«Крепость Славянск»

Крепость Славянск (fb2) - Крепость Славянск 7353K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Евгений Норин

Крепость Славянск

часть первая

Война на востоке Украины все еще продолжается, однако ее отдельные эпизоды уже успели сделаться пусть недавней, но историей. Несомненно, самым известным ее эпизодом стала длившаяся без малого три месяца осада украинскими войсками Славянска и Краматорска. Это противостояние успело в короткий срок породить свою мифологию, продемонстрировать миру некоторое количество колоритных персонажей, а результат борьбы — нечастый случай в мировой военной истории — обе стороны могут по разным причинам смело и с полным основанием записывать себе в актив как победу.

Место действия

Прежде чем нырять в перипетии борьбы за Славянск, необходимо сказать пару слов о том, что собой представляет сам город и почему именно он стал камнем преткновения в поединке между Украиной и Новороссией. Славянск является частью крупной агломерации, включающей, собственно, сам Славянск, а также Краматорск, Красный Лиман и россыпь более мелких городков и поселков. Этот район плотно заселен даже по меркам сильно урбанизированного Донбасса. Города зачастую смыкаются через частный сектор, и, например, между Славянском и Краматорском дистанция меньше, чем в некоторых российских городах расстояние между отдельными районами одного населенного пункта. Эта агломерация составляет узел дорог, железных и шоссейных, и до войны была населена в общей сложности почти полумиллионом человек. В конкретных обстоятельствах войны на Украине Славянск и окружающие его города и поселки оказались линией, выдвинутой дальше всего на запад по сравнению с остальной Новороссией, и, таким образом, позиции отряда Стрелкова составляли своего рода щит для большой, густозаселенной территории самопровозглашенных республик.

Захват

Начало долгой упорной борьбы выглядело не слишком эффектно и даже комично. Утром 12 апреля к городскому отделению милиции подъехали два десятка человек на микроавтобусе. Их вооружение состояло всего-то из четырех или пяти автоматов, основная же масса этих мужчин явилась под стены славянского околотка с голыми руками. Микроавтобус далеко не с первой попытки тросом сдернул решетку с окна, после чего захватчики проникли внутрь. Вся эта акция проходила при стоическом спокойствии местной милиции. Люди, вошедшие в здание, представились народным ополчением Донбасса и вежливо попросили ключи от оружейной комнаты. Не встретив отказа, новоприбывшие завладели табельным оружием милиционеров, после чего организовали краткий энергичный митинг под лозунгами федерализации Украины и начали раздачу оружия желающим записаться в ополчение. Кроме Славянска, под контроль ополченцев быстро перешли Краматорск (южнее), Красный Лиман и Семеновка (севернее).

Один из первых дней, повстанцы в Славянске. Мужчина справа вооружен охотничьим ружьем, слева — и вовсе пистолетом

Местная власть самоустранилась от руководства чем бы то ни было с самого начала. Мэр Славянска Неля Штепа выразила свою позицию историческим афоризмом: «И не втягивайте меня в политические разборки. Мне это не надо. Я за вас, хотя вы неизвестно за кого». Судя по диковато звучащей фразе градоначальницы, чувство неопределенности и нервное напряжение буквально витали в воздухе. Впрочем, постепенно ситуация прояснилась, а вместо Штепы мэром сделался человек несколько менее пластичных убеждений — местный бизнесмен и один из лидеров восставших Вячеслав Пономарев.

Украинская сторона начала быстро принимать контрмеры. О начале пресловутой АТО — силовой антитеррористической операции — было объявлено 15 апреля, то есть буквально через пару дней после взятия Славянска. Слова сами по себе мало что значили, поэтому в окрестности Славянска и Краматорска начала выдвигаться 25-я воздушно-десантная бригада. Это формирование считалось одним из лучших в украинских вооруженных силах. Часть офицеров бригады участвовала в совместных учениях с американскими военными или проходила стажировку в США. Однако боевого опыта никто из военнослужащих 25-й вдбр не имел, а главное, уровень мотивации людей, отправленных подавлять мятеж собственных сограждан, был достаточно низким.

Поначалу и аполитичные жители, и сторонники ДНР, и украинские военные вовсе не понимали, что происходящее — именно начало войны. На окраинах Славянска пророссийские активисты строили баррикады и блокпосты, на которых стояли по большей части невооруженные люди.

Первая кровь пролилась буквально на следующий день после взятия города, когда близ Славянска погиб в перестрелке офицер украинского спецназа Геннадий Биличенко. Тем не менее, первые столкновения между инсургентами и украинскими военными выглядели не столько как боевые действия, сколько как жутковатый театр абсурда.

По контрасту из пестрой толпы ополченцев выделялась небольшая группа хорошо вооруженных людей. Местное население враждебности не проявляло, наоборот

16 апреля ознаменовалось первой попыткой украинских войск разрешить кризис в свою пользу. В Краматорск вошел отряд подтянувшихся к городу десантников 25-й бригады. Первая боевая операция десанта кончилась обескураживающе: в Краматорске бронетехника отряда была окружена возмущенным населением. Солдаты слабо понимали, зачем они прибыли в город, не имели ни малейшего желания стрелять в кого бы то ни было, а потому после перебранки с толпой и переговоров с представителями ополчения сдали бронетехнику повстанцам и покинули город. Часть военной колонны сумела уйти.

Как описывала этот эпизод украинская пресса: «В Краматорске колонна украинской техники из трех БМП вырвалась из блокады пророссийских сил, об этом сообщает „Громадське. ТВ“. Местные пустились в погоню на четырех авто и квадроцикле. Как передают местные жители, украинский военный сорвал чеку гранаты и приказал людям, блокировавшим технику, разойтись. Колонна отправилась в сторону аэродрома Краматорска. Украинские БМП преследует автобус». Для вящего фантасмагорического эффекта украинские официальные лица объявили, что на боевых машинах с российскими флагами перемещались украинские военные с целью тайно проникнуть в гнездо врага.

Но, конечно, идиллическая война, на которой люди гибнут редко, а БМП можно было прогнать при помощи квадроцикла, не могла долго продолжаться. По мере подхода к Славянску и Краматорску украинских войск все более частыми становились перестрелки с человеческими жертвами, а наивные «блокпосты» из наваленных в кучи покрышек постепенно обрастали вполне полноценными окопами.

Этот человек в представлениях уже не нуждается. Одна из первых фотографий времен Донбасской войны

Действиями ополченцев руководил человек, до тех пор мало кому известный. На фотографиях с места событий он мало выделялся на фоне брутальных казаков с их бородами и папахами, однако вскоре он стал ходячим символом пророссийского движения в Донбассе. Речь, разумеется, идет об Игоре Стрелкове. Сама фамилия впервые публично прозвучала 19 апреля, когда в расположение своей части вернулись разоруженные в Краматорске украинские десантники. 26 апреля командир ополчения впервые дал интервью, и с этого момента Стрелков стал «тем самым» Стрелковым, живой легендой повстанческого движения.

На личных качествах этого человека в последующие месяцы во многом держалась оборона Славянска и всей Донецкой Республики. Для российской политической арены и медийного пространства с устоявшимся набором персонажей и амплуа это, конечно, был совершенно новый герой. Но в узком кругу ветеранов локальных конфликтов в бывшем СССР и военных журналистов его уже знали довольно хорошо.

Человек-война

90-е годы ознаменовались серией «войн за советское наследство». Карабах, Абхазия, Таджикистан, Чечня, Приднестровье — бывшие медвежьи углы советской империи — стали ареной отчаянных столкновений между бывшими союзными республиками и повстанческими группировками. Именно тогда, в начале 90-х годов, началась военная карьера будущего вождя донбасских повстанцев.

Игорь Стрелков, историк по образованию, двадцатидвухлетним юношей ушел добровольцем на войну в Приднестровье. Судя по отзывам сослуживцев, уже тогда он имел несколько экзотическое, но вполне устоявшееся мировоззрение, включавшее монархизм и национализм в качестве основных элементов. Романтик-гуманитарий быстро обтесался на фронте и не остановился на одном конфликте. После успешной войны в Молдавии многие из тех, кто не навоевался на берегах Днестра, нашли себя в конфликте на Балканах, в распадающейся Югославии. В сербских частях собирались довольно пестрые отряды из граждан бывшего СССР. Кого-то в объятия сербов толкнули православные или панславистские убеждения, многие уехали на войну в силу общей бытовой неустроенности на родине, а иным просто нравилось воевать, часто не особенно важно, с кем.

Вместе с несколькими товарищами по Приднестровью Стрелков вступил в самую, наверное, известную и устойчивую по составу из этих групп — 2-й русский добровольческий отряд, с которым и провел несколько месяцев, воюя в горах Боснии, где за моральную стойкость и убеждения получил от сербов характерное прозвище «Царский офицер». После Югославии этот неутомимый боец отслужил срочную службу, а затем его можно было встретить на Чеченской войне в качестве артиллериста-контрактника, в конфликте в Дагестане — в роли военного корреспондента, наконец, во второй Чеченской кампании — полевым оперативником ФСБ.

Видимо, самое раннее из имеющихся в открытом доступе фотографий лидера восстания. Стрелков в Чечне

По сути, для Стрелкова война сделалась естественной средой обитания. Книжный мальчик со школьной золотой медалью превратился в специалиста по малым войнам и парамилитарным формированиям. Участие в историческом реконструкторском движении добавляет завершающий штрих к портрету: когда настоящей войны по каким-то причинам вдруг не было, этот монархический Че Гевара надевал погоны исчезнувшей императорской армии и в войну играл. Характерно, что такая бурная биография не сделала Стрелкова ландскнехтом, неразборчивым в выборе стороны. Идеализм и альтруизм этого человека отметили решительно все, кто с ним сталкивался, вплоть до оборота «достойный враг» из уст бойца украинского добровольческого батальона «Айдар».

Таким образом, пришедший в Славянск отряд возглавил офицер, имеющий за плечами огромный боевой и служебный опыт в самых разных ипостасях: от стрелка и рядового артиллериста до младшего командира и полевого агента спецслужб.

Славянская рать

Если бы Стрелков не нашел в Славянске и окрестностях подходящей социальной среды, он стал бы генералом без армии. Однако за войском дело не стало. Здесь следует сказать о составе ополчения, который быстро сделался предметом политических спекуляций и мифологии. Многие из прибывших со Стрелковым впоследствии оказались жителями России или только что покинувшего Украину Крыма, однако хватало и уроженцев Донбасса, и других областей Украины.

Казаки. Александр Можаев, широко известный как Бабай, и Евгений Пономарев. Бабай после осады уехал в Крым, а Пономарев продолжал воевать и погиб уже в августе

Костяк будущего ополчения сформировался еще в феврале и состоял поначалу в основном из отставников советской армии. Позднее к ним начали присоединяться милиционеры. Многие из правоохранителей участвовали в событиях на Майдане на стороне свергнутого президента Януковича и не испытывали ни малейших теплых чувств по адресу новой украинской власти. Постепенно к формирующейся «народной дружине» начали присоединяться и обычные штатские. Украинская сторона сделала стержнем своей пропаганды тезис о вторжении в Донбасс российских диверсантов, но волонтеры Стрелкова застали в городе уже вполне полноценные отряды, так что основу ополчения вскоре составили местные жители. Хотя Игорь Иванович регулярно публично горевал о недостаточном количестве добровольцев, баррикады вокруг Славянска быстро заполнились донбассцами. Журналистам, пытавшимся узнать их мотивы, они давали достаточно краткие и простые ответы:

— А почему вы хотите стать частью России?

— А я и есть часть России, я славянин.

— Что, если сегодня будет штурм здания?

— Значит, так: прежде чем кто-то сюда зайдет, им придется переступить через меня. И меня поддержат все эти ребята. (Из диалога журналиста «Русского репортера» Виталия Лейбина и славянского ополченца.)

С точки зрения этих людей, майданная революция, произведенная при помощи коктейлей Молотова и захватов административных зданий, вполне давала право на аналогичную «агитацию оружием», а действия новой власти приводили к мысли о том, что с Украиной им не по пути. Как всякое большое восстание, донбасский бунт вырос из целого комплекса причин, и пресловутая пропаганда стояла здесь далеко не на первом месте.

Двадцать три года украинской независимости выглядели потерянным временем. Регион было крайне трудно назвать процветающим: производя больше всего на Украине полезного продукта на душу населения, Донбасс был самым скверно устроенным в социальном смысле краем, страдающим от болезненных проблем с преступностью, наркоманией, безопасностью труда и прочих бед, типичных для депрессивного индустриального района.

Революция 2014 года, шедшая под лозунгами борьбы с олигархическими преступными кланами, не принесла ничего, кроме усугубления этих проблем. Новоназначенные сверху чиновники не вызывали ни малейшего энтузиазма по сравнению с теми, кого они сменили. К тому же в Киеве ни на секунду не были настроены на какие бы то ни было компромиссы и какой бы то ни было диалог со сторонниками федерализации. В этих условиях Россия действительно выглядела отличным выбором.

Революция 2014 года, шедшая под лозунгами борьбы с олигархическими преступными кланами, не принесла ничего, кроме усугубления этих проблем. Фото: lenta.ru

Нашим гражданам свойственно со скепсисом относиться к собственным экономическим успехам, устройству общества и качеству жизни в целом, но с точки зрения людей, живущих в такой крайне неблагополучной стране, какой была Украина (за последние месяцы, как известно, ее положение не сделалось лучше), Российская Федерация оказалась маяком и ориентиром. К тому же перед глазами стоял пример Крыма, сменившего «гражданство» в результате бескровной издевательски эффектной операции. Все эти обстоятельства предопределили настроения в Донбассе: поддержка ополчения оказалась массовой, что признают в том числе те наблюдатели, которые вовсе не симпатизируют мятежным республикам, но сохраняют способность смотреть на мир не через очки патриотической пропаганды. Кроме того, в роли нечаянных агитаторов в пользу России выступили украинское государство, СМИ и общество.

Откровенно хамское отношение к «ватникам даунбасса» вкупе с призывами «раздавить гадину» никак не добавляли очков Киеву, а по мере того, как АТО начинала приносить массовые жертвы и тяжелые разрушения (а низкий уровень подготовки украинской армии неизбежно приводил к тяжелым жертвам и разрушениям даже при отсутствии злой воли), озлобление выходило на новый уровень и там, где раньше были только мировоззренческие расхождения, уже текла вполне реальная теплая кровь.

Движение, начавшееся с умеренных требований о федерализации страны, быстро перешло к более радикальным лозунгам.

Это война. Первые штурмы города

Несмотря на то, что украинские войска были плохо подготовлены и часто слабо понимали, за что воюют, они по умолчанию обладали сокрушительным превосходством в огневой мощи и численности. Военачальники, проводившие операцию по захвату города, потерпели неудачу при попытке отбить Краматорск кавалерийским набегом и начали нащупывать другие способы прорваться в Славянск. Обе стороны были пока достаточно слабы, поэтому бои были поначалу вялыми.

Ополченцам отчаянно не хватало оружия. Даже после прорыва из Славянска в июле у многих бойцов, по словам дончан, были на вооружении укороченные милицейские автоматы, охотничьи и даже спортивные винтовки. В апреле-мае же ситуация была попросту аховой. Это обстоятельство определило тактику. На подходах к Славянску, Краматорску и поселкам располагались блокпосты с невооруженными в массе своей сторонниками ополчения. При приближении украинских военных эти люди должны были только подать сигнал по рации или просто дымом от подожженных покрышек и быстро отходить в сам Славянск. Из Славянска навстречу выдвигалась маневренная группа на трофейной бронетехнике и относительно хорошо вооруженная.

В силу отсутствия снабжения из России ополчение изыскивало свои способы найти оружие. В частности, судя по всему, ополченцами были вскрыты оружейные склады длительного хранения с большими запасами старого и экзотически выглядящего в войне XXI века оружия. Этот повстанец вооружен легендарным пистолет-пулеметом ППШ. Также в зоне конфликта были замечены противотанковые ружья, пулемет «Максим», револьверы «Наган» и немецкие «машиненгеверы»

Единственным козырем ополченцев на тот момент был более высокий уровень боевого духа и тактической подготовки. Все-таки украинский контингент в основном состоял из призывников, не всегда понимающих, зачем они здесь, а противостояли им люди, многие из которых имели за плечами те или иные горячие точки, с опытным тактиком во главе. Такие «качели» не давали внятных результатов и в целом были занятием достаточно бесперспективным. Сам Стрелков описал происходящее лаконично: «Укры имитируют атаки, но никакого желания воевать у них не наблюдается. Результат соответствующий».

Примечательным событием, пожалуй, стало только уничтожение вертолета на аэродроме Краматорска, занятом украинскими военными. Этот транспортный Ми-8 стал первым летательным аппаратом, уничтоженным в войне на Украине. «Роковой выстрел» из гранатомета был, видимо, сделан всем известным казаком Бабаем, чья колоритная внешность создала обладателю изрядную славу.

В перерывах между боями ополченцы жили в домах местного населения, благо для многих из них это были их собственные дома. Корреспондент «Нью-Йорк Таймс» описал нехитрый полевой быт одного из отрядов: «Гараж превратился в казарму, сарай сделался арсеналом». Чистка винтовок и пулеметов могла проходить на каком-нибудь дворе в частном секторе среди сушащихся кальсон и бегающих кур.

Военный быт. Фото «Нью-Йорк Таймс»

Интересно, что ополченцы поправляли дела с оружием не только разоружением украинских милиционеров и воинских гарнизонов. Часть оружия покупалась у украинских же солдат и офицеров. Сложно понять, что двигало людьми, продающими оружие, под огнем которого легко погибнуть самому, однако сообщения о продаже вооружения оборотистыми украинскими военнослужащими были. Такое положение дел опровергает тезис о ведущей роли РФ в конфликте. В июле и августе, когда ополчение вовсю хлестало окруженные украинские войска «Градами», массированные поставки боеприпасов и оружия из России, несомненно, были, но в апреле и мае, когда в Славянске использовали в бою любой стреляющий антиквариат, а гранатометы покупали у нечистых на руку «службовцев», вполне очевидно, что обходились сугубо своими ресурсами. «Народный мэр» Пономарев в интервью «Газете. ру» охарактеризовал поддержку со стороны РФ следующим образом: «Это хорошая поддержка. Именно моральная. Потому что мы оттуда пока еще не получили ни одного ствола, ни одной копейки». На фоне сказанного тезис о том, что война в Донбасс пришла с российскими специалистами и оружием на фоне всеобщей благодати и единения вокруг украинского знамени, смотрится откровенно шатко.

«Военный мэр» Славянска Вячеслав Пономарев

К началу мая на украинской стороне решили попробовать пойти на решительный штурм. Одной из целей атаки была избрана гора Карачун неподалеку от Славянска. Карачун был важен в двояком смысле. Во-первых, на горе находилась славянская телевышка, а во-вторых — и в-главных, — эта высота нависает над Славянском и позволяет хорошо просматривать (и простреливать) город.

Командование украинской стороны приняло логичное решение разыграть один из своих главных козырей. В новом штурме должна была участвовать значительная группировка вертолетов.

Это была весьма разумная идея. Сильный удар с воздуха вполне может оказаться фатальным для иррегулярных частей. Исторические примеры разгрома даже достаточно крупных парамилитарных отрядов с вертолетами в качестве основной ударной силы имеются. Например, в 1999 году во время вторжения албанских боевиков в Македонию работа буквально нескольких ударных вертолетов (что интересно, это были Ми-24 с украинскими экипажами) привела к быстрому и бесславному разгрому наступающих отрядов «Армии освобождения Косово». Чем разумнее выглядела идея украинских генералов, тем более оглушительным оказалось ее фиаско.

2 мая в хронике украинского конфликта отметилось прежде всего массовым сожжением людей в Одессе, однако в Славянске в этот день также происходили драматические события. Пока в приморском городе украинские националисты «готовили шашлыки» (это цитата), под Славянском осаждающие пошли на очередной штурм, на сей раз при активной поддержке с воздуха. Поначалу им удалось добиться серьезного успеха: высоту Карачун удалось захватить, выбив оттуда слабый ополченский отряд. Однако после этого успеха штурм мгновенно забуксовал.

Пилоты вертолетов, не имевшие опыта борьбы против активно сопротивляющегося противника, не соблюдали даже самых очевидных мер предосторожности. В результате одна из винтокрылых машин была сбита переносным зенитно-ракетным комплексом, еще одна шла на малой высоте и была уничтожена при помощи нетипичного «средства ПВО» — противотанковой ракеты. Экипажи погибли почти целиком, уцелел только один авиатор. Его подобрали, тяжело раненного, перетянули пробитую ногу парашютом и позднее в качестве жеста доброй воли отдали украинским войскам. Попытки украинских наземных войск занять Краматорск кончились тем, что, встретив организованное сопротивление, военные откатились на исходные позиции. Решительный штурм увенчался решительным пшиком.

Сбитый украинский вертолетчик перед отправкой в больницу

Нужно сделать ремарку. Вертолетный парк Украины не избежал всех тех проблем, что были характерны для ее вооруженных сил в целом. Низкий уровень выучки летчиков сочетался с безобразным состоянием материальной части. Выполнять боевые задачи к началу борьбы за Славянск могло не более двух или трех десятков ударных машин, состояние парка транспортных вертолетов было немногим лучше. О качестве взаимодействия с наземными силами трудно говорить, оставаясь в рамках приличий. Результатом этих обстоятельств и стал провал штурма Славянска в начале мая.

Впрочем, украинским военным удалось получить в свои руки очень ценную позицию: гору Карачун. В последующие дни гора станет настоящей головной болью осажденных. На горе начали разворачивать артиллерийские позиции, готовясь к правильной осаде.

Стороны постепенно избавлялись от сантиментов. Если еще пару недель назад толпа взбешенных обывателей могла заставить военных отказаться от активных действий и даже бросить технику, теперь такие толпы просто разгонялись. Обе стороны понюхали пороха и крови и уже без особых колебаний пускали в ход оружие.

Четвертого и пятого числа продолжались спорадические атаки, после чего штурм окончательно был признан неудавшимся. Под занавес штурма ополченцы сбили еще один вертолет: очередной Ми-24 пал жертвой пулеметного обстрела.

Славянское сидение

На подступах к Славянску установилось хрупкое равновесие. Украинские войска не могли прорвать фронт обороны в силу крайне низкого уровня подготовки солдат, проблем с организацией и боевым духом. Осадный корпус состоял из сборной солянки, включавшей армейские части, разнообразные спецназы, национальную гвардию. Все эти силы едва могли скоординированно действовать. С другой стороны, ополченцы не могли нанести им поражения ввиду своей малочисленности и почти полного отсутствия тяжелого вооружения.

Бой на баррикаде

Линия Красный Лиман — Славянск — Краматорск-Дружковка-Константиновка превращалась в серьезную проблему для украинской армии в Донбассе. Обойти ее было трудно, поскольку эта позиция перехватывала дороги к другим крупным городам восставших республик, а прорыв грубой силой не удавался. Донецк, Луганск и прочие города непризнанных республик получили возможность создавать свои вооруженные формирования, пока основные силы украинской армии бились о стены Славянска. Для осаждающих, в свою очередь, оставался старый как мир путь к успеху: осада, изматывающие ополченцев бомбардировки и постепенное удушение блокадой.

Листовка, отпечатанная украинской стороной для Славянска и Краматорска.

Осажденные не собирались пассивно ожидать своей участи. Артиллерия, способная вести полноценную контрбатарейную борьбу, у них, как ни странно, имелась. Правда, артиллерийский кулак Стрелкова составляла 1 (одна) пушка — самоходная установка типа «Нона». Полезный агрегат был захвачен во время разоружения десантников в Краматорске и вынужденно использовался на износ. Регулярные обстрелы «кочующей самоходки» во всяком случае не позволяли украинской артиллерии на Карачуне роскошествовать и держали в напряжении осаждающих на передовой. С другой стороны, украинцы приступили к систематическим обстрелам Славянска и окрестных городов, так что для ополченцев настало время своего рода позиционной войны. Периметр обороны постоянно обрастал линиями траншей и путей сообщения. Осажденные города так и не были полностью блокированы, поэтому в Славянск продолжали поступать снабжение и добровольцы извне. Связь с «большой землей», поставка оружия и подкреплений позволяли не закапываться в глухую оборону, но самим действовать активно.

Самоходка «Нона», при помощи которой ополченцы делали артиллерийский расстрел хотя бы похожим на артиллерийскую дуэль

Периодически из Славянска отряжались разведывательные группы для рейдерства на коммуникациях противника. Повстанцы устраивали засады достаточно далеко за пределами Славянска. Действительный уровень потерь украинских войск установить трудно, поскольку ополченцы склонны завышать результаты своей работы, склонность же украинских силовиков к сокрытию потерь стала притчей во языцех. Однако стороны сходятся на том, что эта деятельность создавала ощутимые трудности украинским военным, продолжающим бесплодную осаду.

Хотя обстановка не слишком располагала к гротеску, противная сторона изо всех сил старалась выдержать стиль балагана. В середине мая Стрелкову и его заместителю с позывным «Абвер» пришли письма из… СБУ. Боевикам строго предписывалось явиться в Киев на допрос по уголовному делу, возбужденному в их отношении.

Хотя перспективы новых штурмов были достаточно туманными, а сама осада шла ни шатко ни валко, поводов для оптимизма у осажденных было не особенно много. Систематический обстрел Славянска артиллерией постепенно разрушал город.

