««Прямая линия» в «Комсомольской правде»»

Александр Солженицын. «Прямая линия» в «Комсомольской правде» Телефонный разговор с читателями 15 апреля 1996

Телефонный разговор с читателями происходил в редакции «Комсомольской правды», длился более двух часов. За это время писатель принял 93 звонка и ответил на почти две сотни вопросов. Здесь воспроизведен сокращённый текст стенограммы, напечатанной в «Комсомольской правде» 23 апреля 1996, под заголовком «Разговоры с Александром Солженицыным».

Александр Исаевич, из Прибалтики, из Калининграда Виктор Мезенцев. Ваши книги являются настольными для меня. Примите бесконечную признательность за ваш труд. Я хочу задать вам два вопроса. Моя мама из семьи раскулаченного мельника. Бежала из сталинского концлагеря на строительство Магнитогорска и поймана никогда не была. Я подробно записал её рассказ. Этот документ можно куда-то отослать? Кто-нибудь собирает такие факты?

Очень даже собираем. Москва, Тверская 12, квартира 169. Мы собрали больше тысячи воспоминаний. Некоторые по сто страниц, а некоторые и больше тысячи. Сколько архивов уничтожено — вот восполняем, собираем народную память. Мы откроем в ближайшем будущем Всероссийскую Мемуарную Библиотеку, куда люди будут приходить, приезжать и всем нашим собранием пользоваться.

* * *

А.И., здравствуйте. Вас беспокоит Сергей Николаевич Иванов со станции Узловой Тульской области. Вы не скажете, каким Вы видите будущее России после президентских выборов?

Будущее России после президентских выборов — при любом исходе, кого бы ни выбрали, — я вижу тяжёлым. Не рассчитывайте, что произойдёт какое-то чудо от внезапной удачи в выборе. Нет. Мы сейчас находимся в такой глубине экономической, экологической, социальной, культурной и нравственной пропасти, что выбираться нам очень и очень долго. И многое будет зависеть от того, сумеем ли мы наши, всё ещё большие, силы, по всей России рассеянные, привлечь к народному самоуправлению. И откроют ли нам законодательный путь к самоуправлению. Если не откроют, то перспектива нашего выздоровления растягивается и растягивается.

* * *

Уважаемый A.И., здравствуйте! Савенко Николай, город Азов Ростовской области. У вас в «Раковом корпусе» один герой говорит другому, что капитализм историей отвергнут. И прежде чем он будет обречён экономически, он уже обречён нравственно. И что только социализм возможен для человечества. Как сейчас вы считаете, после того, что происходит в нашей стране на протяжении пяти лет?

Там говорит персонаж, а за персонажа автор не отвечает. Там говорит человек, Шулубин, который всю жизнь лгал и склонялся, а напоследок, перед смертью, ищет оправдание. Я отвечу так. Да, от социализма мы пока ничего хорошего не видели. А капитализм — надо понять это слово. У нас сегодня даже не «рынок» так называемый, даже не рынок, у нас сегодня перехвачена только Рыночная Идеология, самая страшная. Рыночная Идеология — это значит: деньги выше всего! Ради денег — топчи соседей, заталкивай родителей в смерть, можешь продать своих детей. Только бы деньги. И когда капитализм построен на этом и к этому сводится — это нравственно ужасно. Современные западные общества давно научились регулировать и укрощать свой капитализм. Да и в старой России было свободное предпринимательство, свободная экономическая инициатива — и вместе с тем была нормальная жизнь без этих диких крайностей. И какое же сильное производство. А то, что происходит у нас сейчас, — нравственно растленно. Самое страшное, что у нас подавлено производство. Капитализм-то предполагает что-то производить — и даже много, и даже плодотворно. А мы ничего не производим. И сельское хозяйство у нас подавлено. Все силы брошены в коммерцию и в обман. Можно ли это назвать капитализмом? Вряд ли.

* * *

Добрый день, А.И. Это Волгоград, Емельянов. Как вы относитесь к такому мнению, что президентская республика не в российских традициях, а сам пост президента — вообще инородное тело в нашей жизни?

Отвечаю. Вопрос ваш серьёзный. У нас в России, при её географических размерах, разности климатических условий, при её многонациональности и многоверности, непременно нужна сильная центральная власть. Однако эта сильная центральная власть только тогда будет давать нам жить и развиваться, если она будет сочетаться с сильным же народным самоуправлением, которое контролировало бы всю правительственную вертикаль на всех уровнях. В России это было — земство, оно было даже при Иоанне Грозном, потом подавлено в петровский, екатерининский период, потом возобновлено при Александре Втором. Сегодня у нас президент имеет, по сути дела, права царские. Даже обладает силой и властью выше, чем Николай Второй по конституции 1906 года. У нас не монархия, но вот такой строй. Это был бы нормальный строй, если бы действовало и народное самоуправление. Но нам десять лет его не дают. Нас, как слабоумных, десять лет морочат, Нам говорят: «Перестройка!», но неизвестно — из чего, во что. Нам говорят: «Реформа!» — но по какой программе реформа? Никто не знает этой программы, а только разорение, разграбление России. И всё время говорят: «Демократия!» — а демократия не начиналась, нет народной власти, потому что нет народного самоуправления. Да, это в наших российских традициях — и сильная центральная власть, и земство, народное самоуправление. А нам его не дают.

То есть в каком-то виде президентский пост может быть, но только при условии народного самоуправления?

Именно. Должна быть обязательно сильная центральная власть. Но полномочия её должны сужаться, чем ближе к местам, книзу А народное самоуправление, широкое, мощное на местах, постепенно сужается кверху. Только так мы сможем жить нормально и к чему-то здоровому придём.

И при этом возвращение монархии практически невозможно?

Видите, что такое монархия? Монархия — это такой строй, когда монарх абсолютно уверен, что он помазанник Божий, а не ставленник группы или партии. И когда подданные в массе тоже уверены, что Государь — помазанник Божий. Такое психологическое состояние народа сегодня не встречается нигде на земле.

И хотя монархия ещё существует формально в некоторых европейских странах, но это уже декоративная монархия. Психология XX и, очевидно, XXI века такова, что о прежней монархии не приходится говорить. Сегодня нет такого народа и таких монархов.

* * *

Здравствуйте, А.И.! Меня зовут Вадим Авилов, я научный сотрудник из Москвы, гистолог. Разрешите поблагодарить вас за ваши великие книги, за ваши мысли. Когда я ложусь спать, прохожу мимо полки, иногда беру книгу почитать, она мне даёт силы, в частности — «Один день Ивана Денисовича». У меня такой вопрос простой. Вот мастерок, о котором вы так бережно и любовно писали, он где-нибудь у вас сохранился?

Нет, я его из лагеря не вывез, но на стройке я его прятал. Это я Ивану Денисовичу приписал свою собственную хитрость. Я всегда прятал мастерок под камень.

Я так и понял… Надо было его где-нибудь всё-таки дома положить.

Ну знаете, я и так с трудом свои лагерные номера вывез, это не так легко было, там шмонали, а я их тайно вывез, спрятал. А то и их бы не было. А так хоть лагерные номера остались.

* * *

Здравствуйте, А.И., это Николай Гашев из Перми. Приближаются выборы. Судя по всему, у Зюганова очень большие шансы победить. Что будете делать вы, если коммунисты придут к власти?

Отвечаю. Я не боялся коммунистов тогда, когда они были в необычайной, тоталитарной силе. Может быть, вы знаете, что я выступал против них абсолютно открыто. И сегодняшнюю нашу власть я обличаю во многих и пороках, и ошибках, а порой и преступлениях. И говорю, что как проведена приватизация — это колоссальное государственное преступление. И тоже не боюсь. И придут коммунисты, я их буду так же не бояться, как не боялся и раньше

В Вермонт не вернётесь обратно?

Нет, не уеду никуда и никогда. Тут и умру.

* * *

(Владимир Николаев, 40 лет, строитель, Москва:) А.И., у меня такой вопрос: ещё два-три года назад любому лицу, имеющему деньги, независимо от гражданства, можно было поучаствовать в так называемых конкурсах в кавычках, чтобы приобрести торговую площадь. Результатом всего этого сегодня: почти вся торговля от Москвы до Владивостока в руках азербайджанцев. Наверное, здесь дело не только в продажности наших чиновников, но и в том, что мы, русские, не умеем хитрить и ловчить, как другие.

Я знаю, что розничная и рыночная торговля находится в руках сплочённых мафий. И мафии эти действительно не из России. Они нахлынули к нам, не только азербайджанцы, есть и другие кавказцы, есть и среднеазиаты. Это потому, что десятилетиями нам запрещалось отстаивать русские интересы, даже говорить о них, даже иметь представление, что такое на самом деле Россия, — это считалось преступным национализмом. И мы — разучились, не смеем себя защищать. А сегодня, наоборот, во всех отделившихся республиках резчайший национализм, резчайший шовинизм. И никто его не порицает, даже все его приветствуют. А у нас малейшая защита русских интересов считается уже возмутительным поступком.

Конечно, мы, русские, сами во многом виноваты, потому что мы друг друга не поддерживаем, у нас нет такой спайки, у нас нет такой настойчивости, мы во многом упали духом.

* * *

Здравствуйте, A.И., Это Самулевич Александр Григорьевич из Санкт-Петербурга. Почему именно сейчас вы предложили создать международный трибунал над коммунистами?

Именно сейчас? Я не предлагал ни в этом году, ни в предыдущие, это газетная утка. Я много говорил и о коммунистической идеологии, и о коммунистической революции, и о преступлениях коммунистического режима, — я думаю, больше, чем вся наша общественность вместе взятая. От меня не требуется это повторять. Но — судить? Куда уж там. Насчёт судить давным-давно выяснилось, когда меня выслали на Запад, в 1974. Ко мне тогда многие обращались: нужно устроить международный трибунал. Но я уже ощутил ветер эпохи, как он дует на Западе, и сказал: никогда, ни в XX, ни в XXI веке никто коммунистов судить не будет, сколько б они не убили. Потому что коммунизм — двоюродный брат радикал-либерального гуманизма Запада. Они из одного безбожного Просвещения XVIII века истекли. Поэтому Запад и стоял перед коммунизмом в трусливой позе всё время. Судить? — отпало давно. Но о чём я всегда говорю: о раскаянии, постоянно. Потому что одно дело — идеология, другое дело — отдельные люди. У отдельных людей не закрыт путь к раскаянию. И только через раскаяние мы могли бы очиститься. Но, заметьте, никто не раскаялся. Ни те коммунисты, которые ловко, блистательно переметнулись в демократов или коммерсантов, ни те менее расторопные коммунисты, которые остались в коммунистической партии. Никто никогда не раскаялся. Вот от этого у нас и нет пути вперёд. Никакой чистоты вперёд. Нынешние коммунисты заявляют, что они патриоты. Можно спросить их: простите, но на вашем знамени Ленин. А Ленин говорил с гордостью: «Мы, большевики, — антипатриоты». И он это доказал. Он говорил о русском народе — «великорусская шваль». Он скальпелем порезал русское тело на части и разбросал по кускам в автономии. Так спрашивается: либо вы несёте Ленина на своём знамени — тогда не говорите, что вы патриоты; если же вы патриоты — откажитесь от Ленина и его знамени. Но они этого не делают. Нет раскаяния ни общего, ни частного.

Понимаете, А.И., сейчас ни за Ельцина не хочется голосовать, ни за коммунистов. А демократы никак не могут объединиться.

Не только объединиться. Они пока что за пять лет власти не могли нам устроить сносной жизни. Они тоже начали фанатично кромсать, не думая о том, что ещё существует же народ живой. Вы заметьте, когда у нас власти стали говорить о необходимости социальной направленности реформ? — за три месяца до перевыборов! Вспомнили на пятый год реформ, вспомнили: а-ах, оказывается, у реформ должен быть и социальный аспект.

Наше положение ужасающе тяжёлое. А выход в том, чтобы добиваться местного самоуправления и меньше зависеть от выборов президентских. Сейчас мы слишком зависим и от личности президента, и от его личных ошибок или возможных капризов. Мы попадаем в капкан. Мы выбираем человека. А что он будет делать, как себя проявит, честолюбию ли поддастся или, может быть, расчётам? Это тёмный лес. Поймите, вот в Швейцарии я жил, в Америке жил — там народ 80-85 процентов своей жизни решает сам, на месте. Местные налоги не уходят в центр, население само распоряжается ими. Образование, охрана природы, безопасность, медицина, всё бытовое устройство, пожарное дело — что хотите. Президентской власти и центру достаётся 15-20%. Ну ошибутся, ну выберут не того президента. Но жизнь реальная от этого не перевернётся, да почти не меняется.

Наш кошмар — не только в трудности выбора сейчас среди кандидатов. Кошмар — в невозможности пробиться к демократии, получить самоуправление. Десять лет нас обманывают. Вот последняя Государственная дума — наседали мы на неё, требовали: дайте местное самоуправление! Два года они просидели — не давали. Выплюнули в последний момент негодный проект — и разошлись. Потому что вожди партий боятся народного самоуправления.

* * *

Христос воскресе, Александр Исаевич!

Воистину воскресе!

Это священник Павел из города Родники Ивановской области. Дай Бог вам в эти светлые дни всего самого-самого. Я вот почему звоню. Мы здесь воссоздаём, у нас есть программа «Новое земство». Я знаю, что в этом деле вы — самый ревностный… Мы решили, что земство должно воссоздаваться снизу, а не сверху. Но устройство того земства, которое существовало на Руси раньше, то бишь по сословному принципу, сейчас для наших условий не подходит.

Я отвечу вам. Откуда строить земство? Надо строить его и сверху, и снизу. Одновременно. И вот почему. Живительное построение земства — конечно, только снизу. Но если не будет сверху дано никакой правовой основы, не будет законодательно обеспечена земству финансовая основа, то вас задавит ваша местная администрация и ничего вы не сделаете.

Насчёт сословности. Сословий, конечно, у нас нет сейчас. Но земство, начиная с района, должно создаваться не количественным голосованием, по числу голосов, а представительством забот разных профессий, занятий, по социальным группам. Так, чтобы ни одна социальная группа не оставалась без защиты своих интересов.

* * *

Добрый день. Жуков Валерий Николаевич, зав. кафедрой экономики Текстильного института. В России, по крайней мере для интеллектуальной прослойки, вы остаётесь кумиром номер один, непререкаемым авторитетом. Но вот я по роду своей деятельности часто общаюсь с молодёжью и вижу, что она сейчас мало вас читает, плохо знает. Неужели время великой русской литературы кончилось? Как сделать так, чтобы ваше слово дошло до молодых людей?

Время великой русской литературы не кончилось и никогда не кончится. Она вечна. Даже если мы исчезнем как нация с лица земли, то русская литература останется, как осталась античная культура после гибели Рима. Сегодня многие честолюбцы и самодовольные, можно сказать, прыщи, для того чтобы выдвинуться, заявляют, что у нас литературы не было, всё это, мол, дешёвка, век XIX дешёвка, и начало XX — тоже. Всё, мол, начинается с меня и с нашей группы. Этих вообще не слушайте. Человек, который несёт в себе талант, он никогда не будет топтать могилы своих предшественников. Наоборот, он уважает их и кланяется им. Ну а что меня не читает молодёжь, видите, молодёжь сейчас удивительно сбита с толку, задурена пропагандой растления, жизни за счёт соседа, за счёт другого. Она хапужеством застигнута, она даже вообще серьёзной литературы не читает.

Понятно. Александр Исаевич, прошло уже два года с тех пор, как вы вернулись в Россию, как вы себя здесь сейчас ощущаете? Где вам. лучше работалось — в Вермонте или в Москве?

В Вермонте мне работалось совершенно великолепно, но душа была всегда не на месте. Здесь я, конечно, работаю меньше, потому что меня общественные дела захватывают. Но здесь я всегда на месте — душа на месте, так что мы с женой никогда ни одной минуты не раскаивались в том, что мы переехали, вернулись, и так и будем жить.

* * *

Здравствуйте, А.И.! Васильев Николай из Челябинска. Посоветуйте: за кого нам голосовать?

Свой выбор каждый должен сделать сам. Только так могу пособить: сказать, каким, по-моему, должен быть Президент России?

Во-первых, внутри России у него не должно быть деления на «своих» и «не своих». Он должен быть Отец Народа, а не принадлежать какой-то партии, или группировке, или своему окружению. Во-вторых, он должен быть свободен от всякого честолюбия, от страсти к почёту или привилегиям; должен понимать свой пост как непрерывное тяжёлое бремя служения — только из одной преданности России. Ещё: он должен быть не только лично совершенно бескорыстен, но всегда зорко усматривать, когда на высоких постах появляются люди корыстные или нечестные, и низвергать их прочь с должностей; он не может допустить никакой подкупности государственного аппарата, не говоря уже о прямой преступности. Ещё: он должен быть лично мужественен, не слабеть перед угрозами и опасностями. И он должен регулярно общаться напрямую с народом — не через пресс-секретарей и не через корреспондентов, но как, например, это делал президент Рейган: каждую неделю 15 минут по радио объяснял народу, что происходит, что сделано и какие его намерения. О народных бедах чтобы думал непрерывно весь свой срок, а не только во время избирательной кампании. И спросите вашего кандидата сейчас: даст он нам, наконец, или не даст реальное народное самоуправление? И когда он начнёт защищать 25 миллионов наших отрезанных соотечественников?

Если среди кандидатов вы видите такого человека — тогда голосуйте за него.

* * *

Здравствуйте, я звоню из Краснодара, Лина Пшедловская. Я хотела бы узнать ваше мнение: возможно ли в России сочетание порядочности и политики?

Это вопрос серьёзный. И он касается не только России. Я всегда утверждал и настаиваю: что истинная высокая политика невозможна без нравственности. Не то что порядочности, а нравственности. И даже в дальнем высоком плане — только она даёт долговременные и благотворные плоды. И такие примеры у нас есть. И можно привести выдающегося русского деятеля Столыпина, которого, разумеется, убили. К сожалению, так затеребили политику по всему миру, до такой степени её измельчили, купили всё за деньги, что люди уже совершенно ослеплены политическими расчётами и забывают часто и про порядочность, и про нравственность.

Почему-то власть до такой степени их привлекает, до дрожи рук. И вот в нашей сегодняшней политической борьбе, вы поймите, разве простая порядочность и простой аргумент весят? Нет. Весит, какие деньги за тобой, тяжёлые, тёмные деньги. Когда образуется какая-то группа вокруг власти, там столько коррумпированных, это ужасно. Но тем не менее я повторяю и всегда повторял, что — да, не то что порядочность, а нравственность должна быть в политике. Иначе ни до какого добра мы не дойдём.

А.И., ещё один маленький вопрос. Подадите ли вы руку человеку, который участвовал во лжи и преступлениях?

Тут надо подходить по-христиански. Перед каждым человеком не закрыто раскаяться в грехах и не закрыто исправиться. Поэтому надо понять, в какой стадии нравственного развития он находится. Коренеет он в своём негодяйстве, коренеет и настаивает на нём — такому не подам. А тот, который ещё не очистился, но хочет очиститься, — такому подам.

* * *

А.И., из Карелии звонят, город Кондопога. Видел вас в репортаже из храма. Вы теперь в команде Ельцина?

Я в команде Иисуса Христа. И так как открывается храм Христа Спасителя, то на эту первую службу я и пошёл, ещё потому, что Пасха. А ни в какой я не в политической команде, откуда вы взяли? Не надо смешивать христианство с политикой!

* * *

A.И., здравствуйте. Моя фамилия Хоменюк. Я москвич, археолог. Скажите, почему вас зажимают в средствах массовой информации, на телевидении?…

Меня вот почему зажимают. Когда я впервые только ступил на владивостокскую землю, я сразу в первом своём выступлении дал оценки того, что происходит в нашей стране. Я сказал, что реформа, гайдаровская, — безголовая, без плана, без конструкции, и ведёт к разорению страны. Я сказал, что приватизация наша — это разграбление народного достояния, её надо всю пропустить через следствие и суд. Совершенно было этого достаточно, чтобы Москва тотчас заткнула меня. И когда я потом два месяца ехал через Север и Сибирь, ещё потом был на Юге, побывал в двадцати областях, во множестве областных городов и районных, меня встречали тысячи людей и видели, и слышали, и понимали, — Москва молчала. А когда я потом всё-таки получил доступ на телевидение и по нему говорил, то невыносимой становилась моя критика. Я говорил, что наша государственная система фальшивая — и почему. Что наша избирательная система несправедливая, неравная, — и почему. Я говорил, какие преступления совершены с Чечнёй. Этого не могли выдержать ни правительство, ни президентская команда (президентская команда — это широко надо понимать, широко, это не просто Президент). Ни вожди партии, ни Государственная Дума, ни денежные мешки-грязнохваты, которые стоят за нашим телевидением. Ну и, кроме того, московская образованщина тоже возмутилась и потребовала, чтобы меня отключили от микрофона. И демократическое правительство в ту же минуту отключило.

* * *

A.И., добрый день! Вас беспокоит белорус, уже много лет живущий в Москве. Зовут меня Виктор. Мне бы очень хотелось узнать, каково ваше отношение к договору между Белоруссией и Россией, подписанному не так давно в Москве. И ещё, я вам благодарен за очень добрые, трогательные слова в адрес моей родины, которые в «Как нам обустроить Россию?», они меня очень задели.

Отвечу. Ещё когда никакого этого Сообщества не намечалось, я об этом высказался отчётливо, почти шесть лет назад. Я тогда предвидел, что Советский Союз распадётся. Я не то чтобы требовал или призывал: давайте развалим Советский Союз, как меня обвиняют. Я просто предсказал, что вот вы бьётесь, спорите, а Советский Союз уже распадается всё равно. Но при этом надо по возможности спасти единое население, связанное друг с другом жизненно. И я видел спасение наше в том, чтобы сохранились вместе четыре бывшие республики. Это Россия, Белоруссия, Украина и Казахстан. Потому что они переплетены миллионами семейных, родственных и дружественных связей. Потому что на самом деле они создают одно единое, натурально единое государство. Тогда многие возмущались, как я смел так говорить. А я понимал, что Закавказье нам не сохранить, и не надо. Среднюю Азию нам не сохранить, и не надо. Они пойдут своими путями. И Прибалтика. Но эти четыре республики надо сохранить вместе. Конечно, с тех пор много промахов было сделано. Много было объявлено хвастливых суверенитетов. Потом все эти республики увидели, что они жить отдельно не могут. Например, Грузия поносила нас последними словами: проклятые оккупанты, когда вы от нас уйдёте, мол, ни в какое СНГ мы не войдём. А потом — раз, и вошли в СНГ. Потому что жить им без нас трудно.

Я рад, что чувства белорусского и русского народов позволяют сейчас создать основы соединения. Я рад, что к этому, может быть, присоединятся Казахстан и Киргизия, где тоже много русских. Ну а Украина — увы, увы. С Украиной и в царское время было наделано много ошибок. Потому что недооценивали украинскую культуру, недооценивали её свободное развитие. Я сам наполовину украинец, и мне это больно. Я высоко ценю украинскую культуру, но нынешняя Украина пошла искажённым путём. Отколотая Галиция, которую Александр Первый просто не позаботился вернуть в Россию, Австрия отдала бы её охотно, — там в течение полутора столетий насаждался антимосковский, антирусский характер. Он сегодня владеет украинскими шовинистами, которые терроризируют и заглушили украинское население, провели весьма фальшивый референдум 1991 года. Но вот они получили государство какое. Истинной Украины там — одна четвёртая часть. А три четверти никогда Украиной и не были. Новороссия — Херсонская, Одесская области — никогда Украиной не были. Мелитополыцина, Луганская, Донецкая области никогда Украиной не были. А Крым — и говорить нечего. Всё это они прихватили в ложной мысли, вместо того чтобы разумно развивать свою культуру, поднять свой украинский язык до языка международного, так, чтобы на нём можно было бы печатать любую научную книгу и чтобы на научных конференциях международных включали бы отдельный микрофон, наушники — слушать по-украински. Вместо этого украинские вожди потянулись создавать великую державу. Великую державу во что бы то ни стало. Крым прихватили — ну как, ну с какой совестью? Они открестились абсолютно ото всех большевицких постановлений до одного, кроме: 1. Ленинских границ Украины и 2. Хрущёвского подарка. Это они охотно приняли. А Севастополь даже и в Крым не входил, с 1948 года подчинялся прямо Москве, но и Севастополь прихватили, что угодно, только бы «великая держава». А Америка их всячески в этом подзуживает и будет поддерживать. Наше разделение с Украиной напоминает разделение Западной и Восточной Германии. Нас рассекли, живое тело, на сколько-то десятилетий.

* * *

Здравствуйте, А.И. Это из Нижнего Новгорода Емельянов Константин. Вы всё про земство. Так мы возвращаемся к прошлому?

Нисколько не возвращаемся. Мы уже другие. Народный характер другой. Опыт другой. Земство будет совершенно другое. Не сословное. Мы, наоборот, ищем путь, как не войти ни в пустую, совершенно истощающую себя парламентскую демократию, ни в тоталитаризм. Как найти путь, чтобы народ управлял сам собою при наличии твёрдой единой власти. Абсолютно мы никуда не возвращаемся. Мы движемся вперёд. Боже упаси возвращаться.

* * *

Здравствуйте, меня зовут Юля, я из Екатеринбурга, мне семнадцать лет, я бы хотела задать вам вопрос. Прочитав ваши произведения «Архипелаг ГУЛАГ» и «Ивана Денисовича», меня интересует: ради чего они жили, была ли у них надежда?

Я вам скажу: сколько людей — столько характеров. Столько нравственных состояний. В общем виде ответить на ваш вопрос невозможно. Некоторые люди жили в полном отчаянии, уже ни во что не веря. Просто готовясь к смерти. Некоторые жили в напряжённой борьбе за свою жизнь любой ценой. Любой ценой — пусть погибнет другой, а не я, это была лагерная такая пословица: «Умри ты сегодня, а я завтра». Некоторые люди умели сохранить свою внутреннюю сущность, самый-самый внутренний стерженёчек неподавленный, в надежде на будущее. И вот это их и держало.

Дело в том, что есть общий не только к лагерям, но ко всему человечеству на Земле такой закон: судьба человека — это его характер. Какие бы вокруг вас ни были неблагоприятные, враждебные, уничтожительные условия, на самом деле они не определяют на сто процентов вашей судьбы. Всегда определяет вашу судьбу — ваш характер. То, как вы реагируете на это, какие решения для себя принимаете.

Вот вам семнадцать лет. У вас жизнь ещё очень небольшая. Если вы последите за собой, то вы заметите: в течении каждого дня вы делаете несколько мелких выборов, даже не замечая их, как будто мелочь. А они сказываются иногда на вашей судьбе. Но изредка вы делаете важнейший выбор и понимаете, что это выбор жизни. И размышляете. В таких случаях я составляю «Весы». Делю листик пополам. Одна колонка — плюс, другая — минус. И пишу: вот — за это решение, вот — против. Дня два думаю, сравниваю, решаю. От наших решений зависит наша судьба. Надо верить в то, что заложена в нас божественная, неумирающая сущность. Вот и всё.

* * *

А.И., здравствуйте, вас беспокоит Михаил Титов из Алма-Аты. Я пользуюсь возможностью поблагодарить вас за ваши книги, за ваши мысли. Вы для меня являетесь самым значительным мыслителем нашего времени, нашей современности. И я бы очень хотел просить вас, конечно, извините за аналогию, но в «Августе Четырнадцатого» есть встреча Лаженицына со Львом Толстым. Вот на месте Сани Лаженицына я бы хотел у вас спросить, как у пророка нашего времени, верите ли вы в прогресс человечества?

Да, мой отец после гимназии добрался в Ясную Поляну и там пять минут говорил с Толстым.

А верю ли я в прогресс? О, не только не верю, я считаю, что это величайший рационалистический бред. Представить себе непрерывное поступательное движение человечества, как будто оно не несёт потерь и как будто Земля неисчерпаема? Мы несём такие потери в экологии, в разрушении Земли, в разрушении нравственности, в понижении интелектуального и культурного уровня, которые не искупаются никакими техническими и социальными успехами. Но об этом наскоро не скажешь. Ослепились мы этим прогрессом и сами себя обманули. Конечно, в технике прогресс. А то, что мы природу теряем, людей теряем, нравственность, и даже высоту интеллекта, высоту культуры… Вот культура XX века заметно ниже, чем культура XIX века.

A.И., я всю жизнь мечтал — с вами поговорить и спросить об этом. Огромное спасибо и от моей мамы и от всех тех, кого я знаю, кто здесь, в Казахстане, учился у вас в классе. Вас никогда не забывают.

Я очень рад. Я ужасно любил своих казахских учеников. Всех их помню. У меня фотографии сохранились. Передайте им всем привет. Некоторые из них успели написать мне письма.

Моя цель — сказать огромное-огромное вам спасибо. Вы и ваша вера, ваша деятельность в XX веке, ваши книги сделали для меня то, о чём можно только мечтать молодому человеку.

Спасибо большое. И вашей маме привет.