Андрей Франц ОБЩЕСТВО НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ О свободе и демократии для русских
* * *
Прежде всего, мои искренние извинения татарам, башкирам, евреям, хантам, черемисам и иным представителям более чем 180 национальностей, проживающим на территории России. Извинения за то, что всех скопом записал в русские. Но так уж получилось, что отсюда, из-за границы, этнические различия не очень видны. И всех жителей России, независимо от этнической принадлежности, здесь всегда называли и называют русскими. Не буду и я нарушать установившуюся традицию. Хотя, говоря о свободе и демократии для русских, мы все с вами понимаем, что речь идет обо всем нашем многонациональном народе.
1 Может ли приличный человек говорить о свободе и демократии?
Сегодня уже, пожалуй, что и может.
В самом деле, где-то с середины 90-х «либерализм» и «демократия» превратились в слова исключительно бранного лексикона. Ибо стало окончательно ясно, что все свободы, принесенные «либералами» западного разлива, оказались свободами от какой бы то ни было социальной ответственности, свободами от норм элементарной морали, свободами от требований справедливости. Свобода в этом исполнении оказалась свободой эпохального воровства, свободой выкидывать 76 миллиардов рублей на гуцериевские свадьбы, и это в условиях, когда более половины населения страны входят в категорию «нищих» и «бедных».
Да и принесенная нам «демократия» оказалась грубой и циничной фальшивкой. Соревнование денежных мешков по контролю над СМИ и избирательными комиссиями — вот и вся демократия. Весь «демократический процесс» свелся к двум вещам: 1) кто лучше наврет населению устами нанятых пиарщиков через подконтрольные СМИ; 2) кто лучше «подсчитает» голоса, опираясь на подконтрольные избирательные комиссии. Вот и вся демократия, подаренная стране восторженными демократами 90-х. Так что, когда кремлевские забрали всю эту «демократию» под себя, народ даже и не вздрогнул — еще не хватало из-за всякого дерьма вздрагивать!
Итак, либералы и демократы 90-х всучили русским вместо свободы и демократии пахабнейший фальшак. Грубую и циничную подделку. Естественно, что обнаружив это обстоятельство, народ с негодованием отвернулся и от предложенной ему «свободы», и от «демократии». А с либералами и демократами и вовсе на одном гектаре не присядет — ибо брезгливо.
И вот сейчас, когда маски давно уже сорваны, когда всем понятно, кто есть ху, когда никто и не подумает прислушиваться к словесам либералов и демократов из 90-х, именно сейчас стало вновь возможно вернуться к обсуждению свободы и демократии для русских.
Ибо на самом-то деле народ ведь не может нормально жить и развиваться без свободы и демократии. И то, и другое — необходимо как воздух. Но, разумеется, это должны быть действительно свобода и демократия, а не те фальшивки, что были подсунуты простодушным русским 25 лет назад.
О демократии написано тысячи томов ученого вранья и высокоумного бреда. А вот о вещах действительно важных не сказано почти ничего. Так что, нам придется разбираться и со свободой и с демократией с самых азов, с самого начала. Разбираться самим. И даже не отвлекаться на те бредни о демократии, которые призваны замазать сущность современных «демократических систем». А их сущность проста — это развод лохов в интересах сильных мира сего.
Итак, демократия денежных мешков народу перпендикулярна. А какая же демократия может действительно считаться Властью Народа? Разумеется, сегодня разговоры об этом беспредметны. Ибо заложенный в 90-х компрадорский колониальный режим несовместим ни с какой демократией. Но он не вечен. Слишком ничтожны его силы, чтобы удержаться на такой территории. Слишком велики его внутренние противоречия, под грузом которых он и рухнет. И вот тогда встанет вопрос о правильной жизненной организации русских, основанной на принципах свободы и демократии. Сегодняшние белоленточные нам здесь не в помощь. Думать придется самим. Желательно сделать это заранее, чтобы быть готовым к любым вариантам. Вот и подумаем.
2 Первое условие свободы и демократии
Первым условием свободы и демократии является наличие оружия и военной организации в руках народа. Лишь вооруженный и обладающий военной организацией народ может быть субъектом демократии. Все остальное — сказки для младшей ясельной группы.
Нужно понимать простую вещь. Кратос, второй корень в слове «демократия», обозначает власть. А власть зиждется на способности проецировать силу. Кто обладает этой способностью, тот и власть. Кто не обладает — тот «подвластное население». То есть, рабы в разной степени рабства.
В течение многих веков наличие клинка на поясе отличало свободного от несвободного. С чего бы это сейчас что-то существенно изменилось?! Во все века разоружение народа властвующей бандой было первым шагом к его порабощению. С чего бы это сейчас что-то существенно изменилось?!
А на все крики о том, что вот там-то и там-то население не обладает оружием, но ведь там демократия, давно уже ответил Гете. «Нет рабства безнадёжнее, чем рабство тех рабов, себя кто полагает свободным от оков».
Итак, лишь вооруженный народ может быть субъектом власти. То есть, носителем демократии. Это понимание фундаментальнейшей основы демократии до сих пор сохранилось во второй поправке к американской Конституции:
«A well regulated Militia, being necessary to the security of a free State, the right of the people to keep and bear Arms, shall not be infringed».
(«Поскольку хорошо организованное ополчение необходимо для безопасности свободного государства, право народа хранить и носить оружие не должно нарушаться».)
Власть предержащие пускаются во все тяжкие, дабы лишить народ США этого права. И это понятно. По-другому они поступать просто не могут. Ибо разоружение народа — естественный инстинкт властвующей банды. Чем безоружнее народ, тем проще делать с ним все, что угодно.
Разумеется, одного лишь оружия на руках населения недостаточно. Чтобы быть действительно субъектом власти, народ должен еще обладать и современной военной организацией. Наиболее удовлетворительно это условие до последнего времени выполнялось в Швейцарии. Сплошная военная обязанность до 50 лет, регулярная военная подготовка резервистов, до последнего времени — хранение в домашних оружейных шкафах табельного армейского оружия. Это хорошая и правильная база для действительной, а не сказочной власти народа.
Будьте уверены, если перед руководством какой-нибудь швейцарской общины встанет вопрос — на что пустить имеющиеся деньги, на ремонт дороги или на модернизацию стрелкового тира, выбор в 9 случаях из 10 будет в пользу тира. Просто потому, что швейцарцы знают толк и в свободе, и в демократии. Впрочем, и в Швейцарии институт вооруженного народа тоже постепенно издыхает. Сегодня в домах швейцарцев уже нет армейского вооружения. Что ж, тем проще властям будет иметь дело с собственным народом…
В российской истории наиболее близким прообразом демократической организации были вовсе не мифические Новгород со Псковом, где в реальности рулила никакая не демократия, а самая махровая торговая олигархия. Нет, действительно демократический уклад общественной жизни был в области казачьего войска. Именно народ-войско всегда являлся и, будьте уверены, является и сегодня наиболее адекватной социальной организацией для демократической власти. Что мы, собственно, и наблюдали в реальной истории. Казачий уклад демонстрирует нам самую лютую выборность всех органов власти, самую свирепую подконтрольность и отзываемость любых выборных, короче, демократию не на словах, а на деле.
Что характерно, военная организация, регулярные учения, смотры, сборы, ничуть не мешали казакам заниматься землепашеством, ремеслами, торговлей и прочими вполне человеческими делами. Так что, вопрос лишь в правильной общественной организации, в правильном сочетании гражданских и военных элементов в жизни людей. Если мы действительно хотим говорить о демократии, а не о ее фальшивых имитациях. Ибо, еще раз, только вооруженный народ может быть властью. Безоружный народ — всегда и везде был объектом доения со стороны власти. И более никем!
Так что, если мы хотим говорить о свободе и демократии для русских, то прежде всех остальных вопросов мы должны продумать организацию Национальной Гвардии. Только не той солянки из омоновцев и вованов, которую придумали кремлевские для подавления народного протеста. Нет, Национальная Гвардия должна стать той структурой, где всякий отслуживший срочную службу проходит регулярную военную подготовку по месту жительства. Где всякий владеет табельным оружием и хранит его дома. Где тяжелое вооружение хранится в учебных центрах и на базах хранения, и любое подразделение Национальной Гвардии знает, как в случае тревоги к нему добираться и с ним развертываться…
Но, самое главное, Национальная Гвардия должна быть не государственной, а общественной структурой. Структурой народной самоорганизации. С избираемым командованием, как это было в казачьем войске. Ибо цель существования Национальной Гвардии — предотвращение любых поползновений государства на то, что оно может узурпировать права граждан. И, лишь обеспечив таким образом свои тылы, народ может далее задумываться о том, как ему демократически организовать также и свою гражданскую жизнь. Ибо без военного обеспечения своих прав и свобод, любые демократические мечтания так и останутся демократическими мечтаниями.
Разумеется, существование Национальной Гвардии не отменяет регулярную армию. Но их задачи принципиально разные. Задачи армии имеют военных характер и направлены вовне — для противодействия армиям иных государств. Задачи Национальной Гвардии имеют политический характер и направлены внутрь — для реального силового обеспечения гарантий народных прав и свобод. Впрочем, ничто не мешает Национальной Гвардии в случае реального форс-мажора подставить свое плечо армейцам — свои же люди….
В обществе вооруженного народа невозможно будет даже представить себе нынешнюю «Хованщину», массовое побоище кавказской и азиатской мафий на русской земле — за право крышевать здесь приглянувшийся им бизнес. И те, и другие были бы просто окружены стянутыми по тревоге подразделениями Национальной Гвардии окрестных микрорайонов и уложены в пыль прямо здесь же, на кладбище. Массовый автоматический огонь — как правило, весьма доходчивый аргумент в деле растолковывания основ общежития.
В США есть штат Вермонт, практически все жители которого вооружены. Здесь даже существует налог на безоружность. Логика простая: если в доме нет оружия, значит ты не хочешь брать на себя ответственность за свою безопасность. Значит, заботиться о твоей безопасности приходится другим. Значит, плати налог.
Всем тем, кто опасается, что вооруженные россияне друг друга перестреляют, сообщаю, что Вермонт входит в тройку самых безопасных штатов США. В России, которую я хотел бы когда-нибудь увидеть, тоже будет существовать налог на безоружность.
Итак, военная организация народа. Это еще не сама демократия. Это лишь условие, при котором демократия становится возможной. Без него весь выбор «демократических систем» сводится к выбору, как именно нам будут парить мозги. Но вот обеспечив силовое прикрытие своих прав и свобод, народ может уже реформировать на демократических началах и свою гражданскую жизнь.
Об этом стоит задуматься более подробно.
3 Первый шаг к демократии — возвращение народу правосудия и правопорядка
Национальная Гвардия как институт вооруженного народа — это такая большая дубина, которая всегда должна быть под рукой, но к которой не станешь обращаться по каждому поводу. Гораздо чаще человеку доводится сталкиваться с государственным насилием, общаясь с полицией, судом, прокуратурой и прочими органами судебной и правоохранительной систем.
Краеугольным камнем общества народной демократии является возвращение народу функций правосудия и правопорядка. Функций, давным-давно отнятых у людей, но без возвращения которых народу никакой демократии нет и быть не может.
Если мы заглянем в варварские «Правды» германских народов 4–6 веков, или же в «Правды» славянских народов 6–8 веков, то везде найдем там примерно одну и ту же ситуацию. Территории контролируют общины. Причем, они контролируют даже не землепользование. Земельный передел — это куда как более позднее изобретение, связанное с наступившей нехваткой земельных фондов. Нет, в эти времена землепользование еще личное дело каждого из общинников. Какую территорию от леса очистил, огородил — та и твоя.
А что контролировала община? Под ее контролем правила общежития. Охрана порядка, суд, соблюдение договоров, правоприменение. Королевские и княжеские дворы не лезут в дела общин, общины не лезут в дела дворов, собирая лишь средства на содержание королевских (княжеских) отморозков, которые все же нужны, дабы сражаться с такими же отморозками соседей. Но земля, администрирование, суд и право принадлежат общине. То есть, народу.
А затем в течение нескольких столетий происходит постепенный отжим всего этого. Сначала — королевскими дворами, а затем даже их управляющими — графами. Которые постепенно сами становятся господами на отжатой земле. Это на западе. У нас названия другие, суть та же. Сначала у общин отжимается суд и правоприменение. Затем администрирование и, наконец, земля. И вот, уже во времена высокого средневековья мы видим, что право принадлежит государю, а чуть позднее — государству. И думаем, что это в природе вещей, когда право принадлежит государству.
Но нет, так было не всегда. И будет не всегда. Там, где на общину нет давления вооруженной банды отморозков, именующих себя государством, она легко и непринужденно осуществляет функции суда, правоприменения и охраны порядка.
Мне возразят, что регулирование правопорядка общиной — это дела седой старины, что с тех пор общество развилось, изменилось, и община не может более управлять собственной жизнью, осуществлять суд, контролировать правопорядок. Так вот, это не так.
Менее двухсот лет назад французский политик и ученый, Алексис де Токвиль, посетил Америку. В 1835 году он выпустил книгу, написанную по впечатлениям своей поездки, назвав ее «Демократия в Америке». В ней он с восторгом описывает, как пуританские общины, осев на земле, тут же обзаводятся выборным судьей, выборным же шерифом, его помощниками. И осуществляют правовой режим на своей территории без всякого обращения к государству. Именно эти порядки французский политик и объявляет эталонной демократией. С тех пор прошло, напомню, менее двухсот лет.
Право и суд изначально принадлежали общине. Право и суд автоматически осуществлялись общиной на пока свободном еще от государства американском континенте. Право и суд должны быть отобраны у государства и возвращены общинам везде, где люди хотят жить в условиях свободы и демократии. Это и есть первый шаг к демократии. По крайней мере, в России.
Что это значит для будущей свободной России, которую придется строить после того, как колониальный режим сожрет сам себя? Это означает снос в пыль, до последнего камня той «судебной» и «правоохранительной» системы, что существует сегодня. Обществу народной демократии совершенно ни к чему это продажное дерьмо. И уж точно ему не нужно правоохранение и суд «от государства».
А что же взамен? А взамен каждая община сама выбирает себе судью и начальника милиции (шерифа). Сама нанимает участковых (помощников шерифа). Сама их оплачивает. И сама же может в любой момент выпнуть все это к едреням, если вдруг окажется, что граждане недобросовестно выполняют свои обязанности.
Так что, осталось определиться с маленьким вопросом: а что же такое община в современных условиях? Собственно, это и есть сегодня главный вопрос теории демократии. Какова сегодня община? Что может стать этой «молекулой демократии»? Из чего она состоит? Как выглядит?
Последнюю пару тысяч лет общиной называли сообщество соседей, живущих на одной территории и вступающих друг с другом в разнообразные отношения по поводу совместного проживания. В переводе на современные реалии крупного российского города заготовкой общины является ТСЖ — товарищество собственников жилья.
Заранее предвижу смех и разочарование по поводу последнего тезиса. Да вы что, какое ТСЖ?! Да соседи по лестничной клетке друг с другом по десять лет не знакомятся! Да на собрание ТСЖ никого никогда не соберешь! Да всем вообще до фени, есть это ТСЖ, или нет! Как-то коммуналкой занимается, пусть даже через пень-колоду, и на том спасибо.
Верно, сегодня дела именно так и обстоят. Но у меня встречный вопрос: а будут ли ТСЖ пребывать в прежнем ничтожном состоянии, если вдруг окажется, что представители группы соседских ТСЖ будут выбирать окружного судью, который — не дай бог, конечно — будет судить тебя? Если представители ТСЖ будут нанимать начальника районной милиции и участковых? Если деньги на содержание соседней поликлиники и окрестных школ пойдут не через министерства и управления — эти паразитические наросты на теле образования и здравоохранения — а через ТСЖ, входящие в соответствующий округ? Я уж не говорю о финансировании коммуналки, которая сегодня является бездонной бочкой обогащения муниципальных чиновников и примазавшихся к ним фирм.
Так вот, если вдруг окажется, что система ТСЖ стала одной из ключевых систем распределения общественных фондов, надолго ли сохранится столь индифферентное отношение жильцов к этой форме общественной самоорганизации, какое мы видим сегодня? Готов спорить на что угодно, что очень скоро все изменится! Буквально, на глазах изумленной публики! И жители российских городов будут самым трепетным образом держать руки на пульсе своих ТСЖ.
Так вот, возвращаясь к правосудию и правопорядку. Выбор (наем) судьи, обслуживающего территорию судебного округа, наем начальника милиции, оперативников и участковых, действующих на территории этого округа в той, новой России, которая придет на смену сегодняшнему убожеству — все это должно стать сферой ответственности конгломерата соседских ТСЖ, образующих судебный округ.
Несомненно, здесь возникнет множество практических вопросов. Сколько жителей должно входить в судебный округ, то есть — какова производительность работы одного судьи, под которого судебный округ и нарезается? Каков должен быть штат работников охраны порядка на территории судебного округа? Какие вопросы судопроизводства и охраны порядка должны быть в компетенции судебного округа, а какие слишком сложны — и должны быть переданы судам и специализированным правоохранительным подразделениям более высокой инстанции?
Сейчас в России приходится 1,2 судьи на 10 000 населения. Вероятно, около десяти тысяч человек и должны составить судебный округ. Соответственно, совет из представителей 10–15 ТСЖ, совокупно представляющих эти самые 10 000 жителей и будет нанимателем судьи и участковых. Впрочем, обсуждать эти вопросы сейчас я даже не берусь — это дело исключительно профессионалов-практиков. Но уже сегодня ясно одно. Нанимать на работу судей и правоохранителей должна община в лице входящих в округ ТСЖ. И отрешать их от должности тоже должна она. Только так правосудие и правопорядок вновь вернутся к общине. Вернутся после многовековой узурпации их государством.
Выходя из дома, я вижу предвыборный плакат Норберта Хофера, кандидата в президенты Австрии от FPÖ на выборах 2016 года. FPÖ — Freiheitliche Partei Österreichs, Австрийская Партия Свободы. Она считается право-популистской, националистической партией. Этакий анфан террибль[1] австрийской политической системы. В первом туре Хофер вышел на первое место с третью голосов австрийских избирателей. Вероятнее всего, ко второму туру традиционные партии Австрии объединятся против него, мобилизуют своих избирателей и не позволят Хоферу стать президентом.
Его время еще не пришло. Но оно уже на пороге, оно уже стучит во все двери. Да, так вот, на плакате Норберта Хофера написано: «Das Recht geht vom Volk aus». Право исходит от народа! И это — голос времени. Право исходит от народа, и оно должно к нему вернуться. Свои пару мыслей на эту тему я изложил в предыдущих абзацах.
4 Второй шаг к демократии — возвращение народу администрирования своей общественной жизни
Общество народной демократии — это общество радикально субсидиарной демократии. Для тех, кто далек от сложной политологической терминологии, поясню, что это такое. Впервые термин «субсидиарность» был введен в политический лексикон Католической церковью и получил свое развитие во второй половине 19 века. Согласно принципу субсидиарности, основная масса политических решений должны приниматься на местном/локальном уровне, а не центральными властями. Центральная власть же должна играть «субсидиарную» (вспомогательную), а не «субортинативную» (подчинительную) роль, решая только те задачи, которые не могут быть эффективно выполнены на местном/локальном уровне.
Сегодня понятие субсидиарности чаще всего используется в пикировках между членами ЕС[2] и Брюсселем. Представители европейских стран убежденно полагают, что вопросы, которые могут быть решены на национальном уровне, не следует отдавать на откуп бюрократам из ЕС.
Не менее часто на принцип субсидиарности опираются и в дискуссиях о федерализме. Дескать, все возможные полномочия нужно отдать администрациям штатов, земель или областей. И только то, что им точно не по силам, например, управление армией, — так уж и быть, оставляем в ведении федерального центра.
Самые радикальные последователи субсидиарной демократии доводят принцип субсидиарности до муниципального уровня. Многолетняя битва, например, между муниципалитетом Екатеринбурга и администрацией Свердловской области со стороны муниципалитета опирается именно на принцип субсидиарности. Типа, зачем нам отдавать полномочия и деньги на их реализацию областной администрации, когда мы и сами в состоянии все это сделать. Мы — ближе к народу и лучше знаем, что ему нужно и как это делать.
Дальше принцип субсидиарности почему-то не заходит. И напрасно. Ведь мы то с вами прекрасно знаем, что муниципалитет города-миллионника практически так же далек от жизни людей, как и администрация области. И все споры идут лишь о том, где будут тырить из бюджета — в областной администрации, или в муниципальной. Ибо из муниципального бюджета тырится ничуть не хуже, чем из областного.
Последовательная и логичная реализация принципа субсидиарности требует доведения его до мельчайшей единицы человеческого общежития. А такой мельчайшей единицей является ТСЖ. Или, как поправил меня один из читателей, ТОС — территориальное общественное самоуправление. Впрочем, юридические формулировки сегодняшней РФ не имеют значение — хоть горшком назови, лишь бы хоть как-то было понятно, о каком уровне общности людей идет речь. О соседском, о соседском уровне речь. Стало быть, именно на этом уровне и должно происходить первичное распределение общественных полномочий и общественных финансов — с делегированием наверх только тех полномочий и их финансового обеспечения, которые ТСЖ (ТОСу) точно не по плечу. А также — с осуществлением народного контроля за расходованием направленных вверх средств.
Итак, действительная свобода и действительная демократия, где люди на самом деле являются хозяевами общественных благ, а не смиренными получателями их от власть предержащих — по принципу «бери, что дают, а то и этого не будет» — это субсидиарная демократия. Которая выглядит так:
1) Формирование полномочий вышестоящих органов самоуправления осуществляется посредством делегирования этих полномочий от нижестоящих органов самоуправления.
2) Формирование кадрового состава вышестоящих органов самоуправления осуществляется посредством делегирования представителей нижестоящих органов самоуправления.
3) Формирование бюджетов вышестоящих органов самоуправления осуществляется посредством отчислений из бюджетов нижестоящего уровня.
4) Контроль деятельности любых органов самоуправления осуществляется уполномоченными представителями нижестоящих органов самоуправления.
А самый нижестоящий орган самоуправления — соседская община, как ее ни назови, ТСЖ, ТОС или как-нибудь еще. Она — фундамент, из нее должно расти вверх дерево общественного самоуправления. Оно же древо Народной Демократии. Под сенью которого человек избавится наконец-то от гнета задолбавшей его за последние пять тысяч лет власти.
Казалось бы, на бумаге все более или менее стройно. Дьявол, как водится, в деталях. Сколько уровней общественного самоуправления является оптимальным? По какому принципу распределять среди них полномочия? Как осуществлять между ними межбюджетные отношения?
И самое главное: как вообще согнать людей в эту самую соседскую общину, которая «фундамент», коли они друг от друга, как черт от ладана, шарахаются? И вообще знать друг друга не хотят? Не говоря уж о полном атрофировании навыков общественной работы? То есть, работы по управлению своими общественными отношениями?
Вот об этом и помечтаем далее.
5 Назад к общине или… вперед к общине? Ненаучное и даже где-то антинаучное общесоциологическое отступление
Любой половозрелый россиянин, находясь в здравом уме и твердой памяти, даже к самому слову «община» отнесется скептически. Фу-фу-фу, какая дикость! Неграмотные крестьяне-лапотники в домотканых портах и нечесаных бородах — вот что такое эта ваша община! Да-да, так и скажет этот самый россиянин, пребывая в здравом уме и твердой памяти.
Современность — это здоровый индивидуализм, частная инициатива, гибкость, креативность, мобильность. То есть все то, что привносит собой в 21 век раскрепощенный индивид, освободившийся от разнообразных пут, ограничивающих его потенциал. Так тоже скажет этот самый россиянин. И, как мне кажется, ошибется.
Даже на домашнем поле малого и среднего бизнеса, который по идее должен стать главным местом проявления индивидуальной инициативы, этот россиянин вчистую проигрывает разнообразным чеченам, азербайджанцам, армянам, евреям, китайцам и прочая и прочая. Которые приходят в страну и быстренько выдавливают вышеуказанного россиянина с его рынка. И спасибо, если просто внаглую бизнес не отжимают.
А почему? Да по той простой причине, что за спиной каждого из них стоит община. А за спиной половозрелого россиянина не стоит ничего. Ну, как же такого не выкинуть с рынка? Обязательно даже нужно его выкинуть!
Община оказалась удивительно живучим инструментом выживания и экспансии. Разумеется, на уровень крупного бизнеса она не лезет, ибо там царство еще более совершенной машины выживания — бизнес-корпорации. Которая, ощетинившись силовыми структурами и юридическими службами, являет собой линкор в океане современного бизнеса. Но все, что ниже, находится во власти общин. И если Вы, уважаемый читатель, до сих пор являетесь единоличным владельцем своего бизнеса, то это не Ваша заслуга, а их недоработка.
В США, этом светоче индивидуальной свободы и частной инициативы, еще в XIX веке джентльмены при знакомстве первым делом интересовались даже не профессией или родом деятельности, а к какому церковному приходу принадлежит собеседник. И, если вдруг такого прихода не обнаруживалось, это был сигнал, что с человеком никаких дел лучше не иметь. За человека некому поручиться. А Макс Вебер сделал себе мировое имя, в том числе, и на описании того, как именно протестантские общины осваивали североамериканский континент. Общины, друзья мои, общины! Сказки про одиноких ковбоев Голливуд придумал значительно позже.
Разумеется, родовая община, под прикрытием которой действуют в России небритые парни с Кавказа — это некоторый архаизм. Так ведь на ней, на родовой общине, свет клином и не сошелся. Разновидностей общин существует множество. Родовая, соседская, религиозная общины… Среди них есть и вполне современные виды коллективов выживания. Скажем, профессиональная корпорация (не путать с бизнес-корпорацией).
Однажды моего родственника-мотоциклиста сбил гаишник (я уж буду называть их по старому, как привык), находясь за рулем частного автомобиля. Сбил тяжело, на много месяцев лечения и на вполне ощутимый срок. После приезда гаишной бригады тут же оказалось, что гаишник сидел справа, а за рулем был какой-то гастарбайтер, который этим же вечером «покинул страну». Машина же и вообще принадлежит жене и не может быть объектом наложения каких-либо взысканий. Адвокату потерпевшего в частном порядке было объяснено, чтобы он расслабился, ибо ГАИ «своих не сдает».
Это пример действия профессиональной общины, в данном случае — гаишной корпорации. Круговая порука, взаимопомощь, совместное решение проблем каждого из членов корпорации. Хотим мы того или не хотим, но сбиться в банду — это древнейший и наиболее естественный социальный рефлекс человечества в сложной ситуации. А когда они, эти ситуации, бывали простыми?
Нужно отдать себе отчет в простой вещи: на протяжении 99,999…% процентов истории человечества субъектом социального действия был не индивид, а те или иные общности, группы, коллективы выживания — то, что мы называем одним общим именем «община». Социальная же эффективность одиночки — свободного, независимого и креативного индивида — это такой немыслимый выверт истории, который на секунду (по историческим меркам) случился, и вот уже подходит к концу.
Одиночка всегда был и вот уже прямо на глазах вновь становится законной добычей любой организованной группы. Половозрелые россияне также, буквально на наших глазах, сбиваются в стаи. Разумеется, легче всего это сделать всяким силовикам — гаишникам, прокурорам, ментам, таможенникам и прочей публике. Сама военизированная структура их службы делает такое объединение предельно простым и естественным.
Ну, а нормальным российским гражданам что делать? Тому же частному предпринимателю, который и креативный, и мобильный, и гибкий, но чеченам или азерам, с их общиной за спиной, проигрывает? Простейший вариант — платить за крышу силовикам. Ну да, вариант. Феодализм, вассальная зависимость. Второй вариант — самим сбиться в стаю и напружиниться. Сложнее, многодельнее — да. Но как-то это выглядит все же более достойным, что ли…
Именно поэтому вариант жизненного уклада, где всякий гражданин входит в некую территориальную соседскую общину, а община на уровне расщепления налогов получает средства для силовой (Нац. Гвардия, свои участковые в микрорайоне) и правовой (свой судья, адвокатская контора на подряде) защиты своих членов — такой вариант жизни представляется весьма любопытным. Во всяком случае, для тех, кто точно не прокурор, не гаишник, не мент, не таможенник… А уж как эту общину поименовать в правовых документах — ТСЖ, ТОС, Местный Совет или как-то еще — это, согласитесь, дело десятое.
Ну, что же, с теми читателями, кто согласен, что в коллективе выживать веселее, нежели в одиночку, идем далее. Посмотрим, как может выглядеть этот первичный территориальный коллектив выживания. Какими функциями он может и должен обладать? Какими средствами для этого он может и должен распоряжаться?
Заметим в скобках, что я пока даже не заикаюсь о том, как добиться такого революционного изменения жизненного уклада. Эти рассуждения отнесем в самый конец статьи. Пока же нужно разобраться — к чему хотим прийти? К чему стремиться? Как выглядит тот жизненный уклад, который хотелось бы иметь в результате наших совместных усилий? Вот об этом и помечтаем в следующем параграфе.
6 Городская община — нижние уровни
А почему сразу городская? Тут ответ простой: почти три четверти населения России — городские жители. Так что понять, как может быть устроен уклад общинного самоуправления в городе — просто важнее. Да и сложнее он устроен, город-то. Так что, если с самоорганизацией городской общины справимся — на селе процесс и вовсе со свистом пройдет.
Чтобы понять, как выглядит и структурируется городская община, следует понять, а что она вообще такое. Чем соседская община отличается, например, от трудового коллектива, фирмы, бизнес-корпорации? Там ведь тоже люди как-то кучкуются.
Ответ прост. В трудовые коллективы, фирмы, корпорации, гангстерские банды и т. д. люди кучкуются, дабы взыскать материальные блага. А соседская община — есть объединение людей для совместного пользования социальными благами — то, что в англоязычной политической философии называется public goods[3]. Блага совместного общественного пользования, которые финансируются из налогов.
Соответственно, структура и уровни самоуправления внутри городской общины должны как-то соответствовать структуре общественных благ, которыми пользуются горожанин. Вот, по благам и пойдем.
Первое и самое несомненное общественное благо — это сам многоквартирный городской дом, которым пользоваться в одиночку точно не получится. Соответственно, по поводу пользования домом мы наблюдаем самый первый уровень общественного самоуправления, ТСЖ.
Здесь с функциями как бы все ясно. Договора на коммунальное обслуживание, текущие и капитальные ремонты, правила пользования придомовой территорией… Вопрос о финансировании деятельности ТСЖ — частном или налоговом — я пока даже не поднимаю. Есть сторонники как той, так и другой точек зрения, обсудим это позже. Но вот о ключевой политической функции ТСЖ, которая отсутствует сегодня, я молчать не стану.
Речь идет о выборах вышестоящего органа самоуправления. Сегодня ни районная, ни городская администрация от ТСЖ не зависят. А это неправильно. Именно первичная община должна выбирать людей, которые будут осуществлять функции самоуправления граждан на следующем, крайне важном уровне — назовем его, допустим, Местным Советом.
Один из читателей, увидев рассуждения о территориальном самоуправлении городской общины, бросил короткую реплику: «Махалля?» А почему нет? Это сейчас махалля — по преимуществу, религиозная община. Но в X–XI веках где-нибудь в Каире или в Самарканде это были, прежде всего, советы самоуправления городского квартала, решающие вопросы безопасности и благоустройства. Нужто современному русскому не по плечу то, с чем легко справлялись средневековые египтяне или узбеки?
Так что, Местный Совет!
В стране, где я хотел бы, чтобы жили мои дети, члены Местных Советов будут выбираться на собраниях ТСЖ и из представителей ТСЖ. Фактически, местный Совет и должен быть советом входящих в округ ТСЖ. Функции Местного Совета будут там определяться тем перечнем общественных благ, вокруг пользования которыми и организован этот уровень общественного самоуправления.
Первая группа благ — это правосудие, правопорядок, безопасность. Я уже говорил, что та чудовищная мерзость перед Господом, что зовется судебной и правоохранительной системой Российской Федерации, должна быть снесена под ноль? Нет? Так говорю.
Правосудие, правопорядок и безопасность должным быть максимально приближены к людям и служить людям, а не себе родимым. А для этого штат правоохранителей должен наниматься людьми, контролироваться людьми и, в случае неудовлетворительного выполнения своих обязанностей, увольняться людьми же. А не «начальством». Желательно, без выходного пособия.
Сколько ТСЖ следует объединять в Местный Совет? Это диктуется особенностями ключевого общественного блага, осуществляемого в рамках Местного Совета. Я имею в виду суд. Суд первой инстанции, или мировой суд. Как показывает практика, сегодня в России один судья приходится примерно на 10 000 человек. Возможно, эти подсчеты ошибочны, и «пропускная способность» судьи первой инстанции описывается другими цифрами. Но принцип понятен. Нормативное количество жителей на одного судью — это и будет численность жителей, формирующих через свои ТСЖ Местный Совет. Для простоты рассуждений остановимся все на тех же десяти тысячах городских жителей.
Итак, некоторое количество ТСЖ, которые в совокупности насчитывают около 10 000 жителей, собираются и из своих представителей выбирают Местный Совет. Именно он нанимает мирового судью и увольняет его, если жители судебного округа недовольны его работой. Возможно, к судье должно прилагаться какое-то количество приставов — не знаю, тут профессионалы-практики лучше скажут.
Для России мировой суд в составе местного управления — ни разу не новость. В Российской Империи первые мировые суды появились в 1864 году, в ходе судебной реформы. Они действовали на территории судебных участков (по нескольку в уезде). В каждом из таких судов должен был работать как минимум 1 мировой судья, избиравшийся на 3 года земским собранием (органом местного самоуправления). Увы, уже в 1889 году мировые суды вообще упразднили почти на всей территории России, а их полномочия были переданы земским начальникам. Мотивировка — «слишком много воли взяли».
Но мы-то с вами знаем, что слишком много воли не бывает.
Вторая попытка русских получить себе суд, избираемый самими людьми, а не дядей сверху, случилась во время революции 1917 года. В Декрете о суде № 1 от 22.11(05.12).1917 Совнарком РСФСР в первых двух пунктах постановил следующее: «…Местные судьи избираются впредь на основании прямых демократических выборов, а до назначения таковых выборов временно — районными и волостными, а где таковых нет, уездными, городскими и губернскими Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов…»
И, в общем, на бумаге с выборностью судей в СССР было все в порядке. Республиканский Минюст и Верховный Суд представляют кандидатуры, население за них голосует, бросает гумажки в урны. В реальности все вылилось в пустую формальность. Безальтернативные кандидаты, которых жители в глаза не видели, а просто скопом за всех сразу, в том числе и за судей, проголосовали. Да и механизмов отзыва никаких.
Последняя попытка — 1992 год. Закон РФ № 4061-1 «мировые судьи избираются населением округа, на который распространяется их юрисдикция, сроком на пять лет». Но в 1993 году — облом! Гайдаро-чубайсы делают таки свой госпереворот, пишут колониальную конституцию, в которой никакого мирового суда вообще не предусмотрено. А уж про выборность судей никто и слыхом не слыхал. Да и зачем туземцам выборный суд, по совести-то говоря?
В стране, которая, я надеюсь, когда-нибудь случится, все будет не так. Никаких «всеобщих» бросаний бумажек в урны за практически незнакомых людей. А попросту соберутся уполномоченные на то члены Местного Совета, изучат личные дела претендентов, поговорят с каждым и предложат кому-то контракт. С внятно прописанными механизмами его прекращения. Ну, они же и текущий контроль будут осуществлять. Как кто из жителей с жалобой на действия судьи в совет обратился — тут же и рассмотрели. Может, жалобщику щелбан по носу, а может — судье с чемоданом на выход…
Впрочем, суд — это лишь одна из забот Местного Совета. А ведь есть еще и правопорядок, и общественная безопасность, и школы с яслями на территории округа, и благоустройство территории, и уличный спорт, и много еще чего. Об этом подробнее помечтаем в следующем выпуске…
Что еще, кроме суда первой инстанции (мирового суда), следует иметь в своем распоряжении Местному Совету? Напомню, что Местный Совет в нашей социальной утопии есть следующий за ТСЖ уровень местного самоуправления, объединяющий ориентировочно около 10 000 жителей.
Разумеется, кроме суда первой инстанции необходимы местные силы охраны порядка. То, что в советской традиции нам известно как участковые уполномоченные — во главе со старшим участковым, а в англосаксонской традиции это шериф с помощниками шерифа. Исходя из сегодняшних нормативов, речь идет о трех участковых. Возможно, это число следует увеличить до 4-5 человек. К ним следует еще добавить инспектора по делам несовершеннолетних.
Но самое главное то, что эти служащие не назначаются «вышестоящим начальством», а нанимаются на работу, увольняются с работы и отчитываются перед Местным Советом. Точно так же, как и судья первой инстанции. Подконтрольность власти народу на всех уровнях самоуправления — это ведь фундаментальный принцип наших мечтаний, не правда ли?
Разумеется, у любого искушенного читателя тут же возникнет вопрос, а откуда в таком случае будут браться профессиональные нормативы деятельности судей и органов правопорядка? Не Советы же будут их устанавливать, ничего в этом деле не смысля? Нет, не Советы, они лишь проконтролируют, насколько работа подчиненных им органов правосудия и правопорядка профессиональным нормативам соответствует. Но их установление, разумеется, лежит не на них. Вообще говоря, подробнее об источнике профессиональных нормативов социального управления мы будем говорить позже. Сейчас же удовольствуемся мыслью, что таковой источник в нашей утопии имеется — и получше, нежели в существующей сегодняшней системе.
Ну, и завершая пассаж о силовых полномочиях Местного Совета, отметим, что в его структуре должен находиться и призывной пункт Национальной Гвардии. Мы ведь не забыли, что демократия возможна лишь как политическая организация вооруженного народа? Надеюсь, что нет. Вот Национальная Гвардия и должна существовать как форма военной организации вооруженного народа. А призывной пункт Нацгвардии — это фактически ее нижнее рабочее звено дислоцирующееся на уровне Местного Совета и отвечающее за:
1) Допризывную военную подготовку молодежи.
2) Направление резервистов на регулярные учебно-тренировочные сборы Нацгвардии.
3) Организация сменных дежурств подразделений резервистов — в помощь участковым.
4) Обеспечение развертывания территориального подразделения Нацгвардии в случае чрезвычайных ситуаций.
На этом с милитаризьмом в структуре Местного Совета можно, пожалуй, и закончить. И обратиться к делам более близким, мирным, домашним.
Что еще должно точно находиться в ведении Местного Совета? Разумеется, школы, детские сады, ясли, находящиеся на подведомственной территории. Вот кто-нибудь может сказать, на кой черт нужны все эти отделы и управления образования разных уровней? Те, что сегодня как бы «начальствуют» над теми же школами и детскими садами. Ведь абсолютно бессмысленные и категорически вредные бюрократические наросты, не несущие никакой полезной функции.
Финансировать через них подведомственные учреждения? Бессмыслица — прямое казначейское финансирование их и проще, и надежнее и эффективнее. В нашей маленькой утопии денежное довольствие будет поступать всем социальным учреждениям напрямую, минуя чьи бы то ни было бюджеты. В эпоху тотальной информатизации дело это несложное. А уж профессионалы во главе этих учреждений сами решат, как полученные деньги правильнее использовать.
Что еще оправдывает существование паразитических наростов «управления» социальными учреждениями? Контроль за соблюдением профессиональных стандартов деятельности? Опять бессмыслица — чиновный контроль сегодня ничего, кроме завалов бюрократической «отчетной документации» с собой не несет. И только мешает людям работать. В управленческом же смысле это — вообще архаика, позапрошлый век. У нас профессиональные стандарты деятельности будут и формироваться, и контролироваться совсем иначе.
Что еще? Кадровая политика? Наем и увольнение руководителей учреждений? А вот эту функцию мы и отдадим Местным Советам. Людям на местах виднее, кто и как работает. Им же пользоваться плодами этой работы!
Итак, кадровую политику, плюс контроль за расходованием средств в школах, детских садах, яслях на подведомственной территории — это все отдадим Местным Советам. А наробразы всех уровней — все вон, поганой метлой! Сколько крови они выпили у профессиональных педагогов — подумать страшно. Забыть, как страшный сон!
Что еще следует вменить в сферу ответственности Местных Советов? Детский дворовый спорт! В той замечательной стране, которой, наверное, никогда не будет, приоритетное финансирование получит массовый спорт. Все эти долбаные Олимпиады, Чемпионаты Мира и прочую ересь — в жопу!
В старой римской формуле управления чернью, что требовала «Хлеба и зрелищ!», современный «большой спорт» идет по ведомству зрелищ. И, в общем, со своей ролью управления чернью справляется неплохо. Но ведь в нашей-то стране черни не будет. Зато спортивные городки, футбольные и хоккейные освещенные коробки, спортклубы с небольшим штатом тренеров-организаторов будут в каждом микрорайоне. Вся эта деятельность также войдет в сферу ответственности Местных Советов. Собственно, ничего нового. В советских МЖК 80-х все это было. Нужно лишь вспомнить как следует.
Что еще? Да черт его знает! В моей френдленте есть немало людей, имеющих куда лучшее представление о задачах и возможностях местного самоуправления. Пишите! Что напишите, то и добавим. А нам пора переходить к следующему уровню самоуправления в нашей маленькой утопии. Уровню Район — Город.
7 Городская община. Уровень район — город
Обоснованность районного уровня самоуправления в нашей маленькой утопии — вообще большой вопрос. Все ключевые полномочия по кадровой политике и финансовому контролю большинства бюджетных учреждений скинуты у нас Местным Советам. А что же остается Районному Совету? Да черт его знает!
Поликлиники? Так они все являются отделениями городских больниц. И, соответственно, управленчески выходят на уровень городского самоуправления.
Районные органы МВД? Так и здесь из существующих сегодня полномочий с районного уровня вымываются почти все полномочия — или вниз, Местным Советам, или вверх — Городскому Совету. Точно остается, наверное, лишь паспортный отдел, да и то под вопросом. Ну, может еще ППС как подвижный резерв усиления.
Охрана правопорядка? Вниз, общинам, в Местные Советы. Профилактическая работа с несовершеннолетними — снова вниз. Уголовный розыск, тут вопрос — нужно ли ему районное звено управления или достаточно городского Управления? Просто не знаю. Суды второй инстанции — городу. Прокуратура — большой вопрос, будет ли она вообще в нашей утопии. Но если и будет, то исключительно как орган контроля за соблюдением законности и без единого выходящего за эти рамки полномочия. И никакой «вертикали». А, наоборот, полное подчинение Городскому Совету.
Дорожная полиция? Однозначно вверх — Городскому Совету. Наличие сегодня районных отделов ГИБДД — дань архаической организации этой структуры, вовлекающей государство и жителей в совершенно ненужную ни тем, ни другим кучу лишних взаимодействий. Регистрация транспортных средств? При современной системе обязательного страхования автомобилей все это в Европе делается страховыми компаниями. Освобождая тем самым государство и автовладельцев от необходимости встречаться нос к носу в районном управлении дорожной полиции.
Выдача водительских удостоверений? В автошколах. Техосмотр? Вообще не требует участия дорожной полиции. В той же Австрии вся ответственность за техосмотр лежит на автосервисе. Не дай Бог, гробанулась машина из-за неполадок в ходовой части или рулевом управлении — владельцу мастерской, делающей техосмотр, штраф, турьма, вся жизнь наперекосяк. Так что, сервисы бдят из всех сил. А проехался автовладелец без наклеечки на стекле, свидетельствующей о прохождении техосмотра — тут уже ему после первой же фотокамеры приходит по почте счет. Где тут роль районного отделения ГИБДД? А нет здесь никакой его роли. От слова вообще!
Пункты дислокации ДПС для выезда на аварии, пробки, иные чрезвычайные ситуации — они, разумеется должны более-менее равномерно располагаться на территории города. Но для них точно необходим районный уровень управления? Не знаю, не уверен.
Миграционная служба? Возможно, оформление выезда — и на районном уровне. А вот въезд с видом на жительство более 6 мес. — только с разрешения Местного Совета, на территории которого намерен жить иммигрант. А уж получение гражданства — только лишь с разрешения Местного Совета, на территории которого претендент прожил в общей сложности не менее 3–5 лет.
СЭС — возможно, район. А вот, скажем, с пожарниками — большой вопрос. Я, например, с большим удивлением узнал, что в Австрии штатными специалистами пожарной службы укомплектован лишь руководящий состав. А основная масса пожаротушителей — сотрудничают с пожарной частью на добровольной основе. Freiwilliges Job — добровольный труд. И ничего, стоит себе Австрия, не сгорела до сих пор. Стало быть, технически вполне возможно в области пожаротушения не громоздить МЧС до небес, а иметь соответствующую службу в Местном Совете.
Городскому Совету отдаются в управления лишь объекты городской инфраструктуры, образующие естественные монополии. Скажем, «Водоканал». А вот с электросетями — уже вопрос. Ибо, если технически возможно участие нескольких поставщиков электросетевых услуг и конкуренция между ними, то они — уже частные фирмы. И полномочия по установлению договорных отношений остаются в Местных Советах.
Городские же теплосети в нашей утопии вообще уничтожаются как класс. Бойлеры стоят либо в домах, либо на территории Местных Советов. Городские дороги: текущий ремонт в ведении и из бюджетов Местных Советов, капитальный ремонт и новое строительство — город, с соответствующим делегированием бюджетов снизу вверх.
Архитектурный и строительный надзор? Городу. А вот землеотводы город дает только на общественных территориях. А в жилмассивах отведением земли под строительство будут заниматься Местные Советы. Их земля — их и власть.
Городской транспорт? Городу. Благоустройство общественных территорий? Городу.
Специализированные учебные учреждения — как для особо одаренных, так и для дефектных — тоже в ведении города. Равно как и специализированные медицинские учреждения. Сюда же музыкальные, танцевальные, художественные школы и прочий культур-мультур. ВУЗы? А ВУЗы вообще никому. Университетское самоуправление, и никакого «начальства»!
Впрочем, как мы помним управление учреждениями здравоохранения, образования, культуры и пр. со стороны местных или городских советов — вещь весьма условная. В лучшем случае — на уровне кадровой политики, то есть прием и увольнение руководителей учреждений. Да плюс финансовый контроль. Профессиональные стандарты деятельности этих учреждений будут задаваться и контролироваться вовсе даже не Советами — об этом мы подробнее поговорим в последней части, посвященной государству. Да-да, в нашей либертарианской утопии будет и государство, только совсем не такое, к какому все привыкли.
Что же касается финансирования этих учреждений, тот и тут Советы будут освобождены от этого удовольствия. Ибо всем находящемся в общественном реестре учреждениям обязательный минимум будет перечисляться Казначейством напрямую, минуя чьи бы то ни было бюджеты. А оставшаяся часть будет приходить вместе с учащимися, с пациентами — короче, с потребителями их услуг.
Ибо налоговая система в нашей маленькой утопии будет построена на принципе: «Налоги следуют за налогоплательщиком». Отдал налогоплательщик ребенка в школу, следом за ребенком пришла туда и соответствующая часть его налоговых платежей. Та, которая ПЕРСОНАЛЬНАЯ и следует за налогоплательщиком по пятам. Ну, а СОЛИДАРНАЯ часть его налогов — та уходит в Казначейство и раскидывается по учреждениям в соответствии с подушевыми нормативами. Сколько душ, столько и денег. Так же — минуя какие бы то ни было бюджеты. Так что, никаких бюджетов, которыми так ловко научились злоупотреблять чиновники разного уровня! А где-то, страшно сказать, даже и подворовывать.
Правда, это возможно лишь тогда, когда косвенные налоги будут ликвидированы как класс. А основную массу налогов составят прямые. Когда человек точно знает, что все налоги, циркулирующие в обществе — это его деньги. Он тут главный, а вовсе не акцизы с алкоголя. Впрочем, тут вопрос непростой и не с наскоку решаемый.
Ладно, хорош, пора с этим завязывать. Если нагнать сюда десяток урбанистов и муниципалов-профи, они еще десять томов понапишут, как следует распределять полномочия между местным уровнем, районным и городским. Но этого десятка здесь нет. А, следовательно, придется ограничиться сделанными поверхностными набросками для того, чтобы еще раз зафиксировать ключевой принцип нашей маленькой демократической утопии.
1) Все, что можно и даже чуть-чуть из того, что вроде бы нельзя, следует отдать на откуп Местным Советам. Наверх передаются лишь те полномочия и бюджеты к ним, которые точно не могут быть исполнены на местном уровне.
2) Основными уровнями городского самоуправления являются Местные и Городской Советы. Причем, в ведении Города находятся либо городские инфраструктурные монополии, либо учреждения общегородского пользования.
3) Районный уровень самоуправления — переходный и имеет тенденцию к размыванию, отдавая сегодняшние свои компетенции либо вниз, либо вверх.
4) Учреждения социальной сферы финансируются не из бюджетов какого бы то ни было уровня, а частично напрямую из Казначейства, частично же — за счет налогов, приходящих вместе с потребителями их услуг. Выдрать бюджет из рук чиновника и отдать его напрямую конечному пользователю — ключевая стратегия в борьбе с коррупцией. А также — в ее профилактике.
8 Область — Республика
Эта главка будет у нас, друзья мои, самая маленькая. И вот почему:
Областной уровень самоуправления мы в нашей утопии вообще ликвидируем к чертовой матери! Ну, сами посудите, на кой ляд он сдался?
Если в урбанизированных территориях все земли сельхозназначения (вместе с жителями) поделить между городскими агломерациями, то и объект управления областного уровня просто-напросто исчезнет. Ну, а преимущественно сельскохозяйственные территории разбить на куски покрупнее, назвать их какими-нибудь графствами или кантонами (шутка), приравнять их по правам к Городским Советам — и дело в шляпе.
Все дела с хозяйствующими субъектами на подконтрольной территории ведут в индустриальных территориях Городские Советы, в сельских — Советы Графств (так и назовем, по приколу). Всеми природными ресурсами местного значения (в основном, сырье для строительной индустрии, может еще чего) распоряжаются они же. Ну, а кладовые недр стратегического значения — это уже общенародная собственность и управляется Верховным Советом.
Так что, нет у нас, робяты, работы для Областного Совета. Ну, стало быть, обойдемся и без него.
Так что, перейдем сразу к Верховному Совету. Избирается Верховный Совет из действующих членов Городских советов и Советов Графств. С опытом работы в советах этого уровня не менее двух созывов. Никаких левых аферистов, именующих себя «политиками». Никаких «прямых, всеобщих демократических выборов». Хрен вам, а не выборы! Уж что-что, а как подобного рода «выборы» легко манипулируются и даже, страшно сказать, фальсифицируются — это за последнюю четверть века мы выучили на отлично. Так что, выбираются членами городских советов, с опытом работы и с внятными механизмами отзыва.
Ну, и еще штришок к этому делу. Сами-то члены городских советов тоже ведь не абы откуда берутся. А избираются из членов Местных Советов. С опытом работы не менее одного созыва. Так что, если один созыв принять лет за пять, то путь в Верховный Совет займет минимум пятнадцать. Ну, и ежели чего, то лишившись мандата родного Местного Совета, небожитель пулей вылетает и из Верховного. Демократия-с!
А какими же делами ведает Верховный Совет?
Здесь хочу поблагодарить Николая Белозерова, в одном из обсуждений весьма лапидарно и точно сформулировавшего те компетенции, которые должны быть делегированы самому верхнему уровню самоуправления. Вот как он это сделал.
Делегировать следует:
– аутсайд-компетенции, в т. ч. оборона и безопасность
– общегосударственные инфраструктурные темы
– долгосрочные стратегирования и политики
– поколенческие инсталляции нациеобразующих и айдентикосоставляющих ценностей
– военно-катастрофо-мобилизационные резервы.
Всё на этом
Чуть подробнее обсудим эти темы в последней части нашей статьи, где речь пойдет уже не просто о самоуправлении, но и о государстве Россия.
9 Государство. Корпоративное государство
Итак, Верховный Совет в нашей маленькой утопии представляет собой общенациональный уровень самоуправления. Который с известными натяжками можно назвать государственным уровнем. Почему с натяжками? Да просто потому, что он отстаивает, прежде всего, интересы территорий — городов и графств. И даже в своих общенациональных установлениях будет стоять в первую очередь на страже их прав и свобод.
Именно поэтому Верховный Совет консервативен и сосредоточен на условиях выживания и воспроизводства условий существования территорий. А кто же станет в таком случае агентом общенационального развития?
Ведь современное государство, пусть и отвратительно по качеству, но исполняет еще и функцию координатора общенационального развития. Глобальные инфраструктурные программы, создание условий для эффективного продвижения на наиболее привлекательных направлениях хозяйственного развития — все это тоже, по уму, должно было бы обеспечиваться государством.
Совершенно очевидно, что типичная современная парламентская республика может решать подобного рода задачи лишь из рук вон плохо. Кто такие современные парламентарии? Это даже не отраслевые лоббисты — что было бы не так уж и плохо. Это лоббисты конкретных олигархов и топ менеджеров, оплативших их избирательные компании. Либо же — представители партий, финансируемых теми же самыми богатенькими буратинами.
Иначе говоря, парламентарий представляет деньги, и только деньги! И более ничего. Но ведь делать деньги можно не только на общенациональном развитии. Как показывает практика, делать деньги на общенациональной деградации можно ничуть не хуже, а то еще и проще, чем на развитии. Российская «экономика» дает этому тьму свидетельств. А российские парламентарии бодро оборачивают их в законотворческую практику.
Нет, парламентское государство не может быть эффективным агентом развития. Ну, а исполнительная бюрократия? Может быть, вся надежда на нее?
И опять нет. Ее всеобщий сословный интерес — воспроизводство и расширение условий собственного существования. Везде и всегда. При любой форме государства. Поэтому, будучи отпущенная на свободу, государственная бюрократия будет безудержно множить правила и установления, согласно которых сделать чего бы то ни было можно будет только, согласовав это с чиновником и получив от него разрешение. Увеличение объемов административной ренты или, проще говоря, взяткоемкости норм и правил — магистральный путь собственного развития любой государственной бюрократии. Она может быть эффективной, лишь работая с пистолетом у затылка. И никак иначе. Так что, на бюрократию как на агента общенационального развития тоже надежды никакой.
Так кто же?
В середине прошлого века на минуточку возник и тут же был почти везде затоптан в кровавой замятне мировой войны один очень интересный тип государства. Который, при условии его выживания, мог бы, пожалуй, претендовать на должность искомого агента общенационального развития. Это так называемое корпоративное государство.
Его стартовой точкой можно считать 21 апреля 1927 года, когда в Италии была принята «Хартия труда». В чем ее суть? Согласно этому документу, своего рода «молекулой нации» является не индивид, а ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ СИНДИКАТ. То есть отраслевое сообщество, включающее в себя: 1) отраслевой профсоюз; 2) отраслевое объединение работодателей и 3) государственную комиссию для улаживания трудовых споров между первыми и вторыми.
Вот эта вот конструкция, отвечающая за состояние дел в отрасли, и рассматривалась «Хартией» как базовая несущая конструкция итальянского государства.
В 1930 г. в Италии создается Национальный совет корпораций — совещательный орган при правительстве по вопросам производства и труда. А по закону от 19 января 1939 года взамен Палаты депутатов итальянского парламента создается Палата Фасций и Корпораций. То есть законодательный орган, составленный из представителей общенациональных отраслевых корпораций. Именно на него была возложена законодательная власть в Италии в период с 23 марта 1939 года по 2 августа 1943 года.
Этим же путем идет Испания. 9 марта 1938 года принимается своя, испанская «Хартия труда». А 17 июля 1942 — закон об учреждении испанских Кортесов. Согласно этому закону, Кортесы не выбирались всеобщим голосованием, а формировались представителями «вертикальных» (то есть, объединяющих рабочих и работодателей) национальных синдикатов, алькальдами столиц провинций, ректорами Университетов и иных высших учебных заведений…
Довольно долго и весьма успешно существовала на аналогичных принципах «Унитарная и корпоративная республика» Португалия. Которую Владимир Путин на заре своего правления грозился догнать и перегнать. С апреля 1933 г. по апрель 1974 она испытывала и взлеты и падения. Экономический бум 40-х, связанный с поставками минерального сырья странам Оси[4]. Падение 50-х, обусловленное разгромом стран фашистского блока и радикальной переориентацией их хозяйственных цепочек. Конечно же, великолепный взлет 60-х, когда корпоративное государство сумело проявить себя во всей красе.
Тогда с 1961 по 1973 г общий объем производства вырос на 120%. а темпы роста экспорта составляли 11% годовых! В начале 70-х начинается диверсификация португальской экспортной продукции в сторону потребительских товаров и средств производства. Страна начала реально «выходить в люди».
И тут — внезапно (!) — экономическая катастрофа второй половины 70-х, когда первая из «цветных революций» — революция «красных гвоздик» — разрушила корпоративный строй и ввергла страну в экономический коллапс. Именно тогда встала португальская тяжелая промышленность, стали падать практически все сектора экономики, от промышленного производства и финансов до сельского хозяйства и рыболовства. Именно тогда Португалия превратилась в страну с самыми низкими — отрицательными — темпами роста в Европе. И лишь вступление в ЕС и обширные вливания со стороны позволили как-то выровнять ситуацию.
Франция периода 1940–45 годов, Греция 1967–1974 (период диктатуры «Черных полковников», он же — период промышленного бума), Япония 1932–1945 годов, а после разгрома — трансформировавшая базовые принципы корпоративного государства в «японский корпоративный дух»… — многие страны пытались строить свое государство на корпоративных принципах. И везде, где корпоративному государству удавалось просуществовать сколько-нибудь значительное время, мы наблюдаем высокие темпы экономического роста.
И это понятно. Кому, как не представителям отраслей, лучше видны перспективы технологического и экономического развития национального хозяйства! Кому, как не им более понятны условия, которые необходимы для высоких достижений на избранных направлениях экономического развития! Так зачем же нужна прокладка между ними и властью, состоящая из профессиональных болтунов, заполнивших сегодня залы и коридоры РФ-ской Госдуры?
Разумеется, и у корпоративного государства имеются свои слабые места. Как показала реальная практика государственного строительства, наличие в стране «правящей партии» резко ослабляет социально-творческий потенциал корпоративного государства. В самом деле, практически везде в истории мы наблюдали «руководящую и направляющую роль» правящих партий по отношению к корпоративному государству. В Италии участниками отраслевых корпораций признавались, например, лишь фашистские профсоюзы, то есть те, которые были созданы и управлялись Национальной фашистской партией. В Испании все члены Кортесов были поголовно также и членами Испанской Фаланги. И так далее. Иначе говоря, наряду с вертикалью отраслевых синдикатов всегда существовала партийная вертикаль принятия решений. И нередко эти решения шли вразрез с реальными интересами национального развития.
Так вот, в нашей маленькой утопии ничего такого не будет. Ибо партии там будут просто-напросто запрещены. Все. Поголовно. Это будет радикально беспартийное общество. А ежели кто решит замутить какую партию — добро пожаловать на нары. В качестве государственного преступника-с! Ибо любая партия — есть организованная преступная группа, ставящая своей целью навязать волю небольшой части общества — обществу в целом. А это — нехорошо. Так что, на нары!
Итак, в демократическом обществе русской нации роль агента развития будет играть корпоративное государство. Именно оно, сотканное из отраслевых корпораций, создаст вторую властную вертикаль. Вертикаль, которая будет существовать параллельно с вертикалью Советов. Предназначение Советской вертикали — в обеспечении условий воспроизводства, а также в защите прав и свобод территориальных общин. Предназначение Корпоративной вертикали — решение общенациональных задач, определение приоритетов национального хозяйственного развития и создание условий для такого развития.
Перефразируя классика, можно сказать, что мечтаемое мною общество русской демократии — это Советская Власть плюс Корпоративное Государство. А к ним, глядишь, и электрификация всей страны обратно приложится…
Как будет выглядеть представительный орган русского корпоративного государства? Очевидно, это будет вторая палата, существующая наряду с Верховным Советом. Да что там говорить, так и назовем ее: «Палата Корпораций». А можно обратиться и к советской истории, взяв оттуда замечательное название ВСНХ — Верховный Совет Народного Хозяйства. А что, плохо ли?
В этой палате не будет, естественно, ни одного парламентария (тьфу, прости Господи!) А будет она состоять из Корпоративных Советов. Каждый из которых получит один голос. Каковой будет засчитываться лишь при достижения полного консенсуса членов Совета по решаемым вопросам. А кто же члены Корпоративного Совета?
1) Выборные от отраслевого профсоюза;
2) Выборные от отраслевого союза предпринимателей;
3) Выборные от отраслевых НИИ;
4) Арбитражная группа от советской вертикали, необходимая для разрешения неизбежных конфликтов между представителями работодателей и наемных служащих.
Вот так и будет выглядеть отраслевой Корпоративный Совет. В своей совокупности эти Советы и создадут Корпоративную Палату. Хм-м, палату чего? Ну, пусть пока Парламента, коли другого названия на язык не приходит. Или Думы, не в названии дело, а в социальной конструкции.
Парламент в лице Верховного совета и Корпоративной Палаты как-нибудь назначит уже исполнительные органы власти. Сформирует какую-никакую исполнительную бюрократию, приставит ей пистолет к затылку, и станет та честно исполнять решения законодательных властей. И станет демократическое государство русских жить-поживать и добра наживать…
* * *
Все, государи мои! На этом фантазия моя истощилась. Если кому интересно, может сам на досуге пофантазировать об особенностях работы корпоративной вертикали власти, о формах и проблемах взаимодействия советской и корпоративной вертикалей, о чем-нибудь еще — столь же интересном, сколь и малоактуальном в существующих сегодня условиях.
Я же размышления о демократии для русских на этом заканчиваю. И перехожу к материям более приземленным и реалистичным — например, к историям про гномов, эльфов и драконов.
Что, вы не верите в гномов, эльфов и драконов? А в то, что русским кто-то позволит создать демократическое общество, стало быть, поверили?
Эх, фантазеры…
Примечания
1
Анфа́н терри́бль или анфа́н тери́бль (фр. Enfant terrible) — несносный (избалованный, капризный, озорной, непоседливый) ребёнок. Происходит от французского выражения, появившегося в XIX веке, которое буквально означает «ужасный ребёнок».
В основе крылатого выражения лежит специфика поведения ребёнка, причиняющего беспокойство окружающим. Так говорят о ребёнке, способном по своей наивности сказать или спросить то, что взрослые пытаются скрыть. Как правило, речь идёт о таком поведении, которое выделяет данного ребёнка среди сверстников.
(обратно)2
ЕС — Евросоюз.
(обратно)3
Public goods (англ.) — Общественные блага.
(обратно)4
Страны «оси» (нем. Achsenmächte; по термину «ось: Берлин – Рим» , а позднее «ось: Берлин – Рим» – Токио) — нацистский блок, гитлеровская коалиция — агрессивный военный союз Германии, Италии, Японии и других государств, которому противостояла во время Второй мировой войны антигитлеровская коалиция.
(обратно)
Комментарии к книге «Общество народной демократии. О свободе и демократии для русских.», Андрей Франц
Всего 0 комментариев