«Эксперт № 09 (2014)»

Разблокировать будущее

Редакционная статья

section class="box-today"

Сюжеты

Курсы валют:

Центробанк сжимает ликвидность

Ненужные рубли

Опять тридцать пять

/section section class="tags"

Теги

Курсы валют

Рубль

Финансовая система России

Финансовые инструменты

Долгосрочные прогнозы

/section

Старт нового раунда ослабления рубля оказался доминирующей новостью экономической повестки прошлой недели весьма незаслуженно. Куда важнее, на наш взгляд, имевший место во власти и экспертном сообществе новый виток дискуссии о темпах и качестве экономического роста. Пусть он не привел к немедленным решениям (будем надеяться, все же приблизил их), но обнажил серьезный идейный раскол внутри элит по поводу путей и акторов дальнейшего развития страны.

Раскол четко высветил те группы, которые заинтересованы в его сохранении любой ценой. Прежде всего, он ясно показал, в чем причины главного парадокса «либеральной оппозиции» — жесткая критика политики Путина по всему спектру при практически полном игнорировании вопросов экономической политики. Политические и социальные последствия критиковать можно, причины — слабость национальной промышленности, слабость среднего капитала — нельзя. Конкретика, например промышленная политика, в оппозиционной среде фактически под запретом. Странно, не правда ли?

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Не менее странно выглядит и то, что все претензии оппозиции адресуются к «власти». Однако последняя представляет собой сложный конгломерат трех основных элементов: правящего класса, бюрократии и политической власти. Функционально эти элементы существенно различаются, и это пусть и не полностью, но во многом определяет поведение игроков — в зависимости от того, к какой группе преимущественно они себя причисляют.

Нынешняя коллизия вокруг экономической политики вызвана борьбой двух группировок — политико-бюрократической, ориентированной на национальные интересы и интересы массового избирателя, и олигархическо-бюрократической, ориентированной на интересы крупного капитала, частично интегрированного с госаппаратом. Первая начинает осознавать, что для решения стоящих перед страной задач экономический курс надо менять. И ради этого, вероятно, придется поступиться частью своих интересов, хотя бы во имя самосохранения. Вторая же категорически настаивает на том, что курс надо сохранить, а все основные усилия сосредоточить на политической либерализации, которая чудесным образом должна привести и к появлению «институтов», и к развитию экономики.

Различие позиций вызвано тем, что первая группировка на виду и именно она отвечает за обещания, данные народу, за безопасность; вторая же видит, что изменение курса приведет к ограничению собственных возможностей и влияния, к появлению новых конкурентов в растущей промышленности. Многие колеблются: понятно, что менять что-то надо, но ограничивать самого себя как-то не очень удобно. Отсюда половинчатость решений, постоянные шаг вперед — шаг назад.

Когда Путин обращается к чиновникам «либо я работаю плохо, либо вы» — это как раз об этом. Президент политически слишком силен для не в меру расслабленного российского правящего класса, взыскующего комфорта, лучше западного, и пятидесятипроцентной рентабельности неутомительных проектов. На политическом уровне понимание того, что ставка на абстрактные подходы (ВТО, иностранные инвесторы, инновации, институты) не дает результата, что нужны конкретные решения, есть — однако чиновничья среда и связанные с ней бизнес-структуры, ориентированные на работу в специальных условиях, сопротивляются.

Однако если потенциал политического влияния не реализовать, то рано или поздно издержки нынешнего курса могут подорвать и политическую стабильность. Причем крайней в этой ситуации окажется как раз «власть». Сторонники же сохранения нынешнего экономического курса окажутся как бы ни при чем. Конечно, решиться на изменение курса непросто, но именно в этом направлении можно найти не только новые экономические субъекты, но и новые субъекты политической поддержки — из числа национально ориентированного среднего промышленного капитала.    

Бесплодная схоластика Татьяна Гурова Александр Ивантер Валерий Фадеев

В вымышленном российскими экономистами-либералами мире нельзя решить реальные проблемы. Именно поэтому экономика втягивается в депрессию

section class="box-today"

Сюжеты

Экономическая политика:

Требуется безработица

Назарбаев пригрозил правительству отставкой

/section section class="tags"

Теги

Экономическая политика

Долгосрочные прогнозы

Финансовая система России

Финансовые инструменты

/section

Президент Владимир Путин собрал в среду 19 февраля в своей резиденции в Ново-Огареве ключевых представителей экономического крыла властной вертикали: руководителей Минэкономразвития и Минфина Алексея Улюкаева и Антона Силуанова , председателя Банка России Эльвиру Набиуллину , помощника президента Андрея Белоусова — с тем, чтобы заслушать позицию академического сообщества относительно мер по стимулированию экономического роста. Возглавлял делегацию ученых глава РАН Владимир Фортов , тон дискуссии задавали авторы доклада «Россия на пути к современной динамичной и эффективной экономике» академики Александр Некипелов , Виктор Ивантер и Сергей Глазьев .

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Доклад был подготовлен для президента еще в июле прошлого года, он суммирует позицию академии по поводу ситуации в экономике и мер по ускорению роста и качественно отличается от доминирующего в общественном сознании и реальной политике курса, ведущими идеологами которого выступают ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы Владимир Мау и ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов .

Своего рода «новым заветом» мейнстрима экономической мысли стала подготовленная два года назад объемная «Стратегия-2020», которая, впрочем, не оказалась заметно востребованной руководством страны. Наоборот, в последние годы интерес президента к альтернативным точкам зрения на экономическую политику и приоритеты развития России стал все более акцентированным.

Обмен мнениями в Ново-Огареве продолжался более трех часов; президент, по отзывам участников, проявил себя весьма подкованным, крайне заинтересованным и критичным слушателем и собеседником, сами же дискуссанты, увы, не сильно продвинулись в сторону консенсуса.

Брожение умов

Предыдущий виток экономических дискуссий, спровоцированный первым эпизодом чувствительного торможения посткризисного экономического роста на рубеже 2012–2013 годов, был весьма драматическим. Кульминацией его стало совещание экономического блока правительства и ЦБ в Сочи в прошлом апреле, где тогдашний глава МЭР Андрей Белоусов заявил, что корни замедления роста лежат не вне, а внутри страны и связаны не с каким-то абстрактным «несовершенством институтов», а с вполне конкретными факторами — сверхжесткой бюджетной политикой, хронически высокими процентными ставками и переукреплением рубля. Результатом совещания стало поручение президента подготовить конкретные предложения по мерам ускорения экономического роста. Однако они так и не были сформулированы либо, как в случае с идеей Белоусова ввести индикативные ставки ЦБ по кредитам корпоративным заемщикам, не получили поддержки.

Не дождавшись конкретных предложений, президент решил действовать самостоятельно. В июне Путин в Бюджетном послании впервые в явном виде сформулировал ускорение экономического роста как сверхзадачу бюджетной политики. А спустя несколько дней в программной речи на Санкт-Петербургском экономическом форуме выдвинул ряд конкретных макроэкономических инициатив проактивного толка: до половины Фонда национального благосостояния (ФНБ) будет использовано на финансирование приоритетных инфраструктурных проектов, а тарифы на услуги естественных монополий будут заморожены. Хотя за прошедшие восемь месяцев окончательной ясности вокруг состава поддерживаемых проектов и механизма инвестирования в них средств ФНБ так и не наступило, а тарифы заморозили только для промышленности и всего лишь на один год, вектор решений был направлен в сторону смены парадигмы роста. Внимание же президента в следующие месяцы, похоже, целиком переключилось на плотный ручной контроль за ходом подготовки к сочинской Олимпиаде.

Президент крайне встревожен сваливанием экономики в депрессию. Однако конкретной программы мер по ускорению роста не способны предложить ни правительство, ни экспертное сообщество

Фото: РИА Новости

Тем временем сваливание российского хозяйства в стагнацию продолжилось. Экономические итоги 2013 года оказались хуже ожиданий: прирост ВВП составил жалкие 1,3%. Затяжной конъюнктурный кризис охватил целый ряд добывающих и первопередельных отраслей (уголь, черная и цветная металлургия), наметилась заминка в автопроме (новый президент АвтоВАЗа Бо Андерсон выставляет за ворота 10% рабочих автогиганта, 7,5 тыс. человек). Банковский сектор дезориентирован затеянной новым главой ЦБ чисткой с непрозрачными мотивами выбора жертв. Широкая публика встревожена январской мини-девальвацией, которая возобновилась на минувшей неделе, и чувствительным торможением роста доходов.

В ноябре МЭР направляет в правительство скорректированную версию долгосрочного прогноза развития страны до 2030 года, постепенно склоняясь к тому, что наиболее вероятным в спектре траекторий будет худший, консервативный, вариант прогноза со среднегодовыми темпами роста ВВП 2,5%, существенно отстающий от прогнозной динамики мировой экономики. В публичном поле это решение было почти не замечено, но ряд авторитетных экономистов указали, что это: а) политический и б) неприемлемый для страны шаг. Подробная аргументация такой позиции была приведена в статье заместителя директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Марата Узякова (см. «Эксперт» № 7 от 10 февраля 2014 года).

Уже через неделю в газете «Ведомости» от 17 февраля вышла статья Владимира Мау «Ловушка восстановительного роста», в которой он попытался всесторонне обосновать неизбежность низких темпов и опасность целеполагания ускорить рост.

Не надо приплетать сюда политику

Самое удивительное в этом тексте — политический контекст. Мау пишет: «Не могу не заметить в скобках, что проблемы восстановительного роста, его возможностей и ограничений были хорошо изучены экономистами 1920-х годов. А практика того времени продемонстрировала исключительную политическую уязвимость этой модели роста. Ее исчерпание оборачивается политическим кризисом с весьма болезненными последствиями и для экономистов, и для общества». Как говорили в поздние советские времена, «не шейте нам политику». Спор о причинах экономического торможения и адекватности прогнозирования низких темпов роста на среднесрочную перспективу исключительно профессионально экономический. Концепты же, которыми руководствуются Владимир Мау, Алексей Улюкаев, бывший ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев и другие либеральные экономисты, просто не соответствуют разумной оценке текущего состояния нашего и мирового хозяйства, а также факторов, которые могут и должны ускорить рост.

Недавний прогноз МЭРа, согласно которому темпы роста экономики РФ в ближайшие годы, до 15–17 лет, не превысят 2,5%, удивляет многих экономистов, вышедших из тех же самых либеральных научных школ, что и «патентованные» либералы. Суть недоумения в том, что прогнозируемые темпы роста вдвое меньше средних темпов роста российской экономики с 1999 по 2013 год, когда они составили 5,5%. Очень важно для обывательского понимания, что здесь учитывается и год кризиса с минус 8% роста. То есть с учетом волатильной внешнеэкономической конъюнктуры и крайней чувствительности нашей экономики к мировым пертурбациям все равно мы были в состоянии на протяжении 15 лет расти вдвое более высокими темпами, чем прогнозируется сейчас. Такие скачкообразные изменения среднесрочных тенденций могут формироваться только при крайне серьезных изменениях условий существования экономической системы, а их вроде нет: мировое хозяйство достаточно стабильно, нам не грозят ни революции, ни войны, у нас нет исчерпанности потенциального спроса, как это было в Японии после кризиса 1990-х. Именно поэтому экономики в среднесрочной перспективе обычно «сдуваются» и «надуваются» плавно: без существенных изменений нельзя скакнуть на вдвое большие темпы роста в перспективе пяти-семи лет, но нельзя и упасть вдвое.

Владимир Мау считает бесперспективным и вредным пытаться ускорить экономический рост

Фото: РИА Новости

Откуда же такой пессимизм? Он держится на трех китах: исчерпание восстановительного роста, ловушка среднего дохода, дефицит институциональных условий.

Начнем с восстановительного роста. На наш взгляд, довольно странно трактовать период с 1999 по 2011 год как восстановительный рост. Этот термин предполагает сохранение структуры экономики и постепенную загрузку имеющихся мощностей и, соответственно, сохранение структуры капитала. Такие периоды бывают прежде всего короткими. Таким можно считать первое пятилетие послевоенной экономики для США, СССР и прочих стран, таким можно считать период с 2009 года по настоящее время, но никак не весь цикл двенадцатилетнего роста.

Во-первых, невооруженным глазом видно, что экономика 2008 года принципиально отличается по своей структуре от экономики конца 1980-х. Нет огромного машиностроения, есть существенный потребительский рынок, банковская система, торговая система, совершенно иной сельскохозяйственный комплекс, чего не было в СССР, и сырьевой комплекс тоже существенно отличается от состояния СССР: только экспорт нефти Россией был в 1,7 раза выше, чем максимальный вывоз нефти всем СССР в 1988 году.

Говорить, что в этот период не происходило обновления капитала, тоже странно: на излет этого цикла как раз пришелся активный инвестиционный процесс, достаточно диверсифицированный по отраслям экономики. Во второй половине этого цикла своей силы достигли десятки новых предприятий, готовых к новой не сырьевой, а инфраструктурной волне. Такая структурная перестройка — норма для рыночной экономики.

Точно так же, как волна 1999–2008 годов базировалась не столько на советских основаниях, сколько на созданных в 1990-е сырьевых компаниях как обладающих самым прямым доступом к денежной ликвидности, так и сейчас окрепшие в период инвестиционного подъема того периода (2004–2008) компании, прежде всего инфраструктурные, готовы обеспечить подъем новой волны. Так что категория «восстановительный рост», кажется, уводит нас в сторону от рассуждений, необходимых для создания программы экономического роста. Забегая вперед, скажем, что если бы так же рассуждали американцы, японцы, немцы на излете 1950-х, то общества всеобщего благоденствия они бы не построили.

Второй базис слабого роста, по версии Мау, — «ловушка среднего дохода». Это конструкция совершенно другого времени. Если «восстановительный рост» — это от катастрофы (революции, войны) к норме, то «ловушка среднего дохода» родом из постколониального времени 1980-х. Имеется в виду, что поскольку на мировом рынке существует совершенная конкуренция, то страны, где есть дешевый труд, привлекательны для создания там трудоемких производств, а страны, где уже очень дорогой труд, но созданы выдающиеся условия для привлечения капитала, привлекают туда дорогой высокодоходный капитал. Страны же, где доходы уже достаточно велики, а условий для капитала нет, не привлекают ни того ни другого. И в этом состоянии якобы находится Россия. Вообще говоря, конструкция очень слабая. Даже в постколониальный период, который она и описывает, страны с дешевым трудом — развивающиеся страны — на самом деле очень энергично привлекали промышленный капитал, а развитые страны, где были отличные институциональные условия, привлекали в основном вполне определенный — спекулятивный — капитал, за что и поплатились деиндустриализацией.

Но даже если не искать слабости в конструкции, сегодня она неадекватна состоянию мировой экономики. Свободного и энергичного перетока капитала больше не будет по двум причинам. Запад хочет вернуть себе индустриальную мощь, а развивающиеся страны уже не так бедны, чтобы предоставлять дешевый труд. И те и другие вступают в эру новой индустриализации, а для ее успеха как раз нужнее достаточно обеспеченный массовый обыватель . То есть это не «ловушка среднего дохода», а «преференция среднего дохода». Экономическая логика этого понятна: только достаточно маржинальный (то есть не бедный, не нищий) массовый рынок способен обеспечить достаточный объем прибыли для компаний, его обслуживающих, и, соответственно, достаточно легкую в исполнении инвестиционную деятельность. Именно поэтому в 1960-е ныне развитые страны прицельно боролись за низкую дифференциацию общества по доходам — для роста массовых и качественных индустрий нужны были не бедные и богатые, а средние обеспеченные обыватели. И нам они тоже нужны.

Хватит ныть про институты

И здесь мы подходим к третьему базису сторонников низкого роста — институциональным реформам. Это излюбленная тема наших либералов, и по сути она верная, только уж слишком общо звучит из их уст и, что самое удивительное, почти не касается собственно экономики и ее производной — предметной экономической политики. Они говорят: нам нужен беспристрастный суд, неиспользование силовых и политических преференций, защита собственности, хорошее образование и т. д. и т. п. Но все это лежит вне сферы непосредственного управления экономикой. Там, где французы вводили ограничения на экспорт капитала, американцы развивали рынок субфедеральных облигаций, японцы эксплуатировали целевое финансирование индустриальных отраслей, немцы создавали механизмы рефинансирования банковской системы, мы собираемся развивать независимый суд.

Удивительно. И не только нам. Уважаемый кембриджский профессор экономики Карлота Перес , выступая на конференции «Эксперта» и реагируя на замечание скептиков о том, что у нас очень много вывозят капитала, раздраженно заметила: «Вот вы здесь ноете. А вы-то что придумали, как напрягли свой мозг, чтобы привлечь сюда капитал? Что вы предложили ему, какой подарок, чтобы он пришел к вам?» Именно в этом сегодня дефицит. Не в общих рассуждениях об институциональных условиях, а в предложении конкретных инструментов, прямо стимулирующих развитие экономики. Именно в этом отказывает себе МЭР, когда прогнозирует низкие темпы роста, — он отказывает себе в способности проводить современную, подчеркнем, рыночную, но активную экономическую политику.

Андрей Клепач: «Фетишизация эффекта улучшения институтов как единственного средства ускорения роста ошибочна»

Фото: РИА Новости

И это странно, так как, кажется, именно МЭР пробил самую решительную из последних институциональных инноваций — временный мораторий на рост тарифов естественных монополий. Обратите внимание, сколько позитивных импульсов вызвала эта мера. Стали предметно обсуждаться инвестиционные планы крупных компаний естественных монополистов, возник вопрос, насколько эти планы способны сделать их более эффективными, а их продукцию более дешевой. Подтянулись в надежде предложить свои решения для роста эффективности продукции ныне естественных монополистов, а в будущем участников конкурентных рынков компании, предлагающие свои более современные решения в области энерго-, тепло- и прочего ресурсного снабжения. Для взлета этого рынка не хватает только системных финансовых новаций. И та же Перес утверждает, что это норма: финансовые новации появятся, так как этот инфраструктурный рынок уже гудит в предчувствии подъема. Кто должен вытянуть идеи этих новаций из рынка — почему бы не тот же МЭР? Тем более что эти решения уже есть: субфедеральные облигации под конкретные инфраструктурные проекты — это лишь легкая модификация обычных субфедеральных займов США.

Существует проблема оттока капитала — против нее предлагается политика деофшоризации. Тоже институциональная мера. Возня с «золотыми парашютами» — мера, направленная на снижение огромной дифференциации населения страны по доходам. Кстати, повышение ставок по ЕСН, принятое осенью 2008 года, тоже мера институциональная, просто направленная не на рост, а против него.

В каких зонах, как нам кажется, надо искать идеи для новых институциональных новаций?

Во-первых, в налоговой политике и смежной с ней политике госзаимствований и, соответственно, бюджета. На прошлой неделе радостно сообщили, что налоговые сборы от ЕСН и НДФЛ в этом году превысили налоговые сборы от сырьевых отраслей. Это плохо, а не хорошо для роста. Налоги на труд, которые снимают с широкого круга малых и средних предприятий, являются сегодня запретительными для их хозяйственного развития, а иногда и для их хозяйственной деятельности. Компании ищут решения: уход от налогов, госсубсидии. Это затруднительный и малоэффективный процесс. Надо думать о системном снижении налогообложения экономики. Чтобы сделать этот шаг, надо перестать считать государственный долг как сумму долгов собственно государства и всех российских компаний (что у нас принято, так как государство хочет удержать все крупные активы в России и готово платить по их долгам). Такое суммирование приводит к неформальному завышению долговой нагрузки государства и, соответственно, к бюджетным ограничениям. Однако сегодня настал момент (см. выше о сборах по ЕСН), когда деятельность средних и малых компании уже сравнима, а в перспективе даже более важна для национального хозяйства, чем деятельность ограниченного пула крупных. Это ли не институциональная реформа? Вернее, две.

Все знают, что во всем мире так или иначе существует централизованное фондирование банковской системы национальным ЦБ. У нас этого нет. ЦБ таргетирует что-то в нашей экономике. Начнись это фондирование — будет еще одна институциональная революция.

Или способ налогообложения труда. Пока эти налоги платит предприятие, работник и, соответственно, средний класс имеет завышенные ожидания по личному доходу (так как получает он примерно на 25% меньше, чем тратит на его труд предприятие), и, таким образом, возникает избыточный отток маржи от капитала в пользу труда. И наоборот, его представления о том, сколько и зачем он отдает в виде налогов государству, весьма условны — так как он лично ничего не отдает. Переход к выплатам налогов самими физическими лицами будет мощнейшей институциональной революцией, которая автоматически притормозит рост доходов населения за счет прибыли предприятий и, скорее всего, приведет к тому, что доходы граждан станут расти за счет расходов на бюрократический аппарат, что приведет к некоторому сжиманию государства, о чем так давно мечтают либералы.

В общем, если что сегодня и ограничивает экономический рост, так это дефицит конкретных решений. И правильно говорила Карлота Перес: думать надо, а не трясти. И еще очень важно не переходить в политическую плоскость: если ты ничего не можешь предложить для экономической политики, то твой отъезд в Париж — это не следствие политических репрессий, а добровольный выбор.

Статус-кво губителен

Встреча в Ново-Огареве была закрытой, стенограмма на сайте президента содержит лишь вступительные слова Путина и Фортова. Однако мы имеем возможность познакомить читателя с ключевыми идеями «альтернативщиков». Буквально накануне ново-огаревских посиделок состоялось заседание Президиума РАН, на котором с развернутым докладом выступил замминистра экономики Андрей Клепач , а одним из содокладчиков был Виктор Ивантер. Надо заметить, что Клепач — один из немногих макроэкономистов в правительстве, придерживающийся позиции недопустимости низких темпов роста и имеющий концептуальный взгляд на неотложные меры по ускорению роста. Недаром в своем выступлении ему неоднократно приходилось подчеркивать, что он излагает свою частную позицию, а не позицию своего ведомства.

«Фактически мы сейчас находимся перед дилеммой: продолжение политики фискальной консолидации и рестрикционной денежно-кредитной политики или формирование новой модели роста, — заявил Клепач. — В настоящее время мы наблюдаем рассогласованность фискальной и денежной политики, с одной стороны, и политики роста — с другой. Первые не подчинены задаче ускорения роста».

По мнению замминистра, таргетирование инфляции должно учитывать качественно новую ситуацию с резко снижающимся и, вероятно, в ближайшие годы уже отрицательным сальдо текущего счета платежного баланса. Клепач считает необходимым переход к политике многополюсного таргетирования, включая таргетирование процентных ставок и частичное таргетирование валютного курса, подчиненного задаче сбалансированного роста.

Не менее критически высказался Клепач и в отношении политики Минфина: «Продолжение политики бюджетной консолидации загонит российскую экономику в рестрикционный цикл, когда снижение госрасходов влечет за собой снижение экономической активности, что, в свою очередь, приводит к сокращению доходов бюджета, новому витку сокращения госрасходов и так далее. Мы считаем, что более предпочтительна политика роста, когда мы сознательно идем на увеличение госрасходов, направленных на долгосрочное развитие, пусть ценой появления бюджетного дефицита. Эти инвестиции с двух-трехлетним лагом начинают давать отдачу в виде увеличения темпов роста и улучшения его структуры, что, в свою очередь, приведет к возникновению дополнительных бюджетных доходов и снижению дефицита. Чтобы профинансировать необходимые расходы на здравоохранение, образование, науку и транспортную инфраструктуру, дефицит федерального бюджета, по нашей оценке, должен составить от 1,5 до 2 процентов ВВП. Потребуется также модификация нынешней сверхжесткой версии “бюджетного правила”, снижение планки накопления Резервного фонда с 7 до 5 процентов ВВП».

Виктор Ивантер: «Нам говорят: цена кредита представляет собой сумму банковской маржи и инфляции. Выходит, что повышение цен на капусту должно приводить к удорожанию кредита для производителя подшипников. Бред, не правда ли?»

Фото: РИА Новости

«Все это необходимые условия выхода на форсированный сценарий экономического развития со среднегодовыми темпами в 5,3 процента прироста ВВП на период до 2030 года, — пояснил Клепач. — Параметры форсированного сценария рассчитывались исходя из целевых задач, зафиксированных в указах президента мая 2012 года. В рамках этого сценария к концу прогнозного периода мы выходим, а местами даже превышаем стандарты ОЭСР по развитию здравоохранения, образования и научного сектора. Это будет означать существенное расширение среднего класса за счет учителей, врачей, научных работников, военнослужащих, а доля представителей среднего класса превысит 50 процентов (сейчас, по разным оценкам, она составляет 20–25 процентов)».

Свое обоснование недопустимости низких темпов роста дал академик Ивантер: «Экономические итоги 2013 года — 1,3 процента прироста ВВП — абсолютно неприемлемы. К тому же надо учесть, что 40 процентов этого прироста обеспечили финансовые услуги, валовая добавленная стоимость в этом секторе выросла на 12,5 процента, отражая быстрый рост высокомаржинального потребительского кредитования. Есть версия, что низкие темпы роста позволят нам развиваться качественно — медленно, но качественно. Это абсолютно бессмысленное заявление, потому что инноваций без инвестиций не бывает, а инвестиции в стоя`щую экономику никто не будет осуществлять.

Минимальный темп роста ВВП, позволяющий обеспечивать неухудшение уровня жизни населения, составляет порядка двух процентов в год. Эту дельту мы вынуждены ежегодно тратить на аварийные ремонты и преодоление последствий техногенных катастроф, что является неизбежным следствием многолетнего недоинвестирования экономики, проедания основного капитала. Теперь изношенная техносфера мстит нам за пренебрежение собой. В отличие от финансовых долгов, которые можно реструктурировать, рефинансировать или, на худой конец, просто не обслуживать, физические долги приходится отдавать с лихвой, доплачивая еще и жизнями людей».

Возможности ускорения роста, по мнению Виктора Ивантера, связаны с сохраняющимся резервом загрузки производственных мощностей. По оценкам возглавляемого академиком Института народнохозяйственного прогнозирования, в обрабатывающей промышленности резерв мощностей составляет около 40%, с существенным разбросом — от 15% в черной металлургии до 44% в машиностроении. «Сдерживает наращивание использования мощностей, а значит, и рост выпуска, оборотный капитал, — поясняет Виктор Ивантер. — А он стоит на рынке безумных денег: реальные кредитные ставки для предприятий сегодня в России существенно выше не только чем в развитых странах, но и чем в значительном числе крупных развивающихся стран. Сегодня предприятия не в состоянии нормально обслуживать банковские займы со ставкой 12–15 процентов годовых в рублях и одновременно исправно платить налоги и зарплату. Высокие ставки по кредитам негативно воздействуют не только на инвестиционную, но и на производственную активность через снижение доступности финансирования текущих затрат, особенно у предприятий с длительным производственным циклом. Таким образом, смена парадигмы денежно-кредитной политики является попросту безальтернативной. Но тут мы упираемся в историю с инфляцией. Нам говорят: цена кредита представляет собой сумму банковской маржи и инфляции. Выходит, что повышение цен на капусту должно приводить к удорожанию кредита для производителя подшипников. Бред, не правда ли?»

По оценкам ИНП РАН, монетарный фактор определяет не более 30% роста цен. «Поэтому надо системно расширять предложение денег в экономике, — убежден Виктор Ивантер. — Но как это сделать? Качественное расширение рефинансирования Центрального банка должно базироваться на проектном финансировании коммерческих банков. Последние должны получать рефинансирование под конкретные кредиты конечным заемщикам. Нынешняя процедура получения таких кредитов, включая нормы резервирования, уровни дисконта и так далее, неудовлетворительна.

Должна быть серьезно пересмотрена и бюджетная политика. Вместо формального “бюджетного правила”, определяющего бухгалтерские пропорции расщепления нефтегазовых доходов между суверенными фондами Минфина и расходами бюджета, должен быть введен содержательный принцип: регулярные расходы финансируются только из регулярных доходов, а нерегулярные (конъюнктурные) доходы, то есть нефтегазовые доходы, превышающие долгосрочный средний уровень, должны рассматриваться как источник финансирования государственных инвестиций».

Весьма созвучна «экспертовской» оказалась позиция Клепача о роли институциональных реформ: «Фетишизация эффекта улучшения институтов как единственного средства ускорения роста ошибочна. Зависимость темпов роста от качества институтов носит опосредованный характер, через структурные сдвиги и изменение факторов роста. Один из уроков кризиса 2008–2009 годов состоит в необходимости упора в развитии не на финансовый сектор, а на реальное производство. Реиндустриализация России должна стать не фразой, а реальной политикой развития и модернизации экономики с необходимой бюджетной и кредитной поддержкой».

Еще более хлестко об институтах высказался Виктор Ивантер: «Институты важны, но их нельзя совершенствовать абстрактно, впрок. Их надо оттачивать и настраивать под конкретную народнохозяйственную задачу. Нельзя улучшать инвестиционный климат, не имея мощного потока этих самых инвестиций. А самый мощный фактор благоприятного инвестиционного климата — это быстрый экономический рост».

Перекройка институтов как классовая борьба

В рейтинге Doing business Россия занимает 92-е место, показывая быструю положительную динамику, при этом экономика останавливается. В предыдущем цикле роста наши показатели вряд ли были лучше (их тогда не измеряли), почти наверняка хуже, но экономика росла в среднем на 7% в год. Для сравнения: Китай, за последние двадцать лет поднявший ВВП на душу населения (в долларах) в 12 раз, до сих пор показывает невпечатляющие результаты в рейтинге Doing business, в прошлом году он был на 96-м месте.

В доминирующей у нас сейчас идеологии улучшения инвестиционного климата и совершенствования институтов, конечно, есть позитивное начало, хуже от реализации намеченных мер не будет. Например, «дорожные карты» по улучшению бюрократической среды, разработанные Агентством стратегических инициатив совместно с общественными деловыми организациями, с благодарностью принимаются российским бизнесом. Однако у этой идеологии есть принципиальный недостаток, радикально ограничивающий ее действенность. Игнорируется реальная структура поля хозяйственных игроков, неявно предполагается, что субъекты хозяйства равнозначны по отношению к экономико-правовой системе и что все они — это важнее всего — нацелены на такое развитие, которое полезно не только самим компаниям и их владельцам, но и обществу. В реальности на хозяйственном поле сталкиваются игроки с разными интересами. В отдельных секторах экономики доминируют игроки, чьи интересы фактически противостоят целям общественно полезного развития.

Разберем эти обстоятельства на примерах из сектора жилищно-коммунального хозяйства. А этот сектор, по нашему мнению, очень важен, он может стать мощным драйвером экономического роста, потенциальные инвестиции в него оцениваются в сотни миллиардов долларов.

В последнее время развернулась острая дискуссия вокруг идеи введения социальных норм на потребление электричества (подробнее см. «Свет по талонам» на стр. 24). На первый взгляд замысел представляется привлекательным. Действительно, есть проблема так называемого перекрестного субсидирования, когда за электроэнергию, отпускаемую населению по низкому тарифу, доплачивают промышленность и бизнес, потребляющие электричество по высокому тарифу. Постоянный рост тарифов, а значит, издержек производства снижает конкурентоспособность российских производителей. Простое решение — заставить население платить по высокому тарифу. Однако смущает рост тарифа, его придется поднять примерно в 1,6 раза, что представляется рискованным с точки зрения социального покоя. Отсюда более тонкое решение: предлагается ввести социальную норму, когда 70–80% потребляемого электричества будет оплачиваться по низкому тарифу (конечно, с растущей поправкой на инфляцию), а 20–30% — по тарифу, который обеспечит компенсацию перекрестного субсидирования от промышленности. Несложный расчет показывает, что этот тариф должен вырасти примерно в три раза и превысить не только американский уровень, но и тарифы почти во всех европейских странах. Больше потребляющий электричества средний класс (а вовсе не только действительно богатые люди) будет покупать электроэнергию значительно дороже. Очевидно, что этот маневр выгоден ресурсным и сетевым компаниям, они получают дополнительный доход.

Дискуссия зауживается вокруг возможного социального напряжения, разъяснительной работы среди населения и учета его отдельных категорий вроде многодетных семей. Это тоже важно, но уводит от принципиальных вопросов. А почему, собственно, население должно заплатить эти 170 млрд рублей? Годовая выручка российской электроэнергетики составляет примерно 2 трлн рублей. Могут ли энергетики найти резервы в размере 8% от выручки? Интуитивно кажется, что могут, есть косвенная информация о резервах эффективности в электроэнергетике, особенно в сетевых компаниях. Но информация именно что косвенная, детального общественно доступного анализа, сравнения с аналогичными иностранными компаниями нет. Если говорить о топливе, то упомянутая сумма — это 3,6% выручки «Газпрома» и 13% его прибыли. Может быть, следует продлить мораторий на рост цен естественных монополий и через некоторое время проблема перекрестного субсидирования рассосется сама?

Похожая ситуация и в других частях коммунальной отрасли. Много говорится о необходимости кардинальной модернизации этой сферы, что может позволить замедлить рост тарифов, а в некоторых случаях их снизить. Ведь потери сегодня столь велики, что инвестиции окупятся просто за счет экономии. Но как привлечь инвестиции? Достаточно ли будет пресловутого улучшения инвестиционного климата, для того чтобы инвестиции хлынули в ЖКХ? Полагаем, что нет.

Сегодня в ЖКХ доминируют игроки, которые, в сущности, не заинтересованы в модернизации, их устраивает нынешнее положение дел, они лоббируют дальнейший рост тарифов, что обеспечит им неиссякаемый поток прибыли. Это и ресурсные компании, и компании-операторы, управляющие коммунальными системами. Причем форма собственности не имеет значения: что частные компании, нередко очень крупные, что МУПы или ГУПы — и те и другие, в тесных доверительных отношениях с бюрократией, будут снимать доход с дряхлеющих инженерных систем, пока эти системы не развалятся окончательно.

Где-то с краю пристраиваются компании, умеющие модернизировать коммунальные системы и желающие на этом заработать — во благо себе и населению. Но пробиться на этот рынок очень трудно. Старые игроки их не пускают и не пустят до тех пор, пока кроме пряника «привлекательного инвестиционного климата» не будет пущен в ход кнут — жесткие технологические и правовые критерии управления коммунальными системами. Тот, кто этим критериям не сможет соответствовать, должен будет уйти с рынка.

Столь приятное учебное умствование о важности институциональных реформ в реальности, в нашем конкретном случае российского ЖКХ, оборачивается необходимостью принимать трудное политическое решение. Кроме пряников в управлении хозяйственными процессами придется использовать и кнут. Будет много недовольных. Причем не только каких-нибудь мелких чиновников, стригущих поселковую котельную, но и крупных капиталистов, деятелей, управляющих огромными государственными активами, игроков, обладающих серьезными лоббистскими ресурсами.

Фактически мы имеем дело с противостоянием почти классового характера. С одной стороны — сегодняшние владельцы коммунальных активов, формальные и неформальные, не желающие тратить деньги на модернизацию, да и не умеющие ее осуществить. С другой — энергичный бизнес, готовый к решению сложных задач, и, что важно, население, уставшее от роста цен.

О тревожащих аналогиях Александр Привалов

section class="box-today"

Сюжеты

Вокруг идеологии:

Здесь люди становятся добрыми

Реальная цена дешевого обмана

Пять ошибок Прохорова

/section section class="tags"

Теги

Вокруг идеологии

Молодые демократии

Политика на улице

Украина

/section

На то, что украинские события пойдут по менее мрачному сценарию, можно было надеяться, но уж точно не следовало рассчитывать. Четыре года назад, сразу после тамошних президентских выборов, пригласил я в телестудию одного знатока постсоветских пространств. Говоря о свежеизбранном президенте, гость назвал его профессиональным «Титаником». Какой же тут, спрашиваю, может быть профессионализм — тонут-то один раз? Так Януковича, ответил гость, от причальной стенки ещё и не отпускали. Что ж, теперь отпустили. Специалист наверняка найдёт немало промахов, которых Янукович всё-таки не сделал, но и сделанных оказалось достаточно, чтобы термин failed state в применении к Украине перестали прятать в придаточных предложениях. Конечно, не только президент страны поработал на этот результат. Щедрый вклад в него внесли и образцово безответственная оппозиция, и (в последние недели) отмороженные радикалы, и «олигархи», без которых там ворона не каркнет, но аллокация вины по участникам провала всё менее интересна, потому что практически уже не важна — снаружи. А важны, на мой взгляд, две вещи. Что Украина в её нынешнем виде уже совсем не кажется жизнеспособной — и что по поводу украинских событий произошло прямое столкновение интересов России и Запада. Оба эти обстоятельства чреваты прямо касающимися нас серьёзнейшими последствиями.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Уверенно судить об украинских делах нелегко: положение и в Киеве, и в регионах страны меняется очень быстро, да к тому же и врут противоборствующие стороны, как дышат (куда там старинному «туману войны» до современных средств дезинформации). Но похоже, ещё не пройдены развилки к сравнительно мирным вариантам завершения украинской беды. Главный из них состоит в разделе страны надвое или натрое. Он дал бы возможность большинству населения всех регионов не то чтобы жить, как они хотят (свирепейший экономический кризис никуда не денется), но не жить так, как они не хотят: кому-то можно будет не славить Бандеру с Шухевичем, кому-то — не слышать «мовы попсы, мовы блатняка». До сих пор мысль о разделе была на Украине, вежливо говоря, не очень популярна, но, когда завариваемая сейчас каша начнёт густеть, раздел станет многих устраивать. Для глубоко дотационной западной Украины это будет неприятно, но едва ли настолько неприятно, чтобы всерьёз воевать. Области востока и юга уже отбивали спорадические наезды западенцев на свою территорию; если натиск не выйдет на качественно иной уровень, то скоро прекратится — и жизнь в свежеиспечённых странах начнёт как-то устраиваться. Для России такой (сравнительно) тихий финал, пожалуй, лучший из ещё возможных.

Но такой ход событий едва ли устроит Запад — причём не столько европейцев, сколько американцев. Коротко говоря, для санитарного кордона им больше подходит Украина целиком. И если европейцев всё-таки тревожит перспектива образования у них под боком огромного рассадника всяческой бандеровщины и махновщины, то из-за океана сорокапятимилионное гуляй-поле не кажется страшным. Обама так прямо и говорит: поддерживаем народы Украины и Сирии. Какой по ходу западной поддержки стала Сирия, известно; такой же может стать и Украина. Ведь и исполнители ролей сирийской оппозиции готовы: «Правый сектор» и другие подобные группы, не идущие ни с кем ни на какие договорённости. Оно и понятно: любая устоявшаяся власть, пусть даже из недавних союзников, вынуждена будет этих боевиков пересажать; поэтому для них цель — ничто, движение — всё. Их всего-то и нужно будет чуток подпитать да называть борцами за свободу в каждом выпуске теленовостей — дело нехитрое и знакомое. Для России такой вариант смертельно опасен.

Такого столкновения интересов не случалось уже очень давно. В конце 90-х (разворот Примакова над Атлантикой, марш на Приштину) был скорее намёк на противоборство: Россия была в то время слишком явно слаба, да и не было тогда для нас прямой угрозы. Пожалуй, последнее по-настоящему серьёзное противостояние было более полувека назад, в дни Карибского кризиса. Та давняя история была опаснее нынешней: над миром нависала ядерная война — сейчас-то о ней и мысли ни у кого нет; но во многих других аспектах сравнение будет не в пользу настоящего. Тогда разрешение кризиса зависело от нескольких поимённо известных людей, сегодня — от неопределённо широкого круга лиц, в том числе мало кому ведомых. Тогда участники переговоров отстаивали публично заявленные интересы своих стран, а не интересы неназываемых третьих сторон. Из этого следовали ответственность и предсказуемость, которых так драматически недостаёт сегодня. И может быть, главное: тогда была ещё на памяти недавно закончившаяся страшная война — и Кеннеди, и Хрущёв в ней участвовали, и ни один из них уж точно не хотел её повторения. Сегодня, похоже, такой гранитный иммунитет остался не у всех. Война в телекартинке, да ещё далеко от дома, — она не так уж и страшна, в ней можно искать и находить разного рода плюсы.

Где-то в Сети видел я испуганный вопрос: так что же, Киев — это новое Сараево? Тут же набежали оптимисты, восклицающие: да нет, что ты! как можно! никто не хочет войны! Правильно — никто не хочет. Так и ровно сто лет назад её, в общем, мало кто хотел. И Европа была вполне едина, и международная торговля процветала, и дипломатия была — на круг — пожалуй, посильнее нынешней, и все государи были родня друг другу. А потом как-то вдруг оказалось, что набралось чрезвычайно много разных желаний, кажущихся своим носителям правомерными и разумными, — ну, там, Восточная ли Африка, Лотарингия ли, Босния, на Ближнем ли Востоке что-нибудь — и т. п. без конца. Каждое из этих желаний по отдельности уж точно не стоило войны (и носители их это понимали); но всей своей массой они как-то исподволь поменяли логику правительств, и не только правительств, и сам воздух заискрил от всеобщей агрессивности, и нашлось вдруг многое множество вещей поважнее мира. И после сараевского убийства люди не верили, что начнётся война; иные европейские дворы, даже объявляя мобилизацию, продолжали надеяться, что войны удастся избежать. Но почему-то не удалось.  

Свет по талонам Евгений Огородников

Идея заставить средний класс платить за коммунальные услуги по повышенной ставке не решит проблем энергетики, но грозит недовольством граждан. Против введения соцнорм уже выступил Общероссийский народный фронт

section class="box-today"

Сюжеты

Средний класс:

Нужен ли России вождь

Средний класс переезжает в Азию

/section section class="tags"

Теги

Средний класс

Энергетика

Цены растут

Долгосрочные прогнозы

/section

Социальные нормы на потребление электроэнергии все же необходимо ввести не позднее 1 июля 2016 года. Об этом говорится в поручении премьер-министра РФ Дмитрия Медведева регионам. Социальная норма — это определенный объем электроэнергии (или других видов ресурсов), который поставляется потребителям по сниженным, фактически льготным расценкам. Все, что выше этой нормы, оплачивается по высоким ценам. Ранее предполагалось, что социальные нормы по электроэнергии будут введены с 1 июля 2014 года, а в дальнейшем механизм социального нормирования распространится и на другие виды коммунальных услуг (водоснабжение и — в отдаленной перспективе — теплоснабжение). Но идея соцнорм уже сейчас не нравится населению, что вполне логично: расходы на жилищно-коммунальные услуги и так продолжают расти, к тому же с середины 2014 года к ним добавится плата за капитальный ремонт. Выгоды же совершенно неочевидны, причем ни для граждан, ни для бизнеса. Так, на минувшей неделе в ходе совещания рабочей группы «Качество жизни» Общероссийского народного фронта (ОНФ), которая курирует вопросы ЖКХ, было признано, что все обозначенные цели введения соцнорм просто не могут быть реализованы или являются ошибочными. Тем не менее инициаторы введения соцнорм — Минэнерго и Минрегион — намерены настаивать на своем.

«Перекресток» в действии

Введение социальных норм связано с попыткой ликвидировать перекрестное субсидирование, сложившееся в электроэнергетике. Напомним, тариф для населения во всех регионах страны устанавливается региональными властями, а для промышленности ценообразование рыночное. При этом жители используют низкое напряжение, а значит, им нужно больше сетей и больше трансформаторов. В итоге затраты сетевых организаций перекладываются с населения на промышленность. И проблема эта весьма серьезная. Население в России платит за электроэнергию около 300 млрд рублей в год, и еще 220 млрд рублей в год за население платит промышленность. Это приводит к завышению цены на базовый ресурс для промышленности и делает ее менее конкурентоспособной.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Естественно, промышленники всеми силами пытаются отказаться от перекрестного субсидирования, в первую очередь это стремится сделать энергоемкий бизнес, например металлурги. Предприятия черной и цветной металлургии пытаются либо договориться с энергетиками о скидках, либо не оплачивать услуги МРСК, которыми они не пользуются. Идя на уступки, энергетики не снижают себестоимость производства энергии, а просто перекладывают издержки на других потребителей, например на малый и средний бизнес. В итоге небольшой бизнес, чью маржу и так съедают налоги, существенные зарплаты и высокие процентные ставки, платит неподъемные для себя деньги за электроэнергию. Энергетики и поставщики сырья для отрасли при этом получают свое. «Мы очень довольны, что у нас шесть процентов рентабельности и что мы своей самоотверженной работой обеспечиваем достойную тридцатипроцентную доходность государственным компаниям вроде “Газпрома” или Сбербанка», — иронизирует Владимир Бакшаев , директор чебоксарского машиностроительного предприятия «Сеспель», выпускающего прицепы (см. «Конкуренции не дождетесь», «Эксперт» № 8 за 2014 год).

Болгарский опыт

В стратегии Министерства энергетики говорится, что перекрестное субсидирование должно быть ликвидировано на 80% к 2022 году. Легко посчитать, что в таком случае цены на электроэнергию для населения должны быть выше сегодняшних в 1,6–1,7 раза, то есть в среднем составлять 5–6 руб. за 1 кВт∙ч (и до 10 руб. в отдельных слабозаселенных регионах). Если же учесть ежегодную индексацию на уровень инфляции, то к 2022 году цены на электроэнергию для населения должны вырасти в 2,2–2,3 раза. Но граждане и так обременены платой за коммунальные услуги. За последние десять лет плата за электроэнергию выросла примерно в четыре раза (см. график 1). Сегодня люди больше всего платят за теплоснабжение, горячую воду и текущий ремонт, при этом платежи за ЖКУ достигают 11–12% совокупных доходов домохозяйств. Намеченный рост цен на электроэнергию, особенно для небогатого сельского населения, ни социально, ни политически неприемлем, хотя некоторые чиновники уверены, что россияне могут себе позволить тратить на услуги ЖКХ и по 18–19% совокупного дохода, как это происходит сейчас в странах Восточной Европы.

Но это миф, причем крайне опасный, грозящий вылиться в массовое недовольство. Например, Нижегородская, Самарская, Калужская, Ярославская области имеют ВВП по ППС около 16 тыс. долларов на человека, что сопоставимо с показателями стран Восточной Европы. И чиновникам, продвигающим рост тарифов под видом соцнорм, стоило бы иметь в виду, что опыт этих стран в эксперименте с ростом цен на коммуналку крайне негативный.

В начале 2013 года Болгария пережила серьезный политический кризис. Его причиной стал рост цен на электроэнергию. По официальным данным, цены выросли на 14% — до 0,1891 лева днем (3,8 руб.) и 0,1202 лева ночью (2,4 руб.). Для снятия социального напряжения и прекращения беспорядков премьер-министр Болгарии был вынужден даже уволить кабинет министров, а потом и сам ушел в отставку.

Нельзя сказать, что в российском правительстве не осознают ограниченных возможностей отечественного населения — ведь именно в попытке сгладить недовольство от бесконечного роста тарифов и были придуманы социальные нормы.

Согласно официальной позиции Минэнерго, социальные нормы должны способствовать достижению сразу нескольких целей. Цель первая: социальные нормы должны стимулировать энергоэффективность. Однако заставлять население экономить электроэнергию нет никакого смысла — сегодня в России нет дефицита электричества, а наши соотечественники потребляют электричества даже меньше, чем во многих других странах.

Цель вторая: социальная поддержка отдельных категорий граждан и обеспечение социальной справедливости. Тут тоже возникает вопрос: зачем изобретать новый механизм, если в стране действуют более эффективные точечные механизмы — такие как адресная поддержка нуждающихся?

Наконец, третья, а на самом деле основная цель, минимизация объема перекрестного субсидирования, вообще не может быть решена за счет роста цен для небольшой категории граждан — тех, кто не будет укладываться в соцнормы. Чем этих граждан меньше (а эксперименты по внедрению соцнорм свидетельствуют, что в границы этих норм стремится попасть как можно больше людей), тем большая нагрузка на них будет ложиться. Фактически для обеспеченных граждан вне рамок соцнорм после реализации планов правительства тарифы могут вырасти в три раза и более.

Эксперимент шести

Идея социальных норм не нова — эксперимент по внедрению оплаты электроэнергии по сложной сетке тарифообразования, то есть как раз с формированием социальных норм, был запущен еще десять лет назад во Владимирской, Нижегородской и Орловской областях, Забайкальском и Красноярском краях. В этих регионах на определенный объем потребления электроэнергии устанавливается относительно низкая цена. Потребление сверх этого объема оплачивается по повышенному тарифу (см. график 2). Чтобы получить более актуальный инструментарий внедрения норм, с 1 сентября 2013 года социальные нормы были введены и в Ростовской области.

По логике вещей эксперимент должен состоять из двух частей: отработки инструментария (что и произошло в указанных регионах) и собственно роста тарифов. Но тариф в экспериментальных областях поднимать не стали. Более того, в Ростовской области, чтобы нивелировать недовольство местного населения, цены на электроэнергию в рамках социальных норм даже снизили на 3% (правда, летом снова повысят, уже на 4%). Таким образом, хотя сейчас правительство заявляет об успешности эксперимента внедрения соцнорм, на самом деле эксперимента просто не было. О реальных результатах введения социальных норм — и скрываемого ими повышения тарифов — сегодня по-прежнему ничего обнадеживающего не известно. «Правительство не смогло обеспечить чистоту эксперимента в регионах. Фактически никакого эксперимента и не проводилось», — говорится в заявлении рабочей группы ОНФ.

Из всех шести субъектов федерации, где проводился «эксперимент», дальше всех в решении проблем перекрестного субсидирования и роста цен продвинулась Нижегородская область. В пределы социальных норм потребления в регионе вписывается 43% населения. Тарифы — 2,72 руб. за 1 кВт∙ч в пределах социальных норм и 4,84 руб. за потребление, которое выходит за границы соцнорм. При таком тарифообразовании и при такой разнице цен удается перекрыть 1,25 млрд рублей из 7 млрд рублей перекрестного субсидирования. Исходя из этих цифр можно подсчитать: для того чтобы сохранить социальную норму и при этом полностью ликвидировать перекрестное субсидирование, тариф сверх социальных норм должен составлять 14,6 рубля! Это в четыре раза больше, чем в США, и в 1,7 раза больше, чем в Европе. И это при условии, что население не будет экономить и сохранит уровень потребления электроэнергии на текущем уровне. Таким образом, надо отдавать себе отчет в том, что рост тарифов сверх социальной нормы будет не на десятки процентов, как об этом говорят в правительстве, а в разы.

Фактически ситуация выглядит так: ликвидируя перекрестное субсидирование, Минэнерго и Минрегион перекладывают затраты «Россетей» и территориальных сетевых организаций с промышленности на плечи населения и малого и среднего бизнеса. Но их возможности тоже ограничены. Поэтому было бы разумно начать реформу перекрестного субсидирования с другой стороны, а именно — попытаться снизить стоимость услуг сетевых организаций, обосновать их инвестпрограммы и сократить издержки. Министр энергетики Александр Новак уже заявлял, что эффективность российских сетей должна быть повышена, то есть резерв есть. Если говорить о генерации электроэнергии, то и тут есть возможности для сокращения затрат, а значит, и ограничения роста цен. В конце концов, почему чистая прибыль «Газпрома» в 1 трлн рублей должна быть защищена, а доходы населения и малого и среднего бизнеса нет?

Есть и другой вариант: рост цен на электричество возможен, но лишь после того, как будут снижены цены на другие коммунальные услуги, например на тепло. Но это может произойти лишь после модернизации отрасли теплоснабжения. Задача более сложная, чем простое повышение тарифов под прикрытием соцнорм.

Тюрьма на рыночных рельсах Софья Инкижинова

Федеральная служба исполнения наказаний создает собственный торговый дом. С его помощью в производственной цепочке исправительных колоний намерены убрать посредников и ликвидировать коррупцию

«Один коммерсант нам так и сказал: дешевле открыть производство на территории города и нанять обычных рабочих, нежели делать заказы у вас. Тогда мы взяли его расчеты и проверили, что сколько стоит. Действительно, до последнего времени каждая колония ставила свои расценки на производство, иногда завышенные. Теперь мы постановили, что работники тюрем не смогут торговать, они должны заниматься только своими прямыми обязанностями — охранять осужденных и поддерживать порядок. Сейчас мы создаем торговый дом, который аккумулирует все заказы, и коррупционная составляющая уйдет в прошлое», — рассказывает начальник финансово-экономического управления Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) России Олег Коршунов .

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Неформальным поводом к образованию новой структуры послужил и ряд других случаев. К примеру, на недавней выставке изделий, произведенных в колониях, представители Министерства внутренних дел неожиданно для себя обнаружили, что половину всей формы для МВД шьют заключенные. Тоже стали разбираться. При существующей системе госзакупок ФСИН, как казенное предприятие, не имеет права участвовать в торгах. И тут на помощь приходили предприниматели. Они выигрывали конкурсы, а затем со своими заказами на производство шли в колонии. При этом нередко такие компании договаривались с сотрудниками тюрем, чтобы в качестве производителей указывались реквизиты не исправительных учреждений, а какого-либо ООО «Рога и копыта». Сейчас правительство уже дало ФСИН задание шить форму для МВД, исключая посредников. Это станет первым крупным контрактом нового торгового дома.

Генеральным партнером новой организации выбран Сбербанк. По словам Олега Коршунова, ФСИН не стала обращаться в коммерческие банки, потому что не имеет права рисковать бюджетом (ведь сегодня многие банки закрываются). Подобное сотрудничество интересно торговому дому не из-за желания иметь дополнительные заемные средства, а потому, что банк предоставит торговые площадки. Кроме того, для участия в торгах требуются банковские гарантии.

«Сделано в тюрьме»

Сегодня ФСИН называют самой закрытой госструктурой. И это понятно: в нее входит порядка тысячи учреждений, живущих отдельно от внешнего мира. Каждая колония как отдельный город, где есть все: от столовой, котельной, банно-прачечного комплекса до университетов и молитвенного дома. Все они обслуживают себя самостоятельно. По данным на 1 февраля 2014 года, в учреждениях уголовно-исполнительной системы (УИС) содержится 674,1 тыс. человек. В прошлом году бюджет ФСИН составил 215 млрд рублей, при этом осужденные выпустили продукции почти на 32 млрд рублей.

«Мы создаем торговый дом не для того, чтобы вывести тюрьмы на самообеспечение, пока это невозможно. Нам важно, чтобы осужденные работали. Так они смогут заработать больше денег, и у них останется меньше свободного времени на неправильные мысли и действия», — объясняет Олег Коршунов. В ближайших планах ФСИН — решить проблему получения заказов. Большое значение уделят и выстраиванию системы реализации этих заказов, продаже продукции исправительных колоний по достойным ценам. Это позволит модернизировать производственные мощности: например, сейчас на балансе тюрем числится более 43 тыс. швейных машин и большая часть из них — устаревшие модели.

Выигрывать на фоне других предприятий исправительные колонии намерены за счет минимальной себестоимости своего производства. «Я не хочу никого обидеть из предпринимателей, но они не могут с нами конкурировать, так как предлагают рынку продукцию по высоким ценам. У нас есть ряд преимуществ: мы не платим за аренду, нам предоставляют коммунальные услуги по минимальным расценкам, всегда есть рабочая сила плюс все находится под охраной — ничего не утащишь», — говорит Коршунов.

Сейчас в исправительных учреждениях выпускают около 100 тыс. наименований товаров. Как правило, женщины в колониях задействованы в легпроме — шьют спецодежду для полиции, пожарных, МЧС. Мужчины чаще участвуют в производствах, где требуется физическая сила. Некоторые исправительные учреждения имеют свою специализацию: в Красноярске рубят лес, а в Челябинске работают с доменными печами. В колониях также выпускают строительные материалы — бордюрные, тротуарные плитки, делают рельсы. Занимаются строительством детских городков, спортивных площадок и проч. «У нас много талантливых людей, — говорит Олег Коршунов. — Если вы придете в оружейный магазин и возьмете с полки самый красивый резной нож, то прочитайте к нему аннотацию. Наиболее ценную продукцию такого рода делают не в Китае, а в нашей стране, в колониях. И в дальнейшем мы сможем развивать целые направления по производству уникальных сувениров ручной работы».

Задумывается ФСИН и над созданием собственных магазинов. Это будет следующим этапом работы торгового дома. Зачастую покупатели сторонятся всего того, что связано с темой лишения свободы. Даже если колония расположена в черте города, трудно себе представить, как в такой магазин пойдут люди, тем более если будут знать, что колония действующая. Сейчас ФСИН изучает международный опыт продвижения таких товаров с точки зрения психологии: на Западе существует специальная марка «Сделано в тюрьме» и она пользуется популярностью.

Моральный аспект

Вместе с тем аналитики рынка считают, что новая структура не только не уберет существующих посредников, но и добавит новых. «Раньше была цепочка колония—предприниматель—покупатель, теперь она будет иметь вид колония—торговый дом—предприниматель—покупатель. По старой схеме предприниматель напрямую договаривался с колонией (или несколькими) и, если отпускная цена его не устраивала, мог сделать заказ в другом месте. Сейчас возможности выбора у предпринимателей не будет. При этом два звена цепи — сами колонии и торговый дом — потенциально коррупционны. Доходы действительно будут взяты под контроль в колониях, но перейдут “в ведение” созданного торгового дома, механизм контроля за деятельностью которого неясен», — аргументирует свою позицию партнер практики «Инвестиционное консультирование» консалтинговой группы «НЭО Центр» Евгения Шалихманова .

Во ФСИН парируют подобные замечания: «Неправильно думать, что если мы учредили новую структуру в рамках своей организации, то появится еще одна кормушка для коррупционеров. У нас все строго. Нас и так сегодня проверяет множество контролирующих органов — Счетная палата, прокуратура, Следственный комитет и другие. В своих действиях мы будем отчитываться на официальном сайте ФСИН и стремимся стать максимально открытыми».

Вызывает много вопросов и тот факт, что работу осужденных ставят на рыночные рельсы. Очевидно, что увеличение заказов потребует более интенсивного труда. И это на фоне того, что последние годы в колониях снижается его эффективность. Сегодня общественность все чаще рассуждает о рабских условиях труда в колониях.

«Действительно, нарушения случаются, мы их пресекаем и жестко наказываем сотрудников исправительных учреждений, — отвечает Олег Коршунов. — Но бывают другие случаи: к примеру, нам сейчас во Владимире поставили 250 станков по производству вязаных перчаток, но с условием, чтобы они работали без перерыва, днем и ночью, — такова специфика оборудования. Это вовсе не означает, что каждый осужденный трудится на станках по три смены. Сегодня мы пересматриваем зарплаты осужденных, меньше МРОТ не платим. Поверьте, у нас есть те, кто зарабатывает по 20–30 тысяч рублей на валке леса. Но, к сожалению, огромное количество людей не желает работать. Если в советские времена в колониях работало 86 процентов осужденных, то сейчас всего 30 процентов. Больше и эффективнее всего работают в тюрьмах те, кто отбывает пожизненный срок. Они не пишут жалобы, у них все предрешено, и они ко всему относятся философски».

Ряд опрошенных нами предпринимателей считает, что новая структура не будет им интересна ни как партнер, ни как конкурент. Причина тому — низкий производственный уровень в колониях. Как правило, многие частные предприятия уже закупили высокотехнологичное оборудование, на котором можно выполнять многие сложные операции, что недоступно колониям. Вызывает сомнение и квалификация осужденных. Конечно, волей обстоятельств в колонии могут оказаться опытные швеи или искусные краснодеревщики, но это единицы. Даже если в колониях закупят дорогостоящее оборудование, то при неумелом подходе оно окажется неэффективным. Ценные ткани и фурнитуру завезти тоже не проблема, но важно, чтобы в ходе работы такую продукцию не испортили.

Высказывается и мнение, что производство в исправительных колониях станет конкурентным и будет соответствовать требованиям рынка, только если полностью изменить существующую в тюрьмах систему. «Чтобы люди в тюрьмах не готовились к будущей преступной жизни, а работали, учились и выходили на свободу хоть в какой-то степени полноценными людьми, нужно платить им не минимальную, а адекватную сделанной работе заработную плату. Для этого первым делом нужно отдать в частные руки производство, а вторым — сами тюрьмы», — комментирует генеральный директор компании «Глория Джинс» Владимир Мельников .   

Угроза пятому поколению Алексей Хазбиев

Информационная атака на российско-индийский проект создания нового истребителя, организованная высокопоставленными летчиками из штаба ВВС Индии, не достигла своей цели. Эта программа полностью отвечает интересам двух стран, а потому будет реализована, несмотря ни на что

section class="box-today"

Сюжеты

Эффективное производство:

Белорусский калий пришел в Россию

Крест для агрария

Ответный удар «Фосагро»

/section section class="tags"

Теги

Эффективное производство

Оборонный комплекс

ВПК

Индия

/section

Скандал вокруг российско-индийского проекта FGFA по созданию истребителя пятого поколения неожиданно разразился в Нью-Дели. Местная газета Business Standard опубликовала выдержки из протокола секретного совещания секретаря оборонной промышленности Индии Гокула Чандра Пати с руководством штаба ВВС, на котором некоторые его представители обвинили Россию в том, что она, дескать, «не способна создать самолет с требуемыми характеристиками». Более того, по мнению ряда должностных лиц, «программа не соблюдается в целом ряде технических аспектов». Если кратко, то суть претензий штабистов можно свести к трем основным пунктам. Во-первых, это нежелание нашей страны предоставлять Индии всю техническую информацию по проекту, а также идти на передачу технологий и серьезную локализацию производства в будущем. Заместитель начальника штаба ВВС Индии маршал авиации С. Сукумар прямо заявил, что «доля Индии в работах по программе слишком мала, да и вообще русские не очень-то хотят делиться своими ноу-хау». Во-вторых, индийцы считают, что характеристики разрабатываемого истребителя недотягивают до требований их ВВС. Якобы элементы малозаметности самолета плохо разработаны, из-за чего он будет слишком сильно светиться на радарах, а его «силовая установка неадекватна времени и не обеспечивает крейсерский сверхзвук без включения форсажной камеры». И наконец, в третьих, сам проект слишком дорог, и если Индия сейчас потратит на него деньги, то «значительная доля бюджета ВВС будет заблокирована на много лет вперед». А раз так, то и продолжать работу над этой программой в нынешних условиях, как полагают представители ВВС, не стоит.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Эти заявления вызвали целую лавину публикаций и репортажей практически во всех западных СМИ, которые тут же принялись на свой лад комментировать выступления индийских военных. Особенно в этом деле преуспели американцы. Консультант ВМС и ВВС США Робин Лэрд в эфире FoxNews заявил, что «все происходящее — это ясный сигнал: Индия хочет двигаться к Западу, так как понимает, что российские специалисты просто недотягивают до наших стандартов». При этом он выразил мнение, что для индийских военных лучшим вариантом была бы закупка самолетов пятого поколения F-35 компании Lockheed Martin, но проблема в том, что правительство США пока не дает разрешения на такую сделку, хотя Индия неоднократно об этом просила. «Индийцы три раза хотели поговорить по этому поводу, но Белый дом даже не ответил ни на один из запросов», — посетовал Лэрд. А другой консультант Пентагона, Энтони Кордсмен , узрел корень проблемы в том, что «после распада СССР русские в части техники сделали ставку на боевой вариант шоу-машины, которая выглядит хорошо, но ее практичность вызывает вопросы». Здесь просто нельзя не сказать, что оба заявления откровенно лживы. Индия никогда не собиралась покупать F-35. Все было наоборот: именно американцы очень хотели продать эти самолеты Нью-Дели, показывая их макеты на выставке в Бангалоре в раскраске индийских ВВС. Более того, министр обороны Индии Аракапарамбил Энтони публично говорил, что его страна не будет закупать F-35, так как ей достаточно приобретения FGFA. Что же касается возможностей России, то нелишне напомнить, что несколько лет назад во время учебных боев Су-30 с F-15 на авиабазе Гвалиор в штате Мадья-Прадеш наши самолеты «сбили» аж десяток американских истребителей, после чего о результатах следующих тренировок никогда не сообщалось. Но если за демаршем индийских летчиков стоят не американцы, то кто? И что же на самом деле происходит с проектом FGFA?

Полет на восемь лет

Совместный проект FGFA (Fifth Generation Fighter Aircraft) стартовал еще в 2007 году. Тогда же Москва и Нью-Дели подписали межправительственное соглашение, которое выводит эту программу за пределы обычных закупочных процедур министерства обороны Индии. Было решено, что базой для разработки FGFA станет российский истребитель пятого поколения Т-50, который сейчас проходит летные испытания. Но в отличие от нашей машины у FGFA будет целый ряд технических особенностей. Например, индийские военные пожелали установить на истребитель два дополнительных радара, чтобы обеспечить ему полный круговой обзор. Кроме того, ВВС Индии предъявили специфические требования к вооружению самолета. Прежде всего это касается ракет — они должны иметь повышенную дальность поражения целей. И сам самолет, и большая часть его систем по условиям сделки должны производиться совместно как в России, так и в Индии. Это, в частности, зафиксировано в контракте на разработку эскизно-технического проекта, который был заключен в 2010 году. В общей сложности весь проект оценивался примерно в 12 млрд долларов, предусматривалось, что стороны профинансируют его на паритетных началах. Предполагалось, что всего будет выпущено более 300 истребителей FGFA, 214 из них приобретет Индия. Но уже в конце 2012 года главный маршал авиации Индии Норман Анил Кумар Браун заявил, что его страна сможет приобрести лишь 144 истребителя FGFA.

Тем не менее на работе над новым самолетом сокращение заказа не отразилось. Несмотря на то что программа строго секретна, некоторые характеристики истребителя уже стали достоянием экспертного сообщества. Известно, что авиаконструкторам ОКБ Сухого удалось многократно снизить так называемую эффективную поверхность рассеивания (ЭПР) — ключевой показатель заметности истребителя для радиолокационных станций. Теперь его среднее значение составляет 0,1–0,5 кв. м. Заметим, что у машин четвертого поколения типа Су-30 или F-18 это значение колеблется в пределах 10–13 кв. м. А у американских самолетов пятого поколения типа F-22 и F-35 аналогичный показатель находится в диапазоне 0,3–0,4 кв. м. Правда, при этом американские самолеты F-35А только месяц назад перестали быть «истребителями ясного неба», как их язвительно называли военные, и получили возможность летать ночью и в плохих погодных условиях. Но вот запрет на полеты во время гроз с молниями для этих машин все еще сохраняется. Наш самолет от таких «особенностей» сразу будет избавлен. FGFA сможет развивать скорость свыше 2,5 тыс. км/ч, что на 500 км/ч больше, чем у F-22. При этом вес конструкции нашего истребителя меньше, чем американского, что расширяет радиус его боевого применения и дает значительный выигрыш в дальности полета. Что же касается силовой установки FGFA, то на нем действительно установлены двигатели так называемого первого этапа АЛ-41Ф, которые не всегда могут в постоянном режиме обеспечивать крейсерский сверхзвук. Но это временное решение, которое было принято только для того, чтобы избежать задержек в проведении летных испытаний. Через три года как на Т-50, так и на FGFA будут стоять новые двигатели, которые отвечают всем необходимым характеристикам. Сейчас они проходят испытания, которые должны завершиться через год-полтора. Кстати, в России уже выпущено пять прототипов самолетов пятого поколения, которые в ходе испытаний налетали более 300 часов. Еще три сейчас строятся. «Мы завершили основной этап предварительных испытаний самолета в прошлом году, в этом году начнем совместные испытания с Минобороны. А еще через два года начнутся серийные поставки новых истребителей в ВВС России», — заявил нам глава ОАК Михаил Погосян. Что же касается программы FGFA, то, по словам Погосяна, у России с Индией нет глобальных противоречий. «У нас хорошее взаимопонимание как с ВВС Индии, так и с индийской промышленностью. Но надо понимать, что уровень кооперации и трансферта технологий зависит от обоих участников проекта. Мы со своей стороны открыты для индийских партнеров, а вопросы, которые возникают, носят нормальный рабочий характер», — заявил нам глава ОАК. Это подтвердил и посол России в Индии Александр Кадакин , заявивший, что никаких жалоб от индийской стороны по программе FGFA не поступало. Более того, тот же Норман Анил Кумар Браун в интервью местным СМИ подтвердил, что работы над проектом FGFA продолжаются в обычном режиме. «Первый прототип FGFA прибудет в Индию в 2014 году для прохождения испытаний на базе Озар. Именно там, а также в испытательном центре в России над ним до 2019 года будут работать российские и индийские ученые, — говорит маршал. — Серийное производство будет развернуто на мощностях корпорации HAL. Надеемся, что к 2022 году они все сделают и мы примем машину на вооружение». Контракт на завершающую стадию ОКР и на серийное производство FGFA между Индией и Россией должен быть подписан в ближайшие месяцы. И как только это произойдет, все остальные программы закупки военной авиатехники Индия, очевидно, должна будет свернуть. Более того, некоторые из них вообще могут быть в корне пересмотрены или отменены. И больше всего от этого пострадают французы, лоббисты которых, судя по всему, и затеяли кампанию против FGFA.

Денег нет, самолетов тоже

Еще два года назад французская компания Dassault со своим истребителем Rafale победила в скандальном тендере на поставку 126 истребителей для ВВС Индии. По условиям конкурса победитель должен был поставить готовую партию из 18 самолетов и организовать производство оставшихся 108 машин на мощностях HAL. Сумма сделки первоначально оценивалась в 12 млрд долларов, но потом неожиданно для всех выросла до 20 млрд долларов. И понятно почему. По каким-то причинам Dassault почти вдвое увеличила цену на свои машины, с 65 млн долларов до 120 млн за самолет. Это обстоятельство сильно удивило руководство минобороны Индии, которое решило дать сделке задний ход. Министр обороны Аракапарамбил Энтони так прямо и сказал: «Индия не намерена подписывать контракт с Dassault, по крайней мере до проведения новых всеобщих парламентских выборов в мае, так как стоимость контракта уже вышла из-под контроля». Но даже после того, как выборы пройдут и в стране будет сформировано новое правительство, шансов на успешное завершение этой сделки почти нет. Во-первых, до сих пор не сняты вопросы с регулированием использования лицензии на производство Rafale, не говоря уже о распределении работ. ВВС Индии требует предоставить гарантии, что график поставок истребителей будет неукоснительно соблюдаться. Но ни HAL, ни Dassault такие гарантии дать не смогли. Первая — потому, что не уверена в своих поставщиках, а вторая — потому, что не уверена в возможностях и пунктуальности HAL. Даже предварительные переговоры на эту тему зашли в тупик. В результате глава HAL Равиндра Тьяги был вынужден в последний момент отменить свой визит в Париж. Во-вторых, у ВВС Индии, да и у самого минобороны, действительно не осталось денег на реализацию закупочных программ. «У нас израсходовано 92 процента военного бюджета», — сообщил г-н Энтони.

Французская Dassault увеличила цену на свои Rafale для ВВС Индии c 65 млн долларов до 120 млн

Фото: EPA

В этой ситуации индийские власти были вынуждены просить целый ряд своих контрагентов, включая такие компании, как Airbus и Boeing, с пониманием отнестись к переносу подписания контрактов на закупку летающих танкеров и ударных вертолетов на более поздний срок. Сумма этих сделок составляет всего около 3 млрд долларов, что в разы меньше, чем хочет за свои истребители Dassault. «В случае закупок истребителей Rafale ВВС Индии ожидает настоящая финансовая катастрофа, — говорит заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ) Константин Макиенко . — Этот проект угрожает поглотить все ассигнования на развитие ВВС Индии и оставить эту страну без технологий пятого поколения». Дело в том, что, когда объявлялся тендер на закупку самолетов этого класса, ВВП Индии рос двузначными темпами. Но с тех пор ситуация резко ухудшилась. Темпы роста ВВП упали с 10,5% в 2010 году до 4,8% в 2013-м, и то лишь благодаря резкой — на 30% — девальвации рупии. Но это не могло не привести к сокращению военного бюджета страны. Если в 2006/2007-м финансовом году он находился на максимуме и составлял в пересчете почти 40 млрд долларов, то в 2013/2014-м финансовом году снизился до 31,6 млрд долларов. И в ближайшие несколько лет будет только сокращаться. «Понятно, что в этих условиях крайне высока вероятность сокращения или аннулирования закупочных программ. С учетом того что секвестр отлично функционирующей программы производства на HAL Су-30МКИ решительно невозможен, реальная конкуренция за ресурсы имеет место только между проектом по выпуску Rafale и FGFA», — говорит г-н Макиенко. Но французы эту конкуренцию, судя по всему, проиграют. И это легко объяснимо: в отличие от созданного почти четверть века назад французского Rafale проект FGFA даст Индии возможность получить действительно передовые технологии и создать собственную школу авиастроения. Кроме того, сейчас он находится на этапе ОКР и не будет требовать значительных расходов, а к моменту начала серийного производства экономика Индии, можно надеяться, опять будет расти высокими темпами, что позволит безболезненно осуществить массовые закупки истребителей пятого поколения. А не устаревших французских машин.

«Достать» клиента. Мобильной рекламой Елена Николаева

— На что делаете ставку? — Ставку делаем на сам факт понимания рекламодателем того, на что тратится каждый рубль

section class="box-today"

Сюжеты

Инвестиции:

Не уничтожать — уживаться

Если бы я знал, где здесь дверь

30 лет на честном слове

/section section class="tags"

Теги

Инвестиции

Эффективное производство

/section

сфера деятельности: мобильная реклама

стартовые вложения: 2010–2011 годы - 2 500 000 руб. Собственные деньги партнера Олега Хрипунова

Подобно тому как каждый охотник желает знать, где сидит фазан, так и каждому рекламодателю хотелось бы видеть, что его реклама точно поражает цель. И каждый вложенный рубль работает на увеличение клиентской базы, оказывает прямое, математически просчитываемое влияние на рост продаж. В прекрасном сне маркетолога потребители, только увидев рекламное сообщение, бросают все дела, выстраиваются в очередь за предлагаемыми товарами и услугами — и покупают, покупают.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Дмитрий Лазарев , основатель компании ОТМ, говорит, что ничего невозможного здесь нет, если речь идет о таргетированной мобильной рекламе. «Традиционные медиа продают образ и не дают данных, которые хотели бы получать рекламодатели. Их технологии пока не позволяют просчитать реакцию пользователей. Нет такого телеканала, на который можно прийти и сказать: “Вот вам миллион долларов — я хочу заработать два”. Что надо сделать? На сегодняшнем высококонкурентном рынке главная идея, которая довлеет над рекламным миром, — нужно быть ближе к реальной покупке и уходить от абстрактных понятий. Поэтому мой прогноз на следующий год — проседание традиционного рекламного рынка на 20%», — объясняет Дмитрий.

Эти деньги перетекут в мобильные каналы взаимодействия с потребителем. Здесь основные драйверы роста — замещение традиционных телефонов смартфонами, распространение 3G, 4G/LTE и меняющиеся привычки потребителей. В сумме они ежегодно дают этому сегменту импульс роста на 200–300%, в этом году прогнозируемая емкость российского рынка составит 2 млрд рублей (в 2009 году — лишь 0,2 млрд рублей). И такую оценку роста эксперты считают сдержанной — большинство российских маркетологов консервативны и с осторожностью относятся к мобильным каналам доступа, отдавая предпочтение традиционной рекламе.

Лазарев с партнерами ушли в прогрессивный сегмент адресной рекламы три года назад, и в 2013 году рассчитывают на долю в 280 млн рублей. Учитывая бурный рост рынка, легко предположить, что в прошлом году оборот компании составил 100–120 млн рублей.

Инструменты

Откровения экс-сотрудника АНБ Эдварда Сноудена меркнут на фоне объемов информации, которую сливают о своих абонентах, например, сотовые компании. Причем каждый потребитель сам передает эти данные продавцу. В договоре об оказании услуг связи человек сообщает свой пол, возраст, место рождения, жительства, семейное положение. Оператор знает стоимость и особенности тарифа, в какие города и компании абонент звонит, какие сайты посещает с помощью мобильного интернета, какие приложения скачивает. Включенная функция GPS с точностью до ста метров укажет, где бывает человек и сколько времени там проводит. Каждая сим-карта сообщает около 60 детальных параметров. Все эти компоненты в том или ином сочетании дают информацию, интересующую рекламодателя, а грамотный подход сводит к минимуму недовольство получателя информации. Операторы в соответствии с предпочтениями абонента предлагают рекламу в виде SMS, MMS и USSD, в приложениях, на стартовой странице доступа к бесплатному Wi-Fi и т. д.

Александр Минухин, 37; образование: Новосибирский архитектурно-строительный университет

Например, открылась новая кофейня. Как о ней сообщить сотрудникам окрестных офисов? Можно по старинке повесить вывеску, однако кто сейчас смотрит по сторонам? Но если воспользоваться сводкой геолокации, можно вычислить тех, кому это кафе может быть интересно. Более того, по времени нахождения в районе понять, работают они здесь или живут. «Вот совпадение! Это же совсем рядом!» — думает абонент, получив сообщение о горячих круассанах и кофе, доступных за полцены, если прийти за ними до 11.00. Конечно, ни одно традиционное медиа, даже вооружившись всевозможными опросами фокус-групп и данными TNS, не сможет похвастаться такими точными знаниями. Или еще пример: человек звонит в авиакомпанию. «Ага, собрался улетать», — решает оператор. SMS с информацией «Недорогое такси в аэропорт», конечно, приходит поразительно вовремя. «Совпадение, — думает пользователь. — Или знак». Никаких знаков свыше — совершенствующиеся технологии.

На рынке мобильной рекламы действуют игроки нескольких типов. Во-первых, операторы «большой тройки» («Мегафон», МТС, «Билайн»), которые в отличие от зарубежных коллег напрямую приторговывают рекламой для конечного заказчика. Во-вторых, компании, специализирующиеся на контекстной интернет-рекламе, контент-провайдеры. Несколько в стороне стоят банковские агрегации. Так же действуют многочисленные агентства, которые сотрудничают с сотовыми компаниями и сортируют аудиторию под своих заказчиков. «Мы стараемся максимально охватить все услуги в мобильной нише. Сейчас их у нас десять: реклама в мобильном интернете, маркетинг, рассылка таргетированных SMS, рассылки по базам клиентов (SMS, e-mail), разработка и т. п. В каждом из этих сегментов, конечно, есть конкуренты, но в целом — ни одного», — описывает диверсификацию источников доходов Лазарев.

ОТМ

Компанию ОТМ в конце 2010 года создали трое профессионалов, удивительно дополнявшие друг друга компетенциями, отточенными в других компаниях. Дмитрий Лазарев проработал четверть века директором по продаже рекламных площадей в СМИ. Александр Минухин , которому, собственно, и пришла идея заняться мобильной рекламой, сталкивался с этим направлением, работая в сотовых гигантах. Олег Хрипунов — вдохновитель проекта со свободной наличностью, достойное применение которой он искал после продажи своего детища — сети «Антенна—Телесемь».

Трое предпринимателей вошли в рынок рекламы на крутом повороте, когда маркетологи пытались найти новые способы докричаться до покупателя. В бизнес было вложено 2,5 млн рублей. Поначалу компания сконцентрировалась только на продажах высокотаргетированного мессенджера — SMS и MMS от «большой тройки». Но спустя некоторое время бизнесмены сориентировались и стали предлагать заказчикам целый комплекс услуг.

«Мы создали платформу, которая может делать подбор, например, сотни сайтов, на которых можно разместиться так, чтобы тебя увидели именно потенциальные клиенты. Из 3–10 миллиардов показов в месяц она может выбирать показы на нужную аудиторию, подбираемую по нескольким параметрам. Google, например, зарабатывает на том, что подсовывает рекламу в нужное время и в нужном месте. И такой тип более эффективен. Мы тоже стараемся показывать рекламу максимально адекватно ситуации и действиям клиента на мобильном устройстве», — объясняет Дмитрий. «Очень правильным было заняться никому тогда не нужной мобильной рекламой. Правильным было создать собственное платформенное решение. Сам удивляюсь, как глубоко можно будет двигаться, имея его. Хорошо, что получили эксклюзив на геолокационную мобильную рекламу от Yosee, международной компании, базирующейся в Сингапуре», — оценивает первые шаги в бизнесе Лазарев.

Дмитрий Лазарев, 44; образование: МГУ,филологический факультет

Конечная цель любого рекламодателя — рост продаж. И фактически ОТМ продает реакцию пользователя. В зависимости от параметров отслеживания результата формат вознаграждения маркетингового посредника меняется. Это может быть стоимость «клика» — перехода на сайт рекламодателя, может быть оплата по действию, то есть процент с совершенных пользователем покупок, плата за скачивание приложения и т. д.

Сейчас у ОТМ около 300 клиентов из 14 секторов бизнеса. «Мы выполняем много заказов от рекламных агентств. Это и FMCG, и автопроизводители, и автодилеры, и ритейл, даже товары категорий b2b и “люкс”. Делали проекты для “Мегафона”, МТС, Coca-Cola, Procter & Gamble, Сбербанка, Альфа-банка, LVMH, Nokia, “Тинькофф Кредитные cистемы”, “МигКредита”, Warner Brothers», — перечисляет сооснователь ОТМ. Вложения в бизнес, кстати, окупились через 14 месяцев. Сейчас ни долгов, ни инвесторов у ОТМ нет. Но, к сожалению, до момента, когда успех был подтвержден цифрами, не дожил один из сооснователей — Олег Хрипунов. Минухин и Лазарев развивают бизнес без него.

Компании и кейсы

Удобно работать, когда понимаешь правила игры. Когда, например, как рекламодатель, знаешь, что если падают продажи, то нужно увеличить трафик. «Что происходит, например, с сегментом каталогов — Otto, Quelle? У них огромный бизнес, который они сумели сохранить, уйдя из традиционных рекламных носителей в CPI (cost per impression, плата за показ. — “ Эксперт ”), где люди платят за действия. Как это работает: к ним может прийти ресурс, который скажет: у нас много трафика. Давайте мы будем предлагать вашу одежду, а вы нам будете платить по факту ее покупки через нас», — объясняет подробности Дмитрий. «И тогда мы можем полностью просчитать математическую модель своей работы — в отличие от размещения традиционной рекламы, наружной или телевизионной, когда вы не знаете, чем все кончится. Ребята, пользующиеся методом СPI, смотрят: ага, у нас падают продажи. Возьмем больше трафика, и они снова вырастут», — резюмирует Дмитрий. Конечно, в описанном методе есть некий тупик, но очевидно, что модель привлекательна для всех участников.

Другой пример — компании, которые страдают болезнью узнаваемости, переставшей работать на рост клиентской базы. «Например, у крупного банка узнаваемость среди населения России 70 процентов. Чем ему может помочь издание с тиражом 100 тысяч экземпляров? Ключевой вопрос — как эту узнаваемость трансформировать в реальный рост клиентской базы», — объясняет Дмитрий. И тут же предлагает проверенное решение: «Банк предлагает пользователю загрузить приложение. Для него это не только важная экономия, когда можно сократить количество отделений и персонала. Уведя платежи в телефон, он получает лояльного клиента. Человека, который привык к интерфейсу, к оплате ЖКХ через определенное приложение, уже не так просто переманить в другую организацию». ОТМ в данном случае получает от банка плату за каждую организованную загрузку — это и есть CPI.

Еще один пример — из опыта привлечения клиентов для системы перевода денег, которая, к примеру, специализируется на Узбекистане. Как медийно найти узбеков? А сотовый оператор видит людей, которые переписываются и перезваниваются из России с Узбекистаном. Понятно, что им стоит отправить информацию о переводах. И для них она будет интересна, особенно если компания сообщит о снижении тарифов. Кстати, легально, в соответствии со своей политикой лояльности, на одну сим-карту оператор имеет право отправить всего одно сообщение в месяц.

Калькулятор

В штате ОТМ 14 человек. Это менеджеры по продажам, программисты. Средняя зарплата по рынку для этой категории персонала минимум 70 тыс. рублей в месяц. По скромным подсчетам, траты на ФОТ составляют порядка 1,3 млн рублей в месяц.

Средний чек ОТМ сегодня, по словам директора, 1–1,5 млн рублей плюс НДС. Такой высокий чек действует лишь в последний год. До этого были крупные клиенты, но с бюджетом 20–50 тыс. рублей — пробовали рынок.

Оценивая свой оборот, предприниматель ссылается на оценку всего рынка мобильной рекламы: «Есть прогноз, что будет два миллиарда рублей на рекламе в следующем году. Мы рассчитываем, что 280 миллионов будут нашими». Из этого оборота 70% уходит на приобретение трафика, остальное расходуется на разработку программного обеспечения, оплату труда, налоги, аренду и проч. Оценить размер прибыли затруднительно.

Резюме

Конечно, нельзя сказать, что все рекламодатели оставили традиционные ниши. Но тренд очевиден. Игроки рынка, учитывая действенность нового канала, быстро распробуют его преимущества. Конечно, процесс перетягивания рекламодателей будет сопровождаться поиском новых технологий — как улучшения размещения, так и дополнительных способов заманивания клиента. И вполне вероятно, что в ближайшее время могут появиться новые методы, которые сметут расчеты и ожидания в отношении мобильной рекламы. Но у российских игроков будет время, чтобы осознать новый тренд, поскольку наша страна в части подобных трендов пока в роли догоняющей.

Неакцентированный приоритет Ян Марков

В Азии готовятся к неизбежной экономической интеграции российского Дальнего Востока, вопрос лишь в сроках и условиях этого процесса

section class="box-today"

Сюжеты

Долгосрочные прогнозы:

При бульоне

Банкиры о причинах снижения темпов роста

Ненужные рубли

/section section class="tags"

Теги

Долгосрочные прогнозы

Официальная дипломатия

Вокруг идеологии

/section

Развитие Дальнего Востока — одна из главных тем российской экономической политики последних лет. То, каким образом этот новый вектор воспринимают в странах региона, показал состоявшийся в Сингапуре представительный форум по развитию Дальнего Востока, организованный совместными усилиями Школы менеджмента имени Ли Куан Ю и российским Валдайским дискуссионным клубом. Главный вывод, который можно сделать из этого обсуждения: все государственные программы должны основываться на реальном общественном и деловом интересе на местах, иначе они захлебываются сразу же после сокращения финансирования из Москвы. По мнению многих экспертов, России стоит сконцентрироваться на развитии логистического потенциала Дальнего Востока.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Российская статистика рапортует о позитивных изменениях: за последние пять лет доля стран АТР в российском внешнеторговом обороте выросла с 17 до 24%, а в целом объемы внешней торговли Дальнего Востока увечились в 1,8 раза. В Азии этого, однако, практически не заметили, причем даже в приграничных с Россией районах. «Для двух граничащих с Россией китайских провинций, Ляонин и Цзилинь, торговые отношения с Японией и Южной Кореей все еще важнее, чем с Россией, причем проблемы именно с российской стороны», — утверждает профессор Восточно-Китайского университета Ян Чен . По его словам, в России не успевают за Китаем по темпам развития инфраструктуры, что серьезно тормозит приграничное экономическое сотрудничество. В 2009 году Россия и КНР подписали соглашение о сотрудничестве между северо-востоком Китая и Сибирью и Дальним Востоком, однако с китайской стороны пока кажется, что оно практически не работает.

При этом для российских регионов АТР действительно постепенно выходит на первое место в качестве торгового партнера. Интересное исследование на эту тему подготовили эксперты норвежского Института международных отношений. Модель развития мировой торговли в ближайшие двадцать лет показывает, что динамика роста внутрироссийской торговли будет уступать росту торгового оборота российских регионов с Китаем, другими странами АТР, Индией и США. Причем среди всех федеральных округов наиболее ориентированными на международные рынки оказались Дальневосточный, Сибирский и Южный. «Интеграция с Азией станет важной частью будущей экономической политики в Сибири и на Дальнем Востоке», — говорит старший научный сотрудник норвежского Института международных отношений Арне Мельхиор .

Основные проблемы Дальнего Востока, по версии азиатского экспертного сообщества, — нехватка людей и отсталость инфраструктуры. Причем первая проблема бьет по экономике дважды: и на этапе производства, и на этапе реализации продукции. «На Дальнем Востоке трудно развивать производство товаров массового потребления, собственный рынок слишком мал, а стоимость рабочей силы относительно высока», — рассказывает «Эксперту» представитель одной из крупных азиатских компаний, принявших участие в форуме.

Возможный выход — развитие транзитного потенциала Дальнего Востока. Это позволит зарабатывать деньги на транзите из Азии в Европу и привлекать инвесторов на Дальний Восток и в Сибирь, предлагая удобную и быструю доставку произведенной продукции в европейскую часть России и дальше по всему миру. «Необходимо ориентироваться на развитие сети хабов вдоль линий транспортировки, инвестировать в создание и модернизацию подобной инфраструктуры», — говорит Хуан Цзин , декан Центра Азии и глобализации Школы менеджмента имени Ли Куан Ю.

В России, кажется, это начинают понимать. Правительство согласовало финансирование модернизации БАМа и Транссибирской магистрали до 2018 года. Всего на это уйдет 562 млрд рублей, из которых на БАМ будет потрачено 362 млрд, а 200 млрд — на Транссиб. Модернизация увеличит пропускную способность этих магистралей к 2020 году до 50 млн тонн в год. Сейчас она составляет 16–18 млн тонн в год.

В теории российский путь выглядит очень привлекательно. Перевозка транзита по территории России имеет преимущество во времени в два — два с половиной раза по сравнению с морской доставкой. Грузоотправителю это дает существенную экономию оборотного капитала, и это преимущество нужно усиливать. ОАО РЖД активно развивает программу «Транссиб за семь суток». Ускоренная доставка по Транссибу — определяющий момент для сокращения времени доставки по всему маршруту из Юго-Восточной Азии. «Оптимальное время интермодальной перевозки (море и железная дорога) из Китая в Москву может составлять 20 суток. Регулярные сервисы — одна из наиболее успешных технологий, которая дает свои результаты даже в ограниченных условиях железнодорожной инфраструктуры», — рассказывает «Эксперту» представитель одной из китайских логистических компаний, давно присматривающихся к возможностям России.

Впрочем, эксперты отмечают и непоследовательность усилий России на азиатском направлении, и в целом западную направленность российской политики. «Несмотря на декларированные политиками цели, в целом российское общество до сих пор обращено к Европе, а не к Азии. Во многом из-за этого азиатские инициативы часто требуют куда больших усилий», — говорит Хуан Цзин.

Сингапур—Гонконг

Не нужно быть суперагрессивным Екатерина Шохина

«Банк “Траст” с массового розничного рынка уходить не планирует. Это по-прежнему многомиллиардный рынок. Мы видим закредитованность только в определенных сегментах населения. При этом половина экономически активного населения на сегодняшний день вообще кредитами не пользуется», — считает президент банка Николай Фетисов

section class="box-today"

Сюжеты

Банковская система:

При бульоне

Банкиры о причинах снижения темпов роста

Профессиональный подход

/section section class="tags"

Теги

Траст

Банки

Банковская система

Долгосрочные прогнозы

/section

Российский банковский сектор проводил 2013 год и встретил 2014-й на минорной ноте. Регулятор старательно зачищает систему от слабых и «отмывочных» банков, провоцируя тем самым нервозность на рынке и ухудшая репутацию частных банков. И происходит это на фоне экономической стагнации, снижения прибыли отечественных компаний и доходов населения. Проблемы, которые имели место в банковской сфере и раньше (рост просроченной задолженности, риски невозврата кредитов), заметно обострились.

Весь 2013 год регулятор тормозил темпы роста беззалоговых кредитов, вводя повышенные резервы и коэффициенты риска при расчете капитала, а также угрожая новыми, более радикальными, мерами, которые в результате вылились в право ЦБ ограничивать максимальную ставку потребкредитов и займов микрофинансовых организаций (МФО). Политика ЦБ принесла свои плоды: уже в августе прирост необеспеченных кредитов физлицам замедлился примерно до 40%. Эксперты стали прогнозировать перераспределение доли рынка в 2014 году в пользу крупных государственных игроков.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Несмотря на то что банк «Траст» — активный игрок на розничном рынке, он пережил период отзыва лицензий без потерь. По итогам года банк нарастил прибыль и улучшил свои позиции — занял 26-ю строчку в рейтинге 30 крупнейших российских банков. О том, как в контексте новых реалий действует бизнес-модель «Траста», «Эксперту» рассказал президент банка Николай Фетисов .

— Прошлый год выдался довольно трудным для банковской розницы в связи с изменениями требований регулятора. А так называемая зачистка привела к оттоку клиентов из частных банков. Нынешний год, видимо, тоже будет не из легких. Как все это отразилось на вашем банке?

— Есть два угла зрения, под которыми следует рассматривать эту ситуацию: первопричина и вторичные затруднения. ЦБ не просто так начал тормозить рост розничного кредитования — действия регулятора во многом обусловлены состоянием экономики. Его оценивают по-разному: рецессия, стагнация, замедление — мнений на этот счет много, но явно никто не говорит о здоровом росте. Мы наблюдаем, например, снижение реализации новых автомобилей, стагнацию в сетях розничных продаж, на рынке жилья, то есть видно, что люди деньги не тратят. При этом в некоторых сегментах наблюдается высокий уровень закредитованности.

— Вы говорите о закредитованности по сумме кредита?

— Не только по сумме, но и по ставке. Очевидно, что по ставке, допустим, в 5 процентов можно обслуживать кредит на миллион рублей, а по ставке в 35–40 процентов — только на 150–200 тысяч рублей. Видя в совокупности эту ситуацию, ЦБ начал принимать, может быть, резковатые, но разумные меры, чтобы не дать значительному числу граждан закредитоваться и перейти в состояние дефолта, что бумерангом отразится на всей банковской системе. Но первопричина всех этих действий — состояние экономики. Что касается банка «Траст», то мы с розничного рынка уходить не планируем. Мы видим закредитованность только в определенных сегментах, при этом половина экономически активного населения сегодня вообще кредитами не пользуется.

— В каких сегментах?

— Речь идет даже не о беззалоговых кредитах, скорее необходимо рассматривать определенные регионы, которые, с одной стороны, отличаются друг от друга по персональному доходу населения, а с другой — по уровню закредитованности населения. В некоторых регионах чуть ли не 90 процентов населения имеет займы. В СМИ писали о таких примерах, как Свердловская, Иркутская области. Есть и различные категории заемщиков. Одни активно пользуются кредитами, но при этом ведут себя безответственно, набирают восемь займов в разных банках и объявляют дефолт. А кто-то, имея даже серьезную кредитную нагрузку, четко рассчитывает свои возможности и аккуратно обслуживает долг. Однозначно нельзя сказать, что население глобально закредитовано и массовая розница закончилась. Нет, это по-прежнему многомиллиардный бизнес.

— Каково соотношение розничных и корпоративных кредитов в вашем банке?

— Корпоративный бизнес у нас минимально развивался с 2008 года, и общая сумма кредитов неизменна — около 50 миллиардов рублей на балансе. Как правило, это старые клиенты и проекты, которые завершаются. Розничный портфель рос и продолжает расти — и в кредитных картах, и в необеспеченных кредитах, и в кредитах наличными. Последние несколько лет общий розничный портфель рос на 20–30 процентов, сейчас он составляет около 108 миллиардов рублей. По приоритетным направлениям, например по кредитным картам, банк показывает лидирующую динамику роста. По общему портфелю мы не были лидерами роста последние года два, но входили в группу банков, которые в этом бизнесе активно развивались.

— Почему в 2009 году вы почти полностью переориентировались на розницу?

— По результатам оценки мы пришли к выводу, что корпоративный бизнес не имеет перспектив. Конкуренция с крупными банками и большими иностранными банками и сама структура российской экономики не оставляют частным банкам среднего размера возможности работать с качественными заемщиками.

— А как же вечный плач, что экономику никто не кредитует, дайте экономике денег?

— Те проекты, которые объективно можно кредитовать, я уверен, находят деньги. Я бы иначе поставил вопрос. Почему мы наблюдаем отток капитала из страны? Представители банков не пишут законов, не контролируют работу судов, не формируют налоговую нагрузку. Трудности с кредитованием проектов, если они есть, — это проблемы базовых вещей, которые могут изменить регуляторы, а не кредитные организации.

— То есть корпоративный сектор — это слишком рискованно?

— Да, работать с теми заемщиками из сегмента среднего бизнеса и немного выше среднего, с которыми банк «Траст» реально мог бы сотрудничать, весьма рискованно. Фактически экономика конcолидирована вокруг ограниченного числа групп — их всего двадцать — двадцать пять. И их потребности покрываются госбанками, окологосударственными банками, двумя-тремя крупными коммерческими банками и международными банковскими группами. Проанализировав это и учтя уроки 2008–2009 годов, мы сконцентрировались на рознице. На корпоративном фронте мы работаем только с теми клиентами, которых банк давно знает.

— Сегодня наблюдается рост просрочки кредитов. Эксперты указывают, что это характерно для всех групп портфелей от ипотеки до экспресс-кредитования. На ваш взгляд, масштаб просрочки зависит от того, на что делалась ставка?

— Да. Примерная шкала рискованности известна. Например, «Траст» относительно небольшой игрок на рынке POS-кредитования, хотя мы и входим в топ-10, у нас нет портфеля в десятки миллиардов рублей. У нас никогда не было точек продаж в федеральных розничных сетях, банк работает с региональными сетями и индивидуальными торговыми точками. Мы видели развивающиеся кризисные явления еще в начале 2013 года и приняли решение «ужаться» в этом сегменте.

— Как именно вы действовали?

— У нас было порядка 6000 партнеров — магазины, локальные сети, предлагающие широчайший ассортимент товаров от строительных материалов до шуб. Мы «отрезали» товарные группы, где были повышенные дефолты, например мобильные телефоны, плазменные телевизоры, отказывались от некоторых партнеров и в итоге пришли примерно к 4500 точкам. Кроме того, у нас произошли корректировки в сегменте экспресс-кредитования наличными: в середине прошлого года мы закрыли практически все продукты подобного типа. Даже когда мы продаем продукт по корпоративному каналу для сотрудников компаний-партнеров, у нас больше нет «кредита за полчаса». Надо сдать документы, банк их проверит, решение займет от одного до нескольких дней. Таким образом, улучшается качество принятого кредитного решения и сокращаются риски.

— Мне казалось, что риски заложены в ставки, то есть деньги выдаются под достаточно высокий процент, в котором есть доля невозврата.

— Есть такое понятие, как негативная селекция. На слишком высокие ставки приходят самые плохие клиенты. И там легко получить дефолт, который не покроется никакой ставкой. У нас, например, за 2013 год средние ставки по выдачам упали на 5,5–6 процентов. Почему? Потому что качественные заемщики выбирают, в том числе ориентируясь на ставку, и в нее должны быть заложены «правильные» риски. Плюс важны действия регулятора. Сегодня все кредиты со ставками выше 45 процентов дают нагрузку на капитал в три раза больше, чем кредиты со ставкой ниже 25 процентов. Это тоже заставляет банки сдвигаться по ставке вниз, а значит, искать более качественного заемщика.

— Такие самоограничения сказываются на темпах роста банка…

— Бывают разные времена, и сейчас не нужно быть суперагрессивным и в разы увеличивать клиентскую базу. В прошлом году наш общий баланс вырос примерно на 20 процентов. Это нормально для 2013 года, в 2014-м, возможно, будет немного меньше. Если взять крупные мировые группы банков в странах с развитой экономикой — они не растут на 30–40 процентов в год. Находиться в сбалансированном состоянии — оптимально для бизнеса. В экономике, которая сбалансирована, ни одна отрасль народного хозяйства не будет показывать сорокапроцентный рост. Например, экономика Германии растет на несколько процентов в год. При этом, если взять совокупную прибыль хорошего немецкого интернет-магазина, она не будет отличаться от той, что получают крупнейшие российские компании типа «Газпрома». Я не говорю, что российская экономика достигла такого же высокого уровня, но в этих вопросах подходы могут быть схожими.

— А что сильнее всего отличает нашу банковскую систему от западной?

— Совершенно разная макроэкономическая ситуация, в которой живут зарубежные и российские банки. У нас подавляющему большинству банков недоступны линии централизованного фондирования. Мы можем только привлекать депозиты. Привлекая деньги под 10–11 процентов, российские банки вынуждены выдавать кредиты минимум под 18–20 процентов, а скорее под 25–30 процентов.

— Есть мнение, что ЦБ должен более широко давать длинные деньги.

— Да, во всем мире именно так и происходит, но у нас ставка рефинансирования 7,5 процента, то есть денежного предложения как такового нет. Конечно, было бы идеально, чтобы ЦБ выдавал длинные деньги по низкой ставке, направляя их в определенные сектора экономики. Но регулятор, видимо, опасается, что все эти средства сконвертируются в доллары и убегут за границу.

— У вас есть какие-то идеи, как сделать это?

— Как вариант, можно заложить портфель розничных кредитов банка и взять под него длинные деньги под три процента годовых сроком на пять лет. Это могут быть и другие активы, например недвижимость. Сегодня это сделать нельзя, денежного предложения для банков типа «Траста» и даже более крупных игроков нет. Важен и вопрос цены. Например, в момент кризиса банки получали от ЦБ необеспеченные деньги — и это были безумно дорогие деньги, под 15–18 процентов. Банки, конечно, выплачивали проценты и основной долг, но при этом работали себе в убыток. Чтобы понизить ставки кредитования, наверное, нужны иные механизмы денежного предложения.

— Вы упомянули, что в прошлом году у вас средняя ставка по портфелю уменьшилась на 5,5–6 процентов. Какие планы по ставкам на 2014 год?

— Возможно, средние ставки по розничному кредитному портфелю еще немного снизятся, на три-четыре процентных пункта. Это позволит в том числе привлекать более качественных заемщиков. На высоких ставках процент одобрения по клиентскому потоку минимальный.

— Какие кредитные продукты у вас сейчас основные?

— Мы активно развиваем направление кредитных карт и общепотребительские кэш-кредиты: от 200 тысяч рублей на срок от трех до пяти лет. Это деньги на ремонт в квартире, ремонт на даче, покупку мебели, то есть более существенные приобретения, чем чайник. Залог по этим кредитам не предусмотрен. Хотя в России залоги — это скорее фикция, поскольку забрать их, как правило, нельзя. Часто у тех, кто дефолтит, жилье оказывается единственным, а машина уже давно продана или переписана на жену. Приставы могут успеть прийти и забрать телевизор или описать мебель за две тысячи рублей. Но статистически нет разницы — залоговый кредит или беззалоговый.

— Видно, что работа с рисками требует очень больших сил и денег.

— Да, риск-менеджеры — это сейчас самые высокооплачиваемые специалисты в целом на розничном рынке, это выпускники мехмата, Физтеха. Это люди, которые разбираются в настройках риск-систем, чтобы в итоге принимались правильные решения.

— На что вы прежде всего обращаете внимание в своей риск-политике?

— Помимо изменений в продуктовой линейке, о которых я уже сказал, мы обращаем особое внимание на то, сколько у человека действующих кредитов, на его кредитную историю, от которой зависит и необходимость дополнительной проверки, и ставка, и сумма по кредиту. Важен также региональный аспект. Мы никакие регионы не закрывали, но и не ослабляли риск-политику. Поэтому там, где наблюдается высокая закредитованность населения, процент одобрения будет низким — одна заявка из десяти будет одобряться. Там, где и  средний доход выше, и существенно меньше кредитов, могут одобряться три-четыре заявки из десяти. И разница в ставках может доходить до 10–15 процентных пунктов.

Большой процент выдач — повторные клиенты и партнерский канал, когда мы работаем с теми или иными работодателями в регионе и предоставляем сотрудникам этих компаний кредитные продукты на более лояльных условиях. У нас есть такая возможность, поскольку мы можем проверить и уровень дохода человека, и его социальное положение. И это тоже снижает риски.

— Каков уровень вашей маржи сегодня?

— В целом маржа по кредитным портфелям немного сократилась — примерно с семи до пяти процентов. По разным продуктам она, конечно, разная. По корпоративным кредитам, например, меньше. В 2014 году, по нашим прогнозам, маржа банка будет стабильной.

— Ваше фондирование складывается за счет депозитов?

— Мы не сильно выросли по депозитному портфелю за последний год — примерно на 10 процентов. У нас несколько увеличились он-коллы, то есть остатки на картах и счетах. Корпоративные счета тоже показали рост. Если брать баланс банка — около 100 миллиардов рублей, то есть примерно половину составляют депозиты физлиц, половину — остальные перечисленные источники. В Европе это считается вполне здоровой конфигурацией фондирования розничного банка.

— А какие у вас ставки по депозитам?

— Такие же, как у банков, с которыми мы конкурируем в рознице. Сейчас у активно работающих коммерческих банков флагманские ставки на уровне 10–10,5 процента. В «Трасте» те же показатели.

В результате недавних отзывов лицензий у ряда банков мы увидели, что люди, которые держат деньги, существенно превышающие лимит страховки АСВ, либо начинают дробить депозиты в разных банках, либо разбивают его сумму в одном банке на своих родственников. Мы наблюдали некоторый отток ВИП-клиентов, который компенсировался по итогам декабря, в результате получился плюс — порядка миллиарда рублей. Это не так много, обычно декабрь показывает более внушительные результаты, это пора бонусов, тринадцатых зарплат и тому подобного. В 2013 году деньги пошли в первую очередь в государственные банки — Сбербанк, ВТБ, Газпромбанк.

Мы потеряли некоторых клиентов, которые держали на депозите более трех миллионов рублей, но зато привлекли много тех, кто размещает в банке около 500 тысяч рублей. За счет сильного бренда, широкой сети. Кризисный 2008 год научил нас тому, что ВИП-клиентура больше поддается панике, но ее проще найти и привлечь. Если посмотреть предложения любого банка, то ставка для ВИП-клиентов всегда выше «обычной» ставки.

— Что значит с точки зрения издержек банка привлечение большего числа «мелких» вкладов?

— Конечно, операционные издержки по ним выше. По затратам открыть депозит на 15 миллионов — это то же самое, что открыть депозит на 300–500 тысяч. Но операционные издержки фиксированные, ни один банк ежедневно не принимает решение об уменьшении или увеличении количества кассиров. На три-шесть месяцев — это некоторая данность. Сколько есть отделений, столько и работают.

— Каково сегодня соотношение ВИП-клиентов и остальных?

— Раньше у нас примерно 40 процентов портфеля составляли вклады ВИП-клиентов, сейчас около 30 процентов. Остальные 70 процентов — это вклады, по суммам подпадающие под страховку АСВ. Сегодня средняя сумма у нас даже ниже страховой — порядка 470–500 тысяч рублей.

— Сегодня, наблюдая отзывы лицензий, многие говорят о снижении конкуренции. Как вы оцениваете ситуацию?

— Банки, у которых отозвали лицензию, не были конкурентами тем участникам рынка, которые занимались нормальным банковским бизнесом. Они не выдавали массовых розничных кредитов, не сидели в торговых сетях, не вывешивали массово рекламу. Мы, например, в месяц выдаем 50–60 тысяч кредитов, иногда даже 100 тысяч. Это довольно много, иногда посмотришь за год цифры — и прямо wow! Хотя мы не самый большой банк. Есть, например, «Хоум кредит», там цифры еще больше. В число активных розничных банков входят, естественно, Сбербанк, ВТБ, Альфа-банк, «Русский стандарт», «Ренессанс», «Восточный экспресс», частично ОТП. Всего десяток-полтора игроков, в том числе «Траст».

Что плохо, так это общая нервозность, перераспределение депозитных портфелей, общая неуверенность банковской системы. Это отрицательно сказывается на экономике в целом и на банках отдельно. Но у нас по-прежнему 900 банков, и, если посмотреть по размеру капитала, есть кредитные организации с капиталом в пару-тройку сотен тысяч долларов, и они до сих пор с лицензией.

— Нервозность будет расти?

— Выигрывают банки с сильными брендами, с нормальным позиционированием, кредитующие десятки тысяч людей. Половина клиентов приходит в банк, реагируя на рекламу, половина — по рекомендации друзей и родственников. Сарафанное радио — важный канал привлечения, не только по депозитам, но и по кредитам. Банки с узнаваемым брендом, активностью в определенном сегменте бизнеса и клиентской базой в миллион человек и больше будут отделены от этой нервозности сильнее, чем более мелкие и неизвестные участники рынка.

— Можете дать какие-нибудь советы читателям, учитывая последние колебания курса рубля?

— Я думаю, нужно следить за макроэкономической картиной. Пока рано судить о позитивных или негативных эффектах девальвации. Какой оживляющий эффект это даст экономике? Понятно, что экспортеры получают дополнительные доходы на эти 15 процентов. Население будет меньше потреблять западные товары, поэтому можно ожидать сокращения статей импорта, что для платежного баланса страны неплохо, и локальные производители получают некоторый плюс. Мы помним историю 1999 года. Каков будет эффект на этот раз, надо наблюдать следующие полгода, поскольку проблемы более глубокие.    

Инвестируйте. Забудьте о налогах Яковенко Дмитрий

Предложив частным инвесторам масштабные налоговые льготы, власть пытается заманить средний класс на фондовый рынок. Эта мера оживит индустрию коллективных инвестиций и увеличит спрос на облигации но вот рынку акций придется подождать

section class="box-today"

Сюжеты

Инвестиции:

Не уничтожать — уживаться

Если бы я знал, где здесь дверь

30 лет на честном слове

/section section class="tags"

Теги

Инвестиции

Бизнес и власть

Налоги

Налоговая политика

Долгосрочные прогнозы

/section

В ближайшие несколько лет на стагнирующем отечественном фондовом рынке может затеплиться новая жизнь. В конце прошлого года Государственная дума одобрила введение масштабных налоговых льгот для владельцев ценных бумаг, часть из них уже вступила в силу с этого года, часть стартует в 2015-м. Налоговые преференции для частных инвесторов уже давно пыталась пролоббировать Национальная ассоциация участников фондового рынка (НАУФОР). Полтора года назад ее предложения удачно совпали с активизировавшейся антиофшорной кампанией. Идея, что налоговые послабления помогут вернуть отечественные капиталы на родину, была поддержана Эльвирой Набиуллиной , занимавшей тогда пост помощника президента.

Бюджет поделится с инвесторами

Прежде всего на льготы могут рассчитывать долгосрочные инвесторы. Уже в этом году клиент брокера или УК может купить на бирже акции либо паи инвестиционных фондов и, продержав их в портфеле не меньше трех лет, получить налоговый вычет в размере 3 млн рублей за каждый год владения. При этом не надо думать, что бумаги зависнут на счете инвестора и рынок лишится ликвидности. «Владелец бумаг может одалживать их своему брокеру или управляющей компании, получая при этом дополнительный доход», — рассказывает Алексей Тимофеев , председатель правления НАУФОР. По идее, эта льгота должна способствовать возвращению российского капитала в отечественные активы. Три миллиона рублей ежегодного возмещения — это фактически полное налоговое освобождение для портфеля в 230 млн рублей.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Вторая льгота затронет инвесторов с более скромными аппетитами, которым захочется регулярно совершать операции с бумагами. Начиная со следующего года любой человек сможет открыть у брокера или в УК так называемый индивидуальный инвестиционный счет (ИИС). Использование ИИС предполагает два варианта налоговых льгот, определиться с которыми владелец должен будет раз и навсегда. В первом случае он сможет рассчитывать на ежегодное возмещение подоходного налога на сумму взноса. Чтобы воспользоваться этой льготой, владельцу ИИС необходимо будет получить справку о внесении денег на счет у своего брокера и в конце года упомянуть о ней в налоговой декларации. Во втором случае инвестор отказывается от возмещения НДФЛ на сумму взноса, но избегает налогообложения при закрытии счета, забирая себе весь доход, полученный от операций.

Таким образом, российские ИИС — калька с американских пенсионных счетов IRA (Individual Retirement Account), подразумевающих аналогичные налоговые льготы для их владельцев. Правда, если снимать деньги с IRA можно только по достижении пенсионного возраста, то срок жизни отечественного ИИС будет ограничен минимальными тремя годами. Есть еще ряд ограничений: у одного человека может быть открыт только один инвестиционный счет, а финансовый и налоговый результат по операциям будет рассчитываться не как обычно, в конце года, а на момент закрытия счета. И наконец, максимальная сумма взноса на такой счет будет ограничена 400 тыс. рублей. «Во-первых, эта сумма схожа с той, что может быть внесена на аналогичные счета в США и Европе, — рассуждает Алексей Тимофеев. — Во-вторых, в какой-то мере это компромисс с государством: оно освобождает эти средства от налога в надежде на более активное инвестиционное поведение граждан, но понятно, что совсем освободить инвестиции от налога оно не готово. В-третьих, эти счета изначально адресованы среднему классу, а не олигархам. Стоит заметить, что в среднем сумма счета российских розничных брокеров составляет 400 тысяч рублей».

Скорее всего, свои ограничения на ИИС с точки зрения операций, которые с него можно совершать, наложит Центральный банк. «Ряд ограничений был бы логичен, — соглашаются в НАУФОР. — Например, в случае с непокрытыми сделками (продажа бумаг, взятых в долг. — “Эксперт” ). Счет должен предполагать возможность маржинальной торговли, но учитывая, что помещать на него можно не больше 400 тысяч рублей, именно этой суммой и должен ограничиваться маржин-колл».

Брокеры заработают на облигациях

В НАУФОР не сомневаются, что появление инвестиционных счетов станет стимулом для прихода на российский фондовый рынок новых внутренних инвесторов. ИИС — реальная альтернатива депозитам, о пагубном влиянии которых на инвестиции в ценные бумаги брокеры говорят уже не первый год. Главный вопрос теперь — куда пойдут привлеченные деньги. Идеальным направлением был бы рынок акций. Согласно январскому исследованию Sberbank-CIB, сегодня иностранным инвесторам принадлежит около 70% российских акций, находящихся в свободном обращении. В такой ситуации судьбу бумаг российских эмитентов всецело определяют события на западных рынках и настроения иностранных инвесторов. Однако вряд ли в ближайшее время удастся накопить на рынке акций критическую массу внутренних инвесторов. Логика проста: соглашаясь на ежегодное возмещение НДФЛ, инвестор с внесенных на индивидуальный счет 400 тыс. рублей будет стабильно получать 52 тыс. рублей годового дохода. А поскольку возможность держать деньги на счете в кэше никак законодательно не ограничена, инвестор может отнестись к ИИС как к новой форме банковского вклада, да еще и с запредельной 13-процентной доходностью. Вероятность того, что многие новоприбывшие «инвесторы» поступят именно так, очень велика. В НАУФОР подсчитали, что преимущества налогового вычета при закрытии счета над ежегодным возмещением НДФЛ наступает не раньше чем на двенадцатом году владения ценными бумагами, и то при средней доходности инвестиций 10%. Российский фондовый рынок находится в затяжном трехлетнем боковике (см. график), и мало у кого возникнет желание вкладываться в российские акции, жертвуя стабильной доходностью в размере 13%. К тому же верхняя планка в 400 тыс. рублей на счете вряд ли сделает его востребованным у профессиональных инвесторов, способных сформировать крупный портфель.

Скорее, ИИС помогут оживить индустрию финансовых посредников. В ближайшее время их ожидает резкое сокращение требований к капиталу: с 35 млн до 1 млн рублей. Высвободившиеся 34 млн — прекрасная возможность нарастить клиентскую базу, оповестив будущих клиентов о налоговых нововведениях. Многие из игроков на рынке уже знают, на что делать ставку. «В России значительное количество людей знакомо с банковскими депозитами и размерами ставок, но гораздо меньше знают о рынке акций. Компромиссным вариантом мне видится рынок облигаций», — рассуждает Виктор Долженко , заместитель генерального директора ИК «Атон». Причем основной рост спроса должен произойти в отрасли коллективных инвестиций, тоже переживающей не лучшие времена. «Облигации не такой простой инструмент для начинающего и непрофессионального инвестора, поэтому паевые фонды облигаций будут более интересны с учетом возможного налогового вычета уже через три года», — уверен Дмитрий Гамов , заместитель начальника отдела развития продуктов коллективных инвестиций УК «КапиталЪ». С ним согласны и в «Атоне»: «Паевой фонд облигаций не требует от клиента глубокого знания рынка, не несет больших рисков и позволяет зарабатывать от 9 до 11 процентов годовых. В комбинации с налоговым вычетом этот инструмент является отличной альтернативой банковскому депозиту».

Когда антибиотики бессильны Галина Костина

Бактерии в борьбе против человека берут верх, антибиотики не справляются. Ученым удалось разобраться в природном механизме уничтожения бактерий. Это поможет созданию новых классов препаратов против инфекций

section class="box-today"

Сюжеты

Здравоохранение:

Беседы с шизофреником

Хороший может стать плохим

/section section class="tags"

Теги

Здравоохранение

Медицина

/section

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) буквально вопиет о катастрофической ситуации с антибиотиками. Глава ВОЗ Маргарет Чен на одной из недавних европейских конференций говорила, что медицина возвращается в доантибиотиковую эру. Новые лекарства практически не разрабатываются. Ресурсы исчерпаны: «Постантибиотиковая эра в действительности означает конец современной медицины, которую мы знаем. Такие распространенные состояния, как стрептококковое воспаление горла или царапина на коленке ребенка, смогут снова приводить к смерти». По данным ВОЗ, более 4 млн детей в возрасте до пяти лет ежегодно умирают от инфекционных заболеваний. Главной проблемой становится резистентность (устойчивость) бактерий к антибиотикам. В Европе бьют тревогу: уровень резистентности, например, пневмонии достиг 60% — в полтора раза больше, чем четыре года назад. В последние годы пневмония и другие инфекции, вызываемые только патогенными бактериями, резистентными к существующим антибиотикам, ежегодно уносят жизни примерно 25 тыс. европейцев. Многие помнят нашумевшую в 2011 году историю, когда в Германии острой кишечной инфекцией заразились более 2000 человек, более 20 человек умерли, а у 600 вследствие болезни отказали почки. Причиной стала устойчивая к ряду групп антибиотиков кишечная палочка E. coli, принесенная, как сначала думали, на огурцах, а затем, как выяснилось, на проростках пажитника. По прогнозам ВОЗ, через десять — двадцать лет все микробы приобретут устойчивость к существующим антибиотикам.

Но оружие против бактерий есть у природы. И ученые пытаются поставить его на службу медицине.

Бактериальные надсмотрщики

Бактерии долгое время считались самой многочисленной популяцией живых организмов на Земле. Однако не так давно выяснилось, что бактериофагов (бактериальных вирусов) еще больше. Немного, конечно, странная ситуация: почему же тогда фаги не изничтожили все бактерии? Как всегда, в природе все непросто. Природа устроила микромир таким образом, чтобы популяции фагов и бактерий пребывали в динамическом равновесии. Достигается это избирательностью фагов, теснотой их общения с соответствующими бактериями, способами защиты бактерий от фагов.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Считается, что фаги почти такие же древние, как и бактерии. Открыли их почти одновременно Фредерик Творт и Феликс Д’Эрель в начале XX века. Первый, правда, не рискнул обозначить их как новый класс вирусов. Зато второй методично описал вирусы дизентерийных бактерий и назвал их в 1917 году бактериофагами — пожирателями бактерий. Д’Эрель, смешивавший бактерии и вирусы, увидел, как культура бактерий буквально растворялась на глазах. И почти сразу же французский ученый стал делать попытки использования вирусов против дизентерии в детской клинике. Любопытно, что потом француз продолжил свои эксперименты в Тбилиси и открыл там институт, который занимался почти исключительно вопросами фаговой терапии. Вслед за Д’Эрелем фагами увлеклись многие ученые и медики. Где-то их опыты были удачными и вдохновляющими, где-то провальными. Теперь это легко объяснить: бактериофаги очень избирательны, практически каждый вирус выступает против какой-то определенной бактерии, иногда даже конкретного ее штамма. Конечно, если потчевать больного не теми фагами, то лучше ему не станет. А в 1929 году Александр Флеминг открыл первый в мире антибиотик — пенициллин, и с начала 1940-х началась эра антибиотиков. Как часто бывает, о бактериофагах практически забыли, и только в России и в Грузии продолжали потихоньку производить фаговые препараты.

Интерес к бактериофагам возродился в 1950-х, когда их стали использовать в качестве удобных модельных организмов. «Многие фундаментальные открытия в молекулярной биологии, связанные с генетическим кодом, репликацией и другими клеточными механизмами, были сделаны во многом благодаря бактериофагам», — рассказывает руководитель лаборатории молекулярной биоинженерии Института биоорганической химии (ИБХ) им. М. М. Шемякина и Ю. А. Овчинникова РАН Константин Мирошников . Взрывное развитие микробиологии и генетики накопило огромные знания как о фагах, так и о бактериях.

Лаборатория Вадима Месянжинова ИБХ РАН, где пятнадцать лет назад вместе работали Константин Мирошников, Михаил Шнейдер , Петр Лейман и Виктор Костюченко , занималась бактериофагами, в частности фагом Т4. «Так называемые хвостатые фаги делятся на три группы, — рассказывает Мирошников. — У одних маленький, почти символический хвостик, у других — длинный и гибкий, а у третьих — сложный, многокомпонентный сократимый хвост. Последняя группа фагов, к которой относится Т4, называется миовиридами». На картинках Т4 напоминает фантастический летающий объект с головкой, в которой находится ДНК, с прочным хвостом и ножками — белками-сенсорами. Нащупав ножками-сенсорами подходящую бактерию, бактериофаг прикрепляется к ней, после чего наружная часть хвоста сокращается, проталкивая вперед внутренний поршень, протыкающий оболочку бактерии. За это хвост фага прозвали молекулярным шприцем. Через поршень фаг вводит в бактерию свою ДНК и ждет, когда в ней наплодится его потомство. После завершения репродуктивного цикла детки фага разрывают стенку бактерии и способны к заражению других бактерий.

Петр Лейман исследует механизмы нападения бактерий на конкурентов в Швейцарском институте технологий

Ученые, по словам Константина Мирошникова, долго не хотели верить, что фаг использует такой примитивный метод — механическое протыкание бактерии, — ведь практически все биологические процессы построены на биохимических реакциях. Тем не менее оказалось, что так и есть. Правда, это всего лишь часть процесса. Как позже выяснилось, механически протыкается наружная оболочка бактерии — плазматическая мембрана. В составе молекулярного шприца есть фермент лизоцим, который проделывает небольшое отверстие во внутренней оболочке клетки. Наибольший интерес для ученых представлял белок «шприца» — его своеобразная игла, которая протыкает внешнюю оболочку. Оказалось, что он, в отличие от многих других белков, обладает замечательно стабильной структурой, что, видимо, необходимо для такого сильного механического воздействия. Российские ученые вместе с коллегами из Университета Пурдью (США) построили молекулярную модель фага Т4. В дальнейшем, изучая подробности этого необычного молекулярного оружия бактериофага, ученые натолкнулись еще на одну загадку. Электронная микроскопия, выполненная Виктором Костюченко, показала, что на конце иглы есть еще один маленький белочек. И в лаборатории вновь задались вопросом: что же это за белок и зачем он нужен? Однако в то время понять это не удалось. Один из учеников Вадима Месянжинова, Петр Лейман, работавший после ИБХ в Университете Пурдью, а затем в Швейцарском институте технологии в Лозанне (EPFL), позднее вернулся к этой теме, правда, с другой стороны — со стороны бактерий. Одним из фокусов работы новой лаборатории стали не бактериофаги, а бактерии, которые атакуют своих недружелюбных соседей при помощи машинки, очень похожей на молекулярный шприц фага. По-научному она называется системой секреции 6-го типа (СС6Т). И эта система оказалась еще более интересной.

Смерть на кончике иглы

«Система секреции шестого типа была открыта в 2006 году, — рассказывает Петр Лейман. — Однако в то время еще было не ясно, насколько она похожа на хвост бактериофага. Это открытие было сделано благодаря накопленным знаниям об отсеквенированных геномах сотен бактерий». В течение последующих трех лет исследований выяснилось, что конструктивно СС6Т — это почти то же, что и хвост бактериофага. Он также имеет внешний сокращаемый чехол, внутренний поршень и иглу с наконечником. И эта молекулярная машина пробивает дырку в оболочке бактерии. По словам Константина Мирошникова, вполне возможно, что за миллионы лет сосуществования предприимчивая бактерия вполне могла перенять от бактериофага его оружие, для того чтобы использовать его в борьбе с другими бактериями. При этом бактерия избавилась от фаговой «головы» — чужая генетическая информация бактерии была не нужна. Зато его чудесный хвост она вставила в свой геном. Правда, бактерия его значительно модифицировала. СС6Т намного сложнее, чем молекулярный шприц бактериофага. Бактериофаг делает аккуратную дырочку, не намереваясь мгновенно убить бактерию, чтобы потом размножиться в ней. Бактерии же нужно быстро и гарантированно убить бактерию-конкурента, поэтому она сразу делает много больших дырок в теле врага.

Группа Петра Леймана в сотрудничестве с Михаилом Шнейдером из лаборатории ИБХ среди прочих задач искала в этой системе тот самый маленький белочек на конце шприца, который когда-то они увидели у бактериофага Т4. Они-то не сомневались, что он там есть и что у него должна быть важная функция в этом механизме. «Многие не верили, что на кончике иглы что-то есть и что это может быть важно, — рассказывает Петр Лейман. — А мы упорно искали. И все-таки мы его нашли!» Ученые выяснили, что к этому маленькому белку-наконечнику могут присоединяться различные токсины, которые неминуемо убьют другую бактерию, после того как ее проткнет наконечник. В частности, выяснилось, что одним из таких токсинов может быть лизоцим, аналог того, что сидит и на молекулярном шприце фага. Но, сидя на фаге, он проделывает крохотную дырочку в клеточной стенке и не проникает внутрь бактерии, а в СС6Т он разрушает клеточную стенку бактерии, что ведет к ее гибели. Впрочем, лизоцим не единственный токсин, который использует бактерии, их десятки и сотни. Причем, по словам Леймана, они могут проникать в чужую бактерию, как сидя на наконечнике, так и выпрыскиваясь изнутри шприца. Но и на этом хитрости не заканчиваются. Оказалось, что у бактерии есть несколько таких сменных наконечников, которые она выбирает в зависимости от того, на какого недруга собирается нападать и чем будет этого недруга потчевать. Ну и еще одна инновация бактерии: СС6Т — система не одноразовая, как молекулярный шприц бактериофага, а многоразовая. После того как она протыкает бактерию-врага и доставляет в нее токсины, та часть системы, что находится внутри нападающей клетки, распадается на элементы, из которых бактерия собирает новый «шприц» — систему СС6Т, заряженную токсинами. И снова готова к бою.

Михаил Шнейдер (слева) и Константин Мирошников из ИБХ РАН участвуют в работе международной группы по изучению сходных систем бактериофагов и бактерий

Фото: Олег Сердечников

Это интересное фундаментальное открытие (посвященная ему статья опубликована недавно в Nature), однако, требует продолжения. «Пока для нас одна из самых загадочных вещей, — продолжает Лейман, — как система секреции отбирает для транспортировки сменные наконечники и токсины. У нас уже есть некоторые наработки, но мы еще в процессе». Петр Лейман не сомневается, что в ближайшие годы эти детали наконец будут прояснены. Над этим, по его словам, только в Швейцарии работают несколько лабораторий и еще десятки лабораторий во всем мире. Знание о том, как работает убийственный механизм СС6Т, может способствовать разработке нового класса лекарств, которые будут избирательно убивать болезнетворные бактерии. Медицина этого открытия очень ждет.

Время запускать фагов

Эра антибиотиков, начавшаяся в середине прошлого века и вызвавшая всеобщую эйфорию, похоже, заканчивается. И об этом предупреждал еще отец антибиотиков Флеминг. Он предполагал, что хитроумные бактерии будут все время изобретать механизмы выживания. Всякий раз, сталкиваясь с новым лекарством, бактерии словно проходят сквозь бутылочное горлышко. Выживают сильнейшие, приобретшие механизм защиты от антибиотика. Кроме того, безудержное и неконтролируемое использование антибиотиков, особенно в сельском хозяйстве, ускорило приближение конца их эры. Чем активнее применялись антибиотики, тем быстрее приспосабливались к ним бактерии. Особой проблемой стали внутрибольничные инфекции, возбудители которых чувствуют себя как дома в святая святых — стерильных отделениях клиник. Там, среди больных с ослабленным иммунитетом, даже так называемые условно-патогенные микробы, не представляющие для здорового человека никакой опасности, но приобретшие солидный спектр устойчивости к антибиотикам, становятся жестокими патогенами и добивают пациентов.

По словам Михаила Шнейдера, антибиотики, как правило, берутся из природы, как тот же пенициллин. Синтезированных антибиотиков очень мало: трудно поймать в бактериях уязвимые места, на которые можно было бы нацелиться. К тому же, сетуют медики, разработчики не очень охотно берутся за создание новых антибиотиков: мол, возни с разработками много, устойчивость к ним вырабатывается у бактерий слишком быстро, а цена на них не может быть такой высокой, как, к примеру, на антираковые препараты. По некоторым данным, к концу первого десятилетия XXI века лишь полтора десятка новых антибиотиков находились в разработках крупных компаний, да и то на очень ранних стадиях. Тут-то и стали вспоминать о природных врагах бактерий — бактериофагах, которые хороши еще и тем, что практически нетоксичны для человеческого организма.

В России терапевтические фаговые препараты делают давно. «Я держал в руках затрепанную методичку времен финской войны по применению фагов в военной медицине, фагами лечили еще до антибиотиков, — рассказывает Константин Мирошников. — В последние годы фаги широко использовали при наводнениях в Крымске и Хабаровске, чтобы предотвратить дизентерию. У нас такие препараты в промышленных масштабах много лет делает НПО “Микроген”. Но технологии их создания давно нуждаются в модернизации. И мы последние три года сотрудничаем с “Микрогеном” по этой теме».

Бактериофаги кажутся отличным оружием против бактерий. Во-первых, они высокоспецифичны: каждый фаг убивает не просто свою бактерию, но даже конкретный ее штамм. По словам Михаила Шнейдера, бактериофаги можно было бы использовать и в средствах диагностики для определения бактерий до штаммов, и в терапии: «Их можно использовать и сами по себе, и в комбинации с антибиотиками. Антибиотики хотя бы частично ослабляют бактерии. А фаги могут добить их».

Сейчас во многих лабораториях думают, как можно было бы использовать как бактериофаги, так и их компоненты против бактериальных инфекций. «В частности, американская компания Avidbiotics разрабатывает продукты на основе бактериоцинов, которые представляют собой модифицированный фаговый хвост — молекулярный шприц, направленный на уничтожение вредоносных бактерий, — рассказывает Михаил Шнейдер. — Они создали своеобразный молекулярный конструктор, у которого можно легко менять сенсорный белок, распознающий конкретную патогенную бактерию, благодаря чему можно получить много высокоспецифичных препаратов». Сейчас в разработке компании — препараты, которые будут направлены против кишечной палочки, сальмонеллы, шигеллы и других бактерий. Кроме того, компания готовит препараты для продовольственной безопасности и заключила соглашение с компанией DuPont о создании класса антибактериальных агентов для защиты продуктов питания.

Перед Россией, казалось бы, широкая дорога для создания новых классов препаратов на основе фагов, но пока энергичных действий в этом плане не видно. «Мы не производственники, но примерно себе представляем, в какую канитель могут вылиться сертификация и внедрение современного препарата на основе фагов или бактериоцинов, — говорит Мирошников. — Ведь он должен будет пройти путь нового лекарства, а это занимает до десятка лет, потом еще нужно будет утверждать каждую деталь такого конструкторского препарата с заменяемыми частицами. Пока что мы можем давать лишь научные рекомендации, что можно было бы сделать». А в том, что делать надо, нет сомнений ни у кого из тех, кто осведомлен о катастрофе с антибиотиками.

На смену фагам вскоре могут прийти и новые технологии, которые будут использовать механизмы СС6Т. «Мы еще в процессе исследований и пока далеки от рационального использования системы секреции шестого типа, — говорит Петр Лейман. — Но я не сомневаюсь, что эти механизмы будут раскрыты. И тогда на их основе можно будет делать не только высокоспецифичные препараты против злостных бактерий, но и использовать их как средство доставки нужных организму белков, даже очень крупных, что сейчас является проблемой, а также доставки лекарств, например, в опухолевые клетки».

В полураспаде Геворг Мирзаян

У Украины нет шансов сохраниться как единое государство. Искусственное оттягивание федерализации страны приведет ее к наиболее болезненному, хаотичному и трагическому сценарию распада

section class="box-today"

Сюжеты

Евромайдан:

«Правый сектор» нашел внутреннего врага

Реальная цена дешевого обмана

Рождение нации

/section section class="tags"

Теги

Евромайдан

Молодые демократии

Украина

Долгосрочные прогнозы

Политика на улице

/section

Украинский кризис фактически перешел в фазу начала гражданской войны. Настоящие уличные бои в Киеве с десятками погибших, захват боевиками администраций западных районов страны и воинских частей, переход на сторону радикалов части вооруженных сил и милиции, перекрытие дорог и захват транспортных средств… В стране распространилось ощущение безвластия, под видом революционеров начинают действовать банды мародеров, в продуктовые магазины, заправки и банкоматы выстраиваются огромные очереди. На фоне падения гривны и приближения страны к дефолту (Россия приняла решение приостановить перевод Украине двухмиллиардного транша) население готовится к худшему и сметает с прилавков крупу, муку и предметы первой необходимости. В Киеве уже начались перебои с поставками хлеба и других продуктов.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Президент страны Виктор Янукович не предпринимает абсолютно никаких шагов для нормализации ситуации в стране. Он не хочет брать на себя ответственность за силовое решение, в то время как ничто другое на почувствовавших кровь боевиков впечатления уже не произведет — время упущено. В это же время в Киеве собрались представители США, Евросоюза, Германии, Польши (вплоть до министров иностранных дел). Все вместе они диктуют президенту Украины, что он должен делать, а чего не должен. Фактически они требуют запретить применение силы против боевиков и добровольно сдать власть. Столь активное вмешательство внешних сил в дела суверенной страны показывает, что, несмотря на ежедневные события и различные решения, принимаемые украинскими элитами и за них, будущее Украины предопределено. У страны есть четыре варианта развития — один другого хуже.

Не на тех поставили

Сценарий, которого так настойчиво добивается Запад и вроде бы оппозиция (точные требования оппозиции не определены в связи с ее раздробленностью и неуправляемостью), — это немедленное свержение Януковича и приход к власти «оранжевых» политиков. Расчет Брюсселя и Вашингтона состоит в том, чтобы распространить новую власть на всю территорию Украины, подобрав под нее и пророссийские восточные части страны, везде попутно меняя или перевербовывая местную политическую верхушку. Именно поэтому представители оппозиции так резко отзываются о возможной федерализации — на волне успеха им недостаточно власти на западе страны, они надеются получить и богатый восток. В то же время это позволит ЕС подписать Соглашение об ассоциации — этот документ фактически легализует установление над Украиной западного протектора. Данное соглашение не только откроет украинские рынки, но, фактически передаст страну под внешнее управление: под контроль ЕС попадают все институты Украины судебная власть, МИД, вооруженные силы.

Несмотря на привлекательность этого сценария для Запада, реализовать его будет довольно сложно. Прежде всего потому, что Запад пытается найти на Украине лидеров послушных и рукопожатных, но при этом имеющих контроль над ситуацией в стране. Между тем единственный кандидат, удовлетворяющий этим требованиям, — Юлия Тимошенко — сидит в Качановской колонии и велики шансы, что она уже превратилась в «политического пенсионера» (перед сдачей номера в печать появилась информация о возможном освобождении Тимошенко). Фавориты же Запада Виталий Кличко и Арсений Яценюк послушны, но не способны контролировать ситуацию в стране. Они даже не могли взять под свой контроль Майдан и обуздать толпу, а лишь создавали иллюзию лидерства, плывя в русле желаний самой радикальной части Майдана (реально контролирующие ситуацию националисты нерукопожатны для Запада — достаточно почитать шовинистические и антиевропейские воззвания «Правого сектора»).

Ничем реально не управляющие, Яценюк или Кличко не смогут реализовать западный план объединения страны под новой властью. Ни о каком национальном примирении при таком сценарии говорить не приходится. Вряд ли Яценюк или Кличко пойдут против позиции львовских радикалов, которые по праву победителей просто навяжут стране собственную повестку дня, включая героизацию нацистов.

Есть ли лидеры в регионах

Непопулярность личности Януковича среди изрядной части восточного электората не означает такого же отношения к партии власти в целом. Поэтому в качестве еще одного реалистичного сценария эксперты рассматривают возможность сохранения у власти Партии регионов.

На это, в частности, указывает текст соглашений, якобы заключенных между Януковичем и оппозицией в конце прошлой недели. Президент пообещал досрочные президентские выборы, однако нигде не обмолвился о точных сроках исполнения обещания. По некоторым данным, европейцы требовали его отставки до конца текущего года, то есть в конце срока правления Януковича (очередные президентские выборы были намечены на первую половину 2015 года). Если президенту удастся добиться соглашения на этих условиях, то он одновременно сможет оторвать от оппозиции ее умеренную часть (все понимают, что «Правый сектор» на такие условия не пойдет и останется на улице), продемонстрировать Западу желание договариваться и получить достаточное время для ликвидации внутренней оппозиции (так называемой группы Сергея Тигипко ) и укрепления электоральных позиций Партии регионов на юго-востоке страны. Вопреки пропаганде Майдана избиратели этого региона не отвернулись от «регионалов». Юго-восток не готов идти на жертвы именно за нынешнего президента с его коррупционными скандалами и патологическим нежеланием выполнять обещания. Однако это не значит, что эти регионы хотят видеть у власти наследников нацистов или даже умеренных лидеров Майдана, которые относятся к жителям юго-востока как к бандитскому электорату или же, в лучшем случае, как к малым детям, которых надо учить правильному пониманию исторических процессов и набору ценностей. Поэтому если Партия регионов выставит более или менее вменяемого кандидата, то на востоке будут голосовать за него.

Однако этот сценарий опять же не гарантирует воссоединения Украины. Прежде всего потому, что население западных регионов, считающее себя победителями на Майдане, попросту не признает возможную победу на избирательных участках представителя «банды». И снова выйдет на Майдан — благо прецедент уже создан, а у украинцев поведение власти и оппозиции уже давно отбило как уважение к демократическим институтам, так и понимание основ электорального процесса. Страна фактически разделена на «своих» и «чужих», и приход к власти «чужих» рассматривается чуть ли не как оккупация, требующая активных партизанских действий.

Кто здесь президент

Третьим вариантом является силовой разгон демонстрантов. Несмотря на то что этот вариант с точки зрения будущего Украины будет меньшим злом, шансов на его реализацию крайне немного.

Ряд экспертов и политиков с юго-востока страны, не говоря уже о бойцах «Беркута» и милицейских чиновниках, требовали от Януковича отдать приказ о зачистке Киева от радикалов, ввести в столицу войска, отправить под суд ответственных за погромы и убийства милиционеров и мирных жителей. То есть сделать то, что обязан сделать любой президент, дававший клятву защищать страну от всех врагов, внутренних и внешних. А уже потом начинать переговоры с умеренной частью Майдана. Подобный сценарий, с одной стороны, позволит навести долгожданный порядок в Киеве, а с другой — продемонстрирует украинскому населению силу власти и, возможно, научит выражать недовольство ею мирным или электоральным способом. К этому же сценарию украинского президента подталкивала и Москва, намекая, что в ином случае Янукович не может рассчитывать на российские кредиты (просто потому, что не сможет гарантировать их возврат). «Необходимо, чтобы сами партнеры были в тонусе и чтобы власть, которая на Украине работает, была легитимной и эффективной, чтобы об эту власть как об тряпку ноги не вытирали», — заявил российский премьер Дмитрий Медведев .

Однако Янукович на подобное решение не пошел. И не потому, что, как любят говорить некоторые аналитики, у него не хватает решимости, — украинский президент уже доказал, что способен менять политику на 180 градусов, когда затрагиваются его интересы. А потому, что его интерес (отличающийся от государственного) — именно в отказе от силовых действий. По некоторым данным, значительная доля капиталов Януковича и других представителей украинских элит находится на Западе, и президенту уже пригрозили ужесточением санкций в случае «неправильного» решения. Более того, внутри Партии регионов продолжает усиливаться фронда, состоящая из контролируемых олигархами депутатов, которые намерены попросту списать президента в архив и саботируют его политику.

Однако даже если Янукович пойдет на силовое решение, то о сохранении целостности Украины тоже говорить не приходится. Западные регионы попали под контроль местных радикалов, которые уже создали там параллельные органы власти. На их сторону перешла местная милиция и чиновники, они просто не признают власть Януковича в Киеве. Вернуть их под контроль можно лишь через проведение масштабной силовой операции, на которую у Януковича просто не хватит сил и банально нет армии.

Разводиться надо вовремя

Наконец, четвертый вариант — территориальный распад Украины. Самый реальный и, к сожалению, самый опасный как для Украины, так и для России.

На сегодняшний день даже у самых ярых украинофилов появилось осознание того, что Украина как государственный проект не состоялась. Архетипы востока и запада в стране не просто разные, а зачастую диаметрально противоположные. На Украине нет единой национальной идеи, попытки ее создать закончились крахом, а попытки подменить ее наднациональной идеей евроинтеграции вылились в Майдан. Оптимальным вариантом выхода из ситуации был бы мирный цивилизованный развод по чехословацкому образцу, однако среди украинских элит даже намекающие на это (в частности, предлагающие федерализацию) политики подвергаются остракизму и клеймятся как предатели. Между тем напряжение в отношениях между западной и восточной частями страны растет с каждым годом, и, чем дольше украинцы оттягивают неизбежное, тем больше шансов на то, что развод пойдет не по чехословацкому, а по югославскому сценарию. Деление будет происходить стихийно, по непонятным основаниям, что приведет к появлению самых неожиданных атавистических социальных моделей с полубандитскими вооруженными формированиями, огромным числом жертв и боями за центральные «спорные» области страны.

Далеко не успех Петр Михальчук

Итоги выступления российских олимпийцев показали, что перелома в подготовке спортсменов в зимних видах спорта не произошло. Мы преодолели спад, но достигнутые локальные успехи очень неустойчивы

section class="box-today"

Сюжеты

Сочи-2014:

Олимпионики — миллионеры

Здесь люди становятся добрыми

Треть российских олимпийских медалей заработали уральцы

/section section class="tags"

Теги

Олимпиада-2014

Сочи-2014

Спорт

/section

Спортивные итоги Олимпиады в Сочи оказались для сборной России весьма неоднозначными. Да, ожидаемо не повторился провал Ванкувера, но и уверенного выступления на домашних Играх, соответствующего стране со славной историей в зимних видах спорта, не получилось. Не удалось также сделать серьезную заявку на возвращение себе лидерства.

Промежуточный результат – по состоянию на вечер пятницы 21 февраля: 9 золотых, 10 серебряных и 7 бронзовых медалей – неплох (в № 7 к началу Игр «Эксперт» прогнозировал 8 золотых). Результат тем более неплох, если сравнивать его с провальными Играми четырехлетней давности. Впрочем, есть и другие доводы, которые вынуждают взвешенно подходить к анализу итогов Игр-2014.

Проблемы с подготовкой?

Во-первых, это была домашняя зимняя Олимпиада, о проведении которой стало известно за семь лет до ее старта. Это примерно два олимпийских цикла. Что можно сделать за это время, наглядно показали канадцы. В 2002-м в Солт-Лейк-Сити у них было 17 медалей (7 золотых, 3 серебряных и 7 бронзовых). А в 2010 году в родном в Ванкувере канадцы завоевали 26 медалей (14 золотых, 7 серебряных и 5 бронзовых). За два олимпийских цикла они сумели удвоить добычу золота, причем с достаточно высокого уровня. Для этого в 2004 году была составлена пятилетняя программа Own The Podium («Завладей пьедесталом») стоимостью около 117 млн долларов. Ее реализация позволила сборной Канады уверенно победить в общекомандном зачете на домашних Играх в Ванкувере.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Наша стартовая позиция была даже лучше канадской. Напомним, что в 2006 году в Турине сборная России завоевала 22 медали (8 золотых, 6 серебряных и 8 бронзовых). В 2007 году МОК одобрил нашу заявку на проведение Олимпиады в Сочи, а высокопоставленные спортивные функционеры практически в один голос заявляли, что на домашних Играх Россия должна победить. Впрочем, в 2014 году глава Минспорта Виталий Мутко резко скорректировал задачу для сборной России, заявив, что даже попадание в пятерку в общекомандном зачете будет считаться успехом.

Вместе с тем инвестиции в подготовку спортсменов к Играм по сравнению с тем же Турином-2006 выросли многократно. Так, подготовка российской сборной к Играм в Ванкувере обошлась только федеральному бюджету в 3,3 млрд рублей — это в пять раз больше, чем было потрачено на Игры в Турине. Объем федеральной программы подготовки к Играм в Сочи вырос еще примерно в три раза — до 9 млрд рублей. То есть финансирование подготовки спортсменов за последние две олимпиады только со стороны государства возросло примерно в 15 раз, чего не скажешь о спортивных результатах: их рост оказался весьма умеренным.

Во-вторых, вызывает вопросы качество и структура роста, а также перспективы выступлений российских спортсменов на будущих Играх. Мы успешно выступили в технических дисциплинах (бобслей, сани, скелетон), реализовав преимущество «своего поля», но при этом провалились сразу в трех из четырех дисциплин, которые исконно считались «нашими»: биатлоне, лыжах и коньках.

Четыре минус три

Могущество советского, а впоследствии и российского спорта в зимних видах держалось на «четырех китах»: фигурном катании, лыжных гонках, конькобежном спорте и биатлоне. Успешное выступление в этих видах спорта и сегодня гарантирует попадание в призовую тройку в общекомандном зачете. Заметим, что для этого даже не понадобится повторять подвиг голландцев, которые в Сочи в одном виде — коньках — сумели завоевать 6 золотых, 7 серебряных и 8 бронзовых медалей (по состоянию на 21 февраля). Даже 25%-ный набор золота в «наших» видах спорта практически гарантирует попадание в тройку лучших в общекомандном зачете. Еще два-три золота в остальных видах спорта — и это уже серьезная заявка на первое общекомандное место. Заметим, что подобная медальная стратегия более устойчива с точки зрения разных случайностей, как то: решения судей, фактор своего/чужого поля, уровень технологий (бобслей, сани, скелетон), нелепых падений, когда фаворита может запросто снести какой-нибудь середнячок (шорт-трек), и т. д.

Тем не менее в Сочи российская команда двигалась по более сложному и, пожалуй, менее перспективному пути. Мы заметно прибавили в остальных видах спорта и ужасающе выступили в своих.

Исключение — фигурное катание. Три первых места — это достойный результат даже по сравнению с далеким славным прошлым. Правда, при этом следует сделать ряд оговорок. Во-первых, прибавилась еще одна дисциплина — командные соревнования, которая словно заточена под нас. Во-вторых, закономерными, если этот термин применим к спорту, можно назвать лишь итоги командных соревнований и победу в парном катании Татьяны Волосожар и Максима Транькова , а также бронзу Елены Ильиных и Никиты Кацалапова в танцах на льду. Остальные медали, включая золото Аделины Сотниковой в женском одиночном катании, — это скорее приятные сюрпризы, нежели закономерность, вытекающая из предыдущих выступлений спортсменов. В-третьих, нельзя не упомянуть скандальную историю вокруг Евгения Плющенко , возникшую по вине функционеров из Федерации фигурного катания России. Если бы чиновники от фигурного катания заранее объявили четкую систему отбора на Игры в Сочи, то в дальнейшем им не пришлось бы долго и мучительно (без шансов на понимание) оправдываться, почему в мужском одиночном катании мы остались без своих представителей. Не говоря уже о том, что заранее было ясно: с теми травмами, которые были у Евгения Плющенко, качественно откатать сразу четыре программы в сжатые сроки — непосильная задача.

Золото Аделины Сотниковой в женском одиночном катании, — первое олимпийское золото России в этой категории, — исключительно приятный сюрприз

Фото: РИА Новости

Тем не менее если абстрагироваться от негативных моментов, то из «большой четверки» именно у фигурного катания наибольший задел на будущее. На сегодня надежно прикрыты сразу три вида из пяти, при условии, конечно, что Татьяна Волосожар и Максим Траньков не решат завершить любительскую карьеру.

Иная ситуация в биатлоне. Еще недавно один из самых благополучных зимних видов спорта, до минувшей пятницы он порадовал наш лишь двумя серебряными медалями и одной бронзой в 10 (из 11) видах олимпийской программы. Это провал.

То, что происходит с нашей олимпийской командой по биатлону в Сочи, очень емко описала многоопытная спортсменка Ольга Зайцева : «Вот такая у нас волшебная система: непонятно, на ком ответственность, а виноваты всегда спортсмены».

В самом деле, многоуровневая система управления биатлоном, выстроенная главой Союза биатлонистов России Михаилом Прохоровым , увы, не приносит желаемых результатов. Взять хотя бы непрерывно меняющуюся структуру управления женской командой. Так, к Играм готовились две группы под руководством Владимира Королькевича и Вольфганга Пихлера . Роль посредника между ними отводилась Александру Селифонову , де-юре старшему тренеру женской сборной. Незадолго до старта Игр конфигурация управления поменялась: в январе роль старшего возложили на Королькевича, а Пихлер, по сути, потерял право совещательного голоса. Все это привело к ненужным трениям в команде, о чем поведала журналистам Зайцева. Впрочем, пожарные перемены в руководстве командой накануне Игр — это лишь следствие того, что в пятилетний срок правления отечественным биатлоном Прохоров и его команда так и не смогли найти рецепт успеха в биатлоне.

Не смогли мы использовать фактор своего поля и в лыжных гонках. До Олимпиады президент Федерации лыжных гонок России Елена Вяльбе продекларировала амбициозную цель: четыре золота на домашних Играх. В реальности получилось лишь два серебра в 10 видах программы (из 12).

Та же история в коньках. С той поправкой, что руководство Союза конькобежцев России избегало высказываний о медальных перспективах команды. Тем не менее результат плачевен: одно серебро и одна бронза в 10 видах (из 12). Столько же из Ванкувера привез один Иван Скобрев , хотя тогда наши ресурсы (человеческие и финансовые) были гораздо скромнее. Не было у нас и преимущества своего льда. Любопытно, что главный тренер сборной России в «коньке» Константин Полтавец , который ранее тренировал голландцев, объяснил успехи голландских конькобежцев в Сочи именно качеством льда на нашей домашней арене. Дескать, именно на таком же льду они тренируются у себя в Голландии. Почему в Сочи залили «голландский», а не «русский» лед или хотя бы «нейтральный», остается загадкой.

Наши триумфаторы

Безусловно, стоит отметить успех в технических видах спорта. В бобслее и скелетоне у нас сразу два золота, и это еще не вечер (в воскресенье в бобслее будет разыгран последний комплект медалей в четверках). В бобслее «золотым» стал дуэт Александр Зубков / Алексей Воевода , в скелетоне — Александр Третьяков .

Еще накануне Игр главный тренер сборной России по бобслею Пьер Людерс отметил, что ключевым моментом в успехах отечественных спортсменов должно стать доскональное знание особенностей санно-бобслейной трассы. В том, насколько это важно, мы имели возможность убедиться, например, в том же Солт-Лейк-Сити, где американцы собрали неплохой урожай медалей, или в Ванкувере — там отличились канадцы. Успехи отечественных спортсменов — лишнее тому подтверждение.

Что касается перспектив на будущее. Во-первых, на ближайшие десятилетия мы лишимся преимущества «своего поля». Во-вторых, возможно, что и в бобслее, и в санях у нас грядет смена поколений. Сказать же, что молодежь уже готова безболезненно заменить, например, того же Зубкова в бобслее или Альберта Демченко в санях, пока нельзя.

Помимо «своего поля» сыграла роль и тактика переманивания иностранцев. Так, три золота нам принесли новоиспеченные россияне — одну медаль Вик Вайлд в сноуборде и две Виктор Ан в шорт-треке (еще одну он помог выиграть в эстафете, то есть не будет большим преувеличением сказать, что на его счету три золота). Натурализация иностранных спортсменов позволила нам существенно улучшить текущий спортивный результат (понятно, что многие страны поступают также, тут дело не в осуждении, а в неустойчивости результата). Правда и то, что уже после Олимпиады в Сочи южнокореец по происхождению, а ныне россиянин Виктор Ан планирует уйти на заслуженный отдых. Перспективы же наших атлетов в этом виде спорта пока далеко не очевидны.

Таким образом, достигнутый в Сочи относительный успех очень неустойчив. Три (а то и четыре) золота — от натурализованных иностранцев, два — не целиком, конечно, но отчасти за счет знакомой бобслейной трассы, одно — командные соревнования в фигурном катании, то есть в дисциплине, которая непонятно, сохранится ли в олимпийской программе в дальнейшем. Итого — шесть (семь) золотых из девяти (по состоянию на вечер пятницы 21 февраля). Результат достойный, но не слишком впечатляющий. Особенно если еще вспомнить оглушительный вылет в четвертьфинале хоккейной команды — высочайшего класса российские хоккеисты в очередной раз продемонстрировали не то недостаток мотивации, не то слабую игровую дисциплину, не то проблемы с организацией игры у тренерского штаба.

Уполномочен помогать детям Петр Скоробогатый

Россия давно и успешно решает проблему детского сиротства. Система уполномоченного по правам ребенка Павла Астахова — ключевой контролер государственной политики

section class="box-today"

Сюжеты

Дети:

Аргентина готовится к войне

Больше денег для поддержки семьи

/section section class="tags"

Теги

Дети

Вокруг идеологии

Долгосрочные прогнозы

/section

«Собираемся с детьми на Северный полюс, — с порога объявил Павел Астахов , уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ. — Семь детей, полярник Дмитрий Шпаро и я. У нас маршрут Москва — Мурманск — Земля Франца Иосифа — Барнео. Потом вертолетом забрасывают на кромку льда. И где-то сто двадцать – сто пятьдесят километров на лыжах до полюса».

Этот проект Астахов организовал вместе с известнейшими учеными-полярниками и исследователями-путешественниками Артуром Чилингаровым, Матвеем и Дмитрием Шпаро. Для детей путь к полярной мечте непрост: нужно стать победителями всероссийской акции «Лыжня России», а затем пройти еще несколько отборочных этапов. Но приз, безусловно, достойнейший.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Астахов и сам серьезно готовится к экстремальному путешествию. Впрочем, к частым разъездам и огромным российским расстояниям ему не привыкать. Говорит, после назначения в конце 2009 года мог избрать кабинетную, исключительно бюрократическую форму работы, как большинство его коллег за рубежом. Но вместо этого сделал ставку на личный контроль, региональные инспекции и работу с чиновниками на местах. Сегодня можно с уверенностью сказать: ведомство Павла Астахова — самая энергичная и «живая» государственная структура, которая занимается проблемами детей в России. В ее ведении в том числе наиболее резонансная тема последнего времени — социальное сиротство.

Принято считать, что власти всерьез озаботились проблемами маленьких граждан, оставшихся без родителей, лишь год назад, после того как был принят так называемый закон Димы Яковлева, запрещающий усыновление российских детей парами из США. Доля правды в этом есть: именно в 2013 году был принят ряд профильных законов, снизивших бюрократические преграды на пути приемных семей, но одновременно ужесточивших контроль за процессом усыновления. В эту сферу были направлены серьезные деньги. Статус приоритета государственной политики и резко возросшее внимание россиян к проблеме в совокупности дали неплохой результат: в семьи удалось устроить на 6,7% больше сирот, нежели в 2012-м (ранее годичный рост составлял не более 1,5%).

Но надо отметить: системно решить проблему детского сиротства президент Владимир Путин поставил еще в 2006 году. И позитивная статистика за минувший срок свидетельствует о планомерной государственной политике, а не о скоропалительной реакции с целью сгладить некоторые политические решения. За последние пять-шесть лет на 40% меньше стало прибавляться новых — выявляемых за год — сирот. Почти на те же 40% сократилось количество всех интернатных детских учреждений. На 42% увеличилось количество семей, желающих принять ребенка на воспитание в семью.

По достоинству оценить работу государства в этой области мешает резкая, подчас оскорбительная реакция некоторой части общества на запрет усыновления детей американцами: достаточно вспомнить термин «людоеды», которым нарекли чиновников, выступивших за «закон Димы Яковлева». Спустя год после того решения в разговоре с ними до сих пор видны последствия «психологической травмы»: нет-нет да и возвращается разговор к российско-американским трениям. Но поскольку тема сиротства значительно шире, мы сосредоточимся на других аспектах работы уполномоченного по правам ребенка.

— Павел Алексеевич, совсем недавно вы заявили, что проблему сиротства в России удастся полностью ликвидировать через семь-восемь лет. На чем основан ваш расчет? Ведь может оказаться, что всплеск усыновлений последнего года — лишь временный тренд, эмоциональная реакция россиян на «закон Димы Яковлева»?

— Я считаю, что прирост в 6,7 процента усыновлений в минувшем году был как раз на волне общественной активности вокруг тех законов, которые были приняты. Но даже если взять статистику предыдущих лет и подсчитать, вы получите чисто математический прогноз в семь-восемь лет. Есть тенденции, которые уже невозможно переломить. Общество стало другим, государство стало другим. Россияне стали больше рожать, меньше бросать, соцслужбы стали меньше отбирать детей и больше устраивать в семьи.Понятно, что сработали и меры, принятые президентом. В частности, указ номер 1688. Он революционный, потому что это первый серьезный указ, направленный на поддержку приемных семей, детей-сирот. Это скорее не мера массовой материальной поддержки, это мера больше системного характера и политической воли, которая показала: мы поставили задачу и будем ее решать.

Вот чем было опасно иностранное усыновление: двадцать лет донорства породили два поколения людей, которые не верят, что Россия может решить проблему сиротства сама. А грязный бизнес по продаже детей, который был выстроен, все время подпитывал это неверие. И вот это ужасно, потому что мыслить стали категориями: как это так, двадцать лет существовало иностранное усыновление, а завтра мы от него откажемся? Да вы что! Да мы все погибнем, да наши дети будут пожизненно заключены в интернатах! Так давайте, друзья, может, все-таки вместе усилия приложим: и бизнес, и общество, и государство? Если вы считаете, что в государстве недостаточно условий, чтобы таких детей лечить, реабилитировать, социализировать, растить, то подключайтесь к работе. Многие люди в 2013 году задумались и обратились к этой проблеме, сделали важный шаг и взяли приемного ребенка.

Я вот в январе побывал в четырех регионах и лично удостоверился: рост есть. Например, в Астрахани 98,5 процента детей, выявленных в прошлом году как сироты, устроены в семьи. Представляете, только полтора процента в детский дом пошли! Раньше, лет пять назад, эта цифра была пятьдесят — шестьдесят процентов. В Самаре в общей сложности 2002 ребенка были устроены в семью. Это колоссальные цифры.

— Государство не стало решать проблему сиротства, завлекая приемные семьи огромными деньгами. Хотя для 106 тысяч сирот, которые по-прежнему остаются в детских учреждениях, найти средства было бы не так уж и трудно. В чем логика?

— Все просто. Нет уверенности в том, что не найдутся люди, ведущие паразитический образ жизни. Скажут: секундочку, вы за сироту даете миллион, а за родного ничего не даете? Так вот вам еще один сирота. А я его потом верну с деньгами в семью. Это нельзя поощрять. Хотя определенные выплаты мы серьезно повысили. Плюс федеральная дотация — 100 тысяч рублей единовременно за каждого ребенка.

Очень активно помогает частный бизнес. В Костроме, например, в прошлом году появился коммерческий фонд, который выплачивает 100 тысяч рублей каждому, кто берет ребенка из детдома. А если берут ребенка-инвалида — 200 тысяч. Губернатор Самарской области Николай Меркушкин недавно докладывал: местная компания «Тольятти-Азот» выплачивает по 120 тысяч рублей в год каждому, кто берет ребенка. Хорошая добавка. Это как раз подтверждение моих слов: общественная активность дала толчок к решению проблемы сиротства, в том числе и бизнесу. Ведь среди предпринимателей много ответственных людей. Леонид Федун, вице-президент «ЛУКойла», отдал 800 миллионов своих денег Московской области и построил социальную деревню на двадцать домиков с реабилитационным центром для детей-инвалидов. Геннадий Тимченко и фонд «Ключ» отстроили социальную деревню в Гатчине Ленинградской области на двадцать домиков и двадцать семей, где живут почти две сотни приемных детей. И содержит все это за свой счет. Если бы все российские представители из списка «Форбс» подтянулись, мы бы проблему сиротства уже решили.

— Раньше государство и бизнес старались усилить материальную базу детских сиротских учреждений. Теперь, можно сказать, акцент сделан на стимулирование института приемных семей. Не появятся ли проблемы в детских домах, даже несмотря на то, что их количество регулярно сокращается?

— Ни в коем случае. В начале работы я думал: у нас большие проблемы из-за того, что на одного работника соцсферы приходится десять — двадцать детей-сирот. Я в свое время хорошо Швецию изучал и знаю, что там социальный стандарт «два ребенка на одного взрослого». Оказалось, что в среднем по России на одного сироту приходится 2,2 взрослого. В детдоме на одного ребенка мы расходуем в среднем 60–70 тысяч рублей в месяц. Это нормально, скажите? Сколько у нас процентов семей, которые тратят столько на своих родных детей? Государство выделяет огромные деньги. Детские дома превратились в огромные комбинаты, особенно там, где детей больше ста. И это, в свою очередь, проблема.

Встречался в Санкт-Петербурге с директором такого детского дома. Восемнадцать лет в должности. Я спрашиваю: «Сколько у вас детей?» — «Восемьдесят один ребенок». — «Сколько взрослых работает?» — «По штату 212, по-моему». Я говорю: «Скажите, а сколько вы детей в прошлом году передали в семью?» Он говорит: «Ни одного». — «А почему?» — «А им здесь лучше, у меня». Я говорю: «А кто это решил?» — «Я это решил». Такой диалог.

Стали смотреть. Шесть единиц автотранспорта, шесть водителей, три бухгалтера, два массажиста, медицинский блок с врачом, зубным кабинетом, с медсестрами, банно-прачечный комбинат, фабрика-кухня, потому что там детей кормят пять раз в день. Как от этого откажется директор? Если он начинает раздавать детей, что дальше? Закрытие детского дома. Двести человек должны искать работу. Это, конечно, сложный процесс, но понятно, что так быть не должно. Детские дома, даже самые лучшие, — это не место для жизни ребенка.

«Президент Владимир Путин в свое время отметил: Павел Алексеевич, вас боятся региональные власти. Я бы так сказал: у нас сила достаточно мягкая, но справедливая»

Фото: Олег Сердечников

— С одной стороны, в этом году снижены некоторые бюрократические барьеры для семей, желающих усыновить ребенка. С другой стороны, за ними усилен надзор государства. Теперь взять ребенка в семью стало проще или сложнее?

— Нельзя сравнивать эти две тенденции. Мы действительно упростили «бумажный» путь к усыновлению. Но контроль за приемными семьями — очень важная и ответственная часть системы. Мы заложили ее основу и сейчас отлаживаем.

Постоянно увеличиваем число методических центров по всей России, которые занимаются отбором и подготовкой родителей. Надо как минимум пройти восьмидесятичасовой курс обучения. И не заочно. Потом тебя еще будут сопровождать. Не приходить и контролировать: покажите чеки, сколько вы потратили на ребенка, — нет! А, например, психологический какой-то момент, конфликт. Потому что от медового месяца до полной ненависти в отношении приемных детей может пройти очень короткий промежуток времени. Любой психолог скажет, что в этом случае надо идти к специалисту. И такие центры помогают выйти из ситуации. Самая частая история: взяли ребенка-инвалида, год пожил в семье, решили его вернуть. С родителями еще год работали после этого. А теперь они говорят: Господи, мы чуть роковую ошибку не совершили, чуть не стали подлецами и предателями. И они благодарны, что их поддержали, что им помогли. Да, цифры возвратов немаленькие, но каждый год они становятся меньше. Мы над этим тоже работаем.

— Вы заявили, что в нынешнем году появится институт профессиональных приемных семей, осуществляющих деятельность по трудовому договору, а не по гражданско-правовому, как сейчас. Этот закон прорабатывается в Госдуме. Институт фактически чуждый для России. Почему вы считаете эту идею перспективной?

— У нас всего четыре формы устройства детей в семью: усыновление, приемная семья, патронат, опека и попечительство. Надеюсь, будет еще пятая форма — профессиональная приемная семья. Нынешние воспитатели работают по гражданско-правовому договору. А значит, к примеру, больничный по уходу за заболевшим ребенком не получают. Ежемесячное пособие по уходу за ребенком до полутора лет не положено. А их вознаграждение зависит от региона и часто ниже даже разумного минимума. Новый закон даст профессиональным родителям больше прав и стимулов к работе.

Я первый раз столкнулся с этим, когда начал работать в социальных деревнях — Псковской, Вологодской, Томилинской. Это немецкий опыт. Родителей отбирают по конкурсу, они получают высокую зарплату и работают с детьми профессионально. У каждого есть профессия воспитателя или педагога, медицинского работника, детского психолога.

Фактически по этому пути пошел в свое время губернатор Краснодарского края Александр Ткачев, когда закрывал двадцать два детских дома. Он собрал педагогов, которые не работают по специальности, и сказал: «Уважаемые дамы и господа, вас родина, государство учило. Вы готовые воспитатели и детские психологи. Пожалуйста, давайте, я буду вам платить как приемным родителям, а вы будете детей забирать».

Сейчас около 106 тысяч детей в детских домах, нуждающихся в устройстве в семью. Дееспособное население России — 108 миллионов. Значит, на одного ребенка-сироту в детдоме приходится тысяча дееспособных взрослых людей. Представляете, какой потенциал? Огромный!

«Детский спецназ» Астахова

— У многих сложилось впечатление, что уполномоченный по правам ребенка (как, например, и по правам человека) — должность в большей степени представительская, нежели исполнительная. Как вы выстроили работу, тем более что опыта «по профилю» у вас до этого не было?

— Прежде всего я понял, что не смогу никаких результатов добиться и понять, с чем мы имеем дело, если не проеду все регионы, если не побываю в большинстве детских учреждений для сирот. На сегодняшний день я сам проинспектировал 1113 детских домов во всех регионах России, только в первый год работы в должности я провел 233 дня в командировках по стране. С опорой на личный контроль я выстроил и всю систему работы.

Во-первых, я создал свою команду. Небольшую: двадцать человек. Есть группа аналитическая, и есть группа контрольная. Это в основном молодые ребята и девушки, которых я пригласил из Генеральной прокуратуры. «Прокурорские» системно понимают, что такое соблюдение закона. Я их называю «детский спецназ». Они всегда выезжают в регион за неделю-две до меня и начинают тотальную проверку: все детские учреждения, органы опеки, комиссии, подразделения по делам несовершеннолетних. Я затем еду именно туда, где они что-то находят. Часто пишут: Астахов приехал, ему показали один, два, три, четыре детских дома идеальных, образцовых — и все. Простите меня, мы проверяем все детские дома. В первый же год по нашим рекомендациям уволили 256 человек: от воспитателей, директоров детских домов до двух региональных министров. С нашей подачи завели 133 уголовных дела.

У меня специалисты уникальные. Приходит такой инспектор в детское заведение и проверяет сразу все: и выполнение СанПиНа, и норм пожарной безопасности, и террористической безопасности, и правовые вопросы, вопросы творческого развития. Ни одна служба так комплексно не может проверить детское учреждение. Поэтому первое, что мне говорят руководители регионов: «Спасибо, реально спасибо».

— Можно сказать, что «силовой», прокурорский состав вашей рабочей группы и обеспечивает эффективность всей работы?

— Президент Владимир Путин в свое время отметил: Павел Алексеевич, вас боятся региональные власти. Я бы так сказал: у нас сила достаточно мягкая, но справедливая, потому что никто не будет оспаривать, что мы действуем в лучших интересах ребенка.

Но моя группа — далеко не весь секрет успеха. Нужно было опереться на кого-то в субъектах федерации. Пришлось всех губернаторов убеждать в необходимости создания института «детского» уполномоченного.

— Сегодня можно сказать, что институт уполномоченного по правам ребенка охватывает всю Россию, все регионы?

— Сейчас — да. Мы пошли дальше. Во-первых, в каждом федеральном округе функционирует Координационный совет уполномоченных по правам ребенка. Во-вторых, в ряде регионов создаются институты общественных помощников, уполномоченных в каждом муниципальном образовании.

Сеть разрастается и покрывает всю страну. Дальше по этой сети мы запускаем либо программу, либо идею, либо какую-то новацию. Например, Светлана Медведева и ее фонд выступили с инициативой «Горячее сердце»: отмечаем и награждаем юных героев — детей, совершивших подвиги. Кто-то спас утопающего или вынес из пожара человека, кто-то преодолел свои недуги или добился феноменальных результатов в спорте или искусстве. Где сейчас можно быстро найти информацию о таких детях? Наши уполномоченные в течение двух недель нашли сотни таких маленьких героев. Об этих ребятах должна знать страна, они должны стать примером всем нам и прежде всего подрастающему поколению.

— Отдельную роль в системе вашей работы играют губернаторы, а точнее, личная ответственность глав регионов за ситуацию с сиротами.

— Раньше было около 300 критериев оценки эффективности исполнительной власти регионов, среди них и положение детей-сирот. Сейчас осталось 12–13. Под сокращение подпал и «детский» пункт. Нам стоило больших усилий, чтобы его вернуть. И личная ответственность региональной власти сыграла решающую роль в решении «сиротского» вопроса.

Есть регионы, где до сих пор сохраняется непростая ситуация: в Амурской, Тверской областях, Забайкальском крае. На Кавказе все прекрасно — там сироты практически все устраиваются в семьи. Тюмень, Ханты-Мансийск — замечательно работа идет. Томск неплохо. Кемерово вообще демонстрирует огромные достижения. Губернатор Аман Тулеев принял решение: Россия без сирот, Кузбасс без сирот, в семьи устраиваем, платим хорошие деньги, поддерживаем, учим, сопровождаем. Если проанализировать их динамику за несколько лет, то мы увидим, что они закрывают муниципальные детские дома за счет того, что устраивают детей в семьи в этом же поселке, в этом же муниципалитете.

Ювенальная юстиция не пройдет

— Из массы позитивной статистики нужно выделить не слишком обнадеживающую. У нас по-прежнему сохраняются высокие показатели появления новых сирот. При этом 83,8 процента из них — это дети при живых родителях.

— А все сто процентов этих детей — при живых родственниках. Да, это правда. Вот мы же забываем, что у нас не война, не какая-то катастрофа, когда круглые сироты появились. Ничего подобного. У всех детей есть родственники. И это проблема общества. Это не государственный вопрос, подчеркиваю. Ребенка, например, изъяли из семьи. Мама запила, стала наркоманкой, а того хуже, если она погибла. Но есть бабушки, дедушки, дяди, тети. Органы опеки должны от каждого получить решение: заберут ребенка к себе в семью либо отдадут в детское учреждение. И подчас страшно читать сиротское личное дело, в котором родственники пишут: не могу взять ребенка, потому что у меня стесненные жилищные условия и так далее. То есть ты понимаешь, что люди не берут на себя ответственность за родного человека, не знаю, в силу черствости, в силу еще чего-то...

— То есть, с одной стороны, становится все больше людей, которые хотят усыновлять сирот, а с другой — увеличивается количество отказов от своих маленьких родственников?

— Нет-нет, их больше не становится. Это растет процент, а количество людей, у которых детей изымают, уменьшается каждый год. Скажем, в 2006–2007 годах пар, лишенных родительских прав, было больше 100 тысяч. Уже в 2009 году их было 72 тысячи, по-моему. В 2010-м уже 63, потом 50 тысяч. То есть общее число снижается.

— Можно сказать, что это положительная оценка работы органов опеки?

— Был период, когда лишали и лишали родительских прав. Мы эту работу скорректировали. Надо бороться за семью до конца, иначе мы не остановим этого социального сиротства, понимаете? Надо заниматься серьезной социальной работой. Опять-таки есть позитивные примеры: Тюмень, Краснодар, Курск, Белгород. Регионы, которые очень давно стали практиковать программы восстановления асоциальной семьи или семьи, попавшей в сложную жизненную ситуацию, или в опасное социальное положение.

В Тюмени в 2004 году была создана система, которая показывает уникальные результаты. Берут неблагополучную семью, в ситуации на грани, когда уже необходимо изымать ребенка и потом лишать родительских прав. Приходит бригада социальной помощи — медики, социальные работники, психологи — и говорят: вы попали в губернаторскую программу. У вас есть шанс. Мы вас вылечим бесплатно от алкоголизма или наркомании, затем дадим, если вы в сельской местности, двух коров, там, пять коз, сто кур. Если вы из города — трудоустроим или, если хотите, малый бизнес поможем открыть, пекарню или кафе. И ребенка в семье оставим.

Программа работает реально. Когда в 2010 году я увидел эту систему, у них была эффективность 83 процента. На 2013 год — уже 91 процент. То есть из 100 семей 91 удается реабилитировать.

Сейчас идет разговор о так называемом социальном патронате. Ведь это же идея очень правильная, благая. Ее немножко извратили при принятии закона. Когда в первом чтении принимали, все испугались, что сейчас социальный патронат обратится в ту самую ювенальную юстицию, когда придут, скажут: всё, вы — асоциальная семья, мы вас ставим на контроль и, чуть что, ребенка заберем. Да не в этом идея социального патроната. Идея социального патроната в том, чтобы помочь при добровольном желании.

— Речь идет о законе «Об основах социального обслуживания населения в РФ», который был принят в декабре прошлого года. Действительно, некоторые эксперты считают этот документ первым кирпичиком в выстраивании ювенальной системы в России по европейскому образцу. Критикуют расплывчатые формулировки закона, которые в теории могут привести к незаконным действиям соцслужб, к тому, что детей будут забирать из вполне успешных семей. Как вы относитесь к этому закону и к его критике?

— Я написал отрицательное заключение на первый вариант этого закона. Он действительно был очень нечеткий. Не было понятно, что за критерий оценки: благополучная или неблагополучная семья, надлежащее или ненадлежащее воспитание? Мне кажется, основные спорные вопросы убрали, но, понятно, недовольство родительской общественности все еще остается. Я как юрист понимаю, что формулировки должны быть четкие, а критерии оценки ясные и понятные. Чтобы не было субъективного усмотрения чиновника опеки, который приходит, и вот ему кажется, что это ненадлежащее воспитание. Ребенку дают, не знаю, не каждый день индейку, а через день. Или курицу. И не пять раз в день кормят, а три раза в день. Это возможность субъективного усмотрения. Ее не должно быть.

— И все-таки, считаете ли вы необходимым принять в России частично либо полностью положения ювенальной системы?

— У меня полный шкаф материалов по ювенальной юстиции, которые с 90-х годов сюда загружались с Запада. Если посмотреть — все западные авторы. Меня этим загружали капитально, поскольку считали, что я такой буду, очень либеральный. Теперь мы нажили себе врагов. Одно могу сказать точно: пока я нахожусь на своей должности, ювенальная юстиция в России не пройдет!

Я думаю, что сегодня в обществе сложилась такая ситуация, что не пройдет ни один, даже мало-мальски пахнущий ювенальной юстицией законопроект. У нас очень сильная родительская общественность, очень сильные общественные движения. И я пошел на то, что создал помимо общественного экспертного совета еще один — по защите семьи и традиционных семейных ценностей, куда, кстати, входят лидеры Всероссийской родительской ассоциации. Очень непросто с ними диалог выстраивать, но надо выстраивать, надо их слушать, надо их слышать, потому что они правильные вещи говорят. Они люди на земле, они представляют как раз самую большую часть нашего населения — наши семьи. Они и есть главный залог того, что ювенальная юстиция западного образца не проскочит.       

Коррупция — надежда мира Максим Кантор

Борьба гвельфов и гибеллинов наших дней — либералов и патриотов — на развалинах «общеевропейского дома» многих пугает. Однако борьба вызвана необходимостью. Это своего рода биржа труда менеджерской демократии. Так мировая коррупция осваивает новые территории

section class="box-today"

Сюжеты

Борьба с коррупцией:

Прокуроры займутся ЖКХ

Звездная боязнь

/section section class="tags"

Теги

Борьба с коррупцией

Бизнес и власть

Вокруг идеологии

Долгосрочные прогнозы

/section

В 1989 году, когда ломали Берлинскую стену, мнилось, что разбили преграду, мешающую объединиться; мечтали, что Россия войдет в «общеевропейский дом». Европейский дом накренился, глобализация не состоялась. По европейскому общему дому и постсоветскому пространству прокатилось несколько гражданских войн. И сегодня в Киеве идут уличные бои. Умереть за свободу — достойно, но вот уже тридцать лет мы не можем определить, за какую именно свободу желаем умереть. За свободу от планового хозяйства? Или за свободу от корпоративного капитализма? За свободу от диктата Москвы или за свободу от компрадорской морали? В Европе начались правые националистические бунты: в Греции говорят о фашизме. Страшная украинская карикатура на московские демонстрации провоцирует такой же страшный ответ. Как и сто лет назад, в гражданских войнах 1918 года, обе стороны употребляют одинаковое слово «свобода», но чаще всего не вкладывают в него никакого значения. Гражданская распря упрощает риторику до общих мест: еще вчера слова «либерал» и «патриот» звучали безобидно, просто у людей разные убеждения, — сегодня убеждения упростили до знаменателей. Патриот — это просто патриот, а реальные беды того народа, патриотом которого он себя числит, не имеют значения. Либерал — он просто либерал, он соседа не желает освобождать. Они дерутся непримиримо, и диалог между ними невозможен; да им и нечего выяснять.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Кончился общий европейский дом. Начинали с лозунга «Солидарность», польский лозунг противопоставили казарме, но теперь солидарности нет нигде — рынок всех поссорил. Объединение 1989 года оказалось фикцией. Прежние лагеря холодной войны обозначались как «коммунистический» и «капиталистический» — сегодня капиталисты абсолютно все. Русские воротилы держат деньги в западных банках, западные воротилы хотят использовать российские ресурсы — тут противоречий нет, все хотят наживы.

Однако надо же как-то именовать противостоящие друг другу лагеря. Помогали ролевые игры. История возвращается не дважды, а трижды: в третий раз — в детских играх, как воспроизведение в малых моделях больших событий. Примета нашего времени — жанр фэнтези: ролевые игры в героев эпопей и ролевые игры в «патриотов» и «либералов». Играть в гражданина хочется страстно, это повышает самоуважение людей, ничего не совершивших в реальной жизни.

Возвращение истории происходит по правилам: слова произносятся те же, что говорили деды, даже со слезами на глазах; раньше мальчишки с игрушечными автоматами орали «Даешь Берлин!», а теперь (по сценарию ролевой игры) положено кричать про Магадан и политических узников — или про инородцев, продавших Родину.

В последнее время играющие за «либералов» допустили много неточных поступков — возбуждение заразно: партия «патриотов» охвачена негодованием. «Либерал» сравнивает организации СМЕРШ и СС, противник по игре говорит, что из кожи «либерала» хорошо бы сделать абажур; помилуйте, это все понарошку, надо игроков успокоить!

Но не успокоили.

«Либералы» выступают от имени замученных в ГУЛАГе, считают себя правопреемниками русской интеллигенции и наследниками Мандельштама. Это условность: Мандельштам не принял бы в друзья менеджера сетевой корпорации; но так принято считать. «Патриотам» положено вещать от имени миллионов, попавших в иго к иностранному капиталу. Однако помимо народной риторики никаких акций по ликвидации народных бедствий они не производят.

Наивно было бы думать, что «либералы» несут в страну просвещение, а «патриоты» открывают приюты. И те и другие игроки — обычные капслужащие, отравленные партийной риторикой и высокими гонорарами. Общественные взгляды не важны. Борцы не способны отличить Джона Стюарта Милля от Каткова; какие могут быть либералы, если просвещение в загоне; какие охранители, если охранять уже нечего: все сперли.

Суть явления в ином.

Теперь, когда игра заканчивается кровью, становится яснее, во что играли.

Сикофанты

Полемика так называемых либералов и так называемых охранителей есть служебная идеология социальной коррупции, это своего рода менеджерская деятельность сегодняшней демократии.

В нынешнем российском обществе самой популярной деятельностью является донос. Доносы пишут все граждане: практически любая газетная колонка — это донос, любое выступление на телевидении — кляуза.

Тридцать лет назад российское общество ужаснулось: неужели в тридцатые годы мы написали столько доносов друг на друга? Сталин, разумеется, тиран, но доносы-то мы сами строчили. То был урок истории, который занозой сидит в нашем сердце.

Количество сегодняшних доносов перекрыло сталинские показатели в разы: тогда люди занимались строительством, доносу посвящали часы досуга; сегодня донос есть форма трудовой деятельности, за доносы гонорары платят.

Профессия разоблачителя популярна как среди либералов, так и среди патриотов; у людей этой профессии есть определенное название в истории — сикофанты.

В Афинах после Пелопонесской войны, когда демократия преображалась в олигархию, появилась особая социальная группа — сикофанты. Сикофант — это народный истец, своего рода фискал без министерства, свободный доносчик. В Афинах не существовало общественного министерства, но всякий имел право донести на всякого. Появились люди, промышляющие шантажом, сутяжничеством, челночными (как сказали бы сейчас) переговорами.

Сикофанты — это не то же самое, что фанатичные доносчики сталинских времен, сикофанты — это менеджеры и журналисты тех лет, без сикофантов либеральная демократия просто не выживает. Сикофант не может молчать, его распирает гражданский долг, он должен донести на соседа. Но поскольку он демократ, а не доносчик сталинских времен, он пишет доносы публично и получает за это не тридцать сребреников, а пристойную заработную плату.

В обществе, где корпоративная мораль сделала общие мерки относительными, без сикофанта не обойтись: кто обеспечит связь между выгодой и правдой? Патриотизм сегодня — такая же корпоративная мораль, как либерализм: и то и другое обеспечивает карьерные возможности, сулит барыш. Газеты делятся на «патриотические» и «либеральные», листки гвоздят друг друга. Сикофанты сталкивают интересы, они — паразиты общества, но они же — мотор общества; другого мотора у менеджерской демократии уже не будет.

Каков размер дачи министра путей сообщения? Что сказал либерал о девочке-фигуристке? Внимание: Х — пособник тирана, Y — агент Госдепа!

Такого количества агентов Госдепа и пособников тирана, как нам рассказывают сикофанты, быть не может. Много совсем иных людей — доносчиков.

Возникает круговорот предательств и пафосных карьер.

Социальная истерика направляется просто: распространенным становится обвинение в заговоре с попыткой установить тиранический режим; комедии Аристофана полны подобных ситуаций.

Так и сегодня: «патриоты» обвиняют «либералов» в заговоре с целью расчленения России, «либералы» обвиняют «патриотов» в заговоре с целью внедрения нового сталинского режима. Обвинения привычны, в них начинаешь верить, хотя вероятность того, что кликуша-патриот создаст сталинский режим, а истерик-либерал способствует захвату России силами НАТО, столь же велика, как то, что ребенок, играющий в «Зарницу», возьмет Берлин.

К общей истерике добавляются обильные доносы, которые пишут на Россию ее соседи, и мало того что в коммунальной квартире склока — соседи по демократическим этажам тоже не могут молчать, и у них накопилось.

Доносы сшивают в книги, издают; мир питает себя страхом перед тиранией, истерика ширится; игроки втягивают на сцену население. Игроки требует повышения ставок — и люди, которые идут на площади стрелять и умирать, уверены, что идут не за профессиональными игроками: они борются за свободу и за Родину. Сикофанты не могут сказать рекрутам, за какую именно свободу следует умереть, но дают понять, что это нужно.

Так работают менеджеры и брокеры демократии: роняют акции либерализма, вздувают стоимость акций патриотизма, скупают все, обесценивают; это нормальная биржевая работа — и есть много вкладчиков, заинтересованных в круговороте акций.

Реактивная коррупция

В обвинениях сегодняшней России есть важное противоречие. Россию обвиняют одновременно в тоталитарном режиме и в коррупции, а это несочетаемые понятия.

Коррупция, вообще говоря, присуща демократическому строю, а не тирании: взятки процветали в Афинах, отнюдь не в Спарте. Если чиновник извлекает личную выгоду из должности, заботясь о себе, но не о государственном интересе, это именуют коррупцией.

Такой чиновник не будет успешен при Сталине, который взяток не брал, и при Муссолини, который воевал с мафией. Если допустить, что в России диктатура, станет очевидно, что коррупция невозможна; а если в России высочайший уровень коррупции, то, следовательно, это отнюдь не типичная диктатура.

Коррупции в России не так много, чтобы обеспечить развитие общества западного типа. То, что есть, именуется словами «взяточничество», «местничество», «воровство», но это не коррупция. Взяточничество и «откаты» чиновникам — это фрагменты коррупции, но взятки в коррупции совсем не главное.

Главное — тотальный социальный разврат: коррупция — это лицемерие, подменяющее общественную мораль. Пока взятку прячут, коррупции нет; коррупция победила, когда ворованное легализуется как приобретенное трудом, вот тогда наступает коррупция. Но помилуйте, никто из западных обвинителей и словом не заикнулся о феномене приватизации; рассуждают о спрятанных дачах, но это вовсе не коррупция.

И кто станет прятать награбленное в России? Лишь серые администраторы переписывают на тещу рублевские дачи — какая тут коррупция?

Странность происходящего в том, что масштабные взятки дают в России, но коррумпирована совсем не Россия.

Столицей коррумпированного мира давно стал Лондон. Это именно Лондон наводнен миллиардерами из России, Китая, Индии, арабских стран. У себя на родине эти люди должны опасаться за нажитые сокровища — но Лондон дает им убежище. Именно в Лондоне происходит необходимое для коррупции взаимопроникновение политики и финансов: стать политическим узником и врагом тоталитаризма для миллиардера естественно.

Взяли на родине много, требовался международный схрон завоеванного в ходе борьбы с социалистической экономикой, и таким складом стал Лондон. Англичане перечисляют имена своих постояльцев с гордостью: этот еще богаче, а тот еще длиннее яхту купил. Дворцы постояльцев потрясают воображение британских аборигенов, на лондонских аукционах приобретаются многомиллионные картины, здесь проходят журфиксы и дают балы. Британские чиновники отлично знают, какими деньгами оплачено шампанское, но разве это кому-то помешало его пить? Газеты распечатали судебное разбирательство между российскими воротилами — и, узнав правду, церемонный лондонский свет поспешил на приемы к фигурантам процесса: еще теснее дружить. В свободной стране ничего не прячут, на тещу имущество не записывают. Британские аристократы и столпы демократии входят в наблюдательные советы российских, арабских, китайских, индийских компаний, исправно служат тем, кто вчера обналичил народные месторождения. У себя на родине эти богачи могут вызывать претензии населения. Британские демократы получают астрономические зарплаты за то, что внедряют вывезенные капиталы в западное общество, — и зарплата не жжет им карман.

Бороться с коррупцией в России — приятное занятие, фотографировать дачи российских министров — увлекательно. Куда существеннее показать, как связан британский лорд с проблемой труда и капитала в Нижневартовске.

Общая система коррупции намного серьезнее, нежели проблема сегодняшних столкновений либералов и патриотов. Ролевые игры, холодная война и даже уличные бои — эти развлечения оставлены челяди. В холопской фантазируют о глобальной демократии и об обновленной Отчизне. Но победы не будет ни у кого; игра не должна остановиться, других механизмов у общества нет. Впрочем, никто не собирается устранять механизмы мировой коррупции, точно так же как за годы войны в Афганистане никто не уничтожил центры производства наркотиков.

Если устранить коррупцию — уйдет единственная скрепа, которая все еще держит мир. Банки не в силах повысить процент по вкладам, финансовые пузыри прокалывают и надувают вновь, экономика не поднимается, коррупция — единственное, что является действующей международной договоренностью.

В одной банке

Из сказанного можно сделать вывод, будто Россию втянули в дурную компанию; те, кто играет за партию «патриотов», так и говорят.

Мелодраматическая теория об угнетаемом народе верна, но угнетатели не злокозненные иноземцы, не варвары-большевики.

Угнетает себя сам народ. Это именно русская, а вовсе не американская и не еврейская жадность заставила рвать собственную страну на куски, это именно русский азарт легкой добычи заставил объявить предпринимателями тех, кто присвоил народную собственность.

Из этого не следует, что американский или еврейский капиталист полны солидарности к русскому народу; они не обязались быть солидарными, с чего бы? Тем не менее угнетение русского населения никак не западное, но отечественное, укорененное в русской истории явление.

Вот цитата из патриотического учебника истории для детей: «Надобно сказать вам, милые дети, что в старину крестьяне наши имели право переходить от одного помещика к другому.

Вы легко можете представить себе, сколько беспорядков происходило от этого права: своевольные крестьяне переходили с одного места на другое и дорогой, не боясь наказаний, делали разбои. Михаил Феодорович сделал решительное распоряжение о крестьянах. В 1625 году вышел указ о том, чтобы всех переписать и оставить на вечные времена при тех поместьях, где они записаны. С тех пор кончились своевольства всякого рода: крестьяне, зная, что не могут более переменить господ своих, более старались заслуживать любовь их и прилежнее работали на тех полях, которые уже не могли оставить» (Ишимова А. О. История России в рассказах для детей. М.: Россич, 1994. С. 287).

Влияние еврейского и американского капитала было во времена Михаила Феодоровича ничтожно мало, однако закрепощение состоялось. Екатерина вдохновлялась идеями просветителей, но крепостничество при ней усилилось.

Западная цивилизация не вегетарианская, но друг друга мы пожираем по собственной инициативе. Решительно все равно, какими новыми словами оправдано всякое следующее унижение соседа, — важно то, что к унижению другого привыкаешь. Не требуется злокозненного указа большевиков, чтобы строчить доносы: по либеральным и патриотическим нуждам доносы ничуть не хуже получаются.

Сегодня, когда мир подошел к черте, важно лишь одно: выживем все вместе — поодиночке не выживем. Ни либералы, ни патриоты не выживут поодиночке; более того, Россия не выживет без мира; а миру будет непросто без России.

Войти в европейскую семью народов — недурно; но в семье скандалы, там сегодня сильные бьют слабых. Исключить Россию из сонма цивилизованных народов — можно; надо лишь понять, кого исключать в первую очередь — соседей по кенсингтонскому парку или мужика, стоящего у нефтяной помпы. Рассказать правду о российском режиме — хорошо бы; надо только разобраться, какую правду обнародовать, а какую следует придержать — ради благополучия всей демократии в целом. Мир повязан общими подковерными договоренностями, одним общим лицемерием, и найти самого лицемерного невозможно.

Реальные проблемы демократии не входят в программу ролевой игры «либералы—патриоты». Более того, ролевая игра затем и ведется, чтобы не обсуждать реальные проблемы.

Они состоят в том, что свободный рынок и гражданское чувство демократа противоречат друг другу: ответственность перед обществом превращается в дым, если рынок шире и интереснее твоего полиса. Соединение несоединимого, то есть гибрид безбрежного рынка и очерченного границами общества, привело к власти корпоративную мораль, заменившую гражданское чувство. Образовалась химера, нежизнеспособное существо — оно агонизирует. Так уже случалось дважды, с античной демократией и с демократиями 1920-х годов: они мутировали в тирании. Тоска по империи возникает спонтанно — и не только в России, везде.

Национализм вырастает из либерализма неуклонно, потому так и действенна клоунская пара, Пат и Паташон, «либерал» и «патриот», — они не могут жить друг без друга, это персонажи одной демократической пьесы.

Демократия вошла в период кризиса: следует пересмотреть отношения элит и населения; следует заново выстроить связь рынка и полиса; надо создать федеративную Европу на смену конфедеративной — или Европу ждет привычная Пелопонесская война; надо восстановить систему европейского образования, разрушенную глобализацией; надо ввести единую систему налогов, иначе слово «демократия» не имеет смысла.

И тогда, возможно, удастся устранить коррупцию — последний рудимент «общеевропейского дома», коррупцию, которая реактивным образом разрушает как Восток, так и Запад. И если — как итог этих усилий — само понятие «демократия» окажется неуниверсальным — это не страшно; лишь бы избежать слов «тирания», «олигархия» и «война».

Помимо финансовой Европы существует Европа Фомы Аквинского и Микеланджело, Генриха Бёлля и Альберта Швейцера, Гегеля и Канта. Крайне досадно, что, обернувшись к Западу тридцать лет назад, Россия увидела не эти ценности, а колониальную политику и способы увеличивать маржу. Крайне досадно, что эти ценности и сам Запад помнит нетвердо.

Если коррупция действительно мешает, если солидарность еще возможна, то можно попробовать. Надо лишь здраво решить: действительно ли хочется солидарности. Тридцать лет назад слово всем нравилось — ни либералы, ни патриоты его больше не употребляют.

За солидарность больших денег не дают. Когда основные доходы идут помимо производства и даже вопреки производству, возникает своего рода рынок идеологий, необходимый для мировой коррупции. Борьба марионеточных партий питает биржу коррупции.   

Философия в будуаре Вячеслав Суриков

«Нимфоманка» смотрится как обвинительный акт: Ларс фон Триер разочарован в человечестве и не дает ему никаких шансов на оправдание

section class="box-today"

Сюжеты

Кино:

«Оскар» за «12 лет рабства»

После черных приходит режиссер

Фильмы

/section section class="tags"

Теги

Кино

фон Триер Ларс

/section

Выходу в прокат «Нимфоманки» предшествовала продолжительная и хорошо продуманная рекламная кампания, которая по большому счету состояла всего из двух элементов: выпуск и размещение в сети трейлеров и публикация провокационных постеров. Этого вполне хватило, чтобы «Нимфоманка» стала одним из самых ожидаемых фильмов года. Интернет-среда, в которую попали ролики и картинки, оказалась весьма восприимчивой к продвижению подобного рода. Ларс фон Триер отчетливо дал понять, что и в самом деле снимает порнографическую картину. От мастера препарирования табуированных тем разогретая рекламной кампанией публика ждала чего-то особенного.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

В какой-то момент эти ожидания оказались явно завышенными. Круг потенциальных зрителей резко расширился за счет новобранцев, привлеченных сексуальным имиджем картины и не подозревавших о стиле художественных высказываний датского режиссера.

Попытки объединить высокое искусство со сценами в стиле hard sex случались и раньше. Канон слияния высокого и низкого жанров установил Нагиса Осима в «Империи чувств» (1976), поведавший миру о дисгармоничности страсти, которая, пробуждаясь, запускает внутренний механизм неосознанного влечения к смерти. Спустя 23 года благопристойная фестивальная публика была шокирована «Романсом X» Катрин Брейя, провозгласившей: «Любовь опустошает. Романтика временна. Секс — это навсегда» (Love is desolate. Romance is temporary. Sex is forever) — и заставившей главную героиню, не удовлетворенную интенсивностью сексуальных отношений с мужем, выступить одновременно объектом и субъектом насилия. И в том и в другом случае авторы пытались выдать порнографию за интеллектуальную драму. Ларс фон Триер совершает движение из противоположной точки: у него интеллектуальная драма превращается в порнографию.

Исполнительница главной роли Шарлотта Генсбур оказалась идеальным материалом для серии психологических экспериментов по исследованию глубин женского подсознания. Начиная с «Антихриста» центральные женские образы в фильмах фон Триера предстают воплощением темного иррационального начала, которое обрекает на гибель сперва мужчин, а затем и весь мир. Одновременно Ларс фон Триер иронизирует по поводу несостоятельности мужчин в противостоянии разрушительной женской энергии. В соответствии с концепцией картины мира датского режиссера мужчины слабы, беспомощны, не способны ни на что, кроме как исподволь подчиняться женской воле. Воплощение мужского начала юный Жером (Шайа Лабаф) молод и красив, но при этом непроходимо глуп, второй мужской персонаж, на котором фон Триер концентрирует внимание зрителя, немолодой Селигман (Стеллан Скарсгорд), наоборот, склонен к умствованиям — и этим его явные достоинства исчерпываются.

Свой первый сексуальный подвиг Джо (Стэйси Мартин) совершает в железнодорожном вагоне, соблазнив на пару с подругой всех пассажиров мужского пола

Надпись на вратах триеровского ада гласит: «Забудь о любви». Датский режиссер сдергивает покров иллюзии с человеческой жизни, и она в его интерпретации ожидаемо предстает чередой совокуплений. Юная Джо в исполнении Стэйси Мартин — воплощение абсолютной внутренней пустоты. В первой части фильма именно ей пришлось пожертвовать своим телом (по официальной версии, в самые экстремальные моменты как Мартин, так и ее партнеров подменяли безвестные порноактеры) ради визуализации эпатирующих интеллектуальных эскапад фон Триера. Обещанная порнография содержится во флешбеках, иллюстрирующих воспоминания, которыми главная героиня делится в неспешной беседе с подобравшим ее на улице пожилым холостяком.

В детстве никаких предпосылок к порочной жизни у Джо нет. Ее отец преподносит ей идеализированный мир, состоящий из прогулок по парку и историй из жизни деревьев. Сексуальная инициация Джо происходит в гараже, где ее избранник не слишком успешно пытается завести мопед. По просьбе Джо он ненадолго прерывает свое занятие и лишает ее девственности. Первый сексуальный опыт девушка воспринимает негативно и решает никогда больше не подвергать себя унижению подобного рода.

Возвращение в Большой секс для Джо происходит в пассажирском вагоне, где она устраивает с подругой игру: кому за время следования поезда от одной станции к другой удастся заполучить больше сексуальных партнеров. И очень скоро Джо убеждается: чтобы соблазнить большую часть мужчин, достаточно улыбки и нескольких фраз, после чего они готовы следовать за ней в любое уединенное место. Морально устойчивые семьянины требуют лишь более изощренной игры. Селигман тут же сравнивает представление, устроенное сексуально активными девицами, с рыбной ловлей (мужчины выступают в роли добычи).

Идиллическая картина детства Джо связана с отцом (Кристиан Слейтер)

Порнография в исполнении Ларса фон Триера выглядит предельно отталкивающе. Он намеренно изображает экстатическое слияние как антиэстетический акт. Мужские тела безобразны, их движения механистичны и нелепы, в то время как Джо сохраняет облик невинного ребенка. Контраст усиливает включенная в видеоряд «Нимфоманки» «портретная галерея» мужских гениталий, призванная отобразить специфику пути познания мира, которым движется Джо. Она все больше осознает силу, скрытую в женском теле, и одновременно силу вожделения, довлеющую над телом мужским. Круг ее контактов бесконечно расширяется, и единственный оставшийся в памяти конфликт, нарушивший ход ее интенсивной и в то же время строго размеренной сексуальной жизни, связан с вторжением в ее скромную квартиру жены одного из многочисленных поклонников. (В этой сцене Ума Турман по воле Ларса фон Триера предстает в непривычной для себя ипостаси многодетной матери и супруги незадачливого любовника Джо.)

В качестве другого объекта десакрализации фон Триер в очередной раз выбирает акт смерти. Он отправляет благостного родителя Джо на больничную койку, где ему предстоит погрузиться в бредовое состояние и утратить человеческий облик. У него еще хватает сил на то, чтобы трогательно проститься с дочерью, — и вот мы наблюдаем неприглядную сцену предсмертной агонии. А когда же смерть все-таки настигает его, дочь вместо скорби испытывает сексуальное возбуждение. Если в «Антихристе» мать переживает оргазм в момент смерти ребенка, то в «Нимфоманке» ситуация переворачивается — но менее чудовищной от этого не кажется.

Фон Триер все еще ироничен, но уже безжалостен. Когда-то в фильмах «Рассекая волны», «Идиоты», «Танцующая в темноте» он воспел жертвенную модель поведения. В картинах «Догвилль» и «Мандерлей» датский режиссер сначала давал человечеству шанс на исправление, а затем разочаровывался в нем. В «Антихристе», «Меланхолии» и «Нимфоманке» он сразу взирает на мир с высокой башни, откуда люди предстают его взору ничтожными и беспомощными существами. Тем самым режиссер отчасти уподобляется самому состоятельному художнику современности Дэмьену Хёрсту, завернувшему мертвую акулу в оболочку «невозможности смерти в сознании живущего» и заставившему мир проглотить ее как откровение. Фон Триер транслирует пароксизмы демонизированного сознания и, так же как и Дэмьен Хёрст, неизменно достигает успеха. Но если Хёрсту приходится иметь дело с немногочисленными коллекционерами, одержимыми желанием любым способом выделиться среди собратьев по денежным накоплениям, то фон Триер работает с куда более массовой аудиторией. В этом случае гораздо труднее удерживаться на позиции по ту сторону добра и зла, но фон Триеру это удается. Он датчанин, и это многое объясняет.

Hi-End

section class="box-today"

Сюжеты

Культовая вещь:

Hi-End

Скромное обаяние спекуляции

/section section class="tags"

Теги

Гаджет

Культовая вещь

/section

Видеть на мужских часах имя Dior пока не очень привычно — между тем все дома моды сегодня массированно бросают силы именно на часовое направление, в том числе и на мужские часы, и Dior тут не исключение. В марте появится новая версия их автоматического хронографа Chiffre Rouge A02. Общая суровая эстетика связывает эти часы с линией Dior Homme. В стальном корпусе стоит калибр ETA 2894 с 42-часовым запасом хода, циферблат с черным гальваническим покрытием, часовая и минутная стрелки — с люминесцентным, на отметке «четыре часа» — окошко с датой красного цвета: эффектный цветовой акцент, обещанный в названии.

У Chiffre Rouge A02 есть главный сертификат хронометров, COSC, то есть это хронометр самого серьезного уровня. А их диаметр — 38 мм — во-первых, приятно смотрится на фоне всеобщего увлечения огромными часами, во-вторых, является реверансом в сторону высоких и худых парней с тонким запястьем, похожих на моделей Dior Homme, а в-третьих, дает возможность девушкам носить этот хронограф с отличным классическим дизайном.

Весенняя коллекция макияжа Chanel называется Notes de Printemps, то есть «Ноты весны», и это название не просто фантазия маркетологов. Все оттенки — холодные и чистые — те самые, что так отчетливо выделяются в прозрачном весеннем воздухе и оживающем пейзаже. Кораллово-розовый, прозрачный сиреневый, фуксия, фиолетовый — открытые и жизнерадостные. Несмотря на кажущуюся яркость, они, как всегда у Chanel, очень продуманы и не создают ощущения too much. В коллекции много помад — от прозрачного блеска до нового розового оттенка Rouge Double Intensité, стойкого пигмента для губ, появившегося только минувшей осенью. Есть легкая и нежная светло-бежевая компактная пудра, есть румяна, компактные тени и два новых оттенка мягких кремовых теней Illusion D’ombre, хитового продукта Chanel. И конечно, лаки — светлый сиреневый, темный сливовый и яркий розовый.

Бренды, у которых, как у Belstaff, есть история, любят с этой историей работать. В весенне-летней коллекции Belstaff обратился к той ее части, которая связана с мотоциклетным спортом. Мартин Купер, креативный директор Belstaff, активно работает с архивом компании, в котором сотни редких предметов одежды, относящихся к 1930-м годам. Оттуда — словно выгоревшая на солнце и покрытая пылью глянцевая кожа гоночного костюма, мягкая угольная замша рубашки, вручную окрашенный камуфляж. Все эти исторические аллюзии очень точно соединены с актуальными вещами — джинсами с гофрированными вставками на коленях, суперлегкими оранжевыми куртками из очень модного сейчас нейлона. И, как всегда у Belstaff, отличная верхняя одежда — объемные жакеты и легкие плащи, тренчи из рафии, хлопковые куртки с кожаными поясами, парки со съемной шерстяной подкладкой. И очень приятный трикотаж крупной вязки в разных оттенках песочного цвета. Все красиво и удобно.

Марка Globe-Trotter не только входит в топ-5 самого крутого багажа, но и делает одни из самых красивых чемоданов на свете. И одни из самых прочных и легких — все они выполнены из вулканизированного фиброкартона с кожаной отделкой. В магазин Le Form привезли их прекрасный чемодан на колесиках из лимитированной серии Goring Hotel Edition. Эту коллекцию марка делала вместе со знаменитым лондонским отелем The Goring, который в 2013 году получил звание поставщика двора Ее Величества королевы Елизаветы II. Соответственно, в коллекции использованы фирменные тона отеля: цвет слоновой кости, отделка темно-синяя и цвета бургунди. Выдвигающаяся ручка отделана деревом. Внутри — подкладка из дамасского шелка, рисунок которого повторяет орнамент обивки, украшающей гостиную королевского сьюта в отеле. Шелк был специально соткан на текстильной мануфактуре в Саффолке, принадлежащей The Gainsborough Silk Company, также являющейся поставщиком королевского двора. Все вместе выглядит рафинированным воплощением британского вкуса — благородным, надежным и красивым.

Opel Insignia Country Tourer — модель, с помощью которой немецкий производитель пытается вдохнуть новую жизнь в универсалы повышенной проходимости. Да, этот тип автомобилей активно теснят кроссоверы. Но, с другой стороны, универсалы зачастую более комфортны, управляемы, вместительны. А у Opel Country Tourer к тому же имеется весьма внушительный дорожный просвет в 175 мм. Кроме этого машина вооружена интеллектуальным полным приводом с переменным распределением крутящего момента. Во время тест-драйва для журналистов машина неплохо выбиралась из глубокого снега; хорошее впечатление производит адаптивная подвеска: в сложных условиях ее можно перевести в режим Sport, а в режиме Normal подвеска становится мягче, и так удобнее передвигаться, скажем, на дальние расстояния по трассе. Достойно в Country Tourer смотрятся и два топовых двигателя: турбированный двухлитровый бензиновый (250 л. с.) и дизельный (163 л. с.). Правда, машина в хорошей комплектации стоит далеко за миллион рублей. Что, впрочем, доступнее, чем модели этого же класса, например у Volvo, Volkswagen или Audi.

Восточный экспресс «Сибирь» Буткина Наталья

Реализация уже начатых в Красноярском крае проектов принесет более 50% роста ВРП региону и до 1,5% роста в целом по стране

section class="box-today"

Сюжеты

Экономический потенциал регионов:

Маховиков ушел к Басаргину

Не уничтожать — уживаться

Если бы я знал, где здесь дверь

/section section class="tags"

Теги

Экономический потенциал регионов

Инвестиции

Долгосрочные прогнозы

/section

Ровно четыре года назад, в феврале 2010-го, губернатором Красноярского края стал Лев Кузнецов . К тому времени новый глава региона был уже хорошо известен в крае, так как успел проявить себя на высших руководящих постах в «Норильском никеле», других крупных коммерческих предприятиях и несколько лет проработал первым заместителем губернатора Александра Хлопонина. Поэтому жителей края по большому счету волновал только один вопрос: продолжит ли Кузнецов курс, взятый его предшественником, сможет ли сохранить в непростой экономической ситуации все проекты, которые начинались еще до него, и запустить новые? Сомнения были развеяны в первый же год работы нового губернатора. О том, какие задачи Лев Кузнецов считает главными сегодня, он рассказал в интервью «Эксперту».

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

— Какие из реализованных и начатых за годы вашего губернаторства проектов вы считаете наиболее важными?

— Среди важнейших проектов, которые сейчас реализуются, в первую очередь я бы назвал освоение Ванкорского нефтегазового месторождения, развитие Нижнего Приангарья, строительство магистрального нефтепровода Куюмба — Тайшет. Все они имеют стратегическое значение для развития и отдельных районов, и края, и страны в целом. Самый масштабный проект из числа новых — это, безусловно, Ангаро-Енисейский кластер. На территории Енисейского, Мотыгинского, Северо-Енисейского и Саянского районов края мы планируем создать целый конгломерат горнопромышленных и лесоперерабатывающих производств. Объем инвестиций оценивается в 288 миллиардов рублей, из которых 216 миллиардов внесут девять крупных инвесторов: золотодобывающая компания «Полюс», «Сиблеспроект», группа «Магнезит», горнорудная компания «Амикан», Новоангарский обогатительный комбинат, «Соврудник», «Евросибэнерго», Кингашская горнорудная компания, Красноярский металлургический завод. К 2020 году все предприятия заработают в полную силу. Реализация всех заявленных проектов обеспечит до 54 процентов прироста ВРП Красноярского края и до 1,5 процентов прироста ВВП Российской Федерации.

— На Сочинском инвестиционном форуме вы представляли несколько проектов?

— Да, кроме Ангаро-Енисейского кластера мы представляли проект промышленного парка в городе Железногорске. Он станет основной производственной площадкой кластера ядерных и космических инновационных технологий. Для этого будет построен целый комплекс производственно-технических объектов, необходимых для работы высокотехнологических компаний. Летом прошлого года проект промпарка получил финансирование Минэкономразвития России по программе предоставления субсидий субъектам федерации для финансирования мероприятий государственной поддержки малого и среднего предпринимательства. На эти средства в 2014 году создадут инжиниринговый центр «Космические системы и технологии», а к 2015 году запустят новые производства, которые будут ориентированы на космическую отрасль и базовые предприятия Железногорского кластера — «Информационные спутниковые системы имени академика М. Ф. Решетнева» и Горно-химический комбинат.

— А можно ли говорить, что в Красноярском крае уже создана нефтегазовая отрасль, которой прежде здесь не существовало?

— Уверен, что да. Сейчас на территории Красноярского края реализуется несколько проектов: обустройство Ванкорской группы месторождений и участка Юрубчено-Тахомского и Куюмбинского месторождений, освоение Сузунского газонефтяного месторождения, а также Тагульского и Пеляткинского нефтегазоконденсатных месторождений. Промышленная добыча нефти у нас началась в 2009 году на Ванкорском месторождении, и объем добытых здесь углеводородов постепенно увеличивается. Новый импульс развитию нефтегазовой отрасли даст запуск магистрального нефтепровода Куюмба — Тайшет. Первый стык нефтяной магистрали был сварен в декабре 2013 года. Этот нефтепровод соединит месторождения юга Эвенкии с трубопроводной системой «Восточная Сибирь — Тихий океан». Его протяженность составит 719 километров, из них по территории края — 535 километров. Мы рассчитываем, что к концу 2016 года строительство магистрали будет закончено.

— Реализация подобных проектов невозможна без привлечения средств частных инвесторов. Насколько привлекателен для них Красноярский край?

— По объему инвестиций на душу населения Красноярский край сегодня на первом месте в Сибирском федеральном округе. За прошедшее десятилетие инвестиционная активность Красноярского края увеличилась более чем в 5,5 раза. Думаю, это говорит о многом. У нас представлено огромное многообразие природных ресурсов, которые очень востребованы в мировой экономике. Неслучайно на территории края работают крупнейшие профильные компании — энергетические, металлургические, угледобывающие, золотодобывающие, лесоперерабатывающие, нефтегазовые. Лидируют по объему инвестиций, конечно, сырьевой сектор и энергетика. При этом мы прекрасно осознаем, что конкуренция за инвестора растет. Нужно постоянно держать руку на пульсе, выстраивать свою деятельность с инвесторами системно. В этом году край значительно продвинулся в этом направлении. В регионе внедрен инвестиционный стандарт АСИ, работа с инвесторами строится по принципу «одного окна».

— Каким был для региона 2013 год?

— Не самым простым. Мы сосредоточили свои усилия на выполнении майских указов президента России Владимира Владимировича Путина. Кардинально изменить ситуацию в одно мгновение у нас, как и у других регионов, не получится. Но постепенно все те цели, которые мы наметили для выполнения задач, поставленных президентом, достигаются. Так, в прошлом году в крае было введено рекордное количество мест в детских садах — почти 12 тысяч. Еще год назад в очереди на получение мест в дошкольных учреждениях стояли около 30 тысяч детей, а к началу 2014 года очередь сократилась практически вдвое. Увеличена заработная плата бюджетников, на эти цели из краевой казны в 2013 году направили 11,4 миллиарда рублей. Не менее важная задача — ликвидация аварийного жилья. Сейчас у нас действует программа переселения граждан из аварийного жилищного фонда, согласно которой до 2017 года в новые дома переедут почти 15 тысяч человек.

— В прошлом году стало известно, что Всемирные студенческие игры — Универсиада-2019 — пройдут в Красноярске.

— Да, это наша общая победа. Такое событие позволит рассказать всем, в каком прекрасном городе мы живем. Этот проект — шанс для нашего региона, да и для всей Сибири, заявить о себе на весь мир. Показать, что Сибирь — это территория бурного развития, где строятся современные города, где есть качественная система образования, здравоохранения, культуры. Универсиада даст новый импульс развитию города, будет способствовать формированию имиджа края как региона, открытого для инвестиций. Ни для кого не секрет, что пока иностранцы судят о Сибири на основе сложившихся за многие десятилетия стереотипов. Универсиада поможет их развенчать.

Примерная стоимость этого мероприятия оценена в 50 миллиардов рублей, из которых только половина пойдет на создание спортивных сооружений. Еще около 13 миллиардов планируется потратить на объекты здравоохранения, семь — на транспортную инфраструктуру, около четырех — на развитие Сибирского федерального университета. И на реализацию всех этих масштабных планов у нас остается всего пять лет. Времени немного, но я уверен, что мы справимся, мобилизуем все силы. Такое событие требует особой подготовки, поэтому у нас уже вовсю кипит работа.

Нам важно, что президент страны Владимир Владимирович Путин лично поддерживает нашу Универсиаду. В минувшие выходные в Сочи, на выставке сибирских регионов, где я докладывал о возрождении всероссийского физкультурно-спортивного комплекса, президент рассказал о красноярской Универсиаде главе МОК Томасу Баху и пригласил его побывать в Сибири.

— Знаковое для Красноярска событие — Красноярский экономический форум, который традиционно проходит в феврале. В этом году его тема — «Новые источники роста: восточный вектор». Чего вы ждете от форума в этому году?

— Мы надеемся, что 11-й Красноярский экономический форум станет местом, где состоятся детальное обсуждение и выработка конкретных механизмов реализации стратегических задач по развитию Сибири и Дальнего Востока, которые поставил в своем послании Федеральному Собранию президент. Национальный приоритет определен: вектором развития российской экономики обозначен восток страны, и всем нам сейчас предстоит определить его составляющие, понять, какой задел имеют сибирские регионы, с какими ограничениями сталкиваются и как их преодолеть. Мы ожидаем, что по этой теме состоится ряд содержательных дискуссий, в которых примут участие заместители председателя правительства России Игорь Шувалов и Аркадий Дворкович.

— Есть ли важные отличия КЭФ-2014 от предыдущих форумов?

— В этом году мы значительно усилили международную составляющую. В частности, пригласили делегации специалистов Всемирного банка, Организации экономического сотрудничества и развития, Европейского банка реконструкции и развития и других международных организаций. Кроме того, участие в профильных дискуссиях примут эксперты, инвесторы и предприниматели из стран Юго-Восточной Азии и других интенсивно развивающихся стран. И конечно, как я уже сказал, мы детально обсудим будущее территорий Сибири и Дальнего Востока, развитие которых глава государства обозначил как национальный приоритет на весь двадцать первый век.      

Как жить на Таймыре Майская Марина

Социальная политика бизнеса и властей создает условия для нормальной жизни человека даже в сверхтяжелых климатических условиях

section class="box-today"

Сюжеты

Экономический потенциал регионов:

Маховиков ушел к Басаргину

Не уничтожать — уживаться

Если бы я знал, где здесь дверь

/section section class="tags"

Теги

Экономический потенциал регионов

Долгосрочные прогнозы

/section

Нигде в мире нет второго такого города, как Норильск. На Аляске, например, где расположен самый северный город США с населением свыше 100 тыс. человек — Анкоридж, из-за теплых течений климат несопоставимо мягче. А в субарктической зоне Канады есть только маленькие поселения, где люди работают вахтовым методом.

Но на Таймыре не только очень холодные зимы, длящиеся по девять месяцев, и полярная ночь. Там еще почти постоянно дуют сильные ветра, ведь на этом полуострове заканчивают свой путь все атлантические циклоны. Между тем в Норильске живет 177 тыс. человек. Считается, что его жители — смелые люди, приехавшие, чтобы заработать на Севере, продвинуться по служебной лестнице, получить бесценный опыт, но потом обязательно вернуться, как здесь принято говорить, «на материк». Однако большая часть населения живет здесь из поколения в поколение, поэтому в Норильском промышленном районе постоянно работают над улучшениями, призванными обеспечить высокий уровень жизни этих людей и социальную стабильность.

Сегодня здесь не просто зарабатывают стаж и деньги в тяжелых условиях, но и имеют все для активной и комфортной жизни на Севере XXI века, для воспитания детей и внуков, для занятий творчеством. Во многом это результат совместных усилий муниципальных, федеральных властей и бизнеса.

Противостоять тьме и холоду

В 2013 году Норильск отметил свой шестидесятый день рождения. Для истории срок совсем небольшой, но для инженерных коммуникаций, объектов коммунальной инфраструктуры и жилищного фонда — более чем солидный. В 2010 году была утверждена долгосрочная целевая программа «Развитие объектов социальной сферы, капитальный ремонт объектов коммунальной инфраструктуры и жилищного фонда муниципальных образований город Норильск и Таймырский (Долгано-Ненецкий) муниципальный район на 2011–2020 годы». Министерство регионального развития РФ, власти Красноярского края, Норильска и ГМК «Норильский никель» во время визита президента Владимира Путина подписали соглашение о совместной модернизации и развитии жизненно важных объектов. Всего на эти цели планируется потратить 9,4 млрд рублей — для этого района сумма очень внушительная. Предполагается, что к 2020 году будет снесено более 100 тыс. кв. м аварийных и ветхих строений, отремонтировано 1,6 тыс. квартир муниципального жилищного фонда (по 160 в год), укреплены и восстановлены 478 зданий. И власть, и бизнес прекрасно понимают: комфортные условия жизни крайне важны для района, где температура воздуха порой опускается до минус 50 градусов, а солнце не появляется месяцами.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Изменения касаются и других сторон жизни. В 2013 году в Норильске произошло событие, которого уже много лет не могут дождаться во многих других городах страны: была полностью ликвидирована очередь в дошкольные учреждения для детей от трех до семи лет. За год здесь открылись сразу три детских сада («Умка», «Северок» и «Норильчонок»), каждый из них могут посещать до 300 малышей. При этом строительство двух садов профинансировала компания «Норильский никель», еще один детсад построен за счет средств краевого бюджета.

Меняется и «спортивное лицо» города: в конце 2012 года здесь завершилась реконструкция стадиона «Заполярник», в ходе которой обустроили футбольное поле с искусственным покрытием, трибуны на тысячу посадочных мест, беговые и роллерные дорожки, площадки для тенниса, мини-футбола, баскетбола и другие сооружения для массовых занятий спортом. В общей сложности площадь здания увеличилась на 1 тыс. кв. метров.

Легендарный соцпакет и не только

Норильск принято считать моногородом с градообразующим предприятием — Заполярным филиалом «Норильского никеля», ведь большая часть населения работает именно здесь. Поэтому руководство предприятия считает необходимым не просто платить сотрудникам достойную зарплату, но и создавать комфортные условия для их труда и отдыха. В столь сложном для жизни регионе производство в отрыве от «социалки» существовать не может, и руководство компании, обладающей уникальным опытом ведения эффективной хозяйственной и социальной деятельности в условиях Заполярья, это понимает. О социальном пакете работников северных компаний ходят легенды, и для этого есть основания. «Норильский никель» ежегодно отправляет на санаторно-курортное лечение более 25 тыс. человек, то есть каждого третьего сотрудника. Для сравнения: на других металлургических предприятиях это каждый десятый, на некоторых — каждый тридцатый или даже сотый. Оздоровление проводится в черноморском санатории «Заполярье» и алтайском «Белокуриха». Кроме того, в 2013 году северяне могли две недели отдохнуть в Болгарии, а почти тысяча детей сотрудников компании побывала в Краснодарском крае и Греции. Только в прошлом году на оздоровление и отдых работников «Норникель» направил более миллиарда рублей, причем работники в соответствии с корпоративной программой обычно сами оплачивают только 12–15% полной стоимости путевки, остальные траты берет на себя компания. По данным ГМК, в текущем году финансирование этих проектов сохранено.

Помимо заботы о здоровье своих работников «Норникель» стремится разнообразить досуг жителей города. Так, компания провела конкурс социальных проектов «Наше будущее — Наша ответственность». Некоммерческим организациям, государственным и муниципальным учреждениям Норильска и Таймырского Долгано-Ненецкого района предложили представить свои проекты по созданию и развитию благоприятной социальной среды и повышению качества жизни в регионе. На призыв откликнулись 186 организаций, из которых 62 были признаны победителями. Все они получат гранты в размере от 200 тыс. до 1,2 млн рублей на осуществление своих инициатив. При этом палитра идей победителей конкурса была очень разнообразна: от обучения детей азам национальной кухни, выделке шкур, рыболовству и охоте до создания клуба японского литературно-изобразительного творчества.

Наибольшее количество победителей — из учреждений образования (40%) и общественных организаций (35%, в том числе 8% — общины коренных малочисленных народов); немного меньше проектов у учреждений культуры — 15%, у органов социальной защиты — 4%, спортивных, молодежных и экологических организаций — по 2%. Принципиально то, что конкурс меняет парадигму взаимодействия, переводя ее из плоскости шефской помощи в механизм конкурсного распределения ресурсов.

Праздник каждый день

Но все-таки главным событием культурной жизни Норильска в 2013 году стал юбилей города. Свое шестидесятилетие он отмечал ровно 60 часов, а в праздничных мероприятиях приняли участие более 25 тыс. человек. На праздник прилетели полномочный представитель президента РФ в СФО Виктор Толоконский , губернатор края Лев Кузнецов , председатель краевого правительства Виктор Томенко и председатель Законодательного собрания края Александр Усс , а также представители различных федеральных и региональных структур и ведомств. Более 5,5 тыс. человек прошли в праздничном шествии, возглавляемом «ровесниками города» — норильчанами, которым в 2013 году исполнилось 60 лет. Завершился праздник 21 июля, когда таймер показал символические цифры 60:00:00.

Самым же необычным мероприятием в череде праздничных событий стал восьмичасовой рок-концерт, который собрал 15 тыс. зрителей. Это был не только самый северный фестиваль, но и первый прошедший во время полярного дня. Любимые всеми хиты исполнили группы «Смысловые галлюцинации», «Здоб ши Здуб», «Пилот», «Чичерина», «Сплин» и «Би-2». Вели концерт легендарный Олег Гаркуша — шоумен группы «Аукцыон» и Дмитрий Мишланов — экс-норильчанин, резидент Comedy Club (Санкт-Петербург). Рок-фестиваль прошел на площадке стадиона «Заполярник», где предварительно уложили специальное пластиковое покрытие, способное выдержать нагрузку в 60 тонн. Здесь же установили светодиодный экран, позволивший издалека наблюдать за происходящим на сцене.

Но даже после окончания юбилея города норильчанам не приходится скучать. В городе регулярно проходят этнические и традиционные северные праздники, которые сопровождаются народными гуляньями, выступлениями творческих коллективов и национальными угощениями: праздник встречи Солнца «Хэйро», масштабный этнический проект «Большой Аргиш». А на 2014 год запланировано празднование 75-летия Музея истории освоения и развития Норильского промышленного района, а также 35-летия его Талнахского филиала.

Уездный город

За последние несколько лет Норильск серьезно преобразился, это замечают и сами горожане, и гости. Однако для большинства жителей региона со сложными климатическими условиями сегодня, как и много лет назад, все же важно знать, что у них есть возможность уехать на материк. Многие приезжают сюда на работу, уже четко понимая, что когда-нибудь вернутся на Большую землю. Некоторые даже знают, когда и куда переедут. «Норильский никель» реализует для своих работников несколько жилищных программ, цель которых — помочь сотрудникам перебраться на постоянное место жительства в более благоприятные регионы. Так, в 2013 году по программам «Мой дом» и «Наш дом» для работников, занятых на территориях Крайнего Севера, была приобретена 541 квартира. Согласно программе сотрудник получает квартиру внаем, пользуется жильем и оплачивает половину его стоимости на протяжении десяти лет работы на Севере. По истечении этого срока компания финансирует вторую половину. Тогда же работник оформляет жилье в собственность. В прошлом году большинство квартир по этим программам были куплены в Московской области и в Краснодарском крае (Анапа, Краснодар). В 2014 году объем жилищных инвестиций будет сохранен, а это значит, что около 500 работников горнометаллургического комбината получат новые квартиры. Для работников, заинтересованных в приобретении жилья в Норильске, также действует программа льготного кредитования.

Немало среди норильчан и тех, кто не хочет покидать родные места. Они родились здесь, обрели профессию, вырастили детей, привыкли к зимним морозам и летней жаре. Но главное — имеют все для полноценной жизни, пусть и в условиях Крайнего Севера. И это, несомненно, результат постоянной слаженной работы городской администрации Норильска, краевых властей и компании «Норильский никель». 

Найти потенциал в лесу Майская Марина

Крупнейший в регионе деревообрабатывающий комбинат намерен повысить конкурентоспособность выпускаемых пиломатериалов и расширить рынки сбыта

section class="box-today"

Сюжеты

Инвестиции:

Не уничтожать — уживаться

Если бы я знал, где здесь дверь

30 лет на честном слове

/section section class="tags"

Теги

Леспром

Инвестиции

Эффективное производство

Промышленность

/section

Кажется, что таежные леса Красноярского края не имеют границ. Они занимают 164 млн гектаров, что составляет 12% всех российских лесных запасов. Неудивительно, что лесная отрасль входит в список локомотивов развития края, а предприятия по переработке древесины стратегически важны для экономики всего региона. Одним из главных игроков на этом рынке уже много лет остается ОАО «Лесосибирский ЛДК № 1» (ЛЛДК) — крупнейший в России производитель пиломатериалов, ДВП и мебели из натурального дерева.

Лесосибирский лесопильный деревообрабатывающий комбинат № 1 был введен в эксплуатацию в 1968 году. За эти годы предприятие пережило немало производственных, политических и экономических изменений. При этом комбинат неизменно занимал лидирующие позиции в отрасли и сумел расширить объем собственной лесозаготовительной базы до 1,2 млн кубометров ежегодного пользования по хвойному хозяйству. И вот совсем недавно ЛЛДК открыл новую главу в своей истории.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

В год 45-летия комбината была завершена модернизация производства, которая пошагово продолжалась без малого десять лет. Теперь на всех этапах производственного процесса (сортировка, сушка, упаковка готовых пиломатериалов) установлено современное высокопроизводительное оборудование. В 2013 году было закончено строительство новейшего лесопильного комплекса мощностью по сырью до 1,5 млн кубометров в год. Новое оборудование уже работает, лесопильный цех набирает обороты, а у руководства предприятия появились новые приоритетные задачи: увеличить объем поставляемого на комбинат сырья, повысить конкурентоспособность выпускаемых пиломатериалов, расширить рынки сбыта.

«Для предприятия 2013 год был очень важным, — рассказывает генеральный директор ЛЛДК Семен Млодик . — Мы готовили основу для реализации стратегии на следующие пять лет. В целом за период модернизации накоплен достаточный объем инвестиций, теперь их необходимо конвертировать в экономические результаты».

Запуск нового производства на ЛЛДК повлек за собой реорганизацию и других бизнес-процессов. Это касается как системы заготовки, доставки и хранения сырья начиная с верхних складов собственных лесозаготовительных филиалов, закупок сырья у сторонних поставщиков, так и процессов лесопиления, сортировки, сушки, упаковки на промышленной площадке. Фактически каждый производственный процесс проходит через реинжиниринг и максимально адаптируется под мощности лесопильного комплекса. Как следствие, увеличится производительность комбината, отдача от средств, вложенных в основной капитал. «Мы планируем в 2014 году увеличить объем производимой продукции на 10 процентов, — говорит Семен Млодик. — В течение последующих лет ожидается ежегодный рост в таких же масштабах. Это должно положительно повлиять на выручку, экономические показатели и итоговые финансовые результаты предприятия. При этом более 90 процентов нашей продукции, как и раньше, будет уходить на экспорт».

Расширение географии продаж повлекло за собой и необходимость изменить схему доставки продукции. С прошлого года пиломатериалы стали уходить с комбината «тяжелыми» отправительскими маршрутами — поездами, каждый из которых состоит из 71 груженого полувагона, отправляемого с железнодорожной станции Лесосибирск строго в соответствии с расписанием без переформирования на промежуточных станциях. Комбинат успешно освоил также мультимодальные перевозки. Продукция, загруженная в контейнер, следует в нем непосредственно до грузополучателя.

К слову, сегодня предприятие готово оказывать весь спектр услуг транспортировки: по желанию клиента возможна выгрузка в порту назначения, терминальная обработка или же доставка «от двери до двери». По последней схеме уже осуществляются поставки в Китай, Бельгию и Данию. Для этих целей используются как большегрузные контейнеры (для транспортировки сосны), так и контейнеры повышенной грузоподъемности (для транспортировки лиственницы).

Не менее актуальной задачей для Лесосибирского комбината стала переработка отходов древесины — точнее, проекты, связанные с биоэнергетикой. Однако для их реализации требуются не только инвестиции, но и поддержка государства, в том числе краевых властей. «Мы стоим на пороге перемен в структуре работы с отходами, — объясняет Семен Млодик. — В первую очередь речь идет об эффективном способе утилизации щепы и коры. Однако создание таких производств очень капиталоемко, поэтому для лесоперерабатывающих предприятий чрезвычайно важна помощь государства, края и институтов развития. Я уверен, что все понимают значимость проектов в области биоэнергетики. Это наиболее быстрый путь, который позволит одновременно решить три проблемы: экологическую, экономическую и социальную. И кроме того, даст импульс для развития удаленных территорий края, где находятся филиалы Лесосибирского ЛДК № 1».

Расширить радиус Алексей Буланов

О том, почему именно Таймыр может получить статус территории опережающего развития, а также о планах «Норникеля» в регионе рассказал заместитель генерального директора ГМК по взаимодействию с органами власти и инвестиционным сообществом Андрей Бугров

section class="box-today"

Сюжеты

Экономический потенциал регионов:

Маховиков ушел к Басаргину

Не уничтожать — уживаться

Если бы я знал, где здесь дверь

/section section class="tags"

Теги

Экономический потенциал регионов

Инвестиции

Эффективное производство

/section

Несмотря на проделанную компанией огромную работу на Таймыре, неосвоенной остается большая часть богатого полезными ископаемыми полуострова. Сегодня из-за отсутствия инфраструктуры все, что добывается «Норникелем», находится в радиусе 30 км от Норильска. В планы компании входит расширение этого радиуса как минимум до 150 км. Для этого планируется удвоить расходы на геологоразведку, модернизировать производство и постепенно развивать объекты инфраструктуры, которые понадобятся, если будут открыты новые первоклассные месторождения.

Без экономии на людях

— Как деятельность компании отразилась на экономическом положении края в прошлом году?

— «Норникель» — крупнейший налогоплательщик Красноярского края по всем видам налогов. Объем поступлений довольно большой и варьируется в зависимости от показателей, с которыми компания заканчивает год. Так, в последние несколько лет объем перечислений незначительно снизился, ведь мы добываем цветные металлы, особенно никель, которые являются, по сути, биржевым товаром. Для этого рынка характерны колебания, плюс на цены влияет существенное замедление экономики основных регионов, где расположены наши заказчики, в первую очередь это Европа и США. Американская экономика только-только начала восстанавливаться, а европейская находится в тяжелом состоянии нулевого роста. Все это происходило на фоне взрывного расширения производства никеля в Китае, что привело никелевый рынок в состояние устойчивого профицита. Вследствие этого в последние годы цены упали в среднем с 22–23 тысяч долларов за тонну до 14 тысяч, что неизбежно отражается на объеме выручки и размере чистой прибыли, а именно они и служат основой для перечисления средств в красноярский бюджет. В результате перечисления, например, в 2013 году были ниже, чем в 2012-м. Перекосы на рынке становятся серьезной проблемой для «Норникеля», остро встают вопросы эффективности и управления издержками. В ситуации жестко ограниченного бюджета нужно значительно урезать расходы на управленческий персонал, оборотный капитал и целый ряд других статей. За год мы провели огромную работу, чтобы внутренняя эффективность компании существенно выросла, и по итогам 2014 года сможем отрапортовать в хорошем смысле этого слова о повышенной эффективности по инвестиционным проектам, капитальному строительству, сокращению расходов на закупки, транспортировку и ресурсное сбережение.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

— Отражается ли как-то сокращение этих издержек на людях, работающих на предприятиях «Норникеля», происходит ли сокращение рабочих мест?

— Задача состоит в том, чтобы не снижать объем производства, соответственно, число занятых на предприятии остается неизменным. Плюс у нас есть коллективный договор с сотрудниками «Норникеля», по которому их зарплата индексируется. Свои обязательства мы выполняем при падающем рынке, где каждый рубль на счету. Из всех ресурсных, горнодобывающих предприятий у нас самые высокие отчисления на социальные расходы и благотворительность, в первую очередь это касается программы переселения жителей Норильска на материк. Норильск — это же, по сути, остров, туда можно добраться только по воде или по воздуху. Жизненные обстоятельства у людей бывают разные, например, они вышли на пенсию или дети уехали на материк, некоторым климатические условия оказываются в тягость. С 2010 года мы участвуем в софинансировании десятилетней федеральной программы переселения, на которую компания ежегодно выделяет 830 миллионов рублей.

Закрыть прошлое

— На что был бы похож Норильск, если бы не было «Норникеля»?

— «Норильский никель» и город Норильск не просто связаны «генетически» — они представляют собой единое целое. Скорее всего, без предприятий компании Норильска в нынешнем виде не было бы. У города тяжелая история. К середине 1930-х годов первые баржи с политзаключенными пришли в город Дудинка. Этот поселок, некогда основанный купцом Дудиным, к тому времени ничего собой не представлял. В 1939-м состоялась первая плавка металла на нынешнем Никелевом заводе Норильска, а в 1942 году завод заработал на полную мощность. С тех пор прошло немало времени, и любой, кто видел, как этот завод дымит и чадит в черте города, выбрасывая 400 тысяч тонн серы в атмосферу ежегодно, согласится: предприятие, чей жизненный цикл подходит к завершению, не подлежит модернизации. Если мы будем работать в таком ускоренном режиме, то к 2017 году завод будет закрыт, там, наверное, можно будет сделать музей. Это самый кардинальный структурный маневр, который компания совершит за все время своего существования.

Но закрыть — это же не замок на дверь повесить. Во-первых, это целый комплекс мероприятий, связанных с переводом нынешнего производства на более современный металлургический комбинат «Надежда», находящийся в десяти километрах от Норильска, где роза ветров такая, что его выбросы в город не попадают. Во-вторых, необходимо трудоустроить 3500 занятых на норильском заводе: часть людей переведут на «Надежду», кому-то будет предложено пройти курсы переквалификации, некоторые смогут начать работу по профильным специальностям на энергетических объектах компании, но часть людей непременно захочет уехать.

— В планах «Норильского никеля» — активное освоение Масловского месторождения. Возможен ли перевод на эту площадку работников Никелевого завода?

— Геологоразведочные работы, осуществляемые на Таймыре, направлены на восполнение запасов платиново-медно-никелевых руд и других полезных ископаемых Заполярного филиала для обеспечения бесперебойной работы горно-металлургического комплекса в Норильском промышленном районе. Это важное направление деятельности, которое в конечном счете позволяет сохранять рабочие места, развивать экономику Норильска — города, способного стать основной базой для дальнейшего освоения природных ресурсов Таймыра. В этом ряду стоят и Масловское месторождение, и несколько других. Согласно нашей стратегии развития, мы удвоим свои расходы на геологические работы. Естественно, что на этой основе будут созданы новые рабочие места, а бюджеты всех уровней получат дополнительные налоговые поступления.

Что делать с серой

— Насколько чище завод «Надежда»?

— Этот комбинат построен в 1979 году, там применяются более современные технологии и имеются резервные мощности, которые позволят компенсировать закрытие никелевого завода. Мы планируем провести отдельный комплекс мероприятий по сокращению выбросов серы в атмосферу, в том числе и на «Надежде». Но это проблема очень сложная, ведь что с серой делать, даже если мы ее поймаем? Заложить в пустую шахту? Нельзя, через подземные воды она выйдет на поверхность и будет отравлять экосистему. Можно переработать в серную кислоту, но ее нужно отвозить на рынок для продажи, а это дорого, плюс груз опасный, требует особого отношения, поэтому экономически это необоснованно. Значит, нужно построить хранилище и складировать серу там, что тоже дорого. Экологические мероприятия связаны с расходами и не ведут к увеличению производства. Но при этом мы создаем общественное благо — перестаем выбрасывать огромное количество вредных веществ.

Мы являемся заложниками технологий, которые были использованы в 1960–1970-е годы, и, конечно, ликвидировать негативные экологические последствия добычи природных ресурсов за многие годы советского прошлого сразу невозможно. Но благодаря усилиям компании обстановка меняется. Экологическая безопасность производства и охрана окружающей среды — одни из главных приоритетов стратегии развития «Норильского никеля», они рассматриваются в неразрывной связи с развитием производства. Отмечу, что в планы развития включаются самые передовые и эффективные технологии. К слову, в 2013 году финансирование природоохранной деятельности компанией достигло 18,4 миллиарда рублей.

— В конце прошлого года появилась информация, что Норильск будет включен в состав Арктической зоны. Как вы оцениваете это решение? Что в этом случае изменится для населения?

— Россия — крупнейшая страна, владеющая территориями в Арктике. По площади Арктическая зона занимает около 3,1 миллиона квадратных километров, или 18 процентов российской территории. Поэтому превращение Арктической зоны в ведущую стратегическую ресурсную базу страны неизбежно.

В этой связи Норильск с его развитой инфраструктурой, объемом производимой электроэнергии и доступной социальной базой может стать одним из центров освоения такой значительной части Арктической зоны, как Таймыр. У Норильска есть будущее, город имеет перспективы развития и поддержки на государственном уровне. А это значит, что государство будет совершенствовать действующие и формировать новые программы социальной поддержки населения Крайнего Севера: моральной и материальной мотивации, предоставления льгот и пенсионного обеспечения. В совокупности с действующими и планируемыми корпоративными социальными, жилищными и пенсионными программами — они уже внедрены в «Норильском никеле» — жизнь и работа на Крайнем Севере и в частности в Норильске вновь приобретают привлекательность и становятся экономически выгодными.

Заполярное развитие

— Есть ли у вас видение развития Красноярского края?

— Мы работаем только в одной части края — на севере Таймырского полуострова. Это очень большая территория — более 700 тысяч квадратных километров, его геологическая изученность невысокая, сдерживающим фактором всегда была инфраструктура. Если вы хотите где-то развиваться, то вам нужны дороги, надежные сети электропитания, газопровод. Из-за отсутствия инфраструктуры все, что добывается «Норникелем», находится в радиусе 30 километров от Норильска, а развитие инфраструктуры позволило бы нам выйти на радиус хотя бы 150 километров. Повторю, что мы планируем удвоить расходы на геологоразведку в предстоящие годы и дальше постепенно развивать объекты инфраструктуры, которая нам понадобится, если будут открыты новые первоклассные месторождения. У компании есть газовое месторождение, три крупные ТЭЦ, каскад гидроэлектростанций, которые входят в производственный комплекс, то есть достаточной объем производства электроэнергии существует. Но, опять же, мы можем оказаться заложниками разных обстоятельств: в этом году, например, была засуха, выпало мало снега, поэтому уровень воды был настолько низким, что каскад ГЭС не мог вырабатывать необходимое количество энергии, и даже в самом Норильске мы должны были вносить ограничения на потребление воды.

Из-за низкого уровня выработки электроэнергии наших ГЭС ТЭЦ НПР потребляли больше газа, чем обычно. Чтобы выйти из сложившейся ситуации, в экстренном режиме был реализован проект лупинга, уникальный для реализации в наших климатических условиях: дополнительно проложен 26-километровый отрезок трубопровода.

— Как часто случается что-то подобное?

— К счастью, нечасто, но каждый сезон приносит свои испытания. Зимой у нас температура минус 35–40, что создает риски и нагрузку на инфраструктуру, особенно на трубопроводный транспорт, потому что просто очень холодно. В туманную морозную полярную ночь, например, учителя в школах натягивают канат между входом в школу и автобусом, который привозит детей, и они идут, держась за него, потому что холодно, темно, можно упасть.

При этом почти 200 тысяч человек живут в Норильске, и все системы жизнедеятельности города зависят от функционирования компании, в том числе социальные услуги. Мы чувствуем свою ответственность и уже реконструировали стадион «Заполярник», построили много объектов социальной инфраструктуры: торгово-развлекательный комплекс «Арена-Норильск», два детских сада, каток и даже шесть магазинов сети «Подсолнух», где можно покупать товары по нормальным ценам.

Помимо этих издержек мы должны управлять персоналом, что значит: у нас на предприятиях должен быть постоянно представлен определенный набор профессий, какие-то из них массовые, какие-то — уникальные. Когда нет свежего притока рабочей силы, возникает провал. Проблема такая существует во многих промышленных районах страны, где у нас стареет рабочий и инженерный состав, и возникают, если хотите, образовательно-демографические ямы. Например, самая дефицитная специальность сейчас — инженер по наладке оборудования в возрасте тридцати с небольшим, который окончил техническое училище и у которого есть опыт работы. Если раньше у многих был стимул приехать к нам, поработать какое-то время и потом вернуться в родные места, то сейчас постепенно везде выравниваются условия оплаты труда. Хотя в «Норильском никеле» по-прежнему самая высокая зарплата в металлургической отрасли.

Частно-государственным партнерством можно поднять Сибирь

— Как вы решаете проблему? Как вы ищете специалистов и откуда их берете?

— Мы ведем целенаправленный кадровый поиск людей, которые нам нужны, и проводим мероприятия, чтобы стимулировать приток специалистов. Например, мы могли бы людям предложить жилье и, если человек будет десять лет работать у нас, у него появится возможность получить хорошую субсидию на ипотеку там, где он сам захочет приобрести жилье. При этом он сразу становится собственником, например, может с самого начала сдать его в аренду или предоставить его родственникам. Таким образом, новые работники смогут получать от жилья доход или дополнительные удобства для своей семьи.

— Сейчас постоянно обсуждается проблема наличия трудовой силы в стране — то ли у нас она есть, то ли нет. Как вы работаете с трудовыми ресурсами?

— Вы, наверное, читали, как молодежь по комсомольской путевке отправлялась строить БАМ или до этого на целину в Казахстан — это ведь тоже перемещение довольно большого числа рабочих на объекты, нужные государству. В то время это можно было делать административным путем, мы же пытаемся использовать разные схемы заинтересованности для того, чтобы работала экономика подобного рода перемещений и увеличилась социальная мобильность населения. Попробуйте сегодня переехать из Воронежа в Тамбов — это не так легко, нужны реальные экономические механизмы поддержки и выстраивание отношений с работниками на долгосрочный период. Ничто другое здесь работать не будет, не на голом же энтузиазме людям трудиться. Более того, мы должны поддерживать высокие стандарты окружающей среды, поэтому мы так серьезно занимаемся экологией сейчас, должны поддерживать определенный социальный уровень в регионе, высочайший уровень промышленной безопасности, а также снижение травматизма на производстве.

— Какие темы Красноярского экономического форума вы считаете наиболее актуальными и почему?

— Естественно, это темы, связанные с развитием Восточной Сибири и Красноярского края, государственно-частным партнерством, улучшением инвестиционного климата, эффективным планированием регионального развития. Компания не может работать на территории в отрыве от ее социально-экономических планов, особенно такая крупная, как «Норильский никель». Мы формируем до 30 процентов краевого бюджета, Заполярный филиал в Норильске является градообразующими предприятием.

Поэтому вектор нашего совместного с регионом движения должен быть согласованным, стратегии — взаимопроникающими, интерес в максимально эффективном развитии — взаимным.

— Какие у «Норникеля» цели и задачи на Красноярском форуме?

— В преддверии форума выдвигаются и обсуждаются различные идеи по развитию Сибири, которые мы с интересом изучаем. В январе в Давосе мы делали презентацию, доказывающую, что Таймыр — это территория роста. На Красноярском форуме хотим подробно рассказать, почему именно Таймыр может получить статус территории опережающего развития. 12 декабря 2013 года президент в своем послании выдвинул стратегическую идею о том, что развитие Сибири и Дальнего Востока — национальный приоритет развития страны до конца века. Действительно, это огромный ресурс, который все еще не введен в оборот. О планах подъема Сибири и Дальнего Востока как о национальном приоритете говорится сегодня на всех уровнях. Если вы посмотрите на карте, где в Сибири находится цивилизация, то окажется, что это такой кусочек на самом юге территории. Похожую картину можно наблюдать в Канаде, где развитие идет по границе с США. Из такой тенденции в России выбиваются только несколько территорий — Камчатка, Якутск и анклав за полярным кругом в виде Норильска. Мы считаем, что у нас есть природный и человеческий потенциал для формирования территории опережающего развития; при государственной поддержке, в первую очередь в вопросах инфраструктуры, мы сможем его раскрыть. Более актуальной и важной задачи сегодня я не вижу. В связи с этим «Норникель» намерен уделять особое внимание дальнейшему развитию Таймыра и активной работе по всестороннему освоению Заполярья. Развитие это предполагает не только геологоразведку, добычу и переработку углеводородов, руды и другого сырья, но и сопутствующее строительство инфраструктуры, а также внедрение международных экологических стандартов. Как вы знаете, недавно компания представила новую стратегию своего развития. Она фокусируется на первоклассных активах и предполагает, что приоритетом станет развитие именно Заполярного филиала, расположенного на Таймыре и обладающего ресурсной базой мирового уровня. Частно-государственное партнерство, на наш взгляд, — это реальный механизм, а не просто звонкий термин. Мы его, например, используем в Читинской области, где совместно с государством строим железную дорогу, которая уже на 90 процентов завершена, а со следующего года начинаем возводить горно-обогатительный завод недалеко от Читы. Железная дорога — это 200 километров пути, стоимость строительства — 36 миллиардов рублей, 75 процентов оплачивает государство, 25 процентов — заинтересованные компании. Мы должны распространять такой опыт по всему Красноярскому краю.

— Как можно увеличить приток инвестиций в Сибирь?

— Огромные природные ресурсы региона уже сами по себе привлекают инвесторов, возникает вопрос: а что им мешает? Инвестор приходит туда, где ему комфортно, где созданы соответствующие условия для ведения бизнеса. Механизмы везде одинаковы — наличие необходимой инфраструктуры, минимальное количество административных барьеров, льготное налогообложение… Территории опережающего развития как раз и должны стать такими комфортными площадками для инвесторов. Сеть специальных территорий опережающего экономического развития с особыми условиями для организации высокотехнологичных несырьевых производств, базирующихся на добывающей промышленности и ориентированных в том числе и на экспорт, станут точками роста экономики всей страны.             

Опорный край страны Сапелкина Наталья

Даже в период кризиса в Красноярском крае сохраняются хорошие темпы роста

section class="box-today"

Сюжеты

Экономический потенциал регионов:

Маховиков ушел к Басаргину

Не уничтожать — уживаться

Если бы я знал, где здесь дверь

/section section class="tags"

Теги

Экономический потенциал регионов

Долгосрочные прогнозы

Красноярский край

/section

На карте России Красноярский край выглядит величественным столпом, делящим территорию страны ровно на две части. Почти три тысячи километров с севера на юг, три сложные климатические зоны (арктическая, субарктическая и резко континентальная), а также весьма низкая плотность населения (1,3 человека на квадратный километр) — не самые простые условия для развития. Однако Красноярский край весьма богат природными ресурсами, при этом сегодня разрабатывается лишь незначительная их часть. Так что трудные природные условия компенсируются огромными возможностями для развития. Индекс промышленного производства региона в последние три года стабильно опережает среднероссийский: рост на 3,6% в 2012 году при 2,6% в среднем по России. Итоги шести месяцев 2013 года впечатляют еще больше: 5,2% при общероссийском 1%.

Ванкорский оазис

Один из секретов экономического роста края — начало промышленной эксплуатации Ванкорского месторождения. Начав с объема 12 млн тонн нефти в 2010 году, в 2012-м нефтяники выкачали 18,5 млн тонн. «Роснефть» намеревалась выйти в 2013 году на плановый объем добычи 25 млн тонн, однако осенью скорректировала планы, снизив прогноз до 21,3 млн тонн. Что, впрочем, не помешало российским нефтяникам поставить — впервые с момента распада СССР — рекорд по среднесуточной добыче нефти: в июне она достигла 10,5 млн баррелей, из них 430 тыс. добывалось на Ванкоре.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Север Красноярского края вообще оказался щедр на природные богатства: уже разведаны месторождения Ногинск, Юктакон, Чопко и Кораблик, входящие в Тунгусский угленосный бассейн. На территории Эвенкии расположена часть одной из крупнейших в России нефтегазоносных провинций — Лено-Тунгусской, открыты нефтегазовые месторождения Юрубченское, Куюмбинское, Оморинское, Терское, Усть-Камовское и нефтеконденсатные Собинское и Пайгинское. Более того, за последние полтора года открыты еще четыре месторождения: газоконденсатные Ново-Юдуконское и Ильбокичское, Ичемминское нефтяное и Горчинское газовое. Однако нефтяники не скрывают, что разработка восточносибирских недр обходится дороже, чем добыча на Урале и в Западной Сибири.

Впрочем, успешное развитие нефтегазовой отрасли зависит в том числе от работы смежников: ввода в строй трубопровода Куюмба — Тайшет, который будет примыкать к нефтяной магистрали Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО). Строительство трубы ведет «Транснефть», ее запуск в эксплуатацию намечен на 2016 год. Произойдет ли это ожидаемое нефтяниками событие в указанный срок, сказать пока трудно: начало строительства несколько раз откладывалось, и лишь в середине декабря 2013 года на трассе трубопровода был торжественно сварен первый шов.

От сроков ввода этой транспортной артерии в эксплуатацию зависит начало промышленной разработки Юрубчено-Тохомского месторождения: перевозить отсюда нефть каким-либо иным способом нерентабельно. Запуска трубопровода ждут, как ни странно, и эвенки, по родовым землям которых пройдет магистраль: вслед за нефтью в бюджет Эвенкии, на 90% зависящий от краевых и федеральных дотаций, потекут налоги. И, возможно, не маленьким ручейком в виде НДФЛ, налога на имущество и части НДПИ, а в значительно больших объемах.

Деньги в инфраструктуру

В конце февраля в Красноярске пройдет очередной, уже одиннадцатый по счету, экономический форум, главным событием которого станет презентация проекта территории опережающего развития. Создание таких экономических зон обсуждалось здесь же, на форуме, годом ранее и фактически станет ответом на идею федерального правительства предоставить преференции Дальнему Востоку.

Основная идея территории опережающего развития — «справедливое» перераспределение налогов. Причем авторы проекта — администрация края — не настаивают на том, чтобы изменить Налоговый кодекс, отдав добывающим регионам часть дохода с их недр. Под «справедливым» перераспределением налогов подразумевается вложение федеральных средств в создание инфраструктуры региона. Территория создала налоговый эффект для федеральной казны, федерация перечислила некую сумму на строительство дорог, магистральных сетей, других объектов, к инфраструктуре подключились предприятия малого, среднего и даже крупного бизнеса, которые произвели товары и услуги, реализовали их и заплатили налоги. Таким образом федерация окупила бы свои затраты и создала базу для дальнейшего развития.

Сейчас, например, в Железногорске строится инфраструктура для промышленного парка, в котором смогут разместиться инновационные компании, производящие высокотехнологичную продукцию, а в рамках Ангаро-Енисейского кластера на территории Нижнего Приангарья планируется создание нескольких горнопромышленных и лесоперерабатывающих производств. Первый этап освоения этой территории и создания на ней инфраструктуры фактически завершен: ключевые объекты — Богучанская ГЭС и Богучанский алюминиевый завод (БоАЗ) построены, строительство велось силами подконтрольного Олегу Дерипаске «Русала» и государственной «Русгидро».

Еще один активный участник Красноярского форума, крупнейший налогоплательщик региона компания «Норильский никель», тоже рассчитывает на участие государства в дальнейшем развитии Таймырского полуострова. Как считают в компании, одним из наиболее эффективных способов развития является совместная деятельность бизнеса и государства. «Лучшие международные практики по привлечению крупных инвестиций в отдельные регионы сводятся к применению комплексных инструментов фискального и не фискального характера. В случае Сибири ситуация усугубляется тем, что ряд возможных проектов и перспективных территорий находится в самой начальной точке на кривой развития, им необходимы очень длинные вложения как в сами проекты, так и в социальную, транспортную и энергетическую инфраструктуру. Такие проекты требуют четкой приоритизации, совместных скоординированных действий государства и крупных частных игроков. Зачастую недостаточно просто наличия отдельных налоговых льгот, им необходим механизм комплексного развития территорий, широкий набор мер стимулирования. В качестве такого комплексного механизма могли бы выступить обозначенные президентом РФ территории опережающего развития, которые в перспективе пяти — десяти лет имеют шанс стать локомотивами развития Восточной Сибири и Дальнего Востока», — считает заместитель генерального директора «Норникеля» Андрей Бугров .

Равноправие для генераторов

Богучанская ГЭС практически достроена, работают уже пять гидроагрегатов; к осени будут завершены монтаж и тестовые испытания остальных (всего их девять), а также откроется дорога по гребню плотины через Ангару. Однако в компании «Русгидро» отмечают, что запуск ГЭС на полную мощность не имеет смысла без пуска в эксплуатацию алюминиевого завода: это основной потребитель энергии. По проекту завод производительностью 596 тонн алюминия в год будет потреблять половину вырабатываемой мощности станции. До строительства ГЭС дефицит мощностей в Нижнем Приангарье оценивался в 120–130 МВт. Сейчас, работая лишь на четверть номинальной мощности (около 800 МВт из проектных 3000 МВт), станция не только полностью обеспечивает электроэнергией существующую инфраструктуру, но и располагает резервом мощности.

Перепроизводство электроэнергии (напомним, в 2014 году завершится восстановление Саяно-Шушенской ГЭС) сказалось на экономике гидрогенерирующих компаний: цена на мощность упала на 30%. При этом для гидроэлектростанций, находящихся в Сибири (согласно Правилам оптового рынка электрической энергии они относятся ко второй ценовой зоне), с 2011 года действует, по сути, дискриминационное правило: они могут продавать электроэнергию только по регулируемым ценам, тогда как предприятия тепловой генерации торгуют ею на открытом рынке. Разница в цене велика: по данным «Русгидро», цена мощности Саяно-Шушенской ГЭС, поставляемой по регулируемым договорам, во второй половине 2013 года составляла около 38 тыс. рублей за 1 МВт в месяц, тогда как на открытом рынке энергетики могли бы заработать 156 тыс. рублей за 1 МВт.

В январе 2014 года Минэнерго предложило либерализовать рынок мощности во второй ценовой зоне, предоставив ГЭС возможность продавать часть мощности на открытом рынке. Это предложение крайне воодушевило энергетиков. Крупнейший генератор Сибири — входящая в структуру Олега Дерипаски компания «ЕвроСибЭнерго», управляющая Красноярской ГЭС, распространила заявление и. о. генерального директора Вячеслава Соломина : «Конкуренция тепловой и гидрогенерации должна вестись в равных экономических условиях, строиться на сокращении издержек и повышении внутренней эффективности, а не на искусственном регулировании наиболее эффективного производителя. Ведь у ГЭС по сравнению с ТЭС нет возможности получать выручку от продажи тепла».

Суммарные потери сибирских генераторов за 2013 год оцениваются в 20 млрд рублей — более чем серьезная налогооблагаемая база.

Машиностроение не умерло и растет

Успехи нефтянки потеснили на пьедестале почета некогда основную отрасль экономики края — металлургию. Отчасти этому поспособствовало падение цен на цветные металлы. Так, биржевая цена алюминия сделала нерентабельными расположенные в европейской части страны заводы «Русала» и отсрочила запуск в эксплуатацию Богучанского алюминиевого завода. Это не самое крупное и мощное предприятие компании, но наиболее технологичное: здесь используются передовые разработки предприятий, входящих в промышленную группу. И конечно, на запуск БоАЗа в крае возлагали особые надежды: это и рабочие места, и обширная социальная инфраструктура — для сотрудников в поселке Таежный построен целый жилой городок.

При благоприятной ситуации на рынке завод будет запущен в эксплуатацию в середине 2014 года. По крайней мере, в компании перспективу видят. «В настоящее время стоимость алюминия на бирже по-прежнему находится на крайне низком уровне. Тем не менее вероятность позитивного развития ситуации в 2014 году есть, ведь по итогам четвертого квартала 2013 года на рынке образовался дефицит металла, и он продолжает увеличиваться. Но “Русал” готов к работе и при неблагоприятной рыночной конъюнктуре. Компания развивает производство алюминиевой продукции с добавленной стоимостью, которая обеспечивает дополнительную маржинальность. Продолжается работа, направленная на снижение себестоимости и расхода электроэнергии для предприятий “Русала”, а также идет постоянное внедрение производственной системы, позволяющей выявлять и устранять потери», — пояснили в пресс-службе «Русала».

Говоря о «дополнительной маржинальности», в компании имеют в виду увеличение производства особо чистых металлов и сплавов, которые используются, например, в медицине и приборостроении. Пока номер готовится к печати, на Красноярском алюминиевом заводе как раз подводят итоги прошлого года.

Несмотря на трудности, индекс производства по показателю «металлургическое производство и производство готовых металлических изделий» ежегодно растет: он прибавил 1,1% в 2012-м и 5,5% за шесть месяцев 2013 года (общероссийский показатель за этот период — 3%).

Отчасти рост объясняется возникновением небольших промышленных предприятий, и особенно это заметно в машиностроении. Долгое время было принято считать, что эта отрасль в крае давно умерла вместе с такими гигантами, как «Сибтяжмаш» и Красноярский завод комбайнов. Статистика не согласна с этим: только за шесть месяцев 2013 года производство машин и оборудования в Красноярском крае выросло на 5,3%. Небольшие инновационные предприятия выполняют, например, заказы заводов «Русала» и «Сибура».

Стабильно увеличивает объем продукции и лидер в производстве спутников — ОАО «Информационные спутниковые системы имени академика Решетнева». Предприятие произвело существенные вложения в модернизацию производства и НИОКР и в результате вышло на рынок с новым предложением: делать не только «оболочку» спутников, но и «начинку».

Египет больше не покупает лес

Лесная отрасль края, напротив, переживает локальный кризис. Радужные показатели 2012 года сменились резким спадом в первой половине 2013-го. На 5,6% снизился оборот организаций лесного комплекса, упало производство по большинству основных видов продукции: на 44,3% — производство шпал, на 28,4% — ДВП, на 6,7% — пиломатериалов. Радуют глаз только показатели производства бумаги (рост за шесть месяцев 2013 года составил 35,8%). Но Красноярский край никогда не был лидером в этом секторе, и бурное увеличение объемов производства — это рост «от нуля». Отрицательное сальдо за январь — август 2013 года по лесопромышленному комплексу составило 2,7 млрд рублей.

Ситуация вполне объяснимая: спрос на кругляк падает. Это происходит отчасти из-за введения заградительных пошлин на вывоз круглого леса, отчасти из-за изменения политической ситуации в мире. Одним из крупнейших потребителей красноярского леса в последние два года был Египет, но очередная революция похоронила существовавшие бизнес-отношения. Так, из действующих на территории края еще с советских (а то и досоветских) времен крупных лесопромышленных комбинатов уверенно себя чувствует только Лесосибирский ЛДК №1. Остальные находятся в предбанкротном состоянии. Новые предприятия либо еще не вошли в строй, либо уже вынуждены свернуть производство. Тем не менее и предприятия отрасли, и краевые власти очень рассчитывают на федеральную поддержку «лесных» инвестпроектов, и некоторые комбинаты ее уже получили.             

ИТ-рынок: точки роста Алексей Грамматчиков

Развитие российского ИТ-рынка замедляется, однако на нем все же есть точки роста. Драйверами развития могут стать продукты и решения в области «больших данных», мобильных приложений, облачных технологий и бизнес-аналитики

section class="box-today"

Сюжеты

Эффективное производство:

Белорусский калий пришел в Россию

Крест для агрария

Ответный удар «Фосагро»

/section section class="tags"

Теги

Гаджет

Эффективное производство

/section

Ушедший год для российского ИТ-рынка был непростым. Рынок продолжал развиваться, однако его рост, по предварительным данным, серьезно затормозился. По оценкам аналитиков, в 2013 году российский ИТ-рынок вырос всего на 7%, до 38 млрд долларов в стоимостном выражении. Эти показатели выглядят не очень оптимистично, если учесть, что в последнее время ежегодный рост превышал 10% (см. график 1).

Замедление роста рынка его участники объясняют общей стагнацией экономики. «Относительно итогов развития ИТ-рынка я бы высказался так: “Спасибо, что живой”, — говорит Юрий Бяков , председатель правления группы “Астерос”. — Российский ИТ-рынок достаточно остро почувствовал замедление темпов роста экономики, начавшееся с конца 2012-го. В прошлом году экономическое здоровье страны было в значительной мере расшатано европейской рецессией, отголосками мирового кризиса и внутренней дестабилизацией. Особенно тяжелым оказался третий квартал, когда экономика страны проходила низшую точку кризисной кривой. На этом фоне индустрия ИТ начала проявлять признаки стагнации, и динамика роста значительно замедлилась».

«Я бы оценил 2013 год для российского ИТ-рынка как сложный, — соглашается Тагир Яппаров , председатель совета директоров группы компаний “АйТи”. — Такие результаты вполне объяснимы: ИТ-рынок — часть экономики, и замедление темпов экономического роста, конечно, сказывается и на нас. Могу сказать, что уже при планировании 2013 года многие крупные заказчики сократили расходы на масштабные капитальные проекты».

«Большие данные» и «облака»

В наступившем году участники ИТ-рынка прогнозируют сохранение скромного прироста: ожидается, что в ближайшие год-два рынок будет прирастать на 6–7% в год.

Однако при этом он будет изменяться качественно. Как известно, ключевые сегменты ИТ-рынка — это расходы на аппаратные средства, программное обеспечение и ИТ-услуги. В России все еще наблюдается перекос в сторону затрат на аппаратные средства («железо»): сегодня этот сектор рынка занимает 56%, в то время как на программное обеспечение приходится около 20%, на ИТ-услуги — 24% (см. график 2).

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Но в ближайшее время этот перекос начнет исправляться: доля расходов на «железо» будет сокращаться, а доля затрат на софт и ИТ-сервис — расти. При этом на рынке есть ряд очень перспективных направлений.

«Сегодня приоритетами компаний стали мобильность и быстрая адаптация бизнеса к изменчивости рынков, оперативность и точность решений, сокращение издержек. Поэтому драйверами роста ИТ-рынка остаются “большие данные”, мобильные приложения, облачные технологии, бизнес-аналитика», — отмечает Наталия Пармененова , исполнительный директор «SAP СНГ».

Действительно, на рынке в ближайшее время будет особенно высок спрос на ИТ-решения, связанные с обработкой стремительно накапливающихся в современных компаниях огромных объемов данных. «Согласно прогнозам к 2020 году объем автоматически генерируемых данных в мире вырастет в 15 раз и достигнет 40 зеттабайт, — продолжает Наталия Пармененова. — В этом огромном объеме данных скрыта ценнейшая информация, которая способна помочь компаниям лучше понимать своих клиентов, а, например, ученым — быстрее найти путь к новым открытиям. Так происходит во всем мире, и Россия не исключение».

Другой ключевой тренд развития ИТ-рынка — облачные технологии. Если еще недавно многие российские компании с большим подозрением относились к возможности применения «облаков», то сейчас наблюдается буквально бум облачных решений и сервисов. «Мы переживаем переломный период: на смену классической модели владения информационными системами приходит модель аренды решений и услуг из “облака”, — констатирует Тагир Яппаров. — Сегодня уже многие компании, прежде всего в секторе малых и средних предприятий, активно пользуются облачными продуктами, вместо того чтобы создавать и внедрять “тяжелую” ИТ-инфраструктуру и приложения на собственной базе».

С такой оценкой согласен Юрий Бяков из «Астерос»: «Аналитики ИТ-рынка прочат “облакам” большое будущее: по данным Gartner, этот сегмент в нашей стране растет быстрее, чем в мире. К 2015 году он увеличится вдвое по сравнению с 2012 годом и достигнет миллиарда долларов. Например, все крупные инфраструктурные ИТ-проекты, реализуемые нашей компанией, имеют в основе высокопроизводительную облачную инфраструктуру, что дает нашим заказчикам большие преимущества».

Мобильные решения и бизнес-аналитика

С облачными технологиями тесно связаны мобильные решения, спрос на которые сейчас тоже очень высок. В ушедшем году наблюдатели и участники рынка много говорили о таком новом явлении, как «третья ИТ-платформа».

«Затраты компаний на “вторую платформу” — стандартные персональные компьютеры, локальные и глобальные сети, организованные по клиент-серверной архитектуре, в ближайшие годы останутся на прежнем уровне, — заявил в официальном сообщении аналитической компании IDC аналитик Тимур Фарукшин . — А рост рынка будет происходить за счет инвестиций в “третью платформу”».

По данным IDC, доля «третьей платформы» в общем объеме ИТ-рынка будет увеличиваться вместе с широким распространением мобильных устройств, которые все шире применяются в том числе в повседневной деятельности предприятий.

Наконец, еще один драйвер роста российского ИТ-рынка — так называемые решения для бизнес-аналитики (BI). «Программное обеспечение для анализа данных, прогнозирования, моделирования и оптимизации бизнес-процессов сейчас очень бурно развивается: в условиях рыночной конкуренции все больше российских компаний задумывается о необходимости снижения издержек и оптимизации бизнеса, — отмечает Андрей Лисица , директор бизнес-направления компании “Форексис”. — И хотя флагманами процесса внедрения и использования BI остаются крупные компании, средний и малый бизнес проявляет все больший спрос на “умные” продукты».

Интересно, что в последнее время именно в области BI-решений успешно развиваются российские производители. «Если говорить о традиционных потребителях BI-решений — крупных компаниях, то у большинства из них стоят ERP либо от западных производителей, либо собственной разработки, — продолжает Андрей Лисица. — А вот с нишевыми BI-решениями не все так однозначно — российские продукты вполне конкурентоспособны. Логика здесь следующая: качественно решить конкретную проблему в цепочке бизнес-процессов проще тем, кто сфокусирован именно на ее решении в условиях локального рынка, а не тем, кто производит глобальный инструмент “для решения всего”».

Например, российская компания «Форексис» недавно отчиталась об удачном внедрении своей собственной BI-системы Goods4Cast для прогнозирования продаж в пивоваренной компании «Балтика». «До внедрения нашей системы прогнозы готовились сотрудниками вручную, поэтому точность прогнозирования сильно зависела от опыта сотрудника и его загруженности другими задачами, — рассказывает Андрей Лисица. — Встала задача повышения точности прогнозирования, которая была решена за счет автоматизации процесса при помощи системы Goods4Cast. Внедрение позволило поднять точность прогнозов на 20 процентных пунктов и в четыре раза снизить трудозатраты. Теперь на прогнозах Goods4Cast основывается планирование производства и логистики поставок компании».

Участники ИТ-рынка убеждены, что в нынешнем году BI-решения будут особенно востребованы в связи со стремлением компаний оптимизировать затраты. «В конце прошлого года мы приступили к реализации еще одного большого проекта в “Балтике”, связанного с автоматизацией процесса управления запасами на складах дистрибуторов, — отмечает Андрей Лисица. — Совместно с заказчиком мы разработали единую модель оптимального управления запасами для различных дистрибуторов, что позволит компании централизованно и гибко управлять отгрузками, стабилизировать производство и выполнять планы продаж. Таким образом, благодаря BI-системе издержки предприятия будут сокращаться».

Мобильные гаджеты: потребительский кризис? Алексей Грамматчиков

На рынке сотовых телефонов и смартфонов впервые заговорили о кризисе: продажи этих устройств в текущем году впервые могут пойти вниз

section class="box-today"

Сюжеты

Розничная торговля:

Как шкаф стал жертвой перестройки

Дорогая «Лента»

/section section class="tags"

Теги

Гаджет

Розничная торговля

/section

Мобильная революция вроде бы идет полным ходом: современный человек без сотового телефона в кармане — это уже аномалия, и даже во сне большинство стремится держать любимый смартфон поближе, выкладывая его на тумбочку у кровати.

Однако участники рынка сотовых телефонов и смартфонов впервые заговорили о том, что скоро им, возможно, придется затянуть пояса. «На рынке грядет потребительский кризис», — заявил недавно глава одного из крупнейших сотовых ритейлеров, компании “Евросеть”, Александр Малис . «Мы почти уверены, что прогноз на 2014 год скорее неблагоприятный для всего рынка, — конкретизировал он эту оценку в официальном информационном сообщении компании. — Этот год станет последним для многих региональных и локальных сетей. Оставшиеся игроки, которым удастся выйти за ноль, могут считать это большим успехом. Можно ли считать это новым потребительским кризисом? Да. Будет ли он болезненнее 2008 года — пока не ясно. Но то, что этот год станет санитарным для всей отрасли торговли, абсолютно очевидно».

«Евросеть» прогнозирует, что в текущем году объем рынка телефонов и смартфонов уменьшится до 38–39 млн в количественном выражении (то есть почти на 10% по сравнению с прошлым годом) и до 200–210 млрд рублей — в денежном (то есть на 5–10%). Это будет первое падение рынка, который до этого рос очень динамично (см. график 1).

Рынок насытился

В чем причина таких пессимистических прогнозов? Основной причиной в руководстве «Евросети» называют стремление потребителей сэкономить. «У людей стало меньше денег, мы видим это в цифрах рынка, а также анализируя потребительское поведение», — заявляет Александр Малис.

Да, в последнее время люди склонны меньше тратить на различные электронные устройства. Но одно лишь это обстоятельство вряд ли смогло опустить рынок. Более веская причина падения заключается в его насыщении. «Рост рынка телефонов и смартфонов фактически остановился, но это естественная и давно ожидаемая ситуация, — говорит Алексей Дорофеев , глава Samsung Mobile Russia. — Объясняется это тем, что рынок вошел в насыщение: фактически каждый россиянин уже имеет один-два телефона».

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Впрочем, пока рано поддаваться панике. Есть на рынке мобильных гаджетов и позитивные тенденции. Ключевая из них — стремительный рост доли смартфонов: все больше людей предпочитают иметь в кармане «умное» мобильное устройство, а не простую «звонилку». По данным компании «Связной», в четвертом квартале 2013 года на российском рынке мобильных телефонов доля смартфонов в численном выражении впервые превысила долю обычных мобильных телефонов по объему продаж, а по итогам декабря составила уже около 60% (см. график 2).

«Хотя по итогам года в целом количественная доля проданных смартфонов в среднем чуть-чуть недотянула до половины и составила только 48 процентов, мало кто сомневается, что в нынешнем году продажи мобильных телефонов закончатся с серьезным перевесом в сторону смартфонов, — комментирует ситуацию Мария Заикина , руководитель пресс-службы группы компаний “Связной”. — По нашим оценкам, в 2014 году доля смартфонов в продажах составит свыше 70 процентов в штуках и более 90 процентов в денежном выражении».

А и B сидели на «трубе»

Итак, смартфоны вытесняют обычные телефоны. Однако при этом цена самих смартфонов падает. Все дело в наступлении так называемых производителей второго эшелона (В-брендов), которые активно демпингуют и теснят передовые А-бренды (Apple, Samsung, Nokia и др.). «Рынок наиболее значительно растет в бюджетном сегменте, где доминируют так называемые В-бренды, — констатирует Мария Заикина. — Продажи смартфонов сегодня активно увеличиваются за счет категории до 5 тысяч рублей — по итогам 2013 года на нее пришлось уже 33 процента продаж, тогда как годом ранее — лишь 20 процентов».

В наступившем году производителей мобильных гаджетов ждет нешуточная конкурентная борьба, и каждый производитель будет отстаивать свою территорию. Хотя у ряда А-брендов есть модели и в низком ценовом сегменте, однако, по мнению участников рынка, для этих брендов главным приоритетом будет развитие в категории выше 10–15 тыс. рублей, где они предлагают свои флагманские устройства.

А в сегменте до 10 тыс. рублей А-бренды, скорее всего, будут уступать свою долю рынка, и здесь продолжится наступление В-брендов. «Что касается В-брендов, то завоевывать доли рынка они будут по-разному, — продолжает Мария Заикина. — Мы считаем, что продолжится уже наметившийся в 2013 году тренд разделения В-брендов на две категории с точки зрения подхода к формированию модельных линеек и позиционированию на рынке. Первая категория объединяет бренды, которые достаточно давно представлены на рынке, вложились в инфраструктуру обслуживания и продвижение, используют технологии, зачастую сопоставимые с наработками А-брендов. К ним относятся, например, Huawei, Prestigio, Explay, Texet. У каждого из таких брендов в линейке присутствуют как очень доступные модели с более простыми техническими параметрами, так и более дорогие версии, которые могут составить конкуренцию гаджетам более известных компаний. Это позволяет им занимать топовые позиции по продажам в бюджетном сегменте до 15 тысяч рублей, а также конкурировать и в более высоких ценовых категориях. Вторая категория В-брендов — те, кто делает ставку прежде всего на обеспечение минимальной цены. Такие марки могут играть только в низких ценовых сегментах, где конкурируют десятки игроков, — как следствие, каждый из них получает свою долю рынка, но небольшую».

Сами же ведущие производители смартфонов говорят о важности сохранения в своей продуктовой линейке как доступных, так и дорогих моделей. «Сейчас мы предпринимаем усилия сразу в нескольких направлениях, — рассказывает Алексей Дорофеев из Samsung. — Во-первых, если говорить о переходе владельцев телефонов на смартфоны, то для них достаточно критична цена — не все покупатели готовы отдать за совершенно новое для них устройство сумму, значительно превышающую стоимость предыдущего. Чтобы быть ближе к ним, мы не только выпускаем линейку недорогих смартфонов, но и плотно работаем с сотовыми операторами над субсидированной моделью продажи смартфонов — когда покупатель авансом оплачивает услуги связи на несколько месяцев вперед, а в благодарность за это получает существенную скидку на смартфон. Во-вторых, для пользователей, приобретающих уже не первый смартфон, становятся все более важны функциональные возможности — у них есть опыт использования смартфона, они понимают, чего хотят от следующей модели, и готовы за это заплатить. Для них мы не только продолжаем регулярно обновлять флагманскую линейку, но и развиваем модели среднего сегмента: например, в нашем ассортименте серьезную долю занимают смартфоны с большими экранами, спрос на которые постоянно растет».

Ну и, конечно, выиграет тот производитель, который сможет предложить потребителю понятный и удобный продукт. «Сейчас на рынке присутствует большое количество форм-факторов, — указывает Алексей Осипов , представитель по продажам компании Asus в России. — Пользователи, пожалуй, даже могут потеряться в этом огромном выборе устройств. И основная задача производителя сейчас состоит в том, чтобы доступно представить главные особенности этих продуктов. Большое внимание будет уделяться интерфейсу: он не должен быть сложным, все должно лежать на поверхности и быть интуитивно понятным и простым».

Спрос на «умные» функции

Таким образом, вряд ли стоит предрекать, что рынок сотовых телефонов и смартфонов в ближайшее время рухнет. Да, вероятно, продажи снизятся в количественном выражении из-за того, что телефон сейчас есть уже у всех. В денежном выражении объемы продаж тоже упадут из-за продолжающегося снижения цен. Но спрос на мобильные гаджеты, безусловно, сохранится. Особенно в свете появления новых востребованных функций.

В частности, продавцы говорят, что в ближайшее время станут особенно востребованы так называемые камерофоны — смартфоны с разрешением камеры выше 8 мегапикселей, которые могут производить качественную фото- и видеосъемку. По словам продавцов, если раньше подавляющая часть таких моделей была представлена во флагманском сегменте (свыше 20 тыс. рублей), то в ушедшем году на рынке появился довольно широкий выбор моделей в диапазоне 12–15 тыс. рублей.

Еще один перспективный тип смартфонов — устройства с увеличенным размером экрана (более 5 дюймов), которые представляют собой нечто среднее между смартфоном и планшетом. «Продажи так называемых планшетофонов в России в 2013 году выросли примерно в восемь раз по сравнению с прошлым годом, — констатирует Мария Заикина. — Значительно расширился и выбор подобных устройств: в начале четвертого квартала прошлого года число моделей для выбора составляло уже 50, что в два раза больше, чем в начале ушедшего года. Родоначальником таких смартфонов выступил А-бренд Samsung, но сегодня подобные устройства активно предлагают В-бренды — например, на третье место по продажам в 2013 году вышел Explay. Это позволило увеличить доступность планшетофонов — в прошлом году их средняя стоимость снизилась на 29 процентов».

Кроме того, в смартфонах набирает популярность функция NFC (технология беспроводной высокочастотной связи малого радиуса действия), которую все чаще начинают использовать для оплаты тех или иных услуг. По данным ритейлеров, доля смартфонов с поддержкой NFC-сервисов выросла за год более чем вдвое.

Стремительно растут продажи смартфонов, которые содержат более одной сим-карты. По оценкам компании «Связной», более 30% проданных в 2013 году смартфонов имели две сим-карты и более. В прошлом году доля таких моделей в количественном выражении была в три раза ниже — около 10%. В денежном же выражении доля «многосимочных» смартфонов увеличилась в 2013 году до 22% (почти в четыре раза больше, чем в 2012-м). Рост их продаж в натуральном выражении составил более 400%, в денежном — свыше 380%.

Наконец, покупателей смартфонов воодушевляет и быстрый доступ в интернет с помощью сетей четвертого поколения (4G/LTE). «Продажи смартфонов с LTE увеличились почти в 200 раз по сравнению с прошлым годом, — констатирует Мария Заикина. — 13 процентов всех проданных в 2013 году “умных” телефонов поддерживают технологию передачи данных в сетях 4G/LTE. Однако доля смартфонов, способных реально работать в российских частотах LTE, составила около 7 процентов всех проданных в России “умных” телефонов. В начале 2013 года более 80 процентов продаваемых смартфонов с поддержкой LTE не были предназначены для работы в российских диапазонах. Учитывая недавно достигнутую договоренность МТС, “Мегафона” и “Билайна” с компанией Apple, благодаря которой LTE-частоты теперь поддерживают и новые iPhone, сами по себе пользующиеся спросом, доля таких смартфонов и популярность данной функции возрастет».

Площадка для торга

Потенциал роста рынка электронной межкорпоративной торговли реализован едва ли на 30%. Однако операторам электронных торговых площадок следует обращать больше внимания на трудности, с которыми связано внедрение электронных закупок в крупных компаниях

section class="box-today"

Сюжеты

Долгосрочные прогнозы:

При бульоне

Банкиры о причинах снижения темпов роста

Ненужные рубли

/section section class="tags"

Теги

Долгосрочные прогнозы

Эффективное производство

/section

Сформировавшийся в России рынок межкорпоративной электронной торговли во многом уникален. В отличие от аналогичных рынков ЕС и Китая на нашем первую скрипку играют не корпоративные (кэптивные) электронные торговые площадки (ЭТП), а независимые операторы. Незаметно для многих в России сложилась новая динамично развивающаяся отрасль: предоставление услуг, связанных с организацией и проведением корпоративных закупок в электронной форме.

Вступление в силу законов, регулирующих государственные закупки (94-ФЗ) и закупки госкомпаний (223-ФЗ), привело к тому, что львиной доле крупнейших заказчиков пришлось проводить многие закупки по открытым конкурентным закупочным процедурам в электронной форме. Эти реформы косвенно повлияли и на закупочную политику частных компаний. С одной стороны, многие крупные частные предприятия выступают поставщиками государства и госкомпаний. Когда эти заказчики начали «отжимать» их на тендерах, неизбежно встал вопрос: как снизить собственные затраты? Электронные закупки были решением, лежащим на поверхности. С другой стороны, опыт работы госкомпаний на ЭТП наглядно продемонстрировал, что регламентированные конкурентные закупки позволяют во многом нивелировать недостатки конкурентной среды и являются эффективным инструментом управления затратами.

Таким образом, в нашей стране сложились благоприятные условия для развития независимых площадок, предоставляющих услуги в проведении корпоративных закупок. И ЭТП этими возможностями успешно воспользовались.

Поверх барьеров

Несмотря на то что рынок межкорпоративной электронной торговли как сколько-нибудь заметное явление существует в России меньше десяти лет, можно утверждать, что крупный российский бизнес сделал выбор в пользу электронных закупок.

По данным «Эксперт РА», сегодня такие закупки использует около 60% крупнейших российских компаний (опрос и анкетирование проводились среди предприятий с выручкой более 16,1 млрд рублей, вошедших в рейтинг «Эксперт-400» в 2013 году; см. график 1). По предварительным оценкам, совокупный объем электронных закупок участников рейтинга «Эксперт-400» составил в 2012 году 3,7–3,8 трлн рублей.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Углубленные интервью с руководителями закупок компаний, участвовавших в исследовании, позволили выявить четыре важных фактора, обусловивших внедрение электронных закупок крупнейшими заказчиками.

Прежде всего закупки в электронной форме за счет большей доступности информации и более высокой степени регламентации закупочных процедур позволяют в значительной мере устранить барьеры (территориальные, информационные и др.), препятствующие конкуренции между поставщиками. Как следствие, заказчик получает более достоверную информацию о ценовом предложении на том или ином рынке, а значит, возможность покупать дешевле без ущерба качеству товаров, работ и услуг.

В среднем, по данным ЭТП, электронные закупки позволяют снизить затраты компании на материально-техническое обеспечение на 15–20% по сравнению с конкурентными закупками, проводимыми в «бумажной» форме. Опрошенные компании полностью подтверждают эту оценку. «Если говорить о снижении цен на одну и ту же номенклатуру сейчас, при проведении торгов на ЭТП, и раньше, в “бумажную” эпоху, то эффект есть однозначно. В некоторых случаях мы видим снижение цен на 40 процентов, поскольку раньше по определенным позициям мы сотрудничали с одним или двумя поставщиками и их конкуренция была формальной. Когда их стало десять, все сильно изменилось», — отмечает директор департамента методологии и организации закупок ГК «Росатом» Роман Зимонас . «Эффект налицо. По некоторым позициям снижение достигает 25–30 процентов. При этом у нас за год поменялось около 30 процентов поставщиков», — согласен с ним Александр Зверев , начальник управления по организации тендеров компании «Глобалстрой Инжиниринг».

Другой важный стимул — проведение закупок на ЭТП затрудняет коррупционные действия сотрудников заказчика, особенно если речь идет о менеджерах среднего и низшего звена. «Одна из задач ЭТП — привлечь поставщиков и организовать их взаимодействие с заказчиками только в рамках закупочной процедуры. Некоторых поставщиков мы даже в лицо не знаем: никогда их не видели, никогда с ними не разговаривали. Оценка идет исключительно по представленным документам», — говорит Роман Зимонас.

Еще один существенный фактор — повышение эффективности контроля над закупочной деятельностью компании. «Группа “Русгидро” имеет разветвленную сеть удаленных друг от друга филиалов и дочерних структур, являющихся отдельными юридическими лицами, в том числе находящихся в разных часовых поясах. Для нас важно, что функционал ЭТП позволяет материнской компании обеспечивать мониторинг и контроль закупок, проводимых в группе, в режиме онлайн круглосуточно семь дней в неделю», — рассказывает директор департамента закупочной деятельности «Русгидро» Олег Белов .

Наконец, ряд опрошенных холдингов используют электронные торговые площадки для централизации и контроля закупок своих дочерних обществ.

Не все созрели

Преимущества закупок в электронной форме настолько очевидны и ощутимы, что вполне закономерно возникает вопрос: почему же на них не переходят оставшиеся 40% компаний — лидеров российского бизнеса?

Дело в том, что далеко не все закупки имеет смысл проводить на ЭТП. Скажем, это неэффективно, когда речь идет о «рынках поставщиков» — например, о закупках комплектующих, которые производят всего два-три предприятия, загруженные заказами на год вперед.

Однако главный сдерживающий фактор следует искать в деятельности самих компаний-закупщиков. Закупки, проведение которых на электронной площадке может принести желаемый эффект, обязаны обладать двумя ключевыми характеристиками. Во-первых, это должны быть закупки, где за право заключить контракт с заказчиком конкурируют несколько потенциальных поставщиков. Иными словами, это должны быть конкурентные закупки. Во-вторых, выбор поставщика должен проводиться по заранее оговоренным в закупочной документации критериям и в рамках жестко определенной процедуры. То есть это должны быть регламентированные закупки.

«Компании, внедряющей конкурентные способы закупок и выходящей на электронные торговые площадки, следует быть готовой к реорганизации своей системы управления закупками и, возможно, к кадровым изменениям в соответствующих подразделениях, — считает Александр Зверев. — Я думаю, на ЭТП выходят те компании, для которых плюсы, появляющиеся в результате изменения закупочной политики, перевешивают эти минусы. Внедрение конкурентных закупок в электронной форме было очень непростым шагом для акционеров и руководителей нашей компании».

Зачастую такая реорганизация наталкивалась на серьезное сопротивление внутри компании. И причиной этого чаще всего была не злая воля или лень конкретных менеджеров: представители сметообразующих подразделений и специалисты по материально-техническому обеспечению просто боялись ломать сложившиеся цепочки снабжения и проводить закупки на конкурентном рынке, где «одни мошенники и однодневки».

«Сдерживает развитие электронных закупок в числе прочих факторов, как ни странно, госзаказ. 94-ФЗ установил обязательство для связанных с государством компаний проводить закупки публично и в электронной форме. Такие торговые процедуры традиционно пользуются повышенным вниманием общественности, причем вниманием далеко не всегда позитивным. Все это приводит к тому, что большинство компаний с опаской относится к электронным торгам. Недобросовестные поставщики, некачественная продукция, резервирование средств от размера сделок, скандалы отпугивают людей от электронных закупок», — говорит председатель совета директоров международного центра электронных торгов B2B-Center Александр Бойко .

Впрочем, и такой фактор, как корпоративная коррупция, нельзя сбрасывать со счетов. Проведение закупок на ЭТП ощутимо повышает подконтрольность действий отвечающих за снабжение менеджеров среднего и низшего звена, а значит, сильно затрудняет получение ими нетрудовых доходов за счет закупок компании.

«Обычный закупщик, особенно в средней по размеру компании, — это человек, который при слове “электронные закупки” падает в обморок. Эта категория людей будет прикладывать все усилия, для того чтобы их компания не участвовала в электронных торгах. Если же собственник их все-таки принудит прийти на ЭТП, то при проведении пилотных торгов будет сделано все, чтобы они не показали эффективности. Вплоть до того, что эти менеджеры будут доплачивать поставщикам из своего кармана, чтобы те не пришли на эти процедуры закупки», — говорит председатель совета директоров компании «Сбербанк-АСТ» Николай Андреев .

Наконец, подготовка и проведение регламентированных закупочных процедур предполагает наличие в компании специалистов особого профиля — то есть, собственно, закупщиков.

«Когда мы начали внедрять электронные закупки, по сути нам пришлось создавать в госкорпорации новую специальность — “закупщик”. Первое, что мы сделали, выделили подразделения по ведению закупочных процедур. До этого они обособленными не были, где-то проведение закупок было поручено бухгалтерии, где-то — юристам, где-то — экономистам. Нам удалось эту сферу деятельности обособить, после чего мы приступили к подготовке специалистов. В первый же год запустили систему обучения, прекрасно понимая, насколько это сложная задача, нельзя же неподготовленному сотруднику просто выдать инструкцию и отправить проводить торги», — вспоминает Роман Зимонас.

Вовлечение в электронную торговлю новых крупных корпоративных заказчиков — это естественный процесс, связанный с повышением качества корпоративного управления на российских предприятиях. «Компании будут приходить к решению использовать закупки в электронной форме по мере того, как будет расти уровень качества управления закупками. Этот сегмент — обслуживание корпоративных закупок на ЭТП — будет заполняться очень долго и постепенно. Просто потому, что его рост зависит непосредственно от развития закупочной отрасли в целом», — считает Виктор Умрихин , генеральный директор электронной торговой площадки «Tender.Pro».

Вопрос в том, могут ли сами электронные площадки, более всего заинтересованные в расширении своей клиентской базы, этот процесс ускорить. На наш взгляд, операторам стоит уделить больше внимания объективным проблемам своих потенциальных клиентов, связанным с переходом к регламентированным конкурентным закупкам. Внедрение электронных закупок должно предлагаться как комплексное решение, включающее в себя не только предоставление соответствующих технических средств для проведения регламентированных закупок, но и услуги, позволяющие компании снизить финансовые и ресурсные затраты на реорганизацию закупочной деятельности. Речь может идти как об обучении специалистов заказчика, так и о предоставлении консультационных услуг — самостоятельно или с привлечением специализированных организаций. Нечто похожее можно было наблюдать пятнадцать — двадцать лет назад на рынке системной интеграции, когда поставщики этих услуг превратились из продавцов «железа» и программного обеспечения в консультантов, помогающих компании в организации документооборота и регламентации бизнес-процессов.

Плюсы и минусы независимости

Крупное предприятие, решившее использовать закупки в электронной форме, неизбежно встает перед выбором: создавать собственную площадку или воспользоваться услугами независимых операторов ЭТП. В пользу создания кэптивной ЭТП сделали выбор более 30% опрошенных в ходе исследования компаний, причем подавляющее большинство проводит электронные закупки исключительно на собственных площадках (см. график 2). Таким образом, эти заказчики были потеряны для независимых операторов ЭТП. Как показал опрос с участием руководителей закупок крупных компаний, пользующихся услугами независимых электронных торговых площадок, решение отказаться от создания кэптивной площадки, как правило, обусловливается двумя факторами. Во-первых, создание собственной площадки — это дорого даже для лидеров отечественного бизнеса, в особенности на фоне стоимости услуг независимых ЭТП. «К нам приезжал разработчик, представлял предложения о создании корпоративной электронной площадки. Но это оказалось довольно дорогим удовольствием. И на этапе подготовки технического задания, и на этапе разработки, и на этапе эксплуатации. Разработка, по нашим прикидкам, могла бы обойтись компании в 5–7 миллионов рублей. Для сравнения: наша абонентская плата на внешней ЭТП составляет 108 тысяч рублей в год. Поэтому решение пока отложено», — рассказывает Александр Зверев.

Второй веский довод в пользу привлечения независимых операторов — обеспечение информационной безопасности. В случае возникновения проблем в этой области — связанных ли с техническими причинами, с халатностью ли сотрудников, — все репутационные, юридические и коммерческие риски ложатся на владельца площадки, то есть на самого заказчика. Выходит, что компания, потратив немалые деньги на разработку и поддержку собственной ЭТП, получает дополнительную головную боль.

С другой стороны, кэптивные площадки обладают рядом преимуществ перед внешними ЭТП. Самые важные из них, по мнению респондентов, — простота интеграции площадки с корпоративными ИТ-системами, скорость и гибкость настройки функционала под изменение регламентов заказчика, а также более высокий уровень информационной безопасности (см. график 3). Впрочем, ни одно из этих преимуществ не является принципиально недостижимым для работающих на рынке операторов крупнейших независимых площадок.

Новичкам здесь не место

В ходе исследования среди респондентов, пользующихся электронными закупками, был проведен опрос, в ходе которого выяснялось, какими факторами мог бы быть обусловлен их выбор ЭТП, если бы им пришлось делать его сегодня (см. график 4). Отмеченные как приоритетные факторы выбора можно объединить в три группы. Во-первых, это факторы, относящиеся к опыту работы ЭТП на рынке. Во-вторых, факторы, прямо или косвенно демонстрирующие возможности площадки в обеспечении приемлемого для заказчика уровня конкуренции поставщиков при проведении торгов. Наконец, в-третьих, это факторы, относящиеся к информационной безопасности и функционалу ЭТП, а также к качеству и разнообразию предоставляемых ею услуг.

Уровень информационной безопасности, гибкость торгово-закупочного функционала, качество и разнообразие дополнительных сервисов и инструментов аналитики, разумеется, оказывают влияние на выбор электронной торговой площадки. Однако, как показал опрос, крупные заказчики считают ведущие независимые площадки по этим критериям сопоставимыми. В целом результаты проведенного опроса стали хорошей новостью для ведущих ЭТП: крупнейшие клиенты оценивают качество их услуг достаточно высоко (см. таблицу). Однако и выделиться в этой области на общем фоне непросто.

Таблица:

10 лучших ЭТП по уровню удовлетворенности качеством их услуг

Наиболее сильно на дальнейшее развитие рынка услуг ЭТП в сегменте корпоративных закупок, по всей видимости, будут влиять первая и вторая группы факторов.

Прежде всего, крупные заказчики весьма консервативно относятся к новичкам на рынке независимых площадок — такой фактор выбора, как опыт работы электронной торговой площадки на рынке, отметили 63,6% респондентов. Можно сделать вывод, что стоимость «входного билета» в этот сегмент рынка для новых игроков высока. Крупные площадки, несмотря на молодость рынка электронной межкорпоративной торговли в России, имеют по сравнению с новичками преимущества в привлечении клиентов из числа ведущих компаний.

Заказчик здесь главный

Расширение конкуренции поставщиков при проведении закупок — основной фактор, определяющий выбор заказчиков в пользу независимых операторов ЭТП. Его отметили более 31% респондентов — больше, чем какой-либо другой. Как показало анкетирование, для клиентов независимых операторов ЭТП — это основной «продукт», который они покупают у площадки.

Отмеченные подавляющим большинством компаний такие факторы, как маркетинговая активность ЭТП по развитию базы поставщиков и заказчиков, стоимость услуг электронной площадки для поставщиков, многоотраслевая направленность ЭТП, прямо влияют на количество участников закупки и в конечном итоге на уровень конкуренции поставщиков на проводимых заказчиком торгах. Поэтому их стоит рассматривать в совокупности.

Глубина конкуренции в закупочных процедурах компании зависит от привлекательности и доступности площадки для максимально широкого круга поставщиков. Крупные заказчики видят эту взаимосвязь. При выборе независимой ЭТП заказчики уделяют большее внимание стоимости услуг площадки для поставщиков, а не для них самих (первый фактор отметили 60,6% респондентов, а второй — лишь 51,5%).

«Реальная стоимость услуг ЭТП для заказчика состоит из явной и неявной частей. Явная часть — это прямая плата заказчика за работу на ЭТП. Обычно это или абонентская плата около 10 тысяч рублей в месяц, или плата за проведение каждого тендера в размере где-то 5 тысяч рублей. Мы не взимаем плату с заказчиков за работу на нашей площадке. Неявная составляющая — это те затраты, которые поставщики несут, работая на площадке, и которую они закладывают в итоговую цену для заказчика. Такие скрытые затраты могут быть достаточно существенными», — рассказывает генеральный директор Группы электронных площадок ОТС.RU Дмитрий Пангин .

Вместе с тем общее количество поставщиков, зарегистрированных на площадке, влияет на количество участников каждой конкретной закупки лишь опосредованно. Важно, в какой мере оператор ЭТП может использовать свою базу поставщиков в интересах заказчика. По мнению опрошенных руководителей закупок, в число обязательных услуг электронной площадки должно входить приглашение оператором к участию в закупке поставщиков, работающих в соответствующих регионах и предлагающих соответствующую номенклатуру. Наконец, непосредственно на уровень конкуренции в закупках конкретного заказчика влияет формирование вокруг него пула поставщиков, предлагающих необходимые ему материально-технические ресурсы и ориентированных на участие в организуемых им закупках. «На мой взгляд, заказчикам следует выбирать электронную площадку, прежде всего исходя из ее функциональности, отвечающей принятым в компании бизнес-процессам. Наличие широкой базы профильных участников важно, поскольку оно обеспечивает конкуренцию при проведении закупок, однако локомотив процесса закупок — это все же заказчик. Поставщики придут на ту площадку, на которой он будет работать», — считает Андрей Степаненко , президент НП «Российская гильдия управляющих и девелоперов», генеральный директор Российского аукционного дома.

Анкетирование показало, что узкая отраслевая специализация площадки скорее негативно влияет на ее привлекательность для крупных заказчиков. Однако это не означает, что специализация площадки не важна для заказчика в принципе. Наиболее привлекательны площадки с многоотраслевой специализацией, то есть обладающие сформировавшимися пулами поставщиков и заказчиков в нескольких отраслях.

Специализация площадки достигается за счет привлечения нескольких «якорных» заказчиков, работающих в одной отрасли. В результате возникает необходимая синергия, когда крупные заказчики, работающие в аналогичных или смежных отраслях и закупающие аналогичную номенклатуру, начинают «делиться» друг с другом поставщиками, тем самым расширяя ядро активных поставщиков.

Кризис в помощь

Несмотря на успехи, рынок услуг электронных торговых площадок в сегменте закупок крупных заказчиков далек от насыщения. По оценкам «Эксперт РА», потенциал рынка реализован едва ли на треть, если считать, что насыщения он достигнет, когда все крупнейшие заказчики будут проводить не менее 50% своих открытых закупок в электронной форме. Как это ни парадоксально звучит, ускорить рост рынка может замедление российской экономики — в такой ситуации логично сокращать затраты.

Еще одной важной тенденцией станет углубление многоотраслевой специализации ведущих электронных площадок. Можно ожидать, что в краткосрочной перспективе сформируется группа независимых ЭТП, занимающих лидирующие позиции как по количеству активных крупных заказчиков, которые работают в одной или в смежных отраслях, так и по размеру активного ядра поставщиков, ориентированных на удовлетворение потребностей этих заказчиков. Такие площадки-лидеры получат преимущество в привлечении новых крупных заказчиков из аналогичных или смежных отраслей.

Наконец, ряд крупных независимых операторов ЭТП уже начали экспансию на зарубежные рынки, прежде всего в СНГ (Украина, Казахстан, страны Средней Азии), Восточную Европу и Китай. Первые результаты впечатляют. Российские электронные торговые площадки учатся зарабатывать на своей уникальности.

Дальше некуда Максим Соколов

Поскольку для оправдания героев Украины, спаливших в своем геройстве Киев, выдвинуты уже все возможные и невозможные доводы, не обошлось и без дежурного «Но когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно подчиненных одной и той же цели, свидетельствует о коварном замысле вынудить народ смириться с неограниченным деспотизмом, свержение такого правительства и создание новых гарантий безопасности на будущее становится правом и обязанностью народа» — как же без отцов-основателей?

В смысле прав и обязанностей народа интересно задаться вопросом, почему Фронда не стала героическим провозвестником последующих великих революций и в курсах истории о ней буркают всего два слова. Ведь нынешние проклятия коварным замыслам В. Ф. Януковича в равной степени применимы и к не менее коварным замыслам Мазарини; злоупотреблений и насилий, порожденных отвратительной жадностью Мазарини (Януковича), тоже хватало; наконец, сложные эволюции принцев точь-в-точь предвосхитили таковые же эволюции Яценюков и Кличков.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Вероятно, потому, что и Мазарини половчее Януковича оказался, и Париж все-таки не сгорел, и — самое главное — Фронда предварила установление идеального абсолютизма Людовика XIV. Временами рассуждения о правах и обязанностях народа заканчиваются тем неожиданным выводом, что несправедливость лучше беспорядка. Мысль, актуальная не только для Парижа середины XVII в., но и для последующих эпох.

Но задаваясь вопросом, почему Фронда не разнесла Францию в клочья, а насчет сегодняшней Украины такой уверенности нет, нужно обратить внимание на то, что Франции очень сильно повезло: Мазарини, принцы, Парижский парламент, народные массы дрались chez soi, практически избавленные от внешнего вмешательства, ибо вмешиваться было особенно некому. Испания была слишком слаба, Англия сама переживала мятежные времена, растерзанная и издыхающая Германия лежала в пепелищах. Тогда как за тридцать лет до этого пражская дефенестрация («Слава Чехии! — Героям слава!», тоже в своем роде Майдан) привела к катастрофе Тридцатилетней войны. Именно потому, что в охотниках вмешаться в дела Германии не было недостатка.

Когда мы видим, к чему привели нынешние право и обязанность украинского народа, нельзя не поразиться тому, с какой безоглядной (скорее бездумной) смелостью была самими же украинцами отвергнута идея, лежащая в основе украинизма последних двадцати лет, т. е. всего периода последней незалежности. Эта идея, выраженная в названии книги президента Л. Д. Кучмы «Почему Украина не Россия», сводилась, если отбросить красоты, к апологии буферного существования. «И вашим, и нашим, но в итоге никаким». От окончательного ответа на вопрос «С кем вы, орлы, казаки, гетманы, вертухаи?» надлежало неукоснительно воздерживаться, ибо полная ясность в этом вопросе означала бы переход на ту или другую сторону, причем и там и там надобность в сохранении Украины в ее прежнем виде и даже сама возможность этого была бы весьма гадательной. В течение известного времени можно плясать на канате, но, вообразив, что можно и пойти по воздуху, куда хочешь, рискуешь и костей не собрать. А последний (конец 2013-го — начало 2014 г.) марш-бросок европейским шляхом был именно таким шляхом по воздуху.

Главным итогом и главным финалом пляски на сегодняшний день является то, что буфера больше не существует. Вместо него есть руина. А также выход ЕС и России на непосредственное соприкосновение. Мечта Брюсселя в одночасье сбылась: расширяться уже больше некуда. Другое дело, что Брюссель изнемогал и от прежнего расширения, превратившего более или менее внятную культурно-историческую общность западноевропейских наций в нечто, делающееся все более и более безобразным (ударение можно поставить по вкусу). При таком изнеможении внезапно свалившаяся на руки — «А вот и мы! А вот и мы!» — пятидесятимиллионная страна с коллапсирующей экономикой, раздираемая всеми мыслимыми противоречиями и уже вступившая на путь гражданской войны, представляет собой довольно сомнительное приобретение. «Я медведя поймал! — Так веди его к высшим европейским ценностям! — Не идет! — Тогда сам иди. — Не пускает!»

В какой-то момент массы народа, гонимые и своими собственными не вполне адекватными представлениями о сути европейской политики, и вполне выдающейся дуростью украинского политикума, не ведающего, сколь опасно ходит, и премудростью европейских вождей, недостаточно искусных, как выяснилось, в ловле медведя, — со всей возможной швыдкостью устремились в братские объятия Европы, понятия не имеющей, что со всем этим делать. Кормить всех? — невозможно. Взяться ублагоустраивать Украину? — никакого войска не хватит. Отвечать: «Кто вы такие? Я вас не знаю. Пошли прочь, прочь пошли» (вариант для дам: «Мы просто добродушно пошутили») — не поймут, да и какой же политик столь явно будет расписываться в своем полном банкротстве.

Украинский политикум находится в состоянии ничтожества, но в конкретном украинском вопросе немногим лучше и состояние европейского, а равно и американского политикума. Если под страхом различных кар строго возбранять законному пока что правителю страны творить управу — а страна в том сильно нуждается, — управу остается чинить тому, кто не дает это делать властям страны. Но запрещающие европейцы и американцы тоже не в состоянии это делать, отчего и происходит глухой цугцванг.

Россия в такой ситуации может вообще ничего не делать, руководствуясь принципом «Терпение и время — два моих молодца». К чему вмешиваться, когда партнеры только и ждут, чтобы свалить на русских всю вину, — не лучше ли дать им провалиться по полной? Рано или поздно сами призовут, тогда можно будет и выставить условия. В идеале возможен и вариант, описанный кн. Голицыным в арии из оперы «Хованщина»: «Вырвал из пасти крулей жадных родные земли; // Те земли, кровью предков облитые, // Принес я в дар моей святой отчизне». Шансы на ирредентистский успех не нулевые — главное держать паузу.

Правда, нужно учитывать и то, что при полной непредсказуемости участников конфликта возможно воссоединение русских земель, а возможна и третья мировая война. Такую силу несут в себе европейские ценности.  

Оглавление

Разблокировать будущее Бесплодная схоластика Татьяна Гурова Александр Ивантер Валерий Фадеев О тревожащих аналогиях Александр Привалов Свет по талонам Евгений Огородников Тюрьма на рыночных рельсах Софья Инкижинова Угроза пятому поколению Алексей Хазбиев «Достать» клиента. Мобильной рекламой Елена Николаева Неакцентированный приоритет Ян Марков Не нужно быть суперагрессивным Екатерина Шохина Инвестируйте. Забудьте о налогах Яковенко Дмитрий Когда антибиотики бессильны Галина Костина В полураспаде Геворг Мирзаян Далеко не успех Петр Михальчук Уполномочен помогать детям Петр Скоробогатый Коррупция — надежда мира Максим Кантор Философия в будуаре Вячеслав Суриков Hi-End Восточный экспресс «Сибирь» Буткина Наталья Как жить на Таймыре Майская Марина Найти потенциал в лесу Майская Марина Расширить радиус Алексей Буланов Опорный край страны Сапелкина Наталья ИТ-рынок: точки роста Алексей Грамматчиков Мобильные гаджеты: потребительский кризис? Алексей Грамматчиков Площадка для торга Дальше некуда Максим Соколов Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg