«Человек из легенды (Интервью с Чабуа Амирэджиби)»

Интервью с Чабуа Амирэджиби «ЧЕЛОВЕК ИЗ ЛЕГЕНДЫ»

«Чабуа нервно собирал листы рукописи и бормотал: „Кто знает, что из этого выйдет!“

Это не было позой или жестом о том, что подумают другие. Это было настоящее сомнение.

Сейчас кажется, что тогда всё было просто…

Но в то время слабый, тусклый луч света проник из замёрзшего окна. Человек, которому было что сказать, не мог произнести ни слова — им владели сомнение, недоверие и безнадёжность. И еще постоянная вера была его поддержкой в те времена, а также внутренняя непоколебимость, закалённая долгими годами жизненного опыта и зигзагами удачи. Так не бывает, чтобы на долю одного человека выпало столько злоключений. Возможно, это и приключенчество, врождённое в крови с древних времён, передающееся из поколения в поколение и всегда сопровождающее Главнокомандующего, путешественника и писателя.»

Так писал ближайший друг Чабуа Амирэджиби писатель Отия Пачкория. В то время «Дата Туташхиа» был только в рукописи, но что касается жизни писателя…

Как и его родители и близкие друзья, оказавшиеся жертвами репрессий 1937 года, так и он провёл в советской тюрьме около 16 лет. 3 побега из тюрьмы, 2 смертных приговора и, в конечном итоге, реабилитация — все эти события были отражены в его книге «Гора Мборгали». Благодаря его неустанной работе, его роду, прошлым бесчисленным невзгодам, которые выпали на его долю, Чабуа Амирэджиби сегодня, выражаясь словами того же друга, «человек, пришедший из легенды» и есть персонаж в большой и захватывающей книге.

Господин Чабуа, кто сыграл решающую роль в формировании Вашей личности и повлиял на Ваше становление как писателя? Какова роль советского периода и Вашего аристократического происхождения?

Первое и самое главное, моя бабушка Сопио Магалашвили-Амирэджиби, мой дедушка — Георгий Амирэджиби, мои родители и госпожа Мелания Медзмариашвили-Гвелесиани, бабушка академика Гурама Гвелесиани. Госпожа Мелания была выпускницей Сорбонны по специальности педагогика. Как случилось, что я оказался в её семье? Я был очень озорным мальчиком и мои родители уговорили «тётю Мелашу» взять меня в свой дом и она, в конце концов, согласилась. Почти в каждом интервью я подчёркиваю, как много этот человек вложил в формирование личности Чабуа Амирэджиби. В возрасте 6 лет я стал её учеником и, когда мне исполнилось 8 лет, я был допущен во второй класс. Двух лет было достаточно для этой превосходной женщины и учителя, чтобы вложить сильные моральные принципы в характер мальчика. Как оказалось, если бы не те 2 года, я стал бы совсем другим человеком намного хуже.

Каковы были Ваши первые литературные попытки? Что запомнилось больше всего?

Три года назад «Кавказская газета» опубликовала стихотворение (найденное в Батуми), которое я сочинил в возрасте 8-ми лет. Навык сочинительства стал проявляться во мне с раннего детства. В 12–13 лет я пытался писать также прозу. Одно событие мне хорошо запомнилось: моя сестра Родам и Лали Явахишвили были студентками истфака университета и частенько вместе занимались у нас дома. Однажды, когда я пришёл домой, то застал их читающими мой рассказ. Лали похвалила меня. «Очень хороший рассказ», — она сказала. Видимо, те слова похвалы также послужили тому, чтобы я никогда не переставал писать.

Как Вы работаете? Есть ли какое-нибудь правило, которого Вы всегда придерживаетесь, когда пишите?

Обычно я пишу медленно. Не думаю, что можно написать большую книгу за один присест. Ясно, что я имею ввиду написание хорошей книги. Моя манера писания примерно такая: когда я продумал и мысленно представил мою будущую книгу от начала и до конца, я начинаю писать фрагмент, который при этом ее как бы описываю. Это может быть даже и окончание. Написав его, я откладываю в сторону и, если за это время не требуется написать другой отрывок, я возвращаюсь к написанному через некоторое время. Делаю кое-какие исправления, а, бывает, что и выбрасываю написанное. А бывает, что написанное не нуждается в исправлениях. Вот почему мне потребовалось 10 лет, чтобы написать одну книгу. Должен также заметить — для того, чтобы нарисовать в воображении книгу, необходима вся моя прожитая жизнь. Я пишу о том, что знаю. А то, что я знаю, это иногда называется «жизненным опытом» и тем, что я о нем думаю.

Какие трудности в советский период пришлось преодолеть писателю и просто гражданину Чабуа Амирэджиби?

В апреле 1944-го года, как член подпольной организации «Белый Георгий» вместе с другими её 19-тью членами, я был осуждён на 25 лет трибуналом НКВД по обвинению в вооружённом восстании. Следователь ЧК считал наказание в моём деле недостаточным. Он подал апелляцию, требующую смертного приговора. Я провёл 75 дней в камере с приговорёнными к расстрелу. В конце концов, я не был казнён, но прежний 25-летний приговор был сохранён. С этого времени начались мои серии побегов. Со временем я сумел «заработать» другой смертный приговор. Если собрать все приговоры вместе, то время моего заключения будет 83 года. Мой близкий друг Отия Пачкория как-то сказал, чтобы я после «реабилитации» оставил те 83 года ГУЛАГу, а сам вернулся домой.

Интересно узнать, как Вам удавалось общаться с бюрократами и властями? Были ли тогда такие чиновники, как граф Сегеди?

Позвольте сказать Вам, что к моменту моего возвращения в Грузию, за исключением нескольких отъявленных дураков, среди грузинов было очень мало людей, которые были помешаны на коммунизме. Когда я вернулся, люди моего поколения держали власть республиканского правительства в своих руках. Пользуясь случаем, я хотел бы поблагодарить их еще раз за поддержку и помощь, которую они мне оказали. А что касается причины моей «невозможности» общаться с властями до моего заключения, то я рассказывал об этом ранее.

Как Вам удалось опубликовать «Дата Туташхиа»? Были какие-либо проблемы с цензурой? Если верить одному из Ваших героев, то цензура борется только с «серостью».

Предполагается, что Вами упомянутый персонаж бездарен, но с претензией на талант. В отличие от «Гора Мборгали», «Дата Туташхиа» столкнулся с серьёзными цензурными препятствиями. Полу-официальная критическая газета обвинила меня в оскорблении России и русских. Но вначале позвольте мне рассказать вам о проблеме публикации. Имея завершённую книгу, я взял её в издательство «Цискари», положил толстую стопку на стол главного редактора Янсуга Чарквиани и сказал: «Янсуг, прочти, пожалуйста, это ради смеха со своими редакторами. Сомневаюсь, что вы это издадите, но я уверен, что через 15 лет эта книга будет классикой.» Гиви Гегечкори, Тариэл Чантурия, Отия Пачкория и Янсуг Чарквиани — все прочли книгу. Они отправили в печать первую часть книги без цензуры. Публикация была отложена. Много важных событий произошло позднее. Например, роман был направлен на рассмотрение и отзыв в КГБ. ГУЛАГ снова стал мне угрожать, но восторжествовала правда. Вот как это произошло: Ника Черкезишвили был руководителем отдела агитации и пропаганды ЦК КП Грузии. Прочитав роман, он попросил покойного Отара Кинкладзе, выдающего гражданина и патриота своей страны, прочесть его тоже. Затем, с согласия первого человека — Эдуарда Шеварднадзе, он послал копии книги 20–25 писателям с тем, чтобы прочесть и представить своё мнение в письменном виде. Ника и Отар сопровождали господина Шеварднадзе в отпуск с другой копией романа. Проведя около месяца в санатории, они вернулись. Господин Шеварднадзе роман уже прочёл, и все 20 ответов писателей лежали на столе Ники Черкезишвили. Потом произошло то, чего никогда ранее в грузинской литературе не случалось: Эдуард Шеварднадзе представил на рассмотрение в Бюро ЦК «экстренный выпуск издательства Цискари» для обсуждения, со своим мнением, и получил положительный ответ. Роман пробил себе путь, никто не посмел протестовать, и гонения прекратились.

Как критика и читатели встретили «Дата Туташхиа»? Насколько удачной была экранизация романа? Принимали ли Вы участие в съёмках фильма?

И читатели, и критики (включая официальную критику) встретили роман с похвалой и восторгом. Было написано много великолепных статей и постоянно вёлся разговор о создании экранной версии романа. Также припоминаю, что когда он был представлен к призу Руставели, «Дата Туташхиа» не стал победителем — из-за идеологических обстоятельств того времени и установленных стереотипов в литературе.

Вся эта идея снять кино основывается на выигрышных местах романа. Гига Лордкипанидзе и Гизо Габескирия, как режиссёры фильма, взяли на себя ответственность, что сценаристом буду я. Фильм собирались снимать как телевизионный сериал. Комитет по телевидению и радиовещанию согласился выделить средства. «Грузия-фильм» начал съёмки фильма. Директором студии (на этот второй срок) был господин Акакий Дзидзигури. Фильм был снят точно по сценарию. Участие сценариста в съёмках очень существенно, потому что возникает необходимость делать какие-то изменения или добавления на всех стадиях съёмок.

Является ли книга «Гора Мборгали» автобиографическим романом и как точно отражён тот промежуток времени?

Как я уже упоминал ранее, писатель пишет о том, что он уже приобрёл из своего жизненного опыта. Всё написанное полностью основано на опыте, приобретённом мной и моими друзьями. Недавно Тариэл Чантурия сказал мне: «Напиши книгу в форме автобиографии, воспоминаний, мемуаров — назови это как угодно!» «Читай „Гора Мборгали“», — ответил я.

На самом деле, документальная точность была полностью соблюдена в «Гора Мборгали», за исключением изменений нескольких имён героев. Следуя настоятельным просьбам моей жены Тамары Явахишвили, мы составили нечто вроде «кто есть кто» в романе, которое мы собираемся добавить в следующем издании. Когда я говорю о соблюдении точности, я имею ввиду: что бы я не включил в мою работу, это точно основано на моём осознанном анализе и памяти.

Вы являетесь автором перевода романа «Дата Туташхиа» на русский язык. На какие еще языки переведены Ваши работы? Принимая весь период и всю эту ситуацию в целом, насколько известен Чабуа Амирэджиби за рубежом?

Оба — и «Дата», и «Гора» — мои переводы. Конечно, я работал над ними, имея подстрочник, подготовленный другими. Мои работы, в первую очередь романы, были переведены и изданы на около 30 языках. Пожалуйста, не просите перечислить их — это утомит и читателя, и меня.

Каждое зарубежное издание имеет добавленные к нему основные данные моей биографии, я полагаю, в целях ознакомления читателя с ними. Вот так они знакомятся со мной.

Сегодня ведётся много разговоров об объёмных произведениях, исчерпавших свои возможности. Каким Вы видите будущее романа вообще?

Это зависит от романа. Книга должна быть так написана, чтобы читатель выключил телевизор. Оба моих романа толстые — вы находите трудным их читать? Однако вы правы, говоря, что будущее романа ассоциируется с малыми объёмами. Сегодня, когда атмосфера перегружена информацией, у человека остаётся меньше времени читать толстые книги. Я учёл это для моего нового романа. Он будет, по крайней мере, в два раза тоньше, чем два предыдущих.

Какова, по-Вашему, современная грузинская литература? Что можете сказать о молодых писателях? Кого Вы знаете и кому могли бы предсказать светлое будущее?

Современная грузинская литература находится на пути к процветанию. Появился ряд молодых писателей, которые успешно несут литературное бремя. У меня на них большие надежды и ожидания. Не будем их перечислять. Не хочется кого-либо называть в первую очередь, а кого-то — в последнюю. Как правило, писатель остро реагирует на это.

Кого Вы видите своим литературным приемником?

Того, кто будет писать лучше меня. А таких ожидается не один.

Почему Вы решили издавать газету? Что бы Вы хотели сказать сегодняшней Грузии через Вашу газету? Нельзя ли то же передать через литературу?

Я решил издавать газету, цель которой — говорить правду, быть непреклонной и служить среднему читателю. Эта идея оказалась правильной, как и мои книги и журналистика в наши дни, в особенности с тех пор, как у меня появилась группа единомышленников в правлении редакции, которым руководит известный писатель Важа Гигашвили.

Что Вы можете сказать о современной Грузии?

Можно сказать, что сегодняшняя Грузия не есть новая Грузия. Благодаря сложившимся обстоятельствам, это повторение предыдущих Грузий с одной лишь разницей — личность Эдуарда Шеварднадзе. Это достойный, неутомимый и дальновидный руководитель, признанный во всём мире. Такая удача редко выпадала прежним Грузиям. Лично я — Шеварднадзист, и как будущее не повернулось бы, моя позиция останется неизменной.

Думали ли Вы когда-нибудь об эмиграции?

Посещая различные зарубежные издательства, такие предложения случались, включающие в себя довольно ощутимые суммы. Но я тот человек, который не может покинуть свою родину ни за какие предложения. Особенно сейчас, никто не может заставить меня уехать. Так много предстоит сделать… Я не могу быть дезертиром.

Господин Амирэджиби, над чем Вы работаете сейчас?

Я пишу новый роман под рабочим названием «Бриллиант Георгий», который по своей форме, концепции и особенностям будет отличаться от предыдущих. Не хочу что-либо говорить заранее, потому что результат не всегда соответствует первоначальному замыслу. Посмотрим, что выйдет.