«Три жизни Апикуни (Послесловие)»

А. Ващенко

Три жизни Апикуни

___________________________________________________________________________

Дж.У.Шульц (Апикуни). Повести и рассказ

Послесловие А.Ващенко, 1990

Иллюстрации А.Вальдмана, 1990

Издательство "Детская литература", 1990 ___________________________________________________________________________

У этого человека было два имени. Первое - Джеймс Уиллард Шульц - он получил в наследство от своих англо-немецких предков, переселившихся в Америку с разрешения английской королевы еще в начале XVIII века. Второе Апикуни, или Белая Рубаха, - он приобрел от своих индейских друзей, которых всю жизнь считал соплеменниками. А жизнь эта вместила без малого столетие. Шульц родился в 1859 году, а умер в 1947-м - как и жил, в глубинке. Он появился на свет в городке Бунвилль, на севере штата Нью-Йорк, а ушел из жизни в Монтане, близ резервации индейцев племени черноногих. За каждым из двух имен этого писателя и первопроходца стояла целая жизнь, отразившая разные черты его самобытного характера. Но сколько бы жизней ни было прожито Апикуни, ему выпала одна удивительно цельная судьба - пусть и со множеством драматических перипетий.

О первой своей жизни Апикуни хорошо рассказал на страницах известнейшей из своих книг "Моя жизнь среди индейцев". В ней он пишет о пристрастиях ранних лет: "Любовь к вольной жизни в лесу и в поле, к приключениям у меня в крови, от рождения; должно быть, я унаследовал ее от какого-то далекого предка, потому что все мои близкие - верующие люди трезвых взглядов. Как я ненавидел все удовольствия и условности так называемого цивилизованного общества! С ранней юности я чувствовал себя счастливым только в большом лесу, лежавшем к северу от нашего дома, там, где не слышно ни звона церковных колоколов, ни школьного колокольчика, ни паровозных свистков. Я попадал в этот огромный старый лес лишь ненадолго, во время летних и зимних каникул. Но настал день, когда я мог отправиться куда и когда захочу, и однажды теплым апрельским утром я отплыл из Сент-Луиса на пароходе вверх по реке Миссури, направляясь на Дальний Запад".

Все здесь сказано верно. Не сказано только, что "непутевого" подростка, захваченного дикой жизнью на природе, пытались после школы определить в военную академию. Правда, и там он поступал по-своему: частенько сбегал с занятий, чтобы послушать нью-йоркскую оперу, даже зная о том, что его ждет наказание. И поездка на Дальний Запад тоже поначалу была разрешена лишь на определенных условиях, с последующим возвращением обратно. Но возвращение состоялось только долгие годы спустя, и тогда, после краткого визита домой, Шульц окончательно порвал с "цивилизацией".

Условно говоря, первая жизнь Апикуни, жизнь настоящего первопроходца американского Запада, сложилась так, как он хотел: в ней были охота, схватки с враждебными племенами, торговля с индейцами, странствия и открытия. На первый взгляд Шульц походил на многих искателей счастья, тех, что хлынули на Запад, оказавшись по тем или иным причинам не в ладу с законом или с буржуазной цивилизацией. Но тут же начинаются существенные различия, связанные со своеобразием неповторимой личности Апикуни. Судьба неуклонно влекла его к тем, кто казался ему естественнее и величественнее, проще и щедрее душой. Таких людей Шульц обнаружил среди индейцев, а именно - в племени черноногих, пикуни. Он не был их пленником - он пришел к индейцам по доброй воле, потому что во многом смотрел на мир их глазами. Он разделил их быт, их пристрастия, пережил их трагедию - крушение традиционного уклада жизни, гибель бизоньих стад. Он женился на индианке по имени Натаки и благодаря ей приобрел единственного сына, Одинокого Волка, впоследствии самобытного скульптора. Так что все, о чем позднее Шульц рассказал на страницах книг, было им испытано, пережито или услышано от верных людей тех, в ком встретила отклик его искренняя, увлеченная, бродяжья душа. Поэтому и на книги Шульца легла печать достоверности, идущей от опыта жизни, такой же, как у Джека Лондона или Хемингуэя, хотя дар Шульца скромнее, да к тому же он просто другой по характеру. Но и задача писателя была иной. Шульц стремился запечатлеть то, что любил: неповторимость места, времени и образа жизни. И это удалось ему лучше, чем кому-либо, особенно если речь идет об индейской теме. Едва ли могла бы состояться его вторая жизнь - жизнь писателя, если бы Шульц в те быстролетные годы счастливой молодости, проведенной на фронтире [Фронтир - подвижная "граница цивилизации", перемещавшаяся на запад страны в ходе освоения Американского континента белыми поселенцами.], не был верным товарищем, любознательным искателем жизни, открывателем нового, тонким наблюдателем, чутким к нуждам других людей. Правда, он тогда еще не помышлял о писательстве, хотя уже с 70-х годов вел дневники и записи.

За все эти годы Апикуни приобрел редкий жизненный опыт: знание края, ставшего ему домом, и присущих этому краю нравов. Знание тех людей, с которыми столкнула его жизнь, послужило критерием оценки всякой человеческой личности. Близкие ему по духу люди часто возникают на страницах книг Шульца. Таков Джозеф Кипп, торговец с индейцами, и его спутник Поднимающийся Волк. А еще чаще - это индейцы и полуиндейцы - мужчины и женщины. Такова жена Киппа, дочь известного вождя манданов Матотопы, и ее подруга Женщина-кроу - они стали приемными матерями Апикуни, постоянно заботились о нем. Таковы вожди племени черноногих, воины и товарищи Шульца на охоте и тропе войны - да, на тропе войны, ибо он настолько глубоко вошел в жизнь черноногих, что участвовал в военных походах и многих других важных событиях их жизни.

И конечно же, Шульц близко узнал быт и культуру индейских племен, обитателей американского Запада: конфедерации черноногих, их соседей гро-вантров (большебрюхих), племен кроу, сиу - ассинибойнов, равнинных кри и многих других. Он стал опытным проводником по диким местам, знатоком повадок разнообразных зверей и их среды обитания.

Крушение подобного образа жизни оказалось концом первой жизни Апикуни. И какое-то время можно было ожидать, что она останется его единственной жизнью. Разве не так случилось с небезызвестным Джоном Теннером, много лет прожившим среди оджибвеев? До конца дней своих, уже вернувшись к "цивилизованной" жизни, он остался в ней чужаком, одиноким "белым индейцем". 1901-1903 годы по многим причинам оказались переломными в судьбе Апикуни. Исчезновение бизонов, заключение черноногих в резервации... Тогда Шульц лично убедился в том, как расходятся слово и дело во внутренней политике американского правительства: черноногие долгое время находились на грани голодной смерти. Все это означало расставание с привычным, дорогим его сердцу окружением. К этому добавилась смерть жены Натаки, внутреннее опустошение, вызванное этим событием. Примерно тогда же против Апикуни было начато судебное дело: он будто бы участвовал в отстреле диких животных в запрещенное время года. И хотя через несколько лет Шульц был признан невиновным, в то время ему пришлось бежать от тюрьмы далеко за пределы штата Монтана, менять местожительство, разлучиться с друзьями и испытать особенно острое одиночество.

В тот период поистине спасительным якорем оказалось знакомство с выдающимся американским ученым Джорджем Бирдом Гриннеллом. Правда, оно началось гораздо раньше, еще в середине 80-х годов, когда Гриннелл впервые приехал в глушь Монтаны, а Шульц служил ему опытным проводником. Потом такие поездки стали многократными. Человек разносторонних талантов, исследователь степных племен, собиратель индейского фольклора, Гриннелл уже написал книги о шайенах и поуни и собирался издавать легенды черноногих. Для этого понадобилось ему подробнее ознакомиться с краем, нужны были источники достоверной информации об индейцах. Вскоре Гриннелл увидел, что в лице Шульца он нашел то, о чем не мог и мечтать. Когда книга "Легенды из палаток черноногих" (1892) увидела свет, автор в предисловии не пожалел добрых слов в адрес своего гида и помощника, сказав, что книга в значительной мере возникла благодаря Шульцу. Надо отметить, что она до сих пор остается едва ли не лучшей книгой о культуре черноногих.

Но знакомство и духовная близость между двумя незаурядными людьми имели и другие далеко идущие последствия. Во время поездок по диким окрестностям Монтаны Гриннелл и Шульц занимались составлением карты открываемых земель, отмечая важнейшие приметы окружающего пейзажа - горы, реки и ледники - и давая им названия. Не все эти имена впоследствии сохранились, но важно, что процесс называния проходил глубоко творчески, можно сказать, в соответствии с индейскими обычаями. Одно из лучших имен было придумано Шульцем для особенно красивой горы. Он назвал ее Идущая-к-Солнцу, и индейские друзья горячо поддержали его, заявив, что это "очень мощное, сильное имя". А в 1902 году оба исследователя пришли к выводу, что для сохранения природных красот на территории Монтаны следует создать заповедник, и в конце концов добились основания Национального парка Глэсир. Память об исследователях увековечена в его природных вехах: там есть гора Апикуни, пик Гриннелл и ледник Черноногих.

Гриннелл же помог Апикуни сделать первые шаги в его второй жизни: в карьере писателя, пропагандиста индейской культуры и защитника индейских прав. Он заметил в Шульце талант рассказчика и помог ему развиться. В результате появилась первая книга Апикуни - "Моя жизнь среди индейцев". Автору было уже под пятьдесят, но впереди его ожидал напряженный творческий путь, который завершился созданием сорока шести книг, из которых сорок две увидели свет при жизни автора. Всю свою вторую жизнь Апикуни нуждался в деньгах, тем более что в позднем возрасте часто болел, страдая от последствий двух падений с переломами. Поэтому писать его заставляло не только желание пережить заново годы молодости - хотя это было, конечно, важно. В течение ряда лет в год выходила одна, а то и две книги писателя. Расцвет его славы и самый продуктивный период творчества приходятся на середину 20-х годов нашего столетия. Уже тогда он пользовался особой популярностью у молодежи. Апикуни любил приглашать к себе детей, членов скаутской организации, основанной им ранее в Калифорнии. Они разводили у него свой "костер света" и были преданными почитателями его книг.

Через все произведения Апикуни отчетливо проходит автобиографическая канва. Она определяет тональность и содержание таких книг, как "Моя жизнь среди индейцев", многие рассказы и трилогию о Национальном парке Глэсир. Но чаще всего Апикуни писал не о себе, а о том, что его окружало. Поэтому в его книгах специально выделяется краеведческая направленность: истории, посвященные белым фронтирсменам, торговцам, индейцам; книги, статьи, очерки о природе Монтаны и других краев.

Главное же место в творчестве Апикуни по праву принадлежит индейской теме. Это целый мир, и внутри большой темы имеются свои разновидности. Иногда Шульц писал произведения сугубо документальные, на пример "Дети Солнечного бога" - совместно со своей третьей женой, Джессикой Дональдсон; или в своих статьях поднимал голос в защиту индейцев. Однако излюбленной формой повествования была история жизни той или иной примечательной личности из индейского племени. Таковы лучшие его книги: "Ловец орлов", "Сын племени навахов", "Апок, зазыватель бизонов" и другие. Прежде всего Шульцу интересен человек - не только цепь ярких переживаний и приключений, которые сами по себе примечательны, но путь становления личности. Одним из любимейших рассказчиков в его книгах выступает старик по имени Красные Крылья родственник жены Шульца, Натаки.

Те, кому посчастливилось познакомиться с историями Джеймса Уилларда Шульца, наверняка почувствовали неповторимую атмосферу его прозы, искренне-доверительную, простую и патетическую - при всем драматизме, определяющем человеческую судьбу. Читатель Шульца легко становится причастным к судьбе героев, испытывает на себе влияние их силы и величия. Простота и величие - пожалуй, ключевые слова для повествования Шульца, о чем бы он ни писал. Об индейцах (и это необычно) он говорит так же, как о белых - лишь с той разницей, что им, по молчаливому пристрастию автора, уделено все-таки неизмеримо больше внимания. Старинный почитатель и исследователь прозы Апикуни Кейт Сиил сказала о ней лучше всего: "Апикуни, в отличие от большинства известных писателей, дополнивших наше понимание индейской жизни и истории, дал возможность черноногим - точнее, пикуни, самим излагать свою историю... Наблюдения Апикуни уникальны потому, что, будучи белым человеком, он на деле оставался индейцем... В восемнадцать лет он обучился труднейшему языку черноногих и говорил на нем свыше полувека: он не только говорил, но и думал на нем... Апикуни слушал индейских сказителей и сам стал одним из лучших. Но в отличие от них, он смог перенести их истории из круга лагерных костров на бумагу, к удовольствию тысяч людей. Его литературный стиль неповторим: это речь черноногих, переданная английскими словами и фразами. Он - мастер повествования и властелин интриги... Ах, если бы страниц в книге было больше, еще больше! Если б только от него не осталось так мало книг - всего 37!"

Погруженность автора в мир индейцев иногда создает впечатление, будто Шульц разделяет индейские верования и обычаи. Неужели он и вправду верит в Старика Наверху, сотворившего мир? Вглядимся получше в строки его книг: дело обстоит не совсем так. Многое Шульц действительно перенял у своих индейских родичей и друзей: язык жестов, способы выживания в суровых условиях, взгляд на мир и индейскую этику, а в какой-то мере - и веру в их исключительность. Но устами своих персонажей он постоянно напоминает: Апикуни не верит в предрассудки, в предзнаменования, в вещие сны и духов; даже частенько подсмеивается над ними и спорит на тему о сверхъестественном. Однако никогда не позволит себе оскорбить или высмеять чувства индейцев - напротив, всюду, где представляется случай, не забывает привести индейскую легенду - о создании мира, о древних героях или сотворении племен. И сразу обнаруживается, как тесно легенда связана с жизнью - часто она помогает понять жизнь. Так происходит в драматичном рассказе "Голодная зима", впервые публикуемом на русском языке.

Взгляд изнутри позволяет и читателю глубоко проникнуть в духовный мир индейцев: у Апикуни он всегда является символом человеческого начала. И всегда, когда нужно поддержать друга в правом деле или отстоять попираемое достоинство человека - будь то индейцы юго-запада или голодающие пикуни Монтаны, - Шульц не остается в стороне, он действует.

Таковы "секреты" прозы Апикуни. Они определили его третью жизнь: посмертную судьбу книг, славу имени. Издания произведений Шульца разошлись по всему миру Неизданные при жизни - стали книгами (две из них вышли в научной серии "Цивилизации американских индейцев", издаваемой в Оклахоме). Почитателями Апикуни был доработан по его записям последний, незаконченный, роман "Военная рубаха Медвежьего Вождя" (1983). Через тридцать лет после смерти писателя на его второй родине, в городе Браунинг, Монтана, возникло Общество Джеймса Уилларда Шульца со своим печатным органом - "Пиеган сторителлер", которое занимается сохранением его наследия.

Начало русских переводов Шульца относится к 1940-м годам. Тогда были опубликованы романы "Синопа - маленький индеец", "Апок, зазыватель бизонов". Позже появились "Моя жизнь среди индейцев", "Ловец орлов" и романы, вошедшие в эту книгу. Они неоднократно переиздавались и пользовались у детского читателя самой широкой популярностью.

"С индейцами в Скалистых горах" (1912) - вторая по счету книга Апикуни. Тесная дружба роднит героев этой книги - белого и индейца. История эта позволяет узнать, как человеческая сноровка и воля помогают выжить в самом отчаянном положении, в суровых условиях дикого края.

"Апок, зазыватель бизонов" (1916) примечателен не только авантюрной интригой. Это - распространенный вид романа у Шульца, как бы ненавязчивый роман воспитания, становления человека, чьей целью стало осуществление заветной и высокой мечты служения соплеменникам (как и в повести "Ловец орлов"). Здесь, пожалуй, особенно интересен драматический путь творения нового внутри старых традиций: ведь со смертью Маленькой Выдры, старого зазывателя, тайна его искусства уходит безвозвратно, и Апок вынужден сам добиваться разгадки секрета, пройдя через множество испытаний. Отметим здесь внимание автора к женским персонажам: например, мужество маленькой старушки, которую встречает семья Апока; ведь такова во многом и история Женщины-кроу в "Моей жизни" и других произведениях Шульца. Американские издатели даже требовали, чтобы автор заменил героинь на героев, считая, что иначе пострадает стереотип читательского восприятия и книги не разойдутся.

Безусловно, одна из лучших у Апикуни - повесть "Ошибка Одинокого Бизона" (1918), рельефно выписанная история гордеца. В ней прежде всего урок образу жизни белых - ведь именно с ними связано уничтожение бизонов, расхищение природы, преклонение перед индивидуальным в ущерб общественному. И вновь параллелью проходит тема воспитания, возмужания подростка, обретения жизненной школы, наука мужества - тема Джека Лондона, говоря словами Горького, "творческой силы воли". Словом, тема борьбы и утверждения человеческого в человеке, которая всегда будет привлекать читателя к Апикуни.

Повесть "Сын племени навахов" (1927) возникла в результате лет, проведенных Шульцем в Аризоне. Не умея сидеть сложа руки, он внимательно наблюдал тогда жизнь и быт индейцев пуэбло - пима и хопи. Он даже принял участие в раскопках доисторических поселений в Касас Грандес и обнаружил там удивительную глиняную змейку - по общему мнению, самую интересную находку сезона. И здесь тоже он записывал истории, рассказанные своими индейскими знакомыми.

"Эта история не вымышлена. Я записал ее со слов индейца Старое Солнце". Так начинается повесть "Ловец орлов". Так, в сущности, начинаются многие книги Апикуни. Подчас писателя упрекали в противоречивости, в расхождении с историей и даже с самим собой: в трактовке эпизодов, дат, имен. Конечно, каждый случай надо разбирать отдельно. Но важно помнить, что Апикуни был не столько исследователем, сколько писателем, и создавал прежде всего собирательный образ, и уже на его основе - образ достоверный. Художественная правда - не то что правда документальная, хотя соотношение их очень запутанно, порой почти непредсказуемо. Приведем в заключение один пример.

Герой "Сына племени навахов", волей судьбы попавший в плен к индейцам тэва, рассказывает об очаровании песен, которые он подслушал в их тайных святилищах. Он признается: "Вдруг до меня донеслось заглушенное пение. Дивной показалась мне эта песня, и я невольно затаил дыхание... Я увидел мужчин, сидевших на длинной скамье, подивился изображению оперенной змеи на стене... Не понимая слов, я чувствовал, что они поют древнюю песню своего народа, которая вдохновляет их на великие подвиги. Песня оборвалась, но я не мог успокоиться... Я вспомнил чудное пение и думал о том, что у моего племени нет древних песен. И тогда захотелось мне самому сидеть в киве и петь вместе с воинами".

Это очень интересный отрывок. Ошибка повествователя заключается в том, что у навахов есть удивительно красивые песнопения, о которых рассказчик или автор не знает или не хочет упоминать. Правда, многие эти песни были, как считают, в древности заимствованы навахами у пуэбло. Но самое главное, конечно, не в этом. А вот вы сами услышали или нет индейскую песню вместе с героем? Многие читатели - и в этом мастерство писателя, - думается, слышат и на всю жизнь "заболевают" индейцами и их самобытной культурой. Так случилось и с автором этих строк, навсегда благодарным Апикуни за художественную правду, которую он так умело мог ухватить и удержать навечно.

А. Ващенко