«Блюз Красной Планеты»

Джордж Р.Р. Мартин «Блюз Красной Планеты»

Перевод с английского: newoksa, garik007, bazalmont, 2014.

Вычитка и редактура: newoksa, rediens.

Для booktran.ru, 2014.

Жила-была планета по имени Марс — мир красных песков, каналов и бесконечных приключений. Я хорошо это помню, так как часто бывал там в детстве.

Родом из рабочего класса, так называемых «синих воротничков», я родился и вырос в Бейонне, что в штате Нью-Джерси. В моей семье никогда не было много денег. Мы жили в микрорайоне, построенном по федеральной программе, не имели машины и никуда особо не ходили. От Первой улицы, где я жил, и до Пятой, прямо по Лорд Авеню, да под горочку, пролегал мой путь до школы. Тут, «на районе», и прошла добрая часть моего детства.

К счастью, мой мир никогда не ограничивался этими пятью жилыми блоками. Будучи поклонником комиксов, с их супергероями, классической моралью и диснеевской мутью, я перешел на другую мягкую обложку: научную фантастику, ужасы и фэнтези, приправленные убийствами, авантюрами и историческими парадигмами. Мое сознание было далеко от бренного мира, пока я перелистывал страницы, сгорбившись над книгами в любимом кресле.

Я парил среди небоскребов Метрополиса с Суперменом, помогал Бэтмену сражаться с плохими парнями в Готэм-Сити, качался между водонапорными башнями на Манхеттене с Человеком-Пауком. Я ходил по южным морям с Джоном Сильвером и писателем Стивенсоном и окунался в морскую пучину с Акваменом и Нэмором Подводником. Сказочный Скрудж Макдак познакомил меня с Центральной Африкой в поисках копей царя Соломона, а прозаик Генри Райдер Хаггард вернул меня туда еще раз. Я скрестил шпаги с гвардейцами кардинала в компании трех мушкетеров и Дюма-отца, спел в унисон со слепым Райслингом балладу о «Зеленых холмах Земли» вместе с Робертом Хайнлайном, пересек «Большую планету» Джека Вэнса, пролетел сквозь «Стальные пещеры» Айзека Азимова и бросил вызов рудникам Мории, созданным Дж. Р. Р.Толкиеном. Книги стали моей путевкой в Арракис и Трентор, Минас Тирит и Горменгаст, Оз и Шангри-Ла, во все легендарные и сказочные земли, а также на планеты, спутники и астероиды Солнечной системы.

На холодный Плутон, который тогда еще считался планетой, и с которого Солнце выглядело всего лишь яркой звездочкой в небе. На Титан, спутник Сатурна, с висящими над головой кольцами. Меркурий, лишь одной стороной повернутый к Солнцу так, что жизнь возможна на нем только в «сумеречной зоне» между днем и ночью. Могучий Юпитер, чья чудовищная гравитация сделала каждого из его обитателей сильнее сотни человек вместе взятых. На Венеру, чья поверхность скрыта под пеленой облаков, и где перепончатоногие туземцы (венерцы или венерианцы, кому как нравится) охотятся за динозаврами на вонючих кипящих болотах.

И, конечно, Марс!

С возрастом стало казаться, что на Марсе я бывал чаще, чем в Нью-Йорке, хотя до Манхэттена на автобусе было рукой подать — всего сорок пять минут и каких-то пятнадцать центов.

На Рождество мы ездили в Нью-Йорк посмотреть праздничное шоу в «Радио-сити» и отобедать в автоматическом ресторане «Хорн и Хардарт» на Таймс-сквер. Вот и всё, что я знал о Нью-Йорке. Конечно, я слышал об Эмпайр Стейт Билдинг и Статуе свободы, но собственными глазами увидел не раньше семидесятых, пока не переехал из Нью-Джерси.

А Марс? Марс я знал вдоль и поперек. Пустынная планета, сухая и холодная. И красная, конечно же. Она видела взлеты и падения тысяч цивилизаций. Оставшиеся марсиане стали вырождающейся расой. Старые, мудрые, загадочные, иногда злобные, иногда благожелательные, но всегда непостижимые. Марс населяли странные дикие твари (тоаты, тарки, песчаные мыши), и обдували шелестящие ветры. Горы вздымались над обширными морями красного песка, перетекающего по высохшим каналам. В закоулках полуразрушенных каолиновых городов всякого подстерегали тайны и приключения.

Марс всегда притягивал внимание землян. Это одна из «планет-странников», наряду с Меркурием, Венерой, Юпитером и Сатурном, которая отказалась идти в ногу со звездами и проложила свой собственный путь через небеса. Ее красный, кроваво-огненный цвет был различим невооруженным глазом еще с древних времен. Немудрено, что римляне назвали Марс в честь бога войны. Телескопические исследования Галилея, открытие Кассини в 1666 году ледяных шапок на полюсах Марса, обнаруженные в 1877 году Асафом Холлом спутники, Фобос и Деймос, сделали красную планету еще больнее притягательной. Итальянский астроном Джованни Скиапарелли, заявивший, что обнаружил на Марсе «каналы искусственного происхождения», лишь подлил масло в огонь.

На самом деле, ученый окрестил темные линии на поверхности Марса универсальным итальянским словом «canali», а при переводе на английский в его труды закрался узкий термин «canals»[1], с акцентом на искусственность происхождения. Просто 1877-ой был частью эпохи, когда рукотворные каналы занимали умы публики куда сильнее. Канал Эри, завершенный в 1825, сыграл ключевую роль в расширении Америки на запад. Суэцкий канал, открытый в 1869, соединил Средиземное море с Индийским океаном. Французы начнут строительство Панамского канала несколькими годами позже, в 1881-ом, а американцы завершат в 1914-ом.

Каждый Земной канал был масштабным проектом, чудом современной инженерии, и если Марс не исключение, то, несомненно, существовали и строители этих каналов. Разумеется, без марсиан не обошлось!

Неудивительно, что спустя несколько лет, когда Герберт Джордж Уэллс сел писать «Войну миров», «научный роман» об инопланетном вторжении, его захватчики прибыли именно с красной планеты. «Через бездну пространства на Землю, — писал Уэллс, — смотрели глазами, полными зависти, существа с высокоразвитым, холодным, бесчувственным интеллектом, превосходящие нас настолько, насколько мы превосходим вымерших животных, и медленно, но верно вырабатывали свои враждебные нам планы»[2].

Исследования Скиапарелли вдохновили ученых и писателей. Американский астроном Персиваль Лоуэлл был из тех, кто не смог остаться в стороне. Его новая аризонская обсерватория в Флагстаффе переплюнула миланскую обсерваторию Скиапарелли и по размеру телескопов, и по меньшему уровню светового загрязнения. Наведя телескопы на Марс, Лоуэлл уверовал в искусственную природу каналов.

Марс стал его страстью. Остаток жизни он посвятил всестороннему изучению красной планеты, постоянно открывая для себя что-то новое. Он составил обширные и подробные карты поверхности Марса с замысловатой системой каналов и оазисов. Опубликованные теории и открытия сделали книги Лоуэлла бестселлерами: «Марс» (1896), «Марс и его каналы» (1906) и «Марс как обитель жизни» (1908). В них он пропагандировал теорию о том, что длинные прямые и явно искусственные каналы были созданы расой марсиан для переноса воды от полярных ледяных шапок к обширным пустыням этой засушливой планеты.

Другие астрономы также направили свои телескопы на Марс. Некоторые из них находили Лоуэлловские каналы, подтверждая его теорию хотя бы отчасти. Другие видели лишь «canali» Скиапаррели, веря в их природное происхождение. Кто-то вообще ничего не видел и утверждал, что все эти каналы — не более чем оптический обман. По большому счету, астрономическое сообщество было настроено скептически к Лоуэллу и его наблюдениям, но та идея марсианских каналов и марсианской цивилизации, которую предложил Лоуэлл, пустила глубокие корни в общественном сознании.

Особенно в умах сочинителей.

Г.Дж. Уэллс подарил миру марсиан, но сам никого на Марс не взял. Эту задачу он оставил другому (более незначительному) писателю по имени Гаррет П. Сёвисс, который явил миру в 1898-ом продолжение «Войны миров» под названием «Эдисоновское завоевание Марса». Благополучно и заслуженно забытый роман Сёвисса в свое время был популярен и значим. Он впервые перенес читателя через бездну пространства прямо на красную планету с двумя ее спутниками, пустынями, открытыми всем ветрам, и каналами Скиапарелли. Лишь позднее появился человек, вдохнувший жизнь в этот пейзаж и задавший колорит, который воодушевил не одно поколение писателей-фантастов и заставил трепетать и восторгаться тысячи и тысячи таких читателей, как я.

В 1911 году под псевдонимом «Нормальный парень» (англ. Normal Bean) он послал свою рукопись в редакцию All Story, надеясь не сойти за сумасшедшего. Кто-то решил, что произошла опечатка в имени, и исправил «Normal» на «Norman», и роман «Под лунами Марса» вышел под авторством Нормана Бина в феврале 1912-ого, положив начало «Барсумской» серии о Марсе. Писателем, скрывающимся под псевдонимом, был Эдгар Райс Берроуз. Роман переименовали в «Принцессу Марса», когда собрали вместе его отдельные части и переиздали одной книгой в 1917 году. Под этим названием книга печаталась большую часть века и породила многочисленные продолжения, предыстории, ответвления и подобия.

Барсум — название, которое марсиане Берроуза (зеленые и красные) дали своей умирающей пустынной планете. Берроуз заразился идеями Лоуэлла, наполняя Марс тоатами, тарками, летающими кораблями, радиевыми ружьями, белыми обезьянами, атмосферными фабриками, дерзкими фехтовальщиками и яйцекладущими принцессами, покрытыми исключительно драгоценными камнями. Пусть не великим писателем, но рассказчиком Берроуз был отличным. Его культовые персонажи, Джон Картер и Дея Торис, полюбились многим и заставили сопереживать поколения читателей. Популярность этих героев смог затмить только Тарзан, повелитель джунглей, созданный также Берроузом. Последующие полвека Барсумский цикл обогатится еще десятком романов (некоторые с участием Джона Картера, некоторые без него), но мир, созданный Берроузом, его Марс со всеми странами и народами, останется подлинной звездой коллекции от начала и до конца.

Барсум был его и только его. В то время как теории Персиваля Лоуэлла были доступны для всех. Отис Эделберт Клайн, Стенли Вейнбаум, Клайв Стейплз Льюис, Джек Уильямсон, Эдмонд Гамильтон и бесчисленное число других писателей старались привнести на Марс что-то своё. Хотя в 1928-ом Эдвард «Док» Смит в своём «Космическом жаворонке» поднял научную фантастику до уровня звезд. Немногие коллеги по цеху достигли таких же высот. С двадцатых годов по шестидесятые большинство НФ писателей предпочло остаться ближе к дому, в кишащей жизнью Солнечной системе, где каждая последующая планета, спутник и астероид были более экзотичными, чем предыдущие.

Сколько сказок про Марс написано за период расцвета научно-фантастического ширпотреба? Сотни, наверное. Возможно, тысячи. Десятки тысяч? Может быть. Больше, чем я хотел бы? Конечно. Однако ничем не выдающиеся и забытые, даже самые худшие из творений, делали красную планету чуть более близкой и реальной. Марс моего детства не был выдумкой Г.Дж. Уэллса или Персиваля Лоуэлла, или Эдгара Райса Берроуза. Не был таким значительным и важным, как у них. Это был собирательный образ, описанный разными авторами, каждый из которых за десятилетия привнес свои особые черты и атрибуты, создавая органичный мир, который принадлежал всем и никому в отдельности.

Таким был мой Марс. Собственно говоря, в детстве я не читал романы Берроуза (я дошел до них гораздо, гораздо позднее, к сорока годам, лет на тридцать позже, чем следовало), но я знал и любил писателей, которых вдохновил Барсум. Свой первый визит на Марс я совершил в компании Тома Корбетта, Астро и Роджера Мэннинга, экипажа «Поляриса» из классической детской телеоперы «Космический кадет Том Корбетт» (по мотивам романа Роберта Э. Хайнлайна «Космический кадет»). Сам Хайнлайн взял меня на несколько иной Марс в «Красной планете», другой своей детской книге, выпущенной издательством Scribner. О свирепых марсианских песчаных мышах я узнал от Андре Нортон и ее двойника Эндрю Норта. С марсианскими пустынями я столкнулся в «Шамбло» с Кэтрин Мур и Нордвестом Смитом. Затем пришла очередь Ли Дуглас Брэкетт и Эрика Джона Старка, еще одного великого космического героя. В более позднем возрасте я открыл для себя «Марсианские хроники», вышедшие из-под пера Рэя Брэдбери, с совершенно другим взглядом на старый Марс: грустным, а не авантюрным, но таким же волшебным, и таким же незабываемым.

Запоминающийся поэтический рассказ Роджера Желязны «Роза для Экклезиаста» стал, пожалуй, последней великой историей о том Марсе, каким он был. Вышедший в ноябре 1963 года в журнале «Fantasy & Science Fiction» рассказ Желязны сразу стал классикой. (Желязны также написал последнее великое произведение о старой Венере — «Двери его лица, фонари его губ», получившее премию «Небьюла»).

К тому времени, как я открыл для себя книги Брэдбери и Желязны, я уже писал свои собственные рассказы. Моими первыми работами были прозаичные истории про супергероев для комиксов-фэнзинов шестидесятых, но вскоре я перешел на меч и магию, остросюжетные рассказы и научную фантастику, и начал мечтать о карьере писателя. Я ожидал, что однажды буду писать собственные истории о Марсе.

Этому не суждено было случиться. По мере того, как Желязны сочинял свои произведения о Старом Марсе и Старой Венере, космическая гонка накалялась. Из нашего блока на Первой улице я следил за всеми запусками пилотируемых аппаратов по старенькому черно-белому телевизору и верил, что наблюдаю рассвет новой эры, где сбудутся все мечты научной фантастики. Сперва стартовали «Спутник», «Авангард» и «Эксплорер». Затем «Меркурий», «Джемини», «Аполлон».

Юрий Гагарин, Алан Шепард, Джон Гленн.

И «Маринер»… О, «Маринер»…

«Маринер» положил конец славным дням старины Марса и его сестрицы Венеры, влажной и водянистой, с затопленными городами, бесконечными болотами и перепончатоногими венерианцами. «Маринер-2», запущенный в августе 1962-ого, совершил успешный пролет мимо Венеры, достигнув ее орбиты за три с половиной месяца. «Маринер-4» в ноябре 1964 года воздал такие же почести Марсу. «Маринер-5» снова отправился на свидание с Венерой в июне 1967-ого. «Маринер-7» ушел вслед за «Маринером-6» весной 1969 года с разницей в месяц. Оба по Марсову душу. «Маринер-8» бесславно исчез, зато его последователь, запущенный в мае 1971, уже в ноябре достиг марсианской орбиты и присоединился к Фобосу и Деймосу, став первым рукотворным спутником красной планеты. «Маринер-10», последний в серии, курсировал не только мимо Венеры, а смог доплыть до Меркурия, где нашел опровержение тому, что Меркурий всегда обращен к Солнцу лишь одной стороной.

И все это было бы чрезвычайно интересно, только…

Марс, разведанный НАСА, не был Марсом Персиваля Лоуэлла и Эдгара Райса Берроуза, Ли Брэкетт и Кэтрин Люсиль Мур. Следы марсианских цивилизаций ныне живущих, погибших или вымирающих космической разведкой не были обнаружены. Ни тарков тебе, ни тоатов, ни одного марсианина хоть какого-то цвета радуги. Не было ни искусственных каналов Лоуэлла, ни естественных Скиапарелли. Вместо них были кратеры: настоящий Марс был больше похож на Луну, чем на Барсум. А Венера? За плотными облаками вместо болот, динозавров и перепончатоногих венерианцев открывалось токсичное пекло, огнедышащее, серное и смертельное для человека.

Находки космических аппаратов «Маринер» привели в трепет всех мировых ученых и подарили нам подробную и точную картину природы внутренних планет. Но для писателей-фантастов и их читателей, таких как я, эмоциональное возбуждение смешалось с разочарованием и тревогой. Это был не тот Марс, которого мы желали. Не та Венера, о которой мы грезили…

Я так ничего и не написал про Марс. Никаких историй про Венеру, Меркурий или другие миры «потерянной» солнечной системы моей юности. Миры, которые стали местом действия множества чудесных сказок в тридцатых, сороковых и пятидесятых годах. В этом я не был одинок. После «Маринеров» фантастический жанр переместился к дальним рубежам галактики в поисках красочных, экзотических мест и инопланетных рас, которых было уже не найти здесь, «дома».

Однако Марс окончательно не забыли. Редкие романы и рассказы продолжали появляться. Новые истории были основаны на «новой концепции Марса», реального, увиденного «Маринерами», куда плохо вписывались каналы, мертвые города, песчаные мыши и марсиане. Получившая награды и премии трилогия Ким Стэнли Робинсон о колонизации и терраформировании Марса — «Красный Марс», «Зеленый Марс» и «Синий Марс» — оказалась самой претенциозной, запоминающейся и достойной успеха.

В общем и целом, количество научно-фантастических рассказов о близких планетах резко снизилось после «Маринеров» по понятным причинам. Настоящий Марс оказался не таким интригующим, как его литературный прототип. Безвоздушная, безжизненная и мертвая планета, разоблаченная «Маринерами», не могла служить правдоподобной декорацией авантюрным межпланетным фабулам Берроуза, Брэккет и Мур или меланхоличным космическим балладам Брэдбери и Желязны. После «Маринеров» рассуждения о формах жизни на Марсе сводились к микробам и изредка лишайникам (хотя последние казались более жизнестойкими), и никак не к песчаным мышам и тоатам. И пока вопрос о существовании жизни на красной планете воодушевляет биологов и прочий научный мир, еще не появился микроб столь же привлекательный, как Дея Торис.

Один-ноль в пользу лишайников. Дея Торис с честной марсианской компанией лежат в пыльном забытьи, изгнанные на задворки книжных каталогов, чтобы не напоминать о себе (даже в кино). Когда Стивен Спилберг снял свою адаптацию «Войны миров» в 2004, захватчики были уже не марсианами как в романе Уэллса, радиопередаче Орсона Уэллса, классических комиксах и фильме Джорджа Пала 1953 года, а инопланетянами неопределенного места жительства. Спилберговские захватчики пришли на Землю в молниях, а не в капсулах, запущенных через космические бездны большим, холодным и неприятным разумом. Я не единственный, кто скучал по марсианам…

Поэтому мы неизбежно возвращаемся к Старому Марсу. Книга, которую вы держите в руках, является сборником пятнадцати новых рассказов о Старом Марсе, потерянном Марсе, Марсе с искусственными каналами, мертвыми городами и марсианами. За некоторыми исключениями, авторы книги начали свои карьеры после «Маринеров». Как и я, они росли, читая о Старом Марсе, но не имея возможности написать о нем. О потерянном мире, навсегда ушедшем.

А, может, не навсегда?

Да, Марс Персиваля Лоуэлла, Нормана Бина, Ли Брэккетт и К.Л. Мур не существует. Но значит ли это, что о нем нельзя писать? Научная фантастика есть и всегда была частью великой романтической традиции в литературе, а романтика никогда не имела ничего общего с реализмом.

Авторы вестернов до сих пор пишут о Старом Западе, которого никогда не было в том виде, в каком его изображают. «Реалистичные вестерны» о фермерах вместо сорвиголов не продаются так же хорошо. Авторы детективов продолжают писать истории о сыщиках, расследующих убийства и гоняющихся за серийными маньяками, в то время как реальные частные детективы тратят большую часть времени на расследования фиктивных страховых случаев и съемку супружеских измен в грязных мотелях, упрощая жизнь адвокатам по бракоразводным делам. Авторы исторических романов производят на свет множество историй о древних царствах, которых больше нет, и о которых мы знаем и того меньше. А авторы фэнтези вообще пишут о землях, которых никогда и не существовало. И не кто иной, как сам Джон Кэмпбелл-младший, светило научной фантастики, заметил, что, в конечном счете, научная фантастика на самом деле является подмножеством фэнтези.

Борцы за чистоту и фанаты «тяжелой НФ», как и прочие ханжи с задницами вместо голов, могут выть, что эти рассказы не «настоящая научная фантастика». Так и быть. Назовем их «космической оперой», или «космической фэнтези», или «ретро-НФ», или «научфа», что больше нравится. Я лично называю их «историями». Как и все истории, они берут начало в воображении. Открывшись им, понимаешь, что «реальная крутость» не в правдоподобности передачи реалий.

«Маринер» не смог найти Старый Марс. Но ты сможешь!

Просто переверни страницу…

Джордж Р.Р. Мартин

Август, 2012.

Примечания

1

«channel» в английском языке — универсальный термин для каналов искусственного и естественного происхождения, в отличие от «canal».

2

Герберт Уэллс «Война миров», перевод — Михаил Зенкевич.

Оглавление