На ополченцев, многие из которых были местными жителями, эти бомбардировки действовали угнетающе. Ополченцы были вполне в состоянии отбить удары пехоты и бронетехники, но, разумеется, не могли защитить жителей от орудийного огня. Хотя населению регулярно предлагалось покинуть обстреливаемые города и села, люди уезжали из собственных домов крайне неохотно. Не всем было куда ехать, многие опасались потерять имущество из-за мародеров

Дети прячутся от обстрела. Автор снимка, корреспондент Андреа Рокелли (Италия), 24 мая погиб под обстрелом вместе со своим русским помощником Андреем Мироновым

Наносить точечные удары украинцам не позволяли слабая выучка артиллеристов и не слишком хорошая работа разведки, потому недостаток точности компенсировался интенсивностью огня. Массовая гибель людей под обстрелом была сравнительно редким явлением, но каждый день стабильно приносил смерть нескольким жителям Славянска и делал калеками еще нескольких.

При этом поток волонтеров в Славянск не только не ослабевал, но постоянно рос. Александр Жучковский, известный нашим читателям, констатировал, что в ополчение буквально записывается и стар и млад. Успешная оборона Славянска сделала Стрелкова и его людей в некоем смысле иконами Новороссии; практически все добровольцы, прибывавшие в Донбасс, или местные уроженцы, решившие вступить в ополчение, стремились попасть именно в Славянск.

Фото из архива А. Жучковского, выстрел к подствольному гранатомету

Город, полтора месяца не сдающийся перед лицом на порядок более многочисленных и лучше вооруженных украинских сил, уже стал символом обороны Донбасса. К тому же объективно «славянцы» прошли обкатку, какой не имел больше никакой ополченческий отряд. Полтора месяца боев сами по себе провели «естественный отбор» и закалили тех, кого не сломали.

Банально, но факт: хорошим солдатом может сделать только реальная война, и те, кто продолжал удерживать оборонительный периметр Славянска и окрестностей, уже прошли серьезную школу. Не желая того, украинские солдаты и офицеры сами ковали гвардию для своего противника. Ветераны Славянска не только подарили Донецку и Луганску время на формирование армии, но и сами исподволь выросли в умелых и инициативных солдат.

В середине апреля Славянск обороняли наспех сколоченные группы из самых разных людей, в большинстве своем вполне мирных профессий: бизнес-тренеры, студенты, «челноки», шахтеры, взявшие в руки оружие, объединенные неприятием происходящего с их страной и народом.

Прошло полтора месяца. Люди, от которых недавно с пренебрежением отмахивались в Киеве и кого мало кто принимал всерьез в политических раскладах, превратились в армию.

часть вторая: свернувшийся еж

«Однажды вернусь в Москву со „славянским синдромом“: буду искать обеды по 70 рублей, черешню в переулках и удивляться, почему так долго не стреляют?»

— Журналист Андрей Краснощеков

«Мы в Славянске настолько суровы, что вместо будильника используем самоходку»

— Из твиттера славянчанки

В мае положение Славянска описывалось словами известной песни: «Бак пробит, хвост горит, но машина летит на молитвах и на одном крыле». Осадный корпус непрерывно наращивался, так что соотношение сил плавно дошло до фантастического: порядка пятнадцати тысяч солдат снаружи против полутора или двух тысяч внутри. Город постоянно обстреливался при помощи гаубиц и реактивных систем залпового огня. Его защитники кусались в ответ, совершая вылазки разведывательно-диверсионных групп и обстреливая позиции украинских войск из имеющегося нехитрого арсенала. Минометы и одинокая партизанящая самоходка доставляли беспокойство и причиняли потери, но, конечно, не могли выиграть огневую дуэль. При этом психологический эффект, оказываемый стрельбой катающейся по городу «Ноны», был заметным. Украинские СМИ буквально демонизировали эту легкую самоходку, сообщая о ее уничтожении после каждого обстрела и своими руками создав пушке славу неуловимого и опасного «Летучего голландца». Помимо охоты на «Нону», украинские солдаты периодически предпринимали попытки ворваться в несдающиеся города, но ни одна из этих попыток не принесла успеха.

Тяжелая РСЗО украинской армии в окрестностях Славянска. При невысоких боевых качествах пехоты артиллерия стала основным козырем осаждающих

Ополчение страдало от нехватки снабжения боеприпасами, недостатка оружия, почти полного отсутствия тяжелого вооружения, нехватки медикаментов. Серьезной проблемой гарнизона стало нарастающее разочарование жителей в российской поддержке. Эта смена настроения была характерна для всей территории непризнанных республик. Как заметил один из луганчан, «С цветами российскую армию уже встречать не будут. За цветами надо было приходить в апреле». Постепенно становилось очевидно, что крымского сценария — быстрого явления на сцену «вежливых людей», разоружающих украинских солдат и наводящих порядок, — не будет. Вместо этого люди, в том числе и лояльные к ДНР, должны были вынести тяжесть долгой войны и приобрести полезный, но не слишком радостный опыт выживания в горячей точке. Стрелков еще в середине мая обратился к населению с воззванием о вступлении в добровольцы, в котором подчеркнул, что легкой победы не будет, а надежды на «десант Путина» или новый майдан в Киеве беспочвенны.

Тем не менее, уровень поддержки ДНР в мае оставался достаточно высоким. Проведенный 11 мая в ДНР и ЛНР референдум о независимости от Украины, конечно, технически не мог быть безупречным, но как минимум продемонстрировал массовую поддержку населения. Как писал Стрелков о местном населении, «Тут сплошняком русские люди, говорящие и мыслящие по-русски, которым укрляндия сидит в печенках все 23 года ее убогого существования. Они от нее ни хрена хорошего не видели и не увидят никогда. Все время были людьми „второго сорта“, и им это дело давно надоело. Тем более, что убожество западенской идеологии очевидно. Кроме того, тут реально уровень жизни намного ниже, чем в России. Разница между соседними Ростовской областью и Донецкой видна невооруженным глазом (про Краснодарский край вообще молчу)».

Бюллетень для голосования на референдуме о независимости ДНР от Украины

Брожение чем далее, тем более усиливалось, поскольку украинские вооруженные силы продолжали неизбежно совершать ошибки, а периодически и преступления, настраивавшие население против киевской власти. В современном мире, где видеокамер больше, чем людей, инциденты, подобные обстрелу городской администрации в Луганске, где смертельно раненая женщина с оторванными ногами умирала буквально на глазах прохожих, или убийство безоружного мужчины во время референдума в Красноармейске, мгновенно становились достоянием общественности. Масла в огонь подливали откровенно абсурдные комментарии официальных властей, с могильной серьезностью объявлявшие гибель людей результатами самоподрывов, наведения ракет на кондиционер и обстрелов повстанцами самих себя. Такая риторика производила бы впечатление пошлого водевиля, если бы не сопровождала реальную гибель множества людей.

Одна из самых известных и, пожалуй, самая страшная фотография осады. Хирург славянской больницы Михаил Ковалев несет тело шестилетней девочки, погибшей при артиллерийском налете 8 июня. Ковалев прооперировал множество людей за время осады, и гражданских, и ополченцев, и пленного украинского вертолетчика. После отступления ополчения недолго оставался в городе и вскоре сумел выбраться в Россию, где сейчас и живет

Непосредственно в Славянске и Краматорске война была для людей реальностью, данной в ощущениях. В городах, находящихся на линии фронта, имелось достаточно много людей, придерживающихся как проДНРовских, так и проукраинских взглядов. Однако общим настроением быстро становилось желание какого бы то ни было мира.

Без комментариев

Вне зависимости от политических симпатий сложно обвинять таких людей в приспособляемости или поддержке «не той» стороны конфликта. Все издержки, связанные с войной, несли в первую очередь именно они. Несмотря на бессистемные обстрелы, желающих воевать оставалось значительное количество.

Сам Стрелков описал настроения в городе следующим образом: «В то, что их совсем „кинул“ ВВП, — пока никто особо не верит. Но в то, что для того, чтобы Россия вмешалась, — их родные дома, сады и огороды придется обязательно превратить в руины и пепелище, — в это верят уже многие. Не скажу, что людей данная перспектива сильно радует. Скорее наоборот. Тем не менее, у меня в резерве несколько сотен местных добровольцев, которые пока не готовы полностью встать в строй (работают и т. п.), но готовые прийти сразу, как только начнется атака. Бежать никто не собирается».

Поле боя во все времена становилось ареной для действий людей не лучших моральных качеств. Славянск страдал от всех военных язв, в том числе от мародерства. Нужно отдать должное командирам ополчения: реакция была мгновенной и свирепой. Широко известен приказ Стрелкова о расстреле двоих мародеров из числа ополчения. Виновным не помогли ни прежние заслуги, ни статус младших командиров.

Командир ополченцев не имел возможности проявлять сантименты. В условиях превосходства противника во всех материальных средствах борьбы разложение войск могло иметь катастрофические последствия. Тем более, балканский опыт Стрелкова буквально вопиял о том, как падает уровень боеспособности в утерявших дисциплину частях.

Уведомление о расстреле мародеров

В ополчении был установлен также контроль над алкоголем: пьянство пресекалось способами менее жестокими, но также без колебаний. Заодно обструкции подверглись азартные игры: назначенные отряды прочесали города и физически уничтожили «одноруких бандитов»: игровые автоматы расколачивались кувалдами. Поскольку местные власти с трудом могли выполнять свои обязанности, ополченцы постепенно подменяли полицию и даже муниципальные службы.

Из Славянска начало уезжать население. Регуляцией процесса не занимался никто: ополчение не имело возможности, а на украинской стороне об этом, похоже, просто никто не думал. Люди покидали местность стихийно, до самого конца осады из города ехали предоставленные самим себе беженцы. Эвакуация шла медленно: многие до последнего надеялись, что все обойдется и конкретно их дома не пострадают.

Корреспондент Михаил Фомичев описывал происходящее: «Шаг за шагом отсюда вытекает жизнь. Первым перестало работать электричество, перебитое укропскими вояками, потом водопровод, отключенный ими же где-то далеко за горизонтом, сейчас на подходе затопление канализационными отходами, уже бьющими через край, без возможности откачки очистных. Уезжают сильные крепкие люди, бросают жилье, с сумкой через плечо, на набитых автобусах сквозь мерзость и унижение украинских блокпостов, едут к родственникам, друзьям, а кто и просто „вникуда“. Отчаяние и ветер хозяйствуют на опустевших улицах, отдельные потерянные старики выстраиваются в многочасовые очереди за питьевой водой и хлебом. Город умирает, как брошенное тяжело раненное животное».

Местный ополченец на руинах собственного жилища

Люди бежали как в другие, не охваченные войной области Украины и ДНР, так и в Россию. Например, в конце мая партию из 175 школьников ДНРовцам удалось эвакуировать в Крым. Процесс серьезно тормозился из-за отсутствия договоренностей по поводу эвакуации с украинской стороной: отмечены случаи, когда автобусы с беженцами просто разворачивали назад. Тем не менее, людей удавалось вывозить и в этом случае.

Кольцо вокруг Славянска так и не было плотно замкнуто, и беженцев наружу, а подкрепления и оружие с разграбленных украинских складов внутрь удавалось провозить окольными путями. Водители постоянно рисковали получить снаряд, машины обстреливались, но, тем не менее, шоферы выполняли свою работу. Некоторым из беженцев серьезно не повезло попасть из огня да в полымя. Так, группа беженцев из Славянска осела в Иловайске, городке, который стал ареной чрезвычайно жестоких боев в августе.

В конце мая ополчение ДНР постиг тяжелый удар. 26 числа при попытке захвата аэропорта в Донецке была уничтожена штурмовая группа из нескольких десятков человек. Украинская пропаганда постаралась выжать из этой ситуации максимум дивидендов. Во-первых, для украинских войск этот успех оказался крупнейшим за все время, прошедшее с начала конфликта. После унизительной сдачи Крыма, где украинские солдаты тысячами перебегали на сторону русских, и спокойного перехода значительной территории двух областей под контроль повстанцев для вооруженных сил Украины Донецкий аэропорт оказался очень значимым в психологическом плане успехом. Более того, по уровню психологического воздействия на собственную аудиторию и российскую сторону этот бой до сих пор остается наиболее ярким успехом украинских военных. Грузовик, набитый трупами, оказался эффектным зрительным образом, а тот факт, что среди погибших было много волонтеров из России, дал лишний повод говорить о вовлеченности Российской Федерации в конфликт. Для гарнизона Славянска этот бой имел свое значение: из города была отряжена значительная группа ополченцев в помощь Донецку. Постепенно отряды, державшиеся в Славянске, Краматорске, Красном Лимане становились элитой повстанцев: опытные солдаты с командирами, чья квалификация и нервы выдержали проверку боями, требовались повсюду.

Осажденная крепость нанесла ощутимый ответный удар уже 29 мая, всего через три дня после кошмарного боя в Донецке. Возле Червоного Молочара, юго-восточного пригорода Славянска, был сбит транспортный вертолет с солдатами национальной гвардии. Машина разгрузилась на Карачуне, куда доставляла провиант, воду и экипировку, забрала сменяемых по ротации солдат и взлетела снова, но вскоре была подбита из ПЗРК. Пилоты попытались вернуться на Карачун, но быстро потеряли управление горящей машиной. «Вертушка» рухнула под злорадные комментарии жителей, снимающих падение на видео.

Среди тринадцати погибших оказался генерал-майор Сергей Кульчицкий, начальник управления боевой подготовки нацгвардии Украины. Кульчицкий стал первым и на данный момент единственным генералом украинских вооруженных сил, убитым в бою.

До распада СССР Кульчицкий строил обычную карьеру советского офицера, служил в морской пехоте Северного флота и едва ли мог бы себе представить, что финалом его карьеры станет подавление восстания против независимой Украины на руинах страны, которой он присягал, а убьют его бывшие сослуживцы по Советской Армии. В вооруженных силах независимой Украины бывший морпех успешно двигался по служебной лестнице и получил генеральский чин в 2013 году, менее чем за год до смерти.

Горящий вертолет ген. Кульчицкого

Интересно, что покойный перед смертью успел приобрести скандальную известность, несмотря на то, что его фамилия стала достоянием широкой общественности только после гибели. В интервью российской журналистке Марине Ахмедовой Кульчицкий (для печати его имя было опущено) сделал ряд сильных заявлений: «Трудно сказать, какую тактику мы выберем. На войне любая хороша. Лишь бы наши солдаты оставались живы, а ваши погибали. На дуэли мы драться точно не собираемся, но мы будем мочить вас в сортирах. И на вашей территории тоже. В ход будут пущены все средства. Будут рваться ваши вокзалы. А что вы на меня так смотрите? Не надо на меня так смотреть. А вы зачем к нам пришли? Путин эту войну не выиграет, и он это поймет, как только начнет вести военные действия. И мне все равно будет, кого из вас убивать: мирное население, немирное. Почему я должен вас жалеть? А вы не хотите маму мою пожалеть? (…) Я военный человек, — говорит офицер. — И если завтра надо будет воевать, я буду воевать. Если вы думаете, что русский сапог будет ходить по Украине, то… он не будет ходить. Если вы вдруг посчитаете Крым российским, я не исключаю, что там начнется подпольная террористическая деятельность. Я не верю в то, что нас будут спасать Америка, Европа или Англия, — они, напротив, сделают все, чтобы мы между собой воевали. Просто я не понимаю Путина… Почему он такой баран? Почему вместо того, чтобы укреплять отношения с Украиной, он пытается поставить нас на роль меньшего брата? Он считает, что, унизив украинский народ, он может стать великим самодержцем… скажите своему Путину, пусть выстраивает с нами дружеские отношения.

…А иначе мы будем отравлять вам колодцы. Мы насыплем вам какую-нибудь гадость в водопровод. Мы будем истреблять вас в сортирах. Я буду делать это. Я буду хладнокровно вас убивать».

Но вместо этого, по иронии судьбы, хладнокровно убили самого генерала.

Интересен вопрос о том, где ополченцы приискали средства ПВО. В течение нескольких недель гарнизону Славянска удалось серьезно подрубить активность украинской авиации. Кроме нескольких вертолетов, за время осады был сбит самолет-разведчик, корректировавший орудийный огонь, как минимум один беспилотник и, по заявлениям ополченцев, несколько штурмовиков. Соответственно, возникает вопрос о том, где брались зенитные комплексы. У украинской стороны ответ на этот вопрос всегда один, сводящийся к тому, что оружием ополчение снабжает Россия и лично Путин. Между тем в мае вездесущий Путин не расщедривался даже на автоматы.

Импровизированная зенитная установка. Спаренная автоматическая пушка на грузовике. Оператор носит псевдоним «Святой отец»

Сложно понять позицию официальных властей РФ: с одной стороны, отряды добровольцев шли в Донбасс непрерывно и, уж конечно, не могли просачиваться через границу без благословения российской пограничной службы, с другой — почти 100 % тяжелого вооружения оказывались трофейными образцами, а стрелковое оружие добывали в основном на захваченных складах (например, значительное количество «стволов» было извлечено из советских арсеналов в Соледаре) и его постоянно не хватало. Сомнительно, чтобы, не высылая обычные винтовки и пулеметы, пресловутый «военторг» делал исключение для такого дорогого и ценного средства борьбы, как переносные зенитно-ракетные комплексы. В хаосе постмайданной Украины многие не обратили внимания на массовое разграбление военных складов в разных частях страны, в том числе на востоке.

В частности в первой половине марта СМИ сообщали о похищении сразу нескольких десятков ПЗРК типа «Игла» из арсеналов украинской армии. По данным журналистов, общее число вывезенных «Игл» могло доходить более чем до ста сорока единиц. Учитывая, что исправных самолетов в ВВС Украины имелось до войны менее двухсот, а счет исправным вертолетам шел на десятки, эта утрата выглядит просто чудовищной.

Министерство обороны Украины официально опровергло данные о расхищении ПЗРК, однако сами по себе слова военных мало что стоят: для чинов из военного ведомства признание в том, что полторы сотни зенитных комплексов находятся неизвестно где, равносильно добровольной сдаче себя под трибунал. Судя по всему, никакой проверки по факту пропажи ПЗРК не велось. В таких условиях версия о добыче ополченцами зенитных комплексов со складов украинской армии (вероятно, через коррумпированных офицеров) выглядит более реалистичной, чем списание на помощь России любого прибытка в арсеналах инсургентов.

Ясный майский день, в который погиб генерал Кульчицкий, отметился активными боями. «Нона» и минометы ополченцев продолжали перестреливаться с украинскими артиллеристами, засевшими на Карачуне, а те, в свою очередь, интенсивно обстреливали жилые кварталы. Автобус с детьми, пытавшийся выехать из Славянска, был вынужден вернуться из-за интенсивного огня и нежелания силовиков пропускать «несогласованный» транспорт. По разным данным, за сутки погибли от пяти до двадцати жителей города. Война «входила во вкус». Если в апреле жертвы можно было пересчитать по пальцам, а стороны больше потрясали оружием, чем пускали его в ход, то к концу мая только массовая гибель могла кого-то впечатлить.

«Летучий голландец» Славянска. У осаждающих имелись десятки самоходок типа «Нона», но известность получила именно та, которой ополченцы всю осаду тиранили своего противника

У ополченцев быстро вырабатывалась психологическая привычка к затяжным боям. Как писал российский доброволец Александр Жучковский, «Адаптация к происходящему приходит быстро (насколько быстро развиваются события), и со временем вырабатывается „философское“ отношение к смерти. По моему убеждению, мы все „под Богом ходим“ и „чему быть — тому не миновать“. Если „не судьба“, погибнуть можно и от условного кирпича на голову в мирное время, если „судьба“, вернешься из самого ада войны (возвращались же люди и из Сталинграда 1943 года). Кстати, интересно наблюдать за людьми, уже закаленными боями или участием во многих „горячих точках“. Как правило, это очень спокойные, даже безмятежные люди — с таким вот „философским“ отношением к своей собственной судьбе и смерти. Я видел таких людей, и одним фактом своего присутствия рядом они поддерживали меня в минуты опасности».

При скупой работе «военторга», официальных властей РФ, примечательна активная помощь ополчению со стороны российского общества. Частные пожертвования ополчению оказались весьма значительны, акции по сбору средств венчались миллионными сборами. Деньги тратились на все то, что требуется воюющему отряду: обмундирование, оптику, средства связи и т. д. и т. п. На средства жертвователей закупались даже разведывательные беспилотники. На ум невольно приходят аналогии с 1870-ми годами, когда русское общество, не дожидаясь милостей от государства, собирало средства и добровольцев на помощь антитурецкому восстанию в Сербии.

К июню на украинской стороне фронта отчаялись взять Славянск и Краматорск прямым штурмом и начали планомерное выдавливание ополченцев с их фланговых позиций. Задача пробить центр «славянского щита» если и ставилась, то выполнялась без особого энтузиазма. Вместо этого украинские военные начали выдавливать ополчение из Красного Лимана, городка к северо-востоку от Славянска. Еще одним объектом приложения усилий стал небольшой поселок Семеновка, восточный пригород Славянска. Конечная задача сводилась к полной блокаде Славянска и Краматорска, пресечению снабжения и уничтожению ополченцев, лишенных патронов, медикаментов и провианта в окружении. Это был вполне логичный план. Сложно сказать, почему в головы командиров осадного корпуса он пришел только через полтора месяца после начала осады, однако это была разумная программа действий для украинских войск и они начали не слишком гладко, но последовательно ее реализовывать.

Украинский расчет крупнокалиберного пулемета

Тотальное превосходство в численности и материальных средствах борьбы позволяло украинцам массировать силы на наиболее важных участках и одновременно давить на остальной оборонительный периметр. 3 июня украинские войска начали мощный обстрел Семеновки, затем попробовали занять поселок танками и мотопехотой. Одновременно оказался атакован Красный Лиман, к северо-востоку от Славянска. После очень ожесточенного боя городок был оставлен ополченцами, и пятого числа над Красным Лиманом был поднят украинский флаг. Силы атакующих превышали ополченческий отряд на порядок, и потому сдача городка не требует какого-то специального объяснения.

Этот бой отметился позорным поведением казачьей части, участвовавшей в обороне Лимана. Казаки самовольно оставили позиции и ушли не только из обороняемого города, но и со славянского направления вообще, окопавшись в Антраците, подальше от места реальных боев. «Какого черта сотни „донских и кубанских героев“ прибыли сюда вообще? — возмущался Стрелков. — Что они защищают в Антраците? С кем воюют? С местным поголовьем кур и цистернами водки? Ничего не изменилось за 20 с лишним лет в нашем „возрожденном козлячестве“. У нас в ополчении есть казаки, и их довольно много. Но! Нет ни одной „чисто казачьей“ части или подразделения. Потому что как только что-то такое образуется в условиях иррегулярной войны, то еще недавно дисциплинированные и боеспособные воины мгновенно превращаются в банду мародеров и трусов. С чем это связано? Да с психологией некоей „исключительности“: „казакующий“ воин ни с того ни с сего начинает считать себя „чем-то высшим, нежели все другие“. А раз он „выше“, то и „ценнее“ и требует „особого подхода“. То есть копать окопы ему нельзя: он „казак-воин“. Окопы для него должен копать кто-то другой, а если их нет, то при обстреле/атаке он („казак-воин“) должен в первую очередь „сберечь себя для будущего“, а позицию можно бросить: не жалко. Но если уж бросать, то что останавливаться по мелочи? И получается, что из Красного Лимана можно легко добежать до Антрацита. Лекарство от „казачьей болезни“ только одно: спрашивать с казаков ровно столько же, сколько и со всех, невзирая на гонор, лампасы и заявления „а я казак! я воевал!“ И иметь возможность взять „к ногтю“ тех, кто не желает воспринимать реалий.

…Проблема только в том, что когда „казаков“ собирается слишком много, они становятся агрессивно-неуправляемы. И превращаются в банду „батьки ангела“».

После бегства ряженых казаков падение Красного Лимана стало неизбежным. Оставшиеся части оттянулись в Славянск, предоставив победителям заниматься чистками неблагонадежных. Украинские войска достаточно жестко зачистили городок от сочувствующих ДНР, задержав всех, кто казался подозрительным. Семеновка же сдана так и не была. Бой за поселок носил ожесточенный характер, штурм маленького пригорода начался с огневого налета, в котором участвовала самая разнообразная артиллерия, от классических «Градов» до штурмовиков и тяжелых гаубиц. После этой обработки украинские солдаты пошли на штурм при поддержке бронетехники. Такой необычно решительный штурм объяснялся просто: захват Семеновки должен был практически полностью изолировать Славянск.

Запомните живыми. Танкоборцы с позывными «Цыган» и «Север» за день до гибели. Семеновка. Рука «Цыгана» лежит на прикладе ПТР

Схватка за Семеновку была отчаянной и хаотичной. Один из ополченцев рассказывал об этом бое: «За танком шла пехота. Солдаты-срочники, молодежь. По ним стали стрелять, и они начали падать один за другим: не поймут, откуда стреляют. Пехоту отсекли, по танку начали стрелять из всего, чего можно. Танк остановился, потом подумал и пошел вперед. БТРы прикрывали его с бугра. Естественно, он разбивал блоки, были раненые. И убитые. Долбал, жег все на свете. Стрелять было бесполезно, он потихоньку продолжал движение. Потом попали по лобовой броне, повредили башню. Он стоял-стоял, потом начал пятиться назад: пехоты нет. Тогда подключились самолеты, „Сушки“. Сначала стреляли по нам, потом увидели танк с пехотой, стали бить по своим. БТР загорелся, танк оттащили, и они отошли за бугор. Раненые падали, их никто не подбирал. Так они там до сих пор и лежат. Там месиво было, и лезть туда страшно, потому что снайперы работают до сих пор. На мост пошли фуры, обычные гражданские грузовики, один с кирпичом, другой с гипсокартоном, со стороны Харькова, — их пожгли. Водители повылезали, один, правда, в шоке, — их отправили домой. А солдаты украинские так и лежат в посадке».

Бой на улицах

Против не новых, но все же принадлежащих уже нынешней эпохе, обладающих жуткой разрушительной силой танков Т-64 противотанковые ружья времен Великой Отечественной были отнюдь не равным оружием. Атаку удалось отбить только с помощью прибывшего резерва с гранатометами и ракетными комплексами. В этом бою были убиты и ранены десятки ополченцев. Расчет противотанкового ружья из двух человек погиб под прямым попаданием в их нехитрое укрепление. Корреспондент Геннадий Дубовой, за день до боя бравший интервью у противотанкистов, писал: «По-настоящему страшно за все время в Семеновке мне было только в тот момент, когда я снимал на видео тела „Севера“ и „Цыгана“. С соседней позиции видели: их расчет накрыло прямым попаданием из танка. Грохнуло так, что бетонные блоки подпрыгнули чуть ли не на метр и раскололись. А трупы (должно быть, их тоже подбросило и влепило потом в асфальт) выглядели какими-то удлиненными, перекрученными, мягкими как на солнце пластилин… Пока я бежал к ним по траншее, узнал: кроме трех патронов, весь остальной боезапас они перед смертью вколотили в тот самый танк, который позже подожгли».

Тот же журналист описал еще одну маленькую трагедию войны:

«Боец только поговорил с женой по телефону — и „Сушка“ сбросила кассетные бомбы. Осколками насмерть сразу. Вынесли погибшего к машине. Вернулся в тот блиндаж расспросить, как все случилось. У бойцов глаза на мокром месте. Отворачиваются. „Дилинь-дилинь“ — идут одна за другой СМС на телефон в забрызганном кровью углу. — Жена его. СМС пишет. Как сильно она его любит…»

После отбитой атаки украинцы начали снова засыпать Семеновку снарядами из гаубиц, РСЗО и минометов, накрывая село квадратами. Противодействовать было нечем: артиллерия украинцев находилась вне зоны досягаемости. Тяжелая артиллерия буквально срывала целые ряды окопов вместе с защитниками их. Бомбардировка непрерывно длилась два дня, мины сыпались дождем. Как резюмировал тот же ополченец, «Перекопали все, можно сажать картошку. И „Градом“ полить». Юмор смертника: в Семеновке после боев буквально не осталось живого места. Но каждый раз после того, как обстрел заканчивался и в атаку шли танки и мотопехота, ополченцы покидали свои блиндажи и щели — и навстречу штурмующим из развалин летели ракеты «фаготов» и пулеметные очереди.

Бронетехнику одолевали сосредоточенным огнем всех противотанковых средств, от древних ПТ-ружей до относительно современных ракет. Известен даже случай, когда украинский танк удалось серьезно повредить огнем из снайперской винтовки. Неизвестный стрелок сумел расколотить бронированному динозавру практически всю доступную для обстрела оптику, он попал даже в стекло зенитного прицела. Эта машина вообще стала вещественным свидетельством ожесточенности боя и квалификации танкоборцев ополчения: кроме разбитых прицелов, танк получил серию попаданий в ствол орудия и точный выстрел из гранатомета в корму.

Результат прицельного огня по украинскому танку

Все это время население Семеновки, из числа тех, кто вовремя не уехал, пряталось по подвалам. Люди старались держаться группами хотя бы по двое, чтобы в случае чего иметь возможность совместно выкопаться из-под завала.

Семеновка оказалась пока слишком крепким орехом, поэтому украинцы остановились и начали укреплять позиции в районе свежеотбитого Красного Лимана.

Штурм Семеновки был достаточно острым моментом осады. Захват поселка, несмотря на его невеликие размеры, приводил к прерыванию важной дороги из города и делал удержание Славянска бесперспективным. Успешное парирование штурма в начале июня не означало прекращения ударов. Украинские военные нащупали «шверпункт» и не собирались отказываться от попыток забрать эту точку себе, так что Семеновка должна была стать ареной самых серьезных боев.

Именно Семеновка открыла публике одного из самых знаменитых полевых командиров ополчения — Арсения Павлова, более известного как «Моторола». Никогда до сих пор не руководивший воинскими подразделениями (хотя и получивший боевой опыт в Чечне) человек, до войны изготовлявший, по мрачной иронии судьбы, надгробные памятники, попав на войну, обнаружил таланты тактика и быстро стал легендарным персонажем Донбасской войны, командиром мобильной противотанковой «пожарной команды». Долгое успешное удержание Семеновки, в том числе его людьми, стало залогом устойчивости обороны всего Славянска.

Арсений Павлов, «Моторола». По фотографии и не скажешь, что перед нами один из самых отчаянных вояк Донбасской войны

Падение Красного Лимана оказалось одним из этапных моментов борьбы за Славянск. Украинские войска медленно, но верно охватывали позиции ополченцев. Повстанцы постоянно добивались тактических успехов, но успешные засады, захват техники и результативные обстрелы украинских позиций мало что значили в смысле влияния на оперативную обстановку. При всей невысокой квалификации командующих АТО, осаждающие пользовались таким численным преимуществом, что локальные неудачи были для них что слону дробина. Чуда не могло произойти. Армия, имеющая весь спектр вооружения, снабжаемая со складов и регулярно пополняемая, армия, за спиной которой стоит страна с заводами и военкоматами, неизбежно должна была одолеть иррегулярные отряды ополченцев вне зависимости от боевого духа и личных качеств последних.

Надежда на активную помощь со стороны российского государства медленно таяла, а переломить ситуацию в пользу ополченцев на тот момент могла только Россия. Люди все более ощущали себя пешками, которых отдают ради какого-то не вполне понятного гамбита.

Теперь правый фланг «славянского щита» загибался, а украинские военные серьезно приблизились к «дороге жизни», идущей через Семеновку на восток. Положение ополченцев в Славянске делалось угрожающим. В значительной степени именно захват украинскими войсками Красного Лимана стал началом конца обороны. Однако наметившееся окружение еще не было настоящим котлом, а чем дольше защищался Славянск, тем больше времени имелось на формирование отрядов у Донецка, Луганска, Горловки, Лисичанска и других центров сопротивления. Каждый день удержания Славянска означал еще один разоруженный в тылу украинский гарнизон, еще один захваченный склад, еще один день тренировок для новобранцев, еще один караван с добровольцами из России. Поэтому даже в условиях охвата северного фланга крепость Славянск продолжала держаться.

Она продержится еще месяц.

часть третья: финал осады

Но остались ни с чем егеря

7 июня в должность президента Украины благополучно вступил Петр Порошенко. Новая метла мела по-старому: избранный президент так же, как и временная администрация, которую он сменил, сделал ставку на подавление мятежа в Донбассе военной силой. Общество Украины было настроено предельно воинственно, поэтому новый президент прислушался к мнению «партии войны» и продолжил бескомпромиссную борьбу железом и кровью.

Оперативная обстановка вокруг Славянска медленно, но неуклонно менялась в пользу украинских войск. Весь июнь прошел под знаком надвигающейся (и, как мы знаем, отмененной в последний момент) катастрофы.

Ополченец

Нарастающий пессимизм Стрелкова, рисовавшего мрачные картины в каждой сводке, многие в России были склонны расценивать то ли как прикрытие неких хитрых планов, то ли как ворчание перфекциониста. Тем более что печальные прогнозы действительно звучали на фоне регулярно достигавшихся тактических успехов. Шутки в стиле «Игорь Иванович, грустите почаще» можно было услышать даже из уст фронтовиков. На деле же лидер ополченцев попросту объективно описывал то, что видел. Расправиться с нависающей над Славянском громадой регулярной армии было нечем. Украинские войска действовали неумело, но старательно и, единожды нащупав правильное направление действий, постепенно добивались своего.

Захват или выбивание техники, людские потери не меняли положения дел: если для ополченцев буквально каждая боевая машина была едва восполнимой потерей, а оборона многих важных позиций держалась на энергии и стойкости буквально считанных бойцов, то вооруженные силы Украины, как и положено вооруженным силам, располагали тылом, способным поставить в ружье нового солдата взамен убитого и выкатить на поле боя новый бронетранспортер вместо захваченного.

Потому поводов для оптимизма у славянского гарнизона было мало. Фанат и популяризатор Белого движения, Стрелков столкнулся с проблемой реальных белогвардейцев: невозможностью компенсировать тактическими успехами небольших добровольческих отрядов на поле боя слабость тыловых служб. Именно слабость тыла обусловила и немногочисленность ополчения. Ни обмундировать, ни вооружить всех добровольцев командиры не могли. По оценке доктора Михаила Ковалева (на тот момент заведующего хирургическим отделением Славянской городской больницы), деятельно поддерживали ополчение и составляли его ближайший резерв несколько тысяч человек, однако их попросту нечем было оснастить.

Результат артиллерийского обстрела

В самом городе положение дел также менялось только к худшему. Снабжение водой и электричеством было перекрыто, подстанцию разрушили воздушным ударом украинские ВВС. С целью надавить на гарнизон и население украинские военные обстреливали ремонтников, пытавшихся восстановить подачу тока. Отдельные трудности были связаны с необходимостью эвакуировать многочисленных убитых гражданских. Поскольку городские службы не всегда могли справиться с поступающими мертвецами, а морг за отсутствием света не работал, необходимые работы частично взяли на себя волонтеры. Опознание трупов часто шло с трудом: артиллерийские обстрелы приводили к сильному обезображиванию убитых. Отдельной проблемой были похороны: любое движение в городе могли интерпретировать как перемещения ополченцев и на всякий случай обстрелять процессию.

Ополченец из Краматорска описал ситуацию так: «В Краматорске голод из-за невыплат пенсий и зарплат. Главная проблема в Краматорске — уже не бомбёжки, а просто голод. При этом люди не могут выехать из города. Они надеялись, что дадут пенсии, зарплаты, и сидели здесь. И досиделись до того момента, когда у них просто нет ничего. Организовываются автобусы, вывозят людей, но люди боятся ехать без денег. Их обещают кормить, но человек же не может слепо верить, поэтому пока люди остаются.

Артиллерийские обстрелы серьезно усилились в последние дни осады. Украинская сторона постоянно наращивала и количество стволов артиллерии, и интенсивность ее использования. На этом фоне тезис о нежелании разрушать города как причине медленного продвижения украинских войск смотрится шатко.

Гуманитарной помощи приходит не более 1 % от того, что требуется Краматорску. В городе сейчас осталась половина населения, это 100 тысяч людей, нужна еда. А приходит тонна в день.

Украинская армия перекрыла все гуманитарные коридоры, и если раньше из России приходили нам хотя бы „Газели“ с крупами, то сейчас уже несколько дней этого нет. Обращаются бабушки, которые говорят, что уже неделю питаются вишнями, шелковицей. Это хорошо, что не зима, а то бы был второй Ленинград. А в Славянске ещё хуже, в разы».

Николаевка после обстрела

Медики Славянска работали на износ. Статус лечебного учреждения мало что давал, обстрелы далеко не всегда велись прицельно, поэтому врачи работали в экстремальных условиях. Главврач, его заместитель по лечебной части и некоторые другие медицинские начальники бежали еще в самом начале сражения. Тем ценнее стойкость оставшихся. 4 хирурга и 9 медсестер (данные на начало июля) обрабатывали весь поток раненых. Интересно, что больнице и врачам, кроме местных жителей и россиян, помогали и волонтеры из дальнего зарубежья. В Славянске работали пожелавшие остаться анонимными француз-анестезиолог и хирург из Латвии. Клятву Гиппократа поставил превыше лояльности государству также неизвестный медик из Днепропетровска. Все снабжение медикаментами держалось на том, что поставляли ополченцы. Украинское государство, чьими гражданами формально были гибнущие в Славянске люди, палец о палец не ударило, чтобы доставить собственным гражданам в осажденном городе хотя бы элементарные медикаменты, не говоря уже об эвакуации пострадавших.

Из-за участившихся случаев мародерства ополченцы были вынуждены сформировать штрафную роту. Штрафники занимались полевой фортификацией на передовой, бывало, что и под обстрелом. Туда же отправлялись струсившие ополченцы и прочие личности, пойманные за чем-то неблаговидным.

Например, копать окопы под минометным огнем отправился работник местной прокуратуры, пытавшийся передать в Киев персональные данные ополченцев. Отправка на экстремальные земляные работы в качестве наказания вообще стала некоей «визитной карточкой» славянского гарнизона: как писал автору дончанин, позднее, уже в Донецке, «славянцы» развернулись, выдавая лопату в руки всем подряд правонарушителям, от пойманных за ездой в пьяном виде до мелких уголовников.

Несмотря на все сложности, «укрепрайон» ополчения не собирался падать, будто спелый плод, в руки противника. Например, попытка украинских войск разделить Славянск и Краматорск, создав укрепленный блокпост между городами, кончилась печально. Ополченцы неделю готовили акцию с целью вытащить эту занозу — и преуспели. 9 июня из Краматорска на злополучный блокпост обрушилась «танковая атака». Недостаток нормальной бронетехники краматорские ополченцы под командой Евгения Пономарева (его фотографию вы могли видеть в первой части нашего рассказа) компенсировали захваченной ранее парой бронированных инженерных машин. «Инженерки» заваливали неприятельские окопы отвалами, пока снайперы подавляли попытки сопротивления. После этого эффектного выступления краматорская рота вернулась на исходные позиции, а украинские военные, лишившись блокпоста, откатились назад на Карачун.

Указатель на въезде в город, иссеченный осколками

Несколько дней продолжались спорадические атаки, контратаки и обстрелы, а 19 июня украинские войска, наконец, сделали еще один шаг к полному охвату Славянска. После сдачи Красного Лимана повстанцы закрепились в Ямполе (на восток-северо-восток от Славянска) и Северске, городке к востоку от центра сопротивления. Гарнизон городка составлял всего около тридцати человек. Последовавшую атаку крупных сил с бронетехникой им нечем было отбить. Под Ямполем единственным противотанковым средством инсургентов был один станковый гранатомет, разбитый в самом начале боя. Уже вечером Стрелков констатировал: «Ямпольский отряд разбит». Суматошный бой, в котором отряды враждебных сторон перемешались, продолжался до следующего дня. 20-го числа от Ямполя на Славянск выходили остатки ополченческих отрядов. Потери оказались ниже ожидаемого, гарнизоны Северска и Ямполя были скорее рассеяны, чем уничтожены, контроль над этими точками на карте еще какое-то время оспаривался (ополченцы даже восстанавливали контроль над Северском), но сами эти города уже не могли быть опорными пунктами ополчения. Относительно спокойный отход от Ямполя был обеспечен во многом хладнокровием и решительностью Сергея Петровского, отставного полковника ГРУ, известного публике под псевдонимом «Плохой Солдат». Прорыв из Ямполя стал для него в известном смысле репетицией будущего прорыва уже из самого Славянска. Ополченцы сумели отступить, утащив с собой даже подбитую украинскую самоходку.

Уничтоженная боевая машина в районе Ямполя

Теоретически, во время этих боев свежеиспеченный президент Украины Порошенко объявил прекращение огня. На практике «перемирие» обнадежило жителей окруженных городов буквально на несколько часов. Ни на интенсивности, ни на стиле боев эта декларация не сказалась никак.

Судя по всему, адресатами этого жеста Порошенко были иностранные политики в рамках торга вокруг судьбы мятежных республик. Сложно судить о ходе подковерных переговоров, но по тем заявлениям, которые делались украинской стороной, можно сделать вывод: позиция Порошенко сводилась к требованиям сдачи на милость победителя. Разумеется, такой вариант не мог быть принят ни ополченцами в окопах, ни интриганами в Кремле, поэтому война продолжалась своим чередом.

Судя по всему, именно в эти дни началась подготовка гарнизона к прорыву из осажденного города. Впервые фраза «оставить Славянск» прозвучала в середине июня, а потеря важных пунктов в своем тылу и, соответственно, перехват дорог подталкивали к такому решению. Было ли оставление Славянска ходом, приближающим победу Новороссии? Конечно, нет. «Щит» из Славянска и Краматорска даже в обломанном виде прикрывал фланг повстанческих отрядов в Лисичанске, а сдача привычных позиций почти неминуемо означала откат к самому Донецку и Горловке. Потеря значительного пространства с массой населения не могла казаться хорошей идеей.

Ополченец

Но у ополченцев не было особого выбора. Требовалось либо отдать Славянск, либо отдать Славянск и полторы тысячи защищающих его бойцов. Одну из главных своих задач, выигрыш времени, крепость выполнила. Теперь же удержание города любой ценой обещало катастрофу.

Видимо, в рамках этой подготовки было решено прощупать устойчивость украинских войск к ополченскому «тузу в рукаве». В ночь на 27 июня вынесенный вперед блокпост украинских войск «Рыбхоз» был неожиданно атакован ополченцами. Изюминой этого удара, обеспечившей полный и быстрый успех атаки, стали танки. Боевые машины, судя по всему, прибыли с «большой земли»: пока Славянск воевал, в тылу ополченцы постепенно разоружали базу украинской бронетехники в Артемовске.

Украинский блокпост «Рыбхоз», павший жертвой танковой атаки ополченцев

Хотя вокруг Славянска уже ходили смутные слухи о прибытии танков, украинцы совершенно не были готовы к тому, что на них обрушится. Танки стремительно атаковали с двух сторон, на полной скорости ворвавшись на «блок». Надо отдать должное украинским противотанкистам: расчет единственной ракетной установки не побежал и был перебит на позиции выстрелами в упор. Уцелевшие полями ушли на другой блокпост, оставив победителям тяжелое оружие и, что интересно, знамя, принадлежавшее одной из сотен самообороны майдана.

Видимо, охрана злополучного блокпоста была собрана из политических активистов. Ополченцы не стали цепляться за взятый блокпост: не слишком удобная позиция и артиллерийский обстрел вынудили их отойти.

Кольцо сжималось: 2 июля начались бои за Николаевку, городок строго к востоку от Славянска, всего в 12 километрах. По сообщениям ополченцев, Николаевка была окружена, то есть украинские войска закрепились уже и к юго-востоку от Славянска. В засаду можно было попасть уже даже на дороге между самим Славянском и Семеновкой. 2 июля попала под обстрел — уже не артиллерийский, а стрелкового оружия и танка — группа, выдвигавшаяся из Славянска в Семеновку. Александр Жучковский писал позднее на своих страницах в социальных сетях о последствиях этого боя:

«Страшны не танковые удары прямой наводкой, хотя это очень страшно. Страшны не артобстрелы: мы к ним привыкли. Страшно под этими обстрелами собирать по частям погибших товарищей, останки которых продолжают гореть, тушить загорающиеся одеяла, на которых несешь останки, и потом ехать с ними в открытом кузове через весь город на глазах у мирных жителей. Сделать все это нам помогло только чувство долга перед погибшими».

Бои в Николаевке сделали невозможным движение по единственной нормальной дороге, связывавшей Славянск с остальной Донецкой Республикой. Это означало скорый разгром гарнизона из-за исчерпания боеприпасов, а также дополнительные бедствия и без того страдающего населения из-за уничтожения социальной инфраструктуры и прерывания подвоза извне хотя бы какого-то продовольствия и медикаментов. Николаевка обстреливалась «Смерчами», штурм велся с широчайшим применением бронетехники. Связь с гарнизоном городка была потеряна. Кое-кто из командиров самовольно бросил позиции и бежал в Енакиево, уведя людей проселками, так что Николаевку в неплотном окружении удерживал вездесущий «Моторола» со своим отрядом и теми, кто сохранил самообладание. Снабжение Славянска оказалось перерезано полностью. Что до настроений населения, то Стрелков мрачно констатировал: «Все проклинают Киев, Порошенко и… Россию. Которая дала надежду и бросила на произвол карателей». Все это время обстрелы Славянска и атаки окраин шли в «фоновом режиме».

Гаубица — основной аргумент украинских силовиков

Как рассказывал краматорский ополченец, «Семеновки просто нет как населенного пункта. Николаевка похожа на кадры Грозного времен чеченской войны.

Николаевская ТЭС, охваченная огнем

Пятиэтажные дома, в которых еще жили люди, — разрушены до цокольных этажей. Частный сектор разбомблен и сожжен. Огнем артиллерии был подожжен склад мазута на Николаевской ТЭС — черный дым валил два дня, в округе все пропитано гарью».

Слишком много раненых. Слишком мало времени. Гибель гарнизона Славянска была делом ближайших дней, это понимали все.

Чтобы оценить стиль и интенсивность боевых действий в эти дни, можно сравнить расход боеприпасов украинскими войсками с настрелом в других конфликтах. Например, по данным украинских СМИ, на Карачуне к моменту завершения осады осталось 16 тысяч гильз калибра 122 мм. Эти снаряды были выпущены в период с 5 мая по 5 июля, то есть за два месяца, осаждающей группировкой в 15 тысяч солдат по одно-двухтысячному отряду ополчения. Основная часть снарядов была выпущена в последние недели и даже дни сражения. Много это или мало? Для сравнения: во время боевых действий в августе-сентябре 1943-го года советский Южный фронт израсходовал около 110 тысяч снарядов того же калибра. На тот момент Южный фронт насчитывал порядка трехсот тысяч солдат, а в августе и сентябре он проводил две крупные операции на Миусе и имел против себя двухсоттысячную немецкую Шестую армию. Как тогда, так и под Славянском 122-мм снаряды составляли одну из основных «статей расхода» боеприпасов. Если соответственно уменьшить масштаб, приходится признать, что уровень огневого воздействия на периметр обороны Славянска примерно соответствует уровню крупных боев Второй мировой войны.

5 июля украинские военные, приготовившиеся к последнему решительному штурму, обнаружили, что воевать в Славянске не с кем. Еще в ночь на 5-е число на окраине шел ожесточенный бой, а теперь город был пуст и сопротивление оказывали только небольшие разведывательно-диверсионные группы в окрестностях. Пуста была Семеновка, пуст Краматорск, покинуты позиции в самом Славянске.

Днем украинские войска осторожно вошли в города, подняв желто-голубые знамена над Славянском и Краматорском. Осада, стоившая стольких трудов и крови, наконец, завершилась.

Украинские солдаты в Славянске

Реакция населения на окончание сражения была не слишком однозначной. Основным мотивом в репликах жителей Славянска и Краматорска после ухода повстанцев было облегчение. Сложно ожидать чего-то иного от людей, которых наконец прекратили обстреливать. Восторги по адресу вошедших в город военных были сдержанными. Над Краматорском украинский флаг подняли под аплодисменты буквально десятка человек, что, конечно, производит не слишком сильное впечатление, если помнить, что в апреле ДНРовцев на том же месте приветствовала толпа из нескольких тысяч сторонников. Бессмысленно отрицать, конечно, что в осажденных городах были и люди, вполне искренне поддерживавшие Украину. Разумеется, после отхода ополченцев их бурная радость бросалась в глаза. Однако в первые дни после осады, пока все не отошли от горячки недавних боев и обстрелов, сторонники ДНР еще не стеснялись выражать свое мнение. Украинский журналист, пришедший к очереди за гуманитарной помощью делать интервью с освобожденными от гнета российских диверсантов жителями, от первой же женщины на вопрос «Вы считаете, ополченцы защищали вас?» услышал вполне прямой и недвусмысленный ответ: «Да, ополченцы защищали нас, это были наши ребята». С другой стороны, во время осады повстанцы могли услышать нелестные реплики о себе, каковые, впрочем, переносили стоически. Уже после осады ополченцев обвиняли в грабежах и похищениях людей, но о конкретных обстоятельствах мало что оказывалось возможно сказать. Напомним, что ополчение, по сути, выполняло и полицейские функции и с преступлениями, совершаемыми в городе, боролось (скорее всего, совершаемые ими аресты действительно смотрелись не особенно куртуазно).

Что характерно, ко второй половине июля от плюрализма мнений не осталось и следа: лучшие люди города в едином порыве стояли на стороне бургомистра и господина Порошенко. Наведению такого единомыслия определенным образом способствовали зачистки, производимые в городе СБУ, и аресты недовольных.

Тем временем в городской больнице медики торопливо жгли журналы посещений и истории болезней. Врачи не собирались ни давать компромат на себя самих, ни сдавать в руки службы безопасности лечившихся у них раненых ополченцев.

Но все-таки наиболее характерными были реплики вроде такой записи в ЖЖ славянца: «Узнал о том, что еще двое человек, с которыми никак не могли связаться, — живы. Перед этим увидел на фото из города живыми еще двоих знакомых. Узнавать о том, что кто-то жив, — это лучшее, что сейчас может быть».

Между тем в Славянске, Краматорске и окрестностях вовсе не было спокойно, даже если оставить за скобками зачистки. Несколько дней вокруг оперировали разведгруппы ополченцев, а некоторые объекты (брошенная бронетехника, местное здание СБУ) оказались заминированы.

Взрыв «сюрприза», оставленного стрелковцами при отходе

5 июля, сразу после входа в город украинских частей, в Славянск прилетел министр обороны Украины Валерий Гелетей. Около здания горисполкома на охрану министра из укрытия выскочил мужчина с одноразовым гранатометом типа «Муха». Выстрелить он не успел: телохранители Гелетея буквально изрешетили гранатометчика. Украинская пресса разразилась по этому поводу потоком своеобычно остроумных комментариев в стиле «убит под мухой», однако хотя бы и в такой хамской форме до аудитории донесли историю гибели последнего из защитников Славянска.

Последний защитник Славянска, застреленный охраной министра обороны Украины

А пока в Славянске приходили в себя после боев, подсчитывали убытки, раздавали гуманитарную помощь, вели зачистки и начинали потихоньку восстанавливать разрушенное, в штабах украинских войск задавались естественным вопросом: а где противник?

Операция по выходу из котла, проведенная Стрелковым и «Плохим Солдатом» Петровским, составляет одну из замечательных в военном отношении страниц войны.

Поскольку ситуация к началу июля стала стремительно меняться к худшему, ополченцы начали уже предметно готовиться к прорыву. По понятным причинам деблокирующего удара извне ждать не приходилось. Соответственно, предстояло самостоятельно вытянуть себя из котла за волосы. На руку повстанцам была рыхлость кольца окружения: украинские войска перехватывали основные выходы из Славянска и Краматорска, но еще существовала возможность, по крайней мере в темное время суток, вырваться из городов проселками.

Решение требовалось принимать быстро: уплотнение кольца было бы вопросом времени и буквально через пару-тройку дней любой рывок привел бы к массовому избиению выходящих колонн артиллерийским огнем и даже украинской пехотой.

Отход было решено организовать в два этапа. Сначала ополченцы «схлопывали» узел обороны в самом Славянске и его пригородах, пробиваясь в Краматорск, а затем собирали отряды, обороняющиеся в Краматорске, и выходили дальше на юг: к Горловке и Донецку.

Почему на юг? В принципе не так далеко к востоку находились весьма боеспособные отряды под командованием Мозгового, воевавшие в районе Лисичанска. Но как раз к востоку от Славянска шли основные бои последних дней и там же находилась сильнейшая группировка украинских войск. Встретиться с плотным заслоном в планы командиров ополчения не входило, поэтому окруженцы выдвигались все-таки через Краматорск, кольцо вокруг которого было не столь плотным. Выходить к нему пришлось не через основную трассу, поскольку на главной дороге украинцы уже сумели установить опорный пункт.

План предусматривал отдельный отвлекающий удар силами импровизированной бронегруппы. Два танка и легкие бронемашины должны были разбить блокпост украинских войск на главной дороге к Краматорску, после чего уйти полями на соединение с основными силами.

Операция готовилась в глубокой тайне. Даже вечером четвертого числа основная масса бойцов еще пребывала в неведении относительно ближайших планов командиров. Некоторые ополченцы из Краматорска, например, полагали, что перемещения групп ополченцев имеют целью стянуть силы в Краматорск для грядущей атаки аэропорта. Секретность не была праздным делом: будь украинские военные уверены в том, что прорыв произойдет со дня на день, они, без сомнения, усилили бы нажим на оборонительные редуты ополченцев и приложили бы усилия к укреплению периметра. Даже самые простейшие меры, вроде лишнего минного поля на проселке, могли привести прорывающиеся части к катастрофе. В рамках подготовки к прорыву отряды повстанцев из Славянска и Краматорска выдвигались навстречу друг другу для установления контроля над проселками. Не все шло гладко. Сотовая связь не работала, а раций не хватало, поэтому на точке встречи спонтанно произошло несколько коротких «дружественных» перестрелок.

Приказ на общий отход последовал в ночь на пятое и вызвал у многих бойцов шок. Не стоит забывать, что большинство ополченцев были местными жителями и для них сдача города означала в буквальном смысле оставление родных очагов и отеческих могил. Местные бойцы уходили чаще всего вместе с семьями, о транспорте для них позаботились. Также уезжали сочувствующие ДНР: от украинских войск, а пуще того служб безопасности они справедливо не ждали ничего хорошего. Для такого каравана с массой гражданских требовалось значительное количество топлива и машин. Из-за нехватки горючего и механических поломок пришлось бросить некоторую часть бронетехники и кое-что из запасов. Среди прочего был оставлен штабель неисправных противотанковых ракет, которые позже с гордостью демонстрировались в качестве трофеев.

БМД, брошенная при отходе

Выход из города проселками начался около полуночи. Шли по проселкам с потушенными фарами: иллюминация неизбежно привлекла бы внимание неприятеля. Основную массу машин в колонне составляли гражданские легковушки, и часть их вышла из строя по дороге: в темноте можно было легко наскочить на камень. Заночевали в Краматорске, а наутро колонна с основной массой людей и техники пошла на юг, к Донецку, а специальные поисковые группы отправились на маршрут искать отставших. На рассвете к Краматорску пешком вышел гарнизон Семеновки. Эти люди прикрывали отступление и изображали активные действия, чтобы противник не заметил странной пустоты в своем капкане. Через несколько дней от Николаевки к остальным пришел отряд «Моторолы». Все эти подразделения также грузились на имеющийся транспорт и уходили на Донецк. Исключение составили некоторые небольшие группы, в том числе отряд пресловутого «Бабая». Этот командир самовольно отвел своих людей в Луганскую область, а позже просто покинул театр военных действий, отправившись по своим делам в Крым. Приходится констатировать, что фотогеничный боевик не всегда хороший офицер. К чести ополченцев, очень мало кто последовал его примеру: костяк отряда «Бабая» продолжал сражаться уже под Луганском.

Пока по проселкам к Краматорску выходила колонна ополченцев и гражданских, на основном шоссе между Славянском и Краматорском кипел бой. Бронегруппа повстанцев была отправлена для нанесения отвлекающего удара против опорного пункта украинцев возле стелы на выезде из Славянска. Судьба этого отряда была печальной. Точно реконструировать ход последнего боя бронегруппы достаточно сложно. По сообщениям СМИ и описаниям схватки с украинской стороны, выходит следующая картина. Блокпост обороняли более 70 человек: милицейский спецназ и десантники. В ночь прорыва они перехватили легковую машину, захватив живыми четверых человек, в том числе двух женщин-ополченок. Деталь необычная, к тому же позднее пленные девушки были продемонстрированы по ТВ, так что, видимо, этот эпизод достоверен. Пленные показали, что в ближайшее время по блокпосту может быть нанесен удар. Вскоре против блокпоста действительно обнаружился отряд повстанцев на бронетехнике. Первый ход был за ополченцами: танк подбил украинскую БМД. В ходе начавшегося боя ополченский танк и БМД были уничтожены в ближнем бою из гранатомета, еще несколько единиц техники вышли из строя под артиллерийским огнем, которым блокпост поддержали с Карачуна, а на украинской стороне была серьезно повреждена еще одна БМД. По крайней мере одна БМП ополченцев подорвалась на противотанковой мине, еще один танк в темноте свалился в глубокий кювет и был брошен. Общие потери ополченцев в бронетехнике составили два танка, две БМП и БМД. Судя по всему, бронемашины пытались пробиться прямо по дороге вместо того, чтобы идти через поля, и, возможно, именно эта ошибка стоила жизни людям из отвлекающей группы.

Последствия ночного боя бронегруппы ополченцев с украинскими войсками у стелы. Надпись на БМД слева («Народное ополчение») однозначно указывает на принадлежность машины

Невооруженным глазом виден контраст между боями буквально недельной давности и столкновением у стелы в ночь прорыва. Действительно, такое несходство требует объяснения: еще недавно в этом же секторе украинский блокпост спасовал перед всего-то навсего инженерными машинами, а опорный пункт «Рыбхоз» был попросту растоптан танковой атакой, теперь же украинцы действовали решительно и весьма профессионально.

Не следует забывать, что на войне учатся обе стороны. При всех недостатках украинского офицерского корпуса и слабости солдатской массы, людям свойственно учиться на ошибках.

Получив несколько болезненных пощечин, «вийсковики» все же наладили взаимодействие передовых постов с артиллерией, пост был усилен противотанковыми средствами, а офицеры для такой важной позиции, видимо, были выбраны сознательно: командир опорного пункта, удачно стрелявший по танку из гранатомета, был ветераном горячих точек в составе еще советских войск. Все эти обстоятельства и предопределили разгром бронеотряда ополчения.

Позднее в сети распространилась информация, согласно которой бронетехника, подбитая в ночном бою, принадлежала украинским войскам. Судя по всему, эта версия обязана своим появлением характеру боя: в темноте бились накоротке и остовы мертвых боевых машин повстанцев и украинцев поутру были обнаружены журналистами стоящими вперемешку, по крайней мере на небольшом расстоянии друг от друга.

Как бы то ни было, бронегруппа ополчения погибла, но сделала ровно то, что от нее требовалось: отвлекла на себя артиллерийскую группировку украинских войск, показала активность вовсе не там, где происходили главные события и, таким образом, позволила остальным уйти.

Отступление из Славянска. Хорошо спланированный и организованный марш позволил избежать больших потерь при выходе из города

Тем временем по шоссе в сторону Донецка ехали те, кому солдаты отвлекающей группы купили жизнь. Этот марш мало напоминал бегство разбитой армии. Машины двигались организованно, сохраняя порядок. Броня защищала грузовики с пехотинцами. Самодельные зенитные установки из автоматических пушек на грузовиках прикрывали колонну с воздуха. У этих людей и их командиров были поводы для гордости. В Славянск в апреле пришел отряд из нескольких десятков человек с мизерным количеством стрелкового оружия. Теперь по залитой солнцем автотрассе в Донецк шел полноценный полк. Шел на трофейной технике. Эти люди не смогли одержать победу там, где одержать ее было невозможно, но они сохранили боеспособность и боевой дух. Победы же, как мы теперь знаем, были для них не за горами. Сейчас невозможно сказать, войдут ли они еще раз в Славянск. В историю уже вошли.

Людские потери по ходу прорыва оказались умеренными и в основном их составили люди из погибшей бронегруппы. Спекуляции на тему якобы огромных потерь при выходе из Славянска, распространившиеся после прорыва, можно смело отмести. В наш век можно манипулировать конкретными цифрами потерь, но гибель значительного количества повстанцев, конечно, была бы замечена, а по интернету гуляли бы десятки и сотни фотографий с трупами, валяющимися в полях, и сгоревшей техникой, тем более что поле боя досталось украинцам. Для сравнения: поражения украинских войск в августе-сентябре были запечатлены, без преувеличения, на тысячах фотоснимков и видеороликов. В данном же случае в объективы попало ровно то, что было признано ополченцами немедленно после прорыва: гибель бронегруппы в пять единиц техники и небольшие потери на марше (в частности на видео, отснятом на трассе, в кадре мелькает поврежденный грузовик). Трофеи украинских войск также не слишком впечатляют. В общей сложности при оставлении Славянска ополченцы утратили, по некоторым подсчетам, около десятка единиц различной техники, как трофейной, так и поставленной с «большой земли», включая окончательно заэксплуатированную в конце осады «Нону» с поврежденной ходовой частью, две или три инженерные машины, два или три танка и несколько БТР, БМП и БМД.

Зачистка и захват подозреваемых в связях с ополченцами

Исходно эта техника принадлежала самим вооруженным силам Украины и была захвачена в боях либо на складах украинских войск. Судя по всему, для эвакуации всех машин элементарно не хватило топлива. Прочего оружия было оставлено крайне мало. Украинская пресса демонстрировала один и тот же штабель бракованных ракет за неимением лучшего, а на роскошной выставке трофейной техники, устроенной в Киеве, «Нона» и извлеченный из канавы танк так и остались белыми воронами рядом с пустыми тубусами от «шмелей», зримо переломанными бывшими ПЗРК и пушкой времен Второй мировой войны с надписью «Собственность музея».

Как военная операция прорыв из Славянска достоин самых превосходных эпитетов. Разгром бронегруппы не должен заслонять того факта, что подавляющее большинство бойцов, 90 % гарнизона, покинули крепость своим ходом с оружием в руках, выведя значительную часть боевой техники и почти весь транспорт.

Такой прорыв требует точного расчета места и времени удара и превосходной организации разных групп ополчения. В современной военной истории не слишком много примеров таких удачных прорывов из окружения.

Например, попытка чеченских боевиков прорваться из Грозного зимой 1999/2000, как известно, завершилась болезненными потерями отступающих, гибелью ряда полевых командиров и тяжелым ранением командующего. Еще более очевиден контраст с окружениями, в которых оказались украинские войска в июле и августе. Попытки украинской армии пробиваться из котлов в конце лета и осенью неизбежно приводили к чудовищному разгрому окруженных во время прорыва. Таким образом, успешный самостоятельный выход из окружения без деблокирующего удара извне смотрится блестящим успехом на грани чуда. Талант командира и качества солдат наиболее полно высвечивает не победа, а как раз критическая ситуация, действия в острой обстановке. Невозможно отрицать, что этот «экзамен» ополченцы сдали успешно.

Нужно отметить исключительно точный выбор момента для прорыва. Славянск не сдавался, пока имелась реальная возможность его удержать, но был покинут тотчас после перехвата последних серьезных дорог, по которым можно было получать снабжение. Город был сдан ровно в тот момент, когда его дальнейшее удержание стало грозить полной гибелью гарнизона в ближайшие дни. Да, можно было упереться и удерживать Славянск еще около недели, а после — несколько дней продержался бы Краматорск. Несомненно, что даже в условиях плотного окружения идущие на приступ украинские войска вынуждены были бы заплатить за успех настоящую цену. Но не хочется даже и думать о судьбе населения при реализации такого сценария, а кроме того, итогом финального штурма неизбежно было бы полное уничтожение гарнизона. В отличие от украинских вооруженных сил, которые, как выяснилось на практике, могут потерять несколько тысяч бойцов убитыми и пленными в цепочке котлов и после этого спокойно воевать дальше, для ополчения потеря полутора тысяч лучших солдат стала бы полной катастрофой, ставящей под сомнение возможность успешного продолжения войны.

Главным призом осады для «Збройных сил» должны были стать не развалины, а головы ополченцев и персонально Стрелкова, Петровского, «Моторолы».

Однако на сей раз Красс не оказался достоин своего Спартака. Да, гибель окруженных стала бы сюжетом, достойным трагедии Шекспира. Однако с точки зрения интересов войны и победы славянский гарнизон сделал все абсолютно правильно. Занятие Славянска стало отправной точкой для повстанческого движения в апреле, в июле его нужно было оставить, чтобы дать шанс выжить этому движению.

С украинской стороны, естественно, происшедшее было воспринято как великолепная победа. Впрочем, люди, видевшие танк не только на ютубе, оценивали результат осады скептически. Например, один из солдат национальной гвардии эмоционально высказал мнение с передовой: «Бравые генералы в очередной раз проигнорировали разведку и аналитиков и упустили возможность накрыть основную массу славянских боевиков, их бронетехники и главаря. А вот по тупости или умышленно, это вопрос».

Безусловно, со сдачей Славянска и Краматорска Новороссия получила тяжкий удар. Значение «славянского щита» проявилось сразу же. Отход от Славянска и Краматорска вызвал по цепочке быстрое оставление Дружковки и Константиновки. Затем из-за потери этого района оказался под фланговым ударом выступ в Северодонецке и Лисичанске — эти города также были после напряженных боев оставлены отрядом Мозгового. Впоследствии украинское наступление докатилось даже до транспортного узла Дебальцево, важнейшего перекрестка, связывавшего Донецк и Луганск. Однако у Стрелкова был простой и жестокий выбор: сдать Славянск или сдать Славянск с гарнизоном, и он выбрал сдачу голых стен, минимизировав последствия поражения. При этом само поражение все равно оставалось серьезным. С оперативной точки зрения, для украинских войск вступление в Славянск стало серьезным успехом, заметно приближающим окончательный разгром восставших республик. Как все отлично знают, даже сейчас, после ряда болезненных поражений украинских войск, Славянск и оставленные в результате его сдачи города удерживаются «Збройными силами».

«Долг платежом страшен». Закаленные в боях за Славянск отряды ополчения вскоре использовали свой опыт для нанесения серии сокрушительных поражений своим противникам

После отступления в Донецк Стрелков возглавил объединенные силы ДНР и начал энергично руководить обороной столицы республики. Однако на лидера ополчения обрушился удар с неожиданной стороны. Будучи признанным авторитетом в качестве полевого командира, Стрелков не устоял перед интригой, подоплека которой к настоящему моменту точно не известна. Факты таковы, что для начала была организована попытка шельмования Стрелкова силами известного политолога С.Е. Кургиняна. Стрелков был обвинен в напрасной сдаче Славянска и чуть ли не предательстве. Попытка дискредитации руководителя ополчения полностью провалилась: Стрелков пользовался (и пользуется сейчас) огромным авторитетом среди повстанцев, да и в глазах российского общества он стал героем войны, поэтому громкие заявления привели к краху репутации только самого Кургиняна: чернильный пакостник пытался примерить на себя мундир политрука Мехлиса без особого успеха, а выступления свирепого старичка на фоне военной атрибутики смотрелись просто комично. Однако дальнейшие интриги со стороны политиков в Новороссии и РФ (чаще всего их связывали с именем Владислава Суркова, одиозного помощника президента России) привели к тому, что Стрелков сам оставил пост командующего ополчением, подготовив грядущее контрнаступление ДНР, однако так и не пожав его плоды. Вопиющая несправедливость, но не первый случай, когда слуга царю и отец солдатам оказывается недостаточно ловким куртизаном. Историк по образованию, Стрелков, надо полагать, нашел бы много общего с незавидной судьбой персонажей вроде Сципиона или Велизария, чью карьеру прервали придворные интриги. Подковерная борьба в Третьем Риме ничуть не выше с моральной точки зрения, чем в первых двух. Впрочем, списывать Игоря Ивановича в качестве фигуры донбасской и российской политики явно преждевременно и можно не сомневаться, что мы еще многажды о нем услышим.

Тем не менее, упорная оборона Славянска выиграла для Новороссии главное — время. Как вскоре выяснилось, драгоценные недели не были потрачены зря. Новороссия успела сформировать достаточно многочисленные отряды, которые вскоре сумели нанести украинским войскам ряд тяжелейших поражений.

За время осады была вскрыта российско-украинская граница, через которую начали просачиваться вооружение и снаряжение. Удалось захватить достаточно большое количество воинских частей вооруженных сил Украины, включая крупные склады. Несомненно, если бы гарнизон Славянска каким-то образом оказался разбит, например, в мае, дальнейшие операции украинских войск развивались бы куда легче. Как показал опыт Мариуполя, небольшая и недостаточно тренированная группа ополчения могла пасть жертвой даже какого-нибудь откровенно убогого батальона «Украина», чьи солдаты больше походили на гангстеров, но которых было попросту слишком много. Теперь же «Збройным силам» пришлось медленно пробиваться через упорно защищаемые неплохо вооруженными людьми города. Кроме того, «славянцы» стали своего рода гвардией сил Новороссии. В дальнейшем отряды, закалившиеся в огне осады, сыграли серьезную роль в контрнаступлении ополчения. Ветераны Славянска самым активным образом участвовали в битвах, окончившихся крупнейшими победами повстанцев: они участвовали и в запирании украинских войск в мешке восточнее высоты Саур-Могила, и в тяжелых боях за Шахтерск, и в окружении крупной группировки незадачливых «антитеррористов» под Иловайском.

Ополченец

Вчуже оборона Славянска выглядит изумительно. Отряд, никогда не достигавший и двух тысяч штыков и вооруженный на старте только тем, что может унести на себе пехотинец, два с половиной месяца удерживал небольшую агломерацию, имея против себя армию, обладающую всем спектром боевой техники и на порядок превосходящую числом, и в итоге ушел при умеренных собственных потерях. Причины остается искать в качественном составе борющихся сторон. Основу украинского контингента составляли солдаты-срочники с низким уровнем подготовки и боевого духа. Добровольческие подразделения были более прочих готовы сражаться, но по тактическим навыкам не отличались в лучшую сторону от обычных мотострелковых или десантных частей.

Офицерский же состав украинских войск составляли люди, четверть века служившие в условиях, когда война не выглядит действительно вероятной. Учитывая, что они успешно торговали с ополченцами оружием, зато не сумели наладить ни взаимодействие подразделений, ни разведку, приходится признать: ролевой моделью и образцом для подражания для значительной части украинского офицерского корпуса стал карикатурный советский прапорщик.

Наличие у некоторых прапорщиков генеральских звезд на погонах не меняло сути дела: значительная масса украинских офицеров в боевых условиях продемонстрировала смесь безответственности и некомпетентности. Эти люди совершили массу ошибок, регулярно оказываясь бессильными перед самыми элементарными средствами борьбы. На украинской войне мы видели вертолеты, не удосуживающиеся использовать тепловые ловушки, офицеров, устраивающих опорные пункты по образу и подобию цыганского табора без окопов и часовых, генералов, доставляющих солдат самолетами в аэропорт, вокруг которого засели ополченцы с ПЗРК в руках, и т. д. и т. п. На противной же стороне в Славянске действовали люди, руководимые офицерами с реальным богатым боевым опытом, причем как командиры, так и солдаты состояли не из насильно согнанных по повестке и призыву срочников, а из добровольцев, то есть по умолчанию лучше мотивированных воинов. Украинской стороне дорого обошлись двадцать три года игнорирования нужд собственной армии и превращения ее в рассадник коррупционеров, торгующих обороноспособностью своего отечества будто китайскими штанами. Здесь, конечно, следует заметить, что было бы величайшей ошибкой презирать украинских солдат. Славянск стал местом, где набили шишки и приобрели бесценный опыт боев не только ополченцы, но и их противники. Так или иначе, украинских солдат и младших командиров обучал лучший педагог — реальный опыт боев. И печальная судьба бронегруппы ополченцев, погибшей при прорыве, ясно демонстрирует наличие хороших солдат по украинскую сторону фронта. С другой стороны, сейчас трудно сказать, были ли сделаны какие-либо выводы из происшедшего украинскими военными высшего ранга. Невысокий уровень квалификации эти люди продемонстрировали не только во время осады Славянска, но и после ее завершения.

«Славянск стал местом, где набили шишки и приобрели бесценный опыт боев не только ополченцы, но и их противники»

Если в конце мая и июне командование осаждающих войск все-таки методом перебора подобрало правильное решение славянской проблемы, то наступления июля и августа выглядели потрясающим воображение надругательством над оперативным искусством. Нарва может быть превращена в Полтаву, но для этого все-таки требуется осознание собственных ошибок и тщательная работа над их устранением. О боевых действий в августе-сентябре 1943-го года советский Южный фронт израсходовал около 110 тысяч снарядов того же калибра. На тот момент Южный фронт насчитывал порядка трехсот тысяч солдат, а в августе и сентябре он проводил две крупные операции на Миусе и имел против себя двухсоттысячную немецкую Шестую армию. Как тогда, так и под Славянском 122-мм снаряды составляли одну из основных «статей расхода» боеприпасов. Если соответственно уменьшить масштаб, приходится признать, что уровень огневого воздействия на периметр обороны Славянска примерно соответствует уровню крупных боев Второй мировой войны.

5 июля украинские военные, приготовившиеся к последнему решительному штурму, обнаружили, что воевать в Славянске не с кем. Еще в ночь на 5-е число на окраине шел ожесточенный бой, а теперь город был пуст и сопротивление оказывали только небольшие разведывательно-диверсионные группы в окрестностях. Пуста была Семеновка, пуст Краматорск, покинуты позиции в самом Славянске.

Днем украинские войска осторожно вошли в города, подняв желто-голубые знамена над Славянском и Краматорском. Осада, стоившая стольких трудов и крови, наконец, завершилась.

Если в конце мая и июне командование осаждающих войск все-таки методом перебора подобрало правильное решение славянской проблемы, то наступления июля и августа выглядели потрясающим воображение надругательством над оперативным искусством. Нарва может быть превращена в Полтаву, но для этого все-таки требуется осознание собственных ошибок и тщательная работа над их устранением. Операции ВСУ после Славянска не дали ни малейшего повода заподозрить украинских генералов в готовности учиться на ошибках и даже заставили часть украинского общества предполагать «зраду», предательство в штабах.

Невозможно предсказать, как будет трактоваться осада Славянска в будущем. К настоящему моменту неизвестны точно даже многие фактические подробности осады. Но, безусловно, ярким сюжетом отечественной истории Славянск уже стал. В условиях, когда украинское государство действовало исключительно огнем и мечом, а государство российское вовсе не рвалось деятельно поддерживать повстанцев, главной движущей силой сопротивления оказалось само общество Донбасса и России. Несмотря на то, что для украинской стороны происки российских спецслужб и вооруженных сил служат универсальным объяснением всех на свете явлений, Славянск, очевидно, не тот случай. Российская помощь почти полностью была обеспечена людьми доброй воли, в частном порядке собиравшими средства для помощи повстанческому движению, а то и лично бравшими в руки автомат. Хотим мы это признать или нет, но в Донбассе воевало и воюет в первую очередь не российское государство, а русское общество. Даже позднее, когда в Донбасс хлынули потоки вооружения и боеприпасов, ключевой элемент любого оружия — применяющие его люди — состоял практически целиком не из кадровых военных российской армии, а из тех, кто оказался готов рискнуть собой ради своих идеалов или возмездия за погибших близких. Эти люди уже показали себя способными успешно вести войну, и хочется надеяться, что, когда боевые действия закончатся, они окажутся как минимум настолько же удачливыми в деле устройства мирной жизни.

Оглавление

часть первая

  Место действия

  Захват

  Человек-война

  Славянская рать

  Это война. Первые штурмы города

  Славянское сидение

часть вторая: свернувшийся еж

часть третья: финал осады

  Но остались ни с чем егеря Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg