вели бои с танками противника перед кирпичным заводом (артель «Большевик»), а батарея лейтенанта В.Я. Коробко из 2-го дивизиона – у кирпичного завода. На схеме, приведенной в книге, позиции обоих дивизионов обозначены вообще-то за кирпичным заводом. Эта артель располагалась в нескольких сотнях метров от западных окраин станции Прохоровка. Если принять эту схему как соответствующую истинным событиям, то получается, что эсэсовцы 11 июля практически вошли в Прохоровку. Причем авторы версии ссылаются на документы, хранящиеся в ЦАМО РФ. Однако, если опираться на документы, доступные сегодня для исследователей, то события развивались иначе. Несмотря на все усилия, враг так и не вошел в Прохоровку. В оперативной сводке № 1 к 20.00 11 июля 1943 г. начальник штаба 33 гв ск, в котором, кстати, служил один из авторов упомянутой книги – П.Г. Скачко, гв. полковник Стражевский сообщал:

«…2. Наступление пехоты и танков противника приостановлено на фронте: южная сторона оврага, что восточнее Петровки, западная окраина Прохоровки».

Этот рубеж проходит примерно в 2 км от кирпичного завода. В этом районе батарей 1-го дивизиона не было в течение всего дня. Их позиции были оборудованы с другой стороны железной дороги и прикрывали юго-западные и южные окраины Прохоровки. Вот отрывок из воспоминаний командира 1-го артдивизиона 7-го гв. артполка К.В. Казакова:

«В начале июля 1943 г. я командовал 1-м дивизионом 7-го гв. воздушно-десантного артполка и имел звание «гвардии капитан». Полк входил в состав 9-й воздушно-десантной дивизии, которая в то время располагалась в районе Старого Оскола.

В составе дивизиона было три батареи: 1-я (пушечная, 76-мм пушки «ЗИС-3») под командованием гв. лейтенанта Николая Николаевича Троицкого, 2-я (пушечная, 76-мм пушки «ЗИС-3»), которой командовал гв. ст. лейтенант Павел Семенович Грузинский, и 3-я (гаубичная, 122-мм гаубицы) под командованием Василия Дмитриевича Трошкина. Дивизион был полностью укомплектован личным составом и орудиями. В качестве тягачей использовались автомашины «Студебекер»…

В ночь на 11 июля 1943 г. полк получил приказ совершить марш (около 120 км) и к 4.00 сосредоточиться в районе Прохоровки. Дивизион прибыл на место примерно в 3 часа 30 минут. Мне была поставлена задача занять позицию на юго-зап. окраине Прохоровки (слева от железной дороги) и к 7.00 быть готовым к открытию огня прямой наводкой.

После рекогносцировки местности мною было принято решение: 1-ю батарею расположить на зап. окраине Прохоровки (фронтом на запад), 2-ю – уступом вперед и вправо (вдоль линии железной дороги), вост. высоты 252.2, а 3-ю – уступом вперед и влево; задача – прикрыть фланговым огнем Прохоровку от прорыва немецких танков, а также обеспечить огневую поддержку 2-му батальону 26 гв. вдсп, расположенного слева от железной дороги, и 28-му гв. вдсп, расположенному на левом фланге дивизии.

После получения задачи личный состав приступил к оборудованию огневых позиций, наблюдательных пунктов, восстановлению связи. На огневых позициях батарей были расчищены площадки под орудия, вырыты ниши под боеприпасы и ровики для расчетов, произведена маскировка огневых позиций и средств тяги. Взводом управления дивизиона был оборудован командный пункт (КП) дивизиона, телефонная связь с командирами батарей, находящихся на огневых позициях, боеприпасы были полностью выложены на огневые позиции, а автомашины – в укрытиях, на расстоянии 250–400 м от огневых позиций батарей.

К 7 часам утра дивизион был готов к бою. Примерно в 10 часов из лощины юго-зап. высоты 252.2 появилось около 20 немецких танков. Потеснив стрелковые подразделения и продолжая движение к Прохоровке, танки вышли на рубеж 700–800 м от 1-й батареи. Впереди двигалось самоходное орудие. Оценив обстановку, я приказал командиру 1-й батареи гв. лейтенанту Н.Н. Троицкому открыть огонь одним орудием по самоходке. Первый выстрел – прямое попадание! Однако бронебойный снаряд, попав в лобовую часть брони, срикошетил, не причинив самоходке никакого вреда. САУ остановилась и ответным выстрелом вывела стрелявшее орудие из строя (был пробит щит и разбита панорама).

Вот тут-то и сработало принятое мною тактическое решение расположить батарею «углом назад». Дал команду гв. ст. лейтенанту П.С. Грузинскому открыть огонь одним орудием по самоходке, которая стояла еще на месте и находилась от батарей на расстоянии 450–500 м. Первым выстрелом борт САУ был пробит, а от второго она запылала, к большому сожалению, проявивший большое мужество и отвагу в этом бою гв. старший лейтенант Павел Семенович Грузинский, находясь в боевых порядках пехоты, 14 или 15 июля был сражен вражеской пулей. Воодушевленные успехом, 1-я и 2-я (в этом бою 1-я батарея участия не принимала) батареи открыли огонь по танкам противника бронебойными снарядами и с установкой на картечь по пехоте. Потеряв еще один «Тигр», семь средних танков и до двух рот пехоты, немцы вынуждены были отойти.

Через некоторое время противник предпринял вторую атаку с учетом расположения 1-й и 2-й батарей и попал под фланговый огонь 3-й батареи гв. лейтенанта Трошкина. Губительный огонь по бортам и гусеницам танков гаубичной батареи оказался главным, если не решающим средством в отражении этой танковой атаки немцев. Оставив на поле боя еще один «Тигр», пять средних танков, две автомашины и до взвода мотопехоты, противник вынужден был отойти на исходные позиции на нашем участке и прекратить атаки.

Несмотря на ожесточенные атаки танков, артиллерийско-минометный огонь и бомбежку, потери в материальной части и в личном составе были минимальными: выведено из строя одно орудие (первым стрелявшее по самоходке), ранено около десяти человек из расчетов и три – из взвода управления (при восстановлении связи). Почти все раненые остались в строю, а орудие было восстановлено (готово к бою) в ночь на 12 июля.

Под воздействием противника 2-й и 3-й батальоны 28 гв. вдсп отошли к Прохоровке, оставив 3-ю батарею почти без прикрытия. Мне с командного пункта дивизиона пришлось наблюдать, как командир нашего полка гв. майор В.К. Валуев с пистолетом в руках останавливал отходивших стрелков.

Мне не было известно, что обстановка справа от железной дороги была более угрожающей и сложной, чем на нашем участке. Учитывая удачное расположение огневых позиций дивизиона, я решил их не менять»[238].

Судя по воспоминаниям артиллеристов 7 гв. вдап, авторы упомянутой книги многое добавили от себя. Не было в дивизионе убитых наводчиков, а батареи Троицкого и Грузинского находились с другой стороны железной дороги и вести бой у кирпичного завода, как описано в книге, не могли. Весь дивизион располагался юго-зап. Прохоровки, а кирпичный завод находился на зап. окраинах, за позициями 1-го батальона 26 гв. вдсп. Подразделения батальона с рубежа обороны в течение всего дня сбиты не были, следовательно, танки противника выйти к кирпичному заводу не могли. Возможно предположить, что группа автоматчиков и просочилась через балки к «Артели инвалидов», но они не могли смять оборону всего батальона.

Вот еще одно свидетельство – заместителя командира 1-го батальона гв. ст. лейтенанта Ф.А. Галаганова: «В ночь на 11 июля батальон прибыл под Прохоровку и занял временную оборону во втором эшелоне полка. Оборона проходила по высоте справа от железной дороги и зап. станции Прохоровка. Левый фланг батальона находился в 100–150 м от железной дороги, правый упирался в балку. Взвод IITO (45-мм пушек) занял огневую позицию за боевым порядком стрелковых рот на удалении примерно 100 м и ближе к правому флангу.

С утра 11 июля подразделения первого эшелона вступили в бой с противником. Через некоторое время в мое распоряжение была выделена группа бойцов (5–6 человек), и было приказано доставить боеприпасы в подразделения первого эшелона. Взяв боеприпасы, шли по лощине из-за правого фланга батальона.

Во второй половине дня около десяти немецких танков прорвались через оборону подразделений первого эшелона и вышли на правый фланг 1-го батальона.

В связи с подготовкой к предстоящему наступлению оборона батальона не была оборудована в противотанковом отношении. В этих условиях от личного состава требовались выдержка, воля, мужество и самообладание. Немецкие танки подошли совсем близко. Никто не дрогнул. По единой команде был одновременно открыт огонь из орудий ПТО, противотанковых ружей и стрелкового оружия. Немцы этого не ожидали. Бой длился около часа. Было подбито три танка, остальные ушли обратно и больше не появлялись.

Мы имели потери, обе 45-мм пушки разбиты. В расчетах были убитые и раненые. В других подразделениях батальона потерь не было»[239].

О том, что противник не был в Прохоровке, свидетельствует и карта командующего артиллерией 95 гв. сд полковника Н.Д. Себежко, которой он пользовался в эти дни[240]. На ней четко обозначена линия фронта на 20.00 11 июля – она проходит примерно в полукилометре от окраин и в 1,5 километре от кирпичного завода, как и указано в донесении начальника штаба 33 гв. ск. Около 19.00 под Прохоровку прибыл A.M. Василевский. После оценки обстановки начальник Генештаба для усиления обороны 9 гв. вдд в районе Петровки приказал П.А. Ротмистрову выдвинуть части 18 тк, а в случае дальнейшего продвижения противника нанести в 21.00 контрудар. Но немцы больше активности не проявляли.

«Я приказал командиру 95 гв. сд гв. полковнику Ляхову и командиру 9 гв. вдд гв. полковнику Сазонову ночной атакой выбить противника с занятых им позиций и восстановить прежнее положение», – докладывал командир 33 гв. ск генерал-майор И.И. Попов в 20.00 генералу А.С. Жадову[241].

Бой начался перед рассветом, но существенных результатов он не дал. Эсэсовцы быстро создали мощную систему огня с использованием орудий ПТО и САУ. Наши части сбили боевое охранение противника, но вернуть совхоз «Октябрьский» или хотя бы подойти к нему на прямой выстрел не удавалось. Под прикрытием ночной атаки на исходные рубежи начали выходить бригады 5-й гв. танковой армии и части 42 гв. сд, готовившиеся с утра вступить в бой.

Как развивались события 11 июля юго-западнее Прохоровки – восточнее железной дороги? В течение всего 11 июля кровопролитные бои шли восточнее урочища Сторожевое и на подступах к отделению совхоза «Сталинское», который располагался на северо-восточных окраинах леса у урочища. В районе отделения совхоза «Сталинское», оседлав железную дорогу, дрались подразделения 227 сп 183 сд. «К исходу дня, после восьмой атаки, танки врага вдоль полотна железной дороги глубоко вклинились в оборону полка, – вспоминал командир этого полка майор В.Е. Сажинов. – А после девятой атаки вышли к командному пункту полка, как доложил мне в последнюю минуту начальник штаба полка капитан А.П. Соколов. Связь со штабом и всеми подразделениями оказалась нарушенной, наблюдательный пункт пришлось покинуть. Быстро сгустились сумерки, наступила ночь. Однако в результате энергичных действий капитана Соколова, заместителя Парамошкина и Бобкова, офицеров штаба полка и командиров подразделений нам удалось быстро восстановить нарушенное управление, вывести полк и привести его в порядок. Через несколько часов он был уже боеспособен, хотя и понес значительные потери, был сильно измотан ночным маршем и тяжелым дневным боем.

Хотя исход боя оказался неблагоприятным, но при таком соотношении сил это было сродни победе. В результате мы выиграли у врага целые сутки для командования, которое получило возможность сосредоточить силы для контрудара»[242].

В течение всего дня, с небольшими перерывами, шли ожесточеннейшие бои в урочище Сторожевое. Используя складки местности и лесной массив, 169 тбр, усиленная батальоном 58 мсбр, совместно с частями 183 сд успешно оборонялась. Участок: с. Ивановский Выселок, х. Сторожевое, с. Правороть и высота 241.6, лес севернее х. Сторожевое, отделение совхоза «Сталинское», с. Ямки был вторым, наиболее опасным направлением, где враг мог прорваться к Прохоровке. Весь день по этим двум направлениям настойчиво пытались прорваться части мд СС «Дас райх» (от с. Ивановский Выселок) и мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» (через отделение совхоза «Сталинское»).

Они совместно с частями дивизии Виша сумели вклиниться в лесной массив сев. – вост. хутора и овладели отделением совхоза «Сталинское». Возникла угроза окружения 169 тбр в х. Сторожевое, если дивизия «Рейх» прорвется через Ивановский Выселок в лес южнее хутора. Эти клещи враг мог сомкнуть под покровом ночи. Поэтому прибывший в 20.30 на КП 25 гв. тбр в х. Дальний Должик командир 2 гв. тк полковник А.С. Бурдейный приказал подполковнику С.М. Булыгину вывести бригаду на северо-западные, западные и южные окраины х. Сторожевое для отражения возможной атаки эсэсовцев из отделения совхоза «Сталинское». В 21.30 батальоны бригады прибыли на место и заняли оборону, но боя вести не пришлось. Немцев выбили из Петровки другие части, а попыток ударов на Сторожевое противник больше не предпринимал. Еще до полуночи 25 гв. тбр ушла к Виноградовке – готовиться к утреннему наступлению.

С утра особенно тяжелый бой пришлось выдержать 755-му отдельному истребительно-противотанковому дивизиону (оиптд) под командованием капитана Терехова из 2 гв. Ттк. Это подразделение до 10 июля находилось в оперативном подчинении командира 26 гв. тбр и располагалось в противотанковом опорном пункте в Шахово, оседлав дорогу, идущую из Лески в Рындинку. После овладения противником совхозом «Комсомолец» и с. Ивановский Выселок полковник А.С. Бурдейный, опасаясь дальнейшего продвижения его на Виноградовку и Сторожевое, приказал перебросить дивизион в район Виноградовки, на безымянную высоту в 2 км вост. села.

Дивизион, имевший на вооружении 85-мм зенитные пушки образца 1939 г., представлял собой мощную силу. Бронебойный снаряд этого орудия обладал высокой начальной скоростью и при угле встречи 90° на дистанции 1000 м мог пробить броню до 100 мм. Это означало, что орудийный расчет мог бороться с любыми танками противника. Кроме того, используя конструктивные особенности зенитного орудия, огонь можно было вести, не двигая пушку, – в любом горизонтальном направлении. Установленный механизм автоматического открытия затвора позволял выдерживать высокий темп стрельбы – до 20 выстрелов в минуту. Единственный серьезный недостаток при применении орудия против танков – его большие габариты по высоте (более 2 м). Из-за этого орудие было сложно замаскировать, поэтому при отражении атак танков подразделения несли большие потери.

С утра 11 июля части дивизии СС «Дас Райх» предприняли атаку из Тетеревина в направлении Сторожевое через Ивановский Выселок. 15 танков вышли на юж. опушку рощи, что юго-зап. Сторожевого, а 3 тяжелые машины даже прорвались на окраины хутора. Одновременно еще 15 танков с мотопехотой двинулись вдоль железной дороги. Позиции дивизиона противник выявил, вероятно, еще до начала атаки, и по нему был нанесен сосредоточенный огонь шестиствольных минометов. Однако артиллеристы выдержали этот удар, и когда танки пошли в атаку, расчеты в полную силу использовали мощь зенитных орудий. Не выдержав плотного и меткого огня, противник приостановил атаку. На поле боя остались дымиться вражеские машины. Понесли потери и артиллеристы: 6 человек погибло, 31 – ранен, разбиты 4 орудия и 3 автомашины «Студебекер»[243].

Решительный отпор, который дал 755 оиптд, заставил противника изменить свой замысел. Это была его единственная атака в течение дня на этом направлении. Эсэсовцы основные усилия направили на Прохоровку, вдоль железной дороги и леса восточнее Сторожевого.

Существенно не изменилась относительно 10 июля оперативная обстановка и в излучине р. Псёл. Планы Хауссера форсировать реку частями мд СС «Мертвая голова» и прорваться в северо-восточном направлении были полностью сорваны. Из утреннего донесения штаба дивизии: «Запланированное форсирование реки в ночь на 11 июля 1943 г. дивизией «Мертвая голова» для продолжения наступления рано утром с плацдарма затянулось из-за того, что мостовая колонна из-за вражеского артиллерийского огня въехала в балку и лишь рано утром прибыла в указанную для возведения переправы точку. Поэтому время наступления перенесено и было запланировано начать после завершения строительства моста.

…Хотя в 14.20 севернее Богородицкого два моста через реку Псёл были установлены, наступление дивизии 11 июля с плацдарма уже невозможно. Дождь до такой степени размыл дороги и местность, а также береговые откосы, что даже танки местами останавливаются. Таким образом, передвижение тяжелых орудий на очень крутом восточном берегу исключается. К тому же из-за погодных условий воздушная поддержка невозможна. Эти обстоятельства вынуждают перенести срок наступления на 12 июля. Учитывая возрастающие возможности врага, это самый крайний срок, чтобы наступление на северном берегу вообще возможно было осуществить.

При дальнейшем переносе наступления невозможно будет удерживать относительно небольшой плацдарм от многократных вражеских атак в течение 11 июля, число и мощь которых возрастает»[244].

Таким образом, несмотря на то что удалось предотвратить прорыв тыловой оборонительной полосы и удержать станцию Прохоровка, к исходу 11 июля оперативная обстановка здесь оставалась предельно сложной и неустойчивой. За два дня боев немцы продвинулись на 5 км, овладели ключевыми узлами обороны: совхозами «Комсомолец», «Октябрьский», высотой 252.2, – потеснив наши части в районе х. Сторожевое. В окружении оказалась часть сил 2 тк, оборонявших Васильевку, Андреевку и Михайловку. Эсэсовцы сумели создать плацдарм на северном берегу р. Псёл и подготовили переправы для переброски танков, в том числе и «тигров», в излучину. И это несмотря на то, что командованию Воронежского фронта удалось сосредоточить на 10-км участке под Прохоровкой значительные силы.

Переправа 3 тп СС мд СС «Мертвая голова» в районе с. Красный Октябрь (Ключи) через р. Псёл. Июль 1943 г (NARA USA)

До станции оставалось 1,5 км, но главное – противнику противостояли части, поспешно перешедшие к обороне. Было ясно – враг готовится к решающему рывку. В этой непростой обстановке главная надежда командования фронта оставалась на танковую армию генерала Ротмистрова. Именно она по замыслу Ватутина должна была кардинально изменить ситуацию на следующий день и вырвать инициативу у противника.

В 21.00 в штаб 5 гв. ТА приехал A.M. Василевский. Выслушав доклад о готовности армии к боям, он сообщил, что в связи со сложной обстановкой наступление, вероятно, придется перенести на 3.00. Значит, следует быть готовыми к такому развороту событий.

Развитие оперативной обстановки в полосе 35-го гв. стрелкового корпуса 69-й армии 9–11 июля 1943 г.

С первых часов операции «Цитадель» наступление войск генерала В. Кемпфа развивалось далеко не так, как планировал штаб группы. Главное – не удалось прикрыть правый фланг 2 тк СС. У Хауссера сразу же возникли серьезные проблемы с обороной правого крыла, так как уже 6 июля командование Воронежского фронта подвело в этот район танковые соединения, которые предприняли сильные контратаки. Из-за упорного сопротивления советских войск на стыке 4ТА и АГ «Кемпф» их ударные клинья разошлись в разных направлениях. Корпус СС лидировал, он продвигался значительно быстрее и 9 июля на прохоровском направлении уже подошел к излучине р. Псёл, а войска АГ «Кемпф» заметно отставали. Постепенно линия фронта начала изгибаться таким образом, что между реками Северский и Липовый Донец наметился клинообразный выступ, который удерживал 48 ск 69А. Командование ГА «Юг» крайне беспокоила фланговая опасность этой группировки в междуречье. К 11 июля сложилась точка зрения, что, если оборонявшиеся здесь советские войска не удастся выдавить и они продолжат драться с тем же упорством, этот выступ во что бы то ни стало надо срезать, даже если придется развернуть на помощь 3 тк часть сил 4ТА – 2 тк СС. Об этом недвусмысленно было сказано на совещании, которое провел Манштейн с Готом и Кемпфом утром 11 июля в штабе АГ «Кемпф» на станции Долбино.

Армейская группа изначально заметно уступала в силе 4ТА, а за истекшие пять суток ожесточеннейших боев понесла серьезные потери, но Манштейн настойчиво требовал продолжения наступления в направлении Прохоровки. С 5 по 8 июля ее ударное соединение 3 тк генерала танковых войск Г. Брейта сумело прорвать оборону войск 7 гв. А генерал-лейтенанта М.С. Шумилова и выйти ко второй армейской полосе, на участке, который занимала уже 69А генерал-лейтенанта В.Д. Крючёнкина. Три танковые дивизии генералов В. фон Хюнесдорфа, Г. Шмидта и Г. фон Функа хотя и медленно, но, упорно, прогрызая рубежи фронта, двигались от Белгорода между долинами рек Северский Донец и Разумная.

«Наши потери соответствуют тяжести боев, – отмечается в журнале боевых действий 3 тк. – Постоянно приходится снимать тысячи мин. Подход оперативных резервов противника к фронту и флангу корпуса воздушной разведкой пока не установлен. Но в полосу 7 тд подведены две новые дивизии (92 гв. и 94 гв. сд—З. В.), усиленные танками (96 отбр. – З. В.) и полками противотанковой артиллерии. Для дальнейшего наступления 8 июля 7 тд необходимо обеспечить ее сильно растянутый правый фланг. 6 и 19 тд должны сосредоточенным боевым порядком наступать по гряде высот северо-восточнее Ближней Игуменки с «танками впереди» на Мелехово и, соответственно, на Дальнюю Игуменку»[245].

К вечеру 8 июля ценою больших усилий 3 тк удалось овладеть значительной частью сел Мелехово и Ближняя Игуменка, которые являлись крупными опорными пунктами нашей. Тем не менее этот тактический успех существенно не изменил общую оперативную обстановка в полосе АГ «Кемпф» и не повлиял на действия 2 тк СС.

На 9 июля Брейт поставил перед 6 и 19 тд задачу нанести удар через с. Большая Игуменка в направлении х. Постников и, прорвав оборону 69А, выйти к р. Северский Донец. К этому моменту в передовых соединениях корпуса остро ощущалась нехватка пехоты и бронетехники, поэтому его штаб, пытаясь создать сильный бронетанковый клин, подчинил часть сил 19 тд (боевую группу в составе 27 тп и 74-й гренадерский (группа Васхофен) командиру 6 тд генерал-майору В. фон Хюнерсдорфу. А командир 19 тд генерал-лейтенант Г. Шмидт получил приказ с оставшимися частями и переданным ему в оперативное подчинение 442 пехотным полком 168 пд полностью овладеть районом Ближней Игуменки.

Удар 3 тк пришелся по войскам 35 гв. ск 69А генерал-лейтенанта С.Г. Горячева. 9 июля в его состав из 6 гв. А были дополнительно переданы: 375 сд полковника П.Д. Говоруненко, занимавшая рубеж Петропавловка, (иск.) 1 км северо-восточнее Черная Поляна, и 81 гв. сд генерал-майора И.К. Морозова из 7 гв. А. Последняя совместно с 276 гв. сп 92 гв. сд заняла позиции по линии: Старый Город, хутор МТС, Ближняя Игуменка, х. Постников. Основные силы 92 гв. сд полковника В.Ф. Трунина вышли на участок: 282 гв. сп – лог Белый Колодец, от Ближней Игуменки до сев. – вост. опушки леса, что сев. х. Постников, 280 гв. сп – МТС Шляхово, яр Орлов. Кроме того, в 35 гв. корпус также была возвращена 94 гв. сд полковника И.Г. Русских, ее боевые позиции были расположены: р. Разумная, от яра Орлов, северная половина Мясоедово, лес в 2 км вост. Мясоедово.

Наиболее ожесточенные бои 9 июля развернулись в полосе 81 гв. и 92 гв. сд. В 14.00 во время третьей атаки противник смял 1 и 3 сб 282 гв. сп подполковника И.И. Сомойленко, 50 танками с автоматчиками, обойдя правый фланг полка, вышел к высоте 185.7 на дороге Старый Город – Дальняя Игуменка. Из отчета о боевых действиях 35 гв. ск: «Остатки 1-й роты 3 сб, ведя неравный бой, в 19.00 отошли в район Андреевки, где совместно со 2 сб продолжали отражать атаки противника… Командиры и бойцы 197-го гв. артполка совместно с 282 гв. сп храбро дрались за рубежи обороны, расстреливая танки и пехоту в упор. Будучи окруженными танками и автоматчиками, бойцы 3-го дивизиона заняли круговую оборону и попеременно вели огонь из орудий и автоматов, бросались в контратаки. Многие расчеты вели огонь по танкам с дистанции 20–30 м, погибали под гусеницами танков, не покидая своих орудий. В результате ожесточенных боев части 92 гв. сд подбили и сожгли до 60 танков противника, имея при этом большие потери в своей живой силе и матчасти (только орудий потеряно 16). В бою за х. Постников пали смертью храбрых командир 197-го гв. артполка подполковник Шаповалов и командир 3-го дивизиона гв. капитан С.С. Сморж»[246]. К счастью, как свидетельствуют обнаруженные недавно документы, капитану повезло, он все-таки остался жив, дошел до Берлина и встретил светлый день Победы, а в середине 1970-х г. приезжал под Белгород с однополчанами на места боев.

Не достигла успеха и атака немцев из района Мелехово в направлении с. Хохлово. 6 тд встретила здесь столь же сильное сопротивление, особенно в районе рощи у высоты 217.4, где были зарыты танки 228 тб 96 отбр. Тринадцать «тридцатьчетверок» в течение четырех часов вели ожесточенный бой. К 18.00, потеряв шесть боевых машин и израсходовав весь боезапас, батальон был вынужден отойти и шестью танками (одна была потеряна при отходе) занял оборону на вост. окраине с. Киселево. Немцы заняли рощу, но дальше пройти не смогли.

Таким образом, несмотря на все усилия, 6 и 19 тд в этот день так и не удалось прорваться к р. Северский Донец. Войска Брейта продолжали топтаться между первой и второй оборонительными полосами. Из «Описания боевых действий 19-й танковой дивизии с 5 по 18 июля 1943 г.»:

«Имеющиеся здесь силы были вряд ли достаточны. Ближнюю Игуменку удалось взять только тогда, когда были преодолены противотанковый ров, многочисленные минные поля и когда было сломлено сопротивление во много раз превосходящего численно противника. Мощные минные поля в районе х. Постников, Шишино, а также малочисленность гренадерского мотополка (до 400 человек со средствами усиления и штабной ротой) не дали возможность группе Васхофен к исходу 9.07. достичь заданной цели – Шишино. Противник приложил все усилия для удержания высот вост. Шишино. Здесь действовали части двух гвардейских стрелковых дивизий (92 и 81)»[247].

Тем не менее следует признать, что, несмотря на невыполнение задачи дня и высокую убыль бронетехники, к исходу 9 июля подчиненным Брайта все же удалось переломить ситуацию в свою пользу. Захватив два тактически значимых узла сопротивления, Мелехово и Дальнюю Игуменку, и уничтожив главные силы советской артиллерии в этом районе (в первую очередь костяк – 197 гв. ап и 114 гв. аиптап), они полностью овладели инициативой и вынудили С.Г. Горячева (с согласия штаба фронта) начать в ночь на 10 июля отвод на новые рубежи не только 81 гв. и 92 гв. сд, но и 375 сд.

В первые трое суток боев штаб 35 гв. ск, как, в общем, и большинство недавно сформированных корпусных управлений Воронежского фронта, показал себя не с самой лучшей стороны. Для его коллектива это был первый опыт боевой работы. Причем соединению пришлось не просто удерживать рубеж, а действовать на направлении главного удара вражеского танкового соединения, хотя и потрепанного. К сожалению, в напряженные моменты его офицеры не смогли должным образом наладить даже сбор, проверку и передачу в армию оперативной информации в необходимых объемах. С момента перехода в наступление главных сил 3 тк командование корпуса не в полной мере владело обстановкой на своем участке и в деталях не знало, как развивается оперативная обстановка. Не говоря уже о непрерывности, четкости управления войсками и т. д. Как уже отмечалось, негативное влияние на это оказывал и сам командир корпуса – своим безответственным подходом к выполнению прямых обязанностей. Даже к исходу дня С.Г. Горячев не имел ни связи с 81 гв. сд, ни достоверной информации о том, что происходит в полосе дивизии Морозова и на правом крыле соединения Трунина.

При отражении удара превосходящих сил врага управление войсками велось в основном лично И.К. Морозовым и П.Д. Говоруненко с передовых НП дивизии и КП полков. Что же касается полковника В.Ф. Трунина, то его роль как комдива в этих боях и влияние на их результат пока прояснить не удалось. Документы, которые удалось обнаружить в ЦАМО РФ, свидетельствуют, что в его адрес выдвигалось много справедливых и несправедливых обвинений, разобраться в которых сегодня крайне сложно. Ясно одно – он не был готов к командованию столь крупным воинским формированием, и руководство фронтом, назначая его комдивом, должно было понимать это. Нельзя не отметить, что В.Ф. Трунин на тот момент мало чем отличался от большинства старших офицеров, которые весной 1943 г. приняли дивизии на Воронежском фронте. По крайней мере, старшие начальники отмечали в нем старательность и отсутствие такого широко распространенного недуга среди командного состава, как пристрастия к алкоголю. Это не значит, что он был абсолютным трезвенником, но в ходе боем всегда был трезв и не изводил тонны муки и сахара, предназначенных для питания бойцов и командиров, на самогон, как это делал, например, его сосед полковник И.Г. Русских. Полагаю, что если бы 92 гв. сд не попала 7 июля в «мясорубку» под Мелехово, а была бы плавно введена в сражение на второстепенное направление, то не исключено, что комдив «ходил бы в героях», а не был бы снят с должности уже 14 июля 1943 г. с жесткой формулировкой «как дважды допустивший бегство дивизии с поля боя». Примеров подобного рода мне приходилось встречать немало. Хотя, повторюсь, это лишь мое предположение.

В документах и Воронежского фронта, и 69А за период Курской битвы, хранящихся в фондах ЦАМО РФ, генерал-лейтенант С.Г. Горячев[248] тоже предстает не в лучшем свете: как человек безынициативный, работающий с большой раскачкой (спустя рукава). Несмотря на достаточный опыт управления стрелковым корпусом, он медленно, с трудом налаживал боевую работу своего штаба. Объясняя успех неприятеля на том или ином участке, генерал был склонен преувеличивать его силы. Например, по итогам боя 9 июля он ориентировал штаб армии в том, что перед фронтом его соединения в районе Черная Поляна – Дальняя Игуменка – Мелехово действует до 350 танков, хотя в это время во всем 3 тк числилась 201 бронеединица. Зная особенность комкора, командарм Крючёнкин вынужден был перепроверять его доклады. Понятно, что при таком отношении к делу и ответственности первого лица, ждать от корпуса качественной боевой работы не приходилось. Находившийся в Короче[249] начальник штаба фронта генерал-лейтенант С.П. Иванов, устав от нерасторопности и «фокусов» комкора, войска которого удерживали важное направление, утром 10 июля доложил об этом Н.Ф. Ватутину: «Горячев работает недостаточно энергично, его все время командарм понукает, он только к утру (10 июля. – З. В.) установил связь со всеми дивизиями, а до этого дело было очень скверно, и его два донесения, полученные нами, после проверки их через командиров дивизий оказались несоответствующими действительности»[250].

Командующий фронтом распорядился сделать внушение комкору: «…Горячева предупредите, чтобы коренным образом улучшил свою работу и управление порученными ему войсками»[251].

Однако, как свидетельствуют дальнейшие события, это не возымело никакого действия. Через двое суток, понесший большие потери корпус Брейта за одну ночь прошел (в буквальном смысле слова) на участке 35 гв. ск через вторую полосу обороны 69А и вклинился в тыловую, а стрелочником будет назначен один полковник В.Ф. Трунин.

Но вернемся к событиям на передовой. Итак, враг сумел полуокружить 276 гв. и 282 гв. сп 92 гв. сд, 81 гв. и 375 сд, и командование 69А было вынуждено в 22.00 начать отвод этих сил на новые рубежи. В 1.45 10 июля генерал-лейтенант С.Г. Горячев подписал шифротелеграмму командиру 375 сд:

«1. Противник силою до 250 танков около 14.30 атаковал части 81 гв. сд в р-не Ближняя Игуменка, х. Постников и к исходу дня овладел Дальней Игуменкой, Шишино.

2. Приказываю: немедленно отойти в направлении Киселево и к 6.00 10.07.43 занять оборону: Киселево по ю.-з. скату высоты 211.5, (иск.) МТС, зап. Шляховое, Сабынино.

Задача: не допустить прорыва пехоты и танков противника на направлении сахарного завода.

КП штадива – р-н леса 2 км ю.-в. Сабынино. До вашего подхода указанный рубеж оборонять остатком 92 гв. сд и 96 отбр»[252].

Начальник оперативного отдела штаба дивизии это распоряжение получил в 4.35, с этого момента и началась перегруппировка войск на наиболее ответственный участок обороны 69А. После занятия 375 сд своего рубежа 81 гв. сд была передана в состав 48 ск и развернулась на правом берегу р. Северский Донец по линии: высота 147.0, высота 213.4, Сажное, Кривцово, Ново-Оскочное, Щолоково. А в это время штаб 92 гв. сд, отойдя в лес юго-западнее с. Верхний Ольшанец, начал собирать личный состав, выходивший из боев.

Участок, который заняло соединение Говоруненко, входил уже в систему второй армейской полосы, его удержание было важно не только для сохранения устойчивости всей обороны армии, но и в психологическом плане, для сохранения высокого боевого духа войск. Командование 69А провело ряд перегруппировок, стремясь усилить 35 гв. ск и облегчить генерал-лейтенанту С.Г. Горячеву управление войсками на этом направлении. В ночь на 10 июля ему подчинили 305 сд полковника А.В. Васильева. Дивизия заняла позиции за боевыми порядками 375 сд, на участке Сабынино, Шляховое, яр Орлов, Мазикино, Шеино, Ушаково. На ее правом фланге продолжал обороняться 280 гв. сп 92 гв. сд подполковника Н.И. Новикова совместно с остатками 96 отбр генерал-майора В.Г. Лебедева. Комкору-35 также переподчинили и 107 сд полковника И.М. Бежко. Соединение окопалось по линии Ново-Оскочное, Верхний Ольшанец, колхоз «Объединение», Коминтерн, лес 1 км северо-восточнее Шуховцово, озеро, что 1,5 км северо-восточнее Шуховцово, высота 221.0, юж. окраина Гремучий, Поповка и составило второй эшелон обороны.

Планы неприятеля для советской стороны с каждым днем становились очевиднее: АГ «Кемпф» не только стремилась оттянуть на себя силы Воронежского фронта с обоянского направления, но и имела задачу параллельно со 2 тк СС, наступавшим на Прохоровку, как можно дальше вклиниться в нашу оборону и замкнуть кольцо вокруг 48 ск 69А. Не было сомнения, что штабы обеих группировок координируют свои действия. Поэтому для войск Крючёнкина было важно как можно сильнее измотать и обескровить оба вражеских корпуса, чтобы не дать им реализовать этот замысел.

Командование ГА «Юг» понимало, что для советской стороны его планы не являются секретом, поэтому ожидало дальнейших шагов по укреплению обороны и усилению войск на этих направлениях. Из «Описания боевых действий 19-й танковой дивизии с 5 по 18 июля 1943 г.»:

«Противник чувствовал угрожающее ему в районе сев. – вост. Белгорода окружение и поэтому в ночь на 10.07 отвел свои силы на север вдоль долины р. Донец, оставляя большое количество вооружения, боеприпасов и военных материалов (дивизия не могла видеть эти трофеи, так как двигалась вперед. – З. В.). Это было сделано для того, чтобы всеми имевшимися в распоряжении отведенными и подброшенными силами удерживать переправу через р. Донец в районе Киселево, Ржавец, то есть в конечном счете удержать линию Верхний Ольшанец – Сабынино.

Судя по силам, которые противник подвел к линии Киселево – Ржавец, особенно напряженным для него было продвижение немецких войск вдоль р. Донец. Противник не отвел всех сил, находящихся между Донцом и танковым корпусом СС. Для этого ему нужны были находившиеся под угрозой переправы. Во всяком случае, он должен был помешать соединению наступающих с юго-востока на Донец частей 3-го танкового корпуса с частями танкового корпуса СС, так как им самим были бы окружены его дивизии, действующие на Донце.

Каких только перегруппировок не совершали русские, чтобы удержать линию Киселево – высота 211,5 – Ольшанец. Они ввели в бой остатки 81 и 73 гв. сд, части 375 сд, 89 гв. сд, 2 полка 107 сд, один полк 305 сд, остатки 92 гв. сд, остатки 4-й мотострелковой бригады (2-й гв. танковый корпус) и, исходя из наличия танкового корпуса СС, – один батальон ПТР (112 ружей). Против них стояли 19 тд в составе двух групп мотопехоты (всего около 400 штыков), ослабленный разведывательный дивизион и 17 готовых к бою танков»[253].

Офицеры штаба 19 тд утрировали ситуацию. Действительно, советское командование было вынуждено проводить перегруппировку – этого требовала обстановка. В полосе 69А основу обороны составляли стрелковые дивизии, усиленные артиллерией. Танковой поддержки, за исключением практически разбитых 47 гв. отпп, 148 отп и 96 отбр, не было. Военный совет фронта решил, что использовать на второстепенных направлениях крупные танковые соединения нецелесообразно. Поэтому главная тяжесть борьбы с танками врага легла на пехоту. За пять дней ожесточеннейших боев стрелковые полки были ослаблены и, с должным упорством, оказывать сопротивление уже не могли, но именно бойцы и командиры этих дивизий довели до истощения соединения АГ «Кемпф», в том числе и 19 тд.

Анализ боевых действий в полосе 2 тк СС и 3 тк показывает, что 10 июля – первый день Прохоровского сражения – штабами этих соединений был использован для подготовки к решающему рывку. При выполнении задачи по окружению наших войск в междуречье Северского и Липового Донца командование ГА «Юг» корпусу Хауссера отводило ведущую роль как более сильному соединению. Ближайшей его целью был захват Прохоровки и создание благоприятных условий для удара на север – на Обоянь и на юг – на Правороть, Ржавец. Корпус Брейта играл вспомогательную роль, оттягивая на себя силы 69А. Поэтому 10 июля 2 тк СС первым перешел к активным действиям, стремясь создать плацдарм на правом берегу р. Псёл, овладеть одним из ключевых пунктов обороны у Прохоровки – совхозом «Комсомолец», и оттеснить наши части к х. Сторожевое.

3 тк после тяжелых боев 9 июля был не готов вновь к активным действиям. Он вынужден был приводить войска в порядок, подтягивал на занятые рубежи тяжелую минометы и артиллерию, проводил частичную перегруппировку войск и вел интенсивную разведку, в том числе и силовую. Параллельно с этим, как отмечается в документах 35 гв. ск, в течение всего дня не прекращал интенсивного обстрела переднего края нашей обороны.

Вечером 10 июля В.Д. Крючёнкин вновь проводит перегруппировку войск. Штаб армии стремился в полной мере использовать все имеющиеся средства и в то же время создать хотя бы минимальный резерв. В 23.3 °C.Г. Горячев подписал боевой приказ № 8: «1. 92 гв. сд прочно оборонять рубеж: Киселево, высота 211.5, МТС, зап. Шляховое, Сабынино. КП штадива – Сабынино.

2. 375 сд выводится в резерв 69А. Дивизии к рассвету 11 июля 1943 г. занять оборону рубежа: Жимолостное, Мало-Яблоново, Шахово, имея задачу прочно оборонять указанный рубеж и не допустить прорыва противника на восток. КП штадива – Плота»[254].

Отсутствие резервов – главная проблема командования 69-й армии, поэтому в первую линию в ночь на 11 июля вновь выходит 92 гв. сд полковника В.Ф. Трунина, лишь сутки назад выведенная из окружения. Ее части должны были создать прочную оборону совместно с 305 сд. В 3.30 11 июля 276 гв. сп майора М.Е. Симонова сменил 280 гв. сп подполковника Н.И. Новикова и совместно с 1002 сп 305 сд занял рубеж: (иск.) высота 122.5, (иск.) МТС Шляховое; 280 гв. сп 92 гв. сд занял оборону правее – на рубеже Киселево, высота 211.5, имея на правом фланге 96 отбр.

Во второй эшелон 92 гв. сд на рубеж изгиб дороги Сабынино – Знаменка, высота 224.4, (иск.) зап. опушка яра Дубрава комдив вывел 282 гв. сп подполковника И.И. Самойленко. Подразделения 197-го гв. артполка и 99 гв. оиптад заняли позиции в боевых порядках пехоты. Таким образом, удалось сохранить второй эшелон 35 гв. ск – важный элемент устойчивости обороны. Его по-прежнему занимали части 107 сд. Этим силам и предстояло встретить удар 3 тк между долинами рек Северский Донец и Разумная.

Штаб 3 тк перед решительным рывком вновь вернул 19 тд ее части. В наметившемся коридоре междуречья силы корпуса были распределены следующим образом. На левом фланге, вдоль долины р. Северский Донец, предстояло наступать 19 тд. Она должна была достичь села Хохлово и Киселево, чтобы выйти непосредственно к реке и овладеть переправами. Ее левый фланг прикрывала 168 пд генрал-лейтенанта В. Шаль де Болье.

В центре боевого порядка, как и прежде, располагалась 6 тд и готовилась атаковать из района Мелехово в направлении Казачье, Ржавец. А у Мясоедово сосредоточилась 7 тд. Она получила задачу прорывать рубеж 94 гв. сд и при необходимости усилить удар 6 тд. Правый фланг 7 тд, а соответственно и корпуса в целом, прикрывала 198 пд генерал-лейтенанта Х. фон Хорна.

Таким образом, войска Брейта вступили в Прохоровское сражение 11 июля с рубежа Шишино, Хохлово, Киселево, высота 211.5, МТС Шляховое, Шеино, вост. часть Мясоедова. Около 5.00, после трехчасовой артподготовки и массированного авианалета, в котором, по данным штаба 35 гв. ск, участвовало более 200 самолетов, неприятель одновременно перешел в наступление в двух направлениях: на Киселево, Хохлово и на северные окраины Мясоедово. Взглянем на ожесточенный бой, который разгорелся в селах Хохлово и Киселево, глазами офицеров 19 тд и 35 гв. ск. Из «Описания боевых действий 19-й танковой дивизии с 5 по 18 июля 1943 г.»: «Ночью было закончено сосредоточение артиллерии в районе юго-вост. Дальней Игуменки. Была также обеспечена поддержка пикировщиков во время наступления. 11 июля командир дивизии лично впервые руководит наступлением вновь собранной дивизии. Наступление проводилось двумя ударными группами из района сев. – зап. высоты 217,4 (сев. Дальней Игуменки) в направлении на Хохлово и Киселево по ведущим на север долинам. С группой, наступающей справа, находился танковый полк.

Сопротивление в Киселево наиболее серьезное. Фланкирующая высота 211.5, позади которой находилась сильная русская артиллерия, снова оказалась настоящей крепостью с развитой системой траншей.

В наступление на эту высоту могли быть брошены только небольшие силы из-за их малой общей численности. Пикировщики совершают налет на высоту и докладывают, что ничего на ней не наблюдают. На самом деле там засел усиленный полк в траншеях, который нельзя было обнаружить и за пять метров. В большинстве своем это были также азиаты, против которых нельзя было применять моральные эффекты, к тому же в своих узких окопах они почти не понесли потерь от наших пикировщиков. Ко всем несчастьям, еще были заминированы все овраги и окраины вост. Киселево, так что танки попытались обойти минные заграждения слева, юго-вост. Киселево. При этом танки попали в болото и застряли в одном километре сев. – вост. окраины Хохлово»[255].

Из отчета 35-го гв. стрелкового корпуса: «92 гв. сд вела напряженные бои с танками и мотопехотой противника. К 12.00 280 и 276 гв. сп отбили атаки противника силою до двух батальонов и 30 танков каждая. В 14.00 противник силой до 25 танков снова предпринял атаку на Киселево с района Хохлово, но, неся большие потери от огня танков 96 тбр, вынужден был отойти.

Усилив свою группировку в районе высоты 217.4, противник бросил на Киселево до полка пехоты с 60 танками. В 15.25 противнику ценою больших потерь удалось пройти танками через боевые порядки 280 сп., ворваться в Киселево и овладеть селом»[256].

Из «Описания боевых действий 19-й танковой дивизии 5–18 июля 1943 г.»:

«Во время этого наступления на поле боя было извлечено более 800 мин. В это время докладывают, что противник зап. Донца отступает на север.

Несмотря на мощный огонь, по крайней мере, ста противотанковых ружей подброшенного сюда 10.07 122-го батальона ПТР и тяжелых танков 4-й мотострелковой бригады, наша ударная группа наступает и занимает Киселево почти в то же время, когда левая группа занимает Хохлово. В эту минуту на окраине Хохлово вдруг появляются два английских танка «Черчилль», видимо намереваясь выйти в тыл нашим танкам, находящимся в Киселево. Они не подозревали о двух застрявших танках, перед которыми они очутились сразу как на ладони. Один «Тигр» сразу справляется с ними обоими. Донец был достигнут, и в наших руках оказалась переправа, по которой в предыдущую ночь противник перебрасывал части 375 сд (действовала сев. – зап. Белгорода) для обороны Киселево.

Еще перед вечером 74-й гренадерский полк ворвался в отлично оборудованную фланкирующую систему траншей вост. Киселево. Однако закрепиться ему не удалось, так как в ротах оставалось по 20 активных штыков. Для отражения ночных атак и действий штурмовых групп полки заняли круговую оборону на отбитых высотах, так как образовать сплошную линию обороны было невозможно. По передовым наступающим отрядам в течение всей ночи велся сильный артиллерийско-минометный огонь»[257].

Значительно большего удалось добиться 6 тд. Из «Описания боевых действий 35 гв. ск за период с 7 по 18.07.43»: «Наступая с направления Дальняя Игуменка, Мелехово на Шляховое, противник силою до полка пехоты при поддержке 80 танков в 14.00 прорвал оборону встыке между 276 гв. сп и 1004 сп и стал развивать успех в направлении высоты 230.3, Ольховатка, овладев к исходу дня Казачье.

276 гв. сп после прорыва противника загнул свой левый фланг – зап. скаты высоты 230.3, принял круговую оборону, отражая атаки противника.

282 гв. сп в 15.30 был брошен в контратаку в направлении Сабынино, Киселево, но контратака была сорвана массированным налетом авиации и атакой большой группы танков противника. Полк, понеся большие потери, своими остатками перешел к обороне на рубеже: МТС Сабынино, лес, что 2 км вост. МТС, где и продолжал действовать.

В 23.00, согласно приказу, дивизии начали отход в сев. – вост. направлении с задачей занять «оборону на рубеже Выползовка, юж. окраина Александровки и задержать дальнейшее продвижение противника. К утру 12.07.43 г. указанный рубеж занят разведротой и учебным батальоном дивизии, 2-м батальоном 280 гв. сп и остатками 96 тбр»[258].

Из «Отчета о боевых действиях 96 тбр им. Челябинского комсомола за период с 5 по 14.07.43 г.»: «12.00 11.07.43 г. противник силою до 40 танков и двух батальонов пехоты начали атаку в направлении Киселево. 228 тб прочно удерживал занимаемые рубежи, не допуская танки противника в Киселево. ИПТАБ и 1/МСПБ в это время уничтожали следовавшую за танками пехоту.

В 16.00 11.07.43 г. 25 танков противника прорвали передний край зап. Шляховое и продвинулись в направлении Верхний Ольшанец, Ржавец. Танковые батальоны по приказу командира бригады, прорвавшись через передний край противника на рубеже Ржавец, Казачье, к утру 12.07.43 г. вышли в район Александровка… 228 тб шестью машинами вышел правее Казачье и занял оборону в Свиридове»[259].

Параллельно с наступлением 19 и 6 тд на позиции 15 гв. и 94 гв. сд 35 гв. ск перешла в атаку и боевая группа 7 тд. С 10.00 до 15.00 несколько танковых атак на северные окраины с. Мясоедово были отбиты частями 94 гв. сд полковника И.Г. Русских. Определив стык гвардейских соединений, в 15.00 до полка пехоты при поддержке 50 танков нанесли удар в стык между 94 гв. и 15 гв. сд, одновременно атаковали вдоль дороги с. Мясоедово – с. Шеино рубеж одного из стрелковых полков 94 гв. сд. Наступление сопровождалось мощным авиаударом и артобстрелом переднего края наших войск. Прорвав оборону фланговых батальонов на стыке гвардейских дивизий, танки к 17.00 вышли в тыл 283 гв. и 288 гв. сп 94 гв. сд. Одновременно группа до 40 машин, действовавшая вдоль дороги на Шеино, сломив сопротивление подразделений 288 гв. сп подполковника М.П. Аглицкого, вышла северо-восточнее Шеино. В результате 283 гв. и 288 гв. сп оказались в окружении. По приказу полковника И.Г. Русских командир 286 гв. сп майор Д.С. Чуев организовал контратаку из Шеина силами 2 сб с целью отвлечь противника на себя. В это время 283 гв. сп, ударив в направлении Мясоедова, соединился с подразделениями 288 гв. сп. К полуночи оба полка полностью вышли из «кольца».

Очень активно и напористо действовала в этот день 6 тд. Между 16.00 и 17.00 часть ее сил втянулась в бой за мощный опорный пункт село Верхний Ольшанец, а танковая группа, на острие которой находился 2/25 тп майора Ф. Беке, обойдя его с запада в течение часа, между 21.30 и 22.30 прошла еще 5 км и до наступления сумерек взяла с. Казачье. Таким образом, приказ дня дивизия Хюнесдорфа выполнила полностью, примерно за 9–9,5 часа непрерывного наступления. На стыке двух корпусов 69А образовалась брешь глубиной в 13 км и шириною 5–6 км. Безусловно, это был очень существенный успех АГ «Кемпф». Но командир 25 тп полковник Г. фон Опельн, почувствовав вкус победы, решил не останавливаться на достигнутом и предпринять ночную атаку, чтобы захватить переправы через Северский Донец в селе Ржавец (в 6 км севернее Казачьего).

Следует отметить, что захват Казачьего не означал, что к этому моменту немцы взяли под полный контроль всю пройденную ими местность в «коридоре» между Северским Донцом и Разумная. В их руках находились, да и то не полностью, несколько сел: Хохлово, Киселево, Шляховое, Ольховатка, Раевка, Казачье, а в Верхнем Ольшанце и Ново-Оскочное продолжались кровопролитные бои. По всему участку прорыва 6 тд в хуторах, балках, на высотах и в рощах ее мотопехотные полки вели ожесточенные бои с разрозненными частями и подразделениями трех советских дивизий. А боевые группы 19 тд с большим трудом овладев Киселёва, безуспешно пытались взять Сабынино и создать плацдарм на правом берегу Северского Донца. Но сопротивление советских частей здесь не снижалось. Как уже отмечалось выше, после потери шести «тридцатьчетверок», из Киселёва в Сабынин отошел 228 тб и часть сил 267 гв. сп 89 гв. сд. Это заметно укрепило его оборону.

Лишь после полуночи, когда 280 гв. сп по приказу командования оставит свой рубеж, 74 грп займет оборону на выс. 211.5. Но к полуночи 11 июля в районе Киселево создать прочный рубеж частям Шмидта не удастся, в ротах осталось по 20 гренадеров. «Для отражения ночных атак и действий штурмовых групп русских полки дивизии заняли круговую оборону на отбитых высотах, так как образовать сплошной фронт было невозможно», – отмечается в документах штаба 19 тд. Хотя надо признать, что воспользоваться слабостью противника на этом участке советские войска тоже были не в силах.

Читая боевые документы, чувствуешь, сколь высок был «градус ожесточения». Местность между реками, или, как иногда в советских документах называют этот район, «рукав прорыва», напоминала огненный котел, в котором масса войск двух противоборствующих сторон, перемешавшись, уничтожала друг друга с невероятным остервенением. Причем хотя дивизии 35 гв. ск находился в более сложном положении, наши командиры не обращали внимание на то, что враг овладел инициативой и глубоко проник в оборону армии. При малейшей возможности они поднимали свои подразделения в контратаку, даже порой находясь в безнадежном положении.

Большую помощь в этот день 6 и 19 тд оказали Люфтваффе. Все более или менее крупные узлы сопротивления на пути дивизий по несколько раз бомбились 8 ак, причем не 5–10 самолетами, а наносились массированные удары сразу несколько десятков бомбардировщиков. В то же время воздушная армия Красовского демонстрировала пассивность. В архиве сохранилось большое число документов частей и соединений 69А о помощи. Наши командиры настойчиво просили вышестоящие штабы прикрыть боевые порядки, но, к сожалению, они не были услышаны. В 2.00 12 июля генерал-майор М.П. Бежко направил комкору-35 донесение № 00121, в котором с горечью отметил: «Мои неоднократные вызовы авиации для штурмовики танков противника и рассеивания его самолетов удовлетворены не были»[260]. И это не выдумки, о «редкой вражеской воздушной активности» доносил весь день 11 июля, а также утром 12 июля и штаб 6 тд.

Вместе с тем, в связи с высокой динамикой движения линии фронта, резко возросло число ошибочных бомбежек и обстрелов собственных войск нашей авиацией. Особенно это почувствовали части, дравшиеся в коридоре и на флангах прорыва. Вечером 11 июля командарм-69 был вынужден отдать специальный приказ № 00984/оп, в котором говорилось:

«В последние дни участились случаи сбрасывания бомб нашими самолетами в районе своих войск. Причиной этого являются недостаточный опыт летного состава, а также знания им переднего края наших войск.

Приказываю:

Немедленно провести инструктаж личного состава подразделений передовых частей, обозначить линию своих войск и передний край практиковать вкладывание полотнищ углом к противнику, а при отсутствии спецсредств обозначить себя разными маханиями, снятием головных уборов. Кроме этих сигналов, давать серию зеленых ракет, в том числе из открытых люков танков. Летающий тщательно изучает свой район действий. В головных экипажах посылать более подготовленных летчиков. Виновных в бомбежке немедленно судить. Приказ довести до всего личного состава»[261].

Если, например, штурмовики утюжили тыловые районы, тогда ясно – можно и пилотками махать, и гимнастерку снять, но как это сделать на переднем крае, когда по тебе враг стреляет из всех стволов? Но не будем заострять внимание на такие мелочи. Василию Дмитриевичу в тот момент действительно было не до того, чтобы обдумывать каждое слово приказа, важно любыми мерами прекратить ту вакханалию, которая творилась в небе над районом обороны армии. Не было дня, чтобы «краснозвездные соколы» два-три раза не «проходились» по его войскам. Удары наносились и по тыловым объектам, и по переднему краю. А 11 июля, судя по донесениям командиров полков и дивизий, собственные бомбы сыпались на головы оборонявшихся как из рога изобилия. Последней каплей, которая переполнила чашу терпения В.Д. Крючёнкина и послужила поводом к подготовке приведенного выше приказа, стал обстрел его автомашины и следовавшей с ним опергруппы в 5 км южнее Корочи двумя «илами». К сожалению, ни этот приказ, ни последовавшие за ним другие распоряжения ситуацию не исправили. Через сутки, 12 июля 1943 г., на собственном КП, который несколько раз подряд за короткое время обработали экипажи 1 шак, чуть не погибнет командир 48 ск генерал-майор З.З. Рогозный.

Но господство вражеской авиации над полем боя и ошибки пилотов 2ВА – это была не главная и даже не второстепенная проблема для советской стороны. Ситуацию в полосе 69А очень сильно осложняли два важных момента. Во-первых, отсутствие минимальных резервов у командования корпусов и армии. Во-вторых, потеря связи командования дивизий с полками и штабом 35 гв. ск уже после первых 2–2,5 часов вражеского наступления. Управление 96 отбр (свх. Объединение), 92 гв. сд (Сабынино) и 305 сд (район Раевки) вместе со штабами ряда собственных полков и батальонов, а также 107 сд попало под удар противника. КП 35 гв. ск, находившийся утром 11 июля в с. Раевка, с началом наступления 6 тд перешел на восточную окраину Казачьего, а после того как группа фон Опальна вышла к переднему краю 107 сд, убыл в х. Дальний Должик (на западный берег Северского Донца), который находился в полосе обороны 48 ск. Связь оказалась нарушенной, управление осуществлялось через офицеров связи или посыльных, которые были не в состоянии своевременно доставить приказы и распоряжения. Оперативная информация поступала скудная и из-за быстроменяющейся оперативной обстановки не всегда точная. Поэтому после выхода немцев к Верхнему Ольшанцу перед ударным клином Брейта обороны 69А как единой системы уже не существовало, и комкор-35, как и командарм, не мог оперативно реагировать на быстро менявшуюся обстановку. Из книги воспоминаний генерал-лейтенанта С.Г. Горячева: «Утром штаб находился в районе села Раевка. Когда было получено сообщение о том, что большая группа танков прорвалась в район села Шляхово и движется на Ольховку, я дал команду на перемещение штаба в село Казачье, где заранее готовился запасной командный пункт. Вопреки всем требованиям устава и обстановки, перемещать штаб пришлось не ночью, а днем. Перевозили мы его небольшими группами машин и повозок. Первым с частью офицеров оперативного отдела поехал начальник штаба корпуса полковник Д.С. Цалай. Ему удалось удачно проскочить, и минут через двадцать он доложил, что прибыл на место; КП оборудован, связь со всеми соединениями и частями работает устойчиво.

Временно передав ему управление, я выехал с остальной частью штаба. Мы удачно преодолели опасные места. А через час после нашего прибытия вражеская авиация двумя группами, примерно в сто самолетов каждая, совершила налет на село, где мы расположились. Земля задрожала от ударов сотен бомб. Рушились дома, начались пожары. Но у нас обошлось без жертв, в чем большая заслуга саперного батальона. У мест расположения штаба и узла связи саперы отрыли глубокие, хорошо перекрытые сверху щели с расчетом на весь личный состав штаба и служб. В результате была ранена, да и то легко, всего одна девушка-связистка, дежурившая на центральной телефонной станции. Пострадало лишь несколько автомашин. Местных жителей в селе к тому времени почти не осталось – ушли с приближением фронта.

Сильная бомбежка полностью нарушила линии связи. Радиосредств в то время еще недоставало, да и радиус их действия был крайне мал. Поэтому, оставшись без телефонной связи, мы не имели сведений о ходе боя наших частей и соединений.

Сразу же после налета вражеской авиации я собрал офицеров штаба, чтобы решить вопрос об установлении связи. В это время мы услышали какие-то шлепающие звуки: один, второй, третий… Сначала на них никто не обращал внимания, но звуки назойливо повторялись, приближаясь к нам. Осмотрев местность, обнаружили: с небольшой высотки у западной окраины села Казачье около 50 танков врага ведут по нам огонь болванками. К счастью, у них, видимо, не было осколочных снарядов, иначе бы нам пришлось туго. А болванки пробивали стены хат и падали, не взрываясь. Однако и от этого обстрела пришлось прятаться. Спасительным для нас оказалось то, что с севера на юг село пересекает глубокий овраг, по дну которого протекает небольшая речушка. Преодолеть этот овраг танки не могли, да и вечер уже близился.

Каких-либо частей или подразделений для прикрытия этого направления у меня не было. При штабе находились лишь саперный батальон и батальон связи. Вызвать помощь из соединений из-за отсутствия связи тоже невозможно. Пришлось срочно создать из состава саперного батальона подвижной отряд заграждения с запасом противотанковых мин, который получил задачу заминировать возможные подходы танков и удерживать рубеж до прибытия смены. Я же со штабом направился к поселку Александровка. По дороге встретился стоявший на огневой позиции дивизион «Катюш»; гвардейцы-минометчики и нанесли удар по скоплению вражеских танков.

…Оставаться в Казачьем без связи не было смысла. Мы отошли к Александровке и занялись восстановлением связи с дивизиями. Большинство офицеров штаба и политотдела на машинах, мотоциклах и лошадях разъехалось в штабы соединений и частей, чтобы на месте поставить боевые задачи на выход к новым рубежам обороны в район Выползовки, Александровки, Свиридова, а затем на юг, по береговым высотам реки Разумная. Положение оставалось критическим. Полной уверенности в том, что офицеры штаба смогут добраться до командных пунктов дивизий, у меня не было. Не было уверенности и в том, что бойцы после таких изнурительных, напряженных боев успеют к утру совершить марш и занять новые рубежи»[262].

Когда происходит прорыв обороны танковой группой, ее может остановить или очень прочный рубеж в глубине обороны, насыщенный орудиями ПТО, или сильная фланговая контратака танков. Ни того ни другого у комкора-35 не было. 148 отп попал в окружение в Шляховом. Оба батальона бригады Лебедева дрались у Сабынина, это, кстати, во многом помогло 92 гв. сд удержать село. Тем более, что штаб 96 отбр не имел с ними радио– и телефонной связи и точно не знал, где располагаются их позиции, поэтому при всем желании организовать контратаку было невозможно. А потом и управление бригады, попав под удар танков, было вынуждено спешно свернуться и уйти на новое место.

Участок 107 сд назвать прочным противотанковым рубежом было трудно. Перед передним краем дивизии даже не вся танкопроходимая местность была заминирована, не говоря о том, что дивизия других средств усиления, кроме одного минполка и батальона ПТР, не имела. Напомню, что после 18.00 левый фланг 35 гв. ск тоже был смят, а 94 гв. сд оказалась в окружении. Резервами комкор и раньше не располагал. Остроту ситуации придавало то обстоятельство, что за селом Казачье на северо-восток каких-либо войск не было. Если не считать отдельных подразделений, таких, как, к примеру, 4/114 гв. иптап, которую полковник В.Ф. Трунин на всякий случай развернул в районе с. Выползовки.

Поэтому советское командование примерно до 21.00 не знало, как развиваются события внутри «коридора» прорыва, не говоря уже о том, чтобы адекватно на это реагировать. По тем же причинам (отсутствие сил и связи) оказался не в состоянии кардинально повлиять на обстановку и командарм. Вероятно, именно такого развития обстановки опасались В.Д. Крючёнкин и С.П. Иванов, когда в ходе переговоров в ночь на 10 июля просили Н.Ф. Ватутина перенацелить 2 гв. Ттк от ст. Прохоровки на юг. Но командующий фронтом, в тот момент стремясь и не допустить захвата эсэсовцами станции, и сохранить как можно больше танковых соединений для контрудара, не разрешил этого сделать. Теперь же, получив вечером 11 июля донесение о глубоком прорыве противника на стыке двух корпусов 69А, он спешно начал направлять сюда соединения, которые были запланированы для контрудара и частично находились в составе 5 гв. ТА, частично изготовились для марша к Прохоровке. Сначала Н.Ф. Ватутин передаст В.Д. Крючёнкину 10 оиптабр, которая уже была включена в состав 5 гв. ТА в качестве средства усиления. Затем он будет вынужден забрать у П.А. Ротмистрова его резерв – передовой отряд, который в это время находился под Обоянью. Уже в 3.00 12 июля 1943 г. через члена Военного Совета фронта Н.С. Хрущева приказ о форсированном марше в район прорыва был направлен его командиру генерал-майору К.Г. Труфанову. А через 3 часа, сразу после рассвета, находившийся на передовом НП под Прохоровкой командующий 5 гв. ТА получит распоряжение выдвинуть в этот район 26 гв. тбр 2 гв. Ттк из первого эшелона армии и две мехбригады 5 гв. мк, который планировался для развития успеха ударных соединений армии[263]. Таким образом, прорыв Брайта существенно снизил шансы гвардейцев расколоть корпус СС ударом в лоб и выйти в район Яковлево, как предполагал Н.Ф. Ватутин.

Судя по документам, ситуация для руководства армии прояснилась, да и то не окончательно, примерно между 22.30 и 23.00. Чтобы читатель мог представить, какой информацией располагал штаб Крючёнкина и как командарм планировал выправлять ситуацию, процитирую выдержку из стенограммы переговоров Н.Ф. Ватутина с С.П. Ивановым на 21.30 11 июля 1943 г.: «Николаев: Что имеете нового по вашему левому флангу? Удалось ли остановить противника? Какие меры дополнительно предприняли? Имейте в виду, что танковый полк КВ Шумилова находится в 3 км восточнее Мясоедово. Непосредственно южнее Короча имеются по одному полку 30 и 31 оиптабр, в которых имеется в каждом по 4 орудия. Срочно их возьмите и бросьте с 10 иптабр или на другие направления по вашему решению.

Иванов, Крючёнкин: Докладываем. Полностью подтверждается наблюдение пехоты и показания пленных, что на этом направлении действует до 250 танков противника, по последним данным, около 100 танков противника развернувшихся ведут бой южнее Верхний Ольшанец, Раевка, Коминтерн. До 20 танков противника обошли опорный узел Верхний Ольшанец с запада и направляются на Казачье. К данному времени находятся в 1,5 км севернее Верхний Ольшанец. Горячев со штабом с места ушел. По донесениям командиров, наблюдающих картину боя, 92 гв. сд в беспорядке отходит в северном направлении.

Дополнительно авиация противника нанесла удар: по Казачье – около 100 самолетов, по Верхний Ольшанец, Ломово – 30 самолетами на каждый пункт.

Приняты меры: 10 иптабр – по тревоге поднята и уже отправлена, в 21.30 с Короча выступила с последним орудием, с задачей – выйти на основной оборонительный рубеж 69А по линии: Выползовка, 1-й Ново-Александровский Выселок, Свиридово, Подсумки, прикрыть основные направления на Александровка, Подсумки; Горячеву отдано распоряжение если не поздно, то один полк направить Верхний Ольшанец – решение в течение ночи; 305 сд вывести на ранее занимаемый ею и подготовленный ею рубеж обороны: Выползовка, Подсумки, Алексеевка, Плоское; 94 гв. сд для обороны иметь один полк по Разумное на фронте Шуховцево – Мазикино-Шейно, второй полк там, где он стоит на рубеже: Шейно, Ушаково и третий полк – на реке Корень на фронте /иск./ (Плоское) Новоселовка; 31 иптабр, половину бригады придаем 94 гв. сд и половину на рубеж Алексеевка – Плоское, 8 орудий, которые находятся в стадии формирования, ставятся для непосредственной защиты Короча.

Отходящую 92 гв. сд будем собирать в районе Рынденка – Ржавец, Гнездиловка, Киреев. Сейчас весь штаб будет разбит на группы и на ночь будет направлен в войска для выполнения вот этого решения. 81 гв. сд получила приказ занять рубеж: Кривцово, Верхний Ольшанец, Ново-Оскочное, у нее в наличии один сводный полк пехоты и всего 6 орудий, из них только 2 дивизионных. Еще дополнительно, быть может, что-нибудь удастся выкроить из других соединений. 89 гв. сд растягиваем по реке Северский Донец до Сабынино. Все. Просьб никаких нет. Будем принимать все меры для выполнения этого решения, к вечеру сегодня со всех соединений неслись вопли о непрерывной бомбежке авиацией боевых порядков. Просьба с утра прикрыть.

Ватутин. Действуйте энергичнее, чтобы выполнить изложенное вами решение. Не открывайте фланга Шумилова. Имейте в виду, что в район Красное (юго-западнее Прохоровка 5 км) к утру 12 июля выйдет мех корпус Ротмистрова. Авиация будет прикрывать. Ротмистров начал действовать в районе Прохоровка. Эти действия будут продолжаться рано утром. Потребуйте от войск организованности».[264]

В тот момент, когда шли переговоры между штабом армии и фронта, ожесточенные бои на правом крыле 35 гв. ск, который был практически смят, продолжались, но их накал постепенно начал снижаться. В 23.0 °C.Г.Горячев подписал приказы об отводе 92 гв. сд на рубеж: Выползовка, южная окраина Александровки (4 км северо-восточнее Казачье), входивших в систему тылового армейского рубежа обороны. Под покровом сумерек из-под Киселёва, Сабынина и Шляхового на северо-восток потянулись большие группы измотанных тяжелыми боями бойцов и командиров, остатки техники 96 отбр. Но к утру 12 июля в указанный район вышли лишь 2/280 гв. сп, учебный батальон, и разведрота со штабом 92 гв. сд. Личный состав остальных полков и спецподразделений прорывался с занятой немцами территории до 14 июля и собирался в районе Ново-Слободка, Долгое, Ново-Хмелевое. Сюда же на участок Александровка – Свиридово начала подходить группами и бригада Лебедева. Из журнала боевых действий 96 отр: «В 22.00 по приказу комбрига отделение разведчиков на танке «Т-70» выехало по батальонам с задачей вывести их и в район Александровки. Во время боя сожжено и подбито 12 танков противника. Наши потери 13 «Т-34», 2 «Т-60». В 23.00 штабриг, рота управления, 3 «Т-70», 1 «Т-34» заняли оборону юго-западнее Александровки и отбили одну танковую атаку совместно с дивизионом РС». Полностью бригада собралась к 5.00, имея в обоих танковых батальонах 14 «Т-34» и 3«Т-70», а в шптаб – одно 76-мм орудие[265].

107 сд получила приказ: оборонять 516 и 594 сп рубеж:/иск./Свиридово, балка Разумная, озеро Гремячее, Ломово, Плоское, а разбитый 522 сп собирать в районе с. Заячье. Таким образом, к утру 12 июля войска 35 гв. ск только начали занимать оборону по линии: Выползовка, Александровка, Свиридово, западный берег р. Разумная, Мазикино, Шеино, Ушаково.

А на левом крыле корпуса Горячева с наступлением сумерек ожесточенные бои окруженных частей 94 гв. сд с войсками двух дивизий противника разгорелись с новой силой. В цитировавшемся выше отчете 35 гв. ск отмечено, что два стрелковых и часть сил артиллерийского полка Русских к полуночи вышли из «мешка» и заняли оборону от Мазикина до Ушакова, однако это не так. Согласно донесению ее штаба № 09 к 7.00 12 июля, основные силы двух полков вышли из кольца не к полуночи, а уже после рассвета 12 июля (между 4.00 и 6.00) и начали сосредотачиваться непосредственно вокруг сел Шеино и Ушаково. Из журнала боевых действий 288 гв. сп:

«В 24.00 полк в составе 1, 2, 3 и 2/283 гв. сп пошел на прорыв вражеского кольца к своим частям по лощине правого берега р. Разумная в направлении Шенино. Впереди с разведкой двигался командир полка и штаб 1 сб. В 4.00 полк вышел в район Шеино и сосредотачивался в районе Ушаково для получения дальнейших указаний. По пути следования от разрыва вражеской мины погибли зам. командира по строевой части капитан Карпов и инструктор-пропагандист полка капитан Шаров»[266].

В том же донесении комдив-94 доложил, что он решил имеющимися на тот момент силами «удержать рубеж – выс. 174.1 – Шеино – Ушаково»[267]. А село Мазикино к этому времени еще находилось в руках 6 тд и только через сутки, к 6.00 13 июля 1943 г., 288 гв. сп выбьет немцев из него. И только после этого дивизия сможет выстроить сплошную линию обороны: /иск/клх. Коминтерн – Мазикино – Шейно – Ушаково, о которой говорится в отчете корпуса.

А утром 12 июля, судя по документам полков 94 гв. сд, перед правым флангом 3 тк на участке Мазикино– Шеино – Ушаково устойчивой обороны не было, за исключением в самом селе Шеино. Здесь находилось много войск, но они лишь выходили из боя и приступали к занятию позиций. Хотя ни комдив, ни их командиры полков толком не знали, по какому рубежу будет строиться оборона соединения. К примеру, 288 гв. сп за сутки получил три прямо противоположных приказа: с 10.00 до 13.00 он вышел и занял оборону по линии выс. 193.0 – западная окраина Ушакова, но сразу же получил приказ оставить этот участок и перейти на другой: выс. 215.3, западная окраина Нелидово, западная опушка леса, юго-восточнее Мазикино, а в ночь на 13 июля вышел на восточный берег р. Разумная и приступил к оборудованию позиций по линии /иск/Коминтерн – /иск/Мазикино.

Бесспорно, командиру 3 тк было известно о том, что происходило утром 12 июля на позициях советских войск в районе Шеино – Мазикино, но он оказался не в состоянии использовать благоприятную обстановку. Уже просто не было сил для нанесения ударов в этом районе. Для него в тот момент было крайне важно вывести 7 тд из обороны и усилить ею ударный клин корпуса в районе Ржавец – Александровка – Верхний Ольшанец, который глубоко вошел в оборону 69А. Всю ночь на 12 июля и сразу после рассвета мотопехота дивизии Функа совместно с частями 198 пд продолжала подавлять очаги сопротивления в самом Мясоедове. А затем 7 тд приступила к сдаче рубежей. Прием-передача длилась до полудня 12 июля, после чего ее главные силы двинулись на северо-восток. В результате одно из трех танковых соединений Брейта в наиболее тяжелый для советской стороны момент прорыва 11 июля и на следующий день, когда В.Д. Крючёнкин и Н.Ф. Ватутин скребли по сусекам, пытаясь восстановить разрушенный фронт обороны 69А, было сковано частями 94 гв. сд. Это явилось одной из важных причин того, что хотя 6 тд уже на рассвете 12 июля создала плацдарм на правом берегу Северского Донца у с. Ржавец, вполне пригодный для броска к Прохоровке, на встречу 2 тк СС и советских войск здесь было очень мало, рывка для соединения со корпусом Хауссера в этот день так и не последовало.

После полуночи боевая группа фон Опельна, используя сумерки и неразбериху, царившую в тылу 69А, прошла оставшиеся до Ржавца несколько километров и, заняв село вместе с заминированными, но не взорванными мостами, вышла на правый берег Северского Донца. Из сводки 6 тд в штаб корпуса: «…Танковая группа Опельна ведет бой в районе Казачье с вражескими тяжелыми танками. Боевая группа Украйна после последнего донесения частью в районе южнее Верхне-Ольшанец, частью ведет ожесточенные бои по очистке Шляховое (юго-восток). Боевая группа Квентина (разведбат. – З. В.) частью на марше для занятия рубежа восточнее Шляхово, частью еще в Калинине. Слабая вражеская воздушная активность.

…Захваченное ночью с 11 на 12.7 в ходе решительного преследования предмостное укрепление северо-восточнее Ржавца удерживалось 12.7 танковой группой Опельна под артиллерийским и танковым обстрелом. Силы дивизии в течение дня собираются в районе Казачья – Кураковка»[268].

Рывок 3 тк 11 июля черед оборону 69А южнее Прохоровки был впечатляющим. В ходе 12-часового наступления две потрепанные дивизии продвинулись в глубь обороны Воронежского фронта примерно на 18 км и создали так важный на тот момент для АГ «Кемпф» плацдарм на западном берегу Донца, куда уже утром командир 6 тд оперативно подтянул артиллерию и 1/114 грп. К исходу 11 июля продвинулась вперед и 19 тд. Ее боевая группа полностью выдавила советские войска из сел Хохлово и Киселево, подойдя непосредственно к руслу реки Северский Донец. В результате немцы сковали «танковыми тисками» 81 гв. сд на участке Ржавец, Стрельников, Кривцово, Сабынино и прижали обороняющихся к реке. В этой ситуации командование 35 гв. ск отдало приказ об отходе на новый рубеж обороны: Выползовка, Александровка, Свиридово, западный берег р. Разумная, Мазикино, Шеино, Ушаков.

Надо отдать должное решительности и профессионализму Брейта и его подчиненных. Ни разу за всю операцию «Цитадель» немецкое танковое соединения, имея мизерное количество бронетехники, всего лишь 62 танка (6 тд – 23, 19 тд – 16, 505 оттб – 23)[269], не добивалось столь впечатляющих результатов. Кроме того, напомню, что к исходу 11 июля 2 тк СС прорвал нашу оборону в районе Прохоровки и вышел на ее окраины. Без преувеличения можно сказать, что положение для командования Воронежского фронта сложилось крайне тяжелое.

Таким образом, хотя и медленно, танковые клинья ГА «Юг» все дальше углублялись в оборону 69А. Командование противника настойчиво и целеустремленно выполняло свой план по окружению и разгрому 48 ск. Для Н.Ф. Ватутина этот день стал одним из самых напряженных моментов оборонительной операции. Неприятель менее чем за сутки полностью овладел рубежами ударной группироовки 5 гв. ТА, прижав стрелковые части 5 гв. А к изрытым оврагами окраинам станции Прохоровка. Насмарку пошла вся подготовительная работа артиллеристов и разведчиков к вводу в бой 18 и 29 тк. Вместе с тем прорыв рубежа 35 гв. ск в 18 км южнее станции поставил под угрозу тылы войск Ротмистрова и Жадова, изготовившихся к удару. Учитывая темп продвижения танковых дивизий АГ «Кемпф» 11 июля и состояние войск 69А, эти опасения не были напрасны. Поэтому командование фронтом будет вынуждено отвлекать значительные силы из состава главной контрударной группировки, сосредоточившейся юго-западнее Прохоровки. Таким образом, Манштейну удастся серьезно изменить планы командования Воронежского фронта на 12 июля, вынудив его существенно ослабить силы армии Ротмистрова и концентрировать внимание не только на главном направлении – юго-западнее Прохоровки, но и южнее – в районе Щолоково, Ржавец, Выползовка.

Планирование и подготовка контрудара войсками Воронежского фронта и стратегическими резервами

Идея проведения контрудара силами фронта, включая переданными из резерва Ставки 5 гв. ТА и 5 гв. А, созрела у Н.Ф. Ватутина 9 июля, когда противник уже находился на расстоянии 10 км от Прохоровки. Что явилось тем обостоятельством, которое решающим образом повлияло при принятии решения на проведения контрудара. Вероятно, это был результат сравнительного анализа эффективности использовавшихся ранее разных тактических приемов и способов ведения оборонительной операции, а также данные разведки о состоянии войск противник.

9 июля 48-й тк наконец смог почти на всю глубину прорвать второй армейский оборонительный рубеж, продвинувшись примерно на 12–13 км. Таким образом, оба танковых корпуса Гота преодолели две трети наиболее укрепленной полосы Воронежского фронта по обе стороны Обоянского шоссе и восточнее – на прохоровском направлении. Результаты, достигнутые дивизиями Кнобельсдорфа на пятый день операции «Цитадель», оказались более высокими, чем когда-либо ранее, и сравнимы с итогами первого дня наступления 2-го тк СС. Если же посмотреть, чего удалось добиться неприятелю 7 и 8 июля, то окажется – на третьи и четвертые сутки боевая работа войск Воронежского фронта была эффективнее почти в два раза, чем в последующие дни. Продвижение немцев 7 и 8 июля составляло всего лишь 5–7 км, несмотря на то, что единоборство проходило все на том же втором оборонительном рубеже, и к 9 июля, логично предположить, потенциал неприятеля из-за потерь должен был уменьшиться.

Тогда в чем источник успеха 48 тк после четырех суток кровопролитнейших боев? Этот вопрос, конечно же, задавал себе и Н.Ф. Ватутин. Можно предположить, что после первых двух дней наступления группировки на обоянском и прохоровском направлениях понесли ощутимые потери. Германское командование должно было это учесть при подготовке «Цитадели», поэтому в течение 7 и 8 июля оно подтягивало оперативные резервы, и их ввод 9 июля дал столь заметный эффект. Это достаточно реалистичный вариант, и с ним командующий фронтом вполне мог согласиться, особенно если учесть, что именно о подтягивании резервов непрерывно доносила фронтовая разведка. Согласно ее данным, к 8 июля немцы перебросили на направление главного удара 4ТА три свежих дивизии, хотя, как оказалось впоследствии, эти сведения оказались ошибочными.

Точных данных о боевом составе ГА «Юг» Н.Ф. Ватутин не имел, ну и, конечно же, он не мог знать ежедневные потери войск Манштейна. Поэтому ориентировался по уровню убыли в собственных армиях и корпусах, а они были значительными. В какой-то степени он мог почерпнуть данные из опроса пленных, но захватить удавалось в основном рядовых или унтер-офицеров, очень редко младших офицеров, которые отвечали о потерях даже в своих подразделениях в основном на глазок. Доверять такому источнику в этой ситуации неразумно. Нечто среднее вывести при скудных данных было трудно.

Утром 5 июля в полосе 6 гв. А неприятеля встретили четыре стрелковых дивизии, две иптабр, танковая бригада и два отдельных танковых полка. За четверо суток только на участок армии И.М. Чистякова было переброшено шесть танковых и один механизированный корпус, две стрелковые дивизии, три танковые и две иптабр, три отдельных танковых и три истребительно-противотанковых полка, три оиптад, полк «катюш», гаубичный полк, и все они введены в бой. Логика подсказывает: немцы не могли не усиливать войска, наступая против такой мощи и при этом имея заметные результаты. Учитывая это обстоятельство, командующий фронтом должен был серьезно отнестись к предупреждениям разведки о переброски врагом новых дивизий.

Тем не менее он не мог не видеть, что противник ведет себя очень активно и заметно продвигается в глубь рубежей фронта в те дни, когда оборона велась пассивными методами. Ведь 7 июля короткими, но интенсивными контратаками танковых бригад, которые опирались на артчасти, М.Е. Катуков сумел удержать противника, несмотря на то что сплошной оборонительной линии подготовить не удалось, а 6 гв. А оказалась попросту разбита. 8 июля благодаря активности лишь одной бригады Тацинского корпуса, полутора бригад Сталинградского и спутанным действиям трех бригад 2 тк удалось не только остановить группировку, прорывавшуюся с прохоровского направлении на север и северо-запад, но и заставить ее оставить уже захваченную территорию. В то же время 9 июля, когда все четыре танковых корпуса фронта в первой половине дня в бою не участвовали (боевая разведка не в счет), немцы прорвались на 13 км, и окончательно остановить их удалось лишь после удара 10 тк. Из этого следует, что лишь активная оборона с применением значительных танковых сил давала существенные положительные результаты. Не видеть эти реалии Н.Ф. Ватутин не мог, особенно если учесть, что артиллерийская группировка фронта таяла от значительных потерь. Уже более десяти иптап потеряли всю матчасть и были выведены на формирование, а более двадцати имели до 50 % орудий, а на усиление фронта поступила лишь одна минометная бригада, и ожидалось прибытие одной иптабр.

В то же время начальник разведуправления фронта генерал-майор И.В. Виноградов докладывал – из разведсводки штаба фронта на 7.00 8.7:

«Наблюдением отмечены окопные работы в районе Михайловка и выс. 210.3 севернее Черкасское»[270].

Из разведсводки штаба фронта на 12.00 8 июля:

«В ночь на 8.7. действиями разведгрупп в районе выс. 219.8 /в 8 км Ново-Березовка/ захвачен пленный ветеринарной роты 255 пд. На предварительном допросе пленный показал, что 5.7 в составе группы до 30 человек был переброшен в район выс. 219.8, где находилась пулеметная рота 465 пп 255 пд, которая на этом участке сменила 676 пп 332 пд»[271].

Из разведсводки штаба 1-й ТА на 22.00 9 июля:

«В районе выс. 210.3, 210.7 /севернее северной части Черкасское/, западнее Сырцево, на восточном берегу р. Пена в р-не Верхопенье противник производит минирование.

По данным соседа справа (40А. – З. В.) в районе Красный Починок захвачено 7 пленных 332 пд. Дивизия понесла большие потери, в батальонах осталось 120–130 человек, дивизия имеет задачу обороняться на достигнутых рубежах. Оборона слабая – батальон на 3 км фронта»[272].

Из данных разведотдела штаба фронта на 9 июля:

«…на участке Лучки/южн./ клх. Смело к труду противник проводил окопные работы»[273].

Вместе с тем начали поступать данные и о том, что вдоль поймы Липового Донца противник на отдельных участках начал укрепляет позиции колючей проволокой в два и три кола.

Все указанные в донесениях высоты и участки находились на флангах 4ТА. Ведение на флангах ударной группировки после пяти суток наступления инженерных работ такого рода и направление в первую линию личного состава тыловых частей (ветеринаров) свидетельствует об одном: враг выдыхается, его резервы на пределе, но есть жесткий приказ наступать во что бы то не стало. Поэтому, изыскивая силы и средства, немцы снимают с флангов танковые и моторизованные части и бросают их на направление главного удара, а ослабленные участки укрепляют инженерными заграждениями и сооружениями.

Это вывод подтверждает и еще один факт. Так, командование противника не могло не знать: перед фронтом 52 ак действовали хотя и незначительные, но тем не менее танковые силы 40А. Учитывая практику боев последних дней, была вероятность того, что советская сторона может подвести сюда и более крупные соединения. Такая же ситуация складывалась и перед правым крылом 2 тк СС (на Донце). Здесь находилось сильное танковое соединения (2 гв. Ттк). Несмотря на это, в обоих районах оборонялись в основном пехота и артиллерия, да к тому же часть из них тыловики. Все это вместе свидетельствовало об одном: неприятель не в состоянии больше наращивать силы и выдыхается. В ближайшие сутки-двое необходимо ожидать последний решительный рывок по прорыву третьего рубежа.

Вывод об отсутствии резервов и сосредоточении наиболее боеспособных и мобильных соединений на острие удара за счет оголения флангов напрашивался сам собой, и, по сути, он был верным. На тот момент фланги 4ТА были наиболее слабым местом в ее боевом построении, особенно западный. Вспомним о перегруппировке «Мертвой головы» к Псёлу, приказ о передаче части участка по Липовому Донцу «Дас Райх» 167 пд для уплотнения боевых порядков и вывод части сил в ударную группу. Были данные разведки и о том, что перед фронтом 1ТА на обоянском направлении были добыты документа убитого солдата 255 пд, которая действовала в полосе 40А.

Но на каком участке будет нанесет решающий удар? И здесь, наряду с ясным расчетом, должен был работать такой важный фактор, как полководческий талант. Н.Ф. Ватутин обладал им, он имел дар предвидения, который успешно демонстрировал в ходе Курской битвы. Несмотря на то что все предыдущие дни основные усилия противник прилагал для прорыва рубежа армий М.Е. Катукова и И.М. Чистякова, уже во второй половине дня 9 июля командующий фронтом почувствовал, что немцы меняют направление удара и готовятся 10 июля предпринять попытку устранить угрозу на своих растянутых флангах – окружить и 6 тк с приданными силами, и 48 ск. О том, что 4ТА попытается уничтожить группу войск А.Л. Гетмана в излучине Пены, стало ясно, когда давление на фронт 309 сд и 3 мк севернее Новоселовки снизилось и враг начал прощупывать район западнее от села в направлении выс. 232.8 и левый фланг 6 тк (севернее северной части Верхопенья). В это время усилилась интенсивность атак на рубеж 90 гв. сд и 10 мбр у Луханино и Шепелевки. Клещи, которые выстраивал Кнобельсдорф из 3 тд на юге и «Великой Германии» на севере, были для Н.Ф. Ватутина очевидны. О том, что советское командование понимало замысел неприятеля, свидетельствует и сосредоточение 10 тк в районе Круглик – Калиновка – южнее ур. Малиновое. Развертывание крупного подвижного соединения на этом участке давало возможность прикрыть северное направление, а в случае разворота «Великой Германии» на запад и юго-запад позволяло нанести удар по ее флангам.

О ближайших планах Манштейна на прохоровском направлении свидетельствовали два основных фактора. Во-первых, настойчивая попытка эсэсовцев форсировать Псёл и прорваться в излучину, во-вторых, поступившие разведданные о сосредоточении нескольких сотен танков в этом районе. Первой эту информацию сообщила авиаразведка, затем начали поступать сведения от командования наземных войск 6А и 1ТА. Причем появление в районе Кочетовки дивизии «Мертвая голова» стало первым показателем того, что неприятель стягивает сюда значительные силы. Это был важный признак стремления врага овладеть именно районом Прохоровки, особенно если учесть, что здесь находился стык армий.

Командующий Воронежским фронтом генерал армии Н.Ф. Ватутин в своем кабинете изучает оперативную обстановку по карте на КП фронта в районе ст. Ржава. Мюль 1943 г. (Фото Ф Кислова. РГАКФД)

Таким образом, во-первых, учитывая, что противник измотан, понес существенные потери и усиливает ударные клинья за счет флангового прикрытия, и, во-вторых, имея под Прохоровкой мощную стотысячную группировку и более 900 танков, командование фронта считает, что распылять по всему фронту собранные силы неэффективно. Пять суток боев показали, что активная оборона дает больший результат, чем пассивное сдерживание. Поэтому решают, что наиболее оптимальный вариант продолжения оборонительной операции – это мощный решительный удар от Прохоровки в направлении Обоянского шоссе. Одновременно с целью сковать группировку на участке Сырцев – Верхопенье – Новоселовка необходимо нанести вспомогательный удар силами 1ТА и 6 гв. А. Контрудар окончательно остановит противника и заставит его прекратить дальнейшее наступление. По данным разведки, которые использовались при планировании штабом фронта, на участке Васильевка – Беленихино неприятель имел 250–300 танков. И это были точные цифры. Согласно трофейным источникам, вечером 11 июля во 2 тк СС в строю числилось 239 танков и 58 штурмовых орудий (подробнее см. табл. № 21). А советская сторона под Прохоровку уже подтянула почти в четыре раза больше бронетехники плюс значительные силы пехоты. Такое соотношение сулило успех. Район Прохоровки был выбран для нанесения контрудара не случайно. Именно здесь, по мнению Н.Ф. Ватутина, в ближайшее время должны были развернутся главные события, так как немцы ясно нацелились на окружение 48 ск, и самое сильное из двух вражеских соединений – 2 тк СС, которым предстояло выполнить эту задачу, действовало именно в районе Прохоровки. В случае если враг осуществит задуманное, это может существенно ослабить фронт и заметно облегчит ему отвод сил. А то, что немцы выдыхаются и в ближайшее время начнут отход, было уже ясно.

Был еще один важный фактор, который необходимо учитывать при анализе данной проблемы. 9 июля в полосе Центрального фронта продвижение 9А было фактически остановлено. 12 июля войска соседнего с Центральным Брянского фронта должны были нанести удар по орловской группировке врага. 15 июля предстояло перейти в наступление и Центральному фронту. В то же время на юге, в полосе Воронежского фронта, обстановка складывалась значительно сложнее. ГА «Юг» не только не была остановлена, но и продолжала двигаться вперед, тесня наши части к Прохоровке. 11 июля возникла реальная угроза ее захвата.

И.В. Сталин не раз говорил об ответственности на случай, если «враг начнет гулять по тылам» фронта. Ко всему этому еще добавлялось ежедневное психологическое давление из Ставки. В этой ситуации требовать от Н.Ф. Ватутина, на плечах которого лежал такой груз, железной выдержки, хладнокровия, предельной концентрации сил при принятии решений в столь сложной обстановке было довольно трудно.

Не секрет, что существовало и негласное соперничество среди командующих фронтами, которое поддерживал и использовал в собственных интересах Сталин. В этом своеобразном соревновании не учитывались особенности боевых действий, местность, силы врага или потери – счет шел по результатам. Именно от результата зависели и мнение Верховного о способностях генерала или маршала, и награда. В проходившей оборонительной операции Воронежский фронт явно отставал, да и войск задействовал больше, чем Центральный, поэтому Ватутину было крайне важно остановить немцев под Прохоровкой.

Четко выстроить хронологию принятия решения на проведение фронтового контрудара и осуществление мероприятий по его подготовке очень сложно. К сожалению, какого-либо письменного или графического плана операции обнаружить не удалось. Возможно, будущим исследователям повезет больше. Однако в ходе поисков документальных материалов сложилось впечатление, что единого документа, в котором была бы изложена оперативная обстановка на 12 июля, а исходя из этого – выводов и планов нашего командования, не существует. В то же время в некоторых публикациях довольно подробно излагался план этой операции Воронежского фронта. Трудно с уверенностью утверждать, что источником этих публикаций является документальная разработка штаба Воронежского фронта, однако анализ этой информации позволяет отнестись к ней с доверием. Поэтому попробуем на основе опубликованной информации воссоздать картину событий.

Для того чтобы хоть как-то подготовить войска фронта к контрудару, прежде всего следовало посвятить в его замысел командование армий, которым предстоит участвовать в нем, поставить конкретные задачи штабам (в форме развернутых приказов), отдать распоряжения частям фронтового подчинения, выделяемым для усиления наступающих дивизий и корпусов (о передислокации и их задачах), и проконтролировать их выполнение, обеспечить войска хотя бы самым необходимым (боеприпасы, горюче-смазочные материалы, питание), провести согласование общего замысла с теми предложениями, которые поступают из штабов передовых соединений (они всегда бывают). Это перечень лишь самых необходимых мероприятий, и осуществить их надо от силы за сутки! И совершенно очевидно, что выполнить это все в срок и без сбоев практически невозможно.

Планированием контрудара занимался штаб фронта, но по установленному порядку его Военный совет был обязан доложить в Москву о своем предложении и обосновать его. «В ночь на 11 июля Военный совет Воронежского фронта доложил в Ставку, что в шестидневных боях на обоянском направлении противник понес огромные потери и не имеет больше резервов. Поэтому ударную группировку на прохоровском направлении он сосредоточил за счет ослабления своих флангов. По согласованию со Ставкой командование Воронежского фронта приняло решение нанести утром 12 июля мощный контрудар…»[274].

Как свидетельствуют обнаруженные документы, в контрудар готовились перейти основные силы фронта – шесть армий из восьми, находившихся в его составе, в том числе и переданные из резерва Ставки ВГК – 5 гв. А и 5 гв. ТА в полном составе с приданными в оперативное подчинение 2 тк и 2 гв. Ттк. Исключение составляли лишь 40 и 38 А, которые в предыдущие дни передали значительные силы 6 гв. А и 1ТА и к 12 июля были существенно ослаблены. Хотя генералу К.С. Москаленко было поручено провести демонстративные контратаки.

Основные надежды на успех командование фронта связывало с этими двумя свежими армиями. И хотя контрудар 12 июля проводился по инициативе Н.Ф. Ватутина, он, несомненно, получил разрешение Ставки ВГК на именно такое использование переданных в его распоряжение стратегических резервов. Танковая армия Ротмистрова была полностью укомплектована личным составом и техникой. К вечеру 11 июля все ее три танковых и механизированных корпуса сосредоточились в 30 км от линии фронта. Наличие бронетанковой техники в частях и соединениях 5 гв. ТА на 11 июля 1943 г. показаны в таблице 22. Армия насчитывала в своем составе более 40 тысяч солдат и офицеров и более 700 танков и САУ. В 5-й гв. армии только в стрелковых дивизиях было более 62 тысяч человек. С вводом в сражение этих двух объединений соотношение в силах и средствах на угрожаемом направлении резко менялось в пользу Воронежского фронта. Из привлекавшихся к контрудару армий формировались две ударные группировки:

Первая, основная, разворачивалась в районе Новые Лозы, ст. Беленихино, ст. Прохоровка, х. Полежаев, х. Веселый, с. Кочетовка/иск./ в составе одного стрелкового корпуса 69А, двух стрелковых корпусов 5 гв. А, четырех танковых и одного механизированного корпуса 5 гв. ТА.

Вторая, вспомогательная, состояла из двух стрелковых корпусов 6 гв. А, двух танковых корпусов и части бригад 3 мк 1ТА. Она должна была находиться в районе: с. Меловое, Новенькое, Круглик, Калиновка /иск./, выс. 244.8, ур. Меловое.

Для проведения сковывающего контрудара из района выс. 209.6, Гремячий, МТС, выс. 202.8 готовился наступать 49 ск 7 гв. А.

Судя по замыслу командующего фронтом, привлекаемым силам и направлениям ударов, контрудар преследовал решительную цель – окружить основные силы вклинившейся группировки противника, завершить ее разгром, восстановить утраченное положение и создать условия для последующего перехода в контрнаступление.

Приказ и задачи армии на 12 июля П.А. Ротмистров получил лично от Н.Ф. Ватутина в присутствии члена Военного совета Н.С. Хрущева. По воспоминаниям Павла Алексеевича, командующий фронтом знал, что одна треть армии состоит из легких танков «Т-70», которые не могли в открытом бою успешно бороться со средними немецкими танками. А значит, еще до начала сражения в расчеты закладывалась возможность больших потерь.

«10 июля 5-я гв. танковая армия вошла в состав Воронежского фронта, – вспоминал П.А. Ротмистров. – Меня срочно вызвали на КП командующего фронтом генерала армии Н.Ф. Ватутина, размещавшийся в районе Обояни. Здесь же находились представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал A.M.Василевский, координировавший действия Воронежского и Юго-Западного фронтов, и начальник штаба фронта генерал-лейтенант С.П. Иванов. Они тепло поздоровались со мной, а затем обстоятельно ориентировали меня в сложившейся обстановке на Воронежском фронте.

Командующий фронтом пригласил меня поближе к карте и, указывая карандашом на район Прохоровки, сказал:

– Не сумев прорваться к Курску через Обоянь, гитлеровцы, очевидно, решили перенести направление главного удара несколько восточнее, вдоль железной дороги на Прохоровку. Сюда стягиваются войска второго танкового корпуса СС, которые должны будут наступать на прохоровском направлении во взаимодействии с сорок восьмым танковым корпусом и танковыми соединениями группы «Кемпф». – Н.Ф. Ватутин взглянул на A.M. Василевского и потом, обращаясь ко мне, продолжал: – Так вот, Павел Алексеевич, мы решили противопоставить эсэсовским танковым дивизиям нашу танковую гвардию – нанести контрудар противнику пятой гвардейской танковой армией, усиленной еще двумя танковыми корпусами.

– Кстати, танковые дивизии немцев имеют новые тяжелые танки «Тигр» и самоходные орудия «Фердинанд». От них очень пострадала первая танковая армия Катукова. Знаете ли вы что-либо об этой технике и как думаете вести борьбу с ней? – спросил A.M. Василевский.

– Знаем, товарищ маршал. Их тактико-технические данные мы получили из штаба Степного фронта. Думали и над способами борьбы.

– Интересно! – заметил Н.Ф. Ватутин и кивнул мне: мол, продолжайте. Дело в том, что «Тигры» и «Фердинанды» имеют не только сильную лобовую броню, но и мощную 88-мм пушку с большой дальностью прямого выстрела. В этом их преимущество перед нашими танками, вооруженными 76-мм пушкой. Успешная борьба с ними возможна лишь в условиях ближнего боя, с использованием более высокой маневренности танков «Т-34» и ведения огня по бортовой броне тяжелых машин немцев.

– Образно говоря, идти в рукопашную схватку, брать их на абордаж, – сказал командующий фронтом и снова вернулся к разговору о предстоящем контрударе, в котором должны были принять участие также 1-я танковая, 6-я, 7-я и 5-я гв. общевойсковые армии.

Н.Ф. Ватутин выразил опасение, что немецкие танки могут прорваться к Обояни, и был приятно удивлен, когда я по своей инициативе предложил прикрыть его КП частью сил своего резерва. Тут же я связался с К.Г. Труфановым по рации, установленной в моей машине, и отдал соответствующее приказание. Через два часа передовой отряд частью сил занял оборону по большому ручью, впереди КП командующего фронтом, и установил связь с 6-й гв. армией генерала И.М. Чистякова.

Во второй половине дня я вернулся на свой командный пункт с боевым приказом. Армии надлежало с утра 12 июля перейти в решительное наступление совместно с 1-й танковой, 5-й гв. общевойсковой армиями, уничтожить противника юго-зап. Прохоровки и к исходу дня выйти на рубеж Красная Дубрава, Яковлево»[275].

Организация контрудара имеет свою особенность. На плечи командования ложится большая ответственность: необходимо руководить обороной и одновременно готовить контрудар. Обычно контрудары проводятся в момент, когда враг глубоко проник в оборону, есть угроза его прорыва и выхода в тыл. Именно такая картина сложилась к 12 июля в войсках Воронежского фронта в районе Прохоровки. Поэтому так важно было остановить продвижение противника, удержать рубеж, намеченный для ввода в сражение стратегических резервов.

«…На командный пункт армии вечером 10 июля прибыли командующий фронтом генерал армии Н.Ф. Ватутин и член Военного совета Н.С. Хрущев, – вспоминал заместитель начальника оперативного отдела штаба 5 гв. ТА подполковник И.А. Докукин. – Собрали командиров соединений и их заместителей по политчасти. Генерал Ватутин подробно охарактеризовал положение войск фронта, дал характеристику противнику, поставил задачу армии. В заключение сказал:

– Рубеж удержать во что бы то ни стало. Отсюда мы перейдем в наступление. На легкий успех не рассчитывайте. Учтите, что перед вами сильный, активный и озлобленный враг. Вы должны добиться успеха упорством, решительностью действий и смелостью маневра. – Командующий войсками фронта посмотрел на разостланную перед ним карту, затем перевел взгляд на всех присутствующих со словами: – Повторяю: рубеж удержать!

После него выступил Никита Сергеевич Хрущев.

– Я несколько продолжу выступление командующего, – сказал он. – Готовьте личный состав к бою. Разъясните людям цели нашей войны. Напомните всем о тех лишениях, которые терпят советские люди в фашистской оккупации. Расскажите бойцам и офицерам, что скоро конец, наша победа близка и что начало этой победы куется именно здесь, на Курской дуге. Воины вашей гвардейской армии не впервые будут воевать. Во славу нашей Родины, во имя скорой и окончательной победы над гитлеровскими захватчиками!..»[276]

Успех контрудара зависел от тщательности его подготовки. В течение ночи и утра 11 июля штаб фронта готовил план операции. Командующие армиями узнали о нем к вечеру 10 июля. Приказ № 001/ОП штаба 48 ск 69А на наступление подписан в 14.45 11 июля[277]. Вероятно, до командования 5 гв. ТА и 5 гв. А он дошел позже, так как Ротмистров подписал приказ № 3 по армии только в 18.00 11 июля[278]. В это же время подписано боевое распоряжение № 063 штаба 5 гв. А командиру 42 гв. сд о переходе дивизии в подчинение командира 33 гв. ск и задачах на 12 июля[279]. Таким образом, до штабов армий задачи были доведены 11 июля в период с 9.00 до 17.00. Все подготовительные мероприятия намечалось провести 11 июля и в ночь на 12 июля.

Однако командующий 5 гв. ТА и командиры соединений еще до получения основных планирующих документов стремились максимально использовать светлое время суток для подготовки войск к предстоящему наступлению.

Прежде всего необходимо было выбрать наиболее выгодный рубеж ввода в сражение танковой армии. Как вспоминал в 1987 г. бывший начальник штаба 5 гв. ТА генерал В.Н. Баскаков, первоначально штаб фронта предлагал нанести танковый удар из района излучины р. Псёл в направлении Яковлево. Однако из-за сложного рельефа местности, крутого берега реки, болотистой поймы и отсутствия достаточного количества переправочных средств, а также из-за опасения нанесения удара в лоб, а не по флангам активно действующей здесь мд СС «Мертвая голова» этот вариант оказался неприемлемым.

Как вариант существовал план развернуть армию южнее Прохоровки и нанести удар по правому флангу 2 тк СС в направлении Шахово, Яковлево. Выполняя приказ командарма, командир 29 тк генерал-майор И.Ф. Кириченко с группой офицеров штаба и командирами бригад 11 июля в 3.00 приступил к рекогносцировке района Лески, ж.-д. будка, что в 2 км западнее Лески, казарма (на сев. окраине станции Тетеревино. – З. В.), с. Шахово с задачей:

а) выбрать исходные позиции для корпуса;

б) определить проходимость танков и артиллерии через ручей Сажновский Донец, через полотно железной дороги (насыпь была заминирована. – З. В.) и лог Сухая Плота;

в) определить пути подхода к району исходных позиций;

г) определить возможность накапливания пехоты для атаки в логу Сухая Плота;

д) определить места для КП и НП, а также ОП артиллерии.

В 6.00 11 июля 1943 г. в районе села Шахово результаты рекогносцировки были доложены генералу Ротмистрову[280].

Направление Шахово, Яковлево было наиболее перспективным: здесь нашим войскам противостоял относительно слабый противник – части 167 пд. Удар наиболее сильным корпусом танковой армии на фронте всего 4–5 км выводил в тыл 2 тк СС. Перерезав основную дорогу Белгород – Обоянь, наши войска создавали реальную угрозу окружения основных сил 4ТА противника. А после Сталинграда немцы были весьма чувствительны к угрозам «котлов»!

К сожалению, этот вариант не был принят. И видимо, не только из-за трудностей, связанных с преодолением естественных препятствий и заминированной насыпи железной дороги. На этом направлении 12 июля нанес удар 2 гв. тк, но на более широком фронте. Однако сил для развития первоначально достигнутого успеха у него не хватило…

Единственно приемлемым для применения крупных танковых сил был признан участок местности между р. Псёл и х. Сторожевое. После проведения рекогносцировки с командирами корпусов именно здесь Ротмистров предложил нанести удар главными силами армии. Это соображение было одобрено штабом фронта, и уже в 11.00 11 июля командир 29 тк подписал боевой приказ № 3, в котором были изложены задачи корпуса на 12 июля и указан рубеж атаки – 2,5 км юго-западнее станции Прохоровка:

«1. Противник – до 4 танковых и 1 мех. дивизии – продолжает теснить наши части в северо-вост. и вост. направлениях, пытаясь соединиться с северной группировкой орловско-курского направления.

К 11.00 11.07.43 г. передовые части вышли на рубеж: Кочетовка, Красный Октябрь, Васильевка, совхоз «Комсомолец», Ивановский Выселок, Ясная Поляна, Беленихино и далее на юг – по линии ж.д. до Гостищево.

2. 29 тк с 36-м полком МЗА (малой зенитной артиллерии), 76-м полком PC, полком иптап (истребительно-противотанковым) 10 тбр – задача в 3.00 12.07.43 г., атаковать противника в полосе правее высоты 252.4, лес сев. совхоза «Комсомолец» 1 км, сев. окраина Большие Маячки, высота 251.2.

Слева – Грушки, Сторожевое, высота 223.4, сев. – зап. окраина с. Погореловка, уничтожить противника в районе: высота 255.9, лес 1 км юго-вост. х. Тетеревино, высота 258.9. В дальнейшем действовать в направлении Большие Маячки, Покровка.

3. Я решил: атаковать противника одним эшелоном впереди 32 тбр, за ней – 31, 25 тбр и 53 мсбр.

4. 32 тбр с тремя батареями 1446 сап – передовая бригада корпуса. Задача – атаковать в направлении: совхоз «Комсомолец», х. Тетеревино, сев. окраина Лучки, Большие Маячки; уничтожить противника в районе: х. Тетеревино и лес 2 км сев. – зап. Ясная Поляна, в дальнейшем действовать на Большие Маячки.

Исходный рубеж для атаки – лощина в 2,5 км зап. Прохоровки – занять к 24.00 11.07.43 г. Начало атаки – 2.00 12.07.43 г.

5. 31 тбр – задача атаковать за 32 тбр справа от шоссе в направлении: совхоз «Комсомолец», высота 255.9, высота 251.2 – уничтожить противника в районе совхоза «Комсомолец» и леса западнее, в дальнейшем действовать на Большие Маячки. Исходный рубеж для атаки – лощина 1 км сев. – зап. Прохоровки, занять в 1.00 12.07.43 г. Начало атаки – 3.00 12.07.43 г.

6. 25 тбр с двумя батареями 1446 сап – задача атаковать в направлении: Ивановский Выселок, опушка леса 1 км сев. – зап. Ясная Поляна, Лучки, Большие Маячки, уничтожить противника в районе х. Тетеревино и леса юго-вост., в дальнейшем действовать в направлении Лучки.

Исходный рубеж атаки – Ямки, занять к 24.00 11.07.43 г. Начало атаки – 3.00 12.07.43 г.

7. 53 мсбр с 271 мп, полком иптан 10 иптабр – задача атаковать за 31-й и 25-й танковыми бригадами в направлении: совхоз «Комсомолец», Лучки. Ближайшая задача – совместно с 31 и 25 тбр уничтожить противника в районе: высота 258.2, х. Тетеревино, развилка дорог 1 км сев. Ясная Поляна, в дальнейшем действовать в направлении Лучки, Большие Маячки.

Исходный рубеж для атаки: совхоз «Октябрьский», высота 258.8, х. Сторожевое, занять к 23.00 11.07.43.г. Обеспечить сосредоточение соединений и частей корпуса в исходном районе.

Начало атаки – 3.00 12.07.43 г.

8. 108-й полк иптан с 76-м полком PC – мой резерв, к 24.00 11.07.43 г. сосредоточиться в районе: кирпичный завод, 1 км сев. – зап. Прохоровки, быть готовым действовать в направлении: совхоз «Комсомолец», Лучки. Поддержать атаку 32, 25, 53-й бригад.

9. 366-му полку МЗА – прикрыть район исходных позиций корпуса, в дальнейшем сопровождать боевые порядки 53 мсбр в направлении совхоз «Комсомолец», Лучки.

Огневые позиции занять к 20.00 11.07.43 г.

10. Я с опергруппой штакора до 8.00 12.07.43 г. – кирпичный завод, 1 км сев. – зап. станции Прохоровка, в дальнейшем – за боевыми порядками 31 тбр»[281].

Весь день войска 5 гв. ТА готовились к контрудару. Интересный документ сохранился в фондах оперативного отдела 18 тк. Это распоряжение № 00117/2 генерал-майора Б.С. Бахарова командному составу корпуса, отданное 11 июля 1943 г. в 14.00. Ознакомившись с ним, мы имеем возможность представить, как непосредственно шла эта подготовка в корпусах и выдвижение их на исходные позиции.

«Только командиру.

В его отсутствие выполняет зам. командира или начальник штаба.

Приказываю:

К 18.00 11.07.43 г. первый боевой эшелон вашей части отдельными группами, соблюдая строжайшую маскировку, сосредоточить в районе, указанном на прилагаемой карте.

Все машины, не нужные для вхождения в прорыв, а также весь личный состав, не вошедший в состав 1-го эшелона, отправить в район Вязовое к утру 12.07.

1-й боевой эшелон должен быть к 22.00 11.07.43 г. обеспечен 3 заправками, 3 б/к на танки и двумя б/к на наземное оружие, а личный состав – 8 сутодачами.

1-й боевой эшелон разделить на активный эшелон прорыва и обеспечивающий эшелон, на который назначить твердого начальника.

До особого распоряжения обеспечивающий эшелон становится вместе с боевым, а с началом выполнения боевой задачи следует под охраной 110 тбр и 36 гв. тп по особому указанию.

В новом районе, указанном на карте, принять все меры маскировки с охранением и быть в готовности вести бой из занимаемого района.

Предупредить комбатов и командиров рот, что с 18.00 11.07.43 г. они будут вызваны на рекогносцировку в район перекрестка дорог у совхоза им. Ворошилова.

С 21.00 11.07.43 г. все части должны быть готовы к движению в исходный район для ввода в прорыв (подчеркнул. – З. В.).

Начальникам штабов, начальникам связи и лицам, ведающим снабжением, все подготовительные мероприятия закончить к 22.00 11.07.43 г., чтобы дать возможность личному составу отдохнуть перед выполнением трудной боевой задачи.

На время передвижения в новый район повысить бдительность ввиду усилившейся активности противника.

Телефонная связь снимается с 16.00 до 18.00 11.07.43 г. и одновременно наводится вновь.

Танки и автомашины стараться размещать в оврагах.

Маршруты из новых районов в исходное положение проверить для ночного марша предположительно в район Прелестное (искл.), совхоз «Октябрьский».

Занятие районов восточнее указанных мест на карте категорически запрещаю, ибо туда приходит крупное соединение.

Командиру 1694 зап (зенитно-артиллерийский полк) огневые позиции (ОП) иметь по вост. берегу р. Псёл в районе Вышняя Ольшанка.

419-й отдельный батальон связи (обе) и 115-й отдельный саперный батальон (осб) приготовиться к выходу в новый район.

Приложение: карта в одном экземпляре»[282].

Приведенный документ интересен еще и тем, что командир корпуса четко сформулировал в нем задачу соединению на 12 июля: «С 21.00 11.07.43 г. все части должны быть готовы к движению в исходный район для ввода в прорыв». Как известно, прорыв – это важный этап наступления, а не прием ведения оборонительной операции, подобно контрудару. О контрударе же в распоряжении ни разу не упоминается. Что же все-таки планировало советское командование 12 июля: остановить контрударом глубоко вклинившегося в оборону фронта противника или перейти в наступление?

Анализ документов показывает, что формально (противник все еще наступал) это был фронтовой контрудар – но, по сути, юго-зап. Прохоровки войска переходили в наступление, а армию генерала Ротмистрова планировалось ввести в прорыв. Причем перед танковой армией однородного состава были поставлены несвойственные ей задачи, а их выполнение не было обеспечено должным образом.

Как известно, успех наступления определяется в основном в его начале и зависит от того, как быстро сумеют войска прорвать тактическую зону и углубиться в тыл врага. Для прорыва создаются два эшелона. Первый составляют общевойсковые соединения, усиленные мощной артиллерийской группировкой. Они должны взломать передний край противника, уничтожить его противотанковую оборону и создать условия для ввода в прорыв второго эшелона – подвижных соединений танковой армии, которым предстояло развить успех первого этапа из тактического в оперативный. Под Прохоровкой фактически 5 гв. ТА предстояло выполнять задачу и первого, и второго эшелона, то есть и прорывать оборону, и развивать успех. Но впереди танкистов находились стрелковые дивизии 5 гв. А, которые с трудом сдерживали наступающего противника, а о мощной артиллерийской группировке и говорить нечего. О том, как бестолково была организована артподготовка утром 12 июля, разговор еще впереди. В то же время сама армия не располагала необходимым количеством артиллерии для надежного уничтожения обороны врага, а потому вся тяжесть боевой задачи ложилась на танки и мотопехоту. В таких условиях сверхпотери боевых машин были предопределены.

Справедливости ради надо отметить, что такие же просчеты были допущены и при использовании, например, 3 гв. ТА во время проведения Орловской наступательной операции. Ее потери за период операции составили: 60, 3 % танков «Т-34» и 72, 9 % танков «Т-70»[283].

Командование Воронежского фронта как бы пыталось выполнить две задачи: и наступление противника остановить, и в то же время расколоть и уничтожить его ударную группировку танковым тараном. Такие «неподъемные сверхзадачи» ставились перед армией однородного состава, вероятно, из-за отсутствия опыта их применения командованием фронта, а также в силу завышенных требований, которые Ставка предъявляла к войскам Воронежского фронта, после того как Центральный фронт практически оборонительную операцию к этому времени завершил.

Замечу, что проблема «допрорыва», как она часто именовалась в советских боевых документах, или, проще говоря, создание надежного коридора для ввода подвижных соединений и объединений, была характерна для всей Красной Армии и напрямую связана с неумением ее старшего и высшего командного звена налаживать тесное взаимодействие различных родов войск в процессе боя. Увы, но до самого завершения войны это умение так и не выработалось у значительного числа наших генералов.

Н.Ф. Ватутин как инициатор контрудара главную надежду возлагал на танки. Ему удалось создать на направлении главного удара основной группировки беспрецедентную плотность бронетанковой техники на 1 км фронта. С 17.00 11 июля в оперативное подчинение П.А. Ротмистрову передаются 2 тк и 2 гв. Ттк. В результате количество танковых корпусов его армии возросло до четырех, а численность бронетехники увеличилась более чем на 200 единиц и составила в общей сложности 931 танк, 42 «СУ-76» и «СУ-122», а также 12 «СУ-152»[284], в том числе 581 «Т-34» (62, 4 %) и 314 «Т-70» (33, 7 %). Из этого числа в районе сосредоточения основных сил (восточнее Прохоровки) в строю находилось 797 танков и 43 САУ, остальные – в ремонте и в пути. На рассвете 12 июля подошло еще несколько машин, перед атакой в армии на ходу числилось 808 танков и 32 «СУ-76» и «СУ-122». Сведения о состоянии бронетехники к исходу 11 июля 1943 г. отображены в таблице 22, которая подготовлена по боевым донесениям частей и подразделений, а материальной части и обеспечении 5 гв. ТА на 17.00 11 июля 1943 г. представлены в таблице 23.

Три танковых соединения – 18, 29 и 2 гв. Ттк, – составлявших первый эшелон ударной группы 5 гв. ТА, имели в строю 538 танков и 2 °CАУ. Главный удар первыми должны были нанести соединения генералов Б.С. Бахарова и И.Ф. Кириченко с рубежа Прелестное – горизонт 240 – южные окраины х. Сторожевое. Весь их участок имел протяженность по фронту около 7 км, для 18 отк: пойма р. Псёл – Прелестное – горизонт 240 (3 км), для 29 тк: выс. 241.6 – южные окраины х. Сторожевое (4 км). После захвата эсэсовцами этого района рубеж развертывания был отодвинут восточнее свх. «Октябрьский». Из-за глубокого оврага севернее совхоза, пролегавшего от реки почти на 2 км, участок прорыва 18 отк сузился примерно до 1,5–2 км и составил для двух корпусов в общей сложности 5,5–6 км. Утром 12 июля перед атакой оба корпуса имели в строю 368 танков и 2 °CАУ, следовательно, плотность бронетехники на 1 км фронта первоначально должна была достигнуть почти 56 единиц. В действительности смогли добиться даже больше – 60 танков на 1 км, не учитывая сау. Поэтому надежды советского командования расколоть 2 тк СС казались вполне обоснованными. А если учесть, что затем в бой должны были вступить более двухсот танков второго эшелона (5 гв. Змк – 158 танков и 2 тк – 59 танков) совместно с пехотой 5 гв. А, то прорыв на 30 км казался делом хотя и трудным, но вполне выполнимым. Но при этом в первую очередь не были учтены два важнейших фактора: технические возможности советской бронетанковой техники и рельеф местности на участке ввода ее в 5 гв. ТА.

К 14.00 одиннадцатого июля обстановка на прохоровском направлении резко ухудшилась: эсэсовцы прорвали оборону, заняли совхоз «Октябрьский» и высоту 252.2, то есть овладели рубежом атаки, который был намечен для бригад первого эшелона 5 гв. ТА.

«…Обстановка для нанесения контрудара резко осложнялась, – вспоминал Ротмистров, – планомерная подготовка его была сорвана. В связи с изменившейся обстановкой мы ночью уточняли задачи корпусам. Оставив оперативное построение прежним, перенесли рубеж развертывания главных сил армии непосредственно западнее Прохоровки.

Для подготовки к действиям оставалось 10–12 часов, из которых половина темного времени. Эта обстановка привела к тому, что командиры корпусов принимали решения и ставили задачи бригадам по карте. Приказы же на наступление были доставлены бригадам и отдельным полкам к 24 часам 11 июля»[285].

Боевая задача соединениям армии была изложена в боевом приказе № 3 11 июля 1943 г. на 18.00:

«1. Противник на белгородском направлении, введя в бой крупные силы танков, пытается развить успех в сев. направлении – на Обоянь, Курск (до 400 танков) и в вост. направлении – на Александровский, Скородное, Старый Оскол (до 300 танков).

В районе Покровка, Яковлево, Бол. Маячки отмечено до 100 танков противника.

2. 5-я гв. танковая армия со 2 тк, 2 гв. Ттк, 10 иптабр, 27-я пушечная артбригада (пабр), 522-й и 1148-й гаубичный артполк большой мощности (гan), 26-я зен. див., 16 и 80 гмп (гв. минометный полк), 1329 сап (самоходно-артиллерийский полк) с 10.00 12.07.43 г. наносит удар в полосе: справа – Береговое, Андреевка (искл.), Красная Поляна, Красная Дубрава; слева – Правороть, Беленихино, отм. 232.0, курган с отм. + 1,1 (3 км юго-вост. Яковлево) и во взаимодействии с 5 гв. А и 1 гв. ТА уничтожает прорвавшуюся группировку противника в районе: Покровка, Грезное, Кочетовка, не допуская отхода его на юг.

К исходу дня выходит на рубеж: Красная Дубрава, отм. 254.5, Яковлево, имея в виду в дальнейшем наступать в юго-зап. направлении.

Исходное положение на рубеже: Прелестное, Сторожевое, Мал. Яблоново – занять к 24.00 11.07.43 г. Готовность атаки – 3.00 12.07.43 г. Начало атаки – дополнительным распоряжением.

3. 18 тк с 80 гмп, одним 76-мм иптап, одним 57-мм иптап, 10 иптабр – сломить сопротивление противника на рубеже: Андреевка, роща, что сев. – зап. совхоза «Комсомолец», и уничтожить противника в районе: Красная Дубрава, Бол. Маячки, Красная Поляна, повернувшись фронтом на север, обеспечить наступательные действия армии на юг.

Граница слева: (искл.) отм. 252.4, (искл.) сев. – зап. опушка рощи (1 км сев. совхоза «Комсомолец»), (искл.) МТФ (что на сев. окраине Большие Маячки).

4. 29 тк с 76 гмп, 1529 сап – сломить сопротивление противника на рубеже: роща (что 1 км сев. совхоза «Комсомолец»), совхоз «Комсомолец». Уничтожить его группировку в районе Лучки, Большие Маячки, Покровка.

К исходу 12.07.43 г. выйти в район Покровки и рощи зап. и юж. Покровки, в дальнейшем быть готовым к действиям на юг.

Граница слева: Грушки, Сторожевое, Ясная Поляна, отм. 228.4, мельница на сев. окраине Погореловки.

До начала атаки корпус поддерживает 378 гan (гаубичный артиллерийский полк).

5. 2 гв. Ттк с 16 гмп, одним 76-мм иптап, 10 иптабр сломить сопротивление противника на рубеже: Ясная Поляна, Беленихино, уничтожить его группировку в районе Яковлево и леса восточнее, в дальнейшем быть готовыми к наступлению в юж. направлении.

6. 2 тк – оставаясь на занимаемом рубеже, прикрыть сосредоточение армии в исходном районе, не допустить прорыва противника в вост. направлении.

С началом атаки всеми огневыми средствами поддержать наступление 18, 29 тк и 2 гв. Ттк, в дальнейшем пропустить их через боевые порядки корпуса – быть готовыми атаковать противника в направлении Сух. Солотино.

7. 5 гв. Змк (Зимовниковский корпус) к 24.00 11.07.43 г. сосредоточиться в районе: Соколовка, Драный, Красное, Высыпной, Сагайдачное, Камышевка и быть в готовности развить успех 29 тк и 2 гв. Ттк в общем направлении на Прохоровка, Лучки, Смородино.

С началом действий в подчинение корпуса переходит 678 гan.

8. Артиллерия:

A) Группа усиления – начальник – зам. командующего артиллерией 38А полковник Давыдов. Состав: 27-я пушечная бригада, 522 и 1148 гan (бм).

Б) Группа PC – командир группы – полковник Юфа[286]. Состав: 76 гв., 16 гв. и 80 гв. мп.

B) Задачи:

а) десятиминутный огневой налет по переднему краю на участке: Васильевка, совхоз «Комсомолец», Ивановский Выселок, Беленихино;

б) пятиминутный методический огонь в глубине против– ника;

в) пятиминутный огневой налет по переднему краю и глубине обороны противника (огонь открывается по объектам, согласно заявкам, требованиям командиров корпусов).

Группе PC:

а) огневой залп по переднему краю обороны противника в момент начала артобработки противника;

б) второй залп – по объектам переднего края, конец артиллерийской обработки;

в) с началом атаки танков артиллерия группы усиления по заявкам и указаниям командиров корпусов переносит огонь в глубину, вплоть до шоссейной дороги Обоянь – Белгород у высот 251.2 и 254.5 и на правом фланге до 2/3 артиллерии в район справа: Красный Октябрь, Веселый, Грезное, Козловка и далее – Кочетовка, Сухо-Солотино, Рыльский. 1/3 артиллерии в район слева: Калинин, Собачевский, ур. Козинка, Тетеревино; в дальнейшем в район: Лучки, высота 246.3, перелески зап. Петровский;

г) группа PC – по одному залпу в глубину обороны противника по заявкам командиров корпусов;

д) артиллерия, приданная корпусам, сопровождает атаку танков огнем и колесами по плану командиров корпусов.

7. Отряд генерал-майора Труфанова в составе: 1 отд. гв. мотоциклетный полк, 53 гв. тп, 689 иптап, батарея 678 гan – мой резерв.

Быть готовыми сосредоточиться в район Правороть с целью обеспечения левого фланга армии.

8. 1-й эшелон штарма с 17.00.11.07.43 г. – Скоровка (7 км сев. – вост. Прохоровка). НП – отм.252.4 (2 км сев. – зап. Прохоровка).

9. Доносить:

A) О выступлении в исходный район.

Б) О сосредоточении в исходном районе.

B) О готовности к наступлению.

Г) О начале наступления.

Д) В дальнейшем через каждые два часа согласно табелю срочных донесений»[287].

Командование 5 гв. ТА прекрасно осознавало опасность, грозящую армии при фронтальном ударе. Из 177 танков 18 тк, находившихся в строю и в пути 11 июля, 35, 5 % составляли «Т-70», остальные – «Т-34» и «Мк-4», а в «ударном» 29 тк «семидесяток» оказалось еще больше – 38, 8 %. «Семидесятки» были легкими машинами и не были способны бороться на равных ни с одним немецким танком и основными орудиями ПТО противника. Исключение составляли лишь случаи, когда в их боекомплект включались кумулятивные или подкалиберные снаряды, но в 18 и 29 тк на тот момент таковых не было.

Павел Алексеевич пытался выправлять ситуацию. За сутки до намеченной операции штаб армии и корпусов готовил войска к тяжелым боям, стараясь найти оптимальную форму построения боевых порядков соединений, чтобы с учетом сложившейся ситуации выполнить полученный приказ. Так, в первый эшелон было выведено четыре бригады, в составе которых находилось 30 % «Т-70». А комбригам был дан приказ: в первый эшелон выдвинуть батальон «тридцатьчетверок», а батальон легких танков – во второй. Для усиления огневой мощи бригад первого эшелона 29 тк придавалось по одному САП. Таким образом, при планировании ввода в бой армии П.А. Ротмистров сделал все, что было в его силах, – острие ударного клина составили наиболее сильные соединения.

Время атаки переносилось несколько раз. Сначала планировалось нанести удар 12 июля в 10.00. Прибывший вечером 11 июля в расположение 29 тк Маршал Советского Союза A.M. Василевский отдал приказ в случае дальнейшего продвижения противника быть в готовности атаковать 11 июля в 21.00. Однако к вечеру активность противника снизилась, и приказ отменили. Время начала контрудара установили на 3.00 12 июля. В журнале боевых действий 29 тк есть упоминание об этом: «В 3.00 12.07.43 г. сигнала не последовало. В 4.00 был получен приказ командующего 5 гв. ТА об изменении (времени. – З. В.) начала атаки:

«Командиру 29 тк генерал-лейтенанту тов. Кириченко.

1. Задача корпуса прежняя, то есть, действуя с 76 гв. мп, 1529 сап, сломить сопротивление противника на рубеже роща, 1 км севернее совхоза «Комсомолец», уничтожить его группировку в районе Лучки, Большие Маячки, Покровка, к исходу 12.07 выйти в район Покровка, готовясь в дальнейшем к действиям на юг.

2. Начало атаки – 8.30 12.07.43 г. Начало артподготовки с 8.00.

3. Разрешаю пользоваться радио с 7.00 12.07.43 г. Командующий 5 гв. ТА генерал-лейтенант П.А. Ротмистров»[288].

Подобные подтверждения получили и другие командиры соединений. Это было окончательное время атаки.

Командир 18 отк утром 12 июля провел дополнительную рекогносцировку из точки в районе дороги Карташевка – Береговое, то есть в 3–4 км от рубежа атаки бригад первого эшелона. Приказ на наступление № 67 был подписан за полтора часа до атаки – в 7.00 12 июля. Вот его текст:

«1. Противник крупными силами стремится овладеть г. Обоянь.

Перед фронтом корпуса отдельные танковые группы атаками теснят наши части.

2. Корпус с артгруппой имеет задачу – во взаимодействии с 29 тк уничтожить противника в районе Андреевка, роща севернее совхоза «Комсомолец», Красная Дубровка, Большие Маячки, Красная Поляна и стремительными действиями к исходу дня 12.07.43 г. перерезать шоссе Белгород – Обоянь, выйти на рубеж Красная Дубровка, высота 254.5. В дальнейшем поворотом на север обеспечить наступательные действия армии на юг.

Полоса справа – р. Псёл, центр Васильевка, мост в центре, Грезное, (искл.) Красная Поляна, Красная Дубровка.

Слева – (искл.) высота 252.4, (искл.) сев. опушка рощи сев. – зап. совхоза «Комсомолец», (искл.) МТФ (сев. окраина Большие Маячки).

3. Я решил ударом в направлении юж. окраина Васильевка, высоты с отм. 220.4, 252.5, 251.2 уничтожить противостоящего противника с боевым построением корпуса в 3 эшелона.

Справа – обороняются части 5-й гв. армии по р. Псёл. Слева – наступает 29 тк.

4. Первый эшелон в линию 181, 170 тбр атакует противника в полосе корпуса с ближайшей задачей овладеть Мал. Маячки, в дальнейшем выйти на рубеж: 131 тбр – высота 251.5, Красная Поляна; 170 тбр – (искл.) Красная Поляна, Красная Дубровка.

Второй эшелон – 32 мсбр с артгруппой в составе 292-го минполка, 76-мм иптап – наступает за первым эшелоном, чтобы к концу дня сменить в обороне 181 и 170 тбр на рубеже Красная Поляна, Красная Дубровка.

Третий эшелон – ПО тбр, разведотряд – к концу дня выйти в районе высоты 251.2.

Штакор в третьем эшелоне – между 110 тбр и разведотрядом.

КП к исходу дня – роща вост. высоты 251.2.

36 гв. тп наступает за 170 тбр во втором эшелоне, обеспечивает правый фланг боевого порядка. Сосредоточиться у р. Сухая.

5. Мой резерв – 110 тбр.

6. Рубеж развертывания – Михайловка, совхоз «Октябрьский».

7. Артиллерийская группа поддержки пехоты – состав: 292 мп и 58-й полк PC; группа поддержки танков – 1000 иптап, 36 гв. тп.

Задача – обеспечить атаку танков и пехоты в полосе наступления корпуса.

8. Тылы бригад следуют в третьем эшелоне под охраной 110 тбр. Медсанвзвод корпуса – Вязовое.

9. Вторые эшелоны тылов корпуса и бригад – Боброво-Дворский.

КП – Береговое, ось перемещения – юж. окраина Андреевка, высота 224.5, высота 220, 4, юж. окраина Мал. Маячки, урочище Долгий Верх.

10. Донесения присылать – с началом вступления и в дальнейшем через каждые 2 часа.

11. Начало артподготовки – 8.00.

12. Начало атаки – 8.30 по сигналу «Гроза»[289].

Важнейшим условием успешного ввода в сражение танковой армии является его артиллерийское обеспечение, особенно в первые часы боя, то есть при прохождении первых 5–10 км. Для подготовки артиллерийского наступления перед танковой атакой проводится большая организационная работа. Она ведется по трем направлениям. Прежде всего готовится артиллерия танковой армии и ее корпусов, а также стрелковых дивизий и полков, взаимодействовать с которыми придется танкистам. Готовятся артиллерийские позиции, схемы огня, устанавливается связь, повозятся боеприпасы. Для эффективности будущей артподготовки необходимо проведение тщательной и глубокой всесторонней разведки противника, оборудование удобных наблюдательных пунктов для наблюдения и корректировки огня. Все это требует времени, налаживания четкого взаимодействия между штабами танковых корпусов и стрелковых соединений, которые обороняются на рубеже ввода армии в сражение. Именно этого и не хватало под Прохоровкой.

Основные силы артиллерии из-за нехватки автотранспорта начали подходить вечером 10 июля и утром следующего дня. Все это время шли ожесточенные бои с наседающим противником, поэтому провести рекогносцировку, разведку при высокой динамике боя и плотности огня было практически невозможно. Развертывание артиллерийских частей проходило под интенсивной бомбежкой. Основная же часть артиллерии вышла на огневые позиции вечером 11 июля и в ночь на 12 июля.

В работе штабов было большое количество неувязок, чисто технических проблем, мало внимания уделялось отработке вопросов взаимодействия между артиллерийскими частями действующих впереди стрелковых дивизий с танковыми соединениями.

Особую сложность составляла подготовка артиллерийских частей, которыми фронт усиливал 5 гв. ТА. Увязывать их с общим планом артиллерийского наступления было довольно сложно. Из-за нехватки автотранспорта они не успевали своевременно прибыть в назначенные районы, наладить связь со штабами соединений, участвующими в контрударе, и в полном объеме провести необходимые мероприятия по подготовке огня. Трудности сосредоточения артиллерии во многом объяснялись захватом противником рубежа, намеченного для ввода танковой армии в сражение.

Армия была усилена следующими частями Воронежского фронта:

«1529 сап – 152-мм орудий – 11, полк прибыл без своих тылов, которые были отрезаны противником в районе Рындинка, что в первые часы боя отразилось на боеготовности полка.

Группа АДД (артиллерия дальнего действия):

522 гan большой мощности 203-мм – 12 оруд.,

1148 гan 152-мм – 18 оруд.,

142 пап 122-мм —18 оруд.,

93 пап 122-мм – 18 оруд.

Фронтовая группа гвардейских минометных частей:

16 гв. мп – М-13 – 24 устан.,

80 гв. мп – М-13 – 24 устан.

В состав этой группы (начальник группы гв. полковник Юфа) также вошли армейские гвардейские минометные части – 76 гв. мп, 409 гв. и 307 гв. мд»[290].

При подготовке контрудара сыграл отрицательную роль и психологический фактор. Ведь на руководство фронта легла величайшая ответственность: слишком многое зависело от успеха (или неудачи) задуманного. Отсюда и некоторая нервозность, недостатки в подготовке и организации контрудара 12 июля.

О том, какое моральное давление оказывалось на командование Воронежского фронта из Москвы, вспоминал Н.С. Хрущев: «К тому времени наше положение ухудшилось. Мы исчерпали свои резервы. Положение складывалось тяжелое, Москва проявляла нервозность. Помню, как перед моим отъездом к Катукову мы с Ватутиным разговаривали со Сталиным. Потом взял трубку Молотов. Он всегда в таких случаях вел разговор грубее, чем Сталин, допускал оскорбительные выражения, позволял себе словесную бесконтрольность. Но чего-либо конкретного, кроме ругани, мы от него не услышали. Он ничем не мог нам помочь, потому что в военных вопросах был нулем, а использовался в таких случаях как бич, как дубинка Сталина. В оскорбительном тоне он говорил с командующим, потом со мной. Не хочу допускать, в свою очередь, неуважительных выражений в его адрес, потому что при всех его отрицательных качествах Молотов по-своему был честен, а его преданность Советской власти не дает мне права отзываться о нем плохо, когда речь идет о войне. В кризисные моменты он проявлял грубость, но в спокойной обстановке – нет, и я понимал, что в те часы он мог только ругаться. Положение-то сложилось грозное, шутка ли сказать: три полосы обороны, где были почти сплошь расположены танки, противник «прогрыз»[291].

Однако выдержка и собранность Ватутину были крайне необходимы. Противник уже вклинился на 35 км в оборону фронта, многие соединения понесли значительные потери, после недельных непрерывных боев начала проявляться усталость войск – все это влияло на их боевой дух[292]. Отсутствие четкости в приказах и распоряжениях фронтового командования, неуверенность в вышестоящем штабе создавали нервозную обстановку и в армейских штабах, что в конечном счете сказывалось на результатах их работы. Допускать этого было нельзя, но человек – существо живое, и отбросить эмоции, особенно в критические минуты, он не может. К тому же необходимо учитывать огромный масштаб сражения. Трудности по сосредоточению артиллерии и других частей к району ввода в сражение танковой армии объяснялись сильным давлением противника. Их сначала надо было вывести из боя, то есть отнять у какого-то командира (командующего) – для последующей перегруппировки. Отсюда несогласованность в действиях, спешка и неразбериха, противоречащие друг другу приказы и распоряжения.

Примером тому может служить ситуация, сложившаяся 10 июля при переброске под Прохоровку 10 оиптабр. Бригада из состава Юго-Западного фронта была передана в подчинение командующему артиллерией 69А. Она представляла собой мощное артиллерийское соединение, укомплектованное 60-ю хорошо зарекомендовавшими себя 76-мм дивизионными пушками и 57-мм противотанковыми орудиями. По плану контрудара все ее три полка придавались 18 и 29 тк. Им предстояло действовать между р. Псёл и х. Сторожевое. До вечера 11 июля 10 иптабр находилась в противотанковом опорном пункте в районе с. Ломово,г. Короча.

С 18 до 22 часов 11 июля командование бригады получило четыре противоречащих друг другу приказа из вышестоящих штабов о маршрутах выдвижения соединения. Так, в 18 часов комбриг выехал в штаб артиллерии фронта для получения приказа. Не успел он прибыть на станцию Ржава, как уже через два часа по распоряжению штаба 69-й армии помощник начальника штаба капитан Сердюк направляется в штаб генерала Ротмистрова – для получения приказа на участие в контрударе. В 21.00, когда части бригады были готовы к маршу, командующий артиллерией 69А отдает распоряжение о направлении ее в противоположную сторону – в район Ново-Оскочное, Казачье. Бригада немедленно выступила в указанный район. Через два часа при докладе Военному совету 69А начальник штаба бригады получил новый боевой приказ генерала Ватутина: выйти на рубеж Выползовка, Александровка, Свиридовка, Подсумки, Заячье. В два часа 12 июля бригада на марше была развернута в новый район обороны, так как в это время танки АГ «Кемпф» уже вели бои у с. Ржавец, прорываясь к с. Выползовка. Таким образом, танкисты Ротмистрова так и не получили крайне необходимую поддержку этого противотанкового соединения.

Примерно такая же история произошла с выдвижением 1529 самоходно-артиллерийского полка, имевшего на вооружении тяжелые 152-мм САУ, созданные специально для борьбы с тяжелыми танками противника (в войсках эти установки получили название «зверобой»). Полк предусматривалось использовать для усиления 29 тк, действующего на направлении главного удара. Однако он прибыл в район Прохоровки 12 июля только к 18.00 с ограниченным запасом снарядов (тыловые подразделения задержались в связи с выходом противника в район с. Ржавец) и в бою в этот день участия не принимал.

П.А.Ротмистров вспоминал: «В результате некоторого отхода войск фронта к исходу 11 июля условия артиллерийского обеспечения контрудара 5 гв. ТА ухудшились, так как часть артиллерии во время выдвижения ее на огневые позиции была уничтожена танками противника.

Чтобы упредить противника в наступлении зап. Прохоровки, в условиях недостатка времени для сосредоточения артиллерии я назначил начало атаки на 8 часов 30 минут 12 июля и сократил время артиллерийской подготовки контрудара с 30 до 15 минут.

Мы прекрасно понимали, что в этих условиях больших результатов от огня артиллерии ожидать нельзя. Но учитывая, что противник добился на ряде участков обороны Воронежского фронта определенных успехов, мы спешили с началом наступления, чтобы лишить противника инициативы на прохоровском направлении.

…К тому же следует отметить, что артиллерийская разведка из-за недостатка времени почти не проводилась, артиллерия выдвигалась совместно с танковыми и мотострелковыми бригадами корпусов. Это привело к тому, что в боевых порядках войск к началу контрудара не было артиллерийских наблюдательных пунктов»[293].

В целях авиационного обеспечения контрудара привлекались значительные силы авиации. 2ВА вела разведку в интересах наземных войск, наносила бомбоштурмовые удары по танкам, артиллерии и мотопехоте противника в районе Сухо-Солотино, Покровка, Озеровский, Мал. Маячки[294]. В интересах войск Воронежского фронта привлекалась также авиация 17ВА Юго-Западного фронта, которая действовала в основном в полосе 7 гв. А, воспрещая подход резервов противника на прохоровское направление.

Контрудары с использованием нескольких танковых корпусов проводились и раньше, но опыт их организации под Прохоровкой не был полностью учтен, и прежде всего в вопросе авиационного прикрытия атакующего эшелона. Несмотря на кажущуюся мощь, армия в это время была особенно уязвима для ударов с воздуха. Огромные скопления бронетехники на узком участке фронта – легкая добыча для штурмовой и бомбардировочной авиации врага.

Противник в ходе операции «Цитадель» широко применял авиацию для борьбы с нашими танками. Для этого был даже создан и пошел в производство новый мощный штурмовик «Юнкерс-87» G-1, который немало досаждал нашим танкистам[295].

Поэтому для прикрытия контрударной группировки от ударов противника с воздуха были выделены значительные силы авиации. Так, истребители 5-го истребительно-авиационного корпуса (иак), патрулируя в воздухе, прикрывали главную группировку 5 гв. ТА в районе Прохоровка, Васильевка, Беленихино, Мал. Яблоново. В течение 12 июля истребители произвели 320 самолето-вылетов, во время которых провели 14 групповых воздушных боев и сбили около 20 самолетов противника, потеряв 14 своих. К сожалению, полностью решить задачу по прикрытию наших войск не удалось.

«Служба наблюдения, оповещения по линии ВВС организована не была и ограничивалась использованием радиостанций дивизий и корпусов, которые и без того были загружены работой по обеспечению управления наземными войсками. Служба обозначения своих войск была организована также слабо.

Командиры батальонов и полков из-за боязни своей авиации (выделено. – З. В.), не всегда обозначали свой передний край»[296].

Основные недостатки в применении авиации – отсутствие прямой связи штабов соединений наземных войск с командным пунктом воздушной армии и боевыми аэродромами, отсутствие оперативных групп ВВС со средствами связи в штабах корпусов и авианаводчиков в передовых частях контрударной группировки. В этих условиях вызов авиации для нанесения удара по группировке противника в ходе боя был проблемой, которую можно было решить только через штаб фронта. Пока заявка проходила через все инстанции, обстановка менялась и удар наносился или по пустому месту, или – что нередко бывало – по своим войскам. Просчеты такого рода, несомненно, повлияли на результаты контрудара.

Отмеченные недостатки зачастую приводили к случаям нарушения взаимодействия наземных войск с авиацией, при этом нередко с тяжелыми последствиями. Так, 9 июля в 2.58 начальник штаба 69А полковник СМ. Протас направляет в штаб фронта – копию командующему 2ВА – следующую шифрограмму:

«Прошу: 1. 9.07.43 г. бомбардировать танки, пехоту противника в направлении:

а) Прохоровка,

б) Беленихино, Короча с предварительной доразведкой (выделено. – З. В.) и вызовом с КП командарма.

2. Прикрыть с воздуха боевые порядки армии.

3. Направить оперативную группу ВВС со средствами связи на КП командарма»[297].

О том, как была выполнена эта заявка, говорится в шифрограмме того же полковника СМ. Протаса от 10 июля, 12.30:

«С 7.00 до 9.00 9.07.43 г. до 60 Ил-2 бомбардировали боевые порядки 285, 295 сп 183 сд в пунктах: Васильевка, совхоз «Комсомолец», высота – 241.6. Ущерб выясняем.

Прошу информировать, по чьей заявке бомбардировали данные пункты»[298].

Указанные в документе села и высота находились на участке 285 сп, подразделения 295 сп располагались южнее. Таким образом, основной удар штурмовиков пришелся по рубежу обороны стрелкового полка майора А.К. Карпова, которому на другой день, 10 июля, пришлось отражать удар мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Во что превратили окопы, минные поля и другие инженерные сооружения полка за два часа около 60 штурмовиков Ил-2, может представить даже не специалист в военном деле. Точных данных о потерях личного состава и о результатах расследования найти в фондах ЦАМО РФ не удалось.

Противовоздушная оборона средствами зенитной артиллерии основной контрударной группировки фронта была организована следующим образом. 29-я зенитно-артиллерийская дивизия (зенад) РГК под командованием полковника Я.В. Любимова в составе трех полков МЗА и полка СЗА (средняя зенитная артиллерия) прикрывала с воздуха войска 5 гв. А. 6-я зенитно-артиллерийская дивизия полковника Г.П. Менжинского 11 июля с 23.00 обеспечивала противовоздушную оборону 5 гв. ТА в районе: 1062-й полк СЗА – с. Ямки, МТС (юго-западнее ст. Прохоровка), 516-й полк МЗА – юж. и юго-зап. окраины станции, 366-й полк МЗА – боевые порядки 29 тк, 146 полк МЗА – район дислокации 5 гв. мк, 1694-й полк МЗА – боевые порядки 2 гв. тк. Части 26 зенад полковника А.Е. Фролова, до 8 июля находившиеся в подчинении 6 гв. А, сосредоточились в районах: 1357-й полк МЗА – ст. Прохоровка, 363-й полк МЗА – совхоз «Октябрьский», 1369-й полк МЗА – х. Сторожевое и лес (сев.), 1352-й полк СЗА – х. Грушки, х. Ямки, с. Правороть[299].

Зенитных средств для 18 отк не было выделено. Планировалось, что на исходных рубежах его ПВО обеспечат части 6 и 26 зенад, а в ходе наступления его боевые порядки от ударов с воздуха должны были прикрыть 1062-й полк СЗА и 516-й полк МЗА. Однако эти части так и не сменили занимаемых позиций, и бригады 18 отк, прорвавшиеся к с. Васильевке, в течение всего дня подвергались ударам с воздуха.

Учитывая высокую динамичность танкового боя и перечисленные выше факторы, зенитно-артиллерийские полки (зап) не могли физически успевать за танковыми и механизированными соединениями, особенно при выдвижении и сближении с противником. Именно в этот период они несли наибольшие потери от авиации противника. Если же зенитчики выходили непосредственно в боевые порядки, то сразу же несли серьезные потери еще и от осколков и ружейно-пулеметного огня. Поэтому танкисты старались быстрее сблизиться с врагом, чтобы их боевые порядки перемешались, но и это не всегда приносило результаты.

Был и целый ряд иных недочетов, влиявших на результаты работы зенитчиков. Вот лишь небольшая цитата из приказа 0108 командующего артиллерией Воронежского фронта, касающегося действий зенитно-артиллерийских дивизий 5–20 июля 1943 г.:

«Слаб контроль командиров частей за боеготовностью и боевой работой батарей и пулеметных рот (1366 зап 29 зенад, 6 зенад, 26 зенад), вследствие чего стрельба отдельных батарей не дает должного эффекта. Много случаев бестолковой, нецелесообразной стрельбы. Контроль с КП полков и дивизий за ведением огня батареями и выполнением ими указаний об открытии и ведении огня и по взаимодействию с истребительной авиацией отсутствует, имеются случаи стрельбы по своим самолетам (6 зенад)»[300].

Как показали дальнейшие события, командиры полков не руководили маневром и огнем батарей. К сожалению, зенитные части, особенно средней зенитной артиллерии, обладали низкой мобильностью: чтобы перебросить батарею или полк в другое место и подготовить к отражению воздушного налета, требовалось достаточно много времени. При транспортировке зенитных орудий огонь из пушек вести было невозможно. Прикрываемые войска, да и сами зенитные части оказывались беззащитными от ударов с воздуха. К тому же, как показали события, смена огневых позиций и маневр полками были плохо продуманы.

В еще более сложных условиях проходила подготовка к контрудару в 5 гв. А, основные силы которой 11 июля уже вступили в бой с противником.

«Вечером я получил приказ командующего фронтом, – вспоминал командующий 5 гв. А, – в котором армии ставилась задача с утра 12 июля нанести контрудар левофланговым 33-м стрелковым корпусом совместно с 5-й гв. танковой армией в направлении Большие Маячки; правофланговым 32-м корпусом совместно с 6-й гв. армией – в направлении Красная Поляна, Гремячий. Ближайшей задачей 5-й гв. армии был выход в район Грезное, Малые Маячки, Тетеревино, совхоз «Комсомолец», последующей – в район Погореловка, Яковлево.

…На организацию контрудара оставалось всего несколько часов светлого времени и короткая летняя ночь. За это время нужно было многое сделать: принять решение, поставить задачи соединениям, провести необходимую перегруппировку, распределить и расставить армейскую и приданную армии артиллерию: вечером на усиление армии прибыли минометная и гаубичная артиллерийская бригады (габр). К сожалению, они имели крайне ограниченное количество боеприпасов – меньше половины боекомплекта.

…Вся организационная работа проходила на НП армии. Решение принималось в присутствии руководящего состава штаба и управлений армии. Здесь начальник оперативного отдела наносил его на карту с указанием задач корпусам и дивизиям. Одновременно эти задачи оформлялись в виде боевых распоряжений и с офицерами связи отправлялись по назначению. Затем были определены задачи артиллерии, инженерным войскам, а также решены другие вопросы, связанные с предстоящим наступлением. После завершения всей этой работы большая часть офицеров штаба и управлений армии, политического отдела отправилась в соединения и части, чтобы помочь их командирам подготовить подчиненных к выполнению поставленных задач»[301].

Последнее боевое распоряжение № 064/ОП было подписано генерал-лейтенантом А.С. Жадовым 12 июля в 1.15:

«1. В связи с нанесением с утра 12.07.43 г. удара 5ТА (так в тексте. – З. В.) на левом фланге армии в общем направлении Думное, Покровка, в частичное изменение ранее отданного приказа, армия в предстоящем наступлении на 1.07.43 г. наносит удар не правым, а левым флангом.

2. 33 гв. ск, используя удар танков, решительным наступлением в общем направлении Большие Маячки во взаимодействии с 32 гв. ск и танками уничтожить противостоящего противника.

Главный удар корпуса нанести силами 97 гв., 95 гв. и 42 гв. сд, 9 гв. вдд и 52 гв. сд, построенных в одном эшелоне, имея наибольшие усилия на своем левом фланге. Ближайшая и последующие задачи – прежние.

3. 6 гв. вдд – армейский резерв, к утру 12.07 сосредоточиться в районе Средняя Ольшанка, высота 243.5, Остренький. Имеет задачу при необходимости развить успех в общем направлении Петровка, Васильевка, Грезное».

В адрес Н.Ф. Ватутина некоторые исследователи высказывали и высказывают целый ряд замечаний, критически оценивая планирование и организацию контрудара 12 июля. Однако, как представляется, нельзя возлагать всю ответственность за такое большое дело на одного человека, даже если он занимает столь высокий пост. Не менее важно для достижения успеха в любой сфере – кто и как исполняет приказы и распоряжения. В данном случае основную часть вины за допущенные недочеты в организации контрудара должен взять на себя штаб Воронежского фронта.

В работе штаба фронта и штабов соединений было большое количество неувязок, чисто технических проблем. Мало внимания уделялось отработке вопросов взаимодействия между артиллерийскими частями, действующими впереди стрелковых дивизий, и танковыми соединениями, особенно организации связи между взаимодействующими звеньями управления.

Парадоксально, но факт: начальник штаба фронта с 6 июля находился в г. Короча! Вспоминает генерал С.П. Иванов: «Верховный Главнокомандующий придавал большое значение руководству непосредственно на местах. 6 июля, разговаривая с Н.Ф. Ватутиным по прямому поводу, И.В. Сталин приказал остаться на КП одному командующему. Остальным распределили обязанности следующим образом: маршалу A.M. Василевскому встречать резервы – 5-ю гв. и 5-ю гв. танковую армии – и вводить их в сражение, Н.С. Хрущеву ехать на обоянское направление к генералу И.М. Чистякову, мне – на корочанское, в 69-ю армию к генералу И.Р. Апанасенко – на стык с Юго-Западным фронтом к генералу М.С. Шумилову.

Я сразу же отправился в Корочу, где находился до завершения сражения под Прохоровкой.

На работе штаба это не отразилось, так как благодаря хорошо налаженной и непрерывной информации командующий, его заместители, члены Военного совета и я постоянно были в курсе всех событий, происходивших на фронте»[302].

Отсутствие на своем месте такой важной фигуры, как начальник штаба фронта, несомненно, сказалось на качестве работы штаба по управлению войсками, особенно в такой сложный момент – при вводе в сражение двух свежих армий. Вот отзывы двух командующих армиями, участвовавшими в операции, о результативности его работы лишь по одному аспекту подготовки – информационному обеспечению нижестоящих штабов.

«Армия вводилась в бой, а мы слабо знали обстановку, которая была на этом участке крайне сложной и напряженной, – вспоминал А.С. Жадов. – Информация штаба армии о действиях противника и своих войсках фронтовым командованием была нерегулярной… Такая информация была жизненно необходимой, так как враг рвался еще вперед».

Ему вторит П.А. Ротмистров: «…Не имея полных данных о группировке противостоящего противника и его намерениях, 12 июля войска Воронежского фронта начали контрудар».

В этих высказываниях командармов вовсе нет попытки переложить ответственность на других, как далее сможет убедиться читатель.

Справедливости ради надо сказать, что значительную часть вины за плохую организацию разведки в интересах танковых частей и соединений (в том числе включаемых в состав фронта в ходе сражения) должны взять на себя командующий и штаб БТ и МВ. В архиве имеется докладная начальника разведотдела штаба БТ и МВ Воронежского фронта подполковника П.И. Шульгина на имя командующего БТ и МВ Красной Армии (копия командующему БТ и МВ Воронежского фронта[303]), написанная 14 июля 1943 г.

В этом документе излагаются факты, свидетельствующие о крайне слабой работе штаба БТ и МВ по руководству разведкой, граничащей с безответственностью, и низкой требовательности к подчиненным штабам в отношении выполнения требований приказа НКО № 0072 от 19.04.43 г. о мероприятиях по улучшению разведдеятельности войск Красной Армии. Основные недостатки, отмеченные в докладной, следующие:

– войска и штабы, в том числе и находящиеся в глубине своей обороны, не стремятся всеми способами добывать сведения о противнике, совершенно не занимаются изучением его обороны, особенно противотанковой. В результате танковые части и соединения при вводе в бой действуют вслепую и несут ненужные потери;

– командиры и начальники штабов не занимаются подбором и закреплением кадров командиров-разведчиков, не создают необходимых условий разведотделам и разведподразделениям для выполнения ими важнейших обязанностей по добыванию сведений о противнике, его составе, боевых возможностях и намерениях;

– командиры-разведчики зачастую используются не по назначению в самые ответственные моменты боевых действий[304].

Впоследствии командующий БТ MB Красной Армии генерал-полковник Я.Н. Федоренко потребовал:

«…3. Не допускать атаки частей без тщательной разведки местности, искусственных заграждений, ПТО и огневой системы противника. Командиров, пренебрегающих ведением разведки и действующих вслепую, привлекать к ответственности.

…7. Тщательно анализировать причины потерь личного состава. На основе анализа предъявлять жесткие требования ответственности командирам всех степеней за неоправданные потери»[305].

Боевые действия на направлении главного удара 5-й гв. танковой армии 12 июля 1943 г. (схема 6)

Один из наиболее дискутируемых вопросов в теме Прохоровского сражения: знало ли немецкое командование о подготовке советской стороной сильного контрудара? Те, кто считает эту операцию бесспорно удачной, в первую очередь ссылаются на книгу мемуаров П.А. Ротмистрова, в которой он ясно написал, что операция была неожиданной для противника и что в первые минуты боя он был ошеломлен. По мнению Ротмистрова, это один из факторов, который помог нашим войскам. Однако есть большие сомнения в правильности такой точки зрения.

При проведении любой наступательной операции атакующая сторона особое внимание уделяет разведке. Без этого невозможно вскрыть намерения противника, а значит, точно и верно спланировать дальнейшие действия своих войск. В боях под Прохоровкой враг широко использовал все виды разведки: от поисковых групп до авианаблюдения. Всю ночь и ранним утром 12 июля немцы внимательно наблюдали, отслеживая все передвижения в наших войсках.

Танковые бригады 5 гв. ТА вышли на исходные позиции между 23.00 и 24.00 часами 11 июля, то есть в 1,5–2 км от переднего края противника на участке в 5–6 км сосредоточилось более 400 танков и САУ. Период ожидания атаки длился с 0.00 до 8.30 – восемь с половиной часов. Судите сами, разве можно было скрывать под носом у врага такую мощь такое длительное время?

12 июля в 0.30 части мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» провели разведку боем. До пехотного батальона при поддержке роты танков из леса северо-западнее х. Сторожевое атаковали в направлении х. Лутово. К этому времени у хутора уже находилась на исходных позициях 25 тбр 29 тк. 1-я рота 362 тб с ротой автоматчиков 25 мсб с южных окраин х. Лутово контратаковали эсэсовцев. Бой длился недолго, и противник в 1.00 отошел к Сторожевому[306].

Разведка боем показала, что южнее Прохоровки (на главном направлении), где в течение 11 июля советская сторона почти не использовала танки, появились танковые части, и достаточно сильные, так как в течение получаса они отразили атаку роты танков и батальона пехоты. Профессионалу этой информации достаточно, чтобы сделать вывод о ближайших планах противостоящей стороны.

В том, что эти танковые части планируется использовать с рассветом, враг не сомневался. Прямым подтверждением этому являются опубликованные сегодня документы корпуса СС. Они свидетельствуют, что его командование еще за несколько дней до начала контрудара знало о сосредоточении перед фронтом своих дивизий свежих советских подвижных соединений корпусов. Так, 9 июля в 20.30 штаб 2 тк CС получил информацию из штаба 4ТА: «Новые моторизованные соединения из направления Нового и Старого Оскола на запад на подходе». Часом раньше сам П. Хауссер подписал боевое донесение, в котором отмечал: «Согласно данным воздушной разведки, наблюдается дальнейший подвод оперативных танковых и моторизованных резервов в район Прохоровки (ж.д.). Часть заявленных сил может быть брошена навстречу прорывающемуся правому соседу»[307].

На следующий день штаб Хауссера сообщает: «На дуге р. Псёл новый противник, предположительно части 5-й гв. армии, до сих пор располагавшиеся в районе Острогожска: противник подтягивает оперативные резервы из отдаленных фронтовых участков. Надо рассчитывать на появление 1–2 танковых или мотокорпусов перед наступающей группой корпуса»[308].

Надо отдать должное противнику. Как видно из приведенных цитат, уже за несколько дней до контрудара командование 2 тк СС не только ожидало усиления обороны в районе юго-зап. Прохоровки двумя корпусами, но и предполагало, что часть сил может быть использована в полосе 69А против «правого соседа» – АГ «Кемпф». Что и случилось утром 12 июля.

На основании полученных данных штаб 2 тк СС в 22.50 11 июля поставил следующие задачи: «2 тк СС разбивает врага юж. Прохоровки и создает этим предпосылки для дальнейшего продвижения через Прохоровку. Задание дивизиям:

Дивизии «МГ» перейти в наступление с плацдарма на рассвете, захватить высоты сев. – вост. и прежде всего выйти к дороге Прохоровка, Карташевка. Овладеть долиной р. Псёл атакой с юго-запада, обеспечив левый фланг дивизии «АГ».

Дивизии «АГ», удерживая на левом фланге занимаемый рубеж, на правом фланге занять Сторожевое и лес севернее совхоза «Сталинское» отделение и х. Ямки, а также высоты в 2 км вост. С наступлением угрозы со стороны долины р. Псёл совместно с частями «МГ» захватить Прохоровку и высоту 252.4.

Дивизии «Р», удерживая на правом фланге достигнутый рубежи, занять Виноградовку и Ивановку. После овладения правофланговыми частями дивизии «АГ» Сторожевое и лесом севернее, используя их успех, перенести основные усилия в направлении высот юго-зап. Правороть. Удерживать новый рубеж Ивановка, высоты юго-зап. Правороть, высоты 2 км вост. Сторожевое (иск.)»[309].

Обращает на себя внимание тот факт, что с рассветом перейти в атаку предстояло лишь дивизии «Мертвая голова», в полосе которой советских танковых соединений не было. В то же время наиболее активно действовавшая накануне у Прохоровки мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», которой предстояло принять на себя основной удар 5 гв. ТА, должна лишь «удерживать занимаемый рубеж», ожидая результатов наступления соседа слева. Этот документ свидетельствует о решении П. Хауссера перейти к обороне на направлении вероятного удара советской танковой группировки. В сложившейся ситуации это было наиболее рациональным решением.

Ночная разведка боем у х. Лутово подтвердила ранее сделанные расчеты и позволила уточнить конкретные места сосредоточения советских танковых частей. Т. Виш знал, что в ее полосе ответственности сосредоточены крупные советские танковые резервы, и с рассветом ожидал сильного удара.

Эсэсовцы постарались в полном объеме использовать эти данные и оперативно приняли меры для отражения вероятного удара советских войск. Общие итоги боев 12 июля это красноречиво подтвердили. Приведу лишь два факта. Именно на направлении действий обнаруженной 25 тбр эсэсовцы выставили в засады несколько самоходных орудий дивизиона истребителей танков в саду у свх. «Сталинское отделение», из-за чего во время первой же атаки 12 июля бригада понесет тяжелые потери.

На рассвете, перед началом контрудара, разведчики 9 гв. вдд раскрыли уловку противника – танковую засаду в двух километрах от южных окраин Прохоровки (справа от ж.-д. насыпи по ходу к станции). Из воспоминаний командира 1-го дивизиона 7-го гв. артполка К.В. Казакова: «Ранним утром 12 июля разведчик взвода управления Балабанов (бурят по национальности) доложил мне, что ночью слышал шум моторов и лязг гусениц, а на рассвете определил, что на месте подбитых 11 июля немецких танков стоят исправные и их стало больше. Я немедленно доложил командиру полка товарищу Валуеву. Не вызывало сомнения, что немцы подготовились к внезапному наступлению на нашем участке и рассчитывали атаковать наши позиции с близкого расстояния. В 8.00 утра по расположению немецких танков был произведен артиллерийский налет и дан залп гвардейских минометов. Наш дивизион тоже вел огонь. Большая часть немецких танков была подбита, остальные (не более десяти) отошли в лощину юж. высоты 252.2 и к населенным пунктам Лутово и Ямки. Сколько танков подбил 1-й дивизион, в тех условиях определить было трудно»[310].

О том, что происходило в предрассветные часы 12 июля за передним краем, непосредственно в частях и соединениях армии Ротмистрова, сегодня можно узнать лишь из скупых донесений политработников да из редких мемуаров участников боев. Вот как вспоминал тот момент заместитель командира 1446 сап по политчасти И.С. Лыков: «Вместе с капитаном М.С. Луневым мы побывали ночью в 32-й танковой бригаде. Ей придавались три батареи «СУ-122», которыми командовали старшие лейтенанты Н.Е. Ковальчук и Н.А. Дубяга. Обговорив возможные варианты боя и задачи самоходчиков, возвратились в штаб полка… А за два часа до атаки мы вновь прибыли на командный пункт 32-й танковой бригады, которой командовал полковник А.А. Линев. Здесь, как и обычно, в ожидании больших событий, царило общее волнение. Причин для этого было немало. Как покажут себя наши бойцы в борьбе с новыми фашистскими танками и штурмовыми орудиями? Насколько эффективными окажутся новые образцы нашей боевой техники?

Мы с Луневым в то утро чувствовали себя не в своей тарелке. Он… раньше командовал ствольной артиллерией. На бой ему обычно ставилась конкретная задача. Ее выполнению он и подчинял всю свою энергию. Мне тоже приходилось решать конкретные задачи…Теперь же мы оба находимся на КП танковой бригады, а наши батареи переподчинены другим командирам. В бой мы их непосредственно не поведем…»[311]

Из донесения начальника политотдела 31 тбр 29 тк полковника Поволоцкого:

«Сосредоточились на исходной к 1.00 12.07.43 г. в составе всего личного состава и танков, за исключением одного танка «Т-34» (танк комбата 277 тб, мех. – вод. Щербина, – неисправный).

На исходной – проведены беседы с экипажами о военной присяге, о знании директивы Ставки Верховного Главнокомандующего, о скрытом саботаже, о наступлении часа расплаты, о положении на фронтах, о действиях танков в бою.

Писали заявления в партию. Подано заявлений в партию – 7, в комсомол – 9. Политико-моральное состояние было высокое. На исходной утром личный состав был накормлен горячей пищей»[312].

Перед рассветом 12 июля в штабе из руководства Воронежского фронта оставался только командующий. Генерал-лейтенант С.П. Иванов находился на КП у В.Д. Крючёнкина в г. Короча. Остальные разъехались по армиям: член Военного совета генерал-лейтенант Н.С. Хрущев – к А.С. Жадову; на самый ответственный участок – под Прохоровку – убыл представитель Ставки ВГК начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза А.М. Василевский. В 6.00 он вместе с Ротмистровым уже находился на НП 29 тк перед балкой у кирпичного завода. Отсюда как на ладони просматривался район совхоза «Октябрьский» – поле будущего сражения. Согласно решению командарма, 5 гв. ТА наносила главный удар в направлении свх. «Комсомолец» – Лучки – Яковлево. Оперативное построение – в два эшелона: в первом – 18, 29 и 2 гв. Ттк, во втором (эшелон развития успеха) – 5 гв. мк, резерв – сводный отряд генерал-майора К.Г. Труфанова (53 гв. тп, 1 гв. мотоциклетный полк, 689 иптап и 678 гап).

«С первыми проблесками рассвета 12 июля командующий армией с оперативной группой выехал в 29-й танковый корпус к генералу И.Ф. Кириченко. Командный пункт был оборудован на невысоком холме юго-зап. Прохоровки, в саду. Стволы яблонь пестрели рваными ранами, среди посохшей листвы виднелись сморщенные яблоки. Над искрившимися от росы песчаными брустверами окопов торчали штыри радиостанций, слышался разноголосый говор телефонистов, проверявших связь.

Из блиндажа открывался широкий вид на юго-запад, туда, где затаился противник. Косые лучи яркого солнца золотили обширные поля хлебов, которые едва заметно волновались под слабым утренним ветром.

За полями были разбросаны полуразрушенные, еще дымившиеся деревни. От песчаных труб сгоревших домов падали длинные тени. На горизонте желто-зеленой каймой простирались леса.

Медленно поворачивая холодный маховичок стереотрубы, генерал Ротмистров внимательно всматривался в позиции немцев. Спокойно.

Но вот в половине шестого послышались глухие, тяжелые взрывы. Донесся характерный надрывный гул самолетов. Справа и слева в небе появилось несколько групп «юнкерсов». Они летели спокойно, большими волнами… И только в одном месте, высоко над облаками, заметен был быстрый росчерк воздушного боя истребителей. Выбрав цель, «юнкерсы» строились в большой круг. Блеснув на солнце стеклами кабин, они поочередно переворачивались через крыло и с воем срывались в пике. Густой дым и пыль, часто прорезаемый багровыми вспышками, поднялись над лесом»[313].

Вскоре командарму доложили: получен приказ из штаба фронта. Он вносил серьезные коррективы в план контрудара. Ватутин сообщал, что противник прорвал оборону 69А, вышел в район с. Ржавеца, форсировал р. Северский Донец и тем самым пытается выйти в тыл 5 гв. ТА. Кроме того, части 81 гв. сд отражают попытки немцев навести переправу и в районе с. Щолоково. Командующий фронтом приказал создать сводный отряд в составе передового отряда армии, двух мехбригад 5 гв. мк и одной танковой бригады 2 гв. Ттк и направить в район прорыва. Кроме того, на случай прорыва противника с юга П.А. Ротмистров создал на левом фланге армии противотанковый рубеж: в районе высот 243.8 и 242.7 зап. с. Подольхи развернулись и окопались батареи 104 гв. иптап и 1447 сап (на 2.00 12.07 – 8 орудий 76-мм, 11 – 45-мм, 7 «СУ-122»и 4 «СУ-76»)[314].

Танки роты капитана М. Нужина 5 гв. ТА перед атакой. Воронежский фронт. Июль 1943 г. (Фото П.Трошкина. РГАКФД)

Таким образом, контрудар еще не начался, а для парирования угрозы прорыва на левом фланге армии пришлось выделить солидные силы: 161 танк (почти пятая часть от общего количества танков армии), 11 САУ, 36 бронемашин, 2 артполка и две противотанковые батареи. Все это существенно повлияло на последующие действия командующего армией: во-первых, был ослаблен ее первый эшелон (2 гв. Ттк), во-вторых, наполовину уменьшился второй эшелон (5 гв. Змк). В резерве Ротмистрова оставалось всего две бригады (10 гв. мбр и 24 гв. тбр) из 5 гв. Змк, в которых насчитывалось 92 танка (к утру должны были подойти два танка «Т-34», два – «Т-70» и четыре САУ «СУ-76»)[315]. 1529 сап был еще в пути и сосредоточился под станцией Прохоровка лишь к концу дня, с одним боекомплектом снарядов и без тылов.

Распыление сил армии, готовой перейти в наступление, и несвоевременное прибытие артиллерийских частей, выделенных фронтом на ее усиление, недостаточно эффективный огневой налет и слабое прикрытие с воздуха контрударной группировки – все это отрицательно сказалось на результатах атаки 18-го и 29-го танковых корпусов.

12 июля в 5.15 П.А.Ротмистров подписал боевое донесение № 8 в штаб Воронежского фронта:

«1. Войска армии заняли исходные рубежи для наступления: Прелестное, Сторожевое, Мал. Яблоново – готовы к выполнению поставленной боевой задачи.

2. Артподготовка с 8.00. Атака – в 8.30»[316].

По плану первый залп «катюш» гвардейских минометных полков утром 12 июля должен был стать сигналом к началу артподготовки. Ее цель: нарушить управление в передовых частях врага, сокрушить, как тогда казалось, наспех (всего за одну ночь) подготовленную оборону, подавить противотанковые средства противника и тем самым заложить основу для успешной атаки танковых бригад первого эшелона. Однако в связи с внесенными в план изменениями был проведен 15-минутный огневой налет, в ходе которого серьезно нарушить систему огня противника, подавить его противотанковые средства не удалось. Из отчета штаба артиллерии 5 гв. ТА, составленного уже после операции:

«…5. Началу артиллерийского наступления разведка противника не предшествовала, полностью установить наличие его огневых средств не представлялось возможным, разведывательных данных от авиации не поступало, и связи с ней не было. Последнее не давало возможности полностью использовать группу АДД по подходящим танкам противника и еще издали дезорганизовать их управление.

6. Связи со штабами артчастей, ранее находившихся на этом участке, также не было. Мешало этому и то, что в распоряжении командующего артиллерией армии и корпусов средств артразведки и средств связи не имелось.

7…Информация о готовности частей артиллерии от корпусов и армейских артчастей усиления опаздывала. Из-за отсутствия связи терялось взаимодействие с соседями, командующие же артиллерией дивизий часто относились к этому несерьезно. Так, например, командующий артиллерией 42 гв. сд полковник Холодный 12.07.43 г., при нарастающем бое, вопросы взаимодействия с командующим артиллерией 29 тк принял только к сведению и отклонил всякую взаимопомощь и обмен информацией. Основная связь с частями шла по общей линии связи – через посыльных и офицеров штаба, все это удлиняло время на постановку дополнительных задач, доставку всякого рода сведений и приказов.

Управление огнем, постановка новых задач, уточнение обстановки, положения частей производились исключительно путем выезда на место и по проволочной связи.

…Началу артиллерийского наступления 12.07.43 г. предшествовала короткая артобработка, в которой участвовала артиллерия усиления, а также и артиллерия корпусов. Артиллерия усиления руководилась штабом артиллерии Воронежского фронта, работала, по сути дела, на 5 гв. ТА, но связи со штабом армии и штабом артиллерии не имела.

Схема огня и таблица артнаступления были составлены без учета разведки, поэтому эффективность огня была низкой. Недостаток светлого времени не позволил, кроме того, выбрать надлежащие НП, в силу этого прицельный огонь по обнаруженным целям в процессе самого наступления даваться не мог.

…Стрельба велась по площадям, усилий артиллерийских средств в одном направлении было недостаточно, стрельбы было много, но стреляли разрозненно друг от друга. Противник же к 12.07.43 г. сумел организовать свой огонь, особенно на главном участке его наступления, которое выходило на узел дорог и важный пункт – Прохоровка.

Особенно сильный огонь противник вел из районов: роща 1 км юго-вост. совхоза «Октябрьский», совхоз «Октябрьский», роща юго-зап. отделения совхоза «Сталинское», с. Сторожевое и совхоз «Комсомолец»[317].

Абсурдная, по сути, ситуация: артиллерия ведет огонь в целях обеспечения ввода армии в сражение, а командуют ею из штаба фронта, не имея надежной связи со штабом артиллерии армии. Но это была реальность, с которой приходилось считаться командарму.

В силу этого вся тяжесть поддержки наступления легла на корпусную артиллерию, которая по составу и возможностям не была рассчитана на решение крупномасштабных огневых задач. Подразделения самоходно-артиллерийских и истребительно-противотанковых полков были использованы для усиления и поддержки наступающих танковых бригад. Боевой состав советских артиллерийских частей, участвовавших в контрударе 12 июля 1943 г., отражен в табл. 24.

Ротмистров все это прекрасно знал, но не в силах был что-либо изменить. Из боевого донесения штаба 5 гв. ТА на 10.00 12.07.1943 г.:

«1. В виду малой насыщенности артиллерии (10 иптабр из подчинения армии выведена, 1529 сап на огневые позиции не вышел) артиллерийская подготовка, начатая в 8.00, – прошла слабо»[318].

Наблюдая за работой артиллерии со своего НП, командарм хорошо представлял обстановку в корпусах. Профессиональный танкист с большим боевым опытом, он как никто понимал положение комкоров и комбригов в сложившейся ситуации. Наступать приходилось, что называется, с чистого листа, а противник, судя по ходу боевых действий в предыдущие дни, явно неслабый.

Да и сам генерал-лейтенант П.А. Ротмистров оказался в незавидном положении. Не имея возможности (из-за условий местности) использовать в полной мере потенциал своей боевой техники, лишившись резерва (ПО Труфанова), части первого и половины второго эшелонов (две мехбригады 5 гв. Змк и одной танковой 2 гв. Ттк), не получив необходимой поддержки артиллерии и авиации фронта (располагая лишь одним гаубичным полком), командующий должен был, ударив по самому укрепленному месту в боевом построение наиболее сильного соединения 4ТА, да к тому же перешедшего к обороне, расколоть его и углубиться в боевые порядки неприятеля на 30 км. При этом периодически отбиваясь от налетов собственной авиации (об этом чуть позже).

Немало всплыло проблем и в самих корпусах. Так, командир 29 тк генерал-майор И.Ф. Кириченко был не новичком в военном деле, в качестве комбрига участвовал в Московской битве, при этом показывал не только личное мужество, но и профессионализм в сложной обстановке. Однако Иван Федорович еще не имел опыта самостоятельного управления таким крупным соединением, как корпус, и бой под Прохоровкой в должности комкора был для него первым. Вместе с тем штаб 29 тк как орган управления соединения был только сформирован. И хотя личный состав прошел хорошую четырехмесячную школу в учебных лагерях, главным мерилом качества боевой подготовки оставался настоящий бой. Именно в нем вырабатывался профессионализм командиров-управленцев, налаживался и притирался механизм работы штабов, умение поддерживать взаимодействие в ходе боя.

Командир 29 тк генерал-майор И.Ф.Кириченко {справа) ставит боевую задачу командиру 32 тбр полковнику А.А.Линеву. Июль 1943 г. (Архив автора)

18 отк был включен в состав армии перед маршем к Прохоровке. С генералом Б.С. Бахаровым П.А. Ротмистров был прежде знаком, но в боевой обстановке вместе им предстояло действовать впервые. Командарм был недоволен тем, как Борис Сергеевич организовал марш корпуса из Острогожска. Его соединение растеряло по пути много техники, штаб и комкор явно недооценили всю сложность порученной задачи. И хотя к утру 12 июля ремонтные бригады вместе с экипажами восстановили основную часть вышедших из строя машин и корпус был вполне боеспособен, чтобы понять возможности комкора, исключить ошибки с его стороны в предельно сложной обстановке, помочь скоординировать работу его штаба с армейскими частями, Павел Алексеевич направил в соединение начальника штаба армии генерал-майора В.Н. Баскакова.

Для танкового боя характерны высокая динамика и резкие изменения обстановки, поэтому очень важно в этих условиях жесткое управление танковыми соединениями, устойчивая оперативная связь с бригадами, минимальные сроки прохождения приказов и распоряжений. Условий же для выполнения этих требований не было, возникли сложности с обеспечением связью в звене «бригада – корпус», и особенно «батальон – бригада», к тому же управления некоторых бригад еще не прошли проверку боем. Одним словом, армия вступила в свой первый бой. Поэтому как командарм, так и командиры всех уровней стремились перед началом сражения быть в передовых частях. Вечером 11 июля генерал И.Ф. Кириченко, оставив на КП начальника штаба полковника Е.И. Фоминых, уехал в 31 тбр полковника С.Ф. Моисеева, а своего заместителя полковника А.В. Егорова направил в бригаду А.А. Линева.

В 8.30 с юго-зап. окраин поселка «катюши» 76 гв. мп дали заключительный залп. На мгновение взрывы прекратились, над полем установилось относительное затишье. Как вспоминали потом очевидцы, в течение нескольких минут по полю прошла шелестящая волна, похожая на сильный, но короткий летний дождь. Поднятая взрывами пыль оседала на землю. На какое-то время все затихло. Это были лишь секунды, и сразу же услышали сильный нарастающий гул. С исходных позиций, набирая скорость, шли танки 5-й гвардейской.

Командарм внимательно следил за выходом танковых бригад. Этой минуты он ждал несколько месяцев. Павла Алексеевича назначили командующим еще не существующей армии. Четыре месяца он ее формировал, комплектовал, организовывал обучение личного состава. И вот наступил момент испытания. Нам, не прошедшим тот трудный путь, сегодня сложно понять мысли и чувства человека, на глазах которого проходит боевое крещение, созданное им детище.

«Еще не умолк огневой шквал нашей артиллерии, – вспоминал после войны Ротмистров, – как раздались залпы полков гвардейских минометов. Это начало атаки, которое продублировала моя радиостанция. «Сталь», «Сталь», «Сталь», – передавал в эфир начальник радиостанции младший техник-лейтенант В.П. Константинов. Тут же последовали сигналы командиров танковых корпусов, бригад, батальонов, рот и взводов.

Смотрю в бинокль и вижу, как справа и слева выходят из укрытий и, набирая скорость, устремляются вперед наши славные «тридцатьчетверки». И тут же обнаруживаю массу танков противника. Оказалось, что немцы и мы одновременно перешли в наступление. Я удивился, насколько близко друг от друга скапливались наши и вражеские танки. Навстречу двигались две громадные танковые лавины. Поднявшееся на востоке солнце слепило глаза немецким танкистам и ярко освещало нашим контуры фашистских танков.

Через несколько минут танки первого эшелона наших 29-го и 18-го корпусов, стреляя на ходу, лобовым ударом врезались в боевые порядки немецко-фашистских войск, стремительной сквозной атакой буквально пронзив боевой порядок противника. Гитлеровцы, очевидно, не ожидали встретить такую большую массу наших боевых машин и такую решительную их атаку»[319].

Начало атаки 29-го танкового корпуса 5 гв. ТА юго-западнее Прохоровки. 12 июля 1943 г. (Архив автора)

Фактический ход боя, изложенный в документах бригад первого эшелона танковой армии, как мы убедимся далее, не подтверждает слова командарма. Кстати, восход солнца 12 июля был в 5.02. Поэтому в 8.30 оно не могло слепить глаза немецким танкистам, но могло высвечивать контуры их танков, если бы они пошли в атаку, а не укрывались за позициями своих противотанковых средств. В 9.20 Н.Ф. Ватутин доложил И.В. Сталину: «Войска центра Воронежского фронта (6 гв., 1ТА, 5 гв. А, 5 гв. ТА) после 30-минутной артподготовки в 8.30 перешли в наступление по плану.

Войска 7 гв. армии заканчивают подготовку к переходу в наступление – артподготовка с 9.00, наступление в 9.40»[320].

Командование 5 гв. ТА делало упор на стремительный рывок в глубь обороны противника с первых минут атаки. Район свх. «Октябрьский» – главный опорный пункт немцев, который так и не смогли утром отбить гвардейцы Жадова, должен был попасть в «вилку», с одной стороны – 181 тбр, 170 тбр, 36 гв. оттп, с другой – 32 тбр с 3 батареями 1446 сап и. За ними шла пехота 33 гв. ск 5 гв. А. Предполагалось, что 181 тбр, наступая по селам вдоль реки, которые только утром оставили танкисты 2 тк (Андреевка и Васильевка), не должна встретить жесткого сопротивления противника, поэтому будет двигаться быстрее. Вдоль железной дороги путь основным силам 29 тк, должна проложить ударная 32-я тбр. Закреплять успех 181, 32 и 170 тбр (очищать от противника район высоты 252.2 и сел у реки) предстояло 9 гв. вдд и двум полкам 42 гв. сд.

Второй эшелон танковых соединений Кириченко и Бахарова (31 тбр и 32 мсбр с артгруппой) имел задачу нарастить силу удара и восстановить численность танков первого эшелона после понесенных ими потерь при прорыве обороны у свх. «Октябрьский» и на выс. 252.2. Но этот план рухнул с первых минут атаки.

29-й танковый корпус перешел в наступление на участке (вкл.) совхоз «Октябрьский», х. Ямки, лог Сажинский (1,5 км южнее х. Ямки). В его первом эшелоне действовали 32 тбр (63 танка) и 25 тбр (69 танков), во втором – 31 тбр (67 танков). Правее, между совхозом «Октябрьский» и р. Псёл, должен был двигаться 18 тк. Его боевой порядок был построен в три эшелона: в первом – 181 тбр (44 танка) и 170 тбр (39 танков), которую поддерживал 36 гв. оттп (19 танков «Черчилль»); во втором – 32 мсбр (танков не имела); в третьем – ПО тбр (38 танка). Таким образом, в первом атакующем эшелоне двух корпусов в полосе шириной около 7 км наступали четыре бригады и один танковый полк, всего 234 танка.

Схема расположения основных сил мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и ее 7-й танковой роты в районе Прохоровки утром 12 июля 1943 г., подготовленная и переданная автору книги Р. фон Риббентропом

Сразу же после начала атаки поле покрылось десятками «грибов» вздыбленной земли от разорвавшихся бомб и снарядов, факелами вспыхнули несколько десятков танков. Поле сражения потонуло в сизой пелене дыма и выхлопных газов сотен машин, подсвеченных огненными всполохами орудийных выстрелов. Направляющей бригадой в 29 тк была 32 тбр полковника А.А. Линева. За ней должна была двигаться 31 тбр полковника С.Ф. Моисеева. Но батальоны Моисеева выходили на исходные с опозданием, а «линевцы» с первых минут атаки были встречены ураганным огнем противотанковых орудий из совхоза «Октябрьский» у высоты 252.2. Сразу вспыхнуло факелами и задымилось больше двух десятков машин. Боевое построение нарушилось, экипажи начали маневрировать на поле боя, расползаться, стремясь использовать складки местности, чтобы выйти из-под губительного огня. Однако участок был маленький, а на нем скопилось около сотни боевых машин, не считая САУ, артиллерии и пехоты 42 гв. сд.

Командир 7-й роты 2 тб 1 СС тп оберштурмфюрер Р. фон Риббентроп вспоминал: «…В тот же миг я заметил командира отделения управления роты, которого я (ночью. – З. В.) оставил на КП гренадерского батальона. Объятый огромным облаком пыли, он на полной скорости несся на мотоцикле вниз по склону, постоянно держа поднятый вверх кулак: «Выдвигайтесь немедленно!»

Рота тут же пришла в движение и рассредоточилась по склону… Мы остановились… и открыли огонь, подбив несколько вражеских машин. Несколько русских танков остались догорать. Для хорошего наводчика дистанция 800 метров была идеальной.

Пока мы ждали, не появятся ли еще танки, я по привычке осмотрелся. То, что я увидел, лишило меня дара речи. Из-за невысокого пригорка шириной метров 150–200 появилось пятнадцать, потом тридцать, потом сорок танков. Наконец я сбился со счета. «Т-34» двигались к нам на большой скорости с пехотинцами на броне. Мой механик-водитель Шюле сообщил по внутренней связи: «Командир, справа! Справа! Вы их видите?»

Я их видел очень даже хорошо. В этот момент мелькнула мысль: «Вот теперь – крышка!» Механику-водителю показалось, что я сказал: «Покинуть танк!», и он начал открывать люк. Я довольно грубо схватил его и втащил обратно в танк. Одновременно я ткнул наводчика ногой в правый бок – это был сигнал развернуть башню вправо.

Вскоре первый снаряд отправился к цели, и после попадания «Т-34» вспыхнул. Он был от нас всего метрах в 50–70. В тот же миг соседний с моим танк получил попадание и загорелся. Я видел, как унтершарфюрер Парке покинул машину, но больше мы его так никогда и не увидели. Его сосед справа также был подбит и вскоре тоже был объят пламенем.

Лавина вражеских танков катилась прямо на нас. Танк за танком! Волна за волной! Такое их количество было просто невероятным, и все они двигались на большой скорости.

Времени занять позицию для обороны у нас не было. Все, что мы могли, – это стрелять. С такой дистанции каждый выстрел попадал в цель. Когда же нам суждено получить прямое попадание? Где-то в подсознании я понимал, что шансов на спасение нет. Как всегда в подобных ситуациях, мы могли лишь позаботиться о самом неотложном. И вот мы подбили третий, потом четвертый «Т-34» с дистанции меньше тридцати метров.

Мы развернулись посреди массы русских танков и отъехали назад метров на пятьдесят, на обратный скат первого гребня. Здесь, оказавшись в чуть более надежном укрытии, мы снова развернулись лицом к вражеским танкам.

И в этот миг метрах в тридцати справа от нас остановился «Т-34». Я видел, как танк слегка качнулся на подвеске и развернул башню в нашем направлении. Я смотрел прямо в ствол его орудия. Выстрелить немедленно мы не могли, потому что наводчик только что передал заряжающему новый снаряд.

«Жми! Давай!» – крикнул я в микрофон. Мой механик-водитель Шюле был лучшим в батальоне. Он тут же включил передачу, и неуклюжий «Т-4» тронулся с места. Мы прошли мимо «Т-34» в каких-то пяти метрах. Русский попытался развернуть башню следом за нами, но у него не получилось. Мы остановились в десяти метрах позади неподвижного «Т-34» и развернулись. Мой наводчик попал прямо в башню русского танка. «Т-34» взорвался, а его башня подлетела в воздух метра на три, едва не ударившись о ствол моего орудия. Все это время вокруг нас один за другим проносились новые «Т-34» с десантом на броне.

Я тем временем пытался затащить внутрь флаг со свастикой, закрепленный сверху в кормовой части танка. Флаг нужен был для того, чтобы наши летчики видели, где мы. Мне удалось сделать это только наполовину, и теперь полотнище флага развевалось на ветру. Кто-то из русских командиров или наводчиков рано или поздно должен был обратить на него внимание. Смертельное попадание оставалось для нас лишь вопросом времени. У нас был только один шанс: нужно было постоянно двигаться. Неподвижный танк немедленно опознавался противником как вражеский, поскольку все русские танки двигались на большой скорости.

Вдобавок ко всему нас еще могли подбить и собственные танки, рассредоточенные по широкому фронту внизу, вдоль противотанкового рва у железнодорожной насыпи. Они открыли огонь по наступавшим вражеским танкам. На окутанном дымом и пылью поле боя, глядя против солнца, наш танк невозможно было отличить от русских. Я постоянно передавал в эфир наш позывной: «Внимание всем! Это Куниберт! Мы посреди русских танков! Не стреляйте по нам!»

Ответа не было. Тем временем русские подожгли несколько машин, пройдя сквозь батальон Пайпера и наш артиллерийский дивизион. Но к этому времени уже начал сказываться огонь наших двух оставшихся танковых рот. Дивизион самоходных орудий и мотопехота Пайпера (последнее – оружием ближнего боя) тоже наносили урон танкам и прижимали к земле русских пехотинцев, спрыгнувших с «Т-34» и попытавшихся наступать в пешем строю.

Над полем боя висела густая пелена дыма и пыли. Из этого ада продолжали выкатываться все новые и новые группы русских танков. На широком склоне их расстреливали наши танки. Все поле представляло собой мешанину разбитых танков и машин. Вне всякого сомнения, отчасти мы обязаны нашим спасением именно этому обстоятельству – русские нас так и не заметили»[321].

Первыми вступили в поединок с ПТО немцев на окраинах совхоза «Октябрьский» и выс. 252.2 две роты 2 тб под командованием капитана А.Е. Вакуленко из 32 тбр. Под его прикрытием командир 1 тб этой бригады майор П.С. Иванов направил боевые машины через ж.-д. насыпь, в обход совхоза. Пятнадцать «Т-34», прикрываясь лесопосадочной полосой, на полном ходу проскочили наиболее опасные места у высот 242.5 и 241.6, где располагались батареи ПТО и САУ немцев, и с тыла, через южную окраину, ворвались в совхоз «Комсомолец», углубившись в оборону врага на 5 км. Бросок танкистов прикрывали мотострелки 53 мсбр, которые сумели прорваться за танкистами. Но на устойчивость обороны основного узла сопротивления мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» – свх. «Октябрьский» это не повлияло. Даже через час после начала атаки совхоз по-прежнему оставался в руках 2-го гренадерского полка СС оберштурмбаннфюрера Х. Красса. Хотя отдельные экипажи «тридцатьчетверок» уже вели поединок с его ПТО и танками 2-го батальона 1 тп СС штурмбанфюрера М. Гросса, расположенными за противотанковым рвом, прорвавшись на гребень выс. 252.2.

Расчёт 150-мм тяжелого пехотного орудия мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» ведет огонь в районе Прохоровки. Слева – насыпь железной дороги и столбы вдоль нее. Июль 1943 г.(Фото Кинга. NARA USA)

Стало ясно, что наступление развивается не по плану. Наблюдая за полем боя и слушая по радио переговоры и доклады командиров корпусов, Ротмистров понял, что его армия столкнулась с сильной, хорошо организованной противотанковой обороной противника, насыщенной значительным количеством артсредств.

Невозможно одному человеку увидеть весь ход такого масштабного события, каковой была эта схватка двух мощных группировок. Прохоровское танковое сражение. Каждый оценивает его с того места, где оказался в то время. Однако воспоминания очевидца бесценны, так как это кусочек события, преломленный через сознание и мироощущение конкретного человека. Чем больше таких кусочков, тем четче и ярче картина происходящего. Отрывок из воспоминаний командарма, приведенный выше, – это впечатление человека, стоящего на вершине армейской пирамиды и наблюдающего за всем как бы сверху. А что происходило внутри боя? Вот рассказ двух участников, находившихся непосредственно в первых рядах атакующих. Все события происходят в эпицентре сражения – в районе высоты 252.2 – перед началом танковой атаки и в ее первый час. Стрелок-радист 32 тбр 29 тк сержант С. Баас: «Помню, что от исходных позиций, находившихся ниже будущего поля боя (район кирпичного завода), мы въехали на бугор, и перед нами раскинулось ровное поле, засеянное или спелой пшеницей, или ячменем. Слева – железная дорога с лесопосадкой, а справа, за полем, вдали поселок. Сказали, что там совхоз «Октябрьский». Вскоре рядом появились разрывы снарядов, впереди были видны вспышки, танки, пыль. Хотя наш танк и не был в первой линии, но мы тоже вели огонь из пушки по скоплению танков и отдельным машинам, двигавшимся навстречу. Сближение шло быстро. Вскоре начали гореть танки – и наши, и немецкие. Помню, как стреляли по «Тигру», а снаряды отскакивали, пока кто-то не сбил сначала его гусеницу, а затем всадил снаряд в борт. Но танк не загорелся, а танкисты начали выпрыгивать через люк. Мы их расстреливали из пулемета. Боевые порядки сторон смешались…»[322]

Командир 1-го стрелкового взвода 1 ср 1/23 гв. вдсп лейтенант И.М. Фомичев:

«С рассветом 12 июля поднялись и пошли в наступление без артподготовки. Я со взводом шел справа от железной дороги. Со стороны немцев появились два «мессершмитта», которые на бреющем пролетели вдоль боевого порядка нашего полка и удалились. Мы вышли на открытое поле, и тут немцы накрыли нас артиллерийским огнем. Появились убитые и раненые. Не очень соображая, что происходит, так как стоял сплошной грохот разрывов и кричали раненые, я ползал вдоль цепи взвода и перевязывал раненых. Пальцы рук слипались от крови.

Через некоторое время (часов у меня не было) увидел, как через цепь полка проходит волна наших танков. Я приготовился идти за ними, но команды «вперед!» не было. Прошла вторая волна наших танков – и снова команды нет. Прошла третья волна танков с автоматчиками на броне, и только после этого дали команду: «Вперед!»

Позже узнал, что перед атакой наших танков был произведен артиллерийский налет и дан залп гвардейских минометов по позициям немецких войск, но я их не видел и не слышал. Возможно, они по времени совпали с артналетом немецкой артиллерии по нашим войскам.

Я со взводом бежал за танками. Достигли траншеи, вскочили в нее. У входа в блиндаж лежал на ПТР убитый старший лейтенант в сгоревшем обмундировании (сохранился только воротник с тремя кубиками на петлицах). Заглянул в блиндаж, увидел диск к автомату ППШ, взял его. Он оказался полностью снаряженным патронами.

Побежали дальше. В сплошном дыму и пыли не видно было соседей ни справа, ни слева… Как учили в училище, старался укрываться от огня противника за кормой танков. Передвигаясь вдоль цепи взвода, укрылся за кормой одного из подбитых танков, а когда поднял голову, чтобы оглядеться, увидел кресты на броне. Понял, что я со взводом нахожусь в гуще танкового боя. Это было между железной дорогой и совхозом «Октябрьский».

Продвигаясь вперед, добежали до траншеи. Прыгнул в нее и прямо перед собой увидел немца с поднятыми руками. Я оторопел от неожиданности и растерялся, так как это был первый увиденный мною живой немец. Один из солдат, который прыгнул в траншею вслед за мной, крикнул: «Лейтенант, бей его, чего смотришь!» В это время недалеко от нас взорвался горящий танк, немец вздрогнул и повернул голову, а я с испугу нажал на спусковой крючок и дал длинную очередь из автомата ему в затылок.

За траншеей встретил раненного в плечо полковника. Он назвал себя заместителем командира нашей дивизии Грачевым и приказал мне проводить его до ближайшего медпункта. Когда мы шли в медпункт, на нас трижды пикировал «мессер» и обстреливал из пулеметов. На третьем заходе самолет летел так низко, что я не выдержал и обстрелял его из автомата, конечно, не причинив ему никакого вреда. Полковник Грачев, видимо от потери крови, чувствовал себя неважно, сильно на меня наваливался. Я с трудом удерживал его.

Нас сопровождали бойцы моего взвода. Перешли железную дорогу в районе высоты 252.2 и оказались в полосе наступления 26-го полка.

Здесь, слева от железной дороги, в поле увидели группу залегших солдат, без командиров. Грачев сказал, что до медпункта доберется сам, а мне приказал принять командование над этими бойцами и идти вперед. Солдаты выполнили мою команду, пошли вперед, но, когда мы прошли пшеничное поле и вышли на открытое место, увидели, что некоторые отстали. Видимо, не захотели подчиняться чужому командиру.

Впервые в траншее увидел старшего лейтенанта, который назвал себя командиром пулеметной роты. У него было 9 станковых пулеметов «максим». Занял оборону вместе с ним. Здесь, в траншее, встретил младшего лейтенанта Герасименко, с которым вместе учились в училище. Обменялись впечатлениями. Немцы начали обходить нас с флангов. Командир роты принял решение отходить повзводно через пшеничное поле. Я со взводом отходил вместе с ним. При отходе был ранен мой связной рядовой Одинцов. Пуля вошла сзади в левое плечо и, не пробив грудь насквозь, осталась под кожей. Отошли за пшеничное поле, заняли траншеи и закрепились»[323].

Боевые действия, развернувшиеся у выс. 252.2 не имели себе равных по драматизму и накалу. Сразу после 10.00 в момент, когда в бой вступил второй эшелон корпуса Кириченко (31 тбр), немцы начали усиленно бомбить ударные клинья обоих наших корпусов восточнее свх. «Октябрьский». Из штаба 8-го авиакорпуса во 2 тк СС поступило сообщение:

«Для действий против вражеской группы, двигающейся от Петровки на юго-запад, выделены две группы пикирующих бомбардировщиков».[324]

Ситуацию в 31 тбр в начале атаки в боевых документах описали кратко: «Темп наступления упал, бригада начала топтаться на месте». Танкисты не успели набрать темп. Хронологически начало атаки представляется следующим образом.

Движение 32 тбр с рубежа развертывания (район кирпичного завода) началось примерно в 8.40–8.45, примерно через час в бой вступили батальоны 31 тбр, а на рубеж совхоза «Октябрьский» танки обеих бригад вышли примерно в 10.30. Подчеркиваю: не ворвались в совхоз – это случилось лишь в 13.00, а подошли к нему на дистанцию прямого выстрела собственного орудия – это примерно 500 м до окраины, где были зарыты орудия ПТО 2-го гренадерского полка мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Кроме того, примерно на расстоянии 0,5–1,5 км от совхоза уже развернулся танковый полк этой дивизии, а за ним – восточнее высоты 241.6 – артиллерийский полк: 105-мм, 155-мм полевые гаубицы, шестиствольные минометы и самоходные орудия «Хуммель», «Веспе» и «Гризли». Таким образом, первый эшелон 18 и 29 тк был встречен стеной огня. 32 и 31 тбр за два часа атаки прошли примерно 1,2–1,5 км. О каком темпе можно тут говорить! Артиллеристы врага пользовались моментом, били из своих орудий точно и интенсивно. Этот «пятачок» восточнее высоты 252.2 и свх. «Октябрьский», ограниченный с севера и востока балками, а с юга – железнодорожной насыпью оказался настоящим кладбищем для танковых батальонов этих бригад. Здесь в начале атаки они понесли наибольшие потери.

О характере и напряженности боя говорят донесения из корпуса и бригад 29 тк: «…Несмотря на сильное огневое сопротивление противника, 32 тбр, не теряя организованности в боевых порядках во взаимодействии с 25 тбр, открыв массированный огонь из танков, двигалась вперед. При подходе к рубежу совхоз «Октябрьский», отделение совхоза «Сталинское» были обстреляны арт. – мин. огнем и были вынуждены закрепиться на достигнутом рубеже, собрать силы для дальнейшего наступления и подготовиться к отражению атак противника.

Отдельные подразделения, вырвавшиеся вперед, подходившие даже к совхозу «Комсомолец», понеся большие потери от артогня и огня танков из засад, отошли на рубеж, занимаемый огневыми силами (так в тексте. – З. В.).

…а) 32 тбр: в 8.30 12.07.43 г. без артиллерийской и авиационной обработки переднего края обороны пр-ка (выделено. – З. В.), не имея точных данных об огневых средствах пр-ка, бригада двумя эшелонами атаковала пр-ка в направлении… вдоль ж.д. в полосе до 900 м. На этом (главном) направлении пр-к сосредоточил большое количество танков «Т-6», самоходных пушек «фердинанд», а также других противотанковых средств.

…Атака 32 тбр протекала в исключительно быстром темпе. Все танки пошли в атаку, и не было ни одного случая нерешительности или уклонения от боя. К 12.00 12.07.43 г. танковые батальоны вышли в район артиллерийских позиций пр-ка. Пехота в панике начала бежать… Пр-к бросил на передний край обороны до 150 самолетов, которые положили пехоту 53 мсбр (следовала сзади танков), вывели из строя несколько танков. 32 тбр продолжала топтаться сзади. Противник заметил, что темп атаки упал, подтянул свежие танковые резервы и пехоту. К этому времени бригада потеряла до 40 танков и 350 человек личного состава и вынуждена была остановиться.

б) 31 тбр: в 8.30 после сигнала (залп PC) началась атака без артподготовки и прикрытия с воздуха (выделено авт.) наступающих танков и пехоты. Налеты производятся группами от 8 до 37 шт. «Ме-110» и «Ю-87».

Танки несли большие потери от авиации и артогня противника…В 10.30 танки достигли рубежа совхоза «Октябрьский». Дальнейшее продвижение остановлено беспрерывными воздействиями (так в тексте. – З. В.) авиации противника.

Прикрытие наступающих танков с воздуха отсутствовало до 13.00. С 13.00 прикрытие осуществлялось группами истребителей от 2 до 10 машин»[325].

Начальник политотдела 31 тбр полковник М.И. Поволоцкий докладывал:

«Большие потери, особенно в материальной части, и недостаточно активное продвижение нашей бригады объясняется сильным воздействием авиации противника при отсутствии поддержки наступления нашей авиацией, сильным артиллерийским и минометным огнем противника, при очень слабой нашей артподготовке в момент наступления. Долгое нахождение на исходной позиции танков и личного состава (8 часов) позволило перестроить противнику свою оборону для отражения атаки» (выделено. – З. В.).

Как видим, мало похоже на встречный бой сотен танков. И тем более ничто не подтверждает, что «12 июля с. г. произошло величайшее в истории Отечественной войны танковое сражение, в сквозной атаке которого участвовало до 1500 танков с обеих сторон» (из отчета штаба 5 гв. ТА о боевых действиях под Прохоровкой. – З. В.)»[326].

В 29 тк в атаке приняло участие 199, в 18 тк – 149 танков, всего 348 танков, к тому же эшелонированных в глубину. Кроме того, в районе Сторожевое – Беленихино действовали две бригады 2 гв. Ттк общей численностью 94 танка и 2 тк, имевший в строю 52 боевые машины. В общей сложности Ротмистров мог ввести в бой 494 танка. Со стороны противника (1 тп мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» – 60 танков, часть сил танковых полков мд СС «Мертвая голова» – 15–20 танков и 2 тп мд СС «Дас райх» – 68 танков в этом бою участвовало примерно 143–148 танков. Таким образом, всего в течение дня 12 июля 1943 г. (т. е. разновременно) в бою юго-западнее Прохоровки на направлении главного удара 5 гв. ТА с обеих сторон могло участвовать примерно 642 танка, а также 20 советских САУ «СУ-76М», «СУ-122» и не более 58 штурмовых орудий.

Бой нескольких сотен бронированных машин распался на поединки отдельных групп танков, единое управление которыми было потеряно. Боевые порядки сражавшихся смешались. Единственным доступным средством связи в подразделениях осталось радио. Но если все немецкие танки были оборудованы радиостанциями, работавшими как на прием, так и на передачу, то у советских «Т-34», не говоря уже о «Т-70», радиосвязь была лишь на командирских машинах. (Более подробно о недостатках наших боевых машин смотри «Приложение. Документы 4, 5».)

По свидетельству ветеранов-танкистов, 5 гв. ТА, которая изначально формировалась как гвардейская, в этом отношении находилась в более выгодном положении, чем другие соединения. Радио было установлено на танках даже у командиров взводов, а на отдельных линейных машинах имелись радиоприемники, работавшие лишь на прием – для получения приказов от командира. В других соединениях не было и этого. Полноценная связь имелась только до командира роты включительно. Все остальные действовали, ориентируясь на танк командира, – по принципу «делай как я». В условиях ограниченной видимости при скоплении большого числа техники на относительно узком участке это лишало экипажи практически всякой связи.

Зная эту особенность, немцы использовали ее в полной мере. При атаке весь огонь танков, штурмовых орудий и ПТО сосредоточивался прежде всего на танках с антеннами. Кроме того, наши радиостанции были ненадежны. Как рассказывал мне ветеран 18 отк М. Довбыш, хватало одного-двух хороших попаданий в танк (не пробоин), и от сотрясения рация переставала работать. Об этом же свидетельствует и отчет командования 29 тк, в котором указывается, что на «СУ-152» после пяти-восьми выстрелов из собственных орудий отказывала радиостанция. Все это не позволяло командиру гибко и оперативно управлять подразделением в бою, концентрируя его огонь и силы в нужном направлении (или конкретные объекты).

В таких условиях особую роль играли подготовка и опыт командира экипажа и механика-водителя. В сражении на Прохоровском поле в полную меру проявился «врожденный порок» «тридцатьчетверки». В предвоенные годы, стремясь уменьшить размер танка, конструкторы убрали место пятого члена экипажа – наводчика, передав его функции командиру. Это значило, что с началом боя экипаж оставался практически без командира, так как тот физически не мог выполнять две обязанности сразу. Все его внимание было сосредоточено на стрельбе из орудия. А потому действия экипажа сковывались, его внимание было сконцентрировано больше на самообороне. Из-за этого существенно возрастали потери.

Гренадеры мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» в противотанковом рву в районе выс. 252 2. На втором плане – насыть железной дороги. (Фото Кинга. NARA USA)

Как удалось установить из недавно рассекреченных в ЦАМО РФ документов, были и другие обстоятельства, существенно влиявшие на повышенные потери отдельных категорий членов экипажей наших боевых машин. В фонде 5 гв. ТА мною обнаружено донесение о потерях танковых экипажей армии с 12 июля по 1 августа 1943 г.[327] Из этого документа следует, что самая большая убыль наблюдалась среди механиков-водителей и командиров орудий средних танков. Причем разница в цифрах убыли радиотелеграфистов и механиков – водителей средних танков, которые находились в одной и той же части «тридцатьчетверки», но по разные стороны корпуса, как и между командирами орудий и командирами башен, находившихся по разные стороны орудия, отличаются в разы! Например, за указанный период выбыло из строя: механиков-водителей – 136, радиотелеграфистов – 55, командиров орудий – 181, а командиров башен – 56. Следовательно, разница в первом случае более чем в 2 раза, во втором – более чем в три. Если сравнить количество убитых по тем же категориям, то тенденция сохраняется, а разрыв возрастает. Безвозвратные потери механиков-водителей превышают безвозвратные потери радиотелеграфистов более чем в 3 раза (75 и 27), а разница между безвозвратными потерями командиров орудий и командиров башен составляет более чем 4 раза (75 и 17). Это свидетельствует о том, что артиллеристы противника и наводчики орудий его танков точно знали штатные места ключевых членов экипажа «Т-34» и при любой возможности старались вести огонь именно по этим частям танков. Чем-то другим столь большой разрыв в потерях объяснить трудно.

Но вернемся к событиям на поле боя. А вот как описывает начало атаки 29 тк современный немецкий военный историк К.Х. Фризер: «Первым немецким танкистом, который увидел приближающиеся колонны советских танков, был оберштурмфюрер Р. фон Риббентроп. Когда он взглянул в это утро на высоту 252.2, он увидел пурпурную сигнальную ракету, что означало «Внимание, танки». В то время как другие две танковые роты продолжали стоять позади рва, он пошел с семью танками «Т-4» своей роты в атаку. Вдруг он увидел огромную танковую колонну, идущую к нему. «Пройдя 100–200 метров, мы были потрясены – перед нами появились 15, 20, 30, 40, а затем и просто бессчетное число русских «Т-34». Теперь эта стена танков шла на нас. Машина за машиной, волна за волной, наращивая невероятное давление, на максимальной скорости шла на нас. У семи немецких танков не было никаких шансов против превосходящих сил. Четверо из них были немедленно захвачены, а другие три танка спаслись…»

Атака шла силами 31-й и 32-й танковых бригад и 53-й мотострелковой бригады, при поддержке полка самоходок и 26-го гвардейского воздушно-десантного полка. Когда танки прошли пик высоты 252.2 на максимальной скорости, они пошли вниз по склону в атаку на две немецкие танковые роты, которые стояли в низине и открыли по ним огонь. Русские ошибочно приняли немецкие танки за «Тигры» и хотели уничтожить их, используя свое численное превосходство. Немецкий очевидец сообщал: «Те, кто видел все это, верил в атаку камикадзе, на которую вынужденно шли русские. Если бы танки русских продолжили прорыв, за этим последовал бы крах немецкого фронта».

Однако в считаные минуты все изменилось, и, казалось бы, неизбежный успех обернулся для атакующих катастрофой. Причиной этого была невероятная советская неосторожность. Русские забыли про свои противотанковые рвы. Вышеупомянутые препятствия 2 метра в глубину были вырыты советскими саперами ниже уровня высоты 252.2 по всей линии немецкой – а теперь советской – атаки. Немецкие солдаты увидели следующую картину: «Все новые «Т-34» шли на холм, а затем набирали скорость и обрушивались в свои же противотанковые рвы, прежде чем увидеть нас». Риббентропа спасло то, что он сумел на своем танке проскочить между советскими танками, укрытый плотным облаком пыли: «Ну, очевидно, это были «T-34», пытавшиеся выбраться из своих же рвов. Русские были сконцентрированы на мосту и представляли собой удобную цель для окружения, большая часть их танков была расстреляна. Это был Ад из огня, дыма, убитых и раненых, а также горящих «Т-34»!» – писал он.

На противоположной стороне рва было только две немецких танковых роты, которые не смогли бы остановить эту стальную лавину. Но теперь не было «стрельбы по движущейся цели». Наконец, в бой ввели четыре танка «Тигр», которые находились на левом фланге дивизии. 2-му гренадерскому полку СС удалось до полудня провести контратаку, чтобы захватить высоту 252.2 и совхоз «Октябрьский». Передний край этой высоты был похож на танковое кладбище. Здесь были наиболее обгорелые обломки более чем 100 советских танков и нескольких бронетранспортеров из батальона Пайпера.

Как видно из материально-технической документации дивизии «Лейбштандарт», «12 июля дивизией было захвачено более 190 брошенных советских танков. Большинство из них были найдены на небольшом участке, на указанном холме. Тем не менее это число казалось настолько невероятным, что обергруппенфюрер Пауль Хауссер, командир 2-го танкового корпуса СС, отправился на передовую, чтобы своими глазами увидеть это»[328].

Не трудно заметить, что автор использует лишь один источник – воспоминания уцелевших участников сражения из 1 тп СС, при этом стремится показать советских танкистов на столько недалекими, что чуть ли не весь корпус якобы сгрудился у одного мостика через ров, подставив свои машины под губительный огонь двух рот. Поэтому описание первых минут атаки получилось откровенно тенденциозным и далеким от исторических реалий. Вероятно, даже у человека, далекого от военного дела, появятся большие сомнения, если ему скажут, что две роты танков остановили атаку корпуса численностью более 200 машин при поддержке артиллерии и полка пехоты, а у профессионалов эта цитата может вызвать лишь улыбку. Но именно такое впечатление выносишь из текста немецкого историка.

Действительно, случай с противотанковым рвом был, но это лишь частный эпизод, и произошел он даже не в первый час боя, но об этом позже. Не был ров и главным препятствием для корпуса Киричено, не попала в него и основная часть наших танков, как может показаться после прочтения приведенного выше текста. Густо сдобрив рассказ яркими красками и бурными эмоциями немецких танкистов, К.Х. Фризер тем самым намеренно или нет, но уводит нас от главной причины высоких потерь советских корпусов, действовавших между Псёлом и урочищем Сторожевое, хорошо подготовленной обороны дивизии Виша и высокой плотности артсредств в ее полосе.

В свх. «Октябрьский» и в районе выс. 252.2 еще в мае – июне 1943 г. бойцами 14 оиптабр и 183 сд был оборудован батальонный опорный пункт и орудийные позиции на один иптап. В ночь и утром 11 июля его значительно расширили подошедшие сюда подразделения 9 гв. вдд. После овладения совхозом эсэсовцы воспользовались этими инженерными сооружениями. За ночь укрепили их, вкопав на восточных окраинах села, высотах 241.6, 242.5, 231.3 – противотанковые орудия, подбитые танки, частично минировали подходы к переднему краю. Судя по архивным документам, в полосе мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» протяженностью до 6,5 км находилось более 300 орудий и минометов всех типов или более 46 стволов на один километр фронта. Причем подавляющее большинство средств ПТО и танки имели пушки калибром от 50 до 105 мм, а орудия полевой артиллерии – 105–150 мм. Благодяря столь высокой насыщенности огневыми средствами рубежа обороны, а также рациональному использованию удобной местности для отражения удара бронетехники противник уже через два с половиной часа сумел остановить первый эшелон двух корпусов армии Ротмистрова. Из донесения штаба мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер»: «В 09.15 атаки 40 танков из с. Ямки на отделение совхоза «Сталинское», 40 танков из Петровки в направлении перекрестка дорог в 1 км юго-вост. совхоза «Октябрьский» проводились при сильнейшей артподдержке. Танки двигались на повышенной скорости. Местный прорыв у высоты 252.2 ликвидирован танковой контратакой в 11.15. Уничтожено свыше 40 танков, частично в ближнем бою»[329].

Ситуацию попытался исправить полковник А.А. Линев. Несмотря на огонь артиллерии противника, бомбежку и психологический шок, который испытали экипажи и командиры подразделений от потери большого числа танков всего за несколько минут, комбриг, выдвинувшись в первый эшелон, на максимальной скорости повел остатки 32 тбр к совхозу, увлекая за собой 277-й и 278-й батальоны 31 тбр. В это же время совхоз атаковали соединения соседа – 18 отк. В сложившейся ситуации этот рывок из пекла на стену огня казался единственно правильным решением, выбора просто не было, если не считать отступления, но об этом никто не помышлял.

«Мы были встречены шквальным артиллерийским огнем, – вспоминал впоследствии заместитель командира 29 тк генерал-майор А.В. Егоров, находившийся в начале боя в 32 тбр. – С обеих сторон авиация бомбила передний край. Восточнее совхоза «Октябрьский», из х. Сторожевое, доносился неумолкаемый гул – врага атаковала 25-я танковая бригада полковника Володина. Пелена черной пыли закрывала все вокруг – это во фланг на полном ходу двигалась танковая колонна. Перестроившись на ходу, она открыла огонь по нашим танкам. Я видел, как, поправив шлем, опустился в башню Линев. Вмиг ожило поле, которое недавно казалось безжизненным. Ломая на своем пути кустарник, подминая посевы, танки устремились вперед, ведя огонь на ходу. Постепенно в бой втянулись все батальоны. Командиры понимали, что каждая остановка, малейшее замедление движения или нерешительность будут использованы «тиграми».

Над головой снова появилась фашистская авиация, усилился заградительный артиллерийский огонь, немецкие снаряды рвались впереди наших танков, вздымая землю. Я хотел нажать кнопку микрофона, но повременил. В эфире было слышно, как действовали экипажи. «Ориентир три, цель – пушка, снаряд осколочный. Заряжай… Давай, давай!», «Наводчик – по пехоте, молодец, Ваня, так их! Водитель, больше газу…» – летели команды комбатов. Запрашивали данные о продвижении. Докладывали ротные командиры.

– Иванов! Сократить дистанцию! Вакуленко, увеличить скорость! Всем! Всем! Всем! Больше огня! – раздавался в наушниках голос Линева.

Бригада на полном ходу врезалась в боевые порядки вражеских танков. Стойкость наших танкистов, их стремительность, их волю к победе не удалось сломить врагу отчаянными контратаками. Задымили первые подбитые немецкие танки. Я видел, как экипаж нашего подбитого танка продолжал бой врукопашную… Танки таранили друг друга, расстреливали один другого в упор, горели рядом. Советские воины, когда отказывало оружие поврежденной машины, выпрыгивали из горящего танка и бросались на немцев»[330].

В начале атаки танкистов 18 и 29 тк поддерживали танко-десантные роты бригад, мотострелки 32, 53 мсбр, пехота 127 гв. и 136 гв. сп 42 гв. сд генерал-майора А.Ф. Боброва. К 10.00 полки подошли к совхозу «Октябрьский». Но, к сожалению, они были плохо обеспечены боеприпасами. Вот данные об их наличии на 10.00 12 июля по 127 гв. сп:

«…3. Обеспеченность боеприпасами. Имеется на ОП – винт, патрон – 1,0 боекомплект (б/к), снарядов 76-мм – 0,5 б/к; 45-мм – 0,5 б/к; мин 120-мм – 0,4 б/к; 82-мм – 0,7 б/к; 91 ап и 45 огкипад[331] имеют по б/к»[332].

Положение усугублялось еще и тем, что вечером и ночью одновременно выходила на исходные рубежи 42 гв. сд, а до 6.00 вели бой в районе совхоза «Октябрьский» 9 гв. вдд и 287 гв. сп 95 гв. сд. В результате командиры батальонов до начала атаки не смогли провести рекогносцировку, четко определить линию фронта, а следовательно, твердо уяснить задачи дня. В результате с первых минут боя под плотным огнем противника подразделения смешались, управление нарушилось, начались неразбериха и сумятица, ударная мощь стрелковых частей ослабла. Комдивы начали менять планы ввода в бой полков, а командиры полков, вместо того чтобы мобилизовывать все силы на поддержку танковых бригад и решать поставленные задачи, были вынуждены собирать заблудившиеся батальоны. Из боевого донесения начальника штаба 9 гв. вдд майора Горячева на 18.00 12 июля:

«2. 23 гв. вдсп со своим 1-м батальоном вышел к оврагу у надписи «200», что юго-вост. Андреевки; левее его – к железной дороге – 3 сб; 2 сб вышел во второй эшелон, так как был остановлен командиром полка из-за того, что запутался в боевых порядках соседа справа.

…4. 26 вдгсп выдвигается за 28 вдгсп на стыке с соседом справа, в бой не вводится»[333].

Какой информацией обладало советское командование о силах и средствах противника на направлении главного удара 5 гв. ТА? Судя по воспоминаниям самого П.А. Ротмистрова, перед началом контрудара его штаб располагал скудными разведданными, которые не давали ясного представления о том, кто противостоит гвардейцам и какие силы были стянуты противником юго-западнее Прохоровки. По данным штаба фронта, в полосе всех четырех корпусов армии немцы могли иметь примерно 250–300 танков. Данных же по участку, где вводились в бой 18 и 29 тк, в том числе и в районе свх «Октябрьский», не было. Они стали поступать примерно через 1,5 часа после начала контрудара. Обратимся к оперативной информации наших соединений и разведдокументам, обнаруженным мною в фондах ЦАМО РФ. Из боевого донесения штаба артиллерии 42 гв. сд:

«Личным наблюдением штабных командиров штаба артиллерии дивизий и средствами других частей установлено:

1. Перед фронтом дивизии противник имеет:

а) до полка артиллерии, из них до трех батарей 75-мм, четырех батарей 105-мм и до двух батарей 155–210-мм – районы группировки артиллерии противника точно не установлены;

б) до 8–10 минометных батарей и минометных рот;

в) до 15 штук штурмовых орудий, большинство из которых участвовали в районе совхоза «Октябрьский»;

г) до двух батарей шестиствольных реактивных минометов;

д) до 155 танков всех видов, из них танков Т-6 («Тигр») – до 40 штук.

2. В операции 12.07.43 г…действия наземных войск противника прикрывала в течение всего дня авиация – до 30 бомбардировщиков и до 12–15 истребителей.

3. Огонь артиллерии, минометов и авиации в основном был направлен против наших танков, пехоты и деревень в районе переднего края.

4. Воздействию бомбардировочной авиации противника подвергнуты районы: овраг и высоты сев. Михайловка, роща и мельница – Михайловка, сев. и сев. – зап. совхоза «Октябрьский», лощина зап. Прохоровка.

5. Огонь противника из стрелкового оружия значительный»[334].

Через несколько минут после начала контрудара разведчики 136 гв. сп в районе совхоза «Октябрьский» захватили в плен штурмана (ефрейтора) 6-й роты 2/2 гренадерского полка мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» К. Вухенпфенниг. Пленный показал, что дивизия имеет 3 мотополка (на самом деле было два). Каждому из мотополков при наступлении отводился двухкилометровый участок фронта. Непосредственно в совхозе «Октябрьский» и на высоте 252.2 оборонялся 2 грп СС, за ним – от совхоза «Комсомолец» и высоты 241.6 – должен был наступать на Прохоровку танковый полк этой дивизии, имевший на вооружении 50 танков, из которых 15 «тигры». По свидетельству пленного, 2-й батальон имел численность 700–800 человек и состоял из шести рот – штабной, трех стрелковых, пулеметной и тяжелого оружия. В последней имеются четыре орудия противотанковой обороны и три легких полевых орудия.

6-я рота, в которой служил пленный, состояла из 125 рядовых и 15 унтер-офицеров и офицеров. Имела на вооружении 70 винтовок, 12 пулеметов, 3 станковых пулемета, а также 15 автомашин и 5 мотоциклов.

Пленный подтвердил, что немцы понесли серьезные потери в последние дни. По его словам, рота потеряла 6 человек убитыми и 30 ранеными с начала боев, а дивизия – до 40 % личного состава. Было подбито 3 «Тигра» и 15 танков разных типов. Хорошо пленный отзывался о действиях нашей артиллерии, особенно о гвардейских минометах «катюша».

Непосредственно в совхозе «Октябрьский» располагался 2-й баталон 2 грп штурмбанфюрера Р. Зандига, его 6-я рота находилась впереди и выполняла задачи боевого охранения и разведки. По словам пленного, эсэсовцы не знали о нашем наступлении. Батальону была поставлена задача: с утра захватить первую линию обороны советских частей перед фронтом полка.

В 10.30–10.45 продвижение четырех танковых бригад и трех батарей 1446 сап двух корпусов 5 гв. ТА у выс. 252.2 и у совхоза были остановлены, начался тяжелый огневой бой с хорошо организованной противотанковой обороной. П.А. Ротмистров понял, что без овладения совхозом дальше двигаться невозможно, поэтому отдал приказ комкорам синхронно с двух сторон ударить по совхозу всеми имеющимися под рукой силами. Но в той ситуации добиться какой-либо слаженности оказалось уже невозможно.

Узнав о выходе 1 тб 32 тбр к свх. «Комсомолец», И.Ф. Кириченко немедленно доложил об этом П.А. Ротмистрову. При ожесточенном сопротивлении немцев этот локальный прорыв казался успехом, и командарм в душе надеялся, что в сражении наступает перелом и противник вот-вот дрогнет. Об этом свидетельствует распоряжение, направленное командармом командиру 5 гв. Змк генерал-майору Б.М. Скворцову в 10.45:

«Наступление наших войск развивается успешно, на 9.30 12.07.43 г. 29 тк и 18 тк вышли на рубеж совхоз «Комсомолец».

Приказываю:

Корпус, за исключением бригад (двух), выдвинутых для обеспечения левого фланга на Рындинка и Ржавец, из занимаемого района выдвинуть за 29 тк в район Прохоровка.

Выступление немедленно.

Ориентировочно в 6.00 12.07.43 г. в районе Покровка, Яковлево авиация обнаружила до 200 танков, выдвигающихся на восток и северо-восток»[335].

Через полчаса, в 11.15, командиру 2 тк генерал-майору А.Ф. Попову с офицером связи направляется боевое распоряжение:

«Наступление наших войск развивается успешно, 18 тк и 29 тк в 9.00 прошли рубеж совхоз «Комсомолец». В районе Покровка, Яковлево в 6.00 12.07 авиацией обнаружено скопление до 200 танков противника.

Приказываю:

Корпус собрать в районе Сторожевое и быть готовым к развитию успеха на запад и атаке в направлении Шахово, Рындинка»[336].

Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Отступив от совхоза, немцы обошли его севернее и отсекли танкистов майора П.С. Иванова и 53 мсбр от основных сил корпуса. По совхозу был нанесен артиллерийский и бомбовый удар. Как вспоминали оставшиеся в живых в той мясорубке ветераны 53 мсбр, немцы практически смешали с землей все, что находилось в совхозе…

Несмотря на это, первую атаку гитлеровцев удалось отбить. Сказалась умело построенная оборона на брошенных немцами укреплениях. В боевых порядках мотострелков были вкопаны в землю танки, что значительно усилило оборону и позволило продержаться еще некоторое время.

Узнав по радио об окружении подразделений бригады, полковник А.А. Линев приказал командиру 2 тб капитану А.Е. Вакуленко выделить группу танков в помощь окруженным. Ими командовал лейтенант B.C.Паршин. Танкисты пытались пройти тем же путем, прикрывшись железной дорогой, что и «тридцатьчетверки» Иванова. Однако этот маневр не удался. Немцы устроили засаду в роще сев. – вост. совхоза «Комсомолец». После войны Вакуленко вспоминал:

«Только преодолели ржаное поле, двинулись к совхозу, вдруг увидели, как роща у высоты словно вспыхнула огромным костром. Впереди, сзади и прямо у танков стали рваться снаряды. Фашисты сосредоточили шквальный огонь по нашим танкам. Расстелив на поле перебитую гусеницу, замерла одна, вспыхнула другая «тридцатьчетверка». По рации даю команду: «Всем, всем, всем! Дымовые шашки на броню!» Боевой порядок батальона укрылся в дымовой завесе, и это многих спасло от вражеских пушек»[337].

Группа майора П.С. Иванова[338] держала круговую оборону несколько часов. Но силы были неравны, враг уничтожил все пятнадцать боевых машин, а сам комбат погиб. 18 июля его тело нашли однополчане у искореженного танка и предали земле в свх. «Комсомолец». Остатки 53 мсбр не выдержали танковых контратак немцев и отошли на юго-вост. окраину х. Ямки.

Командир 1-го танкового батальона 32 тбр 5 гв. ТА капитан П.С. Иванов. Май 1943 г. (Архив семьи Скидаченко)

Для того чтобы совершить подобный рывок, необходимы были не только воинское мастерство, знание врага, опыт, но прежде всего храбрость, глубокая вера в правоту своего дела и главное – готовность отдать жизнь за Родину. Этими качествами обладали не только танкисты Ротмистрова, сражавшиеся на Прохоровском поле, а сотни тысяч воинов Красной Армии. Подобная жертвенность удивляла, порой восхищала, но и страшила врага. Страна, имеющая таких солдат, непобедима, и 1945 год это подтвердил.

Очень много погибло в районе совхоза «Комсомолец» мотострелков 53 мсбр 29 тк. Согласно донесениям ее штаба, за 12 июля потери составили 1122 человека, в том числе убитыми – 393.

В 13.00 танки 181 тбр, 32 и 31 тбр совместно с пехотой 136 гв. сп наконец ворвались в свх. «Октябрьский». Смяв первый противотанковый рубеж противника, группа танков 29 тк устремилась вниз, преследуя отходящего противника по юго-западным склонам высоты 252.2 в направлении свх. «Комсомолец». Но через несколько сот метров произошло то, чего никак не ожидали их экипажи. Двигавшиеся впереди несколько «тридцатьчетверок» на большой скорости влетели в глубокий противотанковый ров. Это инженерное заграждение было вырыто при строительстве третьего оборонительного рубежа местными жителями. Около полудня 11 июля саперы дивизии Виша, произведя несколько подрывов, создали подобие моста, через который был переброшен на высоту 252.2 танковый полк. Однако утром 12 июля недалеко от этого прохода стояла группа 2/1 тп СС. Как случилось, что наши командиры бригад и батальонов не знали об этом, – непонятно. Ясно одно: о существовании этого рва танкистам не было известно. В результате у злополучного препятствия длиной более 400 метров скопилось около 15–17 танков – на равнине, в нескольких сотнях метров от позиций противника. К этому моменту атака корпуса практически захлебнулась и эсэсовцы начали добивать ударный клин армии Ротмистрова артиллерией и танками.

Из воспоминаний очевидца этого трагического эпизода штурмана (ефрейтора) танкового полка мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» В. Реса. Его рота находилась во втором эшелоне батальона:

«Затем появилась седьмая рота, которая находилась в авангарде… Она была почти полностью раздавлена и, отступая, привела за собой русские танки. Так что мы боялись подбить своих. Наибольшие потери понесли наши бронемашины. У них была очень тонкая броня. Внутри находились пехотинцы и саперы. Они загорались с первого попадания. Несколько горящих машин мы видели собственными глазами. Все это продолжалось 3–4 часа. «Тридцатьчетверки» допустили роковую ошибку, почему я и говорю, что они не были обучены, – они приблизились к этому противотанковому рву, глубина которого с русской стороны была 4,5 м, а с другой – лишь 1,2 м. Так вот, они на всем ходу влетали в этот ров и – бум! – падали на дно.

С нашими танками такой вариант не прошел бы – не выдержали бы траки, а «тридцатьчетверка» проходила. В Нормандии я один раз попал в яму в танке, прекрасно знаю, как себя после этого чувствуешь, то есть вообще никак. И, думаю, они испытывали то же самое. Когда они выбирались из рва, вылезала пушка и передняя часть – очень легкая мишень для наших орудий. Поэтому и несли большие потери. Я говорю, правда, только о нашем подразделении и о том, что слышал по радиосвязи.

Так продолжалось некоторое время. Затем в дыму мы перестали что-либо видеть. Кстати, когда взрывается «Т-34», его боекомплект, башня взлетают – и в воздух, словно у курильщика, вылетают кольца дыма. Вот так и «Т-34». И по этим кольцам можно было видеть – там один подбит, там второй… Потери были огромные. Русские, если хотите, сражались мужественно, но отсутствовала координация действий. В принципе такой массой они должны были нас просто раздавить. Но этого не произошло»[339].

После расстрела бронетехники Кириченко в районе высоты 252.2 и свх. «Октябрьский» немцы попытались использовать ситуацию и предприняли несколько контратак. Из боевого донесения 29 тк 12 июля 1943 г. на 24.00: «…По достижении сев. – вост. окраин совхоза «Октябрьский» 31 тбр была задержана сильным артиллерийским и минометным огнем и беспрерывным воздействием авиации противника. Было отражено 4 контратаки пехоты и танков противника, пытавшегося вновь захватить совхоз «Октябрьский». Потери: подбито и сожжено танков «Т-34» – 20, «Т-70» – 18. В строю – 3 танка, положение и состояние остальных выясняется»[340].

В связи с потерей совхоза «Октябрьский» и прорывом русских танков к совхозу «Комсомолец» командир 2 тк СС просит усилить авиаудары. В этот район было вызвано до 150 самолетов «Ме-110» и «Ю-87». «Бомбежка длилась около часа, группами от 7 до 37 машин. Наша мотопехота была отсечена от танков и залегла. Наступление было приостановлено, но ненадолго»[341].

Споры о масштабах использования авиации обеими сторонами 12 июля под Прохоровкой продолжаются до сих пор. Некоторые исследователи отмечают, ссылаясь на немецкие источники, что якобы утром 12 июля в районе Прохоровки была нелетная погода, в силу этого авиацию противник не использовал. Это не соответствует действительности. В документах всех соединений нашей армии отмечается высокая активность авиации врага в этот день. Например, есть запись, что 12 июля к 14.00 «авиация противника произвела до 1500 самолето-вылетов по боевым порядкам корпуса»[342].

В отчете Управления ВВС Красной Армии «Действия авиации в Белгородской оборонительной операции» отмечается: «Действия авиации обеих сторон 12 июля были ограничены с утра не благоприятными метеоусловиями. Авиация противника днем группами от 9 до 30 бомбардировщиков действовала по боевым порядкам наших войск, сконцентрировав свои усилия на прохоровском направлении, где было отмечено до 400 самолето-пролетов из общего количества 546 самолето-пролетов.

…Части 1 бак (бомбардировочный авиационный корпус) в период 8.00–8.15 группами от 9 до 25 самолетов «Пе-2» под прикрытием 12–16 истребителей 4 иак (истребительный авиационный корпус) бомбардировали скопления танков и мотопехоты противника в районе Бол. Маячки, Покровка, Яковлево и рощи восточнее…

Штурмовики 1 шак (штурмовой авиационный корпус) и 291 шад (штурмовая авиационная дивизия) с утра из-за не благоприятной погоды боевых действий не производили. Они начали действовать… лишь с 10.00 группами в 12–16 самолетов под прикрытием 12–16 истребителей.

…В связи с угрозой прорыва 3 тк противника к Прохоровке с юга части 1 шак были перенацелены на действия по войскам противника в районе Верх. Ольшанец, Шляхово, Мелехово и в рощах, что между Верх. Ольшанец и Шляхово.

291 шад действовала по танкам и мотопехоте противника в районах Верхопенье, Сырцево, Дмитриевка, Ново-Черкасское и по лесу, что юж. Дуброва, Яковлево, Покровка. Всего нашими штурмовиками было произведено около 400 самолето-вылетов, в результате которых было уничтожено и повреждено большое число танков, автомашин, подавлен огонь 14 батарей»[343].

Таким образом, на направлении главного удара штурмовики почти не использовались, и поддержка с воздуха на поле боя оказалась, мягко говоря, недостаточно эффективной. К тому же в связи с плохо организованным взаимодействием наземных войск с авиацией (соединения 2ВА) отмечались случаи нанесения ударов по своим войскам. Так, в критический момент, когда танковые батальоны 32, 31 и 181-й бригад после почти пятичасового тяжелого боя ворвались в совхоз «Октябрьский», в 13.00 по ним прошлась группа наших штурмовиков, обстреливая танкистов из пушек и сбрасывая кумулятивные бомбы[344].

Отмечались случаи обстрела своих и в частях других родов войск, ведения боевых действий между своими танковыми бригадами и полками, принадлежащими различным соединениям, дуэли между нашими артиллеристами и танкистами. Но чрезвычайных происшествий в наземных частях было значительно меньше, чем с участием авиации, особенно штурмовой.

Атакующий клин 18 и 29 тк был зажат между естественными препятствиями р. Псёл и урочищем Сторожевое и эшелонирован в глубину. На участке шириной около 6 км действовали шесть танковых бригад, танковый и самоходно-артиллерийский полки. Это стало одной из главных причин высоких потерь в первые же часы атаки, и прежде всего от авиации. Вот характерные сообщения (записаны на небольшом листочке бумаги), которые в ходе боя прислали в штаб 5 гв. ТА командиры корпусов бригад:

«29 тк. Потери: 25 тбр – личного состава 60 %, «СУ-122» – 4 (сгорели), «СУ-76» – 4 (подбиты). Потери главным образом от авиации и танков «Тигр». Своя штурмовая авиация дважды бомбила свои боевые порядки»[345].

«31 тбр. В 15.40 противник предпринял контратаку, которая была отбита. В итоге боев за день бригада имеет потери: танков «Т-34» – 24, «Т-70» – 20, орудий 45-мм – 1, ст. пулемет – 1, ППШ – 2, винтовка – 1, убито – 44 чел., ранено – 39, пропало без вести – 18 чел.

Уничтожено и подбито живой силы и техники противника: малых и средних танков – 21, тяжелых танков «Тигр» – 6, пулеметных огневых точек – 17, до 600 солдат и офицеров»[346].

Уже после войны, сглаживая «острые углы», П.А. Ротмистров писал, что боевые порядки перемешались, артиллерия обеих сторон огонь прекратила. По тем же причинам не бомбила поле боя ни наша, ни вражеская авиация, хотя в воздухе продолжались яростные схватки, и вой сбитых и объятых пламенем самолетов смешался с грохотом танковой битвы на земле.

Однако это далеко от истины. С раннего утра самолеты 8-го авиакорпуса противника начали бомбить боевые порядки танковых бригад, готовящихся к атаке. Еще до начала атаки от воздействия авиации появились боевые потери среди командного состава. В 8.00 при подходе к рубежу развертывания 36-го отдельного гвардейского танкового полка прорыва осколками от рядом разорвавшейся авиабомбы был ранен командир полка подполковник И.С. Митрошенко, убиты радист и санинструктор. С началом атаки бомбежка усилилась, «мессершмитты» и «юнкерсы» буквально висели над атакующими. В частях и соединениях обеих гвардейских армий, участвовавших в контрударе, отмечают высокую активность авиации врага.

Наши самолеты появлялись небольшими группами – по 5–10 истребителей, что не могло существенно повлиять на общую обстановку в воздухе. В подтверждение – документ. Отрывок из отчета штаба 5 гв. ТА: «…Авиация противника висела над нашими боевыми порядками, нашей авиации, и особенно истребительной, было недостаточно»[347].

…В Курской битве авиация противника впервые действовала крупными силами против танков, и следует сказать, что результаты этих действий были весьма эффективными. Известный пилот Г. Рудель, летавший на вооруженном пушками пикирующем бомбардировщике, писал: «В первой атаке от точных выстрелов были выведены из строя четыре танка. К вечеру я подбил уже двенадцать: злые чары были сняты, и мы получили, наконец, гибкое оружие, способное эффективно бороться с огромным числом советских танков».

Вот описание применения этих машин из отчета о боевых действиях 99 тбр 2 тк во время контрудара 8 июля: «При достижении действующей впереди 169 тбр рубежа совхоза «Комсомолец» противник, обстреливая танки артиллерией, тяжелыми минометами и закопанными в землю танками «Т-6», начал производить массированные налеты самолетами «Ю-88» и противотанковыми «Ю-87», вооруженными тремя (так в тексте. – З. В.) 37-мм автоматическими пушками. Налеты усиливались по мере продвижения бригады вперед, и примерно к 18.00 8.07.43 г. эти атаки превратились в беспрерывную атаку с воздуха. О жестокости атаки с воздуха самолетами типа «Ю-87» можно судить по следующему факту: подбитый нашими зенитчиками «Ю-87» стервятник направил на танк «Т-70» и всей своей массой врезался в него. Танк сгорел, экипаж остался жив. Как правило, самолеты «Ю-87» атаковали наши танки с кормовой части, поражая огнем моторную часть»[348].

Факты применения этих самолетов противником по танкам и мотопехоте 4 гв. тбр и 4 гв. мсбр 2 гв. тк также были отмечены 12 июля и в районе х. Калинин.

Командующий 5 гв. ТА был вынужден уменьшить участок прорыва для корпусов до 3–4 км, создав при этом несколько эшелонов в глубину, и отдал приказ наступать танковым соединениям впереди стрелковых частей. Командарм надеялся, что они сумеют смять полевые укрепления, наспех созданные 2 тк СС. К сожалению, эти надежды не оправдались. В результате наступление шло тяжело и не принесло ожидаемого результата, армия понесла большие неоправданные потери в бронетехнике, погибли сотни экипажей. Трагически закончилась атака 25 тбр полковника Н.К. Володина. Она наступала за железной дорогой – слева от бригад, штурмовавших совхоз «Октябрьский», и имела задачу прорваться через х. Сторожевое к с. Ивановский Выселок, х. Тетеревино, а к исходу дня выйти на шоссе Белгород – Обоянь у с. Крапивенские Дворы.

У хутора Сторожевое, находившегося в наших руках, оборонялись части 183 сд и 2 тк. Но еще вечером 11 июля в лес северо-восточнее хутора просочились части мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Ночью в сад свх «Сталинское отделение» Виш поставил в засады дивизион штурмовых орудий. Именно на эти засады вышли танковые батальоны 25 тбр. Как свидетельствует журнал боевых действий бригады, наши танкисты выдвинулись на исходную позицию в район х. Ямки в полночь. Провести нормальную разведку и определить заранее основные огневые точки противника не удалось.

Утром по общему сигналу «Сталь!» два батальона бригады Володина, развернувшись в боевой порядок «линия», перешли в атаку. При подходе к саду свх. «Сталинское отделение» они были встречены сосредоточеным артогнем. Это вступили в бой располагавшиеся в засадах расчеты дивизиона истребителей танков; как уже упоминалось, Виш специально выделил часть его подразделений для усиления ПТО 1-й полка СС. Какое количество самоходных орудий встретили 25 тбр, установить не удалось, известно лишь, что зесь действовали 5 «Мардер-3» 3 роты под командованием хауптшарфюрера К. Саметрайтера[349]. Бригада наступала по открытой местности. 362 тб, оказавшийся без артиллерийской поддержки, был фактически расстрелян. Пехота была отсечена от танков и залегла.

Фланги бригады поддерживали огнем 1-я и 6-я батареи 76-мм и 122-мм САУ 1446 сап, которыми командовал заместитель командира полка капитан Перепелкин. САУ, имея слабое бронирование, не могли вести самостоятельных атак против хорошо организованной ПТО. Они должны были двигаться на расстоянии примерно 400 м за танками и уничтожать огневые точки и бронетехнику врага. Но в горячке боя, когда вспыхнуло сразу около десяти машин и стало ясно, что бригада напоролась на засаду, самоходчики вырвались вперед, стремясь помочь танкистам.

Полковник Н.К. Володин, командир 25 тбр 29 тк. Июнь 1943 г. (Архив автора)

Таким образом, вместо «тридцатьчетверок» передового 362 тб в первой линии оказались САУ и легкие танки 25 тб. Значительная часть этих машин была уничтожена еще при подходе к лесу, другие на большой скорости ворвались в глубину обороны врага. Из боя вышли единицы. Из 32 танков «Т-34», участвовавших в атаке, подбитыми оказались 26 машин, самоходки обеих батарей были уничтожены полностью. Понес серьезные потери и 25 тб, не сумев решить поставленную задачу.

Советские танкисты сражались отчаянно. Так, танк командира роты ст. лейтенанта Н.А. Мищенко вырвался вперед, но был подбит и загорелся. Погасив пламя, экипаж задраил люки и продолжал вести огонь из орудия. При отходе батальона танк оказался во вражеском окружении. Когда закончились снаряды, экипаж продолжал отстреливаться из пулеметов. Как вспоминал впоследствии генерал-майор А.В. Егоров[350], танкисты уничтожили до 25 гитлеровцев и на четвертые сутки пробились в расположение своей бригады.

Невозможно без волнения читать наградные листы на экипажи самоходок. САУ под командованием лейтенанта В.М. Кубаевского в составе наводчика Громова, механика-водителя Меркулова, заряжающего Суздалова и замкового Ершова при подходе к лесу была подбита. Продолжая вести огонь, экипаж повел горящее орудие на таран немецкого танка. От удара самоходка взорвалась, похоронив вместе с собой и героический экипаж. Лейтенант Кудрявцев и механик-водитель старшина Васильев, будучи тяжело раненными, вывели горящую машину из боя. У самоходно-артиллерийской установки лейтенанта Ерина была разбита гусеница и выбит ленивец. По обездвиженной машине враг сосредоточил огонь. В экипаже появились раненые. Поставив дымовую завесу, командир орудия приступил к ремонту. Вероятно, немцы поняли, что экипаж пытается восстановить машину, и открыли огонь из минометов. Лейтенант Ерин, несмотря на ранение, завершил ремонт и вывел самоходку в расположение корпуса.

Остатки 25 тбр к 10.00 отошли за боевые порядки пехоты и заняли оборону в полукилометре юго-вост. х. Сторожевое. В бою был контужен комбриг полковник Н.К. Володин, ранен и отправлен в госпиталь командир 25 мсб майор З.П. Григоренко, сгорел в танке командир 362 тб майор Г.А. Мясников. Из оставшихся машин был сформирован батальон. Его возглавил командир 25-го танкового батальона капитан И.М. Чекранов[351].

В полдень бригада, а по сути – сводный танковый батальон, предприняла новую атаку. Пройдя боевые порядки 169 тбр и при ее огневой поддержке атаковала с. Ивановский Выселок, но к этому времени войска Виша уже блокировали подразделения 32 тбр и 53 мсбр в совхозе «Комсомолец», а части левого крыла дивизии «Дас райх» поставили прочный заслон на пути сводного батальона Чекранова. Выйдя на рубеж 1 км западнее хутора, танкисты встретили плотный огонь. Причем, как свидетельствует оперативная сводка № 05 штаба 169 тбр, в первом эшелоне ПТО противника находилось несколько «тигров». После часового боя бригада отошла на исходный рубеж.

Итоги дня для бригады оказались очень тяжелыми: задачи не выполнены, из 69 танков, принявших участие в контрударе, 50 были подбиты и сожжены. Уничтожены миномет и 45-мм орудие. Соединение потеряло всего 158 человек, в том числе 40 убитыми и 27 пропавшими без вести.

В ходе двух атак было уничтожено 3 танка противника, из них один тяжелый, 2 самоходных орудия, 3 пушки, 2 миномета и склад горюче-смазочных материалов[352].

В штабе 29 тк ситуация начала проясняться около полудня. В это время начали поступать первые более или менее ясные донесения. Из них следовало, что две бригады, три батареи 1446 сап и наступавший за ним 136 гв. сп 42 гв. сд к 11.00 были полностью остановлены и продолжали вести огневой бой с места в 0,5 км восточнее свх. «Октябрьский», а подразделения 25 тбр начали выходить из глубины обороны противника и собирались в лощине в 1,5 км юго-восточнее х. Сторожевое. За эти 2–2,5 часа в корпусе вышло из строя более 60 % бронетехники: в 32 тбр – более 63 % (до 40 танков и около 350 человек), в 25 тбр – около 70 % (48 танков), столько же в 1446 сап, в 31 тбр – более 40 %. (Именной список потерь командного состава корпуса за день см. «Приложение. Документ 6»).

Потери в танках были огромны, но страшнее другое. Вместе со своими боевыми машинами горели и экипажи – живые люди. «Тут я позволю себе обратить внимание читателей вот на какой штрих боевой жизни танкистов, – писал уже после войны ветеран 10-го танкового корпуса В.Т. Федин. – Техническое обслуживание танка проводит сам боевой экипаж (в отличие, например, от авиации, где самолет к вылету готовят наземные службы технического обслуживания). Экипаж заливает горючее и масло в баки, производит смазку многочисленных точек ходовой части, снимает смазку ствола пушки перед боем, смазывает ствол после стрельбы и т. д. Поэтому одежда танкистов часто бывала пропитана горючим, моторным маслом. Основным горючим для дизельных двигателей наших танков той войны был газойль. Он значительно менее летуч, чем бензин, и на одежде держится долго. Когда на одежду попадает огонь, она мгновенно загорается, а вероятность попадания огня в бою на одежду очень высока. На «Т-34» было 3 столитровых бака с горючим по правому борту и плюс столитровый бак с моторным маслом по левому борту, и когда бронебойный снаряд прошивает борт, внутрь танка выплескивается газойль или масло, и масса искр попадает на одежду, и все это вспыхивает. Не дай бог живущим сейчас когда-нибудь видеть израненного, корчащегося, заживо сгорающего человека или испытать это самому. Вот почему и существует среди танкистов своеобразная, неофициальная оценка мужества, боевой зрелости, опытности и бывалости – количество танков, в которых ты горел сам… Трудно вообразить, что после этого всего можно остаться в живых и не свихнуться. Видимо, только русский человек способен выдержать это»[353].

Всего же в течение 12 июля войска 29 тк потерял 1991 человека, в том числе 1033 убитыми и пропавшими без вести[354]. Из участвовавших в бою 199 машин – 153 было подбито и сожжено. Из 20 самоходных артустановок в строю осталась лишь одна, а три подлежали ремонту. Сводные данные о потерях 5 гв. ТА за 12 июля 1943 г. показаны в таблице 25.

За 29 тк наступали части 9 гв. вдд 33 гв. ск. Из боевого донесения начальника штаба этой дивизии майора А.Я. Горячева на 18.00 12 июля:

«1. Авиация противника действует против наступающих наших частей, перенося удары с одного фланга на другой.

…3. 28 гв. дсп в 14.00 овладел опушкой рощи, что юго-зап. отделения совхоза «Сталинское». На опушке рощи, по сообщению зам. командира стрелковой дивизии гв. полковника Грачева, немцы потеряли до 20 танков.

К 14.00 1-й и 3-й стрелковые батальоны вышли на сев. – вост. окраину леса, левым флангом примыкая к х. Сторожевое; к 17.00 вышли на юж. опушку, но, встреченные сильным огнем… с опушки рощи у Ивановских Выселок и атакованные штурмовой авиацией противника, смешались и отошли на 200 м вглубь, где привели себя в порядок и начали огневую обработку переднего края противника.

4. 136 гв. сп выведен в резерв сев. – вост. совхоза «Октябрьский». В районе совхоза «Октябрьский» захвачена штабная машина с документами и знамя. В районе Сталинск – пленный (русский) – по его показаниям, перед фронтом дивизии действует дивизия СС «Адольф Гитлер». Одновременно он же сообщил, что знает о наличии на нашем фронте (точно не указал) 2-й танковой дивизии «Рейх» и 9 легкопехотной. Потери свыше 50 танков»[355].

Более удачно началось наступление соединение генерал-майора Б.С. Бахарова. Оно имело задачу: атаковать с рубежа р. Псёл, (иск.) совхоз «Октябрьский», выбить противника из сел на левом берегу реки и прорваться к с. Грезное и Малые Маячки, после чего, развернувшись на север, отсечь боевую группу мд СС «Мертвая голова» в излучине от основных сил. Командование армии ожидало, что села Прелестное, Андреевка и частично Михайловка будут находиться в наших руках, а два основных узла сопротивления противника – совхозы «Октябрьский» и «Комсомолец» – находились в полосе наступления более сильного соседа слева. Поэтому корпус должен был, тесно взаимодействуя с 29 тк, оказать ему помощь в случае, если его ударный клин не сможет с ходу прорваться за линию Ивановский Выселок – свх. «Комсомолец». Предполагалось, что, если в районе выс. 241.6 немцы создадут сильный противотанковый заслон, его бригады должны будут развернуться и нанесут фланговый удар по этому опорному пункту с севера на юг.

В первом эшелоне корпуса действовали: вдоль реки – 181 тбр подполковника В.А. Пузырева, на левом фланге – 170 тбр подполковника В.Д. Тарасова. Танкистов поддерживал 127 гв. сп 42 гв. сд с одним дивизионом артполка этой же дивизии. 36 гв. отпп[356] имел приказ двигаться за 170 тбр.

Во втором эшелоне двигалась 32 мсбр полковника М.Е. Хватова с корпусной артгруппой в составе 80-го гв. мп PC, 1000 иптап и 292-го минполка.

Третий эшелон составляла 110 тбр. Ее 1-й и 2-й танковые батальоны двигались с подразделениями мотострелкового батальона на броне. Командовал третьим эшелоном заместитель комкора подполковник М.Г. Хлюпин. Атака началась, как и было запланировано, в 8.30, интервал между эшелонами составлял 30 минут. Корпус наносил удар практически встык двух дивизий СС – «Мертвая голова» и «Лейбштандарт Адольф Гитлер».

Утром 12 июля в соединении числилось в строю 149 боевых машин. Но по техническим причинам на позиции в тяжелом танковом полку не смогли выйти 4 «Мк-4», а уже в самом начале атаки по тем же причинам вышел из строя еще один танк – лейтенанта Тихоступова. Таким образом, из 21 машины полка непосредственно в бой пошли только 16 «черчиллей»[357].

Командование вермахта обеспечению стыков и флангов соединений всегда уделяло особое внимание, поэтому штаб мд СС «Мертвая голова» особо пристально следил за своим правым флангом и не без основания опасался здесь танковых контратак. Согласно утренней сводке штаба мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», перед ее фронтом всю ночь слышались шумы танковых моторов. Это настораживало и требовало к этому району повышенное внимание штабов обоих соединений.

В излучине Псёла действовали две полковые группы мд СС «Мертвая голова», которые имели задачу как можно быстрее расширить плацдарм за счет захвата х. Веселый и выс. 226.6, тем самым создать условия для рывка в направлении Карташовки и с. Береговое. Однако их действия были существенно осложнены. Во-первых, упорным сопротивлением советских войск, в первую очередь 52 гв. сд, которую командование 6 гв. А как могло усиливало огневыми средствами (минометами и системами РС). Во-вторых, тем, что на плацдарме не было бронетехники, а мосты для переброски танков оказались готовы лишь во второй половине дня 11 июля, но из-за дождя сразу приступить к переправе не удалось. Она началась вечером и шла всю ночь на 12 июля. Вместе с тем оберфюрер Присс часть дивизиона штурмовых орудий (не менее 10) и танков (до роты) в качестве своего подвижного резерва оставил на левом берегу. И с утра эта бронетехника была сосредоточена на правом фланге дивизии в полосе обороны 6-го гренадерского полка, который получил приказ: поддерживая своей полковой группой 5-й гренадерский полк на плацдарме, парировать возможный танковый удар русских из района с. Петровка в направлении Грезное и удержать Богородецкое, где была наведена переправа для тяжелых танков (один из двух мостов). Решение об усилении левого фланга бронетехникой оказалось дальновидным и позволило в конце дня все же остановить наступление войск генерал-майора Б.С. Бахарова.

Бывший командир 6-го гренадерского полка мд СС «Мертвая голова» оберштурмбаннфюрера Г. Беккер[358] так вспоминал начало атаки 18 отк: «Я находился на наблюдательном пункте на крыше одного из домов и наблюдал в бинокль за движением своих войск. Все танки дивизии развернулись точно по плану и двинулись, уверенные в успехе наступления. В это время я заметил на горизонте тучи пыли. Нельзя было разглядеть, кто их поднял, но они все увеличивались в размерах, а вскоре из этих туч стали появляться русские танки. «Эти русские двинули свои резервы», – сказал я своему начальнику штаба и понял, что теперь наступление будет сорвано и что битву за Курск мы проиграли»[359].

Местность в полосе действий 18 отк была пересечена тремя глубокими оврагами, проходящими от левого берега р. Псёл до железной дороги. Из-за этого бригады первого эшелона были вынуждены сосредоточить бронетехнику на левом фланге корпуса, у сильно укрепленного в противотанковом отношении совхоза «Октябрьский». Первой всю мощь огня немцев испытала на себе 170 тбр. Ее батальоны на большой скорости попытались с ходу пройти мимо совхоза, но, едва танки начали выходить на расстояние прямого выстрели, вкопанные в землю орудия и танки в районе совхоза открыли ураганный огонь. За довольно короткое время немцы нанесли серьезный урон ее батальонам. Уже к 12 часам бригада, еще не выйдя на окраины, потеряла до 60 % танков, сгорел в танке комбриг подполковник В.Д. Тарасов[360].

Резкая потеря темпа движения корпусов уже после первых 40–50 минут атаки, последовавшая затем неразбериха, потеря управления и в конечном итоге полная приостановка атаки стали следствием не только сильного сопротивления противника, но и того необдуманного приказа с четко формулированной задачей, который получили танкисты 11 июля. Это потом, после войны, в мемуарах генералов, а затем и в исследованиях историков появилась версия, что армия Ротмистрова участвовала в контрударе по ослабленным флангам группировки врага. А перед боем комбриги и комбаты читали боевые приказы и распоряжения, в которых черным по белому было написано: «Корпус утром 12 июля входит в прорыв».

Как известно, когда вводятся в прорыв подвижные соединения, впереди стоящие войска должны уничтожить организованное сопротивление противника на запланированном для ввода участке. Если артиллерия и пехота не полностью справились с этой задачей, то, по крайней мере, они должны уничтожить прежде всего противотанковые средства на переднем крае. Лишь после этого есть смысл выдвигать бронетехнику. На такое развитие боя ориентировали штабы корпусов командный состав, на это же настраивали комбриги и комбаты экипажи боевых машин. Однако реальность, с которой столкнулись утром 12 июля танкисты, была далека от этих ориентировок. Поэтому, когда боевые машины вышли на дистанцию прямого выстрела орудий и встретили хорошо организованную и четко управляемую противотанковую оборону врага, экипажи были просто ошеломлены. Ведь под ураганным огнем было необходимо не только вести бой, но прежде всего психологически перестраиваться от рывка в глубь обороны противника к позиционной борьбе со средствами ПТО.

Особенно сложно пришлось командирам рот, батальонов, бригад. Они находились в тех же условиях – под шквальным огнем артиллерии и бомбежкой, – что и экипажи линейных машин. В то же время от них требовалось не только самим перестроиться, но и в считаные минуты принять правильное решение, сформулировать его в лаконичный приказ и отдать подчиненным. От их реакции и профессионализма напрямую зависели и исход боя, и жизни сотен людей.

Как вспоминали участники сражения, в этот момент эфир превратился в сгусток человеческих эмоций, на радиоволнах творилось нечто невообразимое. Вместе с обычным потрескиванием помех, десятками команд и приказов в наушники неслись все те «ласковые слова», которыми крестили русские мужики из Воронежа и Уфы, Москвы и Ростова, Тамбова и Новосибирска гансов, фрицев, фашистов, Гитлера и прочую сволочь. Эфир был настолько пропитан ядреным русским матом, что казалось, вся эта ненависть может вдруг материализоваться и вместе со снарядами ударить по врагу. Под горячую руку танкисты поминали, как потом рассказывали ветераны, и собственное начальство, которое бросило их в это пекло. Поняв, что эмоции перехлестывают через край и не только мешают сосредоточиться, но и парализуют радиосвязь, командир 18 отк открытым текстом потребовал прекратить хулиганство в эфире. Это подействовало, но ненадолго…

Практически к 11 часам продвижение корпуса было приостановлено плотным прицельным огнем артиллерии и танков противника. До 12.00 кое-где отдельные роты и батальоны еще пытались атаковать, но безрезультатно. Из боевого донесения штаба 18 отк:

«1. Противник оказывает упорное сопротивление, отходит в направлении отм. 217.9, совхоз «Комсомолец». Артиллерия противника ведет интенсивный огонь по боевым порядкам корпуса из района Грезное.

Авиация противника произвела до 1500 самолето-вылетов по боевым порядкам корпуса.

2. Сосед слева ведет огневой бой за совхоз «Комсомолец».

3. 18 тк выполняет поставленную задачу, вышел на рубеж: 110 тбр – 500 м вост. Михайловка;

181 тбр – заняла совхоз «Октябрьский», ведет бой на рубеже Андреевка, высота 241.6. Донесение проверяется; 170 тбр – ведет бой на рубеже овраг юго-вост. Михайловка.

Потери материальной части: подбито и сожжено танков «Мк-4» —11, танков «Т-34» – 6, танков «Т-70» – 4. Потери материальной части и личного состава уточняются.

4. Продолжаю выполнять поставленную задачу. Прошу поддержки в истребительной авиации боевых порядков корпуса.

5. КП – сев. окраина Петровка»[361].

Из журнала боевых действий 2 тк СС: «Танковые части противника, наступающие вдоль долины реки на юг, прорвали слабое фланговое прикрытие «Адольф Гитлер» и атаковали артиллерию, где все-таки основная часть вражеских танков была уничтожена в ближнем бою огнем прямой наводкой»[362].

Надо признать, что отсутствие времени на подготовку контрудара и недостаточное взаимодействие штабов соединений 5 гв. А и 5 гв. ТА сказывались на результатах боевых действий – артиллеристам 42 гв. сд и 9 гв. ввд так и не удалось существенно поддержать огнем атаку танковых бригад 18 и 29 тк. Командующий фронтом – по итогам боев 12 июля – отдал распоряжение:

«При проведении дальнейшей операции обратить внимание на следующее:

а) Силы артогня полностью не используются, артиллерия в динамике боя отстает от пехоты и танков. В дальнейшем не допускать отставания артиллерии. Всякое сопротивление подавлять массированным арт. мин. огнем и огнем во взаимодействии с пехотным оружием.

б) Отмечается много лобовых атак, и слишком мало применяется маневр на окружение противника (выделено. – З. В.).

в) Недостатки в тактике действий войск немедленно устранить, особенно тщательно предусмотреть закрепление на достигнутом рубеже круговой НП и системы противотанкового и противопехотного огня в сочетании с инженерными заграждениями.

г) Обратить внимание на лучшую организацию взаимодействия огня.

д) О принятых мерах донести»[363].

В наступлении произошла пауза. Настроение в бригадах было подавленное – все понимали, что корпус встретил хорошо организованную, насыщенную средствами ПТО оборону (напомню: танковая дивизия противника имела до 100 противотанковых орудий, наш танковый корпус – лишь 12). Все поле сражения было усеяно «тридцатьчетверками», «семидесятками» и «черчиллями». Как потом вспоминали танкисты, все танкоопасные направления у эсэсовцев были пристреляны, созданы засады, враг тщательно готовился к нашему удару. Было такое ощущение, что они пришли сюда не сутки назад, а как минимум месяц. И сколько еще останется на этом поле боевых машин, а вместе с ними и наших танкистов, не знал никто…

Перед Бахаровым встал вопрос «что делать?». Из бригад постоянно докладывали об ожесточенном сопротивлении противника, тяжелейших потерях в подразделениях и минимальном продвижении. Все это прекрасно слышал и находившийся на КП начальник штаба армии генерал-майор В.Н. Баскаков. Об обстановке доложили командарму, попросили уточнить задачу и оказать помощь авиацией. Тот ответствовал: у Кириченко потери еще выше, но он держится, наступает, атакуйте и вы, задача прежняя – наступать!

Атмосферу и общее напряжение, царившее на НП 5 гв. ТА, передают воспоминания заместителя начальника оперативного отдела штаба подполковника И.А. Докукина:

«…Небольшая высота юго-зап. Прохоровки. Наблюдательный пункт командующего 5-й гв. танковой армией. Покручивая ус, генерал Ротмистров неотрывно следит за развитием боя. Рядом офицеры штаба, радисты, телефонисты.

…Из частей начали поступать одно за другим тревожные радиодонесения:

«Атакуют до 100 танков, веду сильный огневой бой».

В другом говорилось:

«Перед фронтом обороны до 200 танков противника. До 50 танков обошли фланг. Прошу разрешения отойти несколько назад. Бахаров».

– Что? Назад?! – горячо и раздраженно кричал Ротмистров, кинув на бруствер окопа донесение. – Передайте этому забывчивому человеку, что пушка в танке вращается на 360 градусов и вполне пригодна для отражения танковой атаки. Ни шагу назад! Так и передайте! И чтобы таких донесений он мне больше не присылал. Командный пункт ни в коем случае не менять! Категорически запрещаю. Проверю лично. Пусть производят любую перегруппировку корпуса, но без отхода назад. Запросите, кстати, что делает его резерв.

– Товарищ командующий, разрешите мне выехать к Бахарову и разобраться на месте, в чем дело, – обратился к Ротмистрову начальник штаба.

– Правильно, Владимир Николаевич. Поезжай и выясни истинное положение. В случае необходимости – принимай решение от моего имени. Генерал Баскаков уехал.

Спустя час, когда бой был в самом разгаре, гитлеровцы вновь открыли артиллерийский огонь по нашим танкам. Шквал огня тяжелых калибров артиллерии плотно накрыл боевые порядки танков по всему фронту… От частей снова начали поступать радиограммы:

«Несу потери от сильного огня артиллерии противника. Прошу авиацию».

На что командующий отвечал:

– Передайте: ни шагу назад! Всем тяжело, все несут потери. Бейте фашистов с наименьшими потерями для своих войск!

Снова донесение:

«Противник ведет ожесточенный огонь из всех видов оружия. Имеются случаи танковых таранов. Прошу огневой помощи. Егоров».

– Передайте: все вижу сам. Положение на всех направлениях одинаково трудное. Побольше огня, назад ни шагу!

Во второй половине дня, когда бой принял особый накал, фашисты совершили новый налет авиации на наши боевые порядки. Теперь бой шел на земле и в воздухе. С высоты стремительно неслись к земле то гитлеровские, то наши горящие самолеты. Несколько вражеских бомбардировщиков взорвались над полем боя. Клочья дюралюминия, барражируя в воздухе, падали на землю, словно огромные подстреленные птицы. В воздухе – гул, рев, свист, пулеметный треск.

Чтобы не поразить свои самолеты, наши зенитчики прекратили стрельбу по самолетам противника и переключили орудия на борьбу с танками.

Генерал-майор Баскаков докладывал:

– Противник перешел в наступление по всему фронту. Бахаров ведет сильный огневой бой. Из 50 прорвавшихся танков противника уничтожено 20, остальные повернули назад.

– Володя, – горячо заговорил командующий, – наступает кризис боя, и его нам надо во что бы то ни стало выдержать, назад ни шагу! Так и передай Бахарову. Сгорим, но ни метра назад. Ты откуда говоришь?

– Из танка. Ничего не вижу – сплошная дымовая завеса. Гвардейцы удерживают рубеж. Стоим твердо и будем стоять, – закончил Баскаков.

Снова разрывы бомб заметались по полю. Противник повторил авиационный налет на Прохоровку. Вражеские танки продолжали атаку. Ценою многих «Факелов», остающихся по пути движения, большая группа танков, в голове которой двигались «тигры», вклинилась в нашу оборону на первом фланге армии.

Завязался упорный бой. Отданы распоряжения на переброску резервов из второго эшелона армии. Командующий расстегнул ворот кителя, вытирая платком большой, высокий лоб, спросил:

– Какое сегодня число?

– Двенадцатое июля, товарищ генерал, – ответил, улыбнувшись, начальник оперативного отдела штаба полковник Ф.М. Белозеров.

– Ну и денек! – Сняв очки и протерпев стекла, командарм добавил: – Надо отдать справедливость противнику – действует слаженно и напористо»[364].

Наиболее мощным узлом сопротивления на пути ударного клина 5 гв. ТА являлся совхоз «Октябрьский». Он располагался на стыке участков наступления 18 и 29 тк. К 13.00 с огромным трудом танки 29 тк наконец ворвались в совхоз с юго-восточных окраин, а с севера им помогли 170 и 181 тбр. 2-й гренадерский полк дивизии Виша, цепляясь за каждый метр земли, медленно отходил на юго-запад, за противотанковый ров (в направлении выс. 241.6). Неожиданые данные о действиях эсэсовцев в этот момент приводит в разведсводке 01 на 19.00 12 июля начальник штаба 33 гв. ск полковник Стражеский: «При отходе из свх. «Октябрьский» противник сжег 20 своих танков, по-видимому, из-за отсутствия горючего»[365]. Трудно себе представить, чтобы эсэсовцы сами сожгли столько боевых машин, ведь, несомненно, вечером 11 июля танкисты заправили бронетехнику, а с утра и до полудня 12 июля они действовали на небольшом «пятачке», примерно 5–6 кв. км. Поэтому истратить все горючее им было просто негде. В силу этого предположение штаба корпуса серьезно рассматривать не стоит. С большой долей вероятности можно утверждать, что они были подбиты нашими танкистами и артогнем.

А вот в приведенных данных о численности сожженных в совхозе танков сомневаться оснований нет. Примерно такая же цифра выведенных из строя вражеских машин указана и в журнале боевых действий 26 гв. вдсп, наступавшего здесь 12 июля, – 18 боевых машин[366]. Обе эти цифры позволяют несколько по-иному взглянуть на спор о том, где же была бронетехника 1 тп СС перед атакой гвардейцев, который разгорелся в начале 2000-х гг. между участниками сражения с немецкой стороны. Бывший командир 7-й танковой роты 1 тп СС Р. фон Риббентроп в своих интервью утверждал, что начальник штаба его дивизии Р. Леман не прав, когда пишет, что вечером 11 июля в совхозе было оставлено 33 танка мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». По его мнению, весь полк вечером 11 июля сосредоточился юго-западнее свх. «Октябрьский», за противотанковым рвом, и только когда началась атака 5 гв. ТА одна его рота в составе 7 машин выдвинулась через ров к гребню выс. 252.2, а все остальные боевые машины вели огонь по советским танкистам с места. Приведенные же в разведсводке данные, хотя и косвенно, тем не менее подтверждают воспоминания именно Лемана, а не Риббентропа. Косвенно, потому что есть вероятность – танки были подбиты 11 июля и их стянули для ремонта. Хотя это передовая и бои здесь завершились примерно между 21.00 и 22.00. Однако, если же мы вспомним попытку танкистов Гросса в ночь на 12 июля поменять подбитые танки на боевые перед позициями 7 гв. ап (выше цитировались воспоминания командира 1-го дивизиона 7 гв. ап К.В. Казакова), которые также находились восточнее противотанкового рва и воспоминания командира взвода связи 3/26 гв. вдсп А.В. Селянина о проведенной немцами разведке боем ранним утром 12 июля у свх. «Октябрьский» с применением 4 танков[367], то возникают большие сомнения в достоверности широко растиражированных на Западе воспоминаний Р. фон Риббентропа.

Но вернемся на поле боя. Захват совхоза был лишь тактическим успехом и кардинально не повлиял на продвижение ни армии, ни корпуса Бахарова. В районе высоте 241.6 эсэсовцы оборудовали мощный узел сопротивления, где были сконцентрированы значительные силы артполка дивизии Виша. Здесь располагались позиции 105-мм, 155-мм полевых орудий, а также батареи 55-го полка шестиствольных минометов, сильно мешавших нашему продвижению.

Для дальнейшего наступления комкор-18 решил в центр боевых порядков соединения выдвинуть 181 тбр и 36 гв. отпп. Не без основания опасаясь, что враг может провести обратное форсирование Псёла – с северного берега на южный, он решил прикрыть правый фланг соединения 110 тбр, а левый – 170 тбр. В 12.00 на КП корпуса (в Петровке) был вызван командир 110 тбр подполковник И.М. Колесников. Его бригада еще не вступала в бой, она вплотную подошла к боевым порядкам 32 мсбр восточнее с. Прелестное, где и получила сообщение, что атака корпуса приостановлена. Генерал сориентировал его в сложившейся обстановке и поставил задачу: вывести бригаду из третьего эшелона и усилить удар корпуса вдоль реки в направлении Васильевка – Грезное. Вместе стем он предупредил, что в начале двенадцатого немцы пытались форсировать реку с правого берега на левый. Не исключен и повторный удар во фланг корпусу.

Пока шло уточнение задач, командиры батальонов и рот, готовясь к новому бою, стягивали в овраги и балки танки, считали потери, экипажи пополняли боеприпасы и дозаправляли машины. В 13.00 подполковник И.М. Колесников возвратился, и 110 тбр начала выдвижение в направлении Михайловки.

Одновременно по радио командир корпуса поставил задачу комбригам В.Д. Тарасову и А.В. Пузыреву: во взаимодействии с частями 9 гв. вдд и 42 гв. сд продолжить атаку вдоль реки до Андреевки и после овладения селом развернуться фронтом на юг.

Немецкие самолеты-разведчики зафиксировали выход из Прелестного 110 тбр и немедленно вызвали в этот район авиацию. Ее колонна подверглась жесточайшей бомбардировке. В ходе нее погиб ряд офицеров-танкистов, были потери и среди экипажей, получил ранение прибывший сюда начальник оперативного отдела штаба корпуса подполковник Оганесян. Это происшествие на какое-то время задержало подход бригады в указанный район.

В это время заметно поредевшие батальоны 170 тбр совместно с 23 гв. вдсп двинулись от свх. «Октябрьский» вперед через дорогу Михайловка – железнодорожный переезд. А из Михайловки на Андреевку ударила бригада подполковника В.А. Пузырева. Здесь еще с примерно 12.00 вели бой 36 гв. отпп и 127 гв. сп, но они успеха не имели. Противник создал на их пути сильный заслон.

Для наращивания силы очередного удара корпуса в 14.00 генерал Б.С. Бахаров решает ввести в бой первый эшелон 32 мсбр полковника М.Е. Хватова и ставит задачу: опираясь на танки 181 тбр, взять Андреевку и прорываться далее в Васильевку.

Примерно к 14.30 ситуация в полосе 18 тк начала существенно обостряться, как, впрочем, и на всех участках фронта, где наносили контрудар войска 5 гв. ТА. Эсэсовцы начали предпринимать короткие, но сильные танковые контратаки. Хауссер разгадал замысел командования 18 отк – выйти к переправам у с. Богородицкое и отсечь ее боевую группу дивизии Присса на плацдарме. Чтобы не допустить этого, он отдал приказ сосредоточить заградительный огонь артиллерии и шестиствольных минометов по боевому клину корпуса, в это же время оберфюрер Виш предпринял несколько танковых контратак по его левому крылу.

В это время положение в излучине р. Псёл (в полосе наступления 5 гв. А) изменилось не в нашу пользу. После 12 часов танковая группа мд «Мертвая голова» прорвала оборону 52 гв. сд, смяла боевые порядки разворачивавшейся для атаки 284 гв. сп 95 гв. сд и, окружив части 11 мсбр, вышла на берег реки в районе х. Полежаев. Северный (правый) берег значительно выше южного, с него как на ладони просматривались боевые порядки войск. В 13.00 тринадцать танков немцев, в том числе и «тигры», используя возможности своих орудий, открыли огонь по правому флангу и тылам наших войск. На подходе к с. Михайловка передовой 2 тб 110 тбр майора Плескач, наступавший вместе со 2 мсб 32 мсбр, был обстрелян плотным огнем танков из-за реки. Одновременно противник предпринял две контратаки: одну силами 2/1 тп СС – в направлении сел Андреевка, Михайловка, другую – 6-й гренадерский полк с дивизионом штурмовых орудий из с. Козловка на с. Васильевка. Таким образом, танкисты Бахарова и стрелковые части Боброва оказались в огненном полукольце.

Обстановка в полосе 18 отк осложнялась еще и тем, что к 14.00 войска Виша выдержали удар 29 тк на высоте 252.2, блокировали силы 32 тбр и 53 мсбр в совхозе «Комсомолец», отбросили сводный батальон 25 тбр на исходные позиции, а дивизия «Дас райх», потеснив правый фланг 2 гв. Ттк, сумела даже ворваться на окраины х. Сторожевое и настойчиво теснила из хутора 169 тбр и подразделения 58 мсбр. В этой ситуации единственной «болевой точкой» 2 тк СС оставался 18 отк, активно атаковавший встык дивизий СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Мертвая голова». Поэтому П. Хауссер все усилия сконцентрировал на уничтожении его наступающих частей. В этой ситуации комкору-18 расчитывать было не на кого. Все резервы, кроме двух бригад мехкорпуса, у П.А. Ротмистрова были исчерпаны, и оказать реальную помощь командарм был не в силах.

Огнем артиллерии и танковых батальонов 18 тк попытка провести обратное форсирование реки была сорвана. Не получили развития и танковые контратаки противника на левом фланге корпуса. Однако общая оперативная обстановка складывалась не в нашу пользу. Враг оказывал упорное сопротивлемие, на отдельных участках он успел зарыться в землю, вел огонь противотанковыми орудиями и проводил короткие, но сильные контратаки, в которых участвовали в основном тяжелые танки.

В 15.00 штаб дивизии Симона доложил: «В ходе наступления примерно в 14.55 прорвались в западную часть Андреевки… В Васильевке переходим к наступлению на восток»[368].

В 14.30 при выходе 36 гв. отпп на юго-зап. окраины с. Андреевка он был обстрелян танками и ПТО противника. Завязался ожесточенный бой с 9 танками врага. Полк имел на вооружении английские танки «Мк-4» «Черчилль». Эти машины были далеки от совершенства, на них устанавливалась короткоствольная 57-мм пушка. Из-за слабого бронирования он был прозван в войсках «братской могилой». Маневрируя под огнем врага, «Мк-4» лейтенанта Корягина и лейтенанта Малышева сумели подойти на расстояние полукилометра к стоящим в засаде немецким танкам и открыли огонь. В результате, как сообщает журнал боевых действий полка, один «T-IV» был сожжен и один «Тигр» подбит. Экипажи соседних машин противника сосредоточили огонь по нашим танкам. Обе машины загорелись, а экипажи получили тяжелые ранения[369].

Овладев Андреевкой, группа (181 тбр, 36 гв. отп, 32 мсбр и 127 гв. сп), наступавшая в центре боевых порядков 18 отк (вдоль поймы реки), разделилась. Основные силы ее двинулись на запад и к 16.00 вышли к центру села Васильевка. Но встретили упорное сопротивление 6-го гренадерского полка дивизии «Мертвая голова». Рота «черчиллей» лейтенанта Кривенко действовала совместно с батальоном 32 мсбр. При подходе к центру села встретила хорошо организованный огонь из района церкви, где были зарыты орудия и 4 танка противника. В сложной ситуации, используя рельеф местности, экипажи советских машин сражались героически. Танк лейтенанта Лупахина получил пробоину и загорелся, но экипаж продолжал вести бой, в это время четвертый снаряд проломил лобовую часть башни, погиб механик-водитель младший сержант Староверов, и был ранен командир орудия ст. сержант Денин. Вести огонь стало невозможно, экипаж покинул танк. В борт машины лейтенанта Похомова попал снаряд и выломал кусок брони, к счастью, экипаж не получил серьезных ранений и продолжал до конца дня вести бой.

В это время войска левого крыла корпуса Бахарова (170 тбр, часть сил 181 тбр, несколько экипажей 31 тбр с десантом 32 мсбр) нанесли удар вдоль балки, ведущей от Андреевки на юго-запад в направлении выс. 2451.6. Группа атаковала решительно. Используя складки местности и задымленность поля боя, танки прорвали рубеж разведбатальона мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и неожиданно ворвались на огневые позиции артиллерийского полка дивизии. Несмотря на то что Виш быстро среагировал на ситуацию и приказал командиру 2-го батальона 1 тп СС штурмбанфюреру М. Гроссу немедленно предпринять контратаку во фланг русским танкам, которые утюжили позиции артиллерии, быстро остановить группу не удалось. На стороне наших танкистов был фактор неожиданности и неразбериха, вызванная сложной обстановкой в полосе дивизии СС. Через некоторое время танки 170 тбр уже вели бой в районе хутора Ивановский Выселок. Таким образом, бригадам Бахарова удалось почти полностью рассечь обороны дивизии Виша и выйти на стык ее с мд СС «Дас райх», южнее свх. «Комсомолец». К этому моменту в совхозе еще продолжали вести бой экипажи майора С.П. Иванова и мотострелки подполковника Липичева из 29 тк. Однако группы не смогли соединиться и закрепить наметившийся успех.

Причин этого несколько. Во-первых, обе группы были малочисленны. Во-вторых, не имели между собой устойчивой связи и опытного командира. К этому моменту, как уже отмечалось, погиб ряд старших офицеров 170 тбр, в том числе и комбриг, а штабам 18 и 29 тк из-за отсутствия устойчивой связи и налаженного взаимодействия не удалось оперативно их «свести» и усилить артсредствами, чтобы быстро закрепить занятую территорию. В-третьих, командование корпуса СС имело радиосвязь с командованием всех дивизий и Хауссер оперативно получал данные с поля боя. Поэтому, как только обозначился успех, против обеих наших танковых групп в свх. «Комсомолец» и у Ивановского Выселка были развернуты танковые подразделения сразу двух дивизий – Виша и Крюгера.

В ходе этого рывка пример самопожертвования при спасении на поле боя своего товарища и командира продемонстрировал экипаж танка командира 2/181 тбр под командованием лейтенанта И. Гусева. Когда «тридцатьчетверка» от прямого попадания снаряда загорелась, командир батальона капитан П.А. Скрипкин, находившийся в башне, получил тяжелое ранение. Механик-водитель А.С. Николаев, заряжающий Чернов и радист Зырянов вытащили капитана из танка и отнесли в воронку. «Немцы заметили положение наших танкистов, – писал 11 августа 1943 г. корреспондент мл. лейтенант П. Хорьков в газете 5 гв. ТА «На штурм». – Бурый «Тигр», поводя огромным орудием, двинулся прямо к тому месту, где лежал раненый капитан Скрипкин. Комсомолец Гусев в горящей машине продолжал вести по «Тигру» огонь, но тот все шел и шел, приближаясь с каждой секундой.

– Береги командира! – крикнул Николаев радисту… и, впрыгнув в пылающий танк, направил его прямо навстречу «Тигру».

Николаев развил огромную скорость. Немецкий танк пытался уйти от летящего пожара, хотел выстрелами остановить его. Но Николаев упрямо мчался вперед. Задыхаясь в раскаленной броне, он впился руками в рычаги и видел только одно – «Тигр», хотел только одного – остановить его, спасти жизнь командира.

…На месте страшного по силе удара поднялся столб дыма и огня. Развалины двух разбитых машин охватило яркое пламя»[370].

Бывший начальник разведывательного отдела штаба 2 тк в ту пору подполковник Е.Ф. Ивановский воспоминал: «На поле под Прохоровкой было совершено более 20 танковых таранов»[371].Эти данные вызывают сомнения, так как за все время исследований мне не удалось обнаружить какого-либо подтверждения их.

В мемуарной литературе, в книгах о Великой Отечественной войне самопожертвование бойцов и командиров Красной Армии, в том числе и в форме танковых таранов, оценивается как проявление высшей степени патриотизма. Трудно спорить с этим, однако в каждом отдельном случае ситуация в бою складывалась по-разному. Ни в коей мере не осуждая решение человека уничтожить врага даже ценой жизни, прислушаемся к словам профессионального танкиста Героя Советского Союза, главного маршала бронетанковых войск А.Х. Бабаджаняна[372]: «…Танковый таран при всей заманчивости для описания в художественной литературе и публицистике – дело исключительное. И отнюдь не из-за отсутствия достаточного количества смельчаков, готовых пойти на него. А из-за того просто-напросто, что танк – не самолет и земля – не воздух. Хорошо, если так сложилось на местности, что твой танк, толкнув вражеский, спихнет врага в кювет и он опрокинется набок. Скорее же всего, толкнешь его, чуть с места сдвинешь и, чего доброго, себя еще повредишь. Ну, конечно, если уж горит твоя машина и нет тебе спасения, тогда другое дело…

Танк призван сближаться с противником на необходимое расстояние и расстреливать танки врага из своего вооружения. Рвать же собственные гусеницы о чужую броню – это… самоубийство. Если такое и имело место, то извинить его можно, наверное, лишь тем обстоятельством, что происходило оно в самые первые дни войны. Последующий опыт не позволял нашим танкистам совершать подобные малообдуманные поступки…»[373]

Примеры мужества демонстрировали бойцы и командиры не только передовых частей, но и спецподразделений, без которых корпус успешно действовать не смог. Из боевого донесения начальника политодела 18 отк полковника Романова: «…Санитар сержант Шепеленко из 170 тбр 12.07. 1943 г. вынес с поля боя 36 бойцов с оружием, работая беспрерывно 12 часов. Тов. Шепеленко представлен к правительственной награде…Военврач 1 тб 181 тбр тов. Кругликов 12.07.43 г. по собственной инициативе выехал на передний край и лично вынес с поля боя 20 раненых с оружием. Оказав им первую помощь, организовал эвакуацию их в госпиталь. Тов. Кругликов представлен к правительственной награде ордену Красной Звезды»[374].

Сколь глубоким чувством ответственности, профессионального долга необходимо было обладать, чтобы без приказа оставить относительно безопасный тыл (где обычно располагались санитарные подразделения) и спасать человеческие жизни на поле боя, под градом пуль и осколков. Вероятно, именно за этот гуманизм и жертвенность так искренне уважали и трепетно относились фронтовики к военным врачам.

Из отчета штаба армии: «К 18.00 бригады корпуса окончательно овладели Васильевка и вышли на Козловка. На рубеже выс. 217.9–3 км юго-зап. Козловка, выс. 214.6 корпус встретил сильное огневое сопротивление противника. Штурмовые орудия, закопанные в землю танки, ожесточенная бомбардировка с воздуха сделали дальнейшее продвижение корпуса невозможным.

Командир корпуса приказал частям закрепиться на достигнутых рубежах. Организовать круговую оборону – 32 мсбр и 170 тбр с остатками 36 гв. ттп в районе: центр Васильевка, Михайловка, Прелестное; 181 тбр – Петровка, 110 тбр – в районе: (иск.) Петровка, Береговое»[375].

К этому времени корпус прошел от исходного рубежа 7 км и вклинился в оборону противника более чем на 5 км. На этом участке 12 июля было достигнуто максимальное продвижение соединений 5 гв. ТА юго-западнее Прохоровки.

Таким образом, с первых минут начала контрудара он стал развиваться не по плану, разработанному в штабе Воронежского фронта. Первый эшелон 5 гв. ТА, нанеся юго-зап. Прохоровки мощный таранный удар в центр боевого построения 2 тк СС, не достиг успеха. Если примерно до 14.30 ее части медленно, но продвигались вперед – овладели совхозами «Октябрьский», «Комсомолец», завязали бои в с. Васильевка, то затем обстановка резко изменилась. Противник разгадал наши планы, сильным огнем артиллерии и танков при поддержке 8-го авиакорпуса практически остановил наступление, выбил части 29 тк из совхоза «Комсомолец», нанеся при этом корпусам армии серьезный урон, после чего перешел к контратакам на флангах основной группировки армии П.А. Ротмистрова.

Для наращивания силы удара и развития пусть небольшого успеха в полосе 18 тк требовалось ввести в сражение второй эшелон армии. Но по ряду причин, рассказ о которых еще впереди, 5 гв. Змк не мог быть использован 12 июля в этом районе.

Войска генерала Б.С. Бахарова окончательно перешли к обороне примерно в 19.00–19.30. Это был один из напряженных моментов боя. На левом фланге, в полосе 2 тк, мд СС «Дас райх» еще три часа назад овладела х. Сторожевой и, тесня наши части, пыталась прорваться к Правороти. Командарм лично выехал на КП 2 тк для организации обороны. Уточнив обстановку на месте, П.А. Ротмистров отдал А.Ф. Попову приказ: в 19.30 атаковать силами двух танковых бригад при поддержке мотопехоты правый фланг эсэсовской дивизии из района Беленихино в направлении Ивановский Выселок, свх. «Комсомолец». Одновременно навстречу должен был ударить 18 отк. Но корпус Бахарова не выполнил приказ командарма. Без преувеличения можно утверждать, что комкор сделал все от него зависящее, чтобы сломить сопротивление врага. Последней попыткой подавить противотанковую оборону в Васильевке стал ввод в бой 18.00 остатков 36 гв. оттп. Но полк не смог кардинально изменить ситуацию. После чего был отдан приказ: прекратить атаку и перейти к закреплению достигнутых рубежей. Однако сделал это командир корпуса самостоятельно, без приказа вышестоящего штаба, хотя и под давлением серьезных обстоятельств. Этот факт вызвал серьезное недовольство командования 5 гв. ТА. Об этом свидетельствует и приказ по армии об итогах боевых действий под Прохоровкой. Военный совет отметил боевые заслуги всех командиров соединений, комбригов 29 тк и даже майора Н.А. Курносова, командир 53 гв. отп, танкисты которого 12 июля, не разобравшись в обстановке, вступили в бой с 96 отбр 69А (об этом разговор впереди). Лишь 18 отк и его командир были несправедливо обойдены. Хотя если оценивать действия соединения лишь в этом бою, то и потерь корпус понес на 21 % меньше, чем его сосед 29 тк, и продвинулся на направлении главного удара дальше.

У Б.С. Бахарова с первых дней включения его соединения в состав 5 гв. ТА не сложились отношения с ее руководством. Военный совет армии уже 10 июля 1943 г. указывал ему на плохую организацию марша к Прохоровке: неудовлетворительная работа передового отряда и инженер частей по проверке и восстановлению мостов на марше движения, значительное число отставших машин в пути. Подобные недоработки можно было найти и у других комкоров (например, в 5 гв. Змк), но при этом не учитывалось, что 18 отк первым вышел в намеченный район и занял оборону.

По свидетельству заместителя начальника оперативного отдела штаба армии И.А. Докукина, П.А. Ротмистров был не вполне удовлетворен действиями комкора-18 и в ходе боя 12 июля, поэтому и направил к нему начальника штаба армии В.Н. Баскакова. Хотя в тех условиях он управлял войсками профессионально, его приказы были вполне взвешены и отвечали требованиям обстановки. Подобный шаг командарма можно расценить не иначе как недоверием к командованию соединения и лично Б.С. Бахарову. В дальнейшем отношения совсем испортились, что сразу же повлияло на карьеру генерала. Из приказа НКО СССР (по личному составу) № 03364 от 25 июля 1943 г.: «1. Командира 18-го танкового корпуса генерал-майора танковых войск Бахарова Бориса Сергеевича как не справившегося со своими обязанностями от занимаемой должности отстранить и назначить с понижением на должность – заместителя командира 9-го танкового корпуса…»[376]

Решение об отстранении командира такого уровня не могло быть принято без согласования с командованием Воронежского фронта и Ставки ВГК. Как отмечалось ранее, Н.Ф. Ватутин еще в конце марта 1943 г. просил лично Сталина отстранить комкора от занимаемой должности, обвинив его в уклонении от участия в бою. Однако истинных причин сегодня установить невозможно: очевидцев и участников событий нет в живых, недоступны и аттестационные документы, хотя в них и не всё писали. Есть также основания полагать, что комкор был снят с должности по итогам работы комиссии Г.М. Маленкова, которую направил И.В. Сталин на Воронежский фронт для расследования обстоятельств неудачного контрудара 12 июля 1943 г. Учитывая изложенное выше, это предположение вполне допустимо, но со стопроцентной уверенностью утверждать пока рано – многие документы еще не рассекречены.

По свидетельству офицеров, которым довелось служить под началом генерала Б.С. Бахарова, как командир корпуса он был на своем месте, поэтому неудивительно, что уже 9 сентября 1943 г. его вновь назначили командиром 9 отк. Соединение под его командованием участвовало в ряде наступательных операций и особенно отличилось в боях на Днепре и при освобождении Бобруйска. В этой должности он оставался до дня своей гибели летом 1944 г.

Но вернемся к событиям 12 июля 1943 г. Краткие результаты боя 18 отк подведены в донесении № 38 от 13 июля 1943 г.:

«1. Противник в течение дня 12.07.43 г. после упорных боев оставил населенные пункты Ямки, совхоз «Октябрьский», совхоз «Комсомолец», роща зап. х. Тетеревино, в дальнейшем предпринял лобовую танковую контратаку и попытку обхода в направлении Козловка, Полежаев, используя свои танки «Тигр» и самоходные орудия.

2. Выполняя поставленную задачу дня – выход на Белгородское шоссе, 18 тк неожиданно наткнулся на хорошо организованное, сильное сопротивление противника, с заранее закопанными танками и штурмовыми орудиями на рубеже высот 217.9, 241.6.

Неся большие потери, корпус с большим трудом продвигался к намеченному рубежу, но выполнить поставленную задачу вследствие указанных выше обстоятельств не мог.

Части корпуса моим приказом № 68 перешли к обороне занятых районов:

32 мсбр со ПО тбр – 36 гв. оттпп – район центр Васильевки, Михайловка, Прелестное.

181 тбр – район Петровка.

110 тбр – район (иск.) Петровка, Береговое.

Артиллерии поставлена задача не допустить продвижения пехоты и танков противника вост. рубежей:

а) Васильевка, совхоз «Комсомолец».

б) р. Псёл (сев. – зап.).

Не допустить движения танков противника по дороге Веселый – Полежаев – совхоз им. Ворошилова.

1694 зап прикрыть район обороны от нападения противника с воздуха, имея основные огневые позиции в районе Береговое.

3. По предварительным данным, корпус понес потери по мотопехоте до 20 %, по танкам до 30 %.

В бою сегодня выбыло из строя 8 человек старшего командного, начальствующего состава:

1. Командир 170 тбр подполковник т. Тарасов – убит.

2. Командир 1-го батальона 170 тбр капитан Исаев – умер от ран[377].

3. Корпусной инженер подполковник т. Белов – убит.

4. Командир 1-го батальона 181 тбр майор Гарибян – ранен.

5. Командир 2-го батальона 181 тбр капитан Скрипкин – ранен.

6. Зам. командира 181 тбр майор Григорьянц – ранен.

7. Начальник оперативного отдела штакора подполковник Мартиросов – ранен.

8. Командир 414-го саперного батальона – ранен.

9. Потери танков: «Т-34» – 25, «Т-70» – 15, «Черчилль» – 15. Потери, нанесенные противнику, уточняются.

4. КП – юж. окраина Береговое»[378].

По уточненным данным, за день боев 18 отк потерял подбитыми и сгоревшими 84 танка из 149 участвовавших в атаке, то есть более половины. Особенно существенный урон в бронетехнике понесли танковые бригады первого эшелона: 170 тбр – 74 % и 181 тбр – 61 % (см. табл. 26).

Таким образом, если не вдаваться в детали, то в районе свх «Октябрьский» – выс. 252.2 – х. Лутово противник вывел из строя в двух корпусах 5 гв. ТА и 33 гв. ск 5 гв. А число бронетехники, которой можно было вооружить полнокровный танковый корпус и половину (около 4500 человек) его личного состава.

Какие же основные причины видело советское командование в том, что два основных танковых соединения гвардейской армии не только не смогли выполнить поставленную задачу, но, продвинувшись лишь на несколько километров, понесли столь высокие потери. Какого-то единого документа, в котором бы подробно анализировались причины столь катасторфических последствий, на сегодня в ЦАМО РФ пока не обнаружено. Тем не менее мне удалось найти ряд отчетов, приказов и докладов, в которых руководство армии ее соединений высказывают свое видение этой проблемы. Итак, командование армии считало, что причиной этого явились:

А. Отсутствие необходимой артиллерийской (в первую очередь гаубиц) и авиационной поддержки (не обеспечил фронт) в начале и в ходе боя, вывод из подчинения армии 10 иптабр и отсутствие 1529 тсап.

Б. Из-за смены рубежа ввода в бой корпусов вся подготовка армейских артиллеристов пошла насмарку.

В. Ввод противником в бой тяжелых танков (типа «Тигр» и тип «Т-4Н»[379]).

Г. Отсутствие слаженности в работе штабом корпусов и неумение комкоров быстро и оперативно подтягивать силы и средств для закрепления территории и развития успеха. В качестве примера приводился бой в район свх. «Комсомолец», который якобы переходил из рук в руки пять раз, но удержать его войска обоих корпусов не смогли.

Д. Слабая подготовка и неумелые действия среднего и старшего командного состава, в том числе командиров бригад. Отмечалось, что командиры не умеют ставить боевые задачи и разъяснять их подчиненным. В результате экипажи лучше знают задачи, стоящие перед армией, чем перед конкретным взводом или ротой. Это особенно негативно влияло на их действия, когда терялась связь с командирами батальонов и бригад. В бою 12 июля под Прохоровкой эта проблема стояла очень остро.

Е. Неспособность командира 18 тк генерала Б.С. Бахарова правильно оценить обстановку и отреагировать на нее.

Ж. Орудие танка «Т-34» не в состоянии уничтожать на дистанции 600 м и более средние и тяжелые танки противника, а орудия вражеских машин поражают наши танки даже с расстояния 1200–1500 м. Из-за этого соединения несут потери еще на этапе сближения.

Командование корпусов:

А. Высокая активность вражеской авиации и отсутствие прикрытия с воздуха (по мнению 18 тк).

Б. Неправильный выбор района исходных позиций и развертывания бригад (18 тк).

В. Огневая система рубежа обороны противника не была подавлена во время утренней артподготовки (29 тк).

Г. Противник смог остановить корпус хорошо организованной и насыщенной средствами ПТО обороной, выбил наши танки, а затем подтянул резервы и перешел к контратакам (29 тк).

Д. Нежелание артиллерийского командования некоторых стрелковых дивизий 5 гв. А помочь огнем танкистам при штурме свх «Октябрьский» (29 тк).

Е. 31 тбр топталась на месте и не развила успех 32 тбр (мнение генерала И.Ф. Кириченко, на мой взгляд, очень спорное. – З. В).

Ж. Корпус вырвался вперед и, будучи не поддержаным соседом (29 тк), попал в полукольцо и не был в состоянии развить успех (командование 18 отк).

К сказанному выше хочу добавить следующее. Утром 12 июля в соединениях Бахарова и Кириченко находилось в строю 191 «Т-34» и 19 «Мк-4», имевших толщину лобовой брони 60 мм и более. За счет условий местности участки корпусов сократились примерно до 5 км, следовательно, плотность танков теоретически достигла до 42 единиц на погонный километр фронта. При этом только плотность вражеских орудий ПТО (50—88-мм) и танков, которые встретили их в полосе дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер», оказалось до 25 единиц на 1 км. А если учесть самоходки «Веспе», «Хуммель» и «Гризли», которые тоже участвовали в локализации прорывов рубежа дивизии Виша, то эта цифра возрастет до 31 ствола на километр. Вместе с тем уже в ходе боя выяснилось, что по частям 18 отк вели огонь танки дивизии «Мертвая голова», а удар 25 тбр 29 тк, нанесенный в стык «Лейбштандарт Адолф Гитлер» и «Дас Райх», был отражен в том числе и силами танкового полка мд СС «Дас Рейх». Учитывая эти обстоятельства, возможно предположить, что там, где советские танковые соединения имели определенный успех эсэсовцы оперативно создавали плотность средств ПТО и танков (во время контратак) выше, чем 31 единица на погонный километр фронта.

Считаю, что при таком соотношении вряд ли было возможно рассчитывать на успех. Советское командование о столь неблагоприятных условиях на участке ввода ударного клина 5-й гв. ТА, вероятно, не знало. Или подозревало, но не хотело верить. Высокая насыщенность огневыми средствами обороны дивизий Виша и Крюгера, которые ее личный состав умело сложил в единую огневую систему, и явилось одной из главных причин трагедии, которая произошла с двумя корпусами П.А. Ротмистрова.

Но 18 и 29 тк – это лишь часть армии. Рассмотрим, как развивались события в полосах наступления других соединений, участвовавших в контрударе. По замыслу командующего 5 гв. ТА атака этих соединений была жестко увязана, в том числе и по времени, с результатами боевых действий главной ударной группировки армии – в составе 18 и 29 тк.

2 гв. Тацинский танковый корпус наступал на вспомогательном направлении, он выполнял во взаимодействии с 29 тк очень важную задачу. Последний должен был к 10.00 смять передний край обороны немцев на рубеже совхоз «Октябрьский», х. Ямки, рассечь мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и, выйдя к совхозу «Комсомолец», повернуть на юг. В это время, примерно между 10.00 и 11.00, 2 гв. Ттк должен был перейти в наступление в направлении с. Ясная Поляна, хуторов Калинин, Озеровский и Собачевский, частью сил во взаимодействии с бригадами 29 тк окружить противника в районе хуторов Сторожевое, Ямки, а левым флангом к 17.00 пробиться в район с. Яковлево.

Уничтожить окруженную группировку в районе х. Сторожевое должны были 2 тк и части 183 сд. Именно это имел в виду Ротмистров, направляя распоряжение А.Ф. Попову о сосредоточении корпуса в районе х. Сторожевое, после того как было получено сообщение о выходе частей генерала И.Ф. Кириченко к совхозу «Комсомолец».

К моменту окружения наступавший на правом фланге армии 18 отк прорывается к Грезное и, повернув на север, отсекает мд СС «Мертвая голова» в излучине р. Псёл от основных сил 2 тк СС. Затем ее должны были уничтожить дивизии 5 гв. А при поддержке 18 тк, а 29 и 2 гв. тк должны были продолжить наступление на Яковлево. Таким образом, Тацинскому корпусу отводилась важная роль: сбить с боевых позиций мд СС «Дас райх» и не дать вырваться немцам из «коридора» между р. Псёл и х. Сторожевое. Хотя, как представляется, руководство фронта не могло не понимать, что столь масштабные задачи корпусу не по плечу.

25 гв. тбр подполковника С.М. Булыгина сосредоточилась в с. Виноградовка. Ей предстояло при поддержке 1500 иптап майора Зотова атаковать в направлении с. Ясная Поляна, х. Озеровский. Левее, в направлении х. Калинин, наступала 4 гв. тбр полковника А.К. Бражникова. За ней, уступом слева, в направлении х. Собачевский, сев. – зап. окраины с. Лучки предстояло действовать 4 гв. мсбр полковника В.Л. Савченко. Правый фланг корпуса усиливался 26 гв. тбр полковника С.К. Нестерова. Она должна была наступать из леса вост. с. Виноградовка – за 25 гв. тбр.

В начале контрудара 4 гв. тбр и 4 гв. мсбр, действовавшие в направлении хуторов Калинин и Собачевский, должны были поддерживать своим огнем 273 мп, в полночь занявший боевые позиции вост. с. Ивановка. После начала танковой атаки полк переходил в подчинение полковника В.Л. Савченко. В с. Ивановка был сосредоточен 755 оиптад. После выхода корпуса к с. Ясная Поляна он переходил на зап. окраину станции Беленихино и в случае необходимости должен был оказать помощь частям корпуса своими противотанковыми средствами. Войска корпуса от атак с воздуха прикрывал 1695-й зенитно-артиллерийский полк майора Середы, расположенный в селах Ивановка и Виноградовка. На усиление 2 гв. Ттк был передан 16 гв. мп PC.

В первые минуты боя нашим частям предстояло преодолеть заминированное ж.-д. полотно. В ночь на 12 июля бойцы 51-го мотосаперного батальона совместно с инженерными подразделениями бригад сделали проходы через ж.-д. насыпь и разминировали минные поля в направлении наступления корпуса.

Утром штабом 5 гв. ТА было получено сообщение о прорыве крупных сил 3 тк АГ «Кемпф» в полосе 69А. В 6.00 полковник А.С. Бурдейный направляет следующее донесение:

«Ватутину, Штевневу, Ротмистрову.

Противник танками овладел Ржавец, Рындинка, двигается к Авдеевка, Плота. Я решил: 26 гв. тбр выставить вост. и юго-вост. Плота»[380].

Через час сорок из штаба корпуса приходит еще одно сообщение:

«Ватутину, Штевневу, Ротмистрову.

6 танков противника переправились через Сев. Донец в районе Рындинка. После переправы мост поврежден нашими саперами. Противник в этом районе наводит переправу. 26 гв. тбр поставил задачу уничтожить переправившиеся танки и не дать противнику навести переправу в районе Рындинка»[381].

Уход 26 гв. тбр заметно ослабил удар корпуса, из 141 исправного танка корпуса 44 боевые машины выводились из полосы наступления. Это ограничило возможности командира корпуса в маневре силами и резервами, их у него практически не было.

После короткого артиллерийского налета по переднему краю противника, в 11.15 в эфире прозвучали три цифры «555» – сигнал к общему наступлению. Первыми к переднему краю немцев вышли танкисты 25 гв. тбр и сразу же подверглись обстрелу батарей шестиствольных минометов из района совхоза «Комсомолец» и с. Ивановский Выселок. В это же время 20 бомбардировщиков нанесли массированный удар по боевым порядкам бригад. 25 гв. тбр напрямую к с. Ясная Поляна прорваться не удалось, тогда подполковник Булыгин направил 1 тб в лес южнее села с задачей уничтожить расположенные на его окраинах артиллерийские батареи врага. В 12 часов танки батальона стремительно ворвались в лес и через полчаса овладели им, но дальше продвинуться не удалось. Эсэсовцами на этом направлении была создана сильная противотанковая оборона.

Взвод «тридцатьчетверок» 1 тб под командованием мл. лейтенанта Гражданкина был направлен в разведку. На большой скорости, ведя артиллерийский огонь, наши танкисты ворвались на х. Озеровский. Несмотря на численное превосходство врага, командир взвода провел разведку и отправил донесение комбату, а сам продолжал вести бой на хуторе. В результате неравного поединка отважный экипаж погиб, уничтожив до 10 автомашин и до взвода пехоты, а главное – обеспечил важными сведениями командование бригады.

В 14.00 мотострелки полковника В.Л. Савченко вышли на рубеж хуторов Озеровский, Собачевский, но были остановлены сильным минометным огнем. К 15.00 направляющий взвод «тридцатьчетверок» (три машины) 4 гв. тбр ворвался на юго-вост. окраину х. Калинин, но путь ему преградили 12 танков противника. Взвод погиб, а начавшаяся бомбежка и ожесточенное сопротивление с юж. окраин хутора вынудили командира 4 гв. тбр прекратить атаку. Подразделения бригады отошли на 600 м юго-восточнее х. Калинин и заняли оборону – правый фланг 4 гв. мсбр оказался открытым. Из боевого донесения мд СС «Дас райх»:

«12.00. Вражеская атака силами примерно 70 танков на 1-й батальон полка «Фюрер» в районе Ясной Поляны.

13.50. Атака отбита.

12.05. Враг атакует силами 40 танков от Беленихино левый фланг 2-й батальон полка «Фюрер» непосредственно севернее Калинина и 10 танками правый фланг. Противнику удается прорыв, ликвидированный в контратаке.

15.40. Танковый полк сообщает: две танковые атаки неприятеля по обеим сторонам Калинина отбиты, подбиты 21 вражеский танк и 1 Martinbomber (?)».[382]

Отразив атаку Тацинского корпуса, противник перешел в наступление. Около 15.00 2-й батальон полка СС «Германия» атаковал х. Сторожевое и вытеснил наши войска из юж. части хутора и участка леса южнее, а частью сил овладел северной окраиной с. Виноградовка. Возникла реальная угроза позициям корпусной артиллерии в с. Ивановка и штабу 2 гв. Ттк в Плоте. Создалось очень опасное положение, командир корпуса понимал это.

В 14.50 А.С.Бурдейный направляет Ротмистрову следующее донесение: «…По данным командира 25 гв. тбр, противник силою до 15 танков и до батальона пехоты овладел х. Сторожевое. 15 танков с пехотой из направления Тетеревино в движении на с. Виноградовка»[383].

Через 10 минут в новом донесении он уточняет: «…По данным командира 25 гв. тбр, противник силою до 6 танков с мотопехотой овладел х. Сторожевое. До 15 танков противника и до батальона мотопехоты в движении из с. Ивановский Выселок на с. Виноградовка. До батальона пехоты с танками в движении из с. Тетеревино на с. Виноградовка. Сосед справа 2 тк активности не проявляет, несет большие потери. Мой правый фланг открыт»[384].

В это время разведгруппа в районе х. Калинин захватила унтер-офицера из 339 пп 167 пд. Было решено, что противник стягивает сюда войска с других участков фронта. Это был неверный вывод, так как этот полк хотя и входил в состав дивизии, но до 10 июля вел боевые действия в отрыве от ее основных частей.

Под давлением угрозы на правом фланге корпуса и, вероятно, с учетом данных, полученных при допросе пленного, А.С. Бурдейный решает сгруппировать силы корпуса. По радио он отдал приказ комбригу-25 приостановить наступление бригады и вывести ее в район рощи юго-вост. с. Виноградовка, поставив ей задачу прикрыть правый фланг корпуса и блокировать дальнейшее распространение противника. В 17.00 подполковник С.М. Булыгин отдает приказ подразделениям о выходе из боя, однако выполнить это оказалось непросто. Отход напрямую не удался: артиллерия противника у с. Виноградовка простреливала всю открытую местность. Танки двинулись по маршруту: северная окраина х. Калинин, южная окраина с. Ивановка, лес восточнее с. Ивановка, лес восточнее с. Виноградовка.

В окопе подразделений 167-й пехотной дивизии 4ТА во время атаки бригад 2 гв. Ттк. Вдали видна группа тридцатьчетверок». Июль 1943 г. (РГАКФД)

Из дневного доклада мд СС «Дас райх» на 18.00: «На участке дивизии в течение всего дня ожесточенные атаки танков и пехоты, которые отражаются огнем всех видов оружия. Местные прорывы на левом фланге 167 пд отражены контратаками и продолжают отражаться.

15.05. Второй полк атакует сев. часть х. Сторожевое в направлении на восток. Сбили два «ила». Во время доклада бои еще частично продолжаются. Дивизия рассчитывает на дальнейшие атаки танков противника на участке Сторожевое – Калинин. От штурмовых частей и зенитных батарей донесения еще нет. Дополнение: в 16.0 °Cторожевое занято. Соприкосновение с дивизией «Адольф Гитлер» сохраняется.

Враг атакует усиленными частями пехоты фронт 167 пд, с которой давно установлена связь. Действия вражеской авиации очень незначительны…»[385]

Из приказа командира 167 пд от 12 июля: «Противник с 12.30 перешел в наступление при поддержке многочисленных танков юго-вост. х. Калинин. Наступление было отбито во взаимодействии с дивизионом самоходной артиллерии дивизии «Дас Райх». Всего подбито 8 танков. Наступление противника силами одного полка сев. – вост. Лучки, в ходе которого ему удалось сделать небольшой прорыв, было отбито контратакой наших частей и сосредоточенным огнем артиллерии. Такая же участь постигла противника юго-вост. Лучки»[386].

Однако удар на х. Сторожевое и выход на окраины с. Виноградовка был лишь началом наступления дивизии Крюгера. Проводилось оно при хорошо организованной поддержке бомбардировочной авиации. Одновременно с выходом противника к с. Виноградовка до 40 самолетов нанесли бомбовые удары по расположению 4 гв. тбр и 4 гв. мсбр у х. Калинин.

Совместная атака полка «Германия» и танкового полка мд СС «Дас райх» на Сторожевое продолжалась. Эсэсовцы явно стремились выйти к с. Правороть. В то же время командир полка СС «Фюрер» оберштурмбаннфюрер С. Штадлер[387], воспользовавшись отходом от х. Калинин 4 гв. тбр, во взаимодействии с 339 пп 167 пд и при поддержке танков нанес по открытому флангу 4 гв. мсбр удар и, как следует из «Отчета о боевых действиях 2 гв. Ттк», захватил станцию Беленихино и с. Ивановка[388]. Однако эта информация неверна: вероятно, в суматохе боя в документы штаба попала предварительная информация. Танкисты 4 гв. тбр и мотострелки 4 гв. мсбр выдержали удар и до 18.00 стойко держались на занятых рубежах, в нескольких сотнях метров от х. Калинин. Когда же поступило сообщение, что эсэсовцы ведут бои уже в х. Сторожевом, а 25 гв. тбр еще не вышла к с. Виноградовка, комкор отдал приказ полковнику А.К. Бражникову, командиру 4 гв. тбр, отойти на прежний рубеж – станция Беленихино, с. Ивановка.

4 гв. мсбр полковника В.Л. Савченко была отведена лишь через два часа, ее батальоны прикрывали отход 4 гв. тбр. Это соединение 12 июля попало в очень тяжелое положение. После отхода от х. Калинин танковых батальонов 4 гв. тбр она отбила танковую атаку противника, после чего подверглась налету самолетов: 28 – «Ю-87», 12 – «Макки-200» и 12 истребителей танков «Ю-87» «G-1». И вдобавок с 17.00 до 18.00 свои штурмовики и бомбардировщики бомбили боевые порядки соседней 4 гв. тбр и боевое охранение бригады. В результате она потеряла 272 человека. Особенно досталось 1-му стрелковому батальону – его потери составили 141 человек убитыми и ранеными[389].

Если до трех часов дня 2 гв. тк еще наступал, продвигаясь метр за метром, то в дальнейшем ситуация изменилась. Соединение группенфюрера Крюгера не только остановило продвижение гвардейского корпуса, но и настойчиво пыталось прорваться в его тыл. А.С. Бурдейный правильно оценивал складывавшуюся ситуацию, он понимал – дальнейшие атаки бесполезны. Противник, выставив мощный заслон на пути наступления корпуса, пытался атаковать его правый фланг и зайти в тыл. Ослабленный в предыдущих боях, лишенный одной танковой бригады, не получив поддержки от соседей, 2 гв. Ттк все же держался, однако инициатива перешла к противнику. В 20.00 комкор отдал приказ о прекращении активных действий соединений.

Судя по документам, приведенным ранее, в полосе Тацинского корпуса в течение всего дня 12 июля не было ни встречного танкового боя, ни сквозной атаки противника. Командование 2 тк СС, получив данные разведки о сосредоточении перед фронтом корпуса крупных бронетанковых соединений, отдало приказ всем командирам дивизий перейти к обороне. Как показали боевые действия 12 июля, это решение П. Хауссера, к сожалению, оказалось дальновидным и обернулось для советских войск существенными потерями.

Итоги наступления Тацинского корпуса были далеки от ожидаемых. Его войска были вынуждены оставить захваченный рубеж (отступив примерно на 3–4 км), потеряв при этом 54 танка из 94, участвовавших в контрударке, и 533 человека личного состава, в том числе убитыми и пропавшими без вести 162 человека[390] (см. табл. 27).

Одной из важных причин неудачи наших войск в районе Сторожевое, Беленихино, Калинин, Тетеревино явилось то, что советское командование не сумело создать единую ударную группировку из бригад гвардейского корпуса и стрелковых соединений 48 ск, занимавших оборону в этом районе. Взаимодействие между штабом 2 гв. Ттк и 183 сд, а также оставшейся здесь еще с 9 июля 6 гв. мсбр 5 гв. Стк отсутствовало. Как свидетельствуют многочисленные документы, командование дивизии и бригады выполняло лишь ту задачу, которая была поставлена вышестоящим штабом, не взаимодействуя с соседями. Танковый корпус, в свою очередь, слабо увязывал свои действия с оборонявшимися в полосе его наступления частями.

Из журнала боевых действий 6 гв. мсбр за 12 июля: «2 гв. Ттк перешел в наступление в общем направлении на Лучки. Танки ворвались на окраину х. Калинин и, не имея хорошей поддержки пехоты и артиллерии, отошли обратно. Для развития успеха был брошен в наступление 456-й гв. мотострелковый батальон. Ворвавшись на окраину х. Калинин, батальон был встречен сильным артиллерийско-минометным и ружейно-пулеметным огнем. Танки и пехота 2 гв. Ттк отошли обратно, а поэтому и 456 гв. мсб отошел на исходные позиции. В этом бою батальон потерял 49 человек убитыми и ранеными. Ружейно-пулеметным огнем сбито 2 самолета противника»[391].

Согласованность отсутствовала не только по целям, но и по времени начала наступления. Это позволяло эсэсовцам по очереди отбивать атаки. Так, 183 сд генерал-майора А.С. Костицина, получив задачу уничтожить противника в районе х. Калинин, Озеровский, высота 232.0, перешла в атаку в 13.10, то есть уже после того, как действовавшие на этом направлении танковые бригады Тацинского корпуса более трех часов вели бой, понесли основные потери в технике, а их мотострелковые подразделения эсэсовцы положили на землю огнем из шестиствольных минометов. Атака 183 сд на тот момент была уже бессмысленной, ее полки, перейдя в наступление, не смогли овладеть, как и пехота других частей, х. Калинин и залегли на тех же рубежах. Но из-за отсутствия взаимодействия и согласованности между штабами 2 гв. Ттк и 48 ск остановить атаку никто не смог. Только два полка дивизии – 158 гв. и 227 сп – потеряли в этом бою 28 человек убитыми и 150 ранеными, не добившись практически никакого результата.

В тяжелых условиях оказалась и 93 гв. сд генерал-майора В.В. Тихомирова. Дивизия атаковала части 167 пд на фронте: (иск.) Тетеревино, (иск.) Сошенков, почти не имея боеприпасов. Вечером 11 июля она располагала всего 0,2 боекомплекта, пополнить боезапас в течение ночи не удалось. Благодаря героическим действиям ее бойцов и командиров противник был выбит из х. Петровский. Но силы явно были неравные. «Прорыв противника сев. – вост. Смородино был ликвидирован контратакой наших частей с большими потерями для него, – отмечается в приказе 167 пд от 12 июля. – У Сошенков удалось создать плацдарм на восточном берегу р. Донец. 627-й саперный батальон РГК препятствует продвижению на запад и юг просочившегося к х. Петровский противника».

2-й танковый корпус был наиболее слабым соединением в 5 гв. ТА. Уже к 10 июля он лишился половины от штатной численности бронетехники, в некоторых бригадах оставалась лишь пятая часть боевых машин. Поэтому генерал-майору А.Ф. Попову была поставлена задача: оставаться на прежних рубежах и обеспечить стык 29 тк с левофланговым 2 гв. Ттк. Соединение планировалось использовать для наступления лишь в том случае, если контрудар будет развиваться успешно. Если же этого не произойдет, комкору было приказано оборонять прежний рубеж.

Боевой и численный состав 2 тк на 10 июля 1943 г. показан в таблице 29.

12 июля в 3.00, в связи с переносом времени начала наступления, Ротмистров направляет с офицером связи боевое распоряжение:

«Командиру 2 тк.

1. Задача остается прежней, то есть пропустить через себя боевые порядки 18 и 29 тк, быть готовым развивать их успех или атаковать, обеспечивая правый фланг армии на Сух. Солотино. Всеми огневыми средствами поддерживать атаку 18 и 29 тк.

2. Начало атаки – в 8.30 12.07.43 г.

Начало артподготовки – в 8.00. Радио пользоваться с 7.00 12.07.43 г.»[392].

В ночь на 12 июля соединение Попова, используя военный жаргон тех лет, было «раздергано», то есть его бригады вели бой в разных районах, имея самостоятельные участки, подобно стрелковым частям. 169 тбр совместно с частью сил 285 сп 183 сд обороняла х. Сторожевое, зарыв танки в землю. Еще утром 11 июля комбригу И.Я. Степанову комкор Попов передал для усиления обороны 2 мсб капитана Быкова из 58 мсбр. Два других батальона 58 мсбр подполковника Е.И. Болдырева заняли позиции у х. Ямки и на юж. окраинах Прохоровки. 99 тбр подполковника Л.И. Малова, имея всего 19 машин, в том числе 9 легких, дралась в полуокружении в районе Васильевка, Андреевка. Штаб корпуса приказал к рассвету вывести ее в район с. Правороть. Оставшаяся 26 тбр полковника П.В. Пискарева находилась у х. Грушки, где после четырех суток боев приводила себя в порядок. Ремонтники всю ночь восстанавливали поврежденные машины, однако смогли ввести в строй лишь 52 танка. О тяжелом состоянии войск корпуса свидетельствует оперативная сводка 138 штаба 2 тк на 7.00 12 июля:

«…3. 99 тбр имеет: 80 активных штыков, танков на ходу «Т-34» – 10, технически неисправных – 4, «Т-70» – на ходу 10. Потери на 11.07.43 г.: подбито и сожжено «Т-34» – 4, «Т-70» – 8.

Штабриг – Красное.

4.26 тбр имеет: 40 активных штыков, танков на ходу «Т-34» – 6, «Т-70» – 8. Потери: ранено и убито до 80 человек… Штабриг – юго-зап. окраина х. Грушки.

5. 169 тбр имеет: активных штыков – 85, танков на ходу «Т-34» – 14, «Т-70» – 4.

Потери 11.07.43: убито и ранено 40 человек, сгорел один танк «Т-34».

Штабриг – овраг, что вост. 0, 7 км х. Сторожевое.

6. 58 мсбр. Потери уточняются (несколько позднее штаб бригады доложил, что потери составили 570 чел. – З. В.).

Штабриг – овраг, в 0,5 км сев. – зап. Грушки».[393]

15-й гв. отдельный танковый полк прорыва подполковника А.С. Туренкова после тяжелых потерь 8–11 июля был выведен в д. Мочаки (2 км южнее с. Холодное) для восстановления материальной части. 12 июля в строю находилось 3 танка «Черчилль» и 7 – в ремонте (см. табл. 29).

Использовать корпус 12 июля в таком состоянии было просто невозможно. Разве что в крайнем случае – как подвижной резерв для усиления какого-то участка. И только при условии, если оставшиеся машины будут собраны в одном месте. Именно этим и занимался всю ночь на 12 июля его штаб, стягивая остатки бригад в район х. Грушки, с. Правороть, х. Сторожевое (южн. Прохоровки).

В 9.00 комкор Попов направляет в штаб 5 гв. ТА донесение № 104:

«1. Ваш боевой приказ – задача корпусу на 12.07.43 г. – получен в 4.30 12.07.43 г. Приступил к его выполнению.

2. Частям корпуса дан приказ после боя 11.07.43 г. привести себя в полный порядок и быть в готовности с занимаемых рубежей всеми огневыми средствами поддержать наступление 5 гв. ТА. В дальнейшем развивать успех в направлении: Сторожевое, Грезное, Сух. Солотино.

3. Части корпуса занимают:

58 мсбр – на юж. окраине Прохоровки,

26 тбр – Грушки,

169 тбр – Сторожевое,

99 тбр – Правороть,

Штакор – зап. окраина Правороть»[394].

В 12.45 от командарма вновь прибыл офицер связи с приказом собрать корпус у х. Сторожевое и быть готовым развивать успех вышедших к совхозу «Комсомолец» войск 29 тк и предусмотреть возможность удара по противнику, продвигавшемуся из района Ржавец, Шахово. К этому времени 169 тбр уже более двух часов вела тяжелый оборонительный бой у х. Сторожевое. На документе есть резолюция А.Ф. Попова: «Н/Ш. Для исполнения. 12.07.43 г. 12.43». Начальник штаба полковник В.В. Кошелев получил ее в 13.45, но дальнейших распоряжений не поступило. Приказ явно запоздал, между 13.30–14.30 продвижение соединений армии вперед на главном направлении было окончательно остановлено противником.

В течение 12 июля корпусу предстояло участвовать в двух тяжелых боях: у х. Сторожевое и в районе с. Ивановка, станция Беленихино, х. Тетеревино. К сожалению, в обоих боестолкновениях корпус потерпел неудачу и был вынужден отступить, однако отход войск проходил организованно, с боем, и враг не смог развить успех.

Наиболее сложной была обстановка у х. Сторожевое. Этим населенным пунктом немцы пытались овладеть несколько раз еще 11 июля. После неудачных попыток взять его в лоб с середины дня часть сил ударной группы дивизии Виша просочились в лес севернее хутора и захватили свх. «Сталинское отделение», а части мд СС «Дас райх» атаковали из с. Ивановский Выселок, чтобы взять х. Сторожевое в кольцо, но и эта попытка не удалась. После того как 12 июля мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» сумела отбить первую, наиболее сильную атаку у свх. «Октябрьский», а части дивизии «Мертвая голова» успешно начали теснить гвардейские дивизии в излучине р. Псёл, Хауссер, стремясь перехватить инициативу, нанес удары по флангам 18 отк. Одновременно была предпринята атака на х. Сторожевое с целью фланговыми частями мд СС «Дас Райх» выйти к с. Правороть. Из оперативной сводки № 5 169 тбр 12 июля на 18.00:

«1. Противник с утра 12.07.43 г. активных действий не вел, ограничиваясь ведением редкого минометного огня по боевым порядкам частей бригады, одновременно сосредоточивал автоматчиков в лесу, что сев. – зап. х. Сторожевое, и в лесу вост. с. Ивановский Выселок. К 7.30 12.07.43 г. перед фронтом бригады было сосредоточено до полка пехоты и до трех рот танков, в том числе 10 «тигров».

В 10.30 12.07.43 г. противник атаковал мотострелковый пехотный батальон 169 тбр из направления ж.-д. разъезд зап. х. Сторожевое и овладел юго-зап. опушкой леса зап. х. Сторожевое.

Части бригады, ведя тяжелые оборонительные бои, к 11.30 12.07.43 г., отбив две атаки, прочно удерживали х. Сторожевое.

В 12.00… через боевые порядки частей бригады перешла в атаку 25 тбр 29 тк, части своим огнем поддерживали атаку 25 тбр, но, выйдя на рубеж 1 км зап. х. Сторожевое, она встретила сильное сопротивление противника, выдвинувшего танки «Тигр», и в 13.00 начала отходить в вост. направлении на х. Сторожевое. Противник, отразив атаку 25 тбр, вышел на рубеж зап. окраина Сторожевое»[395].

Мотопехота и танки мд СС «Дас Райх», преследуя сводный батальон 25 тбр, атаковали х. Сторожевое и в 13.40 ворвались в хутор. Восточнее х. Сторожевое оборонялся 285 сп 183 сд. 11 июля командир полка майор А.К. Карпов доложил, что из бойцов 1-го и 2-го стрелковых батальонов он вынужден сформировать один батальон. На 13 часов 13 июля полк насчитывал 898 человек[396]. Планировалось, что ослабленный в предыдущих боях полк сдаст свой участок 9 гв. вдд, но этого не произошло. Таким образом, перед эсэсовцами держали оборону существенно поредевшая танковая бригада, разбитый стрелковый полк и понесший потери один батальон 58 мсбр.

В 15.05 до двух батальонов полка СС «Германия» при поддержке 12 танков перешли в атаку с направления Ивановский Выселок и из леса на северную окраину хутора. В течение часа шел кровопролитный бой. Эсэсовцы стремились окружить бригаду И.Я. Степанова с приданными частями. Успеху наступления противника во многом способствовал и рельеф местности. Населенный пункт почти целиком был окружен лесом, и враг овладел его юж. частью.

Командующий 5 гв. ТА генерал П.А. Ротмистров диктует распоряжение офицеру связи. Слева – член Военного совета Воронежского фронта генерал Н.С.Хрущев. Июль 1943 г Район Прохоровки (Архив автора)

Одновременно с мд СС «Дас Райх» атаковала позиции 285 сп и мд «Лейбштандарт Адольф Гитлер»: 14 танков и две роты мотопехоты обошли с флангов его 3 сб, под напором превосходящего противника бойцы были вынуждены отойти к с. Правороть. Таким образом, эсэсовцы, полностью овладев сев. частью леса, осуществили свой замысел – хутор был взят в кольцо. 169 тбр оставался единственный путь отхода – через сев. вост. окраину, но и он простреливался танками из леса. Согласно документам мд СС «Дас райх», опубликованным С. Штадлером, в 16.00 наши части начали отходить, но бой на окраинах продолжался до 17.00.

В «Отчете о боевых действиях 169 тбр за период с 8.07.43 г. по 15.09.43 г.» сообщалось: противник занял х. Сторожевое к 20.00. Наши части оборонялись упорно, каждый метр противнику приходилось брать с большим трудом, а о прорыве на несколько километров и захвате с. Правороть речь уже не шла. Вероятно, к 20.00 последний очаг сопротивления на хуторе был сломлен, а основные наши части к 18.00 отошли. 169 тбр вместе со 2 мсб 58 мсбр закрепились в километре сев. – вост. х. Сторожевое.

На этом бои не прекратились. В донесении И.В. Сталину 12 июля в 24.00 Н.Ф. Ватутин писал: «Особенно ожесточенные бои вели части 2 тк с противником, контратаковавшим силами до 130 танков из района х. Тетеревино в направлении Сторожевое. Бой за Сторожевое к исходу дня продолжается»[397].

Командующий 5 гв. ТА понимал, что захват х. Сторожевое и с. Виноградовка четко обозначил стремление командира противника прорваться на юж. окраины станции. Как доносила разведка, резервы эсэсовских дивизий, рвавшихся к станции Прохоровка, находились в районе свх. «Комсомолец», Грязное, Тетеревино, Калинин. В случае удачного для противника развития событий в излучине р. Псёл могла возникнуть реальная угроза окружения наших войск юго-зап. Прохоровки и – как вариант развития событий – удара в тыл частям 48 ск 69А, навстречу упорно прорывавшемуся из района Ржавец, Рындинка 3 тк АГ «Кемпф». Стремясь приостановить продвижение войск корпуса СС на левом фланге армии, Ротмистров принимает решение нанести удар по правому флангу мд СС «Дас райх». Из отчета о боевых действиях 2 тк:

«…17.00 в штакор прибыл командарм 5 гв. ТА и поставил задачу корпусу: в 20.00 12.07.43 г., прикрывшись одной бригадой, двигаться в направлении Сторожевое, главными силами сосредоточиться в с. Ивановка и перейти в наступление в направлении Тетеревино, этим самым облегчив наступательные действия 29 и 18 тк в юго-зап. направлении.

Командир корпуса решил:

169 тбр прикрыться в направлении Сторожевое. Главными силами в составе 26 тбр, 99 тбр и 58 мсбр с их приданными средствами, сосредоточившись в районе Ивановка, нанести удар противнику в направлении Тетеревино.

В 18.30 части корпуса выступили из района с. Правороть в составе 26 тбр, 99 тбр и 58 мсбр с их приданными средствами и совершили марш по маршруту: Правороть, выс. 234.9, Ивановка, а к 20.00 12.07.43 г. части и соединения корпуса сосредоточились в Ивановке и заняли исходное положение для наступления.

Левый сосед 2 гв. Ттк в течение дня успехов на своем направлении не имел и удерживался на рубеже Ивановка и далее на юг, вдоль железной дороги»[398].

Информация об этом контрударе имеется не только в отчете корпуса, но и в документах танковых бригад. Однако данные эти противоречивы. Так, офицеры штаба 2 тк сообщают: «…части корпуса сосредоточились с наступлением темноты, не имея достаточно светлого времени для наступления. Корпус оставался в Ивановке и до утра боевых действий не вел»[399].

«В 18.30 12.07.43 г. штабриг получил боевой приказ штакор-2, – отмечается в отчете 99 тбр, – из которого следовало, что 99 тбр из района Правороть по маршруту Правороть, высота 234.9, Ивановка к 19.00 12.07.43 г. сосредоточивается на зап. окраине сев. части Ивановка и во взаимодействии с 26 тбр атакует противника в районе Тетеревино, овладевает ее вост. окраинами. Направление атаки – Ивановка, Беленихино, вост. окраина Тетеревино.

Действия 2 тк в этом направлении были связаны с наступлением 18 и 29 тк в юго-зап. направлении. Левее 2 тк наступала 25 гв. тбр 2 гв. Ттк.

Наступление началось в 19.20 12.07.43 г. и закончилось в 21.30 12.07.43 г. Дальнейшее продвижение было невозможно из-за отсутствия пехоты и сильного артминогня. Части бригады достигли лощины 1 км вост. отметки 243.1, где и заняли оборону. В этом бою погиб командир 290 тб дважды орденоносец майор Дьяченко.

За время боя противнику было нанесены следующие потери: уничтожено танков «Т-3» – 9 шт., танков «Т-4» – 3 шт., пушек – 4 шт., автомашин с пехотой – 8 шт.

Наши потери: подбито танков «Т-34» – 7 шт., «Т-70» – 1»[400].

О том, что атаки действительно были, свидетельствует и донесение начальника политотдела 26 тбр подполковника Геллера, в котором он отмечает мастерство командира танка «Т-70» из 282 тб лейтенанта Иларионова: «В боях 12.07.43 г. тов. Иларионов подбил танк «Тигр», а потом тремя снарядами по борту поджег»[401].

Бригады наступали с ходу, без достаточной подготовки, без поддержки пехоты и небольшими силами, поэтому успеха не имели. Вероятно, этим и было вызвано нежелание офицеров штаба корпуса упоминать в отчете о неудавшейся атаке. На этом участие 2 тк в контрударе 12 июля завершилось.

Неудача войск 5-й гв. армии в излучине р. Псёл

Не менее сложно развивался контрудар и в полосе 5 гв. А генерал-лейтенанта А.С. Жадова. Особенно тяжелые и кровопролитные бои вели ее стрелковые дивизии в излучине Псёла. Здесь действовали два соединения 33 гв. ск – 52 гв. и 95 гв. сд, а в районе выс. 226.6 оборонялись еще и два батальона при поддержке артдивизиона 11 мсбр 10 тк. Армия получила задачу: ликвидировать плацдарм, созданный мд СС «Мертвая голова» на северном берегу реки, и, форсировав ее, выйти в район Грезное, Мал. Маячки, Тетеревино, свх. «Комсомолец», в последующем продвигаться к селам Погореловка, Яковлево.

К утру 12 июля под Прохоровкой сосредоточились все семь стрелковых и одна зенитная дивизия 5 гв. А, имевшие в своем составе 62 800 человек, 708 орудия всех калибров (в том числе и зенитных) и 1100 минометов. Во второй половине дня из 6-й гв. А армии передали в оперативное управление, оборонявшуюся в излучине Псёла, 52-ю гв. сд.

При выходе на марш к Прохоровке командующий получил приказ: занять прочную оборону, и лишь во второй половине дня 11 июля, во время боя, поступило распоряжение из штаба фронта об участии ее войск в контрударе. Как свидетельствуют документы, до дивизий задачи были доведены только к вечеру. «На организацию контрудара оставалось несколько часов светлого времени и короткая летняя ночь… – вспоминал А.С. Жадов. – Вечером на усиление армии прибыли минометная и гаубичная артиллерийские бригады, имея крайне ограниченное количество боеприпасов… Танков мы не имели вообще»[402].

На то, что 5 гв. А не получила на усиление танки, были веские причины – их попросту не хватало. Все танковые полки и бригады непосредственной поддержки пехоты командование Воронежского фронта уже использовало в боях на других участках. 10 тк, ранее входивший в ее состав, еще 9 июля был направлен в оперативное подчинение 1ТА. Единственное, что армия получила из бронетехники, если не считать несколько танков 4-й роты 245 отп в составе 52 гв. сд, был 1440-й самоходно-артиллерийский полк РГК под командованием подполковника Шапшинского, который вошел в ее состав вечером 11 июля. На период контрудара А.С. Жадов передал его в подчинение командиру 32 гв. ск генерал-майору А.И. Родимцеву[403]. На 10 июля полк имел 13 76-мм и 122-мм САУ, но из-за отсутствия боеприпасов он в боевых действиях 12 июля участия не принял.

Таким образом, стрелковым частям предстояло наступать без танков и при недостаточной поддержке огнем артиллерии против дивизии СС, имевшей в строю 101 боевую машину, полный комплект артиллерии и усиленной подразделениями шестиствольных минометов.

В предстоящем контрударе командарм решил основные усилия сосредоточить на левом фланге. 33 гв. ск дивизиями левого фланга (9 гв. вдд и 42 гв. сд) вслед за танками армии П.А. Ротмистрова наносил удар между рекой и х. Сторожевое, а дивизиями правого фланга (52 гв., 95 гв. и 97 гв. сд) по частям мд СС «Мертвая голова» в излучине реки и 11 тд 48 тк – в районе Кочетовки. Ликвидация плацдарма в районе селения Ключи и разгром боевой группы Присса был основной задачей для армии. Непосредственно для ее выполнения были задействованы четыре из семи дивизий первого эшелона. Из боевого приказа № 009 командира 52 гв. сд:

«…2. 52 гв. сд с гвардейским минометным полком PC, 649 иптап, 133 об птр переходят в наступление в полосе: справа – высота 226.6, (иск.) Прохоровка, (иск.) Грезное, слева – Полежаев, (иск.) Андреевка, (иск.)«Грязное» с задачей овладеть Богородецкое, Козловка, Васильевка. По выполнении задачи дивизия переходит в резерв командира 33 гв. ск. Начало наступления 8.30 12.07.43 г.

3. Справа – 95 гв. сд наступает в направлении «Красный Октябрь», Грезное, в дальнейшем – на юго-запад; слева – 42 гв. сд наступает в направлении Андреевка, высота 224.5, Грезное, Мал. Маячки»[404].

В первые часы наступления дивизии 33 гв. ск в излучине должны были сковать действия врага. Вместе с тем предполагалось, что атака танков будет стремительной, поэтому левое крыло корпуса будет продвигаться быстрее и отсечет части мд СС «Мертвая голова» на плацдарме от основных сил. Окружив противника, соединениям левого фланга корпуса предстояло прорываться далее в направлении с. Грезное, с. Малые Маячки и с. Яковлево. С севера от с. Кочетовка в этом же направлении должны были нанести вспомогательный удар 97 гв. сд 33 гв. ск и 32 гв. ск в составе 13 гв. и 66 гв. сд.

Однако задуманному не суждено было сбыться: все планы перечеркнул противник, который утром 12 июля нанес упредительный удар в излучине р. Псёл. Дело в том, что противник также планировал атаковать с захваченного плацдарма на восток и северо-восток. Главным препятствием для дальнейшего продвижения 2 тк СС был сильный опорный узел обороны в районе станции Прохоровка. Его удерживали войска 5 гв. А и 69А, здесь же находились главные силы 5 гв. ТА. Овладеть станцией войска Виша пока были не в состоянии из-за фланговой угрозы из сел на левом берегу реки Псёл и урочища Сторожевое и с. Правороть. Поэтому в замысле Хауссера захват выс. 226.6 и прорыв боевой группы Присса к дороге Прохоровка-Карташевка занимал особое место, так как это давало большие возможности для маневра как к главной цели – Курску (в обход Обояни), так и в тыл основной контрударной группировки фронта (5 гв. А и 5 гв. ТА), а затем и 69А. Поэтому первоначальной задачей его корпуса на утро 12 июля являлась ликвидация угрозы флангам мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и выравнивание фронта всех трех дивизий. Лишь после этого они могли приступать к решению задачи по овладению Прохоровкой. Вот цитата из приказа командования 2 тк СС на 12 июля: ««Мертвая голова» должна перейти в наступление как можно раньше (выделено. – З. В.), сразу же с наступлением рассвета и при поддержке танков продвинуться на северо-восток, причем в первую очередь достичь дороги с. Прохоровка – д. Карташовка.

Следует захватить пойму р. Псёл с юго-запада. По достижении данной цели необходимо охватить пойму с северо-востока. Левый фланг следует поддержать отдельными частями.

Задача дивизии состоит в том, чтобы впоследствии захватить населенный пункт Веселый и овраг к востоку от него, чтобы отодвинуть заграждения на рубеж р. Ольшанка.

Основные силы авиации в утренние часы направить на поддержку дивизии СС «Мертвая голова». С рассветом над линией фронта должны находиться самолеты-корректировщики артиллерии.

…После исключения фланговой угрозы на р. Псёл для дивизии «Мертвая голова» дивизии «Адольф Гитлер» совместно с частями этой дивизии занять Прохоровку и высоту 252.4»[405].

Помимо укрепления плацдарма и подготовки к наступлению на Прохоровку, в ночь на 12 июля командование мд «Мертвая голова» было занято укреплением своего правого крыла. На левом берегу реки в восточной части Васильевки по-прежнему находилась группа русских танков с пехотой (99 тбр). Бригаденфюрер Присс считал, что сюда русские в ближайшее время могут подвести дополнительные силы, что создаст существенную угрозу и переправам, и всей дивизии в целом. Он передал 6-му гренадерскому полку СС, который действовал в Васильевке, часть сил дивизиона штурмовых орудий (вечером 11 июля он имел в строю 21 установку) и незначительное число танков.

Участок, на котором враг планировал осуществить прорыв обороны наших войск в излучине, представлял собой открытую местность с глубокими балками и оврагами, над которыми доминировали две высоты: 226.6 и 236.7. Овладение ими давало возможность не только контролировать прилегающую территорию, но и вести наблюдение и обстрел сел, расположенных на левом берегу. Именно у этих высот развернулись основные события 12 июля.

Советская оборона здесь была построена в два эшелона. Первый составляли части 52 гв. сд подполковника Г.Г. Пантюхова. 151 гв. сп прикрывал участок – курган в 500 м севернее с. Ключи, юго-зап. скаты высоты 226.6. В его полосе находился важный в тактическом отношении х. Веселый. Потеря хутора и расположенной в 2,5 км севернее от него высоты 236.7 давала выход противнику к с. Карташевка и далее в тыл 5 гв. А. Непосредственно высоту 226.6 с юго-запада (со стороны сел Козловка, Васильевка, Андреевка) защищал 155 гв. сп, от юго-зап. скатов ее до х. Полежаев располагался 153 гв. сп. На гребне высоты 226.6 окопался 3-й мотострелковый батальон (мсб) 11 мсбр, а ее 2 мсб оборонял сев. – вост. окраины сел Васильевка и Андреевка, прикрывая мосты через р. Псёл.

Во втором эшелоне располагалась 95 гв. сд. Ее 290 гв. сп располагался на рубеже: юж. окраина х. Веселый, Ключи, лес юго-вост. Ключи; 284 гв. сп – высота 236.7, совхоз им. Ворошилова, высота 243.5. До утра 12 июля 287 гв. сп находился северо-восточнее совхоза «Октябрьский» и совместно с 26 гв. вдп 9 гв. вдд вел бои за овладение этим населенным пунктом и высотой 252.2. Около 8 часов утра он был выведен в резерв командира дивизии – в район х. Веселый.

В 22.15 11 июля генерал-лейтенант А.С. Жадов выводит в район Средняя Ольшанка, выс. 243.5, Остренький 6 гв. вдд полковника М.Н. Смирнова в качестве армейского резерва.

Такое глубокое эшелонирование обороны было вызвано не только важностью направления и силой наступающего противника, но и малочисленностью наших дивизий. Так, 52 гв. сд в 15.00 11 июля имела лишь 3380 человек, практически это был полнокровный стрелковый полк[406]. В 11 мсбр 10 тк на 6 июля насчитывалось 1444 человека. Через рубеж обороны именно этого соединения эсэсовцы несколько дней подряд пытались прорваться за р. Псёл. Только с 17.30 9 июля до 20.00 12 июля бригада отбила 18 атак, понеся при этом большие потери, особенно в артиллерии. Таким образом, наиболее боеспособной была 95 гв. сд (10 июля она имела в строю 8781 человека). Полки 95 гв. сд полностью сохранили боеспособность и после боев 11 июля, потери в них были незначительные.

Наступление 5 гв. А имело несколько особенностей, которые серьезно повлияли на общий ход боев 12 июля в излучине р. Псёл. Как уже отмечалось, ее стрелковые дивизии не имели поддержки танковых частей. И это ставило их в невыгодное положение. Силы на ограниченном рекой участке были неравными. Дивизия СС «Мертвая голова» имела явное преимущество, так как 3 тп СС к 9.00 12 июля почти полностью был переправлен на сев. берег р. Псёл, и уже на рассвете часть его подразделений атаковала позиции гвардейцев еще до начала контрудара. С 4.00 до 8.00 подразделения левого фланга 151 гв. сп вели бой в первой линии траншей. Эсэсовцев удалось выбить, и положение было восстановлено. Параллельно с этим противник атаковал район х. Веселый, где батальоны 95 гв. сд подходили к рубежу развертывания, но сменить подразделения 52 гв. сд еще не успели. Используя численное превосходство и замешательство в порядках оборонявшихся, эсэсовцы прорвали нашу оборону в районе севернее и северо-восточнее х. Ключи и начали распространяться в двух направлениях – высота 226.6, х. Полежаев и х. Веселый.

Особенно тяжело пришлось подполковнику Г.Г. Пантюхову. Он получил приказ: в начале атаки завязать бой силами 155 гв. сп с 2/124 гв. ап и 57 гв. оиптад – за Козловку, 155 гв. сп с 1/124 гв. ап и 133 об ПТР – за Богородицкое и Васильевку, а 151 гв. сп, находившийся во втором эшелоне, при успешном развитии наступления – усилить удар. Дивизия занимала первый рубеж обороны на северном берегу, и, когда противник на рассвете перешел в атаку, ее части еще не успели сдать свои рубежи соседней 95 гв. сд, поэтому два полка – 151 гв. и 155 гв. сп – втянулись в тяжелый бой, переходивший порой в рукопашную схватку в траншеях. В это же время 153 гв. сп со средствами усиления начал движение к переправе, чтобы наступать вдоль левого берега р. Псёл. Таким образом, комдив лишился одной трети дивизии и резерва, чтобы в случае прорыва танков ликвидировать его. Практически его соединение, имевшее одну треть от штатной численности, было разорвано на две неравные части. При этом большая часть войск вела тяжелый бой с первым эшелоном перешедшей в атку боевой группой мд СС «Мертвая голова», а один полк, переправившись через реку, в это время совместно со 127 гв. сп 42 гв. сд готовился атаковать с. Михайловка. Из донесений мд СС «Мертвая голова»:

«6.30. Начатое в 4.00 наступление совместно с переправившимся накануне танковым батальоном в направлении бараков (зап. Ключи) развивается медленно. Очень сильный огонь артиллерии и «катюш». О наступлении на северо-восток докладов до сих пор не поступало.

7.05. В трех км вост. Петровки очень большое скопление пехоты.

8.22. Два вражеских полка и почти 40 танков в 7.45 начали движение к Михайловке и высотам юго-вост.

8.25. Батальон противника перешел в наступление с севера вдоль р. Псёл в 9.00. В 7.15 бараки взяты. Последние части дивизии проследовали по мосту. С переправившимся за день до этого танковым полком в 9.30 перешли в наступление через высоту 226.6 в сев. – вост. направлении»[407].

Бригаденфюрер М. Симон нанес удар своим соединением из района х. Ключи, яр Моложавый в направлении высот 226.6, 235.3 к дороге Береговое – Карташевка. Для обеспечения флангов и расширения прорыва эсэсовцы систематически переходили в атаку танками: слева – в направлении х. Веселый и высоты 236.7, справа – на х. Полежаев.

Вот как выглядит хронология событий утра 12 июля, выстроенная на основе оперативной сводки 52 гв. сд. В 5.25 из района х. Ключи эсэсовцы с интервалом 15 минут нанесли два удара: первый – 18 танками при поддержке пехоты в направлении х. Веселый по 151 гв. сп майора Баклана; второй – 15 танками с десантом на борту в направлении высоты 226.6, через полосу обороны 155 гв. сп подполковника А.А. Чистякова. Это была первая танковая атака противника с плацдарма на правом берегу р. Псёл за все время боев. Танки при поддержке мотопехоты прорвали передний край обороны 155 гв. сп и устремились к х. Веселый. Из журнала боевых действий 95 гв. сд: «Противнику удалось из района леса, что восточнее Ключи, ротой автоматчиков при поддержке 18 танков «Тигр» повести наступление на Веселый и своими действиями взять в полукольцо 1 и 3 сб 290 гв. сп и 108-ю штрафную роту. Огнем артиллерии, минометов и ПТР атака автоматчиков противника была отбита»[408].

Ружейно-пулеметным огнем наши части заставили залечь мотопехоту противника, а вышедшие на окраину х. Веселый танки были встречены огнем 1-го дивизиона 124 гв. ап 52 гв. сд. Потеряв две машины, эсэсовцы отошли. Выбили прорвавшегося в глубину нашей обороны противника и бойцы 155 гв. сп.

В сложное положение попала 95 гв. сд полковника А.Н. Ляхова. После рассвета ее стрелковые полки под прикрытием первой линии окопов, которые занимали части 52 гв. сд, выдвигались на рубеж развертывания, а весь командный состав артполка (до командиров батарей включительно) во главе с майором А.П. Ревиным находился на рекогнисцировке. Противник упредил их в развертывании и переходе в атаку. Части дивизии под огнем были вынуждены спешно переходить к обороне. В 290 гв. сп положение осложнил и сам командир полка. Из приказа командира дивизии: «12 июля командир 290 гв. сп полковник Заярный Федор Михайлович[409] самоустранился от управления полком, уехав во второй эшелон под видом болезни. Когда с КП потребовали координаты места, где находится он и где находятся его части, назвал место, не соответствующее действительности…»[410]

О неорганизованности при выдвижении на рубеж и переходе в атаку свидетельствует не только ситуация в 95 гв. сд – подобное отмечалось и в других соединениях армии. Из отчета штаба армии: «Основные недочеты в период наступления, замеченные командирами оперативного отдела Штарма, были следующие: отсутствие взаимодействия артиллерии с пехотой 95 гв. сд. Части не вышли своевременно в исходное положение для наступления. Командиры полков не полностью знали задачи – к примеру, подполковник Селецкий, майор Такмовцев[411] были вызваны в 8.00 сегодня на КП для получения задач, а в это время уже начался бой»[412].

Не надо подробно объяснять, какая неразбериха творилась утром 12 июля, если некоторые полки перешли в атаку, а другие ждали своих командиров, которых вызвали в штаб для получения боевых задач. И все это на фоне систематических танковых атак противника.

Повторной атаки эсэсовцев не последовало, бомбежки – тоже. Стало ясно – враг прощупывал оборону, искал слабое место. К середине дня, вероятно, было решено не распылять силы, а нанести сильный удар в одном месте. Выбор пал на высоту 226.6.

Просматривается прямая зависимость активности боевой группы мд СС «Мертвая голова» от результатов боя мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Между их штабами была установлена связь, командование обоих соединений обменивалось информацией и согласовывало свои действия. Вплоть до полудня обстановка в полосе дивизии Виша оставалась неясной, и Симон приостановил атаки, ожидая результатов боя у соседа справа. После 11.00 стало ясно, что войска Виша выдержали удар танковых корпусов русских и перешли к активным действиям.

Из оперативной сводки № 336 штаба 52 гв. сд: «В 11.50, прорвав передний край противника, 42 танка вышли на высоту 226.6, имея целью наступать в направлении высоты 236.7. Следовавшая за танками пехота противника была отсечена от танков и залегла, ведя огневой бой. Большая часть танков, ведя огонь из пушек и пулеметов, курсировала по гребню высоты 226.6 и по боевым порядкам полка. Под натиском превосходящих сил противника подразделения полка начали с боем отходить в сев. направлении»[413].

Противник рвался на север, к высоте 236.7. Эта высота являлась командной, то есть наиболее высокой точкой в округе, с нее был хороший обзор местности – вплоть до русла реки. Поэтому здесь был развернут КП командующего артиллерией 95 гв. сд, а с раннего утра сюда прибыл и командующий армией генерал-лейтенант А.С. Жадов. Командарм знал о положении в дивизиях и результатах утренних боев. Поэтому, когда эсэсовцы перешли в начале двенадцатого к штурму высоты 226.6, он понял, что возникла реальная угроза прорыва, – части 52 и 95 гв. сд начали отходить. И тогда он отдал приказ командиру своего резерва, 6 гв. вдд, полковнику М.Н. Смирнову: соединению перейти к обороне на рубеже с. Нижняя Ольшанка, х. Остренький и прилегающих высотах. Одновременно к высоте 236.7 подтянули артиллерию этой дивизии: 8 гв. вдап (воздушно-десантный артполк), а на гребень высоты развернулись две батареи 5 гв. оиптад. С 13.00 эти части вступили в бой с наступающими танками.

«В 12 часов 15 минут пехота и до 100 танков противника предприняли контратаку в направлении высоты 236.7, – писал генерал Жадов. – Вскоре в этот район прорвались более 40 танков и несколько сот мотоциклистов. Находясь на наблюдательном пункте, оборудованном на этой же высоте, я приказал командиру 233-го гв. артполка майору А.П. Ревину[414] уничтожить фашистские танки. В ожесточенном бою, развернувшемся на юж. скатах высоты, гвардейцы-артиллеристы стояли насмерть.

Находясь от места боя в 200–300 м, я наблюдал за ним. Как сейчас вижу сержанта, коммуниста, командира орудия Андрея Борисовича Данилова[415] – сибиряка-красноярца, воина-сталинградца. Рядом с ним стояли насмерть украинец Панченко, казах Ибраев, башкир Абдульманов, узбек Латынов, мордвин Панкратов. Когда в неравном поединке с врагом пал весь расчет, Данилов продолжал единоборство с наступающими танками. После гибели соседнего расчета к орудию встал командир полка Ревин. На моих глазах Ревин поджег вражеский танк, а гвардейцы-артиллеристы автоматным огнем и гранатами остановили мотоциклистов.

На поле боя осталось 16 сожженных танков с крестами на бортах и сотня трупов вражеских мотоциклистов и автоматчиков. Но и многие воины-гвардейцы навсегда остались лежать у подножия высоты 236.7»[416].

К 13.00 боевая группа мд СС «Мертвая голова» потеснила подразделения 290 гв. и 284 гв. сп на 300–800 м и занял их окопы севернее Ключи и севернее скаты выс. 226.6. «Создалось положение, когда наши части частично оставили подготовленные окопы, отдали господствующую высоту и до 80 % расстреляли боеприпасы, особенно снаряды дивизионной и полковой артиллерии»[417].

Из журнала боевых действий 95 гв. сд: «Дивизия ко времени выхода в район обороны имела 1–1,5 боекомплекта боеприпасов, из которых было израсходовано до 1 б/к. Несмотря на просьбы о помощи в предоставлении транспорта для вывоза боеприпасов из армейских складов, вышестоящими начальниками никакой помощи не было оказано. Имеющиеся автомашины – 10 штук – 11.07.43 г. были отправлены в армейские склады за боеприпасами, последние в 22.00 12.07.43 г. ничего ни привезли. Все это отразилось на ходе боя.

К тому же двумя налетами нашей авиации бомбились боевые порядки нашей пехоты и артиллерии, в результате чего разбиты два тягача со снарядами, (есть) потери в личном составе»[418].

Батарея 120-мм дивизионных минометов поддерживает пехоту дивизий 5 гв. А в излучине реки Псёл. Июль 1943 г. (РГАКФД)

В это время на гребне высоты 226.6 еще шел ожесточенный поединок. В окружении дрались подразделения 11 мсбр. Измотанную в предыдущих боях бригаду атаковал танками численно превосходящий противник. Бой был тяжелый и кровопролитный. Экипажи танков утюжили окопы гусеницами, пытаясь уничтожить, сровнять с землей все, что могло сопротивляться. Артиллерия бригады понесла большие потери, немцы рассекли бригаду на несколько частей. Из донесения командира 11 мсбр по политчасти майора Ковалева 14 июля 1943 г.: «С 12.00 12 июля 1943 г. враг перешел в решительное наступление на оборону нашей бригады, имея направление главного удара «Красный Октябрь», высота 226.6 и пустив сзади 64 танка до полка пехоты.

После пятичасового беспрерывного ожесточенного боя, переходящего в рукопашные схватки в траншеях, используя неустойчивость наших соседей справа – 156 гв. сп 95 гв. сд и слева – 151 гв. сп 52 гв. сд, которые отошли назад, тем самым открыв фланги бригады, противнику танками и мотопехотой удалось ворваться внутрь обороны бригады и развить наступление ударами с фронта, с флангов и тыла. В течение двух часов вели бой в окружении 2-й и 3-й мотострелковые батальоны и в полуокружении – 1-й мотострелковый батальон. Малочисленная по составу и ослабленная из-за выхода из строя вооружения бригада была вынуждена под прикрытием артиллерии выйти из боя и передать оборону частям 95 гв. сд и 42 гв. сд…

…Личный состав показал в бою хорошую военную выучку, исключительно высокое политическое и моральное состояние.

…Наряду с положительными фактами в бригаде имело место проявление преступной трусости. Командир 1 мсб капитан Титов и начальник штаба капитан Бугарский в самый разгар напряженного боя сбежали с КП. Командир батальона тов. Титов потерял всякое управление своими людьми, находился на КП другой части, а его начальник штаба капитан Бугарский вовсе сбежал в тыл своего батальона и в течение двух дней напряженных боев не являлся на поле боя. И только благодаря тому, что руководство боем батальона взял на себя заместитель командира по строевой части, батальон продолжал выполнять поставленную задачу.

По фактам преступной трусости вышеуказанных командиров ведется следствие на предмет предания суду военного трибунала»[419].

Около 13.00 группа гренадеров под прикрытием танков вышла на западный берег в районе х. Полежаев и попыталась провести обратное форсирование реки, но огнем 18 отк эта попытка была сорвана – бой длился более часа.

Очередную, более сильную атаку мд СС «Мертвая голова» предприняла около 15.00, когда окончательно было остановлено продвижение 18 и 29 тк. Из оперативной сводки штаба 52 гв. сд: «В 15.00 13 танков противника повели наступление с высоты 226.6 в направлении х. Полежаев и в 15.30 подошли к полевой дороге юго-зап. Полежаева. Подразделениями 153 гв. сп и артиллерией атака танков отбита. В 16.00 36 танков противника с высоты 226.6 спустились в лощину сев. высоты 226.6 и по лощине зап. х. Полежаев пошли в направлении высоты 236.7. Выйдя на высоту, танки в течение часа курсировали по ней, а затем ушли в лощину юж. высоты 236.7»[420].

Приведенный документ не дает четкого представления о том, что происходило в это время в лощинах и у высот в излучине реки. Он был написан офицерами 52 гв. сд, которые наблюдали бой со стороны. Отсюда и возникает представление у читающего оперсводку, что танки, не встречая никакого сопротивления, «покурсировали» час по высоте, а затем сами решили уйти в лощину.

Это был критический момент дня. Обе атаки приняли на себя части 95 гв. сд. Высота 236.7 была важной в тактическом отношении, она доминировала в излучине. К этому времени враг уже овладел позициями полков 52 гв. сд, и поэтому на 95 гв. сд легла основная тяжесть по удержанию рубежа обороны в центре армии. Но, к сожалению, ее части не смогли самостоятельно выдержать удар врага. Из отчета штаба 5 гв. А: «Части 95 гв. сд в результате потери управления со стороны дивизии в период атаки противника, не отразив удар танков, самостоятельно отошли на прежние рубежи, и 13.07.43 г. дивизия приведена в порядок»[421].

Оборона дивизии была рассечена на несколько частей. На отдельных участках стрелковые взводы и роты были выбиты из траншей. Подразделения, попавшие в окружение, сражались стойко, бойцы вели рукопашные бои в траншеях. «Пехота, отбив несколько ожесточенных атак, спокойно продолжала вести бой даже при проходе через боевые порядки танков противника, неоднократно отсекала пехоту от танков, нанося значительный урон. Ценой больших потерь противнику удалось потеснить наши части. Отход пехоты был недостаточно организован»[422].

К высоте 236.7 прорвалась лишь часть сил неприятеля, основной удар эсэсовцев был направлен на высоту 235.3. Она располагалась рядом с дорогой Береговое – Карташевка, перерезать которую и стремились эсэсовцы. Перед этим холмом находилась глубокая балка с ответвляющимися в сев. и юж. направлениях отрогами. Балка шла от х. Веселый в направлении с. Береговое. Наиболее глубокое ее место приходилось на участок Веселый, высота 236.7. По ее сев. скатам были оборудованы позиции артиллерии. Между х. Веселый и балкой Борушина окопались батареи 103 гв. оиптад майора П.Д. Бойко[423]. Далее развернулись батареи 1/233 гв. ап майора Бугаева. На направлении основного удара дивизии «Мертвая голова» – в районе высоты 235.3 – были сосредоточены отошедшие с северо-восточных скатов высоты 226.6, часть сил 284 гв. сп подполковника В.С. Накаидзе[424], третий и второй дивизионы 233 гв. ап, а также резерв командира 95 гв. сд – батареи дивизиона майора Бойко.

Вот что осталось в памяти о том тяжелом моменте у бывшего командующего артиллерией 95 гв. сд Н.Д. Себежко: «Должен заметить, что этот мощный удар главным образом приняла на себя артиллерия нашей дивизии. Если в полосе, где развернулось встречное танковое сражение, удельный вес артиллерии был незначительным, то в полосе обороны нашей дивизии артиллерия сдерживала основной удар наступающей бронетанковой группировки врага.

Когда противник стал подходить к юж. скатам высоты 235.3 и сев. окраине х. Полежаев, создалась реальная угроза прорыва и выхода противника на шоссе Карташевка – Прохоровка, то есть в тыл соседу слева. Наступил критический момент.

Понимая сложившуюся обстановку, командир дивизии бросил в бой все наличные средства и резервы: штрафную роту, роту автоматчиков и другие подразделения, а главное – привлек всю артиллерию для борьбы с танками. Для стрельбы прямой наводкой был выведен весь 233-й гв. артполк под командованием гв. майора А.П. Ревина. Командир полка сумел быстро вывести орудия и открыть огонь всеми пушечными батареями, оставив на закрытых огневых позициях только гаубичные батареи. Также был брошен в бой 103 гв. оиптад под командованием майора П.Д. Бойко… Майор Бойко всегда находился в гуще боя, умело руководил подразделениями и личным примером вдохновлял бойцов и командиров»[425].

Действия дивизионной и противотанковой артиллерии серьезно осложнялись из-за отсутствия взаимодействия со стрелковыми подразделениями. Особенно это было характерно и принесло тяжелые последствия в полосе 284 гв. сп, который располагался на направлении главного удара боевой группы дивизии СС. После того как противник занял высоту 226.6 и атаковал позицию 95 гв. сд, ее оборона из сплошной линии превратилась в очаговую. Отдельные взводы, роты, части батальонов, порой из различных полков, спешно занимали первые попавшиеся участки, пригодные для сопротивления. Между этими наспех созданными узлами сопротивления образовывались разрывы, на них и выдвигались батареи и дивизионы – стремясь помочь пехоте удержать оборону, они выбивали прежде всего танки противника. В этих условиях стрелковые части были вынуждены сражаться каждый за себя, чтобы любой ценой не пропустить врага через свои позиции. В то же время артиллерия оставалась без прикрытия. «Отсутствие таких пехотных прикрытий, – писали офицеры штаба 5 гв. А в отчете о контрударе, – привело к тому, что на участке 95 гв. сд 12.07.43 г. вражеские автоматчики, незаметно просачивавшиеся под шум боя на ОП, создавали серьезную угрозу для орудийных расчетов. В результате погибли огневые расчеты 8-й и части 9-й батарей 233-го гв. артполка и командир артиллерийского полка»[426].

Следует сказать, гибель майора А.П. Ревина в различных публикациях описывается по-разному. Большинство авторов, не утруждая себя проверкой информации, пишут, что он погиб у орудия, отражая атаку танков противника, заменил выбывшего наводчика. Это не соответствует действительности. Уже 13 июля командующий артиллерией 95 гв. сд в информации о потерях за период с 11 по 13.07.43 г., так же, как и в приведенном отчете, сообщает, что «командир 233-го гв. артполка гв. майор Ревин А. П. на НП 12.07.43 г. убит»[427]. Интересные воспоминания оставил о том кровопролитном бое начальник разведки 233 гв. ап И. Костенко: «…12 июля 1943 года наблюдательный пункт нашего полка был совмещен с НП командира 284 гв. сп подполковника Накаидзе 95 гв. сд. Майор А.П. Ревин был одновременно командиром артиллерийской группы. Ему было подчинено несколько полков, сколько, не помню, но в основном это были истребительно-противотанковые. Вся артиллерия, в том числе и зенитная, была поставлена на прямую наводку. Наш полк тоже стоял на прямой наводке. Но вся трагедия была в том, что 76-мм пушки не могли пробить лобовую броню тигра, его брали лишь только подкалиберные снаряды, а их было мало. В ходе очередной атаки полк атаковали 40 танков. Героически дралась 8-я батарея под командованием ст. лейтенанта Флюса. В этом поединке все солдаты и командиры батареи погибли. Осталась живой лишь одна медсестра, ее перед атакой командир батареи отправил в тыл.

В этом бою сержант Данилов подбил 4 танка. Он был лучшим наводчиком и командиром. Он несколько раз попадал в башню танка, но снаряды как горох от стенки отскакивали (рикошетировали). И когда вражеские машины начали обходить глубокие воронки от авиабомб, он прямой наводкой в бортовую броню подбил и поджег 4 танка. Впоследствии Данилову было присвоено звание Героя Советского Союза. Это был первый воин нашего полка, кому было присвоено это высокое звание. Смяв 8-ю батарею, танки начали окружать наш наблюдательный пункт. Майор А.П. Ревин обратился по рации к командованию, чтобы оказали помощь и подвезли снаряды, так как у нас оставалось по 10 снарядов на орудие. На помощь прибыл истребительно-противотанковый полк, но когда он начал разворачиваться, то попал под обстрел одновременно танков, артиллерии и ударов авиации. Несколько машин-тягачей сразу загорелось и расчеты начали отступать. Не подвезли и снаряды. И вот я сейчас думаю: «Могли ли их вообще подвести в том аду?». Положение могли спасти только танки, но их на нашем участке в это время не было. Авиация наша в этот день действовала хорошо. Было полное господство ее в воздухе. Но бомбить, даже обстреливать этот участок фронта было опасно – слишком уж близко находились наши и немецкие части.

Так как помощи нам не было оказано, майор А.П. Ревин по радио с гневом передал, что мы все здесь погибнем и Вы в этом будете виновны. Кто это «Вы», я не знаю. К вечеру стало прохладно и он поверх гимнастерки на которой было прикреплено 2 ордена одел свитер и сказал: «Это я одел на смерть». Я помню не один случай, когда солдаты и офицеры чувствовали свою смерть. Лично у меня это предчувствие появилось (что меня убьют или ранят) за две недели до тяжелого ранения в боях за Полтаву.

Командир полка приказал достать гранаты. Я у пехотинцев взял несколько противотанковых, но где-то в глубине моей души теплилась надежда, что можно найти выход из трагического положения. Ведь в самом деле, что мы могли сделать против тяжелых танков гранатами, если даже снаряды не брали их лобовую броню. Я предложил перебазировать НП в расположение стоявших сзади батарей, Ревин и Накаидзе согласились. Нашу группу вел Ревин, а пехоту Накаидзе. Ползком, по-пластунски, а где можно нагнувшись, перебежками мы начали отходить. В этот момент пуля попала в голову А.П. Ревина, и он погиб. Майор был богатырского телосложения, поэтому вынести его с поля боя на руках было невозможно. Я прополз метров 20 до оврага, где находились наши, и попросил у командира зенитного полка автомашину – английский «Додж» – «три четверти». Мы погрузили его в машину и отвезли в штаб полка. В кузове машины было еще 3 или 5 человек раненых. Медсестра Зина была в кабине возле шофера. А я стоял на крыле автомашины и держался за кабину.

На второй день, 13 июля 1943 г., его похоронили со всеми воинскими почестями в селе Карташевка. С такими почестями хоронили только командиров полка и выше. Нашего брата хоронили без гроба в братских могилах, завернутых в плащ-палатки или шинель.

Нужно отметить, что А.П. Ревин был человеком большой культуры, необыкновенной храбрости и мужества, умело управлял полком и грамотно корректировал артиллерийский огонь. Посмертно он был награжден орденом Александра Невского, а в день его гибели ему было присвоено звание подполковника»[428].

Атака, начавшаяся в 15.00, длилась более трех часов беспрерывно. Было очевидно, что немцы решили любой ценой прорваться, а для этого было необходимо прежде всего уничтожить нашу артиллерию. Из-за того, что батарея стояла на прямой наводке, потери номеров в расчетах увеличились. Но люди понимали важность момента: многие с легкими ранениями и ранениями средней тяжести не покидали поля боя.

Большую помощь, как во время отражения этой атаки, так и в течение всего дня, нашим частям оказали полки «катюш». В период Курской битвы все гвардейские минометные части Воронежского фронта были сведены в оперативную группу. Она состояла из 12 минометных полков (24 установки в каждом) и трех отдельных дивизионов (8 установок в каждом). Для гибкости управления ее разделили на две армейские оперативные группы. Первой командовал полковник И.С. Юфа, штаб которого находился в с. Скоровка. Ее части действовали в полосе 69А и 5 гв. ТА. Вторая группа под командованием полковника Терешонка обеспечивала огневую поддержку 5-й и 6-й гвардейских армий.

Батареи истребительно-противотанкового полка разворачиваются на направлении движения танковой группы противника. Июль 1943 г. (РГАКОД)

Непосредственно по целям в районе х. Веселый, х. Ключи и с. Богородицкое 12 июля работали 8-й дивизион 66 гв. мп, 444-й и 445-й дивизионы 316 гв. мп, а также 361/80 гв. мп. В общей сложности было выпущено более тысячи снарядов. Особенно интенсивно вел обстрел 8-й дивизион 66-го гв. минполка, израсходовав только по наступающим танкам в районе х. Веселый 391 снаряд. Огонь велся в основном обычными осколочными 132-мм снарядами «М-13», а по населенным пунктам Богородицкое, Ключи и Васильевка наносились удары и более мощными фугасными снарядами «М-20», которые имели вес взрывчатого вещества боевой части 18,4 кг. Это в три раза больше, чем в снаряде «М-13».

Из-за быстро меняющейся обстановки расчеты минометных частей были вынуждены действовать в экстремальных условий. Зачастую реактивные установки применялись для стрельбы прямой наводкой во время танковых атак с дистанции 800–1000 м. Ударная волна и огневой вал снарядов «катюш» не просто выводил из строя бронетехнику противника, а сжигал ее, так как на всех танках и бронетранспортерах вермахта устанавливались бензиновые двигатели.

Но главной целью PC была все-таки пехота. Вот свидетельства эффективности залпового огня «катюш» тех, против кого они применялись. Старший гренадер 678-го пехотного полка 332 пд Вульф Эрих: «…От огня PC наша рота мгновенно потеряла до 20 % личного состава. Я воевал во многих странах, но такой артиллерии, как у русских, не встречал».

Ефрейтор 678-го пехотного полка Кон Эрих: «Огонь PC производит ужасное моральное воздействие на солдат и отбивает всякую охоту наступать. Наша рота в первый день наступления понесла до 80 % потерь, из коих половина относится за счет огня PC»[429].

Широко применяли реактивную артиллерию в сражении и немцы. В вермахте основными являлись 158-мм и 210-мм реактивные минометы. Как правило, их огонь концентрировался на узком участке фронта и был весьма эффективным. Однако эти минометы значительно уступали советским образцам реактивной артиллерии в дальности и кучности стрельбы.

В 16.00, в разгар боя у х. Полежаев и высот 236.7, 235.3, командир 33 гв. ск генерал-майор И.И. Попов подписал следующее распоряжение:

«Командирам 42, 52, 95 и 97 гв. сд.

Для уничтожения танков противника, действующих в районе (иск.) Веселый, Полежаев, высота 226.6, Ключи, приказываю:

1. Командиру 42 гв. сд. установить в районе Андреевка, Михайловка 10 орудий для прострела с востока на запад долины р. Псёл.

2. Командиру 97 гв. сд Установить в районе Ильинский 10 орудий для прострела той же лощины с северо-запада на юго-восток.

3. Командирам 52 и 95 гв. сд. Немедленно подтянуть как можно ближе к противнику орудия для уничтожения вражеских танков в районе Веселый, Полежаев, высота 226.0, Ключи. По всем трем пунктам приказа готовность к 18.00 сегодня.

4. Общий огонь по танкам противника открыть в 18.10 сегодня по сигналу – серия красных ракет, подаваемых командиром 95 гв. сд с высоты 236.7.

Орудия 42 и 97 гв. сд открывают огонь в то время, когда уцелевшие танки будут отходить с севера на юг через долину р. Псёл.

5. После того как танки противника начнут отход, дать залп PC, а пехоте стремительно выдвинуться на сев. берег р. Псёл.

6. Всем группам артиллерии иметь НП с хорошими наблюдателями.

…10. Общее руководство намечаемой операцией возлагаю на командующего артиллерией корпуса гв. полковника Соболева»[430].

Дополнительно для усиления противотанковой обороны командарм выдвинул от выс. 236.7 в полосу 95 гв. сд (западнее выс. 235.3) армейский 301 иптап. Таким образом, к 18.00 артиллерия гвардейских дивизий должна была создать в районе прорыва дивизии Присса огневой мешок.

Согласно данным, нанесенным на личную рабочую карту командующего артиллерией полковника Н.Д. Себежко, к 17.30 боевая группа мд «Мертвая голова» сумела продвинуться от гребня выс. 226.6 в северо-восточном направлении на 4 км, образовав вмятину шириной по фронту в 3 км и движение ее продолжалось в северо-восточном направлении. В очерке штаба 5 гв. А, посвященном контрудару, справедливо признается:

«Если на обоих флангах армии обозначился некоторый наш успех, хотя и незначительное продвижение вперед, то почти в самом центре противник прорвал наш фронт обороны и имел успех, удерживая здесь в своих руках инициативу и пытаясь развивать успех»[431].

Атака боевой группы дивизии СС, начавшаяся в 15.00, длилась более трех часов без перерыва. Было очевидно, что немцы решили любой ценой прорваться в направлении дороги Прохоровка – Карташевка, а для этого было крайне важно уничтожить нашу артиллерию. Из-за того что большинство батарей стояло на прямой наводке, потери номеров в расчетах быстро увеличивались, но люди понимали важность момента. Многие легко раненные и даже с ранениями средней тяжести не покидали поля боя.

К 17.00 52 гв. сд как боевое формирование перестала существовать. К этому времени два ее полка оказались полностью разбиты, части усиления сохранившимися орудиями и установками РС самостоятельно вели бой. Точную цифру убитых, раненых и попавших в плен в частях дивизии ее командование, даже после завершения операции, так и не смогло установить. Известно, что вышла из строя более половины командиров рот и часть комбатов, получил тяжелое ранение полковник П.Г. Московский. Штаб дивизии полностью потерял связь со всеми частями и, попав под удар танков, отошел на север.

Как свидетельствуют документы 5 гв. А, к 18.00 отдельные группы танков дивизии «Мертвая голова» дошли до отрогов оврага восточнее Веселого, вышли на южные скаты выс. 236.7 и ворвались в северную часть Полежаева. В этот критический момент всю тяжесть боя с бронетехникой приняли на себя артиллеристы 95 гв. сд. Их стойкость, профессионализм и слаженность решили исход поединка в излучине р. Псёл. Перед выс. 236.7 находилась глубокая балка с ответвляющимися в северном и южном направлениях отрогами. Она шла от Веселого в направлении Берегового. Наиболее глубокое ее место находилось на участке Веселый, выс. 236.7. Здесь по ее северным скатам артиллеристы оборудовали свои позиции: между х. Веселый и балкой Барушина (0,7 км юго-западнее выс. 236.7) окопались батареи 103-го гв. иптад майора П.Д. Бойко, далее развернулся 1/233 гв. ап майора Бугаева. На направлении главного удара дивизии «Мертвая голова» – западнее выс. 235.3 были сосредоточены отошедшие с северо-восточных скатов выс. 226.6, 3-й и 2-й дивизионы 233 гв. ап, 8 гв. вдап 6 гв. вдд.

Но дивизия полковника А.Н. Ляхова была уже не в состоянии выдержать удар численно превосходящего, прежде всего в огневых средствах, вражеского соединения. Ее рубеж был рассечен на несколько частей. Подразделения, попавшие в окружение, дрались стойко, до последнего бойца вели рукопашные бои в траншеях с мотопехотой и утюжившими ходы сообщений танками. В отчете штаба 5 гв. А отмечается:

«Пехота, отбивая несколько ожесточенных атак, спокойно продолжала вести бой, даже при проходе через боевые порядки танков противника, неоднократно отсекала пехоту от танков, нанося значительный урон. Ценой больших потерь противнику удалось потеснить наши части. Отход пехоты был недостаточно организован»[432].

Около 18.00 под удар авиации попал КП 95 гв. сд, развернутый в заросшем подлеском отроге балки северо-западнее совхоза им. Ворошилова (рядом с дорогой Прохоровка – Карташевка), и полковник А.Н. Ляхов был вынужден перенести его в район Карташевки. В этот период связь работала только через посыльных, то есть, о какой-либо оперативности, которая так важна в ходе динамичного боя с танковыми группами, говорить не приходилось.

О тяжелейшем положении в дивизии свидетельствует и такой факт. А.С. Жадов, понимая, что 95 гв. сд осталась главной силой, удерживавшей немцев в излучине, в то же время управление в ней потеряно и комдив, пока не в силах восстановить его, направил в дивизию ряд командиров штаба армии, в том числе начальника оперативного отдела майора Буковского, а сам занялся созданием противотанковой обороны из ее артподразделений.

Штаб армии об этом моменте доносил: «Части 95 гв. сд в результате потери управления со стороны дивизии в период атаки противника, не отразив удар танков, самостоятельно отошли на прежние рубежи, и 13.07.43 г. дивизия приведена в порядок»[433].

Между 18.00 и 19.00 на направлении главного удара дивизии «Мертвая голова» – вдоль северного берега реки ее танки, пройдя через боевые порядки пехоты, вплотную подошли к огневым позициям артиллерии. «Обстановка сложилась настолько критической, что исполняющему обязанности начальника штаба 233 гв. ап гв. капитану П.П. Белецкому пришлось вывести на прямую наводку все гаубичные батареи (к этому моменту командир полка майора А.П. Ревин был смертельно ранен), – вспоминал командующий артиллерией 95 гв. сд майор Н.Д. Себежко. – Эти инициативные и решительные действия гв. капитана П.П. Белецкого были как нельзя кстати и одобрены командованием дивизии»[434]. Лишь тяжелые снаряды гаубиц в решительный момент смогли остановить бронированный клин.

Бесспорно, в этот день артиллерия 5 гв. А сыграла очень важную, в отдельные моменты даже решающую, роль. Особенно это понимаешь, когда обращаешься к статистике. Как вспоминал бывший начальник штаба Воронежского фронта С.П. Иванов, практика боевых действий на Курской дуге показала, что для успешной борьбы с одной танковой дивизией противника необходимо было развернуть на участке ее действий 9–12-го истребительно-противотанковых полков. 12 июля в излучине р. Псёл против дивизии СС было развернуто лишь 6 иптап и артполков стрелковых дивизий, а также три отдельных истребительно-противотанковых дивизиона. Причем отдельные части имели некомплект вооружения (особенно в 52 гв. сд) из-за потерь в предыдущих боях, некоторые иптап и все оиптад были вооружены 45-мм орудиями. Отсутствие достаточного количества артиллерии приходилось компенсировать героизмом и самопожертвованием бойцов и командиров.

Тяжелый бой, который выдержали части 52 гв. и 95 гв. сд, дался дорогой ценой. Основные события разворачивались в траншеях стрелковых частей. Стойкость гвардейцев бесила немцев, экипажи танков мстили обороняющимся. Оставшиеся в живых ветераны рассказывали, что танки буквально утюжили гусеницами окопы. Заметив щель стрелка, танкисты наезжали на нее и крутили «пятаки», стремясь закопать бойца.

Очень трудно пришлось в этот день артиллеристам 95 гв. сд. Из оперативной сводки штаба артиллерии 95 гв. сд к 20.00 12 июля:

«По 233 гв. артполку – убиты: командир полка гв. майор Ревин А. П., зам. командира дивизиона гв. ст. лейтенант Лисицын, командир 7-й батареи гв. ст. лейтенант Флюс; ранены: командир 3-го дивизиона гв. капитан Тернавский, командир 1-й батареи гв. лейтенант Михайлов, командиры взводов управлений: гв. лейтенанты Евграфов, Демшин и Бусоргин. Ранено 8 мл. командиров и 11 красноармейцев, пропало без вести 11 мл. командиров и 22 красноармейца[435].

По вооружению и материальной части: разбито 5 пушек «ЗИС-3», панорам – 4, буссолей – 4, стереотруб – 3, раций РБ – 3, телефонных аппаратов – 25, телефонного кабеля – 33 км, карабинов – 30, противогазов – 40 шт. Тяга – 2 трактора с прицепами, 4 автомашины.

По 103 гв. оиптад – убиты: командир извода гв. л-т Попов и 5 чел. рядового состава. Ранены: командир батареи гв. л-т Машин и 7 чел. мл. и рядового состава. По матчасти – разбиты огнем противника 45-мм пушки, повреждены и требуют ремонта 2 «виллиса».

По полковой артиллерии стрелк. полков: убиты командир батареи 45-мм орудий гв. л-т Гулевский, 8 мл. командиров и 14 чел. рядового состава.

Ранены: 8 средних командиров, 12 мл. командиров и 24 чел. рядового состава.

Матчасть: разбито и раздавлено танками 45-мм пушек – 12 шт., 76-мм пушек – 2 шт., тяга – автомашин – 2 шт., убито 16 и ранено 4 лошади»[436].

Высокие потери понесли и стрелковые части дивизии полковника А.Н. Ляхова, особенно 284 гв. сп. Согласно книге учета погибших этого полка, которую мне удалось обнаружить в ЦАМО РФ, 12 июля погибло 200 человек, в том числе в 1 сб – 137, 2 сб – 51, 3 сб – 8.

Обстановка в полосе 5 гв. А тревожила командование Воронежского фронта. В 19.15 командующий подписал приказ № 036/ОП:

«1. По донесению командарма 5 гв. А, противник силой до 100 танков с мотопехотой прорвался со стороны «Красного Октября» на сев. берег р. Псёл в направлении высоты 236.7.

Приказываю:

Совместными действиями частью сил 5 гв. А и 5 гв. ТА окружить и уничтожить этого противника, для чего:

а) командарму 5 гв. А лично организовать уничтожение этого противника, использовать для этого части 95, 52 и 6 гв. сд, а также противотанковую артиллерию усиления армии… Ни в коем случае не допустить прорыва противника через р. Ольшанка в направлении Обоянь, Ржава, а также на северо-восток и восток;

б) командующему 5 гв. ТА вводом в бой части сил 5 мк совместно с частями 5 гв. А уничтожить указанного противника;

в) исполнение донести (к) 24.00 12.07»[437].

Во исполнение этого приказа в 20.30 командующий 5 гв. ТА отдает следующее распоряжение:

«Командиру 18 тк, копия: командирам 2 гв. Ттк, 2 тк, 5 гв. Змк, 29 тк.

Танки противника вышли на рубеж сев. окраины х. Полежаев, высота – 236.7. Тем самым противник угрожает правому флангу и тылам армии.

Командующий армией приказал:

1. Командиру 5 гв. Змк выбросить в район совхоз им. Ворошилова, сев. окраина х. Полежаев 24 гв. тбр с задачей – не допустить продвижения противника на северо-запад и юго-запад; 10 гв. мехбр выйти в район Остренький с задачей – не допустить противника на северо-восток и восток.

2. Командиру 18 отк обеспечить выход 24 гв. тбр, для чего на сев. окраину с. Петровка и отметку 181.9 выбросить прикрытие»[438].

В некоторых изданиях утверждается, что якобы лишь ударом этих двух бригад удалось остановить противника в полосе 5 гв. А вечером 12 июля. Это же утверждал и П.А. Ротмистров:

«Стремительный маневр этих бригад в указанные им районы и решительные их встречные удары по прорвавшимся танкам гитлеровцев стабилизировали положение на смежных флангах 5-й гв. танковой и 5-й гв. армий. Противник вынужден был здесь отступать, а затем переходить к обороне»[439].

Бывший командующий 5 гв. ТА выдает желаемое за действительное. Согласно отчетному документу штаба 5 гв. Змк «Сведения о состоянии частей и соединений 5-го гв. Зимовниковского механизированного корпуса на 16.07.43 г.»[440], обе бригады 12 июля боевых действий не вели и потерь не имели. Это подтверждается и документами штаба 51 гв. тп 10 гв. мбр. Согласно им, 12 июля в 21.45 полк вышел на зап. окраину с. Малая Псинка и к 23.10 занял оборону и в бой не вступал[441].

К моменту выхода обеих бригад противник был остановлен героической обороной частей 52, 95 гв. сд и огнем противотанковой артиллерии.

Танковые атаки в излучине прекратились между 20.00 и 21.00. Однако генерал А.С. Жадов опасался их возобновления ночью. Поэтому отдал следующий приказ командиру 14-й штурмовой инженерно-саперной бригады подполковнику М.Н. Каменчуку:

«…2. Выделить по одному батальону для совместных действий в полосах 32 гв. и 33 гв. ск.

3. На основном танкоопасном направлении – в границах: слева – Михайловка, Петровка, Мал. Псинка, Вихровка и справа – высоты 174.0, 227.6, Бобрышево – иметь три батальона, включая батальон, действующий в полосе 33 гв. ск, с задачей не допустить продвижения танков противника на север и по дорогам:

а) Петровка, Карташевка, Верхне-Проворотский, Бол. Псинка, Троицкое;

б) Мал. Псинка, Ср. Ольшанка, Троицкое. Подготовить рубеж для минирования: Верх. Ольшанка, х. Серебряное и далее на юг – по р. Ольшанка до р. Псёл.

Второй рубеж: Мал. Псинка, юж. скаты высоты 246.4, роща Ярушка.

…7. Готовность в полосе заграждения – 4.00 13.07.43 г.»[442]

По существу, не имело успеха и наступление соединений 32-го гв. стрелкового корпуса, действовавших на правом фланге армии. Части 13 гв. и 66 гв. сд, отражая контратаки пехоты и танков 11 тд 48 тк, в течение 12 июля сумели продвинуться лишь на 1–2 км. 97 гв. сд 33 гв. ск, против которой действовала вражеская мотопехота без танков, продвинулась на 3–4 км и закрепилась на достигнутом рубеже. Из боевого донесения 32 гв. ск (12.07.43 г. 21.00):

«…4. Предпринятое после артподготовки с 17.00 наступление частями 13-й гв. стрелковой дивизии успеха не имело. Предназначенные корпусу артиллерийские средства усиления полностью не могли быть использованы:

а) 1440-й самоходный артполк не имеет снарядов, за исключением трех пушек, и только к 21.00 прибыл в район действий;

б) 29-я гаубичная бригада прибыла к 21.00 11.07.43 г. К ведению огня не изготовилась и в 11.00, на основании устного распоряжения заместителя командующего армией по артиллерии, выбыла без моего ведома…

5. Потери за день: 13 гв. сд – до 200 человек убитыми и ранеными;

66 гв. сд – убитыми и ранеными около 190 человек, потери уточняются.

Потери противника: подбито и частично сожжено 25–30 танков, истреблено около 150 солдат и офицеров»[443].

Таким образом, в место участия в контрударе правофланговым соединениям 33 гв. ск пришлось отражать ожесточенные атаки мд СС «Мертвая голова» в излучине р. Псёл и преодолевать упорное сопротивление 11 тд у Кочетовки.

В 1.00 13 июля состоялось заседание Военного совета 5 гв. А, на котором обсуждались итоги двухдневных боев. Вывод, сделанный руководством армии в отношении командования стрелковых корпусов, был неутешительным: управление войсками требует серьезной корректировки. Из отчета штаба армии: «…Анализируя бои, проведенные армией 11 и 12 июля, Военный совет пришел к выводу, что многие командиры соединений и частей недостаточно уделяют внимания обеспечению стыков, в результате противнику иногда удавалось нащупать места стыков и, используя отсутствие согласованных действий, прорывать линию фронта и задерживать продвижение наших войск. Напоминаю командирам 32 и 33 гв. ск, что ответственность за стыки лежит на них, а ответственность за стыки между дивизиями устанавливают они. Военный совет требует предусмотреть, как правило, наличие за стыками частных резервов, усиленных артиллерией ПТО, саперами и минами ПТО»[444].

Кроме того, штаб 33 гв. ск и штаб армии потеряли связь с 52 гв. сд. Как сообщил командарм, дивизия без приказа отошла на север – к Ольшанке, местоположение ее частей пока не установлено. Было дано распоряжение заместителю командующего армией генералу М.И. Козлову организовать поиск, установить связь с соединением Пантюхова, выехать на место и разобраться в сложившейся ситуации. В случае необходимости – принять меры к сбору подразделений.

Командующий фронтом был более резок в оценке действий командиров корпусов. Из стенограммы переговоров с командармом 13 июля в 12.35:

«Н.Ф. Ватутин:

– Тов. Жадов, в действиях И.И. Попова (командир 33 гв. ск. – З. В.) я усматриваю элементы паникерства, преувеличение сил противника и совершенно недостаточно устойчивости ваших войск. Сомневаюсь, чтобы на северный берег р. Псёл прорвалось 100 танков. Донесение о 100 танках заставило меня бросить крупные резервы в ущерб использованию их на более важном направлении.

Обязываю Вас пресечь впредь подобные случаи, с другой стороны, действия ваших частей отличаются недопустимой пассивностью. Этот недочет также обязываю вас устранить немедленно. Приказываю как можно скорее выполнить задачу по очистке северного берега р. Псёл и в дальнейшем на этом участке действовать в тесной увязке с частями тов. Ротмистрова. Безусловно, тщательно закрепить за собой северный берег р. Псёл, 52 сд привести в порядок в соответствии с приказом НКО № 227.

А.С. Жадов:

– В отношении неустойчивости частей я бы добавил в первую очередь некоторых командиров. Мною объявлен выговор командиру корпуса т. Попову и Сазонову (A.M. Сазонов – полковник, командир 9 гв. вдд 33 гв. ск. – З. В.) и сделано предупреждение»[445].

Нервное напряжение Н.Ф. Ватутина понять можно, но гнев командующего фронтом был несправедлив. Как отмечается в ежедневных донесениях мд «Мертвая голова», соединение действительно утром 12 июля имело 101 танк, в том числе 10 «тигров» и 21 штурмовое орудие. В ожесточенных боях воины генерала А.С. Жадова сумели подбить и сжечь 46 танков, в том числе 10 «тигров»[446]. Причем 5 «тигров» противник сумел ввести в строй только 14 июля 1943 г. Гвардейцы выстояли. И все дальнейшие попытки эсэсовцев развить наступление с захваченного плацдарма окончились неудачей.

Блокирование прорыва 3-го танкового корпуса южнее Прохоровки войсками 69-й армии и сводного отряда 5-й гв. танковой армии генерал-майора К.Г. Труфанова 12 июля 1943 г.

Серьезное влияние на результаты контрудара главной контрударной группировки фронта оказали боевые действия в полосе 69А в районе сел Ржавец, Выползовка, Александровка.

Как уже отмечалось, во второй половине 11 июля ситуация на стыке 48 ск и 35 гв. ск 69А резко обострилась. Между 15.00 и 16.00 три дивизии 3 тк генерал Г. Брейта, прорвав оборону войск 92 гв. и 305 сд 35 гв. ск на участке: Шишино, Хохлово, Киселево, Шляховое, Шеино, Мясоедово, устремились в глубь второго армейского оборонительного рубежа. 92 гв. сд полковника В.Ф. Трунина совместно с 96 отбр генерал-майора В.Г. Лебедева, хотя и понесли значительные потери, тем не менее продолжали драться с противником, который превосходил их в огневых средствах. Но к 19.00 6 тд генерала фон В. фон Хунерсдорфа 3 тк при поддержке авиации, пробив брешь в центре обороны дивизии и рассеяв часть ее сил, к наступлению сумерек прошла через боевые порядки войск правого крыла 35 гв. ск генерал-лейтенанта С.Г. Горячева и овладела расположенным в центре второго армейского оборонительного рубежа, селом Казачье.

Стуация складывалась благоприятно, и командование дивизии спешило, стремясь использовать момент. Полковник Г. фон Опельн-Брониковский, командир ее боевой группы, предложил Хунерсдорфу совершить ночной рейд к селу Ржавец, расположенному на левом берегу Северского Донца и овладеть им. План был одобрен, и еще до наступления полуночи группа под командованием майора Ф. Бека, в которую вошли 2-й танковый батальон 11 тп и батальона на бронетранспортерах 114-го гренадерского полка, выступила.

К рассвету ей предстояло не только прорваться к селу, но и, что очень важно, захватить мост, находящийся в нем, и образовать хотя бы небольшой плацдарм. Выполнению этой задачи придавалось первостепенное значение. Учитывая неудачный опыт форсирования Северного Донца, под Белгородом, Брейт не без основания считал: если сейчас, когда русские ошеломлены и отходят, не удастся с ходу выйти на правый берег, то преодоление этой водной преграды может затянуться надолго. И тогда о прорыве к Прохоровке можно будет только мечтать.

Успешно развивалось наступление во второй половине дня и на левом фланге корпуса. Действовавшая здесь (вдоль поймы реки) боевая группа 19 тд генерала Г. Шмидта, пройдя через порядки 280 гв. сп 92 гв. сд, к 16.00 ворвалась в Киселево и овладела значительной частью села. В бой вступила 89 гв. сд полковника М.П. Серюгина. Предпринятые по приказу генерала С.Г. Горячева контратаки от Сабынино на Киселево силами 276 гв. сп 92 гв. сд и стойкостью 89 гв. сд, а также отошедшей сюда 96 отбр остановили немцев, а на отдельных участках противник были оттеснен. Соединение Шмидта было обескровлено в предыдущих боях. Оно оказалось не в состоянии одновременно и прикрывать левый фланг ударной группы корпуса, и выделять значительные силы для захвата села. Даже после того, как ее войска овладели районом Киселево, она не смогла создать сплошную систему обороны, а лишь укрепилась на холмах и высотах.

Брейт понимал, что если не уничтожить русские соединения, ожесточенно оборонявшиеся у Киселёва, то при дальнейшем продвижении корпуса фланговая угроза русских с этого опорного пункта будет только возрастать. Вместе с тем он стремился быстрее создать плацдарм на правом берегу и как можно глубже вклиниться в систему обороны 48 ск 69А за рекой. Поэтому, как только стало ясно, что 19 тд начала топтаться на месте, он срочно запросил поддержку авиации. В 19.00 по району сел Киселево, Сабынино и хутору Киселёв 8-й ак нанес сильный удар. В хуторе на тот момент находился штаб 89 гв. сд. Из оперативной сводки дивизии к 22.00 12 июля:

«1. В 19.00 свыше 200 бомбардировщиков противника бомбардировали боевые порядки и КП дивизии. Во время налета на КП тяжело ранен ПНО-1 гв. майор _____хов[447], адъютант командира дивизии Попык, легко ранено четыре командира, убито три человека, сгорело два легковых автомобиля. Одновременно противник атаковал наш рубеж.

По приказу командира дивизии штаб дивизии перемещался в район Ново-Оскочное, и в 2.00 12.07.43 г. машина командира дивизии, его заместителя и начальника штаба, а также машина с командирами штаба были отрезаны колонной танков противника до 300 единиц. Командование и штаб успели покинуть машины до того, как они были подбиты и сожжены танками.

К рассвету управление дивизии, за исключением помощника начальника оперативного отдела гв. капитана Лебеденко и дивизионного топографа ст. лейтенанта Левченко, вышло из окруженного участка в район с. Плота и приступило к нормальной работе…

Особенно пострадали спецчасти дивизии, перемещавшиеся со штабом, которые приводятся в порядок… Потери уточняются»[448].

Отходившее под охраной учебного батальона управление гвардейской дивизии в сумерках натолкнулось на боевую группу 6 тд, которая в этот момент выдвинулась из Казачьего, и вступило с ней в бой между селами Ржавец и Кураковка. В авангарде шли танки, за ним бронетранспортеры 2/114-го грп капитана Рембке. Первым противника встретили бойцы учебного батальона 89 гв. сд капитана Н.В. Рябцева. Сохранились воспоминания участника тех событий зам. командира батальона М.Г. Боева:

«Ночь на 12 июля была на редкость темной. Марш совершался от передовых позиций, и, казалось, ничто не должно вызывать тревоги, однако обстановка настораживала. Мы с Рябцевым идем в голове колонны, всматриваясь в непроглядную тьму, прислушиваясь к каждому звуку. Прискакал связной и передал приказ комдива: «Шире шаг!»

Только отъехал связной, как впереди послышался шум моторов. Комбат прислушался:

– Танки. Только чьи, они вот вопрос.

Он тут же послал начальника штаба доложить комдиву о танках и приказал командиру головной роты выслать вперед отделение разведчиков.

…Прибежавший начальник штаба доложил: «Комдив сказал, что в Кураковке могут быть только наши танки».

И все же напрягаем зрение до боли в глазах. Метрах в пятидесяти впереди неясно прорезался силуэт машины. Это была наша «тридцатьчетверка». Головной танк осторожно крался на малой скорости с открытыми люками. Из башенного люка высунулась голова. «Принять вправо!» – послышалось из танка. Значит, свои. Напряжение словно рукой сняло. Мы пошли бок о бок с танковой колонной, оглядывая первую, вторую, третью «тридцатьчетверку». И вдруг:

– Немцы!..

Все повернули головы налево и в двух шагах от себя увидели белые кресты на бортах машин. Горькая догадка молнией пронзила мозг: фашисты в голове колонны пустили изменников Советской Родины – «власовцев».

Комбат отскочил в сторону:

– Батальон, к бою! Гранатой, огонь!

Команда потонула в лязге гусениц и взрывах гранат. Рванула фашистскую броню карманная артиллерия, застрочили автоматы, немецкие танкисты захлопнули люки.

Батальон разворачивался из походного в боевой порядок, занимая позицию в стороне дороги, отбиваясь гранатами.

…Ночь тронул ранний рассвет, и теперь все ясно увидели на броне вражеских машин белые кресты и нарисованных хищных зверей. Несколько танков и бронетранспортеров остановились и с места открыли огонь по занимавшим оборону курсантам, поодаль из бронемашин высыпалась мотопехота – главная сила танковой колонны, которая, обходя подбитые машины, продолжала двигаться в сторону с. Ржавец.

Курсант Кулаков оказался между танками, не в состоянии понять, что же происходит. Третий год на войне, а такого еще не случалось. И лишь когда перед его глазами дрогнула длинная пушка «Тигра», все понял. Он выхватил противотанковую гранату и кинул на корму уходившего «Тигра». Оглянуться назад и посмотреть, как сработала граната, было нельзя – на него двигались другие танки. Теперь они шли развернутым строем, по несколько машин в ряд. До ближайшего танка оставалось совсем немного, и курсант, размахнувшись, бросил под гусеницу гранату, упал на землю. Танк развернулся на одной гусенице. Больше гранат у Кулакова не было, а танки все шли и шли. Он пробирался между вражескими машинами, стреляя из автомата по десанту»[449].

Противник, воспользовавшись неразберихой во время ночной перегруппировки соединений 48 ск, прорвался в тыл наших войск, поставив впереди колонны трофейные танки «Т-34». Этот случай показателен прежде всего тем, что демонстрирует отсутствие взаимодействия и управления войсками как в штабе 48 ск, так и в штабах его дивизий.

Полковник М.П. Серюгин растерялся и, не имея информации об обстановке перед фронтом дивизии, неправильно оценил ситуацию. Проводить перемещение штаба дивизии в тот момент было необходимо, но не на юг, навстречу танкам противника, а на северо-восток, к селам Чурсино или Шахово. Это позволило бы сохранить управление в соединении, удержать занимаемые ею рубежи и не попасть под танки. Последствия непродуманного решения оказались тяжелыми. 168 пд, действовавшая на правом фланге 19 тд, воспользовавшись неразберихой, форсировав незначительными силами Северский Донец, продвинулась вперед и ночью овладела Гостищевым, крупным селом в глубине бороны 48 ск. Из приказа № 00194 от 21 июля 1943 г. командующего войсками Воронежского фронта:

«Командир 89 гв. сд гвардии полковник Серюгин, не установив связь со своими соседями и командованием корпуса и не будучи в силу этого должным образом осведомлен в обстановке, принял неправильное решение и самовольно оставил рубеж Калинин, Киселево по р. Северский Донец, обороняемый 267 гв. сп.

Воспользовавшись отводом 267 гв. сп, противник занял лес, обороняемый этим полком, а затем и с. Гостищево, в результате было сорвано выполнение боевой задачи, поставленной перед другой дивизией.

Получив данные о выходе танков противника в район Верх. Ольшанец, полковник Серюгин оставил управление частями дивизии и, приняв на себя командование учебным батальоном, вышел с ним в район с. Казачье, где намеревался оборудовать новый КП. В пути движения по направлению к с. Казачье Серюгин столкнулся с танками противника, был оттеснен в район с. Ржавец, где вновь встретился с танками противника и вынужден был отойти. Оказавшись отрезанным от частей дивизии, не мог управлять ими в течение 14 часов»[450].

Боевая группа 6 тд окружила нашу колонну. Комдив Серюгин приказал занять круговую оборону. Бой длился несколько часов, лишь к утру штаб дивизии сумел вырваться из кольца и отошел к с. Плота. Отсюда было направлено донесение командиру 48 ск:

«По приказу командира дивизии штаб дивизии перемещался в район Ново-Оскочное, и в 2.00 12.07.43 г. машина командира дивизии, его заместителя и начальника штаба, а также машина с командирами штаба были отрезаны колонной танков противника до 300 единиц. Командование и штаб успели покинуть машины до того, как они были подбиты и сожжены танками.

К рассвету управление дивизии, за исключением помощника начальника оперативного отдела гв. капитана Лебеденко и дивизионного топографа ст. лейтенанта Левченко, вышло из окруженного участка в район с. Плота и приступило к нормальной работе…

Особенно пострадали спецчасти дивизии, перемещавшиеся со штабом, которые приводятся в порядок… Потери уточняются»[451].

В то время как 89 гв. сд вела неравный поединок сев. с. Кураковка, в районе с. Ржавец вступил в схватку с двумя колоннами танков противника численностью до 40 машин 331 тб 96 отбр. Шесть «тридцатьчетверок» и расчет одного орудия истребительно-противотанковой батареи выходили из района с. Киселево и столкнулись с вражеской колонной. В ночном бою танкисты сумели подбить 9 боевых машин 6 тд, и через Бол. Подъяруги батальон к 4.00 12.07.43 вышел к с. Александровке, где и занял оборону.

Подобные ночные схватки с отходившими войсками 35 гв. ск, а также минные поля и инженерные заграждения, ночное время и незнакомая местность – все это не позволило неприятелю развить утренний успех и быстро продвинутся в глубь рубежей армии генерала Крючёнкина в сев. – вост. направлении.

К с. Ржавец группа Беке вышла между 5.00 и 6.00 12 июля. К этому времени штаб 69А сумел несколько усилить оборону в этом районе. Из «Описания боевых действий 19-й танковой дивизии с 5 по 18 июля 1943 г.»: «11.07 части 6 тд наступали из района Мелехово на Ржавец и ночью овладели им. Им удалось также занять небольшой предмостный плацдарм. В связи с этим противник почувствовал себя зажатым между 19 тд и 6 тд. Он, минируя пути отхода и оставляя на них сильные прикрытия, состоявшие прежде всего из ПТР, начал отводить в ночь на 12.07 свои части из района Сабынино, Шеляково на зап. берег р. Донец, чтобы там помешать нашему дальнейшему продвижению у Ржавец и Шеляково через Донец»[452].

Форсирование немцами Северского Донца, захват с. Гостищево, и особенно выход боевой группы 6 тд на правый берег севернее Ржавца, имели для обеих сторон очень важное значение. В результате этих событий теоретическая угроза окружения 48 ск стала получать реальные очертания. После захвата Ржавца корпус генерал-майора З.З. Рогозного попал в полуокружение, а из-за создания немцами двух плацдармов (у Гостищево и Ржавца) оборона соединения на левом фланге потеряла свою оперативную устойчивость. Благодаря высокой мобильности боевых групп 3 тк Брейт поставил советское командование в очень сложное положение. В момент выхода подразделений Хюнерсдорфа к реке на участке рыбхоз (севернее с. Кривцово), Шолоково, Ржавец здесь сплошной линии обороны не было. Ведь еще во второй половине дня 11 июля это был тыл дивизий первого эшелона 69А, удерживавших рубеж Шишино, Хохлово, Киселево, Шляховое, Шеино, Мясоедово.

Как свидетельствуют обнаруженные сегодня документы, первым на сообщение о прорыве отреагировало руководство 48 ск. Уже в 22.45 начальник штаба полковник Щеглов направил полковнику П.Д. Говоруненко, командиру резервной 375 сд, которая с 13.00 11 июля занимала оборону на рубеже Жимолостное, Мал. Яблоново, Шахово, следующее распоряжение:

«Командир корпуса приказал: немедленно выбросить один батальон с двумя орудиями ПТО в Рындинка для прикрытия Шахово со стороны Кураковка, Ржавец. Вести разведку в направлении Казачье. Донесение в Шахово.

По непроверенным данным, в Казачье прорвались танки. Результаты разведки в Шахово и овраге Васильевка»[453].

На документе стоит пометка: «Отправлено в 1.00 с офицером».

Далее события развивались стремительно, командование 69А начало стягивать силы для локализации прорыва. В 23.00 генерал-лейтенант С.Г. Горячев, получив информацию о движении танков противника на Ржавец, отводит часть сил 92 гв. сд на рубеж Выползовка, юж. окраина Александровка через переправу в районе Щолоковово и 305 сд – в район Коломыцево, Ново-Слободка.

В 23.30 командир 81 гв. сд генерал-майор И.К. Морозов отдает приказ 060:

«1. Противник при поддержке крупных авиационных сил и танков прорвал линию обороны и к 21.00 11.07.43 г. вышел на рубеж: Киселёв, Хохлов, 1 км юж. Верх. Ольшанец.

2. 235 гв. сп к 6.00 12.07.43 г. двумя батальонами (1-м и 2-м) занять и прочно оборонять подготовленный участок Кривцово, дорога, идущая на Верхний Ольшанец, сев. – зап. опушка рощи, что в 500 м юго-зап. Верх. Ольшанец.

Задача: ни в коем случае не допустить прорыва танков и пехоты в направлении Ново-Оскочное. КП – Чурсино. Опергруппа – Ново-Оскочное.

3. 238 гв. сп к 6.00 12.07.43 г. занять и прочно оборонять подготовленный участок: вост. опушка рощи (отметка 294.5), юж. окраина Верх. Ольшанец, усилив левый фланг вост. окраины Верх. Ольшанец.

Задача: не допустить прорыва танков и пехоты противника в направлении Ново-Оскочное. КП – Ново-Оскочное.

Справа обороняется 235 гв. сп, слева – 305 сд.

Обращаю внимание на организацию разведки при подходе частей к оборонительным участкам»[454].

Ситуация в этом районе внимательно отслеживалась в Генеральном штабе. 12 июля в 1.15 Сталин подписал Директиву Ставки ВГК № 01815 командующему Степным фронтом генералу И.С. Коневу[455]:

«На белгородском направлении противник, силою до 200 танков с пехотой, потеснил части 69-й армии и, наступая в направлении Корочи, к исходу 11.07 вышел в район Киселево, Мазикино, Шейна.

Ставка Верховного Главнокомандования приказала:

1. Уничтожить группировку противника, двигающуюся в направлении Корочи и далее к р. Оскол, совместным ударом Рыжова (командующий 47А Степного фронта – З. В.) с Обуховым (командир 3 гв. мк Степного фронта. – З. В.) с юго-востока и Соломатина (командир 1 мк Степного фронта. – З. В.) с севера, для чего Рыжова с Обуховым к исходу 13.07 сосредоточить в районе Новый Оскол, Великомихайловка, Сидоровка, Булановка, Слоновка.

Соломатина к утру 13.07 из района Солнцево вывести в район Вязовое, Скородное, Боброво-Дворское.

2. О времени получения Вами настоящего приказа доложить по ВЧ Антонову[456]».

Но в директиве шла речь о сосредоточении к утру и к исходу 13 июля, а до этого противника должны были сдерживать войска Воронежского фронта. Резервов у Ватутина не было: все войска вели оборонительные бои или готовились к контрудару, поэтому Крючёнкину приходилось надеяться лишь на свои силы. Кроме того, было еще одно, более существенное обстоятельство. В тексте директивы говорится о районе сел Киселево, Мазикино, Шейно как о рубеже, на который к исходу 11 июля вышел противник, тогда как 3 тк уже полностью прорвал второй армейский рубеж обороны и выходил к тыловой полосе в районе Ржавец, Выползовка. До Москвы эта информация еще не дошла.

Командарм В.Д. Крючёнкин оказался в крайне сложном положении – параллельно с локализацией прорыва утром войскам 48 ск предстояло участвовать в контрударе. Единственный резерв командарма – 375 сд – был включен в состав контрударной группировки 48 ск и в ночь на 12 июля выводился на рубеж: казармы, 2,5 км юго-зап. Лески, Тетеревино.

После 5.00 12 июля возникла еще одна серьезная проблема: как остановить отходящие в массовом порядке войска и закрепить их на участках обороны. Ночные удары противника вызвали в некоторых частях панику. Как таковых заградотрядов в дивизиях 69А фактически не было, все боеспособные подразделения находились на передовой. В утренние часы 12 июля эта проблема для командования армии встала очень остро. В спешном порядке начали принимать экстренные меры. Вот цитата из спецсообщения начальника отдела контрразведки «Смерш» 69А полковника Строилова в Военный совет армии о работе заградотрядов с 12 по 17 июля 1943 г.:

«В порядке выполнения задачи по задержанию рядового и командно-начальствующего состава соединении и частей армии, самовольно оставивших поле боя, отделом контрразведки «Смерш» 69-й армии 12 июля 1943 г. из личного состава отдельной роты было организовано 7 заградотрядов, по 7 человек в каждом, во главе которых были поставлены по 2 оперативных работника.

Указанные заградотряды были выставлены в селах Алексеевка – Проходное, Новая Слободка – Самойловка, Подольхи – Большие Подъяруги, хутор Большой – Коломыцево, Кащеево – Погореловка, Подкопаевка – юж. окраина г. Короча – Пушкарное.

…За 12 июля было задержано 2842 человека… Начавшийся в пятом часу 12 июля 1943 г. массовый отход рядового и командно-начальствующего состава с поля боя организованными нами заградотрядами был в основном остановлен в 16 часов того же дня, а впоследствии совсем прекратился…»[457]

К рассвету 12 июля войска 69А в районе прорыва заняли следующие рубежи: 305 сд полковника А.Ф. Васильева с 96 отбр отошла и начала закрепляться в районе Выползовка, Александровка, 1-й Ново-Александровский Выселок, Подсумки, Ново-Слободка; в течение ночи 92 гв. сд полковника В.Ф. Трунина выходила в районе Выползовка, Подсумки, Алексеевка, Плоский; 81 гв. сд генерал-майора И.К. Морозова оборонялась в районе Рындинка, Щолоковово, Стрельников. Для усиления ПТО командование фронта было вынуждено оставить в подчинении генерала Крючёнкина 10 оиптабр, которая выделялась первоначально для усиления 18 и 29 тк под Прохоровкой. Ее полки в спешном порядке заняли оборону по линии: Александровка, Свиридово, Заячье, Ломово.

По данным нашей разведки, в горловине прорыва соединения противника насчитывали около 200 танков. 13 июля Ротмистров во время переговоров с Ватутиным, ссылаясь на данные авиаразведки, доложил, что немцы сосредоточили на юге от Прохоровки – в районе Верх. Ольшанец, Раевка, Шляховое, Мелехово, Дальняя Игуменка – более 400 танков. При этом оговорился, что, по его мнению, в указанном районе может действовать не более 300–400 машин.

На 1 июля 1943 г. 3 тк имел всего 299 танков различных типов, в том числе: в 6 тд – 106, в 7 тд – 112 (13 огнеметных), в 19 тд – 81[458]. В 6 и 7 тд в одном из мотопехотных полков имелся батальон на бронетранспортерах, а в 19 тд – рота на БТР. В 503-м тяжелом танковом батальоне было 45 танков «T-IV» (три роты по 14 танков и 3 танка командования). В 228-м дивизионе штурмовых орудий, который был придан 3 тк, было 31 орудие. Следовательно, к началу «Цитадели» корпус Брейта располагал 375 (с учетом 503 ттб) танками и штурмовыми орудиями, а также около 200 полевых орудий и 54 шестиствольными реактивными минометами. В ходе наступления его дивизии понесли значительные потери. Как позже выяснилось, 12 июля в их составе имелось: 6 тд (на утро 11 июля, донесение на утро 12.07 представлено не было) – 23 танка (22 % от первоначального состава); 7 тд – 39 (35 %); 19 тд – 14 (12 %); в 503 отб на утро 11 июля – 23 «Тигра» (51 %); в 228-м батальоне штурмовых орудий – 19 (61 %)[459].

Таким образом, в районе Ржавец в это время действовало примерно 118–120 (треть от первоначального состава) танков и штурмовых орудий. Некоторый разброс цифр объясняется тем, что после наступления в ночь на 12 июля не все части успели собрать сведения и представить донесения. Завышение количества танков противника в докладах из войск зачастую происходило за счет бронетранспортеров (в 3 тк их было не менее 100) и транспортеров для подвоза боеприпасов.

К 6.00 танки 6 тд ворвалась в с. Ржавец, расположенное в 18 км южнее станции Прохоровка. Через некоторое время враг был выбит из села. Около 8.00 немцы переправились в этом районе на правый берег р. Северский Донец и захватили с. Рындинка.

В 9.20 до 50 танков при поддержке мотопехоты из с. Кураковка вновь атаковали с. Ржавец и через сорок минут овладели им. Продолжая накапливать силы на правом берегу для развития успеха на север, в 11.15 противник сумел захватить расположенное рядом со Ржавцом село Выползовка и продолжил теснить советские войска в направлении с. Авдеевка. Прорыв расширялся. Получив сообщение о выходе передовых подразделений Хюнесдорфа к руслу Донца, генерал Брейт распорядился сменить 6 тд у Ржавца войсками 19 тд и направить ее силы в полосу 7 тд, которая пыталась прорваться в направлении сел 1-й Ново-Александровский Выселок, Александровка.

Около 6.00 Ватутин был вынужден отдать приказ командующему 5 гв. ТА направить часть сил его армии в полосу 69А. На основании его приказа П.А. Ротмистров немедленно формирует группу из частей своей армии, а также войск, оборонявшихся в районе прорыва, для прикрытия опасного направления и отдает через начальника штаба генерала В.Н. Баскакова приказ своему заместителю генерал-майору К.Г. Труфанову, который находился в Обояни:

«Генерал-майору Труфанову.

Копия: командиру 5 гв. Змк

Командиру 2 гв. Ттк

Командиру 375 сд

Командиру 92 гв. сд

Противник численностью до 70 танков к 6.00 12.07.43 г. овладел Рындинка, Ржавец, развивая успех на Авдеевка, Плота.

Командующий 5-й гв. танкорвой армией приказал:

1. Вам лично объединить под свое командование части передового отряда, 12 и 11 гв. мбр 5 гв. Змк, полк 375-й стрелковой дивизии, части 92 гв. сд и 26 гв. тбр 2 гв. Ттк.

2. С получением настоящего боевого распоряжения немедленно приступить к уничтожению прорвавшегося противника в районе Рындинка, Ржавец.

3. О ходе выполнения поставленной задачи доносить каждые два часа в штаб армии.

Основание: приказ командующего войсками Воронежского фронта»[460].

Передовой отряд армии под командованием генерала Труфанова из Обояни немедленно начал выдвижение по маршруту: Малая Псинка, Призначное, Подольхи с задачей сосредоточиться в районе Большие Подъяруги, Ново-Хмелевое. Пока стягивались силы для ликвидации прорыва, немцы продолжали атаковать. В районе Щолоковово 19 тд попытался навести переправу через р. Северский Донец и перебросить танки на зап. берег, однако части 81 гв. сд эти попытки пресекли.

Первой из сводного отряда[461] генерала Труфанова сюда выдвинулась 26 гв. тбр полковника С.К. Нестерова из 2 гв. Ттк. На 6.00 12 июля она имела 44 боеспособных танка, в том числе «Т-34» – 30, «Т-70» – 14[462]. Первоначально соединение, сосредоточившееся на сев. – вост. опушке леса в районе с. Виноградовка, готовилось к наступлению утром 12 июля в направлении х. Озеровский. Однако в связи с резким изменением обстановки в районе Ржавец в 7.30 полковник Бурдейный лично отдает приказ комбригу о выдвижении в с. Плота. В 8.30 бригада была уже на месте. К этому времени ситуация заметно осложнилась. В районе с. Ржавец противник танками продолжал развивать успех на с. Рындинка и х. Шипы. Параллельно немцы пытались форсировать р. Северский Донец в районе с. Щолоковово и овладеть селом. То есть удары из районов Ржавец и Щолоковово были явно направлены на с. Шахово, чтобы выйти в тыл, в первую очередь 2 гв. Ттк, а также и остальным соединениям 5 гв. ТА.

Сводный отряд был еще в пути, поэтому через полчаса после прибытия 26 гв. тбр в с. Плота комкор вновь связывается с полковником Нестеровым и отдает приказ выдвинуть бригаду в с. Шахово. Задача: остановить танки немцев, которые пытаются выйти на дорогу Рындинка – Шахово, и при необходимости огнем поддержать бой 81 гв. сд генерал-майора И.К. Морозова у с. Щолоковово.

Судя по тому, сколько внимания перед контрударом командир Тацинского корпуса уделял этому участку, его очень беспокоила создавшаяся обстановка. Он направил в бригаду своего заместителя по строевой части полковника Полоскова и лично участивует в разработке плана обороны бригады. По его приказу 1 тб майора Дмитриева с одной мотострелковой ротой создает узел сопротивления на сев. скатах высоты 228.4, оседлав дорогу Шахово – Рындинка. Батарея ПТО заняла позиции на вост. скатах высоты, а 2 тб капитана Хоменко был отведен в резерв – на зап. окраину села.

В 9.55 из с. Красное в район Ржавца, Выползовка, х. Шипы вышли 11 гв. мбр с третьим дивизионом 285 мп и 12 гв. мбр с 10 сау 1447 сап. А к 14.30 все части и подразделения сводного отряда сосредоточились в с. Большие Подъяруги, где поступили в оперативное подчинение командующего 69А. Отряд в своем составе имел 157 танков (из них 39 легких), 15 бронемашин, 21 установку МЗА, 45-мм и 76-мм орудий – 28 шт[463].

В исторических исследованиях при оценке боевого состава и роли войск 5 гв. ТА в событиях 12 июля юж. станции Прохоровка нередко допускаются ошибки и преувеличения. Потому порой сложно понять, что же там на самом деле происходило и какие силы были задействованы. Так, в Большой советской исторической энциклопедии читаем: «12 июля 1943 г. в районе юго-зап. и юж. Прохоровки… произошло крупнейшее в истории Великой Отечественной войны 1941–1945 встречное танковое сражение между наступающей немецко-фашистской группировкой (2-й танковый корпус СС и 3-й танковый корпус, всего около 700 танков и штурмовых орудий) и наносившими контрудар 5-й гв. танковой армией и тремя танковыми и механизированными бригадами (около 800 танков и самоходных установок). В ожесточенных боях, длившихся весь день, противник потерял свыше 350 танков и штурмовых орудий, свыше 10 тыс. чел. и был вынужден перейти к обороне»[464].

Нетрудно заметить, что, явно завысив количество участвовавшей в бою бронетехники противника и его потери, авторы издания увеличили численность и наших сил, неверно указав подчиненность танковой и мехбригад. Они не наносили контрудара вместе с 5 гв. ТА, а входили в ее состав и вели оборонительные бои в полосе прорыва 69А. Что же касается резерва командующего армией – передового отряда, то о нем в этом солидном издании вообще умалчивается. Попробуем разобраться в действиях советских войск в районе Щолоковово, Ржавец, Выползовка, Александровка, опираясь на данные архивных источников.

Анализ документов штаба 5 гв. ТА свидетельствует, что в течение дня 12 июля отряд под командованием генерал-майора К.Г. Труфанова, который по приказу командарма должен был объединить три гвардейские танковые и мехбригады, танковый, истребительно-противотанковый и мотоциклетный полки, часть сил 375 и 92 гв. сд и ряд других подразделений, как единая группа войск в боях не участвовал, а силы противника, ему противостоящие, были преувеличены уже в первых донесениях разведорганов армий.

Главной причиной этого наряду с действительно сложной оперативной обстановкой стало отсутствие в отряде централизованной системы управления войсками. Генерал-майор Труфанов, получив в подчинение практически корпус, не имел ни штаба, ни аналогичного рабочего органа, который мог бы в полной мере выполнять его функции. В этих условиях, когда войска отряда были разбросаны по фронту на 50 км – от Обояни до с. Александровка, отсутствие единого центра управления играло решающую роль. Командование 5 гв. ТА, а также 69А, в оперативном подчинении которой находился отряд, рассматривало эту группу войск как пожарную команду, наспех собранную для того, чтобы закрыть наметившуюся брешь. В сложившейся ситуации управление наиболее сильной частью отряда генерала Труфанова – танковой, двумя механизированными бригадами и самоходным артполком, взяли на себя штабы 5 гв. Змк и 2 гв. Ттк. Полковник Нестеров получал приказы и распоряжения непосредственно от заместителя командира 2 гв. Ттк полковника Полоскова, а войска мехкорпуса – от зам. командира 5 гв. Змк генерал-майора М.П. Лебедя[465]. Такое положение сохранялось и в последующие дни: Ротмистров отдавал приказы по использованию этих сил одновременно и Труфанову, и Лебедю, и Бурдейному. В это же время войска отряда использовало в интересах обороны и командование 69А. Тем не менее отсутствие полноценного штаба на месте в значительной мере осложняло ситуацию и, как показали события 12 июля, привело к трагическим последствиям.

Основная тяжесть борьбы 12 июля с дивизиями 3 тк легла на соединения 5 гв. ТА и 10 иптабр. Танковые и механизированные бригады А.С. Бурдейного и Б.С. Скворцова показали себя как надежные и стойкие соединения. 11 гв. и 12 гв. мбр, как и 26 гв. тбр, подошли и вступили в бой раньше частей передового отряда Труфанова и сыграли решающую роль в локализации прорыва. К сожалению, действия же 53 гв. отп в этот день принесли оборонявшимся дивизиям 35 гв. ск больше вреда, чем пользы, но об этом рассказ впереди.

Мотоциклетный полк генерал Труфанов оставил в своем резерве. Он занял оборону танковой ротой и двумя батареями 45-мм и 76-мм орудий на рубеже юго-зап. с. Большие Подъяруги, высота 232.4, с. Ново-Хмелевое.

11 гв. мбр полковника В.Н. Грищенко получила задачу: при поддержке миндивизиона и одного полка 375 сд атаковать с. Рындинку с севера, через с. Шипы и высоту 135. На этой высоте противник оборудовал позиции батареи шестиствольных минометов, от их огня наши стрелковые части несли большие потери.

В это же время 12 гв. мбр под командованием Героя Советского Союза полковника Г.Я. Борисенко совместно с частями 92 гв. сд полковника В.Ф. Трунина должна была выбить немцев из сел Красное Знамя и Выползовка.

А 53 гв. отп майора Н.А. Курносова должен был ударить через высоту 241.5 в направлении сел Александровка, 1-й Ново-Александровский Выселок.

Первыми в атаку перешли механизированные бригады. В районе с. Рындинка весь день шли напряженные бои. К 15.25 12 июля 11 гв. мбр выбила немцев из х. Шипы, а в 19.00 овладела с. Рындинка. Продвижение противника было остановлено, но сбросить боевую группу 19 тд с зап. берега реки не удалось. Сохранился лишь один документ – донесение начальника политотдела полковника Дроздова, в котором кратко описан ход того боя:

«…11 гв. мбр к 11.30 12.07.43 г. сосредоточилась в указанном районе и приступила к выполнению боевой задачи. Бой бригада ведет уже более суток. Временами противник переходит в контрнаступление, и в рукопашных схватках бойцы и командиры уничтожают живую силу и технику врага.

Бой бригада вела в условиях полного незнания сил противника, сосредоточенных на этом участке, без достаточной подготовки к наступлению и на невыгодном тактическом рубеже, стеснявшем маневр живой силой и танками, отчего понесла значительные потери.

Несмотря на эти недостатки, бойцы и командиры дрались мужественно, без фактов проявления паники, а случаи трусости отмечаются очень редко, и то после некоторой продолжительности боя страх перед врагом проходит, и эти люди в ряде случаев дрались хорошо…

Наряду с этим имеется ряд недостатков:

1) Командный состав слабо руководит боем. Не всегда умело оценивает обстановку и принимает решения.

2) Слабо взаимодействуют наземные войска с воздушными силами. 12 июля советские штурмовики дважды накрывали наши войска. В 12.11 в бомбежке участвовало 25 самолетов и в 12.30–30 самолетов. Имеются жертвы. Ночью на 13 июля «У-2» реактивными снарядами также подверг бомбежке наши части.

3) Ввиду отсутствия на участке, где бригада ведет бой, оперативных просторов танки не получили полного разворота. Поэтому боевые потери за сутки боя – 11 танков.

4) Слабо координированы действия соседа. Например, в начале боевых действий бригада не знала, что у нее справа соседом является 26 гв. тбр.

Ощущается тяжелое положение с боеприпасами. Так, осколочных снарядов для артдивизиона уже нет, мины на исходе. Подвоз затруднен отдаленностью складов от передовой и отсутствием нужного количества автотранспорта»[466].

В частях и соединениях 4ВФ, которые действовали в этом районе, также не было до конца отработано взаимодействие с наземными войсками. Вот выдержка из отчета штаба 8-го авиакорпуса, составленного вечером 13 июля (приложение к журналу боевых действий 4ВФ за июль 1943 г.): «Генерал Зайдеман сообщил, что в 10.20, вероятно, наши войска в районе Ржавец атаковала своя же авиация. Проведенное расследование выявило, что один из отрядов бомбардировщиков «Не-111» в плохих метеоусловиях и при ограниченной видимости, а также из-за неверного наведения потерял пространственную ориентировку и бомбил район Ржавец.

Военный судья заслушал результаты проверки. Как сообщил в 16 ч 35 мин того же дня прокурор штаба 8-го авиакорпуса, в результате расследования выяснилось: никому нельзя предъявить обвинение в преступной халатности, поскольку все требования безопасности были соблюдены.

Как сообщалось из 6 тд 13.07, действиями ВВС противника в районе Казачье (удар наносили части 291 шад. – З. В.) войскам нанесены ощутимые потери. По сообщениям 11-го танкового полка, свои авиационные подразделения причинили еще больший ущерб личному составу и материальной части.

Более подробно о налете на свои войска и ряд деталей данного инцидента приводятся в документах 6-й и 19-й танковых дивизий»[467].

К сказанному добавлю, что, судя по имеющимся данным, количество жертв бомбежки шестью «Хейнкель-111» командного пункта 6 тд было значительно больше. Вот лишь данные о потерях личного состава этого соединения. Погибли 5 офицеров (в том числе от полученных ран скончались командир 114 мп майор фон Биберштайн и командир одного из батальонов кавалер Рыцарского креста капитан Ёкель), 15 унтер-офицеров и 56 военнослужащих были ранены. Среди получивших ранение был и командир 6 тд генерал В. фон Хюнесдорф. Через двое суток, 14 июля, он умрет от полученных ран в дивизионном госпитале.

В некоторых отечественных и зарубежных изданиях утверждается, что 55 гв. тп 12 июля участвовал в боевых действиях юго-зап. станции Прохоровка. Так, А.П. Рязанский пишет: «Около полудня, в самый разгар танкового сражения, командарм приказал для обеспечения стыка между 29-м и 2-м танковыми корпусами… ввести в бой 55-й гв. танковый полк 12-й гв. механизированной бригады с задачей атаковать противника в направлении высоты у совхоза «Комсомолец». Развернувшись в боевые порядки, 55-й гв. полк атаковал противника и вел с ним напряженный бой 1,5–2 км юго-зап. высоты 252.2, отразив все попытки овладеть этой высотой и прорваться к Прохоровке»[468].

Такой информации в журнале боевых действий полка нет. Не подтверждается это и отчетом штаба 5 гв. ТА о боевых действиях под Прохоровкой. Из журнала боевых действий 55 гв. тп 12 гв. мбр:

«… 11.07.43 г. полк занимал оборону в составе 12-й гв. мехбригады в районе Пересыпь, Карташевка. В 17.00 получен приказ о выдвижении в район Призначное. Совершив 50-км марш, полк сосредоточился в составе «Т-34» – 20, «Т-70» – 16, отстало 12 танков по техническим причинам в районе Ногольное.

В 10.30 12.07.43 г. получен приказ: в составе бригады действовать по уничтожению врага в районе Шахово, Рындинка, для чего полк совершает 12-км марш в район Александровка. В 11.00 командир полка отдал приказ совершить 12-км марш по маршруту Призначное – Подольхи – Авдеевка – Красное Знамя, приостановить прорвавшегося противника в районе Рындинка, Выползовка.

В 13.00 2-я танковая рота по достижению с. Красный Октябрь вступила в бой с танками 7-й и 19-й танковой дивизии противника. Полк вступил в бой с 1 мспб 12 гв. мехбр, имея в наличии «Т-34» – 19 шт., «Т-70» – 16 шт.»[469].

Атака 12 гв. мбр не принесла ожидаемого успеха. Выйти к с. Выползовка мешал огонь с опорного пункта на высоте 222.1. Общими усилиями танкистов бригады и самоходчиков 1447 сап майора В.Ф. Гайдаша[470] к концу части 6 тд были сбиты с высоты. Соединению Борисенко удалось подойти к дороге в 2 км севернее села, где они были встречены яростным огнем артиллерии и вынуждены были перейти к обороне.

1-й и 2-й батальоны 1243 сп 375 сд заняли оборону юго-вост. с. Шахово с задачей не пропустить противника через переправу в районе с. Рындинка (3 сб находился в полосе наступления основных сил дивизии в районе с. Тетеревино). Как сообщал в донесении в 5.55 13 июля генерал-майор Труфанов, подразделения 375 и 92 гв. сд из-за их «малой боеспособности» участия в наступлении в районе Ржавец, Выползовка не принимали. Они лишь поддерживали наступающих огнем.

Ситуация в 92 гв. сд была очень сложной, она вступила в бой 7 июля. А на 9 июля 1943 г. при штатной численности 10 506 человек она имела в строю 8430 человек[471]; на 15 июля[472] в ее составе насчитывалось всего 2182 человека, в том числе рядовых – 1552. Из донесения командования 92 гв. сд в Генеральный штаб о потерях за период с 7 по 17 июля: «За период боевых действий дивизия потеряла личного состава: убитыми – 924 человека, ранеными – 2212 человек, пропавшими без вести – 2499 человек, заболело – 5 человек; всего – 5640 человек[473]…Большое число потерь личного состава объясняется тем, что все три полка были в окружении на белгородском направлении, из окружения вышли с боями, в результате чего велико число пропавших без вести»[474].

Приказ об отходе из района с. Киселево на новые рубежи комдив полковника В.Ф. Трунина получил на исходе 11 июля, но штаб продолжал собирать выходившие из окружения подразделения до 14 июля. Поэтому дивизия наутро 12 июля имела численность не более стрелкового полка.

Важную роль при сдерживании противника сыграла подготовленная оборонительная полоса. Местность в этом районе изрезана глубокими балками и оврагами, к тому же западный берег р. Северский Донец значительно выше восточного. Все это способствовало созданию прочной обороны.

В районе сел Ржавец и Щолоково действовали мобильные группы 328-го инженерно-саперного батальона 69А. Благодаря успешной работе саперов было сорвано несколько контратак немцев, во время которых они использовали тяжелые танки. На минных полях подорвалось 11 машин врага[475]. Как свидетельствует отчет инженерных войск фронта и 69-й армии, основанный на показаниях пленных и данных передовых частей, успешное применение советскими войсками мин вызвало у танкистов противника так называемую минную болезнь – атаки стали проводить с осторожностью: едва обнаружив мины, экипажи боевых машин приостанавливали наступление и отходили, высылая вперед саперов.

Настоящей трагедией закончилось наступление 53 гв. отп под командованием майора Н.А. Курносова. Ему предстояло пройти через полосу обороны 92 гв. сд, но танкисты не имели точной информации о расположении позиций пехоты. В результате произошел бой между своими частями. Как это произошло? Обратимся к приказу командующего 69А: «…Около 17–18 часов 12.07 53-й отдельный танковый полк начал наступление на 1-й Ново-Александровский Выселок. Пройдя в колонне к высоте 241.5 (сев. с. Александровка), танки с ходу открыли огонь по боевым порядкам 92 гв. сд и танкам 96-й танковой бригады, находящимся в районе с. Александровка. Произошел бой между нашими войсками, одновременно наши штурмовики обстреляли боевые порядки 92 гв. сд.

Только после вмешательства старшего офицера Генерального штаба Красной Армии подполковника Соколова и командующего артиллерией 35 гв. ск с большим трудом удалось прекратить этот бой.

Пройдя с. Александровка, 53-й танковый полк вступил в огневой бой с танками противника, но через несколько минут, не выполнив задачу, получил команду вернуться обратно. Танки 53 тп стали отходить, увлекая за собой отдельные группы пехоты. Следовавшая за 53 тп противотанковая артиллерия также развернулась к бою и не открыла огонь по своей пехоте и танкам лишь благодаря вмешательству офицера Генштаба Красной Армии подполковника Соколова и командующего артиллерией 35 гв. ск. Находившиеся на НП в районе высоты 241.5 командир 96 отбр генерал-майор Лебедев[476] и командир 92 гв. сд полковник В.Ф. Трунин вмешались в устранение этих безобразий слишком поздно.

Танкисты не были информированы о действительном положении переднего края пехоты, что и повлекло к указанным недоразумениям.

Все вышеуказанное произошло лишь потому, что командиры, коим было поручено ответственное дело – руководство операцией, отнеслись к нему беспечно и халатно, не продумали вопросов взаимодействия, не организовали рекогносцировки местности и разведки противника…»[477]

Неприятности для 53 гв. отп на этом не закончились. В 19.00 он получил задание – к концу дня овладеть с. Казачье. В 20.00 при выходе на северную окраину с. Александровка его обстреляли 28 танков противника, в том числе 8 тяжелых. Во время завязавшегося боя был подбит танк майора Курносова, а командир полка тяжело ранен и отправлен в армейский госпиталь. Потеряв 11 танков, полк был вынужден занять оборону на зап. и юго-зап. окраинах с. Александровка.

Как и первый бой, эта атака полка не была должным образом подготовлена. Танкисты, судя по всему, не имели ясного представления об оперативной обстановке в полосе наступления, о силах противника. Разведка не проводилась, да и элементарного взаимодействия со своими войсками, оборонявшими этот район, не было налажено. Такой возможности командование сводного отряда полку просто не предоставило. Его экипажи только вышли из боестолкновения с 96 отбр, и буквально через 30–40 минут вновь приказ атаковать. Сохранился еще один документ журнала боевых действий 10 оиптабр, который несколько по-иному позволит взглянуть на атаку танкистов майора Н.А. Курносова: «Противник в течение дня возводил переправу через ручьи в районе Выползовка, проделывал проходы через противотанковый ров и минные поля в районе 1-й Ново-Александровский Выселок, препятствий со стороны наших войск – пехоты и артиллерии, ведущей огонь с закрытых позиций, не имел.

В 19.00 подошла группа наших танков в количестве 18 шт. Противник, занявший 1-й Ново-Александровский Выселок, был атакован. Наши части ввиду плохой разведки неумело подставили свой фланг. Противник воспользовался данным промахом и тем временем, когда были готовы мосты и прокаты, атаковал Александровку силами до 60 танков (из них большинство «Тигр») с направления: Выползовка – Александровка и 1-й Александровский Выселок – Александровка.

Атака танков противника отбита огнем 4-й и 3-й батарей 532 иптап и только что прибывшей и развернувшейся с ходу 5-й батареи 1245 иптап»[478]

Весь день дивизия Шмидта, действуя у поймы Северского Донца, пыталась создать второй плацдарм на правом берегу и прочно закрепить его. Из «Описания военных действий 19 тд с 5 по 18 июля 1943 г.»: «12.7 после разминирования многочисленных минных полей дивизия, развивая успех, продвинулась до Ржавец. Было захвачено много пленных и противотанковых ружей, уничтожено несколько танков («Т-34» и «Черчилль»): 73-й и 74-й гренадерские моторизованные полки приняли от 6 тд предмостье у Ржавец и расширили его. Переправа через р. Донец хорошо просматривалась с укрепленной меловой высоты сев. Шипы и находилась под сильным огнем пулеметов, минометов и артиллерии, в результате чего полки противника вынуждены были укрываться под водой (так в тексте. – З. В.).

Крупными силами наспех собранных частей, действовавших там ранее, противник защищал рощи и высоты вост. и юго-вост. Шахово и высоты зап. и сев. – зап. Щолоково.

Для усиления своих оборонительных частей в районе Ржавец противник ввел с рубежа Воронеж 5-й гв. мехкорпус и 3-ю мехбригаду. 3 мбр 12.7 вошла в соприкосновение с нашими частями на участке Шипы, Рындинка. Одна бригада была переброшена на восток навстречу наступающей дивизии СС «Рейх»[479].

На участке Кривцово, Щолоково, Рындинка занимали оборону три стрелковых полка 81 гв. сд. В районе с. Щолоковово части 19 тд дважды в течение дня пытались форсировать реку, но огнем частей дивизии и 26 гв. тбр эти попытки были отбиты, танкисты сумели подбить 3 и сжечь 2 танка. До глубоких сумерек ее подразделения подвергались интенсивному артиллерийско-минометному огню погибли 8, ранены 22 человека, повреждено 4 машины и одно орудие[480]. Таким образом, до полуночи войска Шмидта выйти к с. Щолоково так и не смог, бригада стойко удерживала свои позиции и при этом помогала соседу (11 гв. мбр), ведя огонь с места по району с. Выползовка.

Однако надо заметить, что у с. Щолоково действовали не основные силы 3 тк. Его командование 12 июля сосредоточило все усилия соединения для порыва через с. Ржавец на север, поскольку там был сделан серьезный задел – на правом берегу создан большой плацдарм, куда уже были переброшены танки. У с. Щолоково все это еще предстояло сделать. Днем попытки навести переправу пресекли наши войска, поэтому весь день 12 июля особо ожесточенные бои шли у сел Рындинка, Шипы и Александровский Выселок. Усилиями бригад 5 гв. Змк прорыв в этих районах был локализован, немцев выбили из с. Шипы.

Тем не менее попытки создать второй плацдарм у Щолоково и затем нанести два концентрических удара на Шахово (от Ржавца и Щолоково) 19 тд продолжала вплоть до наступления сумерек. Около 22.00 группа мотопехоты, переправившись на лодках через р. Северский Донец, просочилась в рощу юго-зап. с. Шахово, отвлекая внимание на себя. И через некоторое время под покровом темноты немцы начали наводить переправу и перебрасывать танки на правый берег р. Северский Донец. С рассветом 13 июля у с. Щолоково бои разгорелись с новой силой.

В большинстве своем войска 48 ск дрались стойко, обеспечивая левый фланг нашей ударной группировки под Прохоровкой. Благодаря их упорству и мужеству противник, несмотря на все усилия, не смог развить успех 11 июля и продолжал топтаться на месте. Однако семь дней непрерывных кровопролитных боев все-таки оказали негативное влияние на рядовой и командный состав – появились случаи оставления боевых позиций целыми ротами и батальонами.

Неустойчивость проявляли подразделения практически всех дивизий армии: и те, которые несколько дней подряд участвовали в тяжелых боях и были сильно потрепаны, и те, что лишь только выдвинулись на основной рубеж. Отход войск наблюдался не только под давлением превосходящего противника, но и в моменты, когда отдельные командиры проявляли элементарное малодушие. Вот лишь один эпизод, который произошел в 235 гв. сп 81 гв. сд, оборонявшей участок: (иск.) Кривцово, Щолоково. Из приказа комдива И.К. Морозова № 083/оп от 13 июля 1943 г.: «12.07.43 г. командир 2-го батальона 235 гв. Краснознаменного стрелкового полка гв. капитан Гоштенар получил приказ занять оборону по зап. берегу р. Сев. Донец на участке рыбхоз Щолоковово и не допустить противника через р. Сев. Донец в сев. – зап. направлении.

Получив приказ и заняв оборону, командир 2-го батальона Гоштенар не принял меры к тому, чтобы не допустить противника на зап. берег р. Сев. Донец. Больше того – при появлении незначительного по силе противника позорно бежал с поля боя, отошел без приказа командира полка. Гоштенар забыл славные традиции сталинградских боев и позорно сбежал с поля боя, причем батальон был остановлен и возвращен на исходное положение прибывшим нач. штаба дивизии майором Светником и нач. политотдела гвардии подполковником Большаковым. Гоштенар вел себя как трус, изменил Родине.

Приказываю:

1. Командирам полков навести жесточайший порядок и недопустить случаев оставления боевого участка без приказа, применить на месте приказ № 227.

За оставление боевого участка без приказа и позорное бегство с поля боя командира 2-го батальона 235 гв. Краснознаменного стрелкового полка отдать под суд военного трибунала»[481].

Весь ход боевых действий 12 июля в районе с. Ржавец и юго-зап. станции Прохоровка свидетельствует, что прорыв в полосе 69А был хорошо спланированной операцией, конечной целью которой должен был стать выход 3 тк с юга в район Прохоровки, на соединение со 2 тк СС, и окружение соединений 48 ск 69А. Несмотря на то что цель достигнута не была, 3 тк удалось заметно повлиять на ситуацию в полосе 2 тк СС – отвлечь на себя значительные силы и тем самым ослабить удар 5 гв. ТА. Кроме того, весь день на ее левом фланге висела угроза прорыва и выхода противника в тыл.

К концу дня обстановка стабилизировалась, советским войскам полностью вернуть утраченные позиции не удалось. Но главное в этот день было сделано: танки Брейта были остановлены, прорыв временно локализован.

Подчеркну – это был лишь временный успех: угроза окружения основных сил 48 ск еще оставалась. Наше командование это понимало. «Назавтра угроза прорыва противника с юга в районе Шахово, Авдеевка, Александровка остается реальной, – докладывал начальник Генерального штаба А.В. Василевский И.В. Сталину. – В течение ночи принимаю все меры к тому, чтобы вывести сюда весь 5-й гв. механизированный корпус, 32-ю мотобригаду и четыре полка иптап»[482].

Ход и результаты контрудара на вспомогательных участках (схема 7)

6 гв. армия генерал-лейтенанта И.М. Чистякова, усиленная 10 тк, частью сил 5 гв. Стк и танковой группой 3 мк 1ТА готовилась участвовать во фронтовом контрударе практически в полном составе. Основной удар силами 90 гв., 184 и 219 сд с рубежа: Чапаев, Новенькое, Круглик в направлении Сырцево, Сырцев, Яковлево должен был наносить 22 гв. ск генерал-майора Н.Б. Ибянского. В районе Яковлево его войска и 23 гв. ск должны были встретиться с двигавшимися от Прохоровки в направлении Обоянского шоссе 5 гв. А и 5 гв. ТА. Таким образом, предполагалось окружить и уничтожить 48 тк и 2 тк СС.

23 гв. ск в составе 204, 309 и 67 гв. сд должен был атаковать с рубежа Круглик, урочище Малиновое через северную окраину Верхопенье на Покровку. 71 гв. сд предстояло прикрыть правый фланг 22 гв. ск, а 51 гв. сд – после ее смены войсками 5 гв. А – выводилась в резерв командующего 6 гв. А.

Приказ на контрудар командиры 23 гв. ск и 204, 219 и 184 сд получили в 13.00 11 июля лично от И.М. Чистякова во время рекогносцировки на высоте 240.8. Остальным соединениям были поставлены задачи штабом армии. К исходу дня ситуация начала осложняться. Было получено сообщение: 204 и 309 сд остаются в оперативном подчинении 1ТА. Таким образом, в составе 23 гв. ск осталась лишь одна 67 гв. сд, и в предстоящем контрударе корпус задействовать было нецелесообразно.

В то же время командующий 40А приостановил подготовку к выдвижению 184 и 219 сд. Генерал-лейтенант К.С. Москаленко был не согласен с тем, что его армию лишали значительных сил, и попросил на период контрудара оставить ему эти дивизии. Вопрос решился лишь к утру 12 июля – Ватутин не стал ломать уже подготовленный план. Дивизии начали выдвижение с прежних рубежей лишь на рассвете, в 4.00, походными колоннами, на глазах у врага. Эта неувязка значительно затянула переход в контрудар правого крыла 6 гв. А и ослабила силу первого удара. О каком-либо общем детальном плане боевых действий и отработке взаимодействия частей 22 гв. ск и танковых соединений в этой ситуации говорить не приходится – в 8.30 12 июля на исходных позициях костяка вспомогательной ударной группировки фронта (6 гв. А и 1ТА) еще не было.

По свидетельству командующего 1ТА генерал-лейтенанта М.Е. Катукова, первую информацию о готовившемся контрударе Н.Ф. Ватутин сообщил ему 10 июля (в тот же день, как и П.А. Ротмистрову).

«Больших задач на глубокий прорыв немецкой обороны вам не ставлю, – сказал он, – продвинетесь на километр-другой – и хорошо. Главное – сковать немецкие войска, лишить их возможности свободно маневрировать резервами, не дать им больше накапливать силы под Прохоровкой»[483].

В ночь на 11 июля штаб фронта поставил конкретные задачи. 1ТА: имея в составе четыре танковых, один механизированный корпус и две стрелковые дивизии с артиллерийскими частями усиления, она должна была прежде всего не допустить дальнейшего продвижения противника на север на участке Круглик, высота 244.8, Ольховатка. Вместе с тем два корпуса – 5 гв. Стк генерал-майора А.Г. Кравченко и 10 тк генерал-лейтенанта В.Г. Буркова – выводились на правый фланг армии, им предстояло усилить ударную группировку 6 гв. А – 22 гв. ск и нанести удар на юго-восток. Эти соединения имели следующие задачи:

5 гв. Стк силами 21 и 22 гв. тбр (16 «Т-34», 9 «Т-70» и 5 «Мк-4» «Черчилль») с 1212 (11 76-мм ПТО), 222 (8 76-мм ПТО) иптап и 36 гв. мп РС (23 «БМ-13») из района 1-я Новоселовка, урочище Кузнецово предстояло атаковать в направлении высота 208.0, урочище Суходол, Шепелевка, Луханино, Яков_лево.

10 тк, передав в ночь на 12 июля участок обороны 204 сд, главными силами выходил в район леса северо-западнее с. Новенькое и с утра должен был перейти в атаку;

183 тбр с 727 иптап – в направлении сев. окраина Новенькое, сев. окраина урочище Толстое, Верхопенье, высота 251.4, к исходу дня занять с. Красная Дубрава;

186 тбр, усиленная 1450 сап, должна перейти в наступление за 183 тбр с задачей овладеть селами Покровка, Ульяновка;

178 тбр с 454 минп предстояло атаковать Новенькое, юж. часть урочище Толстое, высота 237.6, высота 254.5, имея приказ к исходу 12 июля выбить противника и занять юго-зап. часть с. Покровка[484].

Таким образом, корпуса, имея некомплект вооружения и личного состава, должны были прорвать оборону противника глубиной более 15 км. Даже с учетом поддержки трех стрелковых дивизий задачи были явно нереальные, но, как и под Прохоровкой, это делалось намеренно.«Ставя задачи Кравченко и Бурко, мы не ограничивали их наступательные действия только этими двумя километрами, – писал М.Е. Катуков. – Наоборот, нацеливали на более глубокий прорыв фашистской обороны. Делалось это умышленно, учитывая чисто психологический момент. Ведь сказать людям, что они посылаются в бой с крайне ограниченными целями, лишь для того, чтобы привлечь на себя внимание противника, они и действовать станут не с той энергией, как если бы им пришлось идти на прорыв вражеской обороны с намерением сокрушить ее на всю глубину»[485].

3 мк, 31 тк с 204 и 309 сд, оставаясь на занимаемых рубежах, имели задачу не допустить прорыва противника в случае контрудара, а при отходе 48 тк – перейти к его преследованию вместе с наступающими войсками 23 гв. ск 6 гв. А. Однако за несколько минут до атаки этот приказ был изменен.

Утром 12 июля командиры 204 и 309 сд полковники К.М. Байдак и Д.Ф. Дремов получили приказ об участии в контрударе в 8.30. Дивизиям предстояло с рубежа юж. окраина Калиновки, урочище Малиновое, высота 211.9 при поддержке немногочисленной танковой группы[486] 3 мк атаковать два танковых соединения 4ТА – «Великая Германия» и 11 тд. Ситуация была похожа на ту, что сложилась в излучине р. Псёл.

Следует отметить, что командование фронта удачно выбрало и время, и место для наненсения главного удара группировкой 1ТА и 6 гв. А. Дело в том, что перед ее фронтом сами немцы создали для нас благоприятные условия. После тяжелейших и ожесточеннейших боев на правом фланге 1ТА корпус Кнобельсдорфа к исходу 11 июля выдавил группу Гетмана[487] (6 тк, 1 и 3 мбр 3 мк и 90 гв. сд 6 гв. А) из излучины Пены и нанес ей очень существенный урон. На исходе дня и всю ночь соединения выходили из района ур. Толстое – Березов: собирали людей и приводили в порядок материальную часть[488]. В силу этого, командование 4ТА сочло, что русские в этом районе уже не в состоянии наносить сильные удары, и отдало приказ 438 тк провести перегруппировку сил. Дивизии «Великая Германия» предстояло до 15.00 12 июля сосредоточиться у Обоянского шоссе и западнее от него для совместного наступления с 11 тд в направление р. Псёл, а существенно ослабленной в боях 3 тд принять от нее участок выс. 247.0 (южнее села Круглик) – ур. Толстое передать. Таким образом, в момент начала контрудара в 48 тк еще должена была проходить перегруппировка. Кроме того, в этот момент должны были подтягивать силы и занимать новые позщиции 332 и 255 пд 52 ак, которые получили приказ: удерживать оборону от левого фланга 3 тд и далее на юг и юго-запад. Опережая события, замечу, что, как свидетельствуют обнаруженные мной архивные документы, советская сторона, в том числе и по субъективным причинам, не смогла в полной мере воспользоваться столь благоприятной обстановкой.

Первым в 10.00 в направлении с. Чапаев при поддержке лишь одного стрелковго полка 184 сд полковника С.И. Цукарева перешел в атаку 5 гв. Стк. Вся бронетехника корпуса была сведена в две бригады, направляющей двигалась 21 гв. тбр полковника К.И. Овчаренко с 222 иптап и 36 гв. мп «катюш». Ее левый фланг прикрывала 22 гв. тбр. Наступление развивалось медленно. Местность в полосе корпуса была заминирована как нашими частями, так и немецкими. Танковый клин корпуса систематически бомбила авиация противника. Почти половину общих потерь бригады в этот день понесли от ударов с воздуха (было подбито и сожжено самолетами четыре «Т-34», два «Мк-4»). Схемы своих минных полей оказались неточными, саперам пришлось действовать днем под обстрелом врага. Между 13.00 и 14.00 к селу подошла 21 гв. тбр, но взять его с ходу не смогла. К этому времени начали подходить основные силы 184 сд. С ходу, без предварительной подготовки, стрелковые полки вместе с танками вновь атаковали с. Чапаев. Преодолев сопротивление противника, войска овладели с. Чапаев. Был разбит и рассеян пехотный батальон 322 пд, оборонявшийся в этом районе, гвардейцы захватили несколько десятков пленных, в том числе и ряд офицеров тактического звена, а также трофеи. Пехота приступила к закреплению территории, а ударная группа корпуса двинулась дальше в направлении с. Раково. После трехчасового боя танки подошли на расстояние 1–1,5 км к зап. окраинам Ракова, но были остановлены мощным огнем артиллерии и шестиствольных минометов.

«Генерал А.Г. Кравченко пытался организовать продвижение танков в глубь фашистской обороны, – вспоминал М.Е. Катуков, – но безуспешно. Лавина огня преграждала путь боевым машинам.

– Продвигаться не могу, – доносил Андрей Григорьевич по радио, – немцы усилили огонь. Вся местность впереди простреливается орудиями и минометами… Нас непрерывно бомбят…

Конечно, ему, боевому генералу, привыкшему действовать смело, хотелось продвинутся как можно дальше. Высокий, широкоплечий, с густым басом, с колоритным говором, Кравченко зарекомендовал себя решительным командиром во время боев под Сталинградом.

– Дальше не продвигайтесь, – ответил я ему. – Удерживайте занятые рубежи. Не продвигайтесь, – повторил я командирам корпусов. – То там, то здесь обозначайте рывок в атаку… Дайте противнику понять, что вы ищете наиболее уязвимые места в его обороне»[489].

Из 30 боевых машин корпуса, перешедших в контрудар утром, к исходу дня 17 было потеряно, в том числе 8 танков «Т-34», 5 – «Т-70», 3 – «Мк-4» «Черчилль»[490].

Не смог переломить ситуацию и более сильный 10 тк, действовавший на левом фланге. Корпус имел в своем составе более 120 танков и сау[491]. Как отмечается в отчете его штаба, бригады были остановлены у урочища Толстое, а пехота 219 сд генерал-майора В.П. Котельникова, подошедшая, как и 184 сд, лишь около 14.00 под интенсивным огнем ожидавшего их противника, залегла.

Недавно в ЦАМО РФ удалось обнаружить документы, свидетельствующие, что мощной фронтальной атаки 10 тк и не предпринимал, так как утром 12 июля его штаб не был к ней готов и не знал задач, поставленных соединению командованием 1ТА. Вот что докладывали 13 июля 1943 г. М.Е. Катуков члену Военного совета Воронежского фронта Н.С. Хрущеву: «По Вашему приказанию о расследовании факта незнания задачи на наступление командиром 10 тк генерал-лейтенантом Бурковым докладываю:

11.07.43 в 15–16.00 мною была поставлена задача на наступление 10 тк через помощника начальника оперативного отдела 10 тк майора Комарова. Майор Комаров прибыл в штаб корпуса, подробно по карте и записям доложил задачу командиру 10 тк генерал-лейтенанту Буркову, который не организовал полностью работу по выводу частей в исходный район, сам не приехал на КП и в штарм для уточнения задачи, чем затянул время для организации наступления.

Прошу Вашего распоряжения о привлечении командира 10 тк генерал-лейтенанта Буркова к ответственности»[492].

Путаницу в эту ситуацию, вероятно, внесла смена командования корпуса. Дело в том, что еще 9 июля в районе с. Орловка генерал-лейтенант В.Г. Бурков попал под бомбежку, был ранен в плечо и ногу, получил ранение с эвакуацией в госпиталь и начальник штаба соединения полковник А.Г. Свиридов. Насколько тяжелым было ранение, где находился комкор три последующих дня – в штабе или корпусном госпитале, неизвестно, но, как свидетельствуют документы, подпись В.Г. Буркова стоит на донесениях в штаб фронта 11 июля. В какой мере мог физически управлять войсками комкор 12 июля и когда вступил в должность новый комкор, генерал-майор Алексеев, неясно. Вероятно, опоздав с выходом, бригады 10 тк все же перешли в наступление вместе с 219 сд и вели огневой бой у ур. Толстое, вытесняя подразделения боевого охранения и противотанковые заслоны 3 тд и «Великой Германии» к селам в долине р. Пены.

«Едва разведбатальон «Великой Германии» был сменен на выс. 247.0 (войсками 3 тд. – З. В.), как русские атаковали на восток из района западнее Круглик – отм. 254.5 и в сторону выс. 247.0. Последнюю позицию скоро оставил и разведбатальон «Великой Германии» и отошел на юг. В то же самое время противник силами танков и пехоты атаковал из Калиновки позиции 2-го и 3-го батальонов гренадерского полка «Великая Германия». Ситуация быстро стала критической. 2-й батальон под командованием майора Бетке, втянутый в бой с наступающим от Калиновки противником, оказался в особенно трудном положении, это вынудило его временно отойти со своих позиций…Батальон отбил свои позиции лишь в 18.00. Только тогда атаки противника утихли…

В результате этих тяжелых оборонительных боев план дивизии наступать на север был сорван в самом начале. Части, уже начавшие движение, останавливались и направлялись на позиции во второй эшелон на угрожающие участки… Деревни Герцовка и Березовка снова перешли в руки противника, и опасность, что советские войска будут продвигаться в тыл наступающих немецких дивизий, все возростала»[493].

В отдельных документах отмечается, что 183 тбр полковника Г.Я. Андрющенко из 10 тк даже подходила на дистанцию прямого выстрела к основному узлу обороны 48 тк противника с Верхопенье. Однако была остановлена артиллерийским противотанковым заслоном, а затем короткими, нарастающими контратаками противника, в которых в основном принимали участие «четверки», «пантеры» и «тигры» из бригады мд «Великая Германия»[494]. Эти машины имели длинноствольные орудиям, обладавшие высокой бронепробиваемостью. Они представляли серьезную опасность для наших «тридцатьчетверок», не говоря уж о легких танках «Т-70». Ох, как не просто приходилось сражаться нашим бойцам и командирам в таких неравных условиях!

Из четырех основных образцов 75-мм и 88-мм противотанковых и танковых орудий германской армии с длиной ствола 48, 50, 70 и 71 на расстоянии 2 км противотанковым снарядом при угле встречи 60° все пробивали броневой лист толщиной 63–148 мм. А максимальная толщина брони «тридцатьчетверки» образца 1942 г., основного типа танка 1ТА, – 65 мм. Его 76-мм орудие лишь на дистанции до 500 м могло бороться с основной боевой машиной немцев – «T-IV», так как бронирование этого танка доходило до 80 мм. Что же касается «Тигра» с его 100-мм броней, то он был не по зубам «тридцатьчетверке», она могла его подбить лишь в борт, да и то с минимальной дистанции. Наглядное представление о том, что это была за боевая машина, дают выдержки из отчета 9 тк Центрального фронта о проведении опытных стрельб по танку «T-VI» «Тигр», который был подбит нашими войсками: «К стрельбе по танку были привлечены 37-мм пушка «МЗА»[495], 45-мм, 76-мм и 85-мм пушки.

Стрельба велась по неподвижному танку в лоб и борт его бронебойными и подкалиберными снарядами всех указанных систем.

Результаты стрельб:

а) При стрельбе в лобовую броню танка ни один снаряд из всех систем, пропущенных в стрельбе на дальность до 200 м, ее не пробивает. На дальность до 400 м 45-мм снаряд выводит вооружение (ствол пушки, пулемет) и дает заклинивание башни. С дальности до 400 м бронебойный 85-мм снаряд входит в броню на 12–13 см и остается в глубине ее.

б) В стрельбе по борту танка 37-мм снаряд не пробивает броню, делает лишь малые вмятины в ней, с 400–300 м он пробивает катки, гусеницы. 45-мм подкалиберный снаряд пробивает броню как боковую, так и башни с дальности 200 м и ближе; бронебойный снаряд броню не берет.

76-мм бронебойный снаряд броню не берет на все дальности. Делает заклинивание в башне и вмятины в боковой броне с дальности до 300–400 м. Подкалиберный снаряд пробивает броню с 400 м и ближе как боковую, так и башни.

85-мм бронебойный снаряд пробивает броню с 1200 м и ближе, причем как боковую броню, так и башни»[496].

Послушаем ветерана 10 тк старшину Н.В. Казанцева, который во время боев на Курской дуге был механиком-водителем танка «Т-34»: «Никогда я не лез напролом, а по ложбинке, по низинкам, по склонам пригорков выходил метров на 300–500, приподнимался на пригорок или высовывался из кустов – так, чтобы над окружающим была только одна башня, что позволяло башнерам влепить неожиданно «Тигру» в борт бронебойным»[497].

Еще одно свидетельство – бывшего командира танковой роты того же корпуса П.И. Громцева, участвовавшего в боях на Курской дуге: «Сначала стреляли по «Тиграм» метров с 700. Видишь – попадаешь, искры бронебойные высекают, а он идет хоть бы что и один за другим расстреливает наши танки. Благоприятствовала лишь сильная июльская жара – «Тигры» то там, то здесь загорались. Оказалось потом, что нередко вспыхивали бензиновые пары, скапливающиеся в моторном отделении танка. Напрямую удавалось подбить «Тигр» или «Пантеру» лишь метров с 300, и то только в борт. Много тогда наших танков сгорело, однако наша бригада все же потеснила немцев километра на два. Но мы были на пределе, больше такого боя не выдержать»[498].

Атака 204 и 309 сд началась между 15.00 и 16.00, через час (примерно в 17.00) дивизии, пройдя от 1,5 до 2,5 км, были остановлены сильным артиллерийско-минометным огнем, а левый фланг 309 сд в 15.00 контратакой танкового полка 11 тд был оттеснен на исходный рубеж. Опасаясь перехода противника в наступление на север и пытаясь сковать его силы, командующий 1ТА в 16.00 вводит в бой группу Горелова (60 танков 1 гв., 49 и 192 тбр 3 мк) в полосе 204 сд и 242 и 237 тбр 31 тк – в полосе 309 сд. Это была имитация контратаки, цель которой – сковать силы противника, но, судя по его действиям, он и не собирался проводить перегруппировку. К исходу дня войска оставались практически на тех же рубежах.

Отслеживая ход и результаты контрудара на участках действий всех армий, невозможно отделаться от мысли, что штаб фронта, начиная контрудар, переоценил свои силы. Вместо того чтобы скрупулезно и детально разработать план действий, который позволил бы не только остановить противника, но и рационально используя имеющиеся силы, нанести существенный урон, он препоручил эту важную работу штабам армий, которые по определению не могли видеть всей ситуации на фронте. Армейские штабы худо-бедно подготовили свой план, исходя из общих задач, стоявших перед их войсками. А вот координацию в процессе их работы, похоже, командование фронта провело не в полной мере. Именно штаб фронта, владея общей ситуацией на участке обороны, должен был видеть наиболее уязвимые места у противника и перспективные – для удара наших войск в этом районе и при необходимости концентрировать силы нескольких соединений. Вместо этого завороженное количеством танков и численностью личного состава, которое было возможно задействовать, командование фронта с согласия Генерального штаба занялось строительством планов по рассечению лобовыми ударами перешедшей к обороне группировки врага.

Одним из таких перспективных участков, удар с которого, возможно, позволил бы окружить часть ударной группировки врага, была полоса наступления 97 гв. сд 33 гв. ск 5 гв. А. Как и вся армия, дивизия Анциферова наступала без танковой поддержки и достаточного артиллерийского усиления. При этом, в отличие от соседних дивизий в излучине р. Псёл, она не только выдержала контратаки 11 тд, но смогла несколько продвинуться. Ее контрудар пришелся практически в стык 11 тд и мд СС «Мертвая голова». Если бы при планировании был оценен этот рубеж и дивизию усилили хотя бы тремя бригадами 31 тк, которые 12 июля до 16.00 не были задействованы в боях, попытка отсечь мд «Мертвая голова» в излучине, возможно, удалась бы. В крайнем случае, почувствовав угрозу танкового удара по своему флангу, командование эсэсовской дивизии не так упорно двигало бы войска на северо-восток, что, без сомнения, облегчило бы положение 95 гв. сд. К сожалению, в этот день, несмотря на явный дефицит танковой поддержки на всех участках обороны фронта, кроме, естественно, полосы 5 гв. ТА, 31 тк, имевший в 100[499], 237, 242 тбр примерно 71 танк, в том числе 53 танка «Т-34», так и не был задействован на полную мощь[500].

К сожалению, сегодня сложно детально выстроить ход событий более чем полувековой давности, понять их взаимосвязь, так как не вскрыты все обстоятельства и факты, связанные с межличностными отношениями в среде командно-начальствующего состава войск Воронежского фронта. К тому же с уходом из жизни участников событий утрачен и огромный пласт информации о взаимоотношениях, острых ситуациях в среде генералов, об их дружеских отношениях и антипатиях. А ведь эти аспекты имели большое влияние не только на карьерный рост того или иного командира корпуса или командарма, но и на результат боевых действий войск, которыми он командовал. Вот лишь один эпизод, который сегодня сложно объяснить. Из письма генерал-майора А.Г. Кравченко, направленного 13 июля Н.Ф. Ватутину: «В ожесточенных боях с танками и мотопехотой противника, не будучи поддержанным соседями справа и слева, корпус понес большие потери в танках, но задержал продвижение противника на север. Мне казалось, что славные дела корпуса, показавшего немало героических примеров, должны найти свое отражение во внимании и заботе по повышению его боеготовности, сохранению его старых кадров, в которых живы традиции Великой Сталинградской битвы. Такого внимания и заботы не видно со стороны командующего БТ и MB ВФ генерал-лейтенанта Штевнева.

1. 10.07.1943 г. получено распоряжение командира 10 тк якобы от имени командующего 1ТА о передаче 21 и 22 гв тбр моего корпуса в распоряжение командира 10 тк. Это распоряжение передавалось на основании якобы Вашего приказания. При выяснении этого вопроса с командующим 1ТА выяснилось, что последний никакого приказания на этот счет не давал и что это исходит исключительно из личной инициативы генерал-лейтенанта Штевнева. Лишить корпус старых, закаленных в боях кадров, не дать ему возможность в полном составе нанести врагу еще более сокрушительные удары – такой следует вывод из этого ни на чем не основанного распоряжения.

2. Вашим распоряжением 9.07.43 г. в усиление корпуса должен был поступить 14-й танковый полк. Командующий БТ и MB ВФ отменил Ваше распоряжение и передал его в 1ТА, хотя всем известно, что корпус, принявший на себя главный удар танковой группировки противника (7, 8 и 9 июля), понес значительные потери и нуждается в усилении больше, чем кто-либо.

3. Прибывший в распоряжение корпуса истребительно-противотанковый дивизион распоряжением командующего БТ и MB ВФ передан в 10 тк, у которого теперь их два. Танки корпуса, не имея этих орудий, неизбежно понесут потери. Непонятна причина такой передачи, тем более что корпус всякий раз получает самые ответственные боевые задачи, а 10 тк, по существу, еще в боях не участвовал. Прошу Вас дать указания по проявлению со стороны командующего БТ и MB ВФ фронта генерал-лейтенанта Штевнева большей заботы, объективной оценки боевой работы корпуса и внимания к укомплектованию, повышению боевой готовности и сохранению основных героических кадров Сталинградского корпуса»[501].

Что касается 14 тп, то он не был передан в состав 5 гв. Стк по объективным причинам. Во всем остальном возмущение А.Г. Кравченко справедливо. Действительно, его корпус в период наиболее напряженных боев сражался героически и сыграл важную роль при выполнении приказов командования. Тем не менее отношение к этому соединению со стороны отельных руководителей фронта оставалось по меньшей мере странным. К сказанному добавлю лишь несколько цифр. Как доложил в штаб БТ и МВ фронта 16 июля помощник командующего 1ТА гв. инженер-полковник П.Г. Дынер, на 15 июля 10 тк имел в строю110 танков, а 5 гв. Стк лишь 16[502]. Однако первый был выведен вместе с другими соединениями 1ТА на комплектование, а корпус генерал-майора А.Г. Кравченко передан в состав 6 гв. А, где после восстановления 14 танков вновь был брошен в бой. К исходу оборонительной операции фронта 5 гв. Стк как бронетанковое соединение уже не существовал – в его составе насчитывалось около 10 танков. Зачем было доводить до такого состояния стойкое и проверенное в боях соединение – непонятно. Ведь еще 18 апреля 1943 г. была подписана Директива Ставки ВГК № 30095 командующим фронтами о порядке использования в операциях гвардейских армий и корпусов, в которой требовалось «не доводить их ни в коем случае до истощения»[503].

Таким образом, эффекта неожиданности в действиях войск правого крыла фронта не получилось. Мало того, несогласованность и плохая организация работы штабов всех уровней Воронежского фронта позволили противнику отбивать контрудары наших армий по очереди. В то время, когда танкисты Ротмистрова, перейдя в наступление, ожидали удара на Яковлево – в тыл эсэсовским дивизиям, ударная группировка в Пенской дуге только собирала силы, а когда 5 гв. ТА была в 13.00 остановлена на «танковом поле», обескровленные бригады Кравченко и Бурко, поддержанные вымотанной пешими переходами пехотой, двинулись вновь в наступление.

Похожая ситуация сложилась в этот день и в полосе 7 гв. А. Ее 49-й стрелковый корпус генерала Терентьева в составе 111 и 270 сд (усиленные артчастями, 201 и 27 гв. тбр) при поддержке 73 гв. сд получил задачу: с исходного положения отметка 209.6, Гремячий, МТС, выс. 202.9 с утра 12.07.43 г. перейти в наступление в направлении Крутой Лог, Разумное, Дальние Пески и выйти на тылы группировки противника, действующей северо-восточнее Белгорода.

Управление корпуса, прибывшее в состав армии только накануне наступления, не сумело организовать перегруппировку войск и скрытное занятие исходного положения. 111 сд упустила ночное время для сосредоточения частей и отдельными подразделениями производила смену в светлое время. Противник воспользовался таким состоянием 111 и частично 270 сд и открыл интенсивный огонь из шестиствольных минометов. Внезапность была потеряна[504]. Приданная 270 сд 201 отбр, занимавшая оборону в первом эшелоне, из-за несвоевременной смены не имела времени для подготовки к атаке.

Соединения 49 ск, продвинувшиеся местами на 2–3 км, встретили ожесточенное сопротивление противника, в дальнейшем успеха не имели и закрепились на достигнутом рубеже.

Ожесточенные бои продолжались в течение дня 12 июля по всему периметру вклинения противника в оборону Воронежского фронта. Обе стороны понесли большие потери и к исходу дня закрепились на достигнутых рубежах. Стало ясно, что контрудар по флангам вражеской группировки цели не достиг. Но намерение противника овладеть Прохоровкой и создать условия как для окружения 48 ск, так и для прорыва восточнее Обояни на Курск было сорвано.

Несомненный интерес для читателей, и особенно исследователей, представляет точка зрения противоположной стороны на события 12 июля. Итоговый доклад 4-й танковой армии:

12.07.1943.

лес Журавлиный, северо-запад

Дневная сводка по армии

Оценка положения. В течение 12.07 неприятель предпринял согласованные атаки на 4-ю танковую армию по всему ее фронту силами как минимум частей девяти танковых и механизированных корпусов и нескольких стрелковых дивизий. Центр тяжести вражеских атак пришелся на оба фланга около и севврнее Калинина, западнее Прохоровки, а также западнее Верхопенья. Для этой цели неприятель ввел сегодня в бой в районе Прохоровки два танковых корпуса (18-й и 29-й) и перебросил, по-видимому, в район Новенького 10-й танковый корпус. Все попытки противника смять фланги танковой армии были отбиты в ходе тяжелых оборонительных боев. Атаки на сев. фланг 167 пд, плацдарм дивизии СС «Мертвая голова», сев. фронт 48 тк и 52 ак юж. Пены были отражены или еще отражаются в ходе контратак для ликвидации местных прорывов.

В деталях: правый фланг 167 пд, перейдя Липовый Донец, наступает на север, следуя за левым флангом 168 пд. Удары вражеской пехоты со стороны Непхаева и зап. Тетеревино (южное), а также поддержанная танками атака против левого фланга дивизии отражены с тяжелыми для противника потерями. Населенный пункт в 2,5 км сев. – зап. Рождественки был захвачен крупными силами неприятеля, приняты меры, чтобы снова завладеть им. 2 тк СС в течение всего дня отражал ожесточеннейшие атаки многочисленных вражеских танков с пехотою на броне. Корпус подбил в ходе дня 12.07 до настоящего момента 120 танков. Дивизия СС «Дас Райх» отразила нападения на позиции у железной дороги вост. Ясной Поляны и заняла Сторожевое своим левым флангом, несмотря на жесткое сопротивление противника. Неприятель атаковал многочисленными танками позиции мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» у совхоза в 3 км юго-зап. Прохоровки и высоты к юго-востоку оттуда. В тяжелом бою местные прорывы были ликвидированы, а враг отброшен.

Крупные силы неприятеля попытались ликвидировать плацдарм дивизии СС «Мертвая голова» у Богородицкого. Контрудары в сев. – вост. и сев. – зап. направлениях увенчались полным успехом. Бронегруппа в настоящий момент еще ведет танковый бой на высотах в 1 км зап. Полежаева, сковывающие атаки против левого фланга юж. Ольховского потерпели неудачу. В районе высоты в 4 км зап. Верхопенья, слабо охранявшегося по причине произведенной перегруппировки, противником был нанесен внезапный танковый удар. 11 тд отразила отдельные атаки на своем правом крыле и в центре. Бронегруппа 3 тд в настоящий момент ведет бой с прорвавшимися танками неприятеля в 4 км зап. Верхопенья. Танковый полк «Великая Германия» ведет бой в районе опушки леса в 2 км зап. Верхопенья.

52 ак атаковал неприятеля своим правым флангом на фронте в 20 км шириной силами пехоты и танков. Бои там все еще длятся. Позиции 332 пд возле Чапаева были смяты 14 вражескими танками; отданы распоряжения о мерах по их уничтожению. Танковые атаки на Завидовку, а также на лес зап. Коровино были отбиты. Ворвавшийся в Михайловку и Починок противник был отброшен, а населенные пункты снова взяты контрударом. Враг атаковал позиции 255 пд юго-зап. Бубны, все атаки были отражены. В расположении 57 пд день прошел спокойно.

Положение в воздухе: в связи с погодой малая активность авиации обеих сторон.

Передний край. 167 пд: 1 км юго-зап. Гостищево, Сошенков (вкл.), далее без изменений.

2 тк СС: дивизия СС «Дас Райх» – сев. – вост. угол, Калинин – юго-вост. угол – Ясная Поляна – Сторожевое (вкл.).

«ЛАГ» – без изменений; «МГ» – без изменений, кроме бронегруппы на высоте в 1 км зап. Полежаева.

48 тк: 11-я танковая дивизия – без изменений.

Части дивизии «Великая Германия»: 1 км юго-зап. высоты 243.0–1,5 км зап. Верхопенья.

332-я пд: высота 237.6 – зап. окраина Березовки – 1,5 км сев. опушки леса – вост. Чапаева – Чапаев (вкл.).

52 ак: без изменений.

Все стоящие сев. Пены части 332 пд подчинены 48 тк.

Линия раздела между 48 тк и 52 ак – Алексеевка (52 ак), русло Пены до Мелового (48 тк).

Намерения: согласно телеграмме.

Погода: облачно, отдельные дожди. Состояние дорог в полосе 2-го танкового корпуса СС плохое, в полосе 48-го тк дороги проходимы для всех машин.

Особые происшествия. Визит фельдмаршала фон Манштейна в середине дня»[505].

Анализ доклада штаба 4ТА группы армий «Юг» показывает, что противник имел довольно полное представление о группировке сил Воронежского фронта. Ему удалось вскрыть замысел советского командования на 12 июля: ударами по обоим флангам армии окружить ее главные силы.

Из доклада и положения соединений 4ТА на фронте вклинения следует, что главный удар силами двух свежих танковых корпусов 5 гв. ТА был нанесен по наиболее сильному месту группировки врага, изготовившейся для продолжения наступления в сев. – вост. направлении. Поэтому советским войскам и не удалось создать кризисной ситуации на флангах 4ТА, а местные прорывы были быстро локализованы.

Обращает на себя внимание, что в докладе нет ни слова о чем-то экстраординарном – вроде встречного танкового побоища, в котором участвовало необычно большое количество танков. Говорится, что «неприятель атаковал многочисленными танками позиции мд «Лейбштандарт Адольф Гитлер» (выделено. – З. В.), то есть эта дивизия заблаговременно изготовилась для отражения атаки 18 тк и 29 тк огнем с места».

Дебют детища Ротмистрова оказался тяжелым и кровопролитным. По неполным данным, в ходе контрудара 12 июля 5 гв. ТА потеряла более 3563 солдат и офицеров, в том числе убитыми и пропавшими без вести более 1500 человек.

Без учета потерь 5 гв. Зимовниковского мехкорпуса было потеряно 359 танков и самоходных артиллерийских установок, более 50 % из них – 207 (193 танка и 14 сау) – безвозвратно. Таким образом, армия потеряла более половины бронетехники, участвовавшей в этот день в боевых действиях. Из всех соединений самые большие потери понес 29 тк – 153 танка и сау (77 % от участвовавших в атаке), в том числе сгоревшими – 103 танка. Поддерживавший корпус во время атаки 1446 сап потерял 19 сау, из них 14 – безвозвратно; 18 отк – 84 танка (56 %), в том числе сгоревшими – 35; 2 гв. Ттк – 54 танка (39 %), в том числе сгоревшими – 29; 2 тк – 22 танка (50 %), сгоревшими – 11.

На 13 часов 13 июля в составе 5 гв. ТА находилось в строю около 400 танков: 29 тк имел 51 танк, из них легких – 31; 18 тк – 33 танка, в том числе легких – 18; 2 гв. Ттк – 80 танков; 2 тк – 44; 158 гв. Змк – 158. Таким образом, кроме корпусов Бурдейного и Скворцова, остальные соединения способны были решать лишь частные задачи.

Чтобы читатель мог сравнить цифры и в полной мере представить масштаб потерь материальной части, которые армия генерала Ротмистрова понесла лишь за один день 12 июля, приведу данные о количестве потерянных боевых машин 3 мк 1ТА за период с 6 по 15 июля 1943 г. включительно. Напомню, что этот корпус вместе с частями 6 гв. А принял на себя главный удар основной группировки 4ТА на обоянском направлении. Итак, за 10 дней ожесточеннейших боев соединение Кривошеина потеряло безвозвратно 144 танка, в том числе 128 танков «Т-34», 3-»KB» и 13 «Т-70» (подробнее см. в табл. 28, 29).

Начальник Генерального штаба маршал А.М. Василевский, лично отвечавший за подготовку и ввод в сражение резерва Ставки – двух гвардейских армий, в донесении на имя И.В. Сталина попытался сгладить ситуацию: «…В течение двух дней боев 29 тк Ротмистрова потерял безвозвратными и временно вышедшими из строя 60 % и 18-й корпус – до 30 % танков»[506]. Маршал прекрасно понимал, что за несколько часов боя под Прохоровкой была потеряна, хотя и временно, боеспособность нескольких свежих танковых соединений, при этом противник остался практически на прежних рубежах. Такую «голую» правду Сталину сообщать было нелегко, но и врать опасно, вот и появились заниженные проценты потерь и «два дня боев» вместо 8–10 часов.

Взглянем на действия советских войск глазами противника. Сохранилась сводка разведотдела штаба корпуса СС:

«Командование 2-го танкового корпуса СС,

Разведотдел

Положение противника 12.07.1943 (по состоянию на 21.00)

Действия неприятеля. Утром противник атаковал Калинин пехотою и 25 танками. В наступлении на Ясную Поляну участвовало от 30 до 40 танков, на лесистый участок вост. Ивановского Выселка – от 18 до 20 танков, на позиции нашего охранения зап. Сторожевого – пехота и танки.

Танковые атаки из района Ямок в направлении высоты 252.2 и юго-зап. Прохоровки против ударных групп по обеим сторонам дороги на Прохоровку. Зап. Прохоровки противник двинул пехоту и 96 танков в юго-зап. направлении против нашего охранения. Атаки привели местами к прорывам, ликвидированным с тяжелыми для неприятеля потерями в танках.

Крупные силы неприятеля – 2 полка примерно с 40 танками – атаковали наши части вост. Васильевки, через Прелестное, Михайловку, Андреевку, затем, повернув к югу, продвинулись до района сев. совхоза «Комсомолец». Положение восстановлено. Очевидно намерение врага нападением со стороны Сторожевого в направлении изгиба железнодорожной линии и с севера в направлении совхоза «Комсомолец» отрезать наши силы, выдвинувшиеся на северо-восток.

В излучине р. Псёл неприятель утром безуспешно атаковал с сев. направления крупными силами пехоты нашу линию обороны зап. Ключей. Он повторил атаку с поддержкой танков и был снова отбит. Наше наступление при сильном сопротивлении врага завершилось выходом к дороге Прохоровка – Карташевка, исключая Полежаево. По данным воздушной разведки, в районе вост. Ивановки предполагается наличие около 45 вражеских танков (наземные наблюдатели сообщают о 75 танках); юго-вост. Прохоровки установлено наличие около 100 танков. Авиаразведка сообщает всего о 109 танках в районе между Прохоровкой и Петровкой. На дороге Прохоровка – Карташевка, по данным воздушной разведки, насчитывается около 60 танков.

Показания пленных и добытые документы

32-я танковая бригада, 29-й танковый корпус (старший лейтенант): 29-й танковый корпус, входящий в 5-ю гв. танковую армию, выдвинулся 5.07.1943 г. из Острогожска к Сергеевке. Туда прибыл 7.07.1943 г., а 12.07.1943 г. в 1.30 прибыл в Прохоровку.

Задача: вести наступление в юго-зап. направлении силами 32-й танковой бригады правее железной дороги. 25-й танковой бригаде – действовать левее железной дороги, совместно с 31-й танковой бригадой и 53-й мотострелковой бригадой во втором эшелоне.

Пополнение из Горького и Иванова. Годы рождения: 1925–1926 и излечившиеся. Состав: 10 процентов тюркских народов, 90 процентов русских и украинцев. Бригады полной численности…

…Военное училище в Москве 5 дней тому назад расформировано. Курсанты направлены в войска сержантами. 136-й гв. стрелковый полк 42-й гв. стрелковой дивизии. Пленный показал, что 5-я гв. танковая армия должна быть бывшей 66-й армией.

24-я танковая бригада. Пленный утверждает, что служил в 24-й танковой бригаде 12-го танкового корпуса 3-й армии и взят в плен возле Ямщика (Ямки?).

Из района совхоза «Комсомолец» неприятель сообщает о своих ударах утром в направлении Сторожевое, об ударах на «Сталинское отделение» совхоза и на совхоз «Комсомолец». Он докладывает о скоплении немецких сил у высоты 241.6 и у Ивановского Выселка. Ближе к вечеру последовали донесения о движении немецких войск на Виноградовку из районов Ивановского Выселка и Тетеревино. Он доносит, что Сторожевое занято и успех противника развивается в направлении Жимолостного.

Из района х. Ржавец сообщается о взятии Казачьего и Выползовки немецкими войсками и продвижении неприятеля через Северский Донец, Рындинку, Шипы на Покровку.

Сообщения из района Березовки упоминают о повторном занятии Березовки, Ракова, Чапаева. От войск требуется большая активность и дальнейшие действия.

Ночная авиаразведка 11.07–12.07 установила движение в сторону фронта из района Старого Оскола – всего около 130 автомашин. От Корочи на Прохоровку около 25 машин и из района Курска в направлении на юг 120 машин. В районе Мирополье – Суджа крупные передвижения, 335 автомашин в общем направлении на северо-восток. Из района сев. Круглика – 60 машин в направлении Обояни. В районах Белгорода, Волоконовки, Чернянки, Корочи – лишь немногие одиночные машины.

Боевая разведка наблюдала 12.07 район вост. ж.-д. линии Тетеревино (юг) – Покровка. Она обнаружила скопления вражеских танков зап. и сев. – зап. Прохоровки и на дороге Прохоровка – Карташевка.

Потери врага, пленные, трофеи

Общее впечатление. Противник намерен любыми средствами остановить наше наступление юж. р. Псёл. Он пытается перерезать фланкирующими ударами коммуникации наших ударных групп юго-зап. Прохоровки и отбросить контратаками наши силы сев. излучины реки. Он перебросил в районы зап. Прохоровки и сев. излучины р. Псёл значительные подкрепления пехоты и танков, ведущие оборону в наступательной манере.

Воздушной разведкой было установлено также подтягивание резервов юж. Обояни по обеим сторонам дороги Белгород – Курск, что должно предотвратить взятие Обояни. Сильное движение из района Мирополье, Суджа указывает на переброску находящихся там прифронтовых резервов, прежде всего к реке Псёл.

Переброска 5-й гв. танковой армии позволяет предположить, что прифронтовые резервы сев. Белгорода уже истощены. Можно считать, что и прифронтовые резервы с участков соседних войсковых групп подтягиваются и вступают в бои в районе Курска.

2-й тк СС сражается с силами неприятеля в составе трех советских танковых корпусов и трех-четырех стрелковых дивизий»[507].

Обращает на себя внимание хорошо поставленная работа штаба эсэсовского корпуса, прежде всего разведотдела, не только по сбору данных о противнике, но и по их глубокому анализу еще до того, как их получит начальник штаба или командир соединения. Уже через 12 часов после ввода в бой танковой армии Ротмистрова начальник разведотдела имел достаточно информации об этом объединении – он не только правильно оценил ситуацию, но и сделал точный вывод о наших фронтовых резервах: «Переброска 5-й гв. танковой армии позволяет предположить, что прифронтовые резервы сев. Белгорода уже истощены. Можно считать, что и прифронтовые резервы с участков соседних войсковых групп подтягиваются и бросаются в бой в районе Курска».

Группа офицеров танкового полка мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» в районе Прохоровки. Четвертый слева – держит руками бинокль – командир 7-й роты Р. фон Риббентроп. Июль 1943 г. (NARAUSA)

Точная оценка эсэсовца по численности наших войск: «2-й танковый корпус СС сражается с силами неприятеля…» Жаль только, что силы эти в значительной мере были использованы бездумно.

Понеся в ходе контрудара большие потери в бронетехнике, обе стороны стремились максимально использовать ночь на 13 июля для восстановления боеспособности бронетанковых частей. Поэтому главная задача, которая стояла перед командованием обеих сторон, лишь только стемнело, – как можно быстрее эвакуировать подбитые боевые машины. Противнику было легче организовать эвакуацию подбитых танков, поскольку в основном он контролировал места наибольшего скопления поврежденных машин.

Особенно много подбитых и сгоревших боевых машин обеих сторон находилось в районе Андреевка, выс. 241.6, свх. «Октябрьский», свх. «Сталинское отделение». Только 29-й тк, действовавший в полосе свх. «Октябрьский» – /иск/Сторожевое, потерял 12 июля сгоревшими, подбитыми, подорванными на минах и вышедшими из строя по техническим причинам более 170 танков и сау.

Организовать эвакуацию тяжелой бронетехники с поля боя было делом не простым и очень опасным, так как большая часть машин находилась на территории, контролируемой врагом, или на нейтральной полосе. Окопы обеих сторон располагались на расстоянии примерно 300–400 м друг от друга, и любое передвижение на нейтральной полосе было заметно. Лишь только появлялось подозрение, что противник пытается эвакуировать танки, с обеих сторон открывали минометный и пулеметный огонь. В течение ночи на 13 июля 31-я тбр из 44 находившихся на поле сгоревших и подбитых машин смогла эвакуировать лишь 8 танков «Т-34».

Вот выдержка из донесения начальника политотдела 31 тбр полковника Поволоцкого 14 июля: «…При эвакуации танков с поля боя погиб помощник командира 278 тб по технической части инженер-капитан Сомкин, погибли 2 человека и 4 ранены в танкодесантной роте. С поля боя эвакуирован один танк «Т-34» и один танк «Т-70». Эвакуация продолжается, несмотря на исключительно сложные условия»[508].

Нельзя не отметить основательность, с которой немцы подходили не только к организации боевых действий, но и к предстоящему отводу войск на прежние рубежи. 14 июля штаб ГА «Юг» направил в соединения приказ, в котором потребовал: «…Все захваченные подбитые танки противника, которые невозможно больше использовать, отремонтировать или эвакуировать, должны быть тотчас уничтожены, чтобы они снова не попали в руки врага. Всем командирам вменяется в обязанность обратить особое внимание на этот приказ»[509]. На всех участках фронта этот приказ выполнялся неукоснительно. Из доклада офицера Генерального штаба при 1ТА майора Петухова:

«…а) Противник большинство подбитой, сожженной материальной части эвакуировал.

б) Наши танки не эвакуировал, все без исключения взорвал»[510].

Оставляли за собой лишь выжженное поле да взорванную технику и части эсэсовского корпуса. Из отчета штаба 2 тк: «16.07.43 г…Противник, организуя отход в течение ночи, отводил свои войска, эвакуировал подбитую технику, сжигал подбитые танки и автомашины на поле боя»[511].

Ремонтный фонд 5 гв. ТА в основном составляли танки, требовавшие текущего и реже среднего ремонта, которые удалось эвакуировать из района восточнее с. Андреевка, Михайловка, совхоз «Октябрьский», а также с нейтральной полосы.

Основная нагрузка по эвакуации и транспортировке на сборные пункты аварийных машин (спамы) танков и САУ легла на роты технического обеспечения бригад и личный состав танковых батальонов. Обычно в эвакуации, а затем в текущем и среднем ремонте принимали активное участие экипажи подбитых машин. Для этого применялись тракторы «Коммунар», а также артиллерийские тягачи «Коминтерн», «Сталинец-2». Но в основном использовались пары или одиночные танки «Т-34», так как тракторы были маломощные, имели большие габариты и не были защищены броней.

Следует отметить высокую организацию ремонтно-эвакуационных работ в частях ГА «Юг». Каждый танковый полк имел хорошо оснащенную отдельную ремонтно-восстановительную роту, а отдельный батальон – взвод. Этим подразделениям удавалось выполнять 95 % всех ремонтных работ бронетанковой техники, которые проводились во фронтовых условиях.

К сожалению, этого нельзя сказать о восстановлении материальной части в соединениях 5 гв. ТА. Из боевого донесения штаба 29 тк № 75 (76) к 24.00 12.07.43 г.:

«Соединения и части корпуса производят эвакуацию раненых и материальной части. В течение ночи будет восстановлено танков «Т-34» – 3, «СУ-122» – 1.

Эвакуация подбитых танков производится тремя безбашенными танками «Т-34» и одним танком «М-3». По восстановлению материальной части работают две бригады, одна из них по восстановлению самоходных установок, две бригады из 32 тбр и одна из 31 тбр»[512].

Таким образом, из 55 подбитых танков и САУ за ночь 29 тк смог отремонтировать лишь 4 единицы. Естественно, при таком темпе быстро восстановить боеспособность корпуса было нелегко.

«Наличие в армии только механического оборудования не могло обеспечить быстрой реставрации и восстановления деталей, необходимых для ремонта танков, – писал П.А. Ротмистров. – Недостаток термического оборудования и ремонтных мастерских задерживал изготовление и реставрацию запасных частей, а поэтому и восстановление танков и САУ в ограниченные сроки. Армейские и фронтовые склады бронетанкового имущества находились далеко (150–300 км), а недостаточное количество транспортных средств в частях и соединениях армии затрудняло своевременную доставку агрегатов и запасных частей.

В ремонтных подразделениях не было специальных демонтажных бригад, поэтому для демонтажа танков приходилось отрывать от ремонта квалифицированных ремонтников, что снижало производительность работ.

Не хватало приспособлений и кранов для подъема тяжелых агрегатов танков и САУ (башен, моторов и др.), в связи с чем увеличивался общий простой машин в ремонте.

Состав ремонтников был самый различный. 83-й армейский ремонтно-восстановительный батальон и корпусные подвижные ремонтные базы были укомплектованы квалифицированными рабочими танковой промышленности (Сталинградского и Харьковского заводов), но не имевшими опыта работы в полевых условиях. Роты технического обеспечения танковых бригад, наоборот, были укомплектованы в основном специалистами по ремонту бронетанковой техники в боевых условиях. Такое сочетание кадров в целом дало весьма положительные результаты»[513].

Капитальный ремонт – замена двигателя, орудия, башни и т. п. – проводился в подвижных ремонтных базах танковых корпусов. В каждом из них было по две рембазы численностью 70–80 человек. Для срочных работ в 8–10 км от переднего края были развернуты два армейских, три корпусных и девять бригадных сборных пунктов аварийных машин (спам), между которыми были распределены все ремонтно-эвакуационные средства.

«…Перед ремонтниками встала задача развернуть работу по реставрации и восстановлению деталей и агрегатов, снятых с танков безвозвратных потерь и с танков, требовавших капитального ремонта, – вспоминал командарм. – Нужно было достать 45 моторов, 20 коробок передач и несколько главных и бортовых фрикционов.

На решение этой задачи были мобилизованы все ремонтно-восстановительные части и подразделения отдельных полков, бригад, корпусов и армии»[514].

К сказанному добавлю: чтобы ускорить восстановление бронетехники 5 гв. ТА, командование БТ и МВ фронта из 38А 14 июля в ее состав передало 167-ю полевую ремобазу. Эта поистине героическая работа давала свои результаты. 112 танков текущего и среднего ремонта из 420 поврежденных были восстановлены в первые же дни. Кроме того, командование фронта принимало и другие меры, чтобы помочь армии. Уже на третий день, 15 июля, начала поступать новая бронетехника. Первыми ее начали получать соединения 29 тк. Из журнала боевых действий 31 тбр: «15 июля… Поступило распоряжение о получении со ст. Солнцево 16 танков «Т-34». Выслана приемочная комиссия»[515].

Рассказ о событиях того дня будет неполным, если не коснуться судьбы наших бойцов и командиров, попавших в плен, а их, к сожалению, даже 12 июля было немало в соединениях всех родов войск фронта. Войны без плена не бывает – это аксиома, но о наших пленных до последнего времени было не принято говорить как о полноправных участниках сражений и битв Великой Отечественной, хотя они в большинстве своем до конца исполнили воинский долг. Видно, над историками и публицистами довлел сталинский приказ 1941 г., по которому эти люди приравнивались к изменникам Родины, их семьи лишались государственной помощи (пособия по случаю потери кормильца и т. д.), подвергались репрессиям. Даже после смерти Сталина, когда было заявлено об ошибочности такого подхода, ситуация еще долго существенно не менялась. Чтобы читатель, не прошедший войну, смог хотя бы представить положение этих людей, приведу два документа, относящиеся к периоду Прохоровского сражения. Из воспоминаний штурмана (ефрейтора) 1 тп СС мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» В. Реса (события происходят на исходе 12 июля): «Ужасное воспоминание: мы подъехали к железнодорожной насыпи, все поле дымилось. Мы сидели впереди, достали ящики с едой, вообще-то они предназначались для боекомплекта, но мы хранили в них еду. Достали бутерброды, кстати, обеспечением экипажа едой отвечал радист. Едим, поем песни. Командир где-то на совещании. Поели – и вдруг слышим выстрелы. Мы поднялись, осмотрелись, увидели раненого русского, который лежал в колее от нашего танка. Мы переехали его поперек, по животу. Мы-то его не заметили, там рос то ли подсолнух, то ли пшеница. Стоим втроем, смотрим на него. Он пытался поднять умирающие глаза. Говорим, воды ему давать нельзя, иначе он кончится. При любом ранении в живот воду давать нельзя, это нам было известно. Но он и так долго не протянул, через 3–4 минуты голова откинулась, и он умер. Затем его забрала специальная команда, которая собирала раненых и убитых.

Мы еще некоторое время стояли у железнодорожной насыпи. Вдоль этой насыпи шла небольшая проселочная дорога. И в какой-то момент на ней появилась группа пленных русских – из гвардейской армии или какой-то гвардейской части… Название не знаю. У них была отличная униформа, со множеством советских звезд, эмалированными пуговицами. А за ними шел роттен-фюрер (мл. сержант. – З. В.), небольшого роста, с автоматом. Он прошел как раз рядом с нашим танком. И мы спросили его: «Не боишься?» Все-таки там было где-то 40–50 русских. «Боюсь? – переспросил он. – Смотрите». Затем он что-то сказал по-русски. Там недалеко стоял старый сарай, еще горел. И он, наверное, приказал пленным в задних рядах, чтобы те принесли, ну, не знаю, доски, что ли. Те действительно пошли к сараю, оторвали доску. Один пошел туда, другой сюда, а наш уселся посередине с автоматом на животе и крикнул: «А теперь вот смотрите, как я боюсь!» Конечно, он не боялся.

Что касается пленных… Русский солдат сражался довольно храбро. Но вот когда он попадал в плен… То ли так накачивали, что, мол, расстреляют, то ли… Ну, не знаю. В общем, он дрожал, как мышь. Я, например, видел их только такими. Мы не брали пленных – танкистам запрещалось брать пленных. Их мы отправляли назад, к пехоте.

В одной из групп, попавших в плен к танкистам, были три радистки. Я еще никогда не видел таких гордых, даже высокомерных, женщин, как эти трое. Они взглянули на нас с таким видом, будто говорили: «Что вы потеряли в России?» Это осталось в моей памяти».

Бывший штурман удивлен, что, попав в плен к эсэсовцам, безоружные люди испытывали страх за собственную жизнь, забыв при этом, какой кровавый след тянулся за «сверхчеловеками» по всей захваченной ими территории Советского Союза. Причем зверствовали не только зондеркоманды, боровшиеся с партизанами и подпольщиками в тылу, но и полевые войска СС, к которым он принадлежал, расправляясь с попавшими в их руки советскими солдатами и офицерами. Из донесения заместителя командира 83-го отдельного мотоциклетного полка 2 тк от 21 июля 1943 г.: «20.07.43 г. в 18.00 батальон по приказу командира корпуса переезжал в район рощи у х. Собачевский. По пути следования, в районе сев. – вост. ж.-д. переезда Ивановский Выселок, в 100–150 м были обнаружены два трупа наших бойцов 2-го взвода 1-й роты, которые вели бой зап. х. Сторожевое и были убиты раненными. Мл. сержант Кравцов А. С., членком (комсомолец – З.В.), сержант Кривоногих Т. А., беспартийный, были на поле боя ранены и зверски замучены фашистами. У т. Кравцова А. С. отрублены пальцы на левой руке, отрезаны нос и уши и скальпирована голова. У сержанта т. Кривоногих Т. А. (мотоциклист) отрезаны губы, нос, уши, выколот глаз, на правой щеке два штыковых укола, 6–7 пулевых ран.

В карманах ничего не обнаружено. Погибшие тов. Кравцов и Кривоногих нами похоронены 100–150 м сев. – вост. с. Ивановский Выселок. На похоронах присутствовало более 20 чел. бойцов и командиров. Об этом… составлен акт в политотдел 2 тк.

При похоронах еще раз были призваны бойцы и КНС (командно-начальствующий состав. – З. В.) к беспощадной борьбе с врагом, чтобы отомстить за смерть товарищей»[516].

Сухие строки этого страшного документа показывают истинное лицо врага, с которым сражались солдаты Красной Армии под Прохоровкой летом 1943 г. И такие жестокие, бесчеловечные эпизоды только увеличивали их силы и стойкость, стремление победить немецко-фашистских завоевателей.

Глава 4 Второй этап Прохоровского сражения 13–16 июля 1943 г. (схема 8)

Оперативная обстановка в районе Прохоровки после контрудара

День 12 июля ни одной из противоборствующих сторон не принес желаемого результата. Командованию Воронежского фронта удалось удержать соединения группы армий «Юг» в системе трех армейских оборонительных полос. Все попытки неприятеля допрорвать тыловую полосу и выйти на оперативный простор успеха не имели. Полностью был сорван и план Гота по уничтожению всех советских подвижных резервов и окружению 69-й А. Корпус Хауссера силами мд СС «Мертвая голова» несколько расширил плацдарм на правом берегу Псёла, но выполнить главную задачу: выровнять фронт всех дивизий и, прорвав оборону 5 гв. А на всю глубину, овладеть важным узлом дорог – ст. Прохоровка, не смог. СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» была вынуждена даже отойти от окраин станции на несколько километров. Практически топталась на месте и «Рейх». Хотя ее части овладели х. Сторожевое, выйти к Прохоровке с юга через Правороть и помочь соседям ее войска не смогли.

По-прежнему серьезной опасности подвергался левый фланг 4ТА. Уже сосредоточенные перед третьей армейской полосой для удара в направлении Обояни 3 тд и мд «Великая Германия» вновь экстренно развернулись в излучину Пены и увязли там в тяжелых боях в районе у р. Толстое – Березовка. В то же время 11 тд не только не перешла, как планировалось, в наступление, но и была вынуждена под давлением 32 гв. ск 5 гв. А несколько отойти с прежнего рубежа. С целью обезопасить растянутое левое крыло армии Гота, Манштейн сосредоточил все имеющиеся силы на западном и северо-западном направлениях, то есть все в той же второй оборонительной полосе.

Хотя и немалыми усилиями, но советскому командованию все же удалось остановить наступление АГ «Кемпф», после прорыва обороны 69А, и оперативно взять ситуацию под контроль. Таким образом, если рассматривать 12 июля на фоне всей Курской оборонительной операции фронта, то этот день имел положительное влияние на дальнейший ее ход.

Однако нельзя сказать, что в этот день советская сторона праздновала победу, в чем долгое время пытались убедить себя и весь мир советские историки. Скорее наоборот, 12 июля был самым трагичным и, по сути, неудачным днем не только оборонительной операции Воронежского фронта, но и Курской битвы в целом.

Главную задачу – разгромить вражескую группировку, вклинившуюся в полосу фронта и перехватить инициативу, решить не удалось. Мало того, разработанный советским командованием план фронтового контрудара оказался неудачным, так как к его началу он уже не соответствовал изменившейся оперативной обстановке, а возможности войск поставленным задачам. 5 гв. А и 5 гв. ТА переломить ситуацию не смогли. При них ударные соединения были обескровлены за несколько часов и на отдельных участках даже оставили занимаемые позиции. И хотя по сей день идут споры о количестве подбитых и сожженных танков в армии Ротмистрова и корпусе Хауссера, очевидно, что потери гвардейской армии оказались больше, чем у эсэсовцев. Это неопровержимый факт.

Период боевых действий с 13 по 16 июля на Воронежском фронте в советской исторической литературе подробно не описан, он как бы выпал из поля зрения исследователей. Сделано это было намеренно, по идеологическим соображениям. Трудно увязать ставшее хрестоматийным утверждение, что «в ходе величайшего танкового сражения под Прохоровкой вклинившаяся группировка врага была полностью разгромлена», с реалиями четырехдневных боев, в ходе которых «разгромленный» противник сумел потеснить наши силы и окружить 48 ск 69-й армии. Лишь благодаря огромным усилиям командования и войск, с существенными потерями, в ночь на 15 июля из наметившегося «мешка» удалось вывести четыре дивизии корпуса Рогозного. Об этом тяжелом моменте Прохоровского сражения, его завершающем этапе, и пойдет рассказ в этой главе.

Итак, после ожесточеннейших боев 12 июля все танковые корпуса ГА «Юг» понесли очень существенные потери в бронетехнике и людях и находились на грани потери боеспособности. Наиболее сильным из них был 2 тк СС. Перед началом контрудара 12 июля он имел в своем составе 294 танка и штурмовых орудия, а к исходу 13 июля за счет восстановленных боевых машин его численность достигла 251 единицы (см. табл. № 30). Таким образом, после почти девяти суток боев по прорыву оборонительной полосы фронта соединение Хауссера сумело сохранить в строю чуть больше 50 % бронетехники от той численности, что оно имело на рассвете 5 июля 1943 г. Наиболее тяжелое положение складывалось у правого соседа Хауссера, командира 3 тк генерала Г. Брайта: 5.00 13 июля в его трех дивизиях насчитывалось около 80 танков, без учета 503 ттб «тигров».

Однако фельдмаршал Э. фон Манштейн имел в своем резерве 24 тк генерала танковых войск В. Неринга в составе трех танковых дивизий: «Викинг», 17-й и 23-й. На 7 июля он располагал 181 танком и штурмовым орудием, 123 полевыми орудиями. Хотя силы не очень существенные, но если их сосредоточить в районе Прохоровки, то они вполне позволяли продолжить операцию «Цитадель», точнее, не ее саму, а реализацию главной цели наступления ГА «Юг», определенную еще в мае: уничтожение русских резервов. «Из-за этого корпуса командование группы боролось с Гитлером с самого начала наступления или, вернее, с началом ее подготовки, – вспоминал Э. Манштейн. – Я напомню, что мы всегда держались той точки зрения, что если вообще проводить операцию «Цитадель», то необходимо сделать все для достижения успеха этого предприятия, даже сильно рискуя в районе Донбасса. По этим соображениям командование группы оставило, как уже я упоминал, на Миусском и Донецком фронтах в качестве резервов только две дивизии (23 тд и 16-ю мотодивизию), предусмотрев использование 24 тк – сначала в качестве резерва группы – в операции «Цитадель». Но для этого нам потребовалось несколько раз докладывать ОКХ, пока Гитлер, боявшийся всякого риска в Донбассе, не дал согласия на то, чтобы расположить корпус за линией фронта «Цитадель». Корпус, однако, будучи постоянно в боевой готовности, находился западнее Харькова, хотя и в качестве резерва ОКХ, для чего был выведен из непосредственного подчинения группы.

Такова была обстановка, когда фельдмаршал фон Клюге и я были вызваны 13 июля в Ставку фюрера. Было бы правильнее, конечно, если бы Гитлер сам побывал в обеих группах или – если он полагал, что общая ситуация не позволяла ему выехать из Ставки, – прислал бы к нам начальника Генерального штаба. Но во время всей Восточной кампании редко удавалось уговорить Гитлера выехать на фронт. Своему начальнику Генерального штаба он не разрешал делать этого»[517].

Совещание было созвано с одной целью – объявить о прекращении операции «Цитадель». Одна из главных причин такого решения – высадка союзных войск на о. Сицилия. Как заявил Гитлер, итальянцы вообще не воюют, поэтому Германии придется часть сил снять с Восточного фронта, чтобы перебросить их на юг Европы. Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Клюге согласился с таким решением. Он «…доложил, – писал Э. Манштейн, – что армия Моделя не может продвигаться дальше и потеряла 20 000 человек. Кроме того, группа вынуждена отобрать все подвижные части у 9-й армии, чтобы ликвидировать глубокие прорывы, сделанные противником уже в трех местах фронта 2-й танковой армии. Уже по этой причине наступление 9-й армии не может продолжаться и не может быть потом возобновлено.

Напротив, я заявил, что – если говорить о группе «Юг» – сражение вошло в решающую стадию. После успешного отражения атак противника, бросившего в последние дни в бой почти все свои оперативные резервы, победа уже близка. Остановить сейчас битву, вероятно, означало бы упустить победу! Если 9-я армия будет хотя бы только сковывать противостоящие ей силы противника и, может быть, потом возобновит наступление, то мы попытаемся окончательно разбить силами наших армий действующие против нас и уже сильно потрепанные части противника. Затем группа – как мы уже докладывали 12 июля ОКХ – вновь будет наступать на север, перейдет Псёл вост. Обояни двумя танковыми корпусами и потом, повернув на запад, заставит войска противника, находящиеся в зап. части Курской дуги, принять бой с перевернутым фронтом. Чтобы эффективно обеспечить с севера и востока эту операцию, группа «Кемпф» должна теперь немедленно получить 24 тк. Естественно, что сил группы хватит только на то, чтобы продолжать наступление до района южнее Курска. Если же – и после преодоления кризиса на Орловской дуге – 9-я армия не сможет возобновить наступление, мы попытаемся по меньшей мере разбить действующие сейчас против нас силы противника так, чтобы мы могли легко вздохнуть. Если же разбить противника лишь наполовину, немедленно возникает кризис не только в Донбассе, но и на фронте «Цитадель».

Так как фельдмаршал фон Клюге считал невозможным возобновление наступления 9-й армии и, более того, считал необходимым вернуть ее на исходные позиции, Гитлер решил – учитывая необходимость снятия сил для переброски их в район Средиземного моря – остановить операцию «Цитадель». 24 тк в связи с угрозой вражеского наступления на Донецком фронте был подчинен группе, однако не для свободного его использования. Гитлер все же согласился с тем, что группа «Юг» должна предпринять попытку разбить действующие на ее фронте части противника и создать тем самым возможность снятия сил, задействованных в операции «Цитадель».

4-я танковая армия имела задачу – двумя короткими ударами на север и запад окончательно разбить части противника, расположенные южнее р. Псёл.

Армейская группа «Кемпф» должна была прикрыть эти атаки, действуя в вост. направлении, и одновременно, взаимодействуя с 4-й армией, уничтожить группировку противника, окруженную на стыке между обеими армиями»[518].

Вечером 12 июля, когда о прекращении операции еще не было и речи, Манштейн отдал ряд распоряжений для реализации плана дальнейшего наступления. Так, в 21.10 он направил приказ В. Нерингу о перегруппировке соединения в район Белгорода: «Танковая дивизия СС «Викинг» – в район Белгорода, а именно: Болховец (5 км сев. – зап. дороги Белгород – Болховец) – 6 км юго-зап. дороги Белгород – Репное. 23-я танковая дивизия – в район Должик, Орловка, Бессоновка, Алмазовка. Группе обеспечения 2 тк СС, находящейся на этом участке, немедленно скрытно для разведки противника свернуться, чтобы освободить территорию»[519].

Штаб 2 тк СС предварительное распоряжение с задачей на 13 июля получил еще в 18.45 12 июля по телефону от начальника оперативного отдела штаба армии: «…продолжать охватывающие действия с севера против Прохоровки с плацдарма как отправного пункта и с центром тяжести на левом фланге»[520].

В 20.45 по телеграфу поступил письменный уточняющий приказ:

«1. В намерение танковой армии на 13 июля входят бои за расширение флангов, в то же время необходимо удерживать завоеванные по фронту позиции. 2 тк СС немедленно начинает концентрировать силы на северном берегу р. Псёл и затем продолжает охватывающие действия против находящихся в районе Прохоровки танковых соединений с целью их окружения. Наступление около Беленихино и севернее на восток продолжать лишь в том случае, если окружение достигнет успеха. Главнокомандующий Гот»[521].

В 22.00 обергруппенфюрер П. Хауссер подписал следующий приказ:

«В адрес: дивизий «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас Райх»,

Авиационный офицер связи – разведка «Мертвая голова»

Авиационный офицер связи VIII авиакорпус

Командир 3-го минометного полка

Начальник разведки

Штаб 680-го саперного полка

Главнокомандующий группой войск «Юг» генерал-фельдмаршал фон Манштейн выражает благодарность и признательность дивизиям 2-го танкового корпуса СС за выдающиеся успехи и образцовое поведение в бою.

2 тк СС уничтожил дивизиями «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Мертвая голова» выдвинувшиеся вперед на вост. и зап. берегу Псёла вражеские силы в районе юго-вост. и юго-зап. Прохоровки и удерживает достигнутую крайними флангами линию против фланговых атак.

Задачи на 13.07.43:

«Дас Райх» обустраивает достигнутую до сих пор линию как линию обороны. Создает более сильные резервы. Дивизия подготавливает временную передачу, в случае необходимости, штурмовых орудий в распоряжение 167-й пехотной дивизии для нанесения контрударов.

Дивизия «Лейбштандарт Адольф Гитлер» удерживает завоеванные позиции, которые на правом крыле и по фронту надлежит обустроить как главную линию обороны. Дивизия находится в готовности, в случае успеха наступления дивизии «Мертвая голова» с северо-востока, уничтожить врага на левом фланге во взаимодействии с дивизией «Мертвая голова».

«Мертвая голова» продолжает наступление правым флангом в долине р. Псёл в направлении на северо-восток и выходит с возможно более крупными силами (как минимум силами всей бронегруппы – боевой группы) на гребень севернее реки Псёл до дороги Береговое – Карташевка, захватывает переправу через Псёл на юго-востоке и уничтожает неприятеля юго-вост. и юго-зап. Петровки во взаимодействии с дивизией «Лейбштандарт Адольф Гитлер».

Новая разграничительная линия для ведения боевых действий и разведки: «Дас Райх» – справа, «Лейбштандарт Адольф Гитлер» – слева: сев. окраина Ивановских Выселок, сев. окраина Сторожевое, южная окраина Ямок; далее, как прежде. Цели для авиации должны быть заявлены заранее…»[522]

Однако в связи с решениями, принятыми на совещании в Ставке Гитлера 13 июля, цели менялись. Группа армий «Юг» переходила к обороне перед всем Воронежским фронтом, за исключением полосы 69-й армии. Бои под Прохоровкой продолжились с прежним накалом. Задачи 2 тк СС утром 13 июля: вместо разгрома советских танковых соединений у Прохоровки предстояло вести наступление с целью окружения 48 ск в междуречье рек Северский и Липовый Донец.

Корпус СС не только выдержал удар мощной группировки фронта, но в отдельных местах даже продвинулся вперед. Это свидетельствовало о сохраняющейся высокой боеспособности его дивизий, а значит, и возможности продолжать наступление. Это понимал и командующий Воронежским фронтом. В шифротелеграмме 13 июля он доложил И.В. Сталину: «Всеми данными разведки к исходу дня 12.07.43 г. установлено, что перед Воронежским фронтом противник ввел в бой одиннадцать танковых и одну мотодивизию, из них десять дивизий действуют в первой линии и две во второй…

…Противник после того, как все его попытки прорвать наш фронт на обоянском направлении оказались безуспешными, перенес главный удар несколько восточнее – на Прохоровское направление, а вспомогательный удар продолжает наносить со стороны Мелехово на Ржавец и далее на Прохоровку, где имеет намерение объединить свои удары.

Кроме того, установлено, что противник сгруппировал не менее 300 танков в районе Покровка, Яковлево. Не исключено, что противник попытается нанести удар танками в направлении Лучки, Шахово и далее на север. Мероприятия по отражению этого удара намечены.

Таким образом, противник сосредоточил против Воронежского фронта основную массу своих подвижных соединений. Разгром этих подвижных войск означал бы крупное поражение противника.

Однако для разгрома противника нужно срочно создать еще большее превосходство сил, так как имеющихся, как показал опыт боев, для решительного окружения и разгрома противника недостаточно. Войска фронта на основных направлениях 13.07.43 г. продолжают наносить контрудары.

Просим: срочно усилить фронт и передать в наше подчинение 4-й гв. танковый корпус Полубоярова[523] и мехкорпус Соломатина.

Дать на усиление авиации фронта один штурмовой авиакорпус.

Александров[524], Ватутин, Хрущев»[525].

К сожалению, сегодня еще недоступны для изучения стенограммы переговоров командования фронта с И.В. Сталиным, но, судя по принятым решениям, Верховный Главнокомандующий ожидал более весомых результатов от контрудара и был крайне недоволен ситуацией, сложившейся на Воронежском фронте. За последние семь суток резервы Ставка в основном выделяла именно Н.Ф. Ватутину. Фронт имел шесть армий, 8 июля ему дополнительно был передан отдельный танковый корпус, перенацелены значительные силы 17 ВА для действий в его полосе. Только три дня назад под Прохоровку вышли и вступили в бой две свежие гвардейские армии. И вновь просьба о резервах, а войска Манштейна хотя и медленно, но продвигаются вперед.

Сталин, вероятно, решил, что командование фронта не в полной мере контролирует ситуацию, неумело использует силы и возможности. После катастрофы под Харьковом весной 1942 г. он не мог полностью доверять и докладам члена Военного совета фронта Н.С. Хрущева, поэтому, чтобы разобраться в ситуации, направил представителем Ставки ВГК на Воронежский фронт заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, A.M. Василевскому было приказано отбыть на Южный фронт.

Командир 32 гв. ск 5 гв. А генерал-майор А.И.Родимцев (в центре) докладывает обстановку представителю Ставки ВГК Маршалу Советского Союза Г.К. Жукову. Второй слева – командующий 5 гв. А генерал-лейтенант А.С. Жадов. Район ст. Прохоровки.13 июля 1943 г. (Архив автора)

Утром 13 июля Жуков прибыл в штаб Воронежского фронта. На КП фронта было проведено совещание, на котором вместе с А.М. Василевским и Н.Ф. Ватутиным присутствовал и командующий Степным фронтом генерал-полковник И.С. Конев. Были всесторонне рассмотрены сложившаяся обстановка и итоги контрудара 12 июля. «Было решено, – вспоминает Г.К. Жуков, – чтобы добиться лучших условий для контрнаступления фронтов, еще энергичнее продолжать начатый контрудар, чтобы на плечах отходящего противника захватить ранее занимавшиеся им рубежи в районе Белгорода»[526]. Но до этого было еще далеко.

Анализ хода боевых действий показал, что никакого продолжения контрудара под Прохоровкой 13–15 июля не было. Для этого не имелось ни сил, ни средств. Однако Георгий Константинович потребовал продолжить энергичные контратаки, чтобы не дать противнику возможности перегруппировать силы. Следует обратить внимание на значительное влияние, которое оказали высокие потери 5 гв. ТА 12 июля на дальнейшие события, происходившие южнее станции 14–15 июля в полосе 69А. Без преувеличения можно утверждать, что прямым следствием разгрома ударного клина группировки гвардейских армий стала трагедия окружения 48 ск в последующие дни. То, как использовало советское командование мощное, полностью укомплектованное танковое объединение, – это был подарок для Гота, о котором он мечтал с мая 1943 г., когда он запланировал это сражение. Выведя из строя за короткое время два полнокровных танковых корпуса, не понеся при этом существенных потерь и сохранив боеспособность 3 тк и 2 тк СС, группа армий «Юг» заметно облегчила себе задачу по окружению войск генерала В.Д. Крючёнкина в треугольнике Северного и Липового Донца.

На 13 июля Н.Ф. Ватутин поставил главную задачу: не допустить дальнейшего продвижения противника на Прохоровку как с запада, так и с юга. С этой целью армиям предстояло:

– 5 гв. А (95 гв., 52 гв.(часть сил), 42-я гв. сд) совместно с 24 гв. тбр и 10 гв. мбр 5 гв. Змк сильными контратаками ликвидировать группировку противника, прорвавшуюся на северный берег Псёла;

– 69А и силами сводного отряд 5 гв. ТА уничтожить войска 3 тк, прорвавшиеся в район Щолоково, Ржавец, Рындинка.

– 6 гв. А и 1ТА продолжать проведение контрудара с целями сковать боем силы 48-го тк и продолжать выбивать танки.

Н.Ф. Ватутин прекрасно понимал, что после нанесения поражения ударной группировке фронта под Прохоровкой следующим шагом немцев будет попытка окружить или, в крайнем случае, выдавить 69А из междуречья. Но после 12 июля удерживать растянутый фронт 5 гв. А и 69А без поддержки соединений П.А. Ротмистрова, которые были обескровлены, эти армии не могли. Особенно остро чувствовалась нехватка сил у В.Д. Крючёнкина. Но командующему фронтом очень хотелось удержать междуречье как очень удобный плацдарм для перехода в контрнаступление. Поэтому он и требовал активности от командармов. Вот только какими средствами они должны были проявлять эту активность после того грандиозного побоища, которое он спланировал, Николай Федорович не подсказал.

После тяжелейших потерь минувшего дня некоторые соединения гвардейских армий были заметно обескровлены, а часть из них, как, например, 52 гв. и 95 гв. сд, оказались полностью или частично рассеяны, и к утру 13 июля еще не удалось установить, где находятся их штабы и командиры. В 5 гв. ТА ситуация оказалась на порядок сложнее. На 13.00 корпуса армии имели в строю:

– 29 тк – 51 танка, в том числе в 31 тбр: «Т-34» – 8, «Т-70» – 20, в 25 тбр: «Т-70» – 11, 32-й тбр (резерв комкора) – 12 «Т-34»;

– 18 отк – 33 боевые машины, в том числе «Т-34» – 15, «Т-70» – 18;

– 2-й тк – 44, из них «Т-34» – 22 шт., «Т-70» – 20 шт;

– 2 гв. Ттк – 80, из них «Т-34» – 45, «Т-70» – 33, «Мк-4» – 2. Данные приведены с учетом 26-й гв. тбр («Т-34» – 30, «Т-70» – 10)[527], которая находилась в с. Шахово, и в боях юго-западнее Прохоровки участвовать не могла.

Таким образом, для активных действий (читай: для наступления) все на том же «танковом поле» юго-западнее Прохоровки П.А. Ротмистров мог выставить против соединений СС в два раза меньше техники, чем было задействовано 12 июля.

Бои в излучине р. Псёл и юго-западнее Прохоровки 13 июля 1943 г.

13 июля А. Гитлер объявил командующим группами армий «Юг» и «Центр», что из-за невозможности быстрого достижения целей операции «Цитадель» она прекращается. Таким образом, официально это был последний день осуществления этого авантюрного плана. Но войска об этом пока не знали, и перед соединениями 4ТА и АГ «Кемпф» стоял прежние задачи: надежно прикрыть левый фланг и как можно быстрее завершить окружение русских войск у ст. Прохоровка и южнее ее.

События этих напряженных дней в истории сражения за Прохоровку имели важное значение, хотя их влияние по настоящему еще не оценено. Они находятся как бы в тени знаменитого контрудара 12 июля. Это был последний день, когда командование 4ТА пыталось силами всех трех дивизий корпуса СС замкнуть кольцо вокруг станции, но благодаря успешным действиям советских войск расчеты немцев рухнули. После чего Гот, оставив замысел овладеть станцией, полностью переключился на подготовку окружение 48 ск 69А двумя встречными ударами: 3-м тк с юга (из района Ржавец – Щолоково) и 2 тк СС с севера (Сторожевое – Беленихино – Лески).

Соединение Хауссера, несмотря на понесенные потери в живой силе и технике, еще сохранило свою боеспособность. Как уже отмечалось выше, даже к исходу 13 июля в его составе числился 251 танк и штурмовое орудие (подробнее см. табл. 30). Поэтому генерал-полковник Г. Гот не без основания рассчитывал, что дивизии СС в этот день были вполне способны замкнуть кольцо вокруг группировки русских у Прохоровки, с которой они вчера вели один из самых ожесточенных поединков последних дней. Главное было найти наиболее слабое место в их обороне и подготовить оптимальный план действий. По общему мнению руководства ГА «Юг» и командования 4ТА, в этот момент таковым являлся участок 95-й гв. сд.

План наступления на станцию был прост. Фланговые дивизии СС готовились нанести два основных удара: сначала «Мертвая голова» вдоль северного берега реки в направлении с. Берегового и выс. 252.4 с целью глубокого охвата правого крыла 5 гв. ТА, затем, если ее рывок удастся, в дело предстояло вступить мд СС «Дас райх». Ее боевая группа должна была атаковать из района Беленихино и Сторожевое в направлении с. Правороть. А после его захвата и прилегающей местности развернуться и ударить по станции с юга.

Положение в излучине р. Псёл действительно для советской стороны оставалось крайне сложным. Войска 5 гв. А генерал-лейтенанта А.С. Жадова 12 июля не сумели выполнить поставленную перед ними задачу – сбросить противника с плацдарма. Мало того, дивизия Симона за день боев сумела расширить плацдарм и потеснить части 52 гв. и 95 гв. сд, и к сумеркам ее танковый полк уже подошел на расстояние прямого выстрела к дороге Прохоровка – Карташевка. Основными причинами этого явились спешка, недостаточная организация контрудара и переход стрелковых дивизий к обороне под огнем наступающего врага.

Танки «тигр» мд СС «Дас Райх» выдвигаются на исходные позиции для атаки. Прохоровское направление. Июль 1943 г. (NARA USA)

К исходу 12 июля благодаря усилиям командующих 5 гв. и 5 гв. ТА здесь было сконцентрировано достаточное количество войск, в том числе танковая и механизированная бригады с самоходно-артиллерийским полком. К утру 13 июля подразделения 14-й штурмовой инженерно-саперной бригады произвели минирование танкоопасных направлений, были собраны и перешли к созданию прочной обороны подразделения 95 гв. сд. Поэтому у командования фронта положение в этом районе особого беспокойства не вызывало. Основную задачу войскам армии в этот день Н.Ф. Ватутин сформулировал 13 июля во время переговоров с А.С. Жадовым в 12.35: «Предупреждаю вас, чтобы армия преждевременно не перешла к пассивным действиям. Обстановка требует активных действий, так как противник сосредоточил крупные силы в 400–500 танков в районе Верхний Ольшанец, Казачье – на южном участке Крючёнкина и, безусловно, готовит удар в этом направлении. Меры для разгрома этого противника принимаются. В условиях этой обстановки ваш нажим с севера даст очень многое. Во-первых, потому, что ваши силы будут нависать над противником с севера, во-вторых, отвлекут на себя часть сил противника. Действуйте энергичнее и обеспечьте выполнение поставленных вам задач»[528].

Еще в ночь на 13 июля, исходя из полученных распоряжений штаба фронта, командарм отдал приказ командирам корпусов продолжить контратаки. 13 гв. и 66 гв. сд 32 гв. ск генерал-майора А.И. Родимцева предстояло овладеть высотой 235.9 и выбить части 11 тд противника из Кочетовки. Действия дивизии корпуса должны были поддержать танковые бригады 31 тк генерал-майора Д.X.Черниенко.

33 гв. ск генерал-майора И.И. Попова получил приказ двумя дивизиями овладеть х. Полежаев, высотой 226.6 и при благоприятном развитии наступления попытаться сбросить противника с плацдарма. Надежду на это вселяли данные армейской разведки. Начальник оперативного отдела штаба 5 гв. А полковник Буковский 13 июля в 9.00 докладывал: (на северном берегу. – З. В.) «действует до 40–50 танков, много танков сожженных и подбитых, пехота до двух батальонов пленных, и документов пока нет. Наблюдением установлено, что часть танков отошла на юго-запад за реку. Эти данные проверяются…»[529]

Армейской разведке, вероятно, удалось зафиксировать эвакуацию бронетехники подразделениями танкового полка мд СС «Мертвая голова». По немецким данным, основные силы ее танкового полка сумели перейти на левый берег в ночь на 14 июля.

95 гв. сд полковника А.Н. Ляхова с 24 гв. тбр полковника В.П. Карпова, 51 гв. тп 10 гв. мбр и 1446 сап при огневой поддержке танковых бригад 18 тк с левого берега получила задачу – взять высоту 226.6.

132 гв. сп 42 гв. сд также получил приказ участвовать в штурме высоты, но прежде его батальонам предстояло овладеть х. Полежаев.

Организацией взаимодействия частей 5 гв. Змк с войсками 33 гв. ск в излучине занимался лично командующий 5 гв. ТА генерал-лейтенант П.А. Ротмистров. В 12.40 он доложил Н.Ф. Ватутину:

«На участке Жадова стрелковый корпус Попова переходит в наступление в 11.00 13.07. Задержка в наступлении произошла из-за отсутствия снарядов в артиллерии. Я лично был у тов. Попова, поселок Корытное, где отдал приказ 24-й танковой бригаде, 51-му танковому полку, артполку самоходной артиллерии совместно с пехотой перейти в наступление…

11.00 с задачей уничтожить танковую группировку противника в районе Полежаев, Ключи, высота 226.6. После выполнения задачи приказал танковую бригаду отвести в район леса в Корытное, а мехбригаду – в район Думное. В этом бою мотопехоту вводить запретил, так как у Попова пехоты достаточно. Мотопехота оставлена в резерве в районе Остренького. Начальником танковой группы на этом участке назначил полковника Шабарова – начальника штаба 5-го мехкорпуса. Все указания по этому вопросу штабу были сделаны в 8.30 на КП Попова в присутствии заместителя тов. Жадова, генерал-майора, фамилию не помню»[530].

Наступление корпусов 5-й гв. армии развивалось медленно. С утра артиллерия 32 гв. ск начала подавление огневых точек противника, прежде всего закопанных в землю танков. В 10.00 13 и 66 гв. сд перешли в атаку, но, встреченные плотным и хорошо организованным огнем противника, сумели продвинуться лишь 200–300 м и залегли. По непонятным причинам 31 тк не поддержал атаку дивизий, его командование получило приказ оставаться на прежних рубежах до особого распоряжения. «На этом участке нашего правого фланга авиация противника сегодня не действовала, – докладывал начальник оперативного отдела штаба 5 гв. А. – Равным образом до 9.00 не действовала и наша авиация. Перед Родимцевым упорно дерутся части 11 тд противника»[531].

Наиболее успешно действовали соединения 33 гв. ск в излучине р. Псёл. Продвигавшаяся с севера вдоль долины реки 97 гв. сд полковника И.И. Анциферова вышла на южную окраину х. Веселый и завязала бой с мотопехотой мд СС «Мертвая голова». Поддержанная танками и самоходными орудиями, пехота 95 гв. сд к полудню вышла к высоте 226.6.

Из журнала боевых действий дивизии: «В течение 13.07.43 г. части дивизии, встречая упорное сопротивление и контратаки противника, продолжали вести наступление в направлении: 287 гв. сп – Ключи и лес вост. Ключи; 284 гв. сп – высота 226.6; 290 гв. сп – уступом за 287 гв. сп при поддержке 50 танков 24 тбр, 469 мп.

С 10.10 до 11.15 наша пехота при поддержке средств усиления вела сильный огневой бой с пехотой и танками противника и в результате отбросила противника за высоту 226.6, заняв первую траншею противника.

В 11.18 26 тяжелых танков противника вышли с юго-вост. и 33 тяжелых танка с юго-зап. скатов высоты 226.6 обошли наши боевые порядки и отрезали от танков пехоту, находящуюся в первых траншеях на юж. скатах высоты.

Начался ожесточенный танковый бой, в результате которого нашей артиллерией подбито 3 тяжелых и 4 средних танка противника и уничтожено 80 гитлеровцев.

В 12.00 противник силою до одного ПБ при поддержке 50 танков контратаковал наши части. Доблестная пехота, артиллеристы, бронебойщики, уничтожая своим огнем контратакующую пехоту и технику противника, ни на шаг не пропустили врага в глубину своей обороны. Противник подбросил до одного ПБ и 30 танков, и к 12.30 ему удалось потеснить наши части и взять высоту 226.6. Противник подбрасывал в район рощи вост. Ключи и на юж. скаты высоты 226.6 пехоту, танки и самоходную артиллерию с целью нанесения удара по нашим частям и продвижения в глубь нашей обороны.

С 12.30 до 15.00 шли ожесточенные – с нашей стороны оборонительные – бои. К этому времени под натиском превосходящих сил противника части дивизии с боями отошли на новый рубеж и заняли положение: 290 гв. сп. – юж. и юго-вост. х. Веселый; 287 гв. сп – сев. – зап. скаты высоты 226.6, стык полевых дорог 1 км сев. высоты 226.6; 284 гв. сп – стык полевых дорог 1 км севернее высоты 226.6, сев. отроги балки в 2 км, сев-вост. высоты 226.6; 24 тбр – лощина 2,5 км сев. высоты 226.6.

В результате боев за 13.07.43 г. огнем артиллерии, ПТР и из танков сожжено и подбито 8 танков и уничтожено свыше роты пехоты противника.

После небольшой передышки, приведения частей в порядок и пополнения боеприпасов, подтянув артиллерию и танки – 20 шт., дивизия готовится к наступлению»[532].

Из донесения 2 тк СС: «Корпус вынужден защищать свои позиции 13 июля против вражеских контратак с направлением основного удара на левое крыло. Ясно видно намерение врага ликвидировать плацдарм сев. Прохоровки. Новым по сравнению с прошлыми днями является ввод сильных сил пехоты, которые он безоглядно посылает бегом на наши линии, и в то же время не такое большое число наступающих вражеских танков, держащихся чуть позади, поддерживая атаку пехоты.

Атаки из балок вост. х. Веселый силою до полка при поддержке 30 танков. Последняя атака около 17.00 привела к прорыву наших позиций, который был ликвидирован в 18.15»[533].

136 гв. сп 42 гв. сд выбил противника из х. Полежаев и вел бои на южных скатах высоты 226.6. По данным штаба дивизии, во время контратаки 6 танков противника прорвались через боевые порядки полка и вышли непосредственно к дороге Прохоровка – Карташевка, но были встречены огнем резервных подразделений полка и вынуждены были отойти на исходные рубежи.

Настойчивые атаки нашей пехоты, поддержанные танками, создали угрозу левому флангу противника и вынудили его отказаться от планируемого наступления вдоль северного берега р. Псёл на Прохоровку. Из боевого донесения № 07 к 20.00 13 июля 33 гв. ск:

«1. В 10.00 13.07.43 г. корпус перешел в наступление, имея частную задачу – восстановить положение в полосе 95 гв. сд и обеспечить успех дальнейших наступательных операций.

2. 97 гв. сд начала наступление с рубежа:

а) 289 гв. сп (без 2 сб) – правым флангом 300 м зап. отметки 209.3, левым флангом – мукомольня, что в с. Кочетовка;

б) 294 гв. сп – правым флангом мукомольня, левым – цифра 117 под надписью «Красный Октябрь»;

в) 292 гв. сп (без 2 сб) – в районе отметки 188.1, 2 сб – фронтом на юго-восток по левому берегу р. Ольшанка, до юж. окраины с. Карташевка;

г.) 104 огиптд – на огневых позициях 2 км юго-вост. высоты 242.3.

Части дивизии, встретив огневое сопротивление противника, продвижения не имеют и ведут огневой бой, занимая прежние рубежи. Во время наступательных боев 11 и 12.07.43 г. уничтожено 200 солдат и офицеров противника. За это же время уничтожены: 1 пулемет, одно противотанковое орудие, один тягач, 3 укрепленные огневые точки, автомашина; подавлено 2 мин. батареи и 3 пулемета. Захвачены трофеи: 1 миномет, 1 пулемет, 1 автомат.

3. 95 гв. сд. в 10.00, после приведения частей в порядок, пополнившись боеприпасами, при поддержке 50 танков 24 тбр начала наступление:

а) 287 гв. сп – в направлении Ключи и леса восточнее;

б) 284 гв. сп – в направлении высоты 226.6;

в) 290 гв. сп – уступом за правым флангом 287 гв. сп. Противник против наших наступающих частей бросил 33 танка «Т-6», одновременно накапливал силы для нанесения контрудара. Завязались упорные бои.

К 12.00 287 гв. и 284 гв. сп удалось выйти на южные скаты высоты 226.6 и занять первую траншею противника. Противник, видя, что выгодная в тактическом отношении высота 226.6 захвачена, обходным движением с юго-запада и юго-востока силами до пехотного батальона при поддержке 50 танков перешел в контратаку и после упорного боя отрезал нашу пехоту, находящуюся в траншеях, от танков. С 12.30 до 17.00 шли ожесточенные бои»[534].

Чувствуя, что силы гвардейцев тают, бригаденфюрер М. Симон решил попытаться все же выполнить поставленную перед дивизией задачу дня. Он приказал бронегруппе нанести удар танками по ударной группе 33 гв. ск и, используя качественное превосходство в технике, прорваться к свх. им. Ворошилова. Во время боя с прорывающимися танками стойкость и героизм показали бойцы взвода противотанковых ружей гв. ст. лейтенанта П.И. Шпетного из 284 гв. сп 95 гв. сд. Взвод оборонялся на одном из курганов юго-западнее х. Полежаев. Во время очередной атаки бойцы подбили несколько танков, но силы были неравными. Гибли расчеты, заканчивались боеприпасы, а враг продолжал атаковать. И тогда командир взвода пошел на последний шаг: истекая кровью, со связкой гранат в руках, он бросился под танк. Столб огня и дыма взметнулся над вражеской машиной, но погиб и отважный офицер. Вражеская атака захлебнулась. На рубеже обороны героического взвода дымились лишь воронки, а на брустверах у своих ПТР остались восемь погибших гвардейцев. За этот подвиг Павлу Ивановичу Шпетному было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

Однако эсэсовцам почти удалось выполнить свой замысел. По данным штаба 42 гв. сд, в 17.30 6 танков противника с пехотой на бэтээрах прорвались через боевые порядки 132-го гв. сп и вышли непосредственно к дороге Прохоровка – Карташевка (севернее Петровки), где располагались подразделения обеспечения подвижной группы 5-го гв. Змк. Для уничтожения этой группы были привлечены все огневые средства, находившиеся в этом районе, в том числе и левого соседа – артиллерия 18-го отк. Попав в огненное полукольцо, немцы повернули обратно. Несмотря на сильное давление по всему фронту, частям Симона на плацдарме удалось справиться с нависшей угрозой, их подразделения вновь овладели гребнем выс. 226.6 и удержали его. За счет предполья войска 95 гв. сд продвинулись лишь до 2 км.

Горькие мысли и чувства возникают при анализе цифр потерь в личном составе стрелковых дивизий 5 гв. А. С 9 по 12 июля 1943 г. (то есть в разгар боев по отражению атак 2 тк СС) 95 гв. сд потеряла 356 чел., в том числе убитыми и умершими – 91; 42 гв. сд – всего 421 чел. (погибших – 58); 9 гв. вдд – 1600, в том числе убитыми – 329, пропавшими без вести – 103, попавшими в плен – 4[535].

Наступление корпусов 5 гв. А развивалось медленно. С утра артиллерия 32 гв. ск приступила к подавлению огневых точек противника, прежде всего закопанных в землю танков. В десять часов утра 13 и 66 гв. сд перешли в атаку, но, встреченные плотным и хорошо организованным огнем противника, сумели продвинуться лишь 200–300 м и залегли. По непонятным причинам 31 тк не поддержал атаку дивизий, его командование получило приказ оставаться на прежних рубежах до особого распоряжения.

С начала боев 11 июля и до 17 июля включительно дивизии потеряли: 95 гв. сд всего – 3164 (погибшими – 952 чел.); 9 гв. сд всего – 2112 (погибшими – 250 человек)[536].

Таким образом, основные потери 95 гв. сд приходятся на период 13–17 июля. В течение пяти дней полки дивизии без достаточной подготовки штурмовали высоту 226.6. То, что эту высоту нельзя взять без мощной артиллерийской подготовки и поддержки танков, было ясно уже 13 июля, после того как дивизия провела ожесточенный штурм высоты при поддержке 24 гв. тбр и 1446 сап. «В результате операции установлено: противник создал на высоте 226.6 ротный опорный пункт, обороняя его 12–15 станковыми пулеметами и ротой автоматчиков при поддержке двух минометных батарей и дивизиона артиллерии»[537].

К вечеру 13 июля 24 гв. тбр и 1446 сап были выведены из излучины. На 14 июля в 95 гв. сд всего насчитывалось боеприпасов: к 122-мм гаубицам – 119 штук, к 76-мм орудиям полковой артиллерии – 0,2 боекомплекта, к 45-мм пушкам – 0,7 б/к, к 120-мм минометам – 0,3 б/к. Однако штурмовать высоту стрелковые части продолжали вплоть до 17 июля.

Вот описание атаки в ночь на 16 июля из журнала боевых действий 95 гв. сд: «В ночь на 16.07.43 г. проведена операция по захвату пленных в районе высоты 226.6. Состав групп по захвату пленных: 108-я и 109-я штрафные роты, рота автоматчиков 287 гв. сп, усиленные саперами, разведчиками (по одному взводу ПТР, 6–8 орудий ПТО от стрелкового полка, сапрота 109-го отд. стрелк. батальона и два взвода 99-й гв. отдельной роты разведчиков (орр), арт. группа – один дивизион 233-го гв. артполка).

Задача групп: захват пленных и ликвидация плацдарма противника на сев. берегу р. Псёл (высота 226.6 – х. Ключи).

Ход действий: в 1.00 перечисленные группы под прикрытием миногня начали двигаться вперед.

Группа 287 гв. сп в составе 108-й штрафной роты, взвода саперов, трех орудий ПТО, взвода саперов отдельного стрелкового батальона, взвода разведчиков 99 гв. орр (наступала) в направлении х. Ключи, где была встречена сильным пулеметно-автоматным и артминометным огнем противника и была вынуждена залечь, но неоднократно пыталась продвигаться вперед. Противник все более и более наращивал огонь, и все попытки действующей группы успеха не имели, она была вынуждена закрепиться на достигнутом рубеже – 100 м юж. дороги, идущей от Ключи на Полежаев, по фронту – 200 м от кургана, что сев. Ключи, до сев. – зап. скатов высоты 226.6.

Группа 290 гв. сп в том же составе, что и группа 287 гв. сп, действовала в направлении Ключи и лес юго-вост. Ключи, продвинулась до 450 м, но, встретив сильный пулеметный артогонь противника, была вынуждена залечь.

Несмотря на потери до 20 % личного состава, пыталась решительным броском ворваться в Ключи. В результате успеха не имела»[538].

Из оперативной сводки № 10 штаба 33 гв. ск на 24.00 16 июля:

«а) 95 гв. сд – передовыми группами в итоге ночных операций на 16.07 продвинулась на 200–400 м вперед и закрепилась»[539].

В результате пехота при поддержке танков сумела захватить первую траншею, однако противник контратакой отрезал ее от танков, и стрелковые батальоны вынуждены были отойти. Но попытки взять высоту продолжались.

В отчетах наших соединений, участвующих в сражении, отмечается, что пехота противника действовала трусливо, держалась довольно далеко от танков и при малейшей остановке бронетехники быстро отходила. Противник бережно относился к солдатам пехотных частей, чего нельзя сказать о нашем командовании. В сражении под Прохоровкой немцы ни разу не предпринимали лобовых атак пехотными подразделениями без поддержки танков, авиации или артиллерии. Для нашей же армии такие атаки были не редкость, не стало исключением и Прохоровское сражение. Особенно досталось дивизиям 5 гв. А. Яркий пример – пятидневный безрезультатный штурм высоты 226.6.

Вот еще один пример организации боевых действий в 33 гв. ск 5 гв. А. В ночь на 12 июля для улучшения положения войск 33 гв. ск из с. Петровка на совхоз «Октябрьский» силами 9 гв. вдд, а также частями 95 гв. сд из района х. Веселый на плацдарм, созданный эсэсовцами на северном берегу р. Псёл, было предпринято несколько лобовых атак без поддержки танков и мощной артиллерийской обработки переднего края. Все атаки успеха не принесли.

Эту особенность наших генералов – воевать большой кровью – прекрасно знали немцы. Обратимся к воспоминаниям начальника штаба 48 тк 4ТА генерала Ф. Меллентина:

«Что касается военачальников, то хорошо известно, что:

а) они почти в любой обстановке и в любом случае строго и неуклонно придерживаются приказов или ранее принятых решений, не считаются с изменениями в обстановке, ответными действиями противника и потерями собственных войск. Естественно, в этом много отрицательных моментов, но вместе с тем есть и известные положительные стороны;

б) они имели в своем распоряжении почти неисчерпаемые резервы живой силы для восполнения потерь. Русское командование может идти на большие жертвы и поэтому не останавливается перед ними»[540].

Довольно откровенное высказывание по этому вопросу находим в воспоминаниях А.С. Жадова: «16 июля к нам на КП прибыл заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г.К. Жуков. Он интересовался, как был организован ввод армии для нанесения контрудара 12 июля. По этому вопросу он беседовал со мной, с командирами корпусов, командующим артиллерией генерал-майором Г.В. Полуэктовым. Оставшись со мной наедине, он выразил недовольство организацией ввода войск в сражение и сделал мне строгое внушение за то, что полностью укомплектованная личным составом, хорошо подготовленная к выполнению боевых задач армия вводилась в сражение без усиления танками, достаточным количеством артиллерии и крайне слабо обеспеченная боеприпасами. В заключение Георгий Константинович сказал:

– Если по каким-либо причинам штаб фронта не сумел своевременно обеспечить армию всем необходимым, то вы должны были настойчиво просить об этом командующего фронтом или в крайнем случае обратиться в Ставку.

Между прочим, обращаться в Ставку за каким-либо разъяснениями и помощью – такие мысли мне и в голову тогда не пришли»[541].

Командующий армией, в подчинении которого находилось в это время более шестидесяти двух тысяч человек, честно признается, что он не сделал всего того, что должен был сделать любой военачальник на его месте.

На участке с. Васильевка, совхоз «Октябрьский», х. Ямки, с. Виноградовка, станция Беленихино по-прежнему оставалась угроза прорыва танков противника. Поэтому оборона здесь строилась в два эшелона: в первом – стрелковые части, а за ними – бригады 18, 29 и 2 тк и 2 гв. Ттк. На рубеже с. Васильевка, с. Андреевка, с. Михайловка, совхоз «Октябрьский» оборонялись 127 и 136 гв. сп 42 гв. сд; на рубеже Михайловка, ж.-д. будка, х. Ямки – 23 и 28 гв. вдп 9 гв. вдд; х. Ямки и высоты сев. – вост. х. Сторожевое – 285 сп 183 сд. Далее в первом эшелоне до вост. окраин х. Лески – бригады 2 гв. Ттк и 6 гв. мсбр 5 гв. Стк; во втором – 227 и 295 сп 183 сд, причем между совхозом «Октябрьский» (2 км сев.) и железной дорогой окопался 26 гв. вдп, создав тем самым юго-зап. станции Прохоровка третий рубеж обороны[542].

Обстановку в этом районе проследить очень сложно, так как до позднего вечера и практически всю ночь в районе х. Сторожевое то затухали, то вновь разгорались ожесточенные бои. Опасаясь прорыва противника через хутор на Правороть, 13 июля в 3.35 Ротмистров отдает боевое распоряжение № 7 командиру 2 тк:

«Противник оказывает упорное сопротивление наступлению частей армии. Крупными силами танков неоднократно переходил в контратаки. К исходу 12.07.43 г. группа танков противника прорвалась и овладела Сторожевое. Приказываю:

1. С 8.00 13.07.43 г. из занимаемого района атакой с юга овладеть Сторожевое, в дальнейшем занять оборону в стыке между 29 тк и 2 гв. Ттк на рубеже: Сторожевое, (иск.) Виноградовка, не допуская прорыва противника в вост. направлении.

2. Иметь в виду, что при необходимости ваши действия будут поддерживать 1529 сап из района х. Грушки.

3. О получении настоящего распоряжения донести. О ходе выполнения доносить через каждые два часа, начиная с 6.00 13.07.43 г.»[543].

В штаб 2 тк приказ был доставлен в 6.40, в штабы бригад приказ о наступлении поступил между 8.00 (99 тбр) и 8.30 (58 мсбр). Поэтому начать атаку в 8.00 не удалось. Наступление было перенесено, согласно боевому донесению корпуса, на 10.30[544].

В 10.15 танковые бригады сосредоточились в исходном районе, а 58 мсбр прибыла только к 14.00. Дальше следы этой атаки в отчетах и боевых донесениях армии и корпуса пропадают. В оперативной сводке 2 тк за 13 июля на 16.00 о ней – ни слова. Не ожидая мотострелков, танковые бригады все-таки перешли в наступление. Лишь в документах 99 тбр и отчете 69А мы находим свидетельство неорганизованного, поспешного их наступления на хорошо укрепленный х. Сторожевое:

«Неоднократные атаки наших танков и пехоты в этом направлении не увенчались успехом. Противник, имея господствующее положение в расположении огневых позиций для артиллерии, минометов и наблюдательных пунктов и создав минные поля, не давал возможности атаковать Сторожевое. Особенно сильное огневое сопротивление наши наступающие части встретили из рощи, что вост. Ивановский Выселок»[545]. Была предпринята еще одна атака с севера и северо-востока на хутор с тем же результатом. «Танки бригады 2-го корпуса, не прикрытые пехотой и не имевшие артиллерийского обеспечения, продвижение прекратили»[546].

Из оперативного донесения № 76 штаба 29 тк 13 июля к 13.00:

«1. Противник подтягивает резервы, к 12.00 13.07.43 г. в совхоз «Октябрьский» и отделение совхоза «Сталинское» сосредоточил до 100 танков и до полка пехоты тд «Адольф Гитлер»; в районе х. Сторожевое – до двух батальонов пехоты с артиллерией и танками»[547].

Единственный документ, который позволяет достоверно выяснить замысел нашего командования, – стенограмма телеграфных переговоров командующего 5 гв. ТА с командующим фронтом Ватутиным 13 июля в 12.40, которую удалось обнаружить в фондах ЦАМО РФ. П.А. Ротмистров докладывал:

«– На участке 18-го танкового корпуса генерала Бахарова, 29-го танкового корпуса генерала Кириченко сегодня спокойно, если не считать, что авиация противника бомбит непрерывно. Эти корпуса сегодня приводят себя в порядок, и до разрешения задачи на моем правом фланге в районе х. Полежаев я им не предполагаю сегодня ставить активные задачи. В случае если в районе Полежаев все разрешится успешно, эти корпуса немедленно перейдут в наступление. Корпус Бахарова, занимая позиции в районе Андреевка, Михайловка, Прелестное, Петровка, имеет задачу огнем помочь нашей правофланговой танковой группировке. Танковый корпус Бурдейного сегодня продолжает вести бой зап. Беленихино. Второй танковый корпус генерала Попова наступает из района Ивановка на Ивановские Выселки, Сторожевое. Противник в районе Сторожевое и Ивановские Выселки имеет до 60 танков и отбивает все атаки Попова. Одновременно противник сегодня в 6.00 пытался из Сторожевое атаковать Правороть, но успеха не имел. Его атаки были отбиты 169-й танковой бригадой и частью сил 29-го танкового корпуса. Общее впечатление такое, что противник сегодня своей авиацией пытается приостановить наступление наших частей на этом участке и одновременно готовить крупное наступление на завтра. Повторяю: это мое личное мнение, которое у меня сложилось в результате поведения противника на поле боя.

Ватутин:

– Катуков сегодня вместе с Чистяковым продолжает наступление. Неясно, что будет делать противник и какой он силы непосредственно перед вами на прохоровском направлении.

Считаю абсолютно необходимыми ваши активные действия во второй половине дня в направлении Покровка, чтобы окончательно уничтожить проникшие внутрь нашей обороны на отдельных местах танки, разбить противника на этом направлении и выйти в район Грезное, Лучки, сев. Тетеревино. Наступление подготовить, поддержать артиллерией и – по вашей заявке – авиацией. Приказываю вам это сделать. Сможете ли вы сейчас доложить начало этих действий?

Ротмистров:

– Только что получил данные о том, что моя 24-я танковая бригада вышла на юж. скаты высоты 226.6. Пехота Жадова действительно овладела хуторами Веселый и Полежаев и продвигается за танками к р. Псёл. Полагаю, что с 15.00 смогу начать перебрасывать в район Прохоровки и восточнее. Прошу разрешения приступить к выполнению поставленной задачи в 16.00 и нанести удар на Грезное и Мал. Маячки силами 18 тк и 29 тк. Второму танковому корпусу Попова поставить ограниченную задачу по ликвидации противника в районе Сторожевое, так как у него сил для большого наступления нет. Полковнику Бурдейному имею в виду дать приказ овладеть х. Тетеревино и в дальнейшем наступать на Лучки. В 16 часов прошу вас поддержать наступление действиями нашей авиации. Все»[548].

Командующий фронтом согласился с предложением П.А. Ротмистрова и пообещал помочь авиацией. Решение Н.Ф. Ватутина базировалось на выводах, сделанных на совещании в штабе фронта в присутствии Маршала Советского Союза Г.К. Жукова. По сути, обеим гвардейским армиям ставилась прежняя задача – уничтожение прорвавшегося противника, но, как и 12 июля, выполнить ее армии не смогли, просто не было сил. О тяжелом положении корпусов свидетельствует оперативная сводка № 03 от 13 июля к 19.00 штаба 5 гв. ТА:

«…С 16.00 13.07.43 г. войскам армии поставлена задача: атаковать противника в общем направлении совхоз «Комсомолец», Мал. Маячки, Бол. Маячки.

…3. 18 тк с 80 гв. мп производил перегруппировку сил на рубеже Петровка, Михайловка, получил задачу атаковать в общем направлении на Мал. Маячки. Танков в строю: «Т-34» – 15 шт., «Т-70» – 18 шт.

4. 29 тк с 76 гв. мп, 1529 сап на рубеже высота 252.2–0,5 км юго-вост. совхоза «Октябрьский», Ямки, лощина 1 км юго-вост. Сторожевое получил задачу с 16.00 13.07.43 г. атаковать совхоз «Комсомолец».

5. 2 тк – на рубеже Ивановка получил задачу с 16.00 13.07.43 г. атаковать Тетеревино… Танков в строю: «Т-34» – 22 шт., «Т-70» – 20 шт.

6. 2 гв. Ттк – на рубеже безымянных высот 1,5 км зап. Лески получил задачу атаковать Калинин… Танков в строю: «Т-34» – 45 шт., «Т-70» – 33 шт., «Мк-4» – 2 шт.»[549].

Данные по 2 гв. Ттк[550] приведены с учетом 26 гв. тбр в составе: «Т-34» – 30 шт., «Т-70» – 10 шт., которая находилась в с. Шахово и в намеченной операции участвовать не могла.

На 13.00 29 тк[551] имел в 31 тбр «Т-34» – 8 шт., «Т-70» – 20 шт.; в 25 тбр «Т-70» – 11 шт.; 32 тбр была выведена в резерв и располагала 12 танками «Т-34».

Судя по приведенному документу, командование 5 гв. ТА ввело в бой на участке 18–20 км менее танкового корпуса – 154 боевые машины, из них 94 – «Т-70». Таким образом, средняя плотность составила 8–9 танков на километр. 12 июля эта цифра была значительно выше – 50 танков и САУ на километр.

Противостояли соединениям гвардейской армии две танковые дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас райх», имевшие в строю 133 танка, в том числе 3 «Тигра», 11 трофейных «тридцатьчетверок» и 44 штурмовых орудия. При таком соотношении сил рассчитывать на существенные результаты не приходилось. Вероятно, командование фронта и не строило иллюзий. Судя по стенограммам его переговоров с А.С. Жадовым и П.А. Ротмистровым, командующий фронтом прежде всего был обеспокоен положением в полосе 69А, южнее Прохоровки. Из донесения 4ТА за 13 июля:

«…Корпус стоял в течение дня для отражения сильных атак пехоты при поддержке отдельных танков. У дивизии «Рейх» – отражение вражеской атаки на правом фланге. Дивизия в 14.30 перешла в атаку на восток и с наступлением темноты овладела долиной ручья по линии Ивановка – Виноградовка и прорвала имеющиеся там вражеские позиции. Дивизия «Лейбштандарт Адольф Гитлер» отразила многочисленные атаки силой до полка вдоль дороги Прохоровка – Тетеревино. Ударная группа дивизии «Мертвая голова» вынуждена была отступить с высот сев. – зап. х. Полежаев под возрастающим натиском противника»[552].

Перешедшие в наступление войска двух гвардейских армий испытывали серьезные трудности с боеприпасами. Первой уже к исходу 12 июля оказалась на голодном пайке 5 гв. А. В отчете об операции отмечается: «B 18.30 в целях упорядочения расхода артснарядов командующий армией обратил внимание командиров корпусов и дивизий на случаи безрезультативного расхода боеприпасов артиллерии и минометов.

Командиры соединений и командующие артиллерией самоустранились от планирования боя и руководства огнем при отражении атак танков противника. В большинстве случаев (95 и 9 гв. сд) по атакующим танкам противника открывают беспорядочный огонь, и не управляют им, всеми орудиями, кто только видит, не считаясь с дистанцией (действенного огня).

В результате указанного беспорядка за два дня боя подбито и сожжено лишь 108 танков противника при потере 95 орудий с нашей стороны»[553].

Утром 13 июля танкисты задержали атаку в излучине р. Псёл на час из-за отсутствия боеприпасов. В 12.40 во время разговора с командующим фронтом Ротмистров докладывал: «У меня в частях очень тяжелое положение с боеприпасами, в частности, у генерала Труфанова осталась всего одна четверть боекомплекта. Покорно прошу принять все зависящие от вас меры и подбросить мне снаряды для танков с 76-мм артиллерийским выстрелом»[554].

Из дневного донесения мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» на 17.00: «Оценка врага: враг закапывается на линии Ямки-западные, южные окраины совхоза «Октябрьский» и минирует участки вост. совхоза «Октябрьский». В его распоряжении большое количество легкой и средней артиллерии, а также – частично – тяжелой. Начались частые артиллерийские обстрелы. Больше атакует пехота, силы противостоящего противника возросли»[555].

Хотя атаки и контратаки наших частей и соединений не принесли желаемых результатов, они сковали основные силы 2 тк СС, не позволили ему быстро перегруппировать свои силы ни для продолжения наступления в северном направлении, ни для окружения соединений 48 ск 69А.

Окружение части сил 69-й армии в междуречье Донца. Завершение боев за Прохоровку

Командование группы армий «Юг», отказавшись от продолжения наступления на Курск, сосредоточило свои усилия на решении частной задачи – окружить и уничтожить соединения 48 ск 69А, оборонявшиеся в узком выступе между реками Липовый Донец и Северский Донец.

Конфигурация линии фронта позволяла выполнить эту задачу встречными ударами от станции Прохоровка и района с. Ржавец, с. Щолоковово. Уж очень удобная складывалась для противника ситуация. Идея окружить войска 48 ск созрела у командующего ГА «Юг» уже к 11 июля, и он запланировал ее осуществление на 12 июля.

Свидетельство тому – приказ № 29 командира 167 пд генерал-лейтенанта В. Триренберга от 11 июля:

«…2. Сосед слева – танково-гренадерская дивизия СС «Дас Райх» 11.07.43 г. ведет бой за Сторожевое, 12.07.43 г. в первой половине дня переходит в наступление левым флангом на Правороть, а потом поворачивает на юго-запад – на Виноградовку, Лески.

3. 167-я пехотная дивизия на участке 315-го гренадерского полка наступает в направлении р. Донец, 12.07.43 г. удерживает достигнутые рубежи, поддерживает наступление танково-гренадерской дивизии СС «Рейх». С подавлением противника под Лесками находится в готовности… своим северным флангом наступать в направлении на высоты вост. Тетеревино»[556].

Однако 12 июля этот план немцев был сорван нашим контрударом. Ситуация начнет меняться с середины 13 июля. Эти дивизии вновь получили задачу нанести удар с целью окружения войск 48 ск 69А.

13 июля противник в основном проводил перегруппировку для проведения запланированной частной операции. Одновременно сильными разведотрядами прощупывал нашу оборону и продолжал атаки из района с. Ржавец на север, чтобы сковать части 69-й армии.

На НП 69А. Слева направо: командарм генерал-лейтенант В.Д. Крюченкин, командир 35 гв. ск генерал-лейтенант С.Г. Горячев и зам. командующего Воронежским фронтом генерал армии И.Р. Апанасенко. Район с. Ржавец. 15 июля 1943 г. (РГАКФД)

Войсками армии командовал 49-летний генерал-лейтенант В.Д. Крючёнкин. Он служил в звании унтер-офицера в русской армии, участвовал в 1-й мировой войне. В годы Гражданской войны командовал взводом и эскадроном. К началу Великой Отечественной войны он уже командир кавдивизии. За умелое управление войсками в приграничных боях был награжден орденом Красного Знамени. В ноябре 1941 г. генерал-майор В.Д. Крючёнкин назначен командиром 5-го кавкорпуса, который за успешные боевые действия уже в декабре был преобразован в гвардейский. Его корпус отличился в Барвенковско-Лозовской, Харьковской, Воронежско-Ворошиловградской операциях. С 4 июля 1942 г. он вступает в командование 28 А, а 31 июля 1942 г. становится командующим в то время формировавшейся 4ТА. В этой должности он пробыл до декабря 1942 г., затем был направлен на ускоренные курсы при Военной академии Генерального штаба. После их окончания назначается командующим 69А. Человек он был смелый. За время войны восемнадцать раз ранен и дважды контужен. К сожалению, он не получил основательной профессиональной подготовки. В боях под Курском ему пришлось решать трудные задачи…

Из оперативной сводки № 0183 штаба 26 гв. тбр к шести часам утра 14 июля:

«1. Противник силою до 30 танков и до полка пехоты переправился через р. Северский Донец в районе Щелоковово и к 4.00 13.07.43 г. атаковал 1 тб по балке, что юго-вост. Шахово.

В 8.00 до двух рот пехоты противника при поддержке сильного арт. – мин. огня дважды пытались атаковать Шахово с востока и северо-востока. Наблюдением установлено большое скопление танков и автомашин на зап. и юго-зап. скатах высоты 216.0 и в районе с. Ржавец.

В течение дня противник дважды пытался под прикрытием арт. – мин. огня атаковать 11 гв. мбр и Шахово с направления Щолоковово.

В 20.30 противник силой до 35 танков и до полка пехоты повел активное наступление в направлении Рындинка и овладел ею. В течение ночи на 14.07.43 г. противник активных действий не проявлял, вел редкий арт. – мин. огонь по боевым порядкам наших частей. Авиация противника периодически бомбардировала боевые порядки бригады»[557].

Замысел противника был ясен. Командование 69А принимает меры по улучшению своих позиций, уплотняет боевые порядки дивизий на направлении главного удара противника. Уже в шесть часов вечера 12 июля генерал-лейтенант С.Г. Горячев во исполнение приказа командарма № 00994 отдает частный боевой приказ № 9, согласно которому 92 гв. сд в ночь на 13 июля передает район обороны Выползовка, Подсумки, Алексеевка, Плоское 305 сд, а ее части занимают позиции на рубеже Ржавец, Авдеевка, Верин, Покровка, Рындинка. Противник проявлял высокую активность в этом районе, и ситуация требовала провести перегруппировку в усиленном темпе. Третий пункт приказа гласил: «До полной смены частей 92 гв. сд частями 305 сд – командиру 92 гв. сд все подразделения и части, собираемые в тылу, выводить в новый район обороны, не дожидаясь наступления темноты».

Однако часть рубежа, указанного для 92 гв. сд, была занята противником, и в момент подписания приказа там вели напряженные бои 11 гв. и 12 гв. мбр, поэтому начальник штаба 35 гв. ск полковник Цалай от руки на документе пометил: «Если до исхода дня Ржавец и Выползовка не будут очищены от пр-ка, занять рубеж севернее этих населенных пунктов фронтом на запад и юго-восток»[558].

Но это решение не учитывало состояния частей 92 гв. сд. Дивизия понесла большие потери, и комдив был вынужден собрать остатки батальонов в один стрелковый полк. Ночью этот сводный полк занял оборону на участке Выползовка, Александровка и до рассвета занимался окопными работами, а его разведгруппы вели наблюдение и поиск в районе Кураковка, 1-й Ново-Александровский Выселок. 305 сд вышла на рубеж Подсумки, Алексеевка, Плоский. Кроме того, положение осложнилось тем, что правый фланг 92 гв. сд, а значит, и всего 35 гв. ск был открыт. Ответственность за его оборону была возложена на 11 и 12 гв. мбр и части сводного отряда генерала Труфанова. Таким образом, в районе вклинения дивизий 3 тк в тыловую полосу сплошной линии обороны выстроить не удалось – расчет делался как на высокие потери противника, так и на артиллерию, которую фронт планировал передать 69А.

В течение 12 июля и в ночь на 13 июля штаб немецкого 3 тк провел перегруппировку войск и стянул на направлении главного удара – рубеж Щолоковово, Ржавец, Выползовка, х. Кураковка – 19, 6 и 7 тд. С утра части 19 тд первыми перешли к активным действиям. Из отчета штаба дивизии: «После того как майор Хорст силами 73-го гренадерского полка уже поздно вечером 12.07 значительно расширил предмостье в вост. направлении и занял высоту в 2 км вост. Шахово, наши части выступили с утра 13.07 и приступили к расширению предмостья в северо-зап. направлении. В образовавшуюся в связи с этим брешь противник нанес удар силами вновь прибывшей мотомехбригады во главе с танками с севера на участок по обе стороны Сев. Донца. В результате этого удара штаб 74-го гренадерского мотополка был отрезан от своих батальонов, противник через Рындинку проник до места наводки моста, отрезав тем самым все предмостья от вост. берега. Пробившись сквозь вражескую пехоту и подбив один танк, штабу удалось переплыть Донец и достичь вост. берега.

Таким образом, управление обоими батальонами 74-го полка стало невозможным и было возложено на командира 73-го полка майора Хорста.

Не обращая внимания на находящегося в тылу противника, боевая группа Хорста, которая, к счастью, имела на зап. берегу все тяжелое оружие, успешно проводила атаки в сев. – зап. направлении. Несмотря на ожесточенное сопротивление, предмостье было расширено до рощи вост. Шахово. 74-му гренадерскому мотополку удалось вместе с танкистами отбить атаки противника в сев. и вост. направлениях и, продолжая продвижение по шоссе, восстановить связь с боевой группой Хорста. Все четыре батальона в течение ночи были выведены на участки вост. и сев. – вост. леса у Шахово: 74-й полк – фронтом на север, 73-й – фронтом на запад.

Южнее переправы у Ржавец разведкой было установлено наличие переправы у Шелехово, таким образом, удалось по этой дороге удержать связь с группой Хорста и обеспечить ее снабжение.

В результате контрудара нашим танкам в тот же день удалось очистить Ржавецкий мост, силами разведотряда он был взят, и в ходе дальнейшего продвижения была налажена связь с передовыми частями предмостья.

В результате продвижения группы Хорста части противника, расположенные зап. Шелехово, предположительно до полка, почувствовали себя окруженными и предприняли попытку прорваться из рощи на север. Эта атака не защищенного с юга фланга группы Хорста была отбита силами танковой группы «Виликинс»[559].

Проявляла большую активность в этот день и 6 тд. Командование 69А предполагало, что противник попытается 13 июля расширить прорыв в районе с. Ржавец и оттеснить наши войска в направлении Шипы, Красный Октябрь и далее, вдоль левого берега р. Северский Донец. Поэтому было принято решение активными действиями механизированных бригад сводного отряда генерала Труфанова сковать противника и не позволить ему создать танковый кулак на каком-то одном участке. Вечером 12 июля была сформирована группа из частей 12 гв. мбр в составе двух танковых рот 55 гв. тп, 1-го мотострелкового батальона, батареи 76-мм орудий, роты 120-мм минометов и взвода ПТР. Возглавил этот отряд командир 55 гв. тп подполковник М.И. Гольдберг. 12 июля в 22.00 эти части начали выдвигаться к с. Авдеевка.

На рассвете головной дозор достиг села и встретил в лощине южнее Авдеевки 14 танков противника, двигавшихся из Выползовки. Разгорелся бой… «Рота «тридцатьчетверок» под командованием лейтенанта Н.П. Новака, следовавшая в голове колонны отряда, и истребительно-противотанковая батарея быстро изготовились к бою. Спешившись, десант мотопехоты со взводом противотанковых ружей занял позицию на юж. окраине с. Авдеевка. Подпустив фашистские танки на близкое расстояние, наши «тридцатьчетверки» и противотанковые ружья огнем с места расстреляли половину из них, а остальных вынудили повернуть обратно. Вскоре гитлеровцы ввели в бой главные силы.

Одна группа танков атаковала в направлении Ржавец, Выползовка, другая – Ржавец, Авдеевка. Разгорелся жаркий бой. В нем участвовали все подразделения отряда. А в это время главные силы обошли противника с востока и нанесли сильный удар по флангу 6-й танковой дивизии. Этот маневр вынудил гитлеровцев отказаться от наступления в северном направлении.

После непродолжительного ожесточенного боя бригада овладела тактически важной высотой и оказалась в очень выгодном положении. Фронтальным огнем с высоты и фланговым с южных и юго-восточных окраин с. Авдеевка она подбила несколько танков. Те же части фашистов, которые наступали в направлении Выползовка, Авдеевка, были встречены фланговым, а с окраины Авдеевки – фронтальным огнем.

Одна из яростных попыток немецких танков выйти во фланг бригады разбилась о несокрушимую стойкость советских воинов. Незабываемый героический подвиг совершил взвод противотанковых ружей под командованием ст. лейтенанта К.Т. Поздеева. Взвод прикрывал юж. подступы к Авдеевке. Вместе с командиром находилось 14 человек. Они имели четыре противотанковых ружья, несколько противотанковых гранат и автоматы. Враг неоднократно пытался овладеть Авдеевкой. Во время одной атаки на позицию, занимаемую взводом, на большой скорости устремились 23 фашистских танка с автоматчиками. Завязался ожесточенный неравный бой. Бронебойщики в упор стреляли по танкам из противотанковых ружей, метали по ним гранаты, уничтожали огнем из автоматов пехоту. Одиннадцать танков подбили и уничтожили гвардейцы во время этого поединка… не отступив ни на шаг, не пропустив противника в глубину своего боевого порядка. В этом бою почти все воины взвода пали смертью храбрых, до конца выполнив свой гвардейский долг перед Родиной. Они проявили подлинный героизм в бою. Спешившись, десант мотопехоты со взводом противотанковых ружей занял позицию на южной окраине с. Авдеевка. Подпустив фашистские танки на близкое расстояние, наши «тридцатьчетверки» и противотанковые ружья огнем с места расстреляли половину из них, а остальных вынудили повернуть обратно. Вскоре гитлеровцы ввели в бой главные силы.

Одна группа танков атаковала в направлении Ржавец, Выползовка, другая – Ржавец, Авдеевка. Разгорелся жаркий бой. В нем участвовали все подразделения отряда. А в это время главные силы обошли противника с востока и нанесли сильный удар по флангу 6-й танковой дивизии. Этот маневр вынудил гитлеровцев отказаться от наступления в северном направлении.

После непродолжительного ожесточенного боя бригада овладела тактически важной высотой и оказалась в очень выгодном положении. Фронтальным огнем с высоты и фланговым с юж. и юго-вост. окраин с. Авдеевка она подбила несколько танков. Те же части фашистов, которые наступали в направлении Выползовка, Авдеевка, были встречены фланговым, а с окраины Авдеевки – фронтальным огнем.

Одна из яростных попыток немецких танков выйти во фланг бригады разбилась о несокрушимую стойкость советских воинов. Незабываемый героический подвиг совершил взвод противотанковых ружей под командованием ст. лейтенанта К.Т. Поздеева. Взвод прикрывал южные подступы к Авдеевке. Вместе с командиром находилось 14 человек. Они имели четыре противотанковых ружья, несколько противотанковых гранат и автоматы. Враг неоднократно пытался овладеть Авдеевкой. Во время одной атаки на позицию, занимаемую взводом, на большой скорости устремились 23 фашистских танка с автоматчиками. Завязался ожесточенный неравный бой. Бронебойщики в упор стреляли по танкам из противотанковых ружей, метали по ним гранаты, уничтожали огнем из автоматов пехоту. Одиннадцать танков подбили и уничтожили гвардейцы во время этого поединка… не отступив ни на шаг, не пропустив противника в глубину своего боевого порядка. В этом бою почти все воины взвода пали смертью храбрых, до конца выполнив свой гвардейский долг перед Родиной. Они проявили подлинный героизм. Вот их имена: ст. лейтенант К.Т. Поздеев, мл. сержант И.Н. Александров, рядовые В.А. Середа, Г.М. Соловьев, П.А. Убомасов, П.А. Серегин, Д.Я. Орловский, М.З. Гайнутдинов, Л.М. Мушер, Г.М. Фомичев, И.В. Медведев, И.Н. Шульгин, И.М. Сладких, П.А. Максимов»[560].

В бою у с. Авдеевка проявили высокое боевое мастерство танкисты роты под командованием лейтенанта Н.П. Новака. Как свидетельствуют документы, в течение дня они подбили и уничтожили 28 танков и штурмовых орудий врага, в том числе экипаж командира роты сжег 5 танков, а экипаж командира взвода лейтенанта С.М. Чимакадзе – 7. К сожалению, оба офицера погибли в том яростном бою 13 июля.

Немцы придерживались испытанных методов борьбы с хорошо организованной обороной, стремясь сломить сопротивление наших войск танковыми и одновременными мощными авиаударами. В течение дня Люфтваффе произвели два массированных налета по району Выползовка, Александровка. В бомбежке участвовало до 250 самолетов «Ю-87» и «Ю-88»[561]. В 16.00 при бомбардировке с. Авдеевка осколком разорвавшейся бомбы был убит командир 55 гв. тп подполковник Михаил Иосифович Гольдберг. Погиб и командир 1-го мотострелкового батальона 12 гв. мбр майор Алексей Филиппович Акулов, бойцы которого в этот день вместе с танкистами защищали село. Чтобы сохранить твердое управление оборонявшимися частями, командир 12 гв. мбр полковник Г.Я. Борисенко немедленно направил в Авдеевку своего заместителя полковника Р.А. Михайленко и начальника политотдела майора П.Г. Дмитриева.

Несмотря на упорное сопротивление врага, войска 69А и сводного отряда 5 гв. ТА в этот день выстояли, сумели удержать Шипы, Авдеевку и Красный Октябрь, а к исходу дня 12 гв. мбр при огневой поддержке 92 гв. сд выбили части 6 тд и из Выползовки, но успех достался дорогой ценой: лишь одна 11 гв. мбр 13 июля потеряла 414 человек[562]. Это были самые высокие потери в личном составе соединения за пять дней боев. Не смогла прорвать оборону 35 гв. ск в районе с. Александровка и 7 тд противника. Из отчета о боевых действиях штаба 35 гв. ск:

«В районе курганов с отм. +2.0 зап. Александровка, Свиридово и высота 235.4 было создано 3 птоп (противотанковый опорный пункт. – З. В.), в задачу которых входило не допускать прорыва танков с направлений: Выползовка, Казачье и Шляховое.

Противник усиленно обстреливал боевые порядки корпуса артиллерийско-минометным огнем, подвозил боеприпасы и занимался перегруппировкой своих сил, подтянув в район Ржавец, Казачье свежие танковые части 19 тд.

В 18.00 противник силою до батальона пехоты при поддержке 35–40 танков предпринял атаку на Александровку. Подойдя к району курганов с отм. +2.0, танки противника были встречены кинжальным огнем 532 иптап. Завязался напряженный бой. Танки противника, не выдержав артиллерийского огня, отошли на исходное положение, потеряв при этом до 25 танков подбитыми и сожженными. В этом бою погибла вся 4-я батарея 532 иптап, в основном остановившая танки противника»[563].

Как уже отмечалось выше, с утра 13 июля основные события в полосе 2 тк СС происходили на участке мд СС «Мертвая голова». Еще вечером 12 июля был получен приказ о продолжении наступления на север и северо-восток. Но атаки соединений армии Жадова при поддержке танков спутали все планы. И эсэсовскому корпусу пришлось переходить вновь к активной обороне.

К середине дня ситуация изменилась. В 11.15 начальник штаба 4ТА по телефону передал начальнику штаба 2 тк СС приказ генерала Гота командиру корпуса: после отражения наступления русских в полосе дивизии Симона перенести направление главного удара корпуса в полосу мд СС «Дас райх». В связи с прекращением операции «Цитадель» противник окончательно решил разгромить соединения 48 ск и срезать образовавшийся выступ между реками Северский Донец и Липовый Донец.

Приказ сразу же передается в штаб Крюгера. 1 мп СС «Германия» получает задачу нанести удар из леса южнее с. Ивановский Выселок в направлении северных окраин станции Беленихино, а 2 мп «Фюрер» наносит встречный удар в направлении высот западнее с. Виноградовка – навстречу 1 мп. Овладев районом Беленихино, дивизия должна была нанести удар через Виноградовку на с. Правороть. Для проведения операции группенфюрер В. Крюгер попросил провести перед фронтом дивизии авиаразведку и оказать помощь во время атаки соседа справа – 167 пд. Подготовка шла одновременно с отражением наших контратак и на фоне артиллерийских обстрелов и бомбежек. Периодически шел дождь, поэтому своевременно усилить готовившиеся к наступлению дивизии не успели.

Из сообщения 4ТА за 13 июля: «Перегруппировка 2 тк СС была невозможна из-за разбитых дорог и плохих средств переправы через р. Псёл у с. Богородицкое. Корпус в течение дня отражал сильные атаки пехоты при поддержке отдельных танков. Дивизия «Рейх» отражала вражеские атаки на правом фланге. Дивизия в 14.30 перешла в атаку на восток и с наступлением темноты овладела долиной ручья по линии Ивановка – Виноградовка и прорвала имеющиеся там вражеские позиции.

…Дивизия «Рейх» получает приказ наступать сначала через Ивановку в вост. направлении, а потом вдоль водораздела пробиваться на северо-восток и атаковать Правороть… Ее части, пытаясь создать удобные исходные позиции для атаки, продвинулись сев. Ивановки до долины ручья и заняли лесной массив прямо на северо-восток от села. С этого участка 14 июля рано утром будет проводиться наступление с той же целью»[564].

В полосе мд СС «Рейх» с утра вела бой за овладение хуторами Калинин, Собачевский 183 сд, но успеха не имела, ее правый фланг был открыт. Достигнув рощи Собачевский, вост. Калинина, пехота сильным огнем танков и артиллерии противника была остановлена и вынуждена была окапываться на достигнутых рубежах. Из отчета штаба Тацинского танкового корпуса: «В 20.00 13.07.43 г. противник силою до 15 танков и батальона пехоты атаковал наши части в Виноградовке двумя группами: одной – из направления «Б», что 1 км юж. Ивановский Выселок, другой – из «Б», что 1,5 км сев. МТС Беленихино. Наступление противника поддерживалось сильным арт. – мин. огнем и авиацией.

Сосредоточенным огнем танков, артиллерии и пехоты частей корпуса атака противника отбита, и он отошел в исходное положение.

В результате дневного боя корпусом уничтожено: танков – 5, пушек – 3, минометов – 1, самолетов – 3, автомашин – 10, ручных пулеметов – 3, станковых пулеметов – 1, дзотов – 2, солдат и офицеров – 120, при этом понесли потери в личном составе: убито – 7 чел., ранено – 20 чел.; танков сожжено: «Т-34» – 1, подбито: «Т-34» – 3, «Т-70» – 1, ПТО – 2, автомашин – 3…»[565]

Таким образом, в районе Ивановский Выселок, Беленихино, Калинин в этот день существенных изменений не произошло. Судя по обнаруженным документам в ЦАМО РФ, советскому командованию было ясно – противник собирает силы для решительного рывка. Действительно, 13 июля германское командование окончательно определилось с планом на ближайшие дни. Оно отказалось от наступления на Курск и сосредоточило усилия для решения частной задачи – окружить и уничтожить 48 ск 69А, удерживавший небольшой клочок земле в междуречье Северский и Липовый Донец. Во второй половине 13 июля полным ходом началось формирование двух ударных группировок: северной (2 тк СС) – в районе Прохоровки и южной (3 тк) – на участке Ржавец – Щолоково.

Войска Хауссера приступили к подготовке удара на юг около 13.00. В это время в дивизии стали поступать предварительные приказы, после чего их командование начало решать организационные вопросы, налаживать связь и взаимодействие с соседями. В 23.00 поступил окончательный приказ:

1. «Дас Райх» продолжает 13 июля 1943 года наступление, начатое в направлении Ивановка – Виноградовка, захватывает вражеские позиции, расположенные на восточном берегу данного участка фронта, и после выдвижения вперед танковых полков приступает к атаке на х. Правороть. Первой целью удара является овладение х. Правороть. Дивизия ориентируется на то, чтобы пробиться, по возможности, своей группировкой далее к станции Прохоровка и неожиданно захватить ее. 167 пд необходимо ориентировать на вариант атаки на деревню Ивановка, чтобы она могла соединиться с левым флангом (группировки).

2. Дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» прежде всего удерживается на своих нынешних позициях и ориентируется на то, чтобы нанести удар своим правым флангом через Ямки на станцию Прохоровка, как только начнется наступление «Дас Райх» через х. Правороть на станцию Прохоровка.

3. «Мертвая голова» удерживает свои нынешние позиции, отбивая все атаки»[566].

Командование 69А по мере возможности отслеживало действия немцев и четко понимало его цель. Из «Оперативно-тактического описания оборонительной операции 69-й армии»:

«В ходе боев 13.07 выявлено, что противник создал две группировки:

1. Южную – в составе 168 пд, 6 тд и части сил 19 тд – для удара из района Ржавец, Рындинка на Шахово.

2. Северную – в составе: мд «Дас Райх», мд «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и 167 пд – для удара из района Тетеревино, Ясная Поляна, высота 258.2, также в направлении Шахово.

Задача этих группировок: окружить войска 48 ск южнее и юго-зап. Шахово и в дальнейшем развивать успех в общем направлении на север»[567].

Разгадав намерения врага, командующий армией в приказе за № 001017/ОП от 14.07 ставит следующие задачи: «48 ск во взаимодействии со 2 тбр, мотострелковой бригадой 5 гв. ТА, 27-й пушечной бригадой и отдельной танковой ротой – уничтожить противника в районе Рындинка, Ржавец, Выползовка.

35 гв. ск своим правым флангом во взаимодействии с 48 ск активизировать оборону в районе Рындинка, Ржавец, Выползовка, способствуя выполнению задачи 48 ск»[568].

Из-за значительного урона в живой силе и потери матчасти войска армии эту задачу выполнить не смогли.

Уже к концу дня штаб Воронежского фронта отдает приказ об усилении 48 ск, организации обороны и недопущении его окружения. 13 июля в 23.30 отдается три важных приказа, в результате у командира корпуса сосредоточивается мощная артиллерийская группировка:

– 48 иптап 69А выдвигается в район с. Плота, имея задачу создать противотанковый рубеж обороны и войти в подчинение командиру 48 ск;

– командиру 27-й пушечной артбригады полковнику Сельникову перейти в подчинение командира 48 ск и установить на участке с. Шахово, с. Выползовка два дивизиона 122-мм орудий с целью недопущения прорыва на этом участке. В то же время основные силы бригады вывести на рубеж х. Киреев, с. Покровка для ведения огня по району с. Щолоковово и подготовить данные для обстрела сел Шахово, Клейменово, Щолоковово, Рындинка, Ржавец, Выползовка, Авдеевка. Главная задача всех частей бригады – не допустить прорыва врага с юга;

– начальник штаба фронта генерал-лейтенант СП. Иванов передает командиру 48 ск 32 иптабр. Ей ставится задача создать противотанковые узлы сопротивления на рубеже х. Львов, х. Киреев, с. Гнездиловка, х. Лутово. Цель – воспрепятствовать прорыву танков противника в сев., сев. – вост. и сев. – зап. направлениях. Полку и обеим бригадам давалась лишь ночь для выхода и оборудования рубежа, готовность для ведения огня – 14 июля в 6.00.

Серьезно усиливался и 35 ск 69А. Ему придавались:

– 263-й минполк (передан 92 гв. сд),

– 290-й минполк (передан 305 сд),

– 496-й минполк (передан 107 сд),

– 122-й отдельный батальон ПТР (передан 305 сд),

– 130 отдельный батальон ПТР (передан 107 сд). Действия корпуса должны были поддерживать: 10 иптабр (532, 1243, 1245 иптап), 315 гв. мп, 448 отд. гв. минометный дивизион.

Из приказа командующего артиллерией 69А полковника И.М. Пырского командующему артиллерией 35 гв. ск:

«…2. Минометные полки использовать, только создавая мингруппы дивизии или, в крайнем случае, не менее дивизиона усиливать группы артподдержки. 10 иптабр не дробить, дивизиям придавать запрещаю, а использовать на главном направлении в целом бригаду.

3. Требую от штаба 35 гв. ск более организованной работы, к исходу каждого дня штаб должен знать и доносить мне, что уничтожено у противника артиллерией корпуса, что нового в тактике противника, о распределении своей артиллерии и кто и как решает огневые задачи.

5. Особо потребовать от командира 10 оиптабр готовности к маневру, особо прикрыть с. Выползовка»[569].

Из боевого распоряжения командующего фронтом, подписанного 13 июля в 20.30:

«Противник (танки и пехота) стремится прорваться через Ржавец, Выползовку на Авдеевку и Шахово. Приказываю:

1. Командующему 69А и командующему 5 гв. ТА совместными действиями уничтожить прорвавшегося противника и не допустить ни в коем случае его прорыва.

2. Командующему 2ВА всеми силами авиации продолжать уничтожение группировки противника, наступающего из района Кураковка, Ново-Оскочное, Казачье»[570].

Во исполнение приказа командующего фронтом командующий 5 гв. ТА отдает распоряжения командиру 2 гв. Ттк полковнику А.С. Бурдейному, заместителю командующего 5 гв. ТА генерал-майору К.Г. Труфанову и заместителю командира 5 гв. Змк генерал-майору М.П. Лебедю:

«В течение ночи на 13.07.43 г. и утра 13.07.43 г. противник с юга в районе Рындинка, Ржавец выдвигает, дополнительно к имеющимся там 19 тд и 107 пд, танковую дивизию «СС». Передовой отряд ее в количестве до 30 танков захватил Щолоковово. Приказываю:

Силами 11-й мехбригады 5 гв. Змк и 26 гв. тбр 2 гв. Ттк под командованием моего заместителя генерал-майора тов. Труфанова к исходу дня 13.07.43 г. противника из Щолоковово выбить, после чего 11-й мотострелковой бригаде занять оборону на зап. берегу р. Северский Донец, а 26-й танковой бригаде сосредоточиться в Мал. Яблоново»[571].

Однако выполнить этот приказ не удалось, противник прочно удерживал занятые позиции. По данным разведки, к 19.00 в районе сел Рындинка, Выползовка, Щолоковово противник сосредоточил до 150 танков. Поэтому 14 июля в 1.35 командующий 5 гв. ТА отдает ряд распоряжений командирам корпусов и командиру сводного отряда. Генерал-майору К.Г. Труфанову:

«Силами 26 гв. тбр, 5 гв. Змк (без 10 гв. мбр и 24 гв. тбр), 53 гв. отп, 1-го отд. гв. мотоциклетного полка, 689 иптап не допустить прорыва противника на рубеже Шахово, Рындинка, Выползовка, Авдеевка, Бол. Подъяруги, Ново-Хмелевое»[572].

Командиру 2 гв. Ттк:

«25 гв. тбр к рассвету 14.07.43 г. вывести в район Мал. Яблоново, Плота в готовности действовать на Авдеевка, Рындинка, Беленихино»[573].

Командующему артиллерией 5 гв. ТА:

«32-ю истребительную бригаду сосредоточить в Красное, где держать в моем резерве в готовности действовать на юг в направлении Авдеевки и на юго-запад – в направлении Беленихино»[574].

Из приказа командующего 69А № 001017/ОП: «1. Командиру 48 ск во взаимодействии с двумя танковыми бригадами, одной мотострелковой бригадой 5 гв. ТА и 27-й пушечной бригадой уничтожить противника в районе Щолоковово, Рындинка, Шахово и занять для прочной обороны рубеж по зап. берегу р. Северский Донец на рубеже Рындинка, Щолоковово.

2. Командиру подвижного отряда 5 гв. ТА генерал-майору Труфанову с 1243, 532, 1853 иптап, 441 огмп, 348 гв. мп во взаимодействии с частями 48 ск матчастью сил 5 гв. ТА уничтожить противника в районе Рындинка, Ржавец, Выползовка.

3. Командиру 35 гв. ск активными действиями на своих правом и левом флангах содействовать уничтожению противника в районе Рындинка, Выползовка, Ржавец.

4. Начало атаки в 5.00 14.07.43 г.

5. Организацию взаимодействия между действующими частями возложить на моего заместителя генерал-майора тов. Труфанова»[575].

Командир 48 ск генерал-майор З.З. Рогозный лично организовал подготовку к выполнению этого приказа. Он прибыл на КП командира 81 гв. сд под с. Шахово. Документы наших частей и соединений фиксируют его план уничтожения противника юго-восточнее с. Шахово и восстановления утраченных корпусом позиций на правом берегу р. Северский Донец – у сел Щолоковово и Рындинка. 13 июля в 23.00 начальник штаба 48 ск полковник Щеглов направляет боевое распоряжение № 001/ОП командирам 89 гв., 81 гв. сд и 26 гв. тбр, в котором излагается суть операции: с рассветом 273 гв. сп 89 гв. сд из района северо-западнее Щолоковово и 235 гв. сп 81 гв. сд из леса северо-западнее с. Щолоковово при поддержке двух танковых рот 26 гв. тбр выбить противника из Щолоковово[576].

Однако ликвидировать плацдарм противника у с. Щолоковово на правом берегу р. Северский Донец не удалось. Слишком слабы были выделенные силы. В междуречье, в так называемом мешке, оборонялись четыре стрелковые дивизии 48 ск (81, 89, 93 гвардейские и 375 сд). Все соединения понесли большие потери, их личный состав был сильно измотан в предыдущих боях. Например, 81 гв. сд, оборонявшая очень ответственный участок с. Шахово – с. Рындинка, только что вышла из окружения сев. Белгорода, потеряв всю артиллерию.

О ее состоянии говорится в боевом донесении командира 81 гв. сд генерал-майора И.М. Морозова командующему 69А от 13 июля 1943 г.: «81 гв. сд на протяжении 5–13.07.43 г. ведет ожесточенные упорные бои. Особенно тяжелые бои дивизия вела в районе Белгорода, будучи в окружении. В результате этих боев дивизия потеряла большое количество личного состава и материальной части.

Личный состав физически истощен, так как, ведя бои в районе Белгорода, по 2–3 суток был без пищи и даже воды.

В связи с ограниченным количеством авто– и гужевого транспорта и большой растяжкой коммуникаций дивизия не имеет возможности полностью обеспечить части боеприпасами и продовольствием.

В боях дивизия потеряла всю дивизионную и почти всю полковую артиллерию. На 13.07.43 г. дивизия имела до 3000 личного состава, причем часть не была вооружена (примерно 20 %).

В дивизии нет противотанковых средств (45-мм пушек и ружей ПТР), остались единицы станковых и ручных пулеметов.

Исходя из вышеизложенного и для сохранения в дальнейшем боеспособности дивизии прошу отвести дивизию и дать возможность личному составу привести себя в порядок…»[577]

О трудностях снабжения частей боеприпасами в ходе боев говорит следующий пример. 305 сд из района Корочи была выдвинута походным порядком в первый эшелон 69-й армии. Некомплект лошадей в дивизии составлял 70 %. Поэтому на ранее занимаемых позициях пришлось оставить шесть 76-мм орудий и две 122-мм гаубицы, а также четверть боеприпасов, «которые не могли поднять, хотя приняли все меры, вплоть до того, что каждому бойцу давали по одному снаряду».

В войсках усиливались напряжение и усталость, давали о себе знать непрерывные, в течение девяти суток, кровопролитные бои и нарастающая угроза окружения. Не удалось полностью прекратить начавшийся 12 июля массовый отход войск с переднего края без приказа. Только за 13 июля было задержано заградотрядами 1841 человек[578]. Из спецсообщения отдела контрразведки «Смерш» 69-й армии в Военный совет армии о работе заградотрядов с 12 по 17 июля 1943 г.: «…В процессе боевых действий имели место случаи самовольного оставления поля боя целыми подразделениями со стороны военнослужащих 92 гв. сд, 305 сд и 290-го минометного полка. Так, например, заградотрядом в районе с. Новая Слободка 14 июля с.г. были задержаны 3 подразделения 305 сд, как то: батарея 76-мм пушек, гаубичная батарея и саперная рота.

Другим заградотрядом в районе дер. Самойловки были задержаны 3 минометные батареи 290-го армейского минометного полка. Заградотрядом в районе с. Кащеево были задержаны два обоза 92 гв. сд в количестве 25 подвод с личным составом 200 человек»[579].

Руководство армии пыталось всеми мерами навести порядок. Вот одно из первых распоряжений, которое подписал только что вступивший в должность начальник штаба 69А генерал-майор B.C.Бенский: «Командирам 48 ск и 35 ск Копия: начальнику штаба Воронежского фронта Штарм 69 № 001028/оп от 14 июля 1943 г. 21.20. Благодаря тому, что в частях не организован систематический контроль, не налажен учет личного состава, наблюдаются случаи ухода отдельных бойцов и даже целых групп бойцов с оружием из боевых порядков подразделений частей.

Командарм приказал:

1. Немедленно наладить систематический контроль личного состава, исключающий возможные случаи ухода из боевых порядков.

2. В каждой дивизии выделить необходимое число хорошо проверенных бойцов, младших и средних командиров и организовать из них заградотряды.

3. Заградотрядам строго следить за тем, чтобы ни один военнослужащий не уходил в тыл, не имея на то соответствующего разрешения.

Всех военнослужащих, бросивших боевые порядки, немедленно задерживать, организовывать в команды и при именных списках направлять в свои части.

4. Получение подтвердить. Исполнение донести в 12.00 15.07.43 г.»[580]

5. Полностью взять ситуацию под контроль удалось лишь 16 июля, после вывода дивизий 48 ск на новый рубеж обороны. Вот еще одна цитата из уже упоминавшегося» спецсообщения ОКР «Смерш»: «…В результате проведенной работы заградотрядами с 12 по 17 июля с.г. включительно было задержано 6956 человек рядового и командно-начальствующего состава, оставивших поле боя или вышедших из окружения войск противника.

Вышеуказанное число задержанных по соединениям и частям распределяется следующим образом: 92 гв. сд – 2276 чел., 305 сд – 1502 чел., 183 сд – 599 чел., 81 гв. сд – 398 чел., 89 сд – 386 чел., 107 сд – 350 чел., 93 гв. сд – 200 чел., 290 амп – 200 чел., 375 сд – 101 чел. Итого: 6228 чел. Остальные 728 человек задержанных принадлежат другим частям и соединениям.

Наибольшее число задержанных из 92 гв. сд – 2276 человек, из 305 сд – 1502 человека.

Необходимо отметить, что число задержанных военнослужащих, начиная с 15 июля, резко сократилось по сравнению с первыми днями работы заградотрядов»[581].

Командир 48 ск 69А генерал-майор 3.3.Рогозный, 1945 г. (ЦАМОРФ)

Вот в таких условиях пришлось вести борьбу с врагом Зиновию Захаровичу Рогозному. Хорошо подготовленный генерал, он еще в 1930-е гг. окончил две военные академии, начал войну начальником штаба 151 ск 5А Юго-Западного фронта. Участвовал в боях на р. Западный Буг и при защите Киева. В августе 1941 г. назначается начальником штаба и одновременно исполняющим обязанности командующего 40А Брянского фронта. В феврале 1943 г. – начальник штаба 69А, однако после Харьковской наступательной операции от должности отстранен. В начале июля 1943 г. вступает в командование 48 ск. Во время оборонительной операции штаб корпуса временно потерял управление соединениями, находясь в полуокружении. Комкор сумел вовремя грамотно вывести дивизии на подготовленные рубежи. Но за плохое управление войсками он получил выговор от командующего войсками фронта.

В не менее сложном положении находились и бригады Тацинского корпуса, оборонявшиеся в полосе 48 ск. Из отчета штаба 2 гв. Ттк (положение к исходу 13 июля): «…От командующего 5 гв. ТА корпус получил задачу – не допустить прорыва противника из направления Сторожевое, Беленихино, Клейменово, Щолоковово, Рындинка.

…Командир корпуса решил занять прочную оборону на рубеже Виноградовка, Беленихино, Шахово, Покровка. На правом фланге – 4 гв. тбр, в центре – 4 гв. мсбр, на левом фланге – 26 гв. тбр. В районе Малое Яблоново, Плота – в резерве 25 гв. тбр. Артиллерию централизовать.

…Произведя перегруппировку в течение ночи, части к 2.00 (14 июля. – З. В.) вышли на свои боевые участки и приступили к усовершенствованию обороны в инженерном отношении, располагая таким количеством боеспособных танков»[582]:

К вечеру, согласно боевым донесениям 69А, линия фронта на этом участке не изменилась. Ситуация начала резко ухудшаться после 20.00, когда соединения 2 тк СС прорвали нашу оборону в районе станция Беленихино, с. Виноградовка и вплотную подошли к Мал. Яблоново… Но об этом позже.

В ночь на 14 июля соединения 4ТА начали наступление с севера и с юга одновременно навстречу друг другу. Между 4.00 и 5.00 части мд СС «Дас райх» и 167 пд (северная группа) перешли в наступление по трем направлениям: мотополк СС «Германия» – из с. Ивановский Выселок на с. Виноградовка; от х. Ясная Поляна – х. Калинин на станцию Беленихино и 167 пд – от х. Собачевский на с. Ивановка и с. Лески.

Здесь оборонялись бригады 2 гв. тк и 183 сд. В районе станции Беленихино – 4 гв. мсбр и 4 гв. тбр, в с. Виноградовка – 25 гв. тбр. Участок южнее станции обороняли 295 и 227 сп 183 сд; с. Лески, Тетеревино, высота 210.7 – 1241 сп, 2 и 3 сб 1245 сп 375 сд. Для всех этих частей и соединений 14 июля стало одним из самых тяжелых дней сражения. Во второй половине дня эсэсовцам во взаимодействии с частями 167 пд, начав наступление, хотя и с трудом, сломили сопротивление наших войск в этом районе. Под напором превосходящих сил советским войскам с тяжелыми и кровопролитными боями пришлось отходить на новые рубежи.

Время и обстоятельства прорыва обороны противником – всегда важный, но очень сложный для исследования момент. Особенно если на участок фронта стянуто несколько частей из разных соединений. Письменного документа, в котором бы ясно и взвешенно определялись причины происшедшего, обнаружить не просто, так как все это выяснялось на основе устных докладов офицеров вышестоящему командованию. В то же время, какими бы силами ни обладал противник и в каком бы положении ни находились оборонявшиеся войска, прорыв – это всегда чрезвычайное происшествие.

Ситуацию обстоятельно расследует вышестоящий штаб или назначенная комиссия. Основывались они прежде всего на отчетах, донесениях, распоряжениях и приказах частей, попавших под удар. Результаты подобных расследований затем, как обычно, включались в итоговый отчет о проведенной операции. И сегодня эти документы доступны исследователям. Однако, исследуя архивные материалы, нередко приходится констатировать, что выводы не всегда точны и взвешенны. Ведь, докладывая об обстоятельствах выхода противника на боевые позиции, офицеры каждой части исходили лишь из собственной оценки ситуации, поэтому объективности в их отчетах порой не хватает. А работа комиссий, по сути, была делом формальным. Поэтому сегодня разобраться во всех перипетиях непросто.

Попытаемся, однако, взглянуть на происходившее во второй половине дня 14 июля в районе Беленихино, Лески, Тетеревино глазами участников тех событий, дополняя их рассказы имеющимися боевыми документами. Из донесения 2 тк СС: «Корпус перешел в 4.00 дивизией «Дас Райх» в наступление на участке южнее и восточнее Ясной Поляны через Беленихино на восток, чтобы занять водораздел юго-западнее Правороти. После жестоких уличных боев, которые растянулись с 7.00 до полудня, село пало, и усиленный танковый полк мог после артподготовки наступать в 17.00 на вражеские фланги»[583].

14 июля в 3.00 4 гв. тбр полковника А.К. Бражникова должна была сдать свой участок 4 гв. мсбр полковника В.Л. Савченко, затем выйти на юго-западные окраины с. Виноградовка и, сменив 25 гв. тбр подполковника С.М. Булыгина, занять оборону совместно с 1500 иптап. 25 гв. тбр по приказу командира корпуса выводилась на зап. окраину с. Плота, вост. часть с. Малое Яблоново.

Однако смена у станции Беленихино произошла лишь в 5.00, когда эсэсовцы уже перешли в наступление. 2 тб 4 гв. тбр майора Кучеренко остался для усиления 4 гв. мсбр. Вышедший на марш 1 тб этой бригады с мотострелковым батальоном у южных окраин с. Виноградовка был атакован ударной танковой группой мд СС «Дас Райх». Завязался бой. Танкисты, потеряв 9 машин, начали отходить к с. Малое Яблоново. Мотопехота противника, просочившись через лес юго-западнее с. Виноградовка, окружила наш мотострелковый батальон у с. Виноградовка. Но кольцо оказалось неплотным, и мотострелки вышли из него на северо-западные окраины с. Ивановка, где соединились с отходящими подразделениями 4 гв. мсбр из с. Беленихино.

Бой в районе станции Беленихино, с. Ивановка шел примерно до 18.00, все это время авиация противника интенсивно бомбила оборону наших войск. Во время налета была разбита радиостанция штаба 4 гв. тбр, связь со штабом корпуса прервалась, управление частями велось из танка командира бригады.

Под давлением превосходящих сил подразделения 4 гв. мсбр и 4 гв. тбр примерно в 16.40 начали отходить к с. Ивановка, оставляя неприкрытым левый фланг 25 гв. тбр в с. Виноградовка. Авиация противника интенсивно бомбила этот район. Обескровленные подразделения нашей мотопехоты не сумели удержать с. Ивановка и продолжали отходить к высоте 234.9. Отошедшие из района Беленихино части 2 гв. Ттк к 20.00 заняли оборону по западным отрогам балки между селами Жимолостное и Малое Яблоново, район безымянной высоты в 1,5 км от с. Жимолостное. Туда же отошли в это время и подразделения 25 гв. тбр. Таким образом, к 20.00 сбитые со своих рубежей войска в районе Виноградовка, Беленихино, Лески прекратили отход, отразили атаки противника и перешли к активной обороне. Разведка доносила о сосредоточении бронетехники противника в районе станция Беленихино, с. Ивановка, с. Лески – он явно готовился в ближайшее время перейти в наступление. Из донесения штаба 4ТА на 20.00 14 июля: «На восточном участке фронта 2 тк СС противник упорно удерживал занимаемые позиции… Дивизии СС «Дас Райх» правым флангом атакует из района Беленихино. В результате упорных боев под сильным фланговым огнем противника во второй половине дня ей удалось захватить Ивановку. Бронегруппа дивизии достигла высоты в 2 км восточнее Лески. Перед центром 167 пд из Рождественки он нанес удар пехотой, который был отражен. Левый фланг дивизии в результате контратаки удалось примкнуть к флангу мд СС «Дас Райх». Одновременно 167 пд удалось сломить упорное сопротивление противника в районе Будки обходчика в 1 км западнее южной окраины Ивановки. На участке 2 тк СС атака правым флангом медленно развивается при упорном сопротивлении противника»[584].

Прорвав оборону Тацинского танкового корпуса в районе станции Беленихино, эсэсовцы получили возможность нанести удары в юго-западном направлении, т. е. по флангам советских стрелковых, мотопехотных частей и соединений. Из журнала боевых действий 6 гв. мсбр 10 тк полковника A.M. Щекала: «В 9.00 после артподготовки и массированного налета авиации противник танками и мотопехотой повел наступление на правого соседа – 2 гв. Ттк, который не выдержал удара и начал отходить на Малое Яблоново, Плота, обнажив тем самым наш правый фланг. 456-й гв. мотострелковый батальон был атакован справа. Батальон имел большие потери еще в предыдущих боях, а поэтому достаточный отпор дать противнику не смог и начал откатываться на Малое Яблоново. При отходе был убит начальник штаба батальона ст. лейтенант Бобровичий. 455-й и 456 гв. мотострелковые батальоны, отбивая атаки противника, удерживали свои районы до 18.00 и с наступлением темноты отошли к с. Плота. В этом бою бригада потеряла 320 человек убитыми и ранеными, уничтожив 19 танков противника и до 500 чел. солдат и офицеров.

В этом бою отличились орудийные расчеты ст. сержантов Зорина, Гедзуна. Отбивая атаки танков противника, подбили по 2 танка. Все расчеты с пушками были выведены из строя. Выйдя в район с. Плота, бригада была выведена во второй эшелон обороны – район Красное»[585].

Наводчик 76-мм орудия ЗИС-З ведет огонь по танкам противника. Район ст. Прохоровка. Июль 1943 г. (РГАКФД)

14 июля в 4.00 встык частей 183 и 375 сд из района х. Калинин на с. Ивановка нанесла удар вражеская 167 пд. Он пришелся по флангу 295 сп майора Л.И. Матюшенко (183 сд). «Во второй половине дня обстановка сильно осложнилась, – вспоминал командир 227 сп 183 сд майор В.Е. Сажинов. – Враг опять на станции Беленихино, наш правый фланг оказался под ударом. Вскоре по дороге из Беленихино на с. Ивановка двинулись танки противника, завязался ожесточенный бой, продолжавшийся несколько часов. Саперный взвод полка успел поставить несколько десятков противотанковых мин. Стойко и мужественно сражалась полковая батарея 76-мм орудий, истребительно-противотанковая батарея 45-мм пушек и две роты бронебойщиков. Было подбито 7 или 8 танков, и противник танковую атаку на с. Ивановка прекратил.

К вечеру он обошел село с севера, и в полосе 295 сп прорвалось большое количество танков, которые устремились в с. Шахово. Мне удалось связаться с командиром дивизии и доложить, что противник прорвался, что по полевой дороге на Шахово движется более 120 вражеских танков. Через несколько минут из глубины по танкам открыли сильный огонь «катюши» и артиллерия. Сгущались сумерки, и вскоре огонь нашей артиллерии прекратился. Враг овладел с. Ивановка, мы понесли очень тяжелые потери и оказались в полуокружении с сильно расстроенными боевыми порядками. Ночью полк вышел на прежние рубежи, в район Новоселовки, где уже сосредотачивались другие части»[586].

Дальнейший прорыв правого фланга 48 ск удалось приостановить частям 375 сд полковника П.Д. Говоруненко. Из района с. Ивановка вражеская мотопехота 167 пд при поддержке 20 танков пыталась в 13.30 овладеть с. Лески. Немцы сумели просочиться на восточную окраину села, но были остановлены организованной обороной 3 сб 1241 сп. Из журнала боевых действий 69А: «375 сд обороняла рубеж ж.-д. будка (1 км сев. Тетеревино), высота 209.7, курган с отметкой +2.0, Тетеревино. Дивизия, обороняя рубеж казармы (1,5 км юго-зап. Лески), Тетеревино, в течение дня 14.07.43 г. вела упорные бои, отражая атаки пехоты и танков противника на правом фланге. Противник, сосредоточив крупные силы танков и пехоты в районе х. Калинин и прилегающих к нему лесов, перешел в наступление на Ивановку, Лески и потеснил правого соседа – 183 сд в вост. направлении и овладел Ивановкой, сев. окраиной с. Лески.

Части 183 сд, оборонявшиеся в районе Лески, отошли, не закрепившись на высотах вост. и сев. – вост. Лески, чем создали угрозу удара противника во фланг дивизии с севера; со второй половины дня 14.07.43 г. дивизии пришлось вести бой своим флангом – 1241 сп – фронтом на запад, северо-запад и север. Противник, встретив активное сопротивление, не стал распространяться на юг, а направил основные усилия в сев. – вост. направлении – на высоту 234, 9, Малое Яблоново. К исходу дня 14.07.43 г. ему удалось танками с группами автоматчиков выйти в район зап. окраина Малое Яблоново, перейти таким образом лог Сухая Плота.

Дивизия, удерживая позиции на основном рубеже, двумя лучшими батальонами с шестью орудиями ДА (дивизионная артиллерия. – З. В.) вела жестокие бои вост. Шахово, прикрывая Шахово со стороны Рындинки, Щолоковово. Таким образом, дивизия на 14.07.43 г. была разбросана и вынуждена отражать атаки противника не только с фронта, но и с севера и востока.

Связь со штабом корпуса в этот день осуществлялась по радио, имела большие перебои в работе, а в 22.00, в связи с переездом КП штакора, совершенно прекратилась»[587].

Из сообщения штаба 2 тк СС: «Быстрым ударом в 17.15 была взята Ивановка, в 18.25 – высота 234.9, и продолжилось наступление на северо-восток, где в 2,5 км зап. с. Жимолостное до темноты продолжался бой с вражескими танковыми силами. Дивизия продолжает наступление ночью, чтобы как можно быстрее достичь цели – Правороть»[588].

Бои с южной группировкой противника – 7, 19 тд со 168 пд в районе сел Щолоковово, Ржавец и 6 тд на рубеже Выползовка, высота 222.1, с. Александровка – не прекращались и в ночь на 14 июля. Из оперативной информации штаба 69А № 00282 к 5.00 14 июля: «В 1.00 отбита шестая атака противника силой до 60 танков и двух пехотных полков при поддержке авиации. Выползовка удерживается нашими войсками»[589].

Обстановка 14 июля на 8.15: «1. В 7.30 из Выползовки в направлении Авдеевки прорвалось до 50 танков, из них десять «Т-6», до батальона пехоты следует за ними. Девять танков вышли на высоту 222.1.

2. Наша артиллерия ведет бой с прорвавшимися танками. Батальон 12 мсбр, обороняющий Выползовку, отходит на рубеж Авдеевка, высота 222.1»[590].

Основной удар в этом районе отражали подразделения 11 гв. мбр полковника Н.В. Грищенко и 12 гв. мехбригады Героя Советского Союза полковника Г.Я. Борисенко из 5 гв. Змк.

«Необходимо отметить стойкость мотопехоты 11 гв. и 12 гв. мбр, оборонявших рубеж Рындинка, Шипы, Ржавец, Авдеевка, высота 222.1, – подчеркивается в отчете штаба корпуса. – Так, в 17.00 14.07.43 г. танки противника прошли боевые порядки 12 гв. мбр. Пехота не дрогнула и пропустила танки через свои боевые порядки»[591].

Из описания боевых действий 19 тд противника штабом этого соединения: «Несмотря на отчаянное сопротивление, группа фон Ментце (майор фон Ментце взял на себя командование 74-м гренадерским мотополком, заменив тяжело раненного подполковника Рихтера), к которой подошел освободившийся разведотряд, еще ночью заняла Шипы. Шипы находятся на склоне сильно укрепленной меловой высоты, с которой противник просматривал окрестность на 10 км. Эти позиции занимали части мотомехбригады, которые установили свои ПТО на закрытых позициях, а танки закопали…»[592].

Из разведсводки № 9 от 16 июля в 22.00: «Военнопленный обер-ефрейтор 4-го мотополка 6 тд Фридрих Верле на предварительном допросе показал: «В течение 14–15 июля 4-й мотополк принял участие в боях в районе высота 222.1, Выползовка. Где в это время действовали 11-й танковый полк и 114-й мотострелковый полк, военнопленный точно не знает, но вместе с его полком в атаке на высоту 222.1 принимали активное участие танки танкового полка 6 тд. Военнопленному известно, что левее их 6-й танковой дивизии действуют 7 и 19 тд.

Дополнительно военнопленный показал, что к началу наступления в танковом полку дивизии насчитывалось около 120 машин. Мотополки дивизии двухбатальонного состава, имеют в каждом батальоне по три мотострелковые роты и роту тяжелого оружия. В каждом мотополку один батальон имеет около 48 бронетранспортеров. В ротах мотополков насчитывалось к началу наступления 120–130 человек.

За время боев потери дивизии составляют около 50 танков и бронетранспортеров. В 1-м батальоне 4-го мотополка потери достигают до 75 %. В ротах этого батальона осталось 25–30 человек.

12.07.43 г. полк получил пополнение в количестве 20 человек на батальон, преимущественно из числа раненых. В полку имеется до 100 человек украинцев и казахов, часть которых используется для разведки под командой немецких офицеров, часть – в качестве подносчиков патронов и ездовых, а часть – для полицейских мероприятий в ближайшем тылу»[593].

Оперинформация № 00286 штаба 69А к 13.00 14 июля: «…3. 35 гв. ск: части корпуса во взаимодействии с подвижной группой генерал-майора Труфанова продолжают отражать атаки танков и пехоты противника в направлении Красное Знамя, Авдеевка, Александровка, Ново-Хмелевое.

Противник силою до полка пехоты при поддержке до 150 танков после перегруппировки снова предпринял наступление в направлении Красное Знамя, Авдеевка, Александровка, Ново-Хмелевое. Атака танков и пехоты в 12.00 отбита. Подбито до 40 танков противника»[594].

К 19.00 14 июля: «92 гв. сд во взаимодействии с подвижной группой генерал-майора Труфанова (11 и 12 мсбр) вели сдерживающий оборонительный бой с наступающим противником. К 16.30 дальнейшее продвижение противника остановлено, и части дивизии прочно обороняют рубеж Авдеевка, высоты 222.1, 241.5. В районе Выползовки нашими частями подбито 10 танков противника»[595].

Стойко и мужественно сражались танкисты 53 гв. отдельного танкового полка майора Н.А. Курносова. Полк находился во втором эшелоне, за частями 92 гв. сд и 12 гв. мбр. По приказу командира сводного отряда 5 гв. ТА еще 13 июля 1-я и 3-я роты полка заняли оборону в с. Александровка; 2-я и 4-я – в районе сел Ново-Хмелевое, Авдеевка, Александровка. Из журнала боевых действий полка: «14 июля. В 9.00 противник начал одновременно наступление на Александровку и Авдеевку. В бою за Александровку уничтожено 10 вражеских танков. Под напором превосходящих сил противника вынужден был отойти из села. Из 14 танков сводной роты (сводная рота из остатков двух рот. – З. В.) из боя вышел лишь один танк командира роты ст. лейтенанта Логинова, все остальные были уничтожены.

Героически сражался экипаж под командованием мл. лейтенанта Амельченко (сгорел в танке). Враг окружил Александровку, при выходе из окружения погиб командир 1-й танковой роты ст. лейтенант Лебединский, ст. лейтенант Кутепов и лейтенант Мишенько сгорели в танках с экипажами.

Вторая танковая рота под командованием ст. лейтенанта Лигмана находилась в засаде в с. Авдеевка. В 18.00 появился немецкий танк и, выйдя на радиоволну наших танков, начал вести переговоры. Командир роты выслал навстречу экипаж под командованием лейтенанта Косиченко. Немцы открыли огонь – в засаде находились еще два немецких танка. Первым выстрелом экипаж Косиченко подбил немецкий танк, затем – второй. Но замаскированный в кустах третий вражеский танк подбил нашу машину. Попадание снаряда в башню заклинило орудие. Командир танка принял решение прорваться к переднему краю обороны противника и уничтожить врага пулеметом и гусеницами. В результате необычного боя танк сумел уничтожить до взвода солдат и взять в плен шесть солдат и одного офицера. После этого танкисты своим ходом вернулись в расположение части.

За 14 июля потери полка составили: «Т-34» – 16 шт., убито и ранено – 30 человек. Уничтожено 7 танков «Тигр», 14 средних танков, 10 автомашин, 6 пленных солдат и один офицер»[596].

Боевые действия за день ясно продемонстрировали стремление командования 4ТА окружить соединения 48 ск. Ставя задачу дивизии «Дас райх» после прорыва нашей обороны в районе станции Беленихино продолжать наступление на с. Правороть, П. Хауссер пытался с самого начала обеспечить фланги прорыва и создать внешний фронт окружения. Внутренний фронт кольца окружения предстояло образовать совместно с 167 пд, которая с этой целью наносила удары в направлении с. Лески.

В районе х. Сторожевое, с. Правороть оборону стрелковых частей усиливали танковые бригады 2 и 29 тк. Разведка противника об этом знала, и враг осознавал, что с ходу без больших потерь прорваться к этим селам не удастся.

Поэтому после выхода на подступы к с. Малое Яблоново в 19.10. 14 июля начальник штаба 2 тк СС получает приказ-задачу на 15 июля, который кардинально меняет ситуацию: 4ТА окончательно прекращает атаки на Прохоровку и стремится прежде всего окружить дивизии 48 ск между реками Липовый Донец и Северский Донец. «Вместо того чтобы, как предусматривалось ранее, наступать на Прохоровку, по достижении дороги Жимолостное – Правороть приказано повернуть на юг. Эти действия будут обеспечены сильной поддержкой авиации 2 тк СС. Танковый корпус сосредоточивает все боевые средства и все танковые силы для выполнения следующих задач: сломив сопротивление ожесточенно обороняющегося врага сев. Лески, он отвоевывает себе дорогу Жимолостное – Правороть. После этого корпус должен быть готов повернуть на юг. Вся авиация будет поддерживать при этом 2 тк СС»[597].

И далее:

«Задача для тд СС «Рейх». Дивизия продолжает наступление в течение ночи на 15 июля, занимает Правороть и высоту сев. этого населенного пункта. Высоту следует удерживать. Дивизия затем ускоренно перегруппировывается для продвижения танковой группы, усиленной частями гренадеров, на юг совместно с дивизией «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Дивизия «Лейбштандарт Адольф Гитлер» прорывается, после взятия Правороть, на Ямки и занимает их. Время будет указано. Левым крылом удерживает занятые позиции. Танковая группа (танковый полк, одна рота бронетранспортеров, усиленная тяжелыми орудиями, артиллерийский взвод штурмовых орудий) выступает в 2.30 с занимаемого участка и достигает, через Ивановку, участка зап. высоты 234.9, что в 2 км вост. Ивановки. Танковая группа подчиняется непосредственно командующему 2 тк СС и будет вместе с частями дивизии СС «Рейх» прорываться на юг. Дорогу для танков с высоты 234.9 на Малое Яблоново следует разведать»[598].

Из приказа командира 167 пд № 32 от 14 июля 1943 г.: «1. Противник упорно обороняет прежние позиции на зап. берегу р. Северский Донец, зап. Рождественка и на высотах зап. железной дороги Курск – Белгород. Отвлекающие удары его пехоты под Рождественкой были отбиты, усиленное перемещение его частей и соединений в районе Шахово, Лески, Малое Яблоново позволяют заключить, что противник пытается избежать угрозы охвата.

339-й усиленный гренадерский полк к вечеру 14.07.43 г. своим левым флангом достиг ж.-д. линии 2 км юж. Беленихино. Противник потерял убитыми 67 человек, взяты в плен 51 человек…

2. Соседи:

– справа: 168 пд 14.07.43 г. достигла сев. окраины Гостищево;

– слева: танково-гренадерская дивизия СС «Рейх», наступая против обороняющегося противника, в течение 14.07.43 г. вышла к линии юж. окраина Ивановки —…высота 234.9 и 15.07.43 г. продолжит наступление в сев. – вост. направлении.

3. 167 пд нейтрализует противника в районе Лески против правого фланга 2-го танкового корпуса СС и сосредоточивает силы на севере таким образом, чтобы 15.07.43 г. продолжить наступление в направлении высот в районе Лески.

Разгранлиния для 2-го танкового корпуса СС: юж. окраина Ивановки – сев. окраина Малое Яблоново.

339-й усиленный гренадерский полк после замены 2-го и 3-го батальонов 331-м гренадерским полком занимает позиции таким образом, чтобы 15.07.43 г. быть в состоянии своим сильным левым флангом наступать на Лески. О готовности к наступлению доложить в штаб дивизии»[599].

Кроме четырех стрелковых дивизий 48 ск в «мешке» оборонялись соединения 5 гв. ТА. На рубеже сел Шипы, Авдеевка, Выползовка оборонялись 11 гв. мехбр и 12 гв. мехбр 5-го гв. мехкорпуса. О напряженности боев в полосе этих соединений свидетельствуют цифры. С 12 по 16 июля 12 гв. мбр потеряла убитыми и ранеными 244 человека, 11 гв. мбр – 1417 человек, в том числе 13 июля – 414, 14 июля – 394, 15 июля – 255[600].

Положение других частей и соединений, оборонявшихся в междуречье, было не лучше. 2 гв. Ттк, который оборонялся в районе Беленихино и в районе с. Шахово, имел на утро 14 июля на ходу 80 танков (в 4 гв. тбр «Т-34» – 12, «Т-70» – 16, в 25 гв. тбр «Т-34» – 2, «Т-70» – 9, в 26 гв. тбр «Т-34» – 28, «Т-70» – 11, «Мк-4» – 2). За день боев 14 июля 2 гв. Ттк потерял подбитыми и сгоревшими 22 танка (из них «Т-34» – 11); убитыми, ранеными и пропавшими без вести – 651 человека[601]. Обстановка в междуречье Липового Донца и Северского Донца с каждым часом становилась все тревожнее…

Из доклада представителя Ставки ВГК Маршала Советского Союза A.M. Василевского И.В. Сталину о положении 5 гв. ТА 14 июля на 21.00: «Особо упорные бои пришлось вести 5-му гв. мехкорпусу на фронте Щолоковово, Выползовка, Авдеевка, Александровка с тремя наступавшими танковыми дивизиями противника.

Между 7 и 14 часами здесь отбито главным образом нашей артиллерией, частично РС-ами (прямой наводкой) и танками до пяти танковых атак противника. Со стороны противника принимало участие до 200 танков из 19, 6 и 7 тд. По показаниям пленных, к утру 14.07.1943 г. 19-я танковая дивизия имела 40, 6 тд – 80 и 7 тд – около 100 танков.

К 12 часам танкам противника удалось ворваться в зап. часть Авдеевки и захватить высоту 222.1. Быстро организованной контратакой положение на 14 часов было полностью восстановлено. Противник оставил на нашей территории 19 подбитых и сожженных танков, танкисты и артиллеристы 5-го гв. мехкорпуса ведут себя в бою отлично, гораздо хуже – пехота 92-й стрелковой дивизии, которая, как правило, танковых атак противника не выдерживает.

Предпринятые противником в течение дня танковые атаки юго-зап. Прохоровки на фронте Беленихино, Тетеревино отбиты, за исключением Беленихино, где противник ворвался в зап. часть села. Сейчас идет бой по очистке от противника Беленихино.

Приступили к выводу Ротмистрова в резерв с целью создания нового мощного кулака. Сегодня и завтра 29 тк будет выведен в район Правороть, Новоселовка»[602].

Положение войск 48 ск усугублялось недостаточно четким управлением соединениями штабом корпуса. Связь то и дело прерывалась. Рапорт начальника связи 69А полковника Макарова: «Установить бесперебойную проводную связь с КП командира 48 ск в условиях той частой смены места КП, которые имеют место в практике корпуса, почти невозможно. Так, за последние 11 часов (начиная с 20.00 12.07.43 г. до 7.00 13.07.43 г.) КП менял место 6 раз (20.00 12.07 – Шахово; 22.00 12.07 – балка, что на юж. окраине с. Плота; 3.30 13.07 – 2 км зап. Малое Яблоново; 5.00 – высота 225.0; 6.30 – Васильевка). В 7.00 13.07 штаб из Васильевки выехал – место еще не уточнено.

Эти данные доложены моим помощником т. Максимовым по телефону из с. Плота в 8.20 13.07. Майор Максимов вместе с моим заместителем подполковником Богдановым специально командирован в район 48 ск для уточнения связи с ним. Считаю возможным предложить – с. Плота избрать местом для КП командира 48 ск»[603].

Установление связи со штабами дивизий и вышестоящим штабом – обязанность командира и начальника штаба корпуса. Однако в сложившейся ситуации со связью виноваты не только они. Командный пункт 48 ск по несколько раз в день бомбили – и авиация противника, и своя. Поэтому сменить место дислокации КП вечером 12 июля генерал-майор З.З. Рогозный был вынужден после двух штурмовок своими самолетами (в 18.20–22 «ила» и в 20.30 – 6 «илов») и налетов авиации врага. В последующие дни (13 и 14 июля) его штаб и НП в районе с. Лески также нещадно бомбили и свои, и враги.

Не имея связи с командованием 48 ск с вечера 12 июля, начальник штаба фронта генерал-лейтенант С.П. Иванов, отвечавший лично за положение дел в полосе 69А, принимает меры, чтобы не допустить потери управления дивизиями корпуса. Ночью 13 июля он оперативно подчиняет командиру 81 гв. сд генерал-майору И.К. Морозову 89 гв. сд и стрелковый батальон 375 сд, приказывает из них сформировать Отдельную армейскую группу войск с задачей не допустить прорыва противника в их полосе обороны.

К сожалению, даже в такие критические моменты не все офицеры понимали меру собственной ответственности. Из приказа № 084/оп от 13 июля командира Отдельной армейской группы войск: «Несмотря на приказ начальника штаба фронта… о подчинении в оперативном отношении войск 81 гв, 89 гв. сд и батальона 375 сд командиру 81 гв. сд гвардии генерал-майору Морозову, имеют место попытки передислоцирования частей и соединений без моего ведома. 13.07.43 г. начальник штаба 89 гв. сд отдал приказ частям 89 гв. сд сняться с занимаемого рубежа и отойти, чтобы к 6.30 часам занять оборону в полосе: (иск.) Кузьминка, Шипы, Покровка, Киреев, безымянные высоты, дополнительный горизонт 225 (отметка на карте. – З. В.), не имея на то никаких оснований и не поставив меня в известность. В результате 267 гв. сп, командир полка подполковник Середа, утром 13.07.43 г. оставил свой участок обороны и только после моего вмешательства был возвращен с пути и занял прежний участок обороны.

Приказываю:

1. Без моего ведома и приказа ни в коем случае не передислоцировать не только полк и батальон, но даже отдельные пушки.

Всякие попытки частей дивизии оставить боевые участки без моего ведома буду рассматривать как нарушение моего приказа и приказа командующего фронтом, а виновных предавать суду военного трибунала»[604].

В ходе боев 13 и 14 июля обстановка в междуречье сложилась критической. Полуокруженные соединения 48 ск испытывали недостаток боеприпасов. В чрезвычайно сложной обстановке штаб корпуса не смог наладить управление соединениями и приданными частями. Штаб 69А со своей стороны не успевал следить за положением частей и поэтому не мог организовать им действенную поддержку огнем артиллерии.

Постоянные перебои со связью и мощное давление противника на флангах 48 ск вынудили командующего 69А сформировать оперативную группу управления с задачей выправить положение в корпусе.

«Из состава управления армии была выделена особая группа под командованием заместителя командующего генерал-майора Труфанова[605], члена Военного совета гв. генерал-майора Щелаковского и офицера оперативного отдела штарма – для восстановления положения корпуса.

Группа в 20.00 14.07.43 г. выехала в с. Плота для организации обороны корпуса, наряду с этим командарм приказал:

1. Выделить не менее 20 орудий и поставить их для стрельбы прямой наводкой по танкам на фронте высота 225.0 и перехватить дорогу из с. Лески.

2. Выделить стрелковый полк из состава 375 сд, поставить на зап. опушку леса, что юго-зап. и зап. х. Ямки.

3. Не менее двух артдивизионов 93 гв. сд поставить юго-зап. Щолоковово для борьбы с танками.

4. Два батальона 93 гв. сд поставить в резерв в районе Щолоковово.

5. Не менее двух артдивизионов 89 гв. сд поставить в Клейменово.

Задача группы: ни при каких обстоятельствах не допустить дальнейшего распространения танков, пехоты противника из направления Лески и Щолоковово»[606].

Однако именно в это время ситуация резко изменилась. Хронология событий в немецких и наших источниках расходится, но суть происшедшего обе стороны трактуют одинаково. В 19.50 штаб 2 тк СС донес, что его войска, оттеснив силы 2 гв. Ттк и 183 сд, в 18.15 заняли Ивановку[607], а чуть позже сообщил, что, согласно данным, поступившим из 3 тк, в 21.30 его дивизии овладели с. Шахово и движутся на встречу эсэсовцам. Штаб 26 гв. тбр более подробно и несколько по-иному сообщает об этом:

«1. Противник одной группой до 30 танков и до полка мотопехоты с направления Клейменово, Щолоковово к 24.00 14.07.43 г. овладел Шахово. Другая группа, до 40 танков с мотопехотой, овладела высотой 234.9, урочищем Слоевое с направления Ивановка.

В течение ночи противник сосредоточил в районе Шахово до 50 танков и до полка мотопехоты. В 1.00 15.07.43 г. из Шахово на Лески двигалась колонна танков противника (до 50 единиц)»[608].

Из донесения штаба корпуса СС в 6.50 и 167 пд в 7.00 15 июля:

«2 тк СС. Мд «Дайс Райх» в течение ночи продолжала наступать на восток и северо-восток. К 5.00 она достигла рубежа: выс. 234.9 (восточнее Ивановки) – выс. 232.3 – выс. 242.7, после чего изгибалась к северо-западу и далее вплоть до северо-восточной окраины Сторожевого. Дивизия захватила крупные трофеи. Дальнейшие планы. Дивизия должна захватить высоты южнее Правороти, где она должна сосредоточится с частями мд «Лейбштандарт» и наступать на юг.

167 пд. Ночь прошла тихо. Перед центром и левым флангом обнаружены три вражеских разведгруппы неустановленной численности. Группы отброшены.

В течение ночи проведена перегруппировка сил на левый фланг. Артиллерия перегруппировывается для атаки Лесков.

После захвата ж.-д. будки южнее Беленихино вечером 14 июля захвачен 51 пленный, 44 винтовки, 4 станковых пулемета, 21 ручной пулемет, 3 миномета и два ПТР, зафиксировано 69 убитых. Положение в воздухе. Активность вражеской авиации не значительная.

Погода: в течение ночи ливневые дожди, с утра погода прояснилась»[609].

Утром командование 26 гв. тбр доложило, что в 6.00 15 июля немцы двумя группами танков с мотопехотой атаковали Плоту и Мало Яблоново с юга и юго-запада и в 8.50 полностью заняли эти села, после чего начали интенсивно подтягивать к ним из района Шахово бронетехнику и мотопехоту[610].

Ставка ВГК и руководство Воронежского фронта верно оценивали действия командования группы армий «Юг». Было ясно, что противник не добился целей, поставленных перед операцией «Цитадель», и сейчас решает лишь частные задачи, стремясь максимально обезопасить неизбежный отвод своих войск из района вклинения.

Уже 12–14 июля началась подготовка контрнаступления на южном фасе Курской дуги. Отдаются приказы о пере группировке войск Степного фронта генерал-полковника И.С. Конева и подготовке к переходу в наступление. С 12 июля началось выдвижение в район Новый Оскол, Великомихайловка 47 А, 3 гв. мк, 1 мк. В тот же день в 16.55 была направлена Директива Ставки ВГК № 30148 командующему войсками Степного фронта о сосредоточении к утру 16 июля 53А пешим порядком в районе Скородное, где развернуть ее совместно с 1-м мехкорпусом.

Для перехода в контрнаступление важно было удержать плацдарм в междуречье. Этот выступ был очень удобен для нанесения глубоких ударов как по правому флангу прохоровской группировки в направлении Плота, Гостищево, Яковлево, так и по флангу оперативной группы «Кемпф», с занимаемых 35-м гв. и 48-м стрелковыми корпусами рубежей. Тем более что уже на подходе были резервные армии Ставки.

Поэтому командование 5 гв. ТА и 69А принимает все меры, чтобы удержать плацдарм в междуречье. Но сил не хватало. Из-за больших потерь соединения с трудом сдерживали атаки противника. В ночь на 15 июля П.А. Ротмистров выдвинул на помощь 2 гв. Ттк 10-ю гв. мехбригаду – свой последний резерв. В 2.40 15 июля он направляет распоряжение А.С. Бурдейному: «В связи со сложившейся обстановкой, в результате которой противник овладел нас. пунктами Виноградовка, Ивановка и вышел на высоту 234.9, приказываю:

1. 2 гв. Ттк оборонять до подхода 10 гв. мбр Жимолостное, Малое Яблоново, Лески, Шахово.

2. 10 гв. мбр дан приказ по тревоге выйти Новоселовка и занять оборону Жимолостное, Малое Яблоново.

3.2 гв. тк с подходом 10 мбр оборонять Лески и не допускать продвижения противника на Шахово, имея в виду в дальнейшем ликвидировать прорвавшуюся группу и восстановить положение в Ивановке.

4. Всю перегруппировку закончить к рассвету 15.07.43 г. Штакор перевести в с. Новоселовка»[611].

15 июля в 8.55 командующий фронтом Ватутин подписал приказ № 248 командующим 69-й, 5 гв. танковой и 2-й воздушной армиями на овладение Шахово:

«Копия: Начальнику Генерального штаба.

Противник, в силу допущенной беспечности командующих 5-й гв. танковой и 69-й армиями, к утру 15.07 овладел Лески, Шахово, поставил под угрозу окружения 375, 93 и 89 сд 69-й армии.

Приказываю:

1. Под личную ответственность командующего 5 гв. ТА, используя все имеющиеся силы, ударом в направлении Шахово овладеть и удерживать Шахово, не допуская соединения противника, наступающего со стороны Лески, с противником в районе Щолоковово.

Одновременно прочно удерживать рубеж Ямки, вост. берег оврага, что в 2 км зап. Правороть, безымянные высоты 1 км сев. – вост. Виноградовки, безымянные высоты 2 км вост. Виноградовки, Малое Яблоново, Ямки, Гридино, высота 235, Рындинка. Главные силы 29 тк вывести в ударную группу армии.

2. Под личную ответственность командующего 69-й армией:

а) организовать удар в направлении Шахово силами 375, 93 и 89 сд и совместно с частями 5 гв. ТА уничтожить противника в районе Шахово, после чего занять для прочной обороны рубеж Малое Яблоново, отметка 147.0 (3 км зап. Шахово), лог Крутой, Шахово, Рындинка и ни в коем случае не допустить прорыва противником этого фронта.

Контрудар с целью овладения районом Шахово поддержать ствольной артиллерией;

б) до начала контрудара прочно удерживать рубеж Ямки, Гридино, Рындинка, не допуская распространения противника из Шахово на север, северо-восток и восток;

в) по овладении районом Шахово обеспечить организованное занятие рубежа обороны Малое Яблоново, Шахово, Рындинка частями 48 ск.

3. Командующему 2ВА – всеми силами уничтожать противника в районе Беленихино, Лески, Шахово.

4. Получение подтвердить. Об отданных распоряжениях донести.

Николаев (псевдоним Н.Ф. Ватутина. – З. В.)

Сергеев (псевдоним Н.С. Хрущева. – З. В.)

Павленко (псевдоним СП. Иванова. – З. В.)»[612].

Приказ явно запоздал. Выполнить его войска 5 гв. ТА и 69А были не в силах. Противник усилил натиск, и обстановка стремительно ухудшалась. В сложившейся ситуации выход был один – быстро выводить дивизии 48 ск из «мешка», так как горловина вот-вот затянется. Сохранился частный боевой приказ № 003/ОП оперативной группы штаба 69А на вывод войск из полукольца и занятие нового рубежа обороны. Он был написан от руки начальником оперативного отдела штаба армии полковником Д.Н. Суржицем. Приведем его полностью:

«Командиру 48 ск.

Копия: начальнику штаба фронта.

1. Противник овладел Виноградовка, Лески, Шахово.

2. Командиру 48 ск немедленно занять и оборонять рубеж: Жимолостное, Малое Яблоново, Плота (иск.), Шипы.

Задача: не допустить прорыва пехоты и танков противника на север и северо-восток. Штакор – Красное. Справа от Виноградовки на Ямки и севернее – обороняются части 5 гв. ТА; слева – на рубеже Шипы, Кузьминка – обороняется 11 мсбр подвижного отряда 5ТА; далее от Красное Знамя на (иск.) Александровка, Свиридово и на юг по р. Разумная до Шейно – части 35 гв. ск. Разгранлиния с ними – дополнительно. Штакор – Короча»[613].

Официального текста приказа командира 48 ск о выходе на новые рубежи обнаружить не удалось. Штаб корпуса в это время, вероятно, документов не вел – в фонде соединения в ЦАМО РФ их нет. Сохранился приказ № 59 от 15 июля 1943 г. на 1.40 командира 81 гв. сд генерал-майора И.К. Морозова, который несколько проясняет ситуацию и позволяет выстроить хронологию выхода из полукольца войск корпуса:

«Противник к исходу дня 14.07.43 г. в направлении Шахово сосредоточил до 50 танков и полка пехоты, вост. рощи Щолоковово – 6 танков и до батальона пехоты, в направлении сев. – вост. окраины Шахово – 18 танков и до батальона пехоты. В 20.00 предпринял атаку против обороняющихся частей дивизии в районе Шахово и рощи западнее Щолоковово. Имея превосходство в силах, противник овладел с. Шахово и рощей зап. Щолоковово.

В ночь на 15.07.43 г. противник со стороны Ивановки овладел Малое Яблоново, в результате чего части дивизии с КП дивизии оказались в окружении.

Приказываю:

1. На основании устного приказа командира 48 ск в 1.40 15.07.43 г. частям дивизии вместе с КП дивизии начать отход по маршруту: Чурсино, 1,5 км зап. Шахово, 2 км вост. Ямки, Гридино, Плота, Новоселовка, Верин, Васильев, Плоский.

Место сосредоточения частей дивизии – Подольхи, КП дивизии – хутор Долгий.

2. О прибытии частей дивизии в место сосредоточения донести»[614].

Следует отметить ответственность и выдержку командира корпуса генерал-майора 3.3.Рогозного. Ночью, в тяжелых условиях непрекращающихся танковых атак противника, он сохранил самообладание и, оставаясь в кольце, лично ставил задачи командирам дивизий на выход из окружения и занятие обороны. Непосредственно организацией вывода войск всех дивизий занималась оперативная группа штаба 48 ск. 14 июля с 21.00 и до 2.00 15 июля она находилась в с. Чурсино, а затем выходила до 5.00 вместе с войсками[615]. Выход соединений 48 ск был осуществлен в ночь на 15 июля под прикрытием арьергардов в следующей последовательности: 89, 81, 93-я гвардейские дивизии, части 375 сд. На переднем крае оставались подразделения прикрытия. Если вести отсчет от времени подписания приказа командиром 81 гв. сд – 1.40 – до времени его прохождения до штабов полков и батальонов, а также время на организацию отхода с переднего края, то выдвижение частей 81 гв. сд могло начаться в между 3.00–4.00. К этому сроку часть сил 89 гв. сд должна была выходить из кольца. Согласно донесению командира этой дивизии полковника М.П. Серюгина, ее полки с 7.00 15 июля начали занимать рубеж обороны Ямки, Гридино, Покровка, Кузьминка.

К сожалению, вывести войска без осложнений не удалось. Из журнала боевых действий 69-й армии: «375 сд… с рассветом прикрывала отход частей 81, 89 и 93 гвардейских сд. В 7.00 противник повел наступление при поддержке танков из района Шахово в направлении на Малое Яблоново и к 9.00 передовыми отрядами с танками соединился с группировкой, действовавшей из района Беленихино на Малое Яблоново».

Дивизия, оставив на занимаемых рубежах отряды прикрытия, начала отходить на Правороть вдоль лога Сухая Плота под прикрытием дивизионной артиллерии, противотанковых орудий и автоматчиков, прикрывающих фланги. Движение затруднялось образовавшейся пробкой из обозов и автотранспорта отходящих дивизий. Из доклада командира 375 сд Военному совету 69-й армии от 17.07.43 г. 00201: «При подходе к яру Козинец противник открыл артиллерийско-минометный огонь по колонне в сочетании со шквальным автоматно-пулеметным огнем с вост. и зап. отрогов лога Сухая Плота. Развернув части и приняв боевой порядок, завязали огневой бой, и дивизия с тяжелыми потерями прорвалась в районе Дальний Должик. К 11.30 передовые части прорвались через огневое кольцо, потеряв значительную часть людского состава, лошадей и вооружения. В 12.00 вновь подошедшими силами пехоты и танков противник перешел в атаку, перекрыл лог Сухая Плота (зап. Малое Яблоново) и этим отрезал пути отхода остальным частям дивизии. Арьергарды, в составе двух усиленных батальонов, не вышли, и вместе с ними пропали без вести командир 1241 сп майор Карклин[616], 1243 сп – подполковник Фролов[617], начальник связи инженер-капитан Цукасов, двое командиров батальонов и ряд командиров средней группы.

Личный состав дивизии – 3526 человек – по выходе на новый рубеж обороны Новоселовка быстро принял боевой порядок, закрепился и отразил две атаки противника»[618].

Недавно удалось обнаружить неопубликованную рукопись командира роты автоматчиков 375 сд ст. лейтенанта П.Г. Золотухина, который вместе с товарищами выходил по балке лог Сухая Плота из окружения, но сумел выжить. Рукопись готовилась для сборника воспоминаний ветеранов Курской битвы, который увидел свет в 1963 г., однако по цензурным соображениям она в книгу не вошла, слишком откровенно в ней были показаны война и события под Прохоровкой. Приведу наиболее яркие эпизоды, касающиеся событий второй половины ночи и утра 15 июля 1943 г.: «Противник установил танки и пулеметы в каждом боковом отроге долины и стремился перерезать колонну отходящих войск на рубеже Мал. Яблоново, Ивановка. Когда немцы начали интенсивный обстрел, в колоннах поднялась паника, люди стали разбегаться, подразделения перемешались между собой. Управление подразделениями и частями нарушилось. Большинство людей бросилось вперед по ходу движения.

Для облегчения сбрасывали с себя шинели, накидки, вещмешки. Против одного из отрогов попадали под пулеметный огонь и многие гибли. Командирам с трудом приходилось сдерживать бегущих. Однако все понимали, что останавливать людей бесполезно, это приводило к большей гибели. Единственным спасением было броском вперед выйти из зоны огня. Не видя противника и его огневых точек, отстреливаться было невозможно. В долине валялись люди, лошади, перевернутые автомашины, пушки и другая техника. Горели подожженные «Катюши».

Но когда рядом появилась немецкая пехота и танки, и начали резать колонну на части, испытанные в боях солдаты пришли в себя. Действовали в одиночку и группами. Проявляли инициативу и решительность. Не требовалось никаких команд для того, чтобы уничтожать появившегося противника. Так, бывший пограничник рядовой Кузьмин, видя, что на берегу оврага стоит танк «Т-6» и ведет огонь, подобрался к нему и поджег, не то бутылкой с горючей смесью, не то противотанковой гранатой. Танк загорелся, но Кузьмин катился вниз оврага мертвым. Это был исключительно смелый солдат. 5 июля 1943 года Кузьмин, находясь в обороне на высоте 190,5, подбил из ПТР «мессершмитт», который совершил посадку на нашей территории, за что Кузьмин был награжден орденом Красного Знамени.

Между тем на крутом подъеме, при выходе наших частей из оврага к деревне Жимолостное, создалась «пробка». Автомашины буксировали в грязи и не могли подняться. Их переворачивали, освобождая дорогу. Особенно затор создался, когда немецкий снаряд угодил в три пары лошадей, впряженных в пушку. Оттаскивать с дороги трупы лошадей было тяжело, тем более они запутались в сбруе. Вместе с начальником контрразведки 1245 сп (по званию был капитан, фамилию не помню) мы останавливали бегущих людей, невзирая на лица, заставляли убирать убитых лошадей, чтоб расчистить дорогу и вывезти повозку со штабными документами. Лошадь, впряженную в повозку, ранило. Когда дорога была расчищена, в телегу «впряглись» люди и вывезли ее за деревню Жимолостное. Документы были спасены.

Немецкая пехота наседала. Часам к 12 дня колонна наших войск была перерезана. Оставшиеся в окружении подразделения повернули обратно. Идущий в хвосте 1245-го стрелкового полка 3-й батальон повернул в лес на хутор Ямное Гридин и там погиб. Немногим удалось прорваться. Как выяснилось позже, там был сильный бой. Это видно из того, что очень много трупов противника. Не вышел один взвод роты автоматчиков, замыкавший колонну 1245 сп. От роты автоматчиков осталось 38 человек.

Выйдя за деревню Жимолостное, подразделения попали под танковую «дуэль». От леса восточнее д. Виноградовка били танки противника, а от д. Правороть наши. Шел танковый поединок. Остаткам 1245 сп было приказано двигаться в направлении Правороть, Красное. Пехота пробегала под траекторией танковых снарядов. Стрельба из танков с обеих сторон велась прямой наводкой. Мне было приказано выйти с ротой вперед и разведать путь.

На высоте 242.7 полк был обстрелян артогнем противника. Кроме того, прекратился дождь и начала действовать немецкая авиация. С одним взводом кое-как удалось добраться до дер. Красное, но потерялась связь с командиром полка. Полк, понеся снова сильные потери, повернул строго на восток и только к половине дня 16.7.43 г. мы встретились со штабом полка в овраге.

Командиром полка в это время был майор Калинин. Командование полка считало, что рота автоматчиков полностью потеряна. Поэтому наше появление его несколько обрадовало. Рота собралась в составе 30 человек. Так, по группам, полк 16 июля 1943 г. сосредоточился в оврагах севернее села Новоселовка.

Дальше наши войска не отходили. В районное Красное и Новоселовка появились наши свежие пехотные части (это подходила 53-я армия Степного фронта. – З. В.), идущие на подкрепление. Измученные, голодные солдаты и офицеры не падали духом. Воодушевляло всех то, что полк и дивизия как боевые единицы целы. Хотя на вооружении осталось только носимое стрелковое оружие. В полку не осталось ни одного станкового пулемета и миномета. Не было также лошадей, повозок и кухонь. У большинства людей порвалось обмундирование и разбилась обувь. Люди валились на землю и, несмотря на проливной дождь, спали прямо под открытым небом. Многие даже отказались от сухого пайка. Сон был дороже пищи»[619].

Командование 69А стремилось использовать все возможности, чтобы облегчить выход дивизий 48 ск из полукольца. На правом фланге 3 тк противника была проведена частная операция. Из отчета штаба 35 гв. ск: «В ночь на 15.07.43 г. с целью отвлечь силы с главного направления и внести панику в тылу противника 107 сд и 94 гв. сд силами до одного батальона проводили частные операции по захвату Раевка, Верх. Ольшанец и Шляховое. Действуя в указанных направлениях, батальоны с 2.00 начали наступать. Батальон 107 сд, подойдя к Раевке, был обнаружен противником и обстрелян сильным артминометным огнем, после чего был вынужден отойти на исходное положение. Батальон 94 гв. сд, наступая на Шляховое, к 6.00 вышел на ее вост. окраину, где был контратакован с флангов силой до двух батальонов, и с боем отошел на исходное положение»[620].

О том, что через некоторое время после начала паники в походных колонах дивизия начала упорно сопротивляться, свидетельствуют и архивные материалы. Причем важную роль в этом сыграли не только обстрелянные бойцы, но главным образом средний и старший командный состав. Вот лишь один из примеров того, как старший офицер сумел не потерять самообладание в том пекле, действовал решительно и расчетливо. Из наградного листа, подписанного полковником И.Д. Говоруненко, на и.д. командира 244 оиптд майора М.П. Углича[621]: «15.07.43 г., когда дивизион попал в окружение, майор Углич решает прорвать кольцо окружения с боем. Для этого им были организованы бойцы и командиры разных частей, до 1500 чел. Приняв руководство боем на себя, майор Углич пустил вперед бронебойщиков для уничтожения танков, преграждавших путь, и когда 4 из них были подбиты, майор Углич, став во главе бойцов дивизиона, шедших в первых рядах, повел наступление, воодушевляя бойцов и непосредственно руководя боем. Благодаря мужеству т. Углич кольцо было прорвано и сотни бойцов выведены из окружения. В этом бою майор Углич пал смертью храбрых. Ходатайствую о награждении т. Углич посмертно орденом Отечественной войны II степени»[622].

Следует особенно подчеркнуть: несмотря на активное противодействие сильных танковых соединений противника и отсутствие устойчивой связи, что существенно осложняло управление войсками, командование 48 ск сумело вывести части всех четырех дивизий из «мешка». Боевое донесение командира 48 ск: на 10.40 от 15 июля 1943 г.: «Доношу о группировке и состоянии войск корпуса: К утру 15.07.43 г. соединения корпуса, закончив отход на рубеж 2 км зап. Правороть, Жимолостное, Новоселовка, Гнездиловка, заняли:

375 сд в движении ориентировочно к 10.00 на рубеже… вост. Сторожевое, (иск.)Жимолостное фронтом на запад. Дивизия с утра 14.07.43 г. вела ожесточенные бои в районе юж. Лески, Шахово. Точных данных о потерях нет.

93 гв. сд в 6.00 в c6opе в районе Малое Яблоново. Дивизия завершила отход в условиях темноты без особых помех со стороны противника.

81 гв. сд в боях 14.07.43 г. в районе Шахово имела потери, точных данных о ее составе нет. Дивизия собирается в районе лощины вост. Дальний Должик.

89 гв. сд в 5.00 начала занимать оборону на фронте Новоселовка, Гнездиловка. Дивизия потерь не имела. Отход совершила в условиях темноты в полном порядке.

183 сд после боев 14.07.43 г. с танками и пехотой противника отошла с занимаемой полосы обороны. Точных данных о группировке и состоянии не имеется. Штаб корпуса – Подольхи»[623].

Был ли полностью окружен 48 ск? Это непростой вопрос, так как советские боевые документы, которые удалось обнаружить, однозначного ответа не дают. В приказах за 15 июля и в последующие дни (в частности, приказах командующего фронтом) речь идет об угрозе окружения. В документах 69А и 2 гв. тк довольно часто упоминается термин «полуокружение». Факт выхода дивизий 48 ск к утру 15 июля на новые рубежи не может свидетельствовать ни об окружении, ни о полуокружении.

В единственном документе 48 ск – оперативной сводке на 17.00 16 июля 1943 г. – четко говорится: «Соединения корпуса после выхода из окружения приводят личный состав в порядок и занимают рубеж обороны…»[624].

Косвенным свидетельством того, что окружение действительно было, можно считать довольно большое количество без вести пропавших в дивизиях, находившихся в «мешке», который имел примерную полощадь 126 кв. км. В то же время нет никаких сведений о том, что нашим частям пришлось с боем прорываться из окружения, кроме 375 сд. Судя по всему, основная часть войск Рогозного смогла выйти в последний момент, перед тем как противнику удалось замкнуть кольцо окружения. Об этом косвенно свидетельствуют трофейные источники. В донесении штаба корпуса СС на 18.40 15 июля 1943 г. отмечено: «В 14.20 в районе Мало-Яблоново установлен контакт между дивизией «Дас Райх» и частями 3 тк»[625]. Следовательно, в момент замыкания кольца в нем могли оставаться лишь арьергарды, связанные боем и не имевшие возможности оторваться от противника или подразделения, до которых приказ не дошел.

В целом выход из неплотного окружения четырех дивизий 48 ск был проведен, несмотря на сложную обстановку, достаточно организованно и своевременно. Отход наших войск с рубежей рек Липовый Донец и Северский Донец был предрешен общим ходом боевых действий. Войска, оборонявшиеся там, полностью выполнили поставленную перед ними задачу. Однако высокие потери не позволили 48 ск и далее сдерживать противника. Оставление выступа оказалось в конечном счете в большей степени более выгодно нам, чем противнику: во-первых, протяженность линии фронта на этом участке сократилась более чем в два раза, войска армии за счет этого уплотнили оборону; во-вторых, появилась возможность отвести в тыл на отдых и на укомплектование дивизии, превратившиеся по численности в стрелковые полки. Но самое главное – удалось избежать лишних жертв. Хотя и те, что понес корпус Рогозного, были очень существенными.

Похороны погибших бойцов Воронежского фронта. Июль 1943 г. (Архив автора)

За шестнадцать суток июля только пять дивизий, без учета корпусных частей, лишились 18 958 бойцов и командиров, в том числе безвозвратно 12 630, в том числе за семь суток Прохоровского сражения 14 022! (Подробнее цифры убыли личного состава в его стрелковых соединениях показаны в табл. 31.) Однако эти данные лишь предварительные, т. е. по состоянию на утро 16 июля 1943 г., когда ситуация с выходом подразделений из «мешка» еще не прояснилась. Окончательно стало понятно, сколько людей в этой период потеряли части и соединения, лишь к концу месяца. Но, к сожалению, пока не по всем дивизиям удалось найти отчетные материалы. Обнаружен лишь документ штаба 375 сд от 28 июля 1943 г. с данными о ее безвозвратных потерях с 1 по 20 июля. В них указано, что на 20 июля в с соединении пропавшими без вести числилось 2718 человек[626], хотя на 16 июля таковых было учтено только 32. Учитывая, что за всю Курскую оборонительную операцию войска Говоруненко только однажды были в «кольце», а его штаб до 15 июля донес лишь о 18 военнослужащих, место нахождения которых было ему неизвестно, можно с уверенностью утверждать: остальные 2700 человек – это те, кто погиб или был пленен немцами в балке Сухая Плота и в ее отрогах. По неполным данным, убыль личного состава корпуса Рогозного с 10 по 16 июля 1943 г. составили 74 % от общих потерь за весь период с 1 по 16 июля. Таким образом, соединения и части трех советских армий, участвовавших в сражении на прохоровском направлении, в общей сложности потеряли 40 086 бойцов и командиров, причем более 60 % из них – безвозвратно.

Большое количество пропавших без вести (10 647 человек) можно объяснить тем, что отход с оборонительных рубежей и выход на новые позиции проходил ночью, под огнем противника, по пересеченной местности, а приказ об отходе до подразделений прикрытия вовремя не дошел. Кроме того, многие воины были ранены, крайне измотаны несколькими сутками тяжелейших боев, отстали от своих частей, некоторые просто заблудились. По признанию немцев, «танковый корпус СС во взаимодействии с 3-м танковым корпусом замкнул так называемый котел под Белгородом. Однако 69-я советская армия, действовавшая южнее Прохоровки, отошла, и большей части ее сил удалось избежать окружения»[627].

Соединениям и частям 5 гв. ТА, удерживающим западную часть «мешка», также пришлось выдержать тяжелые испытания. По данным разведки 26 гв. тбр, к часу ночи 15 июля немцы сосредоточили в с. Шахово до 50 танков и начали выдвижение в направлении с. Лески. Сплошной линии обороны к этому времени здесь уже не было. Командование 48 ск выводило 89 гв., 93 гв. и 375 сд из полукольца. Части 81 сд и подразделения 375 сд, стойко дравшиеся у с. Шахово, превосходящими силами противника были рассеяны. Танковые атаки отражали лишь бригады 2 гв. тк. Его части и подразделения дрались в двух районах: селах Ивановка, Виноградовка, Малое Яблоново, Жимолостное и селах Шахово, Плота. О состоянии корпуса свидетельствует выдержка из боевого донесения его штаба от 15 июля на 3.00: «Ротмистрову. Корпус имеет боеспособных танков: 26 гв. тбр: «Т-34» – 15, «Т-70» – 9; 4 гв. тбр: «Т-34» – 2, «Т-70» – 2; 25 гв. тбр: «Т-34» – 2, «Т-70» – нет; 47 гв. ттпп «Черчилль» – 2. Убито 106 чел., ранено – 126 чел. Потеряно: «Т-34» – 17, «Т-70» – 9.

Вывод: в результате тяжелых боев и массированных налетов авиации корпус имеет значительные потери в личном составе и материальной части. Управление нарушено, бригады, кроме 26 гв. тбр, небоеспособны. Прошу отвести корпус за линию пехоты и дать хотя бы незначительное время для приведения в порядок частей корпуса»[628].

Основной удар на рассвете 15 июля приняла на себя 26 гв. тбр подполковника С.К. Нестерова. Она с боями отходила от с. Шахово к селам Плота и Малое Яблоново. К 6.00 подразделения 26 гв. тбр закрепились на западных окраинах с. Малое Яблоново. В этот момент танковые части мд СС «Дас райх» и 19 тд перешли к координируемым действиям на встречных курсах. Позиции бригады Нестерова были атакованы сразу с двух направлений: до 20 танков и батальон пехоты на юго-западные окраины с. Плота и до 30 танков и батальон пехоты – на юго-западные окраины с. Малое Яблоново. В с. Плота оборона 1 тб была рассечена надвое, танки противника ворвались на юго-западные окраины села и продолжали двигаться к центру села. Бригада не выдержала давления численно превосходящего врага, и ее батальоны начали отходить из сел.

Единственным боеспособным соединением на рубеже сел Жимолостное, Плота, х. Шипы, высота 222.2 оставался мехкопус Скворцова. Его 11 гв. и 12 гв. мбр оборонялись в полосе наступления 6 и 7 тд противника в районе Ржавец, Шипы, Авдеевка. 10 гв. мбр была на подходе к селам Жимолостное, Малое Яблоново. В полосе 69А действовали также почти все корпусные артиллерийские части (104 гв. иптап, 409-й отдельный гв. дивизион PC и др.). Боевое донесение штаба 5 гв. Змк утром 15 июля:

«2-й гв. Тацинский танковый корпус в беспорядке отходит в вост. и сев. – вост. направлении.

10 гв. мбр подходила к селам Жимолостное, Малое Яблоново.

В 7.00 до 30 танков противника атакуют юж. окраину с. Плота.

В 8.00 танки противника в движении на с. Покровка.

В 8.00 обнаружена колонна до 30 танков противника в направлении Жимолостное.

В 8.40 10 гв. мбр приостановила движение и ведет бой левее Плота, готовится к отражению танков на Жимолостное.

В 8.30, обходя правый фланг 11 гв. мбр в направлении Покровки, появилась колонна танков противника.

На участке 12 гв. мбр спокойно. 24 гв. мбр занимает оборону на прежнем месте.

26 тбр отходит в направлении Новоселовка»[629].

В 8.50 села Плота и Малое Яблоново и прилегающий к ним район были полностью захвачены противником. Однако его дальнейшее продвижение было остановлено соединениями 5 гв. Змк. К четырем часам дня 10 гв. мбр вышла и закрепилась на восточных окраинах с. Жимолостное, северных и северо-восточных окраинах с. Плота. Из донесения корпуса СС в 18.40 15 июля: «К полудню мд «Дас Райх» достигла линии обратных скатов высот к востоку от Ивановки и Виноградовки, откуда начала просачиваться в северо-западном направлении в лес севернее Сторожевого. В оврагах и на дороге Мало-Яблоново – Правороть обнаружены отходящие на север и северо-восток колонны противника, которые были атакованы мд «Дас Райх» (отход 375 сд – З. В).

Наблюдалось ведение окопных работ на высотах у Правороти и на окраинах села. Противник, по-видимому, готовясь к новым атакам, усиливал находящуюся здесь группировку ПТО, зенитками и танками. Сплошная система траншей обнаружена разведкой на линии: 1,5 км восточнее Сторожевое – северо-западная окраина Ямки – 500 м севернее выс. 252.2 – южная окраина свх. «Октябрьский».

Погода: небольшая облачность, местами ливни, дороги пригодные для проезда только местами, из-за чего подвоз боеприпасов и прочего снабжения чрезвычайно осложнен»[630].

Одновременно части 3 тк противника атаковали правый фланг 35 гв. ск в направлении сел Выползовка, Ново-Хмелевое, но его атаки были отбиты. Из оперативной сводки № 116 штаба 5 гв. Змк к 23.00 15 июля:

«…4. 3 мсб 10 гв. мбр с 51 гв. тп при поддержке 3-го дивизиона 285 мп и артдивизионов бригады в 19.00 достиг и ведет бой за с. Плота.

2 мсб 10 гв. мбр после упорных боев занял с. Жимолостное. В результате боя бригада имеет потери: танков «Т-34» сожжено – 4 шт., подбито – 9 шт., потери личного состава уточняются.

5. 11 гв. мбр в течение дня вела упорные оборонительные бои с крупными танковыми и мех. частями противника, к 23.00 занимает прежнее положение.

6. 12 гв. мбр в 20.00 15.07 была атакована двумя батальонами пехоты при поддержке 14 танков. Организованным артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем атака противника была отбита. На поле боя противник оставил два сгоревших танка и 150 солдат и офицеров»[631].

По данным штаба корпуса СС, с 18.50 14 июля до 18.40 15 июля, то есть за период, когда в мд СС Дас Райх» участвовала в стягивании горловины «мешка», в который попали войска Рогозного, у нее вышли из строя 24 танка, в том числе 2 «Тигра» [632].

К 24.00 15 июля 1943 г. оборона 48 ск 69А и 5 гв. ТА южнее Прохоровки стабилизировалась по линии: Лутово – Правороть – Новоселовка – Шипы. Это был последний день, когда ГА «Юг» здесь имела продвижение.

Оценивая результаты боевых действий в полосе 69А, прежде всего необходимо подчеркнуть следующее. Армия выполнила поставленную перед ней задачу в оборонительной операции. Она подготовила достаточно прочный рубеж обороны, который выдержал все удары противника. На завершающем этапе операции ее соединения при отсутствии резервов, достаточного количества вооружения (особенно танков и артиллерии) и боеприпасов в тяжелейших условиях боя с превосходящими силами противника сумели выстоять и вовремя, по приказу, отошли, заняв новый оборонительный рубеж.

В то же время необходимо отметить ряд недостатков, серьезным образом повлиявших как на управление войсками, так и на их действия.

Это прежде всего недочеты в организационном плане. Армия до начала июля не имела корпусного управления. Только перед самым началом немецкого наступления она получила управление 48 ск. В командование корпусом генерал-майор 3.3. Рогозный вступил 4 июля, то есть за сутки до начала оборонительной операции. Уже 6 июля войска корпуса вступили в бой. О какой-либо сработанности внутри офицерского коллектива штаба корпуса, а также слаженной работе с нижестоящими дивизионными штабами говорить не приходится. В ходе боев отмечались случаи нарушения управления частями и соединениями, потери связи.

Не случайно приказ командующего Воронежским фронтом № 00194 от 21 июля 1943 года о наложении дисциплинарных взысканий по итогам боев был полностью посвящен некоторым командирам соединений 69А[633].

Зная о серьезных потерях, которые понесли войска фронта в двухнедельных боях, и опасаясь неожиданностей от умного и коварного Манштейна, Ватутин 16 июля в 10.00 отдает приказ войскам фронта о продолжении оборонительной операции. Вот его преамбула:

«Упорной обороной войск фронта противнику нанесены большие потери в личном составе и материальной части, план противника по захвату Обоянь – Курск сорван.

Однако противник еще не отказался от наступательных целей и стремится ежедневным наступлением главными силами обойти Обоянь с востока, а также расширить захваченный плацдарм.

С целью окончательного истощения сил наступающей группировки противника армиям Воронежского фронта перейти к упорной обороне на занимаемых рубежах с задачей не допустить прорыва противником нашей обороны…»[634].

Понесшие большие потери и окончательно потерявшие веру в победу гитлеровские войска также перешли к обороне. Однако удерживать район вклинения – протяженностью до 90 км по фронту и глубиной до 35 км – оказалось делом рискованным, учитывая возможность ударов советских войск под основание выступа. Командование ГА «Юг» приняло решение вывести главные силы из боя и отвести их на рубеж, который они занимали до начала наступления.

День 16 июля стал завершающим в Прохоровском сражении. Существенных изменений в оперативной обстановке за день не произошло. В частях и соединениях противника шли обычные приготовления к отходу: формировались арьергардные группы, выставлялись засады из тяжелых танков, саперы готовились сразу после отхода минировать дороги и танкоопасные участки местности, артиллерия получила приказ к вечеру открыть огонь, чтобы дать главным силам спокойно выйти из боя и начать отход.

Приводили себя в порядок, восстанавливали силы и наши подразделения. Особенно активно в этот день шла работа в районе выхода из «мешка» 375 сд. Командование дивизии организовало сбор тяжелого вооружения, транспорта и амуниции, которые были оставлены в балках. И хотя он проходил под огнем противника, в отдельных местах шли полномасштабные бои, тем не менее в ходе нескольких выходов в балку Сухая Плота и прилегающие к ней отроги оставшееся без артиллерии и автомашин соединение смогло несколько поправить положение. Так, только группа бойцов из 932 ап 16 июля сумела эвакуировать три 122-мм гаубицы, четыре пушки и две автомашины[635]. И в последующие дни эта работа продолжилась.

СУ-76 одного из корпусов 5 гв. ТА проходит по освобожденному х. Тетеревино. Прохоровское направление. Вторая половина июля 1943 г. (РГАКФД)

В ночь на 17 июля авиаразведка 2ВА установила отвод немецких танковых частей с переднего края в направлении Белгорода и с. Томаровка. Только с 7 до 14 часов 17 июля из района совхоз «Комсомолец» в направлении на Бол. Маячки, Покровка прошло 12 колонн противника, в которых насчитывалось до 550 танков и самоходных орудий и до 1000 автомашин[636]. Под прикрытием сильных арьергардов начался отвод главных сил ГА «Юг».

Это явилось бесспорным свидетельством того, что операция «Цитадель» полностью провалилась. Прохоровское сражение завершилось.

Передовые отряды 5-й гв. армии и 5-й гв. танковой армии попытались перейти в преследование. Но части прикрытия, находившиеся в непосредственном соприкосновении с нашими войсками, продолжали оказывать ожесточенное сопротивление и даже переходили в контратаки. К исходу 17 июля передовые отряды 5 гв. ТА и 69А заняли урочище Ситное, совхоз «Комсомолец» и х. Сторожевое. За 18 июля удалось оттеснить противника лишь на 4–5 км, введя в бой 18-й и 29-й танковые корпуса.

18 июля начали наступление войска Степного фронта, а 20-го – главные силы Воронежского фронта. К исходу 23 июля наши войска вышли на рубеж, который они занимали до начала наступления противника. Оборонительная операция Воронежского фронта успешно завершилась.

Результаты Прохоровского сражения. Мифы и реальность

Непосредственно под Прохоровкой бои начались 10 июля, когда противник, не добившись успеха на обоянском направлении, перегруппировал соединения 2 тк СС для удара в северо-восточном направлении. Закончилось Прохоровское сражение к 17 июля, когда наши войска перешли к преследованию противника.

Конечный успех в отражении удара сильнейшей танковой группировки противника на южном фасе Курской дуги был достигнут благодаря совместным усилиям и мужеству личного состава 1-й и 5-й гвардейской танковых, 5, 6 и 7-й гвардейских и 69-й армий, а также частей и соединений других родов войск.

В рамках Прохоровского сражения 12 июля был проведен контрудар Воронежского фронта, основным содержанием которого считается встречное столкновение танковых группировок сторон. При этом танковое сражение под Прохоровкой (в дальнейшем будем придерживаться этого исторически устоявшегося термина) является лишь частью Прохоровского сражения, в котором участвовали три армии, из них две общевойсковые.

Подробный анализ хода боевых действий, основанный на подлинных документах военного времени, в том числе и немецких, показывает, что устоявшееся за многие десятилетия представление об этом сражении и его результатах не вполне соответствует действительности. В свете вышеизложенного весьма спорным является заключение авторов статьи в Советской военной энциклопедии (изд. 1977 г.) относительно сражения под Прохоровкой: «…В сражении проявилось… полное превосходство советской военной техники и искусства над военным искусством немецко-фашистской армии». И там же: «…Успех его в значительной степени зависел от правильного определения времени его начала и целеустремленной и всесторонней подготовки» (выделено. – З. В.)[637].

О полном превосходстве советской военной техники над немецкой в июле 1943 г. уже было сказано. Что касается времени и места нанесения контрудара резервами Воронежского фронта, то надо признать, что они были выбраны не совсем удачно. Ватутин и Василевский к 10 июля пришли к выводу, что «решительного срыва наступления врага и разгрома его вклинившейся группировки в сложившихся условиях можно добиться только мощным контрударом войск Воронежского фронта, усиленного за счет стратегических резервов»[638].

Расчет строился на том, что противник, наступающий уже семь дней, измотан, понес большие потери, не имеет достаточных резервов и не успел перейти к обороне. Очевидно, причиной этого стали плохая работа войсковой разведки и как следствие, недостаток достоверной информации о противнике, его силах и намерениях. Войска не имели достаточного времени на подготовку к контрудару, а командование – опыта в применении крупных танковых объединений в обороне. Организация ввода в сражение резервов в связи с ухудшением обстановки 11 июля велась в недопустимой спешке. Не получился и совместный удар по обоим флангам вклинившейся в оборону группировки противника. В конечном итоге все это привело к большим и неоправданным потерям в личном составе, вооружении и боевой технике.

Некоторые исследователи и историки обвиняют Н.Ф. Ватутина в том, что, решившись на контрудар, он тем самым нерационально использовал переданные ему резервы Ставки. На наш взгляд, это обвинение огульно. Дело не в Николае Федоровиче, вернее, не только в нем. Возможно, он проявил инициативу, но принципиальное решение на проведение контрудара, вне всякого сомнения, было принято с ведома Ставки и Верховного Главнокомандующего и утверждено ими в лице представителя – Маршала Советского Союза A.M. Василевского. Тем более что нанесение контрудара 12 июля было приурочено к началу наступления войск Западного и Брянского фронтов.

На командующего фронтом возложили подготовку и проведение контрудара с привлечением всех сил Воронежского фронта и резервов Ставки ВГК для разгрома основных сил вклинившейся группировки противника, ну и, конечно, ответственность за его результаты.

При оценке обстановки и принятии решения о проведении контрудара, видимо, сказались шапкозакидательские настроения и недооценка сил противника (достаточно вспомнить наступательные операции 1942 г.). Действительно, противник за семь дней наступления понес большие потери, прежде всего в танках. Но цифры его потерь, приведенные в донесениях и разведсводках, зачастую оказывались чересчур завышенными. Вот, например, выписка из донесения: «…За день боев 9 июля противник продвинулся на 6–8 км, потеряв при этом до 295 танков и штурмовых орудий»[639]. Или: «За один день боя гитлеровцы потеряли 11 тыс. солдат и офицеров, 230 танков и самоходных орудий»[640]. Эти цифры, как оказалось, были очень далеки от реальных.

Здесь уместно будет сослаться также на сводку разведотдела фронта, согласно которой за 5–9 июля было выведено из строя 2460 танков и штурмовых орудий противника![641] Выходит, что наши войска вывели из строя почти в два раза больше танков, чем имелось у противника к началу операции! Позднее, докладывая о результатах оборонительной операции[642], командование Воронежского фронта так определило потери противника в танках и самоходных орудиях: 2500–3000. Впрочем, на потерях сторон мы остановимся позднее.

Командование фронта также неверно определило возможности противника по восстановлению поврежденной бронетехники. Враг медленно, но все-таки продвигался и, удерживая захваченную территорию, не испытывал особых трудностей с эвакуацией и ремонтом подбитых танков. Кстати, бои на Курской дуге выявили недостаточную мощность советских противотанковых мин. Они, как правило, выводили из строя бронетехнику противника на короткий срок. Наиболее распространенным повреждением ходовой части танка был разрыв гусеницы, реже – повреждение катков. Да и огонь 45-мм ПТО и тем более ПТР не мог причинить большого вреда танкам. Уже после сражения наши разведорганы установили, что большую часть подбитых танков немцы ремонтировали недалеко от переднего края. Поэтому танковые дивизии непрерывно получали пополнение бронетехникой за счет ремонтного фонда (а также из резерва в Ахтырке) и быстро восстанавливали свою боеспособность. Другая сторона недооценки сил противника – переоценка своих возможностей. Фронт получает в распоряжение две свежие, полностью укомплектованные армии, из них одну танковую, в составе которой около 700 танков и самоходных орудий. С учетом переданных в состав 5 гв. ТА 2-го гв. Тацинского и 2-го танковых корпусов и 5 гв. А контрударная группировка фронта в районе Прохоровки насчитывала более 100 тыс. солдат и офицеров, более 900 единиц бронетехники (впрочем, примерно одну треть из них составляли легкие танки «Т-70»). Впервые за годы войны фронт получил в ходе оборонительной операции такое мощное объединение, обладающее высокой подвижностью, большой огневой и ударной силой, – оно и составило основу контрударной группировки фронта. Уместно предположить, что командование фронта, да и Ставка ВГК были как бы загипнотизированы столь большими цифрами. Иначе чем объяснить столь решительную цель контрудара и большую глубину боевых задач армий?

Исходя из решения командующего Воронежским фронтом, цель контрудара определялась так: разгром вклинившейся в оборону вражеской группировки, восстановление утраченного положения и создание условий для перехода в контрнаступление. Предусматривалось нанесение ударов по флангам основной группировки противника по сходящимся направлениям с последующим выходом в ее тыл – с целью окружения и разгрома.

Фраза «история не терпит сослагательного наклонения» давно стала банальностью. Поэтому не будем давать советы задним числом – надо или не надо было наносить контрудар, не лучше ли было использовать резервы для усиления обороны и отражения удара противника огнем с места, а потом уже перейти к активным действиям. Попытаемся понять, почему контрудар на главном направлении вылился в лобовое столкновение с сильной танковой группировкой противника и почему он не достиг поставленной цели?

В отличие от Центрального фронта, где первый контрудар на случай вклинения противника был запланирован на утро второго или третьего дня оборонительной операции, командующий Воронежским фронтом попытался осуществить контрудар силами 1ТА с утра второго дня операции. К счастью, он был вовремя остановлен Сталиным. Ватутин попытался добиться перелома в обстановке контрударами по правому флангу вклинившейся группировки противника 6 июля – силами 5-го и 2-го гв. танковых корпусов и 8 июля – силами 5-го и 2-го гв., 2-го и 10-го танковых корпусов. Поставленных задач решить не удалось, но было выиграно время для усиления угрожаемых направлений за счет выдвижения резервов и маневра с неатакованных участков фронта.

До 10 июля еще можно было рассчитывать на успешный удар во фланг основной группировке противника, продолжающей наступать на обоянском направлении. Но уже 11 июля противник сменил направление главного удара и захватил рубеж, намеченный для ввода в сражение 5-й гв. танковой армии.

Кроме того, следовало также учитывать, что командование вермахта всегда уделяло большое внимание обеспечению флангов своих наступающих войск при прорыве обороны противника, особенно в условиях, когда он еще не израсходовал свои резервы. Еще в 1941 г. начальник штаба ОКХ (Главное командование сухопутных сил вермахта) генерал-полковник Ф. Гальдер, приводя в своем дневнике сообщение группы армий «Центр» о захваченном русском приказе, записал: «…Русское командование стремится фланговыми ударами отрезать наши танковые соединения от пехоты. Теоретически эта идея хороша, однако осуществление ее на практике возможно лишь при численном превосходстве и превосходстве в оперативном руководстве…»[643] Надо отдать должное противнику в умении закрепляться на захваченных рубежах. На флангах участков прорыва они выставляли сильные противотанковые заслоны, сохраняя свободу маневра для своих танковых группировок.

Так, 167 пд противника еще 9 июля, сменив мд СС «Мертвая голова» на западном берегу р. Липовый Донец, немедленно приступила к закреплению этого выгодного рубежа. Наша разведка отметила здесь проведение окопных работ, установку проволочных заграждений и мин.

Тем не менее контрудар на этом направлении действительно сулил большие перспективы: за счет подавляющего превосходства в танках можно было рассчитывать на прорыв обороны 167 пд и быстрый выход в тыл главных сил 4ТА противника.

Именно поэтому сразу после получения задачи на контрудар П.А. Ротмистров назначил рекогносцировку с командирами корпусов с 3.00 11 июля в районе Шахово. Уж больно заманчиво было глубже охватить правый фланг ударной группировки противника. Однако это означало, в свою очередь, подставить свой фланг и тыл под удар 3 тк группы «Кемпф», который настойчиво пробивался к Прохоровке с юга. Опасения подтвердились уже рано утром 12 июля, когда пришлось для прикрытия этого направления выделить значительные силы, тем самым ослабив контрударную группировку.

К тому же следовало считаться с вполне реальной опасностью прорыва основных сил врага западнее Прохоровки. А этого в создавшейся обстановке допустить нельзя было ни в коем случае.

По нашему мнению, Ставка ВГК решила не рисковать и не уводить танковую армию с угрожаемого направления именно 12 июля, когда перешли в наступление войска Брянского и Западного фронтов. Стратегические соображения, вероятно, взяли верх над оперативными выгодами, связанными с серьезным риском. В книге «Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Перелом» утверждается: «В том, что контрудар Воронежского фронта не завершился полным разгромом вклинившейся военной группировки врага, немалую роль сыграла боязнь Ставки, в первую очередь Сталина, глубоких прорывов противника, которые она стремилась остановить выдвижением резервов на направления, которым угрожала опасность. Именно для этого выдвигались из Степного фронта 5-я общевойсковая и 5-я танковая гвардейские армии. В результате наиболее мощная группировка советских войск наносила удар по наиболее сильной группировке врага, но не во фланг, а, что называется, в лоб. Ставка, создав значительное численное превосходство над противником, не использовала выгодную конфигурацию фронта, не предприняла удара под основание вражеского вклинения с целью окружения всей немецкой группировки, действовавшей севернее Яковлево»[644].

Видимо, специалисты из Института военной истории имели основания для такого вывода. Во всяком случае, полностью возлагать вину за лобовое столкновение с сильной танковой группировкой противника на командующего 5 гв. ТА не стоит. Выбирать было не из чего. В ходе обсуждения различных вариантов и дополнительной рекогносцировки «было установлено, что местность юж. Прохоровки затрудняет развертывание главных сил армии и ограничивает маневренность танковых соединений. В связи с этим рубеж развертывания войск был избран несколько зап. и юго-зап. Прохоровки (на фронте 15 км), а главный удар наносился в направлении Лучки, Яковлево»[645]. Чтобы выйти на этот рубеж, надо было преодолеть довольно узкий коридор между железной дорогой и поймой реки. Но и противник нацелился на это доступное для крупных танковых сил направление. Части мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» захватили выгодный рубеж высота 252.2, совхоз «Октябрьский». А части мд СС «Мертвая голова» в течение 11 июля и в ночь на 12 июля форсировали р. Псёл и захватили плацдарм на ее правом берегу. К утру 12 июля противнику удалось также потеснить соединения 1ТА, 6-й и 7-й гв. армий, что затруднило их участие в контрударе.

Менять решение, уже утвержденное Ставкой, в связи с изменившейся обстановкой было уже поздно и рискованно во всех смыслах. Да на это никто бы и не решился. Единственно возможным направлением для ввода в сражение основных сил танковой армии на 12 июля остался узкий коридор между болотистой поймой р. Псёл и глубокими балками в районе Лутово и Ямки и урочищем Сторожевое.

Решили проломить боевые порядки противника танковым тараном, то есть «выбить клин клином». Для этого танковая армия Ротмистрова, в целях обеспечения сильного первоначального удара, в первый эшелон включила большую часть своих сил – три танковых корпуса из четырех, всего до 500 танков и САУ (учтена только бронетехника, находившаяся в строю на 17.00 11 июля 1943 г.).

На направлении главного удара армии на фронте 6 км были развернуты танковые бригады 18 и 29 тк – всего 348 танков. Впервые за два года войны, тем более – в ходе оборонительной операции, была достигнута такая высокая средняя плотность в танках – более 50 на 1 км фронта. Корпусам была поставлена задача: окружить и уничтожить противостоящего противника и к исходу 12 июля овладеть рубежом на глубине 20–25 км. Но и у противника на этом направлении в полосе шириной 10–12 км действовали три танковые дивизии СС. Произошло танковое сражение, которое вылилось в столкновение двух крупных танковых группировок, что называется, лоб в лоб.

Далее нам не обойтись без анализа статистики боевых потерь. Пристальное внимание исследователей, да и просто интересующихся военной историей всегда привлекал вопрос о количестве танков, участвовавших в боевых действиях 12 июля под Прохоровкой. Особенно возрос интерес к этой теме после публикации в 1960 г. воспоминаний П.А. Ротмистрова. В этой книге бывший командующий 5 гв. ТА пишет: «Населенный пункт Прохоровка Белгородской области до сражения был мало кому известен, однако теперь о нем знают не только в Советском Союзе, но и за рубежом. Здесь 12 июля 1943 г. произошло беспримерное в истории войн по своему размаху встречное танковое сражение, широко известное под названием Прохоровского побоища. На небольшом участке местности с обеих сторон одновременно участвовало свыше 1500 танков, значительное количество артиллерии и крупные силы авиации»[646].

Далее Ротмистров вспоминает: «Широкое поле под Прохоровкой оказалось тесным для огромной массы сражающихся. Только со стороны противника участвовало до 700–800 тяжелых, средних и легких танков в сопровождении большого количества самоходной артиллерии»[647]. Сразу отметим, что командарм указывает количество танков и штурмовых орудий противника намного больше того, что участвовало в сражении. Впрочем, Ротмистров не придумал эти цифры, он взял их из отчета «Боевые действия 5-й гвардейской танковой армии»[648], который был подготовлен штабом армии и им же подписан 30 сентября 1943 г. В этом отчете приводятся сведения и о противнике: «Непосредственно против 5-й гв. танковой армии действовало 700–800 танков (танковые дивизии «Великая Германия», «Адольф Гитлер», «Рейх», 6, 11, 19-я пехотные дивизии), поддерживаемых большим количеством бомбардировочной авиации»[649]. Как видим, и состав группировки противника, противостоящей 5 гв. ТА, не соответствует реальному.

Если принять как данность указанные командармом цифры, то с учетом реального боевого состава 5 гв. ТА (более 900 танков и САУ) в сражении участвовало с обеих сторон 1600–1700 бронеединиц. Эти цифры как у военных историков, так и у участников тех боев всегда вызывали сомнение. Однако до недавнего времени проверить их подлинность было сложно: боевые документы соединений и частей были засекречены, да и авторитет П.А. Ротмистрова оказывал влияние на исследователей.

К тому же еще не были опубликованы детальные исследования о боевых действиях не только под Прохоровкой, но и о ходе всей Курской битвы. В мемуарах командарма не имелось даже четких хронологических рамок тех событий, которые он называет Прохоровским сражением. Не существовало и четко очерченных границ впоследствии ставшего знаменитым Прохоровского поля – места танкового боя частей 5 гв. ТА и 2 тк СС.

Так что же это за поле, на котором столкнулось в смертельной схватке якобы до 1500 танков и САУ и которое впоследствии получило название «танкового»? (Сейчас существует даже платформа на железной дороге под названием «Танковое поле».) Оно представляет собой относительно ровный и открытый участок местности, вытянутый от Прохоровки в юго-западном направлении, размером около 90 кв. км (6?15 км), ограниченный справа р. Псёл, слева – линией хуторов за железной дорогой.

По периметру участка располагались: с. Петровка, высота 252.4, кирпичный завод на юго-западной окраине станции Прохоровка, хутора Лутово, Ямки, Сторожевое, Калинин, села Виноградовка, Ивановка, Тетеревино, Грезное, Козловка, Богородицкое, Васильевка, Андреевка, Михайловка, Прелестное. В центре поля, почти по его оси, располагались постройки совхоза «Октябрьский» (ныне пос. Политотдельский), совхоза «Комсомолец» (ныне с. Комсомольское).

Отсюда берет начало легенда о самом большом встречном танковом сражении Второй мировой войны между наступавшей немецко-фашистской танковой группировкой и наносившими контрудар советскими войсками, в котором с обеих сторон якобы одновременно участвовало до 1500 танков и самоходных орудий. Тем, кто верит этим цифрам, стоило бы призадуматься: как можно наносить контрудар в обороне при таком соотношении в танках? Особенно в условиях, когда противник еще не исчерпал свои наступательные возможности. Пытаясь обосновать эти данные, Г.А. Колтунов и Б.Г. Соловьев, авторы исследования «Курская битва», вышедшего в 1970 г., утверждали: «…Непосредственно в направлении Прохоровки с запада на фронте до 15 км наступали три танковые дивизии врага, которые насчитывали до 500 танков и штурмовых орудий, из них около 100 новых марок («Тигры», «Пантеры», «Фердинанды»). Со стороны 5-й гв. танковой армии в этой полосе находилось (без отряда генерала Труфанова) до 700 танков и самоходных орудий…»

И далее:

«Удар на Прохоровку с юга наносили соединения 3-го танкового корпуса врага, основную роль в котором играли 6-я и 19-я танковые дивизии (до 200 танков). Этим дивизиям противостояла группа генерала Труфанова, насчитывавшая около 100 танков. Таким образом, зап. Прохоровки с обеих сторон приняло участие в сражении до 1200 танков и самоходных (штурмовых) орудий, а юж. Прохоровки – до 300 бронеединиц. С учетом обоих районов в танковом сражении зап. и юж. Прохоровки приняло участие до 1500 бронеединиц»[650].

Авторов этого исследования можно понять – многие документы военного времени были засекречены, не были известны и документы вермахта. Сейчас точно установлено: штурмовых орудий «Фердинанд»[651] в составе ГА «Юг» не было вообще, «пантеры»[652] в боях непосредственно под Прохоровкой участия не принимали. Количество участвовавших в сражении танков и САУ (в том числе и «тигров») существенно меньше, чем обычно указывается.

Еще в 1946 г. группа офицеров Генерального штаба Красной Армии во главе с генерал-майором Н.М. Замятиным подготовила книгу «Курская битва, оборонительное сражение (1943 г.)». В ней авторы приводят такие данные: «Общая численность танков 5-й гв. танковой армии без 2-го танкового и 5-го гв. механизированного корпусов, не принимавших непосредственного участия в боях 12 июля зап. Прохоровки, достигла 533 машин»[653]. Это издание было выпущено небольшим тиражом и широкому читателю практически недоступно. Поэтому исследователи и журналисты в основном пользовались цифрами из вышеуказанных открытых изданий.

В труде «Великая Отечественная война Советского Союза» (изд. 1965 г.) назывались значительно меньшие цифры – в сражении участвовало 1100 танков и САУ[654], в Советской военной энциклопедии – 1200[655]. Как бы то ни было, но легенда была растиражирована во многих последующих изданиях и кочует из книги в книгу до сих пор. Например, в книге «Ватутин», изданной в 2001 г. к 100-летию Н.Ф. Ватутина, говорится: «О знаменитом танковом сражении под Прохоровкой, где сошлись в смертельной схватке около двух тысяч танков, написано и сказано много. Итог его тоже известен всем»[656].

Попробуем разобраться. Прежде всего зададимся вопросом: какое событие 12 июля считать «встречным танковым сражением» – бой 18 и 29 тк с мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и частью сил тд СС «Дас райх» между р. Псёл и х. Сторожевое или контрудар всех четырех танковых корпусов 5 гв. ТА, в том числе и бои 2 тк и 2 гв. тк в районе Тетеревино, Беленихино, Калинин, Озеровский (примерно в 10 км от эпицентра событий – совхоза «Октябрьский»)?

Если следовать логике мемуаров Ротмистрова, то к «встречному танковому сражению» необходимо отнести и боевые действия южнее Прохоровки – в районе Выползовка, Ржавец, Рындинка, Шахово, где действовали 11 и 12 гв. мбр 5 гв. мк, 26 гв. тбр 2 гв. тк, 53 гв. отп и 96 отбр 69А. То есть все боевые действия в тех районах, где сражались танкисты 5 гв. ТА, начиная с 12 июля, необходимо именовать встречным Прохоровским танковым сражением. При этом отодвигаются на второй план усилия и жертвы стрелковых и артиллерийских частей и соединений 5 гв., 6 гв. и 69-й армий! Такое утверждение не только не соответствует действительности, но и звучит неэтично по отношению к тысячам погибших в том страшном сражении воинам.

Определимся в терминах. В выражении «встречное танковое сражение» важны и точны, по сути дела, два слова: «встречное» и «танковое». Действительно, 12 июля юго-западнее Прохоровки имел место встречный танковый бой соединений 18 и 29 тк с мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и частью сил мд СС «Рейх» и «Мертвая голова». Масштабы его были внушительны: в течение дня на довольно небольшом участке фронта происходили схватки восьми наших танковых бригад с танковыми полками и средствами ПТО двух дивизий противника. Других подобных этому бою крупных боестолкновений танковых частей и соединений в этот день на прохоровском направлении и на других участках Воронежского фронта не было.

Высокой активности в полосе 1ТА враг не проявлял, так как в это время перенес основные усилия под Прохоровку. Сама армия генерал-лейтенанта М.Е. Катукова была измотана и, даже имея приказ на участие в контрударе, применить массированно танки на каком-либо узком участке не смогла. Отдельные танковые полки и бригады 6-й и 7-й гвардейских армий – не в счет. Их малочисленность не дает оснований включать их в круг соединений, которые могли вести танковые бои 12 июля. Остается единственное наше крупное оперативное объединение – 5 гв. ТА.

В своем составе она имела пять корпусов, два из которых вошли в ее оперативное подчинение лишь 11 июля. Именно танкисты 18 и 29 тк встретились лоб в лоб с мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и вели бои, которые можно назвать встречными. Подчеркнем – «бои», так как термин «сражение» определяет более крупные боевые действия.

Боевые действия корпусов А.Ф. Попова и А.С. Бурдейного, которые тоже участвовали в контрударе, вряд ли правомерно относить к встречным боям. В частности, 2 тк вел в основном оборонительные бои, а 2 гв. тк наступал на части дивизии «Дас райх» и 167 пд противника, которые отражали его атаки огнем с места и только потом перешли к активным действиям, стремясь охватить его правый фланг. Поэтому остановимся на боях юго-западнее Прохоровки и рассмотрим их с точки зрения статистики.

В многочисленных публикациях, рассказывающих о контрударе Воронежского фронта 12 июля 1943 г., обычно не дается оценки соотношения сил и средств сторон на прохоровском направлении и его количественных результатов. И объясняют это отсутствием точных цифр. На основании известных в настоящее время данных (пусть и несколько противоречивых) попытаемся все же это сделать.

Чтобы правильно оценить результаты боя и сражения, необходимо учитывать не только потенциальные возможности противостоящих сторон, но и главным образом реальное количество средств, принявших участие в бою, особо выделив те, что приняли непосредственное участие в контрударе. Например, значительное количество танков и даже некоторые части 5 гв. ТА по тем или иным причинам так и не смогли принять участие в боях 12 июля. Поэтому сразу оговоримся, что далее во всех расчетах будет учитываться лишь реальное количество танков и САУ, участвовавших в танковом сражении под Прохоровкой 12 июля. Конкретные цифры взяты из донесений командиров танковых бригад, подтверждаются соответствующими документами и показаны в табл. 25. Приведенные в ней данные помогут реальнее оценить результаты контрудара и Прохоровского сражения в целом.

Решающее значение в Прохоровском сражении, конечно, имело соотношение сторон в танках. В составе 5 гв. ТА (с учетом 2 гв. и 2 тк) на 17.00 11 июля (см. табл. 23) по списку числилось 909 танков и 42 САУ, из них 96 танков и 5 САУ находились в пути к районам сосредоточения, 24 танкам требовался ремонт[657]. В отчете же о боевых действиях армии в период с 7 по 24 июля значится, что она вместе с приданными соединениями и частями усиления на 12 июля имела в строю 793 танка, из них «Т-34» – 501, «Т-70» – 261, «Мк-4» «Черчилль» – 31; САУ – 45 76-мм орудий – 79, 45-мм ПТО – 330, 82-мм и 120-мм минометов – 495; установок «БМ-13» – 39, «ПТР» – 1007[658]. То есть в боевых действиях, начиная с 12 июля, приняло участие 838 танков и САУ (в это число, очевидно, не вошли 96 танков, которые были на подходе, и 20 танков, которые так и не успели отремонтировать к этому времени, зато откуда-то появились три САУ).

По нашим подсчетам, в частях и соединениях 5-й гв. танковой армии насчитывалось к утру 12 июля боеспособных танков – 808, САУ – 32, всего 840 единиц. Эти цифры взяты из донесений командиров танковых бригад и подтверждаются соответствующими документами. Из них в бою 12 июля приняли непосредственное участие только 642 танка и 3 °CАУ (см. табл. 25), то есть 77 % от числа боеспособных.

Как ни странно, но немцы, несмотря на их известную аккуратность и педантичность, до сих пор не могут точно определить количество танков и штурмовых орудий в составе ГА «Юг» к началу операции «Цитадель». В разных источниках называются различные цифры. Возможно, это связано с наличием ремонтного фонда, величина которого постоянно колеблется.

В ГА «Юг» насчитывалось 1508 танков и штурмовых орудий (4 ТА – 1089, АГ «Кемпф» – 419). По данным сотрудника военно-исторического управления бундесвера полковника К. Г.(Х.) Фризера[659], накануне наступления в составе двух ударных группировок ГА «Юг» (4 ТА и армейская группа «Кемпф») имелось 1137 танков (из них исправных – 1043) и 240 штурмовых орудий (из них исправных – 202, по другим данным – 229), всего – 1377[660]. Но здесь не учтены штурмовые орудия в 3-м танковом корпусе. В отдельном дивизионе штурмовых орудий ГА «Юг» было 94 машины, но не ясно, какая часть из них была использована для усиления 3 тк[661]. По другим данным, 3 тк были приданы 223, 393 и 905-я батареи штурмовых орудий, всего 75 штук[662].

Немецкий историк И. Энгельманн, ссылаясь на доклад Э. фон Манштейна, утверждает, что во 2 тк СС на 13 июля в строю оставался 131 танк и штурмовое орудие из 422; в 48 тк соответственно – 199 из 520[663]. В 3 тк армейской группы «Кемпф» на 15 июля боеспособными оставались 69 танков и штурмовых орудий из 310, а в 39 тп 48 тк – 162 танка «Пантера» из 200[664]. Суммируем – получается, что всего в двух ударных группировках ГА «Юг» к началу операции было 1452 танка и штурмовых орудия. В то же время сам командующий группой армий Э. Манштейн, на доклад которого ссылается И. Энгельманн, утверждает, что в его распоряжении было 1352 танка, в том числе «тигров» – 100 и «пантер» – 192 (видимо, он не учитывает машины, находившиеся в ремонте)[665].

Но нас прежде всего интересует состав действовавших на прохоровском направлении соединений 2 тк СС и 3 тк. Во 2 тк СС, с которым непосредственно столкнулась 12 июля 5-я гв. танковая армия, к началу операции было 390 танков, в том числе 42 «Тигра» и 26 трофейных «Т-34», и 104 штурмовых орудия – всего 494 единицы. В 3 тк, усиленном 503-м отдельным батальоном «тигров» (45 танков) и 228-м отдельным батальоном штурмовых орудий, было 344 танка, в том числе 13 огнеметных, и 31 штурмовое орудие – всего 375 единиц. Следовательно, в двух корпусах насчитывалось 869 танков и штурмовых орудий.

В ходе наступления танковые соединения противника понесли значительные потери. К вечеру 11 июля во 2 тк СС насчитывалось 236 танков и 58 штурмовых орудий, всего 294 единицы (60 % от первоначального состава). К этому времени в корпусе оставалось в строю 15 «тигров» (по К.Г. Фризеру – около 20), преимущество которых в первой половине 1943 г. над «тридцатьчетверками» общеизвестно.

Не все соединения 3 тк, прорвавшиеся в ночь на 12 июля к с. Ржавец, представили донесения о наличии бронетехники. По имеющимся данным, в корпусе к утру 12 июля в строю находилось примерно 120–127 танков и штурмовых орудий (примерно треть от первоначального состава), в том числе 23 «Тигра». Таким образом, в сражении под Прохоровкой 12 июля на фронте около 50 км действовали два танковых корпуса, располагавшие 413–420 танками и штурмовыми орудиями. По данным К.Г. Фризера, в двух корпусах к 12 июля насчитывалось 420 танков и штурмовых орудий. На этой цифре и остановимся.

После ввода в сражение танковой армии наши войска по количеству танков на прохоровском направлении превосходили противника примерно в два раза (860 против 413). Как видим, это соотношение разительно отличается от указанного Ротмистровым (800 против 700). Но это количественное превосходство еще надо было реализовать. А это уже зависит от умения командования создать в нужный момент на избранном направлении главного удара подавляющее превосходство в силах и средствах. При этом необходимо было учитывать некоторое качественное превосходство противника в танковом вооружении. По различным причинам реально в бою 12 июля с нашей стороны участвовало только 642 танка и 3 °CАУ – всего 672.

Танковым корпусам была поставлена задача: окружить и уничтожить противостоящего противника и к исходу 12 июля овладеть рубежом на глубине 20–25 км. В составе четырех танковых корпусов первого эшелона танковой армии насчитывался 571 танк и САУ. Общее соотношение сторон в танках в полосе наступления 5-й гв. танковой армии составило 2:1 (571 против 294) в нашу пользу. По идее, на заданном направлении главного удара соотношение должно быть больше, иначе нечего рассчитывать на крупный успех. Между прочим, немцы считали, что их «войска успешно вели боевые действия при соотношении сил 1 к 5»[666].

На направлении главного удара танковой армии на фронте до 6 км были развернуты танковые бригады 18 и 29 тк – всего 368 танков и САУ. Впервые за два года войны в ходе оборонительной операции была достигнута такая высокая средняя плотность при нанесении контрудара – более 50 танков и САУ на 1 км фронта. Этим корпусам непосредственно противостояла мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», которая в предыдущих боях, особенно 11 июля, понесла значительные потери, по крайней мере, большие, нежели другие дивизии 2 тк СС.

По данным военного архива ФРГ, мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» накануне, 11 июля, располагала всего лишь 67 танками, из них 7 командирских на базе устаревших танков, и 10 штурмовыми орудиями. Однако надо учитывать силы еще двух дивизий, действовавших на ее флангах. Правее действовала мд СС «Дас райх», имевшая в своем составе 68 танков и 27 штурмовых орудий – всего 95 единиц. Частью сил своего танкового полка (не менее одной трети, примерно до 25 танков) она прикрывала правый фланг мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Видимо, эта боевая группа участвовала в бою с прорвавшимися танками 29-го танкового корпуса у совхоза «Комсомолец».

Дивизия «Мертвая голова» имела в строю к вечеру 11 июля 101 танк и 21 штурмовое орудие. Ночью основные силы танкового полка дивизии переправились через р. Псёл и в 9.30 перешли в наступление с захваченного плацдарма в северо-восточном направлении. На южном берегу реки в полосе наступления 18 отк, судя по ходу боя, осталось не менее одной трети полка – примерно 30–35 танков и двух третей батальона штурмовых орудий – 10–15 орудий, всего до 45 единиц.

Таким образом, с учетом части сил дивизий СС «Мертвая голова» и «Дас райх» соотношение в танках на направлении главного удара армии составило примерно 2,5: 1 (368 против 147–150).

Такое соотношение, казалось бы, позволяло надеяться на успешное выполнение поставленной задачи. Однако в качественном отношении преимущество было на стороне противника. Во-первых, в атакующем эшелоне наших войск 40 % составляли легкие танки «Т-70» с малоэффективной 45-мм пушкой и 76-мм самоходные установки, созданные на базе этого танка (139 шт. «Т-70» и САУ-76). Во-вторых, около 40 % боевых машин эсэсовского корпуса составляли средние танки «T-IV» с 75-мм пушками, которые несколько превосходили орудия наших танков «Т-34» в дальности прямого выстрела и бронепробиваемости.

К сожалению, при организации контрудара были допущены серьезные недостатки. Например, в связи с дефицитом времени на подготовку и отсутствием достоверных данных о противостоящем противнике огонь артиллерии в основном велся по площадям. Артиллерийская поддержка атаки в ходе боя была организована плохо, обнаруженные противотанковые средства противника своевременно не подавлялись. Сказалось также недостаточное взаимодействие, особенно с авиацией, и слабое управление частями в ходе боя. Все это не позволило реализовать значительное количественное превосходство над противником в танках и скомпенсировать его некоторое качественное преимущество в вооружении. Кроме того, узкая полоса наступления, правая часть которой была изрезана балками (оврагами), привела к скученности (например, 18 тк боевой порядок построил в три эшелона), а затем и к перемешиванию боевых порядков корпусов. Это, с одной стороны, не позволило в полной мере использовать преимущество советских танков в подвижности и маневренности, с другой – привело к излишним потерям от огня артиллерии противника и ударов авиации.

В жестоком бою советские танковые корпуса не сумели выполнить поставленные задачи. Только 18 тк, опираясь на позиции, которые удерживали пехота и упорно дравшаяся в окружении в районе сел Васильевка и Андреевка 99-я танковая бригада 2 тк, продвинулся на 4 км.

Наиболее мощный (направляющий) 29 тк, командир которого в течение дня ввел в бой около 200 танков на участке в 1 км, смог продвинуться только на 2 км. При этом он потерял 77 % боевых машин от участвующих в атаке и 1991 человека (около 20 % состава). В ходе контратак противника он был выбит с захваченного рубежа и оставил важные в тактическом отношении объекты – совхозы «Октябрьский» и «Комсомолец».

На направлении удара 2 гв. тк (без учета ушедшей 26 гв. тбр) соотношение в танках составило всего 1,3:1 (94 против 60–70). При таком соотношении трудно было рассчитывать на успех. К тому же бригады корпуса атаковали противника на слишком широком фронте – около 7 км. Части мд СС «Дас райх» и 167 пд не только отразили атаки корпуса, который потерял более 50 % бронетехники, участвующей в бою, но и создали угрозу прорыва в его тыл.

Бригады 2 тк (59 танков) прикрывали промежуток между флангами 29 и 2 гв. тк и в общей атаке не участвовали. В их полосе противник даже сумел захватить х. Сторожевое.

Таким образом, в результате встречного боя соединения 5 гв. ТА на направлении главного удара понесли большие потери и были вынуждены к исходу 12 июля перейти к обороне.

Так сколько же танков участвовало в «знаменитом побоище на танковом поле» юго-западнее Прохоровки? Расчеты и изучение боевых документов (в том числе отчетных карт) показывают, что с учетом двух танковых корпусов 5 гв. ТА и мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», части сил мд «Дас райх» и «Мертвая голова», 2 тк СС непосредственно в бою юго-западнее Прохоровки 12 июля участвовало с нашей стороны максимум 368 танков и САУ, а с немецкой – не более 150 танков и штурмовых орудий, всего чуть более 500 танков, но никак не 1200 и тем более – не 1500.

Если же участниками боев на «танковом поле» считать 2 гв. Ттк и остальные силы мд СС «Дас райх», то количество участвовавших в бою 12 июля 1943 г. танков и САУ (штурмовых орудий) не превысит 700.

Удар на Прохоровку с юга наносили три танковые дивизии 3 тк, имевшие в своем составе 118–120 танков, в том числе 23 танка «Тигр». Им противостоял сводный отряд генерала К.Г. Труфанова в составе 1 гв. омцп 53 гв. отп, 11-й и 12-й гв. мехбригад 5 гв. мк, 26 гв. тбр 2-го гв. танкового корпуса – всего 157 танков и 11 САУ. Соотношение в танках на этом направлении было 1:1,3 в пользу противника. Следует подчеркнуть, что встречного боя танковых частей, как такового, 12 июля на этом направлении не было. Сводный отряд поставленную задачу – разгромить наступающего противника и восстановить положение – не выполнил. Но он сумел во взаимодействии с соединениями 48 ск 69-й армии остановить танки 3 тк врага и стабилизировать положение на левом фланге танковой армии.

Не имела успеха и 5-я гв. армия, участвовавшая в контрударе и наступавшая без поддержки танков. Более того, противник сумел удержать важную в тактическом отношении высоту 226.6 и расширить захваченный накануне плацдарм в излучине р. Псёл, отбросив части 95 гв. сд на 4 км. Пришлось 24 гв. тбр (48 танков) и 10 гв. мбр (44 танка) мехкорпуса выдвинуть в полосу 5 гв. А, чтобы остановить дальнейшее продвижение мд СС «Мертвая голова» в тыл 5 гв. ТА. Тем самым П.А. Ротмистров, по существу, лишился своего последнего резерва, которым можно было бы нарастить усилия на главном направлении в случае успеха.

Всего 12 июля 1943 г. в сражении на двух направлениях – юго-западнее и южнее станции Прохоровка – непосредственно участвовало не более 1100 танков[667] (с нашей стороны – 662 и 3 °CАУ, а со стороны противника – 420). Бой с переменным успехом продолжался весь день, обе стороны понесли большие потери и к исходу дня перешли к обороне.

После контрудара 12 июля сражение представляло собой совокупность довольно разрозненных боев по всему периметру вклинения противника на прохоровском направлении – на фронте до 50 км. Атаки с обеих сторон сменялись контратаками. Противник, так и не сумев прорвать третью (тыловую) полосу обороны советских войск, пытался решать частные задачи с целью нанести максимальные потери обороняющимся и обеспечить наилучшие условия для последующего вывода своих главных сил из района вклинения. После окончательного краха всей операции «Цитадель» такое решение было единственно возможным. Несомненный интерес представляет собой оценка сражения под Прохоровкой противоположной стороной. К.Г. Фризер привел много данных на этот счет как по материалам Государственного и Военного архивов ФРГ, так и по данным трудов немецких историков. «Для немецких танковых соединений день 12 июля оказался чрезвычайно тяжелым, но вполне успешным, так как удалось отбить контрудар превосходящих советских танковых соединений. В дневнике боевых действий 4-й танковой армии говорится о «полном успехе, так как не только было отбито советское наступление, но и танковый корпус СС в те же дни смог добиться еще захвата местности»[668].

И далее: «Если все же сравнить немецкие и русские документы, прежде всего карты обстановки, то оказывается, что на фронте шириной три километра под Прохоровкой (между насыпью железной дороги и поймой р. Псёл) вовсе не сталкивались две полные танковые армии. С немецкой стороны здесь, по существу, вела бои одна танковая дивизия, а с советской – 18-й танковый корпус и части 29-го танкового корпуса»[669].

Если говорить только о лобовом столкновении на «танковом поле», то с К.Г. Фризером можно было бы согласиться: действительно, здесь не сталкивались ни две полные танковые армии, ни 1500, ни 1200 танков… Но в ходе контрудара произошел бой на двух участках: первый – между поймой реки и хуторами вост. железной дороги, на фронте протяженностью не менее 6–7 км; второй – на участке (иск.) Ивановский Выселок, лог Сухая Плота, в полосе до 6–7 км. Общая протяженность двух участков составила 12–14 км. В бою участвовали с немецкой стороны две танковые дивизии СС – «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас райх», с советской – три танковых корпуса – 18, 29 (частью сил наступал за железной дорогой) и 2 гв. Ттк.

И хотя контрудар не достиг поставленной цели, противнику был нанесен такой урон, что он был вынужден отказаться от своих намерений продолжать наступление. Это главный итог танкового сражения 12 июля 1943 г. и контрудара в целом.

Общеизвестно, что одним из основных критериев степени развития оперативного искусства, тактики, мастерства командиров и штабов, подготовки войск является уровень потерь при известном соотношении сил и средств в сражении (бою). Вопрос о потерях – больной вопрос нашей историографии. Цензура не разрешала публиковать в открытой печати сведения о потерях советских войск в операциях. Почти полвека прошло после окончания войны, прежде чем была снята наконец завеса секретности с этой темы – было опубликовано статистическое исследование о потерях Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах[670]. Например, чтобы как-то объяснить и оправдать поражение в начальный период войны, военная цензура 1944 г. скрывала от народа «страшную тайну» – количество танков в Красной Армии перед гитлеровским нападением!

Открытие (правильнее будет сказать – приоткрытие) военных архивов позволило по-новому оценить некоторые события Великой Отечественной войны, а также деятельность известных военачальников. Не всем это нравится. Историков и исследователей, пытающихся на основе ставших известными документальных данных заново осмыслить те или иные события минувшей войны, зачастую обвиняют в злопыхательстве и очернительстве. Между тем ни для кого не является секретом, что слишком часто при постановке боевых задач звучало – «Любой ценой!». Эти слова не фиксировались в боевых и оперативных документах, но были нормой, существование которой не всегда вызывалось обстановкой. И попробуй командир не выполнить приказ!

Необходимо честно, используя все доступные источники, показывать потери не только противника, но и своих войск, то есть определять цену победы. Это вовсе не умаляет нашей Победы над сильным, жестоким и коварным врагом.

Попробуем разобраться, какой ценой была достигнута победа под Прохоровкой, используя все доступные данные, в том числе и немецких архивов, и соответственно оговорив допуски и противоречия. Попутно заметим, что вплоть до начала 1990-х гг. обоснованных и подтвержденных документами данных о потерях обеих сторон за весь период Прохоровского сражения, и за 12 июля в частности, так и не было опубликовано.

Прежде всего попытаемся определить потери в бронетехнике немецкой стороны. Одним из первых цифру потерь немцев за один день – 12 июля – назвал в своих мемуарах П.А. Ротмистров:

«В сражении под Прохоровкой 5-я гв. танковая армия подбила и уничтожила около 400 танков противника (из них 70 «тигров»), 88 орудий, 70 минометов, 83 пулемета, более 300 автомашин с войсками и грузами, более 3500 солдат и офицеров»[671]. Далее он эту цифру уточняет: «За весь период боев с 12 по 16 июля 1943 г. войсками 5-й гв. танковой армии во взаимодействии с общевойсковыми соединениями было уничтожено и подбито 459 танков противника». О потерях своей армии командарм умалчивает. Лишь в конце книги, говоря о работе ремонтных служб армии, отмечает: «Только в первые дни встречного танкового сражения ремонтный фонд армии составил около 420 танков, из них 112 имели незначительные повреждения, которые устранялись тут же, и машины возвращались в строй»[672]. (Позднее командарм скажет определеннее: «За первые два дня встречного танкового сражения».)

В изданной в 1984 г. книге «Стальная гвардия» Павел Алексеевич скорректировал ранее опубликованные данные: «Только за 12 июля в боях с 5-й гв. танковой армией противник лишился свыше 350 танков и потерял более 10 тысяч человек убитыми»[673]. О потерях его армии – опять ничего, лишь общие фразы: «Мы тоже потеряли немало танков, особенно легких, погибли в яростных схватках многие отважные гвардейцы». Такой подход командарма к важной информации вызывает недоумение и недоверие к приводимым им данным. Впрочем, это вовсе не вина П.А. Ротмистрова – здесь чувствуется рука военного цензора, без визы которого в то время не могла быть опубликована ни одна книга.

Опираясь на рассекреченные документы частей и соединений 5 гв. ТА, можно с большой долей уверенности говорить о цифрах потерь бронетехники в ее корпусах и бригадах в разные периоды сражения. Что же касается противника, то здесь разброс статистических данных довольно высок. За последнее десятилетие вышло в свет несколько интересных исследований. Особенно большой интерес к этой теме проявляют западные историки, в своих работах они называют различные цифры общих потерь немецких танковых соединений в период наступления на Курской дуге, в том числе потерь 2 тк СС и 3 тк за 12 июля, при этом все они ссылаются на один источник – Федеральный военный архив Германии или Национальный архив США (трофейный отдел). Вот лишь несколько примеров:

– Н. Цетерлинг и А. Франксон утверждают, что за 13 суток (с 5 по 17 июля 1943 г.) соединениями группы армий «Юг» потеряно 190 танков и штурмовых орудий, а 2 тк СС и 3 тк с 11 по 17 июля лишились 17 и 37 бронеединец соответственно;

– российский исследователь полковник Ю.В. Ильин приводит такие данные: группа армий «Юг» с 5 по 16 июля потеряла всего 175 единиц бронетехники, в том числе 161 танк и 14 штурмовых орудий, в то же время 2 тк СС за один день 12 июля – 130 танков и 23 штурмовых орудия[674];

– по данным Й. Энгельманна, из 294 танков и штурмовых орудий, которые имел 2 тк СС на вечер 11 июля, к 13 июля 1943 г. остался в строю 131 танк и боевое орудие – таким образом, потери корпуса за 12 июля составили 163 единицы бронетехники;

– немецкий ученый полковник К.Г. Фризер утверждает, что в бою 12 июля три эсэсовские дивизии потеряли безвозвратно 5 танков, а 42 танка и 12 штурмовых орудий были отправлены в долгосрочный ремонт;

– сотрудники американского исследовательского центра «The Dupuy Institute» в своем доклада 1998 г. «Kursk Operation Simulation and Validation Exercise Phase II (KOSAVE II)» утверждают, что 2 тк СС 12 июля лишился лишь 40 танков, в том числе 6 сгорело, а 34 ремонтнопригодны[675].

Подобный разброс цифр объясняется несколькими причинами. Во-первых, формой учета потерь в германской армии. Немцы относили к потерям лишь те боевые машины, которые были полностью уничтожены или захвачены противником (находящиеся на контролируемой им территории), – все остальные числились в ремонтном фонде. Поврежденная бронетехника в документах заносилась в отдельную графу: долгосрочный и краткосрочный ремонт. Исходя из этого, если учесть, что территория под Прохоровкой вплоть до середины дня 17 июля контролировалась врагом, то все подбитые машины противник смог эвакуировать и восстановить, а в отчетах указать лишь единицы уничтоженных танков и штурмовых орудий. В то же время нашу технику, оставшуюся на поле боя при отходе, враги взрывали. Отсюда и возникли смехотворные утверждения всего о 5 танках, потерянных немцами под Прохоровкой 12 июля. Кроме того, как можно считать подбитые танки, отнесенные к долгосрочному ремонту, не потерянными в сражении, если они отправлялись в Германию на длительное время, когда бои под Прохоровкой уже было завершены?

Обратимся вновь к данным, опубликованным Й. Энгельманном: во 2 тк СС на 13 июля в строю оставались 131 танк и штурмовое орудие из 422. В 3 тк армейской группы «Кемпф» на 15 июля боеспособными оставались 69 танков и штурмовых орудий из 310. Таким образом, получается, что 2 тк СС за 12 июля из имевшихся 294 танков и штурмовых орудий потерял 163 бронеединицы. Эта цифра ненамного отличается от указанной выше (158). 3 тк потерял подбитыми и сожженными 12–14 июля примерно 51–58 танков. Если предположить, что 12 июля, в день наиболее ожесточенных боев, потери составили не менее 30–35 танков и штурмовых орудий (60 %), из них безвозвратные – до 15 (50 %), тогда 2 тк СС и 3 тк потеряли за 12 июля 193 танка и штурмовых орудия. Это составляет 47 % от находившихся в строю 413 танков, в том числе 20 безвозвратно.

Не менее сложные проблемы возникают и при анализе потерь противника в живой силе. Очень трудно определить реальный боевой и численный состав вражеских соединений, противодействующих нашим войскам. Точных данных на этот счет обнаружить пока не удалось. Общие цифры, указываемые при расчете соотношения сил фронтов, для расчета реальных потерь малопригодны. Некоторые представления о численном составе 2 тк СС на 1 июля 1943 г. дают цифры продовольственных рационов для личного состава (Vepflegungsstarken). Они показывают, сколько человек состояло на довольствии в соединениях корпуса. Сюда включены «хиви» (добровольные помощники), заключенные в военных тюрьмах и даже гражданские лица, которые обслуживали воинские части.

Всего в корпусе на довольствии состояло 82 836 человек. В трех танковых дивизиях корпуса для основного состава выделено рационов – 72 960, для «добровольных помощников» (хильфсвиллиге) из числа пособников гитлеровцев и бывших военнопленных – 4164, для личного состава частей усиления, которые состояли на довольствии в дивизиях, – 5712.

Ствол танка «Тигр» 2 тк СС, поврежденный снарядом. Июль 1943 г., район Прохоровки. (Фото Бюшеля. NARA USA)

В списочном составе (Liststarke) соединения числились кроме военнослужащих, находящихся в строю, также раненые и больные, отпускники и командированные, которые могли вернуться в части в течение 8 недель. Кроме того, немцы выделяли боевой состав соединения (части), то есть количество личного состава, непосредственно участвующего в бою. К боевому составу (Gefechtstarke) соединения (части) относились военнослужащие родов войск (пехота, бронечасти, артиллерия, инженерные, резервные части и подразделения), исключая подразделения обслуживания, транспортные и ремонтные. В то же время немцы иногда выделяли боевой и численный состав (Kampfstarke), куда входили только военнослужащие, непосредственно участвующие в бою, – стрелки и те, кто их поддерживает. Из боевого состава исключались раненые, больные, командированные и отпускники. Наконец, существовал боевой состав на день донесения (Tagesstarke). За основу при расчете потерь брались ежедневные донесения о боевом составе и убыли личного состава.

Так, по немецким данным, на 1 июля во 2 тд СС «Дас Рейх» на довольствии состояло 20 654 человека, в том числе 1576 «хиви» и 660 человек из приданных армейских частей. В боевом составе дивизии числилось 7350 человек (36 % от числа лиц, состоящих на довольствии). На 4 июля в 3 тд числилось соответственно 14 141 и 5170 (37 %), в 167 пд – 17 837 и 6776 человек (38 %). В 19 тд на довольствии на 1 июля состояло 13 221 человек. Попутно заметим, что наша разведка довольно точно определила боевой состав дивизий противника к началу операции. Так, численность «Дас Рейх» была определена в 7 тыс. человек, 167 пд – 8300 (по дивизиям 2 тк СС ошибка оказалась в пределах 200–500 человек).

Исходя из выявленной зависимости, мы можем подсчитать примерный боевой состав 2 тк СС: 36 % от числа находящихся на довольствии – 26 265 человек. По данным нашей разведки, численность корпуса к началу операции составляла 23,8–25 тыс. человек. Подобных данных по 3 тк АГ «Кемпф», к сожалению, в нашем распоряжении нет.

Следует учитывать, что в ходе боев для восполнения потерь привлекался личный состав не боевых подразделений. Кроме того, в дивизиях существовали «полевые батальоны замены» (по нашей терминологии – резервные, или запасные). Например, в танковой дивизии «Дас Рейх» на 30 августа при количестве продовольственных рационов 13 592 в боевом составе числилось 5692 человека (42 %), то есть доля боевого состава в ходе боев повысилась. Дивизии «Мертвая голова» на 1 июля выделялось 23 800 рационов, на 10 июля – 20 830, а на 20 июля – 19 630. Немцы умели считать, тем более продовольственные рационы во время войны. Наверняка сокращение их числа на 4170 связано не только с увольнением гражданских лиц или бегством «хиви», но и с боевыми потерями личного состава.

2 тк СС в бою 12 июля потерял: убитыми – 149, ранеными – 660, пропавшими без вести – 33, всего – 842 солдата и офицера. С 10 по 16 июля (за 7 дней) он потерял 4178 человек (примерно 16 % боевого состава), в том числе убитыми – 755, ранеными – 3351 и пропавшими без вести – 68.

3 тк на подступах к Прохоровке в период с 12 по 16 июля потерял примерно 2790 человек, а всего с 5 по 20 июля – 8489 человек. Исходя из приведенных данных, оба корпуса (три танковые и одна пехотная дивизии 2 тк СС и три танковые и две пехотные дивизии 3 тк) в ходе Прохоровского сражения потеряли около 7 тыс. солдат и офицеров. Всего 2 тк СС с 5 по 20 июля потерял 8095 человек (дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» – 2896, «Дас Райх» —2802, корпусные части – 69), из них убитыми – 1467 (18 %), пропавшими без вести – 166 (2 %).

Э. фон Манштейн утверждает, что в ходе наступления обе его армии – 4ТА и АГ «Кемпф» – потеряли всего 20 720 человек, из них убитыми – 3330. Все дивизии, кроме одной танковой (возможно, 19 тд), сохранили боеспособность.

Значит, на долю 2 тк СС и 3 тк приходится 80 % всех потерь ГА «Юг»! Исходя из этого, остальные три корпуса и армейские части потеряли всего 4136 человек, что маловероятно. Видимо, командующий ГА «Юг» «забыл» или не посчитал нужным включить потери, понесенные в последующих боях, в том числе и при отходе на исходный рубеж. Попутно отметим, что немецкая сторона зачастую преуменьшала свои потери. И вообще, полководцы и военачальники всех армий мира в своих мемуарах редко проигрывали сражения и бои. А при неудаче всячески старались занизить понесенный ущерб[676].

Надо отдать должное противнику: в частях вермахта эвакуация, ремонт и восстановление поврежденной бронетехники были организованы на высоком уровне. Для этого в каждом немецком танковом полку была ремонтная рота, в отдельных танковых батальонах – ремонтные взводы. Например, техническая часть 502-го батальона танков «T-VI», имевшего по штату около 40 танков, за два года боевых действий сумела вернуть в строй 102 подбитых танка «Тигр».

О больших ремонтных возможностях противника говорит и такой факт. Через несколько дней после начала наступления количество танков в 4ТА и АГ «Кемпф» «уменьшилось примерно до 40 % (в основном техника выходила из строя якобы из-за технических неполадок). А к моменту завершения семидневного сражения под Прохоровкой число боеспособных танков не только не уменьшилось, но даже несколько увеличилось – до 46 %[677]. Это означало, что число подбитых танков за неделю боев было меньше числа возвратившихся из ремонта»[678]. В частности, на 14 июля в мд СС «Дас Рейх» насчитывалось боеспособных: «Т-III» – 41 танк, «T-IV» – 25, «T-VI» – 4, «Т-34» (трофейных) – 12, вспомогательных – 8, всего – 90 танков (70 % от первоначального состава); самоходок различных типов – 27; 50-мм ПТО – 27[679].

Динамику потерь и ремонтные возможности противника можно проследить также на примере боевого применения в операции тяжелых танков T-V. На 5 июля их оставалось в строю – 184; на 6 июля – 166; на 7 июля – 40; на 10 июля – 38. К 21 июля из 200 «пантер» в числе боеспособных остался 41 танк (20 %), ремонтный фонд составил 85 единиц, в капитальный ремонт отправлено – 16. Безвозвратные потери составили 58 единиц, из них при отходе немцы взорвали 49 танков «Пантера».

Завышение числа подбитых и уничтоженных гитлеровских танков авторами мемуаров и военными историками связано не только с желанием подчеркнуть успехи советских войск и таким образом оправдать большие потери. Следует иметь в виду, что по танкам стреляли все средства и что в случае их поражения (остановки, загорания) каждый расчет стремился записать это в свой актив (не надо забывать и о приказе НКО № 038 о стимулирующих выплатах за подбитую бронетехнику врага). А в штабах добросовестно суммировали цифры донесений. В число подбитых танков, очевидно, вошли и уничтоженные бронетранспортеры, которых немало было в танковых дивизиях. По крайней мере, в одном из моторизованных полков танковой дивизии СС один из батальонов имел на вооружении 48 бронетранспортеров. В атаке они следовали под прикрытием танков. В отчетах наших войск почему-то фигурируют только уничтоженные автомашины с пехотой!

То же самое можно сказать и об уничтоженных «тиграх». Например, немецкие источники категорически отрицают безвозвратные потери в танках этого типа 12 июля. Возможно, в число подбитых нашими войсками «тигров» вошли танки «T-IV» модели «Н», также имевшие длинноствольную пушку с массивным дульным тормозом (в некоторых случаях эти танки назывались «Тигр типа 4»).

Согласно статистическому исследованию, проведенному после войны, из всех типов вооружения и военной техники за годы войны Красная Армия больше всего потеряла танков и САУ. Цифры колоссальные: 96 500 боевых машин! Это составляет 427 % количества бронетехники, имевшейся к началу 1941 г., и 73 % по отношению к общему ресурсу. Других видов вооружения потеряно значительно меньше. Ежесуточно в период войны в действующей армии выбывало из строя в среднем 68 танков и САУ, в дни операций 90–290, а в дни крупных сражений – 70–90. Для сравнения можно привести частичные данные о потерях немецкой стороны к концу войны (но еще до ее завершения). Они составили 42 700 единиц бронетехники[680].

Поэтому считается, что советские танки в среднем за войну ходили в атаку 3 раза, а немецкие – 11 раз[681], то есть почти в 4 раза больше. В целом немцы считали, что их «войска успешно вели боевые действия при соотношении сил 1:5»[682].

Попробуем теперь разобраться с потерями наших войск в период Прохоровского сражения.

Большой разброс в цифрах потерь бронетанковой техники обеих сторон во многом объясняется желанием завысить потери противника и соответственно снизить свои. Во всех публикациях в открытой советской печати, в которых назывались потери в Прохоровском сражении, порой цифры менялись, но неизменно потери врага оказывались больше. Вот и в последнем (1999) издании Военной энциклопедии утверждается, что немцы 12 июля потеряли 360 танков и САУ, а 5-я гв. танковая армия – 350[683].

В одном из итоговых донесений в ходе операции говорилось, что за 12 июля 1943 г. 5-я гв. танковая армия потеряла 300 танков и САУ[684]. Однако подобные сведения о потерях хранились в засекреченных фондах архивов и не были известны общественности.

В 1993 г. истек 50-летний срок хранения оперативных документов Красной Армии периода Курской битвы в ЦАМО РФ, и в некоторых изданиях появилась цифра безвозвратных потерь 5-й гв. танковой армии – 324 танка и САУ. Эти данные содержатся в документе штаба армии «Сведения о состоянии, потерях и трофеях частей и соединений 5-й гв. танковой армии на 16 июля 1943 г.», который был подготовлен 17 июля 1943 г. и подписан начальником штаба генерал-майором В.Н. Баскаковым и его заместителем подполковником Торгало. Сводные данные на 12–16 июля (включительно) по всем пяти танковым и механизированному корпусам, которые участвовали в Прохоровском сражении, показаны в табл. 32. К сожалению, в документе никак не выделены потери за 12 июля, поэтому трудно составить четкое и ясное представление о боеспособности соединений армии и состоянии материальной части после встречного сражения. А без этого невозможно понять логику развития событий после 12 июля.

На основе оперативных документов штабов танковых полков, танковых и механизированных бригад, участвовавших в контрударе, удалось составить сводную таблицу потерь соединений и частей танковой армии за 12 июля. К сожалению, не было возможности уточнить потери за 12 июля по 5 гв. Змк (в ЦАМО РФ оперативные и боевые документы по соединениям корпуса пока не обнаружены).

Потери 5-й гв. танковой армии в личном составе и бронетехнике за 12 июля показаны в табл. 25. Всего соединения армии (без учета 5 гв. Змк) в этот день потеряли подбитыми и сгоревшими 359 танков и САУ.

Таким образом, армия за один день боя потеряла 53 % от участвующих в контрударе танков и САУ.

Потери корпусов, участвовавших в бою на «танковом поле», за один день 12 июля составили: 29 тк – 153 танка и САУ (77 % от участвующих в атаке), в том числе сгоревшими – 103 танка (не подлежали восстановлению[685]), 1446 сап потерял 19 САУ, из них сгорели 14 установок; 18 тк – 84 танка (56 %), в том числе сгоревшими – 35; 2 гв. тк – 54 танка (39 %), в том числе сгоревшими – 29; 2 тк —22 танка (50 %), сгоревшими – 11.

Всего четыре танковых корпуса 5 гв. ТА потеряли 340 танков и 19 САУ, из них безвозвратно соответственно 193 и 14 – всего 207 бронеединиц. Общие потери 2 тк СС и 3 тк за 12 июля, вероятно, составили 193 танка и штурмовых орудия, в том числе 20 – безвозвратно. По данным германских историков, 2 тк СС потерял 153–163 танка и штурмовых орудия, в том числе безвозвратно – 5, отправлено в капитальный ремонт – 55.

Можно попытаться сравнить общие потери сторон в танках за один день – 12 июля. 5 гв. ТА всего потеряла, по данным исследователей Института военной истории, около 500 танков[686]. Источник этих сведений они не указывают. Возможно, в это число вошли 420 подбитых боевых машин ремонтного фонда, за исключением 112 танков, отремонтированных в самые короткие сроки (203 + 308 = 511). В этом случае потери в танках и САУ на «танковом поле» соотносятся как 2,5: 1 в пользу противника.

Все, что осталось от «тридцатьчетверки» после взрыва боекомплекта. Поле западнее Прохоровки. 21 июля 1943 г. (Архив Н.Ю. Ротмистрова)

Невольно возникает мысль: а стоило ли наносить фронтальный удар по самому сильному месту вражеской группировки? События 12 июля показали, что противник отнюдь не утратил своих наступательных возможностей и во многом спутал карты командованию Воронежского фронта, сорвав планомерную подготовку советских войск к контрудару. Может, действительно следовало проявить выдержку и действовать соответственно принятому плану преднамеренной обороны – выбить танки группы Манштейна огнем с места, из засад? И тем самым создать условия для последующих активных действий. Ведь время уже работало на нас…

В этом случае результат, полученный в ходе контрудара (не допустили прорыва противника в оперативную глубину), мог быть гарантированно достигнут с неизмеримо меньшими потерями в людях, вооружении и технике. Но кто мог взять на себя ответственность за отмену уже утвержденного решения?

Косвенным признаком недовольства И.В. Сталина развитием событий на Воронежском фронте и результатами контр удара явилось назначение 13 июля Г.К. Жукова представителем Ставки ВГК вместо А.М. Василевского (его направили на Юго-Западный фронт организовывать наступательные действия и переход его в контрнаступление). Вспоминает Н.С. Хрущев: «К нам приехал Жуков. Мы с ним решили вдвоем поехать в танковую армию к Ротмистрову, в район Прохоровки. Прибыли в расположение штаба, прямо в поле, в посадках, не то в каком-то кустарнике. Служб никаких там не имелось – только сам Ротмистров да офицеры для поручений, и при них связь. Дорога туда вела накатанная. Но нас предупредили, что она обстреливается и усиленно бомбится противником. Мы с Жуковым дали газу и проскочили, реальной опасности не встретили.

…На полях виднелось много подбитых танков – и противника, и наших. Проявилось несовпадение в оценке потерь: Ротмистров говорит, что видит больше подбитых немецких танков, я же углядел больше наших. И то и другое, впрочем, естественно. С обеих сторон были ощутимые потери»[687].

Г.К. Жуков, ознакомившись с обстановкой, действиями противника и своих войск в районе Прохоровки, пришел к выводу, что надо еще энергичнее продолжать начатый контрудар, сковывать силы противника. Факты и анализ боевых действий в районе Прохоровки с 13 по 16 июля показывает, что на самом деле никакого продолжения контрудара как такового не было. Для этого не было достаточных сил и средств. Усилия войск были направлены в основном на то, чтобы не допустить окружения и разгрома 48 ск 69-й армии. Жуков с присущей ему энергией и твердостью потребовал продолжать непрерывные атаки и контратаки по всему фронту вклинения, чтобы сковать силы противника и воспретить перегруппировку его частей. Поэтому 5-я гв. армия несколько раз безуспешно пыталась ликвидировать плацдарм противника на р. Псёл.

Безвозвратные потери 5 гв. ТА на 16 июля, согласно отчету, составили 323 танка и 11 САУ. К этому сроку за счет отремонтированных машин и полученного пополнения в составе армии находилось уже 419 танков и 25 САУ[688] (см. табл. 32). Таким образом, боеспособность армии была в основном восстановлена.

Обращает на себя внимание резкое, более чем в 2 раза, увеличение безвозвратных потерь танковой армии по сравнению с 12 июля – 323 танка (против 189). Объяснить это можно следующим: прибавились не учтенные ранее потери соединений 5-го гв. мехкорпуса, которые в течение четырех дней вели ожесточенные бои в районе Ржавец, Выползовка, – 73 танка. Прибавились потери 29-го и 18-го танковых корпусов – они продолжали вести боевые действия в районе Прохоровки. Возможно также, что были уточнены потери 31-й и 32-й танковых бригад 29 тк, которые в ходе боя 12 июля были вынуждены оставить подбитые танки у совхозов «Октябрьский» и «Комсомолец». Известно, что командиры частей и соединений вермахта имели строгий приказ об уничтожении подбитых русских боевых машин при невозможности их эвакуировать. С учетом этих данных безвозвратные потери четырех корпусов на «танковом поле» за 12–16 июля составили 235 танков и САУ против 153 бронеединиц противника (соотношение потерь 1,5:1 в пользу противника). Но армия и корпуса – это прежде всего люди, это экипажи боевых машин, без которых и танк – не танк. Только благодаря стойкости, героизму и самоотверженности советских воинов удалось выстоять и отразить мощный удар хорошо вооруженных и оснащенных дивизий гитлеровской армии. В составе наших войск под Курском сражались представители всех национальностей Советского Союза. Так, в боях под Прохоровкой в составе 44 тыс. солдат и офицеров 5 гв. ТА (без учета 2-го гв. и 2-го танковых корпусов) участвовали воины более 36 национальностей Советского Союза. Основную массу из них составляли русские (74 %), украинцы (11,7 %) и белорусы (1,8 %). Тяжелые испытания войны не смогли поколебать дружбы народов нашей великой Родины, на что делал ставку Гитлер. Характеристика национального состава дана в табл. 33, а возрастного и образовательного – в табл. 34

Контрудар, проведенный в столь неблагоприятной обстановке против сильного противника, и последующие бои под Прохоровкой дорого обошлись 5 гв. ТА. В боях с 12 по 18 июля она потеряла всего 9945 (7107)[689] человек, в том числе безвозвратные потери составили 4891 (3597) солдата и офицера, из них пропавшими без вести 2046 (1157) человека (42 % от безвозвратных потерь). Потери армии указаны в табл. 35. Потери ее 18 отк в личном составе с 12 по 14 июля 1943 г. показаны в табл. 36.

5-я гв. армия в боях с 9 по 17 июля потеряла всего 16 118 человек, из них безвозвратные потери составили 7577 солдат и офицеров, в том числе пропавшими без вести – 4900 человек (65 % от безвозвратных потерь). Потери стрелковых соединений этой армии в Прохоровском сражении в личном составе показаны в табл. 37.

Наибольшие потери в 5-й гв. армии понесла 52 гв. сд, которая была передана из 6 гв. А, – 5451 чел., в том числе безвозвратные потери составили 4354 человека, из них только пропавшими без вести – 3796 человек (87 %)! Именно по этой дивизии, оборонявшейся в главной полосе обороны, пришелся удар танковых дивизий врага.

В 69-й армии наибольшие потери понесли 183 сд (в строю осталось 2652 чел.) и 92 гв. сд (2182 чел.). Потери 48 ск 69А составили 15 628 человек (см. табл. 31).

Таким образом, соединения и части, участвовавшие в Прохоровском сражении, потеряли более 42 тысяч солдат и офицеров, причем не менее половины из них – безвозвратно.

Сведения о людских потерях противника в боях под Прохоровкой установить в настоящее время не представляется возможным. Для этого необходимо изучать доклады соответствующих соединений вермахта за 10–16 июля. Данные, представленные в отчетных документах армий и Воронежского фронта, несомненно, завышены. Такой вывод можно сделать из сравнения наших и немецких источников.

Так, в отчете 5 гв. ТА (см. табл. 32) указаны также потери противника: уничтожено 15 620 солдат и офицеров, 552 танка, из них 93 «тигра» (интересно, кто и как их считал, если поле боя с 10 по 17 июля оставалось под контролем противника)! Читатель может самостоятельно оценить достоверность этих данных. Ведь и другие армии представили подобные отчеты. Между тем, согласно сводной ведомости боевого и численного состава частей противника, перешедших в наступление на томаровском направлении 4.07.43 г., представленной разведотделом Воронежского фронта, в группировке врага насчитывалось 122 тыс. чел. и 1240 танков. В сводной ведомости людских потерь допущена арифметическая ошибка – 112 тыс. человек, но указанное количество танков весьма близко к реальному (без учета резервов ГА «Юг»).

В немецких соединениях, действовавших на прохоровском направлении, насчитывалось 66 460 человек, в том числе: в трех танковых дивизиях 2 тк СС и 167 пд – 33 800 человек; в трех танковых дивизиях 3 тк и 168 пд – 32 660 человек. Возможно, с учетом пополнений численность этой группировки была доведена до 100 тыс.

Насколько известно, командующего фронтом никто не обвинял в том, что контрудар не достиг поставленной цели. А вот потери в танках, понесенные 5 гв. ТА в боях под Прохоровкой, вызвали гнев Верховного Главнокомандующего. Вот как об этом вспоминал после войны в беседе с доктором исторических наук Ф.Д. Свердловым сам П.А. Ротмистров:

«И.В. Сталин, когда узнал о наших потерях, пришел в ярость: ведь танковая армия по плану Ставки предназначалась для участия в контрнаступлении и была нацелена на Харьков. А тут – опять надо ее значительно пополнять. Верховный решил было снять меня с должности и чуть ли не отдать под суд. Это рассказал мне A.M. Василевский. Он же детально доложил Сталину обстановку и выводы о срыве всей летней немецкой наступательной операции. Сталин несколько успокоился и больше к этому вопросу не возвращался. Между прочим, – хитро улыбаясь, заметил Ротмистров, – командующий фронтом генерал армии Н.Ф. Ватутин представил меня к ордену Суворова 1-й степени. Но ордена на сей раз я не получил»[690].

Известно, что для анализа причин неудачи контрудара и больших потерь в людях и танках 5 гв. ТА по указанию И.В. Сталина была создана комиссия под председательством члена Государственного Комитета Обороны, секретаря ЦК партии Г.М. Маленкова. Известно, что такие комиссии под председательством Маленкова Сталин создавал отнюдь не по случаю одержанных побед (победителей в России испокон веков не судят). Например, такая комиссия работала под Сталинградом, где большие потери были вызваны исключительно сложной обстановкой. Или под Витебском, где с 29 декабря 1943 г. по 5 марта 1944 г. 33-я армия провела три так называемые частные операции, потеряв свыше 90 тыс. человек (только убитыми – 19 520), но так и не прорвала обороны противника. Продвижение в каждой операции составило соответственно 8–12,3–4 и 2–6 км.

Материалы комиссии Маленкова до сих пор хранятся в архиве ЦК КПСС, куда рядовым исследователям доступа нет. Но основной вывод ее известен: комиссия назвала боевые действия 12 июля 1943 г. под Прохоровкой образцом неудачно проведенной операции. Следы работы комиссии остались в виде отчетов многочисленных инстанций и докладных различных начальников (часть из них представлена ранее), где порой дается нелицеприятная оценка решениям и действиям командиров и подчиненных им частей и соединений.

К основным причинам высоких потерь, понесенных войсками Воронежского фронта, можно отнести следующие.

Прежде всего отсутствие у военачальников достаточного опыта в применении и руководстве таким огромным объединением, как танковая армия, в оборонительной операции (к тому же перед самым вводом в сражение ее пополнили двумя танковыми корпусами). Отсюда и многие недостатки в организации боевых действий: поспешность при вводе в сражение, слабая работа разведки и, как следствие, низкая эффективность артиллерийской подготовки и поддержки, недостаточное взаимодействие с действующими впереди войсками, а также между соединениями и частями в ходе боя, особенно с артиллерией и авиацией.

К сожалению, был проигнорирован даже опыт применения танковых частей и соединений, приобретенный за два года войны и обобщенный в приказе НКО № 325 от 16 октября 1942 г. В этом приказе требовалось устранить следующие недочеты в применении танков:

«…2. Танки бросаются на оборону противника без должной артиллерийской поддержки. Артиллерия до начала танковой атаки не подавляет противотанковые средства на переднем крае обороны противника… При подходе к переднему краю противника танки встречаются огнем противотанковой артиллерии противника и несут большие потери. Танковые и артиллерийские командиры не увязывают свои действия на местности по местным предметам и по рубежам, не устанавливают сигналов вызова и прекращения огня – артиллерии. Артиллерийские начальники, поддерживающие танковую атаку, управляют огнем артиллерии с удаленных пунктов, не используют радийных танков в качестве подвижных передовых артиллерийских наблюдательных пунктов.

3. Танки вводятся в бой поспешно, без разведки местности, прилегающей к переднему краю обороны противника, без изучения местности в глубине расположения противника, без тщательного изучения танкистами системы огня противника. Танковые командиры, не имея времени на организацию танковой атаки, не доводят задачу до танковых экипажей, в результате незнания противника и местности танки атакуют неуверенно… Танки на поле боя не маневрируют, не используют местность для скрытого подхода и внезапного удара во фланг и тыл и чаще всего атакуют противника в лоб.

4. Танки не выполняют своей основной задачи уничтожения пехоты противника, а отвлекаются на борьбу с танками и артиллерией противника. Установившаяся практика противопоставлять танковым атакам противника наши танки и ввязываться в танковые бои является неправильной и вредной.

5. Боевые действия танков не обеспечиваются достаточным авиационным прикрытием, авиаразведкой и авианаведением. Авиация, как правило, не сопровождает танковые соединения в глубине обороны противника, и боевые действия авиации не увязываются с танковыми атаками.

6. Управление танками на поле боя организуется плохо. Радио как средство управления используется недостаточно. Командиры танковых частей и соединений, находясь на командных пунктах, отрываются от боевых порядков и не наблюдают действия танков в бою и на ход боя танков не влияют. Командиры рот и батальонов, двигаясь впереди боевых порядков, не имеют возможности следить за танками и управлять боем своих подразделений и превращаются в рядовых командиров танков, а части, не имея управления, теряют ориентировку и блуждают по полю боя, неся напрасные потери»[691].

Если бы не была известна дата этого документа, то вполне можно было бы заключить, что это краткое и по-военному четкое описание того, что произошло под Прохоровкой в полосе наступления 5-й гв. танковой армии 12 июля 1943 г. Недостатки, отмеченные в нем, не были ликвидированы, хотя прошел почти целый год после приказа Наркомата обороны, в котором требовалось их устранить.

Самые серьезные претензии следует предъявить войсковой разведке. Командиры соединений и частей, особенно танковых, уделяли мало внимания организации работы разведорганов, командиры-разведчики использовались не по прямому предназначению даже в самые ответственные периоды боев. В танковых соединениях считали, что вести разведку до того, как определится направление их действий, бессмысленно. Поэтому своевременное получение информации от впереди действующих войск не было налажено. Дело доходило до боев между своими частями.

Артиллерия фронта сыграла большую роль в отражении удара противника. К началу наступления противника на огневых позициях артиллерии было выложено достаточное количество боеприпасов – от четырех до пяти боекомплектов вместо обычных 1,5–2. Однако в ходе оборонительной операции вынужденный отход войск под давлением превосходящих немецких сил приводил к частой смене огневых позиций, что, в свою очередь, при ограниченных возможностях автотранспорта порой приводило к недостатку подвоза боеприпасов в самые ответственные моменты боя.

О мощи артогня в ходе операции можно судить по следующим цифрам. Воронежский фронт, имевший на треть меньше орудий и минометов, чем Центральный, израсходовал 417 вагонов боеприпасов, а Центральный фронт – 1079, то есть в 2,5 раза больше[692]. Такая большая разница, вероятно, объясняется трудностями в организации маневра артчастями и в доставке боеприпасов на выявленные направления ударов противника. На Центральном фронте основные события происходили в более узкой полосе – противник вклинился на глубину 10 км. На Воронежском фронте в отражении ударов противника приняли участие четыре армии, к которым затем присоединились еще две. Противнику удалось вклиниться в оборону наших войск на глубину до 35 км.

В то же время нельзя не отметить и тот факт, что ввод в бой 5 гв. ТА не сопровождался достаточной артиллерийской подготовкой. Для ее проведения было выделено около 190 орудий калибром выше 76 мм, в том числе 66 122-мм, 152-мм и 203-мм гаубиц группы артиллерии дальнего действия (АДД). Часть этих сил использовалась для нанесения удара не только в полосе 18 и 29 тк, но и 2 гв. Ттк (93 пап 27 отпбр, 216 гмп, 2/678 гan). Таким образом, на фронте примерно 10 км средняя плотность орудий составила максимум 19–20 орудий на 1 км фронта. К сожалению, эффективность огня артиллерийской группировки была значительно снижена из-за отсутствия данных артиллерийской разведки о районах сосредоточения войск противника и плохо организованного взаимодействия артиллерии усиления со штабом армии.

В связи с этим по меньшей мере странным является утверждение командующего артиллерией Воронежского фронта генерал-лейтенанта Варенцова: «Для ликвидации угрозы району Прохоровка 12 июля было предпринято контрнаступление трех наших танковых корпусов. Артиллерийское обеспечение было организовано мною. К артнаступлению были привлечены 5-я гв. и 69-я армии. Была создана группа АДД… Операция после моей артподготовки увенчалась успехом – противник был отброшен от Прохоровки в первый день на несколько километров (подчеркнул. – З. В.)»[693].

Авиация 2-й и 17-й воздушных армий в ходе оборонительной операции содействовала наземным войскам в отражении ударов противника. Однако ее действия по поддержке наступающих танковых соединений при нанесении контрудара 12 июля непосредственно на поле боя были недостаточно эффективны. Сказалось отсутствие авианаводчиков в частях первого эшелона и устойчивой связи со штабами армий, не говоря уже о штабах соединений. Кстати, в отчете о применении авиации 12 июля отмечается: «Боевые действия авиации обеих сторон в этот день были ограничены с утра неблагоприятными метеорологическими условиями»[694].

Авиация недостаточно использовалась для поддержки наземных войск непосредственно на поле боя – не более 50 % от общего числа самолето-вылетов. Ее усилия не сосредоточивались на главном направлении. Господство в воздухе наша авиация сумела завоевать только к 10 июля. До этого прикрытие войск с воздуха было недостаточным. Может быть, поэтому командиры подразделений боялись обозначать свой передний край, дабы избежать ударов авиации противника. Кроме того, в связи с пожарами и большим задымлением поля боя от горящих машин, а также перемешиванием боевых порядков и резким изменением положения соединений и частей отмечались неоднократные случаи нанесения ударов по своим войскам.

Отмеченные недочеты в организации боевых действий, некоторая несогласованность в действиях войск отнюдь не умаляют значения победы, одержанной в Прохоровском сражении. Советские воины даже в самой неблагоприятной обстановке выстояли и остановили сильного врага.

Оценивая роль и значение Прохоровского сражения, нельзя упускать из виду, что войскам Воронежского фронта по сравнению с Центральным противостояла значительно более мощная группировка противника[695]. Именно здесь были сосредоточены лучшие танковые и моторизованные дивизии вермахта. Ни до ни после Курской битвы гитлеровцы не создавали столь мощной танковой группировки. Командовал ГА «Юг» опытный и очень способный полководец Германии генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн. Сама операция была подготовлена очень тщательно. Как признавал после войны уже упоминавшийся генерал Ф. фон Меллентин, «ни одна операция не готовилась так основательно и всесторонне».

Интересный факт: в ночь на 6 июля Ставка решает усилить Центральный фронт и передать ему из резерва 27-ю армию. Из воспоминаний маршала К.К. Рокоссовского, командующего Центральным фронтом: «…Утром мы получили второе распоряжение – 27-ю армию, не задерживая, направить в распоряжение Воронежского фронта… Ставка предупредила, чтобы мы рассчитывали только на свои силы. При этом на нас возлагалась дополнительная задача – оборона Курска…

– Имейте в виду, – сказал Сталин, – положение вашего левого соседа тяжелое, противник оттуда может нанести удар в тыл ваших войск»[696].

Несомненно, Прохоровское сражение – это кульминационный момент Курской оборонительной операции на южном фасе Курской дуги, после которого напряжение боев резко снизилось. К сожалению, во многих публикациях о Курской битве допускается (нечаянно или намеренно) довольно распространенная логическая ошибка – после этого, значит, вследствие этого! Уже 11 июля командование вермахта, узнав о наступлении войск Западного и Брянского фронтов (разведку боем, предпринятую на широком фронте, оно приняло за начало наступления), сделало вывод: «Ввиду того что быстрого успеха достичь невозможно, сейчас может идти речь лишь о том, чтобы при возможно меньших собственных потерях нанести наибольший ущерб противнику»[697].

Тем более не следует, на наш взгляд, ставить знак равенства между событиями, названными Прохоровским сражением и Прохоровским танковым сражением. Танковое встречное сражение составляло лишь часть, хотя и важнейшую, Прохоровского сражения. Отражение мощного удара группы армий «Юг» и большой урон, нанесенный бронетанковым войскам вермахта, были достигнуты в результате общих усилий войск Воронежского фронта с привлечением резервов Ставки.

В связи с этим следует сравнить, как оценивали значение танкового сражения 12 июля П.А. Ротмистров и Г.К. Жуков. Напомним слова командарма: «Здесь 12 июля 1943 г. произошло беспримерное в истории войн по своему размаху встречное танковое сражение, широко известное под названием Прохоровского побоища. На небольшом участке местности с обеих сторон одновременно участвовало свыше 1500 танков, значительное количество артиллерии и крупные силы авиации».

И далее: «Грандиозное танковое сражение под Прохоровкой, развернувшееся 12 июля 1943 г., вошло в военную историю как сражение завершающего этапа обороны советских войск под Курском. В результате удара, нанесенного 5-й гв. танковой армией во взаимодействии с другими войсками, главная вражеская группировка, наступавшая на Прохоровку, была разгромлена. 12 июля стало днем кризиса немецкого наступления. Фашистское командование вынуждено было отказаться от наступления и перейти к обороне»[698].

В свете вышеизложенного результаты проведенного 12 июля контрудара и успехи 5-й гв. ТА выглядят намного скромнее, особенно при сопоставлении боевых потерь, понесенных сторонами.

Заместитель Верховного Главнокомандующего: «В своих мемуарах бывший командующий 5-й гв. танковой армией П.А. Ротмистров пишет, будто бы решающую роль в разгроме бронетанковых войск армий «Юг» сыграла 5-я гв. танковая армия. Это нескромно и не совсем так (выделено Жуковым). Обескровливали и изматывали врага войска 6-й и 7-й гвардейских и 1-й танковой армий, поддержанные артиллерией резерва Главного Командования и воздушной армией в период ожесточенных сражений 4–12 июля. 5-я танковая армия имела дело уже с крайне ослабленной группировкой войск, потерявшей веру в возможность успешной борьбы с советскими войсками»[699].

А вот мнение человека, многие годы занимающегося изучением Прохоровского сражения. Подполковник запаса В.Н. Лебедев, научный сотрудник Белгородского краеведческого музея, пишет: «Правда о Курской битве… Ведь 12 июля 1943 г. под Прохоровкой 5-я гв. танковая армия уничтожила за три дня 150 танков противника, а не 400, как провозглашал командарм 5 гв. ТА. Да и эти бои назывались в это время контрударом, а затем начали называть встречным танковым сражением. А ведь до 12 июля каждый день сражений был свирепее Прохоровки. Как можно отодвигать «на задворки» события, происходившие на обоянском направлении севернее Белгорода, где был сорван план прорыва фашистов к Курску и где были перемолоты главные силы фашистов на южном фланге дуги? Ведь бойцы и командиры 6-й гвардейской армии генерала Чистякова и 1-й танковой армии генерала Катукова совместно с частями других родов войск в жесточайших боях, неся огромные потери и проявляя невиданный героизм, заслонили фашистам дорогу к Курску! Печать, радио и телевидение свели успех советских войск к успеху 5-й гв. танковой армии»[700].

Действительно, может, уже пора отказаться от громких слов, оценивая танковое сражение под Прохоровкой: получается «сражение» в рамках другого сражения или – того нелепее – «битва» в ходе Курской битвы! Ну а слово «побоище» в свете новых, впервые опубликованных данных о потерях вообще может вызвать нехорошие ассоциации…

Не случайно в серьезных статьях последнего времени уже не употребляется термин «встречное танковое сражение под Прохоровкой». Речь идет о встречном бое танковых соединений[701]. После ввода армии в сражение тактические соединения-корпуса вели бой с дивизиями противника.

Интересна оценка сражения немецкой стороной, которую озвучивает уже упоминавшийся К.Г. Фризер: «…Сегодня можно утверждать: встречное танковое сражение под Прохоровкой 12 июля не было выиграно ни немцами, ни Советами, так как ни одной из сторон не удалось выполнить намеченной цели»[702].

И опять наш немецкий оппонент К.Г. Фризер пытается «навести тень на плетень». Действительно, контрударная группировка наших войск поставленную задачу полностью не выполнила, потому что сделать это было просто нереально при сложившемся соотношении сил.

Однако главной задачей в обороне является отражение удара противника, и эту задачу наши войска выполнили: не допустили прорыва занимаемого армейского (тылового) рубежа, сохранили оперативную устойчивость обороны и нанесли врагу такие потери, что тот был вынужден отказаться от продолжения наступления на главном направлении. Ведь Манштейн планировал на 12 июля за счет перегруппировки сил нанести решительный удар, завершить прорыв обороны русских и выйти на оперативный простор. Этой цели враг не добился.

Таким образом, в конечном итоге войска Воронежского фронта выиграли сражение под Прохоровкой, а затем успешно завершили оборонительную операцию, создав условия для решительного контрнаступления.

После того как 12 июля в наступление перешли войска Западного и Брянского фронтов, стало окончательно ясно, что наступательная операция ГА «Юг» зашла в тупик. 13 июля Гитлер принял решение прекратить операцию «Цитадель».

Манштейн утверждает, что Гитлер, запретив ему использовать в переломный момент сражения оперативные резервы его ГА «Юг» – 24 тк, лишил его заслуженной победы. Ему вторит Энгельманн, заявляя, что наступление на Курск было «сражением, прерванным на полпути, победой, подаренной незадолго до ее достижения»[703]. Однако к тому времени противнику уже стало известно о подготовке советского Южного фронта к наступлению против немецкой 1-й танковой армии – тем самым создавалась серьезная угроза южному флангу войск Манштейна.

Если даже допустить, что Манштейну удалось бы прорвать наш фронт у Прохоровки (что маловероятно, учитывая соотношение сил, сложившееся к этому моменту на направлении Прохоровка – Курск), то его удар «повис бы в воздухе». Поэтому после 12 июля Манштейн думал уже только о проведении лишь частных операций с ограниченными целями: окружении соединений 48-го стрелкового корпуса 69А, затем, в перспективе, об ударе в северо-западном направлении – с целью одностороннего охвата и окружения войск 40-й армии.

Но как только советские Юго-Западный и Южный фронты 17 июля перешли в наступление (причем войска Южного фронта в первый же день прорвали хорошо подготовленную оборону немцев на р. Миус и захватили плацдарм), вечером этого же дня Манштейн приказал вывести 2 тк СС из боя и подготовить его к переброске на угрожаемое направление. 18 июля был выведен из боя и 3 тк армейской группы «Кемпф».

Что касается утверждения, что танковое сражение под Прохоровкой является крупнейшей танковой битвой времен Второй мировой войны, то в свете вышеизложенного оно также кажется сомнительным.

Известно, что в ходе приграничных сражений в районе Броды, Берестечко, Дубно (район примерно 60?40 км) советское командование 26–29 июня 1941 г. проводило контрудар пятью мехкорпусами Юго-Западного фронта (8, 9, 15, 19 и 22 мк, всего около 5 тыс. танков) против наступающей 1-й танковой группы и части сил 6-й полевой армии противника (всего около 1 тыс. танков)[704].

К сожалению, наши войска, несмотря на успешные действия отдельных соединений, потерпели там крупное поражение, потеряв 2648 танков. Гитлеровцы два года возили на эти поля иностранных корреспондентов и показывали огромное кладбище нашей бронетехники[705]. Об этом сражении стараются не упоминать. А если вспоминают, то опять-таки не называя цифр. Воистину, как сказал кто-то из великих, – у победы много родителей, лишь поражение – всегда сирота. Как бы то ни было, но сражение под Прохоровной выиграли советские войска. Победа была достигнута благодаря стойкости и мужеству солдат и офицеров всех родов войск. Победа в этих боях, ставших завершающим этапом сражения на южном фасе Курского выступа, предопределила успех в оборонительной операции Воронежского фронта в целом.

В ходе оборонительных сражений войска Воронежского и Центрального фронтов измотали и обескровили ударные группировки врага, которые потеряли, по нашим данным, около 100 тысяч человек, свыше 1200 танков и штурмовых орудий, около 850 орудий и минометов, более 1500 самолетов[706]. Потери противника в ходе всей Курской битвы составили свыше 500 тыс. солдат и офицеров, 3 тыс. орудий и минометов, более 1,5 тыс. танков и штурмовых орудий и свыше 3,7 тыс. самолетов[707]. Трудно сказать, насколько верны эти данные. Согласно немецким источникам, сухопутные войска вермахта потеряли на всем советско-германском фронте в июле и августе 1943 г. 474 702 человека[708].

В работах, опубликованных в Германии, в том числе и в мемуарах бывшего командующего ГА «Юг» Э. фон Манштейна, говорится, что в ходе боев под Орлом, Курском, Белгородом и Харьковом немецкие войска потеряли около 200 тыс. солдат и офицеров. Согласно немецким трофейным документам, за период советского контрнаступления войска групп армий «Центр» и «Юг», действовавшие на Орловском выступе и на белгородско-курском направлении, потеряли убитыми, пропавшими без вести и ранеными 113,9 тыс. человек. Таким образом, потери в период немецкого наступления могли составить 80–100 тыс. человек[709].Сам же Манштейн утверждает, что в ходе наступления обе его армии (4 ТА и АГ «Кемпф») потеряли всего 20 720 человек, из них убитыми – 3330. Все дивизии, кроме одной танковой (номер не уточняет. – З. В.), сохранили боеспособность[710]. В это трудно поверить, так как обычно наступающая сторона в случае незавершенности операции несет большие потери, нежели обороняющаяся.

Победа под Курском была оплачена советским народом дорогой ценой. С 5 по 23 июля 1943 г. (за 19 суток) потери только войск Воронежского фронта составили: безвозвратные – 27 542 человека (5 % от первоначальной численности), санитарные – 46 350; всего – 73 892 (13,8 % от первоначальной численности войск фронта). Сравним: Центральный фронт за 11 суток оборонительной операции потерял 33 897 человек (4,6 %), безвозвратно – 15 336 (2 %); Степной – с 9 по 23 июля (за 15 суток) потерял 70 058 человек, безвозвратно – 27 452[711].

Таким образом, действующие на южном фасе дуги Воронежский и Степной фронты в ходе оборонительной операции вместе потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести около 144 тыс. человек. В оборонительных боях на Курской дуге войска трех фронтов – Воронежского, Центрального и Степного – потеряли 177 847 человек, 1614 танков, 3929 орудий и минометов, 459 самолетов[712].

В ходе ожесточенных боев войска Центрального и Воронежского фронтов обескровили, а затем остановили наступление ударных группировок немецко-фашистских войск и создали благоприятные возможности для перехода в контрнаступление. Красной Армии удалось не только выдержать мощный удар немецких войск, но и в ходе контрнаступления отбросить врага в южном и юго-западном направлениях на 150 км, создав тем самым предпосылки для перехода советских войск в общее наступление.

Так была сорвана попытка Гитлера перехватить стратегическую инициативу в войне. Полностью возместить понесенные потери Германия уже не могла. Начиная с битвы под Курском, Советские вооруженные силы удерживали стратегическую инициативу до конца войны.

Победа в Курской оборонительной операции была достигнута благодаря мужеству и самоотверженности советских воинов, их исключительной стойкости и готовности к самопожертвованию ради разгрома врага. И шли они в атаку отнюдь не из-за страха перед заградотрядами, как это ныне пытаются представить некоторые публицисты и «историки», – ими двигали чувство патриотизма, любовь к Родине и ненависть к врагам.

В западной печати порой называют операцию «Цитадель» и Курскую битву незначительными эпизодами войны, возвеличенными советской пропагандой. Такой подход не выдерживает критики. В Курской оборонительной операции был сорван план немецкого командования по окружению и разгрому более чем миллионной группировки советских войск.

Лучшим ответом подобным историкам служит высказывание генерал-полковника Г. Гудериана, генерального инспектора бронетанковых войск Германии: «В результате провала наступления «Цитадель» мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска… из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя… и уже больше на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику…»[713]. Западногерманский историк В. Герлитц по этому же поводу заметил, что «крупное сражение на Курской дуге явилось для немецкой армии началом стремительного кризиса».

С другой стороны, некоторые западные историки пытаются объяснить крах операции «Цитадель» высадкой англо-американских союзников 10 июля 1943 г. в Сицилии, которая якобы вынудила Гитлера вывести из боя танковый корпус СС, представлявший собой наступательный таран, для отправки его в Южную Италию. Здесь явно просматривается попытка реабилитировать командование вермахта за его промахи при подготовке и проведении операции, возложив всю вину на Гитлера. Решение о прекращении операции «Цитадель» было принято 13 июля – с переброской корпуса СС все равно опоздали, и в конечном итоге он был выведен из боя только 17 июля и оставлен на Восточном фронте для ликвидации многочисленных кризисов, возникших в ходе летнего наступления советских войск.

Нельзя не отметить еще один важный результат боевых действий в Курской битве и Прохоровском сражении – боевой опыт применения танков и САУ в новых, серьезно изменившихся условиях второго периода Великой Отечественной войны. Этот опыт был крайне важен не только для личного состава танковых соединений, советских генералов и маршалов, но и для руководства страны, конструкторов боевых машин. Уже через несколько дней после окончания битвы на Курской дуге на одном из танковых заводов было проведено большое совещание командования бронетанковых и механизированных войск Красной Армии, Наркомата вооружения и танковой промышленности с сотрудниками ведущих конструкторских бюро об ускорении работ по коренной модернизации основного советского танка «Т-34-76», а уже в феврале – марте 1944 г. в действующую армию начали поступать новые «тридцатьчетверки» под маркой «Т-34-85». В этой боевой машине были устранены основные недостатки: установлена более мощная 85-мм пушка, бронирование лобовой части корпуса и башни увеличено с 45 до 90 мм, экипаж увеличен до пяти человек, усовершенствованы приборы наблюдения. После этой модификации и родилась та самая «тридцатьчетверка», которая вошла в историю как лучший средний танк минувшей войны.

Довольно редкий случай: за полгода был не только обобщен накопленный опыт, но и проведены глубокая модернизация танка, его заводские и войсковые испытания и машина запущена в производство. Однако пусть читателя не вводят в заблуждение столь короткие сроки. Этому предшествовали полтора года войны, в ходе которой тысячи экипажей заплатили собственной жизнью и кровью за недостатки боевых машин.

То, что самый массовый советский танк «Т-34-76» потерял свое былое превосходство над основным танком немецкой армии «Т-4», стало очевидно уже в ходе боевых действий в излучине Дона летом 1942 г. Вот выдержка из немецкого документа – «Доклада о тактическом применении германских и советских танковых частей на практике (составлен по опыту боевых действий 23-й танковой дивизии в ходе операции «Блау»)»:

«…6.

а) «Т-34». Этот танк превосходил все немецкие танки до появления весной 1942 г. немецких длинноствольных танковых орудий 5-см Kw L/60 и 7,5-см Kw L/43, и теперь он уступает им. Русские «Т-34», в нескольких танковых сражениях атаковав немецкие танки и понеся тяжелые потери, напоровшись на огонь новых орудий, теперь предпочитают при возможности отойти, не вступая в бой.

б) КВ-1. Русские танки «КВ-1» и «KB-1» с усиленной броней часто использовались вместо «Т-34». Так как эти танки обычно не применялись массированно, их уничтожение не было слишком сложной задачей»[714].

После модернизации немецкие танки могли уничтожать наши с дистанции до 1,5 км, а 76-мм орудие «Т-34» – с 500–600 м. Нетрудно представить психологическое состояние экипажа, который знал эту страшную арифметику. На совещании в конце августа 1943 г. нарком танковой промышленности В.А. Малышев отмечал: «Образно выражаясь, противник имеет руку в полтора километра, а мы – всего в полкилометра. Нужно немедленно установить на «Т-34» более мощную пушку»[715]. Но это было уже после Курской битвы, а летом 1942 г. советское командование расценивало действия экипажей, старавшихся не подходить на дистанцию прямого выстрела орудия врага, как трусость и попытку уклонения от выполнения воинского долга. Кроме того, в условиях больших потерь на фронтах Государственный Комитет Обороны требовал от промышленности и тыловых частей значительного расширения производства бронетехники и увеличения выпуска танков. Спешка неминуемо вела к заводскому браку, невысок был и уровень подготовки специалистов. Все это, наряду с отсутствием достаточного опыта управления войсками со стороны штабов соединений, не улучшало ситуацию в бронетанковых войсках нашей армии. По сложившейся системе ответственность перекладывалась на «стрелочников». 10 августа 1943 г. И.В. Сталин подписал приказ Ставки ВГК, в котором говорилось: «Наши танковые части и соединения часто несут очень большие потери, при этом потери в танках по техническим неисправностям превышают боевые потери: так, на Сталинградском фронте за шесть дней боя двенадцать наших танковых бригад, имея значительное превосходство в танках, артиллерии и авиации над противником, из 400 танков потеряли вышедшими из строя 326 танков, из них по техническим неисправностям – около 200, причем большая часть танков оставлена на поле боя. Аналогичные примеры имели место и на других фронтах.

Считаю невероятным такой недопустимо высокий процент танков, выбывших из строя по техническим неисправностям. Ставка усматривает здесь наличие скрытого саботажа и вредительства со стороны некоторой части танкистов, которые, изыскивая отдельные мелкие неполадки в танках или умышленно создавая их, стремятся уклониться от боя, оставляя танк на поле боя. В то же время безобразно поставленный в танковых частях технический контроль за материальной частью, а также за выполнением каждым танком в отдельности порученного ему боевого задания способствует этим преступным, нетерпимым в армии явлениям»[716].

Ни одну армию не миновало такое позорное явление, как трусость и неустойчивость войск, но советские танкисты в большинстве своем демонстрировали образцы мужества и мастерства. Даже враг отмечал эти качества: «Фантастический боевой дух русских танкистов: некоторые танки теряют ход, получают 5–6 прямых попаданий, но их экипажи не сдаются и продолжают вести огонь. Для уничтожения таких машин приходится посылать специальные группы саперов-подрывников. Русские сражаются до последнего снаряда и патрона»[717].

Справедливости ради надо отметить, что был ряд объективных причин, мешавших проводить модернизацию «тридцатьчетверки». Положение, когда Красная Армия не имела танка, который отвечал бы требованиям боя, длилось около полутора лет. Это время переломное для всей войны – период наиболее грандиозных битв и сражений.

Попытки изменить ситуацию предпринимались с начала 1943 г. К сожалению, они не увенчались успехом. Для борьбы с бронетехникой врага перед началом Курской битвы был принят и реализован ряд мер: в частности, по созданию самоходных артиллерийских установок, усилению истребительно-противотанковой артиллерии, но главную проблему – кардинально модернизировать «Т-34-76» – решить не удалось. Таким образом, в летней кампании Красная Армия была вынуждена использовать в первую очередь не качественное, а количественное превосходство в танках. Это стало одной из причин колоссальных потерь бронетехники в период боевых действий на Огненной дуге. За 50 суток боев действующая армия лишилась 6000 боевых машин.

Еще до окончания битвы, 20 августа 1943 г., командующий 5 гв. ТА генерал-лейтенант П.А. Ротмистров был вынужден направить заместителю наркома обороны СССР Маршалу Советского Союза Г.К. Жукову служебную записку, в которой отмечал:

«Командуя танковыми частями с первых дней Отечественной войны, я вынужден доложить вам, что наши танки на сегодня потеряли свое превосходство перед танками противника в броне и вооружении. Вооружение, броня и прицельность огня у немецких танков стали гораздо выше, и только исключительное мужество наших танкистов, большая насыщенность танковых частей артиллерией не дали противнику использовать до конца преимущества своих танков. Наличие мощного вооружения, сильной брони и хороших прицельных приспособлений у немецких танков ставит в явно невыгодное положение наши танки. Сильно снижается эффективность использования наших танков и увеличивается их выход из строя… Таким образом, при столкновении с перешедшими к обороне немецкими танковыми частями мы, как правило, несем огромные потери в танках и успеха не имеем… На базе нашего танка «Т-34» – лучшего танка в мире к началу войны – немцы в 1943 г. сумели дать еще более усовершенствованный танк «T-V» «Пантера», который, по сути дела, является копией нашего танка «Т-34», но по своим качествам стоит значительно выше танка «Т-34», в особенности по вооружению…

Я, как ярый патриот танковых войск, прошу вас, товарищ Маршал Советского Союза, сломать консерватизм и зазнайство наших танковых конструкторов и производственников и со всей остротой поставить вопрос о массовом выпуске уже к зиме 1943 г. новых танков, превосходящих по своим боевым качествам и конструктивному оформлению ныне существующие типы немецких танков…»[718]

Столь жесткий тон был оправдан – затягивание с модернизацией основного танка дорого обходилось войскам. Письмо командарма было не первым из действующей армии: не раз об этом докладывали и представители Ставки, Генерального штаба, выезжавшие на фронт. Поэтому сразу после Курской битвы руководство страны решение этой проблемы поставило в число первоочередных. В итоге 23 января 1944 г. на вооружение Красной Армии поступила «Т-34-85» – боевая машина, значительно усилившая бронетанковые войска нашей армии и сыгравшая важную роль в сражениях заключительного этапа Великой Отечественной войны.

Победа под Курском имела огромное военно-политическое значение. Она ознаменовала коренной перелом в ходе войны на всем советско-германском фронте, способствовала созданию более выгодных условий для действий союзников в Италии, что привело к выходу ее из войны на стороне Германии. Под влиянием успешного летнего наступления советских войск укрепился авторитет Советского Союза как ведущей силы антигитлеровской коалиции.

Послесловие Прохоровка. Технология мифа

Миф о «крупнейшем в истории войн танковом сражение под Прохоровкой», вероятно, наиболее живучий из всех тех легенд о минувшей войне, что закрепились в нашем обществе за последние 70 лет. Несмотря на то что в начале 2000-х г. о боях у этой крохотной станции российскими учеными был опубликован ряд фундаментальных исследований, основанных на рассекреченных советских и трофейных документах, где дана обоснованная оценка их масштабу и значению для дальнейшего хода войны, он по-прежнему продолжает жить и внедряться в сознание поколения россиян уже XXI века. Причем тиражируется он не только в публицистических статьях не обремененных глубокими познаниями нашей истории журналистами, но и в книгах, выпускаемых государственными учреждениями культуры. В подобного рода трудах бой четырех корпусов 5-й гв. танковой армии с двумя моторизованными дивизиями СС по-прежнему именуется не иначе как «самое крупное во всей истории Второй мировой войны встречное танковое»[719] и даже «решающим сражением Великой Отечественной»[720]. При этом авторы не без основания утверждают, что их «литературно-мемуарные творения рождались не на пустом месте, а… опирались на исторические события, раскрытые в книгах ранее живущих писателей, трудах литературоведов»[721].

Действительно, процесс возникновения и формирования мифа длился несколько десятилетий и уходит своими конями в лето 1943 г. Однако проследить эту «технологическую цепочку» историкам долгое время не удавалось. Лишь недавно, в 2011–2012 гг., после рассекречивания в ЦАМО РФ ряда документальных фондов такая возможность появилась.

Ключевым пунктом легенды о Прохоровке стал масштаб сражения. Согласно устоявшейся в советской историографии точки зрения, 12 июля 1943 г. у станции столкнулись во встречном сражении две танковые группировки общей численностью от 1200 до 1500 бронеединиц. Как и у большинства исторических легенд, прародителями ее стали непосредственные участники тех событий. Точнее, командующий 5 гв. ТА генерал-лейтенант П.А. Ротмистров и его штаб. Именно отчетные материалы управления гвардейской армии о летних боях 1943 г., а также книги и брошюры Павла Алексеевича, вышедшие после войны, легли в ее основу. Обратимся к архивным источникам.

Первым официальным документом, в котором была указана численность немецкой бронетехники, противостоявшей 5 гв. ТА под Прохоровкой (в двух районах, где действовали ее войска), стало донесение разведывательного отдела (РО) штаба Воронежского фронта «Данные о действиях противника за 12.7.1943 г.» за подписью начальника его информационного отделения подполковника Машкова. Сведения, включенные в него, в течение всего дня боев фронтовые разведчики скрупулезно собирали путем наблюдения за полем боя, опроса пленных и личным сбором информации в подразделениях первой линии. «Противник, – указывается в донесении, – до трех полков мотопехоты, при поддержке до 250 танков танковых дивизий[722] «Адольф Гитлер», «Рейх» и «Мертвая голова» с рубежа Прелестное – Ямки и до двух мотополков с группой танков до 100 единиц с рубежа Кривцово – Казачье – перешли в наступление в общем направлении на Прохоровку, стремясь окружить и уничтожить части 69-й армии».[723] Если сравнивать эти цифры с реальными данными о наличии танков, которые были в дивизиях 2 тк СС, действовавших с рубежа Прелестное – Ямки (юго-западнее станции), и 3 тк – рубеж Кривцово – Казачье (южнее), то следует отметить: фронтовая разведка сработала успешно. Вечером 11 июля во 2 тк СС числилось в строю 297 бронеединиц (239 танков и 58 штурмовых орудий), а в трех дивизиях и 503-м отдельном тяжелом танковом батальоне 3 тк – 119 (100 танков и 19 штурмовых орудий)[724]. Хотя, как удалось установить в ходе анализа архивных источников в российских и западных архивах, непосредственно для отражения удара корпусов 5-й гв. ТА командование корпуса СС задействовало всю бронетехнику мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас райх», а из мд СС «Мертвая голова» не более 30–35 танка и штурмовых орудий из имевшихся 122. (подробнее см. табл. 21). Остальные находились в излучине р. Псёл, в полосе соседней 5 гв. армии.

Уже после окончания оборонительной операции, 24 июля 1943 г., член Военного совета фронта генерал-лейтенант Н.С. Хрущев включил данные РО в свое донесение «О танковом сражении 12 июля 1943 года в районе Прохоровки Курской области», адресованное лично И.В. Сталину[725]. Тем самым подтвердив их достоверность.

Как уже отмечалось выше, командарм П.А. Ротмистров в течение 12 июля 1943 г. ввел в бой юго-западнее станции из 18 тк (149 танков), 29 тк (199 танков и 20 сау), 2 тк (52), 2 гв. тк (94) и южнее части и соединения передового отряда армии, 2-го гв. танкового 5-й гв. механизированного корпусов (всего 148 танка и 10 сау). Следовательно, на ставшем впоследствии знаменитом «танковом поле» юго-западнее Прохоровки в этот день действовало 514 советских танков и самоходных артустановок (сау) против 210 немецких танков и штурмовых орудий, а южнее станции – 158 танков и сау против 119 танков и штурмовых орудий. Следовательно, в общей сложности в двух районах под Прохоровкой непосредственно в боевых действиях в течение дня участвовала 1001 единица бронетехники, 672 и 329 соответственно, из примерно 1100, которые противоборствующие стороны имели в строю утром 12 июля.

Однако не эти достаточно значительные цифры стали достоянием советской общественности и легли в основу истории Курской битвы и войны в целом, а иные, подготовленные командованием 5 гв. ТА на основе предположения ее командующего и ошибочных данных разведки. В «Отчете о боевых действиях 5 гв. ТА за период с 7 по 24 июля 1943 г.» (далее – «Отчет…»), утвержденном 30 сентября 1943 г. командармом П.А. Ротмистровым и первым членом Военного совета генерал-майором П.Г. Гришиным, отмечалось, что в полосе наступления основных сил армии (юго-западнее Прохоровки) «развернулось необычное, по своим масштабам, танковое сражение, в котором на узком участке фронта с обоих сторон участвовало более 1500 танков, громадное количество артиллерии всех видов и назначений, минометов и авиации»[726].

Складывалась эта цифра из следующих данных. По мнению начальника штаба армии генерал-майора В.Н. Баскакова и начальника оперативного отдела полковника М.Ф. Белозерова, которые и подписали «Отчет…», готовясь к удару на Прохоровку, немцы сосредоточили на этом направлении: с юго-запада – семь танковых и четыре пехотных дивизии, а также две танковые и одну моторизованную – с юга, которые располагали в общей сложности до 1000 танков. При этом непосредственно против 5 гв. ТА якобы действовали шесть танковых дивизий, располагавших 700–800 боевыми машинами[727].

Удивляет перечень немецких соединений, приведенных в «Отчете…», которые якобы были развернуты у станции. В группу «сосредоточенных для удара на Прохоровку» офицеры штаба 5 гв. ТА отнесли все соединения 48 тк, которые наступали на Обоянь и западнее от нее (и никогда не были под Прохоровкой), а также все три дивизии (16 мд, 17 тд и тд СС «Викинг») 24 тк генерала В. Неринга, резерв командующего ГА «Юг» генерал-фельдмаршала Э. фон Манштейна, которые в ходе операции «Цитадель» не использовались. Столь же существенные нестыковки обнаруживаются и с дивизиями, отнесенными к группе – «действовавшие непосредственно против 5 гв. ТА». Например, в документе отмечено, что мд «Великая Германия» участвовала в наступлении на станцию, хотя в действительности она действовала вдоль Обоянского шоссе, т. е. 35 км западнее Прохоровки, и никогда ее части перед фронтом 69А или 5 гв. ТА не отмечались.

Что это – непрофессионализм офицеров штаба или намеренное искажение фактов? Как свидетельствуют документы, обнаруженные мной в ЦАМО РФ, и то и другое. К работе советской тактической и оперативной разведки всегда было много нареканий. Например, одной из главных причин неудач наступления Красной Армии в юго-западном направлении советско-германского фронта в феврале – марте 1943 г. явилась слабая работа разведки. Не случайно уже 19 апреля 1943 г. И.В. Сталин подписал специальный приказ о ее укреплении и повышении эффективности работы. В ходе летних боев 1943 г. в разведорганах войск Воронежского фронта проявился ряд существенных проблем. Главными недостатками были: низкая профессиональная подготовка офицеров, поверхностный анализ и обобщение поступавшей информации, а также склонность ее руководителей к перестраховке и преувеличению силы противника. Однако по сравнению с армейскими, фронтовые разведчики работали значительно эффективнее и точнее.

Не была исключением и разведка 5 гв. ТА. Вот лишь один пример. По данным ее штаба к исходу 12 июля: «На южном участке (южнее Прохоровки. – З. В.) действуют 19 и 7 тд противника и вновь подошедшая 6 тд, всего 400–600 танков»[728]. Эти данные были продублированы в 15.35 14 июля полковником Ф.М. Белозеровым в донесении в штаб фронта[729]. Такого количества бронетехники не было не только в указанном районе, но и во всей армейской группе «Кемпф», которая действовала на всем корочанском направлении. На 6.00 14 июля в АГ «Кемпф» было всего 82 танка[730] без учета 505 оттб, численность которого колебалась от 6 до 10 «Т-6». Причем наиболее боеспособная 7 тд (в строю 40 танками) не была нацелена на Прохоровку, она действовала в направлении г. Короча, а двигавшаяся с юга к станции 19 тд располагала лишь 28 боевых машин. В полдень 13 июля 1943 г. во время переговоров с П.А. Ротмистровым Н.Ф. Ватутин выразил сомнения в правдивости этих данных: «В отношении Ваших соображений и оценки на южном участке: вряд ли противник успел сосредоточить туда такое большое количество танков, как Вы доложили»[731].

Понимая, что его штаб явно завысил данные, командарм попытался направить недовольство командующего фронтом на соседей. «На юге захваченными документами и пленными установлены две танковые и одна пехотная дивизии, – отвечает Ротмистров, – всего, я считаю, там может быть танков не свыше 300–400. Группировку танков в поселках и их число мне дала авиация, поэтому, очевидно, и получилось преувеличение танковых сил противника, если считать по данным авиации»[732]. Вот так обстояло дело с подсчетом немецкой бронетехники в советских штабах под Прохоровкой: в донесениях писали одно, а если вышестоящее командование сомневалось – говорили совсем другое, а как же было в действительности – никто не знал. Именно на этой почве, сдобренной догадками, предположениями, да и просто откровенными выдумками, и будет расти легенда о тысячах танков, столкнувшихся под Прохоровкой.

Как мне рассказывали офицеры – ветераны войны, численность вражеской бронетехники на каком-либо направлении советская сторона подсчитывала двумя способами. Во-первых, по номерам выявленных дивизий (документами, пленными, радиоперехватом): умножали их количество на штатную численность – 200 танков, а укомплектованность уже участвовавших в сражениях уменьшали на 10–15 за каждый день боя. Но в июле 1943 г. еще не было точно известно, что немцы перевели штаты танкового полка танковой дивизии из трехбатальонного состава (200 танков) на двухбатальонный (166). Как удалось выяснить, первые ориентировки по этому вопросу штаб БТ и МВ Красной Армии разослал фронтам только в августе 1943 г. Во-вторых, штабы наземных войск в основном ориентировались на авиаразведку, и уже свои цифры сверяли с ее данными, которые также нередко были ошибочными. С высоты, при задымлении и плотном огне ПВО все: и танки (стоящие, подбитые), и транспортеры с боеприпасами, и сау, казались бронетехникой. Были случаи, особенно когда линия фронта была нестабильной, советские самолеты – разведчики по ошибке залетали на свою территорию и вместе с немецкой считали и собственную технику, относя ее к вражеской. Об этом мне рассказывали ветераны 2-й воздушной армии, участники Курской битвы.

Кроме того, между РО армий Воронежского фронта не был должным образом налажен обмен информацией. Если бы армейские управления работали как положено, то командование 5 гв. ТА знало бы, что 6 тд ниоткуда не подходила (как указано в цитировавшемся выше донесении), а с 6 июля 1943 г. действовала против 7 гв., а затем и 69А. И имела она утром 14 июля всего 14 танков[733]. В то же время нельзя не отметить важное обстоятельство, которое всегда влияло на боевую работу: завышенные данные были выгодны нашим генералам. Плохую организацию боя, неустойчивость войск, да и просто ошибки они списывали на превосходством неприятеля, в первую очередь в бронетехнике.

Но вернемся к подсчету немецких танков южнее Прохоровки. 15 июля 1943 г., когда основные события у станции уже произошли, советская инженерная разведка раскрыла военную хитрость врага. Штаб 69А доносил, что противник «…применяя вместо настоящих танков макеты и создает в районе Верхний Ольшанец, Раевка, Ольховатка ложное сосредоточение танков. Данные немедленно были сообщены зам. начальника штаба фронта по разведке»[734]. Таким образом, летчики 2ВА, доносившие П.А. Ротмистрову, что южнее Прохоровки находятся до 600 немецких танков, посчитали, в том числе и их деревянные макеты.

Тем не менее в обнаруженных в ЦАМО РФ документах 5 гв. ТА за 13–16 июля численность группировки врага южнее Прохоровки оценивается, как и предположил П.А. Ротмистров 13 июля в разговоре с Н.Ф. Ватутиным – 300 танков, хотя их там было в три раза меньше. Четкого объяснения этой цифре офицеры штаба армии не дают, но указанные в «Отчете…», якобы наступавшие с юга 16 мд, 17 тд и тд «Викинг», вероятно, должны были эту версию подтвердить. В практике работы советских армейских штабов существовало твердое правило: если нет пленных или документов, присутствие того или иного вражеского соединения перед фронтом своих войск считать лишь предположением. Ни одна из перечисленных дивизий 24 тк в период оборонительных боев не была зафиксирована объективными средствами контроля не только перед 5 гв. ТА, но и другими войсками фронта. Фронтовая радиоразведка 12 июля однажды перехватила работу радиостанции 16 мд в районе Яковлево. Но это не являлось очевидным подтверждением ее присутствия. Действительно, опергруппа этого соединения действовала здесь для подготовки ввода ее в бой, но изменившаяся обстановка нарушала планы врага. Поэтому появление в полосе обороны Воронежского фронта всех трех дивизий корпуса Неринга так и осталось предположением. Командование 5 гв. ТА знало об этом, но тем не менее включило их в свой отчет о сражении под Прохоровкой, для придания ему масштаба. Этот факт, как и утверждение П.А. Ротмистрова о действии против его армии мд «Великая Германия» и 11 тд, с полной уверенностью можно отнести к сознательному мифотворчеству командарма.

А теперь вновь обратимся к «Отчету…», чтобы выяснить, какое же количество техники 5 гв. ТА, по мнению генерала В.Н. Баскакова и его подчиненных, противостояло немецкому бронированному кулаку из 700–800 боевых машин 12 июля. «Всего армия с приданными корпусами (2 тк и 2 гв. тк. – В. З.) имела 793 танка», – пишут они[735]. Проведенный мной анализ донесений частей и соединений дает иную цифру – 833 исправных бронеединицы. Но упрекать составителей документа не следует. Погрешность незначительная и, вероятно, связана с несовершенством учета бронетехники, идущей из ремонтных служб в войска, а также танков, подходящих с марша в район выжидательных позиций армии. Напомню, переброска 5 гв. ТА из Воронежской области под Прохоровку проводилась с 6 по 11 июля 1943 г. включительно.

Следовательно, если сложить обнаруженные (непонятно где) штабом Ротмистрова 800 немецких танков с таким же числом боевых машин его армии (793) и отнять примерно 100 танков, направленных им утром 12 июля 1943 г. на юг, для блокирования прорыва 3 тк, то получатся указанные в «Отчете…» 1500 боевых машин. При этом следует обратить внимание на важную деталь: если по данным РО фронта и докладной Н.С. Хрущева почти 1000 танков вели боевые действия под Прохоровкой в двух районах, расположенных один от другого на расстоянии 18–20 км, то штаб 5 гв. ТА свел все 1500 танков в одно место, на небольшое поле (примерно 5?12 км) юго-западнее станции густо изрезанное глубокими, непроходимыми для бронетехники, оврагами.

Так возникли две версии о численности бронетехники, участвовавшей в сражении 12 июля 1943 г., назовем их «фронтовая» и «армейская». Но если первая возникла естественным путем и отражала реальную действительность боя, то причина появления второй не совсем ясная. Зачем командованию 5 гв. ТА понадобилось через 2,5 месяца раздувать масштаб сражения и указывать немыслимое число танков там, где их не могло быть? Чтобы ответить на этот вопрос, следует вкратце коснуться обстановки, сложившейся после Прохоровского сражения.

Как уже отмечалось, контрудар войск Воронежского фронта 12 июля 1943 г. поставленных задач не решил, а ударное объединение – армия Ротмистрова – примерно за 10–11 часов непрерывного боя понесла очень большие потери – более 50 % техники, введенной в бой. А к завершению оборонительной операции, 16 июля 1943 г., она оказалась фактически обескровлена: только сгоревших числилось 323 танка и более сотни машин находилось в ремонте. Для выяснения причин столь высоких потерь из Москвы прибыла комиссия во главе с секретарем ЦК ВКП (б) Г.М. Маленковым. Расследование продолжалось примерно две недели, затем ее выводы легли на стол И.В. Сталину. Ставился вопрос об отстранении командарма от должности и придании суду. Судьба Павла Алексеевича висела на волоске до конца июля, когда стараниями начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза А.М. Василевского гнев Верховного Главнокомандующего удалось отвести от него, а в конце августа командарм был удостоен ордена Кутузова I степени за участие в Курской битве. Тем самым вопрос, как оценивать события под Прохоровкой, фактически решился: считать сражение победоносным, на потерях внимание не акцентировать. Опираясь на эту оценку в начале сентября 1943 г., Военный совет армии утвердил первые наградные листы воинам, отличившимся под Прохоровкой, т. е. через 2 месяца после совершения подвига! Даже по меркам войны затяжка существенная и она еще раз свидетельствует о непростой ситуации, которую в июле – августе командованию армии удалось пережить.

В это же время в августе был подготовлен и упоминавшийся выше «Отчет…». Он имел два варианта, предварительный, который был направлен в штаб командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии, и окончательный, утвержденный 30 сентября 1943 г. Принципиального различия в них, относительно рассматриваемого вопроса, нет. Первый был лишь более кратким. Это типовой для штаба армии документ, который готовился оперативным отделом после завершения определенного периода боев. Его главная задача: обобщить опыт, выявить новые приемы и методы борьбы противника и довести вышестоящему командованию предложения по совершенствованию боевой работы войск. Вместе с тем он являлся уникальным способом, позволявшим командованию корпусов и армий, не опасаясь резкой критики и тем более последствий (данные, включенные в него непосредственно уже влиять на боевую работу не могли), представить свои войска (а значит, и себя) в лучшем свете перед вышестоящим командованием и «поставить дымовую завесу» над просчетами и ошибками, допущенными в это время. За многолетнюю работу в ЦАМО РФ мне довелось познакомиться с несколькими десятками таких документов, значительная часть из них – яркий образец тщеславия и изощренного вранья!

Все это было и в отчете 5 гв. ТА, но в меру. Ее командование тоже попыталось использовать этот документ как канал информации для того, чтобы сгладить негативное впечатление от контрудара под Прохоровкой и еще раз подчеркнуть перед вышестоящим руководством заслуги своих войск. Но не простым перечислением сотен подбитых танков и тысяч уничтоженных немецких солдат, как делали другие, а созданием образа грандиозного сражения, в котором армия разгромила небывалую по численности танковую группировку врага. Поэтому не случайно в «Отчете…» дважды упоминается цифра 1500 танков. Первое упоминание я цитировал выше, а второе – в разделе «Выводы», хотя оно было там явно не к месту. Причем, чтобы еще раз подчеркнуть масштаб происшедшего под Прохоровкой, офицеры штаба использовали не обычную для военных лаконичную лексику, а слова и выражения из арсенала органов пропаганды: «12 июля с.г. произошло величайшее в истории Отечественной войны танковое сражение, в сквозной атаке которого участвовало до 1500 танков с обеих сторон. Нанеся огромный урон противнику в людях и технике и задержав дальнейшее продвижение врага, частям армии пришлось в течение некоторого времени вести оборонительные бои»[736]. В целом же документ хотя и трудно назвать информативным, но он вполне соответствовал предъявлявшимся в то время требованиям, без явных перекосов и откровенных славословий. Это и понятно, для составителей было важно, чтобы профессионалы из штаба БТ и МВ Красной Армии, которые будут с ним знакомиться, восприняли прежде всего главную мысль – «армия понесла огромные потери не из-за ошибок командования, а потому, что участвовала в небывалом сражении и победила». А для этого необходимо, чтобы эта идея не потерялась в массе другой информации, была рельефно обозначена и проходила красной линией от начала и до его завершения.

Но почему именно «армейский» вариант, а не «фронтовой» был принят за основу советскими историками? Сработала военная система делопроизводства, с характерными для нее секретностью и особыми требованиями к документообороту. Донесения РО фронта и докладная Н.С. Хрущева, как документы, подготовленные штабами более высокого уровня (нежели «Отчет…»), а главное, иного характера – оперативные, да к тому же имевшие гриф «Секретно» и «Совершено секретно», осели на полвека в военном архиве. Документальные фонды штаба Воронежского фронта в ЦАМО РФ, где хранилось донесение РО, были открыты в 1993 г., а письмо И.В. Сталину опубликовано впервые в открытой печати лишь в 2007 г. «Отчет…» из армии Ротмистрова поступил в штаб командующего БТ и МВ Красной Армии уже в августе 1943 г. в отдел по изучению и использованию опыта Отечественной войны. Эти структуры были сформированы в штабах Красной Армии в 1942 г. для обобщения, изучения и доведения до командного состава действующей армии успешных приемов и методов ведения боя и управления войсками. Офицерам, служившим в них, предписывалось на основании отчетов соединений и объединений готовить аналитические материалы для дальнейшего использования их в статьях, публиковавшихся в журналах родов войск и сборниках по использованию опыта войны Генштаба РККА, а также в военных академиях для подготовки лекций и семинаров.

В конце августа заканчивался летний период боев, и штаб БТ и МВ КА был обязан оперативно проанализировать опыт боевой работ войск и напечатать эти материалы в военных журналах, в том числе и в «Сборнике Генштаба по изучению опыта войны» («Сборник…»). Поэтому 10 сентября 1943 г. начальник отдела по изучению и использованию опыта Отечественной войны в штабе БТ и МВ РККА полковник Г. Сапожков направляет начальнику одноименного отдела Генштаба генерал-майору П.П. Вечному для публикации две статьи, в том числе и материал «Июльская операция 5-й гвардейской танковой армии на Белгородском направлении».[737] В ее основу лег «Отчет…» генерал-майора В.Н. Баскакова, из него в статью перекочевала и цифра 1500 танков. А чуть позже, 31 октября 1943 г., генерал П.П. Вечный этот же материал и черновой вариант статьи полковника Гончарова «Танковые войска в современной оборонительной операции», в которой тоже использовались данные «Отчета…» о боях под Прохоровкой, направил заместителю начальника Военной академии бронетанковых и механизированных войск, где готовили старший командный состав танковых войск Красной Армии для использования на кафедре высших соединений[738].

Генерал-лейтенант П.П. Вечный (ЦАМО РФ)

Все перечисленные работы были напечатаны в 1944 г. Следует подчеркнуть, что при подготовке публикаций редакция «Сборника…» отнеслась к статистическим данным о численности бронетехники в бою под Прохоровкой с осторожностью. В основной статье «Танковые войска в обороне Курского плацдарма», размещенной в Выпуске 11 (март – апрель 1944 г.), не содержалось общей цифры советских и немецких танков, принимавших участие в боях 12 июля, и упоминания о «величайшем сражении». Однако именно эта работа стала важнейшим «кирпичиком» будущего мифа. В ней цифра «1500» была разбита на две части и повторены те же небылицы из «Отчета…» о действии под Прохоровкой 17 тд и еще 168 пд. В начале раздела «Боевые действия 5-й гвардейской танковой армии» указано, что к утру 12 июля немцы имели западнее станции четыре танковых и одну пехотную дивизию, в которых насчитывалось более 600 танков, в том числе «тигров» и неизвестно откуда взявшихся «фердинандов», а 5 гв. ТА располагала 793 машинами[739]. Таким образом, авторы недвусмысленно давали понять читателю, что 12 июля западнее Прохоровки (на «танковом поле») столкнулись две группировки общей численностью более 1400 бронеединиц. Со временем в открытой печати эта цифра приобрела «стройность», превратившись в 1500 танков.

И хотя «Сборники…» не поступали в широкую продажу и в публичные библиотеки, информация, подготовленная лишь для высшего командного состава армии, стала доступна более значительной аудитории – практически всем старшим офицерам и генералам. Таким образом был создан фундамент для формирования того масштабного мифа о величайшем танковом сражении, со сквозными атаками, бесчисленными таранами и терриконами подбитой и уничтоженной немецкой бронетехники, которым в послевоенные десятилетия потчевали страну советские историки и средства массовой информации.

Полковник Г.Я. Сапожков (ЦАМО РФ)

Рассчитывало ли тогда командование 5 гв. ТА на то, что эта цифра станет столь востребованной и будет использована так широко? Думаю, нет, вначале задача была сугубо утилитарная, и лишь потом, после войны, пришло осознание выгодности ситуации. Поэтому генералы, причастные к сотворению легенды, начали настойчиво ее поддерживать и популяризировать в своих книгах, статьях, выступлениях лишь с конца 1950-х. гг.

Корреспондент «Красной Звезды» майор К.И.Буковский (крайний справа) на КП 17 гв. стрелкового корпуса. Центральный фронт, сентябрь 1943 г. (РГАКФД).

Могли ли офицеры Генштаба и штаба БТ и МВ перепроверить информацию о 1500 танках и пресечь ее распространение? Да, могли, причем без особых усилий. В Генштабе в это время существовала «Группа офицеров Генштаба Красной Армии при штабах армий и фронтов», ее сотрудники контролировали выполнение приказов войсками действующей армии, выявляли случаи неправильного ведения боя и использования войск, намечавшиеся негативные тенденции и информировали об этом руководство Красной Армии специальными записками и отчетами. Эти документы не подвергались цензуре и направлялись непосредственно от офицера-составителя в три адреса: командованию армии или фронта, где он был прикреплен, руководителю группы офицеров Генштаба в войсках фронта и начальнику Генерального штаба. В начале августа 1943 г. такой отчет поступил в Москву и от майора Черник, офицера Генштаба при штабе 5 гв. ТА[740]. По объему он был больше отчета генерала В. Н Баскакова и значительно информативнее с точки зрения обобщения опыта боев. Его автор тоже дает высокую оценку действиям войск Ротмистрова и результатам боевых действий 12 июля 1943 г., но ни о каком грандиозном сражении с привлечением 1500 танков там не упомянуто. Этот материал были доступен всем сотрудникам Генштаба, в том числе и отдела генерала Вечного. Его также могли запросить и подчиненные полковника Г. Сапожкова. Но, к сожалению, в их обязанности не входило перепроверять данные, присланные из армий и фронтов. Информация из этих документов априори считалась правдивой и сразу использовалась в дальнейшей работе. Хотя другие отделы, напрямую связанные с действующей армией, часто перепроверяли донесения из войск, справедливо полагая, что в столь важном деле, как сбор информации, контроль излишним не бывает.

Я далек от мысли, что все офицеры, использовавшие материалы «Отчета…» 5 гв. ТА, знали, что данные из него не соответствуют действительности. Тем не менее отсутствие «фильтра» для отсева всякого рода непроверенной информации в отделах полковника Сапожкова и генерала Вечного снижало ценность разработок его сотрудников и явилось одной из главных причин продвижения мифа в научную среду (в академию БТ и МВ) и средства массовой информации (сначала военные, затем гражданские).

Не менее интересной оказалась и технология внедрения мифа в широкие массы. Первыми историографами и Курской битвы, и Прохоровского сражения следует считать советских военных журналистов. Уже во второй половине июля 1943 г., после срыва операции «Цитадель», в центральных газетах появились очерки и статьи на эту тему участников и очевидцев боев. Их авторы в основном описывали отдельные сражения и бои, героизм советских воинов, а также пытались обобщить некоторый опыт, полученный войсками. Особо следует остановиться на статье «Прохоровский плацдарм» (см. «Приложение. Документ 7») военного корреспондента майора К.И. Буковского[741] напечатанной 29 июля 1943 г. в «Красной Звезде». Во-первых, в ней впервые в открытой печати было рассказано о событиях у затерянной на просторах Центрального Черноземья крохотной железнодорожной станции, ставшие впоследствии символом мужества и трагизма. Во-вторых, она стала одним из важных источников распространения мифа о Прохоровке. Автор не участвовал непосредственно в этом сражении, вся изложенная им информация была почерпнута в основном из общения с командованием 5 гв. ТА, высокопоставленными политработниками и офицерами ее штаба. Поэтому главные тезисы статьи, составившие впоследствии каркас легенды о Прохоровком танковом сражении, почти в точности повторяют мысли из послевоенных книг и статей П.А. Ротмистрова и его соратников. Главные: армия сосредоточилась скрытно, враг не ожидал столь мощного удара, атака наших танкистов оказалась сквозной, сражение стало небывалым по размаху, «определившим собой провал всего июльского наступления немцев на белгородско-курском направлении». После окончания боевых действий прошло лишь две недели, только завершила свою работу комиссия Г.М. Маленкова, расследовавшая высокие потери танкистов, вероятно, поэтому еще не все аспекты мифа были отточены. Например, в статье представлены не столь фантастические цифры численности немецких танков, участвовавших в якобы лобовом столкновении 12 июля 1943 г. (всего около 400), указаны очень скромные (почти реальные) потери немцев (свыше 100 боевых машин) и главное – сражение у Прохоровки названо лишь «одним из крупнейших в этом году». Напомню, что в направленном в Москву буквально через несколько дней отчете штаба 5 гв. ТА будут указаны совершенно иные данные: в бою участвовало 700 немецких танков, потери врага поднялись от 350 до 400, а бой 12 июля стал «величайшим сражением в истории отечественной войны»[742].

Подполковник И.М.Маркин (ЦАМО РФ)

В ряде публикаций, а также на интернет-форумах часто встречается утверждение о том, что широкая советская общественность узнала о Прохоровке только через 10 лет, из книги полковника И.И. Маркина «Курская битва»[743], вышедшей в 1953 г. Однако это не совсем так. Первой работой, ставшей доступной гражданской аудитории, в которой довольно подробно излагался ход Курской битвы, в том числе и события под Прохоровкой, стала небольшая книга (можно сказать брошюра) группы военных историков Генштаба «Битва под Курском. Краткий очерк»[744], опубликованная в 1945 г. тем же Военным издательством Народного комиссариата обороны (Воениздат), который чуть позже выпустит в свет работу И.И. Маркина. Это исследование было рассчитано на широкую аудиторию и имело достаточно большой тираж. И сегодня с ним можно свободно ознакомиться не только в столичных, специализированных, но и областных публичных библиотеках России. В его основу были положены все те же материалы, подготовленные офицерами отделов по изучению и использованию опыта войны, в том числе и о действиях 5 гв. ТА в июле 1943 г. Поэтому немудрено, что сражение в районе Прохоровки оценивалось в нем как «невиданное по своему размаху», в котором участвовало 1500 танков[745].

Книга И.И. Маркина «Курская битва» 1953 г. издания не несла ничего принципиально нового. Подготовленная на скудной базе пропагандистских источников, таких как статьи из газеты «Правда», сборник И.В. Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза» и т. д., она почти полностью повторяла работу офицеров Генштаба, со всеми ее ошибками и преувеличениями в оценках отдельных событий. Главной ее особенностью было то, что благодаря ее появлению миф о грандиозных событиях под Прохоровкой вышел на всесоюзную читательскую аудиторию, что позволило впоследствии придать ему статус официальной точки зрения. Тем не менее эта работа явилась заметным событием в общественной жизни страны. В это время библиография о Курской битве была очень скудной, архивы для исследователей закрыты, поэтому информация из него имела широкое распространение. Приведенные автором данные использовались и в научной, и в мемуарной литературе, а также в газетных и журнальных публикациях[746]. Особенно в преддверии праздников и знаменательных дат.

Исследователи редко обращают внимания на второе, переработанное издание труда И.И. Маркина, вышедшее в 1958 г., а ведь это была совершенно иная книга. Работа почти в два раза увеличилась в объеме и существенно изменилась по содержанию. Ее отличительной особенностью и в то же время сильной стороной стало привлечение автором архивных советских боевых и трофейных документов. А также использование при изложении хода боевых действий в районе Курска и особенно их итогов, информации из мемуаров немецких генералов и фельдмаршалов. Для того времени этот подход был новаторским. Кроме того, в этом издании была еще одна очень важная особенности. С середины 1950-х гг. в военно-научной среде сторонников критического подхода к официальной оценке сражения за Прохоровку и численности бронетехники, участвовавшей в нем, становилось все больше. И.И. Маркин эту тенденцию учел и удалил пассаж о 1500 танков из своей работы, что ясно показало – автор не был склонен к тиражированию мифов и искренне стремился к научному подходу при разработке данной темы. Даже если была опасность навлечь на себя гнев участников сражения, которые в то время занимали в Вооруженных Силах СССР высокие посты.

Важным этапом в развитии легенды стал 1960 г. В это время выходят из печати воспоминания П.А. Ротмистрова о его участии в боях под Прохоровкой, в которых фигурировали данные из того самого «Отчета…» его штаба. Авторитет маршала был высок, поэтому, хотя его книга, по сути, была брошюрой в несколько десятков страниц, она существенно укрепила легенду о «величайшем Прохоровском сражении» и дала новый толчок к ее распространению. Воспоминания быстро были включены в пропагандистскую систему СССР и начали широко печататься во всесоюзных журналах и сборниках воспоминаний участников Курской битвы, которые активно готовились к изданию в преддверии 20-й годовщины событий на Огненной дуге. Авторы – составители отдельных книг не смогли соблюсти чувство меры. В одних и тех же изданиях по несколько раз повторялись «панегирики» сражению под Прохоровкой. Оно называлось «небывалым по масштабу», «крупнейшим в истории Второй мировой войны» и обязательно «в нем участвовало более 1500 танков и самоходных артустановок»[747]. Поэтому не случайно, когда встал вопрос об освещении событий 12 июля 1943 г. в очередном томе «Истории Великой Отечественной войны» его редакция использовала наряду с материалами отдела генерала П.П. Вечного, публикациями второй половины 1940-х и 1950-х годов и воспоминания П.А. Ротмистрова. Причем, как мне рассказывал Г.А. Колтунов (член авторского коллектива), для редколлегии шеститомника было очень важно, что информация из всех трех групп источников совпадала в главном – в оценке сражения и в них фигурировала одна и та же цифра – 1500 танков. Это тогда было расценено как подтверждение ее правди– вости.

Таким образом, миф, созданный штабом 5 гв. ТА в 1943 г., пройдя за 20 лет через основные каналы массовой информации СССР (сборник по обобщению опыта войны Генштаба, лекции в академии БТ и МВ, книгу группы офицеров Генштаба, публикации в гражданских средствах массовой информации и в мемуарной литературе), несколько подправленным был включен в третий том «Истории Великой Отечественной войны». Тем самым получил статус официальных данных. Поправки были несущественными. Вместо «величайшего в истории Отечественной войны» бои 12 июля назвали скромнее – «одно из самых напряженных танковых сражений Великой Отечественной войны», при этом цифра 1500 танков и самоходных орудий осталась неизменной[748].

Если до этого момента в среде военных историков, преподавателей военных академий были сомнения в подлинности этой цифры (в неофициальной обстановке на эту тему велись жаркие споры), то теперь опровергать ее было бесполезно и небезопасно для карьерного роста. Однако к концу 1950-х г. сложилась неформальная группа высокопоставленных военных, которым не нравилась активность П.А. Ротмистрова и его сторонников по возвеличиванию командования 5 гв. ТА в сражении под Прохоровкой таким сомнительным способом как навязывание обществу дутых оценок и цифр. Например, как уже упоминалось выше, Маршал Советского Союза Г.К. Жуков вообще считал, что 12 июля 1943 г. у станции чего-то очень значимого, повлиявшего на результаты войны, не происходило. Он утверждал, что второстепенные и по размаху, и по масштабу боевые действия получили столь широкую известность лишь стараниями П.А. Ротмистрова, и призывал его быть скромнее. Довольно резкую отповедь бывшему командарму маршал включил даже в книгу своих мемуаров, хотя цензура ее и не пропустила. Выброшенный тогда текст был опубликован в десятом (дополненном по рукописям автора) издании его книги воспоминаний[749]. Другие генералы действовали дипломатичнее, но не скрывали своего отрицательного отношения к подобному мифотворчеству. Это были уважаемые в армии и народе люди, мнения которых было трудно не учитывать.

П.А. Ротмистров в редакции газеты «Известия». В центре – главный редактор Л.Н. Толкунов, за столом первый слева – заведующий военным отделом В.П. Гольцов. 1960-е г. (Архив Н.Ю. Ротмистрова)

Почувствовав серьезное недовольство среди соратников по оружию и прекрасно понимая, что их упреки справедливы, П.А. Ротмистров уже в 1963 г. предпринимает попытку скорректировать цифру 1500 на 1200. В интервью, опубликованном в № 7 «Военно-исторического журнала», он снижает численность бронетехники своей армии, участвовавшей в бою юго-западнее Прохоровки, с 800 до 500, но делает это не резко, а постепенно. Павел Алексеевич, как и раньше, утверждал, что юго-западнее Прохоровки неприятель ввел в бой до 700 танков, а «войска первого эшелона 5 гв. ТА, сражавшиеся непосредственно с этой группировкой, имели в своем составе немногим более 500»[750]. Следовательно, в этом районе во встречном танковом сражении должно было участвовать не 1500, как он утверждал ранее, а 1200 боевых машин. Но в «Отчете…» армии написано, что всего обе стороны имели более 1600 бронеединиц, 100 были направлены южнее Прохоровки (левый фланг армии), а где же еще 300?

Чтобы не отвергать уже растиражированную цифру, Павел Алексеевич начинает выдвигать новую легенду о том, «что второй эшелон и резерв армии были задействованы для ликвидации создавшейся угрозы обхода противником обоих флангов». Следовательно, читатель должен был решить, что эти три сотни машин он мог направить или на свой правый фланг (в район х. Остренький, полоса соседней 5 гв. А) или ввести в бой юго-западнее станции. Действительно, в течение 12 июля 1943 г. на оба фланга армии были выдвинуты три механизированных и две танковых бригады, а также отдельный танковый полк, имевший в своем составе всего 234 танка. Но как же быть со следующими фактами?

Во-первых, о выдвижении части сил армии на другие направления отмечалось в «Отчете…», и тем не менее тогда в 1943 г., это никак не повлияло на мнение Военного совета (и самого П.А. Ротмистрова), который утверждал, что во встречном сражении юго-западнее станции участвовало 1500 танков. Во-вторых, если согласиться с данными, приведенными в интервью, то получается: на правый фланг армии были направлены 300 танков. Но в «Отчете…» указано: в этот район ушли всего две бригады – механизированная и танковая[751], имевшие в строю всего 92 танка[752] (к тому же в боях они в этот день не участвовали). А где же еще более 200 боевых машин? Учитывая, что «Отчет…» и другие боевые документы, которые рассматриваются нами, находились тогда на секретном хранении, а бывшему командарму было необходимо выйти из щекотливой ситуации, сохранив лицо, он не гнушался никакими уловками и не опасался, что на его «жонглирование цифрами» кто-то сможет указать.

А о том, что к этому времени Павел Алексеевич был прекрасно осведомлен и о действительном положении дел 12 июля 1943 г. в полосе его армии, и о нереальных цифрах, направленных его штабом вышестоящему командованию, свидетельствовали многие старшие офицеры и генералы, которым доводилось близко общаться с ним после войны. В конце 1990-х – начале 2000-х гг. в музей в Прохоровке, где я работал заместителем директора по научной работе, не раз приезжали коллеги Павла Алексеевича по бронетанковой академии, ее слушатели и при встрече с сотрудниками вспоминали, что в кругу профессионалов бывший командарм был более откровенным и точным в оценках происшедшего в июльские дни сорок третьего. Так, например, в 2008 г. в беседе со мной генерал-лейтенант Н.Г. Орлов вспомнил разговор, который завязался в ходе научного семинара по проблеме применения танковых войск в обороне, который проводился в 1963 г. под руководством П.А. Ротмистрова. Тогда маршалу задали несколько неудобных вопросов, в том числе и такие: «Какие причины повлияли на то, что 5 гв. ТА, имея превосходство в бронетехнике, не смогла разбить противника 12 июля 1943 г.» и «Вы в своих мемуарах пишете, что противник под Прохоровкой в один день потерял 400 танков и самоходок. Эту цифру можно считать точной или она выверялась на глазок, ведь поле сражения осталось за немцами?»

На что маршал ответил примерно следующее: «Планировали одно, а в действительности произошло иначе. Во-первых, артиллерия фронта нас фактически не поддержала, немцы не дали. Тяжелый самоходно-артиллерийский полк и истребительно-противотанковая бригада, выделенные для нашего усиления не подошли. Во-вторых, два раза подряд меняли район развертывания ударных корпусов, в результате мы были вынуждены развертываться в теснине, а противник 11 июля занял удобную для обороны местность. В-третьих, наши танки уступали немецким, в армии было много легких. Поэтому остановили противника, понеся большие потери. В высоких потерях есть и моя вина как командующего. Я не настоял, времени не хватило, на том, чтобы перед переходом армии в контрудар была проведена нормальная артобработка переднего края, а при планировании использовались не только разведданные фронта, но и нам дали возможность провести разведку в полном объеме. Ведь нам говорили, что главные силы немцев действуют против армии Катукова, а оказалось иначе. В итоге мы не продвинулись вперед, не разбили корпус СС, но наметившуюся брешь надежно прикрыли.

Что касается потерь немцев, то, откровенно говоря, эта цифра сложилась в штабе нашей армии из донесений частей. А ведь на переднем крае по одному танку часто стреляют орудия нескольких частей, и, подбив его, каждый доносит как свой успех. В результате на поле стоит один уничтоженный танк, а докладывали о 3–4, а то и с десяток».

Таким образом, сразу после Курской битвы штаб Ротмистрова сочинял небылицы о Прохоровке, чтобы сгладить горечь от крупной неудачи при вводе в бой армии и стремился отвести от себя ответственность, а после войны все пошло по накатанному пути. Командарм лишь изредка подправлял: для публики – краски посочнее и фантазии помасштабнее, а для тех, кто профессионально занимался военным делом, – беседы пооткровеннее.

К моменту выхода интервью 3-й том «Истории Великой Отечественной войны» был уже сдан в печать. Таким образом, с 1964 г. сложилась запутанная ситуация. Опираясь на последние высказывания П.А. Ротмистрова, появились публикации, в которых авторы приводили цифру 1200 бронеединиц, хотя официально уже была названа «1500». Новые данные, например, приводят в статьях, направленных в адрес научной конференции, посвященной 25-й годовщине победе в Курской битве, даже непосредственными ее участниками, Маршалами Советского Союза А.М. Василевским и К.С. Москаленко[753]. Игнорировать положение, когда в официальных изданиях фигурируют две разные цифры, к концу 1960-х г. было уже трудно.

Поэтому из идеологического отдела ЦК КПСС руководству созданного в 1966 г. Института военной истории Министерства обороны СССР (ИВИ МО РФ) поступило распоряжение: принципиально ничего не меняя, каким-то образом объяснить в научном издании, что обе цифры, по сути, верны. При этом никаких дополнительных исследований проводить не предполагалось. Другими словами, мифу о Прохоровке надо было придать стройность и «осовременить». Исполнить эту непростую задачу было поручено военному историку полковнику Г.А. Колтунову[754]. В своей части рукописи книги о Курской битве, которая была им подготовлена вместе с начальником отдела института полковником Б.Г. Соловьевым, он попытался найти компромисс между устоявшейся точкой зрения (1500 танков), новой информацией (1200) и мнением тех, кто отрицал значительный масштаб сражения.

Он разделил группировку противника в 700 танков, указанную П.А. Ротмистровым, на два района. Якобы это была общая численность 2 тк СС, атаковавшего с юго-запада (до 500 танков) и 3 тк (до 200), который двигался на Прохоровку с юга. Кроме того, он ясно указал, что в составе эсэсовского корпуса было три дивизии, и отмел утверждение офицеров штаба 5 гв. ТА об участии в боях за Прохоровку 11 тд и мд «Великая Германия». Как рассказывал мне в 1999 г. Георгий Автономович, по его мнению, это могло несколько умерить пыл тех, кто считал обе версии Ротмистрова выдумкой. В то же время численность 5 гв. ТА была оставлена в пределах тех цифр, что были указаны в «Отчете…» ее штаба: 800, при этом оговорился, что до 700 – действовали на «танковом поле», а 100 – в составе отряда Труфанова, южнее станции. Кроме того, он умолчал о бригадах, направленных в полосу 5 гв. А. Это, конечно, могло вызвать недовольство бывшего командарма, но скандал разгореться не должен был, так как в конце своего объяснения, Г.А. Колтунов четко отметил: «Таким образом, юго-западнее Прохоровки с обоих сторон приняло участие в сражении до 1200 танков и самоходных (штурмовых) орудий, а южнее Прохоровки – до 300 бронеединиц. С учетом обоих районов в танковом сражении западнее и южнее Прохоровки приняло участие до 1500 бронеединиц»[755]. Причем чтобы снизить значимость двух абзацев, в которых была изложена эта точка зрения, авторы разместили их не в основном тексте, а в виде сноски.

Все это в комплексе сыграло свою роль, и с тех пор обе цифры получили официальное одобрение. Так возникла «обновленная» версия мифа о Прохоровке, которая продолжает в той или иной мере присутствовать в исследованиях и публикациях российских историков до сегодняшнего дня. Причин несколько. В конце XX в. начался естественным процессом уход от активной деятельности советских военных историков, смену же им, квалифицированным специалистам, способным воспринять все лучшее, что было создано, и двинуться вперед, подготовить сразу не удалось в связи с развалом СССР и начавшимися социальными потрясениями. Кроме того, развитие исторической науки подразумевает поиск и ввод в научный оборот новых документальных источников, работать же в архивах – дело дорогостоящее, очень трудоемкое и кропотливое, не каждому по плечу. Поэтому авторы значительной части изданий, из которых сегодня молодое поколение россиян узнает о нашем прошлом, идут по проторенной дорожке: комментируют уже опубликованные факты без должного изучения ситуации на фронтах и имеющихся материалов, подгоняя их под свое видение проблемы. Так создаются теперь уже новые легенды и мифы Огненной дуги.

Приложение

Документ 1 Состав войск Красной Армии, участвовавших в боевых действиях на проховском направлении и в Прохоровском сражении

69-я армия

Командующий – генерал-лейтенант Василий Данилович Крючёнкин

(22.03.1943 г. – 4.04.1944 г.)

Член Военного совета – генерал-майор Алексей Варфаломеевич Щелаковский

(4.02.1943 г. – до конца войны)

Исполняющий обязанности начальника штаба – полковник Семен Михайлович Протас

(27.02–14.07.1943 г.)

Исполняющий обязанности начальника штаба – генерал-майор Владимир Степанович Бенский (14.7.1943 г. – октябрь 1943 г.)

Начальник оперативного отдела штаба – полковник Дионисий Николаевич Суржиц

Состав на 1 июля 1943 г.

107-я стрелковая дивизия, командир – полковник П.М. Бежко

111-я стрелковая дивизия, командир – подполковник А.И. Петрушин

183-я стрелковая дивизия, командир – генерал-майор Алексей Степанович Костицин (погиб 24.07.1943 г.)

270-я стрелковая дивизия, командир – генерал-майор И.П. Беляев

305-я стрелковая дивизия, командир – полковник А.Ф. Васильев

1661-й истребительно-противотанковый артполк

496-й минометный полк

50-й минометный батальон

225-й гв. артиллерийский полк ПВО

328-й инженерный батальон.

Состав на 10 июля 1943 г.

35-й гв. стрелковый корпус

(корпус в боях с 6 июля 1943 г.)

Командир генерал-майор Сергей Георгиевич Горячев (19.04.1943–23.06.1944 г.)

Начальник штаба – полковник Дионисий Семенович Цалай

Начальник оперативного отдела штаба – подполковник Иван Иванович Строганов

92 гв. стрелковая дивизия, командир – полковник Василий Федорович Трунин (23.04–10.08. 1943 г.)

Начальник штаба – полковник Василий Иванович Минеев

276 гв. стрелковый полк, командир – майор Михаил Егорович Симонов (17.05.1943 – 12. 11. 1944 г.)

280 гв. стрелковый полк, командир – подполковник Николай Иванович Новиков

– 1 батальон, командир – ст. лейтенант Максимихин,

– 2 батальон, командир – капитан Серов,

– 3 батальон, командир – ст. лейтенант Новожилов

282 гв. стрелковый полк, командир – подполковник Иван Игнатьевич Самойленко

(17.05. 1943 г. – 4.10. 1944 г. – ранен)

197 гв. артиллерийский полк, командир – подполковник Иван Иосифович Шаповалов (25.05. – 9.07.1943 г. – погиб в бою)

– 1-й дивизион, командир – капитан Прокопьев (погиб 9 июля 1943 г.)

– 2-й дивизион, командир – лейтенант Дятлов,

– 3-й дивизион, командир – капитан С.С. Сморж

99 гв. истребительно-противотанковый дивизион, командир – капитан Ванидзе

гв. отдельный учебный стрелковый батальон, командир – ст. лейтенант Алексей Маркович Туманский

106 гв. отдельный саперный батальон, командир Мамикон Мартынович Арустамов

175 гв. отдельный батальон связи

101 отдельный медико-санитарный батальон

96 гв. разведывательная рота

97 гв. отдельная рота химической защиты

798 (100) автотранспортная рота

672 (94) полевая хлебопекарня

701 (93) дивизионный ветеринарный лазарет

2216 полевая почтовая станция

609 полевая касса Госбанка

93 гв. стрелковая дивизия, командир – генерал-майор Владимир Васильевич Тихомиров

Начальник штаба – майор Павел Иванович Турбин

278 гв. стрелковый полк, командир – капитан Андрей Герасимович Власенко

281 гв. стрелковый полк, командир – майор Сергей Яковлевич Миньков

285 гв. стрелковый полк, командир – майор Григорий Афанасьевич Рудин

198 гв. артиллерийский полк

– 1 дивизион, командир – ст. лейтенант Гусев

101 гв. истребительно-противотанковый дивизион

108 гв. отдельный саперный батальон, командир – капитан Сергей Степанович Ильченко

166 (140 орс) гв. отдельный батальон связи

598 (99) медико-санитарный батальон

гв. отдельный учебный стрелковый батальон, командир-капитан Борис Кузьмич Астиненко

95 разведывательная рота

96 гв. отдельная рота химической защиты

749 (97) автотранспортная рота

679 (98) полевая хлебопекарня

704 (94) дивизионный ветеринарный лазарет

2222 полевая почтовая станция

800 полевая касса Госбанка

94 гв. стрелковая дивизия, командир – полковник Иван Григорьевич Русских[756] (23.3.– 13.11. 1943 г.)

Начштаба – подполковник Григорий Николаевич Шостацкий

283 гв. стрелковый полк, командир – майор Андрей Александрович Игнатьев

286 гв. стрелковый полк, командир – капитан Дмитрий Семенович Чуев

Начальник штаба – майор Баксак

288 гв. стрелковый полк, командир – майор Михаил Павлович Аглицкий

199 гв. артиллерийский полк, командир – подполковник Бурназян

100 гв. отдельный истребительно-противотанковый артдивизион, командир – майор Сидоров

107 гв. саперный батальон, командир – ст. лейтенант Григорий Александрович Никифоров

159 (141 гв. орс) гв. отдельный батальон связи

599 (102) медико-санитарный батальон

гв. отдельный учебный стрелковый батальон, командир – капитан Николай Максимович Жданов

97 гв. разведывательная рота

98 гв. отдельная рота химической защиты

750 (99) автотранспортная рота

674 (95) полевая хлебопекарня

710 (101) дивизионный ветеринарный лазарет

2279 (48 285) полевая почтовая станция

1743 полевая касса Госбанка

Корпусные части

138 гв. отдельный батальон связи, командир – майор Павел Семенович Полыскалов

105 гв. отдельный саперный батальон, командир – капитан Степан Алексеевич Старостин

48 стрелковый корпус

(в боях с 6 июля 1943 г.)

Командир – генерал-майор Зиновий Захарович Рогозный (25.06.1943 г. – 28.04.1945 г.) (вступил в должность 5.07.1943 г.)

Начальник штаба – полковник Щеглов

Управление

89 гв. стрелковая дивизия, командир – полковник Михаил Петрович Серюгин

Начальник штаба гвардии – подполковник Израиль Моисеевич Айолло

Начальник оперативного отдела штаба – гвардии майор Кабанов

267 гв. стрелковый полк, командир – гвардии майор Григорий Алексеевич Середа (с 13.06.1943 г.)

270 гв. стрелковый полк, командир – гвардии подполковник Николай Эммануилович Прошунин

– 1 стрелковый батальон, командир – гв. капитан Михнович Петр Иванович (ранен 18.7.1943 г.)

273 гв. стрелковый полк, командир – гвардии майор Василий Васильевич Бунин

196 гв. артиллерийский полк, командир – гвардии майор Д.М. Зубченко

98 гв. отдельный истребительно-противотанковый дивизион

104 гв. саперный батальон

595 (94) медико-санитарный батальон

158 гв. (6 гв. отдельная рота связи) отдельный батальон связи

учебный батальон, командир – гв. капитан Н.В. Рябцев

91 гв. разведывательная рота

93 гв. отдельная рота химической защиты

745 (95) автотранспортная рота

670 (92) дивизионный ветеринарный лазарет

519 (52500) полевая почтовая станция

437 полевая касса Госбанка

183 стрелковая дивизия, командир – генерал-майор Алексей Степанович Костицин

Начальник штаба полковник Василевский Леонид Дмитриевич (27.06–24.07 1943 г.)

227 стрелковый полк, командир – майор Сажинов Василий Ефимович

285 стрелковый полк, командир – подполковник Карпов Александр Карпович

295 стрелковый полк, командир – майор Матюшенко Леонтий Иванович

623 артиллерийский полк, и.д. командира – майор Садовников Иннокентий Николаевич (3.07.1943 – 18.07.1944 г. – убит в бою)

– 1-й артдивизион, – командир Оржешко

– 2-й артдивизион,

– 3-й артдивизион, командир – капитан Чернышев Савелий Ильич

18 истребительно-противотанковый дивизион, командир – ст. лейтенант (?) Давыденко

490 отдельный саперный батальон (20.9.1941 г. – 8.10.1943 г.)

учебный батальон

22 разведывательная рота

609 отдельный батальон связи (350 обс, 144 орс, 171 орс)

13 медико-санитарный батальон

259 (4) отдельная рота химической защиты

31 (364) автотранспортная рота

267 (208) полевая хлебопекарня

141 дивизионный ветеринарный лазарет

314 полевая почтовая станция

687 (692) полевая касса Госбанка

375 стрелковая дивизия, командир – полковник Петр Дмитриевич Говоруненко

Зам. командира дивизии – подполковник Константин Павлович Казачук

Зам. командира дивизии по политчасти – полковник Айнутдинов

Командующий артиллерией – полковник Николай Данилович Азаров

Начальник штаба – гв. подполковник Ложко

Начальник оперативного отдела – подполковник Жуланов

1241 стрелковый полк, командир – майор Николай Андреевич Карклин (30.06–15.07.1943 г. попал в плен 15.7.1943 г.), полк принял майор Карпов

1243 стрелковый полк, командир – подполковник Фролов Василий Максимович (октябрь 1942 – 15.07 1943 г., пленен).

1245 стрелковый полк,

932 артиллерийский полк,

383 отдельный истребительно-противотанковый дивизион,

660 саперный батальон,

762 отдельный батальон связи (831 ОБС, 524 ОРС),

465 медико-санитарный батальон,

442 разведывательная рота,

458 отдельная рота химической защиты,

495 автотранспортная рота,

234 полевая хлебопекарня,

803 дивизионный ветеринарный лазарет,

1428 полевая почтовая станция,

751 полевая касса Госбанка.

81 гв. стрелковая дивизия[757], командир – генерал-майора Иван Константинович Морозов

Начальник штаба – майор Светник

233 гв. стрелковый полк, командир – майор Степан Иванович Титоренко

– 1 батальон, командир – капитан Николай Ярко,

– 2 батальон, командир – капитан Андрей Антонов

– 3 батальон, командир – капитан Качанов

235 гв. стрелковый полк, командир – гв. майор Григорий Трофимович Скирута

Начальник штаба – майор Соколенко

– 1 батальон, командир – капитан Иван Алексеевич Акимов,

– 2 батальон, командир – капитан Александр Гоштенар

– 3 батальон, командир – капитан Иван Соколенко

238 гв. стрелковый полк, командир – майор Михаил Федорович Кручихин

– 1 батальон, – командир Яков Завадский,

– 2 батальон, – командир Владимир Свечников,

– 3 батальон, – командир Григорий Захарченко

Отдельный учебный батальон, командир – капитан Иван Медведев

173 гв. артиллерийский полк, командир – майор Поляковский,

– 3 дивизион, командир – капитан Кохокидзе

87 гв. отдельный истребительно-противотанковый дивизион, командир – капитан Георгий Сушицкий

92 гв. саперный батальон

109 гв. отдельный батальон связи

590 (86) медико-санитарный батальон

79 гв. разведывательная рота

83 гв. отдельная рота химической защиты

734 (84) автотранспортная рота

665 (80) передвижная хлебопекарня

691 (82) дивизионный ветеринарный лазарет

1874 полевая почтовая станция

1193 полевая контора Госбанка

Корпусные части

96 отдельная танковая бригада, – командир генерал-майор Виктор Григорьевич Лебедев

1661 истребительно-противотанковый артполк

1846 истребительно-противотанковый артполк

496 минометный полк

225 гв. артиллерийский полк ПВО

328 инженерный батальон

5-я гвардейская танковая армия

на 10 июля 1943 г.[758]

Танковые и механизированные войска

5 гвардейский Зимовниковский механизированный корпус

(в боях с 12 июля 1943 года)

Командование

Командир – генерал-майор Борис Михайлович Скворцов (2.03.1943 г. – апрель 1945 г.)

Начальник штаба – полковник Иван Васильевич Шабаров (9.01.1943 г. – 30.04 1945 г.)

Состав на 10 июля 1943 г.

Управление

10 гв. механизированная бригада, командир – полковник Иван Борисович Михайлов (9.01–1.08.1943 г.)

51 гв. танковый полк, командир – полковник Давид Яковлевич Клинфельд

11 гв. механизированная бригада, командир – полковник Николай Васильевич Грищенко (9.01.1943 г. – 1.03.1944 г.)

54 гв. танковый полк, командир – майор Вениамин Павлович Рязанцев

12 гв. механизированная бригада, командир – Герой Советского Союза полковник Григорий Яковлевич Борисенко,

24 гв. танковая бригада, командир – подполковник Валентин Петрович Карпов

55 гв. танковый полк, командир – подполковник Михаил Иосифович Голдберг (убит 13.07.1943 г. под Авдеевкой от разрыва бомбы)

1447 самоходный артиллерийский полк, командир – майор Василий Филиппович Гайдаш

285 минометный полк, командир – майор Савелий Савельевич Беленький

104 гв. истребительно-противотанковый артиллерийский полк, командир – Герой Советского Союза майор Федор Захарович Бабаченко

146 мелкокалиберный зенитный артполк

409 отдельный гвардейский минометный дивизион, командир – капитан Н.А. Колупаев

2 гв. моторизованный батальон, командир – капитан В.П. Кузьмин

4 гв. отдельный бронеавтомобильный батальон

68 гв. отдельный мотосаперный батальон, командир – капитан А.В. Турецкий

388 отдельный батальон связи, командир – майор Г.И. Пустовой

46 отдельный медико-санитарный батальон, командир – военврач 3 ранга Н.К. Огородников

14 полевой хлебозавод

полевая почтовая станция

29 отдельная рота подвоза горюче-смазочных материалов

86 ремонтно-восстановительный батальон

18 отдельный танковый корпус

(в боях с 12 июля 1943 г.,)

Командир – генерал-майор Борис Сергеевич Бахаров (11.09.1942—25.07.1943 г.)

Начальник штаба – подполковник Константин Константинович Воробьев (5.07–10.09. 1943 г.)

Начальник – оперативного отдела штаба корпуса майор Волков

Корпусной инженер полковник Белов (убит 12.07.1943 г.)

Состав на 10 июля 1943 г.

Управление

110 танковая бригада, командир – подполковник Иван Михайлович Колесников

(2.04.1943 – 5.03.1944 г.),

Начальник штаба – Иван Фомич Решетников

– 441 танковый батальон, командир – капитан Чесак[759],

– (?) 2 танковый батальон, командир – майор Плескач

170 танковая бригада, командир – подполковник Василий Дмитриевич Тарасов (8.5.– погиб 12.07.1943 г.)

– 1 танковый батальон, командир – капитан Исаев (тяжело ранен 12.7.1943 г.)

181 танковая бригада, командир – подполковник Вячеслав Алексеевич Пузырев (21.01–10.1943 г.)

– 1-й танковый батальон, командир – капитан Ефрем Григорьевич Гарибян[760] (?–17.10.1943 г.)

– 2-й танковый батальон, командир – капитан Петр Андреевич Скрипкин (?–12.07.1943 г.)

32 мотострелковая бригада, командир – полковник Михаил Емельянович Хватов (2.08.1942 – до конца войны)

– 1-й мотострелковый батальон, командир – ст. лейтенант Василий Григорьевич Черноконь (06.1943—10.1943 г.)

– 2-й мотострелковый батальон, командир – капитан Василий Иосифович Ковтун (5.03.1943 —?)

– 3-й мотострелковый батальон, – командир ст. лейтенант Геннадий Максимович Кленцов (с 21.06—6.09.1943 г.)

– минометный батальон, – командир ст. лейтенант Иван Михайлович Кошуба (15.05.1943 г. – ?)

– артиллерийский дивизион, – командир ст. лейтенант Сергей Дмитриевич Дуденцев

– рота автоматчиков, командир роты – лейтенант Рослик

36 гв. отдельный танковый полк прорыва, командир – подполковник Иван Степанович Митрошенко (20.3.1943 г. – до конца войны)

292 минометный полк

1000 истребительно-противотанковый артполк, командир – майор Яковец

106 гв. минометный дивизион,

1694 зенитный артиллерийский дивизион,

29 отдельный разведывательный батальон,

78 отдельный мотоциклетный батальон,

115 отдельный саперный батальон,

414 саперный батальон (в списке частей нет, но в боевых донесениях есть)

419 отдельный батальон связи,

авиазвено связи

отдельный медико-санитарный взвод

полевой автохлебозавод

военно-почтовая станция

отдельная автотранспортная рота подвоза ГСМ

104 подвижная ремонтная база

139 подвижная ремонтная база

отдел контрразведки «Смерш»

29-й танковый корпус

(в боях с 12 июля 1943 г.,)

Командир – генерал-майор Иван Федорович Кириченко (27.04.1943—18.04.1944 г.)

Начальник штаба – полковник Евгений Иванович Фоминых

Начальник оперативного отдела штаба корпуса – подполковник Лукашин

Состав на 10 июля 1943 г.

Управление корпуса

25 танковая бригада, командир бригады – полковник Николай Константинович Володин (8.09.1942 – 28.09.1943 г.)

– 25 мотострелково-пулеметный батальон, командир – майор Зосима Пантелеевич Григоренко (ранен 12.07.1943 г.)

– 25 танковый батальон, командир – капитан Иван Михайлович Чекранов

– 362 танковый батальон, командир – майор Григорий Афанасьевич Мясников (сгорел в танке 12.07.1943 г.)

31 танковая бригада, командир – полковник Степан Федорович Моисеев (21.01—8.08.1943 г.)

– 277 танковый батальон, командир – капитан Самойлов Николай Игнатьевич

– 278 танковый батальон, командир – майор Гребенников Евсей Иосифович

32 танковая бригада, командир – полковник Алексей Алексеевич Линев (8.01–25.08.1943 г.)

Начальник штаба – подполковник Григорий Иванович Витебский (ранен 13.07.1943 г.)

– 1 танковый батальон, командир – майор Петр Семенович Иванов (убит 12.07.1943 г.)

– 2 танковый батальон, командир – капитан А. Е. Вакуленко

– мотострелково-пулеметный батальон, командир – капитан Тимофей Ефимович Ножников (убит 12.7.1943 г.)

53 мотострелковая бригада, командир – подполковник Николай Петрович Липичев (11.05. – 17.08.1943 г.)

Командующий артиллерией – майор Петр Родионович Емец, убит (12.7.1943 г.)

1446 самоходный артиллерийский полк, командир – гв. капитан М.С. Лунев

108 истребительно-противотанковый артполк

271 минометный полк, командир – майор Владимир Иванович Рыжиков

76 гв. минометный полк

366 полк малой зенитной артиллерии

193 отдельный саперный батальон

75 отдельный мотоциклетный батальон

38 бронеавтомобильный батальон

Авиационное звено связи

188 отдельный медико-санитарный взвод

157 полевой подвижной автохлебозавод

31 отдельная автотранспортная рота подвоза ГСМ

169 подвижная ремонтная база

272 подвижная ремонтная база

2 гв. Тацинский танковый корпус[761]

Командир – полковник Алексей Семенович Бурдейный (с мая 1943 г. – до конца войны)

Заместитель командира корпуса по строевой части – гв. полковник Василий Иудович Полосков

Заместитель командира корпуса по политчасти – начальник политотдела гв. полковник Чернышов (с 26.06.1943 г.)

Помощник командира корпуса по технической части – инженер-полковник Орлов

Заместитель командира корпуса по тылу – гв. подполковник Гаврилов

Начальник штаба – гв. подполковник Сергей Дмитриевич Лаврентьев (с мая по 21.08.1943 г)

Начальник артиллерии корпуса – гв. полковник Лурман

Начальник оперативного отдела корпуса – гв. майор Огонесьян

Состав на 10 июля 1943 г.

Управление корпуса

4 гв. танковая бригада, командир – полковник Андрей Константинович Бражников (02–30.11.1943 г., утвержден в должности 7.05.1943 г.)

– 1-й танковый батальон, командир – майор Бибиков

– 2-й танковый батальон, командир – майор Кучеренко

25 гв. танковая бригада, командир – подполковник Семен Мефодьевич Булыгин (18.3–10.09.1943 г. и 29.11.1943– 28.02.1944 г.)

26 гв. танковая бригада, командир – подполковник Степан Кузьмич Нестеров (26.12.1942 г. – 23.9.1944 г. утвержден в должности 17.02.1943 г.)

4 гв. мотострелковая бригада, командир – полковник Василий Лукич Савченко (24.4 1942—10.1.1944 г.)

47 гв. тяжелый танковый полк прорыва, командир – полковник Марк Терентьевич Шевченко

273 минометный полк, командир – майор Цыганов

1500 истребительно-противотанковый артполк, командир – майор Зотов

1695 зенитный артиллерийский полк, командир – майор Середа

755 истребительно-противотанковый артдивизион[762], командир – капитан Терехов

19 разведывательный батальон, командир – капитан Авраменко

79 отд. мотоциклетный батальон, командир – майор Каверов

1 гв. батальон связи

51 мотосаперный батальон, – командир ст. лейтенант Мельников

112 передвижная ремонтная база

156 передвижная ремонтная база

30 рота подвоза ГСМ.

2-й танковый корпус

(в боях с 8 июля 1943 г.,)

Командир – генерал-майор Алексей Федорович Попов (с 16.10 1942 до конца войны)

Начальник штаба – генерал-майор Василий Васильевич Кошелев (22.02–19.09.1943 г.)

Начальник оперативного отдела штаба – подполковник Пузанков

Командующий артиллерией – полковник Сергей Михайлович Фомичев (Фоминский) (с 31.05 1943 г. – ?)

Состав на 1 июля 1943 г.

Управление корпуса

26 танковая бригада, командир – полковник Петр Васильевич Пискарев (7.12.1942 г. —?.09.1943 г.)

– 270-й танковый батальон, командир – майор Сергей Григорьевич Лизунков

– 282-й танковый батальон, командир – капитан Леонид Леонидович Райгородский

99 танковая бригада, командир – подполковник Леонид Иванович Малов (21.03.1943 г. – 9.08.1943 г., утвержден в должности 26.6.43 г.)

169 танковая бригада, командир – подполковник Иван Яковлевич Степанов (7.02–03.1945 г., утвержден в должности 4.11.1943 г.)

– 371 танковый батальон, командир – майор Коневяз

58 мотострелковая бригада, командир – подполковник Евгений Иванович Болдырев

Начальник штаба – майор Михаил Степанович Секуторов

– 1-й мотострелковый батальон

– 2-й мотострелковый батальон, командир – капитан Быков

15 гв. отдельный тяжелый танковый полк прорыва, командир – подполковник Афанасий Семенович Туренков

269 минометный полк, командир – майор Шадружин

– 1 дивизион, командир – ст. лейтенант Якимов Иван Матвеевич (убит 10.7.1943 г.)

201 минометный полк (придан на усиление из состава 69А)

1502 истребительно-противотанковый артполк, командир – майор Марк Семенович Ионис

1698 зенитный артдивизион, командир – подполковник Матвеев

307 гв. минометный дивизион РС, командир – капитан Ильин

83 мотоциклетный батальон

894 отдельный батальон связи

Авиазвено связи

174 отдельный саперный батальон

12 отдельный бронеавтомобильный батальон, командир – майор Жолоб

Отдельная рота химзащиты

207 отдельный медсанвзвод

51 полевой автохлебозавод

2 отдельная автотранспортная рота подвоза ГСМ

73 подвижная ремонтная база

100 подвижная ремонтная база

Транспортный резерв

Военно-полевая станция

Артиллерийские части 5 гв. танковой армии

678 гаубичный артиллерийский полк

689 истребительно-противотанковый артиллерийский полк

Гвардейские минометные части

76 гвардейский минометный полк

409 гвардейский минометный дивизион

Части ПВО

6 зенитная артиллерийская дивизия РГК

управления дивизии

146 зенитного артиллерийского полка

366 зенитного артиллерийского полка

516 зенитного артиллерийского полка

1062 зенитного артполка

батареи и управления дивизии

артиллерийского парка

походной артиллерийской ремонтной мастерской

Части связи

4 отдельный полк связи

1127 кабельно-шестовые роты

1129 кабельно-шестовые роты

Инженерные части

377 армейский инженерный батальон

Автотранспортные части

142 отдельный автотранспортный батальон

144 отдельный автотранспортный батальон

Полевое управление армии:

Полевое управление армии

20 отдельная штабная авторота

131 отдельная рота охраны полевого управления армии

отдел контрразведки «Смерш»

отдельная рота контрразведки

Санитарные части

Управление полевого эвакопункта № 232

Хирургического полевого подвижного госпиталя № 2194

Хирургического полевого подвижного госпиталя № 5158

Хирургического полевого подвижного госпиталя № 5159

Хирургического полевого подвижного госпиталя № 5160

Хирургического полевого подвижного госпиталя № 5185

Хирургического полевого подвижного госпиталя № 5186

Армейский полевой госпиталь легко – раненых № 2623

Инфекционный госпиталь № 4190

26 отдельная автосанитарная рота

Санитарно-эпидемиологический отряд № 14

23 обмывочная дезрота

Полевые подвижные прачечные отряды № 378

Полевые подвижные прачечные отряды № 379

Армейский санитарный склад № 601

Продовольственные учреждения

Полевой продовольственный склад № 2566

23 полевой автохлебозавод

108 гвардейский полевой хлебозавод

Обозно-вещевые учреждения

Управление армейской базы № 53

Полевой обозно-вещевой склад № 1528

Трофейные учреждения

Склад по приемке трофейного имущества

Рота по сбору трофейного имущества и металлолома

Учреждения ГСМ

Армейский склад ГСМ № 728

Политические учреждения

Политотдел тыловых частей

Редакция и типография армейской газеты «На штурм»

Артиллерийские учреждения

Армейские артиллерийские ремонтные мастерские № 275

Армейские артиллерийские ремонтные мастерские № 315

Полевые артиллерийские склады № 2671

Полевые артиллерийские склады № 2345

Учреждения связи

Армейская мастерская по ремонту средств связи

Военно-технические учреждения

Армейский военно-технический склад № 2578

Бронетанковые учреждения

Армейский склад БТИ № 634

83 отдельный ремонтно-восстановительный батальон

35 армейская эвакуационная рота

36 армейская эвакуационная рота

37 армейская эвакуационная рота

Автомобильные учреждения

Армейский склад автомобильного имущества № 622

117 отдельный ремонтно-восстановительный батальон

35 сборный пункт аварийных машин

36 сборный пункт аварийных машин

Органы ВОСО и части обслуживания

Управление военного коменданта станции снабжения

218 отдельная рота обслуживания армейской базы

Части ВВС

994 авиационный полк ночных бомбардировщиков («По -2»)

Части вне норм НКО

Наркомат связи

Военно – почтовая база армии литер «АЩ»

Полевая почтовая станция

Госбанк СССР

Полевое отделение Госбанка

Наркомторг СССР

Армейская военно-торговая база

НКВД

Военная цензура.

5-я гвардейская армии

на 10 июля 1943 г.[763].

Командующий – генерал-лейтенант Алексей Семенович Жадов

Начальник штаба – генерал-майор Николай Иванович Лямин

Командующий артиллерией – генерал-майор Полуэктов

Полевое управление армии

Полевое управление армии

92 отдельная рота охраны полевого управления армии

87 отдельный штабной автомобильный взвод

Отдел контрразведки «Смерш»

Отдельная рота контрразведки «Смерш»

Батарея управления командующего артиллерией армии

Стрелковые войска

32 гвардейский стрелковый корпус

управление

123 гвардейский отдельный батальон связи

отдельный стрелковый взвод отдела контрразведки

военно-почтовая станция № 2497

военный трибунал 32 гв. ск

военная прокуратура 32 гв. ск

отдела контрразведки «Смерш»

штабная батарея Управления командующего артиллерией

6 гв. воздушно-десантная дивизия, командир – полковник Михаил Николаевич Смирнов (11.03.1943 по 11.05.1945 г.)

Начальник штаба полковник Павел Георгиевич Синюгин (5.02.1943 г. – 6.04.1945 г.)

14 гв. воздушно-десантный полк, командир – подполковник Михаил Иванович Лашко (5.02–19.11.1943 г.)

17 гв. воздушно-десантный полк

20 гв. воздушно-десантный полк

8 гв. артиллерийский полк

5 гв. истребительно-противотанковый дивизион

1 гв. разведрота

2 гв. батальон

3 гв. рота связи

10 медицинский санитарный батальон

4 гвардейская рота химической защиты

5 автотранспортная рота

7 полевая хлебопекарня

11 дивизион ветеринарный лазарет

2390 полевая почтовая станция

1818 полевая касса Госбанка

13 гв. ордена Ленина Краснознаменная стрелковая дивизия, командир – генерал-майор Глеб Владимирович Бакланов (30.05–15.12.1943 г.)

34 гв. стрелковый полк

39 гв. стрелковый полк, командир – подполковник Андрей Константинович Щур (26.02.1943 г. – 27.01.1944 г.)

42 гв. стрелковый полк

32 гв. артиллерийский полк

4 гв. отдельный истребительно-противотанковый дивизион

8 гвардейский саперный батальон

14 (49) гвардейская разведывательная рота

139 (9, 18) гвардейский отдельный батальон связи

136 (15) медико-санитарный батальон

12 гвардейская рота химической защиты

338 (11) автотранспортная рота

196 (17) полевая хлебопекарня

439 (2) дивизионный ветеринарный лазарет

907 полевая почтовая станция

403 полевая касса Госбанка

66 гв. стрелковая дивизия, командир – генерал-майор Аким Васильевич Якшин (21.01–28.10.1943 г.)

Начальник штаба полковник Михаил Михайлович Куликов (16.05.1943 г. – 26(27).07.1944 г. – погиб)

145 гв. стрелковый полк, командир – гв. майор Алексей Петрович Дмитриев (12.12.1942 г. – 16.7.1943 г.)

193 гв. стрелковый полк, командир – гв. майор Павел Семенович Билаонов (10.2.1943 г. – 10.11.1943 г. (ранен)

195 гв. стрелковый полк, командир – гв. подполковник Николай (Никита) Васильевич Горобей (23.2.1943 г. – 27.9.1943 г.)

135 гв. артиллерийский полк, командир – гв. подполковник Леонид Николаевич Соловьев (2.05.—11.12.1943 г.)

71 гв. отдельный истребительно-противотанковый дивизион, командир – гв. майор М.И. Мельников

74 гв. саперный батальон

67 гв. разведывательная рота

94 гв. отдельная рота связи (до 2.01.1945 г.)

179 гв. отдельный батальон связи (до 2.01.1945 г.)

576 (72) медико-санитарный батальон

68 гвардейская рота химической защиты

649 (701) автотранспортная рота

651 (64) полевая хлебопекарня

662 (65) дивизионный ветеринарный лазарет

973 полевая почтовая станция

859 полевая касса Госбанка.

33 гвардейский стрелковый корпус

Командир – генерал-майор Иосиф Иванович Попов

Начальник штаба – полковник Стражевский

Начальник разведотдела – штаба майор Ниженко

управление

124 отдельный батальон связи

отдельный стрелковый взвод контрразведки

военно-почтовая станция № 2760

военный трибунал 33 гв. ск

военная прокуратура 33 гв. ск

отдел контрразведки «Смерш»

штабная батарея Управления командующего артиллерией

9 гв. воздушно-десантная дивизия, командир – полковник Александр Михайлович Сазонов (19.03–25.09 1943 г.)

Начальник штаба подполковник А.Я. Горячев

23 гв. воздушно-десантный полк, командир – гв. майор Иван Васильевич Резун (12.1942 г. – 16.11.1943 г.)

Заместитель командира – гв. майор В.С. Назаров

26 гв. воздушно-десантный полк, командир – гв. подполковник Григорий Мануйлович Кашперский (22.06.43 г. – 16.9.43 (ранен)

– 1 парашютно-десантный стрелковый батальон, командир – майор Аникин

– 2 парашютно-десантный стрелковый батальон, командир – капитан Сабиров

– 3 парашютно-десантный стрелковый батальон, командир – капитан Дмитрий Мифодьевич Борискин

28 гв. воздушно-десантный полк, командир – гв. майор Василий Андреевич Пономарев (8.06.1943 г. – 08.1944 г.)

7 гв. артиллерийский полк, командир – гв. майор В.К. Валуев

– 1-й артдивизион, командир – гв. капитан Константин Васильевич Казанцев.

– 3-й артдивизион, командир – ст. лейтенант Свинухин

10 гв. отдельный истребительно-противотанковый дивизион, командир – П.Л. Белоцерковский

10 гв. саперный батальон

8 гв. разведывательная рота

1 гв. отдельная рота связи

2 медико-санитарный батальон

3 гв. отдельная рота химической защиты

4 автотранспортная рота, командир

5 полевая хлебопекарня, командир

14 дивизионный ветеринарный лазарет

2629 полевая почтовая станция

1821 полевая касса Госбанка

95 гв. стрелковая дивизия, и.о. командира – полковник Ляхов Андрей Николаевич (30.06. – 20.09.1943 г).

Начальник штаба – полковник В.П. Бойко

Командующий артиллерией – полковник Н.Д. Себежко

284 гв. стрелковый полк, командир – гв. подполковник Владимир Самсонович Накаидзе 9.12.1942 г. – 24.7.43 г. (отстранен.)

287 гв. стрелковый полк, командир – гв. подполковник Владимир Ильич Соловьев (4.06.1943–25.08.43 (контужен)

—1 стрелковый батальон, командир – капитан К. Асхадов

– № стрелковый батальон, командир – капитан Василий Иванович Батин (убит 12.07.43 г.)

– 3-й стрелковый батальон, – командир ст. лейтенант Полунский

290 гв. стрелковый полк, командир – гв. подполковник Федор Максимович Заярный

233 гв. артиллерийский полк, командир – майор Александр Петрович Ревин (убит 12.07.1943 г.)

– 1 дивизион, командир – майор Бугаев

103 гв. отдельный истребительно-противотанковый дивизион, командир – майор П.Р. Бойко

109 гв. саперный батальон

99 гв. разведывательная рота

140 гв. отдельный батальон связи (19 гв. отдельная рота связи)

355 (104) медико-санитарный батальон

100 гв. отдельная рота химической защиты

375 (102) автотранспортная рота

476 (96) полевая хлебопекарня

464 (97) дивизионный ветеринарный лазарет

986 полевая почтовая станция

833 полевая касса Госбанка

97 гв. стрелковая дивизия, командир – полковник Иван Иванович Анцифиров (1.06 1943 г. – 19.06 1944 г.)

289 гв. стрелковый полк, – командир Ю.А. Науменко

292 гв. стрелковый полк, командир – подполковник Владимир Сергеевич Савинов (? – 29.07.1943 г. – погиб)

294 гв. стрелковый полк, командир – полковник Харитонов (?)

232 гв. артиллерийский полк, командир – подполковник Георгий Иванович Кулигин (30.05.1943 г. – 12.01.1944 г.)

104 гв. отдельный истребительно-противотанковый дивизион

110 гв. саперный батальон

100 гв. разведывательная рота

141 гв. отдельный батальон связи (20 гв. отдельная рота связи)

423 (105) медико-санитарный батальон

101 гв. отдельная рота химической защиты

168 (103) автотранспортная рота

144 (102) полевая хлебопекарня

762 (95) дивизионный ветеринарный лазарет

543 полевая почтовая станция

795 полевая касса Госбанка

42 гв. Краснознаменная стрелковая дивизия, командир – генерал-майор Федор Алексеевич Бобров (1.09.1942 г. – 25.09.1944 г.)

Начальник штаба – подполковник Федор Федорович Бочков

Командующий артиллерией – гв. подполковник А.И. Холодный

Заместитель командира дивизии по тылу Устиненко

127 гв. стрелковый полк

132 гв. стрелковый полк

136 гв. стрелковый полк, командир – гв. подполковник Михаил Алексеевич Шкунов (21.08–9.11.1943 г. (23.10.1943 г.)

91 (95) гв. артиллерийский полк, командир – подполковник Макогонов

45 гв. отдельный истребительно-противотанковый дивизион

59 гв. зенитная батарея (до 10.06.1943 г.)

46 гв. саперный батальон

44 гв. разведывательная рота

164 гв. отдельный батальон связи (59 гв. отдельная рота связи)

515 (47) медико-санитарный батальон

44 гв. отдельная рота химической защиты

602 (46) автотранспортная рота

632 (43) полевая хлебозавод

635 (39) дивизионный ветеринарный лазарет

1642 полевая почтовая станция

1632 полевая касса Госбанка

52 гв. стрелковая дивизия, и.о. командира подполковник Гавриил Григорьевич Пантюхов (6.07—?.08.1943 г.)

Начальник оперативного отдела, с 6.07.1943 г. – врид начальника штаба гв. майор Константин Николаевич Турянский

Состояние на 5 июля 1943 г.

151 гв. стрелковый полк, командир – подполковник Иван Федорович Юдич (6.02.42 – 5.07.43 ранен)

– 1-й батальон, командир – капитан Индейкин

– 3-й батальон, командир – капитан Шалаев

153 гв. стрелковый полк, командир – гв. полковник Петр Григорьевич Московский (12.07.1943 г. – ранен.)

– 2 – й батальон, командир – капитан Сафонов

– 3-й батальон, командир – капитан Стотланд (?)

? – й батальон, командир – майор Сорочинский

155 гв. стрелковый полк, командир – подполковник Иван Александрович Чистяков (13.05.1943 г. – 10.04.1944 г.)

– 1-й батальон, командир – капитан Шапошников

– 2-й батальон, командир – капитан Ромашков

124 гв. артиллерийский полк, командир – майор Дмитрий Федорович Ставицский (03–26.07.1943 г. – умер от ран)

– 1-й артдивизион, командир – капитан Федоренко

– 2-й артдивизион, командир – капитан Евгений Матвеевич Терезов

– 3-й артдивизион, командир – капитан Гуреев

57 гв. отдельно-противотанковый дивизион

56 гв. разведывательная рота

61 гв. саперный батальон

82 гв. отдельный батальон связи

60 медицинский санитарный батальон

58 гв. отдельная рота химической защиты

617 (54) автотранспортная рота

640 (59) полевая хлебопекарня

646 (53) дивизионный ветеринарный лазарет

590 полевая почтовая станция

1766 полевая касса Госбанка

108 отдельная штрафная рота, командир – гв. капитан Быстров

109 отдельная штрафная рота

110 отдельная штрафная рота

120 отдельный заградительный отряд

122 отдельный заградительный отряд

124 отдельный заградительный отряд

Артиллерийские войска

301 истребительно-противотанковые артиллерийские полки РГК

1322 истребительно-противотанковые артиллерийские полки РГК

815 отдельный разведывательный артдивизион РГК

63 отдельный батальон ПТР

469 минометный полк

Гвардейские минометные части

308 гв. минометный полк

Части ПВО

29 зенитная артиллерийская дивизия РГК

управление

1360 полк малой зенитной артиллерии

1366 полк малой зенитной артиллерии

1372 полк малой зенитной артиллерии

1374 зенитный артиллерийский полк

батарея управления артиллерийского парка

походная ремонтная мастерская

полевая почтовая станция № 973

71 отдельная рота ВНОС

Части связи

133 отдельный полк связи

42 отдельный батальон связи

470 отдельный линейный батальон связи

365 отдельная телеграфно-строительная рота

592 отдельная телеграфно-строительные рота

288 отдельная кабельно-шестовая рота

593 отдельная кабельно-шестовая рота

594 отдельная кабельно-шестовая рота

582 отдельная телеграфно-эксплуатационная рота

30 отдельный отряд собак связи

Инженерные и дорожные части

256 отдельный армейский инженерный батальон

431 отдельный армейский инженерный батальон

16 отдельный дорожно-строительный батальон

208 отдельный дорожно-строительный батальон

34 отдельный дорожно-эксплуатационный батальон

Авто-гужевые транспортные части

389 отдельный автотранспортный батальон

381 отдельная гужетранспортная рота

382 отдельная гужетранспортная рота

394 отдельная гужетранспортная рота

Санитарные учреждения

Управление полевого эвакопункта № 163

Управление головного полевого эвакопункта № 175 и литер «В»

602 хирургический полевой подвижной госпиталь

4196 хирургический полевой подвижной госпиталь

4197 хирургический полевой подвижной госпиталь

4198 хирургический полевой подвижной госпиталь

5154 хирургический полевой подвижной госпиталь

1593 терапевтический полевой подвижной госпиталь

2678 терапевтический полевой подвижной госпиталь

834 инфекционный госпиталь

4164 инфекционный госпиталь

1597 армейский госпиталь легкораненых

5113 армейский госпиталь легкораненых

4948 сортировочный эвакогоспиталь

9 отдельная рота медицинского усиления

12 санитарно-эпидемиологический отряд

165 отдельная автомобильная санитарная рота

41 отдельная конная санитарная рота

3 паталого-анатомическая лаборатория

112 обмывочно-дезинфекционная рота

113 полевой прачечный отряд

338 полевой прачечный отряд

376 полевой прачечный отряд

376 полевой прачечный отряд

522 полевой подвижной банный отряд

523 полевой подвижной банный отряд

524 полевой подвижной банный отряд

2607 полевой армейский санитарный склад.

Ветеринарные учреждения

2624 полевой армейский ветеринарный склад

1022 полевой ветеринарный лазарет

115 эваковетлазарет

1024 эваковетлазарет

21 полевая походная ветеринарная лаборатория.

Продовольственные учреждения

2563 полевой армейский продовольственный склад

384 полевая хлебопекарня

536 полевая хлебопекарня

536 полевая хлебопекарня

45 армейский гурт продовольственного скота.

Обозно-вещевые учреждения

Управление армейской базы № 20

Полевой армейский обозно-вещевой склад № 2702

Походная армейская мастерская по ремонту вещевого имущества

Походная армейская мастерская по ремонту обоза № 1

Походная армейская мастерская по ремонту обоза № 2

Армейская шорно-седельная мастерская

Учреждения ГСМ

Полевой армейский склад ГСМ № 2648

Политические учреждения

Политотдел тыловых частей и учреждений

Редакция и походная типография армейской газеты

Армейский дом Красной Армии.

Артиллерийские учреждения

Полевой армейский артиллерийский склад № 2665

Полевой армейский артиллерийский склад № 2670

Армейская артиллерийская ремонтная мастерская № 90

Армейская артиллерийская ремонтная мастерская № 349.

Учреждения связи

Армейская мастерская по ремонту средств связи № 66

Военно-технические учреждения

Полевой армейский военно-технический склад № 2574

Автомобильные и бронетанковые учреждения

Подвижная ремонтная база № 81

Подвижная ремонтная база № 51

95 отдельная рота по ремонту трофейных автомашин

104 армейская эвакуационная рота

104 сборный пункт аварийных машин

Полевой армейский склад АТТИ № 2683.

Части обслуживания и комендантские учреждения

37 отдельная рота обслуживания армейской базы

235 отдельная рота обслуживания армейской базы

Сборно-пересыльный пункт НКО для бывших военнослужащих

Отдельный местный стрелковый взвод

Запасные части

214 армейский запасной стрелковый полк

с учебным батальоном

и батальоном выздоравливающих.

Резервы начсостава и курсы

Резервы начальствующего состава армии

Резервы политсостава армии

Армейские курсы младших лейтенантов.

Части ВВС

166 армейская авиаэскадрилья связи

Части вне норм НКО

Наркомат связи

Военно-почтовая база армии литер «ВЦ»

Полевая станция № 2025.

Госбанк СССР

Полевое отделение Госбанка № 1212

Наркомторг СССР

Военно-торговая база 2 разряда

Армейский военторг типа «К» 2 разряда.

НКВД

Военная цензура

Документ 2 Доклад о боевом применении танков иностранных марок частями 2-го танкового корпуса

Части корпуса на вооружении имели танки иностранных марок: танк «Мк-4» «Черчилль» и танк «Мк-3» «Валентайн». В период июль – август 1943 года, используя их в боях, был выявлен ряд положительных и отрицательных тактико-технических данных в сравнении с отечественными танками.

Положительные и отрицательные стороны тактического применения танков иностранных марок в различных видах боя.

Ι. В наступлении танк «Мк-4» является тяжелым танком и обладает большой ударной силой в наступательных боях. Он использовался частями корпуса для прорыва обороны и отражения контратак танков и самоходных артиллерийских установок противника. Так, 5.8.1943 г. при введении танкового корпуса в прорыв в направлении Липовые балки, Дорогош танковый полк танков «Мк-4» обеспечивал прорыв обороны противника. После того как части корпуса вошли в прорыв и развили успех наступления, противник из района Дорогош силой до 30 танков контратаковал части корпуса. Танковый полк огнем с места сумел отразить контратаку противника.

Танки «Мк-3» применялись в частях 2 тк в наступательных боях совместно с отечественными танками. Его использовали как танк поддержки пехоты при действии в оперативной глубине обороны противника. Танк при этом имел надежное противотанковое прикрытие силами «Мк-4» и противотанковой артиллерией. Роль танка «Мк-3» сводилась к поддержке наступления пехоты, уничтожения пулеметным огнем пехоты противника, огневых точек и бронебойными снарядами (болванками) уничтожать бронемашины.

Положительные стороны тактического применения танков.

Танк «Мк-4» обладает рядом положительных сторон в наступательных боях. Он имеет вращающую командирскую башенку, что дает возможность командиру танка вести круговое наблюдение и вовремя обнаруживать цель во всех направлениях.

Установленная на танке радиостанция марки 19 – мощная и безотказная в работе. Пользуясь этой радиостанцией, командир имеет хорошую возможность управлять подразделениями в бою. Внутреннее переговорное устройство усовершенствованное и вполне обеспечивает командиру надежное управление танком.

На случай воспламенения танка с моторной части экипаж имеет возможность выйти из машины невредимым благодаря наличию боковых люков.

Установленные минометы, производящие стрельбу минами нейтрального дыма, ослепляют противника и делают его огонь бесприцельным, тем самым увеличивая живучесть танка, позволяя машинам наносить большие потери противнику.

Такими же особенностями в наступлении обладает и танк «Мк-3», но у него отсутствует командирская башенка.

Отрицательные стороны тактического применения танков

В наступательном бою танки «Мк-4» и «Мк-3» имеют ряд существенных недостатков. Пушка ведет огонь только бронебойными снарядами (болванками). Отсутствие фугасных и осколочных снарядов не позволяют полностью использовать огневую мощь орудия при уничтожении пехоты, огневых точек и ДЗОТов противника.

Танки маломаневренные на пересеченной местности, при действиях на поле боя по окопам и траншеям. Снижается их скорость в наступлении, особенно при преследовании противника в сырую погоду (дождь, грязь) и по мягкому грунту. Часто слетают гусеницы при подъемах на гору и чаще всего при поворотах танка.

ΙΙ. Использование танков иностранных марок в обороне.

Танковый полк, имевший на вооружении «Мк-4», использовался корпусом в обороне как резерв, для отражения атак танков и САУ. Такие задачи выполнялись полком при обороне в районе сел Правороть, Бениславская, Свиридовка.

«Мк-3» занимал оборону совместно с отечественными танками «Т-34» и «Т-60». При длительной обороне танки закапывались в землю и действовали как артиллерийские огневые точки. Основное назначение их в обороне было – огнем с места вести борьбу по уничтожению пехоты, огневых точек и бронемашин противника.

Положительные стороны танков «Мк-3» и «Мк-4» в обороне остаются те же, что и в наступлении.

ΙΙΙ. Использование танков иностранных марок в разведке.

Танк «Мк-4» использовать в разведке нельзя, ввиду их тяжелого веса, плохой маневренности и проходимости по пересеченной местности. «Мк-3», как средний танк, применялся разведывательным батальоном корпуса для ведения разведки. Положительной стороной его при применении в разведке является:

а) Тихий шум моторов и эластичная, бесшумная работа ходовых частей танка, что обеспечивает скрытый подход к противнику.

б) Танк обеспечен хорошими оптическими приборами, что дает возможность хорошо наблюдать за полем боя и противником.

в) Мощная и безотказная радиостанция обеспечивает ведение разведки на всю глубину. Радиостанция хорошо работает как на месте, так при движении танка.

Отрицательной стороной «Мк-3» в разведке является: плохая проходимость по пересеченной местности и мала маневренность. Отсутствие фугасных и осколочных снарядов не дает возможность полностью использовать мощь танкового вооружения.

IV. Маршевые возможности танков.

На марше танки «Мк-4», «Мк-3» не вполне выносливы. Малая мощность мотора по отношению к общему весу танков не позволяет развить большую скорость и не обеспечивает танк возможностью совершать быстрые марши.

При совершении марша по пересеченной местности, при подъемах и поворотах часто соскакивает гусеница.

V. Положительные и отрицательные стороны танков «Мк-3» и «Мк-4» при выполнении боевых задач в сравнении с отечественными танками КВ и «Т-34».

Танк «Мк-4» в сравнении с отечественными танками имеет следующие превосходства:

а) Хорошая работа двигателя и легок в управлении.

б) При выходе из строя 25 % катков ходовой части, танк еще является боевой единицей и может вести бой наравне с боеспособными танками.

в) Бензобаки занимают сравнительно небольшой объем бронекорпуса, что приводит к редкому попаданию артснарядов в район нахождения баков, поэтому воспламенение танков иностранных марок ниже, чем у наших.

г) Хорошее противопожарная оборудование танка дает возможность быстро погасить пламя.

Танк Мк-3 в сравнении с отечественными танками имеет следующие преимущества:

а) Большая продолжительность эксплуатации мотора танка и быстрый его запуск.

б) Хорошая зарядка аккумуляторных батарей.

в) Хорошая подача топлива в системе питания.

г) Хорошая работа электроповорота башни танка.

Отрицательные стороны танков «Мк-4» в сравнении с отечественными танками:

а) Ленивец танка выдвинут далеко вперед относительно передней части корпуса, что отрицательно влияет на обзор механика-водителя поля боя и затрудняет его работу при повороте танка.

б) Частые случаи скручивания опорной оси бортовой передачи.

в) Частые случаи выхода из строя «Гидро-серово» системы управления.

г) Катки тележек имеют скользящий подшипник, вследствие чего ходовая часть требует очень внимательного ухода и частой смазки катков.

д) Часто рвется цепь «Галля» поворотного механизма башни.

е) Часто лопаются траки гусениц, а при большом трении гусеницы сбрасываются.

ж) Малая мощность двигателя по отношению к общей массе танка.

Отрицательные стороны танков Мк-3 в сравнении с отечественными танками.

а) Малая мощность мотора и малый запас хода.

б) Затруднительный доступ к агрегатам двигателя и трансмиссии, как при эксплуатации, так при регулировке.

в) Трансмиссия и управление требуют частой регулировки.

г) Частые случаи заедания рычага бортового фрикциона.

д) Недостаточный запас топливных фильтров тонкой очистки.

е) Частые соскакивания гусениц.

21 ноября 1943 г.

Командир 8 гв. тк[764] гв. генерал-лейтенант танковых войск А.Ф. Попов

Начальник штаба гв. полковник В.В. Кошелев[765].

Документ 3 Выводы по обобщению использования танкового оружия в Отечественном воине американских танках «М-З» ср. и «М-3» легк

1. Пушки, состоящие на вооружении танка, имеют хорошие баллистические и конструктивные данные, безотказны в работе, просты в обслуживании. Практическая дистанция стрельбы с места в обороне: 75-мм пушки, гранатой осколочной 1000–1200 метров, бронебойной гранатой по бронированным целям на дистанцию прямого выстрела 600–800 метров, 37-мм пушка бронибойной болванкой 400–600 метров, осколочной гранатой 600–800 метров. Стрельба с хода всеми видами снарядов зависит от местности. Практически огонь ведется на такие же дистанции, как и с места. Эффективность огня зависит от подготовленности стрелка в искусстве ведения огня. Пулеметы «Браунинг» дают наибольшую эффективность огня по живым целям противника на дистанцию 400–600 метров. Практическая скорострельность 75-мм пушки: 8–10 прицельных выстрелов в минуту, 37-мм пушки 10–12 прицельных выстрелов в минуту. Пулемет «Браунинг» 100–150 выстрелов. Расход боеприпасов для уничтожения танков и ПТО противника зависят от подготовленности стрелка, дистанции стрельбы от типа танка. Средний расход боеприпасов для уничтожения танка с места 3–4 снаряда – вдвое больше. Стрельбы по ДЗОТам практически ведутся осколочными снарядом с установкой его головки разрыва на удар по амбразурам.

2. Огонь из танка практически ведется в обороне с места и из засады, меняя огневую позицию. В наступательном бою с хода. Остановки танков применяются очень редко. Практически стрельба схода ведется со скоростью танка десять-пятнадцать км. Ведения огня с коротких остановок зависит от местности, а также целей.

3. Нахождение целей из танка практически осуществляется командирами машины, командирами орудий и механиками-водителями. Командиры наблюдают за полем боя через триплексы и открытый люк командирской башни. Лучший способ отыскивания целей – наблюдение через люк командиром башни. Управление огнем взвода и роты достигается командиром по радио /основной способ/ и личным примером целеуказание передаются устной командой обнаруживающего цель, подразделению по радио и указания направление целей трассирующими снарядам, пулями. Подразделения и отдельные танки практически нацеливаются на цель указанием по радио и личным примером командира.

4. Огонь корректируется командиром машины /помогает корректировать командир орудия и механик-водитель/ по разрыву и трассирующей и подается командой /недолет, перелет, вправо, влево/.

5. Расход боеприпасов зависит от поставленной задачи. При прорыве переднего края обороны противника боеприпасов расходуется больше. В среднем на день боя расходуется максимально 3 б/к, патронов расходуется в 3 раза меньше.

Пополнение машин боеприпасами производится всеми членами экипажа. Через правый люк подаются 75-мм и патроны в лентах, через левый люк – 37-мм снаряды и ленты. Распаковываются и подают 3 чел., укладывают в танке.

6. Характерные неисправности танка вооружения танка следующие:

а) В зимний период при температуре ниже 15 градусов у пушки 37-мм отказывает противоатаковое устройство /нет полного отката, застывает жидкость противооткатного устройства/. Для устранения неисправностей следует производить вручную /5–6 выстрелов/ до полного разогрева жидкости, после чего начинает работа полуавтоматика;

б) Бывают случаи поломки клинка затвора кривошипа 37-мм пушки;

в) Пулеметы «Браунинг» капризны в работе, требуют точной регулировки, часто отказывают в бою /отрывы гильзы в патроннике/. В бою приходится устранять неисправности заменой ствола пулемета или извлечением гильзы гильзоизвлекателем. В зимних условиях требует строгого исполнения правила ухода.

7. Нет взаимозаменяемости, из чего следует, что подготовку экипажей надо вести всестороннюю, учтя, что наибольшие потери экипажи имеют в командирах машин и командиров орудий 75-мм и заряжающих.

8. Прибывающее пополнение плохо подготовлено, в действиях при оружии слабо знает материальную часть вооружения, не имеет практических навыков в стрельбе.

Слабо привито чувство ответственности за уход и снабжение оружия. Механики-водители имеют слабую тактическую подготовку, из-за чего плохо маневрируют на поле боя.

9. Для улучшения условии стрельбы желательно оборудования на танковых спусках.

Начальник штаба 192 танковой бригады майор /Литвин/[766]

Документ 4 Краткий доклад о предложениях в Главное Автобронетанковое управление по улучшению тактико-технических свойств танков «Т-34» и «Т-60»

18 декабря 1942 г.

Представляя при этом предложения группы командиров и техников 171-го отдельного танкового батальона 4-й ударной армии по улучшению тактико-технических качеств танка «Т-34» и автоматической пушки «ШВАК» танка «Т-60», считаю необходимым доложить Вам свои выводы по существу данных вопросов.

1. Изучая боевые действия танков (78 тбр) 3–6 августа, в районе Кривка, я встретился с фактом, что 5 наших танков (4 машины «Т-34» и одна «KB»), действовавшие в этом районе, понесли потери в материальной части и в личном составе из-за плохого управления своим огнем, плохого маневрирования и недостаточной прочности бортовой брони (был ряд причин также другого порядка, не зависящих от танкистов).

2. Беседуя с некоторыми командирами и воентехниками 78 тбр и 171 отб, я пришел к выводу, что танк «Т-34» при многих своих положительных качествах (маневренность, мощность мотора и вооружения) имеет ряд крупных недостатков, известных уже и противнику. Эти недостатки не дают возможности полностью использовать приведенные выше положительные качества.

Основные недостатки танка «Т-34» следующие:

Командир танка является в то же время и башенным стрелком, он ведет огонь по одной какой-либо цели и этим отрывается от наблюдения за действиями противника, действиями своих танков пехоты, артиллерии, не отыскивает наиболее важных целей, не дает своевременно указаний водителю о направлении движения. Особенно отрицательно это отражается на действиях командира танкового взвода, роты, батальона.

Увеличение танкового экипажа танка «Т-34» на одного человека – башенного стрелка (наводчика) и небольшая реконструкция башни танка целиком себя оправдает, так как резко улучшит условия управления огнем, управление боем танкового взвода, роты, батальона, увеличит живучесть и эффективность использования танков.

3. Башенная броня, лобовая и особенно бортовая броня танка «Т-34» легко пробивается даже 50-м термитными снарядами.

Танк «Т-34», имея в два с половиной раза сильнее мотор (500 л/с против 190 л/с) и в три раза меньше давления гусениц на грунт – 0,6 кг/см2, против 1,7 кг/см2, чем английский танк «Мк-2», почти в 2 раза уступает ему в толщине брони, а это резко сокращает живучесть и боевые возможности танка; «Т-34» (особенно у молодых, малоопытных экипажей).

Увеличение брони (экранирование) с целью увеличить ее сопротивляемость и способность выдерживать удары хотя бы снарядов калибра 50 мм, хотя и вызовет утяжеление танка, увеличение расхода металла на один танк (и некоторое снижение скорости), но даст заметный эффект в живучести танка, даст экономию в расходовании танков – уменьшит выход из строя танков «Т-34».

4. Эти конструктивные недостатки известны нашим командирам, которые при возможности стараются использовать танк «Т-34» как орудийный танк, ведущий огонь с места (по возможности из-за укрытий) по огневым точкам противника, тем более что при выстреле с хода строго – прямо вперед, из-за сильной отдачи происходит часто заклинение башни и танк выходит из строя, а поэтому приходится поворачивать танк на ходу под некоторым углом к цели (информация командира 171 отб майора Тарахович).

5. Автоматическая пушка «ШВАК», установленная на танке «Т-60», имеет конструктивные недостатки затвора: происходит остановка и задержка стрельбы из-за несвоевременного выбрасывания стреляной гильзы.

Лейтенант т. Калеев предложил небольшое усовершенствование (2 планки), которые, будучи установлены в затворе орудия его танка, дали положительные результаты и устранили задержки в стрельбе.

6. Прилагаемые чертежи и пояснения к затронутым вопросам, выполненные командирами-танкистами в полевых условиях, недостаточно аккуратные, возможно, недостаточно технически грамотные, но это не умаляет важности их содержания.

Выводы:

1. Боевой опыт применения танков «Т-34» говорит о том, что танк «Т-34», имея мощный огонь, мощный мотор, но имеет и конструктивные недостатки: слабую броню и отсутствие командирской башенки, что мешает командиру хорошо наблюдать за полем боя, за действиями противника и своих войск. Особенно это относится к танкам командира взвода, роты, батальона.

2. Автоматическая пушка «ШВАК», установленная на танке «Т-60», имеет конструктивные недостатки затвора, вследствие чего происходит задержка и остановка стрельбы в бою.

Предложения:

3. Крайне желательно, чтобы специалисты АБТУ КА рассмотрели предложения, составленные группой командиров 171 отдельного танкового батальона 4 ударной армии по улучшению (модернизации) танка «Т-34» и проверили опытным путем приспособление, устраняющее задержку при стрельбе из автоматической пушки «ШВАК» (на танке «Т-60»), примененное и давшее положительные результаты в 171 отб.

Офицер Генштаба Красной Армии майор Домнич[767]

Документ 5 Отчет и предложения по обобщению опыта использования танкового оружия в Отечественной войне 180 танковой бригады

1. В обороне и из засад чаще всего приходится стрелять с танкового оружия с дистанции прямого выстрела, в наступлении с хода с дистанции 1000–1500. Прицельным огнем можно стрелять 4–5 выстрелов в минуту, беглым – 7–8 выстрелов в минуту. Для уничтожения вражеского танка, когда цель на месте или в движении, при стрельбе с места и с коротких остановок потребуется 4–5 выстрелов для поражения. Если стреляющий в цель находится в движении на дистанции 1000–1500 м, то для поражения цели нужно 10–12 выстрелов. Для подавления ПТОР, ДЗОТ и других огневых точек на дистанции 600–1000 м при условии, если стрелять с места или короткой остановки цель поразить 3–4 выстрелами.

2. По обороняющемуся противнику выгодно стрелять с короткой остановки или с хода, во встречном бою выгодно стрелять с места и лучше из укрытия. По наступающему противнику обычно приходится стрелять из укрытия и засад на дистанцию 600–800 м. По отступающему противнику – с хода и короткой остановки на различные дистанции. Прием стрельбы указанных выше при всех видах боя показательный результат. Стрелять с хода лучше при скорости 10–12 км в час, по отступающему противнику – 15–20 км в час. На стрельбу с короткой остановки большое внимание оказывает рельеф местности и интенсивность огня противника.

3. Разведывать цель лучше всего удается артогнем, наблюдением и высылкой разведки перед атакой. В глубине обороны установить цель удается систематическим наблюдением за поведением противника, оценкой рельефа местности и наблюдением с воздуха. В бою обычно приходится вести огонь самостоятельно каждому экипажу. Для сосредоточения огня взвода и роты хороший результат дают целеуказания ракетами по направлению цели. Целеуказания внутри экипажа больше приходится давать по лимбу или просто указать слева, справа, целеуказания для подразделения подаются по выделяющимся ориентирам или рубежам. Нацелить огонь подразделения в наступлении удается интенсивным ведением огня по цели нескольких, заметивших целей танков или целеуказания ракетой с командирского танка. На практике это удается очень трудно.

4. Если местность открытая, корректировать огонь лучше по выносу точки прицеливания, реже по разрыву и еще реже взятию цели в вилку, на закрытой местности лучше корректировать по разрыву.

5. По наступающему противнику можно израсходовать боекомплект за 1 час боя. Пополнять – отходом в укрытие на заправочный пункт, за день жаркого боя приходилось расходовать не более 4 боекомплектов. Пополнять запас можно уходом в укрытие или подвозом.

6. Чаще всего в бою у пушки не экстрактируется гильза, задержки откатывающихся частей на копире во время наката неполное, закрывание затвором канала ствола /не доход затвора в верхнее положение/ и при интенсивном ведении огня пробивает сальники противооткатных устройств, гильзу экстрактировать вручную, копир при задержке отвести в сторону, сальники подтянуть. У пулемета часто отказывает ножной спуск, нагар в ___[768] каморе /нет автоматической стрельбы/, загрязнение ___[769] частей. Ответы – перейти на ручной спуск, заменить ствол, пропустить в газойле.

7. Основное наблюдение и управление огнем танка, целеуказания лучше и легче вести командиру машины. Хорошо дает цели механик-водитель, он может и корректировать огонь пушки вместо радиста, в «КВ» хорошее наблюдение и у командира оружия. Для радистов и башенных стрелков в «Т-34» для механика-водителя младшего, радиста «КВ» наблюдение при работе отсутствует, тесно работать башенному стрелку и механику-водителю младшему. Основной прибор для стрельбы из танка – ТМФД, как и у «Т-34», также у «КВ» расположен близко к орудию, что заменяет быстрое, точное и удобное прицеливание. В «КВ» стреляющего чаще заменяет командир машины, в «Т-34» башенный стрелок.

8. У прибывающих, стреляющих с новым пополнением, чаще всего отсутствует натренированность в наводке и отыскании целей. Не имеют опыта, сообразительности и достаточных знаний в стрельбе с хода. Устранить эти недостатки можно большей тренировкой и решением практических задач на местности. Нужно больше заставлять стреляющего думать и быстро соображать, не теряться в обстановке.

9. Мало и даже не используется сиденье механика-водителя младшего и сиденье башенного стрелка, обязательно нужен оптический прибор для наблюдения башенному стрелку и радисту /обязательно, ибо они ездят по большей мере как пассажиры без наблюдения и полного использования своего оружия/. Лучшее размещение в боевом отделении танка «КВ» «С-1». Неудобное размещение рукояток поворота башни и предлагаем сделать ручной спуск непосредственно на рукоятках наводки/ как у «Т-60» или у немецкого среднего танка. /Стопор ПТР и ПТ 4.7 в не удобном месте и мал по своей величине/ в бою не отрываясь от наблюдения очень трудно поймать рукой/. Недостаточно мест для боеприпасов в танке «Т-34» и «КВ», так что боекомплект мал. Приходится набирать снарядов в запас и уложить их на боеукладку, что очень мешает работе при движении в бою. Стопор башни перенести в сторону стреляющего. Мало места для механика-водителя младшего при заряжании /особенно мешает кронштейн ножных спусков, почему целесообразнее сделать ручной на рукоятках наводки/. Улучшить расположение трубы с проводами от ВКУ у башни. Это даст возможность увеличить укладку боекомплекта.

Предложения внесены комиссией 180 танковой бригадой на основе практического опыта из боевых действий участниками неоднократных боев отечественной войны на отечественных танках «КВ» и Т-34».

Комиссия в составе: Адъютант старшей роты 393 тб – капитан Коростелев

Командир роты «Т-34» – лейтенант Яцук

Командир взвода «КВ» – ст. лейтенант Пальчиков

Младший механик – водитель «КВ» – старшина Макаров

Башенный стрелок «Т-34» – сержант Боев

Зам. начальника штаба по оперативной работе – майор /Бойко/[770]

? мая 1943 г.

Документ 6 Потери офицерского состава в соединениях 29 танкового корпуса 5 гв. ТА в ходе боя 12 июля 1943 г. юго-западнее станции Прохоровка[771]

25-я танковая бригада

1. Майор Г.А. Мясников, командир 362 танкового батальона, сгорел в танке 12.7.43 г.,

2. Ст. лейтенант А.Е. Пальчиков, командир роты танков «Т-34», убит 12.7.43 г.,

3. Ст. лейтенант А.И. Безногов, командир роты танка «Т-34», погиб 12.7.43 г.,

4. Мл. лейтенант К.И. Звягинцев, командир танка «Т-34», погиб 12.7.43 г.,

5. Ст. лейтенант В. М. Старыгин, командир танка «Т-34», сгорел в танке 12.7.43 г.,

6. Мл. лейтенант В.А. Смахтин, командир танка «Т-34», сгорел в танке 12.7.43 г.,

7. Лейтенант В.Я. Сакутин, командир танка «Т-34», сгорел в танке 12.7.43 г.,

8. Лейтенант М.И. Востриков, командир взвода танков «Т-70» 25 тб, убит 12.7.43 г.,

9. Лейтенант С.И. Лев, командир танка «Т-70», сгорел в танке 12.7.43 г.,

10. Мл. лейтенант В.В. Пичугин, командир танка «Т-70» 25 тб, сгорел в танке 12.7.43 г.,

11. Мл. лейтенант А.И. Шапошников, командир танка «Т-70» 25 тб, убит 12.7.43 г.,

12. Лейтенант Слаутин, командир танка «Т-70» 25 тб, сгорел в танке 12.7. 43 г.,

13. Ст. лейтенант В.П. Шипкарь, командир танко-десантной роты автоматчиков, убит 12.7.43 г.,

14. Мл. сержант И.А. Лемешев, командир стрелкового взвода, убит 12.7.43 г.,

15. Лейтенант А.Ф. Козьмин (?), командир пулеметного взвода, убит 12.7.43 г.,

16. Лейтенант Ф.И. Щербань, командир взвода танков «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

17. Лейтенант А.В. Чистюхин, командир взвода танков «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

18. Мл. лейтенант И.П. Забуга, командир танка «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

19. Мл. лейтенант В.К. Сагалаев, командир танка «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

20. Лейтенант (?) Д.М. Мальнев (?), командир взвода танков «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

21. Лейтенант М.А. Кадушкин, командир взвода танков «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

22. Мл. лейтенант И.И. Жданов, командир танка «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

23. Лейтенант М.Ф. Неспрядко, командир взвода танков «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

24. Лейтенант И.П. Ткачев, командир танка «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

25. Мл. лейтенант И.А. Удовеченко, командир танка «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

26. Мл. лейтенант В.В. Глюдин, командир танка «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

27. Лейтенант В.П. Урбан, командир взвода танков «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

28. Лейтенант М.Ф. Азима, командир танка «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

29. Лейтенант М.А. Акуляев, командир танка «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

30. Мл. лейтенант В.Е. Лесниченко, командир взвода танков «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

31. Лейтенант А.К. Тюленев, командир взвода танков «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

32. Техник-лейтенант М.Г. Князев (?), командир танка «Т-34», пропал без вести 12.7.43 г.,

33. Майор З.П. Григоренко, командир 25 мсб, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.43 г.,

34. Капитан И.И. Солошенко, адъютант старший 25 мсб, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.43 г.,

35. Ст. лейтенант Г.А. Торганов, офицер штаба 25 тбр, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.43 г.,

36. Мл. лейтенант А.С. Мосалов, офицер штаба 25 тбр, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.43 г.,

37. Техник – лейтенант А.Г. Гаврюшин, командир танка «Т-34», ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.43 г.,

38. Мл. лейтенант А.И. Чех, командир взвода «Т-34», ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.43 г.,

39. Лейтенант В.И. Шутков, командир взвода «Т-70», ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.43 г.,

40. Мл. лейтенант П.Ф. Коротков, командир стрелкового взвода, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.43 г.,

41. Лейтенант Н.М. Макаров, командир пулеметного взвода, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.43 г.,

42. Ст. лейтенант B.C. Ковалев, командир взвода автоматчиков, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.43 г.,

43. Мл. лейтенант И.Е. Дьяков, командир стрелкового взвода, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.43 г.,

44. Полковник Н.К. Володин, командир бригады, контужен с эвакуацией в медсанбат 12.7.43 г.

Всего по бригаде 44 человека, втом числе: погибло – 15, без вести пропало – 17, ранено – 11, контужен – 1.

31-я танковая бригада

277-й танковый батальон

45. Лейтенант И.И. Алексеев, командир танка «Т-70», погиб 12.7.43 г.,

46. Лейтенант B.C. Атарков, командир танка «Т-70», погиб 12.7.43 г.,

47. Лейтенант И.И. Балкин, командир танка «Т-70», погиб 12.7.43 г.,

48. Лейтенант A.M. Ломовцев, командир взвода танков «Т-70», погиб 12.7.43 г.,

49. Лейтенант А.А. Лобков, командир танка «Т-70», погиб 12.7.43 г.,

50. Лейтенант А.Н. Савельев, командир взвода танков «Т-70», погиб 12.7.43 г.,

51. Мл. лейтенант А.П. Терентьев, командир танка «Т-70», погиб 12.7.43 г.,

52. Лейтенант В.Е. Уразов, командир танка «Т-70», погиб 12.7.43 г.,

53. Лейтенант Т.С. Ульянов, командир танка «Т-70», погиб 12.7.43 г.,

54. Лейтенант И.Р. Шевцов, командир танка «Т-70», погиб 12.7.43 г.,

55. Лейтенант П.А. Шестаков, командир танка «Т-70», погиб 12.7.43 г.,

56. Лейтенант И.А. Чередняченко, командир танка «Т-70», погиб 12.7.43 г.,

57. Мл. лейтенант П.А. Губин, командир взвода танков «Т-70», ранен 12.7.43 г.,

58. Лейтенант П.И. Орлов, командир стрелкового взвода, пропал без вести 12.7.43 г.,

59. Лейтенант И.С. Шевцов, командир танка «Т-70», пропал без вести 12.7.43 г.

278-й танковый батальон

60. Мл. лейтенант Г.В. Григорьев, командир танка «Т-34», погиб 12.7.43 г.,

61. Лейтенант И.Л. Затыльный, командир танка «Т-34», погиб 12.7.43 г.,

62. Мл. лейтенант П.В. Крышталин, командир роты «Т-34», погиб 12.7.43 г.,

63. Капитан Е.Д. Мануйлов, командир взвода танков «Т-34», погиб 12.7.43 г.,

64. Ст. лейтенант Ф.В. Монойло, командир танка «Т-34», погиб 12.7.43 г.,

65. Лейтенант В.Ф. Волвенин, командир взвода танков «Т-34», ранен 12.7.43 г.,

66. Лейтенант А.Д. Викулов, командир танка «Т-34», ранен 12.7.43 г.,

67. Лейтенант К.А. Стасенко, командир взвода танков «Т-34», ранен 12.7.43 г.,

68. Мл. лейтенант Ф.Е. Святкин, командир танка «Т-34», погиб 12.7.43 г.

Всего по бригаде 24 человека, втом числе погибло 18, пропало без вести – 2, ранено– 4.

32-я танковая бригада

69. Майор П.С. Иванов, командир 1-го танкового батальона, убит 12.7. 1943 г.,

70. Лейтенант A.M. Петунии, командир взвода танков «Т-34» 1 тб, убит 12.7.43 г.,

71. Лейтенант А.С. Первушин, командир взвода танков «Т-34» 1 тб, убит 12.7.43 г.,

72. Лейтенант Г.И. Иванов, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

73. Лейтенант И.И. Мячин, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

74. Лейтенант И.А. Волков, командир стрелковой роты мспб, убит 12.7.43 г.,

75. Техник – лейтенант М.Л. Биск, начальник боепитания мспб, умер от ран 12.07.1943 г.,

76. Лейтенант А.К. Бойков, командир минометного взвода мспб, убит 12.7.43 г.,

77. Капитан П.Р. Ножников, командир мспб, убит 12.7. 1943 г.,

78. Ст. лейтенант А.Ф. Конев, командир роты танков «Т-34», убит 12.7.43 г.,

79. Лейтенант Н.В. Павалюхин, командир взвода танков «Т-34», убит 12.7.43 г.,

80. Лейтенант И.А. Петунин, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

81. Лейтенант И.И. Попов, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

82. Мл. лейтенант А.Я. Гераськин, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

83. Лейтенант И.Ф. Михасенко, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

84. Лейтенант А.М. Маркин, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

85. Лейтенант А.Д. Горьковой, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

86. Лейтенант Г.В. Феденко, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

87. Лейтенант И.В. Лазукин, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

88. Мл. лейтенант И.Е. Еилин, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

89. Лейтенант П.Ф. Антонов, командир взвода танков «Т-34», убит 12.7.43 г.,

90. Лейтенант М.Г. Волощук, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

91. Лейтенант М.М. Череда, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

92. Лейтенант И.П. Тулин, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

93. Мл. лейтенант И.В. Клименко, командир роты танков «Т-34», убит 12.7.43 г.,

94. Лейтенант А.А. Царев, командир роты танков «Т-34», убит 12.7.43 г.,

95. Лейтенант В.И. Гончаренко, командир роты танков «Т-34», убит 12.7.43 г.,

96. Лейтенант Т.А. Фирсов, командир роты танков «Т-34», убит 12.7.43 г.,

97. Лейтенант В.В. Болгов, командир взвода танков, убит 12.7.43 г.,

98. Мл. лейтенант А.С. Одинцов, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

99. Мл. лейтенант А.Г. Денисов, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

100. Мл. лейтенант И.Д. Поддубный, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

101. Лейтенант В.И. Шмыков, командир взвода танков «Т-34», убит 12.7.43 г.,

102. Лейтенант Н.С. Ту, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

103. Мл. лейтенант А.И. Курочкин, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

104. Лейтенант П.М. Григорьев, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

105. Мл. лейтенант Г.И. Медведский, командир танка «Т-34», убит 12.7.43 г.,

105. Мл. лейтенант И.А. Митрофанов, командир стрелкового взвода, убит 12.7.43 г.,

107. С.В. Шарапов, командир пулеметного взвода, убит 12.7.1943 г.,

108. Мл. лейтенант И.Ф. Кривенко, командир взвода автоматчиков, убит 12.7.1943 г..

109. Мл. лейтенант Е.Н. Могилов, командир взвода автоматчиков, убит 12.7.1943 г..

110. Мл. лейтенант В.Ф. Татланов, командир стрелкового взвода, убит 12.7.1943 г.,

111. Лейтенант С.Е. Меркулов, командир стрелковой роты, убит 12.7.1943 г.,

112. Лейтенант И.К. Живодеров, командир стрелкового взвода, убит 12.7.1943 г.,

113. Лейтенант И.С. Ларин, командир стрелкового взвода убит 12.7.1943 г.,

114. Мл. лейтенант П.М. Татжаков, командир взвода роты ПТР, умер от ран 12.7.1943 г.,

115. Капитан И.И. Руденко, командир мспб бригады, ранен 12.7.1943 г.,

116. Лейтенант А.Г. Гаперин, командир санитарного взвода, ранен 12.7.1943 г.,

117. Мл. лейтенант С.В. Растворов, командир взвода иптаб, ранен 12.7.1943 г.,

118. Лейтенант И.Ф. Ступин, командир иптаб, ранен 12.7.1943 г.,

119. Лейтенант Т.А. Марченко, командир взвода танков «Т-34», ранен 12.7.1943 г.,

120. Лейтенант Н.Н. Новиков, командир пулеметного взвода, ранен 12.7.1943 г.,

121. Ст. лейтенант С.Т. Ливененко, командир роты автоматчиков, ранен 12.7.1943 г.,

122. Ст. лейтенант П.П. Овчинников, адъютант старший, ранен 12.7.1943 г.,

123. Капитан П.Я. Добрынин, командир танковой роты, ранен 12.8.1943 г.,

124. Лейтенант И.С. Ефремов, командир взвода танков «Т-34», ранен 12.7. 1943 г.,

125. Лейтенант Ф.Г. Мельников, командир взвода танков «Т-34», ранен 12.7. 1943 г.,

126. Мл. лейтенант И.Д. Бормотов, командир танка «Т-34», ранен 12.7. 1943 г.,

127. Ст. лейтенант П.Е. Степанов, командир роты танков «Т-34», ранен 12.7. 1943 г.,

128. Лейтенант Ф.М. Васюра, командир взвода танков «Т-34», ранен 12.7. 1943 г.,

129. Лейтенант С.Г. Скрипкин, командир танка «Т-34», ранен 12.7. 1943 г.,

130. Лейтенант И.Е. Плотко, командир взвода танков «Т-34», ранен 12.7. 1943 г.

Всего по бригаде 62 человека, в том числе погибло – 46, ранено – 16.

53 мотострелковая бригада

1 – й мотострелковый батальон

131. Мл. лейтенант И.М. Канунов, командир стрелкового взвода 1 мсб, убит 12.7.1943 г.,

132. Мл. лейтенант В.В. Поляков, командир стрелкового взвода 1 мсб, убит 12.7.1943 г.,

133. Лейтенант Б.П. Манистов, командир стрелкового взвода 1 мсб, убит 12.7.1943 г.,

134. Мл. лейтенант С.Е. Шувалов, командир пулеметного взвода 1 мсб, убит 12.7.1943 г.,

135. Техник-интендант Л.М. Манусевич, командир стрелкового взвода 1 мсб, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.1943 г.,

136. Лейтенант С.М. Ткаченко, командир пулеметного взвода 1 мсб, убит 12.7.1943 г.

2-й мотострелковый батальон

137. Лейтенант У. Анваров, командир 2 стрелковой роты 2 мсб, убит 12.7.1943 г.,

138. Лейтенант М.И. Качаев, зам. командира стрелковой роты 2 мсб, убит 12.7.1943 г..

139. Мл. лейтенант В.А. Безруков, командир стрелкового взвода, 2 мсб, убит 12.7.1943 г.,

140. Лейтенант В.И. Черненко, зам. командира стрелковой роты 2 мсб, убит 12.7.1943 г.,

141. Мл. лейтенант В.П. Посысаев, командир пулеметного взвода 2 мсб, убит 12.7.1943 г.,

142. Лейтенант А.Е. Краснов, зам. командира стрелковой роты 2 мсб, убит 12.7.1943 г.,

143. Лейтенант М.П. Рошев, зам. командира стрелковой роты 2 мсб, убит 12.7.1943 г.,

144. Лейтенант Б.?. Абышев, командир стрелковой роты 2 мсб, убит 12.7.1943 г.,

145. Мл. лейтенант К.П. Затенко, командир пулеметного взвода 2 мсб, убит 12.7. 1943 г.,

146. Мл. лейтенант И.Т. Крючков, командир взвода ПТР 2 мсб, убит 12.7.1943 г.,

147. Лейтенант А.Р. Раутский, командир стрелкового взвода 2 мсб, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7. 1943 г.

3-й мотострелковый батальон

148. Мл. лейтенант Е.М. Орлов, командир стрелковой роты 3 мсб, убит 12.7.1943 г.,

149. Лейтенант Г.?. Шафиков, командир стрелковой роты 3 мсб, убит 12.7.1943 г.,

150. Мл. лейтенант Г.Л. Данилов, командир стрелкового взвода 3 мсб, убит 12.7.1943 г.

151. Лейтенант B.C. Есафьев, командир взвода ПТР 3 мсб, убит 12 7.1943 г.,

152. Мл. лейтенант И.С. Дорофеев, командир пулеметного взвода 3 мсб, убит 12.7.1943 г.,

153. Лейтенант Н.М. Цеглов, командир пулеметного взвода роты 3 мсб, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7. 1943 г.,

154. Майор П.Р. Емец, командующий артиллерией бригады, убит 12.7.1943 г.,

155. Ст. лейтенант Н.И. Кудин, зам. командира артдивизиона бригады, контужен с эвакуацией в госпиталь 12.7. 1943 г.

Всего по бригаде 25 человек, втом числе погибло – 21, ранено – 3, контужен – 1.

1446 самоходный артиллерийский полк

156. Ст. лейтенант И.Е. Ковальчук, командир батареи сау, убит 12.7.1943 г.,

157. Лейтенант И.К. Гурский, командир самоходного орудия, сгорел в сау 12.7. 1943 г.,

158. Лейтенант В.М. Кубаевский, командир самоходного орудия, сгорел в сау 12 7.1943 г.,

159. Лейтенант И.И. Хрулев, командир самоходного орудия, убит 12.7.1943 г.,

160. Лейтенант Мартынов, командир самоходного орудия, убит 12.7.1943 г.,

161. Ст. лейтенант И.С. Галкин, командир батареи сау, тяжело ранен 12.7.1943 г.,

162. Лейтенант К.А. Абрамов, командир самоходного орудия, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.1943.г.

163. Лейтенант Э.С. Ципурский, командир самоходного орудия, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.1943 г.,

164. Лейтенант В.Н. Кудрявцев, командир самоходного орудия, ранен 12.7.1943 г.

Всего по полку 9 человек, втом числе убито– 5, ранено– 4.

108 истребительно-противотанковый полк

165. Капитан Б.К. Бондаренко, командир батареи, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.1943 г.

166. Мл. лейтенант П.В. Ильин, командир огневого взвода, ранен с эвакуацией в госпиталь 12.7.1943 г.

Всего по полку 2 человека, все ранены.

271 минометный полк

167. Лейтенант И.П. Войтович, начальник связи дивизиона, убит 12.7. 1943 г.

Всего по полку погиб 1 человек.

В 193-м отдельном саперном батальоне, 38 отдельном бронеавтобатальоне и в 75 отдельном мотоциклетном полку потерь офицерского состава за 12.7.1943 г. не было.

Итого по корпусу выбыло 167 человек, втом числе погибло – 106. пропето без вести – 19, ранено – 40, контужено с эвакуацией в медсанбат – 2.

Документ 7 Прохоровский плацдарм

Бои на Прохоровском плацдарме сыграли в немецком наступлении и контрнаступлении наших войск на белгородско – курском направлении роль поворотного момента. Подобно тому как в 1942 г. в знаменитых боях на Котельниковском плацдарме была разгромлена ударная немецкая группировка, рвавшаяся к Сталинграду, так и здесь во встречном сражении были остановлены, а затем разбиты и отброшены отборные танковые силы противника, осуществляющие удар на Курск.

Район станции Прохоровка уже не первый раз является ареной жестоких боев и крупного поражения немцев. В первую зимнюю кампанию наши войска окружили в Прохоровке до двух пехотных полков противника с танками и большим количеством артиллерии. Прошлой зимой наши танковые и мотострелковые части взяли в клещи и уничтожили в прохоровско-беленихинском треугольнике контратакующую группу подвижных войск противника. Весной, во время немецкого контрнаступления, о Прохоровский плацдарм разбились последние атаки немецких танков, и противник был оттеснен на линию белгородских высот. Теперь события вновь разгорелись в этих же местах, но уже в более широком масштабе.

Обстановка к началу боев на Прохоровском плацдарме сложилась следующим образом. Противник, потеряв надежду прорваться вдоль шоссе Белгород – Обоянь, начал перегруппировку своих танковых сил, подтягивая их к правому углу клина. Цель перегруппировки состояла в том, чтобы ударом на северо-восток в направлении на Прохоровку и далее по железной дороге преодолеть нашу оборону на всю ее глубину. Меняя направления удара, противник надеялся бить по слабым звеньям обороны и достигнуть того, что не удалось ему в районе шоссе, – т. е. прорыва к Курску или даже восточнее Курска. Между тем в это время шли бои юго-западнее и юго-восточнее Прохоровки. На первом из этих участков наши танковые части фланговыми контрударами локализовали попытку немцев расширить клин, а на втором немцы наносили вспомогательный удар, стремясь в дальнейшем соединиться со своей основной группировкой.

В общем, создавалось весьма своеобразное положение. Две стороны прохоровско-беленихинского треугольника были охвачены встречными боями, и в районе самой Прохоровки назрел решающий этап операции. Сюда, на основание треугольника, должны были обрушиться с двух сторон массированные удары немецких танков. Для парирования вражеских атак в этот район выдвинулось наше танковое соединение. Оно получило задачу – контратаковать главную группировку немцев и решительным воздействием на правый фланг парализовать ее активность.

Противников разделяла небольшая речушка. На первый взгляд она не была серьезным препятствием, но рекогносцировка показала, что изрезанная оврагами лесистая местность по берегам реки чрезвычайно неудобна для действий танков, а кое-где и совсем недоступна для них. Атаковать противника с этого рубежа означало лишить себя преимущества внезапности и быстроты действия. Танки, скованные в маневре, могли понести потери, не добившись успеха. Значительно большие выгоды предоставлял участок между железной дорогой и другой речкой, протекающей вдоль этой дороги. Широкие поля с небольшими пологими балками, лощинами и рощицами давали танкам необходимый простор и свободу маневрирования в ходе атаки.

Наши танки, передвинувшись в район самой Прохоровки, заняли здесь исходные позиции. В этот момент на стороне противника тоже произошли события, которые определили характер и развитие назревавшего боя. Немецкое командование, движимое, очевидно, тем же стремлением обойти неудобный для танков рубеж, двинуло на этот же участок, к Прохоровке, свои танковые дивизии. Совпадение произошло не только по месту действия, но и по времени. Две лавины танков двинулись одновременно навстречу друг другу и сошлись вплотную в трех километрах от Прохоровки. У совхоза «Комсомолец» разгорелось одно из крупнейших в этом году танковых сражений.

Появление наших танков на поле боя явилось для противника полной неожиданностью. Скрытное их выдвижение ночью и такая же искусная перегруппировка с занятием исходных позиций – все это ускользнуло от внимания немецкой разведки. Противник, убежденный в том, что ему придется иметь дело только с нашими пехотой и артиллерией, был ошеломлен внезапным столкновением с большими танковыми силами. С самого начала боя немцы проявили растерянность и отдали инициативу в руки наших войск.

Первый эшелон атакующих советских танков на полном ходу врезался в боевые порядки танковой колонны немцев. Ряды перемешались. Немецкие «T-V», лишенные в ближнем бою преимущества своего вооружения, расстреливались нашими «Т-34» почти в упор. Сквозная атака была настолько стремительна, что передние ряды наших танков пронизали весь строй противника и вышли в хвост неприятельской колонны.

Широкое поле оказалось тесным для огромной массы сражающихся танков. Со стороны немцев в этом сражении участвовало до 400 тяжелых, средних и легких машин в сопровождении большого количества самоходной артиллерии. Это были ударные силы противника – дивизии эсэсовского танкового корпуса. Сражение длилось до позднего вечера. Сцепившиеся в один гигантский клубок танки уже не могли разойтись. Сшибаясь друг с другом в лоб, тараня друг друга в борт и расстреливая сзади, они дрались до тех пор, пока темнота не прекратила бой. С мощных немецких танков слетали тяжелые башни, снаряды пробивали навылет броню. На поле боя горело свыше сотни неприятельских танков и самоходных пушек.

Наши танкисты, нанеся встречный удар эсэсовским танковым дивизиям, одержали победу. Острие танкового клина противника, надломленное в районе Обоянского шоссе, было окончательно сломано на Прохоровском плацдарме, откуда немцы рассчитывали совершить прыжок к Курску. Поле осталось нейтральным, и на нем в течение нескольких дней чернели обгорелые остовы не вывезенных танков.

Правее танкового сражения, на соседнем участке, шел такой же ожесточенный пехотный бой. Здесь наше стрелковое соединение контратаковало противника и остановило его на водном рубеже западнее Прохоровки.

В тот же день, 12 июля, у деревни Ржавец, к юго-востоку от Прохоровки, наши части встретились с другой колонной немецких танков, стремившейся на соединение с главными силами. Бои, которые разыгрались на этом участке, характерны удачным контрманевром нашей противотанковой и полевой артиллерии, а также успешной фланговой контратакой танков.

Противник ударил по центру оборонительного рубежа, где было сосредоточено более десяти наших артиллерийских батарей. Мощным шквалом огня массированная атака неприятельских танков была отбита с большими для немцев потерями. Откатившись на исходные позиции и приведя себя в порядок, противник не повторил больше удара по центру, а попытался пробиться на фланге. Разведчики донесли, что немецкие танки движутся в обход соседнего села и накапливаются в лощинах. Все батареи были сняты с огневых позиций в центре и переброшены на фланг.

В таком контрманевре всей массы артиллерии был немалый риск. Противник мог обнаружить его и либо опередить ударом, либо вновь переместить свои силы к центру. Рискованным было также движение орудий под наблюдением и воздействием неприятельской авиации, но расчет нашего командования оказался верным. Умело осуществив маневр, батареи к моменту удара немцев по флангу обороны заняли заранее подготовленные позиции и вновь отбросили противника. Попытки немцев нащупать стыки частей и прорваться одновременно на обоих флангах тоже были парированы контрманевром артиллерии. Батареи маневрировали огнем и совершали броски вдоль фронта, выдвигаясь навстречу немецким танкам.

В кризисный момент боя, когда немцам удалось с помощью авиации подавить один участок наших артиллерийских позиций и большой группой своих танков вклиниться в оборону, командир N-ского танкового полка получил приказ ударить по обнаженному флангу противника и восстановить положение. В неравном бою этот полк понес потери, но он остановил движение неприятельской колонны и затянул прорыв.

Бои на Прохоровском поле и у деревни Ржавец явились последним этапом немецкого наступления на белгородско-курском направлении. Обескровленный противник вынужден был отказаться от концентрических атак в сторону Прохоровки и перешел к обороне на участках главного и вспомогательного ударов. Но бои на Прохоровском плацдарме на этом не закончились. Через несколько дней они были возобновлены по инициативе наших войск, перешедших в контрнаступление из района Прохоровки и западнее ее.

Немцы закрепились на линии прохоровских высот и в опорных пунктах по обе стороны железной дороги. Двумя неглубокими выступами они вклинивались в линию нашего фронта. Наши танковые части и наступавшее справа гвардейское стрелковое соединение боковыми контратаками срезали оба выступа и, овладев ключевыми позициями, сломили сопротивление немецких войск.

Бои за высоты к юго-западу от Прохоровки отличались наибольшим упорством. Немцы успели создать в этом районе систему взаимодействующих огневых узлов, подтянув сюда большое количество артиллерийских и минометных батарей. Дороги и лощины противник заминировал. Немецкая пехота использовала для обороны старые траншеи и отрыла новые, усилив их системой блиндажей с пулеметными точками. На обратных скатах и гребнях высот немцы расположили свои батареи с расчетом на фронтальный и франкирующий огонь.

Исход боя решил прорыв наших танков, взаимодействовавших с авиацией, через боевые порядки немецкой пехоты с выходом в район артиллерийских позиций. Немецкие противотанковые узлы были в значительной степени подавлены огнем нашей артиллерии. На участке западнее Прохоровки гвардейское стрелковое соединение прорвало немецкую оборону на речном рубеже и, энергично развивая успех, продвинулось на юг. Опорные пункты противника слева от железной дороги были атакованы перешедшими в контрнаступление другими стрелковыми частями. В результате немецкие войска, зажатые в треугольнике, вынуждены были с потерями откатываться на юг к Белгороду.

Следующий этап боев на Прохоровском плацдарме характеризуется ожесточенными схватками наших передовых частей с отступающим противником. Немецкие войска вначале оказывали сильное сопротивление на промежуточных рубежах, организуя подвижную оборону с использованием населенных пунктов и естественных препятствий, но уже на второй день бои наших частей приняли характер преследования. Наши подвижные группы, оттолкнувшись от прохоровского трамплина, вошли в прорыв и устремились наперерез отступающему противнику. Вскоре немцы были отброшены на исходные позиции, которые они занимали до 5 июля, и клин, ценою огромных потерь вбитый ими в нашу оборону, был ликвидирован.

В боях на Прохоровском плацдарме потерпели крупное поражение отборные немецкие танковые и пехотные войска. Здесь в полной мере проявилось не только высокое мужество советских войск, защищающих от врага родную землю, не только отличные боевые качества людей нашей армии и ее техники, но также и превосходство советской тактики маневрирования над немецкой тактикой. Этот плацдарм войдет в историю Отечественной войны как место крупнейших столкновений, определивших собой провал июльского наступления немцев на белгородско-курском направлении.

Майор К. Буковский, действующая армия[772]

Таблицы

Таблица 1

Общее соотношение сил и средств противостоящих сторон в районе Курской дуги к 5 июля 1943 г. (по данным советских историков)[773]

Таблица 2

Краткие биографические данные командиров в районе ст. Прохоровка танковых корпусов, участвовавших в боях с 6 по 16 июля 1943 г.[774]

Таблица 2а

Краткие биографические данные командиров танковых, механизированных и мотострелковых бригад, участвовавших в Прохоровском сражении

Таблица 2б

Краткие биографические данные командиров стрелковых дивизий, участвовавших в боях на прохоровском на правлении и Прохоровском сражении

Таблица 3

Штатная численность личного состава и вооружения советского танкового корпуса и немецкой танковой дивизии на 1 января 1943 г[775].

Таблица 4

Штатная численность личного состава и вооружения советского механизированного корпуса и немецкой моторизованной дивизии в 1942–1943 гг.

Таблица 5

Боевой и численный состав 29 танкового корпуса 5 гв. ТА на 9 июля 1943 г.[776]

32 танковая бригада[777]

Таблица 6

Боевой и численный состав 18 танкового корпуса 5 га. ТА на 5 июля 1943 г.[778]

Танки, шт.[779]

Таблица 7

Штатная численность личного состава и вооружения немецкой пехотной и советской стрелковой дивизий в период 1942–1943 гг. Великой Отечественной войны

Таблица 8

Штатная численность личного состава и вооружения советского механизированного корпуса и немецкой танковой дивизии на 1 января 1943 г.

Таблица 9

Тактико-технические характеристики немецких и советских танков, участвовавших в Курской битве[780]

Таблица 10

Укомплектованность соединений группы армий «Юг» танками и самоходными (штурмовыми) орудиями на 4 июля 1943 г.[781]

Таблица 11

Основной боевой состав группы армии «Юг» к началу операции «Цитадель»[782]

Таблица 12

Сводная ведомость о численном боевого состав армий Воронежского фронта по состоянию на 5 июля 1943 г.[783]

Таблица 13

Сведения о численном и боевом составе соединений 5 гв. армии по состоянию на 10 июля 1943 г[784].

Таблица 14

Наличие исправной бронетанковой техники в дивизиях 2 тк СС на 19.05 9 июля 1943 г[785].

Таблица 15

Наличие бронетанковой техники в дивизиях 3-го танкового корпуса на вечер 9 июля 1943 г[786].

Таблица 16

Стрелковые соединения 69-й армии, их численность и вооружение на 5 июля 1943 г.

Таблица 17

Боевой и численный состав 2-го танкового корпуса 69А на 10 июля 1943 г[787].

Таблица 18

Численный и боевой состав 287-го гв. стрелкового полка и 109-й отдельной армейской штрафной роты на 24 июня 1943 г[788].

Таблица 19

Численный и боевой состав 3-го парашютно-десантного стрелкового батальона 26-го гв. воздушно-десантного стрелкового полка, его вооружение на 24 июня 1943 г[789].

Таблица 20

Численный и боевой состав 26-го гв. воздушно-десантного полка 9 гв. вдд на 24 июня 1943 г[790].

Таблица 21

Укомплектованность дивизий 2 тк СС 4-й танковой армии и 3 тк АГ «Кемпф» на 11 июля и утро 12 июля 1943 г[791].

Таблица 22

Наличие бронетанковой техники в частях и соединениях 5-й гвардейской танковой армии на 11 июля 1943 г.

Примечание. Источник сведений по частям и соединениям согласно их порядковому номеру в таблице, данные по корпусу могут не совпадать с цифрами по бригадам из-за ремонтного фонда и невключение в составе корпуса танков во вспомогательных подразделениях:

1 – ЦАМО РФ, ф.332,оп.4948, д.70, л.129.

2 – ЦАМО РФ, ф.332,оп.4948, д.70,л.128.

3 – ЦАМО РФ, ф.332, оп. 4948, д.67, л.12.

4 – ЦАМО РФ, ф.18 тк, оп. 1, д.93, л.122.

5 – ЦАМО РФ, ф.18 тк, оп. 1, д.93, л.122.

6 – ЦАМО РФ, ф.3415, оп.1, д.26, л.8, 8об; ф.18 тк, оп1, д.93, л.226 обр. (по бронемашинам).

7 – Там же.

8 – Там же, ЦАМО РФ, ф.18 тк, оп. 1, д.93, л.122.

9 – ЦАМО РФ, ф. 36 гв. отпп, оп.119565, д.5, л.94; ф.5 гв. ТА, оп.4948, д.67, л.12; ф.18 тк, оп 1, д.93, л. 84 (по бронемашина).

10 – ЦАМО РФ, ф.5 гв. ТА, оп. 4948, д.70, л.124;, ф.29 тк, оп. 1, д.36, л.28 (по бронемашинам).

11 – ЦАМО РФ, ф.29 тк, оп. 1, д.36, л.28..

12 – Там же.

13 – Там же.

14 – Там же.

15 – Там же.

16 – ЦАМО РФ, ф.5 гв. ТА, оп.4948, д.67, л.1; ф.3420, оп.1, д.8, л.65.

17 – ЦАМО РФ, ф.333 гв. тсап, оп.27736, д.3.

18 – ЦАМО РФ, ф.5 гв. ТА, оп.4948, д.67, л.12.

19 – ЦАМО РФ, ф.5 гв. ТА, оп.4948, д.75, л.10а.

20 – Там же.

21 – Там же.

22 – Там же.

23 – Там же.

24 – ЦАМО РФ, ф.5 гв. ТА, оп.4948, д.75, л.29 обр.

25 – Там же.

26 – Там же.

27 – Там же.

28 – Там же.

29 – ЦАМО РФ, ф. 332, оп.4948, д. 67, л.12.

30 – ЦАМО РФ, ф. 8 гв. тк, оп. 1, д. 233, л.41, 41 обр.

31 – ЦАМО РФ, ф.332, оп.4948, д.70, л.203, 203 обр.; ф.58 гв. тбр, оп.1, д.7, л.108.

32 – ЦАМО РФ, ф.332, оп.4948, д. 70, л.203, 203 обр.

33 – Там же.

34 – ЦАМО РФ, ф.332, оп.4948, д.70, л. 130 обр.

35 – Там же.

36 – подсчет автора, первая цифра (числитель) всего по корпусам и 1 гв. омцп, 53 гв. отп, вторая цифра (знаменатель) всего по 1 гв. омцп, 53 гв. отп и полкам и бригадам, в скобках – число САУ.

* Согласно справке «О состоянии матчасти и обеспечении 5 гв. ТА на 17.00 11.07.43 г.», подписанной заместителем начальника штаба армии подполковником Торгало, 18 тк имел всего 183 танка, из них Т-34: в строю – 68, в пути – 26, в ремонте – 5, Т-70: на ходу – 58, в пути – 5, МК-IV «Черчилль»: на ходу – 18, в пути – 2, в ремонте – 1 (ЦАМО РФ, ф.5 гв. ТА, оп. 4948, д. 67, л.12). В боевом донесении № 36 штаба 18 тк 11 июля 1943 г. на 16.00 указана цифра всего в строю по бригадам 159 танков, в том числе ремонтных по 110 тбр и в пути по 36 гв. отпп. (ЦАМО РФ, ф.3415, оп.1, д.26, л.8, 8об.)

** Согласно справке «О состоянии матчасти и обеспечении 5 гв. ТА на 17.00 11.07.1943 г.», 29 тк имел: в строю Т-34 – 120 шт., Т-70 – 81 шт., СУ-122 – 12 шт., СУ-76 – 8 шт., в пути: Т-34 – 8 шт., Т-70 – 4 шт., СУ-76 – 1 шт., в ремонте: Т-34 – 2 шт. (ЦАМО РФ, ф.5 гв. ТА, оп.4948, д.67, л.12). В боевом донесении № 73 штаба 29 тк на 16.00 указаны данные по танковым бригадам и общая цифра обеспеченности корпуса танками всех марок. В обоих документах указано: всего танков Т-70 в корпусе имелось 81 шт. Но точное количество Т-70 установить невозможно, так как, в боевом донесении указано всего в корпусе танков – 81 шт, в то же время в строю 74 танка, в ремонте – 4. Где еще 3 танка неизвестно. А в справке штаба армии указано: в строю – 81, в ремонте – нет, в пути – 4. Для графы «Всего танков и САУ» использована цифра 81 танк.

*** В составе 25 тбр 29 тк находился один трофейный чешский танк 38 (t) (ЦАМО РФ, ф.29 тк, оп.1, д.7, л.101).

**** Согласно оперативной сводке штаба 5 гв. мк № 110 на 2.00 12.07.1943 г. к утру 12 июля 1943 года ожидалось прибытие в корпус с марша танков Т-34 – 2 шт., Т-70 – 4 шт., САУ СУ-76 – 4 шт. (ЦАМО РФ, ф.5 гв. ТА, оп.4948, д.75, л.10а).

Таблица 23

Донесение о состоянии материальной части и обеспечении 5-й гв. танковой армии на 17.00 11 июля 1943 г[792].

Таблица 24

Боевой состав артиллерийских частей стрелковых дивизий и танковых корпусов, участвовавших в контрударе 12 июля 1943 г. в полосе 33 ск 5 гв. и 5 гв. танковой армий западнее и юго-западнее ст. Прохоровка[793]

Таблица 25

Сводные данные о потерях 5-й гвардейской танковой армии за 12 июля 1943 г[794].

13.07.43[795]

Таблица 26

Донесение о потерях личного состава 18-го танкового корпуса 5 гв. ТА за 12 июля 1943 г[796].

Таблица 27

Потери личного состава и материальной части 2 гв. Ттк за первый период Прохоровского сражения 10–12 июля 1943 г[797].

Таблица 28

Сведения о потерях вооружения основных частей и соединений 3 мк 1-й танковой армии за период с 5 по 15 июля 1943 г[798].

Таблица 29

Сведения о потерях личного состава 3 мк 1-й танковой армии с 5 по 15 июля 1943 г[799].

Таблица 30

Наличие боеспособных танков и штурмовых орудий во 2 тк СС на вечер 13 июля 1943 г[800].

Таблица 31

Сведения о потерях стрелковых соединений 48 ск 69-й армии с 1 по 16 июля 1943 года (по данным оперативного отдела штаба армии на 16 июля 1943 г.)[801]

[802]

Таблица 32

Сведения о состоянии, потерях и трофеях частей и соединений 5 гв. танковой армии на 16 июля 1943 г[803].

Таблица 33

Характеристика национального состава 5-й гв. танковой армии на 5 июля 1943 г[804].

Таблица 34

Возрастной и образовательный уровень личного состава 5-й гв. танковой армии по состоянию на 1–5 июля 1943 г[805].

Таблица 35

Донесение о потерях личного состава 5-й гвардейской танковой армии с 12 по 18 июля 1943 г.[806]

Таблица 36

Донесение о потерях личного состава по 18-му танковому корпусу 5 гв. ТА с 12 июля по 14 июля 1943 г.

Таблица 37

Донесение о потерях личного состава дивизий 5-й гв. армии с начала боев по 17 июля 1943 г.[807]

Цветная вкладка (схемы)

Схема № 1

Схема № 2

Схема № 3

Схема № 4

Схема № 5

Схема № 6

Схема № 7

Схема № 8

Примечания

1

Прохоровское сражение (Военно-исторический очерк) / Прохоровка – взгляд через десятилетия. Книга Памяти погибших в Прохоровском сражении в 1943 году. Часть вторая. М.: Фонд «Народная Память», 2002.

(обратно)

2

Курская битва (под редакцией И.В. Породько). М.: Наука, 1970. С. 520, 521.

(обратно)

3

Вернер Кемпф, генерал танковых войск. Родился 9.3.1886 г. в Кенигсберге. Как офицер участвовал в Первой мировой войне, последнее звание – капитан. В межвоенный период служил на штабных должностях, в том числе и в инспекции моторизованных частей. После получения 1.04.1935 г. звания полковник был назначен командиром 4-й танковой бригады. В начале 1939 г. ему присваивается первый генеральский чин – генерал-майор, он становится командиром дивизии «Кемпф» (впоследствии преобразованная в 10-ю танковую), а 1.10.1939 г. – командиром 6-й танковой дивизии (тд). 31.07.1940 г. ему присвоено звание генерал-лейтенант, а 1.04.1941 г. – генерал танковых войск. 6.01.1941 г. – вступил в командование 48-го тк, участвовал в боях на советско-германском фронте. В период подготовки и проведения операции «Цитадель» командовал АГ «Кемпф», в середине августа 1943 г. в ходе боев за Харьков снят Гитлером с этой должности и переведен командующим войсками вермахта в восточно-европейских странах (в составе ГА «Север»). Награждался «Рыцарским Крестом» (1940) и «Дубовыми листьями» (1942). Умер в Западной Германии в 1964 г.

(обратно)

4

Далее при сокращении: «ЛАГ», «Р» и «МГ».

(обратно)

5

Ньютон С. Курская битва. Немецкий взгляд. М.: Яуза, ЭКСМО, 2006. С. 239, 240.

(обратно)

6

Герман Гот родился 12.04.1885 г. в Нойруппене. В 19 лет поступил на службу в кайзеровскую армию и через год, в 1905 г., получил первое офицерское звание – лейтенант. Участвовал в Первой мировой войне, после ее окончания остался служить в пехоте. 1.02.1932 г. получил звание полковника и сначала командовал 17-м пехотным полком, затем был военным комендантом г. Любек. Заметный карьерный рост начался после прихода к власти нацистов. В октябре 1934 г. получает первый генеральский чин и назначается командиром 18 пд. Через два года, 1.10.1936 г., ему присваивается звание генерал-лейтенанта, а в ноябре 1938 г. – генерала пехоты, и он вступает в командование 15 ак. В этой должности он участвовал в своей первой компании Второй мировой войны – захвате Польши. Его соединение, подчинявшееся 10 А, сумело разбита польские войска и овладеть Варшавой, за что получил от Гитлера «Рыцарский крест». Затем его корпус участвовал в оккупации Францией. При нападении Германии на СССР генерал-полковник Г. Гот командовал 3-й танковой группой (тгр) (впоследствии ставшей 3-й танковой армией) ГА «Центр». Уже 28.06. 1941 г. его войска вошли в Минск и продолжили успешно наступать на Полоцк. За окружение под Смоленском значительных сил РККА был награжден «Дубовыми листьями». В октябре 1941 г. он переведен на должность командующего 17 А, а с 1.06.1942 г. – командующий 4ТА. В ходе Сталинградской битвы часть ее сил вместе с группировкой Паулюса попали в окружение. В ходе Курской битвы армия Гота являлась ударным объединением ГА «Юг», но успеха не имела. За бои на Украине 15.09.1943 г. награжден «Скрещенными мечами», а через две недели, 30 сентября, отправлен Гитлером в отставку. Ряд западных исследователей относят его к группе таких, бесспорно талантливых, танковых генералов вермахта как Гудериан и Роммель. Это был жесткий и целеустремленный военачальник. Он обладал способностью трезво оценивать оперативную обстановку, настойчиво отстаивать перед вышестоящим командованием свои взгляды на ведение боевых действий, а затем последовательно воплощать свой замысел в жизнь. В то же время он допускал ряд серьезных просчетов. На Нюрнбергском процессе Гот был обвинен в военных преступлениях и осужден на 15 лет. Досрочно освобожден союзниками в апреле 1954 г. Умер в Западной Германии в 1970 г.

(обратно)

7

Ньютон С. Указ. соч. С. 458.

(обратно)

8

Newton S. Kursk. The german view. DA CARO PRESS. A Member of the Perseus Books Group, 2000. Р. 71–73

(обратно)

9

Курская битва / под ред. И.В. Паротькина М.: Наука, 1970. С. 516

(обратно)

10

«Совершенно секретно! Только для командования!» Документы и материалы. М.,1967. С. 504, 505.

(обратно)

11

Николай Федорович Ватутин, генерала армии (1943). Родился 16.12.1901 г. в с. Чепухино Валуйского р-на Курской (ныне Белгородской) области в многодетной семье крестьянина-середняка (9 детей). Для своего социального положение получил хорошее образование. В 1913 г. окончил 5 кл. сельской школы, затем 2 кл. земского училища в г. Валуйках и 3 кл. коммерческого училища в г. Уразово. До 1917 г. жил в семье отца и занимался сельским хозяйством. В РККА призван по мобилизации в апреле 1920 г. В 1920–1921 г. в качестве красноармейца участвовал в боях против банд Махно и атамана Беленького на территории Луганской, Полтавской и Харьковской областей. Окончил Полтавскую пехотную школу (1922), Киевскую высшую объединенную военную школу (1924) и Военную академию им. Фрунзе (1929). Командовал отделением, взводом и ротой. С июня 1929 г. – на штабной работе, служил: помощником начальника оперативного отделения 7 сд (г. Чернигов), помощником начальника оперотдела штаба Северо-Кавказского ВО (г. Ростов), начштаба 28 горной стрелковой дивизии (г. Орджоникидзе), начальником оперотдела штаба СибВО (г. Новосибирск). После окончания Академии Генштаба в июле 1937 г. назначен зам. начштаба Киевского Особого военного округа, а с ноября 1938 – начштаба КОВО (г. Киев). 26.7.1940–13.02.1941 – зам. начальника Генштаба и одновременно начальник оперативного управления. С 13.02.1941 по 30.6.1941 г. первый заместитель начальника Генштаба по опервопросам и устройству тыла. 30.6.1941 г. – начальник штаба Северо-Западного фронта. В середине июля 1942 г. по личной просьбе и при поддержке А.М. Василевского был назначен командующим Воронежским фронтом, затем переведен на Юго-Западный. Этот фронт под его руководством успешно действовал в Сталинградской битве, за что 7.12.1942 г. получил воинское звание генерал-полковника, а 12.02.1943 г. – генерала армии и награжден орденом Суворова I ст. 28.03.1943 г. он вновь вступает в командование Воронежского фронта. Н.Ф. Ватутин был одним из наиболее подготовленных и перспективных генералов из когорты командующих фронтами. Характерной особенностью его стиля руководства были глубокая проработка операции, активность и умение организовать мощные танковые удары вглубь обороны противника, целеустремленность. Генерал обладал спокойным, уравновешенным характером. Как вспоминали Н.С. Хрущев и К.С. Москаленко, он отличался уважительным отношением к подчиненным, в работе стремился дать возможность раскрыться им, проявить инициативу. Однако с И. В. Сталиным у него были сложные отношения. Верховный не раз, справедливо, указывал на ошибки в управлении фронтом высказывал недовольство его методами руководства. В частности, есть данные, что он очень жестко критиковал его действия в феврале-марте 1943 г. на Юго-Западном фронте, в ходе отражения удара вермахта на Курск в июле 1943 г., операции «Полководец Румянцев», а также в Корсунь – Шевченковской операции. Хотя за Курскую битву он, как и другие командующие фронтами, был награжден орденом Кутузова I ст. Однако, несмотря на то что с середины 1942 г. Н.Ф. Ватутин руководил рядом фронтов на важных направлениях, участвовал в крупнейших битва войны, вплоть до трагической гибели он не был удостоен ни высшего воинского звания Маршал Советского Союза, ни Золотой Звезды Героя Советского Союза. Умер 15.04.1944 г. в киевском госпитале от ран, полученных 29.02.1944 г. в ходе боя с украинскими националистами в полосе 60А.

(обратно)

12

Великая Отечественная война 1941–1945. Перелом. Т. 2. М.: Наука, 1998. С. 257.

(обратно)

13

Там же. С. 260.

(обратно)

14

Прохоровка – станция Юго-Восточной железной дороги, расположенная на участке между городами Белгород и Курск, была основана в 1868 г. Полотно дороги проходило через с. Александровское, которое с 1928 г. являлось административным центром Прохоровского района Курской области. В течение ста лет населенный пункт и станция, расположенная в нем, назывались по-разному. В 1968 г. рабочий поселок городского типа Александровский был переименован в Прохоровку. До конца 1950-х гг. в 12 км юго-зап. станции на левом берегу р. Псёл было расположено село, также именовавшееся Прохоровкой, или Юдинкой.

Проходившие в июле 1943 г. на территории Прохоровского, а также прилегающих к нему Корочанского, Ивнянского, Беленихинского и Сажновского районов боевые действия вошли в историю Великой Отечественной войны как Прохоровское сражение. В 1954 г. Прохоровский район был включен в состав Белгородской области. После реорганизации в начале 1960-х г. территория Беленихинского района полностью вошла в состав Прохоровского, а Сажновского – разделена между несколькими районами, в том числе и Прохоровским. Ему также была передана часть Ивнянского района.

(обратно)

15

ЦАМО РФ, ф.203, оп.2845, д.227, л.3–5,8,9.

(обратно)

16

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2851, д. 24, л. 51, 52, 299.

(обратно)

17

Бабаджанян А.Х. Дорогами побед. М.: Воениздат, 1981. С. 126.

(обратно)

18

ЦАМО РФ, ф. 236, оп. 2673, д. 120, л. 219, 220.

(обратно)

19

ЦАМО РФ, ф.426, оп. 10753, д. 84, л.164.

(обратно)

20

Колтунов Г. А, Соловьев Б.Г. Курская битва. М.: Воениздат,1970. С. 70

(обратно)

21

ЦАМО РФ, ф. 240, оп. 2795, д. 36, л. 45

(обратно)

22

Ротмистров П.А. Танковое сражение под Прохоровкой. М.: Воениздат, 1960. С. 10

(обратно)

23

Ротмистров П.А. Стальная гвардия. М.: Воениздат, 1984. С. 123.

(обратно)

24

Сталинградская эпопея. М.: «Звонница – МГ», 2000. С. 167

(обратно)

25

Ныне город Котельниково.

(обратно)

26

Радзиевский А.И. Танковый удар. М.: Воениздат,1974. С. 27

(обратно)

27

Основные биографические данные советских офицеров и генералов, используемые в книге, взяты из Учетно-послужных карточек офицерского состава Красной Армии, хранящихся в ЦАМО РФ.

(обратно)

28

Ротмистров П.А. Указ. соч. С. 168–169.

(обратно)

29

Ротмистров П.А. Указ. соч. С. 168–169.

(обратно)

30

ЦАМО РФ, ф.18 тк, оп.1, д.23, л.4.

(обратно)

31

Радзиевский А.И. Танковый удар. М.: Воениздат,1974. С. 28.

(обратно)

32

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д.1.

(обратно)

33

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д.1.

(обратно)

34

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4978, д.1, л. 20.

(обратно)

35

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2851, д. 22, л. 104.

(обратно)

36

Ротмистров П.А. Танковое сражение под Прохоровкой. С. 12.

(обратно)

37

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2851, д.22, л.104

(обратно)

38

Грибков А.И. Встреча с полководцами. М.: Мысль, 1999. С. 127, 128.

(обратно)

39

ЦАМО РФ, ф. 1 гв. ТА, оп. 3070, д. 4, л. 5–6

(обратно)

40

Ивановский Е.Ф. Атаку начинали танкисты. М.: Воениздат, 1984. С. 84

(обратно)

41

Василевский A.M. Дело всей жизни. М.: Воениздат, 1977. С. 218.

(обратно)

42

Ивановский Е.Ф. Указ. соч. С. 422–429

(обратно)

43

Ивановский Е.Ф. Указ. соч. С. 422–429

(обратно)

44

ЦАМО РФ, ф. 331 (5 ТА), оп. 5041, д. 5, л.79.

(обратно)

45

Василевский A.M. Указ. соч. С. 218.

(обратно)

46

-simon-volfovich/stranitsa-4.html

(обратно)

47

ЦАМО РФ. НСБ. Инв. № 91/6575.

(обратно)

48

ЦАМО РФ. НСБ. Инв. № 91/6578.

(обратно)

49

ЦАМО РФ. НСБ. Инв. № 91/6582.

(обратно)

50

ЦАМО РФ. НСБ. Инв. № 91/5694.

(обратно)

51

Куличкин С. Ватутин. М.: Воениздат, 2001. С. 222, 223.

(обратно)

52

Жадов А.С. Четыре года войны. М.: Воениздат,1978. С. 61.

(обратно)

53

Фонды ФГУК «Государственного военно-исторического музея-заказника «Прохоровское поле» (далее – Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП»).

(обратно)

54

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП».

(обратно)

55

Самчук И. А., Скачко П.Г. Атакуют десантники. М.: Воениздат, 1975. С. 22

(обратно)

56

ЦАМО РФ, картотека офицерского состава.

(обратно)

57

ЦАМО РФ, ф.148а, оп. 3763, д. 142, л. 90, 91.

(обратно)

58

Иванов Семен Павлович (1907–1990), генерал армии (1968), Герой Советского Союза (1945). С июня 1941 г. – подполковник, начальник оперативного отдела штаба 13А, с декабря 1941 г. – начальник штаба 38 А, с июля 1942 г. – 1ТА, с августа 1942 г. – 1 гв. А. В октябре 1942 г. назначен начальником оперативного отдела, а с декабря 1942 г. – начальником штаба Юго-Западного фронта. С 25.05.1943 г. – начштаба Воронежского фронта. В должности начальника штаба Главнокомандования советских войск на Дальнем Востоке участвовал в советско-японской войне в 1945 г.

(обратно)

59

Жадов А.С. Указ. соч. С. 89

(обратно)

60

Митчелл С., Мюллер Д. Командиры Третьего рейха. Смоленск: Русич,1997. С. 413–422.

(обратно)

61

Митчелл С., Мюллер Д. Указ. соч. С. 413–422.

(обратно)

62

Командование группы армий «Юг» было сформировано в августе 1939 г. и действовало в Польше, затем под названием «командование группы армий «А» – на Западе. 22.04.1941 г. переброшено на советско-германскую границу и для маскировки переименовано в «штаб участка Силезия», а 22.06.1941 г. снова переименовано в командование ГА «Юг». Войска группы участвовали в боях на южном участке советско-германского фронта. С 9.07.1942 г. переименовано в командование ГА «Б», а 14.02.1943 г. выведено в распоряжение Главного командования сухопутных войск и до конца войны участия в боях на Восточном фронте не принимало.

На юге советско-германского фронта 21.11.42 г. на базе 11А сформирована ГА «Дон», которая 13.02.43 г. была переименована в ГА «Юг». Именно это объединение и противостояло Воронежскому фронту в Курской битве.

(обратно)

63

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2851, д. 25«А», л. 737, 738.

(обратно)

64

Военно-исторический журнал.1991. № 8. С. 15

(обратно)

65

В период Курской битвы дивизией командовал бригаденфюрер М. Симон.

(обратно)

66

(Иск.) – это сокращенное обозначение в советских боевых документах означает «исключительно», то есть указанный далее населенный пункт или высота исключается для данного соединения или части (он его не занимает).

(обратно)

67

В период Курской битвы мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» командовал оберфюрер Т. Виш.

(обратно)

68

В период Курской битвы мд СС «Дас райх» командовал группенфюрер В. Крюгер.

(обратно)

69

ЦАМО РФ, ф. 69А, оп. 10765, 10, л. 27–31.

(обратно)

70

Блейер В. и др. Германия во второй мировой войне (1939–1945). М., 1971. С. 258.

(обратно)

71

Командир 6 тд генерал-майор Э. Раус перед началом операции «Цитадель» (с 1.03.1943 г.) был назначен командиром 11-го армейского корпуса, и ему было присвоено звание генерал-лейтенант, а на его место 7.02.1943 г. был назначен генерал-майор В. фон Хюнерсдорф.

(обратно)

72

ЦАМО РФ, ф. 69А, оп. 10765, д. 10, л. 27–31.

(обратно)

73

ЦАМО РФ, ф. 69А, оп. 10765, д. 10, л. 31, 32

(обратно)

74

Борятинский М. Тяжелый танк «Тигр». Бронеколлекция // № 6 (21).1998. С. 22

(обратно)

75

Мощанский И. Тяжелый танк «Тигр 1». М.: Экспринт, 2002.С. 70, 79, 85.

(обратно)

76

Борятинский М. Тяжелый танк «Тигр». Бронеколлкция // № 6 (21).1998. С. 23.

(обратно)

77

Манштейн Э. Утерянные победы. Смоленск: Русич, 2003. С. 532

(обратно)

78

Чистяков Иван Михайлович (1900–1979), генерал-полковник (1944), Герой Советского Союза (1944). С марта 1941 г. – командир стрелкового корпуса Дальневосточного фронта, а с ноября – командир 64-й отдельной стрелковой (морской) бригады. С января 1942 г. – генерал-майор, командир 8 гв. сд., а затем 2 гв. ск на Северо-Западном и Калининском фронтах. Отличился в Сталинградской битве, в ходе которой командовал 1-й гв. армией, а с 15 октября 1942 г. – 21А, в апреле 1943 г. преобразованной в 6-ю гвардейскую армию в составе Воронежского фронта. Этой армией Чистяков командовал до конца Великой Отечественной войны. В период Курской оборонительной операции войска 6 гв. А приняли на себя основной удар немецкой группы армий «Юг» и выстояли. В августе – сентябре 1945 г. командовал 25 А, которая в составе Дальневосточного фронта участвовала в разгроме Квантунской армии во время войны с Японией.

(обратно)

79

Курская битва. М.: Наука. 1970. С. 516.

(обратно)

80

Там же.

(обратно)

81

Гланц Д., Хауз. Д. Курская битва. Решающий поворотный пункт Второй мировой войны. М.: Астрель, 2006. С. 371.

(обратно)

82

NARA, T. 354, R 605, f.162, 167, 169, 171.

(обратно)

83

ЦАМО РФ, ф. 1163, оп. 1, д. 47, л. 159.

(обратно)

84

Кассетные бомбы.

(обратно)

85

ЦАМО РФ, ф. 236, оп. 2673, д. 120, л. 205.

(обратно)

86

Хазанов Д., Горбач В. Авиация в битве над Орловско-курской дугой. М.,2004. С. 111.

(обратно)

87

Попель Н.К. Танки повернули на запад. М.ACT, 2001. С. 131–141.

(обратно)

88

На 5 июля 538 иптап имел в строю двадцать 45-мм орудий, а 1008 иптап – двадцать четыре 76-мм пушки.

(обратно)

89

ЦАМО РФ, ф. 11 гв. тк, оп. 1, д. 26, л. 155 обр.

(обратно)

90

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 431, л. 10.

(обратно)

91

ЦАМО РФ, ф. 52 гв. сд, оп. 1, д. 41, л. 43.

(обратно)

92

Stadler S. Die Offensive gegen Kursk 1943. II. SS – Panzerkorps als Stosskeil im Grosskampf. Munin Verlag GmbH. Osnabruck, 1980. S. 41.

(обратно)

93

ЦАМО РФ, ф. 6 гв. А, оп. 5113, д. 235, л. 20.

(обратно)

94

Stadler S. Ibid.

(обратно)

95

ЦАМО РФ, ф. 9700. оп. 1, д. 3, л. 4, 5.

(обратно)

96

ЦАМО РФ, ф. 6 гв. А, оп. 5113, д. 235, л. 20.

(обратно)

97

Stadler S. Ibid. S. 38.

(обратно)

98

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. тк, оп. 1, д. 12, л. 23–31.

(обратно)

99

ЦАМО РФ, ф. 8 гв. мк, оп. 1, д. 37, л.5.

(обратно)

100

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2845, д. 227, л.14.

(обратно)

101

Катуков М.Е. На острие главного удара. М.: Воениздат, 1974. С. 220–222.

(обратно)

102

Колтунов Г.А., Соловьев Б.Г. Курская битва. М.: Воениздат, 1970. С. 161.

(обратно)

103

ЦАМО РФ, ф. 51 гв. сд, оп.1, д. 69 л. 16.

(обратно)

104

ЦАМО РФ, ф. 1163, оп. 1, д. 179, л. 7.

(обратно)

105

ЦАМО РФ, ф. 1163, оп. 1, д. 179, л. 7.

(обратно)

106

По данным штаба Воронежского фронта, на 5.07.1943 г. ее численность достигла 8590 человек (ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 426, л. без нумерации).

(обратно)

107

Филипп Тимофеевич Сушков, подполковник (3.1.1943), родился 12.8.1906 г. в с. Песчатка Ново-Осколькского района Курской обл. В РККА призван в 1928 г. В 1932 г., после окончания Московской пехотной школы, направлен на Дальний Восток в ОКДВА, где служил до середины декабря 1941 г. Прошел путь от командира взвода до помощника начальника штаба 4 сбр 59-го ск. С 15.4.1942 г. – командир 93 сп 76 сд, который затем был переформирован в 154 гв. сп 51-й гв. сд.13.1.1944 г. назначен заместителем командира 51 гв. сд. Погиб 30.7.1944 г.

(обратно)

108

ЦАМО РФ, ф. 1163, оп. 1, д. 179, л. 11.

(обратно)

109

ЦАМО РФ, ф. 1163, оп. 1, д. 179, л. 17.

(обратно)

110

Zetterling N., Frankson А. Кursk 1943: а statistical analysis. FRANK CASS.LONDON. Tabl.A.6.4–6.6. Р.187–188.

(обратно)

111

ЦАМО РФ, ф.5 гв. тк, оп. 1, д.7, л.140.

(обратно)

112

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. тк, оп. 1, л. 140.

(обратно)

113

Черниенко Дмитрий Хрисанович (иногда в документах встречается Христофорович) (1901–1943), генерал-майор танковых войск (1943). С июля 1940 г. – начальник оперативного отдела штаба 4 мк Киевского Особого военного округа. Участвовал в оборонительных боях на Юго-Западном фронте в районе Полтавы и Харькова в октябре 1941 г. как командир 10 отбр в составе 38А и 21А. С мая 1942 г. – командир 49 тбр 1 тк Брянского фронта.

(обратно)

114

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. Стк, оп. 1, д. 8, л. 192–194.

(обратно)

115

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. Стк, оп. 1, д. 8, л. 192–194.

(обратно)

116

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. Стк, оп. 1, д. 7, л. 2.

(обратно)

117

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. Стк, оп.1, д. 7, л. 203.

(обратно)

118

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. Стк, оп. 1, д. 8, л. 197.

(обратно)

119

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП», воспоминания И.С. Вахромеева.

(обратно)

120

С учетом потерь двух стрелковых батальонов, которые вели бои 5 июля в полосе 52 гв. сд и 375 сд.

(обратно)

121

ЦАМО РФ, ф. 3400, оп. 1, д. 31, л.8.

(обратно)

122

ЦАМО РФ, ф. 285 сп, оп.46981с, д.1, л.128 об. – 131

(обратно)

123

ЦАМО РФ, ф. 48 ск, оп. 1, д.44.

(обратно)

124

ЦАМО РФ, ф. 48 ск, оп. 1, д.17.

(обратно)

125

ЦАМО РФ, ф. 236, оп. 2673, д. 6, л.45.

(обратно)

126

Вахромеев Павел Прокопьевич (1901–1963), генерал-майор (1943). В РККА с 1920 г. Участник советско-польской войны. В 1938 г. окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе. К началу Великой Отечественной войны – начальник штаба 235 сд, которая с первых дней вела бои на Северо-Западном фронте. В сентябре 1941 г. назначен командиром 23 сд, с этим соединением он сражался в Сталинграде. С апреля 1943 г. – командир 23 гв. ск 6 гв. А. После Курской битвы командовал 93 ск, однако в ноябре 1944 г. вновь был отстранен от должности с формулировкой «за неспособность обеспечить боевое руководство корпусом, безынициативность, личную недисциплинированность». Отличился при форсировании рек Одер и Эльба, за умелое руководство 89 ск 61А в 1945 г. награжден орденом Красного Знамени и орденом Ленина. В 1950 г. уволен в запас.

(обратно)

127

Столь быстрое кадровое решение, даже для условий войны, вероятно, было продиктовано не только тяжелой обстановкой, но и личностным фактором. Например, Н.С. Хрущев так писал о Ватутине: «Этот генерал был как бы особым. Особенность его заключалась в том, что он почти непьющий. Я вообще не видел, чтобы он пил вино. Кроме того, он очень трудоспособный» (Хрущев Н.С. Воспоминания. М.: Вагриус, 1997. С. 135). И, естественно, Николаю Федоровичу не нравилось, когда подчиненные злоупотребляли алкоголем, а генерал Вахромеев был одним из таких командиров. Это отражалось на боевых действиях не только его корпуса. В ЦАМО РФ хранится Докладная офицера связи штаба БТ и МВ (бронетанковых и механизированных войск) фронта, который присутствовал в момент прорыва 6 июля на КП 5 гв. Стк и стал свидетелем того, как командир 23 гв, ск, будучи не совсем трезв, угрожая арестом, требовал от командира танкового корпуса перейти в наступление, затем арестовал присутствующего там офицера связи за то, что тот отказался отдать подобное распоряжение от имени штаба БТ и МВ.

(обратно)

128

Командиры корпусов в Великой Отечественной войне 1941–1945. Краткий биографический словарь. М., 1995. С. 7.

(обратно)

129

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 489, л. 22.

(обратно)

130

ЦАМО РФ, ф. 31 тк, оп. 1, д. 1, л. 46; ф. 31 тк, оп. 1, д. 1, л.46.

(обратно)

131

6.07. 1943 г. командир 52 гв. сд полковник И.М. Некрасов получил ранение и был направлен в дивизионный госпиталь. Временно исполняющим обязанности командира дивизии до конца июля 1943 г. был назначен начальник штаба соединения гвардии подполковник Г.Г. Пантюхов.

(обратно)

132

Stadler S. Ibid. S. 57.

(обратно)

133

Stadler S. Ibid. S.61, 62, 64.

(обратно)

134

Хрущев Никита Сергеевич (1894–1971), партийный государственный деятель, генерал-лейтенант (1943). В 1938–1947 гг. – первый секретарь ЦК КП(б) Украины. С 1939 г. – член Политбюро ЦК ВКП (б). В 1941–1944 гг. – член Военного совета юго-западного направления, Юго-Западного, Сталинградского, Юго-Восточного, Южного, Воронежского и 1-го Украинского фронтов. В 1944–1947 гг. – Председатель Совета народных комиссаров (Совета министров) Украины. В 1953–1964 гг. – первый секретарь ЦК КПСС, а с 1958 г. еще и Председатель Совета министров Советского Союза.

(обратно)

135

Срочной доставкой из Москвы кумулятивных снарядов на армейские склады Воронежского фронта с 7 по 10 июля занималась автоколонна 3-го батальона 14-го автополка 2-й автобригады Ставки ВГК, состоявшая из 106 автомашин. Возглавлял автоколонну командир 3-го батальона гвардии капитан Шилов (ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2849, д. 83, л. 172).

(обратно)

136

Хрущев Н.С. Воспоминания. М.: Вагриус, 1997. С. 158.

(обратно)

137

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. тк, оп. 1, д.8, л. 136–138.

(обратно)

138

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2777, д.75, л. 357–359.

(обратно)

139

ЦАМО РФ, ф. 8 гв. тк, оп. 1, д.105, л. 10 обр.

(обратно)

140

ЦАМО РФ, ф. 59 гв. тбр, оп. 1, д. 6, л. 21, 22 обр.

(обратно)

141

ЦАМО РФ, ф. 48 ск, оп. 1, д. 44, л. 49.

(обратно)

142

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2777, д. 75, л. 362.

(обратно)

143

Чистяков И.М. Служим отечеству. М.: Воениздат,1975.С. 153, 154.

(обратно)

144

Stadler S. Ibid S.67.

(обратно)

145

Stadler S. Ibid.S.69.

(обратно)

146

ЦАМО РФ, ф.48 ск, оп. 1, д.17, л.9.

(обратно)

147

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 461, л. 143 обр.

(обратно)

148

Колтунов Г. А., Соловьев Б.Г. Указ. соч. С. 155.

(обратно)

149

Zetterling N., Frankson А. Ibid. Tabl. A. 6.1–6.3. Р. 185, 186.

(обратно)

150

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 51360, д. 16, л. 342–343.

(обратно)

151

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2777, д. 75, л. 364–368.

(обратно)

152

Ротмистров П.А. Стальная гвардия. С. 175–177

(обратно)

153

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 31, л. 34.

(обратно)

154

Жадов А.С. Указ. соч. С. 88, 89.

(обратно)

155

Там же. С. 90.

(обратно)

156

Stadler S. Ibid. S. 80.

(обратно)

157

Stadler S. Ibid.S. 81,82.

(обратно)

158

Похлебкин В.В. Великая война и несостоявшийся мир. 1941–1945–1994. М. Арт-бизнес-центр, 1997. С. 186

(обратно)

159

Там же. С. 182

(обратно)

160

Теодор Виш родился 13.12.1907 г. в крестьянской семье в Гольштейне. Служил в дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» с первых дней ее формирования (еще в спецкоманде «Берлин» ставшей основой для ее создания). Участвовал в захвате Польши и Франции. 6.04.1941 г. – назначен командиром мотопехотного баталона 2-го мотопехотного полка дивизии, с которым воевал на Балканах. За бои на советско-германском фронте 15.09 1941 г. был награжден Рыцарским крестом Железного креста. А 15.06.1942 г. он становится командиром 2-го мотопехотного полка СС (преобразован в середине марта 1943 г. в моторизованный). За успешные действия на Украине 25.02. 1943 г. ему был вручен золотой Германский крест. Операция «Цитадель» стала для оберфюрера Виша первым серьезным испытанием в новой должности – 4.07.1943 г. он становится командиром дивизии, сменив ее «отца основателя» Й. Дитриха. В январе 1944 г. ему присвоено звание «бригаденфюрер СС и генерал-майор войск СС», а через месяц,12.02.1944 г., он удостоен Рыцарского креста с дубовыми листьями. 20.08 1944 г. в Нормандии получил тяжелое ранение, в результате которого были ампутированы обе ноги. До конца войны находился в госпитале в Германии, но в 1945 г. был арестован американцами, через два года отпущен. Умер 11.01. 1995 г.

(обратно)

161

The Leibstandarte. R.Lehmann, Winnipeg: J.J. Fedorowicz, 1993. P. 224–226

(обратно)

162

Zetterling N., Frankson А. Ibid. Tabl. A. 6.4–6.6. Р.187–188

(обратно)

163

Жадов А.С. Указ. соч. 1978. С. 8.

(обратно)

164

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 461, л. 50.

(обратно)

165

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2777, д. 86, л. 163, 164.

(обратно)

166

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 31.

(обратно)

167

Олейников Г.А. Прохоровское сражение (июль 1943). СПб. Нестор. 1998. С. 26–28.

(обратно)

168

ЦАМО РФ, ф. 42 гв. сд, оп. 1, д. 5, л. 124.

(обратно)

169

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. тк, оп. 1, д. 8, л. 193

(обратно)

170

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. тк, оп. 1, д. 8, л. 197

(обратно)

171

183 сд была сформирована в 1940 г. в районе Риги на базе частей Латвийской армии. С 24.06 1941 г. в составе 24 ск была выведена в резерв Северо-Западного фронта, затем вела тяжелые оборонительные бои на ленинградском направлении. В течение 1941 г. дважды, в августе и сентябре, ее части попадали в окружение на Калининском фронте. С 18.01 по 17.02. 1942 г. вновь сражалась в окружении в полосе 29 А. В январе 1943 г., войдя в состав 40А Воронежского фронта, участвовала в Воронежско-Касторненской наступательной операции, в феврале освобождала Прохоровский район и станцию Прохоровка,г. Белгород (первое освобождение),г. Харьков. С 4.04.1943 г. дивизия Костицина вошла в состав 69А и находилась во втором эшелоне обороны Воронежского фронта в районе станции Прохоровка (штаб располагался в с. Красное). Перед началом Курской битвы в ее составе числилось всего 7981 человек. В период Прохоровского сражения ее части находились на направлении главного удара корпуса СС и понесли большие потери в личном составе – 5328 человек. К 24.07.1943 г. в строю оставалось 2652 человека. Со 2.10.1942 г. соединением командовал генерал-майор (с 21.04.43) Костицин Алексей Степанович. 24.07. 1943 г. он погиб от прямого попадания мины крупнокалиберного миномета в блиндаж, похоронен в г. Новый Оскол Белгородской области.

(обратно)

172

ЦАМО РФ, ф.183 сд, оп. 1, д. 8, л. 19,20.

(обратно)

173

ЦАМО РФ, ф. 48 ск, оп. 1, д. 2, л. 9

(обратно)

174

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2834, д. 461, л. 51.

(обратно)

175

ЦАМО РФ, ф. 3407, оп. 1, д. 59, л. 9.

(обратно)

176

ЦАМО РФ, ф. 3407, оп. 1, д. 59, л. 10

(обратно)

177

ЦАМО РФ, ф. 8 гв. тк, оп. 1, д. 105, л. 8.

(обратно)

178

Хуго Красс родился 25.01.1911 г. в Виттене-на-Руре в большой многодетной семье. Как старший сын, он был вынужден оставить учебу в педучилище и пойти работать, чтобы помочь семье. Служил в СА, а в 1935 г. вступил в СС. После окончания юнкерского училища СС в Браунгшвейге переведен в «Лейбштандарт Адольф Гитлер». В качестве командира взвода противотанковой роты участвовал в нападении на Польшу. А во время войны с Францией командовал взводом мотоциклистов. В ходе Балканской кампании командовал уже 2-й ротой разведбатальона. С июня 1941 г. на Восточном фронте некоторое время исполнял обязанности командира разведбатальона. Особенно отличился при захвате Ростова-на Дону и 29.12.1941 г. был отмечен Золотым Германским крестом. Летом 1942 г., после сформирования дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» он назначен командиром 1 баталона 2 мотопехотного полка. За бои под Харьковом 28.03. 1943 г. награжден Рыцарским крестом Железного креста. В связи с назначением Виша командиром дивизии в начале июля 1943 г. принял его полк. 24.01. 1944 г. – награжден Рыцарским крестом с дубовыми листьями. 5.01. 1944 г. получил тяжелое ранение. С 13.11.1944 г. и до конца войны командовал 12 тд «Гитлерюгенд». 8.05.1945 г. близ Линца (Австрия) вместе с дивизией сдался в плен американским войкам. Последнее воинское звание – бригаденфюрер и генерал-майор войск СС. До 1948 г. находится в лагере для военопленных, затем был отпущен. Умер 20.02 1980 г. в ФРГ.

(обратно)

179

Stadler S. Ibid. S. 87, 88.

(обратно)

180

ЦАМО РФ, ф. 3407, оп. 1, д. 59, л. 13.

(обратно)

181

ЦАМО РФ, ф.15 гв. оттп, оп. 376854, д. 1, л. 35, 36.

(обратно)

182

ЦАМО РФ, ф. 52 гв. сд, оп. 1, д. 37, л. 348

(обратно)

183

Stadler S. Ibid. S. 87.

(обратно)

184

Stadler S. Ibid. S.87.

(обратно)

185

Битва под Курском. Оборонительное сражение (июль 1943 г.), М.: Воениздат, 1946. С. 195, 196.

(обратно)

186

За четыре дня полк потерял 4 танка, в том числе 3 танка были уничтожены огнем артиллерии, 1 – прямым попаданием авиабомбы. (ЦАМО РФ, ф. 245 отп, оп. 180438с, д. 2, л. 4).

(обратно)

187

Stadler S. Ibid. S.89.

(обратно)

188

ЦАМО РФ, ф. 81 гв. сд, оп. 1, д.7, л.293.

(обратно)

189

До мая 1943 г. 227 сп оборудовал первый участок обороны в район с. Новоселовка, х. Киреев, х. Львов, с. Щолоковово, затем был выдвинут на рубеж р. Саженский Донец в районе с. Сажное, Волобуевка, Чурсино.

(обратно)

190

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП», книга 28, 1971.

(обратно)

191

58 мсбр на 6.00 10.07.43 г. насчитывала: личный состав – 3189 чел., винтовок – 1151 шт., автоматов «ППШ-41» – 1218 шт., ручных пулеметов – 108 шт., станковых пулеметов – 45 шт., крупнокалиберных пулеметов «ДШК» – 9 шт., «ПТР» – 82 шт., 45-мм «ПТО» – 12 шт., 76-мм «ПТО» – 12 шт., 82-мм минометов – 29 шт., 120-мм минометов – 6 шт., автомашин – 95 шт., мотоциклов – 13 шт. (на ходу 8); «БА-64? – 11 шт., бронетранспортеров – 2 шт. (ЦАМО РФ, ф. 28 гв. мсбр, оп. 1, д. 8, л. 266)

(обратно)

192

ЦАМО РФ, ф. 28 гв. мсбр, оп. 1, д. 8, л. 285.

(обратно)

193

ЦАМО РФ, ф. 28 гв. мсбр, оп. 1, д. 3, л. 457.

(обратно)

194

ЦАМО РФ, ф. 287 гв. сп, оп. 215370 с, д. 1, л. 91,92.

(обратно)

195

Соловьев Владимир Ильич (1913—?), подполковник (1943), Родился в с. Гуляй-Поле Запорожской обл. Работал слесарем-инструментальщиком. В РККА с 1935 г., доброволец. После окончания в 1937 г. Харьковского пехотного училища командовал пулеметной ротой, стрелковым учебным взводом. В качестве командира стрелковой роты 95 сд участвовал в советско-финляндской войне, был ранен. В июле 1941 г. назначен командиром стрелкового батальона 226 сд Юго-Западного фронта. С мая 1942 г. – заместитель командира, а с ноября – командир 987 сп (затем переформирован в 287 гв. сп) 226 сд. Участник Сталинградской битвы. За умелое руковдство полком в Прохоровском сражении (и, в частности, за бои в районе свх. «Октябрьский» – с. Петровка) и личное мужество награжден орденом Красного Знамени. После Курской битвы исполнял обязанности командира 294 гв. сп 97 гв. сд 5 гв. А, с марта 1944 г. и до окончания войны командовал 292 гв. сп 97 гв. сд. Награжден: двумя орденами Красного Знамени, тремя – Красной Звезды, Александра Невского и Отечественной войны 1-й степени. Уволен в запас в 1953 г.

(обратно)

196

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А. оп. 4852, д. 38, л. 53.

(обратно)

197

Борискин Дмитрий Мифодьевич, родился в 1901 г., русский. В РККА 1930–1932 гг. и с октября 1941 г. С января 1942 по июнь 1943 г. находился на Северо-Западном фронте, в июне 1943 г. переведен на Воронежский фронт. За успешное командование подразделением в ходе Прохоровского сражения (в частности за бои 11 июля 1943 г. у свх. «Октябрьский») и проявленое при этом личное мужество, награжден орденом Красного Знамени.

(обратно)

198

ЦАМО РФ, ф.900, оп. 1, л.10, л. 4.

(обратно)

199

ЦАМО РФ. ф.301 гв. лап., оп. 363039а, д. 1, л. 320.

(обратно)

200

ЦАМО РФ, ф.28 гв. мсбр, оп. 1, д. 8, л. 287.

(обратно)

201

Ивановский Е.Ф. Атаку начинали танкисты. М.: Воениздат,1984. С. 127, 128.

(обратно)

202

ЦАМО РФ, ф.1433, оп. 1, д.10, л.78.

(обратно)

203

Савелий Ильич Чернышев, родился в 1919 г. в с. Жадино Курской области. Окончил 10 класов средней школы. В РККА с 1937 г. В 1939 г. окончил 1-е Московское артучилище. В действующей армии с июня 1941 г. За участие в Курской битве приказом командующего 69А награжден орденом Александра Невского. Войну закончил в должности начальника штаба 371 артполка 140 сд.

(обратно)

204

В огне Курской битвы. Из воспоминаний участников боев. Курск: Курское книжное издание, 1963. С. 335.

(обратно)

205

Stadler S. Ibid. S. 95.

(обратно)

206

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП». Книга 28, 1971, воспоминания В.Е. Сажинова.

(обратно)

207

Ионис Марк Семенович, родился в 1908 г. В РККА 1930–1934 гг. и с апреля 1941 г. Воевал на Ленинградском, Волховском и Юго-Западном фронтах. За умелое командование полком в ходе Прохоровского сражения (и в частости за бои в районе Васильевка – Сторожевое), проявленные при этом мастерство и личное мужество награжден орденом Красного Знамени.

(обратно)

208

ЦАМО РФ, ф. 28 гв. мсбр, оп. 1, д. 8, л. 290.

(обратно)

209

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП», воспоминания ветеранов 9 гв. Вдд.

(обратно)

210

В этот момент И. Пайпер занимал должность командира 3-й батальона 2 гренадерского полка мд СС «Лейбштадарт Адольф Гитлер».

(обратно)

211

Мартин Гросс, родился 15.04 1911 г. в г. Франфурт-на-Майне. В составе частей СС принимал участие к захвате Судетской области Чехословакии, оккупации Польши и Франции. Действуя в составе танкового полка мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» особенно отличился в боя за Харьков весной 1943 г. (получил Золотой Германский Крест) и на Курской дуге. 22 июля 1943 г. ему был вручен Рыцарский крест Железного креста. Этой наградой были отмечены, в том числе его стойкость и упорстро в ходе жесточайшего боя под Прохоровкорй 12 июля 1943 г., когда его батальон оказался в эпицентре контрудара двух корпусов 5 гв. ТА. Летом 1944 г. он формирует танковую бриагаду СС «Гросс», но уже в сентябре того же года она была расформирована. В начале ноября 1944 г. ему было присвоено завание оберштурмбаннфюрер СС. С начала 1945 г. и до капитуляции Германии командовал танковым полком в 12 тд «Гитлерюгенд». Затем сдался в плен американским войскам. Умер в 1984 г. в Германии.

(обратно)

212

ЦАМО РФ, ф. 3407, оп. 1, д. 59, л.13.

(обратно)

213

Личный архив автора.

(обратно)

214

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП». Книга 28, 1971, воспоминания В.Е. Сажинова.

(обратно)

215

ЦАМО РФ, ф. 9 гв. вдд, оп. 1, д.4, л.54.

(обратно)

216

Командир 7 гв. вдап 9 гв. вдд.

(обратно)

217

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП», воспоминания ветеранов 9 гв. вдд.

(обратно)

218

ЦАМО РФ, ф.33 гв. ск, оп. 1, д.79, л.12,13.

(обратно)

219

ЦАМО РФ, ф.8 гв. тк., оп. 1, д. 234, л. 4.

(обратно)

220

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП», воспоминания ветеранов 9 гв. вдд.

(обратно)

221

ЦАМО РФ, ф.287 гв. сп, оп.215370с, д.1, л.108.

(обратно)

222

Боевой и численный состав 2 сб 287 гв. сп на 24 июня 1943 г.: личный состав – 474 чел., винтовки – 265 шт., СВТ – 55 шт., ППШ – 49 шт., пулеметы – 70 шт., ПТР – 9 шт., орудия – 2 шт., минометы – 14 шт. (ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп. 4852, д. 38, л. 72, 72 об).

(обратно)

223

Stadler S. Ibid. S.95,

(обратно)

224

Вернер Остендорф родился 15.08.1903 г. в Кениксберге. В 1925 г. поступил на военную службу, получил чин оберлейтенанта. В войска СС в 1935 г., служил инструктором в училище в Баден-Тельце. В составе частей СС участвовал в Польской и Французкой кампаниях, с первых дней нападения Германии на СССР на Восточном фронте. 13.09.1941 г. награжден Рыцарским крестом Железного креста. В феврале-июне 1942 г. командовал боевой группой дивизии «Рейх», а затем назначается начальником штаба коропуса СС. 5.05 1942 г. вручен золотой Германский крест. 20 10.1943 г. становится командиром дивизии СС «Гетц фон Берлихингер». В начале 1943 г. получил тяжелое ранение, но после выздоровления вернулся в дивизию. В середине ноября 1944 г. отстранен от командования соединением и направлен на штабную работу – начальником штаба группы армий «Верхний Рейн». 1.12.1944 г. – присвоено последнее воинское звание генерал-лейтенант войск СС. Но уже 29.01 1945 г. назначен командирм 2 тд «Рейх». В ходе боев в Венгрии 9.03 1945 г. получил тяжелое ранение, от которого 5. 05. 1945 г. умер. 6.05.1945 г. посмертно награжден Железным крестом с дубовыми листьями.

(обратно)

225

The Leibstandafte III. R. Lehmann, Winnipeg: J.J. Fedorowicz, 1993. P. 224–226.

(обратно)

226

Ротмистров П.А. Стальная гвардия. М.: Воениздат, 1984. С. 182.

(обратно)

227

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП», воспоминания И.С. Вахромеева.

(обратно)

228

ЦАМО РФ, ф.203, оп.2843, д.461, л.58, 59.

(обратно)

229

ЦАМО РФ, ф.203, оп.2843, д.461, л.58, 59.

(обратно)

230

14.07. 1943 г. начальником штаба 69А был назначен и вступил в должность генерал-майор B.C. Бенский.

(обратно)

231

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2777, д. 86, л. 273.

(обратно)

232

Жадов А.С. Указ. соч. С. 91.

(обратно)

233

ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10753, д. 82, л.16.

(обратно)

234

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 70, л.132.

(обратно)

235

Терехов Федор Иванович (1906–1980), майор. После окончания Брянского машиностроительного института работал мастером, затем начальником цеха на Новокраматорском машиностроительном заводе. В 1941 г. добровольцем вступил в Коммунистическую дивизию, которая формировалась в Донбассе. Осенью того же года сражался на Юго-Западном фронте под Харьковом и Белгородом в составе 226 сд (95 гв. сд). В ноябре 1942 г. назначен начальником штаба артиллерии 226 сд. Участник Сталинградской битвы. После боев под Курском в прежней должности участвовал в освобождении Украины. В 1944 г. тяжело ранен. Демобилизован в 1945 г. Награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды.

(обратно)

236

ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10753, д. 82, л. 25.

(обратно)

237

Самчук И.А., Скачко П.Г. Атакуют десантники. М.: Воениздат, 1975.С. 31.

(обратно)

238

Фонды ФГУК «ГВИМЗ ПП», воспоминания ветеранов 9 гв. вдд. К.В. Казаков.

(обратно)

239

Фонды ФГУК «ГВИМЗ ПП», воспоминания ветеранов 9 гв. вдд. Ф.А. Галаганова.

(обратно)

240

Фонды ФГУК «ГВИМЗ ПП».

(обратно)

241

ЦАМО РФ, ф. 33 гв. ск, оп. 1, д. 8, л. 5.

(обратно)

242

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП». Книга 28, 1971, воспоминания В.Е. Сажинова.

(обратно)

243

ЦАМО РФ, ф. 3400, оп. 1, д. 23, л. 101 об.

(обратно)

244

Stadler S. Ibid.S.100.

(обратно)

245

Хаупт В. Сражения группы армий «Юг». М.: Яуза, 2006. С. 295.

(обратно)

246

ЦАМО РФ, ф. 35 гв. ск, оп. 1, д. 44, л. 7.

(обратно)

247

ЦАМО РФ, ф. 38, оп. 9027, д. 46, л. 153 обр.

(обратно)

248

Сергей Георгиевич Горячев, генерал-лейтенант (24.04.1943), родился в Санкт-Петербурге 20.09.1943 г. после окончания 4 кл. училища работал на железной дороге. В 1916–1918 г. – служил армии, последнее звание прапорщик. В РККА с 1919 г. Участвовал в советско-польской войне. В 1927 г. окончил курсы «Выстрел». До конца 1930-х служил в пехоте, прошел все ступени карьеры строевого командира, а 04.05.1939 г. назначен командиром 50 сд БелВО. В этой должности участвовал в освободительном походе в Западные области Белоруссии. 29.11.1939 г. – переведен на должность командира 5 сд (16-го особого стрелкового корпуса), которая дислоцировалась в Литве, но уже 29.04.1941 г. назначается комендантом Ковенского укрепрайона. В этой должности его застала война. С 28.06.1941 г. – командир 23 сд, которая вела бои в составе 11 и 27А в Прибалтике, под Полоцком и на Северо-западном фронте. 21.08.1941 г. как офицера знакового с системой укрепрайонов, был переведен командиром Валдайского УР-а. Но уже 06.09. 1941 г. становится командиром 256 сд. С этим соединением участвовал в контрнаступлении под Москвой. За освобождение г. Калинин награжден орденом Красного Знамени. 17.03.1942 г. – назначен командиром 185 сд, а 02.05.1942 г. направлен на краткосрочные курсы при ВА им. Ворошилова. После возвращения с учебы сформировал 7 ск в Приволжском ВО, с которым 17.09.1942 г. направлен под Сталинград, где соединение вошло в состав 64А, которая вела бои в южной части города. После завершения битвы на Волге – награжден орденом Красного Знамени. В 04.1943 г. на базе 7 ск сформировал 35 гв. ск и командовал им до конца войны. За участие в Курской битве в 27.08. 1943 г. С.Г. Горячев будет удостоин полководческого ордена Суворова 2-й ст. Уволен в запас 02.08.1958 г. Жил в Киеве.

(обратно)

249

В г. Короча размещался штаб 69А.

(обратно)

250

ЦАМО РФ, ф.203, оп.2843, д.461, л.56

(обратно)

251

ЦАМО РФ, ф.203, оп.2843, д.461, л. 56 обр.

(обратно)

252

ЦАМО РФ, ф.375 сд, оп. 1, д. 23, л. 39.

(обратно)

253

ЦАМО РФ, ф. 38, оп. 9027, д. 46, л. 153 обр, 154.

(обратно)

254

ЦАМО РФ, ф. 375 сд, оп. 1, д. 23, л. 40.

(обратно)

255

ЦАМО РФ, ф. 38, оп. 9027, д. 46, л. 7,8.

(обратно)

256

ЦАМО РФ, ф. 35 гв. ск, оп. 1, д. 44, л. 9–11.

(обратно)

257

ЦАМО РФ, ф. 38, оп. 9027, д. 46, л. 8.

(обратно)

258

ЦАМО РФ, ф. 35 гв. ск, оп. 1, д. 44.

(обратно)

259

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2851. д. 54, л. 422.

(обратно)

260

ЦАМО РФ, ф. 1296, оп. 1, д. 9, л. 113.

(обратно)

261

ЦАМО РФ, ф. 199 гв. ап, оп. 1, д. 4, л. 27.

(обратно)

262

Горячев С.Г. От Волги до Альп. Киев. Политиздат Украины, 1982. С. 59–61

(обратно)

263

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 70, л.132.

(обратно)

264

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 461, л. 57, 57 обр.

(обратно)

265

ЦАМО РФ, ф. 96 отбр, оп. 1, д. 3, л.16 обр.

(обратно)

266

ЦАМО РФ, ф. 288 гв. сп, оп. 318884, д. 1,л.4 обр.

(обратно)

267

ЦАМО РФ, ф. 1269, оп. 1, д. 9, л. 9.

(обратно)

268

NARA,RG 242,T314, R197, f.001340,001341.

(обратно)

269

Zetterling N., Frankson A. Kursk 1943: a statistical analusis. Frank Cass. London. Тab.А.6.7, А.6.9,А.6.10.

(обратно)

270

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 452, л. 52.

(обратно)

271

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 452, л. 50.

(обратно)

272

ЦАМО РФ, ф. 1ТА, оп.3109, д. 10, л. 10.

(обратно)

273

ЦАМО РФ, ф.203, оп. 2843, д. 452, л. 71.

(обратно)

274

История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945. Т. 2. М.: Воениздат, 1961. С. 272.

(обратно)

275

Ротмистров П.А. Указ. соч. С. 179–181.

(обратно)

276

В огне Курской битвы. Из воспоминаний участников. Курск, 1963. С. 313.

(обратно)

277

ЦАМО РФ, ф. 48 ск, оп. 1, д. 15, л. 26, 26 об.

(обратно)

278

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 31, л. 44–45.

(обратно)

279

ЦАМО РФ, ф. 42 гв. сд, оп. 1, д. 5, л. 125.

(обратно)

280

ЦАМО РФ, ф. 33, оп. 4948, д.70, л. 5.

(обратно)

281

ЦАМО РФ, ф. 29 тк, оп. 1, д. 1, л. 8, 9.

(обратно)

282

ЦАМО РФ, ф. 18 тк, оп. 1, д. 23, л. 9

(обратно)

283

Радзиевский А.И. Танковый удар. М.: Воениздат,1977. С. 113

(обратно)

284

1529-й сап, укомплектованный «СУ-152», был формально передан в оперативное подчинение армии 11.07. 1943 г., но фактически 11 июля и в ночь на 12 июля еще находился в полосе 7-й гв. А.

(обратно)

285

В огне Курской битвы. Из воспоминаний участников. Курск, 1963. С. 298

(обратно)

286

Юфа Иосиф Семенович (1915–1974), полковник, Герой Советского Союза (1944). Войну начал в июле 1941 г. на Западном фронте, участвовал в боях на Березине и Днепре. В 1942 г. дивизион «катюш» под его командованием сражался в составе 62А под Сталинградом. С апреля 1943 г. и до конца войны – командир гв. минометного полка РС.

(обратно)

287

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 31, л. 44–45.

(обратно)

288

ЦАМО РФ, ф. 3420, оп. 1, д. 59, л. 56, 57.

(обратно)

289

ЦАМО РФ, ф. 3415, оп. 1, д. 23, л. 11,12.

(обратно)

290

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4848, д. 1, л. 7,8.

(обратно)

291

Хрущев Н.С. Воспоминания. М.: Вагриус,1997. С. 162.

(обратно)

292

Сегодня в полной мере еще не оценена роль начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза A.M. Василевского как в принятии решения о проведении контрудара, так и в процессе его подготовки. К сожалению, мало известно о взаимоотношениях и совместной деятельности Николая Федоровича Ватутина и Александра Михайловича Василевского. Потому, наверное, уместно привести эпизод, относящийся к периоду подготовки к контрнаступлению под Сталинградом, – о нем рассказывает в своих воспоминаниях К.К. Рокоссовский.

Напомню, оба полководца были хорошо знакомы еще до войны по совместной службе в Генеральном штабе. Причем с 1940 г. Н.Ф. Ватутин – начальник Оперативного управления, а Василевский – его заместитель. Затем положение изменилось: в мае 1942 г. уже Ватутин становится заместителем Василевского, который к тому времени возглавил Генштаб. С 9.07 1943 г. по приказу Сталина маршал находился в войсках Воронежского фронта как представитель Ставки ВГК. Итак, К.К. Рокоссовский писал: «Для увязки некоторых вопросов взаимодействия мне еще раз пришлось побывать на командном пункте командующего Юго-Западным фронтом генерала Ватутина, где находился и начальник Генерального штаба Василевский. Мне показалось странным поведение обоих. Создавалось впечатление, что в роли командующего фронтом находится Василевский, который решал ряд серьезных вопросов, связанных с предстоящими действиями войск этого фронта, часто не советуясь с командующим. Ватутин же фактически выполнял роль даже не начальника штаба: ходил на телеграф, вел переговоры по телеграфу и телефону; собирал сводки, докладывал о них Василевскому. Все те вопросы, которые я намеревался обсудить с Ватутиным, пришлось обговаривать с Василевским» (Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1997.С. 237–238).

(обратно)

293

В огне Курской битвы. Из воспоминаний участников. Курск, 1963. С. 298, 299.

(обратно)

294

На 12.07.1943 г. в боевом составе 2ВА насчитывалось: штурмовиков – 96, бомбардировщиков – 140, истребителей – 266.

(обратно)

295

Противотанковый самолет (штурмовик) Ю-87 G-1 – модификация пикирующего бомбардировщика «Ю-87». Он был вооружен двумя 37-мм пушками, бронебойные снаряды которых при попадании в слабо защищенные места – верхнюю часть башни и моторное отделение – выводили танк из строя. Первое массовое применение этих самолетов против танков летом 1943 г. оказалось весьма эффективным, особенно при недостаточном прикрытии от ударов с воздуха. Однако из-за относительно невысокой скорости и отсутствия у них бронирования части, укомплектованные штурмовиками «Ю-87 G-1», несли большие потери. В дальнейшем эти штурмовики в массовом порядке не применялись.

(обратно)

296

ЦАМО РФ, ф.69А, оп. 10753, д. 410, л.14.

(обратно)

297

ЦАМО РФ, ф.426, оп. 10753, д. 65, л.18.

(обратно)

298

ЦАМО РФ, ф.426, оп. 10753, д. 65, л.15.

(обратно)

299

ЦАМО РФ, ф.332, оп.4948, д.31.

(обратно)

300

ЦАМО РФ, ф.203, оп.2849, д.83, л.169

(обратно)

301

Жадов А.С. Указ. соч. С. 97.

(обратно)

302

Битва на Курской дуге. М.: Наука, 1975. С. 63, 64.

(обратно)

303

7.06.1943 г. на эту должность был назначен генерал-лейтенант Штевнев Андрей Дмитриевич (1899–1944). Участник Гражданской войны. Будучи заместителем командующего Сталинградским фронтом по танковым войскам, участвовал в боях на подступах к Сталинграду. С 11.10. 1942 г. – заместитель командующего 38А по танковым войскам. Погиб 29.01.1944 г.

(обратно)

304

ЦАМО РФ, ф. 203 (БТ и МВ), оп. 2831, д. 22, л. 245.

(обратно)

305

ЦАМО РФ, ф. 203 (БТ и МВ), оп. 2831, д. 22, л. 245, 263, 263 обр.

(обратно)

306

ЦАМО РФ, ф. 25 тбр, оп. 1, д. 4, л. 37.

(обратно)

307

Stadler S. Ibid. S. 79, 80.

(обратно)

308

Stadler S. Ibid. S. 92.

(обратно)

309

Stadler S. Ibid. S. 97.

(обратно)

310

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП», воспоминания ветеранов 9 гв. вдд. К.В. Казаков.

(обратно)

311

Лыков И.С. В грозный час. М.: Воениздат,1986. С. 182.

(обратно)

312

ЦАМО РФ, ф. 31 тбр, оп. 1, д. 19, л. 282.

(обратно)

313

Егоров П. Я., Кривоборский И. В., Ивлев И. К., Рогалевич А.И. Дорогами победы (боевой путь 5-й гв. танковой армии). М.: Воениздат, 1960. С. 32, 33.

(обратно)

314

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 75, л. 10 а.

(обратно)

315

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 75, л. 10 а.

(обратно)

316

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 69, л. 11.

(обратно)

317

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 1, л.9, 12, 13.

(обратно)

318

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 1, л. 15.

(обратно)

319

Ротмистров П.А. Указ. соч. С. 186.

(обратно)

320

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 491, л. 61.

(обратно)

321

Куровски Ф. 500 танкорвых атак М.: Яуза. ЭКСМО, 2007. С. 230–234.

(обратно)

322

Личный архив автора.

(обратно)

323

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП», воспоминания ветеранов 9 гв. вдд. И.М. Фомичев.

(обратно)

324

Stadler S. Ibid. S. 101.

(обратно)

325

ЦАМО РФ, ф.332, оп. 4948, д. 46.

(обратно)

326

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 70, л. 130.

(обратно)

327

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4952, д. 7, л. 8.

(обратно)

328

Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Band 8. Deutsche Verlags-Anstalt. Munchen, 2007. S.125,126.

(обратно)

329

Stadler S.Ibid. S.102.

(обратно)

330

Сборник «Прохоровское поле». Белгород, 1998. С. 311, 312.

(обратно)

331

45-й отд. гв. истребительно-противотанковый артдивизион.

(обратно)

332

ЦАМО РФ, ф. 42 гв. сд, оп. 1, д. 8, л.328.

(обратно)

333

ЦАМО РФ, ф. 9 гв. вдд, оп. 1, д. 4, л.57.

(обратно)

334

ЦАМО РФ, ф. 42 гв. сд, оп. 1, д. 79, л.1.

(обратно)

335

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 31, л. 66.

(обратно)

336

ЦАМО РФ, ф. 3407, оп. 1, д. 59, л.16.

(обратно)

337

Сборник «Прохоровское поле». Белгород,1998. С. 311, 312.

(обратно)

338

Петр Семенович Иванов родился 4.08.1906 г. в г. Каменск Ростовской обл. В РККА с 1928 г. В 1933 г. закончил трехмесячные мехкурсы сначала в Харькове, затем в Москве, а в 1937 г. обучался на Ленинградских Бронетанковых курсах (8 месяцев). 14.03. 1942 г. назначен командиром батальона легких танков 223 тп 11 тд ЗабВО. 13.10.1942 г. – направлен на бронетанковые курсы. В феврале 1943 г. присвоено воинское звание «майор», тогда же он вступает в командование 1 батальоном стредних танков 32 тбр. 6.09.1943 г. командованием 5 гв. ТА награжден орденом Отечественная война 1-й ст. (посмертно).

(обратно)

339

Личный архив автора.

(обратно)

340

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 70, л. 136.

(обратно)

341

ЦАМО РФ, ф. 3420, оп. 1, д. 31, л. 62.

(обратно)

342

ЦАМО РФ, ф. 3415, оп. 1, д. 26, л. 9.

(обратно)

343

Действия авиации в Белгородской оборонительной операции. Отчет Управления ВВС Красной Армии. М.: Воениздат, 1945. С. 55.

(обратно)

344

ЦАМО РФ, ф.332, оп. 4948, д.70, л.136.

(обратно)

345

ЦАМО РФ, ф.332, оп. 4948, д.70, л.146.

(обратно)

346

ЦАМО РФ, ф.332, оп. 4948, д.70, л.146.

(обратно)

347

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 1, л.10.

(обратно)

348

ЦАМО РФ, ф. 59 гв. тбр, оп. 1, д. 6, л. 21 бр.

(обратно)

349

За успешные действия в этом бою, 31.7. 1943 г. он был награжден Железным крестом.

(обратно)

350

В период Курской битвы имел звание полковника.

(обратно)

351

ЦАМО РФ, ф. 25 тбр, оп. 1, д. 4, л. 37 обр

(обратно)

352

ЦАМО РФ, ф. 3420, оп. 1, д. 8, л. 63.

(обратно)

353

Федин В.Т. Прохоровка (55 лет тому назад на Курской дуге) // Дуэль, 1998, № 25 (72).С. 6.

(обратно)

354

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 80, л.7.

(обратно)

355

ЦАМО РФ, ф. 9 гв. вдд, оп. 1, д. 4, л. 57.

(обратно)

356

Еще до начала наступления во время налета вражеской авиации у командирского «Виллиса» упала бомба, был ранен командир полка подполковник И.С. Митрошенко. Командование принял майор Плисов.

(обратно)

357

ЦАМО РФ, ф. 36 гв. ттпп, оп. 581422, д.1, л.5, ф. 36 гв. ттпп, оп. 119565, д. 5, л. 94.

(обратно)

358

Гельмут Беккер родился 12.06.1943 г. в Альт-Руппине, Бранденбург. В 1920 г. вступил в рейхсвер, но через двенадцать лет, достужившись лишь до унтер-офицерского звания, был уволен. В 1933 г. вступил в СС. В военизированном формировании «Мертвая голова» с 1935 г. В качестве командиора роты, а затем батальона участвовал в оккупации Австриии, Судет, Польши и Франции. С 1941 г. в составе дивизии «Мертвая голова» находился на Восточном фронте. В 1942 г. под Демянском, при окружении соединения, проявил высокие боевые качества и способности. После вывода дивизии из «котла» он назначается командиром 6-го мотополка, который 1943 г. после гибели Т. Эйке получил его имя. 26.09.1942 г. награжден Золотым Германским крестом. После Курскорй битвы он руководил формирование 16 мотодивизии СС «Рейхсфюрер СС». Даже по меркам кодекса чести офицеров СС был человеком не однозначным: обладал большой личноый храбростью, с сентября 1943 по сентябрь 1944 г. получил две высокие награды – Рыцарский крест Железного креста и дубовые листья, в то же время обвинялся в моральном разложении. 21.06.1944 г. стал командиром мд СС «Мертвая голова». Это была последняя должность в его военной карьере. 9.05.1945 г. с остатками дивизии в районе Цветтеле (Австрия) сдался 3-й армии США. Через некоторое время как военный приступник был передан советской стороне. В 1947 г. приговорен к 25 годам лагерей, а через пять лет вновь осужден за саботаж и расстрелян.

(обратно)

359

Брагин М. Путь генерала. М.: Воениздат, 1953. С. 214

(обратно)

360

ЦАМО РФ, ф. 18 тк, оп. 1, д. 27, л. 45; ф. 332, оп. 4948, д. 70, л.150.

(обратно)

361

ЦАМО РФ. ф. 3415, оп. 1, д. 26, л. 9.

(обратно)

362

Stadler S. Ibid. S. 100.

(обратно)

363

ЦАМО РФ, ф.42 гв. сд, оп. 1, д.76, л.237.

(обратно)

364

В огне Курской битвы. Из воспоминаний участников. Курск, 1963. С. 313, 318.

(обратно)

365

ЦАМО РФ, ф. 900, оп. 1, д. 57, л. 1.

(обратно)

366

ЦАМО РФ, ф. 26 гв. вдсп, оп. 204697с, д. 1., л. 9об.

(обратно)

367

Замулин В.Н. Засекреченая Курская битва. Неизвестные документы свидтельсствуют. М.: Яуза. ЭКСМО, 2007. С. 316

(обратно)

368

Stadler S. Die Offensive gegen Kursk 1943. II SS-Panzerkorps als Stosskeil im Grosskampf. Munin Verlag GmbH. Osnabruck, 1980. S.104.

(обратно)

369

ЦАМО РФ, ф. 36 гв. ттпп, oп. 581422, д.5, л. 8.

(обратно)

370

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 2, л. 31обр.

(обратно)

371

Ивановский Е.Ф. Атаку начинали танкисты. Воениздат,1984. С. 131.

(обратно)

372

Участник Курской битвы, 6 и 7 июля 1943 г. командовал 3 мбр 3 мк 1ТА, которая находилась на остри удара 48 тк 4ТА. 7.07. 1943 г. сломал ногу и до завершения битвы находился в госпитале.

(обратно)

373

Бабаджанян А.Х. Дорогами побед. М.: Молодая гвардия, 1974. С. 124, 125.

(обратно)

374

ЦАМО РФ, ф. 18 тк, оп. 1, д. 98, л. 60 обр.

(обратно)

375

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 8, л.1–9.

(обратно)

376

Архивная справка ЦАМО РФ № 2/75366 от 11.02.2003 г.

(обратно)

377

Ошибка, капитан А.П. Исаев остался жив. За бой 12.07.1943 г. командованием 5 гв. ТА награжден 6.9.1943 г. орденом Александра Невского (ЦАМО РФ, ф. 33, оп. 686044, д. 28, л. 273)..

(обратно)

378

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 70, л.150.

(обратно)

379

Так иногда в советских документах именовали модернизированые немецкие танки «Т-4».

(обратно)

380

ЦАМО РФ, ф.3400, оп. 1, д. 31, л. 67

(обратно)

381

ЦАМО РФ, ф.3400, оп. 1, д. 31, л. 68

(обратно)

382

Stadler S. Die Offensive gegen Kursk 1943. II SS – Panzerkorps als Stosskeil im Grosskampf. COBURG,1998. S. 102.

(обратно)

383

ЦАМО РФ, ф. 3400, on.1, д. 31, л. 71.

(обратно)

384

ЦАМО РФ, ф. 3400, on.1, д. 31, л. 72.

(обратно)

385

Stadler S. Ibid. S.102

(обратно)

386

ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12477, д. 639, л. 8.

(обратно)

387

Сильвестр Штадлер родился в Фонсдорфе (Австро-Венгрия). Активно участвовал в нацистском движении в Австрии. Порсле аншлюса вступил в СС. Уже в ходе войны с Польшу, а затем и Францией командовал баталоном в полку «Фюрер». Отличился в ходе второго захвата Харькова, за что 6.04 1943 г. получил Рыцарский крест Железного креста. 23.04. 1943 г. назначается командиром 4-го гренадерского полка мд СС «Рейх». С 10 07.1944 г. (с двух месячным перерывом) командовал 9 тд СС «Гогенштауфен». 8.05.1945 г. в Австрии сдался американским войскам. Последнее воинское звание – бригаденфюрер СС и генерал-майор войск СС, 6.05.1945 г. награжден Рыцарским крестом с дубовыми листьями. После войны на основе архивных материалов подготовил и издал книгу «Die Offensive gegen Kursk 1943. II SS– Panzerkorps als Stosskeil im Grosskampf.», которая является наиболее полным изданием об участии 2 тк СС в Курской битве. Умер 23.08.1943 г. в Баварии.

(обратно)

388

ЦАМО РФ, ф. 3400, оп. 1, д. 32, л. 104 обр.

(обратно)

389

ЦАМО РФ, ф. 4 гв. мсбр, оп. 1, д. 21; ф. 4 гв. тбр, оп. 1, д. 4, л. 14.

(обратно)

390

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 75, л. 20, 28, 34.

(обратно)

391

ЦАМО РФ, ф. 6 гв, мсбр, оп. 1, д. 4, л. 65.

(обратно)

392

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д.70, л.203, 203 обр.

(обратно)

393

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 70, л. 138.

(обратно)

394

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 70, л. 138.

(обратно)

395

ЦАМО РФ, ф. 60 гв. тбр, оп. 1, д. 14, л.33.

(обратно)

396

ЦАМО РФ, ф. 183 сд, оп. 1, д. 59, л.10.

(обратно)

397

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 431, л. 65.

(обратно)

398

ЦАМО РФ, ф. 8 гв. тк, оп. 1, д. 81, л. 5,6.

(обратно)

399

ЦАМО РФ, ф. 8 гв. тк, оп. 1, д. 81, л. 6.

(обратно)

400

ЦАМО РФ, ф. 59 гв. тбр, оп. 1, д. 6, л. 24, 24 обр.

(обратно)

401

ЦАМО РФ, ф. 8 гв. тк, оп. 1, д. 233, л. 71 обр.

(обратно)

402

Жадов А.С. Указ. соч. С. 91, 94.

(обратно)

403

Родимцев Алексей Ильич (1905–1977), генерал-полковник (1961), дважды Герой Советского Союза (1937, 1945). В 1941 г. командовал 5-й воздушно-десантной бригадой на Юго-Западном фронте, затем 87 сд (с января 1942 г. – 13 гв. сд), прославившейся в боях за Мамаев курган в Сталинграде в составе 62А. С мая 1943 г. и до конца войны командовал 32 гв. ск 5 гв. А. (Военная энциклопедия. Т. 4. М.: Воениздат, 1999. С. 358.)

(обратно)

404

ЦАМО РФ, ф. 1165, оп. 1, д. 32, л. 94.

(обратно)

405

Stadler S. Ibid. S.97, 98.

(обратно)

406

ЦАМО РФ, ф.1165, оп. 1, д. 37, л. 342.

(обратно)

407

Stadler S. Ibid. S.100, 101.

(обратно)

408

ЦАМО РФ, ф. 95 гв. сд, оп. 1, д. 25, л. 107.

(обратно)

409

Заярный Федор Михайлович (1914—?), подполковник (1943). К началу Великой Отечественной войны был помощником начальника штаба 110 сп 102 сд Харьковского военного округа. Участвовал в боях на Западном фронте, был ранен. В октябре 1941 г. назначен помощником начальника штаба 985 сп 226 сд (в дальнейшем – 95 гв. сд) по разведке. С мая 1942-го по декабрь 1943 г. – командир 989 сп (с 1943 г. – 290 гв.) 226 сд. Участник Сталинградской битвы. С декабря 1943 г. по август 1944 г. – заместитель командира 95 гв. сд 5 гв. А, затем на преподавательской работе.

(обратно)

410

ЦАМО РФ, ф. 95 гв. сд, оп. 2, д. 59, л. 168.

(обратно)

411

Гв. подполковник Н.П. Селецкий – начальник штаба 290 гв. сп 95 гв. сд; гв. майор В.В. Такмовцев (Токмовцев) – начальник штаба 284 гв. сп 95 гв. сд.

(обратно)

412

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп. 4852, д. 83, л.16.

(обратно)

413

ЦАМО РФ, ф. 52 гв. сд, оп. 1, д. 37, л. 340.

(обратно)

414

Ревин Александр Петрович (1910–1943), подполковник (1943). По воспоминаниям сослуживцев и в донесениях штаба артиллерии 95 гв. сд командир 233-го гв. ап значится как «гв. майор». Однако в учетно-послужной карточке, хранящейся в ЦАМО РФ, есть отметка о присвоении 9.10. 1942 г. Ревину А. П. звания «подполковник». После окончания артшколы в 1933 г. был помощником начальника штаба в 135-м легком артполку. К началу Великой Отечественной войны – начальник штаба 32-го гаубичного артполка. С октября 1941 г., будучи начальником штаба 806 ап 21А, принимал участие в боях на Юго-Западном фронте. В феврале 1943 г. назначен начальником артиллерии 24-й отдельной стрелковой бригады на Донском фронте. С 30.05. 1943 г. – командир 233 гв. ап 95 гв. сд. 12.07.1943 г. Тяжело ранен при отходе с НП полка и умер от ран. Похоронен в с. Петровка Прохоровского района Белгородской области.

(обратно)

415

Данилов Андрей Борисович (1908–1943), сержант, командир орудия 233 гв. ап 95 гв. сд. 12.8. 1943 г. у с. Сухины Харьковской обл. в течение трех часов вел неравный бой с танками противника. После гибели расчета заменил наводчика и заряжающего, подбил 2 танка и нанес большой урон в живой силе врагу. Умер от ран 19.09 1943 г., похоронен в с. Хорунжее Богодуховского района Харьковской обл. 24.12. 1943 г. присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

(обратно)

416

Жадов А.С. Указ. соч. С. 98.

(обратно)

417

ЦАМО РФ, ф. 1267, оп. 1, д. 25, л. 105.

(обратно)

418

ЦАМО РФ, ф.95 гв. сд, оп. 1, д.25, л.106 обр.

(обратно)

419

Капитан Титов погиб 14 июля 1943 г. во время бомбежки в с. Нагольное, о капитане Бугарском данных не обнаружено (ЦАМО РФ, ф. 10 тк, оп. 1, д. 78, л. 77, 78).

(обратно)

420

ЦАМО РФ, ф.52 гв. сд., оп. 1, д. 37, л. 340.

(обратно)

421

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп. 4852, д. 83, л. 31.

(обратно)

422

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп. 4852, д. 83, л. 16, 17.

(обратно)

423

Бойко Павел Демьянович (1902–1975), майор. Участник Гражданской войны. На фронте с 1941 г., участник боев на Юго-Западном фронте. Осенью 1942 г. он назначен командиром отдельного истребительно-противотанкового дивизиона 226 сд, затем переформированного в 103 гв. оиптад. Участник Сталинградской битвы. За личное мужество награжден двумя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1-й степени и Красной Звезды.

(обратно)

424

Накаидзе Владимир Самсонович, подполковник (24.2.1943 г), родился 16.4.1910 г. в Грузии в с. Зимонатинова. В РККА с 1932 г., в 1928 г. окончил 7 кл, 1936 г. – Тбилисскую объединенную закавказскую военную пехотную школу. В действующей армии с декабря 1941 г. – командир отдельного стрелкового батальона 17 сд. С 9.12.1942 г. по 27.7.1943 г. командир 985 (284 гв.) сп 226 (95 гв.) сд. 27.7.1943 г. – переведен на должность командира 132 гв. сп 42 гв. сд. В сентябре 1944 г. снимался с должности командира полка с формулировкой «как не справившийся с работой», но вновь назначался на ту же должность. Войну закончил в должности командира 23 гв. вдсп 9 гв. вдд. За боевые заслуги награжден орденами Красного Знамени, Александра Невского и медалями.

(обратно)

425

Личный архив автора.

(обратно)

426

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп. 4852, д. 99, л. 45.

(обратно)

427

ЦАМО РФ, ф. 33 гв. ск, оп. 1, д.76, л. 10.

(обратно)

428

Личный архив автора.

(обратно)

429

ЦАМО РФ, ф. 236, оп. 2673, д. 120, л. 221, 222.

(обратно)

430

ЦАМО РФ, ф. 42 гв. сд, оп. 1, д. 76, л. 239.

(обратно)

431

ЦАМО РФ, ф.5 гв. А, оп. 4852, д. 99, л. 18

(обратно)

432

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп. 4852, д. 83, л. 16, 17.

(обратно)

433

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп. 4852, д. 83, л. 31.

(обратно)

434

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «Прохоровское поле».

(обратно)

435

Помимо этого, в конце сводки помечено карандашом, что «в 233 гв. ап убиты 1 младший командир и 3 красноармейца».

(обратно)

436

ЦАМО РФ, ф. 33 гв. ск, оп. 1, д. 78, л. 10.

(обратно)

437

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 301, л. 252.

(обратно)

438

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 31, л. 37.

(обратно)

439

Ротмистров П.А. Указ. соч. С. 190, 192.

(обратно)

440

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 80, л. 15, 16.

(обратно)

441

ЦАМО РФ, ф. 51 гв. тп, оп. 396517 с, д. 1, л. 29. 31.

(обратно)

442

ЦАМО РФ, ф. 328, оп. 4852, д. 100, л. 61.

(обратно)

443

ЦАМО РФ, ф. 328, оп.4852, д.83.

(обратно)

444

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп. 4852, д.83, л. 17,18.

(обратно)

445

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 461, л. 64, 64 обр.

(обратно)

446

Zetterling N., Frankson A. Ibid. P. 188.

(обратно)

447

Документ ветхий, фамилия офицера неразборчива.

(обратно)

448

ЦАМО РФ, ф.89 гв. сд, оп. 1, д.22, л.11.

(обратно)

449

Боев М.Г. Звездный час Белгорода. Белгород: Везелица, 1998. С. 72–73.

(обратно)

450

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП».

(обратно)

451

ЦАМО РФ, ф. 89 гв. сд, оп. 1, д. 22, л.11.

(обратно)

452

ЦАМО РФ, ф.38 А, оп.9027, д.46, л.154 обр.

(обратно)

453

ЦАМО РФ, ф. 375 сд, оп. 1, д. 23, л. 41а.

(обратно)

454

ЦАМО РФ, ф. 81 гв. сд, оп. 1, д. 5, л. 275.

(обратно)

455

ЦАМО РФ, ф. 148 а, оп. 3763, д. 130, л. 190.

(обратно)

456

Антонов А.И. (1896–1962), генерал армии (1943), с мая 1943 г. по февраль 1945 г. – первый заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии.

(обратно)

457

«Огненная дуга». Курская битва глазами Лубянки. М., 2003. С. 61.

(обратно)

458

Zetterling N., Frankson A. Ibid. P. 21.

(обратно)

459

Zetterling N., Frankson A. Ibid. P. 21

(обратно)

460

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 19, л. 39.

(обратно)

461

Передовой отряд 5 гв. ТА под командованием заместителя командующего армией генерал-майора Труфанова после включения в его состав 12 июля двух механизированных бригад 5 гв. Змк и одной танковой бригады 2 гв. Ттк получил название «сводный отряд». Под таким наименованием он часто встречается в документах штаба 5 гв. ТА. В донесениях и распоряжениях штаба 69А эта группа войск именуется «подвижный отряд 5 гв. ТА».

(обратно)

462

ЦАМО РФ, ф. 26 гв. тбр, оп. 1, д. 20, л. 15.

(обратно)

463

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 70, л. 103, 128, 129, 131; ф. 332, оп. 4948, д. 75, л. 10а, 10а обр.

(обратно)

464

Большая советская историческая энциклопедия. М., 1975. Т. 21. С. 160.

(обратно)

465

Лебедь Михаил Петрович (1903–1943), генерал-майор. С мая 1943 г. – заместитель командира 5 гв. Змк. 22.8. 1943 г. на командном пункте корпуса в районе г. Харьков был тяжело ранен и умер. Похоронен в Белгороде.

(обратно)

466

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4982, д. 21, л. 6,7.

(обратно)

467

Горбач В., Хазанов Д. Авиация в битве над Орловско-Курской дугой. М., 2004. С. 169.

(обратно)

468

Рязанский А.П. В огне танковых сражений. М.: Наука, 1975. С. 70–71.

(обратно)

469

ЦАМО РФ, ф. 55 гв. тп, оп. 88261, д. 1, л. 23–25, 28 обр.

(обратно)

470

Гайдаш Василий Филиппович (1912—?). В 1936 г. окончил Киевское артиллерийское училище. Великую Отечественную войну встретил в должности командира артдивизиона 805 сп 203 сд. Затем командовал отдельным истребительно-противотанковым дивизионом в 93 сд, был начальником артиллерии 10-й мотострелковой бригады, командовал артполком в 17-й истребительно-противотанковой бригаде. 25.3. 1943 г., после завершения учебы на Курсах усовершенствования командного и начальствующего состава БТ и MB Красной Армии, принял 1447-й сап. Войну окончил в должности командира 1-го гв. сап 6-го гв. мехкорпуса.

(обратно)

471

ЦАМО РФ, ф. 92 гв. сд, оп. 1, д. 13, л. 108.

(обратно)

472

ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10753, д. 43, л.14.

(обратно)

473

13.07.1943 г. командующий 69А отдал приказ: «Командира 92 гв. сд гвардии полковника тов. Трунина за неумелое руководство дивизией в процессе боя с 10 по 12.07.43 г., допустившего потерю матчасти, два раза – бегство дивизии с поля боя, отстраняю от занимаемой должности» (ЦАМО РФ, ф.48 ск, оп. 1, д.2, л.17). Документы расследования столь больших потерь в соединении сегодня еще секретны, поэтому сложно судить, насколько справедливы обвинения в адрес комдива. К тому же известно, что в годы войны, в том числе и в период оборонительной операции Воронежского фронта в июле 1943 г., были случаи, когда командиры дивизий отстранялись от должностей без веских на то оснований. С уверенностью можно сказать лишь одно: к лету 1943 г. полковник В.Ф. Труним не имел достаточного опыта командования такими соединениями, как дивизия. Достаточно взглянуть на его учетно-послужную карточку, которая хранится в ЦАМО РФ.

(обратно)

474

ЦАМО РФ, ф. 92 гв. сд, оп. 1, д.13, л.134.

(обратно)

475

ЦАМО РФ, ф. 69А, оп. 10753, д.410, л.15.

(обратно)

476

Лебедев Виктор Григорьевич (1901–1979). К началу Великой Отечественной войны – командир 49 тп 24 тбр Ленинградского военного округа. Участвовал в обороне Ленинграда, будучи командиром отдельного танкового полка. 15.02.1942 г. назначен командиром 87 тбр, а 14.03 переведен на должность командира 96 отбр, которая находилась в составе 7 гв. А. В ходе боев она была переподчинена 69А, использовалась в основном для непосредственной поддержки пехоты. Войну закончил в должности командира 4-й автомобильной бригады.

(обратно)

477

ЦАМО РФ, ф. 48 ск, оп. 1, д. 2, л. 17.

(обратно)

478

ЦАМО РФ, ф. 10 иптабр, оп. 1, д. 28, л. 8 обр. – 9 обр.

(обратно)

479

ЦАМО РФ, ф. 38 А, оп. 9027, д.46, л. 154 обр, 155.

(обратно)

480

ЦАМО РФ, ф. 26 гв. тбр, оп. 1, д. 20, л. 18.

(обратно)

481

19.7.1943 г. командир 81 гв. сд этот приказ отменил, поскольку «отход 2-го батальона с занимаемых рубежей не повлек за собой никаких результатов, так как был вовремя остановлен… В последующие дни 2-й батальон и лично гв. капитан Гоштенар дрались с врагом самоотверженно и проявили мужество и отвагу, чем искупили свою вину перед Родиной» (ЦАМО РФ, ф.81 гв. сд, оп. 1, д. 5, л. 276).

(обратно)

482

Василевский A.M. Дело всей жизни. Кн. 2. Политиздат, 1989. С. 28.

(обратно)

483

Катуков М.Е. Указ. соч. С. 236

(обратно)

484

ЦАМО РФ, ф.10 тк, оп. 1, д. 17, л. 2.

(обратно)

485

Катуков М.Е. Указ соч… С. 236, 237.

(обратно)

486

Ее возглавил командир 1 гв. тбр 3 мк полковник В.М. Горелов.

(обратно)

487

Генерал-майор Гетман Андрей Лаврентьевич командовал 6 тк 1ТА, но в связи с осложнившейся обстановкой получил приказ в ночь на 9 июля 1943 г.: принять командование всеми соединениями 1ТА и 6 гв. А, оборонявшимися в излучине р. Пены.

(обратно)

488

Тем не менее 6 тк имел приказ в ходе контрудара прикрыть сев. – зап. направление. При благоприятном развитии контрудара корпус выводился в резерв – для восстановления боеспособности.

(обратно)

489

Катуков М.Е. Указ. соч. С. 237.

(обратно)

490

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. тк, оп. 1, д.7, л.144.

(обратно)

491

ЦАМО РФ, ф. 10 тк, оп. 1, д.15, л.6а.

(обратно)

492

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д.325, л.179.

(обратно)

493

Гланц Д., Хауз Х. Курская битва. Решающий поворотный пункт второй мировой войны. М.: Астрель, 2006. С. 223, 224.

(обратно)

494

6.7.1943 г. командир 48 тк, с целью совершенствования управления бронетанковыми соединениями корпуса, объединил два батальона «пантер» 10 тбр и танковый полк «Великой Германии» в единое соединение под командованием полковника Г. фон Штахвица, а после его ранения к командованию бригадой вновь вернулся полковник К. Деккер.

(обратно)

495

Малой зенитной артиллерии.

(обратно)

496

ЦАМО РФ. НСБ. Инв. № 9989. С. 89.

(обратно)

497

Федин В.Т. Прохоровка (55 лет тому назад на Курской дуге) // Дуэль/ 1998, № 25 (72). С. 6.

(обратно)

498

Там же.

(обратно)

499

При подсчете использованы данные по 100 тбр на 11.00 13.07. 1943 г.

(обратно)

500

ЦАМО РФ, ф. 31 тк, оп. 1, д. 1, л. 8, 27; ф. 31 тк, оп. 1, д. 5, л. 85.

(обратно)

501

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. тк, оп. 1, д. 7, л.179.

(обратно)

502

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 325, л. 6.

(обратно)

503

ЦАМО РФ, ф. 148а, оп. 3763, д. 142, л. 90, 91.

(обратно)

504

ЦАМО РФ, ф. 7 гв. А, оп. 5312, д. 183, л.11.

(обратно)

505

Stadler S. Die Offensive gegen Kursk 1943. II SS-Panzerkorps als Stosskeil im Grosskampf. Munin Verlag GmbH. Osnabruck, 1980. S. 107, 108.

(обратно)

506

Василевский A.M. Дело всей жизни. М.: Воениздат, 1987. С. 321.

(обратно)

507

Stadler S. Ibid. S.107, 108.

(обратно)

508

ЦАМО РФ, ф. 31 тбр, оп. 4982, д. 29, л.8.

(обратно)

509

Stadler S. Ibid. S.125

(обратно)

510

ЦАМО РФ, ф. 8 гв. мк, оп. 1, д.37, л.6.

(обратно)

511

ЦАМО РФ, ф. 8 гв. тк, оп. 1, д.81, л. 7 обр.

(обратно)

512

ЦАМО РФ, ф. 29 тк, оп. 1, д. 6, л. 93.

(обратно)

513

Ротмистров П.А. Танковое сражение под Прохоровкой. М.: Воениздат, 1960. С. 102, 103.

(обратно)

514

Ротмистров П.А. Указ. соч. С. 101.

(обратно)

515

ЦАМО РФ, ф.3114, оп. 1, д.4, л.9.

(обратно)

516

ЦАМО РФ, ф. 8 гв. тк, оп. 1, д. 233, л. 209.

(обратно)

517

Манштейн Э. Утерянные победы. Смоленск: Русич, 2003. С. 538, 539.

(обратно)

518

Манштейн Э. Указ. соч. С. 447, 448.

(обратно)

519

Stadler S. Ibid. S. 104.

(обратно)

520

Stadler S. Ibid. S.103.

(обратно)

521

Ibid.

(обратно)

522

Stadler S. Ibid. S. 104.

(обратно)

523

Полубояров Павел Павлович (1901–1984). Маршал бронетанковых войск (1962). Герой Советского Союза (29.05.1945). С августа 1942 г. и до конца войны – командир 17 тк на Воронежском, Юго-Западном, 1-м Украинском фронтах. В январе 1943 г. корпус преобразован в 4 гв. Кантемировский танковый корпус.

(обратно)

524

Псевдоним A.M. Василевского.

(обратно)

525

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 489, л. 68.

(обратно)

526

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1969. С. 489.

(обратно)

527

ЦАМО РФ, ф.26 гв. тбр, оп. 1, д.20, л.1боб.

(обратно)

528

ЦАМО РФ, ф.203, оп. 2843, д. 461, л. 64 обр.

(обратно)

529

ЦАМО РФ, ф.203, oп.2843, д. 461, л. 59, 60.

(обратно)

530

ЦАМО РФ, ф. 203, oп. 2843, д. 461, л. 52.

(обратно)

531

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 461, л. 62, 53.

(обратно)

532

ЦАМО РФ, ф. 95 гв. сд, оп. 1, д. 25, л. 105, 105 об.

(обратно)

533

Stadler S. Die Offensive gegen Kursk 1943. II SS-Panzerkorps als Stosskeil im Grosskampf. Munin Verlag GmbH. Osnabruck, 1998. S. 109.

(обратно)

534

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп.4855, д.20, л.5

(обратно)

535

ЦАМО РФ,ф.5 гв. А, оп. 4855, д. 20, л.5.

(обратно)

536

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп. 4855, д. 20, л.5.

(обратно)

537

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп. 4852, д. 58, л.77.

(обратно)

538

ЦАМО РФ, ф. 95 гв. сд, оп. 1, д. 25, л. 106 обр.

(обратно)

539

ЦАМО РФ, ф. 33 гв. ск, оп. 1, д. 8, л.16.

(обратно)

540

Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта. Смоленск: Русич, 1999. С. 332.

(обратно)

541

Жадов А.С. Указ. соч. С. 97, 98.

(обратно)

542

ЦАМО РФ, ф. 33 гв. ск, оп. 1, д. 8, л. 8, 8 об; ф. 42 гв. сд, оп. 1, д. 6, л. 208.

(обратно)

543

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 31, л.53.

(обратно)

544

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 70, л.160.

(обратно)

545

ЦАМО РФ, ф. 59 гв. тбр, оп. 1, д. 6, л. 24 обр.

(обратно)

546

ЦАМО РФ, ф. 69А, оп. 10753, д. 410, л.9

(обратно)

547

ЦАМО РФ, ф. 29 тк, оп. 1, д. 6, л. 94.

(обратно)

548

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 461, л. 62,63.

(обратно)

549

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 67, л.5.

(обратно)

550

ЦАМО РФ, ф. 26 гв. тбр, оп. 1, д. 20, л. 16 об.

(обратно)

551

ЦАМО РФ, ф. 29 тк, оп. 1, д. 6, л.94.

(обратно)

552

Stadler S. Ibid. S. 116.

(обратно)

553

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп. 4852, д. 83, л.24.

(обратно)

554

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 461, л. 62–63.

(обратно)

555

Stadler S. Ibid. S.111

(обратно)

556

ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12477, д. 639, л. 18.

(обратно)

557

ЦАМО РФ, ф. 26 тбр, оп. 1, д. 20, л. 18.

(обратно)

558

ЦАМО РФ, ф. 35 гв. ск, оп. 1, д. 26, л.85.

(обратно)

559

ЦАМО РФ, ф. 38А, оп. 9027, д. 46, л. 155, 155об.

(обратно)

560

Рязанский А.П. В огне танковых сражений. М.: Наука, 1975. С. 77–78.

(обратно)

561

ЦАМО РФ, ф. 35 гв. ск, оп. 1, д. 44, л.10.

(обратно)

562

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 80, л.16.

(обратно)

563

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 80, л. 16.

(обратно)

564

Stadler S. Ibid. S.116.

(обратно)

565

ЦАМО РФ, ф. 3400, оп. 1, д. 23, л. 104, 104 обр.

(обратно)

566

Stadler S. Ibid. S. 113.

(обратно)

567

ЦАМО РФ, ф. 69А, оп. 10753, д. 410, л.9.

(обратно)

568

ЦАМО РФ, ф.69А, оп. 10753, д. 410, л.9.

(обратно)

569

ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10753, д. 100, л. 66, 67.

(обратно)

570

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2777, д. 75, л. 409.

(обратно)

571

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 31, л. 57.

(обратно)

572

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 31, л. 58.

(обратно)

573

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 31, л. 60.

(обратно)

574

Там же, л. 59.

(обратно)

575

ЦАМО РФ, ф. 48 ск, оп. 1, д. 2, л. 3.

(обратно)

576

ЦАМО РФ, ф. 48 ск, оп. 1, д.17.

(обратно)

577

ЦАМО РФ, ф. 48 ск, оп. 1, д. 2, л. 21.

(обратно)

578

Огненная дуга. Курская битва глазами Лубянки. М., 2003. С. 61.

(обратно)

579

Огненная дуга. Курская битва глазами Лубянки. М., 2003. С. 61.

(обратно)

580

ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10753, д. 43, л. 13, 13 бр.

(обратно)

581

Огненная дуга. Курская битва глазами Лубянки. М., 2003. С. 60–61.

(обратно)

582

ЦАМО РФ, ф. 3400, оп. 1, д. 23, л. 106–108.

(обратно)

583

Stadler S. Ibid. S. 118.

(обратно)

584

NARA USA, t.313, r.368, f. 8654393.

(обратно)

585

ЦАМО РФ, ф. 6 гв. мсбр, оп. 1, л. 65 об, 66.

(обратно)

586

Фонды ФГУК «ГВИМЗ «ПП». Книга 28, 1971 г. Воспоминания В.Е. Сажинова.

(обратно)

587

ЦАМО РФ, ф. 69А, оп. 10753, д. 390, л. 28, 29.

(обратно)

588

Stadler S. Ibid. S. 118.

(обратно)

589

ЦАМО РФ, ф. 426, on. 10753, д. 43, л.36.

(обратно)

590

ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10753, д. 43, л.49.

(обратно)

591

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 42, л. 8.

(обратно)

592

ЦАМО РФ, ф. 38А, оп.9027, д. 46, л.155 об.

(обратно)

593

ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10765, д. 13, л.11 об.

(обратно)

594

ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10753, д. 43, л. 48.

(обратно)

595

ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10753, д. 43, л. 22.

(обратно)

596

ЦАМО РФ, ф. 53 гв. отп, оп. 354813 с, д. 1, л. 21.

(обратно)

597

Stadler S. Ibid. S. 121.

(обратно)

598

Stadler S. Ibid. S. 122.

(обратно)

599

ЦАМО РФ, ф.500, оп. 12477, д. 639, л. 15–16.

(обратно)

600

ЦАМО РФ, ф. 332, on. 4948, д. 80, л. 19.

(обратно)

601

ЦАМО РФ, ф. 3400, оп. 1, д. 23, л. 106 обр.

(обратно)

602

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2777, д. 75, л. 414, 415.

(обратно)

603

ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10753, д. 43, л. 8.

(обратно)

604

ЦАМО РФ, ф. 1232, оп. 1, д.5, л. 277.

(обратно)

605

Труфанов Николай Иванович (1900–1982), генерал-полковник (1955). В межвоенный период окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе. Участвовал в советско-финляндской войне, будучи командиром дивизии. С июля 1941 г. – комбриг, начальник штаба и зам. командующего войсками 47А Закавказского, Кавказского и Крымского фронтов. В июле 1942 г., а затем с октября 1942 г. по февраль 1943 г. – командующий 51А. От командования армией был отстранен. С июля 1943 г. – зам. командующего 69А. Войну закончил в звании генерал-майора.

(обратно)

606

ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10753, д. 410, л. 11, 12.

(обратно)

607

NARA USA, t.313, r.368, f. 8654397.

(обратно)

608

ЦАМО РФ, ф. 25 гв. тбр, оп. 1, д. 18, л. 27.

(обратно)

609

NARA USA, t.313, r.368, f.8654404

(обратно)

610

ЦАМО РФ, ф. 25 гв. тбр, оп. 1, д. 18, л. 27.

(обратно)

611

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 31, л. 65.

(обратно)

612

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 301, л. 258–259.

(обратно)

613

ЦАМО РФ, ф. 48 ск, оп. 1, д. 2, л. 23, 24.

(обратно)

614

ЦАМО РФ, ф. 81 гв. сд, оп. 1, д. 5, л. 284.

(обратно)

615

ЦАМО РФ, ф. 48 ск, оп. 1, д. 17, л. 36.

(обратно)

616

Карклкин Николай Андреевич, майор (1936). Родился 9.05.1896 г. в Риге. Латыш. В РККА с 10.03.1918 г. Участник Гражданской войны. Образование: 2 класса ремесленного училища (1912), школа «Червоных старшин» (1925). 4.02.1936 г. уволен в запас. После призыва из запаса 6.02.1943 г. – и.д. командира 176-го запасного стрелкового полка 69А, затем – 1241 сп 375 сд. После пленения 15.07.1943 г. находился на сборном пункте в Белгороде, затем направлен в лагерь Восточной Пруссии. 30.06.1944 г. бежал с группой солдат и офицеров, был пойман. По некоторым данным, погиб в лагере в декабре 1944 г.

(обратно)

617

Фролов Василий Михайлович, подполковник (20.6.1943). Родился 29.01.1910 г. в д. Ново-Георгиевка Челябинской (Курганской) обл. Русский. В РККА с 1933 г. Образование: 7 кл. (1929), Военная академия им. Фрунзе (1939). Перед войной – слушатель Высшей спецшколы Генштаба РККА (1941). С 08.1941 г. – начальник разведотделения штаба 375 сд. В ноябре 1942 г. – командир 1243 сп 375 сд. После пленения 15.7.1943 г. находился на сборном пункте в Белгороде, затем в лагере военнопленных в Германии (г. Люккенвальд, шталаг). С 04.1945 г. – на спецпроверке в 1-й Горьковской запасной дивизии в г. Невель. 09.1945 г. – восстановлен в звании, 25.10.1945 г. уволен в запас. Награжден орденом Красного Знамени (1942) и медалью «За победу над Германией» (1946). Жил в г. Загорск.

(обратно)

618

ЦАМО РФ, ф. 69А, оп. 107753, д. 390, л. 32–33.

(обратно)

619

Личный архив автора.

(обратно)

620

ЦАМО РФ, ф. 35 гв. ск, оп. 1, д. 44, л.16.

(обратно)

621

Углич Митрофан Петрович, майор, родился в 1901 г. Русский. В РККА с 1918–1938 гг. и с 1941 г. Участник Гражданской войны. 5.7.1943 г., находясь в должности заместителя командира 244-го оиптд по политчасти, после тяжелого ранения командира принял командование дивизионом на себя. 15.07.1943 г. – при выходе из окружения погиб. Награжден орденом Отечественной войны II ст. (посмертно).

(обратно)

622

ЦАМО РФ, ф. 33, оп.682526, единица хранения 1523.

(обратно)

623

ЦАМО РФ, ф. 69А, оп. 10753, д. 442, л. 24.

(обратно)

624

ЦАМО РФ, ф. 69А, оп. 10753, д. 442, л. 24.

(обратно)

625

NARA USA, t.313, r.368, F.8654410.

(обратно)

626

http://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=4639479&page=1#

(обратно)

627

Выступление полковника бундесвера К.Г. Фризера на Военно-исторической конференции в Москве в Институте военной истории 12 июля 1993 г. См.: Материалы конференции. С. 15.

(обратно)

628

ЦАМО РФ, ф. 3400, оп. 1, д. 31, л.103.

(обратно)

629

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 5948, д. 75, л. 66.

(обратно)

630

NARA USA, t.313, r.368, f.8654409.

(обратно)

631

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 5948, д. 75, л. 67.

(обратно)

632

NARA USA, t.313, r.368, f.8654397, 8654410.

(обратно)

633

От своей должности был отстранен командир 89 гв. сд полковник М.П. Серюгин. О причине такого решения уже говорилось ранее. После расследования всех обстоятельств боевой обстановки и его действий полковник М.П. Серюгин был восстановлен в должности уже в июле 1943 г. Он успешно командовал соединением при освобождении Белгорода и Харькова, в августе 1943 г. 89 гв. сд было присвоено почетное наименование «Белгородско-Харьковская». Войну закончил в звании генерал-майор.

(обратно)

634

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2777, д. 75, л. 437.

(обратно)

635

ЦАМО РФ, ф. 33, оп. 686044, ед. хр. 2713.

(обратно)

636

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 51360, д. 5, л. 103,105.

(обратно)

637

Советская военная энциклопедия. Т. 6. М.: Воениздат, 1977. С. 612.

(обратно)

638

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 51360, д. 3, л. 252.

(обратно)

639

ЦАМО РФ, ф. 335, оп. 5113, д. 235, л. 33.

(обратно)

640

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 51354, д. 18, л. 8.

(обратно)

641

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2874, д. 60, л.25.

(обратно)

642

ЦАМО РФ, ф. 236, оп. 2673, д. 6, л. 48.

(обратно)

643

«Совершенно секретно! Только для командования!» Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы. М.: Наука, 1967. С. 502–506.

(обратно)

644

Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Т. 2. Перелом. М.: Наука, 1998. С. 288.

(обратно)

645

Ротмистров П.А. Указ. соч. С. 49.

(обратно)

646

Ротмистров П.А. Указ. соч. С. 7.

(обратно)

647

Там же. С. 72.

(обратно)

648

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 19, л. 8.

(обратно)

649

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 19, л. 5.

(обратно)

650

Колтунов Г. А., Соловьев Б.Г. Курская битва. М.: Воениздат, 1970. С. 174.

(обратно)

651

Все 90 штурмовых орудий «Элефант» («Ыердинанд») находились в ГА «Центр».

(обратно)

652

200 танков «Т-5» «Пантера» находились на вооружении 10 танковой бригады 48 тк, действовавшего в полосе 6 гв. А и 1ТА (обоянское направление).

(обратно)

653

Курская битва, оборонительное сражение (1943 г.). М.: Воениздат, 1946. С. 192.

(обратно)

654

Великая Отечественная война Советского Союза. 1941–1945. Краткая история. М.: Воениздат, 1965. С. 244.

(обратно)

655

Советская военная энциклопедия. 1978. Т. 4. С. 538.

(обратно)

656

Куличкин С. Ватутин. М.: Воениздат, 2001, С. 262.

(обратно)

657

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 67, л. 12.

(обратно)

658

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 18, л. 7, 8.

(обратно)

659

Фризер Карл-Гейнц, доктор исторических наук, полковник бундесвера. В ходе военно-исторических конференций 12 июля 1993 г. в Москве (в Институте военной истории) и в сентябре этого же года в Ингольштадте (ФРГ), посвященных 50-летию Курской битвы, выступая с докладами, ввел в научный оборот много ранее неизвестных фактов и документов.

(обратно)

660

Bundesarchiv-Militerarchiv (далее – ВА-МА): Study P-114 V. с. Part & Anhang. Tabelle 111. S. 119.

(обратно)

661

Фризер К.Г. С. 7 (ВА-МА Р-114 с Part & Anhang. Tabelle 111. S. 119.

(обратно)

662

Miiller H. Das Deutsche Herr 1933–1945. B. 3. Frankfurt a. M., 1969.

(обратно)

663

Engelmann Y. Zitadelle. Die Grosse Panzerschlacht im Osten, 1943.

(обратно)

664

Engelmann Y. Ibid. S. 71, 148, 151.

(обратно)

665

Манштейн Э. Утерянные победы. М.: Воениздат.1957. С. 525.

(обратно)

666

Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта. Смоленск: Русич, 1999. С. 332.

(обратно)

667

Следует особо подчеркнуть. Помимо корпусов подчиненных П.А. Ротмистрову 12 июля 1943 г. в районе Прохоровки действовала бронетехника: 245 отп (примерно 4–5 танков) – в полосе 5 гв. А и 96 отбр (12 танков) – полоса – 69А. Эти боевые машины использовались лишь для поддержки пехоты в качестве неподвижных огневых точек на второстепенных направлениях и в подсчете не учитывались.

(обратно)

668

ВА-МА: Study P-114 с. 1, Part. V.S. 154 auch BA-MA: RH 21–4/ 104. S.152.

(обратно)

669

Фризер К.Г. С. 18 (Zitadelle. Der Angriff auf den russischen Stellungsvorsprung bei Kursk, in: Wehrwissenschaftliche Rundschau, 15. 1965).

(обратно)

670

Гриф секретности снят. М.: Воениздат, 1993.

(обратно)

671

Ротмистров П.А. Указ. соч. С. 86, 94

(обратно)

672

Ротмистров П.А. Указ. соч. С. 100.

(обратно)

673

Ротмистров П.А. Стальная гвардия. М.: Воениздат, 1984. С. 203.

(обратно)

674

Военно-исторический журнал. 2001. № 6. С. 70.

(обратно)

675

Личный архив автора. В 2002 г. мне довелось побывать в «The Dupuy Institute» и беседовать с его сотрудниками. Они произвели на меня впечатление профессиональных исследователей. Однако приведенные ими тогда обоснования данных потерь 2 тк СС мне показались не вполне убедительными.

(обратно)

676

Миф и реальность // Военно-исторический архив, 2003, № 3. С. 103–105.

(обратно)

677

BA-VA: Study Р-114 с. Part. S. 100, 128, 130.

(обратно)

678

Фризер К.Г. С. 22.

(обратно)

679

Stadler S. Ibid. S. 121.

(обратно)

680

Похлебкин В.В. Великая война и несостоявшийся мир. С. 339, 342.

(обратно)

681

Полная энциклопедия танков мира. Минск: Харвест, 2000. С. 206.

(обратно)

682

Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта. С. 332.

(обратно)

683

Военная энциклопедия. Т. 4. М.: Воениздат, 1999. С. 360.

(обратно)

684

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 51, л.7.

(обратно)

685

ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д. 46.

(обратно)

686

Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Перелом. Т. 2. М.: Наука, 1998. С. 269.

(обратно)

687

Хрущев Н.С. Воспоминания. М.: Вагриус, 1997. С. 161, 162.

(обратно)

688

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2851, д. 24, л. 451–455.

(обратно)

689

В скобках показаны потери по состоянию на 16 июля 1943 г. (табл. 32).

(обратно)

690

Свердлов Ф.Д. Неизвестное о советских полководцах. М., 1995. С. 95.

(обратно)

691

Главное автобронетанковое управление. Люди, события, факты в документах – 1940–1942. М.: ГАБТУ, 2005. С. 376, 377.

(обратно)

692

По количеству артиллерии Центральный фронт превосходил Воронежский (который отражал удар более сильной группировки врага) примерно на 33 % (без учета последующего усиления): соответственно они имели 10,9 и 8,2 тысячи орудий и минометов (Антипенко Н.А. На главном направлении. М.: Наука, 1967. С. 114, 115).

(обратно)

693

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 421, л. 20.

(обратно)

694

Действия авиации в Белгородской оборонительной операции. Управление ВВС Красной Армии. М., 1945. С. 56.

(обратно)

695

По немецким данным, 9-я армия группы армий «Центр», действовавшая против нашего Центрального фронта, имела, вероятно, 523 танка и около 300 штурмовых орудий, из них 90 «фердинандов» (ВА-МА. RH 10/64, Blatt 24).

(обратно)

696

Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1997. С. 269.

(обратно)

697

KTB/OKW Bd. 111. Hb. 11. S.769.

(обратно)

698

Ротмистров П.А. Танковое сражение под Прохоровкой. М.: Воениздат, 1960. С. 104.

(обратно)

699

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М.: Новости, 1990. С. 57.

(обратно)

700

Самсонов A.M. Знать и помнить. Смотреть правде в глаза. М., 1989.С. 170.

(обратно)

701

Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Т. 2. Перелом. М.: Наука, 1998. С. 271.

(обратно)

702

Фризер К.Г. С. 15 (Klink. Das Gesetz des Handels. Stuttgart, 1966. S. 243; Janusz Piekalkiewich. Unternehmen Zitadelle. Bergisch Gladbach, 1983. S.201).

(обратно)

703

Engelmann Y. Ibid. S. 5.

(обратно)

704

ВИА, 2001, № 10. С. 48.

(обратно)

705

Военно-исторический архив. 2001, № 2 (17). С. 94.

(обратно)

706

История Второй мировой войны, 1939–1945. Т. 7. М.: Воениздзт, 1976. С. 178.

(обратно)

707

Hahn F. Waffen und Geheimwaffen des deutschen Heeres, 1933–1945. Koblenz, 1987. Bd. 2. S.317.

(обратно)

708

Военная энциклопедия. М.: Воениздат, 1999. Т. 4. С. 360.

(обратно)

709

Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Т. 2. Перелом. М.: Наука, 1998. С. 257

(обратно)

710

Манштейн Э. Утерянные победы. С. 535.

(обратно)

711

Гриф секретности снят. М.: Воениздат,1993. С. 188.

(обратно)

712

Гриф секретности снят. М.: Воениздат,1993. С. 370.

(обратно)

713

Гудериан Г. Воспоминания солдата. Хейдельберг, 1951. С. 296.

(обратно)

714

Фронтовая иллюстрация, 2002, № 6. С. 75.

(обратно)

715

Моделист-конструктор, 2002, № 5. С. 31.

(обратно)

716

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. тк, оп. 1, д. 7, л.4.

(обратно)

717

Фронтовая иллюстрация, 2002, № 6. С. 75.

(обратно)

718

Вокруг света. 2003. № 4. С. 134.

(обратно)

719

Найденов Н.Ф. У незнакомого поселка. Белгород, 2006.С. 55.

(обратно)

720

Там же. С. 69.

(обратно)

721

Там же. С. 7.

(обратно)

722

Напомню: в этот момент они официально именовались моторизованными, хотя комплектовались по штату танковых и входили в корпус, называвшийся танковым.

(обратно)

723

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 452, л. 95.

(обратно)

724

Zetterling N., Frankson А. Ibid. Тab. А.6.4 – А6.10.

(обратно)

725

РГАСПИ, ф. 83, оп. 1, д. 27, л. 27.

(обратно)

726

ЦАМО РФ, ф.5 гв. ТА, оп. 4948, д. 19. л. 8.

(обратно)

727

ЦАМО РФ, ф.5 гв. ТА, оп. 4948, д. 19, л. 5.

(обратно)

728

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 461, л. 65.

(обратно)

729

ЦАМО РФ, ф.203, оп.2843, д. 461, л. 65.

(обратно)

730

Zetterling N., Frankson А. Ibid, А6.9.

(обратно)

731

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 461, л. 62

(обратно)

732

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д. 461, л. 63.

(обратно)

733

Zetterling N., Frankson А. Ibid. Тab. А6.7.

(обратно)

734

ЦАМО РФ, ф.426, оп. 10765, д. 13, л.10.

(обратно)

735

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 19, л. 6.

(обратно)

736

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 19, л. 21.

(обратно)

737

ЦАМО РФ, ф.3416, оп. 1, д.16, л. 36.

(обратно)

738

ЦАМО РФ, ф.3416, оп. 1, д.16, л. 1.

(обратно)

739

Сборник материалов по изучению опыта войны. Выпуск 11, март – апрель 1944 г. М.: Воениздат НКО,1944. С. 17.

(обратно)

740

ЦАМО РФ, ф.5 гв. ТА, оп. 4948, д.51, л.1–27.

(обратно)

741

Буковский Константин Иванович, советский журналист и писатель. Родился 5.05.1908 г. в с. Инжавине Тамбовской губернии, в крестьянской семье. Работал в Москве редактором заводских газет, корреспондентом газеты «Красная звезда». В годы Великой Отечественной войны был фронтовым корреспондентом. С 1946 г. работал в журнале «Огонек». Автор очерков и книг о селе, крестьянстве, сельском хозяйстве. Его сын – известный диссидент Буковский Владимир Константинович. Скончался в Москве 24.04. 1976 г.

(обратно)

742

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 19, л. 21.

(обратно)

743

Маркин И.И. Курская битва. М.: Воениздат, 1953.

(обратно)

744

Замятин Н. М., Болдырев П. С., Воробьев Ф. Д., Артемьев Н. Ф., Паротькин И.В. Битва под Курском. Краткий очерк. М.: Воениздат,1945.

(обратно)

745

Замятин Н. М., Болдырев П. С., Воробьев Ф. Д., Артемьев Н. Ф., Паротькин И.В. Указ. соч. С. 20

(обратно)

746

Напр.: Селиванова Ф. Курская битва. 1956; Курская битва. Из воспоминаний участников. Курск: Курское книжное издательство,1959.

(обратно)

747

В огне Курской битвы. Из воспоминаний участников боев. Курск. Курское книжное издательство, 1963.С. 9, 301.

(обратно)

748

История Великой Отечественной войны. Т. 3. М.: Воениздат, 1964. С. 271.

(обратно)

749

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 3. М.: Новости, 1990. С. 57.

(обратно)

750

Рассказывают командармы. Военно-исторический журнал // № 7, 1963. С. 77.

(обратно)

751

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 19, л. 9.

(обратно)

752

Замулин В.Н. Засекреченная Курская битва. М.: Яуза, ЭКСМО, 2008.С. 770.

(обратно)

753

Курская битва (под редакцией генерал-майора И.В. Поротькина). М.: Наука. 1970. С. 82, 112.

(обратно)

754

Колтунов Георгий Автономович, известный советский военный историк, полковник, кандидат исторических наук. Родился 25.01.1916 г. в с. Обуховка Рыльского уезда Курской губернии в семье крестьянина. После окончания в 1939 г. исторического факультета Московского пединститута им. В.И. Ленина призван в РККА. Первый бой мл. лейтенант Г.А. Колтунов принял 19.09. 1941 г. в районе г. Глухов, будучи командиром взвоза подвижных средств связи штабной роты 283 сд. В мае 1943 г. переведен в 3А Брянского фронта, в составе которой прошел путь до Берлина. В ходе Курской битвы – капитан, командир телеграфно-телефонного батальона 109-го отдельного полка связи. Войну закончил начальником штаба этого же полка, в звании майора. Награжден двумя орденами Отечественной войны и двумя – Красной Звезды, несколькими медалями. После окончания в 1949 г. военно-исторического факультета ВА им. Фрунзе около 20 лет служил в Генштабе. В 1968 г. – переведен в ИВИ МО РФ. Автор ряда книг и публикаций о Курской битве, участвовал в составе авторских коллективов в подготовке ряда фундаментальных трудов. Самая известная работа, написанная совместно с заместителем начальника управления ИВИ МО РФ полковником Б.Г. Соколовым, – «Курская битва» (1970). Скончался в Москве в 2002 г.

(обратно)

755

Колтунов Г. А, Соловьев Б.Г. Курская битва. М.: Воениздат,1970. С. 174.

(обратно)

756

Весь период Прохоровского сражения находилась в полосе обороны 7 гв. А в районе Белгорода.

(обратно)

757

Вошла в состав корпуса 12 июля 1943 г.

(обратно)

758

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2977, д.10, л. 169–174.

(обратно)

759

Погиб под Харьковом недалеко от станции Пересечная в сентябре 1943 г.

(обратно)

760

Погиб у д. Мишурин Рог Днепропетровской области в 17.10.1943 г. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени и двумя орденами Красной Звезды.

(обратно)

761

ЦАМО РФ, ф. 3400, оп. 1, д.23, л.3,4.

(обратно)

762

Прибыл в корпус 9.7.1943 г. в 6.00.

(обратно)

763

ЦАМО, ф. 203, оп. 2877, д. 10, л. 175–181.

(обратно)

764

Бывший 2 тк.

(обратно)

765

ЦАМО РФ, ф. 8 гв. тк, оп. 1, д. 41, л. 15–18.

(обратно)

766

ЦАМО РФ, ф. 38 А, оп. 9027, д.46, л.87.

(обратно)

767

ЦАМО, ф.38, оп. 11355, д. 938, л. 363 с об.

(обратно)

768

Так в тексте документа.

(обратно)

769

Так в тексте документа.

(обратно)

770

ЦАМО РФ, ф. 38 А, оп. 9027, д. 46, л. 98.

(обратно)

771

ЦАМО РФ, ф. 3420, оп. 2, д. 98, л. 79–82, 86–88.

(обратно)

772

Буковский К. Прохоровский плацдарм // Красная Звезда. – 1943.– 29 июл.

(обратно)

773

Курская битва./под ред. И.В. Паротькина. М.: Наука, 1970. С. 500

(обратно)

774

Таблица составлена на основе данных Учетно-послужных карточек офицеров, хранящихся в ЦАМО РФ.

(обратно)

775

Военно-исторический журнал // № 3, 1995 (для таблиц № 5–8).

(обратно)

776

Источник: ЦАМО РФ, ф.29 тк, оп.1, д. 36, л. 28.

(обратно)

777

Кроме указанных танков в составе 32 танковой бригады находились: 1 танк «КВ-1» и 1 чешский трофейный танк 38 (t).

(обратно)

778

ЦАМО РФ, ф.18 тк, оп.1, д.93, л.122.

(обратно)

779

Аналогичные единицы измерения по боевому составу в шапке таблицы далее не приводятся.

(обратно)

780

Z e t t e r l i n g N., F r a n k s o n A. Kursk 1943: a statistical analysis. London. Portland. Frank Gass, 2000.Таb. A 11.

(обратно)

781

1 «Веспе»(«Оса»,105-мм орудие) и «Хуммель» («Шмель», 150-мм орудие) – самоходные гаубицы, «Мардер»-самоходное противотанковое орудие, StugG (Sturmgesuhtze) – штурмовое орудие – самоходная артустановка для поддержки пехоты, в Курской битве использовалась как противотанковая САУ.

2 шт. – Stug 111 lg

3 шт. – Stug 111 lg, и 9 шт. – Stug Н

4 танка находилось в составе подразделений и 8 штабных машин.

(обратно)

782

Z e t t e r l i n g N., F r a n k s o n A. Kursk 1943: a statistical analysis London. Portland. Frank Gass, 2000.Тabl. 3.8. Р. 32.

2 В армейской группе «Кемпф» учтены только соединения, действовавшие против Воронежского фронта.

(обратно)

783

ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д.426.

4 В знаменателе указаны танки, находившиеся в ремонте

(обратно)

784

ЦАМО РФ ф. 5 гв. А, оп. 4852, д. 38, л. 53.

(обратно)

785

Z e t t e r l i n g N., F r a n k s o n А. Кursk 1943: а statistical analysis. FRANK CASS.LONDON. Tabl. A.6.4–6.6. Р.187–188

(обратно)

786

Ibid.Тabl. А 6.7, А.6.8, А.6.9, А.6.10

(обратно)

787

ЦАМО РФ, ф.332, оп.4948, д.70, л.130об.

2 Примечание: в числителе – в строю; в знаменателе – в ремонте.

(обратно)

788

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. А, оп. 4852, д. 38, л. 72, 72 об.

(обратно)

789

ЦАМО РФ, ф.5 гв. А, оп.4852, д.38, л.70, 70 об.

(обратно)

790

ЦАМО РФ, ф.5 гв. А, оп. 4852, д. 38, л. 70, 70 об.

(обратно)

791

1 Z e t t e r l i n g N., F r a n k s o n A. Kursk 1943: a statistical analusis. Frank Cass. London. Portland. 2000. Tab.А.6.4 – А.6.10.

2 В числителе – калибр танкового орудия в миллиметрах, в знаменателе – длина ствола в калибрах.

3 В книге Zetterling N., Frankson A. Kursk 1943: a statistical analusis, допущена ошибка, по донесениям мд СС «Мертвая голова» она располагала 54 Т-3 50/L60, а боевых машин Т-3.

50/ L42 не имела.

(обратно)

792

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп.4948, д.67, л.12.

(обратно)

793

Таблица составлена на основании донесений штабов корпусов, штаба артиллерии 5 гв. ТА, 5 гв. А. и группы минометных частей Воронежского фронта.

(обратно)

794

1 Данные «в строю» по 18, 2 и 2 гв. тк взяты из источника: ЦАМО РФ, ф.332, оп.4948, д.67, л.5; по 29 тк – ЦАМО РФ, ф.29 тк, оп.1, д.6, л.29.

2 Данные о потерях личного состава 18 тк получены из ЦАМО РФ, ф. 18 тк, оп. 2, д. 5, л 125.

3 Общие боевые потери 29 тк в личном составе взяты из ЦАМО РФ, ф.332, оп.4948, д.80, л.7. В графе «убито и пропало б/в» по 1446 сап указаны только убитые. (ЦАМО РФ,ф.1446 сап, оп. 584031, д. 1, л. 6–8)

4 В донесении о потерях 32 тбр не выделено число сгоревших машин, взято 36 танков (на основе общего числа сгоревших в 29 тк).

На 24.00 12. 07. 43 г. в 31 тбр в строю числилось 3 танка, положение других для командования было неизвестно (ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д.70, л.136).

(обратно)

795

1 Итоговые данные потерь за 12.07.1943 г. и число боеготовых танков на 13.00 13.07. 1943 г. по корпусу могут не совпадать с данными бригад (включены отремонтированные за ночь).

2 В 25 тбр к подбитым танкам отнесены 7 – Т-34 и 4 – Т-70, вышедших из строя на поле боя 12. 07. 1943 г. по техническим причинам (ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 70, л.136).

На 24.00 12.07.43 г. в 31 тбр в строю числилось 3 танка, положение других для командования было неизвестно (ЦАМО РФ, ф. 332, оп. 4948, д.70, л.136).

В разделе потери всего личного состава 58 мсбр и 12 гв. мбр. указаны только убитые и раненые.

Всего танковый полк 11 гв. мбр за сутки боя (на 10.00 13.07 1943 г.) потерял 11 машин, разбивка по этой бригаде в графе «сгорело/ подбито» – условная.

3 12.07.43 г. в ходе марша 2 Т-70 и 1 Т-34 из состава 5 гв. Змк (предположительно 11 гв. или 12 гв. мбр) в р-не Ржавец подорвались на минных полях. (ЦАМО РФ, ф. 332, оп.4948, д. 41, л. 9.)

(обратно)

796

Источник: ЦАМО РФ, ф.18 тк, оп. 2, д.5, л. 215.

(обратно)

797

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 75, л. 20, 28, 34.

(обратно)

798

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4948, д. 75, л. 20, 28, 34.

(обратно)

799

ЦАМО РФ, ф.8 гв. мк, оп.1, д.49, л. 26.

2 ЦАМО РФ, ф. 8 гв. мк, оп. 1, д. 49, л. 27, 28.

(обратно)

800

NARA USA, t.313, r.366 (Panzer-, Sturmgeschutz– und Paklage stand. 13.7.1943).

(обратно)

801

ЦАМО РФ, ф.69 А, оп.10753, д.442, л.24, д. 8, л. 90, 91.

2 ЦАМО РФ, ф.69 А, оп.10757, д.8, л. 90, 91.

3 Подсчитано автором.

(обратно)

802

1 С 5 по 10 июля 1943 г. в боях севернее Белгорода потеряла безвозвратно 815 человек

2 18 июля дивизия уточнила цифру пропавших без вести и раненых и оказалось 1857 и 1309 соответственно.

3 В скобках дополнительные данные из донесения 375 сд от 28 июля 1943 г.

(обратно)

803

ЦАМО РФ, ф.203, оп.2851, д.24, л.451–455.

(обратно)

804

ЦАМО РФ, ф. 5 гв. ТА, оп. 4952, д. 5, л. 8, 8 об; ф. 18 тк, оп. 1, д. 93, л. 89. В таблицу включены данные по 18 тк (на 5 июля 1943 г.), 29 тк, 5 гв. Змк, всем армейским частям, а так же военнослужащих переменного состава, находящимся в армейском госпитале легко раненых № 2623, терапевтическом полевом передвижном госпитале № 5159 и полевом инфекционном госпитале № 4190, общей численностью 190 человек. Нет данных по ХППГ № 5160, 315 армейской артиллерийской мастерской, 2578 складу ВТ имущества, 634 складу бронетанкового имущества имущества и военно-торговая базе 2 разряда

(обратно)

805

ЦАМО РФ, ф.18 тк, оп. 1, д. 93, л. 89, ф.5 гв. ТА, оп. 4952, д. 5, л.7, 8. В таблицу включены данные по 18 тк (на 5 июля 1943 г.), 29 тк, 5 гв. Змк, всем армейским частям, а также военнослужащих переменного состава, находящимся в армейском госпитале легкораненых № 2623, терапевтическом полевом передвижном госпитале № 5159 и полевом инфекционном госпитале № 4190, общей численностью 190 человек. Нет данных по ХППГ № 5160, 315 армейской артиллерийской мастерской, 2578 складу ВТ имущества, 634 складу БТ имущества и военно-торговая базе 2 разряда.

(обратно)

806

Составлено по: ЦАМО РФ. Ф. 5 гв. ТА. Оп. 4952. д. 7, л.3.

(обратно)

807

ЦАМО РФ, ф.5 гв. А, оп.4855, д.20, л.4.

(обратно)

Оглавление

От автора

Глава 1 В преддверии перелома

  Обстановка, сложившаяся на курском направлении к июлю 1943 г.

  Подготовка обороны Воронежского фронта на южном фасе Курского выступа

  Создание 5-й гвардейской танковой армии

  Формирование и боевой путь 2-го танкового корпуса

  Формирование и боевой путь 2-го гв. Тацинского танкового корпуса

  Боевой путь 5-й гв. армии и ее соединений. Краткая характеристика командного состава

  Состав 2-го танкового корпуса СС, характеристика командования и входящих в него соединений

  Соединения 3-го танкового корпуса армейской группы «Кемпф»

Глава 2 Начало Курской битвы. Боевые действия в полосе Воронежского фронта 5–9 июля 1943 г.

  Бои за удержание главной армейской полосы

  Выход соединений 4-й танковой армии на прохоровское направление (схемы 2, 3)

  Выдвижение резервов Ставки ВГК в район Прохоровки

Глава 3 Сражение за Прохоровку началось (схемы № 4,5)

  Ход боевых действий юго-западнее станции Прохоровка 10 и 11 июля 1943 г.

  Развитие оперативной обстановки в полосе 35-го гв. стрелкового корпуса 69-й армии 9–11 июля 1943 г.

  Планирование и подготовка контрудара войсками Воронежского фронта и стратегическими резервами

  Боевые действия на направлении главного удара 5-й гв. танковой армии 12 июля 1943 г. (схема 6)

  Неудача войск 5-й гв. армии в излучине р. Псёл

  Блокирование прорыва 3-го танкового корпуса южнее Прохоровки войсками 69-й армии и сводного отряда 5-й гв. танковой армии генерал-майора К.Г. Труфанова 12 июля 1943 г.

  Ход и результаты контрудара на вспомогательных участках (схема 7)

Глава 4 Второй этап Прохоровского сражения 13–16 июля 1943 г. (схема 8)

  Оперативная обстановка в районе Прохоровки после контрудара

  Бои в излучине р. Псёл и юго-западнее Прохоровки 13 июля 1943 г.

  Окружение части сил 69-й армии в междуречье Донца. Завершение боев за Прохоровку

  Результаты Прохоровского сражения. Мифы и реальность

Послесловие Прохоровка. Технология мифа

Приложение

  Документ 1 Состав войск Красной Армии, участвовавших в боевых действиях на проховском направлении и в Прохоровском сражении

  Документ 2 Доклад о боевом применении танков иностранных марок частями 2-го танкового корпуса

  Документ 3 Выводы по обобщению использования танкового оружия в Отечественном воине американских танках «М-З» ср. и «М-3» легк

  Документ 4 Краткий доклад о предложениях в Главное Автобронетанковое управление по улучшению тактико-технических свойств танков «Т-34» и «Т-60»

  Документ 5 Отчет и предложения по обобщению опыта использования танкового оружия в Отечественной войне 180 танковой бригады

  Документ 6 Потери офицерского состава в соединениях 29 танкового корпуса 5 гв. ТА в ходе боя 12 июля 1943 г. юго-западнее станции Прохоровка[771]

  Документ 7 Прохоровский плацдарм

Таблицы

  Таблица 1

  Таблица 2

  Таблица 2а

  Таблица 2б

  Таблица 3

  Таблица 4

  Таблица 5

  Таблица 6

  Таблица 7

  Таблица 8

  Таблица 9

  Таблица 10

  Таблица 11

  Таблица 12

  Таблица 13

  Таблица 14

  Таблица 15

  Таблица 16

  Таблица 17

  Таблица 18

  Таблица 19

  Таблица 20

  Таблица 21

  Таблица 22

  Таблица 23

  Таблица 24

  Таблица 25

  Таблица 26

  Таблица 27

  Таблица 28

  Таблица 29

  Таблица 30

  Таблица 31

  Таблица 32

  Таблица 33

  Таблица 34

  Таблица 35

  Таблица 36

  Таблица 37

Цветная вкладка (схемы) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg