«Русские и нерусские учёные: мифы и реальность»

Русские и нерусские учёные: мифы и реальность (fb2) - Русские и нерусские учёные: мифы и реальность 1592K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Иванович Бояринцев

Владимир Бояринцев Русские и нерусские учёные: мифы и реальность

Авторское предисловие

В 2001 году тиражом 3 тысячи экземпляров вышла и была быстро распродана книга «Еврейские и русские учёные: мифы и реальность». За прошедший период автором получены пожелания и предложения по дополнению и расширению как отдельных элементов книги, так и состава учёных, в ней упомянутых.

Поэтому в данную книгу включены совершенно новые разделы и расширена «география» учёных. Так сюда включены материалы о жизни и деятельности еврейского учёного Зигмунда Фрейда, родоначальников научного кораблестроения академика А. Н. Крылова и его учителя и друга адмирала С. О. Макарова, а также русского профессора В. В. Докучаева, явившегося автором новой науки — почвоведения и академика В. И. Вернадского, роль которого в науке сопоставима с деятельностью великого русского учёного М. В. Ломоносова. Здесь и очерки о жизни и деятельности отца и сына Сикорских, рассказ о национальном герое Армении академике В. А. Амбарцумяне.

Если Фрейд широко известен тем, что благодаря его стараниям возникло понятие «сексуальная революция», принесшая обществу непоправимый моральный и физический урон, то о Вернадском кто-то и что-то слышал, хотя бы потому, что в Москве есть проспект его имени. Но целый ряд русских учёных, изобретателей и конструкторов, определивших на многие десятилетия развитие науки и техники, остаются совершенно неизвестными широкому кругу наших читателей.

Здесь, например, крупный русский учёный Иван Алексеевич Сикорский (1842–1919) и его сын Игорь Иванович (1889–1972) — создатель первых в мире русских тяжёлых самолётов, ставший «отцом вертолётостроения» уже в США.

О большом количестве талантливейших русских учёных, конструкторов, изобретателей не имеет понятия наша широкая общественность, как остаётся она в неведении, что у истоков всех атомных работ в Советском Союзе стоял академик Владимир Иванович Вернадский.

В то же время называется ряд фамилий людей-«отцов» атомной и водородной бомб, но намеренно не упоминается, что при этом существовала одна «мать» — Россия, выступавшая под флагом могучей Державы — Советского Союза.

С именем армянского учёного академика В. А. Амбарцумяна связаны выдающиеся достижения советской астрономической науки.

Автор благодарит академика Российской Академии Наук Виктора Филипповича Журавлёва и доктора физико-математических наук, профессора Сергея Владимировича Нестерова за помощь в подборе и анализе материала, за ценные советы в процессе выполнения работы.

Глава 1. Эйнштейн — еврейский миф XX века

В газете «Дуэль» № 32 за 1997 год опубликован список, взятый из журнала «Эхо планеты» (декабрь 1994), в котором помещена статья «Сто великих евреев". В этом списке Эйнштейн занимает «скромненькое» третье место. При этом на первом месте — Моисей, выведший евреев из Египта, на втором — Иисус Христос, преданный евреями и распятый, на третьем (видимо, новый Спаситель) — Эйнштейн, на четвёртом — Фрейд и только на пятом — Авраам, родоначальник евреев.

Список «еврейской сотни» сопровождается, в частности, следующим текстом: «Случай с теорией относительности Эйнштейна в пауке уникальный. Скажем, Д. И. Менделеев создал теорию свойств химических элементов в зависимости от их (атомного) веса. По этой ясной и понятной теории были предсказаны новые химические элементы и их свойства. Затем эта теория была органически заполнена подробностями строения атома. Но никто и никогда не называл её «теорией Менделеева». Называли просто — «периодический закон Менделеева» у нас, а на Западе Менделеева брезгливо отбрасывают — там это просто «периодический закон». А тут столько шума по поводу гипотезы. Почему?»

Ответу на этот вполне закономерный вопрос и посвящена предлагаемая ниже работа.

Мнение биографов и учёных (но не всех)

Первое, что бросается в глаза при знакомстве с различными вариантами биографии А. Эйнштейна, — это попытки скрыть правду, зачастую чрезвычайно неприглядную, события, характеризующие гения всех времён и одного народа весьма нехорошим образом, и в этих биографиях наблюдается как бы «разделение труда» — одни прославляют его как учёного, другие, как любящего мужа и отца, как интернационалиста, как человека, на века определившего состояние естественных наук.

«В нашем сознании присутствует несколько искажённый образ Эйнштейна, нечто среднее между дружелюбным и нелепым Белым Рыцарем из «Алисы» Льюиса Кэрролла и полу-Иисусом, полульвом Асланом из «Нарнии» К. С. Льюиса.» (П. Картер, Р.Хай-филд, «Эйнштейн, частная жизнь»).

Одним из крупных трудов о жизни Эйнштейна является книга Б. Г. Кузнецова (ответственный редактор д.ф.-м.п. М. Г. Идлис), которая уже к 1980 году выдержала 4 издания. В дальнейшем будут использоваться выдержки из пятого издания книги «Эйнштейн. Жизнь. Смерть. Бессмертие» (М., Наука).

В предисловии автор, в частности, пишет: «Смысл теории относительности, смысл неклассической науки, а значит, и основной смысл жизни Эйнштейна раскрываются не только и даже не столько при систематическом изложении теории, сколько в прогнозе и в ретроспекции, когда видно, как изменился смысл фундаментальных философских и физических идей прошлого в свете современной науки и какие новые горизонты она открывает будущему». И ещё: «Чем дальше мы заглядываем вперёд, тем неопределённей становится эффект того, что сделал Эйнштейн, и дальнейшая реализация того, что воплотилось в его идеях, дальнейшее развитие этих идей»- (выделено мной — В. Б.).

Таким образом, по мысли автора, «в ретроспекции», чем дальше человечество уходит в познании закономерностей мира, тем «неопределённей становится эффект того, что сделал Эйнштейн». Это — первое отличие Эйнштейна-учёного от Менделеева-учёного, периодическая система которого проверена, подтверждена временем и с каждым новым открытием эффект которой становится всё более определённым.

Ещё одна интересная мысль из книги Б. Г. Кузнецова: «Эйнштейн не стремился погасить осветившее мир солнце ньютоновой мысли. Он хотел освободить это солнце от пятен метафизических абсолютов. Развитие теории относительности заменило светило ньютоновой мысли иными светилами» (выделено мной — В. Б.)

Некоторые биографические сведения

Альберт Эйнштейн (1879–1955) родился в баварском городе Ульме. Отец — Герман Эйнштейн (занятия торговлей); мать — дочь богатого штутгартского хлеботорговца — Полина Кох.

Как написано в «Энциклопедии для детей. Астрономия» (М., 1997), в детские годы «будущая гениальность Эйнштейна внешне никак не проявлялась». Он долго учился говорить, и семилетнем возрасте «мог лишь повторять короткие фразы».

Шести лет Эйнштейна начали учить играть на скрипке. «Здесь ему тоже не повезло. Преподаватели музыки не смогли воодушевить ребёнка…». Правда, в течение последующей жизни Эйнштейн любил поиграть на скрипке. Так в 1907-08 гг. он музицировал в составе квинтета, куда ещё входили юрист, математик, переплётчик и тюремный надзиратель.

Десяти лет Эйнштейн поступил в гимназию. Мальчик переходил из класса в класс, «без блеска справлялся со школьной программой… Точность и глубина его ответов ускользали от педагогов, с трудом терпевших медлительность речи Эйнштейна» (Б. Г. Кузнецов). Равнодушный к школьным забавам, он не имел в школе близких друзей и собирался бросить гимназию, получив справку от психиатра о необходимости полугодового отпуска. Но педагогическое начальство опередило его, предложив за год до окончания покинуть гимназию. Но получение подобной справки дало возможность юному Эйнштейну, как психически неполноценному, избавиться от обязательной военной службы.

Попытка поступить в Цюрихский политехнический институт, куда надо было сдавать вступительные экзамены даже при отсутствии аттестата о среднем образовании, как это и было у Эйнштейна, окончилась полным провалом — его подвели французский язык, химия и биология, но на помощь пришли родственники и друзья.

Всё случилось так, как об этом говорится в анекдоте советского времени: еврея пригласили в КГБ, интересуясь, как ему удаётся жить не по средствам. Ответ был простой: «Мне помогают родственники и друзья». Тогда ему был задан вопрос: «А Вы могли бы купить «Волгу»?» — «Да, — ответил он, — если помогут родственники». Пошёл еврей домой и думает: «А зачем мне нужна эта Волга? На ней столько пристаней и пароходов!»

Возвращаясь к Эйнштейну, отметим, что ректор института Альбин Герцог пообещал на будущий год принять Альберта в институт без экзаменов, для чего необходимо было получить аттестат любой школы. Как пишет Дэнис Бранен («Альберт Эйнштейн», Минск, «Попурри», 2000): «Провал превратился в нечто вроде триумфа».

В период учебы Эйнштейн, в полном соответствии с национальными традициями, «выводил из себя деспотичных институтских профессоров, потому что расценивал большинство из них как неразумных и невежественных и не стеснялся показывать это» (Д. Брайсн).

Осенью 1900 г. Эйнштейн сдал выпускные экзамены в Цюрихском политехническом институте (Политехникуме) и получил диплом.

Студенческим другом Эйнштейна был Мишель Бессо. «Несмотря на своё невысокое мнение о Бессо как о ленивом и нетворческом обывателе, Эйнштейн наслаждался его «необычайно топким умом, за работой которого, хоть и беспорядочной, <он> всегда наблюдал с большим восхищением»» (Д. Брайен).

Одним из друзей Эйнштейна в этот период был Фридрих Адлер (сыгравший значительную роль в дальнейшей жизни Альберта) — сын психиатра Виктора Адлера, основателя австрийской социал-демократической партии. Фридриха Адлера Эйнштейн называл самой чистой и наиболее идеалистической душой, какую он когда-либо знал. Но, видимо, этот отзыв имел место до того момента, когда Адлер выступил против теории относительности в эйнштейновском варианте, за что был объявлен сумасшедшим.

Но это было значительно позже, а пока «среди его знакомых была Милева Марич, сербская девушка, эмигрантка из Австро-Венгрии. Это была очень серьёзная, молчаливая студентка, не блиставшая в студенческой среде ни живостью ума, ни внешностью. Она изучала физику, и с Эйнштейном её сблизил интерес к трудам великих учёных. Эйнштейн испытывал потребность в товарище, с которым он мог бы делиться мыслями о прочитанном. Милева была пассивным слушателем, но Эйнштейн вполне удовлетворялся этим. В тот период судьба не столкнула его ни с товарищем, равным ему по силе ума (в полной мере этого не произошло и позже), ни с девушкой, чье обаяние не нуждалось в общей научной платформе» (Б. Г. Кузнецов). Отметим, что слово «эмигрантка» здесь совершенно неуместно, так как девушка просто выехала на учебу из своей страны, где она не могла получить нужное ей образование. С таким же успехом можно назвать «эмигрантами» и самого Эйнштейна и Фридриха Адлера.

Друзья его также окончили Политехникум (кроме Милевы, окончившей его в следующем году). Отметки Эйнштейна (по шестибальной системе) были: дипломная работа — 4,5, общий балл -4,91. В пересчёте на пятибалльную систему оценки Эйнштейна были, соответственно, 3,75 и 4,09!

И… «несмотря на хорошие отметки и репутацию талантливого исследователя, Эйнштейн не был оставлен при Политехникуме. Друзья же его были оставлены…». (Б. Г. Кузнецов). Кстати, в Политехникум Эйнштейн смог поступить только со второй попытки, да и «выпускные» оценки правильнее было бы назвать средними.

Но учёба в Политехникуме способствовала как общему развитию, так, видимо, и сформировала черты и качества, которые впоследствии позволили Эйнштейну уловить тенденции развития физики и использовать чужие идеи и окружающих его учёных для развития интересующих его проблем.

Математику в Политехникуме преподавали такие выдающиеся исследователи, как Адольф Гурвиц и Герман Минковский, но их лекции не интересовали Эйнштейна.

В течение двух лет после окончания Политехникума Эйнштейн не работает. Только в течение двух месяцев он преподавал математику в технической школе. «Понятия не имею, какой гуманный человек меня туда рекомендовал: ведь я ни у одного из моих бывших профессоров не был на хорошем счету…», — писал Эйнштейн.

После этого «Эйнштейн вновь остался без работы, и вновь ему не удалось найти место учителя. Стена, воздвигнутая перед ним в Политехникуме, охватывала и среднюю школу». Попытки давать частные уроки тоже не дали результатов — подопечных не удовлетворяло его преподавание.

В 1902 году Эйнштейн переселился в Берн и начал работать в патентном бюро (техническим экспертом третьего класса). Вскоре он вызвал в Берн Милеву Марич, свадьба с которой откладывалась сначала из-за несогласия его родителей. Свадьбу отпраздновали 6 января 1903 г.; поужинали с появившимися у Эйнштейна бернскими друзьями и отправились из ресторана домой, где выяснилось, что Эйнштейн где-то оставил ключ от квартиры.

С приездом Милевы жизнь Эйнштейна вошла в семейную колею, но встречи и беседы друзей не прекратились. «Милева была их внимательным, но молчаливым слушателем» (Б. Г. Кузнецов).

В Берне, как отмечают весьма благожелательно относящиеся к нему биографы, Эйнштейн создал теорию броуновского движения, теорию фотонов и специальную теорию относительности. «В начале творческого пути посторонняя, не связанная с наукой работа облегчала полное поглощение интеллекта содержанием проблемы…» (выделено мной — В. Б.).

Далее следует очень интересное замечание: «Нам неизвестны первоначальные наброски, отрывки, предварительные записи Эйнштейна. Если они существуют, вероятно, там встретятся конструктивные и технологические образы» (выделено мной — В. Б.). Заметим, это написано в 1980 году!

Известно, что броуновское движение — это беспорядочное движение мелких частиц, взвешенных в жидкости или газе — было открыто в 1827 году Р. Броуном, наблюдавшим в микроскоп взвесь цветочной пыльцы в воде.

По поводу броуновского движения в Малой Советской Энциклопедии говорится, что природа его долго оставалась невыясненной; количественные законы броуновского движения были установлены Эйнштейном и Смолхуновским.

Но в многочисленных биографиях гения всех времён и одного народа не пишется, что докторская (кандидатская по российским понятиям) диссертация Эйнштейна «Новое определение размера молекул», «посвящённая броуновскому движению была признана ошибочной» (см. Собрание Сочинений Эйнштейна, т. 1), — отмечает В. Ф. Журавлёв (выделено мной — В. Б.).

В 1905 году была опубликована работа «К электродинамике движущихся тел», в этом же году Эйнштейн представил статью о пропорциональности между энергией и массой тела.

Эйнштейну по-прежнему нравится его положение: восемь часов в патентном бюро и затем ещё восемь часов «безделья», то есть независимых занятий наукой.

Но в семейной жизни в этот период покой его жены — Милевы нарушало то, что «…научные интересы Эйнштейна также становились всё более далёкими для Милевы… Постепенно ровный характер и рассеянная доброта Эйнштейна начали раздражать Милеву. Росло отчуждение. Впрочем, оно приняло явные и резкие формы позже, когда Эйнштейн уже давно покинул Берн».

Складывается какое-то странное впечатление об этой славянской выпускнице Политехникума: Милева не могла понять научные достижения мужа и тем более, оценить его «ровный характер и рассеянную доброту». Все это только раздражало её! И особенно это стало её раздражать, «когда Эйнштейн уже давно покинул Берн».

Из Цюриха, в котором он теперь жил, Эйнштейн осенью 1913 года ездил в Вену, а «семейная жизнь Эйнштейна между тем шла к неизбежному финалу: Эйнштейн и Милева Марич становились все более далёкими… Милева осталась в Цюрихе. Разрыв уже назрел, и, уезжая в Берлин, Эйнштейн оставил семью окончательно».

Она развелась с ним в 1919 году. «Недавно ставшие доступными документы позволяют проследить, как постепенно распадался этот брак и как Эйнштейн обманывал Милеву, вступив в тайную связь со своей кузиной, которая впоследствии стала его второй женой» (П. Картер, Р.Хайфилд).

В том же году Эйнштейн женился на Эльзе — дочери двоюродного брата отца. По материнской линии Альберт и Эльза находились в ещё более близком родстве — Эльза была его двоюродной сестрой. Ещё до этого момента дочери Эльзы получили фамилию «Эйнштейн».

Далее «Энциклопедия для детей» очень кратко описывает жизнь и научную деятельность Эйнштейна. Идёт короткое сообщение о присуждении ему Нобелевской премии в 1921 году — «присуждение этой премии еврею резко подогрело профашистские антисемитские настроения в Германии». Он любил путешествовать, а в 1932 году выехал в США, где долгие годы работал над созданием единой теории поля. Умер Эйнштейн в 1955 году, и Энциклопедия заканчивает биографический очерк словами: «…будет не вполне правильным сказать, что он жил и работал в XX веке. Скорее наоборот, XX век останется в истории как век, в котором жил Эйнштейн». Приятель и врач Эйнштейна Януш Плещ высказал предположение, что умер Эйнштейн от сифилиса.

П. Картер и Р.Хайфилд пишут, что из писем Эйнштейна видно, с какой жадностью он впитывал идеи Больцмана, Планка и Лоренца и дальше: «Их труды были подобны восхитительному плоду, который уже созрел и который пора было сорвать».

«Эйнштейн опять подобрал то, что почти валялось на дороге: взял уже имевшуюся теорию и придал ей новый физический смысл…», — пишет Ренн (выделено мной — В. Б.).

В наше время такого человека (при условии отсутствия связи с сионистским движением) назвали бы популяризатором новых физических идей, а никак не гениальным первооткрывателем чужих научных разработок.

Интересно то, что биографы, пытаясь представить жизнь и деятельность Эйнштейна в самом лучшем виде, иногда проговариваются, — так, в частности, превозносятся его большие способности в изучении иностранных языков. При этом приводится пример, что к началу 50-х годов Эйнштейн «освоил и английский язык. Талант этого человека был поистине безграничен!» Заметим, что к началу 50-х годов Эйнштейн прожил в США «всего» семнадцать лет!

Забывается также полная неспособность Эйнштейна постичь греческий язык в школе, «Неспособность Альберта овладеть им настолько раздражала и выводила из себя преподавателя, что тот вел занятия в классе так, как будто этого ученика там просто не было» (Д. Брайен).

Биографы отмечают также, что в американский период жизни Эйнштейн разговаривал со своим итальянским помощником — математиком на языке, которые они оба считали английским.

Милева Марич

Приведённое выше мнение, представляющее Милеву Марич заурядной, некрасивой, ничего не понимающей в физике женщиной, чрезвычайно распространено среди биографов гения всех времён и одного народа. Редкое исключение в этом плане представляет работа П. Картера и Р.Хайфилда «Эйнштейн, частная жизнь», вышедшая в 1993 году и изданная на русском языке в 1998 году. На её основе рассмотрим документальные данные, хотя многочисленные биографы всегда оставляли Милеву в тени.

Милева Марич родилась 19 декабря 1875 года в Воеводине, крае на севере Югославии, сербка по национальности. Отец Милевы — Милош Марич тринадцать лет служил в армии, затем стал чиновником, по мере продвижения по службе его богатство и престиж всё возрастали.

В семье говорили на немецком языке, и Милева его с детства знала, отец декламировал ей сербские народные стихи, и она со слуха заучивала их наизусть, с восьми лет обучалась игре на пианино. «Список мест, где училась Милева, напоминает путеводитель Кука с обозначением путей, на которые Милош толкал её в поисках прекрасного» (П. Картер, Р.Хайфилд).

Она особенно блистала по математике и физике, но круг её интересов был шире, в 1891 году начала учить французский, быстро овладела греческим языком и проявила большие способности к рисованию, прекрасно пела. Милева была одной из первых в Австро-Венгрии девушек, обучавшихся вместе с юношами. Она блестяще сдала выпускные школьные экзамены; по математике и физике ни у кого не было лучших оценок, чем у неё.

Но сначала Милева поступила на медицинский факультет Цюрихского университета, затем после первого семестра перешла на педагогический факультет цюрихского Политехникума, который выпускал преподавателей математики и физики в средней школе. Она была единственной женщиной у себя на курсе и пятой женщиной, решившейся поступить на этот по существу физико-математический факультет. Чтобы в то время пройти такой путь, нужны были железная воля и решительность, а знавшие её люди описывают её как «милую, застенчивую, доброжелательную» девушку, «непритязательную и скромную», «она прихрамывала», но у неё «были ум и душа», в студенческие годы «умела прекрасно готовить и из экономии сама шила себе платья».

Мать Эйнштейна была обеспокоена, когда поняла серьёзность намерений сына по отношению к Милеве, — «то, что Милева не была еврейкой, значения не имело… но Полина, по-видимому, разделяла свойственное многим жителям Германии предвзятое отношение к сербам. Мнение, что славяне — люди второго сорта, укоренилось в Германии задолго до прихода к власти Гитлера» (выделено мной — В. Б.).

И здесь возникает вполне законный вопрос: если немецким евреям позволительно было относиться к славянам, как к людям второго сорта задолго до прихода к власти Гитлера (генетическое еврейское отношение к гоям), то почему у евреев вызывало возмущение аналогичное отношение к ним самим у немцев после прихода Гитлера к власти?

Милева же неудачно сдала выпускные экзамены, пыталась пересдать выпускные экзамены в 1901 году, но беременность была для неё серьёзным психологическим испытанием, она забросила диссертацию, на восьмом месяце беременности вернулась домой и в январе (или начале февраля) 1902 года родила девочку.

Нет никаких данных о том, что Эйнштейн хоть раз в жизни видел свою дочь. «Какой бы бурный энтузиазм он ни выражал сразу после её рождения, он, как кажется, был больше всего озабочен тем, чтобы избавиться от бремени отцовства при первой возможности. Существование Лизерль осталось тайной для самых близких его друзей…».

Но, как пишет Д. Брайен, в 1936 году: «Открыв дверь своего берлинского дома, доктор Йонас Плеш оказался лицом к лицу с молодой женщиной, утверждавшей, что она — незаконная дочь Эйнштейна. Сначала он подумал, что это невероятно, хотя и не исключено. Дама, однако, вела себя очень убедительно, а «интеллектуально развитый, настороженный и привлекательный» маленький мальчик, с которым она пришла, выглядел разительно похожим на Эйнштейна». Отметим, что незаконнорожденной дочери Эйнштейна — Лизерль в это время должно было быть тридцать четыре года.

Плеш написал письмо об этом Эйнштейну и был крайне удивлён, когда последний не проявил к этому сообщению никакого интереса.

Ещё один интересный момент: Эйнштейн, зная о существовании дочери пишет, как отмечает Д. Брайен, «похабные стишки»: «И слышать было бы приятно, что я яйцом налево брякнул». При этом один из обожателей Эйнштейна — Роберт Шульмен, являющийся директором проекта «Документы Эйнштейна» и редактором его собрания сочинений, считал, что Эйнштейн «усвоил эту манеру речи скорее от однокашников в Мюнхене, чем от родителей, потому что они были весьма правильные и ассимилированные евреи, которые не стали бы выражаться подобным образом». Опять во всем плохом виноваты не родственники-евреи, а некультурное и грубое немецкое окружение бедного Альберта!

Но всё это было гораздо позже, а пока Милева приехала к Эйнштейну в Швейцарию через несколько месяцев после рождения дочери, ребёнка с ней не было, так как из-за рождения Лизерль Эйнштейн мог потерять найденное им с таким трудом место патентоведа в Берне.

Здесь опять возникает вопрос: как совместить облик Эйнштейна — человеколюбца с отношением к собственной дочери, как к помехе в достижении производственных успехов? Или это опять отношение к собственной дочери, как к ребёнку славянки? К сожалению, многочисленные биографы Эйнштейна, постоянно скрывающие его недостойные поступки, ответ на этот вопрос не дают.

Возможно, это и явилось причиной последующих трудностей в браке Эйнштейна с Милевой, вероятно, Милева «не хотела расставаться с дочерью, считала, что Эйнштейн заставил её согласиться на этот шаг и винила во всём его».

В старости Эйнштейн описывал свою бывшую любимую женщину как особу молчаливую и склонную к депрессии. Хотя в 1903 году он писал своему лучшему другу: «Она умеет позаботиться обо всём, прекрасно готовит и всё время в хорошем настроении» (выделено мной — В. Б.).

В сборнике «Сто великих учёных» (М., «Вече», 2000) так описывается роль Милевы Марич в жизни Эйнштейна: «Двадцатисемилетняя супруга меньше всего могла служить образцом швейцарской феи домашнего очага, вершиной честолюбия которой является сражение с пылью, молью, сором» (это издевательское отношение к великолепно образованной, целеустремленной женщине, способному учёному проходит по целому ряду биографий Эйнштейна).

И далее: «Что для Эйнштейна означала хорошая хозяйка? «Хорошая хозяйка дома та, которая стоит где-то посередине между грязнушкой и чистюлей». По воспоминаниям матери Эйнштейна, «Милева была ближе к первой», при этом сам «Эйнштейн называл себя «цыганом» и «бродягой» и никогда не придавал значения своему внешнему виду». При этом следовало бы спросить цыган, не обидело ли их такое сравнение.

Карл Зелинг со слов Эйнштейна писал, что Милева была «мечтательницей с тяжёлым, неповоротливым умом, и это часто сковывало ее в жизни и учёбе». И он же пишет: «Однако следует записать в пользу Милевы то, что она храбро делила с Эйнштейном годы нужды и создала ему для работы, правда, по-богемному неустроенный, но все же сравнительно спокойный домашний очаг».

Йоханнес Виккерт («Альберт Эйнштейн сам свидетельствующий о себе и о своей жизни (с приложением фотодокументов и иллюстраций)», «Урал СТО», 1999) даёт следующую характеристику Милевы Марин: «Скупая на эмоции, немногословная, возможно, несколько меланхоличная Милева нашла в приезжем молодом человеке настоящего друга. И это тем более важно, что до самой женитьбы Эйнштейн везде чувствовал себя гостем. Я неизменно «плавал» всегда вокруг и около — всегда чужой».

Наверняка Милеве непросто было жить с Эйнштейном. Ведь он был порядочный неряха и, кроме того, противился её щедрой манере вести хозяйство. Почти ежедневно, часто до глубокой ночи спорившие в доме Эйнштейна гости могли с благодарностью вспоминать о щедрости и сдержанности Милевы. Знаете, Милева всё-таки необыкновенная женщина, — сказал однажды Эйнштейн».

После крушения их брака Милева была душевно сломлена (сразу же зададим вопрос: «В который раз?») благодаря «заботам» своего всё ещё любимого бывшего мужа, на занятиях наукой она поставила крест. «В период развода Милева болела, у неё был нервный срыв, от которого она так до конца и не оправилась, и то, как Эйнштейн вёл себя в это время, оттолкнуло от него ближайших друзей».

Это и не является удивительным, так как Эйнштейн «выработал целую теорию для обоснования своего решения держаться от происходящего на расстоянии: будучи женщиной коварной, хитрой и готовой использовать любой предлог, лишь бы настоять на своём, Милева просто симулировала болезнь, дабы избежать развода» (Д. Брайен — подчёркнуто мной — В. Б.)

В 1951 году Эйнштейн в одном из писем говорит о патологической ревности, свойственной его первой жене и пишет, что эта нездоровая черта характера «типична для столь уродливых женщин».

«По словам профессора Джона Стейчела, когда он приступил к работе над письмами Эйнштейна… первым шокировавшим его высказыванием оказался именно этот отзыв о Милеве» (Картер и Хайфилд).

Многих биографов Эйнштейна интересовал вопрос: «Внесла ли Милева свой вклад в теорию относительности и если внесла, то какой? То, что он был велик, утверждали многие…». «Есть основания полагать, что изначальная идея принадлежит ей», — говорит доктор Эванс Гаррис Уолкер.

Уолкер считал, что ключевые идеи принадлежат Милеве, а Эйнштейн должным образом их формализовал. Его союзница Троимель-Плоец заявила: «Для мужчины того времени было вполне нормальным присвоить идеи своей жены и пожинать плоды».

«Уолкер… вспоминал, что, по мнению его противников, он хотел опорочить имя Эйнштейна, поскольку тот был евреем. Уолкер утверждает, что «мотив такого рода у <него> отсутствовал» (Картер и Хайфилд).

Есть заявление, что, по словам академика А. Ф. Иоффе, все три «эпохальные» статьи Эйнштейна 1905 года были подписаны «Эйнштейн-Марич».

Широко известно, что Эйнштейн говорил своим друзьям: «Математическую часть работы за меня делает жена» (заметим, что это относилось к его первым работам, в дальнейшем все математические трудности преодолевали для него помощники и соавторы-евреи).

«Если все эти заявления справедливы, нежелание Эйнштейна признать заслуги Милевы в создании теории относительности есть просто факт интеллектуального мошенничества. Заявления сторонников Милевы действительно ошеломляют, в 1990 году они стали сенсацией в Нью-Орлеане на ежегодном съезде Американской ассоциации за развитие науки, где впервые были преданы гласности»., «Предположения о роли Милевы оказались столь живучими отчасти и по той причине, что Эйнштейн не мог убедительно объяснить, как он пришёл к теории относительности» (П. Картер, Р.Хайфилд). И это был не последний случай в научной деятельности будущего лауреата» (выделено мной — В. Б.).

Сам же Эйнштейн именовал Милеву «своей правой рукой», обсуждал с ней научные темы как с равной, как с умом не менее сильным и независимым, чем его собственный, как с человеком, без которого он не смог бы работать.

Милликен писал: «Я восхищаюсь научной честностью Эйнштейна, величием его души, его готовностью изменить немедленно свою позицию, если окажется, что она непригодна в новых условиях» (цитируется по книге «Альберт Эйнштейн», Минск, 1998, - выделено В. Б.),

Это несколько странная похвала учёному!

Родители, подруги, жёны, дети

«Альберт Эйнштейн стал иконой и взглянуть на него по-новому нелегко», — пишут П. Картер и Р.Хайфилд. И далее: «Его интеллектуальная проницательность вкупе с душевной слепотой привели к тому, что он прошёл по жизни, оставив за спиной сломанные судьбы своих близких» (выделено мной — В. Б.). Брак будущих родителей Эйнштейна был зарегистрирован 8 августа 1876 года в синагоге города Ганштадта, затем молодые переехали в Ульм, где и родился их первенец.

Когда мать Эйнштейна — Полину спросили, в чем секрет того, что у неё всё идёт как по маслу, она ответила: «У меня дисциплина». Подобно своей матери, она была лидером и задавала тон в своём доме, была человеком сильным и властным, не отличалась ни мягкостью, ни терпимостью, и детство Эйнштейна прошло под знаком её властной натуры. Следует отметить, что «Эдипов комплекс» — желание в каждой жене видеть мамочку сохранился не только у самого Альберта, но и у его старшего сына Ганса Альберта.

Отец и мать (Герман и Полина) хотели воспитать сына одновременно независимым и послушным. Сам же Эйнштейн рос одиноким и мечтательным ребёнком, который «испытывал трудности при контактах со сверстниками».

У Эйнштейна всегда вызывала раздражение интеллектуальная ограниченность его семьи, и в своих письмах к Милеве он постоянно жаловался на неинтересный и оглупляющий характер жизни его домашних, но, отмечают его биографы, при всех своих минусах родительский дом обеспечивал Эйнштейну материальные удобства.

Биографические материалы, приводимые различными авторами, показывают, что характерной чертой Эйнштейна было использование близких ему людей в собственных целях и, как итог, полная неблагодарность.

Характерный тому пример. В 1895 году Эйнштейн поступил в старший класс технического отделения в кантональной школе городка Аарау и поселился в доме у профессора Йоста Винтелера, преподававшего греческий язык и историю (впоследствии сестра Альберта — Майя вышла замуж за сына профессора, а лучший друг Альберта Мишель Бессо женился на дочери). Но самое главное, их дочь Мари (на два года старше Альберта) стала его первой любовью (ее сменила женщина средних лет, «уже бабушка» и «необычайно величественная, но в то же время подлинно женственная»).

Винтелер учился в университетах Цюриха и Йены, имел высокий интеллектуальный уровень и мог дать Эйнштейну новые стимулы к развитию. Позже в письме к Милеве Эйнштейн писал, что «несмотря на все свои красивые слова, Винтелер оставался старым сельским учителем». Когда же роман с Мари практически закончился, «Альберт всё ещё посылал Мари своё грязное бельё, чтобы она стирала его и по почте отправляла обратно» (П. Картер, Р.Хайфилд).

В двадцатилетнем возрасте у Эйнштейна начался роман с Милевой, которая была старше его на четыре года.

Полина стала проявлять явную враждебность по отношению к Милеве, когда поняла, что в отличие от прежних увлечений Альберта, его нынешние отношения серьёзны и зашли слишком далеко. Период ссоры с матерью сменился временем, когда Эйнштейн стал откликаться на малейшее желание своей матери.

В то время, когда Милева старалась пересдать выпускные экзамены, вместо того, чтобы быть с ней рядом и поддержать в период испытаний, «Эйнштейн предпочёл провести каникулы с матерью и сестрой», пожелав ей в письме удачи на экзаменах. Приехав в родной дом и получив безобразное письмо от Полины Эйнштейн, Милева писала: «Как видно, у этой дамы одна цель: испортить как можно больше жизнь не только мне, но и своему сыну… я никогда бы не поверила, что бывают такие бессердечные люди, она же воплощённая злость!».

Хотя Эйнштейн и отказался расстаться с Милевой, решение избавиться от внебрачной дочери Лизерль могло отражать также его желание смягчить гнев матери.

«Законный» старший сын, Ганс Альберт, родился в 1904 году. Есть основания предполагать, отмечают биографы Эйнштейна, что Милева, как и в студенческие годы, продолжала исполнять при Эйнштейне роль научного секретаря. Семьи Эйнштейна и Бессо сдружились. Имеются данные, что в 1908 году отношения между Эйнштейном и Милевой были тёплыми.

Уже будучи взрослым, Ганс Альберт писал о своей матери: «Она была типичной славянкой с очень сильными и устойчивыми отрицательными эмоциями. Она никогда не прощала обид». Видимо, вслед за отцом, Ганс Альберт считал, что «славянку» должно было бы оскорблять безнаказанно, не вызывая при этом с её стороны «отрицательных эмоций».

В 1910 году родился второй сын — Эдуард. Связь Эйнштейна с женой всё ослабевала, он вёл себя скорее как холостяк, нежели как человек семейный. Отношения между Милевой и Эйнштейном ухудшились в 1912 году, когда у Эйнштейна возобновились контакты с кузиной Эльзой. «То, что связь Эйнштейна с кузиной так долго оставалась тайной, можно приписать как его незаурядному умению заметать следы», так и тому, «что люди, знавшие правду, позаботились о том, чтобы скрыть её на несколько десятков лет» (П. Картер, Р.Хайфилд, — выделено В. Б.)

Эльза была на три года старше Эйнштейна, после 12 лет совместной жизни она развелась со своим мужем, торговцем текстилем, от которого родила двух дочерей, Ильзу и Марго. «Её материнский инстинкт граничил с ненормальностью… она управляла дочерьми по своему произволу» (так писал муж Марго — Марьянов, чей брак тоже оказался неудачным, так как Марго не могла освободиться от влияния матери. Кстати, когда Эльза состарилась, Эйнштейн чаще показывался на людях с Марго (разведённой к этому времени), чем с ней.

В 1913 году Эйнштейны с детьми поехали в Нови-Сад, к бабушке с дедушкой, где дети были крещены в православие.

После этого в письмах к Эльзе он характеризует свою жену как «подозрительную и неприятную».

В 1914 году на летние каникулы Милева уехала с сыновьями в Цюрих, к мужу она уже не вернулась, и одна из глав книги П. Картера и Р.Хайфилда называется «Борьба за развод во время войны». Эйнштейн посылал из Берлина деньги Милеве и детям, но их не хватало на жизнь, и она подрабатывала уроками математики и игры на фортепьяно.

В 1916 году Эйнштейн «оглушил Милеву следующим предложением: «Итак, поскольку наша раздельная жизнь прошла проверку временем, я прошу тебя о разводе»» (Картер и Хайфилд), после чего она перенесла несколько сердечных приступов, которые Эйнштейн воспринял как очередное притворство с её стороны.

Картер и Хайфилд пишут, что в документах о разводе (они хранятся в Иерусалиме и не доступны для ознакомления) имеется фраза о применении насилия, а Лизбет Гурвиц отметила однажды на лице Милевы следы побоев.

В письме к своему другу Эйнштейн даёт понять, что если Милева умрёт, он плакать не будет, но в мае 1918 года он вынужден признать, что жена ведёт себя «очень достойно».

Козырем в деле о разводе стали деньги, вручаемые Нобелевскому лауреату, которые Эйнштейн по его твёрдому убеждению, обязательно должен был получить. Нобелевским лауреатом он стал в 1922 году. Суд признал Милеву и Эйнштейна разведёнными в феврале 1919 года, после чего Милева предоставила Эйнштейну немалую свободу в общении с мальчиками и не настраивала детей против бросившего их отца; она прожила в Цюрихе до самой смерти (до 1948 года).

«Эйнштейн прекрасно знал, что знакомые не одобряют его жестокости по отношению к Милеве, и уже в первые дни после их разъезда понял, что в глазах ближних нужно выглядеть хорошо» П. Картер, Р.Хайфилд).

В 1947 году Милева пережила очередной психологический удар от Эйнштейна, который выставил на продажу ее дом и действовал так, словно она уже умерла. Перед смертью в больнице ей оказывали помощь в соответствии со швейцарскими законами о неимущих.

Джилл Кер Конвей, бывшая президентом колледжа Смита, впоследствии написала: «Марич представляется интеллектуальной ровней Эйнштейна, вначале привлекательной для него, но став слишком опасной, чтобы продолжать близость, и этой опас-«мэстью нельзя пренебрегать» (Д. Брайен).

В результате второго брака (с Эльзой) Эйнштейн обзавёлся двумя приёмными дочерьми, которые взяли его фамилию ещё до того, как он удочерил их официально.

Интересно то, что аналогичная история произошла через несколько десятков лет с академиком А. Д. Сахаровым — дети его жены — Е. Боннер объявили себя детьми академика, а когда настоящие дети начали протестовать, им было сказано: «Если вы хотите избежать недоразумений между нами, измените свою фамилию» (Н. Н. Яковлев, «ЦРУ против СССР», М., «Правда», 1983).

Эльза так опекала своего мужа, что Чарли Чаплин сказал о ней: «Из этой женщины с квадратной фигурой так и била жизненная сила».

Отношения же Эйнштейна с прекрасным полом выросли в серьёзную для Эльзы проблему, у него завязывались отношения с поклонницами, иногда кратковременные, иногда длительные. Это были богатые женщины, возившие его в своих автомобилях: Тони Мендель, еврейка, пдова (она дарила Эльзе шоколад и всякие лакомства, а Эльза устраивала мужу неприятные сцены); Эстелла Канценелленбоген, богатая цветочница; австрийка Маргарет Лебах, которая также баловала Эльзу кондитерскими изделиями собственной выпечки.

В 1928 году в жизнь Эйнштейна вошла Элен Дюкас, женщина, чья материнская опека со временем заменила ему опеку Эльзы. После смерти Эйнштейн завещал Дюкас не только свои книги и личные вещи, но ещё 20 тысяч долларов — на пять тысяч больше, чем младшему и больному сыну — Эдуарду, и вдвое больше, чем старшему сыну — Гансу Альберту. Но главное — он предоставил ей пожизненное право получать весь доход от публикаций его книг и статей. Падчерица Марго тоже получила 20 тысяч долларов. Её восхищение приёмным отцом доходило до абсурда, а Эйнштейн как-то сказал: «Слушаешь Марго, и в душе распускаются розы».

Об отношении же Эйнштейна к жене говорит следующий факт: «Биограф Эйнштейна Рональд Кларк пишет о дружбе супругов Эйнштейн с Леоном Уоттерсом, состоятельным евреем, биохимиком. Тот позднее вспоминал, что Эйнштейн «уделял мало времени и внимания тому, что считается обязанностями заботливого мужа». Эльза путешествовала вместе с Эйнштейном и грелась в лучах его славы, но ей не хватало «сочувствия и нежности, о которых она очень нуждалась, и потому она страдала от одиночества (П. Картер, Р.Хайфилд).

«Мрачные представления Эйнштейна о браке черпались из первых рук: сперва это была неудача с Милеоой, а теперь — всё более лишённые чувств отношения с Эльзой… Различия между Альбертом и Эльзой были серьёзными. Эльза заботилась о соблюдении приличий; Альберт чуть ли не плевал на всякую условность, а том числе на приличия… Она была преданной и любящей женой, в то время как Эйнштейн из-за своих внебрачных интересов заработал себе в кругу тех немногих, кто знал о них, репутацию волокиты» (Д. Брайен, «Альберт Эйнштейн»),

Эльза умерла в 1936 году, Эйнштейн не стал соблюдать положенный семидневный траур и просто распорядился: «Похороните её».

В 1954 году Эйнштейн отказался от любых контактов со своим младшим сыном, который страдал психическим расстройством и был совершенно оглушён смертью матери. Умер Эдуард в 1965 году.

Интересны отзывы Эйнштейна о женщинах. Одна из них вспоминает, что он однажды сказал: «Что касается вас, женщин, то ваша способность создавать новое сосредоточена отнюдь не в мозге». По иронии судьбы, отмечают П. Картер и Р.Хайфилд, «в период, когда Эйнштейн так презрительно отзывался о реальном и потенциальном вкладе женщин в науку, его собственная научная продуктивность резко упала».

Теория относительности

В 1905 году в сентябрьском номере немецкого журнала «Анналы физики» появилась статья, написанная молодым экспертом швейцарского патентного бюро в Берне Альбертом Эйнштейном. В ней излагалась теория относительности, решавшая проблему электродинамики движущихся тел.

Изложение материала велось молодым автором в довольно необычной для научных публикаций манере: без указания идей и результатов, заимствованных из других исследований, без сопоставления полученных выводов с итогами более ранних попыток решения той же проблемы.

Статья не содержала ни одной литературной ссылки. При чтении её создавалось впечатление о полной оригинальности как постановки, так и решения задачи, о первооткрытии всех изложенных там результатов.

«Только путём сопоставления фактически использованных в этой работе положений с ранее опубликованными статьями на данную тему можно установить несомненную связь развиваемых автором идей с высказываниями предшественников, в первую очередь — с идеями, опубликованными за несколько лет до этого Пуанкаре» (здесь и далее изложение научных результатов Пуанкаре будет вестись на основе статьи М И. Панова, А. А. Тяпкина и А. С. Шибанова «Анри Пуанкаре и наука начала XX века». В книге «Анри Пуанкаре о науке», под ред. Л С. Понтрягина, М., 1990, а также на основе книге А. Тяпкина и Л Шибанова «Пуанкаре», ЖЗЛ, М., 1982 — выделено мной — В. Б.).

Эйнштейн в 1955 году так ответил на вопрос о независимости его открытия от работ Лоренца и Пуанкаре: «Я был знаком с фундаментальной работой Лоренца, вышедшей в 1895 г., но позднейшей работы и связанного с ней исследования Пуанкаре не знал. В этом смысле моя работа была самостоятельной, Новое в ней состояло в следующем. Лоренцевы преобразования выводились здесь не из электродинамики, а из общих соображений…» (выделено мной — В. Б.).

Здесь позвольте не поверить Нобелевскому лауреату. Во-первых, любой учёный, занимающийся какой-то проблемой, обязательно изучает всю литературу по этому вопросу. Во-вторых, любой человек, просто интересующийся физикой, был в курсе положения, дел в ней в тот период. В-третьих, работая в патентном бюро, Эйнштейн вполне мог быть в курсе теоретических разработок в области физики. В-четвёртых, когда говорится, что соотношение получено «из общих соображений» или «методом подбора», то это наводит на мысль, а не списано ли просто оно у человека, который, зная математику, это соотношение вывел.

Интересная деталь: не сохранилось никаких черновиков первых работ Эйнштейна. «Ещё более интересная деталь: рецензию на первую статью Эйнштейна писал Пуанкаре. Рецензия Пуанкаре — это единственный материал в истории журнала «Анналы физики», который не сохранился в архивах журнала. Кому-то очень нужно было скрыть, что же писал в рецензии Пуанкаре и как он исправил присланный ему экземпляр статьи» (член-корреспондент РАН В. Ф. Журавлёв).

И ещё одна интересная деталь: в 1904 году известный математик Фердинанд Линдеманн писал: «Я произвёл вывод электрических явлений, которые представляют собой важнейшие результаты электродинамики и магнетизма, из оптических; я надеюсь в скором времени опубликовать результаты этих исследований».

Последующие его публикации не содержали этих результатов, вместо этого в 1905 году у редактора «der Physic» оказалась статья на эту тему никому неизвестного патентоведа Альберта Эйнштейна.

Рено де ля Тай в статье «Релятивизм Пуанкаре предшествовал Эйнштейновскому» (см. Приложение 2) написал: «… 26 сентября 1905 года «Аппа1еп der Physic» (Берлин-Лейпциг) публикуют статью Альберта Эйнштейна, озаглавленную «К электродинамике движущихся тел». Рукопись, подписанная Эйнштейном и его женой Милевой Марич (см. Sсiепсе &Viе N 871, р. 32), была получена редакцией 30 июня 1905 года, то есть более трёх недель спустя заметки Пуанкаре. Эта рукопись была немедленно уничтожена после её публикации…

В его статье можно найти то, о чём в течение десяти лет Пуанкаре дискутировал с Лоренцем и что уже неоднократно публиковалось: ненужность эфира, абсолютного пространства и абсолютного времени, условность понятия одновременности, принцип относительности, постоянство скорости света, синхронизация часов световыми сигналами, преобразования Лоренца, инвариантность уравнений Максвелла, и так далее. К уже известному Эйнштейн добавил формулы релятивистского эффекта Допплера и аберрации, которые немедленно вытекают из преобразований Лоренца.

Таким образом, независимый исследователь, никогда ничего не публиковавший по обсуждаемому вопросу прежде, якобы переоткрыл практически мгновенно то, что учёные класса Лоренца и Пуанкаре смогли установить только после десяти лет усилий. Более того, вопреки научной этике в своей статье Эйнштейн не делает никаких ссылок на работы предшественников, что особенно поразило Макса Борна. При этом Эйнштейн, который читал по-французски так же хорошо, как и по-немецки, знал работу Пуанкаре «Наука и гипотеза», а также, без сомнения, и все другие статьи Лоренца и Пуанкаре» (выделено мной — В. Б.).

И опять мнение биографов П. Картера и Р.Хайфилда: «Статьи Эйнштейна, написанные в 1905 году, отнюдь не вызвали бурной реакции в научном мире, напротив, их практически не заметили».

В статье 1906 года Эйнштейн пишет: «Мы показали, что изменение энергии должно соответствовать эквивалентному изменению массы на величину, равную изменению энергии, делённому на квадрат скорости света… Несмотря на то, что простое формальное рассмотрение, которое должно быть приведено для доказательства этого утверждения, в основном содержится в работе Пуанкаре (1900 г.), мы из соображений наглядности не будем основываться на этой работе» (выделено мной-В. Б.). Вопросы есть?

И наконец, возникает вопрос: если лоренцевы преобразования были получены из общих соображений, то они и должны оставаться преобразованиями Лоренца, не так ли?

Поэтому следует остановиться на том, что же всё-таки сделали Лоренц и Пуанкаре.

Лоренц и Пуанкаре

Гендрик Лоренц (1853–1928) вошёл в историю физики как создатель электронной теории, основные контуры которой были очерчены в его работе 1892 года «Электромагнитная теория Максвелла и её приложение к движущимся телам». Лоренц делает фундаментальное предположение — эфир в движении вещества участия не принимает (гипотеза неподвижного эфира) — (см. Д. К. Самин, «Сто великих учёных», М., «Вече», 2000).

В 1892 году в заметке «Относительное движение Земли и эфира» Лоренц описывает способ согласования результатов опыта с теорией неподвижного эфира, заключающийся в предположении о сокращении размеров тел в направлении движения (сокращение Лоренца-Фицджсральда).

«Продолжая развивать свои взгляды на оптические и электромагнитные явления в движущихся телах, Лоренц, по существу, приблизился к утверждению принципа относительности для электромагнитных явлений. Как мы знаем, в механике такой принцип был введен Галилеем. Он гласил, что никакими механическими опытами невозможно установить, покоится данная система или движется равномерно и прямолинейно. Лоренц высказал предположение, что никакими мыслимыми опытами невозможно обнаружить относительное движение Земли и эфира» (С. П. Кудрявцев, «Д. Д. Томсон», М., 1986).

В 1902 году Лоренц и его ученик П. Зееман становятся Нобелевскими лауреатами (вторыми после Рентгена) за исследования влияния магнетизма на процессы излучения.

В 1904 году Лоренц выступил со статьёй «Электромагнитные явления в системе, движущейся со скоростью, меньшей скорости света», где вывел формулы, связывающие между собой пространственные координаты и моменты времени в двух различных инерциаль-ных системах отсчёта (преобразования Лоренца).

«…Пуанкаре (1854–1912), исходя из теории Лоренца… разработал очень общий и остроумный математический аппарат теории относительности…», — Б. Г. Кузнецов (вы делено мной — В. Б.).

«Впервые принцип относительности для любых физических явлений был введён французским учёным Анри Пуанкаре…Он показал, что не только в неподвижной, но и в любой другой системе отсчёта, движущейся равномерно и прямолинейно, законы физических явлений будут одинаковыми. Однако к такому заключению он пришёл, исходя из представлений классической физики и гипотезы неподвижного эфира»- (С. П. Кудрявцев).

Следует отметить, что преобразования Лоренца «явились исходными при создании теории относительности» (Малая Советская Энциклопедия, 1959).

В 1898 году один из выпусков широко известного тогда французского научного журнала открылся статьёй Пуанкаре «Измерение времени», в которой автор анализировал такие простые, казалось бы, понятия как равенство двух промежутков времени и соответствие между собой моментов времени в разных точках пространства.

Полученный результат казался современникам Пуанкаре весьма неожиданным: абсолютного времени и абсолютной одновременности в природе не существует. Лишь на основе условного соглашения можно считать равными длительности двух промежутков времени и одновременными два явления, происшедшие в разных точках пространства.

Это было совершенно новое, «неклассическое» понимание времени и одновременности. Другое положение статьи 1898 года Пуанкаре писал о постоянстве скорости распространения света во всех направлениях.

Непосредственное участие Пуанкаре в создании теории относительности следует из его статей «Пространство и время», «Новая механика».

В конце XIX века были уже найдены преобразования пространственно-временных координат, составляющие основу теории относительности. Были получены также самые необычные следствия этой теории о сокращении длин отрезков и расширении временных интервалов.

В работах Лоренца и английского физика Лармора контуры новой теории, приводящей к революционному преобразованию всей физики, проступали вполне отчётливо. Но они применялись лишь для уравнений электродинамики, что не обеспечивало всеобщности принципа относительности.

5 июня 1905 года была опубликована статья Пуанкаре «О динамике электрона», а через полтора месяца (23 июля) в печать направлена большая статья под тем же названием. В них требование «вариантности (независимости) всех законов физики относительно преобразований Лоренца являлось новой, строгой в математическом отношении формулировкой универсального принципа относительности.

Академик А. Л. Логунов по случаю 130-летия со дня рождения А Пуанкаре написал: «Анри Пуанкаре (уже в первой работе от 5 июня 1905 года), исходя из уравнений Максвелла-Лоренца, установил принцип относительности для электромагнитных явлений как строгую математическую истину. Он распространил также постулат относительности на все силы природы, открыл законы релятивистской механики» (А. А. Логунов, «К работам Анри Пуанкаре «О динамике электрона», — выделено В. Б.)

«Но наиболее кардинальным выглядело изменение законов тяготения, которые Пуанкаре представлял естественным следствием принятого во всей общности постулата относительности… Перестройка теории тяготения в соответствии с принципом относительности имела особое значение, как начало становления новой, так называемой релятивистской теории гравитации.

Именно в изложении французского учёного новая физическая теория обрела строгую математическую форму. Он первым ввел в неё четырёхмерное представление, добавив к трём пространственным координатам четвёртую — собственное время системы отсчета»… (там же, выделено мной — В. Б.).

В 1921 году швейцарский физик В. Паули написал для «Математической энциклопедии» статью «Принцип относительности», где он выделяет работы трёх авторов — Лоренца, Пуанкаре и Эйнштейна. Паули писал: «В работе Пуанкаре были заполнены формальные пробелы, оставшиеся у Лоренца. Принцип относительности был им высказан в качестве всеобщего и строгого положения», а роль работы Эйнштейна состояла в том, что она давала изложение совершенно нового и глубокого понимания всей проблемы» (выделено мной — В. Б.).

Что касается знаменитого соотношения между массой и энергией, то Пуанкаре ещё в 1900 году пришёл к результатам, из которых непосредственно следовало это соотношение для электромагнитного излучения.

В 1954 году вышел второй том «Истории теорий эфира и электричества» Э. Уиттекера, один из разделов которого назывался «Теория относительности Пуанкаре и Лоренца». Против издания этой книги выступал давний большой друг Эйнштейна Макс Борн(краткую биографию Макса Борна можно прочитать в сборнике С. А. Фридмана «Евреи — лауреаты Нобелевской премии», М., «До-граф», 2000 г.).

Но сам Борн писал: «…Специальная теория относительности была открытием, в конечном счёте не одного человека. Работа Эйнштейна была тем последним решающем элементом в фундаменте, заложенном Лоренцем, Пуанкаре и другими, на котором могло держаться здание, воздвигнутое затем Минковским» (выделено мной — В. Б.).

Пуанкаре же, по мнению Эйнштейна, «несмотря на остроумие своих построений, слабо понимал ситуацию в физике» (Б. Г. Кузнецов).

В своё время много усилий приложил великий русский математик Л. С. Понтрягин к изданию книг А. Пуанкаре. Он писал: «Дело в том, что в работах Пуанкаре ещё задолго до Эйнштейна высказаны основные положения теории относительности… Между тем сионистские круги упорно стремятся представить Эйнштейна единственным создателем теории относительности. Это несправедливо» (выделено мной — В. Б.).

Основные допущения торы Эйнштейна

«Слово «тора» на иврите означает «учение», «теория», «концепция». Например, можно сказать «тора Эйнштейна», то есть «теория Эйнштейна». Но если слово не переводится и пишется с заглавной буквы (Тора), то это означает, что речь идёт об исходящем от Бога знании» («Энциклопедия для детей. Религии мира»).

Исходящие от человека знания содержались в сентябрьской (1905 года) статье Эйнштейна и в части постановки задачи о теории, удовлетворяющей принципу относительности, совпадали с работами Лоренца и Пуанкаре. «Разница состояла лишь в том, что Лоренц указывает источник такой постановки — одно из ранних выступлений Пуанкаре по этому вопросу, а Эйнштейн даёт обоснование принципа относительности без всякой ссылки на первоисточник»- (Б. Г. Кузнецов, выделено мной — В. Б.).

Геометрическая иллюстрация (по замечанию В. Ф. Журавлёва) теории относительности была дана в работах немецкого математика Минковского (1907 год, доклад «Принцип относительности»), но он ни в одной своей статье не отметил выдающихся результатов Пуанкаре в развитии математического аппарата теории относительности и не упомянул предложенную Пуанкаре идею четырехмерного представления этой теории. В то же время в ряде вопросов Пуанкаре здесь опередил и Минковского.

«Пуанкаре не мог не знать о попытках немецких авторов представить развитие Эйнштейном и Минковским пространственно-временного аспекта теории Лоренца, как создание новой Физической теории. Но, видимо, такие притязания немецкой науки представлялись ему настолько необоснованными, что он не считал нужным делать специальные заявления по этому поводу» (там же).

Поведение же Лоренца выглядело «весьма странным потворствованием развернувшейся тогда кампании, тенденциозно приписывающей одному Эйнштейну результаты коллективного труда нескольких выдающихся учёных… (там же). Может быть, это было связано с тем, что Лоренц разрешил использовать своё имя для организации частного фонда со сбором в него пожертвований? «Это мероприятие, не имеющее прецедента, говорит о появлении тогда в околонаучной среде весьма деловых людей, организаторским действиям которых не сумел противостоять великий учёный» (там же — выделено мной — В. Б.)

И ещё одна интересная деталь — в 1912 году Лоренц оставил специально созданную для него кафедру теоретической физики, передав её Паулю Эренфесту (самому близкому Эйнштейну европейскому физику, общение с которым у него продолжалось двадцать лет).

Следует отметить, что во время пребывания во Франции в 1922 году Эйнштейн не смог выступить во Французской Академии наук. По словам Б. Г. Кузнецова «Здесь для многих имя Эйнштейна было одиозным — он был сторонником свободы, мира, социального прогресса». Видимо, во Французской Академии Наук собрались одни националисты и антисемиты и, вообще, будущие фашисты.

Скорее можно предположить, что французским академикам хорошо была известна роль Лоренца и Пуанкаре в создании теории относительности и роль Эйнштейна и связанных с ним «сторонников свободы» в монополизации этой теории. Вспомним, что в своём выступлении 1911 года в Лондонском университете Пуанкаре по-прежнему связывал происшедший переворот в физике только с именем Лоренца, совсем не упоминая Эйнштейна.

В 1915 году Эйнштейн опубликовал общую теорию относительности. В специальной теории относительности (1905 г.) по-новому трактуются такие понятия, как пространство, время, масса; не существует абсолютных пространства, времени и массы; они относительны, то есть могут изменяться в зависимости от системы отсчёта. Общая теория относительности по существу является теорией тяготения. В 1826 году Н. И. Лобачевский доказал, что может существовать иная, неевклидова геометрия, отказывающаяся от постулата параллельных линий.

В геометрии Н. И. Лобачевского через точку, взятую вне прямой, можно провести бесчисленное множество прямых, не пересекающихся с данной. Фактически, общая теория относительности — это попытка дать физическое объяснение четырёхмерной геометрии.

Б. Г Кузнецов пишет: «Идея физической реальности некоторой новой, нетрадиционной, может быть парадоксальной, может быть неевклидовой, геометрии появилась у Лобачевского, Гаусса и Римана. Но она не стала физической теорией…» (выделено мной — В. Б.).

Специальная теория относительности базируется на следующих основных положениях:

1) отсутствие в природе эфира;

2) принцип относительности;

3) принцип постоянства скорости света;

4) неизменность интервала, состоящего из трёх пространственных координат и произведения времени на скорость света;

5) принцип «одновременности», определяющий одновременность происходящего события, по моменту прихода к наблюдателю светового сигнала.

Первое положение — представление об эфире как о неподвижной среде, которая могла, следовательно, быть избранной в качестве системы отсчёта, позволяла таким образом, выделить абсолютное движение. Исходя из признания существования эфира, Лоренцем были получены его преобразования, использованные Эйнштейном в специальной теории относительности с отказом от признания факта существования эфира.

Второе — по существу есть обобщение механического принципа относительности Галилея (1632 г.) на все явления природы. Галилей, рассматривая механические явления, происходящие в закрытой каюте корабля, пришёл к выводу, что никакими опытами внутри каюты невозможно обнаружить факт покоя или равномерного и прямолинейного движения корабля. Эйнштейн распространил этот вывод на немеханические явления.

Таким образом, принцип относительности утверждает, что все законы природы (а не только законы механики) одинаковы во всех инерциальных системах координат (инерциальная система — это та, в которой выполняются законы Ньютона), то есть системах, движущихся прямолинейно и равномерно относительно друг друга; все инерциальные системы равноправны.

Третье положение — скорость света в вакууме одинакова во всех инерциальных системах координат. Это допущение понималось Эйнштейном как постоянство скорости света.

Отметим, что в механике скорость — одна из основных характеристик движения материальной точки, а скорость распространения света в вакууме — одна из основных физических констант:

с = 299 792458 ± 1,2 м/с

Эйнштейн пришёл к выводу, что факт движения системы с некоторой скоростью влияет на её размеры, скорость течения времени и массу и заявил, что он получил связь между энергией и массой тела. В действительности же эта связь была получена Пуанкаре (подробнее об этом говорится ниже).

Отсюда возник так называемый парадокс «близнецов»: космонавт, который пролетел на корабле год (по часам корабля) со скоростью, близкой к скорости света, возвратившись на Землю, встретит брата-близнеца, постаревшего почти на сорок лет.

Третье допущение есть обобщение результатов опыта Майкельсона (1881 года), из которого следует, что скорость света одинакова в разных направлениях и не зависит от факта движения Земли.

В основе четвёртого и пятого допущения лежит «привязка» к скорости света.

Общая теория относительности распространяла специальную теорию относительности на ускоренные движения, для чего нужно было показать, что за счёт тяготения могут быть отнесены не только динамические эффекты движения, но и оптические явления, делала вывод о наличии у света гравитационной массы.

Эйнштейн отождествлял тяготение с искривлением пространства-времени. Идея гравитационной массы света и соответственного искривления светового луча под действием тяжёлого тела — в его гравитационном поле давало новую гипотезу о Вселенной.

В основу общей теории относительности Эйнштейн положил следующие допущения:

1) Гравитационное поле моделируется искривленным пространством бесконечно малого объёма, и соответствующее ускорение системы отсчёта проявляется в том, что локально гравитационное поле может быть устранено преобразованием координат.

2) Уравнения гравитационного и материальных полей инвариантны (независимы) относительно произвольных координат.

3) Потенциалы гравитационного поля, представляющие собой геометрические характеристики пространства-времени удовлетворяют уравнениям Эйнштейна, которые на самом деле должны называться уравнениями Гильберта (были выведены Гильбертом в 1915 году). Здесь следует отметить, что Эйнштейн в своём первом сообщении об уравнениях гравитационного поля сказал, что приведённые им соотношения получены «из общих соображений»-, не упомянув об авторстве Гильберта.

Гильберт по своей наивности незадолго до этого сообщил результаты своих математических выкладок Эйнштейну после настойчивых просьб последнего. Когда же он понял, с кем имеет дело, было уже поздно — уравнения Гильберта, вывод которых представляет серьёзное математическое достижение, стали именоваться уравнениями Эйнштейна.

4) Скорость распространения гравитационных волн (гравитации) равна скорости света.

5) Пространство немыслимо без эфира.

Эйнштейн писал (1924 год): «…Мы не можем а теоретической физике обойтись без эфира, т. е. континуума, наделённого физическими свойствами…»

Таким образом, последнее допущение является опровержением ранее сделанного Эйнштейном допущения (в специальной теории относительности) об отсутствии эфира.

Двойственной, по словам Б. Г. Кузнецова, была оценка теории относительности при жизни Эйнштейна. С одной стороны, «…началась прямая травля теории относительности, главным образом в Германии», а с другой стороны, «…вслед за Махом Адлер выступил против теории относительности и в тюрьме написал работу, которая, по его мнению, неопровержимо доказывала ложность взглядов Эйнштейна. Суд назначил экспертизу, которая должна была определить, не свидетельствует ли эта работа об умственном расстройстве подсудимого» (выделено мной — В. Б.). И дальше — «…нападки на Эйнштейна и на теорию относительности стали частью большого заговора против демократии, мира и прогресса»,

Это похоже на старую присказку: «Запомни, изменяя мне, ты изменяешь всей стране!».

Тем более, что по вопросу «травли» теории относительности в Германии есть и другое мнение: в то время Эйнштейн и Минковский усиленно превозносились немецкой школой физиков в качестве единственных создателей теории относительности.

По поводу же незыблемости физических принципов теории относительности в варианте Эйнштейна можно привести слова Д. Д. Томсона: «Очарование физики в том и состоит, что о ней нет жёстких и твёрдых границ, что каждое открытие не является пределом, а только аллеей, ведущей в страну, ещё не исследованную, и сколько бы ни существовала наука, всегда будет изобилие нерешённых проблем…»

Мировой эфир, или физический вакуум

Изучение закономерностей распространения света привело физику к признанию существования мирового эфира, или в новой терминологии, физического вакуума.

Понятие «эфир» возникло ещё во времена древних греков: по их мифологии — это самый верхний, чистый и прозрачный слой воздуха местопребывание богов. Аристотель (ученик Платона) в дополнение к четырём стихиям — огонь, вода, воздух, земля — ввёл пятую (сущность всех вещей) — эфир.

Так в физику вошло понятие «мировой эфир» — универсальной среды, заполняющей всё пространство, в том числе и промежутки между атомами и молекулами в телах.

Лукреций (древнеримский философ, автор сочинения «О природе вещей», излагающего идеи Демокрита и Эпикура) считал, что эфир — материя, состоящая из особенно лёгких и подвижных атомов.

Современник Ньютона — Гюйгенс, говоря о природе света, считал, что световое возбуждение следует рассматривать как упругие импульсы, распространяющиеся в эфире, заполняющем всё пространство, а огромная скорость распространения света обусловлена упругостью и плотностью эфира и не предполагает быстрых перемещений частиц эфира. Во времена Гюйгенса-Ньютона волновая тория света была лишь схематично намечена.

Эйлер и Ломоносов отстаивали и развивали представление о свете, как о волнообразных колебаниях эфира. Ломоносов пытался уточнить и углубить понятие эфира, рассматривая различные возможные типы движения эфира — «текущее, коловратное и зыблющееся. В 1756 году он писал: «Так как эти явления (электричество) имеют место в пространстве, лишённом воздуха, а свет и огонь происходят в пустоте и зависят от эфира, то кажется правдоподобным, что эта электрическая материя тождественна с эфиром». И далее: «Чтобы это выяснить, необходимо изучить природу эфира; если она вполне пригодна для объяснения электрических явлений, то будет достаточно большая вероятность, что они происходят от движения эфира. Наконец, если не найдётся никакой другой материи, то достовернейшая причина электричества будет движущийся эфир».

Впоследствии то, что световые волны поперечны, то есть направления колебаний в них перпендикулярны к направлению распространения, что возможно только в твёрдом теле, заставило приписать эфиру свойства упругого твёрдого тела.

Максвелл на основе опытов Герца сформулировал заключение, что свет есть электромагнитное явление. В представлении Лоренца (конец девятнадцатого века) эфир есть безграничная неподвижная среда, единственной характеристикой которой является лишь определённая скорость распространения в ней электромагнитных возмущений и в частности света.

Это представление об эфире как о неподвижной среде, которая могла, следовательно, быть избранной в качестве системы отсчёта, позволяла таким образом выделить абсолютное движение.

Исходя из признания существования эфира, Лоренцем были получены его преобразования, использованные Эйнштейном в специальной теории относительности с отказом от признания факта существования эфира.

О взглядах Пуанкаре у академика А. А. Логунова сказано так: «Интересно отметить, что хотя выдвинутый Пуанкаре постулат относительности предполагает полную невозможность определения движения материи относительно эфира, само понятие эфира им не отбрасывается». И далее: «В современной теоретической физике понятие эфира уступило понятию физического вакуума — основного состояния, в котором неизбежно присутствуют квантовые флуктуации — нулевые колебания квантовых полей» (выделено мной — В. Б.).

Проблеме эфира уделял большое внимание и великий русский учёный Д. И. Менделеев, который, в частности, писал: «Для многих учёных эфир содержит эту первичную материю в несложившемся виде, т. е. не в форме элементарных химических атомов и образуемых ими частиц, молекул и веществ, а в виде составного начала, из которого сложились сами химические атомы» («Основы химии», Л., «Наука», 1934).

Электродинамика теории относительности, пришедшая на смену электродинамике Лоренца, вообще отказалась от представления об эфире, играющем роль материального носителя электромагнитных процессов.

Электромагнитное поле, и в частности свет, являются сами по себе особой формой материи, имеющей много черт сходства, но и характерных различий с веществом в обычном смысле слова (электронами, позитронами, нейтронами, атомами и пр.) и не нуждаются для своего истолкования в представлении об эфире.

Материальная природа света отчётливо проявляется в явлениях светового давления, установленного опытным путём П. Н. Лебедевым. То обстоятельство, что свет (электромагнитное поле) и вещество представляют собой две различные формы материи, с особой отчётливостью проявляется в превращениях кванта света в пару

электрон-позитрон и, обратно, в образовании светового кванта за счет объединения позитрона и электрона.

Но целый ряд оптических явлений, в частности фотоэлектричский эффект и вопросы рассеяния света, выдвинули на первый план корпускулярные особенности света, а, следовательно, и признание существования мирового эфира или физического вакуума.

Как подчёркивал академик Г. С. Ландсберг («Оптика»): «Нельзя не отметить, что современная квантовая теория света (теория Ньютона) характеризуется чертами, которые напоминают ньютоново представление о свете даже в большей степени, чем это может показаться с первого взгляда. Корпускулярные свойства света получили экспериментальное обоснование, гораздо более серьёзное и разнообразное, чем это было во времена Ньютона…»

Доктор технических наук В. А. Ацюковский определяет мировой эфир как газоподобную среду, заполняющую всё мировое пространство и являющуюся строительным материалом для всех видов «элементарных частиц» вещества («Эфиродинамические гипотезы», «Петит», 1997).

Отвергая в специальной теории относительности существование эфира, Эйнштейн в общей теории относительности (теории тяготения) допускает его существование: «Общая теория относительности наделяет пространство физическими свойствами; таким образом, в этом смысле эфир существует. Согласно общей теории относительности пространство немыслимо без эфира…» (цитируется по книге В. А. Ацюковского «Эфиродинамические гипотезы»).

Причина отказа Эйнштейна от гипотезы существования эфира весьма оригинальна и была им обоснована так: «…нельзя создать удовлетворительную теорию, не отказавшись от существования некоей среды, заполняющей всё пространство» (цитируется по: В. А. Ацюковский «Блеск и нищета Теории относительности Эйнштейна», г. Жуковский, 2000). В свою очередь заметим, что можно говорить только о теории относительности, присвоенной Эйнштейном, или о теории относительности в варианте Эйнштейна.

Взгляд же «гения всех времен» и одного народа на «мировой эфир», когда в одной «своей» теории он отрицает наличие эфира, а в другой — опирается на это представление, можно рассматривать с одной стороны как причуды гения («что хочу, то и ворочу»), а с другой стороны как проявление кретинизма, когда «левая рука не знает, что делает правая».

Вернадский о космическом вакууме

«Назревает представление… — писал В. И. Вернадский, — что вакуум не есть пустота с температурой абсолютного нуля, как ещё недавно думали, а есть активная область максимальной энергии нам доступного Космоса. То есть пустоты нет. Мы вернулись к старому спору средневековых философов и учёных, но в отличие от них идём экспериментальным путём — путём наблюдений» (здесь и далее в этом разделе высказывания Вернадского приводятся по книге Р. К. Баландина «Вернадский: жизнь, мысль, бессмертие», М., «Знание», 1988).

Вернадский отмечал, что вся наша Вселенная в основном состоит из космического вакуума: «… Космический вакуум пространственно господствует как таковой, и газообразное вещество, которое представляют собой звезды и Солнце, геометрически теряется в космической пустоте».

Вернадский вспоминал мысль Менделеева: «Я помню со своей молодости, какое впечатление на меня произвело в конце 70-х годов предисловие Д. И. Менделеева (1834–1907) к русскому переводу книги Мона о погоде. Он указал, что разгадка погоды находится в современной ионосфере, в вакууме, подчиненном вращению нашей планеты. Это было великое предвидение будущего.

Сейчас мы стоим перед разгадкой «пустого» мирового пространства — вакуума. Это лаборатория грандиознейших материально-энергетических процессов» (выделено мной — В. Б.).

Заметим также, что мысль, высказанная Менделеевым, относится к семидесятым годам девятнадцатого века!

Чрезвычайно современно звучат слова Вернадского: «Об этих пространствах с рассеянными атомами и молекулами правильнее мыслить не как о материальной пустоте «вакуума», но как о концентрации своеобразной энергии, в рассеянном виде содержащей колоссальные запасы материи и энергии…»

Эфирный ветер

Косвенным подтверждением существования или отсутствия эфира являются эксперименты по исследованию «эфирного ветра».

Когда говорится об «эфирном ветре», то имеется в виду следующее: Земля при своём движении по орбите со скоростью примерно 30 км/с перемещается относительно системы удалённых звёзд (следовательно, относительно эфира), неподвижный эфир полностью или частично должен вовлекаться в движение при вращении

Тогда скорость света, излученного в направлении движения земли должна уменьшиться, а в обратном направлении — увеличиться' Это явление и получило название «эфирного ветра».

«Энциклопедия для детей. Физика, часть вторая» отмечает: Предпринимались многочисленные, но неудачные попытки обнаружить эфир, точнее «эфирный ветер». Решающий опыт, проведённый Альбертом Майкелъсоном и Эдвардом Морли, был осуществлён в 1887 г. и дал отрицательный результат» (см. также сборник С. А. Фридмана «Евреи — лауреаты Нобелевской премии», «Дограф», М., 2000). При этом Фридман делает очень интересное «утверждение»: «Майкельсон ретроспективно подтвердил ещё не появившуюся к тому времени специальную теорию относительности Альберта Эйнштейна»- (выделено мной — В. Б.).

В этой короткой фразе содержится сразу два ложных утверждения: 1) слово «ретроспективный» означает «обращённый к прошлому, посвящённый рассмотрению прошлого» («Словарь иностранных слов»), то есть нельзя «ретроспективно» подтвердить то, что ещё не появилось; 2) специальная теория относительности не является теорией Эйнштейна.

При этом никого не смущает факт, что мы не видим всё «небо в алмазах», что свет от далёких звёзд не доходит до Земли, хотя в предположении отсутствия эфира (физического вакуума) дальность распространения света должна быть бесконечной.

Возвращаясь же к эксперименту Майкельсона, следует отметить, что им была зафиксирована разница в измеренной величине скорости света в одном и другом направлениях на уровне 3–4 км/с, что Майкельсон отнёс, к погрешностям измерений и сделал вывод об ошибочности исходной гипотезы стационарного эфира.

Однако практически с тех пор в физике принято считать, что «Опыт Майкельсона» показал ошибочность представлений о существовании в природе такой среды, как эфир» (Ю. М. Галаев «Эфирный ветер. Эксперимент в диапазоне радиоволн», «Петит», 2000), хотя в современной физике считается, что скорость света в «вакууме» измерена с точностью ±1,2 метра в секунду!

Полный обзор по экспериментальным исследованиям проблемы дан в работе В. А. Ацюковского «Эфирный ветер» (Энергоиздат, 1993), в которой отмечается, что в корректных экспериментах ряда учёных, в первую очередь Д. Миллера, «эфирный ветер был обнаружен, значение его скорости и направление были определены с неплохой для своего времени точностью. Оказалось, что направление этого ветра вовсе не совпадает с направлением движения Земли, как предполагалось в начале, а почти перпендикулярно к нему… И хотя Миллером… эксперименты уже были проведены, учитывая всю сложность обстановки, нужно сейчас, с использованием существующих измерительных средств и современных возможностей вернуться к этому вопросу и провести соответствующие эксперименты вновь» (выделено мной — В. Б.).

Один из таких экспериментов был выполнен Ю. М. Галаевым («Эфирный ветер. Эксперимент в диапазоне радиоволн», «Петит», 2000), который отмечает: «Значение скорости эфирного ветра, измеренное в настоящей работе в диапазоне радиоволн, близко к значениям скоростей эфирного ветра, измеренным в оптическом диапазоне электромагнитных волн в экспериментах Миллера, Майкельсона, Лиса, Пирсона… Таким образом, результаты выполненного эксперимента согласуются с положениями исходной гипотезы о существовании в природе материальной среды эфира»-.

«Абсолютность» теории относительности

Теория относительности в варианте Эйнштейна так внедрена в человеческое сознание еврейскими средствами массовой информации, что для подавляющего числа людей она стала сказкой наяву, сказкой вечной и абсолютной, делая справедливым замечание А. Райкина: «ученье свет, а неучёных — тьма».

Примером тому является реклама в газете «Завтра» (№ 34, 2001) книги «российского физика В. Н. Матвеева» «В третье тысячелетие без физической относительности?» (М., 2000), который, в соответствии с самокритичным замечанием, «когда-то лихо писал научные, как они тогда назывались, статьи…».

В. Н. Матвеев пишет: «Специальная теория относительности давно и постоянно не даёт покоя скептикам, выражающим сомнение в её правильности. Несмотря на то, что публикации скептиков не приветствуются истинодержателями всех стран мира, такие публикации просачиваются в печать либо публикуются на страницах крайне малочисленных газет и журналов, лишённых фиговых листков «демократии».

Всё сказанное является абсолютно справедливым, но, к сожалению, не имеющим никакого отношения к рекламируемой книге.

Действительно, «истинодержатели всех стран мира» делают все возможное и невозможное для того, чтобы материалы, критикующие теорию относительности в варианте Эйнштейна, не могли бы явиться в демократических средствах массовой информации, крича при этом о «свободе слова».

Но открываем авторскую аннотацию книги: «Очарованный теорией относительности Эйнштейна автор книги оспаривает традиционный взгляд на физическую относительность и на страницах предлагаемой вашему вниманию книги показывает, что всё в материальном мире абсолютно и ничего относительного в нём нет.

От множества книг, авторы которых, отвергая неприемлемые для них выводы специалистов в области теории относительности, покушаются и на важнейшие физические положения самой теории, данная книга отличается тем, что специальная теория относительности Эйнштейна рассматривается в ней как верная теория, в мировоззренческом плане свидетельствующая о вещах, прямо противоположных тому, что заявляли физики и философы уходящего от нас столетия» (выделено мной — В. Б.).

В одном автор прав — эта теория в смысле её универсальности «прямо противоречит тому, что заявляли физики и философы». Автор вносит «ясность» в этот вопрос, запутавшись в физических определениях скорости. Он пишет: «Относительное движение можно считать объективным, реальным и, простите за каламбур, абсолютным. При соответствующем определении скорости можно даже утверждать, что спидометр автомобиля показывает реальную абсолютную скорость движения автомобиля относительно поверхности земли».

Между тем в физике (механике) приняты определения, которые лучше всего рассмотреть на любимом примере эйнштейновских популяризаторов:

Пусть по вагону движущегося поезда идёт пассажир. Тогда скорость движения пассажира относительно вагона определяется как относительная, скорость его движения по отношению к неподвижной платформе определяется как абсолютная, а скорость поезда по отношению к платформе определяется как переносная (см. С. Э.Хайкин «Механика», М.-Л., 1948).

Таким образом, движение относительно «движущейся» системы координат принято называть «относительными, это же движение по отношению к «неподвижной» системе координат — «абсолютным». Движение «движущейся» системы координат относительно «неподвижной» называть переносным.

В книге Матвеева масса несуразностей (мягко говоря) — так, например, рассматривая движение с постоянной скоростью, автор вводит понятие «мгновенной скорости», что лишено смысла при постоянстве скорости движения.

У Матвеева всё очень просто — назови относительную скорость абсолютной и теория относительности станет теорией абсолютности, как это следует из авторских рассуждений, изложенных на 189 страницах книги, и тогда можно сразу же сделать вывод:

«Меня успокаивает тот факт, что я не ниспровергатель, скорее наоборот. В своё время я сотворил себе кумира, и этим кумиром был для меня Эйнштейн — человек, не только создавший целое направление в физике, но и придавший физической теории сказочный облик. Мчащиеся в космическом пространстве поезда и наблюдатели Эйнштейна завораживают не меньше, чем сказочные персонажи всех времён и народов.

Один (?!) из критиков теории относительности назвал ряд положений теории относительности мифами (имеется в виду работа А. А. Денисова «Мифы теории относительности», Вильнюс, 1989). В моём понимании эйнштейновская теория относительности ни из каких мифов не состоит — она сама сказка. Сказка, ставшая былью. Былью величественной — порой жестокой и даже страшной… Эта быль меня порой восхищает, порой тревожит, и тогда хочется, чтобы этой были не было, чтобы кто-то всесильный наложил на неё вето. Сказка же только восхищает. Хочется, чтобы сказка осталась навсегда и чтобы её никто и никогда не опроверг.

И я не только не пытался разрушить сказочный мир Эйнштейна, а, напротив, попытался доказать, что этот мир не относителен, а абсолютен» (В. Н. Матвеев).

По основной линии В. Н. Матвеева теория относительности в варианте Эйнштейна не является мифом (миф — слово; сказание; предание). Вспомним определение: «миф — сказание, передающее представление древних народов о происхождении мира, о явлениях природы, о богах и легендарных героях; мифы возникали у всех народов на стадии, когда человек, не обладая развитым производством и научными познаниями, чувствовал своё бессилие в борьбе с природой и создавал в своём воображении сверхъестественный мир» («Словарь иностранных слов», «Русский язык», М., 1985).

Теория относительности (по Матвееву) является сказкой. Сказка же — «произведение волшебного, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел» («Литературный энциклопедический словарь», «Советская энциклопедия», М., 1987).

Таким образом, будучи ярым защитником теории относительности в варианте Эйнштейна и мечтая, чтобы эта сказка стала абсолютной, «оставалась навсегда и чтобы её никто и никогда не опроверг», В. Н. Матвеев, сам того не желая, квалифицирует специальную теорию относительности Эйнштейна как «произведение авантюрного характера с установкой на вымысел», в отличие от мифов, возникших на основе представлений древних народов «о происхождении мира, о явлениях природы».

Почему Эйнштейн стал автором теории относительности?

На заданный самому себе вопрос: «Почему именно я создал теорию относительности?», Эйнштейн ответил в национально-ироничном духе так: «Нормальный взрослый человек вообще не задумывается над проблемой пространства и времени. По его мнению он уже думал об этой проблеме в детстве. Я же развивался интеллектуально так медленно, что пространство и время занимали мои мысли, когда я стал уже взрослым. Естественно, я мог глубже проникать в проблему, чем ребёнок с нормальными наклонностями».

Настоящий ответ на этот вопрос будет ясен, если рассмотреть общественно-политическую обстановку того времени.

А это конец XIX века, в 1897 году состоялся первый сионистский конгресс. Движению, вышедшему из подполья, нужно было знамя. В своё время роль знамени подчёркивал известный финский писатель М. Ларни, который считал, что знаменем может быть и женская юбка; и чем выше это знамя, писал он, тем больше народу под ним собирается.

Здесь же надо было создать образ — образ гения всех времён и только одного народа, образ, чей авторитет был бы на уровне Моисея, который вывел еврейский народ из Египта, на уровне Авраама — родоначальника евреев (кстати, основоположник легального сионизма — Теодор Герцль в «еврейской сотне» занимает восьмое место).

И такой человек был найден. Все остальное было делом денег и техники.

Деньги были, техника тоже. Как это практически делается, простые «россияне» могут видеть на примере «раскрутки звёзд» шоу-бизнеса. Как говорил один из специалистов по такой «раскрутке»: дайте мне сто пятьдесят тысяч долларов, и я из кривого и хромого сделаю телезвезду!

«Имя его (Эйнштейна) превозносилось массами, зачастую не имевшими никакого представления о физике, и в особенности, конечно, евреями. Эта национальная подоплёка хорошо чувствовалась, вызывала законное отторжение…»-. (М. Саяпин, «Дуэль» № 30, 1998).

Следует остановиться на отдельных, видимых, создателях карьеры и построения авторитета Эйнштейна.

Место в Бернском патентном бюро в 1902 году Эйнштейн получил благодаря отцу своего друга Марселя Гроссмана, у которого, в свою очередь, был друг Фридрих Галлер — директор этого бюро. В 1904 году в патентное бюро поступил и ещё один друг Эйнштейна — М. Бессо. В 1909 году в Цюрихском университете открылась профессорская вакансия по курсу теоретической физики, на которую претендовали Фридрих Адлер, учившийся с Эйнштейном в Политехникуме (написавший впоследствии критическую работу по эйнштейновской теории относительности) и Эйнштейн. И хотя Фридрих Адлер пользовался авторитетом, он отказался от должности в пользу «благодарного» Эйнштейна, который писал, что Адлер — человек неуравновешенный, интеллектуально бесплодный, упрямый мечтатель, чья склонность к самопожертвованию замешана на мазохизме, а готовность стать мучеником граничит со стремлением к самоубийству.

Аналогичная история имела место в 1910 году, когда Эйнштейн претендовал на должность профессора Пражского университета. Здесь тоже сначала первым кандидатом был профессор физики из Технологического института в Брно — Густав Яуманн, который снял свою кандидатуру в пользу Эйнштейна.

Осенью 1922 года Эйнштейн был избран в Российскую Академию Наук по представлению А. Ф. Иоффе, П. П. Лазарева и В. А. Стеклова и в 1926 году получил диплом, подписанный президентом Академии А. П. Карпинским. Отметим, того самого Иоффе, который своими глазами видел статью, подписанную совместно Эйнштейном и Милевой Марич.

В 1930 году в США у миллиардеров брата и сестры Бромбергера и Фульд с «подачи» Флекснсра возникла мысль о создании Института высших исследований в Принстоне, куда в 1933 году был приглашён Эйнштейн. Создатели института ставили своей целью освободить приглашённых учёных от каких-либо педагогических, административных обязанностей и материальных забот. Там без забот и без научных результатов проработал Эйнштейн до 1955 года, до самой смерти.

Он поселился в одном из коттеджей Принстона вместе со своей женой Эльзой, двумя падчерицами и секретаршей (старым другом семьи) Элен Дюкас. Вместе с ними жил и молодой математик Вальтер Майер, приехавший в Америку в качестве ассистента Эйнштейна.

В Принстоне Эйнштейн руководил группой учёных, состоящей, в основном, из его ассистентов разного периода его жизни. Здесь были Вальтер Майер, Натан Розен, Питер Бергман, Валентин Баргман, Эрнст Штраус, Джон Кемени, Робер Крайхман, Брурия Кауфман.

Эйнштейн и его соавторы

О самом первом соавторе Эйнштейна, о Милеве Марич уже говорилось выше.

Как раньше отмечалось, математику в Политехникуме преподавали видные учёные того времени А. Гурвиц и Г. Минковский (давши геометрическую иллюстрацию теории относительности).

Но если Эйнштейна не интересовала математика, то его приятеля М. Гроссмана она интересовала, и Эйнштейн впоследствии привлек его к разработке математического аппарата общей теории относительности.

В 1905 году была опубликована работа «К электродинамике движущихся тел», которая заканчивалась словами: «В заключение отмечи, что мой друг и коллега М. Бессо явился верным помощником при разработке изложенных здесь проблем и что я обязан ему рядом ценных указаний».

В 1907 году в Берне у Эйнштейна появился друг — Я. Лауб, присланный известным учёным В. Вином для обсуждения проблем теоретической физики. Беседы Лауба с Эйнштейном привели к появлению совместных статей.

В 1908 году его бывший учитель Герман Минковский облёк теорию относительности в более совершенную математическую форму» (Картер и Хайфилд), а Гроссману, чьими конспектами пользовался в студенческие годы Эйнштейн, заявил: «Гроссман, ты должен мне помочь, иначе я сойду с ума». «И Гроссман, как проводник с мачете в руках, стал прокладывать Эйнштейну путь через джунгли неевклидовой геометрии» (Картер и Хайфилд).

Это было в 1909-11 годах, когда Эйнштейну М. Гроссман разрабатывал проблемы неевклидовой геометрии и «вводил его в круг математических приёмов, пригодных для решения новой физической задачи» (Б. Г. Кузнецов).

Встречался Эйнштейн и с Фридрихом Адлером, с которым жил в одном доме (и который уступил Эйнштейну профессорское место, а потом написал резко критическую статью по теории относительности).

Фридрих Адлер, сыгравший значительную роль в дальнейшей жизни Альберта Эйнштейна, был сыном известного психиатра Виктора Адлера (подробнее о Викторе Адлере будет сказано ниже — в главе «Зигмунд Фрейд»),

О Фридрихе Адлере «Малая Советская Энциклопедия» пишет как об одном из «реформистских руководителей австрийской социал-демократии», «реакционные философские взгляды» которого были подвергнуты критике Лениным в работе «Материализм и эмпириокритицизм». Фридрих Адлер был признан виновным в политическом убийстве и приговорён к смертной казни (затем этот приговор ему заменили пожизненным заключением), а через два года он был освобожден из тюрьмы и вскоре стал депутатом австрийского Национального собрания. Во время тюремного заключения Адлера Эйнштейн «похвалил» своего «друга», сказав, что Адлер нашёл себе в тюрьме занятие, изучая теорию относительности.

Следствием такого изучения и стала критическая статья Фридриха Адлера, за которую сионистские друзья Эйнштейна пытались представить Адлера сумасшедшим.

В Праге (откуда Эйнштейн уехал в 1912 году) на некоторые понятия геометрии, которые могли помочь Эйнштейну при обобщении теории относительности, указал Г. Пик. Он же натолкнул Эйнштейна на труды Г. Риччи и Т. Леви-Чивиты, обогатившие математический арсенал Эйнштейна.

Но самым близким из европейских физиков был Пауль Эренфест, которого Эйнштейн считал блистательным физиком и общение с которым продолжалось двадцать лет.

В 1918 году Г. Вейль предложил геометр из ировать наряду с теорией тяготения и теорию электромагнитного поля. Вейль впоследствии отказался от развития своей схемы, а Эйнштейн продолжал подобные попытки. Вейль вспоминал свои споры с Эйнштейном и «сближал позднейшие построения Эйнштейна со своими первоначальными концепциями» (Б. Г. Кузнецов).

В 1936-38 годах ассистентом Эйнштейна был Л. Инфельд, тот самый польский еврей, который просил в своё время рекомендацию у Эйнштейна и был доцентом Львовского университета. Совместная работа Эйнштейна с Инфельдом была посвящена проблеме уравнений движения. В 1938 году вышла их книга «Эволюция физики», которую после выхода в свет Эйнштейн даже не раскрывал.

«Один из его помощников, Яков Граммер, российский еврей с гротескно деформированным обликом, работал с Эйнштейном в течение нескольких лет и надеялся в конечном счёте стать преподавателем» (Д. Брайен). Граммер обвинил Эйнштейна в том, что последний не выполнил данные ему обещания, поссорился с Эйнштейном, уехал в Минск и впоследствии был избран в Белорусскую Академию Наук,

В 1944–1948 годах ассистентом Эйнштейна был Э. Штраус.

В Принстоне одним из создателей математических приёмов, применяемых Эйнштейном в общей теории относительности, был, как пишут биографы, итальянский математик Т. Леви-Чивита (довольно странная для итальянца фамилия, не правда ли?).

К тридцатым годам закончилось формирование культа личности гения всех времён и одного народа — Эйнштейна.

Нобелевская премия

В июле 1923 г. Эйнштейн выехал в Швецию на церемонию вручения Нобелевской премии, присуждённой ему в ноябре 1922 г. 4 В 1910 году Эйнштейн впервые был выдвинут на соискание Нобелевской премии по физике. Это сделал химик Вильгельм Оствальд, получивший эту премию в 1909 году, тот самый Оствальд, который не принял Эйнштейна на работу в 1901 году, а теперь по принципу «кто нам мешает, тот нам и поможет» именовал Эйнштейна создателем специальной теории относительности как самой перспективной теории со времён открытия закона сохранения энергии.

Начиная с 1910 года, когда Эйнштейн был впервые выдвинут на Нобелевскую премию, его имя только два раза не фигурировало в списках кандидатов, с таким упорством продвигали сионистские круги своего кандидата в гении всех времён и одного народа.

В. Бобров («По делам его», «Дуэль» № 43, 1998 г.) отмечает: «… активное проталкивание Эйнштейна в нобелевские лауреаты и его безмерное восхваление как якобы величайшего гения всех народов и времён — всё это своего рода реверанс… за участие физика в сионистском движении на протяжении многих десятилетий».

П. Картер и Р.Хайфилд пишут: «Нобелевский комитет отличался консервативностью и не хотел присуждать премию за теорию относительности: она всё ещё оставалась спорной и не была достаточно подтверждена экспериментальными данными. Эйнштейну… досталась премия, оставшаяся неврученной в 1921 году…».

Иначе смотрит на этот факт Б. Г. Кузнецов: «Шведская Академия и Нобелевский комитет боялись политического резонанса присуждения премии за теорию относительности, боялись неизбежной реакции со стороны Ф. Ленарда и иже с ним. Поэтому присуждение премии было сформулировано следующим образом: «Премия присуждается Эйнштейну за открытие закона фотоэлектрического эффекта и за его работы в области теоретической физики (выделено мной — В. Б.). Ф. Ленард сразу же направил в Шведскую Академию Наук резкий протест… Получив премию, Эйнштейн отдал всю сумму Милеве.

После Первой Мировой войны Ф. Ленард стал одним из самых непримиримых научных противников Эйнштейна; как пишут П. Картер и Р.Хайфилд, «научным авторитетом Ф. Ленарда с его согласия прикрывались ярые антисемиты, нападавшие на теорию относительности» (от себя заметим: на теорию относительности в варианте Эйнштейна). Необходимо отметить, что Картер и Хайфилд пишут о Ф. Ленарде (после 1-й Мировой войны) как о будущем Нобелевском лауреате. В действительности же Филипп Ленард стал Нобелевским лауреатом в 1905 году за работы по катодным лучам, то есть в году, когда имя Эйнштейна ещё никому не было известно. Таким образом, протест Ленарда не был протестом неизвестного физика-«завистника», а это было квалифицированное мнение пятого по счёту лауреата Нобелевской премии!

В национальном еврейском духе выдержана и следующая фраза из книги Д. Брайена: «Сочетание антисемитского яда, исходившего от Ленарда, и замешательства со стороны части членов Нобелевского комитета объясняет, почему Эйнштейна продолжали отклонять на протяжении одиннадцати лет — с 1910 по 1921 год» (курсив мой — В. Б.).

Но это никак не объясняет того, почему, несмотря на сионистское давление, премия за теорию относительности Эйнштейну так и не была присуждена!

Этот поступок Ф. Ленарда не был забыт, и в 1933 году «среди некоторых физиков циркулировал план избавления от антирелятивистской опеки Ф. Ленарда: они надеялись скомпрометировать чистоту его собственного происхождения, порывшись в архивах Братиславы, где жили предки маститого адепта арийской физики» (Б. Г. Кузнецов).

Эту фразу следует понимать так: научный спор сторонники Эйнштейна пытались разрешить с помощью доноса в гестапо!

Сам же Ф. Ленард в это время писал: «Наиболее важный пример опасного влияния еврейских кругов на изучение природы представляет Эйнштейн со своими теориями и математической болтовнёй, составленной из старых сведений и произвольных добавок» (там же).

«Присуждение этой премии еврею резко подогрело профашистские антисемитские настроения в Германии» («Энциклопедия для детей»).

Что отсюда следует?

1) Ф. Ленард приписывал приоритет в этом открытии погибшему на войне талантливому теоретику Ф. Газенерлю;

2) Кому-то в Шведской Академии наук, видимо, был дан строгий наказ — под любым предлогом присудить Нобелевскую премию Эйнштейну;

3) Какова причина столь благородного поступка — передачи всей денежной суммы премии бывшей жене, для которой в своё время «…научные интересы Эйнштейна… становились всё более далекими». Только ли желанием побыстрее получить развод? Или это была плата за молчание о том, как «создавалась» теория относительности?

В формулировке о присуждении премии, в частности, сказано: за открытие закона фотоэлектрического эффекта».

Рено де ля Тай (см. ПРИЛОЖЕНИЕ 2) написал: «Теория относительности, открытая в 1904 году, была признана научным сообществом начиная с 1915 года. Никакая Нобелевская премия никогда за эту теорию присуждена не была. Причина понятна: тот, кто первым сформулировал принцип относительности, умер в 1912 году. Это был Анри Пуанкаре».

Сам же фотоэлектрический эффект был открыт в 1886 г. Генрихом Герцем и не укладывался в рамки волновой теории света («Энциклопедия для детей», выделено В. Б.), гипотеза Эйнштейна позволила объяснить фотоэлектрический эффект.

Так называемый «внешний фотоэффекта, открытый Г. Герцем в 1887 году, был экспериментально проверен А. Г. Столетовым в 1888 году, который установил «первый закон фотоэффекта», кстати, почему-то не называемый «законом Столетова».

Первый закон фотоэффекта формулируется так: максимальный фотоэлектрический ток (ток насыщения) прямо пропорционален падающему лучистому потоку.

Русский физик А. Г. Столетов и «внешний фотоэффект»

В 1872 году при Московском университете открывается физическая лаборатория, устройству которой много сил и средств отдал профессор университета Александр Григорьевич Столетов.

«Это была первая в России учебно-исследовательская физическая лаборатория. Теперь русским учёным не надо было ездить за границу, чтобы проводить необходимые опыты!» («100 великих учёных», М, «Вече», 2000).

«В 1888 году Александр Григорьевич начинает исследование фотоэффекта, открытого за год до этого Герцем. Эти исследования принесли Столетову мировую известность. Они продолжались два года с февраля 1888 по июль 1890 'года, и можно только удивляться, как много было сделано за этот срок человеком, занятым, в основном, преподавательской деятельностью. Повторив опыты Герца, Видемана, Эберта и Гальвакса, в дальнейшем Александр Григорьевич разработал новую методику, позволившую построить количественную теорию фотоэффекта» (там же, выделено мной — В. Б.).

С помощью разработанной им установки Столетов изучал различные стороны фотоэффекта. На основании результатов своих экспериментов он делает следующие выводы: необходимым условием фотоэффекта является поглощение света материалом катода… Меняя напряжение на электродах, Столетов получает вольтамперную характеристику фотоэлемента: фототок возрастает с увеличением напряжения между электродами, а малые токи пропорциональны напряжению; начиная с некоторого значения напряжения фототок практически не меняется при увеличении напряжения, т. е. фототок стремится к насыщению.

Будучи уверенным в том, что величина фототока определённо связана с освещением, Столетов проводит серию опытов с целью установить эту зависимость. Меняя силу света источника, он нашёл, что величина фототока насыщения пропорциональна световому потоку, падающему на катод.

В своих опытах учёный вплотную подошёл к установлению законов электрических разрядов в газах. Теорию таких явлений построил английский физик Таунсенд, использовав полученные Столетовым результаты».

Интересная деталь биографии А. Г. Столетова. Президент Академии Наук Великий князь Константин не допускает кандидатуру Столетова до баллотировки в члены Академии, объясняя своё решение «невозможным характером» претендента. Отметим, что, если бы подобное случилось, допустим, с Эйнштейном, это было бы квалифицировано как проявление антисемитизма!

Механизм внешнего фотоэффекта был разъяснён (выделено мной — В. Б.) в основных чертах Эйнштейном на основе квантовых представлений о природе света — появление тока при освещении вещества коротковолновым излучением; он предложил рассматривать фотоэффект как результат соударения единичного кванта электромагнитного излучения — фотона (название, появившееся в 20-х годах) с электроном (фотон при этом отдаёт всю свою энергию и прекращает своё существование). Масса покоя фотона равна нулю. Квант электромагнитного излучения содержит энергию, равную произведению частоты на «постоянную Планка». Это понятие М. Планк использовал для объяснения феномена свечения раскалённых тел.

Вот как представлены достижения Эйнштейна в области фотоэффекта в сборнике «100 великих учёных»: «Во второй работе предлагалось объяснение фотоэффекта. Эйнштейн предположил, что некоторые металлы могут испускать электроны под действием электромагнитного излучения. В данном направлении стали работать сразу два учёных: француз Филипп Делинар и немец Макс Планк». Заметим, что упомянутая статья была написана Эйнштейном в 1905 году, и вспомним, что сделал в науке Макс Планк.

Макс планк

Макс Планк (1858–1947) — лауреат Нобелевской премии (за 1918 год) — в 1900 году установил формулы распределения энергии в спектре излучения абсолютно чёрного тела (закон Планка). «Особо важное значение для дальнейшего развития физики имело введённое М. Планком представление о прорывном, квантовом обмене энергией между излучающими системами и полем излучения» (МСЭ), то есть создание квантовой теории излучения.

Планк установил, что свет с определённой частотой колебаний должен испускаться и поглощаться порциями, причём энергия каждой такой порции равна частоте колебания, умноженной на постоянную величину (константу), получившую название постоянной Планка.

14 декабря 1900 года Планк доложил Берлинскому физическому обществу о своей гипотезе и новой формуле излучения. Введённая Планком гипотеза ознаменовала рождение квантовой теории, совершившей подлинную революцию в физике. Классическая физика в противоположность современной физике ныне означает «физика до Планка»» («100 великих учёных»).

И далее: «Планк отнюдь не был революционером, и ни он сам, ни другие физики не сознавали глубокого значения понятия «квант». Для Планка квант был всего лишь средством, позволившим вывести формулу, дающую удовлетворительное согласие с кривой излучения абсолютно чёрного тела… он с удовольствием отметил первые успехи квантовой теории, последовавшие почти незамедлительно».

В формулировке о присуждении Максу Планку Нобелевской премии по физике было указано: «В знак признания его заслуг а деле развития физики благодаря открытию квантов энергии" (выделено мной — В. Б.).

Как было сказано на церемонии вручения премии, теория излучения Планка — самая яркая из путеводных звёзд современного физического исследования, и пройдёт, насколько можно судить, ещё немало времени, прежде чем иссякнут сокровища, которые были добыты его гением» («100 великих учёных»).

Но, как отмечал в своё время советский академик Г. С. Ландсберг («Оптика», М., 1952), в явлениях фотоэффекта есть черты, говорящие в пользу классических волновых представлений о свете. Эти явления особенно отчётливо выступают при исследовании зависимости силы фототока от длины волны.

Эйнштейном был установлен «второй закон фотоэффекта» — «закон Эйнштейна» (максимальная энергия фотоэлектронов линейно зависит от частоты падающего света и не зависит от его интенсивности).

А теперь попробуйте спросить сотню выпускников высших учебных заведений, за что Эйнштейн получил Нобелевскую премию? Ответ будет почти единогласным: «За создание теории относительности!».

А вот мнение Эльзы о своём муже и о науке вообще: «Посетив обсерваторию Маунт-Вилъсон, Эйнштейн и Эльза заинтересовались гигантским телескопом. «Для чего нужен такой великан?» — спросила Эльза. «Цель состоит в установлении структуры Вселенной», — ответил директор обсерватории. — «Действительно? Мой муж обычно делает это на обороте старого конверта»». Скромненько, но со вкусом!

Вопрос этот был задан, хотя в кабинете Эйнштейна стоял телескоп, принадлежавший «бакалейщику, ранее жившему здесь». О телескопе Эйнштейн говорил: «Приятная вещь. Я его берегу как игрушку».

Сняв «пенки и сливки» с теории относительности, в течение почти сорока лет и до конца жизни Эйнштейн пытался создать единую теорию поля, то есть объясняющую все физические явления, «но уровень развития физики в то время не позволил продвинуться так далеко» («Энциклопедия для детей»).

В действительности, вместо расширения круга изучаемых форм движения, Эйнштейн пошёл по тупиковому пути: пытался всё многообразие форм движения свести к одной, что в некотором смысле напоминает поиски философского камня, который призван всё многообразие вещества сводить к одному — золоту. Или у него просто не было способностей для организации и ведения научной работы. когда для этого появились материальные возможности?

А может быть, ему просто хотелось до конца жизни снимать пенки и сливки с присвоенной им теории относительности? А может быть, мавр сделал своё дело и в нём отпала необходимость, при этом он получил пожизненную хлебную (с маслом и икрой) должность в Америке.

Как отмечают Картер и Хайфилд, научные труды Эйнштейна все больше теряли точки соприкосновения с современными ему исследованиями. Его воззрения, в особенности его упорное неприятие квантовой теории, превратили его из творца, опередившего свое время, в одиночку-маргинала. Эйнштейн говорил Леопольду Мнфельду, что коллеги воспринимают его скорее как реликт, чем как работающего физика….»

Сионист и интернационалист

Известно, что идеологической основой сионизма является иудаизм. Сионистские убеждения Эйнштейна «возникли не на пустом месте. Эйнштейн с ранних лет прекрасно знал, судьбу какого народа он разделяет. Когда в 1901 году ещё молодым человеком он думал о преподавательской работе, то писал, что, по его убеждению, антисемитизм, распространённый в немецкоязычных странах, окажется для него одним из основных препятствий» (П. Картер, Р.Хайфилд, — выделено В. Б.).

В детстве основы иудаизма Альберту преподавал один из родственников. Мальчик так им проникся, что отказывался есть свинину, а в одиннадцать лет слагал гимны Господу и пел их на улице. В письме 1920 года он пишет, что школа была достаточно либеральной и как еврей он не подвергался никакой дискриминации со стороны учителей. Потом он скажет, что до конца осознал свою принадлежность к евреям только после первой мировой войны, когда его вовлекли в сионистское движение.

Тема антисемитизма пронизывает всю жизнь Эйнштейна. Что примечательно: если еврей получает на экзаменах такие же оценки, как и нееврей, и оба не поступают, допустим, в высшее учебное заведение, то считается, что нееврей не поступил по причине собственной дурости, а еврей — по причине антисемитизма.

По-видимому, уже в начальной школе Эйнштейн «впервые столкнулся с антисемитизмом., брызги антисемитизма ранили Эйнштейна не потому, что он был их жертвой, а потому, что они противоречили уже поселившимся в его сознании идеалам разума и справедливости. Во всяком случае, они не вызывали у Эйнштейна (ни в то время, ни позже) чувства национальной обособленности; напротив, они вкладывали в его душу зародыши интернациональной солидарности людей, преданных этим идеалам» (Б. Г. Кузнецов, выделено мной — В. Б.).

Характерный штрих к этой характеристике. С одной стороны, Эйнштейн впоследствии писал: «Командный героизм, пути оглупления, отвратительный дух национализма — как я ненавижу всё это» (выделено мной — В. Б.).

С другой стороны, польский еврей Леопольд Инфельд, обратившийся за помощью к Эйнштейну, написал: «Эйнштейн внимательно слушал. — Я охотно написал бы вам рекомендательное письмо а прусское министерство просвещения, но это ни к чему не приведёт. — Почему? — Потому что я дал уже очень много рекомендаций. — Потом добавил тише, с усмешкой: — Они антисемиты, Он па минутку задумался, шагая взад-вперед по комнате. — То, что вы физик, упрощает дело. Я напишу несколько слов профессору Планку; его рекомендация значит больше, чем моя. Так будет лучше всего!.. Наконец он нашёл бумагу и набросал несколько слов. Он сделал это, не зная, имею ли я хоть какое-нибудь представление о физике» (выделено мной — В. Б.).

Это, конечно, яркий пример проявления интернационализма и борьбы за чистоту науки Эйнштейна!

Добавим, что по свидетельству Йоханнеса Виссерта («Альберт Эйнштейн»), который свою диссертацию посвятил Эйнштейну, «многие студенты и учёные, особенно те, кому пришлось выехать из Германии «в связи с еврейским происхождением», стали обращаться к нему за советом и помощью. Эйнштейн, несмотря на замкнутый характер его жизни, всё же был открыт и доступен для людей, ищущих поддержки. Рассказывают, что когда в Институте Рентгена открылись вакансии и было множество желающих на место, почти каждый из соискателей предъявлял рекомендацию от Эйнштейна».

Интересна история была связана у Эйнштейна с «Филиппом Галъсмаиом, двадцатидвухлетним евреем, отбывавшим десятилетний срок заключения в австрийской тюрьме за убийство отца. Вся его семья была уверена в невиновности Филиппа, а сестра-подросток Люба написала Эйнштейну, что единственной причиной вынесения приговора был антисемитизм, преобладающий в стране. Эйнштейн не сомневался, что австрийские присяжные вполне могли послать невинного еврея в тюрьму; ведь австрийцы принадлежали к числу наиболее рьяных антисемитов в Европе» (Д. Брайен).

На судебную машину Австрии было оказано колоссальное сионистское давление, к делу был привлечён и Фрейд, после чего Гальсману срок заключения был сокращен до двух лет, и он был выпущен из тюрьмы с обязательством навсегда покинуть Австрию.

П. Картер и Р.Хайфилд, описывая эпизод отказа Адлера от профессорской должности в пользу Эйнштейна, отмечают, что будущие факультетские коллеги отметили свойственные Эйнштейну «неприятные качества», столь распространенные среди евреев.

По их мнению, к таким свойствам относились «назойливость, наглость и торгашеское отношение к академическим должностям». К счастью для Эйнштейна, сотрудники факультета всё же сочли недостойным превращать бытовой антисемитизм в кадровую политику» (выделено мной — В. Б.).

В период работы Эйнштейна в Праге его биографы отмечают, что антисемитизм был давно распространён среди чехов, и Эйнштейн с Милевой не могли вписаться в общество этого многонационального города.

В действительности же, Милева «не имела желания «вписываться» в круг профессорских жён… потому, что они не скрывали своего пренебрежительного отношения к славянским народам (а Милева была сербиянкой)…»-.

«Пребывание в Праге оказалось полезным для Эйнштейна… Группа горожан иудейского происхождения оказывала здесь поддержку развитию искусства, литературы, философии. Они были близки международному сионизму — своего рода иудейскому национализму. И хотя в то время их вождю Хуго Бергману, несмотря на то, что он вёл с Эйнштейном продолжительные беседы, не удалось привлечь его к сионизму, позднее Эйнштейн страстно вступился за своих еврейских собратьев» (Й. Виккерт).

Интернационалист Эйнштейн трудно смирялся с «всепроникающей пражской грязью и царившей в городе мерзостью запустения», а бытовой проблемой были блохи, которых занесли в квартиру вместе с купленным Эйнштейном старым матрацем.

Сам же Эйнштейн шутил: «Чем грязнее нация, тем она выносливее» (эта «шутка» была взята в качестве названия одной из глав биографии Эйнштейна, написанной П. Картером и Р.Хайфилдом, — выделено В. Б.

Интересно, что абсолютно все биографы отмечают, мягко говоря, крайнюю неряшливость гения всех времён и одного народа, поэтому здесь следовало бы сказать: «Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала».

Вот одно из свидетельств: «В общем, он выглядел примерно так же, как и его комната — очень неопрятный джентльмен, у которого волосы торчали во все стороны. На нём был галстук, но одетый лицевой стороной вниз. На голове огромная копна седых волос, а вся одежда спереди усеяна крошками и прочими пятнами от еды. С виду он показался мне похожим на неопрятного Марка Твена. Он был в высшей степени необычным, не похожим ни на одного из тех, кого я раньше встречала, и с очень высоким голосом, почти как у женщины — ну совсем необычным» (в книге Д. Бранена).

Любимым же анекдотом пражского периода Эйнштейна был: «Двое немецких профессоров видят, что уличная вывеска над тротуаром покосилась и вот-вот упадёт. «Ну, это ничего, — говорит один из них. — Надо надеяться, свалится на голову какому-нибудь чеху»».

В то же время описывается такой пример «проявления антисемитизма»: официальные лица в Праге отнеслись к Эйнштейну подозрительно, когда он сказал, что не исповедует никакой религии, и сразу же успокоились, когда он «с подобающей торжественностью объявил себя иудеем» (выделено мной — В. Б.).

В 1920 году, по замечанию его биографов, Эйнштейна «начали травить, против него объединились антисемиты, научные противники и люди, не принимающие его пацифизма».

Утрату лидирующего положения в науке Эйнштейн компенсировал всё более активным участием в общественной жизни, в сионистском движении. В 1921 году Эйнштейн вместе с Хаимом Вейцманом, будущим первым президентом Израиля, отправился в лекционное турне по Америке с целью сбора средств для еврейского университета в Палестине, который стал бы культурным центром еврейского народа. Двумя годами позже он посетил Палестину и стал первым почётным гражданином Тель-Авива.

«Когда Эйнштейн… официально приветствовал исполнительный совет сионистской организации Палестины, он принёс извинения за неумение говорить на иврите, сказав, что его мозг не приспособлен для этого языка» (Дэнис Бранен, «Альберт Эйнштейн», «Попурри», Минск, 2000).

На приёме в еврейской школе городка Лемель Эйнштейн сказал: «Сегодня — величайший день в моей жизни. Наступила великая эпоха, эпоха освобождения еврейской души: это было достигнуто сионистским движением, так что теперь никто в мире не способен уничтожить достигнутое» (там же).

И, наконец, кульминационным моментом двенадцатидневного пребывания Эйнштейна в Палестине стала его речь на горе Скопус в Иерусалиме — месте, где в будущем открылся Еврейский университет.

«Наши братья по расе в Палестине заворожили меня как фермеры, рабочие и граждане»-, - написал он Соловину, который по-прежнему жил в Париже. В Палестине же Эйнштейн сказал, что он смотрит с оптимизмом на будущее евреев в этой стране, но присоединяться к ним не хочет, так как это отрезало бы все его связи в Европе, где он был свободен. «В Палестине же ему всегда пришлось бы оставаться узником — эдакой гордостью и декоративным украшением» (Д. Брайен «Альберт Эйнштейн», Минск, 2000).'

Посадив дерево на горе Кармель, Эйнштейн посетил среднюю л, и технический колледж Хайфы и был удостоен звания очётного гражданина Тель-Авива.

В 1923 году Эйнштейн говорил: «Собирайте больше денег", а затем сказал Хаиму Вейцману: «Трудности велики, но настроение уверенное, и работа идёт такая, которой можно только поражаться"

Эйнштейн как-то написал Бессо, который собирался посетить Иерусалим: «Наши евреи много делают и, как обычно, всё время ссорятся. И это даёт мне массу работы, потому что, как ты знаешь, они считают меня чем-то вроде еврейского святого» (Д. Брайен).

В то же время Эйнштейн помог основать организацию под названием «Ассоциация друзей новой России». Д. Марьянов пишет, что особенно сильное впечатление на Эйнштейна произвело искоренение в советской России проституции. Но Эйнштейн никогда не намеревался посетить Россию.

И хотя, по мнению биографов, Эйнштейн хорошо относился к России, но своих соплеменников он любил больше, а потому просил министра финансов Германии Рудольфа Гильфердинга предоставить политическое убежище Л. Троцкому, изгнанному из СССР.

С другой стороны, к Эйнштейну как-то обратился глава философского факультета Нью-йоркского университета Сидни Хук с просьбой поддержать международное расследование судебных процессов в Советском Союзе в 1937-38 годах, обвиняемыми на которых были евреи. Эйнштейн ответил отказом, сказав: «Я не полицейский».

Выше уже говорилось о стандартной позиции представителей еврейского народа: если что-то идёт не так, как им хотелось бы, если возникают какие-то трудности, то это происходит обязательно по вине антисемитов. Аналогичная история произошла с Эйнштейном в 1929 году, когда из-за бюрократических трудностей власти не смогли подарить ему обещанный дом, но выделили земельный участок.

А дело было так: берлинский бургомистр подарил Эйнштейну дом, но дом оказался обитаемым. Чиновники проглядели долгосрочный арендный договор, который заключили с властями города существующие жильцы. В качестве заменителя этого подарка Эйнштейну было предложено самому выбрать земельный участок, а город должен был купить эту землю для него. Дело затянулось, и Эйнштейн написал бургомистру: «Человеческая жизнь очень коротка, а власти действуют весьма медленно…»

Это было воспринято Эйнштейном как унижение со стороны экстремистов с их «реакционными и антисемитскими настроениями». От земельного участка Эйнштейн отказался.

В 1928 году в доме Эйнштейна после его сердечного приступа появилась Элен Дюкас, которую Эльзе порекомендовала её старшая сестра — ответственный секретарь Еврейской сиротской организации, где Эльза состояла почётным президентом.

Элен Дюкас неоднократно связывала Эйнштейна с евреями, нуждавшимися в его помощи. Так, например, она знала, что Эйнштейн поможет молодому еврею Филиппу Гальсману, отбывающему десятилетний срок заключения в австрийской тюрьме за убийство отца, хотя «Эйнштейн не сомневался, что австрийские присяжные вполне могли послать невинного еврея в тюрьму; ведь австрийцы принадлежали к числу наиболее рьяных антисемитов в Европе» (Д. Брайен, «Альберт Эйнштейн»).

Во время своего второго визита в Пасадену (США) Эйнштейн общался с Авраамом Флскснером, который после получения от еврейских филантропов пяти миллионов долларов планировал создать новый научно-исследовательский центр.

В 1929 году, в Цюрихе, Эйнштейн участвовал в работе сионистского конгресса. В этот период он встретился с Милевой и сыном Эдуардом, на вопрос которого: «Почему ты на еврейской конференции, а не па научной?» — Эйнштейн с невозмутимым видом ответил: «Потому что я — еврейский святой» (Д. Брайен). Как говорят в таких случаях: в скромности не откажешь!

К началу сороковых годов относится дискуссия по палестинской проблеме Эйнштейна (совместно с историком Эрихом Калером) с видным американским арабским историком Филиппом Хитти. Последний утверждал, что арабы являются потомками древних ханаанян, которые владели этими землями до евреев, что Иерусалим является для них третьим святым городом, по направлению к которому древние арабы били поклоны, когда молились. Он также заявлял, что земля эта дана им Аллахом в результате джихада — священной войны.

Эйнштейн с Калером писали, что для арабов Иерусалим является только третьим святым городом, а для евреев — «первым и единственным святым городом, а Палестина — местом, где, разворачивается их первоначальная история, их священная история… Говоря о еврейской Палестине, мы хотим способствовать созданию там убежища, где преследуемые люди смогут найти безопасность и мир, а также обрести неоспоримое право жить при тех законах и том порядке, который они сами учредили».

Эйнштейн и Калер соглашались с профессором Хитти, что «среди евреев также есть свои твердолобые и свои террористы… Но если какие-либо арабы не пожелают оставаться в еврейском государстве, им будут предоставлены все средства, чтобы перебраться в одну из многочисленных и обширных арабских стран».

В обычной житейской ситуации это означает: «Мне нравится твой дом, и я буду в нём жить. Если же ты почему-то не согласен, я дам тебе денег, чтобы ты мог из него убраться!» Поэтому совершенно закономерно, что Эйнштейн получил письмо, где его обвиняли в национализме. А как же «отвратительный дух национализма», который так ненавидел Эйнштейн?

Такая позиция Эйнштейна явилась основой для перехода его к предложению о мировом правительстве, с чем он и выступил после 2-й Мировой войны (в 1947 году), написав открытое письмо в Организацию Объединённых Наций, где призывал к созданию такового.

Эйнштейн и мировое правительство

Талмуд учит: «Вы, евреи, только люди — остальные же народы не люди; ибо души их берут начало от нечистого духа…», «Бог без гнева» относится только к евреям; слова же: «Бог гневен», относятся только к неевреям; евреям разрешено притворяться против грешников, т. е. против неевреев; «Господь Бог дал евреям власть над имуществом и кровью народов мира» имущество христиан Талмуд считает за «брошенное добро, равно как морской песок, и кто первый захватит, того он и есть действительной собственностью» (излагается по В. Грушецкому).

Последняя часть не имеет ли отношения к современной действительности, имея в виду приватизацию?

А из «13 великих основных принципов… веры» следует (см. двенадцатый): Мессия — царь Израиля из дома Давида и от семени Соломона» — непременно придёт, но срок его прихода неизвестен (см. «Энциклопедия для детей»).

Место же тому царю на престоле восстановленного Соломонова храма (Иерусалимского храма), «а это может произойти и в этом году и через десять лет, и через тридцать…» (р. Элиягу Эссас «Тора и актуальность», «Еврейская газета № 18, 1998).

К этому моменту должны быть подготовлены служители — «коэны», а «каждый коэн, а их среди евреев — около двух или трёх процентов, каждый коэн и сегодня точно знает, от кого он произошёл три тысячи триста лет тому назад!» (р. Элиягу Эссас). И Далее: «…фамилии Каганович, Коган, Каплан, Кац или Кацеиель — может говорить с высокой точностью о том, что дед или прадед по отцовской линии был коэном…»

Но…"на престоле восстановленного Соломонова храма и воссядет «презренный», как Бог, выдавая себя за Бога…». (С. Нилус «Великое в малом», 1911). И далее — «восстановленный якобы Соломанов храм» будет посвящён «мрачному богу еврейства Талмуд-Торы, Шулхан-Аруха, Каббалы и чернокнижия волхвов, магов и чародеев, уготовивших путь Апокалипсическому зверю» (стр. 530).

Видимо, достаточно полно отношение Эйнштейна к мировому правительству («World Government») отражено в книге Иоханнеса Виккерта, на основании которой и изложим его.

Мировое правительство стало для Эйнштейна «спасительным понятием». «Это мировое правительство, созданное на законной основе, должно принять на себя ответственность за судьбы всех пародов. Его ясно сформулированная конституция должна быть признана всеми национальными правительствами на добровольной основе. Мировое правительство должно быть способным улаживать конфликты между народами. А потому оно нуждается в силе, так как даже лучший суд теряет всякое значение, если не обладает возможностью осуществить наказание. Моральный авторитет уже не может быть средством для поддержания мира. Сила, о которой идёт речь, — военная, способная действовать мобильно, быстрым вмешательством предотвращая вступление в войну какого-либо государства, И ради этого, как полагает Эйнштейн, государства-участники должны быть готовы заплатить определённую цену: подчинить свои вооружённые силы наднациональному правительству (выделено мной — В. Б.).

С озабоченностью наблюдал Эйнштейн за работой Организации Объединенных наций (ООН), которая, казалось бы, должна была отвечать его идее, но на деле не смогла оправдать возложенных на неё надежд: Она до сих пор ограничена лишь пределами международного авторитета, хотя, по моему мнению, давно бы следовало выйти за них. Эйнштейн в достаточной мере реалистичен, чтобы признать, что власть любой международной организации не может выйти за пределы переданных ей конституционных полномочий или же тех полномочий, которые уступили ей отдельные участники. Эйнштейн пытается внести те или иные предложения, как сделать ООН более влиятельной, рассуждает о мерах, которые могли бы способствовать созданию мирового правительства. Советские учёные-физики внимательно следили за его мыслью, предостерегали его, говорили, что он введен в заблуждение, но тем самым как раз выявляли живой импульс его конкретных политических взглядов» (выделено мной — В. Б.).

Письмо Эйнштейна в ООН нашло отклик в Советском Союзе. Новое время» опубликовало статью «О некоторых заблуждениях профессора Эйнштейна», авторами которой были академики С. И. Вавилов, А. Ф. Иоффе, Н. Н. Семёнов, А. Н. Фрумкин; в ней, в частности, говорилось: «…Лозунг национального сверхгосударства прикрывает громко звучащей вывеской мировое господство капиталистических монополий. Ирония судьбы привела Эйнштейна к фантастической поддержке планов и устремлений злейших врагов мира и международного сотрудничества…».

«Эйнштейн видел перспективы мирового правительства в следующем: во-первых, предоставленная мировому правительству возможность распоряжаться всеми вооружёнными силами, включая сюда и современные виды оружия массового поражения, должна была исключить в будущем вооружённые межнациональные конфликты как таковые. Во-вторых, мировому правительству надлежало не только ограничиваться проблемами коллективной безопасности, но и непосредственно воспитывать человека и целые народы. Суть в том, что в наше время государство склонно не только накапливать горы вооружения для своей защиты, но и пестовать в своих согражданах постоянное предчувствие войны, держать их как бы в «в боевой готовности». Страх перед внешней опасностью, перед экспансионистскими целями возможного противника (который ещё недавно был мирным и добрым соседом) или навязчивая идея превосходства собственной экономической и политической системы, национальная заносчивость — всё это желанные попутчики подобного воспитания. Ориентированная па военное превосходство политика нацелена на то, чтобы постепенно овладеть всей полнотой нашей общественной жизни, отравить нашу молодёжь задолго до того, как над нами грянет сама катастрофа.

Таким образом, в содержании национальных вооружённых сил Эйнштейн видит опасность не только для других народов (гипотетическая возможность нападения), но и Зля самой нации, которая создаёт их для своей защиты. Эту опасность нельзя недооценивать: там, где вера во всемогущество физической силы становится главенствующей в политической жизни, сама сила обретает собственную власть и уже давит «зелг людей, которые хотели её когда-то использовать в качестве своего оружия» (выделено мной — В. Б.). Как видно из сказанного выше, идея создания мирового правительства и мирового господства имеет тысячелетние корни: «И ты пожрёшь все народы, которых Господь, Бог твой предаст их тебе, и истребит их мощным разрушением».

Эйнштейн также выступал в поддержку Израиля, хотя на предложение сменить Хаима Вейцмана на посту президента страны ответил отказом. Когда Эйнштейн узнал о провозглашении государства Израиль, он назвал это событие «свершением нашей мечты».

Безмерна была его ненависть к своей родине — Германии, он считал, что все её жители без исключения несут ответственность за уничтожение евреев при Гитлере, что немцы — самый жестокий в мире народ (видимо, он был мало информирован об отношении евреев к арабам и не дожил до периода, когда США стали мировым жандармом).

Как пишут П. Картер и Р.Хайфилд: «В последние годы жизни он окончательно отвернулся от страны, которая во многих отношениях сделала его тем, кем он стал». С мнением интернационалиста Эйнштейна о славянах (в данном случае, чехах, знакомимся, читая про его пражский период жизни).

Интересно отношение Эйнштейна к американской атомной бомбардировке Хиросимы. В беседе с репортёром Раймондом Свингом он сказал, что атомная война, вероятно, уничтожит только две трети мира и оставит после себя достаточно выживших интеллектуалов и сохранившихся книг, чтобы восстановить цивилизацию (Д. Брайен).

Вот это настоящее проявление человеколюбия, в надежде, что сам человеколюб и общечеловек остался бы в этой, выжившей, одной третьей части мира!

Может быть, принимая во внимание эти взгляды и пробуждающуюся совесть от присвоения чужых научных достижений, Эйнштейн и распорядился, чтобы после его смерти пепел его был развеян по ветру.

После смерти Эйнштейна в соответствии с завещанием Э. Дюкас и О. Натан превратились в хранителей его репутации, так как получили право распоряжаться всем, что он написал. В дальнейшем это право должно было перейти к Еврейскому университету в Иерусалиме. Права распоряжаться письмами отца не имели даже его дети.

Эйнштейн — НКВД И ФБР

Интересная деталь: издатель книги П. Картера и Р.Хайфилда на русском языке пишет, что к моменту её сдачи в типографию появились документальные факты сотрудничества Эйнштейна с советской разведкой (по женской линии), хотя он и не имел никакого отношения к военным разработкам: «Генерал-лейтенант НКВД

П. А. Судоплатов в своей книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы» пишет: «Жена известного скульптора Коненкова-наш проверенный агент, действовавшая под руководством Лизы Зарубиной, сблизилась с крупнейшими физиками Оппенгеймером и Эйнштейном в Принстоне. Она сумела очаровать близкое окружение Оппенгеймера…»»

Это была «Маргарита Ивановна Воронцова-Коненкова, красивая и статная женщина, служившая моделью для работ своего мужа, знаменитого скульптора, в том числе и для одного из лучших его произведений — «Обнажённая фигура в рост»» (И. Дамаскин. «Разведчицы и шпионки», М, «Олма-Пресс», 1999).

Отметим, что первым мужем Зарубиной (Елизаветы Юльевны Горской) был террорист Блюмкин, застреливший в Москве в 1918 ГОДУ немецкого посла графа Мирбаха. В 1929 году Лиза Горская сменила фамилию, став женой знаменитого впоследствии разведчика Василия Зарубина (в американский период работы Лизы Зарубиной у неё на связи находилось двадцать два агента).

«Слово «сблизилась» приобрело двусмысленный оттенок летом 1998 года, когда в Нью-Йорке для участия в аукционе «Сотби» были выставлены письма, которые великий учёный адресовал в 1945-46 годах своей возлюбленной Маргарите Коненковой. Эйнштейн насмешливо, трогательно и доверчиво повествует в них о событиях повседневной жизни и о своей негасимой любви к Маргарите.

«Только что сам вымыл себе голову, но без особого успеха. У меня нет твоей сноровки и аккуратности, — пишет он 27 ноября 1945 года. — Но как мне всё здесь напоминает о тебе: Альмарово одеяло, словари, та замечательная трубка, которую мы считали пропавшей, и все другие мелочи в моей келье. Ну и, конечно, осиротевшее гнёздышко…» («Альмарами» — сокращённо от Альберт и Маргарита — они называли общие для них вещи)

«… Эйнштейн знал Маргариту по меньшей мере десять лет до того времени, к которому относится сохранившаяся переписка. Неизвестно, сколько лет они были любовниками, но очевидно, что к моменту разлуки поздним летом 1945 года их отношения оставались самыми страстными.

При этом Маргарите приходилось постоянно лавировать между Эйнштейном, Коненковым и контролирующим её офицером НКВД Пастелъняком, которого она познакомила с Эйнштейном в качестве вице-консула Павла Михайлова. Она играла три труднейшие роли одновременно — жёны, любовницы и шпионки. Впрочем, у Маргариты уже был кое-какой опыт: семейное предание сохранило память о любовных романах с Сергеем Рахманиновым и Борисом Шаляпиным».

Маргарита при первой же встрече произвела на Эйнштейна «незабываемое впечатление, оставшееся у пего на всю жизнь. Он посвящал ей свои стихи, писал письма даже тогда, когда Коненковы вернулись в Советский Союз в 1945 году» («Разведчицы и шпионки»),

«…Голливуд заинтересовался этой историей и обещает выпустить к 120-летию Эйнштейна в 1999 году полнометражную шпионскую мелодраму».

Но до сих пор ничего не слышно о создании подобного фильма. Видимо, хранители репутации Эйнштейна не позволили открыть для общественности ещё одну неприятную (с точки зрения идеализации образа гения всех времён и одного народа) черту.

В книге же П. Судоплатова рассказывается также, что П. Капица в 1946 году «обратился к Эйнштейну с предложением приехать в СССР для работы в области физики «в самой свободной для творчества стране». Это вызвало переполох в спецслужбах США и американском посольстве в Москве. ФБР стало активно разрабатывать Эйнштейна, считая его связанным какими-то негласными договорённостями с Капицей…».

Но, по-видимому, американские спецслужбы яснее представляли себе нулевое значение гения всех времён и одного народа в осуществлении атомных проектов, чем физик П. Капица, и для Эйнштейна эта «разработка» не имела никаких отрицательных последствий.

Как создавалась слава

«В период брака с Милевой Эйнштейн был известен только среди физиков. Однако прошло несколько месяцев после его женитьбы на Эльзе, и он стал мировой знаменитостью. Он вызывал благоговение у людей, имевших самое смутное представление о сути его открытий. Он первый стал символом великого учёного для массового сознания, он стал суперзвездой» (Картер и Хай-филд).

Своей внезапной славой Эйнштейн обязан средствам массовой информации, как известно, в своём подавляющем числе принадлежащим еврейскому капиталу. Заголовки английских и американских газет выглядели так: «Революция в науке», «Новая теория строения вселенной», «Ниспровержение механики Ньютона», «Лучи изогнуты, физики в смятении. Теория Эйнштейна торжествует».

«Научные экспедиции, базировавшиеся в Собрале, деревне на севере Бразилии, и на острове Принчипе в Гвинейском заливе, зафиксировали искривление звёздных лучей вблизи Солнца — факт, предсказанный общей теорией относительности. Когда об этом доложили в Королевском обществе в Лондоне, сообщение произвело фуррор. Президент Королевского общества объявил теорию относительности высочайшим достижением человеческой мысли. Пейс назвал эти события «началом эйнштейновкой легенды»» (выделено мной — В. Б.) — из книги Картера и Хайфилда..

Средства массовой информации создали Эйнштейну образ мудреца и оракула, и теперь его внимания домогался весь мир.

Когда в год 70-летия Эйнштейна вышла его книга «Сущность теории относительности» (первое издание которой было в 1949 году) то «Нью-Йорк таймс» написала: «Новая теория Эйнштейна даёт ключ к тайнам вселенной».

Выдающийся английский физик, открывший электрон, создатель одной из первых моделей строения атома — Д. Д. Томсон в своих воспоминаниях писал, что теория относительности возбудила интерес к ней и учёных, и широкой публики. Лекции по этой теории собирали огромные аудитории, книги мгновенно раскупались. В среде аристократов и религиозных деятелей стало модным поговорить о теории относительности. Считалось, что эта теория имеет прямое отношение к религии, поскольку в ней было много таинственного. Сам же Томсон считал, что она «ничего общего с религией не имеет» и является не такой фундаментальной, как уравнения Максвелла, из которых можно получить все те конкретные результаты, которые были получены в теории Эйнштейна. Отметим, что Томсон был шестым по счёту Нобелевским лауреатом по физике, получив это звание в 1906 году за исследования прохождения электричества через газы.

О влиянии средств массовой информации на формирование образа гения всех времён и одного народа не следует распространяться слишком долго. Это хорошо видно на примерах изготовления «звёзд» шоу-бизнеса, когда совершенно откровенно говорится, что за 150 тысяч долларов можно сделать «шоу-звезду» из хромого и кривого, добавим, даже в детстве ущербного.

Профессор А. А. Рухадзе пишет: «..мы обращаем здесь внимание прежде всего на связанный с именем Эйнштейна рекламный процесс, начавшийся у нас ещё до появления на телеэкранах Лени Голубкова с его партнёром и тети Аси с её отбеливателем. В интенсивности этой рекламной кампании сейчас может легко убедиться каждый, кто имеет доступ в Интернет и посмотрит на частоту упоминания имени Эйнштейна по сравнению с другими физиками…»

И далее: «В России мы привыкли к образу добропорядочного, всепрощающего, всепонимающего, скромнейшего Эйнштейна. В жизни это был человек, плохо понимавший возможность чьей-либо правоты, кроме своей собственной; резкий и нетерпимый в споре; готовый прислушаться к мнению лишь немногих избранных. Узнай это, меньше удивляешься тому, что у Эйнштейна никогда не было настоящих учеников, что он не создал и не оставил школы…» (А. А. Рухадзе — «События и люди (1942–1991 годы)», Тула, 2001).

Лауреат Нобелевской премии Макс Бор (см. «Евреи — лауреаты Нобелевской премии») так отзывался о другом еврее-лауреате: «Он является одним из величайших умов нашего века».

Теория и опыт

Один еврейский (бывший советский) учёный, ныне преподающий математику в каком-то мексиканском городе, сказал: «Зачем эксперимент, когда есть теория?».

Сам же Эйнштейн говорил: «Именно теория решает, что мы наблюдаем» и настаивал на том, что экспериментом «невозможно проверить всё» (Д. Брайен, «Альберт Эйнштейн»).

Другой учёный (Анри Пуанкаре) так отвечает на вопрос о соотношении теории и эксперимента: «Научный метод заключается в наблюдении и экспериментировании… Во всех опытных науках необходимо считаться с ошибками, обусловленными несовершенством наших чувств и наших инструментов…» («Наука и метод»).

Принято считать, и это вменяется в заслугу Эйнштейну, как творцу «наиболее общей и красивой» из известных макроскопических моделей мироздания, что общая теория относительности объясняет ряд немногих известных фактов строения нашей вселенной. К таким фактам относятся:

1) Искривление луча в гравитационном поле.

2) Смещение перигелия Меркурия.

3) Гравитационное излучение.

4) Замедление времени в гравитационном поле.

5) Эффект Лензе-Тирринга — прецессия гироскопа на орбите массивного объекта относительно инерциальной системы на бесконечности).

Рассмотрим эти явления на основе брошюры В. И. Секерина «Теория относительности — мистификация века» (Новосибирск,1991) и статьи — P. Rosh, “Was gegen Einshtein spricht”,Raum & Zeit. Nr93, 1998).,

Искривление луча света в поле тяготения Солнца.

«Первая проверка эйнштейновских предсказаний была осуществлена главным образом благодаря инициативе английского астронома Эддингтона 29 мая 1919 года. Две английские экспедиции были направлены для наблюдения полного солнечного затмения — дна на западное побережье Африки, другая — в северную часть Бразилии. Обе вернулись с рядом фотографий звёзд, окружающих Солнце- Результаты изучения полученных фотографий были объявлены б ноября 1919 г. Они провозгласили триумф теории Эйнштейна. Предсказанное- Эйнштейном смещение, которое должно было составлять величину 1.75 дуговых секунд, было полностью подтверждено».

Эта цитата взята В. И. Секериным у Макса Борна («Эйнштейновская теория относительности»), далее он со ссылкой на Л. Брюллиена говорит о том, что в этих измерениях, фактически, наблюдалось отклонение луча света, проходившего через горячую солнечную атмосферу — корону, «которая хорошо видна во время затмений. Достоверность результатов экспедиций Эллингтона сомнительна».

Но именно эти сомнительные экспериментальные данные в своё время преподносились как великое подтверждение ещё более великой теории Эйнштейна.

Об этом писал в своё время и профессор С. А. Базилевский (см. публикацию в газете «Дуэль» № 21, май 2000):

«Необходимость искривления световых лучей в поле тяготения Солнца была найдена не Эйнштейном, а Эддингтоном, хотя и на основе его теории. Но это искривление вытекает и из классических представлений о свете и тяготении… На величину искривления лучей, вычисленных по любой теории, накладывается ряд других взаимодействий, главное из которых — преломление лучей в солнечной короне. Поэтому численный результат натурных измерений имеет столь большие статистические погрешности, что не даёт возможности оказать предпочтение тем или иным теоретическим предпосылкам».

Интересно отметить, как реагировал на эйнштейновский прогноз об искривлении луча света Вильгельм Вин, лауреат Нобелевской премии 1911 года за закон смещения в тепловом излучении тел — «закон Вина» (по материалам статьи “Was gegen Einshtein spricht”,Raum & Zeit. Nr93, 1998). В своей юбилейной лекции 11 мая 1914 года «Цели и методы теоретической физики» Виц рассуждал, в частности, о том, подлежит ли энергоносящая масса, подобно обычному телу, обладающему массой, действию гравитационной силы.

Он сказал: «Проходящий вблизи массивного космического тела, луч света должен бы претерпевать искривление, так как им переносится энергия. Если это в самом деле так, то скорость света не есть неизменная величина, но зависит от гравитационного поля и тогда уходит почва из под ног новой релятивистской теории (имеется в виду общая теория относительности — В. Б.), так как последняя построена в предположении постоянства скорости света».

«Однако, этот аргумент не был принят Артуром Эддиштолом: спустя пять лет последний утверждал, что он подтвердил общую теорию относительности, произведя порядка сотни точных измерений, на самом же деле, в силу высказывания Вина, он фактически опроверг ее! Это ещё не всё, обман был двойной: проверки показали, что ещё сегодня цитируемые в литературе результаты измерений Эддингтопа нуждаются в сильной коррекции.

Афера продолжилась дальше, когда было объявлено, что недавно получены подтверждения в измерениях около квазаров. При этом неизвестно точно, что из себя представляют квазары, в каких областях пространства они существуют и какие там господствуют законы».

Следует отметить также, что ещё в начале века подобный эффект отклонения луча света смогли объяснить астрофизики Leo Courvorsier и Paul Harzer на основе своей теории космической рефракции.

Другой эффект — причина смещения перигелия (перигелий — точка орбиты планеты, ближайшая к этой планете) орбит всех планет в поле тяготения Солнца, раскрытие которой сам Эйнштейн считал в 1915 году самым убедительным доказательством правильности своей теории, была независимо от него и на три года раньше найдена нашим академиком А. Н. Крыловым («Лекции о приближённых вычислениях», Гостехиздат, 1954, с. 273). Конечно, без применения теории относительности.

Смещение перигелия Меркурия. '

Принято считать, что смещение перигелия Меркурия составляет 43 угловых секунды за сто лет, что очень точно совпадает с предсказаниями общей теории относительности. Однако, уже в начале 20-х годов астрономы Гроссманн и Дулитл усомнились, что официальные и «подтверждающие» общую теорию относительности данные о смещении перигелия Меркурия соответствуют действительности.

Их проверка статистики данных наблюдений показала, что огромное число наблюдений, в особенности тысячи меридиональных наблюдений Меркурия, данные которых не согласуются с предсказаниями общей теории относительности, просто игнорируются. Истинное значение смещения лежит пределах 0,29-0,38 секунды в год.

Аналогичные установленные данные о смещении перигелия Марса и Венеры вообще не согласуются с общей теорией относительности. Видимо, по этой причине произошёл и конце двадцатых годов разрыв отношений между Эйнштейном и первоначально преданным ему единомышленником Erwin Finay Froundlich.

Решение же проблемы предложил Hugo von Seeliger, который покарfk что «аномалии» в поведении планет объясняются влиянием «тормозного эффекта» межзвёздной среды, то есть физического вакуума.

Гравитационное излучение.

Принято считать, что излучение гравитационных волн движущимися массивными объектами объясняется исключительно общей теорией относительности.

Однако, лауреат Нобелевской премии 1905 года Филипп Ленард при помощи своих вычислений убедительно обосновал этот эффект В статье «О распространении света в небесном пространстве», не прибегая к релятивистским теориям.

Замедление времени в гравитационном поле.

Общая теория относительности предсказывает замедление собственного времени наблюдателя, находящегося в гравитационном поле.

Но большинство цитируемых сторонниками общей теории относительности работ по экспериментальной проверке этого факта при помощи атомных часов не удовлетворяют научным критериям. На слабые места этих работ указывали von Treimer (1978 г.), Brinkman (1988 г.), Bourbaki (1990 г.), Galeczki, Marquart (1997 г.).

Эффект Лензе-Тирринга.

Эффект Лензе-Тирринга (прецессия гироскопа на орбите массивного объекта относительно инерциальной системы на бесконечности) считается подтверждением общей теории относительности.

Небольшое пояснение на основе «Политехнического словаря» (М., 1980): прецессия — движение оси вращения твёрдого тела, вращающегося около неподвижной точки, при котором эта ось описывает круговую коническую поверхность. Например, волчок, ось которого отклонена от вертикали, совершает прецессию под действием силы тяжести.

Но, как отмечали Стоке, Ленард и Zehnder, эффект Лензе-Терринга хорошо объясняется существованием вокруг космических масс сгущающейся в направлении усиления гравитационного поля эфирной атмосферы, описанной упомянутыми авторами. Эффект Лензе-Тирринга может быть хорошо объяснён без привлечения таких моделей, как парадокс часов (близнецов) и искривлённого пространства-времени.

Заразны ли психические болезни?

В книге итальянского психиатра и криминалиста еврейского происхождения профессора Ч. Ломброзо «Гениальность и помешательство» (С.-Петербург, 1892 — репринтное издание 1990 года) говорится: "…гениальность проявляется обыкновенно гораздо раньше сумасшествия, которое по большей части достигает максимального развития лишь после 35-летнего возраста, тогда как гениальность обнаруживается ещё в детстве, … сумасшествие чаще других болезней передаётся по наследству и притом усиливается с каждым новым поколением…». Помешанные остаются <*«о большей части всю жизнь одинокими, необщительными, равнодушными или нечувствительными к тому, что волнует род людской, точно будто их окружает какая-то особенная, им одним принадлежащая атмосфера». «Иногда у людей, находящихся, по-видимому, в здравом уме, помешательство проявляется отдельными чудовищными, безумными поступками». И ещё; «…именно среди евреев встречается вчетверо или даже впятеро больше помешанных, чем среди их сограждан, принадлежащих к другим национальностям».

А теперь вернемся к некоторым биографическим моментам из жизни Альберта Эйнштейна.

«На Альберта, как и на его деда Юлиуса Коха, иногда накатывали такие припадки гнева, что лицо его становилось совершенно жёлтым, а кончик носа белел. Майя (младшая сестра Эйнштейна — В. Б.) служила объектом, на котором он срывал злость. Однажды он швырнул в неё кегельным шаром, в другой раз едва не пробил ей голову детской лопаткой… Однажды он ударил приходящую учительницу детским стульчиком, и та так перепугалась, что выбежала из комнаты и больше не возвращалась вовсе» (П. Картер, Р.Хайфилд).

Но Полина упорствовала и нашла ей замену. Альберт по-прежнему был склонен выражать недовольство с помощью всего, что попадалось ему под руку, но новый преподаватель был сделан из более прочного материала, чем прежняя учительница, и уроки продолжались (Д. Брайен, «Альберт Эйнштейн»).

Вот как автор далее описывает пробуждение в Эйнштейне мыслителя: когда в пять лет Альберт лежал в кровати больной, отец дал ему компас. Мальчик вместо того, чтобы по привычке швырнуть его в голову сестры, начал возиться с ним.

Эльза Эйнштейн как-то сделала весьма сомнительный комплимент Альберту, сказав, что его индивидуальность «не изменилась с того момента, когда она в первый раз играла с ним, — а ему было тогда пять лет!» (Д. Брайен, «Альберт Эйнштейн*).

Эйнштейн был подвержен подобным приступам ярости, пока учился в младших классах, когда они на него накатывали, он не мог совладать с собой.

Одноклассники оценивали Альберта как слабака, а преподаватели считали его тугоумным из-за неспособности заучивать наизусть тексты и из-за странного поведения.

В обычном состоянии он был неестественно спокоен, почти заторможен… Даже в девять лет он говорил недостаточно бегло. Причина была, по-видимому, не только в неумении, но и в нежелании общаться».

Как пишет Д. Брайен, «будучи единственным евреем в своём подавляюще католическом классе, Эйнштейн не чувствовал ни дискомфорта, ни одиночества». Но государство требовало, чтобы Альберта обучали в соответствии с его вероисповеданием. Поэтому родители пригласили дальнего родственника, с которым Альберт и изучал иудаизм.

Биографы отмечают, что, не считая приступов ярости, Эйнштейн держал свои чувства в узде едва ли не крепче, чем его мать. Единственным выходом для его эмоций было музицирование. В молодости Эйнштейн бывал нервозен и подавлен.

Эйнштейн в молодые годы сам признавался, что у него было «немало заскоков» и постоянные перепады настроения — от радостного до подавленного.

Макс Брод, известный тем, что не выполнил завещание Франца Кафки (не сжёг незаконченные Кафкой произведения) встречался с Эйнштейном в Праге в доме Берты Фанты, которая интересовалась наукой и каждый четверг открывала двери своего дома «для пражских интеллектуалов, преимущественно евреев, в одной из своих новелл наделил своего героя такими чертами, что все сразу же узнали Эйнштейна. Он описал учёного, для которого преданность науке служит линией обороны против «помрачений разума, вызванных чувствами». Он напоминает героя баллады, который продал сердце дьяволу за непробиваемую кольчугу.

Цитируя Макса Брода, биограф Эйнштейна Филипп Франк пишет, что Эйнштейн испытывал страх перед близостью с другим человеком и «из-за этой своей черты всегда был один, даже если находился среди студентов, коллег, друзей или в кругу семьи».

В конце сороковых и начале пятидесятых годов психологический тонус Эйнштейна снижался потерями близких людей.

Ещё одна интересная деталь: как-то так случилось, что на протяжении всей своей жизни Эйнштейна окружали психически неуравновешенные люди. Может быть, психическая неуравновешенность ПРИ длительном общении становится заразной?

Примеры: семья первой любви Эйнштейна — Мари Винтелер. Эмоциональность и эксцентричность Винтелеров граничила с психической нестабильностью, которой страдали некоторые члены семьи. Их сын Юлиус, вернувшись из Америки, впал в буйное помешательство, в 1906 году застрелил свою мать, мужа своей сестры Розы и покончил с собой. Мари провела последние годы жизни под присмотром психиатров. Биографы считают, что роман с Альбертом Эйнштейном сильно травмировал Мари, а трагедия 1906 года ухудшила её нервное состояние.

По некоторым данным, профессор Винтелер обвинял свою жену в привнесении по её линии безумия в семью.

В дальнейшем по этому пути пошёл и сам Эйнштейн, обвиняя Милеву Марич в душевной болезни их младшего сына — Эдуарда.

Эйнштейн в своих письмах отмечал странное поведение своего лучшего друга М. Бессо, приводя пример его чудовищной рассеянности. "Я часто думаю, что этот малый не в себе», — замечает Эйнштейн, упуская из вида, что ему самому свойственна не меньшая рассеянность, как отмечают его биографы. И дальше: «Мелочность — неотъемлемая часть его характера, она служит причиной того, что он часто приходит в нервическое состояние из-за пустякова. Мишель Бессо в двадцатых годах психически лечился, «когда утратил веру а свои профессиональные способности…»

Ряд лет совместно протекала жизнь Эйнштейна с П. Эренфестом, жизнь которого закончилась трагически: в припадке отчаяния он застрелил своего умственно отсталого младшего сына, затем покончил с собой.

Хотя непосредственная причина самоубийства Эренфеста была чисто личной, Эйнштейн написал: «Отказ прожить жизнь до естественного конца вследствие нестерпимых внутренних конфликтов — редкое сегодня событие среди людей со здоровой психикой; иное дело среди личностей возвышенных и в высшей степени возбудимых душевно. Такой внутренний конфликт привёл к кончине и нашего друга Пауля Эреифеста…».

В свою очередь, Пауль Эренфест был любимым учеником и ассистентом Людвига Больцмана, который покончил жизнь самоубийством в 1906 году.

Одним из людей, принимавших участие в бракоразводном процессе Эйнштейна, был его берлинский коллега Фриц Габер, жена которого — Клара (первая из женщин, получившая докторскую степень в университете Бреслау) покончила с собой.

Старшему сыну Эйнштейна Гансу Альберту было 12 лет, когда его мать Милева перенесла нервный срыв после того, как отец в 1916 году потребовал развода. Антагонизм между отцом и сыном не исчезал. Сестра Милевы — Зорка Марич страдала тяжёлым психическим заболеванием. Младшей сын Эдуард так и не смог оправиться от перенесённой период учебы в университете психологической травмы. Непосредственным поводом для нервною срыва послужила несчастная любовь: в соответствии с семейными традициями Эдуард увлёкся особой, которая была старше него» (П. Картер, Р.Хайфилд).

Эдуард интенсивно лечился, но все глубже погружался в безумие, умер он в 1965 году в Цюрихе, всеми забытый. В момент просветления сын написал отцу, что тот его предал и испортил жизнь. Он заявлял, что ненавидит его.

Муж младшей дочери Эльзы писал про свою тёщу: «Её материнский инстинкт граничил с ненормальностью, он заставлял её вмешиваться во всё, что касалось её дочерей».

Ниже (в главе «Зигмунд Фрейд») будет рассказано об общении Эйнштейна с Фрейдом, но «не искал, по всей видимости, Эйнштейн совета Фрейда и по поводу Эдуарда… Фактически у обоих собеседников сыновья страдали психической болезнью. Фрейд описывал своего сына-инженера Оливера как необычайно одарённого человека с безупречным характером — до тогомомента, когда «невроз одолел его, оголив это дерево в цвету» (Д. Брайен).

Эйнштейн и современные демократы

Читаем ультрадемократическую газету «Мегаполис-Экспресс» (№ 34, 23 августа 2000 года). Статья называется «Великий учёный был жуликом?» И имеет подзаголовок «Американские физики скрывают от человечества главную ошибку Эйнштейна», после которого идёт следующий текст (написанный с обычной демократической лёгкостью в стиле «Московского комсомольца»): «Времена, когда учёные доказывали веру в свою правоту, отправляясь, как Джордано Бруно, па костер, оказывается, не кончились. Недавно болгарский физик Стефан Маринов пообещал редакции «Нейчер», авторитетного английского научного журнала, устроить самосожжение перед британским посольством в Вене, если не будет опубликована его статья, в которой он критикует теорию Эйнштейна.

Вполне вероятно, что г-н Маринов просто-напросто псих. Однако его неприятие доктрины Эйнштейна сегодня разделяют немало учёных. Только не у каждого хватает смелости высказать взгляды публично».

Автор статьи со ссылкой на анонимного доктора наук, говорит что теория Эйнштейна превратилась в некую «священную корову» (которую необходимо защищать всеми силами. "И вот нобелевский лауреат Стивен Хокинг, калека, прикованный к инвалидному креслу-каталке, на весь мир заявляет, что, когда он слышит о наездах на теорию относительности, его рука сама собой тянется к револьверу».

«Под угрозой револьвера и стирания в порошок отдушиной для части научных диссидентов стал Интернет. Один из сайтов имеет примечательное название — «Надувательство в современной физике». Главным объектом нападок в нём стал Эйнштейн, которого нередко впрямую именуют «жуликом». Учёные посмелее и побогаче выпускают за свой счёт монографии с откровениями весьма скандального свойства. Итальянский физик Руджеро Сантилли в книге «Как понимают этику американские последователи Эйнштейна» обвинил двух нобелевских лауреатов — Шелдона Ли Глэшоу и Стивена Вайнберга в том, что они организовали настоящий заговор, дабы сорвать проводимые им в Гарварде исследования, потому что их результаты не вписывались в теорию относительности».

Отметим, что оба упомянутых лауреата являются евреями (см. С. А. Фридман, «Евреи — лауреаты Нобелевской премии», «Дограф». М., 2000) и получили Нобелевскую премию в 1979 году «за вклад в объединённую теорию слабых и электромагнитных взаимодействий между элементарными частицами, в том числе за предсказание слабых нейтральных токов».

При этом опять возникает вопрос: если учёные демократической национальности могут так действовать против своих оппонентов, то почему подобные действия против них вызывают хай, часто мирового масштаба, в прессе?

Сами же они для популяризации гения всех времён и одного народа используют все средства. Вот, например, по российскому телевизионному каналу прошёл американский фильм «Пустячок», где героями являются Эйнштейн, сенатор Маккарти (охотник за «красными») и Мэрелин Монро (с мужем — знаменитым бейсболистом), популярно объясняющая Эйнштейну и зрителям сущность теории относительности.

А. К. Тимирязев и теория относительности

1880 году у знаменитого русского учёного Климента Аркадьевича Тимирязева родился сын Аркадий, который после окончания гимназии в 1900 году поступил на математическое отделение физико-математического факультета Московского университета. Будучи ещё студентом, он начал работать в физической лаборатории под руководством выдающегося русского учёного П. Н. Лебедева.

В 1904 году Аркадий Клементович окончил с отличием университет и был оставлен при факультете для подготовки к профессорскому званию. Процесс подготовки включал в себя и зарубежную стажировку, два года Тимирязев изучает электротехнику в Политехническом институте города Дрездена.

Вернувшись на родину, А. К. Тимирязев после защиты магистерской диссертации становится приват-доцентом университета и ассистентом при физическом практикуме. Его магистерская диссертация и последующие за ней несколько работ касались изучения внутреннего трения в разреженных газах и взаимодействия разреженных газов с твёрдыми телами. То есть уже в начале двадцатого века А. К. Тимирязев начал заниматься проблемами, ставшими через четыре десятка лет ключевыми при создании космических аппаратов.

Результаты его исследований вошли в книгу «Кинетическая теория материи», выдержавшую к 1939 году три издания.

Ещё до революции, как выдающиеся зарубежные физики Дж. Томсон, О. Лодж, В. Оствальд, В. Вин, Ф. Ленард, Г. Ми и целый ряд других, А. К. Тимирязев начал бороться с теорией относительности в варианте Эйнштейна.

Естественно, его статьи с критикой теории относительности не могли быть опубликованы в физических журналах в связи с развязанной в средствах массовой информации кампании делания из заурядного патентоведа гения всех времён и одного народа. А обстановка была такая, что Академия Наук приняла специальное решение, запрещающее публикацию в научных журналах работ, критикующих теорию относительности.

А. К. Тимирязев, будучи незаурядным популяризатором научных знаний, подробно излагал основные положения теории относительности Эйнштейна с обширными цитатами из него.

В своей работе в 1924 году А. К. Тимирязев писал: "Мы уже много раз указывали па то, как мало у пас способов подойти к опытной физической проверке результатов этой теории и насколько сомнительны достигнутые в этом направлении результаты. Никто не будет, конечно, возражать против гипотез, против «умозрений», отправляющихся от фактов и порой далеко забегающих вперёд и побуждающих нас идти па поиск новых фактов. Но цепным является только такое «умозрение», которое, в конечном счёте, может быть проверено на фактах. Выводы же теории относительности тщательным образом от такой проверки забронированы. Эйнштейн поставил себе задачу построить мир таким, каким ему хочется, и он достиг шумного успеха только потому, что его гипотезы — с физической точки зрения необоснованные — не могут быть при современном состоянии науки проверены. Пусть все эти гипотезы укладываются математически в очень стройную систему. Математик говорит — у Эйнштейна только одна идея: все системы координат равноправны, и больше ничего. Но физически сколько в этом гипотез! В специальном принципе — требование постоянства скорости света представляется недоказанной гипотезой. Далее: требование изменения размеров движущихся тел и изменения хода часов при теперешней технике не может быть доказано. Допущение, что под действием силы тяжести пространство становится неевклидовым и притом в различной степени — в зависимости от величины действующих масс — опять ничем не доказанная гипотеза. Наконец, требование, чтобы центробежная сила получалась при вращении Вселенной вокруг Земли, не доказано, и, наконец, не доказано, что при этом Земля — ничтожнейшая песчинка по сравнению с миром бешено летящих вокруг неё звёзд — должна создать гигантское поле тяготения; физически всё это гипотезы, гипотезы и гипотезы, которых никто и никогда не проверял…»

А. К. Тимирязев отмечал: «В современной теоретической физике получилась неприятность: вдруг пропала грань, отделяющая систему Коперника от системы Птолемея!» Однако, подобное убийственное замечание сторонники Эйнштейна называют просто «расхожим примером".

А. К. Тимирязев приветствовал и пропагандировал результаты новых интерференционных экспериментов, подтверждающих влияние движения Земли на скорость света и тем опровергающих основное допущение теории относительности. Речь шла об опытах Д. Миллера в 1921-25 годах. Тимирязев отмечал принципиальную важность результатов Миллера: «Вся специальная теория относительности перестала существовать, так как она построена на преобразованиях Лоренца-Эйнштейна, эти преобразования опирались на принцип постоянства скорости а этот принцип теперь опровергнут 9000 тщательнейнейших измерений!»

С опровержением теории относительности А. К. Тимрязев выступил на V съезде русских физиков в Москве (декабрь 1926 года), однако, реакция съезда на этот доклад была отрицательной, о чём специально позаботился Абрам Иоффе.

Но подобной отрицательной оценкой дело не ограничивалось, Гамов направил письмо (или донос?) И. В. Сталину с просьбой зобраться с А. К. Тимирязевым и Б. М. Гессеном, но через год после этого уехал на Сольвеевский конгресс вместе с женой и оттуда на родину не вернулся.

Естественно, А. К. Тимирязев пропагандировал другие работы, опровергающие теорию относительности. Так, под его редакцией на русском языке вышел перевод книги Ленарда «О принципе относительности, эфире, тяготении (критика теории относительности)». Вспомним, что Леннард, в свое время немало сделавший для создания из Эйнштейна гения всех времён и одного народа, будучи лауреатом Нобелевской премии, «неплохо» разбирался в теориях и гипотезах современной физики.

А. К. Тимирязев уделяет особое внимание проблеме эфира. Говоря о взаимодействии магнитов и передаче световой энергии, Тимирязев считает, что они не могут протекать без посредства какого-то вещества. Он пишет: «Это вещество и есть то, что физики прежних поколений называли эфиром».

При этом академик Иоффе писал, что группа А. К. Тимирязева стремится превратить МГУ в центр реакционной физики и ведёт подкоп под лучший физический журнал «Успехи физических наук» (А. С. Сонин «Физический идеализм», М., 1994). Эта группа смыкается в своём непризнании новой физики с наиболее реакционными кругами Запада (Ленард, Штарк и др.). И дальше: «Ведь зачеркнув теоретическую физику Фока, Френкеля, Тамма, Мандельштама, Ландау и их учеников, мы вычеркнем без остатка всю советскую теоретическую физику…» Или: «Запомни, изменяя мне, ты изменяешь всей стране!»

И как с удовольствием отмечал «ведущий физик» О. Д.Хвольсон, взгляды А. К. Тимирязева не находят «сторонников в немногочисленном кругу истинных знатоков этой теории» (подчёркнуто мной — В. Б.).

Ещё раз вспомним, что Гамов послал письмо И. В. Сталину (а вскоре сбежал за рубеж), в котором доносил на А. К. Тимирязева и Б. М. Гессена и «протестовал против травли физиков-теоретиков. Странно, что это письмо осталось без последствий», — замечает А. С. Сонин в книге «Физический идеализм» (М., 1994).

Но в 1936 году Гессен «был арестован по ложному обвинению 20 декабря 1936 г. Военная Коллегия Верховного суда СССР приговорила его к высшей мере наказания, в тот же день приговор был приведен в исполнение» (А. С. Сонин).

Своих взглядов на теорию относительности А. К. Тимирязев придерживался в течение всей жизни (умер он в 1955 году, бессменно проработав на физическом факультете МГУ). И, видимо не сносить бы ему головы, как ярому противнику Эйнштейна, если бы он не пользовался авторитетом как в учёной среде, так и в качестве общественного деятеля: он избирался членом партбюро факультета и партийного комитета МГУ. Отметим, что в этот период, как и теперь, теория относительности Эйнштейна изучалась на физических и физико-технических факультетах всех советских университетов.

В рецензии на перевод книги Эйнштейна «О специальной и всеобщей теории относительности» в 1922 году А. К. Тимирязев писал: «Все выводы из теории Эйнштейна, согласующиеся с действительностью, могут быть получены и часто получаются гораздо более простым способом при помощи теорий, не заключающих в себе решительно ничего непонятного — ничего сколько-нибудь похожего на те требования, которые предъявляются теории Эйнштейна… Ошибка здесь в том, что, приписав произвольное допущение Эйнштейна, мы потом должны подыскивать такие новые допущения, которые не дали бы нам возможности разойтись с фактами. Забыв при этом, что мы это вынуждены делать потому, что мы сделали произвольно первый шаг…»

А. К. Тимирязев справедливо писал, что три так называемых опытных подтверждений теории относительности, какими являются искривления световых лучей вблизи Солнца, движения перигелия Меркурия и смещение спектральных линий в гравитационном поле, не являются доказательством справедливости теории относительности.

«Дайте слово Логунову»

Так называется статья Ю. Писарева, опубликованная в газете «Дуэль» № 8, апрель 1998 года. Ниже с небольшим сокращением приводится её текст.

«Прочитав в №№ 10 и 21 за 1997 г. «Дуэли» статьи: «Гений еврейской сотни» и «Дело «Эйнштейнов» живёт и процветает», я был удивлён тем, что в справедливой критике «Теории относиности» использованы лишь частные аргументы и совершенно не упоминаются главные и определяющие аргументы, например, такие которые дал в своих работах ещё в 1982-86 гг. академик А А Логунов (с сотрудниками), и которые фактически служат смертным приговором «теории относительности». Так о работе «Объясняет ли общая теория относительности гравитационные эффекты» (изд. МГУ, 1986 г.) он пишет: «таким образом, при более глубоком рассмотрении общая теория относительности (ОТО) оказывается несовместимой с фундаментальными законами природы — законами сохранения энергии, импульса и момента количества движения…

Ни в макро-, ни в микромире пока нет ни одного экспериментального указания, прямо или косвенно ставящего под сомнение справедливость этих законов. Поэтому ОТО как теория, лишённая этих законов, с физической точки зрения не может считаться удовлетворительной… В силу сказанного выше это может означать лишь одно: отказ от ОТО как физической теории».

Справедливости ради надо отметить, что на данные обстоятельства ещё в 1917 г. обратил внимание Гильберт, однако его замечания были Эйнштейном по сути дела проигнорированы, и последующие работы Эйнштейна в том направлении оказались глубоко ошибочными. А. А. Логунов показал, что ошибки Эйнштейна кроются в математических преобразованиях (операции с нулевой величиной), что, в общем-то, закономерно — Эйнштейн и в ученические годы не очень ладил с математикой (зато быстро поладил с сионистами).

Но не только уничтожающую критику ОТО дал в своих работах А. А. Логунов, но и разработал новую теорию, объясняющую всю совокупность гравитационных эффектов… А. А. Логунов, вне всякого сомнения, является одним из наиболее выдающихся физиков нашего столетия, но совершенно не рекламируемым и потому неизвестным в широких кругах».

Добавим: «В 1964 г. Президиум АН СССР издаёт закрытое постановление, запрещающее всем научным советам и журналам, научным кафедрам принимать, рассматривать, обсуждать и публиковать работы, критикующие теорию Эйнштейна» (журнал «Молодая гвардия» № 8, 1995 год).

А вот мнение о критиках теории относительности редактора (И-Яглома) русского издания книги финского математика (о самой книге — см. ниже): «…активное противодействие теории относительности оказывали также некоторые физики и философии. Классическим сводом человеческих заблуждений и научного мракобесия служит изданный в гитлеровской Германии том «100 авторов против Эйнштейна», содержащий, увы, «изыскания» далеко не одних только фашистских учёных»-.

Обратите внимание, на зубодробительные формулировки и высказывания в адрес (как бы теперь сказали «правозащитники»)«инакомыслящих»!

Анри Бергсон о причинах популярности теории относительности

Французский философ Анри Бергсон (1859–1941) в условиях нагнетаемой сионистской прессой популярности и всеобщности теории относительности в варианте Эйнштейна, по выражению Г. Аксёнова (автор книги «Вернадский», М., 2001), сохранивший «трезвую голову при всеобщем ажиотаже, близком к умопомешательству», дал объяснение этому явлению.

Он считал, что теория относительности вернула широкой публике ощущение реальности времени, что это ощущение ранее было утеряно в классической механике Ньютона. «В скромной электродинамике, исследующей мир больших скоростей и улътраскопически малые объекты, время начинает «растягиваться» при приближении к скорости света. Конечно, этого никто на понимал, но зато все уяснили: время не абсолютно, но относительно. Является признаком движения реального мира с его скоростями. А поскольку сам человек погружен в него, значит, время имеет отношение и к его смертной природе. Публика усваивала, говорит Бергсон, что теория относительности прикасается к загадке, волнующей каждого, к его реальной жизни, что дело не в какой-то электродинамике, а в её прямых толкованиях»

(Г. Аксёнов) — выделено мной — В. Б.!

Бергсон отмечал, что время — свойство движения реального мира, но движение Ньютон и Эйнштейн понимают только как механическое перемещение предмета, а по Бергсону существуют и другие виды движения, такие как психическое движение в глубине личности.

Финский математик о теории относительности

В 1966 году в издательстве «Мир» вышла книга финского математика Р. Неванлинна «Пространство, время и относительность» (переводчик Г. Вольперт, под редакцией И. Яглома). Автор книги — профессор университета в Хельсинки в 1959-62 годах был президентом Международного союза математиков, читал лекции по теории относительности. Поэтому чрезвычайно интересно привести некоторые цитаты из его книги, на которые как-то не обратили внимание переводчик и редактор.

" Релятивизация времени, следовательно, представление, что временное течение физических явлений зависит от состояния движения наблюдателя, распространяется только на узкую область физической действительности. Поэтому в практической жизни и даже в широких областях физического знания иссследователь теории относительности может пользоваться классическим понятием абсолютного времени без всякого опасения прийти к практически существенным противоречиям» (подчёркнуто мной — В. Б.).

И, самый существенный момент, касающийся общей теории относительности: «Теория гравитации Эйнштейна даёт ничтожно малые отклонения от законов притяжения Ньютона даже в области пространства, занимаемой нашей солнечной системой» (подчёркнуто мной — В. Б.).

Автор делает вывод: «Точное естествознание непрерывно движется вперёд по тому пути, по которому человеческая мысль начала идти ещё в древние времена».

Значение теорий Эйнштейна

Если обратиться к основным биографам Эйнштейна, то создаётся впечатление, что без его работ ни физика, ни техника, ни повседневная жизнь не могли бы существовать.

Судя по решению Нобелевского комитета, основной научный вклад был сделан Эйнштейном в такой раздел физики, как оптика.

Откроем книгу советского академика Г. С. Ландсберга «Оптика» М., 1952) — в разделе, посвященном законам фотоэффекта, он пишет: «Мы не имеем права отождествлять свет и вещество: это два различных вида, две различные формы материи. Корпускулярные свойства фотона не должны заставить нас забыть том, что для огромного круга явлений… волновые представления оказались в высшей степени плодотворными, … отметим, что в явлениях фотоэффекта есть черты, говорящие в пользу классических волновых представлений о свете» (выделено мной — В. Б.).

Академик РАН В. Ф. Журавлёв так отвечает на вопрос о значении работ Эйнштейна:

«Известно три подхода к построению теории: 1) теоретико-групповой (Пуанкаре); 2) метрологический (Эйнштейн); 3) геометрический (Минковский). Именно метрологический оказался наименее удачным и сейчас забыт.

Что касается общей теории относительности, то она имеет сомнительный мировоззренческий характер, поскольку здесь вступает а роль чисто философская компонента: если вы стоите на позициях вульгарного материализма, то можете утверждать, что мир искривлён. Если вы разделяете позитивизм Пуанкаре, то должны признать, что всё это лишь язык. Тогда прав Л. Бриллюен и современная космология это мифотворчество. В любом случае шум вокруг релятивизма это явление политическое, а не научное» (выделено В. Б.).

Кстати, Л. Бриллюен называл «общую теорию относительности» «колоссом на глиняных ногах», имея в виду то, что она основана на «специальной» теории относительности».

И здесь опять стоит вспомнить о поставленном во введении вопросе: «В чём же состоит отличие «гения XX века» — А. Эйнштейна от Д. Менделеева-учёного»?

Д. И. Менделеев (1834–1907) не только открыл периодический закон, что явилось революционным событием в химии и физике, но разработал теорию растворов, вывел общее уравнение состояния газов, открыл существование критической температуры, был пионером в разработке системы метрологии, предложил способ получения бездымного пороха, разрабатывал проблемы орошения почв, улучшения судоходства на реках, проблемы освоения Арктики, был создателем химического общества. Кроме того, Д. И. Менделеев разработал и научно обосновал рецептуру того напитка, который знаменит теперь во всём мире и носит название «русская водка». Но самое известное техническое изобретение — крекинг нефти.

Университетские лекции Д. И. Менделеева пользовались необыкновенной популярностью, а его научная требовательность была просто легендарной.

В 1880 году кандидатура Д. И. Менделеева была забаллотирована на выборах в академики тогдашними членами Российской Академии наук, среди которых уже были сильны либерально-демократические настроения.

И человек этот работал напряжённо и плодотворно нею жизнь!

Вундеркинд (вместо послесловия)

В одной еврейской семье в Германии родился мальчик. Был он хилым и слабым, развивался очень медленно — только в семь лет начал повторять фразы. Но ребёнка надо было учить, поэтому, как водится, наняли ему скрипичных преподавателей, но они не смогли воодушевить ребёнка. Правда, когда ребёнок вырос, он играл на скрипке в составе квинтета, в который ещё входили юрист, математик, переплётчик и тюремный надзиратель.

Ребёнок рос, после начальной школы поступил в гимназию, где до него долетели первые брызги антисемитизма. Не то, чтобы это касалось лично его, но он уже тогда проникся ненавистью к национализму и стал убежденным интернационалистом.

Закончить гимназию ему не удалось — учителя не понимали глубины его ответов из-за чрезвычайно замедленной речи и хотя юноша запасся «бумажкой из диспансера нервного» (прямо по Высоцкому), но поздравили его с воскресением — прочитали приказ об отчислении (за год до окончания).

Но юноша упорным был, он закончил другую гимназию и со второго захода поступил в престижный институт. Уже в те времена распространённым было мнение: если еврей и нееврей получили на вступительных экзаменах одинаковые оценки и оба не были приняты, то нееврей не поступил по причине собственной дурости, а еврей из-за антисемитизма.

В институте математику преподавали специалисты мирового класса. Но математика не интересовала юношу, преподаватели не видели его на лекциях, а экзамены он сдавал с помощью своего приятеля Гроссмана, однако, студенческие занятия выработали у него некую живость ума, хватку и умение осваивать чужие результаты, особенно в тех случаях, когда всю трудоёмкую и черновую работу за него могли сделать другие.

После получения диплома его при институте не оставили, так как защитил он его на три с плюсом; все же его друзья остались при институте. Он мог бы преподавать физику, но почему-то никто не хотел у него учиться, и два года прошли в поисках случайных заработков.

Это было время, за тринадцать лет до которого состоялся первый сионистский конгресс, и новому движению необходимо было создать образ гения всех времён и одного народа, личность на уровне Моисея или Авраама.

Поэтому соплеменники помогли юноше устроиться в патентное бюро, где при желании и должной сноровке можно было правильно определиться в выборе направления для научной работы.

Работа в патентом бюро, как в то время, так и позднее давала возможность быть в курсе всех новейших разработок в науке ц технике и, следовательно, при желании посмотреть, что и где плохо лежит.

В частности, в наше советское время (см. Б. Диденко, «Хищное творчество», М., 2000) "…во ВНИИГПЭ (Всесоюзный институт государственной экспертизы) не было ни одного сотрудника даже хотя бы внешне похожего на русского». При этом наиболее перспективные предложения становились вскоре известными в США и Израиле, а «самим же заявителям через полгода-год говорилось о бесперспективности их предложений…».

Молодого патентоведа заинтересовала гипотеза, предложенная двумя известными учёными и объясняющая возникшие в физике противоречия. Эта новая гипотеза была им опубликована без ссылок на предыдущие работы учёных, в преодолении же математических трудностей ему оказала помощь жена-славянка, окончившая тот же институт.

В благодарность будущий гений обещал ей отдать денежную часть Нобелевской премии, которую он обязательно должен был получить. И действительно, полученная впоследствии Нобелевская премия (денежная часть) была отдана теперь уже бывшей жене — опальной славянке, которой он оставил на память о себе двоих сыновей (судьба их первой, внебрачной дочери, неизвестна). Эта же премия была использована как средство давления на жену для получения от неё согласия на развод.

Опубликованная статья не вызвала протестов у французских учёных, которые посчитали претензии молодого автора просто несостоятельными. А зря!

После этого начинается «раскрутка» молодого автора в мировом масштабе, а как это практически делается, простые «россияне» могут видеть на примере «раскрутки звёзд» шоу-бизнеса. Как говорит один из специалистов: дайте мне сто пятьдесят тысяч долларов, и я из кривого и хромого сделаю телезвезду!

Но пока продолжалось формирование образа учёного мирового уровня, молодой человек ещё несколько лет продолжал работать н патентном бюро.

Интересная деталь — не сохранилось никаких записей и черновиков его первых работ.

Наконец, настал момент, когда уже можно было «порадеть родному человечку», устроить его на профессорскую должность.

Выборы на эту должность в двух разных университетах проводились по единой схеме: фавориты-конкуренты отказывались от конкурса, оставляя должности молодому учёному.

Время шло, выходили новые статьи с разными соавторами. В этом плане система работала чётко: когда у молодого гения возникали математические трудности, он немедленно получал помощь от ученых евреев, фамилии которых (как соавторов) в повторных публикациях из текста изымались.

Наконец, международный сионистский комитет посчитал возможным представить молодого гения на соискание Нобелевской премии. Нобелевский комитет не мог дать премию за развитие чужой гипотезы, а при очередном представлении присудил её за открытие нового физического закона (частного) и за работы в области теоретической физики вообще.

Естественно, имелись критики и противники развиваемых гением теорий, так, один из них писал, что они представляют собой пример опасного влияния еврейских кругов на изучение природы, так как используют математическую болтовню, составленную из старых сведений и произвольных добавок.

Но тогда уже усиленно насаждалось мнение, что все нападки на теории гения были частью большого заговора против демократии и прогресса.

С самими же противниками поступали круто: одного из них посчитали необходимым обследовать психиатрически, а на другого впоследствии пытались представить материалы в гестапо по причине его возможного еврейского происхождения.

Сам же гений всю жизнь оставался противником национализма и истинным интернационалистом. Известен факт — когда к нему за помощью обратился польский еврей с просьбой устроить его на работу в университет преподавать физику, гений ответил, что в системе Академии это трудно сделать (все они антисемиты!) и порекомендовал его другому учёному, даже не спросив, имеет ли этот польский еврей хоть какое-нибудь представление о физике. Чем не пример интернационализма? Сам же он писал, что стал принимать активное участие в международном сионистском движении после 1-й Мировой войны.

В двадцатых годах закончилось формирование образа гения всех времён и одного народа, и он с новой женой-еврейкой (троюродной сестрой по отцу и двоюродной по матери) в начале тридцатых годов перебрался в Америку, где евреями-миллиардерами братом и сестрой был создан специальный институт, что позволило гению до конца дней своих заниматься поисками философского камня — созданием единой теории, описывающей все физические процессы.

Фотография гения всех времён и одного народа с высунутым языком обошла все печатные издания мира. Гений был прав, показав «своими» теориями «крупный кукиш" (опять по Высоцкому) всему учёному и неучёному человечеству.

Создаётся впечатление, что на старости лет у Эйнштейна стала пробуждаться совесть, в 1948 году он писал: «Пусть никто не думает, что великое создание Ньютона может быть ниспровергнуто теорией относительности или какой-нибудь другой теорией. Ясные и широкие идеи Ньютона навечно сохранят своё значение фундамента, на котором построены наши современные представления».

И, может быть, себя имел в виду гений всех времён и одного народа, когда писал: «Нет ни одной идеи, в которой я был бы уверен, что она выдержит испытание временем» (Эйнштейн — «Мир, каким я его вижу») — цитируется по книге «Еврейские афоризмы».

Приложение 1. Ещё раз об Эйнштейне

В июне месяце 1999 года в журнале «Молодая гвардия» была опубликована моя статья «Эйнштейн. Миф XX века», и уже 7 июня на столе главного редактора (ныне покойного — А. А. Кротова) лежало следующее письмо:

«Уважаемый Александр Анатольевич!

Разрешите выразить своё восхищение издаваемым Вами журналом, публикуемой в нём прозой, а также умными и глубокими статьями, ряд из которых принадлежит Вашему перу. Я читатель Вашего журнала ещё с 70-х гг., и готов подтвердить под присягой, что сегодняшняя «Молодая гвардия» стала интересной как, быть может, никогда раньше.

Я — не физик, не инженер и не журналист. Но так случилось, что заинтересовавшись некоторое время назад «феноменом Эйнштейна» (кстати, во многом благодаря статье Ю. Бровка о «А/Г» № 8/95), я вдруг обнаружил, что за рубежом, да теперь и у нас издана большая по числу названий литература, которая, к превеликому сожалению, «не работает» на массового читателя. Посетовав, я взялся за дело и постарался составить некий свод материалов на означенную тему, поставив во главу угла задачу показать современные взгляды на научное наследие Эйнштейна-учёного и ряд связанных с ним политико-философских проблем.

Разумеется, наибольшая ценность любого подобного свода это ссылки, могущие оказаться полезными для дальнейших исследований по теме. Хоть моё суждение и пристрастно, но материал который Вы, я надеюсь, уже держите в руках, позволяет глубже оценить масштаб «величайшей личности в истории цивилизации" чем в только что вышедшей статье В. Бояринцева "Эйнштейн Миф XX века» («МГ" № 6/99), где, к сожалению, упущены некоторые ключевые факты, необходимые как для осознания масштабов мифотворчества, так и для понимания, какими именно методами из талантливого, но заурядного ученого был создан образ «мирового гуру».

Понимаю, что, возможно, редакции «МГ' будет не «с руки» возвращаться к Эйнштейну после добротной и весьма информативной статьи В. Бояринцева. Но для такого двойного обращения есть и информационный повод: в 1999 г. (в марте) исполнилось 120 лет со дня рождения учёного и 80 лет со дня появления легенды о нем, как о «гении всех времён» (в ноябре). А вдобавок (не сочтите за нескромность), перелопатив горы первоисточников, я мечтал найти и прочитать хоть какое-то подобие обзорной статьи о «загадках Эйнштейна». И лишь вконец разуверившись, сам засел за написание чего-то похожего на искомое (ну, а что получилось, судите сами).

Наконец, последнее. Передавая свой материал, мне хочется, чтобы он оказался полезен всем тем, кто продолжает исследования в данном направлении или проявляет интерес к данной теме. Поэтому убедительно прошу Вас максимально полно использовать в Вашей журналистски-редакторской работе собранный за многие годы материал об Эйнштейне, ведь главное не то, чья именно фамилия стоит в конце текста, а СВЕТ — В МАССЫ. Кроме того, если Вы сочтёте возможным принять присланное к публикации, я хотел бы просить Вас сделать это безгонорарно, оставив эти средства для поддержки «МГ', либо перечислив их на какое-то благое дело, какое сочтёте достойным и нужным для Отечества.

С искренними пожеланиями новых творческих успехов Вам и Вашему журналу.

Подписываюсь псевдонимом, Кондр. БУЛАВИН».

Автором письма выбран псевдоним, который, видимо, должен символизировать его принадлежность к казачеству (справка: "Булавин Кондратий Афанасьевич (р. ок. 1660 — ум. 1708) — предводитель крестьянско-казацкого восстания 1707-08 гг. в России… Отличался храбростью; в походах против крымских татар неоднократно избирался предводителем отряда. Перед восстанием был атаманом солеваров в Бахмуте. Во время восстания… избран атаманом Войска Донского. После поражения под Азовым… героически защищался и, не желая попасть в плен, застрелился» — Малая Советская Энциклопедия, 1958).

К письму приложен текст на 14 страницах под названием «Кого и как протаскивают в «гении всех времён»» с подзаголовком «к 120-летию Альберта Эйнштейна и 80-летию великой легенды о нём».

Обычно подобные материалы представляются под псевдонимом в случае, когда автору грозит нешуточная опасность или когда он стыдится собственной фамилии, или этих самых материалов.

Хотя каждый журнал (в том числе и «Молодая гвардия») придерживается, в частности, следующих правил: 1) редакция знакомится с письмами читателей, не вступая в переписку; 2) авторы несут ответственность за точность предоставляемой информации (о чём трудно спросить у анонимного автора), с просьбой прокомментировать полученные материалы редакция обратилась к автору статьи об Эйнштейне в журнале «Молодая гвардия» доктору физико-математических наук Бояринцеву В. И.

Основные положения, выдвинутые К. Булавиным

Присланный материал имеет следующие разделы: «Наука с чёрного хода», «Сомнительная важность работ Эйнштейна», «Спекулятивная физика», «Силовые методы», «Канонизация божества» и, в основном, состоит из многочисленных цитат авторов, ругающих теорию относительности, хотя бы и в варианте Эйнштейна.

И здесь автор совершенно прав, говоря о себе, что он «не физик, не инженер», так как материал полон противоречий и неточных формулировок, а иногда проводится, вольно или невольно, мысль, что «бремя всемирной славы подавило в нём творческие начала, уничтожило в Эйнштейне физика, выставив всем напоказ униженного и жалкого человека — заложника сионистских интриг…». Следовательно, отсюда возникает, как пишет автор в сопроводительном письме, образ «талантливого, но заурядного учёного» — жертвы сионизма (выделено мной — В. Б.).

Обратимся к словарям (например, к «Словарю русского языка» С. И. Ожегова), где говорится: «талант — выдающиеся врожденные качества, особые природные данные»; «заурядный — ничем не выдающийся, посредственный». Возникает вопрос: как можно быть выдающимся, по ничем не выдающимся, заурядным?

Следующая категория: учёный — «специалист в какой-нибудь области науки». Одним из формальных показателей принадлежности человека к этой категории является защищённая диссертация докторская (в нашем понятии — кандидатская) за рубежом. У Эйнштейна же диссертация «Новое определение размера молекул», посвященная броуновскому движению, была признана ошибочной (см. Собрание сочинений Эйнштейна, т. 1», — отмечает академик Российской Академии Наук В. Ф. Журавлёв (выделено мной — В. Б.)

К числу неточных формулировок относится и название раздела материалов «Канонизация божества». Опять смотрим словарь — канонизировать — «причислить к числу «святых»»; божество — то же, что бог. Но святой и бог, как говорят русскоязычные «юмористы» — это две большие разницы.

Автором материалов приводится также следующая цитата (точность цитирования остаётся на совести анонимного автора): «Для науки совершенно всё равно, кто создал теорию относительности», — Эйнштейн, Цвейштейн или какой-нибудь Дрейнштейн. Ведь научная ценность и значимость любой физической теории определяется исключительно тем, как точно и насколько глубоко она объясняет выявленные наблюдениями и экспериментами природные закономерности». Если вторая половина утверждения справедлива, то первая оправдывает научное воровство.

Ещё одна мысль, проводимая автором материалов — это сделанное замечание о том, что бы было, если «из научного наследия Пуанкаре вычеркнуть заложенные им основы специальной и общей теории относительности как ошибочные». На каком основании? Только потому, что они были использованы Эйнштейном?

Поэтому, пользуясь терминологией, близкой «Русскому радио» («Рекламному радио»?), можно сказать: «Мысль, изложенная дважды, становится понятней». Недаром, приёмом повторения основных идей пользуется в своих произведениях Григорий Климов.

Основные идеи статьи «Эйнштейн. Миф XX века»

Основные положения статьи сводились к следующим:

1) Специальная теория относительности применяется в электромагнетизме и ядерной физике. В других науках она не нужна.

2) «Что касается общей теории относительности, то она имеет сомнительный мировоззренческий характер… в любом случае шум вокруг релятивизма это явление политическое, а не научное» (В. Ф. Журавлёв — выделено мной — В. Б.).

3) Всё гениальное, сделанное Эйнштейном, сделано не им.

4) Великий французский учёный Анри Пуанкаре, получивший основные соотношения теории относительности (в том числе и знаменитое уравнение, связывающее энергию с массой и скоростью), в отличие от Эйнштейна великолепно знал математику что позволяло ему делать строгие выводы, а не получать результаты «из общих соображений», как это делал гений всех времён и одного народа.

5) Когда говорят, как это делает автор анализируемого материала, что Эйнштейн приобрел славу великого учёного только благодаря международным сионистским кругам с 1919 года, то забывают, что вся деятельность Эйнштейна, начиная с юности, проходила при ежедневной поддержке «международного еврейства», как его называл Г. Форд. И такие примеры приводятся в статье.

6) Полная неспособность Эйнштейна как учёного особенно ярко проявилась в период, когда имя его уже сделали легендой, а научное направление, развиваемое им даже с помощью учёных евреев, оказалось тупиковым, став поиском «философского камня».

7) Нобелевская премия присуждена Эйнштейну «…за открытие закона фотоэлектрического эффекта и за его работы в области теоретической физики» потому, что так было надо международному еврейству, а не по причине выдающегося характера его работ. Кроме того, дана она за один из законов, объясняющих фотоэлектрический эффект.

8) Гению всех времён и одного народа была свойственна абсолютная (а не относительная!) неблагодарность по отношению к тем людям, которые содействовали формированию его публичного образа, будь то семья, жёны, любовницы, учителя, помощники, коллеги, уступившие ему свои профессорские должности (но ни один биограф не пишет, под каким давлением были сделаны эти подарки).

Приводимые автором материала цитаты ничего нового не добавляют к облику Эйнштейна и содержат только два момента:

1) сообщение о решении Президиума АН СССР о нерассмотрении работ, критикующих теорию относительности:

2) обмен посланиями Эйнштейна и Гильберта.

Первый момент не был отражён в статье «Эйнштейн. Миф XX века» как не имеющий принципиального значения и нуждающийся в специальном, дополнительном разъяснении (при подготовке расширенных и дополненных материалов об Эйнштейне в текст введена информация о решении Президиума АН СССР, запрещающего публикацию критических материалов по теории Эйнштейна). И в„связи вспоминается академический анекдот, по которому чрезвычайно известный учёный, заглянув в комнату Президиума Академии наук, сказал: «А, Прежидиум уже собрался!».

Второй момент имелся в виду во фразе статьи о том, что соотношение получено Эйнштейном «из общих соображений» или «методом подбора». Именно так он объяснил свою неспособность дать строгий математический вывод формулы, ранее сделанный Гильбертом и простодушно сообщённой последним Эйнштейну. Видимо здесь необходимо добавить, что, но словам Гильберта, если бы в то время германская почта работала не так хорошо (в смысле быстроты доставки корреспонденции), то у известных соотношений Эйнштейна был бы другой автор. В этих словах дана оценка Гильбертом эйнштейновской способности присваивать чужие результаты.

Хотелось бы добавить ещё один штрих, характеризующий бытописателей гения всех времён и одного народа. Смотрим книгу «Альберт Эйнштейн» (автор — составитель О. Мицук): «Ещё до того как Альберт стал школьником, отец показал ему компас. Эта диковинная вещь поразила пятилетнего мальчика, он никак не мог понять, почему стрелка указывает одно направление? Мальчик долго рассматривал предмет, крутил в разные стороны, подносил к глазам и… думал, а потом вдруг сказал: «Я думаю, что вокруг стрелки есть что-то, что толкает стрелку». Вот так пятилетний мальчуган сформулировал впервые свои мысли по поводу существования магнитного поля Земли. Проблема свойств поля появилась у великого физика в столь юном возрасте» (выделено мной — В. Б.).

По поводу этого выдающегося, по глупости бытописателей, эпизода, добавим: по свидетельству многочисленных биографов, маленький Альберт в этом возрасте еле мог связно произнести пару слов по причине своего редкого, чрезвычайно замедленного развития.

Рассказами о гениальных высказываниях Эйнштейна полны его биографии. Вот один из примеров из книги той же О. Мицук: «Как-то раз Плеш рассказал Эйнштейну, что люди с болезнью сердца очень плохо себя чувствуют, идя навстречу ветру. Сразу же в голове Эйнштейна возник вопрос, произнесённый вслух: "Почему?». На следующий день (подчёркнуто мной — В. Б.) врач получил от Эйнштейна письмо с объяснением: ветер оказывает повышенное, давление на лицо человека». Здесь стоило бы поставить не точку, а три восклицательных знака, столь «гениально» это открытие, хотя сам разговор напоминал скорее не беседу врача со знаменитым физиком, а разговор двух идиотов от рождения.

Ещё один эпизод: «Эйнштейн был физик-теоретик. Об этом знает сегодня каждый школьник, но далеко не всем известно, что этот же человек занимался конструированием… Приятель Эйнштейна К. Зелинг рассказывал, что в 1915 году Эйнштейн занимался конструированием самолётов, но спроектированный им самолёт «в воздухе переваливался как утка, с боку на бок, а пилот был без памяти рад, когда очутился снова на земле цел и невредим» (О. Мицук).

Может быть, на основе таких примеров тайные недоброжелатели гения всех времён и одного народа хотели показать, что Эйнштейн был таким же физиком-теоретиком, как и конструктором?

Возможно, прав анонимный автор, говоря об Эйнштейне, как о «талантливом, но заурядном учёном»?..

Приложение 2

В журнале Science & Vie #931 1995 напечатана статья Рено де ля Тая «Релятивизм Пуанкаре предшествовал Эйнштейновскому», перевод которой, сделанный академиком РАН В. Ф. Журавлёвым, представлен ниже.

РЕЛЯТИВИЗМ ПУАНКАРЕ ПРЕДШЕСТВОВАЛ ЭЙНШТЕЙНОВСКОМУ

Теория относительности, открытая и 1904 году, была признана научным сообществом начиная с 1915 года. Никакая Нобелевская премия никогда за эту теорию присуждена не была. Причина понятна: тот, кто первым сформулировал принцип относительности, умер в 1912 году. Это был Анри Пуанкаре.

В 1887 году физика была в тупике: опыт с интерферометром, поставленный Майксльсоном и Морли, не обнаружил тех эффектов, которые должны были бы иметь место в соответствии с тогдашними представлениями в науке. Эти представления таковы: Ньютон в 1687 году постулировал существование абсолютного пространства и абсолютного времени. Френель в 1820 году выдвинул волновую теорию света, в соответствии с которой распространение световой волны имеет место по отношению к бестелесной среде — эфиру, заполняющей все бесконечное пространство. Этот эфир представлялся межзвёздной субстанцией наподобие тому, как воздух окружает нас в обыденной жизни. При этом он обладал жёсткостью наподобие твёрдого тела и был легче любого газа.

Звёздная аберрация, кажущееся движение, открытая Бредли в 1728 году, объяснялась тогда результатом сложения скорости света со скоростью Земли относительно неподвижного эфира. В 1865 Максвелл вывел уравнения, которые описывали распространение электромагнитных волн в пространстве. Это распространение происходит со скоростью света, и Герц в 1887 году показал, что и свет представляет собой электромагнитную волну. Оставалось подтвердить движение Земли по отношению к эфиру, который служит средой для распространения света. С этой целью был поставлен эксперимент Майкельсона, в котором ничего обнаружить не удалось. Поэтому надо было предположить, что эфир увлекается Землёй, но тогда необъяснимой оставалась аберрация. Проблема казалась неразрешимой.

Именно в этот момент и вступили в игру крупный голландский физик Гендрик Лоренц и гениальный французский математик Анри Пуанкаре. Первый всемирно известен благодаря преобразованиям, которые носят его имя, второй в этой области известен значительно меньше. К счастью, бывший политеховец Жюль Левегль вот уже более двух лет занимается выяснением роли, которую сыграл Пуанкаре в генезисе работ, которые привели к отказу от концепции эфира в пользу преобразований четырёхмерного пространства-времени.

E=mc2 Масса тела равна его энергии, отнесённой к квадрату скорости света (В. Б.)

Анри Пуанкаре — первый в истории науки заметил в 1900, что энергия излучения обладает массой т, равной Е/с2

Эта эквивалентность одинаково хорошо объясняет как излучение звёзд, так и энергию атомных станций.

Левегль опубликовал результат своих исследований в апреле 1994 в ежемесячнике выпускников политехнической школы, и мы встретились с ним после этого, чтобы лучше очертить работы Пуанкаре в критическую для физики эпоху с 1899 по 1905 годы.

Итак, в 1887 году отрицательный результат опыта Майкельсона привёл к замешательству. Спустя пять лет Лоренц представил первые публикации по теории электронов, позволяющие упростить интерпретацию уравнений Максвелла. Несколько позже он ввёл сокращение размеров движущихся через неподвижный эфир тел. Эта теория, опубликованная в 1895 году, содержала искусственный математический элемент, который сам Лоренц назвал «местное время».

Именно в этот момент на сцене появился Пуанкаре, вмешавшийся фундаментальным образом в дебаты по электродинамике движущихся тел.

Анри Пуанкаре родился в Нанси в 1854 году, где закончил среднюю школу, поступив в 1873 году в Политехническую школу. Близорукий, левша, удивительно неловкий в обычной жизни, он уже и начале учебы рассматривался профессорами как «математическое чудовище».

Он был репетитором по математическому анализу в Политехнической школе, затем профессором математической физики и математической астрономии в Сорбонне, профессором теоретической электротехники в Школе телекоммуникаций и действительным членом Академии Наук в 33 года. Он умер в 1912 году в возрасте 57 лет после операции. Его открытия в дифференциальной геометрии, в алгебраической топологии, в теории вероятностей, в функциональном анализе и в других областях позволили Жану Дьедоне, одному из основателей группы Бурбаки, сказать: «Гений Пуанкаре эквивалентен гению Гаусса и столь же универсален. Он превосходил всех математиков своего времени».

Его рассеянность и его отрешённость от житейских проблем были легендарными. Вследствие беспримерной щедрости он приписывал другим открытия, которые сделал сам. Его репутация в среде математиков была всеобщей.

Над решённой им проблемой трёх тел бились самые выдающиеся математики. Предложенное решение позволило сделать далеко идущие выводы и открыть новые разделы анализа такие, как, например, стохатизацию в динамических системах. Он показал, не прибегая к помощи вычислительных машин, что траектории динамических систем могут иметь беспорядочное поведение в зависимости от начальных условий, что называется сейчас чувствительностью к начальным условиям в теории хаоса.

Он показал, что точки пересечения траекторий с секущей плоскостью образуют разрывное множество, плотность которого в заданной области может быть описана в терминах теории вероятности. Тем самым он установил связь между детерминизмом и случайностью. Ему также принадлежит концепция аттракторов и фрактальных кривых, основанная на представлении о предельных циклах. Пуанкаре был экстраординарной математической фигурой, какие встречаются два или три раза в столетие.

Группа преобразований, найденная Пуанкаре, исходя из уравнений Лоренца, стала основой всей современной релятивистской физики.

Итак, в 1899 году Пуанкаре был профессором математической физики в Сорбонне, и он занимался математическим описанием наблюдаемых в физике явлений. В этом качестве он внимательно следил за проблемами, возникшими в физике после опытов Майкельсона

Он сразу обратил внимание на предложенную Лоренцем теорию локального времени и сокращение размеров движущихся в эфире тел. В своём курсе «Электричество и оптика» Пуанкаре пишет «Это странное свойство производит впечатление фокуса, сыгранного природой для того, чтобы было невозможно определить движение Земли посредством оптических экспериментов. Такое положение дел не может меня удовлетворить. Я полагаю весьма правдоподобным, что оптические явления могут зависеть только от относительных движений присутствующих материальных тел.»

Тем самым в трёх фразах Пуанкаре исключил эфир. В следующем, 1900 году в статье " Теория Лоренца и принцип противодействия» он Дал физическую интерпретацию лоренцева локального времени: это время подвижных наблюдателей, которые настроили свои часы с помощью оптических сигналов, игнорируя собственное движение. Он там также замечает: «Если аппарат массы 1 кг посылает в некотором направлении со скоростью света энергию в 3 мегаджоуля, то скорость противодействия будет 1 см/сек».

Это означает, что лучевая энергия обладает свойством инерции, так же как любое материальное тело, для которого коэффициентом инерции является его масса. Эта эквивалентная масса электромагнитной энергии Е равна, следовательно, Е/ с2, формула, которую он явно выписывает, что влечёт за собой Е=mc2. Имеет место эквивалентность между массой и энергией в случае электромагнитного излучения. Макс Планк обобщит эту формулу на случай тела, которое поглощает и теряет энергию, и произведёт доказательство в 1907 году, опираясь на электромагнитное количество движения Пуанкаре.

ГЕНДРИК ЛОРЕНЦ, ЛАУРЕАТ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ ПО ФИЗИКЕ 1902 ГОДА:

«Я не установил принципа относительности, как строго и универсально справедливого. Пуанкаре, напротив, получил полную инвариантность и сформулировал принцип относительности — понятие, которое он же и использовал.»

В 1902 году Пуанкаре публикует работу «Наука и гипотеза», работу, которая имела большой резонанс в научном сообществе. Там он. в частности, писал: "Не существует абсолютного пространства и мы воспринимаем только относительные движения. Не существует абсолютного времени: утверждение, что два промежутка времени равны друг другу, само по себе не имеет никакого смысла. Оно может обрести смысл только при определённых дополнителъных условиях. У нас нет непосредственной интуиции одновременности двух событий, происходящих в двух разных театрах. Мы могли бы что-либо утверждать о содержании фактов механического порядка, только отнеся их к какой-либо неевклидовой геометрии».

В этих высказываниях нетрудно увидеть ряд положений, которые типичны для современной релятивистской физики. Лоренц, впрочем, читал эту работу Пуанкаре, он был в курсе тех критических замечаний, которые высказывал Пуанкаре ещё в 1899 году. Лоренц получил в 1902 Нобелевскую премию по физике, вторую в истории науки (первую получил Рентген), что делало его весьма авторитетным. Строгий учёный, он принимал в расчёт критику Пуанкаре, как он сам об этом пишет в мае 1904 года, где он предлагает новые уравнения. Однако, он не может расстаться с идеей неподвижного эфира.

В сентябре 1904 года Пуанкаре приглашают в Соединённые Штаты прочитать лекцию в городе Сент-Луис (штат Миссури). Он должен был там рассказать о состоянии науки и о будущем математической физики. Он начал лекцию с того, что рассказал о той роли, которую выпало играть в современной ему науке великим принципам, таким как закон сохранения энергии, второе начало термодинамики, равенство действия противодействию, закон сохранения массы, принцип наименьшего действия. К ним он затем добавляет радикальное нововведение: «принцип относительности, в соответствии с которым законы физики должны быть одинаковыми, как для неподвижного наблюдателя, так и для наблюдателя, вовлечённого в равномерное движение, так, что мы не имеем и не можем иметь никакого способа узнать находимся мы или нет в подобном движении».

Впервые он обнародовал принцип относительности, касающийся не только механики, но и электромагнетизма. Пуанкаре закончил свою лекцию словами: «Возможно, нам предстоит построить механику, контуры которой уже начинают проясняться и где возрастающая от скорости масса сделает скорость света непреодолимым барьером».

Из публикации Лоренца 1904 года, с которой он познакомился до этой лекции, он извлёк главное, что оправдывает и обосновывает принцип относительности. Он публикует резюме своих исследований в заметке в Академии Наук от 5 июня 1905 года, где можно найти следующую фразу: «Самое главное, что было установлено Лоренцем это то, что уравнения электромагнитного поля не изменился под действием преобразований, которым я даю название преобразований Лоренца».

На самом деле, именно Пуанкаре принадлежит доказательство вариантности уравнений Максвелла, как позже честно признал Лоренц: «Это были мои рассуждения, опубликованные в мае тал года, которые подвигну ли Пуанкаре написать свою статью, которой он приписывает моё имя преобразованиям, из которых не смог извлечь всей пользы. Позже я смог увидеть в статье Пуанкаре, что я мог добиться больших упрощений. Не заметив их, я не смог установить принцип относительности как строго и универсально справедливый. Пуанкаре, напротив, установил совершенную инвариантность и сформулировал постулат относительности. Именно этот термин он первым и употребил».

Главный момент, согласно Пуанкаре

В докладе, опубликованном в «Заметках Академии наук» 5 июня 1905 года, Пуанкаре комментирует группу преобразований, найденную им при анализе уравнений Лоренца. Он подчёркивает, что главным моментом, оказавшимся в основе принципа относительности, является инвариантность уравнений электромагнитного поля.

Действительно, Лоренц предложил двухступенчатую замену переменных, связывающую координаты события {x,y,z,t} в одном инерциальном репере с координатами этого же события {x',y',z',t'} в другом инерциальном репере, движущемся по отношению к первому. В то время как Пуанкаре связал координаты {x,y,z,t} с координатами {x',y',z',t'} единым преобразованием. Это преобразование симметрично и обратимо: никакой репер не имеет привилегированного характера и в этом суть релятивизма. Немедленное следствие: постоянство скорости света.

Именно этому преобразованию он дал имя Лоренца, ставшее классическим. В заметке 5 июня он писал: «Множество всех этих преобразований вместе со всеми поворотами пространства должно обладать групповыми свойствами для того, чтобы удовлетворять принципу относительности».

Термин «преобразование" имеет специальное употребление в теории групп преобразований в геометрии после работ Феликса Клейна 1872 года. С теорией групп в то время были знакомы лишь несколько математиков самого высокого уровня и некоторые кристаллографы. Поэтому этой теорией воспользовался Пуанкаре, который ею владел, а не Лоренц.

Последствия того открытия, что в основе релятивизма лежит специальная группа, были весьма значительными, так как из этого следовало, что x2+y2+z2-c2t2 является инвариантом этой группы преобразования которой в пространстве четырёх измерений x,y,z,ict являются вращениями. Эта группа, которой Пуанкаре дал название группа Лоренца и которую современные физики именуют группа Пуанкаре, является основой специальной теории относительности.

Итак, в своей заметке 5 июня 1905 года Пуанкаре дал новую форму преобразованиям, предложенным Лоренцем, и установил их групповую природу. В силу этих преобразований уравнения Максвелла инвариантны и этим удовлетворяется принцип относительности: в этом и состоит главный момент. Основы теории относительности были сформированы.

В это время 26 сентября 1905 года «Анналы физики» (Берлин-Лейпциг) публикуют статью Альберта Эйнштейна, озаглавленную «К электродинамике движущихся тел». Рукопись, подписанная Эйнштейном и его женой Милевой Марич (см. Science & Vie N 871, р. 32), была получена редакцией 30 июня 1905 года, то есть более трёх недель после заметки Пуанкаре. Эта рукопись была немедленно уничтожена после её публикации. Родившийся в 1879 году Эйнштейн получил образование в Цюрихском Политехникуме, после чего поступил в патентное бюро Берна.

В его статье можно найти то, о чём в течение десяти лет Пуанкаре дискутировал с Лоренцем и что уже неоднократно публиковалось: ненужность эфира, абсолютного пространства и абсолютного времени, условность понятия одновременности, принцип относительности, постоянство скорости света, синхронизация часов световыми сигналами, преобразования Лоренца, инвариантность уравнений Максвелла и так далее. К уже известному Эйнштейн добавил формулы релятивистского эффекта Допплера и аберрации, которые немедленно вытекают из преобразований Лоренца.

Таким образом, независимый исследователь, никогда ничего непубликовавший по обсуждаемому вопросу прежде, якобы перtоткрыл практически мгновенно то, что учёные класса Лоренца и Пуанкаре смогли установить только после десяти лет усилий. Более того, вопреки научной этике, в своей статье Эйнштейн не делает никаких ссылок на работы предшественников, что особенно поразило Макса Борна. При этом Эйнштейн, который читал по-французски так же хорошо, как и по-немецки, знал работу Пуанкаре «Наука и гипотеза», а также, без сомнения, и все другие статьи Лоренца и Пуанкаре.

Это не помешало Эйнштейну стать в глазах общественности творцом теории относительности, что обрекало Пуанкаре на забвение. Такое произошло под влиянием немецкой школы и благодаря научному авторитету Планка и фон Лауе. В 1907 году Планк писал: "принцип относительности, намеченный Лоренцем и в наиболее общем виде сформулированный Эйнштейном,…» Пуанкаре был уже полностью проигнорирован.

Этому два главных объяснения. Прежде всего, конфликт двух кланов. Пуанкаре был математиком, а не физиком. Мог ли профессор математики с высоты своей кафедры давать советы тем, кто СНИЗУ ведёт тяжёлую борьбу с грубой реальностью практики? Затем конфликт наций: в начале века наука была немецкой (Рентген, Герц, Планк, Вайн и др.), как могли немцы получать уроки от французов?

Хотя Эйнштейн и работал в Берне, но родился он в Ульме, в Баварии. Он принадлежал немецкой школе. Поэтому он и стал знаменитым- Потом американцы, склонные все преувеличивать до абсурда сделали из него самого великого учёного человечества.

В этом избытке почестей есть, однако, небольшая осечка. Пуанкаре умер в 1912 году, в этом же году, а затем и в последующих, Эйнштейн выдвигался на Нобелевскую премию по теории относительности. В конце концов, он получил эту премию, но не за эту теорию, а за фотоэффект. Для премии по теории относительности было существенное препятствие: Лоренц, престиж которого в шведской Академии Наук был огромен и который лучше, чем кто-либо знал о приоритете Пуанкаре в генезисе релятивизма

.

Глава 2. Зигмунд Фрейд

«Эти люди не подозревают, что я принёс им чуму».

Зигмунд Фрейд

На четвёртом месте, сразу же за Эйнштейном, в списке «еврейской сотни» стоит Зигмунд Фрейд, который «основал психоанализ. Принципы психоанализа он распространил на различные области человеческой культуры. Работы Фрейда повлияли на философию 20-го века» (С. А. Фридман «Евреи — лауреаты Нобелевских премий»). Сразу же отметим, что Фрейд указанным в названии книги лауреатом не был!

Семья как источник психоза

«6 мая 1856 года во Фрайбургской (Фрайбург — город в Моравии, Чехия, ныне — город Пршибор — В. Б.) синагоге молились мужчины. У торговца тканями Якоба Фрейда родился мальчик, наречённый в честь деда Зигмундом. Семья Амалии и Якоба Фрейд на первенца возлагала особые надежды: во время беременности фрау Фрейд предсказали, что её сыну суждено стать великим человеком. Поскольку текстильная промышленность, основа благополучия города, пребывала в упадке, Фрейды жили в стеснённых обстоятельствах. Когда Зигмунду исполнилось три года, семья перебралась в Вену» (Д. К. Самин «Сто великих учёных», М., «Вече», 2000).

Следует отметить, что в 1990 году перед властями города Пршибор стоял выбор: кому больше обязаны чехи, Сталину ли, который спас народ от нацистского уничтожения (во время Второй мировой войны Чехословакия потеряла каждого четвёртого жителя) или Фрейду, принёсшему в этот мир сексуальную «чуму».

Выбор был сделан: одна из центральных площадей города, носившая имя Сталина, была переименована в площадь Фрейда.

Поверив в гениальность своего первенца, родители окружили его особым вниманием в ущерб остальным детям, что наложило отпечаток на его психическое состояние, способствовало развитию мании величия, нашедшей отражение в словах Зигмунда Фрейда: «Человек, в детстве безгранично любимый матерью, на всю жизнь сохраняет в себе чувство победителя, ту веру в успех, которая зачастую действительно стимулирует успех».

Всего в семье было семеро детей, но только старшенькому родители не только выделили отдельную комнату, но у него была там керосиновая лампа, хотя все остальные жили в тесноте и пользовались свечами.

Отметим, что подобное еврейское воспитание, когда ребёнку с детства внушается мысль о его превосходстве над окружающими, чрезвычайно часто приводит к тому, что в случае жизненных неудач его беды приписываются «проискам антисемитов».

Кроме нездоровой любви к матери (эдипов комплекс) вторую психологическую травму ребёнку нанёс случай с его отцом, который в сборнике «Сто великих учёных» описывается так: «Чрезмерная жажда славы была для Фрейда в какой-то мере компенсацией за тот удар, который он получил в возрасте двенадцати лет, когда пошатнулась его вера в силу и авторитет отца. Незнакомец на улице смахнул с головы отца в грязь его новую меховую шапку и крикнул в лицо: «Еврей, убирайся с тротуара! «На возмущённый возглас сына: «И что же ты сделал? «— отец спокойно ответил: «Я сошёл с тротуара и поднял шапку». Эта робкая покорность и смирение глубоко задели Зигмунда; ему предстояло добиться того, чего ждала от него семья, не имея за спиной сильной отцовской фигуры, и понадобилось четыре десятилетия, прежде чем Фрейд сумел преодолеть в себе возникшую ещё в детстве потребность заменить её каким-то другим идеалом. Окончательно избавиться от этой пассивной тяги к сильной отеческой руке ему удалось лишь тогда, когда он полностью уверовал в своё собственное интеллектуальное совершенство».

Изложенная выше история с отцом имела место несмотря на то, что в семье отец Фрейда отличался жёстким и властным характером. Но двумя этими психическими ударами дело не кончилось, а как говорит «Энциклопедия для детей», где-то в районе сорока лет Фрейд пережил тяжелейший душевный кризис, который Карл Юнг квалифицировал как «кризис середины жизни», что-то вроде наваждения на грани помешательства.

После окончания школы в 1878 году Зигмунд Фрейд поступил в Венский университет, выбрав медицинскую карьеру.

Как пишет «Энциклопедия для детей» («Человек», часть 2): «Ещё в студенческие годы Фрейд экспериментировал с кокаином. Принимал его сам, позднее приучил к нему невесту, давал друзьям, поскольку уверился, что кокаин — чудодейственное лекарство от всех недугов, продлевающее работоспособность и побеждающее депрессию. Юноша полагал, будто нашёл средство, которое принесёт ему известность и славу. Даже опубликовал несколько статей, где описал положительный эффект кокаина. Позднее учёного жестоко критиковали за пропаганду наркотиков. Сам Фрейд старался избегать упоминаний об этой ошибке и не указывал злополучные работы в списке своих публикаций».

Отметим, что последний момент очень чётко охарактеризовал научную добросовестность и объективность «учёного».

Период обучения Фрейда был временем, когда с середины XIX века, как пишет В. Лакер в «Истории сионизма» (М., «Крон-Пресс», 2000): «Многие евреи стали поступать в средние школы и университеты, и в течение нескольких лет пропорция евреев в этих учебных заведениях далеко превысила их пропорциональное соотношение среди населения.

В Германии из ста мальчиков-христиан только трое шли в гимназию — среднюю классическую школу, учёба в которой была необходима для поступления в университет. Но из ста еврейских мальчиков в эти школы поступали двадцать шесть. В результате увеличился приток евреев в свободные профессии.

В России после первой мировой войны каждый четвёртый юрист и каждый шестой врач были евреями. В крупных городах, таких как Берлин или Вена, процентное соотношение было ещё большим.

До 1850 года мало кто из евреев достигал выдающегося положения в области науки; теперь же из сыновей и внуков лоточников и уличных торговцев появились целые плеяды химиков и физиков, математиков и врачей, чьи имена вписаны золотыми буквами в анналы науки. Некоторые из них, такие как бактериолог Поль Эрлих, добились успеха почти сразу; другие — как Фрейд и Эйнштейн, чьи работы повлекли переворот в науке, — вынуждены были годами дожидаться признания».

Отметим, что первостепенную роль в рекламе этих двух гениев всех времён и одного народа сыграли еврейские средства массовой информации, заставившие массы людей поверить в то, во что нельзя было верить, чтобы сохранить психическое здоровье нееврейских слоев общества.

В свою очередь, Фрейд не оставался равнодушным к иудейской истории, опубликовав, в частности, в 1939 году работу «Моисей и единобожие»: «То был один-единственный человек, звавшийся Моисеем, кто сотворил евреев таковыми, каковы они есть» — писал Фрейд. И ещё: «Священная Книга и изучение Священной Книги, — вот что сплачивало воедино этот распылённый по свету народ».

В 1881 году Фрейд получил степень доктора медицины и начал практику в качестве клинического невролога.

Фрейд выдвинул идею о роли сексуального влечения как главного двигателя поведения людей, определяющего всю историю развития человечества, развитие культуры, что придало фрейдизму специфическую (маниакальную) окраску, свело всё многообразие человеческой жизнедеятельности к чисто животным половым инстинктам. При этом «учёный» считал, что мужской член в обыденной жизни символизируют «длинные и торчащие вверх предметы, например, палки, зонты, шесты, деревья… Также вполне понятна замена мужского члена предметами, из которых льётся вода: водопроводными кранами, лейками, фонтанами и т. д.»

И, видимо, представление дырки в заборе или замочной скважины в виде соответствующего женского органа способствовало тому, что Фрейд до тридцати лет боялся подойти к живой женщине.

История же женитьбы Фрейда рассказана в сборнике «Сто великих учёных»: он познакомился с Мартой Бейрнайс, дочерью раввина, коляска которой окатила его грязью, за это она пригласила пострадавшего на «бал». Там он познакомился с сестрами-близнецами Мартой и Минной; через четыре года после обручения Фрейд женился на Марте, а через какоето время после женитьбы он получил возможность систематически путать сестёр в постели.

«После одного из скандалов, вызванных приступом ревности жены, сорокалетний Фрейд клянётся больше не встречаться с Минной. А в письме другу пишет, что отказывается от половой жизни вообще! К тому времени у Фрейда, правда, уже было пятеро детей» («Сто великих учёных»).

Но своё обещание Фрейд не сдержал, и у него родился шестой ребёнок — дочь Анна, ставшая впоследствии детским психоаналитиком.

Сексуальный маньяк

Имеется такой анекдот: врач-психиатр перед тем, как выписать из лечебницы больного на почве сексуальных отклонений, решил проверить, насколько пациент излечился, и стал спрашивать его: «Вот квадрат, что Вы можете сказать по этому поводу?» — «Это комната, — ответил пациент, — в ней кровать, а в кровати любовники». — «Хорошо, — сказал доктор, нарисовав треугольник, — а по этому поводу?» — «Всё просто — это любовный треугольник», — был ответ. Доктор нарисовал круг. «Вы что, доктор, сексуальный маньяк?» — спросил пациент.

Вот такой сексуальный маньяк и создал учение для таких же больных, как он сам, став гением «психоанализа» отнюдь не без помощи еврейских средств массовой информации.

Основная идея психоанализа по Фрейду состоит в том, чтобы помочь человеку осознать свои вытесненные в область бессознательного желания, страхи, конфликты, пережив при этом очищение, избавиться после длительных бесед от напряжения и большой суммы денег.

При этом доктор оставлял себе лазейку: "Иллюзии привлекают тем, что спасают от страданий и предлагают взамен суррогаты удовольствий. Поэтому не следует и роптать, что порою они жалят нас острыми иглами реальности, сталкиваясь с которой, они мгновенно улетучиваются" (З. Фрейд «Будущность одной иллюзии»).

Учитель Фрейда, Жан Мартен Шарко, успешно применял гипноз для лечения истерии, но гипноз не был всесильным. В 1892 году Фрейд понял, что не может загипнотизировать многих своих пациентов, перед ним встал вопрос о смене методики, и он воспользовался методикой профессора Ипполита Бернгейма, утверждавшего, что гипноз и внушение — родственные вещи.

«В 1892-93 гг. в письмах своему другу Флису Фрейд пишет, что неврозы вызывает аномальная половая жизнь…, доктор понял: практика в нечётко определённой области нервов и фантазий может дать новые возможности. «Нервы» должны стать «модой», причём, хорошо оплачиваемой. Чуть позже клиентами Фрейда стали богатые женщины… (Н. Ермолаева «Вождь идиотов», «Дуэль» № б, февраль 2002).

О своей роли мировой величины Фрейд писал: "Мне было тяжело, что на мою долю выпала в таком возрасте обязанность быть вождём. Но ведь должен же быть кто-нибудь вождём, думал я" (Фрейд «Я и ОНО», «Очерки по психологии сексуальности», Минск, «Попурри», 2001).

Разработанное Фрейдом направление в психологии получило наименование «фрейдизм», и наиболее точную характеристику его даёт Малая Советская Энциклопедия, издания 1960 года и Краткий философский словарь (1954, под редакцией Розенталя и Юдина), то есть того периода советской истории, когда руководство страны, помня заветы И. В. Сталина, заботилось не только о физическом здоровье людей, но и о здоровье психическом.

«фрейдизм полагает, что сознание подчинено «подсознанию», содержанием которого является «либидо», то есть половое влечение. Сознание возникает из конфликта между «либидо» и «социальной средой». Этот конфликт, начинающийся в раннем детстве, фаталистически предопределяет судьбу человека, приводя его обычно к неврозу или душевному заболеванию. Фрейдизм рассматривает «либидо» как основной и единственный «закон» психики человека и всей его деятельности, противопоставляя его законам материальной жизни» («Краткий философский словарь»).

Заметим, что если по Дарвину «труд создал человека» и далеко увёл его от состояния животного, то фрейдизм стирает грани между животным и человеком, доводя сознание и поведение последнего до скотского состояния.

«Многие не принимали смелые и категоричные утверждения о ведущей роли сексуальных влечений в личностном развитии человека. Критику и корректировку своих идей Фрейд переносил крайне тяжело, видя в этом враждебные нападки. Со всяким, кто хотя бы пытался видоизменить его учение, он прекращал общаться. Так произошёл разрыв с Юнгом и Адлером, которые вначале были его единомышленниками» («Энциклопедия для детей») — подчёркнуто мной — В. Б.

Но фрейдизм (психоанализ плюс сексуально-философские измышления) быстро нашёл свою социальную среду: «Сионизм, и в особенности его левое крыло, билуйцы и социалисты-первопроходцы 1904-06 гг. тоже в своё время были молодёжными движениями… Романтические восторги, охватившие молодое поколение по всей Европе, не обошли стороной и юных представителей еврейского среднего класса на Востоке. Их интеллектуальными наставниками были Маркс и Фрейд, Ницше и Бубер, Густав Ландаузр и Винекен…» («История сионизма»).

«История сионизма» отмечает также, что отношение Фрейда и Гейне «к своим собратьям-евреям» отличалось от отношения к ним Троцкого и Розы Люксембург, которые были «евреями без корней».

Ещё один интересный момент: в книге Вернера Мазера «Адольф Гитлер» (Минск, «Попурри», 2000) даётся список, в котором «содержатся только важнейшие имена, постоянно встречающиеся при рассмотрении духовно-исторического мировоззрения Гитлера».

Вернер Мазер пишет: «Несмотря на отступления Гитлера как от общепризнанных, так и от однозначно спорных учений и взглядов, можно составить целый каталог его духовных предшественников, начиная со времён стоиков. Таким образом, можно назвать только важнейшие имена деятелей XIX столетия, которые оказали влияние на его взгляды (за исключением религии и церкви, техники и военной экономики) и были источниками его взглядов и (частично) формулировок: Мальтус, Клаузвиц, Шопенгауэр, Дарвин, Мендель, Хамерлинг, с которым он к тому же состоял в родстве, Плёц, Бёльше, Чемберлен, Геккель, Бон, Фрейд, Челлен, Магдугалл, Гедин, Нансен, Хербигер, Мюллер» (здесь при цитировании для краткости опущены имена и годы жизни перечисленных авторов; подчёркнуто мной — В. Б.).

Поэтому, видимо, не является случайным то, что, несмотря на известное отношение Гитлера к евреям, произошло описываемое в сборнике «Сто великих учёных» следующее событие:

«Когда Австрию оккупировали нацисты, знаменитый учёный не покинул Вену даже после того, как ему напомнили о еврейском происхождении. Фрейду грозил Освенцим, но за него вступился буквально весь мир: особенно негодовали испанский король, которого он некогда лечил, и датская королева. Добиться депортации Фрейда из Австрии пробовал по дипломатическим каналам президент США Франклин Рузвельт. Всё решил звонок Бенито Муссолини (Фрейд лечил одного из его близких друзей), в ставку фюрера. Дуче лично попросил Адольфа Гитлера позволить Фрейду уехать. Генрих Гиммлер предложил вариант выкупа. Тут же нашлись желающие. Одной из бывших пациенток Фрейда, а затем верной ученицей была внучка Наполеона Мария Бонапарт, жена греческого принца Георга. Она заявила австрийскому гауляйтеру: «Я заплачу за учителя любую сумму». Нацистский генерал назвал цену: два великолепных дворца княгини…»

Несколько иная история рассказывается «Энциклопедией для детей»: за выезд Фрейда из Германии был заплачен выкуп в размере 100 тысяч австрийский шиллингов, «который был собран Международным союзом психоаналитических обществ».

Следует заметить, что особо хлопотавший за Фрейда испанский король был, фактически, ставленником Гитлера после поражения республики в Испании, а Бенито Муссолини, как известно, был родоначальником фашизма и другом Гитлера.

В Париже Фрейду принц Георг и Мария Бонапарт устроили пышную встречу, вскоре Фрейд отправился в Англию, а 23 сентября 1939 года Фрейд, тяжело болевший в течение почти шестнадцати лет, попросил своего личного врача Макса Шура сделать ему два смертельных укола.

«В последний путь его провожали только сыновья: Мартин, названный в честь клинициста Шарко, Эрнст, названный в честь первого учителя Фрейда, и Освальд, названный в честь отца Марты.

После кончины Фрейда осталось 2300 семейных писем и 1500 писем, адресованных Минне. Говорят, они сенсационны, но, по завещанию Фрейда, их можно обнародовать только после 2000 года» («Сто великих учёных»).

Отметим, что уже благополучно закончился 2002 год, а о публикации этих писем, раскрывающих моральный облик «гения», ничего не известно. Аналогичная ситуация наблюдается и с письмами Эйнштейна; публикация этих документов может нанести сильный удар по хрестоматийным образам этих «гениев» XX века.

Фрейдизм для детей

«Энциклопедия для детей» (серия «Человек», часть 1, М., «Аванти», 2001) скромно умалчивает о «достижениях» Фрейда в области сексуальной революции, а говорит только: «Австрийский врач и психолог Зигмунд Фрейд (1856–1939) обнаружил, что все психические процессы протекают без участия сознания. В психике есть огромный пласт бессознательного. Учёный пришёл к выводу, что источник психических проблем часто кроется именно в таких безотчётных глубинах человеческой психики».

И далее: «Теория Фрейда радикально изменила представление о человеке в европейской культуре. Традиционной системе взглядов был нанесён тогда, пожалуй, самый сильный удар. Со времён Просвещения человек рассматривался прежде всего как разумное создание. Но оказалось, он не хозяин даже в собственном доме — своей психике. Им руководят бессознательные психические механизмы, иррациональные силы. Более того, разум может служить этим силам, а значит, ему нельзя полностью доверять. Новое объяснение получили с позиций фрейдизма процессы художественного творчества, правила морали, установления религии, факты истории и т. д. В практической области учение Фрейда заложило основу психоанализа — метода лечения неврозов и психических недугов, ставящего в центр внимания бессознательные психические процессы».

Вот таким хорошеньким и добреньким учёным, этаким доктором Айболитом, Фрейд представлен в «Энциклопедии для детей» (в своей первой части, но во второй части уже раскрывается суть «сексуальной революции»); примерно в таком же духе средства массовой информации демократической России говорили про «голубые выходные» на одном из телевизионных каналов. Здесь «голубые» были представлены людьми, которые любят переодеться в женское платье, пошутить и подурачиться.

Сам же Зигмунд Фрейд в действительности писал: «пациенты заболевают, если им нельзя реально удовлетворить свою эротическую потребность». И ещё: «Я обнаружил, что был влюблён в свою мать и ревновал её к отцу, и теперь считаю это общим событием для всех людей в раннем детстве…» (подчёркнуто мной — В. Б.).

Видимо, также исходя из собственного опыта, «великий учёный» утверждает: «Сосание…, которое проявляется уже у младенца и может продолжаться до зрелых лет или удерживаться на всю жизнь…, нередко…сопровождается растирающими движениями рук по определённым чувствительным частям тела, груди, наружных гениталий. Таким путём много детей переходит от сосания к мастурбации» («К теории полового влечения»).

Из этого утверждения любой нормальный человек должен сделать вывод, что кормление ребёнка грудью — путь к разрушению его психики, а ковыряние в носу приводит к стимулированию умственной деятельности и новым открытиям в области психоанализа.

В разделе «Мастурбационные сексуальные проявления» «учёный» пишет: «Нас может только радовать, что нам уже не остаётся узнать много важного о сексуальных действиях ребёнка после того, как мы поняли значение одной только эрогенной зоны. Самое ясное различие относится к необходимым для удовлетворения действиям, которые по отношению к зоне губ состояли в сосании и которые, в зависимости от положения и устройства других зон, нужно заменить другими мускульными действиями».

После этого утверждения автор плавно переходит к следующему разделу статьи под названием «Проявление зоны заднего прохода». Эта «зона заднего прохода, подобно зоне губ, по своему положению подходит к тому, чтобы стать местом присоединения сексуальности к другим функциям тела».

В дальнейшем, «легко убедиться, что концентрация внимания на интеллектуальной работе и умственное напряжение вообще имеют следствием у многих юношей и людей зрелого возраста сексуальное возбуждение, которое должно считаться единственным верным основанием сомнительного объяснения нервных заболеваний умственным «переутомлением»».

Следовательно, «умственное переутомление» возникает из-за невозможности сочетать интеллектуальные занятия с сексом, и для сохранения здоровья человек должен перестать думать и заняться сексом. В этом и есть смысл «сексуальной революции».

«Благодаря изучению невротических страданий мы заметили, что в детской сексуальной жизни с самого начала наблюдаются зачатки организации сексуальных компонентов влечений. В первой, очень ранней стадии, на первом плане находится оральная (ротовая) эротика; вторая из этих прегениталъных организаций характеризуется преобладанием садизма и анальной эротики, только в третьей фазе сексуальная жизнь предопределяется участием собственно генитальной зоны» (Фрейд).

Или, как поёт «Армия любовников» и заслуженный артист «демократической» России Боря Моисеев, отличающийся нестандартной сексуальной ориентацией и остановившийся на второй стадии детского сексуального развития:

Ты иди по жизни смело, И кому какое дело,  Кто тебе в постели нужен, Гомосэкшн революшн.

«Энциклопедия для детей» говорит: «В середине XX века многие социальные и религиозные запреты в западных странах утратили свою прежнюю силу. Общество стало более свободным и открытым, а женщина обрела значительную независимость. Важную роль здесь сыграло создание противозачаточных средств, избавивших от страха перед нежелательной беременностью» (подчёркнуто мной — В. Б.).

И далее: «Разнообразнее становятся формы сексуального самовыражения. В сегодняшнем мире соседствуют и поклонники самых экзотических видов секса, и приверженцы традиционной морали. В целом общество делается терпимее, а нравы свободнее». Или: не стесняйтесь, детки, если нужно, употребляйте и козу, но лучше это делать не за деньги, а по любви!

Шарлатанство

Только так следовало бы назвать толкование сновидений, даваемое Фрейдом («Толкование сновидений», 1900 год), но представление о степени надувательства доктором богатых клиентов можно получить не из пересказа самого бреда, а только цитируя «гениального учёного» (а может быть, правильнее сказать — «генитального учёного»?). Тем более, что о сочинениях «гения психоанализа» широкие круги читателей знают только из восторженных отзывов соплеменных средств информации.

Рассмотрим один пример толкования сна этим «гением».

«Молодая, но находящаяся уже несколько лет в замужестве дама узнаёт, что её знакомая сверстница Элиза Л. помолвлена. По этому поводу ей приснилось следующее:

Она со своим мужем сидит в театре, и одна сторона партера совершенно пуста. Муж рассказывает ей, что Элиза Л. и жених её также хотели пойти, но могли достать только плохие места, три места за 1фл. 50кр., а таких они не хотели взять. Она думает, что в этом не было бы беды».

«Гений психоанализа» пишет:

«Здесь нас интересует, как эти числа возникли из материала скрытых мыслей и каково испытанное ими превращение. Откуда возникли эти 1 фл. 50 кр.? По незначительному поводу предыдущего дня: её невестка получила в подарок от своего мужа 150 фл. И поторопилась растратить их, купив себе на эту сумму какое-то украшение. Заметим, что 150 фл. в 100 раз больше, чем 1 фл. 50 кр. Для цифры «три», относящейся к театральным билетам, имеется лишь та связь, что невестка Элизы Л. ровно на три месяца моложе этой дамы, видевшей сон. Ситуация в сновидении является воспроизведением небольшого случая, которым муж её часто дразнил: она однажды очень торопилась достать заблаговременно билеты на одно представление; когда же она явилась в театр, одна сторона партера была почти пуста; ей, следовательно, незачем было так торопиться. Не оставим, наконец, без внимания и ту нелепость в сновидении, что два лица хотят взять три билета в театр. Скрытые мысли здесь таковы: «Это ведь было бессмысленно выходить так рано замуж; мне незачем было так торопиться. На примере Элизы Л. я вижу, что всегда могла бы найти мужа и даже в сто раз лучшего (мужа, сокровище — Shatz), если бы только подождала. За свои деньги (приданое) я могла бы купить трёх таких мужей»».

И далее: «Например, у больной, которой принадлежит последнее сновидение с тремя билетами за 1фл.50кр., анализ должен допустить, что она не ценит своего мужа, сожалеет о браке с ним и охотно заменила бы его другим; она, конечно, утверждает, что любит его и что её сознание ничего не знает об этой низкой оценке мужа (в 100 раз лучшего!); но все симптомы её болезни приводят к такому же заключению, что и это сновидение. И после того как у больной были разбужены вытесненные воспоминания о том времени, когда она сознательно не любила своего мужа, болезненные симптомы исчезли, а с ними исчезло и её сопротивление против вышеупомянутого толкования сновидения» Таким образом, из рассмотренного примера видно, что Фрейд здесь очень усердно поработал с клиенткой, заставив её выговориться, и за время своего долгого с ней общения создал о себе представление, как о добром и мудром враче, заставив её щедро заплатить за психиатрические «откровения».

В этом плане фрейдовский психоаналитик существенно отличается от прямолинейного врача-психиатра, который, услышав, что у больного стеклянный зад, решил доказать, что пациент ошибается. Подкараулив больного, он палкой ударил того по заду. Больной сказал: «Дзынь!» и умер.

А теперь попробуем в духе фрейдизма растолковать сон, основой которого стал услышанный человеком рассказ о том, что рассказчик, находясь «в дальнем зарубежье», заказал на дом из японского ресторана обед, а так как стоимость обеда превышала некоторую сумму, то к доставленному девушкой из ресторана обеду была присоединена и бесплатная бутылка вина.

На следующую ночь человеку, услышавшему рассказ, снится сон, полностью повторяющий историю с японским рестораном, но с одним дополнением: его взрослый сын решил попробовать вино, и оно ему так понравилось, что он выпил половину бутылки, не подумав об остальных желающих попробовать это вино.

По Фрейду можно следующим образом истолковать этот сон:

— половина бутылки выпитого вина означает, что до лета осталось полгода, а половина забора на даче не выкрашена, и нужно за

ранее позаботиться о покупке краски, которая в демократическое время отнюдь не дешева.

— то, что вино доставлено из японского ресторана, а Япония — страна восходящего солнца, означает, что человек хотел бы начать

жизнь сначала, что он мечтает о возврате к советскому времени, когда он получал зарплату, в четыре раза большую, чем во времена разгула демократии в России; мечтает о том времени, когда с чеченским терроризмом будет покончено сталинским методом: выселением чеченцев вглубь России, а награбленные чиновниками богатства Советского Союза будут возвращены народу с соответствующими мерами в отношении грабителей.

— то, что вино доставлено, означает, что человек хотел бы поменять свою старую автомашину на новую, но у него нет денег для этого; он думает, что остановка конвейера, выпускающего «Жигули», приведёт к дальнейшему росту цен на автомобили; он также опасается, что введение новой системы страхования автомобилей ещё больше подорвёт его семейный бюджет.

— то, что обед доставила девушка из ресторана, навело человека на мысль о том, что в демократической России не решена проблема первостепенной важности — легализация проституции: «жрицы любви» продолжают мёрзнуть на обочинах Ленинградского шоссе, а страна поэтому никак не войдёт в состав «цивилизованных» государств.

— то, что он заказал обед в ресторане, означает, что надо было вовремя пойти на продуктовый рынок и не забыть проверить, не обманули ли тебя там бывшие друзья из южных, некогда союзных, республик. И сделать это надо было по светлому времени суток, чтобы тебя не прибили около собственного подъезда.

— то, что половина бутылки выпита, и вино при этом булькало, наводит человека на мысль о том, что он давно не отдыхал на море, а поехать на курорты «ближнего зарубежья», где попираются права русского населения, он принципиально не хочет.

— то, что сын выпил половину бутылки вина, не подумав об окружающих, навело человека на подсознательную мысль, что он опять забыл поздравить своего начальника с днём рождения, и теперь ему трудно будет рассчитывать на повышение зарплаты в ближайшие годы.

Нормальный читатель может спросить, что это за бред? Ответ простой — это бред в духе идей толкования снов сексуальным маньяком Фрейдом!

В конце жизни Фрейд написал: «Причина того, что развелось так много плохих учёных отнюдь не в редкости таланта. Талантов немало, мало характеров». Добавим, «мало характеров», позволяющих не только «протолкнуть» научную идею в учёную среду, но и широко её разрекламировать с помощью своих соплеменников, как это было сделано с «идеями» Фрейда.

Эйнштейн и Фрейд

Справедливо утверждение: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Читаем статью М. Коврова «Ландау и другие» («Завтра» № 17 (334), 2000):

«В 1936 г. Эйнштейн пишет Фрейду, поздравляя того с восьмидесятилетием, что он рад счастливой возможности выразить одному из величайших учителей своё уважение и благодарность.

«До самого последнего времени я мог только чувствовать умозрительную мощь вашего хода мыслей, — пишет Эйнштейн, — но не был в состоянии составить определённое мнение о том, сколько оно содержит истины. Недавно, однако, мне удалось узнать о нескольких случаях, не столь важных самих по себе, но исключающих, по-моему, всякую иную интерпретацию, кроме той, что даётся теорией подавления. То, что я натолкнулся на них, чрезвычайно меня обрадовало; всегда радостно, когда большая и прекрасная концепция оказывается совпадающей с реальностью»».

«Это, конечно, другая всемирная история, — пишет М. Ковров, — сам стиль мышления исключает всякую иную интерпретацию». Что такое Фрейд, хорошо известно: «Два вида первичных позывов: Эрос и садизм»; «Цель всякой жизни есть смерть»; «Массы никогда не знали жажды истины. Они требуют иллюзий, без которых они не могут жить. Ирреальное для них всегда имеет приоритет над реальным, нереальное влияет на них почти так же сильно, как реальное. Массы имеют явную тенденцию не видеть между ними разницы»; «В 1912 г. я принял предположение Дарвина, что первобытной формой человеческого общества была орда».

«Подобные пошлости всегда были чужды русской культуре», — отмечает М. Ковров.

Выше были приведены слова Эйнштейна из его личного письма к Фрейду, но по данным Картера и Хайфилда, Эйнштейн говорил своему сыну Эдуарду, что читал работы Фрейда, но не обратился в его веру, считая его методы сомнительными и не вполне корректными. Видимо, зная о таком двойственном отношении к себе со стороны Эйнштейна, в 1936 году Фрейд ему написал: «Я знаю, что вы высказывали мне своё восхищение «только из вежливости» и очень немногие из моих тезисов кажутся вам убедительными».

Таким образом, отношения между Эйнштейном и Фрейдом хорошо описываются анекдотом: Абрамович в синагоге назвал Рабиновича сволочью. Раввин сказал Абрамовичу: «Ты должен извиниться перед Рабиновичем». После этого Абрамович постучал в дверь Рабиновича и спросил: «Петров здесь живёт?» — «Нет», — был ответ. «Извините», — сказал Абрамович. Узнав об этом, раввин сказал: «Так не годится, ты обозвал Рабиновича в синагоге и там же должен сказать: «Рабинович не сволочь! Извините!»

После этого Абрамович пришёл в синагогу и сказал: «Рабинович не сволочь? Извините!», а на возражения раввина ответил: «Слова Ваши, а музыка моя!».

Здесь необходимо отметить, что в списке «Сто великих евреев» («Эхо планеты», декабрь 1994) Фрейд занимает четвёртое место, сразу за Эйнштейном.

Мнение самого Фрейда о подобной компании можно узнать из книги «Сто великих учёных»: «В 1921 году Лондонский университет объявил о начале цикла лекций о пяти великих учёных: физике Эйнштейне, каббалисте Бен-Маймониде, философе Спинозе, мистике Фило. Фрейд в этом списке был пятым. Его выдвинули на Нобелевскую премию за открытия в области психиатрии."

Но получил премию коллега Фрейда Вагнер-Яуреггу за метод лечения паралича путём резкого повышения температуры тела. Фрейд заявил, что Лондонский университет оказал ему большую честь, поставив рядом с Эйнштейном, а сама премия его не волнует. «Причём, этому парню было намного легче, — добавлял Фрейд, — за ним стоял длинный ряд предшественников, начиная с Ньютона, в то время как мне пришлось в одиночку пробираться через джунгли…»

Добавим, что в еврейской академической среде широкое распространение получил портрет Фрейда, где его профиль образован выгнувшейся обнажённой женской фигурой.

Известно, что первая встреча Эйнштейна с Фрейдом состоялась в Берлине, когда Фрейду было семьдесят лет, и после операций в связи с раком нёба, но это не помешало Фрейду сказать: «Эйнштейн столько же понимает в психологии, сколько я — в физике» (Д. Брайен, «Альберт Эйнштейн»).

«Эйнштейн не воспользовался шансом услышать от Фрейда объяснение, почему орды людей, неспособных к пониманию его идей, угрожали тому тихому размышлению, которого он жаждал, и старались помешать его работе, буквально охотясь за ним. «Кто тут сумасшедший: он или я?» — задавался вопросом Эйнштейн» (там же). Отметим, вполне закономерным вопросом!

Об одном толковании своего сна в духе Фрейда Эйнштейн говорил: «В Берлине работал профессор по фамилии Рюде, которого я ненавидел и который ненавидел меня. Как-то утром я услышал, что он умер, и, встретив группу коллег, рассказал им эту новость следующим образом: «Говорят, что каждый человек делает за свою жизнь одно доброе дело, и Рюде не составляет исключения — он умер!»» (Д. Брайен, «Альберт Эйнштейн»).

На следующую ночь Эйнштейну приснился сон, будто бы он увидел Рюде живым и очень обрадовался этому. После чего Эйнштейн сделал вывод, что сон освободил его от чувства вины за сделанное, мягко говоря, злое замечание.

Эйнштейн обменивался идеями с Фрейдом по поводу готовящейся декларации Лиги Наций по вопросу о мире во всём мире.

Фрейд считал этот обмен мнениями с Эйнштейном занятием утомительным и бесплодным, саркастически заметив, что не ожидает получить за это дело Нобелевскую премию мира.

«Что же касается самого Эйнштейна, — пишет М. Ковров, — ограничимся следующим. В конце 1949 г. опубликован анализ Гёделя, показавшего, что решения уравнений общей теории относительности приводят к абсурду. Абсурд заключается в возможности человека совершить путешествие в своё прошлое и внести в своё поведение такие изменения, которые несовместимы с его памятью о прошлом…

Описание процессов, протекающих с большими скоростями, можно построить, не прибегая к уравнениям теории относительности. Анализ теории относительности, выполненный главой московской математической школы Н. Н. Лузиным, дал ему основание утверждать, что идеи Эйнштейна относятся скорее к «министерству пропаганды», чем к добросовестной мысли учёного, и что имя Эйнштейна останется забавным казусом в истории науки…».

Фрейдизм в «демократической» России

По мнению «отцов» современной российской «демократии», в позднее советское время населению страны не хватало колбасы и секса. Отметим, что в этот же период государственные служащие были лишены возможности безнаказанно и беспредельно воровать, что и определило цели и задачи демократического государственного переворота. Но в период «застоя»:

Хоть, говорят, и был застой, Но холодильник не пустой, Не из чужих слыхали уст, Что никогда он не был пуст.

При этом некоторые демократические «артисты» (вроде Басилашвили) говорят о том, что в Советском Союзе была «экономическая катастрофа», делая вид, что не понимают: некоторые экономические трудности были вызваны злонамеренными действиями тех чиновников, которые и обеспечили в России разгул демократии со всеми вытекающими отсюда для населения страны катастрофическими последствиями.

Аналогичное положение наблюдалось и в области секса. Все демократические эстрадные подмостки обошла фраза об отсутствии секса в Советском Союзе. Но при отсутствии секса в СССР в его гомосексуальном и маетурбационном плане в Советском Союзе рождались и хорошо умственно и физически развивались дети. В демократической же России, принявшей на вооружение чисто фрейдовский тезис: «Секс решает всё!», русских детей практически не стало, зато в соответствии с Маяковским при его обращении к онанистам: «…В вашем распоряженье любая дыра, вплоть до замочной скважины!»

Опыт последних десяти лет показывает, что если раньше можно было говорить об экономическом «застое» последних лет социализма, то теперь можно говорить только об упадке страны в экономическом, политическом, моральном планах, об упадке здравоохранения, рождаемости, уровня жизни, образования, науки, культуры, обороны, её международного положения при отсутствии прогресса в какой-либо из сторон жизни страны.

Русский учёный В. А. Мошков в «Механике вырождения» (1910 год) писал: «Во время упадка древние наблюдали падение нравственности, нравственную испорченность, неразлучную с физической. Люди, говорят они, становятся порочными, совершают различные злодеяния, приобретают буйный нрав, легко вступают в столкновения с ближними, пылают к ним враждой и становятся беспощадными. Эта вражда проникает даже в семейства и нарушает родственные связи: дети враждуют с родителями, а братья с братьями. Люди совершают друг над другом насилия и буйства и истребляют один другого. В обществе господствуют беспорядки, смуты. Нарушается его равновесие и внутренняя гармония. Ложь царит в мире, нигде нельзя найти правды и справедливости, и вообще, зло торжествует над добром. В половых отношениях господствует разврат. Всё это отзывается на судьбе отдельных людей в виде тяжкого труда, тяжких забот, печали, горя и всяких несчастий.

Наконец, в физическом отношении изменяется наружность человека, фигура его теряет свою стройность. Продолжительность жизни сокращается, и увеличивается смертность».

Российская «Энциклопедия для детей», приводя явно заниженные данные, пишет: «Былое требование целомудрия и воздержания сегодня сменилось почти столь же категоричным требованием сверхсексуальности… Сегодня среди российских старшеклассников около 15 % девочек и 20 % мальчиков имеют сексуальный опыт». Эта «свобода нравов» привела к тому, что в России широко употребляются наркотики. Следствием «сексуальной революции» стало наличие (опять же, по чрезвычайно заниженным данным) двухсот тысяч больных СПИДом.

В современной демократической России наиболее яркие проявления фрейдизма, естественно, наблюдаются в области «культуры»: особенно ярко на телевидении, где идёт масса американских фильмов, пропагандирующих разного рода сексуальные «свободы» и совершенно кровавое, часто садистское насилие; в «шоу-бизнесе», где многие «юмористические» передачи основаны на юморе «ниже пояса».

Если раньше пели «мы рождены, чтоб сказку сделать былью», то теперь Алла Борисовна с большим удовольствием поёт: «За монетку, за таблеточку сняли нашу малолеточку», а окружающая «интеллигенция» радостно гогочет.

В утренней же программе зрители могли как-то пообщаться с двумя артистками с простой «русской» фамилией — Германовы. Одна из сестёр (младшая) знаменита своим дублированием мыльных опер, а другая получила какую-то выдающуюся театральную премию за шутовскую роль в спектакле Табакова.

Младшая, говоря о своём дубляжном творчестве, прибегла к сравнению его с процессами, происходящими «на толчке». Такая унитазная тематика характерна также для некоторых музыкальных клипов и даже нашла отражение в творчестве демократического фотографа, снимавшего в студии обнажённых натурщиц исключительно на унитазе. А эстрадной «звезде» Наташе Королёвой лучше всего думается, по её словам, на горшке и на диване.

В «Еврейских афоризмах» (Нодар Джин, М., 1991) приводится следующая пословица: «Еврей, не умеющий стать сапожником, мечтает стать профессором» (см. также «Карманная еврейская энциклопедия», ред. М. Членов, Р/Дону, «Феникс», 1999).

Пословица эта вспомнилась при прочтении интервью «Большой актёр на маленькие роли» («ТВ-Парк» № 3, 2001) с Семёном Фурманом, который чуть было не стал Соломоном Иешуевичем, если бы папа на сменил своё имя, а мама уступила бы мужу и назвала сына Соломоном.

«Мой папа знал жизнь. Он был практик. Кое-какой опыт он передал мне. Например: как правильно сморкаться на ветру без носового платка, чтобы соплю не заносило на щёку, чтобы она не осталась на руке и чтобы не лопнули барабанные перепонки».

В связи с этим вспоминается история, когда папа — Смидович, узнав, что сын пользуется одеколоном, спросил: «От тебя что, воняет?» После чего его сын — писатель Вересаев никогда больше в жизни не употреблял одеколон.

Вот непременные участники любого «крутого» концерта: Иосиф Кобзон («я не новый русский, я — старый еврей»), поющий всё — от еврейских песен до комсомольских, Лариса Долина, сопровождающая исполнение русских песен ритуальными движениями еврейского танца, Вовчик и Лёвчик (Владимир Винокур со Львом Лещенко), Алла Пугачёва с Галкиным, Киркоров; иногда появляется Фима Шифрин и Клара Новикова, которой лучше всего удаются родные ей монологи старой еврейки, Валерий Леонтьев, оставивший временно в Америке свой особняк с женой-еврейкой, Наташа Королёва, еврейская мама которой благополучно живёт в США, Николай Басков (по жене — Шпигель) и прочие пархатые «звёзды» современной российской эстрады.

Казалось бы, иные песенные тексты зовут делать только хорошее. Вот идёт клип, где Шура поёт «Твойи добго на всей земли…», но при этом так кривляется, что возникает только одно желание — поскорее придушить этого, извините за выражение, «мужика».

Вот группа «ВИА ГРА» желает доброго утра папе, но всё это сопровождается разбитыми до крови физиономиями, как мужскими, так и женскими.

"Ты мой наркотик, моё тело, ты моя душа… Я люблю тебя», — поёт Лика, стараясь расширить армию наркоманов в нашей стране, насчитывающую уже от 3,5 до 5 миллионов человек, при среднем возрасте — 14 лет!

А на телевидении идёт своя коронная передача — это «Аншлаг» с Региной Дубовицкой, позволяющая доводить до общего сведения низкопробные «капустники» наших «шоу-звёзд» с теплохода «Шаляпин», где звучит примерно следующее: Эрмитаж купил картину: На «Шаляпине» Регина, Тыщу баксов ей цена, Винокур нарисовал…

Видимо, весь «юмор» заключается в последней строчке, которую нормальный человек должен прочитать примерно так: «Мне же… (вовсе) не нужна».

Подстать упадочно-ублюдочному «шоу-бизнесу» и современная российская демократическая пресса, из которой можно получить массу сведений об «эскорт-услугах», о разного рода «массажах», не говоря уже о возможности посидеть в ресторане с красоткой, по поводу обнажённой фотографии которой можешь написать в газету красивое письмо. Такая услуга предоставляется «ежедневной газетой нового поколения» «День», видимо, на данный момент, наиболее «жёлтой» российской демократической газетой.

Фрейдисты против фрейдизма

Благодаря широкой пропаганде «идей» Фрейда может создаться впечатление, что его работы — есть истина в последней инстанции, и на нём закончилось развитие психологии. Однако, ещё при жизни «гения» бывшие его соратники и чрезвычайно талантливые учёные выступили против основополагающих (сексуальных) принципов Фрейда.

Так австрийский врач-психиатр и психолог Альфред Адлер (1870–1937) считал, что «не врождённые влечения и унаследованные архетипы, а чувство общности с другими людьми, побуждающее человека к социальным контактам, определяет его поведение» («Энциклопедия для детей»).

Адлером был разработан метод парадоксальной интенции (интенция — «стремление», «внимание»), суть которого заключалась в том, что вместо того, чтобы бежать от неприятных чувств и вызывающих их ситуаций, надо предпринимать прямо противоположное, то есть идти навстречу тому, чего опасаешься.

С 1902 года Альфред Адлер был одним из ближайших сподвижников Фрейда, но он не соглашался с тем, что основной движущей силой психики человека являются сексуальные влечения, что привело к полному разрыву с Фрейдом и выходу Адлера и ещё девяти членов из Венского психоаналитического общества.

«Они основали Общество свободных психоаналитических исследований, самим названием, по-видимому, стараясь подчеркнуть, чем будут отличаться от замкнутого и не приемлющего новых идей кружка Фрейда» («Энциклопедия для детей», выделено мной — В. Б.).

Если фрейдисты-психоаналитики занимались «расчленением» личности, то Адлер стремился изучить человека в его целостности, что позволило ему создать индивидуальную психологию, ставящую перед собой задачу гармонизации личности, её взаимоотношений с обществом, духовного совершенствования человека.

Альфред Адлер считал, что все основные черты характера взрослого человека можно обнаружить, если заглянуть в его детство. Адлер писал, что любовь и сопереживание — необходимые качества для душевного здоровья человека. Альфред Адлер стал основоположником социальной психологии.

Интересно, что Фрейда с Эйнштейном «сближала» ненависть к семье Адлеров: Фридрих Адлер — сын Альфреда — посмел выступить против теории относительности, а его отец — против фрейдизма.

Карен Хорни (1885–1952), вначале разделявшая идеи Фрейда, пришла к выводу, что в основе проблем развития человеческой личности лежат не врождённые сексуальные и агрессивные влечения, а бессознательное чувство коренной тревоги (курсив мой — В. Б.).

Карен Хорни — немецко-американский психоаналитик, хотя и является для специалистов самой известной женщиной-учёным в мировой психологии, со своей критикой идей Фрейда совершенно неизвестна широкому кругу читателей.

В ряде своих работ двадцатых-тридцатых годов "она упрекнула основателя психоанализа в том, что он перенёс результаты наблюдений за своими невротичными пациентками на всех женщин и вообще рассматривает их как неполноценных мужчин» («Энциклопедия для детей»).

Хорни отказывалась видеть человека в качестве ненасытного, асоциального существа, находящегося в полнейшей власти своих инстинктов, как это следовало из Фрейда. Истоки же неврозов она видела не в стихии тёмных влечений, а в искажённых отношениях между людьми и воздействии культуры.

Согласно Хорни, очень важно развивать в себе чувство ответственности — умение лично принимать решения и действовать в соответствии со своими убеждениями. Важны также: восприимчивость к новому, готовность к переменам, творческое начало, способность глубоко отдаваться чувствам и переживаниям. Необходимо также доверять себе, быть открытым и честным, для чего нужно хорошо себя понимать, иметь собственную систему ценностей, уважать чужие ценности и интересы.

Возможность же устранения внутриличностных конфликтов Хорни связывала с осознанием человеком своих проблем и высвобождением присущих ему сил.

После выхода книги, критикующей теорию Фрейда, Хорни была вынуждена уйти из Нью-йоркского психоаналитического института, в 1941 году основала Американский институт психоанализа, который возглавляла до конца жизни, имея огромную популярность как специалист и лектор.

Швейцарский психолог, психиатр, мыслитель Карл Юнг (1875–1961), придерживающийся какое-то время принципов Фрейда и избранный первым президентом Международной психоаналитической ассоциации, лично разошёлся с Фрейдом в 1913 году после того, как| выпустил свою книгу «Метаморфозы и символы либидо», в которой он, мягко говоря, существенно отошёл от фрейдизма. Эту книгу Фрейд воспринял как измену психоанализу и ему лично.

Карл Юнг писал: — «Изучение природы человека… должно дать нам возможность стать более добрыми, цельными и чистыми натурами».

Впоследствии Юнг написал книгу «Психологические типы, или Психология индивидуации» (1921 год), которая принесла ему широкую известность.

Карл Юнг считал, что либидо — это обобщённая психическая энергия, принимающая различные формы. Он значительно расширил представление о бессознательном: он открыл существование наряду с индивидуальным бессознательным «безбрежное море коллективного бессознательного. Оно своего рода память поколений, психологическое наследство, с которым каждый из нас появляется на свет. Коллективное бессознательное принадлежит всем и никому — подобно воздуху, которым мы дышим. Его содержание составляют архетипы — первообразы, запёчатлённые в мифах и сказках, лежащие в основе религии, воссоздаваемые в произведениях искусства. Архетипы определяют мировоззрение и самосознание целых народов, направляют и организуют психологический опыт человека… Бессознательное по Юнгу является источником не только низменных страстей (как думал Фрейд), но и самых высоких побуждений» (Энциклопедия для детей», подчёркнуто мной — В. Б.).

Более молодым психоаналитиком, который стоял сначала на позициях фрейдизма, а затем создал собственный метод — гуманистический психоанализ, был Эрих Фромм (1900–1980), выходец из ортодоксальной еврейской семьи.

Подход Фромма предполагал, что основным источником невропатических проблем, страхов, тревоги, чувства одиночества и изоляции является отчуждение человека от природы и других людей.

Про него «Энциклопедия для детей» говорит: «Книги Эриха Фромма… известны едва ли не каждому образованному человеку. Ещё при жизни психолога они издавались миллионными тиражами. Идеи и концепции Фромма в значительной степени повлияли на общественное настроение целой эпохи».

Из этих кратких сведений о жизни и деятельности только небольшого ряда психологов видно, что целый ряд учёных в своих исследованиях пошёл гораздо дальше примитивной сексуальной психологии Фрейда, разработал более «продвинутые» теории, но их имена знают только специалисты. В то время, как измышления сексуального маньяка выдаются соплеменными средствами массовой информации за последнее достижение психиатрической науки.

Такое положение в психиатрии можно сравнить только с тем, как если бы в университетах продолжали изучать математику в объёме начальной школы, «забывая» о том, что существует высшая математика.

Заключение

В 1909 году Фрейда пригласили в США выступить в одном из университетов с лекциями, где его прекрасно приняли, после чего Фрейд сказал: «Этим люди не подозревают, что я принёс им чуму».

Таким образом, Фрейд великолепно понимал всю пагубность той «сексуальной революции», которая вытекала из представления человека в виде сексуальной машины со снятием всех моральных запретов с основной «движущей силы» человеческих поступков.

«Фрейд обосновал концепцию танатос (влечение к смерти), придя к выводу, что человеческим поведением, помимо либидо, движет насилие, деструктивность, мазохизм, агрессия, патологические влечения. И это он увидел совершенно правильно, найдя истоки их в самом себе. Но мог ли его анализ помочь таким людям, коих большинство на земле? Однозначно, нет. Ибо сам профессор и его коллеги бродили в потёмках собственных душ» (Н. Ермолаева «Вождь идиотов»).

Глава 3. Ландау

В книге С. А. Фридмана «Евреи — лауреаты Нобелевской премии», в частности, пишется: «Ландау Лев Давидович (1908–1968) — физик-теоретик, доктор физико-математических наук, профессор». А «Карманная еврейская энциклопедия» говорит, что фамилия Ландау произошла от названия города в Лотарингии.

Дальнейшие краткие биографические сведения почерпнуты из двухтомника А. Н. Щукина «Самые знаменитые люди России» (М., «Вече», 1999), сборника К. Рыжова «Сто великих россиян» (М., «Вече», 2000), сборника Д. К. Самина «Сто великих учёных» (М., «Вече», 2000), из книги М. Бессараб «Формула счастья Ландау» (М., 1999) и из книги Коры Ландау-Дробанцевой «Академик Ландау (Как мы жили)», Москва, 2000. Из последней также взяты используемые ниже уменьшительные имена и клички.

Биографические данные

Лев Ландау родился в состоятельной еврейской семье инженера-нефтяника Давида Львовича Ландау. «Я родился в один день с лордом Байроном, на сто двадцать лет позже великого английского поэта, 22 января 1908 года», — любил повторять Ландау (М. Бессараб «Формула счастья Ландау», М., Терра-Книжный клуб, 1999).

Родители его были широко образованными людьми и уделяли воспитанию детей много внимания. У маленького Льва и его старшей сестры Софьи была гувернантка-француженка, на дом приходили учителя музыки, ритмики и рисования. Но единственной страстью Льва с раннего детства была математика.

«Любовь Вениаминовна была умной, чуткой, любящей матерью. Её подвела злополучная педагогика: она хотела задеть самолюбие сына, но зашла слишком далеко. На четырнадцатом году жизни Лев решил, что жизнь его не удалась и надо кончать самоубийством. Он уже обдумывал, каким способом это сделать» (М. Бессараб).

Окончить гимназию Ландау не успел — помешала революция, а после установления в Азербайджане советской власти в 1920 году он поступил в Бакинское коммерческое училище, в 1922 году сдал экзамены в Бакинский университет, откуда в 1924 году перевёлся на физико-математическое отделение Ленинградского университета. По Ленинграду он ходил в шапке с привязанным к ней воздушным шариком (М. Бессараб), видимо, уже тогда в «скромности» его не приходилось сомневаться.

Года за полтора до окончания университета Ландау стал членом «джаз-банда», куда входили Дмитрий Иваненко, Георгий Гамов и Евгения Канегиссер, у которой (и у Ирины Сокольской) все часто собирались. После того, как Дау и Иваненко поссорились, «джаз-банд» распался.

В 1927 году Ландау представил в качестве дипломной работы статью «К теории спектров двухатомных молекул» и поступил в аспирантуру Ленинградского физико-технического института.

С 1929 по 1931 год Ландау находился в научной командировке в Германии, Англии, Швейцарии, Нидерландах и Дании. Там он встречался с основоположниками новой квантовой механики, из которых самое сильное влияние на него оказал Нильс Бор.

«В 1931 возглавил теоретический отдел Украинского физико-технического Института в Харькове. В 1934 АН СССР присвоила ему степень доктора физико-математических наук без защиты диссертации. Через год он уже профессор. Благодаря Ландау и его ученику и соратнику Евгению Лифшицу, Харьков становится ведущим научным центром» («Евреи — лауреаты Нобелевской премии»).

«В общении Ландау был очень ершистым, неуступчивым и во многом неудобным человеком. По словам Гинзбурга, «недругов у него было предостаточно…». Ландау уволили с работы «за протаскивание буржуазных установок в лекциях» («Сто великих россиян»).

Об отношении Ландау к женщинам в этот период вспоминал один из первых учеников Ландау: «Да, он нравился интеллигентным женщинам. А ему нравились подавальщицы» (М. Бессараб).

В начале 1937 года Ландау был приглашён в Москву, где стал работать в Институте физических проблем у Петра Капицы, а весной 1938 года он написал (авторы — Лев Ландау, Моисей Корец и Юрий Румер) листовку, которую унёс с собой Павел Коган, а вскоре по ордеру, подписанному Михаилом Фриновским, трое авторов были арестованы. Листовка была подписана «Московским комитетом Антифашистской рабочей партии». Она начиналась словами: «Товарищи! Великое дело Октябрьской революции подло предано…» …Как позже признался Ландау, листовка предназначалась для распространения 1 мая, но попалась на глаза московским чекистам за несколько недель до праздника. В апреле 1938 года Ландау и его друзья были арестованы.

Пётр Капица отправил письмо с просьбой освободить Ландау лично Сталину. Стараясь оправдать своего подопечного, он признавал его недостатки: «…Следует учесть характер Ландау, который, попросту говоря, скверный. Он задира и забияка, любит икать у других ошибки, и когда находит их, в особенности у важных старцев, то начинает непочтительно дразнить. Этим он нажил много врагов…». («Сто великих россиян»).

В ноябре месяце И. В. Сталину написал письмо также и Нильс Бор. В апреле 1939 года Ландау освободили под личное поручительство Капицы.

Вместе с П. Л. Капицей Ландау проводит исследования по явлению сверхтекучести.

«Сверхтекучесть — комплекс физических явлений, имеющих место в жидком гелии при очень низких температурах, близких к абсолютному нулю. В жидком гелии, охлаждённом до 2,18 градусов по Кельвину происходит скачкообразное изменение свойств…» («Малая Советская Энциклопедия»).

Это физическое явление было открыто П. Л. Капицей в 1938 году, а начаты эти исследования были им ещё в Кавендишской лаборатории Кембриджского университета (Англия) с создания в 1934 году установки для сжижения гелия. В 1978 году Капица стал Нобелевским лауреатом «за фундаментальные изобретения и открытия в области физики низких температур».

В 1940-41 годах Ландау работает над созданием теории сверхтекучести жидкого гелия и теории квантовой жидкости, позже завершает работу над созданием теории колебаний электронной плазмы, принимал участие в создании атомной бомбы в СССР.

В 1935 году совместно с Е. М. Лифшицем создал курс физики, который пересматривался и переиздавался ряд лет, за него авторы в 1962 году были удостоены Ленинской премии.

Ландау женился на Конкордии (Коре) Дробанцевой. Племянница Коры (М. Бессараб) с родственной теплотой пишет об этом событии: «…в ЗАГС этого упрямца удалось отвезти лишь за девять дней до рождения ребёнка». Ландау, по её словам, утверждал: «Брак — это кооператив, он убивает любовь. А женщина, которая хочет женить на себе мужчину, занимается кооперативным шантажом».

«Только после этого он оказался окружён уютом и вниманием, которого не имел долгие годы своей холостяцкой жизни. Вообще Ландау был удивительно равнодушен к бытовым мелочам, прежде всего к одежде и еде… Только после свадьбы, когда жена стала заказывать ему костюмы у лучших портных, он привык к дорогим и элегантным вещам…» («Сто великих россиян»).

Научная деятельность Ландау в последующие годы была связана с Институтом физических проблем Капицы. В 1946 году он был избран действительным членом Академии Наук (минуя стадию члена-корреспондента).

Свои впечатления об избрании Ландау академиком описывает его жена: «Радости я не почувствовала. Впервые я испытала страх его потерять. Кругом столько молодых, красивых девушек, а у меня болезнь — мои ноги не ходят…».

В 40-х годах возобновилась преподавательская деятельность Ландау.

«…Почти все работы Ландау написаны в соавторстве, это была его особенность; прекрасно владея устной речью, он с большим трудом излагал свои мысли на бумаге. Известно, что даже те статьи, которые вышли под одним его именем, писал для него Лифшиц…» («Сто великих россиян»).

«Первое десятилетие после войны жизнь мчалась. Все спешили жить, навёрстывая упущенное», и Ландау посещал рестораны, так как, по его словам, «без ресторана не освоишь красивую девицу». На что жена ему заметила: «Ты всегда говорил, что с неосвоенными девушками любишь ходить в кино». Академик ответил: «Кинотеатры просто созданы, чтобы водить туда неосвоенных девиц! Там так удобно их тискать. Но некоторые девицы не хотят в кино, хотят в рестораны…».

По состоянию здоровья, после автомобильной катастрофы, Ландау не смог поехать в Стокгольм для получения Нобелевской премии, присуждённой «за основополагающие теории конденсированной материи, в особенности жидкого гелия».

Помимо Нобелевской и Ленинской премий Ландау были присуждены три Сталинские премии — в 1946, 1949 и 1953 годах.

В 1953 году благодарный лауреат сказал: «Когда умер Сталин, я танцевал от радости» (см. книгу М. Бессараб). Казалось бы, если ты благородный человек и ярый противник существующего режима, откажись под благовидным предлогом от Сталинских премий, передай деньги в какой-нибудь фонд и пляши себе на здоровье, ан нет! Хотелось «и невинность соблюсти, и капитал приобрести».

Ландау было присвоено звание Героя Социалистического труда, присуждена медаль имени Макса Планка, премия имени Фрица Лондона.

Дау и Кора о себе

Ландау говорил (см. воспоминания его жены): «В детстве мне отец настойчиво внушал, что из меня ничего хорошего выйти не может. Я так боялся, а вдруг он окажется прав! Этим он мне изрядно портил детство. Я действительно очень одинок. Подростком был близок к самоубийству».

Отец — Давид Львович — «горный инженер высокого класса», мать — Любовь Вениаминовна — «медик-физиолог, впоследствии профессор со своими трудами и именем в своей области науки». «В семье главного инженера нефтяных приисков города Баку Сонечка стала папиной дочкой, а Лёвушка всецело принадлежал маме».

— Дау, а кто был ваш отец?

— Он зануда. Он и сейчас есть!

— Как зануда?

— Ну, просто скучнейший зануда, он наводит тоску!

— А мама?

— Маму я очень люблю.

И далее: «С детства его потянуло к науке. Поиску научных истин в физике он отдал всего себя. От природы он был одарен математическим мышлением большой силы…».

Кора написала: «Мой отец умер от тифа в 1918 году. Мне ещё не было и восьми лет! Убедившись в папиной смерти, мама (Татьяна Ивановна — В. Б.) потеряла сознание, у неё горлом пошла кровь. Она год пролежала без движения. У Веры начался процесс в лёгких, а Наде было четыре года…».

Училась Конкордия Дробанцева в Харьковском университете, на последнем курсе вышла замуж за друга детства, но «через полгода с трудом стала его выносить… расстались без трагедий…».

На выпускном вечере (1933 год) в Университете познакомилась с Ландау, который уже два года преподавал на мехмате Харьковского университета. «Он ошеломлял непосредственной ясностью ребёнка и зрелостью своего мышления, стремящегося разгадать тайны природы путём сложнейших математических доводов, свойственных только ему одному, настоящему первооткрывателю в науке. Последнее я поняла много лет спустя.»

После окончания университета Конкордия работала в шоколадном цехе кондитерской фабрики, что приучило её для сохранения фигуры заниматься ежедневной гимнастикой. «Его слова: «Коруша, что может быть прекраснее красивой молодой женщины!». Я всегда помнила их, они подхлёстывали меня, поднимая рано утром в постели для изнурительной гимнастики, они вывели меня на фальшивую дорогу, они заставили меня плевать на общественное мнение!».

Будучи в Харькове, Кора «очень хотела, чтобы Дау стал коммунистом, в те далёкие молодые комсомольские годы, — признаётся она, — у меня было твёрдое убеждение: вне партии, вне комсомола должны оставаться только мелкие людишки вроде Женьки Лифшица, чуждые нашей советской идеологии. Это было в начале тридцатых годов».

Вскоре после знакомства на вопрос: «А почему вы не вступаете в партию?», Лев Ландау ответил: «Меня не любят. Меня не примут. Я говорю только правду, я не из племени героев, у меня множество недостатков…». В этой связи вспоминается анекдот военных лет, когда политрук, поднявшись из окопа, крикнул: «Вперед, орлы!», на что двое солдат, оставшись сидеть в окопе, ответили: «Мы не орлы, мы львы — Лев Моисеевич и Лев Соломонович!».

«Во время своего студенчества в Харькове от приятельницы я услышала о Евгении Лифшице. Он котировался как выгодный жених…». Он был сыном известного профессора-медика, жил в «шикарном особняке… где «каждая вещь — антикварная ценность»».

После того, как Ландау и Кора побывали в этом особняке, на вопрос о том, как ей понравился Женька, у которого Ландау консультировался «по всем бытовым вопросам», Кора ответила: «Даунька, милый, неужели ты мог консультироваться у этой гниды, как нужно меня поцеловать?».

Роман продолжался пять лет, пока Ландау не позвал её в Москву уже в качестве жены, хотя до этого момента в вопросах брака он придерживался таких взглядов: «Прекраснейшее слово — «любовница». Оно овеяно поэзией, корень этого слова «любовь». Не чета браку. Брак есть печать на плохих вещах!».

Конкордия Ландау так описывает это событие и некоторые предшествующие ему действия: «Коруша, я не изменил свои взгляды, но ведь я не видел тебя целый год. И сейчас каждый день без тебя — это потерянный день! А оправдание браку — мы были любовниками пять лет — солидный срок. А я влюбляюсь в тебя всё больше и больше. Скорей устраивай свои дела и приезжай ко мне в Москву, уже как жена! «

К этому моменту он тщательно разработал свою самую «блестящую» (так он говорил) теоретическую работу и назвал её «Как правильно жить», или «Брачный пакт о ненападении». Этот «пакт» предоставлял полную свободу, как он понимал её, для себя и для меня. Я не могла сказать «нет»…».

Временами Кора сомневалась, боясь, что в ней сидит «злостный человеческий предрассудок — ревность». «Кроме того, была ещё одна неприятность: тот самый Женька (Лифшиц — В. Б.), к которому, кроме презрения, нельзя питать иных чувств, женился и нахально поселился у Дау в Москве, в его пятикомнатной квартире. Вместе с женой и домработницей».

Внезапный приезд Ландау в Харьков разрушил все сомнения, тем более, что Дау пообещал: «если тебе не понравится, что они у нас живут, тогда у меня будет причина их выселить… А пока они мне очень полезны, они меня кормят…». Переезд в Москву состоялся в 1940 году, а выселение Лифшицев примерно через год.

«Когда родился сын, я оставила работу. У меня на руках было два младенца. Сын рос, обещая стать взрослым, ну а Даунька был вечным младенцем…».

Эффект Черенкова

В 1958 году Нобелевская премия была присуждена трём советским учёным — Черенкову П. А., Франку И. М. и Тамму И. Е. «за открытие и истолкование эффекта Черенкова». Иногда в литературе этот эффект называется «Черенкова-Вавилова эффект» («Политехнический словарь», М., 1980).

Заключается он в следующем: это «излучение света (отличное от люминесцентного), возникающее при движении заряженных частиц в веществе, когда их скорость превышает фазовую скорость света в этой среде. Используется в счётчиках заряженных частиц (черенковские счётчики)». При этом возникает законный вопрос: не странно ли, что за открытие эффекта премию получает один автор и два истолкователя этого открытия? Ответ на этот вопрос содержится в книге Коры Ландау-Дробанцевой «Академик Ландау».

«Вот и И. Е. Тамм, по «вине» Ландау, получил Нобелевскую премию за счёт Черенкова: Дау получил запрос Нобелевского комитета относительно «Эффекта Черенкова»»…

НЕБОЛЬШАЯ СПРАВКА — Черенков Павел Алексеевич, академик АН СССР с 1970 года, член бюро отделения ядерной физики, ещё в 1934 году показал, что при движении быстрой заряженной частицы в совершенно чистом жидком или твёрдом диэлектрике возникает особое свечение, принципиально отличное как от свечения флуоресцентного, так и от тормозного излучения типа рентгеновского сплошного спектра. В 70-х годах П. А. Черенков работал в Физическом институте им. П. И. Лебедева Академии Наук СССР (ФИАН).

«Дау объяснил мне так: «Такую благородную премию, которой должны удостаиваться выдающиеся умы планеты, дать одному дубине Черенкову, который в науке ничего серьёзного не сделал, несправедливо. Он работал в лаборатории Франк-Каменецкого в Ленинграде. Его шеф — законный соавтор. Их институт консультировал москвич И. Е. Тамм. Его просто необходимо приплюсовать к двум законным кандидатам» (выделено мной — В. Б.).

Добавим, что по свидетельству студентов, слушавших в те времена лекции Ландау, на заданный ему вопрос, кто является физиком номер один, ответил: «Тамм — второй».

«Понимаешь, Коруша, Игорь Евгеньевич Тамм очень хороший человек. Его все любят, для техники он делает много полезного, но, к моему большому сожалению, все его труды в науке существуют до тех пор, пока я их не прочту. Если бы меня не было, его ошибки не были бы обнаружены. Он всегда соглашается со мной, но очень расстраивается. Я ему принёс слишком много огорчений в нашей короткой жизни. Человек он просто замечательный. Соавторство в Нобелевской премии его просто осчастливит».

При представлении лауреатов Нобелевской премии Манне Сигбан, член Шведской королевской академии наук, напомнил, что, хотя Черенков «установил общие свойства вновь открытого излучения, математическое описание данного явления отсутствовало». «Работа Тамма и Франка, — сказал он далее, — дала «объяснение,… которое, помимо простоты и ясности, удовлетворяло ещё и строгим математическим требованиям»».

Но ещё в 1905 году Зоммерфельд фактически ещё до открытия Черенковым этого явления, дал его теоретическое предсказание. Он писал о возникновении излучения при движении электрона в пустоте со сверхсветовой скоростью. Но по причине установившегося мнения о том, что скорость света в пустоте не может быть превышена никакой материальной частицей, эта работа Зоммерфельда была признана ошибочной, хотя ситуация, когда электрон движется быстрее скорости света в среде, как показал Черенков, вполне возможна.

Игорь Евгеньевич Тамм, видимо, не испытывал удовлетворения от получения Нобелевской премии за эффект Черенкова: «как признавался сам Игорь Евгеньевич, ему куда приятнее было бы получить награду за другой научный результат — обменную теорию ядерных сил» («Сто великих учёных»). Видимо, смелость для такого признания брала истоки у его отца, который «во время еврейского погрома в Елизаветграде… один пошёл на толпу черносотенцев с тростью и разогнал её» («Сто великих учёных»).

«Впоследствии, ещё при жизни Тамма, на одном из общих собраний Академии Наук один академик публично обвинил его в несправедливом присвоении чужого куска Нобелевской премии» (Кора Ландау-Дробанцева).

Цитированные выше отрывки наводят на ряд размышлений.

Если бы поменять в этой ситуации местами Ландау и Черенкова, сказав про «дубину Ландау», это было бы воспринято как проявление крайнего антисемитизма, здесь же можно говорить о Ландау как о крайнем русофобе.

Академик Ландау ведёт себя как учёный представитель бога на земле, решая, кого наградить за личную преданность себе, кого наказать.

Отвечая на вопрос жены: «А ты согласился бы принять часть этой премии, как Тамм?», академик сказал: «…во-первых, все мои настоящие работы не имеют соавторов, во-вторых, многие мои работы уже давно заслужили Нобелевскую премию, в-третьих, если я печатаю свои работы с соавторами, то это соавторство нужнее моим соавторам…».

Говоря такие слова, академик, как теперь говорят, несколько слукавил, что будет видно из дальнейшего.

И ещё один интересный эпизод, описанный женой Ландау: «Дау, за что ты исключил из своих учеников Вовку Левича? Ты с ним рассорился навсегда? — Да, я его «предал анафеме». Понимаешь, я его устроил к Фрумкину, которого считал честным учёным, в прошлом у него были хорошие работы. Вовка сделал приличную работу самостоятельно, я-то знаю. А в печати эта работа появилась за подписями Фрумкина и Левича, а Левича Фрумкин провёл в членкоры. Совершился некий торг. С Фрумкиным я тоже перестал здороваться…».

Если попытаться совместить эпизод с вынужденным соавторством по «Эффекту Черенкова» с последним эпизодом Фрумкин-Левич, то возникает вопрос, а не обиделся ли академик Ландау на «Вовку» за то, что тот получил звание члена-корреспондента АН СССР из рук Фрумкина, а не от «самого» Ландау? Тем более, как это видно из сравнения и из приведённых здесь текстов, Ландау никак не могли волновать проблемы ложного соавторства.

Ландау говорил: «…Вот когда я помру, тогда Ленинский комитет обязательно присудит Ленинскую премию посмертно…».

«Дау была присуждена Ленинская премия, когда он ещё не умер, но лежал при смерти. Но не за научные открытия. Ему дали в компаньоны Женьку и присудили Ленинскую премию за курс книг по теоретической физике, хотя эта работа тогда не была завершена, не хватало двух томов…».

Здесь, однако, тоже не все благополучно. Так, если вспомнить, что при изучении марксизма говорилось о трёх источниках его, так и в этом случае широко были использованы три источника теоретической физики: первый — Уиттекер «Аналитическая динамика», изданная на русском языке в 1937 году, второй — «Курс теоретической физики» А. Зоммерфельда, третий — «Атомные спектры и строение атома» того же автора.

Ландау об Эйнштейне и теории относительности

Ландау долгие годы почему-то не упоминал о своём знакомстве с Эйнштейном. О теории относительности в брошюре «Что такое теория относительности» (соавтор Юрий Румер) Ландау писал: «Конструкторы проектируют и будут проектировать свои двигатели, пользуясь законами старой физики, потому что поправки на теорию относительности имеют гораздо меньше влияния на их машины, чем микроб, севший, скажем, на маховик… Но зато физик, наблюдающий столкновение ядер и не учитывающий изменения массы при ядерных превращениях, должен быть изгнан из лаборатории за невежество».

Из сказанного следует, что Ландау понимал чрезвычайно ограниченный характер применения теории относительности в очень узкой области физики, но продолжал всячески пропагандировать её, как это было сделано им совместно с Румером в статье «Парадокс времени». В ней говорилось: «Со времени создания теории относительности Альбертом Эйнштейном прошло более полувека. За это время теория относительности стала краеугольным камнем современной физики. Сегодня физика без теории относительности столь же немыслима, как и без представления об атомномолекулярной структуре вещества. Теория относительности не только подтверждена огромным количеством опытных фактов, но и нашла инженерно-техническое применение в современных ускорителях заряженных частиц, при расчёте ядерных реакторов и т. д.».

Три интересных момента этой статьи:

1) «огромное количество опытных фактов», из которых ни один не упоминается;

2) огромные машины — ускорители, которые строятся на основе теории относительности;

3) самый главный момент — «и т. д.», что говорят люди обычно, когда сказать им больше нечего.

Когда же Ландау спросили о формуле успеха, он ответил: «По Эйнштейну, который, как вы знаете, любил играть на скрипке, это выглядит так: A (успех) = X(работа) + Y (игра на скрипке) + Z (умение держать язык за зубами)» — М. Бессараб — выделено мной — В. Б.

Но эта формула должна в действительности выглядеть так:

A (успех) =X(работа) + Y(игра на скрипке) + Z (умение держать язык за зубами) + B (сионистская поддержка),

Где главными слагаемыми успеха являются B и Z. Как тут не вспомнить отмечаемое биографами Эйнштейна его умение «заметать следы» как в жизни, так и в научной деятельности и его активную работу в сионистском движении!

Ландау и Власов

Фамилию Анатолия Александровича Власова (1908–1975), доктора физико-математических наук, автора дисперсионного уравнения по теории плазмы, трудно найти в общеобразовательной литературе, сейчас в новой энциклопедии появилось упоминание об этом учёном гдето в четыре-пять строк.

В статье М. Коврова «Ландау и другие» («Завтра» № 17, 2000) автор пишет: «В солидном научном журнале «Физика плазмы» была опубликована статья ведущих специалистов в этой области А. Ф. Александрова и А. А. Рухадзе «К истории основополагающих работ по кинетической теории плазмы». История эта такова.

В 30-х годах Ландау выведено кинетическое уравнение плазмы, которое должно было в будущем называться уравнением Ландау. Тогда же Власовым было указано на его некорректность: оно было выведено в предположении газового приближения, то есть что частицы основное время находятся в свободном полёте и лишь изредка сталкиваются, но «система заряженных частиц есть по существу не газ, а своеобразная система, стянутая далёкими силами»; взаимодействие частицы со всеми частицами плазмы посредством создаваемых ими электромагнитных полей — главное взаимодействие, парные же взаимодействия, рассмотренные Ландау, должны учитываться лишь как малые поправки.

Цитирую упомянутую статью: «Власов впервые ввёл… понятие дисперсионного уравнения и нашёл его решение», «полученные с помощью этого уравнения, в том числе в первую очередь самим Власовым, результаты составили основу современной кинетической теории плазмы», заслуги Власова «признаны всей мировой научной общественностью, которая и утвердила в научной литературе название кинетического уравнения с самосогласованным полем как уравнения Власова. Ежегодно в мировой научной печати публикуются сотни и сотни работ по теории плазмы, причём в каждой второй, по крайней мере, произносится имя Власова»».

«О существовании ошибочного уравнения Ландау помнят только узкие специалисты с хорошей памятью.

Однако, — пишут Александров и Рухадзе, — и сейчас «вызывает недоумение появление в 1949 г. (ниже по тексту М. Ковров отмечает, что в действительности эта статья относится к 1946 году — В. Б.), работы, резко критиковавшей Власова, причём, по существу, необоснованно».

Недоумение вызвано тем обстоятельством, что в этой работе (авторы В. Л. Гинзбург, Л. Д. Ландау, М. А. Леонтович, В. А. Фок) ничего не говорится о фундаментальной монографии Н. Н. Боголюбова 1946 г., получившей к тому времени всеобщее признание и часто цитировавшейся в литературе, где уравнение Власова и его обоснование уже фигурировало в том виде, в котором оно известно сейчас.

«В статье Александрова и Рухадзе нет выдержек из Гинзбурга и др., а они любопытны: «применение метода самосогласованного поля» приводит к выводам, противоречащим простым и бесспорным следствиям классической статистики», чуть ниже — «применение метода самосогласованного поля приводит (как мы сейчас покажем) к результатам, физическая неправильность которых видна уже сама по себе»; «мы оставляем здесь в стороне математические ошибки А. А. Власова, допущенные им при решении уравнений и приведшие его к выводу о существовании «дисперсионного уравнения» (того самого, которое сегодня является основой современной теории плазмы). Ведь приведи они эти тексты, то получается, что Ландау и Гинзбург не разбираются в простых и бесспорных следствиях классической физики, не говоря уже о математике».

М. Ковров говорит, что Александров и Рухадзе «предложили назвать уравнение Власова уравнением Власова-Ландау. На том основании, что сам Власов считал, что парные взаимодействия, рассмотренные Ландау, хоть и как малые поправки, а ведь должны же учитываться, начисто забыв об организованной Ландау травле» Власова. «И только случайная автомобильная катастрофа изменила ситуацию: после смерти Ландау в 1968 г. широкая публика увидела в списках лауреатов Ленинской премии 1970 г. неизвестное ей имя Власова…».

Добавим к сказанному, что Власов так и не был избран членом АН СССР. Академическая «элита» пыталась также, но не смогла помешать присуждению Власову Ленинской премии…» (А. А. Рухадзе «События и люди (1948–1991)», Тула, 2001).

Познакомиться же с жизнью и деятельностью А. А. Власова можно по книге И. П. Базарова и П. Н. Николаева «Анатолий Александрович Власов» (М., Физический факультет МГУ,)

М. Ковров приводит также цитату из Ландау: «Рассмотрение указанных работ Власова привело нас к убеждению об их полной несостоятельности и об отсутствии в них каких-либо результатов, имеющих научную ценность… никакого «дисперсионного уравнения» не существует».

М. Ковров пишет: «В 1946 г. двое из авторов разгромной работы, направленной против Власова, избраны академиками, третий получает Сталинскую премию. Услуги Гинзбурга не будут забыты: позже он также станет академиком и народным депутатом СССР от Академии Наук СССР».

Здесь опять возникает вопрос: окажись на месте Власова, допустим, Абрамович, а на месте Гинзбурга, Ландау, Леонтовича, Фока, допустим, Иванов, Петров, Сидоров, Алексеев, то как бы подобная травля была бы воспринята «прогрессивной общественностью»? Ответ простой — как проявление крайнего антисемитизма и «разжигания национальной розни».

М. Ковров заключает: «…В 1946 г. предпринята попытка тотального захвата евреями ключевых позиций в науке, приведшая к её деградации и практически полному разрушению научной среды…».

Однако к 60-м и 70-м годам положение несколько выправилось, и оказалось, что в комитете по присуждению Ленинских премий сидели грамотные люди: Ландау получил премию не за научные достижения, а за создание серии учебников, а Власов за достижения в науке!

Но, как отмечает М. Ковров, «Институт теоретической физики Российской Академии Наук носит имя Ландау, а не Власова». И это, как любят говорить еврейские учёные, медицинский факт!

При близком знакомстве с отношением академика Ландау к чужим работам выясняется интересная деталь — он очень ревниво и отрицательно относился к чужим научным достижениям. Так в 1957 году, например, выступая на физфаке МГУ, Ландау заявил, что Дирак утратил понимание теоретической физики, а его критико-ироническое отношение к общепризнанной теории строения атомного ядра, разработанной Д. Д. Иваненко, тоже было широко известно в среде физиков-теоретиков.

Заметим, Поль Дирак сформулировал законы квантовой статистики, развил релятивистскую теорию движения электрона, на основе которой было предсказано существование позитрона. Он лауреат Нобелевской премии 1933 года — за открытие новых продуктивных форм атомной теории.

Ландау и атомная бомба

Кора Ландау так описывает участие мужа в создании атомной бомбы: «Это было то время, когда… озаглавил эти работы Курчатов. Он обладал могучим талантом организатора. Первое, что он сделал, составил список нужных ему физиков. Первым в этом списке значился Л. Д. Ландау. В те годы только один Ландау мог сделать теоретический расчёт для атомной бомбы в Советском Союзе. И он сделал это с большой ответственностью и со спокойной совестью. Он сказал: «Нельзя допустить, чтобы одна Америка обладала оружием дьявола!». И всё-таки Дау был Дау! Могущественному в те времена Курчатову он поставил условие: «Бомбу я рассчитаю, сделаю всё, но приезжать к вам на заседания буду в крайне необходимых случаях. Все мои материалы по расчёту будет к вам привозить доктор наук Я. Б. Зельдович, подписывать мои расчёты будет также Зельдович. Это — техника, а моё призвание — наука».

В результате Ландау получил одну звезду Героя Соцтруда, а Зельдович и Сахаров — по три». В 1955 году Ландау, говоря о Зельдовиче отмечал, что от него «идут всякие пакости» (М. Бессараб). Что это — зависть «обойдённого» наградами «гения»?

И далее, М. Бессараб пишет: "Намерение Ландау отойти от участия в работах по спецтематике в частности связано с его стремлением, особенно в последнее время, получить возможность выехать за границу». В процессе же разговора с американским физиком Вайскопфом Ландау передал последнему список советских учёных, которых следует пригласить в Америку. В этом списке, в частности, были: Ландау, Лифшиц, Тамм, Гинзбург.

Следует отметить, что в то время власти отнеслись чрезвычайно благосклонно к действиям Ландау, которые для любого другого человека должны были бы (и вполне справедливо!) квалифицироваться как антисоветская деятельность, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

«Один из наиболее близких лиц к Ландау по вопросу его поездки за границу в 1957 году сообщил: «…Было бы неосторожным разрешить Ландау выехать за границу, поскольку нельзя быть уверенным, что он вернется. Он, безусловно, не привязан к семье, а привязанность к сыну не производит впечатления глубокой привязанности отца. Он мало с ним общается и больше думает о своих любовницах, чем о сыне… Обстоятельства, в которых он жил последние двадцать лет, и окружение, которое он себе создал, укрепили и развили в нём характерные для него всегда черты индивидуализма и сознание своей непогрешимости. Поэтому в случае выезда за границу он будет вести себя и выступать только с точки зрения своих личных интересов, вкусов и ощущений»» (М. Бессараб).

К сожалению, М. Бессараб не приводит фамилию человека, давшего чрезвычайно точную и сжатую характеристику Ландау.

Если вернуться к военной атомной тематике, то на эту тему Кора писала так: «Военной техникой занялся А. Д. Сахаров, и у него получилась первая водородная бомба на гибель человечества! Возник парадокс — автору водородной бомбы была присуждена премия Нобеля за мир! Как человечеству совместить водородную бомбу и мир?

Да, А. Д. Сахаров — очень хороший, честный, добрый, талантливый. Всё это так! Но почему талантливый физик променял науку на политику? Когда он творил водородную бомбу, в его дела никто не вмешивался! Уже во второй половине семидесятых годов я говорила с одним талантливым физиком, академиком, учеником Ландау: «Скажите: если Сахаров — один из талантливейших физиков-теоретиков, почему он никогда не бывал у Ландау?». Мне ответили: «Сахаров — ученик И. Е. Тамма. Он, как и Тамм, занимался техническими расчётами… А Сахарову с Ландау не о чем говорить, он физик-техник, в основном работал на военную технику».

Что же произошло с Сахаровым, когда у него получилась эта злополучная бомба? Его добрая, тонкая душа надломилась, произошёл психологический срыв. У доброго, честного человека получилась злая дьявольская игрушка. Есть от чего полезть на стенку. И ещё умерла его жена, мать его детей…».

Дау и Женька (Ландау и Лифшиц)

Кора писала: «Как-то я спросила Дау: «Почему ты пишешь свои тома только с Женькой…?» — «Коруша,… пробовал с другими, но ничего не получилось… когда я диктую свои книги по физике Женьке, он всё беспрекословно записывает. Его мозг — мозг грамотного клерка, к самостоятельному творческому мышлению он не способен… Творческого работника из него не вышло, но он образован, аккуратен, точен и трудолюбив, из него получился соавтор. Вместо зарплаты я дарю ему свои идеи, ему в обществе необходимо иметь своё лицо. Благодаря его помощи я смог создать хорошие книги по физике для потомства…»».

Здесь речь идёт о Лифшице Е. М. (1915–1985), академике АН СССР с 1979 года, постоянном соавторе Ландау. «В помощь своим ученикам Ландау в 1935 году создал исчерпывающий курс теоретической физики, опубликованный им с Лифшицем в виде серии учебников, содержание которых авторы пересматривали и обновляли в течение последующих двадцати лет…» («Сто великих учёных»).

И Кора продолжает: «При мне физики (так она называет коллег и учеников Ландау — В. Б.) говорили у нас дома: «Дау, за ту работу, которую Женька исполняет для тебя, ты только должен в предисловии очередного тома выражать ему свою благодарность — так делают все наши академики, — а не делать его своим соавтором. Ведь за свой труд он имеет очень щедрую плату — твои идеи! Причём такие, что, того гляди, в членкоры скоро угодит»».

Отметим: когда будущий академик — Е. М. Лифшиц баллотировался в члены-корреспонденты АН СССР, Ландау протестовал против выдвижения, но Лифшиц был избран.

«Студенты физфака МГУ в те годы о курсе теоретической физики Ландау — Лифшица говорили так: «В этих книгах нет ни одного слова, написанного рукой Ландау, и нет ни одной мысли Лифшица».

Лифшиц так объяснял своё многолетнее сотрудничество с Ландау: «Ему было нелегко написать даже статью с изложением собственной (без соавторов!) научной работы, и все такие статьи в течение многих лет писались для него другими…» («Сто великих учёных).

Кора о привычках Евгения Лифшица писала: «Привычку копить деньги Евгений Михайлович унаследовал от своего отца-медика. Когда сыновья подросли, их отец сказал так: «Раз «товарищи» уничтожили у нас, врачей, частную практику, сделав в Советском Союзе медицинскую помощь бесплатной, мои сыновья станут научными работниками».

Дау всегда говорил: «Женька не физик. Физик его младший брат Илья». Цитирую слова Дау: «Удивительная разновидность братьев Лифшиц. Женька умён, он жизненно умен, но никакого таланта. Абсолютно неспособен к творческому мышлению.

Илья в жизни дурак дураком, собирает марки, всё время с детства на поводу у Женьки, но очень талантливый физик. Его самостоятельные работы блестящи»».

«Когда Ландау решил, что Илья Лифшиц по своим работам должен стать членом-корреспондентом АН СССР, он приложил максимум усилий, и харьковский Илья Лифшиц был избран членкором АН СССР.

Цитирую слова Топчиева: «Как только был получен резултат голосования за Илью Лифшица, я подошёл к Ландау и спросил: «Лев Давидович, на следующих выборах мы, вероятно, будем избирать старшего брата Лифшица?»

Лев Давидович засмеялся и сказал: «Нет, Александр Васильевич, вот старшего брата Лифшица мы никогда не будем выбирать в члены-корреспонденты АН СССР». И если бы Ландау остался жив, Лифшиц никогда не стал бы академиком»».

После переезда Конкордии в Москву Лифшицы (Женька и Лёля — терминология Коры) прожили вместе в квартире Ландау около года, куда регулярно приходил Лёлин научный руководитель в аспирантуре — Рапопорт. Про эту ситуацию Дау сказал: «…пока Женька находится у нас наверху, Лёля внизу в это время отдаётся своему научному руководителю… У Женьки и Лёли очень, очень культурный брак. Без ревности и без всяких предрассудков. Это я научил Женьку, как надо правильно жить…».

Кора Ландау написала: «Если бы мой муж был слесарь или шофёр, при нём не состоял бы Е. М. Лифшиц, тогда этому паразиту поживиться было бы нечем…».

«Полную непригодность к науке Е. М. Лифшица Кентавр (прозвище Капицы — см. раздел «Дау — шутник» — В. Б.) знает прекрасно, тем не менее он его в 1979 году протащил в академики, потому что он ему полезен, умеет стоять по стойке «смирно»»…

Майя Бессараб — племянница жены Ландау в послесловии к книге Коры под названием «Штрихи к портрету Коры Ландау, моей тёти» написала: «Петру Леонидовичу Капице приписывают фразу: «Беда Дау в том, что у его постели сцепились две бабы: Кора и Женя». Это когда после автомобильной катастрофы начались скандалы между женой Корой и соавтором Дау, Евгением Михайловичем Лифшицем».

Понимая, что вражда между Корой и Лифшицем началась значительно раньше, Бессараб, со слов Коры, описывает случай избиения ею соавтора мужа, которого она обвинила в присвоении денег Ландау.

Дау — шутник

В 1932 году Поль Дирак, участвуя в конференции в городе Харькове, читал лекцию, а «когда он поворачивался спиной к Дау… тот тихонько произносит: «Дирак — дурак, Дирак — дурак», на что после окончания лекции услышал от последнего: «Сам дурак, сам дурак»» (М. Бессараб).

Отметим, что Поль Дирак (1902–1984) вместе со Шредингером получил Нобелевскую премию по физике 1933 года «за открытие новых продуктивных форм атомной теории», его друзьями в Советском Союзе были Пётр Капица и Игорь Тамм. Ландау среди советских друзей Дирака не числился. Будучи с Ландау почти ровесниками, Дирак стал Нобелевским лауреатом (даже не будучи евреем) на тридцать лет раньше! Отсюда — «Дирак — дурак»!

«Как-то после возвращения в Ленинград приближалось первое апреля. Сотрудник нашего института опубликовал свой научный труд. Читаю — абсурд. Пишу Бору в Копенгаген, чтобы он дал телеграмму в наш институт на имя данного сотрудника с расчётом, чтобы телеграмма прибыла в институт первого апреля, с содержанием: Нобелевский комитет заинтересовался научным открытием такого-то. Срочно просят прислать четыре экземпляра работы, фото и т. д. и т. п. Несчастный «великий учёный» с утра бегал фотографироваться, всем совал читать международную телеграмму Бора. Пьяный от счастья, с самодовольной улыбкой он запечатывал огромный конверт, когда подошедший к нему Ландау объявил своей жертве о первоапрельской шутке» (написала Кора).

Видимо, усвоив уроки лучшего друга, Лифшиц любил подшутить над Дау, что почему-то не нравилось Коре, которая так описала один из таких случаев: «В одну из суббот он, выпив лишнего, здорово «перегнул палку» в своих паясничаниях. Проводив гостей…, подлетев к Женьке, я надавала ему звонких пощёчин, приговаривая: «Не сметь из Дау строить шута! «… И Дау сказал: «Кора права. Мне твои дурацкие шутки давно надоели. Теперь ты усвоил, надеюсь, больше они повторяться не будут?»».

Что бы сказал в своё время шутник Ландау, получи он в результате своей «первоапрельской» шутки соответствующую благодарность, но только от мужчины?

Жена Ландау описывает ещё одну шутку мужа. Первым сотрудником корпуса при институте Капицы стал Александр Иосифович Шальников, которого академик Абрам Исаакович Алиханов спросил: «Шурочка, скажи, твой новый шеф, кто он? Человек или скотина?» — «Он — кентавр. Не с того конца подойдёшь, лягнет, да ещё как!». «Кличка прилипла. Все физики все эти годы, говоря между собой о Капице, называли его только Кентавром».

«Да, Кентавр спас жизнь Ландау… Но если бы сверхтекучесть гелия смог объяснить какой-нибудь иноземный теоретик, Ландау не вышел бы из тюрьмы. Ведь о Ландау Кентавр вспомнил, когда все физики мира оказались в тупике…»

Всё это писалось со слов Ландау. И в другом месте: «Кентавр есть кентавр! Получеловек, полускотина. С этим давно согласились все ведущие физики Советского Союза» (подчёркнуто мной — В. Б.). Из этих высказываний видно, что благодарность семьи Ландау своему благодетелю не знала предела!

Приближался 50-летний юбилей Капицы и сотрудники вместе с Ландау стали думать о подарке. «В один из таких моментов… зашла Ольга Алексеевна Стецкая, заместитель Капицы. Физики её не любили, прозвали Стервецкой…», и все единодушно предложили — подарить Капице бронзового кентавра на мраморном пьедестале. Когда же такой подарок был вручён, юбиляр пришёл в ярость, «он нечленораздельно произнёс: «Как вы посмели!» и выбежал из зала, сильно хлопнув дверью. Стецкая безнадёжно скисла. Мы же с Дау восторгались шедевром искусства».

И в заключение описания эпизода следуют слова: «Кентавр не оценил шутку физиков, свою же шутку ценил очень. Ему всё можно, а другим — нет!». Помните знаменитое: «Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться!».

«Брачный пакт о ненападении»

«Его логическое мышление, опирающееся на очень широкую эрудицию, его прославленный универсализм в науке нашли своё отражение и во взглядах на человеческие отношения. Отсюда теория о том, как правильно жить, и брачный пакт о ненападении. Ревность покушается на внутреннюю свободу, уничтожает человеческое достоинство, ревность — порок, не имеющий никакого отношения к любви. И он исключил этот порок полностью из собственного сознания» (К. Ландау-Дробанцева).

«Готовить меня к этому пакту он начал ещё в 1937 году, когда переехал из Харькова в Москву».

Следует отметить, что своё отношение к женщинам Ландау сформулировал ещё раньше. Так в 1932 году во время отдыха в Болшево, когда познакомились Ландау и Понтрягин, первый рассказал Понтрягину о своём подразделении женщин на пять классов, которое Понтрягин, будучи нормальным человеком, не смог вспомнить в своём «Жизнеописании».

«Свою теорию «как правильно строить мужчине свою личную жизнь» Дау считал выдающейся теорией…»

«Пошёл второй год, как я стала женой Дау. Он всё так же в меня влюблён, всё так же обещает, что скоро заведёт новых любовниц…, он говорил: «…Тебе ничего не стоит завести любовников… Так мало у тебя такого великого чувства? Хватает только на одного законного мужа? Это, Корушка, чушь! Было простительно, когда мы были любовниками… Послушаешь тебя, придёшь просто в ужас. Что бы делали бедные мужчины, если бы все жёны были верными?!»…».

14 июля 1946 года в семье Ландау родился мальчик — Игорь. Ещё до рождения ребёнка, фактически, вошёл в жизнь брачный пакт о ненападении, который предоставлял мужу и жене равные права в выборе, как теперь бы сказали, сексуальных партнеров. Пакт, запрещающий ревность и вводящий систему штрафов за неблагожелательные отзывы о своих любовниках и любовницах. Но, если Кора штрафовалась, то сведений о том, что был когда-либо оштрафован ею Ландау, в её воспоминаниях не имеется.

Как написала Кора о послеродовом периоде своей жизни: «С прибавкой в весе, на отёчных ногах я пробовала ходить, было нестерпимо больно. Физическую боль преодолеть можно, но как преодолеть ту внутреннюю неистовую щемящую боль в сердце, которая вызвана ревностью. Я всё время твердила себе: я не имею права ревновать, особенно сейчас, когда заболела, разжирела! А Даунька всё тот же: лёгок, изящен, беспредельно жизнерадостен. Он имеет полное право любоваться красотой молодых, здоровых женщин. А как он может восхищаться и любить прекрасное молодое женское тело — это я знаю!».

Однажды Кора спросила мужа: «Что это за девица была у тебя?» — «О! Это с радио. Она пришла брать у меня интервью. Потом ей стало жарко, она попросила расстегнуть ей лифчик и так легко, без всяких проволочек отдалась мне».

Дальше жена Ландау пишет: «Всё познаётся в сравнении. Когда появилась Гера, я была тронута тактом Верочки. Верочка не приходила к Дау домой. И я не переживала мучительные часы… Но когда появилась эта Ирина Рыбникова с радио, я с опозданием оценила достоинства Геры. Гера не пользовалась ванной, вела себя тихо. Она без скандалов хотела женить Дау. Не получилось. И она с достоинством вышла замуж. Ирина с первых посещений решила вызвать скандал между мной и Дау… Мне показалось, что у меня возникло брезгливое чувство даже к Дау».

Но Дау объяснился: «Моя любимая девушка — ты. Этой Ирине я не говорил слова «люблю». Я не мог обхамить девицу, если она пришла с целью отдаться мне».

«Дау был прав: ревность — это злобная жестокость, зависть и мстительность без предела, ревность была в противоречии с «Брачным пактом о ненападении». Личная свобода настоящего человека начинается у себя дома!».

Из рассказов академика своей жене после очередного выхода «в свет»: «Коруша, ужас! Я обхамил девушку… Представь себе, очень миловидная девушка. Фасон платья много обещал, и так культурно прижималась, полез за пазуху ~ ничего нет. Не то что мало, а просто ноль. Ну я от неё, как от лягушки, удрал, не попрощавшись даже. А сейчас угрызаюсь!..». При этом «Коруша» ничего не говорит о том, как она утешила бедного мужа.

Но разработанный им «пакт» Ландау усиленно внедрял и семьи родных и друзей: «Понимаешь, Коруша, Женька меня очень просит одну комнату на даче. Он будет ездить два раза в неделю со своей Зиночкой (жену Лифшица звали Лелей, фамилия Зиночки — Горобец — В. Б.), любовь в машине стала опасной…». На это Кора ответила: «…Даунька, а не слишком ли жирно будет для их семьи: Зигуш с Лелей (Зигуш — муж сестры Ландау — Сони, а Лёля — Жена Лифшица — В. Б.) у нас в квартире, а теперь Женька и Горобец обоснуются на нашей даче? — Коруша, в твоём голосе чувствуется злобное шипение змеи… Кому может помешать приезд Женьки с Зиночкой на два-три часа раза два в неделю?…».

Когда выросла дочь Зигуша и Сони, она тоже со своим любовником стала приезжать на дачу, но они с отцом приезжали в разное время. Кора же написала: «Элла уедет — Зигуш приедет. Что делать: у всех любовь, у всех романы, а я должна их обслуживать! И мне стало тошно!».

За свои возражения в соответствии с «пактом» Кора была оштрафована на 1000 рублей (из очередного гонорара за книги), она написала: «Штраф был высчитан полностью. Но избавить дачу от Женьки я не смогла… В понедельник и четверг Евгений Михайлович Лифшиц исполнял свой любовный танец у нас на даче в Мозжинке не один год.

— Даунька, представь себе: Лёля выгнала Женькину Зиночку, когда та нанесла ей очередной визит. — Да, об этой наглости мне Женька рассказал. Вот у Лёли тоже много злобности. Как мило Женька встречает Зигуша и остальных Лёлиных мальчиков, ведь когда Лёля решила освоить Витю, чтобы скрасить его одиночество, Женька помог Лёле. Витя пробовал сопротивляться. Но Женька ему сказал, что почтёт за честь уступить ему своё брачное ложе. Этим проявлением дружбы Витя воспользовался и очень высоко оценил Женькин поступок. С тех пор он стоит за Женьку горой, считая его своим близким другом!».

Ещё один эпизод, имевший место весной 1946 года (сын родился в июле): «Корочка, я к тебе с очень приятной вестью, сегодня вечером в двадцать один час я вернусь не один, ко мне придёт отдаваться девушка! Я ей сказал, что ты на даче, сиди тихонечко, как мышка в норке, или уйди… Пожалуйста, положи в мой стенной шкаф свежее постельное бельё».

Потом «мир и счастье опять воцарились у нас в доме. Год, два, три Дау ужинает дома с друзьями или со мной, только один раз в неделю уходит. Я не интересуюсь куда. От счастья я расцвела».

Когда многочисленные «подруги» Дау спрашивали, красивая ли у него жена, он отвечал коротко: «Ей сорок лет!».

В один из жизненных моментов Кора завела разговор о предстоящих денежных тратах. Не отрываясь от газеты, Ландау сказал: «Если в нашей семье есть жид, то это, конечно, ты» (М. Бессараб).

«А нашего папку попёрли с физфака», — огорошила меня Кора, едва я переступила порог их квартиры. — «За то, что еврей»… «К сожалению, правда», — грустно ответил Дау, — «По пятому пункту, по старой расейской традиции…»» (М. Бессараб).

Как пишет жена Ландау, однажды ей захотелось возбудить ревность мужа, когда он узнает, что у неё появился любовник. Это не дало результата, а её приятель жаловался, как тернист путь в науке, когда пробиваешься только локтями. «Твоему Л. Д. вольготно: у него сто процентов еврейской крови, а я еврей только на 50 процентов…», — говорил он.

Артюша и Нита, Дау и Митя

«Как-то вечером в конце войны к нам зашёл Алиханян, сели ужинать. Дау вскочил, сказав: «Артюша, я больше не могу переносить твоего кислого вида!.. Нита сейчас уже в Москве. Ты ей звонил?» — «…А вдруг к телефону подойдёт Митя?» — «Митя сидит за роялем и телефонных звонков не слышит»».

Здесь речь идёт о Дмитрии Шостаковиче и его жене Нине, в которую Алиханян (Артём Исаакович, член-корреспондент АН СССР, академик Армянской Академии наук, брат академика Абрама [Абуши] Исааковича Алиханова) был влюблён ещё с тех пор, когда она была выпускницей ленинградского физфака. Нина Васильевна теперь же была женой знаменитого композитора.

Часто после этого случая Артюша и Нита (которая поступила на работу к Артюше) заходили к Ландау, а во время отдыха семей Ландау и Шостаковичей на Черноморском побережье Артюша часто увозил Ниту в горы. «А Митя? Митя нашёл в санатории рояль, был всегда окружён поклонниками своего таланта и просто не замечал отсутствия Питы. Алиханян организовал научные экспедиции на Алагез и стал увозить Ниту в Армению на несколько месяцев, преподнося ей все красоты Армении…».

«Приехав в Москву, я с большим огорчением узнала от общих знакомых, что кроткий, застенчивый, просто «святой» Митя вдруг обнаружил отсутствие Ниты. Он стал ревновать и даже бушевать, изливая свои чувства в музыке. Возвращение Ниты всё расставило по своим местам».

Семья Ландау продолжала дружить с Шостаковичами: «На семейных торжествах Шостаковичей всегда присутствовали Дау, я и Артюша. Митя никогда не угощал гостей своими произведениями…».

После смерти Ниточки «целый месяц прожил Артюша у Мити, бережно выхаживая его. Их соединила любовь к прекрасной женщине».

Криминальная история?

Кора Ландау писала: "В воскресенье, 7 января 1962 года, в десять часов утра из Института физических проблем выехала новая светло-зелёная «Волга». За рулём — Владимир Судаков. Сзади сидела жена Судакова Верочка, а справа от неё академик Ландау. Дау ценил Судака (так он называл Владимира Судакова) как ученика-физика, подававшего надежды. В прошлом он высоко отзывался о красоте его жены Верочки».

Отметим, что Верочке, как любовнице академика, посвящена не одна строчка в книге воспоминаний Коры Ландау-Дробанцевой.

7 января Ландау собирался приехать в Дубну, для чего он должен был выехать 10-часовым поездом с Савёловского вокзала Москвы. Накануне вечером его обещал довезти до вокзала его друг и соавтор Лифшиц на своей новой «Волге», но, побоявшись утром гололеда, Евгений Лифшиц предложил Ландау поездку отложить.

Кора далее рассказывает: «В 9 часов утра Дау уже позавтракал… Заглянув в комнату…, Дау сказал: «На звонок в дверь не выходи, я открою сам». Это был сигнал «стоп», «красный свет». В нашем брачном «пакте о ненападении» был пункт полной свободы личной жизни, полной свободы интимной жизни человека.

«Хорошо», — сказала я, подумав, что приедет Женька с девицами в машине. В этом случае Дау всегда подавал сигнал «стоп». Звонок в дверь раздался тогда, когда мы с Гариком (сыном — В. Б.) завтракали на кухне. Через несколько секунд Дау уже внизу…».

Впоследствии оказалось, что Ландау со своим учеником и его женой, а по совместительству, и любовницей академика, поехали на машине в Дубну!

Поездка же была вызвана не высокими научными соображениями, а необходимостью «спасать Семёна» — «бывшего мужа Эллочки. Она забрала сына и ушла к другому, в том же доме, тоже сотруднику Дубны». Здесь необходимо пояснение: Эллочка — дочь сестры Ландау Сони и Зигуша — племянница Ландау (см. выше — раздел «Брачный пакт о ненападении»). …В смысле науки новый возлюбленный Эллочки не стоит даже следа Семёна. Но…, народная мудрость говорит: «Любовь зла, полюбишь и козла!». Когда' Элла приезжала к нам, я ей неоднократно говорил: «С кем не бывает. Ну влюбилась, ну стали любовниками. А Семён — прекрасный муж, замечательный отец». Он, бедный, так старался не замечать этого романа, он как культурный человек им не мешал. Семён — мой ученик, ревновать он не имел права. Своим ученикам я всегда стараюсь привить культурные взгляды на любовь, на жизнь. Но жена того, к кому ушла Эллочка, застав её в своей постели, не осознала, что ревность — это один из самых диких предрассудков! Она с младенцем на руках уехала к своим родным в Ленинград. Эллочка сразу перешла жить в квартиру нового мужа. Семён живёт рядом, и видеть жену и сына с другим ему оказалось не под силу… Надо съездить, вправить мозги Семёну…».

О совместной поездке на поезде в Дубну Ландау договорился с Судаковым (Судаком) — любимым учеником и не менее любимой его женой Верочкой. Вообще, просматриваются интересные моменты: если у академика были любимые ученики, то более «любимыми» были их жёны, или может быть любимыми учениками становились после «этого»?

И может быть, один из любимых учеников больше не выдержал цивилизованной любви «на троих», что и привело к автомобильной катастрофе, в больнице же Евгений Лифшиц кричал на Судака: «Убийца!». Кора во всём обвиняла Лифшица: «Вы предали Дау… Это вы разрешили Судаку убить Дау!»

Может быть, всё это было сказано в гневе, всё может быть…

Глава 4. Великий русский учёный Дмитрий Иванович Менделеев

Несмотря на то, что «ЮНЕСКО объявил 1984 год годом Д. И. Менделеева, а в журнале «Recherche» за этот год Д. И. Менделеев был назван самым великим учёным всех времён (академик РАН В. Ф. Журавлёв), портрет его можно увидеть гораздо реже, чем «гения всех времён и одного народа» Альберта Эйнштейна.

Заслуги

Дмитрий Иванович Менделеев родился 8 февраля 1834 года (по новому стилю) в Тобольске, умер 2 февраля 1907 года в Петербурге.

Журнал «Наука в СССР» (издание Академии Наук) по случаю 150-летия со дня рождения великого учёного в предисловии к статье академика Ю. А. Овчинникова под названием «Наука и промышленность — вот мои мечты…», писал: — «Д. И. Менделеев — гордость русской и мировой науки — с течением лет становится всё более дорог новым поколениям. Гениальное наследие творца Периодической системы элементов составляет фундамент многих современных научных направлений, служит неисчерпаемым источником новых идей и исследований».

Различные энциклопедии дают краткие сведения о жизни и деятельности великого русского учёного, но одно перечисление проблем, которыми занимался Д. И. Менделеев, занимает довольно много места. Вот его основные научные интересы:

— Величайшей заслугой было открытие в 1869 году Периодического закона химических элементов, одного из основных законов естествознания, и создание на его основе периодической системы элементов. Современная формулировка периодического закона зву<чит так: свойства элементов (проявляющиеся в простых веществах и соединениях) находятся в периодической зависимости от заряда ядер их атомов. На основе периодического закона Д. И. Менделеев исправил атомный вес некоторых, уже открытых, элементов и предсказал открытие и свойства ряда новых (галлий, скандий, германий). Синтезированный в 1955 году 101-й элемент менделеевской таблицы получил название «менделевий». «Политехнический словарь» (М., 1980) так оценивает значение сделанного Д. И. Менделеевым открытия: «Закон и система Менделеева принадлежат к числу важнейших обобщений естествознания, лежат в основе современного учения о строении вещества» (выделено мной — В. Б.).

— Написал классический труд «Основы химии» (1869–1871), где изложил неорганическую химию с точки зрения периодического закона (ещё при жизни автора «Основы химии» издавались восемь раз и были переведены на многие иностранные языки).

— Создал первый русский оригинальный учебник «Органическая химия» (1861), за что ему была присуждена Демидовская премия Петербургской Академии Наук. «По богатству и смелости научной мысли, оригинальности освещения материала, влиянию на развитие и преподавание химии этот труд Менделеева не имел равного в мировой химической литературе» («Самые знаменитые люди России», М., «Вече», 1999).

— Разработал в 1887 году химическую, «гидратную», теорию растворов (гидраты — соединения водорода с другими химическими элементами), явившуюся одной из основ современной теории растворов.

— Изучал зависимость объёмов газов и жидкостей от температуры и давления и вывел в 1874 году общее уравнение состояния идеального газа (Закон Менделеева-Клапейрона), связывающее объём и давление газа с его массой и температурой — основное соотношение газодинамики.

— Открыл (в 1860 году) существование критической температуры (критическая температура — наибольшая температура, при которой возможно существование жидкости в состоянии равновесия с паром. Отметим, что имеющее важнейшее промышленное значение

сжижение газов осуществимо только при его охлаждении ниже критической температуры. Критическая температура — это также тем<пература перехода некоторых проводников в сверхпроводящее состояние).

— В области метрологии разработал физическую теорию весов, точнейшие приёмы взвешивания и основал Главную палату мер и весов.

— В 1890-91 годах предложил способ получения нового вида бездымного пороха (пироколлоидного) и организовал его производство.

— В 1876 году указал на важность изучения влияния высокой температуры на нефть, заложив основы такого важнейшего технологического процесса, как крекинг нефти, процесс получения лёгких моторных топлив из тяжёлых нефтепродуктов.

— В 1888 году впервые высказал идею подземной газификации угля.

— Неоднократно указывал на необходимость рационального использования природных богатств страны и применения химии в различных отраслях хозяйства. В частности, уделял внимание вопросам применения химических удобрений в сельском хозяйстве.

— Разрабатывал проблемы орошения почв в районе нижней Волги, улучшения судоходства на реках России.

— Занимался проблемами освоения Арктики.

— Научно обосновал в своей диссертации «О соединении спирта <с водой» (1865) процесс получения водки и стал родоначальником нового направления в науке — алкоголиметрии.

Д. И. Менделеев — автор более чем 500 научных трудов по химии, физике, метрологии, воздухоплаванию, экономике, народному просвещению, народонаселению и др.

Вл. Орлов в книге об Александре Блоке («Гамаюн», М., 1980) так характеризует Д. И. Менделеева: «Химия и физика, гидродинамика и технология, разведка нефти и угля, бездымный порох и маслобойное дело, мука, крахмал, вазелин и винокурение, производство стекла и техника земледелия, освоение пути через Северный полюс и полёт в одиночку на воздушном шаре для наблюдения солнечного затмения, таможенный тариф и разоблачение спиритизма, реформа фабрично-заводской промышленности и народного просвещения, великолепное презрение к чинам, званиям и наградам, равное обращение и с министром, и с мужиком, мгновенная вспыльчивость и быстрая отходчивость, увлечение русской живописью и бульварными романами с кражами и убийствами, шахматы, неизменная толстейшая папироса собственной закрутки и столь же неизменный крепчайший чай свежей заварки — это всё Менделеев».

В честь Д. И. Менделеева учреждены премии АН СССР (теперь России) за выдающиеся заслуги в области работ по физике и математике, его имя носят учебные заведения, научные общества, в том числе Российское химическое общество, ВНИИ метрологии, Санкт-Петербургский химико-технологический институт, учебный институт в Москве, гигантский, в полторы тысячи километров протяжённости, подводный хребет в Северном Ледовитом океане, город на Каме, посёлок под Москвой, улица в Москве, вулкан на Курильских островах, лунный кратер, станция московского метрополитена, научно-исследовательское судно для океанографических исследований, 101-й химический элемент и минерал — менделеевит.

Происхождение

Русскоязычные учёные-шутники иногда спрашивают: «А не еврей ли Дмитрий Иванович Менделеев, уж больно странная фамилия, не от фамилии ли "Мендель" она произошла?»

Ответ на этот вопрос чрезвычайно прост: «Все четыре сына Павла Максимовича Соколова, священника села Тихомандрица Вышневолоцкого уезда, учились в Тверской духовной семинарии, но по окончании её только один из них — Тимофей — сохранил фамилию отца. Остальным трём братьям по обычаям тех лет фамилии придумали учителя. Василий стал Покровским, Александр — Тихомандрицким, а Иван — Менделеевым. "Фамилия Менделеева дана отцу, когда он что-то выменял, как соседний помещик Менделеев менял лошадей и пр.", — вспоминает Дмитрий Иванович» (Г. Сергеев, «Менделеев», М., «Молодая гвардия», 1974).

Родился Дмитрий Иванович (1834 год) в старинном русском городе Тобольске, в семье директора гимназии Ивана Павловича Менделеева и был последним, семнадцатым ребёнком. «Детей было всего 17, а живокрещённых 14», — писал в своих биографических заметках Дмитрий Иванович (во времена разгула демократии в России в такое даже трудно поверить!).

Отец Дмитрия Ивановича работал в Тобольске после окончания Петербургского Педагогического института и женился на Марии Дмитриевне Корнильевой, происходившей из рода именитых купцов, которые в 1789 году открыли первую в Тобольске типографию.

В год рождения последнего ребёнка Иван Павлович ослеп и оставил службу, а все заботы о семье легли на мать — Марию Дмитриевну, которая после переезда всех в село Аремзянское стала управлять небольшим стекольным заводом, принадлежавшим её брату и выпускавшим аптекарскую посуду.

В 1847 году после смерти Ивана Павловича мать с детьми переехала в Москву, где (несмотря на настойчивые попытки) поступить в Московский университет Дмитрий Менделеев не мог, так как по правилам тех времён выпускник гимназии мог поступить в университет только своего округа, а Тобольская гимназия относилась к Казанскому округу.

После трёхлетних хлопот Менделеев поступает в Петербурге (1850 г.) в Главный педагогический институт на физико-математический факультет. В Петербурге после смерти матери (1850) и сестры (1852) Д. И. Менделеев остаётся один.

В институте Д. И. Менделеев полюбил химию, но «после первого же года вступления в него со мной приключилось кровохарканье, которое продолжалось во всё остальное время моего там пребывания», — отмечает он в своей книге «Заветные мысли». Врачи квалифицируют заболевание как туберкулез в открытой форме и считают, что дни его сочтены, «он подолгу лежал в институтском изоляторе и много читал, стремясь не отстать от курса. Институтский врач однажды, думая, что больной спит, бросил: "Этот уже не поднимется"» (Р. Баландин, предисловие к книге Д. И. Менделеева «К познанию России», М., 2002)

Но всё это не помешало Д. И. Менделееву закончить в 1855 году отделение естественных наук физико-математического факультета с золотой медалью.

Начало работы

Уже его первая, ещё студенческая работа, была опубликована в научном журнале по горному делу (химических журналов тогда в России ещё не было). В ней Д. И. Менделееву удалось добавить к уже известным новые сведения о поведении изоморфных (изоморфизм — способность веществ, аналогичных по химическому составу и кристаллической форме, давать соединения переменного состава, так называемые смешанные кристаллы) кристаллов, что впоследствии нашло продолжение в его исследованиях растворов, заложивших основу целого направления в русской и мировой химии.

После окончания института Менделеев уезжает (как сказали бы в советское время — по распределению) в Крым, простившись с сестрами Лещёвыми — падчерицами инспектора Тобольской гимназии П. Ершова — автора «Конька-Горбунка» (одна из трёх сестёр впоследствии стала его женой).

С большим трудом Менделеев попадает на приём к знаменитому русскому хирургу Н. И. Пирогову (вспомним, в это время шла Крымская война, и у Пирогова не было времени для приёма штатских пациентов), который обнаружил у него болезнь сердца, не представляющую особой опасности — порок сердечного клапана. "Это был врач! " — много раз в своей жизни восхищённо повторял Менделеев, вспоминая Пирогова» (О. Писаржевский, «Дмитрий Иванович Менделеев», «Молодая гвардия», 1949).

Затем следует работа в Одессе, а после защиты магистерской диссертации он получает звание приват-доцента в Петербургском университете.

В 1859 году по рекомендации своего учителя — «дедушки русской химии» А. А. Воскресенского — Д. И. Менделеев едет в заграничную командировку в Германию, Францию и Италию.

После первых месяцев поездки Д. И. Менделеев решает остаться в Гейдельберге (Германия), где работали известные химики и существовала многочисленная русская колония.

В Гейдельберге работал в то время прославленный немецкий химик Роберт Вильгельм Бунзен (1811–1899), известный своими исследованиями в области неорганической, аналитической и физической <химии. Он изобрёл угольно-цинковый гальванический элемент, с помощью которого получил металлические магний, литий, кальций, стронций и барий, разработал методы газового анализа. Совместно с Р. Кирхгофом заложил основы спектрального анализа и открыл цезий и рубидий, а также создал ряд лабораторных приборов, среди которых была и газовая горелка (носящая его имя).

Недолгая работа Д. И. Менделеева показала, что в прославленной бунзеновской лаборатории нет необходимых ему приборов, что даже весы «куда как плоховаты», что «все интересы этой лаборатории, увы, самые школьные». И Дмитрий Иванович устраивает собственную домашнюю лабораторию, заказав ряд точных приборов в Германии и во Франции, куда он специально для этого выезжал.

В Гейдельберге Д. И. Менделеев открыл температуру абсолютного кипения (через 10 лет получившую в работах Эндрюса название критической температуры), исследовал капиллярность — процесс, в котором проявляется действие сил сцепления, по которым, как считал Менделеев, можно судить о свойствах атомов, об их сходствах и различиях. Менделеев показал, что пар, нагретый до температуры абсолютного кипения, никаким повышением давления невозможно превратить в жидкость.

Но, сделав это открытие, Д. И. Менделеев начинает интересоваться уже другой проблемой — коэффициентом расширения тел.

В Гейдельберге у Д. И. Менделеева была «интрижка» (по его выражению) с немецкой актрисой Агнессой Фойгтман, в результате которой он высылал в Германию деньги до тех пор, пока его родившаяся в Германии дочь не вышла замуж.

Во время пребывания в Германии Д. И. Менделеев участвует в работе первого Международного химического конгресса в Карсруэ, что явилось «решающим моментом в развитии моей мысли о периодическом законе», — написал он много лет спустя.

В 1861 году Д. И. Менделеев возвращается в Петербургский университет на кафедру органической химии, где пишет знаменитый учебник «Органическая химия», преподаёт во 2-м кадетском корпусе, в корпусе инженеров путей сообщения, в Военно-инженерном училище и в Военно-инженерной академии.

Об учебнике «Органическая Химия» Н. Н. Зинин сразу же сказал: «В год всё разойдётся». И действительно, в 1862 вышло её второе издание, а автор был удостоен «Демидовской премии», на которую (1000 рублей!) Д. И. Менделеев отправляется в свадебное путешествие по Европе. Было ему тогда 28 лет.

Д. И. Менделеев женится на Феозве Никитичне Лещёвой (чья фамилия иногда пишется как Лещова), к чему его довольно долго склоняла старшая сестра — Ольга Ивановна, бывшая замужем за декабристом Басаргиным и после ссылки вернувшаяся в Петербург. Феозва Никитична была старше Дмитрия Ивановича на 6 лет, характер и интересы их плохо гармонировали и, видимо, предчувствуя будущие трудности, Менделеев буквально в последний момент перед женитьбой попытался отказаться от неё. Но Ольга Ивановна пристыдила брата: «Вспомни ещё, что великий Гёте говорил: "Нет больше греха, как обмануть девушку". Ты помолвлен. Объявлен женихом, в каком положении будет она, если ты теперь откажешь?»

«Менделеев уступил сестре, и эта уступка повлекла за собой затянувшиеся на много лет и мучительные для обоих супругов отношения. Конечно, выяснилось это не сразу…» («50 гениев, которые изменили мир», Харьков, «Фолио», 2003).

В этом же году в «Учёных записках Казанского университета» Д. И. Менделеев писал: «Все воззрения, встреченные мною в Западной Европе, представляли для меня мало нового…».

В 1865 году Д. И. Менделеев защищает докторскую диссертацию «О соединении спирта с водой», в которой он изложил свою теорию растворов, в результате чего возникли слухи, что он нашёл секрет приготовления русской водки и что Менделеев якобы заработал огромные деньги, изготовляя поддельные французские вина для магазинов Елисеева.

Но что является бесспорным фактом, так это то, что его измерения были положены в основу алкоголиметрии в Голландии, Германии, Австрии, России.

В этом же году вскоре после рождения сына Владимира (впоследствии выпускника Морского корпуса) Д. И. Менделеев совместно с профессором Н. Ильиным покупает маленькое имение Боблово около Клина, и с 1866 года вся дальнейшая жизнь его была связана с Бобловым, куда его семья (жена, сын Владимир и дочь Ольга, родившаяся в 1868 году) выезжала ранней весной и возвращалась в Петербург поздней осенью.

После защиты докторской диссертации Д. И. Менделеев возвращается в Петербургский университет, возглавив кафедру общей химии.

Здесь он читает совершенно удивительные лекции, интенсивно ведёт эксперименты, пишет знаменитый труд «Основы химии», где «много самостоятельного в мелочах, а главное — периодичность элементов, найденная именно при обработке «Основ химии». «"Основы" — любимое моё дитя. В них мой образ, мой опыт педагога и мои задушевные мысли», — писал Д. И. Менделеев.

В 1867 году Д. И. Менделеев вошёл в состав комитета, которому предстояло организовать русский павильон на Всемирной промышленной выставке во Франции. Результатом этого явился отчёт под названием: «О современном развитии некоторых химических производств в применении к России и по поводу Всемирной выставки 1867 года».

Д. И. Менделеев стремился к развитию в России «большой» принципиальной науки, что в настоящее время называется «фундаментальными исследованиями», для развития которых в современной нищей, демократической России организован Российский Фонд Фундаментальных Исследований.

В 1869 году в Боблове вместо старого деревянного дома Д. И. Менделеев выстроил новый — каменный с деревянным верхом, с шестью комнатами в нижнем этаже и с его книгами, приборами, инструментами — на втором.

В Боблове у Менделеева был образцовый скотный двор с племенным скотом, молочная, конюшня, опытное поле с пробами различных удобрений, куплена молотилка. Менделеев предполагал также с помощью «Вольного экономического общества» осуществить сельскохозяйственные опыты в шести местностях России в течение нескольких лет, но это удалось сделать только в двух местах за три года. Одним из таких мест было опытное поле Д. И. Менделеева.

Периодический закон

И уже в 1869 году, когда ему было 35 лет, Д. И. Менделеев знакомит многих химиков со статьёй «Опыт системы элементов, основанной на их атомном весе и химическом сходстве» и докладывает эту работу на заседании только что созданного Русского химического общества. После дальнейшей доработки в 1871 году появилась его знаменитая статья «Периодический закон для химических элементов» — «в ней Д. И. Менделеев даёт периодическую систему, по существу, в её современной форме и предсказывает открытие новых элементов… Для них он оставляет в таблице "пустые места"».

Мало того, уяснение периодической зависимости позволило Менделееву исправить атомные веса 11 элементов и изменить в исходной системе местоположение 20 элементов. Он не только предсказал существование 11 ещё не открытых элементов, но и дал подробнейшее описание свойств трёх из них, которые, как он считал, будут открыты раньше других.

Сам Д. И. Менделеев так оценивал сделанное открытие: «Это лучший свод моих взглядов и соображений о периодичности элементов и оригинал, по которому писалось потом так много про эту систему".

Говорят, Д. И. Менделеев открыл свой Периодический закон во сне, когда ему приснилась эта стройная система, но каждый учёный, занимающийся каким-то исследованием, знает, что решение проблемы, над которой постоянно думаешь, может прийти в самый неожиданный момент, что дневные раздумья не оставляют и во сне. Иногда приходится слышать, что Периодический закон был открыт ещё до Д. И. Менделеева, и при этом чаще всего упоминается имя Лотара Мейера, но Менделеев отмечал, что до него были «некоторые зародыши периодического закона», которые не идут ни в какое сравнение со стройной (и современной) системой Д. И. Менделеева. А Лотар Мейер писал: «Я открыто сознаюсь, что у меня не хватило смелости для таких дальновидных предположений, какие с уверенностью высказал Менделеев».

После открытия Периодического закона Дмитрий Иванович расширяет сферы своих научных интересов. Его волнуют проблемы, не только связанные с химией, но и касающиеся общих аспектов развития производительных сил и научной мысли России. Здесь в полной мере проявились огромная эрудиция Д. И. Менделеева, энциклопедичность ума, гражданственность позиции.

«Разносторонность интересов, умение везде оставить печать своего таланта, какая-то удивительная способность внешне легко достигать подлинных высот в познании предмета, несомненно, роднят его с Леонардо да Винчи, Михаилом Васильевичем Ломоносовым… Сам же Дмитрий Иванович говорил об этом просто: "Сам удивляюсь, чего только я ни делывал на своей научной жизни"» (академик Ю. А. Овчинников).

Менделеев много ездил по России, видел необходимость превращения сельскохозяйственной страны в индустриальную державу, пробуждал патриотические настроения и силы русского общества. По возвращении из США Д. И. Менделеев отмечал: «…Нашим бакинским… техникам нечему учиться у американцев относительно перегонки, можно если что позаимствовать, так это некоторые механические приспособления».

В 1877 году уже после приезда Д. И. Менделеева из США в его университетскую квартиру переехала его сестра — Екатерина Ивановна Капустина с детьми и внучкой. Вскоре в семье Капустиных появляется новый человек — донская казачка 17-летняя Анна Ивановна Попова, дочь отставного казачьего полковника. Девушка немного играла, немного рисовала и поступила в Русскую Академию художеств, а после переезда Капустиных в квартиру Д. И. Менделеева (где у него была своя половина с проходом в кабинет, лабораторию и помещения университета) у Менделеева появилась возможность часто встречаться с А. И. Поповой на «семейной половине» квартиры.

После переезда А. И. Поповой в отдельную квартиру и после возвращения к Капустиным эти встречи не прекратились, так как она появлялась на «менделеевских вечерах», на которые собирались люди, близкие хозяину квартиры, представители науки и искусства. Художественные магазины присылали к менделеевским «средам» новые издания.

В 1880 году Д. И. Менделеев не был избран членом Академии Наук, но к этому времени стараниями А. М. Бутлерова и Н. Н. Зенина членами-корреспондентами Российской академии наук были избраны университетские профессора, в том числе и Д. И. Менделеев (1876 год). Вместо него академиком стал швед Баклунд (не знавший русского языка), а затем Ф. Ф. Бейльштейн — автор справочника по органической химии.

А. М. Бутлеров, представляя кандидата в академики, сказал: «Профессор Менделеев первенствует в русской химии, и мы смеем думать, разделяя мнение русских химиков, что ему принадлежит по праву место в первенствующем учёном сословии Российской империи…» (цитируется по книге В. Чумакова «Гимн, Юбилей-50, Лицемерие, рассказы и эссе», М., «Грантъ», 2001).

По предположениям А. М. Бутлерова против избрания Д. И. Менделеева академиком голосовали Литке (два голоса), Веселовский, Гельмерсен, Шренк, Максимович, Штраух, Шмидт, Вильд, Гадолин. За него голосовали Буняковский, Кокшаров, Бутлеров, Фаминцын, Овсянников, Чебышев, Алексеев, Струве, Савич.

Выходило, что Д. И. Менделеев не был избран потому, что был русским. Сам же Ф. Ф. Бейльштейн не раз говорил: «У нас в России больше нет талантов таких могучих, как Менделеев», что не мешало ему занимать место Д. И. Менделеева в Академии Наук.

Этот факт отразил не только состояние дел в Академии Наук того периода, но и организационную слабость русских научных кругов и печати, которые не могли противостоять проникновению в Академию учёных, отнюдь не являющихся гордостью русской науки. К сожалению, аналогичные проблемы существуют и в современной нашей действительности, в частности, и в Российской Академии Наук.

В 1880 году А. И. Попова уехала на стажировку в Италию, а жена Д. И. Менделеева Феозва Никитична дала своё согласие на развод, после чего он вместо съезда химиков в Алжире оказался в Италии, затем вместе с А. И. Поповой Менделеев уехал в Каир, Испанию, на Волгу; они решили, пока будет длиться дело о разводе, в Петербурге вместе не показываться.

Лето 1881 года Феозва Никитична провела с дочерью Ольгой в Боблове, затем они въехали в новую квартиру в Петербурге, которую Д. И. Менделеев им снял и полностью обставил, предоставил Феозве Никитичне своё университетское жалование, а позднее построил им дачу в Ораниенбауме на берегу Финского залива.

Дело о разводе закончилось тем, что в наказание на Д. И. Менделеева было наложено семилетнее церковное покаяние, в период которого он не имел права жениться вторично. Но в январе 1882 года священник Адмиралтейской церкви в Кронштадте обвенчал Дмитрия Ивановича Менделеева с Анной Ивановной Поповой, за что уже на следующий день был лишён сана.

Анна Ивановна была моложе мужа на 26 лет, и в этом же году у них родилась дочь Люба — будущая жена поэта Александра Блока, в квартире возобновились менделеевские «среды». Через два года после свадьбы у Менделеевых родился сын Иван, а позже, в 1886 году — близнецы Мария и Василий.

В 1883 году Д. И. Менделеев приступает к всестороннему исследованию водных растворов, используя для этого двадцатилетний опыт научной работы, новейшие измерительные методы, приборы и математические приёмы.

Дмитрий Иванович Менделеев продолжает и далее заниматься прикладными проблемами науки — прилагает немалые усилия для организации в Донецком бассейне крупного промышленного центра, публикует целый ряд работ, посвященных исследованию растворов и газов. Показательно, что, подводя своеобразный итог научной деятельности, Дмитрий Иванович отмечал: "Всего более четыре предмета составили моё имя: периодический закон, исследование упругости газов, понимание растворов как ассоциаций и "Основы химии". Тут всё моё богатство"» (Ю. А. Овчинников).

В предисловии к седьмому изданию книги «Основы химии» (С.-Петербург, 1903) Д. И. Менделеев писал: «То для меня неожиданно — быстрый успех, с которым распространились в нашей науке понятия периодической зависимости элементов от их атомного веса, а быть может, и та усидчивость, с которою я собирал в этом сочинении по новому плану важнейшие сведения об элементах и их взаимных отношениях, объясняют причины того, что прошлые издания моего сочинения были переведены на английский… и немецкий… языки».

Д. И. Менделеев занимается не только проблемами измерения температуры верхних слоев атмосферы, но и проектирует башню астрономической обсерватории в Петербурге.

В 1890 году Д. И. Менделеев уходит из Петербургского университета из-за конфликта с министром просвещения, проработав в университете 27 лет, но его научная деятельность отнюдь не кончается, он создаёт отечественный бездымный порох («пироколлоидный»), превосходящий по своим характеристикам пироксилиновый порох французского производства, его лаборатория изготавливает необходимое количество пороха для широких военно-морских испытаний.

Наука и жизнь России

Д. И. Менделеева «не перестают волновать судьбы развития производительных сил России, и он отправляется на Урал с целью определить возможность повышения промышленного потенциала этого района. Собирая данные о запасах уральских руд, обследуя металлургические заводы, Д. И. Менделеев пишет: "Вера в будущее России, всегда жившая во мне, — прибыла и окрепла от близкого знакомства с Уралом"» (Ю. А. Овчинников). В результате этого знакомства появилась масса новых идей и практических советов.

Следует подчеркнуть, что проблемы развития промышленности Урала волновали двух великих русских учёных — М. В. Ломоносова и Д. И. Менделеева и одного великого русского государственника — И. В. Сталина, своевременно понявшего необходимость организации уральского центра крупного машиностроения в преддверии войны с гитлеровской Германией.

Д. И. Менделеев публикует ставшие широко известными работы «Толковый тариф», «Заветные мысли», «К познанию России», где чётко показывает необходимость индустриализации страны, говорит о значении и роли сельскохозяйственного производства, государственных таможенных пошлин, управления и т. д. для «блага народного» и пишет: «Ведь только независимость экономическая есть независимость настоящая, всякая прочая — фиктивная… Мы живём в эпоху, когда богатством сила народов определяются преимущественно индустриею, а наши дети и внуки, вероятно, доживут до того, что богатства и вся сила народная будут определяться умелым сочетанием индустрии с сельским хозяйством» (подчёркнуто мной — В. Б.).

Но именно такую фиктивную независимость России создали демократические разрушители страны, подорвав отечественное производство, развалив промышленность, сельское хозяйство, органы просвещения и государственного управления.

С горечью Менделеев говорит: «Могу сказать, что знал на своём веку, знаю и теперь очень много государственных русских людей, и с уверенностью утверждаю, что добрая их половина в Россию не верит, Россию не любит и народ мало понимает…»

Р. К. Баландин по этому поводу замечает: «И это, прежде всего, потому, что они, эти государственные люди, выходцы из слоя служащих, а их поддерживает и направляет не трудовая (по роду занятий), а "творческая" интеллигенция, у которой, по замечанию Дмитрия Ивановича, наблюдается "не только нелюбовь к труду", но и своего рода презрение к нему. "Отсюда берёт своё начало стремление занять служебное положение, представляющее прежде всего обеспеченность без каких-либо задатков предприимчивости, без следа внутреннего стремления к способам увеличения народного благосостояния, а только с требованиями личными, без каких-либо обязанностей…"

С 1892 года Д. И. Менделеев возглавляет Депо образцовых мер и весов (впоследствии — Главную палату мер и весов), став основоположником отечественной научной метрологии, без которой невозможна любая научная работа, так как она должна давать уверенность в правильности полученных учёным количественных результатов, без которых невозможно сделать и крупные научные обобщения.

Но начинать эту работу надо было с создания русской системы эталонов, осуществление этого проекта заняло у Д. И. Менделеева целых семь лет его жизни.

К апрелю 1894 года в первом приближении были готовы все прототипы, и министерство финансов командировало Д. И. Менделеева в Англию, где ему были оказаны все возможные почести, затем он снова, вместе с женой, был приглашён в Англию для прочтения «Фарадеевской лекции», а в Оксфорде ему была присуждена степень почётного доктора права.

В 1895 году точность взвешивания в Палате достигла рекордной величины — тысячных долей миллиграмма при весе в один килограмм. Это значило, что при взвешивании одного миллиона рублей (золотых монет) погрешность составила бы одну десятую копейки.

Такая точность явилась результатом экспериментальных исследований Д. И. Менделеева, описанных в работе «О колебании весов», это привело к убеждению, что измерить или взвесить какой-нибудь предмет невозможно без привлечения чуть ли не всех отраслей физики и математики.

После принятия Положения о мерах и весах в 1899 году была организована поверочная служба, которая примерно за пять лет проверила в России более 12 миллионов мер и весов.

В этом же году умер любимый сын Д. И. Менделеева — Владимир, женатый на Варваре Кирилловне Лемох — дочери известного в то время художника. Смерть сына явилась для Менделеева страшным ударом, а вскоре после смерти Владимира умер и его трёхлетний сын.

В 1906 году Д. И. Менделеев стал приводить в порядок свои бумаги, а найдя план кладбища, «где схоронена матушка, сестра Лиза, дочь Маша, сын Володя», Дмитрий Иванович написал: «И мне там».

Умер Д. И. Менделеев 20 января 1907 года, на его могиле была установлена гранитная глыба, на которой выбито: Дмитрий Иванович Менделеев.

Огромное внимание уделял Д. И. Менделеев вопросам освоения Северного Ледовитого океана, судоходству по нему, проблемам улучшения судоходства по внутренним водохранилищам России, этими же проблемами занимался и его сын — В. Д. Менделеев, написавший работу «Проект поднятия уровня Азовского моря запрудою Керченского пролива» (1899), что позволило бы «глубоко сидящим морским торговым кораблям входить (без перегрузки) в глубь нашего богатого Юго-Востока, а военным нашим судам — безопаснейшие порты», — писал Д. И. Менделеев. Он также отмечал, что «можно с уверенностью достигнуть Северного полюса и проникнуть дней в 10 от мурманских берегов до Берингова пролива», что достижение Северного полюса обеспечивает «великий и мирный успех России» и представляет для неё «коммерческую и военно-морскую выгоду».

Отметим, что Периодический закон был открыт Д. И. Менделеевым, когда ему было тридцать пять лет. «После этого химия в его творчестве отходит на второй план, а его научные интересы смещаются в сторону промышленности, экономики, финансов, народного образования. К концу Х1Х века Дмитрий Иванович занял в русском обществе уникальное место универсального эксперта, консультирующего русское правительство по широкому кругу научных и народнохозяйственных проблем — воздухоплаванию, нефтяным делам, бездымным порохам, таможенному тарифу, реформе высшего образования, постановке метрологического дела в стране…», — отмечает Г. Смирнов в статье «Как советские редакторы правили Д. И. Менделеева» («Молодая гвардия», № 5, 1999).

Менделеев и медиумы

«Когда А. М. Бутлеров и Н. П. Вагнер стали очень проповедовать спиритизм, я решился бороться против суеверия… Противу профессорского авторитета следовало действовать профессорам же. Результата достигли: бросили спиритизм. Не каюсь, что хлопотал много».

Эти строки Менделеев написал через четверть века после завершения работы комиссии по изучению «медиумических» явлений, которая была организована по его предложению Русским физико-химическим обществом в 1875 году.

Д. И. Менделеев печатает «Два публичных чтения о спиритизме 24 и 25 апреля 1876 г. в пользу Общества для пособия нуждающимся литераторам и учёным и школ и Русского Технического общества, читанные в С.-Петербурге, в аудитории Соляного Городка Д. МЕНДЕЛЕЕВЫМ».

К этому времени заграничная новинка — вызов духов, «столоверчение» с помощью разного рода медиумов — получила широкое распространение в России, и стало складываться мнение, что спиритизм — это «мост для перехода от знания физических явлений к познанию психических».

«Гипотеза спиритов состоит в том, что души умерших не перестают существовать, хотя и остаются в форме, лишённой материи, известные лица… могут быть посредниками, "медиумами" между остальными присутствующими и этими духами, повсюду находящимися. В спиритическом сеансе от присутствия медиума духи становятся деятельными и производят разного рода физические явления и, между прочим, стуки, ударяя о тот или другой предмет, близкий к медиуму и отвечая условным образом на вопросы, к ним обращенные…».

«Гипотеза спиритов оказалась удобной для всех тех, кто не оставил ещё уверенности в существовании привидений, домовых и тому подобных воображаемых интеллектов существ; но она недопустима при современном строе понятий…»

«Не подлежит, однако же, никакому сомнению, что в спиритизме многие, не удовлетворенные современным строем идей, современными принципами, видят какойто исход к лучшему в будущем…» (выделено мной — В. Б.), — говорил Д. И. Менделеев в своей публичной лекции в 1876 году (сказано так, как будто великий русский учёный посмотрел современную демократическую телевизионную передачу).

В Россию были приглашены наиболее известные зарубежные медиумы и организованы их сеансы в присутствии как членов комиссии, так и сторонников существования возможности вызова духов.

А. Н. Аксаков — большой барин и богатый человек — специально съездил в Лондон, чтобы привезти оттуда «медиумов» — братьев Петти, затем прибыла госпожа Клаир.

Самые простые меры предосторожности, предпринятые комиссией на спиритических сеансах, развеяли ореол таинственности, а сконструированный Д. И. Менделеевым манометрический стол, измеряющий давление на него, привёл к тому, что «духи» отказались от общения с людьми.

Наблюдения же за поведением медиумов показало, что таинственные исчезновения некоторых вещей во время сеанса объяснялись простым «проворством рук».

Д. И. Менделеев писал: «Итак, современная наука отвергла гипотезу духов не потому, что боится её, не из-за её бойкости, а оттого, что спириты хоть и ставят её, но ничем не доказывают, не связывают с готовым уже запасом знаний, стройность развития которых такова, что лозунгом наук стало понятие о единстве природы.

Прямо противоположна гипотезе спиритов гипотеза обмана, по которой причиной спиритических явлений служит обман, производимый медиумами в сеансах. Сами спириты помогают распространению этой гипотезы, потому что окружают медиума мистической обстановкой…»

Вскоре комиссия закончила свою работу и вынесла приговор: «Спиритические явления происходят от бессознательных движений или сознательного обмана, а спиритическое учение есть суеверие..»

Д. И. Менделеев и «нефтяное дело»

В 1876 году, когда единственным ценившимся нефтепродуктом был керосин, используемый только для освещения, Д. И. Менделеев писал: «Мне рисуется в будущем нефтяной двигатель, размерами и чуть-чуть не ценою немного превышающий керосиновую лампу… он родит движение, когда нужно…», писал о выгодности и удобстве двигателя, под поршнем которого взрывается смесь воздуха и летучих частей нефти, то есть бензина.

Пристальное внимание его, как учёного, сосредотачивается на нефти, и ещё в 1863 году Д. И. Менделеев начинает исследования бакинской нефти, даёт ценные рекомендации как по её переработке, так и транспортировке, по мнению Менделеева, перекачка нефти и керосина по трубопроводам и перевозка по воде в наливных судах должны были резко сократить транспортные расходы. Существовавшая в то время в России система «откупного содержания», когда нефтяные участки отдавались на откуп на четыре года, приводила к варварскому использованию месторождений без установок дорогостоящего оборудования и внедрения технических новинок.

Когда в 1866 году Д. И. Менделеев читал публичную лекцию по нефтяному делу, он настаивал на двух мерах — на строительстве нефтеперерабатывающих заводов в центральной части России и на отмене системы откупов.

В 1876 году он выезжает в США для знакомства с нефтяным делом, результатом этой поездки стала книга «Нефтяная промышленность в Северо-Американском штате Пенсильвания и на Кавказе»

(1877 год).

Под давлением Русского технического общества, которое поддержало все выводы Д. И. Менделеева по итогам американской поездки, система откупов была отменена, а к 1891 году при организации перевозок нефти в соответствии с рекомендациями Д. И. Менделеева стоимость перевозок упала почти в три раза.

В 1880 году Д. И. Менделеев командируется на Кавказ, к этому времени у него складывается своя гипотеза образования нефти, которая была опубликована в материалах Венского геологического института.

В этом же году имела место публичное (отражённое в печати) столкновение Д. И. Менделеева с Людвигом Нобелем — владельцем механического завода в Петербурге и главой нефтяного «Товарищества Бр. Нобель» (братом изобретателя динамита Альфреда Нобеля, который также был пайщиком «Товарищества») — крупнейшего производителя керосина. В этом производстве бензин и тяжёлые остатки считались бесполезными отходами и уничтожались.

И вот эти-то бросовые остатки Д. И. Менделеев предлагал превращать в масла, которые в три-четыре раза были дороже, чем керосин. Это могло нанести удар по нефтяной империи Нобелей, так как её российские конкуренты могли бы тогда успешно с ней соперничать, при гораздо меньших затратах.

Во время этой полемики Д. И. Менделеева поддержал русский промышленник В. И. Рогозин, который в соответствии с рекомендациями учёного начал на построенном на Волге заводе полностью перерабатывать нефть, получая из неё кроме керосина смазочные масла хорошего качества.

Но вся эта история имеет и прямое отношение к современности, так как свидетельствует о том, что Нобелевская премия (её денежное содержание) оплачено было в своё время русской нефтью и трудом русских рабочих. И парадокс ещё состоит в том, что только в редчайших случаях лауреатами Нобелевской премии становились русские за бесспорные заслуги в какой-либо области, чаще присуждение этой премии русским (или «россиянам») носило чисто политический, антирусский или антисоветский характер.

В 1886 году Д. И. Менделеев отмечает два события — рождение близнецов и две поездки в Баку (куда он был командирован министром государственных имуществ) с дочерью Ольгой в сопровождении сначала двух французов, а потом и художника-передвижника Н. А. Ярошенко.

Его отчёт «Бакинское нефтяное дело» стал, по сути дела, последним его крупным исследованием по нефти, которой он интересовался и так много занимался в течение десяти лет.

Д. И. Менделеев и аэрогидродинамика

Дмитрий Иванович Менделеев всегда служил образцом учёного, тесно связывающего свои открытия с их промышленными приложениями, в частности, он не отрывал свои научные интересы в области аэродинамики от задач воздухоплавания, всемерно поддерживал изобретателей. Так, им был представлен Русскому техническому обществу проект дирижабля, созданный К. Э. Циолковским.

Д. И. Менделеев стоит у истоков русской аэрогидродинамической школы, успехи которой в советское время привели к созданию самолётов, являющихся прообразом летательных аппаратов наступающего века (Конструкторского бюро им. П. О. Сухого), к успехам, которыми продолжает гордиться наша страна вопреки почти десятилетним попыткам полностью разрушить её передовую оборонную промышленность.

В 1868 году при Главном инженерном управлении Военного министерства была образована комиссия по воздухоплаванию во главе с крупным военным инженером генералом-адъютантом Э. И. Тотлебеном — руководителем инженерных работ при обороне Севастополя, при осаде Плевны, автором ряда трудов по военноинженерной технике.

В составе этой комиссии находился Д. И. Менделеев — в те годы уже доктор химии, профессор Петербургского университета, Петербургского практического технологического института, в 1876 году избранный членом-корреспондентом Академии наук.

Уже в это время Д. И. Менделеев обладал непререкаемым авторитетом в области воздухоплавания и, предлагая Менделееву рассмотреть проект летательного аппарата А. Ф. Можайского, Тотлебен писал ему: «Предмет этот вам более знаком, чем другому лицу, и вы в течение нескольких лет посвятили много трудов и времени для обследования этого вопроса».

В 1877 году комиссия, рассмотрев представленный проект, приняла решение финансировать работы Можайского

В 1882 году с большим трудом самолёт был построен, и весной 1883 года впервые в истории воздухоплавания аппарат тяжелее воздуха оторвался от земли, но произошла авария. Через 20 лет самолёт братьев Райт продержался в воздухе 3 секунды, и считается, что именно они открыли новую эру воздухоплавания.

В 1878 году Менделеев публикует работу «О сопротивлении жидкостей и воздухоплавании», в которой «не только даётся систематическое и критическое изложение существовавших к тому времени взглядов на сопротивление среды, но и приводятся оригинальные идеи Менделеева в этом направлении, в частности указывается на важное значение вязкости жидкости при определении сопротивления трения хорошо обтекаемого тела».

«Н. Е. Жуковский в докладе, сделанном 23 декабря 1907 года на Первом Менделеевском съезде, высоко оценил эту книгу, назвав её «капитальной монографией по сопротивлению жидкостей, которая и теперь может служить основным руководством для лиц, занимающихся кораблестроением, воздухоплаванием, баллистикой». Заслуживает быть отмеченным, что весь доход от продажи этой книги автор передал на поддержание развития русских исследований по воздухоплаванию» (Л. Г. Лойцянский, «Механика жидкости и газа»).

В соответствии с идеями Д. И. Менделеева в Петербурге был построен Морской опытовый бассейн, в котором испытуемая модель судна крепилась на державке и устанавливалась на подвижной тележке, двигающейся по специальным направляющим. В этом опытовом бассейне будущий академик А. Н. Крылов вместе с адмиралом С. О. Макаровым изучал проблемы непотопляемости судов.

Следует отметить, что опытовые бассейны такого типа широко применяются в экспериментальных исследованиях и в настоящее время в таких институтах, как Центральный научно-исследовательский институт в С.-Петербурге (ЦНИИ им. Ак. А. Н. Крылова), в крупнейшем Болгарском институте гидродинамики судна (БИГС), построенном с помощью специалистов ЦНИИ им. Ак. А. Н. Крылова, в других учебных и исследовательских институтах России, занимающихся гидродинамическими исследованиями.

Д. И. Менделеев предложил в своей работе «О сопротивлении жидкостей и воздухоплавании» для исследования аэродинамических свойств испытуемых моделей так называемый «весовой способ», позволяющий производить измерения сопротивления моделей на аэродинамических весах, способ широко применяемый в современных экспериментальных исследованиях.

Как отмечал известный советский учёный Л. Г. Лойцянский — «в рядах первых борцов за создание авиации наряду с Н. Е. Жуковским, немецким воздухоплавателем О. Лилиенталем и английским аэродинамиком Ланчестером должны быть поставлены имена Д. И. Менделеева и К. Э. Циолковского».

Будучи одним из инициаторов создания отдела воздухоплавания, Д. И. Менделеев помогает в работе не только К. Э. Циолковскому и А. Ф. Можайскому, а совместно с адмиралом С. О. Макаровым работает над созданием первого русского ледокола, занимается вопросами конструирования подводной лодки и летательных аппаратов.

Экспериментальные исследования сжимаемости газов позволяют Д. И. Менделееву получить уравнение газового состояния, ныне известное как «уравнение Менделеева-Клапейрона», лежащее в основе современной газовой динамики.

Для повышения безопасности полёта на высотных воздушных шарах Д. И. Менделеев предложил в статье, опубликованной в Женеве в 1876 году, использовать вместо открытой корзины герметическую гондолу, в которой можно поддерживать атмосферное давление. Через 55 лет швейцарец Огюст Пикар совершил первый полёт в стратосферу на стратостате с герметической гондолой.

В 1876 году, исследуя упругость газов, Д. И. Менделеев изготовил чувствительный барометр, который он положил в основу высотомера, несколько образцов его было изготовлено и испытано офицерами генерального штаба, а вскоре было налажено их производство.

Д. И. Менделеев и сам принимает участие в освоении «воздушного океана» — в 1887 году во время полного солнечного затмения поднимается на воздушном шаре «Русский» на большую высоту и так оценивает его материальную часть: «достойна больших похвал; видно, что сооружали дело знатоки…».

Воздушный шар с учёным поднялся на высоту более трёх километров и, пройдя облака, дал возможность Д. И. Менделееву понаблюдать за полной фазой затмения.

При спуске возникли технические трудности: запуталась верёвка, идущая от газового клапана; пришлось Д. И. Менделееву взобраться на борт корзины, чтобы её распутать.

Мировая пресса и научная общественность не оставили этот полёт без внимания — Французская академия метеорологического воздухоплавания присудила Д. И. Менделееву диплом «За проявленное мужество при полёте для наблюдения солнечного затмения», украшенный девизом братьев Монгольфье: «Так идут к звёздам».

Но это был не первый подъём Менделеева на воздушном шаре, первый имел место в 1872 году на парижской выставке (но тогда аэростат был привязным).

Менделеев и его дети

Об отношении Д. И. Менделеева к детям говорят следующие его слова: «Много испытал я в жизни, но не знаю ничего лучше детей», а также неприятие взглядов Мальтуса, который утверждал, что население Земли растёт в геометрической прогрессии, а продовольственное обеспечение — в арифметической, следовательно, необходимо сократить рождаемость: «Мальтус… даже прямо требует воздержания от деторождения… Возмутительность такого учения тем явственнее, что все главные посылки его не верны… Одним из лучших стимулов всех успехов человечества служит… стремление обеспечить своих детей и …облегчить их жизнь…, если даже от этого пострадает и собственная» (цитируется по книге Г. Смирнова). По мнению Д. И. Менделеева, Мальтуса извиняло только одно — он сам имел двенадцать детей.

Здесь необходимо отметить, что современный правящий режим России, фактически, самым непосредственным образом руководствуется мальтузианством: за годы разгула демократии страна не досчиталась более чем 10 миллионов человек!

К началу 2004 года в России имеется 26 миллионов детей, а по прогнозам, к концу года их станет на один миллион (!) меньше. Два миллиона детей демократической России не имеют родителей, это в три раза больше, чем по окончании Великой Отечественной Войны! У Менделеева было трое детей от первого брака — Маша, Володя и Ольга (все умерли ещё при жизни Дмитрия Ивановича) и четверо от второго — Люба, Ваня, Василий и Мария (Мария Дмитриевна впоследствии стала директором музея своего отца), которых он безумно любил. Один эпизод особенно ярко характеризует силу отеческой любви знаменитого учёного. В мае 1889 года он был приглашён Британским химическим обществом выступить на ежегодных Фарадеевских чтениях. Такой чести удостаивались наиболее выдающиеся химики. Менделеев собирался посвятить свой доклад учению о периодичности, которое уже завоевало всеобщее признание. Это выступление должно было стать для него поистине «звёздным часом». Но за два дня до назначенной даты он получил из Петербурга телеграмму о болезни Василия. Ни минуты не раздумывая, учёный решил немедленно возвращаться домой, а текст доклада "Периодическая законность химических элементов" прочитал за него Дж. Дьюар» («50 гениев, которые изменили мир», О. Очкурова, Г. Щербак, Т. Иовлева, Харьков, «Фолио», 2003).

Старший сын — Владимир стал флотским офицером. Он с отличием окончил Морской кадетский корпус, совершил плавание на фрегате «Память Азова» вдоль дальневосточных берегов Тихого океана. В 1898 году Владимир вышел в отставку и начал разрабатывать «Проект поднятия уровня Азовского моря запрудою Керченского пролива», но через несколько месяцев после этого скоропостижно скончался.

В следующем году Дмитрий Иванович опубликовал эту работу сына, написав в предисловии: «Погиб мой умница, любящий, мягкий добродушнейший сын — первенец, на которого я рассчитывал возложить часть своих заветов, так как знал неизвестные окружающим высокие и правдивые, скромные и в то же время глубокие мысли на пользу родины, которыми он был проникнут».

Дочь Менделеева от второго брака — Любовь Дмитриевна в 1903 году вышла за Александра Блока, которого она знала с детства; венчание состоялось в церкви деревни Тараканово.

Блок посвятил ей цикл стихотворений — «Стихи о Прекрасной Даме». Люба закончила Высшие женские курсы, играла в драматических кружках, в труппе В. Мейерхольда и в театре В. Комиссаржевской.

Про «Стихи о Прекрасной Даме» (а их было всего около восьмисот) Нина Берберова писала: «"Стихи о Прекрасной Даме" вечно пребудут одним из самых совершенных творений русской поэзии».

Для друзей Блока Любовь Дмитриевна тоже оставалась «Прекрасной Дамой» — Сергей Соловьёв «вынимал из оклада икону Богоматери и ставил на её место фотографию Любови Дмитриевны». Для Андрея Белого (Бориса Бугаева — В. Б.) всё было куда серьёзней: Люба, писала Берберова, стала единственной женщиной в его жизни, которую он действительно любил.

После революции Любовь Дмитриевна активно выступала с чтением поэмы А. Блока «Двенадцать». А после его смерти занималась историей и теорией балетного искусства, давала уроки актёрского мастерства знаменитым балеринам Г. Кирилловой и Н. Дудинской.

Учёный, его друзья, ученики

Во время своего пребывания в Европе, «в Гейдельберге, в лабораториях знаменитой немецкой химической школы, Д. И. Менделеев встречается с Р. Бунзеном, Ж. Дюма, Г. Кирхгофом, Ю. Либихом, Ш. А. Вюрцем, Э. Эрленмейером, другими выдающимися учёными Запада. Здесь же начинается его большая дружба с работавшими за рубежом молодыми русскими учёными — будущими корифеями отечественной науки — И. М. Сеченовым и А. П. Бородиным (последний, вероятно, больше известен как выдающийся композитор). Молодые люди, к которым вскоре присоединился и И. И. Мечников, дали клятву верности друг другу и остались верны ей всю жизнь (академик Ю. А. Овчинников).

Надо отметить, что Д. И. Менделеев ценил и глубоко понимал искусство, его сын (Иван Дмитриевич) писал: "Отец страстно любил живопись и скульптуру, составлял художественные коллекции и, можно сказать, так же дышал искусством, как наукой, которые считал двумя сторонами единого нашего устремления к красоте, к вечной гармонии и высшей правде».

Дмитрий Иванович Менделеев дружил с художниками И. Е. Репиным, И. Н. Крамским, И. И. Шишкиным, критиком В. В. Стасовым, у него на менделеевских «средах» бывали Г. Г. Мясоедов, Н. А. Ярошенко, А. И. Куинджи, про картину которого «Ночь на Днепре» Д. И. Менделеев написал специальную статью. Д. И. Менделеев был избран действительным членом Академии художеств. Существует фотография, на которой изображены Д. И. Менделеев и А. И. Куинджи, играющие в шахматы.

Встречи с учёными, художниками и другими выдающимися деятелями искусства привели к тому, что, видимо, не случайно его дочь Любовь Дмитриевна вышла замуж за Александра Блока.

Старший сын Д. И. Менделеева Володя (впоследствии женатый на дочери художника К. Лемоха) учился в Морском корпусе, а на праздники приезжал к отцу вместе со своим другом — А. Н. Крыловым, будущим великим русским и советским кораблестроителем, который здесь прошёл менделеевскую школу постановки эксперимента.

Известно также, что при приготовлении к полёту на воздушном шаре в 1887 году присутствовали сын Д. И. Менделеева Владимир, а также его друзья — профессор К. Краевич и художник И. Репин, который устроился недалеко от воздушного шара вместе с фотографами (известна фотография старта воздушного шара).

Среди учеников Д. И. Менделеева был И. М. Сеченов — основоположник русской физиологической школы, уже в 1863 году опубликовавший работу «Рефлексы головного мозга», который писал: «Быть учеником такого учителя, как Менделеев, было, конечно, и приятно, и полезно, но я уж слишком много вкусил от физиологии, чтобы изменить ей, и химиком не сделался».

Любимым учеником Д. И. Менделеева был заведующий Морской научно-технической лабораторией профессор И. М. Чельцов, которому французы безуспешно предлагали один миллион франков за состав бездымного пироколлоидного пороха, другой ученик — профессор Д. П. Коновалов во время болезни учителя читал за него доклад на съезде русских естествоиспытателей в Киеве.

Но всех учеников Д. И. Менделеева просто невозможно перечислить: они работали не только в области химии, а в самых различных областях знаний в соответствии с широкими научными интересами их гениального учителя, поэтому учениками Д. И. Менделеева можно считать химиков, физиков, метрологов, метеорологов, гидродинамиков, аэродинамиков, нефтяников, работников просвещения, экономистов, работников сельского хозяйства и людей многих других профессий, проблемами которых великий учёный занимался на протяжении своей жизни.

«Работавшие с Дмитрием Ивановичем люди в один голос утверждали, что, несмотря на крутой нрав и тяжёлый характер, Менделеева любили, ибо он строил свои отношения с сотрудниками на основе их деловых качеств и ценил таланты и трудолюбие людей…» (Г. Смирнов, «Менделеев»).

Но по-иному характеризуется деятельность Менделеева таким еврейским автором, как Г. Аронсон («Русско-еврейская печать»), отмечавшим, что «Менделеев в Петербургском университете "проявлял антисемитизм"» (см. А. И. Солженицын «Двести лет вместе», М., 2001). Видимо, кто-то из еврейских студентов плохо успевал в университете, что дало повод к такого рода обвинениям. Это известная еврейская позиция: если плохо учится русский, то значит — он тупой; если плохо учится еврей, то значит — преподаватель антисемит.

Другой современный еврейский автор пишет: «Как учитель Д. И. Менделеев не создал и не оставил после себя школы. Но целые поколения русских химиков могут считаться его учениками» (В. Левин «Русские учёные XX века», М., «Росмэн», 2003).

Автор всё-таки вынужден отметить, что «открытие Д. И. Менделеевым периодического закона является наивысшим достижением естественных наук второй половины XIX века. За 38 лет существования менделеевского закона было открыто 23 химических элемента. И все они нашли своё место в таблице. Элемент, открытый в 1958 году, назвали менделевием».

Лекции профессора Д. М. Менделеева всегда пользовались большой популярностью… «Аудитория, где читал Дмитрий Иванович, всегда была полна слушателей. Больше всего народу собиралось на его первую в учебном году лекцию и на лекцию о периодическом законе. В эти дни в аудиторию приходили студенты со всех факультетов. И в памяти десятков русских химиков, инженеров, врачей навсегда запечатлелось величественное и волнующее зрелище — лекции Менделеева» (Г. Смирнов), а сам профессор писал: «ко мне в аудиторию ломились не ради красных слов, а ради мыслей".

В этом плане его последняя лекция в Петербургском университете была, по-видимому, лучшей за все годы преподавания. «Он говорил о "фонаре науки", который должен осветить недра земли, о том, что Россия должна стать экономически независимой страной, доказывал, что развитие производительных сил страны есть первейшее практическое дело русской "образованности"… И, если перед лекцией его встретили бурной овацией, то покинул он трибуну со словами: "Покорнейше прошу не сопровождать мой уход аплодисментами…", — при полном молчании зала…» (Ю. А. Овчинников).

Академик В. И. Вернадский вспоминал: «На его лекциях мы освобождались от тисков, входили в новый чудный мир, и в переполненной 1-й аудитории Дмитрий Иванович, подымая и возбуждая глубочайшие стремления человеческой личности к знанию и к его активному приложению, в очень многих возбуждал такие логические выводы и настроения, которые были далеки от него самого».

В 1883 году состоялась защита диссертации Василия Васильевича Докучаева «Русский чернозём», которая решительно порывала со всеми ранее принятыми воззрениями на почву и открывала новый мир фактов и явлений (этот материал даётся на основе книги В. Сафонова «Первооткрыватели», «Молодая гвардия», 1952).

Одним из официальных оппонентов работы был Д. И. Менделеев — гроза диссертантов. Но «чуть сутулый, могучий человек с нависшими бровями и львиной гривой по плечи на огромной, тяжёлой голове — человек, так не похожий ни на кого другого, словно резкой чертой отделённый ото всех окружающих его, был на этот раз неузнаваем. Великий химик и универсальный естествоиспытатель на диспуте Докучаева, по воспоминаниям современников, "рассыпался в похвалах"".

Русский патриот и государственник

В 1905 году вышла из печати книга Д. И. Менделеева «Заветные мысли», которая в полном виде потом не издавалась до 1995 года. Причины такого замалчивания вскрыты в статье Г. Смирнова (автора биографии Д. И. Менделеева, изданной в молодогвардейской серии «Жизнь замечательных людей», 1970, под названием «Как советские редакторы правили Д. И. Менделеева» («Молодая гвардия», № 5, 1999).

Эта книга, как и книга «К познанию России», экономические статьи Д. И. Менделеева ныне, в период целенаправленного разрушения экономического, человеческого и духовного потенциала современной России, приобретает особое значение и актуальность как программа её возрождения, как программа деятельности любого правительства страны, озабоченного её судьбой, правительства, для которого Россия является «нашей страной», а не «этой».

Надо отметить, что книга Д. И. Менделеева «Заветные мысли» состоит из предисловия, вступления и содержит следующие разделы: «Народонаселение», «Внешняя торговля», «Фабрики и заводы», «По поводу японской войны», «Об образовании, преимущественно высшем», «О подготовке учителей и профессоров», «Промышленность», «Желательное для блага России устройство правительства», послесловие, приложение и заключительный раздел под названием «Мировоззрение».

Г. Смирнов отмечает, что в главе «Желательное для блага России устройство Правительства» «…великий мыслитель высказал много такого, что никак не корреспондировалось с государственным устройством СССР».

И далее: «Увидев, что простое, вполне социалистическое желание увидеть евреев в ряду обычных честных тружеников вычеркнуто как недопустимая для советского читателя крамола, я понял, что редактор под видом выполнения идеологических установок начальства правил текст по своему личному усмотрению». Это подтвердилось, когда оказалось, что фамилия «редактора, кромсавшего менделеевские тексты, — Ю. А. Эшман! Кроме нелицеприятных оценок еврейства, Эшман вырубил из сочинений учёного все места, где Дмитрий Иванович положительно высказывался о действиях и мероприятиях царского правительства, критически отзывался о социалистах и революционерах и их учениях, говорил о мерах, необходимых для защиты и процветания России».

Очень многие мысли, изложенные Д. И. Менделеевым в его книге, выглядят абсолютно современно. Вот только несколько примеров:

— О материализме и идеализме: «В обыденном разговоре привыкли различать только идеализм от материализма, называя последний иногда реализмом. Слова имеют, конечно, всегда условный смысл, но, согласно с самим происхождением, три названных слова представляют полное различие исходных точек представления, и реализм при этом должно поставить в середине… Во всём своём изложении я стараюсь оставаться реалистом, каким был до сих пор… Как идеализму, так и материализму свойственно стремление к наступательным войнам, определяемым или просто материальными побуждениями и нуждами, или идеальными стремлениями народов, а реализм всегда идёт против всяких наступательных войн и стремится уладить противоречия исходя из действительных обстоятельств…»

— О революциях: «Идеалисты и материалисты видят возможность перемен лишь в революциях, а реализм признает, что действительные перемены совершаются только постепенно, путём эволюционным».

«Но чтобы предстоящий путь был по возможности эволюционным и прогрессивным, прежде всего он не должен отрицать прошлого.» (выделено мной — В. Б.).

«Всякий народ может переходить из сельскохозяйственного строя… в промышленный только постепенно, или мало-помалу, но никак не может сделать этого вдруг ни путём переворотов революционного свойства, ни способом быстро исполняемых административных постановлений».

Д. И. Менделеев говорит о возникновении беспорядков в России под влиянием сил из-за границы, где «много организованных сил, стремившихся, во-первых, приостановить явный прогресс, начавшийся в нашей стране, и, во-вторых, желающих сосредоточить всё внимание России на внутренних беспорядках, чтобы отвлечь её этим путём от вмешательства во внешние европейские события"

«Чтобы действовать свободнее, увереннее и надёжнее, надо было во что бы то ни стало устранить какое бы то ни было вмешательство России; война с нею могла стоить сотни миллионов, возбуждение в ней внутренних беспорядков могло стоить очень дешево, да ещё под знаменем либерализма, который сам проявлен Россией. Вот и решили разумные и расчётливые люди, стремящиеся к определённым целям, вызвать в России всеми способами внутренние неурядицы, покушения на императора — освободителя и всякого рода препятствия на пути русского прогресса» (подчёркнуто мной — В. Б.).

Применительно к сегодняшней россиянской действительности нельзя говорить о прогрессе в нашей стране, а вот явное желание американо-сионистских кругов отвлечь нас от европейских и мировых проблем, возбудив в ней внутренние беспорядки и неурядицы, просматривается совершенно отчётливо. За примерами не надо далеко ходить — вспомним Югославию и Косово, а также Чечню и Ирак.

— О русском народе: «Не подлежит никакому сомнению, что русский народ, взятый в целом, принадлежит к числу мирнейших и его лучше всего уподобляет сказка сонливому доброму молодцу из такого-то села, больше всего думающего о своей пашне, умеющего выносить «страду», но не умеющего заставлять её делать для себя других».

«В чём другом, только не в самообожании можно упрекать русских людей, умеющих уживаться даже сливаться со всякими другими. Это нас сильно отличает не только от китайцев, достоинствам которых должно отдать многое, но и от англичан, гордящихся — не без правильных оснований — своим первенством во всём передовом мировом значении, не говоря уже о евреях, считающих себя единственным народом Божьим и за эту гордыню лишённых всех благ независимого государственного преуспеяния».

— О свободе: «Свобода для труда (а не от труда) составляет великое благо. Для тех, кто труда и долга не ставит на должную высоту, кто их обязательность мало понимает и невысоко ценит, — для тех свобода рановата и только лодырничество увеличит. Россия, взятая в целом, думается мне, доросла до требования свободы, но не иной как соединённой с трудом и выполнением долга. Виды и формы свободы узаконить легко прямо статьями, а надо ещё немало поработать мозгами в Государственной думе, чтобы законами поощрить труд и вызвать порывы долга перед Родиной».

«Признавая, что свобода в её основах много приобрела от революций, утверждаю, что только развитие просвещения и промышленности её развило, развивает и развивать будет, от тирании предохранит, незыблемой поставит и права с обязанностями уравновесит» (выделено мной — В. Б.).

Создаётся впечатление, что кто-то из современных россиянских демократов внимательно прочитал эти, да и следующие ниже, высказывания великого учёного с тем, чтобы всё сделать наоборот.

Действительно, современные свободы в России привели к освобождению населения страны от права на труд, отдых, лечение, образование, получение почти бесплатного жилья, оставив свободу умирать по своему усмотрению старшему поколению, а молодёжи открыв свободу «лодырничества», проституции, наркомании, бандитизма. А пресловутая «свобода слова» обернулась свободой искажения истины, свободой оказывать необыкновенное давление на психику людей.

Здесь достаточно только сказать, что количество наркоманов в современной России составляет 3,5–5 миллионов человек, а количество умерших «россиян» в 2002 году превысило 2 миллиона (!!!) человек, что значительно больше ежегодных потерь населения в период Гражданской войны евреев-большевиков против русских.

— О роли правительства России: «Какая же может быть роль правительства в делах промышленности, по существу определяемых личными побуждениями? По мне, та роль весьма важна и должна состоять в разумном содействии, в предвидении и в прямом материальном участии при добыче капиталов, для промышленности совершенно необходимых».

Надо отметить, что говоря эти слова, Д. И. Менделеев имел в виду правительственные учреждения России, озабоченные благосостоянием государства и русского народа, а не тот бандитско-«демократический» режим современной России, целью которого является только личная нажива, уничтожение промышленности, сельского хозяйства, науки, культуры, да и «туземного», коренного населения «этой» страны. Может быть, всё это делается для того, чтобы в соответствии с «Еврейскими афоризмами» — «Дать народу без земли, землю без народа»?

Ещё: «Администратор, не сумевший приобрести личный авторитет и не соблюдающий законов, плох, и, если его удалят, можно ждать на основании множества примеров только улучшений… Администрация вообще и в частности администраторы, действующие законно, не могут страшиться суда…»

Но всё это писалось во времена Российской Империи, а не в период разгула демократии в её остатках, а потому, замена в демократической России одного администратора на другого сводится только к смене фамилии «расхитителя собственности в особо крупных размерах». За примерами далеко ходить не надо, они всем известны.

— О патриотизме: «Любовь к Отечеству, или патриотизм, как, вероятно, небезызвестно читателям, некоторые из современных крайних индивидуалистов уже стараются представить в худом виде, говоря, что её пора заменить совокупностью общей любви ко всему человечеству… Такое, очевидно, недомысленное учение приписывает патриотизму многие худые явления общественности… Для народов, подобных русскому, сложившихся и окрепших ещё сравнительно недавно и ещё занятых своим устройством, то есть ещё молодых, дикость учения о вреде патриотизма до того очевидна, что не следовало бы об нём даже упоминать, и если я делаю это, то имею в виду лишь тех ещё не переводящихся соотечественников, про которых написано: "Что книжка последняя скажет, то сверху и ляжет".

Но интеллигенция, в первую очередь творческая, читала книжки только до революции и в советское время. Теперь же — «Что бульварный листок (или гнусное россиянское телевидение) скажет, то сверху и ляжет». Примеров таких — масса. А попробуйте дать прочитать эти высказывания гениального русского учёного демократическим общечеловекам! Поднимется очередной хай!

А Д. И. Менделеев написал ещё и следующее: «Любовь к Отечеству составляет одно из возвышеннейших отличий развитого, общежитного состояния людей от их первоначального, дикого и полуживотного состояния».

В наше время в таком полуживотном состоянии находятся многие демократы, так, например, «публицистка» Алла Гербер, которая сказала, что страна должна быть маленькой, но крепкой, и демократы приложили массу усилий, чтобы сделать «эту» страну как можно меньше.

— О пацифизме: «Как принципиально убеждённый реалист, я принадлежу к числу уже немногочисленных ныне противников всяких войн, поклонников мирного улаживания всяких международных столкновений. Но это вовсе не значит, что разоружение страны можно было бы нынче же начать даже такой многоземельной стране, какова Россия. Она лакомый кусок для соседей Запада и Востока потому именно, что многоземельна, и оберегать её целостность всеми народными средствами необходимо…»

Современные российские демократы успешно решили все эти проблемы. Сначала надо было сделать «многоземельную» Россию малоземельной, разрушив Российскую Империю двадцатого века — Советский Союз. Следующий шаг вытекал из провозглашённого «отцом нации» тезиса: «У России врагов нет!», практическим применением которого стало катастрофическое разоружение армии, подрыв оборонной науки и промышленности. В результате наши земли превратились действительно в «лакомый кусок для соседей», но теперь уже не только для соседей, а и для доброго (для Ельцина, его семьи и их твёрдого последователя Путина) дяди за океаном.

Русская же пословица гласит: «Нет обороны, так склюют сороки и вороны».

— Об обороне страны: «Войн России пришлось вести множество, но большинство их носило характер чисто оборонительный, и моё мнение скажется ясно, если выражу уверенность в том, что, несмотря ни на какие мирные наши усилия, впереди России предстоит ещё много оборонительных войн, если Россия не оградится сильнейшим войском в такой мере, чтобы боязно было затевать сней военную распрю в надежде отхватить от неё часть её территории. Что завоевательных войн Россия сама не затеет, в том уверены не только все мы, русские, но и все сколько-либо знающие Россию, которой у себя дома дел кучища, начиная с необходимости продолжить усиленно размножаться… Если мы не будем сильны в военном смысле, то мы дойдём «до войны противу нас подобной натиску Наполеона» (подчёркнуто мной — В. Б.).

Вопросы есть? Или всё ясно, особенно с предсказанием Великой Отечественной Войны 1941-45 годов?

— Об отношениях с Китаем: «У русского народа нет и тени того высокомерного отношения, с каким к китайцам относится большинство других европейцев… Это потому, конечно, что русские поприроде уживчивы, миролюбивы и благожелательны, как сами китайцы. Это всё уже крупные задатки в деле союза… В прошлом между Россией и Китаем дружба господствовала даже больше, чем между Россией и Германией… Но если в предстоящем у Китая есть поводы ожидать пользы от союза с Россией, то у нас они и подавно есть, и на первом плане стоит пресловутая "жёлтая опасность" … Науськивать противу нас китайцев не преминут, вероятно, и кое-какие другие народы, особенно если договорами обяжутся кое в чём помочь китайцам, денежки достанут. Будет хорошо, если мы успеем предупредить и тотчас к обоюдной выгоде новым разумным договором упрочим союз с Китаем».

Напомним, что всё это было написано в самом начале века, и ещё раз вспомним о той мудрой внешней политике, которую проводил великий И. В. Сталин по отношению к Китаю («Русский с китайцем братья навек, крепнет единство народов и рас», — это слова песни «Москва — Пекин» того периода).

— О выборах в Государственную Думу: «Как достичь того, чтобы между членами Государственной думы преобладали по возможности люди, любящие Россию, в её будущность верящие и способные эту любовь отстаивать явно? Задача та сложна и опытным путём — по примерам других народов, — мне кажется, ещё далеко не решённая с ясностью».

«Лично я боюсь больше всего преобладания между членами Государственной думы теоретиков, будут ли они из либералов или из консерваторов… Избрание через выборщиков, установленное у нас, есть единственное доныне возможное».

Современное же пожелание к власти в России может быть сформулировано на основе сказки Л. Филатова «Любовь к трём апельсинам»:

На свете нет ужаснее напасти, Чем идиот, дорвавшийся до власти!

— О труде: «Желательно, чтобы русский народ, включая в него, конечно, и всю интеллигенцию страны, своё трудолюбие умножил для разработки природных запасов богатой своей страны, не вдаваясь в политиканство, завещанное латинством, его, как евреев, сгубившее и в наше время подходящее лишь для народов, уже успевших скопить достатки, во много раз превосходящие средние скудные средства, скопленные русскими. Прочно и плодотворно только приобретённое своим трудом. Ему одному честь, поле действия и всё будущее» (подчёркнуто мной — В. Б.).

Отметим, что это самое «политиканство» гнилой части российской интеллигенции и сгубило Россию монархическую и губит в наше время Россию бандитско-«демократическую».

И ещё одна мысль Д. И. Менделеева: "Законодатели много, даже более всего сделают благого для страны, если примут меры, поощряющие труды всякого рода, если трудолюбию помогут более, чем породе и достатку, даже таланту, и если отнесутся к трудолюбцам благосклоннее, чем к небокоптителям, дармоедам и хулиганам».

Положение же в современной России может быть охарактеризовано (Л. Филатов, «Любовь к трём апельсинам») как:

Кто пашет, поливая землю потом

Теперь у нас зовётся идиотом,

А если он ещё и патриот,

То он уже ОПАСНЫЙ идиот!

— О науке и просвещении — "Пётр Великий, учреждая Академию наук, желал не менее Ломоносова снабдить свою страну Невтонами и Платонами не меньше, чем организованным войском и флотом, промышленностью, торговлею и путями сообщения».

«Дело развития и роста народного просвещения немыслимо без широкого развития науки вообще, а оно требует больших средств, так как учёные сами люди, которым нужны средства не только для необходимых научных пособий (библиотек, лабораторий, обсерваторий и т. п.), но и для собственной жизни, надо, чтобы они жили в достатке».

Прошло после написания книги Д. И. Менделеевым почти сто лет, и первый президент бандитско-«демократической» страны, будучи не в состоянии выговорить такое сложное слово — Невтон (написанные для него каким-то учёным-евреем), разрушил не только Академию наук, но и всю систему подготовки научных кадров не меньше, чем войско, флот, промышленность, торговлю (русскую), пути сообщения.

— О социализме: «Увлечение социализмом, по моему мнению, нельзя правильно понимать, если не принять во внимание лучших его стремлений к достижению общего блага и если не видеть, что основную ошибку социализма составляет подавление личной инициативы, которая в сущности своей ведёт ко всем видам прогресса, заставляя… массы народа «подражать» единоличному примеру. Словом, утопия социализма есть крайняя противоположность утопии индивидуализма. Истина в срединном сочетании» (подчёркнуто мной — В. Б.).

«Следствия социализма очевидны: застой и неизбежность порабощения новыми, или свежими, народами, чуждыми утопических увлечений социалистов; для них общее благо низводится исключительно только до сытости».

Отметим, что в случае с нашей страной «застой», как мы теперь видим, не идёт ни в какие сравнения с той разрухой, которая царит во всех областях экономики и всей нашей демократической жизни, а воспринимается как экономическое чудо, которое мы потеряли.

— О высшем образовании: «Истинно образованный человек, как я его понимаю в современном смысле, найдёт себе место только тогда, когда в нём с его самостоятельными суждениями будут нуждаться или правительство, или промышленность, или, говоря вообще, образованное общество; иначе он лишний, и про него писано "Горе от ума".

В феврале 1999 года исполнилось сто лет со дня открытия в России сети политехнических институтов, на организации которых настаивали выдающиеся русские учёные Д. И. Менделеев, А. Н. Крылов, А. С. Попов и что было вызвано недостатком «в лицах… с высшим образованием по механической части», как отмечал в связи с этим министр финансов России С. Ю. Витте.

Тогда профессор, как и в советское время, получал 400–500 рублей в месяц (Д. И. Менделеев, будучи уже семейным человеком и известнейшим учёным, получал 1500 рублей в месяц). Сравнение стоимости основных товаров дореволюционного периода и современного даёт соотношение между царским рублём и нынешним 1:50, то есть сегодняшний профессор должен был бы получать 20–25 тысяч рублей в месяц, а по сравнению с периодом «застоя» -12-15 тысяч рублей. Это примерно при 1,0–1,5 тысячах современной зарплаты (без разного рода надбавок, которых может и не быть) профессора! В долларах же современная «зарплата» выглядит ещё смехотворнее — 40–60 долларов! То есть российский учёный в месяц получает сумму такую, какую, допустим, германский профессор имеет в час!

Вот вам «забота» отцов нации о развитии «этой» страны! В наше время «образованное общество» и правительство не нуждаются в людях с высшим образованием «по механической части»; люди с высшим образованием нужны в качестве продавцов в палатках, в качестве челноков, финансового ворья и в качестве дешёвой научной силы для «развитых» и «цивилизованных» (с безвозмездной помощью России!) стран.

— О сельском хозяйстве: «Русскому народу, взятому в его целом, обладающему большим количеством земли, способность к сельскому хозяйству исторически привычна; он разовьёт сам своё земледелие, если начнёт богатеть, получит большую свободу труда и увидит примеры. Ему прививать можно только улучшения, а это чаще всего возможно лишь при помощи капиталов».

Современный же демократический режим не только разрушил установившиеся связи в сельском хозяйстве, введя вместо колхозов и совхозов в стране фермерство, совершенно не обеспеченное техникой, материалами, удобрениями и потому быстро развалившееся, но и продолжает подрывать сельскохозяйственное производство, ввозя в огромном количестве продукты питания (зачастую плохого качества) из-за рубежа. И уже ни о какой финансовой помощи со стороны государства сельское хозяйство и мечтать не может. Катастрофическое положение дел в сельском хозяйстве — это очередное «достижение» бандитской демократии.

— О промышленности: «Прямо из чисел видно, что от развития промышленности первее всего зависит общее "благо народное", так как главный выигрыш от неё достаётся рабочим в виде возрастания их годовых заработков; и на капитал, по моему крайнему разумению, должно смотреть как на единственное вернейшее средство увеличить общий средний достаток людей…

Сущность того, что я предполагаю развивать, сводится к тому, что "в заботах о благе народа" и его просвещении нужно иметь в виду прежде всего другие промышленности, а не одно сельское хозяйство; это последнее неизбежно разовьётся само собой по мере развития других видов промышленности».

Но эта мысль не отражает современной действительности России, где капитал, сколоченный березовскими, гусинскими, смоленскими, ходорковскими, абрамовичами и прочими чубайсами, используется не на общее «благо народное», а на физическое уничтожение этого самого народа и на строительство и покупку заграничных вилл в качестве возможного в будущем убежища.

По имеющимся данным, из России за годы разгула в ней бандитской демократии вывезено 420 миллиардов долларов, а по другим данным — более 500 миллиардов долларов, то есть каждый «россиянин» только этим уже ограблен на три тысячи долларов. При этом Россия остаётся должна другим странам более ста тридцати миллиардов долларов.

В европейском журнале «Еиго Визтезз» был опубликован список самых богатых людей Европы, и здесь нас ожидает «радостное» событие: если в 2002 году в России было 7 миллиардеров (не в рублёвом исчислении, а в евро!), то теперь этот список увеличился, их стало, по одним данным — 9, по другим — 17!

Вот список наших основных «маяков»:

ФАМИЛИЯ

Количество «заработанных» денег (в миллиардах евро)

Р. Абрамович

8,0

М. Фридман

3,3

Р. Вяхирев

2,6

В. Потанин

1,8

В. Аликперов

1,74

В. Богданов

1,7

В. Черномырдин

1,45

О. Дерипаска

1,35

1,3

В этом списке нет Березовского, состояние которого, по его собственным словам, оценивается в 6 миллиардов евро; нет и хорошо всем известных Гусинского со Смоленским, или они ещё не вышли из группы миллионеров? Нет также в этом списке и российского деятеля еврейского движения Невзлина, ныне, в 2004 году, успешно скрывающегося от правосудия за неуплату налогов в Израиле. В этом списке сразу же удивляет один момент: если мы все привыкли, что ворами в особо крупных размерах являются частные хозяева общенародных богатств, то как в этот список попали государственные служащие — «дипломат» Черномырдин и «хозяин Чукотки» Абрамович, причём последний занимает второе место в списке, а за последний год удвоил своё состояние? И здесь А. Пушков задаёт вполне закономерный вопрос: «Интересно узнать, за счёт каких-таких великих деяний» в области российской экономики произошло это?

Казалось бы, в любом «цивилизованном» государстве должен быть задан вопрос: «С таким счастьем и на свободе?» Но не сидят эти люди в лагерях и тюрьмах, а греются не только в «лучах славы», но и в прямом смысле — на песочке собственных зарубежных вилл!

При этом наши магнаты по возрасту самые молодые, из девятерых, четверо моложе сорока, а самый молодой и шустрый — это 35-летний Дерипаска (компания «Русский алюминий», правда, не понятно, причём тут русские), в то время как возраст европейских миллиардеров, как правило, пенсионный. И это понятно, так как европейские капиталы складывались, зачастую, даже в течение жизни ряда поколений.

Но всё это было до 2004 года, пришёл новый год — появились новые воры в особо крупных размерах: по данным журнала «Финанс» у нас сейчас 25 долларовых миллиардеров и 150 миллиардеров рублёвых. Таким образом, поголовье финансовых волков значительно выросло. И самый первый из них — начальник Чукотки Абрамович (12 миллиардов долларов), он же хозяин английского футбольного клуба. Беглый Березовский по этим данным находится на предпоследнем (24-м) месте с 1,1 миллиардом долларов. Средний возраст финансовых волков 41 год, а самый молодой волчонок (22 года) — Смоленский — младший (2,9 миллиарда рублей).

Москва же вышла на третье место в мире по числу проживающих в ней миллиардеров — 23!

После этого совершенно лишним становится вопрос классика: «Кому живётся весело, вольготно на Руси?» Ясно одно — не русским!

Обратите внимание, чем меньше в России средняя продолжительность жизни (следовательно, количество выходящих на пенсию людей), тем больше молодых миллиардеров. А, может быть, наоборот?

Выше говорилось о количестве вывезенных из России капиталов, но директор института социально — политических исследований Российской Академии Наук Г. Осипов считает по-другому: «…У нас всё время говорится о том, что вывезено за рубеж 300–500 миллиардов долларов… Это популистские цифры, которые рассчитаны на население. На самом деле… реальные цифры вывоза капитала из России приближаются не к миллиардам, а к триллионам…»

Таким образом, российские средства финансируют развитие западных экономик, но действия российских правителей никак не показывают заинтересованности нашей экономики «в изъятии этих денег».

Президент же ограбленной страны ограничивается только признанием факта: «Западная экономика не заинтересована в изъятии этих денег, потому что дружба дружбой, а табачок врозь». Правда, президенту России западные демократии постоянно «дают прикурить», втягивая Россию в разного рода политические авантюры, ущемляющие её экономические интересы без всякого рода компенсаций со стороны «друзей» по борьбе с «терроризмом». Вспомним, что в советское время баланс наших долгов и долгов стране был в пользу Советского Союза (страна была должна на 10 миллиардов долларов меньше, чем должны были ей).

— О таможенных пошлинах: «Таможенные доходы тем рациональнее, чем более они относятся к товарам, без которых жители по существу дела обойтись могут… Если таможенные доходы относятся к такого рода товарам, не составляющим существенных потребностей жителей, такие пошлины носят название фискальных, облегчающих другие народные податные тяготы, и такие пошлины должны резко отличаться от покровительственных. Эти последние могут совершенно рационально, т. е. для блага народного, относиться и к предметам первой необходимости…"

Цель таких пошлин, как отмечает Д. И. Менделеев, состоит в оказании содействия развитию собственного промышленного и сельскохозяйственного производства в государстве, которое печётся «о благе народном», а, следовательно, к современной России это не имеет отношения.

— О народонаселении: «Если с промышленностью русский народ начнёт богатеть…, то он не перестанет плодиться и ещё умножит прирост, тогда всем хватит хлеба если не своего, то покупного, и, удваиваясь примерно в 40 лет (прирост равен 1,4 %), он неизбежно выделит большой процент жителей для развития других видов промышленности и для профессиональной деятельности всякого рода, что вместе с развитием просвещения и составит силу народную, даст возможность поддерживать свою самостоятельность и развить свои особенности».

Таким образом, Д. И. Менделеев предсказывал удвоение населения нашей страны где-то к 1945 году, конечно, не ожидая, что Россия переживёт такие кровавые времена, как уничтожение еврейскими большевиками наиболее деятельной и образованной части русских, а также Великую Отечественную Войну. И уж он никак не мог бы себе представить современное положение в России, когда в мирное время потери населения страны, в первую очередь русского, находятся на уровне потерь в гражданской войне, а за годы разгула демократии мы каждый год теряем более миллиона человек! В 2002 году количество умерших превысило 2 миллиона человек, а в 2003 — Россия ещё не досчиталась полтора миллиона человек!

Труды Д. И. Менделеева по экономике, организации сельскохозяйственного производства говорят о его вере в будущее России, в будущее русского народа, в будущее, которое не уничтожить ни «перестройкой», ни современными человеконенавистническими демократическими «реформами».

Единственная статья, написанная Д. И. Менделеевым, была опубликована под псевдонимом. «Избежал я своей подписи в этом случае только потому, что в те времена считалось неудобным профессору-натуралисту вмешиваться в вопросы более или менее философ-ско-социалъного характера, да ещё с чисто популярной стороны».

Теперь же без такого вмешательства просто не обойтись в море лжи и дезинформации, в котором приходится барахтаться рядовому «россиянину».

Заключение

Сам Д. И. Менделеев писал, что он имел три службы Родине:

— Первая «служба» — «в научной известности, составляющей гордость не одну мою личную, но и общерусскую, так как все главнейшие научные академии, начиная с Лондонской, Римской, Парижской, Берлинской, Бостонской, избрали меня своим сочленом, как и многие учёные общества России, Западной Европы и Америки, всего более 50 обществ и учреждений».

Следует добавить, что к концу жизни Д. И. Менделеев получил свыше 130 дипломов и почётных званий от русских и зарубежных академий, университетов, научных обществ и организаций.

— Вторая «служба» — «преподавательство», которое взяло «лучшее время жизни и главную её силу».

— Третья «служба» — советовать — это был его «своеобразный» способ вмешиваться в государственные дела, в хозяйственную жизнь страны.

Помогать своими знаниями всем, и в первую очередь, государству — это его счастливый долг, почётнейшая обязанность и священное право. Он никогда не отказывался ни от одного государственного поручения, каким бы скромным оно ни выглядело.

Академик Ю. А. Овчинников (вице-президент АН СССР) в заключение своего доклада о жизни и деятельности Д. И. Менделеева на юбилейном Менделеевском съезде (1984 год, Государственный академический Большой театр Союза ССР) сказал:

«Имя Д. И. Менделеева бессмертно. Личность его легендарна, а подвиг научный благодарное человечество не забудет никогда. Жизнь великого человека всегда достойна подражания… И пусть будет для нас примером, пусть вдохновляет нас во всех делах на благо родины и народа, во имя прогресса и мира на земле величественная фигура гениального учёного, творца главного закона современной химии, славного сына и гражданина земли русской, нашего соотечественника Дмитрия Ивановича Менделеева».

Закончить же можно словами Дмитрия Ивановича Менделеева, сказанными им о самом себе:."Я ни капиталу, ни грубой силе, ни своему достатку я ни на йоту …не служил, а только старался … дать плодотворное промышленно-реальное дело своей стране в уверенности, что политика, устройство, образование и даже оборона страны ныне без развития промышленности немыслимы..»

Приложение 3

«…Я не уверен в том, что Вам было известно о Д. И. Менделееве то, что написал тов. В. И. Бояринцев. Наши энциклопедии дают скупую справку, не более. "Знаменитые советские" редакторы, как Г. Васецкий, Ю. А. Эшман, так искромсали сочинение Д. И. Менделеева, что мы о его идеях и не знали и не знаем до сих пор. Не воспользовались его предсказаниями, ибо приходящие к власти считают себя всезнайками.

Д. И. Менделеев — русский национальный гений. И этого достаточно для того, чтобы о нём писать подробно.

Прошу через газету поблагодарить тов. В. И. Бояринцева за статьи о Д. И. Менделееве».

(В. В. Толкачёв — письмо в редакцию газеты «Дуэль» (№ 48, ноябрь 2000)

Глава 5. Академик А. Н. Крылов

В 1941 году после начала войны из Ленинграда в Казань специальным поездом выезжала группа академиков, среди которых был отец отечественного кораблестроения Алексей Николаевич Крылов. Поезд не пришёл и академиков попросили приехать на следующий день, но когда диспетчер узнал, что среди уезжающих находится Крылов, то поезд был подан, а на вопрос начальства, кто такой Крылов, диспетчер ответил: «Как какой Крылов? Известный русский баснописец!»

Кто такой Крылов?

На этот вопрос отвечает книга «Самые знаменитые люди России», где, в частности, говорится: «Крылов Алексей Николаевич (1863–1945) — кораблестроитель, механик и математик, академик Академии Наук СССР (1925). Родился в Симбирской губернии. После окончания Морской академии (1890) почти 50 лет преподавал в Морской академии и других вузах, где читал лекции по новому тогда курсу теории корабля. С 1900 года руководил опытным бассейном для испытания моделей судов, активно участвовал в проектировании и постройке первых русских линкоров типа "Севастополь". С 1927 года, продолжая преподавать, участвовал в решении основных технических вопросов военного и гражданского судостроения. Работы Крылова по теории кораблестроения принесли ему мировую известность. Он заложил фундамент новой области науки, лежащей в основе современного кораблестроения. Большую ценность имеют также его работы по математике и механике. Им построена первая в России машина для интегрирования дифференциальных уравнений (1904), предложен метод решения так называемого векового уравнения (1931), создан ряд корабельных и артиллерийских приборов…»

Эта краткая характеристика даёт лишь отдалённое представление о многообразной научной, организационной, инженерной, педагогической деятельности академика Крылова, описанной его учеником профессором И.Хановичем в книге «Академик Алексей Николаевич Крылов», из которой и взяты некоторые биографические сведения об академике.

И.Ханович так определяет следующие основные направления деятельности академика А. Н. Крылова:

— создание современной теории корабля;

— написание основополагающих трудов по строительной механике корабля;

— труды в области компасного дела;

— вклад в математику и механику;

— труды по истории науки;

— астрономические работы;

— педагогическая деятельность и педагогические взгляды.

Родился будущий академик 15 августа 1863 года в семье артиллерийского офицера, вышедшего в отвтавку в 1852 году, но «с началом Крымской войны отец был вновь призван на военную службу и определён во вторую лёгкую батарею 13-й артиллерийской бригады, на вакансию, оставшуюся свободной после Л. Н. Толстого, переведённого в другую бригаду… (А. Н. Крылов «Мои воспоминания»).

Семья будущего академика была связана родственными и дружественными узами с физиологом Сеченовым и будущими академиками Ляпуновыми.

С 1872 по 1874 год семья Крыловых жила в Марселе во Франции (отец должен был сменить климат, чтобы излечиться от лихорадки), где Алексей отлично усвоил французский язык. После переезда семьи в Ригу, он в немецкой школе овладевает и немецким языком. Отец его справедливо считал, что иностранным языкам можно научиться «только в детстве… и на всю жизнь».

В 1878 году Алексей Крылов блестяще сдал экзамены и поступил в Морской корпус, где усиленно занимался математикой, в основном, по руководствам на французском языке. В последние годы учёбы в Морском корпусе он глубоко изучает теорию магнитных компасов, что позволило мичману Крылову после блестящего окончания Морского корпуса поступить в 1874 году в компасную часть Главного гидрографического управления. Здесь начинается его научная деятельность в области компасного дела, завершившаяся впоследствии трудами, получившими высшую научную награду.

В 1888 году А. Н. Крылов поступает на кораблестроительное отделение Морской академии и публикует первую научную работу «Расчёт башни броненосца "Император Николай I"», положив начало развитию строительной механики корабля.

В 1890 году Крылов успешно заканчивает Морскую академию, получает премию и его имя заносится на мраморную доску, а со следующего года начинает читать два курса в Морском училище — начертательную геометрию и систему кораблестроительных вычислений, которая существует и в настоящее время.

Отец научного кораблестроения

В 1896 году Крылов начинает преподавать в Морской академии и выступает с докладом в Английском обществе корабельных инженеров «с докладом о созданной им теории килевой качки корабля на волнении; через два года он доводит своё творение до непревзойдённого уровня, обобщая основные идеи на случай произвольного положения корабля по отношению к волне. Эти работы уже к концу прошлого века доставляют капитану русского флота А. Н. Крылову мировую известность и ставят его имя в ряд выдающихся исследователей в области динамических проблем теории корабля (И.Ханович).

Это выступление А. Н. Крылова было тем более знаменательным, что оно состоялось на родине Вильяма Фруда, построившего элементарную теорию боковой качки корабля на волнении, после чего теория Фруда стала частным и притом простейшим случаем теории А. Н. Крылова.

Председатель Английского общества корабельных инженеров в своём заключительном слове по докладу А. Н. Крылова, в частности, сказал: "…я прошу вас весьма сердечно поблагодарить капитана Крылова за драгоценный вклад, который он внёс в труды нашего Общества в этом году».

За эти работы А. Н. Крылов был удостоен золотой медали Британского королевского общества и включён в его состав, хотя до этого момента общество не знало иностранных членов.

Работы Крылова ещё в начале двадцатого столетия принесли ему мировую славу, а когда для Лейпцигской энциклопедии математических наук» потребовался в 1907 году общий очерк теории корабля, он был заказан русскому профессору А. Н. Крылову.

Но Крылов не ограничился созданием общей теории качки корабля, им была создана теория успокоительных цистерн, подтверждённая экспериментально; была разработана теория вынужденных колебаний корабля, снабжённого гироскопическим стабилизатором.

А ещё в 1903 году Крылов представил первые таблицы непотопляемости корабля, составленные им для броненосца «Петропавловск», и разработанные им принципы непотопляемости стали классическими:

— непотопляемость обеспечивается запасом плавучести корабля;

— подразделение корабля на отсеки должно быть таким, чтобы остойчивость сохранялась вплоть до полного использования запаса плавучести;

— восстановление боеспособности повреждённого корабля необходимо осуществлять путём затопления неповреждённых отделений, подобранных с помощью заранее составленных таблиц непотопляемости.

К чему приводит нарушение правил по непотопляемости судна, А. И. Крылов указал в своей статье «Гибель "Титаника"», который затонул 15 апреля 1912 года после столкновения а айсбергом. Академик Крылов, заключая статью, писал: «Таким образом, вся вина целиком свалена на капитана, доблестно погибшего на своём посту, о самих же конструктивных недостатках, повлекших за собою его гибель при сравнительно небольшом повреждении, в постановлении суда не упомянуто ни единым словом». Дело в том, что при проектировании и постройке «Титаника» не были соблюдены элементарные требования непотопляемости: поперечные водонепроницаемые переборки не были доведены до верхней палубы, не обеспечена водонепроницаемость палубных люков и т. п.

По проектам Крылова был изготовлен ряд оригинальных приборов, получивших широкое распространение на флоте: приборы для натурных испытаний кораблей, оптические приборы — прицелы, дальномеры, замыкатели для мин заграждения и т. п.

Но главным направлением деятельности А. Н. Крылова в этот период остаётся развитие учения о непотопляемости судов и создание соответствующего раздела теории корабля.

В январе 1908 года Крылов становится главным инспектором кораблестроения, а с сентября месяца назначается председателем Морского технического комитета, которому принадлежала «разработка типов судов, подлежащих постройке, общее проектирование, утверждение окончательных проектов, исполняемых заводами, и наблюдение за постройкой судов».

В 1911 году А. Н. Крылов становится генералом для особых поручений при морском министре, и ему приходится заниматься пенсиями и пособиями в Морском ведомстве, руководством Путиловскими заводами, военно-метеорологическими делами, подъёмом затонувших кораблей и многими другими проблемами и вопросами.

В декабре 1914 года А. Н. Крылов избирается в члены-корреспонденты Российской Академии Наук, по представлению академиков Б. Б. Голицына, А. М. Ляпунова, В. А. Стеклова, М. А. Рыкачёва. В качестве члена-корреспондента Академии А. Н. Крылов принимал участие в работах различных академических комиссий.

Отметим, что к этому моменту А. Н. Крылов не был доктором наук, а был профессором и генералом, но в ноябре 1915 года группа профессоров Московского университета во главе с Н. Е. Жуковским предложила Совету университета возвести А. Н. Крылова в степень доктора без защиты.

На основании этой записки 13 февраля 1916 года Совет «возвёл в степень доктора прикладной математики заслуженного профессора Николаевской Морской академии Алексея Николаевича Крылова, приобрёвшего учёными трудами почётную известность, без испытания и представления диссертации».

Уже в апреле 1916 года по предложению В. А. Стеклова Алексей Николаевич Крылов был избран действительным членом Академии Наук по физико-математическому отделению, избран 29 голосами при 31 присутствующем академике (всего тогда было 38 членов Академии Наук). К этому времени А. Н. Крылов был уже членом целого ряда зарубежных научных обществ и академий.

Ещё в январе 1915 года он направляется Морским министерством в Комиссию по изучению естественных производительных сил России (КЕПС). Эта комиссия была создана Академией Наук по инициативе академика В. И. Вернадского: после начала Первой Мировой войны кредиты на радиевые работы Вернадского в России стали сокращаться, прервались научные зарубежные связи; тогда у него и возникла идея создания в России Комиссии по изучению естественных производительных сил (КЕПС), которая и была организована в 1915 году, а её Совет (из 56 человек) возглавил Вернадский.

«Организатор почувствовал сам, что прикоснулся к главному нерву государственной и научной жизни, к сплетению жгучих интересов. Вокруг всё ухудшалось, а комиссия на удивление расширялась. Уже в 1916 году она организует 14 экспедиций в различные районы страны» (Г. Аксёнов «Вернадский»).

А. И. Крылов писал: «При Академии была образована Комиссия по изучению естественных производительных сил, которая и начала сперва с самыми скромными средствами своё дело изучения производительных сил и показала её (России) истинные средства и неисчерпаемые запасы».

Первые три года работы комиссия получала от правительства очень скромные средства, а потому дело не обходилось без курьёзов: «Докладывая в 1916 году о необходимости организации экспедиции в Туркестан для изыскания нового месторождения вольфрама, Александр Евгеньевич Ферсман обращался к КЕПСу с просьбой "исходатайствовать" для её снаряжения… 500 руб. В ответ на это Алексей Николаевич вынул из своего бумажника требуемую сумму и, вручив её докладчику, сказал: "Никакого ходатайства не надо — оно смехотворно. Только не думайте, что это благотворительность"» (И.Ханович). И далее Крылов пояснил, что являясь акционером предприятия, делающего шрапнель, он получит прибыль от внедрения вольфрама в размере 10000 рублей. Этим он подчеркнул плачевность финансового положения КЕПС.

«О роли академика Крылова в советский период работы комиссии можно судить хотя бы по тому, что он исполнял обязанности товарища председателя и члена совета КЕПСа, возглавлял организационный отдел вновь созданного Института экспериментальных исследований и непосредственно участвовал в работе отдела оптической техники, впоследствии реорганизованного в Государственный оптический институт» (И.Ханович).

Впоследствии организационный отдел Института экспериментальных исследований был преобразован в Петроградскую научную комиссию, имеющую шесть секций: физико-механическую с подсекцией судостроения, электротехническую, металлургическую, химико-технологическую, геолого-петрографическую и строительных материалов. Председателем этой комиссии был избран академик А. Н. Крылов — полный генерал флота (до революции генеральскими званиями были: генерал-майор, генерал-лейтенант, полный генерал — В. Б.).

В 1926 году умер вице-президент Академии Наук, один из крупнейших математиков, основатель школы математической физики В. А. Стеклов, и А. Н. Крылову группой академиков было направлено письмо с просьбой баллотироваться на этот пост. Крылов ответил отказом, говоря о своём «непреодолимом отвращении», которое он питает «ко всякого рода административной деятельности».

В этом ответном письме А. Н. Крылова были высказаны также замечания по адресу некоторых лиц, которые не понимали его занятий техническими проблемами в этот период времени. Крылов писал: «Резкой грани между наукой и техникой поставить нельзя, и если 39 лет я занимаюсь наукой о корабле, то не имеет смысла отрывать меня от вверенной мне постройки судов, в проекты которых я внёс много своего…»

Академик А. Н. Крылов так оценивал роль науки: «Надо помнить, что затраты на истинно научное творчество окупаются затем в жизни государства не седмирицею, не сторицею, а числами, для которых в древнем языке не было названий».

Но академик, к счастью, не смог увидеть «достижений» демократических правителей современной России, преднамеренно и систематически уничтожающих тот научный потенциал, который был накоплен научными школами государства, и превращающих в недалёком прошлом мощную индустриальную державу в сырьевой придаток, в дополнение к сырью снабжающий «цивилизованные» страны недорогими высококлассными специалистами.

Как будто бы сегодня сказаны А. Н. Крыловым слова: «Флот есть органическое целое, и отсутствие в нём какого-либо типа судов или их относительная малочисленность не искупается преувеличенным развитием числа судов другого типа — их излишнее число не доставит преобладания над противником, а представит лишь напрасную трату средств, которые при более правильном соотношении были бы использованы выгоднее».

А. Н. Крылов и Д. И. Менделеев

Интересный факт — к воспитанию будущего академика «приложил руку» великий русский учёный Дмитрий Иванович Менделеев. Дело в том, что старший сын Д. И. Менделеева Володя учился в Морском корпусе, а на праздники приезжал к отцу вместе со своим другом — А. Н. Крыловым, будущим великим русским и советским кораблестроителем, который здесь прошёл менделеевскую школу постановки эксперимента.

Кроме того, в соответствии с идеями Д. И. Менделеева в Петербурге был построен Морской Опытовый бассейн, в котором испытуемая модель судна крепилась на державке и устанавливалась на подвижной тележке, двигающейся по специальным направляющим. Этим бассейном в течение 8 лет руководил А. Н. Крылов, превратив его в основу будущего Центрального научно-исследовательского института, в настоящее время носящего имя А. Н. Крылова.

А. Н. Крылов в одном частном письме (1928 год) так вспоминал о гениальном русском учёном Д. И. Менделееве: «Без малого 40 лет тому назад Дмитрий Иванович Менделеев был назначен управляющим Главной палатой мер и весов. До его назначения это было скромное учреждение, хранившее устарелые образцы мер, не имевшее почти никакого научного оборудования. Дмитрий Иванович решил поставить это прежде захудалое заведение на должную научную высоту…

Дмитрий Иванович, твёрдо убеждённый в том, что экономическое благосостояние России невозможно без развития всех отраслей промышленности, не раз развивал свой взгляд на значение для промышленности "массового производства", — приёмы же такого производства, чем оно шире и чем изделие сложнее, требует тем большей точности в изготовлении отдельных частей — отсюда необходимость точных калибров, точной резьбы винтов и т. д. Всё же это связано с методами точного измерения.

Тогда зарождалась электротехника, и электроизмерительные приборы получали торговое и промышленное значение. Для них необходима была такая же выверка, такой же надзор, такое установление точных эталонов, как и для всяких иных торговых мер.

Дмитрий Иванович разъяснял иногда и разницу работы исследовательской и научной лаборатории и работы метрологической. В лаборатории главная забота — открыть, подметить новый факт, новое явление, установить сперва лишь так сказать нагрубо его законы. Задача же метрологии — довести до высшей степени точности и совершенства необходимые методы измерений и измерить неизменные физические постоянные, входящие в упомянутые законы…» («Собрание трудов академика А. Н. Крылова», т.1, ч.1, Издательство Академии Наук СССР, М.-Л., 1951).

В 1901 году А. Н. Крылов получил предложение адмирала С. О. Макарова принять участие в полярном плавании ледокола «Ермак», после чего Крылов обратился к Менделееву и получил от последнего точные приборы, необходимые Крылову для «магнитных наблюдений» во время плавания.

Чтобы воспользоваться этой возможностью проведения натурных испытаний, А. Н. Крылову пришлось подать специальный рапорт в Морской технический комитет, «чтобы участие в экспедиции "Ермака"» рассматривалось не как отпуск, а как служебная командировка, направленная на решение задач кораблестроения.

Капитан А. Н. Крылов и адмирал С. О. Макаров

В своих «Воспоминаниях» А. Н. Крылов писал: «31 марта (12 апреля) 1904 г. броненосец «Петропавловск» под флагом командующего флотом вице-адмирала Макарова подорвался на мине заграждения, произошла детонация или мин, или пороховых погребов, и броненосец потонул, опрокинувшись при этом. Адмирал Макаров погиб. Распространился слух, что эта гибель была мною предсказана, но что не были приняты указанные мною меры к её предотвращению. Этот слух, как обыкновенно бывает, не имел под собою оснований — повреждения броненоща от детонации пороха были так велики, что никакими мерами спасти его было невозможно».

Н. В. Скритский («Самые знаменитые кораблестроители России», М., «Вече», 2002) отмечает: «После гибели Макарова Крылов выступал с лекциями о его деятельности, писал статьи, отмечая заслуги моряка перед отечеством, обвинил в печати Морское ведомство в том, что оно не использовало предложенных средств для увеличения живучести кораблей.

В частности, на основе идей Макарова Крылов ещё в 1902 году предложил ряд мероприятий для выравнивания крена судна, получившего пробоину. Задолго до русско-японской войны Крылов подготовил таблицы непотопляемости, позволяющие определить, какие отсеки необходимо заполнять, чтобы уменьшить крен в случае данного повреждения. Однако ни таблицы, ни другие предложения Макарова и Крылова о необходимых изменениях в конструкции кораблей не были приняты своевременно, хотя Крылов и представил свои таблицы как председателю Морского технического комитета, так и командованию флота в Порт-Артуре ещё в 1903 году».

Океанограф и полярный исследователь, вице-адмирал (с 1896 года) Степан Осипович Макаров выступал (вместе с Д. И. Менделеевым и А. И. Воейковым) за осуществление мечты М. И. Ломоносова об использовании Россией Северного морского пути. С этой целью им был представлен проект, по которому был построен первый в мире ледокол «Ермак» и на нём совершён первый ледовый поход к Шпицбергену и Новой Земле.

С деятельностью Степана Осиповича Макарова будущий академик А. Н. Крылов был знаком до мельчайших подробностей, и вся работа последнего в области непотопляемости корабля проистекала на основе, заложенной Макаровым, о чём сам Крылов говорил неоднократно. Один из своих докладов по теории непотопляемости судов А. Н. Крылов заключил словами: «Всё, что я вам здесь изложил, принадлежит не мне, а целиком взято из ряда статей "Морского сборника", охватывающих 30 лет… Его превосходительство Степан Осипович — вот кто истинный основатель учения о непотопляемости судов».

В архиве академика А. Н. Крылова сохранилось 26 его писем С. О. Макарову и 22 письма Макарова Крылову.

1 января 1900 года А. Н. Крылов был назначен заведующим опытовым бассейном, в этот же день вице-адмирал С. О. Макаров был назначен главным командиром Кронштадтского порта и военным губернатором г. Кронштадта. По случаю назначения Крылова заведующим Бассейном адмирал Макаров в письме на его имя отмечал: «Вы в это живое дело внесёте правильное основание, и работы Бассейна потеряют их теперешний случайный характер… Желаю вам полного успеха во всём, прошу верить моему глубокому уважению».

Уже через две недели после этих назначений Макаров посетил Бассейн и предложил провести в нём испытания модели ледокола «Ермак» для получения зависимости между углом дифферента модели и приложенной вертикальной силой.

В этом бассейне Крылов и Макаров провели множество экспериментов с моделями различных кораблей.

В 1901 году Крылов «по предложению адмирала С. О. Макарова» участвовал в рейсе «Ермака», научным итогом которого стала книга «Ермак во льдах». Готовя к печати эту книгу, С. О. Макаров обращался по каждому возникающему у него в связи с этим трудом вопросу к научному авторитету А. Н. Крылова. Книга эта была подарена Д. И. Менделееву.

Крылов и служба спасения

Академику А. Н. Крылову принадлежит также заслуга создания теории судоподъёма, то есть нового раздела теории корабля, объектом которой являются затонувшие суда. Толчком к созданию теории судоподъёма явилась гибель в Севастопольской бухте линейного корабля «Императрица Мария» в октябре 1916 года, позднее А. Н. Крыловым была сформулирована общая теория судоподъёма, которая легла в основу деятельности ЭПРОН (экспедиции подводных работ особого назначения).

Эта организация была создана при ОГПУ уже в советское время в 1923 году для подъёма затонувших судов и выполнения аварийно-спасательных работ, но эта служба вела свою историю от Кронштадтской водолазной школы, основанной в 1882 году.

А. Н. Крылов получил приглашение возглавить эту спасательную службу, но в ответном письме, сославшись на своё частое отсутствие в связи с зарубежными командировками, он согласился быть постоянным консультантом этой службы.

За исключительные заслуги в подъёме затонувших кораблей и судов на Чёрном и Азовском морях ЭПРОН в 1929 году был награждён орденом Трудового Красного Знамени.

В начале Великой Отечественной войны ЭПРОН был передан ВМФ, затем преобразован в аварийно-спасательную службу ВМФ. Она за годы войны оказала помощь 745 судам, сняла с мели 840, подняла 1920 кораблей, судов и катеров общим водоизмещением свыше 1 миллиона тонн (см. Малую Советскую Энциклопедию и Военный Энциклопедический Словарь).

Эта деятельность была возобновлена в наше время, когда для консервации ядерного реактора затонувшей на большой глубине подводной лодки «Комсомолец» была создана специальная глубоководная служба, которая после выполнения работ была подчинена Министерству по чрезвычайным ситуациям, а последствия этого решения ныне видны. Необходимость же существования подобных служб на всех флотах России особенно ярко проявилась в дни трагедии подводной лодки «Курск», члены экипажа которой остались без помощи.

Научно-организационная деятельность

Академик А. Н. Крылов в течение всей жизни занимал целый ряд постов, требующих от него напряжённой научно-организационной работы. Здесь просто невозможно перечислить все те действия, которые ему пришлось выполнять, остановимся только на некоторых из них.

Не ограничиваясь педагогической деятельностью, Крылов в 1900 году (по 1908 год) становится заведующим Опытовым бассейном, который он превращает в первую в России научно-исследовательскую организацию по вопросам кораблестроения и вооружения. В этом Опытовом бассейне будущий академик А. Н. Крылов вместе с адмиралом С. О. Макаровым изучал проблемы непотопляемости судов.

«Научно-организационная работа Алексея Николаевича Крылова постоянно сочеталась с изобретательской деятельностью. По непосредственным указаниям заведующего бассейном была разработана и осуществлена оригинальная технология изготовления парафиновых моделей судов, применяемая и поныне. Проектирование подводных лодок поставило перед лабораторией сложную задачу — обеспечить возможность испытания вполне погруженных моделей и притом на различных глубинах. Она была блестяще решена А. Н. Крыловым; изобретённая им установка эксплуатируется и по настоящее время" (И.Ханович).

Следует отметить, что подобные этому опытовые бассейны широко применяются в экспериментальных исследованиях и в настоящее время в таких институтах, как Центральный научно-исследовательский институт в С.-Петербурге (ЦНИИ им. акад. Крылова), в крупнейшем Болгарском институте гидродинамики судна (БИГС), построенном с помощью специалистов ЦНИИ им. академика А. Н. Крылова, в других учебных и исследовательских институтах России, занимающихся гидродинамическими исследованиями.

В то же время А. Н. Крылов неоднократно указывал на необходимость накопления материалов натурных испытаний, необходимых для проверки правильности методик пересчёта модельных экспериментов на натурные условия.

В «Воспоминаниях» академика Крылова имеется раздел под названием «Как были получены 500 миллионов на флот в 1912 г.», где рассказывается о том, как им был подготовлен доклад для морского министра с целью получения от Государственной Думы денег для «воссоздания флота».

Доклад министра заканчивался такими словами: «Эти числа вас могут поразить своею громадностью, но если их сопоставить с важностью флота для обороны государства и если примете в расчёт, что всё будет исполнено в России, что при судостроении около 80 % составляет плата за рабочую силу, что ассигнованием этих средств вы полагаете прочный фундамент под самые насущные нужды государственной обороны и что при этом вы дадите заработок сотням тысяч рабочих и приложение их трудоспособности во всех отраслях промышленности, — то вы не откажете в том полумиллиарде, который нужен России на возобновление её флота».

Запрошенная морским министром сумма была выделена Думой — деньги планировалось истратить на «сооружение боевых судов», на вспомогательные суда, на плавучие средства портов и на оборудование баз и заводов.

«Виновники» же этого события получили поощрение: докладчик — морской министр И. К. Григорович «получил от Николая II звание генерал-адъютанта. В ближайшее производство я был «за отличие по службе» произведён в генерал-лейтенанты, пробыв в чине генерал-майора всего три года» (А. Н. Крылов).

В том же 1912 году А. Н. Крылова пригласили войти в состав Совета Русского общества пароходства и торговли, затем его избрали в состав Правления Общества, «чтобы ведать предстоящими постройками судов, наблюдать за деятельностью верфи Общества по ремонту судов и, установив надлежащий порядок, устранить непрерывно возникающие недоразумения между частями навигационною, механическою и ремонтною. Само собою разумеется, мне не оставалась чуждой и коммерческая деятельность Общества. Через 2 года своевременно отданным распоряжением я принёс Обществу доход в 35 000 фунтов стерлингов, что тогдашнему курсу составляло 750 000 рублей…»

В 1908-10 годах А. Н. Крылов состоял сначала главным инспектором кораблестроения в Морском техническом комитете, про эту должность он писал в «Воспоминаниях», что это «наивысший по кораблестроению пост», а затем председателем этого комитета, занимаясь всеми вопросами, связанными с проектированием и постройкой новых судов.

Вскоре после ухода Крылова с поста председателя Морского технического комитета (весна 1910 года), он был назначен на должность «генерала, состоящего в распоряжении морского министра».

В это время намечалась постройка четырёх линейных кораблей, и «возник вопрос, снабжать эти суда успокоительными цистернами Фрама или нет». После бесплодных восьмимесячных обсуждений этого вопроса в комиссии Морского технического комитета, А. Н. Крылов предложил «образовать комиссию из наших инженеров и моряков, зафрахтовать пароход, снабжённый цистернами Фрама, и поручить комиссии произвести всесторонние испытания в Атлантическом океане…», что под руководством Крылова и было выполнено.

В начале 1916 года А. Н. Крылов избирается действительным членом Академии Наук, назначается директором. Главной геофизической обсерватории, ведёт работу в качестве директора Физической лаборатории, которая затем была преобразована в Физический институт, куда были включены Сейсмическая комиссия и сеть сейсмических станций.

В конце января 1917 года на основании заявления А. Н. Крылова Общее собрание Академии Наук «с глубоким прискорбием согласилось освободить» его от должности директора Главной физической обсерватории. Свою просьбу Крылов мотивировал отсутствием соответствующих знаний и загруженностью работой по подъёму броненосца «Императрица Мария». Но он продолжал работать в Академии Наук, Морской академии и Русском обществе пароходства и торговли, а в 1919 году был назначен на пост начальника Морской академии.

Академик С. И. Вавилов отмечал: «При деятельном участии академика А. Н. Крылова, геофизиков и геологов, началось в тяжёлых условиях гражданской войны всестороннее обследование Курской магнитной аномалии, приведшее к открытию новых громадных залежей железных руд».

В 1921 году академик Крылов командируется за рубеж и в течение б лет работает консультантом и экспертом советского полпредства и других зарубежных советских органов, с января 1922 года он назначается начальником Морского отдела Российской железнодорожной миссии в Берлине. Одной из основных задач этого отдела являлась задача приспособления купленных или зафрахтованных кораблей для перевозки закупленных за границей 900 паровозов.

Этой работе в «Воспоминаниях» А. Н. Крылова посвящена отдельная глава, так как эта работа потребовала от него, кроме большой подготовительной работы, также его знания для обеспечения «остойчивости в полной мере» перевозящего паровозы судна. Всего было перевезено 500 паровозов из Германии и 102 из Швеции, об этом была составлена книга, в которой Крыловым была написана глава «Суда, перевозившие паровозы».

После этого А. Н. Крылов следил за постройкой лесовозов, после чего академику пришлось заниматься постройкой танкеров, работая в Нефтесиндикате, служба в котором продолжалась до 1930 года.

Будучи директором Физико-математического института Академии Наук, академик А. Н. Крылов ведёт большую работу, связанную с кораблестроением и выполнением других технических задач. В 1932 году он избирается председателем Правления Всесоюзного Научного инженерно-технического общества судостроения, проводит ряд консультаций по самым различным вопросам — гироскопии, баллистике и другим проблемам, связанным с теорией корабля. Но это не мешало академику А. Н. Крылову заниматься и чисто научными проблемами так, что его достижения в этом на правлении в советское время были не менее значимыми по сравнению с дореволюционными.

В 1939 году отмечалось 75-летие академика, где после многочисленных поздравительных выступлений А. Н. Крылов сказал: «…Я почти 60 лет служу любимому морскому делу и всегда считал само это служение Флоту, Родине и народу наивысшей честью для себя. Вот почему я не пойму, чем же я заслужил сегодня такие почести?».

Во время войны «пребывание в Казани в отрыве от родного города, вдали от многих учреждений и заводов, с которыми Алексей Николаевич был неразрывно связан всю свою жизнь, тяжёлое положение на фронтах Великой Отечественной войны и вызванные этим переживания, личная травма — смерть ближайшего друга, незабвенной Надежды Константиновны Вовк-Россохо сломили до этого крепкое здоровье А. Н. Крылова.

В 1944 году после длительного лечения он переехал в Москву и жил на территории Института физических проблем, который возглавлял его зять, академик Пётр Леонидович Капица» (И.Ханович). Вскоре Крылов вернулся в Ленинград.

26 октября 1945 года академик Алексей Николаевич Крылов скончался, оставив после себя армию высококвалифицированных учеников и массу решённых проблем научного, технического и организационного характеров.

Похоронен Алексей Николаевич Крылов был в Ленинграде, на Волковом кладбище, вблизи могил Д. И. Менделеева и И. П. Павлова.

А. Н. Крылов и прикладная математика

Один из крупнейших учёных в области механики деформируемого твёрдого тела С. П. Тимошенко после того, как он попал на выступления А. Н. Крылова, писал: "Крылов показывал, как инженерные проблемы могут быть представлены при помощи дифференциальных уравнений… Доклады А. Н. Крылова указали мне направление, куда я должен идти, к чему должен приложить свои силы».

В восемнадцатилетнем возрасте Крылов всё свободное от обязательных занятий время использовал для изучения университетских курсов по различным разделам математики, читая в подлинниках французские и немецкие учебники и руководства.

«В зрелые годы Крылов стал непревзойдённым знатоком классической математики, которая, по меткому выражению В. И. Смирнова (выдающегося математика, автора университетского курса высшей математики — В. Б.), "была для него вечно юной, и ею он вдохновлялся в своих работах". Это вдохновение Алексей Николаевич всегда использовал для эффективного решения конкретных научно-технических проблем и делал это так, что после него ничего добавить нельзя» (И.Ханович).

Общепризнанным является исключительное значение метода решения и анализа многих практических задач, предложенного Крыловым в работе «О вынужденных колебаниях упругих призматических стержней» (1905 год), про которую сам автор писал: «В этой работе на первое место я ставил, как всегда, практическое применение, а не чисто математическую сторону вопроса, так как сама статья возникла из предварительного изучения, предпринятого для практического исследования вибраций корабля».

К достижениям Крылова в области теоретической механики и её приложениям к морскому делу принадлежит работа «О равновесии шаровой мины на течении» (1909 год), которая явилась основой теории минных постановок.

В своём классическом труде «Лекции о приближённых вычислениях» А. Н. Крылов, говоря современным языком, «разобрался» с "гением всех времён" и одного народа ещё до публикации последних астрономических «достижений».

Академик А. Н. Крылов сделал расчёт смещения перигелия (перигелий — точка орбиты планеты, ближайшая к этой планете — В. Б.) орбит всех планет в поле тяготения Солнца без применения общей теории относительности (см. «Лекции о приближённых вычислениях», Гостехиздат, 1954, с. 273). Хотя в 1915 году Эйнштейн считал, что это может быть сделано только на основе его теории и является убедительным подтверждением её правильности.

В 1917 году Крыловым был выполнен первый расчёт траектории 12-дюймового (диаметром 305 мм) снаряда, позднее, когда (в 1923-24 годах) Крылов работал в Русско-норвежском пароходном обществе и совершал частые морские переходы по Северному морю, им были написаны «Заметки по баллистике». Методика расчётов, предложенная Крыловым в статье «О применении методы численного интегрирования уравнений к вычислению траектории снарядов», в работе «О вращательном движении продолговатого

снаряда во время полёта», является базой для современных вычислительных работ и пособием по изучении внешней баллистики.

«А. Н. Крылову принадлежит почётное место в создании оптических прицелов для Военно-Морского Флота» (И.Ханович), он также разработал новую конструкцию морского оптического дальномера.

«Показательно, что подобно Исааку Ньютону академик Крылов включил в круг своих ближайших научных интересов не только механику, но и оптику и, не отделяя научные проблемы от изобретательства и конструирования новых приборов, с одинаковой любовью занимался теоретико-экспериментальными исследованиями и инженерными разработками» (И.Ханович).

Настольной книгой научных работников и инженеров является труд А. Н. Крылова «О некоторых дифференциальных уравнениях математической физики, имеющих приложение в технических вопросах».

Выдающейся математической работой академика Крылова является и его доклад «О численном решении уравнения, которым в технических вопросах определяются частоты малых колебаний материальных систем», опубликованный в 1931 году.

У А. Н. Крылова есть одна «чисто математическая» работа по нелинейным колебаниям — «О применимости способа последовательных приближений к нахождению решения некоторых дифференциальных уравнений колебательного движения», относящаяся к 1933 году.

В 1933 году на заседании секции мореходных качеств правления Всесоюзного инженерно-технического общества судостроения, бессменным председателем которого А. Н. Крылов состоял с момента организации Общества, он делает доклад «О боковой качке корабля, имеющего заданную диаграмму остойчивости». «Диаграммой остойчивости называют график, определяющий зависимость от угла крена корабля восстанавливающего момента, стремящегося вернуть судно в исходное прямое положение» (И.Ханович).

В 1939 году вышла книга академика «Некоторые случаи аварий и гибели судов», в которой на примерах было показано, как гибнут суда из-за несоблюдения требований, предъявляемых теорией корабля.

В 1940 году по инициативе А. Н. Крылова в Военно-морской академии была проведена конференция, посвященная проблеме общей и местной стабилизации корабля, а в книге «О боковой качке корабля» (1942 г.) Крылов показал, что для исследования собственных качаний в нелинейной постановке задачи можно воспользоваться таблицей готовых решений. Для решения задачи о вынужденных колебаниях корабля на волнении А. Н. Крылов рекомендовал применить метод последовательных приближений, аналогичный используемому в небесной механике.

Впервые эта рекомендация была изложена в статье А. Н. Крылова «Определение положения равновесия корабля, имеющего пробоину» (1938 год), в которой были даны все указания, необходимые для практического использования метода последовательных приближений.

В первом издании курса «Теория корабля» А. Н. Крылов предварительно даёт краткое введение о применении приближённых вычислений, которое потом перерастает в ставшие классическими «Лекции о приближённых вычислениях».

В тридцатых годах А. Н. Крылов вернулся к «компасному делу», его работа «Возмущения показаний компаса, происходящие от качки корабля на волнении» была доложена в Институте теоретической геофизики АН СССР.

Научные и прикладные работы Академика Алексея Николаевича Крылова были отмечены высокими наградами как дореволюционной России, так и Советского Союза. В 1939 году он был награждён орденом Ленина, ему присвоено звание заслуженного деятеля науки и техники; в 1941 году Крылову была присуждена Сталинская премия 1-й степени за многолетние «компасные» работы.

В 1943 году ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда «за выдающиеся достижения а области математических наук, теории и практики отечественного кораблестроения, многолетнюю плодотворную работу по проектированию и строительству современных военно-морских кораблей, а также крупнейшие заслуги в деле подготовки высококвалифицированных специалистов для Военно-морского флота».

Заключение

«Характерной чертой… трудов, как и всего научного наследства Алексея Николаевича, является математическая строгость и полнота исследования, отвечающие той степени точности, с которой требовалось решение задачи. При этом результаты каждого исследования иллюстрируются примерами практического расчёта конкретных конструкций» (И. Ханович).

О значении работ академика Алексея Николаевича Крылова написано много, вот одно, наиболее характерное высказывание: «Всемирную известность получили исследования советского механика и кораблестроителя А. Н. Крылова по теории качки корабля на волнении» (Л. Г. Лойцянский «Механика жидкости и газа»).

В сборнике «Самые знаменитые люди России» о А. Н. Крылове сказано: «Он заложил фундамент новой области науки, лежащей в основе современного кораблестроения. Большую ценность имеют также его работы по математике и механике…"

В августе 1943 года, когда А. Н. Крылову исполнилось 80 лет, он получил письмо от имени Академии Наук, в котором, в частности, было сказано: «Ваша деятельность всегда будет образцом для передовых учёных. Мы, Ваши товарищи и в значительной степени Ваши ученики, горячо Вас поздравляем и желаем Вам ещё долгие годы плодотворной работы на благо любимой Родины».

Интересна современная, демократическая оценка деятельности академика А. Н. Крылова: в «Энциклопедии для детей» в томе «Математика» его фамилия просто отсутствует, а в томе «Техника» в кратчайшей справке о нём говорится как об «инженере» и приводится пара его высказываний — о компасе, без которого Колумб не открыл бы Америку и о хромавшем лётчике Можайском. И это всё! При этом «Энциклопедия» учит детей, как «строить жизнь» в соответствии с указаниями сексуального маньяка Зигмунда Фрейда.

И опять возникает законный вопрос: кто в «этой» стране «заказывает музыку»?

На вопрос, какова его основная специальность, академик А. Н. Крылов отвечал: «Кораблестроение». И сразу же добавлял: «Лучше сказать — приложение математики к различным вопросам морского дела».

В своём последнем публичном выступлении А. Н. Крылов сказал: «Я отдал флоту 65 лет своей жизни, и если бы я располагал ещё такой же жизнью, то и её я отдал бы до конца любимому морскому делу».

«Память об академике сохранилась на долгие годы. Имя А. Н. Крылова присвоено ряду учреждений. В Санкт-Петербурге в его честь установлена памятная доска. Именем Крылова названы мыс на Берегу Харитона Лаптева (Карское море) и полуостров Земли Виктории в Антарктиде, ряд морских и речных судов, научно — исследовательское судно "Академик Алексей Крылов". В военно-морской академии открыт мемориальный музей учёного» («Самые знаменитые кораблестроители России»).

Глава 6. Адмирал и учёный (С. О. Макаров)

Наиболее полное представление о жизни и деятельности русского учёного и адмирала Степана Осиповича Макарова (1849–1904) можно получить из записок и статей академика А. Н. Крылова, которого связывала с ним не только многолетняя совместная работа и дружба, но восхищение, которое испытывал Крылов в отношении героя русско-турецкой войны.

Академик А. Н. Крылов писал, что адмирал С. О. Макаров «вошёл в историю русского флота не только как замечательный флотоводец, но и как выдающийся теоретик военно-морского дела», написавший более пятидесяти научных работ по вопросам кораблестроения и океанологии.

Некоторые биографические данные

С. О. Макаров в 34 года стал капитаном первого ранга, в 41 год — контр-адмиралом, в 47 лет — вице-адмиралом. В 1899 году Макаров становится командиром Кронштадтского порта и военным губернатором Кронштадта; в 1904 году — командующим флотом в войне с Японией. Погиб при взрыве крейсера «Петропавловск» в начале войны с Японией.

Интересно то, что после назначения его на пост командира Кронштадтского порта и военного губернатора Кронштадта (за пять лет до начала войны с Японией) С. О. Макаров сказал, что считал бы своим местом Порт-Артур, добавив при этом: «меня пошлют туда, когда дела наши станут совсем плохи, а наше положение там незавидное».

«Степан Осипович Макаров родился 8 января 1849 года в г. Николаеве в семье прапорщика ластовых экипажей Осипа Фёдоровича Макарова. Ластовые экипажи несли портовую береговую службу. Командный состав их формировался из произведённых в прапорщики заслуженных боцманов и фельдфебелей, начинавших службу простыми матросами» (А. Н. Крылов).

В 1858 году семья переехала в Николаевск-на-Амуре, где десятилетний Степан поступил в, низшее отделение морского училища, приравненного к штурманскому.

Первыми обратили внимание на дарование юного Макарова, проявлявшего вдумчивость и любознательность, командиры кораблей, на которых он плавал кадетом. «О необыкновенном кадете доложили адмиралу А. А. Попову, командующему эскадрой Тихого океана. Попов перевёл Макарова на свой флагманский корвет "Богатырь" и приказал столоваться у себя в адмиральской каюте. Так же поступил и сменивший Попова адмирал Ендогуров. Оба выдающихся адмирала лично убедились в блестящих дарованиях кадета Степана Макарова» (А. Н. Крылов).

После плавания на ряде кораблей в апреле 1865 года Макаров сдал выпускные экзамены в училище и за выдающиеся успехи в учёбе был представлен к производству не «в кондукторы корпуса штурманов флота», а в гардемарины флота (наравне с выпускниками морского корпуса).

Научная работа адмирала

Плавания мичмана Макарова, в том числе на броненосной лодке «Русалка», получившей пробоину и севшей на мель, а также случаи гибели кораблей от полученных пробоин в отечественном и зарубежных флотах послужили поводом к написанию Макаровым «Исследований по непотопляемости судов», статей, опубликованных в трёх номерах «Морского сборника» за 1870 год.

Макаров определил непотопляемость (термин, введённый им в судостроение) как способность судна плавать и не терять своих боевых качеств от полученных пробоин..

«В этом первом своём научном исследовании Макаров предлагал ряд устройств для откачивания воды, свой знаменитый рейковый пластырь для быстрой заделки пробоины, систему затопления отдельных отсеков корабля для выравнивания крена и дифферента» (А. Н. Крылов).

Рейковый пластырь «представлял собой полотнище холста, на которое нашивали рейки из дерева, сверху также обтянутые холстом» («Самые знаменитые кораблестроители России», М. «Вече», 2002).

Этот пластырь использовался на всех кораблях Балтийской эскадры, а в 1873 году Макаров представил свой пластырь на Всемирную выставку в Австрии, после чего пластырь стал использоваться во всех флотах. Макаров также написал статью «О прекращении подводной течи на судах».

«Часть предложений Макарова была принята и осуществлена, но самое важное из них — выравнивание корабля затоплением неповреждённых отделений — показалось Морскому техническому комитету столь великой ересью, что понадобилось 35 лет, гибель Макарова, Цусима,… чтобы убедить в справедливости, практической важности и осуществимости идей 22-летнего мичмана Макарова» (А. Н. Крылов).

Адмирал А. А. Попов, занимавшийся постройкой броненосного флота, с 1872 года привлёк лейтенанта Макарова к обеспечению непотопляемости новых кораблей, на основе чего Макаров в 1875 году издал работу «О непотопляемости судов», где предлагал разделять корпус судна на отсеки водонепроницаемыми поперечными переборками, создать второе дно и второй борт, разделив их на мелкие отсеки.

В статье «В защиту старых броненосцев и новых усовершенствований» (1886 год) С. О. Макаров показал гибельные последствия конструкционных недостатков кораблей (продольных переборок без дверей, что приводило к крену и опрокидыванию корабля при полученной пробоине).

В другой статье — «Разбор элементов, составляющих боевую силу судов» (1894 год) Макаров на примере гибели новейшего английского броненосца «Виктория» показал, к чему приводят недостатки в обеспечении непотопляемости судна.

В 1897 году погиб броненосец «Гангнут», о конструктивных недостатках которого Макаров говорил неоднократно, но и эта катастрофа не привела к коренному изменению взглядов в организации кораблестроения с целью соблюдения принципов непотопляемости судов.

Эти идеи (в развитие теории непотопляемости судов) развивались С. О. Макаровым, начиная с первой, мичманской, работы, в течение всей жизни как теоретически совместно с А. Н. Крыловым, так и на практике с использованием модельных испытаний.

Особое внимание С. О. Макаров уделял также исследованию подводных течений, что имеет большое значение в смысле постановки мин. Его девизом было «Помни войну», поэтому им были изучены течения на поверхности — из Чёрного моря в Мраморное, а на глубине — обратно. Результатом этой работы стал выдающийся труд «Об обмене вод Чёрного и Средиземного морей», который был напечатан в «Записках» Академии Наук, и за него автор получил «неполную премию митрополита Макария». Для этих исследований им были сконструированы и изготовлены судовыми средствами приборы, точность показаний которых им специально проверялась. В 1894 году вышла книга Макарова «"Витязь" и Тихий океан», получившая Макарьевскую премию Академии Наук и большую золотую медаль Географического общества. Благодаря этим трудам С. О. Макаров стал одним из основоположников океанографии, а название корвета «Витязь» среди названий других самых выдающихся исследователей Мирового океана указано на фронтоне Океанологического музея в Монако.

Он считал, что любое плавание, будь это боевой или учебный поход, должно сопровождаться океанографическими исследованиями, и этому принципу он следовал неукоснительно.

О применении же быстроходных минных (торпедных) катеров Макаров писал: «Развитие минного и механического дела совершенно опрокидывает все сложившиеся временем понятия о боевой силе судов… Правда, что малые минные суда не защищены бронёй от артиллерии больших, но, с другой стороны, и большие не защищены бронёй от мин малых".

В 1886-89 годах Макаров на корвете «Витязь» находился в плавании 993 дня, за это время пройдено 59269 миль, проведены гидрологические работы во время плавания по Тихому океану, этот труд из двух громадных томов под заглавием «"Витязь" и Тихий океан» был напечатан Академией Наук и получил полную Макарьевскую премию, был оценён Географическим обществом как достойный золотой медали и получил высокую оценку зарубежных обществ как «классический труд, являющейся настольной книгой по океанографии».

В январе 1890 года С. О. Макаров «за отличие по службе» был произведён в контр-адмиралы.

В 1891 году контр-адмирал Макаров был назначен на пост главного инспектора морской артиллерии, об этом периоде его жизни А. Н. Крылов писал: «В обстоятельной двухтомной биографии С. О. Макарова, составленной его другом и почитателем проф. Ф. Ф. Врангелем, перечень и беглая оценка всего сделанного Макаровым в области морской артиллерии занимает 102 страницы…» К этому периоду работы относится и его знаменитое изобретение — «макаровские колпаки» для бронебойных снарядов: Макаров предложил надевать на головку бронебойного снаряда колпачок из мягкого металла, который в момент пробивания брони сохранял целостность бронебойной головки и служил «смазкой» для снаряда. Снаряды с «макаровскими колпаками» вскоре появились на флотах разных держав.

«По законам того времени Макаров имел право взять на своё изобретение патент во всех странах и нажил бы миллионы… Но не таков был Макаров, истинный патриот, он всем, даже жизнью, жертвовал на благо своей родины, как это доказала его безвременная гибель» (А. Н. Крылов).

Из всех предлагавшихся адмиралом Макаровым нововведений и изобретений идея постройки ледокола «вызвала едва ли не самое сильное и упорное противодействие…» (А. Н. Крылов). При поддержке великого русского учёного Д. И. Менделеева вице-адмиралу Макарову удалось убедить и кораблестроителей, и министра финансов С. Ю. Витте в необходимости постройки ледокола. Макаров своего добился, и ему было поручено составить проект ледокола «Ермак» и следить за его постройкой.

При проектировании корабля Макаров в полной мере сумел реализовать свои предложения по непотопляемости судна. Постройка «Ермака» обошлась в полтора миллиона рублей, но уже в первый год работы ледокол спас броненосец «Генерал-адмирал Апраксин», стоимостью 4,5 миллионов рублей и провёл 50 пароходов, застрявших во льдах.

Этот ледокол с перерывом на смутное время (с 1918 года по тридцатые годы) своё сорокалетие отметил участием в снятии папанинцев со льдины, в том же году он достиг рекордной широты, не дойдя до Северного полюса всего 415 миль. Последнее своё плавание «Ермак» совершил в 1964 году (!). При этом вспомним, что постройка ледокола была закончена в феврале 1899 года, то есть «Ермак» прослужил 65 лет.

Но роль адмирала С. О. Макарова по внедрению в жизнь разного рода изобретений и технических новшеств не ограничивается только тем, что было изложено выше. Одним из первых он понял преимущества изобретённой А. С. Поповым радиосвязи, которая широко использовалась во время снятия с камней броненосца «Генерал-адмирал Апраксин», спасательная операция продолжалась 84 дня, и за это время было передано 440 радиограмм. В поздравительной радиограмме на имя изобретателя Макаров писал: «От имени всех кронштадтских моряков сердечно приветствую вас с блестящим успехом вашего изобретения. Крупнейшая научная победа. МАКАРОВ».

Служба на флоте

Через полтора года службы Макаров был произведён в лейтенанты — случай небывалый в мирное время — и отправился в плавание в Тихий океан через Магелланов пролив и вернулся во Владивосток через 8 месяцев.

Затем Макарова переводят в Петербург, и 4 года он работает под непосредственным начальством адмирала Попова по обеспечению непотопляемости броненосных судов.

В 1876 году выяснилась неизбежность войны с Турцией, Макаров становится командиром парохода «Великий князь Константин», вооружает пароход быстроходными минными катерами, чтобы наносить ночные удары по стоящим на базах броненосцам с помощью шестовых мин; он вооружает пароход артиллерией. В августе 1877 года его катера повредили турецкий броненосец, а январе 1878 года в результате применения Макаровым «самодвижущихся мин» (торпед) впервые в истории было потоплено турецкое сторожевое судно на рейде Батума.

После окончания войны С. О. Макаровым была подана докладная записка о развитии минного дела, в которой он изложил основные принципы использования малых быстроходных кораблей. В ней он, в частности, писал: «Нации, владеющие большими флотами и живущие исключительно морскою торговлею, должны очень пожалеть о введении мин и быстроходных боевых судов. Напротив, державы континентальные со слабыми флотами от этих введений должны много выиграть».

А первый торпедный катер по настоянию Макарова был построен на николаевской судоверфи к лету 1878 года, но не успел принять участие в войне. Зато подобные катера хорошо зарекомендовали себя во время Великой Отечественной войны.

Но «самым блестящим делом Макарова было отвлечение неприятельского броненосца, назначенного сторожить отряд полковника Шелковникова (последнему предстояло отступить под давлением превосходящих сил турок по узкой дороге, шедшей по краю отвесного, возвышающегося над морем утёса). Макаров вызвал погоню броненосца за "Константином", а в это время Шелковников, незамеченный, провёл свой отряд без всяких потерь.

За блестящие действия парохода "Константин" Макаров получил высшие в его чине боевые награды (Георгия 4-й степени и золотое оружие с надписью «За храбрость» — В. Б.) и был, сверх того, произведён в чин капитан-лейтенанта, а затем капитана 2-го ранга и удостоен звания флигель-адъютанта…» (А. Н. Крылов).

В 1879 Макаров был награждён орденом Св. Станислава 2-й степени, а в 1895 году — награждён орденом Св. Анны 1-й степени.

8 января 1904 года Макаров, предвидя неизбежность войны с Японией, подаёт письмо управляющему морским министерством, где говорит о необходимости держать флот на внутреннем рейде Порт-Артура, а не на внешнем, как это тогда имело место. Ответ генерал-адмирала Алексея Александровича был таков: «Никакой войны не будет», но она началась в ближайшую ночь, и были выведены из строя броненосцы «Цесаревич» и «Ретвизан», крейсер

«Паллада». После этого 14 февраля С. О. Макаров был назначен командующим флотом в Тихом океане.

Но его деятельность в Порт-Артуре продолжалась менее двух месяцев. За это время им были предприняты решительные меры по наведению порядка, он поднял боевой дух среди команд, предпринял ряд действий, чтобы обезопасить флот и город от нападений японского флота, но ему приходилось также вести постоянную борьбу с наместником (адмиралом Е. А. Алексеевым), с сухопутным артиллерийским комитетом и Главным морским штабом.

Деятельность адмирала Макарова на посту командующего флотом на Тихом океане детально описана в романе А. С. Степанова «Порт-Артур» (на основе изучения множества документальных материалов), за который автор был удостоен Сталинской премии первой степени за 1943 и 1944 годы.

Автор даёт такое описание гибели адмирала Макарова и художника Верещагина, когда броненосец «Петропавловск» натолкнулся на мину и сдетонировал его боезапас: «"Петропавловск" медленно двигался перед Электрическим Утёсом… Вдруг на броненосце высоко в воздух взметнулся столб огня и жёлтого дыма… Дым закрыл весь броненосец, затем хлынул белый пар. Корма броненосца поднялась из воды, обнажив лопасти винтов, и корабль исчез с поверхности моря. Только не успевшее ещё разойтись облако пара и дыма указывало на место, где минуту назад был "Петропавловск"».

Заключение

В «Военном Энциклопедическом Словаре», в частности, написано: «Макаров Степан Осипович…, русский флотоводец и учёный, вице-адмирал,… В русско-турецкую войну 1877-78 годов осуществлял атаки турецких кораблей шестовыми минами, впервые в русском флоте применил самодвижущуюся мину-торпеду…, с 1894 года командовал эскадрой Средиземного моря, в 1894-96 годах совершил второе кругосветное плавание. Предложил построить ледокол («Ермак») и руководил его строительством, совершил на нём арктические плавания в 1899 и 1901 годах… Автор свыше 50 научных работ по различным отраслям военно-морского дела и океанологии».

Учёный и адмирал С. О. Макаров писал: «Если моряки будут зажмуриваться и стараться совсем не видеть недостатков существующих судов, то тогда они должны мириться с тем, что корабли, которые предназначаются выдерживать сотни сильных ударов, будут тонуть от слабого, ничтожного укола, и внутренние достоинства их не будут соответствовать тому престижу, который они имеют по наружному виду до вступления в бой».

О тактике морского боя адмирал С. О. Макаров высказывался так: «Если вы встретите слабейшее судно — нападайте, если равное себе — нападайте и если сильнейшее — тоже нападайте!.. Забудьте всякую мысль о помощи своим судам. Лучшая помощь своим судам — есть нападение на прочие».

По случаю гибели адмирала С. О. Макарова академик А. Н. Крылов писал: «Трагическая гибель вице-адмирала Макарова была тяжёлой утратой для флота и страны. Он был в расцвете своих сил и таланта и мог ещё многие годы продолжать свою плодотворную деятельность прекрасного моряка, искусного флотоводца и талантливого учёного-новатора».

Глава 7. Профессор В. В. Докучаев

(1846–1903) — русский учёный-естествоиспытатель, основоположник почвоведения как самостоятельной естественноисторической науки. Организатор и руководитель многочисленных экспедиций по изучению почв России. Свои исследования Докучаев непосредственно связывал с практическими вопросами сельского хозяйства (из «Малой Советской! Энциклопедии», М., 1959).

«Могучее, как бы отлитое из металла, лицо, с крупными чертами, очень русское. Высокий, с залысинами лоб. Могцная раздвоенная борода. Твёрдый, прямой взгляд. Это была внешность военачальника, полководца. Жить бы такому до ста, горы своротить! Но не так сложилась жизнь Василия Васильевича Докучаева, исполина науки русской и мировой, с именем которого для нас, потомков, давно уже сроднилось слово великий» (В. Сафонов «Первооткрыватели», М., 1952).

Из духовной академии — в университет

Василий Васильевич Докучаев был сыном священника захолустного сельца Милюково Смоленской губернии, и когда он немного подрос, то был отправлен в бурсу, почти такую же, какую описывал Гоголь или Помяловский. На каникулы Василий возвращался домой, где ждали его деревенские друзья, русская природа и нелёгкие полевые работы.

После окончания бурсы Докучаев был отправлен в Петербург в духовную академию, но проучившись в ней очень недолго, оказался студентом Петербургского университета, поступив на физико-математический факультет.

Свою летнюю практику в 1870 году Докучаев решил провести дома, на реке Качне, интересной для него именно тем, что таких речек в России тысячи, а о подобных местах учёные знают меньше, чем, допустим, о гейзерах Новой Зеландии. Итогом практики стал реферат «О наносных образованиях по речке Качне», который он прочёл в 1871 году в Санкт-Петербургском обществе естествоиспытателей. Это была первая научная работа Докучаева.

После блестящего окончания университета перед Докучаевым — геологом, окончившим естественное отделение физико-математического факультета, открывались три дороги: минералогия — наука о горных породах, находящихся в земной коре, петрография — наука о горных породах, из которых состоит земная кора и историческая геология. Ни одна из этих трёх наук не привлекала Докучаева. Напрасно с надеждой смотрели на него палеонтологи, считавшие его почти «своим» после того, как он нашёл костяк мамонта всё на той же речке Качне, где, по мнению специалистов, его никак не могло быть.

Но Докучаева интересовала самая обыкновенная поверхность земли — наносы, овраги, реки и почвы. То, чем он только и хотел заниматься и что считал важнейшим для миллионов людей, — это была наука, которой не существовало. Не существовало не только в России, но и, как бы сказали в наше время, на «цивилизованном» Западе.

Докучаев становится хранителем университетского геологического кабинета, как секретарь (с 1874 года) отделения геологии и минералогии Общества естествоиспытателей он много ездит по России, занимаясь любимым делом. Это позволило ему подготовить и защитить магистерскую (по современным представлениям — кандидатскую) диссертацию на тему «Способы образования речных долин Европейской России».

Новая наука

Докучаев понял, что отныне жизнь его определена. Его задача — разгадать, понять, изучить чернозёмы, великое богатство родины, на них, через них выяснить и показать общие законы, управляющие почвенным покровом земного шара.

Докучаев не знал, что первым подошёл к разгадке чернозёма величайший русский учёный Ломоносов, который в 1742-43 годах писал: «Итак, нет сомнения, что чернозём не первообразная и не первосозданная материя, но произошёл от согнития животных и растущих тел со временем…». Пока же Докучаев сделал один важный вывод — мало фактов, и он составляет «программу исследования чернозёма».

Докучаев не просто теоретизировал на основании двух-трёх десятков или сотен фактов, это были исследования и описания вида «где, как, что» — так описывает географ вновь открытую страну. Докучаев старательно изучает границы чернозёма, эти ломаные линии, за которыми лежат «серые лесные земли» на севере, а на юге, примыкая к «шоколадным» почвам степей Причерноморья, земли «каштановые с бурыми».

Докучаев старательно изучает границы чернозёма, изучает чернозём «горовой», предельно чёрный, косые пласты чернозёмов склонов, мощный коричневый чернозём долин, Белгородские песчаные чернозёмы, солонцеватые — на Харьковщине и Полтавщине, скелетные и грубые — с Южного Урала, эоловый, ветром навеянный чернозём рыхлых холмиков и почвенных «дюн» под Брянском.

В степях стоят курганы — скифские, Батыевы с наросшим слоем земли, и Докучаев отыскивает и описывает стоянки каменного века, собирает коллекции первобытных орудий, что позволяет высоко оценить заслуги Докучаева как археолога.

Он заканчивает большую работу, дающую ответ на вопрос «что такое почва?». Почва — это особое природное тело, вернее, целая самостоятельная категория тел. От горных пород они отличаются резко. Есть свои определённые законы развития их, и по этим законам их и надо познавать; есть своя закономерность и в распространении почв.

А факторы, которые своим совместным действием образуют почвы, — это органическая жизнь (прежде всего растительность и низшие организмы), климат, рельеф, высота местности; Докучаев добавляет ещё, что надо знать, конечно, исходную «материнскую породу» и «возраст» (почвенный и геологический) страны.

Чернозём образован накоплением перегноя травянистой степной растительности. «Материнскими породами» здесь были лесс, мел, глины, выветренные граниты. То, что многим казалось парадоксом, — это важнейший, основной факт: лес с его гигантскими массами отмирающей растительности не только не создавал чернозёма, но останавливал его образование всюду, где вторгался в степи.

Чернозёмная полоса ограничена сложным комплексом природных условий. Слишком мало перегноя накапливают знойные, сухие, бедные жизнью степи крайнего юга. Северный рубеж чернозёма совпадает в общем с изотермой +20 °C.

Защита докторской диссертации Докучаева «Русский чернозём» состоялась в 1883 году. Эта работа, решительно порывавшая со всеми принятыми, идущими, главным образом, от немецкой геологической школы воззрениями на почву, открывала перед наукой новый мир фактов и явлений.

Одним из оппонентов по докторской диссертации Докучаева был Менделеев — гроза диссертантов. Великий химик и универсальный естествоиспытатель во время защиты диссертации, по словам современников, «рассыпался в похвалах». Так родилась новая наука, которая получила не традиционное греко-римское название, а русское — «почвоведение».

«Докучаевская идея почвообразования состоит в том, что почва образуется взаимодействием сил на поверхности земли: горных пород, воды, ветра, солнца и живых организмов, тогда как раньше её считали чем-то вроде горной породы. Докучаев доказал, что почва — живое образование» (Аксёнов).

Преподаватель и учёный

В качестве профессора (по манере чтения лекций его сравнивали с Менделеевым) Докучаев преподаёт в университете минералогию, но его влияние на студентов выходило за рамки преподаваемого предмета, он начинает большую программу изучения почв, мечтая составить почвенную карту всей России.

Вот как описывает В. Сафонов Докучаева-лектора: «Он входил в аудиторию. Начинал читать. Без всяких красот. Но — странное дело! — полёт мухи был бы слышен в аудитории. Он говорил со страстным убеждением, которое заставляло слушать, потом захватывало и покоряло слушателей… Редко кому было дано так неотразимо привлекать к себе молодые души и сердца, создавать, по-настоящему преданных учеников, как этому громадному, внешне суровому, даже грубоватому человеку…»

В этот период как раз и сложилось почвоведение как наука. Докучаев отделил её от минералогии и стал рассматривать как результат взаимодействия солнечной энергии, горных пород и сложной жизни растений, насекомых, животных. Будущий академик Вернадский, слушая лекции Докучаева, участвуя в его экспедициях, впоследствии писал: «Он дал могучий толчок научной мысли и работы». Именно Докучаев пригласил молодого Вернадского стать хранителем минералогического кабинета, что во многом определило всю последующую работу Вернадского.

Докучаеву был присущ размах, он не был только учёным, он был крупным научным деятелем, научным организатором, который мог наладить в огромных масштабах свои исследования, что давало возможность ему не только заинтересовать, но и привлекать к работам студентов, буквально каждый из которых впоследствии стал самостоятельным и думающим учёным.

В 1882-87 годах Докучаев организует большую Нижегородскую экспедицию, при этом он разработал план всестороннего исследования не только почв, но и других природных ресурсов Нижегородской губернии. Участие в экспедиции Докучаева студента Вернадского позволило последнему записать: «…Какое наслаждение "вопрошать" природу, "пытать" её! Какой рой вопросов, мыслей, соображений! Сколько причин для удивления, сколько ощущений приятного при попытках обнять своим умом, воспроизвести в себе ту работу, какая длилась века в бесконечных её областях».

Итогом экспедиции стали 14 томов материалов, где было дано не только самое подробное описание Нижегородской губернии, но и была изложена стройная наука о почвообразовании, являющаяся завершающей идеей «русского чернозёма».

В 1886 году Докучаев даёт первую научную классификацию почв, он будет уточнять и изменять свою генетическую классификацию почв, общую картину распределения и закономерного чередования почв по великой русской равнине. В 1886 году, когда была опубликована его классификация, она была уже не просто итогом открытий, но и программой действия для науки, в первую очередь, для русской науки.

Многие годы не прерывалась связь профессора Василия Васильевича Докучаева с его бывшим студентом — Владимиром Ивановичем Вернадским. Так во время пребывания Вернадского в Париже Докучаев просил его взять на себя заботы по устройству почвоведческого раздела русского павильона на Всемирной выставке в Париже 1889 года. В том же году Докучаев сам ненадолго отправляется за границу в Париж, Берлин, Вену.

«Среди экспонатов по почвоведению главным оказался присланный Докучаевым один кубический метр чернозёма, вырезанный из ковыльной степи под Воронежем. Этот образец "царя почв" произвёл большое впечатление на посетителей. Начиная с выставки, в мировую науку вошёл русский термин "чернозём", стала известна вообще русская почвоведческая школа» (Г. Аксёнов «Вернадский», М., 2001). Докучаевская коллекция «русских почв» получила на этой выставке золотую медаль.

После выставки Докучаев — главный организатор съезда русских естествоиспытателей и врачей, секретарь Петербургского общества естествоиспытателей, он участвует в работе Геологического комитета, редактирует «Материалы по изучению русских почв».

Ему 43 года, его имя называют рядом с именами Менделеева, Тимирязева, Иностранцева, братьев Ковалевских. Силы его кажутся неисчерпаемыми.

Новая докучаевская комплексная экспедиция направляется в Полтавскую губернию, откуда привозит 16 томов трудов, в Полтаве, как до этого в Нижнем Новгороде, организует естественноисторический музей.

С 1892 по 1897 год Докучаев — директор Ново-Александрийского института сельского хозяйства в Люблинской губернии, который до прихода туда Докучаева хотели закрыть, так как он не был обеспечен ни оборудованием, ни кадрами и работал почти без студентов. Он оставался профессором в Петербурге, начальствовал в особой экспедиции Лесного департамента, возглавлял комиссию для «физико-географического, естественно — исторического, сельскохозяйственного, гигиенического и ветеринарного исследования С.-Петербурга и его окрестностей».

Докучаев перестроил институт, организовал в нём первую в мире кафедру почвоведения, наладил большие исследования по борьбе с засухой. К 1896 году институт становится одним из лучших высших учебных заведений в России.

Теперь почвенная коллекция Докучаева представлена на Всемирной Колумбовой выставке в Чикаго, посвященной четырёхсотлетию открытия Америки. «Кто бы думал, что в конце девятнадцатого века мог быть открыт новый континент в наших знаниях о природе!» — писали американские газеты.

Но Докучаев был вынужден уйти из института, им созданного, им превращенного в единственный на свете, в 49 лет могучий человек был выведен из строя целенаправленными действиями тогдашнего попечителя учебного округа, ему изменило здоровье, тяжело, от рака, умирала любимая жена, Анна Егоровна.

Умер Василий Васильевич Докучаев в 1903 году.

Но ещё за два года до этого здоровье Докучаева было сильно подорвано, и он писал Вернадскому: «Моё здоровье всю прошлую зиму продолжало упорно ухудшаться, и в настоящее время я представляю из себя совершенную развалину… Чем всё это кончится, страшно подумать, дорогой, навек незабвенный для меня, Владимир Иванович…».

Свои исследования Докучаев непосредственно связывал с практическими вопросами сельского хозяйства, он был директором Почвенной комиссии, организованной при Вольном экономическом обществе. Эта комиссия через десять лет после смерти своего организатора была преобразована в Докучаевский почвенный комитет, впоследствии — Почвенный институт АН СССР имени Докучаева.

Создания Почвенного комитета, как постоянного штаба русского почвоведения, Докучаев добивался пятнадцать лет.

«Внешне он казался суровым, "сухо-деловитым". В своих служебных и даже личных отношениях, в отношениях к студентам и ученикам стремился руководствоваться меркой: "Людей надо судить по тому, сколько и как они в жизни сделали". Примером и образцом считал Петра.

— Вот Пётр Великий — труженик на пользу общую. Учиться надо!..

Люди разделялись им на "полезных" и "бесполезных", последние для него не существовали. За "пользу общую" должна была ратовать задуманная им газета.

В честности и работоспособности видел он лекарство от всех бед России» (В. Сафонов).

В 1946 году Академия Наук СССР учредила медаль и премию имени Докучаева, присуждаемые за выдающиеся исследования в области почвоведения.

Целая поросль наук пошла от Докучаева и от его комплексного метода исследований. Это — геоботаника — учение о растительном покрове в связи с той «средой», той землёй, на которой находит его исследователь. Это знаменитая русская геохимическая школа во главе с её основоположником — академиком В. И. Вернадским.

Геологи докучаевского времени гораздо легче могли объяснить кристаллический щит Азии, чем бугры, пригорки, овраги вокруг любой среднерусской деревни. Докучаев рассказал о законах развития привычных и всеобщих черт рельефа, и тогда начала быстро развиваться геоморфология — учение о формировании земли.

Геологи считали почву малозначительной деталью земной коры, но оказалось, что выводы докучаевского учения о почвах исключительно важны геологам для их собственной науки: ведь почва — «зеркало местного климата и притом климата как современного, так и, особенно, давно минувших времён».

Преобразовалась и вся старая географическая наука, Докучаев придал новый смысл центральному ядру её — учению о ландшафтах. Докучаев обратился с призывом к русским агрономам: «Оставьте нередко почти рабское следование немецким указкам и учебникам, составленным для иной природы, для иных людей и для иного общественно-экономического строя».

И сам работой и творчеством своим доказал, как это сделать. История в дальнейшем доказала правоту последнего утверждения Докучаева, когда «первый демократ» Советского Союза — Хрущёв пытался перенести в огромных масштабах уже не немецкий, а американский сельскохозяйственный опыт (страны, лежащей ниже географической параллели города Киева) на климатические условия нашей страны, когда пытался развитием только свиноводства «догнать и перегнать»…

«Докучаев принадлежал к людям, про которых говорят, что они сделали себя сами. Сын священника из провинции, он тяжелейшим трудом пробился к вершинам знания и создал две науки: учение о зонах природы и почвоведение как дисциплину синтетическую. Но наука для него не была книжным и отвлечённым знанием, а существовала неразрывно с деятельностью, с освоением природы страны. И влияние его живо до сих пор» (Г. Аксёнов).

Глава 8. Владимир Иванович Вернадский

(1863–1945) — автор почти семисот статей и книг, в числе которых 78 публицистических статей, как бы подводя итоги своей жизни, сказал: «Я сделал всё, что мог, и не сделал никого несчастным».

«Двое учёных сыграли определяющую роль в становлении научных взглядов Владимира Вернадского, его образа мыслей и программы исследований. Один из них — Василий Васильевич Докучаев. Он заложил основы почвоведения — учения о почвах, «четвёртом царстве природы» (наряду с минералами, животными и растениями). Много лет спустя это учение послужит Вернадскому одной из опор его концепции о биосфере Земли.

Имя другого — Дмитрий Иванович Менделеев. Он обладал энциклопедическими знаниями, подарил миру периодическую систему химических элементов и определил всю химию не иначе как учение об элементах, составных частях единого целого — планеты в космосе. Минет время, и Вернадский войдёт в историю одним из создателей новой естественнонаучной дисциплины — геохимии, описывающей судьбу и превращения атомов Земли и космоса» («Энциклопедия для детей», «Геология», М., 1995).

Владимир Вернадский стал одним из немногих учёных XX века, оставивших свой след в самых разных областях науки — в том числе геологии, биологии, химии, философии. Он стал создателем учения о живом веществе и биосфере — учения, которое находится на стыке всех этих наук («Энциклопедия для детей», «Биология», М., 1995).

Семейное предание и детство

В семье Вернадских существовало предание, что их род начался с литовского шляхтича Верны, перешедшего на сторону казаков и казнённого поляками во времена Богдана Хмельницкого. Дети его остались в Запорожской Сечи, и впоследствии прадед В. И. Вернадского после окончания академии в Киеве стал священником, его средний сын стал военным врачом в армии Суворова, попав в плен к французам, получил орден Почётного легиона (как специалист) и в 1804 году женился на дворянке Екатерине Короленко. Таким образом, учёный В. И. Вернадский и писатель В. Г. Короленко являлись троюродными братьями.

Отец В. И. Вернадского — Иван Васильевич после окончания Киевского университета в двадцать девять лет и после защиты докторской диссертации по политэкономии становится профессором Московского университета.

В 1860 году умирает первая жена профессора Мария Николаевна Шигаева, сделавшая свой вклад в политэкономию и ставшая единственной тогда женщиной-писательницей, пишущей на экономические темы. Остался её сын Николай, который впоследствии оказал большое влияние на В. И. Вернадского.

В 1862 году будущий отец Владимира Вернадского женится на дочери генерала артиллерии Анне Петровне Константинович, в 1863 году у них родился сын — Владимир. Через год появились близнецы Екатерина и Ольга. Но в 1868 году отца парализовало, поправился он не полностью и занял должность управляющего конторой Государственного банка в Харькове. Харьковские годы оставили самые хорошие воспоминания у В. И. Вернадского.

О своём детстве В. И. Вернадский вспоминал: «Самыми светлыми минутами представлялись мне в это время те книги и мысли, какие ими вызывались, и разговоры с отцом и моим двоюродным дядей Е. М. Короленко, помнится также сильное влияние моей дружбы с моим старшим братом. Я рано набросился на книги и читал с жадностью всё, что попадалось мне под руку, постоянно роясь и перерывая книги в библиотеке отца».

Г. П. Аксёнов в своей книге «Вернадский» («Молодая гвардия», М., 2001) отмечает, что дядя В. И. Вернадского — Евграф Максимович Короленко всю жизнь был военным, а выйдя в отставку, читал научно-популярные и научные книги, и на него особое впечатление произвела книга Дарвина «Происхождение видов».

В 1873 году Владимир Вернадский поступил в харьковскую гимназию, а через год, потрясённый смертью брата Николая, Вернадский записывает: «Да, есть две вещи, которые нелегко перенести — горе, постигшее семейство, и потерю Отечества». На последнее соображение его натолкнула поездка в составе семьи по Европе (Германия, Швейцария, Италия).

В 1877 году семья переехала в Петербург, Вернадский учился в гимназии, затем в лицее, а отец открыл издательскую фирму «Славянская печатня» и книжный магазин на Невском проспекте. В 13–14 лет у Владимира Вернадского возникает интерес к славянству, к бурным общественным событиям и к природоведению.

В 1881 году произошло сразу же несколько событий, изменивших жизнь не только юного Вернадского, но и всей страны. Цензура закрыла отцовский журнал, отца постиг второй удар, его парализовало, и был убит Александр II. В этом же году В. И. Вернадский сдал выпускные экзамены и поступил в Петербургский университет.

Рождение учёного

В Петербургском университете в это время работали выдающиеся русские учёные, в частности, лекции по химии читал Менделеев. Г. Аксёнов отмечает: «Открывая перед студентами стройность и законосообразность природы, Менделеев укреплял в них уверенность в силе личности и её способности преодолеть дурные обстоятельства, в том числе и общественные».

В Университете в этот период было организовано научно-литературное общество (1882-87), во главе которого стоял Научный отдел, и в нём Вернадский вёл минералогию.

В. И. Вернадский учится наблюдать природу, что было замечено профессором Докучаевым, который учил студентов тому, что настоящая наука начинается с поиска связи между видимыми явлениями.

Побывав вместе с В. В. Докучаевым в Сестрорецке, Вернадский записывает: «Прежде я не понимал того наслаждения, какое чувствует человек в настоящее время, искать объяснения того, что из сущего, из природы воспроизводится его чувствами, не из книг, а из неё самой».

Большой научной школой для Вернадского стала организованная Докучаевым Нижегородская экспедиция (1882-87); через два года Вернадский один прошёл свой первый геологический маршрут, его статья была опубликована в отчёте экспедиции. «Она открыла собой огромный список — книг и статей — почти 700 публикаций за шестьдесят последующих лет» (Г. Аксёнов).

В 1884 году Вернадский принимает предложение Докучаева и становится сотрудником минералогического кабинета Университета. В 1884 году Вернадский вступает во владение имением (Вернадовкой), а в 1886 году женится на Наталье Егоровне Старицкой, в 1887 году у них рождается сын Георгий, позже ставший профессором русской истории Йельского университета США. Вернадский сближается с братьями жены и в честь одного из них называет описанный им минерал.

В марте 1888 года Вернадский уезжает в командировку за границу, сначала в Вену, затем в Неаполь и, наконец, в Мюнхен, где начинает работать в лаборатории кристаллографии. Вскоре он пишет жене, оставшейся в России с маленьким сыном: «»У меня появились руки». Он овладевал методикой», — отмечает Г. Аксёнов.

После окончания учебного года Вернадский отправляется в большое путешествие по Европе с целью ознакомления с минералогическими музеями. Он побывал в Австрии, Швейцарии, Франции и участвовал в 5-й сессии Международного геологического конгресса в Англии. Здесь его приняли в члены Британской ассоциации наук. Вернадский возвращается в Мюнхен и вскоре в Вене встречает жену с ребёнком и переезжает работать в Париж.

В 1890 году Вернадский приезжает в Москву, предварительно поработав над описанием почв Кременчугского уезда. В Московском университете ему предложили кафедру минералогии и кристаллографии, хотя к этому времени (к 26 годам) он был лишь кандидатом (то есть человеком, защитившим диплом в высшем учебном заведении), не успев защитить диссертации, соответственно, на степень магистра и доктора наук.

В Московском университете

В Московском университете В. И. Вернадский начал преподавать ровно через сорок лет после своего отца, здесь в его распоряжении оказался минералогический кабинет и хорошо оснащённая химическая лаборатория, а со второго семестра Вернадский начал читать лекции на физико-математическом и медицинском факультетах. Одна из слушательниц писала: «Мы ждали его лекций, как праздника. Они оживили мёртвую природу, камни заговорили» (Г. Аксёнов). Аксёнов отмечает также, что Вернадский сознательно резко отделил минералогию от кристаллографии. Первая стала относиться к комплексу наук о Земле, вторая стала физико-математической наукой.

Вернадский видел суть минералогии как научной дисциплины не в беспристрастном описании внешнего вида и свойств различных минералов, а рассматривал минералогию прежде всего как химию природных соединений земной коры — минералов.

Интересно, как в этот период времени переплетены судьбы выдающихся русских учёных Менделеева, Докучаева, Вернадского: Вернадский защищал диссертацию на звание магистра минералогии, его оппонентом был Докучаев, а с работой лично познакомился Менделеев, отличавшийся чрезвычайной научной требовательностью.

Здесь, на этом примере, особенно видна необходимость создания и поддержания научных школ, преемственность научных традиций, опасность существования которых хорошо понимали демократы, развалившие Советский Союз и передовую русскую науку.

Защитив докторскую диссертацию по кристаллографии, Вернадский становится сначала экстраординарным, а в 1902 году — ординарным профессором. Он участвует в организации международного съезда геологов в Москве в 1897 году, выезжает в восточную и центральную Европу, посещает горнорудные районы её.

В 1898 году у Вернадского родилась дочь Нина, сын его в это время уже учился, ему было девять лет.

Вернадский продолжает вести интенсивную научную работу, участвуя в геологической поездке по Крыму и Кавказу, открывает месторождение бокситов на Таманском полуострове.

«На рубеже веков Вернадский обнаружил, что вырастил уже не просто научное направление, а целую новую науку, отпочковавшуюся от минералогии» (Г. Аксёнов). Об основных принципах новой науки Вернадский рассказал на съезде русских естествоиспытателей и врачей, так родилась геохимия.

В лаборатории Вернадского, которую он называл Институтом, работали студенты и ассистенты, слушательницы женских курсов. Одновременно проявляется и талант Вернадского как историка науки, он пишет работу «О значении трудов Ломоносова в минералогии и геологии», получившую высокую оценку у специалистов.

В 1903 году в связи со смертью своего учителя, выдающегося учёного, родоначальника новой науки — почвоведения — В. В. Докучаева, Вернадский пишет статью «Страница из истории почвоведения». Интересный факт биографии Вернадского, который проявился уже в это время, — в период его большой политической активности (см. ниже) возрастает его научная продуктивность: выходят из печати его минералогические и кристаллографические статьи и лекции, специальные и популярные работы по истории науки и о людях науки.

4 марта 1906 года Вернадский избирается адъюнктом по минералогии С.-Петербургской академии наук, назначается заведующим минералогическим отделением Геологического музея Академии Наук.

Вернадский пришёл в Академию Наук с основной идеей — приблизить минералогию к жизни, к делу освоения территории России. Полноправным академиком Вернадский становится в 1912 году.

Но в то же время его волнуют и другие проблемы: «Много в последнее время обдумываю в связи с вопросом о количестве живого вещества. Читаю по биологическим наукам, масса для меня любопытного. Получаемые выводы заставляют меня задумываться. Между прочим, выясняется, что количество живого вещества в земной коре. есть величина неизменная. Тогда жизнь есть такая же вечная часть космоса, как энергия и материя? В сущности, ведь все рассуждения о приносе «зародышей» на землю с других небесных тел в основе своей имеют то же предположение о вечности жизни?» (подчёрнуто мной — В. Б.).

Много времени Вернадский посвящает минералогической части музея Академии Наук — покупает и привозит из своих поездок коллекции камней, в 1908 году принимает участие в работе сессии Британской Ассоциации Наук в Дублине, после чего начинает вести работу над проблемой радиоактивности.

«Радиоактивность решала загадку внутреннего тепла Земли, не прибегая к умозрительным предположениям. Пусть не сейчас, но в принципе можно измерить как время жизни Земли, так и её энергию. Мир становился объёмным — у него появилась исчислимая история» (Г. Аксёнов).

В 1909 году Вернадский совершает поездку по Италии, собирает большое количество минералов, и ещё одним итогом поездки стало то, что итальянский натуралист в следующем году назовёт открытый им минерал «вернадскит».

Одновременно он много времени уделяет преподавательской работе в университете, на высших женских курсах и в созданном в 1908 году частном Университете Шанявского.

Богатый золотопромышленник А. Л. Шанявский завещал городу Москве два миллиона рублей с условием использовать их на нужды просвещения до октября 1908 года. Вернадский пишет статью «К вопросу об университете Шанявского» и, несмотря на сопротивление Министерства просвещения, университет вовремя начинает свою работу.

Уже через два года после организации в нём училось 3600 студентов (университет был закрыт в 1918 году).

Московский период работы Вернадского в университете закончился в 1911 году, когда правительство разгромило кадетское гнездо, в результате чего из университета в знак протеста ушла одна треть преподавательского состава. В сентябре этого же года Вернадский переезжает в Петербург.

Петербургский период жизни

Одна из задач петербургского периода жизни и работы Вернадского — превращение минералогической части музея Академии Наук в музей мирового уровня. Как отмечает исследователь творчества Вернадского И. И. Мочалов: «…в 1911 году в музей поступило 85 коллекций — рекордное число. Среди камней встречались и метеориты. Их адреса — множество мест в России, а также Черногория, Алжир, Италия, Мадагаскар, Норвегия, остров Готланд. В 1912 году поступило 137 коллекций, на следующий год — 102, а в 1914 году, несмотря на войну, — 103».

С приобретением новых коллекций минералогическая часть музея Академии Наук стала в ряды лучших в мире, а после увеличения штата организуется Геологический и Минералогический музей, директором которого в 1914 году становится Вернадский, а хранителем минералогической части ученик Вернадского — Ферсман.

В первое десятилетие нового века в России наблюдается резкий прорыв в области образования — количество высших учебных заведений в стране удвоилось. А о своём родном уезде Вернадский писал в статье «1911 год в истории русской умственной культуры»: «Ещё недавно 80–90 школ в Моршанском уезде казалось чем-то большим, сейчас их 120 и будет скоро больше 300!».

О статье Вернадского «Задачи высшего образования нашего времени» Г. Аксёнов пишет: «Наверное, он первый так всеохватно увидел науку, образование и — шире — культуру человечества: не как внутреннее дело людей, не как общественный феномен, но как некое планетное явление, тем более заметное, когда оно происходит на просторах такой огромной страны, как Россия».

В этот же период Вернадский пытается создать в Петербурге Ломоносовский институт, состоящий из физического, химического и минералогического отделов, но на этот проект правительство не выделило денег.

Вернадский публикует ряд работ и читает лекции по истории естествознания в России, среди них четыре статьи о Ломоносове, о первом русском учёном.

Жизнь идёт, и Вернадский строит дом на любимой с детства Украине между Полтавой и Миргородом на реке Псёл, это место стало называться хутор «Ковыль-гора».

В 1913 году Вернадский выехал с академической делегацией из 15 человек на сессию Геологического конгресса в Америку, посетил Канаду и написал Ферсману: «Я не могу здесь забыть о той ошибке (и преступлении?), которую сделали правительства Николая I и Александра II, отдав русскую Америку, добытую народным страданием».

Отметим, что Вернадский, к счастью, не дожил до того момента, когда земли Советского Союза, «добытые народным страданием», и наши позиции в Европе были преступно отданы людям и странам, которые никак нельзя заподозрить в дружеских чувствах по отношению к России. Но если за Аляску были получены хоть какие-то деньги, то новые демократические деятели сделали так, что Россия оказалась ещё всем должна многие десятки миллиардов долларов.

После начала Первой мировой войны кредиты на радиевые работы Вернадского в России стали сокращаться, прервались научные зарубежные связи, тогда у него возникла идея создания в России Комиссии по изучению естественных производительных сил (КЕПС), которая и была организована в 1915 году, а её Совет (из 56 человек) возглавил Вернадский.

«Организатор почувствовал сам, что прикоснулся к главному нерву государственной и научной жизни, к сплетению жгучих интересов. Вокруг всё ухудшалось, а комиссия на удивление расширялась. Уже в 1916 году она организует 14 экспедиций в различные районы страны» (Г. Аксёнов).

Впоследствии, вспоминая о весне 1916 года, Вернадский писал: «Для меня была ясна закономерность и неразрывность геохимических процессов ещё более резкая, чем процессов минералогических и в живой, и мёртвой материи на поверхности земли, которая мне представлялась в то время уже биосферой».

Летом 1916 года Вернадским заложены основы новой науки — биогеохимия, содержащей новый взгляд на окружающую природу и природу человека.

В конце 1916 года Вернадский выступает в Совете КЕПС с программой создания сети государственных научно-исследовательских институтов, так были организованы институты — Платиновый, Керамический, Физико-химического анализа и ряд других.

Общественная деятельность, или чем занимался академик до 1917-го года

Как это обычно бывает, в студенческие годы создаётся ряд кружков и объединений по интересам, так из студенческого кружка в феврале 1886 года организовалось «братство», из которого вышли выдающиеся общественные деятели, впоследствии ставшие членами «Союза Освобождения» и партии конституционных демократов (кадетов). В состав братства вошли Ольденбурги, Гревсы, Вернадский, Шаховской, Корнилов.

Член братства князь Шаховской так сформулировал задачи кружка: 1) работай как можно больше; 2) потребляй на себя как можно меньше; 3) на чужие беды смотри, как на свои.

Братство находилось в оппозиции к существующему строю, при этом оно стремилось «служить народу знаниями, способствовать просвещению его, а уж он сам найдёт способы улучшить своё экономическое и нравственное состояние» (Г. Аксёнов).

Вскоре к этому кружку присоединились и девушки, среди которых была и Наталья Старицкая — дочь сенатора и члена Государственного Совета, одного из участников реформ 60-х годов. В сентябре 1886 года Вернадский женился на Старицкой.

Члены братства принимали активное участие в ликвидации неграмотности населения России. Фёдор Ольденбург и Дмитрий Шаховской выпустили книгу о всеобщем начальном образовании под земским управлением. Сергей Ольденбург и Иван Гревс вошли в состав Петербургского комитета грамотности и открыли две бесплатные народные читальни в Петербурге. Вернадский принимал участие в создании частного университета Шанявского, Краснов в Харькове открыл университет для рабочих.

Вернадский избирается председателем Совета общественных землячеств, продолжает ходить на заседания Научно-литературного общества, секретарём которого стал Александр Ульянов и которое было закрыто после ареста Ульянова с товарищами.

После этого к Вернадскому «прибежал Сергей (Ольденбург — из братства — В. Б.) и сказал, что у него лежит оставленный Ульяновым ящик с каким-то порошком… Друзья взяли лодку, вывезли ящик на середину Невы и утопили, и как оказалось, вовремя. К Олъденбургу нагрянули с обыском…». Вскоре после этого произошла встреча Сергея Ольденбурга с Владимиром Ульяновым, что позволило впоследствии Ольденбургу обратиться к Ульянову с просьбой об оказании помощи Академии Наук.

После ареста Александра Ульянова Вернадскому грозили большие неприятности, но его тесть пришёл на помощь, а Докучаев предложил отправить Вернадского за границу для подготовки к профессорскому званию, но перед этим Вернадский выехал исследовать фосфориты в Смоленскую губернию.

Вернадский не ограничивался преподавательской и научной деятельностью, им было начато совершенно новое дело: организован комитет помощи голодающим весной 1892 года. В Вернадовке были созданы общественные столовые, на которые также пожертвовал 30000 рублей Великий князь Николай Михайлович, просивший своё имя при этом не называть.

Это обстоятельство кажется весьма странным на фоне современной действительности, когда крупные чиновники, главы разного рода администраций стараются не только не помогать бедствующему населению, а, наоборот, украсть у него как можно больше!

В ноябре дело помощи голодающим в Вернадовке возглавил Корнилов, с приездом новых добровольцев открылись дополнительные столовые, и в начале лета следующего года в них уже питалось двадцать пять тысяч человек.

В московской оппозиции того времени наблюдалось два направления: земская деятельность, то есть местное самоуправление и пропаганда конституционных идей в печати. Члены братства активно работали и в том, и в другом направлении.

Земства того времени принесли с собой выборы, выбираемые комиссии для решения спорных вопросов давали возможность проявить благотворительность. В Тамбовском земстве выдвинулся Вернадский, получивший известность во время борьбы с голодом, и 25 октября он был избран гласным Моршанского уездного собрания и почётным мировым судьёй. Вскоре он был избран гласным теперь уже губернского Тамбовского земского собрания.

Но уже в конце 1900 года Вернадский записывает: «Политическая роль земства постепенно сглаживается, и сама идея самоуправления оказывается несовместимой с государственной бюрократической машиной».

Вернадский тем не менее не остаётся в стороне от политической жизни России, с организацией «Союза Освобождения» он входит в состав редакции, планируемой к изданию газеты «Московская неделя».

На третьем съезде «Союза» (март 1905 года) была принята программа, позднее ставшая основой программы конституционно-демократической партии (кадетов). Основные положения программы: провозглашение прав человека, необходимость создания государства с ограниченной монархией, необходимость культурной автономии для наций и отмена смертной казни. Кроме того, предлагалось запретить агрессию, уничтожить косвенные налоги, установить восьмичасовой рабочий день.

Вернадский также входит в состав Бюро земских съездов, где выступает за западный, правовой путь развития России. В Бюро было принято решение созвать общерусский съезд в ноябре 1904 года, который и состоялся в Петербурге. Общее мнение делегатов съезда выразил Н. Н. Львов: «Учредительное собрание должно быть созвано не вследствие полного падения авторитета власти, а для предотвращения разрушительного натиска революции…» (цитируется по книге Г. Аксёнова; курсив мой — В. Б.). Это была попытка предотвратить революцию созданием народного представительства для того, чтобы «вывести наше отечество на новый путь государственного развития в духе установления начал права и взаимодействия государственной власти и народа».

«Кроме земской деятельности, переросшей неожиданно в политическую борьбу, Вернадский вёл ещё одну упорную кампанию — за автономию университета» (Г. Аксёнов).

Ещё в 1884 году правительство ввело в действие университетский устав, урезавший права университетов, отменялась всякая выборность, запрещалась студенческая самодеятельная жизнь, усиливалась власть попечителя учебного округа, где находился университет, вводилась инспекция, обязанная «оказывать нравственное и умственное влияние на студентов».

Особый протест в университетских кругах вызывал полицейский характер инспекции, что привело к студенческим волнениям в ряде университетов России. В результате, в Петербурге студент П. Карпович смертельно ранил министра просвещения Н. П. Боголепова.

В этот Период Вернадский предлагает: а) ввести полную автономию университетской профессорской корпорации; б) строго определить границы власти попечителя учебного округа; в) разрешить студенческие организации; г) ликвидировать инспекцию.

Он публикует статью «О профессорском съезде», где предлагает провести этот съезд без всякого на то разрешения и создать свой профессиональный союз. В марте 1905 года собрался съезд, заложивший основы Академического союза, на котором от Московского университета выступил Вернадский.

По результатам съезда, после доклада царю, в сентябре месяце состоялись первые выборы ректора Московского университета. Им был избран князь С. Н. Трубецкой, вскоре скончавшийся.

Но революция шла своим чередом — студенты разгромили химическую лабораторию Вернадского, который возмущённый этим хотел написать статью в газету, но его отговорили от жалобы на славную молодёжь.

Лето 1905 года «проходит в водовороте событий. Одна за другой выходят публицистические статьи Вернадского на злобу дня» (Г. Аксёнов).

Вернадский и партия конституционных демократов (кадеты)

Вернадский стоял у колыбели партии, учредительный съезд которой состоялся в Москве 12–18 октября, то есть в дни Всероссийской стачки и царского манифеста 17 октября.

В Центральный и Московский комитеты партии конституционных демократов (кадетов) был избран Вернадский, председателем партии избран Петрункевич, заместителем — Милюков, секретарём — Корнилов.

В доме Вернадского действовал секретариат кадетской партии как московского отделения, так и центрального комитета, решались

и университетские дела, так как Вернадский в это время становится помощником ректора университета. В этом качестве он пребывал полгода.

«События сделали друзей знаменитыми. В дополнение к книжке о 2-м земском съезде с их портретами выходит книга «Деятели освобождения», где Вернадскому посвящена, пожалуй, самая крупная статья среди других. Вероятно, не только из-за политического веса, а из-за богатства его жизни. Не посвятив себя целиком политике и не занимая в партии самых первых рядов, он становится ещё известен и как учёный, деятель просвещения, как один из «виновников» автономии университетов» (Г. Аксёнов).

В начале 1906 года в стране проходили выборы в Государственную Думу, все лидеры партии конституционных демократов были выдвинуты кандидатами в депутаты, и распределение депутатских мандатов между политическими партиями в Думе оказалось следующим:

Конституционные демократы (кадеты) — 190

Беспартийные — 100

Трудовики — 94

Поляки и другие национальные меньшинства — 44

Социал-демократы (меньшевики) — 17

Следует отметить, что большевики бойкотировали выборы в Думу первого состава, что позже было признано ошибкой, так как членство в Думе позволяло использовать её как «своего рода политический рупор» (по выражению Г. В. Вернадского — сына Владимира Ивановича).

Власть сделала несколько попыток сближения с кадетами, предложив им сформировать коалиционный кабинет с участием других либеральных групп, но руководство партии кадетов на это не пошло в ожидании полного политического краха действующего правительства.

В. И. Вернадский в выборах в Думу не участвовал, так как должен был от имени партии и университета войти в Государственный Совет, который должен был утверждать законопроекты, принятые Государственной Думой. Государственный Совет должен был на две трети назначаться из высших сановников, а на одну треть — выбираться из представителей общественных слоев и профессий. О составе Совета Вернадский позднее писал, что «были люди с именами и большим внутренним содержанием… Но не они задавали тон».

Вернадский недолго проработал в составе Государственного Совета (с апреля по июль 1906 года). В июне была распущена Дума, часть депутатов подписала воззвание с протестом, а Вернадский подал прошение о выходе из состава Государственного Совета.

В начале 1907 года Вернадский входит в редакцию московской кадетской газеты «Новь», где публикует, в частности, такие статьи, как «Академия Наук в 1906 году», «Смертная казнь», противником которой он неизменно выступал, «О новых выборах в Думу», «Наука и проект университетского устава А. Н. Шварца». Последняя была вызвана тем, что этот проект устава предусматривал прекращение научных исследований в университетах.

При подготовке к новым выборам Ленин «задумал принять участие в выборах не для того, чтобы поддержать Думу, а для того, чтобы расколоть её изнутри. Речь шла не о борьбе единой Думы с кабинетом, а о борьбе внутри Думы против либеральных кадетов, что представлялось Ленину главной задачей момента» (Г. В. Вернадский «Ленин — красный диктатор», М., «Аграф», 2000).

«По своему строению II Государственная Дума отличалась от первой тем, что правые и левые силы в ней сильно выросли, в то время как центр сжался» (Г. В. Вернадский).

515 депутатов нового состава Думы делились таким образом:

Крайние консерваторы и октябристы — 54

Кадеты и их сторонники — 99

Трудовики и их сторонники — 120

Социал-революционеры (эсеры — 37

Социал-демократы — 65

Поляки и другие национальные меньшинства — 76

Беспартийные и казаки — 64

Вторая Дума просуществовала до 3(16) июня 1906 года, когда был опубликован новый избирательный закон, который перемещал политическое влияние в сторону зажиточных слоев населения. «Новый избирательный закон принёс сокрушительное поражение кадетам. Основную силу в новой Думе составили умеренные консерваторы — октябристы и националисты» (Г. В. Вернадский).

Хотя кадеты и прогрессисты получили 92 места, октябристы и националисты имели 226 депутатских мандатов. Оппозиционной партией в новом составе Думы теперь стали кадеты во главе с петербургским депутатом Милюковым.

Экономика России во время деятельности III и IV Дум быстро росла, «настроение русского народа становилось всё более миролюбивым» (Г. В. Вернадский), но с 1911 года началось новое пробуждение революционности народа под влиянием большевистской пропаганды.

Срок действия III Думы закончился в сентябре 1912 года, и после выборов в IV Думу соотношение сил в ней примерно сохранилось (кадеты и прогрессисты имели 107 мест), конфликт Думы с властью во время войны продолжался, и «раскол между императором и Думой был опасен для обеих сторон именно тем, что открывал дорогу третьей силе — революционному пролетариату, руководимому идеями Ленина» (Г. В. Вернадский).

В конце 1915 года Вернадский по настоянию и представлению своей партии конституционных демократов снова избирается в Государственный Совет, где заседает вместе со своим другом Ольденбургом. В государственном Совете этого периода Вернадского поразило полное непонимание государственными сановниками происходящего. Через десять лет после этого Вернадский писал: «Было ясно, что вокруг царя пустое место… Но никто не ожидал произошедшего. Впрочем, помню свой разговор с А. И. Гучковым, вернувшимся из армии в 1915 году и нарисовавшим мне ужасающую картину катастрофы, близкой к свершившейся. Возможной в момент возвращения солдат домой…» (Г. Аксёнов).

Чем была в то время партия кадетов на местах видно из следующих воспоминаний В. А. Оболенского (см. А. И. Солженицын «Двести лет вместе») — члена ЦК партии, который описывает кадетский клуб времён I Государственной Думы: «Там всегда было людно, и публика, среди которой преобладали богатые петербургские евреи, была нарядная: дамы в шёлковых платьях, с бриллиантовыми брошками и кольцами, мужчины — с буржуазно лощёными, упитанными и самодовольными физиономиями. Даже нас, демократически настроенных депутатов, вид этого «кадетского клуба» несколько шокировал. Можно себе представить, как неуютно себя там чувствовали крестьяне, приходившие на заседания нашей фракции… «Господская партия», решали они про себя и переставали к нам ходить».

Естественно, такая партия не могла организовать массовое противодействие еврейско-большевистской агитации и могла быть только партией «конструктивной» оппозиции, парламентской партией, не имеющей опоры в народных массах.

В феврале 1917 года произошла революция, 26 числа Государственный Совет заседал в последний раз, его последним действием стала телеграмма царю в Ставку. «Члены Совета предлагали Николаю отречься от престола, сместить правительство и передать власть Временному комитету Государственной Думы. Под телеграммой стоят подписи четырёх выборных членов, в том числе Вернадского и Олъденбурга» (Г. Аксёнов).

Аксёнов отмечает вялость и неэнергичность формирования властных структур кадетами в отличие от меньшевиков и эсеров, имевших большинство в Петроградском Совете. Сказалась также и недооценка роли и растущего влияния большевиков, разжигавших «самые темные инстинкты народа под лозунгами «углубления революции»».

Вернадский в этот период, оставаясь членом ЦК партии кадетов, ведёт большую научно-организационную работу, расширяется КЕПС, он становится председателем комитета Министерства земледелия, восстанавливается как профессор Московского университета, является членом комиссии по реформе высших учебных заведений. В августе 1917 года Вернадский назначается товарищем (заместителем) министра просвещения; программа деятельности самого министерства была изложена им ещё в июньской статье «Задачи науки в связи с государственной политикой России», где он говорит, что революция не должна привести к распаду России, как единого государства. Следует отметить, что Временное правительство состояло главным образом из кадетов и их сторонников (в его состав входил один социалист-революционер — Керенский).

Будучи в центре политических событий, Вернадский записывает 20 октября 1917 года: «В большевизме есть идейная сторона, но она так чужда сознательно действующим силам, что в конце концов чувствуется ими как дикая разрушительная сила».

Как известно, 25 октября Временное правительство было арестовано, но 1 ноября возобновилась теперь уже подпольная деятельность правительства (шесть министров и шесть заместителей, в том числе и Вернадский). Но время было уже упущено, Вернадский записывает: «Сейчас ярко проявился анархизм русской народной массы и еврейских вождей, которые играют такую роль в этом движении… Очень любопытное будет изменение русской интеллигенции. Что бы ни случилось в государственных формах, великий народ будет жить".

Вернадский также записал в своём «Дневнике»: «Бросается в глаза и невольно раздражает всюду находящееся торжествующее еврейство… Они сейчас чувствуют власть — именно еврейская толпа» (цитируется по статье В. Кузнецова «Фальсификаторы», «Молодая гвардия», № 11–12, 2000).

17 ноября было опубликовано воззвание «От Временного правительства», в котором, в частности, говорилось: «Измученные трёхлетней войной, солдатские и рабочие массы, соблазнённые заманчивыми лозунгами: «немедленного мира, хлеба и земли», справедливыми по существу, но неосуществимыми немедленно и путём гражданской войны, взяли в руки оружие, арестовали Временное правительство, стали захватывать важнейшие государственные учреждения, уничтожать гражданские свободы и угрожать жизни и безопасности мирных граждан, беззащитных перед лицом начавшейся анархии».

И далее: «Для Временного правительства остаётся один путь ограждения интересов народа и государства: не покидать до последней возможности своих постов и охранять от захвата и разрушения те отрасли народного хозяйства, которые особенно важны для армии и страны…»

Одновременно было опубликовано постановление об открытии Учредительного Собрания 28 ноября 1917 года.

Реакция последовала немедленно: 17 ноября были закрыты все газеты, опубликовавшие эти документы, а 19 ноября появилось постановление Военно-революционного комитета, в котором говорилось: «Подписавших упомянутое заявление бывших министров и товарищей министров С. Прокоповича, П. Малянтовича, А. Никитина, К. Гвоздева, А. Ливеровского, С. Маслова, В. Вернадского, А. Нератова, М. Фридмана, Н. Саввина, К. Голубкова, Г. Краснова отправить под надёжным караулом в Кронштадт под надзор исполнительного комитета Кронштадтского Совета рабочих и солдатских депутатов».

Таким образом, борьбу Временного правительства с еврейскими большевиками можно описать словами интеллигента из анекдота, где он рассказывал о своём столкновении с бандитом: «Он меня кулаком, а я его — газетой, газетой! Потом я дал ему рёбрами по ногам, и больше я ничего не помню».

Вернадский уезжает на Украину 22 ноября в соответствии с решением Отделения физико-математических наук Академии о его командировке «в южные районы страны по состоянию здоровья и для продолжения работ по живому веществу».

Через несколько дней, 28 ноября была запрещена партия кадетов и началась охота на её руководителей. На этом кадетский этап деятельности академика закончился. Будучи в Париже уже в конце 1921 года, Вернадский получает приглашение принять участие в заседании кадетской партии в эмиграции, но он не видит смысла возвращаться в политику и от приглашения отказывается.

Тем более, что в мае 1921 года в партии произошёл раскол. Во главе «левых» стал П. Н. Милюков с лозунгом: «Советы без большевиков», позже они выступали против вторжения в Россию извне. Правые (И. В. Гессен) оставались на старых позициях: «Россия должна быть демократической и парламентской республикой».

Русская интеллигенция и евреи-большевики

История России двадцатого века позволяет так оценить роль русской интеллигенции (в первую очередь, творческой): находясь под влиянием либеральных западных идей о «свободе, равенстве и братстве», потеряв при этом основные идеи — национальную и государственную, интеллигенция многие годы подталкивала страну к разрушению и расслоилась при первом же запахе революционной крови.

Если же какой русский интеллигент стоял на государственных и национальных позициях, он мгновенно объявлялся (как и теперь!) еврейскими средствами массовой информации «черносотенцем», «антисемитом», а теперь и «шовинистом», и «красно-коричневым».

Одно дело говорить о том, что мы раздуем мировой пожар, «мировой пожар в крови» (А. Блок), а другое дело — увидеть, что надо самим в этом участвовать и почувствовать, что это может быть собственная кровь. И тогда русская часть российской интеллигенции, в основном, «умывает руки», мол, мы так не договаривались, мы хотели мирного, эволюционного перехода к «цивилизованному» конституционно-демократическому строю.

Другая же часть российской интеллигенции — её еврейская и проеврейская часть — с энтузиазмом принимает и поддерживает любые формы насилия над русским туземным населением (населением «этой» страны) под основным лозунгом «чужого не жалко», а потому — разрушим «до основанья, а затем…».

Отсюда — еврейский большевизм в государственных и карательных органах в годы революции и гражданской войны, разнузданная воровская демократия последнего современного десятилетия истории страны.

После же кровавого потрясения, будь то революция или государственный переворот 1993 года, перед российской интеллигенцией возникает выбор:

а) активно включиться в пособничество новому режиму в качестве либо единомышленников, либо хорошо оплачиваемых перебежчиков, получая деньги за предательство, имея в виду, что с древнихвремён деньги за это платят немалые (примером тому отнюдь не бедственное положение современных телевизионных идеологических деятелей демократического режима).

б) активно бороться с режимом, подвергаясь репрессиям как физическим, так и моральным, не имея достаточных материальных средств для противодействия режиму в его русофобской политике и экономике, сознательном уничтожении национальных кадров в условиях финансовой цензуры.

в) уйти в сторону от политики и продолжать заниматься своим профессиональным делом (хорошо, если оно строится на национальной русской основе); при этом кропотливо и настойчиво вести борьбу за создание русских национальных кадров интеллигенции.

Но для одних это служение Родине с попыткой исправить зло, приносимое новым режимом, для других — бездумное и бескорыстное служение правящему режиму без оглядки на русские национальные интересы.

г) выехать из страны в надежде «обрести свободу» и возможность прилично зарабатывать, обеспечивая научный и культурный рост потенциала того самого Запада, который многие десятилетия мечтал о превращении России из мировой «сверхдержавы» в отсталую колонию, поставщика дешёвого природного сырья.

Но в некотором смысле этот процесс выезда из России не всегда «сливок», а зачастую и «пены» интеллигенции, в основном, нерусской, является и процессом очистительным.

Или выехать из страны ввиду невозможности продолжать работу в избранном направлении, подвергаясь постоянному моральному и физическому давлению.

д) проникать в государственные и общественно-политические структуры с целью их постепенного преобразования с учётом русских национальных интересов (что представляется весьма сомнительным, принимая во внимание особенность русского человека — не скрывать своих взглядов и мыслей от, зачастую, враждебного русофобского окружения).

Все эти моменты особенно ярко проявились в начале XX века, в годы революции, гражданской войны и периода троцкизма — еврейского большевизма в России первой трети двадцатого столетия.

За примерами далеко ходить не надо, вот родственник академика В. И. Вернадского — писатель В. Г. Короленко, до революции известный в широких кругах как защитник прав «угнетённого» еврейского народа, публицист — защитник еврея-убийцы Бейлиса на известном процессе, после революции писал: «Ясно, что дальше так идти не может, и стране грозят неслыханные бедствия. Первой жертвой их является интеллигенция… Россия представляет собою колосс, который постепенно слабеет от долгой внутренней лихорадки, от голода и лишений… Настанет время, когда изнурённый колосс будет просить помочь ему, не спрашивая об условиях… И условия, конечно, будут тяжёлые».

Вернадский же в 1918 году пишет: «Между народом и интеллигенцией, в широком смысле этого слова, огромная рознь».

Как следует из предыдущего изложения, русский академик В. И. Вернадский был вынужден под угрозой физического уничтожения выехать, как теперь говорят, в ближнее зарубежье, на Украину, объявившую себя самостоятельным государством, где у него был собственный дом.

Вернадский и украинская наука

Подходил 1918 год, дом Вернадского на Псёле был растащен по брёвнышку, он с женой поселился в Полтаве в доме тестя, на Украине политическое положение было неустойчивым и Вернадский писал: «Положение в Полтаве неопределённое, идёт глухая борьба между украинцами и большевиками. Одно время победили украинцы, но не смогли удержать порядка». У него ещё была надежда, что большевики долго в Петрограде не продержатся.

Вернадский также, говоря о революции, отмечал: «Огромную роль сыграли инородцы и не случайно. На полном маразматическом субстрате выдвинулись евреи — чуждые и враждебные всей старой России».

На Украину пришли немцы, но Вернадский и в этих условиях организует с сотрудниками Полтавского естественноисторического музея две геологические экскурсии, выступает на образованном им Обществе любителей природы с докладом на тему «живое вещество».

Геологи образуют в Киеве Геологический комитет, подобный российскому, Украинское горно-геологическое общество, Гидрогеологический отдел Министерства земледелия. «Все эти организации находятся в руках русских, и вообще русская культура и её широчайший рост — единственное спасение», — пишет в это время Вернадский (подчёркнуто мой — В. Б.).

После смены власти и прихода к ней гетмана Скоропадского, возник вопрос об организации Украинской Академии наук, что и было предложено сделать Вернадскому, который при этом исходил из следующих соображений: «Лучше всего взять за образец Российскую Академию, приблизить её к запросам жизни. Академия лучше должна способствовать быстрому развитию производительных сил, материальной и духовной культуры украинского народа». При этом Вернадский поставил условие: он не будет принимать украинское гражданство.

Об этом периоде жизни Вернадского в книге «Сто великих учёных» говорится: «Бурные события гражданской войны застали его в Киеве. Здесь он активно участвует в создании Украинской Академии Наук и избирается её президентом… Создание Украинской Академии Наук стало ярким проявлением организационного таланта Вернадского… Со времён Ломоносова никто так много не сделал для организации отечественной науки» (подчёркнуто мной — В. Б.).

В связи с последним интересное замечание. В сборнике «Сто великих россиян» Константина Рыжова к таковым отнесены: Михаил Ломоносов, Николай Лобачевский, Дмитрий Менделеев, Иван Павлов, Лев Ландау. Владимира Вернадского среди них нет!

Академия Наук открылась в 1919 году; Вернадский организовал также в Киеве научную библиотеку, работал над преобразованием Киевского университета в государственный, способствовал открытию университета в Екатеринославе и других учебных институтов. Академия состояла из 26 членов, имела 15 комиссий и комитетов по различным областям знаний, зоологического кабинета, библиотеки, трёх институтов. Всего в ней числилось 140 сотрудников.

Библиотека формировалась как научная и общедоступная, она и по сей день расположена в помещении Первой Киевской гимназии и носит имя Вернадского.

Г. Аксёнов отмечает: «Все созданные им учреждения действуют до сих пор, подтверждая таинственное свойство культуры и цивилизации распространяться, не теряя напряжения и силы, и противостоять силам варварства и разрушения».

Но научно-организационной работы Вернадскому мало, он начинает эксперименты по живому веществу, один из которых даёт чрезвычайно важный результат, но с приходом к власти большевиков ему, «бывшему министру и богатому помещику» оставаться в Киеве стало опасно, и он отправляется на биологическую станцию в Староселье.

В Киев приходит Добровольческая армия Деникина, с которым Вернадский ведёт переговоры о поддержке Академии, но вскоре к городу приближаются большевики, и Вернадский уезжает на юг — в Ростов, затем в Крым. В Ялте его встретили жена и дочь.

Остановки: Симферополь, далее везде

К весне 1920 года начались занятия в Симферопольском Таврическом университете, где вместе с Вернадским работали физики Иоффе и Тамм, геолог Обручев и ряд других известных впоследствии учёных. Здесь он организует уже четвёртый в своей жизни минералогический кабинет, при нём начал работать крымский вариант КЕПС.

КЕПС в обстановке общей разрухи начала энергично работать, наметила пути разведки полезных ископаемых, энергетических ресурсов, воды, нашли способ делать бумагу из местного тростника.

Через год, выступая перед учёными в Петрограде с отчётом о научной работе в Крыму, Вернадский говорил: «И как бы далее ни сложилась жизнь, ясно, что научная работа пойдёт и дальше по этому же пути, ибо мы видим, что научная работа всё время идёт без всякой связи с меняющимися и непрочными темпами политической жизни. Она является здоровым жизненным проявлением, имеющим корни в глубине духовной жизни страны, которые переживут всякие внешние обстоятельства» (выделено мной — В. Б.).

Вернадский получает приглашение уехать на работу в Англию и записывает в дневнике: «Невольно думаю о Лондоне, как-то хочется иметь в руках то мощное оружие. Какое даёт библиотека и лаборатория. Сейчас я трачу по крайней мере в 10 раз больше усилий для получения эффекта, чем в нормальных условиях. Буду читать журналы, как с Северного полюса… Ужас берёт, когда оцениваешь культурный урон…»

Вернадский ждёт отплытия корабля, получив от Струве чек на 100 фунтов стерлингов, необходимых для начала английской жизни.

Но в это время умирает ректор Таврического университета, и к Вернадскому идут делегации от сотрудников университета, его просят занять эту должность, должность ректора университета, в котором учится 1800 студентов, а барон Врангель после личной встречи с Вернадским обещает университету поддержку правительства. Правда, встреча эта состоялась случайно: по ошибке, вместо сына В. И. Вернадского Георгия, которому намеревались предложить должность в правительстве, к барону Врангелю попал его отец.

Вернадский после этого выступил перед студентами, собравшимися во дворе университета, где говорил о роли науки и культуры в восстановлении нормальной жизни, для чего необходимо не только учиться, но и развивать самодеятельность и свободную научную мысль.

Но в ноябре 1920 года началось крушение белого движения, эмигрировал Георгий Вернадский, служивший в правительстве Врангеля, он вместе с женой отплыл на корабле «Рион» в Константинополь.

Но на Владимире Ивановиче Вернадском лежала ответственность за университет, за профессоров и преподавателей в условиях смены власти.

Вернадский теперь общается по делам с представителями новой власти — это Бела Кун, Гавен, Лиде. После прихода большевиков в университете была роздана анкета, где первым вопросом был: «Ваше отношение к террору вообще и к красному террору в частности?» (Г. Аксёнов).

16 профессоров из 18 честно, но «неправильно» ответили на вопросы анкеты и были уволены, а ректор подал в отставку. Для управления университетом была создана временная «тройка» во главе с Френкелем и комиссия по реорганизации во главе с Паперным.

В этот напряжённый момент Академия предпринимает шаги, чтобы вывезти своих членов из Крыма, и Вернадский с другими профессорами и их семьями в «профессорском вагоне» был отправлен в Москву по охранной грамоте бывшего своего ученика, ныне наркома, Семашко.

Вернадский опять вовремя уехал от разгула евреев-большевиков: приехавший из Центра Пятаков развернул террор в отношении всех тех, кто сотрудничал с правительством Юга России.

Снова в центральной РОССИИ

После месяца пребывания в Москве он вернулся в Петроград. Здесь Вернадского избирают директором Геологического и Минералогического музея Академии наук, он читает лекцию «Начало и вечность жизни», являющуюся первым изложением идеи космичности живого вещества, в июле 1921 года его арестовывает Петроградская ВЧК, но содержится он в камере всего два дня. Вот как описывает Вернадский («Дневники». 1921–1925, М., «Наука», 1998) это событие: «Чиновники чрезвычайки производят впечатление низменной среды ~ разговоры о наживе, идёт оценка вещей, точно в лавке старьёвщика, грубый флирт».

Впечатления даже от кратковременного пребывания в заключении: «это характерное явление: рост ненависти и чувства мести — его ощущаешь здесь необычайно интенсивно даже по сравнению с тем, что видишь вне тюрьмы. Только побывав в большевистской тюрьме, сознаёшь, до какой степени она плодит и раздувает эту ненависть и чувство мести».

После освобождения Вернадский в течение месяца работает на Мурманской биологической станции. Возможно, одной из причин, побудивших его к этой работе, была попытка избавиться от «чувства мести» в местах, отдалённых от северной столицы.

Но в декабре Вернадского приглашают в Париж для чтения лекций в университете по геохимии, и Академия Наук направила его в командировку сроком на пять месяцев.

В конце 1922 года Вернадский записывает: «Научная работа в России идёт, несмотря ни на что… Очень интересно это столкновение — частью поддержка, частью гонение — научной работы в Советской России. Сейчас должна начаться идейная защита науки — но и наука должна брать всё, что может и от своих врагов, какими являются коммунисты».

Отметим, что здесь речь идёт о периоде разгула троцкизма в России, когда евреи-большевики усиленно разрушали всё русское, но в то же время вынуждены были прикрываться авторитетом учёных с мировым именем.

Вернадский интенсивно работает в Париже, участвует в работе сессии Британской Ассоциации в Ливерпуле, продлевает командировку до мая 1924 года, издаёт книгу по геохимии, начинает работать в Институте Кюри над радиоактивными минералами, получает деньги от Фонда Розенталя, деньги на продолжение исследований, работает над книгой «Биосфера».

В сентябре 1924 года Вернадский был исключён из членов Академии Наук СССР, но в октябре 1925 года восстановлен в этом звании, в марте 1926 года он с женой возвращается в Ленинград.

О своих впечатлениях Вернадский, вернувшийся на родину после трёх с половиной лет, проведённых в Европе, пишет: «Москва — местами Бердичев, сила еврейства ужасающая, а антисемитизм (и в коммунистических кругах) растёт неудержимо». И ещё: «Я боялся больше, чем теперь, биологического вырождения. Раса достаточно здорова и талантлива, может быть, выдержит».

«Вернадский взял на себя в деле спасения культуры роль стратегическую. Почти сразу по приезде он выступает с новой инициативой в Академии Наук — создать, точнее, восстановить созданную им было в 1922 году Комиссию по истории знаний.

Как всегда, ставит вопрос предельно широко. Не только история русской, но и мировой культуры выражается лучше всего в знаниях. Их движение в глубинах культуры должна изучать Комиссия» (Г. Аксёнов).

Комиссия была создана и начала энергично работать, стали издаваться её труды, она переросла в Институт по истории знаний, организованный через несколько лет.

За период с 1927 года по 1936 год Вернадский многократно выезжает в командировки в страны Европы, читает лекции в Праге, во Франции (в Сорбонне), выступает с докладами на разного рода съездах и научных конференциях.

Всё это не мешает ему вести активную научную работу. К 1927 году Вернадский уже является членом-корреспондентом Парижской Академии наук, иностранным членом Чешской и Югославской Академий наук, членом Немецкого химического общества, Геологического общества Франции, Минералогических обществ США и Германии.

После перевода Академии Наук в Москву (в 1934 году) и Биогеохимической лаборатории в том числе, Вернадский в 1935 году переезжает в Москву. По случаю переезда Академии Наук в Москву Вернадский написал специальную записку, где предлагал на юго-западном направлении от Москвы, за городской чертой, создать крупный научный центр.

Естественно, в тех условиях, в условиях надвигающейся войны, это сделать было невозможно. Но после окончания Великой Отечественной Войны было построено новое здание МГУ, а за 50 лет, прошедших после этого, весь район уже нового города от бывшей Калужской заставы превратился в мощный научный центр, где имеется как новое здание Президиума Академии Наук, так и целая серия научно-исследовательских институтов — академических и отраслевых.

В 1937 году в Москве Вернадский выступает с докладом «О значении радиогеологии для современной геологии» на международной сессии Геологического конгресса и предлагает создать комиссию по определению геологического времени.

На основе исследований распада радиоактивных элементов Вернадский делает вывод о возможности и необходимости введения в геологию абсолютного летоисчисления. Радиоактивные измерения позволяют определять в годах (тысячелетиях), когда образовались заключающие их радиоактивные пласты породы.

Так как скорость распада радиоактивных элементов постоянна, а в результате этого процесса образуются неизменяющиеся атомы определённых элементов, то по количеству этих веществ можно определить возраст отдельных участков Земли и всей планеты.

В 1938 году в Академии Наук вместо трёх ранее существовавших Отделений было организовано восемь, и Вернадский был избран в состав сразу трёх отделений — геолого-географического, физико-математического и химических наук.

С началом войны Вернадский выступает с радиообращением к англичанам, а вскоре Академия Наук вывозится из Москвы, и Вернадский с группой академиков выезжает на курорт Боровое в Казахстане, где он и записывает в дневнике: «…я смотрю вперёд с большим спокойствием, не только теоретически (ноосфера). Немцы пытаются силой создать в начинающийся век науки насильственный поворот хода истории вспять, но, учитывая силы обеих сторон, считаю их положение безнадёжным…».

Вернадский. Наука и философия

Вернадский считал науку и философию двумя различными способами познания мира. «Они различны в объектах: философия безгранична, она мыслит обо всём, и прежде всего о человеке, его внутреннем мире и самом мышлении. Ей нет предела. Науке поставлен предел: реальный мир. Они отличаются в терминах; философ мыслит категориями языка, учёный — фактами природы. Философия индивидуальна, неповторима, иногда близка к поэзии. Самые древние создания человеческой мудрости живут. Изучая эти философские системы, мы как бы охватываем различные проявления человеческих личностей, каждая из которых бесконечна и бессмертна. Новая философия не заменяет и не поглощает старых, как не поглощают старые создания искусства новые акты творчества.

Наука же стремится исключить личностный момент в своих построениях, она, напротив, должна быть повторяема и общезначима. Зато она в каждом своём акте использует сразу весь потенциал человечества, накопленный в определённой научной форме.

В то же время философия и наука неразделимы. Одна без другой не существует. Философия — жизненная атмосфера, питательный бульон для науки» (Г. Аксёнов). Это изложение взглядов Вернадского, которые он обнародовал на открытии философского кружка в университете в речи «Черты мировоззрения князя С. Н. Трубецкого».

Вернадский показал, что жизнь — это не случайная гостья на поверхности Земли. Он высказал мысль о «всюдности» и «всегдашности» жизни. По его представлению, жизнь — такая же вечная часть космоса, как материя и энергия.

В последние годы жизни Вернадский совершил выдающееся философское открытие, он выдвинул идею перерастания биосферы (области жизни) в ноосферу (область разума). Вернадский считал, что разум отныне становится направляющей силой эволюции. Стихийная эволюция сменяется сознательной.

Для Вернадского в понятии «ноосфера» соединились, взаимодействуя, мысли и работа человечества: «…С биохимической точки зрения важны, конечно, не научная мысль, не научный аппарат, не орудия науки, но тот реальный результат, который сказывается в геохимических явлениях, вызванных мыслью и работой человека, в новом состоянии биосферы, которое им создаётся… в ноосфере».

«Вернадский был одним из немногих, кто в XX веке решительно высказывался против неколебимого, казалось бы, авторитета физико-математических моделей мироздания. «В сущности, этот мир космоса, — писал он, — даёт нам совершенно чуждое, нас не трогающее впечатление и, очевидно, представляет схему, далёкую от действительности» («Самые знаменитые философы России»).

Вернадский и «философская наука»

В 1928 году правительство Советского Союза приняло решение об увеличении численного состава Академии Наук, одной из целей такого расширения Академии была попытка ввести в неё представителей «философской науки». По этому случаю Вернадским была направлена специальная записка в комиссию по рассмотрению кандидатов по философским наукам.

Вернадский отмечает: «То привилегированное положение, в каком диалектический материализм находится в нашей стране, неизбежно ставит его в тепличные условия, приведёт в нём самом к замиранию творческой философской мысли, как это всегда и неизбежно происходило со всеми охраняемыми — официальными — учениями. Свободная мысль есть основа философского творчества. Она не терпит и не сносит оков». Он пишет, что привилегированное положение диалектического материализма «должно быть изменено и другие течения философской мысли должны получить возможные проявления».

Подробно история выборов в Академию Наук представителей «философской науки» изложена в статье Ю. Чехонадского «Как Бухарину, похожему на Пушкина, «дали» звание академика» («Молодая гвардия», № 7, 1992).

Из этой статьи следует, что к началу 1929 года в Академии Наук СССР было 40 действительных членов, половина из которых была избрана в Академию ещё до 5 марта 1917 года, следовательно, Академия «оставалась, видимо, единственным в стране учреждением, ещё имевшим некоторую независимость и самостоятельность. Она подчинялась не ЦК партии, а Наркомпросу, и жила, как значится во вступительной статье к трудам Н. И. Бухарина, «по Уставу Санкт-Петербургской Академии наук, утверждённому Николаем I ещё при жизни А. С. Пушкина — в 1836 году» (Ю. Чехонадский).

В 1928 году состав Академии был расширен до 85 членов с тем, чтобы провести в неё представителей марксистской науки, так как было ясно, что В. И. Вернадский, астроном А. А. Белопольский, ботаник И. П. Бородин, физиолог И. П. Павлов, востоковед В. В. Бартольд, ученик Вернадского геохимик А. Е. Ферсман, ботаник и географ В. Л. Комаров, ученик В. О. Ключевского историк М. М. Богословский и другие «уже вряд ли переделаются в марксистов-ленинцев» (Ю. Чехонадский).

На выборах в Академию, на её общем собрании, из 40 академиков не присутствовали 10, в том числе В. И. Вернадский и И. П. Павлов. Из 8 кандидатов-коммунистов (Бухарин, Губкин, Деборин, Кржижановский, Лукин, Покровский, Рязанов-Гольденбах, Фриче) были избраны пятеро. Для остальных пришлось через месяц после первых' устраивать дополнительные выборы. Дополнительно были избраны А. М. Деборин, Н. М. Лукин и В. М. Фриче.

Когда же несколько большевистских представителей прошли в Академию только после нарушения процедуры голосования, со второго раза, в троцкистско-большевистской прессе появились статьи с требованием «Выжечь антисемитизм!» в Академии Наук.

Была назначена комиссия по «чистке» аппарата Академии Наук во главе с Ю. П. Фигатнером. «Комиссия сфабриковала «дело историков» в Академии, по которому схвачены и отданы под следствие С. Ф. Платонов, Е. В. Тарле, другие специалисты. Их обвинили в монархическом заговоре. Одновременно начался разгром краеведения, которое представлено в виде огромного разветвлённого заговора. Центральное бюро краеведения во главе, местные общества — его филиалы» (Аксёнов). Вернадского же (в который раз!) спас его кочующий образ жизни.

Но во втором издании Большой Советской Энциклопедии было, в частности, написано: «Вернадский ошибочно отрицал основное значение социально-политических и социально-экономических условий для развития науки, связывая её прогресс со случайным появлением талантливых личностей и их деятельностью».

Эта характеристика не мешала Вернадскому особо остановиться на проблеме времени, считая, что время — это жизнь. «И не в образном, поэтическом понимании, а совершенно буквально. Время инициируется, делается живым веществом, с которого начинаются все видимые движения и изменения в биосфере — нашем реальном мире» (Г. Аксёнов).

В декабре 1931 года Вернадский на общем собрании Академии Наук прочёл доклад «Проблема времени в современной науке». По Вернадскому механика выяснила способ измерения времени, но ничего не могла сказать о его природе. Как старая механика, так и новая физика напрасно искали причину времени в устройстве механического мира. Вернадский считает, что время — это жизнь. Живое управляет механическим безжизненным миром, приводя его в упорядоченное движение необратимым становлением, а необратимость мы и называем временем.

Это выступление Вернадского вызвало всплеск критических замечаний в свой адрес, где его биохимические идеи были отнесены к самым реакционным теориям, квалифицировались как проявление «виталистических взглядов».

«Что же взволновало обосновавшихся в храме науки философов, для которых Вернадский ввёл тогда собирательный термин «диаматы»? Думается, они мало что понимали в существе предмета, их насторожил сам тон, очень непривычный, опасный для них, привыкших к дискуссиям в разрешённых пределах и под негласным надзором. Они услышали свободную научную речь. Какая-то тайная, недоступная им свобода, дар предвидения и пророчества, не совпадающего с официальными предначертаниями» (Г. Аксёнов).

Особенно усердствовал в своих нападках на Вернадского новоизбранный академик Деборин, про статью которого Вернадский написал Ферсману: «Прочёл здесь полную передержек статью Деборина: он, очевидно, меня счёл за дурака, приписав мне всякую чушь. Я ему посылаю в «Известия» Академии ответ и буду настаивать на его печатании».

«В результате своего розыска акад. Деборин приходит к заключению, что я мистик и основатель новой религиозно-философской системы, другие меня определяли как виталиста, неовиталиста, фидеиста, идеалиста, механиста. Я философский скептик. Это значит, что я считаю, что ни одна философская система (в том числе и наша официальная философия) не может достигнуть той общеобязательности, которой достигает (только в некоторых определённых частях) наука» (подчёркнуто мной — В. Б.)

Геохимия и биосфера

Книга В. И. Вернадского «Геохимия» вышла в начале 1924 года в Париже на французском языке и была замечена в учёном мире. На русском языке «Очерки геохимии» появятся через три года.

«В этом труде он обобщает экспериментальный и описательный материал по истории атомов земной коры, определяет эмпирический, природный состав различных геосфер. Фундамент новой науки этой книгой заложен. Здесь же впервые предложено простое и ясное понятие «живое вещество» — совокупность организмов, которую можно описывать так же, как любые другие вещества, «с точки зрения их веса, их химического состава, их энергии, их объёма и характера отвечающего им пространства»» (Г. Аксёнов).

Геохимия — это наука о химическом составе и законах распространения, распределения и миграции химических элементов на Земле.

Вернадский показал, что распространённость химических элементов и их изотопов в природе является функцией устойчивости атомных ядер. Кривая распространённости химических элементов, выведенная на основе теоретических соображений, близка к эмпирически найденной кривой распространенности химических элементов во Вселенной.

Возраст Земли, определённый радиоактивными методами, составляет около пяти миллиардов лет. Земля состоит из концентрических оболочек — геосфер. Самая верхняя оболочка — атмосфера, ниже лежат гидросфера, земная кора (литосфера), переходная оболочка, или мантия, и, наконец, ядро. Часть атмосферы, гидросферы и земной коры, занятая живым веществом (совокупностью всех организмов Земли), называется биосферой.

Распределение химических элементов по геосферам Земли, а также по разным породам и минералам земной коры определяется строением внешних электронных оболочек ионов и атомов химических элементов.

Геосферы — это области сложных физико-химических равновесий, которые стремятся к устойчивому термодинамическому состоянию. Поэтому все геохимические процессы, идущие в геосферах, рассматриваются в геохимии на основе термодинамики, правила фаз, закона действующих масс, а также элементов кристаллохимии.

Геохимические процессы охватывают все оболочки. Наиболее грандиозным геохимическим процессом, приводящим к интенсивной миграции химических элементов и распределению их по температурным фазам, является фракционная кристаллизация, то есть разделение веществ в процессе их постепенного остывания и затвердения.

Источником геохимических процессов, которые приводят к миграции химических элементов и их распределению по оболочкам, породам и минералам, является гравитационная энергия, энергия Солнца, энергия химических реакций и тепло Земного шара, образовавшееся главным образом за счёт радиоактивного распада химических элементов.

На основе законов распределения химических элементов в Земле разрабатываются геохимические прогнозы и методы поисков и разведки полезных ископаемых.

Вернадский пришёл к выводу, что жизнь может существовать только в виде гигантской системы — биосферы («области живого»). Основы своего учения Вернадский изложил в книге «Биосфера», вышедшей в 1926 году. Изменяются виды, изменяется биосфера, их развитие связано между собой, и в обоих случаях действуют определённые законы. Вернадский показал, что некоторые качества биосферы очень устойчивы, строго закономерно изменяются общий вес, химический состав и другие свойства живых существ.

Эта маленькая книжка, написанная с поэтической и торжественной простотой, многим из читавших её казалась бездонной, словно целый мир с континентами и океанами был заключён в ней.

«Если бы когда-нибудь пришлось выбирать из всей необозримой научной литературы всего несколько десятков книг, отмечающих поворотные моменты в развитии человеческого знания, то в число таких книг-вех попала бы и маленькая книжечка с заголовком «Биосфера»» (В. Сафонов «Первооткрыватели», М., «Молодая гвардия», 1952).

Вернадским была сформулирована биогеохимическая концепция биосферы (которая далее излагается на основе книги «Современные концепции естествознания» (А. Н. Бабушкин, СПб., 2000)).

В этой концепции основу биосферы составляет живое вещество, понимаемое как совокупность химических элементов, сосредоточенных во всех живых организмах, вместе взятых.

«Кроме растений и животных, В. И. Вернадский включает сюда и человечество, влияние которого на геохимические процессы отличается от воздействия остальных живых существ, во-первых, своей интенсивностью, увеличивающейся с ходом геологического времени; во-вторых, тем воздействием, какое деятельность людей оказывает на остальное живое вещество» (Г. И. Рузавин «Концепции современного естествознания», М., 2001).

Вернадским были сформулированы три основных биохимических принципа эволюции биосферы как целостного образования:

— Первый принцип вытекает из факта устойчивости геологических процессов в ходе исторического времени и состоит в том, что биогенная миграция химических элементов в биосфере всегда стремится к максимальному значению.

Живое способно со временем проникать в ранее недоступные области и увеличивать перерабатывающую активность. Освоение новых областей происходит за счёт увеличения разнообразия форм живых организмов. Другим проявлением этого принципа можно считать постоянство среднего химического состава живого вещества с момента его формирования по настоящее время. Поэтому этот принцип можно назвать правилом постоянства химической основы эволюционных процессов органического мира.

— Второй принцип связывает воедино эволюцию в целом биосферы и отдельных видов. Он состоит в том, что эволюция видов, приводящая в ходе геологического развития к созданию форм жизни, устойчивых в биосфере, идёт в направлении, увеличивающем биогенную миграцию составляющих биосферы. Этот принцип задаёт правило направленности эволюционных изменений органического мира. Появление человека есть закономерный процесс, так как выделение его из животного мира связано с резким ростом процесса переработки окружающей среды.

— Третий биохимический принцип основывается на геометрической прогрессии размножения живых организмов. В соответствии с ним в течение всего геологического времени заселение планеты должно быть максимально возможным для всего живого вещества.

Учитывая исключительно высокие темпы размножения живых организмов, этот принцип можно трактовать как правило полной заселённости Земли в любое геологическое время.

По мнению Вернадского, для данного геологического периода количество живого вещества биосферы постоянно.

Живое вещество производит на Земле непрерывную, не прекращающуюся ни на мгновение работу по переработке своего окружения, по его изменению.

Человек, являясь частью живого вещества, также участвует в реализации геохимической функции живого вещества.

Вернадским была предложена гипотеза о стремлении человечества к автотрофному (самостоятельному) питанию, то есть к питанию, которое не зависит от других живых существ, а будет создаваться непосредственно самим человеком. Это означало бы, что «первый раз в геологической истории на земной коре появилось бы автотрофное животное — автотрофное позвоночное».

В 1926 году Вернадский сформировал научный отдел живого вещества при КЕПС, затем преобразовал его в Биохимическую лабораторию, в которой работало тогда всего десять человек. Работы шли по двум направлениям: химические и специальные методы исследования и исследования геохимической энергии живого вещества.

Биогеохимия

На юбилейной сессии Отделения математических и естественных наук Академии Наук СССР в ноябре 1932 года Вернадский сделал доклад «Значение биогеохимии для познания биосферы» о созданной им в результате многолетней работы новой науке — биогеохимии.

Биогеохимия — это наука о составе, строении и геологическом, космическом смысле живого вещества. Эта наука связывает воедино пространство и время, вещество мира и его энергию.

О биогеохимии на этой сессии Вернадский сказал так: «Биогеохимия научно вводит в этот закономерный стройный мир атомов в геометрию Космоса, явления жизни, как неразрывную часть единого закономерного целого. Связывая жизнь с атомами, биогеохимия логически неизбежно вводит явления жизни в круг тех проблем, которые выявляются структурой, организацией самих атомов, состоящих из более мелких закономерных единиц, охватывающих весь научно построенный мир…

Это методологическое значение вхождения явлений жизни в атомную научную картину Космоса прежде всего сказывается в том, что отметает одно из тех представлений, которые играли огромную роль в точном знании, представление о механизме Вселенной даёт опору другому представлению — представлению об организованности Вселенной, о её порядке, причём для понимания и работы над такой организованностью мы можем научно выдвинуть и научно использовать одно из её проявлений, лежащее в основе учения о жизни, — понятие о живом организме…».

О философском значении новой науки — биогеохимии — Вернадский в 1932 году говорил так: «…Философское и научное значение биогеохимии очень велико, так как до сих пор в картине научного построения Космоса жизнь исчезала или играла ничтожную роль. Она не была связана с Космосом как необходимое закономерное звено».

В начале сороковых годов Вернадский пишет: «Пересматривая теперь, после ряда лет, непрерывно шедший ход работы моей мысли в этой области знания — в геохимии и биогеохимии, — я вижу, что в основе всего естествознания лежат три широких и глубоких эмпирических обобщения, значение которых и взаимное соотношение между которыми для меня только постепенно и медленно выяснилось. Я вижу сейчас, что эти три основных эмпирических принципа охватывают всё естествознание…

Первым будет принцип, высказанный Ньютоном в 1678 г., -принцип сохранения массы вещества в окружающей нас реальности, во всех изучаемых нами явлениях…

Вторым будет принцип Гюйгенса, высказанный им в предсмертной работе в 1695 году… Этот закон природы гласит, что жизнь есть не только земное, но и космическое явление. Это представление ещё только входит в научную мысль.

Третьим принципом будет принцип сохранения энергии, аналогичный сохранению масс Ньютона… Удобно назвать его принципом Карно-Майера» (цитируется по книге Г. Аксёнова).

Из этих трёх основных принципов следует 20 обобщений, дающих описательную модель мира (излагается по Г. Аксёнову):

В ходе геологического времени химический состав нашей планеты изменяется. Роль радиоактивного распада для создания внутреннего тепла Земли.

Принцип Геттона. В геологии нет ни начала, ни конца. Вечность геологических явлений.

Принцип актуализма, тоже идущий от Геттона и чётко сформулированный Лайелем. Постоянство и однообразие геологических явлений, вызываемых одной и той же формой энергии, действующей на Земле.

Самая мощная часть жизни на планете — бактериальная, открытая Левенгуком.

Принцип Реди: всё живое — от живого.

Отсутствие лишённых жизни эпох в геологическом прошлом. Генетическая связь сегодняшнего живого вещества с прошлым живым веществом и в связи с этим однообразие физико-химических условий на поверхности планеты.

Геохимическое воздействие живого вещества на окружающий мир постоянно и неизменно

Неизменность количества атомов, вращаемых в биосфере, соответствующая постоянству массы живого вещества.

Атмосфера планеты есть биогенное образование, поскольку борьба за газ в живом мире важнее, чем борьба за пищу.

Энергия живого вещества есть лучистая энергия Солнца или энергия радиоактивного распада.

Резкое различие между симметрией живых и косных тел биосферы. Человечество переживает не историческое, но геологическое время, то есть естественность его истории.

Принцип Д. Дана: ясное и неоспоримое направление эволюционного процесса в направлении развития мозга…

Непрерывная эволюция живого вещества. Биосфера никогда не возвращается в прежнее состояние.

Резкое различие живого и косного, их связь через питание и дыхание. Организмы меняют изотопический состав атомов биосферы. Существование анабиоза: латентного состояния организмов, которое может продолжаться неопределённо долго.

Правило Ромье: равновесие Земли как тела вращения, равновесие поднятий на суше и впадин морского дна… Эволюционный процесс приводит к превращению биосферы в ноосферу.

Земля как планета. Самое древнее из всех эмпирических обобщений, высказанное Аристархом Самосским. На современном языке: Земля не есть случайное создание и игра сил, а небесное тело, как и все другие. Принцип космизма, то есть осознания себя в космическом пространстве.

Статья с изложением этих взглядов Вернадского появилась в печати только в 1980 году.

В марте 1943 года в Академии Наук СССР и в Украинской Академии Наук отмечался восьмидесятилетний юбилей В. И. Вернадского, а в газетах появилось сообщение о награждении его орденом и Сталинской премией I степени в размере двухсот тысяч рублей.

Половину премии Вернадский перечислил в фонд обороны Родины, а почти вся вторая половина премии была истрачена на помощь друзьям и на покупку геологических коллекций для Академии Наук.

В августе 1943 года Вернадский возвращается в Москву. Последней статьёй, увидевшей свет при его жизни, стала работа «Несколько слов о ноосфере». Скончался Владимир Иванович Вернадский в январе 1945 года.

Учение о ноосфере

Под ноосферой (излагается на основе «Энциклопедии для детей», «Геология») Вернадский понимал целостную геологическую оболочку Земли, формирующуюся в результате синтеза технической и культурной деятельности людей, а также естественных природных процессов. Самое главное в его концепции — это роль сознательного начала в процессе преобразования природы и идея о творческом воздействии человека на окружающую природу.

Вот строки из его работы «Несколько слов о ноосфере», опубликованной в 1944 году: «Лик планеты — биосферы — химически резко меняется человеком сознательно и, главным образом, бессознательно. Меняется человеком физически и химически воздушная оболочка суши, все её природные воды… Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, перед его мыслью и трудом становится вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человека как единого целого». Это новое состояние биосферы, к которому «мы, не замечая этого, приближаемся», и является ноосферой (подчёркнуто мной — В. Б.).

Вернадский рассматривает возникновение сознания как закономерный результат эволюции биосферы, сознание же, однажды возникнув, начинает оказывать всё возрастающее влияние на биосферу благодаря трудовой деятельности человека.

«Концепция Вернадского впервые привела все известные эмпирические факты, данные и результаты в единую целостную систему знания, которая убедительно объясняет, какие факторы способствовали переходу от биосферы к ноосфере. Она основывается на признании решающей роли человеческой деятельности, труда и мысли в эволюции биосферы, а через последнюю, и в изменении происходящих на Земле геологических процессов и лика Земли в целом» (Г. И. Рузавин).

Вернадский писал: «Эволюционный процесс получает особое геологическое значение благодаря тому, что он создал новую геологическую силу — научную мысль социального человечества… Под влиянием научной мысли и человеческого труда биосфера переходит в новое состояние — в ноосферу» («Начало и вечность жизни»). В период перехода от биосферы к ноосфере появляется такой мощный геохимический фактор, как увеличивающееся количество зелёного живого вещества за счёт расширения посевных площадей и повышения интенсивности земледелия.

Это приводит к ускорению процессов эволюции, быстрее возникают новые виды растений и животных, а это оказывает в свою очередь ещё большее влияние на ускорение процессов обмена между живым и косным веществом в биосфере.

В результате, человек «избавился от голода новым путём, лишь в слабой степени известным животным — сознательным, творческим обеспечением от голода и, следовательно, нашёл возможность неограниченного проявления своего размножения» (В. И. Вернадский «Биосфера и ноосфера»).

Вернадский предвидел неминуемое расширение «границ» ноосферы, имея в виду неизбежный выход человека в космическое пространство. В основе ноосферы — «сферы разума» — лежит гармония человека и красоты природы, и он призывал бережно относиться к этой гармонии.

Переход к ноосфере начался с момента появления в жизни человека огня и изготовления первых орудий производства и охоты, благодаря чему он получил преимущество перед животным миром и начал процесс приручения диких животных и создания новых сортов культурных растений.

Теперь уже человек действует не как разумное существо, а как творец. Изучению влияния человека на окружающую среду, поиску путей восстановления пострадавших в процессе его деятельности природных систем посвящена наука, возникшая уже после смерти Вернадского (в семидесятых годах двадцатого века) и получившая своё название, как «экология».

Но экология в отличие от учения о ноосфере не изучает процессы преобразования человеком земной коры, не изучает геологическую деятельность человека, её закономерности и последствия.

Как отмечалось выше, в 1943 году «за многолетние выдающиеся работы в области науки и техники» Вернадский был удостоен Сталинской премии I степени.

В благодарственной телеграмме на имя И. В. Сталина Вернадский писал: «Прошу из полученной мною премии Вашего имени направить 100 000 рублей на нужды обороны, куда Вы найдёте нужным. Наше дело правое, и сейчас стихийно совпадает с наступлением ноосферы — основы исторического процесса, когда ум человека становится огромной геологической, планетной силой».

Радиевые работы

В 1909 году в музее Академии Наук Вернадский создаёт небольшую радиологическую лабораторию, Министерство просвещения отпускает деньги на радиевые исследования. На съезде естествоиспытателей и врачей в Москве Вернадский делает доклад «Парагенезис химических элементов в земной коре», положивший официальное начало новой науки — геохимии.

Вернадский организует Радиевую комиссию, на первом же заседании которой он прочитал большую записку «О необходимости исследования радиоактивных минералов в Российской империи». Для работы этой комиссии три министерства выделяют деньги, причём, если комиссия запрашивала семь тысяч рублей, то ей выделили десять тысяч рублей. Случай, с точки зрения управленцев, совершенно необыкновенный и непредставимый в наших демократических современных условиях.

Вернадский знакомится с работой Парижского Института Марии Кюри (1910 год), а в России создаются две небольшие лаборатории в Томске и Одессе.

«Вернадский чувствует на себе ответственность за всё радиевое дело. И когда ему как новому академику по обычаю предложили произнести речь на ежегодном торжественном заседании Академии, он назвал свою речь «Задача дня в области радия»» (Г. Аксёнов).

В этой речи в декабре 1910 года Вернадский сказал: «…Перед нами открываются в явлениях радиоактивности источники атомной энергии, в миллионы раз превышающие, все те источники сил, какие рисовались человеческому воображению».

Слово «радий» становится модным в России, к Вернадскому спешат газетчики, некоторые просят взять их в экспедиции, а после большой экспедиции по Алтаю, Средней Азии и Уралу в Петербурге открывается радиохимическая лаборатория при Академии наук, где помощником Вернадского В. Г.Хлопиным будет получен первый русский радий.

После начала Первой мировой войны кредиты на радиевые работы Вернадского в России стали сокращаться, прервались научные зарубежные связи, тогда возникла идея об объединении сил русских учёных, работающих в области освоения природных ресурсов страны.

В 1921 году в стране продолжаются радиевые работы, Вернадский возглавляет Радиевый институт в Петрограде и, столкнувшись с троцкистским большевизмом, записывает: «Большевизм держится расстройством жизни. При налаженной культурной жизни в мировом масштабе он не может существовать и так или иначе должен измениться…».

Эти изменения и произошли в стране, когда после 1937 года руководство Советского Союза, разгромив еврейский большевизм — троцкизм, взяло курс на возрождение русской национальной культуры, на развитие русской науки, культивируя национальный патриотизм.

В своё время, после приезда в Париж в 1922 году, Вернадский получил в распоряжение лабораторию в Институте Кюри, где он исследовал радиоактивный минерал (кюрит), но работа не была доведена до конца из-за прекращения финансирования её. Вернадский писал Ольденбургу: «Я не хочу эмигрировать и рвать связь с Россией. От политики я стою совершенно в стороне — остались для меня немногие, даже в лучшем случае, годы жизни, и я хотел бы их посвятить научной работе, закончить то многое, что хотел бы сделать…».

После возвращения в СССР (1926 год) «все специфические советские проблемы встали перед Вернадским при вступлении в многочисленные должности, особенно в директорство не входившего в академическую сеть Радиевого института» (Аксёнов).

Свои впечатления Вернадский изложил в документе, отправленном в Главнауку: «Мы сейчас являемся уже наихуже оборудованном и самым отсталым радиевым институтом в мире».

В начале тридцатых годов работы Вернадского привели к появлению новой отрасли знаний — радиогеологии в возглавляемом им Радиевом институте. Под влиянием этих работ в Академии Наук в 1932 году была организована комиссия по определению геологического возраста горных пород, председателем которой и стал Вернадский.

В конце 1932 года состоялась научная конференция по радиоактивности, которая положила начало новой науке — радиогеологии.

12 июля 1940 года трое советских учёных — Вернадский и двое его учеников Хлопин и Ферсман отправляют записки на имя Председателя Совнаркома СССР Н. А. Булганина и в Президиум Академии наук. Они писали: «Мы считаем, что уже сейчас назрело время, чтобы Правительство, учитывая важность решения вопроса о техническом использовании внутриатомной энергии, приняло ряд мер, которые обеспечили бы Советскому Союзу возможность разрешения важнейшего вопроса современной науки».

Предлагалось поручить Академии срочно приступить к выработке методов разделения изотопов урана, форсировать работы по проектированию сверхмощного циклотрона в Физическом институте АН СССР, создать государственный фонд урана.

Уже 16 июля Урановая комиссия была создана, в неё вошли Хлопин — председатель, его заместители — Вернадский и Иоффе. Членами комиссии стали учёные, получившие впоследствии всесоюзную и мировую известность: Курчатов И. В., Вавилов СИ., Щербаков Д. И., Виноградов А. П., Кржижановский Г. М., Капица П. Л., Ферсман А. Е., Лазарев П. П., Фрумкин А. Н., Мандельштам Л. И., Харитон Ю. Б.

Созданием этой Комиссии В. И. Вернадский заложил основы интенсивных атомных исследований, приведших к развитию атомной энергетики, к созданию атомной и водородной бомб в Советском Союзе и появлению «отцов» этого оружия при одной «матери» — Великой (тогда ещё) России, выступавшей под флагом Советского Союза.

Судьба сына и дочери

У В. И. Вернадского было двое детей: сын Георгий и дочь Нина, которая родилась, когда Георгий был уже гимназистом первого класса. Судьба сына наиболее ярко отражает период конца девятнадцатого — начала двадцатого века. Поэтому следует кратко рассмотреть жизнь и деятельность Вернадского — сына.

20 августа (1 сентября) 1887 года В. И. Вернадский становится отцом, в семье родился сын — Георгий. Когда сын достаточно вырос, В. И. Вернадский попытался вовлечь его в свои научные дела и в 1903 году, когда Георгию было шестнадцать лет, взял его с собой в экспедицию. Но у сына были другие интересы, и после окончания гимназии с золотой медалью в 1905 году Георгий поступил на историко-филологический факультет Московского университета, который закончил в 1910 году с дипломом первой степени, защитив работу «Общественная программа дворянских наказов в Екатерининскую комиссию 1767 г.».

Выбор подобной темы был не случайным, а связанным с его общественной деятельностью в период обучения в университете: «студентом он участвовал в кампании помощи голодающим, зимой 1906 года был арестован, сотрудничал в Крестьянском союзе, работал в молодёжной организации конституционно — демократической партии…» (М. Ю. Сорокина «Георгий Вернадский в поисках «русской идеи»» в сборнике: «Российская научная эмиграция», М., 2001).

Когда в 1905 году дом Вернадских в Москве сделался фактически Московским центром «Союза Освобождения», студент университета Георгий принимал в его деятельности самое активное участие.

Георгий Вернадский стал учеником таких выдающихся историков, как В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов, А. А. Кизеветтер, Р. Ю. Винер.

В 1910 году Георгий после окончания университета обосновался в Петербурге, где под руководством С. Ф. Платонова стал готовиться к профессорскому званию и женился на своей троюродной сестре Нине Владимировне Ильинской. А в 1911 году отец передаёт Георгию во владение своё имение Шишаки, в котором с началом войны приват-доцент Петербургского университета развил бурную сельскохозяйственную деятельность. Здесь же Георгий работал над магистерской (по современной классификации — кандидатской) диссертацией, посвященной масонам времён Екатерины Второй. Эту диссертацию Георгий Вернадский защитил 22 октября 1917 года, буквально накануне Октябрьского переворота.

С началом Первой мировой войны Георгий пытался уйти в армию солдатом, но отец отговорил его.

К 1917 году Георгий Вернадский близко сотрудничал с лидером кадетов Милюковым и написал даже его небольшую биографию, а с сентября месяца Георгий начал преподавать в Пермском университете.

В 1918 году в Киев к отцу приезжает сначала дочь Нина и в этот же день сын Георгий, предупреждённый о возможности ареста. «Молодой профессор бежал от большевиков, захвативших Урал. Вскоре он уехал преподавать русскую историю во вновь образовавшийся Таврический университет, быстро наполнявшийся бежавшими с севера учёными» (Г. Аксёнов).

В Крыму в этот период образуются научные общества, одно из которых — историко-философское — возглавил Георгий Вернадский. Но этим его деятельность не ограничивается. Командующий Русской армией (как тогда назывались бывшие Вооружённые Силы на Юге России) генерал Врангель впоследствии написал: «Должность заведующего отделом печати А. В. Кривошеий решил предложить профессору симферопольского университета Вернадскому, сыну известного академика Вернадского. Вернадского горячо рекомендовал П. Б. Струве». Такое назначение и состоялось.

О своих политических взглядах в этот период Георгий Вернадский написал: «Я националист и монархист».

В ноябре 1920 года в Крым ворвались красные, и Георгий Вернадский, служивший в это время в правительстве, вместе с женой Ниной на корабле отплыл в Константинополь.

«Супруги прошли весь тяжкий путь изгнанников. Сначала оказались в Константинополе без всяких средств к существованию. С большим трудом Нина устроилась кухаркой, и так они продержались три месяца. Затем в Афинах Георгий, знаток Византии и древних языков, нашёл малооплачиваемую, но всё же работу по специальности. Он начал преподавать русский язык в школе и участвовал в создании словаря греческого языка» (Г. Аксёнов).

Затем Георгий с женой переезжает в Прагу, где преподаёт в университете, печатается в сборниках трудов, издаваемых русской колонией. Здесь Георгий вошёл в кружок историков и философов, объединившихся под лозунгом «евразийства». Главный их тезис — Россия есть особый континент: не Восток и не Запад, и не их некая смесь. Она идёт своим особым историческим путём. И характер народа, и государственное устройство определяются её географией.

В пражский период жизни «после избрания председателем Русской академической группы в Праге академика Струве Вернадский вошёл в правление группы… был избран секретарём проходившего в Праге II съезда русских академических организаций. А когда в Праге открылся Русский юридический факультет, Вернадский в качестве профессора начал читать курс по истории права Российской империи…» (М. Ю. Сорокина).

Здесь же Георгий Вернадский выпустил свою первую в эмиграции книгу «Очерк истории права Русского государства ХУШ-Х1Х вв.».

В 1923 и 1924 году Вернадский с женой провели некоторое время в Париже, а с начала 1925 года Вернадские живут в Праге в русском «профессорском» доме.

В 1927 году Георгий, уже известный в научных кругах, получает приглашение на кафедру русской истории Йельского университета в США на небольшую должность, не соответствующую его профессиональной квалификации. В письме отцу в 1933 году Георгий Вернадский писал: «…я твёрдо верю, что, если Бог даст, через несколько лет я пробьюсь в Америке и завоюю себе настоящее положение, но, конечно, всё это неопределённое положение мешает вполне отдаться чисто научному творчеству».

В начале тридцатых годов Георгий Вернадский издал несколько книг по новейшей истории России, в том числе книгу «Ленин — красный диктатор», переизданную в Москве на русском языке в 2000 году.

На протяжении тридцатых годов Георгий Вернадский преподавал, но при этом занимал должность, никак не соответствующую его возрасту и квалификации. Г. Вернадский писал, что в своих неудачах виноват отчасти он сам, а главным образом весь строй департамента истории университета. «Во-первых, они себе ставят главным образом цели учебные, а не научные. Во-вторых, и учебные цели понимают очень узко».

Г. Вернадский писал также: «Вообще же получается какое-то дурацкое положение. С одной стороны, мне полный почёт и уважение в американском академическом мире…, жалованье мне платят по американским понятиям (в условиях жизни) нищенское…»

В 1943 году В. И. Вернадский, вернувшийся в Москву, получает от сына из Америки подарок — первый том шеститомной истории России от древнейших времён до образования Московского царства. Финансовую поддержку этого проекта через Гуманитарный фонд обеспечивал бывший посол России в США Б. А. Бахметьев.

Послевоенные годы принесли облегчение жизни Георгия Вернадского и его жены: после почти двадцати лет преподавания в Йельском университете он получил звание профессора.

Г. В. Вернадский стал крупнейшим специалистом по русской истории, был профессором Иельского университета, читал лекции в Гарвардском, Колумбийском, Чикагском университетах. «Последние четверть века своей жизни учёный оказался в роли патриарха американской русистики: гарвардские историки… постоянно приезжали к нему консультироваться…» (М. Ю. Сорокина).

Об отношении Г. В. Вернадского к большевизму даёт представление его книга «Ленин — красный диктатор» («Аграф», М., 2000), в которой он, в частности, отмечал: «С первой минуты после захвата власти большевиками в ноябре 1917 года Ленин пугал народные массы призраком «кадетской и калединской контрреволюции». Борьба против тех, кто поддерживает контрреволюцию, была призвана оправдать все предпринятые правительством жесточайшие меры, включая основание Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией. В действительности осенью 1917 года в стране не было организованной контрреволюции. Слабые попытки защитить Временное правительство от большевистской контрреволюции в первые месяцы после перехода к большевикам власти большевики называли вооружённым сопротивлением. После этого несколько месяцев большевики не имели никакой вооружённой оппозиции.

Каледин был занят внутренними делами — организацией казачества на Дону, он стремился главным образом обеспечить автономию донского казачества, избавиться от опеки центрального большевистского правительства. Кадеты и эсеры до роспуска Учредительного собрания продолжали возлагать надежды на парламентские методы борьбы. «Буржуазия», которая, по словам Ленина, единым фронтом выступала против большевиков, на деле была абсолютно инертной».

Естественно, автор книги, опубликованной в 1931 году издательством Иельского университета, не был желанным гостем на своей родине, хотя и планировался его визит, но после смерти отца Георгий в СССР не поехал, а книга была переведена на русский язык и опубликована в России только в 2000 году.

После же нападения Германии на СССР Георгий Вернадский активно включился в работу по поддержке своей Родины, связь с которой у него никогда не прерывалась, так как у него шла постоянная переписка с родителями непосредственно через послов Советского Союза в США.

В 1958 году Г. В. Вернадский вышел в отставку из университета, и Американский совет научных обществ удостоил его гранта в размере десяти тысяч долларов.

Последней работой Г. В. Вернадского стали «Очерки по русской историографии».

Умер Г. В. Вернадский в 1973 году.

Дочь Владимира Ивановича Вернадского появилась на свет 27 апреля 1898 года и своим появлением доставила огромную радость и родителям, и гимназисту первого класса Гуле.

Нина росла на глазах, умиляла и радовала отца. Находясь в отъезде, он писал: «Любовь к такому маленькому нежному существу, как Нинуся, вносит неизбежную заботу, помимо всяких общих интересов, и этим даёт временную, но конкретную цель в жизни».

С 1917 года дочь Вернадского Нина, закончив гимназию, скиталась с родителями по разорённой стране и смогла в Крыму продолжить образование, но «не долго были радости» (Некрасов), приближались большевики, Вернадский получил приглашение выехать в Лондон, но не смог оставить Таврический университет, избравший его ректором.

В апреле 1921 года Вернадский возвращается в Петроград, его дочь наконец-то продолжила учёбу, поступив в Военно-медицинскую академию, откуда её частенько подвозил домой сосед Иван Петрович Павлов, преподававший в Академии.

В июле месяце Нина вместе с отцом, как ассистентка, выезжает в Мурманск, помогает отцу собирать материал на биостанции недалеко от Мурманска.

Июнь 1922 года. Вернадский с женой и дочерью выезжает в заграничную командировку сроком на пять месяцев для чтения лекций. Ехали они втроём, имея в виду планы учёбы Нины за границей. Здесь в Праге в это время жил Георгий с женой, и Нина, оставшись с братом, начала учиться на медицинском факультете университета, а Вернадский и Наталья Егоровна отправились в Париж.

В сентябре 1925 года Вернадский получил уведомление о том, что он восстановлен в звании академика и ему предоставлена одна из десяти вновь образованных кафедр Академии. Дела с оформлением просроченных заграничных паспортов затянулись, но в это время состоялась свадьба Нины, которая выходила замуж за археолога Николая Петровича Толля. Свадьба состоялась 10 января 1926 года.

Июль 1927 года. Вернадские принимали ванны в курортном немецком городке Обершлеме, куда к ним приехали дети из Праги. Собрались все вместе в последний раз, так как Георгий, начинавший приобретать известность в учёном мире, получил приглашение на кафедру русской истории в Йельском университете США.

В 1929 году, будучи в Чехословакии, Владимир Иванович и Наталья Егоровна переживали радостное событие в жизни своей дочери Нины — рождение у неё дочери Танечки. Вместе с Толлями Вернадские уехали в маленькое курортное местечко — Груба Скала, которое располагалось в так называемом «чешском раю».

В 1939 году Толли переехали в США, здесь Нина Вернадская завершила медицинское образование, практиковала как врач — психиатр в больницах, а затем возглавляла в Миддлтауне частную психиатрическую клинику. Она опубликовала несколько научно-популярных работ в американской периодике.

После смерти жены В. И. Вернадский стал задумываться о том, чтобы остаток своих дней провести вместе с дочерью и внучкой, он писал Б. П. Уварову: «Мечтаю по окончании вчерне указанных работ кончить жизнь с моей единственной внучкой, которая живёт с матерью, моей дочкой, около Бостона. Моя дочь стоит во главе большого госпиталя на 700 человек и работает не только как врач, но и научно.

Сын мой — бездетный, профессор Йельского университета в Нью-Хейвене… Я не думаю сделаться американцем, но хочу кончить жизнь со своей внучкой».

Умерла Нина Владимировна в 1987 году.

Вернадский и русские учёные-эмигранты

Благодаря тому, что В. И. Вернадский часто и подолгу бывал в зарубежных поездках, у него сохранились прочные связи с друзьями, коллегами, учениками, которые уехали из России.

При этом положение учёных, уехавших в Европу и Америку, существенно разнилось», в Европе русские создавали собственные институты, общества, профессиональные союзы, учебные заведения разных уровней; в Америку обычно русские учёные ехали целенаправленно, получив соответствующее приглашение.

В своих письмах В. И. Вернадскому знавшие его учёные, кроме всего прочего, делились и впечатлениями о своей зарубежной жизни. Так крупнейший учёный в области механики деформируемого тела С. П. Тимошенко, научивший американцев прочностным расчётам, писал В. И. Вернадскому: «В связи с постройкой электрических локомотивов и крупных электрических машин возникает целый ряд совершенно новых вопросов механики и вопросов прочности. Я теперь увлёкся этими работами и на время забыл, что живу в дикой стране. Моя дочка называет своих товарищей по академии хорошо одетыми дикарями, и это, по-моему, верно… Библиотека Карнеги производит жалкое впечатление: масса денег потрачена на мрамор и золочёные украшения — а в библиотеке ничего нет. Я не мог найти основных книг по своей специальности… Всё, что здесь делается, — делается иностранцами…

К русским (но не евреям из России) отношение очень хорошее. К евреям относятся с большим подозрением. Ведь среди шпионов, а теперь среди болъшевицких агитаторов, 100 % евреев. Огромный процент евреев среди преступников, организаторов жульнических предприятий, подделывателей чеков и денег… Антисемитизм здесь такой, какого я не видал в Европе…» (цитируется по книге «Российская научная эмиграция», М., «УРСС», 2001).

Эти письма относятся к началу двадцатых годов, когда В. И. Вернадский находился формально в научной командировке (1922-26) во Франции и Чехословакии.

Очень мало известно о личных и научных контактах В. И. Вернадского с выдающимся русским энтомологом, специалистом по борьбе с саранчой. Несмотря на отъезд Уварова из России в 1920 году, он сохранил там «заочных учеников и постоянных корреспондентов».

Вернадский же по возвращени в СССР в 1926 году после длительной зарубежной командировки добился организации в Ленинграде Биогеохимической лаборатории АН СССР, продвигать труды которой в западном научном мире помогал Уваров.

Переписка Уварова с Вернадским продолжалась в течение многих лет; после большого перерыва В. И. Вернадский в 1944 году поделился с Уваровым итогом своих работ за несколько лет: «Пересмотр основных геологических представлений для геологии и для биологии был для меня чрезвычайно полезен. Я начал эту работу в 1940 г. и теперь вчерне первые два тома готовы к печати, кончаю третий том…»

Не прерывалась связь с Родиной и родителями у Георгия Вернадского: интенсивная переписка шла непосредственно через послов Советского Союза в США М. М. Литвинова и А. А. Громыко, Георгий регулярно выступал по радио и в местной печати с обзорами положения в СССР и на фронте, а после смерти отца получил приглашение посетить СССР, но он не поехал.

Заключение

Одним из самых протяжённых проспектов города Москвы является проспект Вернадского, ведущий на юго-запад города. Он начинается, фактически, от Института Геохимии Российской Академии наук, основу которого заложил академик Владимир Иванович Вернадский, и заканчивается Академией Генерального штаба, как бы символизируя вклад академической науки в дело обороны страны.

Как и мечтал когда-то академик Владимир Иванович Вернадский, на проспекте, носящем его имя, расположено большое количество научно-исследовательских и учебных институтов, сохраняющих живучесть и работоспособность в то время, когда интересы страны, интересы русской интеллигенции постоянно предаются её руководителями, когда многочисленные «реформы» довели положение русского учёного и его заработную плату до уровня стипендии студента старших курсов МФТИ советского времени.

В 1920 году Владимир Иванович Вернадский записал в своём дневнике: «Для меня исчезает основа демократии. Ведь русская демократия — это царство сытых свиней…»

Одна надежда на то, что в соответствии с учением академика В. И. Вернадского о ноосфере не наступит полная деградация научного потенциала России, что переживёт страна преступный разгул демократии, как пережила она гитлеровское нашествие.

Глава 9. Сикорские (отец и сын)

В. Б. Авдеев в предисловии к книге «Русская расовая теория до 1917 года» (М., «ФЭРИ-В», 2002) пишет: «Увы, сегодня даже весьма образованный человек на вопрос: «Говорит ли Вам что-нибудь фамилия Сикорский?», задумавшись на некоторое время, уверенно ответит: «Ах, да, знаю, вертолёты». В данном случае имеется в виду личность всемирно известного авиаконструктора Игоря Ивановича Сикорского, что безусловно справедливо. Но вот имя его не менее гениального отца — расового психолога Ивана Алексеевича Сикорского (1842–1919) — начисто вымарано из анналов современной науки».

Отец будущего авиаконструктора

Иван Алексеевич Сикорский — доктор медицины, профессор Университета им. Св. Владимира. Говоря о нём, В. Б. Авдеев отмечает, что с именем этого «русского гения связано развитие целой фундаментальной отрасли естествознания, под названием антропологическая психология».

Иван Алексеевич Сикорский родился в многодетной семье священника села Антоново Киевской губернии, в которой он был младшим среди сыновей. В девятилетнем возрасте его определили в духовное училище в городе Киеве, а после окончания духовного училища с отличием он поступил в семинарию, где сразу же выделился среди семинаристов вдумчивостью и тягой к чтению серьёзной литературы.

Он увлёкся философией, естествознанием и иностранными языками, что вызвало в нём желание выбрать не духовную, а светскую карьеру — Иван Алексеевич поступил в Киевский Университет Св. Владимира. Здесь он два года проучился на естественном факультете, затем перевёлся на медицинский факультет, который с отличием закончил в 1869 году, и уже к 1882 году приобрёл известность как в России, так и за рубежом.

В 1882 году Иван Алексеевич Сикорский был приглашён на Международный съезд гигиены в Женеве, так как его научные работы к этому времени уже были переведены на английский, французский и немецкий языки, что позволило ему войти в число самых авторитетнейших психиатров.

В 1885 году Иван Алексеевич Сикорский основал и возглавил кафедру душевных и нервных болезней в Университете Св. Владимира и руководил ею бессменно в течение 26 лет.

«Но главная заслуга Ивана Алексеевича Сикорского состоит в том, что он первым создал системную картину психологии различных национальностей на основе их наследственных расово-биологических различий. Как и абсолютное большинство его современников, в своей научной деятельности он умело сочетал энциклопедическую эрудицию с гражданским мировоззрением, мало того, обилие фактов из различных областей знания он объединил в стройное философское осмысление всего исторического процесса» (В. Б. Авдеев).

«Столь глубокое и вместе с тем предельно ясное мировоззрение у И. А. Сикорского обуславливалось в первую очередь тем, что он одним из первых поставил в соответствие данные биологии с проявлениями психической организации индивидов, народов и целых рас. По тем временам это было революционным открытием. Множество современных дисциплин, таких как этология, социо-биология и биополитика, исходят именно из этого принципа, толкуя те или иные формы поведения как отдельных людей, так и целых обществ на основе их наследственной базы» (В. Б. Авдеев).

«Будучи человеком высоких гражданских принципов, И. А. Сикорский в обоснование своих взглядов написал работы с характерными названиями «Черты из психологии славян» (Киев, 1895) и «Русские и украинцы» (Киев, 1913). Едва началась Русско-японская война, как он тотчас издал злободневную брошюру «Характеристика чёрной, жёлтой и белой рас в связи с вопросами Русско-японской войны» (Киев, 1904). Десять лет спустя, когда началась Первая мировая война, учёный издал брошюру «Современная всесветная война 1914 года (Причины и устранение их) «(Киев, 1914), в которой также объяснил причины возникновения вооружённых конфликтов не преходящими социально-политическими противоречиями, но вечными различиями в психической организации народов и рас… Вклад И. А. Сикорского в науку огромен»(В. Б. Авдеев).

«И. А. Сикорский использовал объяснение принципа наследственной передачи психических признаков и при написании целой галереи биографий великих деятелей отечественной культуры. Очень характерна в этом отношении работа «Антропологическая и психологическая генеалогия Пушкина» (Киев, 1912)»(В. Б. Авдеев).

Научный авторитет И. А Сикорского способствовал тому, что он был привлечён в качестве главного судебно-медицинского эксперта к расследованию дела Бейлиса, где «в аргументированной форме доказал, что налицо имел место быть факт ритуального убийства, совершённого на религиозной почве» (В. Б. Авдеев).

Это заключение было опубликовано как «Экспертиза по делу об убийстве Андрюши Ющинского» (С.-Петербург, 1913). В этой статье автор, в частности, писал: «Естественно различить шесть периодов в процессе убийства Ющинского:

1) ошеломляющие кровавые удары в голову при полной силе сердца;

2) нанесение 30 ритуальных знаков в висок при полной силе сердца;

3) вскрытие вен на шее также при полной силе сердца и кровообращения;

4) истечение и собирание крови — при постепенном падении силы сердца;

5) пробные вколы в разные части тела при слабой работе сердца;

6) умерщвление Ющинского ударами в сердце по всецелом использовании его для целей ритуала».

Интересно то, что факт участия в процессе высококвалифицированного специалиста, каким являлся И. А. Сикорский, никак не отмечен Солженицыным в его книге «Двести лет вместе (1795–1995)» (М., «Русский путь», 2001), хотя этот процесс, о ритуальном убийстве довольно подробно описан в ней. В частности, отмечается, что во время подготовки к процессу происходили странные вещи: исчезали одни свидетели, другим защитники Бейлиса предлагали взятки; один из следователей скрылся, другой перешёл на сторону защиты, сгорела конюшня (предполагаемое место убийства), а сам процесс «кое-кто в европейской прессе так и оценил, что русское правительство начало битву с еврейским народом, но проиграна не судьба евреев, а судьба самого русского государства» (Солженицын).

И ещё одна интересная деталь — все основные противники Бейлиса по этому процессу впоследствии были расстреляны евреями-большевиками, но И. А. Сикорский после процесса заболел, больше уже не вернулся в университет и умер в 1919 году.

Перу И. А. Сикорского принадлежит множество работ, не утративших своего значения и в наши дни, это исследования по защите психического здоровья русского народа, борьбе с алкоголизмом и курением, работы по детскому воспитанию.

Сам же И. А. Сикорский в статье «Данные из антропологии» (см. сборник «Русская расовая теория до 1917 года») писал о евреях: «Евреи вносят свою долю участия в современные национальные культуры разных народов…, но они руководятся вдохновением не иудейского, а чуждого им народного гения, откуда они черпают содержание и формы своего творчества…, тонкое чувство, идеализм, поэтические и художественные эмоции уступили у евреев своё законное первенство практицизму в ущерб естественному развитию высшей жизни».

В этой же статье И. А. Сикорский так, в частности, писал о славянах: «Основную черту славян издавна составляла их чуткая впечатлительность, нервная подвижность, что соответствует тонко развитому чувству и достаточно развитому уму. Оба качества вызывают живость характера и непостоянство. Самыми типическими чертами этого характера являются: скорбь, терпение и величие духа среди несчастий… Славянская скорбь имеет свойства предохранительного чувства, и в этом кроется её высокое психологическое значение для нравственного здоровья: она оберегает душевный строй и обеспечивает незыблемость нравственного равновесия; являясь унаследованным качеством, славянская скорбь стала основной благотворной чертой великого народного духа… Русский, впитав в себя финскую душу, получил через неё ту тягучесть и выдержку, ту устойчивость и силу воли, какой не доставало его предку славянину…»

В статье «Черты из психологии славян» И. А. Сикорский писал: «Развитое, человеческое чувство славян делает их беспристрастными и даёт им возможность установить правильные отношения к чужим национальностям. Это чувство выражалось с незапамятных времён выдающейся и общепризнанной славянской добродетелью — гостеприимством, а впоследствии оно стало выражаться уважением ко всему иностранному… и усвоением лучших сторон чужой культуры. Оно же, наконец, служит основанием веротерпимости и примирительного отношения к инородческим элементам, с которыми славяне соприкасаются и живут. Едва ли в другой стране инородческий элемент встречает столь братский приём, как у славян и в России. Даже еврейская раса со своими замечательными достоинствами и недостатками, вытесняемая из всех стран Европы, сосредоточилась главной массой своей в России…»

Заканчивает же эту статью И. А. Сикорский словами: «Мы убеждены, что славянский гений, в дальнейшем своём движении, пойдёт по тому самобытному, тихому, верному пути, которому он следовал в последнюю тысячу лет, руководясь своим простым и в то же время тонким инстинктом физического и нравственного самосохранения!»

По этому самобытному, но отнюдь не тихому— пути, и пошёл славянский гений самолёто- и вертолётостроения И. И. Сикорский.

Сикорский-младший, начало пути

26 октября 2003 года исполнилось 30 лет со дня смерти выдающегося русского конструктора самолётов, отца тяжёлой бомбардировочной авиации, отца вертолётостроения Игоря Ивановича Сикорского. Он стал пятым ребёнком в семье профессора Ивана Алексеевича Сикорского (см., например, статью В. Р. Михеева «Первым делом вертолёты, или Призвание Игоря Сикорского» в сборнике «Российская научная эмиграция», М., 2001).

Малая Советская Энциклопедия ещё в 1960 году писала: «Сикорский, Игорь Иванович (р. 25–05.1889) — авиаконструктор. Родился в г. Киеве. В 1912-17 — главный конструктор авиационного отдела Русско-Балтийского завода в Петербурге. В 1913 году под руководством Сикорского были сконструированы первые в мире многомоторные самолёты «Русский витязь» и «Илья Муромец». Среди самолётов, созданных Сикорским, были разведчики-монопланы (опытные и серийные), поплавковые варианты сухопутных самолётов, истребители, ряд модификаций «Муромца» и другие. В 1919 году Сикорский эмигрировал в США, где продолжает конструкторскую деятельность, главным образом в области создания вертолётов. Совладелец самолётостроительной фирмы «Уэстленд-Сикорский»».

Мать Игоря Сикорского — Мария Стефановна Темрюк-Черкасова имела, как и отец Игоря, медицинское образование, она же привила сыну любовь к музыке, литературе, искусству.

Проучившись некоторое время в гимназии в Киеве, Игорь Сикорский по примеру старшего брата поступает в Морской кадетский корпус в Петербурге, но после окончания общеобразовательных классов Сикорский решает поступить в высшее техническое заведение и стать инженером.

«Но шёл 1906 год, российские учебные заведения переживали последствия революционных событий и фактически не работали. Чтобы не терять времени, молодой Сикорский уезжает учиться в Париж, в Техническую школу Дювиньо де Лано» (В. Р. Михеев).

В 1907 году Игорь Сикорский возвращается в Россию, поступает в Киевский политехнический институт, но увлекшись идеей создания самолётов, получает диплом инженера только в 1914 году, но уже за создание многомоторных тяжёлых самолётов.

Интересно то, что свой путь авиационного конструктора и строителя Сикорский начал с создания модели вертолёта, а в 1909 году строит сначала первую модель вертолёта, затем второй аппарат, который поднимал собственный вес, затем разрабатывает аэросани.

Но главной задачей в этот период времени для него становится создание самолётов, чем он и занимается в собственной мастерской на киевском аэродроме. При этом, если он впервые поднялся в воздух на самолёте собственной конструкции в 1910 году, то в 1911 году Сикорский на пятом по счёту своём самолёте С-5 сдаёт экзамен на звание пилота и устанавливает четыре всероссийских рекорда, участвует в манёврах русской армии, показав преимущество своего самолёта над иностранными, и в газетах получает характеристику — «русский Фарман» (В. Р. Михеев).

Может создаться впечатление, что И. Сикорский начал свои крупные авиационные дела на «пустом месте», но это совершенно не так: в 1892 году вышла работа Н. Е. Жуковского «О парении птиц», в 1897 году — его же статья «О наивыгоднейшем угле наклона аэропланов».

В 1910 году Н. Е. Жуковский создал аэродинамическую лабораторию при Московском высшем техническом училище, где занимался исследованием воздушных винтов. В этой лаборатории и начинали работу студенты Жуковского — будущие известные конструкторы и учёные — И. Сикорский, А. Туполев, С. Чаплыгин.

Вспомним также, что «гений всех времён» и одного народа А. Эйнштейн безуспешно пытался построить собственный самолёт, в то время, как в институте у Жуковского была разработана методика математического расчёта летательного аппарата.

В этот же период Сикорский по заказам друзей строит несколько лёгких самолётов, собирает свой шестой самолёт С-б, на котором ставит мировой рекорд скорости в полёте с двумя пассажирами. Фактически, в этом полёте были побиты три рекорда: рекорд скорости при полёте с двумя пассажирами, рекорды бипланов вообще и русских самолётов в частности.

И. И. Сикорский получает медаль Русского технического общества «за полезные труды по воздухоплаванию и за самостоятельную разработку аэроплана своей системы, давшей прекрасные результаты», и за создание аппарата С-6А награждается Большой золотой медалью Московской воздухоплавательной выставки в 1912 году.

Выступая на открытии выставки, профессор Н. Е. Жуковский сказал: «Особенно отрадно отметить то обстоятельство, что среди экспонатов выставки немалое количество аппаратов, построенных русскими конструкторами по проектам русских изобретателей, а также работы русских студентов воздухоплавательных кружков». На этой выставке была представлена всего 21 машина, из них 15 — отечественной конструкции и постройки.

На самолёте С-6А Сикорский установил очередной рекорд — полёт с четырьмя пассажирами со скоростью 106 километров в час. В результате всех этих событий «недоучившийся студент получил сразу два весьма лестных предложения из Петербурга: во-первых, его приглашали на должность главного инженера учреждаемой военно-морской авиации; во-вторых, — на должность конструктора только что образованного воздухоплавательного отделения акционерного общества «Русско-Балтийский Вагонный завод» (РБВЗ). Он принял оба и переехал с группой ближайших сотрудников из Киева в столицу империи» (В. Р. Михеев).

Отметим, что практика выпуска военной техники на гражданских предприятиях была успешно применена в советское время созданием танков на вагонном заводе и строительством баллистических ракет на тракторном.

В 1912 году Сикорский оставляет военно-морское ведомство и сосредотачивается на работе по созданию самолётов, став на Русско-Балтийском заводе главным конструктором и управляющим, и под его руководством появляется серия машин, что приносит России славу одной из ведущих авиационных держав.

«В течение только 1912-13 гг. благодаря таланту и труду Сикорского в России появились: первый гидросамолёт; первый самолёт, проданный за рубеж; первый специально спроектированный учебный самолёт; первый серийный самолёт; первый самолёт монококовой конструкции (моноплан, в отличие от строящихся тогда бипланов, схема, к которой авиаконструкторы перешли только в середине тридцатых годов — В. Б.)…» (В. Р. Михеев).

Гидросамолёт Сикорского С-5 А в 1914 году был принят Морским ведомством в качестве самолёта-разведчика и получил своё дальнейшее развитие в виде машины С-10, отличающейся от прототипа рядом конструктивных особенностей и более мощным двигателем.

В 1912 году прошёл конкурс военных самолётов. По условиям конкурса самолёты должны были показать устойчивость в полёте, хорошо управляться, иметь скорость у земли не менее 114 км/ч и поднимать не меньше 450 кг. Здесь наши машины доказали своё преимущество перед иностранными, а самолёт Сикорского С-6А занял первое место. Машина Сикорского С-10 победила на конкурсе и в следующем году.

Три самолёта Сикорского победили на международных конкурсах военной техники, но на заводе было налажено производство и некоторых типов иностранных самолётов, видимо, «низкопоклонство перед Западом» родилось в России ещё в дореволюционное время.

Но главным достижением Сикорского в этот период времени было создание многомоторных тяжёлых самолётов «Русский Витязь» и «Илья Муромец».

Отец тяжёлой бомбардировочной авиации

«6 июля 1913 года жители Петербурга внезапно услышали раскатистый гром, доносившийся с ясного неба. Толпы любопытных собрались на перекрёстках с биноклями. Высоко над крышами домов летел аэроплан невиданных размеров с длинным фюзеляжем и широко распластанными крыльями» («Боевые взлёты», «Молодая гвардия», М., 1976).

Это был созданный под руководством И. И. Сикорского первый в мире многомоторный тяжёлый самолёт, который сначала получил название «Русский Витязь» и изумил не только Россию, но и весь мир. Это был самолёт, целиком построенный в России на Балтийском заводе, что составляло особую гордость первых русских авиастроителей. Поэтому не является случайностью появление императора Николая II в кабине самолёта Сикорского «Русский Витязь» в «Красном селе», после чего Сикорский получил в награду от императора золотые часы. Отметим, что подобное посещение самолёта по примеру царя было осуществлено почти через девяносто лет «демократическим» президентом «демократической» России Путиным, но о вручении ценного подарка конструкторам ничего не известно.

Сикорский так говорил о своей работе над самолётом «Русский Витязь»: «Приступая к сооружению его, я определённо задался целью ввести в оборудование летательной машины три принципа, а именно: 1) в далёком воздушном путешествии пилот должен иметь возможность сменяться на ходу; 2) остановка мотора в пути не должна решать судьбы пилота, авиатора и пассажира; и 3) возможность ухода за мотором в пути, исправление его на ходу. Всего этого я достиг, и это может дать новое направление при конструировании аппаратов».

Модификацией самолёта «Русский Витязь» стала машина «Илья Муромец», в строительстве которой принимал участие известный впоследствии конструктор Н. Н. Поликарпов.

И. И. Сикорский постоянно улучшал конструкцию самолёта, и «Илья Муромец» типа «Е» имел четыре двигателя, скорость полёта 135 км/час, потолок — четыре тысячи метров, экипаж из 8 человек, поднимал 800 килограммов бомб, имел мощное оборонительное вооружение — семь, затем восемь пулемётов (см. А. С. Яковлев «Советские самолёты», М., «Наука», 1982, а также книгу «Самолёты страны Советов», Киев, 1973).

Летом 1914 года И. И. Сикорский совершает большой перелёт с пассажирами на борту по маршруту Петроград-Киев. В ресторане

Купеческого сада в Киеве в честь экипажа самолёта был устроен банкет. «Успехи Сикорского в области авиации были настолько значительными, что совет Киевского общества воздухоплавания наградил Сикорского Золотой медалью и обратился к учёному совету Петербургского политехнического института с ходатайством о присуждении ему звания инженера-механика без защиты дипломного проекта. Это ходатайство было удовлетворено» («Самые знаменитые изобретатели России», «Вече», М., 2002).

Появившись на свет, самолёт «Илья Муромец» побил все мировые рекорды грузоподъёмности и дальности полёта. Рекорд, установленный 12 февраля 1914 года, когда в воздух были подняты 16 пассажиров и собака, оставался непревзойдённым пять лет. В августе 1914 года самолёт был принят на вооружение русской армии. Ему сразу же нашлось боевое применение, так как началась 1-я мировая война.

Этот самолёт-гигант Сикорского стал признанным родоначальником тяжёлых многомоторных бомбардировщиков, на 4–5 лет опередив зарубежные самолёты такого же класса.

«Илья Муромец» имел размах крыла — 32 метра, длина фюзеляжа составляла 22 метра. Этот самолёт был настолько устойчив в полёте, что в пилоты могли ходить по крыльям и фюзеляжу.

В течение Первой мировой войны русская авиация получила несколько десятков машин «Илья Муромец», всего было построено 85 самолётов. Отметим, что, если до войны авиационная промышленность России выпускала в месяц примерно 40 самолётов различных типов, то во время войны только один московский завод строил 75-100 самолётов в месяц.

В Первую мировую войну самолёты «Илья Муромец» использовались не только как тяжёлые бомбардировщики, но и как гидросамолёты (на поплавках), и как самолёты-разведчики.

«Из них была сформирована «Эскадра воздушных кораблей» — первое соединение стратегической авиации. Сикорский сам участвовал в организации эскадры, готовил экипажи и отрабатывал тактику их боевого применения. Он проводил много времени на фронте, наблюдая свои сами 1сты в действии, и вносил необходимые изменения в их конструкции» (В. Р. Михеев).

Бомбардировщики «Илья Муромец» во время войны в полной мере доказали свою эффективность, так И апреля 1915 года один бомбардировщик совершил налёт на железнодорожную станцию Нейденбург, сбросив 12 бомб общим весом 200 кг. Выполняя задание, самолёт летел на высоте более 3000 метров и держался в воздухе почти 5 часов.

Только в июле 1916 года самолёты «Илья Муромец» совершили 31 боевой вылет и сбросили 2100 кг бомб; в августе месяце было совершено 46 вылетов и сброшено 4400 кг бомб, при этом наряду с дневными производились и ночные вылеты. Интересный факт: за всю войну противнику удалось сбить всего одну машину этого класса.

Во время войны самолёт был дооборудован — в конце фюзеляжа было устроено пулемётное гнездо, что позволило с большой эффективностью отражать атаки вражеских истребителей. Но Сикорский не ограничился созданием этого уникального самолёта, им за годы войны были сконструированы и построены лёгкие истребители, самолёты-разведчики, двухмоторный истребитель-бомбардировщик, всего два с половиной десятка моделей самолётов.

«Правительство ценило человека, умножавшего мощь и славу страны. В 25 лет Сикорский стал кавалером ордена Св. Владимира IV степени, равного по значению ордену Св. Георгия, но в гражданской сфере, что давало ему дворянство. К 28 годам он уже был национальным героем. Но всё это не вскружило ему голову. Он был полон творческих планов и далёк от мирской суеты»(В. Р. Михеев).

Отметим, что орден Св. Владимира был учреждён в 1782 году, и им могли награждать как военных, так и гражданских лиц. Он подразделялся на четыре степени, орденские знаки Владимирские кавалеры имели право использовать как элементы изображений на своих печатях и дворянских гербах. Император Николай II, награждённый при крещении всеми высшими орденами кроме двух, получил орден Св. Владимира четвёртой степени только через 25 лет выслуги в офицерских чинах.

Сикорский работал также над созданием других видов самолётов: им были разработаны два вида одноместных истребителей, но их не строили из-за недостатка двигателей; в 1917 году фронт получил двухместный биплан-разведчик; в 1916 году было построено пять экземпляров истребителя С-20, но выпускать их серийно не удалось.

От самолёта — к вертолёту

После революции Русско-Балтийский завод практически перестал работать, ситуация, знакомая нам по демократическому перевороту в современной России, ни один из новых самолётов не мог быть достроен, сложилась трудная ситуация, тем более, что Сикорский был известен своей преданностью престолу.

Отношение же евреев-большевиков к авиации было изложено в выступлении члена Высшего Совета Народного Хозяйства Ларина: «…производство и ремонт аэропланов и аэростатов прекратить с переводом аэропланостроительных заводов на деревообделочную промышленность».

Это было в феврале 1918 года и почти такое же положение сложилось в России девяностых годов двадцатого столетия, когда к власти в ней пришли внуки недобитых троцкистов, превративших страну в сырьевой придаток «цивилизованных стран».

В этих условиях И. И. Сикорский принял приглашение французского правительства о продолжении работы на территории Франции. Оставив молодую жену и только что родившуюся дочь Татьяну на попечение родных, Сикорский из Муманска отбывает за границу. Но Первая мировая война закончилась раньше, чем Сикорский успел достроить зарубежный вариант «Ильи Муромца».

В надежде на продолжение работы Сикорский переехал в США, но здесь ему не удалось устроиться «по специальности», с 1919 года по 1923 год он работал учителем, и только в 1923 году сумел организовать из русских эмигрантов, работавших в России в области авиации, небольшую авиационную фирму «Сикорский Аэроинжениринг Корпорейшн». Начиная производство своего первого самолёта, Сикорский имел практически полностью русский персонал и инвестиции русской колонии в размере 200 тысяч долларов.

Из СССР приехали две сестры и дочка Сикорского, жена эмигрировать отказалась, и Сикорский вступает во второй брак с Елизаветой Алексеевной Семёновой.

Но не хватало денег, и на помощь пришёл композитор Сергей Рахманинов, спасший компанию от разорения и в целях рекламы ставший её вице-президентом. Так уже на следующий год появился двухмоторный биплан S-29, бывший самым крупным в Америке и зарекомендовавший себя надёжной, грузоподъёмной и вместительной пассажирской машиной.

Затем компания Сикорского разработала целый ряд лёгких самолётов и амфибию S-38, которая «произвела переворот в авиации» (В. Р. Михеев). Это была десятиместная надёжная машина.

Успех самолёта позволил фирме Сикорского укрепить свои позиции, она была преобразована в компанию «Сикорский Авиэйшн Корпорейшн» и вскоре влилась в крупную корпорацию «Юнайтед Эйкрафт энд Транспорт», в составе которой, но уже под другим названием, существует в настоящее время.

«Русская фирма» Сикорского стала Меккой для эмигрантов. Здесь нашли работу и получили специальность многие выходцы из бывшей Российской империи, ранее к авиации отношения не имевшие» (В. Р. Михеев).

Эмигранты фактически образовали свою колонию в Стратфорде, до того замкнутую, что некоторые из них так и не начали говорить по-английски.

Много сил Сикорским и его фирмой было отдано строительству самолётов — амфибий, на основе которых получила развитие и известность авиакомпания «Пан Америкэн». Но наибольшую известность Сикорский получил как строитель вертолётов, став «отцом вертолётостроения».

В 1939 году Сикорский построил и испытал вертолёт, по схеме которого построено подавляющее большинство аппаратов в мире, а после 1942 года этот вертолёт начали выпускать серийно вплоть до 1955 года.

Затем Сикорский начал проектировать и производить тяжёлые аппараты, среди которых были вертолёты грузоподъёмностью в 3,5 тонн и 14,5 тонн.

«Самый лучший вертолёт, созданный Сикорским, поднялся в воздух в 1954 году. Это был S-58. Он строился рядом стран, и многие его экземпляры эксплуатируются до настоящего времени. По своим лётно-техническим и экономическим характеристикам он превзошёл все вертолёты своего времени. Он стал «лебединой песней» великого авиаконструктора. В 1958 году, когда серийное производство этого вертолёта достигло своего пика — 400 машин в год, Сикорский вышел на пенсию, сохранив за собой должность советника фирмы» (В. Р. Михеев).

Отметим, что этот вертолёт был куплен для Хрущёва в 1961 году, а первый вертолёт Сикорского экспонируется в музее Эдисона.

На смену этому вертолёту уже после. выхода Сикорского на пенсию, естественно, при его участии, был разработан новый вертолёт «Си Кинг». Эта машина с двумя газотурбинными двигателями в 1961 и 1962 годах установила 5 мировых рекордов. В США и других странах было построено свыше тысячи вертолётов этого типа. На базе этой машины создавались все президентские вертолёты.

Сикорский был дважды женат. Первый брак был непродолжителен, а его дочь Татьяна (фон Йорк по мужу) стала профессором Бриджпортского университета, автором целого ряда книг. Во втором браке (1924 год) с Елизаветой Алексеевной Семёновой его четверо сыновей стали: Сергей — вице-президентом компании отца; Николай — известным скрипачом; Игорь — адвокатом и политическим деятелем, сенатором штата Коннектикут; Георгий — математиком, специалистом по компьютерам.

Сикорский много времени уделял общественной деятельности: способствовал утверждению русской православной церкви в США, оказывал ей финансовую поддержку, выпустил ряд книг философско-богословской направленности («Эволюция души», «В поисках высшего разума» и других).

Эмигранты открыли свой клуб, школу, построили православный храм, создали русскую оперу.

Ещё при жизни Сикорского называли «вертолётчиком № 1», за время работы в США им было создано 17 типов самолётов и 18 — вертолётов, фирма его существует и в настоящее время, являясь ведущим производителем вертолётной техники.

«3а свою жизнь Сикорский получил свыше 80 различных почётных наград, призов и дипломов. Среди них российский орден Св. Владимира 4-й степени, а также медали Давида Гугенхема, Джеймса Уатта, диплом Национальной галереи славы изобретателей. В 1948 году ему была вручена редкая награда — Мемориальный приз братьев Райт, а в 1967 году он был награждён Почётной медалью Джона Фрица за научно-технические достижения в области фундаментальных и прикладных наук. В авиации, кроме него, этой медали был удостоен только Орвил Райт. Сикорский был почётным доктором многих университетов. Скончался великий авиаконструктор 26 октября 1972 года» (В. Р. Михеев).

Глава 10. Академик Л. С. Понтрягин

В 1998 году по случаю 90-летия со дня рождения выдающегося математика Льва Семёновича Понтрягина была издана его книга «Жизнеописание Л. С. Понтрягина, математика, составленное им самим», в предисловии к которой было написано: «В этом году исполняется 90 лет со дня рождения великого учёного, лауреата Сталинской премии, лауреата Ленинской премии, лауреата Государственной премии, Международной премии им. Н. И. Лобачевского, кавалера четырёх орденов им. В. И. Ленина, ордена Октябрьской революции, ордена Трудового Красного знамени, Героя Социалистического Труда, академика АН СССР, почётного члена Международной академии астронавтики, почётного члена Венгерской академии наук — Льва Семёновича Понтрягина."

С именем Понтрягина связана целая эпоха развития математики. Труды Л. С. Понтрягина оказали определяющее влияние на развитие топологии и топологической алгебры. Он заложил основы и доказал основные теоремы в оптимальном управлении и теории дифференциальных игр. Его идеи во многом предопределили развитие математики в XX веке…

Большое значение Лев Семёнович Понтрягин всегда придавал общественной жизни: памятны его яркие, эмоциональные выступления на различных собраниях, в течение ряда лет он представлял Советский Союз в Международном математическом союзе, курировал издание математической литературы, занимался вопросами школьного образования….»

Неблагодарность — национальная черта?

Читаем небольшие заметки в газете «Советская Россия» под названием «Как Мадлен Олбрайт отблагодарила спасителей» и в газете «Дуэль» — «Подарок» Олбрайт», в которых со ссылкой на кипрского журналиста говорится о том, что в начале Второй мировой войны родители Мадлен вместе с ней спасались от преследования гитлеровских палачей, оккупировавших Чехию.

Эта еврейско-чешская семья в качестве беженцев нашла приют в сербском доме в маленьком местечке Врнячка Баня. Это местечко, расположенное в 80 километрах от Кралево, в ночь на 12 апреля 1999 года подверглось американским бомбардировкам. Таким способом спасённая когда-то сербами маленькая еврейская девочка, выросшая в могущественного государственного секретаря США, выразила искреннюю благодарность своим спасителям.

К сожалению, кипрский журналист не говорит, были ли благодарственные слова написаны на корпусах ракет и бомб, как это было сделано при поздравлении сербов с Пасхой.

Аналогичная история, правда, не такая кровавая, но гораздо более затяжная имела место в жизни великого советского (русского!) математика Понтрягина и была им рассказана в главе «Клевета» его книги «Жизнеописание Л. С. Понтрягина, математика, составленное им самим» (М., ИЧП «Прима В», 1998).

Академик Л. С. Понтрягин и «благодарные» ученики

«Малая Советская Энциклопедия» (1959) подвела итоги первой половины жизни Л. С. Понтрягина: «… Советский математик, академик (с 1958 года). В 14 лет потерял зрение от несчастного случая… Основные работы относятся к топологии (топология — область математики, изучающая топологические свойства фигур, то есть свойства, не изменяющиеся при любых деформациях, производимых без разрывов и склеиваний — В. Б.), теории непрерывных групп и теории обыкновенных дифференциальных уравнений с их приложениями».

Вторая половина жизни Л. С. Понтрягина и его научные достижения этого периода отражены в «Энциклопедии для детей. Математика» (1998): «…Конструирование ракет дальнего действия стимулировало развитие оптимального управления (Л. С. Понтрягин, Р. Беллман)… Упомянем о теории оптимального управления техническими и производственными процессами. Понятие выпуклости играет важную роль в доказательстве одной из важнейших теорем этой теории — принципа максимума («принцип максимума Понтрягина» — В. Б.), который был установлен в середине 50-х годов советскими математиками Л. С. Понтрягиным, В. Г. Болтянским и Р. В. Гамкрелидзе (о Болтянском см. ниже — В. Б.)…». Одним из создателей (нового направления, названного оптимальным управлением), был «российский математик Лев Семёнович Понтрягин»…

Добавим, что принцип максимума Понтрягина нашёл многочисленные приложения, в частности, в космонавтике. В связи с этим автор был избран почётным членом Международной академии астронавтики вместе с Ю. А. Гагариным и В. А. Терешковой.

Итак, возвращаясь к упомянутой выше главе «Клевета» книги Л. С. Понтрягина, читаем: «Мне хочется понять, почему я стал объектом столь злобных нападок со стороны сионистов. В течение многих лет я широко использовался еврейскими советскими математиками, оказывал им всяческую помощь. В частности, я помог Рохлину (математику — В. Б.) выбраться из проверочного сталинского лагеря и устроиться на работу. Я даже готов был поселить его в своей квартире. Теперь они об этом уже не помнят. Правда, в конце 60-х годов, когда я понял, что используюсь евреями в их чисто националистических интересах, я перестал оказывать им помощь, но вовсе не стал действовать против них. Таким образом, долгое время сионисты считали меня своей надёжной опорой. Но в конце 60-х годов лишились её. Возможно, что именно поэтому у них возникло ощущение, что я являюсь как бы предателем их интересов».

Эта цитата фактически не даёт примеров помощи академика еврейским советским математикам, но в самой книге содержатся многочисленные конкретные примеры такого содействия. Остановимся на некоторых из них и на высказываниях его учеников и помощников на тему государственного «антисемитизма».

«Мои отношения с В. А. Ефремовичем начались с моей юношеской влюблённости в него на первом курсе… Тяжкий удар по этой любви нанёс мне Ефремович в 1936 году… Он предал меня…». Но после ареста Ефремовича в 1937 году Л. С. Понтрягин неоднократно обращался к начальству с ходатайством об освобождении, последний раз это было письмо на имя И. В. Сталина, которое привело к положительному результату.

«За Ефремовичем поехал его близкий друг и товарищ Гальперин». После освобождения Ефремович фактически «жил у нас на квартире семь лет и проявлял здесь очень большую бестактность, чем надоел нам под конец до смерти. Мы с трудом выселили его…

Позже, в 1962 году, Ефремович стал рваться поступить в Стекловский институт и достиг этого при моей помощи, а также помощи Е. Ф. Мищенко, зам. директора института, и при сочувственном отношении И. М. Виноградова, директора института… Не понимая того, с каким доброжелательством Виноградов и Мищенко отнеслись к приёму его в институт по моей просьбе, он всё время злобствовал на них…».

Одним из увлечений Л. С. Понтрягина стало вариационное исчисление. «Так у меня возникли научные контакты с Л. А. Люстерником и Л. Г. Шнирельманом… Шнирельман был незаурядный, талантливый человек, с большими странностями. Было в нём что-то неполноценное, какой-то психический сдвиг… Кончилось это трагически: Шнирельман преднамеренно отравился». Много лет Л. С. Понтрягин дружил с Л. Д. Ландау и И. А. Кибелем.

«Выдающийся алгебраический геометр и тополог Соломон Александрович Левшиц впервые появился у меня на квартире, по-видимому, в 31-м году. Привёл его ко мне Шнирельман».

И далее о Левшице: «В начале нашего знакомства он пригласил нас с мамой (напомним, с 14 лет Л. С. Понтрягин был слепым — В. Б.) в США на один год… Меня не пустили. Очень лёгкие до этого поездки за границу советских математиков стали к этому времени уже труднее… К отказу в поездке мне, по-видимому, приложили руку моя приятельница по университету студентка Виктория Рабинович и наша преподавательница философии Софья Александровна Яновская. Во всяком случае, однажды Яновская сказала мне: «Лев Семёнович, не согласились бы Вы поехать в Америку с Витей Рабинович, а не с матерью?»» После отказа Л. С. Понтрягина, «намечавшаяся на 33-й год поездка в Соединённые Штаты на год не состоялась».

В 1934 году в Москву были переведены центральные органы Академии наук, а также значительная часть институтов, в том числе, Математический институт имени В. А. Стеклова — Стекловский институт. «Среди вновь привлекаемых в институт москвичей назывались шесть, которые рассматривались тогда, как молодые и талантливые. В том числе был я. Любопытно отметить, что эти шесть человек классифицировались на три пары по их «качеству». На первом месте стояли А. О. Гельфонд и Л. Г. Шнирельман, на втором месте — М. А. Лаврентьев и Л. А. Люстерник, а на третьем — Л. С. Понтрягин и А. И. Плеснер…»

Далее Понтрягин отмечает, как эта классификация выдержала проверку временем: «Шнирельман погиб от психической неполноценности, когда ему едва перевалило за 30 лет. Гельфонд вспыхнул коротким блеском в ранней молодости, решив проблему трансцендентности некоторых чисел. Люстерник вообще не достиг значительных высот, а Плеснер вообще вряд ли был сколько-нибудь значительным математиком.

Можно сказать, что проверку временем выдержали только Лаврентьев и Понтрягин… А Лаврентьев, кроме того, оказался и выдающимся организатором. Он основал новый русский научно-исследовательский центр в Новосибирске — Сибирское Отделение Академии Наук СССР».

Ещё один интересный факт из жизни академика: первая жена его — Таисия Самуиловна Иванова (падчерица подруги матери) окончила университет, но написать кандидатскую диссертацию не смогла; за неё это сделал Л. С. Понтрягин (работа о саранче), и после развода в 1952 году он продолжал следить за жизнью бывшей жены, которая впоследствии защитила докторскую диссертацию.

Теперь подробнее о Рохлине: «На моём горизонте заново появился мой довоенный ученик, наиболее усердный и способный слушатель моих лекций, Владимир Абрамович Рохлин. В начале войны он ушёл в ополчение и пропал без вести на много лет. Только в конце войны до нас стали доходить слухи, что он был в плену у немцев, а затем мы узнали, что он освобождён и находится на проверке в советском лагере. Я написал письмо какому-то начальству с просьбой освободить Рохлина».

И он вернулся в Москву, где стал помощником Л. С. Понтрягина, который даже собирался поселить его в своей квартире, но тот женился на аспирантке Л. С. Понтрягина Асе Гуревич.

«Когда Рохлин защитил докторскую диссертацию, он объявил мне, что он не может больше оставаться на должности моего помощника… На его место я взял В. Г. Болтянского, который к этому времени окончил аспирантуру в Московском университете у меня». Понтрягин также вспоминает ещё одну свою ученицу из Московского университета — Ирину Буяновер, за которой числился некий бытовой проступок, и при попытках принять которую в аспирантуру он даже перессорился с ректором МГУ И. Г. Петровским.

В 1968 году «благодарный» ученик Л. С. Понтрягина В. Г. Болтянский попытался единолично переиздать книгу, которая была просто переделкой совместной книги четырёх авторов, представив результаты совместного труда как свои собственные. У Л. С. Понтрягина сложилось также впечатление, что Болтянский пытался сорвать его доклад на Международном конгрессе математиков в Эдинбурге в 1958 году.

А в 1969 году на конференции в Грузии Л. С. Понтрягин «впервые почувствовал некоторую недоброжелательность со стороны евреев». Непосредственной причиной этого он считал то, что пресёк попытку Болтянского присвоить работу целого коллектива, приостановив печатание его книги, после чего тот «стал жаловаться на меня евреям, истолковывая мои действия как антисемитские, направленные против него как еврея».

«Книжный конфликт» имел место также у Л. С. Понтрягина с академиком Я. Б. Зельдовичем по поводу переиздания книги «Высшая математика для начинающих», про которую академик В. Н. Челомей сказал: «В конце книги академика Зельдовича сказано: «Я надеюсь, что читатель получит от моей книги удовольствие и пользу и закроет её с удовольствием». Я также закрываю эту книгу с большим удовольствием, но с тем, чтобы к ней больше никто не возвращался».

В своей автобиографической книге Л. С. Понтрягин пишет довольно много об этом случае и заканчивает этот раздел словами: «Я отвёл много места описанию случая с книжкой Зельдовича. Но этот случай является типичным. На нём я убедился в том, что даже небольшая группа добросовестных людей может противостоять злу, если возьмётся за дело с упорством и настойчивостью».

Случай с этой книгой заставил Л. С. Понтрягина обратить внимание на катастрофическое положение с преподаванием математики в средней школе на основе теоретико-множественного подхода, отличающегося повышенной степенью абстракции.

В статье «О математике и качестве её преподавания» (журнал «Коммунист», № 14, 1980) Л. С. Понтрягин в качестве самого простого примера «усовершенствования» преподавания математики в школе приводил следующее: «Вместо общепринятого и наглядного представления о векторе как о направленном отрезке … школьников заставляют выучивать следующее: «Вектором (параллельным переносом), определяемым парой (А, В) несовпадающих точек, называется преобразование пространства, при котором каждая точка М отображается на такую точку М/, что луч ММ) сонаправлен с лучом АВ и расстояние ММ) равно расстоянию АВ» (В. М. Клопский, З. Е. Скопец, М. И. Ягодовский. Геометрия. Учебное пособие для 9 и 10 классов средней школы. 6-е изд. М., «Просвещение», 1980, с. 42).

В этом сплетении слов разобраться нелегко, а главное — оно бесполезно, поскольку не может быть применено ни в физике, ни в механике, ни в других науках».

Академик Л. С. Понтрягин — антисионист

До войны Л. С. Понтрягин познакомился с «очень милой студенткой Асей Гуревич» (впоследствии — женой математика Рохлина). «Ася Гуревич в течение нашего знакомства неоднократно обращалась ко мне с просьбой помочь кому-нибудь из её друзей в каком-то смысле. Это были всегда евреи. Мне это не казалось странным, поскольку сама она была еврейкой и, естественно, имела такое же окружение. Но уже после войны она меня совершенно поразила одним своим заявлением. Она жаловалась мне, что в текущем году в аспирантуру принято совсем мало евреев, не более четверти всех принятых. А ведь раньше, сказала она, принимали всегда не меньше половины…».

После этой фразы В. В. Кожинов («К публикации «Жизнеописания»») пишет: «В 1978 году «обвинение» такого рода предъявляется уже прямо и непосредственно самому Л. С. Понтрягину как главному редактору «Математического сборника». Кто-то «подсчитал», что ранее выступавшие на страницах этого издания математики еврейского происхождения составляли 34 % всех авторов, а ныне 9 %.

Это толковалось как «явная дискриминация математиков еврейской национальности»».

«Лев Семёнович с полным основанием определил подобные претензии как «расистские требования». Конечно, те, кто выдвигали эти требования, готовы были считать выражением «расизма» как раз уменьшение «доли» евреев.

Однако при элементарно объективном подходе к делу нельзя не прийти к выводу, что именно требование, согласно которому евреи, составлявшие тогда менее 1 % населения СССР, «должны» составить 34 % авторов математического издания, является в точном смысле слова расистским. Ибо оно со всей очевидностью подразумевает, что евреи не менее, чем в 34 раза, способнее к открытиям в математике, чем люди иных национальностей…

Недавно были опубликованы документальные сведения о «доле» евреев среди выпускников физического факультета Московского университета в конце 1930-х — начале 1940-х годов: 1938 — 46 %, 1940 — 58 %, 1941 — 74 %, 1942 — 98 % (?!! — В. Б.).»

Добавим, что эти числа ярче всего характеризуют «антисемитский» и «тоталитарный» режим И. В. Сталина, а также стремление евреев защитить собственный народ от уничтожения гитлеровским режимом.

В. В. Кожинов продолжает: «Разве не очевидна заведомая «ненормальность» подобного положения дел? Оно, конечно, не могло быть некой случайностью. Хорошо известно, что после 1917 года более или менее образованные русские люди — за исключением тех, сравнительно немногочисленных, которые самым активным образом поддерживали новую власть, — подверглись настоящей и глобальной «дискриминации». Особенно прискорбно было положение их детей, которым всячески преграждался путь к высшему и специальному образованию».

В. В. Кожинов также приводит данные по национальному составу специалистов с высшим и средним образованием, занятым в народном хозяйстве страны. Из. них следует, что, если в 1960 году эти специалисты составляли 19,6 % еврейского населения страны, то в 1980 году уже 31,2 %, - «т. е. почти каждый третий еврей (считая детей и стариков) был «специалистом, занятым в народном хозяйстве»… И поскольку в 1980 году 31,2 % всех находившихся в стране евреев являлись «специалистами», нелепо говорить о какой-либо «дискриминации»».

Л. С. Понтрягин пишет, что задолго до Московского международного конгресса математиков (1966 год) «на мир стала надвигаться новая волна сионистской агрессии. Так называемая шестидневная война 1967 года, в которой Израиль разгромил Египет, резко подхлестнула её и содействовала разжиганию еврейского национализма… Сионистская волна этого периода носила выраженный антисоветский характер… Вспоминается такой случай. Был такой химик — Левич — член-корреспондент АН СССР. Он захотел уехать в Израиль, но ему долго не давали визы… В ожидании отъезда ректор Московского университета Г. И. Петровский старался определить Левича в университет… Я никогда не мог понять, почему Левич захотел покинуть свою родину, страну, в которой он родился, был воспитан, стал учёным…».

Когда же в Англии в 1977 году Оксфордский университет устроил международную конференцию по случаю 60-летия Левича, Л. С. Понтрягин направил в адрес организационного комитета письмо, в котором, в частности, говорилось: «Левич не является настолько значительным учёным, чтобы в честь его юбилея устраивать международную конференцию. Во всяком случае, в Советском Союзе это не принято. Возможно, что организаторы конференции имели гуманную цель помочь Левичу выехать из Советского Союза. Вряд ли это ему поможет. Не соответствующее его научным заслугам возвеличивание Левича может лишь разжигать еврейский национализм, т. е. повышать национальную рознь…» (выделено мной — В. Б.).

Отметим, что здесь речь шла о том самом Левиче, которого сначала воспитывал Ландау, затем Фрумкин и поддерживал ректор МГУ Петровский. Петровский, по словам Понтрягина, устроил Левича на механико-математический факультет «и дал ему кафедру по какой-то не то математической, не то механической химии. Левич набрал туда своих людей, а вскоре уехал в Израиль…».

Конфликт между американскими сионистами и советскими математиками наметился уже на Международном конгрессе 1974 года в Ванкувере и стал совершенно открытым на конгрессе в Хельсинки в 1978 году.

В 1978 году Л. С. Понтрягин был главой советской делегации на Международном конгрессе математиков в Хельсинки, где среди участников распространялась многотиражная рукопись «Положение в советской математике», о которой Л. С. Понтрягин написал: «Значительная часть информации, содержавшейся в ней, заведомо ошибочна и, может быть, преднамеренно лжива…».

В своей книге Л. С. Понтрягин задаёт вопрос: «Почему уезжающие из Советского Союза несут такую информацию за границу? На это, как я думаю, есть две причины. Первая — люди, уезжающие из Советского Союза, недовольны чем-то происходящим в нашей стране, кем-то обижены. Это недовольство и обида могут быть вовсе не связаны с национальностью. Но проще всего списать обиды и недовольство на антисемитизм. Второе — от эмигрантов из Советского Союза ожидают антисоветской информации. Такая информация высоко оплачивается как положением, так и деньгами. На неё есть большой спрос. И вот, чтобы оплатить долларовое гостеприимство Америки, некоторые люди дают заведомо ложную информацию».

После отъезда из Хельсинки там состоялся «антисоветский митинг, на котором главным оратором выступал наш бывший гражданин Е. Б. Дынкин… По моему мнению, Дынкин не является сколько-нибудь значительным математиком с точки зрения советской науки. А в Америке, как мне рассказывали, он пользуется репутацией выдающегося учёного», — писал Л. С. Понтрягин.

В Хельсинки у Л. С. Понтрягина была встреча с Липманом Берсом, который после длительной беседы на прощание обозвал Понтрягина антисемитом и выразил надежду ещё с ним встретиться.

В том же 1978 году президент АН СССР А. П. Александров отстранил Понтрягина от поста советского представителя в Международном союзе математиков. Работа в Исполкоме Международного союза математиков закончилась у него поездкой на Международный математический конгресс в роли главы советской делегации.

Л. С. Понтрягин отмечает: «… будучи членом Исполкома, я упорно сопротивлялся давлению международного сионизма, стремящегося усилить своё влияние на деятельность Международного союза математиков. И этим вызвал озлобление сионистов против себя. Думаю, что, отстраняя меня от работы в этой международной организации, А. П. Александров сознательно или бессознательно выполнял желание сионистов».

Вслед за публикацией рукописи «Положение в советской математике» в печати США появилось ещё несколько статей, одна из которых была подписана шестнадцатью математиками и содержала примеры «антисемитизма», которые «скорей указывают не на антисемитизм, а на ярко выраженные расистские, сионистские требования» (Л. С. Понтрягин).

Об этом периоде своей жизни Л. С. Понтрягин писал: «Была попытка среди сионистов забрать Международный союз математиков в свои руки. Они пытались провести в президенты Международного союза математиков профессора Джекобсона, посредственного учёного, но агрессивного сиониста, мне удалось отбить эту атаку…».

Понтрягин отмечал, что многие статьи с обвинением его в антисемитизме «инспирировались эмигрантами, выехавшими из Советского Союза в США. Имея визы в Израиль. Некоторые из них не являлись сколько-нибудь значительными учёными и должны были расплачиваться за горячее гостеприимство, оказанное им в США, злобной клеветой против Советского Союза. Таково происхождение этой пропаганды, носящей явно политический характер».

Много усилий приложил Л. С. Понтрягин к изданию книг А. Пуанкаре. «Дело в том, что в работах Пуанкаре ещё задолго до Эйнштейна высказаны основные положения теории относительности… Между тем сионистские круги упорно стремятся представить Эйнштейна единственным создателем теории относительности. Это несправедливо (выделено мной — В. Б.).

Конфликтная ситуация с университетским издательством возникла у Л. С. Понтрягина, так как его директор — Цейтлин отказывался печатать курс лекций академика, несмотря на «уговоры» ректора МГУ И. Г. Петровского, который, в свою очередь, не заплатил Л. С. Понтрягину за чтение этих лекций.

Когда же в конце 60-х годов Л. С. Понтрягин познакомился с работой академического издательства, где печатались его книги, он с удивлением обнаружил, что «список авторов, публикующихся там, довольно узок. Издаются книги одних и тех же авторов, и мало было книг выдающихся учёных». Издание физико-математической литературы при этом контролировалось секцией академика Л. И. Седова, и только настойчивые и решительные действия Понтрягина позволили изменить положение дел в издательстве.

Всё это привело к тому, что «благодарные» ученики академика в нашей стране и за рубежом развернули кампанию по травле Л. С. Понтрягина. Так, по «Би-Би-Си» пространно говорилось о том, что выдающийся математик Иоффе подвергается репрессиям и что репрессии против математиков принимают всё более жестокий характер, а стоит за всем этим Понтрягин — «председатель комитета математиков Советского Союза».

И это не единичное обвинение! Была развёрнута массовая кампания, в результате которой он, в частности, был исключён из редакционной коллегии международного журнала, получив письмо от главного редактора, в котором говорилось: «…Я высоко ценю Вашу поддержку, когда Левшиц и я основали этот журнал в 1964 г. Прискорбно, что советская Академия Наук не в состоянии обеспечить интеллектуальную и академическую свободу учёных в СССР. При продолжающихся репрессиях Вашего правительства советские учёные не могут рассчитывать на уважение и поддержку международной научной общественности».

Конечно, и в самих Соединённых Штатах нашлись честные люди (но их было чрезвычайно мало), которые написали редактору: «Ваши действия являются насмешкой над академической свободой, которую Вы нарушаете в Вашем собственном журнале. Это Вы — тот, кого следовало бы выгнать из журнала» (Ваши Р. Фин, Ч. Стейн).

Активную роль в травле своего научного руководителя сыграл также Болтянский, который, по замечанию Л. С. Понтрягина «стал жаловаться на меня евреям, истолковывая мои действия как антисемитские..».

Заметим, что аналогичная история, только в более крупном масштабе, с исключением из ряда международных академий, произошла и с академиком Игорем Ростиславовичем Шафаревичем после публикации его книги «Русофобия». В июле 1992 года И. Р. Шафаревичем было получено «Открытое письмо» от Президента Национальной академии наук США Ф. Пресса и Секретаря по иностранным делам Дж. Б. Вайнгаардена, в котором его работа «Русофобия» была квалифицирована как антисемитская, а ему самому по этой причине предлагалось по собственному желанию покинуть Академию. Письмо это подписали 152 члена Академии.

Хотя оно имело гриф «лично и конфиденциально», в зарубежной печати была начата массированная кампания по обвинению И. Р. Шафаревича в подготовке общественного мнения к началу мероприятий, аналогичных гитлеровским. Вот, например, что писала группа французских учёных во главе с лауреатом Нобелевской премии Жоржем Шарпаком:

«На протяжении долгого времени наука в вашей стране была отравлена антисемитизмом. С сожалением приходится отмечать, что его пагубному влиянию были подвержены такие великие математики, как Виноградов и Понтрягин, а академик Шафаревич даже написал книгу «Русофобия», которая, начинаясь как социологическое исследование, заканчивается выражением неприкрытого антисемитизма. Академик Шафаревич раздувает костёр в опасный момент, когда, как и в Германии после 1929 года, этот костёр может вырасти до размеров настоящего ада, в который будет ввергнута вся страна». Повторюсь, это очень напоминает следующее». «Запомни, изменяя мне, ты изменяешь всей стране!»

Авторы продолжают: «Более всего мы потрясены тем, что это делает известный математик, чьи работы признаны во всём мире. Он, правда, не считает еврейский народ «низшей расой» и не призывает к погромам, но его выводы, патологические выводы о еврейском заговоре, целью которого является развал России, быстро найдут приверженцев. Тем быстрее, что заявляет об этом всемирно известный математик, мужественный противник брежневского режима… Мы с большим уважением относимся к прошлому И. Шафаревивча, но занятая им в настоящее время позиция просто ужасна. Неужели он действительно хочет, чтобы история пошла вспять? Снова Освенцим и Треблинка?..»

В конце письма, направленного всем членам Академии Наук стран СНГ (!), авторы призывают принять меры: «Мы очень надеемся, что совместными усилиями ваше общество найдёт способы противостоять всем проявлениям расизма и антисемитизма» (подчёркнуто мной — В. Б.).

Напомним, что И. Р. Шафаревич в этой книге, в частности, писал: "Есть только одна нация, о заботах которой мы слышим чуть ли не ежедневно. Еврейские национальные эмоции лихорадят и нашу страну, и весь мир: влияют на переговоры о разоружении, торговые договоры и международные связи учёных, вызывают демонстрации и сидячие забастовки и всплывают чуть ли не в каждом разговоре. «Еврейский вопрос» приобрёл непонятную власть над умами, заслонил проблемы украинцев, эстонцев, армян или крымских татар. А уже существование «русского вопроса», по-видимому, вообще не признаётся».

В связи с этим, Л. С. Понтрягин задаёт в свой книге вопрос, кому это нужно? И сам отвечает: «Прежде всего сионистам, так как сионизм не может существовать без антисемитизма, а если его нет, то его нужно выдумывать (выделено мной — В. Б.). В Соединённых Штатах всё это используется как якобы существующее общественное мнение, нужное для принятия антисоветских решений на высоком правительственном уровне. В этом сионизм и правительственные круги США вполне единодушны».

Отметим, что разрушение Советского Союза не снизило накала антирусской кампании как в «этой» стране, так и за рубежом. Теперь уже «на высоком правительственном уровне» в США принимаются антирусские и антиславянские решения, предпринимается попытка для начала поголовно уничтожить сербов, навести «новый порядок» по образцу гитлеровского в арабском мире, прежде чем взяться в полном объёме за Россию, правящие круги которой систематически проводят антирусскую политику в «этой» стране.

Интересно, что любые попытки в стране, состоящей на 85 % из русских, употребить слово «русский» принимаются русскоязычной прессой за проявление антисемитизма. В то же время в Москве собираются евреи — участники Великой Отечественной Войны и это хорошо, при этом в телевизионном сообщении идёт примерно следующий текст: во время войны привилегия у евреев была только одна — у них не было шансов выжить, попав в плен (программа новостей по каналу «Россия» от 4 мая 1999).

И как-то «забывается», что основной вклад в Победу, в дело спасения еврейского народа от гитлеровского уничтожения внесли славянские народы ценой более чем трёх десятков миллионов человеческих жизней!

По свидетельству О. Платонова («Почему погибнет Америка»,М., «Русский вестник», 1999):

«Большая часть советских евреев-эмигрантов в США получают так называемую компенсацию жертвам нацистских преследований от правительства Германии. По закону, навязанному этой стране международными еврейскими кругами, каждый еврей (не русский, не поляк, не чех), родившийся до окончания войны и находившийся какое-то время на оккупированной германскими войсками территории либо бежавший (эвакуировавшийся) с территории, в дальнейшем оккупированной немцами, получал право на компенсацию в размере 5 тыс. марок (1989)… (заметим, что курс немецкой марки по отношению к рублю в мае 1999 года составлял 13–14 руб. за одну марку — В. Б.)…

Более 90 процентов евреев, получивших эту компенсацию, не были настоящими жертвами нацизма. Деньги, полученные ими, по справедливости должны были бы принадлежать миллионам русских людей (включая малороссов и белорусов), по-настоящему пострадавших от фашистской агрессии».

Глава 11. Национальный герой Армении (Академик В. А. Амбарцумян)

Есть учёные, столь широко при жизни известные, что у людей, не знающих их лично, возникает представление, что такого человека уже давно нет в живых.

К таким учёным принадлежал и Виктор Амазаспович Амбарцумян, который в виде казуса цитировал письмо ученицы новосибирской спецшколы с математическим уклоном, написавшей: «… Каково было моё удивление, когда я узнала, что Вы — наш современник и что Вы живёте и творите, несмотря на то, что Ваше имя вписано в энциклопедии и труды Ваши исчисляются десятками…» Таким образом, академика спросили: «Как, Вы ещё живы, Виктор Амазаспович?»

В 1958 году, когда Виктору Амазасповичу было 50 лет (впереди ещё целая жизнь почти в 40 лет), Малая Советская Энциклопедия (т.1, М., 1958, стр. 330) писала: «Амбарцумян Виктор Амазаспович (18.09.1908) — астрофизик, акад. АН СССР (с 1953; чл. — корр. с 1939), акад. (с 1943) и президент (с 1947) АН Арм. ССР, депутат Верховного Совета СССР 3–5 созывов, член КПСС с 1940. Работы относятся к теоретической астрофизике и звёздной астрономии.

Амбарцумян обнаружил (1947) и изучил звёздные ассоциации (Сталинская премия, 1950). В 1941-43 разработал новую теорию поглощения света в мутных средах (Сталинская премия, 1946).» Вот так оценило заслуги Учёного советское государство в то время, когда ему исполнилось пятьдесят лет.

Но всё это имело место — заслуги академика и их оценка государством в советское время. Теперь же, в «антисоветское» (по выражению В. Бондаренко — газета «Завтра») время, положение коренным образом изменилось. И в этом «заслуга» теперь уже и очередного демократического правительства, целью которого является не только полное уничтожение науки, выбрасывание за рубеж сотен тысяч учёных и высококвалифицированных специалистов, но и попытка доказать, что в советское время науки вообще не было.

И в этом смысле показательно открытое письмо сибирских учёных президенту России под названием: «Мы стоим у последней черты», в котором, в частности, говорится: «Мы считаем, что президент должен остановить начатую новым правительством беспрецедентную разрушительную атаку на науку и образование. Мы всё ещё питаем надежду, что вы найдёте мужество заглянуть в душу измученного народа и понять, что в основе его долготерпения лежит извечная вера в справедливость и непоколебимость нравственных устоев России… За развалом науки, образования, культуры и здравоохранения для страны открывается небытие. Мы стоим у предельной черты.»

Судя по последним годам жизни В. А. Амбарцумяна, положение науки в суверенной и демократической Армении особенно сильно не отличается от состояние науки в суверенной и демократической России. Достаточно сказать, что персональная пенсия академика, национального героя Армении, была всего 50 долларов!

Взгляд «россиянских» демократов на роль В. А. Амбарцумяна

Разрушение Советского Союза привело и к изменению оценок достижений советских учёных со стороны деятелей «демократического» режима, «россиянских» средств массовой информации, старающихся всячески принизить роль деятелей науки, культуры, производства советского периода истории. Эти люди считают, что науки в советское время не существовало, а если таковая и была, то это была наука Зельдовича, Сахарова, Ландау, Арцимовича, а также Леонтовича и Абрамовича.

Поэтому «Энциклопедия для детей», том «Астрономия» (М., 1997, стр. 475) в разделе «Галактики с активными ядрами» написала: «Сейферт обнаружил 12 галактик с активными ядрами, но в течение 15 лет их практически не изучали. В 1958 г. советский астрофизик Виктор Амазаспович Амбарцумян привлёк внимание астрономов к исследованию активных ядер (выделено мной — В. Б.). В настоящее время изучение ядер галактик является одним из наиболее актуальных направлений астрономии»-. Вот и всё! За всю свою жизнь, как учит наших детей «Энциклопедия» (научные редакторы А. Засов, В. Цветков), Виктор Амазаспович лишь «привлёк внимание» да и то только в 1958 году!

Кстати, в этой же «Энциклопедии» две страницы посвящены «советскому физику и общественному деятелю» А. Д. Сахарову. «Его помнят как видного правозащитника, учителя и совесть России. Однако мало кто знает Сахарова — космолога», — говорится в статье о нём (выделено В. Б.). Видимо, поэтому борцу за свободу выезда евреев из Советского Союза посвящены две страницы «Астрономии». Это типичный пример демократической логики, или логики бреда!

В этом же духе, в стиле «борцов за общечеловеческие ценности» (в действительности, имеются в виду американские ценности) выдержан и учебник «Астрономия» (авторы — тот же А. Засов вместе с Э. Кононовичем, редакторы — Н.Хрусталь и Н. Филонович), предназначенный для 11-го класса «общеобразовательных учрежде-ний»(?). В нём отечественная астрономия представлена двумя фамилиями: В. Я. Струве — основатель и первый директор Пулковской обсерватории и А. А. Фридман (1888–1925) — советский физик, разработавший первые физически обоснованные модели всей безграничной Вселенной. В этом же учебнике от всей советской программы освоения космоса только в «Приложении» осталась одна фраза: «1957 — запуск в СССР первого в мире ИСЗ и начало космической эры»- (а полёта Ю. Гагарина вообще не было!).

Фамилия первого космонавта отсутствует также и в энциклопедии «Астрономия», зато и в учебнике, и в энциклопедии есть фамилия американского астронавта Н. Армстронга.

Основные научные достижения

Вот, что пишет в небольшой биографической книге о В. А. Амбарцумяне его ближайший сотрудник, заместитель по Бюроканской обсерватории Л. В. Мирзоян («Виктор Амбарцумян», Ереван, 1985): «Вначале с большим подозрением, а со стороны многих специалистов даже в штыки было встречено также новое представление об активности ядер галактик. Когда в 1958 г. на Солвейской конференции впервые Амбарцумян дал подробное изложение своих взглядов на эволюцию галактик, основанное на идее об активности их ядер, играющей решающую роль в происхождении и эволюции галактик и их систем, эта идея была встречена очень холодно, в лучшем случае с недоверием. С этого времени в течение 15 лет, — говоря словами Амбарцумяна, — «…никто не верил в существование такой активности, а сегодня о ней говорят почти везде».

В том же 1958 году В. А. Амбарцумян за выдающиеся заслуги в области развития астрономии был награждён орденом Ленина. Сам Виктор Амазаспович говорил, что им сделаны 3 основные работы: 1) Сформулирована и разработана проблема, обратная широко известной в математической физике проблеме Штурма-Лиувилля, — обратная задача. Сейчас это превратилось в огромную область науки (новое направление) — обратные задачи.

Значение обратных задач в науке и технике можно пояснить на простом примере. Допустим, имеется подводное препятствие в море (риф, скала или впадина). На поверхности воды над этим местом картина поверхностного течения меняется: появляются дополнительные поверхностные волны, образуются вихри. В этом случае прямая задача — определение математическим путём характера поверхностных возмущений в зависимости от вида подводного препятствия. Обратная же задача — определение по виду поверхностных возмущений характера подводного препятствия. Аналогичная задача может возникнуть и в аэродинамике, и таких задач чрезвычайно много. Достаточно сказать, что принцип решения обратных задач используется в современном методе исследования поверхности моря и суши — методе аэрокосмической радиотомографии.

2) Разработан принцип инвариантности — «Этот принцип позволил при определении параметров поля излучения в рассеивающей среде рассматривать акты рассеяния света только на границе среды, не исследуя более сложные процессы рассеяния, происходящие внутри самой среды» (Л. В. Мирзоян). Сейчас этот принцип носит имя Виктора Амазасповича.

В 1941-43 годах, в самое тяжёлое для страны время В. А. Амбар-цумян разработал теорию рассеяния света в мутных средах. Казалось бы, зачем она была нужна в такое время и почему за эту работу ему в 1946 году была присуждена Сталинская премия? Ответ простой, представьте себе ситуацию: вы стоите в неглубоком ручье с прозрачной водой и пытаетесь попасть палкой в лежащий на дне камень. С первого раза у вас ничего не получится, так как из-за разницы в показателях преломления света в воздухе и воде вы не сможете правильно оценить расположение камня на дне ручья. Теперь замутим воду и попытаемся опять попасть в камень, это будет сделать намного труднее или вообще невозможно.

Если принять во внимание, что имелась и имеется масса оптических приборов наведения оружия на цель, а в современных условиях существуют приборы лазерного наведения, то становится понятным значение теоретической работы Виктора Амазасповича и ценность её в деле обороны Родины.

3) Разработана теория активности ядер галактик. Ядро галактики — это центральная, наиболее яркая и плотная часть галактики. В некоторых ядрах, в самом их центре, происходит выделение огромного количества энергии; такие галактики получили название галактик с активными ядрами.

В. А. Амбарцумян обосновал принципиально новое представление, что все наблюдаемые проявления нестационарности галактик являются следствием активности ядер галактик. Далее он установил, что различным степеням активности ядер галактик соответствуют различные по форме и мощности проявления в структуре и излучении галактик.

Источником энергии ядер галактик может служить:

а) взрывы сверхновых звёзд в плотном массивном скоплении молодых звёзд;

б) сверхмассивный звездоподобный объект (газовый шар) с мощным магнитным полем;

в) в результате падения вещества на «чёрную дыру» (массой в десятки или сотни миллионов масс Солнца), находящуюся в центре галактики, выделяется огромное количество энергии в виде мощных электромагнитных волн.

Ещё в 1967 году голландский астроном Ян Оорт написал: «… наиболее важный вклад советских учёных в астрономию представляют собой исследования академика В. А. Амбарцумяна о роли ядер галактик в их эволюции. Амбарцумян первый обратил внимание на загадочную природу этих ядер. Он указал, насколько это важно для понимания некоторых явлений, наблюдаемых в галактиках. Последующие открытия достаточно ясно показали, что интуитивная догадка советского учёного была правильной. Столь же важны его идеи относительно рождения звёзд в расширяющихся звёздных ассоциациях. Эта весьма оригинальная гипотеза впоследствии была полностью подтверждена наблюдениями» (цитируется по книге Л. В. Мирзояна).

Звёздные ассоциации — это тип группировок молодых звёзд, объединённых общим образованием. В ассоциации может содержаться от нескольких звёзд до нескольких десятков горячих голубых звёзд высокой светимости. Эти ассоциации связаны с массивными облаками холодного газа, из которого возникают звёзды. Образовавшиеся массивные звёзды в результате мощного излучения выносят окружающий газ из ассоциации, что приводит к неустойчивости звёздной группировки, её расширению.

Оценка заслуг перед отечеством

Из введения ясно, что уже к пятидесяти годам Виктор Амазаспович Амбарцумян был известнейшим учёным, дважды лауреатом Сталинской премии, академиком, президентом Академии Наук Армянской ССР, депутатом Верховного Совета, директором всемирно известной и основанной им (в 1946 году — только что кончилась война!) Бюраканской обсерватории.

И после пятидесяти лет жизни «карьера» Виктора Амазасповича не знала провалов и поражений: дважды Герой социалистического

труда, национальный Герой Армении, президент и почётный президент Армянской Академии наук, награждён высшими орденами Советского Союза, медалями (в том числе и чисто научными) и, наконец, совершенно удивительный факт — созданная и руководимая им обсерватория в 1967 году была награждена орденом Ленина.

В 1995 году В. А. Амбарцумян «удостоился Государственной премии Российской Федерации (особо подчеркнём исключительность этого события: государственная премия Российской Федерации была вручена гражданину другого государства — Армении) за результаты, полученные в 30-х годах по звёздной динамике. Действительно, редкий случай: спустя много десятилетий начинает ещё выше цениться то, что было сделано В. А. Амбарцумя-ном в молодые годы» (Г. Арутюнян «Слово об учителе», предисловие редактора к книге В. А. Амбарцумяна «Эпизоды жизни»).

Читатель может сказать: «Всё это хорошо, но, может быть, известность создавалась средствами массовой информации только внутри Советского Союза, а за рубежом В. А. Амбарцумян был известен только ограниченной группе лиц. Может быть, его заслуги действительно укладываются только в одну фразу «привлёк внимание»?» Поэтому рассмотрим международную деятельность академика.

Международное признание

В цитированной выше книге Л. В. Мирзояна приводится хронология зарубежных командировок В. А. Амбарцумяна с 1946 года (по случаю празднования 300-летия со дня рождения Исаака Ньютона) по 1983 год (Франция, Париж).

За этот период В. А. Амбарцумян был в зарубежных командировках около 50 раз. Это было в советское время, когда, по мнению современных россиянских демократов, почти нельзя было поехать за рубеж. Действительно, трудно было выехать в зарубежную командировку научным бездарям, которым нечем было блеснуть перед международными научными кругами.

Опять же, с точки зрения современного демократа, Виктор Амазаспович мог почти пятьдесят раз остаться за рубежом, в любой им избранной «цивилизованной» стране и жить там совсем неплохо.

Тем более, что он избран академиком, членом корреспондентом академий, почётным доктором более, чем в 30 (!) странах. Например, уже в 1947 году он почётный член Американского астрономического общества, с 1948 по 1955 год — вице-президент и президент Международного астрономического союза, президент Международного Совета научных союзов, в 1953 году избран почётным членом Королевского астрономического общества Великобритании, членом-корреспондентом Королевского общества (Академии Наук) Бельгии (Льеж) и так далее.

Следует отметить, что в 1968 году В. А. Амбарцумян стал президентом Международного Совета научных обществ, который объединял научные учреждения 65 стран и 17 международных союзов различных областей науки, и в 1970-м году, в порядке исключения, он был избран и на второй срок.

Но Виктор Амазаспович говорил: «Всем своим научным воспитанием я обязан России… Нельзя не подчеркнуть одну важную черту, которая характеризует крупных русских учёных; свою научную деятельность они рассматривали всегда как служение обществу, народу…» (А. Арзуманян «Небо. Звёзды. Вселенная», М., 1987).

Последние годы жизни

Корреспондент газеты «Труд» И. Вердиян, посетивший в 1996 году академика, написал: «Дважды Герой Социалистического труда, почётный президент Национальной академии наук, иностранный член едва ли не всех академий мира получает в месяц 50 долларов. Живёт у печки, свет — по графику. Он связан с небом, но на землю не жалуется. Проживает свой мудрый век достойно, стараясь понять этот странный мир».

На вопрос «Детище ваше — Бюраканская обсерватория вроде угасает…» был получен ответ: «Пока держится. Кое-кто уехал, не выдержав тягот. Многие живут на гранты. Оборудование по фотографированию звёзд старое, новое обещают за границей».

В 2001 году в издательстве Национальной академии Наук Республики Армения вышла книга, где «представлены воспоминания академика Виктора Амазасповича Амбарцумяна, относящиеся к его многообразной деятельности как учёного и государственного деятеля».

Ниже приводятся некоторые записи В. А. Амбарцумяна, отражающие его взгляды на события девяностых годов.

Вот запись от 2 мая 1992 года: «Уже больше года прошло с того дня, как Армения объявила о своей независимости, и почти 9 месяцев — со дня референдума, на котором народ путём голосования утвердил свою независимость. В течение этого времени наша независимость была признана десятками государств, а с некоторыми странами (в том числе с Соединёнными Штатами) установлены дипломатические отношения. Россия выразила своё желание открыть посольство в Ереване. Иран неплохо относится к нам.

Однако наши восточные и западные соседи смотрят на дело иначе. Тем самым мы находимся между двумя огнями, что создаёт большие экономические трудности.

К сожалению, внутренние отрицательные явления, в том числе взяточничество, доходящее до довольно высоких слоев, привели к тому, что многие потеряли облик честного человека. Никто не занимается нравственным воспитанием молодёжи. Вот та задача, которой должны заниматься мы, люди старшего поколения». 26 октября 1992: «После последних записей прошло почти шесть месяцев. Независимость стала реальностью, но жизнь значительно осложнилась. Всё подорожало — ведь за независимость нужно платить. Убеждён, что трудности продлятся не один год, а может быть, десятки лет. Это неизбежно».

1 апреля 1995: «…Я не считаю себя верующим, но высоко ценю всё, что содействует единству и внутреннему спокойствию армянского народа…»

7 апреля 1995: «… Во мне крепнет убеждение, что религия играет очень положительную роль в единении народа даже в наши «безбожные» времена…»

7 апреля 1995 года В. А. Амбарцумян пишет по поводу Чечни: «… Я на стороне русских. Да и как может быть иначе, если сегодня, так же, как и вчера, именно присутствие русских войск в Армении является гарантией не только нашего государства, но и нашего существования. Благодаря русским мы находимся сегодня в Карабахе, Лапчине и Келбаджаре».

19 декабря 1995 года: «На выборах в Думу, состоявшихся 17-го в России, коммунисты получили 22 % всех голосов и вышли на первое место. Этот факт говорит о том, что коммунистическая идея не навязана русским, как утверждали противники коммунизма, а связана с основными настроениями и устремлениями народа. Стало ясно, что русский народ против нынешней «демократической» политики. Однако вопреки принятым во всём мире законам, сегодняшнее правительство России не собирается уходить в отставку и что-то бормочет о коалиции, в которую могут войти и коммунисты. Такова гнилая практика антикоммунистов, «демократов»».

В своё время на вопрос «В чём смысл жизни?» Виктор Амазаспович Амбарцумян ответил: «Быть полезным мыслью и делом. Несчастны те люди, которые не способны творить добро, кто живёт по принципу: «После нас хоть потоп». Те, кто думает только о своей личной выгоде. Жизнь подобных людей лишается великого смысла, заложенного в самом понятии этого слова. Они не пользуются уважением общества. Необходимо иметь честную и возвышенную цель, направленную на благо общества».

Глава 12. Зачем «демократической» России наука?

В 1921 году Вернадский говорил: «И как бы далее ни сложилась жизнь, ясно, что научная работа пойдёт и дальше по этому же пути, ибо мы видим, что научная работа всё время идёт без всякой связи с меняющимися и непрочными темпами политической жизни. Она является здоровым жизненным проявлением, имеющим корни в глубине духовной жизни страны, которые переживут всякие внешние обстоятельства» (выделено мной — В. Б.).

«Состояние дел»

Заботой об учёных в демократической России объясняется то, что расходы на науку сократились по сравнению с периодом «застоя» в десять раз! Отсюда делайте вывод, дорогие учёные: хотите хорошо работать и зарабатывать, уезжайте в «цивилизованные» страны, поднимайте их уровень науки и образования, при этом будете получать за один рабочий день столько, сколько вы получаете в России за месяцы работы! И едут, к сожалению, не только лица демократической национальности, в основном, в США, где три четверти докторов наук являются выходцами из зарубежных стран.

О той разрухе, которую внесли в науку демократические «реформы», о мизерном финансировании научных работ много писалось в патриотической прессе, но вот, что сказал президент страны: «Все эти годы Академия работала в тех же условиях, что и вся страна. Академии, конечно, доставалось, было сложно, это были трудные времена, при этом учёные России всё же добивались уникальных результатов. Это факт, и про это мы тоже не должны забывать, страна это высоко ценит.

Некоторые из учёных работали на мировую науку, вне территории России, и главной причиной было отсутствие необходимых условий, причём, по собственному признанию учёных, не только материальных» (подчёркнуто мной — В. Б.).

Всё говорилось так, будто бы все беды уже позади, впереди одни победы, отчего все в России и в науке пляшут и поют в ожидании свалившегося на нас счастья.

Но президента неожиданно «дополняет» навестивший страну бывший активный деятель демократической «перестройки», соратник А. Сахарова (человека, внёсшего существенный вклад в дело разрушения страны), бывший директор Института космических исследований, а ныне муж внучки президента США Эйзенхауэра и американский профессор, российский академик Роальд Сагдеев.

В интервью газете «Известия» под названием «Интеллигенция проиграла троечникам» Сагдеев сказал: «В США работают семь академиков, на постоянной ставке несколько сотен наших учёных. Погоду делают те, кому лет по 35–40. За последние два года наши получили с десяток очень престижных премий. К российской науке сохранилось уважение. Надолго ли? Американцы делят человечество на две категории-победителей и проигравших… И тогда — крест. Великий Прохоров говорил мне, что без новых приборов мы сумеем удержать позиции ещё лет пять, не больше. Положение в российской науке напоминает вывеску на сельсовете «Все ушли на фронт». Остались старики и дети…». Добавим, что под отсутствием необходимых условий, о чём говорил президент, следует иметь в виду и невозможность купить приборы для исследований за счёт бюджетных денег, а отсюда, как следствие, сокращение экспериментальных работ, и отсутствие молодых научных кадров, которые могли бы обеспечить преемственность исследований по основным научным направлениям.

В этом плане следует вспомнить (на одном характерном примере) как создаются научные школы. В своё время великий русский учёный Д. И. Менделеев «приложил руку» к созданию отечественного научного кораблестроения (адмирал С. О. Макаров и академик А. Н. Крылов), он воспитал основоположника науки о почвоведении В. В. Докучаева, учеником которого, в свою очередь, стал академик В. И. Вернадский — учёный и философ, чей вклад в русскую науку сопоставим с вкладом величайшего русского учёного М. В. Ломоносова. Усилия В. И. Вернадского не пропали даром — более пятидесяти лет успешно действует в составе Академии Наук Институт геологической химии (ГЕОХИ РАН), чьи работы имеют большое прикладное значение.

По словам президента, выйти из положения можно путём «реформирования» Академии наук, а «ключевой проблемой остаётся перевод системы управления наукой на современные, адекватные нашему времени, принципы. Сегодня именно из-за отсутствия профессионального менеджмента Россия теряет научные кадры и уникальные наработки, — не только, но, в том числе, и из-за этого. А по существу — кредитует за свой счёт другие страны, их науку и технологический потенциал» (подчёркнуто мной — В. Б.). В этом плане наука не одинока — современная «демократическая» Россия вносит большой вклад в повышение материального благосостояния «цивилизованных» стран.

С реформами, как показывает отечественная история последних лет, всё ясно, если надо что-то разрушить в «этой» стране, то начинается реформирование. Другое дело «менеджмент», оказалось, главные беды российской науки в его отсутствии, а не в нищенском её финансировании!

В чём же суть реформ? Ответ даёт сам президент: «Пора переходить от так называемого базового, целевого — к конкурсному планированию и финансированию науки. Менять экономику институтов РАН. Создавать гибкие и мобильные научные коллективы, увеличивая долю фондов в финансировании исследований, поощряя тех, кто способен эффективно использовать ресурсы и успешно конкурировать на мировом рынке идей, высокотехнологичных товаров».

То есть, Россия с её разрушенной экономикой должна продавать высокотехнологичные товары и торговать идеями (последнее уже успешно делается уехавшими за рубеж учёными).

На основании изложенного можно ожидать, что существующий в настоящее время Российский Фонд Фундаментальных Исследований, дающий возможность всё-таки как-то проводить эти самые исследования, становится совершенно ненужным ввиду необходимой перестройки институтов Академии фактически в отраслевые, практически уничтоженные за десять лет «демократических» реформ.

Наконец, президентом было сформулировано базовое требование к естественным наукам: «От исследований в сфере естественных наук требуется целостная система прогнозирования кризисных явлений, в том числе природных». Царь из известной сказки Л. Филатова не по этому ли поводу спросил: «Энто как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?»

Говоря о финансировании науки, президент отметил: «…достаточно давно говорим о необходимости инвентаризации структуры и материальной базы науки. Фондовооружённость самой РАН сейчас на 40 % выше, чем у остальной части госсектора науки, но эффективность использования финансов, площадей, оборудования, равно как и цели их использования, должны быть иными. В рыночной экономике наука не должна зарабатывать на аренде помещений, также как и высшая школа». Он отметил также, что «темпы коммерциализации науки пока крайне низки».

Следует отметить: а) «цели исследования должны быть иными» — таким образом, президент страны подчеркнул, что России не нужны фундаментальные исследования, а только — прикладные, дающие сиюминутную выгоду и прибыль; б) деньги, получаемые академическими институтами за сдачу части своих помещений в аренду, дают возможность удерживать их здания от разрушения.

И ещё одно небольшое замечание по поводу выступления президента: руководители «тоталитарного» советского государства отдавали себе отчёт в тех проектах, которые были жизненно важны для страны. Это — строительство мощных электростанций, создание тяжёлой промышленности, военной, атомной, ракетной техники, радиотехники, развитие авиации, флота, железнодорожного транспорта, строительство народного жилья.

Современное же «руководство» не выдвинуло ни одной крупномасштабной народно — хозяйственной или оборонной задачи, для которой потребовался бы потенциал Академии наук.

Вместо этого идут пустые разговоры по поводу современных задач, перехода к новым отношениям, коммерциализации науки, развития инфраструктуры, стратегической задаче науки (см. список «ключевых слов», представленный в самом начале статьи), имея в виду, как итог, разрушение науки и снабжение высококвалифицированными научными кадрам своих друзей из «цивилизованных» стран.

«Стратегическая задача науки»

«Стратегическая задача науки — её интеграция с высшей школой… Существующая программа «Интеграция» кардинально не решает проблемы функционального объединения науки и образования…» (подчёркнуто мной — В. Б.).

Президент в качестве такого примера объединения науки с высшей школой привёл систему Жореса Алфёрова, получившего Нобелевскую премию за достижения, полученные отнюдь не в демократический период упадка страны, но немного вспомним историю вопроса об интеграции науки и высшей школы.

В ноябре 1946 года было принято Постановление Совета Министров СССР «О мероприятиях по подготовке специалистов по важнейшим разделам современной физики», где первым пунктом значилось создание физико-технического факультета в Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова. В 1951 году факультет был преобразован в Московский физико-технический институт (МФТИ).

Характерным отличием новой системы было использование для подготовки студентов так называемых «базовых институтов» — передовых научных учреждений страны, где студенты проходили практику и обучение уже со второго курса института.

За прошедшие 55 лет среди выпускников института насчитывается:

— 3 вице-президента Российской Академии наук;

— свыше 100 академиков и членов-корреспондентов РАН;

— свыше 4 000 докторов наук;

— свыше 8 000 кандидатов наук.

В апреле 2001 года Президиум Российской Академии Наук принял Постановление «Об интеграции науки и высшего образования при подготовке научных и инженерных кадров в Московском физико-техническом институте», в котором «система Физтеха» признаётся отвечающей задачам высшего образования в современных условиях, обеспечивающей реальную интеграцию науки и образования, заслуживающей всемерной поддержки и дальнейшего развития».

Теперь предположим, что система налажена, действует и институты выпускают специалистов, могущих работать как высококлассными инженерами, так и в науке. Куда пойдёт выпускник? В коммерческую фирму, которая с его приходом начнет делать деньги уже не из воздуха, а из «физического вакуума». Или он пойдёт на завод, цеха которого находятся в состоянии, напоминающем период блокады Ленинграда, или в научно-исследовательский институт, где люди, проучившиеся почти двадцать лет и защитившие две диссертации, имеют зарплату в два раза ниже (не умаляя значение этой профессии), чем дворник?

На вечере, посвященном 50-летию Московского физико-технического института в концертном зале «Россия» всем участникам выдавалось небольшое стихотворение, естественно, прославляющее Физтех и город Долгопрудный. Одно из четверостиший этого стихотворения звучит так:

Чтоб после локти не кусать, Чтоб сохранить Физтех для внуков, Вставай, физтех, пора спасать, Спасать Отчизну и науку!

Наши «ракетоносители»

Так назвал президент награждённых орденами и медалями 22 января 2002 года за победы «отечественной науки, культуры, в спортивных триумфах и экономических успехах нашего государства».

Награждая хирурга В. И. Шумакова, президент сказал: «У нас в стране немало редких технологий и столь же редких «штучных» специалистов. Их опыт сегодня востребован. И наша задача — создавать условия для его распространения по всей России».

В число «ракетоносителей», поднимающих престиж государства на невиданные высоты, были также и представители «творческой интеллигенции», которые превратили вручение наград в некое подобие известного в нашей стране «Поля чудес». Начало было положено режиссёром С. Дружининой, которая преподнесла подарки дочерям президента. Инициативу подхватил и «ракетчик», пожалевший, что не смог принести в Кремль ракету, чем вызвал несколько нервный смех присутствующих.

Были отмечены в Кремле также Жванецкий и Боярский. Последний всё время сидел в шляпе (по хасидской привычке?), которую нас учат считать «мушкетёрской», хотя мушкетёры в присутствии женщин шляпу всё-таки снимали.

В заключение церемонии президент отметил: «Я пусть государственные награды — только один из показателей, только один из критериев, если хотите, «коэффициента полезного действия» работы каждого из вас. Но этот показатель, эта работа, в конечном счёте, идёт на пользу нашего государства, всего народа России».

Всё это опять заставляет задать вопрос: «Зачем «демократической» России наука?»

Ответ на этот вопрос достаточно прост: для того, чтобы торговать не только сырьем, а на основе «профессионального менеджмента» снабжать «цивилизованный» мир высококвалифицированными, но достаточно дешевыми научными кадрами.

Видимо, по такому случаю и объявился в России беглый демократ, академик Р. Сагдеев, тем более, что практика составления списков еврейских учёных, желающих повыгоднее выехать из страны, появилась ещё при Л. Ландау.

И ещё один момент: обещанное в 2003 году повышение заработной платы учёным на 30 % обернулось её увеличением на 10–15 %, что, принимая во внимание рост цен, сводится к очередной «стабилизации» нищенского положения учёных. И, хотя президент объявил, что финансирование науки по сравнению с 2000 годом увеличилось в 2,5 раза, это «почему-то» совершенно не отразилось ни на качестве научного оборудования, ни на заработной плате учёных.

После всех президентских повышений заработная плата доктора наук в институте Академии Наук составляет: повременная зарплата — 2180 руб. плюс доплата за степень — 1500 руб., минус подоходный налог и профсоюзный взнос, в итоге получается 3217 руб. 20 коп. Как тут не вспомнить слова президента: «Четыре раза за три года повышался минимальный размер оплаты труда»?

Но это было до того момента, когда президент в преддверии выборов 2004 года озаботился состоянием дел в науке, чему было посвящено специальное заседание президентского совета.

Результат этой заботы налицо — январская зарплата 2004 года была задержана на 5 дней, а в феврале временно снижена.

В этой связи вспоминается анекдот, рассказанный Нобелевским лауреатом Ж. Алфёровым: Доктор медицинских наук вызвал сантехника, чтобы исправить соответствующие повреждения. Работа была выполнена где-то за 15–20 минут, после чего с доктора запросили 30 долларов. Удивлённый учёный сказал: — «Я не получаю такие деньги за столь короткое время работы». Сантехник ответил: «Я тоже не получал, когда был доктором физико-математических наук!» Смешно, правда?

Возникает при этом вопрос: о каком резком повышении экономического потенциала страны за счёт внедрения новейших научных разработок может идти речь, если средний возраст кандидатов наук — 53 года, а докторов — 61 год! ДЕЛО УСКОРЕННЫМИ ТЕМПАМИ ИДЁТ К ТОМУ, ЧТО УЖЕ ЧЕРЕЗ 10–15 ЛЕТ РУССКАЯ НАУКА ПЕРЕСТАНЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ!

Ещё один интересный момент. Перед очередными президентскими выборами 2004 года действующий глава государства в своей речи перед доверенными лицами не сказал ни одного слова о науке. Только в ответах на вопросы возник разговор о небольшой части прикладной науки — осетроводству.

Обеспокоенность положением в этой отрасли выразила Л. М. Васильева: «Сейчас ставится вопрос о приватизации научно-исследовательских центров рыбной отрасли. Отдать в частную собственность те функции, которые должно решать государство, я считаю, что это окончательно развалить рыбную отрасль» (выделено мной — В. Б.).

Президент ответил: «…Что касается приватизации научных заведений, то должен сказать откровенно, я об этом пока ничего не слышал… Если это наукообразие заключается только в том, чтобы те люди, которые сидят при этом, набивали карманы, то такие государственные учреждения нам не нужны. Но если они занимаются реальной научной деятельностью, то это другое дело. Но в любом случае правительство должно здесь навести порядок…»

На этом вопрос о перспективах развития науки в нашей стране на ближайшие четыре года был исчерпан.

К этому вопросу президент вернулся на заседании Совета по безопасности страны, сказав, что необходимо поддержать перспективные научные исследования, в первую очередь связанные с безопасностью страны, что не позволит превратить страну в сырьевого донора для других стран. Вроде бы всё правильно, но каким способом намечается это сделать?

Планируется ввести нечто вроде стипендий учёным, занимающимся этими проблемами в размере 20 тысяч рублей в месяц.

Отметим, что это составляет примерно 400 рублей, получаемых в советское время, то есть ту зарплату, которую получало абсолютное большинство докторов наук. Теперь же президент собирается облагодетельствовать только очень узкий круг учёных, которые, видимо, должны доказать ему личную преданность.

Таким образом, с одной стороны, этих стипендий будет мало, и от их получателей можно требовать лояльности по отношению к президенту, с другой стороны, это не решает проблемы развития науки, так как деньги на научное оборудование, как и в последние годы, практически выделяться не будут. С получением же этих денег произойдёт расслоение пока ещё нищенски единой научной среды на бедных и менее бедных, что не улучшит качество научных исследований.

Таким образом, можно сказать словами Высоцкого: Товарищи учёные, доценты с кандидатами, Кончайте ваши опыты…

P.S.. Здесь использованы материалы «Официального веб-сайта Президента Российской Федерации: Речи и выступления», а также «Проспект Московского физико-технического института (государственного университета)» — г. Долгопрудный, 2001.

Наука завтра

Так следует назвать «сухой остаток» разговора Н. Сванидзе с министром образования и науки Андреем Фурсенко. Сванидзе отмечает, что министр — «представитель точных наук», а его отец — известный историк.

Подобные разговоры полезны тем, что позволяют понять цели и задачи, поставленные перед министрами путинского правительства страны.

Что сказал министр

Сванидзе: «Статус науки в нашей стране? На мой взгляд — это проблема очень острая…»

Министр: «Это — проблема общая в любой стране… У нас был момент в Советском Союзе, когда статус науки был очень высок. Он, кстати, был связан не столько с чисто научными достижениями, сколько с использованием их в различных областях, прежде всего, в оборонной…

Я не могу сказать, что сейчас наука отторгнута от общества… повышение конкурса в вузы… свидетельствует о том, что интерес к науке, образованию, он растёт… Есть две стороны: с одной — наука — это часть нашей культуры… а с другой стороны — это экономическая какая-то составляющая… В обществе нет доверия к тому, что наука способна улучшить нашу экономику… Если мы не сумеем продемонстрировать, показать, что действительно возможна экономика, основанная на знаниях, что… она способна улучшить наше благосостояние…, мы ничего не добьёмся, наука останется какой-то такой вещью, очень важной, но, точно, несущественной».

Сванидзе: «С чем связано доверие общества?»

Министр: «Оно связано с практикой… Сразу после перестройки… вопросы безопасности отошли на второй план… Показалось, что это не так важно… На первый план вышла экономика…Оказалось, что наука для этой экономики очень мало может дать… потому, что то, что мы создавали, оно создавалось не по рыночным критериям, у нас наука от рынка всегда была далеко. Кстати говоря, не только у нас…

Сванидзе: «Многие люди не верят не только в то, что наука способна дать благосостояние обществу, они не верят в то, что наука может дать благосостояние им самим и их семьям, то есть научная карьера не привлекает: мало платят, низок статус. Как решать эту проблему?»

Министр: «По нескольким направлениям. Во-первых, надо… помнить, что статус — это субстанция материальная. У нас много говорят об утечке мозгов. Она не столь существенна, но важно то, что уезжающие люди зачастую возвращаются… Получая материальное благосостояние, они теряют статус. Российские учёные, уезжая за рубеж, в статусе, несомненно, теряют, хотя приобретают материально. Сегодня мы должны сделать простую вещь: во-первых, стоит и будет всегда стоять вопрос, что государство должно поддерживать науку, особенно, науку фундаментальную, так же, как образование, это задача государственная. А с другой стороны, надо создавать условия, при которых бы знания стали источником благосостояния для тех людей, кто эти знания производит. И тут перед нами всегда будет стоять проблема: заниматься чистой наукой и иметь то, что можно иметь при государственной поддержке, или каким-то образом включиться в коммерциализацию своих знаний».

Сванидзе: «Раньше… доктор наук был обеспеченный человек… Сейчас — доктор наук, сам по себе, ну, доктор наук, доктор наук».

Министр: «Во-первых, понятие обеспеченности тогда и сейчас, оно немножко разное… То, что казалось обеспеченностью тогда — человек, имевший отдельную квартиру, машину — это, вообще, уже считался очень обеспеченным человеком, дача уже что-то такое, не запредельное, но близкое… Сегодня доктора наук машину и квартиру, как правило, имеют. Потребности другие… Другое дело, что их статусность, их благополучие не сравнимы с людьми, которые занимаются, например, бизнесом… Учёный должен иметь возможность повысить своё благосостояние, используя знания, используя интеллектуальную собственность, которая им создана… Мы должны создать нормальную систему, при которой знания являются частью экономики. Это не вся наука, но это должна быть важная часть науки… Есть составляющая фундаментальная, есть составляющая базовая, и туда рынок не надо пускать… А есть вторая составляющая, когда вот эти знания могут и должны выходить на рынок… Человек должен иметь право выбирать, он должен определиться, чего он хочет».

Сванидзе: «…Тема инноваций, высоких технологий… Мировой рынок высоких технологий… значительно превышает мировой ры — нок сырья… На этом мировом рынке… американцы оккупируют 60 %, Сингапур — 6 %, Россия — 0,5 %… Как решать? Ведь нужен прорыв!»

Министр: «Что такое прорыв?.. В 3–4 раза увеличение, это прорыв?.. Это процесс, не только связанный с нашими знаниями, процесс, связанный с построением соответствующей инфраструктуры. Нас на этих рынках никто не ждёт… Мы должны находить своё место на этих рынках… Мы должны, в первую очередь, ориентироваться на то, что является принципиально новым… Мы должны ориентироваться на наши конкурентные преимущества… Это достаточно высокая интеллектуальность общества, и на сегодняшний день она сохраняется. Это нестандартные подходы, которые у нас были и которые сохраняются в наших научных институтах… У нас есть отрасли, в которых мы имели и имеем огромные заделы — Космос, атомные технологии, нанотехнологии — сейчас очень модное направление… Мы должны понять, как эти заделы превратить в прорывы… В мире все страны, особенно сегодня, интересны тем, чем они отличаются от других… Глобализация она же всех выглаживает…»

Сванидзе: «Вы противник глобализации?»

Министр: «Что значит, противник? Это глупо — быть противником. Вы противник дождя или нет? Реальную ценность представляет то, чем мы отличаемся от других. Наша система образования, советская система, она отличается от других… Наши специалисты…несут уникальные знания, уникальность — в многодисципли-нарности, в необычности подхода, они нестандартны, у нас и образование и наука никогда не были прагматичными… Мы многое делали для собственного удовольствия… Интеллектуально лишнее нам надо сохранять и в образовании, и в науке… Наша задача — создавать условия, при которых эти приоритеты могли бы определяться, способствовать развитию этих приоритетов».

Сванидзе: «Разговор с Вами меня… умиротворил, повысил моё настроение…»

Что сказал министр?

Вопрос этот возникает после прочтения представленного выше (с небольшими сокращениями) интервью министра образования и науки Российской Федерации.

Попытаемся разобраться в сказанном. Попробуем сделать это в соответствии с принятым министром строем излагаемого материла.

1. Статус науки был высок в советское время, что было связано, как считает министр, только с тем, что наука обслуживала оборону страны. Напомним, что Нобелевским лауреатами в это время стали П. А. Черенков, И. М. Франк и И. Е. Тамм; Л. Д. Ландау; Н. Г. Басов и А. М. Прохоров; П. Л. Капица; а в наше время за достижения, полученные ещё в советское время — Ж. И. Алфёров. Стали лауреатами за научные работы в области фундаментальных знаний.

Безусловно, чрезвычайно велики достижения советских учёных в целом ряде прикладных проблем, связанных как с атомной, ракетно-космической, авиационной, военно-морской, радиотехникой, так и в области разработки и создания новейших систем вооружений и целого ряда других технических приложений.

Всё это привело к тому, что государство выделяло значительные средства на развитие этих работ, что привело и к тому, что статус и заработная плата занятых в этих отраслях учёных были велики.

Теперь же, когда в демократическое время было закрыто огромное количество отраслевых научно-исследовательских институтов, ставится вопрос о повышении доверия к науке, способной увеличить благосостояние страны. То есть, только другими словами, ставится задача — «наука должна стать производительной силой», хотя, несколько перефразируя Мичурина, можно сказать, что мы не можем ждать милостей от науки после того, что с нею сделали.

2. Министр признаёт, что советская наука, да и не только советская, но наша наука особенно, была далека от рынка, но близка государству и его интересам.

3. Действительно, в советское время доктор наук (вместе с семьёй) был обеспеченным человеком, получая заработную плату (без учёта премий и договорных работ) на уровне 400 рублей, что по современным ценам составляет более 20 тысяч рублей. Такие деньги президент обещает сейчас только чрезвычайно ограниченному кругу учёных.

Теперь, по словам министра, статус учёного есть величина материальная, а из приведённых им примеров следует, что чем ваше статус, тем меньше зарплата, и наоборот.

Действительно, многие доктора наук имеют сейчас автомобили («Жигули»), квартиры и дачи, но вспомним, что средний возраст докторов наук в России составляет 61 год, и спросим: «А когда же всё это было приобретено?» Ответ простой — в советское время.

И, если говорить о том, что потребности (и возможности) были тогда другими, то это совершенно правильно — современный доктор наук на свои 3–4 тысячи рублей еле может содержать себя, а не семью.

Теперь о двух сторонах науки: о науке фундаментальной и прикладной. Первая не должна быть связана с коммерцией, а должна поддерживаться государством, но государство пока не имеет таких стремлений.

Вторая её сторона: наука прикладная должна обеспечить усиленное развитие экономики и принести учёным большие барыши, но каким образом? Продажей из-под полы полученных достижений за рубеж?

4. О высоких технологиях: Россия должна предпринять огромные усилия для восстановления уникальных производств и поставки изготовленных образцов на рынки, с которых мы сами добровольно ушли, считая, в частности, что «у России врагов нет».

Правда, «вдруг» и совершенно неожиданно для правителей страны (после множества кровавых событий) выяснилось, что враги у России всё-таки есть, но невозможно назвать их по имени в связи с тем, что это нанесёт удар по личной дружбе президента страны с мировыми лидерами и не позволит ему красоваться среди них.

5. И немного о глобализации: «почему-то» в странах Европы достаточно сильно развито движение антиглобалистов, они что, нелюбят дождь? Наш министр сам признаёт, что глобализация «всё выглаживает», а мы должны эксплуатировать свою уникальность. Поэтому можно не быть ярым противником дождя, но не позволять себя мочить (в любом смысле этого слова).

Разгром

Ниже речь пойдёт не о произведении Александра Фадеева с таким названием, которое на протяжении многих лет изучали в советской школе.

Речь пойдёт о состоянии научных организаций и науки в целом после осуществления очередных «реформ», предложенных Министерством образования и науки, суть которых изложена в документе под названием «Концепция участия Российской Федерации в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки (фрагменты проекта)». Документ предложен организацией, призванной блюсти права научных учреждений и обеспечивать возможность их плодотворной работы.

Текст этой концепции со столь затейливым названием был опубликован в газете «Поиск» № 38 от 17 сентября 2004 года.

При этом обратите внимание, речь будет идти, в основном, не о повышении эффективности научных исследований, а об управлении научно-исследовательскими организациями с выгодой для министерства.

Можно много говорить о малой эффективности современной науки Российской Федерации, но то, что эта бывшая советская наука имеет целый ряд достижений мирового уровня, никто не посмеет отрицать.

Приходится только удивляться, что при нищенском финансировании со стороны государства научных исследований эти «упёртые» учёные, не покинувшие «эту» страну, ещё продолжают начатые ещё при советской власти программы исследований, которые в своё время позволяли обеспечивать, в первую очередь, обороноспособность страны.

Безусловно, речь не идёт о достижениях экономической науки, которая никогда наукой в нашей стране не была, а сейчас представляет угрозу безопасности и целостности страны.

Речь идёт о научных разработках, созданных трудом учёных многих коллективов, от которых в настоящее время с большой помощью «экономистов» остались рожки, да ножки.

Но и сложившееся положение дел таит в себе опасность для наших «друзей» по совместной борьбе с международным терроризмом в интересах страны — международного жандарма, опасность того, что так затягивается окончательное превращение нашей страны в сырьевой придаток «цивилизованных» стран.

Видимо, на исправление этого положения и направлена «Концепция», основные положения которой будут изложены ниже.

Но сначала — немного о том «русском» языке, на котором эта Концепция написана.

Они «хочут»…

Когда читаешь документ, то создаётся впечатление об авторах, что «они хочут образованность свою показать». Вот только несколько примеров:

— В разделе, где говорится о том, что государственный сектор науки не оптимален, приводится один из показателей: «отсутствие (недостаточная значимость) в составе государственного сектора науки ряда принципиальных элементов, обеспечивающих функциональную и территориальную целостность национальной инновационной системы».

— В разделе «Рационализация состава государственного сектора науки по уровням бюджетной системы» говорится, в частности: «…на федеральном уровне должна обеспечиваться территориальная сбалансированность элементов национальной инновационной системы с позиций ограничения диспаритетов в развитии российских регионов».

— «В среднесрочной перспективе по мере изменения институциональной среды, развития инновационной инфраструктуры и завершения мероприятий, предусмотренных дополнительными критериями…, планируется осуществить разгосударствление большей части организаций, соответствующих дополнительным критериям, а также отдельных организаций, отвечающих основ ным критериям».

Представляете, как бы звучало, сделанное в духе авторов Концепции, утверждение учёного-гидродинамика, исследующего движение вихревого кольца в неоднородной по плотности жидкости: «Вортексный ринг мувится в стратифицированной флюиде».

И уже совсем недопустимым для людей, причисляющих себя к категории чиновников, управляющих наукой, употребление таких терминов, как, допустим, «порядка 70 %»

Исходные положения концепции уничтожения

Концепция «определяет основные цели, задачи и принципы государственной политики Российской Федерации в сфере оптимизации размера и структуры государственного сектора науки для эффективности исполнения публичных полномочий». Всё понятно?

И далее даётся пояснение, как Российская Федерация в лице своих чиновников собирается участвовать не финансовом обеспечении и повышении роли науки, а в управлении научными организациями с личной чиновничьей пользой: «Под участием Российской Федерации в управлении государственными организациями для целей настоящей Концепции понимается осуществление федеральными органами исполнительной власти полномочий по управлению государственными организациями и распоряжению их имуществом (акциями) (в т. ч. разгосударствление указанных организаций и/или изменение их организационно-правовых форм) в объёме и в порядке, установленном законодательством Российской Федерации». Что надо понимать так: приглянулось какой-то фирме или частному лицу здание какого-нибудь НИИ, эту организацию можно приватизировать вместе с её имуществом и организовать в здании, допустим, очередное казино или VIP-салон.

Это повысит материальное благосостояние чиновников и избавит их от постоянных и назойливых просьб этих самых учёных обеспечить им условия для работы и возможность прокормить семью, позволит обеспечить основной принцип нового этапа приватизации: «Всё моё — моё и всё твоё — моё».

Концепция состоит из шести разделов.

«В первом разделе проводится анализ текущего состояния дел в сфере функционирования государственных организаций науки и управления такими организациями, выявляются основные проблемы государственного сектора науки».

После этого приводятся некоторые результаты, отражающие деятельность демократического государства в области науки за период с 1990 по 2003 г. За этот период сократилось количество:

проектных организаций — в 7.8 раза;

конструкторских бюро — в 3.6 раза;

научно-технических подразделений на промышленных предприятиях — в 1.8 раза.

На фоне уничтожения отраслевых научно-исследовательских и проектных организаций вырос процент институтов академий наук, имеющих государственный статус (21,4 % в общей структуре научных организаций по сравнению с 6 % в 1990 году).

Отметим, что в 90-е годы прекратили своё существование 800 институтов, и когда говорят, что снижение численности учёных позволит сократить малоценные исследования, то при этом забывают, что при современном состоянии науки существенного прорыва в ней можно добиться только мощными, хорошо организованными коллективами.

Уничтожение отраслевых институтов привело к тому, что «роль внутрифирменных научных организаций крайне мала… их удельный вес в общем количестве научных организаций страны в 2002 году составил 6.5 %. В странах с развитой рыночной экономикой внутрифирменной наукой выполняется основной объём научных исследований и разработок: 65 % в странах ЕС, 71 % — в Японии, 75 % — в США. В России в общем объёме затрат на исследования и разработки доля внутрифирменной науки составляет всего 6 %». За рассматриваемый период снизилось число высших учебных заведений, в которых ведутся научные исследования (40 % от общего количества). И «вновь созданные частные вузы практически не занимаются научно-исследовательской работой» (выделено мной — В. Б.).

«Концепция» продолжает список наших демократических побед: «Значительная часть НИИ и КБ не имеет собственных опытных и экспериментальных производств». К этому следует добавить, что те НИИ и КБ, которые в советское время имели развитую опытно-производственную базу, теперь её потеряли из-за низкой заработной платы работников.

Далее: «Научные организации располагают устаревшей материально — технической базой и проявляют низкую инвестиционную активность. В составе основных фондов научных организаций доля машин и оборудования старше 11 лет составляет более 42 %… Почти 20 % вычислительной техники научных организаций возрастом от 6 лет и старше».

Здесь также нечему удивляться, так как при резком сокращении финансирования научных работ у институтов не хватает средств на поддержание материально-технической базы, и всё чаще экспериментальные работы заменяются численным компьютерным моделированием физических процессов.

В результате, «около трети финансовых поступлений научных организаций всех форм собственности составляют поступления от непрофильной деятельности», то есть научные организации должны или сдавать в аренду свои помещения, что позволяет хотя бы получать средства для поддержания зданий в приличном состоянии, или заниматься разного рода коммерческой деятельностью.

«Концепция» отмечает: «Сохраняется недостаточная патентная активность научных организаций». Действительно, в советское время, когда изобретатель получал премию за изобретение, не тратя ни копейки за подачу и рассмотрение заявок, таковых подавалось в 10–15 раз больше, чем их подавалось, допустим, в 1995 году. Итог «реформирования» патентного дела налицо!

В заключение раздела делается вывод: «…государственный сектор науки не оптимален…»

Во втором разделе «Концепции» «определяются цели, задачи и принципы участия Российской Федерации в управлении государственными организациями науки» (выделено мной — В. Б.).

В остальных разделах (3–6) «Концепции» раскрываются её истинные цели:

определяются условия сохранения организаций в составе государственного сектора науки;

определяется механизм разгосударствления организаций науки;

определяются условия принятия решений о прекращении участия государства в управлении (следовательно, финансировании) государственными организациями науки;

«обозначаются основные направления трансформации государственного сектора науки и его перспективный облик».

План уничтожения

«Оптимизация государственного сектора науки… предполагает его существенную трансформацию по следующим направлениям»:

«Сокращение числа федеральных организаций науки в сочетании с их укреплением».

Передача «части государственных организаций из федеральной собственности в собственность субъектов Российской Федерации».

«Оптимизация организационно — правовых форм государственных организаций науки» которая предусматривает:

а) «преобразование государственных унитарных предприятий в акционерные общества»;

б) «значительное сокращение числа государственных учреждений путём их объединения, ликвидации и приватизации. Количество бюджетных учреждений в сфере науки должно сократиться к 2006 году примерно до 800 (на 40 %)» (выделено мной — В. Б.).

«В целом, с учётом приоритетных задач социально-экономического развития Российской Федерации федеральный сектор науки к 2008 году должен включать в себя порядка 400–700 организаций, обеспечивающих результативную и бюджетно-эффективную реализацию функций государства в сфере науки. Исследовательское «ядро» государственного сектора науки составят 100–200 передовых научных организаций, а инфраструктурную компоненту государственного сектора науки — примерно 300–500 организаций».

По поводу «Концепции» заместитель председателя Совета профсоюза работников Российской Академии Наук А. Миронов сказал: «Речь идёт о планах окончательного развала российской науки путём лишения институтов государственного финансирования. Скажу даже больше: упомянутая концепция противоречит национальным интересам, страна в результате её реализации потеряет обороноспособность. Предлагаемый нынче путь десять лет назад уже прошло большинство отраслевых предприятий. И что, разве кто-то из акционированных НИИ вырос в солидную фирму? Я таких примеров не знаю, зато многие организации позакрывались, теперь там торгуют телефонами и обменивают валюту. Разве мы не понимаем, что многие научные учреждения РАН находятся в престижных точках российских городов, их здания интересны для бизнеса и будут раскуплены в мгновение ока?!..

Прошлогоднее повышение зарплат давно съедено инфляцией, а нынешней осенью Минфин выступил против индексации окладов в 2004 году. Многие федеральные научно-технические программы финансируются значительно скромнее утверждённого ранее бюджета… С 1996 года, когда вступил в действие Федеральный закон «О науке», на финансирование этой отрасли должно направляться не менее четырёх процентов госбюджета. Однако фактически это требование ни разу (!) не выполнялось» («Вечерняя Москва», 7 октября 2004).

Следует отметить, что предложенный план окончательного уничтожения русской науки столь чудовищен, что некоторые учёные даже сомневаются в возможности его осуществления, считая Концепцию пробным камнем, брошенным в общество с целью посмотреть на его реакцию.

Возможно, это и так, но, скорее всего, это очередной шаг навстречу друзьям правящего режима России с целью убедить их в отсутствии уже в ближайшем будущем угрозы для них в восстановлении позиций России как Индустриальной Державы.

Приложение

Отзыв 1: на книгу В. И. Бояринцева «Еврейские и русские учёные: мифы и реальность», Москва, «ФЭРИ-В», 2001.

«Книга попала ко мне случайно. Однако, после первых страниц оторваться от чтения не смог и читал до глубокой ночи, как захватывающий детектив.

Значит ли это, что указанная книга бестселлер? Конечно пет, так как для её глубокого понимания нужно быть инженером или техником, хотя суть системной травли русских учёных уловить сможет и человек со средним образованием.

В изложении материала чувствуется рука учёного, глубокая аргументация фактов, их масштабный анализ в ретроспективе и современности.

Академизм в изложении со ссылками па источники начисто лишает книгу журналистского пафоса, что придаёт материалу убедительность и напрочь лишает оппонентов возможности обвинить автора в антисемитизме.

На наш взгляд, автору наиболее удались по стилю и глубочайшему уважению к личности Великого учёного статья о Д. И. Менделееве. Эта статья пронизана таким страстным патриотизмом, что невольно убеждаешься в том, что великие духовные ценности, на которых воспитано военное и послевоенное поколение советских людей, которые сперва думали о Родине, а потом о себе, возвращаются.

Быть может, подобные книги помогут студентам, которые не разучились самостоятельно мыслить, самим сделать выводы об истинном величии своей Родины и гениях науки, прославивших её. А, главное, помнить о том, что мы не Иваны, не помнящие родства.

Хочется от всей души пожелать В. Бояринцеву продолжить творчество в выбранном направлении. Это очень нужно России».

А. В. Мышаков, выпускник МВТУ им. Баумана, февраль 1958,

Советник государственной службы 1-го класса.

Напечатано в газете «Время» (партия «Народная воля»).

Отзыв 2:

О том как евреи из своего круга (и лиц, женатых на еврейках) делают гигантов мысли, хорошо известно. Клинический случай в этом отношении аккуратно описал доктор физико-математических наук В. Бояринцев, анализируя научную биографию Эйнштейна. После почти 100 лет всемирных завываний о «гении человечества» выясняется, что «всё гениальное, сделанное Эйнштейном, сделано не им»».

А. Н. Вейссенберг, г. Реутов. Напечатано в газете «Дуэль» № 48, 2001.

Из обращения русских учёных к евреям России

Евреи и все те, кто имеет право быть гражданином государства Израиль!

Мы обращаемся к вам в связи со 100-летием со дня оформления сионистского движения и хотим в связи с этим выразить свое неприятие этому движению, как реакционному, античеловеческому и расистскому, что в своё время признала и ООН.

Столетний путь сионизма — это путь еврейства к достижению власти над миром через потоки крови и слёз, горы человеческих жертв, геноцид, моральную и нравственную деградацию народов, над которыми вы путём интриг, подкупа, обмана и прямой агрессии устанавливали власть «еврейского кошелька».

Ещё несколько лет назад, в своём благодушии, мы полагали, что вы обладаете нормальными человеческими качествами: благодарностью, добросердечием, стремлением жить в мире с другими народами. Но время показало, что мы жестоко ошибались.

Используя захваченные вами средства массовой информации, вы сеете вражду между народами, населяющими Россию, разжигаете межнациональную рознь, стараясь свалить издержки ВАШЕГО ПРАВЛЕНИЯ (и в бывшем СССР и сегодня в России) на Русский народ.

Через все средства массовой информации вы тщитесь доказать, что сионизм — всего лишь стремление евреев жить на своей «исторической родине» — в Израиле.

Нет, теперь мы знаем, что СИОНИЗМ — ЭТО СТРЕМЛЕНИЕ ЗАХВАТИТЬ ВЛАСТЬ НАД ВСЕМ МИРОМ, а Израиль — всего лишь то место, где вы рассчитываете в случае чего отсидеться.

В безмерной наглости своей вы не только оплёвываете наши святыни, калечите души наших детей и внуков прославлением культа секса, насилия и продажности, но даже наше естественное стремление жить в соответствии с мирными традициями наших предков называете «русским фашизмом».

Мы проанализировали ваши действия и заявляем: режим, установленный нами в России, является ЕВРЕЙСКИМ ФАШИЗМОМ.

Не обольщайтесь. Мы создадим мощное, смертельное для вашей системы, АНТИОРУЖИЕ, и тогда действительно свободные народы вздохнут полной грудью, ощутив красоту нашего мира, очищенного от самой мерзкой и грязной власти — власти денег.

Мы уже восстанавливаем истинную историю человечества, искажённую вами для захвата власти. Мы найдём способы раскрыть глаза нашим людям, нашим детям и внукам, всем другим народа на то, что нет ничего омерзительнее вашей бездуховной власти.

Мы говорим вам: СИОНИЗМ НЕ ПРОЙДЁТ!

Бегунов Юрий Константинович, доктор филологических наук, профессор,

Воронов Юрий Александрович, доктор биологических наук, профессор;

Алексеев Николай Петрович, доктор биологических наук, профессор;

Барабаш Владимир Ильич, доктор медицинских наук, профессор;

Бутовская Людмила Борисовна, журналист, член-корреспондент МСА;

Кашинов Валентин Владимирович, доктор технических наук;

Моисеев Александр Владимирович, кандидат технических наук, доцент;

Попов Владимир Федотович, полковник, редактор газеты «Славянин»;

Протасов Борис Иванович, доктор биологических наук, профессор;

Сергеев Василий Васильевич, профессор МСА.

Оглавление

Авторское предисловие

Глава 1. Эйнштейн — еврейский миф XX века

Глава 2. Зигмунд Фрейд

Глава 3. Ландау

Глава 4. Великий русский учёный Дмитрий Иванович Менделеев

Глава 5. Академик А. Н. Крылов

Глава 6. Адмирал и учёный (С. О. Макаров)

Глава 7. Профессор В. В. Докучаев

Глава 8. Владимир Иванович Вернадский

Глава 9. Сикорские (отец и сын)

Глава 10. Академик Л. С. Понтрягин

Глава 11. Национальный герой Армении (Академик В. А. Амбарцумян)

Глава 12. Зачем «демократической» России наука?

Приложение Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg