«ВДВ. Как выжить и победить в Афгане»

ВДВ. Как выжить и победить в Афгане (fb2) - ВДВ. Как выжить и победить в Афгане 1460K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Михаил Федорович Скрынников

Михаил Скрынников 

ВДВ. Как выжить и победить в Афгане

От автора

В этой книге речь пойдет о людях, которые, как их деды, ветераны Великой Отечественной войны, показали массовый героизм и отвагу. Хотя масштабы боевых действий и всеобщего физического и морального напряжения войск той войны были несопоставимо ниже, но все равно – нынешнему поколению хватило лиха столько, что оно многим с содроганием будет вспоминаться всю жизнь. Несмотря на молодые годы, нам тоже приходилось смотреть в глаза смерти, а самое ужасное то, что нам пришлось видеть и переживать гибель боевых товарищей, с которыми мы жили, дружили, и бок о бок шли на выполнение боевой задачи. О каждом из них, о службе, о тех экстремальных ситуациях, в которых они побывали, можно писать и рассказывать много, но приходится ограничиваться некоторыми из них: теми, с которыми мне пришлось встречаться и беседовать двадцать лет спустя. Эта книга о разведчиках, в которой мне хотелось рассказать об их героическом прошлом. Это рассказ о тех, с кем мы вместе воевали, с кем вместе делили тяготы и радости тяжелой армейской службы в Афганистане, с кем спустя долгие годы мы продолжаем встречаться и поддерживать теплые и дружеские отношения.

Двадцать лет спустя

Февральcким промозглым утром звуки клаксонов, треск электрических разрядов на троллейбусных маршрутах дополняли, на первый взгляд хаотическое, движение людей в районе Исторического музея и Александровского сада. Но если посмотреть на все это внимательно со стороны, то сразу заметно, что здесь нет ничего общего с броуновским движением. Одни спешат в метро по своим давно облюбованным дорожкам, другие на остановки автобусов и троллейбусов, чтобы не опоздать на работу и не встретиться со строгим взглядом начальства. Ну а третьи в это утро не спеша подходят к памятнику Жукову, собираются небольшими группками и начинают оживленно о чем-то судачить. К памятнику маршала просто так не подойти: около монумента милицейское оцепление. В теплой одежде, суровые на вид, с оружием, парные патрули молча прогуливаются внутри ограждения. Это кажется очень странным, но они вежливо и многозначительно напоминают гражданам о том, что за ограду заходить нельзя. Многим спешащим по своим неотложным делам людям нет дела до милицейского совета, и они, обходя стороной контрольную ленту, молча продолжают свой маршрут. А внутри по всей видимости намечается что-то большое и праздничное. Недалеко от памятника, около одного из зданий, тоже собралась группа, пока небольшая. Она состоит из рослых и здоровых, но уже в возрасте парней. Они обнимаются, хлопают друг друга по плечам, задорно смеются, о чем-то увлеченно разговаривают, и после приветствий дело чуть не доходит до нанайской борьбы. Опытному взгляду заметно, что они все знакомы и долго по какой-то причине не виделись. Со стороны метро к этой веселой группе направился и я. Многие из парней заметили приближение человека несколько старше себя и на несколько секунд замолкли.

– Да это же наш начальник разведки дивизии, Скрынников, – сказал кто-то из них.

– Точно, это он, только заметно постарел.

Вся компания громко приветствовала мое появление. Когда я подошел вплотную, меня начали обнимать, спрашивать о здоровье, о работе, о творческих успехах. Кое-кому было известно, что я пишу книги. В конце концов я на какое-то время стал объектом внимания всей группы. Вместе с этими парнями я воевал в той далекой и чужой стране, и разведчикам, ветеранам боевых действий, было о чем поговорить и что вспомнить. Но в это время вдруг заиграл военный оркестр. Выдуваемый музыкантами из меди звук распугал голубей и ворон, которые поспешили улететь в более спокойное место. Само собой, среди присутствующих установилась тишина. Все внимание было обращено в сторону военных. Под звуки оркестра со стороны Александровского сада появилась большая колонна людей. Многие из них несли венки, другие держали в руках букеты алых гвоздик. Сегодня была очередная годовщина вывода советских войск из Афганистана. Этот день ждет каждый солдат, побывавший «за бугром», и воспринимается он неоднозначно, каждым по-своему, в соответствии с тем, что подарила ему судьба в те далекие годы. Все же, чтобы не кривить душой, праздником это мероприятие назвать нельзя, это не День Победы, – но повод для встречи бывших сослуживцев это неплохой. Началась торжественная церемония возложения венков к памятнику маршалу Георгию Жукову. Так уж повелось на Руси, что в мероприятиях, в которых принимают участие военные, обязательно надо не обделить своим вниманием легендарного маршала и возложить к его монументу венки. В такой момент телевидение тоже не останется в стороне, постарается вовсю, и тогда репортаж дойдет до нескольких сот тысяч воинов-интернационалистов, не говоря уже о миллионах россиян и жителей бывших советских республик.

В первых рядах этой торжественной церемонии находились бывший командующий 40-й Армией Герой Советского Союза губернатор Московской области Борис Громов, депутаты Государственной думы РФ, представители ветеранских организаций воинов-афганцев. В их строю был и Герой Советского Союза, генерал-полковник Валерий Востротин, который свою службу и военную карьеру начинал когда-то в разведподразделении Ферганской воздушно-десантной дивизии [1] .

За давностью времени острота переживаний тех событий уже не та. Их перекрыли другие переживания, другие события, которые произошли в России, – но все же продолжают вспоминаться волнующие моменты службы и вывода войск из Афганистана. Сам вывод войск, и особенно первая колонна техники с развернутым знаменем, во главе с командармом, был обставлен средствами массовой информации на высоком уровне – для внутренней и мировой общественности…

В Афганистан Советская Армия входила в качестве миротворческой силы, и эту миссию она выполнила с честью и до конца, какие бы пороки ей ни приписывали иные умники от истории. Солдаты, сержанты и офицеры за время нахождения в этой стране действовали самоотверженно и выполняли решения Советского правительства добросовестно, а порой и ценою своей жизни. Никаких преступных приказов они не выполняли. В просчетах этой ненужной войны виноваты политики, а не военные. Ветеранов Афганистана упрекать не в чем, в чужой стране советские солдаты находились исключительно по долгу службы. Правда, откровенно говоря, далеко не все парни, вернувшиеся из Афганистана, встали к заводским станкам или сели за рычаги экскаваторов и комбайнов. Многие из них на волне передела собственности пополнили криминальные структуры, но «воинам-афганцам» с такими не по пути, и ветераны их осуждают.

Сегодня нет смысла и нужды долго копаться в «грязном белье» политики, а лучше вернуться к уже знакомой компании. Не нужно ей петь хвалебные песни, но компания действительно была очень уважаемой уже давно: с тех пор, когда все эти ребята служили в 80-й отдельной разведывательной роте (ОРР) прославленной 103-й гвардейской Воздушно-десантной дивизии с первых дней ее пребывания в Демократической Республике Афганистан. Послужной список дивизии действительно впечатляет. В годы Великой Отечественной войны дивизия громила фашистов в Венгрии, в 1968 году принимала участие в Чехословацких событиях, с 26 декабря 1979 года по 15 февраля 1989 года в полном составе выполняла интернациональный долг в Республике Афганистан.

Семь военнослужащих дивизии были за этот период удостоены высокого звания Героя Советского Союза: это старшие сержанты А. Мироненко и А. Чепик, ефрейтор А. Корявин, старший лейтенант В. Задорожный (посмертно), генерал-майоры П. Грачев и А. Слюсарь, майор А. Солуянов. 16 военнослужащих были награждены орденом Ленина, 138 – орденом Красного Знамени, 3227 – орденом Красной Звезды. Всего за годы пребывания дивизии в Афганистане правительственными наградами было награждено более 11 тысяч военнослужащих дивизии. Сама наша дивизия была награждена орденами Ленина, Красного Знамени и Кутузова II степени, а все ее полки – орденами Александра Невского. Вот в такой «увешанной многими орденами» дивизии служили эти славные парни, разведчики. Теперь, после долгих лет разлуки, они с большим интересом слушали друг друга. Рядом со мной стоял какой-то парень, и я спросил у него:

– Смотрю на тебя и вижу: лицо родное, а вот вспомнить уже не могу. Давай, быстренько признавайся, а то я как медведь голову ломаю, но вспомнить фамилию все равно не смогу.

– Да я Сергей Панкратов, со взвода связи! – отвечает парень.

– Серега! Вспомнил! Ты же часто со мной на боевых радистом был!

– Так точно.

– Ну вот, наконец-то вспомнил. Где ты сейчас и чем занимаешься?

– В Курском аэроклубе занимаюсь подготовкой парашютистов. И не только парашютистов, а готовим будущих солдат для ВДВ.

– А сам совершаешь прыжки?

– Конечно, а как же без них? Ведь я чистокровный десантник, – эти слова Сергей произнес с гордостью.

– Молодец, давай готовь кадры для наших войск, – похвалил я его.

И вдруг кто-то рядом громко сказал:

– Смотрите, парни, это же «Таблетка» идет!

Все оглянулись кругом. Кто это такой, «Таблетка»? Ведь столько прошло времени, я и подзабыл! «Таблеткой» оказался санинструктор роты Веретин: спортсмен, добрый и скромный человек. Он участвовал во всех боевых операциях, оказывая первую медицинскую помощь разведчикам. Вот так с тех пор и прилипла к нему эта «кликуха». А он и не обижается, когда его так в шутку называют. Ведь друзья это делают без зла, по-доброму. Его тоже обнимали, справлялись о жизни и здоровье.

– Спешил, боялся, что опоздаю, еле уговорил руководство отпустить на встречу. Работы в последнее время очень много. Начальству тоже лишний раз оголять свои фланги не хочется, – как бы оправдываясь за опоздание, сказал Евгений.

Следом за «доктором» подошли два друга, два Михаила: Куликов и Бакутин.

– Миша, ты почему без головного убора? Ведь холодно! – спросил у него я.

– Все нормально, батя, разве это мороз? – ответил Куликов.

– Да он всю зиму ходит без головного убора, – поддакнул Бакутин.

– А может, еще денег не заработал на шапку, – съехидничал рядом стоящий Ветчинов.

– Да ты сам гастарбайтер! В Москву понаехали всякие! – отшутился Куликов.

Все дружно хохотнули.

– Ну и что тут такого, что гастарбайтер? Я же россиянин, куда хочу туда и еду. Вам просто больше повезло, что все деньги в Москве, – парировал Сергей.

И тут же чей-то голос:

– А вот и Азарнов во всей красе нарисовался!

Все стали оглядываться по сторонам и искать глазами Андрея. Он подошел к сослуживцам с улыбкой, приговаривая: «Привет, и еще раз привет». Стали здороваться, а кто-то стал над ним подшучивать. Андрей на это не обращал внимания. Ребята все были нормальные, понимающие юмор, – а он уже не тот старшина, которым был более двадцати лет тому назад. К этому времени Андрей окончил Военно-медицинскую академию в Ленинграде и медицинский факультет при Академии Генерального штаба в Москве. На его погонах красовались по два просвета и по три звезды полковника медицинской службы. Он побывал за границей, и не где-нибудь, а снова в составе военной миссии в Афганистане. Ради удовлетворения своего корыстного интереса вместе с французскими коллегами он побывал и на горе Ходжа-Раваш, на которой когда-то был оборудован наблюдательный пост дивизионной разведроты и где стоящие рядом ребята не единожды несли на нем боевую службу. Вначале французы ему не верили, но хорошее знание местности и названий кишлаков, которые он еще помнил наизусть, убедили зарубежных коллег в правдивость его слов. Зарубежные коллеги были впечатлены тем, что Андрей воевал в этой стране, и стали относиться к нему с еще большим доверием и уважением. А совсем недавно он вернулся из Чечни, где был с десантниками в командировке.

– Вот это Андрюха, вот это да! – восхищались разведчики. Но когда в разговоре кто-то из парней упрекнул его за то, что Андрей послал сына воевать в Чечню, он ответил:

– На операции мы вместе выходили, и сын воевал под моим контролем. Зато сейчас он у меня настоящий мужчина и служит в полку спецназа ВДВ.

Да, с ним трудно поспорить, не каждый отец поступил бы так. Здесь было над чем подумать…

Несколько позднее к компании присоединился Лисневский, который в Афгане был связистом. В нем чувствовалась властность комсомольского вожака. В советское время, после Афгана, в городе Истре он был комсомольским работником. Потом, после развала Союза, Лисневский возглавил городскую организацию воинов-афганцев, которой руководит и по сей день. Причем руководит умело, она растет каждый день. Затем со стороны метро нарисовались еще три направляющиеся к памятнику знакомые фигуры: Куранова, Сокурова и Боровкова, которые приехали из Санкт-Петербурга. След в след за ними, словно по минному полю в Афганистане, шел Нестерук. Володя, пожалуй, на сегодня самый «продвинутый» из этой компании: он генерал таможенной службы, начальник Ставропольской таможни. Кто-то из ветеранов в шутку сказал:

– Володя, выдели нам в аренду хотя бы метр таможенной границы, чтобы мы, твои друзья, смогли изменить трудную жизненную ситуацию в свою пользу, хорошо пожить и ни от кого не зависеть.

– Ишь ты, губы раскатал. Надо жить по закону! – со смехом ответил Нестерук.

А народа в группе с каждой минутой все прибавлялось. Через какое-то время и рязанские парни подтянулись: всего лишь трое, но вполне уважаемые: Тютвин, Хижняк и Кузнецов. Хотя Рязань и не дальше Воронежа или Санкт-Петербурга, однако ветераны по какой-то причине немного запоздали. Среди рязанцев не было Павлова и Баранова: серьезные дела не дали им возможности встретиться с сослуживцами. Вот от общей группы ветеранов уже стали отделяться небольшие группки по 2–3 человека и больше, которых объединял в основном год призыва. Иногда около одной или другой группы раздавался громкий хохот: кто-то вспомнил и рассказал смешную историю на общую для всех военную тему. Подошли парни из Витебска: Пащенко, Андрейчук, Марченко, Гусько и Перепечин. Александр – один из немногих разведчиков, кто еще продолжал служить в армии. Правда, он был полковником Белорусской армии. Глядя на эту шумную и веселую компанию, мне так и хотелось сказать: «Да, у памятника собралась добрая половина разведывательной роты!» Вот она, восторженная встреча после стольких лет. Глаза парней были полны радости и восторга, а кое-кто, отвернувшись, тайком вытирал вдруг появившуюся слезу.

– А где Климов? – задал кто-то вопрос. По привычке все сразу осмотрелись и в один голос переспросили:

– А действительно, где Климов? Заварил кашу, а самого еще нет!

Лисневский посмотрел на часы и сказал:

– Я только что с ним разговаривал и по времени он должен быть уже здесь.

И точно, как по расписанию, в это время со стороны Исторического музея к разведчикам направлялась рослая и важная фигура Климова. Все издалека и громко стали его приветствовать. Володя теперь большой человек, депутат Государственной думы, принимает законы для народа. Правда, не все народу нравится, но это уже от него не зависит: он небольшой винтик во фракции «Единая Россия». Но то что он, уже который год подряд, в этот февральский день собирает разведчиков около памятника Георгию Жукову, – за это ему низкий поклон со стороны разведчиков. Его энергию и организаторские способности мы уважали и даже завидовали им. Ведь чтобы собрать, устроить и прокормить такую компанию, надо найти солидного спонсора. Так что за все это честь ему и хвала!

Подойдя к народу, Владимир извинился не за то, что опоздал, а за то, что подошел к компании последним.

– Ребята, честное слово, работы очень много. Рабочий день полностью расписан и загружен!

Поздоровавшись со всеми, он отметил, что сегодня нас намного больше, чем в прошлом году, и, как полагается ответственному государственному человеку, сверил со своим списком всех присутствующих и довел план работы на два дня.

– Сейчас едем на Кузьминское кладбище, навестим могилу нашего всеми уважаемого командира роты. По возвращении зайдем ко мне в рабочий кабинет. Многие из вас еще ни разу у меня в гостях не были. Пропуска на всех вас заказаны, секретарь, Татьяна, заранее подсуетилась… Затем слушаем концерт в Кремлевском дворце. Ну, а потом, как принято, едем в гостиницу, оформляем иногородних на ночь и ужинаем. Завтра с утра и до обеда посещение бани. Отдыхаем, отмываем грехи и вечером по домам. Вопросы есть по регламенту?

Все молча переглянулись:

– Ты что, Володя, какие здесь могут быть вопросы?

– Ну раз нет вопросов, тогда строиться не будем, но прошу всех организованно выдвигаться к стоянке автобуса.

По пути еще немного позубоскалили, расселись в автобусе, и тут Желякова осенила мысль:

– Народ, а давайте позвоним генералу Ленцову. Как он там? Может быть, и подъедет? Интересно и с ним встретиться, поговорить. Столько времени прошло…

Его перебил Климов:

– Проблем нет. У меня есть номер его мобильника, – и он тут же набрал адресата, – Александр Иванович, здравия желаю, Климов на «трубе». Докладываю: ветераны 80-й отдельной разведроты дивизии почти в полном составе. С нами и Михаил Федорович. Сейчас на автобусе выдвигаемся к Ивану Геннадьевичу в Кузьминки.

Молча выслушав ответ с того конца провода, изредка поддакивая, Климов отключил телефон, передал всем привет от Ленцова и добавил:

– У него в дивизии работает комиссия из Москвы. На встречу приехать не сможет.

Минут через десять Безрядин купил в магазине перед входом на кладбище охапку красных гвоздик и раздал их каждому ветерану. Разведчики прошли сотню шагов по центральной аллее и оказались у могилы Комара. Их встретил сын командира, Ярослав, – капитан, десантник, который сейчас проходил службу в Москве. Все сняли головные уборы и положили на могилу цветы. Мы говорили о командире самые теплые слова не потому, что у могилы о плохом не говорят, а потому что он был настоящим боевым командиром, – а еще и другом для многих разведчиков. Тут же сообразили столик и, как водится, помянули Комара у могилы. Не забыли традицию: налили рюмку и поставили на могилу, прикрыв ее сверху кусочком хлеба. Еще некоторое время поговорили о командире, потом сказали: «Отдыхай, командир», и направились к выходу.

После кладбища все поехали к Государственной думе. С шутками и прибаутками разведчики прошли через рампу в здание, где принимаются российские законы. Прапорщики из службы охраны внимательно, но без подозрения посматривали в сторону шумной и многочисленной «делегации», которая поднималась на второй этаж во главе с депутатом Климовым. На груди у многих сверкал знак «От благодарного афганского народа» [2] . Этот знак сегодня как бы взывал ко всем быть снисходительнее к воинам-«афганцам». В кабинете группу встречала Татьяна, секретарь Климова.

– Проходите, раздевайтесь и присаживайтесь к столу. Ой, как вас много! – воскликнула она и добавила: – Ну и ладно, в тесноте, зато не в обиде.

После нескольких тостов народ заметно повеселел, в кабинете стало шумно. Андрейчук предложил:

– А давайте сфотографируемся с депутатами-афганцами?

– Нет проблем, сейчас организую, – сказал Климов.

Через пару минут он вернулся с Клинцевичем, которого кое-кто из разведчиков знал по совместной службе. Мы построились на лестничном марше, как раз на фоне двуглавого орла, наслушались советов как лучше стать, куда смотреть, – но все же сфотографировались. Вернулись в кабинет, и через некоторое время стало еще веселее. Одни стали осыпать Татьяну комплиментами, другие названивать родным и знакомым с депутатского телефона. Глядя на все это, хозяин кабинета предусмотрительно напомнил некоторым ветеранам, чтобы особо «зеленым змием» не увлекались: ведь основное мероприятие впереди, в гостинице. Там уже все заказано и оплачено.

– Давайте собираться, – скомандовал он. – Хотя до концертного зала и недалеко, но народа там будет полно, да и по пути надо будет преодолеть один или два кордона проверки федеральной службы охраны. Поэтому есть предложение: потихоньку одеваться и выдвигаться к выходу.

Действительно, народу было полным-полно, и вся эта людская масса теперь устремилась в одном направлении, к концертному залу. Подошли к контрольному пункту. «Шмонали» все наши пакеты и сумки на совесть: «показывайте», «с этим проходить нельзя», «сдавайте в камеру хранения». Через пару минут в этом месте собралось очень много народа. Стало тесно, многие возмущались такой серьезной проверкой, но парни в форме молча делали свою работу, не обращая внимания на язвительные слова в свой адрес. В толпе было много знакомых лиц, которые приветствовали друг друга поднятием руки, а в такой давке другого способа для приветствия и не было. В самой гуще народа мелькнули лица Никифорова, Кухоренко, Шатского и Гущина и тут же исчезли в людской круговерти. Хорошо, что с разведчиками находился Ярослав. Благодаря его документам группа попала как бы в «зеленый коридор» и благо-получно добралась до концертного зала. Велико было удивление разведчиков, когда они увидели, что перед входом в концертный зал шеренгой стоят солдаты и каждый из них в руках держит штандарты дивизий, которые входили в состав 40-й Армии. Среди них был и знак отличия Витебской дивизии [3] . Лисневский подал идею:

– Парни, давайте сфотографируемся на фоне штандарта нашей дивизии.

Ну разве от такого предложения кто-то откажется? Это было бы грешно – быть рядом со штандартом своей дивизии и не сфотографироваться! Мы быстро организовались и сделали несколько снимков на фоне знамени 103-й гвардейской Воздушно-десантной дивизии: для себя, на добрую и долгую память, и так, чтобы не портить ровный солдатский строй. После фотографирования разведчики зашли в концертный зал. В фойе было уже очень многолюдно, мелькало много знакомых лиц. В этом людском море, напоминающем пчелиный улей, своим внешним видом выделялся командующий воздушно-десантными войсками, генерал-полковник Колмаков [4] . Свою офицерскую карьеру он начинал в разведывательной роте 357-го полка [5] нашей дивизии. В десантных войсках прошел все должности: от командира разведывательного взвода до командира Тульской гвардейской Воздушно-десантной дивизии [6] . Активный участник боевых действий в Афганистане. За выполнение боевых задач по разгрому банд мятежников награжден правительственными наградами. Окончил Академию Генерального штаба и был направлен в Сухопутные войска. В Сухопутных войсках он занимал высокие командные должности и в десантные войска вернулся с должности заместителя командующего Дальневосточным военным округом. По всей видимости, он кого-то ожидал: по крайней мере, так мне показалось со стороны. Вот к генералу подошел Петров, полковник запаса, тоже десантник. За свою долгую службу в десантных войсках Владимир занимал различные командные должности. За проявленное мужество и героизм при ликвидации бандформирований в Афганистане и активное участие в наведении конституционного порядка в других горячих точках, в том числе и в Приднестровье, был награжден семью орденами. После увольнения из армии Петров включился в плодотворную работу с организациями и ассоциациями ветеранов участников локальных войн и вооруженных конфликтов, ветеранов спецподразделений. С 2001 года он стал помощником председателя Комитета Совета Федерации по делам Федерации и региональной политике и на сегодняшний день возглавляет фонд «Отчизна». Я видел, как Петров и Колмаков о чем-то увлеченно стали разговаривать. Понятное дело, о службе: светские беседы Командующему вести некогда. Хозяйство у него большое и проблем достаточно, – тем более в такое трудное для десантных войск время, когда наметилась тенденция к общему сокращению войск. Чтобы этого не произошло, Командующему приходится ежедневно доказывать высоким военным чиновникам ошибочность их взглядов на будущее десантных войск. Сегодня он нашел немного свободного времени, чтобы повидаться со своими бывшими сослуживцами. Позднее к их разговору присоединился Пузачев, тоже разведчик-«афганец», который свою службу окончил полковником в штабе воздушно-десантных войск. В один миг нам пришла в голову идея – сфотографироваться с генерал-полковником, Командующим, – но тоже бывшим разведчиком. А почему бы и нет? Не так уж и часто приходится встречаться с Командующим! Вместе с группой разведчиков я подошел к Колмакову, Петрову и Пузачеву, поздоровался с ними, представил им разведчиков. Только при таких встречах и можно пообщаться, излить друг другу душу: остальное время воины-афганцы посвящают кто службе, а кто работе, – так и проходит жизнь.

После приветствий началась беседа и, конечно же, воспоминания о службе в Афганистане. Сейчас это все воспринималось как-то с юмором и без жалоб. Многие из разведчиков на совместных боевых действиях в те далекие годы не единожды встречались с тогдашним капитаном, командиром роты Колмаковым. После веселой и оживленной беседы Командующему было предложено сделать общий снимок на память. Командующий не стал возражать. Небольшое перестроение – и несколько фотоаппаратов озарились синеватыми вспышками, запечатлевая на долгую и добрую память группу воинов-афганцев. Поговорив с Колмаковым и его друзьями еще некоторое время, мы поблагодарили Командующего за внимание и направились занимать свои места в концертном зале. Как только мы отошли от Колмакова, того тут же со всех сторон облепила и стала упрашивать сделать совместную фотографию на память какая-то молодежная организация. В это время раздался звонок, и все устремились в зрительный зал. Парни стали занимать свои места, «застолбленные» для них предусмотрительным депутатом, и вдруг кто-то из ветеранов неуверенно сказал:

– Кажется, в первом ряду наблюдаю маршала Соколова.

– Где он? – уточнил Богатиков.

– Да вон же!

Бывший министр обороны был одет в гражданский костюм. Несмотря на свои годы, маршал выглядел молодцевато.

– Подойду к нему, он же мне в Афгане орден вручал, – сказал Богатиков.

– Ты думаешь, он помнит? – обронил Безрядин.

– Все равно подойду, – решительно ответил Сергей. И точно, подошел, поздоровался с маршалом и о чем-то стал разговаривать с ним. О чем они беседовали, неизвестно, но со стороны было заметно, как оба, бывший лейтенант и бывший генерал армии, расплывались в улыбках. В Афганистане в начале 80-х годов прошлого столетия генерал армии действительно вручал орден Красной Звезды лейтенанту Богатикову за боевые действия в провинции Кунар, что рядом с Пакистаном. Тогда Соколов был старшим опергруппы Министерства обороны и координировал боевые действия армии. По прошествии нескольких лет после Афганистана Соколов стал министром обороны СССР, но посадка Руста в районе Кузнецкого Моста и Красной площади напрочь сломала его военную карьеру: распоряжением Горбачева он был снят с должности. Конечно, сейчас уже маршал не помнил, где и чем награждал тогдашнего лейтенанта, но все равно ему было приятно, что его, старика, не забывают, помнят.

Через несколько минут, когда зал угомонился, диктор объявил, что внесут штандарты 40-й Армии и всех дивизий, бригад и отдельных полков, воевавших в Афганистане. Зазвучала музыка встречного марша. Знамена и штандарты поплыли к сцене через заполненный зал по одному из проходов. Все встали и глазами стали искать «свои». Увидели штандарт своей дивизии и разведчики – на какую-то минуту они перенеслись в Афганистан, и перед их глазами быстро-быстро промелькнула вся афганская служба. В эту минуту наши сердца переполняла гордость за свой с честью выполненный долг. Слово для приветствия было предоставлено Громову, и после короткого доклада, поздравлений и выноса из зала знамен и штандартов начался концерт. Участие в концерте принимали и те артисты, которые в свое время побывали с концертом в Афганистане, – некоторые и в районах боевых действий.

Программу концерта вели народные артисты России Шатилова и Кочергин. Открыл концерт своим высоким и пронзительным голосом Витас, затем перед воинами-интернационалистами выступили «Белорусские песняры», Лещенко, юморист Винокур, Аросева, Бабкина, а также другие, не менее известные артисты. Двухчасовой концерт прошел, как говорят в народе, «на одном дыхании». Когда зрители стали покидать концертный зал и потихоньку направляться к раздевалке за одеждой, к разведчикам подошли два парня, которые тоже представились разведчиками: они служили в Афганистане в то время, когда 80-я ОРР выходила из республики. Одним из них был Куликов, командир роты, а вторым Демин, разведчик. Мы немного поговорили с ними и пригласили в гостиницу на совместный ужин. Это приглашение было с благодарностью принято.

До гостиницы, на удивление, доехали в вечернее время без проблем, хотя обычно в это время на московских дорогах стоят многокилометровые пробки. Благодаря ранее проделанной работе Климова было быстро и организованно оформлено проживание в гостинице иногородних. После небольшого перекура и пары кем-то рассказанных соленых анекдотов разведчики зашли в банкетный зал. Народа по меркам одного подразделения собралось много. Как ни крути, на наши встречи из года в год приходят почти одни и те же люди, – редко появится новое лицо. Богатые (если можно так назвать некоторых разведчиков), как правило, на такие встречи не приезжают: не дай бог по пьяни душа разомлеет и они что-нибудь кому-то пообещают, а утром, когда хмель пройдет и вспомнят про обещанное, появятся проблемы с выполнением просьб боевых товарищей. Как ни маскируются «товарищи», но среди разведчиков все же богатые есть. Основная масса разведчиков не бедствует, но и не шикует: пашет с утра до самого вечера. Не все разведчики шустрые, как на войне, немногие смогли утроить себе жизнь на широкую ногу.

Стол уже был накрыт, и официанты ждали гостей. Сложившуюся традицию сбора не стали нарушать, но по ходу внесли изменение: в связи со смертью командира роты докладывать о построении личного состава поручили старшине роты прапорщику Андрейчуку. Послышались так знакомые и не очень любимые для многих военнослужащих команды: «Становись!», «Равняйсь, смирно!», – и старшина роты доложил мне как начальнику разведки дивизии о том, что личный состав разведывательной роты по случаю очередной годовщины вывода войск из Афганистана построен.

Я поздоровался по-военному, а мне ответил очень дружный, как будто бы настоящий, солдатский строй. Да, хорошую школу прошли эти парни! Но на этом строевая подготовка для разведчиков закончилась. В строгом иерархическом порядке все заняли свои места за банкетным столом. Слово предоставили мне, и в короткой речи я определил дальнейший порядок проведения этого «ответственного мероприятия». Компания ветеранов также коллегиально утвердила постоянное место Комара в коллективе разведчиков на все времена. В нарушение традиции первый тост, конечно же, был за командира роты Ивана Геннадьевича. Слово предоставлялось каждому, и многие брали слово по несколько раз. Но все же был и третий тост – за тех, кого с нами сейчас уже нет. Все без команды встали и выпили рюмку молча. Нестерук в сердцах сказал:

– Времени прошло много, но оно плохо лечит, не стирает из памяти то, что мы видели в той далекой и бедной стране.

На несколько секунд разведчики замолчали, но только на короткое время. После паузы было предоставлено слово Ярославу Комару, сыну покойного командира. Он заметно волновался, но потом собрался с мыслями и искренне сказал спасибо за приглашение на праздник и за хорошее отношение и память к отцу.

– Я много хорошего слышал от отца о вашей роте, о том, как вы выполняли боевые задачи в Афганистане, о вас просто как о добрых людях. А сегодня я сам убедился в правоте слов моего отца. Еще раз вам большое спасибо за то, что вы не забыли его.

После выступления Ярослава был объявлен небольшой перерыв. Во время перекура к коллективу присоединились еще три разведчика, более позднего призыва. Двое из них, Куликов и Демин, уже были нам знакомы, а третьим был старший техник роты Москоленко. Им тоже досталось в Афганистане не меньше нашего, если не больше. После перерыва всех пригласили к столу, и слово было предоставлено Куликову – командиру роты, который по окончании войны выводил разведчиков в Союз. Тогда тоже все было непросто. Рота вместе с другими подразделениями дивизии прикрывала колонны десантников от посягательств мятежников, которые несмотря на определенные договоренности с оппозицией и полевыми командирами, старались во что бы то ни стало нанести побольше вреда уходящим из Афганистана войскам. Далее он озвучил общие потери отдельной разведывательной роты за десять лет войны: они составили 44 человека.

Самая большая разовая потеря личного состава роты произошла летом 1986 года. Боевые действия тем днем проходили успешно. В предгорном кишлаке батальон блокировал крупную банду, и огнем артиллерии и ударами авиации с воздуха ее изрядно потрепали. В панике остатки банды попытались уйти из кишлака и скрыться в предгорье, а дальше – выше в горы. Чтобы не допустить этого душманского маневра, комдив распорядился доставить резервную группу разведки вертолетами на возможный маршрут отхода банды. Вертолеты в готовности находились рядом с командным пунктом комдива, и в считаные минуты разведчики были в «вертушке». Однако во время полета произошла катастрофа: вертолет разбился. На борту находились 14 разведчиков, 2 сапера и 2 химика. Для такого подразделения, как дивизионная разведрота, это была большая потеря. А вот за первых два года боевых действий дивизионные разведчики потеряли только одного человека: разведчика, рядового Пиженко. Да и то не на боевых действиях, а что-то случилось с сердцем во время физической зарядки, и спасти его врачам не удалось, хотя были приняты оперативные меры.

Еще один интересный факт из истории роты. Во время вывода роты из Афганистана заместителем у Куликова был старший лейтенант Кибиткин, который в начале 80-х годов служил разведчиком в дивизионной разведроте. Затем вместе с другими разведчиками он поступил в Рязанское десантное училище, после окончания которого во второй раз «загремел» в Афганистан, – но уже в новом качестве, командиром разведвзвода. Позже он стал заместителем командира разведывательной роты дивизии. Такой факт имел место, и это уже история!

Вспоминается и еще один эпизод из истории роты. Сержант Ивонин тоже уехал вместе с Кибиткиным поступать в десантное училище. Окончив его, он прибыл в Афганистан командиром разведывательного взвода полковой роты и более полутора лет воевал с бандами. Во время проведения в горах одной из операций по уничтожению крупной банды мятежников [7] создалась критическая ситуация. Хотя бой уже подходил к концу и отдельные уцелевшие мятежники разбегались кто куда, двое душманов словно привидения появились сбоку, недалеко от офицера. Командира вовремя предупредил голосом об опасности ефрейтор Александр Корявин. Он мгновенно, одним огромным прыжком оказался на пути душманов и выстрелил одновременно с ними: выстрелы слились воедино. Один бандит упал замертво, но и смертельно раненный солдат тоже стал медленно оседать на землю. Лейтенант сразил очередью второго душмана, на всякий случай всадил короткую очередь в уже лежащее тело убитого Корявиным врага, а вторую, длинную, – в ближайший куст, где мелькнула тень еще одного «духа». Своего ефрейтора Ивонин на руках вынес на сборный пункт роты. Позднее Корявину за этот подвиг будет посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза. В третий раз Андрей уедет в Афганистан уже будучи начальником штаба парашютно-десантного батальона. В течение полутора лет он снова будет принимать самое активное участие в боях с бандами мятежников. Служба у него складывалась как нельзя хорошо. Однако его офицерская карьера закончилась с развалом Советского Союза. Сегодня Андрей на встречу приехать не смог. Подобное нашей встрече мероприятие с ветеранами-афганцами он проводит в Витебске, а это дело хлопотное. Но в Москве присутствовали ветераны, которые помнили его еще солдатом!

Наблюдая сегодня за разведчиками, за их эмоциональными выступлениями, высказываниями в той или иной адрес, – и особенно в сторону более молодых разведчиков, я сделал однозначный вывод: сближение и притирка всех поколений разведчиков будут непростыми. И еще со стороны заметно: волосы ребят начинает подкрашивать седина, они стали чуточку мудрее…

Тем временем торжественный ужин продолжался. Продолжались тосты и всевозможные шутки, уже слышны стали споры: чья разведгруппа была лучше на боевых. Это как в том военном анекдоте, ротный дневальному говорит: «Иди, послушай, о чем лейтенанты разговаривают». Дневальный возвращается и говорит: «Они разговаривают о женщинах». – «Это в порядке вещей», – ответил ротный. Через некоторое время он снова отправляет дневального подслушать разговор молодых офицеров. Тот возвращается и говорит: «А сейчас они разговаривают о службе». – «Э-э, надо эту компанию по домам отправлять!»

Ко мне подсели двое парней и присоединились к разговору. Ими были старшины запаса Безрядин и Гусько, и я хорошо помнил обоих по службе в Афганистане. Оба они были крутыми младшими командирами и надежными помощниками для офицеров в бою. Александр встрял в разговор первым.

– Михаил Федорович, а помните, как-то после Нового года вы зашли в роту и говорите ротному: «Ленцов, елка уже осыпается, пора ее выбросить из палатки». – «Сделаем, шеф!» – ответил Ленцов. Позднее ротный говорит мне, дежурному по роте: «Безрядин, выброси елку из палатки». Мы, конечно, елку не стали выбрасывать на свалку, а воткнули ее в землю между палатками и немного припорошили ее белой краской, как снегом. Прошло некоторое время, вы снова зашли в роту, заметили, что это самая елка торчит между палаток, и шумите: «Ленцов, в чем дело? Зачем вместо того чтобы выбросить, покрасили елку?» А тот в ответ: «Ну, это как бы зимой присыпано снегом». А вы ему: «Какой на хрен снег? Сейчас на улице 25 градусов тепла, а ты мне «снег, снег»!»

Мы пошутили, посмеялись, и разговор продолжил Игорь.

– Я тоже напомню один случай, который произошел в роте со мной и с вами. Будучи дежурным по роте, я увидел вас идущим к нам, – а здесь, как назло, дневальный зашел в палатку. Шумлю: «Ты куда запропастился, мать твою! Начальник разведки идет, а тебя на месте нет!» И немного увлекся, воспитывая дневального «ненормативной лексикой». Чувствую, кто-то трогает меня за плечо. «Да пошел бы ты!..» Оглянулся – а это вы. «Ой, извините, товарищ подполковник!» – «Ладно, бывает, но следи за речью», – сказали вы. – «Есть», – ответил я.

Мы опять хохотнули. Конечно, память у них еще достаточно молодая, цепкая, все помнят. Ну, понятное дело, ведь коллектив был мужской, и, мягко говоря, хохмы всякие случались. Поэтому в воинском коллективе предостаточно хватает «нелитературных слов» при выражении своего негодования или восторга.

В разговор вклинился Ветчинов:

– Игорь, а ты нас, молодых, тоже здорово прессовал, житья от тебя нам не было!

– Сергей, а ты как думал? Вас, неотесанных, необстрелянных, надо было быстрее в строй ставить. Поблажек тогда никому не было. Нет, брат, время тогда было другое, военное.

– Да нет, я без обиды, просто так сказал, – ответил Сергей.

А кто-то вспомнил историю, связанную непосредственно со старшиной роты. Кстати, со старшиной по службе было намного больше курьезных случаев. Он как старшина и неплохой воспитатель основное время проводил среди личного состава роты и имел большой авторитет среди разведчиков, – именно поэтому бытовых историй, связанных с ним, было очень много. Как-то разведгруппа лейтенанта Карпеченко несла боевое дежурство на горе Ходжа-Раваш. Ночь прошла спокойно, наступило утро, солнце стало припекать, дело шло к обеду. И тут, как в сказке, на склоне появился косой. «Товарищ лейтенант, стреляйте по зайцу!» – кричит разведчик Приходько. От неожиданного шума заяц что есть силы припустился бежать. Лейтенант прикинул, что к чему, а потом одиночным – «бац!», и заяц готов. Как и принято в солдатском коллективе, зайца передали старшине на кухню. А у того зайца от попадания пули полтушки оторвало! В этот день на кухне кашеварили рядовые Рожков и Бородкин. Старшина распорядился по-хозяйски: чтобы зайца со специями как в ресторане приготовили на ужин, и чтобы не забыли картошку поджарить. Кашевары повертели, покрутили этого разорванного зайца и не знают, что с ним делать. Тогда они приняли решение: «А давай его закопаем», – и недалеко от кухни закопали. Подошло время ужина. Ужин на столе, а зайца нет. «А где заяц?» – спрашивает старшина. – «Закопали», – смущенно ответили повара. Андрейчук строго на них посмотрел, а потом с ехидцей: «Ладно, после ужина всей ротой пойдем откапывать зайца». Этот рассказ вызвал у присутствующих разведчиков всеобщий хохот. Смеялись долго, смеялся и старшина.

Лица у ребят от спиртного порозовели, и кто-то уже громко требовал всеобщего внимания и продолжения банкета. Климов снова пригласил всех к столу, и на этом мой разговор «на уровне курилки» с бывшими подчиненными закончился. Опять были заздравные тосты и пожелания. Во время очередного перекура ко мне подошел Ветчинов и спрашивает:

– Михаил Федорович, а где сейчас может быть лейтенант Черный, он был моим взводным в Афганистане? Неплохой мужик, летом 1982 года мы всей ротой были на операции в Панджшерском ущелье, там его ранило и после мы больше не встречались. Очень хочется увидеть своего командира!

Обратившись к тем далеким временам, Ветчинов стал рассказывать, как проходили боевые действия в том «знаменитом» ущелье. Я же, в свою очередь, рассказал о том, что Черный после выздоровления и отдыха продолжил службу в Болградской дивизии [8] . Однако здоровье лейтенанта после ранения стало пошаливать, и десантный темп службы для него стал тяжеловатым, поэтому медицинской комиссией он был признан негодным к службе в ВДВ. В дальнейшем Черный служил в подразделениях обеспечения войск ВВС и ПВО, уволился в запас подполковником, проживает в городе Клин, а работает в Москве, в каком-то частном охранном предприятии. Несколько раз он звонил мне по телефону, а один раз заехал на работу. Черный жив и здоров, однако его мобильный телефон на прошлой неделе не отвечал, и он не знал, что разведчики собираются сегодня около памятника Жукову. В ближайшие дни надо будет до него дозвониться и рассказать о встрече, – ему будет интересно узнать о том, что происходило во время встречи разведчиков, кто из парней его взвода приезжал в Москву.

Через некоторое время ко мне подошел Климов и спрашивает:

– Как у вас со временем?

– Володя, я уже не в том возрасте, чтобы с вами всю ночь напролет куролесить по гостинице. Мне ближе к полуночи хотелось бы быть дома.

– Нет проблем, сейчас вызову машину. Время уже позднее, и она отвезет вас домой, а завтра утром ждем вас здесь же.

Разговор еще был в самом разгаре, когда водитель по телефону доложил Климову о своем прибытии. Мы хотели пройти на выход незамеченными, но не тут-то было. Своего бывшего шефа проводить вышли все разведчики. Около машины мы немного задержались. Было много смеха и шуток. Безрядин из чистого любопытства спросил:

– Михаил Федорович, а вы еще работаете или уже на полном пенсионном обеспечении?

Я немного задумался, соображая что сказать, правду или нет, а потом собрался с мыслями и говорю:

– Работаю!

На восемь тысяч в Москве жить – целая проблема. Правда, очень многие и этого не имеют, но как-то живут. Я подрабатывал в охранном предприятии завхозом.

– А в офисе с вами еще есть «афганцы»? – спросил Бакутин.

– Да, есть. Совсем недавно приступил к работе Мелешко, тоже «афганец». Правда, в Афганистане он был военным советником при начальнике технического военного училища.

– Приходит на память одна история, – начал Безрядин. – Сразу после вашего отъезда в Союз наша рота была на одной из операций. У нас дембель уже был на носу, волнений было полно, но мы с задачей справились…

Ветераны еще продолжали бы зубоскалить, но было холодно, и, памятуя о том, что они все легко одеты, я отправил их в гостиницу. Многие из них, стоя на крыльце, еще долгое время махали руками вслед удаляющейся машине. К сожалению, на следующий день я прийти не смог: мне было неудобно поднимать перед своим руководством вопрос о предоставлении мне отгула для продолжения празднования дня вывода войск из Афганистана со своими боевыми товарищами, хотя я и был уверен, что руководитель мне не отказал бы. Нынешний руководитель фирмы, Захаров, до прихода в охранный бизнес несколько лет откомандовал полком, воевал в Чечне, уволился в запас в звании полковника. Он как никто другой понимал торжественность такого мероприятия (тем более оно происходит только один раз в году) и никогда не возразил бы, чтобы я и на второй день встретился со своими боевыми друзьями, – но мне не хватило духу, чтобы подойти к руководителю с таким вопросом.

На второй день последним мероприятием было посещение бани, – «чтобы смыть с себя вчерашние грехи», шутили разведчики. Баня удалась на славу, были пиво и креветки. И номер в бане был не простой, а огромный, с двумя парилками, бассейнами и буфетом, и, конечно же, с определенной историей: в этом номере несколько лет назад «завалили» криминального грузинского авторитета Отара Квантришвили. Ну а после бани, уже вечером, кто самолетом, а кто поездом, ветераны-афганцы разъехались к своим любимым и к семьям. Вот так и закончилась очередная, так необходимая нам всем встреча воинов-интернационалистов. Кстати, в концертном зале прошел слух о том, что губернатор Рязанской области Шпак планирует собрать всех воинов-интернационалистов, которые в декабре 1979 года в составе дивизии входили в Афганистан. Время встречи будет приурочено ко дню проведения в Витебске «Славянского базара». Мы считали, что если это на самом деле произойдет, то для воинов-афганцев будет еще один праздник в этом году, и будет лишний повод для новой встречи. Однако по каким-то причинам (скорее всего – в силу занятости самого губернатора) это мероприятие не состоялось.

Пацаны, дембель в опасности!

Весна в этом году медленно, но уверенно вступала в свои права. Все выше и выше в горы она загоняла зиму, которая яростно сопротивлялась, как отступающий противник. Снизу еще было хорошо заметно, как вдруг неожиданно появившиеся из-за гор облака могут закрыть солнце и пойдет снегопад, сопровождающийся шквальным ветром. После обильного снегопада опять выглядывает яркое солнце, – и так может повторяться по несколько раз в день до конца марта. Март заметно преобразил природу, которая после зимы (далеко не русской!) порцию за порцией выдыхала теплый воздух. На южных склонах стала появляться зеленая травка, а кое-где и хиленькие пока еще тюльпаны, да и многие другие цветы, названия которых местный люд толком и не знает. Под мелкими камушками от зимней спячки оживали скорпионы и всевозможные жучки и паучки. Но самое главное, весной активизируются мятежники, которые зимой, как эти пауки, притаились в кишлаках, «кося» под местных, – а как солнце стало припекать, так из своих нор повылезали, зашевелились и стали выходить на большую дорогу. Вот для того чтобы они с началом весны особенно «не шевелились», и применялся единственный надежный способ: разведать и нанести удар с воздуха или же разгромить бандитские формирования в ходе проведения войсковой операции. Ну, а если и не удастся полностью уничтожить мятежников, так хоть нанести ощутимый урон и надолго вывести их из военной игры. В один из таких весенних дней к штабу дивизии подъехал легковой автомобиль, из которого вышел командир дивизии гвардии генерал-майор Слюсарь, только что вернувшийся из штаба армии. Встречавшему его оперативному дежурному он бросил:

– Пригласи ко мне офицеров оперативного отдела, начальника разведки и командира полка Семкина.

Сам же он зашел к себе в кабинет, где перед тем как поставить подразделениям задачу на боевые действия хотел собраться с мыслями и определить очередность выполнения всего мероприятия. Так он делал всегда, когда возвращался из штаба армии с приказом на боевые действия. Минут через тридцать, услышав за дверями разговор, он встал из-за стола, подошел к двери, широко ее распахнул и пригласил офицеров в кабинет. Выждав, пока офицеры займут места, Слюсарь молча осмотрел присутствующих, проверяя, собрались ли все, кого он хотел видеть. Начал он совещание несколько необычно, сказав:

– У нас в последующие несколько месяцев произойдет частичное обновление средств передвижения… – и сделал краткую паузу, как бы давая офицерам возможность осмыслить сказанное. Однако офицеры молча и внимательно глядели на комдива, с нетерпением ожидая продолжения. – Ну, а если говорить конкретно, то в дивизию поступят «бэтээры», по несколько десятков в каждый полк.

Эти слова для многих из присутствующих оказались неожиданными, – а для других не были новостью. На эту тему разговоры на уровне курительной комнаты случались и раньше. Просто сегодня эта тема подошла к логическому концу. Слюсарь после небольшой паузы продолжил и, обращаясь к своему зампотеху Третьяку, сказал:

– В первую очередь новой техникой обеспечить все подразделения разведки дивизии, – они у нас всегда на подхвате, – а потом уже и полки. А сейчас поговорим о предстоящей операции, которая будет проходить северо-западнее Кабула. От дивизии для участия в операции выделяются: батальон «полтинника» [9] , самоходно-артиллерийский дивизион, гаубичный дивизион артполка и разведывательная рота дивизии.

Затем он подробно пояснил план проведения операции: какую задачу выполняет батальон, с какого рубежа наступает, какие огни должны подготовить артиллеристы, ну и, конечно же, отдельную задачу для разведчиков. Прошла пара дней подготовки к предстоящим действиям, и ранним утром дивизионные разведчики в составе двух групп пошли по своему маршруту. Он пролегал уже через район боевых действий, обходя мотострелковые подразделения с танками. Те к этому времени, соблюдая осторожность, проверяли небольшой кишлак. Стрельбы пока не было слышно: возможно, местное население заранее ушло в горы или попряталось. От местного населения операцию с привлечением войск скрыть было невозможно. С их стороны наблюдение за «шурави» [10] велось как днем, так и ночью. Километра через два показался еще один кишлак, который затерялся между двумя сопками. Обойти его стороной не представлялось возможным. Дорога была одна, и она вела только через кишлак. Перед кишлаком за дувалами [11] виднелись виноградники. Колонна остановилась. Разведчики внимательно стали рассматривать кишлак, виноградники и ближайшие сопки. Ничего подозрительного, что могло бы говорить о наличии мятежников в кишлаке, они не увидели. Бойцы спешились и медленно, держа оружие наготове, стали подходить к ближайшему дому. Около дома в огороде нашли небольшой схрон, в котором были сабля, ножи и охотничье ружье. Долго задерживаться и рассматривать находку не стали, а просто прихватили его содержимое с собой и двинулись дальше. Но уже на выходе из кишлака разведчики попали под обстрел, который велся с ближайшей вершины. Солдаты прижались к берегу арыка и стали высматривать стрелков. На склоне высотки обнаружились два плохо замаскированных окопа, из которых по ним и вели огонь «духи». Прикрываясь невысоким обрывом ручья, группа лейтенанта Карпеченко стала осторожно, не спуская глаз с окопов, обходить высотку. Тем временем лейтенант Черный вызвал к себе бронегруппу. Боевые машины открыли огонь по окопам. Было видно, как после нескольких залпов два «духа» выскочили из окопов и бросились за обратные скаты высотки, но тут же попали под огонь обходящей их группы Карпеченко. От осколков гранат еще один мятежник погиб прямо в одном из окопов. Когда разведчики доложили об этом «наверх», то там распорядились по-своему: «Покрутитесь еще какое-то время в кишлаке, покажите свою беспечность, пообедайте на виду у «духов», которые, вне всякого сомнения, наблюдают за вами с гор, и будьте постоянно с нами на связи». Через некоторое время оперативная группа еще раз переспросила: «А вы уверены в том, что в кишлаке нет душманов?» – «По нашим наблюдениям в кишлаке чисто», – ответили разведчики и приступили к маскараду. На боевых машинах они полем подъехали ближе к дувалам, спешились и приступили к трапезе, не ослабляя наблюдения за сопками и кишлаком. Около боевых машин остались одни механики, а в башне боевой машины находился сержант Безрядин: то ли кушать не хотел, то ли письмо домой дописывал, то ли еще что-то. Прошло совсем немного времени, и душманы, видя такую беспечность со стороны «неверных», зашевелились и осторожно стали спускаться сверху. А вот тех душманов, которые чуть раньше спустились с гор и через виноградники шли в сторону «шурави», разведчики проморгали. Буквально через минуту из-за дувала по машине, в которой находился сержант, выстрелил гранатометчик. По какой-то причине «дух» волновался, а возможно, боялся ответной стрельбы из орудия, и промазал. Граната пролетела в каком-то метре от башни боевой машины и попала в угол носовой части бронетранспортера. На нем сверху в это время механик Мяшечко уплетал «сухпай». Взрывной волной от гранаты солдата сбросило на землю, но без каких-либо последствий. Он тут же быстро встал на ноги и с ловкостью кошки заскочил вовнутрь бронетранспортера. Начался обстрел. Разведчики не ожидали такого начала. Ведь они вели круговое наблюдение, и на тебе – проморгали. Сначала парни от неожиданности немного засуетились, а потом заняли близлежащие укрытия. Безрядин сообразил, что к чему, и тоже в ответ давай лупить из пулемета по душманам. В прицел он увидел, что из-за дувала стреляют мятежники, головы которых торчат на расстоянии не более двух метров друг от друга. «Их только за дувалом в разы больше, чем разведчиков, а ведь они еще продолжают спускаться сверху», – подумал замкомвзвода и длинной очередью прошелся по дувалу. Длинная очередь из пулемета сделала свое дело, и на некоторое время стрельба со стороны душманов прекратилась. Не прекращая постреливать из пулемета, он приказал механику Полтавцу завести машину и отъехать подальше от дувала. Ответный огонь разведчиков по «духам» открыли наводчики из других боевых машин. Порыв душманов как-то охладел, и они стали более осторожными. В спешке сдавая назад, Полтавец наехал на бронетранспортер, и боевая машина заглохла. Вдруг Безрядин через прицел увидел, что в его машину из-за дувала снова прицеливается гранатометчик. Сержант выпустил в душмана очередь, у того что-то не заладилось со стрельбой, и он быстро скрылся за дувалом. Тогда Александр зарядил орудие и через прицел стал метр за метром обследовать дувал. Метрах в пяти от прежней позиции он снова обнаружил мятежника, который готовил гранатомет к стрельбе. Сержант медленно подвел марку прицела под гранатомет и нажал на спуск. От мятежника практически ничего не осталось, хотя он и был на другой стороне забора. Казалось, что на этом все и закончится, но обстрел не прекратился, а наоборот, только усилился. Обе группы душманов соединились, и их стало во много крат больше, чем разведчиков. Одной группе «духов» на какое-то время удалось отсечь нескольких разведчиков от боевых машин. Тем временем разведчики быстро проделали ножами отверстия в заборе и через них стали прицельно расстреливать мятежников. Боевые машины не стали подходить близко к дувалу из-за риска быть подбитыми из гранатометов, а открыли огонь с места. Этим воспользовалась группа разведчиков, которая чуть было не попала в окружение, и теперь поспешно отошла к своим машинам. Наступила патовая ситуация: перевеса не было ни у разведчиков, ни у мятежников. Бой затягивался. Вертолеты тоже задерживались с вылетом. Появились они лишь где-то через час после начала боя. Чтобы обозначить себя, кто-то из разведчиков перекинул через дувал ракету с красным дымом. В это время душман в ответ выстрелил из гранатомета в дувал, за которым находилась небольшая группа разведчиков, – и очень удачно. Дувал в том месте оказался жиденьким, и легкие ранения получили сразу пятеро разведчиков: Приходько, Костянецкий, Глазков, Маслов и Рябинин. Еще раньше осколочное ранение получил Бариков. Расстояние между разведчиками и душманами местами не превышало 50 метров, а это не соответствовало мерам безопасного удаления своих от чужих. Некоторые разведчики даже умудрялись перекидывать ручные гранаты за дувал, где находились душманы. В подтверждение метких бросков гранат с противоположной стороны раздавались завывания и проклятия. Вертолеты долго кружились над местом боя, приспосабливаясь, как лучше выстрелить неуправляемыми снарядами по душманам, чтобы не навредить своим. Именно поэтому на этот раз их стрельба была не эффективной, и только один раз вертолетчики подкинули мятежникам перцу: когда зашли для стрельбы со стороны кишлака. Вся очередь угодила под дувал, за которым пряталось более десятка мятежников. На этот раз вертолетчики стреляли очень прицельно и конец очереди пришелся именно под дувал, хотя через несколько десятков метров был другой забор, за которым находились разведчики. Когда пыль и дым рассеялись, то на месте дувала виднелась только груда земли, под которой лежали трупы душманов.

Несмотря на присутствие в воздухе боевых машин, стрельба со стороны мятежников не ослабевала. То ли они были обкуренные, то ли пьяные, а может, уже и до них дошло, что когда рядом с ними «шурави», то, как правило, вертолеты не стреляют. Обычно, завидев приближение вертолетов, мятежники тут же уносили ноги, а вот на этот раз такого не получилось. Пользуясь тем, что в воздухе находились вертолеты, разведчики продолжали перебрасывать через забор гранаты. Единоборство продолжалось еще около часа, когда к кишлаку подошли танки. Подошли, развернулись в линию, и давай через головы разведчиков молотить по дувалам: что ни выстрел – то для «духов» несколько смертей. Вот здесь с первыми залпами до мятежников дошло, что шутки с ними «неверные» шутить не собираются, – и давай кто еще уцелел разбегаться: в основном в сторону гор. Разведчики такой шанс упустить не могли и расстреливали мятежников на выбор, а взвод Черного даже стал преследовать некоторых. Затем от этой затеи отказались. Стало смеркаться. Около одного из домов в кишлаке разведчики пленили двух душманов, которые что есть мочи бежали к тропинке, ведущей в горы. Они неожиданно выскочили из-за угла дома и попали прямо в руки разведчиков. Пленные рассказали, что с разведчиками воевала банда численностью более сотни человек. Беседу с пленными разведчики не стали затягивать, – мол, на базе договорим. Загрузили трофеи (а их на этот раз было много), в спешке чуть было не забыли пленных и уже затемно вместе с танкистами прибыли на базу, где их ждал серьезный разговор с комдивом.

Слюсарь подошел к разведчикам, бегло окинул взглядом внушительную кучу разнообразного трофейного оружия, скосил глаза на пленных, достал папиросу и, не прикуривая, начал делать «разбор полетов».

– Это живое воплощение тому, как нельзя организовывать засаду! Все вопросы до конца не были продуманы. Наблюдение велось только за горами. Душманы уже далеко не те дураки, которые были раньше. Они наблюдают за нашей тактикой и используют ее в своих целях. Да, мы дали вам команду выманить душманов на себя, но не таким же глупым образом!

И еще много нелестных слов высказал в адрес разведчиков генерал. Одним словом, разнес их в пух и прах. Досталось «по самые помидоры» и Климову, начальнику разведки, и Кривенко, его помощнику. А комдив все продолжал шуметь:

– Хорошо, что еще отделались малой кровью, а могло быть и хуже! Мы в полной мере не могли использовать вертолеты для оказания вам помощи из-за малого расстояния между вами и мятежниками. Вот и пришлось, чтобы вас вытащить из того дерьма, в которое вы попали по своей глупости, на подмогу присылать танки.

Под конец разговора он прикурил папиросу, затянулся во все легкие дымком, лукаво прищурился и более миролюбиво сказал:

– А вообще в сложившейся ситуации вы не сдрейфили и оказались молодцами. Ну а сегодняшняя ваша засада должна стать для вас поучительной только с точки зрения негатива, и не больше. – Затем, обращаясь к Климову: – Готовь на разведчиков наградные листы.

Генерал ушел к себе в палатку, но разведчикам пришлось еще раз выслушать упрек в свой адрес – уже от своего непосредственного начальника. Этот разбор был намного мягче и слабее предыдущего. После позднего ужина бойцы еще долго не ложились отдыхать, обсуждали сегодняшний бой между собой и только потом как-то незаметно отходили ко сну. Многим из них снился бой, потому что нет-нет, да слышались слабые крики и какие-то команды.

В последующие дни разведчикам везло намного больше, и они в подобные переплеты уже не попадали. По возвращении на аэродром разведчики в течение недели зализывали свои раны и потихоньку готовились к новым рейдам. Наиболее серьезное ранение оказалось у Маслова, и его срочно отправили в Ташкент, где он находился на излечении почти до самого дембеля. За ту героическую операцию к ордену Красной Звезды были представлены Костянецкий, Маслов, Рябинин и Бариков, награждены медалью «За отвагу» Приходько и Глазков. Прошло не более двух недель после операции, как для разведчиков снова нашлась боевая работа. В этой работе участвовала только разведывательная рота. Соседей ни справа, ни слева не было. Задача была чисто профессиональная: выследить банду, которая будет нести оружие из Пакистана в глубь страны, и уничтожить. Правда, здесь была одна «закавыка»: ни время прохождения банды, ни маршрута, по которому она будет проходить, не было – только обширный район, нарисованный на карте красным карандашом, – вот и вся информация, которую удалось получить от источника начальнику разведки дивизии. Комдив при инструктаже напомнил разведчикам о недавней неудачной операции. Хотя с тех пор прошло около двух недель, но генерал все хорошо помнил. К разведчикам он относился по-отечески, и тем было неловко. Солдаты высказали ему свои мысли о той неудачно организованной засаде: хотя ход операции изначально был правильным, но она оказалась не до конца продуманной.

– Ну вот и учтите это на будущее, – напутствовал разведчиков комдив.

Общее руководство он возложил на ротного Евсюкова, а на подготовку к операции отвел всего один световой день, и не более. И еще добавил:

– Из-за скудности информации надо торопиться. У нас больше вопросов, чем ответов: а вдруг банда сегодня будет проходить по району?

Готовясь к выполнению трудной задачи, разведчики озаглавили эту операцию только одной буквой: «Х». Как только стало темно, колонна боевых машин начала движение в район северо-западнее Пагман. Район сам по себе был достаточно «гадюшным». Сколько раз там проводили боевые операции, одному богу известно. Операции были малоэффективны. Разгонят мятежников, а они через какое-то время опять там собираются. Их словно магнитом туда притягивало! Рекрутов в банды набирали без проблем, да и с поставкой оружия особых проблем тоже не было. Вот и по этой скудной информации, которой владели разведчики, оружие должно было поступить в этот же район. Пагман был рядом с Кабулом, но у армейского руководства как-то все руки не доходили по-настоящему тряхнуть этот район, вот он и распухал от всякой нечисти. Разведчики незаметно проехали мимо нескольких небольших кишлаков: только в одном был слышен лай собаки, а в других на первый взгляд тишь да благодать. Километров через десять они остановились в небольшой лощине, спешились и для большей безопасности поставили машины в каре. Около машин оставили механиков и наводчиков и предупредили их, чтобы они постоянно были на связи с ротным и начальником разведки. Две группы во главе с ротным прошли еще около пяти километров. Слева и справа на пути движения были только сопки: в темное время их высоту определить было трудно. На вершине одной из таких сопок разведчики устроили базу и решили до рассвета немного отдохнуть. Верх высотки был усеян большими валунами, так что лучшего места для отдыха и обороны не сыскать. Организовав круговую оборону и наблюдение, свободные от дежурства бойцы стали поудобнее устраиваться на ночлег. Разговаривали между собой шепотом. Костянецкий вдруг высказал вслух нахлынувшие на него мысли:

– Парни, а парни? Наш дембель вообще-то в опасности. А как вы думаете?

Некоторые с ним согласились, у других не было желания разговаривать на эту тему. Хотя все были согласны, что доля правды в этом есть, но каждый гнал от себя подальше эту мысль. И в самом деле, около двух десятков разведчиков где-то через несколько недель должны будут демобилизоваться и улететь в Союз.

– Ну ты, Костян, и тему затронул, сейчас до утра и не уснешь, – проворчал кто-то из «дембелей». Рядом кто-то тихонько засмеялся, но на него сразу цыкнули: «Ну ты, молодой, помолчи!»

Через пару часов стало светать. Разведчики огляделись и увидели такую картину: впереди внизу протекал широкий ручей с заросшими травой берегами. За ручьем на расстоянии двух километров невысокая, но продолговатая высотка. За ней виднелась дорога, которая соединяла два кишлака. Справа кишлак был побольше, в левом же было не более десятка домов. Далее за дорогой начиналась гряда приличной высоты сопок, которые дальше постепенно переходили в горы. Вскоре разведчики были здорово удивлены увиденным. Прямо с утра по дороге из одного кишлака в другой спокойно расхаживали вооруженные люди. Воронение на оружии от долгой эксплуатации стерлось, и оно блестело на солнце. Создавалось впечатление, что они толпами ходят друг к другу в гости. Передвигались мятежники по дороге группами от двух до шести человек, и все с оружием. Были и одиночки, но тоже вооруженные. Наблюдая такую картину, ротный с офицерами стали рассуждать:

– А может, это и есть та банда, которую мы должны были перехватить?

– Ну, уж что-то она слишком многочисленна. По нашим сведениям, она не больше трех десятков, а мы уже насчитали более сотни человек.

– Где радист? – спросил ротный. – Надо результат наблюдения передать в штаб, – и добавил: – Будем наблюдать, а как стемнеет, одной группой перейдем через ручей и попробуем около дороги организовать засаду.

В течение дня разведчики продолжали наблюдать за кишлаками, окрестностями и дорогой. В дневное время интенсивность движения вооруженных людей на дороге снизилась до нуля. Один раз двое вооруженных людей подошли к ручью и что-то долго в нем высматривали, низко наклоняясь к воде, – скорее всего, проверяли приспособление для ловли рыбы, поставленное кем-то из них накануне. Поколдовав еще какое-то время над приспособлением, душманы полем направились в сторону правого кишлака.

– А может, вечером и нам проверить, что «духи» там высматривали? – сказал лейтенант Перков.

– У нас есть задача посерьезнее, – оборвал его ротный.

Как только стемнело, разведгруппа лейтенанта Карпеченко двинулась по направлению к месту организации засады. Шли осторожно, около ручья остановились и прислушались. Как будто все тихо, только со стороны правого кишлака доносился ленивый лай собак, словно те рассказывали соседям про свою тяжелую собачью жизнь. Вдруг Рябинин шепотом говорит:

– Товарищ лейтенант, давайте посмотрим, зачем приходили к ручью душманы.

Лейтенант резко одернул его:

– Нам что, делать больше нехрен?!

Вброд перешли ручей. В дозоре было четверо разведчиков: Безрядин, Ветчинов, Ковалев, Страбыкин и два молодых, необстрелянных сапера, которых разведчикам придали из саперного батальона как специалистов по установке мин направленного действия. Старшим этой группы был сержант Безрядин, тоже «дембель». Через какое-то время разведчики подошли к продолговатой горе, осторожно поднялись на возвышенность, которая находилась недалеко от дороги. Собравшись вокруг командира, они посовещались, и дозор направился дальше к дороге. Группа почти приблизилась к ней, как чуть нос к носу не столкнулась с большой группой мятежников, которые двигались по дороге. Еле успели притаиться, как рядом в каких-то десяти метрах протопали душманы. Когда банда ушла, кто-то из разведчиков, который был ближе к дороге, сказал: «Один «дух» мне чуть на руку не наступил!»

Шли мятежники открыто, не таясь, иногда из толпы раздавались голоса и короткий смех. Сержант сообразил, что основная группа разведчиков где-то в семидесяти метрах сзади, и если открыть огонь по банде, то его группа окажется между двух огней: своих и душманов. Да и группа Карпеченко не в укрытии, а где-то на голом склоне высотки. Это последнее и было основной причиной того, что сержант не дал команду на открытие огня. В данной ситуации он как командир поступил правильно: противник появился неожиданно, их было человек тридцать. Место для засады не подготовлено, мины не установлены… Конечно, цель была «то, что надо», но число «духов» по отношению к горстке разведчиков было так велико, что во время боя душманы их просто растоптали бы.

Разведчики снова собрались около командира.

– Ну, что будем делать, командир?

Предложений было много, но сошлись на одном: поставить около дороги пару мин и ждать возвращения банды. Группа Безрядина ушла к дороге готовить место для засады и устанавливать мины. Ей же отводилась и роль группы захвата. Основная группа осталась на возвышенности для обеспечения действия группы сержанта и наблюдения за местностью. Банду ждали до рассвета, но она так и не появилась. Зато на дороге, ругаясь о чем-то между собой, появились два велосипедиста, но без оружия. Ругались они громко: иногда их голоса просто переходили на крик. «Вот дают душманы!» – подумали разведчики, но трогать безоружных не стали, и те беспрепятственно проследовали до соседнего кишлака.

Утром по дороге опять стали шататься вооруженные люди: правда, на этот раз небольшими группками по 2–3 человека. Их пропускали, помня наказ лейтенанта: подрывать мины, когда появится группа не менее 8 – 10 человек. Но как назло на дороге такой группы не появилось, а вскоре и вообще не стало вооруженных людей. Разведчики находились в режиме ожидания до обеда, пока по рации не поступил приказ от ротного: захватить пленного и возвращаться к основной группе. Ждали час-другой, а на дороге нет никого. Безрядин собрался было дать команду группе снять мины и отходить, как со стороны малого кишлака появился человек с оружием. «Отставить! – последовала команда сержанта. – Всем приготовиться к захвату!» По мере приближения душмана к месту засады напряжение возрастало. Затем оно сменилось беспокойством: рядом с человеком, за спиной которого торчал ствол винтовки, шла огромная собака.

– Вот этого нам только и не хватало, – прошептали разведчики. – Ведь она, подлая, нас запросто учует, и тогда все пропало.

Видя такую картину, Безрядин сказал:

– Парни, нас в последнее время преследует какой-то злой рок, невезение.

С его словами согласились все, кто был рядом. Пока думали, как поступить в данной ситуации, душман подошел еще ближе. Собака начала беспокоиться.

– Ухватила запах, – шепнул кто-то из парней.

То же самое подумал и лейтенант, следя с высотки за мятежником. На приближающегося «духа» лейтенант смотрел несколько сверху и под своим углом «наблюдения», а группа сержанта – под своим. Офицеру с его позиции казалось, что душман остается невидим для группы захвата, а радиосвязи не было. Подать команду голосом было бы в тот момент большой глупостью. Позже со слов Александра лейтенанту стало ясно, что все действия мятежника были под контролем группы: несмотря на присутствие собаки, она готовилась к захвату пленного. Но тогда лейтенант решил действовать по-своему и выстрелил в душмана, а затем в собаку. Разведчики бросились к «духу», но верный пес, невзирая на ранение, набросился на разведчиков. Пришлось еще раз стрелять в собаку. Одним словом, захвата пленного по-тихому не получилось, да и согласованных действий тоже. Волоча по земле раненого душмана, бойцы поспешили к своим на возвышенность. Вот здесь нужно отдать должное местному населению. Оставаясь без работы, они с утра до позднего вечера сиднем сидели на крышах домов вдоль улицы и все видели. Когда они услышали выстрелы, а затем увидели «шурави», волочащего по земле их единоверца, то подняли большой шум. Не успели парни сделать и несколько десятков шагов, как со стороны ближайшего кишлака по ним стали стрелять. Не обращая внимания на еще пока не частые и не очень меткие выстрелы, разведчики продолжали свой путь к группе. Но как только бойцы Безрядина успели соединиться со своими, в сторону разведчиков, ведя огонь на ходу, устремилась большая группа душманов из кишлака. Лейтенант подал команду «К бою!», и разведчики стали вести прицельный огонь по высыпавшим из кишлака мятежникам. Те и не думали отступать, а наоборот, перебежками стали сокращать расстояние до «шурави». В это время Ветчинов заметил еще одну группу душманов, которая спешила на помощь своим подельникам. Группу окружали, и самым разумным в сложившейся ситуации было не дожидаться полного окружения, а начинать отход к группе ротного. Именно отход, а не бегство. Но этому мешал раненый пленный. Выносить его на себе с поля боя было не самым важным для разведчиков в тот момент. Разведчики переговорили между собой и пришли к общему знаменателю: пусть он идет в гости к аллаху.

Безрядин снял с мертвого душмана винтовку, патронташ, а при более тщательном осмотре обнаружил еще и пистолет испанского производства, который по возвращении на аэродром разведчики подарили комдиву. К этому времени одна из групп мятежников уже приблизилась к возвышенности, которую только что оставили разведчики. Другая группа была метрах в пятистах и перебежками через поле со стрельбой приближалась к временной позиции бойцов. Душманов было много. И не просто потому, что у страха глаза велики (а страха тоже хватало – особенно у тех, кому служить осталось совсем недолго), но потому, что их действительно было в поле как грязи, человек под сто пятьдесят. Отход прикрывать вызвались Безрядин, Ветчинов (у которого был пулемет) и Гончаров. Лейтенант приказал саперам подорвать мины, и когда от взрыва дымом и пылью заволокло большой участок поля, разведчики начали отход. Через сотню метров разведчики с места помогли группе прикрытия огнем, который вынудил мятежников прижаться к земле. Особенно в этом деле сгодился пулемет Сергея. Пулемет выкашивал «духов» как жнец, но тех все равно было еще очень много. Они во что бы то ни стало стремились захватить в плен разведчиков и лезли напролом. По всей видимости, к душманам присоединилась и банда, за которой охотились разведчики. Разведчики стали отходить быстрее, но от перебежек и частой стрельбы дышать стало тяжело и трудно. Наконец они скатились в какую-то балку, чтобы немного отдышаться, и огнем с места помогли оторваться от душманов группе Безрядина. За ходом боя и отходом группы Карпеченко со своей высоты наблюдал ротный с группой разведчиков. Видя, что группе приходится тяжело и вряд ли ей удастся оторваться от преследователей, он вызвал для подмоги вертолеты. Те на этот раз появились очень быстро, как будто бы сидели где-то в засаде. В данный момент «духи» находились на открытой местности, и пилотам не составило большого труда определиться, где свои, а где чужие. Четыре боевых вертолета устроили над полем настоящую карусель и стали лупить из всего оружия по мятежникам так, что от тех только перья летели. Когда реактивные снаряды закончились, вертолетчики продолжали вести огонь из пушек, и только израсходовав весь боезапас, улетели на аэродром. Мало кому из душманов удалось невредимым убежать с поля боя и спрятаться за толстыми стенами домов.

Ротный отправил навстречу своим группу Перкова, – просто так, на всякий случай. А тем временем группа Карпеченко, окрыленная разгромом мятежников, быстро вернулась на поле боя и стала собирать оружие. Не оставлять же его душманам, которые позже очухаются от разгрома и все равно соберут все стволы. В какой-то мере приказ был выполнен: «банду выследить и уничтожить, а оружие конфисковать». Оружия около трупов оказалось много, и разного. Нагрузившись трофеями как вьючные ишаки, бойцы устремились к своим. Речушку форсировали с ходу, без всякой заминки. И сразу за ней обе группы разведчиков встретились. Радости было много, хотя не виделись они всего около суток. Трофеи распределили среди всех, и идти стало намного легче. Поднимаясь к ротному на высоту, разведчики услышали шум приближающихся вертолетов. Оглянулись: опять четверка, но на сей раз вертолетчики стали стрелять по окраине кишлака. Один раз они бабахнули прямо по кишлаку, и несколько домов загорелось.

Наблюдать за работой вертолетов с высоты разведчики не стали, а пошли навстречу бронегруппе, которую заблаговременно вызвал на себя ротный. Пока шли навстречу боевым машинам (а старались идти быстро), оружие, которым были увешаны все разведчики, лязгало, что вызывало раздражение у ротного. Он то и дело делал замечания за ненужный и лишний шум. Солнце клонилось к вечеру, но до встречи с бронегруппой с таким грузом было еще шагать да шагать. Народ уже порядком притомился, особенно из группы Карпеченко. Если бы просто идти, опустив голову вниз, ладно бы, – а тут надо быть начеку, и вдобавок ко всему головой вертеть почти на все 360 градусов. Местность была на удивление однообразна: сопки одна больше, другая меньше, – и здорово похожие одна на другую. Изредка попадались мелкие кустарники, которые росли внизу сопок. С высот этих сопок всегда приходили неприятности. Душманы нередко заблаговременно готовили на них позиции, и как только возникала необходимость, тут же их занимали и обстреливали «неверных». Долго они на высотах не задерживались, и как только своим душманским чутьем чуяли опасность, убегали с занятых позиций, или совсем, или на другие высоты, и постреливали оттуда снова. Безрядин вовремя заметил что-то неладное на одной из ближайших от себя высот и сразу доложил об этом ротному. У Александра было какое-то собственное чутье на все подозрительное, и оно его почти никогда не подводило. Просто как у хорошей охотничьей собаки, хотя это сравнение к человеку как бы и некрасиво относить!

Рота залегла. Солдаты были рады и этому вынужденному привалу: они распластались на земле и тяжело дышали. Офицеры собрались около ротного и о чем-то стали совещаться. Спустя минуту от ротного отошел лейтенант Перков и, быстро пригнувшись, направился к своей группе. Подходя к солдатам, он скомандовал:

– Всем встать и быстро за мной, марш! – а сам продолжал путь за сопку. Разведчики в движении приняли боевой порядок и след в след устремились за взводным. Ротный условным знаком подозвал к себе остальную группу и, показывая на высотку, сказал тихим голосом:

– Вон на вершине этой горушки Безрядин заметил какое-то шевеление. Сейчас группа Перкова обойдет эту высотку с тыла, а мы осторожно пойдем дальше и будем в готовности поддержать их огнем. – И далее сержанту Безрядину: – Возьми пару солдат своего взвода и давай вперед, а мы за тобой следом.

Они подождали, пока сержант со своими разведчиками отойдет метров на пятьдесят от основной группы, и двинулись следом за ними. Так они прошли совсем немного, как на противоположной стороне сопки началась сильная стрельба. Разведчики притаились. Пока запрашивали группу Павла, стрельба прекратилась, но тут же снова возобновилась, хотя и не такая сильная, как прежде, – и снова быстро прекратилась. Наконец в наушниках после шума и треска послышался голос Павла:

– Обходя высоту, обнаружили четверых убегающих с горы мятежников. Троих сразу уложили, а потом и четвертого. Так что путь пока свободен. Подробности при встрече.

– Хорошо, – сказал ротный, – за горой встретимся.

Минут через десять все разведчики были в сборе.

– Ну что там у вас произошло, давай рассказывай, – сказал ротный.

– Мы почти уже обогнули высотку и вдруг видим: сверху бегут четыре человека. Мы сразу «к бою!», открываем огонь: троих уничтожаем, а четвертый мятежник оказался в створе с дозорными. Вот тут он открыл по нам огонь, а мы не можем, – продолжил рассказ лейтенант. – Хорошо, что дозорные сработали вовремя и завалили его.

– А почему они с горы по нам огонь не открыли? – спросил Карпеченко. – Непонятно.

– Скорее всего, им показалось что мы их обнаружили, вот они и решили позицию сменить, – подвел итог ротный.

Вскорости кто-то из разведчиков начал роптать на ходу:

– И на какой хрен эту тяжесть на себе нести? Сами уже устали, а здесь еще это трофейное железо тащить надо.

Ротному пришлось малость приструнить недовольных, хотя он прекрасно понимал, что народ уже выдыхается. Он стал подбадривать парней:

– Ребята, еще немного, и вон за той сопкой мы у машин!

Прошли одну горушку, другую, а техники все нет. И только минут через тридцать показалась пыль, а затем и боевые машины. Долго канителиться тоже не стали, быстро по местам и в путь. А он был не ближний, ожидать следовало всего. Тем более после произошедшего душманы могут появиться везде, – и особенно там, где их не ждут. С одной высотки роту обстреляли, так что не зря хвост пистолетом держали! Рота остановилась, и бойцы обработали эту горушку из орудий и пулеметов. Результаты стрельбы осматривать не стали, разведчики заранее знали, что их не будет: мятежник (или мятежники) уже давно сидят где-то на другой вершине.

Ближе к вечеру колонна боевой техники благополучно прибыла в лагерь. Встречать бойцов вышли все, кто не был задействован в операции. Кругом слышались слова приветствия и поздравления с удачным возвращением. Действительно, несмотря на все изъяны в ходе операции, в целом все закончилось для разведчиков благополучно. Все вернулись живы, здоровы и без единой царапины, а это самое главное на войне. Затем выгрузили трофейное оружие и разложили его около склада боеприпасов в одну линию. Автоматы всех типов отдельно, рядом винтовки и два гранатомета. Эта разномастная «линия» смотрелась внушительно. Одним словом, разговоров у парней было до самого отбоя.

Прошло еще несколько напряженных дней. И вот наконец-то наступил этот долгожданный праздник: день демобилизации. Лишь с этого дня отступила от разведчиков боязнь за свой дембель, который подвергался постоянной опасности. Особенно сильным волнение стало за несколько дней до отбытия в Союз. Многих то и дело посещали мрачные мысли: а как пойдут дела на последней (это слово старались не произносить вслух, и говорили «крайней») операции? Народ перед «дембелем» становился очень суеверным. Многие тайком от друзей крестились. Что ж, кому хочется перед самым «дембелем» в цинке на Родину прибыть? Отсюда и суеверия. В ночь, предшествующую вылету, из состава «дембелей» никто не спал. Готовились: подшивали свежие подворотнички, доставали из тайников награды, значки и драили их до блеска. Перебирали, уже в который раз, гостинцы, купленные в «дуканах» для своих родных. Еле дождались утра и построения роты, на которое прибыли и руководители разведки, чтобы придать мероприятию больше торжественности. С лиц ветеранов не сходила улыбка. Им белой завистью завидовали те, кому еще предстояло служить «как медному котелку», и не единожды побывать в боевых операциях. Командиры благодарили солдат за их смелый ратный труд, все желали им благополучия на Родине. В ответ «дембеля» тоже не скупились на слова, но самое главное – их слова всегда заканчивались одним: «Парни, берегите себя». Всей ротой увольняемых проводили до самолета, который стоял на литерной стоянке недалеко от расположения разведчиков. Около Ту-154 толпились военнослужащие: и десантники, и мотострелки, которые тоже улетали в Союз. Тут же, около трапа, «дембеля» попрощались с офицерами и солдатами, у некоторых из увольняемых на глазах показались слезы.

Командир корабля, поглядывая на часы, не дал возможности народу расслабиться и скомандовал: «Прошу всех зайти в самолет и занять места». Разведчики зашли в салон, расселись по свободным местам и вздохнули.

– Ну вот, мы уже как бы и на своей территории, – сказал кто-то из парней.

– Подожди, до своей еще надо долететь, – возразил другой.

В это время стюардессы помогали пассажирам разместить по полке ручную кладь. И вдруг по громкой связи приятный женский голос сделал объявление:

– Вы находитесь на борту корабля Ту-154, командир корабля Петров, летчик первого класса. Полет будет проходить по маршруту: Ашхабад – Орша – Чкаловск. Высота полета 8000 метров. Приятного вам полета.

– А вот сколько будет длиться полет, не объявила, – сказал Нижегородов.

– Не волнуйся, к вечеру долетим, – ответил ему Безрядин.

После объявления в салоне начался какой-то ропот, послышались вопросы.

– А почему на Ашхабад, а не сразу в Европу?

– В Ашхабаде выйдет первая группа «дембелей», но это еще не главное. Там нам устроят таможенный досмотр, – сказал кто-то из пехотинцев.

– А что это такое?

– Да все лишнее отберут, что успел за службу награбить, – ответил тот же голос.

Кругом послышался хохот. Но кто-то из пассажиров, более-менее знающий процедуру таможенного досмотра, стал по-деловому это объяснять.

– В салон зайдут пограничники и таможенники: каждый будет делать свою работу. Ну, «шмон» приличный могут устроить. Вывернут все сумки и карманы: будут искать оружие, боеприпасы и наркотики.

Кто-то рядом сказал:

– Ну и пусть ищут, у нас этого нет.

– Ну раз нет, так и нехрен волноваться, – успокоил его толмач.

Однако разведчики немного разволновались.

– А старшина дождется нас на аэродроме? У нас ведь посадка по счету вторая. Подождет малость и уедет, – вздохнул Рябинин.

– Никуда не уедет, дождется. Ты что, не знаешь нашего Андрейчука? – сказал Лисневский.

– Да-да, – поддакнул ему Безрядин.

– Если старшина обещал, то будь спокоен. Тем более его заранее предупредили о нашем вылете, – высказался Нижегородов.

В это время послышался нарастающий свист раскручивающихся турбин двигателей, и все словно по команде дружно прильнули к иллюминаторам, чтобы еще раз взглянуть на родные лица, на землю, где они за время службы оставили свой след. Остающиеся друзья стояли недалеко от самолета и махали руками. Двигатели заработали мощнее, и машина плавно и мягко покатилась по рулежной дорожке в сторону взлетной полосы. В начале взлетной полосы двигатели взревели как звери, и машина начала свой разбег. Прошло несколько секунд, и под крылом проплыли палаточные городки: разведчиков, артполка и «полтинника», которые за годы пребывания в Афганистане стали как дом родной. Далее надвигались покрытые снегом горные вершины. Такая картина продолжалась менее часа, и снова по громкоговорящей связи послышался тот же приятный голос:

– Через несколько минут наш лайнер совершит посадку в аэропорту Ашхабад, прошу всех пристегнуть ремни.

И точно, под крылом снижающегося самолета медленно проплывали хлопковые поля правильной формы, опоясанные наполненными водой арыками. Что-то внизу громыхнуло, и все переглянулись.

– Да это же шасси выпустили! – тут послышался вздох облегчения. – А ты что подумал, «Стингер»? – пошутил один из пассажиров.

Почувствовалось мягкое касание с бетоном, и вот уже колеса заскользили по посадочной полосе. Лайнер зарулил на дальнюю стоянку. Тот же приятный голос объявил о том, что самолет совершил посадку в аэропорту Ашхабад, к пассажирам просьба: всем оставаться на своих местах. Народ в салоне стал немного нервничать и шевелиться. Прошло довольно много времени после посадки, и около трапа самолета показались зеленые фуражки пограничников, а вслед за ними показались и сотрудники таможни. Первыми, как и положено, в самолет зашли пограничники, а затем таможенники. Первые сверили список военнослужащих с их военными билетами, на списке сделали какую-то отметку о пересечении государственной границы. У таможенников была более грязная работа, которая вызывала негодование у некоторых пассажиров.

– Ну вот, забрали! Это же я везу своей девушке и купил на кровные «чеки»! – ворчал один из «дембелей». Не обошли стороной таможенники и разведчика Нижегородова, у которого нашли несколько советских рублей.

– Да они у меня еще с тех времен, когда я прилетел в Афган! – оправдывался Александр.

– Ничего знать не хотим, не положено! – и составили акт изъятия пяти или семи рублей.

– Позже можешь их забрать, после прохождения некоторых формальностей, – успокаивали таможенники сержанта.

– Ладно, пусть они пойдут в доход государства. Не та сумма, из-за которой нужно переживать, – зло бросил Нижегородов.

После завершения проверки пассажиров и их личных вещей всем разрешили выйти из самолета, но предупредили, чтобы от лайнера далеко не отходили. И добавили: «Лайнер отставших ждать не будет». Однако небольшая группа «дембелей» из Средней Азии, забрав свои вещи и помахав руками оставшимся пассажирам, потянулась в сторону аэропорта. Разведчики по старой привычке осмотрелись и оценили здешний пейзаж. Да, здесь природа мало чем отличается от той местности, где они воевали. Те же горы, та же бедная растительность, то же жаркое солнце, – такие выводы сделали разведчики.

Вдали показалась машина, на которой перед приходом в салон «государевых людей» в аэропорт для оформления вылета уехали командир корабля со штурманом. Пассажиров пригласили зайти в салон, и вот снова под крылом самолета появились горы со снежными вершинами. Кто-то то ли в шутку, то ли всерьез крикнул:

– Мужики, опять летим в Афган!

Народ вздрогнул, все приникли к иллюминаторам, рассмотрели что к чему и успокоились. Разведчиков после бессонной ночи стало укачивать и клонить ко сну. Да оно и лучше, время во сне быстрее пройдет. Проснулись от скрежета выпускаемых шасси. А внизу трава зеленая, кругом леса и ухоженные поля. На душе стало радостно и одновременно появилась какая-то тревога, – но радости было настолько много, что тревога сама по себе исчезла. Прошло немного времени, и внизу показался город, который тут же исчез под крылом быстро снижающегося самолета. Самолет приземлился на военный аэродром недалеко от Орши: на тот самый аэродром, из которого три года назад одна из аэродромных группировок дивизии улетала в Афганистан. Солдаты не спеша, с волнением, стали выходить из самолета. Многие из «дембелей» (может, десантников, а может, и пехотинцев), немного дурачась, как настоящие артисты, становились на колени, – а другие ложились и обнимали родную землю. Со стороны все это выглядело трогательно.

– Как долетели? – услышали разведчики родной голос старшины. Бойцы повернулись в сторону голоса и устремились к старшине, а он стоял с улыбкой на лице и широко распростертыми руками, которые были готовы обнять каждого из солдат. Хотя со дня отлета старшины из Афгана прошло менее месяца, встреча все равно была радостной и интересной. Каждый по очереди подходил к Андрейчуку, и старшина для каждого находил теплое слово. После небольшого перекура, махнув рукой оставшимся около самолета пассажирам, разведчики загрузились в машину, которая направилась в сторону Витебска. По дороге некоторые от радости даже пытались запеть какую-то песню, но запевал никто не поддержал. Через пару часов езды (без сопровождения и не держа оружие на изготовку, как в Афганистане!) разведчики подъехали к расположению роты. Здесь раньше из них никто не был, ведь улетали они в Афганистан позднее старшины, из разных дивизий, и только военная служба свела их в это подразделение.

Парни не хотели задерживаться в Витебске, все горели желанием быстрее увидеть родных и знакомых. Старшине тоже хотелось быстрее отправить солдат к родным. Поэтому переодевание гвардейцев в парадную форму проходило организованно, без суеты. Старшина строго осмотрел каждого, а затем сделал несколько шагов назад и, любуясь ими, сказал:

– Вы у меня самые-самые лучшие и красивые парни. Да и награды, которые у вас на груди, вами честно заслужены.

Все почувствовали, что эти слова даются ему нелегко, и он вот-вот может разрыдаться, и чтобы как-то разрядить обстановку, сменили тему разговора. Все разведчики были благодарны старшине за отеческую заботу, которую он им оказывал в Афганистане. Такого старшину поискать!

А вечером с железнодорожного вокзала, кто на юг, а кто на запад, боевые друзья разъехались по родным весям. И только более чем через 15 лет ветераны-афганцы вновь встретятся, но только уже в Москве, около памятника Жукову.

Крещение замполита

Около штаба дивизии утром, после построения офицеров и небольшого объявления, всегда многолюдно. Одни после команды «Товарищи офицеры, прошу разойтись по рабочим местам» продолжают обсуждать новости, которые объявили на построении, а другие молча идут в штаб на свои рабочие места. В это время к одной группе офицеров штаба дивизии подошел командир дивизионных разведчиков Ленцов. Он остановился рядом с начальником кадровой службы Тавтыном.

– Здравия желаю, товарищ подполковник, – обратился к нему разведчик. – Вы часом не видели начальника разведки?

– Видел, он сейчас у Петрякова, и, судя по разговору, речь шла о какой-то предстоящей операции. Ленцов, ну как я тебе в роту подобрал замполита? Как его фамилия? Уже из головы выветрилось!

– Скорняков, товарищ подполковник.

– Вот-вот, Скорняков. И как он тебе?

– Пока еще никак. Он в роте полдня, присматриваемся. Первое впечатление хорошее. Извините, вижу начальника разведки, я пойду.

Начальником разведки был я. Я тоже увидел ротного, остановился и, когда тот подошел, поздоровался с ним за руку.

– Рота готовится к операции? – спросил я ротного.

– Конечно. Взводные вовсю на макете местности разыгрывают предстоящие баталии.

– Это хорошо, что усиленно готовятся. Ну, а ты ко мне по делу или в другие службы решил заглянуть?

– Сначала к вам, а потом к вооруженцам.

– Какой вопрос с Зинатулиным хочешь решить?

– Два автомата надо заменить.

– Что с ними?

– В прикладах нет устойчивости. Я-то к вам вот по какому вопросу. Вчера в роту прибыл новый замполит. Училище окончил с отличием, имеет парашютные прыжки. Но самое главное: как узнал, что рота уходит на боевые действия, как банный лист пристал: «Я тоже вместе с ротой хочу на войну». Вот я и зашел к вам, чтобы посоветоваться, как быть с замполитом?

– Саша, вопрос сам по себе интересный, но есть одно «но». Он кроме выстрелов на учебном поле настоящей стрельбы не слышал и не видел. Его порыв понятен. Как комиссар он хочет вести в бой солдат, да еще впереди на лихом коне. Но совсем не представляет этот бой. Давай поступим так: делай свои дела в штабе, а позднее, когда я приду в роту, мы и решим, как быть с замполитом… Вот, чуть было не забыл, – спохватился я. – Сегодня утром начальник связи обещал выделить для роты несколько очень новых, модных и надежных аккумуляторов для радиостанций. Отправь Тютвина в батальон связи. Они нам завтра и пригодятся.

Все начальники служб дивизии дружили с разведчиками, и если появлялись какие-нибудь новинки, то они в первую очередь попадали к разведчикам. Особенно разведчикам благоволил начальник автослужбы дивизии подполковник Шебеко. Он называл командира взвода разведки Богатикова своим младшим братом за то, что разведчики когда-то выручили тыловую колонну, которая, проходя через кишлак, угодила в засаду. Старшим этой колонны и был Шебеко. Вот с тех пор и завязалась дружба. Все лучшее сначала разведчикам, – а потом войскам. Это, наверное, и правильно!

В это время кто-то громко меня окликнул.

– Скрынников, зайди к оперативному дежурному, тебе звонят со штаба армии.

– Ладно, Саша, встретимся в роте, – сказал я и пошел в сторону штаба.

В комнате оперативного дежурного Проскуряков протянул мне телефонную трубку со словами: «На проводе генерал Дунец».

– Здравия желаю, у аппарата Скрынников.

– Как идет подготовка к операции?

– Полным ходом, товарищ генерал.

– Операция будет проходить по тому плану, который ты мне накануне докладывал или есть изменения?

– Да, строго по тому плану, который вы утвердили.

– От меня помощь нужна?

– Нет, не надо, сами справимся.

– По окончании операции ее результат мне доложи обязательно.

– Вас понял, обязательно доложу.

– Ну и хорошо, что понимаешь. Желаю успеха.

На другом конце послышались короткие гудки.

– Ну что, переговорил с начальником и сразу легче стало? – засмеялся оперативный дежурный.

– Нет, Валера, он хороший начальник, просто переживает за подчиненных. Вот лишний раз и потревожит телефонным звонком. Ладно, пойду в роту. Если кто меня будет спрашивать, я у разведчиков.

В коридоре я встретился с начальником штаба, с которым совсем недавно вместе служил в Ферганской дивизии.

– Зайди ко мне, – пригласил меня Петряков.

В кабинете на рабочем столе начальника штаба была карта и целый ворох какой-то служебной литературы. Похоже, хозяин кабинета продумывал новую операцию.

– Что, разрабатываете новую операцию? – поинтересовался я.

– Нет, просто посмотрел район, где завтра будут работать твои хлопцы. Сейчас придет секретчик, и все документы унесет…

Помолчав, начальник штаба продолжил:

– Мне кадровик сказал, что в роту прибыл молодой замполит. Что он из себя представляет?

– Пока не знаю, только что собрался идти в роту и познакомиться. Знаю только одно со слов Ленцова: уж очень здорово рвется с ротой на операцию.

– Может, пока не надо? Пусть сначала осмотрится, что к чему. Еще успеет навоеваться.

– Такого мнения и я придерживаюсь, – поддержал начальника штаба и я. – Правда, здесь есть одна загвоздка: рота вся задействована на боевых, а замполит остался в расположении. Что о нем подумают солдаты?

– Да ни хрена не подумают, – отрезал Петряков. – Давай иди в роту и посоветуйся с офицерами. Одним словом, тебе принимать решение. Только ты вначале думай, а потом принимай решение…

По дороге в роту я встретился с Горовым, начальником связи дивизии. В разговоре связист сказал, что совсем недавно приходил лейтенант-разведчик, кажется Тютвин, и получил аккумуляторы.

– Они очень емкие, последнего выпуска, – похвалил продукцию связист.

– Спасибо, Евгений Иосифович, за заботу.

– Да мне-то что! Если есть, не жалко. Вот когда нет, а очень надо, тогда уж извините.

Уже на подходе к расположению роты было заметно, что разведчики готовятся к операции серьезно: одна группа что-то обсуждает около макета местности, другая готовит боевую технику, а третья чистит свое оружие. Чуть в стороне связисты склонились над радиостанциями и монотонно, с завидным упорством называли давно набившие уже оскомину знакомые позывные. Праздно шатающихся по территории людей не было. Дежурный по роте, сержант Безрядин, заметив начальника, собирался было подать команду «смирно», но, увидев мой жест, молча подошел, отдал рапорт и доложил, чем занимается личный состав. Уже на территории роты ко мне подошел ротный и расстроенно сказал:

– Меня уже замполит своей просьбой совсем заколебал. «Хочу вместе с ротой на войну», – и все тут.

Во время разговора из штабной палатки вышел рослый лейтенант и направился в сторону парка боевых машин.

– А вот и наше пополнение, – сказал Ленцов, показывая в сторону молодого лейтенанта.

– Скорняков, подойди к нам, – окликнул офицера ротный. Лейтенант резко изменил направление движения, подошел ко мне и отрапортовал:

– Товарищ подполковник, лейтенант Скорняков прибыл для дальнейшего прохождения службы.

– Здравствуй, лейтенант.

– Здравия желаю, – ответил офицер.

– Какое училище окончил? – поинтересовался я.

– Новосибирское политическое, десантный факультет. Имею прыжки, – с гордостью ответил лейтенант.

– Это хорошо, что десантный факультет, – задумчиво сказал я и добавил: – Давай пока привыкай к нынешним условиям, а потом, со временем, и на боевые пойдешь.

Как только такой вердикт был озвучен, лейтенант преобразился, и с ходу пошел в атаку.

– Товарищ подполковник, я хочу быть вместе с ротой на этих боевых действиях!

Тут уж и ротный не выдержал:

– Ну вот пошло-поехало, все сначала!

А лейтенант все настаивает:

– Рота уйдет, а я, что ли, за сторожа в расположении останусь?

От такой лейтенантской прыти мне пришлось малость задуматься.

– А что, Ленцов, рота уйдет на задание, а замполита в бою не будет… Не дело это. Включи его в состав роты, но держи его около себя, не отпускай к людям, пускай со стороны наблюдает за всем происходящим.

Ротный согласился с решением начальника и сказал:

– Лейтенант, понял? Будешь моей тенью. От меня ни на шаг.

– Есть быть рядом с вами! – весело ответил лейтенант и тут же пошел к старшине за амуницией.

Когда Скорняков отошел, я сказал, обращаясь к ротному:

– А лейтенант молодец, такой настырный. С первого раза хорошее впечатление произвел. Будет от него толк в будущем. Но ты, Саша, присмотри за ним. Он молодой, у него есть порыв, но он совсем не представляет, что такое бой, не видел, как гибнут люди. Не дай бог с ним что-то случится. Тогда мы с тобой долго будем локти кусать. Так что присмотри за ним. И такое на войне случается, что надо за молодым лейтенантом присмотреть. Как будто на танцах, чтобы чужие не обидели…

После контрольной проверки подготовки роты к выполнению задачи я не стал больше мешать работе офицеров и отправился к себе в штаб. Уже вечерело. А рано утром, как и было договорено, я отправил своих помощников Павлова и Баранова на аэродром, с которого в этот день был прямой рейс аж до самого Витебска. Сегодня моим помощникам повезло, они прямым рейсом без пересадок улетели в отпуск. Позже, вернувшись с аэродрома, я зашел к Петрякову и доложил ему о готовности роты к началу боевых действий. Тот сказал несколько напутственных слов в адрес разведчиков и добавил, чтобы без необходимости солдаты не лезли на рожон.

– Обязательно передам ваши пожелания бойцам, – сказал я и по давно натоптанной тропе направился в роту, чтобы еще раз, «до последнего винтика», убедиться, что личный состав к боевым действиям готов.

За деловой и спокойной подготовкой к операции прошел светлый день. В течение дня саперы на перевале сняли мины с минного поля, которые они же и установили вскорости по прилету в Кабул. Темнело. Послышались негромкие команды командиров на общее построение. Через какое-то время рота (опять же после всяческих напутственных слов) в пешем порядке направилась в сторону перевала. Выждав нужную паузу, я вывел бронегруппу на западную окраину поселка Тарахейль. Здесь я подозвал к себе Тютвина и приказал быть на связи с ротным, а сам поднялся на высотку, на которой находилось полковое охранение. С этой высотки днем хорошо просматривалась именно та часть долины, на которой будут работать разведчики. Ночью летающие трассеры тоже были заметны издалека, и я предупредил старшего, чтобы солдаты вели наблюдение в нужном для разведчиков секторе, – и если заметят в ночном небе трассеры, то об этом немедленно нужно доложить колонне, которая стоит внизу высотки. Старлей сказал, что задача ему ясна, и как только они увидят трассеры, то сообщат об этом разведчикам.

Вдоль бронегруппы прогуливался Тютвин. Он не стал дожидаться вопроса начальника, а сам доложил, что ротный уже на подходе к месту организации засады.

– Николай, проследи, чтобы механики не дремали. Держи их постоянно на связи, – обязал я связиста.

– Понял вас, – ответил лейтенант.

Метрах в тридцати от бронегруппы были оборудованы две палатки царандоя (народной милиции). В одной проживали мужчины, а в другой жили две девушки-милиционерши. Пост контролировал и проверял пассажиров, которые въезжали и выезжали в Кабул во стороны поселка Тарахейль, и находились под надежной охраной десантников. Собирая нужную разведывательную информацию, я часто наведывался на этот пост: беседовал с сотрудниками поста, в том числе и с женщинами. С одной из них у меня были прямо-таки приятельские отношения. Звали ее Зейна, совсем как узбечку. Вот и сейчас я подошел к мужчинам, поздоровался с каждым за руку и угостил сигаретами. Старший узнал «шурави» и показал пальцем в сторону палатки: мол, там она, твоя знакомая. Я тихонько постучал по колу, который натягивал палатку, отвернул полу входа и зашел внутрь. При тусклом свете керосинового китайского фонаря девушка, лежа на кровати, рассматривала какие-то листовки. Услышав, что кто-то входит в палатку, она оторвалась от просмотра листовок, подняла глаза и, узнав в вошедшем знакомого «шурави», быстро встала и с улыбкой на лице подошла ко мне. Мы не виделись около двух месяцев, пока я был в отпуске, и сейчас на какой-то миг обнялись, – но в этот момент около палатки послышались торопливые шаги, и тут же у входа появилась ее напарница. «Хорошо, что успели вовремя отпрянуть друг от друга, а то получилась бы неудобная ситуация, особенно для девушки», – подумал я. И так уже Залмай, секретарь райкома (мы были на дружеской ноге) однажды в шутливом тоне сказал: «Рафик Михаил, ты что-то зачастил на этот пост. Это связано со службой или как?» – «Конечно, со службой!» – в таком же тоне ответил я. Больше задерживаться в палатке не было смысла. Я угостил девушек шоколадкой «Буратино» из сухого пайка разведчиков и вышел из палатки. Около колонны я снова встретился с лейтенантом, который строго следил за порядком в колонне.

– Как обстановка на этот момент?

– Рота уже вышла в район, заняла позиции и ждет, когда появится банда, – ответил связист.

– Хорошо, Николай. Будь с ротным на связи, а я пройдусь вдоль колонны и поговорю с механиками.

Около каждой машины я останавливался и какое-то время разговаривал с солдатами. По именам (не говоря уже о фамилиях) я знал не только дивизионных, но и многих полковых разведчиков. Часто нам приходилось вместе бывать на боевых действиях, отсюда и знание фамилий, имен и даже просто солдатских кличек. Около последней машины я решил задержаться немного дольше обычного, но механик боевой машины, упреждая меня, сказал:

– Да не спим мы, товарищ подполковник!

– Это хорошо, что не спите. Это я просто так прохаживаюсь, чтобы самому не уснуть и меньше волноваться, – соврал я солдату. – Миша, а ты из пулемета стрелял?

– Стрелял, и много раз, – ответил солдат.

– А из орудия?

– Приходилось.

– Ну а если, товарищ Куликов, сегодня придется стрельнуть, попадешь? – со смехом спросил я его.

– Запросто!

В это время на слабом фоне освещения аэропорта появилась заметная фигура человека, быстро бегущего с горы вниз. Вот он споткнулся, сделал головокружительный кульбит, крепко выругался – и снова бросился вниз. Около машины он остановился и, еле переводя дыхание, выдавил из себя:

– Там в долине трассеры летают, – и рукой показал направление.

– Спасибо тебе, солдат, за информацию. А сейчас иди к себе наверх. Миша, дай шлемофон!

А Тютвин уже тут как тут. В наушниках что-то щелкнуло, а затем послышался взволнованный и громкий голос радиста, который был с ротным.

– На нас вышла большая банда, ведем бой, ждем бронегруппу.

– Держитесь, парни! А ротному передай, что незамедлительно выезжаем, – ответил я.

И тут же, уже через пару минут, колонна боевых машин, громко фыркнув двигателями, ушла в темноту по направлению к кишлаку. Она двигалась в сторону долины, но не прямо по дороге, а немного выше: на всякий случай, чтобы избежать наезда на возможную мину. При подходе к кишлаку связист передал по колонне сигнал повышенного внимания. Действительно, даже днем через кишлак проезжать было небезопасно, а про ночь и говорить не стоит. На крышах отдельных домов свет от фар боевой техники вырывал закутанные в накидки фигуры людей, а кто они, мужчины или женщины, было не понять. Запросто могут из гранатомета пальнуть из-за ближайшего угла или дувала! Кишлак прошли, – и на душе у меня стало спокойней. За кишлаком начиналась долина, на которой располагались стоянки кочевников. До места боевых действий рукой подать. И вот уже через несколько минут в свете фар показалась первая группа разведчиков. Механики-водители двигатели не глушили, и несколько машин по просьбе ротного подъехали к самому берегу оврага, где из пулеметов обработали противоположную сторону оврага и виноградное поле. Туда, по мнению разведчиков, могла скрыться небольшая группа мятежников. Подходя к боевым машинам, разведчики немного расслабились. Оружие, свое и трофейное, они несли небрежно: кто за ствол держал автомат на плече, а кто нес его как палку, – хорошо что не волок по земле. Но самое главное, было много разговоров. Да оно и понятно: солдаты возвращались не с вечеринки, а из очередного боя. В этот момент недалеко в стороне предгорья послышалась стрельба.

– А это по какому случаю? – громко сказал ротный.

– Остатки банды виновных среди своих выявляют, – со смехом сказал Перков.

– Ладно, люди все на месте? – спросил ротный у офицеров.

– Да, люди все, – хором ответили ему.

– Тогда по местам, – приказал ротный.

Возвращаться обратно через кишлак не стали. Обошли стороной – просто так, чтобы не рисковать. Береженого и бог бережет. Уже дома, в штабной палатке, я обратил внимание на подбитый глаз замполита.

– Когда же ты, друже, уже успел нарваться на кулак душмана? Да еще в темное время? – со смехом спросил я его. И потом добавил, обращаясь к ротному: – А может, это ты, командир, в целях воспитания?

И опять смешок в палатке. От этих шуток замполит немного засмущался. Выручил комиссара ротный, который стал рассказывать, как все было. Во время боевых действий наступил очень серьезный момент, когда вторая необнаруженная банда, следовавшая на каком-то расстоянии за первой, предприняла попытку окружения разведчиков, и нужно было немедленно сменить позицию. По команде ротного разведчики дружно, всем скопом, ринулись через дувал. В одном месте из разведчиков образовалась куча-мала. Хорошо, что было темно, и «духи» этого не увидели, а то не упустили бы случая перенести свой огонь куда надо. Из этой кучи парни стремительно вскакивали на ноги, прижимались к забору и открывали огонь по душманам. Паники не наблюдалось, а наоборот, то и дело во время стрельбы слышались шутки. Разведчик Михайлов в той спешке случайно оказался выше замполита и нечаянно прошелся сапогом по лицу лейтенанта. Замполит еще около двух недель ходил с подбитым глазом, а все в шутку поздравляли его «с боевым крещением». И действительно, это для Скорнякова был первый бой, и он стал для него настоящим боевым испытанием.

Далее ротный подробно во всех деталях рассказал, как проходили события этой ночи. На перевале разведчиков дожидались дивизионные саперы. Ротный предупредил их, что разведчики этим маршрутом возвращаться не будут и что они могут ставить мины на прежнее место. Преодолев перевал, рота спустилась в долину и по оврагу, соблюдая все меры предосторожности, где-то часа через два вышла в указанный район недалеко от кишлака Поли Санги. Пока личный состав скучал от бездействия и вслушивался в темноту, офицеры быстро определились на местности и решили все вопросы по взаимодействию. Хотя этот район для разведчиков был далеко не новым, но лишний раз мероприятие делу не помешает. Место для группы Карпеченко выбрали около дувала рядом с виноградным полем. На обратной стороне дувала как змея извивалась хорошо натоптанная тропинка. Дувал был уже старым, местами обвален. Фланги взвода прикрыли парными секретами. Разведчиков из группы Перкова ротный расположил в еле заметной лощине почти у пересечения грунтовых дорог, одна из которых и вела в зеленую зону, а дальше к шоссе Кабул – Чирикар. По ней душманы и выходили к автотрассе ночью делать свое черное дело. Распоряжения доводились шепотом. Таким же образом проверялась и радиосвязь с группами, хотя они и находились друг от друга на расстоянии не более 80 метров. Ночь выдалась безветренная, а осторожность уже давно стала законом разведчиков. Даже если кто-то случайно наступит на кустик сухой травы, – шум от этого слышен на расстоянии до 30–40 шагов!

Рядом со взводом Карпеченко в какой-то борозде расположился с замполитом и связистом ротный командир. Вдруг замполит задал вопрос:

– Почему место для засады выбрали именно здесь, а не в другом месте?

– Потому что всегда надо предусмотреть путь отхода. На войне всякое случается, – пояснил ему ротный.

В этот день он объяснил молодому лейтенанту и многое другое. Скорняков оказался сообразительным и все объяснения воспринимал как должное, на полном серьезе. Прошло уже какое-то время, кругом было тихо. В ночном небе звезды мерцали холодным блеском, словно подмигивали разведчикам и говорили: «Лежите? Ну и лежите!» Рядом кто-то из разведчиков шепотом спросил у соседа:

– Ты что-нибудь слышишь?

– Ничего.

– Может, это в ушах у меня от напряжения шумит?

– А ты ухом к земле приложись, так будет лучше, – прошептал сосед и зашелся тихим смехом.

К этому времени пришлось малость поволноваться и группе Перкова. Рядом с их лежкой прошли со стадом баранов два пастуха. Они были без собак, но пока стадо проходило мимо, пацаны все равно что есть силы старались вжаться в землю. Все же тому разведчику шум не померещился: он нарастал, но был какой-то странный, похожий на скрип педалей старого велосипеда. Вскоре показался и тусклый блуждающий свет от фары велосипеда. Ротный вскинул автомат и навел в сторону шума. В прицеле он отчетливо увидел две зеленоватые фигуры людей. Командир пытался рассмотреть, есть ли у них оружие. У одного торчало из-за спины что-то похожее на ствол, но стрелять он не стал: не было полной уверенности, что эти люди были вооружены.

– Почему, командир, не стрелял? – спросили у него офицеры.

Ротный признался, что, во-первых, не стал стрелять по той причине, что не увидел у велосипедистов оружия, тем более они находились в створе с разведчиками, которые были на правом фланге в секрете. А пуля, она же дура, – летит до тех пор, пока куда-нибудь не попадет. Во-вторых, выстрелы могли вскрыть место засады и тогда все пошло бы тоже прахом.

– А вам хотелось, чтобы я обязательно стрелял, или еще о чем-нибудь подумали, господа офицеры? – выдавил из себя ротный.

– Да нет, командир! Это мы просто так, из любопытства, – смущенно ответили лейтенанты.

– Вот что, если эта пара вздумает возвратиться, берем в плен, и тогда выясним, кто они такие, – сказал Ленцов.

Некоторое время ротный помолчал, а потом назначил группу захвата. Старшим был Безрядин, с ним Веретин и Михайлов. Их план был таков: с появлением велосипедистов разведчики внезапно сбивают их на землю, и пока те не опомнились, перебрасывают через дувал в руки остальной группы. Так они пролежали некоторое время, но «моторизованные» люди не появлялись. Уже перевалило за полночь, когда старший правого секрета Любкевич услышал какой-то подозрительный шум. Через некоторое время он прекратился, но потом возобновился и стал нарастать. «Да это же топот ног большой группы людей!» – сообразил сержант и быстро побежал к ротному.

– Банда! Она уже близко, до нее не более сотни метров.

Пока командиры решали, как быть: принять бой или уклониться, подбежал напарник Любкевича и взволнованно сказал:

– Их много, и они вот-вот будут здесь.

– Такую толпу надо встретить и закидать гранатами, – посоветовал Перепечин. Ротный с решением лейтенанта согласился и добавил: «Готовьте гранаты!»

Разведчики в ожидании подхода душманов слегка волновались и пытались в такой обстановке подбадривать друг друга.

– Приготовиться к бою! – шепотом приказал командир и далее связисту Пиминову: – Вызывай бронегруппу. А ты, Мухамедгарипов, как только мы метнем гранаты, запускай осветительную ракету в небо. Понял?

– Так точно.

– Молодец, готовь ракету!

Шли душманы смело, открыто, не подозревая, что впереди им уготована засада. Впереди шла группа человек в пять, за ними следом основная группа, человек двадцать, а замыкали шествие банды еще человек семь. Показались первые силуэты душманов, и при их подходе к месту засады все как-то само по себе получилось в пользу разведчиков. У мятежников нарушился боевой порядок строя, и они продолжали движение одной большой толпой. Вот в это скопище и полетело десятка два гранат. Одновременно с громким шипением в небо взметнулась ракета, которая через несколько секунд равномерно осветила местность. Взрыв гранат для душманов был большой неожиданностью. Гранаты ухнули почти одновременно. Уцелевшие душманы заметались по полю, а за ними стали гоняться зеленоватые пунктиры от пуль. Как только пунктир втыкался в человека, он тут же валил его на землю… Осветительная ракета по спирали стала приближаться к земле, оставляя за собой след белого дыма, а потом и вовсе потухла. Единицы уцелевших душманов что есть мочи убегали в кусты и овраги. Тихонько переговариваясь между собой, солдаты быстро проверили трупы, собрали оружие и сумки с боеприпасами. Кто был вооружен винтовкой, на том крест-накрест висели пулеметные ленты, и их с трупов тоже снимали. Со стороны группы Перкова стрельба тоже затихла. Но тут такое началось!

Вначале разведчики услышали громкий голос по мегафону: «Аллах Акбар!», а потом одиночные выстрелы, которые становились все чаще и чаще. Оказалось, за первой бандой на некотором расстоянии по параллельной дороге шла другая. Ночь – не день, и ее разведчики не видели, а увлеклись разгромом первой. Душманы предприняли попытку окружения разведчиков, но в темноте слишком далеко зашли в виноградное поле. Им пришлось пробираться сквозь лозу с шумом, как медведям через кусты малины. Выбираясь из виноградника, многие вышли прямо на разведчиков Перкова. Разведчики, ориентируясь по стрельбе, сообразили, с какой стороны чужие, а с какой свои, – и открыли огонь во фланг банды. Видя такое дело, ротный скомандовал народу:

– С места по душманам огонь! А затем всем быстро на ту сторону дувала!

Солдаты ринулись единой толпой через дувал в том месте, где он был немного разрушен. В спешке радист оставил на месте боя радиостанцию, да еще с новым, почти что секретным аккумулятором.

– Хорошо, что успел вызвать бронегруппу! – в сердцах ругнулся на связиста ротный.

Выручили радиста Карпечин, Безрядин и Веретин. Несмотря на стрельбу со стороны душманов, они метнулись обратно на ту сторону забора, за которым были слышны стоны раненых. Карпеченко с Безрядиным открыли огонь по бегущим душманам, а Веретину повезло сразу найти радиостанцию. Все трое быстро отошли. Безрядин с колена выпустил несколько длинных очередей в сторону вспышек, тут же сиганул через забор, и еще пару очередей дал уже с противоположной стороны дувала.

Группа Перкова после нанесения огневого поражения душманам по приказу Ленцова возвращалась к основной группе прежним маршрутом, по лощине. Перед тем как начать движение, доложили ротному, а то еще с дуру перепутают, и как врежут! И обязательно, несмотря на темень, попадут! Не успела группа сделать и десяток шагов, как прямо перед носом лейтенанта в сторону оврага мелькнул силуэт человека. Оружие было на изготовку, он выпустил короткую очередь по тени, и очень удачно – попал.

– Что за стрельба? – запросил ротный.

– Да тут один «дух» дорогу решил перебежать перед нашим носом. Вот мы его и подстрелили, – ответил лейтенант.

– Возвращайтесь осторожно, мы вас ждем, – добавил ротный.

Прошло совсем немного времени, обе группы соединились, и дружно со всех стволов ударили по мятежникам, у которых наступательный порыв к этому времени заметно ослаб. Постепенно душманы и вовсе ослабили свой натиск. По всей видимости, сказались большие потери, да и вдали показались огни быстро приближающейся колонны боевых машин. Остатки банды, бросив своих подельников и оружие, убежали в сторону гор, а небольшая группа успела перебежать по оврагу к винограднику. Стрельба всполошила всю округу. У многих стоянок кочевники жгли костры, чтобы обозначить себя, слышался лай собак, но разведчиков это уже больше не волновало. Они ждали приближения боевых машин, и пока те были на подходе, собрали трофейное оружие, которое осталось от второй банды. Оружия оказалось много, и разного.

– Парни свое дело и на этот раз сделали, и без потерь, – этими словами и закончил свой доклад командир роты.

– Да вы просто молодцы! – похвалил я своих разведчиков. – А теперь, товарищи офицеры, давайте все вместе поздравим лейтенанта Скорнякова с его первым боем! – и пожал руку молодому лейтенанту…

Было уже поздно.

– Заночуете в роте? – спросил у меня ротный.

– Нет, пойду к себе.

На горизонте уже просматривалось скорое наступление утра, когда я зашел в комнату. Офицеры в столь поздний час еще не спали, а с азартом играли в преферанс. Не играл только дивизионный сапер Нагуманов. Он никогда не играл. Увидев меня, кто-то из офицеров воскликнул:

– Ну вот и главный «душман» из операции вернулся.

Так в шутку называли меня офицеры управления дивизии, – а я к этому уже привык и на боевых товарищей не обижался.

– Ну как успехи, Михаил? – спросили товарищи.

– Все хорошо, мы и на этот раз бой выиграли, – ответил я.

В ущелье «Панджшерского Льва»

Восточная мудрость гласит: даже самый длинный путь начинается с первого шага. Такой первый шаг пришлось сделать и десантникам по Панджшерскому ущелью – сложному во всех отношениях, в том числе и в военном. Не по своей воле, а по воле высшего военного руководства участником боевых действий в составе разведроты был и Ветчинов. К этому времени Сергей приобрел определенный боевой опыт и как участник этой операции не чувствовал себя новичком.

Боевые действия в том горном районе всегда велись долго и тяжело. В Панджшерском ущелье была всего одна грунтовая дорога, да и та вся разбитая, а вдобавок еще вся утыканная минами. Местами она петляла узкой лентой среди дувалов и кишлаков. Стоило на таком участке проморгать мину и подорваться одной машине, – все, хана, ни влево ни вправо, пробка надолго. А ведь часто после подрыва начинался обстрел. Били и слева, били и справа; били из гранатометов и стрелкового оружия. А совершить маневр на таком участке – это была целая проблема. В такой ситуации командирам и солдатам не позавидуешь. Воевали там, как правило, мотострелковые подразделения, и воевали с переменным успехом. Разгонят банды по горам, нанесут им некоторый урон, наступает временное затишье. А когда войска уходят из района боевых действий, остатки банд снова потихоньку, с оглядкой, возвращаются в кишлаки, чтобы подлечиться и отдохнуть. Через какое-то время они восполнят потери – и опять продолжают партизанскую войну. Снова наши приходят, и боевые действия в ущелье начинаются по-новому. Повоюют войска несколько суток, и вновь уходят. И так много раз повторялась эта военная круговерть.

А с другой стороны, если смотреть на этот район под углом экономики, то просматривается нечто иное. Прилегающий к ущелью горный массив, да и само ущелье богаты полезными ископаемыми: здесь имеется большое разнообразие драгоценных камней. Все это богатство делает район весьма привлекательным для полевых командиров и их зарубежных хозяев. Да вот только район своевременно прибрал к рукам Шах Масуд, – конечно, не без помощи извне. Вскорости он был признан местным людом хозяином обширного горного района и получил название «Панджшерский Лев». Несметные богатства, которые хранились в недрах гор, приносили ему огромные дивиденды. Он слыл не безобидным человеком, у него было хорошо с оружием, но он был не жаден, – с кем нужно, с тем делился. Все это и обеспечило ему долгое правление этим районом. Хотя и ему покоя «шурави» особо не давали и часто беспокоили его своим присутствием, а то и просто авиационными налетами. Так что «Лев» в ущелье жил с оглядкой: и вниз, и вверх. И вот однажды в тиши одного из армейских кабинетов, по подсказке какого-то умного военного чиновника, армейское руководство решило дать мотострелкам небольшую передышку, а для продолжения боевых действий с формированиями Шах Масуда направить в ущелье десантников.

К этому времени разведчиков перевооружили. На вооружение разведподразделений вместо боевых машин поступили БТР-70. Постепенно и в парашютно-десантные полки стали поступать бронетранспортеры. БТРы были более неприхотливыми и добротными машинами, но в то же время они имели два двигателя, а значит, число неприятностей с машиной увеличивалось для механиков-водителей в два раза. Впрочем, машины могли и не иметь поломок, а механики-водители головной боли, – и в то же время они были надежны и просты в эксплуатации. Бронетранспортеры по своим характеристикам также были способны действовать в любых климатических условиях и на различной местности. Но главное преимущество бронетранспортера состояло в том, что он лучше, чем БМД, выдерживал подрыв на минах, и этим способствовал сохранению жизни солдата. Зная это, солдат себя уверенно чувствовал на марше и в боевой обстановке. При минной войне это было главным достоинством бронетранспортера.

В июле 1982 года штабом 40-й Армии была разработана и проводилась крупномасштабная операция на севере Афганистана. Для ведения боевых действий в Панджшерском ущелье, в соответствии с планом проведения операции, привлекались десантники нашей дивизии и 345-го полка [12] . Район для десантников был только на слуху, но еще не разведан. Поэтому готовились к этой операции разведчики основательно. Ущелье, дорогу, мосты, населенные пункты изучали по аэрофотоснимкам. Наиболее подозрительные участки дорог, высоты, на которых возможно оборудовать позиции и установить крупнокалиберные пулеметы, офицеры переносили на свои рабочие карты и схемы местности, изготовленные на основе аэрофотоснимков. Топографические карты Афганистана были несколько устаревшими, и новые районы боевых действий дополнительно изучались по аэрофотоснимкам. По отдельным участкам ущелья подготовили макеты местности, и на этих макетах играли в военные игры. Командиры разведгрупп создавали сложную обстановку, и солдаты все вместе пытались найти выход из сложившейся ситуации. То есть бойцы обсуждали всякие варианты, которые казались им более-менее приемлемыми в сложившейся обстановке. А иногда и сами, без командиров, обсуждая предстоящую операцию, они подходили к макету местности и разрабатывали варианты боевых действий. Бывали моменты, когда они и спорили между собой, отстаивая свою правоту. Вот что значит не опробованный район! Поэтому и готовились парни не из-под палки, а основательно, морально настраивали самих себя на боевые действия. Они прекрасно понимали, куда идут и зачем, и что их там ждет. Тем более что в самом ущелье до этого времени разведчики ни разу не были.

Группировкой руководил командир дивизии генерал Слюсарь. Командир к этому времени уже навоевался вдоволь и успел приобрести богатый опыт ведения боевых действий в горах. Накануне выхода начальник разведки и ротный окончательно уточнили задачу каждой группе. Ротой командовал Евсюков. Его после отъезда в Союз командира роты Ленцова прислали из какой-то дивизии. Оценивая работу Комара, Ленцова и Евсюкова, разведчики понимали, что между ними и новым командиром разница – как небо и земля. Новый ротный в разговоре был несколько самоуверенным, грубоватым и ершистым. Разведчики поначалу его недолюбливали, но затем свыклись с его характером. Да и подбор солдат в роту происходил как-то не по профессиональным качествам. Командир стал набирать солдат не по умению воевать, а чтобы был здоровый и тупой!

На рассвете, в назначенное время, с принятыми мерами безопасности два батальона десантников, усиленных артиллерией, начали движение на север в сторону города Чарикар. Разведчики в колонне двигалась за оперативной группой; в боевом охранении была разведрота полка. Двигались по асфальту. Командир следил, чтобы колонна не растягивалась, чтобы велось наблюдение за местностью, и особенно за полями виноградников и ближайшими высотами, откуда душманы с заранее подготовленных позиций могли обстрелять колонну. Офицеры роты постоянно находились на связи с ротным и требовали от своих бойцов не снижать бдительности. Правда, те и без напоминания внимательно осматривали все вокруг; каждый знал свой сектор наблюдения. Душманы вели наблюдение практически за всеми колоннами, и если бы они усмотрели какую-то расхлябанность в колонне при движении, – все, в каком-то месте надо ждать нападения или обстрела. Иногда над колонной пролетали боевые вертолеты сопровождения. Они летели на низкой высоте, – местами настолько низко, что струи воздуха от лопастей пригибали к земле макушки виноградной лозы. Незамысловатые маневры пилотов и грозный вид вертолетов иногда вынуждали некоторых мятежников отказаться от задуманных действий по обстрелу колонн.

Первые 20 километров прошли без осложнений. За городом Мирбачакот [13] полковых разведчиков из зеленой зоны обстреляли из стрелкового оружия. Те сразу ответили, и завязался нешуточный бой. До головы колонны доносилась пулеметная и автоматная трескотня, которая перекрывалась громким басом крупнокалиберных пулеметов. Колонна вынуждена была остановиться, чтобы выяснить, где противник и откуда он ведет огонь. Когда все более-менее прояснилось, Слюсарь принял решение и дал команду дивизионным разведчикам: чтобы не затягивать боевые действия, обойти банду с тыла и помочь своим коллегам из полковой разведки уничтожить мятежников в «зеленке». Разведчикам не надо дважды напоминать, а тем более рассказывать, как выполнить задачу! Они быстро осуществили обходящий маневр по бездорожью и зашли банде в тыл. Перед виноградником разведчики развернули БТРы на широком фронте в линию машин, замаскировали технику виноградной лозой и стали внимательно следить за звуками боя. По радио ротный связался с оперативной группой и доложил о том, что рота вышла на выгодный рубеж, изготовилась к бою и готова встретить огнем отступающих мятежников. Затем он переговорил с полковыми разведчиками. Те усилили огонь по позициям банды. Мятежники не выдержали и, как предполагалось, с потерями стали отходить в сторону дивизионных разведчиков. И как только мятежники показались на окраине виноградного поля, вот здесь разведчики и дали душманам жару. Те от растерянности метались из одной стороны в другую и в конце концов оказались на открытой местности. Мятежников расстреливали из пулеметов и автоматов в упор. Они метались под кинжальным огнем и валились на землю как снопы. В коротком бою уничтожили 11 бандитов, но, возможно, кому-то и удалось спрятаться в этом огромном виноградном поле. Все уничтоженные имели при себе оружие. Были случаи, что когда мятежники оказывались в затруднительном положении, они по ходу дела бросали оружие и пытались предстать перед «шурави» мирными жителями. На первых порах этот прием сходил им с рук, но на этот раз номер не прошел. На выходе из виноградного поля они нашли свой конец.

Прочесывать виноградный массив не стали, – да в этом и не было смысла. Это было бы похоже на поиск иголки в стоге сена. О результатах скоротечного боя доложили наверх. В эфире после доклада наступила небольшая пауза: по всей видимости, какое-то время старшие начальники обсуждали картину и результаты боя и раздумывали, как разведчикам быть дальше. И только через некоторое время бронегруппе поступила команда на движение вперед. Разведчики решили не возвращаться на асфальт, чтобы не терять время, а двинулись вперед по пересеченной местности вдоль виноградного поля в сторону шоссейной дороги. Благо, их средства передвижения позволяли выполнить такой маневр. На другой стороне оврага раскинулся небольшой кишлак, на крышах некоторых домов торчали местные жители и с нескрываемым интересом наблюдали за маневрами «шурави». Недалеко от оврага, который находился рядом с виноградным полем, бойцы заметили лежащего бандита с оружием. Они подумали, что тот ранен, и остановились. Часть разведчиков спешилась и под прикрытием бронетранспортера, держа оружие в готовности к стрельбе, стала медленно приближаться к «духу». Но когда солдаты подошли к нему вплотную, то он оказался мертвым. При осмотре выяснилось, что он был тяжело ранен в грудь, но, по всей видимости, у него все же хватило сил выйти из виноградника и добраться до оврага, а дальше с ним случилось то, что уже случилось. Скорее всего, он шел к кишлаку, который был в каком-то километре от виноградника. Оружие забрали, а труп положили на видное место, чтобы местные жители быстрее нашли его и похоронили. Впрочем, этого можно было и не делать, потому что местные жители вели за десантниками непрерывное наблюдение, – просто у них не было возможности предупредить своих о том, что к ним в тыл заходят русские.

Через какое-то время разведчики вышли к автостраде и спустя минут десять догнали колонну и заняли свое место впереди тылового охранения. Ротный доложил начальнику разведки, что рота заняла свое место в колонне. После этого боя не было нужды напоминать всем о бдительности. Все внимательно вели круговое наблюдение. Офицеры-разведчики в разговоре между собой по поводу этого боя удивлялись, как все легко и благополучно разрешилось. В этом бою у десантников потерь не было. А вот банде сегодня крупно не повезло, – практически она была полностью разгромлена, а оставшиеся в живых уносили ноги подальше от этого района. Только когда забудется этот кошмарный бой, они начнут искать новых покровителей в других бандах.

Через два часа движения голова колонны достигла города Чарикар и остановилась. Недалеко от расположения инженерно-саперного полка на пустынном месте развернули лагерь и стали готовиться к ночлегу. При этом, как и полагается в тылу противника, выставили боевое охранение. Разведчики со своими командирами изучали по картам и фотоснимкам незнакомую для нас местность, и особенно те места или участки, где душманы, возможно, приготовят для нас какую-нибудь пакость. В бинокль уже хорошо просматривался вход в ущелье: вернее предгорье, от которого и начиналось само ущелье. Предполагаемое ущелье и вход в него рассматривали долго, с какой-то все нарастающей тревогой, – а как там будет завтра?

Ближе к вечеру к группировке присоединился батальон ферганских десантников из Баграма – постоянного места дислокации 345-го Гв. ОПДП. Через некоторое время всех офицеров, в том числе и разведчиков, вызвал к себе Слюсарь. Вернулись они от него минут через тридцать, собрали свои разведгруппы и довели до солдат задачу, которую определил разведчикам командир дивизии: завтра с утра рота в полном составе должна вести разведку впереди колонны. В роту выделили небольшую группу саперов, чтобы те вели инженерную разведку маршрута. Разведчики и саперы в таких случаях всегда были рядом, на острие, на лезвии ножа. Разведчики должны были вести разведку и заодно прикрывать действия саперов, – такие вот были взаимодействия между подразделениями боевого обеспечения при минной войне на дорогах. Одни ищут мины, а другие их должны прикрывать, – да еще и про разведку не забывать, чтобы те не отвлекались от своей работы.

Рано утром рота начала движение. И как бы разведчики первоначально ни храбрились, но все же перед входом в ущелье волновался каждый. Около часа движения – и вот оно, мрачное в столь ранний час ущелье. Дорога притерта вплотную к скале, внизу неширокая, но бурная речка, зажатая с двух сторон скалами. Колонна двигается медленно и постепенно втягивается в ущелье. Впереди показался небольшой мост, но его все равно необходимо было осмотреть на предмет наличия мин. Рота привела себя в наивысшую степень готовности, а первая группа с саперами спешилась и начала медленно приближаться к мосту. Саперы осторожно осмотрели мост (если его так можно было назвать), не заходя на него, и затем только стали обследовать. Мин на этот раз не оказалось. Саперы пошутили, что душманье еще не проснулось, поэтому и мин нет, – пока! В этот момент ущелье напоминало кусочек сказки. Солнце только-только стало подниматься над горами и освещало одну сторону ущелья, которое выглядело уютным и светлым, а сторона по правую руку была затянута мрачным темно-синим цветом. Она плохо просматривалась и была изрезана глубокими оврагами. По обе стороны ущелья ютились кишлаки, а на более-менее равнинных участках виднелись поля виноградников и небольшие огороды.

Колонна разведчиков прошла по ущелью еще некоторое время, когда ей стали встречаться редкие прохожие, которые как будто бы не обращали внимания на движение техники. Однако среди них наверняка были и те, кто проявлял большой интерес к проходящей колонне и вел учет техники. Около кишлаков встречались стайки детворы, которые с любопытством рассматривали чужих солдат и военную технику. Дети – они и есть дети. При выходе из одного кишлака разведчиков обстреляли со стороны «зеленки», несколько пуль цокнуло по броне, но никого не зацепило. В ответ – море огня. Бойцы быстро спешились и проверили небольшой виноградник. К нашему большому удивлению, в винограднике никого не обнаружили. Лейтенант Черный сказал, что разведчики не определили точно то место, из которого стреляли, вот поэтому и результата нет. «Ну, просто попугали, и все». На этот раз разведчикам не повезло, а повезло бандитам. Они уцелели, вовремя успели унести ноги, и сейчас, сидя в какой-нибудь пещере, злорадствуют, смеются над десантниками. Минут через тридцать все остановились перед размытым участком дороги. Саперам интуиция подсказала, что этот участок надо обследовать, – и не напрасно. Один из парней заметил торчащую из грязи мину. Кошкой сдернули плохо замаскированную противотанковую мину. Взрыватель выкручивать не стали, а решили взорвать ее на том же месте. Ротный о находке доложил в штаб. Те ответили: «Руками не трогать, взрывайте». Мощный взрыв гулким эхом потряс ближайшую округу. Кому-то из душманов придется возвращать обратно деньги в кассу за нецелевое использование мины! Такой способ наказания деньгами своих подчиненных часто практиковался главарями банд. Стрелял и промазал, мину установил, но ее нашли, – значит, верни деньги. Финансовый контроль был организован «духами» четко и исполнялся строго.

К концу дня группировка преодолела при относительно спокойной обстановке около сорока километров и остановилась лагерем на равнинной местности. В горах темнеет быстро. Расставили технику, окружили себя боевым охранением, парными патрулями и часовыми. Не потому, что здорово боялись воинов Шаха Масуда (хотя и это чувство присутствовало), а потому что десантники находились в глубоком тылу сферы его влияния и привыкли быть ко всему готовыми. Да оно так и намного спокойнее! Ночью солдаты в охранении наблюдали далеко и высоко в горах костры. Десантники не сомневались, что это были сигнальные костры, передающие кому-то какую-то важную информацию. Конечно, офицеры-артиллеристы предлагали комдиву стрельнуть в сторону костра, но тот не согласился.

Рано утром два батальона десантников с минометами и АГСами длинными вереницами направились в горы, а третий ожидал своей задачи и пока находился в резерве. Как всегда, впереди, справа, слева и с тыла шло охранение. Вскоре подразделения исчезли из виду в резких рельефных складках гор. Разведчики тоже осмотрелись на местности. Группировка остановилась на довольно широкой, более-менее равнинной местности, но оврагов было полно, а по ним к лагерю десантников можно было незаметно подойти на довольно близкое расстояние, пострелять и быстро, а главное незамеченным, уйти. Приблизительно в двух километрах восточнее лагеря возвышалась гора с непривычным для славянского уха названием Манду. По карте ее высота была 3200 метров над уровнем моря. Она господствовала над всей местностью, а ее восточная продолговатая сторона имело свое плато. Был там и перевал, но это разведчики увидели позже, а пока это снизу не просматривалось. Командир дивизии сразу обратил внимание на эту гору, оценив ее положительные и отрицательные стороны. Его решение было правильным: оседлать эту гору дивизионной разведкой и держать под наблюдением всю равнину и ближайшие горы. За годы боевых действий каждый командир выработал собственную тактику ведения боя и теперь придерживался ее. Передовая методика организации и ведения боевых действий наиболее грамотных и мудрых командиров бралась за основу и внедрялась в войсках. Боевую задачу до разведчиков генерал доводил лично. На то, чтобы собрать свои пожитки и приготовиться к движению, бойцам не понадобилось много времени. Через полчаса две разведывательные группы с двумя АГСами стали осуществлять подъем на эту самую гору. По словам разведчика Ветчинова, подъем был очень тяжелым и долгим: бойцы шли с полным снаряжением, водой и боеприпасами для станковых гранатометов. Часто делали остановки, чтобы немного отдышаться, а затем снова вперед, к вершине. Прибыли гвардейцы на вершину этой самой горы только к вечеру, вымотанные до предела, но довольные тем, что уже пришли, и дальше идти не надо. Их взглядам предстала местность, которая заметно отличалась от картины, которую они видели снизу. Во-первых, сверху просматривался перевал, вдалеке виднелся красивый водопад, а ближе к горам ютились кишлаки. Прямо-таки курортное место! Командир роты приказал оборудовать позиции и одновременно вести наблюдение за местностью. Пока еще совсем не стемнело, определили участки местности для стрельбы из АГСов. Этим занялся Ветчинов, который мастерски мог стрелять из гранатомета. Он мог запросто с расстояния 700–800 метров первой гранатой попасть в цель, хотя лишь недавно стал владеть этим оружием.

– Сергей, тебе нравится стрелять из этого оружия? – спрашивали его парни.

– Конечно! – отвечал Ветчинов.

– Ну а таскать эту дуру тоже?

Сергей загадочно улыбался и отвечал:

– Любишь кататься, люби и саночки возить. Ну нравится мне стрелять из него, и все. Отстаньте от меня! – и замолкал.

Незаметно наступили сумерки, а за ними и темень. Нигде ни одного огонька, только изредка доносился далекий лай собак, да вой шакалов, которые бродили где-то поблизости. Стало холодно, – вот и пригодились зимние куртки, а поначалу бойцы хотели от них отказаться. Первая ночь на горе прошла спокойно. Спокойно было и в ближайших горах. Но на следующий день, ближе к полудню, севернее горы послышалась далекая стрельба и глухие разрывы мин. Через некоторое время над горой в сторону севера пролетели две пары Ми-24. Далеко в горах они устроили карусель и стали стрелять реактивными снарядами, а затем из пушек. Израсходовав боезапас, вертолеты ушли в сторону Баграма, а затем вернулись и снова стали долбить позиции «духов» в районе боевых действий десантных батальонов. Все эти действия происходили на глазах у разведчиков, приблизительно в шести километрах севернее горы. Где-то к середине дня, сразу после обеда, мимо разведчиков стремительно пронеслась пара боевых самолетов, и через несколько секунд в юго-восточном направлении, километрах в пяти-семи, раздались четыре мощных взрыва. И так продолжалось где-то около часа. Пары боевых самолетов сменяли одна другую буквально через минуту, не более. Разведчики насчитали в том районе до сорока взрывов, а затем все стихло. А вот на севере бой продолжался и, по всей видимости (судя по звукам, которые доносились до бойцов), был сильным. Вся авиация переключилась на тот район и бомбила и стреляла там долго. Ближе к вечеру еще две пары боевых вертолетов прошли на север, разрядили там весь свой боекомплект, и больше в этот день авиация не применялась. Однако отголоски боя до самой темноты продолжали долетать до горы.

Командир роты отдал необходимые распоряжения на ночь. Когда совсем уже стемнело, севернее горы опять стали слышны звуки боя. Они то затухали, то снова становились громче, иногда в ночном небе едва видны были трассеры и тусклый свет от осветительных ракет. К полуночи все затихло. Свободные от боевого дежурства разведчики обсуждали бой и бомбежку, которую слышали и наблюдали. Кто-то из офицеров сказал, что в течение дня он не видел, чтобы в район боевых действий вылетали Ми-8.

– И я не видел, – подтвердил кто-то из разведчиков.

По этим признакам для разведчиков стало понятным: потерь и раненых в северной группировке десантников за прошедший день боевых действий нет. Командиры при наличии потерь, как правило, вызывали в район боя именно эти «вертушки».

– После такой стрельбы эти вертолеты появятся завтра с утра, – сказал кто-то из офицеров.

– Типун тебе на язык, – проворчал ротный.

Одновременно рядом послышалось шуршание щебенки под чьими-то ногами и голос связиста:

– Ротный с вами?

– Да, а ты что хотел? – спросил ротный.

– Вас на связь вызывает начальник разведки…

– Как у вас там наверху обстановка? – задал вопрос Климов.

– Пока спокойно, – ответил ротный.

– Вы за светлое время местность вокруг себя изучили? – снова задал вопрос начальник.

«А при чем здесь местность?» – раскинул мозгами Евсюков и ответил начальнику утвердительно.

– А как далеко ваша позиция от перевала? – допытывались снизу.

– Да немногим более одного километра, – уточнил ротный.

– Тогда слушай внимательно. Сегодня после обеда ферганские десантники разгромили крупную банду и наблюдали, что две небольшие остаточные группы по разным маршрутам ушли в горы в вашем направлении. Возможно, через перевал они направятся в провинции Баглан или Кундуз. Комдив распорядился, чтобы к рассвету одна ваша группа ушла к перевалу и организовала засаду, но будьте осторожны и постоянно на связи. Вопросы есть?

– Есть. У меня уже одна группа работает.

– Вот когда она вернется, посылай другую.

– Вопросов больше нет, – сказал ротный.

– Хорошо, тогда вам и флаг в руки, – и связь закончилась.

После небольшой паузы ротный обратился к офицерам.

– Так, парни, кто следующим пойдет на задание?

Тишина. А кому хочется добровольно лезть в петлю?

– Павел, придется тебе быть следующим пионером, – приказал ротный.

– Моей группе, так моей, – спокойно сказал взводный лейтенант. – А когда выходим?

– Через пару часов, – глядя на светящиеся командирские часы, сказал Евсюков. – Только Ветчинова оставь здесь. Ему утром надо будет пристреляться из гранатометов. А то вдруг «духи» через нас попрут на перевал, – задумчиво сказал он и добавил: – Надо ко всему готовиться.

Часа через три вернулась разведгруппа лейтенанта Черного, которая ночью работала в районе перевала и принесла в лагерь разведчиков некоторое оживление. Дремота исчезла, послышались шутки и «приколы». Так незаметно подошло время уходить к перевалу следующей группе. Перков подал команду своему взводу построиться, доложил ротному. Тот уточнил боевую задачу и дал командирское добро на движение. В темноте идти вниз труднее, чем наверх. Глубокая ночь еще плотно укрывала горы. Вверху ярко светили звезды, сиял голубовато-тусклым светом Млечный Путь. Между звездами висела яркая и немного похожая на арбузную краюшку Луна. Слева и справа иногда слышался свист кекликов. Иногда кто-то из разведчиков негромко ругался, когда спотыкался или натыкался в темноте на камень.

Когда подошли к перевалу, небо уже начинало светлеть. На его фоне прорисовывались темные горы. Но в низинах стало еще темнее, а со стороны водопада уже поднималась тонкая полоска тумана. Приблизительно в пяти километрах справа начался бой. В темноте вспыхивали огненные трассы, а потом высоко, ближе к звездам, ярко вспыхивала ракета и по спирали, оставляя белый дымный след, начинала падать вниз. Не доходя метров семьдесят до тропы, которая уходила через перевал в северные провинции, разведчики оборудовали в большой каменной гряде позицию. Камни врезались в грудь и бедра. Позднее пришлось снять с себя куртки и приспособить их вместо подстилки; комфорта немного прибавилось. Совсем рассвело, вот-вот взойдет солнце. Это самое трудное время борьбы со сном. Глаза слипались и совсем не слушались, как-то незаметно закрываясь. Сержантам приходилось полушепотом окликать своих солдат и докладывать взводному. Колотилин спросил Перкова не ради любопытства, а чтобы разогнать дремоту:

– Товарищ лейтенант, вот за теми горами Советский Союз?

– Нет, вон за теми. А до границы не более тысячи километров, – ответил взводный.

Взошло солнце, и со сном стало бороться легче. А в это время на горе к Ветчинову подошел Евсюков.

– Сергей, как только начнет работать боевая авиация или вертолеты, надо под этот шумок пристрелять «агсы».

Словно услышав их разговор, боевая авиация себя долго ждать не заставила. Со свистом и грохотом пара МиГ-21 пролетела восточнее горы в направлении вчерашнего района бомбежки. Вдалеке пара сделала «горку» и с правым разворотом и набором высоты ушла на юг. Следующая пара появилась тут как тут, проследовала по тому же маршруту к тем же горам, которые еще были в утренней синеве, – и с таким же маневром ушла на юг. Взрывы последовали в строгой последовательности, но они были такой огромной силы, что, казалось, вздрогнула гора, на которой находились разведчики. Все как один недоуменно переглянулись. Кто-то сказал:

– Наверное, бомбы попали в склад боеприпасов.

– Да откуда у душманов столько складов? – возразил другой.

Лейтенант Черный дал свое объяснение этим мощнейшим взрывам.

– Это, мужики, скорее всего, бомбы объемного взрыва. Они обладают огромной разрушительной силой. Аэрозоль при взрыве вступает в реакцию с кислородом, отсюда и мощность взрыва. Аэрозольное облако «заползает» в укрытие, и при взрыве все живое погибает. В районе боевых действий, наверное, в пещерах засели мятежники, и чтобы их оттуда выкурить, применили бомбы объемного взрыва.

Минуты через четыре показалась очередная четверка МиГов, идущая в том же направлении. Ветчинов скомандовал:

– Расчеты к бою, но не стрелять. Это сделаю я сам.

Старшие расчетов продублировали команду, подтвердив, что АГСы к стрельбе готовы. И как только раздался первый взрыв, Ветчинов произвел по несколько выстрелов из каждого гранатомета. Разрывы были отмечены старшими расчетов на местности на тех участках, которые были заранее запланированы для стрельбы.

– Да, Сергей действительно умеет стрелять из гранатомета! – сказали офицеры, которые наблюдали за разрывами гранат.

А в это время в районе перевала действия разворачивались по другому сценарию. Осматривая местность, разведчики вдруг увидели мятежников и доложили об этом взводному.

– Товарищ лейтенант, «духи»!

– Где?

– Вот, идут в сторону перевала!

Их было семь человек. Шли они быстро, боясь попасть под бомбежку. Минут через десять они поравнялись с каменной грядой, за которой лежали разведчики. До них было метров пятьдесят. Лейтенант шепотом дал команду:

– Парни, приготовиться к бою.

Тишина была разбужена резким треском автоматных очередей. Стая горных куропаток с криком взметнулась вверх и улетела прочь от перевала. Стрельба так же внезапно стихла, как и началась. Но до вершины быстро докатился шум стрельбы, и оттуда запросили:

– Ну что там у вас случилось?

– В засаду угодили семь «духов», – ответил лейтенант.

– Хорошо, заберите трофеи и уходите к нам наверх, – приказал ротный.

Группа поднималась на вершину по противоположной стороне горы, чтобы оставаться невидимыми от глаз жителей кишлака. На вершину разведчики добрались к полудню. После бессонной ночи, спуска к перевалу и короткого, но напряженного боя, а затем подъема к своим они валились с ног от усталости. Видя это, ротный разрешил бойцам отдыхать. Некоторые уже и так спали, не дожидаясь команды старшего. Глядя на сонное царство, Евсюков сказал:

– Ну, а сейчас о результатах засады надо доложить руководству.

Ответ себя тоже не заставил долго ждать: «засаду вечером повторить». «Повторить засаду, так повторить, за нами дело не заржавеет», – рассудил ротный. После указаний по радио сверху офицерам ничего не оставалось, как с самой вершины горы еще раз более внимательно рассмотреть местность от перевала до самого кишлака и выбрать наиболее подходящий вариант засады. Мнения при выборе были разные, но, конечно, дело до жаркого спора не дошло. Все же все пришли к единому мнению: самое подходящее место для засады – это небольшое ровное поле, на котором как будто бы кто-то натыкал камни. И самое интересное, на этом поле просматривалась какая-то симметрия. Поначалу разведчики думали, что это кладбище, но потом выяснилось, что нет, это проделки природы. Да и тропа, которая ведет от кишлака, проходит от этих камней в каких-то метрах двадцати.

– Эти камни лежат как солдаты на поле брани, – высказался Черный.

– У тебя, Вячеслав, вечно какие-то странные сравнения, – сказал Павел.

– А вы посмотрите повнимательнее на них с высоты! – не успокаивался лейтенант.

Присмотрелись, – и точно: издалека камни были похожи на лежащих людей!

– Вот в этих камнях и надо выбрать место для засады, – подтвердил свое решение ротный.

Вдруг Павел громко сказал:

– Смотрите, местные уносят от перевала трупы.

Действительно, небольшая группа людей уносила трупы в сторону кишлака. Пытались рассмотреть, есть ли у людей оружие. Однако все местные были без оружия.

– До захода солнца их обязаны похоронить, такой у мусульман обычай, – прокомментировал эту картину Черный.

– Ну и хрен с ними, пусть уносят и хоронят. Это их земляки, вот пускай и хоронят, – сказал Евсюков. – Самое главное, чтобы местные не раскрыли наше присутствие на горе.

И тотчас до их слуха снова донеслись звуки боя, который проходил от них где-то в пяти-шести километрах внизу. По понятным причинам группы «духов» в любой момент могут появиться как на перевале, так и около кишлака, но нельзя было исключать того, что они могут появиться и около позиции разведчиков. Боевые действия прекращались на некоторое время, а затем снова начинались. Наблюдатели, которым выпала такая доля, продолжали прислушиваться и всматриваться в том направлении. Наиболее интенсивная перестрелка отмечалась в районе боевых действий ферганцев. Вертолеты и боевая авиация практически в течение всего светлого время суток трудились в том районе: бомбили и стреляли, улетали, а потом снова прилетали, и вновь бомбили и стреляли. К вечеру стрельба стала потихоньку стихать, а потом и вовсе прекратилась. Командир роты, как только стемнело, отправил взвод в засаду. На этот раз на боевые действия ушел взвод лейтенанта Черного. Часа через два или чуть менее того разведчики точно вышли в район, облюбованный ими днем, разделились на две подгруппы и стали ждать. До солдат доносился слабый шум водопада и ленивый собачий лай из кишлака, который был в полутора километрах от места засады. Разведчики доложили ротному по радио о готовности к работе. Иногда в районах, где днем проходил бой, в ночном небе виднелись пунктиры трассеров, поднимающихся высоко в небо. «Это наши, – думали про себя разведчики. – Могут себе позволить смолить длинными очередями!» Тогда Родина-мать действительно на военные нужды для своих сыновей денег не жалела.

Из кишлака вдруг донесся злой собачий лай. Разведчики насторожились. Через некоторое время в темноте показались силуэты людей. Их пересчитали: «Один, два, три», – их оказалось всего трое.

– Берем живьем или уничтожаем? – шепотом спросили парни командира.

– Вы что? Только живыми! А если уж не получится, тогда уничтожаем; вообще-то лишний шум нам не нужен, – ответил лейтенант.

Место для захвата выбрали удачно, среди камней, которые ночью не вызывали подозрений у проходящих мимо людей. Местные привыкли к этим камням, поэтому шли спокойно. Тропа проходила мимо камней, а затем начинала разветвляться: одна отворачивала к водопаду и далее шла в горы в направлении северных провинций, другая вела вниз к ущелью. Взаимодействие среди разведчиков было отработано за долгую совместную службу, и поэтому захват «незнакомых» прошел молниеносно и без особого труда. Они и вякнуть не успели, а были уже обезоружены и связаны. Мятежники не оказали разведчикам особого сопротивления при захвате. Сопротивлялись они как-то вяло, будто не по-настоящему. Повязав «духов», разведчики на некоторое время притаились, прислушиваясь. Лишняя осторожность – разведчикам подруга. Кругом по-прежнему было тихо, и после паузы разведчики быстро поднялись на гору вместе с пленными. Наверху их уже ждали. Провели предварительный допрос, на уровне приобретенного в Афганистане словарного запаса. Как всегда, когда с задержанными начинают разговаривать по-человечески, они начинают придумывать всевозможные небылицы. Когда разведчики задали им вопрос, «А зачем вы при себе имели оружие?» ответ был: «В горах все оружие имеют». Одним словом, несут всякую хренотень! В конце концов это стало надоедать, и кто-то из разведчиков предложил командиру:

– Может, надавать под бока для разговорчивости?

Командир сказал:

– Не надо. Просто у нас нет переводчика, поэтому им многое не понятно.

Бойцы удивились такому ответу ротного, обычно резкого и несдержанного в подобных ситуациях. Сейчас, здесь, он показался им миротворцем!

Пленных еще некоторое время помучили невнятными вопросами и доложили вниз руководству. Те немного посовещались и распорядились: «Утром пораньше спустите пленных пониже от вершины, подберите площадку для посадки вертолета и встречайте его, а заодно получите воду и продовольствие». Одна разведгруппа, прихватив с собой пленных и трофеи, начала спуск вниз до рассвета, чтобы не демаскировать наличие людей на вершине. Бойцам тогда казалось, что их присутствие не было вскрыто местными жителями. По крайней мере разведчики старались на вершине горы вести себя тихо. Рано утром появился обещанный вертолет. Разведчики быстро выгрузили воду и продовольствие, а в пустую кабину затолкали пленных с трофеями. Вертолет тут же чуть поднялся вверх и, вписываясь в рельеф горы, заскользил вниз. С горы при снижении он был похож на сказочное чудище. Взвалив припасы на спину, разведчики медленно стали подниматься на прежнюю позицию, путь до которой занял не менее часа. Вся гвардия их с нетерпением дожидалась, – и не так их, как воду. Хотя разведчики были не так далеко от водопада, но подход к нему был очень неудобен. Водопад находился на другой стороне перевала, и в пути было бы наверняка потеряно полдня.

Только стали распределять провизию и воду, как внизу с новой силой вспыхнули боевые действия. Авиация на этот раз применялась интенсивно. Ближе к обеду Перков сказал:

– Смотрите, в район боевых действий летит пара Ми-8.

Стали гадать. Одни говорили: «Везут продовольствие и боеприпасы!» Другие высказывали более мрачные прогнозы; самым худшим был тот вариант, что в районе боевых действий появились потери. К концу дня настроение у разведчиков незаметно и само по себе испортилось. То ли погода виновата (а дальше в горах собирались тучи), то ли вертолеты, которые нагнали тоску. В мрачном состоянии и без настроения прошел еще один день боевых действий. Стрельба потихоньку стихала, по крайней мере ее не было слышно. А может быть, она перенеслась подальше, в другой район? В районе горы наступила тишина, затем незаметно подошел вечер, а за ним ночь и следующее утро.

В один из дней лейтенант Черный с Ветчиновым, маскируясь за камнями, лежа наблюдали за перевалом и вели непринужденный разговор о жизни, – как она сейчас там в Союзе, без них. Остальные солдаты взвода отдыхали. Ротный еще в первый день определил каждой группе: кто за какой сектор наблюдения несет ответственность. Лейтенант смотрел в бинокль, а Сергей невооруженными глазами. Вдруг Черный протянул разведчику бинокль и сказал:

– Серега, посмотри левее перевала. Что-то камни там, кажется, какие-то подозрительные.

Сергей медленно навел бинокль на местность, но ничего подозрительного не увидел. Камни как камни, таких в районе перевала тысячи. Но вот один камень пошевелился и тут же превратился в сидячего человека. Рядом еще один камень зашевелился. Посчитал: один, два… пять, шесть, а вот и седьмой!

– Товарищ лейтенант, это душманы, семь человек, отдыхают. Откуда они появились здесь и куда направляются?

– Наверное, ночью появились, – сказал лейтенант. – Продолжай наблюдать, а я сгоняю за ротным.

Лейтенант на четвереньках, как ящерица, юркнул в камни и через минуту вернулся с Евсюковым.

– Дай посмотреть!

Разведчик на местности показал ротному направление и передал ему бинокль.

– Вижу, но только одного, – сказал ротный.

Чтобы особо не обидеть командира, разведчик сказал ему:

– Это как бы дежурный, а остальные, укрывшись накидками, рядом отдыхают. Вот они и кажутся камнями.

– Ну, что будем делать? – как бы советуясь вслух, спросил командир.

– Давай быстро спустимся, окружим и накроем огнем, а может, и пленного прихватим, – предложил взводный.

– Нет. Во-первых, до них не так и близко, километра полтора. Во-вторых, нам позицию никак нельзя раскрывать. Давай лучше доложим вниз. Пусть пришлют вертолеты, те и разберутся с душманами, а мы с горы понаблюдаем, – радуясь своей смекалке, сказал ротный.

Радист передал координаты места лежки душманов вниз. Пока там доложили Слюсарю, пока тот принимал решение на атаку вертолетами, «духи» проснулись от сна, потянулись и стали сворачивать «базу». Бойцы внимательно продолжали наблюдать за действиями душманов и с беспокойством посматривать в сторону Баграма: не появятся ли на горизонте вертолеты. Мятежники тем временем еще некоторое время посовещались, как бы дразня своим спокойствием «шурави» и обговаривая свои дальнейшие намерения, а затем потихоньку стали подходить к перевалу. Видя такую картину, разведчики не на шутку встревожились: ведь уйдут! Ротный запросил: «Где вертолеты?» – «Вылетели», – ответили снизу. – «Душманы почти на перевале!» В это время бойцы уловили приближающийся гул вертолетов, который с каждой секундой нарастал. «Духи» из-за шума водопада слишком поздно увидели «вертушки». Первая очередь «нурсами» как корова языком слизала двух последних душманов. Остальные все-таки успели перейти перевал и скрыться с глаз разведчиков. Дальше вертолеты работали за перевалом: поднимались вверх, а потом резко бросались вниз, выпуская очередь за очередью. Звуки разрывов гулко долетали до разведчиков, которые смотрели за происходящим как будто в кино. Снизу заинтересовались результатами, и ротный доложил, что за смерть двоих «духов» может поручиться, а по остальным вертолеты бьют, но «мы результат не наблюдаем».

– Почему не ведете наблюдение? От страха попрятались за камни, что ли? – пошутили снизу.

– Мы ведем наблюдение, но вертолеты работают за перевалом. Если разрешите, мы проверим и после доложим результат, – предложил Евсюков.

Последовала небольшая пауза.

– Докладывают комдиву, – сказал лейтенант Перков. Вскоре разведчики получили категорический приказ: оставаться на своих местах и продолжать выполнять ранее полученную задачу.

– То-то! А то шутить надумали, – буркнул командир.

И все-таки разведчикам не терпелось узнать результаты работы вертолетов. Ротный сначала было заколебался, но разум взял верх, и он сказал свое твердое командирское «нет». Обсуждали это событие почти до вечера. Особенно всех заинтересовало, как здесь могли оказаться душманы? И опять сколько людей, столько и предположений; каждый хотел видеть себя полководцем. На следующий вечер группа еще раз спустилась вниз, но уже ближе к кишлаку, и организовала засаду. И каково же было вначале удивление, а потом ужас пацанов, когда им вновь попался один из троих ранее захваченных в плен!

– Как в штабе группировки могли додуматься до такого, чтобы отпустить пленного, когда мы находимся далеко от базы?! – ругался взводный. – Такое мог устроить только бестолковый оператор! А где был Климов, начальник разведки?

Пленного опять поволокли к себе наверх. Все разволновались не на шутку, увидев его во второй раз. Доложили вниз: «Вы что творите? Почему отпустили пленного?», – а в ответ: «Он работает на ХАД (контрразведку) [14] , а те двое тоже их люди. Его отпустили для выполнения какого-то задания». Ротный им доказывал, что местный, наверное, рассказал кому надо о присутствии чужих. «Не рассказал и не расскажет. Вы лучше выполняйте свою задачу», – посоветовали из штаба. Офицеры переглянулись и пожали плечами. Каждый стал домысливать услышанное про себя. И все же результат этой засады, несмотря на заверения начальства, добавил разведчикам настороженности и волнения. Однако приказ есть приказ, и его надо выполнять. Пусть разведчикам не хотелось выполнять этот приказ, но местному вернули его пистолет и отпустили. Насколько позволяла темнота, они проследили за ним: тот медленно ушел не в сторону кишлака, а по тропе к перевалу. Разведчики пошутили: «Доброжелатель ушел выполнять какое-то особое задание на севере!»

Пробыли бойцы на этой Манду-горе больше недели. Это уже порядком надоело, и парни уже стали иногда говорить: «Не забыли про нас?» Их слова будто бы дошли до комдива, и на следующий вечер ротный сообщил взводным: «Утром будем спускаться к своим вниз». Ночь прошла спокойно. С рассветом разведчики стали не спеша собираться в обратный путь. Они уже не стали особо маскироваться, – ведь все главное осталось позади. В это время ротный увидел Ветчинова, и его осенила идея.

– Сергей, чтобы лишний груз с собой не тащить, проведи со старшими расчетов «агсов» практическую стрельбу по спланированным целям!

И хорошо, что затеяли стрельбу. Разведчики перестали суетиться и устремили свои взоры в сторону цели, чтобы поглазеть на результаты стрельбы. Вдруг кто-то из разведчиков крикнул:

– «Духи»!

Все как по команде залегли.

– Где ты их видишь?

– Да вот же они!

Теперь их увидели все. Шли они наверх со стороны водопада, надеясь застать бойцов врасплох. Все-таки местные вскрыли присутствие на вершине горы чужих и шепнули кому надо, – по крайней мере так думали разведчики. Душманов было человек сорок, может, чуть меньше. В камнях мятежников трудно сосчитать, да и не до этого тогда было. Шли они быстро и уверенно, вначале без стрельбы, а когда осталось метров четыреста-пятьсот (в горах труднее определять расстояние), открыли огонь из стрелкового оружия, но не прицельный. Пули со свистом пролетали над головами. Разведчики пока не отвечали, но когда банда зашла на участки, которые были пристреляны из АГСов, Ветчинов что есть силы заорал старшим расчетов, чтобы те своими телами давили на станину гранатомета. Дело в том, что гранатометы были на скальном грунте. Те команду выполнили, и он выпустил по душманам из одного, а затем из другого гранатомета по полной кассете. «Духи» такого не ожидали. Они вынуждены были залечь, и стали в ответ вести огонь из-за камней из стрелкового оружия и громко кричать «Аллах Акбар!», подбадривая себя. В том, что у них были потери, бойцы не сомневались. Разрывы гранат наблюдались именно на том участке, где душманы находились. Старшие расчетов быстро зарядили гранатометы и снова открыли прицельный огонь. На этот раз мятежники дрогнули и стали медленно отползать, но продолжали стрелять в сторону разведчиков. Стреляли они, скорее всего, от страха, возникшего у них от неожиданного отпора, а потом и вовсе стали убегать. Разведчики «мочили» по ним вдогонку из пулеметов и автоматов до тех пор, пока остатки банды не скрылись за ближайшим скальным холмом. Солдаты молча переглянулись и снова стали через прицелы оружия напряженно всматриваться в сторону холма, где скрылась банда. Евсюков приказал взводу лейтенанта Черного обойти холм по левому склону горы и разведать, в какую сторону ушли остатки банды. В этом случае разведчики немного недооценили врага. Мятежники не торопились отступать. «Духи» за холмом перегруппировались, получили большой нагоняй от главаря и стали по левому склону горы снова карабкаться наверх. Движение «духов» заметили разведчики, которые открыли пулеметно-ружейный огонь. Душманы залегли и в ответ стали стрелять из-за камней снизу вверх, в то же время продолжая громко кричать «Аллах Акбар!» Пули, ударяясь о камни, с визгом отскакивали от них. Этот визг заставлял разведчиков вздрагивать и прижиматься к камням.

Выкурить оттуда душманов стрелковым оружием было трудным делом! Ротный приказал Ветчинову стрелять из гранатометов по залегшим в камнях мятежникам. Сергей выстрелил одну гранату – оказался небольшой перелет.

– Ну а теперь, гады, держись! – заорал боец и выпустил длинную очередь по камням, из-за которых отстреливались мятежники. Тотчас раздались крики и стоны раненых. Среди духов началась паника, а потом они и вовсе стали быстро скатываться вниз. Оставшиеся гранаты Сергей выпустил в одну очередь, и по всей видимости очень удачно, потому что разрывы накрыли практически всю площадь, на которой находились мятежники. На этот раз остатки банды навсегда удрали с поля боя, разбежались по ближайшим оврагам и больше не пытались атаковать и стрелять в сторону разведчиков.

Утро, несмотря на свою прохладу, оказалось для бойцов очень жарким. Солдаты вытирали пот со лба, а у многих, кто во время боя был без курток, через одежду проступил пот. Все же пришлось разведчикам свою миссию выполнить до конца. Держа оружие наготове, они медленно стали спускаться к тому месту, откуда стреляли по ним мятежники. То там, то здесь лежали бездыханные тела. Во время боя на горе воины Масуда потеряли 9 человек.

– Это хорошо, что мы не проспали и вовремя обнаружили «духов», – успокаивали себя разведчики.

– Скажите спасибо Ветчинову. Если бы не гранатометы, то нам пришлось бы туго, – сказал им ротный.

Спуск с горы по времени был значительно короче, чем подъем, – но все равно идти было нелегко. Ведь шли по территории военных действий и при движении соблюдали правила войны. Внизу разведчиков уже дожидался командир дивизии. Он похвалил их за успешно выполненную задачу и мельком взглянул на трофеи, как бы проверяя, не зря ли им была объявлена благодарность. Далее он продолжил:

– Задачу мы в этом ущелье выполнили, мятежники потеряли в общей сложности более сотни человек. К сожалению, нам тоже не удалось избежать потерь. Имеются погибшие и раненые, – генерал достал папиросу, закурил и, затянувшись дымом, сказал: – Давайте пока приводите себя в порядок и готовьтесь к маршу, – и ушел в сторону командного пункта.

Как только комдив отошел от разведчиков, начальник разведки подозвал к себе ротного и что-то стал ему объяснять. Тот молча кивал головой и лишь иногда возражал. Офицеры, посматривая в их сторону, понимали, что разговор идет по «пленному», которого захватили второй раз, – тогда ротный по радио нагрубил начальнику. Вот сейчас за этот разговор Евсюков по полной огребал от Климова. Евсюков вернулся от Климова какой-то взъерошенный, собрал офицеров и о чем-то долго с ними беседовал. Разведчики тем временем почистили оружие и привели в порядок свой внешний вид, который за время пребывания на горе подзапустили.

После обеда офицеров роты пригласили на командный пункт командира дивизии. Слюсарь отдельно поставил разведчикам задачу, которую предстояло выполнять при совершении марша по ущелью в пункт постоянной дислокации. В его словах было одно:

– Основное внимание обращаю на то, что недобитые банды шатаются вдоль всего ущелья, и поэтому не исключены нападения и обстрелы колонны. – Он сделал небольшую паузу и продолжил: – Не исключены и минирования дороги.

Весь остаток светлого времени разведчики отвели для подготовки техники к совершению марша. Рано утром по давно отработанной схеме первыми движение начали разведчики с саперами на борту. Часа через два мятежники начали обстрел тыловой походной заставы с ближайших от дороги невысоких гор. Десантники, не останавливая движение колонны, с ходу шандарахнули по вершинам гор из крупнокалиберных пулеметов, – и сразу наступила тишина. Главное со злостью и вовремя огрызнуться, – тем более когда возвращаешься домой и не хочется втягиваться в серьезную драку.

Ущелье стало сужаться, впереди показался знакомый небольшой мост. Снова для саперов есть работа. Осмотр моста на предмет минирования саперы проводили осторожно, под прикрытием разведки. Только съехали с моста, как сразу саперы обнаружили противотанковую мину советского производства. Ее зацепили кошкой, веревкой оттащили подальше от дороги и подорвали. Взрыв гулким эхом полетел в горы и где-то в ущелье затих. Округа от взрыва всполошилась. В ближайшем зачуханном кишлаке залаяли собаки, но колонна без остановки двигалась вперед. Через некоторое время впереди показался кишлак Руха, – а это, как было известно, самое беспокойное место. Неприятное соседство, когда совершается марш домой! Про этот кишлак ходили плохие слухи. Мотострелки ни разу не могли спокойно через него пройти: всегда мины, обстрелы. В ущелье угрозу представляли все кишлаки, и, самое главное, их неплановая застройка. Трудно быть командиром, когда в такой ситуации начинается бой. Обзора практически нет, о каком-нибудь маневре разговора вообще нет, управление боем затруднено. В такой ситуации как хочешь, так и воюй. А ведь и воевали, и неплохо.

По радио кто-то из офицеров предупредил, что рота где-то на подходе к Рухе и надо быть готовыми к самому худшему. Бойцы напряглись до предела и, как бы это ни показалось странным, опасный кишлак прошли без стрельбы и без подрыва. Парни даже немного удивились: они были готовы в кишлаке воевать, и не получилось. На командный пункт доложили, что Руху прошли. Внимательно осматривая дорогу и прилегающие к ней высоты, проехали еще километров десять. В этот момент разведчики услышали: что-то неладное начинает твориться с двигателем. Да и водитель занервничал. Так и есть, непредвиденная остановка. Последовала команда взводного: «Стой! Усилить наблюдение!» Водитель Львов тем временем быстро открыл силовое отделение и обнаружил в одном из двигателей обрыв патрубка. На устранение неисправности ушли считаные минуты. За время, которое ушло на ремонт, мимо бронетранспортера проехало всего несколько машин. Скорость в колонне была маленькая, и через пару минут, устранив неполадки, Львов, по огородам и виноградникам обгоняя впереди идущие машины, занял свое место в строю. О непредвиденной остановке докладывать на КП и ротному лейтенант не стал. Разведчики продолжали вести наблюдение, но подозрительного в округе ничего не было.

По радио передали, что тыловое охранение снова подверглось обстрелу. Завязался бой. Остановили всю колонну. Ближайшие роты развернулись в обратную сторону и поспешили на помощь: хорошо, что местность в этом месте позволяла совершить маневр. Бой продолжался около часа. Если бы не вертолеты огневой поддержки, бой продлиться мог бы и дольше. Затем прошли еще один кишлак, население словно вымерло, даже собаки не лают. «Дурной это знак!» – подумали разведчики и расслабляться не стали. Машины продолжали движение, и вдруг нате вам, – происходит подрыв фугаса под днищем БТР. Те, кто находился в следующем БТР, потом сказали ребятам, что машину взрывом приподняло и на скорости как тараном швырнуло в стену ближайшего дома. Экипаж словно по команде выскочил из машины и изготовился к бою. Впрочем, возможно, и была чья-то команда, – но оглушенные взрывом солдаты какое-то время ничего не слышали. Секунды неожиданности прошли, разведчики оглянулись, посмотрели друг на друга и как-то одновременно воскликнули: «Где командир?» – а его не было! Не было и водителя Львова, и старшего техника роты. На секунду солдаты как-то растерялись, а потом словно по команде бросились назад, вовнутрь БТРа. Там они увидели своих раненых, брошенных ими же после первых секунд взрыва. От этого бойцам стало стыдно, и они бережно помогли раненым выбраться из машины, положили их на носилки. Подоспевший врач оказал им первую медицинскую помощь. Доложили на КП о случившемся.

– Потери есть?

– Нет, только раненые.

– Сколько?

– Трое.

– Ладно, вызываем вертолеты. Подготовьте площадку!

Когда разведчики немного пришли в себя после взрыва, дело чуть было не дошло до разборки с саперами, – хотя разведчики с ними крепко дружили, вместе бывая на операциях. Все же в этой ситуации саперы наслушались в свой адрес много неласковых слов.

– От вас, мудаков, требуется одно: не пропустить мину на дороге. Мы же вас всегда надежно прикрываем, а вы, гады, нашего командира чуть не угробили!

Сержант Гусько так вообще пригрозил сержанту-саперу, что по приезду на базу разберется с ним.

– Вот так, когда дело касается жизни, и долгая дружба уходит на задний план, – сказал Ветчинов.

По большому счету, конечно, здесь была очевидна вина саперов. Чего греха таить, за долгий путь они приустали, зрение притупилось, вот и «прошлепали» мину.

Местность, где произошел подрыв, была очень не приспособлена для посадки вертолета. Высокая плотность глинобитных построек, зеленых насаждений и поливных огородов, – все это вместе мешало выбрать место для посадки вертолета. Тем временем раненые продолжали страдать, а бойцы, здоровые мужики, им ничем помочь не могли. Они как могли подбадривали своих друзей: «Потерпите немного, подберем площадку, чтобы вертолет посадить, и тут же вас отправим в госпиталь!»

В этот момент, глядя на страдания раненых, некоторые разведчики ощущали такую злость и так зачесались руки, что им захотелось выместить ее на жителях кишлака. Все же, немного поостыв, бойцы взяли себя в руки. И правда, при чем здесь простые и бедные местные жители? Хотя на все сто процентов местные симпатизировали бандитам…

Осмотрев кругом всю местность, ротный по радио доложил комдиву, что подходящей площадки для вертолета поблизости нет.

– Ну и какие твои действия? – спросил Слюсарь.

– Будем двигаться дальше и выбирать место для посадки вертолета, – ответил Евсюков.

Генерал дал добро. Раненых бережно загрузили в другой БТР, подорванную машину взяли на буксир, и колонна двинулась дальше. Порой солдаты даже забывали об осторожности и высовывались из машины по пояс, так им хотелось побыстрее высмотреть подходящую площадку для приема вертолета. Пришлось проехать еще километров восемь, пока они не увидели подходящую площадку. К склонам гор выслали БТРы для прикрытия площадки и стали ждать. Ожидали недолго. При подлете вертолетов площадку обозначили красными дымами. Один вертолет со второго захода совершил посадку, а второй оставался в воздухе и барражировал над площадкой и колонной группировки до тех пор, пока разведчики не перенесли своих товарищей в «вертушку». Кто-то из разведчиков вовремя вспомнил про фотоаппарат, и когда командира взвода с бойцами на носилках несли в вертолет, сделал снимок. Под взглядами бойцов вертолет тут же взмыл в воздух и взял курс на Кабул.

Конечно, разведчики второго взвода были несколько удручены тем, что остались без своего командира. Обязанности командира взвода командир роты поручил временно исполнять сержанту Гусько. Через некоторое время послышалась команда «по местам». С очень хреновым настроением разведчики поехали дальше. Еще два подозрительных места пришлось осмотреть саперам. Их тревога была не напрасной: сняли три мины, одна из них была противопехотная. На этот раз колонне дали команду «стой», – мол, впереди работают саперы. Разведчики насторожились и в ожидании худшего приготовились к бою. Подразделения при остановке колонны по давно отработанной схеме распределили между собой сектора, ярусы обстрела указанных высот. Саперы крючьями сорвали мины с места, оттащили подальше от колеи и там же в какой-то яме на каждую мину положили по стограммовой тротиловой шашке и подорвали. В ущелье взрыв казался очень мощным. В воздух взметнулся огромный столб черного дыма, и раскаты понеслись по ущелью в оба конца. Местное население, наблюдавшее за колонной с крыш ближайших домов, от неожиданности взрыва словно ветром сдуло! У другой категории местного населения по поводу взрыва было совсем иное мнение. Их «давила жаба» и страх отчета перед главарем о неудавшейся диверсии и плохой маскировке мест установки мин. После уничтожения мин колонна продолжила движение.

Через пару часов ротная колонна благополучно подошла к выходу из ущелья и остановилась. К разведчикам подошел Климов и распорядился, чтобы две группы спешились и заняли господствующие высоты, которые как бы прикрывали вход и выход из Панджшерского ущелья. На высотах бойцы находились до тех пор, пока не вышла из ущелья вся группировка. После этого разведчики стали было собираться, чтобы начать спуск вниз, и тут со стороны высоты, на которой находилась группа Перкова, послышалась сильная стрельба. Сержант Гусько дал команду взводу:

– А ну живо обратно наверх!

На высоте парни залегли и стали наблюдать. Стрельба на соседней высоте не прекращалась. Расстояние между высотами метров триста, но все равно ничего не видно, что там происходит. Сержант по радио запросил соседей:

– Что у вас там случилось?

– Небольшая группа душманов решила бить по «хвосту» колонны, но не сообразила, что высоты уже заняты.

Судя по всему, душманские «стратеги», не желая мириться с потерями, решили дать «шурави» бой во время движения колонны. Но что-то у них «не срослось». Возможно, мятежников слишком высоко загнали в горы и под рукой у них не было достаточного количества нужных людей для организации атаки. Ведь сами же главари в атаку на русских не пойдут? Тогда, наверное, ими было принято решение организовать нападение на колонну на выходе из ущелья. Но и здесь у них что-то не получилось. По всей видимости, душманы опоздали с выходом и уже не успевали занять высоты. Видя, что группировка уже выходит из ущелья, а задачу надо выполнять, они попытались обстрелять десантников с ближайшей высоты. Просто обстрелять, внести суматоху в колонну, – ведь если колонна остановится, то, возможно, удастся подобраться ближе и поджечь хотя бы одну или несколько машин. Но «духи» не учли то, что на господствующей высоте уже находятся русские. Как только они сунулись на высоты, так сразу по зубам и получили. Поэтому мятежники обозначили нападение стрельбой по «хвосту», а затем что есть духу стали уносить ноги, потому что на них обрушился шквал огня сверху. Душманы «академий не оканчивали», но твердо усвоили: кто в горах выше, тот и победитель. В этом бою на выходе из ущелья банда потеряла двух своих бойцов. Конечно, эти потери для банды, где с людьми особо не считались, были ничтожными, – но все же они вошли в актив разведчиков.

К исходу дня группировка дивизии сосредоточилась на окраине Чарикара и стала готовиться к ночлегу. Батальону ферганского полка [15] Слюсарь разрешил после короткой остановки продолжить движение к себе на базу в Баграм, до которого было рукой подать. В лагере у разведчиков появилось достаточно времени для того, чтобы осмотреть подорванный БТР. Их глазам представилась ужасная картина: днище было вогнуто вовнутрь, рядом зияла небольшая дыра, в некоторых местах треснула броня, левый двигатель вырвало из гнезда. Честно говоря, товарищам, которые в то время находились внутри бронетранспортера, еще повезло. А ведь последствия могли бы быть гораздо хуже!

Утром группировка продолжила марш в сторону Кабула. Подорванную бедолагу не бросили, а взяли на буксир и тащили до самой роты. Через пару дней ее оттащили в ремонтную мастерскую, а там мастера – золотые руки, отремонтировали БТР и вернули в строй, к разведчикам. Он еще долго продолжал служить разведчикам, как боевой товарищ, – и нес звезду на борту.

Уже у себя на базе разведчики еще долго обсуждали ход боевых действий в ущелье. В этом районе десантники впервые принимали участие в боевых действиях против банд воинов Ахмад Шаха Масуда. Тем не менее, несмотря на тяжелые горные условия, войска в течение двух недель довольно прилично помяли бока мятежникам. Потери с их стороны были большими, и зализывали они свои раны долго. Душманы не ожидали, что их так здорово возьмут в оборот десантники. К «аллаху в гости» было отправлено более сотни мятежников.

Рассказывая об этой результативной операции, Сергей без тени сомнения сказал, что точку в успехе десантников, конечно же, поставила авиация. И добавил: «Мы одним себе этот успех и не приписываем». Десантники всегда были готовы поделиться своей победой и наградами с авиаторами.

Черная метка судьбы

После возвращения роты из Панджшерского ущелья расслабляться было некогда. Уже через короткое время рота снова стала готовиться к выполнению новой боевой задачи, на этот раз по личному указанию командира дивизии. Установленные генералом Слюсарем жесткие рамки проведения разведывательно-поисковых мероприятий в районе Пагман по захвату «языка» не смущали разведчиков: их подготовка позволяла выполнить приказ комдива. Но сам по себе этот район был сложным. Вроде бы и под самым боком у Кабула, а никак не вытравить оттуда мятежников; тех притягивало в этот район словно магнитом. Правда, до войны здесь было все: казино, рестораны, увеселительные клубы для столичной аристократии, и самое главное – здесь крутились огромные деньги. За легкой и красивой жизнью сюда подтянулся и криминал. Война прервала мирный и размеренный ритм жизни в этом районе, но многим хотелось жить так же красиво, как и прежде.

В один из дней июля в роту позвонил кто-то из помощников начальника разведки и сообщил, что в расположение выехал Слюсарь. Сразу же в роте началась суета, раздавались команды: «подправить то, убрать это», и наконец «рота, приготовиться к построению». Со стороны комендатуры появился командирский «уазик». Ротный громко подал команду «Смирно!» и поспешил навстречу комдиву. Командирская машина остановилась около парка хранения боевой техники. Из машины вышел командир дивизии в полевой форме. Он выслушал рапорт Евсюкова и подал команду «вольно». Хотя он и не слышал команду «смирно», но по стойке разведчиков можно было понять, что личный состав ждал приезда высокого гостя. Генерал посмотрел в сторону боевой техники и высказал ротному замечание, а затем более миролюбиво добавил: «Хочу побеседовать с народом по поводу предстоящей операции». По команде ротного личный состав быстро сгрудился вокруг комдива.

– Ну как живы-здоровы, разведчики? – спросил комдив.

– Все хорошо, – хором ответили бойцы.

– Ну тогда переходим к главному: где-то через неделю начинается операция в районе Пагман. Кое-какая информация по этому району у нас имеется, но этого недостаточно, да и она быстро меняется. Нам бы хотелось знать больше о мятежниках, о их перемещениях, более подробно – какое у них вооружение и в каких домах проживают, а для этого надо добыть «языка». Время как бы уже и поджимает, поэтому для захвата «языка» в этот район направляю три разведывательные роты, но чтобы через двое суток «язык» стоял вот здесь! – и генерал указал то место, на котором он стоит. – У пленного кое-что уточним, и тогда можно будет начинать в Пагмане боевые действия, – добавил, улыбаясь, генерал. – Вопросы ко мне есть?

Разведчики молчали, словно в рот воды набрали.

– Личный состав свободен, офицеров прошу остаться, – сказал комдив.

Свой разговор с офицерами генерал начал со слов:

– На вас ляжет основная нагрузка при выполнении задачи. Проявите максимум хитрости, но «языка» надо добыть во что бы то ни стало. При этом не забывайте о жизнях своих солдат. Даю время на подготовку – всего одни сутки. Завтра, как только завечереет, выдвигайтесь в район разведки.

После этих строгих слов Слюсарь и покинул территорию расположения роты. Сразу после отъезда комдива офицеры стали готовиться к операции. Прежде всего определились с количеством личного состава, которое будет задействовано при выполнении задачи.

– Всю роту привлекать не будем, кто-то и в расположении должен остаться, – сказал ротный.

Решили, что на задание пойдут группы офицеров Перепечина, Перкова и Ключникова. Общую группу возглавят ротный и его заместитель, Климов. Всего набралось 42 человека, в том числе 2 сапера от инженерно-саперного батальона дивизии. К обеду следующего дня в дивизионную разведроту стали подъезжать полковые разведчики. Как только стемнело, так общей колонной они и тронулись в путь. Дорога, вдобавок к темноте, была очень пыльной. На одном из участков дорога проходила через район, где находились примитивные печи для обжига кирпича, водитель БТР 357-го полка напрочь потерял дорогу в пыли – и машина свалилась в глубокий карьер, где добывали глину. Падая, машина несколько раз перевернулась. По колонне прошел сигнал по радио: «БТР свалился в карьер». Колонна остановилась. Все кинулись помогать пострадавшим. Кое-кто выбрался через люки самостоятельно, а вот ротному понадобилась медицинская помощь. Ему серьезно придавило ноги, но это было не самое страшное. Самым ужасным было то, что под ящиками боеприпасов обнаружили троих разведчиков, которые оказались мертвыми. Они погибли от сильных ушибов, полученных во время падения ящиков из-под боеприпасов, когда машина кувыркалась в карьер. В этот момент разведчики были в растерянности. «Ну как быть дальше, когда начало операции такое трагическое?» – думали командиры.

– Надо возвращаться домой, удачи уже не будет, – говорили одни.

– Да вы что? Операция на контроле у комдива и ее надо выполнять, – настаивали другие.

Все же большинство офицеров высказалось за продолжение операции. Пока решали, как быть, подъехал танк и вытащил из карьера машину. Еще раньше прибыл санитарный автомобиль, на котором отправили ротного и погибших разведчиков. В дальнейшем командира роты отправили в Ташкент, и там в госпитале ему ампутировали ноги…

Раненого ротного заменил его заместитель, и колонна отправилась дальше. На этот раз двигались медленнее и осторожнее. Именно по такому поводу в народе говорят: лучше позже, чем никогда. За поселком Теплый Стан колонна повернула на дорогу Кабул – Баграм. В ночное время дорога была пустынна: никто из водителей ночью не хотел рисковать грузом и автомобилем, а тем более собственной жизнью. Колонна прошла еще километра три и свернула влево, в сторону сопок. Спешились. Технику спрятали в лощине так, чтобы в светлое время ее со стороны шоссе заметно не было. Оставив минимум личного состава для охраны, разведчики продолжили путь в пешем порядке. В пути бойцы находились около двух часов, и наконец вышли в район разведки. Полковые группы продолжили путь на верх хребта Сегбини, который одним концом выходил к району Пагман, а другим далеко в горы. Через вершину хребта проходили две хорошо натоптанные тропы. Вот около этих троп полковые разведчики и должны были организовать засады. Мятежники из ближайших кишлаков по этим тропам ходили в Пагман – да и не только мятежники, но и простые люди за покупками.

Евсюков же повел дивизионную группу по предгорью (если можно его так назвать) и дальше на север. На пути встречались невысокие сопки, но дальше они действительно превращались в предгорье с высокими каменистыми высотами. В дозоре шла группа лейтенанта Перкова. Народ к этому времени изрядно подустал и стал подумывать об отдыхе. Наконец наступила долгожданная команда, и радист шепотом передал Перкову:

– Ротный приказал остановиться и дождаться подхода основной группы, а пока можно сделать привал.

Лейтенант остановил группу и указал место для привала.

– Вы здесь располагайтесь, но только не спать, – а я пойду обследую вон тот бугор, – сказал взводный.

Вторая высотка находилась на расстоянии не более сорока метров. Глаза у всех уже привыкли к темноте и кое-какие предметы можно было с трудом, но различать. Лейтенант шел осторожно, и когда до высотки оставалось метров десять, ему послышался звук, похожий на тот, который бывает, когда человек зевает. Это его насторожило. К куче камней он стал подходить настолько тихо, что не слышал собственных шагов. Подошел к большому камню, осторожно выглянул из-за него и увидел в трех шагах от себя двоих людей. Один из них лежал на спине и держал руки за головой, как будто рассматривая звезды в темном небе. Другой лежал на боку и тихо посапывал. Бодрствующий человек почувствовал присутствие постороннего и отвлекся от своих мыслей. Его левая рука медленно потянулась из-за головы к оружию. Павел не стал раздумывать, мысль сработала мгновенно. В прыжке он достиг противника и что есть силы ударил «духа» десантным ножом в грудь. От стона и шума борьбы проснулся его напарник. Взводный, опять не раздумывая, наотмашь ударил мятежника в область шеи. Этот удар был для врага не смертельным, и завязалась драка. «Дух» яростно сопротивлялся и только после второго удара судорожно дернулся и затих. В считаные секунды с врагом было покончено. Лейтенант приподнялся на колени, отдышался и прислушался. Кругом было тихо. И только тогда Павел собрал трофейное оружие и тем же путем пошел обратно. По пути ему пришла в голову мысль: «А почему эти двое здесь оказались?» И сам же он ответил себе: «Они шли издалека, устали, решили отдохнуть. Мы же ведь тоже отдыхаем! Но может, это был самый дальний сторожевой пост пагманских мятежников? Но как бы там ни было, этих людей больше нет», – возвращаясь к своим, рассуждал командир. Когда он подошел к своим, ротного с группой еще не было.

– Откуда у вас это оружие? – спросил сержант.

Пришлось рассказать про историю, которая приключилась с ним несколько минут назад. Лейтенанта личный состав роты уважал, и никто из разведчиков не сомневался в правдивости его рассказа. Но все же ради любопытства бывалые разведчики поспешили к высотке: им хотелось воочию убедиться в том, что рассказал командир. Быстро вернувшись назад, они подтвердили все сказанное взводным. К этому времени послышался легкий шорох шагов по сухой траве. Через мгновение появились силуэты дозорных, а за ними – и вся группа разведчиков. На всякий случай им тихонько подали голос, чтобы сдуру не шарахнули по своим. Рота расположилась на привал у подножия высоты, а взводные собрались около ротного, чтобы обсудить план дальнейших действий. Подумали, поспорили и решили дальше этой высоты до рассвета не двигаться.

С правой стороны послышался лай собак. «Где-то поблизости есть кишлак», – решили разведчики. Часть бойцов с Евсюковым осталась внизу, а остальные поднялись на высоту. Наверху была скальная порода. Вот в этих трещинах солдаты и рассредоточились по группам. Климов с двумя разведчиками решил обследовать высотку. Вернулись они минут через десять.

– Кругом все спокойно, только высоко в горах заметили костер, который для кого-то служил ориентиром или сигналом, – сказал заместитель ротного.

– Такие костры часто приходилось наблюдать в горах, – сказал Перков. – Однажды ночью во время проведения операции мотострелки из артиллерийской системы «Гвоздика» [16] как шарахнули по такому костру, так от него только одни искры и остались, настолько был точным выстрел!

Во время обсуждения точности артиллерийской системы ротного на связь вызвал оперативный дежурный и потребовал доложить обстановку для «01». Этот позывной разведчики знали назубок. Евсюков подробно растолковал, что группа вышла в район разведки и приступила к работе.

– Полковые разведчики от вас далеко? – продолжал допытываться оперативный.

– Полковые от нас в двух километрах выше на хребте, – ответил ротный. Разведчики знали характер комдива: пока все подробности не уточнит, не отстанет.

Незаметно стало рассветать. Бойцы осмотрелись вокруг: слева хребет Сегбини, а далее горы. Справа от высотки в двух километрах кишлак. Сзади Пагман.

– Ох и гадское место этот Пагман! Сколько раз операции проводили, а мятежников не убывает, – сказал Перепечин.

– Это точно! – поддержал товарища Павел.

– А где Ветчинов со своей грозной системой? – спросил Климов.

– Да здесь я. И позицию уже успел оборудовать для «агса», – раздался голос Сергея из-за обратной стороны большого валуна.

Офицеры продолжали изучать местность и обсуждать варианты того, где лучше организовать засаду. Дорога из кишлака проходила метрах в четырехстах от высотки, на которой расположились разведчики, и, петляя между невысокими сопками, уходила в сторону Пагмана. Рядом с высоткой протекал ручей с заросшими высокой травой берегами и тоже параллельно дороге уходил в сторону Пагмана, а далее впадал в реку Кабул. В это время наверх поднялся ротный и прислушался к разговору офицеров.

– Надо по лощине перейти вон к той высотке и около дороги устроить засаду, – предложил Перков.

С ним согласились. Однако ротный предложил свой вариант: чтобы в светлое время не демаскировать себя, дождаться темноты и перейти ближе к Пагману, – и уже там организовать засаду.

– А что, это дело. И люди отдохнут до темноты, – поддержал ротного Климов, до этого хранивший молчание.

– Так и поступим, а сейчас организуйте круговое наблюдение, и пусть народ по очереди отдыхает, – отдал распоряжение Евсюков и, маскируясь между камней, стал спускаться вниз, к своей группе.

Только он отошел метров на десять, как его на связь вызвал сам комдив. Связист, пригнувшись, кинулся за ротным: «Вас вызывает «01»!» Долго допрашивал ротного комдив, пока не уточнил все интересующие его вопросы. В конце сеанса связи он опять напомнил: «берегите людей». Когда ротный скрылся из виду, офицеры поинтересовались у связиста, о чем был разговор.

– Комдив спрашивал, где мы находимся и чем занимаемся, – ответил Лисневский.

Дальнейший их разговор прервал тихий, но тревожный голос Ветчинова:

– Наблюдаю трех «духов», идущих вдоль арыка, все с оружием.

Тут же связались по радио с ротным и предупредили, что на них по берегу арыка сейчас выйдут три бандита. Все притаились и стали пристально следить за приближением мятежников, которые шли вдоль ручья и о чем-то разговаривали, – это было заметно по жестикуляции. Через какое-то время душманы вошли в мертвое пространство: теперь они не просматривались сверху. Вдруг раздалось два одиночных выстрела, и все – тишина. Затем еще стрельба, но уже короткой очередью, – и несколько взрывов гранат. Эхо от стрельбы и взрывов понеслось вверх, а затем так же гулко возвратилось назад. Офицеры настороженно переглянулись: что могло случиться там, внизу? У связиста громко щелкнуло в наушниках и послышался тревожный голос ротного:

– Вызывайте вертолеты, Широких ранило!

Связист тут же громко оповестил всех:

– Там внизу беда, ротный приказал вызывать вертолеты.

Перков с группой что есть духу ринулся вниз. «Это же боец нашего взвода!» – на ходу сгоряча бросил он солдатам.

Когда разведчики спустились вниз и подошли к ротному, то увидели парней, которые окружили лежащего Широких и как-то пытались облегчить его страдания и боль. Тут как тут около раненого появился санинструктор Пучко и как заправский доктор стал оказывать бойцу первую доврачебную помощь. Первое, что он сделал, это ввел раненому обезболивающее, а затем стал накладывать бинты на рану. Пока медик возился около раненого, офицеры расспрашивали у ротного, как такое могло случиться.

– Как, как… А вот так! – раздраженно ответил командир роты. – Как только вы сверху передали, что в нашу сторону вдоль берега ручья идут трое вооруженных людей, мы даже обрадовались: вот оно, счастье какое, «языки» сами идут к нам в руки! А через несколько минут мы и сами их увидели. Шли они медленно, не таясь, по пути что-то обсуждали. Часто они останавливались и оглядывались назад в сторону кишлака, из которого совсем недавно вышли. Я быстро растолковал пацанам, что надо делать. Те сразу изготовились к бою и стали ждать. Вот видите, арык делает резкий поворот и уходит в сторону. Я так тогда размыслил: если «духи» будут и дальше идти берегом, то они уйдут от нас совсем в другую сторону, а нам это никак не надо. Поэтому было принято решение: как только бандиты подойдут к изгибу ручья, открыть огонь на поражение. А мятежники подходят все ближе и ближе. Один из них был бородатый. Автоматы на плечах висели как-то небрежно, как будто и нет войны. Вот они подошли к изгибу арыка, – сейчас начнут уходить в другую от нас сторону. Парни, которые должны стрелять, открыли огонь на поражение. Двое как подкошенные рухнули на землю, а группа захвата бросилась на живого, но он оказался настолько шустрым, что в одно мгновение скрылся за каменной глыбой. Мы за ним! Он же, скотина, на секунду выглянул из-за камня и выстрелил. И надо же, стрелял навскидку, а точно, – и как раз попал в Александра! Мы тогда не стали больше испытывать судьбу, а с двух сторон забросали его схрон гранатами. В тот момент, когда на земле лежал наш раненый боец, нам и нахрен не нужен был пленный, – продолжал рассказ ротный. – Да мы в ту минуту об этом и не думали. У нас тогда была одна мысль: быстрее этого «духа» грохнуть. Вот так нам этот «язык» боком вышел, – ругнулся он в завершение рассказа.

Пока офицеры выясняли произошедшее, показались два вертолета. Один из них совершил посадку около ручья (особо большой пыли от винтов не было), а другой продолжал нарезать в воздухе круг за кругом. В крылатую машину бережно погрузили раненого товарища, а в это время второй вертолет прошел над высотой, на которой находились разведчики. По мнению Ветчинова, пилот увидел их и направил машину прямо на бойцов. Вертолет опустился еще ниже и немного завис, словно что-то высматривая. Казалось, до него можно было дотянуться рукой, – и как только солдаты увидели черные отверстия пушек, нацеленных в их сторону, кожа на их телах начала съеживаться, а кровь в жилах застывать. На душе у каждого стало как-то очень тревожно. Высота полета вертолета была небольшой, и нервы происходящее щекотало крепко. Однако затем через стекло кабины бойцы рассмотрели приветливые улыбки пилотов, и тоже в ответ радостно замахали руками. «Вертушка», свистя лопастями и поднимая пыль на самой макушке горки, медленно стала удаляться, а затем заметно набирать скорость и высоту.

– Ну вот наконец улетел, и ладно. А то страху на нас нагнал, – говорили бойцы, провожая взглядом удаляющуюся винтокрылую машину.

Когда вертолеты скрылись из виду, Перков спросил у санинструктора:

– Скажи мне, доктор, Сашка будет жить?

– Он крепится, но ранение в грудь очень серьезное. Будем надеяться, – уклончиво ответил Пучко.

При подлете к Кабулу раненый потерял сознание и не приходя в себя умер, но разведчики узнали об этом позже, а пока они верили в чудо.

Сверху запросили:

– Как у вас дела?

– Дела хреновые, все спускайтесь вниз, – дал команду Евсюков.

Разведчики собрались около ротного, настроение было никакое.

– Надо после такого шума из этого места уносить ноги, – предложил Перепечин.

– Конечно, оставаться здесь никак нельзя, – поддержали его инициативу остальные офицеры.

Разведчики тотчас ушли по оврагу в сторону Пагмана. Тыловым дозорным было поручено проследить: не будет ли за ними «хвоста». Километра через два бойцы облюбовали одну высотку, оборудовали на ней позицию и стали наблюдать за местностью. В этот момент офицеры услышали тихий, но радостный голос связиста:

– Полковые разведчики захватили двух пленных.

– Нам остается только завидовать полковым, ведь у нас пока одни «бублики», – мрачно сказал ротный.

В оставшееся светлое время разведчики обратили внимание на то, что по дороге, которая проходит рядом с виноградным полем, то и дело прогуливаются вооруженные люди. Днем менять позицию не было смысла: любое неосторожное движение могло выдать присутствие «шурави» на «духовской» территории. Но как только стемнело, разведчики быстро перебазировались на другую позицию, которую успели облюбовать днем. Ночь прошла в тревоге и ожидании, но в округе все было спокойно. И все же утром бойцам улыбнулось счастье. Около виноградника они прихватили двух пленных. Мятежники сопротивлялись отчаянно, но до стрельбы дело не дошло. Тогда еще у разведчиков наручников не было, и пленных связывали брючными ремнями или стропами. Связанных «духов» приволокли к основной группе и стали проводить предварительный допрос. Кое-как пленных удалось разговорить, – и они рассказали много интересного. От этого настроение разведчиков стало заметно улучшаться. Ротный подозвал к себе Лисневского и приказал, чтобы тот вызывал штаб дивизии, а сам стал сочинять радиограмму. И вот тут наблюдатель тихо доложил:

– Из кишлака вышла большая группа вооруженных людей и направляется в сторону нашей высоты.

Как же так? Получалось, что как ни маскировались разведчики, но все же их присутствие каким-то образом «духам» удалось вскрыть! Ротный дал команду замереть и не шевелиться: возможно, мятежники идут совсем по другим делам и не догадываются о присутствии разведчиков. Пленных тоже прижали к земле, чтобы не видели своих земляков, – а то еще, не дай бог, поднимут шум и позовут на помощь. Охрану выделили со взвода Ключникова и предупредили парней, чтобы с пленных глаз не сводили. В бой вступать, когда задание почти выполнено, совсем не хотелось. Однако разведчикам не суждено было избежать боя. Мятежники направлялись именно к той высотке, на которой закрепились разведчики. Когда до высоты оставалось метров пятьсот, «духи» открыли огонь из стрелкового оружия. Пули запели знакомую для бойцов песню. Разведчики не отвечали, но были готовы ко всему. С высотки было заметно, как еще одна группа вышла из кишлака и стала обходить разведчиков слева. Прошло минут десять, «духи» подошли совсем близко к высоте. Огонь с их стороны не ослабевал. Пули пчелиными роями проносились над головами бойцов, но пока никого не зацепили. Наглость мятежников больше терпеть было нельзя, а тем более позволить им зацепиться за высоту, – и разведчики открыли ответный прицельный огонь. Ветчинов выпустил пару очередей из АГСа, и разрывы гранат накрыли почти половину наступающей банды. Многие из мятежников остались лежать там, где их застали разрывы гранат. Остальные начали поспешно пятиться назад. Еще одна очередь вынудила их уже не отступать, а быстро убегать с поля боя в сторону кишлака. Разведчики Перкова и Ключникова открыли огонь из автоматов и пулемета по банде, которая пыталась обойти высоту слева. Дружный и прицельный огонь несколько отрезвил мятежников, и, оставив на земле около десятка трупов своих подельников, они отступили в сторону кишлака. Однако третья волна, которая выкатилась из кишлака, стремительно понеслась к высоте, по пути поглощая отступающих, – и увлекла их за собой. Наступающие с криком «Аллах Акбар!» приближались к высоте, беспрерывно стреляя на ходу. Настал такой момент, что головы было не поднять от свиста и визга пуль, рикошетящих от камней. Иногда от этой дикой музыки становилось жутко. Создавалось впечатление, что перед атакой мятежники здорово обкурились наркотой. Тем не менее и на этот раз огонь АГСа охладил боевой пыл наступающих, а прицельный огонь из стрелкового оружия вынудил «духов» показать разведчикам свои спины и искать убежище за толстыми стенами строений кишлака. В наступившей тишине над высотой загремел голос ротного:

– Как люди?

– Пока все живы и здоровы, – отвечали разные голоса на высоте.

«Ну, слава богу», – подумал ротный. Однако спокойствие длилось недолго. Снова две большие группы мятежников высыпали из кишлака. На этот раз «без психоза», а короткими перебежками, стреляя на ходу, они стали приближаться к позиции разведчиков. Еще одна группа стала обходить высоту по лощине, производя глубокий охват и пытаясь зайти в тыл «шурави». В это не подходящее для бойцов время ротного на связь вызвал оперативный дежурный. Ротному пришлось временно передать управление боем своему заместителю. Оперативный требовал подробного ответа за полдня для комдива.

– Захватили двоих пленных, они при нас. В настоящее время ведем бой с многочисленным противником, потерь пока нет, – доложил ротный.

Павел Перков, который находился рядом с командиром роты, сказал:

– Командир, нас обходят и сейчас нападут с тыла. Их около десятка. Что будем делать?

– А вот что. Где Ветчинов?

– Я здесь, – отозвался солдат.

– Сергей, быстро смени позицию и хорошенько врежь им, – приказал ротный.

– Сейчас сделаем, – ответил Ветчинов и, несмотря на свист и визг пуль, вместе с напарником быстро перетащил гранатомет на новую позицию. Спустя пару минут разрывы гранат полностью накрыли участок местности, по которой наступали мятежники. Несколько человек остались лежать на земле, а тех, кто пытался спастись, добивал огонь пулемета. После нескольких очередей парни установили гранатомет на старой позиции и снова открыли по мятежникам огонь на поражение. И снова разведчикам удалось отразить нападение «духов» без потерь. На некоторое время кругом установилась звенящая тишина: ни единого выстрела как с одной, так и с другой стороны. Это было похоже на затишье перед предстоящей бурей. Ближе к обеду из кишлака вышло около двух десятков человек и, маскируясь по оврагу, далеко обходя позицию разведчиков, почти дошли до хребта Сегбини. И надо же, – напоролись на полковых разведчиков, которые шли на соединение с дивизионной ротой. Те подпустили «духов» на близкое расстояние и открыли по ним кинжальный огонь. Мятежники такого не ожидали, и оставшиеся в живых дали такого драпака в горы, что их только и видели.

Этот бой был слышен в кишлаке. Мятежники решили, что их братва ведет бой в тылу «шурави», и предприняли очередную попытку атаковать высоту. На этот раз с их стороны было не меньше сотни человек. Этой атакой они задумали покончить с «неверными» и, несмотря на большие потери, упорно лезли на высоту. Эту атаку разведчики отбили с трудом. Когда после боя стали проверять личный состав, то недосчитались двоих: сержанта Ивана Шпанка и разведчика Михаила Приходько. Первым нашли Приходько, а затем Шпанка. Их еще не остывшие руки крепко сжимали автоматы. Разведчики бережно подняли тела своих товарищей и снесли в одно место. У многих бойцов на глазах выступали слезы. Офицеры тут же вышли на связь и запросили вертолеты. В этот момент наблюдатель доложил о новой волне наступающих. И на этот раз их было не меньше сотни. Возможно, и правда, что у страха глаза велики, но «духов» на местности было как грязи в большой луже! Стреляя на ходу и выкрикивая что-то непонятное кроме обычного «Аллах Акбар!», они стали приближаться к высоте.

– Приготовиться к бою! Занять позиции! – раздалась команда ротного.

На этот раз в разведчиках было много злости, но она сочеталась с холодным разумом. Высотка и сейчас огрызнулась свинцовым дождем. «Это за Ваньку!», «А это за Мишку, сволочи!» – то и дело раздавались крики солдат на высоте. Мятежники отступили, но в кишлак не входили и чего-то выжидали, спрятавшись в лощине. Из своего укрытия они непрерывно обстреливали позиции «шурави». Их замысел раскрылся быстро: несколько десятков «духов» снова обошли по лощине высотку слева, и мятежники словно по команде дружно с двух сторон бросились на высоту. Сейчас они как никогда были близки к успеху и тупо шли вперед. Передние ряды уже достигли подножия высоты. Они переступали через трупы своих подельников, но упрямо шли к цели. Появилась угроза окружения. Казалось, вот-вот дело дойдет до рукопашной, но обошлось. А вот ручные гранаты в ход пошли. Разведчикам понадобились отчаянные усилия, чтобы сбросить мятежников с высоты. Боеприпасы не экономили. Стволы автоматов от беспрерывной стрельбы раскалились настолько, что до них нельзя было дотронуться. Кто-то из разведчиков крикнул:

– Сергей Шикуло погиб!

Пучко бросился к тому месту где находилась позиция Сергея, но его помощь не понадобилась. Тот лежал с автоматом в руках, в какой-то неестественной позе. По всей видимости, Сергей бросил гранату в «духов», которые подползли к нему на дистанцию броска (в десяти метрах от позиции разведчика лежали два трупа мятежников), и в этот момент в него угодила пуля. Несколько выше в камнях нашли тело еще одного разведчика, Александра Манухина. Недалеко от него лежали три трупа мятежников. Наверное, настала та минута, когда Александру пришлось расстреливать врагов в упор, а себя он не уберег. Наконец в небе появились две пары боевых вертолетов. Они мгновенно обрушили всю свою огневую мощь на кишлак. Моментально загорелось несколько домов. Расстреляв весь свой боезапас, вертолеты ушли на аэродром, а на смену им появились еще две пары «вертушек». На смену этой четверке появилась новая. Небольшая группа мятежников пыталась бежать из горящего кишлака, но попала под огонь вертолетов.

Во время карусели, которую вертолеты устроили над кишлаком, разведчики под этот шум спустили тела своих погибших товарищей с горушки и стали ожидать вертолеты для эвакуации. Те не заставили себя долго ждать. Пока третий взвод грузил тела погибших, остальные разведчики собирали трофейное оружие. Его было много, и разного: советского, китайского и арабского производства. К этому времени к месту прошедшего боя подошли и полковые разведчики. Они вели с собой двух пленных, а также несли на себе захваченное трофейное оружие. Евсюков увидел пленных и тут же спросил:

– А где наши пленные?

В ответ тишина. Ротный повторил свой вопрос.

– А мы своих расстреляли, – смущенно ответил лейтенант Ключников.

– А кто разрешил пленных расстрелять? – еще более строго спросил Евсюков.

– Был такой момент во время боя, что вот-вот нас зажмут в кольцо. Вот тогда мы их и уничтожили, – оправдывался лейтенант.

– И как теперь докладывать комдиву? Своих пятерых потеряли и даже «языка» не взяли… – с какой-то растерянностью сказал ротный.

– Да, это большая потеря для нашей роты, – вздохнул Климов.

– Генерал на тормозах такой случай не спустит, – мрачно произнес Перков, у которого во взводе погибло двое бойцов.

– Пленных надо тоже этим вертолетом отправить, – сказал лейтенант полковой разведки, сопровождавший пленных мятежников.

– Нахрен нужно их присутствие рядом с моими ребятами? – возмутился Павел.

Однако, несмотря на возражение Перкова, пришлось загрузить пленных в один вертолет с погибшими разведчиками. Техник вертолета не очень дружелюбно встретил «духов». Заходить мятежникам в вертолет он помогал со злостью. Те впервые в своей жизни оказались внутри вертолета и таращили испуганные глаза на пилотов. Техник продолжил свою угрожающую тираду:

– Вот бы вас, козлов, взять и сбросить с приличной высоты, чтобы не метались по горам, а сидели дома!

Пленные по интонации голоса техника поняли, что это относится к ним, и перевели на него свои испуганные взгляды. Как только лишние люди покинули салон машины, техник сразу же закрыл двери, показал кулак пленным, прошел в кабину и сел за пулемет. Разведчики отошли от раскручивающей винты «вертушки», – и не так от мелькавших лопастей, как от той пыли, которая вихрем улетала из-под них. Слегка качнувшись, машина оторвалась от земли и ушла в сторону Кабула. На высоте где-то метров ста к ведущему пары пристроился второй вертолет, и оба улетели одним курсом, вскоре исчезнув на горизонте.

Разведчики собирались на построение. Ротный обратил внимание на то, что многие были забинтованы.

– Пучко, почему много перебинтованных? – спросил Евсюков.

– Так ведь был очень жестокий бой, все запасы бинтов иссякли! – ответил ротный санинструктор. – Пятеро погибших и пятнадцать человек с легкими ранениями, в том числе и два сапера, – вот результат сегодняшнего боя.

Возвращались разведчики к боевой технике совсем другим маршрутом, чтобы избежать засад, которые могли устроить мятежники. У дивизионных разведчиков было мрачное настроение, но еще более скверное настроение было у лейтенанта Перкова. Он выглядел настолько расстроенным, что к нему никто не хотел обращаться с вопросами. Еще бы, у него во взводе погибло два человека. Через час пешего марша с ближайших сопок в сторону разведчиков было произведено несколько выстрелов. Точно определить, с какой высотки стреляли, было трудно: этому мешало громкое эхо, которое громко и одинаково разлеталось во все стороны. Тем не менее идущим впереди колонны полковым разведчикам пришлось рассредоточиться и атаковать высотку. На вершине оказался всего лишь один мертвый «дух».

– Мужики, давайте хоть сейчас дойдем до техники без приключений, – в сердцах бросил Евсюков.

– Дойдем, командир, обязаны, – успокоил ротного Ключников.

Остальной отрезок маршрута был более спокойным. Правда, на одной высокой горе разведчики увидели стоявшего в полный рост человека с оружием, – тот внимательно смотрел в их сторону. До него было не менее одного километра, но пулеметчик все равно выпустил в «духа» длинную очередь. Около ног стоящего взметнулась пыль от пуль, и он тут же исчез, но попал в него пулеметчик или нет, осталось загадкой. Проверять результат стрельбы не стали, а продолжили путь. Как только разведчики перевалили через невысокий хребет, вдалеке показались знакомые ориентиры, около которых находилась боевая техника. Подошли к дороге Кабул – Баграм, пропустили небольшую армейскую колонну и одним махом перебежали через дорогу. Наблюдатели заметили приближение разведчиков и приветливо замахали руками. Без всякого перекура бойцы быстро оседлали технику, и через несколько минут колонна уже двигалась по асфальту в сторону Кабула, а затем повернула к себе на аэродром.

С каждым километром, который приближал разведчиков к дому, на душе у командиров становилось все тоскливее и тоскливее. Вот уже и расположение роты, и личный состав с большим пониманием встречает бойцов, а старшина пытался успокоить офицеров в преддверии серьезного разговора с командиром дивизии. Ужин прошел как-то не по-семейному. Аппетита не было. Старшина предложил помянуть погибших. Выпили молча, но от этого легче не стало. В палатке лейтенант Перепечин сказал:

– С самого начала нашего пути судьба вручила нам черную метку. Вот тогда и надо было отложить операцию, но вы меня не послушались, а сейчас будем ее последствия расхлебывать.

– Волков бояться – нехрен в лес ходить, – возразил Павел, но остальные молчали: возразить Перепечину было нечего.

Сразу по возвращении разведчиков в расположение комдив не стал беспокоить офицеров своими расспросами и взбучкой, а поступил как воспитатель: дал им возможность успокоиться и, главное, самим во всем разобраться. Почему такое могло случиться? И только к концу второго дня он пригласил их на беседу к себе. В указанное время офицеры роты во главе с Евсюковым зашли в штаб дивизии и подошли к кабинету комдива. Около кабинета их уже дожидался начальник разведки. Он предложил офицерам собраться с мыслями и постучал в дверь. Генерал вышел из-за стола навстречу офицерам, поздоровался с каждым за руку и только затем приступил к анализу происшедшего, – совместному с офицерами. Разговор был деловой и без эмоциональных срывов. В конце беседы генерал сказал:

– Пленные оказались не простыми «духами», а командирами, хотя и невысокого ранга. Но они знали многое о том, что творилось в Пагмане, и их показания окажут нам существенную помощь в планировании и проведении операции.

На этом разговор был закончен. Такая манера беседы несколько успокоила офицеров, и, возвращаясь к себе в расположение, они активно стали обсуждать те вопросы, которые им придется решать в предстоящей операции. Уже подойдя к расположению роты, Перков как-то задумчиво сказал:

– Война есть война, но на нее огульно все проблемы списывать ни в коем разе нельзя.

Все офицеры посмотрели на него с пониманием и согласились с товарищем.

Операция в районе Пагман была проведена скрытно и явилась полной неожиданностью для мятежников, которых десантники застали врасплох. Многие из них полегли на поле боя, но все же большинству по тайным тропам удалось уйти высоко в горы, чтобы там зализать свои раны. Как только обстановка в районе Пагман угомонится, они спокойно возвратятся, доукомплектуются и продолжат заниматься «своим делом». Народная молва твердила, что мятежники в этом районе были неистребимы, как в той сказке про змея Горыныча, которому одну голову отрубят – и на ее месте две вырастут.

Дорогами Александра Македонского

Если смотреть на эту страну сверху, то внизу, под крылом самолета, на сотни километров простирается горный пейзаж со снежными вершинами. Без защитных очков невозможно смотреть на ослепительно белоснежные шапки. Такая красота длится около получаса полета. Затем пейзаж медленно изменяется, снежные вершины исчезают. Появляются более низкие горы с мелкими кустарниками серовато-зеленого цвета. И те, кто не впервые летит в Афганистан, понимает, что вскоре будет Кабул. Словно угадав эту мысль бывалых пассажиров, пилоты начали резкое снижение в кабульскую чашу. Прошли считаные минуты снижения, под днищем громыхнули выпускаемые шасси, – и самолет заходит на посадку…

Все пассажиры с нескрываемым любопытством рассматривали через иллюминатор быстро меняющуюся панораму. Вот промелькнуло здание аэропорта, и самолет, вздрагивая всем своим телом, побежал по бетонке. Через несколько секунд слева показался аккуратный палаточный городок. Точнее, городки: разведроты, спецподразделений, артполка, а далее 350-го полка [17] . От прикосновения колес о бетонку один из пассажиров оторвался от чтения книги и стал с особым интересом всматриваться в ближайший палаточный городок. Со стороны было заметно, что он не новичок в Афганистане, но немного волнуется. На его плечах красовались капитанские погоны с десантными эмблемами. Самолет зарулил на стоянку рядом с комендатурой и остановился. На последнем вздохе взревели двигатели, и винты стали постепенно замедлять свое вращение, а потом и вовсе остановились. Через минуту военный «стюард» с шумом открыл дверь. Подали трап, который управлялся неумелым механиком, и от «нежного» касания самолет слегка пошатнуло.

Выходя из самолета, пассажиры невольно приостанавливались и с нескрываемым любопытством разглядывали аэродром, его строения и прилегающую к аэродрому местность, особенно высоты севернее аэродрома. Кто первый раз ступил ногой на эту чужую землю, тому все интересно. А тем более, если тебя еще и не встретили. Тогда прилетевший люд вынужден кучковаться возле самолета и ждать до тех пор, пока обстановка не разрешится в их пользу. Но пассажир в звании капитана быстро спустился по трапу и уверенно направился в расположение разведроты, которое было в каких-то ста метрах от стоянки самолета. В это же время из штабной палатки вышел рослый офицер и направился в сторону автопарка, но увидев шедшего к нему навстречу офицера-пассажира, от неожиданности остановился оторопев.

– Иван! – воскликнул он.

– Саша!

Капитаны радостно обнялись.

– Я ведь здорово волновался, когда шел в расположение роты, – сказал Комар. – Зайду, а меня начнут расспрашивать: «Кто ты? Зачем пришел? Покажи документы!» Слушай, а где рота?

Комар командовал дивизионной разведротой более года и убыл на должность замкомбата в Кандагар. Сейчас, еще спускаясь по трапу, он обратил внимание на пустоту в расположении роты.

– Рота уже больше недели на боевых, где-то в районе города Чарикар, – ответил Ленцов. – На мою должность прибыл сменщик, Евсюков. Его сразу на войну определили, а мне сказали: «Отдыхай и потихоньку в Союз собирайся». Вот так я от боевых действий и «сачканул»! Где-то через неделю-другую убываю в 76-ю дивизию во Псков. Правда, пока освободится должность начальника штаба батальона, временно покомандую полковой разведротой. Все же этот вариант намного лучше, чем направление на свободную должность в Кировабад. Как сказали бы, «поменял шило на мыло», хотя и в Союзе.

– Саша, а Скрынников еще в дивизии или заменился?

– Нет, он в феврале уехал в Москву. В Минск его командующий не отпустил, а определил ему должность в боевой подготовке штаба ВДВ. Так что вскоре в войсках с ним встретимся. В прошлом году он ко мне в Анаву прилетал, и с тех пор не виделись. Мы с ним там в огневой переплет попали. Сидим в гостях афганского комбата, а тут с той стороны речки начался обстрел. Обычно душманы начинали постреливать затемно, а здесь еще было светло. Мы хозяину «спасибо», – и бегом к своим, да еще через бугор. Нет бы обойти его, а мы поперлись напрямую, – так было ближе до своих, – и попали в поле зрения «духов». Вот здесь около нас пули и засвистели. Мы на землю. «Ну что будем делать дальше?» – и смотрим друг на друга, а расстояние между нами, ну, метра два, не более. Так вот, между нами один фонтанчик из пыли появился, а затем другой. «Из винтовки, гад, стреляет!» – определили мы. Тут наши минометчики стали бросать мины по камышам. «Делаем ноги», – предложил я шефу. «Давай!» – ответил он. Дружный бросок, и мы внизу. Пыль с себя стряхнули, подбежали к своим, а здесь уже и обстрел закончился. Вот такой у нас получился волнительный эпизод.

– А кто ему на смену прилетел?

– Климов, который раньше был в оперативном отделе дивизии.

– Помню. Ваня, а сколько мы уже с тобой не виделись?

– С прошлого года, как улетел в Лашкаргах, так вот и до сегодняшнего дня.

– Слушай, Ваня, забыл у тебя спросить: а ты в отпуск или из отпуска?

– Из Союза, Саша.

Командиры еще долго делились впечатлениями. Комар рассказал Ленцову о своей семье, о жизни в Союзе.

– Ты понимаешь, Саша, сын Ярослав взрослеет, дочь Снежана родилась. Такая симпатичная, словно куколка. Вместо меня тяжесть семьи на Светлану легла. Все на жену, а ей без поддержки тяжело с двумя детьми. Как не хотелось от семьи уезжать, но служба, черт бы ее побрал, всегда куда-то зовет, не спрашивая нашего мнения. Кто на что учился, Ваня. Мы с тобой учились Родину защищать. Но уж извини, где Родина и где мы? Но что я все о себе да о себе? Наверное, рассказом замучил… Саша, а как твоя семья поживает? Что пишут?

– Пишут, что пока все неплохо. Скучают и ждут домой. Думаю, что вскоре увидимся.

– Вот и хорошо, что ты замены дождался, вскоре домой уедешь. А вот когда мне замену пришлют в Лашкаргах, не знаю. Да ладно, послушай, товарищ ротный, у меня кое-что есть. На таможне удалось за некоторую мзду пронести больше положенного. Давай накроем стол.

Накрыли солдатский стол. Разговор затянулся далеко за полночь. В дружеской беседе Ленцов задал вопрос:

– Я понимаю, народ в кабульской и центральных провинциях живет нелегко, но как ты на юге в самом пекле жары все это переносишь, я представляю с трудом.

– Не только живем, но еще и банды гоняем, – ответил Комар. – Ты знаешь, Саша, там действительно самое настоящее пекло, особенно в летний период. Даже ночью духота нестерпимая. Но люди живут. Поближе к воде побогаче, дальше от воды одна нищета. В целом народ приспосабливается к местным условиям, выживает и не только выживает, а еще и плодится. Поэтому у них и детей рождается много, но выживают не все. Медицина напрочь отсутствует. Одним словом, у них все по принципу «аллах дал, аллах забрал». Там еще и банд полным-полно. В этом регионе контроль со стороны правительства полностью отсутствует, а с племенами договора нет. Наших войск тоже не густо. Вот банды после кратковременного курса обучения в Пакистане и прут прямо в Кандагар и Герат, в том числе и через пустыню.

Все же, несмотря на тяжелые климатические условия, мы мятежникам спокойной жизни не гарантируем. Наиболее тяжелые, ответственные и жаркие операции, – по крайней мере с учетом местных климатических условий – проводились прошлым летом. В один из летних жарких дней батальону по радио была поставлена боевая задача. Необходимо было совершить двухсоткилометровый марш через населенный пункт Гиришк на Диларам, выйти на северную часть «пекла» (а по-другому этот район и не назовешь), то есть пустыни Дашти – Марго, и в определенной точке встретить армейскую автомобильную колонну с топливом, продуктами и боеприпасами для гарнизона в Кандагаре. Колонна формировалась в Герате. По мнению армейского начальства, встреча должна была произойти на северной окраине безлюдной пустыни, в серединной точке маршрута Герат – Кандагар. После встречи и небольшого отдыха личного состава требовалось обеспечить ее безопасное движение через зеленую зону в направлении на Кандагар. Из Кандагара навстречу тыловой колонне выйдет сопровождение, и в точке, где встретятся войска и пройдет обмен конвоем. Дальше мотострелки будут сами охранять тыловую колонну аж до самого Кандагара.

Саша, ну что такое для нас совершить такой марш? Бывали и намного длиннее. Это для нас просто пустяк! Беспокоили только местные условия. Тот, кто хоть раз побывал в пустыне, никогда ее не забудет. Не потому, что она его очаровала своей красотой, а потому, что при одном воспоминании о ней человека бросает в жар, а затем в холод. А здесь еще по такой «красоте» необходимо совершить длительный марш. Даже не марш, можно смело назвать это движение рейдом. Группировка находилась за тысячу километров от дивизии, как бы в тылу противника. Маршрут проходил по незнакомой местности, да еще при наличии банд, в условиях адской жары. Броня боевой техники накалялась как сковородка на газовой плите, голыми руками до нее дотронуться было нельзя, – обжигает руки. Внутри боевой машины страшная духота, а территория – чужая, расслабляться нельзя, и всегда в силе оставалось «большое командирское «табу». Пыль тоже досаждала, особенно когда маршрут пролегал по песчаным барханам. Пыль была далеко не русская, а какая-то особенно вонючая! И конечно же пыль здорово демаскировала колонну в движении. Облако поднималось над колонной на сотни метров и наблюдалась за десятки километров. Оседала пыль часами, особенно в безветренную погоду, – а безветренная погода в том районе была ежедневно. Пыль набивалась в нос, рот, уши, и от этого становилось противно. От нее многих тошнило. Тем не менее из пыли десантниками тоже была извлечена польза. Огромные клубы пыли выдавали и тех, кто двигался параллельным с колонной курсом и вел за ней наблюдение, выбирая момент, когда и как можно больнее ужалить.

С момента получения приказа на боевое сопровождение мы сразу же стали готовиться к выходу. К подготовке и проведению этого серьезного мероприятия десантники, как и принято, отнеслись со всей ответственностью. Старшим группировки «наверху» утвердили меня. Колонна из базы вышла рано утром: как бы это лучше выразиться, «по прохладце», пока не встало солнце. Даже летом в этом районе и рано утром температура под 30 градусов с лишним. С началом пути к нашей колонне было приставлено «око», которое неотступно следовало за нами. Особенно это стало заметно с рассветом, когда один ротный, а затем другой докладывали, что слева или сзади видят то мотоциклиста, то просто человека на верху бархана, – но несколько секунд помаячив, они тут же исчезают. Душманские наблюдатели следовали за колонной на добротной японской технике, мотоциклах и внедорожниках, которых мы в Союзе и в глаза не видели. Маршрут пролегал по пескам и невысоким барханам. Ориентироваться на такой местности очень трудно. Часам к восьми впереди стали мерещиться миражи, которые вводили людей в заблуждение и тем самым раздражали. Прошло еще не более часа движения, когда старший бокового охранения лейтенант Аристов обратил внимание на облако пыли в километре от них. Охранение остановилось. Лейтенант стал внимательно наблюдать и увидел, что на фоне песчаного бархана находятся два автомобиля с людьми, которые тоже ведут наблюдение за десантниками.

– Это не туристы, а что ни на есть самые настоящие душманы, – сказал он солдатам.

В бинокль Аристов отчетливо увидел в кузове одной машины установленный на сошках крупнокалиберный пулемет. Всего на двух машинах было пять человек. «Группа душманов точно готовит нам засаду!» – подумал старший группы. Увиденное не на шутку встревожило офицера. О том, что колонну «пасут», и свои выводы по результатам наблюдения он тут же доложил в штаб. В штабе это никого не удивило: к этому были готовы, да и к более серьезной встрече тоже. Тем не менее пока посмотрели по карте, где охранение, а где душманы, пока решали, что в такой ситуации посоветовать охранению, ушло некоторое время. Душманы тем временем решили по-своему и врезали по десантникам из пулемета. В нескольких метрах от командирской машины на песке появились фонтанчики от пуль, а затем послышался и звук стрельбы. Лейтенант в ответ тоже открыл огонь из орудий боевых машин. По пулемету залпом ударили все три машины, и с первого залпа подожгли машину душманов. Одна из гранат угодила в бак с бензином или где-то рядышком, а поскольку жара уже была нестерпимая, то бензин полыхнул и взорвался. Остальные две гранаты взорвались рядом с машиной. Второй джип не стал дожидаться очередного залпа и с места дал деру вдоль барханов. Две боевые машины устремились на его перехват и с коротких остановок произвели еще несколько выстрелов по автомобилю, – но азарт погони не позволил точно прицелиться по быстро движущейся цели.

В это время командирская машина направилась в сторону горевшего джипа. Когда десантники подъехали к джипу, то обнаружили в машине три трупа и искореженный, обгоревший пулемет. При одном из трупов находилась буровская винтовка [18] . Тем временем погоня за другим джипом продолжалась. На каменистом, изрезанном грунте боевая машина не уступала в скорости джипу, а на некоторых участках расстояние заметно сокращалось. Но вот каменистый грунт закончился, джип на высокой скорости выскочил на бархан, опрокинулся и несколько раз перевернулся. Почему-то он загорелся, хотя позднее солдаты утверждали, что по нему никто не стрелял. Пассажиры кубарем высыпались на обратные скаты бархана и бросились врассыпную. Стрельбу открывать они не решались, а закопались где-то в песок и тихо вели наблюдение. По крайней мере они себя не проявили даже после стрельбы из пулеметов по ближайшим барханам. Это и спасло их от неминуемого плена. «Да, этим двоим сегодня повезло, они спрятались где-то в песках, что нельзя сказать о тех троих, которые ушли «к аллаху в гости», – весело шутили бойцы. Десантники, описав еще несколько кругов на боевых машинах по барханам и понимая, что результата не будет, прекратили поиск душманов. В тот момент и уцелевшим мятежникам не позавидуешь, хотя они и привычны к местным условиям, – остаться в песках без транспорта и воды!

Через несколько минут подъехал командир взвода. Он посмотрел на джип, вздохнул и сказал:

– Плохо, парни, что пленного нет. Комар велел прихватить хотя бы одного.

Все согласились с командиром:

– Понятное дело, только пленный может прояснить ситуацию. Но так уж получилось.

Лейтенант доложил комбату о результатах боя и о трофеях. Окрыленные и взбодренные первым успехом, бойцы с удвоенной энергией продолжали выполнять задачу. Однако больше чужие любопытные глаза не вели за группировкой наблюдение, и она не подвергалась обстрелу. По крайней мере десантники демаскирующих признаков на местности не видели. К вечеру батальон прибыл в указанный район и стал сторожевыми заставами на широком фронте вдоль дороги. Ротные получили указания на организацию боевой службы на ночь. Колонна с материально-техническим грузом, по расчетным данным, должна была подойти к месту встречи где-то утром. Солнце спряталось за холмами. Жара немного спала, легче стало дышать и обслуживать технику и вооружение. Мне понадобилось некоторое время, чтобы объехать все подразделения и убедиться, что ротные поняли переданную по радио задачу правильно. Я поговорил с командирами рот, взводов, не обошел стороной сержантов и солдат. Темнота наступила быстро. Все свободные от боевого дежурства десантники отдыхали.

Ночью группа мятежников пыталась обстрелять 8-ю роту из стрелкового оружия. В ответ боевое охранение повесило в небе около десятка осветительных ракет и пулеметами из боевых машин поработало в сторону вспышек. Это оказалось вполне достаточным и убедительным аргументом, чтобы до рассвета душманы больше группировку не тревожили. Одновременно взвод лейтенанта Аристова вышел в свободное патрулирование района, с которого велся обстрел позиций десантников. В течение двух часов боевые машины бороздили пески, словно крейсера морские широты. Возвращаясь к батальону, экипаж командирской машины увидел свет, а точнее луч света движущегося транспорта, который шарил по склонам барханов. Взводный развернул машины в линию, и началась ночная охота. Одна машина отрезала путь к отступлению, другая перекрыла движение вперед; третья машина стала гонять мотоциклиста как гончая собака зайца. В конце концов «духа» затравили, и он решил прорваться через кольцо окружения. Он не был учеником знаменитого Шумахера и врезался в одну из боевых машин. Однако он оказался настолько шустрым, что перед столкновением успел соскочить с мотоцикла и остался жив. При обыске у него обнаружили пистолет. По рассказам солдат, он сожалел, что остался в живых. Когда его немного разговорили, он рассказал, что десантников они пасут всегда, куда бы те ни отправлялись. Правда, сегодня от них удача отвернулась и они потеряли много людей, и самое главное – практически весь свой легкий транспорт. После допроса его решили отпустить: пусть идет пешком, куда хочет по своей родной безлюдной пустыне. Выживет так выживет, стрелять не будем. Многие офицеры не хотели согласиться с моим решением и вслух предлагали «пустить его в расход». Но я настоял на своем, и пленного отпустили. Больше батальон никто не тревожил.

С рассветом я напомнил по радио ротным командирам, чтобы они не забыли про одну поговорку: война войной, а обед по распорядку. Заботу о своих солдатах мы старались проявлять в любой обстановке, и даже на боевых действиях. Прошло не более получаса после солдатского завтрака, как начальник связи докладывает, что тыловая колонна вышла на связь. Определились с их местом нахождения, прикинули по карте: они от нас в десяти километрах. На штабной машине я выехал навстречу колонне, и уже через каких-то 20 минут офицеры-десантники и мотострелки стали «брататься» и обсуждать порядок дальнейших совместных действий. А он был таков: дозаправка боевых машин десантников за счет армейцев, – и все вместе начинают движение. Десантники сопровождают тыловую колонну около сорока километров, и где-то недалеко от разрушенного кишлака (он был обозначен на карте) должна произойти встреча тыловой колонны с боевым охранением, которое вышло из Кандагара. Затем, после встречи около разрушенного кишлака, небольшой отдых, осмотр техники, и только затем каждое хозяйство выдвигается к себе домой. Отцы-командиры это общее решение утвердили, и прохлаждаться мы не стали. Надо было спешить, пока солнце не встало. Личный состав стал быстро занимать свои места в автомобилях и боевых машинах. Прошло не более пяти минут, как колонна начала организованное движение в сторону Кандагара. Через некоторое время в небе показалась пара советских «вертушек». Они несколько раз прошлись над колонной и улетели в сторону Кандагара, чтобы позже вернуться, – и еще, и еще, не один раз пройдясь над колонной. Действительно, когда вертолеты над головой, командир чувствует себя намного увереннее. Вдруг в середине колонны, где находилась боевая техника мотострелков, послышалась стрельба из пулеметов. Она велась в сторону ближайших барханов. На одном из них поднялась пыль от пуль. Было видно, как один из БТРов, набирая скорость, двигался в направлении песчаных барханов и вскоре скрылся из виду, – а за высотками снова послышалась стрельба длинными очередями из крупнокалиберного пулемета. Колонну останавливать не стали, но на всякий случай направили вслед первому еще один БТР. Прошло не более получаса, как БТРы вернулись обратно к колонне и заняли свои места в общем строю, но вернулись ни с чем. По радио мы прослушали доклад старшему начальнику мотострелков того лейтенанта, который организовал погоню за мятежником. Оказалось, что стрелок в БТРе увидел около барханов мотоциклиста, который вел наблюдение за колонной, и открыл по нему огонь. Его поддержали другие стрелки, а затем решили проверить результаты стрельбы. Мотоциклисту повезло – он успел уйти от погони на своей скоростной машине и скрылся за ближайшими песчаными высотками.

Становилось нестерпимо жарко, но пыли не было. Колонна шла по бетонке. Где-то ближе к обеду колонну встретило охранение, вышедшее из Кандагара. Непродолжительная по времени остановка была использована для осмотра техники, уточнения задачи и дозаправки боевых машин десантников. Воспользовавшись остановкой, солдаты и сами немного «подзапра-вились», – а то будет ли еще остановка? Как только все было готово к движению, мотострелки и десантники пожелали друг другу удачи, а затем направились каждый своим маршрутом. И снова над головами обеих колонн несколько раз прошлись вертолеты. Итак, с первой половиной задачи десантники справились вполне успешно: своевременно вышли в район встречи колонны, встретили, а затем передали ее в надежные руки конвоя мотострелков, – хотя душманы старались всячески этому помешать. А вот вторую часть задачи еще предстояло выполнить. Она заключалась в том, чтобы без приключений пройти обратно этим же маршрутом к себе на базу. Меня, как старшего, волновало лишь то, что приходится возвращаться тем же маршрутом, а это нежелательно. Душманы, если сообразят, что десантники идут тем же путем, могут организовать засаду, натыкать мин, а время уже идет к вечеру, а там и ночь впереди. Но другого пути обратно у нас не было. Ну не было на этой местности другого маршрута – просто не было, и все тут. Так что потребуется дополнительное нервное напряжение и внимание как со стороны офицеров, так и солдат.

Возвращались мы осторожно, в готовности к самому худшему, – потому что четверть маршрута проходила в темное время. Делали частые остановки, обследовали подозрительные места. По возможности старались не идти по старой колее. Уже ночью взвод Аристова снова схлестнулся с душманами, точнее с небольшой их группой. Обстрел колонны они вели издалека, но их выдавали вспышки. Взвод применил по мятежникам все, что имел на вооружении. Лейтенант порывался уточнить результаты огня, но я ему не разрешил удаляться ночью в пески. Смелый был лейтенант!

– А почему был? – спросил Ленцов.

– Об этом немного позже, – сказал Комар. – Так вот, в одном месте тоже пришлось малость пострелять, но в этом случае, по всей видимости, сдали нервы у одного наводчика-оператора, и он из пулемета обстрелял подозрительное, по его словам, место, а ему помогли другие машины. Больше стрельбы до окончания движения не было. Уже где-то далеко за полночь батальон благополучно вошел к себе на базу. Командиры облегченно вздохнули. Я собрал командиров подразделений, поблагодарил их за грамотные действия при совершении рейда и отдал указания на проведение необходимых мероприятий по дозаправке боевой техники и на дополучение боеприпасов, а также на отдых личного состава. Пожелав всем спокойной ночи (которой осталось каких-нибудь несколько часов), я заглянул в штабную палатку: надо же поинтересоваться событиями, которые произошли в наше отсутствие. И что я увидел там? Ни за что не догадаешься, ни с трех раз, ни с двух.

– Звание или орден? – спросил Александр.

– Не то и не другое, – ответил Иван.

– Тогда не знаю.

– Ладно, не ломай голову. Карту-приказ, которую доставили вертолетом из Кандагара, пока мы жарились в песках, встречая и сопровождая тыловую колонну. По своей сути, это был сложный приказ. В том районе нам раньше бывать не приходилось. Помню, один раз все же пришлось в вертолете пролететь над этими местами – и все. Создавалось такое впечатление, что армейские офицеры-операторы, самые главные «карточные шулеры», балдели от того, что на юге Афганистана в их оперативном подчинении имеется десантная группировка, с которой можно азартно поиграть картами-приказами. Приказ действительно был трудным для выполнения. Трудность заключалась в отдаленности района боевых действий. Десантникам необходимо было пройти около 400 километров через каменистую, абсолютно безжизненную мертвую пустыню, чтобы выйти на иранскую границу в город Заранж, что на самом юге Афганистана, – а это в два раза дальше, чем было сегодня. Для чего идем, мы не знали: «Выйти в указанный район и ждать получения боевой задачи». На подготовку к совершению марша отводилось двое суток.

По сравнению с новым заданием предыдущее было «цветочками». В течение двух суток мы готовили технику и вооружение, дополучали боеприпасы к вооружению боевых машин и стрелковому оружию. Офицеры подразделений совместно с наводчиками-операторами проверяли техническое состояние вооружения и прицельных приспособлений. Старшины рот готовили емкости для питьевой воды и продукты питания. Офицеры-связисты проверяли средства связи. Не были в стороне от подготовки и врачи группировки: они проводили занятия с санинструкторами рот, проверяли наличие и укомплектованность их санитарных сумок. Все трудились как пчелы во время медосбора. Офицеры штаба после доклада ротных провели контрольную проверку готовности подразделений к боевым действиям. И лишь окончательно убедившись в готовности бойцов и техники к совершению марша в район боевых действий, я как старший группировки доложил об этом в штабы армии и своей дивизии. В ответ штабисты пожелали нам успеха, и в своих напутственных речах предупредили, чтобы мы были осторожны при совершении длительного марша и выполнении боевой задачи. Правда, Слюсарю надо отдать должное: он расспрашивал обо всем долго и подробно, а потом пожелал удачи. Пришлось послать его к черту, – не вслух, а про себя!

Для поддержки группировки были выделены две пары Ми-24 и одна пара Ми-8 по вызову. Как всегда по местным меркам, марш мы начали с рассветом. Впереди разведка, слева, справа и с тыла охранение. Основными ориентирами в правильности соблюдения направления движения нам служили башни или крепости, в давние времена построенные воинами Александра Македонского через каждые 30–40 километров при переходе его войск из Персии в Индию. Ну, «крепости» – это громко сказано. Это были их развалины, хотя и хорошо еще заметные на местности, а вот башни сохранились несколько лучше. По пути изредка попадались древние поселения, почти полностью засыпанные песком. Миражи сменялись один за другим, и к концу перехода кроме раздражения не вызывали у личного состава никаких эмоций. Во время движения мы чуть было не попали в «плен» солончака. Вязкий грунт солончаков научил нас очень внимательно и осторожно относиться к гладкой и внешне сухой серой поверхности посреди щебеночного грунта. Разведка, как всегда, впереди, поэтому они и попались на этой «бяке». Завязшую боевую машину удалось вытащить, последовательно соединив тросами между собой несколько других боевых машин. Ближе к вечеру группировка остановилась на небольшой «перекур» – было еще светло. В это же самое время разведчики вошли в огневое соприкосновение с небольшой мобильной бандой. Ее на одном из участков выдала пыль. Своих в той стороне не было, поэтому разведчики заранее приготовились к бою, подпустили джип душманов метров на четыреста и из пулеметов расстреляли автомобиль и тех, кто находился внутри него. Внутри джипа разведчики обнаружили два трупа, два автомата и разбитую японскую радиостанцию. Нам стало понятно, что за группировкой ведут наблюдение, – но вот успели ли погибшие передать своему хозяину информацию, это для нас осталось загадкой навсегда. Мы приняли самый худший вариант: что мятежники передали информацию о движении «неверных». Режим настороженности с нашей стороны был усилен и продолжал сохраняться на протяжении всего марша-рейда. Часа через два мы остановились на более-менее равнинной местности и стали готовиться к ночевке. В середине ночи в районе охранения 9-й роты началась сильная стрельба, которая чередовалась с разрывами ручных гранат. Трассеры метались в ночном небе в разные стороны. 9-й роте сыграли боевую тревогу, и та во главе с командиром роты помчалась к месту боя. Сон как рукой сняло. Все ждали возвращения роты – хотелось узнать подробности ночного боя.

Минут через сорок подъехал ротный и стал рассказывать. Взвод занял позицию в неглубокой ложбинке; взводный разрешил солдатам поочередно отдыхать в машинах. Глубокой ночью один из бойцов услышал шарканье ног по щебенке. Он присмотрелся и увидел несколько человеческих силуэтов, приближающихся к позиции взвода. Наши бойцы перестали в темное время предупреждать приближающихся окриком «Cтой, кто идет?» – а сразу давали очередь. Так поступил и тот боец, который застрелил одного «духа». Душманы в ответ тоже открыли стрельбу. Они подошли к позиции настолько близко, что можно было добросить до боевых машин гранату. Бросив три гранаты и дав еще несколько очередей в сторону взвода, мятежники убежали. Ротный на машинах с включенными фарами стал проверять ближайшую местность и нашел то, что хотел найти. Бойцы с ходу укокошили двух бандитов. Так что у душманов случилось, как в нашей поговорке: «Не зная броду – не суйся в воду». Сунулись, и получили. После этого происшествия сон больше не шел, так мы до рассвета и коротали время в беседах.

С рассветом движение возобновилось. На вторые сутки батальон без потерь и приключений завершил марш и сосредоточился на северной окраине города Заранж, небольшого уездного центра. Впрочем, городом или городком назвать его было сложно, он больше был похож на кишлак. В нем даже не было ни одного двухэтажного здания. Все дома были построены из местного материала, самана. Сам по себе центр выглядел пыльным и сероватым. Ближе к площади имелось около десятка маленьких магазинчиков, «дуканов», в которых продавались товары самой первой необходимости: керосин, спички, сахар, ну и еще какая-то дребедень. Бедность уездного центра определялась его удаленностью от караванных дорог. Через кишлак протекал небольшой арык, вода которого использовалась для питья, приготовления пищи и полива. Вокруг административного центра виднелись огороды, которые и являлись основным источником пропитания для большинства населения. Наше неожиданное появление внесло некоторое изменение в его размеренную жизнь. Это было первое советское подразделение, появившееся в провинции Заболь, и поэтому столь пристальное внимание местных жителей к чужим солдатам было, на наш взгляд, не столько из-за вражды, сколько из-за любопытства и интереса к советским людям. А вероятно, и к боевой технике, которую они до сегодняшнего дня никогда не видели. Местное население держалось от нас на расстоянии. Тем не менее самыми любопытными, как всегда, оказались местные ребятишки. Вначале с опаской, но затем все смелее и смелее они стали подходить к солдатам и принимать гостинцы в виде сахара, галет и сгущенки. С подарками они убегали домой, возвращались снова и приводили своих сверстников. Некоторые из них осмелели настолько, что не стесняясь стали выпрашивать у солдат продукты питания и сигареты. Потом от них отбоя не было: даже приходилось делать строгие окрики. По всей видимости, здесь было голодно.

Наконец отцы-командиры выбрали подходящее в отношении безопасности место и рассредоточили батальон по подразделениям, организовав боевую службу. В лагерь детвору больше не допускали. Доложили наверх о прибытии в нужный район. Нам ответили: «Ждите!» «Сколько будем ждать?» – сами себе задавали мы вопрос, но ответа не находили, поэтому решили, что надо организовать разведку – пока хотя бы ближайших окрестностей, – а заодно выйти на местных жителей и найти с ними общий язык. Для начала подкинем немного продуктов, а там будет видно. Прошли сутки нашего стояния. Чтобы народ не расслаблялся, мы старались хоть чем-то занять бойцов. С утра, пока солнце еще не взошло, для всех физзарядка. После, пока броня еще не раскалилась, механики и операторы боевых машин работали на технике. Ну а с любимым личным составом командиры занимались по их личному выбору. Благо, что перед выходом батальона привезли почту. Газет было много, вот и читали их вслух, а иногда даже с солдатским юмором обсуждали: таких бойцов было много. На второй день, как бы угадав наши мысли, местные, сгорая от любопытства, все же решились послать к военным своих послов и узнать о цели нашего визита. Слышу:

– Товарищ капитан, к нам гости пожаловали.

– Кто?

– Три старика к лагерю подходят.

– Позови Сафиулина.

Подбежал солдат-таджик с голым торсом.

– Оденься, идем на встречу со старейшинами, будешь переводить, – строго сказал я ему.

Боец спохватился и тут же привел себя в надлежащий вид. Хотя за время, которое пробыл в этой стране, я и сам уже выучил под сотню необходимых слов, но этого для делового разговора было мало. Подходим к старикам, приветствуем друг друга. Афганцы протягивают нам руки, ну и мы им тоже. Кто-то из старшин рот подсуетился, и солдаты принесли табуретки. Мы предложили гостям присесть. Те присели, но разговор не получается. Тогда мы начали расспрашивать их про жизнь, а они у нас – в том числе и о том, для чего мы здесь. Чтобы не раскрывать общий замысел операции, пришлось посвятить их в придуманную легенду. Так, слово за слово, и получился наш разговор. Мы попросили стариков передать населению наш рассказ, и они нам это обещали. А вот когда речь заходила о наличии в этих местах банд, – тут они как-то старались уйти от темы: боялись что-либо лишнее сболтнуть, все-таки их было трое. Затем старики засобирались домой. Перед тем как уходить, каждому из них вручили по пачке галет, банке сгущенного молока и пожелали всем здоровья. Старики раскланялись и не спеша направились в сторону селения.

Между тем на крышах домов собралось почти все население, которое с интересом следило за ходом переговоров. И как только старики вошли в селение, народ поспешно стал покидать крыши своих домов. Скорее всего, люди спешили навстречу к старикам за новостями. Их всех так и распирал интерес! Мы тоже остались довольны сегодняшней беседой: контакт с местными вроде бы состоялся. На следующее утро наблюдатели доложили, что очень много людей трудится на огородах. На дорогах, которые вели к селению, тоже стало заметно больше людей, двигающихся как в одну, так и в другую сторону. Старики сдержали слово и рассказали народу о нашей миролюбивой политике, поэтому люди безбоязненно приступили к своим каждодневным делам.

Вскоре (а если быть более точным, через пять суток) из штаба 40-й Армии вертолетами доставили еще одну карту-приказ с более подробным изложением задачи на боевые действия. А что стало твориться с народом, когда в небе показались вертолеты, которые через минуту, поднимая на земле пыль, приземлились рядом с группировкой! На крышах домов скопилось множество народа, и думалось, что вот-вот крыши рухнут. Люди на огородах бросили работу и спешили поближе к десантникам, чтобы получше разглядеть эти чудо-машины. А через какое-то время, когда вертолеты стали отрываться от земли и набирать высоту, поднялась такая пыльная буря, что вынудила ребятню убегать прочь, а взрослых прятаться, где только было можно. Одним словом, устроили мы людям в глубинке праздник.

Как только мы проводили «вертушки», то стали изучать армейский документ. Теперь нам все становилось понятно. Оказывается, в районе населенного пункта Юсурб на полуострове, образованном слиянием рек Гильменд и Аргандаб, уже давным-давно существует перевалочная база душманов. Постоянная численность банды, которая занимается охраной базы, составляет около 60 – 100 человек. На вооружении банды имеются крупнокалиберные пулеметы ДШК, минометы и стрелковое оружие. Имеются также японские автомобили и мотоциклы. И далее в приказном порядке: «Банду необходимо в ближайшее время ликвидировать, о результатах доложить».

Вначале мне самому пришлось с карандашом в руках поколдовать над картой, и только тогда я проинформировал штаб дивизии о своем решении. В то время обязанности командира дивизии исполнял Петряков, а мы знали его как осторожного и дотошного начальника. Вот он и потребовал от меня, чтобы перед началом операции обязательно была проведена разведка, – а в ходе боевых действий максимально использовать огонь боевых машин и только потом посылать вперед людей. Поскольку группировка уже около недели находилась рядом с населенным пунктом, то, само собой разумеется, среди местных жителей появились и доброжелатели, которые были готовы сотрудничать с десантниками за определенное вознаграждение. Вознаграждением были все те же продукты питания. Среди местных жителей были и хорошо осведомленные люди, и с их помощью была получена полная информация о бандитах: где их позиции, где они отдыхают, где складские помещения, как они охраняются, с какой стороны незаметно и лучше можно подойти к базе. Располагаясь на караванных путях и бродах через реки, бандиты не брезговали разбоем и понемногу грабили торговцев, а иногда и местных жителей. Сами же они преспокойно осуществляли проводку караванов с оружием и наркотиками в глубь страны. После проводки очередного каравана с оружием душманы продолжали вести праздный образ жизни, забывали в пьяном угаре о существовании Корана и требовали себе женщин. Их поведение многим людям не нравилось – в том числе и в Заранже. Бандиты были вооружены и представляли для простых людей большую опасность. Их просто остерегались, не связывались и обходили стороной. Именно поэтому некоторые из местных тайно пошли на сотрудничество с «шурави», только бы избавиться от непрошеных соседей. Бандиты настолько свыклись с обыденной обстановкой, что забыли про осторожность и не удосужились провести хоть какую-то разведку. Эта халатность со стороны мятежников стала козырем десантников.

Полуостров действительно был немного похож на укрепрайон. С военной точки зрения он был хорошо оборудован в инженерном отношении и в полном объеме подготовлен к круговой обороне. По внешнему периметру были подготовлены окопы, траншеи, ходы сообщения, укрытия и даже подземные хранилища. Крупнокалиберные пулеметы перемещались с позиции на позицию по узкоколейным рельсам. Дальние подступы к лагерю патрулировались вооруженными мотоциклистами. На дороге были установлены минно-взрывные заграждения из итальянских противогусеничных мин. Были предусмотрены и пути отхода в случае опасности. В случае угрозы банда свободно могла уходить по бродам через реку Заранж на иранскую территорию.

Мы ежедневно собирали информацию от источников и внимательно ее изучали. Ночью в пешем порядке высылали разведывательные дозоры, которые в течение дня вели наблюдение, а в темное время их сменяли другие. Убедившись в том, что достоверной и очень нужной информации накопилось много, мы уже стали строить свои первые планы в отношении судьбы перевалочной базы. В одно прекрасное раннее утро я собрал небольшой, но нужный для меня «офицерский консилиум», чтобы совместно выработать решение по разгрому банды и базы. Здесь я дал возможность выступить каждому. В основном доклады были глубоко продуманными и стоящими, а по некоторым моментам у нас возникали споры. В конце концов мы решили через своих местных «знакомых» распространить ложную информацию, хотя бы в ближайшей округе, а дальше она будет распространяться как «сарафанное радио». Дальше мы должны были открыто и активно вести разведку на боевых машинах совсем в другой стороне от базы. Провести ложный выход батальона на разные направления, дальше от перевалочной базы. Одним словом, ввести противника в заблуждение!

Во время одного из таких «спектаклей» 7-я рота выследила небольшой караван, который двигался по направлению к базе, но трогать его не стала и он спокойно ушел в направлении перевалочной базы. Когда все приготовления к операции были закончены, осталось определить время нападения на объект. Опять я собрал командиров и дал каждому высказаться. Поступило много предложений, но меня заинтересовало предложение командира 8-й роты. Оно было простым и в то же время гениальным: атаку начать, когда будет стоять полнейшая жара. «А почему бы и нет? В полдень, в самый пик жары, когда температура воздуха выше 50 градусов, большинство бандитов, разморенных жарой, будет отдыхать в тени, и им будет в то время как бы не до службы», – подумал я.

– А как быть с подвижными патрулями, если таковые на тот момент появятся? – спросил я у него.

– Подвижной патруль душманов на мотоциклах должен быть ликвидирован снайперами с одиночной машины ГАЗ-66. Если ее заранее замаскировать под афганский вариант, она не должна вызвать у мятежников особых подозрений. Но особо на ней без дела не надо светиться на дороге, – продолжал ротный.

Я предложил офицерам сделать небольшой перекур, а сам быстро набросал на карте свое решение. Затем я снова пригласил офицеров и довел до них свое решение, а потом мы еще долго без всякого солдафонства обсуждали, как лучше выполнить задачу и как было бы здорово обойтись без потерь. Мы коллегиально решили, что накануне проведения операции одну роту в темное время суток нужно вывести на предполагаемые направления отхода банды, ближе к броду через речку, а главные силы батальона на боевых машинах стремительно выйдут к базе и с ходу захватят ее.

– Вроде бы у нас, товарищи командиры, все срослось. Осталось определить, какую роту в пешем порядке отправить ночью к месту, через которое, как мы предполагаем, будут убегать душманы, – а также к броду.

На ночные действия добровольно вызвался командир 7-й роты.

– Утверждается. Ну, коль вопросов нет, тогда все по местам и готовиться к выходу. Сигнал будет.

Почему-то, как мне тогда показалось, офицеры ушли от меня в хорошем настроении. Оставшееся светлое время мы использовали для подготовки к боевым действиям. В каждое подразделение назначили проводников. К началу операции недостатка в информаторах и проводниках не было: это нас даже приятно удивило. 7-я рота, имея при себе проводника, используя темное время суток и рельеф местности, вышла на возможные маршруты отхода мятежников и заняла выгодные позиции.

Все произошло, как и было задумано. Механизированных патрулей в такую жару настолько разморило, что бдительность ими была полностью потеряна, и они не обратили внимания на одиночную машину. Тем более в жару стали появляться миражи, которые делали одиночную машину совсем не похожей на военный грузовик. А на самом деле в кузове автомобиля находилось отделение десантников, а среди них и два снайпера. Увидев вдалеке пыль, а затем и мотоцикл, автомобиль остановился, и снайперы с приличного расстояния несколькими меткими выстрелами уничтожили патруль. С такого расстояния выстрелы не были услышаны на перевалочной базе. Когда мне доложили, что мобильный патруль уничтожен, мне оставалось только подать команду «вперед». Главные силы десантников на боевых машинах на высокой скорости, с ходу, дружно и напористо навалились на мятежников. Батальон атаковал базу быстро, с ветерком. Такой силы натиск невозможно было сдержать. Снизу вверх через небольшую возвышенность на пустынной местности мятежники наблюдали кошмарную картину: как высоко в небо поднимается огромная пыльная туча. Они начали тревожно переглядываться между собой и посматривать в сторону бродов и дальше, на иранскую территорию. Потом на фоне клубящейся пыльной стены неожиданно показалось десятка полтора каких-то машин, здорово смахивающих на танки. Мало того, что они показались, – они еще не останавливаясь громыхали из орудий, а установленные на этих машинах пулеметы заливались злобным лаем. Конечно, стрельба с ходу особого эффекта не приносила, но морально она крепко давила на «духов». И они, не выдержав такого зрелища, бросились к бродам. Но сломя голову бежали не все. Среди мятежников тоже нашлись настоящие воины. Придя в себя от минутного замешательства, они стали оказывать сопротивление десантникам, пытаясь отразить атаку. Стрельба с их стороны была сильной, но для боевых машин это было, что горохом об стенку. Правда, мы побаивались применения по боевым машинам крупнокалиберных пулеметов. Один пулемет вместе с расчетом на дрезине удалось уничтожить командиру 8-й роты в самом начале атаки, а второй душманы не успели привести в боевую готовность. Пара наиболее отчаянных «духов» запросто подорвала склад с боеприпасами, чтобы они не достались «неверным». Но все же и эти смельчаки поддались всеобщей панике, и тоже, отстреливаясь, устремились в спасительные камыши. Огромный черный столб от взрыва, который высоко поднимался на территории базы, напрочь добил волю мятежников к сопротивлению, и они скопом бросились искать спасения на другом берегу реки. Часть мятежников попыталась спастись бегством по сильно пересеченной местности, но напоролась на засаду, которую 7-я рота организовала еще в темное время, и теперь в боевой готовности ожидала появления мятежников. Десантники встретили убегающих душманов плотным огнем из стрелкового оружия и подствольных гранатометов. Попав в засаду, те заметались от неожиданности. Однако когда мятежники поняли, что они в западне, их сопротивление стало яростным. Изменить обстановку в свою пользу они уже не смогли, но все же тотчас по чьему-то приказу попытались перегруппироваться и прорваться через позиции десантников. Ротный с рассвета изучил местность, и поэтому происходящие события держал под контролем и умело руководил боем. Видя, что небольшая группа мятежников пытается лощиной обойти позицию роты и через речку уйти за границу, он дал указания правофланговому взводу одним отделением перекрыть путь отхода душманам. Используя невысокую растительность, отделение во главе с сержантом Рыбко быстро выдвинулось к высотке, чтобы занять на ней позицию. И когда уже бойцы заканчивали свой маневр и выполняли команду «К бою!», раздался взрыв противопехотной мины. Сержант в спешке (а другого и быть не могло!) нечаянно наступил на замаскированную душманскую мину. В горячке боя, еще не сознавая что к чему, командир пытался руководить боем, кое-как перевязал себе раздробленную ногу, ввел обезболивающее средство, но силы оставили его. Огневой бой с врагом по времени был недолог, но схватка была ожесточенной. Несмотря на свои попытки прорваться в этом месте, все душманы были уничтожены. По радио врача батальона оповестили о ранении сержанта, и буквально в считаные минуты врач был около него. Но хотя он очень старался сделать невозможное, справиться в полевых условиях с этим ранением не смог. Срочно вызвали вертолеты, но они в такую жару не смогли своевременно прилететь и эвакуировать тяжелораненого десантника. Их подлет откладывался, и только ближе к вечеру они появились на горизонте. Все это время врач не отходил от сержанта: то и дело менял повязки, делал обезболивающие уколы. Но по пути в госпиталь сержант скончался. Это было трагедией для всех. Тем не менее, несмотря ни на что, батальон задачу выполнил: перевалочная база душманов была уничтожена. В этом бою бандиты потеряли 57 человек, во время боя на территории базы были захвачены и уничтожены японские автомобили и мотоциклы, многие из которых сгорели. После взрыва склада на территории еще валялось много стрелкового оружия и боеприпасов. Все это добро собрали в яму и как рванули – аж земля вздрогнула. Правда, некоторые образцы оружия мы прихватили с собой.

Напоследок мы захотели отблагодарить местных жителей. Некоторые из них все же сослужили нам хорошую службу. Наши солдаты отдали местным жителям один трофейный джип, немного простреленный, но на ходу, и два мотоцикла, чтобы помнили русских. Те упирались и не хотели принимать такой дорогой подарок. Мы понимали, больше всего они боялись мести со стороны душманов.

– Берите, а если что, скажите: «Русские бросили и ушли. Вот мы и пользуемся».

– А раз это ваше, то ради бога забирайте!

Один мотоцикл мы загрузили на боевую машину для себя, для боевой службы, но довезти не смогли. Машина наехала на какую-то колдобину, мотоцикл свалился и, к сожалению, задним колесом угодил под гусеницу. Такой трофей нам больше не понадобился!

В связи с поздним подлетом вертолетов за раненым выход батальона на свою базу был отложен до утра. В Лашкаргах мы возвращались по другому маршруту – вдоль реки Гильменд. Да и сам маршрут нам был немного знаком. После того что десантники натворили с перевалочной базой, по-старому маршруту возвращаться смысла не было. Об этой трагедии уже к концу дня стало известно в Пакистане. Деньги, и немалые, которые выделялись на закупку вооружения, боеприпасов и другого снаряжения, в одно мгновение стали прахом. Еще одна из перевалочных баз на юге Афганистана перестала существовать. Если бы группировка возвращалась старым путем, то мятежники предприняли бы все возможное, чтобы терзать колонну на марше, как бы оправдываясь перед лидерами оппозиции Хекматиаром и тем же самым Гульбеддином. Но десантники изменили маршрут, и душманы теперь будут метаться по пустыне в поисках колонны, а пока они остались «с носом». Вечером, обсуждая ход и результаты боя, офицеры высказывали свое личное мнение по этому поводу. Мнений было много: одни говорили, что базу можно было раздолбать с воздуха, а потом высадить десант с вертолетов и довершить дело авиации до конца. Другие с этим не соглашались, указывая на возможные потери.

– Да, разбомбить с воздуха проще. Наземная операция намного затратнее, но более результативна. Нам давно известно, что когда нога солдата ступила на объект, тогда он считается захваченным. А сейчас давайте заканчивайте свои полководческие дебаты, идите отдыхать, – распорядился начштаба. – Товарищ комбат, я правильно поступил?

– Конечно, – поддержал я своего зама. – Надо немного отдохнуть перед маршем.

Подъем был ранний: позавтракали на скорую руку, и вперед. Объехали Заранж и взяли направление к реке. Несмотря на ранний час, местных на крышах было полно. Возможно, многие из жителей с горечью отнеслись к нашему уходу – по крайней мере нам так думалось. Ведь за все время, которое мы находились рядом с ними, их никто не беспокоил.

Вскоре показались деревья, камыши. В реке камыши были толстые и высокие. Жители использовали их в строительстве. А еще в камышах этой реки было несметное количество кабанов. Прошло какое-то время, и охранение доложило о том, что за нами ведет наблюдение мотоциклист. Никто и не сомневался в том, что нас будут «пасти». Правда, он держится на приличном расстоянии: въедет на холм и смотрит на нашу колонну, которую и так видно издалека. Из пулемета постреляем – он спрячется и появляется в другом месте. В это же время нас догнали вертолеты и прошлись над колонной. По нашей просьбе, они отвернули в ту сторону, где был замечен назойливый мотоциклист. Километрах в двух от нас они стали кружиться в поиске мотоциклиста. Сделав еще несколько кругов, вертолеты стали резко снижаться и стрелять реактивными снарядами. Затем еще зашли и еще стрельнули. Потом они подошли к нам, снизились до предельно допустимой высоты, пару раз прошлись над колонной и улетели. Нам же стало интересно: а что сталось с мотоциклистом? Минут через тридцать старший бокового охранения доложил, что от мотоцикла осталась обгоревшая куча металла.

– А что с человеком?

– Трудно определить, но, наверно, и он в этой куче, – последовал ответ.

Спасибо вертолетчикам, от одного назойливого «глаза» нас избавили! Далее до самого вечера мы шли параллельно реке. Иногда приходилось от нее удаляться, а затем снова приближаться. Когда стало темнеть, мы отошли от реки немного подальше и на ровном месте организовали ночевку. Ночь прошла на редкость спокойно, хотя мы и ожидали нападения. Единственный раз, незадолго до рассвета, наблюдатели заметили далеко в барханах небольшой костер, который вскорости исчез. С утра мы продолжили движение. Солнце еще не встало, а разведывательный взвод уже вел разведку на маршруте движения батальона. Часа через два разведчики услышали звуки боя. Осторожно, на малых оборотах, они продолжали движение вперед и вскоре издалека заметили вооруженную группу людей, которая пыталась овладеть пограничным постом афганцев. Обычно банды переходят границу где хотят и когда хотят. Никто им не мешает: они делают вид, что не видят погранцов, а те делают вид, что не замечают банды. Так они и жили годами и не мешали друг другу делать свои дела. На этот раз, как ни странно, банда все же напала на пограничный пост. Что-то у них не заладилось: то ли не поделили что-то, то ли кто-то не поделился, вот и схватились за оружие.

Лейтенант прикинул, что к чему, взвод развернул в линию боевые машины и стремительно ринулся на дерущихся. Лишь по ходу атаки было определено, кто является бандитом, потому что именно они стали убегать от десантников. Но не все смогли убежать и спрятаться в камышах. Пять духов остались лежать на поле боя. Правда, нескольким все же удалось скрыться. Пограничники, видя такое дело, тоже стали стрелять в сторону мятежников, – как бы показывая, кто в этом районе хозяин. Для убедительности наши еще немного постреляли из пулеметов по камышам, а потом собрали трофейное оружие, боеприпасы и подъехали к зданию пограничного поста. Навстречу десантникам вышло около десятка афганских солдат: все до единого грязные, немытые и небритые. Им бы по чалме на голову, – ну вылитые душманы. Их капитан немного умел разговаривать по-нашему и сказал: «Если есть что-нибудь покушать, то не откажите нам в этом». Ну как им откажешь, все же союзники. Собрали им разведчики сухарей, разных консервов, да в придачу дали еще несколько банок сгущенки и трофейное оружие с патронами. Подарками афганцы остались вполне довольны. Лейтенант спросил у них:

– А что вы здесь делаете?

– Как что? Границу охраняем, – ответил капитан.

Наши парни, услышав такой ответ, засмеялись. Оказывается, про них просто забыли, потому что с началом боевых действий пограничные подразделения упразднили, ввиду их бесполезности на границе в военное время. Жили они на подножном корму: что раздобудут, то все их. Знались с бандами, и те их не трогали. А по-другому им бы и не выжить, иногда им даже что-то и перепадало от щедрот главарей.

– Ладно, союзнички, оставайтесь охранять свою границу, на которой уже давно нет замков, а мы поедем дальше душманов ловить, – сказал лейтенант.

И поехало охранение дальше. Солнце стало подниматься выше. Духота стала невыносимой. Боковой дозор доложил, что нас снова сопровождает мотоциклист, который держится на приличном расстоянии и не подпускает к себе на выстрел. С такого расстояния попасть в цель проблема, даже из пулемета. Однако как только «наездник» услышит свист пуль, он тут же скатывался вниз, – чтобы показаться в другом месте и на таком же безопасном расстоянии. Так он и игрался с нами в кошки-мышки. Его мотоцикл по барханам разгонялся под семьдесят, – где там нашим боевым машинам! По повадке чувствовалось, что в тактическом плане он умнее своего вчерашнего собрата. Охоту за ним устраивать не стали, но «зуб» на него затаили. Часам к десяти над нами прошлась пара боевых вертолетов. Летчики спросили: «Как дела?» – «Пока у нас порядок, но посмотрите на барханы правее от нас. За нами с утра увязался еще один мотоциклист. Маячит и маячит вдалеке, погоняйте его в барханах». Вертолеты сделали несколько кругов над тем районам, который мы им указали, но стрелять не стали. «Почему не стреляют?» – подумали мы и запросили «вертушки». «Внизу никого не наблюдаем», – передают нам сверху. Тогда домысливать пришлось уже нам. Полагаем, что, увидев вертолеты, «пастух» не стал рисковать и быстро переместился в другой район и притаился. «Вертушки» еще раз прошлись над колонной, затем еще раз – и улетели. Пилоты спешили до жары попасть на аэродром, а до него почти час лету. Через несколько часов движения уже стали попадаться знакомые места.

– Помнишь, командир, вот в этом районе весной мы окружили банду, которая оказала нам упорное сопротивление, – сказал начальник штаба.

– Помню-помню. И еще помню, что она никак не хотела сдаваться. Тогда для подавления сопротивления пришлось применить артиллерию. Старую полуразрушенную крепость, в которой мятежники засели, стерли с лица земли. А всего-то там было уничтожено девять душманов.

– И в плен взяли двух человек с главарем вместе, – уточнил начальник связи.

По знакомым местам движение проходило как-то спокойнее, и к концу второго дня батальон в полном составе, за исключением геройски погибшего при ликвидации банды сержанта Рыбко, вернулся на свою базу. Солдаты, которые оставались в лагере для его охраны, шумно приветствовали наше появление. Пока ротные возились с техникой, а солдаты приводили себя в порядок, мне пришлось продумать порядок доклада руководству о выполнении задачи и прибытии в пункт дислокации. В армию докладывать было проще, – нам немного посочувствуют, и все. А вот докладывать в дивизию я никак не решался… Просто я заранее знал, какая будет реакция на доклад о потере сержанта. На смерть военнослужащего реакция в штабе дивизии была неоднозначной, – немедленно следовал нелицеприятный и резкий разговор. «Почему погиб человек? Почему слабо использовали огонь боевых машин и артиллерии при подавлении огневых точек противника? Почему не провели доразведку объекта? Ведь тебя комбат предупреждал!» – скажет Петряков. Может назначить служебное расследование по случаю гибели военнослужащего. Командование всегда делало ударение на то, что «они ведь заранее предупреждали». Вот и старались командиры всех рангов в бою беречь солдат. Но правда и то, что нет солдата, нет и боя. Иногда бой проходит совсем непредсказуемо, не по правилам и не тем планам, которые утверждены начальниками. И все равно, спрос за гибель солдата должен присутствовать всегда, и над командиром в боевой обстановке висеть, как дамоклов меч…

В тот вечер мне пришлось выслушать кучу всевозможных упреков от Петрякова. Долго он меня отчитывал за гибель сержанта. Даже за тысячу километров от штаба дивизии я стоял и слушал его нравоучения по стойке «смирно». Но все же в самом конце нашей беседы он похвалил нас за успешно спланированную и результативную операцию. Конечно, если бы вертолеты вылетели вовремя, жизнь сержанта была бы сохранена. Комдив это прекрасно понимал, но как командир все равно обязан был строго спросить с меня. И еще он напомнил, что в самом батальоне жизнь несмотря ни на что должна продолжаться. Но она и без подсказки командира продолжалась с утра до самого вечера. Техники и механики, вечно грязные, в мазуте, проверяли и готовили боевые машины к выходу. Наводчики-операторы обслуживали вооружение боевых машин и заодно вспоминали правила стрельбы. Бойцы не стеснялись спрашивать у товарищей, если что-то подзабыто в вопросах теории. Личный состав занимался по плану командиров, и все это происходило в пятидесятиградусную жару. Загорелые солдаты уже мало чем отличались от местных жителей. Разведчики занимались разведкой и вели наблюдение за местностью как днем, так и ночью. Ночью даже лучше было находиться в разведке, так как не было палящего солнца. Офицеры штаба батальона занимались планированием и изучением агентурных данных и своевременно наносили изменение обстановки на рабочую карту. Почти еженедельно подразделения батальона, – то одна рота, то другая, – а иногда и весь батальон привлекался в своей зоне ответственности к уничтожению мелких банд. И сегодня, после нескольких дней «блаженства» на базе, вечером к нам на огонек заглянул один из знакомых старейшин. Это был самый уважаемый старейшина среди старейшин селения. Он выглядел моложаво, был прямолинеен и, как нам казалось, порядочен в отношении сотрудничества. По крайней мере его слова с делом пока ни разу не расходились. По своему характеру он терпеть не мог чужаков, да еще тех, которые посягали на его власть. С ним считались и вожди кочевников, которые соседствовали с селением.

Солдаты к появлению старика отнеслись спокойно и сразу без всяких расспросов подвели его к штабной палатке. За долгие месяцы общения с «шурави» он и сам заучил с десяток слов, необходимых для общения. Дружить с десантниками он начал, еще когда комбатом был Маслов. Они часто встречались и даже без переводчика как-то могли запросто между собой общаться. Он очень уважал Александра и всегда интересовался, как там у него дела в Союзе. Маслов передал нам своего надежного человека, который владел обширной информацией об округе. Мы тоже старались относиться к нему доброжелательно, и от этого не были внакладе. С комбатом даже вожди кочевников всегда согласовывали мероприятия, которые были связаны со стрельбой. Дикие люди! Им только бы пострелять – а стрелять они умеют. Он заставил вождей вести учет оружия. И не дай бог ослушаться, – сразу появятся проблемы. Вожди это крепко запомнили и смирились. Однажды один из вождей, с которым Александр был более дружен, даже предложил жениться на его дочке: уж очень он хотел породниться с русским начальником. По их понятиям это можно, а по нашим законам нет. Вождю пришлось объяснять, что у нас на всю жизнь одна жена полагается, а то еще обидится. Всякое там бывало…

Сегодня, вне всякого сомнения, у старика имелась важная для нас информация. Подойдя к нам, старик, улыбаясь, протянул руки для приветствия и на хорошем русском сказал:

– Здравствуйте, товарищи командиры.

Нас подмывало в шутку ответить хором: «Здравия желаем!»

– Иван Геннадьевич, старейшина где-то берет уроки русского. С каждым разом он у него все лучше и лучше.

– А может, он бывший басмач, и теперь язык вспоминает, – смеясь, сказал начальник штаба. – Новости есть?

– Есть, – сказал старик, присаживаясь на предложенный табурет. Все же толмача пригласили.

– Ну, отец, рассказывай!

– Вчера в соседний кишлак по пути из Пакистана зашла небольшая банда, человек 12–15. Они обучались в тренировочном лагере под Пешеваром. Разместились на отдых в двух домах. Среди банды есть и один житель того кишлака. Отцу как бы неудобно перед соседями, что это его сын, и он старается скрывать, но разве люди не видят? Да и сын тоже молодец, дом родителей стороной обходит. В кишлаке отдыхать будут дня два, а потом уйдут в сторону Герата.

– А какое у них оружие? – уточнили у старика.

– «Калашниковы», а самый молодой разгуливает с гранатометом.

Старейшину поблагодарили за информацию, дали пару буханок белого хлеба, несколько банок сгущенки и проводили его за территорию расположения батальона. Офицеры штаба присутствовали при беседе, и начальник разведки взял слово. Он хорошо знал расположение этого кишлака, местность вокруг него и предложил свой план по реализации информации старейшины. Все выслушали его предложения, и в целом с планом согласились: подправили кое-какие детали и тут же утвердили. Пригласили ротных и каждого из них «озадачили». Замысел был как нельзя более простым, «без наворотов». Ночью разведчики вместе с 9-й ротой выходят на возможные маршруты отхода банды, а как только выйдут на нужный рубеж, там же повзводно занимают полосу обороны на широком фронте и оборудуют свои позиции. 7-я рота рано утром шумно имитирует атаку боевых машин на кишлак, и когда банда начнет убегать из кишлака, продолжает ее преследование и гонит в сторону 9-й роты. 8-я рота выделяет два взвода в резерв: они должны находиться в готовности по команде вылететь на вертолетах для решения неожиданно возникших задач.

Мои ротные за год пребывания в этом районе воевать научились, и вопросов по выполнению задачи у них не было.

– Ну, раз вопросов нет, тогда давайте, товарищи командиры, по своим подразделениям, – и готовьте их к боевым действиям.

Сразу после полуночи разведчики и личный состав 9-й роты с мерами предосторожности ушли в направлении района для организации засад. Маршрут движения был десантникам знаком, но осторожность не помешает. Вскоре дозорные подали сигнал о приближении опасности. Десантники залегли, притаились и стали ждать. Вдалеке послышалось блеяние, и через несколько минут на тропе показался пастух с небольшим стадом баранов. Они прошли в нескольких метрах от разведчиков, обдавая их пылью. «Хорошо, что пастух был без собаки», – подумали солдаты. Обычно пастухи держат при себе огромных собак, которые запросто дремоту у непрошеных гостей разгонят! Выждав, пока, поднимая пыль, бараны прошли мимо, бойцы зашагали дальше. Через пару часов осторожной ходьбы рота вышла в район обороны, каждый взвод вышел на свои позиции, и солдаты приступили к их оборудованию и маскировке, о чем ротный доложил в штаб батальона. Офицеры штаба вместе со мной коротали время, дожидаясь рассвета, и то и дело поглядывали на часы. Личный состав роты тоже нет-нет, да поглядывал на горизонт.

Как только на горизонте забрезжил рассвет, я дал команду 7-й роте начинать атаку на кишлак. Шум в округе гвардейцы 7-й роты подняли большой. Эффект внезапности получился «то, что надо». От тарахтенья техники и сильной стрельбы часть банды, спросонья не разобравшись что к чему, бросилась по направлению к поросшим мелким кустарником сопкам, где их уже ожидала 9-я рота. Мятежников подпустили поближе и стали расстреливать в упор. Другая часть банды стала убегать к реке, но до нее было около пяти километров, и у душманов было мало шансов успеть добежать до спасительных камышей без отдыха.

Когда первая часть операции прошла успешно, наступила вторая фаза. По команде вертолеты с десантниками 8-й роты поднялись в воздух и быстро настигли группу мятежников, которые что есть силы бежали в сторону барханов. Солдаты хорошо видели их сверху и вели через иллюминаторы огонь, но больше дел натворил пулемет техника, который то и дело менял направление стрельбы. 7-я рота на боевых машинах проутюжила местность, по которой бежали «духи», – и ротный, убедившись, что убегающих врагов больше нигде не видно, спешил личный состав. Бойцы собрали оружие, боеприпасы и документы, подтверждающие принадлежность погибших как активных участников бандитского движения.

Но в бою все предусмотреть нельзя. Вот и в тот момент отдельным мятежникам почти повезло, хотя и не во всем. Они заметили десантников на позиции, остановились, огляделись, что к чему, и решили прорваться через промежутки в боевом порядке роты. Им это почти удалось, но, убегая, они открыли стрельбу по десантникам издалека, чем и выдали себя. Это была роковая ошибка «духов». На бегу они открыли огонь по позиции одного из взводов, а когда бойцы им ответили, «духи» тут же резко изменили свое направление и выскочили прямо на разведчиков. Те лишь теперь заметили небольшую группу, которая бежала прямо на них, подпустили душманов ближе и открыли по ним огонь. Вот так вся банда, которую учили зарубежные инструкторы, полегла на поле боя. Случилось то, что должно было случиться. Залетная банда не думала и не гадала, что ее сдадут с потрохами единоверцы, и в коротком бою с десантниками она будет уничтожена. В итоге в актив батальона записали еще одну прошедшую обучение за рубежом и теперь уничтоженную банду.

После боевых действий мы всегда разбирали с офицерами малейшие подробности боя. По нашему мнению, операция прошла как нельзя лучше: как говорят, без сучка, без задоринки. Одним словом, по написанным нотам. И самое главное – без потерь с нашей стороны. Заверяю без бахвальства: мы уже научились просчитывать, продумывать свои ходы, как на шахматной доске, – на несколько ходов вперед. И это во время боевых действий приносило положительный результат. Успех особо нам голову не кружил. Просто мы старались ко всему, что касается подготовки к операции, подходить творчески, не шаблонно. Тем более с нашими солдатами можно горы ворочать! Ты бы послушал их разговоры после боя! Они на войне мужают намного раньше, чем в обычных условиях. Их разговоры напоминают беседу молодых мудрецов – с пушком на юных лицах, но еще без проседи в волосах. Хотя иногда бывают случаи, мимо которых без замечаний не пройдешь. Бывает, что и пожуришь того или другого солдата или офицера. Просто так, как старший младшего, не по-командирски. Но вот все, что положено солдату, – я расшибусь в блин и тоньше, но для солдата это сделаю. Они это видят и верят в тебя. А с верой в командира и до победы ближе.

Дальше наш разбор боя прервал громкий голос часового:

– Передайте комбату: аксакалы на горизонте.

Через несколько минут в сопровождении солдата подошел старейшина, а за ним в нескольких шагах шел какой-то запуганный старик. Старейшина, как всегда, протянул обе руки для приветствия, и мы поприветствовали друг друга, как будто давно не виделись.

– Рассказывайте, с чем на этот раз пожаловали?

– Вот, у Займутдина беда приключилась. Сын пропал.

– Не тот ли, который в банде состоял? – спросил я у него.

– Тот самый, – вздохнул старейшина и посмотрел на соседа. Тот как-то сразу сник.

– Среди погибших сына не нашли? – спрашиваю.

– Нет.

– Так пусть радуется. К нашему большому сожалению, его сыну удалось ускользнуть. Но это сегодня, а завтра, может, и не повезет. Пока не поздно, пусть вернет сына к мирной жизни.

Старик, словно понимая, о чем идет речь, одобрительно закивал головой. И пролепетал:

– Он еще молодой, своего ума нет, вот и поверил обещаниям.

А что старику оставалось? Только соглашаться и радоваться. Сын-то ведь живой, и наверно, уже где-то около иранской границы или в укромном месте отсиживается. К концу беседы старикам предложили чай. Те любезно отказались, откланялись и заторопились домой с хорошей новостью. Когда старики отошли от штабной палатки, разведчик сказал:

– Бандит вырос в здешних условиях, местность хорошо знает. В банде было 15 человек. Мы взяли 11 стволов. Где еще четыре? Ушли!

– Вот завтра и нужно выяснить, каким маршрутом им удалось скрыться, – подсказал я разведчику. – Просто так, для себя, на будущее.

– Толковый у меня разведчик, – похвалился Комар.

– Это я тебе, Саша, рассказал лишь только то что было перед глазами, а на самом деле боевых действий было намного больше. К сожалению, как это ни прискорбно, были потери солдат и офицеров.

Друзья немного помолчали. Первым молчание нарушил Ленцов.

– Послушай, Ваня, у тебя ведь под боком жили офицеры ГРУ и КГБ. Они же, наверное, делились с тобой информацией?

– Конечно, своей агентурой мы обзавелись, но часто обращались к спецгруппе, которая квартировала в Лашкаргахе. У нас с ними были хорошие служебные взаимоотношения, – если не сказать, дружеские. Часто мы наведывались друг к другу в гости. Они свою зарплату получали в местной валюте и могли себя баловать свежими продуктами и разными напитками местного производства. А у нас было полно боеприпасов. Вот мы, по их просьбе, и делились боеприпасами, особенно осветительными и сигнальными ракетами, которые у афганцев были в дефиците. «Спецы» в знак благодарности угощали нас всевозможными «прохладительными напитками». В общем, занимались они своей профессиональной работой. Бывало, перевербовывали друг у друга агентов. Случалось, и наш человек становился третьим агентом. В таких случаях парни отвечали: «перепроверяем достоверность информации». Но вот однажды им не повезло. Ночью на офис было совершено нападение. Бандитов было около двух десятков. При нападении душманы применяли гранатометы. Охрана офиса и жилого помещения состояла из афганцев – солдат в этом деле, прямо скажем, ненадежных. С началом атаки часть охраны сбежала, остальные где-то попрятались. Офицерам в ту ночь пришлось туговато. Защищали они себя сами. Все перебрались в капитальное строение и оттуда отражали нападение. Один из офицеров ГРУ немного замешкался и как только подбежал к двери здания, граната, выпущенная из гранатомета, попала в железобетонную перекладину над дверями. Осколков от разрывов было множество. Офицеру, разумеется, досталось приличное количество осколков – и все попали в жизненно важные органы. Мы услышали стрельбу в городе и сразу сообразили: это нападение на офис. 9-й роте – она в тот вечер была дежурным подразделением – дали команду «В ружье!», и вперед. Минут через десять рота была уже около особняка. «Духи», видя такое дело, стали убегать на другую сторону города и прятаться по садам и огородам. В том бою офицеры подстрелили двоих бандитов, и троих – мои солдаты. Утром «спецы» через своих связников в городе взяли еще одного «духа». Но и группа одного своего офицера недосчиталась. Да, в ту ночь мужики страха натерпелись… Потом они это событие уже со смехом вспоминали. Как только началась стрельба, старший группы решил покомандовать охраной. «Азиз?» – кричит он, а в ответ – тишина. «Абдулло!» – а в ответ шквал огня. Дошло до командира, что охраны нет на местах. «Убежали», – с горечью подумал он. Хорошо, что их самих вместе с переводчиками было около десятка: народ обстрелянный, с опытом. Продержались до нашего прихода. А если бы нас рядом не было? «Пиши пропало», – ответил старший, – «Ну, сутки бы продержались, не более. Все равно патроны закончились бы, и все, хана. Ну, докричались бы до Кандагара, ну и что? Авиация ночью не летает. Только утром помощь бы и подоспела. У душманов же в распоряжении была целая ночь. По кирпичику успели бы особняк разобрать». Утром они к нам с подарками приехали. Крепко нас благодарили. Мы скромно им отвечали: «Да чего уж там, славяне! Вы нам, а мы вам». Так по соседству и жили. Такие спецгруппы всегда находились по соседству с нашими войсками, под нашим прикрытием.

Банды мы, Саша, гоняли со страшной силой, – но все равно, несмотря на их потери, меньше их не становилось. В банды рекрутировали кочевников, они проходили обучение в Пакистане, а после окончания полевой выучки продолжали постоянно проникать на территорию Афганистана. Вот в таких небольших стычках с группами душманов прошло лето. Жара немного спала. Дышать стало легче. Но мы не расслаблялись, а наоборот, – такая погода поднимала нам настрой, и как бы это ни странно прозвучало, – хотелось встреч с бандами. Как-то нашим соседям через свою агентуру удалось перехватить важного связника с донесением, который направлялся в банду. Хорошо вооруженная и обученная банда совсем недавно прибыла на территорию Афганистана. Наши «доброжелатели» также подтвердили присутствие этой банды в указанном районе. Мы поделились информацией со «спецами» – у них все же возможности намного больше наших. Они потратили несколько суток, но перепроверили информацию. Оказалось, что около двух недель назад в кишлак Калабуст из Пакистана после обучения в одном из учебных центров вблизи города Пешевара прибыла банда. Кишлак расположен где-то в 15 километрах западнее Лашкаргаха. В банде около 70 человек: в основном молодежь, и еще не вся обстрелянная. Передвигалась банда по территории Афганистана в основном по ночам, пока не пришла в нужный кишлак. В банде есть группы снайперов и минеров. Все вооружены автоматами, хорошо экипированы и одеты в черную форму, на голове тоже черная чалма. Их называли «чернорубашечниками», или спецназом мятежных формирований. Какие из них спецназовцы, мы еще не знали, а вот о том, что они жестоко обращались с жителями, до нас слухи дошли. Выяснилась еще одна важная деталь. Банда прибыла в этот район целенаправленно, а именно для борьбы с десантниками, то есть с моей группировкой. Саша, ты понимаешь? Выждать удобного момента, а затем совершить дерзкое нападение на лагерь батальона или подловить его подразделение на марше! Эта новость нас слегка насторожила, но не расстроила. Правда, в прошлом году мы похожую банду в песках прищучили. Воевать они умели, но и мы не лыком шиты. А пока мы продолжали через своих людей следить за бандой и собирать информацию. Банда тоже не дремала, а вела активную разведку за нашей группировкой. Мы сделали несколько ложных выходов из лагеря, – и нас сразу начинали «пасти» мотоциклисты. Они старались быть осторожными, но все равно наши наблюдатели вычислили их. Держались они от нас на приличном расстоянии, появлялись всегда в одном и том же районе и дожидались колонны. О том, что нас «пасут», даже рассказал старейшина. Не более чем вчера около полудня недалеко от огородов он сам видел незнакомого молодого мужчину. Тот делал вид, что отдыхает, а сам пристально смотрел в нашу сторону.

– Человек притомился, вот и отдыхал, – возразил я ему.

– Ну не скажи, командир. Отдыхал он, несмотря на его молодые годы, уж очень долго, а потом медленно пошел дорогой, которая ведет к кишлаку Калабуст.

– Ну, Реза, от твоего пытливого взгляда ничего не скроется, – польстил я старику. Это явно понравилось старейшине. И тут он впервые обратился за медицинской помощью. Не для себя, а для своего маленького внука.

– Нет проблем. Приводи своего внука, врач его осмотрит.

Я проводил старика, а сам поспешил к «спецам» и поделился с ними своей информацией.

– Слушай, комбат, а давай попробуем организовать засаду. Возможно, кто-то и попадется.

– А что, давай организуем!

Прикинули вот какой вариант: рота в темное время выходит в тот район, где всегда маячил мотоциклист, и на широком фронте организует засадные действия. Утром другая рота начинает совершать ложный марш по обычному маршруту…

Мы еще раз обмозговали все детали, а когда стемнело, я пешком отправил роту в район организации засады. Утром, после завтрака, 7-я рота начала совершать марш. Вот она прошла на невысокой скорости мимо района засады и как ни в чем не бывало продолжала движение дальше. И в это время из-за бархана на взвод Аристова выруливает мотоциклист. И надо же, остановился буквально в нескольких шагах от лейтенанта! Взводный, недолго думая, из автомата одиночными: «бах, бах» по колесам. «Духа» от такой неожиданной встречи чуть было кондратий не хватил! Он спохватился, вскочил на ноги и попытался бежать. Да разве от солдат убежишь? Обыскали его – пусто. Колонну вернули. Мотоцикл на машину, личный состав с душманом тоже, – и роты вернулись домой. Пригласили «грушников», те давай раскручивать афганца. Кое-что к общим сведениям о банде добавили, еще некоторые детали. Мятежник нарисовал на схеме, в каких домах квартирует банда. Оказалось, как всегда, в домах, которые располагались на окраине кишлака, чтобы удобней было при опасности скрыться. «Дух» назвал фамилии главаря и старших групп, сколько и какого имеется оружия. После «беседы» с душманом у нас уже появились полные исходные данные для начала проведения операции. Офицеры ГРУ перед отъездом сказали:

– Результат засады мы записываем в свой актив, – и добавили: – Потому что идея была тоже наша.

– Ладно, – сказал я им, – идея ваша, а мы приступаем к планированию операции.

После захвата пленного мы еще не раз совершали марши по близлежащим окрестностям, но «хвоста» за собой не обнаружили. А вот через несколько дней нам доподлинно стало известно, что в настоящее время банда завершает подготовку к «акции возмездия». И что немаловажно, – перед предстоящей операцией она сменила дома, в которых отдыхала. Вчера мятежники перебрались в дома, которые находятся ближе к речке Аргандаб. Это было сделано ими в целях безопасности, и не более того. Душманы часто меняют дома, а то и кишлаки, в которых располагаются. Мы тоже решили ускорить подготовку к проведению операции и провели ложные полеты на вертолетах, а заодно и воздушную доразведку этого района. Командиры подразделений с высоты птичьего полета осмотрели кишлак, примерные дома отдыха «духов» и местность, на которой через несколько дней нам предстояло вести боевые действия. Наметили для себя условные ориентиры, что немаловажно в бою.

После полета офицеры собрались на большое совещание, где и решили, что не будем ждать, пока бандиты из-за угла начнут нападать на наши подразделения (тем более что в банде есть снайперы и минеры). Было принято решение самим упредить мятежников и уничтожить их в собственном логове, – или по крайней мере не дать им уйти «за речку» и разгромить их в поле. И здесь же мы коллегиально выработали план, хотя без споров при составлении боевого документа не обошлось. План разгрома банды я по закрытой радиосвязи доложил командиру дивизии. Слюсарь уже несколько месяцев командовал дивизией и в свойственной ему манере внимательно выслушал доклад по радио и передал мне свои рекомендации – их я должен был придерживаться при ведении боевых действий.

Погода, по сравнению с летним периодом, была более приемлема. Ночью бывало даже свежо, можно было поспать не потея и увидеть приятные сны. Накануне проведения операции я еще раз пригласил к себе командиров рот и спецподразделений. Вне официальной обстановки мы еще раз взвесили «за» и «против». Я дал высказаться каждому командиру – и у каждого из них были ценные предложения, которые пришлось учесть при окончательном утверждении плана разгрома банды. Личный состав и боевая техника были подготовлены к проведению операции. В назначенное время, ночью, одна парашютно-десантная рота в пешем порядке по пустыне Регистан совершила многокилометровый обход кишлака, в котором, ничего не подозревая, безмятежно отдыхали «духи». Для совершения в течение темного времени такого длительного марша нужна на самом деле хорошая физическая подготовка. Парням было тяжело, но до рассвета они все же успели уложиться в график движения и незамеченными вышли в тыл противника. Вброд они перешли реку и заняли удобные позиции на противоположном берегу. Наконец после нескольких часов движения личный состав получил небольшую передышку. Лишь когда ротный убедился в том, что возможные пути отхода бандитов перекрыты, он по радио доложил в штаб батальона, что указанный рубеж занял, и разрешил людям поочередно немного отдохнуть. Сразу же после доклада ротного о занятии позиций на нужном рубеже оставшиеся две роты начали движение на боевых машинах в направлении кишлака Калабуст и сосредоточились в каком-то овраге приблизительно в двух километрах от него. С рассветом две роты батальона блокировали кишлак с трех направлений. Вертолеты нанесли удар по домам, в которых предполагались душманы. И как только вертушки улетели, батальон перешел в наступление. К этому времени два дома уже горели, а в третьем что-то взорвалось. «Духи» начали поспешно убегать из кишлака. Несмотря на то что они прошли подготовку в Пакистане под руководством иностранных инструкторов, они не смогли организовать упорное сопротивление, но все же сообразили оставить прикрытие. Банда бросилась спасаться через реку, но около берега душманы были встречены сильным огнем из засад. С воздуха по ним вновь стали стрелять боевые вертолеты, а сзади их преследовали боевые машины. Бандиты убегали – нельзя сказать, что организованно, – но по крайней мере с оружием в руках и яростно отстреливались. Со всех сторон завязался жестокий бой. В некоторых местах он переходил в рукопашную схватку. Основная часть банды попыталась прорваться через речку, где оборону занимал взвод лейтенанта Аристова, но не тут-то было. Бойцы не дрогнули перед такой массой бегущих духов и приняли бой. Несмотря на многократное численное превосходство противника, лейтенант умело руководил действиями своих сержантов и солдат в боевой обстановке. За время боя взводу пришлось отразить три атаки. Десятки духов нашли свой конец перед позицией взвода, часть из них утонула в реке. При прорыве через позиции десантников у мятежников отсутствовало единое руководство. Они метались из одной стороны в другую: попытаются там проскочить, потом в другом месте, – но там тоже стреляют. И вот когда они, вконец вымотанные и напрочь потерявшие голову, бросились на тот берег через позицию Аристова, когда натиск мятежников сошел на нет и бойцы поняли, что появилась надежда на победу, – вот тогда, к сожалению, шальная вражеская пуля нашла их отважного командира. В этом бою лейтенант геройски погиб…

По всей видимости, через речку смогли переправиться только единицы чернорубашечников. Мятежников крепко лупили со всех стволов, и после боя те еще долго оставались горячими. Наши парни патронов не жалели, поэтому стволы остывали долго. Как бы это странно ни прозвучало, но надо было отдать должное и местным жителям: они не проявили ни малейшего желания оказать помощь и поддержку бандитам, что бывает очень не часто. Скорее всего, сказалось жестокое поведение душманов в отношении местных жителей. Один местный житель даже показал нам укромное местечко, где спрятался «дух». Его решили пленить, но он оказал вооруженное сопротивление, и душмана пришлось уничтожить: в пещеру, где он решил отсидеться, бросили гранату. Преимущество и инициатива в бою полностью были на стороне наших бойцов. Все же некоторым мятежникам удалось переправиться на противоположный берег реки, но их и там разыскивали и уничтожали. Из вертолета по одному из убегающих «духов» стреляли реактивными снарядами, – стреляли до тех пор, пока не попали. В течение шести часов боя банда была уничтожена практически вся. Трудно сказать, сколько душманов утонуло в реке, но в районе боя остались 43 трупа. Хотя по мусульманским законам покойника должны похоронить до захода солнца, в день смерти, местные жители их долго не хоронили, не зная, откуда они родом и где проживают их родственники. Доклады о результатах боя меня радовали и радовали до тех пор, пока не стали докладывать о потерях. Слышать это совсем не хотелось… Все операции до этой заканчивались для нас весьма удачно. А здесь такие потери… У меня и сейчас ком в горле стоит, вспоминая их. В бою геройски погибли четыре человека: лейтенант Аристов, рядовые Габитов, Казибалаев и Сарайский. Не суждено было Аристову после проведения операции стать замкомроты, а ведь все было спланировано, и он знал об этом. И надо же было такому случиться!

О своих погибших товарищах скорбел весь личный состав батальона. Мне, как командиру батальона, положительный исход боя настроения не добавил, слишком большой была потеря. Несколько раз я подходил к радийной машине, но с первого раза не смог доложить комдиву о результатах боя… Позднее начальник связи батальона (он при всем при этом присутствовал и слышал мой доклад комдиву) рассказал мне, что у меня изменялось лицо и дрожал голос. К тому времени в 40-й Армии и непосредственно в среде десантников наш батальон был на слуху. Однажды по поручению маршала Соколова в Армии решался вопрос о подборе достойного комбата для выступления на расширенном заседании Военного совета армии, – такого, который смог бы поделиться своим опытом в борьбе с формированиями мятежников. Выбор был сделан в пользу нашего батальона, – то есть этим комбатом стал я. По итогам года батальон был признан лучшим среди отдельно действующих батальонов в Афганистане. Об этом было официально отмечено в приказе командующего 40-й Армией.

– Да, Ваня, завидую тебе и в то же время сочувствую в том, как тебе и батальону было там тяжело. Помотался ты за бандами на юге Афгана, как Красная Армия в свое время за басмачами в Средней Азии, но зато ты сейчас на виду у руководства, тебе открыты двери в академию. Но хочу тебе сказать, мы здесь тоже без дела не сидели. Ты же помнишь, как с первых дней нашего пребывания вместе со Скрынниковым колесили по всей зоне ответственности дивизии днем и ночью? А сколько ночей было проведено в засадах, одним нам известно! Ни одной боевой операции не обходилось без дивизионной разведки. И результат боевых действий был неплохой. И сегодня, Ваня, мы не сидим сложа руки под боком у штаба дивизии. Недавно прищучили одну банду недалеко от Кабула, да еще при этом захватили главаря этой банды. На моей памяти это первый случай пленения главаря. Так вот, послушай, как все это происходило.

Несколько недель тому назад из штаба Армии в дивизию доставили пакет. В документе, который поступил из «верхнего» штаба, командиру 103-й дивизии предписывалось спланировать и провести операцию по уничтожению банды в таком-то кишлаке, о результатах доложить. Конечно же, этот документ был переадресован на реализацию разведчикам. И надо же, как назло, – в это время на севере проводилась крупномасштабная операция, в которой были задействованы подразделения дивизии. Хуже того, вместе с войсками ушло и все руководство дивизии, а с ними и мой новый начальник разведки, Климов. В штабе остался один Яренко, начальник штаба дивизии. Вызывает он меня к себе, показывает распоряжение и говорит: «Ленцов, один ты из разведчиков остался. На, читай и готовь операцию. Будешь старшим. Опыта тебе не занимать. Надо же когда-нибудь начинать, вот и рули. Обращайся, помогу». Вышел я от начштаба, почесал затылок и думаю: а справлюсь ли с этой задачей? Одно дело – воевать под чужим знаменем, а здесь надо самому принимать решение и держать ответ. На первых минутах мне даже стало как-то не по себе. А потом успокоился, набросал примерный план проведения операции, вдумался в него, кое-что подправил и начал претворять его в жизнь. Пригласил Плавского, командира полковых разведчиков. Не помню, с какого полка он прибыл по замене, но то, что он профессионал, было видно сразу. Полковым разведчикам повезло, что на замену Марченко прибыл именно Плавский. Так что дело бывшего ротного попало в надежные руки! Вместе с ним мы окончательно, в мельчайших деталях, разработали план действий, а позднее к разработке я подключил и всех взводных. С утра началась практическая работа. А закручивался сценарий по реализации разведданных следующим образом: в кишлаке Калафату, что в 8 километрах южнее Кабула, хозяйничала местная банда. Поначалу особого беспокойства местным жителям она не причиняла и ее присутствие до поры до времени терпели и тайно на нее не доносили. Располагались бандиты в брошенном доме, опять же на окраине кишлака, – и потихоньку начали баловаться и корчить из себя неприкасаемых. «Раз терпят это, стерпят и другое», – думали бандиты. Братва стала наглеть все больше и требовать к себе особого внимания и отношения от местного населения. Эти требования стали переходить все рамки ислама. Особенно нетерпимо и нагло вели себя те, которые надеялись на поддержку из Пакистана, – по имеющимся сведениям, таких было три человека, но они и «заказывали музыку». Приходилось местным плясать под их дудку! Кто же осмелится критиковать такую власть и порядки, установленные этой властью? Все бы ничего, но похищение двух девушек для утехи банды положило конец терпению некоторых жителей, и в первую очередь родственников и родителей тех девушек, над которыми надругались. Это привело к тому, что однажды кто-то из доброжелателей «стуканул» на банду, и она попала в оперативную разработку. В банде насчитывалось всего 9 штыков, но этого было достаточно, чтобы держать в повиновении весь небольшой кишлак. Разведчики знали этот район, но отдельные детали надо было уточнить, и мы несколько раз провели рекогносцировку населенного пункта с борта вертолета. Во время проведения воздушной разведки мы обратили внимание на одну особенность. В кишлаке ежедневно после обеда делает остановку рейсовый автобус, и, что самое удивительное, недалеко от дома, в котором как раз и проживали бандиты. На первой стадии, при разработке операции, за основу взяли вариант с автобусом. Используя связи с ХАД, мы добыли похожий автобус, перегнали его на аэродром и спрятали подальше от людских глаз за техническими постройками. Однако позднее мы от этой затеи отказались, а автобус вернули хозяину. Разведчики – народ немного суеверный. Ты помнишь, у нас раньше уже был неудачный эксперимент с привлечением автобуса для выполнения задачи, и мы решили лишний раз не рисковать и на одни и те же грабли дважды не наступать.

Операцию спланировали проводить в обед. К этому времени, как правило, вся банда собирается для трапезы, а затем, после отдыха, готовятся к вечернему намазу. Две дивизионные разведгруппы (третья была на операции) на боевых машинах заранее должны были скрытно выйти к урюковой роще, расположенной недалеко от маршрута рейсового автобуса. Мы планировали, что там они замаскируются и будут вести наблюдение за кишлаком и дорогой и дожидаться появления автобуса. Две полковые разведгруппы с южной стороны также заранее обходят Кабул, по оврагу выходят в «зеленку», рассредоточиваются и ведут наблюдение за кишлаком и нужным домом. В случае необходимости они должны оказать поддержку «дивизионке». Готовились капитально. На всякий случай штаб дивизии сделал заявку на вертолеты огневой поддержки, но по вызову. Мы много раз взвешивали, обсуждали решение, уточняли всевозможные детали и результаты наблюдения. Все сходилось. Я доложил Яренко (то есть в штаб дивизии) о готовности разведчиков к выполнению задачи. Тот пожелал «ни пуха ни пера». Начальника вслух к черту посылать было неудобно…

Вечером накануне проведения операции уточнили время выхода разведчиков в исходное положение. В темное время разведчики вышли в свои районы. Приближалось контрольное время. Связь с группами была устойчивая, обстановка в районе проведения операции, по данным наблюдения, тоже спокойная. Наконец показался долгожданный автобус. Точнее, его выдали клубы густой пыли, которые поднимались от него на пыльной дороге. Когда пыль стала накрывать рощу, в которой находились мои разведчики, боевые машины вышли из своего укрытия и колонной двинулись за автобусом. Конечно, из окна автобуса пассажиры увидели наши машины, но предупредить своих, если кто-то и хотел, не могли. Маскировка была что надо! Следуя за автобусом в клубах пыли, разведчики незамеченными дошли до нужного поворота дороги, которая вела в сторону отдельно стоящего дома, где располагалась банда. Полковые разведчики по радио доложили о том, что они вышли на указанный рубеж и готовы к действиям. Не теряя ни минуты, пока пыль еще не успела осесть, две группы на скорости подошли к дому. Разведчики мгновенно спешились, выстрелом из гранатомета разбили ворота и в образовавшийся проем проникли в дом. Атака оказалась неожиданной для мятежников: те не смогли оказать организованного сопротивления. Правда, два или три человека все же стали отстреливаться из дома, а остальные пытались скрыться в огороде. По убегающим разведчики открыли огонь. Во время боя я увидел, что один из бандитов убегает в сторону кукурузного поля, и вместо того чтобы открыть огонь, бросился за ним вдогонку. В тот момент на меня нашел какой-то непонятный азарт! Я быстро нагнал «духа», сбил его с ног и обезоружил. Позднее мне пришлось как-то замять свой «подвиг» и сказать своим офицерам, что в ту минуту мной овладела какая-то злость, и мне нужно было выплеснуть ее наружу. Риск был велик, но ведь и душман, убегая, не воспользовался оружием. Потом, на допросе, он дал показания, рассказав о том, что очень испугался неожиданного появления «шурави» и решил убежать. При этом он был старшим группы, – одним словом, главарь банды. Они планировали совершить нападение на советскую колонну, но посчитали, что сил недостаточно, и решили отложить эту затею «на потом». А вчера в кишлак на ночь зашла группа вооруженных людей. Бандиты решили объединить с ней усилия и совместно напасть на проходящую колонну. Однако старший той группы оказался человеком с гонором и вдобавок кичился тем, что его группа прошла подготовку в Пакистане. Он не был согласен на второстепенную роль и собирался уйти из кишлака, поэтому они о взаимных действиях договориться не смогли. Допрашиваемый вздохнул и сказал: «Мы чем-то сегодня Аллаху не угодили».

Пока я возился с душманом, в доме продолжалась война, а потом громыхнуло два взрыва, и все стихло. Когда я подошел с пленным к дому, то разведчики уже выводили из него двух мужчин. Неожиданно стрельба началась в районе полковых разведчиков. Я немедленно запросил обстановку: те докладывают, что ведут бой с группой мятежников, которые уходили из соседних домов. Ими оказались люди из второй банды. Они пытались прорваться в сторону лощины и скрыться в «зеленке». Позднее выяснится, что некоторым из них все-таки удалось ускользнуть и скрыться в огромном виноградном поле. Я поинтересовался:

– Помощь нужна?

– Нет, управимся сами, – последовал ответ полковых разведчиков.

«Ишь ты, какие мы гордые!» Я узнал голос Плавского. Тем не менее пока мои разведчики «упаковывали» пленных и трофеи, я очень внимательно отслеживал обстановку в районе боя. Боевые действия не терпят промедления, и через несколько минут личный состав роты уже рассаживался по своим местам в боевых машинах. Но, к нашей большой радости, к этому времени стрельба «у младших братьев» стихла. Вскоре обе роты собрались у дороги в трех километрах от кишлака. Проверили бойцов, – все живы и здоровы. А вот неожиданное появление десантников в кишлаке, да еще и со стрельбой и разгромом банды, надолго потрясло местных жителей. «Ну и поделом, не нужно в кишлаках плодить банды!» – смеялись разведчики. Когда все проходит по намеченному плану, то и радоваться хочется. Я доложил старшему начальнику о выполнении задания, и Яренко в первую очередь спросил про людей. Когда я подтвердил, что все бойцы на месте, тогда начальник по радио выдал несколько ценных предложений и конечно же дал добро на движение домой. Колонна на малой скорости, чтобы особо не пылить, убыла в пункт дислокации.

В общей сложности в результате проведенной операции было уничтожено 9 мятежников, 3 взято в плен (среди пленных был и главарь), а трофеи составили 11 единиц стрелкового оружия. В расположении к этому времени уже находилась группа, которая вернулась с боевых действий. Я поздоровался с народом, узнал, как у них дела, и поспешил с докладом к Яренко. Зашел к нему в кабинет, – а там Слюсарь. Тут я немного растерялся – просто не думал его увидеть в кабинете начштаба. Операция на севере Кабула в тот день закончилась, и войска подтягивались к зимним квартирам, а комдив вертолетом заранее вернулся на аэродром. Генерал внимательно выслушал мой рассказ. Чувствую, доклад понравился, а когда он услышал про пленного главаря, то вообще расцвел в улыбке. Вдобавок к главарю банды в один из дней боевых действий десантники взяли в плен арабского наемника, что не часто случается. Слюсарь об этой удаче тотчас доложил командарму. Насчет пленных наемников был строгий приказ: охранять пленных как зеницу ока и незамедлительно доставлять в штаб армии. Так что у комдива было хорошее настроение, и он объявил благодарность всем разведчикам. И здесь дело вовсе не в том, что нам удалось прихватить главаря, хотя это большой плюс, а в том, что мы провели операцию без потерь.

Прошло несколько дней, и мы встретились с Яренко в штабе. Он рассказал, что на совещании в штабе армии командарм в своем выступлении заострил внимание присутствующих на удачных действиях десантников. Конечно же имелось в виду пленение арабского наемника и главаря банды. «Так что и ты своей удачной операцией сослужил большую службу», – сказал мне в заключение начштаба…

Но слушай, комбат, мы с тобой что-то здорово увлеклись воспоминаниями! Уже далеко за полночь. Давай немного отдохнем.

– Давай, – согласился Иван. – Саша, утром мне перед вылетом обязательно надо в полк проехать. В роте что-нибудь из техники осталось? Не имею в виду боевые машины. Надо же с командиром полка повидаться, напутствие выслушать. А то еще чего доброго узнает, что был в Кабуле и не заехал, обидится.

– Давай спать, транспорт найдем.

Утром Ленцов отправил своего товарища в полк. Но в полку Комар долго не задержался, оттуда на аэродром, попутным рейсом улетел в Кандагар, а дальше вертолетом до Лашкаргаха, где его ждали личный состав батальона и еще несколько месяцев борьбы с мятежниками.

Позднее, уже будучи в Москве в управлении боевой подготовки, я как бывший начальник разведки дивизии с большим интересом отслеживал военную карьеру обоих товарищей. При возможности я оказывал им помощь, которая выражалась в основном в своевременных советах и подсказках. На сделку с совестью в вопросе завышения оценки никто из нас не шел. Однажды по плану командующего группа офицеров, в составе которой был и я, проверяла вопросы боевой готовности дивизии, – в том числе и парашютно-десантный батальон, где начальником штаба был Ленцов. В беседе Александр посетовал на службу, что раньше за ним не наблюдалось. Беседовали мы долго, и я сказал ему: «Быть тебе, Саша, генералом». В ответ тот только улыбнулся, но я тогда в своих суждениях оказался прав: Александр Иванович стал генералом, командиром 98-й дивизии в Иванове. Его соединение из года в год лидирует в вопросах боевой подготовки. Переданный выше разговор вспомнился ему случайно, во время личных воспоминаний. Легко мог стать генералом и Комар, но тогда его принципиальные выступления на общих собраниях и партийных конференциях большим начальникам почему-то не нравились. И когда обсуждалась очередная вышестоящая должность, то его кандидатуру как бы не замечали, хотя его полк хуже других не был. Позднее ему предложили место в боевой подготовке. В штабе его организаторские способности оказались на виду у командующего войсками, генерал-полковника Шпака. Тот понаблюдал за ним некоторое время, а потом пригласил к себе на беседу, высказал ему в глаза все, что думает о своем подчиненном, и поручил Комару возглавить новый участок работы. Несколько лет работы прошли недаром, Комар принес большую пользу войскам. Ушел Иван Геннадьевич на пенсию с солидной должности председателя научно-технического комитета Воздушно-десантных войск. Раньше эта должность была генеральской, но в смутное для армии время ее и сократили. Так что мой прогноз почти оправдался и здесь. К сожалению, больше Ивана Геннадьевича с нами нет. В декабре 2004 года он скоропостижно ушел из жизни.

Под Богом ходят все

Жизнь в Афганистане была насыщена многими боевыми событиями, которые были связаны не только с разведчиками, но и с их непосредственными начальниками. Начальники, как и все остальные смертные, не застрахованы от всевозможных курьезов, тем более в боевой обстановке. Не стал исключением и Петряков, начальник штаба дивизии, несмотря на то, что он как руководитель был очень осторожным во время боевых действий. Но все же…

В один из осенних дней, завершив боевые действия в районе Ниджраба, группировка десантников возвращалась к себе на базу. Уже в который раз в районе этого кишлака велись боевые действия. Мне как начальнику разведки дивизии пришлось побывать в этом районе четыре раза. Задача, которую ставило перед десантниками армейское командование, была успешно выполнена. Банду, которая находилась в кишлаке, разгромили. Ну, по крайней мере изрядно потрепали! Однако, по показаниям пленных, многим «духам» все же удалось проскользнуть по расщелинам и оврагам через боевые порядки подразделений и уйти высоко в горы, – а там их днем с огнем не найдешь. Результаты боевых действий были неплохие: имелись пленные и трофеи. Своих же потерь удалось избежать. Это всегда было венцом умно спланированной и проведенной операции.

Руководил боевой операцией полковник Петряков. Осторожный, без доразведки объекта он лишний раз солдат наугад не пошлет. Подозрительные районы по его указанию всегда обрабатывались огнем артиллерии, и только тогда в бой отправлялись солдаты. Этому его научил первый Кунар. Тогда десантники впервые действовали в горах рядом с пакистанской границей, уничтожая подразделения пехотного афганского полка, практически в полном составе перешедшего на сторону мятежников. Задачу они выполнили, но с большими потерями. У Петрякова была излюбленная поговорка: «Вот представлю себе, что в моего Ваську с вершины горы целится безграмотный душман, и сердце кровью обливается!» Он любил ее повторять всем участникам боевой операции как бы в назидание, что солдата нужно беречь. Васька был его сыном.

С горами Петряков был знаком не понаслышке. Будучи в Ферганской дивизии командиром дивизионных разведчиков, он вместе с ротой часто бывал в горах: и не просто бывал, а проводил занятия по боевой подготовке. Позднее, после знакомства с альпинистами, проводились занятия и по горной подготовке. Можно с уверенностью сказать: тогда во время операции около Пакистана десантникам здорово повезло, что руководил операцией Петряков. Ему, хоть и с опозданием, но удалось подправить тактику действий подразделений в горах и избежать больших потерь. Поэтому кунарский урок ему запомнился на всю оставшуюся жизнь.

Десантники возвращались в Баграм, чтобы привести себя в порядок, а затем продолжить путь до Кабула, тем более что вместе с десантниками в операции принимал участие и ферганский батальон. Накануне марша старший собрал всех командиров, объяснил порядок следования в колонне, а утром, чуть только рассвело, группировка тронулась в обратный путь. Двигались по давно отработанной схеме: впереди разведчики с саперами, кругом боевое охранение. Саперы внимательно осматривали подозрительные участки дороги. Дурных предчувствий не было. Маршрут проходил недалеко от речки с крутыми обрывистыми берегами, справа дорога вплотную прижималась к скалистым сопкам. И вроде бы все ничего, как вдруг под гусеницей командно-штабной машины начальника штаба дивизии произошел взрыв. Взрыв был сильный, встряхнуло машину здорово. Эхо долго грохотало в горах. Мой БТРД [19] двигался вплотную за штабной машиной и даже через шлемофон мне было слышно, как камни застучали по броне. Пыль стала оседать, и из люка машины показался Петряков: весь взлохмаченный, без головного убора. По всей видимости, получив легкую контузию, он долго вращал головой и потирал ее. К всеобщему удивлению, он вспомнил о связистах и громко крикнул в аппаратное отделение машины: «Ребята, как вы там, живы?» – и тут же соскочил на землю и обошел вокруг машины. Через несколько секунд, тряся головой и прочищая уши, показались связисты. Оба, оглушенные взрывом, они осмотрелись по сторонам и улыбнулись непонятно чему. Колонна остановилась. Все понимали, что после подрыва может последовать обстрел колонны и изготовились к бою. Поскольку дивизионная разведгруппа всю прошлую ночь провела в засадных действиях, то на ближайшую высоту пришлось отправить полковых разведчиков. Со слов Богатикова, дивизионные разведчики все темное время, чуть ли не до рассвета, охотились за душманом, который каким-то чутьем чувствовал присутствие чужих и легко уходил в другое место. И только к утру его удалось перехитрить и заманить в засаду. Пленного обыскали и здорово удивились: у него нашли схему лагеря с артиллерийским дивизионом на позиции, – и даже очень грамотно исполненную! Одним словом, советские разведчики поймали чужого разведчика. Парни провели допрос пленного:

– Где твое оружие?

– Спрятал.

– Покажи.

Пистолет нашли недалеко от места его пленения. Предварительный допрос внес некоторую ясность. Вот уже двое суток лазутчик вел наблюдение за группировкой десантников. Как он потом признался, банда готовила нападение на лагерь в ночное время, но в какую ночь должно совершиться нападение, он не знал. Что-то у них там не получилось: то ли группировка раньше их плана ушла из района боевых действий, то ли у них появилась еще какая-то проблема. Утром вызвали вертолет и отправили «духа» в разведотдел армии. Разведчики не сомневались в том, что там душман раскроет намного больше военных секретов о банде, чем рассказал им. Но именно из-за бессонной ночи к дивизионным разведчикам пришлось «проявить милосердие» и держать их в резерве.

Офицеры штаба уже толпились около штабной машины, и каждый высказывал свое мнение вслух. Я подошел к машине и осмотрел ее. Под днищем машины была видна воронка. Литовцев, офицер отделения связи дивизии, прокомментировал это по-своему:

– Колонны водить – не щи лаптем хлебать! – и тут же добавил: – Начальники тоже под Богом ходят. Экипажу повезло: по всей видимости, фугас был безоболочный и слабой мощности, а ведь машина в колонне была далеко не первой. Конечно, заряд мог взорваться под любой машиной: и под первой, десятой и двадцатой.

При этом связист от удовольствия, что все благополучно закончилось, потер руки. Кто-то из офицеров поддержал его:

– Душманы, с началом минной войны, когда еще не было дистанционного управления, так и устанавливали мины на дорогах, по которым проходили маршруты военных колонн. Между замыкателем и взрывателем положат бумажку и со стороны наблюдают. И тогда уже эта «игра» напоминала русскую рулетку: под какой машиной бумажка протрется – та машина и подорвется. Так случилось и с командно-штабной машиной Петрякова, которая была девятой в колонне. Наверное, и этот заряд был в виде большого пакета с порохом и взрывателем. Поэтому экипажу повезло, и он отделался легкой контузией.

Машина не пострадала, но одна радиостанция все же от взрыва вышла из строя. Но у саперов на этот счет было свое мнение: они считали, что заряд был управляемый. В колонне «духи» вычислили радийную машину и подорвали заряд, но почему они его не усилили – вот это осталось загадкой.

Тем временем разведгруппы Ивашко и Платонова, насколько позволяли местность и крутизна склона, стали быстро подниматься на вершину горы. Через какое-то время они увидели то, что их поразило. На соседнюю высоту карабкалась группа вооруженных мятежников. Их замысел был понятен разведчикам как дважды два: поднявшись на высоту, душманы могут спокойно и внезапно открыть огонь по колонне. А главное – у них был крупнокалиберный пулемет. Несмотря на то что их было 9 человек, в горах, да еще и с господствующей высоты, они могли натворить немало бед. Пока бы десантники уточняли, с какой высоты ведется огонь, ставили задачу артиллеристам, вызывали вертолеты – они за это время могли легко уйти от возмездия безнаказанными. Лейтенанты мгновенно приняли решение, и разведчики открыли огонь по душманам. Расстояние до душманов было метров шестьсот. Те залегли и в ответ стали стрелять по разведчикам. Снизу запросили:

– Что там у вас происходит?

– Обнаружили группу, которая поднималась на соседнюю вершину, вот и открыли огонь, чтобы не позволить им свободно маневрировать на горе, – ответили разведчики.

В это время Петряков и потребовал доложить обстановку. Выслушав доклад, начштаба распорядился, чтобы самоходно-артиллерийский дивизион приготовился к стрельбе с места. Через несколько минут артиллеристы доложили, что орудия к стрельбе готовы. Первый снаряд был пристрелочным, белого дыма. Разведчикам передали, чтобы они наблюдали за разрывом и корректировали стрельбу. Мина разорвалась на склоне горы с небольшим недолетом от «духов». И вот там стало твориться что-то непредсказуемое: душманы с громким криком стали метаться по склону, решив, что «шурави» хотят их отравить! Разведчики, пользуясь суматохой, которая царила среди мятежников, передали координаты места разрыва и, не дожидаясь артиллерийского огня, сами стали стрелять по «духам». В это же время артиллеристы внесли поправки в прицел, и давай лупить по душманам! Остатки мятежников наконец очухались и поспешили укрыться от огня артиллеристов и разведчиков за обратными скатами высоты. Однако мины, описав крутую траекторию, стали взрываться за высотой, достигая своей цели. Тем не менее, несмотря на интенсивный огонь, нескольким душманам все же удалось улизнуть из этого ада. Когда огонь артиллерии прекратился, решено было отправить для проверки результатов огня одну роту ферганского батальона. Но пока раздумывали, какую роту послать, и пока она спешивалась бы и выдвигалась на высоту, ушла бы масса времени. Чтобы не терять время, я предложил руководителю операции послать разведчиков: тем более что они уже наверху и знают, где и на что смотреть. Тот сразу же согласился, но внес небольшую поправку. Ну не мог он без этого!

– Когда бойцы будут обследовать местность, пусть ведут себя осторожно. Нам только не хватало здесь потерять своих солдат, – проворчал Петряков.

В ожидании результатов время тянулось медленно. Начальству всегда не терпится, и начштаба начал нервничать и торопить вопросами: «Ну как там с результатом?» И вдруг все отчетливо услышали короткую очередь из автомата, которая громыхнула наверху. И тут же, в ответ на эту очередь, – море огня. А потом, через несколько секунд, все как-то сразу стихло. Я посмотрел на начштаба. Тот внешне выглядел спокойным, но это было только внешнее, а внутри у него все бурлило. И сразу:

– Ну что там могло случиться?

– Сейчас уточним, – ответил я.

– Привыкли все уточнять! – недовольно высказался шеф.

И надо же, как назло, радист сверху не отвечает. Всегда в таких случаях действует «закон подлости»! В тревоге прошло некоторое время, и все же в конце концов в наушниках раздался треск и послышался знакомый позывной.

– Что у вас происходит?

– Да одна сволочь по нам из-за камней как шарахнет очередью! – ответил лейтенант Ивашко. – В ответ мы открыли огонь, а затем обошли место стрелка и забросали гранатами. Хорошо, что «дух» струсил и от волнения промахнулся, – продолжал докладывать он.

Пока офицеры беседовали с Петряковым, подошел Никифоров, начальник ферганских разведчиков.

– Как, Володя, дела в тылу колонны? – спросил у него я.

– Пока спокойно, но на всякий случай усилили наблюдение.

И не зря! Во время нашего разговора колонну стали обстреливать из стрелкового оружия из-за речки. Личный состав, который находился около машин, укрылся за броней. Боевые машины открыли ответный беспорядочный огонь пока наугад, скорее для устрашения и самосохранения. Никифоров тут же отдал по радио указания своим разведчикам, чтобы те переправились вброд через речку (за лето она обмелела), но предварительно попросил Петрякова прекратить бестолковый огонь, чтобы избежать случайных потерь. Огонь с трудом удалось прекратить. Существовала какая-то порочная практика: если на марше кто-то выстрелит в какую-то цель, все, хана. Стрелять начинают все, и главное – куда попало! Но еще важнее то, что стрельбу удается остановить с большим трудом. Чем длиннее колонна, тем труднее остановить огонь. Спрашиваешь: «Ты куда стрелял?» – «Туда, куда и все стреляли, и я тоже!» – «А все-таки по какой цели?» – «Куда трассеры, туда и я». Исправить этот мальчишеский задор в боевой обстановке было делом трудным.

Осторожно продвигаясь от укрытия к укрытию, ферганские разведчики зашли во фланг стрелкам, определили их позиции, а затем прицельным огнем уничтожили мятежников. Их всего было двое, и оба молодые пацаны, которым бы еще жить да жить. У каждого был автомат с боеприпасами, а у одного в сумке ручная граната. Бурно обсуждая очередную пакость душманов, офицеры не забывали следить за местностью, как сами требовали этого от солдат. Местность, насколько ее мог охватить человеческий глаз, была спокойной. Все выглядело вполне обычно. Минут через тридцать сверху спустились разведчики. Начштаба пригласил к себе офицеров-разведчиков и долго расспрашивал их про дела наверху. Картина, которую они нарисовали при обследовании высоты, была мрачной. На переднем склоне горы лежали разорванные в клочья два трупа, дальше трое убитых, на обратных скатах еще два изуродованных тела. Слушая их рассказ, все поневоле стали морщиться. Если правду сказать, всем было очень не по себе, хотя речь шла о врагах. Молча дослушав рассказ разведчиков, начштаба дал команду проверить людей и приготовиться к движению, – и тут же не забыл упрекнуть саперов за то, что они потеряли нюх на мины. И даже пригрозил, что по приезде домой доложит их старшему начальнику о том, что хреново они вели инженерную разведку дороги!

Через некоторое время колонна десантников снова продолжила свой небезопасный путь на авиабазу Баграм. И вдруг впереди снова стала слышна стрельба. Снова «Колонна, стой!». «В чем дело?» – запрашивает старший. Оказалось, группа разведчиков обнаружила на одном из участков дороги двух человек, которые копались у обочины дороги. Сомневаться не приходилось, это душманские минеры устанавливают мину. Вот здесь у разведчиков и возник вопрос. Если брать минеров живьем – на это уйдет много времени. Да и «духи» установят мину, уйдут в укрытие, где будут спокойно и с ликованием наблюдать, как подорвется очередная машина. Остается одно – расстрелять их. Когда до мятежников дошло, что их обнаружили, они прекратили устанавливать мину и бросились убегать в сопки. Разведчики не стали их преследовать, а открыли огонь из пулеметов, – на склоне горы они были хорошей мишенью. А дальше начали работать саперы. Они осторожно подошли к подозрительному месту на дороге и увидели на колее плохо замаскированную противотанковую мину советского производства. Ее не стали трогать, а подорвали на том же месте, где обнаружили. К месту взрыва подъехал Петряков и поинтересовался действиями инженерной разведки. Саперы ему все подробно доложили. Начштаба поправил на голове шлемофон и тихо сказал связистам:

– От этого взрыва нам бы, ребята, хреново стало, совсем хреново.

Вот теперь начальник штаба не удержался от похвалы в адрес действия саперов и разведчиков. На этот раз он не сыпал афоризмами, а говорил по-отечески, заботливо.

– Вот с таким хорошим настроем и продолжайте работу, – напутствовал он парней.

И снова по радио передали команду «колонне вперед». До Баграма оставалось каких-то 10 километров, как с противоположного берега колонну стали обстреливать из стрелкового оружия. В данном случае не стали прибегать к помощи разведчиков, а просто старший группировки и на этот раз проявил мудрость и заботу о солдатах и приказал вызвать вертолеты огневой поддержки. А поскольку до авиабазы было рукой подать, то через уже несколько минут «вертушки» замаячили на горизонте. При подлете к группировке авианаводчик вышел с ними на связь и навел на цель. Вертолеты немножко порыскали в воздухе туда-сюда, а потом устроили настоящую карусель и начали стрелять «эресами» и бить из пушек по тому месту, где засели душманы. Со стороны наблюдать за работой вертолетов было интересно. Сначала дымный след от снаряда назад и вперед, а затем несколько взрывов на земле, – и так несколько раз подряд. Мало не показалось тому, кто там находился в этот момент! Стрельба из пушек напоминала громкое урчание дикого зверя. Отстрелявшись по цели, вертолеты улетели домой. Улетая, авиаторы через авианаводчика передали старшему:

– Будут проблемы – не стесняйтесь, вызывайте. Прилетим, отбомбимся по полной программе.

– Спасибо, соколы! – ответил старший.

Ставить под сомнение результаты вертолетчиков мы не стали, сами наблюдали их работу. Поэтому снова ферганцам пришлось перебраться на другой берег и собрать трофеи. После небольшой остановки колонна тронулась в путь. Оставшийся отрезок маршрута до Баграма проходил через зеленую зону (что ограничивало возможность вести наблюдение) и через неспокойный кишлак. Для устрашения неуемных душманов Петряков распорядился вновь вызвать вертолеты, чтобы те сопровождали колонну по «зеленке». Все подозрительные участки дороги внимательно обследовались саперами, за высотами велось наблюдение, а при необходимости по высотам, которые вызывали подозрения, открывалась стрельба. Странно, но на этот раз на этом опасном участке «зеленки» стрельба по колонне не велась. С усиленными мерами безопасности группировка к вечеру благополучно прибыла на базу в Баграм. Несмотря на высокое моральное напряжение на всем маршруте, постоянные обстрелы в течение всего времени, все же для десантников сегодняшний день был удачным. Хотя окончательную точку под всем этим было еще рано ставить. Не успела еще к вечеру осесть над лагерем едкая и вонючая пыль, поднятая колонной десантников, вернувшейся из района боевых действий, не успела еще выветриться пороховая гарь из орудий боевых машин и стрелкового оружия, – как из-за капониров вырулил белый джип Кудрявцева, политического советника при губернаторе провинции, и остановился перед штабом полка десантников. Кудрявцев был частым гостем в полку. Многие офицеры знали его, и многих знал он сам. Особенно это касалось разведчиков, которым по службе необходимо было быть с ним в тесном контакте [20] . Перед тем как зайти в штаб, он поздоровался с офицерами, которые толпились около здания: в основном это были участники операции. Около Никифорова Кудрявцев немного задержался, и они какое-то время о чем-то разговаривали. По всей видимости, его интересовал результат и правдивые разведданные его «подсоветных». Кстати, информация, которая поступала от активистов, была намного вернее, свежее и обширнее, чем сведения из штаба армии, получаемые через агентуру.

Кудрявцев пробыл у военного руководства более часа. О чем был разговор, одному богу известно. Но как только политический советник убыл из полка, Петряков пригласил к себе меня.

– Ты давно был в Ниджрабе? – с хитрецой спросил он.

– Сапоги еще не успел от пыли почистить, – ответил я.

– И маршрут еще не забыл? – продолжил начштаба.

– Не забыл, не забыл… – ответил я, а сам думаю: «Что еще за подлянка ждет разведчиков?»

– Сейчас у меня был Кудрявцев, ты его знаешь. Он просил оказать ему помощь в сопровождении автомобильной колонны его активистов до кишлака Ниджраб. С ними будет взвод афганских солдат, но к ним у активистов особого доверия нет. С политическим советником разведчики встречались накануне всех боевых операций, которые проходили в районах Баграм или Чарикар. Необходимо было обновлять разведывательную информацию по этим районам и своевременно доводить ее до командиров батальонов и рот. Так вот, в кишлаке Ниджраб активисты попытаются (уже в который раз!) установить народную власть, – продолжал говорить Петряков. – Ты со своими разведчиками проводишь их до кишлака и возвращаешься в Баграм. Они пусть работают по своему плану. Помнишь то место на серпантине, где подорвалась моя «кашэмка»?

– Конечно, помню.

– Будь осторожным. Возможно, на высотах опять будут «духи». Без разведки ни шагу. Старайся использовать афганцев. Готовность завтра утром. Они за тобой заедут.

Получив ценные указания от начальника, я направился прямехонько к своим разведчикам, чтобы огорчить их новым заданием. Парни заканчивали обслуживание техники. Богатиков, их командир, занимался выверкой прицела на одной из боевых машин. Я подозвал его к себе и передал ему разговор с Петряковым. На лице Сергея была заметна тень недовольства. Его можно понять: завтра парни в четвертый раз будут сопровождать активистов, чтобы те закрепились у власти в этом Ниджрабе.

– Пройдет всего несколько дней, и они снова уйдут из кишлака! И так будет повторяться еще не единожды! – распылялся лейтенант.

В момент обсуждения плана завтрашнего дня к нам подошел начмед дивизии подполковник Хамаганов. По национальности он был якут, по натуре весельчак, профессионал своего дела, – при любых обстоятельствах он всегда помнил своих богов. Офицеры часто говорили ему в шутку: «Да не отливай им водки много, они алкашами станут!» – «Нет, я им немного отливаю. Так, для тепла души». По долгу службы ему приходилось участвовать в боевых операциях и оказывать медицинскую помощь раненым. По замене из Афганистана он возглавил военный госпиталь в Семипалатинске. Позднее его переведут на службу в Главное медицинское управление в Москву. После увольнения со службы Хамаганов трудился в одной из иностранных фирм, а в 2002 году скоропостижно ушел из жизни…

– Какие проблемы решаете, мужики? – спросил Хамаганов.

Пришлось и его посвятить в предстоящую операцию.

– Я с вами поеду, если не возражаете. С руководством я договорюсь. Да и доктор вам все равно нужен, вот я и сгожусь. Ладно, я пошел к Петрякову, – и с этими словами он покинул нас.

Я провел еще какое-то время среди разведчиков, а затем ушел в штаб, предоставляя им время самим подготовиться к завтрашнему дню. По пути в штаб я завернул к Алиеву, командиру парашютно-десантного батальона. В недалеком прошлом он был командиром разведроты ферганского полка, а значит, моим подчиненным. Между прочим, толковым подчиненным. Положа руку на сердце у меня как у начальника разведки друзей в этом полку было больше, чем в 103-й дивизии, не говоря уже о разведчиках этого полка.

Комбат оказался на своем месте, – в капонире, который был ему и рабочим кабинетом, и комнатой отдыха. Мы поговорили немного о жизни, и тут комбат предложил мне пойти в душ и смыть походную пыль. После душа я заглянул к Петрякову уточнить, есть ли изменения по завтрашнему дню. «Изменений нет и, по всей видимости, не будет. Пойдем ужинать», – предложил начштаба. От его предложения пришлось отказаться, так как меня ждали на ужин разведчики 345-го полка. За ужином, как и водится у военных, говорили о службе, о политической обстановке в Афганистане и о том, когда же наконец закончится этот бардак и все вернутся домой. Засиживаться долго не стали и, кроме чая, на этот раз ничего не употребляли. Поблагодарив боевых ферганских друзей за ужин, я отправился к своим витебским разведчикам. Сергей не спал, ожидая прихода начальника, и тотчас доложил о готовности группы к завтрашнему дню, – да не забыл спросить «как насчет ужина» и где «шеф» будет отдыхать. Конечно же, отдыхать я остался у разведчиков.

Чуть свет весь лагерь пришел в движение. Кто умывался, кто занимался физзарядкой, а кто готовился к завтраку. Одним словом, война войной, а все остальное по распорядку. Заметив меня, Сергей подошел и спросил:

– А когда подъедут активисты?

– Готовность утром, а когда подъедут, никто, кроме их самих, не знает, – таков был мой ответ Богатикову.

И ждать их пришлось действительно долго. Около десяти часов недалеко от лагеря остановилась небольшая автомобильная колонна, состоявшая из трех автобусов и двух грузовых машин. На одном из грузовиков находилось десятка полтора солдат-афганцев. Двое из прибывших направились к штабу полка. Один из них, человек с явно выраженным азиатским профилем, был помощником политического советника. Вот он и рассказал десантникам (и рассказал все толково) о цели поездки в кишлак Ниджраб. Как только я подал команду «По машинам!», как будто бы из-под земли, в приподнятом настроении, появился начальник медицинской службы с большой санитарной сумкой.

– Я готов с вами в путь, – сказал Хамаганов, улыбаясь.

– Давайте к нам в бронетранспортер, – пригласили его разведчики.

Через несколько минут колонна двинулась в путь. Две боевые машины впереди, одна в тылу, а на них десантом расположились афганские солдаты. Осторожно и в готовности принять бой мы прошли кишлак, в котором разведчики Богатикова однажды выручили тыловую колонну, попавшую в засаду. Позже Сергей рассказал, что на площади в кишлаке он увидел мирно спящих собак, и понял, что засады нет. Часа через полтора колонна подошла к серпантину. Два сапера спешились и внимательно осмотрели подозрительный участок. И надо же, обнаружили мину итальянского производства. Саперы осторожно закрепили на ней кошку, оттянули подальше от дороги и подорвали. Путь был свободен – и один из саперов рукой показал направление движения. Позднее эти сержанты-саперы были представлены к правительственным наградам.

Афганцев предупредили, чтобы они внимательно осматривали ближайшие высотки. Вскоре вдали показались отдельные строения так нужного для активистов кишлака. Колонна остановилась перед огромным оврагом, по которому дорога уходила вниз извилистой лентой, как по серпантину. Дальше активисты должны были ехать самостоятельно, то есть без сопровождения. Афганские солдаты спешились с боевых машин, погрузились в свой автомобиль и возглавили колонну. Десантники пожелали им успешной работы. Те отъехали от боевых машин сопровождения метров сто, не больше, как в их стороне началась беспорядочная стрельба. Разведчики сразу по машинам – и к ним. Подъехали к афганцам вплотную: афганцы спешились, цепью залегли перед обрывом оврага и обстреливают противоположный берег. И вдруг среди активистов началась какая-то возня. Неужели кто-то нарвался на пулю? Так и есть, среди активистов появился раненый. Ему тут же стали оказывать помощь. Подключился к процессу и начмед.

– Слава, ты вчера правду говорил, что без тебя не обойтись, – сказал ему я.

В это время активисты продолжали беспорядочно обстреливать противоположный берег оврага. К боевой машине, пригнувшись, подбежал один из активистов и на плохом русском языке стал объяснять и показывать направление, откуда велся огонь. Разведчики внимательно осмотрели берег и точно – в отвесной стене обрыва на противоположном берегу оврага в пещере на высоте метров семи сидит «дух», как стриж в гнезде, и стреляет по активистам. Как он туда забрался, непонятно. Боевая машина подошла к оврагу и произвела по пещере выстрел из орудия, а затем длинную очередь из пулемета. Под общее ликование афганцев тело душмана вывалилось из пещеры и, цепляясь за выступы отвесной стены, рухнуло на землю. Вот тут обстановка изменилась в пользу афганцев, но только наверху, а что внизу, было неизвестно. Поэтому Богатиков на двух боевых машинах начал спуск вниз по дороге, и через несколько минут машины скрылись за поворотом. Афганцы снова осуществили посадку на транспорт и отправились вслед за «шурави». В этот момент снизу опять послышалась стрельба. Оставшиеся наверху разведчики картину боя из-за рельефа местности не наблюдали и запросили по радио обстановку. Лейтенант докладывает: «Вижу группу духов, принимаю меры к ее уничтожению». Через пару минут взводный дополнил доклад новой информацией: группа душманов состояла всего из двух человек. Я предупредил Богатикова, чтобы он дождался грузовиков афганцев и проследил за их подъемом из оврага, и только затем возвратился наверх. Прошло минут пятнадцать, и афганская колонна поднялась на противоположный берег оврага и запылила по направлении к кишлаку.

Только теперь я заметил, что рядом нет Хамаганова, и спохватился: «А где начальник медслужбы?» Связист Лисневский своим ответом и успокоил меня, и в то же время расстроил. Оказывается, тот уехал с группой Богатикова вниз. И только я хотел сказать, чтобы разведчиков вызывали наверх, как внизу в который раз началась стрельба.

– Что за чертовщина?! – зло выругался я вслух. – Александр, запроси у Богатикова обстановку.

– Товарищ подполковник, снизу докладывают: оставшаяся небольшая группа «духов», которая до поры до времени пряталась в овраге, сейчас решила незаметно уйти. Однако ее своевременно обнаружили и открыли прицельный огонь.

Одним словом, началась перестрелка. При отходе мятежники произвели выстрел из гранатомета в сторону боевых машин. Вот тогда разведчики начали стрелять по «духам» из всех видов оружия. Создавалось впечатление, что идет очень серьезный бой. Шум в овраге был сильный и слышался далеко. Но в такой ситуации мне пришлось на несколько секунд забыть про бой и лично поинтересоваться у Богатикова, при нем ли начальник медицинской службы. И только получив положительный ответ, я немного успокоился, а когда узнал, что начмед вместе с разведчиками завершает уничтожение уцелевших душманов, рассердился всерьез. Вот этого нам только и не хватало, чтобы что-то случилось с Хамагановым! Я тут же по рации строго приказал Сергею:

– Верни начмеда к боевым машинам и больше Анику-воина от себя не отпускай. Ты меня понял? Почему молчишь? Отвечай!

– Понял, понял! – прозвучал в эфире взволнованный голос лейтенанта.

Но на тот момент с начальником медицинской службы дивизии приключилась целая героическая история. Когда обнаружили группу «духов», он вместе с разведчиками начал их преследование, имея при себе только пистолет. Расстреляв все боеприпасы в сторону душманов, Хамаганов вместе с разведчиками собирал трофейное оружие и никак не хотел возвращаться к боевым машинам до тех пор, пока не закончился бой. Конечно, лейтенанту за действия начмеда досталось от меня «на орехи», но все это происходило в пылу боя, а закончилось благополучно. Победителей, как правило, не судят.

Послышался надрывный шум двигателей боевых машин, которые поднимались наверх. Вот показалась первая машина, а затем и вторая. Когда техника поднялась на берег, с командирской машины соскочил Хамаганов и направился в мою сторону. Вот он идет весь из себя веселый, размахивает руками, и рот до ушей.

– Мишаня, мы им здорово с твоими орлами подкинули! Долго нас помнить будут, гады. Это дело отметить надо!

– Ладно-ладно, остынь от боя, – сказал ему я и пошел разбираться с лейтенантом. А что с ним разбираться? Были слухи, что Сергей ходил у меня в любимчиках. Косвенным подтверждением этому был один интересный случай. В ходе одной из боевых операций я находился с группой Богатикова. Перед самым выходом в район боевых действий Сергей обратил внимание на то, что у меня при себе нет каски. И тут началось: «Взвод, стой. Мы не можем идти дальше, потому что у начальника нет каски на голове». Услышав такое, я взял каску в руку, повертел ее и сказал: «После войны в белорусских деревнях женщины в таких касках, и даже в немецких, пекли хлеб», – и выбросил ее в кусты, добавив: «Когда вернемся, отдайте ее обратно старшине». И что удивительно, он даже не взбрыкнул!

В то время в Туркестанском округе к просьбе командарма вещевики отнеслись наплевательски, а должного контроля над ними не было. Они собрали нужное для армии количество касок, а в каком они состоянии – их меньше всего это волновало. Командиры подразделений сбагрили «за бугор» то, что им уже не было нужно. Сотни касок были без подшлемников, ремней крепления – одна пустая сталь. Вот как раз такая каска мне и досталась. Лейтенант немного покуражился, но ведь задачу никто не отменял, а ее надо выполнять. И он приставил ко мне одного из разведчиков, который ни на шаг не отходил от меня, даже когда шел скоротечный, но жестокий бой. Ну вот и сейчас я пожурил лейтенанта просто так, как старший начальник, и не более того.

А в это время подполковник Вячеслав Гамбоевич Хамаганов действительно накрыл на большом валуне маленькую «поляну». Консервы он взял у разведчиков, а спирт был в его медицинской сумке. Конечно, мы отметили его успех, пока разведчики собирались в обратный путь. Во время этого импровизированного застолья к ним подошел Сергей, чтобы доложить о готовности к движению. Хамаганов на радостях и ему предложил отметить успех, но лейтенант строго знал свое дело, вежливо отклонил сделанное ему предложение и продолжил:

– В этом бою уничтожено пятеро «духов», а также нам досталось четыре трофейных автомата и гранатомет.

– Хорошо, Сергей. Еще раз проверь связь, и трогаемся в путь, – сказал я ему. И далее начмеду: – Слава, а как ты считаешь, была утечка информации о выезде активистов в кишлак?

– Все сто пудов! – ответил Хамаганов. – Поэтому «духи» и подготовились к встрече колонны. Просто они не могли заранее додуматься, что активистов будут сопровождать русские, да еще разведчики Богатикова, – рассмеялся он.

«Единственное, что осталось выяснить: откуда растут уши, от активистов или афганских солдат? Но этим пусть занимается политический советник при губернаторе», – решили офицеры.

Дело уже шло к вечеру, и десантники спешили в обратный путь. Подходя к малому серпантину, они наугад обстреляли все прилегающие к нему высоты. Просто так, для самоуспокоения. И не зря – с одной вершины стал убегать вооруженный мужчина. По нему открыли прицельный огонь все три пулемета боевых машин. Кто-то из командиров боевой машины от радости заорал по радиостанции, что попал в «духа». Несколько разведчиков во главе с Богатиковым поднялись к убитому, и с вершины один из разведчиков высоко поднял над головой автомат душмана, как подтверждение его злостных намерений. Все подождали, пока лейтенант с группой спустится вниз, но трофейный автомат рассматривать не стали, и колонна продолжила движение. Без осложнений десантники прошли зеленую зону и опасный кишлак и уже затемно вернулись на авиабазу Баграм. В лагере, оставив разведчиков приводить себя в порядок от пыли и гари, мы с Хамагановым направились на доклад к начальнику штаба. Но его на месте не оказалось.

– Где Петряков? – спросили мы у прапорщика.

– Вместе с командиром полка в бане, – ответил прапор.

– Ладно, подождем.

Ждали долго. Наконец появился раскрасневшийся от пара шеф.

– Вы уже прибыли? Как ваши дела?

Мы рассказали начальнику штаба о том, что перед самым кишлаком в овраге активистов ждала засада.

– Тяжело было бы им, не окажись там разведчиков, – сказал с ухмылкой начмед.

Вот здесь шеф насторожился и готов был услышать самое плохое. Однако его упредили словами: «У нас все в порядке, потерь нет». Мне показалось, что шеф сделал глубокий выдох, выпустив ранее набранный в грудь воздух. Он поблагодарил нас за службу и посоветовал сходить в баню. «Там еще пара и вам хватит», – добавил он. Конечно, предложение начальника штаба было принято с удовольствием. После такой-то пылищи!

Действительно, в бане было жарко. Старшина автороты (в чьем ведении была баня) заканчивал наводить порядок.

– Вы вовремя, товарищи подполковники. Проходите и раздевайтесь. – Прапорщик помнил меня еще по службе в Фергане. – Сейчас добавлю вам парку. Парьтесь на здоровье, – сказал он и тут же куда-то убежал.

Мы слегка попарились и вышли из парилки, чтобы немного перевести дух, и тут появился старшина с закуской и фляжкой.

– Ну, хватит париться, давайте отдыхать.

Мы послушались «местного начальника» и «отдохнули». Оказалось, и у начмеда кое-что еще оставалось во фляжке. В разгар отдыха в баню зашел Никифоров. «Вот вы где! А я вас разыскиваю по всему лагерю». Он тоже подсел к столу, да еще и не с пустыми руками. Так что с баней мы не прогадали!

А утром следующего дня группировка находилась в ожидании команды для совершения марша в Кабул. Офицеры опергруппы находились около середины колонны и о чем-то беседовали. И конечно же старшие офицеры вели речь не о службе. За год с лишним нахождения в Афганистане она всем изрядно поднадоела, и разговор шел о чем-то домашнем. Во время разговора по колонне продублировали команду:

– Начальника разведки в голову колонны!

– Ну давай беги, сейчас тебя Петряков какой-нибудь «бякой» озадачит, – сказал мне, смеясь, Литовцев.

Около штабной машины начштаба стоял белый джип, и все сразу стало понятно. Я подошел вплотную к начальству, и мы поздоровались.

– Скрынников, расскажи Николаю Ивановичу про вчерашнюю поездку, – обратился ко мне начальник штаба. На самом деле он Кудрявцеву уже все рассказал, осталось только внести небольшие уточнения в отдельные боевые эпизоды, и напомнить про утечку информации. Как только Кудрявцев услышал о предательстве, он тут же преобразился – и пригрозил кому-то из своих помощников серьезным наказанием. Проводив политического советника из полка, Петряков стал заметно меняться в лице.

– Как себя чувствуете? – спросил у него я.

– Хреново, но доктора не нужно, – отрезал начштаба.

Стало ясно, отчего у шефа плохое настроение. О резких переменах настроения у шефа знали немногие. Еще бы: он тянул-тянул лямку армейской службы, а ему помахали рукой и лишь пообещали «подобрать что-нибудь стоящее», да и то в неопределенном будущем. Так что его мечта о генеральской шинели не сбылась, и теперь она будет примеряться под другого человека. Виноваты, конечно же, кадры, предложившие его кандидатуру командующему ВДВ на должность комдива, но не сумевшие поддержать выдвинутого ими кандидата на генеральскую должность. Конечно, такая новость здорово подпортила настроение начштабу, но виду он старался не подавать и перед подчиненными держался молодцом. Если он и затаил кое-какую обиду на руководство ВДВ, то предпочел укрыть ее подальше от любопытных глаз. Что ж, и на этот раз он не потерял в операции ни одного десантника. Он был осторожным мастером ведения тактического боя.

Позднее через Никифорова стало известно, что активисты продержались у власти в этом кишлаке всего одну неделю. На большее их не хватило, и они дружно оставили кишлак и вернулись в Чарикар. К сожалению, афганские активисты не смотрели фильмы и не читали книги о советских активистах, о том, как они с одним наганом или винтовкой, а самое главное, героически, устанавливали советскую власть в деревне.

Дипломаты «за речкой»

Каким бы странным это ни казалось, но чаще всего дипломатам прибавляется работы, если «за речкой» есть свои войска. Часто солдаты и офицеры «вляпываются» в какие-нибудь нелепые истории. Часто происходит и нарушение границы, особенно там, где она прозрачна. А если быть более точным, то когда граница условная, как это было в Афганистане. В таком случае люди и стада баранов беспрепятственно пересекают ее не один раз в день. Не стали исключением банды и оружие – и того, и другого в последнее время там появилось слишком много. А если боевые действия проходят в непосредственной близости от Государственной границы, то они всегда таят в себе непредсказуемые последствия, – которые, как правило, заканчиваются международным скандалом. Границу (случайно или не случайно) переходят целые подразделения, что-то перелетает, что-то еще можно вернуть, а что-то выпущенное и вовсе там взрывается и убивает ни в чем не повинных людей. Но на войне как на войне – что-то списывается, что-то само собой прощается, а на некоторые вещи закрываются глаза. Вот тогда для дипломатов и наступают «черные дни и белые ночи».

Что-то подобное произошло в январе 1980 года у десантников. Тогда, во время занятия по огневой подготовке, в одном из полков дивизии произошел несанкционированный пуск ПТУРС из боевой машины [21] . Ладно бы сошел, и конец. Так нет же, он пролетел над Кабулом около двух километров и угодил не куда-нибудь, а в цветочную клумбу посольства Корейской Народной Демократической Республики. А жена посла, несмотря на то что была русской женщиной, оказалась большой стервой и закатила невиданный доселе скандал! От нашего посла в дивизию оперативно поступил звонок: «Уточните и сообщите, кто виновник этого скандала?» Виновных нашли быстро – по тончайшему медному проводу, который тянулся за снарядом. Да в данном случае никто и ничего и не отрицал. Без напоминания сверху виновник сразу доложился самолично. Всего-то пара дней и понадобилась, чтобы замять инцидент на уровне двух послов. Все же в то время Корея была как бы «своей», и раздувать проблему не стали. Когда-то оба чиновника оканчивали одну и ту же школу дипломатии, поэтому диалог у них начинался с воспоминаний о проведенных в институте днях, – и в конце концов все формальности инцидента были улажены. Ну а виновным оказался молодой лейтенант. Проводя занятия со взводом, он стал лично показывать порядок выполнения норматива по установке ПТУРС на боевой машине. В азарте он немного перестарался и непроизвольно нажал на «пуск», а дура-то была боевой! Вот снаряд со свистом и полетел в небо. Летел он до тех пор, пока не упал на чужую территорию. Батюков, командир полка, вызвал к себе лейтенанта «на ковер».

– Ну давай, рассказывай, как такое могло случиться?

Лейтенант молчал и только и сказал в свое оправдание:

– Виноват, больше не повторится.

Другого ответа комполка от офицера и не ждал. А что мог сказать лейтенант? Да ничего! Хорошо еще, что при падении снаряда не было жертв. Бедолагу ближайшим рейсом отправили в Союз, совершенствовать боевую подготовку. Так что можно сказать, что лейтенанту повезло! А комдиву пришлось извиниться перед послом за своих подчиненных. Рябченко как-то с ехидцей напомнил командиру полка об этом случае.

Но бывают скандалы, в который вмешиваются Министерства иностранных дел сопредельных государств. Вот однажды с десантниками на иранской границе и произошел такой случай, который мог перерасти в международный скандал. Лишь своевременно принятыми сотрудниками нашего посольства и МИД в целом мерами этот приграничный конфликт удалось замять. А ведь на самом деле он оказался намного серьезнее и весомее, чем предыдущий инцидент! Иран был далеко не дружественной страной, и вопрос пришлось утрясать на уровне Министерства иностранных дел. А сценарий закручивался в несколько непривычной для боевых действий последовательности.

В свое время армейской агентуре удалось обнаружить не где-нибудь, а на южном стыке границ трех государств – Афганистана, Ирана и Пакистана – солидную перевалочную базу мятежников, на которой чего только не было. И все же, хоть она и была на стыке трех границ, но размещалась на территории Афганистана в небольшом заброшенном кишлаке. Раз она на «нашей» территории, значит, нам ее и брать! Для охраны всего этого богатства было задействовано около 60 человек постоянного состава, которые заменялись по воле «хозяина». А попросту не угодивших отправляли в действующие банды, а то и еще хуже: отнимали оружие, избивали и выгоняли с насиженного места. Получалась своеобразная ротация кадров, где хозяин решал все. Такая непредсказуемая смена людей подстегивала их к дисциплине и порядку. Все прекрасно понимали, что на складе служить намного лучше, чем в банде, где всегда есть риск быть убитым. Вооружена была охрана в основном стрелковым оружием: вполне современными пулеметами и автоматами; имелось и несколько гранатометов. Вокруг заброшенного кишлака была своеобразная конфигурация местности – она была резко пересеченной, но все же напоминала равнину, сплошь поросшую каким-то низкорослым пустынным кустарником.

Государственная граница как таковая не была обозначена здесь пограничными столбами и распаханной полосой. Местные жители и кочевники пересекали ее столетиями, и никто их в этом никогда не упрекал, а тем более не наказывал. Бывало, что пройдохи собирали за переход границы «мзду». Правда, вдалеке виднелась какая-то вышка, но на ней никого не было видно, по крайней мере в день боевых действий. Ее предназначение десантники даже не стали выяснять. Но все равно, на таких границах всегда есть присутствие «незримого глаза». По словам разведчиков, чего только не было на этой базе: начиная от оружия и боеприпасов и заканчивая техникой и медицинским имуществом. И все это богатство – в импортном исполнении. По всей видимости, все это стекалось на базу не один год, а затем ручейками должно было растекаться по южным провинциям Афганистана (да и не только по южным) для обеспечения банд. Да, повезло оппозиции! Копили, копили, а здесь «шурави» прилетели и все загубили. Но нет смысла бежать впереди паровоза, расскажу по порядку…

Как всегда, из штаба армии в дивизию пришла депеша: «В таком-то районе перевалочная база, на охране, по предварительным данным, до нескольких десятков мятежников. Мы доверяем, командир, твоим десантникам подготовить и провести операцию по уничтожению объекта, а когда боевая задача будет выполнена, просим незамедлительно доложить». В конце документа стояла подпись начальника штаба армии. С этого момента в дивизии и началась кропотливая работа по подготовке к операции – в данном случае захвату и уничтожению перевалочной базы. Сначала с документом поработал комдив, который внимательно изучил армейский приказ, а затем переложил его на карту. Когда он внимательно посмотрел на свое творение, ему уже кое-что стало понятным в этой предстоящей операции, стало яснее, какую тактику применить и какие силы использовать. Но это был всего лишь предварительный вариант, который его не устраивал, а ему нужен был конкретный и беспроигрышный. Склонив голову над рабочей картой, генерал стал перебирать в памяти разные варианты, но пока ни один из них его не убедил. Нужная мысль не шла в голову, и он встал из-за стола и немного поколобродил по кабинету. Потом снова подошел к столу и наклонился над картой, но мысли в голову не шли. И только где-то ближе к полуночи его осенило. Он тут же взял в руки карандаш и сделал несколько набросков на плане выполнения боевой задачи, затем встал в полный рост и свысока посмотрел на условные тактические знаки. Понравилось. От удовольствия генерал потер руки и закурил. Решение состояло в том, чтобы захватить и уничтожить базу батальоном, который базируется на юге, усилив его саперами. Местность подсказывала ему, что вокруг объекта могут быть мины. Да и сам склад после захвата надо будет стереть с лица земли. Батальон можно десантировать посадочным способом из вертолетов на две площадки. Основные силы батальона высадить на юго-восточную площадку в непосредственной близости от объекта, а одну роту и взвод разведчиков – на западную площадку, чтобы не дать возможности мятежникам убежать в Иран или Пакистан. Такой замысел десантирования обеспечивал окружение объекта. Ну а теперь дело осталось «за малым»: для выполнения этой задачи надо было назначить опытного руководителя. Долго над этим вопросом генерал голову не ломал: его выбор сразу пал на его боевого заместителя полковника Мальцева. Тот уже достаточно долго находится в Афганистане, активно участвовал в боевых делах и приобрел достаточный боевой опыт, благодаря которому вполне был способен справиться с этим заданием. Правда, объект далеко от зимних квартир, но ничего, он семижильный, выдюжит. На всякий случай сделаем заявку на применение боевой авиации по вызову… А помощником у Мальцева будет подполковник Рюмин. Нехрен ему в штабе околачиваться и штаны протирать, а надо больше быть с солдатами. Вот пускай в боевой обстановке и воспитывает личный состав [22] … От этой мысли Слюсарь повеселел и сам себе сказал: «Так и будет. А на сегодня работать хватит», – выключил свет и вышел из кабинета. По пути к выходу из штаба он зашел в рабочую комнату оперативного дежурного, внимательно выслушал доклад и уже потом ушел отдыхать.

Утром комдив, пригласил к себе заместителя и посвятил его в свои планы. Полковник недовольно поморщился. Эта новость явно его озадачила и напрочь испортила настроение, но делать было нечего, он человек военный. В конце разговора, как бы в напутствие, генерал сказал:

– Юрий Иванович, не позже завтрашнего утра надо вылететь в расположение батальона и сразу же приступить к подготовке его к боевым действиям.

В тот же день, но позднее, командир дивизии довел подробный замысел операции до всех должностных лиц оперативной группы и напомнил, чтобы с вылетом не затягивали. С этого момента и началась практическая подготовка к боевым действиям. Готовились долго, целую неделю. Несколько раз батальон проигрывал на местности все возможные варианты, которые могут возникнуть во время боя. Безусловно, все трудно предугадать, тем более перед боем, – но все же береженого и бог бережет. На заключительном этапе подготовки комдив присутствовал лично, и одного его взгляда на действия батальона было достаточно, чтобы внести в тактику действий десантников кое-какие новшества. Штаб дивизии в это время тоже не бездействовал, а делал заявки в другие штабы на обеспечение боевых действий, – в том числе на применение боевой авиации и на воздушную разведку местности, где предполагались боевые действия. Вечером комдив вместе с Мальцевым еще не один раз перебирали в памяти варианты операции. Но заместителю сейчас особо не хотелось отвлекаться от своих невеселых мыслей, и он через какое-то время сослался на завтрашний трудный день и ушел к себе.

На рассвете в назначенный час около десятка вертолетов с десантниками на борту вылетели к границе в район размещения этой самой перевалочной базы. Погода была прекрасная и безветренная. Десантирование действительно проходило как по заранее составленному на небесах плану. Десантники быстро покинули вертолеты и на ходу стали разворачиваться в боевые порядки для атаки объекта. Душманы были немало удивлены и напуганы неожиданным появлением русских, что тоже сыграло на руку десантникам. Но вот здесь как раз и произошло то неожиданное для десантников, чего так не хотели. Вторая группа вертолетов по ошибке перелетела через границу сопредельного государства и высадила роту десантников и взвод разведчиков на территории Ирана. Глубина десантирования от границы составляла порядка 1–2 километров, но тем не менее это был Иран, чужая территория. Вертолетчики свое дело сделали и быстро улетели, а личный состав остался. Хорошо, что офицеры вовремя спохватились и определились, что находятся на территории другого и недружественного нам государства. Всех быстро собрали и быстро двинулись в сторону Афганистана. Бежать-то бежали, и быстро, но вовремя добраться до афганской границы не успели. Самолеты летают быстрее, чем десантники бегают. Неожиданно над десантниками появилась пара F-4 иранских ВВС. Вроде бы граница открыта, а информация о ее нарушении у военных уже имеется. Все же иранские радары смогли засечь подлет наших вертолетов к своей границе и даже определили, что граница нарушена. Поэтому и послали пару боевых самолетов выяснить обстановку, а при необходимости и поиграть мускулами перед русскими. Это они и сделали. Самолеты летели очень низко, с громким ревом и свистом, и вдруг один из них открыл по десантникам огонь из пушки «Вулкан». Это была шестиствольная 30-миллиметровая пушка, и разрывы ее снарядов были видны метров за четыреста впереди. Ну раз так, то наши в долгу не остались и в ответ начали стрелять по самолетам из стрелкового оружия. Самолеты сделали новый заход, но уже несколько выше над землей. До пилотов дошло, что по ним стреляют с земли. Иранские летчики закончили маневр разворота на афганской территории, и уже теперь они шли на десантников со стороны чужого государства, тем самым нарушив воздушное пространство Афганистана. Теперь уже оба самолета открыли огонь по нашим: снаряды легли метрах в двухстах несколько впереди и справа от бегущих. Впечатление от разрывов было не очень приятное…

Один из офицеров наблюдал в этой ситуации интересный момент: солдаты-связисты, которые были приданы роте для обеспечения связи, выпустили по «Фантомам» полные магазины автоматов. Не отводя глаз от самолетов, они успели снарядить магазины, пока те делали боевой разворот, и когда самолеты вновь пролетели над их головами, снова открыли по ним огонь. И так повторялось несколько раз: до тех пор, пока самолеты не улетели. У связистов основная задача по службе не огневая подготовка, а обеспечение связи со старшими начальниками, хотя и стрельбе связистов тоже обучают. Однако в экстремальной обстановке солдат как никогда собран. В той сложной обстановке даже связисты не теряли присутствие духа и перекрыли все необходимые нормативы по снаряжению патронами магазина для автомата.

Для десантников осталось загадкой, почему иранские летчики стреляли, но не попали? То ли плохо обучены стрельбе по наземным целям, то ли не хотели попасть? Парни уповали на второе. В любом случае десантники, прилично вымотанные бегством, а также боязнью попасть под огонь пушек, благополучно покинули территорию Ирана и с ходу ввязались в бой с мятежниками. Вернее, в бой вступили разведчики, которым по науке надо первым обнаружить противника. Они и в этой ситуации бежали первыми.

В районе перевалочной базы была слышна интенсивная стрельба. Порой раздавались звуки стрельбы из гранатометов и гулкие разрывы ручных гранат. Издалека казалось, что бой происходит на короткой дистанции. По всей видимости, охрана хоть и с опозданием, но обнаружила высадку десантников из вертолетов, как-то организовалась и стала оказывать огневое сопротивление. Полного эффекта внезапности на первом этапе у «крылатой пехоты» не получилось. Ротам пришлось постепенно с боем захватывать строение за строением и уничтожать охрану, которая, к этому времени поняв свое безвыходное положение, сопротивлялась отчаянно. Под крепким натиском основных сил батальона она отходила в глубь хранилищ, а кое-где и позорно бежала в сторону Ирана. Вот такую убегающую группу мятежников и увидели разведчики, а вернее, их дозор, в котором было два человека. В редких кустарниках разведчики первыми заметили бегущих «духов», залегли и стали их поджидать. Но неожиданно для парней группа мятежников разделилась: одна ее часть стала уходить на север, а другая на юг. Засада, казалось, осталась «с носом». Но по истечении нескольких минут разведчики по команде своего командира броском почти догнали одну из группок и открыли по ней огонь. Практически они стреляли в спину. Некоторые из «духов», придя в себя от неожиданности, тоже стали постреливать в сторону десантников. Завязалась перестрелка. Разведчики боеприпасов не жалели: били и длинными, и короткими очередями. Душманы в этом бою потеряли трех своих подельщиков, но остальным, несмотря на высокую плотность огня, все же удалось (где ползком, а где и на полусогнутых) разбежаться в мелком кустарнике. Такая местность играла на руку обеим сторонам. Важнейшим в такой ситуации было первым обнаружить противника. В данном случае в лучшем положении оказались десантники. Разведчики были довольны и таким исходом короткого боя. Хоть о чем-то будет своим по прилету в расположение рассказать, а тем более командиру полка, который провожал их на боевые действия.

А тем временем рота десантников следовала за разведчиками несколько южнее, и ее дозорные своевременно увидели уходящую на юг вторую группу «духов». Ротный развернул свое подразделение в боевой порядок. Десантники залегли там, где их застала команда «к бою!» Выбирать выгодную позицию было некогда. Да даже если бы и было время, выбрать на такой местности удобную позицию очень трудно. Душманы, ничего не подозревая, быстро и беспечно передвигались в нужном для них направлении. Скорее это движение напоминало бегство без оглядки. И здесь произошло что-то непонятное: в цепи десантников раздался выстрел, и даже не прицельный. У кого-то в напряженном ожидании противника сдали нервы, и солдат нажал на спусковой крючок. «Духи» резко сменили направление движения и что есть оставшейся силы начали убегать, одновременно пытаясь вести в сторону роты неприцельный огонь. Ротный как заорет, словно тигр: «Огонь!» Началась ружейная трескотня, и нескольких душманов бойцы подстрелили.

Один из взводных оказался смышленее других. Видя такую картину, он развернул свой взвод и перехватил убегающих душманов. В короткой перестрелке завалили еще пять «духов». Но нескольким, умело маскирующимся кустарником, все же удалось скрыться, а может, и затаиться где-то рядом. Поди их разыщи! Дальше ротный связался по рации с комбатом, и кратко рассказал ему о приключениях на чужой территории и о встрече с душманами, уходящими со стороны объекта. Комбат уточнил десантникам задачу на местности. Рота, маскируясь кустарниками, подошла вплотную к цели и в цепи, с громким криком «Ура!» с тыла атаковала перевалочную базу. Вот такого натиска мятежники не ожидали, да еще с тыла. Своими решительными действиями рота поставила жирную точку в этой операции. Прошло еще какое-то время, и объект был полностью захвачен, а охрана уничтожена.

Соблюдая меры осторожности, саперы осмотрели хранилища. Разведданные агентуры подтвердились почти на сто процентов. Чего здесь только не было! От увиденного у солдат глаза разбегались в разные стороны. Даже жаль было такое богатство уничтожать, но и с собой не на чем вывозить. Все же кое-что самое ценное прихватили, а остальное все заминировали, облили бензином и взорвали. Этот взрыв был своеобразным салютом очередной победе десантников над оппозицией, которая потеряла в этом пожаре не один миллион долларов своих спонсоров. Оглядываясь на дым, который поднимался над бывшей базой хранения, батальон, соблюдая меры безопасности, направился в район посадки вертолетов. Те, судя по времени, уже находились в воздухе. Чтобы довезти до вертолетов более-менее ценные трофеи, решили использовать захваченную там же на складе японскую «Тойоту». В автомобиль также села небольшая группа офицеров. В ней находился и Рюмин, заместитель начальника политического отдела дивизии, который устал от боя и не захотел идти пешком вместе с батальоном. Батальон к месту посадки спешил и шел, выдерживая на местности направление на площадку, а водитель вел машину хоть и по плохой, но дороге. Автомобиль отъехал от уничтоженной базы, наверное, метров на пятьсот, не более, когда произошел его подрыв. Если бы эта мина была нашего производства, то от пассажиров остались бы только «ножки да рожки». Но мина была итальянская, как потом определили саперы. Ранения получили все военнослужащие, находящиеся в машине, в том числе и Рюмин, ранение которого было наиболее серьезным. Им оперативно была оказана доврачебная медицинская помощь, и вскоре раненых вертолетами доставили в госпиталь, где им оказали уже квалифицированную медицинскую помощь. Их жизням опасность больше не угрожала.

Ну а подорванную иномарку пришлось бросить. Все то ценное, что осталось после взрыва, солдаты разобрали на сувениры. Вот на такой ноте и закончилась операция по уничтожению крупной материально-технической базы мятежников на границе трех государств. Солдаты, вернувшись на базу и полностью отойдя от боевого стресса, уже шутили на тему слабой боевой подготовки душманов, которые охраняли склад, и их неумения эффективно применять свое оружие. Стрелять-то они стреляли, но в наших солдат ни разу не попали.

– Наверное, ленились выходить на огневой рубеж, – балагурили между собой десантники.

– Наши потери в этом бою, да и то возвратные [23] , были только при подрыве автомобиля, – вставил кто-то в разговор свое мнение.

Мягко говоря, эта операция закончилась благополучно только для десантников (хотя у них и были раненые), а вот для советских дипломатов она в то время только начиналась – и продолжалась еще долгие недели, пока не были улажены все возникшие приграничные и политические вопросы. В локальных войнах такое случается нередко. Вот и этот приграничный случай с десантниками не является исключением.

Рискованно болтаться по Кабулу!

За более чем двухгодичную службу в Афганистане никто из офицеров управления дивизии не помнит, чтобы им был предоставлен хотя бы один выходной день, которым они смогли бы распорядиться по-своему, даже в палаточном городке, где они проживали. Нет, не припомнят! Не считать же те случаи, когда по делам службы приходилось выезжать в штаб армии или в полки, расквартированные в Кабуле? А таких служебных поездок было достаточно много. Но все эти моменты были строго регламентированы, так что такие «экскурсии» морального удовлетворения не приносили, а скорее еще больше утомляли. К сожалению, в ту пору об отдыхе думать не приходилось, по крайней мере вслух. В среде офицеров ходили рассказы о том, что когда американцы воевали во Вьетнаме, через определенные промежутки времени их вывозили на реабилитацию хотя бы в Таиланд, а чаще в Сайгон. Там они отдыхали «по полной программе», а по окончании отдыха возвращались в свои подразделения. У американцев долга не было, была только задача, которая высоко оплачивалась. А вот советские солдаты здесь, в Афганистане, выполняли интернациональный долг. Вдобавок ко всему кто-то из военных умников, видя Афган на картах или представляя его, глядя в окно из уютного кабинета в «Арбатском округе», придумал емкое словосочетание «ограниченный контингент». И действительно, оно говорило само за себя! Военнослужащие «за бугром» были ограничены абсолютно во всем, за исключением одного: отдать жизнь для выполнения решений командования и Советского правительства. И отдавали солдаты, сержанты и офицеры во время проведения боевых действий свои молодые жизни, хотя, казалось бы, за что?

Правда, одно подобие выходного на памяти офицеров штаба дивизии все же нашлось. В одно из воскресений во время приема завтрака прошел слух, что сегодня офицеров штаба дивизии, по всей видимости, отвезут для отдыха в бассейн в расположении одного из полков, расквартированных в городе. В обоих этих полках были бассейны. И это было примерно, как в анекдоте: «Если будете себя хорошо вести, то в бассейн нальем воду». «И с чего это руководство так раздобрилось? – недоумевали офицеры, – чтобы вот так, с легкостью, в воскресный день офицеров штаба собрать и отправить в бассейн – купаться и загорать?! Нет, за этим что-то кроется!» – продолжали гадать офицеры вместо того, чтобы напрячь мозги и перебрать в памяти оперативную обстановку за последние несколько дней.

– Да ладно, не будем загадывать наперед. Все само по себе прояснится, – сказал Красногорский, начальник артиллерии дивизии.

Но действительно эти слухи подтвердил голос дежурного по штабу, который заходил в рабочие кабинеты и приглашал офицеров на построение перед штабом и добавлял: «В спортивной форме и с личным оружием!» Видя приподнятое настроение офицеров, начальник штаба дивизии полковник Петряков решил поддержать его и отпустил несколько шуток в их адрес. Далее он обратил внимание офицеров на осторожность при движению по городу, и особенно по старой застройке города. Командиру комендантской роты он отдал указание выделить двух солдат с оружием для обеспечения безопасности офицеров.

– Ну вот наконец-то исполнилось желание получить заслуженный выходной, – брякнул кто-то из офицеров.

В спортивных костюмах мало чем напоминая военных, обмениваясь шутками, все организованно осуществили посадку на автомобиль. Как инструктировал старший товарищ, в движении офицеры очень внимательно посматривали в сторону дувалов и домов старой застройки, ощупывая кобуры с пистолетами. Эти дома напоминали гнезда стрижей на обрыве речки: на горке сплошное нагромождение глинобитных домов – внизу в калитку дома вошел, а наверху горки можно выйти. Поэтому в таких районах города и нужен глаз да глаз! Если хорошо знать район застройки, можно спокойно уйти от любой погони и спрятаться так, что никакая овчарка не найдет. Этим часто пользовались бандиты. Выстрелил, и пока его ищут рядом с местом преступления, он тем временем уже наверху спокойно пьет чай.

Спустя некоторое время офицеры благополучно въехали на территорию военного городка одного из полков дивизии. Полк располагался в крепости Бали Хисар, где в хорошем состоянии сохранились две башни и крепостная стена. По всей видимости, в древние времена крепость прикрывала Кабул от нашествия врагов c востока. На одной из башен десантники-зенитчики оборудовали огневую позицию для 23-мм спаренной зенитной установки. Установка могла свободно обстреливать практически всю долину перед полком. Раньше здесь дислоцировался афганский полк «Коммандос», но после военного переворота «Коммандос» вывели за город, а позднее отправили в какую-то провинцию.

Офицеры гурьбой прошли на территорию бассейна. Архитектурно бассейн с проточной прохладной водой был красив, отделан светлым кафелем. Рядышком были кабины раздевалки. Со славянским менталитетом можно и голышом около бассейна пробежаться, а у мусульман насчет этого было более строго. «Аллах все видит, в таком виде перед правоверными показываться нельзя!» Как же было приятно окунуться в чистую и прохладную воду! Соскучившись по воде, многие офицеры вели себя в ней, как малые дети. Побарахтавшись в бассейне минут двадцать, я решил навестить личный состав разведроты полка. А то не здорово получится: в полку начальник разведки дивизии был, а в разведроту зайти не соизволил. Ротой командовал Лебедь, младший брат Александра Ивановича. В армейской среде о таких офицерах говорят: «С него толк будет» [24] .

Алексей знал, что с группой офицеров в полк прибыл и начальник разведки, и был «в режиме готовности», собираясь встретить меня перед входом в казарму. Разведрота размещалась на втором этаже спального помещения. Бойцы роты потрудились на славу, чтобы мало-мальски привести в порядок спальное помещение после проживания афганских солдат. Вначале было такое впечатление, что уборка спальных помещений в афганской армии вообще отсутствовала. В связи с этим мне позже вспоминались слова офицеров-десантников, которые перед первой чеченской кампанией побывали в дудаевских казармах и приходили в ужас от той грязи и вони, которая была в спальных помещениях. У чеченцев считается зазорным, когда мужчина занимается уборкой. «Пусть будет всеобщий «бардак и вонизм», но убирать не буду» – так рассуждает правоверный. Возможно, такое было и в афганской армии…

Командир роты встретил меня и показал, что изменилось после моего последнего посещения расположения роты. Я помнил, что здесь было раньше, и сейчас уверенно сказал ротному, что сдвиг в лучшую сторону стал заметнее. Во время беседы с ротным подошел старшина роты и начал рассказывать о своей старшинской доле. Старшины в ту пору были требовательными и заботливыми людьми. У них в ротном хозяйстве было все, солдаты были одеты и обуты. Дальнейшую беседу с ротным прервал Калашников, начальник «самого секретного отдела» дивизии, который подошел и сказал:

– Приказ всем офицерам срочно выехать в расположение 317-го полка [25] .

– Что там стряслось? – спросил у него я.

– Не знаю, – ответил Николай.

На этом короткая контрольная инспекция разведроты и закончилась. Старшина куда-то метнулся и сразу же вернулся и пытался вручить мне сверток, но в данной ситуации мне было не до гостинца. Чтобы не обидеть заботливого старшину, я пообещал вернуться за гостинцем в следующий раз. Я прекрасно знал, что находится в этом свертке, и хорошо знал характер послевоенных старшин. Однако и лишние разговоры офицеров в машине были бы мне ни к чему. Конечно, старшина – мудрый человек, и после окончания проверки планировал накрыть небольшую «поляну» для начальника где-то в каптерке или другом укромном месте, но ему смешал карты наш поспешный отъезд. Тем не менее тот же гостинец вечером доставил командир разведгруппы, которая прибыла для инструктажа. Такой инструктаж перед заступанием на суточное боевое дежурство на гору Ходжа-Бурга проводился лично мной или моими помощниками каждый вечер. На соседней же горе Ходжа-Раваш боевое дежурство несли разведчики дивизионной разведроты.

Распрощавшись с Лебедем и старшиной роты, мы с Калашниковым поспешили в район бассейна. Мягко говоря, мы не торопились, потому что к нашему прибытию офицеры уже уехали в соседний полк. Об этом нам сказал дежурный по бассейну офицер. В полку разъездная машина была всего одна, и на ней командир полка уехал в город на проверку охраняемых объектов.

– А как быть нам? – воскликнули мы. Не ехать же на боевой машине по городу, да тем более днем. Выезды на боевой технике без особой на то надобности были нежелательными. В данной ситуации мы оказались в безвыходном положении и, некоторое время посовещавшись, решили идти в полк пешком. Благо, было недалеко, где-то около полутора километров, не более того. По времени это минут двадцать хорошим солдатским маршем.

Сразу за центральным входом, через дорогу, был небольшой базар. Некоторые продавцы оставались там и на ночь, как бы под защитой «шурави». Правда, однажды сержант этого же полка на этом рынке здорово набезобразничал. Будучи дежурным по КПП, он в ночное время зашел на рынок, купил самогонки, нажрался и по пьяни застрелил продавца. Был большой скандал. Сержанта без проблем вычислили по свежей гари в канале ствола и осудили.

Перейдя дорогу, мы направились в сторону площади Пуштунистана. В районе площади народу было много. Хотя воскресенье у мусульман было рабочим днем, но везде шла бойкая торговля. Среди всей этой разношерстной массы мусульман люди в спортивных костюмах выглядели белыми воронами. Многие стали обращать на нас внимание, а торговцы громко зазывать в свои духаны. Мы же, в свою очередь, старались быть безразличными к происходящему, но это если глядеть со стороны. А на самом деле мы были очень сосредоточенны, косили глазами налево и направо, готовые в любую минуту при посягательстве на нашу жизнь применить оружие. Через несколько сот метров мы свернули на менее многолюдную улицу, которая и вела в нужный для них полк. Здесь встречались редкие прохожие, которые не обращали внимания на двух одетых в спортивные костюмы европейцев, или делали вид, что не замечают нас. Вскорости мы подошли к чайхане, которая была на нашем маршруте. Раньше мы уже слышали, что хозяин чайханы тихонько приторговывает самогонкой на розлив. Сюда частенько заглядывают иностранцы, в том числе и русские, – не были исключением и военные. Около чайханы Николай говорит:

– Давай зайдем в это заведение, у меня есть «афоньки» – так на жаргоне военных называлась местная валюта.

– Давай, – согласился я.

Чайхана напомнила мне Фергану – там таких было множество. В дальнем углу сидело несколько человек, в основном стариков, пьющих зеленый чай. Нас поразила тишина внутри чайханы. В ферганской чайхане всегда много шума, и поведение посетителей там совсем другое. Кто помоложе, наливают из чайников в пиалу водку и потихоньку пьют, делая вид, что пьют чай. После нескольких выпитых пиалушек от такого чая не только будешь громко разговаривать, а песню запоешь. Некоторые приходят поиграть в нарды. В ферганских заведениях такого типа бывали и случаи мордобоя. А здесь сам хозяин чайханы вышел посетителям навстречу и весело поздоровался на неплохом русском. Что интересно, те в Афганистане, кто промышлял торговлей, все неплохо знали русский язык, не говоря о детях, которые занимались уличной лоточной торговлей. Мы тоже поздоровались и, войдя вовнутрь заведения, обратили внимание на тарелку, стоявшую в углу стойки. В ней была обычная, как в Союзе, квашеная капуста и несколько пластмассовых вилок. Самогонку хозяин чайханы продавал тихо, чтобы не подвергать себя всевозможным нападкам со стороны земляков. Конечно, этим бизнесом он здорово рисковал. Но бизнес есть бизнес! Водка у него была хорошего качества, но уж слишком вонючая. Своим запахом она напоминала грузинскую чачу. Чайханщик зашел за стойку и тихонько спросил:

– Наливать?

– Давай, – ответили мы.

Он налил два неполных стакана и незаметно от аксакалов протянул их нам. Мы взяли стаканы и, продолжая конспирацию, отвернулись от посетителей и выпили. Конечно же, мы не боялись быть отравленными. В бизнесе афганцам всегда была присуща порядочность, это гарантировалось. И, между прочим, они друг другу помогали и не ставили подножек. Если в магазине при покупке не было нужного товара или размера, его хозяина немедленно выручал сосед. «Шурави» нисколько не сомневались, что чайхана была под наблюдением советских (и не только советских) спецслужб. Поэтому надолго задерживаться в чайхане мы не стали. Николай расплатился с хозяином чайханы.

– Заходите еще, – пригласил тот.

– Спасибо, как-нибудь в другой раз.

На выходе из заведения мы осмотрелись по сторонам и продолжили свой путь в сторону полка. По улице навстречу нам шли трое парней примерно одинакового с нами возраста. Мы на ходу обсуждали какие-то свои проблемы и не обращали внимания на идущих навстречу афганцев. Зато эти парни при виде европейцев думали совсем о другом и заранее спланировали свои действия. Как воспитанные люди, мы уступили им дорогу и немного посторонились, но афганцы подвинулись в нашу сторону и перекрыли движение. Между ними проходил разговор на повышенных тонах. Остановившись напротив нас, они стали яростно жестикулировать руками: особенно старался тот, который выглядел старше других. Ну еще бы, – их трое, а «шурави» только двое. Да и улицы в целом не совсем пустынные, нет-нет да пройдет пара-тройка мужичков.

– Но хрен вы, бандота, угадали! – громко сказал Николай. – С нами у вас номер не пройдет!

До афганцев как бы дошло предупреждение. Они на несколько секунд замолчали и переглянулись. Николай долгое время до службы жил в Фергане и неплохо знал узбекский язык. Вот он и передал мне: «Они нас оскорбляют и цепляются». Хотя об этом можно было сообразить и без перевода!

– Ну что, сейчас начнется, – сказал я Николаю.

Редкие прохожие останавливались и с нескрываемым любопытством наблюдали за двумя компаниями. Таких любопытных на противоположной стороне уже собралась целая толпа. Глядя на это, мы не стали ждать развязки, и сами перешли к решительным действиям. Мы одновременно сбили с ног сразу двоих, и пока Николай расправлялся с третьим, я молотил этих двоих, не давая им подняться на ноги. В чужой стране закон о том, что лежачих не бьют, не действовал, по крайней мере он не распространялся на нас в той ситуации.

– Миша, не давай им встать на ноги, а я пока с этим мудаком разберусь! – тяжело дыша, сказал Николай и напоследок врезал афганцу еще раз: да так удачно, что тот подпрыгнул вверх и со всего маху рухнул на землю. Так, распластанным, он и остался лежать на асфальте. Все же одному афганцу, несмотря на все мои усилия, удалось вскочить на ноги и убежать к толпе на противоположную сторону улицы. Поначалу многие из толпы были просто любопытными, но сейчас они воинственно загалдели и медленно, горячась и подбадривая себя криками, направились в сторону дерущихся с правоверными «шурави», чтобы помочь своим.

– Достаточно с них, уходим, – сказал Николай.

Показывая своим видом безразличие к толпе, мы стали медленно уходить в сторону полка. Отходя, мы часто оглядывались, потому что ожидали применение оружия со стороны толпы, но наша тревога казалось напрасной: никто по нам стрелять не собирался. Тем не менее обстановка стала осложняться. Хотя многие из толпы прекрасно видели, как все началось, толпа однозначно приняла сторону своих земляков. От Николая мне, старшему, досталось «на орехи» прилично!

Тем временем мы быстрым шагом направились в сторону полка. Мы не бежали, хотя и волновались, а продолжали «держать марку» десантников. Тем не менее мы дали толпе понять, что находимся при оружии. У нас два пистолета и аж 32 патрона. Конечно, последствия могли быть самые непредсказуемые. Если бы толпа стала нас преследовать, то мы не раздумывая применили бы по ней оружие. Но в толпе наверняка тоже были люди с оружием, и жертвы могли бы быть и с той, и другой стороны. В таком случае нам бы не избежать в лучшем случае нелицеприятного разговора с командиром дивизии. А самый плохой вариант – это очередной международный скандал, связанный с десантниками. Однако до стрельбы дело не дошло. Слава богу, все обошлось благополучно, и уже через несколько минут, возбужденные, мы входили на территорию парашютно-десантного полка. Проходя через КПП, мы спросили у дежурного лейтенанта:

– Как давно приехали в полк офицеры штаба дивизии?

– Да где-то около часа назад, – ответил лейтенант.

О том, что с нами произошло в городе, мы нигде, никому и никогда не рассказывали, и только изредка сами со смехом вспоминали историю, которая приключилась с нами в Кабуле. Не рассказывали мы о произошедшем потому, что знали: этот случай стал бы обрастать всевозможными небылицами, и все равно дошел бы до ушей руководства дивизии, только в искаженном варианте.

317-й полк с командованием полка, одним парашютно-десантным батальоном и спецподразделениями размещался на территории Королевского дворца. Территория была ухоженная, кругом росли цветы элитных сортов. Садовники-афганцы трудились каждый день и все содержали в порядке. В полку от командира полка мы узнали причину поспешного убытия из бассейна офицеров штаба дивизии. Оказывается, батальон вернулся из района боевых действий. Вот сама собой и раскрылась причина поездки офицеров в бассейн! В течение недели десантники совместно с мотострелками проводили на юге Кабула операцию по уничтожению крупной банды душманов, а сегодня к обеду возвратились домой с победой и без потерь. В дивизии было законом провожать подразделения на боевые действия и встречать их представителям всех служб дивизии. Вот поэтому и было так внезапно прекращено посещение офицерами бассейна. Офицеры сетовали на то, что выходной не состоялся, и не более того.

Во время проверки личного состава и техники ко мне подошел командир полка Рыбкин и пригласил остаться на обед.

– После обеда вместе уедем в штаб дивизии, – добавил командир.

В свое время мы вместе учились в десантном училище, и между нами еще с тех давних времен сохранились дружеские отношения. После проверки личного состава батальона все офицеры штаба дивизии убыли к себе на аэродром. Остальные, как и было договорено с командиром, задержались. Остался и Калашников. Втроем мы зашли в бассейн, освежились в прохладной воде и пошли в столовую на обед. За обедом все как-то непроизвольно вспомнили время, проведенное в Рязанском десантном училище, и тех товарищей, которые вместе с ними находятся в Афганистане. В воспоминаниях время пролетело незаметно. Пора и честь знать! Мы с Николаем поблагодарили командира за вкусный обед и стали собираться к отъезду. Рыбкин отдал указания своему заместителю, чтобы тот выполнил какую-то работу, пока он будет отсутствовать. Я же прямо перед отъездом вспомнил, что в полку есть разведрота, попросил командира на несколько минут задержаться, а сам забежал к разведчикам.

В разведроте находился Качанов, начальник разведки полка. С ним я был знаком давно, мы вместе служили в разведке бывшей Ферганской дивизии. Да и командир роты Мостиброцкий – тоже бывший ферганец. На протяжении всей службы, да и после увольнения из армии, у него с Качановым сохранились дружеские отношения. Времени было в обрез, оно оставалось только на то, чтобы поздороваться с офицерами и бегло окинуть взглядом расположение разведчиков. Затем я покинул расположение роты и не стал мешать работе начальника разведки полка. Когда я подходил к машине, Рыбкин, улыбаясь, показал на часы и сказал:

– По твоей вине произошла задержка на целых 10 минут!

Конечно, это было дружеское замечание, не имеющее никакого значения. А по дороге на аэродром Рыбкин как бы между прочим сказал:

– На днях в полку закончится ремонт бани. Милости прошу на первый пар.

– Ну, раз приглашаешь, командир, то обязательно приедем, – сказали мы.

Через пять минут машина командира полка въезжала на территорию штаба дивизии. От полка до дивизии и езды было всего каких-то десять минут. Около штаба мы еще раз (в который уже раз!) сказали командиру полка большое спасибо за то, что он нас и обедом накормил, и до дома доставил, пожали друг другу руки и расстались. «Кэп» пошел на доклад к комдиву, а мы к себе в палатку. По дороге мы встретили Красногорского.

– Это же где вы были, бродяги? – спросил он у нас.

– У «кэпа» были на обеде.

– Вот блин, а меня не пригласил! – возмутился полковник.

– Не надо было нас бросать на бассейне, – сказал ему я.

– Мы обратили внимание, что вас нет, когда уже подъезжали к полку, но возвращаться не стали. Подумали – не маленькие, доберутся, – оправдываясь, ответил начальник артиллерии дивизии. – Ладно, ну вас к черту, пойду к своим артиллеристам!

Вот так и прошел этот выходной! Помню, как мы с Николаем оба одновременно остановились, посмотрели друг на друга и засмеялись, вспоминая сегодняшнее приключение и не чувствуя больше тревоги. Николай сказал:

– Мы сегодня честь десантников не опозорили!

Да, тогда мы были молодые, сильные и ловкие…

Вечером, когда позволяла обстановка, и особенно в летнее время, находящаяся около штаба дивизии курилка становилась этаким «общественным местом», где не только рассказывались анекдоты, но бурно обсуждались вопросы внешней и внутренней политики. В курилке иногда позволяли себе «обмыть кости» некоторым начальникам, а также посудачить на повседневные темы. Это было своеобразной трибуной, где каждый мог выразить свое мнение. Ведь в глаза начальнику не скажешь то, о чем думаешь про него, а здесь, за глаза, – запросто. Вот и сегодня вечером, после приезда из города, то есть после кратковременного посещения бассейна, в курилке обсуждался какой-то серьезный политический вопрос, который подкинул Калашников. Вопрос был далеко не рядовым, а касался расформирования Ферганской дивизии. Как раз накануне ввода войск в Афганистан ее по чьей-то подсказке взяли да расформировали! [26] Об этой дивизии нет-нет да вспоминали. Николай, распыляясь, твердил своим товарищам о той глупости, которую в такой важный для Союза момент допустили государственные и военные чиновники. Пришлось поддержать товарища и вмешаться в разговор и мне. Не менее эмоционально я рассказал, как полки занимались боевой подготовкой в Фергане. Дивизия в течение двух десятилетий занималась боевой подготовкой в гористой местности! Дивизионные и полковые учения с десантированием проводились в горах. Для разведчиков (не без помощи комдива) был создан свой горный учебный центр, который находился по соседству с альплагерем союзного значения «Дугоба» [27] . Занятия в горах с разведчиками проводили маститые альпинисты: Несповитый, Кузнецов, Крылов, Семенов и Балинский. В честь 46-й годовщины ВДВ разведчики в 1976 году покорили вершину высотой более 4500 метров над уровнем моря.

– И надо же, такую дивизию взяли и расформировали! – сказал кто-то из офицеров.

И тут неожиданно для всех в разговор вмешался Соколов, заместитель начальника оперативного отдела. Он высказался очень жестко:

– Если бы это случилось во времена Сталина, то будьте уверены: виновных, кто принял это бестолковое решение, нашли бы очень быстро, всех признали бы врагами народа и расстреляли.

– Да, Сергей, суровое ты наказание им придумал, – сказал Нагуманов.

После такого услышанного «приговора» все с шутками и прибаутками стали расходиться по «домам», а некоторые даже с оглядкой.

– Миша, давай зайдем ко мне на рабочее место, – пригласил меня Николай.

В его рабочем кабинете (если так его можно было назвать) всегда был порядок. Несмотря на то что доступ сюда был ограничен, лишних документов на столе не было. Николай открыл тумбочку, достал фляжку и предложил:

– Давай по пять капель выпьем.

– Давай, – согласился я.

Мы выпили за благополучный исход выходного дня, поговорили о семьях, которые у нас обоих остались в Фергане, и вскоре ушли на отдых.

С тех пор прошло очень много лет, и, не спросив разрешения у Николая, я попробовал рассказать о том злополучном выходном дне и о тех событиях, которые произошли с ними в той далекой и чужой стране. Сейчас это вспоминается совсем по-другому, а в тот момент казалось, что так и должно быть. Впрочем, и тогда все воспринималось с большой ответственностью. Все чувствовали меру возможного наказания со стороны старшего начальника, да и само слово «дисциплина» сдерживало десантников от возможных мелких проступков. А тот случай, который произошел с ними в Кабуле, каждый пусть воспринимает по-своему.

Огненные тропы десанта

В помещении таможенного досмотра набралось много народа. В ожидании начала работы таможенников все мирно разговаривали и знакомились друг с другом. А поговорить было о чем, ведь всем предстояло вместе лететь в район боевых действий, в Афганистан. Раньше это помещение было обычной пристройкой к заводскому комплексу Тузель, но с началом войны «за бугром» его переоборудовали для работы сотрудников таможенной службы. Те добрую половину отхватили для себя, а остальное пространство оставили для улетающих и прилетающих военнослужащих. В зимнее время в этом замкнутом пространстве было более-менее терпимо, а вот в жаркое время года людям приходилось туго. Вот и сейчас многие сетовали на тесноту и духоту, то и дело смахивая пот с лица и шеи. Наконец из соседней двери вышло двое представителей таможни. Народ зашевелился и стал выстраиваться в очередь. Через некоторое время около стойки появилось трое прапорщиков без каких-либо вещей. Они скорее смахивали на военных строителей, чем на тех военнослужащих, которые улетали в Кабул. Один из них подошел к таможеннику и что-то тихо спросил. Тот, не прекращая копаться в сумке очередного военнослужащего, кивнул в сторону стойки. Прапор быстро наклонился, и в руках у него оказались две бутылки водки, которые были изъяты у военнослужащих «как излишки». Оказалось, эта братва не спешила улетать в воюющий Афганистан, а поскольку появился дармовой конфискат спиртного, они решили совместить полезное с приятным и продлить пребывание в Союзе.

Прошедшие таможенный барьер офицеры и прапорщики выходили через указанную дверь и далее шли в сторону взлетного поля. Недалеко от служебного помещения на рулежной дорожке одиноко стоял военно-транспортный самолет Ан-12, который военные называли «почтовиком». Он ежедневно совершал вылет по маршруту Кабул – Кандагар – Шиндант, а затем тем же маршрутом возвращался в Союз. Заодно с почтой самолет развозил по Афганистану и вез обратно офицеров и прапорщиков. К нему и потянулись военнослужащие, поодиночке и небольшими группами. У трапа самолета их ожидали пограничники, чтобы сделать отметку в паспортах о пересечении границы Советского Союза. Около трапа военнослужащие вновь образовали небольшую толпу, которая, не обращая внимания на пограничников, продолжала начатый ранее разговор.

Среди военнослужащих был и подполковник-десантник, который около трапа окинул взглядом толпу в надежде увидеть знакомых или просто братьев-десантников, но ни тех ни других не увидал. Тем временем подошла и его очередь предъявить документы. Лейтенант в зеленой фуражке долго, как показалось десантнику, сверял фото на документе с оригиналом. Подполковник не выдержал и спросил:

– Что, не похож?

– Да нет, все в порядке, – ответил лейтенант и вернул документ.

Десантник поднялся в слабо освещенную грузовую кабину самолета, огляделся по сторонам в поисках свободного места, наконец около гермокабины увидел несколько свободных мест и занял одно из них. Мимо к открытой двери прошел борттехник. Он высунул голову наружу, с кем-то о чем-то переговорил и закрыл дверь. Пилоты стали поочередно запускать двигатели, и тут же их заглушили. Снова борттехник прошел к двери и открыл ее. Тотчас на борт поднялись пограничники и стали пересчитывать пассажиров. Наверное, что-то не сходилось с их учетом на земле, и они решили перестраховаться. Проверка была недолгой, и через несколько минут «зеленые фуражки» покинули борт самолета. Наконец техник задраил дверь и зашел в кабину к пилотам. Сразу засвистели и поочередно стали раскручиваться винты, и в грузовой кабине стало светло. Самолет немного постоял, а затем медленно покатил на взлетную полосу. В начале взлетной полосы он остановился, и вдруг что есть силы рыкнул всеми двигателями и, набирая скорость, помчался вперед. Метров через четыреста Ан-12 оторвался от земли, с шумом убрал шасси и взял курс на Кабул. Десантник с интересом рассматривал в иллюминатор природу: немного удивляло сходство ландшафта с такой же гористой местностью под Кировабадом, где ему не раз приходилось участвовать в учениях. Через какое-то время ему надоело рассматривать природу, он устроился в кресле удобнее и закрыл глаза. Монотонный гул моторов убаюкал многих пассажиров, и они почти весь маршрут дремали, а некоторые даже крепко спали. Вероятно, всем снились разные сны: одним семьи, другим родители, а третьим любимые девушки. Но для всех дремоту и сон прервал громкий скрежет выпускаемых шасси. Пассажиры прильнули к иллюминаторам и с нескрываемым интересом рассматривали мелькавшие внизу кишлаки. «Да, в Азербайджане деревни получше, чем здешние кишлаки», – мысленно рассуждал подполковник. Прошла еще минута, и самолет коснулся бетонки. Двигатели заработали на торможение. Самолет развернулся в конце взлетной полосы, доехал до рулежной дорожки и покатился к стоянке. Из пилотской кабины вышел командир корабля и объявил, что самолет приземлился на аэродроме Кабул и далее: «Прошу покинуть самолет, но далеко от него не отходить. Взлет через 30 минут».

Пассажиры, которые летели до Кабула, покидали самолет с личными вещами. Среди прибывших в Кабул был и подполковник-десантник. Выйдя из самолета, он оглянулся кругом в раздумье, куда пойти, и вдруг увидел проезжающую мимо военную машину, за рулем которой находился сержант-десантник.

– Стой, стой! – махнул он водителю рукой. Заскрипели тормоза, автомобиль остановился.

– Слушаю вас, товарищ подполковник, – сказал сержант.

– Подскажи, в какой стороне штаб дивизии?

– Антенны видите?

– Вижу.

– Это узел связи дивизии. Там же рядышком и штаб, – объяснил сержант и поехал дальше по своим делам.

Подполковник шел не спеша, внимательно присматриваясь к природе. То, что он увидел вокруг, напомнило ему кировабадский аэродром: только горы здесь совсем рядом, там чуть подальше, а так все одинаково: пыльно и серовато. Незаметно для себя он дошел до комендатуры и недалеко от казенного здания увидел палаточный городок какого-то подразделения, со стороны которого навстречу ему шел капитан.

– Капитан, скажи, как лучше пройти к штабу дивизии? А то здесь кругом колючая проволока и палатки, так и заблудиться легко. А то вот я прилетел из Кировабада и в этих лагерных постройках точно могу без привычки заблудиться, – смеясь, сказал подполковник.

Услышав такое, капитан насторожился и спросил:

– А вы случайно не начальник разведки?

– Случайно да.

– Товарищ подполковник, командир отдельной разведывательной роты дивизии капитан Масленников.

– Ну ты скажи, встреча как в кино! – обрадовался начальник. – Подполковник Дубинин, – в свою очередь, представился он и пожал руку капитану. – Ну тогда давай показывай и рассказывай, как живут фронтовые разведчики.

– Справа от нас парк хранения боевой техники, слева склад боеприпасов, далее спальные палатки и столовая. Ну вот вроде и все, товарищ подполковник, – сказал ротный.

– Да, территория ухоженная, а как народ?

– Народ обстрелянный, деловой, в боевой обстановке надежный. Почти все имеют ордена и медали, – продолжал ротный.

– Ну ладно, знакомство продолжим после, а сейчас мне нужно в штаб дивизии, – сказал Дубинин.

– Пойдемте, я вас провожу, – вежливо сказал ротный.

– Масленников, а почему разведчики в такой суете? – задал вопрос начальник.

– Готовимся к операции, через два дня выход.

– Ну вот и готовься, а до штаба я сам дойду, – сказал подполковник и по тропинке пошел в сторону штаба. Около штаба росли розы, дорожки были покрыты асфальтом. «Ну и живут же, как не на войне!» – ухмыльнулся Дубинин. В штабе он уточнил, где находится кабинет начальника оперативного отдела дивизии Климова. Они некоторое время вместе служили в Кировабаде и были в приятельских отношениях, дружили семьями. Встрече обрадовались оба. После короткой беседы друзья зашли к комдиву. В данный момент надо было до конца соблюдать субординацию.

Генерал Слюсарь был немногословен:

– Завтра с утра надо проехать в полковые разведроты. Посмотри, как они обустроены, как живут, как готовятся к операции. Да и сам тоже к ней готовься.

Вот так и познакомились с комдивом! Вечером в столовой новый начальник разведки познакомился с начальниками основных служб и почему-то с первых минут подружился с начальником артиллерии дивизии Грехневым и начальником связи Беликовым. Да и с другими начальниками служб у него сложились хорошие отношения. А утром, сразу же после завтрака, вместе с Климовым они проехали в город, где посетили два полка, побывали в разведротах. После обеда того же дня Дубинин знакомился с разведчиками «полтинника», который располагался рядом со штабом дивизии. А с утра второго дня пребывания «за бугром» он стал серьезно готовиться к предстоящим боевым действиям. По карте изучал район боевых действий и боевые задачи разведподразделений, присутствовал при постановке боевых задач дивизионным разведчикам. Конечно, волнение было, но он старался его подавлять. Однако подполковника одолевали сомнения: а все ли охвачено в плане разведки противника во время движения и в районе боевых действий? А как усвоили свои боевые задачи разведывательные группы дивизии и полков? В мирное время на учениях – одно, а сейчас, в боевой обстановке, – совсем другое дело. Все это и многое другое вынуждало Валерия Федоровича быть в постоянном напряжении. Успокаивал он себя только размышлениями о том, что, наверное, все новенькие в ответственный момент волнуются. В результате он решил не плакаться себе самому, а просто быть внимательным и наблюдательным в районе боевых действий, – а если потребуется, спросить совета у бывалых товарищей.

После ужина начальники служб, участники боевых действий, на полном серьезе твердили ему:

– Валерий Федорович, не забудь автомат! Бери побольше патронов, а самое главное – бронежилет и каску!

Советы своих новых, но бывалых товарищей начальник разведки принял за чистую монету и получил и примерил все, что необходимо на боевых действиях. Выход колонны был запланирован на четыре утра. Но какой сон, когда в такую рань надо вставать? В три ночи он пошел в роту и разбудил ротного.

– Виктор, рота не проспит?

– Нет, ровно в четыре личный состав будет готов к выезду, – нехотя ответил ротный.

Половина четвертого – в штабе никакого шевеления. Но ровно в четыре около колонны появился Слюсарь и скомандовал: «Разведчики, вперед». Дубинин был удивлен такой организацией и точностью выхода колонны по времени. Он даже вспомнил, что на учениях и парашютных прыжках за несколько часов до начала мероприятия всегда начиналась нервотрепка: каждый командир оставлял для себя «ефрейторский зазор». Такой подход он решил взять себе на вооружение.

В район боевых действий группировка дошла без каких-либо осложнений, если не считать единственного выстрела по колонне, который был подавлен огнем из крупнокалиберных пулеметов. Не доезжая до кишлака Руха, группировка свернула в левое ущелье. В правом ущелье уже вторые сутки вели боевые действия мотострелковые подразделения. Появление десантников входило в замысел армейской операции как ввод в район боевых действий свежих сил. В ущелье дороги практически отсутствовали, были только направления. На более-менее равнинной местности группировка остановилась, и батальоны спешились. Старший группировки распорядился, чтобы выставили боевое охранение. Связисты стали готовить радиосвязь для комдива. Саперы тоже не оставались без дела, а приступили к оборудованию командного пункта и что есть силы долбили тяжелый грунт. Батальоны потянулись в горы, каждый в свой район. Офицеры оперативной группы собрались вокруг Слюсаря. Вот здесь начальник разведки был удивлен: ни один из начальников не надел на себя бронежилет и каску. Бронежилет и каска были только на нем! Генерал посмотрел на Дубинина и улыбнулся, но ничего не сказал. Ему стало понятно, что это проделки тех, кто не первый раз участвует в операции, или как еще их называли, «обстрелянных».

Комдив на местности уточнил офицерам боевые задачи батальонам, которые уже скрылись из виду, а также напомнил начальникам, что сюда они прибыли не отдыхать, а воевать и управлять подразделениями. Дубинин в своей тяжелой амуниции выглядел нелепо и думал, как бы скорее от нее освободиться. Рядом стоял Беликов и, глядя на разведчика, давился от смеха.

– Ну чего ты ржешь? Подкузьмил и выставил меня перед комдивом полным идиотом! – в голосе Дубинина послышались нотки обиды.

– Ну кто же знал, что ты такой дисциплинированный? Но ты первый раз на боевых, и эта форма, кстати, не помешает. И тебе даже очень к лицу, – сказал связист.

По голосу было заметно, что Владимир кривит душой и продолжает подшучивать над товарищем.

– Товарищи офицеры, заканчивайте свои шутки, а то сейчас вас тоже заставлю напялить на себя подобную амуницию! – произнес комдив. Офицеры притихли. – Дубинин, иди в роту и проверь их готовность к выходу. У них задача серьезная, да и подъем до самого перевала нелегкий. И про связь не забудь.

Перед тем как пойти к разведчикам, начальник разведки снял с себя «боевые доспехи». Да, задача у разведчиков не из легких. Им предстояло подняться до перевала и там организовать засаду около тропы, по которой из одного ущелья в другое толпами ходят мятежники. Как только мотострелки в одном ущелье наваляют мятежникам, они убегают в другое. Конечно, добегают до нужного места не все. А теперь еще и десантники подключились к операции – тем хуже для «духов»! Одним словом, на время боевых действий требовалось пресечь вольное хождение «духов» через перевал. Сам перевал находился на высоте более 2000 метров над уровнем моря. «Ночи там на высоте холодные. Надо напомнить ротному, чтобы взяли с собой зимние куртки», – подумал Дубинин. Вот все это и многое другое он должен будет проверить, перед тем как отправить в горы бойцов. И что-то напутственное надо им в дорогу сказать, а что – он еще не знал. А сказать надо такое, чтобы парни ему поверили…

Когда он подошел к разведчикам, те уже заканчивали приготовления к выходу. Начальнику разведки пришлось еще раз удивиться той спокойной и деловой атмосфере, которая царила среди личного состава роты. Не было слышно ни ругани, ни понуканий со стороны командиров. Наконец раздалась команда построиться. Дубинин посмотрел на часы, мотнул от удовольствия головой и про себя сказал «Вот это да!». Разведчики уложились в отведенное время тютелька в тютельку! Убедившись в том, что бойцы готовы к выходу, подполковник пожелал им удачи, и еще долго глазами провожал извилистую колонну разведчиков, которая все выше и выше поднималась в гору. Смотрел он им вслед до тех пор, пока последний солдат не скрылся за поворотом, а затем пошел к генералу, чтобы доложить, что разведчики начали подъем. Слюсарь молча, не перебивая, выслушал доклад, а в конце сказал:

– Будь постоянно на связи с разведчиками.

В это время в стороне, куда ушел батальон «полтинника», послышались звуки, похожие на стрельбу. Прислушались – вроде бы тихо, но ветер дул в сторону гор, поэтому все кругом казалось спокойным. К генералу чуть ли не бегом подошел связист Беликов с докладом:

– Батальон просит помочь огнем артиллерии и называет координаты цели.

– Где Грехнев? – спокойно спросил комдив.

– Около дивизиона, – ответил кто-то из офицеров.

– Беликов, а почему у меня до сих пор нет связи с артиллерией? – строго спросил Слюсарь.

– Уже подключили, товарищ генерал. Вот, пожалуйста, разговаривайте, – и связист протянул ему трубку, в которую Слюсарь произнес:

– Мне нужен Грехнев.

– Я уже здесь стою, – громко сказал артиллерист, который был уже рядом.

У артиллеристов была привычка громко разговаривать, а шутники говорили: это они стараются перекричать грохот стрельбы.

– Вот, возьми координаты цели: это два небольших опорных пункта «духов» на вершине горы перед батальоном «полтинника». Их надо уничтожить. Отсюда, как мне кажется, эта вершина не просматривается, – глядя в бинокль, вслух рассуждал комдив.

Через несколько минут на позиции грохнула одна гаубица. Шелестя в воздухе, снаряд улетел в сторону гор. Все стали глазами искать разрыв.

– Что-то пока не видно, – сказал комдив.

– Вижу! – обрадованно воскликнул начальник артиллерии.

Когда облако от взрыва стало расти, его уже можно было наблюдать невооруженным глазом.

– Что докладывает комбат? – уточнил командир дивизии.

– «Надо немного выше», – передал Грехнев и тут же по телефону внес поправки в стрельбу дивизиону.

Не прошло и минуты, как дивизион бабахнул залпом. На несколько минут позицию заволокло пылью, а на вершине немного дальше первого разрыва появилось множество вспышек и дыма.

– Ну, а что сейчас докладывает комбат? – допытывался Слюсарь.

– Цель накрыта! – торжественно воскликнул Грехнев.

– Давай, Александр Васильевич, туда еще один залп, чтобы нашим солдатикам было веселее, – приказал комдив.

Долго ждать не пришлось. Еще один залп грохнул на позиции, и снаряды улетели в горы, чтобы надежно подавить позиции врага. В районе действий второго батальона обстановка была более спокойной. Пытающих оказывать сопротивление «духов» с ходу сбивали и продолжали занимать одну гору за другой. Саперы часа через два закончили оборудовать командный пункт. Сверху накинули маскировочную сеть, и он стал почти невидим на общем фоне местности. Внутри расставили складные столики и стульчики, протянули связь, и получились пусть без комфорта, но вполне пригодные рабочие места для офицеров оперативной группы. Комдив окинул взглядом всех, и по выражению на его лице было заметно: он кого-то ищет. И точно.

– А где авианаводчик? – спросил он.

– Наверное, у себя в бэтээре, – ответил Беликов.

– Его рабочее место здесь, – отрезал Слюсарь.

Старлея-авианаводчика тут же вызвали на командный пункт.

– Расскажи, как у нас дела с вертолетами? – задал ему вопрос генерал.

– На аэродроме Баграм в готовности к вылету находятся две пары боевых вертолетов. Подлетное время в район боевых действий 10 минут, – отчеканил авианаводчик.

– Находись здесь, рядом со мной, и связь свою выводи сюда же, – посоветовал ему комдив. – Дубинин, ну как, потихоньку привыкаешь к боевой обстановке? – спросил Слюсарь уже у разведчика.

– Если бы боевыми не стреляли, то подумал бы, что нахожусь на полковых учениях с хорошей имитацией, – ответил разведчик.

– Ну и ну! Кстати, а чем сейчас занимается рота? – задал вопрос по существу командир дивизии.

– Пять минут назад была на полпути к перевалу, – без запинки доложил начальник разведки.

А в это самое время разведчики действительно карабкались в гору. Подниматься было тяжело, и бойцы часто останавливались, чтобы перевести дыхание. На каждом шагу попадались большие валуны, обрывы и невысокие, но отвесные скальные карнизы. Тропы, о которой говорил «доброжелатель», и в помине не было, – хотя, возможно, она была где-то рядом. В гору шли уже часа три. Порядком подуставшим под тяжестью своих нош людям требовался отдых. А ротный вот уже около часа чувствовал на себе чужой взгляд, который начинал его раздражать. Наконец он решил проверить свою интуицию и на очередном минутном привале подозвал к себе командира первого взвода.

– Алексей, возьми двоих разведчиков и затаись на этом месте. Как только мы начнем движение, вы некоторое время понаблюдайте за нашим тылом. Нутром чую, что нас преследуют. Ты мой замысел понял?

– Конечно, командир!

По команде Масленникова «Вперед!» бойцы двинулись дальше, но небольшая группа разведчиков затаилась в камнях и стала внимательно следить за местностью. Лейтенанту шепнул на ухо ближайший от него разведчик:

– Посмотрите левее вон того камня. Кажется, там кто-то прячется.

Лейтенант присмотрелся, и через мгновение из-за камня пригнувшись вышел вооруженный человек, а за ним еще трое. Разведчики прижались к камням, не спуская глаз с мятежников, – а те, маскируясь, медленно стали приближаться к их позиции. Бойцы посмотрели на командира, ожидая его решения.

– Подождем еще немного, не появится ли еще кто-нибудь, – прошептал взводный.

Позиция у разведчиков была удобной как для наблюдения, так и для ведения боя. Лейтенант скосил взгляд в сторону уходящей роты и увидел спины двух тыльных дозорных, которые на его глазах завернули за склон и скрылись из виду. «Духи» сейчас пойдут быстрее», – подумал взводный, и как будто в зеркало смотрел! Мятежники ускорили свой шаг. Прошло еще несколько минут. Напряженные бойцы уже который раз от волнения вытирали о комбинезоны вспотевшие руки, которые сжимали автоматы, и ежесекундно посматривали на командира. Тот, казалось, был невозмутим. Но это была только внешняя сторона, а на самом деле он волновался и тревожился не меньше своих бойцов. Но он и в эту минуту оставался командиром, который должен в ответственный момент принять разумное решение и уверенно управлять солдатами в бою. «Силы почти равные: подумаешь, у «духов» на одного больше, зато у нас позиция выгодная. Сейчас посмотрим, кто кого. Эх, жаль, что нет радиостанции», – мысленно сам себе сказал лейтенант и еще раз посмотрел на своих бойцов. Те уже совсем истомились в ожидании какой-нибудь команды от своего командира. «Быстрее бы все начиналось», – думали разведчики и по привычке продолжали посматривать на взводного. А «духи» подходили все ближе и ближе. До них оставалось каких-то метров сорок, но что это? Разведчики увидели пятого вооруженного человека, который выскочил из-за поворота и что есть духу старался догнать своих сотоварищей, активно помогая ходьбе резкими взмахами рук. Один из разведчиков шепнул командиру:

– Вижу пятого «духа»!

– Спасибо, я тоже вижу, – тем же тоном ответил взводный.

Группа мятежников остановилась, поджидая своего подельника. Они о чем-то заговорили между собой, то и дело посматривая в ту сторону, куда ушла рота. «Согласовывают свои действия», – подумал лейтенант. Вот это тот момент, когда надо открывать огонь.

– Вы готовы? – спросил у бойцов командир.

– Готовы! – ответили бойцы.

Неожиданная стрельба резким эхом прокатилась по горам и раскатистым громом вернулось обратно. В считаные секунды с «духами» было покончено, но разведчики оставались на своей позиции и продолжали вести наблюдение за местностью. Командира волновало неожиданное появление пятого «духа», да еще та прыть, с которой он догонял своих подельников. «Наверное, он шел с какой-то вестью», – размышлял лейтенант. Но прошла минута тягостного ожидания, затем другая, а чужие на тропе больше не появлялись. Сверху показалась группа разведчиков, которая спешила на помощь своим товарищам; старшим в ней был сержант, заместитель командира взвода. Запыхавшись, они остановились около командира и удивленными глазами посмотрели на своих товарищей.

– По какой цели стреляли? – спросил сержант.

– Да по воробьям, – отшутился взводный. – Вот, все пятеро лежат среди камней.

Держа оружие наготове, разведчики подошли к мертвым «духам». Среди них был совсем мальчишка, но с автоматом.

– Вот этот безграмотный пацан с превеликим удовольствием стрелял бы в ваши спины! – со злостью сказал сержант.

Но лейтенант думал по-другому: он вспомнил «совещание», которое устроили «духи». Скорее всего, они пытались отговорить этого мальчишку следовать за «шурави». Но случилось то, что и должно было случиться в тот момент…

– Товарищ лейтенант, на проводе ротный, – прервал его мысли радист и передал ему трубку.

– Что там у тебя произошло? – услышал он спокойный голос ротного командира.

– Твои предположения, командир, подтвердились на все сто пудов. За нами по пятам шла группа мятежников. Всех мы уничтожили, – сказал лейтенант.

– Хорошо, забирайте трофеи и поднимайтесь наверх, – приказал Масленников.

Далее разведчики поднимались более осторожно, иногда оставляя позади себя секреты, чтобы убедиться, что хвоста сзади нет. Смеркалось. Вконец вымотанные разведчики вышли к перевалу. Ротный по радио доложил начальнику разведки: «Разведчики к боевым действиям изготовились». Эта радиограмма вполне устраивала их начальника. Недалеко от перевала, почти рядом с тропами, они организовали в двух местах засады и стали ждать. Ночью бойцам пришлось немного померзнуть. Физзарядкой в целях маскировки заниматься было нельзя, и поэтому разведчикам пришлось стойко переносить дискомфорт. В течение ночи они наблюдали, как внизу взлетали осветительные ракеты, но этот свет совсем не освещал их позиции. Гвардейцы провели в кромешной тьме всю ночь: только высоко в небе им подмигивали холодным блеском звезды. С рассветом разведчики осмотрелись. Природа на перевале была красивая. Да и место для засады, несмотря на сумерки, они выбрали удобное. В это время снизу стала доноситься канонада. «Ну вот и началось», – подумали разведчики. Их мысли подтвердил своим запросом об обстановке шеф разведки.

– У нас пока все спокойно, – ответил ротный.

– Будьте внимательны: наши к вам наверх гонят «духов».

Разведчики наспех перекусили и приготовились ко всем неожиданностям. В напряжении им пришлось побыть еще некоторое время. И лишь ближе к полудню на перевале показалась группа вооруженных людей. Один, второй… – всего 15 человек. Они были похожи на остатки разгромленной крупной банды, которая спешила уйти через перевал от преследователей и отсидеться в спокойном месте. Замыкали группу три прихрамывающих человека, – это наводило разведчиков на мысль, что банде здорово досталось от десантников. Расстояние до «духов» было метров двести. Они шли не по тропе, а несколько выше. Бойцы помнили наказ: через перевал не должен ходить свободно ни один мятежник, а тем более группы. «Ну, раз так, тогда огонь!» – скомандовал ротный. Местность, на которой находились «духи», была практически голая, как футбольное поле, а до обратного склона перевала было метров семьдесят. Пока они бежали до укрытия, добрая половина банды уже лежала на перевале. Первый взвод, позиция которого была ближе к обратному склону перевала, подстрелил еще двоих уже на той стороне, но все же некоторым счастливчикам сегодня повезло, и они спаслись от огня разведчиков. Ротный сразу же подсчитал результаты боя: уничтожены девять «духов», потерь среди своих нет. «Вот это и надо передать начальнику», – решил Масленников и дал связисту команду соединить его с начальником разведки.

Позднее бойцы сменили позиции, но больше до самой темноты через перевал никто не проходил. Вечером разведчиков предупредили, чтобы они утром возвращались вниз к своим, а пока находились в боевой готовности на прежней позиции. Ночью на разведчиков вышли двое вооруженных людей. Их подхода не слышали, но увидели приближающиеся силуэты. Команду «Стой!» «духи» не выполнили, а пытались отстреливаться, – вот и пришлось разведчикам открыть огонь на поражение. К тем девяти добавилось еще двое «духов». А как только забрезжил рассвет, разведчики стали собираться в обратный путь. О начале своего движения они сообщили в лагерь, собрали свои нехитрые пожитки, трофеи, и после небольшого напутственного слова ротного цепочка разведчиков, выписывая замысловатые зигзаги по рельефу горы, двинулась вниз к своим. Спускаться вниз было не намного легче, чем подниматься вверх, но все же на спуск у разведчиков ушло гораздо меньше времени, чем на подъем. Проходя мимо места вчерашнего боя, разведчики первого взвода удивились: трупов не оказалось там, где они лежали вчера.

– А где же трупы? – произнес лейтенант и огляделся. – Ведь вот здесь и здесь они лежали, а сейчас их нет.

Трупы успели убрать – и об этом доложили ротному. Ротный внимательно все выслушал, а после сказал:

– За нами шла разведка и следила за нашими действиями. Остальная банда была гораздо ниже, и когда начался бой, она не стала в него вмешиваться: мы были выше и нас было больше. А позднее они занялись трупами: спускали их с противоположной стороны горы, чтобы из лагеря их случайно не заметили.

Затем он задумался, немного помолчал и приказал дальше двигаться в предбоевых порядках и оглядываться на все 360 градусов. Уже на самом спуске с горы ротный подал команду, чтобы рота с предбоевого порядка перестроилась в походный. Не прошло и десяти минут, как разведчики шагали по равнине в сторону лагеря, до которого было от силы метров шестьсот. Масленников издалека заметил начальника разведки, который прохаживался вдоль боевых машин, поджидая разведчиков. Начальник тоже заметил приближение разведчиков и неторопливо пошел к ним навстречу. Ротный оглянулся назад и подал команду:

– Третий взвод, не отставать, впереди начальство.

Конечно, Дубинин эту реплику слышал, но не стал придавать ей значения, – ведь он и впрямь для них начальство. Метров за тридцать он остановился и стал дожидаться рапорта от командира. Выслушав подробный доклад ротного, подполковник улыбнулся и сказал:

– Молодцы разведчики, я вами горжусь. А сейчас, командир, пусть гвардия отдыхает.

Сам же он пошел в сторону командного пункта, чтобы доложить комдиву о возвращении разведчиков: самое главное – без потерь. По дороге он встретил Беликова, который спросил:

– Хочешь узнать новость?

– Хочу.

– Слюсарь на днях убывает от нас в Союз.

– Откуда такая информация? – поинтересовался Дубинин.

– Так ведь мои же люди сидят на информации. Вот отсюда и информация, – ответил связист.

– А кто вместо него прибывает?

– Кто-то из Прибалтики, а кто – не знаю.

– А ты говоришь «мои люди сидят на информации». Вот и твои люди не все знают! – усмехнувшись сказал разведчик.

По возвращении группировки в Кабул информация о том, что комдив убывает в Рязань начальником училища [28] , стала достоянием не только офицеров, но и каждого солдата. Около штаба дивизии Слюсаря встречал невысокого роста незнакомый полковник. Они обнялись, о чем-то поговорили и удалились в штабное помещение комдива. Тут же по штабу пополз слух: на смену из Прибалтики прибыл новый комдив, Ярыгин [29] . Ближе к вечеру генерал представил офицерам штаба дивизии нового комдива. Тот в своем выступлении был немногословен, но сказал, что будет знакомиться с каждым в процессе службы и боевых действий. На следующий день оба комдива побывали во всех полках: один – для знакомства, а второй – сказать спасибо за совместную службу и попрощаться. Утром следующего дня Слюсарь улетел в Союз. Его в дивизии уважали не только как Героя Советского Союза, но как умного, заботливого и в то же время жесткого командира.

Через пару дней в Кабул прибыл новый замкомдив, полковник Бочаров [30] . Долго вновь прибывшим полковникам в Кабуле прохлаждаться не пришлось. Наступила полоса сплошных боевых действий: то в одном районе повоюют, то в другом, – но пока война шла только в зоне ответственности дивизии. Это было похоже на стажировку для нового руководства дивизии. Офицеры в курилке зубоскалили по этому поводу: «Армейцы специально спланировали небольшие по своему размаху операции, чтобы наши полковники поднабрались боевого опыта и были бы обстреляны, – а то не дай бог в крупномасштабной операции без должного опыта дров наломают!» Если это и на самом деле было так, то все соглашались, что это полезно для боевой службы. В результате армейское руководство сделало вывод о том, что полковники вполне способны самостоятельно планировать боевые действия и руководить войсками в ходе реализации планов. И недалек был тот день, когда им пришлось по-настоящему с головой окунуться в боевые действия. Произошло это на севере Кабула, в районе уездного центра Мирбачакот, где в находящихся в предгорье кишлаках располагалось несколько банд общей численностью около 300 человек. Десантники Витебской дивизии наступали с севера, а десантники ферганского полка – с юга от Баграма на север. Руководил боевыми действиями полковник Бочаров. На командном пункте вовсю кипела работа: беспрерывно звонили телефоны, кого-то просили что-то уточнить, другие просили прислать вертолеты, третьи требовали огня артиллерии. Потом вдруг, словно по команде, наступила тишина, – этакое перемирие по всему фронту боевых действий. Стрельба прекратилась. Офицеры облегченно вздохнули и стали беседовать между собой о чем-то мирном. И тут снова звонок. Офицеры повернули головы к телефонным аппаратам, дежурный офицер снял трубку, несколько секунд слушал, а потом обратился к начальнику разведки со словами:

– Валерий Федорович, тебя просит начальник разведки ферганского полка – они где-то недалеко от нас воюют.

Разведчики поприветствовали друг друга, справились насчет боевой обстановки. Затем ферганец перешел к деловому разговору:

– Мои разведчики в ущелье зажали банду, и она, огрызаясь огнем, отходит на север в вашу сторону. Вот если бы твоих разведчиков на вертолетах перебросить на высоту, то банде будет хана.

Дубинин посмотрел на карту и определил, что до места выброски десанта не более семи километров.

– Ну так как, с вашей стороны поддержка будет? – настаивал сосед.

Этот разговор слышали офицеры оперативной группы, и Бочаров тоже.

– Конечно, будет, – ответил Дубинин.

– Тогда с вылетом не откладывайте! – взмолился ферганец.

В течение нескольких минут определили состав группы и на вертолетах высадили разведчиков на нужную для ферганцев высоту. Но по каким-то техническим причинам дежурный офицер не записал в журнал боевых распоряжений задачу для разведчиков. Вертолеты вскоре вернулись и совершили посадку рядом с оперативной группой. Связь с разведчиками была устойчивая. И вот ротный докладывает, что они готовы к встрече «гостей», начальник разведки началом хода операции доволен, чуть ли не потирает руки от удовольствия. И вдруг ни с того ни с сего Бочаров спрашивает:

– А куда же ты роту отправил, разведчик?

– Как куда? – удивился разведчик. – На перехват банды! Вы же при всем при этом присутствовали, товарищ полковник!

– Ничего не знаю. Покажи журнал боевых распоряжений, – потребовал у дежурного офицера замкомдив.

Разведчик на все сто процентов был уверен, что в журнале вылет роты зафиксирован. Но увы, в журнале нужной записи не было. «Вот так дела!», – подумал разведчик, чувствуя, как все его тело прошибает холодный пот.

– Вы же присутствовали, когда речь шла о переброске роты в новый район! – сказал в свое оправдание начальник разведки.

– Ничего не знаю! – заладил Бочаров. – А вот вы, товарищ подполковник, слышали, что речь шла о десантировании роты в новый район? – обратился он к начальнику штаба дивизии.

Тот не стал отрицать, что слышал такой разговор. Но этому возразил руководитель операции: приказ по дивизии о вступлении начштаба в должность еще не проведен. Действительно, начальник штаба дивизии подполковник Химич прибыл в Кабул накануне операции и на все происходящее, в том числе и на стрельбу, смотрел широко открытыми глазами – как посторонний наблюдатель. «Да, надо же в такое хреновое положение вляпаться!» – подумал разведчик.

– Вот что, Дубинин. Если что-то случится с разведчиками, пойдешь под суд. Понял меня?

– Так точно.

В таком случае что-то возражать начальнику было занятием бесполезным. Разведчик немного задумался, а затем решительно подошел к телефону и вызвал на связь командира роты.

– Как у тебя обстановка?

– Уже успели немного повоевать, – ответил ротный. – Одну небольшую отходящую группу из трех человек уничтожили.

– Слушай меня внимательно. Больше никаких действий не предпринимай. Оставайтесь на месте, сейчас за вами вылетаю, – приказал Дубинин и тут же обратился к руководителю операции:

– Товарищ полковник, можно для эвакуации разведчиков воспользоваться вертолетами?

– Они в вашем полном распоряжении, – ответил замкомдив.

Через несколько минут пара «вертушек», поднимая клубы пыли, оторвалась от земли и ушла за разведчиками. И вот уже издалека стала просматриваться вершина, на которой находились разведчики, и оранжевое пятно для обозначения места посадки вертолета. Первый вертолет без всяких маневров сразу плюхнулся на обозначенную площадку и забрал в свое чрево часть разведчиков, поднялся в воздух и занял место патруля. Вторая машина тут же приземлилась, забрала остальных разведчиков и тоже ушла вверх. Дубинин находился в первой машине, через иллюминаторы наблюдал, как разведчики пулей заскакивали вовнутрь вертолета, и восхищался их сноровкой. В это время техник что-то громко ему крикнул на ухо и показал пальцем в сторону виноградного поля, которое было по курсу полета.

– Ничего не вижу! – крикнул в ответ разведчик.

– Да вот же! – и техник снова ткнул пальцем в виноградник.

На этот раз Дубинин увидел бегущих «духов», их было пятеро. Вдруг вертолет резко наклонился к земле, и около иллюминатора возникло пламя от уходящих к земле реактивных снарядов. От неожиданности разведчик резко откинул голову от иллюминатора, но продолжал следить за полетом снарядов. Несколько снарядов взорвалось почти рядом с бегущими мятежниками. Второй вертолет тоже выпустил несколько снарядов по «духам». Обе машины сделали крутой вираж и пошли на второй заход. Но в поле к этому моменту был только один человек, и было заметно, что он стреляет по вертолету. Пилоты вошли в азарт и выпустили по нему несколько очередей снарядами, а техник из пулемета, но все мимо. И только очередь из второй машины полностью накрыла «духа». Левый пилот показал большим пальцем правой руки жест, который обозначал «мы их сделали». Такое, да еще с высоты птичьего полета, начальник разведки наблюдал впервые. На все ушло не более 20 минут, и разведчики снова оказались около командного пункта. Дубинин, придерживая рукой панаму, вышел из вертолета, отошел от него на несколько метров и стал наблюдать за десантированием бойцов. Те, также придерживая каски и панамы, быстро отбегали от работающих винтов вертолета. Затем он подозвал ротного, отдал ему какое-то распоряжение и пошел к Бочарову на доклад. Разведчик стал докладывать, что рота уже около командного пункта и о том, что в винограднике пилоты уничтожили небольшую группу мятежников. Однако замкомдив сделал вид, что серьезного ничего не произошло, и продолжал разговаривать с кем-то по телефону.

– Ну и как это понимать? – буркнул начальник разведки. Все же следующую свою фразу он произнес не вслух, а про себя: «Боязнь некоторых начальников взять на себя ответственность иногда приводит к срыву боевой задачи».

Тем не менее этот случай послужил разведчику неплохим уроком на будущее. Для самого себя он завел журнал учета боевых распоряжений и однажды доказал Бочарову свою правоту перед командиром дивизии Ярыгиным. В той ситуации комдив, как хороший дипломат, чтобы спасти честь мундира своего заместителя, развел обе стороны по углам и примирил.

На следующее утро батальоны поднялись выше в горы, и сопротивление мятежников стало более яростным. Наступление десантников активно поддерживали авиация и артиллерия. До обеда артиллерия по просьбе комбатов выпустила по горам несколько сотен снарядов. Начальник артиллерии от беспрерывных команд даже немного подсадил свой голос, но продолжал хрипло командовать, управляя огнем артиллерии. Выше в горах авианаводчики наводили на позиции «духов» вертолеты. Расстреляв весь боезапас, те уходили на базу, чтобы снова вернуться и продолжить обстреливать позиции мятежников, не давая им возможности перейти в другую провинцию. Командный пункт оперативной группы тоже переместился вплотную к горам, и здесь офицерам хватило работы по горло. Кто-то передавал распоряжение комбату, кто-то просил другого комбата отвести подразделения на безопасное удаление, потому что начнет работать артиллерия, дежурный офицер протягивал трубку Бочарову со словами: «Вас просит комдив», – и так продолжалось долго, пока солнце не спряталось за далекими горами. Комбат 317-го полка доложил, что встретил серьезное сопротивление противника; дальнейшему продвижению подразделений мешает огонь крупнокалиберных пулеметов, которые находятся в капитальных укрытиях. Как только роты начинают движение, тут же «духи» из-за укрытия по самодельным рельсам выкатывают пулеметы и открывают шквальный огонь. Но как только по ним начинают работать вертолеты или артиллерия, они их откатывают обратно в укрытие. Так продолжалось около часа, и роты смогли продвинуться не более чем на сотню метров. Это был настоящий укрепрайон, заранее подготовленный мятежниками на Трехголовой горе: каким-то образом до сегодняшнего момента им удавалось его скрывать от «шурави». Стало темнеть, вспышки от пулеметов легко засекались артиллерийскими наблюдателями, и тогда по команде Грехнева в сторону вспышек улетало несколько снарядов. Одну такую укрепленную позицию артиллеристам удалось раздолбать: и не только позицию, но и «духов» на ней. Об удачном огневом налете начальник артиллерии доложил Бочарову, но две оставшиеся позиции продолжали сдерживать продвижение подразделений вперед. Тогда замкомдив приказал комбату отвести подразделения вниз, а полковым разведчикам в течение темного времени найти и уничтожить позиции, чтобы с утра батальон продолжил выполнять боевую задачу. Начальник разведки пробовал было опротестовать решение руководителя операции, но безуспешно. «Только ночью и только разведчики – и все» – таков был приказ.

Грехнев дал команду артиллерии прекратить огонь по горам. Разведчики начали медленный и осторожный маневр на горе. Где-то около часа ночи им удалось бесшумно подползти к пулемету, который находился рядом с пещерой. В самой пещере отдыхало около десятка мятежников, а непосредственно у пулемета дремали два охранника. По команде ротного в пещеру полетело несколько гранат, а затем был открыт огонь из автоматов. Когда с противником было покончено, разведчики, насколько позволяла темнота, осмотрели позицию и были удивлены изобретательству «духов». Прямо из пещеры установленный на станину с колесиками пулемет в угрожаемый период выкатывали по самодельным рельсам метров на семь и стреляли по наступающим. Рельсы были изготовлены из толстого железного уголка. Все выглядело примитивно, но очень даже практично. Пулемет с трудом, но все же удалось демонтировать. Весил он больше 20 килограммов, но вещественное доказательство надо было принести и показать начальству, а то еще, не дай бог, не поверят. У разведчиков было несколько приподнятое настроение: задание уже наполовину выполнено. Ротный обо всем доложил вниз начальнику разведки и получил (как бы в задаток) благодарность за добытый трофей. Но он помнил, что есть еще один пулемет, который нужно выследить и уничтожить. «А как его найти после такого шума? – подумал ротный. – В темноте ни хрена не видно, и даже трудно себе представить, где эта проклятая огневая точка. Надо хотя бы примерно определиться в этой кромешной тьме, где третья высотка на этой горе». И вдруг как будто Всевышний услышал голос десантника: правее от них метрах в трехстах с грохотом устремилась вниз короткая пунктирная линия зеленовато-желтого цвета. Разведчики прижались к камням.

– Я засек, где пулемет, – сказал командир второго взвода.

– Мы тоже, – шепнули рядом несколько разведчиков.

Стало ясно, что с такой поклажей, да еще ночью, особо не навоюешь. Решение созрело быстро.

– Где командир третьего взвода? – спросил ротный.

– Я здесь, командир, – откликнулся взводный.

– Забирай все трофеи и оставайся на этом же месте. Но, чур, не спать, а быть в готовности обеспечить наш тыл. Сигнальные ракеты во взводе есть?

– Еще несколько разного цвета осталось, – ответил взводный.

– Хорошо. И еще радируй вниз: огневую точку засекли, ротный и две группы ушли на ее уничтожение. Тебе все понятно?

– Да, командир.

– Ну тогда счастливо вам оставаться.

Через секунду они растворились в темноте, только еще слышалось шуршание щебенки под ногами уходящих разведчиков. Взводный организовал круговую оборону и радировал начальству, что разведчики ушли на задание. Идти в темноте было трудно. Кругом расщелины и, возможно, глубокие – того и гляди свалишься в них. Хотя глаза разведчиков немного привыкли к темноте, им все чаще приходилось идти на ощупь. Вдруг кто-то из впереди идущих разведчиков услышал немного выше и впереди незнакомую речь. Бойцы притаились, и ротный выдвинулся вперед.

– Ну что у вас тут? – шепотом спросил он.

– Пулемет метров тридцать выше от нас, – шепнул взводный.

– Работаем так: ты со своим взводом заходишь слева, а я со вторым справа.

Первый взвод минут через пять вышел прямо на позицию «духов». Началась перестрелка. Второй взвод, ориентируясь на стрельбу соседа, тоже навалился на позицию противника. От трассирующих пуль стало даже как-то светлее. Во время шквальной стрельбы послышался чей-то голос: «Ротного ранило!» Бой подходил к концу, а вскоре стрельба и вовсе прекратилась. Лейтенант подбежал к ротному и стал его тормошить, но командир не отвечал, а только громко стонал.

– У кого есть обезболивающее? – спросил взводный.

Несколько рук протянули шприцы. После укола ротный стал дышать спокойнее, но все равно молчал. Ранение было в грудь, а это серьезно. Требовалось немедленное вмешательство врача, но его здесь не было: кругом только горы и глубокая, темная ночь.

– А как раненого командира спускать с горы без носилок? – высказался в сердцах кто-то из офицеров.

Выход нашли быстро. К двум трофейным «буровским» винтовкам прикрепили плащ-палатку. Вот на таких примитивных носилках командира и стали спускать вниз. Идущие с грузом разведчики часто спотыкались, но идущие рядом бойцы вовремя подхватывали падающих, так что командира ни разу не уронили. Кто-то подсказал:

– Пускай радист передаст артиллеристам, чтобы они подсветили местность.

– А что, это, между прочим, неплохая идея! – сказал командир третьего взвода. Сделали короткую остановку, пока радист передавал просьбу бойцов, чтобы стрельнули осветительным снарядом. Немного передохнули, а заодно поправили бинты на раненом. Минут через пять внизу сверкнул выстрел, и высоко в небе недалеко от горы вспыхнула осветительная ракета. Секунд через двадцать – еще одна, а затем еще и еще. Стало светло. Идти с раненым и трофеями теперь было намного легче. По крайней мере можно было свободно обходить препятствия. О том, что случилось с ротным наверху, первым узнал начальник разведки. Ночью на командный пункт зашел командир дивизионных разведчиков и шепнул на ухо Дубинину:

– В горах ранило ротного полковых разведчиков.

– Хреновую весть ты мне принес, – сказал начальник. – Где твоя рота?

– Вся в сборе.

– Тогда поднимай роту, сажай на БТРы и гони к горе, на которой засекли пулеметы. Кстати, направление помнишь?

– Конечно.

– Захвати с собой врача и будь постоянно со мной на связи, – напомнил начальник.

Минут через пять разведчики были в пути. Стало светать, когда они подъехали к предгорью. К этому времени раненого спустили к подошве этой самой проклятой горы. Раненый был весь бледный – сказывалась тяжелая потеря крови. Вертолеты на горизонте показались только часа через два. Все время до прилета вертолетов врач не отходил от раненого. Но полевые условия – это не стационар. В вертолет грузили уже остывающее тело командира полковых разведчиков…

Когда об этом узнал Дубинин, он молча скрипнул зубами и вспомнил разговор с Бочаровым, который настаивал на ночных действиях разведчиков. Если бы это случилось днем, то эвакуацию провели бы быстро, и человека удалось бы спасти. Но зато как бы проходили в светлое время боевые действия по уничтожению укрепленных позиций?..

К обеду пик боевых действий переместился в другой район. А на следующий день с дивизионными разведчиками произошел необычный, курьезный случай. Одним словом, разведчики немного напроказничали в отношении местных жителей. Рано утром разведгруппа возвращалась после ночных действий в лагерь и наткнулась на небольшое стадо баранов, которые сами по себе, без присмотра, бродили в каком-то километре от кишлака. И надо же, кто-то из разведчиков, глядя на баранов и чуть не глотая слюнки, загадочно произнес:

– Вот бы сейчас было неплохо отведать свеженьких шашлыков!

Остальные тут же поддержали его почин. Но всеобщей поддержки было еще мало: требовалось получить добро на «мародерство» от лейтенанта. Оказалось, лейтенант тоже был не против отведать шашлыка. Внимательно осмотрели территорию вокруг кишлака: местных на горизонте не было видно. Отбили от стада одного баранчика и погнали бедолагу по лощине в сторону командного пункта. Лагерь разведчиков располагался недалеко, в какой-то сотне метров от оперативной группы. В роте «трофей» передали в старшинские руки. Увидев животное, Масленников строго спросил:

– Сработали чисто?

– А как же, командир! – ответил взводный.

С самого утра войска ушли из лагеря на выполнение боевой задачи. А где-то ближе к обеду в лагерь пожаловала тощая и некрасивая женщина из ближайшего кишлака. Через переводчика офицеры узнали, что русские солдаты украли у нее барана.

– Может, волки утащили? – возразили ей офицеры.

– Какие волки, когда вокруг такая стрельба? Ваши солдаты украли, – настаивала женщина. – Сосед видел, как солдаты гнали его впереди себя!

Конечно, комдиву слышать это было неприятно, и он тут же отправил политработников на поиск барана по всему лагерю. Командир даже подключил к этой операции особиста дивизии.

– Найдите виновных, а наказание для них я придумаю сам, – строго приказал комдив.

Пошли по лагерю, кухням подразделений, но нигде барана не нашли. А про лагерь разведчиков забыли, – он и располагался в ложбине и со стороны был незаметен. Гонцы вернулись к командиру ни с чем. «Нет барана, товарищ полковник!» Но все же было решено, что этот инцидент надо как-то замять. И опять через переводчика старухе предложили за барана два мешка муки, благо вчера в горах десантники нашли небольшой продовольственный склад и еще не успели раздать продовольствие местным. Она немного подумала и про себя рассудила, что мука, да еще два мешка, – это какая-никакая, а все же плата за потерю. «Давайте муку!» – потребовала афганка. Офицеры рты разинули от удивления: несмотря на свою худобу, старуха легко взвалила на плечи мешок и медленно пошла по направлению к кишлаку. Примерно через час она снова пришла в лагерь за вторым мешком, так же легко закинула его на спину, и ушла домой.

– Вот это баба! – воскликнули офицеры.

– Если бы сам не видел, что такая тощая за час два мешка унесет за километр от дома, не поверил бы никогда, – сказал Грехнев.

Беликов же сказал со смехом:

– Дай ей волю, она бы одна за день все мешки перетаскала бы!

Через какое-то время про афганку забыли: шли боевые действия. Ближе к вечеру в лагерь стали стягиваться войска. Вернулись и разведчики. Когда совсем стемнело, Дубинин решил сходить к своим солдатам. От того, что он увидел в роте, он пришел в бешенство. На его глазах процесс разделки барашка подходил к концу, а в котле полевой кухни кипела вода со специями. Конечно, в первую очередь досталось ротному, а вторым залпом – и взводному, чьи парни уперли баранчика. А потом решил: не бежать же к комдиву с докладом, что он, начальник разведки, изобличил и наказал виновных? Получилось бы, что он сам на себя и наговорил бы комдиву!

Когда гнев Дубинина поубавился, он спросил у Масленникова:

– А мне что-нибудь останется?

– А как же, товарищ подполковник, останется.

– Тогда пускай старшина готовит мясо, а я скоро вернусь.

Начальник разведки отошел на несколько десятков метров от лагеря, остановился, втянул ноздрями воздух. Жареным не пахло. «Хорошо, что сообразили не готовить шашлыки, а то бы на смачный запах все руководство сбежалось, и тогда бы все, хана, попались бы с поличным! Поэтому мои охламоны и сварили мясо, а не изжарили», – улыбаясь, подумал начальник разведки. Вернулся он скоро и не один, а прихватил с собой начальника особого отдела, который имел при себе бутылку водки. Когда ужин подходил к концу, майор похвалил старшину за сытную еду. Дубинин переспросил у него:

– Что, действительно ужин понравился?

– Очень, – ответил майор.

– Так вот, мы кушали мясо того барашка, которого ты искал и не нашел.

От услышанного майор чуть было не поперхнулся.

– Да ты кушай спокойно, мы за этого барана его хозяйке два мешка муки отвалили, – успокоил его разведчик.

Майору ничего не оставалось, как продолжать уплетать за обе щеки мясо молодого барашка. Так до ушей комдива правда о баране и не дошла. На следующий день боевая операция подошла к концу, и к исходу дня группировка прибыла на свою базу, аэродром Кабул. За эту операцию многие солдаты и офицеры были представлены к правительственным наградам. К ордену был представлен и начальник разведки дивизии подполковник Дубинин.

Ферганский рейнджер

Сергей Кухаренко помотался в детстве вместе с семьей по далеким от цивилизации гарнизонам. О солдатской службе он знал не с чужих слов, а видел ее своими глазами. Был в казарме, на стрельбищах, не раз пробовал на вкус солдатскую кашу. Казалось бы, вдоволь насмотрелся в детстве на нелегкую солдатскую службу, и впору бы от нее отвернуться. Так нет же, «заболел» военной службой. Даже отец не советовал ему связывать свою жизнь с армией. Но парень заупрямился и после десятилетки поступил в военное училище связи. Годы учебы пролетели незаметно, и вот уже выпускной вечер и новенькие лейтенантские погоны на плечах. По распределению Сергей попал служить в элитные воздушно-десантные войска. Месяца отпуска – как и не было, и вот он уже в кабинете командира отдельного полка связи, выслушивает наставления. Молодой офицер, с детства заболевший военной романтикой, мечтал увидеть на занятиях по боевой подготовке нечто более сложное и трудное, чем в «столичном» полку связи. Связистов не зря называют «армейской интеллигенцией»: исключая тех, кто бегает за ротным с рацией по полям или в пыли и грязи тянет провода на командные пункты. Дошли до него и слухи о ферганских разведчиках, которые занимаются боевой подготовкой в горах, совершают парашютные прыжки на высокогорные ограниченные площадки, восхождения на вершины гор и там же выполняют стрельбы. В одном из номеров журнала «Юность» Сергей прочитал статью военного журналиста Студеникина о командире дивизионных разведчиков Хабарове и о том, как его солдаты учатся воевать в горах. И вот тут-то лейтенант словно «сорвался с тормозов». Он закидал рапортами командиров всех рангов с просьбой направить его служить в Ферганскую дивизию, и именно в дивизионную разведку. «Как связист я там сгожусь больше, чем здесь», – убеждал он начальников. Те поначалу его уговаривали: «Сергей, ты в своем уме или у тебя крыша поехала? Все стараются попасть служить ближе к Москве, а ты, наоборот, хочешь уехать от нее подальше». – «Хочу служить там, где труднее», – настойчиво твердил лейтенант. В конце концов начальникам его настойчивость надоела, и его рапорту дали зеленый свет. Прошло несколько месяцев бюрократической волокиты и ожидания, и лейтенанту вручили предписание убыть в распоряжение командира Ферганской дивизии. Сергей простился с подчиненными, товарищами и поездом отправился к новому месту службы. Ехал трое суток. За это время через окно вагона он вдоволь насмотрелся на природу, которая заметно менялась на пути от Москвы до солнечной Ферганы. А какой контраст! Проснулся, а за окном уже Средняя Азия. Азиатская природа ему понравилась, она не давила на психику.

Поначалу офицеры-разведчики удивлялись поступку Сергея, сменившего столичный полк на Фергану. Потом присмотрелись и поняли, что он их человек, – и вполне нормальный. В Фергане Сергей служил в отдельной разведывательной роте дивизии, и эти дни пришлись как раз на то непростое для десантников время, когда дивизии приходилось жить в режиме повышенной готовности к выполнению задач в Афганистане. Он самостоятельно осваивал общевойсковую и разведывательную науки. Научился метко стрелять из вооружения боевой машины, водить ее по пересеченной местности. И это у него получалось не хуже, чем у других офицеров. Сергей уделял много времени кроссовой и маршевой выносливости, серьезно занимался горной подготовкой, не считал зазорным поучиться чему-то толковому у своих солдат и сержантов. Пролитый на занятиях в Ферганской долине и в горах пот способствовал его успеху в недалеком будущем: уже в Афганистане, в условиях боевой обстановки.

Незаметно подкрался тот черный для солдат и офицеров день расформирования дивизии. После расформирования соединения Сергей с большим нежеланием уехал служить в роту связи Рязанского полка. Уехал от полюбившегося климата и природы и от ставшего ему родным личного состава. Но и на новом месте в нем продолжала бурлить молодость и гореть желание испытать себя в боевых действиях. Офицер твердо решил добиваться разрешения уехать в Афганистан. И только спустя три года, в 1983 году, очередная просьба Сергея была услышана и удовлетворена. Он уехал в Кабул на должность начальника связи батальона.

По приезду Сергей осмотрелся: кругом горы и пожухлая от жары трава, местность здорово схожа с местностью в Фергане. Днем жара и только ночью становится немножко свежее. Не составляло труда мысленно представить, что он снова находится на ферганской земле. В батальоне была свободной должность начальника разведки. По прошествии нескольких дней в дружеской беседе с комбатом Кухаренко рассказал ему о своей службе в разведроте Ферганской дивизии. Майор Солуянов от услышанных слов засиял и воскликнул: «Так ты разведчик? В батальоне должность начальника разведки до сих пор свободная!» И не задумываясь, предложил Сергею исполнять обязанности начальника разведки батальона. Однако тут же поправил себя: «Я тебя от твоих прямых обязанностей не освобождаю». Сергей, не задумываясь, согласился с дополнительной служебной нагрузкой и с тех пор стал исполнять обязанности начальника разведки батальона.

Недолго пришлось Сергею пребывать без дела. Вскорости батальону пришлось участвовать в операции. Батальону – уже в который раз, а Сергею – в первый. Батальон вертолетами перебросили на границу с Пакистаном, в провинцию Лагман. Высадка проходила на холмистой местности: кое-где вертолеты даже зависали над землей. Как только десантирование закончилось, роты с ходу блокировали несколько небольших кишлаков недалеко от города Митерлам. Операция больше напоминала милицейскую работу. Десантники отдельными группами численностью не менее взвода, совместно с афганскими «Коммандос», приступили к адресному выявлению подозрительных лиц. Среди афганских солдат были и местные жители, которые наводили военных на жилье неугодных нынешнему правительству людей. Конечно, без стрельбы не обошлось.

Прошло некоторое время, и на позицию второй роты напоролась небольшая банда «духов», которая, скрываясь, хотела незаметно выскользнуть из кишлака. Завязался скоротечный бой. Эту группу мятежников уничтожили сразу, но вторая их группа, видя, что ей не удастся незаметно выйти из кишлака, не стала рисковать и вернулась обратно. Это усложняло положение тем подразделениям, которые уже работали в кишлаке. На след душманов натравили группу «Коммандос». К большому удивлению десантников, афганские солдаты стремительно рванулись вслед за остатками банды. Минут через пятнадцать в кишлаке началась стрельба, а немного позже показались «зеленые» [31] , которые, отстреливаясь, стали выходить из кишлака. Стало понятно: афганские солдаты успеха не имели. Их попытались остановить и вынудить закрепиться в конце улицы, но эти попытки десантников успехом не увенчались: афганцы сдали свои позиции и вышли из кишлака. И сразу после этого среди них самих началась разборка – дело чуть не дошло до рукопашной. Немного поскандалив между собой, они успокоились и расселись в тени высокого дерева. Их капитан подошел к комбату и стал жаловаться на своих подчиненных, – мол, они ленивые и не хотят воевать. При этом он показал Солуянову, из какого дома их обстреляли.

Командир батальона показал дом авианаводчику и сказал: «Вызывай «вертушки»», а сам предупредил ротного, чтобы тот отвел своих солдат подальше от дома, в котором находятся бандиты. «Вертушки» долго не заставили себя ждать, и вот они уже на горизонте. При их подлете к кишлаку авиатор по рации нацелил летчиков на нужный дом. Как только «вертушки» отработали по цели, в кишлак снова вошла группа афганских солдат под началом капитана. И снова оттуда была слышна стрельба. Командир второй роты направил взвод боевых машин на окраину кишлака. Машины подошли вплотную к кишлаку и остановились около первого дома, не решаясь втягиваться вглубь. В это время к боевым машинам подбежал «коммандос» и на плохом русском языке пытался объяснить, из какого дома стреляют по его товарищам. Взводный успел заметить дымок от выстрела и засечь дом, откуда стреляют душманы. Дом, в котором засели «духи», хорошо просматривался с окраины. Боевые машины развернулись в линию и произвели по нему несколько залпов из орудий. От первых залпов на крыше загорелась прошлогодняя солома, а через какое-то время и весь дом был объят пламенем. Мятежники были психологически подавлены стрельбой и взрывами и начали выскакивать из дома и разбегаться по огородам и виноградникам. Вот здесь афганские солдаты их немного и постреляли, – но и сами потеряли в этой перестрелке одного своего сослуживца. Однако к смерти своего товарища афганские солдаты отнеслись как-то спокойно и, как показалось десантникам, в манере «так и должно быть». Довольные своим успехом, афганские солдаты вернулись из кишлака в приподнятом настроении, неся на себе трофеи и тело своего погибшего товарища. Вдруг стрельба началась на противоположной стороне кишлака. По шуму и интенсивности стрельбы было ясно: бой идет серьезный. Комбат – сразу за рацию и требует доклада. И тут в эфир врывается взволнованный голос командира третьей роты. Он доложил по радио, что один взвод его роты ведет бой с группой душманов в районе горы недалеко от кишлака. Короткая пауза в эфире – и тут же ротный передает координаты горы, а потом добавляет: «Потерь пока нет, но «духи» заняли вершину раньше нас. И нам их оттуда выкурить без поддержки с воздуха будет тяжело». Комбат пообещал ротному подсобить вертолетами; авианаводчик слышал этот разговор и вызвал вертолеты. «Вертушки» быстро появились над вершиной и устроили над ней огневую карусель: работали по ней до тех пор, пока не закончился боезапас. После ударов вертолетов высоту заволокло черно-белым дымом, и десантники без потерь овладели высотой и стали контролировать местность с восточной стороны кишлака.

Обстановка в районе боевых действий постепенно стала переходить в руки военных. А тем временем недалеко от командного пункта командира батальона группа разведчиков во главе с Кухаренко вела наблюдение за близлежащими окрестностями. Постепенно их внимание привлек отдельно стоящий дом. Дом как дом, таких вокруг много, но этот стал чем-то притягивать внимание разведчиков. Продолжая внимательно рассматривать объект, разведчики увидели, как из дома вышла женщина в парандже и торопливо направилась по тропинке в горы. В подобной ситуации это что-то новое: как правило, когда идут боевые действия, хождений местных туда-сюда не бывает! По крайней мере раньше такого не наблюдалось. А здесь еще и женщина, да «на тропе войны»! Сергею это показалось очень подозрительным. Тем более шагала она, широко размахивая руками, как военный на занятиях по строевой подготовке, да и роста была приличного. Решение пришло сразу. Кухаренко с двумя разведчиками скрытно вышли на опережение по ходу ее движения и, используя фактор неожиданности, задержали женщину. Подозрения десантников оправдались: перед их глазами вместо женщины предстал вооруженный «дух», да еще перепоясанный патронной лентой. На всякий случай, моментально последовал удар прикладом в голову – и душман на земле. Его разоружили и как «языка» доставили на командный пункт комбата. Допросил его офицер «Коммандос». Вначале пленный стал выпендриваться: мол, ничего не знаю, не видел. Афганцы отвели его в сторону, хорошенько ему накостыляли, и «дух» стал как шелковый. Он стал бойко отвечать на все вопросы и позже «слил» довольно интересную для десантников информацию. По его словам, в районе уже давно постоянно действует банда численностью около 70 душманов. Она прошла подготовку в учебном центре в районе пакистанского города Пешевар. В ее обязанности в основном входит оказание содействия бандам, которые направляются из Пакистана в центральные районы Афганистана. О появлении банды сообщается заранее. После двухсуточного перехода по горным тропам ее здесь встречают и распределяют по домам для кратковременного отдыха. После отдыха проводники ведут мятежников в глубь Афганистана. Поэтому выбор этого района на проведение боевой операции не был случайным. Сам же он местный и живет с семьей в отдельном доме. А то, что переоделся в женщину, – так ему надо было уходить в горы, чтобы переждать блокаду. Многие успели уйти в горы еще с утра, как только заслышали гул вертолетов. А молодежь поленилась подальше уйти в горы, – вот некоторые и поплатились за свою беспечность.

После допроса «духа» передали в службу ХАД. Душманы, которых пленила группа «Коммандос», также подтвердили, что они уходили в горы, но все дороги уже были перекрыты, и они вынуждены были вернуться обратно. Когда пробирались по кишлаку, напоролись на солдат, которые их и засекли, а потом вызвали «шурави» и вертолеты. Вообще-то они предпочитали отсидеться в горах. Часть мятежников ушла раньше, а остальные продолжают уходить потаенными тропами. Кому-то повезло, а кому-то и нет. Многие уже нашли покой в ином мире…

Пока уточняли информацию, полученную во время допроса пленных, в районе блокирования первой роты разгорелся бой. Он велся по-серьезному, и не было похоже, чтобы ослабевал. Это насторожило комбата. Тем более время уже перевалило за полдень, а как известно, в горах темнеет рано.

– Что там случилось в районе первой роты? – спросил Солуянов у начальника штаба.

– Более десятка душманов блокировано в горах, но они не теряют надежды вырваться из окружения и усиливают огневое воздействие на десантников.

В это время послышалась стрельба из крупнокалиберного пулемета. Офицеры переглянулись.

– Это не наш, – сказал комбат и тут же приказал срочно вызывать вертолеты. Затем он посмотрел на карту, уточнил положение роты относительно душманов и приказал авианаводчику следить за подлетом вертолетов. Солуянов подозвал к себе Кухаренко, а когда тот подошел, сказал ему: – Сергей, бери разведчиков и выдвигайся в район боя к первой роте. Прошу тебя, будьте осторожны. И поддерживай со мной связь.

Используя рельеф местности, разведчики быстро двигались в направлении шума боя. Вертолеты, которые наносили огневые удары по вершине горы, также служили им визуальным ориентиром. Менее чем через час разведчики отыскали ротного, который вместе со связистом прятался в какой-то расщелине.

– Чем тебе помочь? – спросил Сергей у ротного.

– Ну, раз горишь желанием помочь, тогда обойди вот эту горку и вот у того перевала организуй засаду. Как только ты доложишь, что вышел в нужный район, мы усилим огонь, вертолеты добавят. Вот остатки уцелевших «духов» на тебя и выйдут.

Разведчики не прошли еще и полпути, как налетели вертолеты, – и давай «метелить» по одной высоте, а потом по другой. Пришлось на всякий случай найти укрытие, а то можно и под огонь своих попасть. Отстрелявшись, вертолеты взяли курс на Джелалабад, но в районе высоты еще некоторое время была слышна трескотня стрелкового оружия. Минут через двадцать разведчики вышли к перевалу, заняли позицию и связались по радио с ротным. Сергей осмотрелся кругом: эта позиция показалась ему неподходящей, и он решил подняться выше к перевалу. Как и говорил ротный, уцелевшие от огня вертолетов мятежники стали уходить в сторону перевала, а после и выше в горы. Неожиданно при подходе к перевалу разведчики вступили в боестолкновение с отходящей мелкой группой мятежников. Их было человека четыре, не более, но в горных условиях тяжеловато воевать, вести наблюдение и передвигаться. Позицию душманов засекли, и Кухаренко с двумя солдатами начал заходить к ним в тыл, когда ощутил сильный удар в спину. Только потом он услышал выстрел, оглянулся и увидел разведчика, склонившегося над трупом душмана, который только что стрелял в него. И только теперь Сергей почувствовал боль, да такую, которую было трудно терпеть. Ему казалось, как будто кто-то с большой силой ударил по спине железной палкой. Солдаты спросили:

– Как дела, командир?

– Живой, парни!

Немного правее в камнях раздалось несколько коротких очередей. Солдаты насторожились и, держа наготове автоматы, передвигаясь от укрытия к укрытию, двинулись в сторону стрельбы. Через несколько десятков метров они встретились с основной группой, которая пристрелила еще одного мятежника. Долго около перевала задерживаться не стали, и, прихватив с собой трофеи, взвод направился в сторону командного пункта. На середине горы встретились с ротным. Конечно, вид у Сергея был неважный, и тот спросил у него: «Ты чего такой кислый?» Взводный отшутился и продолжил спуск, а про себя подумал: «Если бы тебя так огрели по спине, интересно, как бы ты выглядел?» Как ни странно, боль постепенно стала проходить. Ротный крикнул ему вслед:

– Я тоже личный состав начал собирать. Двинусь за тобой следом.

– Давай догоняй, – ответил разведчик.

Уже по прошествии пары часов на командном пункте батальона Кухаренко снял с себя трофейный рюкзак, в котором находился туго свернутый американский спальник с набивкой из гагачьего пуха. В рюкзаке он увидел входное отверстие от пули, а в спальнике нашел и саму пулю, немного деформированную. Рассматривая рюкзак, Сергей улыбнулся: сегодня удача была рядом с ним. Он подозвал своих парней, те посмотрели на пулю, спальник и в один голос сказали:

– Командир, вы в рубашке родились!

– Парни, а что у меня на спине? – спросил Сергей.

– Вот это да! – воскликнули солдаты. – Да у вас на спине синяк размером с хороший кулак!

Кто-то вспомнил еще один подобный случай, рассказ о котором передавался из уст в уста. Однажды во время боя сержанту-десантнику пуля угодила прямо в грудь, почти в сердце, но в накладных карманах на груди были магазины с патронами. Так вот, летящая с высокой скоростью пуля попала в один из магазинов и скрутила его «в бараний рог». Сержант от энергии удара пули упал на землю. Находящиеся рядом солдаты подбежали к нему, но он, кряхтя и морщась от боли, сам встал на ноги. Вспомнили и еще один случай с ферганским десантником. Как-то, прочесывая «зеленку», цепь десантников проходила мимо работающего на своем огороде аксакала. Убедившись в том, что солдаты прошли мимо него, он поднял из травы доселе замаскированное кремневое ружье и почти в упор выстрелил. Солдат упал от сильнейшего удара, но пуля не пробила бронежилет. Когда солдат поднялся, он немного покряхтел, подошел к уже мертвому к этому времени старику и плюнул в него со словами: «Если бы я знал, что ты такая сволочь, застрелил бы тебя первым, когда проходил мимо!»

На спине у Кухаренко долгое время оставался большой и чувствительный синяк, который служил ему напоминанием о произошедшем. Пулю же он по сей день хранит как сувенир, оставшийся после войны. На войне и такое случается! Иногда солдаты диву даются: как такое могло случиться в бою?!

К вечеру все подразделения спустились с гор к командному пункту комбата. Во время спуска в одной из лощин нашли труп, перепоясанный пулеметной лентой. Рядом лежала английская винтовка «Бур».

– Хорошо, что встретили мертвого, а не живого, – сказал один из ротных. – Он бы нам спокойно не дал спуститься к комбату.

В карманах погибшего нашли документы, подтверждающие его принадлежность к вооруженным группировкам, и совсем маленькую книжечку с несколькими цитатами из Корана. В основном это были выдержки, призывающие к борьбе с «неверными». Такие карманные буквари печатали в Пакистане и Саудовской Аравии. Поскольку мятежники сплошь были безграмотными, то они эти самые выдержки хором заучивали наизусть. Винтовку и документы десантники забрали, а тело оставили на том же месте в надежде, что оно будет предано земле. За день боевых действий в батальоне не было потерь, если не считать пули, предназначенной для Кухаренко. Подразделение «Коммандос» потеряло одного солдата. Десантники выразили афганским солдатам свое соболезнование, – а тем было все до лампочки: аллах дал, аллах забрал. Одним словом, темные люди, и отношение к смерти товарища у них было совсем другим, далеко не таким, как у «шурави». Бойцы решили, что вряд ли они отправят тело к родственникам, скорее где-нибудь к вечеру закопают. По крайней мере, когда они спускались с гор, трупа их товарища с ними не было. Потери среди душманов были солидными и составили около двух десятков убитыми и около десятка пленными. Еще столько же было арестовано – это были наиболее активные пособники душманов, которых отправили на допрос в службу безопасности.

В последующие дни боевых действий десантники совместно с «Коммандос» уничтожили еще около десятка душманов. По показанием пленных и местных жителей, банда, которая находилась в этом районе, была уничтожена. «Так что здесь десантникам больше делать нечего», – решил комбат. Несколько позже Солуянов поблагодарил командира подразделения «Коммандос» за активное участие в боевых действиях и разрешил возвращаться к себе домой. Вслед за «зелеными» вернулся на базу в Кабул и батальон. Какое-то время подразделения приводили себя в порядок. Командир полка не тревожил людей, понимая, откуда они вернулись, а на мелочи в нарушении распорядка дня закрывал глаза.

Конечно, боевые действия войска вели в тяжелых климатических условиях, даже иногда в тяжелейших. Летние кампании по своей тяжести значительно отличаются от зимних. Летом при ведении боевых действий врачи и командиры стремились уберечь солдат от тепловых ударов, но они все же случались чаще всего с теми солдатами, которые прибывали в Кабул весной: тогда у солдат практически отсутствовал период адаптации. Каждый солдат по-своему переносит тепловой удар: одни запросто, а другие нет. Бывали и летальные исходы. Сергей тому живой свидетель: ему приходилось оказывать помощь пострадавшим.

В июне комбат получил новую задачу на боевые действия. Жара стояла страшная. Даже старослужащие солдаты от нее изнывали. По задаче батальон должен был совершить марш до водохранилища Суруби, это в 30 километрах восточнее Кабула. А оттуда до самого Кабула батальону предстояло широким фронтом прочесать долину Дехсабз в пешем порядке. В это же самое время со стороны Кабула долину должен был перекрыть батальон десантников соседнего полка. Батальон Солуянова в данном случае выполнял роль «загонщиков». Суруби – это огромное водохранилище на востоке Кабула. Поговаривали, что если его взорвать, то Кабулу не поздоровится: в считаные часы кабульскую чашу просто затопит. Озеро было на несколько сот метров выше столицы. Водохранилище постоянно охранялось одним советским батальоном; своим войскам охрану водохранилища Афганское правительство не доверяло. Температура в этом месяце днем составляла свыше +50°. Рано утром, пока еще было более-менее свежо, батальон на боевых машинах прибыл в район водохранилища и спешился. Комбат собрал ротных и накоротке, не размазывая все вопросы, которые касались боевых действий, каждой роте конкретно указал на местности направление наступления. Задача была простой, но существовал большой риск встретиться с противником: и не только в кишлаках, но также на полевых, заранее подготовленных позициях в сопках. Когда Солуянов был уверен, что каждый ротный знает свой маневр, он дал команду, чтобы они выводили свои подразделения на указанные рубежи и начинали наступление. Чтобы беречь силы своих солдат, командиры стали выводить подразделения на указанные направления не спеша. Кому-то на направлениях действий досталась равнина, а кому-то и холмистая местность. Все знали, что в этом районе душманы есть, но вот только на кого первого они нарвутся, не знал никто. Хотя подразделения и двигались вроде бы не спеша, но при этом соблюдали все правила военной игры, имея оружие на изготовку. В это же самое время бронегруппа, которой руководил зампотех батальона, должна была двигаться по дороге параллельно движению батальона. В боевых машинах оставили механиков и необходимое количество наводчиков, офицеров и прапорщиков для управления в случае нападения на колонну мятежников и для поддержания связи с комбатом и полком. Дорога проходила рядом с обрывистыми скалами, а с другой стороны чуть ниже была бурная речушка; потом все сменялось с точностью до наоборот. На такой местности нужен глаз да глаз! Хорошо еще, что такой участок занимал не более трех километров, затем все переходило в долину с холмами. А вот разведчики пока были в резерве и двигались рядом с группой управления комбата.

Не прошло и получаса после начала движения, как в районе второй роты началась перестрелка с «духами». «Ну вот, уже и началось», – подумал комбат и запросил обстановку. Ротный доложил, что один взвод поднялся на высоту и попал под обстрел.

– Ну и каково твое решение?

– Заканчиваю окружение высотки, а после обработки вершины подствольными гранатометами атакую.

– Убедись, что сопротивление подавлено, тогда и атакуй, – продолжал поучать комбат.

Было слышно, как в районе высотки минут десять рвались гранаты. Затем минуты две доносилась интенсивная стрельба, и наступила тишина. Командиру не терпелось узнать, что творится у ротного, и он приказал связисту, чтобы тот вызвал ротного на связь.

– Как у тебя дела? – запросил комбат у ротного.

В эфире повисла небольшая пауза, и потом раздался голос ротного:

– Мы поднялись на высоту, а вот «духов» всего трое, но все при оружии. Они здесь, оказывается, охраняли небольшой продовольственный склад. Здесь же рядом около десятка противотанковых мин советского производства.

– Продовольствия много? – спросил комбат.

– Три мешка с мукой и один с рисом.

– Ладно, оставайся на связи, – и комбат тут же подозвал к себе старшего афганского командира. – Слушай, мои захватили немного муки и риса. Пошли своих солдат вон на ту высотку, пусть заберут и кушают.

– Большое вам спасибо, товарищ майор! – сказал афганский командир и пошел к своим солдатам.

Афганские солдаты жили голодно, в основном на подножном корму, хотя деньги на еду, правда, нерегулярно, но выделялись. Вот куда они девались – одному аллаху известно. Сегодняшний дар от десантников для них был манной небесной. Пока афганцы собирались, Солуянов предупредил ротного: «Придут афганцы, отдай им все мешки». Афганцы, как узнали о такой новости, так бегом и побежали в сторону холмов. Потом они полдня, как муравьи, обливаясь потом, ходили по горам с мешками за спиной до тех пор, пока это зрелище не надоело комбату, и он подсказал союзникам, чтобы те вышли на дорогу и загрузили мешки в машину. Так они и поступили: десяток афганских солдат отнесли мешки к своим автомобилям.

Несмотря на усиливающуюся жару, подразделения продолжали выполнять боевую задачу. Солнце стало в зенит. Жара становилась невыносимой. В ротах было по несколько солдат, которые недавно прибыли в подразделения. Для них эти боевые действия были первыми, – и пришлись на такую жару! В экипировку солдата кроме оружия и боеприпасов входили бронежилет и каска. Такая экипировка в жару приводила к перегрузке и ускоряла тепловой удар. Летом это часто происходило с отдельными солдатами, но не сразу и с разными симптомами. Буквально часа через полтора стало плохо рядовому Половченко, над ним стал хлопотать врач. Присутствующий из политотдела дивизии «надзиратель» за действиями батальона стал убеждать врача, что гвардеец «косит»: «Брось с ним возиться, пусть идет воевать!» Но врачи тоже бывают разные, и этот врач оказался крайне принципиальным. На этот совет он отреагировал по-своему и в резкой форме: «Надо каждому заниматься своим делом, и хорошо», – таков был его ответ военному чиновнику. Солдатик тоже слышал этот разговор. Ему стало неудобно, что из-за него офицеры разговаривают на повышенных тонах, и он сказал доктору, что ему уже стало немного лучше, и он может двигаться самостоятельно. Тем не менее врач настоял, чтобы бойца отвели к бронеколонне. Встал вопрос, кого послать с больным? Комбат долго не думал: как принято, самые трудные и ответственные задания и задачи поручали разведчикам. И на этот раз сопровождать солдата к колонне боевых машин доверили разведчикам.

– Кухаренко, подойди ко мне! Ты понимаешь, у молодого бойца случился тепловой удар и его нужно сопроводить до колонны. Возьми со своего взвода двоих наиболее выносливых солдат и отведи пацана до техники. Пусть там отлежится.

Сборы были недолгими, и через несколько минут небольшая группа отправилась в путь налегке, только с оружием и водой. Солдат вначале пытался идти быстро, но это у него не получалось. А надо было спешить: шли они по зоне боевых действий. Тогда Сергей подошел к солдату и, невзирая на протест бойца, взвалил его себе на плечи. Оружие он передал одному из разведчиков и бегом начал спуск к технике. Солдат было воспротивился и даже требовал остановиться, но потом понял, что ему помогают вовсе не потому, что так разведчикам хочется, а потому, что так нужно для дела. Разведчики сделали небольшой привал, немного перевели дыхание и снова «бегом, вперед». К колонне они прибыли в мыле, но солдата передали врачу. По словам солдата, к этому времени ему стало значительно лучше.

Разведчики немного передохнули около ручья, – и в обратный путь. Часа через полтора они догнали батальон, и Кухаренко доложил о выполнении задания. Комбат был удивлен такой прытью разведчиков. Пока Кухаренко отводил солдата к колонне, небольшой бой разыгрался перед фронтом второй роты, – и тоже с хорошим для десантников исходом. Прошло немного времени, и роты потихоньку стали спускаться с холмистой местности в зеленую зону. Личный состав к этому времени уже прилично вымотался, и комбат объявил кратковременный привал, при этом предупредив ротных не терять бдительности. По радио передали, что в третьей роте у солдата по фамилии Вишке тепловой удар. Боец оказался по-хорошему упертый и, несмотря ни на что, упорно шел вперед и не жаловался, а вот на привале ему стало плохо. Врач сделал ему внутривенную инъекцию, гвардеец немного отдохнул и почувствовал себя лучше: стал разговаривать, попросил закурить и захотел продолжить движение с ротой. Но через несколько минут на глазах сослуживцев ему заметно стало хуже. Прошла еще пара минут, и он начал терять сознание и бредить. Врач что только с ним ни делал, но оказался бессилен. Солдат умер. В срочном порядке вызвали вертолет, и тело бойца доставили в медсанбат. Смерть солдата Вишке омрачила настроение личного состава батальона. Но несмотря на климатические условия и смерть бойца, батальон обязан был продолжать выполнять задачу. Немного передохнув в тени тутовых деревьев, подразделения снова начали наступать. Время перевалило за полдень, когда в районе третьей роты послышалось несколько коротких очередей. Управление батальона насторожилось, но все было тихо. По рации запросили:

– Как у вас дела?

– В винограднике напоролись на вооруженного душмана. Пришлось пристрелить, – ответил ротный. Ответил, как профессиональный киллер!

В это время к комбату подошел врач с просьбой пополнить медицинские запасы.

– А почему они так быстро закончились?

– У меня медицинская сумка не резиновая, – ответил врач. – Запасы еще есть в медицинской машине, но она в колонне, а до нее километров семь.

Тем не менее за такую непредусмотрительность доктору немного досталось «на орехи», чтобы в следующий раз был более запасливым. Хотели организовать доставку препаратов вертолетами, но авиатор сказал комбату, что ввиду хреновой погоды летчики вылетать отказываются. Действительно, небо стало затягиваться пыльными облаками. Было похоже, что надвигается пыльная буря, а время подходит к вечеру. В армии уже стало привычным: кто везет, на том и пашут. Комбат подозвал Кухаренко и начал его инструктировать и настраивать на дальнюю дорогу.

– Сергей, ты у нас двужильный, маршрут тебе знаком. Отбери парней покрепче, но надо еще раз сходить в обоз, теперь только за лекарством. У врача сумка уже пустая, а завтра рано опять воевать. От доктора тебе причитается.

Сергей не стал отнекиваться, а сказал «раз надо, так надо». Он кинул клич добровольцам, и полвзвода подняли руки. По своему усмотрению Сергей отобрал в группу троих парней. Время на сборы было недолгим. Да какие сборы, амуницию сняли – вот и все сборы. Себе оставили оружие, фляги с водой и радиостанцию. Группу из четырех человек осмотрел комбат. Он немного поговорил с парнями (получилось подобие небольшого инструктажа) и пожелал им удачи.

Шли быстро, но осторожно. Маршрут лежал по той местности, на которой несколько часов назад проходили боевые действия, и на «духов» можно было напороться очень даже легко. Песчаная буря миновала район боевых действий и ушла дальше на север. Стало темнеть. Разведчики старались идти еще более осторожно, часто останавливались и прислушивались. Переговоры по радио вели реже, – больше слушали: рация была включена на прием. Пройдя примерно полпути, разведчики подошли к сопкам. Постояли пару минут, послушали.

– Эх, закурить бы сейчас, – сказал кто-то из пацанов, и тут же в адрес желающего покурить сердито шикнул сосед:

– Ишь, чего захотелось! Только закури!

– Парни, вперед, – скомандовал командир, и группа медленно двинулись дальше. И вдруг на вершине одной из сопок они услышали шум, а потом и разговор. Душманы, конечно же. А кому еще здесь быть? Кругом сопки, обойти их в темное время не представляется возможным, да и времени на эту затею уйдет уйма. Пошептались, и Сергей решил идти только вперед. Для преодоления опасного, на их взгляд, участка местности решили так: оставить на месте рядового Дудника, который в случае чего будет в готовности открыть огонь по душманам. Остальная группа спринтерски преодолела двухсотметровую дистанцию, залегла и неожиданно открыла огонь по вершине сопки, в то же время прикрыв перебежку своего товарища. Когда группа была в сборе, почувствовалось, что разведчики завелись. У них появилось желание осмотреть вершину сопки, а главное – им очень захотелось посмотреть на результат своего огня. На это парней подтолкнуло еще и то, что ответного огня не было. Да и маневр, чувствовалось, удался. Осторожно, с автоматами наперевес они поднялись на сопку. Результат стрельбы ошеломил разведчиков. Они увидели двух уничтоженных «духов»: один лежал ничком, лицом вниз, а другой рядом, как-то неправильно раскинув руки. С них сняли оружие, подсумки с патронами и, напрягая слух и зрение, стали уходить подальше от места стрельбы, придерживаясь при этом своего основного направления. Впереди далеко от себя они увидели несколько осветительных ракет, взметнувшихся в ночное небо. «Наши», – подумали разведчики и прибавили шаг. В бронегруппе, зная о том, что к ним ночью направляется группа разведчиков, через определенное время запускали осветительные ракеты, указывая им направление, а заодно и освещая местность на случай появления непрошеных гостей. Идти стало веселее, и через какое-то время разведчики услышали шум воды в речке, – за ней были дорога и боевая техника. Вброд осторожно перешли речку. С того берега их громко окликнули по-русски.

– Да свои мы, разведчики, – на всякий случай, откликнулся Кухаренко.

Группу обступили со всех сторон.

– Это вы недавно стреляли в сопках? – спросил зампотех батальона.

Сергей рассказал о ночном бое и передал трофеи. А те, узнав, что группа переходила речку там, где были установлены мины, ужаснулись и наперебой стали рассказывать, что днем подорвался солдат, который самовольно ушел за водой.

– Ведь всем показали, где установлены мины! Нет, один нашелся, которому наплевать на предупреждение. Хорошо, что еще только ногу повредил, а могло быть и хуже.

Бойцов тоже передернуло от услышанного: ведь отступи кто-то из них шаг влево или вправо, и все, – кого-то бы уже не досчитались! К большому счастью, беда и на этот раз миновала разведчиков.

Во время разговора подошел врач с медикаментами и сказал, что утром можно будет улететь в батальон вертолетом, погода успокоилась. Сергей посмотрел на часы: в распоряжении разведчиков оставалась пара часов на сон.

– Годится, – сказал лейтенант. – Немного отдохнем.

А утром над колонной действительно появился вертолет, который с ходу приземлился. Без всякого чаепития разведчики с медикаментами быстро зашли на борт машины, и она тут же взмыла ввысь. Пролетали как раз над теми сопками, по которым они шли сегодняшней ночью. Кухаренко жестами указал своим парням вниз. Разведчики его поняли и внимательно смотрели на сопки, иногда крича что-то друг другу на ухо. На подлете к командному пункту с высоты было видно, как подразделения колоннами выходят на боевые маршруты. Поднимая вихрь пыли, вертолет мягко присел на землю, а второй продолжал находиться в воздухе. Ребята поспешно покинули вертушку и строем направились в сторону комбата. Сергей доложил о прибытии и ночном бое с «духами». Комбат поблагодарил разведчиков и, в свою очередь, рассказал о неспокойной ночи на позиции первой роты. По всей видимости, банда духов заблудилась в непогоду и вышла прямехонько на позицию роты. Завязалась перестрелка, которая переросла в ожесточенный бой. Пришлось подключать третью роту. Ближе к рассвету бой закончился. На поле боя душманы оставили пять тел; зацепило и двоих десантников. Врач своим последним резервом, «заначкой», оказал им помощь. Один от госпитализации отказался, а второго все же пришлось вертолетом отправить в медсанбат. Далее комбат как бы шутя сказал:

– Ну, сюда вы пешком не шли, а прилетели на вертолете, – не устали. Есть предложение: поработать в интересах второй роты, – и показал на местности направление действия подразделения.

Но на этот раз разведчикам не повезло: как они ни старались, но противника обнаружить не удалось. На протяжении всего светлого времени боестолкновений не было. Вероятнее всего, душманы за ночь ушли в горы. А возможно, под покровом темноты они просочились через боевые порядки подразделений и ушли в те районы, где войска отработали свои задачи. За это время было отмечено еще два тепловых удара, но у врача под рукой были медикаменты, он своевременно оказал помощь, и парни остались в строю. Ближе к вечеру комбату радировали из штаба полка: «Боевые действия в данном районе закончить, личный состав проверить, а утром батальону выйти в район бронегруппы и вернуться на базу». Позднее из штаба полка еще раз вышли на связь и напомнили, чтобы не забыли отправить домой афганских солдат. «А то забрали бы их с собой, что ли?» – буркнул комбат.

Утром, как только забрезжил рассвет, батальон потянулся в сторону Джелалабадской дороги. Впереди колонны маячила группа разведчиков. Обошли кишлак, состоящий из нескольких домов. На крышах домов было полно детворы, которая с интересом рассматривала солдат. Около этого кишлака и закончилось спокойное движение. Из ближайшего виноградника прогремело несколько одиночных выстрелов. Разведчики – сразу на землю и давай поливать свинцом виноградник. Комбат развернул роту Быстрова, которая тут же отрезала виноградник от сопок, чтобы «духи» не смогли выйти из него, а третья, Новожилова, развернулась в цепь и медленно пошла прочесывать виноградник. Где-то примерно в середине виноградника стали рваться гранаты от подствольников. Из-за кустарников трудно было определить точное место боя. Ротный, зная беспокойный характер комбата, сам по рации вышел на связь и взволнованным голосом стал докладывать о том, что произошло в винограднике. Его радист каким-то образом заметил огневую позицию «духов», – и очень своевременно. Ее с небольшого расстояния закидали гранатами из подствольных гранатометов. Одного душмана завалили прямо на огневой позиции, а двоих – когда те пытались убежать. Рота в цепи, с трофеями, вышла на другой край виноградника, на ходу стала перестраиваться в походный порядок и влилась в общую колонну батальона.

Ближе к полудню разведчики подошли к бронегруппе, а за ними подтянулся и батальон. После небольшого перекура Солуянов дал команду «По машинам!» и где-то к обеду батальон прибыл в полк. Как и принято после возвращения из боевых, каждое подразделение стало заниматься своим делом. Комбат тоже ушел к командиру полка, чтобы доложить о результатах проведенной операции, а доложить было о чем. Солдаты приступили к обслуживанию техники и вооружения, а взвод связи начал обслуживать технику связи. Ответственность за исправность техники связи в батальоне продолжал нести старший лейтенант Кухаренко. Это он на войне – начальник разведки, а от обязанностей начальника связи батальона его никто не освобождал. Все знают, что связь продолжает оставаться основным нервом армии, и особенно во время боя. Отсюда и повышенный интерес к технике связи.

Процесс приведения в порядок всего хозяйства закончился к вечеру. Заправка боевых машин и дополучение боеприпасов было выполнено как закон, в первую очередь. Когда ротные доложили комбату о проделанной работе, было уже темно, но ужин был по распорядку. Офицеры еще не предполагали, что завтра им предстоит спешно выполнять новую задачу, и сразу же после ужина разрешили людям отдыхать.

А утром, еще до подъема, в расположении батальона все по тревоге завертелось, закружилось, как в хороводе. Подразделения стали строиться, хотя и не знали, для какой цели эта поспешность. Оказалось, что на юге от Кабула обнаружен большой караван, и чтобы его не прозевать, армейцы позвонили в дивизию, комдив – в полк, а комполка по тревоге поднял батальон Солуянова. Вот отсюда и круговерть. Караван необходимо было задержать и проверить, нет ли там оружия и боеприпасов. Сделать это было нужно, пока он находится на отдыхе в сухом русле речки, – а он может сорваться с места, и тогда в сопках его не найдешь. Все понимали, что большие караваны всегда шли с вооруженной охраной. Подготовки к боевым действиям в такой ситуации никакой. Боевые задачи доводились бронегруппе наспех, в автопарке батальона, а личному составу – прямо по ходу движения на аэродром для посадки в вертолеты. В движении проверялась связь комбата и ротных. Замысел операции комполка успел довести только комбату. Ну а тот уже по дороге, как получалось, старался пересказать его ротным Чумичеву, Быстрову и Новожилову, а те – своим взводным. «К чему такая поспешность и неразбериха?» – думали офицеры и на чем свет стоит ругали свое руководство.

К стоянке вертолетов личный состав прибыл взмыленным, хотя до нее было не более полутора километров. Вертолеты к моменту прибытия десантников уже были подготовлены к вылету. Быстро провели посадку, и уже через несколько минут десяток вертолетов взял курс на юг Кабула. По замыслу операции, высадку личного состава планировалось осуществить в двух районах, как бы подковой обогнув расположение каравана с юга, чтобы не дать ему возможности уйти в южном направлении. Местность была довольно открытая. Это осложняло выполнение задачи. Вертолеты с личным составом немного упредили подход бронегруппы к району боевых действий, поэтому десантирование и выполнение боевой задачи начиналось без поддержки огня боевых машин. Как и предполагалось замыслом операции, высадку осуществили с двух сторон. Стремительными и короткими перебежками десантники охватили караван с южного направления. В стане каравана начались суета и беспорядочная стрельба в сторону десантников. При такой спешке никакой внезапности не получилось. Караван был большой, около полусотни вьючных животных. Соответственно и охрана была многочисленная. Огонь с их стороны становился все более организованным и плотным. Десантники залегли и открыли ответный огонь, а снайперы стали выборочно выбирать цели и в первую очередь уничтожать тех, кто пытался завьючить животных и уйти по сухому руслу речки на юг. Русло было глубокое и надежно укрывало караван от посторонних глаз. По нему караванщики и хотели увести свое большое хозяйство. Стрельбу по «духам» приходилось вести с 600–700 метров, на пределе прицельной дальности. В более трудном положении оказалась вторая рота: она десантировалась на гладкой, как стол, местности, и ее маневр был скован плотным огнем духов. Видя такое положение, комбат подозвал Кухаренко.

– Сергей, бери свой взвод и дуй на выручку роте. Постарайся с группой солдат вон по той лощинке обойти душманов, которые ведут огонь из-за укрытия по личному составу. Да и сами будьте осторожны при движении.

«До той лощины нужно еще добежать», – подумал Сергей. Пришлось двигаться короткими перебежками, а местами по-пластунски, потому что пули неистово свистели над головой. Иногда казалось, что все, конец молодой жизни, – но все же невзирая на риск разведчики продолжали совершать маневр почти на голой местности. Больше всего в этой ситуации досаждали (и не только досаждали, но и здорово пугали!) пули, выпущенные из винтовки «Бур». Они, попадая в землю рядом, издавали громкий звук ломающейся сухой палки. От этого звука хотелось сделаться тоньше блина и вжаться в каменистый грунт. Наши снайперы, – и не все, а те, кто был с опытом, – вступали с душманами в перестрелку, напоминающую дуэль: кто кого. У «духов» был прицел с диоптром, а у десантников на винтовке настоящий прицел: хотя и не цейссовский, но все же. Выстрел из винтовки опытный боец наблюдал невооруженным глазом: при стрельбе из нее дыма было больше. Однако во время боя было не до определения вида оружия. Бойцы как с одной, так и с другой стороны стремились упредить чужой выстрел. Это только в фильме «Три мушкетера» во время боя можно было на виду у наступающего противника вино распивать! В реальной боевой обстановке каждый дорожил своей шкурой. Это усвоили даже темные и безграмотные душманы, которым внушили, что после смерти они попадут на небеса и там у них будет жизнь «закачайся»! Бывало, с поля боя они давали такого деру, что за ними было не угнаться, разве что пуля догонит. Все же, несмотря на плотный огонь, группа смельчаков сумела преодолеть открытое пространство и обойти «духов» с фланга и залегла на выгодном рубеже. С него можно было расстреливать душманов на выбор: и того, кто был с винтовкой, и тех, кто стрелял из автоматов. Чувствуя, что наступает критическая ситуация, «духи» дрогнули, стали пятиться, а когда увидели боевые машины, и вовсе побежали. Вот здесь десантники роты Быстрова и отыгрались на них, открыв огонь по убегающим. Подоспевшая броня завершила разгром охраны каравана огнем из орудий боевых машин. Один наводчик ошибочно стрельнул в сторону третьей роты, но осколки разорвавшейся гранаты своих не зацепили.

Во время боя все внимание было приковано к вооруженной охране, а про караван и забыли. Жизнь, она-то одна и дороже всякого каравана! А погонщики, пользуясь удобным случаем, чуть было не увели караван по сухому руслу. Все же караван перехватили на боевых машинах: а не подоспей они вовремя в район боя, еще не известно, смогли бы десантники караван перехватить или нет. В перестрелке досталось и несчастным животным. Некоторые из лошадей были убиты, а несколько перепуганных стрельбой вскачь умчались по сухому руслу, – только их и видели. При досмотре каравана было взято много оружия и боеприпасов. Уничтожено оказалось 11 духов, задержано для разбирательства 23 человека. Из окружения в пылу боя смогли уйти лишь единицы счастливчиков. Солдаты сожалели о том, что случайно застрелили трех лошадей. Впрочем, может быть, это сделали и не они: ведь стреляли все – и наши и чужие.

Когда с караваном было покончено, в дивизию доложили о результатах боя и проверки каравана. Те, соответственно, доложили выше. Прошло какое-то время, и комбату по рации передали, чтобы десантники оставались на местах, дождались приезда милиции и передали им задержанных и содержимое каравана, за исключением оружия и боеприпасов. В караване кроме оружия были еще и товары народного потребления. Милицию ждали долго. А когда они приехали, то поспешно и с какой-то жадностью стали перегружать содержимое каравана на свои грузовики. Тут же неизвестно откуда появились и люди, пожелавшие купить лошадей, – и те разошлись мигом. Афганским милиционерам этого показалось мало, и они стали клянчить, чтобы «шурави» отдали им и трофейное оружие.

– Нет, союзники, оружие мы вам не отдадим, – строго сказал комбат.

Убедившись в том, что канючить больше нет смысла и оружие им не отдадут, колонна афганцев запылила в направлении Кабула. Как только пыль за афганцами осела, в путь тронулся и батальон. По пути пришлось вступить в небольшое боестолкновение. С высоты, на которой приютилось полуразрушенное строение, по колонне был открыт огонь из стрелкового оружия, но все солдаты находились под броней, и поэтому обошлось без потерь. Бойцы слышали, как пули зацокали по броне машин. До убогого строения было метров четыреста, подступы к нему были открыты. Командиру замыкающей колонну роты приказали окружить строение и разобраться с теми, кто стрелял. Колонна остановилась. Еще одна длинная очередь прошлась по машинам: пули с визгом отскакивали от брони и улетали в неизвестность. Рота тем временем быстро развернулась в боевой порядок и направилась к высотке. Машины одного из взводов, выпуская клубы дыма и натужно гудя, медленно обошли строение. Солдаты и офицеры батальона прилипли к триплексам, приборам наблюдения, и словно в кино внимательно смотрели за действиями роты. Рота произвела по дому несколько залпов. Прошло несколько секунд, и черным дымом заволокло все полуразрушенное жилище. Стрельбы со стороны строения больше не было слышно. Одна боевая машина стала медленно приближаться сверху к ветхому дувалу, без особого труда развалила остатки забора и оказалась прямо перед жилищем. Все ждали развязки. Время тянулось медленно. И вдруг из пулемета боевой машины выпустили длинную очередь, затем медленно открылись люки. Из них появились два солдата, которые вышли из машины, осторожно пошли к строению и скрылись из виду. Через две или три минуты солдаты появились снова: в руке одного из них было незнакомое длинное оружие. Когда это «кино» закончилось и боевые машины пристроились в хвост общей колонны, все стало понятным. Оружием оказался пулемет Дегтярева времен Отечественной войны. А вот что подтолкнуло душмана обстрелять колонну, навсегда осталось загадкой, потому что его застрелили.

К вечеру десантники прибыли в расположение полка. Приводя себя в порядок и вспоминая сегодняшний бой за караван, солдаты восхищались везением своих товарищей. У одного бойца пуля застряла в магазине во втором ряду подсумка, насквозь пробив первый магазин. Простое совпадение, но жизнь спасена. Другой случай был курьезным: солдат после стремительной перебежки бросил перед собой рюкзак как бруствер, и пуля, все разворошив в рюкзаке, застряла в банке сгущенки. Само собой, содержимое банки вытекло. Солдаты со смехом говорили товарищу:

– Андрюха, хорошо, что ты ее утром не успел выпить!

– Ребята, повезло мне сегодня здорово! Теперь всегда буду носить в рюкзаке сгущенку и тушенку, но кушать припасы не буду, – ответил везучий солдат.

У комбата же было несколько другое видение на возвращение батальона из района боевых действий. Более хозяйственное. После сосредоточения техники в парке он напомнил ротным, что вчерашнее обслуживание техники было как бы тренировкой, а завтра начнем все сначала. Он сделал многозначительную паузу и продолжил: «Если ничто утром не помешает». После раздачи командирских указаний он подозвал Кухаренко и попросил проверить радиостанции на его командно-штабной машине. Просьба начальника – закон для подчиненного. Неисправность специалист нашел быстро: в одной из радиостанций перегорел всего лишь малюсенький предохранитель, и вот из-за этого рация молчала. Солуянов еще находился рядом с машиной, так что Сергею не надо было тратить время на его поиск, чтобы доложить о том, что неисправность устранена.

– Молодец, Сергей, – похвалил его комбат.

«Что-то в последнее время меня комбат стал часто хвалить. Не к добру это», – подумал про себя Кухаренко. Дело сделано, теперь можно и отдохнуть. Он ополоснулся под теплым душем, но в палатке было душно, и сон не шел. Почему-то Сергею вспомнился один случай, произошедший во время проведения боевых действий в Панджшерском ущелье. Закончился бой у кишлака Пизгара. Банду захватили по утренней зорьке еще теплыми. 9 духов убитыми и 5 пленными – таков был результат первого дня операции, а сколько сбежало – было не известно. Ближе к обеду, получив новую задачу, батальон отошел от кишлака в предгорье. Ротами он оседлал высоты и перекрыл выход из одного небольшого ущелья, а несколько выше в горах с мятежниками воевал соседний батальон. Звук боя отчетливо, рождая громкое эхо, разносился в окрестностях. На одной из высот расположилось и управление батальона. Кухаренко от нечего делать решил обследовать ближние подступы к высотке. Взяв с собой одного солдата, он стал тихонько спускаться по противоположному склону. Выше по ущелью еще была слышна стрельба, но она стала затихать, а здесь кругом все было совсем тихо, войной и не пахнет. Десантники продолжали беззаботно и потихоньку идти вниз. Вдруг солдат сделал Сергею какой-то знак и показал в сторону камней. Офицер перевел взгляд туда, куда указывал солдат. В камнях отчетливо просматривался затаившийся человек, наблюдавший в противоположную сторону. До него было метров двадцать. Десантники с автоматами на изготовку бесшумно подошли ближе. Душман еще не слышал шагов приближающихся к нему людей, и когда до него осталось всего несколько шагов, разведчики громко заорали: «Встать, сволочь! Руки вверх!» «Дух» от неожиданности вскочил на ноги и тут же от страха выронил из рук винтовку, но руки поднял. Его скрутили и обыскали. При нем была печать со скрещенными саблями. Знающие люди утверждали: наличие печати предполагает высокую должность человека. Это утверждение знающих людей подтвердилось при допросе душмана. «Дух» неласково посмотрел на толпу десантников, к которой его подвели, и понял: лучше все рассказать. Он сразу признался, что был командиром разгромленной банды. Допрос вел на русском языке офицер службы безопасности Омар. К моменту вторжения наших войск в эту страну не менее 40 % офицеров разного звена владели русским, чего нельзя сказать о самих русских по поводу знания афганского языка. В оправдание можно отметить, что многие офицеры-афганцы учились в Союзе.

Пленник ответил и на ряд вопросов, касающихся военной тематики.

– Омар, спроси у него, а как ему удалось незаметно уйти из кишлака?

Душман тут же ответил, что он ночью был в соседнем кишлаке, а когда рано утром возвращался обратно, то увидел и услышал такое, от чего пришлось уйти в горы и спрятаться. «Да вот только задремал и попался», – продолжал рассказывать афганец.

– За сон на посту во все времена наказывали, – пошутил кто-то из офицеров.

Комбат посмотрел на начштаба и сказал:

– Лужанский, что нам нужно было от пленного, мы узнали. Банды нет, и он нам больше не нужен, – тем более, его надо за собой таскать и кормить. Пусть его забирает Омар и дальше раскручивает, – и обратился к офицеру службы безопасности: – Омар, передаем пленного в твои руки. Если что-то новое узнаешь, шепни. Вечером заходи на огонек, поужинаем.

Вечером, как и договаривались, они встретились.

– Омар, новости есть?

– Нет.

– Почему?

– Мы его застрелили.

– Зачем? – спросил Солуянов.

– Когда главарь встретился со своими подельниками, так у них сразу созрел план побега. Во время попытки совершения побега главарь и один из его бандитов были застрелены.

Когда офицер службы безопасности ушел, начштаба сказал:

– А ведь стрельбы не было слышно! Его просто отпустили.

– Возможно! – согласился комбат…

Воспоминания куда-то уплыли, Кухаренко перевернулся на другой бок, а сон все равно не приходил. Почему-то в голову снова лезли всякие бредни из воспоминаний о Панджшерском ущелье. Вспомнился еще один из неприятных моментов одного боестолкновения с душманами. Батальон выдвигался на приличную по высоте гору, чтобы на ней и следующей за ней горе занять оборону и не выпустить «духов» из ущелья. Кухаренко шел рядом с комбатом. К этому времени Солуянов уже уехал на учебу в Москву, и батальоном командовал майор Мельник. Цепочка управления батальона двигалась несколько в стороне от основных сил. При комбате было две радиостанции и, соответственно, два радиста. Через некоторое время один из радистов протянул комбату трубку и передал, что на связи командир полка. Естественно, группа остановилась, и комбат начал слушать командира. Над его головой раскачивались антенны. «Закон подлости», о котором так часто в боевой обстановке забывают командиры, сработал четко. Остановка произошла на ровном каменистом грунте: нигде ни одного укрытия, все гладко, как на столе. Мишень для «духов» – лучше не придумаешь. И вдруг со стороны соседней невысокой горы по группе управления начался сильный обстрел. Комбата сразу же ранило, остальные залегли и начали отстреливаться. Ближайшая от управления рота тоже открыла огонь по «духам». Солдаты стреляли, вжимаясь в каменистое плато и прикрываясь только автоматом. Со стороны душманов огонь был прицельным и плотным. Сергею пулей срезало стекло на часах, которые ему подарил командир дивизии за результативные боевые действия. Используя фактор внезапности, «духи» так же быстро прекратили стрельбу и исчезли. Убегая, часть банды оказалась перед фронтом роты, – и вот эта часть и была полностью уничтожена. Остальная часть мятежников, уходя вверх, напоролась на соседнюю роту, – и здесь им тоже прилично досталось от десантников. Но ранение комбата оказалось более чем серьезным, и его пришлось нести вниз на плащ-палатке, сам идти он не мог. Внизу уже дожидался вертолет. И правильно в народе говорят, что беда одна не приходит. Стала портиться погода. Летчики очень торопили десантников с доставкой раненого: мол, надвигается буря, и они ждать больше не могут. Но в горах особо не поспешишь, тем более с раненым, у которого одно неловкое движение сопровождающих вызывает сильную боль. Летчики, на всякий случай, завели машины. У десантников, которые были на охране площадки посадки, сложилось впечатление, что авиаторы собираются улетать. Летунов тоже можно понять – у них куча всяких инструкций и их нужно придерживаться. Более опытные летчики сплошь и рядом эти инструкции нарушали, а здесь, наверное, были молодые пилоты. Вот они и засуетились, видя надвигающуюся бурю. А как же быть с раненым комбатом? Ведь в таком состоянии его нельзя оставлять до утра. Он может умереть за ночь в горах. Как правило, у десантников и вертолетчиков всегда, в любой обстановке было взаимопонимание. А вот здесь что-то не складывалось. «Ну нет, такой номер у вас, летчики, не пройдет. Либо вы дожидаетесь, когда комбата спустят вниз, либо вы никуда вообще не улетите». Десантники пригрозили: если будете взлетать без комбата, то вертолет просто собьют, и дальнейшая дружба врозь. Это подействовало. Вскоре показалась группа, которая несла раненого. Два пилота побежали ей навстречу, чтобы помочь. Они действительно помогли, потому что были свежими, еще не уставшими. Как только комбата загрузили в вертолет, летчики мгновенно взлетели и взяли курс на Кабул. Комбата на следующий день отправили в Союз и лечили в ташкентском военном госпитале.

Всю правду о дальнейшей судьбе комбата Сергей узнал гораздо позднее, когда они встретились в Москве. В Ташкенте комбату неудачно сделали операцию на ноге. Пришлось все делать заново, но долечивали его уже в Москве. Вылечили, но по состоянию здоровья он был признан негодным к службе в ВДВ. Теперь офицер не мог, как бывало раньше, совершать парашютные прыжки, мотаться по полям с раннего утра и до позднего вечера. А «сачковать» – так это будет не по-десантному. Тогда ему пришло на ум написать рапорт о переводе в наземные войска. Вот так он после госпиталя и стал преподавателем в училище имени Верховного Совета СССР. Курсантов Мельник учил так, чтобы занятия были больше похожи на боевые действия. Закончил он военную службу в звании полковника, в настоящее время проживает в Москве.

За эту ночь без сновидений Сергей чего только не вспомнил. Хотя бы вот еще такой случай, связанный с коллегами по разведке. В горах Джелалабада рота армейского спецназа вела разведку «духов», складов с оружием и боеприпасами. Практически это был тыл противника, а здесь надо быть всегда и ко всему готовым. В тылу врага кругом чужие глаза, которые все видят, а ты их не замечаешь. Пока группа вела разведку, за ней тоже пристально наблюдали со стороны. И не только наблюдали, а вели ее километр за километром, – и выбрали такое время, когда спецназ посчитал, что задача выполнена и можно спокойно возвращаться на базу. Именно тогда на роту и совершили нападение. Рота попала в приличный переплет и отбиваться долгое время самостоятельно от духов не смогла. Их обложили, как медведя на охоте, и стреляли. Стрельба велась со всех сторон, но лениво. Но стоило предпринять какие-то действия, – стрельба тут же усиливалась. Офицеры, как ящерицы между камней, подползли к командиру на совет.

– Мужики, что будем в такой ситуации делать?

Кое-кто предложил предпринять попытку вырваться из окружения.

– Хорошо, а как быть с теми, кто по каким-то причинам не смогут вырваться? Их не оставишь! Да и когда будем прорываться, все равно придется бежать между высотами, на которых засели «духи». Им сверху будет очень даже удобно расстреливать нас. Вот что, давайте организуем круговую оборону, переступим через свою спецназовскую гордыню и попросим помощи.

– Правильно говоришь, командир! Сейчас не Великая Отечественная, когда неоткуда было ждать помощи. Вот и вырывались из окружения. Кто-то выходил, а кто и нет. Нас не бросят и помогут.

И помогли. В штабе армии уже ломали головы, как выручать бойцов. Особенно ретивые начальники посчитали, что на мотострелков из Джелалабада надежды мало: пока они, чухаясь, соберутся, сядут на бронетранспортеры и поедут по горной дороге (а местами она будет обязательно заминирована), пока приедут к месту боя, выручать будет уже некого. Командарм самолично позвонил комдиву и потребовал от него срочно оказать окруженному спецназу помощь. Комдив, разговаривая по одной трубке с командармом, по другой уже отдавал указания командиру полка. Батальон десантников по тревоге рванул в сторону аэродрома, бойцы на ходу поправляли снаряжение и проверяли рации. Грузились в вертолеты при работающих винтах. Пока последний вертолет загружался, первый уже отрывался от земли и с набором высоты ложился курсом на восток, где рота спецназа вела бой. Бойцы за время полета снаряжали магазины, готовили гранаты и все остальное, что надо для боя. Подлетая к горам, вертолеты пошли на снижение. Через иллюминаторы уже просматривалась высота, на которой кипел бой. Строй вертолетов разделился на две группы, чтобы охватить дерущихся со всех сторон. Батальон быстро десантировался на высоты, которые окружали и спецназ, и банду, и по-деловому стал разбираться с мятежниками. На этот раз банда сама оказалась в двойном кольце. Видимо, душманы такого исхода не ожидали: естественно, они стали метаться в разные стороны в поисках какой-нибудь лазейки, тем самым подставляя себя под огонь десантников и спецназа. За непродолжительное время общими усилиями банду размолотили в пух и прах. Человека два или три хотели сдаться в плен, но спецназовцы не сочли это нужным. В скоротечном и ожесточенном бою, который прошел на одном дыхании, было уничтожено 27 «духов». К великому сожалению, на этот раз не обошлось без горечи потерь: десантники потеряли одного своего товарища.

Как собирался батальон, Сергей уже не вспомнил: он медленно погружался в сон, который за несколько секунд полностью его одолел. Через несколько дней он на территории полка Кухаренко встретил доктора. Они разговорились, и врач сказал:

– Сергей, а ты помнишь того солдата, которого ты сопровождал к колонне батальона?

– Конечно, помню. А что с ним?

– Так вот, Половченко в Ташкенте умер.

– Как умер? Он тогда был вполне нормальным! – воскликнул Кухаренко.

– Это сказались последствия теплового удара. Умер он через несколько дней, и неожиданно для врачей, которые были уверены в хорошем исходе. В результате теплового удара в организме происходят необратимые изменения на клеточном уровне, и человек может быть обречен. Вот так случилось с нашим солдатом, – вздыхая, сказал доктор. – Пойду, скажу об этом комбату.

За два года службы в Афганистане Кухаренко принимал участие более чем в двадцати боевых операциях по уничтожению бандформирований. Дважды был ранен. После ранений он снова возвращался в строй боевых товарищей, и снова рейды, и снова боевые операции. За смелость, отвагу и разумные действия в боевой обстановке он был представлен к ордену Красной Звезды. Сказать, что в Афганистане Сергей был «заговоренным», будет неправдой, а вот везучим, это да.

Из Афганистана капитан Кухаренко возвратился в свой полк. Но спокойно заниматься боевой подготовкой в конце 80-х и начале 90-х годов не пришлось. Наметился распад Союза, начался рост национализма, особенно в Прибалтике и в республиках Закавказья. Чтобы предотвратить это, правительство предприняло попытку руками военных навести в этих республиках конституционный порядок. Однако этот процесс остановить так и не удалось. Республики одна за другой добивались суверенитета, и не всегда мирно. Местами пролилась кровь. По окончании многочисленных командировок по Закавказью капитан поступил в Московскую государственную юридическую академию и во времена смуты принял решение уволиться из Вооруженных сил по инвалидности. Сергей стал работать практикующим юристом, в настоящее время он трудится в Московской городской коллегии адвокатов и готовит материалы на соискание степени кандидата юридических наук.

Вот такую интересную историю из своей афганской жизни рассказал Сергей Викторович мне, начальнику разведки той 105-й гвардейской Воздушно-десантной дивизии, в которой мы когда-то вместе служили в солнечной Фергане.

И вечностью казался этот день

Всем давным-давно известно, что самое совершенное в природе существо – человек. Он приспосабливается и привыкает ко всему, даже к условиям боевых действий. Не был исключением и командир полковых разведчиков Марченко, который полностью вжился в условия этой непонятной войны. Для него военное дело стало обыденным и привычным так же, как рабочему – ежедневно вкалывать на заводе или фабрике. Вот и сегодня рота вернулась незадолго до рассвета с «боевых», где она вместе с дивизионной разведкой проводила засадные действия. Последнее время душманы немного обнаглели, поэтому часто то в одном районе, то в другом, как правило ночью, на широком фронте организовывались засады. По решению дивизионного руководства для этих целей привлекались разведывательные подразделения. Работали разведчики часто, и это в целом положительно сказывалось на обстановке в зоне ответственности дивизии, да и на поведении душманов тоже. На этот раз попался всего лишь один, но зато какой, – связник с документами! Офицерам-разведчикам будет над чем работать.

Личный состав по возвращении из разведки получил право на сон вне распорядка дня. Полк уже завтракал, когда в офицерской палатке роты зазвонил телефон. Ротный, не открывая глаза, по привычке протянул руку, нашарил трубку и сказал:

– Слушаю!

– Валера, давай к «кэпу» на совещание.

– Ну вот, началось… – командир смачно потянулся и зевнул. – Эх, еще бы часика два придавить!

Он поднялся, оделся в уже пропахшую потом полевую форму, снял со спинки кровати командирскую сумку и вышел из палатки. Сказав дежурному по роте: «Буду у командира полка на совещании», он зашагал по ухоженной дорожке, которая вела к штабу. Около штабной палатки командир роты лоб в лоб встретился с командиром полка Семкиным, который с рабочей картой в руках возвращался со штаба дивизии.

– Опаздываешь, – упрекнул его «кэп».

«Ни фига себе, сам вчера вечером на боевые отправлял, а сегодня упрекает!» – подумал разведчик, но благоразумно промолчал. В палатке уже все были в сборе. Как только Марченко занял свободное место, командир полка, глядя на карту, холодно, словно чеканя слова, проговорил:

– Командир дивизии приказал завтра на рассвете совершить марш в район северо-западнее Мирбачакота. Туда, по данным армейской разведки, прибыла из Пешевара банда наемников. Вот наша группировка и должна разгромить эту банду. Банда там находится уже несколько дней. Возможно, она имеет намерение после отдыха и пополнения продовольствия уйти дальше, вглубь, а возможно, начать диверсионные действия на автостраде. В том числе не исключаются нападения на наши колонны. Численность банды – где-то около шести десятков человек. Вооружена стрелковым оружием. По агентурным данным, в составе банды имеется несколько минеров с комплектом мин. На дороге в ущелье возможны мины. Путь банде вверх будет отрезан батальоном нашего соседнего полка, который десантируется, как только наша группировка начнет втягиваться в ущелье.

Затем командир полка немного помолчал, поднял голову и в упор посмотрел на сидящего напротив него полкового сапера.

– Майор, побеспокойся, чтобы мины были вовремя обнаружены и сняты. – Немного погодя он добавил: – За это головой отвечаешь.

«Ишь ты, как строго он предупредил сапера!» – подумал про себя ротный и тут же собрался. Поскольку начальник разведки был в отпуске, то следующий вопрос «кэпа» был адресован ему самому.

– Разведку противника и ущелья вести пешком. На машинах толку мало, а шума много. Понятно?

– Так точно! – ответил Валерий.

– Более подробно задачу подразделениям уточню на местности, в ущелье. А сейчас, если нет вопросов, свободны. Готовьте подразделения к боевым действиям.

– Марченко, задержись, – сказал Чиндаров, начальник штаба полка, и еще какое-то время подробно разъяснял разведчику задачу.

Ротный вернулся в расположение часа через два, а здесь уже вовсю кипела работа. Кто-то уходил к боевым машинам, кто-то чистил оружие после ночных «мероприятий». Без дела никто не слонялся. Ротный собрал взводных и объяснил им задачу, которую завтра надо будет выполнять. Марченко был не только самым старшим по возрасту в своем коллективе, но и самым опытным офицером в роте.

– Ну, коли нет вопросов, идите и готовьте солдат, оружие и технику, а я еще немного поработаю с картой.

На карту он смотрел долго и внимательно, словно хотел увидеть что-то еще не виданное. От напряжения через пару минут перед его глазами стали, как миражи, появляться ущелье, горы и даже кишлаки. Тряхнул головой, – и все мгновенно исчезло. «Как будто бы смотрел в волшебное зеркальце! – усмехнувшись, подумал командир. – Это ущелье мы «шерстили» в прошлом году, и с тех пор прошло немалое время. Правда, иногда ущелье по наводке «доброжелателей» все же подвергали бомбардировке, но не более. К этому времени там уже давно все «устаканилось», да вот только эта пришлая, свежая банда беспокоит. Получается, что вместе с местными бандюками в ущелье наберется около сотни штыков. Без всякого сомнения, там «духи» уже наковыряли полно окопов и натыкали на подступах к кишлакам мин. Вдобавок они могут замаскировать мины и на входе в ущелье. Об этом надо незамедлительно сказать комбату. Пусть ротным информацию скинет, а те – солдатам. Это лишним не будет», – рассуждал разведчик.

В суете день закончился незаметно. Людям по возможности дали побольше отдохнуть, но рота проснулась рано, с первыми петухами. Правда, здешние петухи были какие-то хрипловатые и мелкие, и их голоса из ближайших домов были еле слышны. Вот в Союзе петухи так петухи: здоровые, красивые и голосистые. Своим голосом не только хозяйку разбудят, но и соседей. Да и не только соседей – их голос на другом конце деревни слышен!

Бойцы уже толкались около своих машин.

– Ну что, народ? Кто рано встает, тому и бог дает, – сказал командир роты и добавил: – По машинам!

Ротная колонна уже выходила из лагеря, а полковая группировка еще копошилась около палаток. К ущелью подъехали еще затемно, только на востоке из-за гор уже брезжил рассвет. Машины вместе с механиками оставили около входа в ущелье, а с ними на всякий случай пару наводчиков: может, придется кого-то пугнуть. Правда, и механики были обучены стрельбе из вооружения боевой машины, но все же пара профессионалов делу не помешает.

Пока солдаты спешивались, ротный собрал взводных, чтобы еще раз уточнить на местности боевую задачу.

– У нас форы целый час, – сказал ротный. – За это время нам нужно хотя бы на километр углубиться в ущелье и обследовать его, чтобы не задерживать движение батальона, а далее – как карта ляжет.

Не теряя больше времени, разведчики перевалили через ближайшую горушку и оказались в ущелье. Местность была действительно резко пересеченной, что оказывало разведчикам некоторую услугу. Само ущелье в этот ранний час своей синевой несколько раздражало бойцов – им хотелось побыстрее увидеть солнце. Шли по одной стороне ущелья, но не в тесноте: взвод Платонова выше, группа Ивашко чуть ниже и малость впереди, Марченко с группой Воронина – сзади и по центру. Разведчики старались не терять друг друга из виду, чтобы меньше шуметь по радио. Связь была устойчивой. Одновременно разведчики вели наблюдение и за противоположной стороной ущелья, которая просматривалась прекрасно. В одном месте местность показалась ротному очень уж подозрительной: его внимание привлек пересохший ручей, который пересекал все ущелье и уходил в зеленую зону. Интуиция подсказала: «Стой, осмотрись!», и Марченко стал изучать подозрительный участок в бинокль.

– Да, лучшего места для организации засады и не придумаешь, – сказал он лежащему рядом лейтенанту.

На изгибе сухого русла, правее дороги, был невысокий дувал, а за ним виноградник. В середине виноградного поля располагался маленький бугорок, на нем рос кустарник. «Если бы я был «духом», то точно на том бугорке установил бы пулемет», – рассудил ротный и поделился своим предположением с Ворониным. В какой-то момент ротному даже показалось, что на доли секунды над забором он увидел чужую голову, и это «показалось» еще больше утвердило его в подозрении о том, что там может быть засада. «Мы не пехота, на «ура» брать засаду не можем. Да и нечем. Надо продолжать наблюдение и внимательно изучать эту рельефную местность», – размышлял он. Метрах в четырехстах дальше пологая горушка на добрую половину перекрывала ущелье. А рядом с ней как змея извивалась проселочная дорога. «Вот и там удобное место для организации душманской засады. Разведгруппа Ивашко тоже передает информацию, от которой поневоле задумаешься. Лейтенант передает, что на пологой горе наблюдают несколько пустых окопов. Пока они пустуют, по тревоге душманы могут их занять», – думал командир. Платонов со своей группой располагался несколько выше, и его бойцы были скрыты лощиной. Ротный не стал долго рассуждать, и тут же дал команду:

– Женя, используй складки местности и поднимись выше той пологой горушки. Сверху внимательно осмотри ее обратный склон, но соблюдай маскировку и не выдавай своего присутствия.

– Командир, тебя понял, выполняю, – ответил взводный.

Командиры разведгрупп к этому времени имели хороший опыт боевых действий и в лишнем контроле не нуждались. Валерий всем нутром чувствовал на себе взгляд чужих глаз из-за дувала. Душманы, по всей видимости, засекли его группу, но чего-то выжидали. Возможно, они не хотели рисковать, а собирались при удобном моменте обдать «шурави» «свинцовым душем». Но такой момент для них еще не наступил, вот они и ждали. Разведчики застыли и старались не выдавать себя, но в то же время продолжали наблюдение за подозрительными местами. Несмотря на ранний час, в кишлаке не наблюдалось обычной суеты. Женщины не спешили за водой к речке, пастухи не гнали пастись баранов. В округе был слышен только рев ишаков, да лай собак, – и это наталкивало на мысль о том, что жизнь в кишлаке тревожная, и вот-вот эта тишина может взорваться. Из-за своего укрытия ротный наблюдал, как колонна втягивается в ущелье. В это же самое время километрах в двух параллельно ущелью к его верхней части пролетело 8 вертолетов с десантом на борту. Задача была привычной для десантников: десантироваться на перевале. Вертолеты быстро исчезли из виду, и Марченко перевел взгляд с неба на землю. Впереди двигались пять танков из состава приданной танковой роты, а за ними полковая группировка.

Разведчик вышел на связь с командиром полка и доложил обстановку и свои предположения.

– Да вам, разведчикам, везде все мерещится! Давай быстрее выполняй свою задачу и не задерживай движение полка!

«Вот и поговорил», – подумал Марченко с некоторой обидой на нового командира. А в принципе за что на него обижаться? Командир полка не был рожден для боя: ему бы командовать «придворным» полком, да ходить в белых перчатках. Он как привык командовать в Союзе на учениях, такой же методы продолжает придерживаться и здесь, в боевой обстановке. Одним словом, с Георгием Ивановичем служить было веселее… Шпак со своим «полтинником» во всех плановых и внеплановых операциях участвовал, обстановку на поле боя нутром чувствовал. Да и собеседником он был интересным и доступным для подчиненных. Бывало, и пожурит, но и это воспринималось как должное и без обиды. Этот же все больше молчит, а если что и скажет, – так после этого и подходить больше не хочется…

Однако у ротного фамилия не зря окачивалась на «о». Он продолжал настырно настаивать на своем.

– Уверен на все сто процентов, около кишлака засада. Высылайте танк, и мы с духами разберемся.

И разведчик убедил-таки командира полка. Ротный не был в курсе, что его поддержал Чиндаров. Колонна остановилась, а три танка продолжили движение. И вдруг первый танк подорвался на мине. Что за чертовщина? Неужели саперы проморгали мину? Второй стал объезжать подорванный танк, – и тут же последовал еще один взрыв; второй танк остановился. Метров через пятьдесят подорвался и третий танк. Все это произошло на глазах у ротного. На его памяти такого не было, чтобы за несколько минут на небольшом отрезке маршрута угробить сразу три танка. Пусть и приданных, но в них же наши пацаны! В эфире началось такое, хоть уши затыкай, сплошной русский мат. В кишлаке ни души, гробовая тишина. «Но они, сволочи, все видят и злорадствуют», – со злостью подумал ротный. В это время, наверное, кто-то подсказал комполка: пусть танки идут не по дороге, а выше, по бездорожью. Танкисты двух уцелевших танков так и поступили и потихоньку стали приближаться к разведчикам. Ротный оставил за себя на позиции Воронина, а сам с двумя разведчиками по ложбинке, маскируясь и пригнувшись, словно стелясь по земле, побежал навстречу танкам.

Танки двигались не спеша, лязгая гусеницами, но не по колее дороги, а немного выше. Когда до стальных громадин осталось менее ста метров, ротный приподнялся из лощины и стал махать рукой, подавая команду махинам остановиться. В ту минуту он про себя подумал, что танкисты сдуру могут принять их за чужих. Совсем неприятно было смотреть на ствол пушки, который поворачивался во все стороны, потом останавливался и смотрел на тебя огромным черным глазом – тогда чувствовалось, что по спине бежит холодный пот. В тот момент хотелось упасть на землю и уползти куда-нибудь подальше. Метров через тридцать первый танк остановился, его люк приоткрылся, а затем показалась голова танкиста. Танкист уже на земле условными знаками подал команду второму подъехать ближе. Из второго танка вылез сержант. Оба, пригнувшись, подбежали к разведчикам.

– Где что, показывай, – спросил лейтенант-танкист.

Марченко на местности показал танкистам, где находится предполагаемая «духовская» засада, а заодно организовал взаимодействие. Договорились, что танкисты делают по три выстрела из пушек и дальше ведут стрельбу из пулеметов по винограднику. Когда разведчики рывком достигнут дувала, танки стрельбу прекращают, но продолжают вести наблюдение: мало ли как будет складываться ситуация. Вроде бы все вопросы уточнили. Связи у ротного с танкистами не было, поэтому танкисты должны были убедиться, что десантники поднялись к своим, а те сверху по готовности подать сигнал к началу действий. После небольшого совещания все разбежались: танкисты к себе, а разведчики на полусогнутых – в гору, к своим. Только десантники поднялись к своим, как по ним снизу был открыт шквальный огонь. Невозможно было поднять головы. Пули щелкали и свистели на позиции. Возможно, разведчики, поднимаясь к своим, пренебрегли мерами маскировки – и духи их заметили. Укрываясь от пуль, командир подполз к радисту и, не поднимая головы, спросил:

– Как в группе Платонова дела?

Тот через несколько секунд подтвердил наличие душманов на обратных скатах пологой горушки. Удалось даже пересчитать всех душманов: их там оказалось всего десять.

– Продолжай внимательно за ними наблюдать, – сказал ротный. Несмотря на более чем серьезную обстановку, он все же остался доволен своим наблюдением и выводами. Тут не вовремя командир полка запросил обстановку. Пришлось ответить, что сейчас не до обстановки и культурно попросить его больше не беспокоить. «Когда все прояснится, сам доложу». В сложной ситуации всякое бывает: и младший может взорваться и нетактично ответить старшему…

Танки подошли практически вплотную к дувалу и как врезали по нему из пушек! Шесть выстрелов потрясли не только ущелье, но и сам кишлак. Народ в нем зашевелился и повалил на крыши, как на смотровые площадки. Не успела еще осесть пыль от взрывов, а десантники были уже у дувала. Разведчики практически на плечах уцелевших душманов ворвались в виноградник и завершили уничтожение тех, кто пытался оказать вооруженное сопротивление. Одного «духа» пленили. Через несколько секунд ротный услышал голос своего разведчика:

– Товарищ старший лейтенант, нашли еще одного живого.

– Давай его сюда.

Правда, пленный оказался раненным в ногу. В роте штатных переводчиков не было, но за два года кое-какой словарный запас был накоплен и с горем пополам от пленных узнали, что в кишлаке есть вооруженные люди, и они будут сопротивляться.

– Вооруженные люди отдыхают и в кишлаке, который там, вверху, – и пленные указали в сторону гор.

– «Отдыхали», – со злостью сказал ротный пленным.

– Что хотелось узнать от пленных, вроде бы узнали, Валера. А что будем дальше делать с пленными? – спросил Воронин.

Ротный молча посмотрел на небо, а затем выдавил из себя:

– Они горели огромным желанием «замочить» нас, но не получилось.

В это время разведчики заметили, что у входа в ущелье совершил посадку вертолет. В него загрузили двое носилок. Это тоже добавило злости разведчикам и окончательно решило судьбу пленных. Только ротный собрался доложить командиру результат боя и допроса пленных, как на окраине кишлака начался бой. Одна из рот спешилась перед кишлаком и, охватывая его справа, осторожно наступала по винограднику вперед, правым флангом забираясь в горы. После первой сотни шагов со стороны крайнего дома в сторону солдат началась стрельба. Командир дал команду «Стой!» Солдаты залегли и открыли ответный огонь. Атаковать дом-крепость было бы большой глупостью. Взводу, который был наверху, он приказал занять укрытие и продолжать наблюдение за домом и по возможности использовать снайперскую винтовку, а сам запросил огонь артиллерии. Дивизион артиллерии развернули около дороги, метрах в семистах от цели. Били те долго, дом весь окутался дымом. Потом налетели вертолеты и довели дело до конца. Дом был полностью разрушен и спален. И только убедившись в том, что руины больше не опасны, солдаты двинулись дальше. А как бьет авиация по наземным целям, трудно передать. Одно загляденье, даже если рядом «духовские» пули посвистывают! Сколько ни смотри – привыкнуть, остаться равнодушным к этому зрелищу невозможно.

В ходе продолжения боевых действий Марченко самостоятельно принял новое решение: огнем танковых пушек и атакой сверху разведгруппы Ивашко уничтожить вторую засаду, находящуюся на обратных скатах пологой горы. С танкистами он обговорил свою затею по радио, и те и на этот раз оказались смышлеными. Танки обошли гору справа. По всей видимости, духи посчитали себя неуязвимыми: по крайней мере до последней минуты они старались не выдавать себя и даже, наверное, думали пострелять «шурави» в спину. Танки подошли к позициям мятежников на расстояние двухсот метров и открыли плотный огонь из крупнокалиберных пулеметов. От такой стрельбы позиции мгновенно окутались пылью. Огонь был настолько плотным, что вероятность уцелеть в этом кошмаре была ничтожна. Тем не менее живые были. Они попытались скрыться, но попали под огонь разведгруппы. На удивление, вторая засада была уничтожена очень легко. И пришлось диву даваться, почему душманы, видя, что одна точка сопротивления уничтожена, не соизволили пошевелиться ради спасения своей шкуры, а оставались на местах дожидаться расплаты. «Вот сейчас самое время, – подумал ротный. – Доложить комполка об уничтожении засад и о том, что дорога свободна». Командир полка как будто бы только и ждал его доклада и озадачил разведчиков новой задачей.

– Марченко, используй танки, которые у тебя, и помоги роте.

К этому времени начался бой за еще один укрепленный дом, только с другой стороны кишлака. Стрельба была сильной. Десантники снова залегли. Взвод десантников, который был наверху ущелья, вступил в огневое соприкосновение с мелкой группой мятежников, которая уходила в горы. Со стороны дороги кишлак охватила вторая рота, которая медленно продвигалась по окраине кишлака. По ней тоже был открыт огонь из стрелкового оружия. Создавалось впечатление (этому способствовало и эхо в ущелье), что во всем кишлаке идет война. После разговора с командиром Марченко объявил разведчикам сбор. Собрались около разрушенного дувала с виноградником. Пока он объяснял задачу, подошли танки. На два танка Марченко десантом посадил группу Воронина, и та стала обходить кишлак слева. Сам ротный пошел с двумя группами, которые, как пехота, цепью, осторожно стали выдвигаться через виноградник в сторону кишлака. Они окружили кишлак, но специально оставили свободным дорогу в горы, чем «духи» и поспешили воспользоваться. Но тут налетела пара боевых вертолетов, и давай их НУРСАми шандарахать! Оставшиеся в живых рванули обратно в виноградник. Разведчики и танкисты встретили их огнем. Когда на кишлаке был «поставлен крест», сзади разведчиков появилась цепь солдат третьей роты, которая спешила на помощь. Эта была инициатива комполка, и это было уже лишним. Разведчикам осталось только собрать трофеи и вынести их к дороге.

Вверху ущелья, где десантировался батальон, по всей видимости, начинался бой. Стрельба вначале была не ахти какой, но постепенно стала усиливаться. От «кэпа» поступила команда: всем сосредоточиться у горы Пологая. На этот раз группа Ивашко оседлала танки и направилась в обход виноградника к дороге. Танки уже выходили на окраину виноградного поля, как вдруг из ближайшего оврага по десанту был открыт огонь из стрелкового оружия. Пули зацокали по броне, и разведчиков словно ветром сдуло с танков. Танки остановились, повернули стволы своих пушек в сторону оврага и как жахнули по оврагу, – кто бы там ни был, мало ему не показалось. Прикрываясь огнем танков, разведчики быстро ворвались в пологий овражек. Один из трех уцелевших «духов» попытался убежать, но сообразил, что деваться в создавшейся ситуации некуда, лег за камень и стал отстреливаться. Местность была более-менее ровной, и позиция «духа» была хорошо заметна. Ивашко сказал:

– Ну, это даже и хорошо, что мятежник отстреливается. В плен не надо брать.

Разведчики получше прицелились и выпустили в него несколько очередей, а затем еще несколько. Стреляли бы и дальше, если бы не команда лейтенанта:

– Прекратите стрельбу, «дух» больше не стреляет.

Оружие у него тоже забрали и вышли к своим. Около дороги образовалась целая куча трофейного оружия. Здесь были автоматы нашего и китайского производства, несколько пулеметов и два гранатомета: всего 43 единицы. Банда была полностью ликвидирована. Один из пленных проговорился, что в этом бою погиб и главарь банды по имени Хайрулло, который в свое время прошел подготовку в одном из учебных центров Пакистана. В этом бою разведчики обошлись без потерь, если не считать ранения, которое получил снайпер Коленов. Ранение было, по его словам, пустяшное, и от госпитализации разведчик отказался. После боя десантники, как всегда, зубоскалили, подшучивали над молодыми, и если бы не командиры, то напрочь позабыли бы об осторожности. Через некоторое время к сухому руслу подошла полковая колонна. Комбат подал команду на построение, и ротные стали выводить свои подразделения к дороге. «Кэп» первым выслушал комбата и, судя по тону разговора, устроил ему разнос. Командиру со стороны виделось, что подразделения допускали много ошибок в тактике действий. Марченко тоже подошел к Семкину и подробно доложил о ликвидации засад и о том, как проходил этот нелегкий для разведчиков бой. Не забыл он сказать и о ранении Коленова. Офицеры оперативной группы штаба дивизии и командир полка подошли к трофейному оружию и стали внимательно его рассматривать, делая комментарии. И вот тут впервые в присутствии офицеров дивизии Семкин сказал:

– Марченко, твои разведчики оказались молодцами.

«А только ли сегодня, командир? – подумал про себя ротный. – Шпак в подобной ситуации назвал бы по имени и отчеству, не забыл бы руку пожать. И уж точно бы сказал: «не забудь парней представить к награде». Да ладно, хорошо, что хоть дошло до «кэпа», кто чего стоит в бою».

В это время выше в ущелье бой разыгрался не на шутку. Это вызывало у десантников серьезную тревогу за своих товарищей: наверху те были без поддержки боевых машин, один на один с мятежниками. По замыслу операции после зачистки две группировки должны были встретиться где-то километрах в трех выше по ущелью. Как будто понимая положение, в котором находятся десантники, вдоль ущелья вверх прошли две пары боевых вертолетов. Во время уточнения боевой задачи на дальнейшие действия комбат задал вопрос:

– А какая обстановка там, на перевале? Слышна стрельба, только что вертолеты пролетели.

Проскуряков, офицер штаба дивизии, говорил медленно, а рассказывал подробно.

– Банда, которая отдыхала в верхнем кишлаке, не желая повторить судьбу своих подельников из нижнего, ушла в сторону перевала. Это, по всей видимости, как раз та банда, которая несколько дней назад и появилась в кишлаке. После отдыха она должна была уйти по горам в провинцию Бамиан. Наверху банда напоролась на десантников. Завязался скоротечный бой. «Духи» пытались прорваться в горы и с одной стороны и с другой, но ничего из этого у них не получилось, везде они встречали огонь. Неся потери, они вернулись обратно в кишлак. Они прекрасно понимали, что в селении им оставаться никак нельзя, там им будет каюк. По-любому банда уйдет из кишлака, но в нашу сторону возвращаться у них резона нет, а наверху она уже свое получила. Остается одно: уходить слева и справа через ущелье, а там по тропам в горы. Уходя, душманы могут оставлять небольшие группы прикрытия. Это в большей мере касается разведчиков. Марченко, работая, будьте предельно внимательны и осторожны. Находитесь в готовности немедленно применить оружие на поражение. Если вопросов больше нет, пойду доложу решение комполка комдиву.

Вскоре колонна двинулась дальше. Разведрота опять была впереди: две группы вели разведку, а одна прикрывала действия саперов, которые после всего, что случилось с танками, старались лучше искать мины. Кстати, моменты подрыва танков издалека смотрелись убедительно: с дымом и пылью. Но на самом деле было все не так и плохо: мины не были усилены дополнительным зарядом взрывчатки и особых повреждений танкам не причинили. Пока шел бой в кишлаке, ремонтная группа привела танки в порядок, и они своим ходом убыли в Кабул. В группировке на ходу осталось два танка.

К обеду разведчики, вконец вымотанные ходьбой по горам, подошли к небольшому скальному обрыву. Усталость начинала сказываться и на бдительности. Платонов то и дело об этом напоминал. Вдруг дозорные подали сигнал «Противник!» Взводный осторожно вышел к бойцам.

– Ну, что заметили?

– Пещера, а в ней кто-то есть.

До нее было метров тридцать.

– Сейчас брошу гранату, – сказал один из разведчиков. Но надо же быть такому! Из пещеры показалась чумазая детская головка.

– Отставить гранату!

Все же соблюдая осторожность, разведчики подошли к пещере. Куча детворы забилась в угол и косо смотрела на «шурави». С большим трудом удалось выманить детей из укрытия. Вид у них был довольно жалким: грязные, оборванные, а некоторые и без обуви. Старшему было на вид не больше десяти. К пещере подошли остальные солдаты и ротный. Как могли, детей успокоили. Открыли несколько банок сгущенки и консервов с гречневой кашей, рядом положили сухари и галеты. Дети не решались приступить к еде, но запах консервов и голод победили детский страх. Они стали нерешительно кушать, но потом «разогнались» и смели все. Наблюдая за голодными детьми, разведчики немного расслабились. И тут совсем рядом раздался громкий выстрел, настолько громкий, что эхо долго разносило его по ущелью. Стрелял совсем дряхлый старик, которому, скорее всего, и поручили присматривать за детьми. Он был настолько старый, что ротный не удержался и сравнил его с басмачом 1920-х годов, который воевал против Красной Армии. Кто-то из разведчиков размахнулся и ударил мультуком [32] о камень.

– Зря ты это сделал. Взяли бы к себе в роту на память, – сказал Платонов.

Разведчики оставили старика с детьми около пещеры и продолжили свой путь. И тут группа Ивашко радировала: «Наблюдаем группу мятежников, которые по тропе поднимаются из ущелья. До них метров восемьсот, огнем воздействовать не можем». Ротный тут же передал это командиру полка и дал координаты цели. Но пока разворачивали дивизион и вызывали вертолеты, душманы спокойно поднялись из ущелья и скрылись из виду. А вот второй группе мятежников досталось «на орехи» от огня артиллерии. Разрывами и ударной волной некоторых «духов» сбрасывало с обрыва, но единицам все же удалось вскарабкаться наверх и скрыться. Наконец появились вертолеты, и разведчикам снова представилась возможность наблюдать за их работой. Картинку боя со стороны наблюдать интересно, но надо не забывать и о задаче. Где-то через час разведгруппы подошли к кишлаку, который был на другой стороне ущелья. Они оказались значительно выше и теперь могли просматривать дворы ближайших домов и наблюдать, что там творится. В кишлаке было спокойно, но вот один житель поднялся на крышу своего дома, некоторое время постоял и тут же спустился обратно. Ротный в бинокль стал рассматривать дома, окрестности. Его внимание привлек дом, который был ближе к перевалу. В небольшом саду он рассмотрел группу людей, которая копалась в земле. «Интересно, чем это они там занимаются?» – подумал он. – «Окоп роют, вот что они делают!» – ответил сам себе ротный и продолжил наблюдение. В голове командира мелькнула мысль о том, что в банде есть человек, который силен в тактике: при оборудовании позиции был предусмотрен и вариант отхода в безопасное место. Затем ротный навел бинокль наверх – туда, откуда ожидалось появление десанта. По извилистой тропе спускалась колонна батальона: через несколько сот метров она скроется за очередным поворотом. Дальнейшее его наблюдение и рассуждения прервал голос Воронина, который со своей группой только что присоединился к основной группе.

– Командир, тебя «кэп» на связь требует.

Ротный взял трубку и тут же был «озадачен».

– Марченко, у нас потеряна связь с десантом. Делай что хочешь, но в контакт с десантом войди. Только постарайся без ошибок, и держи меня постоянно в курсе дел.

«Ладно, командир, сейчас и тебя озадачу», – усмехнулся ротный и доложил командиру полка о результатах наблюдения.

– Тем более надо батальон остановить, – вновь услышал он требование командира полка. И в это время послышался мощный взрыв. Все повернули голову на звук и увидели, как черно-белый столб медленно поднимается вверх.

– Неужели еще танк? – хором воскликнули бойцы.

– Запроси Ивашко! – распорядился ротный.

Через минуту Марченко облегченно вздохнул:

– Ну, слава богу. Это саперы обнаружили мину и ее рванули.

– И нас напугали, – добавил взводный.

Если смотреть на бронегруппу сверху, она была похожа на ровную металлическую пунктирную проволоку, которая вытянулась вдоль дороги. До кишлака ей оставалось каких-то два, ну от силы три километра. Еще вдоль кишлака наберется добрый километр: дом от дома метров сто, не менее. Можно не успеть, десант уже на подходе. Надо торопиться!

Инструктаж занял всего несколько секунд:

– Платонов – вперед, а Воронин со своей группой – за мной!

Группа Платонова стала забирать левее и по глубокой расщелине двинулась навстречу десанту. Остальной группе с местностью повезло меньше. Спуск вниз ущелья проходил по открытой и пологой местности, бедной на естественные укрытия, если не считать прошлогодней пожухлой травы и когда-то набросанных природой разных по размерам камней. Вскоре и эта местность закончилась, и начинался похожий на гладкий стол участок сланцевой породы. Времени на обход не было. Пришлось разведчикам этот неширокий участок преодолеть по-пластунски. Это было для них божьим наказанием: локти, коленки в ссадинах, комбинезоны в лохмотьях. По мере того как разведчики спускались ближе к кишлаку, позиция «духов» становилась менее заметной и наконец полностью скрылась от взора бойцов за мелким кустарником и участком посадок кукурузы. Основным направлением движения стал крайний дом. Но здесь встретился участок с осыпью, который еще больше замедлил движение. Во время движения разведчики обнаружили на противоположной стороне еще одну группу душманов, которая вышла из кишлака, обошла крутой скалистый выступ и стала медленно подниматься по склону: до верха ущелья им оставалось метров триста. Марченко по рации доложил комполка о группе душманов. Пока обменивались информацией, подлетела пара «крокодилов» [33] (не по вызову, а по плану) и прошла вверх по ущелью, а затем вниз, но так и не заметила мятежников, которые с появлением «вертушек» тут же залегли и не шевелились. И только с третьего захода авианаводчику удалось навести «вертушки» на цель. Вертолеты за пару заходов разгрузили боезапас и ушли на аэродром. Как только «крокодилы» исчезли из виду, по местности, где предполагались душманы, стала бить артиллерия. Сверху было видно, что артиллеристы бьют по пустому месту, и только две или три мины разорвались в огородах, куда торопились уйти мятежники. Возможно, от этих взрывов врагу все же что-то и досталось. Тут связист снова протянул ротному трубку со словами: «Командир полка!»

– Марченко, доложи обстановку!

– Колонну батальона не наблюдаю. Навстречу вышел Платонов.

– Хорошо, продолжай работать, – и командир полка бросил трубку.

До позиции душманов оставалось каких-то триста метров. На пути разведчики встретили канаву с грязной и зеленой водой. При виде даже такой воды у парней еще больше обострилась жажда: последнюю воду бойцы выпили еще там, наверху, в надежде на то, что все вскоре закончится. Дистанция до «духов» заметно сократилась. Казалось, еще какая-нибудь сотня метров – и можно открывать огонь на поражение. Но тут (как всегда, не вовремя вмешивается это «но тут»!) с ближайшего дома, а точнее, с крыши дома, в сторону разведчиков раздалось несколько выстрелов. Пули, рикошетя от земли, с диким визгом улетали прочь. В самый последний момент по команде командира бойцы стремительно сменили позицию. Сразу определить дом, с крыши которого вели огонь, не удалось. Но после нескольких выстрелов кому-то из глазастых разведчиков удалось засечь этот дом. Бойцы пока находились в укрытии, но стоило им пошевелиться, как тут же раздавались выстрелы. С новой позиции у разведчиков совсем не было возможности наблюдать за душманами. Пришлось переползти на другое место. Ротный стал осторожно обследовать местность. До позиции «духов» оставалось менее сотни метров. Марченко по рации вызвал комполка. Связь была на удивление хорошей, и голос Семкина слышался, как будто он был рядом.

– Ну, что у тебя нового? – поинтересовался командир.

– С третьего дома по группе ведут огонь.

– А как позиция душманов?

– Находятся в готовности. Мы их наблюдаем, – ответил ротный.

– А десант наблюдаешь?

Марченко из-за укрытия посмотрел на верх ущелья.

– Вижу охранение батальона: до взвода солдат, которые спускаются по извилистой тропе вниз, – ответил он. – Да и Платонов успеет их перехватить.

– Какое расстояние до них? – уточнил Семкин.

– До них метров восемьсот, – сказал разведчик.

– А вот потому артиллерию применить не можем. Зона безопасности не позволяет. Высылаю танки, – напоследок сказал «кэп», и на этом связь с командиром оборвалась.

«А если Платонов не успеет перехватить десантников, тогда они нарвутся на душманскую засаду», – размышлял командир роты.

– Нет, гады! Не угадали!

Эти слова командир произнес громко. Ближайшие от него разведчики повернули головы и внимательно посмотрели на ротного. В их глазах страха не было. Они ждали от ротного действий. Офицер распределил всех на две огневые группы: одна ведет огонь по позиции «духов», а другая – по дому. «Пока танки не подойдут», – уточнил командир и тут же дал команду «Огонь!» Выстрелы под боком душманов получились неожиданными, резкими и громкими. Немного увлекшись стрельбой, ротный забыл про другие вопросы, пока не услышал чей-то громкий голос и слово «Танки!» Он резко обернулся и посмотрел назад. Два танка медленно сползали с пригорка к кишлаку. Один из разведчиков сказал:

– Надо показать тельняшку, пока за «духов» не приняли.

– Дело говоришь, – сказал ротный, и тут же достал ракету и запустил ее в сторону дома. Да так удачно, что она угодила на крышу и завертелось как юла, а затем загорелась ярким красным огнем.

Танки стреляли по дому до тех пор, пока одна из стен не обвалилась. Как только обвалилась стена, в проем угодил снаряд, и загорелся весь дом. Две роты на боевых машинах вошли в кишлак. Одна осталась в кишлаке, а вторая прошла дальше, к отвесной стене ущелья, спешилась и прочесала огороды. Солдаты заглянули в некоторые дома. Кишлак двумя группировками трясли около часа. Вывернули все наизнанку, невзирая на вопли и крик женщин, но мужиков, похожих на душманов, не нашли. Местные твердили одно, что все ушли в горы. Да это видели и сами десантники, но все ли ушли в горы?

Около огородов, которые примыкали вплотную к отвесной стене ущелья, десантники обнаружили около двух десятков трупов молодых парней, но без оружия.

– Все очень просто. Оружие прихватили в горы, а трупы оставили для захоронения местным, – сказали офицеры.

Когда завершилась проверка кишлака, время было уже послеобеденное. Группировку построили на пятачке рядом с кишлаком. Проверили людей, оружие и самое главное – нужно было рассадить два батальона на боевые машины. В тесноте да не в обиде! Командир полка при виде Марченко сказал:

– Собирай роту, поднимайся на верх ущелья и веди разведку в обратном направлении. Все понял?

– Так точно.

– Ну, тогда поспеши, а то вскоре будет вечер.

Рота поднялась наверх по тому же маршруту, что и «духи» несколько часов назад. Ротный глянул вниз: группировка вытягивалась в колонну для движения. Артиллерийский дивизион оставался на прежних позициях. Местность была похожа на большое плато, изрезанное многочисленными оврагами и сопками, которые вдали постепенно переходили в горы. Двигались по группам уступом вперед. Самой левой, ближе в сторону гор, была группа Воронина. В движении находились минут тридцать, когда Воронин радировал, что наблюдает трех вооруженных человек, которые двигаются к ущелью. Расстояние до группы около ста метров.

– Твои действия? – спросил ротный.

– Подпущу поближе и уничтожу, – сказал взводный.

Минут через пять в районе, где находилась группа, началась интенсивная стрельба и тут же закончилась. Уже начинало смеркаться. В одном из оврагов группа Ивашко налетела на душманов. Они постреляли друг в друга и разбежались «по-джентльменски», каждый в свою сторону. Было уже слишком темно, чтобы навскидку попасть в цель. «Хорошо, что для разведчиков все закончилось благополучно», – подумал ротный. И вдруг сзади раздался голос связиста: «Командир полка на связи». В трубке ротный услышал дежурную фразу:

– Как обстановка и когда начнете спуск?

– Пока трудно определиться на местности, но, кажется, начинается спуск, – ответил ротный.

И в это же время с левой стороны в темноте показалось несколько вспышек, а затем послышались одиночные выстрелы. Пули просвистели над головами, совсем рядом. В ответ разведчики из группы Ивашко открыли шквальный огонь. Затем они не поленились и обследовали место, из которого мятежники вели по разведчикам огонь. Распластавшись, под камнем лежал мертвый «дух»: его рука крепко сжимала автомат.

– Ну вот и еще одним мятежником в этом районе стало меньше, – произнес лейтенант.

И только затемно вконец вымотанные ходьбой по горам и частыми боестолкновениями с душманами разведчики вышли к бронегруппе. Уже около боевых машин Платонов сказал Воронину:

– Не знаю как ты, а я уже весь выдохся.

– Меня еще бы хватило, но не более чем на километр. А мои парни тоже еле держатся на ногах, – ответил товарищ Платонову.

– И для меня, и для моих разведчиков сегодняшний день, который начался в темноте и так же закончился, показался вечностью, – добавил Ивашко.

Посадку на машины выполняли при свете фар. Ротный напомнил офицерам:

– Следите за дорогой и солдатами. Они за сегодняшний день очень вымотались, могут во время движения и заснуть.

– Марченко! – окликнул его Чиндаров.

– Я здесь, – откликнулся Марченко.

– Приглашай своих коллег из братского полка. Придется потесниться.

– Конечно, не пешком же им топать домой, – ответил командир роты. – Давайте, загружайтесь!

Кое-как расселись. Все же два состава на одну машину – это многовато. Бронегруппа прибыла на аэродром около полуночи. А утром Чиндаров потребовал к себе Марченко. Начальник штаба полка был человеком положительным и всегда не против «юморнуть». Вот и сейчас в присутствии ротного он выдал тираду:

– Марченко, пока ты спал, награды уже все расхватали. Тебе на роту достался орден и четыре медали!

– А можно еще немного добавить? – попросил Марченко.

– Попроси у прокурора, тот точно добавит, – хихикнул начштаба. – Валера, а ты помнишь поговорку времен Великой Отечественной?

– Какую?

– Ивану за атаку… ну и так далее, – пояснил Чиндаров. И более серьезно: – Наград мало. Еще будут, но распредели по справедливости. Слушай, а где твой дивизионный начальник? Он всегда был участником всех операций, а вот вчера не было.

– Да вы что? Скрынников более месяца тому назад заменился.

– Да? А я и не знал. Помню, как-то прошлой осенью мы с ним нашу группировку вели с севера Кабула на юг. Дело было темной ночью. Холодно, а мы верхом на танке впереди группировки, вдоль предгорья. Классный во всех отношениях мужик, с такими легко служить. Ладно, иди, награды распределяй…

Ротный вышел от начштаба и задумался. Парни выкладывались в боевой обстановке на все сто, каждый из них заслужил медаль, а то и орден. Ясное дело, на всех не хватает. В первую очередь к награде представим того, у кого ее еще нет. В принципе, полроты уже имеют правительственные награды, плюс этих пять. Но ведь будут и еще награды! Так что каждый из бойцов при увольнении уедет домой с орденом или медалью. От такой мысли стало легче, и ротный веселее зашагал к разведчикам, которые уже дожидались его. Хорошие новости всегда бегут впереди. Мягко говоря, у разведчиков действительно в одном месте шило, потому что им на одном месте долго не сидится. Прошло всего два дня после «боевых», и снова пришел приказ готовиться в поход. Армейцы уже подготовили десантникам очередную боевую операцию. «Вот и еще ордена и медали на груди у разведчиков появятся», – подумал Марченко.

Жестокая память войны

От ближайшего предгорья тянуло утренней свежестью. Поеживаясь, Александр достал из рюкзака какую-то трикотажную вещь. Ее еще накануне и почему-то именно в его рюкзак положил замкомвзвода Зотов и забыл про нее, а она вот и пригодилась. Не то, чтобы было холодно, но под утро стало заметно свежее, и это сказывалось. Если бы быть в движении – это одно, а так он находился в секрете и почти всю ночь пролежал неподвижно, до боли в висках и шума в ушах вслушиваясь в темноту. Напарнику Александра Корявина, пулеметчику Чуйко, все было нипочем: он даже умудрился час-другой «покемарить». Чуйко вырос на Волге и был спокойным как танк. Правда и Александр, внимательно слушая, что творится вокруг в темноте, тоже иногда погружался в собственные мысли. Вспомнил маму, вспомнил своих школьных товарищей, которые здорово завидовали ему, когда узнали, что он будет служить в десантных войсках. Вспомнил, как они вместе разгуливали до самого утра по их родному городу Подольску, что рядом с Москвой. А как было хорошо на рыбалке: костер, уха!.. От воспоминаний стало как-то необычно легко. И еще почему-то вспомнился ферганский учебный полк, где они, молодые солдаты, с утра до вечера обучались военному делу, в том числе и в горах. После Ферганы горы ему не в новинку. В течение полугода ему пришлось в них побывать не раз. Там их учили не только тому, как действовать на поле боя в гористой местности, но обучали и огневому мастерству.

Размышления прервал голос напарника:

– Саш, а Саш? Ты еще немного послушай тишину, а как рассветет, тоже возвращайся ко взводу.

Сам же Чуйко вскинул пулемет на плечо, и, придерживая ствол рукой, потихоньку, чтобы не шуметь, пошел к позиции взвода. Александр продолжал лежать и вслушиваться в темень, которая начинала рассасываться. Первые проблески наступающего рассвета стали появляться на восточном горизонте. Затем он перевернулся на правый бок и тут же боковым зрением увидел тень, мелькнувшую среди камней. «А может, померещилось? Что это могло быть?» – подумал солдат. На всякий случай, он стал более внимательно осматривать ближайшие камни, до которых было не более 70 метров. Его позиция была немного выше камней, и он стал осматривать местность, как учил командир: справа-налево и дальше в глубину. Огромных камней перед ним было много, точно арбузов на бахче. Одним краем каменистое поле упиралось в низкорослый кустарник. Далее за кустарником начинался овраг, который уходил в сторону невысоких гор. Боец выбрал удобное положение для тела, убрал из-под себя мешавшие спокойно лежать мелкие камушки и решил сосредоточить внимание на том участке, где ему что-то почудилось. Возможно, мелкий зверек, играя на рассвете, спрыгнул с камня? На всякий случай, он снял с предохранителя автомат и положил его под правую руку. Оглянулся на позицию взвода, там еще никто не шевелился. «Пора уже и проснуться, спят как сурки. А ты здесь лежи, их покой охраняй», – подумал разведчик и вздохнул. Посмотрел на часы – вскоре будет светло. Снова пристально посмотрел в сторону того места, где мелькнула или почудилась тень. «Скорее всего, зверь учуял человека и резко свернул в сторону. Вот это резкое движение и уловил глаз», – пытался он успокоить себя. Под ложечкой засосало, захотелось есть. Он пошарил в рюкзаке, нащупал сухари, достал один и по простой солдатской привычке дунул на него, как бы сдувая пыль. Отломил небольшой кусок и долго держал его во рту, пока не появился приятный вкус черного хлеба, который так мил солдатскому желудку. Продолжая вести наблюдение в нужном секторе, незаметно съел сухарь, а потом вспомнил, что у него был сахар. Вприкуску с сахаром черный сухарь в поле кажется деликатесом. Вдруг Александр оторопел от неожиданности: впереди, ниже себя, он увидел лохматую голову человека, которая внимательно смотрела из-за камня: как ему показалось, правее его позиции. Машинально Александр бросил взгляд в сторону своих, – но там до сих пор не было никакого движения. Он сильнее прижался к земле, хотя и был уверен в надежности выбранной позиции. Чумазая голова продолжала торчать за камнем. Страха у разведчика не было, но волнения хватало, а в теле вдруг появилась мелкая дрожь. Теперь он четко заметил над камнем взмах человеческой руки, – и голова тотчас исчезла. Показалось, что взмахом руки человек кого-то подзывал к себе или указывал направление движения. Через несколько секунд солдат заметил двоих вооруженных людей, которые шли след в след, по-волчьи. Пересчитал: их было всего двое, не считая чумазого, – с ним трое. И все с автоматами. Прошло еще какое-то время, «духов» больше не появилось. Значит, верно: их трое. До них было метров сто пятьдесят, а до своих каких-то семьдесят. На тот момент разведчику показалось, что душманы обнаружили расположение взвода и хотят обойти его, чтобы напасть с тыла. Иначе зачем двигаться украдкой? В голове лихорадочно замелькали мысли: как найти нужное решение, как в такой ситуации без командирской подсказки выбрать правильный ход? Пока он не знал. Капля холодного пота медленно скатывалась вниз, к поясному ремню, и от этого телу стало неуютно, но шевелиться боец не мог. Пока их только трое, не так уж и много, но если они и взаправду обойдут позицию взвода и зайдут с тыла, то тогда и трое могут натворить много дел. Он еще раз оглянулся в сторону своих, – никого. «Да проснитесь же вы наконец!» – чуть было не закричал боец. Тщетно, на позиции ни души. Но за те считаные секунды, когда Александр отвлекся, «духи» куда-то запропастились. «Где же они? Не могли они сквозь землю провалиться? Не волнуйся, возьми себя в руки и наблюдай», – уговаривал себя солдат. – Человек – не иголка в стогу сена, найдется… Да вот же они, все трое! Сидят под кустом и что-то, судя по их жестам, активно обсуждают». От радости, что они нашлись, сердце забилось чаще. «Надо же, и такое бывает, когда врагу рад!» – усмехнулся боец. «О чем они там совещаются? Вот бы подслушать! Хотя как же языковой барьер?..» Он еще раз усмехнулся, на этот раз над самим собой. «Возможно, обсуждают вариант, как лучше напасть на «шурави». Нет, дудки, у меня все под контролем! А может, шандарахнуть по ним длинной очередью, а потом еще и еще, пока не закончатся патроны в магазине?» – заводил себя десантник. От напряжения ладони стали влажными. Александр вытер их о брюки и снова взял в руки автомат. «В движении по ним попасть будет труднее», – продолжал рассуждать он, наблюдая за «духами» через прицел. Те, словно дразня солдата, еще плотнее сбились в кучу и на какое-то время стали хорошей неподвижной мишенью для стрельбы. «Будь что будет!» Он прицелился в того, который сидел в середине, и открыл огонь.

Александр стрелял до тех пор, пока автомат не замолчал: закончились патроны. Тогда он быстро заменил магазин. Эхо стрельбы быстро докатилось до предгорья и так же быстро и громко вернулось обратно, распугивая утренних птиц, которые шарахались в воздухе в разные стороны. Разведчик продолжал наблюдать, но никого не видел. Неужели с одного маха всех уложил? Посмотрел левее и дальше куста, а там человек бежал в сторону оврага, что есть мочи петляя между валунами. Боец прицелился, дал короткую очередь, и увидел, как рядом с бегущим пули выбили о камень искры и подняли пыль. Прицелился еще раз и на выдохе нажал на спусковой крючок. Очередь получилась длинная, патронов на пять. Бегущий споткнулся, а затем быстро вскочил, несколько секунд постоял, как бы соображая, что дальше делать, и как подкошенный рухнул на землю. До спасительного оврага ему оставался какой-то десяток метров. «И третий готов!» – радостно воскликнул гвардеец.

От стрельбы проснулась вся десантная братия, и сразу к бою. Александр видел, как с горки к нему на всех парах мчался взводный. Лейтенант в одном месте оступился и чуть было не упал. «На такой скорости да еще с горки, наверное, не менее трех кульбитов сделал бы!» – глядя на командира, прикинул в уме солдат. Взводный, запыхавшись, спросил:

– Что случилось, в кого стрелял?

Разведчик стал подробно рассказывать командиру и показывать на местности, где ему вначале что-то показалось, а позднее и реально подтвердилось. Как шли душманы в это раннее утро, как они собрались вон около того куста и сделали из себя мишень.

– Двоих на месте уложил, а за третьим пришлось немного поохотиться, – не удержался и немного похвастался Корявин.

– Да, солдат, ты своей стрельбой, по всей видимости, сорвал выполнение задачи, – с горечью вымолвил Ивонин. – Теперь отсюда надо ноги быстрее уносить. Через пару часов вся округа будет знать о нашем присутствии. Мы должны были организовать засаду совсем в другом месте и дойти до того места без шума. А теперь? – как бы себя самого спросил лейтенант. – Нас интересует банда, которая из какого-то горного кишлака на машине выезжает к большой дороге и нападает на одиночные машины, обстреливает наши колонны. Вот эту банду мы должны перехватить и уничтожить. Солдат, теперь ты понял нашу задачу?

– Понял, – виноватым голосом ответил Александр.

Взводному на память пришли слова комдива Бочарова, который присутствовал при инструктаже разведывательных групп: «Разведчик выполнит задачу тогда, когда сможет незаметно приблизиться к объекту. А если обнаружил провал, надо немедленно уходить в другой район».

«Да, в темное время мы прошли долину Дехсабз, наполненную кочевниками, немного отдохнули и почти на заключительном этапе задания попали в неприятную историю…» От размышлений взводного отвлек голос Александра:

– Товарищ лейтенант, мне показалось что душманы решили обойти взвод и напасть с тыла, – оправдывался солдат. – Ведь они и под кустом что-то обсуждали!

Досталось от командира и Чуйко за то, что он самовольно оставил позицию.

– Да я по делу отлучился ненадолго! – глядя в землю, буркнул пулеметчик.

«Ни хрена себе «ненадолго»! Ушел, и с концами», – посмотрел на него Корявин, но промолчал.

– Ладно, уносим ноги отсюда, но прежде соберем трофеи, – приказал лейтенант.

Группа быстро подошла к тому месту где лежали «духи». Рядом с кустом, под которым недавно сидели люди, находился родник. Вода с трудом пробивалась наверх через грязь, накопившуюся за долгие годы.

– Так вот почему духи собрались под кустом, – вслух сказал солдат. – С моей позиции родника не было видно!

– Просто они решили здесь немного отдохнуть, а затем идти дальше своей дорогой. А лагерь наш они не обнаружили. Вот так, Аника-воин! – сказал лейтенант, обращаясь к Корявину. – Натворил ты дел!

Все три автомата душманов оказались первыми советскими образцами. Их разобрали и утопили в роднике. Грязь быстро проглотила их, только поднялись небольшие воздушные пузырьки.

– Ну все, уходим, – бросил на ходу командир.

Разведчики заторопились к оврагу, обходя каменистое поле. Около входа в овраг группу дожидались дозорные.

– По какой стороне пойдем? – обратились они к лейтенанту.

Андрей осмотрелся. Ближе к правому берегу было много прошлогодней травы, да и тень была на той стороне: если что, можно замаскироваться.

– Держитесь правой стороны, – отдал распоряжение взводный.

Взвод отпустил от себя дозорных метров на семьдесят и двинулся за ними.

– Когда-то в древние времена по этом оврагу протекала широкая и многоводная река… – сказал кто-то из разведчиков.

– Разговорчики! – одернул говоруна лейтенант.

Бежать по оврагу с неровным дном «в темпе аллюра» было нелегко. Пот уже стал проступать через комбинезоны, а вот когда командир изменит темп передвижения – известно ему одному. Солнце уже поднялось над горами, правда, еще не высоко, и правая сторона оврага продолжала находиться в тени. В середине строя кто-то из бежавших споткнулся и в сердцах бросил:

– Да на кой хрен нам эта война нужна?!

Возможно, кто-то и поддержал бы реплику товарища, да только командирское «волшебное слово» моментально прекратило всякие попытки к продолжению разговора. Внезапно вся группа по сигналу дозорных как подкошенная свалилась на землю. Рука старшего дозорного показала на левый берег оврага. Разведчики прижались к пахнущей гнилью прошлогодней травы земле и не сводили взгляда с высокого берега оврага. На берегу показался навьюченный какими-то мешками ишак, а затем еще, и еще один, и тоже вьючные. На расстоянии метров двадцати позади животных шел пожилой мужчина, держа руки с палкой за спиной. «Вот проверить бы, что в тех мешках!» – подумал лейтенант, но тут же отогнал не вовремя пришедшую в голову мысль: здесь хорошо бы самим остаться незамеченными. Проводив взглядами небольшой караван до изгиба оврага, группа продолжила свой маршрут. Правда, сейчас парни не бежали, а шли быстрым шагом, соблюдая осторожность. Овраг резко изменил направление, пришлось идти более мелким оврагом, но также в нужном для разведчиков направлении. Потом солнце поднялось выше, и овраг ровно заполнился ярким светом. И вдруг дозорные, словно сговорившись, одновременно шарахнулись в сторону и направили стволы автоматов на какую-то невидимую цель. Группа тоже остановилась, но развязка наступила быстро. Внезапно из травы поднялся огромный серый волк. Встав на задние лапы как заяц, он осмотрел дозорных, а затем посмотрел в сторону группы, по-своему, по-звериному, оценил обстановку и огромными прыжками ушел на противоположный берег. Многих так и подмывало заулюлюкать, но обстановка не позволяла это сделать. Наверху волк остановился, еще раз посмотрел на людей и скрылся. Позднее дозорные сказали:

– Мы от такой неожиданной встречи малость струсили, ведь стрелять нельзя.

– А если бы он все-таки напал на вас? – не отставали от них шутники.

– Ну, тогда другое дело, не врукопашную же со зверем сходиться!

– Вот и наступил бы полнейший крах нашему заданию, – вслух сказал взводный. – Вот тогда вертолеты вызывать пришлось бы точно! – Он тут же посмотрел на часы, затем перевел взгляд на солнце и сказал: – Всем стой! Немного передохните, а заодно и перекусите. Не забудьте про воду, ее беречь надо.

Сам же он выполз наверх оврага, чтобы осмотреться на местности. Ведь часа два шли оврагом, и следить за местностью было некогда. Как быть дальше, в какую сторону двигаться? Предгорье было в каких-то полутора километрах. Лейтенант стал разглядывать в бинокль горушки, среди которых затерялись кишлаки. «Там есть и тот, в котором банда отдыхает после налетов. Но где то направление, по которому банда выдвигается к большой дороге для разбоя? Дороги пока не видно, да ее и быть не может, на таком грунте дорогу не накатаешь. Чтобы определилась ярко выраженная дорога, надо здесь неделю колонной кататься! Местность до самого предгорья практически ровная, как обеденный стол у старшины на кухне». От такого сравнения лейтенанту стало как-то веселее, и он улыбнулся. «Ладно, до обеда еще время есть, будем наблюдать», – подумал он и осторожно тем же путем спустился к своим.

Разведчики тесно сидели вокруг плащ-палатки, на которой красовался скудный солдатский завтрак, причем нетронутый.

– Почему не кушаете?

– Так ведь вас ждем, – ответил зам.

Это был хороший обычай, выработанный годами еще с Великой Отечественной войны, – дождаться командира. На скорую руку перекусили, как выразился разведчик Хахалкин, чем бог послал, и группа снова была готова к движению. Однако взводный на этот раз распорядился по-другому:

– Володя, возьми двух бойцов, выползайте наверх и час-другой наблюдайте за местностью.

– А можно и мне с ними? – попросился Корявин.

– Нет. Ты, Саша, уже был сегодня в дозоре, отдыхай. Всем короткий привал, – приказал командир.

Многие из ребят, лежа с открытыми глазами, думали о своем, глядя в голубое небо, а некоторые уже тихо посапывали во сне. В раздумьях находился и взводный. Он был в ответе за выполнение задачи, за сохранность людей. Через некоторое время он посмотрел на часы: на подходе было время выхода в эфир.

Ивонин тихонько растормошил радиста: «Готовь станцию к работе», а сам стал составлять радиограмму для командира полка. «Вышли в район разведки. Все в порядке. Ведем наблюдение», – а что тут можно еще придумать?

– Игорь, возьми радиограмму и передай в полк, – распорядился командир.

Радист немного повозился над станцией и медленно, по группам, передал радиограмму. Получив подтверждение о том, что информация попала по адресу, он доложил лейтенанту.

– Народ, просыпайся, хватит дрыхнуть!

Разведчиков под жарким солнцем разморило, и они некоторое время пребывали в состоянии дремоты. Кто-то потянулся за фляжкой с водой, но командир вовремя напомнил про экономию.

– Да я только губы смочить! – оправдывался солдат.

Прошли еще немного, и овраг закончился. Внимательно осмотрелись.

– Товарищ лейтенант, на этой равнине трудно будет выбрать место для засады. Куда ни глянь, везде гладко, – вставил свое веское слово Зотов.

– А надо, – ответил лейтенант и тут же добавил: – Вот еще бы угадать: машина с «духами» двигается ближе к горам или к оврагу?

Одно было достоверно известно разведчикам: душманы действуют нагло и с завидной периодичностью. Как правило, где-то после обеда на машине подъезжают к зеленой зоне, в каком-нибудь кишлаке во дворе оставляют грузовик, а затем пешком только им известным маршрутом выдвигаются к дороге. Выберут удобное место и ждут. Вот и узнай, в каком месте? Объектом нападения могут быть одиночные автомобили с народнохозяйственными грузами. Иногда обстреливают и военные колонны. На днях сожгли топливозаправщик, что и положило конец терпению армейского командования.

После осмотра местности лейтенант перевел взгляд на свою гвардию, которая смотрела на него и ждала, что скажет командир.

– Где радист?

– Меняет батареи.

Андрей на полусогнутых подошел к рации.

– Вызывай штаб полка.

Он еще раз внимательно посмотрел на радиограмму и протянул радисту небольшой листок, исписанный ровными колонками цифр. Затем подозвал к себе Зотова.

– Надо присмотреть место для засады. Машина может поехать вот здесь и вон там. Овраг – не место для засады: отсюда мы можем только обстрелять машину, и не больше. Надо подобрать такое место, где автомобиль обязательно проедет вблизи засады.

Во время разговора лейтенанта со своим заместителем со стороны зеленой зоны поднялась пыль, которая становилась все выше и выше и с большой скоростью приближалась к разведчикам. Группа прижалась к земле. Ивонин навел бинокль на приближающуюся пыль и рассмотрел мотоциклиста. Спустя минуту он промчался на большой скорости в каких-то двухстах метрах от разведчиков, и не один, а с пассажиром на заднем сиденье. Не снижая скорости, мотоциклист продолжал ехать в направлении предгорья и вскоре исчез за одной из сопок. Пыль еще какое-то время густой пеленой висела в воздухе, а потом порыв легкого ветра развеял ее.

– Мужики, нужный кишлак там, – сказал взводный и указал направление рукой. – Зотов, остаешься за меня. Не забывай про тыл и меня не теряй из виду, – усмехаясь, добавил командир и, как можно больше прижимаясь к земле, медленно двинулся вперед.

Пройдя таким способом метров сорок, он подошел к пересохшему, совсем мелкому ручью. Огляделся и пошел по дну ручья. Тот сначала вел в нужную сторону, но вот русло повернуло совсем в другом направлении. Далее Андрей на получетвереньках шел почти по открытой местности. К его большой радости, встретилась лощина. Она была не такой уж большой глубины, но все же укрытие. Как говорят, на безрыбье и рак рыба. Одну группу можно расположить здесь, а вот для другой надо еще место поискать. Метров через тридцать попалась еще одна промоина. «Еще раз повезло! Да здесь не такая уж и ровная местность!» – решил командир. Он лег в лощину, осмотрелся: обзор был хороший. Метров через десять он увидел то, что хотел увидеть: следы от мотоцикла и грузовика. Оглянулся в сторону оврага – до него метров двести, не более. «Вот оно, направление движения банды», – обрадовался лейтенант. «Время как бы еще есть, но банда прибывает не поездом по рас-писанию, а когда ее главарю вздумается. Может, сегодня у нее выходной и она отдыхает, но мы все равно будем в готовности к встрече», – прикинул в уме взводный и таким же манером вернулся к разведчикам. Вскоре запыхавшийся лейтенант был в окружении своих подчиненных, которые ждали от него важного сообщения.

– Парни, все сошлось. И дорога есть вместо направления. Группу рассредоточим в двух местах. Лучшего места нет. Чуйко, как твой пулемет?

– Работает, как швейцарские часы, – уверенно ответил пулеметчик.

– Давайте, парни, будем потихоньку и осторожно выдвигаться к дороге.

Солнце было уже в зените и смолило вовсю. Вдали стали появляться миражи, похожие на берег озера, которое наполнено водой. Минут через тридцать разведчики разделились на две группы. Одна, во главе с заместителем командира взвода, – в ранее облюбованной лощине, а другая с Ивониным – метрах в сорока, в промоине. Бойцы замаскировали свои позиции прошлогодней травой. Андрей приподнялся на локтях и посмотрел в сторону группы Зотова. Почти порядок: если не знаешь, что там люди, то и не заметишь их. Переговаривались вполголоса, да и то по необходимости.

– Как связь? – спросил лейтенант у радиста.

– Связь хорошая, резервная группа с самого утра находится на аэродроме во главе с ротным.

Вдруг над головами разведчиков с громким криком пролетела небольшая стайка горных куропаток, кекликов. Парни насторожились и тихонько и осторожно осмотрелись. Вроде бы все кругом тихо. В ожидании прошло еще некоторое время, и тут наблюдатель доложил: «Со стороны предгорья вижу пыль», – и через секунду добавил: «На горизонте мотоциклист».

– Всем не дышать, пропускаем, – дал команду старший.

Мотоциклист, не доезжая метров сто до места засады, почему-то остановился. Пыль накатилась, и мотоциклиста стало не видно. Неужели заметил? Но когда пыль рассеялась, то всем все стало ясно: мотоциклист на корточках сидел около машины и, по-видимому, чинил ее, а потом вновь стал заводить. У него получилось: мотоцикл рванул с места, стал набирать скорость, и вот он уже стремительно приближается к месту засады.

– Не стрелять! А где пассажир?

Мотоцикл с ходу преодолел небольшую промоину, подпрыгнул на ней, как на трамплине, и помчался дальше. «Слава богу, все обошлось. Но все же, а где пассажир? Возможно, остался в банде и будет проводником?» – раздумывал Ивонин. Мысли так и крутились в голове. «А почему банду не разбомбили в кишлаке?» Впрочем, на этот вопрос он ответил себе сам: «Потому что там кроме душманов живут и запуганные мирные люди. Провести войсковую операцию? Душманы уйдут в горы и некоторое время переждут, а затем вернутся, и все начнется заново. Засада – наиболее верный способ уничтожить банду. Но только если все пройдет как по маслу… Тьфу, что за напасть: какие-то генеральские мысли стали в голове последнее время появляться! Это они нам там планируют, а мы на месте все равно по-своему делаем. Здесь нам виднее, а не им!» Он посмотрел на часы, на небо, прикинул, что вскоре солнце подойдет к высоким горам, и перевел взгляд на бойцов. Все как один были в ожидании.

– Как у тебя дела? – вполголоса спросил лейтенант у заместителя.

– Ждем команду, у нас все готово.

– Жди!

Командир еще раз окинул взглядом местность и свои позиции и опять ударился в рассуждения. «Мы здесь одни, а вдруг банда появится вечером, и бой пойдет не по нашим правилам? Ночью вертолеты не летают, а боевые машины вовремя подойти не успеют. На незнакомой местности в темное время даже очень легко сбиться с пути. Ну что же, будем держаться до утра», – подбодрил себя взводный. Его мысли прервал голос Корявина:

– Товарищ лейтенант, вон там в предгорье появилась пыль.

Ивонин навел бинокль в сторону предгорья и сам себе сказал: «Это та самая «бурбахайка», которая проходила в ориентировке». До нее было не меньше двух километров. Скорость у машины не такая, как у мотоцикла, но все же пыль сзади машины большая.

– Всем приготовиться к бою! – тихонько подал он команду и тут же связисту: – Передай: «Наблюдаю выдвижение противника».

Сам же он через сухую траву продолжал наблюдать за приближением машины. «Осталось сто метров, не спеши, подпустим ближе», – подсказывал себе лейтенант. В кузове он насчитал более десятка вооруженных людей. Вот уже стал слышен звук работающего двигателя. Еще чуть-чуть… Скосил глаза на парней: все сосредоточены и через прицел наблюдают за приближающимся автомобилем. Взгляд задержался на Чуйко, тот собран и палец держит на спуске. У лейтенанта, крепко держащего цевье автомата, немного запотела ладонь. Машина подъезжает к нужной точке… Вот теперь пора!

Ивонин скомандовал: «Огонь!» и первым начал стрелять по кабине. Под ухом непрерывно строчил пулемет. Почти одновременно открыла огонь по машине и вторая группа. Получилось так, что трассы с двух позиций одновременно устремились в одну точку, к автомобилю. Машина проехала несколько метров, вывернула передние колеса вправо и остановилась, подставляя задний борт под кинжальный огонь разведчиков. Душманы, которые пытались через задний борт соскочить на землю, погибали от плотного огня еще в воздухе. Вдруг пулемет замолчал. Андрей быстро взглянул на Чуйко: нет, все в порядке, просто лента закончилась.

– Радист, передай: пусть вертолеты высылают. Остальные за мной, к машине.

Разведчики сделали десяток шагов по направлению к машине, когда из нее повалил густой светлый дым. Через секунду машина была объята ярким пламенем.

– Всем стой, а то еще взорвется! Вести круговое наблюдение! – приказал командир.

Машина горела не более десяти минут, но от нее остался один обуглившийся каркас. Подошли ближе – потянуло смрадом обгоревших тел. Кругом машины тоже лежали трупы, многие из них обгоревшие. Оружие было советского и арабского производства, некоторые деревянные части были попорчены огнем. Смрад около машины был настолько сильным, что пришлось отойти на приличное расстояние. Некоторые стали посматривать в сторону Кабула, не появятся ли вертолеты, а другие уже начали обсуждать прошедший бой. Вдруг Корявин громко произнес, почти закричал:

– Вижу еще пыль!

«Вот зрячий!» – подумал про себя взводный и еще раз за этот день подал команду «К бою!» Показался легковой автомобиль с открытым кузовом. В бинокль хорошо просматривались вооруженные люди. Считая, что в кабине двое, всего их было пятеро. Машина быстро приближалась, оставляя за собой высокий бурун пыли.

– Пулемет готов?

– Так точно, всегда готов, – ответил пулеметчик.

Не доезжая до обгоревшего остова, машина резко затормозила и остановилась. Находившиеся в ней люди чего-то ждали. Возможно, не появятся ли «шурави»? Тех вроде бы не было, и вот из кузова выскочили трое с оружием и бегом направились к машине. «Пора», – подумал взводный, но в это время из кабины вышел мальчонка лет десяти, не больше. «Что делать? Если открыть огонь, то обязательно зацепим пацана!» Пауза затянулась на несколько секунд. И вдруг он что есть силы закричал: «В пацана не стрелять!» От его крика бойцы опешили, а душманы что есть силы рванули к машине. «Тойота», засвистев покрышками, с места рванула в сторону гор, позабыв мальчонку. Разведчики открыли огонь вслед удаляющейся машине. Сквозь поднявшуюся пыль было заметно, как два человека упали из кузова, но машина, не останавливаясь, продолжала на бешеной скорости двигаться в сторону предгорья и скоро скрылась за той же сопкой, из-за которой выехала несколько минут назад. Маленький афганец, напуганный стрельбой, упал на землю и громко заплакал. Бойцы подошли к перепуганному мальчишке и кто как мог пытались его успокоить. Кто-то из бойцов поднял мальчика с земли и поставил его на ноги. Другие совали ему в руки сахар, галеты, а кто-то расщедрился и отдал банку сгущенного молока. Тот перестал плакать, но полными ужаса глазами рассматривал чужих солдат. Зотов сказал ему:

– Бача, иди домой! – и рукой показал направление в сторону кишлака.

Мальчик сначала боязливо оглядывался, потом все быстрее стал удаляться от ужасного места, а затем что есть силы припустился бежать, и через какое-то время и вовсе исчез из виду.

– Народ, как же мы оплошали с машиной, – сказал лейтенант.

– Не переживайте, двоих точно уложили, а там и еще кому-нибудь досталось. Банды больше нет, – уверенно сказал сержант Зотов.

– Я так думаю, в легковой машине были не рядовые душманы. Все рядовые лежат около сгоревшей машины, – сделал свои выводы и пулеметчик Чуйко.

Когда мальчонка скрылся из виду, разведчики не спеша собрали трофеи и стали готовиться к встрече вертолетов. Радист подтвердил, что вертолеты с минуту на минуту вылетят за нами, – а лететь им до района боевых действий каких-то двадцать минут. Но тут кто-то из разведчиков заорал:

– Мужики, еще один грузовик появился из-за сопок!

Грузовик был отчетливо виден на фоне огромного столба серой пыли. Несмотря на бездорожье, он приближался к месту недавнего боя довольно быстро. «Конечно, это душманы, которые спешат поквитаться за смерть своих подельников», – решили разведчики.

– Это все из-за паренька, который помешал уничтожить группу «духов» в легковой машине, – громко сказал Хахалкин.

– Это они сообщили о «шурави», – недовольно буркнул один из парней.

В кузове приближающейся машины народа было много.

– Быстро отходим к оврагу вместе с трофеями, – распорядился взводный.

Полусогнувшись, разведчики метнулись к оврагу. Их передвижение тем не менее было замечено душманами из грузовика, и те тут же открыли по ним огонь. Правда, на ходу у них это получалось нездорово, и огонь был не прицельный, но пули все же посвистывали совсем рядом, и это вынуждало разведчиков спешить в укрытие. На берегу оврага они залегли, изготовились к бою, но ответного огня пока не открывали, а пытались разгадать маневр душманов. Те резко свернули с дороги и под углом устремились к оврагу, тем самым подставив правый борт грузовика под огонь разведчиков. Когда до грузовика оставалось метров двести, по нему был открыт огонь. Автомобиль сразу остановился, и из него начали выпрыгивать люди. Кое-кто попал под пули, а остальные стали разбегаться. Парни приободрились: складывалось впечатление, что бандюки в панике разбегаются. Но это так казалось издали, а на самом деле уцелевшие душманы отбежали от машины, залегли, изготовились к бою и открыли в ответ сильный огонь. Их было не менее двух десятков, не больше, чем разведчиков, но последних волновал один вопрос: а нет ли в кишлаке еще некоторого запаса мятежников? У разведчиков был пулемет, огонь которого вынуждал душманов пятиться назад, но они не намеревались отступать. В бандах тоже были люди, полные отваги и решимости, но это больше наблюдалась в профессиональных бандах, а не местных, то есть в группах, которые прошли подготовку «за бугром». Поскольку время клонилось к вечеру, то Андрей торопил радиста, чтобы тот быстрее вызывал вертолеты, а сам одновременно следил за действиями мятежников. Душманы разделились на две группы. Одна из групп короткими перебежками попыталась обойти разведчиков с правого фланга, а вторая усилила огонь, прикрывая действия обходящей группы.

– Зотов! – крикнул взводный. – Посматривай повнимательнее, чтобы еще одна группа басмачей не появилась из-за какой-нибудь горушки!

– Намек понял, командир! – ответил заместитель.

От меткого огня разведчиков обходящая группа понесла потери и стала отходить.

– Чуйко, ты наш спаситель! – лестно высказался кто-то в адрес пулеметчика.

– А то! – отозвался тот и снова дал длинную очередь.

– Чуйко, давай с пулеметом на левый фланг.

– Сделаем, товарищ лейтенант!

И вот уже из другой точки затрясся пулемет, изрыгая из ствола пламя. Пули подняли пыль вокруг залегших бандитов. После нескольких метких очередей душманы начали отползать назад.

– Командир, вертолеты на горизонте! – крикнул Зотов.

Все словно по команде повернули головы в сторону Кабула. С каждой секундой фигурки «вертушек» увеличивались, и вот уже стал слышен шум двигателей.

– Володя, зажигай дымы! – крикнул своему заместителю взводный.

«Духи», видя, что для них наступают хреновые времена, всем скопом ринулись к машине. Мешая друг другу, несмотря на огонь, они пытались забраться в кузов. Вот в это скопище и целили разведчики. И снова пулемет, извергая пламя, затрясся как в лихорадке. Многие мятежники прямо на глазах бойцов падали на землю. Летуны издали по красному дыму тоже поняли, что к чему, и прямо с ходу выпустили по нескольку реактивных снарядов в сторону машины. Надо отдать должное пилотам второй «вертушки»: ее снаряды накрыли цель. Оставшиеся единицы живых мятежников бросились наутек, а машину, как и первую, охватило пламя. Теперь вертолеты стали кружить над остатками убегающих душманов и стрелять по ним из пушки. Разведчики без дела не оставались, а высматривали одиночек и вели по ним дружный огонь.

– Чуйко, почему молчит твоя машина? – весело кричали разведчики.

– Патроны закончились, но на весь бой хватило, а сейчас работайте сами, – ответил пулеметчик.

«Надо для пулемета побольше патронов брать», – подумал Ивонин, услышав ответ Чуйко. Настрелявшись, один вертолет отвернул к оврагу и теперь примеривался, где бы лучше совершить посадку. Второй продолжал барражировать в районе предгорья, то и дело постреливая. Не теряя зря время, разведчики быстро собрали трофеи и дружно, радостно побежали к вертолету, бренча на ходу оружием противника. Около вертолета пересчитались: одного нет.

– Кого?! – заорал взводный

– Радиста, – ответил зам. – Елки-палки да вон он лежит!

Андрей мигом подбежал к радисту. Тот стонал, корчась от боли.

– Игорь, ты ранен?

– Нет, – простонал радист. – Когда бежал к вертолету, ногу подвернул.

– Ну ты нас и напугал, парень!

Подбежавшие разведчики взяли больного на руки и занесли в вертолет. Здесь на полу уже лежало набросанное кучей разное оружие. Двигатель заработал в полную мощь, машина тяжело оторвалась от земли и взяла курс на Кабул. Взводный осмотрел своих подчиненных: на их лицах сияли счастье и радость. Радоваться было чему, несмотря на ту переделку, в какую они попали, все они остались живы и здоровы и летят домой.

Сразу же за горой Ходжа-Раваш был аэродром. Подлетая к посадочной площадке, Ивонин через иллюминатор увидел комдива и Марьина, командира полка. Они с нетерпением ожидали посадки вертолета и полной остановки винтов. Перед тем как оставить салон самолета, разведчики посмотрели друг на друга. Командир взвода был придирчив в оценке внешнего вида своих разведчиков: к этому его обязывала служба. Последним из вертолета, прихрамывая, вышел радист и встал на левом фланге взвода. Командир взвода по-военному доложил Ярыгину об успешном выполнении задания.

– Ну, не спеши, лейтенант, об успехах докладывать. Об этом нам судить, – улыбаясь, сказал комдив.

Командир дивизии Юрантин Васильевич Ярыгин любил беседовать с солдатами и был всегда благосклонен к разведчикам. Вот и сейчас он обошел строй, и для каждого у него нашлось теплое слово. Потом он сказал командиру полка:

– Представляй всех к награде, подпишу весь список.

Разведчикам было приятно услышать эти слова. Даже радист, нога которого еще здорово саднила, широко улыбнулся. Пока комдив разговаривал с подчиненными, экипаж выгрузил из салона трофейное оружие. Там было много советского, арабского и китайского оружия. Генерал не обошел стороной столь внушительную кучу разнообразного оружия, некоторое он брал в руки, крутил и вертел. Когда, попрощавшись с разведчиками, комдив уехал (а за ним командир полка), бойцы облегченно вздохнули и не спеша подошли к автомобилю, задний борт которого предусмотрительный водитель открыл заранее. Взводный напомнил порядок следования по городу, назначил наблюдателей, определил, как и когда применять оружие: все точно как в бою. Не прошло и пятнадцати минут, как разведчики въезжали в ворота крепости Бали-Хисар, где был расквартирован их полк. Обвешанные оружием, они подошли к своему расположению. Их грозный вид вызывал к себе повышенный интерес и массу вопросов со стороны всех военнослужащих полка.

– Где вы нашли столько оружия?

– Не нашли, а в бою добыли, – ответил за всех Хахалкин.

В роте были особенно довольны их возвращением. Командир роты Алексеенко распорядился по поводу трофейного оружия и разрешил всем отдыхать. «Но только когда свое приведете в порядок и расставите по своим местам», – добавил он ко всему сказанному.

Затем парней с большим интересом расспрашивали про бой. Разговоры затихли далеко за отбой. А на следующее утро подъем; как обычно, по распорядку утренняя физическая зарядка, завтрак и далее занятия боевой подготовкой. Кто-то из парней обиженным тоном спросил у взводного:

– Товарищ лейтенант, а вчера нам сказали: «Будете весь следующий день отдыхать». Где он, этот отдых? Даже поспать толком не дали, на физзарядку вместе со всеми погнали. Где справедливость? – продолжал возмущаться разведчик.

– Ладно, не ной. Еще успеешь отдохнуть, – одернул ворчуна Зотов.

«Хорошо иметь такого зама, который сам, без командира, может решить некоторые проблемы во взводе, – подумал Ивонин. – А вообще-то солдат прав. Если обещали отдых, так и предоставьте его людям». Но это он не стал произносить вслух, а то до полкового руководства дойдет, еще беды не оберешься.

– Не возмущайтесь, у нас сегодня до обеда занятия по топографии без выезда на местность. Сейчас поднимемся на крепостную башню и повторим ориентирование на местности. А с башни каких только ориентиров не увидим – они с нее просматриваются на десять километров.

– И стада баранов тоже, – с иронией сказал Чуйко.

– И баранов тоже, – смеясь, сказал лейтенант.

Его ответ вызвал смех у всего взвода, кроме пулеметчика. Вскоре после привычного развода на занятия по учебным местам разведчики направились в сторону крепостной башни. Уже не первый раз они поднялись на башню: отсюда действительно вся равнина была видна как на ладони. Не зря в старину на этом месте построили крепость, – она с востока Кабула держала под контролем всю равнину и не позволяла врагам внезапно напасть на город. Правда, со временем от крепости осталась одна башня да немного крепостной стены. Вот эту единственную башню и оборудовали под полковой наблюдательный пост, а для убедительности рядом поставили зенитную спаренную установку.

На этом занятии с башни разведчики сами себе назначали ориентиры, учились определять до них расстояния: то есть делали то, что всегда может пригодиться в разведке. Ближе к обеду, возвращаясь со взводом с занятий, Ивонин увидел на территории полка идущего навстречу подразделению начальника штаба полка Ворушинина. Взводный приосанился, поправил снаряжение и по давно отработанному сценарию подал команду взводу: «Смирно! Равнение направо!» Начальник штаба полка не слыл заядлым солдафоном, тут же подал команду «Отставить!» и добавил: «Ивонин, подойди ко мне». Лейтенант не стал останавливать людей, а перепоручил командование взводом своему заместителю и со словами «Зотов, веди взвод в расположение роты», повернулся к начальнику штаба.

– Привет, Андрей, – сказал тот и запросто поздоровался со взводным за руку.

– Здравия желаю, товарищ подполковник, – отчеканил лейтенант.

– Слушай, мне только что звонил начальник штаба дивизии. У него имеется информация со штаба армии, и, между прочим, даже очень достоверная. Вчера на тыловую армейскую колонну, которая следовала из Пули-Хумри в Кабул, готовилось нападение. Улавливаешь?

– Пока нет, – ответил взводный.

– Слушай дальше, разведчик. Нападение планировала совершить та банда, которую твоя группа раздолбала в пух и прах. Армейскую колонну прямо от базы снабжения вел мотоциклист, и когда его пугнули из пулемета, только тогда он отстал от колонны. Ну а сейчас понятно?

– Куда уж больше… – краснея от удовольствия, ответил лейтенант.

– Так что о действии твоей группы знают в штабе армии. Готовь дырку для ордена и не задирай нос от успеха. Впереди у тебя еще много будет подобных операций. Но пока пустующая ниша заполнится новой бандой, на трассе Кабул – Баграм будет относительно спокойно. И это заслуга твоего взвода. Ладно, Андрюха, давай, иди на обед.

Когда лейтенант поднялся в расположение, взвод уже снял с себя снаряжение, поставил оружие в пирамиду и готовился к построению, чтобы в составе роты следовать в столовую. Увидев командира, разведчики тут же обступили его со словами:

– Ну что, начальник штаба отругал?

– Нет, на этот раз все обошлось, – со смехом ответил взводный и вкратце передал бойцам разговор с начальником штаба. В конце беседы, как бы подтверждая слова начальника, он сказал: – Готовьте дырки для наград.

– А когда? – хором спросили разведчики.

– Как придут, так сразу.

Весело болтая друг с другом, солдаты направились к месту сбора роты. После обеда, немного отдохнув, бойцы приступили к чистке оружия, а затем подштопали обмундирование, что уже немного прохудилось, а заодно и снаряжение, которое уже давно нуждалось в замене. За работой и разговором незаметно подошло время ужина. После ужина с личным составом занимался старшина роты. Некоторые офицеры до отбоя коротали время, расписывая «пульку». Играли так, чтобы не видели подчиненные, но разве что-то утаишь, живя в одной казарме, когда офицеры от солдат отгорожены двумя плащ-накидками? Так и жили по принципу: умный промолчит, а дурак не догадается. Да и солдаты тоже тихонько играли в карты.

За игрой засиделись допоздна, а утром вставать не хотелось, но надо. Невзирая на чины и ранги, на физзарядку выходили все, хотя в этот раз незадолго до утра прошел дождь, пусть и небольшой. После завтрака на построении роты Алексеенко объявил, что все идут в парк приводить в порядок боевые машины. Внезапно зазвонил телефон и кто-то невидимый спросил ротного. После недолгого молчания ротный ответил в трубку: «Есть!» Все догадались, что звонил кто-то из начальства.

– Ну что? – спросили его офицеры.

– В десять часов всем офицерам убыть в расположение дивизионной роты для получения какой-то боевой задачи.

«Ну вот и подтвердились слова начальника штаба», – подумал Ивонин. В разведроте их уже ожидали начальник разведки дивизии и разведчики соседнего полка. В штабной палатке заранее была вывешена рабочая карта начальника разведки, «в стихах и красках». Как только все расселись, начальник разведки сделал небольшое заявление.

– Несмотря на предпринимаемые армейским руководством меры, оружие из Пакистана по-прежнему продолжает поступать в страну. Необходимо активными засадными действиями пресечь этот поток оружия. По армейским данным, на днях через нашу зону ответственности или на ее границе ожидается появление каравана с оружием. Где точно его ожидать, мы не знаем. Поэтому комдив распорядился, чтобы район организации засад расширить. Обращайте внимание на те районы, где есть мосты. Правда, их раз-два и обчелся, но все же. В этом обширном районе будут работать три разведроты…

Затем начальник разведки стал конкретно ставить задачу каждой роте: в каком районе организовать засады, как поддерживать связь с руководством.

– На северо-востоке задачу будет выполнять рота Алексеенко. Это наиболее удаленный район, поэтому, командир, подумай, куда какую группу посылать.

– Уже прикинул, товарищ подполковник.

– Не спеши, время подумать еще есть. Вам единственным время на выполнение задачи – двое суток, из-за удаленности района. Вертолеты для решения непредвиденных задач будут на аэродроме в готовности к вылету по вашей просьбе. Выход разведгрупп завтра с наступлением темноты, чтобы к светлому времени быть в районе боевых действий. Движение начнете из расположения дивизионной разведки. При движении старайтесь обходить стоянки кочевников. Они все же ненадежные, они служат «и нашим, и вашим». На всякий случай, мало ли что, давайте решим вопросы взаимодействия между группами. Хотя расстояние между ними будет приличное, но все же такой пункт надо обговорить, так нужно для прокурора! – смеясь, добавил начальник разведки дивизии.

Когда все вопросы решили, офицеры-разведчики разъехались «по домам». К исходу следующего дня разведгруппы почти всей дивизии собрались на территории дивизионных разведчиков, чтобы еще раз что-то проверить или уточнить. А как только стемнело, разведгруппы длинной вереницей стали через перевал Паймунар спускаться в долину Дехсабз, чтобы там разойтись по своим направлениям. Через сутки ушли и разведчики Алексеенко. Группе Ивонина достался самый отдаленный район, который подходил прямо к предгорью. Почти всю ночь идти пришлось по бездорожью, а кругом темень. Как ни стараешься идти тихо, а не получается. Рассвело, идти стало легче, но менее безопасно. И вдруг в их сторону началась стрельба. Вот дела! Прошли столько километров, до объекта уже рукой подать, а вот здесь взяли, да и вляпались! Вжимаясь что есть силы в землю и слушая свист пуль, Андрей не мог даже поднять голову, чтобы сделать попытку хотя бы мельком осмотреть местность и определить направление, откуда враг ведет огонь по разведчикам. Первое, что пришло ему в голову: «Надо переждать стрельбу, а потом броском, что есть духу, попытаться достичь канавы. Вот в ней отдышаться, собраться с мыслями, осмотреться и принять решение, как выпутаться из этой ситуации». Канава находилась впереди, в нескольких десятках метров, – он присмотрел ее еще до того, как группа попала под обстрел. Однако чувство долга и ответственности заставило молодого лейтенанта вспомнить о своих бойцах. Они где-то рядом и, глядя на него как на командира, пытаются повторять его движения и маневр на местности. Щелканье пуль о землю (а это звук далеко не из приятных) стал отдаляться. Офицер поднял голову, посмотрел в сторону своих гвардейцев. «Да они молодцы, все расположились в складках местности и ведут наблюдение за высотой. Это я, растяпа, нахожусь на открытой местности!» – зло выругался про себя лейтенант и приготовился броском поменять свою лежку.

– Товарищ лейтенант! Слева от вас бугорок, давайте за него! – услышал он голос своего заместителя, сержанта Зотова.

«Ну вот, дослужился. Учил, учил парней, а сам чуть не вляпался. Растянулся на земле, как лягушка, там, где застал выстрел», – продолжал корить себя командир. Рывком он подбросил свое тело вверх, в мгновение ока сменил позицию, и тут же совсем рядом пуля чиркнула о землю, подняв фонтанчик пыли. Глядя на действия командира, разведчики быстрыми, короткими перебежками достигли сухого берега когда-то бурного горного ручья, который казался канавой. Рядом с собой Андрей увидел Корявина: внешне он был спокоен, но зорко всматривался в вершину ближайшей горы.

Командир подозвал к себе зама и радиста. И именно в этот момент ему пришло в голову, что если внимательно наблюдать за действиями подразделения на поле боя со стороны неприятеля, да еще через оптические средства наблюдения, то можно без особого труда вычислить радиста, а рядом с ним и командира. Высоко торчащая антенна и правильной формы рюкзак или коробка являются демаскирующими признаками радиста. Лейтенант тут же приказал радисту сложить антенну и убрать один ее конец под лямки рюкзака. Позднее радисты стали маскироваться под общую массу солдат. Они ломали антенну и пропускали ее под лямки ремней крепления и даже под поясной ремень, но от этого уменьшалась дальность связи. Чего греха таить, наши радиостанции были слабоватыми и громоздкими: это особенно чувствовалось при действиях в горах. Душманы быстро поняли это и старались в первую очередь обнаружить радиста и вывести из строя его, а затем и командира. Иногда им сразу удавалось выбить эти две цели из общего боевого порядка подразделения, и тогда на некоторое время подразделение охватывала паника, которая сохранялась до того времени, пока в коллективе не проявлялась личность с твердым характером. Андрей вспомнил, как во время проведения одной из операций разведчики его взвода захватили в бою японскую радиостанцию. Тот бой был скоротечным, но очень жарким. В том бою разведчики уничтожили пятерых душманов и среди трофеев обнаружили японскую радиостанцию. Трофейная радиостанция по сравнению с нашей выглядела игрушкой. Ее приятно было держать в руках. Она помещалась в нагрудном кармане обмундирования. Единственный недостаток трофейной станции (и очень важный) – меньшая, чем у нашей радиостанции, дальность связи. Тем не менее в бою той дальности вполне хватало для управления группой. После возвращения разведчиков из операции радиостанцию изъял начальник штаба полка со словами: «Ивонин! Еще добудешь в бою, и не одну, а этой я пока управлять буду на территории».

Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. Наступило некоторое затишье, но напряжение оставалось высоким. Разведчики стали внимательно осматривать ближайшие высоты. Горы были похожи друг на друга как близнецы, но одна выделялась. Эта гора была совсем не похожа на другие: вся в каких-то огромных валунах, которые были как грибы, выросшие после дождя. Вот разведчики и стали внимательно, снизу вверх, метр за метром изучать эту горушку.

– Товарищ лейтенант, вижу «духа» за валуном на левом склоне горы, – прошептал Корявин.

Андрей подвел резкость бинокля и навел окуляры бинокля на нужную каменную глыбу. «Да, обнаглел «дух», потерял всякую осторожность!» – подумал командир. Душман прямо по пояс высунулся из-за камня и вертел головой в разные стороны. По всей видимости, он потерял «шурави» и сейчас нервно всматривался в даль, осматривая местность. Наверное, здорово увлекся поиском, вот и потерял бдительность!

– Зотов, возьми двух разведчиков и незаметно для духа обойдите высоту справа. Только будь предельно осторожен. Возможно, он не один, где-то рядом сообщник: может, и на соседней высотке, – предупредил взводный. И тут же снайперу: – Артемов, «духа» держи в прицеле, но пока без команды не стреляй. Нам лишний шум не нужен.

Позже правильность его рассуждений, грамотность как командира были подтверждены. Действительно, разведчикам лишний шум не нужен. Задача у них ответственная: сам командир полка и начальник разведки дивизии разъясняли группе задачу, инструктировали и отправляли на ее выполнение. И взвод Ивонина для выполнения этого задания выбрали не зря. По подготовке этот разведвзвод мало чем отличался от других, но сам командир был другой. Как офицер он был подготовлен лучше других, да и боевого опыта у него было больше. До поступления в училище Ивонин около двух лет прослужил в Афганистане сержантом, в дивизионной разведывательной роте. Уже тогда он познал запах пороха, принимая участие в боевых действиях, в уничтожении банд. Вдобавок ко всему Андрей умел искать пути к победе в нестандартно развивающейся ситуации. Вот поэтому жребий и выпал на взвод Ивонина, и его отправили на самое важное направление.

Лично командир дивизии и разведотдел Армии держали на контроле выполнение этого задания. По указанию комдива на аэродроме дежурила группа дивизионной разведки, чтобы при малейшей опасности оказать поддержку группе, которая выполняет задание на большом удалении, в отрыве от главных сил. Для поддержки боевых действий разведчиков по вызову выделялась пара боевых вертолетов и другая пара – для эвакуации группы после выполнения боевой задачи.

Объект, которым разведчики должны были овладеть, находился на удалении 20 километров от аэродрома Кабул. С военной точки зрения, называть этот мост «объектом» было бы громко. На первый взгляд мост как мост, – только в отличие от других деревянный, и только пешеходный. Но если посмотреть на этот мост с точки зрения крестьян этой округи, так важнее объекта в районе для них не было. Он имел большое значение в жизни кишлаков. Один кишлак находился от левого берега речки на расстоянии около 5 километров: вокруг одни сопки и никаких автомобильных дорог, кроме троп, ведущих к единственному мосту. Два других кишлака были в 5–6 километрах от правого берега речки. Правый берег был обрывистый и обрыв тянулся от моста в разные стороны на десятки километров. Преодолеть речку с левого берега на правый вброд было практически невозможно. Речка была неширокой, но бурной, особенно весной и осенью. Ближе к югу от нее отходил один небольшой рукав, более похожий на ручей, и впадал в водохранилище Суруби, которое находилось примерно в 20 километрах от Кабула. В Афганистане общение людей было нормой жизни, тем более по выходным дням. То в одном, то в другом кишлаке проходили базары. Вот мост и служил соединительным звеном для этих трех кишлаков. Скудный государственный бюджет, как правило, уплывал в карманы государственных чиновников, а доходящий до глубинки мизер прилипал к рукам местных руководителей. Поэтому в Афганистане не существовало мостов и широкой сети автомобильных дорог. Вот наиболее идейные старейшины этих трех кишлаков собрались и договорились построить в складчину хотя бы примитивный деревянный пешеходный мост, так нужный жителям кишлаков для общения и торговли. Однако этот мост со временем присмотрели и главари банд, которые бродяжничали в соседних районах. Ведь недаром в народе говорят: «Если знают двое, то скоро узнает и третий». Молва дошла и до главарей банд, которые располагались в Кунаре, Нангархаре и даже в районе Пешевара на пакистанской территории. Там находились учебные центры, в которых готовились мятежники, позднее переправляемые в Афганистан для участия в боевых действиях против правительственных и советских войск. По агентурным данным, через этот мост потянулись небольшие караваны с оружием и боеприпасами в провинции Бамиан, Баглан, да и в ряд других центральных провинций страны. Ишаки по одному свободно проходили по деревянному мосту. Вот так и стала важна «военная составляющая» этого моста.

После обстоятельного изучения и сделанных выводов было принято решение устроить засаду около моста, а при необходимости, несмотря на его важность для местных жителей, мост уничтожить. Мост являлся как бы центром треугольника, где по углам расположились три кишлака. Получился своеобразный сухопутный «Бермудский треугольник». Вот в этот треугольник группа Ивонина и должна была внести свою «аномалию».

Андрей продолжал рассуждать: «Судя по небольшой плотности огня, стрелков было 2–3, не более. Так где же они? Может, вызвать вертолеты и обработать высоту огнем? Нет, такое решение не верно. «Вертушки» такой тарарам устроят, что весь район всполошится, и под срыв пойдет вся операция». Его размышления прервала короткая очередь, в ответ раздались две. Снайпер тоже нажал на спусковой крючок и выстрелил, не дожидаясь команды взводного. «Дух» обмяк и завалился на камень. Его правая рука с автоматом медленно стала сползать с камня и когда выпрямилась, тело дернулось и замерло навсегда.

– Группа, за мной, марш!

Разведчики бегом стали обходить гору, через несколько минут увидели своих и подошли к ним. На склоне горы среди камней лежал мертвый душман, здорово похожий на араба. При нем, как ни странно, находилась винтовка М-16 американского производства и документы, подтверждающие принадлежность убитого.

– Вот лежит перед вами наглядное пособие, которое говорит само за себя. Против нас воюет половина арабского мира, не исключая Западной Европы и тем более США, – вслух сказал разведчикам лейтенант и тут же усмехнулся про себя. «Вот я и провел в боевой обстановке политзанятия с личным составом! Жаль, всего этого не слышал и не видел замполит полка – единственный, кто в полку относился к разведчикам с прохладцей. А все же интересно, что могло свести в этом районе араба и афганца?»

Разведчики сошлись на версии, что афганец сопровождал араба в какую-то провинцию. При встрече с «шурави» оба показали друг другу крутизну своего характера и открыли огонь по «неверным».

«Это самое лучшее, что они могли сделать для нас в этой обстановке, – вскрыть свое присутствие. А если бы они притаились и действовали из-за угла, вот это было бы самое худшее!» – размышлял Андрей.

Задерживаться на вершине горы резона больше не было. Документы араба прихватили с собой, автомат разобрали, ствол согнули и закопали под валуном, а детали разбросали на местности. Американский сувенир как доказательство встречи с наемником пришлось забрать с собой. О встрече с супостатом радиограммой доложили в штаб полка. Ответ от старших начальников пришел незамедлительно, и текст ответа был сух и стандартен: «Будьте осторожны, при осложнении ситуации тотчас радируйте».

– Товарищ лейтенант! – услышал Андрей голос своего заместителя. – Мне кажется, араб был обкуренный. Ну какой нормальный человек в боевой обстановке встанет в полный рост и откроет огонь? Такое бывает только в кино! Его пришлось пристрелить. Огонь мы вели с двух точек, и получилось все так классно, словно по команде. Слушайте, а снайпер у нас в группе будет «клевый»! Малый с первого выстрела «духа» завалил!

– А вот сейчас необходимо на всякий случай перейти на соседнюю горку. Там и сделаем малый привал, – подводя итог боя, сказал лейтенант.

На соседней горе командир провел небольшой военный совет, уточнив порядок дальнейших действий. Бойцы немного перекусили. До моста оставалось каких-то 4–5 километров. С горы они видели вдалеке вершины пирамидальных тополей, которые росли вдоль речки. Через некоторое время разведгруппа, соблюдая осторожность и вписываясь в рельеф местности, двинулась дальше. Чем ближе был объект, тем чаще разведчики останавливались и тем дольше вели наблюдение за ближайшими сопками, поросшие низкими кустами и пожухлой травой. Уже наступала афганская осень. Разведчики дождались сумерек и быстро перешли на следующую высотку, также поросшую кустарником, где и расположились на ночь. Они находились уже в пределах видимости от объекта. Группа замаскировалась, и Ивонин с заместителем и двумя бойцами осторожно двинулись в сторону моста. До него оставалось около четырехсот метров: ближе подходить не стали. Некоторое время прислушивались. Пока вокруг было спокойно, и разведчики, не нарушая тишины, вернулись к своим. Ближе к полуночи со стороны речки потянуло прохладой. «Это хорошо, – подумал лейтенант. – Прохлада не даст возможности уснуть». Положив руки под голову, он смотрел в чужое темное небо на миллиарды мерцающих звезд и думал о родной Белоруссии. Там бывает такое же звездное небо, особенно в августе, когда начинается звездопад, но известные ему созвездия расположены по-другому. Пролежав так какое-то время, Андрей поднялся и тихонько обошел посты, расспрашивая разведчиков о том, что слышно в округе. Как только занялся рассвет, разведчики перешли на горку, с которой хорошо просматривался мост и ведущие к нему тропинки.

Оборудовав и замаскировав позиции, разведчики стали наблюдать за местностью, но особое внимание уделяли мосту. Иногда к мосту подходили одиночные люди, переходили его и направлялись дальше к кишлакам. Вот на тропе показались вьючный ишак и его хозяин. Через некоторое время они подошли к мосту. Ишак немного заупрямился, но хозяин настойчиво и грубо толкал животное сзади, и тот тихонько пошел впереди человека. «Раз прошел один ишак, пройдут и два, и десять», – рассуждали разведчики. Со стороны другого кишлака под гору катил велосипедист. Он с ходу въехал на мост, но здесь у него произошла какая-то заминка, и он чуть было не свалился в речку. Дальше он пошел пешком, катя велосипед руками. За день мост преодолели в разном направлении два десятка человек и два вьючных ишака. Вскоре солнце спряталось за ближайшими сопками, и через некоторое время наступили сумерки. Чтобы лучше прослушивалась обстановка, Ивонин на ночь выдвинул ближе к мосту группу из пяти человек во главе со своим заместителем. Его зам был тем сержантом, о которых говорили: «Толковый парень, и место его в Рязанском десантном училище!»

Всю ночь группа провела в тревожном ожидании, люди внимательно прислушивались к ночной тишине. Однако и эта ночь прошла на удивление спокойно. Под утро (еще было темно) из секрета вернулась группа: ничего подозрительного около моста они не слышали. Командир продумал порядок действий на день и предупредил, чтобы питьевую воду экономили. Рацион надо было растянуть как минимум еще на одни сутки. Из речки воду еще не брали, да и особой нужды пока в этом не было. У каждого отделения, кроме штатной фляжки, было по десятилитровой канистре питьевой воды, да и жара днем уже была не та, что летом. Наспех позавтракали и приступили к наблюдению. Лейтенант составил донесение для командира полка. Пока связист вызывал старшую станцию, Ивонин в бинокль стал рассматривать сопки на противоположном берегу. Вот это да! За ночь на равнине между сопками появилось небольшое кочевье; там же паслось около десятка ишаков. Этот объект в одночасье стал наиболее любопытным для разведчиков. Около одной из палаток появился человек. Он немного постоял, нагнулся к палатке, и, по всей видимости, кому-то что-то сказал, а затем медленно направился в сторону моста. От кочевья до моста было метров шестьсот. Шел он медленно: создавалось впечатление, что этот человек все просчитывает и внимательно рассматривает местность на другом берегу. Вот он подошел к берегу, осмотрел мост, зашел на него и сделал несколько шагов, как бы убеждаясь в его прочности. Немного постоял на нем, посмотрел вниз на речку, затем повернулся и пошел обратно к берегу. Дошел до деревьев, остановился в тени и долго смотрел на сопки на противоположном берегу. Разведчики увидели еще одного путника, который шел со стороны кишлака по тропинке к мосту. Через некоторое время он подошел к тому дереву, в тени которого стоял уже знакомый бойцам кочевник. Оба приветствовали друг друга как давнишние знакомые. Интересно, как это уже давно знакомые кочевник и местный житель встретились в определенное время в этом месте? Эта картина сразу насторожила разведчиков, и они стали ждать развязки. В это время кочевник передал местному жителю сверток. Тот подержал его в руке, как бы взвешивая, а затем не спеша пошел обратно по тропе в сторону кишлака. Кочевник еще некоторое время постоял под деревом и тоже направился в сторону кочевья. С его приходом в лагере началось оживление: из палаток стали выползать люди и собирать их в тюки. Некоторые пошли за ишаками и повели их на водопой. Когда животные вернулись с водопоя, их стали нагружать каким-то скарбом. Через некоторое время небольшой караван был готов к движению, но почему-то продолжал оставаться на месте. А вот и разгадка! К каравану по тропе из кишлака шел уже знакомый разведчикам местный житель. Картинка понемногу стала проясняться. Кочевник как проводник изначально вел караван от пакистанской границы. Сегодня утром, следуя договоренности о месте и времени, он встретился с местным жителем и оплатил его услуги. Дальше караван поведет местный житель. Одним словом, «караван сдал, караван принял!» Их встреча дала повод разведчикам подумать, что таких заранее продуманных встреч было много.

Этот мост был безопасным для небольших караванов, состоящих из ишаков. Лошадей, да тем более вьючных, проводить по мосту было бы делом рискованным. Дальше на юг водохранилище Суруби охранял мотострелковый батальон, усиленный танками. В том районе водохранилища проводка каравана нежелательна. На севере начинались густо заселенные районы: здесь тоже существовал риск напороться на разведчиков-ферганцев, которые часто проводили разведывательные действия. Да и «доброжелателей» там было полно. А в этом месте была тишь, да гладь и божья благодать. Поэтому мост для перевозки оружия и боеприпасов для мятежников был очень удобным, но до определенного времени. Этим временем был вчерашний день, когда сюда пожаловали десантники, и эта дата стала черной для тех, кто провозил через этот небольшой мост оружие и боеприпасы.

Андрей перегруппировал разведчиков. Группу захвата возглавил он сам, с группой прикрытия остался его проверенный заместитель, и ей же придавался пулеметчик Чуйко. Группа захвата, маскируясь в кустарниках и высокой траве, начала выдвигаться в исходное положение для атаки. Караван в это время начал переходить по мосту на противоположный берег. Недалеко от моста он стал собираться, а погонщики ишаков – расставлять животных для движения друг за дружкой, точно как в армии в колонну по одному. При караване находились старый и новый проводники и всего четыре погонщика. Двое из них были вооружены автоматами. Казалось, настал самый удобный момент для нападения на караван, и вдруг Зотов передал:

– С высотки наблюдаю группу вооруженных людей. Они направляются в вашу сторону, их всего трое.

Стало понятным, что караван не двигался, потому что ожидал вооруженное сопровождение. Ивонин по радио передал заместителю:

– Эти трое «духов» – твои. Прикрой мою группу, я работаю. Желательно начинать всем вместе.

По оврагу группа подошла почти вплотную к каравану. Андрей еще раз взглянул на высоту и даже не увидел, а почувствовал, что Зотов следит за действиями группы захвата и ждет сигнала к атаке, чтобы одновременно навалиться на душманов. Это могло позволить избежать потерь. Первыми выстрелами разведчики уничтожили двоих караванщиков с оружием. Одновременно была слышна стрельба слева за горой. От шума стрельбы ишаки сбились в кучу и от испуга неистово орали. Хорошо, что это были не лошади, а то разбежались бы по сопкам! Проводники и двое караванщиков подняли руки и хмуро смотрели на «шурави», соображая, как это могло случиться: вроде бы все было спокойно и тихо, и вдруг словно из-под земли со стрельбой появились «шурави». «Да, плакали наши денежки!» – «Да ладно, Аллах дал, Аллах и забрал. Сегодня Аллах от нас отвернулся», – наверное, думали афганцы.

В это время группа Зотова подвела одного афганца из группы, которая предназначалась для вооруженного сопровождения каравана. Двоих его подельников разведчики пристрелили при попытке оказать сопротивление. Все же один из погибших один раз успел выстрелить по разведчикам. Стали проверять груз и, конечно же, нашли 9 автоматов, 2 «буровских» винтовки и боеприпасы к ним. Пока разведчики «трясли» караван, Хахалкин и Чуйко бегом направились к мосту. Они заложили по две 400-граммовых тротиловых шашки под каждое несущее бревно, зажгли зажигательную трубку, быстро отошли на безопасное место и стали наблюдать за результатом своей работы. Долго ждать не пришлось. Рвануло так, что взрыв долгим эхом откликался между высотами. Сверху горушки бойцы посмотрели в сторону моста. Мост двумя концами упавших бревен упирался в середину речки. Река же словно разозлилась и пыталась вывернуть упавшие бревна и унести прочь от прежнего места.

– Ну вот и все. А вы как настоящие саперы сработали, – сказал командир.

Конечно, местные жители еще долго будут слать вслед «шурави» проклятия за взорванный мост. На самом деле этот мост помогал им выживать в такое трудное время. Через мост проходил обмен натуральным хозяйством, да и не только. Но противиться воле банд местные жители тоже не могли, а раз не могли, то вот его и взорвали. Хоть на какое-то время оружие не будет поступать через него в центральные районы провинций.

Вдалеке послышался шум приближающихся вертолетов. Разведчики быстро обозначили место для посадки машин красными дымами. Лейтенант распорядился забрать двоих проводников и пленного с собой в вертолет. В другой вертолет загрузили захваченные «вещдоки», как доказательство проделанной работы. Двоим трясущимся от страха погонщикам жестами показали: «Пошли прочь отсюда!» В вертолете Андрей обратил внимание на снайпера, по лицу которого тоненькой струйкой сочилась кровь.

– Ты что, ранен? – спросил офицер.

– Да так… Вроде бы не болит… – ответил боец и размазал по лицу кровь. В это время вертолет затрясся и оторвался от земли, и лицо солдата вдруг стало бледнеть. Оказалось, пуля касательно задела его голову, но в пылу боя он не обратил внимания на боль, а в вертолете немного расслабился, и она подступила. Санинструктор сделал укол, перевязку, и снайпер улыбнулся.

«Повезло тебе, парень. Еще бы пару миллиметров – и не сидеть тебе рядом с нами», – подумал про себя Ивонин и хлопнул парня по плечу. На аэродроме разведчиков встречали командир полка, начальник разведки дивизии и офицер из разведотдела армии, который прибыл за пленными. Как только лопасти перестали вращаться, разведчики быстро вышли из грузового люка машины. Невдалеке от вертолета Андрей указал разведчикам место для построения. Группа построилась в две шеренги, и лейтенант чин по чину доложил командиру полка о выполнении задания. Разведчики в строю выглядели мужественно и только забинтованная голова снайпера как-то «неторжественно» выделялась на фоне стальных касок. На войне, как на войне! Разведчики выслушали слова благодарности начальников, послушали о том, какие они молодцы, что выполнили задание без потерь. Где-то месяца через полтора многие из них за эту операцию будут награждены орденами и медалями, в том числе и взводный.

Поблагодарив про себя своих отцов-командиров, разведчики загрузились в автомобиль, который прибыл за ними заранее. Первому помогли подняться легко раненному товарищу, а затем и сами легко заскочили в кузов автомобиля. Не более чем через 20 минут разведчики въезжали на территорию своего полка, где их уже ожидали товарищи, которые сами не так давно вернулись с задания. Вот кто искренне желал им успеха и с нетерпением ожидал их возвращения, – так это все солдаты и офицеры роты. Только взвод поднялся к себе в расположение, так сразу стал объектом всеобщего внимания. Разговоры в стиле «Ну как там было?» не стихали долго, а некоторые закадычные друзья и после отбоя еще долго вполголоса разговаривали между собой, пока не погрузились в сон.

Прошло уже больше недели с тех пор, как разведчики вернулись с боевых действий. За это время они полностью психологически восстановились после боя. В часы досуга офицеры даже стали шутить: «Нас напрочь забыли, на боевые почему-то не посылают. Неужели наступило перемирие?» И надо же было такому случиться, словно вороны накаркали! На следующий день на обычном утреннем построении полка, к окончанию воинского ритуала к командиру подошел дежурный по полку. В течение нескольких минут «кэп» внимательно слушал дежурного. Затем майор приложил руку к головному убору, повернулся и ушел в сторону штаба полка. Командир еще некоторое время о чем-то думал, а затем потребовал оповестить начальников штаба, разведки, связи и кого-то из офицеров-операторов. Посмотрев на часы, он предупредил, что время выезда в штаб дивизии – через 30 минут. Прошло несколько минут, и плац опустел: одни подразделения убыли в автопарк обслуживать боевую технику, а другие на занятия. Уже ближе к обеду разведчикам поступила команда: «всем офицерам прибыть в штаб». По пути к штабу ротный сказал:

– Обычно на операцию от роты привлекалась одна разведгруппа, а тут понадобилась вся рота. Наверное, что-то серьезное намечается.

– Сейчас узнаем, – ответил ротному Ивонин.

В штабе их встретил начальник разведки и сразу же озадачил офицеров: «получите карты», – и назвал нужные листы. Когда рабочие карты были готовы, то вопросы «где и куда» отпали сами по себе. По названиям населенных пунктов всем стало понятно: операция планируется в провинции Кунар, что рядом с границей с Пакистаном. Многие офицеры уже принимали участие в боях в этой провинции, и не один раз. Вот и сейчас некоторые из них вспоминали, как в последний раз проходили боевые действия в том районе. Молодые лейтенанты участия в беседе не принимали, но с большим вниманием и интересом слушали рассказы «бывалых». Во время разговора из кабинета вышел командир полка. Он строгим взглядом окинул толпу офицеров и пригласил всех пройти к макету местности, который заранее был подготовлен помощниками начальника штаба полка. На макете местности красные стрелы и пунктиры показывали направление действий десантников, а синие – противника. На этом клочке местности, который помещался в деревянном ящике, командир полка в мельчайших подробностях рассказал и показал, как предстоит действовать батальону после десантирования и во время атаки объекта. Он сделал небольшую паузу и продолжил:

– Действовать будем на резко пересеченной местности, поросшей кустарником и деревьями. Поэтому при движении и в бою надо как никогда чувствовать локоть своей тройки товарищей. Обратите на это внимание своих подчиненных при постановке боевой задачи. И еще помните про связь, без нее никуда. Есть связь – есть управление подразделениями. Нет связи – нет управления и нет победы. Будет во время боя четкое управление подразделениями – будет и так нужная нам победа. Чтобы не получилось, что вместо медали «За отвагу» получим от комдива большой «втык»! – потом он вдруг осмотрелся и спросил: – А разведчики здесь?

– Так точно! – ответил Алексеенко.

– А я-то героев и не заметил! – шутливо сказал командир, стараясь сгладить свою небольшую оплошность. – Вот, ротный, давай первым и ставь задачу своим взводным. А ты, комбат, после разведчиков доведешь боевую задачу до своих подразделений. Чуть было не забыл: надо еще решить, кто колонну боевых машин поведет в район боевых действий, – добавил «кэп».

– А что тут думать? – вмешался в разговор начальник штаба полка. – Вот замкомбат и поведет колонну. Тем более он уже был в этом районе, не заблудится.

– Ну все, товарищи офицеры, начинайте работу с подразделениями. Разведчики, вам, как всегда, можно работать на макете местности первыми, – сказал командир.

Из своего рабочего кабинета «кэп» доложил в штаб дивизии, что до офицеров, принимающих участие в операции, боевая задача доведена, и они ее сейчас старательно доводят до подчиненных. Разведчики тесно обступили макет местности и внимательно слушали боевую задачу, которую им ставил ротный. Это была как бы общая задача роты, а после ротного задачу более подробно разбирали взводные. После того как Андрей растолковал боевую задачу взводу, он почувствовал, что у него начинает портиться настроение. Это, как ему казалось, стало заметно даже со стороны. Позднее появились какая-то слабость в теле и озноб, а на лице стала проступать бледность. «Часом я не заболел? – подумал лейтенант. – Не время, народ это может неправильно истолковать. Да и взвод накануне операции никак нельзя оставить. Пойду малость отдохну. Возможно, все само по себе и пройдет». Он решил, что это, наверное, сказываются бессонные ночи, глубокие переживания и частые боевые действия. Все это постоянно заставляет человека находиться на пределе. В таком состоянии может вывести из себя любая внештатная ситуация, – что, наверное, и происходит.

– Зотов! – обратился он к заму, – Проконтролируй подготовку взвода к операции. И пусть радист прихватит лишнюю пару аккумуляторов, завтра сгодятся. Что-то я чувствую себя хреново. Пойду малость полежу.

– На ужин пойдете?

– Нет. Буду у себя в «закутке».

Уже лежа в кровати, Андрей стал осмысливать предстоящую операцию. В бою всегда есть какой-то непредсказуемый процент потерь. Вот знать бы еще заранее, кому повезет, а кому и нет? Но все точки над i расставит бой, и только после боя станет известно, кого не будет больше рядом в строю. Вот и этот бой будет проходить, как и все предыдущие, только с той разницей, что в горах, а это очень трудно. Правда, на войне легких задач не бывает…

Перед глазами лейтенанта прошли те операции, в которых ему довелось активно участвовать сразу же после прибытия из училища. Через несколько дней после прибытия в Афганистан он со взводом разведчиков участвовал в боевых действиях по захвату каравана с оружием. Лейтенант вспомнил службу в дивизионной разведроте, быстро сориентировался на местности и выбрал удачную позицию. В том первом для него бою его взвод сыграл ключевую роль в разгроме каравана. Взводный разгадал ход мыслей старшего караванщика, и когда душманы стали уходить из-под огня десантников по узкому ущелью, в удобный момент разведчики из засады нанесли охране каравана огневое поражение. В бою с десяток душманов было уничтожено, захвачено много оружия и боеприпасов, а также пленные. Постепенно мрачные мысли ушли в сторону, а дальше как на киноэкране перед глазами Андрея стала медленно проплывать его еще не так и долгая жизнь: от Средней Азии, где он родился, и до Белоруссии, где он окончил школу и готовился к службе в армии. Начальная военная подготовка в школе тогда была на высоте, а служба в десантных войсках наложила свой отпечаток на характер юноши. Уже с того времени он неосознанно, изо дня в день, даже сам не предполагая того, готовился к войне, в которую через несколько лет окунулся: с лихвой, на многие годы.

Так уж получилось, что Андрей не понаслышке знал об армии. Отец, офицер-десантник, за долгую и тяжелую армейскую службу сменил не один гарнизон. Мальчишка был частым гостем в солдатских коллективах: приходилось и солдатскую кашу есть из котелка: ее вкус и сейчас казался ему желанным. Вместе со сверстниками он бывал на полигонах, стрельбищах и в тирах. Редко, но иногда удавалось пострелять из стрелкового оружия в присутствии отца. Поэтому у него с детства сложилось свое собственное мнение об армии, хотя тогда он не думал связывать с ней свою судьбу. Последним местом службы отца была Белоруссия. В городе Гродно Андрей окончил среднюю школу. От своих одноклассников он отличался отменной физической подготовкой и был частым победителем школьных соревнований. Пацаны состязались не ради нормативов: каждому хотелось приходить к финишу первым, но чаще других это удавалось Ивонину. После школы он успел немного потрудиться на производстве. Потом, как и каждый нормальный юноша того времени, был призван в Советскую армию. Службу начал в воздушно-десантных войсках, а курс молодого солдата проходил в учебном центре «Лосвидо», что под Витебском. К тому времени в Афганистане произошла революция, а буквально через год началась гражданская война. Эту скудную информацию до солдат доводили офицеры на политзанятиях. Тогда никто из молодых солдат не думал, что им придется воевать в Афганистане. По своим умственным и физическим данным Ивонин был отобран офицерами-разведчиками для прохождения дальнейшей службы в отдельную разведывательную роту дивизии. Полевые выходы и марш-броски еще больше закалили солдата: судьба готовила его к будущим испытаниям. Позднее он в составе роты участвовал в крупных маневрах «Двина», которые проходили на территории Белоруссии. Та война «за бугром» была далеко, за тысячи километров, в горах, в чужой стране, – а по времени совсем близко. И вот незаметно подошел декабрь 1979 года. Несмотря на приличный холод, Витебск загудел как пчелиный улей. Войска приводили себя в боевую готовность, в том числе готовились и дивизионные разведчики. Затем перелет в составе роты в Афганистан и выполнение боевой задачи. А потом на долгие месяцы – Кабул.

Кроме общих обязанностей, у Андрея имелась еще и общественная нагрузка, которая тоже требовала к себе внимания. Сержант Ивонин был секретарем комсомольской организации роты. Позднее он будет участвовать во всех боевых операциях по уничтожению банд мятежников, и вот тогда у него и зародилась мысль посвятить оставшуюся жизнь служению Родине. После нескольких дней раздумий Андрей принял решение, которому не изменил. Он написал рапорт с просьбой направить его на учебу в Рязанское десантное училище и вместе со своими боевыми друзьями уехал из Афгана, поступать. Поступили они легко: еще бы, поступать приехали парни, обветренные афганскими ветрами, уже имеющие боевой опыт, – таких в училище пока были единицы…

После примерки новеньких лейтенантских погон он во второй раз прибыл в Афганистан. Его как офицера, за спиной у которого уже был один Афган, направили в разведроту 357-го полка и передали ему в руки судьбы взвода разведчиков. Долго в полку отсиживаться не пришлось. После первой операции в роли командира предстояло участвовать во второй и в третьей. И дальше в его службе их будет ой как много… Из Пакистана через афганскую границу свободно и открыто идут банды, прошедшие подготовку в учебных центрах вблизи Пешевара. Они накапливаются в каком-нибудь перевалочном горном кишлаке, где некая «диспетчерская служба» их сортирует, а затем мелкими группами направляет в центральные провинции Афганистана. Постоянного состава в таких перевалочных кишлаках – до 70 человек. Близость учебных центров сказывается и на внешнем виде банды постоянного состава. Они одеты в более-менее одинаковую форму. Иногда заходят в кишлак и банды, одетые во все черное. Эти банды считаются самыми крутыми среди «духов». Но сразу вспоминается то, что им, одетым во все черное, не единожды били морды разведчики 345-го полка под руководством Попова в Чарикарской долине и личный состав батальона под руководством Комара в провинции Гильменд! На вооружении постоянного состава банды состояло в основном стрелковое оружие, но где-нибудь на высотах бывали оборудованы одна или две позиции для крупнокалиберных пулеметов для стрельбы по вертолетам. По агентурным данным, в эти кишлаки нередко наведываются европейские и арабские эмиссары с инспекционными целями. Опять же, сказывается близость Пакистана…

Внезапный шум вернул Андрея в нормальное состояние. Вернувшиеся с ужина офицеры увидели товарища лежащим в кровати, – такого за ним раньше не наблюдалось.

– Что случилось, Андрюха?

– Да так, что-то хреново на душе.

– Может, сто граммов для снятия стресса? – пошутил кто-то из офицеров.

– Обойдется! – сказал ротный и добавил: – Завтра ранний подъем.

Однако сон не шел, и только где-то далеко за полночь взводный незаметно для себя ушел в забытье. А чуть свет в полку началась деловая суета по подготовке к выезду на аэродром. Со стороны автопарка доносился шум работающих двигателей боевых машин, которые строились в колонну для следования в район боевых действий. Зотов увидел командира и спросил того про здоровье.

– Как заново родился, – ответил лейтенант и, в свою очередь, спросил у заместителя: – Взвод готов к боевым действиям?

– Как всегда! – улыбнулся Зотов.

– Ну, раз все готово, давай веди взвод к машине, – сказал взводный.

По пустынным улицам заспанного города проехали на редкость легко. К установленному сроку подразделения полка прибыли на аэродром, где их уже дожидались авиаторы. По команде подразделения быстро разошлись к своим машинам, и без лишней суеты стали рассаживаться в грузовых кабинах вертолетов. Через некоторое время около двух десятков винтокрылых машин, поднимая пыль, оторвались от земли. В воздухе они построились в боевой порядок, который обеспечивал последовательность десантирования подразделений на площадке приземления, и взяли курс на восток. Спустя пару минут они скрылись из глаз провожающих в лучах восходящего солнца. Одновременно колонна боевых машин под руководством одного из заместителей командира батальона начала движение по дороге в направлении Джелалабада и далее в провинцию Кунар. Минут через тридцать полета вертолеты зависли над нужной площадкой приземления. Площадка по размерам была большой, но компактному десантированию мешала гористая, резко пересеченная местность и кустарники, которые местами переходили в лесные массивы. Время было весеннее, и зелень набирала силу. В какой-то степени это мешало ориентироваться и вести наблюдение, а с другой стороны, помогало с маскировкой.

Высадка усиленного батальона проходила быстро и организованно. Суеты и «кувырканий» на земле при оставлении «вертушек» не наблюдалось. Первой коснулась чужой земли группа прикрытия, которая по замыслу операции и должна была обеспечить высадку основных сил десанта и первой принять на себя огневое воздействие противника. На этой войне каждый солдат знал свой маневр и каждый знал, кто первым примет бой и даже пулю… Десантники благополучно оставили вертолеты, которые, освободившись от груза, легко взмывали вверх и, набирая высоту, уходили в направлении Кабула. Сама площадка была на солидной, но довольно пологой и поросшей мелким кустарником вершине. Гора своим хребтом уходила далеко на север и, как потом оказалось, в нужном для десанта направлении. Местность позволяла десантникам осуществить сбор незаметно для посторонних глаз. На самом же деле сбора как такового и не было. Подразделения по мере оставления вертолетов собирались уже по ходу движения в нужном направлении. Без лишнего крика и шума командиров подразделения на ходу стали выстраиваться в предбоевой порядок и выходить на нужное направление. Батальон с оперативной группой полка и отделением саперов двигался вдоль хребта. Старшим был командир полка Марьин. Рядом с ним находился ротный Алексеенко с резервом разведки. Разведчики двигались несколько ниже и впереди основных сил. Группы не видели друг друга из-за кустарников, но каким-то подспудным чутьем знали где кто. Двигались разведчики по этой местности на сокращенных расстояниях: не более 200 метров группа от группы. Связь с разведчиками была устойчивой, и это радовало всех. Настроение немного портило то, что далее по ходу маршрута становилось все больше высоких деревьев. Чем дальше разведчики продвигались на север, тем выше и гуще становился лес. Деревья уже были одеты в огромные зеленые шапки, в которых гнездилось много разных птиц. В лесу было много кустов, правда, не очень высоких, но они все же мешали обзору. Двигаясь, разведчики то и дело останавливались и прислушивались. Слышать, что творится в кустах, мешал шум и гам птиц. Те громко кричали разными голосами, а некоторые даже хохотали, как люди. Этот шум раздражал разведчиков, но они ничего не могли с этим поделать и просто прислушивались дольше и внимательнее, чем обычно. Понимая это, командир полка их не торопил.

Вдруг наверху послышался шум быстро приближающейся авиации. Не прошло и несколько секунд, как в кронах деревьев со свистом промелькнуло три пары самолетов, которые прошли в сторону предполагаемого объекта. А потом, менее чем через минуту, вдалеке как ухнуло, аж горы содрогнулись, и на деревьях зашелестела листва. Птицы на какое-то время тоже замолчали.

– Бомбят базу, – сказал разведчикам Ивонин, и тут же все услышали нарастающий шум вертолетов. В кронах мелькнуло две пары боевых вертолетов, которые ушли в том же направлении и разгрузились от боеприпасов над объектом. Расстояние между вторым и первым взводами незаметно увеличилось и составляло теперь 300–400 метров, по крайней мере так показалось Андрею. Встреча с противником предполагалась где-то часа через два движения, в гористой местности. А пока кругом было тихо, если не считать птичьего шума. Движение в данный момент напоминало праздную прогулку в горах, которые поросли лесом и кустарником. «Жаль, что это только кажется», – подумал взводный и осмотрелся кругом. Почти все его солдаты были на виду и не растворились в кустах. Он еще раз тихо напомнил им, чтобы не теряли друг друга из виду и старались в движении не шуметь. Однако боестолкновения с душманами стали происходить где-то уже через час после десантирования. Как-то неожиданно для группы в направлении первого разведвзвода послышались глухие взрывы, которые перекрылись резким эхом автоматных очередей. Через треск в наушниках послышался взволнованный голос взводного, который докладывал ротному о встрече дозорных с группой «духов». Андрей понял это и без прослушивания радиоэфира. Он быстро выдвинулся к дозору взвода и стал внимательно слушать и изучать местность в направлении стрельбы. Листва кустарников была довольно густой, и для удобства наблюдения пришлось немного приподняться. Вдруг он увидел группу «духов», которые с оружием на изготовку заходили в тыл первого взвода, не подозревая, что за ними тоже наблюдают.

«Один, два… А вот и третий, пригнувшись, вышел из-за куста, – сосчитал их лейтенант. – Всего трое, а в спину могут ударить больно!» Расстояние до них было не более сорока метров: еще немного, и они скроются в кустарнике, и тогда точно быть беде в первом взводе. Докладывать об этом ротному некогда, и медлить тоже нельзя. Рядом со взводным был Корявин, и разведчики открыли огонь по «духам». Для мятежников это было настолько неожиданным, что вначале они как бы застыли, а затем начали метаться из стороны в сторону по лощине, попадая под меткий огонь. Уничтожить всех троих удалось сразу. Когда с душманами было покончено, Андрей по радио предупредил соседей, чтобы те внимательней следили за своим тылом. Конечно, взводный и без этого понял, что у него в тылу шатаются чужие. Выждав некоторое время, Ивонин подал команду взводу на движение и на ходу проверил своих бойцов. Все были в строю, он облегченно вздохнул и доложил ротному об уничтожении небольшой группы «духов» в тылу первого взвода. Стала накатываться какая-то мрачная волна, на душе было неспокойно. Кругом стояла подозрительная тишина. Метров через двести – снова стрельба в направлении соседей. Сквозь шум стрельбы были слышны разрывы гранат. Лейтенант тихонько скомандовал взводу: «Приготовиться к бою». Слева от себя он снова увидел Корявина. «Вот молодчина боец, везде успевает! Несмотря на то что не так давно в одном бою был легко ранен, он здорово просился на эту операцию», – подумал взводный. Справа от Александра расположился пулеметчик Чуйко, дальше он чувствовал и слышал остальных своих солдат, тихими голосами проверяющих друг друга в густой зелени. Неожиданно Андрей почувствовал, а затем и увидел краем глаза левее и немного сзади две чужих головы, которые поверх куста наблюдали за действиями разведчиков его взвода. Командир взвода сделал резкий поворот и одновременно выпустил длинную очередь в куст. Раздались стоны и шум падающих на куст тел. Одновременно стрельбу по соседним кустам открыл и Александр, а следом за ним Владимир облил свинцом из пулемета ближайшие кусты, в которых послышались крики и стоны боли душманов. «Ну вот! – подумал Ивонин. – И у нас началось!» Но как-то сразу все само собой затихло, и даже птицы запели в кронах деревьев: вначале тихо, а потом все громче и громче, и наконец лес огласился птичьим хором.

Андрей сделал перекличку: все были живы и здоровы. «Ну, слава богу, а сейчас надо осмотреть кусты и результат нашей стрельбы», – решил командир. Трое назначенных командиром разведчиков осторожно от куста к кусту осмотрели местность в своем тылу. Остальные солдаты были в готовности поддержать их огнем. Минут через пять солдаты вернулись.

– Товарищ лейтенант, в кустах нашли пять тел «духов», а вот их оружие, – сказал сержант.

– Радист, давай ротного к рации!

Но тот, не дожидаясь, пока с ним выйдут на связь, сам вышел на связь с группой и потребовал: «Доложи обстановку». Андрей стал подробно рассказывать, что произошло несколько минут тому назад. Описал все, как было: и как бойцы своевременно обнаружили мятежников, и как смело вступили с ними в бой.

– Потери есть? – спросил ротный.

– Нет, – ответил Андрей.

– Вот это хорошо. Тогда займите удобную позицию, и без команды дальше не двигаться.

Прослушивая эфир, по рации Андрей услышал слова: «У меня есть один 200». Соседи доложили ротному, что у них есть один погибший. «Нас пока беда миновала, – подумал про себя встревоженный лейтенант. – Надо срочно сменить позицию, несмотря на приказ командира», – решил он и тут же дал команду взводу на движение вперед. Впереди росло огромное, необычно выглядящее многоствольное дерево, и взводный выбрал себе позицию рядом с выступающими огромными корнями. Несколько левее дерева, у куста с камнем, выбрал позицию ефрейтор Корявин. Глядя на солдата, взводный улыбнулся и негромко спросил:

– Саша, как у тебя обстановка? Что наблюдаешь, слышишь?

– Пока подозрительного ничего не наблюдаю и не слышу, товарищ лейтенант.

– Ладно, парень. Будь внимательным, а я пойду проверю остальных бойцов, – сказал взводный.

Пригнувшись, он быстро обошел всех подчиненных: каждому что-то посоветовал, у кого-то справился о здоровье и вернулся на свое место. Когда Ивонин возвращался на свою позицию, то услышал стрельбу на обратных скатах хребта. Ефрейтор доложил о шуме, который он слышал немного ниже и левее, – и еще он вроде бы слышал афганскую речь. Потом все как-то само собой затихло. Конечно, в такой обстановке от сильного напряжения в ушах звенит и всякое может показаться!

По радио взводный прослушал разговор командира роты с командиром первого взвода. У соседей, несмотря на отсутствие стрельбы, складывалась довольно-таки сложная обстановка. Их по-прежнему пытались обойти, только сейчас с правого фланга. Ротный для усиления дополнительно выделил им отделение разведчиков. «Откуда здесь появились «духи»? Их должна была раздолбать авиация еще в кишлаке! А может, после бомбежки уцелевшие разбегаются? Мой взвод уже несколько мятежников уничтожил, а они все лезут и лезут, как грибы после дождя», – размышлял взводный, внимательно рассматривая местность. «Во взводе есть парни, которые через неделю-другую должны демобилизоваться и уехать на Родину. «Дембель в опасности!» – шутили солдаты. Какое у них сейчас настроение?» – подумал командир и сам себе ответил: «Да самое боевое! Просто сейчас они в такой обстановке забыли про дембель». Командир был уверен в своих разведчиках. Почему-то ему вспомнились слова участника штурма Берлина, Героя Советского Союза В. Быстрова [34] : « Нас, разведчиков, всегда такими бесстрашными представляют, но все мы люди. Всем жизнь один раз дается. И все мы страшимся. До озноба. Сколько раз тебе на огонь идти, столько раз надо побороть, задушить в себе страх смерти ».

Мысли лейтенанта прервала стрельба из пулемета длинными очередями. Значит, ефрейтор не обознался, враг рядом. Чуйко стрелял в сторону левого фланга взвода, и Александр тоже стал стрелять в ту же сторону. И вот тут Ивонин увидел по направлению стрельбы около десятка душманов, которые, используя для маскировки кусты, пытались обойти взвод слева и зайти ему в тыл. Он также заметил, что несколько «духов» упали на землю от огня разведчиков. Командир четко видел, как один из душманов прицеливается в кого-то из его подчиненных. Лейтенант выстрелил навскидку, «дух» обмяк и больше не шевелился. Кругом стреляли все: разведчики вели огонь по «духам», а мятежники по разведчикам. И вдруг взводный отчетливо услышал громкий крик Александра:

– Товарищ лейтенант!

Андрей обернулся на голос Корявина и увидел душмана, направившего на него ствол винтовки. Думать было некогда. Лейтенант и «дух» выстрелили одновременно, но Андрей выстрелил на какие-то доли секунды раньше. Он также успел заметить, что в «духа» стрелял и Александр. Он также видел, как Александр перенес огонь на остальную группу мятежников, которые еще сопротивлялись, и как выпал из его рук автомат, как он медленно стал опускать голову на грудь и тяжело садиться на землю. Командир со зла всадил еще одну очередь уже в бездыханного «духа» и в куст, куда метнулся оставшийся в живых мятежник. Кругом снова воцарилась тишина, которая предвещала большую беду. Ивонин подбежал к ефрейтору, ослабил застежки бронежилета, снял рюкзак и приподнял его голову. «Саша? Саша?» – звал его командир, но Александр молчал. И тут Андрей почувствовал под рукой что-то теплое и липкое: через комбез проступила кровь. По всей видимости, предназначавшаяся для лейтенанта пуля угодила бойцу в левый бок, не защищенный бронежилетом. Взводный осторожно снял с Александра снаряжение и уже мертвому сделал перевязку. До управления роты было метров триста вверх. На ходу он сказал своему заму:

– Передай ротному, у нас тоже есть потери. Остаешься за меня. Я сейчас наверх Сашу отнесу и вернусь, – эти слова лейтенант произнес дрогнувшим голосом.

На руках Андрей вынес тело своего подчиненного к тому месту, где было управление роты, и быстро вернулся к взводу. Бой в районе первого взвода не утихал. Пока лейтенант прислушивался к шуму боя, стрельба началась и на позиции его взвода. В шуме боя выделялся глухой рокот ротного пулемета, и вдруг пулемет затих. Лейтенант метнул быстрый взгляд в сторону Чуйко: тот лежал ничком у пулемета. Ивонин стремительной перебежкой достиг позиции пулемета: Володя стонал. «Значит, жив, только ранен», – обрадовался лейтенант. Сделав ему перевязку, он крикнул в сторону Хахалкина:

– Ложись за пулемет, я отнесу раненого к ротному.

Андрей отнес раненого наверх и положил недалеко от тел погибших Корявина и сержанта Кулешко из первого взвода. Над раненым тут же стал колдовать врач батальона. Подошел ротный и сказал:

– Вам сейчас комбат поможет огнем «агсов». Возвращайся ко взводу и корректируй огонь.

Пока Ивонин бежал к своим, он услышал свист летящих гранат. Интуиция подсказала: «ложись». И вовремя, – несколько гранат разорвалось совсем рядом. «Растяпы, недолет!» – ругнулся лейтенант про себя и побежал дальше на звук пулемета, из которого Хахалкин обрабатывал ближайшие кусты. Весь взвод вел прицельный огонь по душманам, которые, несмотря на потери, пытались вытащить своих погибших подельников с поля боя. Снова свист приближающихся гранат. Разрывы появились рядом с мятежниками. Андрей подсказал ротному по радио: «Левее и дальше сто метров». Через несколько секунд в воздухе как будто зажужжал рой диких пчел, и в местах, где находились духи, заухали разрывы гранат.

– У-у, гады! Значит, досталось, коль вой подняли. Сейчас намного прицельнее! – вслух выразил свою мысль командир.

Несколько гранат разорвалось в кроне деревьев прямо над головами бойцов, но по счастливой случайности осколки ушли в сторону, не принеся вреда разведчикам. Пулеметчик доложил: «Осталась одна пулеметная лента». И снова доклад ротному, уже с просьбой. Через несколько минут сверху принесли одну коробку. Запыхавшийся боец сказал:

– Командир просил беречь боеприпасы. Их вертолетами доставят только после обеда, – и тут же побежал обратно наверх.

В районе первого взвода нет-нет, да вспыхивала перестрелка. Одиночные «духи» как шатуны ходили вокруг разведчиков: те по ним лупят, а «духи», если в них не попали, стреляют в ответ. В это время первая рота завязала бой с остатками банды, которая находилась рядом с разбомбленным кишлаком. Еще не успевшие отойти от сильной бомбежки мятежники не оказали активного сопротивления. Живые пытались разбежаться по лесу и переждать опасность в пещерах. Разведчики на шум боя не реагировали; вся группа была в шоке. После того что произошло несколько минут назад с их боевым другом, воевать совсем не хотелось. В страшном сне такое не могло присниться, и они дружно проклинали на чем свет стоит всех душманов: и тех, которые были здесь, рядом, и тех, кто еще находился в Пакистане. Больше всех переживал взводный. «Ну как все это могло произойти?» – спрашивал у себя лейтенант. Ведь совсем недавно Александр вернулся из госпиталя, и взводный не хотел его брать с собой на эту операцию. «Как написать письмо матери? Как утешить бедную женщину? Обязательно если останусь жив, заеду в Загорск, и все матери Александра расскажу. Каким служакой был ее Сашка, как он смело вступил в схватку с врагом!» – это лейтенант произнес уже вслух. Из затянувшегося мрачного состояния его вывел голос радиста:

– Вас к аппарату просит ротный.

– На связи, – ответил взводный.

– Андрей, как обстановка? – спросил Алексеенко.

– Пока нахожусь на месте без движения.

– Давай, заканчивай прохлаждаться, – в голосе ротного почувствовалась строгая нотка.

– Понял, начинаю движение, – ответил взводный и повернулся к своему заместителю: – Зотов, начинаем движение. Порядок прежний.

Минут через тридцать в воздухе запахло дымом и гарью. И в это же время дозорные подали сигнал «стой». Андрей поспешил к ним.

– Ну, что у вас?

Дозорные молча показали на вершину соседней горы. Горка как горка, а стоило присмотреться, – и тут же сердце екнуло. На вершине горы на позиции стоял крупнокалиберный пулемет, а рядом копошилось трое людей. Внизу, у подошвы этой же горы, ютился небольшой кишлак. Правда, после удачного налета авиации его уже трудно было назвать населенным пунктом: он был весь в развалинах и дыму. Немного дальше тонкой лентой на солнце блестел ручей. Взводный стал осторожно, но внимательно рассматривать через куст позицию душманов. В бинокль хорошо были видны их лица. Один был с бородой: «наверное, старший», – подумал лейтенант. Около стенки окопа стояли автоматы. Биноклем он обшарил всю гору, но больше мятежников на ней не увидел. Тогда Андрей условным знаком подозвал радиста и о том, что видел, открытым текстом доложил ротному. Алексеенко уточнил: «А могут ли разведчики самостоятельно уничтожить этот пулемет?» – «Попробуем», – ответил взводный. В это же самое время где-то внизу и правее стала слышна стрельба, которая переросла в настоящий бой. Бой шел метрах в четырехстах от разведчиков. Душманы на позиции тоже стали внимательно смотреть в сторону стрельбы. Пользуясь тем, что душманы отвлеклись на звук боя, Зотов с тремя разведчиками, маскируясь зарослями, быстро стали подниматься на вершину и заходить в тыл душманам. Наблюдая за маневром разведчиков, Ивонин приказал пулеметчику держать на мушке позицию мятежников. Тем временем бой не стихал, и лейтенант запросил командира первой группы:

– Что там происходит?

– Одна из рот батальона стремится сбить душманов, которые находятся на высоте, но, наверное, не имеет успеха, – ответил сосед.

Пока офицеры обменивались информацией, Зотов с группой подползли к позиции мятежников на бросок гранаты. Разведчики резко привстали и метнули в окоп гранаты. Две гранаты угодили точно в окоп, а третья упала немного выше. Бородатый душман все же в последний момент спиной почувствовал чужих и резко обернулся, но применить оружие, а тем более выскочить из окопа он не успел. Три взрыва грохнули почти одновременно. Услышав взрывы, взводный быстро перевел взгляд в сторону душманов и увидел над окопом темно-серый дым, который медленно поднимался вверх. Пулемет взрывной волной был опрокинут на землю, а разведчики, держа оружие наготове, подбегали к окопу. Даже издали было понятно: в окопе живых никого не осталось.

В это время бой стал перемещаться еще правее. Андрей доложил ротному, что пулемет удалось захватить, а расчет пулемета уничтожить. Вместо благодарности Алексеенко приказал осмотреть кишлак и добавил, что батальон занят уничтожением остатков банды и комбату сейчас не до проверки кишлака. «Ну ладно, выполним и эту задачу», – вздохнул лейтенант. Взвод осторожно начал спускаться с горы к кишлаку. И как раз в это время в одном из горевших домов бабахнул взрыв, да так сильно, что разведчики от неожиданности аж присели, и только провожали глазами горящие головешки и бревна, которые разлетались от взрыва в разные стороны. Черный дым столбом поднимался к небу.

– Наверное, в доме был склад боеприпасов, – сказал сержант Зотов.

– Вполне! – подтвердил слова зама взводный.

– Тлело, тлело, и от жары боеприпасы взорвались, – добавил кто-то из разведчиков.

Внизу глазам солдат представилась жуткая картина. Все было разрушено, около домов трупы людей и животных. Рядом с людьми валялось оружие, в основном автоматы. Кругом стоял смрад, от запаха которого тошнило. То, что творилось кругом, больше было похоже на ад. Лейтенант приказал собрать оружие и нести его с собой. От дальнейшей проверки разрушенных домов разведчики отказались. Перед тем как начать путь назад, взводный радировал ротному о том, что кишлак был разрушен авиацией и в нем больше делать нечего. Выслушав доклад, ротный приказал разведчикам возвращаться в пункт сбора батальона.

Подниматься в гору после многих часов нахождения на ногах было тяжело. На вершине горы группа сделала небольшой привал. Стрельба к этому времени почти прекратилась, только кое-где были слышны отдельные выстрелы.

– Народ, лежи не лежи, а по щучьему велению у нас не получится. Надо в пункт сбора ножками топать, – сказал лейтенант и тут же подал команду на движение вперед.

Идти действительно становилось все труднее и труднее. А по-другому и быть не могло: разведчики с самого утра, как зайцы, бегали по горам. Хорошо, если бы в свое удовольствие, как туристы, так нет же: с выполнением боевой задачи. Стволы автоматов от стрельбы нагревались так, что капли пота, попадая на ствол, заставляли его шипеть. А здесь еще надо тащить с собой «вещественное доказательство» весом под двадцать кило. И ведь нужно, не оставлять же его душманам. Да и настроение, после того что случилось, было у солдат не самым лучшим. Говоря проще, оно было никудышное. А здесь еще добавилась и усталость. Так что неудивительно, что стало казаться, будто под каждым кустом лежит душман с ружьем. И не дай бог из-под куста неожиданно и стремительно шарахнется вверх птица! Стволы моментально поворачивались в ее сторону, и еще хорошо, что палец не жал на спусковой крючок. «Но все равно мои пацаны самые лучшие в мире солдаты, – думал о разведчиках взводный. – В свои девятнадцать с небольшим творят чудеса героизма. Да любой наемник давно бы уже отдыхал, а то и сбежал бы с поля боя! Нашим солдатам при жизни надо памятники ставить. А сегодня на долю разведчиков выпала основная тяжесть огня духов».

В своих размышлениях он был прав. Так и получилось, что часть банды, не подозревая о предстоящей операции, ушла из кишлака для выполнения какой-то своей задачи. Путь вот этой части банды и пересекся с маршрутом разведчиков. В кишлаке, который подвергся массированной бомбардировке, оказывать сопротивление десантникам было уже некому. А вот разведчикам пришлось полдня с духами повоевать.

В это время дозорные что-то заметили и подали сигнал взводному: «иди к нам». Андрей ожидал этого сигнала и поспешил вперед. Метрах в ста от разведчиков сосредотачивался батальон. С противоположной вершины, вписываясь в рельеф местности, спускалось какое-то подразделение.

– Ну слава богу, мы не последние, – устало выдохнул взводный.

А уже через несколько минут взвод отдыхал рядом с другими взводами роты недалеко от ротного командира. Чтобы уточнить задачу, которую Алексеенко уже успел получить от командира полка, около ротного под разлапистым деревом собрались офицеры. Когда группировка была в полном составе, командир полка официально объявил двухчасовой привал. Не прошло и пары минут, как со всех сторон послышался храп, местами переходящий в свист. Кому-то надо было охранять солдатский покой, но назначенные в охранение солдаты, глядя на спящих, с трудом боролись со сном. Позже ротный, глядя на отдыхающих бойцов, скажет: «Вот те емкие слова, которые вобрал в себя текст военной присяги, можно смело и ответственно адресовать нашим солдатам». Это его замечание поддержали все офицеры.

Пока бойцы отдыхали, послышался шум винтов приближающихся вертолетов. Их вызвали за ранеными в последнем бою, а заодно они доставили и боеприпасы. Один совершил посадку, а другой продолжал находиться в воздухе. Но сон основной массы бойцов был настолько крепким, что они не проснулись даже от шума винтов «вертушек». В вертолет загрузили трофейное оружие, которого было очень много. Среди прочего попадались и единицы американского производства. Как только вертолеты ушли в сторону Джелалабада, комбат, глядя на «сонное царство», подал команду: «Приготовиться к движению». Бойцы и командиры просыпались как ни в чем не бывало – как и не было позади тяжелого боя. Только на душе командиров первого и второго взводов была пустота и огромная тяжесть от потери разведчиков…

Батальон двигался не общей колонной, а в предбоевых порядках. Так в горах было надежней, хотя и намного труднее. Прошло не более часа, как впереди началась стрельба.

– Что там такое? – затребовал командир полка.

– Что, что? Как будто не знает: душманы кругом! – тихонько пробурчал комбат.

Стали выяснять – оказалось, боевое охранение первой роты вступило в бой с небольшой группой душманов, которые засели на одной из высот и обстреливали десантников. Пришлось разворачивать роту в боевые порядки и шаг за шагом, с боем подниматься на высоту. В конце концов ротный решил выкурить духов огнем из АГСов. Однако вся высота была покрыта большими деревьями, и основная часть гранат разрывалась в их кронах. Только израсходовав практически все боеприпасы, удалось подавить сопротивление, а затем и уничтожить душманов. Разведрота тремя взводами в неширокой полосе вела разведку в направлении движения основных сил.

Дело стало приближаться к вечеру, и необходимо было готовить ночлег, но для этого требовалось подобрать место, которое отвечало бы мерам безопасности. Через некоторое время десантники облюбовали такое место и доложили об этом командиру полка. Тот критически осмотрел местность и согласился заночевать в этом месте. Каждая рота выставила боевое охранение. Пока солдаты готовились к ночевке, командир полка собрал офицеров на совещание, на котором подвел итоги первого дня и определил задачи на следующий день. За первый день боя у десантников погибли трое человек, и четверо были ранены. На этом для основной части офицеров ценные указания закончились, и они вернулись к своим взводам и ротам. Командир полка задержал комбата и командира разведроты и о чем-то еще некоторое время совещался с ними: по всей видимости, доводил указание на ночь. Это предположение офицеров подтвердил командир роты, поставивший командиру третьего взвода задачу на организацию засады в соседнем ущелье.

– Твой взвод днем активных действий не проводил. Вот ночью и поработайте, чтобы остальные нормально отдыхали после дневных боев, – сказал он.

Как только стемнело, разведчики третьего взвода отправились в район организации засады. Глубокой ночью они вернулись, и, между прочим, не одни, а привели троих пленных. Взводный подробно, во всех деталях, рассказал, как «духи» попали в плен.

– Вышли мы в район засады, выбрали подходящее место, залегли. Недалеко журчит небольшая речушка. Час лежим, второй проходит, кругом тишина. Позже кто-то из разведчиков говорит: «Похоже, какие-то сполохи иногда появляются в кроне одного из деревьев». Стали присматриваться, – точно, в кронах деревьев от какого-то источника иногда появляется мерцание света. Осторожно выдвигаемся в нужном направлении. Подходим ближе. В нашу сторону потянуло дымом, – значит, костер. Стали идти еще медленнее и осторожнее. И действительно, через несколько десятков метров пламя от костра стало просматриваться через невысокие кусты все отчетливее, хотя видеть его полностью мешали другие кусты. Присмотрелись поверх них: горит небольшой костер, а вокруг костра трое вооруженных людей. Двое спят, а третий сидит и клюет носом. Иногда в костер, когда тот затухает, подбросит сухих веток и опять начинает клевать носом. Бандиты напрочь потеряли бдительность, и, возможно, в то время им снились приятные сны. Подползли к ним на бросок, дружно набросились и всех троих скрутили! Один из троих закричал так громко, что эхо в ущелье еще долго подхватывало его крик, – пришлось засунуть ему кляп в рот. Он и с кляпом еще долго дергался и мычал. Остальные испуганно смотрели на разведчиков. Они не ожидали, что будут так жестоко расплачиваться за сон на посту!

По словам командира третьего взвода, разведчики мешкать не стали и быстро погнали их впереди себя по направлению к лагерю. В лагере через переводчика пленных разговорили, и они стали давать показания. Вчера часть банды направлялась в сторону Джелалабада для разборки с одним из членов исламского комитета, еще не подозревая о той беде, которая нависла над их базой. Но уже через час движения духи увидели летящую в сторону их базы боевую авиацию и через минуту-другую услышали разрывы бомб. А после того как они напоролись на разведчиков, стало ясно, что база раскрыта и будет уничтожена и возвращаться обратно на пепелище нет смысла. А здесь еще вдобавок они встретились с «шурави». В боях с разведчиками банда потеряла основную часть своих людей, – сообщили пленные. Сам же главарь банды прошел подготовку в Пакистане и, как только утихли разрывы в районе кишлака, тут же самостоятельно изменил задачу и с остатками своих людей ушел в сторону пакистанской границы. Другая небольшая группа вооруженных людей ушла вниз по течению речки в сторону Джелалабада. С какой задачей они туда ушли, пленные не знают: возможно, главарь и поставил им какую-то задачу отдельно от посторонних глаз, а может, просто спасают свою шкуру. Плененные «духи» имели задание следить за маршрутом движения десантников. На задание их отправлял помощник главаря перевалочной базы, который тоже ушел в сторону Джелалабада. Больше они ничего не знают.

Вокруг пленных собралось много народа. Некоторым было интересно послушать показания, другие костерили их в хвост и в гриву, но наиболее агрессивные даже предлагали расстрелять пленных «за наших погибших товарищей». Одним словом, лагерь уже просыпался. На скорую руку позавтракали, и на рассвете группировка приступила к выполнению задачи второго дня. Пленных вели с собой. Пришлось выделить для них дополнительную охрану. Держали их при себе до первой посадки вертолетов, а затем отправили в разведотдел 40-й Армии.

В течение дня десантники проверили два кишлака, расположенные вдоль одного ущелья. Они были брошены жителями. Иногда встречались худые бродячие собаки, которые близко к людям не подходили, а наблюдали за их действиями издали. Для выбора очередной ночевки десантники поднялись на одну из вершин, на которой было широкое плато. На ней и заночевали. Ночью также была организована боевая служба. Тем не менее ночь прошла на удивление спокойно. Утром командир полка собрал офицеров для уточнения задачи дня и при этом не забыл напомнить, что вчерашний спокойный, без стрельбы, день и сегодняшняя ночь не должны расслаблять личный состав. Затишье всегда бывает перед бурей! Эту мудрую поговорку разведчики помнили как никто другой. С охранением и разведкой десантники продолжили движение к бронегруппе. По пути они обложили со всех сторон еще один кишлак и тщательно проверили в нем все с помощью саперов, но оружия и боеприпасов не нашли. Стали спускаться ниже по ущелью. Первая рота находилась в замыкании общей колонны, и как только последний взвод роты стал спускаться с горы, тут же с соседней высотки «духи» открыли по нему огонь из стрелкового оружия. Десантники залегли и стали отстреливаться, а также внимательно изучать высоту. По выстрелам они определили, что на высоте не более десятка человек. Командир роты выслал один взвод в обход высоты и о своем решении доложил комбату. С двух сторон десантники стали обстреливать высотку и потихоньку подниматься наверх. Видя, что их обходят, «духи» тем не менее не предпринимали никаких действий к бегству. «Обкурились, что ли?» – подумали гвардейцы и усилили огонь по высоте. Командир роты дал команду «Всем стой!» и приказал обработать высоту АГСами. Несколько раз вершина покрывалась разрывами, и только тогда солдаты пошли вперед. А когда поднялись для проверки результатов, то к большому сожалению на высотке никого не обнаружили: ни мертвых, ни живых. «Духи» как в воду канули!

Доложили комбату. Командир батальона посоветовался с офицерами и решил поступить по-другому. Если «духи» ушли невредимыми с высоты, то они все равно будут предпринимать попытки преследования и наблюдения за десантниками. В таком случае надо устроить «духам» западню. Свою затею он доложил командиру полка. Тот выслушал, внес что-то свое и дал добро на организацию засады. Третья рота была в движении и с ходу заняла выгодную позицию немного ниже по ущелью, на участке скальной породы с редким кустарником и хорошим обзором. Остальные подразделения и тыловое охранение как ни в чем не бывало продолжали свой марш. Солдатам в засаде долго душманов ждать не пришлось. Пятеро мятежников, ничего не подозревая, прямо-таки вприпрыжку бежали вниз по ущелью. Им так здорово хотелось увидеть спины «шурави» и немного пострелять, что они напрочь забыли про осторожность! Ротный выждал, пока все духи выйдут на открытую местность и, убедившись в том, что душманов именно пять, дал команду своим солдатам на открытие огня. У пятерых человек, которые попадают в организованную засаду, шансов уцелеть практически нет. Двое успели встать на колени и подняли руки кверху, но солдаты не обратили на это внимания. Через минуту-другую с «духами» было покончено. Трупы обыскали, оружие разбили о камни, погнули, разобрали, затворы и разные запчасти разбросали по кустам. Вот этим коротким боем и закончились дневные мероприятия группировки.

На ночлег десантники расположились в брошенной кошаре, то есть загоне для скота. Недалеко протекала речка. До бронегруппы осталось совсем ничего, рукой подать. «Завтра встретимся со своей колонной и немного отдохнем от ходьбы по горам, – думали солдаты. – А вот разведчикам в какой раз придется провести в дозоре еще одну ночь». С наступлением темноты в засаду ушли все три взвода. Каждый командир был волен самостоятельно выбрать себе место для организации засады. Когда подошли к речке, командир первой группы вызвался сам работать на той стороне. В считаные минуты разведчики переправились вброд через речку (она была шириной метров пять, не больше) и на противоположной стороне облюбовали себе позицию для засады. Остальные две группы заняли удобные позиции группы недалеко друг от друга и стали ждать. Ночь прошла, как говорят военные, «без происшествий»: только иногда какие-то большие птицы пролетали над позициями со свистом и криком. Однако когда уже совсем рассвело и разведчики собирались возвращаться в лагерь, две группы почти одновременно обнаружили «духов», которые двигались вдоль речки по направлению к отдыхающей группировке. По радио командиры групп договорились друг с другом о взаимодействии, а пока разведчики продолжали наблюдать за движением противника. Одна группа душманов шла вдоль одного берега речки, другая несколько сзади по другому берегу. Всего в двух группах насчитали 17 человек, среди них были 2 гранатометчика. Вполне возможно, что мятежники направлялась к району сосредоточения боевой техники десантников, которая в течение нескольких суток дожидалась подхода личного состава батальона, – и не подозревали, что на их пути отдыхает целый батальон. Конечно, бронегруппа не могла оставаться без внимания, и кое-кто из местных жителей стал проявлять к ней повышенный интерес. Кто-то кому-то в нужный момент шепнул, – и вот в этом районе появились «духи». Но напрашивался и другой вариант: а разве лагерь десантников уже больше не объект для нападения? Конечно, объект, да еще какой! Если душманы заметят беспечность в лагере и прикинут что к чему, то сразу начнут стрелять. Постреляют, шума наделают и тут же мгновенно исчезнут. А если увидят, что кругом охранение и часовые не дремлют, то вполне могут отказаться от действий и будут дальше вести наблюдение за подразделением и ловить момент для нападения. Но разведчиков не зря послали на задание. Начальники послали их с задачей упредить врага. Сейчас, как враг ни старался маскироваться, они заметили его первыми и должны первыми открыть огонь, чтобы помешать душманам выполнить их задачу. Кто первым врага обнаружил – тот и победил.

Мятежников подпустили метров на пятьдесят и открыли огонь с двух сторон. Местность была практически открытая, и было хорошо видно, как душманы заметались под огнем разведчиков из стороны в сторону. Многие пытались скрыться в кустарниках. К большому сожалению для разведчиков, некоторым душманам все же удалось спастись. В этом коротком, но жарком бою было уничтожено 11 вооруженных человек. Пленных не было, поэтому подлинную цель, которую преследовали мятежники, разведчикам установить не удалось. Оставались одни догадки и домыслы.

Лагерь от стрельбы был уже на ногах. Руководство по радио стало запрашивать у разведчиков обстановку. «Обстановка под нашим контролем, мы выдвигаемся в лагерь», – отвечали разведчики. По возвращении на базу разведчики показали добытые в бою трофеи. Оружие солдаты и офицеры всегда рассматривали с интересом, хотя оно мало чем отличалось от их собственного. Автоматы один в один, только на одном переводчик огня с одиночного на автоматический на китайском, а на другом арабская вязь. Подошел командир полка, который тоже обратил внимание на трофеи и похвалил разведчиков за находчивость, проявленную при разгроме банды.

– Через час начинаем движение, – продолжил командир. – Но вас, разведчиков, сегодня задействовать не будем, вы нормально поработали ночью.

И на этот раз батальон двигался в предбоевых порядках, потому что чужие взгляды издали чувствовали многие десантники. Отсюда до Пакистана было совсем не далеко, и любителей пострелять по десантникам было немало. Через несколько часов движения группировка вышла к своей боевой технике. Настроение у личного состава заметно улучшилось. Еще бы, после нескольких напряженных суток в горах разом оказаться около своих машин было для парней верхом всякого блаженства. Послышались шутки, смех, дружеские приколы. А самое главное, вздох облегчения, – «наконец-то все закончилось». Для Андрея эта операция была далеко не последней, но почему-то память именно о ней глубоко запала в его молодую душу. И еще долгое время перед его глазами появлялся образ прекрасного парня, погибшего на этой казавшейся ему ненужной войне.

К вечеру этого дня десантники благополучно прибыли в расположение своего полка, крепость Бали-Хисар. Позднее с офицерами подвели итоги результатов прошедшей операции. Рассматривались положительные моменты, но более тщательно разбирались ошибки, допущенные в ходе проведения боевых действий, а тем более потери. А как их избежать в боевой обстановке, никто не знал. Пуля – не пушечное ядро, которое летит хотя и со свистом, но с малой скоростью. Пулю не зря называют дурой. Конечно, если бы удалось избежать потерь, то операцию можно было бы считать успешной…

Затем были списки для награждения. Взводный самым первым вписал фамилию Александра Корявина, а вторым Чуйко. Немного позднее штаб дивизии затребовал более подробные данные о том, как погиб ефрейтор Александр Корявин. В этом же году Корявину присвоят звание Героя Советского Союза посмертно. А для лейтенанта Ивонина эта операция была далеко не последней. В третий свой приезд в Афган он в должности начальника штаба батальона продолжил счет своим боевым операциям. Все было как на войне, вот только ему не совсем повезло с комбатом. Какой-то он был «не от мира сего», ходил с утра до вечера хмурый, что-то канючил у ротных. Но командиров не выбирают, и около двух лет Андрей воевал под его началом. Однако в бою командира батальона как будто бы кто-то подменял. Он становился собранным, его колючие глаза горели огнем. Команды он отдавал четко и даже властно. Попробуй не выполнить его указания во время боевых действий, – по возвращении в расположение будет устроен настоящий разгон! В таких случаях Андрею часто приходилось становиться на сторону офицеров, и особенно молодых, еще не обстрелянных. Оставаясь один на один с комбатом, он ему говорил: «Ну что ты с молодого лейтенанта шкуру спускаешь? Его сначала надо научить, а потом спрашивать. Ну вспомни себя в первом бою!» И комбат соглашался, а потом опять ходил хмурым до боевых выходов.

Однажды, уже после окончания этой войны, разведчики взвода лейтенанта Ивонина встретились как-то все и разом. Разговорились, открыли друг перед другом сердца, вспомнили Сашу Корявина. Взгрустнули. Многие из них неплохо живут в эпоху рыночных отношений, но остальные только мечтают о хорошей жизни. А вот сержант запаса Хахалкин, который в далекие афганские годы во время боя заменил раненого пулеметчика Чуйко, в настоящее время – председатель республиканского отделения Коми Российского Союза ветеранов Афганистана. Чуйко после лечения в госпитале продолжает чувствовать себя десантником и сегодня возглавляет Самарский областной отдел Российского Совета ветеранов воинов-афганцев. Своего командира бойцы не забывают, часто встречаются по разному поводу, и каждая встреча заполняется воспоминаниями и планами на будущее.

Советский солдат свой долг выполнил

В начале февраля 1989 года по дивизии прошел слух, что войска вскоре начнут выводить из Афганистана. Это известие не только обрадовало солдат, но и придало новый импульс в службе. На самом деле трудно было найти такого вояку, который был бы равнодушен к такой приятной вести. Во всевозможных догадках прошло еще несколько дней, и слух подтвердился. Сверху в войска прислали приказ: готовить свои хозяйства к выводу в Союз. Весть сама по себе была радостной, но командиры схватились за голову. Как же вывозить все то, что накопилось за многие годы? Прошло еще несколько дней, и появилось уточнение: «Жилые городки и даже некоторую технику передать афганцам». – «Какую?» – «Позднее уточним, – сказало армейское начальство. – А пока торопить события не надо». И все же военный люд дождался того часа, когда было объявлено о конкретном дне вывода войск: 15 февраля. Ликованию не было предела, но стрельбы вверх от счастья тоже. Народ с нетерпением стал ожидать команду «вперед». Правда, до этого была проведена большая работа с руководством оппозиции, с местными главарями банд о том, чтобы «шурави» не чинили препятствий во время их движения к границе. Тем не менее накануне вывода войск мятежники словно с цепи сорвались. Они обстреливали военные городки днем и ночью, как бы показывая этим, кто в стране хозяин. Несмотря на подготовку к тяжелой и дальней дороге, часть сил приходилось выделять для уничтожения взбесившихся бандитов. Приходилось откладывать важные дела и возобновлять переговоры через советнический аппарат, сотрудников посольства и спецслужб. В конце концов стало совершенно ясно, что, несмотря на некоторый успех в переговорах, войска спокойно выходить не будут. Заранее было спланировано создание необходимого количества сторожевых застав, которые надо выставить в наиболее опасных участках местности на протяжении всего маршрута. Накануне движения армады войск к границе комдив Бочаров вызвал к себе командира дивизионных разведчиков Куликова. Именно на его бойцов возлагалась задача обеспечить безопасность движения колонн дивизии. Совещание комдив начал как-то необычно, со слов:

– Мятежники, которые давно с нами воюют, стали безбашенными извращенцами и вдобавок совсем без совести. От них можно ожидать всего, несмотря на достигнутые в конце концов договоренности о временном перемирии. По крайней мере на период вывода войск.

Генерал сделал небольшую паузу, внимательно посмотрел на ротного и продолжил:

– Если где-то прогремит в нашу сторону хотя бы один выстрел, туда сразу море огня. Пусть знают: мы не убегаем, как когда-то англичане, а спокойно выводим свои войска, на это у нас есть решение Политбюро. Конечно, отпетым бандитам решение нашего Политбюро до лампочки, и во время нашего движения появится много желающих опробовать на выходящих войсках свою силу: начиная от блошиных и заканчивая многочисленными бандами. Поэтому всю дорогу надо быть начеку. Виктор, ты меня понял?

– Так точно, товарищ генерал.

Видя, что ротный намерен встать, комдив жестом руки остановил его действия и продолжил прерванный разговор.

– В дорогу с собой возьмите больше сухих пайков и воды. Тыл роты уходит вместе с тылом дивизии. Пусть старшина роты согласует с моим заместителем по тылу все вопросы, касаемые начала движения. А вот сейчас, командир роты, вопросы есть?

– Никак нет.

– Тогда готовься к выходу. Начало движения завтра утром… Сергей Петрович, – обратился он к начальнику разведки дивизии подполковнику Шабунову, присутствующему при инструктаже. – Пройдите с ротным в оперативный отдел и нарисуйте на карте Куликова точку, где он должен оборудовать опорный пункт и ждать колонну дивизии.

В оперативном отделе офицеры наклонили головы над столом с рабочей картой и о чем-то оживленно спорили.

– Мужики, о чем спор? – обратился к ним разведчик. – Дайте ротному возможность передать маршрут своего движения и точку на местности для оборудования опорного пункта!

– Пусть рисует, – сказали операторы и отошли от стола.

– Давай сюда карту! – сказал Шабунов и быстрым профессиональным движением руки цветными карандашами нарисовал маршрут движения. Он поставил жирную точку, в которой разведчикам надо будет оборудовать опорный пункт роты.

– Позиция как раз не доезжая 15 километров до Пули-Хумри, – сказал начальник разведки. – А если понадобится еще одна точка – уточню по радио. Ну все, пойдем, Виктор, не будем мешать мыслителям работать дальше.

– Куда уж нам до вас! – обиделся кто-то из офицеров оперативного отдела.

В роте вовсю кипела работа по подготовке к выходу. Механики-водители готовили к маршу БМП-2 и колесные бронетранспортеры, которых в роте было два. Связисты проверяли на сокращенных расстояниях радиосвязь. Разведчики помогали старшине сворачивать лагерь, который стал им почти за десять лет родным домом. Без дела никто по лагерю не слонялся. Позднее в роту заглянул Шабунов и хозяйским взглядом окинул территорию роты, где наблюдалась деловая суета. Он попросил ротного собрать на несколько минут офицеров и в своих напутственных словах напомнил, чтобы боеприпасов с собой брали как можно больше.

– Если случится такое, что придется втянуться в боевые действия (а такое исключать нельзя), то чтобы настрелялись досыта и по радио подкинуть боеприпасов не просили! – сказал он.

– Товарищ подполковник! – обратился к нему старшина роты Терзи. – А как быть с трофейным оружием?

– Много его? – задает старшине встречный вопрос Шабунов.

– Около десятка наберется, – ответил старшина.

– Сдай его на дивизионный склад вооружения, – посоветовал подполковник и далее обратился к ротному: – Куликов, бери все на контроль и рули на всю катушку. Связь со мной только по радио, а мне надо еще проехать к полковым разведчикам. Они тоже задействованы для охраны колонн дивизии. Не забудьте, завтра начало вывода войск. В таком случае надо себя беречь вдвойне.

Ночь прошла «на чемоданах», словно на вокзале. Утром во время движения по маршруту с каждым пройденным километром все ближе и ближе становилась Родина, по которой так соскучились солдаты. Ротный обратил внимание на то, что вдоль дороги уже закапываются в землю подразделения мотострелков, которые были в ответе за безопасность движения по ней войск. «Ну вот, мы, оказывается, не первые!» – подумал Куликов. Наиболее мощные сторожевые заставы были около входа в Панджшерское ущелье: одна на входе, а другая чуть подальше от ущелья. Среди прочей бронетехники были танки. «Напрочь закупорили ущелье», – улыбнулся Виктор, обернулся и глянул на свою колону. Колонна двигалась красиво, дистанции между машинами выдерживались, из люков выглядывали только командиры машин. «Идут как на параде!» – порадовался за своих разведчиков ротный. Часа через два разведчики уже были около того места, где они должны были занять оборону, чтобы никому не позволить напасть на колонны войск, идущих к границе. Место само по себе было мрачноватое. Справа от дороги сопки, на более высоких полно снега. Вдалеке, примерно в двух километрах, просматривались два кишлака, расстояние между которыми было не более трех километров. А за ними виднелись сопки, которые переходили в сплошную горную гряду, на вершинах которой, куда ни глянь, сплошной снег. В это время, чем выше в горы – тем больше снега, который будет держаться до конца марта. Слева от дороги сплошные виноградники, да и те не ближе ста метров. Справа и слева от дороги – сто метров зоны безопасности. Это неписаные правила войны. Метрах в двухстах от дороги выделялась высокая сопка, являвшаяся господствующей высотой, а рядом было несколько сопок поменьше. С нее было бы удобно вести огонь по колонне, а затем при опасности быстро уйти вглубь и далее в горы.

Куликов осмотрелся, внимательно изучил местность справа и слева от дороги и подозвал к себе взводных. Запаздывал командир третьего взвода Вакулич. Ротному пришлось повысить голос.

– Да бегу, командир! – оправдывался лейтенант.

– Слабо бегаешь, тренируйся! – пошутили остальные взводные.

– Мы прибыли в нужное для нас место. Вот на этой господствующей высоте оборону организуют Златин и Филиппов со своими взводами. С нее хорошо просматривается местность перед фронтом и в тылу. Вакулич, ты со своим взводом оседлаешь соседнюю высотку: она хоть и не господствует над местностью, но с нее тоже хороший обзор. Тебе на усиление дам своего заместителя Кибиткина, который когда-то командовал третьим взводом.

– Не возражаю, командир, такому усилению, – ответил лейтенант.

– Возьмите наверх побольше боеприпасов, сигнальных и осветительных ракет. Связь со мной постоянная. Хочу сразу всех предупредить, у нас задача одна: не допустить нападения «духов» на проходящие колонны. Особенно будьте внимательны ночью, и если что-то где-то зашевелится – сразу огонь. Утром будем разбираться. Я нахожусь внизу около техники, – закончил ротный.

Боевую технику расположили подковообразно между двумя сопками, чтобы в случае появления опасности можно было простреливать местность, в том числе и по обе стороны дороги. Часа через два Куликов поочередно проверил позиции на обоих высотках. Народ трудился в поте лица, благо камней вокруг было полно. Наступили последние дни пребывания советских солдат в чужой стране, и никому не хотелось остаться здесь навсегда. Эта мысль тревожила каждого солдата…

Ротный выглядел спокойным. Он был уверен, что если «духи» сунутся, то разведчики встретят их как положено, метким огнем. Затем командир в который уже раз прошелся вдоль техники и посмотрел в сторону гор: они уже стали прикрываться пеленой тумана. Начинало вечереть. С господствующей высотки передали: «В сторону границы двигается колонна». Мимо разведчиков проходил мотострелковый полк с подразделениями обеспечения и тылом. Колонна была длинная и проходила около часа. Позднее прошла еще одна колонна, но эта была поменьше первой. «Колонна нашей дивизии, наверное, пойдет завтра», – подумал разведчик. Из задумчивого состояния ротного вывел голос радиста.

– Сверху снова передают: на этот раз в нашу сторону идет афганец без оружия. До него метров двести.

Через какое-то время из-за сопки вышел афганец и направился в сторону боевых машин. Он осторожно подошел к ротному, шагах в двух остановился и поздоровался на вполне сносном русском.

– Откуда знаешь русский? – спросил у него Куликов.

– До войны в Душанбе учился. Очень красивый город. Сейчас мне нужен русский начальник.

– Ну я начальник, – ответил ротный.

Афганец на этот раз более пристально посмотрел на погоны командира, по всей видимости, рассмотрел звездочки и успокоился, поняв, что «шурави» его не разыгрывает.

– Я главарь банды, – начал он разговор. – У меня 20 человек с оружием. Мои люди вон в том кишлаке, – и он показал рукой на правый от разведчиков кишлак. – Они с прошлой осени с русскими не воюют, у нас с ними мир. Ваши нам давали патроны, и мы воевали с бандой, которая живет в соседнем кишлаке, но у них больше вооруженных людей. У нас почти закончились патроны и нам стало тяжело с ними воевать. Нам нужны патроны, – настойчиво повторял афганец.

– Командир, это, наверное, банда из «договорного кишлака», и она оказывала нашим содействие, – вмешался в разговор только что подошедший Кибиткин.

Где-то года за четыре до вывода войск в разных районах страны (а точнее там, где лучше работали люди разных советских представительств, в том числе и армии) появились «договорные» районы, кишлаки и банды. Велась серьезная работа по сближению с местными полевыми командирами. Приходилось встречаться, разговаривать, кое-что обещать. Даже шли на условия: «шурави» не обращают внимания на то, что те торгуют с Ираном и Пакистаном и что везут оттуда (разумеется, кроме оружия), а моджахеды не предпринимают действий против советских войск. Наиболее лояльным полевым командирам даже помогали оружием и боеприпасами: конечно, тем, которое было захвачено в бою, – и не вмешивались, когда они воевали между собой за влияние в данном районе. По всей видимости, от этих договоренностей был какой-то толк: иначе зачем бы огород городить?

– А может, и врет, – тихонько сказал ротный.

– Не должен! – поддержал афганца старлей.

– Нам бы побольше патронов для пулемета… – канючил гость.

– А наши патроны для ваших «Калашниковых» не подойдут! – отбивался от навязчивого афганца ротный. – Ладно, дам тебе пару сотен патронов для пулемета и две красные ракеты… Ракеты на всякий случай, для проверки его лояльности, – шепнул он Кибиткину, а затем снова повернулся к афганцу: – Слушай внимательно, когда банда из соседнего кишлака пойдет на вас войной, ты запустишь ее вверх. Понял?

– Ну конечно, понял! – обрадовался такому повороту афганец.

– Мы по этой ракете будем видеть где вы, а где они, – добавил ротный.

– Катта рахмат! [35] – поблагодарил офицеров мужчина.

– Ты узбек? – спросил старлей.

– Да, узбек, у меня родственники по жене еще остались в Узбекистане.

Получив свое, афганец как-то быстро исчез в лощине, будто его здесь и не было.

– Надо доложить Шабунову о полученной информации, – сказал ротный вслух.

– Особо себя не успокаивай мимолетной встречей, – ответил ему по рации начальник разведки.

«И на том спасибо», – подумали офицеры. В феврале темнеет рано, тем более при наличии по соседству горного массива. Ротный еще раз поднялся на господствующую высоту, обошел позиции взводов и критично осмотрел их со стороны. Офицерам он рассказал о задуманной затее с афганцем, затем перешел на соседнюю высотку. Там тоже был порядок.

– Вот даже и придраться не к чему! – смеясь, сказал ротный.

– Придраться ко всему можно, – отшутился Вакулич и добавил: – Милиционер к телеграфному столбу может придраться.

Послышался тихий смех бойцов, которые находились поблизости от офицеров.

– Ночью будет холодно, грейтесь без особого шума. Ночи стоят безветренные, шум, уходя вниз, далеко слышен, – предупредил командир.

Пока он спускался с высоты, стало уже совсем темно. Механикам-водителям ротный приказал на малых оборотах, чтобы было меньше шума, перегнать три боевые машины на новые позиции, и расположить их между двумя сопками по направлению на кишлаки. По рации он связался с Кибиткиным и попросил выделить двух наводчиков-операторов. Связист с переносной рацией неотступно следовал за ротным и поочередно вызывал на связь то одну группу, то другую.

– За работой время проходит быстрее, и народ в напряжении, – сказал ротный, обращаясь к связисту.

– Так точно, товарищ капитан, – согласился с командиром радист.

– А вот сейчас и перекусить не мешало бы, – громко сказал ротный и зашагал к машинам.

Механики-водители уже потрошили сухие пайки. Увидев командира, кто-то из механиков пригласил его на ужин.

– Не откажемся, – обращаясь к связисту, сказал капитан.

За ужином один из солдат спросил у ротного:

– А как долго мы будем здесь торчать?

– Ну, во-первых, мы здесь не для того, чтобы торчать, а для того, чтобы обезопасить вывод колонн, идущих к нашей границе. А будем мы здесь, пока не пройдет наша дивизия, – пояснил ротный.

– А как долго будут идти войска? – не отставал солдат.

– Сегодня прошло две колонны. Завтра пойдет основная масса, и наша дивизия тоже.

– А бригада, которая стоит в Кандагаре [36] , тоже этим маршрутом пойдет?

– Нет, она пойдет на Шиндант и далее на Термез. Тем же маршрутом пойдет и мотострелковая дивизия, – объяснял ротный любопытному солдату.

– Жаль, а там у меня в десантно-штурмовом батальоне братишка старший служит.

– Увидитесь с ним в Термезе, – успокоил гвардейца ротный.

– А до перевала Саланг отсюда далеко?

– Отсюда, наверное, километров восемьдесят будет, – ответил командир. – Этот тоннель на перевале строили наши инженеры…

За беседой незаметно прошел ужин. Ротный со связистом направились дальше к машинам. Только они отошли несколько десятков метров, как в направлении кишлаков послышалась стрельба. Пришлось вернуться к боевым машинам. Сверху тоже доложили, что наблюдают стрельбу. «Конечно, им с высоты виднее!» – мысленно сказал себе командир. Стрельба стала усиливаться. В небе стали появляться редкие трассирующие пули. «Наши», – подумал ротный и усмехнулся.

– Ракета! – вскрикнул кто-то рядом.

Ракета красного цвета высоко взметнулась в небо и на какое-то время стало светлее. На миг ближайшие дома правого кишлака как будто окрасились в красный цвет. Бой проходил где-то ближе к окраине правого кишлака. Ротный немного подумал, оценивая обстановку, приказал механикам заводить машины и сел в первую машину. Механик медленно тронул машину вперед, а за ним последовали и две другие. На малой скорости (местность была совсем незнакомая) проехали метров семьсот и остановились, построив машины в линию на сокращенном расстоянии. Ротный слегка приоткрыл люк, осмотрелся, по редким трассерам определил, где «чужая» банда, скомандовал «Огонь!» и выстрелил первым, показывая направление стрельбы. Трассеры 30-миллиметровых снарядов прошивали темень и яркими вспышками указывали места взрывов. Двух десятков очередей было вполне достаточно, чтобы банда прекратила стрельбу. Для убедительности в том же направлении постреляли из спаренных пулеметов. Во время стрельбы ротного вызвал на связь Шабунов и поинтересовался обстановкой.

– У нас пока все спокойно, – ответил Куликов, решивший не беспокоить начальника своим вмешательством в боевые действия банд.

– Завтра с утра начинает движение штаб дивизии, тыл и один наш полк, так что встречайте. Конец связи, – сказал начальник разведки.

Остаток ночи прошел спокойно. На следующий день только рассвело, как неожиданно около техники появился вчерашний афганец. Сегодня он выглядел более бодрым и оживленным, чем в прошлый раз. Он сразу стал рассказывать о ночном бое с соседней бандой и тут же похвастался успехом: его люди уничтожили четверых врагов. Теперь у него в отряде на четыре человека больше, а у соседей на такое же число меньше. Конечно, он не забыл рассказать и о том, как на врагов подействовала стрельба «шурави» и как они позорно бежали с поля боя и спрятались в кишлаке. Рассказав обо всем, афганец так же незаметно ушел.

– Алексей, давай на связь группы, – приказал ротный. – Эй вы там, наверху, смотрите в оба! Вскоре пойдут колонны! Обратите внимание на тыл в сторону кишлаков.

Прошло минут тридцать, когда командир первого взвода Златин вызвал ротного на связь и торопливо сказал:

– Наблюдаю группу из трех человек, которая выдвигается по оврагу в сторону дороги. Идут левее нашей высоты метров на четыреста. До дороги им еще топать около километра, – продолжал доклад лейтенант.

– Тебя понял, продолжай наблюдать, – и тут же Кибиткину: – Сергей, высылай немедленно двух разведчиков, только при спуске чтобы не светились.

Минут через пять запыхавшиеся разведчики стояли перед командиром.

– Парни, сверху наши засекли троих «духов», которые двигаются в сторону дороги. Они вооружены и опасны, у них имеется гранатомет. Вам не надо объяснять, для чего нужен гранатомет. Вскоре пойдет первая колонна – вот они и хотят устроить засаду. Мы обязаны им помешать. Все трое за мной.

Сверху доложили, что бандиты вышли из оврага и подходят к виноградному полю. Четверо разведчиков побежали по лощине к виноградному полю, которое начиналось недалеко от высоты. Лощина проходила в каком-то десятке метров от края виноградника. Обращаясь к связисту, ротный быстро сказал: «Давай гарнитуру!» – и стал вызывать Златина на связь. Тот сразу ответил, что «духи» идут по виноградному полю и пройдут метрах в ста от разведчиков.

– Если что-то у нас будет не получаться, то пусть снайпер поможет. Ты меня понял? – предупредил ротный.

– Все получится, они уже идут около вас, – подбадривал взводный.

Прошло еще несколько минут напряженного ожидания, и разведчики увидели мятежников, шедших по винограднику в сторону дороги, по которой вот-вот пойдет первая колонна. До них было около 120 метров, не больше. Куликов посмотрел на разведчиков: те были сосредоточены и через прицелы автоматов наблюдали за бандитами. Вот один из мятежников наклонился и стал что-то рассматривать на земле. Остановились и остальные, словно неподвижные мишени. «Пора», – подумал командир и скомандовал: «Огонь!» Все четыре автомата стреляли до тех пор, пока в магазинах не закончились патроны. Мятежники не думали и не гадали, что станут легкой добычей для «шурави», и словно по чьей-то команде замертво рухнули на землю. Держа оружие наготове, разведчики медленно приблизились к трупам. Глядя на их изрешеченные пулями тела, этих людей было даже жалко, но как только разведчики вспомнили, для чего они шли с оружием к дороге, все сразу стало на свои места. Враг есть враг, и он должен быть уничтожен. Не уничтожишь его – он уничтожит тебя, такова аксиома войны.

Сверху передали: наблюдают приближение колонны.

– Парни, мы вовремя успели это сделать! – воскликнул ротный. – Забираем трофеи и возвращаемся к технике.

Через некоторое время появилась колонна войск, затем еще одна. В это время около разведчиков снова появился все тот же афганец и полюбопытствовал насчет стрельбы. Пришлось отдать ему трофеи, добытые в коротком бою с мятежниками, – только чтобы он отстал. Столько было радости на его лице при виде такого подарка, – это надо было видеть! Обвешавшись оружием, он поспешил в свой кишлак. В это время с высоты передали: на подходе колонна нашей дивизии. Из-за поворота показалась колонна во главе со штабом дивизии, тылом и одним из десантных полков. В одной из машин разведчики увидели старшину роты, который махал им рукой и что-то кричал, но из-за шума двигателей его слова было не разобрать. Разведчики в ответ стали кричать слова приветствия, а кто-то из бойцов даже подкинул шапку кверху – так зашкаливали эмоции у солдат. В этот момент связист протянул ротному наушники со словами: «На связи Шабунов».

– Привет, командир! – услышал Куликов в наушниках голос своего начальника.

– И вам тоже, – ответил ротный.

– Как только пройдет еще один наш полк, сворачивайтесь и выдвигайтесь следом за ним, – приказал Шабунов. – У меня все, до встречи на перевале Саланг.

– До встречи, – ответил Куликов.

Ближе к обеду появилась полковая колонна. Техника роты уже была в готовности к совершению марша, и как только середина полковой колонны прошла мимо разведчиков, ротный дал команду: «всем прибыть вниз». Бойцы не мешкая спустились вниз, построились, проверились и быстро расселись по машинам. На скорости разведчики догнали полковую колонну и вместе с ней продолжили движение. К послеобеденному времени колонна уже подъезжала к перевалу Саланг. Начальник разведки заблаговременно оставил в общей колонне место для техники разведчиков. На малых оборотах, осторожно маневрируя вдоль полковой колонны, разведчики заняли свое место. По тоннелю войска проходили в строгой последовательности, и пока последняя машина не выйдет на противоположной стороне, первая машина следующей колонны ждала своей очереди. Время тянулось медленно, и офицеры, чтобы скоротать время, курили и что-то обсуждали в ожидании своего часа. Снега на перевале, как всегда в это время, было очень много. Случались сходы лавин. Во время разговора раздался сильный шум. Офицеры прекратили разговор и посмотрели на горы. Шум стремительно приближался: это было не что иное, как снежная лавина, которая своей мощью обрушилась на колонну десантного полка. Мгновенно многотонной толщей снега были сброшены в овраг боевая машина и грузовик «Урал». Все это произошло настолько быстро, что люди вначале не поняли, что случилось, а когда поняли, что произошла беда, все без команды бросились на помощь пострадавшим. Во время схода лавины погибли три человека. Эта весть для десантников была печальной. Практически война закончилась, и эту трагедию можно сравнить только с Днем Победы, когда в Германии уже после Победы погибал советский солдат!

Комдив приказал вызвать вертолет, который и увез погибших в Термез. Опрокинутую технику с трудом вызволили из снежного плена и поставили на дорогу. Вокруг обсуждали: как могло произойти то, что боевая машина с полным экипажем оказалась в овраге и практически все остались живы, только один солдат погиб, а в грузовике было двое – и они погибли. Броня спасла экипаж. Все с опаской поглядывали на горы, боясь следующей лавины: до тех пор, пока не последовала команда «приготовиться к движению», и колонна на малой скорости не двинулась по туннелю вперед. В тоннеле было полно смрада от выхлопных газов, вентиляция работала слабо, а на некоторых участках она полностью вышла из строя. Глаза слезились от выхлопов впереди идущей машины, дышать было трудно. Да и сама обстановка внутри тоннеля была не слишком комфортной. Наконец в глубине тоннеля забрезжил свет. Все с облегчением вздохнули. Хотя до границы было еще далеко, но здесь, на свежем воздухе, по крайней мере можно было дышать полной грудью. Как только рота вышла из тоннеля, ротный, несмотря на доклады по радио, обернулся и стал считать, все ли машины в строю. К большой радости командира, все машины десантников благополучно преодолели злополучный тоннель. Километра через три колонна остановилась, и комдив собрал офицеров штаба дивизии и командиров полков для уточнения обстановки. На это совещание он пригласил и Куликова, чтобы «озадачить» роту на дальнейшие действия, поскольку маршрут еще проходил по чужой земле. Если на той стороне перевала мятежники делали все возможное, чтобы помешать спокойному выводу войск, то почему и здесь нельзя сделать что-то похожее? Бочаров лично указал на карте ротного точку, где роте нужно выставить сторожевую засаду.

– Виктор, мне Шабунов рассказывал, что ты ночью воевал с душманами, а утром уничтожил троих, которые выходили к дороге, чтобы обстрелять колонну.

– Было дело, товарищ генерал.

– Молодцы, об этом я уже доложил командующему армией Громову. Так что по возвращении будешь представлен к ордену. Вот если бы не это досадное происшествие со снежной лавиной, то можно было бы всему свету смело заявить: дивизия свою задачу выполнила. А посему спешить не будем, – и, глядя в глаза ротному, тихо сказал: – Вы уж постарайтесь, парни, не подведите.

– Товарищ генерал, да разве можно в такой ответственный час подвести? Ни за что! – ответил Виктор.

Остались последние и самые напряженные часы вывода войск. На этот раз все обошлось без стрельбы: то ли банд в этом районе не было, то ли они придерживались своего бандитского кодекса чести и соблюдали мораторий. К вечеру дивизия благополучно прошла через мост и оказалась на своей земле. Прошли через мост и разведчики. Части дивизии сосредоточились на окраине Термеза, и разведчикам указали место рядом со штабом дивизии. Наспех разбили лагерь, поставили несколько лагерных палаток для личного состава. В это время года в Узбекистане днем тепло, а ночью прохладно. У запасливого старшины нашлось несколько керосиновых фонарей, и в палатках появился какой-никакой, а все же свет. Когда с личным составом разобрались и уставшие парни стали отходить ко сну, старшина стал готовить ужин для офицеров. Только было пристроились около импровизированного стола, как полы палатки распахнулись и на фоне темноты нарисовалась фигура подполковника Шабунова.

– Чем занимаетесь, как настроение? – весело спросил начальник разведки.

– Настроение отличное, а по-другому и быть не может, – ответил за всех ротный.

– Вижу, ужинать надумали, а как родной солдат? – разглядывая накрытый стол, спросил подполковник.

– Личный состав уже покушал и в настоящее время сны смотрит, – весело ответил старшина и тут же пригласил начальника к столу.

– Не откажусь, а то у нас ужин что-то задерживается, а может, его вообще не будет, – и Шабунов стал пристраиваться к столу.

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться? Старшина роты старший прапорщик Терзи!

– Ну, валяй! – разрешил начальник. Но свой монолог старшина начал как-то издалека и медленно подходил к существу вопроса.

– Ну, не тяни, – оборвал его монолог ротный.

– Ну, одним словом, для сегодняшнего случая у меня кое-что припасено, – быстро выдавил из себя старшина.

– Сегодня разрешаю, наливай!

Офицеры поздравили друг друга с окончанием войны, поговорили о том о сем, но все же больше разговоров было о выполненном долге. Начальнику долго с подчиненными засиживаться было не к лицу, он встал из-за стола и собрался было выходить из палатки. Но на самом его выходе старшина о чем-то спохватился и остановил подполковника словами:

– Подождите минутку, у меня для вас припасен наш десантный сувенир, – и протянул ему тельняшку.

– Ну спасибо, удружил, – ответил Шабунов и взял в руку подарок. – Буду носить и тебя вспоминать, – с этими словами он вышел из палатки.

Офицеры еще некоторое время посудачили и вскоре тоже стали располагаться на ночлег в небольшой лагерной палатке.

– Старшина, ну никаких условий для отдыха! – пошутил Златин.

– Не барин и без простыней и перины одну ночь перекантуешься, – парировал Терзи.

– А то у нас в Кабуле были перины? – не успокаивался лейтенант.

И почему-то перед сном, как всегда, начались воспоминания минувших дней.

– Филиппов, а помнишь, как наши группы должны были устроить засаду отходящим мятежникам в районе кишлака Аджиколь?

– А то! Такое не забудешь! – ответил командир первого взвода.

– Это когда я вас со своей группой выручил, – вмешался в разговор Вакулич. Вспомнил, оказывается, вы оба мои должники! Как только вернемся в Витебск, сразу заказывайте ресторан.

– Конечно, мы готовы, ресторан за нами. А вот тогда на высоте малость помандражировать пришлось… – продолжал Филиппов.

– Еще бы, когда по тебе с пятидесяти метров начинают стрелять почти в упор. Здесь не только замандражируешь, а еще что-нибудь более серьезное могло случиться, – добавил Златин.

– Что правда, то правда, вы точно перед Вакуличем в большом долгу, – поддержал разговор старший лейтенант Кибиткин.

Сейчас ту историю офицеры вспоминали в шутку, а тогда действительно было не до шуток и смеха. Проходила обычная плановая операция по уничтожению банды в предгорном кишлаке Аджиколь. Для разгрома банды привлекался батальон «полтинника» и дивизионные разведчики. По замыслу, перед началом штурма кишлака применялась армейская авиация. Утром после налета авиации ее результаты и должен был закрепить батальон десантников. А за час до начала применения вертолетов дивизионные разведчики должны были скрытно выйти на ближайшие высоты западнее кишлака и огнем предотвратить отход уцелевших бандитов в горы.

С рассветом разведчики, обойдя кишлак, стали подниматься на высоты. Две разведгруппы поднимались на ближайшую высоту, но разведчики еще не знали, что на ней, как назло, к этому времени уже находилась небольшая группа мятежников. Третья поднималась на соседнюю высоту. Шли осторожно, соблюдая режим маскировки. До вершины двум группам оставалось около пятидесяти метров, не более, как вдруг налетели вертолеты и давай по намеченным домам лупить неуправляемыми снарядами. А для усиления огневой мощи пошли в ход и пушки. Грохот стрельбы и разрывов растревожил не только жителей кишлака, но и всю округу. Проснулись и «духи», которые находились на высоте. И надо же, один из них заметил разведчиков, ползущих в гору. Мятежник сообразил что к чему, поднял большой шум и сразу же стал стрелять по «шурави», – а к нему присоединились и остальные. Разведчикам ничего не оставалось, как открыть ответный огонь, но они находились в менее выгодном положении, чем мятежники. Огонь бандитов мгновенно прижал их к земле: хорошо, что было за что прятаться. Кибиткин, который был старшим в этой группе, дал команду рассредоточиться на склоне. Одновременно он связался с группой Вакулича (она к этому времени поднялась на соседнюю высоту) и попросил помочь огнем. Разведчики третьего взвода определились на местности, где свои, а где чужие, и открыли огонь по противнику. Расстояние между высотами было не более двухсот метров. Мятежники не ожидали такого поворота событий, дрогнули и стали убегать на противоположный скат высоты. На поле боя осталось три трупа бандитов. В это же время в кишлаке уже пылали дома, в которых проживали мятежники. Начало штурма для них было полной неожиданностью. Бандиты выскакивали из горящих домов кто во что был одет: многие выбегали в одних подштанниках. Они бежали по улице, ведущей к горам. От страха некоторые побросали оружие, что не было похоже на душманов: обычно они с оружием не расставались. Бегство по улице «духов» увидели сверху пилоты вертолетов, которые вернулись на второй заход. Разрывы снарядов прошлись по самой гуще бегущих. Оставшиеся в живых стали разбегаться по домам, прятаться в огородах, и только единицы пытались найти спасение в горах. Вот они и попали под прицельный огонь разведчиков. Десантники нашли двух мятежников в огороде и немного им накостыляли, чтобы они были разговорчивее и не врали, а говорили только правду. Они и не собирались врать: это были еще дети не старше 18 лет, и к тому же напуганные. Они рассказали, что в банде было около 30 человек. Десять пришли из Пакистана, остальные мужчины из этого кишлака и других, соседних кишлаков. Их главарь, имя которого было Сайфулло, таджик по национальности, был осторожным человеком. В свое время он учился в учебном центре за границей и в тактическом плане был не промах. Чтобы обезопасить себя и своих сотоварищей от всяких неожиданностей, он распорядился выставить на ближайшей высоте пост в составе 3–5 человек. На ней же были отрыты и окопы. Вот на этот пост «духов» и нарвались разведчики…

– Мужики, ну сколько можно слушать ваши мемуары? – возмутился ротный. – Завтра будет суетливый день. Всем спокойной ночи!

– Спать так спать, – проворчал Филиппов. Через несколько минут в палатке послышалось безмятежное посапывание. Многим из них в эту ночь снились сны о войне, хотя они были уже на своей земле.

Вот так и закончилось многолетнее пребывание на чужой земле советского солдата, который с честью выполнил свой интернациональный долг.

Эпилог

Слезы и стоны горя слышны были во всех уголках нашей большой страны. Может, и правда, что бог услышал материнские мольбы: начался вывод ограниченного контингента советских войск из Афганистана, в том числе и десантников. Дивизия прибыла в свои оставленные когда-то городки. За десять лет они изрядно обветшали и нуждались в капитальном ремонте. Денег, как всегда, не хватало. Запустевшей выглядела учебно-материальная база, в особенности огневые городки, автодромы и танкодромы. Надо было в спешном порядке переводить дивизию на режим мирной жизни. Офицеры боевой подготовки учили командиров подразделений, а те своих подчиненных. Потихоньку дивизия стала похожа на ту, которой она была до ввода в Афганистан: на первой итоговой проверке она получила твердую удовлетворительную оценку. Но случилась беда, которую никто и в страшном сне не мог предположить. Начался «парад суверенитетов» с созданием новых независимых государств. Первыми отошли от Союза страны Прибалтики, за ними Закавказье, а затем и Средняя Азия. А потом полыхнул пожар национализма… Политики вспомнили про армию и давай этот пожар «тушить» солдатами. Но остановить развал Советского Союза было уже невозможно. Поезд дружбы ушел навсегда. Могучей армии в одночасье не стало.

Российская армия тоже была брошена политиками на произвол судьбы. Но этого демократам первой волны во главе с Собчаком, Поповым и им подобными показалось мало. Они устроили судилище над армией, а в этом им помогала продажная желтая пресса. Не стало и Витебской десантной дивизии, но здесь надо отдать должное Белорусскому правительству и особенно «Батьке Лукашенко». Дивизию губить не стали, а в связи с оргштатными мероприятиями сделали из нее бригаду, что было молодому государству по силам. Бригада стала преемницей славной дивизии. Ей оставили прежний номер 103, а батальонам были присвоены номера полков: 317-го, 350-го и 357-го. Действительно, дивизия была славной. В первый раз она прославилась в тяжелые годы Великой Отечественной войны. Отгремели бои за Сталинград и Курск, шли тяжелые бои за освобождение Украины, Белоруссии, Польши. Фронт смертельной борьбы с фашизмом уже приближался к Берлину, когда советское командование пришло к выводу, что дальнейшее применение крупных воздушных десантов не дает большого эффекта. Как известно, еще в августе 1944 года в составе воздушно-десантных войск было создано 3 гвардейских воздушно-десантных корпуса: 37-й (командир – генерал-лейтенант Миронов), 38-й (командир – генерал-лейтенант Утвенко) и 39-й (командир – генерал-лейтенант Тихонов). Осенью этого же года все три корпуса были сведены в Отдельную гвардейскую воздушно-десантную армию, которой командовал генерал-майор Затевахин. Правда, в таком составе армия просуществовала совсем недолго. В декабре 1944 года ставка Верховного Главнокомандования приняла неординарное решение: ввести в бой на наиболее важном направлении воздушно-десантные войска в качестве стрелковых соединений. В итоге была создана общевойсковая 9-я гвардейская Армия, в состав которой и вошли эти корпуса. Армию возглавил генерал-полковник Глаголев. В этом же месяце на базе 13-й гвардейской Воздушно-десантной дивизии была сформирована 103-я гвардейская стрелковая дивизия, которая после окончания войны и стала 103-й гвардейской Воздушно-десантной дивизией.

К началу января 1943 года 103-я гвардейская стрелковая дивизия была полностью укомплектована по штатам военного времени. Почти все офицеры дивизии имели огромный боевой опыт. Многие из них десантировались в тыл немцев в сентябре 1943 года в составе 3-й гвардейской воздушно-десантной бригады, обеспечивая нашим войскам форсирование Днепра. Днем формирования дивизии принято считать 1 января 1945 года. В середине января дивизия погрузилась в эшелоны и отправилась на запад. В двадцатых числах дивизия прибыла в Польшу. Судя по сложившейся на фронте ситуации, предполагалось, что дивизии придется действовать с Сандомирского направления. Но к этому времени наши войска, начавшие наступление в Польше, достигли большого успеха, и дивизии изменили задачу. Прошло несколько дней, и части дивизии снова были в эшелонах. Теперь новый путь к фронту лежал по Западной Украине, Молдавии и Румынии. К концу февраля 1945 г. первые эшелоны дивизии прибыли к месту назначения, в город Цеглед в 60 километрах восточнее Будапешта. Спустя пять дней уже вся дивизия сосредоточилась в населенных пунктах в 20 километрах севернее Цегледа. Дивизия находилась в резерве Ставки, и личный состав начал усиленную подготовку к предстоящим боям. Как до боев, так и в ходе них гвардейцы всегда подчеркивали, что они десантники. У них были на плечах общевойсковые погоны, но воины бережно хранили в карманах голубые. Перед наступлением на Вену в дивизии шла усиленная боевая подготовка. Моральный дух бойцов-десантников был исключительно высок. Путь гвардейцев к фронту лежал через пепелища, оставленные немцами в Белоруссии, Украине и Молдавии. Все, что увидели десантники по пути следования, не могло не вызывать законного возмущения и ненависти к фашистам. В начале марта дивизия была поднята по тревоге. Совершив марш, соединение сосредоточилось в районе населенного пункта Вертешаг, который находился в 12 километрах от передовой. Здесь командиру дивизии полковнику Степанову и вручили приказ на наступление. Пора ожидания встречи с врагом закончилась.

До начала апреля 1945 года дивизия вела ожесточенные бои в районе озера Балатон. Действуя в первом эшелоне 9-й гвардейской Армии, воины дивизии действовали смело и решительно. Десантниками были разгромлены отборные фашистские части: 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», 3-я танковая дивизия СС «Мертвая голова», 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд», 9-я танковая дивизия СС «Гогенштауфен». Наступательные бои носили ожесточенный характер, за 16 дней дивизия прошла с ожесточенными боями 250 километров. К концу марта, не нарушая общего темпа наступления армии, дивизия вышла на левый берег реки Раба и приступила к подготовке по ее форсированию. Река представляла серьезную водную преграду: ее ширина местами доходила до 50 метров, глубина – 3,5 метра. Берега реки были высокие и обрывистые, при этом правый берег представлял собой сплошной сильно укрепленный рубеж с развитой сетью траншей. В них были установлены крупнокалиберные пулеметы, в землю зарыты танки и бронетранспортеры. Все это вместе делало берег почти неприступным. В такой ситуации комдив принял решение создать специальный отряд для рейда в тыл противника и захватить переправы. Отряд создали из двух батальонов 322-го гвардейского стрелкового полка. Старшим в отряде был замкомдив, полковник Ивенков. С наступлением темноты отряд на автомашинах по глухим проселочным дорогам добрался до места, спешился, внезапно атаковал противника и стал захватывать переправы одну за другой. Бой на правом берегу принял ожесточенный характер, однако его исход был предрешен: тем более что здесь оборонялись давно уже деморализованные венгерские войска. Основные силы дивизии форсировали реку с ходу, после короткой 30-минутной артподготовки на рассвете. Форсировав реку Раба, дивизия продолжала успешно преследовать противника, отступавшего к австро-венгерской границе. 29 марта части и подразделения дивизии вошли на территорию Австрии. Здесь противник стал оказывать наиболее упорное сопротивление. Используя отроги Альп, сильнопересеченную малодоступную местность, враг мог даже малыми силами создавать серьезные трудности на пути движения наших войск. Особенно упорное сопротивление оказывали немецкие войска. Что касается венгерских частей, то с выходом советских войск к австрийской границе они предпочитали сдаваться в плен. Дивизия наступала юго-западнее Вены. Период боев со второй половины апреля и почти до конца месяца был самым тяжелым для дивизии. В этих боях 103-я понесла значительные потери: убитыми – 1209 человек, ранеными – 4223 человека. Завершающие бои стрелковым полкам приходилось вести при наличии в них не более 400 активных штыков. В конце апреля дивизия завершила боевые действия и была отведена на отдых и доукомплектование к окрестностям города Баден. Здесь же она принимала пополнение и занималась боевой подготовкой. На майских праздничных митингах личному составу зачитали Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1945 года о награждении дивизии и полков орденами. 103-я гвардейская дивизия была награждена орденами Красного Знамени и Кутузова II степени, 317-й и 324-й гвардейские полки – орденами Александра Невского, а 322-й гвардейский – орденом Кутузова II степени.

В начале мая дивизия выступила маршем в направлении Вены и после совершения 60-километрового марша к утру 8 мая сосредоточилась в районе города Траунфельд. Дивизии предстояло участвовать в боях за освобождение Чехословакии. В ночь во время совершения марша дивизии было сообщено о капитуляции Германии. Десантники ликовали, но еще в течение четырех дней после победы они вели бои с убегающими на запад немцами. Разгромив отступающего противника, 12 мая части дивизии вступили в чехословацкий город Тржебонь. На этом участие дивизии в боях против фашизма было закончено.

За все время ведения боевых действий дивизия уничтожила более 10 000 гитлеровцев, захватила в плен 6000 солдат и офицеров. С ожесточенными боями соединением было пройдено свыше 300 километров, освобождено около ста населенных пунктов. За героизм, который десантники проявили в боях с противником, орденами и медалями был награжден 3521 человек. Пятеро десантников стали Героями Советского Союза.

До конца года дивизия находилась на территории Венгрии, и только в первых числах января 1946 года погрузилась в эшелоны и прибыла в лагерь Сельцы Рязанской области. Уже к лету 1946 г. дивизия была переформирована по штатам ВДВ и переименована в 103-ю гвардейскую Краснознаменную воздушно-десантную дивизию. Командование дивизией принял генерал-майор Бочков. Личный состав соединения приступил к плановой боевой подготовке по программе воздушно-десантных войск. Главное внимание уделялось тактической подготовке, в основу которой был положен опыт Великой Отечественной войны. Значительное время в учебе отводилось вопросам воздушно-десантной подготовки.

В середине 50-х годов для Советской армии, и в особенности для офицеров, наступили черные дни. Сокращались полки и дивизии со всем своим штатом, резались самолеты и боевые корабли. Ставки делались на ракеты. Не обошла хрущевская «эпидемия» и воздушно-десантные войска: их тоже здорово сократили. Тогда было модным показывать полковника с орденами и медалями в должности председателя колхоза или свинофермы. Дурость это была несусветная, но она исходила сверху… 103-ю гвардейскую Воздушно-десантную дивизию не тронули. Ее даже доукомплектовали за счет других сокращенных дивизий и полков. Она потихоньку стала набирать авторитет среди других дивизий воздушно-десантных войск.

Другой важной строкой в биографию дивизии вписан 1968 год, когда она по приказу Советского правительства была поднята по тревоге и с боевой техникой погрузилась в самолеты. Недолгий перелет – и части дивизии посадочным способом десантировались на аэродромы Чехословакии. За несколько минут до десантирования главных сил на аэродром в городе Брно были высажены разведывательные подразделения дивизии. Они захватили аэродром, оцепили находящиеся там самолеты, блокировали аэродромный гарнизон. Все произошло без единого выстрела. Разведчики обеспечили высадку главных сил. Приземлявшиеся через две минуты самолеты, едва вырулив со взлетно-посадочной полосы, высаживали личный состав и боевую технику, которая тут же выстраивалась в колонны и убывала к месту назначения. Позже операции по применению десанта в Чехословакии была дана оценка «молниеносная операция». Около двух месяцев воины-десантники находились на территории Чехословакии. Время дало справедливую оценку той неоправданной акции, которую назвали «интернациональной». Как говорится, из песни слова не выбросишь! И все же следует сказать, что десантники на земле Чехословакии вели себя подобающим образом, а не как оккупанты. Даже ценою своей собственной жизни они спасали мирное население. Этому есть достойный пример. Экипаж боевой машины отстал от колонны на марше из-за неисправности двигателя. После устранения неполадок экипаж на большой скорости стал догонять далеко ушедшее вперед подразделение. У населенного пункта Жаднов, недалеко от Праги, на пути боевой машины за крутым поворотом дороги неожиданно возникла группа детей и женщин. Сворачивать было некуда. Офицер Андреев, подменивший уставшего от долгой езды механика-водителя, не раздумывая, направил грузную машину в пропасть. Из экипажа чудом в живых осталось двое, остальные погибли, но дети и женщины остались живы. Этот пример никак не вяжется с действиями «оккупантов».

Но наиболее сложным и противоречивым с точки зрения политиков этапом в существовании 103-й дивизии было как раз то время, когда она почти десять лет находилась в Афганистане. А ведь был момент, когда вместо нее «за бугор» готовилась Ферганская дивизия! Весной 1979 года оперативная группа этой дивизии побывала в Кабуле, целью этой поездки было воочию увидеть наиболее важные государственные объекты и изучить маршруты выдвижения к ним. Старшим группы был комдив Королев, с ним были начальник штаба дивизии Петряков, начальник разведки (эту должность тогда занимал я), командир дивизионных разведчиков Никифоров и командиры полков Швец, Сердюков и Плохих. Но горе-политики и военные перед самым вводом взяли и расформировали ферганцев. Образовавшуюся нишу на средневосточном театре военных действий они заполнили витеблянами, которые были далеки от климатических и географических условий Средней Азии. Оперативная группа Витебской дивизии тоже побывала летом этого же года в Кабуле. Однако в составе ВДВ была еще одна дивизия, Кировабадская [37] . Климатические и географические условия расположения дивизии были схожи с Афганистаном, но почему-то ее в расчет не брали. В результате к вторжению в Афганистан стали готовить 103-ю гвардейскую Воздушно-десантную дивизию.

Подготовка к десантированию посадочным способом проводилась под видом учения. Она началась с приведением частей и подразделений в повышенную боевую готовность. Одним словом, старались «запудрить мозги» иностранным разведкам. И на первых порах нашим спецслужбам удалось сохранить в тайне готовность дивизии к перелету в Афганистан. Даже когда дивизия была уже в Кабуле, в Витебске создавалась видимость присутствия соединения на месте. Тем мизером офицеров и прапорщиков, которые оставались в городках, как никогда активно посещались рестораны и кафе. С утра до вечера в военных городках работали парашютные вышки и тренажеры. Оставшемуся небольшому количеству солдат вечером в городках магнитофонные записи помогали исполнять песни вечерней прогулки, а утром – физзарядку. Ввод дивизии в Кабул оказался большим ударом для спецслужб НАТО. Витебская дивизия была вроде бы на месте, и грешили на Ферганскую, пока не разобрались, что она действительно расформирована. Тогда они бросились «пасти» остальные воздушно-десантные дивизии, но те тоже занимались плановой боевой подготовкой в местах постоянной дислокации. И только через пару недель им все же удалось установить, какая дивизия сменила действующий режим в Кабуле.

Тем временем для скрытности предстоящих действий задача командирам частей и подразделений ставилась только на десантирование, без раскрытия аэродромов, высадки и характера боевых задач. Личный состав получил задачу готовиться к десантированию и вступлению в бой сразу после высадки. Для переброски дивизии в Афганистан выделялись самолеты военно-транспортной авиации трех типов: Ан-12, Ан-22 и Ил-76. Части и подразделения в течение нескольких суток находились на аэродромах исходного района, в Казахстане, Поволжье и Узбекистане. В непосредственной близости от аэродромов с личным составом проводились занятия по боевой подготовке. Ближе к концу декабря, а точнее 24-го числа, министр обороны маршал Устинов провел совещание, на котором присутствовал и командующий Воздушно-десантными войсками Сухоруков [38] . Здесь министр объявил о принятом руководством страны решении ввести войска в Афганистан и тут же подписал заранее заготовленную директиву. Участие советских войск в боевых действиях директивой не предусматривалось, не был определен и порядок применения оружия в целях самообороны. Имелось в виду, что войска возьмут под охрану объекты, высвободив тем самым афганские части для активных действий против оппозиции.

На следующий день самолеты военно-транспортной авиации с воздушным десантом на борту вошли в воздушное пространство Афганистана и двумя колоннами направились к назначенным аэродромам. Десантирование частей осуществлялось посадочным способом на аэродромы Кабул и Баграм. По завершении высадки части сосредоточились в назначенных районах, где им были поставлены конкретные задачи. К этому времени обстановка в городе резко изменилась и отличалась от той, которая была два дня назад. Сейчас это все уже стало историей, а ее переписать заново нельзя. Нельзя забыть и то, что во время ведения дивизией боевых действий на территории Афганистана погибло 907 человек. Среди них 96 офицеров, 12 прапорщиков, 184 сержанта и 615 рядовых десантников. За время пребывания в Афганистане более 11 тыс. военнослужащих дивизии были награждены орденами и медалями. 7 человек стали Героями Советского Союза: это ефрейтор Корявин, старшие сержанты Чепик и Мироненко, старший лейтенант Задорожный (посмертно), генерал-майор Слюсарь, генерал-майор Грачев и майор Солуянов.

Из Афганистана 103-я гвардейская дивизия возвратилась к месту постоянной дислокации в Витебск в феврале 1989 года. Политики и историки еще дадут свои оценки тому времени, сделают свои выводы обо всем происходившем за долгие, тревожные для многих советских семей годы. Но то море цветов, слез счастья, братских рукопожатий, которыми встретил город своих гвардейцев, запомнилось каждому десантнику-афганцу на всю жизнь. Отчизна и народ встретили их как своих героев, честно выполнивших свой воинский и интернациональный долг.

Прошли годы радости и неожиданных тревог, перемен, и вот 103-й дивизии, в которой довелось служить десяткам тысяч людей, не стало… Но остались ветераны, которые, несмотря на развал Советского Союза, помнили службу в дивизии и горели желанием встретиться. И вот наконец после долгих лет разлуки ветеранам дивизии и разведчикам представилась возможность встретиться в Витебске. Жарким июлем 2001 года накануне проведения «Славянского базара», и произошла эта долгожданная встреча. Ветеранов собралось много: с семьями, женами и внуками. Были прекрасные минуты встреч и слезы радости. Звучали шутки и воспоминания о боевом прошлом. Мы входили в Афганистан молодыми, а встретились ветеранами с убеленными сединой висками…

Российская делегация во главе с командующим Воздушно-десантными войсками генерал-полковником Шпаком посетила Музей воинов-афганцев, возложила венки к памятнику погибшим воинам-интернационалистам. Повсюду чувствовались тепло и доброта витебляне. Не обошлось без традиционных ста граммов и гречневой каши. Организаторами этой встречи было Правительство Белоруссии, Командование Мобильных сил в лице генералов Скачкова и Суринта, а также Ивонина – ныне председателя Витебской городской организации ветеранов Афганистана.

Прошло каких-то три года, и в Витебске по инициативе Ивонина и Андрейчука вновь собрались ветераны-разведчики. Этот сбор был посвящен 15-й годовщине вывода войск из Афганистана. Несмотря на зимние условия, народу собралось очень много. Ветеранам было весело от воспоминаний о службе. А в декабре этого же года ветеранов дивизии ожидало большое событие: в этом месяце исполнялось 60 лет 103-й гвардейской Воздушно-десантной дивизии. И надо же быть такому совпадению, что дата этого юбилея совпала с 25-летием ввода дивизии в Афганистан!

Праздник организовывали сообща и русские, и белорусы. В Витебск понаехала тьма-тьмущая народу со всех концов бывшего Союза. С российской стороны представительную и, пожалуй, самую многочисленную делегацию возглавил уже новый командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник Колмаков. С ним приехали депутат Государственной думы Герой Советского Союза генерал-полковник Востротин и руководитель комитета воинов-афганцев России Герой Советского Союза генерал-майор Аушев. Практически все места в поезде Москва – Полоцк были заняты ветеранами дивизии и «шатали» они этот состав от радости встречи очень долго. В каждом купе в каждом вагоне стоял неугомонный шум от воспоминаний и звучал практически стандартный набор вопросов: «Ты в каком году уволился? Сколько лет мы не виделись?» – и все эти слова подкреплялись звоном стаканов. Разговоры стали стихать далеко за полночь. Одни служили раньше, другие служили позже, но все стремились попасть на юбилей, каждый на свой. В вагонах было полно пассажиров со знаком «От благодарного афганского народа» на груди. Утром на вокзале братьев-славян встречали белорусы с оркестром и хлебом-солью. Несмотря на столь ранний час и прохладу, на перроне было многолюдно. И что бросалось в глаза, так это большое количество ну очень симпатичных девушек в национальной одежде! На улице было где-то около нуля, но это было в духе славянского гостеприимства. Пусть на улице и прохладно, но национальную красоту – напоказ. Востротин весь день не расставался с караваем, который ему вручили при встрече, и, наверное, увез его в Москву как доказательство гостеприимства витеблян. Гостей разместили в гостинице «Беларусь». Плату за проживание брали не как с иностранцев, а как с местных жителей. Для россиян это показалось бесплатным. В ресторане два дня кормили завтраком – и тоже бесплатно. Все диву давались такому гостеприимству. Затем кто-то из руководителей мероприятия объявил: «Братья россияне, кто хочет российские рубли обменять на белорусские, то «обменники» к вашим услугам». Многие потянулись к пункту обмена валюты, и через пару минут около киоска образовалась небольшая очередь. Пока одни меняли деньги, другие (таких было больше) потянулись в ресторан на завтрак. В ресторане многие встретились после долгих лет разлуки – и опять восторженный шум. Официанты, кроме обычного завтрака, стали принимать заказы и на коньяк, и на водку. Некоторые уже изрядно себя разгорячили и если бы не напоминание, что автобусы ждут, многие надолго задержались бы в ресторане и за разговором забыли бы, зачем приехали. После завтрака гостей на автобусах отвезли на территорию десантной бригады, к месту, где и намечалась встреча ветеранов. Но многие «веселые ребята» все же опоздали к автобусам и к месту встречи добирались городским транспортом. В городе проживают сотни ветеранов, и они с нетерпением с раннего утра на проходной бригады ожидали гостей из России. В Беларуси ветераны намного больше окружены заботой правительства, чем в России. У них и пенсии выше, и все льготы сохранены…

Выходящие из автобусов тут же попадали в дружеские объятия, и через какое-то время вся территория от проходной до строевого плаца была запружена ветеранами. В такой огромной людской массе трудно отыскать нужного человека. Вот небольшой группкой стоят ветераны-связисты. Они немного постарели, чуть-чуть поседели, а стараются держаться по-молодецки. За старшего у них всегда Горовой. Они как три мушкетера всегда держатся вместе! Вот и сейчас Литовцев и Абрамов что-то ему докладывают: наверное, кого встретили и кого еще хотелось бы увидеть. Они и по прошествии многих лет вспоминаются мне мужественными людьми, в песках и горах Афганистана, во время боевых действий. Еще свежи в памяти воспоминания о моменте, когда Абрамов в первую морозную афганскую зиму пытался как-то обустроить скудный палаточный быт. Он что-то пилил и крутил, пока не получился умывальник, который обогревался электричеством. Вот недалеко от связистов с кем-то здоровается Красный, заместитель командира дивизии по тылу. Он нисколько с тех пор не изменился, все такой же энергичный. Только седины добавилось и, кажется, ростом чуточку меньше стал. Помнится, как в восьмидесятом году далеко от Кабула в уездном местечке Бисхуд он вручал солдатам и офицерам государственные награды. Он был строгим, но в то же время и заботливым человеком. В 2006 году Льва Марковича не стало… Хоронили участника войны все ветераны, проживающие в Витебске, да и не только в Витебске.

Вот рядом со связистами разговаривают о чем-то ветераны – прапорщики комендантской роты. Наверное, по старой привычке о чем-то договариваются! К большому сожалению, их фамилии мне позабылись. К ним армейская поговорка «все, что есть в армии, должно быть надежно защищено от прапорщиков» не относится. Они нормально отслужили свой установленный срок, участвовали в Афгане в боевых операциях. Сегодня к ним в гости приехал их сослуживец из Кишинева, прапорщик в запасе Мирза, который, без всякого сомнения, прихватил с собой несколько литров прекрасного молдавского вина, чтобы угостить своих друзей. В беседе он признался, что очень сожалеет о том моменте, когда после окончания службы на пенсии не остался в Витебске, а уехал к себе на родину, где сегодня живется нелегко. Невдалеке от трибуны собираются разведчики: их сегодня очень много. Пожалуй, их компания сегодня самая многочисленная. Вот к ним, пробираясь сквозь плотную толпу, подходит Литош, командир полковых разведчиков в Афганистане. Он тоже немного поседел: ничего не поделаешь со временем, оно идет вперед и неподвластно людям. Если внимательно присмотреться к разведчикам, то можно безошибочно определить, что этой компанией управляет Хижняк. Он рассказывает какие-то вызывающие смех забавные истории, организует фотографирование не только разведчиков, но и других ветеранов. Вот он уже обнимается с Востротиным. К ним подходят Андрейчук и Свободов и заводят разговор о чем-то интересном. Рядом с ними ведут задушевную беседу Русанов и Аушев, которые знакомы еще по Афганистану: тогда Руслан был еще старшим лейтенантом, а Русанов подполковником, командиром медсанбата, но это не мешало им водить дружбу. Около разведчиков на секунду задержался Ивонин, о чем-то переговорил с Андрейчуком и тут же поспешил по делам. Сегодня у него суматошный и напряженный день. Он держит перед ветеранами своеобразный экзамен. Все надо проверить, везде надо успеть. К россиянам подошли генералы Скачков и Суринт, их засыпали вопросами.

– Как вам служится в Белорусской армии?

– Стало намного лучше. Удалось восстановить авторитет армии. Оглянемся лет на десять назад: армия фактически была развалена и растоптана. Местные националисты пытались превратить в руины некогда мощный и славный Белорусский военный округ. Многое им тогда, к сожалению, удалось. Офицеры стеснялись носить военную форму вне городков. Прошло десять лет, и больше не возникает проблем с укомплектованием Вооруженных сил. Желающих служить в наших десантных войсках больше, чем желающих учиться в университетах! Заметно повысилась заработная плата, выше стала пенсия у пенсионеров. Вот и судите сами о нашей армии, братья-россияне! – такими словами закончили свой рассказ генералы.

В это время на трибуну стали подниматься военачальники Беларуси и России, а также городское руководство. Многочисленным гостям свое мастерство показали местные воины-десантники. Они, как и их русские братья-десантники, на этом показном занятии все жгли, взрывали, били и ломали. Их показ гостям понравился, и они в знак благодарности долго им аплодировали. Затем состоялось торжественное открытие памятников погибшим в Афганистане десантникам, которым было присвоено высокое звание Героев Советского Союза. На открытие памятников были приглашены родители погибших сыновей. Далее ветераны посетили музей и возложили цветы к памятнику воинам-интернационалистам и памятнику погибшим в годы Великой Отечественной войны солдатам и офицерам. Возложение венков проходило совместно с жителями города, которые были не безучастны к этому событию. После обеда в концертном зале состоялось торжественное собрание. На сцену вынесли боевое знамя дивизии, которое по такому случаю привезли из архива Вооруженных сил России. Перед собравшимися ветеранами выступили председатель городского совета, начальник Генерального штаба Вооруженных сил Беларуси, который вручил ценные подарки ветеранам и погоны с внеочередными званиями десантникам отдельной бригады. Подарки ветеранам привезли с собой и россияне: их тут же вручил командующий Воздушно-десантными войсками России Колмаков. А потом был концерт, в котором приняли участие лучшие художественные коллективы Беларуси и России. После концерта гостей пригласили на совместный ужин. За столами восседало человек четыреста, не меньше, а на столах чего только не было, включая и спиртное! Ужин продолжался почти всю ночь. А на следующее утро немного помятые после бессонной ночи ветераны разъехались по военным городкам, где им когда-то пришлось служить: кому солдатом, кому сержантом, а кому и офицером, – но в эти два дня они все были как одна семья. В поселке Боровуха за их длительное отсутствие произошли большие перемены. Практически все казармы были переделаны под всевозможные социальные проекты, но порадовало одно: ничего не было разграблено и разрушено, а все передано местным властям, и те распорядились с казенным имуществом действительно по-хозяйски. Стоит подчеркнуть, что в Беларуси вопрос судьбы военных городков вначале обсуждается, а потом принимается решение: как лучше реализовать на практике предложенный проект. Ветераны походили, побродили по бывшим военным городкам, ругнули советскую власть за то, что допустила ошибки и позволила развалить такую мощную систему, и к вечеру вернулись в Витебск. А к исходу дня уже отгремели литавры, закончились заздравные тосты, не стало больше слышно звона наполненных бокалов. И вечером тем же поездом, которым приехали на юбилей, основная масса гостей стала перемещаться в сторону российской столицы, чтобы утром третьего дня принять участие в открытии памятника воинам-афганцам на Поклонной горе. Многие остались еще погостить у своих друзей в Витебске.

С занятием Колмаковым должности командующего ВДВ мероприятий, связанных с участием ветеранов, заметно прибавилось. Он сам стал непосредственным инициатором сбора ветеранов на посвященные знаменательным датам торжественные мероприятия, регулярно в своем приказе поощрял их, вручал подарки. Казалось бы, это мелочи, – но как приятно услышать в приказе свою фамилию или получить из рук командующего какой-нибудь сувенир на память!

Вскоре после юбилея Витебской дивизии наступила очередь других праздников: юбилеев офицеров боевой подготовки. Что ни год, то у кого-то из фронтовиков праздник: и не просто праздник, а 80-летний юбилей! Дружно, по очереди, отметили юбилеи фронтовиков полковников Примака, Атаманова, Кукушкина, Родниковского и Кононова. Немного позднее отметили юбилеи и тех товарищей, с которыми мы вместе служили в Ферганской дивизии: начальнику штаба дивизии Жигульскому исполнилось 80 лет, а начфизу дивизии Сафонову – 70 лет. Вроде бы совсем недавно еще служили, а в реальности уже прошло так много времени! Через несколько лет Колмаков ушел на повышение. Ветеранов эта новость несколько огорчила, а с другой стороны, и порадовала. Он сейчас первый заместитель министра обороны России. Повышение по службе генерал давно заслужил своей беззаветной преданностью военному делу. Его характеризовали широкая информированность, глубина понимания проблем, умение перспективно мыслить, принципиальность в постановке неотложных вопросов. Это наиболее ярко проявилось в бытность его на посту командующего ВДВ. Есть все-таки еще в руководстве нашего государства нормальные люди, которым нынешнее положение в армии небезразлично. А такие генералы, как Александр Петрович, нашей армии ой как нужны, и особенно сейчас.

Хотя после увольнения многих наших ветеранов из армии уже прошло приличное время, но ниточка, через которую поддерживалась связь с войсками, продолжает существовать. Хотя если быть до конца правдивым, то эта ниточка уже стала значительно тоньше. По ней все реже и реже стали поступать вести о жизни наших десантных войск, некогда гремевших на весь Советский Союз своими успехами, в том числе и военными. Жаль, но сегодня их здорово урезали. Да и названия усеченных до двух полков дивизий стали какими-то замысловатыми. В былое время дивизии были стандартные, укомплектованные под завязку, трехполкового состава, – не считая артиллерийского полка. И это был нерушимый резерв Верховного Главнокомандующего, на который никто не смел посягнуть. Вроде бы и сейчас ВДВ остаются резервом Главкома России, но столько появилось подводных течений под этим резервом, что страшно об этом подумать! Войска рискуют быть размытыми до неузнаваемости. Много сегодня стало и военных чиновников, которые не прочь подмять под себя этот род войск и покомандовать. ВДВ стали как бы предметом торга между Генеральным штабом и Сухопутными войсками. У ветеранов возникает беспокойство, что именно это может произойти в недалеком будущем. Всевозможные пертурбации с войсками (а самое главное, отсутствие стабильности) и побудили опытных, убеленных сединой, прошедших не одну военную кампанию офицеров покинуть армейские ряды до срока. А ведь это они были основой связи с ветеранами боевой подготовки!

В боевой подготовке практически не осталось знакомых офицеров, с которыми мы когда-то поддерживали связь. Остался один Дахновский, но его никогда не бывает на рабочем месте. Он постоянно в разъездах по дивизиям. А знакомство с молодыми офицерами завести как-то все не получается. Позвонишь, а тебя могут спросить: «Кто ты такой? Да мы тебя, дядя, и знать не знаем!» Сейчас остались единицы тех, с которыми мы служили, – но они все в руководстве ВДВ: Евтухович, Игнатов, Борисов и Беляев. При редком посещении штаба ВДВ иногда мелькнет одна или другая знакомая фигура, а когда разговоришься, то и они уже давно, оказывается, больше не служат. Но несмотря на все трудности, которые имеют место в государстве и армии, ветераны боевой подготовки стараются не растерять остаток связи с войсками. В этом они еще находят поддержку в лице Игнатова, начальника штаба ВДВ, и Беляева – начальника боевой подготовки ВДВ. Благодаря им ветераны могут в течение года раз-другой собраться, как и раньше, вместе, в едином строю. Вспомнить былые дела, поговорить, поспорить на ту или другую темы. Да и генералы, которые приходят на встречу, кое-что расскажут о том, чем занимаются войска, как сегодня живут солдаты и офицеры. А народ и рад новостям. Хочется надеяться, что поправятся дела в Российской армии, но состояние ВДВ продолжает тревожить души ветеранов, которые отдали войскам самые лучшие годы своей жизни. А ведь живы еще и многие участники Великой Отечественной войны. Вот они-то и хлебнули лиха в послевоенные годы, когда вместе с Маргеловым ставили на ноги боевую подготовку в войсках. Нынешнему, более молодому поколению было несколько проще. Они пришли уже «на готовый каравай». Им оставалось только совершенствовать боевую учебу десантников и подгонять ее под современность, под новое поколение боевой техники.

Как-то накануне праздника Дня защитника Отечества ветераны боевой подготовки собрались в штабе ВДВ. Поскольку я был ответственным за этот сбор, то пришел немного раньше других. Однако оказалось, что еще раньше меня пришли Тавгазов и Салихов. Мы были сослуживцами и, конечно, разговорились. В процессе разговора Тавгазов спросил у меня:

– Михаил Федорович, а ты еще работаешь?

– Георгий Федорович, в нашем возрасте можно только подрабатывать, а нормальную должность нам уже никто не даст.

Конечно, это было сказано в шутливом тоне. На самом деле уже который год подряд я продолжал трудиться на старом месте, завхозом. Захаров, руководитель охранного предприятия, в котором я работаю, пока не собирается вручать ветерану «черную метку», терпит и даже дает немного «расслабиться» со дня открытия дачного сезона и до самого его закрытия: каждую пятницу разрешает уходить с работы на пару часов раньше. Моя работа несколько сходна со службой одного прапорщика из Пскова, который еще в годы войны служил вместе с Маргеловым. Очевидцы рассказывали, что когда командующий бывал во Пскове в командировке, он всегда находил время навестить фронтовика, и после встречи с прапорщиком говорил: «Иван, служи до тех пор, пока я служу!» Вот так и у меня, хотя совсем недавно я отпраздновал «полуюбилей», 65 лет!

Заканчивая эти строки, считаю нелишним еще раз вспомнить о ветеранах-десантниках. Далеко не каждый коллектив ветеранов с таким завидным постоянством собирается в единый строй, как ветераны боевой подготовки. Да и никто из ныне живущих, пожалуй, не является лучшим олицетворением истории и характера воздушно-десантных войск, как ветераны, отдавшие не один десяток лет службы этим войскам.

Примечания

1

Имеется в виду 105-я гвардейская Воздушно-десантная дивизия. ( Здесь и далее прим. ред .)

2

Фактически не знак, а медаль (учреждена Правительством ДРА 28 декабря 1988 г.).

3

Имеется в виду 103-я гвардейская Воздушно-десантная дивизия.

4

Занимает эту должность с 8 сентября 2003 г. по настоящее время.

5

Полное название – 357-й гвардейский ордена Суворова парашютно-десантный полк.

6

Имеется в виду 106-я гвардейская Воздушно-десантная дивизия.

7

Это произошло 24 мая 1985 г.

8

Имеется в виду 98-я гвардейская Воздушно-десантная дивизия.

9

Прозвище 350-го парашютно-десантного полка 103-й гвардейской Воздушно-десантной дивизии. Такое же прозвище в Афганистане носил и знаменитый 50-й смешанный авиационный полк.

10

Советский, от шура – совет (перс.) .

11

Глинобитный забор.

12

Полное название – 345-й отдельный гвардейский Краснознаменный ордена Суворова 3-й степени парашютно-десантный полк имени 70-летия Ленинского комсомола.

13

Точнее, не город, а крупный кишлак.

14

Сокращение от «Хэдамате эттэлаате доулати» (Служба государственной информации; язык дари).

15

Имеется в виду 345-й гвардейский парашютно-десантный полк, сформированный после расформирования 105-й гвардейской Воздушно-десантной дивизии в 1979 г..

16

122-мм самоходная гаубица 2С1 «Гвоздика» находилась на вооружении артиллерийских дивизионов мотострелковых полков, оснащенных боевыми машинами пехоты.

17

Полное название – 350-й гвардейский ордена Суворова парашютно-десантный полк.

18

Прозвище нескольких типов магазинных винтовок английского производства конца XIX – середины XX века, активно применяемых афганскими моджахедами: широкое распространение имела винтовка Lee-Enfield SMLE.

19

Также БТР-Д; десантируемый гусеничный бронетранспортер. Ниже уточняется, что это был БТРД-КШМ.

20

Последний раз десантники встречались с ним в начале 1990 года в Москве, в управлении командующего войсками. Тогда они вместе со Светланой Горячевой пытались объяснять политическую ситуацию, которая складывалась внутри Советского Союза ( прим. авт. ).

21

Вероятно, ПТУР (ПТУРС) 9М14 «Малютка» с БМП-1.

22

В начале девяностых, продолжая службу в десантном училище, Валерий Рюмин будет избран мэром города Рязани, но в этой должности пробудет всего лишь один срок ( прим. авт .).

23

Личный состав, возвращающийся в строй после выздоровления, а также оружие и военная техника, подлежащие капитальному, среднему или текущему ремонту и пригодные для боевого использования после восстановления.

24

Откомандовав разведротой, Алексей ушел на повышение, затем поступил в академию. Успешно ее окончив, он был назначен на должность заместителя командира парашютно-десантного полка в 98-ю (Болградскую) дивизию ВДВ, а через несколько лет принял под командование 300-й полк этой же дивизии в Кишиневе. Когда начался дележ имущества Союза, он вывел полк из Кишинева на новое место дислокации, в Абакан. Там же он окунулся в политику, которой занимается и по сей день (прим. авт.) .

25

Полное название – 317-й гвардейский ордена Александра Невского парашютно-десантный полк.

26

Это было сделано в интересах создания в военных округах мобильных частей (десантно-штурмовых бригад; ДШБр) без изменения штатной численности Вооруженных сил. Решение о расформировании именно 105-й гвардейской Воздушно-десантной дивизии было принято с учетом мнения командующего ВДВ генерала В.Ф. Маргелова, считавшего основным направлением действий ВДВ европейское.

27

Находится в горах Памиро-Алтая (территория современного Кыргызстана) на высоте 2800 м, расположен на слиянии рек Акташ и Дугоба-Шигоу.

28

Герой Советского Союза гвардии генерал-майор (с 1988 г. – генерал-лейтенант) А.Е. Слюсарь занимал должность начальника Рязанского высшего воздушно-десантного командного дважды Краснознаменного училища имени Ленинского комсомола с 1984 по 1995 год.

29

В 1982–1984 гг. командовал 7-й гвардейской десантно-штурмовой (горной) дивизией.

30

В дальнейшем занял должность командира 103-й гвардейской Воздушно-десантной дивизии (в июле 1988 – феврале 1989 г.).

31

Прозвище бойцов регулярной армии ДРА.

32

Мультук – среднеазиатское кремневое или фитильное ружье.

33

Классическое прозвище транспортно-боевого вертолета Ми-24.

34

Гвардии старшина В.А. Быстров (1922–1993), командир отделения разведки 236-го гвардейского стрелкового полка 74-й гвардейской стрелковой дивизии, входившей в состав 8-й гвардейской армии 1-го Белорусского фронта.

35

Большое спасибо ( узб .).

36

70-я отдельная мотострелковая бригада, известная как «Кандагарская».

37

104-я гвардейская Воздушно-десантная дивизия.

38

Генерал армии Д.С. Сухоруков занимал должность командующего ВДВ с января 1979 по июль 1987 г.

Оглавление

· От автора

· Двадцать лет спустя

· Пацаны, дембель в опасности!

· Крещение замполита

· В ущелье «Панджшерского Льва»

· Черная метка судьбы

· Дорогами Александра Македонского

· Под Богом ходят все

· Дипломаты «за речкой»

· Рискованно болтаться по Кабулу!

· Огненные тропы десанта

· Ферганский рейнджер

· И вечностью казался этот день

· Жестокая память войны

· Советский солдат свой долг выполнил

· Эпилог

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg