«Уфимская литературная критика (сборник)»

Эдуард Байков Уфимская литературная критика

Тернистый путь литератора

Москва сегодня (как и раньше) – это Мекка для литераторов всех мастей и направлений. Подавляющее большинство крупнейших книжных издательств и редакций «толстых» литературных журналов сосредоточено именно в столице государства российского. В ту сторону и устремлены восторженные и страждущие взоры паломников от литературы – начинающих (и маститых на местном уровне) провинциальных беллетристов, поэтов и публицистов, журналистов и сценаристов. Все взгляды прикованы к сверкающей в лучах мирской славы московской писательско-киношной «тусовке». Признание, известность, гонорары – в одном из романов «современного американского Мопассана» Гарольда Роббинса справедливо утверждается, что именно творческое тщеславие движет одаренными людьми, подвигая их на великие (и не очень) свершения. Способности, в том числе и творческие, есть почти у всех людей, талант – у немногих, гениальностью обладают единицы. Но, если человек хоть в ничтожно малой мере отмечен знаком творческой одаренности, он будет пытаться реализовать ее, а не закапывать талант в землю. Тут-то его и подстерегают каверзы на нелегком пути творческой самореализации и самоутверждения.

Допустим, вы пишите с самого раннего детства (или с отрочества, или пусть с юношеских лет). Вам присуще несомненное дарование. Разумеется, любые способности нужно развивать, только так взращиваются таланты. Вы пишите, много читаете (особенно полезно читать классику, лучше – отечественную), снова пишите, оттачивая слог, пытаясь создать свой индивидуальный стиль. И вот, наконец, вам кажется, что вы достигли зрелости в своих творениях. Ваши знакомые, друзья и близкие, читая вас, хвалят и сравнивают с известными писателями. Вас с интересом воспринимают местные печатные СМИ, публикуют отдельные (как правило, короткие, малой прозаической формы) ваши произведения в газетах, а то и в журналах (возможно даже – активно). Ваши опусы с удовольствием размещают на литературных сайтах и в интернет-журналах. Вы начинаете понемногу гордиться собой, или, по крайней мере, с уважением относиться к своему творчеству. И тогда, правда, все еще сомневаясь (или наоборот, ничтоже сумняшеся), вы решаетесь приступить к покорению вершин литературного Олимпа (точнее сказать, Парнаса). Вы отправляетесь в Москву!

Сразу же мой вам совет: посылать рукописи по почте, да еще без чьей-либо весомой рекомендации – гиблое дело. Личный контакт (знакомство «вживе», разговор тет-а-тет с издателем, редактором) неизмеримо продуктивнее любой самой благожелательной переписки.

Итак, вы прибываете в столицу, предварительно наметив план и маршрут посещения известных вам издательств и редакций литературных журналов. Разумеется, с собой у вас достаточное количество распечатанных на принтере рукописей, которые вы хотели бы предложить на рассмотрение редакторам (с собой нужно взять также электронную версию произведений – на дискетах или компакт-диске). Еще лучше, если вы располагаете устной рекомендацией уже состоявшихся писателей, знакомых с издателями и редакторами, к которым вы направите свои стопы. Вы посещаете интересующие вас объекты, знакомитесь с редакторами, оставляете им свои рукописи. Обычно срок их рассмотрения в издательствах от полмесяца до месяца (иногда больше), в редакциях «толстых» журналов – от трех месяцев до полугода. Заранее готовьтесь к тому, что не все журналы примут ваши опусы к рассмотрению (редакции некоторых из них, как, например, «Искатель» и «Наука и религия», страдают ничем не обоснованным снобизмом и столичным высокомерием). Вам любезно сообщат, что ваши рукописи отдадут на оценку профессиональному рецензенту, а уже потом редактор литературного проекта или книжной серии будет принимать окончательное решение.

По истечении оговоренных сроков вы звоните в эти самые издательства и редакции, и… вам везде отвечают отказом. Поверьте мне, такова печальная участь практически всех известных мне авторов из провинции. Начинающие русскоязычные писатели из Уфы, со многими из которых я лично знаком, прошли тот же путь, что и ваш покорный слуга с тем же самым отрицательным результатом (за единственным счастливым исключением – из моего окружения). Итог один: ваш роман (или еще что) «не может быть рекомендован к изданию». И точка.

Как правило, сотрудники издательств не объясняют авторам их ошибки и недочеты, не зачитывают рецензии, одним словом, ничему не учат и ничем не помогают – ни словом, ни делом (в добрые советские книгоиздательские времена авторов ценили и лелеяли). Мол, свободного времени у современных редакторов и рецензентов практически нет, все они страшно устают от нескончаемого потока рукописей, возиться с авторами им некогда, и пусть авторы учатся «плавать» в литературном море сами, авось, да выплывут. А, если не научатся, то тем хуже для них, проблема спасения утопающих – дело рук самих утопающих. Все это – цинизм, душевная черствость, равнодушие, принцип «выживает сильнейший» – приметы нового (постсоветского, псевдокапиталистического) времени. И это было бы полбеды, если бы все обстояло именно таким образом.

Я проделал весь этот путь. Вначале, в 1993 году, когда я в возрасте 26 лет написал свое первое серьезное произведение (а пишу я с 8-ми лет) – роман «Меч Господень», мною заинтересовались московские кинематографисты и с жаром ухватились за идею экранизации вышеуказанного романа. Планировалось за полгода отснять, смонтировать и представить на очередной московский кинофестиваль футуристический боевик. Все окончилось тем, что продюсер, финансирующий этот кинопроект (уже был написан киносценарий, закуплены пленки и осуществлена договоренность с ялтинской киностудией о натурных съемках в Крыму), присвоил себе все деньги, взятые в кредит, и был таков. Так судьба нанесла свой первый весьма ощутимый удар по мне и реализации моего творчества. Минул год, и я посетил Москву, предложив рукопись романа «Новому миру» и стихи – «Технике молодежи». Спустя пару месяцев, в первом ответили отказом, мотивировав это тем, что, дескать, у них на год-другой все расписано, печатают Солженицына, Аксенова и иже с ними. Во втором главный редактор, Константин Перевозчиков заявил, что стихи неплохие, но не современные, так, мол, писали во времена Пушкина и Байрона.

Еще через пару лет я по знакомству передал этот же роман одной москвичке – свободному редактору, работающей сразу на несколько издательств. В ее функции входил как раз поиск новых имен. Рукопись она передала кому надо, и спустя несколько месяцев эта рукопись вернулась ко мне: все издатели утверждали, что пишу я хорошо, все это интересно, но, увы, мой роман, по сути, произведение, написанное в жанре остросюжетной мистики, а специальную серию под меня они делать не хотят, так как мистику не издают. «Напишите обычный детектив», – предложили мне напоследок. К сожалению, все остальные произведения, созданные мною к тому времени, также были написаны в жанре детективной и приключенческой мистики.

Прошло несколько лет, и я все же сел и написал детектив – криминальный роман «Гнев» (забегая вперед, имею честь сообщить, что этот роман я издал весною 2002 года, в Уфе за свой счет). Я поехал в Москву и раскидал все свои произведения малой и средней прозаической формы (то есть рассказы, новеллы, повести и эссе) по редакциям журналов «Молодая гвардия» (патриотического толка издание), «Наш современник» (патриотического толка), «Роман-журнал XXI век» (патриотического толка), «Октябрь» (либерального толка), «Смена» (либерального толка), «Чудеса и приключения» (нейтральная позиция), «Путешествие вокруг света» (нейтральная позиция). Как видите, разброс по общественно-политическому признаку и идеологическим пристрастиям достаточно широк. Но воз, как говорится, и ныне там. До сих пор мне даже никто не удосужился позвонить (я оставлял контактный московский телефон – то есть звонок был бы бесплатным). Из всех сотрудников вышеупомянутых редакций откликнулся лишь редактор журнала «ЧиП» – Михаил Андреевич Фырнин, который долго (почти 2 часа) и обстоятельно беседовал со мной по телефону, объясняя, научая, поощряя. Да еще ответил письменно редактор прозы «Нашего современника» С. Зотов. Спасибо и на этом.

Впрочем, истины ради, следует признать, что «либералы» охотнее идут на контакт нежели «патриоты». Они почти всегда отвечают, а иногда и публикуют. Например, я разослал наш коллективный сборник «Уфимская литературная критика. Выпуск 1» по двум десяткам российских литжурналов, и откликнулись, написав о сборнике, лишь Павел Басинский («Октябрь, № 2, 2004) и Анна Кузнецова («Знамя», № 4, 2004). Охотно публикуют интересные с их точки зрения тексты и столичные литературные интернет-журналы, такие как «Пролог» (Дарья Рудаковская) и «Молоко» (Лидия Сычева). За что им всем огромное спасибо! Кстати, начинающим авторам могу посоветовать разместить свои произведения на таких самиздатовских литературных сайтах, как «Проза. ru», «Самиздат. sol.ru», «журнал Самиздат библиотеки Мошкова».

Но продолжу о своих мытарствах годами ранее. Итак, далее, я посетил крупнейшее издательство, специализирующееся на детективной и фантастической литературе – «ЭКСМО-Пресс». Редактор, ведущий детективно-криминальный проект – Григорий Ефимович Стернин – встретил меня радушно, принял рукопись. Затем я по личной рекомендации известного московского писателя-детективщика и киносценариста Рамиля Ямалеева (кстати, наш с вами бывший соотечественник) обратился в еще более крупное издательство, этакий книгоиздательский монстр – холдинг «АСТ». Рукопись Ямалеев передал лично старшему редактору детективной серии Светлане Бессоновой. Еще одну распечатку романа я отдал своей давнишней знакомой Ларисе Алексеевне Захаровой, курирующей литературные проекты в одном издательстве на Ольминского, За. Ну, вы уже догадались: отказ за отказом. Так как я был не совсем «с улицы» (все же личные знакомства и рекомендации), мне любезно зачитали рецензии на мое детище. Выслушав их, я лишь недоуменно покачал головой – такое впечатление, что рецензент или вообще не заглядывал в текст, или читал роман «по диагонали», не утруждая себя вникать в смысл написанного.

Впоследствии от весьма сведущих в этой области людей я узнал, что ларчик открывался просто: все эти издательства, лицемерно призывающие начинающих авторов приносить рукописи «на честное и объективное рассмотрение и оценку», на самом деле, издают только за деньги (!). То есть автор должен сам оплатить (за немалые деньги – порядка 5-10 тысяч долларов) издание своих сочинений. Но, позвольте, тогда зачем мне нужны все эти стервятники от литературы?! Я пойду в любую полиграфическую фирму, в любую типографию, и мне издадут книгу любым тиражом, в каком угодно оформлении. Получается замкнутый (и порочный) круг: для того, чтобы издаваться за счет издательств, нужно иметь имя, быть «раскрученным» писателем, а для того, чтобы быть «раскрученным», надо почаще издаваться. Короче говоря, начинающему писателю предлагается «раскручиваться» самому и издавать книги за свой счет, на свой страх и риск. Финита ля комедия!

Больше всего меня возмущает в этой злокозненной ситуации то, что издатели самым наглым образом лицемерят и дурят авторов и все общество в целом. Зачем нужно подавать несбыточные надежды, зачем напрасно манить начинающих и малоизвестных писателей ложной возможностью осуществления их мечты – якобы на равных правах и весьма объективно, зачем сулить золотые горы и дразнить гусей?! Ведь для многих отказ (заранее запланированный и поставленный на поток – я слышал, что рецензенты специально ориентированы на разбивание авторов в пух и прах) со стороны вроде бы уважаемых издателей и редакторов равен личностному краху. Для некоторых впечатлительных натур это целая трагедия, горькое разочарование в своих способностях и призвании! Если все, что я слышал о не афишируемых игрищах (чуть ли не тайном заговоре) московских издателей – правда, то так могут поступать только подлецы и ничтожества!!! Лучше уж сразу признайтесь, что никого из неизвестных авторов вы публиковать заранее не собираетесь, не смотря на степень таланта и профессионализма пишущего. И что вас интересуют только деньги, а вовсе не ситуация в российской литературе, да и не качество вовсе вашей книгоиздательской продукции. По крайней мере, так будет и честнее, и понятнее. Так вы искалечите меньше писательских (а, значит, человеческих) судеб и нанесете меньший вред литературному искусству России – стране, где и вы родились, живете и зарабатываете себе на хлеб своими подлостями.

И в заключение, небольшой штрих к весьма нелестному портрету столичных литературно-издательских бонз. Летом того же 2002 года к нам в гости приехали сотрудники редакции еще одного «толстого» журнала «Дружба народов» – Леонид Владленович Бахнов, Леонид Владимирович Костюков и Леонид Арамович Тер-Акопян. На встрече в Правлении Союза писателей гости заявили с энтузиазмом, что находятся в перманентном поиске новых литературных имен и талантов. По-видимому, в Уфе таких талантов и новых имен – кот наплакал. Во всяком случае, никто из многочисленной и разношерстной литературной братии г. Уфы, сдавших им рукописи (за исключением одной Светланы Чураевой) ответа так и не получил. Сдал несколько рассказов и стихов и ваш покорный слуга, будучи уже профессиональным писателем. Подарил каждому из троих по экземпляру своей книги. А в ответ – тишина… Более того, этот самый г-н Тер-Акопян приехав повторно в Уфу, заявил в Союзе писателей РБ, что, мол, у вас тут вообще имеются только два писателя – Глуховцев и Чураева. Велики же шоры на глазах у столичного мэтра.

P.S. Пишите, сочиняйте, творите, но помните о надписи, начертанной над входом в ад (это из Данте): «Оставь надежду всяк сюда входящий».

Гнев авторов или бодяга поденщиков?

Что может быть нового в детективной литературе? Существует несколько традиционных тем (расхожих шаблонов), по которым строится сюжет, и которые уже всем приелись: скучное повествование об одиночке – частном лице, ведущим приватное расследование на свой страх и риск, исходя из моральных побуждений либо азарта («детектив-задача» и «детектив-загадка»); или же описание банального расследования преступления частным сыщиком или полицейским («полицейский детектив»); или сюжет с главным героем – преступником («гангстерский» или «криминальный детектив»), к которому можно относиться с негодованием или, наоборот – с симпатией (зависит от позиции самого автора). Так чем же можно удивить искушенного и пресыщенного читателя – любителя детективных историй? Конечно, потоком неприкрытого цинизма, насилия и ужаса. Нагромождением зла в его крайних и отвратительных проявлениях.

Что авторы-детективщики, начиная с послевоенных лет, и по сей день, вначале, в основном, на «диком» и «загнивающем» Западе, и делают. А ныне, с торжеством не менее дикого капитализма в России, подобная тенденция утвердилась и у нас. Как вы поняли, речь идет о непрекращающемся вале так называемого «милицейско-детективного» и «братковско-криминального» чтива для ошалевших от хлынувших на них рыночных отношений невзыскательных читателей-россиян. Впрочем, процент читателей постепенно и неуклонно все более уменьшается в пользу видео– и телезрителей и пользователей-юзеров. И все же не оскудела земля русская, как на широкие массы читательской аудитории, так и на славных тружеников пера (то бишь кейборда).

Вот и у нас, в Башкортостане, в стольном граде Уфе, имеется свой, достаточно известный в определенных кругах, писатель Эдуард Байков – автор не так давно вышедшей книги «Гнев». В заглавии черным по белому написано, что сие творение – криминальный роман. Сразу же стоит отметить явную несуразицу: автор нарушает все принятые каноны жанра. Проявляется это в жанровом разрыве единой композиции – роман не является цельным в жанровом отношении произведением. Действительно, выражаясь «киношным» языком, первая часть романа представляет собой криминальный боевик (детектив открытого типа), вторая же – психологический триллер (классический детектив).

Напомню: в классическом детективе фабула строится на описании (или просто обозначении) совершенного преступления и его дальнейшем раскрытии полицией (милицией), частным сыщиком, юристом или вообще непрофессионалом приватным образом. Завязка, действие, интрига, развязка – все четко, все ясно. В детективе открытого типа все традиционные каноны смешаны, проигнорированы, пиши о чем и как угодно, лишь бы основной канвой все же была криминальная тема. Но позвольте, нельзя же принимать нас, читателей, за шизофреников с раздвоенным сознанием: одна часть боевик, другая – триллер. Автору надо было бы дописать еще третью – мелодраму, и получился бы премилый литературный винегрет. Авось читатель да проглотит, не поморщившись.

Теперь о главном герое. Здесь писатель показал себя типичным продолжателем «славного» дела, с одной стороны, достойных всяческого уважения, более-менее серьезных Джеймса Хэдли Чейза и Дэшила Хэммета, а с другой – примитивно-убогих Картера Брауна и Микки Спиллейна. Отличительной особенностью творчества этих авторов, если кто не помнит, является воспевание отрицательного героя. У них злодей борется со злодеями всеми возможными (как правило, недозволенными) способами и приемами, как то – кулаками, холодным и огнестрельным оружием, а также подлостью, коварством, жестокостью и полным пренебрежением к чужим жизням. Эти подлецы и негодяи (те же сыщики и полицейские) как бы представляют собой меньшее зло, нежели их многочисленные супостаты в произведениях. При этом забывают, что всегда есть ЗЛО, хоть большее, хоть меньшее, хоть в микродозах. Персонажи большинства «криминальных детективов» аморальны и ничего, кроме отвращения, у нормального человека вызвать не в состоянии. Положительные эмоции подобные «герои» могут возбудить лишь у таких же дегенератов, психопатов, убийц и садистов, и всех прочих «белокурых бестий», как они сами.

На мой взгляд, не избежал подобных разрушительных в психологическом и духовно-нравственном отношении тенденций и наш земляк. Байков пытается показать своего героя – Роберта по кличке Маугли, наемного убийцу, суперликвидатора – человеком, которому не чужды гуманные порывы: раскаяние, сострадание, своеобразный кодекс чести. Этакая заблудшая душа (падший ангел), постепенно перерождающаяся к лучшему под влиянием любви. Весьма неубедительно. Где вы видели безжалостных убийц-профессионалов с сентиментальными порывами «еще не в конец огрубевшей души» и слезливыми признаниями у ног подруги? Волк с овечьим сердцем – сказка, да и только! Да и само духовное перерождение совершается столь стремительно, что просто диву даешься: воистину загадочна широкая русская душа!

И тут же мы видим, что герой-то плутоват, несмотря на все свои духовно-экзистенциальные порывы – и от кровавых денежек не полностью отказался, кое-что сберег втайне даже от своей возлюбленной, перед которой клялся и божился, что «завяжет» бесповоротно; и надеялся перехитрить всех и вся, даже самого себя, дабы выйти сухим из воды. Но как мы знаем, в том мире (мрачном, мерзком и жестоком), где обретает Маугли, вход копейка, а выход – рупь. Наивны и рассуждения автора о прямо-таки редкой (если не сказать: чудесной) удачливости киллера. Например, в сцене с гомосексуалистом Рябцевым герою удается «и невинность сохранить, и…». Одним словом, повесть для юношества, где «я и от волка ушел, и от медведя ушел, а от тебя, лиса и подавно уйду». Не удалось уйти (финал 1-й части). Правда, автор то ли из-за личной приязни к герою-киллеру, то ли в результате садомазохистских наклонностей, стреляет и калечит (превратив в обездвиженного инвалида) не Маугли, а его возлюбленную. Так, мол, наказывает судьба (рок, карма, Бог и т. п.) оступившихся героев.

И надо же, какой благородный типаж: не бросает свою любимую, живет с инвалидкой и мучается от осознания своей вины. Достоевщина какая-то! Вот вам и преступник, вот и кровавый отщепенец – дескать, получше многих добропорядочных обывателей. Что ж, спорить не будем, в жизни действительно всякое случается.

Еще одна сентенция – по поводу натуралистического описания сцен убийств и перестрелок, которым грешат подавляющее большинство современных авторов, работающих в этом жанре. Нельзя сказать, что Эдуард Байков смакует сцены насилия, но и явно не скромничает. Так как, по сути, первая часть – наглядное изображение «трудовых будней» наемного убийцы, то и здесь периодически льется кровь, разбрызгивается мозговое вещество, разлетаются в клочья человеческие тела. Такая вот «страшная сказка для взрослых». Спрашивается: а нам это надо? Раз покупаем, читаем – значит, надо. Следовательно, сами достойны таких произведений и подобных героев.

Все это выглядело бы смешным, если бы не было так грустно. Роберт Маугли у Байкова жил не тужил, постреливал себе «таких же мерзавцев, как и их заказчики» (что само по себе отнюдь не оправдывает героя-убийцу) и, вдруг, однажды прозрел (вначале наслаждаясь с подругой отдыхом на Кипре, затем в донельзя криминализированной Москве). А до этого он, значит, считал себя, если не ангелочком, то уж святым подвижником точно?! Позвольте, самый тупой преступник понимает, что является изгоем, если только он не Маугли, выросший среди зверей (речь идет не о Роберте Маугли Байкова, а о герое Киплинга). Да и то, к слову сказать, животные ведь не убивают себе подобных из корысти или ради развлечения.

Теперь о второй части, где Маугли с женой-инвалидкой, до того почти в одиночку перебив всю (!) преступную группировку, на которую успешно работал столько лет, перебирается из столицы страны в другую столицу – суверенной республики (по всем признакам автор описывает Уфу). Здесь повествование в большей степени акцентируется уже не на киллере-оступнике, а на фигуре еще более зловещей и кошмарной – серийном убийце, маньяке. Этого монстра совсем как в детских стихах «ищут пожарные, ищет милиция, ищут везде и не могут найти». К делу даже подключается профессор-психиатр. В общем, вы уже, наверное, догадались: бывший киллер решил тряхнуть стариной и сам найти, а затем и покарать убийцу-маньяка, что ему, в конце концов, и удается (хотя и не сразу, да и то по чистой случайности). Концовка романа банальна – меньшее зло уничтожило большее зло, но от этого быть злом не перестало. Это понимает и сам Маугли, с грустью признающийся своему приятелю-«оперу» (весьма избитый в настоящее время сюжетный ход – дружба преступника и сыщика), что, мол, хоть он и попытался смыть с себя кровь прежних жертв, но опять же пролитием очередной крови, пусть и злодея.

Во второй части вместо пространного описания кровавых злодеяний маньяка автор уводит читателя в мир подсознания спятившего на психосексуальной почве преступника. Постепенно раскрывает перед нами картину усиливающейся патологии психики убийцы, ретроспективу его личного помешательства, которое выплескивается из мира грез в реальность кровавым безумием. С одной стороны, это похвально, с другой же – рассказы психиатра о зверствах и извращениях известных исторических лиц и прочие психопатологические откровения, как и жуткая деградация самого «несуба» (неустановленного субъекта), оставляют весьма тягостное впечатление. Настоятельно рекомендую: слабонервным, а также детям и пожилым не читать.

Конечно, познания автора в вопросах глубинной психологии и фрейдистско-юнгианских учений несомненны и бесспорны. И познания глубокие – это видно невооруженным взглядом. Здесь можно согласиться с мнением рецензента А. Леонидова – действительно, в мировой (!) художественной литературе до сих пор подобный анализ содержимого психики серийного убийцы не встречался. Массовому читателю, полагаю, всевозможные психоаналитические выкладки и «откровения» все еще видятся в свете некой мистики, несмотря на строго научные достижения в этой области. Все же, пожалуй, не стоило «загружать» читателя не всегда понятными его (читательскому) разумению и откровенно мрачными патопсихологическими пассажами. Впрочем, вполне объяснимо стремление автора блеснуть своей эрудицией.

Кроме всего прочего роман явно страдает от недостатка юмора. Автор чересчур серьезен и даже мрачен, чтобы расцветить сюжет ироничными ситуациями и высказываниями. Понятно, что тема убийства по найму, а в особенности – кровавых «подвигов» безымянного маньяка, отнюдь не способствует веселью и искрометному смеху, и все же… Произведения, не сдобренные щедро остроумными замечаниями и смешными эпизодами, выглядят скучными и унылыми сочинениями сухого документалиста. В них нет подлинной жизни с ее радостями, а не только огорчениями. Авторам, подобным Э. Байкову, необходимо научиться сдерживать свой сарказм и ипохондрию, и не изливать желчь на безвинных читателей. В особенности, сегодня, когда триллеры всем осточертели, а жизнь сама «покруче» всякой драмы, и публика нуждается в чтиве более легком и приятном, нежели криминальные трагедии и кошмары.

Какой можно сделать вывод из всего вышесказанного (и прочитанного внимательно романа Э. Байкова «Гнев»)? Вывод весьма неутешительный: чем далее общество движется в своем развитии, тем все более оно становится аморальным и низкопробным в своих культурных проявлениях. Соответственно, остросюжетная беллетристика все больше примитивизируется и выходит за рамки цивилизованности и гуманности. Авторы насаждают на страницах своих произведений грязь, разврат и насилие (прежде всего насилие!), тем самым, прививая читателям определенный вкус к этой продукции. Но, в то же время, и книжный рынок (в лице издателей, редакторов, критиков, а также потребителей) вынуждает писателей творить на потребу публики, уже полвека очарованной «массовой культурой» и жаждущей низменных развлечений. Получается замкнутый порочный круг. Если ты не пишешь «круто» (с мордобоем, убийствами, сексом и ненормативной лексикой), то тебя не то, что читать, и издавать-то не будут.

Убогость воображения, шаблонность сюжетного мышления, нагнетание нелепых ужасов и дешевых сенсаций, смакование насилия по поводу и без повода – все это (как ни печально) характеризует современную остросюжетную прозу. Многое из вышесказанного не удалось избежать и Эдуарду Байкову. Мой автору совет: не лучше ли ему попробовать свои силы в «серьезной» литературе. По-моему, у него это должно получиться. Стоит только попробовать. Благодарю Э. Байкова за то, что в его романе хотя бы не нашел ставших уже привычными мата, откровенных порносцен и частого смакования изощренных убийств. Спасибо и на этом! Меньше юных душ будет искалечено. Впрочем, и написанного в романе «Гнев» достаточно, чтобы запретить его для чтения детям до 16-ти. Напоследок о названии: то ли автор испытывает гнев к своим персонажам, то ли Маугли гневается на своих «работодателей», а затем и на маньяка, то ли маньяк испытывает ненависть ко всему миру, то ли все мы ждем в страхе гнева Господнего, который однажды (когда чаша терпения переполнится) прольется на нас, грешных в своем гневе и гордыне.

Певцы геенны или бред визионеров?

Вот тема для культурологического (и литературоведческого) обсуждения: секс и мистика, мистика и секс. Но может ли быть мистически-сексуальным искусство? Да, может, например, музыка французской группы «Энигма». Например, картины художников-фэнтезистов Бориса Валеджо и Джулии Белл. И, например, романы Стивена Кинга, Боба Мак-Каммона, Дина Кунца и Роберта Блоха. В каждом из произведений вышеперечисленных авторов, как бы это ни было завуалировано, таится мощный заряд ЛИБИДО, которое тесным образом переплелось с мистическим видением мира. То же самое относится и к многочисленным эротико-мистическим фильмам Голливуда.

Вот и в нашем славном Башкортостане вышел в свет роман «ужасов» Расуля Ягудина – «Полная луна». Помимо леденящих душу историй в духе готического («черного») романа, с присущим этому жанру нагнетанием мистических ужасов, кошмарных видений и невыносимо напряженным повествованием, автор также продолжает традицию маркиза де Сада, Генри Миллера, Эммануэль Арсан, Эдуарда Лимонова и Владимира Сорокина, с их непристойными откровенностями и выставлением на всеобщее обозрение содержимого своей корзины с грязным бельем.

Вообще, это основополагающая тенденция современной прозы: в погоне за дешевой сенсацией многие авторы сегодня выходят за сдерживающие рамки приличия. Вслед за ними и Расуль Ягудин, не убоявшись справедливого и беспощадного гнева критиков, дал волю тем низменным чувствам, что наполняют подсознание (а подчас и сознание) множества людей, и которые в приличном обществе умело скрываются от глаз посторонних. Преодолеть все грани дозволенного – таков девиз и лейтмотив нынешней, как элитарной, так и массовой литературы.

Весьма серьезный недостаток романа и одновременно главная ошибка автора (в смысле веяний времени) – использование в тексте ненормативной лексики. Говорят, что в отдельных местах некоторых произведений мат оправдан. Подлая неправда! Площадная брань в литературе не может быть оправдана никогда и нигде! В жизни автор вправе поганить свой язык, но на бумаге – изволь соблюдать приличия. Вы не дикарь, и не подзаборный пьяница, а ПИСАТЕЛЬ! Раз уж пишите не в стол, а для широких слоев читающей публики, будьте добры, поддерживать реноме. Те места, где автор дает волю себе и своим героям по части низкопробной ругани, читать просто противно и неприятно. Мы, читатели – не пьяная матросня из портовых кабаков.

А чего стоят описания отношений между мужчиной и женщиной. Цинизм из автора так и прет. Все девушки у него «слабы на передок», просто нимфоманки какие-то. Пытаясь изобразить юную героиню самоотверженной и благородной, автор рисует портрет шлюхи, готовой отдаться ему, автору (так в тексте) только за то, чтобы тот пособил ей в поступлении в вуз. То ли время сейчас такое пошлое и подлое, то ли образ Сонечки Мармеладовой не давал автору покоя (если, конечно, Ягудин – любитель чтения великого Достоевского). Вот, мол, современная развратная (как сейчас говорят: «продвинутая») девица, а туда же – способна на подвиг, пожертвовала собой во имя справедливости. Весь этот надрыв (если бандит – так герой, если проститутка – прям жена-декабристка) неубедителен.

Досаду вызывают и ничем не оправданные длинноты. Обилие сложносочиненных и сложноподчиненных предложений с немыслимым множеством разнообразных придаточных просто поражает всякое воображение. Это, извините за резкость, насилие над бумагой и злостное неуважение интересов и внимания читателя. Ибо он, читатель – не автомат, заглатывающий целиком любую информацию и переваривающий ее в своем чреве, а живой человек со своим эмоциональным миром и ментальностью. Время авторов прошлого, выписывавших удлиненные («изощренные») предложения, давно прошло. Современному читателю это явно не по душе. Не следует забывать, что мы живем в постиндустриальном обществе, с его бешеным ритмом. Высокая скорость жизни, быстрая смена ситуаций, текучесть вещей, четкая сжатая информация, простота в общении и изложении – все это реалии наших дней. Благосклонно читателями воспринимаются ясные и не длинные предложения. Таков выигрышный стиль. В противном случае, читатель может и потерять нить рассуждения автора, а последний – потерять своего читателя. Немало в романе и тавтологии, ненужных повторений, неудачных преувеличений, уместных лишь в поэтическом творчестве.

Весьма подробное (в деталях) описание эротических сцен насыщено стихией яростной либидиозной энергии. Такое ощущение, что автора переполняет неистовая мощь сексуальной силы, требующей выхода. Сцены эти настолько откровенны, что вполне годятся для чисто порнографических сочинений. При этом извращенная фантазия Р. Ягудина не ведает границ. Мистика плюс секс – чрезвычайно горючая смесь. Скорее всего, среди людей старшего поколения ничего кроме омерзения и скуки это не вызовет, молодежь же примет «на ура». Для одиноких мужчин подобное чтиво – прекрасное развлечение.

Из всех персонажей романа наиболее ярким представляется Ходжа, образ которого, впрочем, автору не удалось раскрыть до конца. Чувствуется, что этот типаж Ягудину близок, возможно, даже он писал его с себя, или же Ходжа – сублимация подсознательных желаний и стремлений автора выглядеть «крутым», хладнокровным и бескомпромиссным.

Любопытным художественным приемом, так сказать, авторской «фенечкой» является периодическое упоминание о самом себе устами персонажей – ввод себя любимого в виртуальную реальность литературно-художественного текста. Автор явно не скромничает, если не сказать, что ему присущ комплекс Наполеона (или мания величия). А может это просто самореклама?

К числу положительных сторон авторского стиля следует отнести отсутствие пространных заумных рассуждений о смысле бытия и человеческой жизни (чем грешат многие начинающие авторы), псевдонравственных и скучных (если не сказать – занудных) наставлений и сентенций в духе почившего в бозе соцреализма, ненужных морализаций по поводу и без оного, любовно-сиропных разглагольствований в духе куртуазной литературы («розовых соплей»), высокопарщины и резонерства. Всего этого, к счастью, роман Р. Ягудина по большому счету лишен (за исключением отдельных неудачных мест, но их не так уж и много). Достоинством книги также является хороший переплет (в мягкой, но глянцевой обложке, с цветными иллюстрациями).

На высоте – общая динамика сюжетной линии, как и высокое напряжение сюжета, поддерживаемое автором практически на протяжении всего романа. Весьма интересны и авторские экскурсы в башкирский фольклор и мифологию. Традиционный сонм нечисти дополняют национальные зловещие персонажи сказок и мифов. Чего стоит одна Аждаха – некий аналог апокалипсического Зверя. Вообще образы всевозможной нежити Ягудиным выписаны с удручающей подробностью и яркостью. Автор словно смакует изображение всей этой инфернальной «тусовки» без прикрас. Расправы людей с монстрами, и монстров с людьми, описаны с натуралистическими подробностями – кровь (чистая и нечистая) льется рекой, разлетаются отрубленные или оторванные части плоти, пир нечистой силы идет горой, громко чавкают отвратительные пасти, исходящие смрадным дыханием. При этом вурдалаки, мертвецы, оборотни и демоны кажутся вполне реальными (в этом заслуга автора), а отнюдь не выдуманными сказочными персонажами.

Теперь об идейном мире и проблематике романа. О чем автор хотел сказать в своем произведении? Что он желал выразить на страницах книги? В идейном отношении в романе мы можем обнаружить следующие авторские замыслы и воззрения. Во-первых, автор хотел показать сплоченность людей перед общей бедой, грозным нашествием сил тьмы и разрушения; при этом наглядна роль лучших из них, вставших на сторону добра и жизни, как и позиция худших членов общества, принявших сторону зла и смерти, дрогнувших перед врагом (при этом проводится идея о том, что именно избравшие «светлый» путь одерживают в итоге победу, получая в награду жизнь и благодарность спасенных). Во-вторых, речь идет о путях проникновения зла и деструктивности в наш мир – это, прежде всего моральная распущенность, похотливые устремления и развратный образ жизни; деградируя нравственно, человек подпадает под влияние инфернальных сил (другой вопрос, что показать это можно было иными художественными способами и средствами). В-третьих, автор предупреждает людей о возможности катастрофического исхода для всей цивилизации – и не важно, придут ли демоны извне, или мы выпустим их наружу из самих себя; эсхатологическое пророчество имеет смысл само по себе – нашествие инопланетян ли, инфернальных существ или фашистской орды – лишь антураж, сюжетный ход. И, наконец, в-четвертых, Ягудин уверен, что спасти мир от неминуемой гибели – Армагеддона (инфернального, ядерного, экологического) способна лишь группа Избранных (ведунов, Посвященных, сверхлюдей, Посланцев). Таковы основные идеи романа «Полная луна». Главная проблема произведения – это проблема нравственного (точнее, духовно-нравственного) выбора. Перед персонажами романа в какой-то момент встает дилемма: склониться перед злом, уступить ему, служа и получая запретные удовольствия, или же противостоять всему темному и греховному, обрекая себя на нелегкую борьбу, страдания и лишения, а, возможно, и гибель. Таким образом, автор использует сразу несколько типов проблематики: прежде всего этической (нравственной) и отчасти философской, но и мифологической тоже (проводится мысль, что инфернально-мифические существа – не выдумки темного люда, а подлинная, до поры скрытая от нас реальность).

Пафос романа проникнут отчаянием, безысходностью, страхом перед будущим и одновременно страстными, яростными попытками вырваться из пагубных тенет мрака, одержать над тьмой победу любой ценой, презрев смерть и ужас инферно. Это – героико-трагический пафос. В целом, композиция романа напоминает «инфернальные эпопеи» Стивена Кинга («Салимов удел», «Противостояние») и Роберта Мак-Каммона («Они жаждут», «Кусака»). Повествование очень жесткое, автор рисует мрачную атмосферу страхов и безысходности, полную жути картину нашествия инферносуществ на человеческий мир, в массе своей совершенно неготовый к подобному повороту. Это – сценарий конца света а-ля Ягудин, двухсот двадцатистраничное нагнетание ночных ужасов и кошмарных видений, «Сумеречная зона» по-уфимски. В этом – тематика произведения. Подходя более обобщенно, можно сказать, что все сводится к извечной теме борьбы добра и зла на Земле. Любители «отца черной мистики» Г. Лавкрафта получат пусть болезненное, но зато истинное удовольствие.

Современные эпигоны или вычурность стиля?

В предыдущих публикациях («Истоки» №№ 5, 8) я уже отмечал, что современные авторы предпочитают низкопробное бумагомарание серьезному стилю, погрязая в описании насилия и криминала («Гнев авторов или бодяга поденщиков?»), либо стращая читателя нелепыми кошмарами и жутью («Певцы геенны или бред визионеров?»), и все это сдобрено неправдоподобно большими порциями непристойностей, порнографии и ненормативной лексики. Обычно такие произведения вовсе не замечаются, или разбираются подробно, если публикация заказана и оплачена звонкой монетой.

И ведь что получается, когда специалисты в области литературы пытаются разобрать очередное творение незадачливых беллетристов? Они начинают прославлять одних (как правило, известных и «раскрученных») и ругать других (начинающих и несостоявшихся) авторов-остросюжетников, даже не пытаясь применить ни к тем, ни к другим правила «хорошей» (я бы даже сказал: истинной) литературы. Почему сегодня критики стараются сравнивать наихудшее с худшим? К чему равняться на литературных поденщиков? Не правильнее ли ВСЕГДА обращаться к творчеству «серьезных» писателей, настоящих мастеров слова?

Взять, к примеру, Юрия Полякова. Богато расцвеченный метафорами язык и многочисленные аллюзии свидетельствуют, как о начитанности автора, так и о таланте тонкого стилиста. И ведь с каким интересом читается его проза, написанная в жанре «гротескного реализма». Нет тут ни дурацких ужасов, ни глупого мордобоя, ни назойливых непристойностей. По сути, нет никакого остросюжетного повествования, но, в то же время, автор настолько умело и увлекательно раскручивает нить интригующей фабулы, что невозможно оторваться от текста. Тонкий юмор соседствует с грустными размышлениями о греховности человеческой природы, а неприкрытая правда жизни – с верой в стойкость и милосердие человека. И все это «сервировано» и преподнесено с таким вкусом, что получаешь истинное удовольствие от чтения. Всем бы научиться писать так, как это делают Юрий Поляков, Юрий Козлов, Александр Сегень, Руслан Киреев, Михаил Чулаки – целая плеяда «постсоветских» писателей-реалистов. В их произведениях вы найдете и глубокий психологизм, и динамику повествования, и неординарные философские размышления, равно как порадуют вас богатый словарный запас и прекрасный слог.

Вообще, за всю историю развития остросюжетной беллетристики весьма часто прослеживаются попытки авторов (по крайней мере, лучших из числа представителей «несерьезных» жанров) писать по требованиям «большой литературы». Иногда эти попытки сводят на нет все дело, если в угоду «серьезности» писатели отступают от канонов своего жанра (высокопарщина, резонерство и нудные психологические отступления донельзя раздражают любителей детектива и фантастики). В других же случаях старания походить на произведения «главного русла» увенчиваются успехом, и тогда рождаются яркие запоминающиеся (и волнующие еще очень долго множество читателей) бестселлеры, а то и шедевры.

В этой обзорной статье речь пойдет о книгах уфимского автора Всеволода Глуховцева – «Башня под облаком» и «Полнолуние». И вместо того, чтобы сравнивать названные произведения с получившими известность бестселлерами других авторов того же жанра, давайте, лучше рассмотрим особенности стиля и содержание литературных опусов нашего земляка, и уже потом решим, что нового автор внес в современную отечественную литературу.

К «чистой» научной фантастике произведения Глуховцева не отнесешь, как не отнесешь и к детективному жанру. Остросюжетная мистика? Скорее да, но все же это определение не полностью охватывает весь круг творческих интересов писателя. Пожалуй, мы имеем дело с сюрреалистической «черной» фантастикой с элементами мистики и детектива. Повесть «Полнолуние» – типичный триллер в духе мрачного режиссера Джона Карпентера («В пасти безумия», «Они живы» и т. п.). Действие разворачивается исподволь на фоне российской действительности – армейских повседневных будней. Автор достаточно умело рисует неуклонно нарастающее напряжение, атмосферу страха и растерянности в одной из воинских частей, расположенной, как выяснилось, в гиблом месте. С военнослужащими творится неладное, происходят жуткие убийства, причину которых невозможно объяснить с позиций здравого смысла и рациональной логики. Игнорирование со стороны командования сверхъестественного фактора приводит к неумолимой развязке. В конце концов, автор соизволил объяснить нам, что причина в открытии безумного гения, создавшего некий эликсир – мощное психоделическое вещество, употребление которого расширяет границы сознания, одновременно отворяя врата в мир астральных сущностей. Но тут же логика повествования у Глуховцева рвется, т. к. предыдущие (задолго до «открытия века») самоубийства солдат не объясняются действием препарата.

Финал кошмарен: в наш мир темным, кровавым потоком хлынуло безумие и нечеловеческая жестокость. Словом, кругом мерзость и сплошная безнадега! Все же снова не удержусь от сравнения: вероятно, автор при создании сего творения находился под впечатлением творчества, с одной стороны, Ф. Кафки, Г. Лавкрафта и С. Кинга, а, с другой – Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского.

Хотя, честно говоря, обвинять нынешних авторов в эпигонстве как-то некорректно – ведь все возможные сюжетные ходы и линии уже использованы сотни, если не тысячи раз, и написать (придумать, смоделировать) что-то действительно новое, свежее и оригинальное по-настоящему трудно. Вот и подражают своим великим (и не очень) предшественникам, продолжая традиции той или иной школы, направления, стиля. О мраке, жути и безысходности я уже говорил выше.

Повесть «Башня под облаком» В. Глуховцева – не столь страшна и ужасна, но столь же наполнена модальностью безысходности и отчаяния. Здесь мы сталкиваемся с чистым «сюром» (раньше говорили: ахинеей), гротескным отображением реальности. Герой мечется по страницам книги, потерянный и жалкий, неизвестно что пытаясь доказать самому себе или окружающим, пока не попадает в иную реальность, где царит доведенное до абсурда революционное насилие. Он ясно понимает, что никакого будущего у него уже нет, и обратно в свой мир ему тоже не вернуться. Тут повествование и обрывается. Не совсем понятно, что хотел сказать этим автор, и для чего это вообще написано?

Если говорить о стилистических погрешностях автора, то в обеих книгах мы можем обнаружить целый сонм лексических ошибок, литературных ляпов и смысловых недоразумений. Возьмем, к примеру, повесть «Полнолуние». С первых же страниц встречаются архаизмы. Например, комбриг – это звание до введения погон (начдив, командарм и т. п. в Красной Армии). Напомню: действие происходит в конце XX века. Или вот еще архаизм: «надел галифе» (с. 74). Позвольте, где вы видели военнослужащего российской армии, носящего галифе на пороге XXI века? Нонсенс. Чуть далее на третьей странице читаем: «утробного ворчания… пельменей». Пельмени могут урчать в желудке, ворчат люди. На стр. 4: «рывком захотелось домой». Интересно, откуда у автора этот ляп – «захотеть рывком » – из глубин подсознания? Автор допускает еще одну смысловую ошибку (на той же с. 4): пафос может быть (присутствовать) в речи, в произведении, в искусстве, в труде и свершениях, но не в человеке же!

Следует отметить и тавтологические недочеты: брюхо и снова брюхо (с. 6), голос и голос (с. 25), безнадежная надежда (с. 26) и т. п. Вот еще один откровенный ляп: сошедшиеся над переносицей продольные (?!) морщины (с. 10). Наверное все-таки вертикальные. Или такой перл: «Зимин… моментально вернулся в свой имидж (с. 20). Имидж приобретают, сохраняют, поддерживают, но не возвращаются же в него! И так почти на каждой странице. Стр. 24: « тесный воздух» (спертый?). Стр. 25: «страх имел место» (место быть, место исхода?). Там же: «расставленные ноги» (как расставленные: широко?). А вот безграмотность человека, вероятно отслужившего в свое время в рядах СА: вначале указывается, что герой попал в погранвойска, а потом оказался в армии (?). Выходит, погранвойска – это не армия? На стр. 32 автор, по крайней мере, раз десять повторил местоимение «ОН», а на следующей – еще с десяток «ОНов». Каков автор, таков и слог.

Присутствуют в тексте обеих книг и ненужные длинноты. Автору нельзя забывать, что краткость – сестра таланта.

Что ж, подведем итоги. Глуховцеву необходимо очень серьезно работать над стилем и слогом, уделяя особое внимание лексическим несообразностям. Фантазии как видно у автора хватает (а то и через край бьет), руку на сюжетных ходах он набил, все дело в мастерстве стилиста, а вот его то мы как раз и не заметили, хотя искали весьма усердно.

Творческие порывы юности или стилистическая безграмотность?

Рассказ молодой писательницы Ольги Шевченко «Обманутая Цеце, или Кому помешал Дымшиц», опубликованный в «Бельских просторах» (№ 10, 2002) вызывает неподдельный интерес. По объему это произведение близко к новелле. Жанр – социально-психологический с элементами детектива. Сразу нужно отметить, что на фоне своих прежних произведений автор добилась заметного прогресса, ее литературное мастерство явно растет, а присущие ранним рассказам уныло-мрачноватые пассажи уступили место более жизнерадостному мировосприятию (но все еще с оттенком пессимизма и непонятной применительно к юной особе фрустрации).

Тематика – «жизнь и смерть» интеллигентской прослойки в ультрасовременном российском обществе «победившего псевдокапитализма». Главная тема – повседневная жизнедеятельность постсоветского «среднего человека» – выходца из советского среднего класса. Раскрыта ли эта тема? В том отношении, что автор не бралась за неподъемные описания в духе Маркеса, ей это очевидно удалось. Проблематика рассказа идейно-нравственная, заключена в постановке вопросов, направляющих внимание читателя к той системе ценностей, нравов и убеждений, которые свойственны описываемым персонажам, а именно: рациональность сознания насквозь прагматичного человека «информационной эры», уживающаяся (и порою, отнюдь не мирно) с иррациональными мотивами и проявлениями подсознания (суеверия, предрассудки, фобии, обсессии). Достаточно высокий уровень культуры и широкий кругозор соседствуют с неустроенностью в личной жизни и житейской беспомощностью главного героя.

Основная идея выражена в развязке и предстает перед нами как попытка автора поставить в деятельности человека во главу угла именно стихийное начало темного Бессознательного. Кажущаяся бессмысленность совершенного преступления на самом деле имеет вполне здравое объяснение в логике человека, одержимого навязчивой идеей доказать неправоту оппонента, разрешив спор убийством и тем самым опровергнув глупые, с его точки зрения, предрассудки жертвы (тот верил, что примет смерть от мухи цеце, а погиб от руки соседа). Вроде бы налицо импульсивное поведение, необдуманные действия, приведшие к трагической развязке, но все же продиктованные «упертостью» менталитета русского человека, убивающего частенько «не корысти ради, а токмо» за идею. Но не будем спешить с оценками. Импульсы-то эти возникают в сознании не из воздуха, а поднимаются из глубин нашего собственного подсознания. А уж в сознательной сфере эти иррациональные импульсы и инстинктивные влечения, соединившись с теми или иными намерениями и осознанными потребностями, толкают человека на самые разные, бывает, весьма неблаговидные поступки.

Зорин у Шевченко совершает непредумышленное убийство в состоянии аффекта (идефикса) и не без пагубного влияния алкогольного опьянения. Он не злодей и не антигерой, скорее, несчастный человек, управляемый своими деструктивными психическими силами. В этом весь пафос рассказа – в чем-то трагический, в чем-то иронический и немного сентиментальный.

В своих предыдущих критических статьях я рассмотрел творчество Эдуарда Байкова, Расуля Ягудина и Всеволода Глуховцева, в основном, с позиций разбора тематики и проблематики произведений, а также анализа композиции и, в меньшей степени, особенностей языка. Сегодня, на примере разбора рассказа Шевченко, мне бы хотелось подробнее остановиться именно на особенностях художественной речи и, прежде всего, высветить лексические и стилистические ошибки и огрехи, которыми так изобилуют тексты молодых авторов.

К главе 1. «Борисоглебский въезжал в эту квартиру». Наверное, все-таки лучше звучит: «вселялся» или «переселялся» (переезжал). У автора нет вкуса к слову. «Умирающем солнце августа». Солнце в августе еще не умирает, еще достаточно тепло (в наших широтах). « Осматривал обстановку». Обстановку изучают , а не осматривают (осматриваются по сторонам и осматривают вещь, которую хотят приобрести). Коряво. Далее, нюансы смысла: «радуясь появлению нового объекта их наблюдений». Будет ли герой еще объектом их (старушек) наблюдений или нет? Правильнее сказать: «заинтересовавшего их объекта». «Женщина лет сорока», а далее автор уточняет (в главе 4), что возраст Люды – 35 лет. Вероятно, с позиций двадцатидвухлетней девушки разницы между 40 и 35 нет.

К главе 2. «Спросила она заранее сочувствующим голосом». Что значит « заранее сочувствующий»? Просто «сочувствующий». Опять дело вкуса автора. «Анфиса хотела его оженить, чтобы к тому времени, когда она объявит ему о разрыве…». Смысловой разрыв: сначала оженить (на новой), а уж потом развестись с мужем – такое вообще возможно? Познакомить с кем-то, чтобы не был так болезнен для него развод – это да. Далее. «А он молодым кандидатом, совсем недавно получившим абсолютную свободу в выставлении оценок…» Знает ли автор, что аспирант, еще не получивший степень кандидата наук, имеет право ставить оценки студентам на семинарах и т. п.? В одном абзаце автор говорит о еноте, получавшем от своего лежания несказанное наслаждение , а уже в следующем предложении называет его (енота) «замороченным». Нонсенс! «Не обошлось оно и без внимания всего института». Лучше сказать: «привлекло внимание всего института». Чуть ниже: женитьба преподавателя и студентки автором расценивается как «служебный роман», что в корне неверно. Служебный роман – это любовный роман между сослуживцами, а здесь (в рассказе) скорее имеет место сюжет о любовных (и матримониальных) взаимоотношениях двух поколений (возрастной разрыв). У ее Анфисы, вероятно, развился «комплекс Электры». «Начиная от студентов и заканчивая руководящими должностными лицами». « Руководящие должностные лица в вузе – ректорат и деканаты, но не профессорско-преподавательский состав. Грамотнее (и без длиннот) построить фразу так: «от студентов до ректората».

«Анфиса из самого конца списка теперь переместилась в начало». Почему в начало – понятно, она стала Борисоглебской. Но насчет конца списка – автор почему-то не удосужилась нам объяснить, прежняя (до замужества) фамилия героини так и не была названа (может быть, ее девичья фамилия – Шевченко?). «Носили его тапочки». Уважаемая Ольга, носят (причем постоянно) только свою обувь, а в чужих тапочках ходят (временно). «Что, конечно, было все равно страшно завышенным » (явлением?). Завышенной бывает оценка (в данном случае). А вот перл так перл: « обоюдный компромисс». Можно подумать, компромисс бывает не обоюдным. Чистейшей воды ляп. «Все свои дни рожденья и празднества». А дни рождения, что – не празднества? Может, горести? И что значит выражение «это были трудовые дети»? Трудолюбивые? Приученные к труду? Люди бывают трудящимися , а трудовыми – лагеря или резервы.

Далее автор пишет о взаимозаменяемости женской красоты и ребенка, в которую не верит герой. В чем может состоять взаимозаменяемость этих понятий (явлений, вещей, объектов)? Скорее уж, речь может идти о несовместимости этих двух вещей – желания сохранить красоту и прочее и желания иметь детей. Неграмотность автора. Еще в том же духе: « бесплодие – это что-то очень позорное для женщины , как отсутствие одной из основных ее функций, вроде импотенции »(?!). ЕЕ функции – речь ведь идет о женщине, тогда, причем тут «вроде импотенции»? Что, импотенция – одна из ее, женских функций? Ну, друзья мои, это уже ни в какие ворота…

К главе 3. «Вскипятил чайник». Кипятят воду (чай), а не чайник. Погрешности стиля. «В прозрачной воде прорастают темно-красные ветви (из пакетика – В.Х.)». Обычно чай (заварка, напиток) имеет коричневый, а не красный цвет. Существует редкий сорт чая – красный или оолонг. «И уходила она не сразу, а на мгновение позже ». Что сие значит? Способен ли разум ухватить краткий миг? Может быть: «немного погодя»? А как расценить такое: «возможно, в прошлом красивую женщину». Возможно, красивая, а возможно и безобразная? Следы былой красоты видны сразу, а что такое «возможно красивая в прошлом»? « Глаза по-прежнему оставались каменными ». Каменным бывает выражение лица, «каменные глаза» – так не говорят (у нас, на Руси).

«Визиты начинались тем , что…». Визиты начинаются « с того », а не « тем ». Он долго мялся у входа в желании снять обувь». Гость «долго мялся», а хозяин его «почему-то отговаривал» – нежизненная ситуация. И потом это не вяжется с образом нагловатого Зорина (гостя). Бесподобный перл: « убьются два зайца». Убиться – значит, убить себя. Правильно: « будут убиты два зайца». «Анфиса… выдиралась (из бывшего мужа – В.Х.) тоже как дерево, попутно захватывая с собой комья земли ». Что означает эта фраза со словосочетанием «комья земли» – она выдиралась из него с мясом, с кровью, с духовной субстанцией ли? Может, автору стоило написать поцветистей, позабористей: «комья земли с налипшими на них червяками и личинками». Ах, какое у вас, душечка, образное мышление!

А вот фраза о «косноязычном философствовании на мироощущенческие темы». И далее перечисляются эти темы: «непостоянство времени, несправедливость любви и бессмысленность смерти». Во-первых, темы сии объективны, а не субъективны. Мироощущение же (специально для автора) как и мировосприятие – это пассивное созерцание окружающего мира в форме эмоций, восприятие действительности, выражающееся в настроениях, ощущениях, чувствах, представлениях. Темы же эти являются объектом изучения со стороны миропонимания и мировоззрения (определения смотрите в словарях – лучше философских). И потом, что значит «непостоянство времени» – скорее уж «бренность жизни». А «несправедливость любви» – может быть «преходящесть любви»? «Бессмысленность смерти» – наверное, все же правильнее: «неотвратимость смерти», ведь смерть-то как раз имеет смысл – все заканчивается смертью, это закон природы. Автор просто не понимает смысла терминов, коими пользуется, не умеет выразить то, что хотела сказать (впрочем, в 22 года это простительно).

«В масштабе своего подъезда». Правильнее сказать: «в пределах своего подъезда». Масштаб бывает либо чертежный (плана, карты), либо в значении «размах» (в масштабе страны, Вселенной и т. п.). А вот слово «нравоучая». Что это – неологизм или элементарная безграмотность? «Радостно бежал с рынка». Коряво, не лучше ли: «радостный Идрисов возвращался бегом с рынка…»

Тавтология: два раза в идущих подряд предложениях повторяется слово «оба». «Держась за руку ». Грамотнее: «держась за руки ». «А, если по одиночке, то, наверное , страшно тосковали». Шевченко пишет от лица автора (повествование от третьего лица), поэтому слово «наверное» (т. е. предположение) излишне. Автор должна наверняка знать , что Муравкины по одиночке точно тосковали. Ведь далее она знает , о чем подумал герой. Далее техническая неточность: говорится о водопроводе (который связывал героя с соседями сверху), а затем засоряется труба. Милая Ольга, водопроводные трубы не засоряются , их может прорвать , а засоряются канализационные трубы. «У Дымшица были круглые розовые глаза больного филина ». А у больного филина глаза розовые? У него было кровоизлияние в оба глаза? Оставим на совести автора. «В старых сталинских домах из толстого серого кирпича». В сталинские времена серый (силикатный) кирпич еще не использовался, только красный. Другое дело – штукатурка и облицовочная плитка. «Несколько лет назад у Дымшица была жена, но она умерла ». Боже милостивый, козе ясно, что жена сначала была (жила), а лишь потом умерла .

К главе 4. «Переживала медовый месяц». Да будет автору известно, что медовый месяц не переживают (переживают те, у кого есть причины переживать и сокрушаться), а проводят . «На полукруглом балконе». Полукруг – это фигура, балкон может быть округлым (форма).

К главе 5. Уважаемая Ольга, пожалуйста, помните, что слово «трико» пишется и произносится в единственном числе. Не « стар ых син их трико», а «стар ом син ем трико» (это вам не брюки, штаны или колготы, леггенсы, лосины). «Постепенно начинал расстегиваться ». Можно подумать, что человек расстегивался (словно киборг или манекен), а если он расстегивал , то, что именно – воротник или ширинку? «А в голове застревала необузданная орда ». В голове могут застрять мысли , а не «необузданная орда» (необузданными бывают желания и нравы). «О чем Борисоглебский у него уточнил ». О « чем » спрашивают, а уточняют « что ».

«Говяжьи ляжки». Ляжки бывают у людей (не в обиду ни кому будь сказано), а у парнокопытных – ноги и окорока . «Первая жена Гольдинера была из исключительно порядочной семьи простых тружеников и немного упрекала его за это ». Получается, что жена упрекала мужа за то, что она происходит из порядочной семьи простых тружеников. Нужно быть внимательней при построении предложений.

К главе 7. Коряво: «немного удивившись от вида пустых рук Борисоглебского». Может быть: «слегка удивившись, что на сей раз сосед пришел с пустыми руками, без кота». «В его эллипсоидных зрачках». Эллипсоид, как известно – объемная фигура. Зрачки же могут быть круглыми, овальными, вытянутыми, вертикальными.

К главе 8. «Но вскоре алкоголь уладил людей». Алкоголь не улаживает , а сближает людей (и нередко валит их с ног). Уладить можно дело, но не делателя. Автор явно не в ладах с русским языком. «Цыганка… порекомендовала Борисоглебскому снять с себя порчу». Снять с него порчу, а не с себя (с цыганки). «Люда побежала на кухню смотреть горячее ». Не объясняется сразу, конкретно, что за горячее – суп, мясная запеканка или может быть курица? Надеюсь, автор согласится с тем, что абсурдно спрашивать: «что у вас на горячее ?»

К главе 9. Герой проснулся в своей новой квартире и «вспомнил, что он не дома». Как это он не дома? А где же еще? Он мог вспомнить, что находится не в своей прежней квартире. « Резко возвел на него глаза». Возводят очи, и притом не резко, а постепенно, медленно. Правильнее: вскинул . Очередной литературный перл: « пронаблюдал за его реакцией». Говорят: «проследил».

К главе 11. «Дымшиц переживал свою, так трудно представляющуюся сейчас, молодость». «Переживать» – неправильно, молодость проводят или проживают . И что значит «трудно представляющуюся» (кстати, правильнее – представимую себе), у него, что – молодости быть не могло? «Люди бесшумно становились задними рядами ». Были люди, а стали ряды. Люди, если вы не знаете, встают в ряды, а не становятся ими. «Ему даже не пришлось переодеваться в траур ». Разве мужчины «переодеваются в траур»? Траур, как мы знаем, носят женщины по кому-либо, а у мужчин черный костюм (а уж тем более темная куртка) – это подчас повседневная одежда.

К главе 13. «Он проштудировал список». Проштудировать можно учебник, задание. Список же просматривают и изучают . «Благодаря прибавлению отягчающих и отниманию смягчающих обстоятельств». «Отнимание» – неологизм, нет такого слова в «великом и могучем». Можно сказать: вычитание или, в крайнем случае, отнятие .

Что ж, вот мы и приблизились к завершению нашего критического разбора рассказа О. Шевченко. Несмотря на многочисленные стилистические и смысловые погрешности, рассказ стоит того, чтобы его прочли: оригинальная тема, занимательное повествование, интересная концовка. Автору же самое что ни на есть благое пожелание: почаще заглядывайте в толковые словари русского языка. И не нужно торопиться. Даже гении правили свои творения десятки раз, прежде чем явить их на суд читателей, зрителей, слушателей.

Литературный редукционизм или бессилие творцов?

Что важнее – сущность или существование? Для философа ответ однозначен – сущность определяет явление (а содержание – форму). Но и явление оказывает определенное влияние на сущность. Литераторы же интерпретируют этот фундаментальный вопрос, каждый по-своему. И порою рождаются на свет Божий поразительные художественные тексты-мутанты. Они забавны, они удивляют, в конце концов, они, бывает, вызывают фурор, но они бесплодны. Ибо суть бытия – в диалектике, во взаимном влиянии и сосуществовании двух, а не одного.

В рамках философского дискурса существуют бывшие весьма модными в XX веке понятия «экзистенция» и «трансценденция». Коротко и упрощенно, экзистенция – это наличное существование, трансценденция же – духовная сущность. Если перенести эти понятия на поле литературной деятельности (великой игры в слова), то можно заметить, что мировая литература по большей части экзистенциально-трансцендентального характера, то есть она имеет тенденцию изображать как непосредственное существование объектов, предметов и персонажей, так и психический мир, духовное переживание героев. Разумеется, существуют крайности, когда чудаковатые авторы-экспериментаторы описывают лишь духовный мир и эмоциональные проявления персонажей, либо наоборот исключают любую рефлексию и показ духовно-психических актов в тексте. На этой последней крайности следует остановиться подробнее, на примере творчества известного уфимского писателя Юрия Горюхина.

Его небесталанные и порою весьма любопытные произведения – голая экзистенция. Такое ощущение, автору претят любые самокопания и переживания рефлектирующих героев. Жизнь показана в своей «завораживающей» неприглядности, какова она есть на самом деле. Возможно, автор испытывает наслаждение, описывая никчемность бытия героев, отрицательные стороны обыденной жизни и неумолимое давление повседневного быта, либо же агрессивность и жестокость, присущие различным культурам (например, примитивно-туземной и якобы развитой европейской), в восприятии друг друга и столкновении этих культур. Одним словом, Горюхин режет правду-матку жизни. Совсем как у Есенина: «Да! есть горькая правда земли, Подсмотрел я ребячьим оком: Лижут в очередь кобели Истекающую суку соком».

Насколько все это оправдано – другой вопрос. Мне же хотелось заострить внимание читателей на моменте неприятия писателем трансцендентальной составляющей любого произведения в угоду лишь экзистенциальной. Чем Горюхин руководствуется, когда в своих текстах поет осанну СУЩЕСТВОВАНИЮ и напрочь отвергает СУЩНОСТЬ? Неужели не замечает, что в итоге значительно обедняет и свое творчество, и духовный мир читающих (и осмысляющих) его тексты читателей? Джек Лондон, к примеру, тоже явный литературный экзистенциалист, в произведениях которого деятельность подавляюще преобладает над размышлениями (как автора, так и героев). Но у него все богатство эмоциональной сферы, душевные порывы и работа сознания показаны через действия, речь, мимику персонажей, воздействие на них окружающей обстановки (предметный мир, величие природы и прочее). Впрочем, Лондон периодически вставлял в свои тексты и авторские размышления в форме несобственно-прямой речи.

Творческие интенции и поиски Горюхина лежат в плоскости «обыденной экзотики» и гротескного реализма. В целом это было бы весьма похвально, если бы автор не чурался сложностей в презентации ментально-когнитивной деятельности и внутрипсихической жизни своих героев. Увы, все то, что составляет феномен ноосферы, Горюхин явно изображать или не умеет, или боится. Виртуальная реальность его творений создана по киношному принципу «экшн энд сэтисфэкшн (ансэтисфэкшн)» – «действие и удовлетворение (неудовлетворение)». Основания подобной позиции – в механицизме, социальном дарвинизме, рефлексологии, антропологизме и тому подобном. Отсюда отвращение к тонкостям проявления душевного аппарата человека.

Таковы рассказы Горюхина «Африканский рассказ», «Юлька и Савельич». Психологизм в них начисто отсутствует, причем как в своей прямой форме (посредством изображения внутреннего мира героев), так и в косвенной (через поведенческие реакции, мимику и жестикуляцию героев) – жалкие потуги автора изобразить редкие проявления чувств персонажей не в счет, так как никак не характеризуют их (персонажей) в психическом плане. Нечто подобное можно было бы приписать и Чехову, но у великого классика (которому, возможно, осознанно или нет, подражает Горюхин) мы находим экспрессию, весь накал чувств, переданных с помощью непосредственного описания психологических процессов (от третьего лица), либо приемом так называемого умолчания, когда в описанной сцене, эпизоде, диалоге явно присутствует намек на богатый духовный мир и мыслительную сферу героев.

Персонажи Горюхина – это не живые люди, с их искренними, естественными радостями и горестями, а марионетки, действующие, говорящие, приводящиеся в движение нитями в руках умелого (а иногда не очень) кукловода. Это – заводные игрушки, изображающие стереотипы поведения и реагирования на те или иные обстоятельства и раздражители. У них нет подлинной глубины, загадки, многомерности. Типичный образчик бихевиористского подхода к изображенному миру в виртуальной реальности текста.

Еще несколько замечаний по поводу «Африканского рассказа». Понятно, что автор, вероятно, преследовал самые благие намерения, показав пропасть между социокультурными типами, столь разнящимися друг от друга. При этом отталкивающе выглядят не обязательно примитивно-дикарский этнос, а представители именно цивилизованного западного общества – их алчность, разврат, «справедливая» жестокость. С другой стороны, рассказ отдает неким душком расизма. Во всяком случае, выйди он, например, в США, автора затаскали бы по судам разъяренные афроамериканцы, а то и линчевали бы без суда и следствия – они нынче в силе. Этнические вопросы – одни из самых щекотливых, следует быть осторожным в выборе тем. Конечно, если ты не Э. Лимонов или В. Сорокин, которые, каждый по-своему, бросают вызов обществу. О туземцах, с симпатией или насмешкой, могли безбоязненно писать тот же Лондон или Киплинг, но то было иное время.

Юрий Горюхин – несомненно, одаренный литератор. И потому вдвойне грустно и обидно, что он не использует в своем творчестве такой убедительный и выразительный литературный прием как психологизм в изображении героев. Неужто эпоха у нас такая – эра постмодерна (с присущей ей культурой постмодернизма), что и сознание выхолощено, и воображение бедно, и экспрессия иссякла?! Тело, тело, а где же дух?

Большие надежды или «калифы на час»?

Среди нашей литературной «молодежи» (относительно молодых авторов) есть несколько имен, творчество которых вызывает неподдельный интерес, и которые достаточно активно публикуются в «Истоках», «Бельских просторах» и некоторых других изданиях. Одним из них является Денис Лапицкий. Сей литератор работает стабильно в одном жанровом направлении – научная фантастика («сайэнс фикшн»), притом исключительно в рамках малой литературной формы – рассказов. Что можно сказать об этом авторе? Очевидно, он находится в самом начале своего творческого пути, и ему еще предстоит заявить о себе более значительными и яркими произведениями. Несомненно, одно – Лапицкий от рассказа к рассказу явно прогрессирует в творческо-художественном отношении. От ранних и несколько бедных по содержанию и стилистике, я бы даже сказал, сюжетно примитивных, рассказов («Обмануть джаррасийца», «Подарок для посла») автор поднялся до умело построенного художественными средствами речи и композиции, интересного в проблемно-идейном отношении рассказа «Большая охота». Пожелаем ему удачи в дальнейших литературно-творческих дерзаниях.

Следующий автор – Игорь Фролов, перу которого принадлежит рассказ «На охоте» – весьма любопытное чтиво с точки зрения философско-культурологического и литературоведческого анализа. Творчество автора насыщено, а то и чрезмерно перенасыщено символикой, образностью, метафорами. Обилие последних поражает – троп на тропе и тропом погоняет. Это какой-то метафорический экспрессионизм. От всего богатства метафоричности стиля Фролова, которым поначалу восхищаешься, постепенно начинает тошнить – переизбыток прекрасного и вкусного тоже может навредить. В этой связи вспоминаются основные постулаты «семи мудрецов» Древней Греции – первых, архаических философов Запада: «во всем нужна мера», «мера определяет все». Я бы даже назвал стиль автора певучим, писатель словно поет, выстраивая фразы и нанизывая на фабульную основу изящно-затейливые обороты речи. Автор в лице повествователя и совместно с героем несется, летит над просторами композиционного пространства рассказа, с каждым сюжетом, эпизодом, пассажем все добавляя экспрессии и психологизма, накаляя обстановку и мысли героя и передавая весь этот пыл и жар читателю. Я слышал мнение сведущих в литературоведческом анализе людей, что, дескать, слабым местом у Фролова является содержание, а концовка рассказа вообще непонятна. Могу лишь возразить, что в том-то и суть экспрессионистского видения мира, передающего через сложную символику все богатство экзистенциального бытия человека. Для не понявших: в конце произведения обстрелянному (партизанами, повстанцами, туземцами?) вертолету бравых вояк удается таки возвратиться на базу, но большинство членов экипажа либо смертельно ранены, либо убиты. Раненый стрелок-вертолетчик бредит, умирая. Что тут непонятного? Неопределенным может показаться лишь участь героя – авось да выживет хлопец? В заключение, вкратце о стилистически-лексических и смысловых огрехах. На стр. 1 («Бельские просторы», № 12, 2002): « широко выбрасывая ноги». Ноги выбрасывают высоко , это шаг бывает широким. Стр. 2: « багровый командир». Правильнее: побагровевший . Стр. 6: «глядя в ночь, как в огонь». Глядят на огонь. Там же: «таких медленных и низких ». Можно подумать – низменных , а не низко летящих . А как вам вот такие перлы словесности: «бесхитростные долины», «ушедший фараон речной долины», «повисающая земля». В первом абзаце автор сообщает, что в грузовой кабине всех тошнило. Неужели весь взвод? Какие же это профи-коммандос? К тому же, порой, непонятно – где герой, а где автор?

Еще одно заслуживающее внимания имя в этом ряду – Оксана Кузьмина. Ее необычный по сюжету рассказ «Тетрадь Маугли» продолжает традицию «дневниковой прозы», лучшими образцами которой являются романы-исповеди Ф.М. Достоевского, В.В. Набокова, Дж. Фаулза, Э.В. Лимонова, Ю. Мисимы. Первое, что в рассказе бросается в глаза – это глубочайший психологизм в описании внутреннего мира и побуждений персонажей, ярчайшая экспрессия, бушующей стихией затопившая группу малолетних пациентов психиатрической клиники. Извечные темы – любовный треугольник, «игра в Бога», рождающая фанатизм и слепое поклонение оболваненных адептов, обреченное на трагический финал противостояние всесильного зла и беззащитного добра – отражены в рассказе через внутренние монологи двух героев – врача-воспитателя и юноши, лишь прикидывающегося «психом». Некоторые аллюзии позволяют проследить определенное сходство героя-жертвы (Маугли) со святыми и великомучениками христианства, а злодея-антигероя (Али) с безумствующими цезарями и тиранами. Али, возомнивший себя Господом; врач, в своей мудрости оторвавшийся от проблем повседневной жизни и не заметивший разворачивающуюся на его глазах трагедию; и Маугли, рефлектирующий, с тонкой, ранимой душой – таков круг основных персонажей рассказа. В целом, О. Кузьминой можно поставить высший балл за оригинальный сюжет и яркую психологическую описательность самобытных характеров героев.

И, наконец, о талантливой, но не лишенной недостатков прозе Юрия Горюхина и Ольги Шевченко я уже писал в предыдущих литературных разборах. Следует отметить и короткий, но «весомый» рассказ Анатолия Яковлева «Зонд». Превратятся ли эти звонкие, весело журчащие ручьи в полноводные реки русской (а то и мировой) словесности, зависит лишь от самих авторов. Потенциал есть, и еще какой, так ДЕРЗАЙТЕ!

Наш ответ «магическому реализму» или литература для интеллектуалов?

Уфимский литератор Александр Леонидов заявил о себе, как о профессиональном писателе, еще пару лет назад, выпустив книги – «Путешествие в поисках России» (Уфа, 2001) и «Смерть – понятие, которое иллюзорно» (Уфа, 2001). Что касается последней, то эта небольшая брошюра представляет собой философское эссе, посвященное глубоким размышлениям о смысле бытия и человеческой жизни сквозь призму осознания сущности феномена смерти. Содержание – умное и продуманное, хотя логика местами не выдерживает критики, да и фактологии маловато. По форме же исполнения книга оставляет желать лучшего.

Больший интерес представляет литературно-художественная вещь Леонидова – сборник «Путешествие в поисках России», включающий повесть и три небольшие поэмы. Представленные в книге стихи откровенно слабоваты, так что и обсуждать не стоит. А вот повесть «История болезни» – любопытное чтиво. По всей вероятности Леонидов ставил перед собой грандиозную цель (наподобие Габриеля Гарсиа Маркеса). Задумав роман-эпопею, родил повесть. Увы, автор взял слишком неподъемную для своих творческих возможностей тему. Невозможно в маленькой повести с успехом отобразить разные временные пласты. На примере одной многочисленной семьи писатель решил показать драму человеческих судеб и общественно-политических отношений – разногласий в нашем предперестроечном, перестроечном и постперестроечном обществе. Здесь мы видим уже не извечное противостояние отцов и детей, а раскол между братьями, друзьями, коллегами одного поколения. Автор пытается утвердить мысль, что ненавязчивое влияние Запада (в лице западногерманских друзей советской семьи) тлетворно влияло на умы и сердца жителей Советского Союза, смущая и растлевая неокрепшие души. Но это исключительный случай, когда иностранцы (тем более из каплагеря) дружили с советской семьей. Тут Леонидов попал пальцем в небо. Также следует отметить множество стилистических, лексических и даже грамматических ошибок и откровенных ляпов. Автору нужно поработать над слогом. Но честь ему и хвала, что, не убоявшись, все же взялся за столь великое по замыслу дело.

И вот вышла в свет новая книга Леонидова – сборник повестей и новелл «Академик мира сего» (Уфа, 2003), выпущенный (как заявлено) в серии «Фантасофия». Произведения объединены не случайно – красной линией в них проходит личность одного из главных персонажей – загадочный, великий, ужасный, отвратительный, вызывающий восхищение и разноречивые мнения академик Виталий Николаевич Мезенцев.

Мезенцев у Леонидова – это классический образ Искусителя, демонической личности, мудрого Змия. В нем присутствует нечто сатанинское и, пожалуй, титаническое, богоборческое. Глубочайшие знания о Вселенной, медиумические и магические способности, кощунственные выводы из своих прозрений, доведенный до крайности цинизм и высокомерие – все эти черты антигероя, персонажа «готических» романов Анны Радклиф, Чарлза Роберта Мэтьюрина, Мери Шелли и Мэтью Грегори Льюиса, присущи герою повестей Леонидова.

Вне всяких сомнений, автор создал яркий и запоминающийся литературный образ, фигуру эпохальную в отечественной беллетристике. Его Мезенцеву сам черт не брат – перед академиком заискивают сильные мира сего, с ним ищут дружбы знаменитости. И в то же время, он парадоксален – ему не чужды чисто человеческие слабости, он не чурается земных благ и наслаждений, бывает, ошибается и выглядит слабым и жалким.

Что касается тематико-проблематической составляющей и идейного мира произведений, здесь мы можем четко проследить «откуда растут уши» леонидовского замысла. Все три новых вещи Леонидова продолжают традицию социально-философского мэйнстрима в фантастике, главными представителями которого можно назвать имена с поистине мировой известностью – Рэй Брэдбери, Клиффорд Саймак, Курт Воннегут, Иван Ефремов, Аркадий и Борис Стругацкие. Пожалуй, к этому направлению правомерно отнести и чрезвычайно популярного ныне и модного бразильца Паоло Коэльо.

Леонидов в своих новых творениях поднимает многие онтологические, гносеологические, метафизические и экзистенциальные вопросы: о смысле бытия, сущности Вселенной и силах, ею управляющих, человеческом разуме и познании, о жизни и смерти, о тех духовных и нравственных табу, преступить которые – значит обречь себя на многие страдания и печали. Рассуждения о глобальных проблемах человеческого бытия и извечных вопросах жизни автор вкладывает в уста персонажей – раскрытию идей писателя служат многочисленные диалоги, монологи, споры, размышления и даже поступки героев книги. Наряду с уже опробованными в мировой литературе темами и идеями, мы найдем здесь немало нового и интересного – пищу для ума.

Таковы две повести А. Леонидова – «Проект “Архей”» и «Проект “Протерозой”: растворение камня». Касательно сравнительно небольшой по объему новеллы «Леша Мезенцев и другие», можно с полной уверенностью заявить ее, как актуальную остросоциальную зарисовку из жизни современных подростков. В произведении читатель найдет и душевный надрыв, и трагический пафос, и противоречивость юношеской психологии – декларирование низменности и пошлости и, в то же время, стремление соответствовать высоким стандартам традиций, завещанных отцами и дедами. Не случайно автор подчеркивает это в заявлениях типа: «мы Мезенцевы», «мезенцевская порода», «потомок конкистадоров и опричников, революционеров и академиков» и т. д.

Как видим, Леонидову удаются не только философские и познавательные идеи и отступления, но и трогательные, волнующие, полные экспрессии пассажи именно экзистенциальной природы – напряженные моменты жизни героев, весь накал чувств и переживаний, проявления высот духа и низких побуждений.

Нам, читателям и критикам, остается надеяться, что Александр Леонидов будет и впредь высоко держать марку серьезного писателя, умелого мастера слова, и продолжит удачную, на мой взгляд, линию «Фантасофии» – социально-философской фантастики. Ибо в наше время литератору тяжело удержаться от пошлости и скабрезности – слишком велико искушение скандальной славой.

Женский взгляд или прозрение Сивиллы?

Эта статья о творчестве Светланы Чураевой, или сказ о том, как многогранен человек, а тем более творец. Одна грань нашей героини – бездарная новеллистка. Вторая грань – одаренная поэтесса. И, наконец, третья, самая значительная грань – чрезвычайно талантливая создательница серьезной прозы. Но обо всем по порядку.

Начнем с нелицеприятного. Рассказы Чураевой под объединяющим заглавием – «Пустяковые истории» («Бельские просторы», № 12, 2002). Истории эти на уровне бессодержательных банальных анекдотов (с бородой), действительно пустяшные, а еще точнее – пошлые (не в смысле – похабность, а в смысле – безвкусица). Чтобы писать подобную белиберду, у автора должен напрочь отсутствовать вкус к слову. Что мы и наблюдаем в случае с чураевскими миниатюрами.

Но не стоит спешить с окончательными оценками. Возьмем поэтическую линию творчества уфимской литераторши и рассмотрим внимательно. И, что же… ошеломленные мы можем прийти к единственному выводу – перед нами образчик замечательной лирики с философским подтекстом и многочисленными мифологическими аллюзиями. Таковы ее стихотворения: «Спящая царевна», «Пенелопа», «Адам», «Настроения», «Впечатление», «Вопросы» («Истоки», № 28, 2003).

Теперь о беллетристике: от малой литературной формы, где Чураева показала себя далеко не с лучшей стороны, перейдем к большой прозе, а именно – роману «Если бы судьбой была я…» (Уфа, 2001), написанному совместно с Вадимом Богдановым. Надо сказать, дебюты авторских тандемов вообще очень часто бывают удачными (вспомним тех же Стругацких, Вайнеров, а ныне: Олди или Гаррос&Евдокимов – роман последних «[Голово]ломка» вообще стал в этом году победителем в конкурсе «Национальный бестселлер»). Не избежал этого и литературный (и, насколько мне известно, семейный) дуэт Чураева энд Богданов. Роман этот – воистину «кошка о семи хвостах». Тут тебе и детективная линия, и фантастико-мистический сюжет, элементы ненавязчивой эротики, а в целом – мелодрама, опять же с философским подтекстом. И все это не свалено в кучу, чем подчас страдают современные авторы-эклектики, а весьма тонко прописано – каждой идее, каждой сюжетному элементу есть свое место.

О чем же роман? О любви, о смерти, о колдовстве и о жизни – но, прежде всего о Судьбе. Впрочем, судьба и есть сама жизнь, и смерть, и магия, ну и, конечно же, Любовь – вот так, с большой буквы! Обо всех превратностях любви земной и неземной это чтиво. Тоска, душевная боль, разлука, стыд и чувство вины – весь спектр человеческих страстей, чувств и страданий весьма филигранно передан авторами в своем детище.

Как написать о любви – о запретной любви между мужней женой и женатым мужчиной, так чтобы без пошлости, грязи и в то же время без банальностей и набивших оскомину розовых соплей? Изобразить пронзившую обоих внезапную страсть, развитие отношений, томление влюбленного духа и… что ж, и плоти тоже – мы не призраки замка Моррисвиль.

У нее семья – детишки, муж, родители – все любимы, все свои, родные. Живи себе, радуйся – тишь да гладь, да Божья благодать. Ан нет, послала судьба-злодейка трефового короля, засела заноза в сердце. И ноет, ноет, не дает жить в ладу с собой и со всем миром. И как тут не вспомнить небезызвестного Лазарева – кармапсихолога нашего доморощенного: на что молишься, из чего делаешь кумирство (хоть из сытой, размеренной жизни) – все у тебя отнимется, дабы проходил человек УРОКИ в этой жизни, а главное – Бога не забывал. О чем речь? Да, собственно, о том, что жизнь прожить – не поле перейти. Тяжела и трудна юдоль людская. Вот и проходим мы все в ней уроки, главнейший из которых – испытание любовью.

И есть еще один аспект – тот, который люди не принимают рассудком, но чуют трепещущим сердцем – а, если?.. Если мы – не только плоть, но и дух, – вечный и неуничтожимый – и кочуем из жизни в жизнь, от одного воплощения к другому (теория реинкарнации – перерождения души в материальных телах), не были ли эти двое вместе в прошлых жизнях? Ибо откуда ТАКАЯ любовь безумная, такая тоска друг к другу, такая тяга неземная?! Морок это, или та самая половинка твоя? Нет ответа – для мыслителей, а для влюбленных и так все ясно.

Вот об этом книга «Если бы судьбой была я…». Прочитайте, не пожалеете. Тема произведения – экзистенция чистейшей воды, то есть напряженные моменты человеческого бытия в мире. Как относятся к ним и как их преодолевают герои – в этом идейный мир романа. Стихи Чураевой-Гареевой великолепны. Попутно хотелось бы отметить стихи главного героя романа – Кирилла Алексеева (Вадима Богданова?) – они по-настоящему гениальны!

Вообще после прочтения возникает мысль о том, что всем нам нужно уметь избавляться от различных страхов, не бояться ответственности перед самим собой и перед окружающими за свои собственные слова, поступки, связи и отношения. «Только тот может быть уверен в себе, кто не рассчитывает на помощь извне» – слова мудреца Шри Раджнеша.

Может возникнуть впечатление, что авторы описали банальный адюльтер, украсив его высокими мотивами и красивыми чувствами. Но это не так. Как в виртуальной реальности романа, так и в жизни найдется место подобным переживаниям и сладким мукам сердца. Нужно лишь вовремя заметить, не пропустить посланца Судьбы и… как в омут с головой, отдаться на волю чувств!

Вещь эта конечно не коммерческая – развлекательного в ней мало. Только, пожалуй, это достоинство, а вовсе не недостаток книги. Пустопорожнего трепа, скабрезных откровений и легкого чтива (которое забываешь тотчас, как отложил книжку) нынче – пруд пруди. Боевики и триллеры, рассчитанные на интеллект динозавров (да простят меня ископаемые ящеры!), победно шествуют по стране победившего криминал-беспредела. Жрите, мол, до отвала нашу псевдолитературную баланду! И честь тем писателям, что стараются, несмотря ни на что, держать марку. Как видно, Чураева/Богданов из их числа. Дай-то Бог, продолжать в том же духе.

Ну, и, наконец, по моему мнению, вершина чураевского творчества (на сегодняшний день, однако) – потрясающая повесть «Последний апостол» («Октябрь», № 6, 2003). Повесть о тех временах давних, событиях древних – кои перевернули весь мир человеческий и направили цивилизацию по особенному пути. В основе – предания старины глубокой, «благие вести» четырех канонических апостолов и еще тексты – послания пятерых да великое Откровение любимого ученика Всеблагого Назаретянина. Впрочем, были также и апокрифы.

И был среди апостолов самый набольший и неистовый в деле распространения и упрочения христианского вероучения. Имя его Павел, а первоначально – Савл. Как ни странно, он, в отличие от тех первых – двенадцати, – не встречался с Учителем при Его жизни земной.

Но каков парадокс: ведь именно Савл поначалу был яростным гонителем первых христиан, преследовал их и предавал лютой смерти. Именно Савл науськивал фарисеев расправиться со Стефаном – первым дьяконом Господа и великим чудотворцем. Стефана растерзала обезумевшая толпа фанатиков, забросав камнями.

Долго еще Савл свирепствовал, но однажды, по пути в Дамаск, куда направился для злых дел, он внезапно прозрел. Что же случилось? Было ему видение свыше – сам Христос говорил с ним. И увидел он ослепительный свет Божий, и ослепленный им переродился, был крещен и исполнился духа святого. И появился самоотверженный проповедник Евангелия – Павел.

Трудная, опасная и весьма насыщенная событиями была жизнь у апостола Павла. Долго путешествовал он по свету с Вараввой, проповедуя слово Божье. Много тягот выпало на долю этого удивительного человека, но, несмотря ни на что, он свято веровал в Спасителя и нес веру свою народам – как иудеям, так и язычникам-эллинам. В конце жизни Павел был схвачен в Риме и обезглавлен. Произошло это в 67 г. от Рождества Христова.

Нелегко писать о тех событиях и их главных персонажах. Авторы, затрагивающие новозаветные, евангельские темы, рискуют многим. Прежде всего, своей репутацией. На мой взгляд, чтобы обращаться к ТЕМ темам, нужно многое выстрадать, еще большее понять, прозрев, и, самое главное, стать чистым духовно. Как видим, требования не ко всем подходящие и не всегда выполнимые. И все же, дерзать-то никто не запретит – не «Сатанинские стихи» ведь пишут, в самом-то деле! Вот и Светлана Чураева дерзнула и замахнулась ни много, ни мало на воссоздание святой истории первохристианской, деяний апостольских… И, пожалуй, что – получилось. И еще как получилось!

Подытоживая, хочу привести слова Пифагора: «Жизнь подобна игрищам: иные приходят на них состязаться, иные торговать, а самые счастливые – смотреть». И добавлю от себя: счастливые – воистину те, кто наблюдают и записывают для других.

P.S. Как мне стало известно, московские редактора назвали Чураеву единственно стоящей писательницей среди молодых уфимских литераторов. Правомерна ли столь категоричная и высокая оценка? Наверное, все же нет, но от правды она отстоит совсем недалеко. Во всяком случае, один шедевр (на мой взгляд) уже создан – роман «Если бы судьбой была я…».

Талантом по темечку

«Главным образом, он рассчитывал на то, что как приедет на место, так сейчас же разорит типографию: это и Осел ему советовал».

М.Е. Салтыков-Щедрин «Медведь на воеводстве»

Появившаяся недавно газета «Русский язык» (тираж – 500 экземпляров), предназначенная для узкого круга читателей – прежде всего литераторов и журналистов, является детищем ее главного редактора Расуля Ягудина – скандального журналиста, эпатирующего писателя, скабрезного и раскованного до неприличия поэта. В первых же своих выпусках газета заняла позицию резкой и непримиримой критики всех и вся в местном литературно-журналистском истеблишменте, обливая помоями кого ни попадя. Пусть это останется на совести (если она у них есть) главного редактора и его коллег. Речь о другом. Исходя из анализа публикуемых в «Русском языке» материалов, можно заметить следующую тенденцию: авторы явно считают себя если не гениями, то большими (и мало кем понятыми) талантами уж точно. Так ли это? Попробуем разобраться, стараясь удержаться на позициях непредвзятого критика.

Начнем с самого «шеф-повара» газеты Расуля Ягудина. Его перу принадлежат две художественные книги. Первая из них, роман «ужасов» «Полная луна» оставляет после прочтения чувство брезгливости и омерзения. Содержание перенасыщено извращенно-сексуальными откровениями и изуверски инфернальными подробностями. Стиль вызывает поначалу уныние, а затем и тихий ужас. Автор совершенно не владеет словом. Придаточные предложения громоздятся друг на друга, тавтологическое пережевывание одного и того же в целях психологического нагнетания доводят доверчивого читателя до белого каления. Вероятно, автор полагал, что главное достоинство романа в его скандальности. Этому служат «изюминки» произведения: потоки спермы, валы непристойностей, горы заборного мата и вакханалия зверств. Полагаю, Ягудину необходимо срочно показаться хорошему психоаналитику, но, увы, в Уфе таковых – ни хороших, ни плохих – он не найдет. Обычные же психотерапевты и даже психиатры в этом случае не помогут, лишь еще больше навредят тонкой психике бурно рефлектирующего пиита.

Другая книга Ягудина – сборник стихов «Оловянное сердце», скорее подтверждает, чем опровергает вывод, что истинное призвание автора – служение музам Эвтерпе и, особенно, Эрато. Лучше быть талантливым поэтом, нежели никчемным беллетристом. А Ягудин бесспорно талантлив как поэт. Хотя и здесь не все так просто и однозначно. По поводу формы никаких нареканий. Что касается содержания, то, пожалуй, мы имеем дело с чистым «потоком сознания» и сюрреалистическим видением мира как литературным приемом. Пытаться осознать тематику и идейный мир символических стихов Ягудина на ментальном уровне, значит впасть в заведомую ошибку, ибо смысла как такового в его стихах вы не найдете. Его неоднозначные вирши необходимо воспринимать не разумом, а чувствами, эмоционально, отключив рассудок. Лишь тогда вам откроется истинная суть творческих дерзаний уфимского мастера. А может и не открыться.

Следующий, наиболее часто встречающийся на страницах «Русского языка» автор – Эдуард Байков. Судя по подписям, этот литератор обладает множеством званий и титулов в сфере искусства и науки (инфантильное бахвальство или ненавязчивое паблисити?). К статьям претензий нет. В меру откровенные, выдержанные и умные, они значительно интереснее и этичнее грубо-брутальных демаршей и истеричных эксцессов Ягудина. Беллетристическое творчество автора, представленное книгой «Гнев», повестью «Роковые персонажи» и несколькими рассказами в местной прессе оставляет двоякое впечатление. С одной стороны, ощущается начитанность автора и его умелое владение пером. Совершенно определенно Байков «набил» руку, умело выписывает сюжеты, правдоподобно изображает характеры персонажей, выстраивает художественную речь. С другой стороны, чувствуется, автор основательно подзабыл великую русскую классику – от Чехова и Толстого до Шолохова и Твардовского. Множество «западнизмов», неумелое изображение любовных отношений, бедное описание пейзажей, окружения, мира вещей. Психологизм если и интересует автора, то лишь в качестве напряженного нагнетания сумрачных ужасов триллера. Таков его криминальный роман «Гнев». Об этом произведении уже говорилось достаточно на страницах газеты «Истоки». Добавлю лишь, что со своей задачей – написание яркого и неординарного психологического детектива автор все же не справился. Слишком много недочетов, да и взялся Байков явно не за свою тему. Вот его остросюжетная мистика – иное дело, здесь мы найдем немало увлекательных и свежих идей и решений.

Далее, у нас на очереди небезызвестный литератор и чиновник от литературы Александр Леонидов (Филиппов). Яркий публицист и оратор Леонидов попробовал себя в литературе «большого потока», написав (и издав) книгу «Путешествие в поисках России». Несколько представленных в книге стихов откровенно слабоваты, так что и обсуждать не стоит. А вот повесть «История болезни» – любопытное чтиво. По всей вероятности Леонидов ставил пред собой грандиозную цель (наподобие Габриеля Гарсиа Маркеса). Задумав роман-эпопею, родил повесть. Увы, автор взял слишком неподъемную для своих творческих возможностей тему. Невозможно в маленькой повести с успехом отобразить разные временные пласты. На примере одной многочисленной семьи писатель решил показать драму человеческих судеб и общественно-политических отношений – разногласий в нашем предперестроечном, перестроечном и постперестроечном обществе. Здесь мы видим уже не извечное противостояние отцов и детей, а раскол между братьями, друзьями, коллегами одного поколения. Автор пытается утвердить мысль, что ненавязчивое влияние Запада (в лице западногерманских друзей советской семьи) тлетворно влияло на умы и сердца жителей Советского Союза, смущая и растлевая неокрепшие души. Но это исключительный случай, когда иностранцы (тем более из каплагеря) дружили с советской семьей. Тут Леонидов попал пальцем в небо. Также следует отметить множество стилистических, лексических и даже грамматических ошибок и откровенных ляпов. Автору нужно поработать над слогом. Но честь ему и хвала, что, не убоявшись, все же взялся за столь великое по замыслу дело.

Так что же мы имеем в итоге? Легко, скажут мне, судить других авторов со стороны. А ты возьми да сам попробуй создать шедевр! А то еще обзовут «критиком Цыпой» или «мелкотравчатым литератором», как на страницах «Русского матюгальника»… простите, «языка». Все же осмелюсь сформулировать вывод. Вышеперечисленные писатели, несомненно, обладают хорошим творческим потенциалом, и хотя до подлинных талантов им еще далеко, все задатки одаренных литераторов у них имеются. Казалось бы, работай над собой, улучшай стиль и слог, учись на примерах «титанов мысли и слова», адекватно воспринимай критику, что еще? Ан нет, задетое самолюбие напыжившихся от ложной гордости и раздувшихся от мнимого величия «литературных юнг и матросов», мечтающих одним махом перескочить в адмиралы прозы и поэзии, их обидчивая ребячливость не дают покоя ни им самим, ни множеству оболганных и обгаженных злобной критикой редакционных деятелей Уфы (среди которых встречаются и вполне достойные, кстати). Еще ведь неизвестно, как повели бы себя эти Зоилы, окажись они на месте и в креслах своих оппонентов. И не нужно строить из себя «никем непонятых гениев». Хоть такие прецеденты и бывали на Руси, но здесь явно не тот случай. Уж кто-кто, а литератор должен всегда оставаться Человеком, а не хамом.

За гранью дозволенного (нестоличная проза в столичном декоре)

Обе наши российские столицы время от времени (хотя и достаточно редко) делают красивые жесты, обращая «царственное» внимание на провинциальных писателей. В этом ряду проект московского издательства «Новое Литературное Обозрение» – антология «Нестоличная литература. Поэзия и проза регионов России» (Москва, 2001). Книга эта, к сожалению, попалась мне на глаза лишь недавно, посему заранее извиняюсь перед читателями за несколько запоздалое литературно-критическое обозрение. В сборнике, весьма солидном по объему (583 страницы формата ин-октаво), представлены очень многие регионы России (49 городов, 162 автора). Большую часть книги занимает поэзия и визуальная поэзия, меньшую – проза. В данной статье речь пойдет о прозаической части проекта – проекта, который можно было бы по праву считать замечательным начинанием, если бы не одно НО, а именно – особые жанровые пристрастия и специфичный литературный вкус составителей.

Представленные в сборнике основные жанровые направления – «литература абсурда», «поток сознания», экспрессионизм, неосимволизм. Все это именуется «экспериментальной прозой». Чаще всего за «экспериментированием» в литературной области стоит либо тихое умопомешательство, либо просто отсутствие таланта яркого стилиста и убедительного рассказчика. Авторы пыжатся изо всех сил, но не в состоянии выжать из себя ничего путного, за исключением таких вот «литературных экспериментов» в духе постмодернизма. Собственно они лишь повторяют литературное хулиганство модернистов начала и середины XX века. Речь идет о различных направлениях абстрактного искусства: экспрессионизме, сюрреализме, авангардизме, дадаизме, драме абсурда и прочих «измах». Например, в рассказе автора из Новосибирска Валерия Мароши, как и в «романе» «Начало после смерти» Светланы Кузьмичевой из Иваново, использован дадаистский прием совмещения различных предложений и фраз, выхваченных из контекста разных произведений, в попытке построения более-менее связного повествования. По сути, полная бессмыслица выдается за некое новшество, литературное открытие, несущее «глубокий смысл», понятный лишь продвинутым (а, скорее «сдвинутым по фазе»). Если это – искусство, то, в таком случае, к высочайшим проявлениям художественного творчества можно с тем же успехом отнести сумбурные творения пациентов психиатрических клиник и матерно-шизофренические пошлости «народно-блатной» низменной «культуры». Давайте уж, чего там, причислим к шедеврам словесности те самые словечки, что выводят на заборах и стенах общественных уборных перманентно озабоченные подростки!

Если уж, вы, уважаемые писатели-экспериментаторы, жаждете лавров славы известных писателей, нашумевших своими пусть и эпатажными произведениями, то для начала поучитесь хотя бы грамотному стилю и глубокому содержанию. А, если не умеете писать мастерски, то «неча на зеркало пенять, коли рожа крива». Экспериментировать с текстами, конечно, нужно – дело хорошее, но так, чтобы вызывать интерес и понимание у читателя, а не отвращение и, мягко говоря, недоумение, как это можно сказать о рассказах Павла Лобанова (г. Томск), которые ни о чем. В противном случае не предлагайте свой бред неразборчивым издателям, которым лишь бы «постебаться» над доверчивой читательской публикой постсоветской эпохи. Каков издатель, таков и автор – у обоих психика извращена. И не надо рассказывать сказки о том, что, мол, массовый читатель требует все время чего-то примитивного, скабрезного и неортодоксально-бунтарского. Мы, литераторы и литсотрудники, САМИ и создаем такого читателя – потребителя непристойностей, абсурда и патологии. За какой-то век самоцензура в цивилизованном обществе (кстати, обществе потребления) ослабла настолько, что в искусство и, в частности, в литературу хлынул поток творений авторов с расщепленной психикой, экзальтированным темпераментом и просто «беспредельщиков» и нигилистов. Их удел – разрушать и дискредитировать, а не создавать и воспевать все то самое лучшее, светлое и возвышенное, что создало человечество за свою многотысячелетнюю историю. Демоническое начало в человеке ныне довлеет над божественным.

Что касается наиболее представительного в этой книге (в отношении прозы) уфимского блока, то особо хотелось бы отметить наполненные символикой, психологизмом, богатые метафорами, неординарные по глубине философского осмысления бытия человека, произведения Игоря Фролова. Рассказ Юрия Горюхина «Папа» весьма неплох, но более поздние произведения автора («Африканский рассказ», «Второй план», «Юлька и Савельич») вне всякого сомнения, сильнее и ярче. В творчестве Горюхина, конечно же, присутствует хваленый саспенс (от англ. suspense – неизвестность, неопределенность, нерешенность), но вот говорить о психологизме не приходится. И, если у Чехова, Лондона и Хемингуэя психологизм в явной форме отсутствует, но все богатство душевных переживаний персонажей переданы с помощью опосредованного описания через действия героев и приемом умолчания, то текстам Горюхина это присуще, увы, лишь в небольшой степени. Артур Кудашев и Айдар Хусаинов, пожалуй, тоже чужды модного сегодня абсурдистского дискурса.

Вообще же, среди представленных в сборнике 39 прозаических произведений, едва не единственное реалистическое из них, заслуживающее, на мой взгляд, пристального внимания – рассказ нижегородца Валерия Хазина «Фрау Целер». Тема рассказа – о творческом пути литератора, о писательской славе и, в особенности, о произведениях, оказывающих воздействие на судьбы людей и порою ломающих жизни («тексты-убийцы»). Здесь это перекликается с не менее важной темой – об ответственности автора за свое «детище» перед обществом и самим собой (пред своей совестью). В погоне за суетной мирской славой (широкой известностью и популярностью) и большими гонорарами авторы подчас забывают не только о нормах приличия, но и об опасностях, таящихся в мощном воздействии слова на умы и психику людских масс. Слово может искалечить судьбу, больно ранить и даже уничтожить человека – помнят ли об этом современные писатели? И прежде чем публиковать свои творения, не обязаны ли авторы выносить их на суд собственной совести? Если же таковая отсутствует или извращена, то горе им самим и их читателям. Не убоявшись гнева Божьего и людского презрения, изливают весь смрад из своей темной души наружу, засоряя и без того изгаженную ноосферу.

Главные мотивы всевозможных авангардистских текстов (именно «текстов»!) – тотальный духовный нигилизм, подразумевающий неприятие всех традиций и ниспровержение устоявшихся норм, то есть, по сути, деструктивность мышления и отношения к миру, крепко замешанная на психосоциальном и социокультурном юродстве (шизопараноидальности): таковы тексты Леонида Зейгермахера (г. Екатеринбург) и Андрея Жданова (г. Новосибирск); и второе – выпущенные на волю низменно-животные инстинкты, наполненные неограниченной похотью, пошлостью, непристойностями и развратом: таково сочинение Юрия Паста (г. Краснодар). Поощряется глумление над святынями, кураж над человеческими достоинствами и добродетелями, пустопорожний треп о высших ценностях, умаляющий и высмеивающий их непреложный смысл в бытии человека, и прочие хамские нападки, выверты, «приколы» и «стёб». И все это подается под соусом «экспериментальной литературы», «новой литературной волны» и «тенденций постмодернизма». Якобы разные там традиционалисты и ретрограды от литературы не в состоянии оценить творческие искания современных молодых (по преимуществу) талантов – альтернативных прозаиков и поэтов. Лукавите, господа издатели! А лукавство, как известно, от князя мира сего. Тексты (впрочем, и фильмы, полотна, музыка) обласканных вами, непонятных большинству НОРМАЛЬНЫХ людей, авторов-альтернативщиков несут заряд разрушения и извращений, что суть – инферно (от лат. inferno – ад, преисподняя)! И предназначены они вовсе не для людей, а для НЕЛЮДЕЙ. Так пусть их и читают (смотрят, слушают) инопланетяне и бесы, если таковые отыщутся во Вселенной (в чем лично я глубоко сомневаюсь), а наше ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ сознание не смейте засорять грязными стишками и пакостными рассказиками! И без вас и ваших ремесленнических поделок хватает безумия и низменности в мире.

Искусство по содержанию и форме является человечным и человеческим. Не бывает негуманитарного искусства – искусство кибер-машин, животных и внеземных форм разума нам неизвестно, ибо кибер-машинам не присуще целеполагание, у животных отсутствуют высшие духовные переживания, а существование инопланетных разумных существ, увы, не доказано. Искусство в своем современном понятии всегда покоилось на трех китах: гуманизме, реализме и рационализме. Эти основания не могут быть поколеблены никакими метафизическими девиациями и религиозно-мистическими эскапизмами деятелей и производителей духовной культуры человеческого общества. В противном случае, это будет уже нечеловеческая культура иной цивилизации. А уж тем более представляются уродствами и мутациями (мутации, как правило, ВСЕГДА – патологии) всевозможные абстракционистские эксперименты в области искусства, в рамках рационально-художественого дискурса. Для проявления подобных «экспериментальных» устремлений существует обширное поле оккультизма, метафизики, кармапсихологии и глубинной психологии, где имеют дело с продукцией сновидений, фантазий, «снов наяву», интуиции, глубин подсознания, парапсихических явлений и трансперсональных состояний. Это – особенная область специфических исследований не для массового потребителя информации. К этой сфере человеческого мировоззрения и творчества следует примкнуть и авторам экспрессионистских, дадаистских и т. п. произведений. Здесь их родной дом и кров, где они смогут черпать силы, информацию и вдохновение для своего неординарного, можно сказать, негуманитарного творчества. Таково мое им самое благое пожелание.

Цветок мудрости

Таинственная и необъяснимая область мистического знания и опыта – сколь притягательна она для многих людей с непредвзятым мнением, интригуя, порою, и самых закоренелых скептиков. Пожалуй, не ошибусь, если посмею утверждать, что в самом душевном устройстве человека заложена стойкая вера во все, что значительно превосходит миропонимание людей той или иной эпохи. И доселе в век электричества, атома компьютеров и комических полетов человека очаровывают всевозможные загадки природы и необъяснимые явления, сверхпсихические способности и спонтанное возникновение чудес в нашей повседневной жизни. Или – жажда оных…

Литературы, посвященной этой сфере духовной культуры человечества ныне – море разливанное, как книжной, так и периодической. Нас же интересует последняя. Как правило, газеты, и журналы по эзотерике представляют собой либо собрания нелепых слухов и выдуманных умелыми и не очень фантазерами историй в духе Стивена Кинга, либо же подобного рода издания – орган пропаганды определенной мистической (в том числе и тоталитарного толка) секты.

Приятным исключением из этого ряда явился недавно появившийся уфимский журнал «Цветок жизни». И, если первый номер (март-апрель с.г.) выглядел, как по форме, так и по содержанию, на уровне ведущих российских и ближнезарубежных иллюстрированных журналов по этой тематике, то второй – значительно превосходит своих собратьев.

Отличное качество печати, мелованная бумага, цветная (многоцветная) глянцевая обложка, множество прекрасных иллюстраций и фотографий – большая заслуга учредителя и издателя, но искушенного потребителя массовой информации этим уже не удивишь. Подкупает другое: серьезный, выдержанный тон публикаций, как и умелая подборка занимательных материалов.

На страницах нового журнала читатели найдут для себя немало нового и интересного. Статьи по духовным вопросам и эзотерическим знаниям соседствуют с подробной информацией из научной среды (точнее – с сообщениями о передовых направлениях науки). Тут же – путевые заметки и художественные произведения.

Отсюда видно, что не только поклонники оккультизма и мистических учений найдут в журнале интересующие их сведения. Здесь простор для всех любопытствующих и любителей сенсационных сообщений о научных прорывах.

Во втором номере «Цветка жизни» (май-июнь 2003) приводится послание духовных учителей человечества, в весьма неожиданном ракурсе трактующих недавние поистине трагические события американской агрессии в Ираке.

Статьи из книги Асоки Селвараджаха – специалиста в области кармапсихологии (кстати, физика-ядерщика, доктора наук) – тщательно продуманное изучение стратегии успеха и личностного роста, с использованием различных эзотерических методик.

Далее приводятся дневниковые записи Л. Рогулевой о Перу и Боливии – этих «мест силы, где запечатаны древние знания». Впечатления от путешествий обрисованы живым языком, доступным широкому читателю, без всяких «шизомистических понтов», и читаются на одном дыхании.

Но несомненным гвоздем номера, на мой взгляд, являются обширные статьи о новейших научных теориях – физическим моделям мира: теории торсионных полей, теории лептоносферы, теории физического вакуума как первоисточника бытия. Тема данного раздела составлена по материалам последних международных общественно-научных конференций.

И в заключение о художественно-литературной рубрике. В журнале опубликован остросюжетный мистический рассказ «Сиддха» нашего земляка – уфимского литератора Эдуарда Байкова. Эта увлекательная новелла повествует о простом человеке – бывшем журналисте, ставшем, благодаря своему упорству в овладении восточными психотехниками и удачному стечению обстоятельств, никем иным, как сверхчеловеком. Именно так – «совершенная личность» – переводится с санскрита слово «сиддха».

Замечательное стихотворение Анны Ахматовой соседствует с пробой пера Ольги Новиковой (главного редактора журнала). Рядом – высказывания «в тему» именитых Ричарда Баха и Карлоса Кастанеды, а также модного ныне Паоло Коэльо.

Что ж, достойное похвалы начинание уфимских журналистов и подвижников эзотерической мудрости без преувеличения может быть названо ярким событием в духовной жизни Башкортостана и шире – России. От всей души хочется пожелать больших творческих успехов редакции журнала «Цветок жизни» и его авторам!

Молодая литературная гвардия Башкортостана

Что бы там ни говорили литературоведы и литературные критики, но наиболее читаемой и популярной стала в наше время как раз так называемая «жанровая литература» – развлекательное чтиво, считающееся несерьезным в среде именитых писателей и корифеев «серьезной литературы». Речь идет об остросюжетной беллетристике, включающей жанры детектива, фантастики, мистики, приключений, авантюрного и дамского романа. Соответственно и авторы, работающие в этих направлениях, стали сегодня (в России, по крайней мере, уже десять-пятнадцать лет) наиболее признанными в издательствах, а их произведения – потребляемыми широкой читательской аудиторией.

Пожалуй, здесь, как нигде, наиболее ярко выражена суть известного высказывания (второй его половины) о требуемых публикой «хлебе и зрелищах». Массовая культура, зрелищное кино, бульварное чтиво – что это, как не явственные индикаторы духовно-нравственных ориентиров современного (и постсовременного) общества. Тенденции эти идут с Запада с его сугубо материалистическими и прагматическими ценностями (синоним – американские ценности). Утилитарность (практичность), редукционизм (упрощенчество), цинизм и преодоление всех моральных запретов традиционного общества – все эти черты характеризуют как модернизм – культуру западного индустриального общества, так и постмодернизм – культуру постиндустриального общества. Эти тенденции, благодаря сознательной и все усиливающейся экстраполяции (навязыванию) их Западом всему остальному миру, распространяются по всем уголкам общемировой цивилизации, проникая в массовое, общественное сознание людей. Под их влиянием меняются и традиционно присущие тому или иному народу и обществу ценности. Подобное мы наблюдаем и в литературе.

Сегодня, как это ни печально, спрос имеется лишь на «развлекаловку» – детективы, триллеры, боевики, мелодрамы, эротику. Как бы то ни было, авторы в не меньшей степени зависят от капризов моды и людских пристрастий, чем от собственного мировоззрения и отношения к ним профессиональных критиков. Коль скоро книгоиздательский бизнес отдал дань моде – «несерьезным» жанрам, попробуем и мы обсудить сложившуюся ситуацию на нашем уфимском (а значит и республиканском, ибо тон задают именно уфимские авторы) беллетристическом поприще.

Пройдя по книжным магазинам города, заглянув в фойе Правления Союза писателей РБ, мы с удивлением (или без оного) обнаружим, что детективно-приключенческой и фантастической башкирской русскоязычной литературы – кот наплакал (а на башкирском языке, по-моему, нет вообще, во всяком случае, она не представлена). Все без исключения авторы – достаточно молодое поколение (от 25 до 40 лет), все с высшим (как правило, гуманитарным) образованием, многие имеют научные степени, членство в общественных организациях. О чем же они пишут, и каков (по сравнению с Москвой) уровень их профессионального мастерства?

Криминальный роман Эдуарда Байкова «Гнев» – детективное, полное драматизма повествование о жизни и судьбе наемного убийцы, профессионала высокого класса, раскаивающегося в своих кровавых прегрешениях и пытающегося порвать с «работодателями» – чему посвящена первая часть романа (действие происходит в Москве). Во второй части (действие переносится в Уфу) автор достаточно серьезно и убедительно проанализировал внутренний мир серийного убийцы, свихнувшегося на психосексуальной почве (чувствуются немалые познания писателя в области психоанализа и всей глубинной психологии). Противостояние киллера и маньяка – весьма любопытный и нетрадиционный сюжетный ход. В целом, по мнению многих уфимских литераторов, роман написан не хуже, а то и лучше многочисленных творений московских и питерских детективщиков.

Роман Расуля Ягудина «Полная луна» – жуткий мистический триллер о нашествии на Уфу (а далее и на весь мир) сил Тьмы. Жесткое повествование, щекочущий нервы сюжет, держащий читателя в постоянном напряжении – напоминают о нашумевшем супер-бестселлере Боба Мак-Каммона «Они жаждут», покрывшего все рекорды по распроданным тиражам. Книга бесспорно скандальна ввиду откровенности в описании эротических сцен. Впрочем, большая их часть вписывается в сюжетную линию, единственное, отчего роман слегка проигрывает, на мой взгляд, так это от присутствия ненормативной лексики.

Роман Ренарта Шарипова «Меч Урала» – добротное произведение в жанре «исторической фэнтези». Увлекательное повествование о временах начала нашествия монголов Чингисхана, удар которых первыми приняли на себя тюркские народы Великой Степи (в их числе башкиры), поединки с нечистью – все это не оставит равнодушными любителей старины, исторических фактов и, конечно же, поклонников «героической фэнтези» (творчество автора выгодно отличает новое направление – «тюркская фэнтези»).

Повести и рассказы Всеволода Глуховцева «Башня под облаком», «Смерть идеалиста», «Полнолуние» – весьма любопытное и оригинальное сочетание мистики, сюрреализма и детектива. Богатый язык, хороший слог (что отличает и остальных авторов) выгодно оттеняет вышеперечисленные произведения от нескончаемого и всем надоевшего вала «криминально-братковской» беллетристики Центра.

И, если все приведенные выше авторы, входящие в литературно-творческую группу «Фантастика Башкортостана», работают в жанрах развлекательного чтива, то особенно приятно выглядит на общем фоне Александр Леонидов со своей повестью «История болезни». Это – остросоциальная и острополитическая вещь о судьбах России в целом и отдельно взятой семьи последних двух десятилетий ушедшего XX века, когда социально-политические катаклизмы раскололи монолитное до тех пор российское общество на враждебные лагеря. Раскол прошел и по внутренней структуре основной ячейки общества – семье. Такое мы уже помним из истории – взять хотя бы первую четверть XX века. Сильная, яркая, действительно с трагичным пафосом вещь Леонидова – весомый вклад в русскую литературу. Прочитать ее нужно каждому уважающему себя гражданину России.

Завершая обзор, мы можем с удовлетворением констатировать, что, несмотря на отсутствие поддержки (финансовой, организационной) литераторов со стороны государства и нежелание крупных столичных издательств печатать «нераскрученных» авторов из провинции, наши писатели, молодые таланты, не отчаиваются и пытаются, кто как, издаваться небольшими тиражами в местных мини-типографиях (за свой счет). Где же наши уфимские (и районные) спонсоры и меценаты? Ау, откликнитесь! Давайте, поддержим земляков, мы, читатели, хотя бы тем, что будем покупать их книги, требуя в книжных магазинах города.

Право на защиту

Разнесенный в пух и прах за свой роман «Гнев» уфимский писатель Эдуард Байков нуждается в обелении от абсолютно неправомерных нападок и ошибочных оценок критика В. Ханова («Истоки», № 5). По моему глубокому разумению, этот Зоил не сумел понять истинный смысл произведения Байкова, выраженный в тематике, проблематике и идейном мире романа, т. е. в содержании. Как не удосужился отметить и сильные стороны авторского стиля, т. е. формы.

Сразу же виден необычайно богатый лексический багаж – автор превосходно владеет словарной составляющей литературного стиля. Не секрет, что у большинства начинающих авторов тексты полны грамматических и лексических ошибок (впрочем, и стилистических недоразумений тоже). В произведениях Байкова подобных просчетов вы не найдете. Вероятно, автор или сам является грамотным стилистом и лексикологом, или имеет персонального редактора-корректора, который правит его тексты. Герой романа – киллер проходит «все круги экзистенциального ада» современной криминальной жизни. В лучших традициях Достоевского автор рефлектирует над глубинами подлости и нравственности, разверзающимися в характере главного персонажа. Превосходно показано, как среди мерзости бытия возникают источники, откуда мощными струями бьют излучения высших мотивов и чувственных проявлений, определяемых безусловными инвариантами Добра, Любви и Милосердия.

Кроме всего прочего, автор впервые(!) в мировой художественной литературе проник в психическую сферу серийного преступника, со всей убедительностью и научной достоверностью раскрыв перед нами мир мотиваций и побуждений маньяка. Жалкие попытки всяких там Томасов Хэррисов (в его «Молчании ягнят» и «Ганнибале») разобраться в подсознательных импульсах и желаниях серийных убийц, опосредующих их кровавую деятельность, выглядят смехотворно и откровенно слабо. Байков ДЕЙСТВИТЕЛЬНО РАЗБИРАЕТСЯ в подобных вопросах. И, если говорить о смаковании изуверств и откровенных порнографических сцен, то, как раз таки Байкову удалось это умело избежать.

Что касается «волка с овечьим сердцем», то настоящий мужчина умеет рвать зубами заклятого врага и одновременно быть нежным и предупредительным со своей подругой. Не нужно все редуцировать к набившим оскомину театрально-напыщенным стереотипам – злодей, герой, плут, простак и пр. Человек настолько многоплановое существо, что мерить его плоскими рамками двухмерности просто смешно.

И еще одно. Сравнивать авторов, работающих в «легких» жанрах с писателями «большой литературы» просто некорректно – у тех и других совершенно разные задачи и цели. Соответственно разнятся как нюансы содержания, так и способы и формы художественного изображения окружающего нас бытия – материального, духовного и социального, включая внутренний мир самого субъекта познания, т. е. человека.

Улыбка фортуны или прорыв самородков?

Не оскудела еще земля башкирская на молодые таланты! Есть еще литературный порох в писательских пороховницах! Из тихой и размеренной творческой жизни уральской столицы рвутся голуби прозы и поэзии в столицу большую, самую главную. То один, то другой – засветятся в Первопрестольной или Северной Пальмире.

Опубликовались в московском сборнике «Нестоличная литература» (издательство «Новое Литературное Обозрение») Юрий Горюхин, Игорь Фролов, Айдар Хусаинов да Артур Кудашев (и Александр Банников – увы, посмертно!). Попал в финал престижной премии им. И.П. Белкина Юрий Горюхин. Стала победительницей конкурса «Молодые писатели России» Светлана Чураева.

Вот и еще один дебют, а точнее два. Но обо всем по порядку. В престижнейшем среди отечественных фантастов сборнике издательства «АСТ» (серия «Звездный лабиринт») «Фантастика 2002. Выпуск 3» был замечен наш Всеволод Глуховцев со своей повестью «Перевал Миллера». Разбирая творение земляка и коллеги, хочу отметить очень хороший слог – легкий, в меру цветистый, без ненужных излишеств и длиннот; прекрасно сохраненный, выдержанный темпоритм – сюжет развертывается именно с такой скоростью, которая больше всего подходит для остросюжетной новеллы. Внимание к «мелочам» предметного мира, равно как и прочие описательные моменты выдают в авторе состоявшегося мастера слова. Столь же поощрительно и умение интересно и правильно выстраивать диалоги. В одной из своих статей («Русский язык», № 2) В. Глуховцев писал, что, на его взгляд, украшают художественный текст три вещи – прямая речь персонажей, описания природы и наличие доброй порции юмора. Безусловно, автор четко следует своим предписаниям, ибо в его произведении с лихвой хватает и динамизма, и психологизма, и описательности, да и юмора тоже.

Но довольно о форме, перейдем к содержанию. Вещь эта – некий сплав фантастики, мистики и детектива. В гостиницу в заштатном городишке въезжают двое странных посетителей – серьезные, немногословные, с военной выправкой. Представляются исследователями атмосферного электричества, работающими по заданию военного ведомства. Интересует их определенное помещение, где они и поселяются. И тут начинаются непонятки. То молоко – свежее, только что купленное – скисло прямо в холодильнике буфета, то все зеркала в номере этажом ниже необычных постояльцев вдруг разом помутнели. Тут и швейцар по секрету рассказывает управляющему совсем уж жуткую историю о загадочном постояльце, появившемся пять лет назад в полночь, в страшную грозу. Постоялец, который оказался чернокнижником и к тому же скоропостижно помер в номере. В общем, интрига закручивается, закручивается и… Всё, конец фильма! Автор так ничего и не объясняет. Как же так? – негодует избалованный читатель, где же развязка, объяснение, раскрытие тайны?! А ее нет – точнее тайна присутствует, а разгадки нема. Что это: модный на Западе стилистический прием саспенс – обрыв, недосказанность? Или принципиальная позиция писателя Глуховцева – мол, думайте сами, гадайте сами?..

Поначалу чувствуешь себя обманутым: купил билет, а кина не будет. Потом, отложив книгу, задумываешься и понимаешь, что имеется в этом свой резон. Вся жизнь и есть тайна, загадка, Великая Энигма! Тем она и прекрасна. И стоит ли все разжевывать и подавать в таком виде, к тому же навязывая читателю свое авторское мнение? Во всяком случае, Глуховцеву присуща (и удается) недосказанность, некая ухмылка Сфинкса.

Теперь о следующем, двойном дебюте. Речь идет о романе В. Глуховцева и А. Самойлова «Бог сумерек», изданном в том же «АСТ» в рамках проекта «Ночной дозор». Эта вещь – поистине крепко сколоченный мистический боевик, умело сделанный в лучших традициях остросюжетного фантастического мэйнстрима. Типичный стиль «экшн» – жесткий, телеграфный, динамичный. Ничего лишнего, даже описания и отступления – всё ложится в высокоскоростной ритм «глагольной» формы. Детективный сюжет, мистическая подоплека, напряженность триллера и динамизм боевика – все органично вплетено в ткань повествования.

Каков же сюжет? В городе (по всем признакам описывается Уфа) существует известнейшее, наворочено-крутое охранное агентство с мрачным названием «Геката» (Геката у древних греков – богиня ночного мрака и колдовства). Эта всесильная контора пользуется огромной популярностью и авторитетом не только у клиентов, но и среди горожан. И никто не ведает, что глава «Гекаты», экс-кагэбэшник рвется к власти над потусторонними силами – этакий Алистер Кроули местного розлива. При этом, как водится, пренебрегая судьбой и жизнями окружающих. Но есть и на него достойная управа – в лице двоих драконоборцев: спецназовца и экстрасенса (впоследствии к ним примыкает психолог-парапсихолог). Что может быть круче, чем эта горючая смесь двух профи – одного в разведке, другого в ведовстве?!

Сюжет стремительно раскручивается и приводит героев сначала к цыганам, у которых они скрываются, затем к благообразному старичку-сторожу – хранителю неких оккультных реликвий. Одна из них – таинственная до жути «Книга тысячи времен» – настолько древняя, что дух захватывает. Не родились еще дедушки фараонов, а она уже была седой стариной. Здесь на ум приходят некоторые аллюзии с Г. Лавкрафтом и Р. Говардом (а также их последователями), упоминавших в своих произведениях о страшных сочинениях из дочеловеческих времен: «Некрономикон», «Безымянные культы», «Черная книга», «Книга Эйбона». Проклятые книги эти, содержащие запретное знание, известны каждому поклоннику черной мистики, хоррора и фэнтези. Весьма удачный ход у авторов «Бога сумерек»: обладатель «Книги…» способен проникнуть в иные миры, запредельные пространства и обрести там сверхъестественное могущество. Извечная мечта честолюбивых фанатиков и властолюбцев – стать сверхчеловеком и править Вселенной, то есть уподобиться, если не Богу, то его обезьяне – Сатане.

Выходит на сцену и «серый кардинал» – замдиректора детективного агентства «Гекаты». Вот он-то и есть истинный владелец «Книги…», ибо в одной из прошлых жизней был великим кудесником, тем самым легендарным Симоном Волхвом – антагонистом апостола Петра. Опять же здесь и намек на апокалипсического Зверя. Симон Маг – новозаветный дракон, предтеча Антихриста, долженствующий обольстить человечество и заставить его поклониться Князю Тьмы. Да только на любого дракона найдется свой рыцарь, готовый положить живот за други своя. В финале это и происходит. Здесь Всеволод Глуховцев изменил своему саспенсному предпочтению (вероятно не без влияния Андрея Самойлова) – концовка романа ясна и понятна, почти что хэппи-энд.

Единственное, что несколько портит общее впечатление – торопливая развязка. Можно было бы подержать читателя в еще большем напряжении… Встречаются местами и лексические огрехи. Но не будем придираться к мелочам – целостной картины они никак не портят. В заключение можно лишь сказать: ребята, почитайте, это по-настоящему круто!

Дух дышит, где хочет

Кто сказал, что литература в России умирает? Это далеко не так! Литература ЖИВА – хоть в столице, хоть в провинции. Да, по густому и прекрасному лесу российской (дотоле – советской) словесности прошелся безжалостный топор дровосека – экономических реформ и социально-культурных потрясений девяностых годов ушедшего века. Многие деревья порублены, но стоят, гордо высятся в одиночестве вековые дубы и гиганты-тополя: союз писателей России и местные союзы, центральные «толстые» литературные журналы – «Наш современник», «Москва», «Дружба народов», «Новый мир», «Октябрь», «Знамя»… Многие издательства постепенно разворачиваются в сторону серьезной прозы и поэзии, сужая поток однодневной конъюнктурщины и одноразового бульварного чтива.

И самое главное, на месте вырубленных делянок растет новая, свежая, молодая поросль – яркие представители постсоветской, постперестроечной поэзии и прозы. Беллетристы, поэты, публицисты, критики, сценаристы – несть им числа! Прямые продолжатели великого дела духовно-культурной самореализации человечества, вносящие свой весомый вклад в ноосферу.

Да, литература жива, как жива она и цветет у нас, в Башкортостане. Но и тут имеются свои трудности и особенности. Не секрет, что нынче старейшее государственное издательство «Китап» просто не в состоянии обеспечить выход творчества многих авторов (в особенности, молодых и начинающих!) на арену книгоиздательской реализации. Единственный русскоязычный литературный журнал «Бельские просторы» да еще литературный вкладыш в республиканской газете «Истоки» также не способны решить вопрос с публикациями положительно – на всех просто места не хватает. В подобных условиях авторы вынуждены находить иные способы презентации своего творчества. И находят! Это – самиздат, то есть издание своих произведений небольшим тиражом и в мягком переплете – за свой счет.

В Уфе уже имеется опыт подобного подхода. Вышли в свет коллективные сборники: поэтический «Альманах УФ-ЛИ», литературно-критический «Уфимская литературная критика»; журнал приключений и фантастики «Универсум», первый выпуск альманаха фантастики «Фантасофия». Издавались и книги писателей: Э. Байкова, В. Богданова и С. Чураевой, В. Глуховцева, А. Леонидова, А. Ливич, Р. Шарипова, Р. Ягудина. И это замечательно!

А ныне, я с большой радостью хочу представить вам новый сборник «Слово» – совместное детище коллектива авторов и издательства «Слово». Прекрасное оформление – полноцветная глянцевая обложка, формат А-4, качественная бумага, превосходная печать – такому уровню исполнения могла бы позавидовать и периодика, и непериодические издания обеих столиц. Альманах этот замечателен еще и тем, что объединяет «под одной крышей» и поэтические и прозаические произведения малой литературной формы. Пестрым, а значит разнообразным и интересным, выглядит и состав авторов – наряду с известными, уже состоявшимися молодыми писателями из Уфы, представлены начинающие, а то и впервые пробующие перо любители русского художественного слова. Но, не смотря на эту пестроту, содержание альманаха по-настоящему увлекательно и достойно самого придирчивого читателя (здесь видна работа, проделанная редактором сборника Анной Ливич).

Остается лишь пожелать новому литературному «кораблю» большого и удачного плавания в океане словесности! Пусть экономические и социально-политические бури и шторма никак не отразятся на его устойчивости и непотопляемости, пусть его паруса поэзии будут всегда полны ветра вдохновения, а мачты прозы крепки стилем и авторской фантазией!

Искусство для мертвецов

Согласно постулатам оргонной терапии одного из последователей З. Фрейда – В. Райха существует единая универсальная биоэнергия – оргон , присущая всем живым организмам (а я подозреваю, что она присутствует и в неживой материи – косном веществе). В человеке она течет по всему организму, биосистеме, вероятно, распространяясь по тонким энергетическим каналам (система Кенрак ) – это витальная (жизненная) энергия ци ( в представлениях китайской мистики) или прана (в ведическо-йоговской традиции ) . Затем она приобретает свойства полового притяжения, заряда, инстинкта, превращаясь в либидо (сексуальную энергию). Если же либидо по каким-либо причинам вытесняется, подавляется, т. е. стопорится его нормальное движение, ему не дают течь свободно (внутрипсихические блоки, заслоны, замки, комплексы, конфликты), то оно зацикливается, сворачивается и превращается в мортидо (энергию смерти, деструдо ), т. е. меняет свойство положительное, позитивное, сексуально-жизненное, созидающее на свойство отрицательное, негативное, агрессивно-смертельное, деструктивное (разрушительное).

Либидо должно беспрепятственно течь по всему организму и, кроме того, наружу в виде приемлемой социальной деятельности, сублимированного творчества и, прежде всего, в сексуальной разрядке. Любовь, секс, инстинкт продолжения рода, созидательная творческая деятельность – основные проявления здорового либидо, направленного наружу ( объект-либидо) .

Исходя из учения одного из наиболее известных неофрейдистов – американского философа и психоаналитика Э. Фромма, можно вывести следующий тезис. Индивиды, у которых либидо свободно течет по всему организму и наружу, получая оргазмическую разрядку, называются биофилами , обладающими генитальным характером . Те же, у кого либидо застопорено, не получает разрядки, а превращено в мортидо (деструдо), направленное наружу и внутрь в гипертрофированных размерах, называются некрофилами , обладающими невротическим характером . Физис (биологическое и психофизическое развитие, духовно-материальная эволюция, инстинкт жизни, размножения и самосохранения) у первых нормален и здоров, у некрофилов же он искажен и болезнен. Типичные яркие представители некрофилов – социопаты, преступники, самоубийцы, наркоманы, алкоголики, диктаторы и тираны, палачи, сатанисты, маньяки и рок-музыканты.

Очень часто при зацикленном либидо, если индивид не позволяет (запрещает сознательно усилиями Эго не без влияния Супер-Эго) проявиться либидо-внутрь и мортидо-внутрь (нарциссическая и мазохистская тенденция), у него возникают спонтанные, неконтролируемые вспышки злобы и агрессии, деструктивные порывы, продиктованные фрустрацией и направленные против ситуаций, вещей и лиц, вызывающих эту фрустрацию, к которым он испытывает враждебные чувства, обиду и слепую ярость. После всплеска определенных эмоций (переживания агрессии) и манипуляций наступает разрядка, на время либидо, переродившееся в мортидо-наружу, успокаивается, но лишь до следующего раза. Если не происходит сублимация, то следующий приступ ярости наступит быстрее, чем при сублимированной деятельности. Сублимация же, хотя и отдаляет новый приступ (стремящийся к разрядке), но не устраняет саму проблему.

Когда либидо сдерживается (отсутствие регулярной половой жизни и, соответственно, полноценной, оргазмической разрядки), то и сублимация, по большей мере, превращается в искаженную, нездоровую – индивид скатывается в иррационализм и мистицизм, подверженный суевериям и предрассудкам, смакует жестокость, садизм, изуверство, преступления, насилие, извращения, разврат, страхи и ужасы, власть кошмаров. Типичный пример в области литературы и кинематографа: фильмы и романы «ужасов», мистические и криминальные триллеры, порнографические поделки, фэнтези, гангстерские боевики. В изобразительном искусстве: картины Иеронима Босха, Альбрехта Дюрера, Бориса Валледжо и Джулии Белл, а также Сальвадора Дали и прочих сюрреалистов. В музыке это, пожалуй, рок (всех направлений), техно и транс.

Кстати, яркие представители «литературы ужасов», т. е. некрофилы по своему творчеству, это – Стивен Кинг, Роберт Мак Каммон, Энн Райс, Дин Кунц, Уильям Питер Блетти, Айра Левин, Деннис Уитли, ее отцы и основатели – Роберт Говард и Говард Лавкрафт, а до них апологеты «готического романа» – Мери Шелли, Анна Радклиф, Чарлз Роберт Мэтьюрин, Мэтью Грегори Льюис, Шарль Мари Жорж Гюисманс. Сюда можно отнести и Франца Кафку, Амброза Бирса и Роберта Блоха. Вообще в мистической беллетристике можно условно выделить три основных направления. Остросюжетная мистика: мистические и мистико-психологические детективы и триллеры (Уильям Питер Блэтти, Уильям Хьортсберг, Деннис Уитли, Роберт Блох, Айра Левин, Дэвид Зельцер); мистические приключения (Райдер Генри Хаггард, Энн Райс). Эзотерическая мистика: оккультно-художественные произведения (Густав Мейринк, Ричард Бах). Литература «ужасов»: готический роман (Хорас Уолпол, Уильям Бекфорд, Анна Радклиф, Мэтью Грегори Льюис, Чарлз Роберт Мэтьюрин, Мэри Шелли); «черная» мистика (Амброз Бирс, Шарль Мари Жорж Гюисманс, Франц Кафка, Говард Лавкрафт, Роберт Говард); роман «ужасов» (Джон Полидори, Брэм Стокер, Стивен Кинг, Роберт Мак Каммон, Дин Кунц).

Пожалуй, не ошибусь, если отнесу таких классиков русской «серьезной» прозы, как Николай Васильевич Гоголь и Алексей Константинович Толстой, к авторам мистического направления. Разумеется, следует сразу же отметить, что исполненная на высоком художественном уровне, взятая из богатейших запасов народного фольклора, остросюжетная мистика их всемирно известных произведений является сокровищницей мировой литературы. И все же «черные», некрофильские тенденции присущи им тоже.

Очень мрачные, тяжелые произведения, оставляющие по прочтении неприятный осадок в душе – «Парфюмер» Патрика Зюскинда, «Коллекционер» Джона Фаулза и «Мизери» Стивена Кинга – во всех них повествуется о маньяках (как и в «Психозе» Роберта Блоха), позволяя заглянуть в их темную душу изуверов и безумцев. Налицо психическая патология, лежащая в основе их маний и толкающая их на кровавые преступления, имеющая в своей основе психосексуальные отклонения в детстве и отягощенность различными комплексами. Кто еще серьезно писал о маньяках? Пожалуй, Томас Харрис в своих триллерах «Молчание ягнят» и «Ганнибал», и Дин Кунц в «Шорохах». О мультиплетности (синдроме множественных персональностей) и связанных с нею серийных убийствах – новый роман Сидни Шелдона «Расколотые сны» («Поведай мне о своих грезах»). Мистическая подоплека серийных преступлений – в романе Уильяма Блетти «Легион». А уж, сколько фильмов на эту тему создал Голливуд – не счесть. Самые известные: «Семь», «Имитатор», «Первая сила», «Собиратель костей», сериал «Тысячелетие» и т. д.

Я полагаю, что все-таки, несмотря на свою художественную ценность, «литература ужасов» и мистические триллеры являются нездоровой, болезненной психической установкой и культурной ориентацией, обнаруживающей некрофильские тенденции, влечение к смерти ( Танатосу ), деструдо и принцип Нирваны (по Фрейду – состояние тотального покоя, растворения в небытии). Это противоречит жизни ( Биосу ), любви и здоровой сексуальности ( Эросу ), принципу Реальности (по Фрейду – состояние адекватного отражения окружающей реальности), либидо и оргону, стремлениям к созиданию, продолжению жизни и солидарности.

В связи с этим, переходя к частностям, хотелось бы остановиться подробнее на разборе отдельных произведений популярных во всем мире авторов. Речь идет о двух вышеуказанных романах, а именно – «Мизери» Стивена Кинга и, в особенности, «Коллекционере» Джона Фаулза. Основные чувства, возникающие по прочтении и того и другого – безысходность, отчаяние. Сюжеты обоих произведений в чем-то схожи. Но… Сразу оговорюсь, что это мое личное мнение, и все же я попытаюсь высказать его. Когда я прочитал «Мизери» Кинга, то был потрясен. Это было жутко и в какой-то степени даже противно, но вполне укладывалось в существующие представления о реальной жизни, потрясая воображение. «Коллекционер» же Фаулза на эмоциональном уровне вызывает сугубо негативную реакцию – неприятие и чувство омерзения, как к герою романа, так и к финальной развязке, да и к самому роману в целом и даже к автору. Это разные вещи – ужасаться, но, сопереживая, и просто чувствовать отвращение.

Кинг оставил своего героя в живых и, к тому же, победителем – вроде бы так и должно быть. Это более человечно. Пол Шелтон, превратившийся в калеку, получает сильнейший удар по жизни, по судьбе – вероятно, это необходимо для его внутренней духовной очистки (исходя из постулатов кармапсихологии – нового паранаучного направления, возникшего как синтез различных направлений глубинной психологии, эзотерической философии и традиционной религиозной этики). У Фаулза зло торжествует, остается безнаказанным (может, до поры, до времени?), скалясь в злобной ухмылке. Но не все так просто, здесь кроется некая высшая тайна.

Я думаю, что Джон Фаулз (впрочем, как и многие другие авторы) специально создал подобную фабулу, чисто по наитию – не сознательно, а неосознанно. Именно подсознание подсказало ему, что девушка – такая прекрасная, чистая, умная, справедливая – должна быть жестоко наказана судьбою, и даже погибнуть. Ибо она своей исключительно «земной» справедливостью и стремлением к самосовершенствованию нарушила Высшие духовные законы, которые так же объективны и реальны, как и законы физические. Она презирала и осуждала, обижалась и ненавидела. Она забывала о Боге, подменяя веру в Него высокими и светлыми идеалами, но позабыв, что Бог выше любых самых чистых идеалов и святынь. И все, что Он дает нам в виде радостей и горестей, подарков и наказаний – все это мы заслужили сами, своими поступками, речами и мыслями, своим отношением к миру, людям и к самим себе.

Вина ее (героини) превзошла вину маньяка, этого типичного некрофила и психосексуального урода, к которому она попала в лапы, и тогда осталось последнее, радикальное средство очистить душу – физические и моральные страдания и уход из жизни, для последующего очищения и возрождения. Вот с этой точки зрения роман Фаулза правдив и реален. Такова его глубинная суть с позиций кармапсихологии.

Переходя к теме психоаналитического содержания ведущих голливудских кинохитов, хотелось бы остановиться на некоторых, наиболее ярких как в отношении содержания, так и кассового успеха. Основополагающая тенденция такова: большое количество фильмов повествуют о личных драмах, случившихся в жизни главных героев, и драмы эти столь глубоко потрясли жизнь и устои души персонажей, что продолжать жизнь дальше им не оставалось смысла. Все они погибают.

Сразу же необходимо отметить, что все эти фильмы несут в себе мощный заряд некрофилии (тяги к смерти и саморазрушению) и деструктивности (стремления к разрушению и уничтожению других). Авторы – сценарист, режиссер, актер первого плана – словно бы задались целью явить миру, выплеснув наружу, свои внутрипсихические аффективные проявления, главным образом – суицидальные наклонности, причина которых в сокрытой ото всех (и от самих себя) глубоко в подсознании ненависти к самому себе (аутоагрессии) и, как результат проекции, ненависть к окружающему миру.

Здесь нет стремления к созиданию, только к разрушению; здесь нет любви к жизни и возрождению, только к смерти и растворению в нирване. А, если подобные позитивные импульсы (как проявление Эроса и либидо) и возникают, то очень скоро, в силу присущей героям изначально некрофильской природы, эти ростки жизни исчезают под давлением агрессивно-разрушительного начала. Смерть, небытие и распад личности – вот основные тенденции сюжетов данных кинопроизведений.

Особенно показателен в этом плане мистико-психологический триллер «Сердце ангела». Здесь нам со всей ясностью и реалистичностью (даже, несмотря на мистический подтекст фильма) показывают крайнюю степень диссоциации – расщепления личности, когда темная половина (отрицательная субличность) постепенно овладевает светлой стороной личности, (Тень поглощает Эго). В определенные промежутки времени разум частного детектива Гарри Энджела отключается, и тогда на поверхность выходит его «мистер Хайд» – убийца-маньяк, продавший душу дьяволу за земные блага – славу, богатство, удачу, секс. Ужасен и трагичен конец этого персонажа. Только сейчас психиатры и психотерапевты научились понимать всю тяжесть подобного психического заболевания – синдрома множественных персональностей, известного также как синдром мультиплетности.

В «Лице со шрамом» кубинский эмигрант Тони Монтана – честолюбивый молодой мужчина с непомерно раздутой гордыней и агрессивно-садистскими наклонностями – становится на жестокий и темный путь криминала, пройдя весь путь от рядового бандита до главаря мафиозного синдиката. Кипящие в его больной душе низменные страсти – жажда власти, стремление к наживе и успеху любой ценой, ярость оскорбленного и ревнивого самца – помогают ему подняться на самый верх преступной иерархии, а точнее, опуститься на самое дно своего грехопадения. Порочная и не осознаваемая им (подавленная) инцестуальная тяга к сестре вызывает вспышки неконтролируемого гнева и, в конце концов, прорывается в безумии – он в порыве ревности убивает своего лучшего друга, ставшего женихом его сестры. Исход героя только один – уничтожив все самое лучшее вокруг себя, погибнуть самому от мести своего собственного мира зла и ненависти. Гнев и тенденция к саморазрушению некрофила оборачиваются против него самого. Карающая десница настигает его, но это не высший Судья, а демон смерти.

Мне представляется, что именно за последние пятьдесят лет возрос уровень суицидальных наклонностей у людей. В их основе – не прекращающаяся годами депрессия, разрушающая изнутри психическое равновесие личности. Продиктовано это, прежде всего, огромным скачком в области производства, распространения информации и ее усвоения. Недаром современное общество футурологи и социологи называют постиндустриальным и информационным. Обилие фактов, информации, которую необходимо усвоить, дабы успешно существовать и развиваться в этом мире, а также резкое увеличение скорости поступления информации, течения самих жизненных (социальных, культурных, профессиональных) процессов – все это накладывает свой отпечаток на состояние душевного, а значит и физического здоровья людей. Все без исключения соматические заболевания имеют психические корни.

Таким образом, можно говорить о поголовном заболевании синдромом футурошока – страха перед будущим, перед обилием информации, опасения за свое благополучие. Человек вынужден все чаще прибегать к помощи своей Персоны (согласно учению швейцарского психолога и философа К.Г. Юнга, к одному из архетипов – личине), практически никогда не расставаясь с социальными масками, играя различные роли, чтобы успешно реализовывать свой личностный потенциал в обществе. Мы уже не можем, да и не умеем (отвыкли, разучились и просто боимся открыться), общаться с себе подобными без той личины, которую надеваем на себя, чтобы скрыть подлинные чувства и свое истинное Я . Это накладывает определенный отпечаток на всю психику, личность живет в постоянном напряжении, под гнетом социальных ролей и масок. Персона торжествует, Эго оттеснено куда-то в сумерки души, личность становится насквозь лицемерной и неискренней. Это противоречит самой человеческой сущности, личность вступает в конфликт с самой собой (глубинные субстанции личности, архетипы – Самость, Анима-Анимус, Тень – находятся на одном полюсе, на другом – Персона, раздутая до невозможности, а между ними – Я , ослабленное и потерявшее самое себя).

Не в силах справиться с Персоной, но и не желая мириться с таким положением дел, Я (Эго) пытается как-то компенсировать подобное искажение ценностей, человек ищет разрядку и находит – в различных транквилизаторах (наркотики, алкоголь, табак, кофе, чай), в чревоугодии, в азартных играх, в уходе в мир эскапизма (видео, телевизор, компьютер, мистика, ужасы, фантастика), в опасных увлечениях (экстремальный спорт) и травматических видах спорта (особенно в единоборствах), в различных хобби (как правило, совершенно бесцельных), во вступлении в различные оккультные общества и псевдорелигиозные секты. Многие просто деградируют до уровня преступников и люмпенов. Сюда же можно отнести и безудержный секс – нимфоманию и сатириаз, промискуитет, содомию (групповой секс) и различные половые девиации (гомосексуализм у обоих полов, садомазохизм) и перверсии (извращения).

Общий фон (социально-политический, культурный и даже криминальный), раскрепощение нравов, потеря многих морально-нравственных ориентиров, обилие безумной информации (телевидение, радио, реклама, Интернет, кинематограф, пресса, бульварная литература, музыка в стиле рок, техно, транс, хаус) – все это накладывает свой оттенок и на содержание шедевров в искусстве. Само искусство уже давно стало массовым, рыночно-конъюнктурным, «попсовым», служащим лишь интересам шоу-бизнеса. Немудрено, что из многих киношедевров прошедшего столетия подавляющее большинство пронизаны суицидально-деструктивным духом, мрачными настроениями, когда человек представляется покорной игрушкой слепых сил Бессознательного, куклой, не способной на свои собственные, осмысленные действия и решения. Пессимизм и неверие в справедливость, разочарование в самом себе и в окружающем мире, горькая скептическая усмешка обреченного героя – таков пафос этих фильмов, да и большинства произведений современной жанровой (коммерческой) литературы. Заставляют ли они человека задуматься – для чего он живет, что он оставит за собой и каким он предстанет однажды перед Высшим Судьей?

Торжество пессимизма или гибель героев?

Известный французско-румынский писатель-конспиролог Жан Парвулеско подчеркивал, что сакральное скрылось из жизни. А я бы добавил, что и ГЕРОИЧЕСКОЕ тоже исчезло из жизни современного общества. Нет подлинных героев, нет ярких, незаурядных личностей, воспеваемых искусством и особенно в литературе. Современная беллетристика полна ОБЫДЕННЫХ персонажей, действующих в тривиальных ситуациях по заурядным, а порою и пошлым сценариям.

То время уже давно, увы, ушло в прошлое – век романтики, век героизма. Сейчас мы живем в эпоху хитрости, корыстолюбия и торгашества. Тут уж ничего не поделаешь: либо выпадай из общества и становись асоциальным элементом – бомжем, преступником, революционером, либо приноравливайся к этому строю и сам становись расчетливым хитрецом или быдлом. Современная цивилизация по сути дела вся проникнута духом лицемерия и мелочности. Беда порядочных и самоотверженных людей в том, что они родились в это время, но такова их судьба!

Где те подлинные, настоящие литературные Герои: Одиссей и Геракл Гомера, Ланселот Кретьена де Труа, Уленшпигель Шарля де Костера, Мартин Иден и Элам Харниш Джека Лондона, Овод Лилиан Войнич, Павка Корчагин Николая Островского и даже Конан-киммериец Роберта Говарда?.. Литературные воплощения тех, кого Лев Гумилев назвал пассионариями, Эдуард Лимонов – «возбуждающимися», а Фридрих Ницше – «белокурыми бестиями». Их нет и они, как видно, никому сегодня не нужны. Правителям Земли требуются отнюдь не возбуждающиеся винтики, а населению – пошлые приземленные герои бесчисленных сериалов – киношных и литературных.

Ныне в большом фаворе и моде такое явление в культуре в целом, и в литературе в частности, как пресловутый постмодернизм. Столько сломано копий вокруг него, в попытках дать полное и наиболее подробное, то бишь верное, определение, что право, поневоле задумаешься: а был ли мальчик? Не является ли целиком надуманным, а значит, иллюзорным, сей странный феномен-гомункулус – столь же виртуальный, сколь и сама духовная реальность? И все же не удержусь и небольшую реплику себе позволю, точнее – реприманд.

По моему разумению, в конечном счете, постмодернизм есть творческое бессилие, нежелание, да и неспособность авторов создавать что-либо новое, свежее, неповторимое – свое. Сплошной пастиш, заимствование чужого – компилятивно-плагиаторский подход с добавлением доброй толики фиглярства. Вот она, импотенция творцов!

Более серьезное отношение к себе вызывает иное явление – саспенс. Саспенс – одно из самых модных на Западе стилевых направлений, заключающееся в намеренной недосказанности, смысловом обрыве, неопределенной концовке, когда финал выносится на суд и выбор самого читателя: то ли все же восторжествуют добро и разум, то ли зло и хаос победят окончательно. Нет точки, отсутствует завершающая идея, последнее слово. Чаще всего это относится к жанру хоррор – литературы «ужасов», черной фантастике, мистическим триллерам. Подобное мы можем наблюдать и в рамках детективного мэйнстрима, как и в черном юморе. По крайней мере, это направление хотя бы любопытно, неожиданно, оригинально.

На мой взгляд, в рамках саспенсного стиля в Уфе работают такие разноплановые авторы, как Юрий Горюхин, Всеволод Глуховцев, а из числа молодых да ранних – Максим Яковлев и Анна Ливич. Вот о них-то как раз и речь.

М. Яковлев успел засветиться перед широкой читательской аудиторией двумя яркими и поистине самобытными рассказами – «За 1 ч. 29 мин. и 27 сек. до…» («Истоки», № 16, 16–22. 04. 2003) и «Па-бап падаба-па-бап» («Истоки», № 31, 30. 07. 2003). Уже в самих названиях видно некое пост-постмодернистское изображение концептуально-текстовой виртуальности, преломленное сквозь призму авторско-рефлектирующего видения бытия.

Рассказ «За 1 ч. 29 мин. и 27 сек. до…» – классическая (любовно-криминальная?) драма в современном интерьере. Основные темы – любовь и смерть, и еще – роковая судьба. У писателя М. Яковлева богатый литературный язык, очень хороший слог (в особенности для автора еще столь младого возраста). Персонажи выписаны ярко, внятно, я бы даже сказал – выпукло, и достоверно. Мир персонажей не лишен своей психологической компоненты, как и не страдают от отсутствия философских намеков сюжетные линии. Пафос рассказа – трагический.

Интересен композиционный ход автора – повествование заключено строго во временные рамки. Время неумолимо ведет отсчет. Жестоковыйная слепая сила, а может… это демон смерти? И вот уже в конце сюжета появляется старуха с косой – глаза ее зорки, движения уверенны, а орудие убийства остро отточено. Герою не отвертеться, да он и не знает, бедолага, что приближается к краю своей экзистенции, за которым – пропасть небытия. А возможно – иного бытия (более важного? интересного? реального?).

Последние дни и часы жизни героя (но почему-то кажется, что к этому его вело сквозь всю жизнь нечто высшее и неподдающееся произвольному осмыслению) – похожи на путь самурая, где непреклонным законом выступают Предопределенность и Неотвратимость. Отсюда неслучайны в ткани повествования аллюзии с японской мифологией и в целом – со всей японской тематикой. Натан – нынешний вариант средневекового самурая «а-ля рус». А посему и финал его достаточно короткой жизни, закончившейся гибелью, – несмотря на всю свою трагичность, не вызывает удивления или неприятия. Это – свойственно самураю, который должен быть готов умереть в любое мгновение. Такой конец закономерен. И все же с чисто человеческой, житейской точки зрения развязка потрясает. «Племя, которому не больно умирать». С высоты (а может, со дна пропасти?) прошедших веков Яковлев вторит Петрарке. Что ж… перед нами бесспорный талант.

Второй рассказ (пожалуй, целая новелла) с причудливым (скорее, попсовым) названием «Па-бап падаба-па-бап», на мой взгляд, несколько более сумбурен и близок постмодернизму. Пересказывать сюжет слишком сложно и долго, поэтому ограничусь кратким резюме. Опять заметен вкус автора к слову, превосходная стилистика, четкая выверенность сюжетных ходов, а вот с идейным миром – слабее. Эта вещь явно тяготеет к фантасмагории, гротеску, памфлету и, пожалуй, литературе абсурда. И вся эта смесь крепко замешана на детективно-авантюрной основе.

В любом случае, М. Яковлев – достойный конкурент и символисту И. Фролову, и модернисту Ю. Горюхину. Но как прекрасны (вкусны) описания антуража – природных ландшафтов и мира предметов! Прямо какой-то Чехов, склоняющийся к Гоголю!.. Шутки шутками, но Максиму подобные приемы явно удаются, как по плечу тонко прописать нюансы внутреннего мира героев (и при этом не лезть им в голову). Автора можно лишь поздравить – недавняя премия «Истоков» лучшее тому подтверждение.

Максима, как пишущего в жанрах нон-фикшн, среди двадцатилетних авторов Уфы я бы поставил на первое место. А рядом с ним – безусловно, достойных представительниц прекрасной половины нашего литературного сообщества – Анну Ливич, Ольгу Шевченко (Елагину) и Оксану Кузьмину. И все же, как видится, М. Яковлев – первый среди равных.

В вышедшей недавно книге – сборнике рассказов Анны Ливич «Опасные вещи» (Уфа, «Слово», 2003) мы также в достатке найдем тот самый пресловутый саспенс. В поучительных «черных» историях молодой писательницы можно обнаружить все присущие вышеуказанному стилю черты и мотивы. Вероятно, тех, кто устал от «чернухи» жизни, это оттолкнет, другие же придут в восторг по поводу мрачноватых, но откровенно правдивых сентенций автора.

Содержание рассказов Ливич – это сама юдоль людская, с присущей ей высочайшей экзистенциальной напряженностью и трагедийностью человеческого бытия. Душевная опустошенность героев Ливич, то отступает перед всеохватным пламенем любви и пронизывающими насквозь лучами сострадания, то снова накатывает мощной стихией ненависти, жестокосердия и черствости, поглощая души и разум молодых (как правило) людей. Боль от потери близких и любимых, жгучее чувство вины и стыда, отчаяние и мучительное несогласие с несправедливостью, царящей в мире, терзают юные сердца, толкают их на безумные и, порою, страшные поступки.

Но здесь же подчас и сокрыт путь к спасению для заблудших душ – спустившись на самое дно своего личного ада, можно отыскать дверцу, ведущую в рай. Рай здесь, на Земле, наверное, все-таки есть – это когда ты живешь по законам Гармонии и Высшей справедливости, будучи в ладу с самим собой и со всем миром. В противном случае слепой рок безжалостен, и неумолимые жернова судьбы перемалывают тебя, растирая в порошок человеческую жизнь.

Плач жестоко обиженного ребенка, слезы покинутой женщины, девичьи горькие рыдания, боль душевная и физическая, обман и предательство, пороки, греховные помыслы, нелепая смерть – кажется, что перед нами все круги ада, где непрестанно слышатся «стоны и скрежет зубовный». «Жизнь людская – непрерывная цепь страданий» – возвестил свыше двух с половиной тысячелетий тому назад царевич Гаутама, неслучайно прозванный «Просветленным» – Буддой. Избежать страданий можно лишь отказавшись от страстей, чувств, желаний и намерений, то есть по сути отказавшись от земной жизни. Для чего тогда приходить в этот «лучший из миров»? И разве можно отказаться, избежать болезней, старости и смерти? Это – ЖИЗНЬ, и она такова, какова есть! Не лучше ли принимать ее с открытым забралом, без страха и упрека пройдя свой путь до конца, вкусив сполна и радостей и горестей?! Весь пафос произведений А. Ливич (чаще – трагический) говорит в пользу вышеприведенного риторического вопроса.

Смысл нравственного императива Канта, пожалуй, заключен в обыденно-бытовом утверждении: да, жизнь – это не поприще для игр, она тяжела, иногда беспросветна и временами просто мерзка, но и в ней найдется немало светлых и радостных моментов, а, значит, любая жизнь прекрасна, как прекрасна человеческая душа и звездное небо над нами! Ведь ТАКАЯ жизнь дается только раз!..

Рассказы М. Яковлева и А. Ливич, каждый по-своему интересны и необычны, а вместе они создают атмосферу особого видения мира, которое я попытался уложить в прокрустово ложе такого литературного направления как саспенс.

В том же ряду – рассказы Дмитрия Мухаметкулова «Delete» и «500 Вт» («Истоки», № 32, 06. 08. 2003). Коротко, ясно, трагично и потрясающе экзистенциально!

Но в заключение немного холодного душа. В творчестве молодых авторов все больше заметны тенденции разочарованности, пессимизма, унылого констатирования неприглядных и трагичных сторон действительности и соглашение с этим, непротивление низменности и пошлости. Социальная вялость, политическая апатия, культурный эклектизм – подобные мотивы можно проследить как в произведениях вышеупомянутых писателей, так и в творчестве Ольги Шевченко, Анатолия Яковлева, Артура Кудашева, Игоря Савельева и др. Грядет новая волна «разбитого поколения» и «рассерженных молодых людей»!

Мудрость наблюдателя или фантасмагория бытия?

Рустем Вахитов зарекомендовал себя прежде всего (и в большей степени) именно как необычайно яркий и талантливый публицист, затрагивающий самые насущные вопросы и актуальные темы современности – философские, политолого-политические, культурологические и остросоциальные. Оно и понятно – являясь кандидатом наук и доцентом философии, Вахитов и рассуждает с позиций неординарного мыслителя, постигая действительность вокруг (да и внутри) себя и преломляя ее сквозь призму собственного «когнитивно-ментального кристалла». Но вот, что удивительно: в своем творчестве автор достаточно многогранен для того, чтобы выступать – то есть самопрезентировать себя в этой жизни – и в качестве весьма интересного писателя-беллетриста и поэта.

Что ж, оставим лирику тем специалистам, которые смыслят в ней больше, чем мы. Поговорим об эпике. Проза Вахитова имеет своеобразные отличительные черты: как правило, это произведения малой формы (рассказы, миниатюры, эссе), представляющие собой авторские размышления с философской (а как же иначе?!) проблематикой и трагикомическим пафосом (иногда переходящим в прямо трагический или, наоборот, сатирический).

Рассказ «Смерть пассажира» («Бельские просторы», № 12, 2002) еще достаточно беден в своей сюжетной основе и «недоразвит» в отношении психологизма, но весьма занимателен в плане переданного идейного содержания. Герой возвращается из отпуска – как водится, душа переполнена массой незабываемых впечатлений, и тут (срабатывает эффект неожиданности) вдруг умирает пассажир в автобусе. Ну что ж – всякое в жизни случается! Казалось бы, чем тут можно потрясти воображение? А герой мучается, не находит себе места. И только к ночи следующего дня, предварительно тяпнув сто грамм коньяку, он понимает, что это событие поразило его оттого, что все мы привыкли к персонифицированной смерти, то есть умереть мог кто-либо из его родных, друзей, знакомых, известных личностей, да и ранее незнакомых, но ИМЕЮЩИХ свое имя, а значит и лицо – дядя Петя, дед Василий, майор Пронин, Вова Пупкин… Но отнюдь не ПАССАЖИР – безликий и безымянный. То есть стереотипы сознания сработали однозначно: пассажир на то и пассажир (как бы элемент системы) – он не может умереть, это непорядок. А вот умер…

Намного интереснее рассказы Вахитова, опубликованные в «Истоках» («Истоки», № 4, 26.01.04). То ли мастерство писательское выросло, то ли жанровая направленность несколько иная, позволяющая полету фантазии выразить авторский анализ бытия в мире. Глубоко философская проблематика в футуристическом рассказе «Земная вечность» придает ему «веса» в содержательной части. Сразу же возникают аллюзии с антиутопиями ушедшего ХХ века. Достаточно вспомнить – «Мы» Замятина, «1984» и «Скотский уголок» Оруэлла, «О дивный новый мир» Хаксли. Но более всего вспоминается блистательная недавняя вещь Александра Зиновьева – футуристический роман-эссе «Глобальный человейник». У Вахитова сюжет не нов, но написано ярко, интересно и убедительно. Общество XXI века и далее, путем переделки психики граждан превращенное в цивилизацию поголовно однотипных, уравненных во всем, серых и безликих потребителей. Осуществилось то, о чем намекал Эдуард Лимонов в своем «Дисциплинарном санатории»: той общественно-политической системе, которая сегодня «победно шествует» по значительной части нынешнего мира (и которую Зиновьев метко назвал западнизмом), совсем нет надобности в ярких, талантливых, самобытных личностях, хоть чем-то отличающихся от усредненной массы homo ludens consumentis (человека играющего потребляющего), а в особенности – в перманентно «возбуждающихся». Такие люди в рассказе Вахитова представляют большую общественную опасность и подлежат принудительной психокорректировке, ибо и гений, и бунтарь-нигилист ведут к возмущениям в стабилизированной системе общества «всеобщего благоденствия и процветания».

Я полагаю, что такое общество – есть тотальный суицид, так как (исходя из второго начала-закона термодинамики) стабильная закрытая система стремится к энтропии (умиранию, растворению в хаосе), а система открытая – к жизни и порядку. И не в этом ли смысл существования человечества (заложенный Богом? Природой? Необходимостью?) – препятствовать возрастанию энтропии во вселенной?

Следующий рассказ – «Клон» поднимает сугубо нравственную проблему пределов вмешательства человека в тайны Божественного творения. Сколь горька участь человека-двойника, клонированного от знаменитого физика. Эта живая копия ученого-гения оказалась по своим интеллектуальным способностям не выше студента 1-го курса. А посему в нем, в этом клоне, не оказалось надобности. Программа была зарыта, а «результат эксперимента» выбросили на улицу. Но ведь это – живой человек, личность со своей неповторимой душой! Проблемы научной этики должны (обязаны!) зиждиться на духовных заповедях религиозных вероучений. В противном случае мы имеем дело с чистым сатанизмом.

И, наконец, третий рассказ «Конец графа Монте-Кристо» – увлекательная история в духе авантюрно-приключенческих эпосов Дюма, Скотта и иже с ними. Опять же помимо героико-романтического пафоса произведение заключает в себе глубокий философско-метафизический смысл. Где та грань, что отделяет рассудок от безумия? И что есть наше бытие? Возможно, что мироздание устроено намного сложнее, чем мы это себе представляем. И тогда возникает вполне правомерный софизм: в одном мире живет Моте-Кристо, в другом он придуман Дюма, в третьем – Дюма придуман Творцом, а в четвертом вообще не имеет смысла разделение на персонажа, писателя и Единого Творца всего сущего.

На мой взгляд, Р. Вахитов уже давно созрел для создания крупной вещи – социально-философского фантастического или футуристического романа. И в его случае мы можем надеяться, что гора не родит мышь.

Колоритный дебют

Хорошо ли, плохо ли живется сегодня писателю? Это с какой стороны посмотреть. С одной стороны, хорошо – нынешний литератор постсоветского призыва вправе писать и публиковать все, что ему заблагорассудится. Прочь общественная мораль и политкорректность! Впрочем, оставим это целиком лежащим на совести авторов. С другой же стороны, плохо – большинству не востребованных рынком (а значит, и публикой – хоть она, по Чехову, и дура) творцов слова издаваться приходится за свой счет, а это, как правило, весьма накладно. В особенности, страдают начинающие мастера пера из провинций. Чтобы тебя издавали центральные издательства под раскрученными марками, ты должен быть известным, а чтобы стать известным, ты должен издаваться. Получается замкнутый (и порочный) круг! К тому же автор просто обязан вписываться в какую-либо серию и проект: например, «Черная кошка» Эксмо-пресс или «Звездный лабиринт» АСТ и т. п.

Выходит, что шансов у молодых (и не очень) авторов никаких? Не совсем так. Остаются периодические издания (особенно «толстые» литературные журналы), различные коллективные сборники и альманахи… А еще – спонсоры и потенциальные меценаты, способные подкинуть деньжат на издание книги.

В Уфе молодые писатели успешно занимаются самиздатом, благо типографий ныне не меряно. Пусть тираж мизерный (как правило, от 50 до 500 экземпляров), пусть оформление и переплет непрезентабельны (мягкая одноцветная обложка с черно-белой иллюстрацией), зато КНИГА вышла! Сей факт можно лишь приветствовать и восхищаться (искренне!) подвижничеству коллег по писательскому цеху.

Вышла в свет и книга молодой уфимской писательницы Анны Ливич, ранее в большей степени известной читающей аудитории в качестве журналистки и поэтессы. Ярко блеснув своими стихотворными талантами в творческом объединении «УфЛИ», писательница подала сборником рассказов «Опасные вещи» серьезную заявку на участие в жизнедеятельности местного литературного сообщества – и участие на равных с более опытными и уже сделавшими себе имя собратьями по литтворчеству.

Каждый рассказ по-своему интересен и необычен, а вместе они создают атмосферу особого видения мира, которое можно попытаться уложить в прокрустово ложе самого популярного нынче на Западе литературного направления – саспенс. Так называют (от англ. suspense – недосказанность, обрыв) стиль, отличительными чертами которого являются намеренная недосказанность, смысловой обрыв, неопределенная концовка, когда финал выносится на суд и выбор самого читателя: то ли все же восторжествуют добро и разум, то ли зло и хаос победят окончательно.

Так и в поучительных «черных» историях Ливич можно обнаружить вышеперечисленные черты и мотивы. Вероятно, тех, кто устал от «чернухи» жизни, это оттолкнет, другие же придут в восторг по поводу мрачноватых, но откровенно правдивых сентенций автора. Человеческое существование, экзистенция бытия – увы, не повод и не арена для бездумных перманентных наслаждений. Здесь есть и горечь, и печаль, и боль, и кровь… и ненависть. Все это выражали многие выдающиеся умы и таланты в своих, ставших бессмертными, опусах. Поражает другое: откуда в достаточно юной писательнице это серьезно-глубокое осмысление «правды жизни»? Этот трагический пафос, душевный надлом, взгляд на мир (посредством творчества) через призму отстраненности и разочарованности, не по годам развитой умудренности? Но разве не «во многой мудрости – многие печали»? Не говорит ли это о том, что мы имеем дело с подлинным талантом мыслителя и (как это ни тривиально звучит) «инженером человеческих душ»? Вопрос чисто риторический. Во всяком случае, потенциал – и большой потенциал – уже имеется. Дерзать дальше, брать новые высоты словесности, расти творчески и духовно – зависит от самой писательницы.

И напоследок добрый совет: нужно все время поднимать планку творческих достижений, дабы преодолевать ее и вносить свой посильный вклад в общее дело развития ноосферы. Талант дается свыше, от Бога, и хоронить его – большой грех.

О русском слове…

Если говорить о положении русского слова в нашей республике, то оно, это слово, конечно же, представлено всей русскоязычной периодикой и литературой Башкортостана, а таких изданий – едва не большинство. Достаточно вспомнить официальные газеты «Республика Башкортостан», «Вечерняя Уфа», журналы «Республика Башкортостан» и «Уфа». Эти издания наряду с «Молодежной газетой», «Уфимскими ведомостями» и «Воскресной газетой» являются в большей степени информационными ежедневниками, еженедельниками и ежемесячниками. В то же время наиболее полно русская словесность представлена в изданиях литературно-художественной и публицистической направленности, таких как журнал «Бельские просторы» и газета «Истоки». В одной из своих статей я назвал эти два издания – «жемчужинами русской словесности в Башкортостане». И это не преувеличение – вы уж поверьте мне, профессиональному писателю и журналисту.

По поводу «Бельских просторов» отмечу, что подобный «толстый» литературный журнал в провинции существует только у нас, то есть как по качеству исполнения и оформления, так и по содержанию он превосходит своих немногочисленных собратьев на постсоветском пространстве. А по многим критериям не уступает московским литературным журналам. Прекрасная полиграфия, качественная бумага, цветные иллюстрации – все это, как говорится, налицо. Приличным выглядит и уровень авторов, публикующихся на страницах «Бельских…».

Разумеется, без стабильной финансовой поддержки со стороны руководства республики такой журнал не просуществовал бы и пару месяцев. «Толстые» литературные журналы в наше время вообще немыслимы без дотационной политики органов местного самоуправления либо без помощи спонсоров и меценатов. Рекламные и заказные материалы их не спасут – у этих изданий отличный от большинства печатных органов тип идейной направленности и рабочей концепции. Подобные издания призваны нести культуру речи, слова в массы, то есть просвещать и одухотворять. Вся их политика и идеология должна быть направлена на упрочение духовных скреп общества. То же самое в полной мере справедливо и в отношении «Истоков».

Поднимая тему конкуренции в этой области, скажу, что таковая, к сожалению, пока не наблюдается – ни здоровая, ни какая другая. Отдельные попытки некоторых местных литераторов из числа молодых (и относительно молодых) организовать на постоянной основе выпуск литературных журналов или газет пока не увенчались успехом. Например, членами творческой группы писателей-фантастов и детективщиков Башкортостана, руководителем которой является ваш покорный слуга, был издан в начале 2003 года журнал приключений и фантастики «Универсум». Журнал действительно, как это писали рецензенты, получился замечательный – формат А-4, мелованная бумага, полноцветная обложка, о содержании же пусть судят читатели и критики. Впрочем, оценки достаточно высоки. К тому же журнал был представлен на очередном российском фантастическом конвенте «РОСКОН – 2003». Но, увы, наше детище было создано целиком на средства авторов, а посему не смогло выходить не то, что раз в месяц, но даже раз в квартал. Сейчас готовимся к выпуску второго номера, но ведь прошел-то почти год.

Говоря о появившемся недавно журнале «Литературный Башкортостан», насколько мне известно, он выходит на деньги спонсоров, пожелавших остаться неизвестными. Как долго хватит их запала и щедрости – вопрос интересный. Но по уровню представленных текстов это издание пока, увы, не в состоянии соперничать с нашим «ветераном» – «Бельскими просторами».

В принципе, еще один достаточно раскрученный журнал – «Ватандаш», занимает промежуточную позицию между русскоязычной и иной словесностью, так как часть материалов печатает на русском языке (наряду с башкирским и английским). Этим он и интересен в нашем случае.

Все же лично мне, как литератору, хотелось бы видеть еще один полноценный литературно-художественный и общественно-публицистический журнал в Уфе (на русском языке), который бы финансировался правительством РБ. Он может быть, к слову, религиозно-просветительской направленности – с православной, мусульманской или даже экуменической тематикой. То есть во главу угла ставить духовные темы – религиозные, богословские, философские, культурологические.

Либо же поддержать выпуск молодежно-литературного журнала, в котором упор будет делаться не только, да и не столько на пропедевтику и педагогику, но большое внимание и место будет уделяться принципу развлекательности и различным увлечениям молодых людей.

Молодые, и это ни для кого не секрет, вообще стремятся заявлять о себе – почаще и погромче. Не исключение и литераторы. У нас в городе имеются два литературно-творческих объединения – упомянутая мною группа фантастов и «УфЛи» Айдара Хусаинова, собравшего под своим крылом, я бы сказал, эстетствующих поэтов и беллетристов. На самом деле у нас много хороших начинающих и уже состоявшихся авторов – я имею в виду возраст примерно до сорока лет. Среди писетелей-остросюжетников это Всеволод Глуховцев, Александр Леонидов, Ренарт Шарипов, Денис Лапицкий, ну и, смею надеяться, автор данной статьи. Среди авторов «серьезных» жанров это – Юрий Горюхин, Игорь Фролов, Айдар Хусаинов, Александр Залесов, Артур Кудашев, Ринат Юнусов, Анатолий Яковлев, Ольга Шевченко, Анна Ливич, Оксана Кузьмина, Максим Яковлев. Очень много (на удивление!) молодых поэтов: к примеру, те же Анна Ливич и Оксана Кузьмина, Алексей Симонов и Александр Данченко, я уж не говорю о «молодых ветеранах» – Айдаре Хусаинове и Алексее Кривошееве.

Ради справедливости стоит упомянуть и нашего местного «анфан террибль» – Расуля Ягудина, на счету которого около 400 (!) стихотворений, написанных в духе символизма и экспрессионизма. При этом далеко не все из них так плохи, как об этом кричат на каждом углу доморощенные критики. Поверьте, я отнюдь не хочу с кем бы то ни было заигрывать. Но следует быть честным перед самим собой и не кривить душой! Как говаривал герой Николая Леонова полковник Гуров: «Что выросло, то выросло».

Авторы из числа молодых, по большей мере, вынуждены издаваться за свой счет. Положительный опыт в этом направлении у нас уже имеется. Помимо вышеупомянутых самиздатовских журналов, вышел коллективный поэтический сборник на средства членов объединения «УфЛи». В конце минувшего лета я совместно с А. Леонидовым, Д. Лапицким, В. Глуховцевым и Ю. Горюхиным издал сборник «Уфимская литературная критика. Выпуск 1», в который вошли 20 статей уфимских критиков и рецензентов, опубликованные ранее в газетах «Истоки» и «Русский язык». В настоящее время готовится второй выпуск сборника, в который помимо «Истоков» войдут материалы из «Бельских просторов», «Воскресной газеты» и других изданий. В планах совместное издание (опять, увы, за свой счет!) коллективного беллетристического сборника «Уфимская новелла». Пользуясь случаем, хочу обратиться к нашим местным литераторам – начинающим и опытным: пожалуйста, предлагайте свои материалы для этих сборников – и литературно-критические статьи, и художественные произведения малой литературной формы (рассказы, новеллы, эссе, сказки). Я внимательно слежу за местными литературными публикациями, и, конечно же, от моего внимания не ускользнули рецензии и обзоры Кристины Абрамичевой, Александра Залесова, Диниса Муслимова, Бориса Орехова и Алексея Симонова. Готов рассмотреть любые предложения.

И, в заключение, снова о русском слове – плохо ли ему в краю башкирском, забито ли оно, может, не дают ему хода? На всё один ответ: нет! Русское слово в Башкирии живо и процветает, а вот будет ли развиваться дальше и еще интенсивнее – это уже зависти от нас самих, русских (русскоязычных) писателей и мыслителей Башкортостана. Унынию – места нет!

В начале было слово…

Тенденции, существующие как в современной литературе, так и на книжном рынке, заставляют глубоко задуматься о перспективах – творческих и финансовых – и создателей литературных произведений и торговцев оными. А перспективы эти видятся многим безрадостными. Дескать, наличествующая уже век и разросшаяся подобно гигантскому лишайнику массовая культура настолько нивелировала и принизила исконные человеческие ценности и культурные традиции, что вкусы людские примитивизировались до крайнего предела – дальше некуда, дальше только пропасть безумия и анархии. Что ж, в этом тезисе есть свой резон. Наверное, прав был классик, утверждая, что публика – дура. Хлеба и зрелищ! Это требование старо как мир, другое дело, что вовсе века существовала элитарная высокая культура, на которую равнялась низовая культура тех самых полупросвещенных и совсем уж темных масс.

И вот наступил ХХ век – век электричества, атома, комических путешествий и искусственного интеллекта, короче – науки и технологий. Вроде бы высочайшая вершина человеческих знаний, а вкусы-то делались с каждым годом все низменнее. Я называю это феноменом голливудизации. Примитивные инстинкты человека – безопасность, агрессия, насыщение, совокупление. Большинство произведений коммерческой литературы и кинематографа можно разложить до этих элементарных ингредиентов. Пишите (снимайте) проще и возбуждайте читательскую (зрительскую) аудиторию сильнее – призыв к авторам.

Так что же с книгой? Вначале появились печатные СМИ. Этот удар книга выдержала легко – тем более и не удар вовсе, а так, слабая пощечина от родственников (газеты, журнала). Затем более ощутимый удар нанес кинематограф. Но и тогда литература устояла, схитрив и породнившись с кино. Очередной удар последовал от телевидения. Тут книжной продукции пришлось хоть и туго, но еще не совсем. В нокдаун (пока еще в нокдаун) ее послало видео. Ну, а почти добили компьютерные игры, Интернет, виртуальная реальность киберпространства. Почти нокаут! И все же…

Книга все еще жива, но чтобы быть мало-мальски востребованной, то бишь кассовой (приносить доход), она в своей содержательной части упростилась донельзя. Высокоумные же произведения – для кучки высоколобых интеллектуалов, любителей культовой литературы (и культовых фильмов тоже). Издательства на свой страх и риск выпускают наряду с «ширпотребом» и классиков – живых и давно почивших в бозе. Полагаю – себе в убыток. Впрочем, и тут хитрят, изворачиваются. Начался, допустим, сериал по ТВ, снятый по книге такого-то мэтра, тут же книгоиздатели подсуетятся и выпустят скромный тираж этого самого классика, «снятого» на пленку (или на «цифру») – его и раскупят. А так… кому он нынче нужен со своими высоконравственными сентенциями и глубокими психологическими размышлениями о предназначении человека и сути бытия? Печально это все осознавать.

Одна отрада для нынешних «серьезных» (да и не очень) авторов – «толстые» литературные журналы. Жаль, объем их весьма ограничен, а очередь публикующихся пугающе велика. Но все-таки и ТЛЖ – «свет в окошке». Наши «Бельские просторы» (коль скоро автор статьи – потомственный уфимец, то переходим к местным реалиям) для русскоязычной публики (читающей и пишущей) – это праздник, «который всегда с тобой». Без преувеличения и излишней патетики имею вам сказать: «БП» и «Истоки» – это две крупнейшие жемчужины русской словесности в Башкортостане. Отдельные попытки некоторых литераторов и литературных объединений подать о себе заявку выпуском периодических изданий и, таким образом, составить вышепоименованным органам достойную конкуренцию, увы, пока не увенчались успехом – задор велик, а силенок (сиречь возможностей – материальных и духовно-творческих) не достает. Но вернемся к нашим… «просторам».

Прочитал свежий 11-й номер «Бельских…» и был взволнован до глубины души разделом прозы, что даже решил по поводу его содержательной части высказать некоторые соображения. Прежде всего, бросается в глаза высокое качество представленных произведений – и в стилевом отношении, и тем более в содержании (за одним досадным исключением, но о нем позже).

Доброе, теплое впечатление остается после прочтения повести Геннадия Баннова «Весна ожиданий». Как видно, автобиографические воспоминания автора перекликаются с вымыслом, но от этого вещь еще больше выигрывает. Честные, добропорядочные и целомудренные отношения между влюбленными молодыми людьми – разве встретишь в наши дни подобное в постмодернистской и авангардистской прозе «распоясавшегося поколения»? автор умело и деликатно показал, как зарождается и расцветает, крепнет чувство, равного которому, пожалуй, не найдется во всей Вселенной, ибо Бог – это Любовь! В том числе и любовь между мужчиной и женщиной. Нравственное становление юноши – учащегося техникума, спортсмена-боксера происходит параллельно с физическим возмужанием – в результате получается гармоничная личность, тот самый идеал советского человека, который нынче оболгали и обгадили все кому не лень (как правило, столь же никчемные людишки, сколь и бесталанные как творцы слова).

Герой Баннова – Олег Сибирцев – отнюдь не выглядит неправдоподобным шаблоном (симулякром) или наивным пентюхом, а уж тем более одномерным картонным персонажем. Это живой человек с его повседневными переживаниями – радостными и горестными, в коих и заключена жизнь. Возникает ностальгия по тем временам, когда юноши знали не понаслышке, что такое порядочность и мужественность, а девушки были в меру скромными и не развращенными «цивилизованными» ценностями, навязываемыми всему человечеству жрецами западнизма (читай: американизма). Было ли такое? Да, было! И не только в далекие теперь уже сороковые-пятидесятые, описываемые в повести. Было до середины восьмидесятых, пока не началась вакханалия перестроек и реформ.

Газим Шафиков как всегда поразил тонкой психологической историей, написанной в лучших шекспировских традициях. И не случайно повесть местами смахивает на пьесу, ведь Газим Газизович – известный драматург. Да «Лицедей» и есть самая настоящая драма! На высочайшем уровне выписана прямая речь героев, диалоги, постепенно достигающие накала, великолепно передающие бурю страстей, поднявшуюся в театре (намек на одно из достославных уфимских заведений?). Есть злодей, антигерой – главреж театра, подлый, жестокий и злопамятный человек. Есть Герой – ярчайший талант, Лицедей с большой буквы, долгие годы блиставший на подмостках и вот к старости, вроде бы выдохшийся, отыгравший уже свое, закладывающий за воротник. Царственный некогда лев, а ныне – «с полинявшей гривой».

Но видно зря так думают о Сулимове его сослуживцы и даже его жена – бывшая прима театра, огонь не погас, готов вспыхнуть напоследок костром до небес и осветить все вокруг, дабы запомнили именно таким – непокоренным «царем зверей». Пожилой актер, в молодые счастливые годы игравший на сцене роль Отелло, решил вновь поставить (сам!) этот грандиозный спектакль. Увы, все и вся против него – отвернулись и предали даже те, кто ранее боготворил. И все же дух гордеца и великого лицедея не сломлен. Он решается на заранее провальную затею – моноспектакль, где единственный актер (снова он, снова звезда!) играет за всех. И он… побеждает. Зритель в восторге, шквал оваций, подлинный триумф! Но и цена высока – жизнь героя. На вершине своей славы он уходит туда, откуда, увы, еще никто не возвращался. Финал – по-настоящему трагический и потрясающий (вот когда наступает катарсис у самого читателя), мне напомнил великолепный фильм «Великий Карузо» о величайшем теноре Энрико Карузо, которого воплотил на экране не менее великий певец Марио Ланца. Концовка та же – герой умирает прямо на сцене, ради творческого подвига поставив на кон саму жизнь и честно эту жизнь отдав – во славу искусства, во славу театра, во славу оперы. Таковы настоящие творцы, «богатыри – не вы!»

В не меньшей степени потрясает новая повесть Амира Аминева «Танкист», в которой с высоким мастерством показана горькая участь тех, кто живота своего не жалел за будущее своей Родины, своих детей и внуков, сражаясь с фашистской нечистью. И чем же отплатили его потомки – подлостью, предательством, черной неблагодарностью! Воистину Бог отнял у людей разум, а может, дьявол поселился в их сердцах, ожесточив их и украв совесть.

Ради корыстных целей дочь и зять ветерана задумывают хитрую комбинацию, как отнять у старика последнее, что у него осталось – дом в деревне, продав который, они смогут купить вожделенную машину. Увозят того к себе, вначале обихаживают, а, заметив, что тот не желает расставаться с последним, осыпают Тимергале упреками, усиливая натиск. Но непреклонно стоит на своем старый танкист, и тогда решают обмануть его, «обойти с тыла». Благо и случай представился – жестоко простудился бабай и слег в больницу. За то время продали таки дом расчетливые отпрыски, после чего старик потерял в их бесстыжих глазах всякую ценность… ну, если только квартиру днем караулить. А так вроде и в обузу.

Чем дальше, тем все хуже отношение к деду. Вот и внук, четырнадцатилетний сопляк поднял на него руку. Не выдерживает тот и уходит из дома, превратившись в бомжа. Тут и хлебнул ветеран сполна горя и лиха. Спрашивается: за что такое наказание? За то, что кровь свою проливал на полях сражений? Или за то, что жил честно и праведно? Нет ответа. Так и не добился справедливости старый фронтовик. Потеряв все, вплоть до наград, битый и гонимый, покидает он этот жестокий и жестоковыйный мир, в последний миг обретя призрачное счастье встречи со своими однополчанами. Но это лишь сон, плавно переходящий в вечность.

Чувства, возникающие по прочтении – сострадание к тем, кого Спаситель еще два тысячелетия тому назад называл «солью земли», и гнев по отношению к «плевелам» рода человеческого. Увы, нынче пора такая – время людской пены. Преодолеть ее, не захлебнувшись, главная задача для нас.

И в заключение о новом рассказе Юрия Горюхина «Канцелярский клей для Августа Мебиуса». По поводу этого произведения можно сказать, что автор вновь подтвердил свой статус «певца обыденности». Понятно, что писатель старается показать нам реальную повседневную жизнь, как она есть, без прикрас и натужных (и порою наивных) восторгов. Дескать, нет в ней ничего героического и высокодуховного, одна серость, убогость, скука. Но, позвольте, не до такой же степени! Есть, в конце концов, что-то возвышенное, доброе, светлое в человеческом (пусть и повседневном) существовании, в той среде, которую человек создал внутри и вокруг себя – ноосфере. Не замечать этого – по меньшей мере, недальновидно. И, если прежние рассказы Горюхина поражали филигранностью своего стиля и мало-мальски внятным смыслом, с широким использованием аллюзий-намеков, то в данном опусе я, к своему сожалению, не заметил ничего, кроме… горькой усмешки уставшего от жизни фигляра. Впрочем, о вкусах и пристрастиях не спорят.

В целом же журнал в очередной раз укрепил нас, своих читателей, во мнении, что является одним из лучших литературных периодических изданий не только в башкирском, но и в российском литпространстве. Дай-то, Бог и дальше так…

Заметки зоила

Как все-таки прекрасна летняя пора! Конечно, все времена года хороши, и я принимаю каждое из них. Но все же мне больше по душе лето, ну и, пожалуй, ранняя и поздняя весна.

Вот я смотрю на колышущуюся за окном листву. Освещенная лучами полуденного солнца, она кажется изумрудной, даже какой-то нереальной, сказочно-красивой, прекрасно гармонирующей с небесной синевой. Чуть вдали, по центральному проспекту снует в обе стороны автотранспорт – нескончаемый поток металлических коробок на колесах. Мне вспомнился один из хитов Криса Ри – «Дорога в преисподнюю».

Надо сказать, музыка музыке рознь. Вот, например, современные, «молодежно-тусовочные» музыкальные стили – рэп, рейв, техно, транс, хаус. Это даже не престиссимо, а скорее какой-то бешеный музыкальный галоп. Естественно, при таком темпе петь невозможно, успевают лишь выкрикивать да бормотать. Безумные африканские ритмы, использовавшиеся шаманами для зомбирования единоплеменников. Колдуны Вуду знали свое дело, но кто и с какой целью перенял их приемы и распространил на весь цивилизованный мир? Это вам задание на дом – найти виновников. Сначала были джаз и соул, тоже негритянские ритмы, теперь вот рэп и транс. Сущность не меняется, те же самые, разрушительные для психики звуки джунглей.

У шоу-бизнеса свои законы, в корне отличные от аспектов культуры. А вышло (одновременно с развитием западного индустриального общества) так, что именно шоу-бизнес как индустрия развлечений диктует культуре и искусству, какими им быть. Торгаши навязывают свое мнение творцам и, используя их, подсчитывают барыши.

Если человек – будь то мужчина или женщина – хочет пробиться в мире шоу-бизнеса, он должен стать проституткой. Не обязательно в плане торговли своим физическим естеством (хотя часто и это тоже), а проституткой в духовном, морально-нравственном аспекте. Только таким образом он (она) сможет стать знаменитым и богатым, потому что его (ее) будут использовать те, кто верховодят в мире политики, бизнеса и развлечений, а это, как правило, нехорошие люди и просто ничтожества. Но творчески одаренные личности вынуждены продавать себя им, этим расчетливым негодяям, выражая их ублюдочные интересы. Таково положение дел в индустрии развлечений. И этому негласному закону подвластны все без исключения. Искусство верой и правдой служит сильным мира сего, поэтому я заявляю, что оно (искусство) является ничем иным, как проституцией и самым настоящим садомазохизмом. Я думаю, что каждый писатель – это садист, изливающий свои комплексы на других, заочно.

Значительная часть современных художественных фильмов и художественной прозы есть не что иное, как сплошной обман и фальсификация, пропаганда ложных, иллюзорных ценностей и явлений. Сюжеты подобных фильмов и беллетристических произведений построены на искаженной трактовке реальной жизни и не имеют ничего общего с повседневной действительностью и насущными проблемами. Они уводят человека в мир эскапизма , склоняют к визионерству и неадекватной оценке окружающего бытия. Но разве пользовались бы эти творения человеческой фантазии таким успехом на протяжении многовековой истории, если бы в нас самих не было бы нечто, дающее им власть над нашими умами? Да, такая причина есть, это – комплекс неполноценности, тоска по героической жизни, изначальная, я бы даже сказал, врожденная предрасположенность к идеализированию и мысленным построениям, что, по сути дела, является вымыслом и забавами психики.

Вся книжная (и киношная) реальность является искаженной, преувеличенной, гипертрофированной. Отдельные черты и явления (события) вычленяются на фоне других, кажущихся незначительными, что на самом деле не так; внимание читателя (зрителя) смещается и акцентируется на неправдоподобном. В жизни, если такое и случается, то крайне редко, лишь в исключительных случаях. В книге же (и на экране) это – основная идея, фабула, наиболее значимая часть произведения. Вот так происходит умелое отвлечение сознания людей от насущных проблем. Так происходит, как сказал бы Фрейд, процесс сублимации : большой избыток психической энергии (у Фрейда – психосексуальной энергии, либидо ) уводится, т. е. сублимируется (переносится), от задач своего непосредственного предназначения на какие-либо иные пути, более легкие по способу реализации, а также выгодные для тех или иных социально-политических структур. Речь идет о правящей власти – явной и скрытой – и о тех, кто управляет человеческим обществом и пытается постоянно сдерживать растущее напряжение, продиктованное социально-материальным и душевно-психическим недовольством широких масс. Когда это напряжение уже не удается сдерживать, а клапаны и предохранители мирного сублимирования не выдерживают нагрузки, то происходят срывы и взрывы, а именно – революции, бунты, путчи, войны, забастовки, восстания, перевороты, анархия, терроризм, неразбериха и хаос. А это, в свою очередь, чревато многими серьезными опасностями. Во всяком случае, под угрозу ставится сам факт существования и верховенства международных монополий и мировых кланов.

Поэтому-то весь шоу-бизнес и все современное искусство поставлено на службу сохранения мира и стабильности, что, в конечном счете, играет на руку носителям земной Власти и Богатства. Деятелям культуры достается Слава и перепадает кое-что от Богатства. Широким слоям населения земного шара предлагается сублимация (посредством иллюзорности) и… те же цепи, в которые они были закованы и раньше.

Разумеется, были и есть авторы (и таких немало), которые в своем творчестве противопоставляют истинные человеческие переживания, высоконравственные идеалы и величайшие дерзания духа прагматичным интересам сильных мира сего. Но и они тоже являются всего-навсего благородными мечтателями, всю свою жизнь занимающимися литературным и общественным донкихотством . Ни один из них не изменил мир и не изменит, так как они далеки от действительности, а злободневные проблемы пытаются разрешить нереальными и непригодными способами. Что говорить, если даже гениальные практики не сумели изменить природу человеческую! Наскоком или увещеванием здесь ничего не добьешься. Поэтому потерпели поражение и Ленин, и Христос и иже с ними.

По поводу социальных потрясений отмечу, что опасными для мондиалистских правителей являются лишь неуправляемые, стихийные взрывы, т. е. те, которые берут свое начало снизу (разумеется, не «тотально стихийные» и спонтанные, а организованные силами Сопротивления). В основном же, вне всяких сомнений, государственные перевороты, путчи и революции являются делом рук вездесущих спецслужб и тайных кланов элиты, либо выполняющих общую волю, либо соперничающих друг с другом за преобладание в мировом сообществе, в господстве над миром.

Негативной, с моей точки зрения, особенностью человеческой психики во все времена являлось то, что люди постоянно пытаются уйти от действительности, окунаясь в мир эскапизма, собственных грез и навязанных им извне иллюзий. Ранее эту роль успешно выполнял поголовный мистицизм, предрассудки и суеверия, сегодня же нас всех очаровывают и манят в свои эфемерные миры экраны телевизора и монитора. Последнее техническое достижение – виртуальнаяреальность компьютера. Но ведь это же мираж, фата-моргана! Общество постепенно превращается в одурманенных визионеров, неспособных действовать и принимать практическое решение по каждому конкретному случаю в конкретной и реальной обстановке. Люди становятся рабами своего пристрастия теле-, видео– и компьютерному наркотику.

Величайшей иллюзией я называю киноискусство. Кинематограф, наряду с беллетристикой и виртуальной реальностью компьютерных игр, занимает в этом отношении ведущую и главенствующую позицию. Голливуд – Мекка мирового кино. Его фильмы превосходят фильмы всех остальных стран-кинопроизводителей по затратам (бюджету), по размаху (масштабам) съемок, по красоте и яркости изображения, по технической оснащенности. А еще Голливуд превосходит все другие киностудии мира по силе и степени иллюзорного воздействия на восприятие человеческого сознания. Здесь ему нет равных. Производство блокбастеров и кинохитов поставлено на поток, не говоря уже о второ– и третьеразрядных кинокартинах. Так же и в беллетристике – нескончаемый поток бестселлеров и «бульварного чтива». Но это – поток иллюзий.

Ведь что такое есть художественное произведение – по сути дела, авторский вымысел, выдумка. Естественно, оно может отражать действительность, но эта реальность пропущена сквозь призму личностного восприятия самого автора, сквозь его личность, сознание, психику; она является продуктом его мировоззрения и миропонимания, то есть, по сути, все же его вымыслом. В этом смысле любое произведение искусства – литературное, кинематографическое, театральное, музыкальное, изобразительно-образное – субъективно, выражает личностную точку зрения автора (создателя), игру его фантазий, домыслов и размышлений.

Одно дело – яркие и содержательные произведения искусства, и совсем другое – ремесленные поделки, макулатура духа. Есть шедевры, а есть бестселлеры (кинохиты), нужно их различать. С другой стороны, нужно учитывать, что, если бы искусство состояло лишь из одних шедевров, они очень быстро приелись бы, сделавшись рядовыми и скучными. Именно на общем фоне большой массы многочисленных, серых посредственностей (среди произведений искусства) подлинные шедевры выделяются подобно алмазам среди тусклых поделочных камней.

Мы, все, порой забываем еще вот о каком аспекте – об ответственности автора за свое произведение, которое потребляют (читают, смотрят, слушают) люди, множество людей. Так или иначе, автор воздействует на широкую аудиторию читателей, зрителей, слушателей, неся и навязывая им свое видение мира, свое мнение и оценку бытия. Об ответственности автора (на языке кармапсихологов и оккультистов – кармической ответственности) есть хороший анекдот. Суть его (о точности пересказа не сужу) в том, что писатель, которого мучают в аду уже который год, жалуется чертям: «Да что же это такое! Вон грабителя помучили пять лет и отпустили. Убийцу мучили, мучили и через десять лет отпустили. А меня уже третий десяток все в котле варите, да на огне поджариваете! Где же справедливость?!» А черти ему в ответ: «Дорогой ты наш, одно ты не учитываешь. Грабитель хоть и украл, но через месяц о нем все забыли, а добро снова нажили. Убийца убил, а уже через год о нем никто и не вспоминал, взамен жертвы родилось вдесятеро больше людей. А твои книги досих пор читают!»

В связи с этим мне вспоминается фильм известного голливудского режиссера, постановщика фантастико-мистических триллеров Джона Карпентера – «В пасти безумия» (1994 г.), где герой – страховой детектив, которого играет Сэм Нейл, занимается поисками пропавшего знаменитого писателя-мистика, затмившего своей славой Стивена Кинга и всех остальных. По ходу своего расследования детектив сталкивается с ужасающим фактом, а именно: книжная реальность, авторский вымысел превращается в земную действительность, становясь явью. Сознанием людей овладевает влияние кошмарных созданий со страниц романа; некие демонические силы, чудовища из иных измерений проникают в мозг людей, затмевая их рассудок, толкая на безумства и зверства. Прочитавшие последнюю «зловещую» книгу исчезнувшего создателя «романов ужасов» подпадают под власть сюжета этой книги, становясь одержимыми; в их психике пробуждаются дремлющие агрессивные, кровожадные импульсы и инстинкты, заставляя их убивать и бесчинствовать. Финал таков: все человечество поголовно сошло с ума, и люди вымерли, перебив друг друга. Наступил Армагеддон, конец света. Герой же, окончательно запутавшись, где реальность, а где иллюзия, что называется «сходит с катушек», заливаясь безумным смехом. Комментарии излишни.

Творцы художественных (да и научных тоже) произведений, по сути, те же идеологи, пропагандисты и агитаторы, что и публичные ораторы, политики и ангажированные властью специалисты в области идеологии и масс медиа. Вопрос только, с чьих позиций они вещают и чье мнение (автора, конечно же, но как рупора большинства) выражают? В наше время, к превеликому сожалению, автор не может быть аполитичен, независим от политических влияний в обществе. Каждый что-то рекламирует. Писатель, режиссер, композитор и художник – это тот же копирайтер в рекламном деле. Спрос (конъюнктура рынка) и политические настроения диктуют все, влияя решительным образом на творческое самоизъявление создателей худпроизведений. Осьминог политики глубоко запустил свои мохнатые щупальца во все сферы и стороны деятельности шоу-бизнеса и мира искусства. Политика – грязная вещь, хотя мир шоу-бизнеса еще грязнее, в нем нет никаких моральных принципов и ограничений! Но и мир политики так же изменчив и непредсказуем, как морская стихия – грандиозная и обманчивая.

Политика – это поприще для людей, одержимых различными комплексами, маниями, фобиями и прочими навязчивыми состояниями (обсессиями). Значительная часть политиков – безусловно, психически неполноценные люди, с ущербной психикой. То же самое можно с уверенностью сказать и о культуристах , большинство из которых подвержены комплексунеполноценности , выражающемуся в гипертрофированном самолюбовании и трансформирующемуся в нарциссизм . Как бы то ни было, люди, укрепляющие свою мускулатуру с целью повышения потенциального здоровья, силы, ловкости, выносливости, т. е. необходимых для успешного существования качеств, не имеют ничего общего с мужчинами и женщинами, увеличивающими мышечные объемы до чрезмерных размеров, чтобы вызвать восхищение окружающих, но прежде всего восхищение в своих собственных глазах. Происходит сублимация половой энергии в одном узком направлении, вместо того, чтобы попытаться направить ее в русло нормальных сексуальных отношений и иной, более ценной самореализации – работа, учеба, творчество, гармоничное физическое развитие, но (!) до известных пределов. Можно понять тех (хоть и отчасти), кто «накачивается» ради коммерческой наживы (здесь тело – инструмент работы и предмет продажи), во всем остальном же это просто комплекс.

Но, возвращаясь к авторам, я вынужден признать, что, если мир все еще существует, если жизнь все еще не поддалась окончательно сумасшествию и жестокому равнодушию, и если человечество еще не обезумело окончательно, то только благодаря тем героям и гениям, которых мы называем творцами и авторами, – художникам, композиторам, писателям и режиссерам. Слава им и почет!

О шедеврах и бестселлерах (глубинно-психологическая интерпретация)

эссе

Когда люди (не обязательно эстеты и искусствоведы) восхищаются какими-либо достижениями в области искусства (кино, литературы, живописи, музыки), они имеют обыкновение восторженно восклицать: «О, это – несомненный шедевр! Это – настоящий бестселлер! Каков хит!» И мало кто задумывается при этом, есть ли отличие в этих понятиях и если есть, то в чем оно заключается?

Шедевром принято называть образцовое, элитарное произведение, являющееся высшим достижением в искусстве. Хит (от англ. hit – удача, успех) – это то же, что и шлягер, т. е. наиболее популярная музыкальная композиция, модная эстрадная песня, являющаяся гвоздем сезона. Из мира эстрады и музыкального бизнеса этот термин перешел в мир кино и кинобизнеса, отсюда – кинохиты. Слово «бестселлер» происходит от английских слов best – наилучший и seller – продавец, а словосочетание bestseller означает буквально – ходкий товар, ходкая книга. Таким образом, бестселлер – это наиболее ходовая, пользующаяся коммерческим спросом (конъюнктурная) книга, издаваемая большими тиражами и отличающаяся, как правило, сенсационностью и паблисити.

Прежде всего, необходимо определить, в чем особенность, отличие шедевра в области искусства от хита или бестселлера. Шедевр – это произведение, под воздействием которого у человека происходит катарсис – очищение души, обновление психики, наступает состояние просветления, духовного инсайта. Шедевр затрагивает самую глубину человеческой души, основу психики, заставляя личность перерождаться, трансформироваться психико-эмоционально – рыдать, сопереживать, сочувствовать, каяться, любить, радоваться, смеяться. Но это не просто эмоциональный накал, кипение страстей. Это – нечто большее, приобщение к Богу, покорение духовных высот своей собственной психики, приближение к психической целостности, к Самости, обретение душевного равновесия и правильного взгляда на жизнь, верного мировоззрения, включающего в себя как основы, как Универсальный Закон – безусловную любовь, понимание и всепрощение. Шедевры классики мирового кино, литературы, музыки и др. заставляют душу человеческую трепетать в упоении духовного экстаза.

Кинохиты, бестселлеры и шлягеры (соответственно – в кинематографе, в беллетристике и в музыке), конечно же, не претендуют на столь глубокое воздействие на духовно-психическую сферу личности. Воздействие их ограничивается ментально-эмоциональным уровнем. Они поражают воображение, заставляют восхищаться и ужасаться, держат зрителя-читателя-слушателя в постоянном, эмоциональном напряжении, вызывая всплески (порою бурные) страстей и аффективные реагирования на их содержание.

Можно сказать, что бестселлеры (кинохиты, шлягеры) преходящи, они модны, вызывают подчас большой шум, фурор, но рано или поздно забываются и уходят в небытие, а на смену им приходят новые (в ногу со временем) бестселлеры-кинохиты-шлягеры. Sic transit gloria mundi! Шедевры же вечны, они во все века волнуют всех людей так же одинаково сильно, как и при своем первом появлении. Шедевр – это всегда драма, всегда сильнейший накал нешуточных страстей.

Переходя от общей темы шедевров к более узкой, а именно – к кинематографу, я хотел бы взять на себя смелость отнести к киношедеврам (лучшим художественным кинофильмам всех времен и народов), по крайней мере, восемнадцать фильмов. Повторяю, что это – сугубо мое личное мнение, основанное на собственном восприятии, на собственной духовно-психической рефлексии. Намеренно я здесь останавливаюсь в основном на продукции Голливуда, не обращаясь к огромному наследию европейского (в первую очередь, французского, итальянского и польского) и российского киноискусства.

Итак, вот они: «Унесенные ветром», «Титаник», «Привидение», «Соммерсби», «Одиссей», «Храброе сердце», «Гладиатор», «Достучаться до небес», «Сердце ангела», «Лестница Якоба», «Лицо со шрамом», «Леон», «Убийца», «Право на жизнь», «Профессионал», «Спаситель», «Ревущие двадцатые», «Идеальный шторм».

Если подходить с психоаналитической точки зрения (в особенности с юнгианских позиций) применительно к общему воздействию вышеуказанных кинолент на психику, то вырисовывается следующая картина. Из восемнадцати фильмов только в трех герои (воплощенные актерами первого плана) не погибают – в «Унесенных ветром», «Одиссее» и «Спасителе».

В «Унесенных ветром» показывается нелегкая судьба молодой женщины, раздираемой внутренними комплексами. Скарлетт О’Хара – чувственная, эмоционально неуравновешенная, амбициозная особа с устоявшимися принципами и своим собственным взглядом на мир, не подлежащим никакому обсуждению со стороны. Она страстно любит и желает добиться взаимности, но по Закону Кармы, она ни за что не получит ответной любви, т. к. слишком идеализирует Эшли, делает из своего чувства кумирство. Вместо того чтобы заглянуть в себя, разобраться со своими собственными внутрипсихическими проблемами и изменить свое отношение к миру, а изменившись самой, понять, что нужный ей человек все это время был как раз рядом с ней (Рэтт Батлер), она продолжает упорствовать и теряет многие ценности своей жизни – состояние и комфорт, любовь близких (сестер и подруг), самих дорогих ей людей (смерть отца, ребенка), а затем и свою судьбу (не выдержав психического давления, муж уходит от нее), предварительно осознав всю тщетность и нелепость своих любовных притязаний в отношении Эшли. Героиня прозревает и осознает свой истинный идеал (свой Анимус), с решимостью вернуть его назад, обрести свою целостность в супружеском счастье (состоянии Андрогина – единстве души в духовном браке). Примечательно, что Эшли, представляющийся ей поначалу как положительный Анимус (мужской образ, начало в психике) – умный, порядочный, честный, оказывается на самом деле отрицательным – безразличным, холодным, чужим. И, наоборот, негативный поначалу Анимус в образе Рэтта – нахальный, эгоистичный, насмешливый, распутный, трансформируется в позитивный – нежный, любящий, сильный, упорный. Под личиной ангела скрывалась пустота, а под маской злодея – принц ее сердца.

«Одиссей» – это вообще классический миф о Герое (более подробно я рассматриваю его в статье «Об «Одиссеи» Гомера»), о процессе индивидуации – становлении и взрослении личности (мужчины-героя) и обретении своей психической цельности (Самости) через различные искусы и посвящения, путем преодоления собственных комплексов и психических конфликтов, посредством алхимического брака со своей Анимой (женским образом, началом в психике). Герой (Одиссей), путешествуя по различным мирам (своего подсознания), стремится обрести покой в лице Анимы (Пенелопы) под родным кровом (Самость как психический центр личности и одновременно вся область психики). Сталкиваясь с различными негативными (разрушительными) проявлениями своего Бессознательного, Герой (представляя собой чистое Эго, «дневной разум») преодолевает сексуальные и агрессивные тенденции своей глубинной (скрытой) сущности, содержащие мощный заряд-импульс либидо (энергии секса и жизни) и мортидо (энергии агрессии и смерти). Овеян славой путь этого Героя, величествен его образ, и счастливым оказывается конец повествования. Одиссей обретает Пенелопу (любовь, Аниму) и покой в своем доме (гармонию в душе, Самость).

«Спаситель» – фильм-трагедия, острая психологическая драма. Повествуя обо всех ужасах войны (агрессивного начала, проявления мортидо – стремления к агрессии и разрушению), фильм рассказывает о тяжелом испытании, которому подвергается герой (наемник на югославской войне). Усеян кровью и пронизан болью и ужасом перед реалиями войны его путь. Потеряв вначале свою семью (привычные духовные ориентиры), Герой опускается на самое дно собственного психического содержимого, он попадает в мир «нигредо» – область всего самого низменного и отталкивающего, нижний слой подсознания. В его душе царит ад (война как символ бессмысленной жестокости и ненависти). Он лицом к лицу встречается с врагом (со своей Тенью, которая является неотъемлемой частью его самого). Здесь же он встречает свою Аниму (женскую половину его души, женское начало в нем самом, свою душу). Не сумев ее удержать (спасти от врагов – от негативного, деструктивного содержимого своей психики), он спасает ее дитя – как бы новую, еще совсем незрелую Аниму. Ребенок пробуждает в нем все самое лучшее и светлое, что было изначально заложено в его душе. В финале он духовно очищается, переориентируется в сторону мира, любви и созидания, в сторону Эроса, а не Танатоса, либидо, а не мортидо, жизни, а не смерти, радости, а не страха.

Совсем иную смысловую окраску имеют остальные вышеуказанные фильмы. Все они повествуют о личных драмах, случившихся в жизни главных героев (особняком здесь стоят лишь фильмы «Привидение», «Лестница Якоба», «Достучаться до небес» и «Идеальный шторм»), и драмы эти столь глубоко потрясли жизнь и устои души персонажей, что продолжать жизнь дальше им не оставалось смысла. Все они погибают.

Сразу же необходимо отметить, что все эти фильмы несут в себе мощный заряд некрофилии (тяги к смерти и саморазрушению) и деструктивности (стремления к разрушению и уничтожению других). Авторы – сценарист, режиссер, актер первого плана – словно бы задались целью явить миру, выплеснув наружу, свои внутрипсихические аффективные проявления, главным образом – суицидальные наклонности, причина которых в сокрытой ото всех (и от самих себя) глубоко в подсознании ненависти к самому себе (аутоагрессии) и, как результат проекции, ненависть к окружающему миру.

Здесь нет стремления к созиданию, только к разрушению; здесь нет любви к жизни и возрождению, только к смерти и растворению в нирване. А, если подобные позитивные импульсы (как проявление Эроса и либидо) и возникают, то очень скоро, в силу присущей героям изначально некрофильской природы, эти ростки жизни исчезают под давлением агрессивно-разрушительного начала. Смерть, небытие и распад личности – вот основные тенденции сюжетов данных кинопроизведений.

Особенно показателен в этом плане мистико-психологический триллер «Сердце ангела». Здесь нам со всей ясностью и реалистичностью (даже, несмотря на мистический подтекст фильма) показывают крайнюю степень диссоциации – расщепления личности, когда темная половина (отрицательная субличность) постепенно овладевает светлой стороной личности, (Тень поглощает Эго). В определенные промежутки времени разум частного детектива Гарри Энджела отключается, и тогда на поверхность выходит его «мистер Хайд» – убийца-маньяк, продавший душу дьяволу за земные блага – славу, богатство, удачу, секс. Ужасен и трагичен конец этого персонажа. Только сейчас психиатры и психотерапевты научились понимать всю тяжесть подобного психического заболевания – синдрома множественных персональностей, известного также как синдром мультиплетности.

В «Лице со шрамом» кубинский эмигрант Тони Монтана – честолюбивый молодой мужчина с непомерно раздутой гордыней и агрессивно-садистскими наклонностями – становится на жестокий и темный путь криминала, пройдя весь путь от рядового бандита до главаря мафиозного синдиката. Кипящие в его больной душе низменные страсти – жажда власти, стремление к наживе и успеху любой ценой, ярость оскорбленного и ревнивого самца – помогают ему подняться на самый верх преступной иерархии, а точнее, опуститься на самое дно своего грехопадения. Порочная и не осознаваемая им (подавленная) инцестуальная тяга к сестре вызывает вспышки неконтролируемого гнева и, в конце концов, прорывается в безумии – он в порыве ревности убивает своего лучшего друга, ставшего женихом его сестры. Исход героя только один – уничтожив все самое лучшее вокруг себя, погибнуть самому от мести своего собственного мира зла и ненависти. Гнев и тенденция к саморазрушению некрофила оборачиваются против него самого. Карающая десница настигает его, но это не высший Судья, а демон смерти.

Мне представляется, что именно за последние пятьдесят лет возрос уровень суицидальных наклонностей у людей. В их основе – не прекращающаяся годами депрессия, разрушающая изнутри психическое равновесие личности. Продиктовано это, прежде всего, огромным скачком в области производства, распространения информации и ее усвоения. Недаром современное общество футурологи и социологи называют постиндустриальным и информационным. Обилие фактов, информации, которую необходимо усвоить, дабы успешно существовать и развиваться в этом мире, а также резкое увеличение скорости поступления информации, течения самих жизненных (социальных, культурных, профессиональных) процессов – все это накладывает свой отпечаток на состояние душевного, а значит и физического здоровья людей. Все без исключения соматические заболевания имеют психические корни.

Таким образом, можно говорить о поголовном заболевании синдромом футурошока, страха перед будущим, перед обилием информации, опасения за свое благополучие. Человек вынужден все чаще прибегать к помощи своей Персоны, практически никогда не расставаясь с социальными масками, играя различные роли, чтобы успешно реализовывать свой личностный потенциал в обществе. Мы уже не можем, да и не умеем (отвыкли, разучились и просто боимся открыться), общаться с себе подобными без той личины, которую надеваем на себя, чтобы скрыть подлинные чувства и свое истинное Я . Это накладывает определенный отпечаток на всю психику, личность живет в постоянном напряжении, под гнетом социальных ролей и масок. Персона торжествует, Эго оттеснено куда-то в сумерки души, личность становится насквозь лицемерной и неискренней. Это противоречит самой человеческой сущности, личность вступает в конфликт с самой собой (глубинные субстанции личности – Самость, Анима-Анимус, Тень – находятся на одном полюсе, на другом – Персона, раздутая до невозможности, а между ними – Я , ослабленное и потерявшее самое себя).

Не в силах справиться с Персоной, но и не желая мириться с таким положением дел, Я (Эго) пытается как-то компенсировать подобное искажение ценностей, человек ищет разрядку и находит – в различных транквилизаторах (наркотики, алкоголь, табак, кофе, чай), в чревоугодии, в азартных играх, в уходе в мир эскапизма (видео, телевизор, компьютер, мистика, ужасы, фантастика), в опасных увлечениях (экстремальный спорт) и травматических видах спорта (особенно в единоборствах), в различных хобби (как правило, совершенно бесцельных), во вступлении в различные оккультные общества и псевдорелигиозные секты. Многие просто деградируют до уровня преступников и люмпенов. Сюда же можно отнести и безудержный секс – нимфоманию и сатириаз, промискуитет, содомию (групповой секс) и различные половые девиации (гомосексуализм у обоих полов, садомазохизм) и перверсии (извращения).

Общий фон (социально-политический, культурный и даже криминальный), раскрепощение нравов, потеря многих морально-нравственных ориентиров, обилие безумной информации (телевидение, радио, реклама, Интернет, кинематограф, пресса, бульварная литература, музыка в стиле рок, техно, транс, рэп) – все это накладывает свой оттенок и на содержание шедевров в искусстве. Само искусство уже давно стало массовым, рыночно-конъюнктурным, «попсовым», служащим лишь интересам шоу-бизнеса. Немудрено, что из восемнадцати киношедевров прошедшего столетия пять шестых (т. е. подавляющее большинство) пронизаны суицидально-деструктивным духом, мрачными настроениями, когда человек представляется покорной игрушкой слепых сил Бессознательного, куклой, не способной на свои собственные, осмысленные действия и решения. Пессимизм и неверие в справедливость, разочарование в самом себе и в окружающем мире, горькая скептическая усмешка обреченного героя – таков пафос этих фильмов. И все же я считаю их шедеврами, ведь они заставляют человека задуматься – для чего он живет, что он оставит за собой и каким он предстанет однажды перед Высшим Судьей?

Гвозди в гроб литературы

Итак, свершилось! Дождались – в России вновь появилась цензура. Как мы понимаем – направленная против пропаганды (рекламы) наркомании/наркотиков и терроризма/экстремизма. Вроде бы надобно (как истинно законопослушному гражданину) все это приветствовать. Но, если есть помимо гражданской позиции хоть малая толика разумения, попробовать разобраться в деле сим отнюдь нелишне…

Напомним суть происшедшего. В крупных (пока только в них) российских городах Госнаркоконтроль РФ совместно с ФСБ и (надо думать) МВД произвел изъятие определенных наименований книг из книжных магазинов. Что это за книги? Понятно, что пропагандирующие (рекламирующие) наркотики, наркозависимость, наркопотребление и т. п. Но не только!.. И потом, кто это определяет – принадлежность к «черному списку»? Якобы некие эксперты – вполне, дескать, компетентные, опытные и авторитетные в этой области. Честное слово, радоваться бы да и только: наконец, поставлен (хотя бы на уровне информтехнологий) заслон «кощеевой отраве» (по эзотерическим сведениям Кощей был законченным наркоманом и наркораспространителем). Только чтой-то радости не вызывает эта акция властей.

Цензура была советской, была и царской. В советские времена цензоры не допускали просачивания на российско-советское ментально-ноосферное пространство западной чернухи-порнухи, разлагающей вокруг себя все и вся. И это было правильным, хоть и существовали перегибы, доходящие до абсурда – «в СССР секса нет!» Секса нет, а дети рождались, и люди любили друг друга – в том числе и в плотском смысле (в библейском, так сказать). При царях-батюшках травили в основном вольнодумцев и инакомыслящих, то бишь революционно настроенных маргиналов-нигилистов и разного рода раскольников-старообрядцев. Теперь вот Цензура аки птица Феникс возродилась из огня перестройки-перестрелки-переделки и давай клевать неугодных авторов.

Но, если с наркотемой все более-менее ясно (хотя и тут имеются свои натяжки и перекосы: взять хотя бы запрещенную отчего-то книгу нарколога А.Г. Данилина «LSD: Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости», как раз таки резко осуждающую употребление «наркоты»), то с иными текстами, попавшими под безжалостный каток дуры-цензуры возникают весьма недвусмысленные подозрения: не собираются ли разные спецслужбы под видом борьбы с экстремизмом/терроризмом бороться и с инакомыслием? А как же хваленая демократия, гласность и Конституция РФ, гарантирующая право на свободу слова? Вопрос чисто риторический. Когда надо – обойдут и Закон.

Например, в «черный список» попали такие книги, как: «Аллах не любит Америку», «Антология современного анархизма и левого радикализма» (в 2-х тт.), «Коммандос. Своя разведка. Способы вербовки агентуры» Р. Ронина, «Почему люди ненавидят Америку?» З. Сардара и М.В. Дэвиса, «Почему нас ненавидят? Вечная война ради вечного мира» Гора Видала, «Сказки про нашего Президента» и др. Этот список наводит на определенные размышления и выводы. Тексты, в которых чихвостят иудо-масонов и американо-глобалистов по мнению властей представляют угрозу национальной безопасности. Чьей именно – американской? Так ведь мы пока что еще не америкосы-янки и неча путать приоритеты и амикошонствовать – у них своя кобыла с телегой, а у нас – своя. Неужто мало властям нашим примеров тройной политики, двурушничества, грязных политтехнологий и политического лицемерия США, как и подлых обманов (т. е. «кидков») с их стороны, чтобы понять, наконец, – друзьями нам они НИКОГДА не станут. Так что и рассыпаться в любезностях со своим давним геополитическим противником не стоит – себе дороже выйдет. Я знаю: слова эти, призывы пламенные, пропадут втуне. Как пропадем все мы, ежели не научимся уважать прежде всего самих себя и свою историю, свои традиции, свою Родину!

Понятно, почему запретили и изъяли из продажи книги Баяна Ширянова (К. Воробьева) – матерщинника и наркомана. Кстати, почему бы ни проделать тот же финт и с текстами извращенца Владимира Сорокина и иже с ним? Но если «охранка» начинает свирепствовать в отношении альтернативной литературы патриотического, антиглобалистского, антиатлантистского и (по определению) противосатанистского толка, то это уже, господа-товарищи, наступление времен аракчеевщины и псевдодержавного самодурства.

Этак мы докатимся до того, что завтра объявят вредными и запретят к продаже книги таких мастеров слова, гениев (не побоюсь этого эпитета) русской словесности, как Юрий Бондарев, Василий Белов, Валентин Распутин, Владимир Личутин, Александр Проханов и Эдуард Лимонов. (Кстати, ныне по указке ФСБ рассматривается решение об изъятии книг издательства «Ультра. Культура», выпускающего помимо текстов скандально известного мага, чернокнижника и сатаниста Алистера Кроули также произведения оппозиционера и революционера Эдуарда Лимонова). Так что же – и они неугодны? Разумеется, ведь на все лады обличают сложившийся ныне режим, а значит «политически ненадежны».

Как профессиональный писатель и журналист не могу молчать в подобной ситуации мракобесия и репрессивной полицейщины. Писатели подчиняются лишь законам Божьим, и не властям (царям) земным их судить! Ибо спросится с царей этих, когда предстанут перед Судией Вышним: «Почто судили соль Земли?!»

Дутые храбрецы

В последнее время как в СМИ, так и в литературных кругах стали раздаваться голоса, восторженно рассуждающие о гражданском мужестве некоторых современных российских писателей, творчество которых скорее следует отнести к «низким» жанрам, прежде всего к детективу. Дескать, и пороки общества они обличают, и злоупотребления властей предержащих критикуют, и далее в том же духе. Несомненно, обществу нужны свои «разгребатели грязи» и «обличители-моралисты» в среде писателей. Но рискуют ли они, все эти константиновы и тепловы, чем-то большим, нежели потерей внимания читателей и соответственно приличных гонораров? Кто, скажите на милость, станет угрожать их не то что здоровью, свободе и жизни, а хотя бы благосостоянию? Олигархи и магнаты, которых они описывают, используя весь инструментарий эзопова языка, пользуясь намеками и т. п.? Или может быть безымянные бандиты, могущие узнать себя в персонажах и обидеться? Смешно, да и только. Вот если какой-либо автор заденет непосредственно денежные интересы доморощенного мафиози или нечистоплотного дельца, тогда жди беды на свою голову. Этим рискуют журналисты-правдолюбы. Да и то нечасто.

Настоящее гражданское мужество присуще таким бесспорно талантливым и достойным всяческого восхищения литераторам как Эдуард Лимонов, Александр Проханов, Юрий Бондарев, Василий Белов, которые не просто бичуют язвы нашего псевдокапиталистического общества, но и занимают активную гражданскую позицию непримиримой борьбы с правящим режимом. Борьбы и на словах и на деле. Разве не поэтому их травят государственные СМИ, сажают в тюрьму по подложным наветам и шитому белыми нитками делу, демонстративно игнорируют их выдающиеся заслуги в области литературы и искусства.

В чем же заключается патриотизм и гражданское мужество многочисленной армии либеральных и «нейтральных» (читай: буржуазных) писателей всех мастей и направлений? Может быть, в смаковании насилия и разврата, захлестнувших наше общество с приходом «демократов», или же в глумлении над памятью и святынями многих поколений наших соотечественников? Критики, литературоведы, обозреватели, журналисты, публицисты и прочие литераторы, к вам обращаюсь я: раскройте свои глаза и честно посмотрите в лицо правде! Может, хоть что-нибудь путное и разглядите в том нагромождении фарисейской лжи, что окружает всех нас.

Уважать среди разношерстной литературной братии надобно тех, кто ясно различает корень зла и ратует за его скорейшее выкорчевывание. Причина же всех наших бед, прежде всего в нас самих – в нашей политической неразборчивости, гражданской апатии и нравственном оскудении. Во-вторых, в той, нам навязанной и совершенно чуждой общественно-экономической системе, с присущим ей хищничеством, культом наживы и бездушной эксплуатацией человека человеком. Все это не ново. И, наконец, в антигуманной и экологически опасной позиции Запада, с высокомерным презрением и чванством взирающего на всё остальное человечество, которое, кстати, кормит и поит этих кровососов из общества «золотого миллиарда». Вот, обо всем этом и следует помнить нашим праведникам и правдоискателям от литературы – хоть «несерьезной», хоть «главного потока». Если по совести, а не по сытости.

Песнь героя

Вышедшая четыре года назад в издательстве «Информреклама» историческая повесть Бату Сиразитдинова «Последняя песня» – вещь, конечно же, некоммерческая и, стало быть, на массового читателя не рассчитанная. Но литературная ценность ее и важность для духовного пространства нашего общества от этого только возрастает, ибо на фоне многочисленных беллетристических поделок-однодневок подобные произведения без сомнения выделяются подлинной самобытностью и глубиной содержания. Не даром повесть публиковалась в «Вечерней Уфе», «Республике Башкортостан», «Агидели» и «Бельских просторах». Согласитесь, далеко не каждого автора и не всякое произведение прозы так охотно принимают к печати ведущие газеты и журналы республики. Полагаю, автор – ветеран войны и труда – заслужил столь доброе к себе отношение.

В повести на примере трагической судьбы героя со всей убедительностью воссоздан облик эпохи царствования Екатерины Великой – периода жестокого подавления любых проявлений инакомыслия: от старообрядческого раскольничества до крестьянских бунтов и национальных восстаний (в частности, притесняемых властями башкир).

Молодой башкир Бахтияр – надежда рода, батыр – вступился за честь своей любимой, за что был заключен в кандалы и сослан на каторгу – к далекому западному морю – Варяжскому (Балтийскому). Путь каторжников лежал в эстляндскую крепость Рогервик. Дорогой пытался Бахтияр бежать, но был пойман и нещадно порот. Так бы и помер от гноящихся ран, да рядом оказались сердобольные люди, выходили. Здесь автор на примере дружбы Бахтияра и его земляка Степана показывает, что национальные различия не играют никакой роли, когда простой человек оказывается в беде. Не важно тюрок ты или славянин – все одно, свой брат каторжанин. Общая горькая участь сплачивает людей.

Пребывая на каторге, часто Бахтияр вспоминает счастливые дни своего детства и юности, родной край – южные отроги Камня (Урала). А еще – легенды, рассказываемые тайком, о Герое, настоящем Батыре – Салавате Юлаеве. И напевает песни Салавата. Да и как ему не помнить о прославленном воине, ведь отец Бахтияра был рядом с Салаватом до последнего дня неравной борьбы с царскими войсками. Там, на поле брани, и сложил свою голову. А еще наткнулся узник крепости на выбитые на камне темницы строки – одно из стихотворений-песен Салавата. И тайная мысль с тех пор не покидала его – здесь ли славный батыр, жив ли еще?..

Серые будни каторжан были наполнены изнуряющим трудом, болезнями и смертями. Шли годы, но Бахтияра не оставляла надежда – вырваться из плена, обрести свободу. И однажды такая возможность представилась. Повествование достигает кульминации, и тут судьба сталкивает молодого узника с его кумиром. Не сразу узнал Бахтияр в больном, находящимся при смерти пожилом каторжанине Салавата Юлаева. Автор умело, с психологизмом, описывает сцену встречи героев, возможно, несколько скупо передает трагизм последних часов жизни героя-мученика. С болью, с душевным надрывом мы узнаем, как окончил свои дни борец за счастье и свободу своего народа, Человек с большой буквы – Салават Юлаев. Но луч света озаряет его перед уходом – Салават узнает, что он не только не забыт, но и с глубоким уважением чтим у себя на родине. О нем говорят с восхищением, его песни поют с радостью, его именем с гордостью называют приметные места, скалы, пещеры, мосты… Нет, не забыли люди своего Героя! Успокоенный, с последней песней на устах, покидает он этот мир. А напоследок передает слова благословения и благодарности соплеменникам.

Повесть Бату Тухватовича вновь воскрешает в нашей памяти нерушимый образ народного героя. Автор, глубоко изучивший исторический материал той эпохи, неоднократно посещавший памятные места, где проходил скорбный путь Салавата Юлаева, мастерски воссоздал картину последних дней жизни героя. Оригинальная трактовка событий, ненавязчивое подчеркивание идеи дружбы между народами, красной нитью проходящее через все повествование, тонкий психологизм, трагический пафос произведения, умело выстроенный сюжет – все эти достоинства книги призывают к тому, чтобы она была прочитана по возможности широким кругом любителей русской словесности, в частности, исторической прозы.

Сага о Нурлытау

Книжная серия «Голоса молодых», издаваемая издательством «Китап», уже успела зарекомендовать себя с лучшей стороны: вышло в свет с десяток книжек формата «покетбук» молодых авторов Башкортостана – на башкирском, татарском и русском языках. А недавно издательство порадовало читателей еще одной новинкой. Речь идет о книге уфимской писательницы Айгули Арслановой – «Нурлытау».

Повесть эта примечательна во всех отношениях. Хороший слог, легкий стиль, убедительные диалоги, но главное все же содержание и, в особенности, идейно-проблематическая часть.

Группа студентов-филологов выезжает на практику, что называется, в самую глубинку – собирать фольклор. Подход у молодых ребят и девчат самый что ни на есть прозаический – скорее отработать практику, отучиться, получить заветный диплом, а там… Но сама жизнь, та атмосфера, которая царит в башкирских селениях, как и коллизии, с которыми сталкиваются герои, способствуют их духовному перерождению. Постепенно молодые люди осознают, что извечные нравственные принципы и устои – отнюдь не банальные стереотипы, которыми общество пичкает подрастающее поколение. Предмет их изучения – фольклор, в свою очередь влияет на их отношение к миру и к людям, глубоко затрагивая каждую струнку души. В нем – истоки нравственной силы, благодаря которой мир вокруг них преображается в лучшую сторону.

По словам замечательного башкирского писателя-прозаика Ахияра Хакимова, «Нурлытау – это образ народной вековой мудрости, передающейся из поколение в поколение. Нурлытау – это удивительный башкирский край, хранящий в памяти предания старины глубокой и в то же время всегда молодой, цветущий».

На мой взыскательный взгляд критика и просто читателя, молодой писательнице удалось передать тот дух, что царит исконно на Земле, среди людей, просветляя ноосферу, – дух любви, доброты, дружелюбия, извечного стремления к счастью, и который так явственно проглядывается в мифических и фольклорных преданиях и сказаниях народов мира. И если мы уж говорим о таких экзистенциально-трансцендентальных понятиях, как «дух», «духовность», «ноосфера», то добавленные в повествование А. Арслановой элементы мистики и символизма только облагораживают сюжет, придают ему сочность и глубину творческого воображения.

Повесть «Нурлытау» достойна того, чтобы ее прочли как можно больше молодых людей, которым не чужд дух традиционализма, в большей степени сохраняющего заветы наших предков именно в национальных республиках великой евразийской страны.

Хозлит – книжные новинки

Автономная некоммерческая организация «Общество «Знание» г. Уфы» выпустило в свет несколько небольших по объему книг (мягкий переплет, одноцветная обложка с иллюстрациями), тем самым, положив начало новому и довольно интересному литературно-издательскому проекту «Хозлит» (хозяйственная литература). «Хозлит» – это справочные и практические пособия для садоводов, поклонников народной медицины, мастеров «умелые руки». Сюда же входят финансово-экономические и научно-популярные издания.

«Лекарственные растения в научной и народной медицине» представляют собой справочник-указатель растений, применяемых в традиционной и нетрадиционной медицине. В алфавитном порядке, что весьма удобно, приведены различные заболевания и лекарственные растения, используемые в лечении. В книгу также включен календарь сбора и сроки хранения лекарственных трав.

В том же ряду – брошюра «Растения против стресса и нервных срывов», в которой излагаются способы приготовления, применения и описание лекарственных растений, выращиваемых на садовых участках Башкортостана, и оказывающих тонизирующее или, наоборот, успокаивающее действие.

В издании «Секреты плодородия сада-огорода», автором которого является П.Н. Штейнберг – агроном русских царей, в популярной форме изложены секреты русских императорских садовников о подготовке почвы, посадке, поливу, удобрению, уходу и лечению ягодных и огородных культур, а также об устройстве декоративного сада.

В справочнике В.Г. Бастанова «Клеи, пасты, замазки, шпаклевки, цементы» описаны методики по приготовлению и применению необходимых для ремонта квартир и предметов обихода различных клеев и строительных смесей (замазок, шпаклевок, цементов) – как это уже видно из самого названия. Приведено около 40 видов клея и почти столько же – замазок.

Но, несомненно «гвоздями» выпуска являются книги Бориса Березовского и Эдуарда Байкова. В пособии скандально известного олигарха-эмигранта и экс-медиамагната Б.А. Березовского «Как заработать большие деньги?» откровенно говорится о психологической стороне финансовой деятельности, даются оригинальные авторские рецепты успеха.

И, наконец, научно-популярная работа Э.А. Байкова – известного уфимского литератора, философа – «Символика сновидений по Юнгу и Фрейду» посвящена раскрытию (истолкованию) символов сновидений с позиций глубиной психологии (в 1-й части издания – с позиций теории Карла Густава Юнга). Подобная интерпретация сновиденческих образов и символов основывается на проделанной автором большой работе по изучению источников из области глубиной психологии, культурологии, мифологии и оккультизма. Словарь символов в юнгианском толковании в России публикуется впервые (!) и потому представляет немалый интерес для всех интересующихся тайнами человеческой психики и сознания.

Книге – жизнь!

Проблемы книгоиздания в провинции – тема эта и проста, и сложна одновременно. С одной стороны, чего тут огород городить – знай себе, выпускай рыночно-конъюнктурную продукцию, а то и полностью переходи работать под заказ – коммерчески это выгодно. Таких издательств и полиграфических фирм ныне – не меряно. С другой же, только государственное книгоиздательство еще способно поддержать выпуск как литературно-художественной, в том числе и детской, литературы, так и историко-краеведческих, научно-популярных и учебно-методических книг и пособий. Но много ли по стране осталось госпредприятий в сфере книгоиздательской и книгораспространительской деятельности? Башкирское издательство «Китап», существующее уже 85 лет, – одно из немногих и, не ошибемся, если скажем – самое крупное среди региональных книжных издательств, пользующихся государственной поддержкой.

Этой теме – проблемы в области национального книгоиздания – и был круглый стол «Книги Башкортостана», приуроченный к Международному дню книги и защиты авторских прав. 22 апреля в издательстве «Китап» собрались журналисты, литераторы, литсотрудники для обсуждения важных и актуальных сегодня вопросов книгоиздательской политики в республике. Присутствовали и представители Кабинета министров РБ.

Прежде всего, было четко определено: национальная литература по определению убыточна и полностью зависит от государственного финансирования. По словам директора ГУП БИ «Китап» Азамата Урманшина, региональная, тем более – национальная литература способствует сохранению языка, культурного наследия, менталитета народа. Госудасртвеная система книгоиздания в Башкортостане позволяет обеспечивать население литературой, связанной с родным краем, книгами местных писателей, наряду с классиками русской и мировой литературы на башкирском языке. Но прибыли от госзаказа (более 90 % всего объема производства) издательство не имеет; республиканский бюджет полностью покрывает затраты на выпуск книжной продукции. При этом почти 90 % тиража выпущенных книг составляет учебная, учебно-методическая и справочная литература, передаваемая в школы, а до 90 % тиража неучебной литературы передается (опять же безвозмездно!) в библиотеки. Тот небольшой процент (около 11 %), что остается на собственную реализацию, продается в 4–5 раз ниже себестоимости продукции.

О чем говорят эти цифры? Да о том, что книгоиздательская и книготорговая деятельность «Китапа» едва не полностью убыточна! И это несмотря на то, что издательство располагает собственной книготорговой сетью: 5 фирменных магазинов (три из них в Уфе), сотрудничает по поставке продукции с книжными магазинами: 10 магазинов по России, 35 – по РБ, 20 магазинов в Уфе (среди них – «Академкнига», «Эдвис», «Планета», «Книгомир» и др.).

Перейти полностью на коммерческую основу и выпускать лишь конъюнктурщину (в основном это – бульварное чтиво в глянцевых обложках) государственное издательство не может. Жить как прежде лишь на дотации из местного бюджета и целиком зависеть от госзаказа – этот путь тупиковый. Где же выход? Вот об этом-то и рассуждали участники круглого стола, порою эмоционально полемизируя, обмениваясь мнениями по самым острым вопросам книгоиздания в современных условиях.

Одна из главных проблем в этой области – продвижение книги к читателю. По этому пункту было выдвинуто немало свежих предложений. Во-первых, необходимо расширение собственной сети торговых точек в Уфе и республике – в особенности по районам (обязать райпотребсоюзы включать книги в ассортимент закупаемой и реализуемой продукции). Во-вторых, нужно применить льготы (в том числе налоговые) для книжных магазинов, торгующих ассортиментом издательства «Китап». В третьих, ввести систему поощрений для школ и библиотек, активно продвигающих книги местных авторов. В-четвертых, предложить надбавку к зарплате преподавателей школ в виде талонов на книги издательства «Китап». И, наконец, в-пятых, следует включать произведения местных авторов в учебный и тематический план школ, средних и высших учебных заведений.

Другая, не менее важная задача – проведение пиар-компаний, то есть широкое и регулярное рекламирование (презентация) книжной продукции издательства. Это и активное и повсеместное рекламирование книг местных авторов в СМИ; и выезды писателей на творческие вечера и встречи с читателями, выступления авторов в СМИ, проведение в книжных магазинах дней книги и дней автографа, книжных ярмарок во время торжеств и праздников, в культурных заведениях (театрах, кинотеатрах, филармонии, дворцах культуры и стадионах). В печатных СМИ – обязательные и регулярные (по мере выхода продукции) обзоры и презентации выпускаемых книг, рецензии и литературная критика.

Что тут можно сказать? Предложения и советы прозвучали, разумеется, дельные. Нужно активизировать и продвижение книг, и саморекламу – без всего этого не будет более или менее эффективного книгораспространения в республике. Все это так. И все же, как ни крути, а определяет всю политику и идеологию издательства именно государственное финансирование, поэтому и в дальнейшем ГУП БИ «Китап» будет вынуждено «плясать от этой печки». Хорошо это или плохо – все зависит от того, как сложится общая экономическая и общественно-политическая ситуация в Башкортостане и в целом в РФ. Достанет ли властям мудрости и дальновидности (и терпения, добавим), чтобы и дальше поддерживать с виду (в нынешних полудиких рыночных условиях) «гадкого утенка», а внутри, в своей сущности – «прекрасного лебедя», продолжит ли государство выделять средства по убыточной статье расходов – вот в чем вопрос. Но убыточна эта сфера только в материально-финансовом отношении. В духовно-ноосферном же – приносит неподдающуюся исчислению прибыль.

Встреча в «истоках»

19 января в стенах редакции республиканской газеты «Истоки» прошло знаменательное событие – вручение литературных премий газеты за 2004 год. Лауреатами премии на сей раз стали аж 13 человек. И хотя чертова дюжина считается числом несчастливым, к «Истокам» и их авторам это не относится. Еженедельник уверенно набрал необходимое количество подписчиков, удержав тираж – и это без поддержки сверху! Что касается авторов, то, пожалуй, «Истоки» – единственная газета в регионе, предоставляющая реальную возможность любому автору опубликовать свои материалы по самым разным жанровым и тематическим направлениям. Требование одно – писать умело и увлекательно, будь то литературоведческое исследование, философские размышления, остросоциальная статья или беллетристическое произведение.

Подтверждение тому – лучшие авторы ушедшего года, отмеченные ежегодной наградой. Мурат Рахимкулов – фигура в литературном мире известная. Старейший литературовед, яркий публицист, ученый-краевед… Мурат Галимович отметился на страницах «Истоков» циклом литературоведческих, литературно-критических и историко-краеведческих статей. Франгиз Умеркаев – давний и весьма плодотворный автор еженедельника. Его острые полемические эссе социально-политического характера о крупнейших деятелях российской и мировой культуры – писателях, философах – пользуются неизменным успехом у читателей газеты. Не меньший интерес вызывают и глубокие, философско-политические и культурологические статьи Рустема Вахитова – доцента философии, одаренного писателя, ученого и поэта. Вне всякого сомнения Вахитов – один из ярчайших политических публицистов не только Башкортостана, но и России.

Миниахмет Муталов – ученый-геолог, популяризатор науки, автор многих статей и книг по минералогии, петрографии, геологии и метеорологии. «Истоки» публиковали его очерки о происхождении и истории разработок крупнейших месторождений полезных ископаемых на территории Республики, а также научно-популярные статьи об атмосферных явлениях и минерально-геологических богатствах нашего края. Рашит Шакур – виднейший писатель-публицист, поэт, ученый-языковед, доктор филологических наук. Рашит Закирович, будучи автором множества научных исследований в области лингвистики, филологии и этнографии, активно сотрудничает с «Истоками» на протяжении многих лет. Высокую оценку получили его статьи на тему национальной политики и межнациональных отношений.

Ольга Курганская – педагог, заслуженный деятель культуры РБ. Читателям газеты Ольга Васильевна известна прежде всего как автор интереснейших статей, в которых умело освещает вопросы музыкального и театрального искусств. Курганскую-публициста отличает легкость пера и красочность изложения. Она безусловно заслужила эту награду. Вне всяких сомнений заслужил – и уже давно – премию и, пожалуй, один из самых плодовитых авторов газеты – Ильяс Галеев. Темы публикаций, исследовательские и литературные интересы подполковника в отставке Ильяса Сунгулловича весьма широки и разносторонни – краеведение, военная история, жизнеописания выдающихся личностей, экология и природоохранная деятельность, занимательная география и этнология и многое другое.

Отдельная премия – за активное освещение проблем современности – была присуждена еще одному давнему автору газеты «Истоки», журналисту и писателю из Благовещенска Николаю Муругову. Премий за литературно-творческий вклад удостоились писатели Анатолий Яковлев и Юрий Горюхин. Оба активно публикуются в местных и центральных изданиях, а ответственный секретарь журнала «Бельские просторы» Горюхин отмечен и престижными столичными литературными премиями.

На этот раз литературная премия впервые была вручена сразу двум сотрудникам редакции Александру Филиппову и Эдуарду Байкову – случай, надо сказать, беспрецедентный. Александр Павлович в рекомендациях не нуждается. В прошлом году на страницах «Истоков» было опубликовано немало очерков и статей, поэтических произведений и превосходных, на мой взгляд, рассказов, принадлежащих перу главного редактора газеты. Эдуард Байков удостоен премией за литературно-художественное творчество. Прошедший год был особенно богат для Байкова на беллетристические публикации – детективно-приключенческие и фантастические рассказы и новеллы – в журналах, альманахах и газетах Башкортостана и Москвы.

В целом, выбор авторов для премирования был достаточно справедлив и объективен.

После торжественной части вручения ежегодных премий состоялся круглый стол, посвященный обсуждению вышедшей недавно книги сказок Георгия Кацерика. Издание необычно: книга разделена на две равные части, расположенные по принципу валета. Одну из них составляет сказка «Дочь Солнца», написанная по мотивам известного народного эпоса «Урал-батыр»; другая же – сборник небольших сказок-историй, изложенных устами девочки Симы-Серафимы (эта часть так и называется «Сказки Симы-Серафимы»).

Особенность стиля Георгия Ивановича – известного публициста, поэта, беллетриста, врача-психиатра – отличает сочный слог, яркая образность, богатый словарный запас и, порою, парадоксальная манера изложения. Во всяком случае, выход в свет данной книги (в этом заслуга издательства «Китап») – значительное событие в литературной жизни Республики. Сказки эти представляют интерес не только для детей, но и для взрослых, ибо послужат хорошей пищей для ума.

Писатели из народа

Наша газета уже писала о сетевом литературном конкурсе «Писатель из народа», проводимом интернет-газетой «Ufalife – Уфимская жизнь» (при мэрии Уфы). Конкурс стартовал в начале июня и продолжался до конца 2005 года. В нем приняли участие свыше ста литераторов – в основном непрофессионалы, приславшие на конкурс без малого 500 (!) произведений – рассказов, новелл, стихотворений и литературно-художественных эссе.

По итогам каждого месяца вручались промежуточные призы – фирменные майки и наборы конфет. Работы рассматривались в трех номинациях – лучшее произведение по итогам голосования читателей-юзеров; лучшее произведение по мнению редакции интернет-газеты; наибольшее количество присланных интересных произведений.

По словам устроителей конкурса, основная идея конкурса заключалась в выявлении лучших писателей именно из среды молодых и начинающих авторов – всех тех, кто желает попробовать свои силы в литературе. Вне всякого сомнения, раскрытие творческого потенциала, а также стимулирование развития творческих способностей постоянных читателей интернет-газеты «Ufalife – Уфимская жизнь» и популяризация литературного труда – цели благородные. И конкурс, думается, выполнил поставленные перед ним задачи.

Нелишне напомнить, что подобных конкурсов в республике раз-два и обчелся. В минувшем году можно назвать, пожалуй, еще республиканский поэтический конкурс «Слово».

В пятницу, 13 января, в редакции интернет-газеты «Ufalife – Уфимская жизнь» состоялось торжественное вручение главных призов. В номинации за лучшее произведение по мнению читателей газеты приз – карманный компьютер – был вручен Эдуарду Байкову за рассказ «Лила», набравший наибольшее количество голосов (1552 балла). По мнению редакции лучшим произведением был назван рассказ Дениса Морозова «Рысь», за что автор получил мобильный телефон. А еще один участник, Михаил Родионов, был удостоен приза – DVD-плеера, как самый активный автор, приславший на конкурс около 200 (!) произведений.

Итак, конкурс завершился, но впереди новый конкурс, затеянный редакцией интернет-газеты – на этот раз в области фотоискусства.

Пожелаем же устроителям подобных конкурсов удачи в их прекрасных начинаниях, ибо ныне именно на таких альтруистических деяниях держится в значительной степени вся наша духовная культура.

Издательский тяп-ляп

Все мы – люди, кому за тридцать, помним книги, издававшиеся в советское время. В период, который принято теперь ругать и охаивать – это уже стало считаться хорошим тоном. При этом хулители и очернители забывают, что отвергают и бранят прошлое лишь дураки да невежды. Так вот, книги и содержащиеся в них тексты отвечали высоким требованиям грамотного исполнения. И помыслить себе нельзя было, чтобы встретить в них какую-либо (хоть одну-единственную) грамматическую ошибку, как и стилистически-смысловые неправильности. Издательства и редакции славились классными специалистами – опытными литературными и техническими редакторами, квалифицированными корректорами и добросовестными наборщиками. Высокий уровень подготовки и мастерства, внимательность и ответственное отношение к своей работе (редактированию, редакторской правке, корректуре, набору), творческий подход, в конце концов, боязнь «ославиться» на всю страну – все это в значительной степени определяло неизменно отличные результаты их работы.

Наступившая Перестройка перестроила и перепутала многое и в этом налаженном процессе литературно-издательского дела. А уж после августа 91-го всё вообще пошло в разнос. Книги, выпускаемые издательствами, в особенности коммерческими (а бывшие государственные почти все благополучно вымерли), поражают обилием ошибок, опечаток, неточностей и т. п. О периодических печатных изданиях и говорить не приходится – волосы дыбом встают, когда читаешь подобную продукцию. При этом компьютерный набор и верстка, такое ощущение, совсем не поправили, а лишь усугубили существующее положение дел в этой сфере. Канула в лету та армия грамотных специалистов – гордость и слава нашей редактуры и корректуры. На их место пришли троечники и двоечники. Уму не постижимо, как можно так безответственно относиться к своей работе! И вдвойне горько видеть эти факты в деятельности местного государственного (!) издательства. Речь идет об издательстве «Китап».

Недавно оно порадовало нас выпуском книги замечательного поэта А.П. Филиппова, его сборника стихов «Былое в памяти воскресло…». Но после внимательного чтения радость эта омрачилась. Виной тому – безграмотность и невнимательность сотрудников издательства. Куда смотрели корректоры, как производился набор? Многие слова перевраны, вместо одних (как в оригинале – впоследствии это подтвердилось) поставлены совершенно другие, отчего изменился первоначальный смысл сочиненного и написанного. В других же местах получилась вообще полная нелепица.

С первых же страниц взгляд натыкается на погрешности набора и небрежность корректуры. На стр. 6 вместо перелески читаем – перелестки . Или вот такой ляп (стр. 290): лашпу вместо лапшу . В итоге нарушается рифмовка. Как пропадает рифма и в других местах по вине нелепых ошибок редактора и корректоров. На стр. 283: могилы , а надо – могил. Неужели незаметно, что могилы не рифмуется с полюбил ? Далее, то же на стр. 348: пойму – проживут не рифмуется, надо: поймут . Из-за непонятно по каким причинам замененных слов искажается смысл строк, равно как и меняется ритмический строй. Например: жестокий вместо жесткий (стр. 293), в своей стороне вместо во своей стороне (стр. 367). На стр. 279 читаем: Карпы ходили по дну Мирные как поросята ( жирными поросят еще можно представить, а что означает мирные ?). На стр. 269: И крякнул через степь (наверное, все-таки крикнул ?!). А вот еще перл редактуры: Ветками заиндевелых ив Ветеран легко и виртуозно Исполняет медленный мотив ( ветерок превратился в ветерана – каково?). То же и на стр. 320: вместо властителей поставлены какие-то сластители (сотрудники «Китапа» по-видимому, решили прославиться созданием и введением в обиход замысловатых неологизмов). На стр. 346: вместо гранят стоит хранят , ввиду чего получился тавтологический ляпсус. И таких лексически-смысловых ошибок, продиктованных невнимательностью, да и элементарной безграмотностью сотрудников издательства, мы можем обнаружить по всей книге целый сонм. Об орфографических ошибках я и не говорю – это уже давно расценивается как должное.

Дабы не выглядеть голословным, я, ничтоже сумняшеся в своей правоте, встретился с любимым поэтом, творчеством которого восхищаюсь многие годы, и под благовидным предлогом выпросил рукопись книги. Ознакомившись с оригиналом, смог вздохнуть с облегчением – все-таки оказался прав, и многочисленные ошибки целиком на совести издателей. Что тут можно сказать? Наверное, наш уважаемый Пиит по-своему огорчился, заметив все эти несуразицы, составляющие отрицательные стороны издания. Не мог не заметить, но вида не подал. Надо отдать должное его благородству и чести. Далеко не всякий в данной ситуации сумеет показать себя порядочным и скромным, тактичным человеком.

А досадные огрехи эти, что ж пусть они останутся на совести издательских работников. Столь небрежное отношение свидетельствует не только о расхлябанности в работе, но и об отсутствии уважения к автору, тем более к такому признанному и высоко оцененному обществом, каким является А.П. Филиппов. (Напомним, кстати: Александр Павлович Филиппов является членом Союза писателей Башкортостана и Правления СП РБ, ему присвоено звание заслуженного работника культуры БАССР и Народного поэта Башкортостана, кроме того, он – главный редактор газеты «Истоки» и руководитель литературного объединения русских писателей СП РБ, а также советник Президента РБ)

Издательство, если оно является государственным , а тем более считается старейшим и уважаемым, обязано держать марку высокого профессионализма. В противном случае можно с тем же успехом обратиться в любую частную лавочку, какое угодно коммерческое издательство и типографию. Нанять корректора, а то и самому произвести внимательную читку, а затем и правку своего текста, используя компьютерную программу «Правописание», а для лучшего результата обложившись справочниками и словарями русского языка – орфографическим и толковым. Ей богу пользы будет больше. И винить станешь самого себя, если допустишь промахи в орфографии и пунктуации. Хоть не обидно будет. А пока что с этими издательствами одно расстройство.

Надеюсь, многочисленные почитатели таланта Александра Павловича забудут о недочетах и грубых ошибках «Китапа» как о досадной, но в конечном итоге не столь существенной помехе, и позволят себе насладиться чтением прекрасных стихов настоящего Мастера!

Священные символы эпоса «Урал-батыр»

Все мы родом из детства. А какое детство без сказок? А коли так, то и наши сознание и психика насыщены сказочными образами и символами, темами и сюжетами многочисленных и разнообразных сказочных историй.

Наряду с мифом сказка – наиболее древняя форма человеческого словесного творчества. Именно на основе фольклора – сказок, мифов, преданий, легенд, басен и былей – выросла вся литература, и в этом бесспорная заслуга народных сказителей и мифотворцев: бардов и азов, ашугов и сэсэнов, акынов и боянов, бахши и кайсы. Легендарный Гомер и не менее легендарный Садко… «Тысяча и одна ночь» и «Панчатантра»… Братья Гримм и Ганс Христиан Андерсен, Александр Афанасьев и Павел Бажов…

В этом же ряду – блестящем ряду сказок и сказаний – одно из первых мест занимают величественно высящиеся в ноосферном пространстве духовной культуры народные героические эпосы, немыслимые без элементов богатырской сказки. Греческие «Илиада» и «Одиссея», шумерская «Песнь о Гильгамеше», индийские «Махабхарата» и «Рамаяна», иранская «Авеста», исландская «Эдда», немецкая «Песнь о Нибелунгах», киргизский «Манас» и калмыцкий «Джангар», армянский «Давид Сасунский» и русские былины… И, конечно же, башкирский эпос «Урал-батыр».

По признанию большинства фольклористов и литературоведов «Урал-батыр» – квинтэссенция башкирского этносоциального самосознания. Лейтмотивом всего повествования выступает диалектическое противопоставление извечных, как и сама жизнь человеческая, начал: добра и зла, любви и ненависти, добросердечности и эгоизма, справедливости и коварства… Два начала, две личности, две судьбы: одной из них – Уралу – предначертано нести людям и всему окружающему свет, тепло, созидание и дружелюбие, а другой – его старшему брату Шульгену – мрак, холод, разрушение и агрессию.

Но не только лишь нравственно-этические начала лежат в основе тематического содержания эпоса. Идейный мир его, как и проблематика, намного шире. В эпосе поднимается извечный вопрос: что есть жизнь, и что есть смерть, и в чем их смысл? Ответ дается устами мудрого старика, познавшего суть бессмертия. От него Урал-батыр узнает, что истинное бессмертие не в физическом, вещественном существовании тела, а в духовном бытии человека, а также в его нравственном самосовершенствовании. Здесь на передний план выходят идея служения всем людям и всему миру – изживание зла и агрессивности путем благодеяний и миротворчества.

Весь эпос, без преувеличения, грандиозен и по своему замыслу, и по содержанию; и чтобы достойно интерпретировать его, нужно время и место. В данной же статье речь пойдет об одном из прочтений «Урал-батыра» в его переложении на сказку. В издательстве «Китап» в ушедшем 2004 году вышел сборник сказок известного уфимского литератора, поэта и беллетриста, врача-психиатра Георгия Ивановича Кацерика.

Первую часть книги и составляет сказка «Дочь Солнца», написанная по мотивам сказания «Урал-батыр». Разумеется, это лишь краткий пересказ эпоса, с использованием специфичных, присущих сказочному жанру, стилистических приемов и сюжетных решений. Автор красочно, сочным языком рисует перед нами картину былых времен – становление человеческой цивилизации.

У Старика со Старухой, которые в рассказе выступают как бы прародителями людей, было два сына: младший Урал и старший Шульген. Были они охотниками и не ведали, что такое смерть или болезни. А еще Старик и Старуха приготовляли себе зелье из звериной крови, к которому под страхом смерти запрещали притрагиваться своим детям. Но вот однажды старший Шульген стал подбивать младшего брата тайком испробовать запретное питье. Урал с возмущением отказался, а братец его не послушался и отпил из заветной ракушки…

Здесь автор намеренно подчеркивает, что ослушание Шульгена приведет его, в конце концов, к духовной погибели и превращению в оборотня-нелюдь. Ибо попробовавший наркотического дурмана – греческих амброзии и нектара, арийской сомы-хаомы, индейского пейотля, или же звериной крови из башкирского эпоса – становится на путь безумия и саморазрушения. Теряет человеческий облик и деградирует до состояния зверя, а затем и демона. И такой пассаж в изложении Кацерика – психиатра и нарколога – не случает, тем более, если учесть, что книга вышла в преддверии объявленного Президентом РБ Года профилактики алкоголизма, наркомании и табакокурения. Любые стимуляторы, такие, как наркотики, алкоголь, табак, кофе и чай, содержат алкалоиды – вещества, которые разрушают как соматику (тело), так и психику (разум, душу) человека.

Далее, интересен эпизод встречи с волшебным лебедем, оказавшимся дочерью царя птиц – Хумай. Здесь со всей очевидной неприглядностью проявилась звериная, злобная сущность Шульгена, настаивавшего на убийстве птицы, несмотря на ее отчаянные просьбы сохранить ей жизнь. Пока братья спорили, Лебедь-Хумай вырвалась и улетела, но перед этим успела сообщить о существовании Живого Родника, дарующего жизнь и бессмертие. И отправились братья в путь, напутствуемые на прощанье Стариком.

С этого момента начинаются испытания для обоих: выражаясь современным сленгом – «проверка на вшивость». Повествование описывает героические свершения и подвиги Урала, обессмертившие его имя и деяния; и неприкаянные скитания, а затем злодеяния и козни Шульгена, приведшие последнего к духовно-экзистенциальному краху. Символично, что с самого начала, когда миновали егеты безлюдные места, предстал перед ними выбор: дорога вправо вела к горю и лишениям, дорога влево – к радости и достатку. Шульген по старшинству выбрал левую.

Стезя, предназначенная Уралу, привела того в царство Змея. Как и положено герою, батыр разогнал змей, освободил множество порабощенного царем-Змеем люду со всех краев земли, да еще посохом волшебным завладел – тем самым, который впоследствии сыграет зловещую роль.

Шульген же, повстречавшись Заркумом – сыном поверженного царя змей, и услышав из уст того о подвигах брата, затаил на Урала в сердце завистливом ревность, решив взять над братом верх.

И вот съехались егеты и батыры отовсюду на большой праздник – майдан, чтобы в соревновании выявить победителя, а в награду тому – Хумай в жены и крылатого коня Акбузата в товарищи. Только такой богатырь, как Урал, сумел поднять уздечку, обуздать ею коня, усесться на него верхом и взмахнуть волшебным алмазным мечом.

Все козни злобного Шульгена пошли прахом, но не успокоилась его черная, отравленная еще в детстве запретным наркотическим дурманом душа. Выкрав посох, ударил он им и, тем самым, вызвал небывалый потоп, затопивший всю землю. Тут и Заркум расстарался – в облике огромного змея умыкнул невесту Урал-батыра, солнечноликую Хумай…

Не знал, не ведал Урал-батыр, что близка его смерть, уже на подступе, идет, ухмыляется, острой косой поигрывает… А, может, как раз таки знал? Знал, но не убоялся, решил выполнить свой долг перед людьми, перед всем живым – освободить землю от своего брата-оборотня. Принялся пить воду из озера, тут и проскользнул в его нутро черный змей Шульген и в бешенстве разорвал ему сердце. А после выскользнул обратно и скрылся в темных водах озера под горой Масим.

Урал же, умирая, прощальным словом наставлял людей, в великом множестве собравшихся вокруг него, – чтобы разыскали Живой Родник и передали живительную влагу из него своим детям и внукам, чтобы лучше они стали и обрели мир и счастье на этой земле…

А убитая горем Хумай похоронила своего мужа на самой высокой горе, а затем скрылась навсегда из мира людей. Хребет тот горный, где похоронен Герой, с тех пор стали называть Урал-тау – горой Урал-батыра.

Казалось бы, зло восторжествовало, добро побеждено… Но это лишь на первый взгляд. Нет, это добро торжествует, зло побеждено, а люди освобождены: от змей, от дивов, от власти темных сил и стихий, от того же оборотня Шульгена, который с тех пор носа боялся показать со дна глубокого озера. А люди получили наказ – как жить, чтобы не прервался род человеческий, и чтобы жизнь – юдоль людская осветилась и согрелась лучами доброты, дружбы и взаимопомощи, а не чахла во мраке ненависти, страха и невежества. И в этом смысле Урал дал людям надежду, а еще – понимание.

Таково мифо-эпическое прочтение главного башкирского эпоса. Не ошибусь, если скажу, что у эпоса «Урал-батыр» имеется несколько уровней толкования, несколько смысловых пластов: указанный выше эпико-мифологический, затем научно-исторический, иносказательно-эзотерический и, наконец, глубинно-психологический. Вот на последнем-то мне бы и хотелось остановиться подробнее в попытке интерпретировать сказание (в изложении Кацерика) в рамках одного из направлений глубинной психологии – учения Карла Густава Юнга.

Юнгианская теория зиждется на понятии «индивидуация», означающем обретение личностью самою себя, достижение своего духовного центра, высшего «Я». Индивидуация – это духовно-экзистенциальный путь к Истине и самоутверждению в этой Истине. Для мистиков и верующих это путь к Богу. В этом высший смысл и предназначение человека.

Далее, в области человеческой духовной реальности (в ноосфере) неизменно присутствуют архетипы – особые первосимволы, праобразы, имеющие колоссальное значение в мире идей и понятий. Архетипы, по Юнгу, определяют направленность человеческой духовной и экзистенциальной самореализации, опосредуют желания, чаяния, интересы и намерения (интенции) людей – как отдельной личности, так и всего общества в целом. Архетипы наполняют индивидуальное и коллективное подсознание людей – сферу Бессознательного; они постоянно присутствуют в сновидениях, в фантазиях, в творчестве – в особенности, в мифах и сказках, да и во всем фольклоре в целом.

Важнейшие из архетипов следующие. Самость – это психический центр личности, духовное ядро, высшее «Я» (в мистицизме Самость соответствует понятию личного Бога – Атмана). В процессе индивидуации человек чаще неосознанно стремится к своему духовному центру – к обретению Самости. Самость же проявляет себя в образах Бога, Творца, духовного учителя, мудрого старца, великого пророка.

Следующий архетип – Анима у мужчин и Анимус у женщин. Это женское начало в мужчине и соответственно мужской образ в психике женщины. Анима чаще всего приобретает эротическую окраску, но ей присущи и более высшие в духовном отношении стадии – помощницы, мудрой спутницы, доброй феи и богини. Высший образ Анимы – Богоматерь (или Мать Сыра Земля), покровительница всего живого. Анимус у женщин также имеет несколько стадий – от грубого самца и изощренного донжуана до высокоразвитого интеллектуала и мудрого доброго спутника и наставника.

Немаловажное значение имеет и архетип Тени. Тень – это все негативное, отталкивающее, темное и постыдное в человеке, подавленное и скрытое в глубинах подсознания. И, если Самость – это Бог, а Анима-Анимус на продвинутой стадии – ангел-хранитель, то Тень чаще всего является демоном, бесом-искусителем.

В «Урал-батыре» Герой – тот, кто осуществляет процесс индивидуации – достижения своего предназначения в жизни. Это Урал, ставший величайшим батыром. Здесь мы видим, что Старик и Старуха – имаго (образ) прародителей – благословляют Героя на подвиги во имя самой Жизни, ибо Смерть бессильна перед духовной сущностью бытия человека и мира.

С самого начала антагонистом Героя выступает его Тень – старший брат Шульген. Герой мирно сосуществует рядом с Тенью, но в важнейшие, переломные моменты жизни спорит с ней и отвергает негатив, исходящий от Тени. Шульген-Тень это второе «Я» Героя-Урала, оборотная темная сторона его души – таков глубинно-психологический смысл сказания. И, в конце концов, Герой вступает в конфронтацию с Тенью, а затем и пытается уничтожить ее – то есть изжить из самого себя. Здесь весьма символичен эпизод с проглатыванием змея Шульгена, который разрушает изнутри личность Героя. Змей – древнейший символ глубин подсознания, он же посредник между Срединным миром (сознанием) и Нижним миром (подсознанием). Но змей-искуситель – это демон, злой дух, то есть негативный, разрушительный аспект психики человека. Характерно, что сделав свое черное дело, змей Шульген (Тень) навсегда уходит на дно озера, в подводное (подземное) царство. Как известно, подводный мир, равно как и подземелье, являются олицетворением самых нижних слоев подсознания, так называемого Нигредо – мира мрака, грязи, нечистот и смерти. Но Урал отрыгивает его, а значит, выпускает свою Тень, освобождается от нее – пусть и ценой собственной физической смерти. Герой все же проходит свой путь до конца – индивидуация успешно завершена.

На этом пути Герою приходится постоянно сталкиваться с различными аспектами своей психосферы и с содержимым коллективного Бессознательного – архетипами, имаго-образами, психическими инстанциями. Например, дочь царя птиц Хумай – классический образ возлюбленной и помощницы, мудрой наставницы, то есть архетип Анимы высшей стадии. Не случайно и то, что птицы – посредники между небом (сферой сверхсознания) и землей (сферой сознания), они же проводники (психопомпы) в мир Бессознательного. Хумай – дочь Солнца, а солнце – символ Самости. Так и отец Хумай – царь Самрау является олицетворением Самости, духовного центра личности.

Старик у развилки дорог, когда Герою и его Тени предстоит выбрать путь – индивидуация или духовно-экзистенциальный тупик, падение и гибель, есть не кто иной, как посланник Самости. Таков же и мудрый старец, объясняющий Уралу суть Живого Родника (к сожалению, Кацерик не включил этот эпизод в свою версию).

Далее, царство змей – образ индивидуального подсознания (Оно). В «Оно» Героя царят жестокие нравы первобытных времен, где множество аспектов психики порабощены владыкой подводного царства – Кахкахой, то есть той же Тенью. Тенью в эпосе выступают, помимо Шульгена и Кахкахи, также сын последнего Заркум и владыка страны дивов Азрака… И в этом нет ничего удивительного, ведь Тень, как и сам дьявол, многолика.

Анима-Хумай помогает Герою пройти свой путь индивидуации, она же отвергает Тень, указывая истинное место для Шульгена и его спутника, змея Заркума, заточив обоих в темное подземелье: «Посиди теперь в яме. Пусть истомится твоя черная душа… пока человеком не станешь, способным добрую память оставить о себе в этом мире, под этим Солнцем, на этой Земле». В иносказательной форме речь здесь идет о самом Герое, к нему идет призыв оставить, перебороть в себе все темное, отрицательное, агрессивное, чтобы нейтрализовать в себе Тень и, просветлев душой, обрести свою высшую духовную сущность.

Герой, с честью выйдя из ряда испытаний и трудностей, соединяется со своей Анимой, как и обретает в лице крылатого коня-тулпара верного помощника на пути самоидентификации и становления своего «Я». Дело в том, что древний образ крылатого коня (Пегас, Акбузат) является символом трансцендентности, проводника в сверхчеловеческой, надличностной реальности. К тому же Акбузат белой масти, а белый конь – символ жизни, знак удачи и счастья. Притороченный к его седлу меч – воплощение отваги и воинской доблести, а еще воля и долг; а то, что меч – алмазный, означает твердость и прочность намерений.

Волшебный коралловый посох – символ трансцендентной власти, власти над природными и психическими стихиями. Но, как и земная власть бывает двоякой, так двойственно и могущество обладателя посоха – он в состоянии укротить стихию, но может и выпустить силы разрушения наружу – смотря в чьих руках окажется посох. Тень-Шульген, завладев волшебным посохом, вызывает потоп – то есть саму Смерть, дабы уничтожить род людской; а значит и сам разум. Тень хочет потопить ясное сознание Героя в холодных бурлящих водах Бессознательного, водах забвения, но вооруженный алмазным мечом Урал с помощью своего крылатого друга успешно противостоит темному стихийному началу своего естества.

И последний очень важный символ в сказке «Дочь Солнца» – это Живой Родник. Если вода – символ жизни, а река – жизненного потока, то родник – источник жизни, животворящее начало, дарующее жизнь и дающее стимул, импульс развития. В сказке же (как и в эпосе) Живой Родник – символ бессмертия, вечности Природы и Духа, наполняющего собою все сущее. Испивший воды из Родника приобщается к вечной жизни, познает мудрость бытия и прозревает к постижению высшей Истины, которая есть существование личности в Боге – в этом личное бессмертие каждого существа. К этому людей призывает Герой, завершивший свой путь индивидуации: «Знайте же, люди! Если не забудете своих предков… если признаете себя детьми Солнца и Земли, если отыщете дорогу к Живому Роднику, если почерпнете из него Живой воды, если передадите ее своим детям… лучше нас тогда станут они! Бессмертие и Счастье обретут в этом мире!»

И будучи погребен в недрах Уральского хребта, как бы сам став горной вершиной, Урал-батыр превратился в символ высот человеческого разума, в объект почитания. Это – вершина духа, это – священное место, место преклонения перед дерзанием души, яркой искры, данной человеку Богом – искры от неугасимого вселенского огня.

Символы вокруг нас

Ильяс Валеев – автор известный. Блестящий популяризатор науки, яркий публицист, видный педагог… Круг интересов Валеева-исследователя и Валеева-писателя достаточно широк – пропедевтика, культурология, педагогика, литературоведение, история, философия, экология и многое другое. И вот Ильяс Иштуганович порадовал нас новой своей работой.

Великий китайский философ Конфуций (Кун-Цзы) однажды сказал: «Знаки и символы управляют миром, а не слово и закон». Это изречение древнекитайского мудреца было вынесено в качестве эпиграфа в новой книге И. И. Валеева «Воспитание на символах», вышедшей в 2004 г. в уфимском издательстве «Гилем». Книгу приятно держать в руках – превосходное оформление, твердый ламинированный переплет, качественная печать. Но главное – содержание. Речь в этой книге-исследовании идет о символах и о той роли, которую они играют в нашей повседневной жизни – жизни личности и общества.

С самого начала автор убедительно доказывает, что символы – это не просто какие-то изображения или отвлеченные понятия. Нет, символы имеют огромное значение как в духовной культуре, так и в политике, в общественных отношениях. Но особенно велико их воздействие в области идеологии. Не секрет, что именно в этой сфере в последнее время развернулась самая настоящая война символов – уже полвека не снижается натиск американских ценностей на весь остальной мир, на культуры народов мира. Особенно остро этот процесс западнистской духовной экспансии проходит в нашей стране – вот уже без малого два десятилетия!

Чуждые нам символы, традиции и идеи в спешном порядке навязываются, ломая все привычные, веками охранявшиеся устои. Прививается культура, несущая заряд агрессии, разврата, пошлости и бездуховности, обрушивая на наше общественное и индивидуальное сознание целый водопад низменных страстей и ложных нравственно-эстетических установок.

Мы должны ясно представлять себе, что именно символы, знаки и эмблемы оказывают огромное влияние на наш выбор и поведение, интенции (намерения) и потребности – как на индивидуальном, так и на общественном уровнях. Именно символы являются основными элементами, составляющими историческую память как народа, так и отдельной личности. А память – важнейший ресурс для успешной жизнедеятельности человека в постоянно меняющемся мире. Личность опирается на все то позитивное, что хранит ее индивидуальная память. Привычные, положительные символы наполняют человека верой в лучшее, придают силы для самоутверждения, дают импульсы для творчества. И, возможно, что заимствованные из других культур, тем более агрессивно-деструктивных как массовая культура, на уровне подсознания воспринимаются как чужеродные, неживые элементы, подспудно разрушающие психику человека.

«В деле воспитания подрастающего поколения большего вреда, чем издевательство над государственными символами, бывшими или действующими, ничто не может нанести». Разрушительной символике жрецов западнизма-атлантизма мы должны противопоставить наши исконные, национальные символы: государственные, народно-этнические, религиозные, культурные…

Верность данного тезиса обосновывает в своем труде И. Валеев, развертывая перед нами познавательную картину истории и биографии важнейших символов, их роли и значения в жизни общества – в мире в целом и, особенно, в России.

Основным государственным символом является Государственный флаг. Автор в увлекательной форме рассказывает о происхождении флага. Возраст прародителей флага – древневосточных штандартов – насчитывает 5000 лет. Свое дальнейшее развитие штандарты-вексиллумы получают в Римской империи. Из средства связи и культовой эмблемы флаг (прикрепленный к древку) превращается в символ власти и могущества, а затем (в Средневековье) в показатель военного или социального статуса какого-либо лица или политического союза – ныне флаги представляют государственно-политические, военные, религиозно-церковные или этнические образования, научные, коммерческие, молодежные или спортивные организации. И наибольшее значение из них имеют, конечно же, национальные флаги.

В книге подробно излагается история создания трехцветного флага – триколора и принятия его в России. Бело-сине-красное знамя было утверждено три века тому назад Петром I лишь в качестве флага торгового флота. И таковым оно просуществовало вплоть до XIX века. И даже Николай II так и не утвердил его державным флагом Российской империи (таковым стал императорский черно-желто-белый триколор – флаг династии Романовых). Отсюда возникает, по крайней мере, недоумение по поводу принятия Государственным флагом РФ второстепенного стяга российского торгового флота (причем, вначале для заграничного, а затем только для внутреннего плавания). Военно-морской же флот всегда имел и по сию пору имеет свой Андреевский флаг (белое полотнище с синим косым крестом). Да и сам злополучный триколор был позаимствован вначале отцом Петра Алексеем Михайловичем, а затем и самим Петром I у голландцев.

И еще одно. Как справедливо отмечает Валеев, нужно помнить, что «под бело-сине-красными флагами к нам неоднократно вторгались враги», а значит, ныне мы прославляем чужеземных захватчиков, убивавших, истязавших и грабивших россиян во времена оные.

И если уж обращаться к истории нашего государства, то древнерусскими княжескими стягами были красные флаги – знамена и вымпела. Красный – значит, красивый, прекрасный. Во все времена у большинства народов красный цвет означал чувственность, страсть, любовь. Он же – символ жизни, здоровья, активности и решимости. Красный цвет символизировал и борьбу с силами зла, восстание против угнетателей, священный гнев, направленный против захватчиков. Наконец, красный – цвет крови, пролитой Христом за всех нас, живших, живущих и еще не рожденных – во искупление грехов человечества. И, как указывает Валеев: «Красный цвет – цвет риз мщения Христа».

Изучив досконально этот сложный вопрос и приведя немало убедительных фактов, автор приходит к правомерному выводу: «…флагом русского народа издревле был Красный флаг! Под Красным флагом он создавал, обустраивал, крепил, защищал свое государство. И народ, церковь, само государство в нем были объединены Красным флагом!». И еще цитата: «Знаменем нашей Великой Победы является красное знамя».

Теперь становится понятным, какая чудовищная подмена духовно значимых ценностей для всех жителей нашей страны произошла со сменой Государственного флага России!

Гербы берут свое начало из Средневековья – от дворянско-рыцарских эмблем, изображавшихся на щитах и одеяниях. Появление первого известного герба относится к XII в.

На Руси гербовые эмблемы княжеств и городов существовали даже во времена монголо-татарского ига. Постепенно к XV веку среди других выделяются эмблемы московского Великого князя – всадник, поражающий копьем дракона и двуглавый орел. Первая эмблема герба всегда означала Георгия-Победоносца. В то же время образ Георгия-змееборца ассоциировался на Руси с князем-воином, побеждающим змия, то есть одерживающим победу над злом. Вторая часть герба – двуглавый орел пришел к нам из Византии. Ивану III для утверждения статуса не просто Великого князя, но царя, правителя всех земель русских, необходимо было идейно-символическое подтверждение. Такое подтверждение-предание принесла с собой племянница Константина Великого Софья Палеолог, ставшая женой Ивана III. И в 1497 г. двуглавый орел с распростертыми крыльями был принят в качестве российского герба, а Россия была объявлена преемницей Византийской империи.

Но следует помнить, что «двуглавый орел пришел к нам как властный знак. Не национальный, не патриотический знак, а как символ власти». Впоследствии, форма российского герба претерпела неоднократные изменения. Здесь автор совершенно верно указывает, что любое изображение на гербе несет определенный смысл, и каждый знак, эмблема имеет свой статус.

Герб СССР был принят в 1923 г. Каждый его символ, каждая деталь несла глубокий позитивный смысл. Красная пятиконечная звезда означала свободу людей и защиту от врагов; она же – духовный маяк, знак свободной мысли. Земной шар, освещенный лучами солнца – изображение нашего общего дома; планеты, над которой взошло светило человеческого разума; матери, давшей жизнь всем живым существам. Но земной шар, как и солнце, это еще и символ Самости – духовного центра, психической целостности. Колосья, обрамляющие центральную эмблему, есть символ мирного труда, изобилия природы, биосферы; в то же время это злаки, из которых получают хлеб – духовную пищу.

Главный же символ советского герба – это скрещенные золотистые серп и молот, символизирующие союз трудящихся. На мой взгляд, этот знак имеет и более глубокий, а то и сакральный смысл. Во-первых, это аналог косого креста – символа веры, единства противоположностей, страданий во имя веры; во-вторых, знак единения, слияния мужского (молот) и женского (серп) начал, знак плодородия и утверждения жизни; в-третьих, он символизирует союз, духовное братство православных христиан и мусульман (молот-крест и серп-полумесяц); в-четвертых, золотой цвет означает радость, молодость, смелость, мечту, это символ разума и совершенства. Таково глубинно-психологическое прочтение символики государственного герба СССР.

Примечательно, что Ильяс Иштуганович довольно подробно останавливается на описании гербов Уфы, Республики и городов Башкортостана.

Следующий важнейший из государственных символов – Государственный гимн. Гимны как торжественные песни известны еще со времен Древнего Египта и Месопотамии. И. Валеев подчеркивает, гимн – государственный, революционный или военный – имеет не меньшее значение в деле укрепления народного духа, возвышения патриотических чувств, чем другие важные символы государства.

Международным революционно-пролетарским гимном с конца XIX в. является «Интернационал» (слова Э. Потье, музыка П. Дегейтера), ставшим в 1918 г. первым гимном нашей страны. Но на переломе Великой Отечественной войны возникла необходимость в создании нового, подлинно своего, национального гимна. И таким государственным гимном в самом начале 1944 г. стал гимн на музыку А. В. Александрова и слова С. В. Михалкова и Г. Г. Эль-Регистана. В нынешнем гимне РФ сохранена музыка Александрова и взят новый текст, написанный Сергеем Михалковым.

Предоставим слово автору книги: «Гимн у Советского Союза – Великой России – родился именно так, как положено рождаться гимну, – из победного грохота пушек, из завывания «катюши», звона авиационных моторов и лязга стали… Уже потом, к вящей славе, в музыку вплелись и позывные первого спутника, и рокот гагаринской ракеты, и гул турбин могучих электростанций, дающие всему народу свет и тепло и многое другое». Здесь Валеев проводит верные параллели с гимном Франции – «Марсельезой».

Одними из самых значительных и влиятельных символов истории государств и народов, символической памяти о прошлом, как отмечает И. Валеев, являются памятники. Любые памятники – археологические, исторические, письменности, культуры, архитектурные – культурное достояние всего человечества.

Памятники, созданные человеком или природой, оказывают неизменно благоприятное воздействие на сознание, психику людей, вызывают интерес к изучению прошлого, истории народа, страны, данной местности или отдельной личности, изучению окружающей природы. Как справедливо пишет автор, «знакомство с памятниками, их изучение оказывает благотворное влияние на человека, воспитывают его».

Памятники культуры – монументальные сооружения и археологические памятники, а также памятники природы – отдельные биогеоценозы (геологические объекты, водоемы, заповедники, лесопарки и рощи) и антропобиоценозы (сады, скверы, газоны, парки и агробиоценозы) вызывают в людях чувство эстетического наслаждения, прививают вкус к красоте, действуют позитивно на психическое здоровье.

Почему люди стремятся облагородить свое жилище снаружи – клумбами, садами и бассейнами, а изнутри – оранжереями, зимними садами, аквариумами и вольерами? Потому что в людях живо чувство прекрасного, а еще жива непрерывная связь с биосферой – откуда родом все мы. Так и с памятниками.

«Возвышаясь на центральных площадях или почти скрываясь в густой тени парков, они неразрывно сливаются с обликом города, становятся неотъемлемой частью его жизни». Добавить здесь нечего, автор сказал все.

Прекрасные, проникнутые теплотой и безграничным уважением слова сказаны И. Валеевым об уникальных памятниках нашей страны, таких, как Мавзолей В. И. Ленина, Почетный некрополь на Красной площади, памятник Ф. Э. Дзержинскому на Лубянке… «Ни другим, ни тем более нам самим, детям России, недостойно плевать в себя, в свои символы».

С гордостью повествует Ильяс Иштуганович и о крупнейших достижениях монументального искусства, украшающих столицу Башкортостана – Монументе Дружбы и памятнике Салавату Юлаеву.

Существуют народные святыни, которые трогать, шельмовать их доброе имя, тем паче осквернять, категорически нельзя! Таковы памятники – символы нашей национальной гордости. И в этом можно целиком и полностью согласиться с автором книги «Воспитание на символах».

В ряду символов государства, национальной гордости и достоинства народа важное место занимают государственные награды – знаки отличия и заслуг перед отечеством.

Прародителями нынешних медалей и орденов были римские венцы и нагрудные бляхи – фалеры. Были свои знаки отличия за воинскую доблесть и у древних германцев и славян. Ну, а настоящие памятные и наградные медали, как и ордена были введены в России в качестве наград при Петре I. Именно Петр Великий повелел чеканить медали и изготовлять ордена, отличающиеся высоким художественным уровнем.

С огромным интересом читается история учреждения известных российских и советских орденов и награждения оными, весьма подробно изложенная И. Валеевым. Чувствуются обширные познания автора в фалеристике – исторической дисциплине, изучающей наградные и знаки отличия.

С особой гордостью и должным пиететом описывает автор советские награды. И подытоживает: «Нам необходимо понять, что в правительственных наградах история государства, в них заложен огромный воспитательный потенциал».

Необычно, на первый взгляд, рассмотрение народов в качестве символов. Но Валеев и здесь четко обосновывает данный тезис: каждый из народов, составляющих единую этносферу Земли, с присущими ему историей, менталитетом, образом жизни и культурой является своеобразным символом для остальных этносов.

То же самое можно сказать и о государствах-символах. Но здесь есть принципиальная разница. Если качества, характеризующие народы-символы, складывались в течение длительного периода времени – века, а то и тысячелетия, то признаки государств-символов требуют намного меньшего времени, к тому же они менее устойчивы и в связи с изменением политической обстановки и строя сами подвержены изменению.

Личности-символы… Люди, благодаря своим героическим деяниям и подвигам, свершениям на ниве науки, искусства и любомудрия, ставшие символами для своих соотечественников, а то и для всего человечества. Это великие пророки, святые, религиозные деятели, творцы, мудрецы, ученые, государственные деятели, народные защитники и революционеры, полководцы, предводители и цари, сказители и писатели, служители муз… но есть и личности-символы со знаком минус, проклятые и заклейменные позором навечно: честолюбивый безумец Герострат, тиран Дракон, христопродавец Иуда и жестокосердный Агасфер, предатель Власов и маньяк Чикатило… А чего стоят высокопоставленные нацистские преступники – Гитлер, Гиммлер, Геббельс, Геринг… И вот новый жупел – Усама Бен Ладен, чудовищный голем, взращенный современными франкенштейнами из американских спецслужб и политического истеблишмента. И кто как не американская военщина и политическая закулиса порождает все новых пиночетов, дювалье и пол потов? Вопрос чисто риторический.

Как правильно отмечает Ильяс Валеев, есть свои личности-символы и у нас в Республике, в братской семье башкирского, русского, татарского и иных народов. Таков мифический Урал-батыр, таковы реальные национальный герой Салават Юлаев и другой сподвижник Е. Пугачева Кинзя Арсланов. И разве Народный поэт Башкортостана Мустай Карим не является человеком-символом? Он уже давно стал для всех нас образцом для подражания. Именно Мустафе Сафичу принадлежат слова о том, что «личность всегда выступает как визитная карточка своей страны, своей республики и своего края».

Личности-символы, личности-маяки, на которые мы равняемся, жизнь и деяния которых вдохновляют нас на ратный и мирный труд, на творческие свершения, такие личности, как правило, совершали подвиг – и не один. И можно лишь согласиться с автором, что «подвиг создает и приумножает добро, делает жизнь лучше, развивает гуманность… Человек подвига берет на себя тяжелую ношу и несет ее добровольно». Евпатий Коловрат и Владимир Храбрый, Родион Ослябя и Александр Пересвет, Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский, Александр Невский и Дмитрий Донской, Иван Сусанин и Денис Давыдов, Александр Суворов и Михаил Кутузов, Василий Чапаев и Николай Щорс, Георгий Жуков и Дмитрий Карбышев, Александр Матросов и Миннигали Губайдуллин, Николай Гастелло и Виктор Талалихин, Муса Джалиль и Муса Гареев, Алексей Маресьев и Зоя Космодемьянская, Ульяна Громова и Любовь Шевцова, Олег Кошевой и Сергей Тюленин – эти и другие имена должны всегда помнить и свято чтить все россияне.

Поступки-символы служат прямым продолжением личностей-символов, ибо «закономерности человеческих поступков реализуют себя посредством психологических механизмов». В ряду поступков-символов – подвиги, ратные и трудовые свершения, творческие достижения, научные открытия, нравственные решения и моральный выбор.

Неоднократно повторяющиеся, продолжительные по времени поступки-символы становятся явлениями-символами. Например, указывает автор книги, таковыми можно считать многочисленные в годы Великой Отечественной войны тараны – авиационные и танковые, как и закрывание своим телом амбразур вражеских ДОТов ДЗОТов, а также вызов огня на себя. Величайшим явлением-символом стал Парад Победы на Красной площади.

Важное место в духовной сфере человечества занимают религиозные символы. Последние теснейшим образом связаны со сложившимися (теми или иными) религиозными культами, с присущими им ритуалами и обрядами, идеями и представлениями. Символы веры несут мощный заряд психо-эмоциональной экспрессии, глубокой рефлексии – вплоть до психосоматического воздействия на организм и психику человека.

Многие из таких символов универсальны. Так, крест – древний религиозный и оккультный символ, широко распространенный едва не во всех культурах народов мира. Валеев совершенно верно отмечает огромное, поражающее воображение разнообразие форм и соответствующего им смысла крестов. Обычный крест, косой (Андреевский) крест, свастика, молот Тора, анх – вот только малый перечень наиболее распространенных разновидностей этого универсального символа. Он означает и распятие Христа, его физическую смерть и возрождение в качестве Бога – христианский символ веры. Он и знак плодородия, и знак единства противоположностей; он же – символ смерти и в то же время фаллический жизнеутверждающий символ. А солнечной крест (свастика) кроме того еще и символ вечного круговорота Вселенной, как и знак солнца и света. Но нацистская свастика как фашистская эмблема считается символом варварства, насилия и зла.

Кроме указанных выше категорий символов, в книге также рассматриваются символы общественно-политических организаций и символы-даты. Большой интерес представляет и очерк о символике и назначении холодного оружия.

Подытоживая, можно сказать, что в ноосферном пространстве человеческой культуры символы высятся яркими маяками, указующими путь духовно-экзистенциальной самореализации миллионам человеческих душ.

В обществе необходимо терпеливо и неустанно взращивать не только культуру символов, но и их гигиену, оберегая психику, сознание граждан от деструктивных символов, несущих заряд антигуманности, аморальности и бездуховности. Необходим санитарный контроль над символикой на государственном уровне. «Роль, которую играет использование педагогами символов в формировании у учащихся исторических знаний и представлений, в становлении научного мировоззрения, гражданской позиции школьников, определяется прежде всего заключенным в символах содержанием».

Книга Ильяса Валеева весьма содержательна, в ней автор охватывает большинство основных категорий символов. Думается, что Даная монография станет полезной не только для преподавателей и учащихся школ, ссузов и вузов, но и для широкого круга читателей, интересующихся вопросами семиотики, истории, обществоведения, психологии и таких узких специальных дисциплин, как геральдика, эмблематика и фалеристика.

Русская словесность Башкортостана

На мой взгляд, литературное сообщество нашей республики (речь идет только о русскоязычных писателях) можно разделить на несколько условных категорий. Во-первых, это мэтры – всеми признанные, известные писатели, имеющие немалые заслуги перед обществом и внесшие значительный вклад в духовную культуру Башкортостана. Это – самая старшая возрастная категория литераторов (как правило – те, кому за 50). Имен много, они у всех на слуху, достаточно назвать А. П. Филиппова, Ю. А. Андрианова, Г. Г. Шафикова, Р. В. Паля, М. Г. Рахимкулова, Г. И. Кацерика, М. А. Гафурова, М. А. Чванова, Р. Б. Ахмедова, Л. А. Лушникова и многих других. Пожалуй, в эту же категорию уже можно внести имена Шамиля Хазиахметова, Камиля Зиганшина, Владимира Денисова, Николая Грахова, Геннадия Баннова и Евгения Мальгинова. И если уж нам всем выпала честь жить и работать рядом с таким патриархом словесности, как Мустай Карим, уже при жизни ставшим классиком не только башкортостанской или российской, но и мировой литературы, то немудрено, что многие из нас добились значительных успехов в своей творческой деятельности.

Следующая категория – так называемые младомэтры, то есть уже состоявшиеся авторы – тридцати– и сорокалетние. Отличие их от остальной массы сверстников-коллег в том, что эти литераторы внесли весомый вклад в развитие литературы Башкортостана не только в творческом отношении, но и в организационном. Это подвижники от литературы, объединяющие вокруг себя молодых, помогающие начинающим обрести себя в мире литературного творчества. К ним можно с полным правом причислить таких мастеров пера, как Эдуард Байков, Юрий Горюхин, Александр Леонидов, Игорь Фролов, Айдар Хусаинов и Анатолий Яковлев. Очень близки к ним Вадим Богданов, Всеволод Глуховцев, Александр Залесов, Алексей Кривошеев, Денис Лапицкий, Светлана Чураева, Ренарт Шарипов, Рамиль Шарипов, Ринат Юнусов, Расуль Ягудин.

Третья категория – это молодые, пробующие свое перо авторы – двадцатилетние беллетристы, поэты, публицисты и критики. Полагаю, следует назвать самых активных из них. Это Кристина Абрамичева, Лилия Баимбетова, Татьяна Бодрова, Александр Данченко, Оксана Кузьмина, Анна Ливич, Юлия Ломова, Рустем Мирсаитов, Динис Муслимов, Рустам Нуриев, Борис Орехов, Евгений Рахимкулов, Виктория Скриган, Максим Яковлев.

Многие из числа молодых и относительно молодых отмечены различными литературными премиями – местными и российскими. Например, Эдуард Байков, Юрий Горюхин, Александр Леонидов, Рустем Мирсаитов, Игорь Фролов, Светлана Чураева. Такие авторы, как Лилия Баимбетова, Эдуард Байков, Вадим Богданов, Всеволод Глуховцев, Юрий Горюхин, Алексей Кривошеев, Денис Лапицкий, Айдар Хусаинов, Светлана Чураева, Анатолий Яковлев, помимо местных периодических изданий, были опубликованы в «толстых» литжурналах и альманахах или изданы в книжных издательствах – в Москве, Петербурге и за границей.

В литературном пространстве республики существуют и активно действуют два крупных литературно-творческих объединения – «Уф-Ли» и «Фантасофия». Литобъединение «Уф-Ли» было создано осенью 2002 г. Его руководителем является Айдар Хусаинов. Объединение насчитывает в своих рядах без малого полсотни молодых уфимских писателей. Вышли в свет два выпуска одноименного альманаха, собравшего на своих страницах лучшие поэтические произведения «уфлифовцев».

В августе 2002 г. была создана литературная группа «Фантастика Башкортостана», лидерами которой первоначально явились писатели из Уфы, работающие в жанрах остросюжетной беллетристики – Эдуард Байков, Всеволод Глуховцев, Александр Леонидов, Ренарт Шарипов и Расуль Ягудин. Творческая группа авторов выпустила журнал приключений и фантастики «Универсум», а также несколько номеров газеты «Русский язык». Затем в апреле 2003 г. группа была преобразована в литературно-творческое объединение «Фантасофия», председателем которой является Эдуард Байков. Объединение насчитывает в своих рядах свыше трех десятков русскоязычных башкортостанских писателей, основными литературными направлениями и жанрами творчества которых являются детектив, фантастика, мистика, приключения, мэйнстрим, саспенс, символизм, поэзия и публицистика. «Фантасофы» издают свой литературный альманах «Фантасофия» (на сегодняшний день вышло уже четыре выпуска) и сборник литературно-критических статей «Уфимская литературная критика» (вышло два выпуска).

Надо сказать, что все перечисленные издания осуществляются за свой счет, то есть речь идет о самиздате – авторы складываются и таким образом издают свои произведения – стихи и малую прозу в сборниках и альманахах. Сразу оговорюсь, что путь этот – тупиковый. По моему глубокому убеждению, самиздат унижает автора. Вместо того чтобы получать за свой интеллектуальный творческий труд соответствующее материальное вознаграждение, автор вынужден сам платить за то, чтобы издать хоть какие-то свои произведения. Тем более, если учесть, что тиражи подобных изданий, как правило, небольшие. Разве дойдут они до своих читателей? Но мы и не ставим себе целью коммерческую выгоду. Делаем мы это для того, чтобы представить свое творчество в широких литературных кругах республики и страны в целом. Наши альманахи и сборники рассылаются по всем литературным объединениям, толстым литжурналам и крупным книжным издательствам России – в целях продвижения наших имен и произведений.

Очень большое значение в нашем литературном пространстве имеют и оказывают огромную поддержку авторам такие периодические издания, как литературный журнал «Бельские просторы» и республиканская газета «Истоки». В этих замечательных государственных изданиях литературно-художественной и публицистической направленности русская словесность представлена наиболее полно.

По поводу «Бельских просторов» отмечу, что подобный «толстый» литературный журнал в провинции существует только у нас, то есть как по качеству исполнения и оформления, так и по содержанию он превосходит своих немногочисленных собратьев на постсоветском пространстве. А по многим критериям не уступает и московским литературным журналам. Прекрасная полиграфия, качественная бумага, цветные иллюстрации – все это, как говорится, налицо. Приличным выглядит и уровень авторов, печатающихся на страницах «Бельских просторов». Например, количество авторов, публикующихся в журнале в течение года, переваливает за две сотни.

Нужно отметить, что еще один достаточно раскрученный журнал – «Ватандаш», занимает промежуточную позицию между русскоязычной и иной словесностью, так как часть материалов печатает на русском языке (наряду с башкирским и английским). Этим он представляет значительный интерес, тем более что на его страницах нередки публикации – художественные, публицистические, научно-философские – и на русском языке.

Разумеется, без стабильной финансовой поддержки со стороны руководства республики такие издания не просуществовали бы и пару месяцев. А литературные журналы в наше время вообще немыслимы без дотационной политики органов местного самоуправления либо без помощи спонсоров и меценатов.

В заключение мне бы хотелось остановиться вот еще на какой проблеме. Дело в том, что очень часто я слышу такое мнение: дескать, нам русским есть где реализовывать свое творчество помимо Башкортостана, обе российские столицы к нашим услугам, а вот остальным нациям путь туда заказан. Категорически не согласен с этим. Москве не нужны не только башкиры, татары и чуваши, но и сами русские из провинции. Редкий русскоязычный автор-немосквич может самое большее стать «литературным негром» и кропать низкопробные детективчики и триллеры по роману в месяц, если получится. Рассчитывать на какую-то достойную литературную деятельность мы все можем только здесь, на своей родине – и только благодаря заботе и помощи со стороны Президента и Правительства Башкортостана. В этом смысле нам следует объединиться, сплотить наши ряды и вместе решать возникающие творческие и прочие проблемы. Не столь важно, кто мы – русскоязычные, башкироязычные, татароязычные литераторы – у нас есть Союз писателей, государственное книжное издательство «Китап», государственные газеты и журналы. У нас одни цели и общие интересы, и судьба наша тоже единая – творить и реализовывать свое творчество.

Если же говорить о русском слове в Башкортостане, то оно живо и процветает, а вот будет ли развиваться дальше и еще интенсивнее – это уже зависит от нас самих, русскоязычных писателей и мыслителей Башкортостана.

В целом, можно со всей уверенностью констатировать: литературная жизнь в республике бьет ключом, литпроцесс идет практически без остановок, а литераторы Башкортостана достаточно сильны и талантливы, чтобы составить конкуренцию лучшим творческим силам обеих российских столиц.

Невыносимая грандиозность бытия

Фердинанд Бигашев – автор своеобразный и не лишенный творческих способностей и самобытности. Перу Фердинанда Мирзаевича принадлежит несколько книг прозы и немалое количество публикаций в журналах и газетах Башкортостана. По большей мере представитель прежней, советской, школы фантастики Бигашев пытается в свое творчество внести что-то новое, свое – то, о чем он размышляет и что им самим выстрадано. К сожалению, не так уж много найдется людей, способных понять его умозрительные построения, коими он щедро снабжает сюжетную канву своих произведений.

Научно-популярные, философские, исследовательские стороны творчества Бигашева перевешивают чисто художественную ценность его опусов. На мой взгляд, Бигашев-мыслитель значительно перевешивает Бигашева-беллетриста, ибо в литературно-художественном плане Фердинанд Мирзаевич просто хорош, но отнюдь не блистателен. Например, остросюжетная повесть «Адский рейс» – увлекательное чтиво, крепко сдобренное напряженными психологическими моментами, с присущей ей морализаторской стороной и внятным идейным миром, но… не более того.

Если взять, пожалуй, главное произведение Бигашева-писателя – его роман «Этот наш параллельный мир», то картина выглядит более удручающей. Но, опять же, лишь в отношении художественно-содержательных особенностей (впрочем, есть и погрешности чисто стилистического характера, но не столь значительные, чтобы обращать на них критическое внимание). Сюжет слишком упрощен и банален; повествование для массового читателя покажется ужасающе скучным – нет ярких образов, необычных ситуаций, ловких сюжетных ходов. Но все это перевешивает именно научно-познавательная сторона произведения. Роман необычен теми научными прозрениями и философскими выкладками, которые составляют значительную часть повествования – в форме диалогов и монологов персонажей.

Бигашев построил – ни много ни мало – альтернативную картину бытия. Альтернативную по отношению к нынешнему состоянию науки, да и ко многим философским доктринам. В большей степени картина эта близка воззрениям эзотерической философии, мистическим учениям и передовым направлениям науки – квантовой физики и глубинной психологии. Где-то рядом мы обнаружим парапсихологию, оккультизм, уфологию и кармапсихологию. Но Ф. Бигашев настолько самобытен, что не похож в своих воззрениях и догадках ни на одно из имеющихся учений, теорий и гипотез о сути Вселенной.

Не вдаваясь в дебри бигашевской парадигмы, скажем, что она по сути подтверждает тезис о разумности, вечности и неуничтожимости Бытия, а значит – о существовании Бога, Творца. И хотя Бигашев – материалист по своим убеждениям – нигде напрямую (за исключением финальных строк) не упоминает об идее Создателя, но вывод о Его реальности напрашивается сам собой – после прочтения и осмысления бигашевского текста.

Бигашев постулирует существование Единого поля Вселенной – Элмы. И если нам известны макро– и микромир, то здесь речь идет уже о пикомире – наиболее тонком состоянии материи, где все вещество из состояния корпускулы (частицы) переходит в состояние волны (поля). У Бигашева пикочастицы, являющиеся одновременно полевым, энергоинформационным образованием, есть те самые основные кирпичики, из которых состоит все бытие – элмажки и окатыши. Но у Бигашева, в отличие от официальных научных доктрин, эти вещественно-волновые частицы к тому же разумны. В принципе, здесь можно проследить некоторые параллели с микролептонной и спинорно-торсионной теориями передовых ученых современности – Охатрина, Искакова, Казначеева и других.

Ф. Бигашев очень обстоятельно обосновывает правомерность своих тезисов, приводя многочисленные примеры из окружающей нас природы и реальной, повседневной жизни. Для автора и его персонажей Элма – такая же реальность, как элементарные частицы, атомы, молекулы, кристаллы, организмы, планеты и звезды, которые все состоят из пикочастиц. Элмага, по Бигашеву, «ранее не известное науке базовое вещество пространства Вселенной». «Материя не возникает из ничего и не исчезает никуда» – утверждает устами героя Бигашев. «Пространство Вселенной… это смесь электрического вещества (элмаги) с «магнитным» веществом (окатышами)». Получается, что «окатыши и элмажки – физические составляющие Единого электромагнитного поля Вселенной, которые называем сокращенно Элмой…»

Автор идет дальше и утверждает, что теория Большого взрыва, в результате которого была образована Вселенная, – не верна, и ее создали ученые с милитаризованным сознанием. «…Во Вселенной есть место взрывам, но только в рамках агрегатного перехода одного вещества в другое». Согласно автору, невозможно сжать в точку все пространство. Причиной же сердцебиения (а не взрыва и последующего расширения-разбегания), общего пульса Вселенной являются именно пикочастицы – конфигурации элмажек и окатышей. Не взрыв, а пульсация Элмы создает различные миры – Волновой мир, Пикомир, Микромир и Макромир. «Разность давлений Единого электромагнитного поля Вселенной на концах элг… вот что дает Вселенной «первый толчок». Задает ей «первый» и все «очередные» толчки…» И еще: «Поскольку давление Элмы неуничтожимо – Вселенной не угрожает тепловая смерть». В этих строках – квинтэссенция бигашевского литературно-научного построения.

И как бы подытоживая, автор признается в конце книги: «…Это была мысль Бога… Бог носил в голове семя нашей Вселенной… Все количество движения, все волны, имеющиеся в Элме – это мысли Бога. Окатыши и элмажки обладают движением, благодаря Богу».

К подобному постулату героя произведения и автора подвело все предыдущее повествование – удивительный рассказ о причинах, формах и сущности бытия. Это чтиво, конечно же, не для всех – развлекательности в нем мало. Но вдумчивым, любознательным читателям, интересующимся не только перипетиями телесериалов и курсом валют, но и вопросами устройства и происхождения Вселенной, жизни, разума, прочтение романа Фердинанда Бигашева «Этот наш параллельный мир» доставит подлинное интеллектуальное наслаждение.

Преодолеть историю или обрести себя

Попала мне в руки занятная вещица, новая книга известного барда и, по совместительству, литератора Сергея Круля – под неординарным названием «На углу Социалистической и Бекетовской». Открыл я ее и… прочитал, что называется, на одном дыхании – за каких-то пару часов. И ведь нельзя причислить эту повесть к разряду бестселлеров, вовсе нет. Ни какими-то изысками стиля, ни потрясающей воображение содержательной частью, ни триллерным напряжением книга отнюдь не обладает, но, тем не менее, чтиво весьма увлекательное.

Перед нами некая «кошка о семи хвостах» – фантастическая условность, детективно-приключенческий сюжет, историческая подоплека, романтическо-героический пафос. Фантазия на историческую тему – так определил сам автор. В своем повествовании, используя элементы фантастики и готического романа (один из основных персонажей = таинственный незнакомец, намек на Мефистофеля), автор ловко переносит своего героя, а вместе с ним и нас, читателей, в дореволюционное прошлое.

…Уфа, начало мая 1903 года, Соборная площадь Ушаковского парка. Эти дата и место мало что скажут большинству современных Уфимцев – за исключением разве что историков-краеведов. Как писали губернские и центральные российские газеты, в 4-м часу дня, 6-го мая 1903 г., уфимский губернатор Николай Модестович Богданович, прогуливаясь по боковой аллее городского парка, был встречен тремя неизвестными, один из которых передал ему запечатанный пакет, а двое других расстреляли губернатора в упор, всадив ему в грудь и спину 9 пуль. Общественность была до предела возмущена злодеянием преступников, ведь Богданович слыл как раз таки мягким просвещенным администратором, наделенным либеральными воззрениями. Впоследствии выяснилось, что убийство совершили боевики из боевой организации уфимских эсеров под руководством известного революционера-террориста Григория Гершуни.

Не раз уже говорено: история не знает сослагательного наклонения. И все же находятся люди, которые пытаются переписать историю по-своему – и прежде всего это писатели. Предпринял такую попытку и С. Круль. Его герой Николай Рожнов – аспирант, немного разгильдяй, развелся с женой, познакомился с девушкой Лизой, готовится к защите кандидатской степени… одним словом, типичный молодой человек начала XXI века. Но Рожнов к тому же в душе идеалист и романтик, он ищет свой путь и ему в этом помогает таинственная сила в лице некоего Незнакомца. Незнакомец (крулевский вариант дьявола-искусителя) забрасывает Рожнова в Уфу начала XX века. Волею судьбы герой попадает на сходку группы заговорщиков, костяк которой составляют местные представители партии эсеров. Боевиками готовится покушение на губернатора.

Вот тут и происходит прозрение главного героя. Он видит цель своей жизни – ни много ни мало, как предотвратить покушение и тем самым повернуть ход всей истории. Рожнов жаждет исправить историю России – разоблачить заговорщиков, свести на нет весь революционный террор, ослабить революционное движение в целом и таким образом не допустить ни «кровавого воскресенья» 1905 г., ни февральской, ни Октябрьской революций 1917 г. Вместо этого Россия должна, по глубокому убеждению героя, твердо встать на путь демократических реформ… ну и далее все в том же духе.

Можно долго спорить с автором, что сие вряд ли было бы возможно – при тогдашней экономической и политической обстановке в России. И что рыльце у царской власти было ох в каком кровавом пушку, и что самодержавие не собиралось прекращать гнобить трудовой люд – крестьян и рабочих… Но речь не о том. Впрочем, сам автор в конце повествования приводит совсем не случайно сцену, в которой могущественный «незнакомец», посмеиваясь над героем, разводит перед ним руками – дескать, несмотря на то, что ты, голубчик, спас губернатора, все равно объективный ход исторического развития пойдет (и пошел) своим чередом и локомотив под названием «Россия» не свернет с уже положенных рельсов. И абсолютно верно отметил в своем послесловии к книге Игорь Фролов, что «пересмотреть Историю невозможно» (но он же и добавил, что это способен сделать литератор с помощью Слова).

Так вот, на мой взгляд, совершенно правильным и конструктивным (то есть созидательным в противовес деструктивно-разрушительному) авторским решением является не только композиционная, но и самое главное идейно-проблематическая завершенность произведения. Действительно, если обратиться к психологическому прочтению повествования, то можно со всей очевидностью констатировать: герой, обретя себя в своей цели, в своем призвании, проходит свой (собственный и неповторимый) путь до конца и, принеся себя (свой эгоизм) в жертву во имя высоких нравственных мотивов, возрождается к новой жизни, соединившись со своей любовью (второй половинкой своей души). Это классическая схема индивидуации – обретения своего духовного статуса, самоиндентификации и самореализации в экзистенциальном и духовно-нравственном смыслах.

И не случайно, что Рожнов в финале остается в прошлом – с любимыми и дорогими ему людьми, коих он встретил и обрел здесь, в Уфе начала XX века. Герой пронзительно почувствовал свою причастность к родному городу, к людям, его населяющим и… к Истории. Видимо, пережил то же благородное чувство и писатель Сергей Леонидович Круль. Пусть это фантастика и фантазия автора. Но «ведь и несбыточные легенды тоже имеют право на существование».

Яркие протуберанцы словесности

Когда на протяжении всей своей жизни регулярно и внимательно знакомишься с творчеством беллетристов-остросюжетников, то рано или поздно, но обязательно приходишь к выводу, что все эти детективы, триллеры и боевики есть не просто развлекательное и «низкое» чтиво, но и несерьезное описание нереальных ситуаций. И, как правило, рассчитаны сюжеты подобных писаний на того ребенка, что живет внутри нас – инфантильную сторону нашей души.

В том-то и отличие мэйнстрима – литературы «главного потока» – от остросюжетщины fiction, что «высокие» жанры преподносят нам жизнь (ее описание) таковую, как она есть – в чем-то безыскусную, в чем-то пресную, а в чем-то прекрасную, завлекательную и таящую чудеса. Да – чудеса в обыденном! Ибо человек, не разучившийся различать необычное в обычном – вокруг себя, в окружающей повседневной действительности – и умеющий передать это (мир вокруг и свои чувства) посредством пера и бумаги, и есть настоящий, подлинный писатель – аутентичный автор, homo scribens.

Уметь в повседневности найти интересное. Таково содержание большинства произведений нового литературного альманаха «Протуберанцы», вышедшего в начале 2005 г. В Москве под патронажем столичного литобъединения «Орбита-1» (при ДК МАИ). Первый выпуск сборника представлен 36 авторами из Москвы и разных городов России.

Очень много поэтических произведений. Но и прозаическая часть отнюдь не мала – 37 рассказов, новелл и миниатюр.

Рассказ Лидии Арефьевой (Сибиряковой) «Странная птица» – о случайной и, в общем-то, мимолетной встрече, которая оставляет яркий отпечаток на всю жизнь. Героиня, томимая неясным душевным одиночеством, приезжает в зимний санаторий и знакомится с неординарным человеком – пожилым слепым физиком-ядерщиком. Неожиданно новый знакомый разоткровенничался, поведав вкратце о своей судьбе – потом становится понятным, что это была последняя исповедь. Наутро, после мучительной бессонной ночи в душной комнатке, среди полчищ мышей, без сожаления покидая это место, героиня узнает, что физик скоропостижно скончался.

Предчувствие скорого конца, экзистенциальная напряженность последних часов жизни и ухода из нее – все это так явственно сказалось и на душевной неуспокоенности героини, и на ее бытовых неудобствах, предопределив разочарование от предвкушаемого отдыха и с холодной ясностью вырвав ее из привычного мирка устоявшейся жизни. И еще вероятно – дав возможность прозреть…

Незамысловатые рассказы Владимира Богданова – с виду простые и простодушные – на самом деле, если попытаться отрефлексировать в себе впечатление от их прочтения, и есть подлинные картины того окружающего бытия, которое чуткий взгляд художника вырвал из повседневной действительности и не мудрствуя лукаво перенес на бумагу. Автор старательно изображает перед нами настоящую красоту природы, детства, познания мира, простых людей, обычных человеческих отношений. А ведь красота – она всегда наивна, и одно утро чьей-то немудрящей, совсем еще юной жизни способно передать всю палитру красок чудесного Божьего мира. И того, что все – впереди, и все мечты могут сбыться, нужно просто распахнуть пошире глаза и доверчиво посмотреть на мир вокруг себя.

«Страницы из жизни» Татьяны Володиной – добротный «автобиографический реализм» на социально-бытовую тему с элементами рефлексии и психологизма. История женщины, ее жизненного и творческого пути, но главное – любви, и не одной. Именно влюбчивость героини – привлекательной и одаренной экспрессивной особы – красной нитью проходит через все повествование. Проделки Эрота приносят ей и радости, и огорчения, и счастливый смех обретения, и горечь слез расставания. Но какая женщина без любовного томления и без мужчины – любимого, желанного, дорогого?.. И не столь уж важно сколько раз и с кем испытываешь это ни с чем не сравнимое чувство – без него и жизнь пресна и душа обделена. Блажен тот, кто не поскупился дарить свою любовь, открываясь сам навстречу живительным, светлым, согревающим лучам.

Оригинальны и миниатюры Елены Гавриловой, представляющие замечательные образчики экспрессивно-философичной рефлексии. Такое тоже могла написать так тонко и контрастно, пожалуй, только женщина – любящая, страдающая, размышляющая и… понимающая.

Когда начинаешь читать «Два дня до марта» Ольги Забелиной, на ум сразу приходит сравнение с «Превращением» Франца Кафки – та же фантасмагория, тот же мрачноватый гротеск. Вскоре понимаешь, что это лишь прием, сюжетный кунштюк, а далее все развертывается в рамках реалистического жанра. Но кафкианство никуда не делось, наполненный безысходностью и никчемностью человеческого существования сюжет приводит к логическому завершению – вполне в духе «черных» историй. Душевный надлом, холод, проникший в самую глубину человеческого естества (в интерьерах современной отчужденной техноцивилизации), тема одиночества в многомиллионном городе (вот парадокс!) присущи и рассказу «Актриса». В нем писательница всем своим повествованием подводит читателя к мысли об обреченности истинного таланта, о недолговечности человеческого счастья и о… театральности, наигранности чувств. Потрясает финальная сцена какой-то ледяной черствости, бездушной эгоистичности: любимый человек умирает, а его девушка, мечтающая стать актрисой, бесстрастно запоминает и копирует мимику агонизирующего. Человек ли перед нами? Или быть может животное?.. Нет – скорее, бездушный робот, зомби, демон во плоти.

Совсем иные чувства вызывает новелла Бориса Ишкова «Изумрудное Солнышко». Трудно определить ее жанр, скорее – магический реализм, ибо здесь мы найдем элементы и реализма, и экспрессионизма, и мистики, и гротеска, и сказки. Авторская рефлексия уводит нас в причудливые лабиринты многослойного сюжета. История в истории, а в ней еще одна история – как у Яна Потоцкого в «Рукописи, найденной в Сарагосе». Но это – истории нескольких жизней, прожитых здесь, на Земле, и… ТАМ. Отчетливо видна тема реинкарнации – кочующих из жизни в жизнь душ. Душ, притягиваемых силой великой Любви. Любовь движет этим миром, она же наполняет светом мудрости и всепрощения юдоль человеческую. Любовь мужчины к женщине не знает преград. Вечно будет искать свою половинку любящее сердце. А отыскав – потеряет. Но и в этой потере неизменна радость новой встречи и узнавания. Дай Бог каждому увидеть, узнать и обрести свое Изумрудное Солнышко!

В «Снайпере» – отрывке из романа Александра Косякина мы встречаемся с темой неумолимой жестокости войны. Любая война жестока. Но если воин не знает, за что он сражается, за что его послали умирать – как тогда, в Афганскую?.. Или сейчас, став наемником и воюя в Чечне. Но здесь хотя бы есть цель – кровью (своей и чужой) заработать деньжат и хоть как-то выбиться из нищеты. Но судьба, она ведь злодейка, а еще большая пересмешница. Хотели «бабки срубить» по-скорому? Что ж, бесплатный сыр сами знаете, где бывает. За все нужно платить. Вот герой и платит, когда, уничтожив вражескую снайпершу, узнает в ней свою жену. Печально, что тут скажешь…

Добрая, правдивая жизненная история о престарелом человеке – таков рассказ Галины Мамонтовой «Зима – длиною в жизнь». Пронзительная до боли вещь о жизненном пути простой труженицы – бабы Вари. И не на таких ли баба-варях держится земля наша?

Короткие рассказы и миниатюры Ирины Матвеевой – экспрессивно-личностное видение мира молодой писательницей. Прежде всего возникают аллюзии с «Маленьким принцем» Экзюпери. Антуан де Сент-Экзюпери почти во всех своих вещах противопоставляет окружающему миру взрослых идей и свершений детскую сказочную страну. В этом волшебном мире все прекрасно, в нем есть место чуду, но и там существуют свои трудности и препятствия, и преодоление их послужит становлению характера юных душ. То же и у Матвеевой: нужно уметь различить сказку среди обыденности, прислушаться к ласковому шепоту добрых духов – леса, речки, цветов, Солнца, ветра, планет и звезд. Весь мир – одно огромное чудо, и всегда рядом обязательно найдется друг, который протянет руку – и вы вместе пойдете по жизненной стезе. Жить, любить и творить – в чем еще истинное предназначение человека?..

Рассказы Николая Плевако «На диете» и «Чемодан» написаны в духе саспенса – некой недосказанности. И в то же время это вполне обычные житейские истории, могущие случиться с каждым, повествующие о человеческой слабости: поддался уговорам близких и не выдержал пост (лечебное голодание), а в итоге – заворот кишок; не послушался укоров совести и подсказок здравого смысла, утащил чемодан и расплачивайся теперь стыдом и неудобствами – чемодан-то старинного приятеля. Автор ненавязчиво, как бы мимоходом подводит к определенным выводам – «мораль сей басни такова…»

Необычайна проза Товарища Хальгена. Как он сам признается (и это чувствуется) – сильно влияние Юрия Мамлеева с его гротескно-абсурдистским изображением экзистенции человеческого бытия. Таков «Кругоход» – рассказ о бывшем выпивохе, однажды изменившем свою жизнь настолько, что стал Особым – вроде как ни живым и ни мертвым, ибо даже сама Смерть, явившаяся за ним, не может понять – кто он есть? Просто Михаил Рощин перестал пить, начал вместо этого ходить кругами вокруг своего дома и… что-то он понял такое, что обособило его от своих собратьев по разуму. Вероятно, он прозрел и… обрел свой собственный путь к Богу.

Таков и рассказ «Катюша» о погибшей девушке, из факта безвременной смерти которой раздули сенсацию и придали этому мистическую подоплеку. Погибшую пресловутые народные массы провозгласили ни много ни мало святой Заступницей Руси. Само собой возникла секта, появился и свой духовный Вождь. Назревал бунт – слепой и жестокий, но тут и в самом деле Катюша огненным вихрем вознеслась в небеса. Что произошло дальше, автор оставляет домысливать неуспокоенным читателям.

В рассказе «муравей» показана тщета человеческих дерзаний и крах навязчивой мечты, идефикса. Но может быть эта иллюзорность наших стремлений и побуждений и есть суть жизнедеятельности, наполняющая жизнь человеческую каким-то смыслом? У каждого своя мечта, свой идеал, своя цель – идти к ней без оглядки, без сожаления, без страха и упрека – не в этом ли счастье прожитой в деятельном устремлении вперед жизни?.. Вопрос чисто риторический.

И вновь история женской судьбы – в «Доме» Альбины Янковой. Девушка, нашедшая свою любовь, а затем – уже взрослой женщиной – потерявшая ее. Она не выдержала предательства мужа – удар подкосил ее. И вот та грань, что отделяет жизнь от небытия (или ИНОГО бытия?!).

Но есть дети, которым она нужна, а значит должна вернуться. Парализованную маму двое сыновей-подростков вместе с перепуганным теперь уже бывшим мужем привозят на дачу – тишина, свежий воздух необходимы для выздоровления. Но оправится ли она, начнет ли ходить, говорить? Да, ибо есть сердца, любящие ее и любимые ею. Женщина оживает и выздоравливает. Это и есть подлинная экзистенция – напряженные, терминальные моменты в жизни человека, перекраивающие его сознание, заставляющие по-иному посмотреть на мир вокруг себя и переосмыслить прожитую жизнь.

В своем новом рассказе «Лила» я попытался подвести читателя к мысли, что бытие не столь просто, как это может показаться с точки зрения убежденного сциентиста XXI века. Название говорит само за себя: «лила» на санскрите означает «игра Творца». В коротком рассказе речь идет о множественности различных вселенных, вложенных одна в другую по принципу матрешки. Не есть ли наше бытие лишь атом в теле человека из иного мира?.. И кто мы такие – всего лишь мысли Бога, персонажи книги, написанной кем-то когда-то?.. И тогда на ум приходит один из дзенских коанов: «Человеку снится, что он во сне – бабочка. Или это бабочке снится, что она – человек».

Поэтический блок сборника весьма внушителен и разнообразен в жанрово-тематическом отношении. Идейно-содержательная канва представленных стихотворений на удивление широка: с одной стороны – пафос гражданственности и патриотизма, нравственная проблематика, с другой – лиризм, тонкая рефлексия, экспрессивный психологизм. Пожалуй, поэтическая часть в плане мастерства – стиля, словарного запаса, выразительности, вкуса к слову – все же сильнее беллетристической. Но это – сугубо личное впечатление от прочитанного.

Альманаху «Протуберанцы» от всей души желаю из золотого сказочного желудя вырасти в могучий раскидистый дуб русской словесности – тот самый, на котором чего и кого только нет: и златая цепь на нем, и русалка на ветвях, и кот ученый… Удачи Вам, столичные орбитовцы!

О проекте «Ханов»

Разговор о том, что в башкортостанском литературном пространстве остро не хватает русскоязычной литературной критики, поднимался на страницах местных изданий уже давно и неоднократно. Редкие разрозненные публикации отдельных авторов (в том числе и покойного Александра Касымова) погоды делать, конечно же, не могли. Поэтому на страницах «Истоков» пару лет назад был запущен литературно-критический проект под условным названием «Виктор Ханов». С первых номеров 2003 года по настоящее время было опубликовано около полсотни критических статей, рецензий, обзоров – в основном, на произведения местных авторов. Впоследствии покров тайны был снят, и литературной общественности явлено лицо автора, скрывавшегося под псевдонимом «Ханов» – им оказался популярный уфимский литератор, сотрудник республиканской газеты «Истоки» Эдуард Байков.

На мой взгляд, заслуга Байкова-Ханова заключается не только в том, что он своими критическими статьями возобновил конструктивный разговор о местной и российской литературе, вызвав тем самым отклики со стороны других башкортостанских литераторов, но и в том, что Эдуард Артурович на основе публикаций в республиканских литературных изданиях (прежде всего в газете «Истоки» и журнале «Бельские просторы») издает за свой счет сборники литературно-критических статей «Уфимская литературная критика» (на сегодняшний день вышло уже 4 выпуска). Примечательно и то, что эти сборники их автор-составитель и издатель (в одном лице) рассылает по всем ведущим российским литературным изданиям, тем самым, продвигая имена и произведения республиканских писателей и критиков.

И вот, как итог – в столичных (и не только) толстых литжурналах появились как грибы после дождя отклики маститых литобозревателей, мэтров отечественной литкритики. А уж насколько они благожелательны – судить читателям.

Уфимская скрипка

В этой небольшой статье хотелось бы легко коснуться творчества уфимского прозаика Юрия Горюхина. Вообще в Уфе (и не только) много разных писателей – речь идет об авторах молодых и среднего возраста. Любопытно будет сравнить их с музыкальными инструментами. Так, если Александр Леонидов – это могучий контрабас, Всеволод Глуховцев – звонкая гитара, Игорь Фролов – изящно-благородный рояль, а Эдуард Байков – мистически-возвышенный орган, то Юрий Горюхин – скрипка, и, конечно же, первая в оркестре.

Игра (писательство) Горюхина виртуозна по форме и легка по содержанию. «Ноты» его текстов читаются на одном дыхании – «смычок» воображения выводит завораживающие слух трели. Не успеваешь опомниться, как тема уже сыграна, и кажется, что-то осталось недосказанным, недопетым – возникает ощущение многоточия в конце произведения. Но! – удивленно-восхищенно качаешь головой и одобрительно хлопаешь в ладоши» «Браво, маэстро!»

Сюжетные линии рассказов и повестей Горюхина крайне замысловаты и одновременно просты, доступны пониманию. Объясняется эта антиномия нелинейным смыслом произведений (при линейной форме изображения): аллюзии, метафоры и аналогии намекают на скрытое содержание множества рассыпанных по тексту литературных «гиперссылок». Именно эти слова-ключи, как видится, и определяют весь замысел горюхинских творений. При том, что скрипичный ключ как таковой в его опусах либо отсутствует, либо неявно выражен – начало, завязка всегда обыденны, без какой-либо аффектации и бросающегося в глаза подчеркивания.

Так или иначе, Горюхин – искусный импровизатор, что отметили включением его в шорт-лист литпремий столичные знатоки «литературной музыки». И в заключение остается лишь добавить: играй, Юра, играй на бис!

Мертвые сраму не имут, живые – да!

«Ай, Моська! знать она сильна,

Что лает на Слона!».

Иван Крылов

«Собаки лают, а караван идет».

Народная мудрость

Неприкрыто злобная по форме и откровенно клеветническая по содержанию статья «Литература мертва – да здравствует литература!» (опубликована в газете «Истоки», № 16, 20.04.2005 и подписана Рамилем Шариповым) вызвала немалое количество отрицательных (а то и возмущенных) откликов как со стороны правительственных, так и литературно-общественных кругов. Считаю своим долгом дать опровержение и прокомментировать эскапады автора. Внесу ясность: как мне доподлинно стало известно, автор статьи вовсе не Шарипов, а один литератор, решивший остаться в стороне, прикрывшись именем коллеги – Р. Шарипова. Для удобства будем приводить полностью тезисы автора вышеуказанной статьи и рядом – если требуется – антитезы комментатора.

«Несмотря на то что интерес и внимание к художественной литературе в нашей стране заметно ослабли, самое доступное и демократичное из искусств все еще вызывает много беспечных, как пинг-понговый шарик, споров и аналитичных, как железобетон, констатаций. Почему бы и нам не внести лепту?»

Автор как всегда выражается в присущей ему манере: столь же цветисто, сколь и витиевато.

«Недолго поразмыслив, опустив имущественные и идеологические споры оппонентов, быстро придем к выводу, что весь сыр-бор вокруг многострадальной сводится к следующему: умерла ли, если не умерла, не болеет ли, если болеет, долго ли протянет? Думаю, прежде чем определиться и поставить диагноз, надо осмотреть тело. Этим для начала я и предлагаю заняться, а там посмотрим».

Сразу возникает вопрос: почему автор спрятался за широкую спину богатырски сложенного своего сослуживца Рамиля Шарипова – нужно все-таки иметь смелость и отвечать «за свой базар», коли уж высказался?

«Охватить всю литературу нашей могучей федерации мне не под силу, поэтому ограничусь пространством города Уфы, благо кинематограф давно нас приучил к тому, что при определенном ракурсе в любом водоемчике можно увидеть океан. То есть и уфимскую литературную жизнь, если возникнет желание, нетрудно интерполировать от Кунашира до Кенигсберга.

Правильнее все же будет сказать – «экстраполировать», то есть распространить на другие явления и феномены, в данном контексте применить ко всей литературной жизни России. Интерполяция – вставка в текст не принадлежащих автору слов и фраз.

Итак, что приходится на миллион городских читателей (минус младенцы и журналисты, плюс гости столицы и интернетчики)?

Попробуем перечислить существующие ресурсы.

ОРГАНИЗАЦИИ И ГРУППЫ

1. Вычленим из двухсотчленного Союза писателей Республики Башкортостан русскую секцию в двадцать три индивидуума (необходимо пояснить, что в данных рассуждениях рассматривается только русскоязычная часть многонациональной литературы РБ). Средний возраст члена секции составляет 62 года, что неудивительно, потому что недавно ее ощутимо омолодил принятый в 2004 году очень перспективный, как уверяют в администрации СП, литконсультант А. Филиппов, являющийся полным тезкой председателя секции и потому откликающийся на фамилию Леонидов. Секция собирается раза два в год, а то и чаще, составляет планы работы, подводит итоги и готовит списки кандидатов в члены Союза писателей. Раньше на секции обсуждались рукописи и принимались решения о рекомендации или не рекомендации к публикации в государственном издательстве «Китап», но в современных условиях «Китап» решил, что в этом нет никакой необходимости».

Сколько бьющей через край… нет не иронии – желчи в отношении СП РБ, его русской секции, а особенно к старшему литконсультанту А. Л. Филиппову (Леонидову). Я бы посоветовал оппоненту все же выбирать выражения: Александр Леонидов не собака, чтобы отзываться на клички.

«2. Башкирский государственный университет таит в себе филологические и лингвистические кафедры, профессуру, аспирантов и студентов, а так же литкружок «Тропинка»; возможно, что не ее одну. Все они пишут, критикуют и публикуются».

Говорить серьезно о столь малочисленном и малоизвестном литкружке – значит, не уважать себя. В свое время Мурат Рахимкулов пытался сделать что-либо путное из «Тропинки», но с его уходом она попросту исчезла, возродившись недавно, но пока еще ничем себя не проявив.

«3. Литобъединение «Уф-ли» – весьма активное разношерстное сообщество в основном молодых людей (до 40 лет), собирается каждую среду в 19.00 в особняке СП, вход свободный, членский взнос – плохопрочитанное школьное стихотворение о первой любви. На каждом заседании происходит обсуждение произведений одного из уфлинцев. Руководит литобъединением заведующий секцией перевода СП РБ поэт, прозаик, драматург, публицист и издатель А. Хусаинов».

А вот ерничать не надо. Неужели лично автору и обществу в целом будет лучше, если эти молодые люди, вместо того чтобы заниматься творчеством и на этой почве общаться, возвышая свои духовные потребности, станут пить, ширяться и втягиваться в преступную среду?! Айдар Хусаинов, как и Эдуард Байков вкупе с Александром Леонидовым, а также Кристина Абрамичева, Анна Ливич и Расуль Ягудин, как бы то ни было, делают одно общее и весьма важное дело, а именно – способствуют развитию в Республике литературы, а значит искусства, культуры, духовности. И ничего в этом смешного, как это видится нашему витии, нет. Журнал «Бельские просторы» был образован с той же благородной целью.

«4. «Фантасофия» (расшифровывается, видимо, как фантастическая мудрость) – загадочная организация, которая декларирует себя как литобъединение, из членов которой доподлинно известны только двое: вышеупомянутый Леонидов и Э. Байков. Члены организации называют себя евразийскими академиками и беспрерывно пишут друг о друге статьи, а так же выпускают альманахи под тем же названием – «Фантасофия».

Во-первых, «Фантасофию» можно перевести как «фантазия» и «софия», то есть «воображение» и мудрость», а можно как «фантастика» плюс «философия». Во-вторых, как кажется, у авторапрогрессирует миопия. Или быть может у него преждевременное наступление senilis marasmus? Всякий мало-мальски грамотный человек, умеющий читать и в здравом рассудке, заглянет в конец любого выпуска альманаха «Фантасофия» и любого выпуска сборника «Уфимская литкритика» и прочтет сведения о ЛТО «Фантасофия», где приведено три десятка фамилий членов этого литобъединения. Среди них автор сей нескрываемо язвительной статьи к немалому своему удивлению отыщет фамилии людей, либо работающих рядом с ним – буквально в соседнем кабинете, либо тех, чьи произведения он сам же ставил в номера своего журнала «БП». Нужно быть слепым и психически неадекватным, чтобы не замечать очевидное. Но это болезнь не психосоматической природы – это недуг совести, который, к сожалению, практически не поддается излечению. Ибо намеренно лгать и фарисействовать недостойно литератора и литсотрудника такого уровня, каким мнит и позиционирует себя настоящий автор данной статьи.

«5. «Хадлл», или «свалка», – Интернет-сообщество, которое можно назвать журналом, а можно не называть – им, скорее всего, все равно. Группа четко выраженной андеграундной направленности. Основные (могу ошибаться) члены сообщества: Клаусс (кличка) и Светка (кличка). Обитают и реализуются исключительно в Интернете, но имеют и телесную оболочку – есть очевидцы.

Многие «продвинутые» юзеры из литературных и окололитературных кругов общаются, чатятся на сайте «Живой журнал» (LiveJournal.com). Не следует забывать и о сайте Анатолия Яковлева «Гулькин Парнас».

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПЛОЩАДКИ

6. Старейшее государственное издательство «Китап», недавно отметившее свое 85-летие, до сих пор остается основной издательской базой башкирских писателей. Почти все русскоязычные литераторы прошли через него либо в качестве работников, либо в качестве авторов, а чаще всего в обоих качествах сразу. Во все времена издательство ориентировалось прежде всего на авторитетных и маститых писателей, но также составлялся и выпускался альманах «Бельские просторы», который перерос в 1998 году в литературный журнал. С 2004 года запущена серия «Молодые голоса», должная охватить пишущую молодежь, не достигшую сорока лет включительно.

Не умаляя заслуг руководства «Китапа», нужно по справедливости отматить, что душою и инициатором проекта «Молодые голоса» выступила в свое время сотрудница Управления по делам печати, издательства и полиграфии Альфия Кильмухаметова.

7. Ежемесячный литературный журнал «Бельские просторы» выступает в формате полноценного «толстяка». Журнал печатается на русском языке, примерно пятьдесят процентов площадей отводится переводной литературе башкирских авторов. Журнал оттянул на себя многие функции «Китапа» вместе со многими его сотрудниками. «Здоровый консерватизм» – определил на московской презентации направленность журнала его главный редактор Ю. Андрианов. С 2002 года в декабрьских номерах «Бельских просторов» делается условно-альтернативный журнал в журнале «Литературный перекресток», подчеркнуто определяемый редакцией как «молодежный»; не исключено, что декабрьская серия будет продолжена и в 2005 году.

Журнал явился вратами в мир литературы для многих русскоязычных литераторов Башкортостана, в том числе и молодых, но не для всех эти врата были и остаются широкими, увы.

8. Информационно-публицистический еженедельник «Истоки», руководимый председателем русской секции А. Филипповым, помимо традиционных для информационного издания функций, несет в себе и литературно-культурологические. Газета плывет примерно тем же курсом, что и «Бельские просторы», но, превышая в четыре раза динамику более тяжелого «товарища», имеет и большую амплитуду в качестве и разнообразии подаваемых материалов, что влечет за собой, как нетрудно догадаться, примерно равное количество плюсов и минусов.

Феномен «Истоков» прежде всего заключается в том, что фактически это и не газета вовсе, а полужурнал, и, пожалуй, такого издания не встретишь более на постсоветском литературно-информационном пространтсве.

9. Упоминание трехъязычного (русский, башкирский, английский) журнала «Ватандаш» (Ф. Ахмадеев) исключительно информативное, он слишком очевидно вне формата нашего разговора, хотя его авторы также перетекают в вышеупомянутые издания».

Вот здесь возникает второй резонный вопрос: почему эта статья появилась после имевшего немалый положительный резонанс доклада на малом съезде Союза писателей РБ Э. А. Байкова о положении, достижениях, структурах и составе русскоязычного литературного сообщества Башкортостана – доклада, который был также опубликован в «Истоках», в 3-м выпуске «УЛК» и буквально на днях должен выйти во 2-м выпуске альманаха «Слово»? Именно Байков впервые ввел в информационный обзор русскоязычного литпространства сообщение о журнале «Ватандаш», о коем ранее русские писатели умалчивали в своих отчетах.

«10. Издательство «Слово», до недавнего времени руководимое писателем Ш. Хазиахметовым, выпустило несколько коммерческих книг с литературным содержанием».

Книги эти выходили за авторский счет – то есть перед нами элементарный самиздат, которого те же Байков, Леонидов, Глуховцев, Шарипов (Ренарт) и Ягудин понавыпускали выше крыши. А вот бывшая сотрудница издательства «Слово» Анна Ливич создала свой литальманах «Слово», что, конечно же, только приветствуется.

«11. На подходе выход второго номера свежего критического журнала «Гипертекст», созданного молодой «критикессой» К. Абрамичевой с помощью молодых соратников. Журнал пока тонкий, в прямом значении этого слова, и во многом еще пилотный, но верится, что благодаря энергичности сотрудников быстро «вырастет» до необходимого состояния и заполнит собой огромную нишу критической, к тому же, во многом альтернативной, литературы».

Что же автор такой забывчивый – не сказал и пары добрых или не очень слов о сборнике «УЛК», который издает Э. Байков на свои личные крохотные сбережения? Об «Уфимской литературной критике» (коей вышло уже 3 выпуска, и в которой автор-составитель размещал статьи того же нашего анонима) писали толстые столичные литжурналы и газеты – «Октябрь» (Павел Басинский), «Знамя» (Анна Кузнецова), «Урал» (Сергей Беляков), «Литературная газета» (Александр Яковлев).

«12. Альманах «Фантасофия» формируется и издается Э. Байковым. Несмотря на то что в альманахах встречаются имена, отличные от имен издателя и его клонов, можно однозначно сказать, что это альманах одного человека. Издание рассылается по газетам и журналам РФ, есть и отклики некоторых из них».

У автора нелады еще и с дефинициями; напомню: клоны – термин все же естественнонаучный, в данном случае речь нужно вести о литературных псевдонимах (или подлинный автор цитируемой статьи тоже произвел своего клона и назвал его «Рамилем Шариповым»?)

«13. Скандально прогремевший ненормативными статьями в своей же газете «Русский язык» Р. Ягудин сейчас выпускает журнал «Литературный Башкортостан», где печатает все то, что не было размещено на других литплощадках. Можно считать, что журнал адекватен своим задачам.

Увы, Ягудин при том, что порою печатает очень хороших молодых авторов, «своим» в Республике так ни для кого и не стал.

14. Множество «площадок» содержит в себе Интернет. Это странички в «Живом журнале», личные и общественные сайты и страницы (А. Хусаинов с товарищами: /; неофициальный сайт филфака БГУ: ; литератор, «уфлинец» Ихтик: /; группа «Хадлл»: и т. д.)».

Отдельная реплика: еще у меня возникает законный вопрос: а где был автор, когда решалась, не побоюсь этого слова, судьба Республики – во время выборов Президента РБ осенью 2003 г.? Такие литераторы, как Эдуард Байков, Александр Леонидов, Азамат Юлдашбаев и Лариса Абдуллина и словом и делом поддержали действующего Президента М. Г. Рахимова. Что-то не слышно было звонкого голоса г-на автора и не видно было его острых публикаций. По меньшей мере, политическая близорукость и нравственная апатия, безразличие к судьбам своего края и народов, населяющих его. Другое дело, если автор отрицательно относится к легитимно избранной власти в РБ – в таком случае, к нему никаких претензий, у нас ведь нынче на дворе 2005 год и полное торжество демократии, толерантности и плюрализма мнений. Увы, сам аноним явно не толерантен и не политкорректен по отношению к своим многочисленным и разношерстным собратьям по перу.

«ИНДИВИДУУМЫ И ИХ ОКРУЖЕНИЕ

15. Культурологическую фигуру федерального масштаба Мустая Карима представлять не надо, вокруг нее всегда достаточно много культуры, литературы, политиков и литераторов, хватает, видимо, и спекулянтов.

Возражений нет.

16. Директор дома-музея им. Аксакова писатель М. Чванов старается держать дистанцию по отношению к литературной жизни РБ, ориентирован на московских товарищей из «Нашего современника», тем не менее, вхож в структуры местной власти и как будто тоже имеет молодую паству.

Нет комментариев.

17. Интересен феномен бизнесмена К. Зиганшина, отдающего свободное время отдыху с пером в руке. Литературные занятия подвигают писателя-бизнесмена и к меценатству (финансирует премию им. Степана Злобина)».

Бизнесмены-писатели вроде Камиля Зиганшина, коих не так уж и много (к сожалению), интересны могут быть и нам всем, и автору данной статьи главным образом тем, что когда после 1-го января 2006 года все местные журналы и газеты (кроме одного официозного журнала и одной официозной газеты) переведут на самофинансирование и хозрасчет – вот тогда такие владельцы фирм и по совместительству литераторы возможно смогут спасти некоторые из несчастных изданий, ибо сами существовать они, издания, даже учитывая потуги в области рекламы, конечно же, не смогут. Для этого надо стать либо рекламной газеткой, либо «желтым» массовым изданием – а это уже иной профиль и формат.

«18. Совсем недавно вырвался за пределы университетского филфака И. Савельев, войдя в финалы федеральных литературных премий и опубликовавшись в «Новом мире». Вышеозначенные события вызвали определенный резонанс в среде молодых литераторов, размножив как поклонников, так и противников писателя.

Без комментариев.

19. Современный подход к литпроцессу продемонстрировал Р. Мирсаитов, задействовав финансовые и административные ресурсы, а также, безусловно, организаторские способности. Легко продвинув себя в местную литературу, молодой поэт организовал поэтический конкурс, вокруг которого уже собралась группа людей и вроде бы даже существует интрига».

Об интриге здесь можно говорить лишь в положительном смысле – мол, вокруг конкурса и в нем самом возникло творческое напряжение и к нему проявлен немалый интерес – с самых разных сторон. А то, что Рустем Мирсаитов впервые организовал подобный конкурс – так честь ему и хвала! На моей памяти аналогичных конкурсов не было у нас в краю.

«ДИАГНОЗ

Вот, примерно, и все. Попробуем определить самые значимые ресурсы.

Литература без реализации на бумажном носителе невозможна (сететура, по определению, вне рамок регионального пространства, поэтому, несмотря на то, что были указаны несколько http-ов, рассматриваться не будет), поэтому самым значимым на сегодняшний день ресурсом является «толстяк» «Бельские просторы». Опуская его наполнение, перечислю кажущиеся мне объективными параметры: жесткая периодичность, объем, устойчивое (тьфу-тьфу-тьфу) финансирование, сносные гонорары, отработанный техпроцесс и, при всей заданности, некоторая эклектичность, оставляющая надежду почти любому профессиональному автору. Трехтысячный тираж ощутимо маловат, но всегда есть аргумент в виде, например, всего пяти тысяч федерального «Знамени». Чего, безусловно, не хватает журналу – это раскрученности, но и это дело техники».

Так что же вы, господа руководители журнала, до сих пор не сумели раскрутить свой брэнд – за целых семь-то лет? И отчего катастрофически падает тираж «Бельских» – ожидается, что летом он составит всего 1000–1500 экземпляров? Стыд и позор – это уровень заводской газеты!..

«Далее, я бы уровнял ресурсы, совершенно не соотносящиеся друг с другом, – это литобъединение «Уф-ли» и еженедельник «Истоки». Значимость «Истоков» понятна – все та же многотиражная устоявшаяся литплощадка. «Уф-ли» же, не обладая печатным органом (не считать же таковым ежегодную тетрадочку сборника уфлинцев), является на сегодняшний день единственным местом, где происходит «живой» литпроцесс. Исповедуемая объединением открытость «для всех» позволяет постоянно привлекать новых членов, которые если и не становятся постоянными, то хотя бы вносят свежую струю. Хаотичная ротация, декларирование воззрений и яростные споры безыскусственно создают некую культурную форму, порой совершенно неожиданную, а потому любопытную, а значит, и прогрессивную.

Сравнивать «Уф-ли» и «Истоки», все равно, что спрашивать: а что выше – круглое или красное? В остальном все правильно.

Потенциально интересен ресурс группы «Гипертекст»: она обладает печатным изданием, достаточным уровнем подготовки, молодостью и, возможно, незашоренностью сознания, но предметно говорить пока не о чем – подождем дальнейшей реализации амбиций гиперкритиков.

Согласен.

«Хадлл» и «Литературный Башкортостан» я бы вывел за скобки, потому что считаю их ресурсами чрезвычайно маргинальными, расположенными на крайних позициях и потому входящими в «погрешность».

Тем не менее, «Литературный Башкортостан» печатает авторов, которые одновременно активно публикуются в «Бельских просторах» и в «Истоках» – Денис Павлов, Ирина Шематонова, Максим Говоров, Татьяна Бодрова (Яна Гецеу). А Евгений Мальгинов и Анатолий Иващенко, Сергей Матюшин и Мадриль Гафуров, Александр Белкин и Газим Шафиков, Рашит Шакур и Александр П. Филиппов – это все маргиналы, да? Входит в «погрешность» видимо, по словам автора, и Светлана Савицкая – главный редактор столичной газеты «Молодежь Московии».

«Группы «Фантасофия», «Мирсаитов и Кº» можно условно назвать ресурсами административными, сила и слабость их именно в этом. С литературной точки зрения тут почти нет предмета разговора, но нескрываемые стратегические планы «креаторов» плюс действительно реальные сторонние силы и вытекающие из этого возможности заставляют постоянно держать их в поле настороженного зрения».

Ну, приехали – это уже ни в какие ворота, господа-товарищи! Да будет известно автору: произведения писателей – членов ЛТО «Фантасофия» – охотно принимаются и публикуются (издаются) в тех же «Бельских просторах», «Истоках», «Ватандаше», «Шонкаре», «Тулпаре», «Молодежной газете»; в сборниках издательства «Китап»; в московских альманахах и сборниках; на многочисленных столичных и периферийных литературных сайтах и в ведущих сетевых журналах России; в издательстве «АСТ» – самом крупном, кстати, на постсоветском пространстве. Так что же – литературные работники, рецензенты и редактора всех этих столичных и местных издательств, альманахов, сетевых проектов, журналов и газет – все они лохи недалекие, что ли?! Раз нет содержания (предмета разговора с литературной точки зрения), какого рожна печатают-издают? Или один автор такой умненький-разумненький, этакий высокий и непререкаемый авторитет в области Слова, один-единственный, способный судить о соответствии стандартам литпригодности нескольких десятков успешно публикующихся авторов? А не лучше ли послушать как отзывы множества читателей и почитателей творчества фантасофов, так и того микроскопически малого числа сумевших таки дочитать до конца опусы самого автора. Ей Богу, всем всё станет ясно – окончательно и бесповоротно.

«Старейшие ресурсы настолько устоявшиеся, что абсолютно самодостаточны, и влияние внешней среды, а также их влияние на внешнюю среду почти не имеет значения.

Следует добавить, что все перечисленные ресурсы не находятся в изолированном состоянии, плавно перемещаясь и часто базируясь друг в друге («Фантасофия» в «Истоках», Мирсаитов в «Уф-ли», «Уф-ли» в СП РБ и т. д.)».

Более того, часть членов «Фантасофии» входит в состав «Уф-ли» и наоборот. И в этом нет ничего плохого и зазорного, скорее именно здесь просматриваются точки соприкосновения. Действительно, почему бы в дальнейшем (а то и в самом ближайшем будущем) всем этим разрозненным литобъединениям и литгруппам не слиться в единую мощную литорганизацию. Интересы и цели-то у всех одинаковые – творить и реализовывать свое творчество. У такого «союза» могло бы быть, допустим, несколько равноправных сопредседателей.

«ВЫВОД

Осмотр тела показал, что организм дышит, пульс стучит, зрачки на свет реагируют, условные и безусловные рефлексы работают, но куда шагнет наш Голем Франкенштейна, все же не ясно – требуется трепанация черепа».

P. S. А в целом можно резюмировать так: этот несколько зарвавшийся литсотрудник забыл одну древнюю, дошедшую до нас аж с античных времен сентенцию – «что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку».

P. P. S. Если вести речь о моей статье «Русская словесность Башкортостана» (которой подражает автор разобранной выше статьи), то необходимо помнить, что это слегка подретушированная версия доклада, который прозвучал в моем исполнении на малом съезде Союза писателей в конце февраля сего года. Что можно сказать за 5 минут – о каких площадках, персоналиях и прочих литресурсах? Развернутое обозрение дать невозможно – да задача такая и не ставилась.

То есть в этом случае «патологоанатом» ограничился общим осмотром вскрытого тела – профессионально-внимательным, но беглым. Разрезал, окинул взглядом и зашил обратно.

В случае же вышеупомянутой статьи – «патологоанатом» произвел детальное вскрытие, осмотрев каждый орган и член тела – извлек, потрогал, понюхал (едва не попробовал на вкус). Но трепанацию черепа тоже не произвел – то ли торопился, то ли просто не хватило духу – а что там невинному взору откроется?..

Так или иначе, обзор «Шарипова» при всей своей остроумности все ж весьма и весьма тенденциозен. Вот и мыслишка проскользнула – а не ангажирован ли автор, не заказ ли это его старших товарищей, которых он вроде как и недолюбливает даже – как он сам признавался по секрету. Знаю, знаю: сам автор-аноним отнюдь не является сторонником теории заговора, а посему, когда прочтет эти строки, широко ухмыльнется. Ну да на здоровье.

Спешу откланяться, Ваш навеки прототип главной роли в кинофильме/пьесе «Истоки» (название какое-то чересчур уж банальное, пусть Айдар придумает другое, не позорится).

Живой труп

В среду, 4 мая сего года, как обычно состоялось очередное собрание литературного объединения «Уф-ли» (г. Уфа), на этот раз целиком и полностью посвященное обсуждению вызвавшей определенное брожение в среде литераторов (и не только) статьи «Литература мертва – да здравствует литература!», опубликованной в газете «Истоки» (№ 16, 20.04.2005). И хотя статья сия подписана именем Рамиля Шарипова, для многих читателей вовсе не секрет, что подлинный автор ее – ответственный секретарь журнала «Бельские просторы» Юрий Горюхин.

Вел заседание бессменный руководитель «Уф-ли», известный поэт, прозаик и переводчик Айдар Хусаинов. На ЛИТО были приглашены популярные уфимские писатели и литсотрудники: Эдуард Байков, Светлана Чураева, Рамиль Шарипов, Александр Залесов, Лилия Кликич, Игорь Савельев и, конечно же, сам виновник «переполоха» – Юрий Горюхин. Дружно пришли в актовый зал Правления Союза писателей и их молодые коллеги. Можно сказать, зал был полон.

Надо сразу же отметить, что обсуждение прошло достаточно бурно и нетривиально. Были высказаны порою взаимоисключающие, но неизменно любопытные точки зрения. Так, например, литератор и владелец едва ли не самой полной в Уфе библиотеки философских и культурологических книг Искандер Шакиров (ник – Ихтик) справедливо заметил, что сетевая словесность, о которой столь пренебрежительно отозвался Горюхин, на самом деле нынче представляет значительный интеллектуально-творческий ресурс и завоевывает литературно-информационное пространство в обществе со все большей силой и напором.

Большинство присутствующих высказались в том роде, что статья в целом приемлема по тону и этикету, более того – подобные литературные обзоры и размышления о судьбах литературы и процессах, происходящих в местном литпространстве, несомненно, нужны и полезны. Впрочем, определенная часть литераторов отметила, что автор подошел к написанию своего «калейдоскопа-паноптикума» несколько тенденциозно и предвзято. Чего стоят выпады последнего в адрес отдельных литорганизаций и персоналий. Но это все преодолимо и не стоит заострять на мелких просчетах внимание.

А вот позицию, занятую критикессой Кристиной Абрамичевой (ник – Критикесса), заявившей, что ее, дескать, безмерно радует тот факт, что автор благосклонно отозвался о ее новоявленном журнале «Гипертекст», занимать не следует, ибо эгоистичные настроения уже давно изжили себя – мы, как ни крути, единая семья энтузиастов литературного слова. И не стоит радоваться, что сегодня тебя похвалили, а других нет, ибо назавтра тебя же могут лицом в грязь и сапожищем по сусалам.

Поэтесса Галарина чересчур долго объясняла нам всем что-то, видимо, очень важное для нее, а вот что именно – убей Бог, не вспомню (хотя вроде бы слушал внимательно, гм).

Молодые да ранние Игорь Савельев и Евгений Рахимкулов выступили несколько вяло, не сказав ничего путного. Девушка Анастасия была мила и велеречива, но опять же своей речью никакого впечатления на автора сих строк, увы, не произвела.

Лилия Кликич поддержала Эдуарда Байкова и Рустема Мирсаитова в том, что автор обсуждаемой статьи мог бы быть и покорректнее и толерантнее, что ли. То же отметила и Светлана Чураева, которая, тем не менее, согласилась со многими тезисами автора, более того, рубанула фразой: «У нас тут самое настоящее болото!». Кстати, о болоте говорил критик Байков еще года три тому назад – с тех пор стараниями оного и многих других болото потихоньку начало превращаться обратно в пруд (пока еще со стоячей водой).

Неистовый ТОВАРИЩ Александр Иликаев высказал весьма здравую мысль о том, что всем нам необходимо объединяться и выпускать не разрозненные мизернотиражные книжонки, а единый литературный альманах. К этому же неоднократно в своих статьях и речах призывал своих порою легкомысленных собратьев по перу руководитель ЛТО «Фантасофия» и ЕврАПИ Эдуард Байков.

Александр Залесов предложил организовать на постоянной основе продажу самиздатовских книг местных авторов в фойе здания Союза писателей. По сути, он признал правоту своего тезки Леонидова, который еще четыре года тому назад организовал стенд в этом же самом фойе с книгами местного самиздата – в целях презентации и рекламы произведений башкортостанских писателей. Жаль, стенд недавно ликвидировали, а книги, вероятно, отправили в мусорный контейнер. Негоже Союзу писателей так поступать со своими младшими товарищами.

Кто-то говорил о необходимости расклеивания на стенах домов и в общественном транспорте постеров, рекламирующих произведения автохтонных писателей. Такой пиар-ход уже использовали именитые в среде читателей и не всегда и не всеми любимые в среде виртуозов словесности писатели Эдуард Байков, Всеволод Глуховцев и Александр Леонидов. Результат был более чем скромный.

«Звезда», как его назвал Айдар Хусаинов, Эдуард Байков выступил относительно миролюбиво, хотя многие ждали от него привычного рыка литературного льва. Байков согласился, что статья нужная и в общем и целом нормальная, и что он рад такому ажиотажу вокруг вопросов, поднимаемых в упомянутой статье. Правда, были и нюансы – статью прочли и не совсем поняли настроений ее создателя в «руководящих органах». Байков бросил клич, поддержав, таким образом, товарища Иликаева: «Литераторы всех группировок, объединяйтесь!».

Уфлинец Вячеслав Кофман, испытывая бьющую в глаза симпатию к критическим мыслям Горюхина, попросил обратить внимание на то факт, что ни один из выступавших не признал правоту автора статьи, как не признали и свое полное ничтожество – мол, приходят с плохо прочитанным стишком о школьной любви, а потом выпускают тоненькие тетрадочки графоманских стихов. Горе-литераторы, одним словом! Но это точка зрения г-на Горюхина и г-на Кофмана (sic!).

Рустем Мирсаитов, поначалу бывший весьма спокойным, под конец внезапно взъярился и метнул несколько словесных дротиков и стрел (слава Богу, не отравленных ядом кураре!), не целясь ни в кого конкретно, едва не попав в своего компаньона и закадычного приятеля Байкова. Обошлось… Но понять его можно – человек отдает свое время и средства на общее дело, а тут некоторые товарищи, которые совсем нам не товарищи, суют палки в колеса, кидают камни в стекла и пытаются перерезать топливный шланг и проколоть шины.

Не пришли на обсуждение (хотя и обещались), тем самым, проигнорировав его, такие деятели культуры, как Александр Леонидов, Азамат Юлдашбаев, Игорь Фролов, Анна Ливич, Денис Лапицкий, Алексей Симонов, Вадим Богданов (взамен прислал жену – и на том спасибо).

Айдар Хусаинов подал голос лишь в самом конце заседания, под занавес, подытожив: «Статья Юры хороша уже тем, что на ее обсуждение к нам пришли такие люди, как г-н Байков…». Айдар как всегда прав.

Ну вот и резюме: как оказалось (и как совсем не ожидал автор обсуждаемой статьи), труп местной литературы вдруг ожил и, вскочив бодренько на твердые ноги, протянул сильные жилистые руки к горлу струхнувшего ненароком литобозревателя – я те выключу!..

Презентации и презенты

Два дня кряду уфимские литераторы тусовались – веселились, протрезвели – прослезились. А если серьезно, то в среду и четверг состоялись презентации соответственно коллективного поэтического сборника «Любовь-морковь» (шутка! на самом деле сборник называется «Там, где я тебя люблю…») и 2-го номера новоявленного критического журнала «Гипертекст». Устроителями первого мероприятия выступила группа «Мирсаитов и Ко» во главе с Рустемом Мирсаитовым (партийная кличка – rustemm), а второго – не кто иной, как сама глава magazine «Hypertext» Кристина Абрамичева (партийная кличка – criticessa) со товарищи.

Творческая (как правило) публика, пришедшая на вечера книжно-журнально-печатного слова, ликовала – то вяло, то бурно, но в целом сумбурно. Оно и понятно – сколько людей, столько и мнений. Но если говорить о содержательной стороне дела, то, конечно же, все мы нуждаемся в таких акциях, дарящих нам и пресловутый глоток свежего творческого «воздуха», и тихую радость общения с себе подобными индивидами, кое-кто из которых есть истинный культуртрегер, то бишь пропагандист и распространитель культуры, духовности и прочих возвышенных вещей.

Первое из вышеуказанных событий было совмещено с очередным, завершающим текущий сезон заседанием «УФЛИ». Поначалу, по традиции, новички читали свои стихи, надо сказать, не все из которых были «о школьной любви», да еще и «плохо прочитанные». Затем слово взял впервые почтивший ЛИТО своим присутствием Александр Леонидов. Старший литконсультант Правления СП РБ много и пространно рассуждал о полезности выпуска подобных сборников и прочая, и прочая. Устроитель мероприятия – молодой, но весьма успешно «продвинувший себя в местную литературу» (и в предельно сжатые сроки – добавим мы от себя) Рустем Мирсаитов – совершенно справедливо заметил, что лет эдак через сто многие из фамилий, представленных в этом и других сборниках и альманахах, будут вписаны золотым пером в анналы башкортостанской словесности. Ах, прав Цицерон: только слава пребывает в вечности!

После всего вышеуказанного духовный и административный предводитель объединения «УФЛИ» Айдар Хусаинов под общий шум и овации вручал призы самым-самым, то есть отличившимся за данный поэтический сезон участникам еженедельных ЛИТО. Были отмечены и награждены: в номинации «Человек-ресурс» лидер группы «Мирсаитов и Ко», поэт, организатор поэтического конкурса «Слово» Рустем Мирсаитов, его жена Альбина Мирсаитова, поэтесса Галарина, критикесса Кристина Абрамичева – за острое словцо, за которым в карман не лезет, а также неистовый ТОВАРИЩ Александр Иликаев, ну и, конечно же, самая активно выступающая везде и всюду Марина Кириллова. Бурные аплодисменты…

Далее, как нам стало известно, состоялся праздничный банкет по случаю, но… мы на нем не присутствовали, ибо с некоторых пор неодобрям-с различные виды и формы возлияний.

На следующий день акция была еще более гипер… чуть было не оговорились – гиперсексуальная, но вовремя поправили себя – гиперинтересная. Правда, попали мы на нее лишь к завершению – видимо, оченно увлекательного и поучительного – выступления нашего духовного собрата по евразийству, православию и державно-патриотической риторике, известного уфимского философа и культуролога, доцента Рустема Вахитова. Автор, как мы поняли из концовки доклада, рассуждал о сущности и перспективах развития в России такого странно-аттракторного явления в духовной жизни человеческой цивилизации, как постмодернизм со всеми вытекающими из него последствиями.

Вахитова сменил следующий лектор – Айдар Хусаинов. Все всякого сомнения, как и мы, грешные, обладающий подлинной харизмой, Айдар увлеченно поведал собравшимся о ситуации в местном литпространстве – с древнейших советских времен до наших смутно-эклектических дней, высказав также свою точку зрения на еще одно любопытное явление (увы, не Христа народу), а именно – культуртрегерство на фоне ноосферного ландшафта Башкортостана. Вот этот термин и вызвал множество самых горячих споров и полярных истолкований смысла. А дефиниция сего понятия весьма проста: культуртрегер – человек, занимающийся (профессионально или любительски) распространением общей культуры и просвещения (образования) в обществе. Таких культуртрегеров тьма-тьмущая была в минувшие века и годы, а ныне это анахронизм. То, чем занимаемся мы, а также Айдар Хусаинов, Юрий Горюхин и Игорь Фролов (вот, пожалуй, и все причастные лица), культуртрегерством не назовешь, скорее это литературно-продвиженческое подвижничество.

После выступлений и прений, когда всем надоело преть, объявили перекур, а после, по всей вероятности, был опять банкет? Не знаем, не знаем, ибо вновь убыли раньше срока.

Мы рады, что творцы общаются, тусуются, чатятся, выступают, творят, издают и продвигают… Замечательно и то, что появляются, вылупляясь из книгоиздательского литературно-печатного «яйца», все новые птенцы – альманахи, сборники, журналы, газеты и отдельные авторские книги. Вот и с приходом журнала «Гипертекст» закончилась наша «монополия» на русскоязычную литкритику в Башкортостане, и мы более не «гегемон литературных карьеров», что нас совсем не огорчает, а наоборот – радует. Ибо мы порядком подустали тянуть эту лямку – труд-то неблагодарный.

События планетарного масштаба, или звезды сияют героям

В среду, 1 февраля, в Уфимском планетарии состоялось общее собрание творческого объединения «Фантасофия» – первое в новом году. Приглашенная съемочная группа БСТ и корреспондент газеты «Аргументы и факты в Уфе» освещали это значимое мероприятие.

Очередная встреча фантасофов наглядно показала, что «Фантасофия» для массы рядовых членов отнюдь не пустой звук – зал, рассчитанный на 90 мест, был полон. Повестка дня была достаточно насыщенной – тут и вручение членских билетов, и обсуждение важных организационных вопросов, и множество интересных объявлений, и чтение стихов.

На сегодня «Фантасофия» – не только самое крупное творческое объединение в регионе (142 члена), но и самое креативное и успешно развивающееся. И это несмотря на отсутствие материальной поддержки от кого бы то ни было – государственных или коммерческих структур. Фантасофы и их идейные предводители – Эдуард Байков (председатель ТО), Александр Леонидов (зампредседателя по творческим вопросам), Рустем Мирсаитов (зампредседателя по организационным вопросам) и Всеволод Глуховцев (отвественый секретарь ТО) – научились решать множество встающих перед объединением творческих, организационных, информационных и даже финансовых вопросов сами, буквально за свой счет и своими силами, не прибегая к помощи извне.

Существующая уже три года, но перешедшая к активной деятельности и бурному развитию лишь полгода назад, духовно-культурная организация своими целями ставит способствование формированию и раскручиванию творческих процессов в регионе, широкое участие в культурной и общественно-политической жизни республики, России и всего цивилизованного мира, а также более насущные и приземленные цели, как то: проведение творческих встреч, организационных собраний, всевозможных конкурсов, фестивалей, презентаций, выставок и прочих культурных акций, продвижение имен и произведений своих членов – представителей практически всех творческих направлений, профессий и призваний, выпуск своих периодических и продолжающихся изданий и книг.

Важными ближайшими мероприятиями названы: проведение Второго открытого поэтического конкурса «Слово»; издание к празднованию 450-летия присоединения Башкирии к России коллективного сборника произведений членов объединения, проведение конкурса «Фантасофии» на лучшее беллетристическое произведение малой прозы – с объявлением победителей в четырех номинациях, вручением им дипломов лауреатов и денежных премий.

Также на 14 февраля намечена презентация республиканского поэтического сборника любовной лирики, выход которого приурочен ко дню всех влюбленных – дню Святого Валентина. Данный проект проводится совместно с республиканским радио «107 Спутник FM». Презентация пройдет в учебном театре Академии Искусств и совмещена с концертом и фуршетом.

Фантасофами принято решение от слов перейти к реальным и практическим делам, а именно – поучаствовать в благотворительности. 18 февраля в 14.00, совместно с республиканским радио «107 Спутник FM», будет проведена первая благотворительная акция «Детям – от чистого сердца!» в детском доме № 9 (ул. Кольцевая, 103), где детям также подарят концерт фантасофы-музыканты и фантасофы-певцы.

О проведении тех же самых акций было сказано и на пресс-конференции творческого объединения «Фантасофия», состоявшейся через день в информационном агентстве «Башинформ». Но кроме этого, собравшимся журналистам лидеры «Фантасофии» поведали и о своих трудностях, продиктованных невниманием к ним и непониманием со стороны официальных структур, в частности, Союза писателей РБ, Управления по делам печати, полиграфии и средствам массовой информации, Министерства культуры и национальной политики, Администрации Президента РБ, коим они посылали письма с просьбой о выделении денежных средств на развитие объединения и издание своих сборников и альманахов. Руководители ТО заявили, что получая одобрение и поддержку на словах, на деле же никаких подвижек со стороны вышеуказанных организаций они не видят. Начальники разных уровней и рангов отписываются одной и той же формулировкой: «вы не включены в бюджетный годовой план».

Очень резкая и дружная, если не сказать массированная критика со стороны предводителей многочисленных фантасофов прозвучала в адрес руководства единственного государственного литжурнала «Бельские просторы», выходящего на русском языке. Досталось и «могущественному лобби», воцарившемуся в русском объединении при Союзе писателей РБ. Впрочем, как оказалось, это одни и те же люди. А именно – те, кто проводят старую совковую политику и отжившую практику «не пущать» молодых и талантливых, каковые могут, по их мнению, «лишить их удобной кормушки» в лице толстого литжурнала и почетной корочки члена СП РБ.

Со всей убедительностью было заявлено, что если в течение многих лет тираж и престиж журнала падают, то нужно немедленно менять руководство. Как пример был приведен башкирский литературный журнал «Шонкар», главный редактор которого, молодой Иршат Тляумбетов, выгнав поганой метлой разных старых и бездарных функционеров, поднял тираж с двух до десяти (!) тысяч, превратив журнал в ведущее молодежное издание Башкортостана.

В целом выступление Байкова со товарищи было весьма эмоциональным, но это-то и подкупало – своей искренностью и желанием делать общее дело практически, а не рассуждать о «здоровом консерватизме», при этом убивая творчество во многих неокрепших душах юных дарований. Остается надеяться, что эти подвижники от литературы и культуры не повторят ошибок своих старших и закосневших в лицемерии предшественников, которые с трибун произносят пламенные речи о высокой духовности и нравственности поэтов и писателей Башкортостана, а у себя в кабинетах и на дачах пьют по-черному и забавляются с любовницами.

Стремление к первенству. Исторический срез

Давайте сразу договоримся о дефинициях. В понимании автора в нашем случае стремление к первенству – это такое же реальное и вполне нормальное и объяснимое явление (в данном ракурсе – человеческой природы), как инстинкт самосохранения или потребность в сексуальной разрядке. Только у разных людей оно выражается по-разному (с разной степенью интенсивности). И продиктовано подобное стремление может быть отличными друг от друга причинами (потребностями, целями, побуждениями, намерениями), к примеру: желанием иметь постоянную (обеспеченную кем-либо) кормушку, или амбициями тщеславия и честолюбия, или далеко идущими планами установления контроля над той или иной сферой общественного бытия…

Вообще, творческим личностям изначально присуща эта черта характера (в той или иной степени накала) – стремление выделиться, победить, вызвать одобрение, а значит максимально (и успешно – добавим мы) реализовать свое творчество, свои творческие потенции.

Оставим в покое советскую эпоху развития литературно-творческих процессов в Башкирии. Сразу перейдем к «ревущим» девяностым. Но прежде оговоримся: по нашему мнению, отличие литератора от журналиста ныне весьма невелико и расплывчато, ибо многие (очень многие, подавляюще многие) журналисты постоянно пробуют себя (или уже являются ими) в качестве беллетристов, поэтов, публицистов и литкритиков; равно и писатели подрабатывают (вынужденно или по своему хотению) журналистским пером. Поэтому будем говорить о совместной структуре писательско-журналистского сообщества (ПЖС) Башкортостана.

Так вот, к началу 90-х гг. ушедшего XX века сложилось в нашем отчем крае такое ПЖС, в котором эклектично и по большей мере стихийно переплелись два ведущих направления – литературное старообрядчество и литературное скоморошество. К первой конвиксии относятся, как вы уже догадались, носители традиции, ко второй – поборники новшества. Вся эта шатия-братия причудливо переплелась, перебродила, переплавилась и… разделилась на несколько практически независимых друг от друга консорций.

От главного держателя традиций – Союза писателей РБ отпочковалось несколько групп и группировок. Это группа, условно именуемая «Гипертекст», ЛИТО «УФЛИ» (несмотря на декларируемую его предводителем преданность СП РБ, на самом деле большинство членов «УФЛИ» постоянно возводят хулу на СП РБ – автор своими ушами слышал оскорбительные реплики в адрес союзписовцев, посетив несколько заседаний данного литобъединения). Сама по себе существует «Тропинка» и ЛМК Ольтэ. Даже такие лояльные организации, как редакции государственных газет и журналов, давно уже превратились в самодостаточные центры, у сотрудников многих из которых, как нам стало известно, перманентно возникают сепаратистские интенции. Таковыми являются «Истоки», «Бельские просторы», «Ватандаш», «Агидель», «Шонкар», «Тулпар», «Учитель Башкортостана», не говоря уже о «себе на уме» «Молодежной газете», «Вечерней Уфе», «Республике Башкортостан» и «Йэшлеке».

Недаром после недавно прошедшего столь помпезно очередного съезда СП РБ (подобные помпезности обычно наблюдаются в истории различных людских образований накануне их стагнации и последующей гибели; между прочим, стагнация в Союзе писателей налицо и уже давно) в майском номере журнала «Агидель», в рубрике, посвященной откликам местных мэтров по поводу этого самого съезда и состояния дел в вышеуказанной организации, например, Нугуман Мусин высказался более чем откровенно. Дословно, в переводе на русский, это звучит примерно так: «В последнее время Союз писателей Башкортостана превратился в сборище случайных людей. Настоящими писателями среди двухсот можно назвать 40, от силы 50 членов СП РБ. И не потому ли группа русских и русскоязычных писателей решила отделиться и создать свой Союз?». Речь, как вы догадались, идет о «Фантасофии».

И вот мы подошли, наконец, к главному. Нынче уже ни для кого не секрет, что наиболее пассионарно-революционные настроения выказывает самая крупная в регионе (из существующих на общественных началах) культурно-творческая организация – творческое объединение «Фантасофия».

«Фантасофия» как литературно-творческое объединение (поначалу только беллетристов и даже более уже – писателей-остросюжетников) была основана весною 2003 года на обломках творческой группы «Фантастика Башкортостана». Правда, потом выяснилось, что лидер «ФБ» сумел не только сохранить ее, но упрочить и приумножить, к тому же учредив орган этой творческой группы – журнал «Литературный Башкортостан». Но речь у нас идет о «Фантасофии». Эта организация тихо-мирно существовала себе два года, время от времени выпуская одноименные альманахи и коллективные сборники – литературно-критический с характерным названием «Уфимская литературная критика» и научно-философский «Вехи Евразии». Собраний почти не проводилось, если не считать таковыми дружеские встречи лидеров ЛИТО.

И вот что-то случилось – как всегда внезапно и поначалу незаметно. Встряхнувшись от полусонного оцепенения, «Фантасофия» начала бурно развиваться, приумножая свои ряды со скоростью света и распространяя потоки информации в окружающее ноосферное пространство Республики и экстраполируя их дальше – на всю Россию и далее.

Объяснить это лишь появлением новых энергичных и талантливых (то есть пассионарных) людей в «Фантасофии» – значит сознательно упростить решение задачи. Уважаемый автором Лев Гумилев, пожалуй, усмехнулся бы лукаво и ответствовал: «Дело, батенька, во влиянии извне – скорее всего, вы получили заряд пассионарности в результате энергоинформационного импульса из космоса». Сказав так, возможно, Лев Николаевич имел бы в виду энергетические вспышки в моменты солнечной активности (читайте Чижевского). Но не суть важно. Главное другое: руководство «Фантасофии» и его ближайшее окружение в один прекрасный момент взяло установку на коренные преобразования своей организации, деятельности и творческого мира вокруг себя. И это был взрыв пассионарности, творческой активности, благодаря которому «Фантасофия» вырвалась вперед и, стремительно набирая ход, подобно стальному локомотиву, на всех парах помчалась к намеченным целям.

В принципе это-то как раз и не удивительно. Удивляет другое: почему вышеуказанный импульс никак не подействовал (а он не подействовал, так как никаких видимых проявлений не наблюдается) на остальные организации – гипертекстовиков, уфлийцев, бельскопросторцев, истоковцев, союзписовцев и других. Видимо, дело все-таки в ИЗНАЧАЛЬНОМ заряде пассионарности, присущем именно фантасофам, воздействовав на который, энергоинформационный импульс вызвал взрыв пассионарной деятельности в масштабе региона. Во всяком случае, вопрос остается открытым.

Еще что интересно: Гумилев-сын, описывая процессы этногенеза, убедительно доказывает, что явление пассионарности чаще всего возникает в зонах этнических контактов, когда несколько этносов смешиваются друг с другом. То есть речь идет о феномене метисации.

ПРИНЦИПИАЛЬНОЕ отличие «Фантасофии» от всех прочих – предшествующих и сосуществующих – организаций подобного типа в том, что в это объединение принимаются представители ВСЕХ, самых разнообразных, творческих направлений, профессий и призваний. При этом часто в одном фантасофе совмещаются поэт, художник и музыкант, или там беллетрист, ученый, публицист, ну и все в том же духе…

Адепты же и неофиты различных творческих союзов и большинства общественных объединений – монокреаторны, то есть гомогенны. Есть союзы писателей, журналистов, композиторов, художников, фотохудожников, театральных деятелей, архитекторов. Есть философское общество, союз экологов, союз молодых ученых (последний хотя бы объединяет представителей разных наук).

А «Фантасофия» – не только гетерогенна (поликреаторна), но и мультикультурна, многонациональна (полиэтнична), а теперь и многоязычна, ибо пополняется нерусскоязычными творцами. Чему удивляться, регион у нас такой – многонациональный и многоязычный.

Но, как мы знаем, так было не всегда – и в те времена «Фантасофия» «была под парами», то есть развивалась слабо и дискретно. И лишь когда была взята установка на прием в ряды помимо литераторов также и других творцов (любых, вне зависимости от национальности, языковой и расовой принадлежности, вероисповедания, идеологических принципов, половых и возрастных различий и прочего), сразу же мы наблюдаем пассионарный взрыв и рост системы с последующей экспансией на окружающее пространство.

И признаемся честно: стремление к первенству здесь является преобладающим намерением и потребностью, благодаря которой только и возможна реализация целей «Фантасофии» в целом и каждого ее члена в отдельности.

В заключение скажем, что автор никоим образом не претендует на исчерпывающее освещение рассмотренного лишь в первом приближении вопроса. Даная статья – всего лишь пролегомены, настоящее же исследование темы еще впереди.

Байки от байкова

Вот вам краткий обзорчик… нет, не литературы Башкортостана как таковой, а именно писателей земли башкирской – так сказать, монолог о типажах и типчиках литературного небосклона, а точнее, водной глади литературных водоемов. Само собою, речь пойдет о русскоязычных писателях Уфы (есть такой город на карте России – между прочим, «миллионщик»).

Говорить о так называемых мэтрах (50, 60, 70 и более лет возрастом) стало уже признаком дурного тона – о них, дескать, и так уже сказано-пересказано более чем достаточно. Писать о молодых да ранних (двадцатилетних) тем более не пристало – росточком не вышли. Остаются мои сверстники и соратники – то бишь младомэтры (30–40 лет от роду).

Вот о них-то, младомэтрах, и поведу речь, сразу оговорившись, что сия категория включает не просто любых писателей указанного возраста, а именно – состоявшихся и явно одаренных творчески. Ибо тридцати– или сорокалетних графоманов и мелкотравчатых литераторишков (как и других возрастов, впрочем), что называется, пруд пруди.

Итак, относительно молодые уфимские витии и мастера пера: Эдуард Байков, Александр Леонидов, Игорь Фролов, Юрий Горюхин, Всеволод Глуховцев, Денис Лапицкий, Анатолий Яковлев, Ренарт Шарипов, Расуль Ягудин и Айдар Хусаинов. Вот те члены-величины уравнения, определяющего, кто есть кто в нынешнем уфимском литературном раскладе.

Почему я в самом начале заикнулся о водоемах? Да потому, что водоемы в своем иносказательно-символическом смысле являются «местами обитания», пристанищами литераторов. Это чистой воды (опять водная стихия!) метафора – не более того. Но и не менее!

Фролов, Горюхин, Глуховцев и Лапицкий – люди как бы тихие, спокойные, подчас незаметные. Они отнюдь не ораторы, не затейники-массовики и тамады и, боже упаси, не шумные бунтари и «пламенные революционеры» – «шашками» не машут и «маузерами» не стращают. Чего не скажешь об остальных из поименного списка. Но обо всем по порядку.

Игорь Фролов пришел в литературу незаметно (и далеко не сразу). До этого он вполне успешно делал массаж разным частям тела жителей нашего славного града – в особенности умело у него это получалось с женской половиной клиентуры (что лишний раз подтверждает его традиционную и весьма здравую сексуальную ориентацию – браво, Игорь!). А еще до этого (опустив трудовую деятельность на ниве сторожевой службы) Фролов был воином, солдатом, хлебнув всех «прелестей» и прочих гнусностей войны сполна и отнюдь не в виртуальном плане. Игорю посчастливилось (вот так, без кавычек) застать ту самую, теперь уже легендарную Афганскую кампанию. Опыт этот ему, конечно, пригодился и пригодится еще не раз – в литературном творчестве. К примеру, один из его лучших, на мой взгляд, рассказов «На охоте» целиком построен на воспоминаниях и аллюзиях о той войне – где он с высоты бреющего, или какого там еще, полета вертолета рассматривал и расст… но сомкнем уста – sapienti sat.

Придя в литературу и став литсотрудником, Игорь заявил о себе несколькими изящными вещицами, заставив многих задуматься над теми гранями его творчества, кои ясно, а порою и выпукло, показывают наличие у автора немалого таланта. Литературоведческие эссе, например, потрясли меня, грешного, очаровав филигранностью изложения и ошеломив намеком на проделанный титанический труд исследователя.

Итак, Фролов, нигде не рисуясь и ничем особо не выделяясь (кроме потенциального и еще не раскрытого, но готового вот-вот распуститься таланта-бутона), тихо-мирно разбросал вокруг себя несколько великолепных жемчужин и, знай себе, посматривает с лукавой усмешкой: а чем-то оно еще обернется?.. Обернулось намедни вышедшей в Эксмо книге «Вертолетчик». А самого Игоря забрали… нет, не туда, куда вы подумали – его забрали в уфимский русскоязычный литжурнал «Бельские просторы» служить делу литературы ответственным секретарем.

Юрий Горюхин занялся писательским ремеслом (а точнее не ремеслом, а самым настоящим подвижничеством, ибо литература – это служение Слову, а оно, как мы знаем, было Богом) – во всяком случае, занялся им публично – тоже довольно-таки поздновато. До этого Юра получал техническое образование, трудился в каких-то организациях в качестве то ли инженера, то ли еще какого там технаря, и вот… сломав свою Карму (или это Карма сломала его), сразу прыгнул в дамки – поступил и окончил пресловутый литинститут им. Горького. После его взял под свое крыло Юрий Андрианов. С тех пор Горюхин – ответсек «толстого» литжурнала «Бельские просторы» и кроме всего прочего финалист двух престижных столичных литпремий – имени Белкина и Казакова. Совсем недавно он прыгнул в дамки второй раз (третий – оговоримся – как и инфаркт бывает последним) – стал (после скоропостижной кончины патрона) главредом (главВредом) «толстяка».

Как и Фролов, Горюхин – человек тихий и незаметный, а еще как бы аккуратный. Отточенный слог, выверенность действий всех персонажей, четко продуманный и выписанный сюжет, отсутствие всяких-разных замутнений и завихрений типа экспрессии, психологизма и рефлексий – все это характеризует Горюхина-беллетриста. И такой стиль вроде как ко двору – к московскому литературному двору. Только сдается мне, что Юра самого себя как творца пока что еще не нашел и пребывает ныне в перманентном недовольстве собой, отнюдь не удовлетворенный своей аккуратистской словесностью, которая ему самому, как кажется, обрыдла и стала вызывать горькую отрыжку.

Всеволод Глуховцев – еще один тихоня и себе на уме. Был технарем, стал философом (тоже поворот судьбы), да еще и пишет. Мнит себя эстетом, а под пером его выходят разные саспенсные страшилки и чернушные истории. Но, ради справедливости, следует отметить: не только! Как бы то ни было, а на сегодняшний день Сева среди нас единственный, у кого в первопрестольной и в Северной пальмире в крупнейших издательствах страны – АСТ, Азбука и Лениздат – вышли три книги (правда, совместно с недавно умершим Андреем Самойловым), и еще несколько вещей опубликовалось в столичных сборниках. Всеволод звезд с неба не хватает, медленно, но верно (целенаправленно – выражаясь философски) движется к процветанию и творческому успеху. Ему не достает языково-слоговой яркости Байкова, идейно-проблематической неистовости Леонидова и цветисто-богатой образности-метафоричности Фролова.

Денис Лапицкий – самый младший из всех (по возрасту вообще не годен в младомэтры – едва 30 стукнуло). И написано им в беллетристическом плане тоже меньше остальных младомэтров. Но и в нем чувствуется «дар Божий», и он уже делает первые серьезные заявки на литературную состоятельность и признание. Денис, по сути, есть продукт рафинированной городской интеллигенции. Он скромен, уравновешен, тих и лишен каких бы то ни было творческих амбиций – тщеславия, гордыни, честолюбия. Вроде как ангелоподобное – чистое и непорочное – создание. Но, с другой стороны, это-то и плохо – для литературной самореализации. Ибо что движет более и сильнее всего авторами, что подвигает их на литературные подвиги и свершения?.. А вот и неправда – не жажда наживы, и не только, да и не столько либидо (в плане сублимаций) – хотя и это тоже. Движет нами больше всего творческое тщеславие. А оно – суть завуалированное желание сказать свое Слово миру. Лапицкий не тщеславен, или тщеславен в весьма малой, слабой степени. Надолго ли ему этого хватит, чтобы превосходить самого себя в процессе творческого созидания? Вопрос, разумеется, чисто риторический.

Говорить о Байкове, то есть о себе, любимом, как-то не с руки – пусть другие скажут (впрочем, уже говорили и не раз). Так что, сразу перехожу к Леонидову. Александр Леонидов (Филиппов) до прихода в литературу успел побывать лишь офицером МВД и еще рекламным деятелем. Ему не было и 25-ти, когда будущий старший литконсультант Правления Союза писателей РБ стал обладателем счастливого билета для прохода на литературную арену, который ему милостиво разрешила вытянуть плутовка-Судьба. Видать, Карма Леонидова-писателя не столь отягощена как у других (за исключением меня – ибо я уже в 23 года написал крупный роман, а еще спустя пару лет его решили экранизировать известные режиссеры с Мосфильма).

Леонидов, безусловно, талантлив – это вынуждены признать и его враги, коих у него немереное количество (откуда что берется?). Но у Саши есть одна дурная черта – он человек чрезмерно увлекающийся, порою похож на заигравшегося ребенка. Вот и мечется – то за науку академическую возьмется, то за публицистику, то за беллетристику… Что здесь – недостаток усидчивости или плюрализм в одной голове (выражение Горюхина)? Вероятно все же – буйный темперамент (sic!) при ослабленном волевом механизме Супер-Эго. Побольше ему твердости, целеустремленности, собранности и жесткости, переходящей в жестокость (пусть так) – прежде всего по отношению к себе – и он свернет горы на своем пути, а две последние – литературный Олимп и Парнас – сумеет покорить. Но, увы, природу человеческую не переделать. Ибо слаб человек и порочен; и стихии мрачного подсознания играют нами как морские волны утлыми суденышками во время шторма. Леонидову надобно следить за парусом – как бы не порвали ветра буйные, да не забывать время от времени вычерпывать воду из трюма, а то ведь так и потонуть недолго.

И все же, что ни говори, а Байков с Леонидовым обитают на реках с сильным течением – обоих нас называют «моторами»; а Фролов, Горюхин, Глуховцев и Лапицкий нашли свое пристанище в тихих местах – на озерах, прудах, старицах и лиманах. Удел Байкова с Леонидовым – мчаться среди брызг и волн то на моторных лодках, то на водных лыжах, а то и вовсе на «ракете». Удел остальных вышеперечисленных – грести на весельных лодках по спокойным водам, изредка заплывая на реку – да и то лишь равнинную, с медленным слабым течением – а потом по протоке обратно.

Особняком стоят четверо. Объясню почему. Анатолий Яковлев – весьма плодовитый беллетрист и поэт – после того, как попал в автокатастрофу, стал инвалидом. В настоящий момент его нет с нами – тихо ушел из жизни. Поэтому ныне его как бы и позабыли. Да и последние годы он был в стороне от активного литпроцесса. А так как на Руси повелось калекам и убогим все прощать и вообще считать их чуть ли не святыми, то ничего плохого (даже если бы и захотел) сказать о Яковлеве я не могу. Человек находил в себе мужество и силы жить дальше и творить – сие достойно всяческой похвалы.

Айдар Хусаинов сам по себе не столь уж и гениален, каким хочет казаться. Все у него либо неплохо, либо хорошо – но не более того. Амбиции – это заметно всем и каждому – из Айдара так и прут (но и у меня, грешного, их немало). Как и я, Хусаинов видит себя лидером не только в творческом, но и в организационном плане. Оба мы – он и я – каждый возглавляем свое литобъединение. И это просто замечательно! Но в отличие от вашего покорного слуги, Айдару все же порою не хватает такта и искренней доброжелательности. Понятно, что литературное сообщество подчас напоминают гадюшник, где каждый сам за себя и готов при первой удобной возможности вонзить тебе в шею свои ядовитые клыки. И все же… не все так плохо в королевстве Датском, как то кажется на первый взгляд. Хусаинову же – побольше терпения, умения прощать, доброжелательности, и поменьше – заносчивости, недоверия и отчужденности. Все мы – люди, и нужно снисходительно относиться друг к дружке, прощая другим не только их слабости, но и… достоинства.

Расуль Ягудин – фигура одиозная в нашем литсообществе. За его плечами неплохая школа журналистики, немалое количество публичных скандалов и громких эпатажных выходок. Впоследствии он становится плодовитым и весьма небесталанным поэтом – то ли авангардистом, то ли экспрессионистом, а еще беллетристом-остросюжетником – автором леденящих кровь и вызывающих непроизвольную эрекцию черных триллеров и романов ужасов, насыщенных как крепкий солевой раствор отборным матом, анатомически подробной расчлениловкой и отвязными порносценами в духе даже не опусов маркиза де Сада и Захер-Мазоха, а скорее «Калигулы» Тинто Брасса. И все это крепко замешано на самой запредельно-могильной мистике.

Стиль у Ягудина-беллетриста безобразный. То ли подобным экспериментаторством он прикрывает свою полную стилистическую безграмотность, то ли еще что… Неистово-буйная фантазия, смелые сюжетные ходы и решения, и садомазохистское засилье сложноподчиненных и сложносочиненных предложений (продолжительностью в целый абзац, а то и страницу текста!) с неприличным обилием придаточных. Хочется либо воскликнуть: «Автор, так не пишут – даже на Марсе!»; либо просто пожать плечами, плюнуть, растереть и забыть; либо… извините, покрутить пальцем у виска – а чё это он?..

В свое время Ягудин не один раз умело и открыто подверг уничтожающей критике местных литературных боссов, за что и был подвергнут оными остракизму и до сих пор считается в литературном сообществе Башкортостана персоной нон-грата. Как говорится, не говори правды – не теряй дружбы. Ягудин в силу несносного характера и подозрительности натуры не уживается почти ни с кем. Создал свой журнал «Литературный Башкортостан» и вроде слегка успокоился. Остальные могут вздохнуть спокойно – чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не… капало – на мозги нам или в ЦК КПСС.

И, наконец, Ренарт Шарипов. Одаренный автор, который при лучшей самоорганизации (которая у него, простите за тавтологию, оставляет желать лучшего) мог бы добиться неизмеримо большего. За что ни берется, все до логического конца так и не доводит. Поэтому вес его – литературный и чисто человеческий – в глазах и во мнении других литераторов Уфы и Москвы (тех, кто о нем знает и все еще помнит) до безобразия мал. Его моторку несет бурный поток, но лодочный мотор барахлит, лопасти винта погнуты, руль плохо слушается, да и сам рулевой-капитан (в одном лице) вдрызг пьян. Либо он сядет на мель – и застрянет там навсегда, либо налетит на камни – и разобьется. Но не будем думать плохое – оно и не сбудется.

Такова, подчас нелестная, но зато честная (во как, в рифму) характеристика так называемых младомэтров русскоязычной литературы Республики Башкортостан. В общем и целом вся десятка – люди яркие и неоднозначные. Талант писателя проклюнулся и дал буйные ростки у каждого. Что же дальше?.. Поживем – увидим. Только следует помнить всем нам, что стоячие пруды с непроточными озерцами превращаются со временем в болота, а реки имеют упрямую тенденцию впадать в моря, а то и океаны. Аминь!

Мастер лиры и пера

28 апреля, в пятницу, в Уфимском планетарии состоялся творческий вечер известного уфимского писателя, барда и краеведа-уфацентриста Сергея Круля. Мероприятие проходило в рамках деятельности творческого объединения «Фантасофия».

Сергей Круль известен как автор нескольких книг и литературно-художественных публикаций в республиканских изданиях. В их числе книга воспоминаний об отце – художнике Леониде Круле – «Мой отец – художник Леонид Круль» (Уфа, 1997), а также историко-приключенческая повесть-фантазия «На углу Социалистической и Бекетовской» (Уфа, 2005). И вот вышла в свет новая книга – сборник рассказов «Богомаз» (Уфа, 2006).

По словам автора предисловия, писателя Игоря Фролова «композиционный центр книги – отношения художника и мира». Автор не ставит целью научать или даже поучать чему-то читателя. Он просто показывает жизнь такой, какая она есть… или какой она может быть, не будь в нас заложен (Богом?) тот самый нравственный закон-императив, о котором столь вдохновенно вещал Кант. Избежав назидательности, вместе с тем писатель затрагивает глубокие до трагизма, напряженные моменты человеческого бытия, душевные коллизии, разрешить которые не всегда представляется возможным. Точнее – разрешить их можно только ценой собственной жизни.

Помимо презентации новой книги состоялся концерт Сергея Круля. В программе прозвучали песни и романсы на стихи русских поэтов. И это не случайно. Сергей Леонидович уже давно и прочно вошел в число известных авторов-исполнителей. Он лауреат городских и республиканских фестивалей авторской и самодеятельной песни, постоянный участник всероссийских песенных фестивалей. В его творческом арсенале – виниловый диск-гигант, несколько компакт-дисков.

Кроме всего прочего С. Круль занимается сохранением уфимских памятников, городской старины. Был активным участником инициативной группы по возрождению Гостиного двора.

Со всей уверенностью можно констатировать – концерт удался на славу. Зал был полон, и пришедшие на вечер активно поддержали выступающего, а в конце даже спели вместе с ним авторскую песню. Помогали «виновнику» мероприятия его родные – супруга Марина, дочь Александра и сын Ярослав. Такая вот творческая семья!

Подобные события, проводимые крупнейшим в регионе творческим объединением, позволяют творческим деятелям общаться и просто отдыхать душой, не взирая на экономические, общественно-политические и прочие трудности нашего неоднозначного времени.

О литературном процессе в Республике Башкортостан

Предлагаем вниманию читателей полный вариант интервью (ранее вышедшего в сильно сокращенном виде в республиканской газете «Истоки», № 2, 12.01.2006) редактора отдела журнала «Ватандаш» Эльвиры Халиковой с известным уфимским писателем, литературным критиком, председателем республиканского творческого объединения «Фантасофия» Эдуардом Байковым.

– Эдуард Артурович, расскажите, пожалуйста, о нынешнем состоянии литературного процесса в Башкортостане и, в особенности, о русскоязычном секторе литературного сообщества нашей республики.

– Как известно, у нас существует Союз писателей РБ, в котором имеются секции прозы, поэзии, драматургии, литературной критики и переводов, а также два крупных объединения – татарских и русских писателей Башкортостана. Существует государственное издательство «Китап», в меру своих сил и возможностей издающее местных авторов на башкирском, татарском и русском языках.

На мой взгляд, большое достижение нашей республики в плане развития и поддержания как литературного процесса, так и духовной жизни в целом, – существование государственных периодических изданий республиканского и городского уровней, в особенности, литературно-художественных и общественно-политических журналов.

На башкирском языке выходят «Агидель», «Шонкар», «Башкортостан кызы», «Акбузат», «Аманат»; на татарском – «Тулпар», «Аллюки»; на русском – «Бельские просторы»; на башкирском и русском – «Ватандаш», «Башкортостан укытыусыхы», «Хэнэк-Вилы». Особое место в информационно-литературном пространстве РБ занимает русскоязычная республиканская газета «Истоки», на страницах которой можно найти материалы по вопросам литературы, искусства, науки, философии, политики, спорта, медицины, по социальным проблемам.

Если говорить о русском секторе литературы Башкортостана, то, конечно же, речь следует вести прежде всего о печатных органах, в большей степени публикующих местных русскоязычных авторов – о журнале «Бельские просторы», газете «Истоки» и, отчасти, журнале «Ватандаш».

К примеру, за семь лет своего существования «литературный толстяк» «Бельские просторы» опубликовал на своих страницах большое количество произведений русскоязычных авторов и немалое башкирских и татарских – в переводах. Ежегодно в журнале печатается свыше 200 авторов – это примерно по две с половиной сотни публикаций в год в самых разных жанрах и родах литературы: беллетристика, поэзия, публицистика, литературная критика. Это большое дело и немалый вклад в развитие литературы Башкортостана. В то же время есть и недостатки. К примеру, прослеживается определенная тенденциозность в выборе авторов и вкусовщина в подаче материалов. На мой взгляд, в журнале явный перебор авторов пожилого возраста, а молодых и среднего возраста совершенно недостаточно. И потом, такие яркие, самобытные и безусловно талантливые писатели, как Александр Леонидов, Всеволод Глуховцев, Расуль Ягудин, Рустем Мирсаитов ВООБЩЕ не допускаются на страницы журнала – и продолжается это годами. Я просто затрудняюсь объяснить подобную нелюбовь нынешнего руководства «Бельских просторов» к этим авторам. Кроме того, резко сократили участие в журнале и вашего покорного слуги. В то же время меня охотно и часто публикуют остальные республиканские и центральные издания. Создается впечатление, что сотрудники редакции журнала «Бельские просторы» абсолютно нетерпимы к любому проявлению конструктивной и конкретной критики в их адрес. Как говорится, печально, но факт.

Нужно отметить, что из всех газет только в еженедельнике «Истоки» имеется литературный вкладыш и постоянные рубрики «Литературная гостиная», «Человек пишущий», «Человек читающий». Множество как начинающих, так и маститых писателей нашей республики за 15 лет существования газеты нашли своего читателя, публикуя произведения именно под этими рубриками. В плане демократичности в подходе к отбору авторских материалов «Истоки» дадут фору своему собрату «Бельским просторам».

Журнал «Ватандаш» часть материалов печатает на русском языке, поэтому на его страницах можно встретить публикации – художественные, публицистические, научно-философские – и русскоязычных литераторов. В то же время хочется пожелать руководству «Ватандаша» обратить самое пристальное внимание именно на русскоязычных литераторов и ученых, произведений которых в журнале явно недостаточно. И потом, имеется перекос в сторону официозных и наукообразных материалов – как правило, сухих, скучных и неинтересных для широкой читательской аудитории.

Ради справедливости, следует упомянуть и еженедельную газету «Версия», которая на протяжении 15 лет своего существования регулярно печатает детективно-приключенческую беллетристику – преимущественно местных авторов.

Также выходят самиздатовские журнал «Литературный Башкортостан» и альманах «Слово».

В структурном отношении литературное сообщество нашей республики (речь идет только о русскоязычных писателях), пожалуй, можно условно разделить на несколько категорий. Во-первых, это мэтры – всеми признанные, известные писатели, имеющие немалые заслуги перед обществом и внесшие значительный вклад в духовную культуру Башкортостана. Это, как правило, самая старшая возрастная категория литераторов. Имен много, они у всех на слуху, достаточно назвать Юрия Андрианова, Рима Ахмедова, Марселя Гафурова, Георгия Кацерика, Леонида Лушникова, Роберта Паля, Мурата Рахимкулова, Александра Филиппова, Михаила Чванова, Газима Шафикова и многих других. Пожалуй, к этой категории уже можно отнести Геннадия Баннова, Мадриля Гафурова, Николая Грахова, Владимира Денисова, Михаила Ерилина, Камиля Зиганшина, Юрия Коваля, Евгения Мальгинова, Леонида Соколова и Шамиля Хазиахметова. И если уж нам всем выпала честь жить и работать рядом с таким патриархом словесности, как Мустай Карим, уже при жизни ставшим классиком не только башкортостанской или российской, но и мировой литературы, то немудрено, что многие из нас добились значительных успехов в своей творческой деятельности.

Следующая категория – так называемые младомэтры, то есть уже состоявшиеся авторы – тридцати– и сорокалетние. Отличие их от остальной массы сверстников-коллег в том, что эти литераторы внесли весомый вклад в развитие литературы Башкортостана не только в творческом отношении, но и в организационном. Это подвижники от литературы, объединяющие вокруг себя молодых, помогающие начинающим обрести себя в мире литературного творчества. К ним можно с полным правом причислить таких мастеров пера, как Юрий Горюхин, Александр Леонидов, Игорь Фролов, Айдар Хусаинов, Расуль Ягудин и недавно ушедший от нас Анатолий Яковлев. Очень близки к ним Вадим Богданов, Рустем Вахитов, Всеволод Глуховцев, Александр Залесов, Алексей Кривошеев, Денис Лапицкий, Рустем Мирсаитов, Светлана Чураева, Рамиль Шарипов, Ренарт Шарипов, Ринат Юнусов.

Третья категория – это молодые, пробующие свое перо авторы – беллетристы, поэты, публицисты и критики. Полагаю, следует назвать самых активных из них. Это Кристина Абрамичева, Лилия Баимбетова, Яна Гецеу, Александр Данченко, Юрий Кичаев, Оксана Кузьмина, Анна Ливич, Юлия Ломова, Динис Муслимов, Рустам Нуриев, Борис Орехов, Денис Павлов, Евгений Рахимкулов, Игорь Савельев, Алексей Симонов, Виктория Скриган, Ирина Шематонова, Газиз Юсупов, Максим Яковлев. Появились новые имена совсем юных литераторов – Кристина Андрианова, Диана Биккулова, Кристина Мухачева, Арина Рахимкулова.

Еще одна категория – литераторы постарше, тоже активно печатающиеся в периодике и различных сборниках: Александр Белкин, Фердинанд Бигашев, Светлана Войтюк, Геннадий Горельников, Алла Догадкина, Алла Докучаева, Фирдаус Зиганшин, Вячеслав Киктенко, Марина Кириллова, Алексей Кленов, Лилия Кликич, Валерий Коваленко, Сергей Круль, Фина Латыпова, Игорь Максимов, Сергей Матюшин, Рафик Нурисламов, Ахмет Орбелин, Любовь Селезнева, Вячеслав Станинов, Альфред Стасюконис, Евгений Сухов, Сергей Фроловнин, Ревмир Чанышев.

Многие из числа молодых и относительно молодых отмечены различными литературными премиями – местными и российскими. Например, Вадим Богданов, Юрий Горюхин, Александр Леонидов, Рустем Мирсаитов, Игорь Савельев, Игорь Фролов, Светлана Чураева. Такие авторы, как Лилия Баимбетова, Вадим Богданов, Всеволод Глуховцев, Юрий Горюхин, Алексей Кривошеев, Денис Лапицкий, Игорь Савельев, Светлана Чураева, Анатолий Яковлев и ваш покорный слуга, помимо местных периодических изданий, были опубликованы в «толстых» литжурналах и альманахах или изданы в книжных издательствах – в Москве, Петербурге и за границей.

– О каких конкретных достижениях молодых писателей Башкортостана, пишущих на русском языке, вы можете сказать – издания за пределами республики, участие во всероссийских конкурсах и премиях?..

– Светлана Чураева была лауреатом 1-й премии всероссийского литературного конкурса «Сады Лицея» в 2002 году (опубликована в сборнике «Сады Лицея»), лауреатом всероссийского конкурса драматургов «Мы – дети твои, Россия» в 2003 году (пьеса «Прежде прежнего» опубликована в сборнике «Современная драматургия»), финалистом литературной премии имени Бориса Соколова в 2004 году (повесть «Последний апостол» опубликована в журнале «Октябрь», № 6, 2003, а также в сборнике «Новые писатели», Москва, 2004), лауреатом той же премии в 2005 году (повесть «Ниже неба» опубликована в журнале «Бельские просторы», № 1, 2005).

Вадим Богданов был лауреатом всероссийской литературной премии «Сады Лицея» и опубликован в одноименном сборнике – в 2002 году, а в 2005 году стал лауреатом всероссийского конкурса драматургов «Долг, Честь, Достоинство» (пьеса «Ветер в ранах» опубликована в сборнике «Современная драматургия»), кроме того, опубликованы его подборки новелл, рассказов и сказок в журнале «Молодость» (Москва, № 1, 2005) и в журнале «Реальность фантастики» (Киев, № 4, 2005).

Юрий Горюхин два раза побывал финалистом – литературной премии имени И. П. Белкина (в 2002 году с повестью «Встречное движение») и литературной премии имени Юрия Казакова (в 2003 году с рассказом «Канцелярский клей для Августа Мебиуса»).

Камиль Зиганшин удостоился в прошлом году литературной премии «Имперская культура» имени Эдуарда Володина за цикл литературно-художественных произведений о природе России, среди которых особо хочется выделить повесть «Скитник».

Рассказ Дениса Лапицкого «Пять миллионов счастливых» был издан в сборнике «Ковчег “Бастион”» (Москва, ЗАО «Мануфактура», 2005). Рассказ Лилии Баимбетовой «Всадница Гора» опубликован в сборнике «Гуманный выстрел в голову» (Москва, АСТ, 2004), а повесть «Единорог» – в литературном журнале «По ту сторону» (Москва, № 3, 2005). У Всеволода Глуховцева и Андрея Самойлова вышли совместные книги: роман «Бог сумерек» (Москва, АСТ, 2004), роман «Смерти нет» (Санкт-Петербург, «Азбука», 2005); кроме того у Глуховцева вышла повесть «Перевал Миллера» в сборнике «Фантастика 2002. Выпуск 3» (Москва, АСТ, 2003) и новелла «Башня под облаком» в сборнике «Все флаги» (Москва, ЗАО «Мануфактура», 2003), а также рассказ «Смерть идеалиста» в журнале «Дружба народов» (№ 1, 2004).

Особо впечатляет более чем удачный дебют молодого уфимского писателя Игоря Савельева. В 2004 году он был финалистом независимой литературной премии «Дебют» с повестью «Бледный город», а в следующем году с той же повестью финалистом литературной премии имени И. П. Белкина. И опять же в 2005 году успел побывать номинантом литературной премии «Ясная поляна» имени Л. Н. Толстого.

Совсем юная поэтесса и журналистка Кристина Андрианова стала в нынешнем году победителем Всероссийского литературного конкурса «Ступени – II».

Ваш покорный слуга опубликовался в столичных альманахах: в литературном альманахе «Протуберанцы» вышли рассказы «Лила» (Москва, «ОРБИТА-1», № 1, 2004), «Наваждение» (Москва, «ОРБИТА-1», № 2, 2005), «Завет» (Москва, «ОРБИТА-1», № 3, 2005), в альманахе «Сияние лиры» – сказка «О глупости и смелости» (Москва, № 1, 2005), а в литературно-философском альманахе «Открытая мысль» – рассказ «Невезение» (Москва, № 1, 2005) и сказка «Медвежья услуга» (Москва, № 2, 2005). В альманахе «Край городов» вышли рассказы «Лила» (Рязань, «Край городов», № 35, 2005), «И лона зев…» (Рязань, «Край городов», № 36, 2006), кроме того рассказ «Лила» был опубликован в литературном сборнике «Новая волна» (Санкт-Петербург, ТС «Новая волна», Выпуск 12, 2006), а рассказ «Территория» – в журнале «Порог» (Украина, Кировоград, № 10, 2005). По итогам общероссийского сетевого литературного конкурса «Писатель из народа» (Уфа, 2005) я стал победителем в основной номинации «Лучшее произведение, по мнению читателей интернет-газеты “Ufalife-Уфимская жизнь”».

Рустем Мирсаитов награжден специальным дипломом всероссийского литературного конкурса «Признание в любви» (Рязань, 2005). Также он стал победителем во всероссийском конкурсе на лучшего поэта, проведенном газетой «Яблоко» (Москва, 2005).

Любовь Селезневу трудно отнести к категории молодых авторов, но все же упомяну и о ней. Любовь Петровна в 2005 году вошла в число победителей всероссийского конкурса «Поэты III тысячелетия», проведенного группой газет «Сова», а ее стихи были опубликованы в одноименном сборнике.

Все это говорит о высоком качестве и востребованности наших русскоязычных авторов в литературных столицах страны.

Об одной стороне жизни литературного Башкортостана хочется сказать особо. На мой взгляд, в литературно-писательском движении республики, в особенности – в среде молодежи, долгое время шел вялотекущий литературный процесс. О культурном и, в частности, литературном пространстве Башкортостана в России не знали почти ничего. Прийти к таким выводам позволяет постоянное общение с литераторами и литературными работниками обеих российских столиц и других крупных в этом отношении литературных центров страны. Но с недавних пор все сильно изменилось – и во многом благодаря активной организаторской и творческой деятельности младолитераторов нашей республики.

– Не могли бы вы остановиться на этом вопросе несколько подробнее? Охарактеризуйте литературную жизнь молодых писателей РБ.

– Здесь есть свои достижения и свои недоработки. Многим известно – причем за пределами республики едва не в большей степени, что уже несколько лет в Уфе существует и действует крупное литературно-творческое объединение «Фантасофия». Главный вклад нашего литобъединения – активная помощь начинающим и уже состоявшимся писателям в реализации своего творчества. Кроме того, существуют и такие объединения, как ЛИТО «УФЛИ» при Союзе писателей РБ, литературно-творческая группа «Фантастика Башкортостана», литературно-музыкальный клуб при ДК «Химик», литературное объединение «Тропинка» при БГУ, объединения «Просвет», «Бульвар Славы» и другие. Хочу подчеркнуть: на мой непредвзятый взгляд именно в таких вот творческих объединениях, существующих на общественных началах, и проводится вся текущая живая и настоящая работа – творческая и организационная, активная и последовательная, а вовсе не в творческих союзах, получающих средства из бюджета республики.

– Имеются ли тенденции сближения разных литературных и творческих организаций друг с другом, в частности с Вашим творческим объединением?

– Конечно, такие тенденции имеются, и шаги в этом направлении нами, например, постоянно делаются. Другой вопрос, что не все и не всегда в должной степени отвечают положительно на наши неоднократные предложения объединиться, проводить совместную творческую и организационную работу. Вероятно, у руководителей этих объединений амбиции и честолюбие превалируют над здравым смыслом. Но вот творческая группа «Фантастика Башкортостана», существующая с 2002 года, ныне активно с нами сотрудничает, и дело идет к объединению обеих наших общественно-культурных организаций в единый творческий союз. К нам же примкнула и Евразийская академия проблем интеграции. Поверьте, от этого выиграет как культура республики, так и все наше общество в целом. В единстве – наша сила!

– Расскажите, пожалуйста, подробнее о вашем творческом объединении – основные вехи пути, достижения, цели и планы.

– В апреле 2003 г. было создано литературно-творческое объединение «Фантасофия», председателем коего являюсь я. В наше литобъединение в настоящее время входит свыше ста тридцати человек – причем не только писателей, но и представителей других творческих направлений и профессий, деятелей искусства, науки и духовной культуры в целом. Поэтому в связи с расширением творческих рамок, в сентябре 2005 г. ЛИТЕРАТУРНОЕ объединение «Фантасофия» переименовано в ТВОРЧЕСКОЕ объединение «Фантасофия». На сегодня оно самое крупное из всех творческих объединений в регионе.

В числе лидеров нашего литобъединения я могу назвать Вадима Богданова, Всеволода Глуховцева, Сергея Круля, Дениса Лапицкого, Александра Леонидова, Рустема Мирсаитова, Рустама Нуриева, Светлану Чураеву, Ренарта Шарипова. В наше объединение входят и те, кого можно с полным правом назвать литературными мэтрами, например, Мадриль и Марсель Гафуровы, Владимир Денисов, Георгий Кацерик, Газим Шафиков и другие.

Название творческого объединения состоит из двух слов: «Фантазия» и «София», что означает союз воображения и мудрости. Девиз «Фантасофии»: «Ars longa, vita brevis» – «Искусство долговечно, жизнь коротка». Цель «Фантасофии» – увеличение ноосферы, упорядоченности в дальнейшем развитии духовно-материальной культуры человечества для того, чтобы противостоять мировой энтропии, несущей хаос, разрушение, гибель живого и тепловую смерть Вселенной. Такие вот высокие мотивы.

Члены нашего объединения работают во всех литературных жанрах и направлениях.

ТО «Фантасофия» располагает собственной страницей в сетевом международном проекте «Живой Журнал» – “LiveJournal.com”. Издаются литературный альманах «Фантасофия» (6 выпусков) и коллективный сборник «Уфимская литературная критика» (5 выпусков). Членами объединения «Фантасофия» выпущено в свет свыше трех десятков книг.

Литературный альманах «Фантасофия» формируется из художественных прозаических и поэтических произведений писателей Башкортостана, пишущих на русском языке. Как правило, это беллетристика малой и средней форм – рассказы, миниатюры, сказки, новеллы, небольшие повести, а также стихи и баллады.

Альманах выходит с июня 2004 г., в настоящее время издано 6 выпусков. Издателем и автором-составителем его являюсь я. Содержание каждого выпуска определяется тематически – по литературным жанрам и направлениям. Вот названия выпусков альманаха: 1. Фантастика; 2. Фантастика & детектив; 3. Уфимская альтернативная проза & поэзия; 4. Мэйнстрим; 5. Сказка & магический реализм; 6. Шокотерапия.

Никаких коммерческих целей и выгод мы, конечно же, не преследуем. Альманах издается небольшим тиражом – всего 50-100 экземпляров, и рассылается по ведущим книжным издательствам и литературным журналам России – по жанрово-тематическому принципу. Делается это ради пиара и продвижения имен русскоязычных башкортостанских авторов – писателей-беллетристов и поэтов – на российском литературно-информационном пространстве. По итогам нескольких выпусков присуждаются литературные премии по 4-м номинациям за 4 лучших произведения, опубликованные в альманахе «Фантасофия», и выдаются дипломы лауреатов.

А ныне в рамках деятельности нашего объединения мы задумали воплотить в жизнь в грядущем году несколько важных для духовно-культурной жизни республики проектов. Во-первых, проведение Второго открытого поэтического конкурса «Слово» – теперь уже под патронажем «Фантасофии». Во-вторых, издание к празднованию 450-летия присоединения Башкирии к России коллективного сборника произведений членов объединения, посвященных тематике родного края. И в-третьих, проведения конкурса «Фантасофии» на лучшее беллетристическое произведение малой прозы – с объявлением победителей в четырех номинациях, вручением им дипломов лауреатов и денежных премий.

Последние два общих собрания, которые мы провели при большой организационной поддержки Башкирской Гуманитарной академии, наглядно показали, что фантасофы намерены и впредь вести самую активную творческую жизнь, участвовать в городских, республиканских и общероссийских культурных акциях и мероприятиях, премиях и конкурсах, издавать свои авторские книги и коллективные сборники. В последнем случае мы заручились поддержкой издательского дома «Истоки». Кстати, уже в начале нынешнего года мы выдали всем фантасофам членские билеты. А далее в планах – официальная регистрация нашего объединения.

Одним словом, мы не стоим на месте!

Мы неоднократно обращались в правительственные структуры с просьбой оказать финансовую помощь как в издании альманаха, так и в проведении конкурса «Слово», но, к сожалению, пока безуспешно. Что-то не видно в этом направлении и содействия Союза писателей РБ. Активно нас поддерживают пока что только средства масс-медиа – телевидение, радио, печатная периодика.

– Вот, кстати, больной вопрос для молодых литераторов. Делается ли что-нибудь в этом отношении у нас, в республике?

– Вопрос действительно не только больной, но и архиважный. Я не думаю, что министерству культуры, правительству, Президенту РБ безразличны интересы и чаяния молодых жителей нашей республики, тем более тех, кого принято называть творческой элитой. Ведь именно от граждан молодого и среднего возраста зависит будущее общества, нации, страны… Органы власти помимо бюджетных дотаций и вливаний, могли бы оказывать определенное давление на коммерческие структуры, чтобы те более активно включались в благородное дело поддержки культурно-просветительских, творческих проектов в нашем регионе.

Вот, например, благодаря богатому идейно-художественному содержанию литературных альманахов и коллективных сборников, регулярно выпускаемых литобъединением «Фантасофия» (кстати, за свой счет, самиздатом), наши имена и произведения вызвали широкий резонанс не только в республике, но и за ее пределами. Нас знают в Москве и других крупных городах страны, о нас пишут, многие из нас уже издаются в столичных издательствах и публикуются в московских и иных печатных изданиях.

Но этого недостаточно! Мы не хотим останавливаться на достигнутом. Наша цель – активное продвижение литературы в частности и духовной культуры Башкортостана в целом на информационно-культурном пространстве России и далее – за ее пределами. Превращение Уфы во вторую литературную столицу РФ – разве это не благородная цель?.. Пока что мы отстаем от таких крупных в литературном отношении городов, как Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Казань…

Те же недоработки имеются и в отношении премий. У нас в республике имеется всего одна «общекультурная» премия имени Салавата Юлаева, которая присуждается за успехи и в литературе, и в искусстве, и в науке, и которая к тому же присуждается раз в два (!) года. Да еще молодежная опять же обще-творческая премия имени Шаехзады Бабича. И все…

А вот как обстоят дела в соседнем Татарстане. Там существуют аж семь (!) ежегодных ЧИСТО ЛИТЕРАТУРНЫХ премий: имени Габдуллы Тукая (основная и высшая для литературы и искусства), имени Абдуллы Алиша (детская литература), имени Жамала Валиди (литературная критика), имени Кул-Гали (историческая художественная литература), имени Хади Такташа (поэзия), имени Фатиха Хусни (проза), имени Гаяза Исхаки (публицистика). Да еще скорыми темпами разрабатывается положение об учреждении премии по драматургии. Выводы делайте сами.

Молодым литераторам, культуртрегерам и прочим деятелям культуры и искусства РБ необходима постоянная поддержка официальных структур на государственном уровне! Организационные и творческие проблемы мы научились решать сами. Решаем по мере своих сил и возможностей и материальные вопросы. Но это в корне неправильно! Молодая литература нашей республики, особенно ее русскоязычный сектор, нуждается в финансовой помощи государства. На коммерческие структуры в большинстве своем надеяться не приходится. К сожалению, прекрасная и благородная идея меценатства (повсеместно развитая в дореволюционной России) так и не прижилась в среде новых русских.

Культурное пространство республики, широкая общественность нуждаются в сохранении действующих печатных изданий и премий, и в учреждении новых, в особенности, молодежных литературных периодических изданий и литературных премий.

Президент и правительство РБ многое делают для поддержки множества печатных изданий республики. И нам хочется надеяться, что руководство нашей республики обратит самое пристальное внимание на молодую, креативную, энергично развивающуюся литературу многонационального Башкортостана – ныне одного из самых стабильных регионов РФ.

– И в заключение несколько слов о том, каким вы видите государственное книжное издательство в Башкортостане? Сможет ли оно составить конкуренцию ведущим коммерческим издательствам России?

– Проблемы книгоиздания в провинции – тема эта и проста, и сложна одновременно. С одной стороны, чего тут огород городить – знай себе, выпускай рыночно-конъюнктурную продукцию, а то и полностью переходи работать под заказ – коммерчески это выгодно. Таких издательств и полиграфических фирм ныне – не меряно. С другой же, только государственное книгоиздательство еще способно поддержать выпуск как литературно-художественной, в том числе и детской, литературы, так и историко-краеведческих, научно-популярных и учебно-методических книг и пособий. Но много ли по стране осталось госпредприятий в сфере книгоиздательской и книгораспространительской деятельности? Башкирское издательство «Китап», существующее уже 85 лет, – одно из немногих и, не ошибусь, если скажу – самое крупное среди региональных книжных издательств, пользующихся государственной поддержкой.

Прежде всего, необходимо определить: национальная литература по определению УБЫТОЧНА и полностью зависит от государственного финансирования. Государственная система книгоиздания в Башкортостане позволяет обеспечивать население литературой, связанной с родным краем, книгами местных писателей, наряду с классиками русской и мировой литературы на башкирском языке. Но прибыли от госзаказа (более 90 % всего объема производства) издательство не имеет; республиканский бюджет полностью покрывает затраты на выпуск книжной продукции. При этом почти 90 % тиража выпущенных книг составляет учебная, учебно-методическая и справочная литература, передаваемая в школы, а до 90 % тиража неучебной литературы передается (опять же безвозмездно!) в библиотеки. Тот небольшой процент (около 11 %), что остается на собственную реализацию, продается в 4–5 раз ниже себестоимости продукции.

О чем говорят эти цифры? Да о том, что книгоиздательская и книготорговая деятельность «Китапа» едва не полностью убыточна! И это несмотря на то, что издательство располагает собственной книготорговой сетью: несколько фирменных магазинов, а также сотрудничает по поставке продукции с коммерческими книжными магазинами города.

Перейти полностью на коммерческую основу и выпускать лишь конъюнктурщину (в основном это – бульварное чтиво в глянцевых обложках) государственное издательство не может. Жить как прежде лишь на дотации из местного бюджета и целиком зависеть от госзаказа – этот путь тупиковый. Где же выход? На мой, сугубо субъективный взгляд, выход в том, чтобы издавать читабельную современную коммерчески выгодную литературу (как правило, это так называемая остросюжетная беллетристика – детективы, фантастика, приключения, дамские романы), активно продвигать ее на книжном рынке, а на вырученные средства издавать местных авторов, работающих в традиционных высокохудожественных жанрах литературы «главного потока» (мэйнстрима).

Одна из главных проблем в этой области – продвижение книги к читателю. Здесь, во-первых, необходимо расширение собственной сети торговых точек в Уфе и республике – в особенности по районам (обязать райпотребсоюзы включать книги в ассортимент закупаемой и реализуемой продукции, использовать систему автолавок). Во-вторых, нужно применить льготы (в том числе налоговые) для книжных магазинов, торгующих ассортиментом издательства «Китап». В третьих, ввести систему поощрений для школ и библиотек, активно продвигающих книги местных авторов. В-четвертых, предложить надбавку к зарплате преподавателей школ в виде талонов на книги издательства «Китап». И, наконец, в-пятых, следует включать произведения местных авторов в учебный и тематический план школ, средних и высших учебных заведений.

Другая, не менее важная задача – проведение пиар-компаний, то есть широкое и регулярное рекламирование (презентация) книжной продукции издательства. Это активное и повсеместное рекламирование книг местных авторов в СМИ, выезды писателей на творческие вечера и встречи с читателями, выступления авторов в средствах медиа, проведение в книжных магазинах дней книги и дней автографа, книжных ярмарок во время торжеств и праздников, в культурных заведениях (театрах, кинотеатрах, филармонии, дворцах культуры и стадионах). В печатной периодике – обязательные и регулярные (по мере выхода продукции) обзоры и презентации выпускаемых книг, рецензии и литературная критика.

Что тут еще можно сказать? Все эти предложения и советы, разумеется, дельные. И все же, как ни крути, а определяет всю политику и идеологию издательства именно государственное финансирование, поэтому и в дальнейшем издательство «Китап» будет вынуждено «плясать от этой печки». Хорошо это или плохо – все зависит от того, как сложится общая экономическая и общественно-политическая ситуация в Башкортостане и в целом в РФ. Достанет ли властям мудрости и дальновидности (и терпения, добавим), чтобы и дальше поддерживать с виду (в нынешних полудиких рыночных условиях) «гадкого утенка», а внутри, в своей сущности – «прекрасного лебедя», продолжит ли государство выделять средства по убыточной статье расходов – вот в чем вопрос. Но убыточна эта сфера только в материально-финансовом отношении. В духовно-ноосферном же – приносит неподдающуюся исчислению прибыль.

...

Интервью провела Эльвира ХАЛИКОВА

Увидевший небо в алмазах

Байков, конечно, гад – но не ползучий, а летучий, то бишь Дракон. А драконы, как известно, не только девиц умыкали и рыцарей по доспехам размазывали, но и учили людей мудрости тайной – так появлялись Посвященные. Самого Будду, говорят, учил уму-разуму какой-то из ихнего, драконьего, племени.

Байков умен – да, этого у него не отнимешь. Он же и хитер – и это правда, ведь устраивая различные «бунты» и «мятежи», плетя сеть интриг, науськивая одних на других, сам он всегда оставался незапятнанным и выходил сухим из мутной воды чавкающего литературного болота. И набирал очки, повышал свой имидж, укреплялся, расширялся, раздувался, поглощая все вокруг себя, захватывая все новые литературные позиции.

Шутка ли – за каких-то пару-тройку лет Эдуард Артурович из никому доселе не известного чудика сделался ведущим литкритиком, «видным башкортостанским» литератором, «королем уфимского триллера», самым публикуемым в Республике автором и прочая и прочая… А его лидерство и верховодство в литературно-творческом объединении «Фантасофия» и в Евразийской академии проблем интеграции?..

Наш «академик всех академий» действительно пишет едва не на любые темы (ведь о нем сказано одним из мэтров республиканской журналистики: «Какую тему ни назови, Эдуард Артурыч тут же достает из своего портфеля – а вот, пожалуйста…»). Правильно сказано о нем и то, что стиль его опусов, то «елейно-благодушный», то «крапивно-жгучий»; то «аскетически-морализаторский», то «развязанно-куртуазный». И это все о нем.

Байков – человек-хамелеон, он как вирус внедряется и с потрясающей быстротой приживается и размножается (в литературно-творческом смысле). Он как муха, едва ли не самая древняя тварь, приспосабливается и выживает в любых условиях. Он вездесущ как таракан и деятелен как муравей, но в отличие от вышеупомянутых букашек Байков обладает острым умом и высокоскоростной сообразительностью – и из-за этого он поразительно СТРАШЕН.

Порою может показаться, что Э. А. Байков – это вообще не человек. А кто же? Ответов может быть несколько: киборг (опытный образец засекреченного технологического центра), виртуальный проект (голографический сетевик-кибероид), симулякр (плод больного воображения литсообщества, коллективный фантом), представитель расы Древних (чудом выживший атлант, лемуриец или житель материка Му), нелюдь (вампир, ликантроп, лич), инопланетянин, божество (дэва), демон либо ангел. Впрочем, следует остановиться, а то неизвестно, в какие дебри мистики и шизопаранойи способна завести нас наша резво скачущая (подобно молодой, еще не покрытой жеребцом, кобыле) фантазия.

Но надобно все же признать: Байков не только СТРАШЕН, но и ЛЮБ. Он люб нам тем, что, не считаясь с финансовыми расходами, потраченным временем, личными усилиями и растрачиваемой энергией, чужим мнением (подчас завистливым и ехидным) – несмотря ни на что РЕАЛЬНО помогает многим своим коллегам – и начинающим, и уже состоявшимся литераторам. Он нас поддерживает советом и разъяснениями, публикует и издает наши произведения, продвигает наши имена на местном и центральном литпространстве, объединяет нас, разрозненных и единоличных, в дружную компашку, он же лоббирует наши интересы в высших литературно-писательских и правительственных структурах.

Всего этого хватит с лихвой, чтобы закрыть глаза на его чудачества и снобизм, эпатажи и амбициозность. И поклониться ему в ноги – склониться перед Драконом, как когда-то склонялись перед Искендером Двурогим покоренные и объединенные им народы Ойкумены. Прости меня, Господи!..

PS от редактора:

Автор данного панегирика (Карп Мисаилов), конечно же, писал это в те седые времена, когда Байков и Ко, создав самое крупное за всю историю литературного Башкортостана творческое объединение («Фантасофию»), и впрямь гремел по всей республике, да и по всей России-матушке, своей творческой, организационной, подвижнической и общественно-полезной деятельностью.

С тех пор, как писал недавно в одном из своих постов сам герой этих строк, былое и впрямь быльем поросло. Уже несколько лет Байков живет почти затворником, целиком погруженный в свой литературно-виртуальный мирок (а может быть – целую Вселенную?!). И, если не расширяется, то углубляется точно – а этот процесс ведет в том же анизотропном направлении, то есть к экспансии своего Я на весь мир вокруг и внутри себя.

Если отбросить весь этот экспрессивный и в чем-то надрывно-истеричный пафос К. Мисаилова, то в сухом остатке мы увидим квинтэссенцию алхимического превращения человека в миф: согласно А. Лосеву, человек и есть миф, а миф – человек (имеется в виду судьба, жизненный путь и, возможно, даже такое понятие, как Карма). Судьба и карма Байкова, как нам кажется, в том, чтобы за внешней оболочкой «пламенного революционера» совершить грандиозную РАБОТУ по нахождению, осмыслению, формулированию и формализации, а затем и доведению до всеобщего сведения истинного смысла бытия в мире. Ибо этот смысл, а точнее множество инвариантных смыслов запакованы и недоступны для подавляющего большинства ныне живущего населения планеты Земля.

Если Э. Байков верно нащупает путь к этому Великому Делу (а у него имеются к тому предпосылки – уж поверьте), а главное – отбросит в сторону ненужную шелуху экзистенциальных битв, то можно считать, что как минимум человек выполнит свое земное предназначение, а как максимум – в наш мир пришел еще один Аватар.

Поэт с чистой душой

Без преувеличения, с большой помпой в минувшую пятницу в Музее современного искусства прошла презентация книги Р. Мирсаитова – поэтического сборника «Крылья режут спину».

Поэт и литературный деятель Рустем Мирсаитов появился в нашем литпространстве не так давно и внезапно – и почти сразу же взлетел едва не на самый литературный небосклон Башкортостана.

Сей феномен объясняется многими причинами. Прежде всего энергией и задором молодости, несомненным литературным дарованием, коммуникабельностью и умением располагать к себе окружающих. Но, на мой взгляд, главное – это искренняя и горячая ПРЕДАННОСТЬ Мирсаитова госпоже Литературе – повелительнице людских умов и сердец.

Сотворив пару сотен стихотворений и опубликовав многие из них в коллективных сборниках «Листая старые тетради», «Там, где я тебя люблю», «Уфимская литературная критика», в альманахах «Фантасофия», «Озарение», «Слово», на литературных сайтах «Стихи. ру», «Рифма. ру», «Термитник», «Русские Рифмы», «Стих. ру», а также в таких газетах, как «Истоки», «Вечерняя Уфа», «Молодежная газета», «Уфимские новости», Рустем не остановился на достигнутом и пошел дальше – что разительно отличает его от подавляющего большинства других литераторов. Его неугомонная, деятельная натура требовала большего – продвижение не столько себя, сколько имени и творчества своих собратьев по перу.

Вышеуказанные поэтические сборники выходили во многом благодаря его инициативе и творческой одержимости. Далее Мирсаитов явился вдохновителем, организатором и меценатом Первого республиканского поэтического конкурса «Слово», проходившего в республике с декабря 2004 по июнь 2005 гг. о конкурсе много писали, в том числе и в нашей газете, поэтому подробно останавливаться на нем не имеет смысла.

Кроме всего прочего Р. Мирсаитов является заместителем председателя Литературной интернет-фракции эпатажистов, руководителем ее региональной ячейки в Уфе.

Им написана статья, выложенная на сайте Российской национальной литературной Сети, «Эпатаж, как средство продвижения личности и (или) ее идей», в которой он постарался раскрыть многослойность и многоликость такого интересного своей неоднозначностью явления, как эпатажизм в литературном произведении.

Еще такой факт: в конце 2003 года для молодого литератора была разработана «Программа продвижения молодого поэта в социальной среде (PR)», которая получила на всероссийском конкурсе «Хрустальный апельсин», в области связей с общественностью, первое место.

И вновь Мирсаитов объявляет очередной конкурс – среди молодых, амбициозных и, разумеется, талантливых русскоязычных песенных исполнительниц – конкурс «Поющая ведьмочка» на лучшее исполнение романса, положенного на стихотворение «Душу я на колдовство променяла».

Благодаря подобным общественным культурным акциям Р. Мирсаитов, вне всяких сомнений, уже успел зарекомендовать себя как в качестве видного литератора, так и настоящего культуртрегера. Его энергия, находчивость и искренняя преданность литературе Башкортостана выдвигает поэта и организатора в число заметных представителей культурной элиты нашего отчего края!

Звонкий голос русской души

«Настоящий писатель – это то же,

что древний пророк:

он видит яснее, чем обычные люди».

А. П. Чехов

«По-славянски скромная душа

набирает силу, не спеша».

В. И. Фатьянов

Сборник поэзии и прозы «Шум берез» московского писателя Владимира Богданова (литературное объединение «ОРБИТА-1» при ДК МАИ) – великолепное чтиво для тех, кто устал (или безмерно далек) от детективно-криминального «мочилова», любовно-пошлых страстей и фантастического бреда. Путешествуя по внутренним ноосферным мирам текстового материала сборника, читатель даст отдохновение уму, широкий спектр позитивных переживаний душе и радость узнавания памяти.

И если после прочтения книги у вас возникнет положительный настрой, и светлые эмоции переполнят ваши сердце и разум, то в этом, безусловно, целиком заслуга автора – настоящего мастера слова.

Стихи Владимира Михайловича наполнены солнечным светом, тихим шелестом трав, яркими красками разноцветья и разнотравья, духмяным ароматом лета, от которого кружится голова и сердце сладко сжимается. И ты вспоминаешь себя, мальца, с бабушкой и сестрами предпринявшего поход на ипподром (в пяти минутах ходьбы от дома, но тогда это казалось путешествием в далекую и сказочную страну). Там луга поросли полевыми травами, веселят взор ромашки, одуванчики, васильки, таволга – целое царство цветов. А впереди у тебя, резвящегося среди кузнечиков и мотыльков, ВСЯ ЖИЗНЬ! Солнце начинает припекать, травы пахнут все сильнее, стрекозы стрелами проносятся мимо, шмели с жужжанием грузно садятся на цветки и пьют сладкий нектар. Безоблачное утро наивно-прекрасной детской жизни…

Поэт Богданов – кудесник, оживляющий перед читателями восхитительные картины русской природы, сочными и щедрыми мазками виртуозно передающий образы березок и сосен, ткущий из многомерных нитей словесности полноцветное полотно человеческой жизни – не выдумано-надуманной, но подлинно-настоящей, в потоке которой все мы плывем. Здесь есть место чуду и волшебству, но и то и другое состоит из обыденных явлений и предметов – нужно лишь суметь разглядеть в них чудесно-волшебную суть.

Остановитесь на время, оглянитесь вокруг, прислушайтесь к тем звукам, шорохам, шепоту, что наполняют тишину – как бы призывает поэт. И вы увидите, услышите, почувствуете то новое и необычное, которое всегда было рядом с вами, присутствовало невидимое и неслышимое вами. Этот камень у дороги, это дерево посреди поля, этот цветок на лужайке – некие тайные знаки, указующие вехи на нашем жизненном пути, познав которые, мы можем приблизиться к началу осознания Высшей Истины. Бог разговаривает с нами посредством смеха детей, трели соловья, пламени алой зорьки, аромата душистых цветов…

Этот огромный и прекрасный божий мир раскрывает перед нами поэт-лирик. Мир, где «в лепестках белее снега / Сладкая роса» и «пахнут елки ароматной хвоей», а «липа пахнет летним медом / Вместе с таволгой цветет». Мир, в котором «глаза умывает заря / На щечках молочный рассвет», а еще «сколько красок, сколько цвета / Можно встретить на лугах / Точно зорька на рассвете / Шла красавицей в шелках». В этом мире «ветерок шумит со свистом / Шепотом безликим» и «к озеру детства летит самолет».

Но вот от сказочных строк о «желтом бубне луны», под который «чавкнет жалобно мох / Изгибаясь дугой» – в краю, где «духи хантов сильны / Дуют в губы ветрам» – Владимир-поэт переходит к обличительным виршам, в нем просыпается, словно былинный богатырь, Владимир-гражданин. Это значит, что выпуклая образность и патетика чувств уступают место идейно-нравственной проблематике и патриотическому пафосу: «Боги древней земли / Покарайте господ / Золотые рубли / Растерял наш народ»; «Страна без героев в ушатах помоев / Кому преклоняться, кого нам любить / Без правды и веры белугою воем / Кляня ненавистный униженный быт». И в то тревожное время, когда «мир сегодня разрублен на части / Братство крови исчезло во мгле», звонким набатом звучит суровый голос поэта – это призыв ко всем нам, кому дорога отчизна, «ведь ничего милее в мире нет / Чем небо синее родной Земли».

Но образ дорогой Родины, как главный архетип духовной стойкости, придает силы, не позволяет отчаянию завладеть сердцем и разумом. «Я с блинами мороз провожал / Медуниц ожидая в пути / С васильковым задором мечты». Это отчизна, где «за рекою закат золотой» и «в лунный час серебрится рассвет», а «на лугах остывает туман». И вот «с легким дымом уходит зима / Не оставив и строчки письма / Вновь, надеждой маня / К нам весна вновь пришла».

Гирлянды метафор, каскад эпитетов, драгоценные вкрапления аллегорий и перифраз – поэтически образная речь автора возвышает впечатления читателя от прочитанного текста, полнит его чувства одухотворением окружающей действительности, ОЧЕЛОВЕЧИВАНИЕМ подлунного мира. «На горячий песок / Тихо катятся мягкие волны / Словно древний пророк / Чашу озера верой наполнил».

Березы, любимы народом лесные красавицы – национальный символ России. И не случайно образ русских берез занимает немаловажное, а то и центральное место в поэзии и «природной» прозе Богданова. Эта тема дала название и всему сборнику – «Шум берез»:

Березы, я счастлив, что вижу вас вновь!

В раскидистых ветках сильнее любовь.

Спущусь по тропинке в небесный овраг,

А вы на пригорке замедлите шаг.

Кружа хороводы, поете листвой,

Напевы о лете с зеленой травой.

Я вас понимаю, ваш шелест люблю.

Дыхание ветра губами ловлю.

Вы в белых разводах и в светлых мечтах,

Вы с солнцем и небом на равных правах.

Вы, русские телом и с русской душой,

Шумите, березы, над нашей землей!

Любовная лирика Владимира Богданова представлена прекрасными по своей поэтической метафоричности строками, в которых предстает сердце поэта, открытое чужим взорам, такое, какое есть по своей сути – любящее, страдающее, прощающее, надеющееся и… поразительно скромное:

Сжигал огонь безжалостно жестоко

Тот образ, что вставал передо мной.

Унылый крик души молил с порога,

Пронзая сердце каменой иглой.

Там тлели лепестки озябших флоксов.

Дожди роняла осень в палисад.

И свет желанный, загораясь в окнах,

Во тьме скользил на землю, как закат.

………………………………………………

Венки свивает дикий цветень хмелем

Поверх осиротевших грустных стен.

Кто знает, есть ли дом на свете белом,

Где наше время превратилось в тлен?

Или вот в стихотворении «Свет в окне», в котором лирический герой, пребывая в Туруханске, живя в бараках, среди грубых мужчин и распутных женщин, случайно увидел в окне лежащую на кровати прекрасную девушку – и вмиг унылые пейзажи озарило солнце, он увидел свою Мадонну! Не зная покоя, пытается узнать, кто она такая? И вот, встреча с матерью своей возлюбленной… Пронзительной болью и печалью звучат следующие строки, от которых горло перехватывает враз:

Свет окошка звал меня сильней.

Тень в снегу метнулась горностаем.

Мать ее встречала у дверей:

«Дочь моя, голубка, умирает.

Хочет посмотреть, кто к ней пришел.

Жениха с надеждой ожидает.

Помоги, Господь, не будь так зол.

Пусть с тобой о свадьбе помечтает».

И как высшее проявление благородства поступок лирического героя: «Я коснулся нежных бледных рук / Обручальное надел колечко».

Да, «по-славянски скромная душа»… Но будучи скромным, поэт не страшится говорить о наболевшем, не скрывает своих потаенных чувств. Доброты его сердца хватит на всех: «Я выну из сердца иконку / Спаси, Панагия, друзей / Не звон поднебесных церквей / А помощь направь им вдогонку».

Прекрасная баллада о советском гербе – как сказочно-мифический гимн серпу и молоту: «Герб советский – серп и молот / Лучше птицы двухголовой / В русских сказках и былинах / Богатырь, вступая в битву / Не боялся выбить клином / Пень с чудовищем сердитым / И мечом его рассечь / Под огнем обрядных свеч».

И все же, несмотря на все горести и невзгоды, беды и происки врагов, поэт воспевает радость жизни, любви, творчества, созидательного общего дела. И – радость от общения с природой-матушкой. «Звезды, рожденные миром мечты / Ближе для сердца, приятней для глаз»; «Как хорошо, постигая простор / В травах лежать на привольной земле». «В траве зеленой, скошенной на сено / Вдыхает лето запахи цветов / Мечты мои – счастливые мгновенья / В истоме сладких позабытых снов».

Вот и проза Владимира вся проникнута нескрываемой и неподдельной любовью к природе, к тенистым лесам, прохладным речкам, к привольному русскому раздолью. Теме наблюдения – с затаенной радостью! – за природной жизнью, вчувствования в окружающую живую и косную (но оживотворенную) среду посвящен рассказ «Оживает лес». Автор берет за руку читателя и осторожно вводит его в просыпающийся от долгой зимней спячки и стужи лес. В нем пахнущие медом золотые розетки цветов мать-и-мачехи пробиваются к свету, а у березок сквозь коричневую кольчугу почек прорезается зелень. Там «в воздухе по-летнему парит зной», и «ветерок слегка шевелит ветки». И уже подросли елочки – зеленые украшения весеннего неуютного березняка-осинника».

Прозаические строки исполнены поэзией, лирикой, пейзажно-патетической описательностью: «Белая стена березовых стволов сливается, уходит вглубь перелеска, залитая солнцем, она, словно тысячи вертикальных лучей, прожигает голубое небо, отчего светлым и радостным кажется лес».

Слышится шум, какое-то потрескивание – «это наливаются поднимающимся от корней соком деревья…». Это столь любезный слуху шум русских берез.

Жизненные истории характеризуют высокое мастерство, редкую наблюдательность, вкус к слову рассказчика. Это истории о людях, о собаках – верных друзьях человека, это сама жизнь со всеми своими коллизиями.

Сюжет рассказа «Колодец» – русский вариант английского черного юмора. Вот уж точно – такое нарочно не придумаешь. Герой копал колодец на даче, да так с лопатой в руках и провалился в подземную речку. Понесло течением, тут лопата и спасла, зацепившись за какую-то дыру. Оказалось, колодец соседа. Благо и тот оказался на участке. Одним словом, и смех и грех.

Ну, а уж рассказ «случай в тайге» – это точно юмор, хоть и не «черный», но страха в нем хоть отбавляй – того, который испытывает главный герой, буровик Александр. Поехал в отпуск в родную деревню и там нечаянно свиделся со своим заклятым врагом, кузнецом Павлом – а тот в гробу, помер.

От переживаний Саша запил. Вернулся в тайгу, на буровую. Тут и началось. Преследует его покойник, пытается добраться до своего живого недруга. Уж парень и стрелял из охотничьего ружья в кузнеца, да все бесполезно. И вот настиг его, бедолагу, мертвец, а Саша возьми да проглоти шашки – все сорок восемь штук из настольной игры, чтобы, значит, тверже стать, дабы не прокусил его упырь. Впрочем, никакой мистики, налицо признаки «делириум тремум». Белая горячка прошла, а вот из-за проглоченных шашек пришлось полежать буровику в больнице. Прав все-таки был Ипполит Матвеевич – надо меньше пить!

А вот в рассказе «Как тяжело быть коммерсантом» этакий начинающий бизнесмен до того уработался-задергался, что взял да уснул на ходу – и не где-нибудь, а прямо на трамвайных рельсах в безлюдном парке. Нет, это не то, о чем вы подумали. Никто его, болезного, не переехал и не «зарезал» как бедолагу Берлиоза. Просто… трамваи останавливались, пассажиры выходили, охали-ахали, судачили, а потом самые ретивые из них перекладывали как они полагали мертвого на другие рельсы, встречные. И так много раз, пока горе-коммерсант не пробудился от своего сна, чуть не ставшего воистину смертельным, и не пошел своей дорогой с головой на плечах, полной коммерческих планов, дум и забот. Вот жизнь у людей!.. Но поражает в этой истории даже не факт загнанного работой «строителя капитализма», а полный маразм и отчужденность людей – никто не удосужился позвонить в милицию, скорую, отвезти его куда надо, или на крайний случай положить РЯДОМ с путями, а не на рельсы. О темпора, о морес!

И снова буровая в тайге в рассказе «Голый Яр». Чего тут только нет, что только не происходит – страсти кипят не хуже хваленой «Санта-Барбары». Автор превосходно описывает характеры героев, типажи, взаимоотношения между ними, точно вычерчивая каждый нюанс, передавая оттенки живой разговорной речи. Для этого надо побывать в шкуре своих персонажей, самому повариться в их котле, а главное – владеть даром описательного слова.

Виктором Кувшиновым овладевает бес противоречия. Кажется ему, что молодая замужняя повариха Нина издевается над ним, на людях кокетничая и называя его «любовником». Раздражение перерастает в глухую злобу, сердце ожесточается, и происходит взрыв. Он прилюдно обвиняет ее в халатности, грубит. Дальше – больше: отказывается от еды, не понимая, что доказывает себе и окружающим лишь свою глупость, корни которой в юношеском максимализме. И себя довел, и девушку, которой муж – ревнивец и пьяница постыл. И вновь нарыв прорывается самым верным способом – не расшибешь лоб, не поумнеешь. «Бес» оставляет парня. Окончательно или до срока?..

Рассказ «Самородок» – это история жизни человека недюжинной физической силы, да и силы духа тоже, ибо не выжить в подобных нечеловеческих условиях без внутреннего стержня. Двухметровый юнец Анатолий совершил хулиганский поступок и был за это отправлен этапом – дело-то происходило в суровые тридцатые прошлого теперь уже века. Сокамерники заставили его бежать вместе, с тех пор начались мытарства и скитания горемыки по земле отнюдь не обетованной. Поймали, добавили в два раза больше и отправили на зону «чалиться». В лагерях провел Толик всю свою молодость. Чего только там не насмотрелся и не натерпелся. Но – выжил, и главное – остался человеком, не превратился ни в изгоя, ни в падаль. А вернувшись из мест не столь отдаленных, зажил доброй жизнью, обзавелся семьей, детишек настрогал, да еще чужих сирот набрал. Вот они, люди – имя коим «соль земли»!

«Таня» – короткий эпизод из жизни маленькой девочки-москвички, приехавшей в гости к бабушке с дедушкой. Полуторагодовалая малышка хочет быть полезной, берется за любую работу. А рядом пес Трезор, с которым сразу же подружилась. И собака в восторге – откуда взялось такое прелестное создание?!

Еще одна великолепно выписанная история о четвероногом друге – увы, с трагическим финалом – рассказ «Чара». Чара – помесь овчарки с дворнягой – не раз помогала людям. Спасла с другими собаками от напавшего медведя охранницу на складе, привела напарника к рабочему, подвернувшему ногу в лесу… Она же скалится на воровку-повариху. Та на нее и наговорила. Так уж вышло: играла рядом с Чарой девочка, оступилась, упала и раскровенила щеку. А повариха злопамятная тут как тут – дескать, собака покусала ребенка, она бешеная, надобно пристрелить. Вот и пристрелили – кто там разбираться будет, чай не человек. Нелепая случайность, стоившая жизни преданному другу людей. Да оговор мерзкой тетки, до коликов в печенке боявшейся псов. Тем, кто блудит да грешит, не только собак надобно бояться, но и их тоже – животные, они умные, все видят, все понимают. По поверью, если собака облаивает кого, знать, черт за спиной человека примостился.

Автор со знанием дела детально описывает повадки медведя, тонкости рыбной ловли на таежных речках, жизнь людей в глухой тайге. Пять с плюсом за содержательность и столько же за изображенный мир.

Вот с такими немудрящими, но занимательными и, в общем-то, поучительными историями знакомит нас умелый новеллист из Москвы Владимир Богданов.

Общая поэтика творчества В. Богданова – это высокая художественность слова, идейность изображаемого мира, выражаемая то в сентиментально-романтической, то в героико-гражданской пафосности. Художественные приемы, образы, символы и персонажи, выписываемые автором с экспрессией, подводят читателя к вдумчивому анализу окружающего бытия, мягко и ненавязчиво, но со всею своей скрытой силою заставляют разглядеть в обыденном все краски мира и поверить увиденному.

И остается лишь от всего сердца поблагодарить писателя за этот невидимый каждодневный труд, за работу, творимую в душе, когда чувства и ощущения чудесным образом преобразуются в мысли, а те – в слова. А каждое слово – написанное и произнесенное – мало-помалу, по капле, по крупице изменяет Вселенную. И благие душевные порывы, искрение слова вносят – неизменно! – свой вклад в великое противостояние Хаосу и Мраку, неся Порядок и Свет той божьей искры, что светится в душе каждого из нас.

Большое Вам спасибо, Владимир Михайлович! И… так держать!

Наследник боянов – сказителей земли русской

Каждый вечер на протяжении без малого двух недель я оставался наедине с книгой столичного писателя Сергея Михайлина-Плавского – сборником рассказов «Гармошка» (Москва, издательство «Книжный сад», 2004). Начав сие вдумчивое и неспешное чтение, я рассказ за рассказом постигал удивительную систему взглядов, живую картину, полную сочных, ярких мазков и красок, великолепных образов, выписанных и выстроенных настоящим Мастером слова.

Я словно прожил вместе с писателем целую жизнь, равную эпохе – с тревожных предвоенных и тяжелых, мрачных военных лет и до нынешних, опять-таки не слишком радостных дней реставрации капитализма в России. Но между этими вехами истории и судьбы (страны, народа, отдельного человека) лежит целый пласт ценнейшей «породы» – жизнь человеческая со всеми своими перипетиями, горестями и радостями, падениями и взлетами, ненавистью и любовью, страданием и наслаждением.

И, черт возьми, она прекрасна – эта жизнь! Как прекрасна природа – колыбель человечества, земля наша, Родина… И не надо другой.

Сергей Иванович как прозаик – писатель настолько самобытный и, я бы сказал, неожиданный, что трудно сравнивать его творчество с именитыми собратьями по литературному цеху – да, наверное, и не нужно это!.. Но одно имя все же всплывает сразу же, как прочтешь пару десятков михайлинских рассказов – это, конечно, незабвенный и любимый едва не всеми Василий Шукшин. В своей переписке с московским писателем Владимиром Богдановым я ничтоже сумняшеся так и выразился: «Михайлин-Плавский – это же второй Шукшин!».

Прежде всего завораживают ненадуманные живые диалоги и монологи героев – это настоящая речь жителей российского села, простого люда – колхозников, рабочих, служащих, – переданная со всей, присущей ей выразительностью и непосредственностью, аутентичной простотой, неприхотливой певучестью, в коей слышится звучание русской души.

Эта речь русского народа, кое-где в сельской глубинке еще звучащая временами, давно уже канула в лету на гигантских урбанистических просторах индустриально-постиндустриальной страны, да и воспринимается подавляющим большинством наших современников как анахронизм. Но вот с новой силой зазвучала она на страницах книги Михайлина и, поди ж ты, пробудила в генетическо-исторической памяти какие-то радостные от узнавания, щемящие сердце отголоски далекого эха – жизни наших предков. Будто, вырвавшись из цепких лап безумно-лихорадочного бытия левиафана-мегаполиса, ты очутился под сенью святого храма, окунувшись в его полутемную прохладу и торжественную тишину. И душа замерла на мгновение и затем, стряхнув с себя пыль повседневных забот и треволнений, в восторженном порыве запела, ликуя.

Родное, близкое, дорогое, забытое – вот тот эмоционально-душевный заряд, который несут прозаические строки Сергея Михайлина, простая и одновременно причудливая канва сюжетов его произведений. Нерасторжимую связь со своим народом, с Родиной, с ее прошлым, с ее природой – бескрайними полями и густыми лесами, голубыми речками и синими озерами – чувствуешь, пускаясь в полет чтения, паря в небе писательского вдохновения и образности.

Сюжеты рассказов Михайлина-Плавского разноплановы, но их объединяет одно – искренность изложения, правдивое изображение человеческой (подлинной, а не выдуманной!) жизни. По сути, это воспоминания творчески одаренной, удивительной по душевной красоте личности, как губка впитавшей в себя множество жизненных впечатлений и, более того (!), умеющей эти впечатления воплотить в красочные образы прозаического и стихотворного слова. В этом и кроется неподдельный талант писателя, творца – редкостная наблюдательность. Превосходная память и великолепное владение словом, вкус к литературной речи. Все это, безусловно, мы наблюдаем в творчестве Сергея Ивановича.

С какой любовью, симпатией и в то же время строгой, беспристрастной искренностью описывает он в своих житейских историях различные и многообразные жизненные ситуации, встречи с людьми, рассказы об их судьбах, случаи из трудовой практики и личной жизни. С каким дружелюбием и, порою, беззащитной откровенностью раскрывает перед читателями и потаенные, укромные уголки своей души, и подробности интимной жизни, при этом детали деликатного свойства выписаны с такой подкупающей естественностью и тактом, что не возникает и намека на скабрезность, вовсю используемую ныне многими не столь чистоплотными в языково-содержательном отношении коллегами Михайлина по перу.

Еще один немаловажный момент. Бывает трудно, описывая жизнь – такую, как она есть, – удержаться от соблазна назидательности, чем грешат подчас социальные прозаики-бытописатели, – ненужного морализаторского словоблудия и банального резонерства. По счастью, Михайлину удалось этого избежать. При всей своей достаточно выпуклой идейности и твердой мировоззренческой позиции, автор как бы оставляет за читателем право делать выводы – это личный выбор каждого.

В то же время, автор не кокетничает, не заигрывает с читателем, лишь славя советское прошлое, как это сплошь и рядом делают ура-патриотически настроенные литераторы. Трудовые будни рядового колхозника были тяжелы и беспросветны – что в жестокие тридцатые, что в застойные шестидесятые-семидесятые. Оттого и радостью-то единственной для мужиков (а то и баб) оставалось хлестать горькую, которую они гнали, несмотря на запреты властей и разнокалиберного начальства, из подручных продуктов. Чудовищное пьянство, поразившее русскую, советскую деревню, было не причиной, а следствием неустроенности жизни и той поголовной нищеты и нужды, имманентно присущей и перманентно продолжающейся как в досоветскую, так и в советскую эпоху и доселе. Так-то что царские, что советские, что постсоветские правители «любили» и «уважали» крестьянина – кормильца страны. Устами писателя Михайлина-Плавского глаголет горькая и суровая Истина.

Русский народ – народ-страдалец, но какую же на зависть всему миру благолепную, душевную, богоугодную культуру он создал – не взирая (а скорее вопреки) на произвол жестоковыйных властителей, гнет кошмарной бедности, бесконечные нашествия злобного врага и происки ненавистников Руси-России! Воистину – Святая Русь!.. И даже в грубых мужицких шутках, пошловато-простецких народных прибаутках, частушках и анекдотах, пронизанных духом здорового эротизма побасенках и лубочных историях – неизменно присутствует эта святость, эта святая простота и добродушная ухмылка наивности.

Справедливости ради надо признать, что юдоль людская слагается не из одних только тягот и невзгод, иначе и жизнь любого отдельно взятого человека казалась бы безнадежной кабалой и каторгой, напрочь лишенной всякого смысла. Так и в текстах С. Михайлина немало забавного, веселого, смешного, просто радостного. Тут тебе и хмельная страсть, и блажь опьянения, и праздничный кураж, и восторг первой любви, и беззаботный смех, и мелкие поблажки чревоугодию, и безграничное счастье любви к родным и близким – к родителям, детям, суженым, к своему отчему краю… Да мало ли безоблачных и сладких моментов; главное – не потерять веру в себя и надежду на лучшее, на то, что однажды мы все-таки «увидим небо в алмазах», как говорил неповторимый Антон Павлович.

Сергей Михайлин сумел передать истинный народный дух в своих рассказах, не занизив планку высокой культуры речи, слогово-стилевого профессионализма и насыщенной идейно-образной содержательности. Уровень его художественно-литературных произведений может и должен служить мерилом писательского мастерства многим пробующим свое перо и уже состоявшимся служителям искусства словесности. Природа щедро одарила в этом отношении Сергея Ивановича, и, как видно, обе писательские музы – Эрато и Каллиопа – весьма благоволят к нему.

Я мог бы снабдить статью отрывками из малой прозы одного из лучших новеллистов России, «короля прозы» – как его назвали в столичном ЛИТО «Орбита-1», приведя множество примеров в подтверждение своих слов. Но, поразмыслив, решил не усложнять текст, перегружая его цитатами, – будет лучше, если читатели всеми правдами и неправдами отыщут книгу замечательного русского писателя и, погрузившись в ее чтение, сами убедятся, что все сказанное выше об авторе – правда.

И в заключение, завершая на этой мажорной ноте свой отклик, я бы хотел подчеркнуть: именно на таких народных писателях, как Сергей Иванович Михайлин-Плавский, воистину держится русская литература, и пока они есть и творят нам на радость и усладу, будет и культура, а будут культура, духовность, традиции – выстоит и Россия вместе с нами!

Зодчие поэтического храма

Не помню где, кажется, в сетевом «Живом Журнале», наткнулся на такие вот великолепные строки нашего поистине всенародного любимца: «поэты ходят пятками по лезвию ножа / И режут в кровь свои босы души…». На мой взгляд, Владимир Семенович попал прямо в точку.

Когда речь заходит о поэтах, то сразу возникают мысли как об одиночестве, так и незащищенности мастеров рифм и строф. Среди всей писательской братии стихотворцы все же стоят особняком – на них печать Тайны и Рока. Творцы поэтического слова всегда ближе к холодным космическим безднам Духа и, значит, уязвимее, нежели прозаики – беллетристы, публицисты, литературоведы и критики.

Какой-то людской и одновременно (вот парадокс!) нечеловеческой, неземной обреченностью веет от стихотворных строк – даже, если речь идет о нейтрально-беззаботных и радостно-веселых темах. Всегда присутствует некий загадочный флер, запредельное сияние, дымка скрытых смыслов и метафор, присущие поэтическим текстам.

Поэт творит чаще всего на изломе души, излете судьбы, в моменты экзистенциального напряжения и психоэмоционального надрыва. Духовный кризис, который испытывает писатель-прозаик раз или два в год, поэта может посетить по нескольку раз на дню. Настоящий пиит – одаренный творчески, с утонченной душою и способностью к прозрению – всматриваясь в ту самую, ницшеанскую бездну, зрит дальше и проникает глубже, чем его собратья по искусству Слова.

Но зачарованный голосом безмолвия, неслышимым пением ангелов и демонов, потомок древних аэдов и боянов подвергает себя риску искалечить душу и разрушить тело – он впускает в себя сладкую отраву Запредельного. Не потому ли так трагичны судьбы многих поэтов? Пушкин и Лермонтов, Есенин и Маяковский, Гумилев и Мандельштам… Впрочем, нет надобности углубляться во времена оные. Вспомним рано оборвавшиеся жизни наших уфимских пиитов – Александра Банникова, Станислава Шалухина и Анатолия Яковлева. Так ведь и Александр Касымов был не только критиком, но и поэтом.

Не эта ли давящая на разум «аура веков и тысячелетий», архетипическая память миллионов поколений, наполненная трагизмом земной юдоли и яростью борьбы за выживание, толкает служителей музы Эрато на безрассудные поступки, скандальные выходки, эпатажные заявления, пробуждая хаос подсознания, в коем не последнее место занимают суицидальные наклонности?..

И вот, соприкасаясь в процессе своего творчества с Инобытием, черпая вдохновение у гостьи из иной реальности – Музы, поэты и «режут в кровь свои босы души».

К чему столь пафосное вступление? Все очень просто – я хочу, чтобы читатели этого сборника осознали раз и навсегда – насколько беззащитен поэт перед внешними обстоятельствами жизни и насколько хрупок его внутренний мир виртуальных образов, знаков и символов. И проникшись этой сложностью и неоднозначностью авторской трансценденции и экзистенции, мы, бережно взяв автора под руку, с благоговением вступим под сень творческого храма, выстроенного (и выстраданного) велением его сердца. Чтобы сполна насладиться умелой или не совсем (но искренней в своем дерзании!) вязью поэтических виршей, а потом зайти в гости к другому – его соседу, заглянуть на призывно мерцающий огонек лампады – к третьему, и так до последнего автора данного сборника.

И совершив эту добровольную и, надеюсь, приятную литературную экскурсию «по долинам и взгорьям» поэтической страны, с чувством благодарности закрыть заключительную страницу книги.

Ars longa, vita brevis – искусство долговечно, жизнь коротка.

Шипы и розы литератора

Вниманию читателей предлагается интервью уфимского журналиста Фирдауса Зиганшина с ответственным секретарем республиканской газеты «Истоки», писателем Эдуардом Байковым.

– Эдуард Артурович, у нас, в республике, Вы слывете маститым литератором – писателем, журналистом, литературным критиком. Каков был Ваш путь к признанию? Были ли тернии и шипы на этом поприще?

– Терний и шипов, конечно же, хватало – как, впрочем, радостных моментов, удач, свершений. Вообще я всегда знал и помнил, что путь любого творчески ориентированного человека нелегок. Я имею в виду стремление к признанию, успеху, славе. Помимо того, что ты должен быть творчески одарен – хотя бы в какой-то одной, пусть и узкой, сфере – необходимо еще уметь преподнести себя и свое творчество. А для этого, в свою очередь, нужно обладать сильным характером, волей, целеустремленностью и… как ни странно, умением проигрывать, а затем подниматься и идти в бой с новыми силами и с верой в победу. В противном случае, вас или не заметят, или нарочно проигнорируют, а то и растопчут – конкуренция слишком высока, и так было всегда, а ныне все только обострилось. Я объясняю это дефицитом любых ресурсов: они, ресурсы, знаете ли, «склонны» к истощению и вычерпыванию.

А вообще большинство творческих людей – личности уязвимые, ранимые, мало приспособленные к суровостям повседневной жизни. Для успешной самореализации им требуются помощники – агенты, менеджеры, продюсеры, задача которых – раскручивать и продвигать таланты и гениев.

– А что же литературные работники, редактора? Разве Вы не являетесь таковым?

– Действительно, последние несколько лет я вхожу в когорту профессиональных литработников. Собственный корреспондент, литературный редактор, завотделом, заместитель ответсекретаря, а ныне ответственный секретарь – такова моя карьера в республиканской газете «Истоки».

Здесь налицо сразу два парадокса. Во-первых, сотрудники определенного рода печатных изданий – журналов и газет с литературно-творческим уклоном, а еще работники издательств, все они, как правило, являются или являлись сами активно творящими литераторами.

Но я не случайно подчеркнул – являлись, ибо не секрет, что редакторская работа, газетно-журнальная или издательская текучка попросту убивают в тебе писателя. Об этом говорили многие литературные знаменитости, на это же жаловались едва ли не все мои коллеги по литературному цеху, поработавшие в прессе или в издательствах.

Во-вторых, большинству писателей, увы, никуда не деться – на одни гонорары от публикаций и даже изданий книг не проживешь, тем более, в нашей отчизне. Писатель вынужден работать еще кем-то, вот многие и идут в журналистику, издательское дело, на телевидение, радио и в рекламный бизнес, пробуют себя в кинопроизводстве и театральном искусстве. Лишь единицы счастливчиков – мегазвезд, то есть сильно раскрученных и постоянно востребованных авторов бестселлеров – могут себе позволить подобную роскошь – зарабатывать с избытком на ниве писательства-сочинительства. Да и то, чаще всего, если их произведения экранизируют: заработок от кино– и телеэкранизаций не сравним ни с какими гонорарами книжных издательств, а тем более периодических изданий.

Но институт «изготовления бестселлеров и кинохитов» более развит на Западе, чем у нас в стране. Впрочем, последние полтора десятилетия и здесь – в обеих столицах – что-то пытаются делать, имитируя шоу-бизнес зарубежный, а-ля Голливуд. Но в провинциях дело обстоит совсем худо.

– Что же делать тем, кто видит себя, допустим, в качестве писателя и только писателя? И не желает корпеть над чужими, часто графоманскими, текстами, дабы заработать себе на хлеб насущный?

– Один мой знакомый литератор считает, что в этом случае лучше всего будет пойти и устроиться каким-нибудь сторожем-вахтером или дворником: на собственное творчество это негативно не повлияет и в то же время будет приносить стабильную деньгу – для поддержки штанов. Или поезжайте в Голливуд и попытайте счастье там – в качестве киносценариста…

– А что насчет столичных издательств? Московские и питерские издатели, как это можно заметить, поставили дело на поток – беспрестанно «пекут» все новые и новые романы: детективы, триллеры, боевики. Кругом фэнтези всякая-разная…

– В том-то и дело, что это безостановочный конвейер. Ярких самобытных авторов-одиночек – раз-два и обчелся. В основном, так называемые раскрученные имена – это не что иное, как коллективные псевдонимы. То есть работает группа авторов, многие меняются – а бренд остается. К примеру, Фридрих Незнанский или Евгений Сухов. Другие же, реальные авторы имеют тенденцию исписываться и выдыхаться. Вот тут-то на подмогу и поспевают литературные негры. Поговаривают, что не только за Александра Бушкова, но и за Стивена Кинга пишут нынче «негры». Впрочем, достоверно сие неизвестно, поэтому ничего утверждать наверняка не будем. Но тенденция таковая существует – и это не секрет.

Литературный негр же не имеет имени, то бишь никому неизвестен – это раз, и зарабатывает негусто – это два. Мне тоже поступали такого рода предложения от крупнейших российских издательств.

– И что же Вы?..

– Разумеется, отказался: ни славы, ни нормальных денег. И потом не привык как-то примерять на себя оковы раба – пусть и литературного.

– Я, может быть, задам крамольный вопрос, но все-таки: почему талантливые люди уезжают из провинции, в том числе из Башкортостана?

– Ну, ответ очевиден: потому что в столицах неизмеримо больше возможностей для раскрытия талантов и, самое главное, для реализации их творчества. Если вы одаренный писатель, то в Москве или Питере вы рано или поздно попадете в обойму и вас будут издавать, публиковать, пиарить и экранизировать. В любом случае на неплохой кусок хлеба заработаете. Справедливости ради надо сказать, что не все попадают в обойму, но хотя бы есть такая возможность. В провинции ни о чем подобном говорить не приходится: шоу-бизнес, книгоиздательское дело развиты крайне слабо.

Ведь что нужно тому же литератору? Чтоб его издавали и платили приличные гонорары, а по возможности – экранизировали. Вот у нас, в Башкортостане, есть всего одно (!) издательство, которое издает авторов и выплачивает им гонорары, – государственное книжное издательство «Китап». Конкуренция чрезмерно высока – чтобы издаться в нем. Потом, тиражи несопоставимо маленькие. Ну и «Китап» – все-таки провинциальное издательство, его продукция не представлена на федеральном уровне, по всей стране, как книжная продукция тех же АСТ, Эксмо, Олмы-пресс, Азбуки и других центральных издательств. Об этом ли мечтает писатель? Ему, и это вполне естественно, хочется если не всемирной, то хотя бы всероссийской известности, хочется жить и трудиться на литературной ниве, получая еще за это сносные доходы. В провинции ничего этого нет. В столицах тоже, как я уже упоминал, процветают считанные единицы, но там хотя бы имеется такая возможность – жить за счет авторских гонораров, то есть быть настоящим профессиональным писателем.

– То есть Вы себя не можете назвать профессиональным писателем?

– Писателем нет, ибо живу не за счет гонораров, но я, как и многие мои коллеги, – профессиональный литератор, то есть живу за счет доходов от литературно-редакторской деятельности, получаю стабильную зарплату как литературный работник, сотрудник газеты. Плюс гонорары от публикаций, конечно. Но они не сопоставимы с ежемесячным окладом.

– А еще какие проблемы у провинциальных авторов, помимо отсутствия развитой инфраструктуры шоу-бизнеса?

– А вот это действительно каверзный вопрос, но я на него все же отвечу. Проблема в конфликте поколений. Большинство старших собратьев по перу – ветеранов литературных баталий, относятся к молодым и среднего возраста литераторам, мягко говоря, неадекватно. По-прежнему главенствует принцип «не пущать!». В особенности, не пущать пусть ярких и талантливых, но строптивых, с самостоятельным мышлением, а значит, неугодных. Среди же меньшинства угодных, прикормленных, наблюдаются в основном незаметные, серые личности – но зато послушные! Впрочем, такая же ситуация налицо и в других родах и видах искусства, и в науке тоже. Творческие союзы превратились прямо-таки в рассадники пропахших нафталином ретроградов. А может, таковыми были всегда. Вот молодые да ранние и уезжают отсюда на вольные хлеба – искать удачу в Центре. И находят.

– Печально, конечно, что «старикам всегда у нас почет», а вот молодым, увы, не «везде у нас дорога». Не для того ли, чтобы хоть как-то поддерживать местных творцов, Вы несколько лет назад и создали творческое объединение «Фантасофия»?

– В основном, именно для этого. И сей факт сразу же вызвал прямо-таки исполинское недовольство местных литературных бонз. А где кончается литература, там начинается политика. Яростное неприятие «Фантасофии» со стороны отдельных, в том числе облеченных определенной властью, личностей приобрел интенсивную политическую окраску – ни литературой, ни творчеством, ни просто конструктивным диалогом и даже справедливой критикой тут и не пахло. Обычная ненависть перепуганного чиновничества: а что это они там затеяли, не подкоп ли под нас?!.. Если они боялись «бури и натиска», то просчитались – никто не собирался отнимать тепленькие места и порядком оскудевшие кормушки. Мы желали одного: творить и самореализовываться. Так вот и продолжаем свою деятельность уже шестой год – не ожидая ни чьей помощи, не обращая внимания на злобное шипение из темных углов.

– Эдуард Артурович, если честно – отворачивались ли от Вас соратники?

– Соратники не отворачивались, а вот случайные попутчики были. Те, кто при первых же трудностях, препятствиях, возникших на пути «Фантасофии», тут же поспешили отречься – и, таким образом, предали общее дело. Но таких можно перечесть по пальцам – одной руки хватит. Слава Богу, подавляющее большинство тех, кто пошел за мной и моими сподвижниками, поверил нам, – таких людей не одна сотня. «Фантасофию» уже невозможно остановить, даже если лишить ее нынешних лидеров. Она – локомотив, набирающий скорость и летящий вперед – к высотам духа и творчества. Встаньте на пути локомотива, если у вас не все дома, конечно, и будете попросту сметены с его пути.

Если я хоть завтра уйду с поста председателя, если покинут «Фантасофию» все мои заместители и помощники, наше детище все равно будет жить и развиваться дальше – теперь это творческое объединение самодостаточно и не зависит от желаний и прихоти каких-то лиц – хоть снаружи, хоть внутри объединения. По сути, это мегасоюз, в виду того, что объединяет представителей практически всех творческих профессий и призваний. Следовательно, объединения, подобные «Фантасофии», упраздняют узкоспециализированные творческие союзы, подменяя собой Союзы – писателей, журналистов, композиторов, художников, фотохудожников, архитекторов и прочие. Не в этом ли еще причина недовольства чинуш, возглавляющих эти Союзы?..

– Я знаю, что помимо занятий литературно-журналистской и научной деятельностью, Вы позиционируете себя в качестве общественного деятеля. Чем конкретно Вы заняты в общественной жизни республики?

– Общественная деятельность – еще более неблагодарная работа, чем, например, быть литературным критиком, потому как делаешь все ради других, а все шишки тебе достаются. Но ведь кому-то все равно нужно заниматься социально значимыми, культуртрегерскими (в лучшем смысле этого слова), культурно-просветительскими проектами.

Прежде всего, как Вы знаете, я вот уже шесть лет являюсь создателем и пока бессменным руководителем крупнейшего в регионе творческого объединения «Фантасофия». После Союза журналистов РБ это самая крупная общественно-творческая организация, не получающая никаких дотаций из бюджета республики (как, например, Союз писателей РБ). Впрочем, «Фантасофия», насчитывающая две сотни человек, посвятивших себя самым разным родам, жанрам и направлениям духовно-культурного творчества, за всю историю своего существования не получила ни копейки – ни из государственного кармана, ни из спонсорского частного. И не потому, что плохо просим, а потому, что не желают меценатствовать – те, кто мог бы и должен был бы это делать. Ну, да Бог им судья!

Другое направление – я возглавляю первичную организацию Союза журналистов РБ в редакции газеты «Истоки». Тоже на общественных началах.

И, наконец, являюсь пресс-секретарем (то есть, по сути, консультантом по связям с общественностью) в Башкирском отделении Научного совета РАН по методологии искусственного интеллекта. Это тоже своего рода подвижничество, так как данный Совет – общественная научная организация. Не путать с УНЦ РАН и с самой Российской академией наук, где люди зарплату получают. Повторяю: это общественные советы ученых при Академии наук РФ.

А еще меня постоянно приглашают председательствовать или просто участвовать в работе различных жюри – и это есть общественная нагрузка. Впрочем, приятная.

– Что ж, видимо не все маститые литераторы «местного розлива» целиком и полностью разделят Вашу позицию. Но все-таки эта позиция – честная и принципиальная, поэтому могу лишь пожелать Вам творческой удачи и возможности и сил стоять на твердых ногах, придерживаясь своих выработанных с годами принципов.

...

Беседовал Фирдаус ЗИГАНШИН

Достоинство писателя

16 февраля состоялась встреча В. В. Путина с пятнадцатью молодыми российскими писателями. В числе удостоившихся беседы с Президентом страны был и наш земляк Игорь Савельев, который открывал встречу от лица приглашенных. Напомним: И. Савельев в 2004 году был финалистом независимой литературной премии «Дебют» с повестью «Бледный город», а в следующем году с той же повестью – финалистом литературной премии имени И. П. Белкина. И, опять же в 2005 году, успел побывать номинантом литературной премии «Ясная поляна» имени Л. Н. Толстого, кроме того – опубликовался в ведущих российских «толстых» журналах.

–  Игорь, как тебе удалось попасть в список участников этой встречи? Каковы были критерии отбора?

– Не знаю, все эти вопросы решались, видимо, «наверху», а нам сообщили, только когда уже вызвали в Москву. А вообще, здесь нет никакой фантастики: было две «квоты», восемь человек от премии «Дебют» и семь от Фонда социально-экономических программ. Всем известно, что я уже несколько лет в активе (если по-советски выражаться) «Дебюта», не только представляю проект в Уфе и Башкирии, но и достаточно много выдвигаю предложений и идей по поддержке и развитию молодой литературы. Все это, видимо, сыграло роль.

–  На твой взгляд, почему вообще Президент решил встретиться с молодыми писателями? Забот у него и Правительства, надо думать, и так хватает… Может быть, дело в том, что этот год объявлен Годом русского языка?

– Опять не знаю. Пресса каких только предположений не выдвигала. Одна из западных газет отличилась, написав почти прямым текстом: в масленичную неделю, когда эти дикие русские вылезают из берлог и едят блины (в трех строчках перечисляется – с чем мы едим блины), Путин собрал бедно одетых (так в тексте!) писателей и продиктовал им темы для романов… На самом деле, я не вижу здесь никакой интриги. Встреча была, видимо, плановой, в рамках Года русского языка. И даже лучше, что это были молодые, малоизвестные писатели. Другое дело, что много лет главы нашего государства не замечали проблем литературы и вообще не приглашали в гости писателей, даже классиков типа Распутина. Поэтому нынешняя встреча воспринимается многими как нечто из ряда вон.

–  Путин подчеркнул, что книга, несмотря на засилье электронных СМИ, видеопродукции, компьютерных игр, все же не сдает свои позиции. Чем можно объяснить «живучесть» литературы? И так ли это?..

– А у литературы, на мой взгляд, своя какая-то «биология», законы развития, которые вообще не связаны с ситуацией в стране и в мире. Это любой филолог подтвердит: то революция, голод, писателей сажают и стреляют, а у литературы – расцвет, то, наоборот, сытое, спокойное время, а литература в кризисе… Это внешне ни с чем не связано, и словесность, в принципе, не может умереть, я так считаю. Другое дело, это не значит, что поддержки не должно быть. И государство, и общество должны поддерживать, и не только банально – деньгами…

–  К сожалению, мало кому известны имена и произведения современных русских писателей, кроме фантастов и детективщиков. В таком случае нужна ли вообще – обществу, народу, молодежи – сегодня серьезная литература?

– Нужна, разумеется, здесь даже спорить не о чем. Другое дело, что на голом месте интерес людей к высокой литературе не вырастет, что-то надо делать для этого, развивать вкус. О чем я, кстати, и говорил Путину. Меня многие СМИ побили за не очень уместное упоминание о советском времени, но я совсем не идеологию имел в виду. Просто тогда люди читали. Народ знал своих писателей, знал, что происходит в литературе, какие книги вышли. Здесь все играло роль – школа, газеты… Почему сегодня такого не может быть, уже без всякой идеологической мишуры?.. Обозреватель РИА «Новости» высокомерно парировал: зайдите, мол, в книжный магазин, вот вам литература на любой вкус! Удивляюсь я этим московским товарищам, какие они наивные. Неужели они всерьез думают, что некоммерческие книги у нас достаточно издаются, а уж тем более распространяются где-то за пределами Садового кольца? В уфимских книжных магазинах нельзя найти и десятой доли издаваемых некоммерческих книг, про библиотеки я вообще молчу! И государство в силах изменить эту ситуацию.

– Путин не пообещал ничего конкретного по поддержке литературы, выходит, нужно выживать самим. К примеру, самое крупное в нашем регионе творческое объединение «Фантасофия» давно уже успешно развивается безо всякой поддержки. По-твоему, так будет всегда?

– Ну почему же, вы неправы. Дело даже не в том, что беседа продолжалась больше двух часов (вместо протокольного часа), а прессу вывели через тридцать минут, то есть не все было опубликовано. Прозвучали вполне внятные слова о государственной поддержке толстых журналов, литературы для детей, усилится помощь библиотекам. Путин поддержал нашу идею организовать на базе региональных клубов «Дебюта» всероссийское сообщество молодых писателей, и вот пожалуйста, планируем уже весной провести учредительный съезд. Цель нашего сообщества – поменять отношение издателя к молодому автору, сломать коммерческую зашоренность в системе книготорговли… Да от таких бесед и нельзя ждать мгновенной пользы для литературы, исчисляемой в у. е. Встреча важна сама по себе, как начало, может быть, какого-то длительного процесса по изменению положения литературы и писателя в обществе.

– Да, Президент РФ сказал немало лестных для слуха литератора слов, но не стоит забывать, что это всего лишь слова. В беседе с приглашенными прозвучала и такая фраза, что мол, вы сами и сформулируйте, сделайте всю работу по созданию всероссийского сообщества молодых писателей, а государство не будет вмешиваться, только поддержит начинание. Но как поддержит – морально? На примере той же «Фантасофии» мы можем видеть, что руководство культурой республики тоже поддерживает наши начинания и мероприятия, к примеру, конкурс «Слово», – но на словах, а не на деле. Не кажется ли тебе, что Путин попросту водил вас за нос, да и встречался-то с вами ради красного словца?

– Я не очень понял вопрос, но ответить попробую. С ситуацией «Слова» и «Фантасофии» я не знаком, так как мне не приходилось иметь дело с этими проектами. Это раз. Не считаю ли я, что встреча была «ради красного словца»? Нет, не считаю. Это два. Слова Владимира Владимировича, которые вы процитировали, это очень правильные слова. Мы действительно считаем, что не должно быть идеологического диктата власти в нашей деятельности, и Президент с нами согласен. То есть работу по созданию сообщества молодых писателей мы сейчас делаем так, чтобы не было вмешательства, скажем, политики. Это три. Поймите, мы хотим сделать структуру, которая поможет молодому писателю решить какие-то его конкретные, даже «технические», назовем это так, проблемы (с издателями, с переводами на иностранные языки, с авторскими правами…), но не будет диктовать, что и как ему писать. Далее. Не надо упрощенно толковать то, что я сказал Путину в присутствии журналистов, а они, кстати, многое переврали. Я говорил, что общество и государство должны увидеть современную литературу, обратить на нее внимание, вывести с каких-то глухих задворок. Поддержать экономически? Да, в том числе. Но это не единственное, и даже не самое главное. Это четыре. Я достаточно внятно ответил?

– Как говорится, дай-то Бог, чтобы к настоящей, серьезной русской литературе государство повернулось наконец-то лицом. И действительно, многое зависит от нас, писателей и критиков, причем не только в плане организационном, но и в изначально творческом – в смысле высокого уровня наших произведений. В связи с этим твоя новая повесть вышла в первом номере «Нового мира». Она значительно отличается от двух предыдущих – на мой взгляд, ей свойственны черты фантасмагории, гротеска, мистики… Чем был продиктован сюжет этого произведения, что ты хотел им сказать?

– Если честно, не хотел бы заострять сейчас на этом внимание. Раз уж разговор у нас о Путине, процитирую его фразу, ставшую крылатой: «Мухи отдельно, котлеты отдельно». То есть литературный процесс, какие-то организационные моменты (круглые столы, премии, сообщества) – это одно, а само творчество – совсем другое, я и для себя стараюсь никогда не смешивать и говорить о своих текстах, в принципе, не люблю. Ведь вопрос «Что писатель хотел этим сказать?» – это какой-то дурной школьный обычай, а вот в журнале «Знамя», например, больше всего раздражает их новая традиция требовать сноску «От автора» вместо традиционной биографической справки. Я в таких случаях всегда говорю: главное достоинство писателя – умение хранить молчание. Если произведение нуждается в толкованиях и комментариях, значит, это недоработка автора. И точка.

– Что ж, пожелаем тебе творческих успехов, а читателям – большего внимания и любви к литературе.

...

Беседовал Эдуард БАЙКОВ

Постскриптум

И все же применительно к высказываниям главы государства хочется воскликнуть патетическое: «Не верю!». За всей внешней риторикой кроется откровенное безразличие центральной власти к вопросам не только развития качественной литературы, но и собственной информационной безопасности. Ибо чем объяснить тот факт, что государство практически ушло из информационной сферы, отдав на откуп коммерческим структурам все, чем владело, – СМИ, издательства, телекоммуникации.

Если Президент и правительство РФ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хотели остановить вал пошлости, беспринципности и цинизма, то первым же делом взяли бы под свой неусыпный контроль информационно-культурную отрасль. Вместо этого – ускоренная приватизация оной. Вот и вынуждены мы – уже в который раз – воскликнуть: «Люди, судите по делам их, а не по речам!». Не надо быть столь слепыми.

Наверное, единственное (если не считать еще, пожалуй, Татарстана) ГОСУДАРСТВЕННОЕ издательство, оставшееся в России, – наш местный «Китап». Как и подавляющее большинство башкортостанских СМИ, финансируемых из бюджета республики. Но долго ли сохранится такое положение дел?.. Ведь не зря уже который год ходят упорные слухи о том, что Москва давит на местное руководство, дабы то отпустило все республиканские СМИ на вольные хлеба, что само по себе для этих самых СМИ смерти подобно. А за газетами и журналами, радио и телевидением последуют творческие союзы и «Китап», музеи и библиотеки…

На встрече Путин заявил, что литература должна быть либо элитарной (для узкого круга эстетствующих ценителей), либо коммерческой – то есть интересной. Но так ли это – неужели понятие «интересная литература» определяется исключительно рынком? Или мы забыли, как в советском обществе издавали очень ИНТЕРЕСНЫЕ беллетристические произведения – детективы, фантастику, приключенческую литературу, но НЕ ТАКУЮ, в которой, по словам того же Путина, «кто-то с кем-то вступает в интимные отношения, либо кто-то кого-то убивает, а разница только в том, каким способом все это делается»? Но Президент тут же и оправдывает подобную ситуацию – дескать, вокруг этого все и крутится, рынок диктует, нужно выживать этим СМИ и издательствам, реклама нужна… При чем тут реклама, когда речь идет о вульгарщине и отсутствии элементарного вкуса? Не надо путать Бабеля с Бебелем, а Бебеля с Гегелем!

Сначала российские власти отдают частному сектору 90 (!) процентов СМИ и издательств, а потом сетуют – да, надо бы поддержать творчество молодых. Ну не двуличие ли это взрослых дядей?.. Собрали в Год русского языка юных и, по-видимому, как они надеялись, еще не искушенных, а то и просто наивных литераторов – и давай им байки травить про то, как они думки тяжелые думают каждый божий день – о литературе нашей бедной, сирой и убогой, о нехороших, но так стремящихся выжить (по дарвиновским законам джунглей) СМИ, об издательствах, которые нынче превратились в кошек, гуляющих сами по себе…

В общем и целом, что была встреча, что ее не было, – если б не было, то и горьких разочарований будет меньше. Хотя… молодежь пошла теперь все такая, что сама кого хочешь обидит. Не робели же (судя по стенограмме) наши юные литературные друзья на встрече с самим гарантом. Наоборот, осыпали того аки стрелами своими меткими вопросами – меткими, но, увы, бесполезными…

Земля родимая

Есть в науке, искусстве, журналистике ли – на благо всем нам – такой тип человека: неуспокоенного искателя правды, поборника социальной справедливости, защитника интересов многих. Именно таким мне представляется доктор педагогических наук, профессор УГАЭС Ильяс Валеев.

Трудно просто перечислить названия множества его трудов, изданных в крупнейших издательствах Башкортостана – «Китапе», «Гилеме», «Информрекламе»… Монографии, которые читаешь на одном дыхании, словно какой художественный бестселлер – таковы притягательность и сила его пера. Это книги, написанные ярким ученым-публицистом. Ибо мало быть ученым, погруженным в свои исследования или преподавательскую деятельность. Но гораздо важнее и труднее быть популяризатором знаний, научной истины. Таковым с полным правом можно назвать И. Валеева.

И все вышесказанное вновь подтвердил Ильяс Иштуганович своей очередной работой «Духовная власть земли» (Уфа, «Информреклама», 2007). Об этой замечательной книге и пойдет речь.

Уже с первой главы «Несколько слов о заступниках земли российской» понятен авторский посыл: земля не та вещь, которой можно как угодно жонглировать в торгово-рыночной эквилибристике купли-продажи. Это вам не продажная девка на час утех. Земля – святое и вечное достояние каждого, всех. И в то же время не принадлежащая никому лично, в частную собственность. Земля, данная Богом людям в коллективное пользование, – так считали многие прогрессивные деятели прошлого.

Первое имя в этом ряду – великий писатель земли русской Лев Николаевич Толстой. Сколько писем им отправлено в адрес царского правительства и лично П. Столыпину – с гневным требованием прекратить несправедливость, вторую после несправедливости рабства и крепостничества. Заключающуюся в частной собственности на землю. «Владение землей как собственностью есть одно из самых противоестественных преступлений, – категорически заявлял литературный гений. – Отвратительность этого преступления незаметна нам только потому, что в нашем мире оно признается правом!» По Толстому земля может принадлежать только людским коллективам, общине, то есть всем поколениям людей, работающим на ней. Земля, на которой рождаются сыны человеческие, является их общим и равным достоянием.

Ученый-экономист, аграрник и писатель Александр Васильевич Чаянов смолоду имел склонность к целостному охвату проблем и фактов, глубокому осмыслению научного знания. В этом он близок к таким энциклопедистам, как Вернадский, Докучаев, Гумилев. Но коньком его всегда была тема крестьянского трудового хозяйства и кооперации. В основе тематических исследований Чаянова лежала семейно-трудовая теория, согласно которой выдвигался тезис об исключительной устойчивости и выживаемости крестьянского хозяйства. При этом кооперация среди крестьян имела решающее значение. Еще до взятия власти большевиками А. В. Чаянов ратовал за национализацию земли, последовательно выступал против ее раздела. В те революционные годы он настаивал: «…все земли, находящиеся сейчас в пользовании крупного помещичьего хозяйства, должны быть переданы в руки трудового крестьянского хозяйства». Согласно ученому, необходимо изъятие земли из торгового оборота, регулирование перехода земли из рук в руки через земельные комитеты, введение прогрессивного дифференцированного налога. Крупные хозяйства подлежали принудительному отчуждению (за выкуп), леса и специальные виды хозяйства (племенные, селекционные) национализировались. Государство должно было проводить мелиорационные и землеустроительные мероприятия, организовать переселенческий фонд и проводить аграрную политику, облегчавшую развитие трудового хозяйства.

После революции, работая в системе Наркозема, Чаянов разрабатывает сложнейшие теоретические вопросы землеустройства, которые имели большое практическое значение. Вскоре он возглавляет научно-исследовательский институт сельскохозяйственной экономии и политики. Разработанная им теория кооперативной коллективизации отнюдь не противоречила ленинскому плану кооперации, просто акцент в ней смещался с преобразования производственных отношений на технологические решения. Как и Ленин, Чаянов настаивал на необходимости постепенного и безболезненного перехода кооперирующихся крестьян к коллективным формам хозяйства. Увы, раскрученный маховик коллективизации кружил головы радикалам-коллективизаторам, которые принялись обвинять Чаянова и его сподвижников в «мелкобуржуазности». Несмотря на трагическую судьбу Чаянова (ученый был репрессирован и в 1937 г. расстрелян, а в 1957 г. реабилитирован), он был и остается крупнейшим специалистом в аграрной области.

По Чаянову вся политэкономия теряет смысл, когда ее идеи (прежде всего рентабельность) применяешь к крестьянскому хозяйству. «Как может быть нерентабельным производство хлеба и молока?» – резонно восклицает И. Валеев. Реальная (а не прописанная в политэкономических теориях) русская община всегда проявляла невиданную гибкость в передельной политике, обеспечении землей тружеников, в адекватном расширении посевных площадей по мере роста крестьянских семей. Попросту говоря, демография на Западе всегда зависела от материальных условий существования (фермерское хозяйство), у нас же такой зависимости не было, ибо прирост сельского населения компенсировался доступом к земле (общинно-крестьянское хозяйство).

А вот новатор сельхозпроизводства Терентий Семенович Мальцев – почетный академик ВАСХНИЛ, дважды Герой соцтруда, всю жизнь проработавший полеводом в колхозе «Заветы Ильича» в Курганской области. Мальцев внес огромный вклад в дело практического землепользования, он предложил принципиально новую систему обработки почвы для районов Зауралья и Западной Сибири. Эта система основана на безотвальной обработке, восстанавливающей почвенное плодородие как многолетними, так и однолетними культурами, на применении не менее 15 % в зерновом клине паров и применении специальных технологий обработки почвы усовершенствованными сельхозорудиями.

Мальцев прекрасно понимал, что производство хлеба имеет для страны стратегическое значение. «Страна без собственного хлеба, – подчеркивал он, – не просто голодное государство: оно без завтрашнего дня, без перспектив, ненужное своему народу, и с ним не считаются другие народы и государства». После того, как к власти в нашей стране пришли разрушители замечательного социально-экономического строя, началась вакханалия воровства и разбазаривания общенародных ресурсов и достояния, Мальцев постоянно в письмах и печати обращается к тогдашним лидерам – Горбачеву и Ельцину. Обращается с наказами и призывами сберечь все то лучшее, что было создано за годы советской власти, в первую очередь – колхозы и колхозное земледелие, коллективную собственность на землю.

В следующей главе «Цена хлеба и цена на хлеб» настойчиво проводится мысль о том, что нельзя подходить с одной и той же меркой к особенностям ведения сельского хозяйства в условиях России и к развитию аграрного сектора на Западе – в Европе, США и Канаде. Сопоставлять различные цифры попросту некорректно, ибо слишком велика разница в разнообразных факторах – прежде всего географических и климатических. Природные факторы всегда и везде влияют на рентабельность сельхозпроизводства и себестоимость получаемой сельхозпродукции.

Вот лишь некоторые данные для России: континентальный климат, характеризующийся значительными колебаниями температуры воздуха (средняя t января от –8°С до –12°С, июля – 18°С; при этом число дней с t выше нуля – 90-150), а также уменьшением влажности, облачности и осадков по сравнению с морским климатом. Высота снежного покрова 40–60 см, заморозки порою начинаются уже в сентябре и заканчиваются в июне. Почвы в большинстве своем дерново-подзолистые, то есть малоплодородные, содержащие всего несколько процентов гумуса, а часто сочетающиеся с болотисто-подзолистыми и торфоболотными почвами. Такие почвы требуют постоянного и обильного внесения удобрений, в противном случае быстро истощаются.

А теперь сами подумайте: не будь в России общинного (в СССР коллективного, колхозного) характера землепользования, а будь каждый аграрий собственником своего участка, как фермер-землевладелец на Западе, сумели бы многие выжить при том, что качество наделов разное, хороших мало… В засушливые или наоборот чрезмерно дождливые годы большая часть атомизированных крестьян-землевладельцев, владеющих низкими по качеству участками, разорилась бы, а впоследствии и вымерла. В силу естественных причин общинная земля переделялась, возникала чересполосица – это помогало «всем миром» выстоять в неблагоприятные времена. Поэтому общинный, а затем и колхозный типы жизнеустройства на селе всегда и были наиболее подходящими для природных и общественно-экономических особенностей России.

Анализируя бытие великорусского крестьянина, лишено всякого смысла сравнивать его с таковым западного фермера: и земля наша по плодородию всегда уступала (а значит продуктивность ниже) почвам того же США или Западной Европы; и климат намного суровее, чем даже в скандинавских странах; и время, отведенное на занятие непосредственно земледельческим трудом намного меньше. А посему некорректно в силу такого сравнения обвинять русское крестьянство в якобы присущей им лени да в отсутствии привязанности к земле (дескать, не своя, личная), как это в постперестроечное время стало модно делать. А дело в том, что крестьянин наш, по словам автора книги, «из-за дефицита времени на выполнение необходимого минимума сельскохозяйственных работ на протяжении веков не мог существенно изменить способ хозяйствования и повысить его экономическую эффективность». Как раз труд великорусского крестьянина и был намного интенсивнее труда того же английского или американского фермера, – именно из-за жесткого цейтнота, продиктованного краткостью временного цикла сельхозработ в условиях географического положения России. Об этом свидетельствовали многие серьезные авторы – как российские, так и зарубежные, в том числе и современники тех самых крестьян прошлого и позапрошлого веков.

Резюмируя, можно сказать: в России в области сельского хозяйства всегда стоял вопрос простого выживания народа.

Многое изменилось в труде и быте крестьянства с приходом к власти большевиков и переводе всего хозяйства страны на социалистические рельсы. Была установлена общественная, социалистическая собственность на землю, землепользование повсеместно стало коллективным. Но никто не отменил чисто природно-физические факторы: по-прежнему, основной массив пашни оставался в зонах рискованного земледелия, требовались гораздо большие энергозатраты на сельхозпроизводство. То есть, несмотря на улучшение агротехники, внесение необходимого количества удобрений и достижения селекции, все же мы в этом секторе были и остаемся неконкурентоспособными с Западом.

В то же время всем либеральствующим западникам нужно учесть, что если в царской России едва не каждый второй год был голодным, то за все 70 с лишним лет советской власти мы практически не знали, что такое голод! Лишь три года – 1921, 1933 и 1946/47 – у нас были голодными, когда страна выбивалась из последствий технико-экономических отставания, войн и разрухи. Но в остальное время любые катаклизмы, неурожайные годы преодолевались усилиями всего советского народа, всей страны – и все это благодаря высокоскоростному индустриальному развитию, обеспечению села техникой и удобрениями. А еще повсеместное распространение знаний, образования. Вот, что значила продовольственная безопасность страны!

Следующие строки главы невозможно читать без боли и гнева. Все, с таким трудом и упорством завоеванное за годы советской власти, с азартом принялись разбазаривать и растаскивать спекулянты и воры всех мастей. Много разной хищной рыбы поразвелось в мутной воде перестройки и реставрации капитализма в России. Вот, к примеру, как делалась перестройка. В стране дефицит сахара, народ недоволен, а на сахарных заводах пропадают многие десятки и сотни тысяч тонн сахарного песка, ибо невозможно вывезти. Сахар же, кристаллизуясь, пропадает как продукт, если его вовремя не вывезти. Тогдашнее горбачевское правительство специально создавало такую обстановку. Ясно дело для чего: чтобы возмущенные и обозленные толпы выходили на демонстрации и требовали изменения социально-экономического строя некогда могучей державы.

За годы ельцинского правления труд аграриев обесценился до невозможности. Если доля крестьян в цене конечной продукции в СССР составляла 87 %, то в 90-е годы упала до 17 %. В результате капиталистических реформ потребление зерна сократилось до 65 млн. тонн в год. Аграрии в 2001–2002 гг. произвели 171,7 млн. тонн. Надеялись таким образом поправить свое финансово-материальное положение, ухудшающееся с каждым годом. Но перекупщики-трейдеры при молчаливой, а где-то и весьма активной поддержке правительства резко снизили цены и в очередной раз разорили производителей зерна. Сложилась абсурдная ситуация: чем больше хозяйство собирает зерна, тем больше влезает в долги (задолженность сельских тружеников выросла до 340 млрд. рублей!). Трейдеры покупают зерно у производителей по цене 700 рублей за тонну, а государство у этих спекулянтов закупает по уже 2400 рублей за тонну. Как говорится: почувствуйте разницу!

За годы ельцинско-путинских реформ колхозно-совхозное поголовье крупного рогатого скота уменьшилось с 47 млн. до 12 млн. голов, поголовье свиней – с 31 млн. до 7 млн., поголовье овец и коз – с 42 млн. до 4 млн.

Ранее в РСФСР в год выпускали 264 тысячи тракторов, в 2003 г. – жалкие восемь тысяч; зерноуборочных комбайнов в РСФСР – 117 тысяч, в 1998 г. – тысяча, в 2003 г. – 5,4 тысячи. В порядок, а то и два уменьшилось и производство остальной сельхозтехники: сеялок, плугов, культиваторов, косилок, кормоуборочных комбайнов, грузовых прицепов, борон, разбрасывателей удобрений, оросительных машин и многое другое.

Как правильно подытоживает И. Валеев, «не любить крестьянство – значит, не любить самого себя… Не понимать или унижать его – значит рубить сук, на котором сидим».

В главе «Недоедим, а вывезем» автор наглядно показывает, за счет чего осуществлялся российский экспорт сельхозпродукции. А именно – за счет резкого снижения внутреннего потребления и, значит, понижения жизненного уровня широких масс простого люда – всех тех, кто работал в поте лица и кормил свою страну, да еще и пол-Европы. Но делалось это отнюдь не от излишков продовольствия. Просто страна была слаба в плане индустриального потенциала, и торговать было больше нечем.

Разве не похоже это на нынешний экспорт нефти, за счет которого мы еще более или менее живем? Но сколько еще продержимся на «нефтяной игле»? нефть, газ, древесина, алмазы и другое стратегическое сырье уходит интенсивным потоком за рубеж, прежде всего набивая карманы тех, кто «сидит на трубе», то есть всевозможных олигархов, магнатов и прочих кровопийц-толстосумов. А мы в то же время имеем целый сонм проблем, требующих неотложного решения: полнейшая изношенность оборудования на предприятиях, ветхость построенных полвека назад домов, предельная допустимость выработки коммунальных сетей (канализация, водопровод, отопление, электропроводка, телефонные кабели). Скоро все посыплется и полопается – уже начинает!

Автор приводит красноречивые цифры: в начале прошлого века большинство стран, производящих менее 500 кг зерна на душу населения, всегда зерно ввозили; Россия же, даже в рекордный 1913 год (на который так любят ссылаться либерморствующие обществоведы и политики) имевшая ниже указанного минимума, зерно вывозила. И пусть при этом голодали и умирали от голода ее граждане – в 1892 г. голодом было охвачено 40 млн. человек, из них 2 млн. умерли; в преддверии Первой мировой голодало свыше 20 млн. человек, умерли от недоедания в 1900-03 гг. 3 млн., в 1911 г. – 2 млн. человек. Зато в царскую казну и мошну помещиков текло золото от продажи хлеба на экспорт.

Далее Валеев развенчивает миф о благотворных последствиях столыпинских реформ. Столыпин привел к краху социальное устройство на селе. Такой же крах потерпели и все его инициативы: выход крестьян из общины, хуторизация (идея массового создания хуторов и отрубов), принудительное землеустройство, учреждение Крестьянского банка, переселенческая политика, создание кулачества как опоры правительственного курса умеренно-буржуазных реформ при сохранении самодержавия.

К завершению реформы в 1916 г. из общин вышло всего 26 % крестьянских хозяйств, владевших 11 % площади общинных землевладений – и только. Но и те, кто вышел, продали свои наделы – 53 % от числа домохозяйств, то есть свыше половины разорились и превратились в пауперов, пополнивших ряды батраков и пролетариата.

Большинство переселившихся в 1906-16 гг. в Сибирь и Казахстан крестьян разорились и вымерли, из 3 млн. переселенцев домой сумели вернуться лишь 548 тысяч человек.

Число созданных хуторов оказалось столь ничтожным, что провал этого проекта стал очевиден его авторам уже с самого начала. Постоянные бунты, сопротивление хуторизации сотрясали Россию.

Зверства же Столыпина (вспомним репрессии военно-полевых судов, «столыпинские вагоны» и «столыпинские галстуки») вызвали бурю возмущения не только в стране, но и во всем мире – среди прогрессивной общественности. Представители всех партий – от большевиков до кадетов (за исключением октябристов) – обрушились с крайне резкой критикой в адрес Столыпина и проводимой им аграрной реформы.

Подытожим словами Ленина: «Столыпин пытался… старое самодержавие переделать в буржуазную монархию, и крах столыпинской политики есть крах царизма на этом последнем, мыслимом для царизма пути».

Еще один миф – об аграрном секторе как «черной дыре» – развенчивает автор книги «Духовная власть земли». Сельское хозяйство в СССР по эффективности (по соотношению затрат и результатов) намного превосходило аграрный комплекс стран Запада. Свидетельство тому – сухие цифры и беспристрастные оценки зарубежных специалистов. К примеру, американский профессор экономики Гарри Шеффер в 1982 г. писал, что если Россия с 1909 по 1913 год производила по 65 млн. тонн зерна в год, то Советский Союз произвел в среднем за год в 1951-55 гг. 88,5 млн. т., а за период 1966-70 гг. – 167,6 млн. т. Можно ли называть это «провалом» или «черной дырой»?

Сопоставьте сами данные по производству важнейших сельскохозяйственных продуктов в мире в 1990 г. По большинству показателей (производство картофеля, риса, сахарной свеклы, сахара, семян подсолнечника, растительного масла, овощей, хлопка, молока, животного масла, яиц, шерсти) Советский Союз превосходил развитые страны Запада (США, Англию, Францию, ФРГ и Японию). Лишь по двум показателям (производство зерновых и зернобобовых и мяса) показатели были ниже, чем у США (218 против 314 млн. т. зерна и 20 против 30,8 млн. т. мяса).

ФАО (Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН) признала Птицепром СССР лучшей в мире научно-производственной системой в области птицеводства. До перестроечной вакханалии 90 % колхозов и совхозов были прибыльными.

Все это и еще многое другое свидетельствует, насколько эффективным был АПК в СССР. Подумать только – страна, пережившая несколько тяжелейших кровопролитных войн, послевоенную разруху, потерявшая десятки миллионов своих граждан, за кратчайший срок во 2-й половине XX века вырвалась вперед, оставив позади себя по многим экономическим показателям даже такого индустриального и военно-политического гиганта, как США, на территорию которого ни разу (!) даже не ступила нога оккупанта! По производству сельхозпродукции Советский Союз занимал 2-е место в мире (после США) и 1-е – в Европе. В годы последней советской пятилетки (1985-90) мы произвели продукции, достаточной, чтобы прокормить 800 млн. человек.

В завершающей главе «У земли особая роль автор анализирует долгую и трудную историю решения земельного вопроса в России. История эта изобилует многими кровавыми страницами – многочисленными народными волнениями, крестьянскими восстаниями, голодными бунтами: се они были жестоко подавлены самодержавием. Мы помним самые крупные из них: восстания под предводительством Хлопка, Болотникова, Разина, Пугачева…

И лишь Великая Октябрьская революция положила конец частной собственности на землю и многовековому притеснению крестьян. Первый же «Декрет о земле», принятый II съездом Советов (8 ноября 1917 года), отменил право частной собственности на землю и ее куплю-продажу. Этим была выражена воля отнюдь не «кучки революционеров-большевиков», как это пытаются представить ныне очернители всего советского, а волей и чаяниями всего многомиллионного российского крестьянства. Данное завоевание трудового народа закрепил Закон о социализации земли. Согласно этому закону, земля дана людям природой, она – один из основных источников жизни людей, а значит, должна принадлежать всем в равной мере. Земля – один из важнейших невозобновляемых ресурсов, элемент процесса труда, а для сельскохозяйственного сектора – главное средство производства. Владеющий землей оказывает решающее влияние на судьбы государств и народов.

Не уступал по важности декретам и законам советской власти ленинский кооперативный план, предусматривающий социалистическое переустройство мелкотоварного крестьянского хозяйства путем постепенного добровольного объединения мелких частных хозяйств в крупные коллективные.

Именно на основе этого плана была проведена коллективизация в нашей стране. Решение о начале коллективизации было принято на XV съезде ВКП(б) в 1927 г. К этому времени, как правильно указывает автор, «в стране был уже накоплен определенный опыт работы совхозов, первых колхозов, сбытовой, снабженческой и кредитной кооперации».

Процесс коллективизации крестьянских хозяйств продолжался пять лет и был успешно завершен. Разумеется, не все проходило гладко, нередко случались перегибы. Но нигде у классиков марксизма мы не найдем призывов к насильственному проведению коллективизации. Например, В. И. Ленин неустанно подчеркивал, что объединение крестьян в коллективные хозяйства должно быть только добровольным: «Действовать здесь насилием, значит погубить все дело». Нужно самим «учиться у крестьян способам перехода к лучшему строю и не сметь командовать!» Ленин предупреждал о недопустимости форсирования этих перемен в общественно-экономической жизни крестьянства.

Коллективизация была жизненно необходима молодой советской стране. Только она могла обеспечить более эффективное использование земли при меньших затратах труда и средств. Все это имело огромной важности значение для обеспечения продовольственной, промышленной и оборонной независимости и безопасности нашей державы. Благодаря успехам коллективизации было создано высокомеханизированное сельскохозяйственное производство, позволившее по производству и потреблению продуктов питания выйти на первое место в Европе, а затем и в мире.

Множество приведенных в книге сведений подводят к одному-единственному выводу: АПК СССР был динамично развивающейся системой, не имеющей аналогов в мире, пока его не разрушили перестройщики и реставраторы капитализма в России. Непонимание, а то и нежелание понимать (продиктованное безудержным стремлением к достижению своекорыстных целей) жизненно важное, стратегическое значение сельского хозяйства, пахотных земель, плодородия почвы – в этом, по словам автора, заложена мина замедленного действия, способная разрушить духовную власть земля, а значит и все общество в целом.

В этой своей работе Ильяс Иштуганович проявил себя как настоящий патриот, радетель у родной земли. Широкая эрудиция, анализ огромного массива данных, исторических источников, позволили наглядно и просто и, в то же время, научно обоснованно доказать идею коллективной, общественной собственности на землю. В наше время – время экологических кризисов и глобальных проблем – единственно правильным решением во всем мире, а не только в отдельно взятых странах, будет подзаконно передать землю, недра, водные ресурсы в собственность государства, народов мира; установить за их пользованием жесткий контроль. В противном случае нарастание экологических и иных проблем неизбежно, и это, в конечном итоге, приведет к катастрофе в мировом масштабе. И это не красивые слова и не пустые фразы.

Руководящие силы мирового сообщества, креативно мыслящие политики и ученые всего мира все более убеждаются в необходимости повсеместного перехода к плановой экономике, как наиболее устойчивой и адекватной в современных условиях модели хозяйства.

Только с этих позиций можно решать вопрос землепользования. Еще одним ценным вкладом в разумное решение данной проблемы и явилась монография Ильяса Валеева «Духовная власть земли».

Путь журналиста

С творчеством известного журналиста Маргана Мерзабекова мне удалось познакомиться в середине 90-х, когда с интересом прочитал его книгу «Таинства народной медицины». На фоне экстрасенсорно-оккультного бума автора выгодно отличал более трезвый, вдумчивый подход к феноменам целительства и парамедицины. Подкупал и спокойный, рассудительный тон многих его статей на ту же тему – в центральной и местной прессе. Потом были еще книги и публикации. И вот буквально месяц назад вышла в свет новая книга Маргана Ахметовича «Собственный корреспондент по Башкортостану» – представляющая цикл автобиографических очерков.

В присущей ему откровенной и в то же время сдержанно-деликатной манере ветеран журналистики прослеживает весь свой жизненный путь – от истоков до прихода в журналистику, а затем без малого полвека последующей творческой работы на этом поприще.

Родом Марган Мерзабеков из деревни Сабаклы, что в Оренбуржье, – из «внешнего» Башкортостана. Какой теплотой проникнуты строки воспоминаний журналиста о своей малой родине, детстве, родителях! Там, на самой южной оконечности Оренбургской области, где за рекой Урал простирался Казахстан, мальчишкой он любовался сказочным зеленым бархатом лугов, расцвеченным белоснежными кострами цветущей черемухи. Там, где «воздух до вершин гор, тесно зажавших реку, бывал напоен пьянящим ароматом черемухового цвета», прошли его детские годы.

Надо отметить, автор не поленился проследить свою родословную, как и историю заселения оренбургского края и родной деревни. Чувствуется, что М. Мерзабеков самым внимательным образом изучил архивные материалы – ревизские сказки, карточки переписи населения, шежере. Интересные сведения приводит автор о своих предках. К примеру, дед по матери Сагадаткирей Алсынбаев, окончивший Петербургский университет, был избран старшиной 5-й Усерганской волости, и на этом посту проявил себя в качестве выдающегося просветителя башкирского народа. В начале 90-х XIX века на свои средства он построил школу III ступени, почти гимназию, где впоследствии учились дети башкир и казахов из 5-й Усерганской и соседних волостей. Им преподавали физику и химию, математику и биологию, географию и историю, русский язык и литературу. А из стен ее вышло немало достойных личностей.

Отец М. Мерзабекова – Ахмет Султанахметович, всю свою жизнь проработал учителем. Возглавлял семилетнюю школу, а в годы ликбеза обучил грамоте все взрослое население деревни. Эту же семилетку окончил и его сын, а вскоре поступил в Желтинское татаро-башкирское педагогическое училище. Учеба в нем пришлась как раз на годы войны. В 1946 году молодой Мерзабеков поступил в Оренбургский пединститут. И столкнулся с серьезными трудностями – слабым знанием русского языка. Тем не менее, путь был хоть и трудным, но выбран осознанно – факультет русского языка и литературы.

Мерзабеков с особым чувством благодарности вспоминает свою Учительницу – преподавателя русского языка Марию Николаевну Стефанову. Взыскательная и в то же время очень доброжелательная, она требовала от своих студентов умения правильно произносить и писать русские слова. Особенно она благоволила «молодому башкорту» и, видимо, не зря – когда читаешь произведения, вышедшие из-под пера Маргана Мерзабекова, приятно удивляешься грамотному изложению и доступному языку. Стиль его писаний информационно насыщен и одновременно легок, понятен любому читателю. И даже каллиграфическому почерку «нацмена», по воспоминаниям автора, поражались учителя-небашкиры.

Так бы и быть ему учителем, но судьба совершила крутой поворот – после окончания вуза, во время службы на Тихоокеанском флоте, способности к чистописанию помогли ему попасть в редакцию флотской газеты. Вначале корректор, а затем и полноценный журналист – с этого все и началось. После увольнения, когда Марган вернулся на родину, друг-сослуживец помог устроиться в областную газету «Комсомольское племя».

В самом конце 1953 года бывший морячок был принят в штат редакции молодежной газеты. Набирался опыта сам, учился у старших коллег. Естественно помимо многих светлых моментов вспоминаются и проколы. Так, набивая порою шишки и ссадины, овладевал всеми премудростями своей профессии. Потихоньку двигался по служебной лестнице – корреспондент, литсотрудник отдела сельской молодежи, завотделом пропаганды, завотделом спорта. Затем волею судьбы попал в областную партийную газету «Чкаловская коммуна» (впоследствии «Южный Урал») – здесь работа была посерьезней. (Напомним: до 1958 г. Оренбург назывался Чкаловым.)

Не прошло и полтора года, как по указанию обкома партии молодого подающего надежды журналиста направили на целину – в Адамовский район Оренбуржья. Отметим – к вящему неудовольствию самого героя очерка и особенно его супруги, находящейся как раз на сносях. Но ничего, поехал, втянулся и выдавал добротные материалы. Не боялся и критиковать бесхозяйственность на местах. К примеру, в одной из своих корреспонденций Мерзабеков отметил небрежное отношение к хранению хлеба, в результате чего было потеряно 6 тонн собранного зерна. Это, конечно, не могло понравиться высокому партийному руководству, тогда на вновь освоенных землях выдался обильный урожай и началась настоящая лихорадка по сбору, транспортировке и хранению его. Как пишет сам автор, жатва на целине 1956 года – «это была эпопея на весь Советский Союз». Впрочем, помимо премирования по итогам жатвы собкора наградили медалью «За трудовую доблесть». А вскоре отозвали обратно в областной центр.

Как-то в область пожаловала монгольская партийная делегация, так сопровождать ее и освещать ее пребывание поручили именно Мерзабекову. Оно и понятно: внешность подходящая, тюрк ведь…

Постепенно из начинающего М. Мерзабеков превратился в матерого журналиста, ему прочили место ответственного секретаря в областной партийной газете, но руководство областью решило по-своему – назначили его руководить той самой молодежной газетой «Комсомольское племя», где он постигал азы журналистики.

Первый же день работы на новом посту начался с сенсации: весь мир облетела весть о полете Юрия Гагарина – первого человека в космосе. Забыв о редакторской должности, Мерзабеков сам сделал репортаж из Оренбургского авиационного высшего военного училища, которое заканчивал герой космоса. Но вообще-то заботы у главного (ответственного – как тогда именовали) редактора совсем иные, чем писать в номер. За те годы, что газету возглавлял Марган Мерзабеков, тираж ее поднялся в три раза – с 20 до 60 тысяч. Обновился коллектив, пришли молодые талантливые журналисты. Главред получил вторую награду – медаль «За трудовое отличие».

После влсьми лет редакторства в комсомольской газете, пришел черед передавать бразды правления кому-то помоложе. И тут совсем кстати случилась оказия – освободилось место собственного корреспондента «Советской России» по Оренбургской области. Мерзабеков долго не раздумывал.

Когда приехал на утверждение в Москву, его в лоб спросили – пишущий он редактор или только руководящий? Разумеется, наш герой был и по сей день остается пишущим. Это понравилось. Но решили все же проверить. По поручению столичного начальства написал несколько содержащих критику публикаций о расточительстве на производстве. И был незамедлительно принят собкором по Оренбуржью.

Естественно, руководство областью желало иметь ручного собкора крупнейшей газеты страны. Но Мерзабеков сразу занял четкую позицию – подчиняется он только своему руководству в Москве. За подробную независимость приходилось платить: не решался квартирный вопрос, закрепили старый списанный автомобиль, чередой шли мелкие придирки. Но, как говорится, вода камень точит – обкомовские бонзы вынуждены были отступить и не пытаться влиять на политику центральной газеты. Не препятствовали они и присвоению независимому собкору звания заслуженного работника культуры РСФСР.

Тринадцать лет прошло с тех пор, как молодой журналист встречал монгольских друзей и вот сам отправился в творческую командировку в Улан-Батор. С ним там произошел забавный казус. Все, кто возвращался из Монголии, хвастались, что попробовали настоящее наслаждение – особое блюдо из баранины, называвшееся «бодог». Отведал его и оренбургский собкор… а потом все оставшееся время мучился несварением желудка.

Марган Ахметович с чувством благодарности и с большим уважением вспоминает годы работы в одной из самых популярных газет страны. «Советская Россия» всегда занимала честную бескомпромиссную позицию печатного органа, бичующего язвы общества, бюрократизм партократов и чинуш, бесхозяйственность и разгильдяйство. И не случайно, что после ликвидации завоеваний социализма, развала могучей державы, ее сотрудники не переметнулись на сторону перевертышей, а продолжили начатую полвека назад линию – поддержки социалистических идей, патриотического воспитания, информационного обеспечения простого народа. Ныне, как независимая народная газета, «Советская Россия» является лидером оппозиционной прессы, освещает на своих страницах все планы и инициативы КПРФ, публикует множество аналитических статей, разоблачающих губительную направленность либеральных реформ.

Когда-то тираж газеты составлял 8 миллионов (!) экземпляров. Нынче едва достигает трехсот тысяч – но ведь это за счет подписки и помощи друзей, безо всяких дотаций из бюджета постсоветского государства.

В свое время, когда в стране назрела готовность что-то менять в душной атмосфере застойных явлений, строить социализм с действительно человеческим лицом, «Советская Россия» с помощью своих собкоров первая взялась за острую критику партбюрократов на местах, ратуя за оздоровление партии и стиля ее руководства. И не ее беда, что плодами этой критики, этой работы по «очищению авгиевых конюшен» воспользовались нечистоплотные выходцы из партийно-советской верхушки в целях уничтожения всяких завоеваний советского реального социализма.

Именно собкор по Башкирии Марган Мерзабеков (его перевели в БАССР в 1981 г.) при поддержке редакции предпринял серию публикаций по острой критики областного комитета партии и конкретно Мидхата Шакирова. До сих пор многие помнят те нашумевшие статьи – «Арсенал вчерашнего дня», «Мраморная лихорадка». При этом, вызывает восхищение позиция автора в вопросах критики местного начальства. Конечно, руководство столичной газеты прикрывало своего корреспондента. Но жил-то он здесь, в республике, не в изоляции. И в то же время не было в его острых публикациях нарочитой злобы, издевки, желания побольнее уколоть. Только факты и сдержанная критика. В этом проявлялся его журналистский такт, да и просто человечность.

Как пишет сам автор, «нам хотелось, чтобы общество стало чище, экономика – эффективнее, государственное устройство – демократичнее». Увы, сама партия, нацеленная на командный стиль управления обществом, не сумела вовремя разоблачить подрывной характер перестроечной вакханалии Горбачева, дать отпор лицемерам и партийно-номенклатурным оборотням.

Особый раздел книги занимают воспоминания о встречах с Мустаем Каримом. Они дружили семьями. Первые встречи, интервью вылились в дружбу – до самых последних дней народного поэта. Мерзабеков вспоминает, что после развенчания культа личности М. З. Шакирова Мустафу Сафича больше беспокоило пятно, наложенное на республику. Он признавал, что при Шакирове были допущены многие перегибы в руководстве областью, но нельзя было превращать это в повод для избиения партийных лидеров и партии как таковой вообще. «Неправедные рвутся в праведники, грешники – в святые» – с горечью констатировал в своем выступлении на бюро обкома М. Карим. Так все и получилось.

Уже в девяностые годы, в период ельцинского разгула коррупции, преступности, разгосударствления всего и вся, народный поэт Башкортостана Мустай Карим написал замечательную книгу «Мгновения жизни» (вышла в издательстве «Китап» в 2002 г.) – о самых светлых моментах в жизни: ярких событиях, хороших людях. Он называл это большими и малыми чудесами, без которых просто не останется ничего святого в жизни и тогда «угольки жизненного очага» попросту могут угаснуть. Герой нашей статьи как-то спросил поэта: «То ли сейчас время, чтобы воспевать чудеса?» на это М. Карим ответил, что теневая сторона жизни, вся ее грязь и мерзость – не его поле и не притягивают внимание. «У меня свой человеческий материал».

После смерти Поэта, зайдя в его кабинет автор книги «Собственный корреспондент по Башкортостану» мысленно обратился к своему другу: «Твоя звезда – энергетический сгусток, созданный светом твоего творчества и силой всенародной любви к тебе, – была и остается над Уфой, над Башкортостаном».

В книге Маргана Мерзабекова еще очень много занимательных сведений – автор пишет о людях, событиях, свершениях той эпохи, в которую он творил и продолжает творить ныне. На мой взгляд, публицистика, в том числе биографического и автобиографического характера, становится все более популярной. Приедаются ведь бесчисленные беллетристические поделки. Намного интереснее прикоснуться к рассказам очевидцев тех или иных событий и явлений. И прав автор в том, что каждая жизнь – это неповторимый урок. Уметь в увлекательной форме рассказать о нем – это огромный дар. И Маргану Ахметовичу он бесспорно присущ.

Некоторое сожаление вызвало отсутствие той самой грани журналиста-ветерана, о которой вскользь было упомянуто в начале данного очерка. А именно – увлечение Мерзабекова феноменами парапсихологии, экстрасенсорики, народной медицины. Думается, эти воспоминания были бы так же интересны читателю, как и все остальное.

Безусловно книга воспоминаний удалась. И читается она на одном дыхании, словно какой бестселлер. Наши пожелания – пусть эту книгу прочтут многие труженики пера: журналисты, литераторы, ученые. И просто люди – даже нетворческих профессий. Они испытают подлинное наслаждение от чтения.

Дело хлопотное, но нужное

В тридцать пятом номере «Истоков» вышел подробный обзор писателя Евгения Воронова «Голоса молодых», в котором автор подверг критическому рассмотрению книги ведущих русскоязычных писателей Башкортостана молодого и среднего возраста (30–40 лет). Не претендуя на всеобъемлющее осмысление этого разбора, попробуем в отношении отдельных моментов подать реплику.

Прежде всего можно, если не во всем, то во многом согласиться с критиком по поводу «разбора полетов» отдельных авторов. Каждый имеет право на свою точку зрения. В том числе и в отношении творчества перечисленных в вышеупомянутой статье писателей. Но тут, как мне кажется, в определенной мере задеты интересы уже не отдельного автора и даже не целой плеяды их, а конкретной структуры, которая этих авторов издала, издает и, надеюсь, будет еще издавать. Речь идет о государственном книжном издательстве «Китап», в серии «Голоса молодых» которого и вышли в свет в прошлом и позапрошлом годах эти книги.

Любить или не любить то, что пишут литераторы – это одно, а вот бросать тень на издательство, которое их издает – совсем другое дело, на наш взгляд, неверное и неправильное. И вот почему.

Я, да и не только я, уже неоднократно писал и заявлял вслух устно, что существование подобного ГОСУДАРСТВЕННОГО издательства – это очень большое и важное дело. Нужное дело!

Проблемы книгоиздания в провинции – тема эта и проста, и сложна одновременно. С одной стороны, чего тут огород городить – знай себе, выпускай рыночно-конъюнктурную продукцию, а то и полностью переходи работать под заказ – коммерчески это выгодно. Таких издательств и полиграфических фирм ныне – не меряно. С другой же, только государственное книгоиздательство еще способно поддержать выпуск как литературно-художественной, в том числе и детской, литературы, так и историко-краеведческих, научно-популярных и учебно-методических книг и пособий. Но много ли по стране осталось госпредприятий в сфере книгоиздательской и книгораспространительской деятельности? Башкирское издательство «Китап», существующее уже 85 лет, – одно из немногих и, не ошибусь, если скажу – самое крупное среди региональных книжных издательств, пользующихся государственной поддержкой.

Прежде всего, необходимо определить: национальная литература по определению УБЫТОЧНА и полностью зависит от государственного финансирования. Государственная система книгоиздания в Башкортостане позволяет обеспечивать население литературой, связанной с родным краем, книгами местных писателей, наряду с классиками русской и мировой литературы на башкирском языке. Но прибыли от госзаказа (более 90 % всего объема производства) издательство не имеет; республиканский бюджет полностью покрывает затраты на выпуск книжной продукции. При этом почти 90 % тиража выпущенных книг составляет учебная, учебно-методическая и справочная литература, передаваемая в школы, а до 90 % тиража неучебной литературы передается (опять же безвозмездно!) в библиотеки. Тот небольшой процент (около 11 %), что остается на собственную реализацию, продается в 4–5 раз ниже себестоимости продукции.

О чем говорят эти цифры? Да о том, что книгоиздательская и книготорговая деятельность «Китапа» едва не полностью убыточна! И это несмотря на то, что издательство располагает собственной книготорговой сетью: несколько фирменных магазинов, а также сотрудничает по поставке продукции с коммерческими книжными магазинами города.

Перейти полностью на коммерческую основу и выпускать лишь конъюнктурщину (в основном это – бульварное чтиво в глянцевых обложках) государственное издательство не может. Жить как прежде лишь на дотации из местного бюджета и целиком зависеть от госзаказа – этот путь тупиковый. Где же выход? На мой, сугубо субъективный взгляд, выход в том, чтобы издавать читабельную современную коммерчески выгодную литературу (как правило, это так называемая остросюжетная беллетристика – детективы, фантастика, приключения, дамские романы), активно продвигать ее на книжном рынке, а на вырученные средства издавать местных авторов, работающих в традиционных высокохудожественных жанрах литературы «главного потока» (мэйнстрима).

Одна из главных проблем в этой области – продвижение книги к читателю. Здесь, во-первых, необходимо расширение собственной сети торговых точек в Уфе и республике – в особенности по районам (обязать райпотребсоюзы включать книги в ассортимент закупаемой и реализуемой продукции, использовать систему автолавок). Во-вторых, нужно применить льготы (в том числе налоговые) для книжных магазинов, торгующих ассортиментом издательства «Китап». В-третьих, ввести систему поощрений для школ и библиотек, активно продвигающих книги местных авторов. В-четвертых, предложить надбавку к зарплате преподавателей школ в виде талонов на книги издательства «Китап». И, наконец, в-пятых, следует включать произведения местных авторов в учебный и тематический план школ, средних и высших учебных заведений.

Другая, не менее важная задача – проведение пиар-компаний, то есть широкое и регулярное рекламирование (презентация) книжной продукции издательства. Это активное и повсеместное рекламирование книг местных авторов в СМИ, выезды писателей на творческие вечера и встречи с читателями, выступления авторов в средствах медиа, проведение в книжных магазинах дней книги и дней автографа, книжных ярмарок во время торжеств и праздников, в культурных заведениях (театрах, кинотеатрах, филармонии, дворцах культуры и стадионах). В печатной периодике – обязательные и регулярные (по мере выхода продукции) обзоры и презентации выпускаемых книг, рецензии и литературная критика.

Что тут еще можно сказать? Все эти предложения и советы, разумеется, дельные. И все же, как ни крути, а определяет всю политику и идеологию издательства именно государственное финансирование, поэтому и в дальнейшем издательство «Китап» будет вынуждено «плясать от этой печки». Хорошо это или плохо – все зависит от того, как сложится общая экономическая и общественно-политическая ситуация в Башкортостане и в целом в РФ. Достанет ли властям мудрости и дальновидности (и терпения, добавим), чтобы и дальше поддерживать с виду (в нынешних полудиких рыночных условиях) «гадкого утенка», а внутри, в своей сущности – «прекрасного лебедя», продолжит ли государство выделять средства по убыточной статье расходов – вот в чем вопрос. Но убыточна эта сфера только в материально-финансовом отношении. В духовно-ноосферном же – приносит неподдающуюся исчислению прибыль.

Что касается серии «Голоса молодых» – намного проще взять и раскритиковать в пух и прах произведения, выходящие в этой серии. Но, во-первых, они ведь тоже подбираются не абы как, существует авторитетная комиссия. А во-вторых, а где еще издаваться молодым у нас, в республике? Это, можно сказать, единственный лучик надежды увидеть свои произведения изданными в виде КНИГИ – и не какой-то там самиздатовской, за свой авторский счет. Можно и нужно лишь пожелать «Китапу» доброго здравия и сил и желания поддерживать данную серию, а при возможности вводить новые резервы.

Дорога домой

В одной из своих недавних публикаций я уже писал, что ныне жанр автобиографической и просто биографической литературы приобретает все большую популярность – причем как у читателей, так и у писателей. Помимо всего прочего, продиктовано это еще и тем, что в воспоминаниях и биографических очерках практически отсутствует авторский вымысел. Не так в беллетристике, где выдумка пронизывает собою все поле произведения. И даже если какие-то сюжеты основаны на реальных событиях и явлениях, они целиком пропущены сквозь призму авторской фантазии, художественного творчества.

У меня в руках новая книга замечательного уфимского литератора, барда и краеведа Сергея Круля – она называется «Там, где дом моей матери». Эта книга великолепный образчик именно такой литературы – автобиографической. Ибо в этом сборнике очерков и воспоминаний автор проявил себя как умелый рассказчик невыдуманных историй – где-то грустных, где-то радостных – историй о своей жизни и жизни близких, дорогих ему людей.

Начиная читать, погружаешься в мир той Уфы, что была и ушла – увы, безвозвратно. С ностальгией вспоминаешь былые улочки, дворы, дома, многих из которых уже нет, а те, что остались, изменились до неузнаваемости. И словно видишь наяву Уфу 50-х, 60-х, 70-х – настолько удачно автор передал колорит, дух того времени.

Солнечное беззаботное детство, когда чистое, незамутненное накипью прожитых лет воображение потрясает первая сильная гроза. Когда от счастья захватывает дух, а ты подпрыгиваешь и раскачиваешься на висячем мостке сада Салавата Юлаева (бывшего Случевского, впоследствии имени Н. К. Крупской). Когда часами простаиваешь рядом с клетками, за стальными прутьями которых живут своей загадочной жизнью экзотические звери, – вновь цирк приехал! Когда на базаре покупаешь за гривенник горячий пирожок с ливером и от наслаждения облизываешь пальчики.

Отец на берегу Демы пишет этюды, а ты с братом удишь рыбу и ведешь тайный дневник твоего улова. А вот бабушка Софья (баба Софа) гладит тебя по непокорным мальчишеским вихрам и с улыбкой награждает пятнадцатью копейками – на билет в кино, и ты уже бежишь поскорее – идет показ «Горных мстителей».

Твои домашние любимцы – ласковый пес Борька и боевой кот Васька. Первое горе – кто-то большой и жестокий перебил песику задние лапы, а однажды четвероногий дружок ушел и не вернулся. И по утрам твоя подушка вся мокра от слез.

Ну, вот ты и взрослеешь, увлечен музыкой. Повсюду слышны шлягеры «Битлов» и «Роулингов». Ваша дворовая бит-группа, первые выступления и первые успехи. Ну, и конечно, первая любовь – сладкая и горькая одновременно – как же без нее-то?..

Но не пойму, как случилось, что мы повзрослели.

Просто играли, учились и в небо глядели.

Только захлопнулась дверца и нет мне покоя.

Господи! Скажешь ли, что со мною такое?

Запоздалое раскаяние – мама, дорогая моя мама, сколько же я тебе доставил неприятностей и горя!.. Но не таковы ли все сыны – по юности лет непокорные, импульсивные, эгоистично-самовлюбленные? Настоящая мать – та, которая всю жизнь свою видела лишь в своих детях, всю себя отдала им – безропотно, каждодневно, с затаенной грустью и нежностью.

Там, где дом моей матери и отца,

Каждый день, как на паперти, бьют сердца.

Бесконечно и благостно, с трех сторон,

Слышу я этот радостный перезвон.

Воспоминания стучат в голове, не дают уснуть. Родные, дорогие сердцу лица. Улица, на которой вырос и возмужал. Родительский дом – не забыть его никогда.

Мне кажется, что эта книга – словно попытка вернуться к себе, домой. Словно долгая, через всю жизнь дорога к дому, к своему пристанищу – земному и небесному, материальному и духовному. Тому, что свято!

Я не раз бывал на музыкальных выступлениях Сергея. Завороженно слушал его романсы и песни – об Уфе, о близких, которых рядом, увы, уже нет, о красоте любви и природы. И сердце щемила светлая грусть.

Как хотелось бы мне полететь в небо легкою ласточкой

И родные места с высоты не спеша оглядеть.

И, слезу утерев, вспомнить детские наши чудачества,

И в беседке Случевского парка весной посидеть!

И я отдал бы все, чтоб увидеться с мамою

И отца на бегу неуклюже обнять!

Пусть береза мне машет листвою упрямою —

Ничего не вернуть, только верить и ждать.

В заключение хотел бы сказать, что прочитал книгу «Там, где дом моей матери», что называется, на одном дыхании и остался под большим впечатлением. Конечно, с большинством рассказов был знаком и раньше, но, перечитывая их, был потрясен до глубины души – столь проникновенными, пронзительными оказались отдельные места – так, что слезы наворачивались на глаза. Это признак того, что душевные воспоминания автора очищают и просветляют душу, – а это и есть катарсис. Огромное за это спасибо писателю Сергею Леонидовичу Крулю!

Страшное пророчество

Что может объединять столь разноплановых писателей, как Борис Акунин и Дэн Браун? Правильно – конспирология. Именно элементы ее, родимой, присутствуют в писаниях и того и другого. Для непосвященных: конспирология – теория заговоров, учение о тайных организациях. Тех самых, что управляют миром.

Уже достаточно раскрученный писатель Алексей Колышевский создал новый бестселлер – конспирологический роман «Секта», остросюжетную канву которого составляют весьма любопытные даже для специалиста исторические, геополитические и мистические выкладки.

Тем, кто вхож в оккультизм, конечно же, знакомо имя русского монаха Авеля. Но многие ли могут похвалиться знанием о содержании его предсказаний, которые сбывались с убийственной точностью… Автор новоиспеченного бестселлера знает, о чем говорит. Авель – это его коронка, красная нить повествования.

Восточная мудрость гласит: «Случайности – удел невежд и глупцов, для мудрецов не бывает случайностей». История весьма капризная дама, но и она, если отыскать к ней ключик, следует воли избранных. Этих избранных ныне называют по-разному: экстрасенсы, медиумы, пророки, прозорливцы… Суть в другом – откуда этот дар, если только мы имеем дело не с заведомым шарлатанством? Автор романа уверен: дар этот не от Бога, а от его противоположности. Позволю себе сентенцию – магия, она, от дьявола, а от Бога может быть лишь благодать. Но – и тут автор скромно молчит – не будет ли слишком упрошенным делить мир на два полюса: белое и черное, плюс и минус, положительное и отрицательное. Если обратиться к физике, то вроде бы все правильно – мир бинарен (дуален, двойственен). А если к другой точной науке – математике – то совершенно отчетливо видно, что мироздание устроено тройственно – минус, плюс и нейтральный ноль посередине.

К чему это мы? Да к тому, что помимо черных (от дьявола) и белых (якобы от Бога) всегда имели место быть и СЕРЫЕ маги, то есть как раз те, кто реально со злом боролись. Да, они использовали методы Зла, но направляли их против исконного врага – врага рода человеческого. Роман в какой-то мере и об этом тоже – хотя автор касается этой теме вскользь, как бы параллельно.

Итак, мы имеем дело с остросюжетным чтивом, щедро приправленным реалиями современной жизни – не только обыденной, но и общественно-политической. Цари и императоры, генсеки и президенты – российские, разумеется, какие ж еще?.. Ну и спецслужбы доморощенные – от Тайной экспедиции до нынешних ФСБ и СВР – активно действующие на досоветском, советском и постсоветском пространстве. И Си-Ай-Эй то бишь ЦРУ США – без него-то никак, в каждой политической и геополитической бочке затычка.

А что насчет секретных обществ? Назовем их традиционно масонами – следуя курсу автора. Впрочем, кому как по вкусу. К примеру, популярный наш писатель-инвестигейтор Максим Калашников (Владимир Кучеренко) предпочитает термин «новые кочевники». Это те, кто желают видеть мироустройство на планете Земля соответствующим только их интересам. Об интересах сих разговор особый. Читайте книги Калашникова со товарищи. Можно применить давний оборот – мондиалисты, или устроители нового мирового порядка, масонеры, неономады… Суть от перестановки слагаемых не меняется.

Так вот, согласно Колышевскому, масоны эти пустили щупальца везде и повсюду. В том числе и в управленческих структурах многострадальной России. Но есть и на них управа – некий тайный орден «Хранителей державы». А во главе высшего совета – кто бы вы подумали? Лучше почитайте роман, еще и не такое узнаете.

Но, на мой взгляд, самое интересное в сюжете романа заключается как раз в том, что вся интрига вертится вокруг не только пресловутой «черной тетради» пророка Авеля, но и одного человека. Да, человек этот вроде обычный такой «мэн», но это только с виду… Для сравнения вспомним голливудских «людей Икс» (“X-men”) – мутантов, обладающих сверхпсихическими и сверхфизическими способностями. Грядет, грядет эра подобных людей… Впрочем, скорее не хомо сапиенсов – человеков разумных (нас с вами), а хомо перфектусов – человеков совершенных. Понятно, о чем речь.

Автор признает, что дар этого мистера Икс – от князя мира сего. Но вроде бы и нечто светлое в нем остается. Во всяком случае, он открыт КГБ (хотя в 1992 году сие заведение именовалось то ли МГБ, то ли ФСК), перевербован и натаскан ЦРУ, заслан в позднеельцинскую (теперь уже) Россию, где… начал свою непохожую ни на один из планов его покровителей игру. Игра эта имеет как минимум три дна. Дно первое – это игра в поддавки с всесильным генералом контрразведки при самом Президенте российском. Дно второе – выполнение задания руководства заокеанской сверхдержавы. Дно третье – собственные планы в отношении России-матушки, а значит и всего мира, ведь именно здесь, по утверждениям мистиков и эзотериков всех мастей сосредоточены судьбы человеческой вселенной. Пожалуй, есть и совсем уж личное, четвертое дно – всепоглощающая любовь. Любовь к своему врагу.

Скажем сразу – все хорошо кончается – для героя. Что же ждет нашу с вами родину – это вопрос интересный. В любом случае надежда есть – особенно в свете последних, кавказских, событий.

И еще: хотите узнать истинное лицо многих самодержцев российских? А советских партийных и чекистских бонз? И кто есть на самом деле первый и последний Президент СССР, первый, второй и третий Президенты РФ?..

Думаю – хотите. Ну так живо бегите в книжный магазин и требуйте четвертый по счету роман Алексея Колышевского «Секта». Вы все узнаете и все поймете. А это важно – ибо все мы являемся очевидцами чудесных событий. А именно – скорого переустройства человеческого мира. Ни много, ни мало.

О журналистике и морали

Из недавнего прошлого мы помним многие замечательные и весьма продуктивные положения диалектического материализма. Например, о том, что очень часто практика отстает от теории. Тем более – от хорошей теории. Именно такую теорию попытался представить в своей монографии «Традиции нравственной культуры башкирской журналистики» председатель Союза журналистов Башкортостана, главный редактор журнала «Ватандаш» Фарит Ахмадиев. Речь в книге идет о нормах журналистской этики и журналистской морали.

Идеальный журналист

Один из основных выводов проведенного исследования – профессиональная этика журналиста по необходимости является частью общечеловеческой этики, общественной морали. И ее соблюдение позволяет журналистам подняться на более высокий духовный и мировоззренческий уровень, осознать общечеловеческие потребности и задачи.

Автор категоричен: нравственные качества журналиста имеют не меньшее значение, чем его талант и квалификация. Исходя из этих трех составляющих, только и можно судить о профпригодности человека к журналистике.

Разумеется, по тем принципам в области этики и морали, которыми руководствуется личность, в том числе журналист, разброс достаточно велик. И вот тут важно обозначить некие вехи, абстрагируясь от конкретного, выделить тип идеального журналиста. Ф. Ахмадиев в качестве основания берет определение «идеального типа» у Макса Вебера и концепцию «благородного мужа» в конфуцианстве.

Согласно критериям автора, современный идеальный журналист представляет собой учителя и проповедника общества, судью его пороков и пророка грядущих событий. Такой журналист в своей деятельности всегда руководствуется «золотым правилом нравственности», согласно которому в каждом человеке должно видеть самоцель, относиться к человеку достойно.

Далее, профессиональная честность и объективность – краеугольный камень деятельности журналиста, основа доверия к ее результатам. Идеальный журналист должен распространять и комментировать только ту информацию, в достоверности которой он убежден, источник которой ему хорошо известен. Также он сохраняет профессиональную тайну в отношении источника информации, полученной конфиденциальным путем.

«Идеальному типу» журналиста свойственно противодействие экстремизму и ограничению гражданских прав по любым признакам – национальным, расовым, половым, языковым, религиозным, политическим… Необходимо строго придерживаться принципа презумпции невиновности: любой человек считается невиновным до тех пор, пока судом не будет доказано обратное. Также необходима корректность по отношению к тем, кого непосредственно затронули трагедия и горе.

Автор исследования прямо заявляет при этом: нравственный императив «не навреди» – главный ориентир в поведении идеального журналиста.

К характеристикам последнего относятся и такие, как уважение прав (в том числе авторских) своих коллег, соблюдение законов честной конкуренции, солидарность при защите коллег от преследования за критику.

Итак, идеальный журналист – это профессионал, соблюдающий нормы профессиональной этики, основными из которых являются честность, ответственность, долг. Такой журналист – ядро творческого коллектива, пример для подражания, духовный авторитет, следящий за выполнением коллегами норм журналистской этики и морали.

Идеальный руководитель

По мнению автора, без высокой профессиональной моральности и общечеловеческой этики, как и без развитого эстетического вкуса, быть главным редактором общественно-политического и литературно-художественного издания невозможно.

В работе руководителя печатного издания существуют два круга применения этических норм: в отношениях внутри коллектива редакции и с внешней аудиторией. Эти круги распадаются на отдельные ситуации взаимоотношений: с читателями, с учредителями, с нештатными авторами, с коллегами из других изданий, с собственными сослуживцами и всем коллективом в целом.

Но определяющим звеном при любых обстоятельствах является личность главного редактора, его моральный облик, профессионализм, широта кругозора. Ведь его профессиональные навыки, его нравственные достоинства и духовные качества ежедневно реализуются в отношениях и с коллегами, и с авторами, и с учредителями… От уровня интеллектуального, эстетического и этического развития руководителя, как справедливо замечает автор, во многом зависят общая атмосфера в коллективе и отношение сотрудников к вопросам профессиональной этики.

Главный редактор – пример, которому следуют подчиненные, хранитель традиций и канонов издания. Он – арбитр в вопросах разрешения конфликтных ситуаций, возникающих этических коллизий. Поэтому он должен быть гибок, коммуникабелен, тактичен и начитан. Именно главный редактор несет профессиональную и моральную ответственность за возможные последствия того или иного решения.

Фарит Ахмадиев полагает – и с этим трудно не согласиться, – что наиболее важный аспект профессиональной этики руководителя лежит в области его отношений с трудовым коллективом. Здесь главный редактор выступает и как руководитель, и как критик, и как генератор идей, и даже как товарищ.

Выступая как коллега среди сотрудников редакции, главный редактор вынужден балансировать между соблюдением служебной субординации и товарищеским взаимодействием. Важны взаимное доверие и поддержка, дух творческой свободы в коллективе. Но в то же время необходима и трудовая дисциплина, исполнение сотрудниками всех указаний руководителя.

Важен подбор кадров – в этом отношении главный редактор должен быть еще и хорошим психологом.

Резюмируя, можно сказать, что главный редактор должен стремиться к созданию таких условий работы, при которых каждый творческий работник имел бы возможность для гармоничного развития и роста профессионального мастерства на благо общественных интересов.

Преодоление разрыва

Само собой, добиться на практике воплощения в жизнь всех без исключения идеалов журналистской этики и морали весьма сложно, если возможно в принципе. Отсюда и проистекают истоки разрыва между теорией и практикой. В действительности порою наблюдаются совсем иные, даже негативные, тенденции.

Отчего так? Обычно ответом на этот животрепещущий вопрос является сетование на общий духовно-нравственный кризис в современном российском обществе как следствие неудачных социально-экономических реформ.

Автор, творчески использовав диалектический принцип восхождения от абстрактного к конкретному, выделяет несколько причин снижения критериев журналистской этики. Одна из важнейших – материальная.

О каких нравственных ценностях, их сохранении и следовании им, о какой духовности может идти речь, когда журналисты – вплоть до главного редактора – не обеспечены материально? Низкие заработки, острый жилищный вопрос, годами не ремонтируемые, порою в аварийном состоянии, рабочие помещения, даже отсутствие необходимой офисной техники – все это, увы, показатели нашего времени, отношения властей, учредителей, общества в целом к работе и творчеству журналиста, этого «рупора общественного мнения» (смотрите, например, статью Ирины Ткаченко «Как прожить на журналистскую зарплату», опубликованную в журнале «Журналист», № 1, январь 2009 года).

Ф. Ахмадиев совершенно верно подчеркивает, что в условиях выживания журналисты испытывают ежедневный стресс, пытаясь заработать свой кусок хлеба. Поэтому необходимо в целях духовно-нравственного воспитания журналистов разумное удовлетворение их реальных запросов и потребностей.

Вторая причина, по мнению автора, кроется в отсутствии журналистского призвания и таланта, в низком культурном уровне пришедших в журналистику, в узости их мышления, направленности на сиюминутную выгоду и ложные цели, в излишнем прагматизме и цинизме в освещении тех или иных моментов жизнедеятельности общества.

Настоящий талант никогда не пойдет против своей морали, против своих убеждений, базирующихся на вековых традициях нравственности и культуры данного общества, данной страны и народа. В них он черпает творческую мощь, блеск своих журналистских творений.

Для всего этого необходим поиск путей оптимизации и приближения к практике проблем журналистского образования. Автор выделяет несколько конкретных методов решения данной проблемы: это и творческие конкурсы среди старшеклассников и абитуриентов журфаков, и активное сотрудничество будущих журналистов со СМИ и Союзом журналистов, и издание своих школьных, студенческих, вузовских газет и журналов, и организация круглых столов по проблемам журналистики в редакциях и на факультетах, и тесное общение с ветеранами журналистики. Необходимо обучение на курсах повышения квалификации – особенно по вопросам профессиональной этики. Не последнее место занимает и проведение конкурсов журналистского мастерства.

Одним словом, необходимо поддерживать и культивировать все механизмы, способствующие повышению этико-нравственной культуры журналиста.

* * *

В рассмотренной работе также дан определенный срез истории башкирской журналистики, ее этнокультурных нравственных традиций.

В целом можно подытожить, что труд Фарита Вафиевича написан доступным языком и будет весьма полезен как для уже состоявшихся в профессиональном плане коллег автора, так и для студентов журналистских факультетов.

Но это лишь первое приближение к теме профессиональной этики в журналистике нашей республики.

О религии и не только

Думаю, не ошибусь с утверждением, что наиболее глубокий анализ творчества Мустая Карима проведен профессором Ильясом Валеевым. Множество книг, статей посвящены самому детальному разбору различных сторон творческой деятельности и жизни классика башкирской литературы. И вышедшая в 2009 году в московском издательстве «Наука» монография «Мустай Карим о религии» – лишнее тому подтверждение.

Уже из самого названия книги следует, что посвящена она чрезвычайно важной во все времена и ныне – с особой актуальностью – проблеме веры. В этой работе показывается отношение М. Карима к таким фундаментальным вопросам бытия человека, как осмысление самого себя, преломленное через призму религиозного мировоззрения. Что есть человек, вечен ли он как творение Высшего существа, кем создана Вселенная, есть ли Бог?.. Эти и сопряженные с ними многие вопросы волновали человека разумного, по-видимому, с самого его появления на арене земной истории.

В проведенном автором исследовании поэт предстает живой, сомневающейся личностью с пытливой и, порою, мятущейся душой. Мустая Карима смущают бросающиеся в глаза противоречия религии. Если есть Бог и он – милосерден и всемилостив, то почему же в мире столько зла и несправедливости? Ведь, если вдуматься, то не только человеческое бытие, общество (созданное якобы по образу и подобию Творца) пронизано существенными изъянами, системными ошибками, постоянно ведущими к сбою всей системы. Но и в природе – при всем совершенстве существующих в ней связей и отношений – происходят беспрестанные нарушения порядка. Пожирание животными и растениями друг друга, геологические и климатические катаклизмы, планетарные катастрофы и столкновения космических тел, взрывы звезд… В чем смысл этих постоянных разрушений, этой перманентной борьбы за выживание? Смысл – с точки зрения существования Бога?..

Писателя мучает дилемма: почему всеблагой Создатель позволяет дьяволу творить греховное? Может быть потому, что в этом сокрыт некий замысел? «Люди, наущением дьявола, погрязнув в грехах, ища защиты, моля о помиловании, к Господу льнут, ему поклоняются…» И тут же М. Карим проводит параллель с хитрым и изворотливым правителем, который держит оппозицию, дабы привлекать к себе подданных. «Если бы шайтан мир не позорил, души не баламутил, людей во грехе не топил, кто бы Богу льнул и прощения просил?» Выходит, Бог, подобно хитроумному владыке, специально попустительствует Иблису, ценит его, дорожит им – как пугалом, как своей обезьяной. Но отсюда мы видим, что образ Бога – типично людское порождение, созданный ими виртуальный персонаж.

В нашей психике, в виртуальной реальности каждого из нас содержится великое множество таких персонажей и образов. Причудливым образом они сцепляются друг с другом, порождают новые, еще более фантастические и ирреальные объекты. Но от этого они не становятся более реальными в мире материальном, вещественном – который окружает нас, и в котором мы существуем как объекты и одновременно субъекты, как физические тела и как личности с присущей каждому из нас духовностью, психикой.

Идеи, образы внутреннего мира человека могут в определенных условиях объективироваться, материализоваться. Например, человек задумал построить дом, в уме спроектировав его. Затем стал воплощать замысел в действительности. И воплотил – дом сооружен. Так и с Богом, духами, ангелами, привидениями и прочими мифическими существами – мы можем материализовать их средствами символического изображения. Можем нарисовать их, вылепить скульптуры, написать о них текст, изобразить в пьесе или кинофильме. Но вот существуют ли они независимо от человека? Ответ очевиден: нет, ибо их сотворили мы, люди. Поэтому правы те, включая и М. Карима, кто утверждает в данном случае, что именно человек создал Бога по образу и подобию своему, а вовсе не наоборот.

Но вопрос о происхождении веры непростой. Помимо исторических, психических, гносеологических корней религии существуют и социальные – и они одни из наиболее важных. Что порождает веру в Бога? «Игнорирование происхождения и исторического развития религии, – говорил писатель, – препятствует правильному пониманию ее места в современной социальной структуре и ее социальных функций». И здесь М. Карим прав как никогда! Ибо чем объяснить новый всплеск религиозной веры и всех форм мистицизма в наш не только просвещенный, но и тотально технотронный век, время расцвета науки и технико-технологической деятельности, когда люди вроде бы уподобились богам? Чем, как не старыми, отжившими свое стереотипами и ветхими, замшелыми идеями, столь глубоко укорененными в нашем сознании и психики?

Но почему же они так живучи – не в этом ли слабость человеческого мышления? И здесь мы приходим к если не парадоксальному, то удивительному выводу: сила религиозных представлений-пережитков в оборотной стороне научно-технического прогресса. В том, что помимо знания, которое есть сила – по меткому определению отца современной науки Френсиса Бэкона, прогресс этот несет и бездуховность, отчужденность человека от природы, от общества и, в конечном итоге, от самого себя.

Как преодолеть это антагонистическое противоречие? Любому здравомыслящему уму представляется сомнительным искать выход в слепой вере, в бездоказательных утверждениях, в религиозных догматах. Ибо нет возврата к прошлому – ни к магическому, ни к мифическому, ни к политеистическому, ни к монотеистическому религиозному знанию как преобладающим и наиболее приближенным к истине, к полному познанию мира вокруг и внутри нас. Эти ступени мы уже прошли, и они привели к более высоким стадиям познания мира – при подъеме по лестнице, ведущей к Истине и Знанию. И если есть резон в том, чтобы включить отдельные элементы религиозного, мифического и оккультного мировоззрения (как и художественно-творческого) в комплексное научное знание, то сделать это нужно на качественно новом витке диалектической познавательной спирали.

Не только естественные науки, но и гуманитарное знание, философия, а тем паче математика уже давно выросли из тесных штанишек религиозных догм и представлений. Это то же, что напялить на взрослого детину детские ползунки. А вот облагородить сухие научные построения и бездушные технические проекты, очеловечить их духовной составляющей – в этом заключена задача самих людей, так или иначе причастных к научно-технической деятельности. Используя при этом все то лучшее в области духовной культуры, что наработано и религией, и философией, и искусством.

Но ловушка духовного обнищания, в которую попадают неустанно люди современности, таит в себе еще одну опасность. Это видимое, кажущееся, а значит ложное примирение религии и науки. Потому что такое псевдопримирение ведет к искаженной картине мира и как следствие – к уходу в мир эскапизма, мир иллюзий. Причина, как нам видится, в социальном. И здесь мы вынуждены согласиться с профессором И. Валеевым, что принять «догматическую философию религии» – значит законсервировать наши знания на уровне древнего мира. И не правы ли те, кто утверждает, что интерес ко всему трансцендентному, мистическому и иррациональному повышается экспонентно в переходные годы, при смене эпох, в периоды кризисов и потрясений – социально-политических, экономических, культурных и экологических?

В то же время, склонность к иррациональному, продиктованная бессилием разума, не объясняет всей полноты картины этого феномена, его притягательности для современной, рационально мыслящей личности, человека эпохи секуляризации.

Новым в понимании причин такого явления, как религиозная вера, является смена типов общества, социально-экономическое своеобразие текущего момента. Это – противоречие современности, когда уходит в прошлое период индустриальных обществ (обществ модерна), пришедший, в свое время, на смену эре традиционных обществ. Складывается новый тип общественных и международных отношений, когда биполярное противостояние идеологий уступило первенство информационной и геополитической экспансии отдельных сверхдержав – под знаком глобализации человеческих культур, суперэтносов.

Запад, вступивший в эпоху постиндустриального общества (общества постмодерна), манит за собой весь остальной мир в «сверкающее будущее», сулящее невиданные возможности. Вслед за развитыми державами «первого мира» подтягиваются развивающиеся страны, а в хвосте мировой социальной эволюции плетутся отсталые страны и народы, надеющиеся найти свое место в «новом мировом порядке».

Но общество постмодерна таит в себе немало опасных противоречий и враждебных по отношению к «среднему человеку» черт. Уже в индустриальном обществе последних десятилетий ушедшего XX века обнаружились негативные черты его социально-культурной константы. Атомизация людей, потребительская психология, разлагающее и оглупляющее влияние масскультуры, культ жестокости и низменных инстинктов, потеря социальной и духовно-нравственной ориентации, нагнетание политической напряженности, грозная тень общественных кризисов и экологических катаклизмов – все это заставляет людей отворачиваться от экстраполируемых Западом ценностей либерализации, вестернизации и демократизации, от западнистской экспансии в области культуры и информации, от глобализаторских и мондиалистских идей. Оглушенные суровой действительностью, уставшие от эсхатологических ожиданий, противящиеся тотальной зомбификации медиа индивиды стремятся найти альтернативу тому духовному коллапсу, что возникает в обществе и в душах людей. И находят ее: в обращении к традиционным ценностям и идеалам, символам и образам – религии, национализму, трайбализму, иррационализму. «Средний человек» отчаянно пытается самоидентифицироваться, в том числе, погружаясь в опыт мистического знания и практики.

Разочаровавшись в науке как панацее от всех бед, современный человек, отвергающий идею технократии и культ потребительства, обращается к религиозному и оккультному мифотворчеству. Способствуют этому и исследования некоторых ученых в области так называемых пси-явлений. Очевидна притягательность идеи овладения некими скрытыми возможностями человека – сверхпсихическими силами (парапсихическими, экстрасенсорными способностями) – и существующими в природе «тонкими» энергиями. К сожалению, до сих пор никаких действительно заслуживающих внимание прорывов и открытий в этой области не достигнуто, и дело не продвигается дальше научных спекуляций. Также и развитие таких «продвинутых» областей научного знания, как глубинная психология, кибернетика, квантовая физика, генетика, танатология, биофизика и космобиология, поводят нас к выводу о том, что в мире не все так просто и однозначно, как мы это себе представляем.

Церковники уже давно поняли всю бесплодность борьбы с прогрессом во всех областях человеческой жизнедеятельности, противостояния с бурно развивающимся знанием о мире природы и человека. Теологи усиленно пытаются привлечь на свою сторону науку. Но, по словам И. Валеева, наука привлекается «в союзники не для того, чтобы с ее помощью установить объективную истину в споре, а для того, чтобы доказать теперь уже истинность религиозных догм».

Увы, это принципиально неверно. Как мы знаем, наука оперирует строгой логикой и эмпирическим знанием, то есть ее основа – опытное знание, проведение экспериментов и наблюдений, доминанта строгих фактов и логических доказательств. Что невозможно доказать физическим экспериментом, то можно довершить путем логических выкладок. Что не подлежит подтверждению логикой и доказательствами, то гипотетично и нереально. Так познает наука.

Обратившись к религии, мы можем заметить, что эта область духовной самореализации человека основывается исключительно на признании непогрешимости авторитетных источников и изначальных догм, то есть на вере в истинность заложенных каким-либо авторитетом императивов и наставлений, без поиска доказательства правоты мыслей и речей этого авторитета. Верь, но не ищи доказательства для себя – таков девиз религиозных вероучений.

Таким образом, наука не может, а религия не хочет доказать реальность существования иного, нефизического («неземного») бытия для обычного человека. Подходы религии и науки совершенно несовместимы. Как пишет И. Валеев: «…Дискуссия может быть плодотворной только в том случае, если стороны встанут на единую методологическую основу». К сожалению, это вряд ли возможно.

У проблемы религиозного бытия в обществе имеется еще один немаловажный аспект, а именно – наличие института служителей культа, клира. За все долгое время (века!) своего существования церковь (христианская, мусульманская, буддийская – любая) выполняла много социокультурных, психосоциальных и даже политических функций. Как и любое сложное явление, церковь – многозначное и неоднородное образование, имеющее как позитивные, так и негативные черты. Увы, последних оказалось больше.

Церковь, клерикализирущая общество, встала на пути общественного прогресса. И главным своим врагом сделал движителя этого прогресса – науку. Как справедливо замечает И. Валеев, «наука – вот непреходящий, тысячелетний мировоззренческий соперник религии за обладание умами и чувствами людей». Церковь всегда служила власти и выполняла для оной важную политическую функцию – усмирения подданных, оправдание гнета эксплуататоров. М. Карим утверждал, что религия – это историческая необходимость государству иметь общенациональную идеологию для удержания народа в покорности. Тому подтверждение и его стихотворные строки:

В такую ночь, средь мертвой тишины,

Здесь о богах не уставали петь.

В такую ночь, башкир, с твоей спины

Сдирали шкуру, чтобы сделать плеть.

И, если в давние времена, когда на заре человеческой цивилизации религия и церковь послужили звеном, связующим в единую общность людей – опять же, чтобы ими было легче управлять, то сегодня та же церковь является анахронизмом, уводящим доверчивых граждан от действительности в мир иллюзий и мифов.

Настойчивое и неустанное наступление церкви – в данном случае православной – на систему светского образования в нашей стране вызывает серьезную озабоченность всех рационально мыслящих людей. Уже набившее оскомину во всех СМИ известное «письмо академиков» лишь верхушка айсберга недовольства нахрапистой клерикализацией стремительно нищающей страны. Стоит только вдуматься в вопиющий факт: миллионы денежных средств кидают на строительство храмов и мечетей, а вокруг этих помпезных сооружений с золочеными куполами, крестами и полумесяцами потерянно бродят толпы голодных нищих и оборванцев. Это ли не лицемерие властей и клириков!

Верить или не верить в Бога – это личное дело каждого человека. И здесь никто не имеет права препятствовать персональным чувствам и переживаниям. А вот пытаться распространить эту веру, то есть свое личное убеждение, в приказном, а значит насильственном порядке – это уже занятие незаконное. Мы все прекрасно знаем: то, что проходят в школах, да и в высших учебных заведениях, реально является обязательным предметом изучения. То есть все в том же приказном порядке учеников (студиозусов) принуждают заучивать, вбивать себе в голову определенную информацию – ибо иначе не сдашь экзамен и вылетишь в два счета. Несмотря на имеющие место быть нарушения, разные обходные пути и взятки, все-таки получается, что обязательные предметы (дисциплины) – это норма и – более того – закон для обучающихся.

И вот таким законом, обязательным для изучения знанием, хотят сделать (как в прежние времена) закон Божий. То есть основные догматы и постулаты христианского вероучения. Надо ли это юному и еще пока что неразумному созданию? А если дитятя не хочет зубрить религиозные истины, а его заставляют? Если это не насилие над психикой и личностью, то что же?!.. Учебные школьные дисциплины (в сжатом виде передающие знание из различных областей науки) просто необходимы юным гражданам для дальнейшего мало-мальски успешного адаптирования к жизни в современном обществе. Религиозное же знание не может считаться необходимым для этих целей. Как и мифологическое, и оккультное.

М. Карим считал религиозные книги лишь «букварями» для людей. По мере взросления, по мере усложнения жизни необходимо изучать иные, более адекватные и сложные книги, иначе останешься на уровне первоклассника, а то и дикаря.

Что касается вузов, то студенты могут нуждаться в изучении религиозного (мифологического, оккультного) знания лишь в рамках своей специализации, а углубленно – лишь факультативно, на отдельных семинарах, причем добровольно. Что, впрочем, уже давно и происходит. И это нормально. Все-таки студент – повзрослевший человек, по сравнению со школяром. И может сам решить – быть ему атеистом, верующим ученым или богословом.

Ильяса Валеева, как и героя его очерков Мустая Карима, беспокоит и возмущает создавшаяся антинародная и антигуманная ситуация в России. Население постепенно вымирает от болезней, голода, вредных привычек, криминального беспредела и просто от отказа продолжать свой род, а государство устраивает пышные открытия все новых и новых христианских и мусульманских храмов. Это лицемерно называют возрождением духовности. О какой духовности и возрождении можно говорить, когда простые люди, в большинстве своем ставшие бедными, бесправными и – чего греха таить – бескультурными и отупевшими от засилья глупой и никчемной информации, поставлены в условия постоянного выживания?!

«…Не ушли мы от «нравственного нигилизма и духовной нищеты», – пишет профессор И. Валеев, – а пришли к ним… Советская власть базировалась как раз на духовных, моральных ценностях – а у нынешней, по самой ее сути, никаких ценностей, кроме золотого тельца, кроме доллара, нет». Да и религиозные чувства, переживания для них – хозяев жизни – лишь забава, модное веяние. Мода пройдет, а что останется – духовная и душевная пустота?..

О том же в одной из бесед с ним говорил и Мустай Карим: «Религия превращается в какую-то моду. И это все от незрелых, сбитых с толку, подавленных чужими указками и уж никак не свободных людей».

Дурной пример заразителен – гласит пословица. Так и в ситуации с религией – люди видят, как некоторые ученые подались в веру, и вторят им, рассуждая примерно так: раз уж такие умы верят в Бога, ходят в церковь, то и нам нужно… Эта часть служителей науки, к сожалению, не понимает, что экстраполировать законы общества на законы природы неправомочно, ибо общество лишь часть целого – природного мира. Мир природы – естественен, мир социальный – искусственен. Некорректно смешивать искусственное с естественным. И поэтому рассуждения о том, что «раз есть устройство, значит, был и Устроитель», или «раз существует творение, стало быть, у него имеется Творец», выглядят попросту наивными и уж совсем непростительными для ученых.

Ильяс Валеев верно отмечает, что подобная трактовка приемлема исключительно для мира, созданного человеком по его замыслу. Но совершенно неприемлема для естественного мира. «В естественном мире существует саморазвитие, подчиняющееся объективным законам природы».

Но если бытие в мире есть система систем, а это научная концепция, то ему присущи самоорганизация и самообучение. Ибо вектор коэволюции (совместного развития всех систем во Вселенной) именно таков – в этом можно убедиться на наблюдениях и анализе наблюдений различных форм движения материи. А раз есть самоорганизация, развитие, коэволюция, то, значит, имеется проект, ведь любое развитие (качественное изменение) происходит по какой-либо программе, по алгоритму действий. А если существует единый Проект (как совокупность множества частных проектов), то, выходит, есть и Проектировщик, он же Конструктор?.. Именно так рассуждают некоторые ученые, пошатнувшиеся в своей вере в науку и научно-технический прогресс. Именно это шатание и порождает веру религиозную.

Конечно, дабы не погрешить против научной истины и этики, все же необходимо признать, что как не можем мы доказать (подтвердить экспериментально) существование Бога в объективной (а не субъективной) реальности, так не можем пока что доказать и обратное. Не вся природа познана, не на все уровни ее мы проникли, и даже многие ее феномены мы понимаем не полностью или неправильно, искаженно. В этом «повинно» частное проявление так называемого антропного принципа, когда мы меряем все по себе. А ведь Протагор имел в виду вовсе не то, что человек – высший судья и пуп мироздания. Античный мудрец говорил о том, что человек как «мера всех вещей» субъективен в своем знании и познании. А, будучи субъективным, знание это неистинно и неполно. Так что споры о Боге далеко не завершены.

Но вот ссылаться на мировые светила науки в поисках доказательств своей правоты некорректно, но этим пользуются многие поборники религиозной веры. Дескать, и великие физики Ньютон и Эйнштейн были людьми глубоко верующими. Так ли это?..

Ньютон жил и творил в то время (2-я половина XVII – 1-я четверть XVIII века), когда влияние церкви было еще огромным. И попробуй-ка заяви о своих атеистическо-материалистических воззрениях открыто. Сжечь – не сожгли бы, но из всех почтенных научных (Кембриджский университет, Королевское общество) и ненаучных (Палата общин, Монетный двор) учреждений выгнали бы взашей без права восстановления. Ньютон скорее колебался – все еще признавал авторитет Писания, но яростно протестовал против попыток использования христианских догматов в науке, особенно в экспериментальной ее части.

Ньютон сильно увлекался алхимией – это факт. Ньютон был приверженец «мудрости древних» – концепций античных мыслителей – это тоже факт. И бесспорный факт – толкование Библии Ньютоном не буквально, а аллегорически. То, что его главный труд «Математические начала натуральной философии» содержал в себе (где-то неявно, а в других местах и пассажах весьма явно) безбожные идеи и постулаты, – это факт неоспоримый. И уж если говорить о Ньютоне как о верующем, то был он не добрым христианином, а арианцем, отвергающим догмат о Троице – естественно, тайно, про себя. Исаак Ньютон верил с сомнениями, а в науке для веры места не оставлял.

Эйнштейн же был последовательным атеистом, публично отвергавшим и христианство, и родной ему иудаизм, и все прочие религии. Интересующиеся научным наследием и биографией Альберта Эйнштейна порою ошибаются насчет его позиции по отношению к религии, встречая постоянные упоминания им Бога (как, впрочем, и черта). Но это неизменно была лишь метафора. Эйнштейн использовал, к примеру, известное свое выражение «Бог не играет в кости», подразумевая под этим, что нет никаких статистических случайностей, все взаимосвязано, имеет свою причину и следствие.

Не стоит понимать буквально и превратно слова Эйнштейна, приводимые в его трудах: «Ответить на вопрос о смысле жизни – значит обладать религиозными чувствами. Ты спросишь меня: имеет ли смысл подобный вопрос? Отвечаю: тот, кто не видит смысла в своей жизни и в жизни себе подобных, тот не только несчастен, но едва ли сможет продолжать жить». Под «религиозными чувствами» великий физик подразумевал, как видим, восторженное преклонение перед гармонией законов природы, ощущение осмысленности существования человека как разумного существа, принадлежащего той же Природе.

Так и для Мустая Карима Бог – это человеческая совесть, которая есть в каждом из нас. И подлинная религия, вера – это внутреннее состояние человека, а вовсе не назойливая обрядовость и пышный культ. Для личности, чтобы возвысить свой дух и очистить душу, не нужны посредники.

По воспоминаниям видного писателя Камиля Зиганшина, «религией Мустая Карима, по его же признанию, была совесть. Он чутко прислушивался к ее голосу, она была для него судьей и высшим законом». Потому и совесть «присуща только человеку. Не есть ли это подтверждение присутствия Бога в каждом из нас?»

И сам поэт говорил, что Бог внутри его: «У меня есть Бог, он – внутри меня. Реальное выражение Бога – моя совесть, и я молюсь… этому Богу». При этом совесть, существующая объективно, а не как «данная свыше сущность», среди жизненных ценностей поэта занимает первое место. Тому подтверждением – все его творчество и жизнь.

И можно согласиться с автором книги «Мустай Карим о религии», что всем своим творчеством и жизнью М. Карим «стремился убедить людей в том, что человек сам творит свою жизнь и никто больше». А жить можно и нужно по совести, так, чтобы не было потом мучительно больно за прожитые годы. И пусть эта фраза, прозвучавшая из уст героя великой повести Николая Островского «Как закалялась сталь» для некоторых звучит сегодня банально. Ценность ее и значимость от этого не потеряны ни на йоту. Ибо только такими людьми, как Павка Корчагин, как сам его создатель, как наш замечательный поэт и мудрый аксакал Мустай Карим, как ученый-педагог, человек гражданского долга Ильяс Валеев, – всеми ими и держится пока земля!

И это все о ней…

Что мы любим читать? Кто что. Само собой, весьма популярны – особенно нынче – жанры остросюжетной беллетристики: детектив, приключения, фантастика, мистика (или, как сейчас говорят по-киношному, боевик, триллер, хоррор). Это да. Но все ж таки есть еще один сорт литературы, неизменно, во все века вызывающий неподдельный интерес у читателей. Это биографическая и автобиографическая публицистика. Особенно последняя – воспоминания выдающихся личностей, деятелей культуры и науки, полководцев и политиков, да и просто интересных людей.

Известная уфимская журналистка и писательница Светлана Гафурова – личность и талантливая, и очень интересная, неординарная. Когда брал в руки рукопись ее новой вещи «Жизнь удалась!», подумалось: да, ей есть что поведать нам с высоты прожитых лет. И она рассказала, да так, что взяло за душу.

Что это – повесть, эссе, автобиографический очерк? Пожалуй, все вместе. Сама автор назвала свое творение «антигламурной повестью». А ведь верно, нет здесь никакого столь модного сейчас гламура. Рассказ о прожитых годах (а это полвека) дан без прикрас. Писательница не кокетничает, не лицемерит, когда описывает все перипетии – порою сложные – своей насыщенной событиями и впечатлениями жизни.

А рассказать ей действительно есть о чем.

С детства Света была девчонкой боевой и… не такой, как все, необычной, обособленной. Но, как мы знаем, именно из таких вот «странных» детей и вырастают творцы и пассионарии. Героиня повести констатирует, что всю жизнь чувствовала себя неким изгоем в тех многочисленных коллективах, в которые вынуждена была вливаться, – школа, спортивная секция, университет, редакции газет… А виной тому – яркий индивидуализм, неприятие любых рамок и ограничений. И чувствуется, проскальзывает некая грустинка от осознания этого. Если так, то напрасно: ценность человеческой личности вовсе не в степени ее коммуникабельности. Большинство гениев были не от мира сего. А уж какой тяжелый характер имели подчас великие, о которых и века спустя мы все с восхищенным придыханием вспоминаем… Человек талантливый, одаренный в чем-то, почти всегда труден для восприятия окружающими – слишком сложным, многовариантным представляется другим его характер. А уж если он (она) еще и правдолюб…

Светлана Марсельевна и впрямь человек правдивый, искрений – сужу по своим личным впечатлениям от встреч, общения, совместных культурно-общественных деяний. И по творчеству. А оно многогранно: статьи, репортажи, интервью, очерки, рассказы, повести, стихи… Несмотря на всю ее обособленность (наверное, это все же больше кажимость), она отзывчивый, доброжелательный человек. Сама привечает и ценит людей творческих, тянущихся к свету культуры, искусства, литературы…

Несмотря на горький смысл некоторых пассажей в обсуждаемой повести, изложены они по-философски спокойно, без надрыва или осуждения кого-либо. Автор не злопамятна, а могла бы и отомстить в письменной форме – тем более теперь, по прошествии времени. А вот о своем последнем муже (ныне, увы, покойном) – талантливом журналисте Александре Кочкине – пишет с любовью, ностальгией и… некоторой горечью. Из строк о нем, о совместной жизни с ним – счастливых днях в ее жизни – становится ясно, что человек он был не только одаренный творчески, но и принципиальный. А это и есть качества настоящего мужчины: ни при каких обстоятельствах не прогибаться, не терять собственного достоинства. Под его словами, произнесенными при отстаивании своей журналистской и гражданской позиции, и я подпишусь: «Я не проститутка, как некоторые, которые раздвигают ножки перед каждым». Само собой, после таких слов последовало увольнение.

Многое пережито, много было радостных, счастливых моментов, как и ненастных будней, горестей, а то и таких эпизодов, коих просто стыдишься, – это случается у каждого. Такова юдоль людская. И каждый проходит свой путь, по сути, в одиночку. Есть попутчики, спутники – в том числе и дорогие сердцу. Но пройти должен сам.

У нашей героини полвека за плечами, но и – дай Бог! – впереди еще столько же. Она печально улыбается (но – улыбается!): «У меня два официальных мужа на разных кладбищах лежат: один на Северном, другой – на Южном, два тайных бойфренда там же, а один, собака, за границу смылся. А в кармане вечно ни гроша, одни долги. И перспективы, кроме сомнительной пенсии, которой едва на хлеб с водой хватит, больше никакой…» Но! Зато есть что вспомнить, и улыбнуться, и посмеяться, и поплакать. Нет, что ни говори, а и впрямь – жизнь удалась!

Честная, открытая, поучительная повесть С. Гафуровой порадует всех, кому интересны людские судьбы, поданные без художественного вымысла, кому небезразлична жизнь человеческой души, ее временами странные и удивительные порывы и метания.

Во власти роя

Недавно в одном из крупных издательств страны – петербургском книжном издательстве «Крылов» – в серии «Фантастическая авантюра» вышла книга уфимских писателей Эдуарда Байкова и Всеволода Глуховцева. Предлагаем вниманию читателей интервью с авторами романа «Рой».

– Первый вопрос традиционный – о чем книга?

Э. Б. : «Рой» по жанру – это постапокалиптический боевик. И соответствуя своей жанровой тематике, наш роман повествует о произошедшей в городе биотехногенной катастрофе. Ну и дальше показывается, как уцелевшие люди выживают, вернее – пытаются выжить. Притом что зараженная территория полностью блокирована войсками, и никто ни туда войти, ни оттуда выйти не может.

В. Г. : Сюжет в общем-то поначалу прост. В секретной лаборатории под эгидой Минобороны ведутся разработки в области нанотехнологий. То есть попросту спецы пытаются создать нанороботов. Для каких целей – другой вопрос. Может, для лечения людей, а может, для их убийства. Как выясняется – для второго. В институте происходит взрыв, вещество с наноустройствами распыляется в пространстве и поражает население города. Ну и дальше понеслось – все по жанру боевика.

– Постапокалипсис – это достаточно новое направление в литературе. Ныне он, видимо, очень популярен? Почему вы решили писать именно в этом жанре?

Э. Б. : Не думаю, что это новый жанр. Достаточно вспомнить вековой давности творения Герберта Уэллса и Артура Конан Дойла. Да что там – есть старая сказка о горшочке, который всех кормил. Из него хлынула каша, как из ящика Пандоры, и едва не затопила весь мир. В шестидесятых-семидесятых годах в кино и литературной фантастике были популярны произведения на тему ядерного катаклизма и постъядерной зимы. К примеру, фильм Стэнли Крамера «На последнем берегу» и роман Робера Мерля «Мальвиль». Хотя приоритет, конечно же, у автора Апокалипсиса – Откровения Иоанна Богослова.

В. Г. : Да, в последние годы эта тематика и еще тема Зоны (в смысле аномальной территории, населенной разными мутантами и монстрами) стали популярны. Вот и к нам обратились из издательства с просьбой написать роман на эту тему. Ну а мы постарались и создали «Рой».

– Сейчас только и слышишь, что о перспективах нанотехнологий. Стало модно использовать приставку «нано». Ваша книга – тоже дань моде?

Э. Б. : В какой-то мере – да. Но мы же не только писатели, а еще и ученые. Нас волнуют вопросы научной этики. В частности, проблема Франкенштейна. Это когда ученые, изобретатели создают нечто такое, что может поставить на грань выживания сам род человеческий и вообще всю биосферу планеты. Кстати, в науке существует так называемая проблема зеленой слизи. Речь идет о возможности создания таких наноустройств, которые, питаясь органикой, сожрут все живое на планете. Но есть вещь пострашнее – проблема серой слизи. Имеется в виду создание самовоспроизводящихся наноботов, которые превратят уже всю Вселенную в однородную массу молекул.

В. Г. : У нас как раз говорится о создании самореплицирующихся мельчайших существ – живых организмов, а не роботов, не технических устройств. В этом отличие нашего романа от произведений других авторов на схожую тематику. Просто по ходу действия сюжет еще больше усложняется. У героев романа возникают законные подозрения – а люди ли создали эти наносущества? А может, эти нановиты (так мы их назвали) и сотворены для того, чтобы остановить человечество, разрушающее свою планету, где с нами соседствуют миллионы других разновидностей живых существ…

– Здесь, как видно, присутствует уже экологическая тематика?

Э. Б. : Верно, есть и такие мысли в «Рое». Мы, кстати, упоминаем там популярную ныне концепцию «Гея-Земля», согласно которой наша планета представляет собой единую систему – причем живую, а не мертвую. То есть не только живой мир, но и минералы, водоемы, вся планета является неким гигантским организмом. А мы лишь ее клеточки. Пусть и обладающие разумом. Потому и ответственности на нас, людях, больше.

В. Г. : Рой – новая форма разумной жизни, коллективный разум мельчайших существ. Это некая альтернатива человечеству. Хотя и не лучшая. Поэтому люди ведут с ним борьбу. И мы показываем, как постепенно приходит понимание, – люди сами виноваты в том, что произошло. Пришел конец владычеству человека разумного на Земле. Владычеству, базирующемуся на принципе «мы не должны ждать милостей от природы». Заметьте: не ждать милостей, а покорять природу, а значит, разрушать ее и гадить вокруг себя. Однажды это закончится. И наш роман об этом апокалиптическом бесславном финале. Впрочем, еще не все потеряно.

– Ученые проникают все глубже в тайны материи. Вот-вот полностью овладеют генной информацией и смогут создавать новых существ. Не кроется ли в этом величайшая опасность современности?

Э. Б. : Но ведь об этом и наша книга – о последствиях непродуманного технического прогресса. О бездуховности, которую он в себе несет. А мы постарались это все изобразить художественными средствами. Мы попытались, продолжая традицию писателей-гуманистов, мыслителей, предупредить людей, заставить их задуматься над миром, в котором мы живем. Куда мы все идем, куда катится цивилизация с ее установкой на получение все больших материальных благ и экономической прибыли? Пораженные нановитами люди, превратившиеся в зомби, – это некий образ бездуховного и античеловеческого западного мира. Однородная бездушная масса, управляемая из единого центра – чудовищного нечеловеческого разума. Не к этому ли ведут нас сильные мира сего – представители ТНК, спецслужб и засекреченных организаций со своими глобализаторскими замыслами?

В. Г. : Я не думаю, что люди когда-нибудь смогут создать искусственную разумную жизнь. С эволюционной точки зрения это просто бессмысленно. Но если создадут – это будет последним днем человечества. Не лучше ли уже сейчас начать изменять самих себя, а не мир вокруг? Изменить в плане духовном, моральном и даже интеллектуальном. Как говорил крупнейший философ современности Александр Зиновьев, «нужно повернуть мозги в нужную сторону». И остаться человеком.

– Скажите – юмор имеет место быть в вашем произведении?

Э. Б. : Само собой, как же без него? В романе немало смешных, вызывающих улыбку моментов. Просто мы понимаем, что без смеха нет жизни, нет человека. Это уже будет робот какой-то!

В. Г. : Вообще любое произведение, даже самое серьезное и мрачное, на наш взгляд, не будет полноценным, если в нем отсутствует смех, шутка, ирония, юмор… Эдуард правильно сказал: без толики юмора сама жизнь была бы пуста, скучна и неинтересна. И потом, мы ведь в Росси живем, а какой русский без потехи.

– Что вы можете сказать о шествии вашей книги по стране? Уже есть результаты?

Э. Б. : Результаты есть, но пока предварительные. Чтобы понять, насколько книга успешна, требуется от четырех месяцев до полугода продаж. А наша пока полтора месяца продается. Но уже можно сказать, что «Рой» пользуется интересом у читателей. Буквально через пару дней после выхода книги открылась Московская международная книжная ярмарка-выставка. Так вот, на ней среди всех книг издательства «Крылов» (а это десятки и десятки наименований) наша вошла в число лидеров продаж и заняла по реализуемости второе место. Вскоре «Рой» на крупном книготорговом портале «Топ-книга» среди девятисот книг «Крылова» по продаваемости вышел на первое место и долго там держался. А среди всей отечественной фантастики (три с половиной тысячи наименований) наш роман занял тринадцатое место. Повторяю – среди трех с половиной тысяч других книг!

В. Г. : Да, надо добавить: книга продается не только по всей стране, но и за рубежом. Ее можно купить в Белоруссии, Украине, Казахстане, Узбекистане, Латвии, Литве и даже в Израиле. В Уфе, по рассказам книготорговцев, книгу мгновенно раскупили. Первые отклики о ней в Сети весьма положительные. Ее ставят либо на первое, либо на второе место из всего выпущенного за год в этом жанре. Если это не успех – то что же?

– Что ж, большому кораблю – большое плавание! А «Рой» – книга большая во всех отношениях. Один объем чего стоит – почти пятьсот страниц. И фактом выхода вашей книги в центральном издательстве вы достигли достаточно высокого уровня. Но скажите, а как вы вообще стали писателями, откуда в вас этот писательский зуд?

Э. Б. : У меня лично это, по всей вероятности, от деда, недаром же говорят – способности передаются от деда к внуку. Султан Байков был писателем, журналистом, ученым. Одним из первых директоров ИИЯЛ УНЦ РАН. Сподвижником Мажита Гафури, Галимджана Нигмати, Сайфи Кудаша и Хая Мухаметьярова. Имея бронь, добровольцем ушел на фронт и осенью 1943 года в звании старшего лейтенанта и в должности политрука батальона погиб. Так и я с младых лет, как только научился держать перо, сразу же стал кропать рассказы и статьи. Поначалу, конечно, корявые и слабенькие. Но умение приходит с годами неустанного труда. А опыт, как мы знаем, дело наживное. Вот и пишу уже тридцать пять лет. Из них издаюсь последние двадцать.

В. Г. : Я в смысле взаимоотношений человека с судьбой сторонник философии стоиков: желающего судьба ведет, нежелающего – тащит. Каждому из нас дана линия судьбы, и дело как раз в том, чтобы найти ее и потом уже не сворачивать и преодолевать все трудности. Жизнь разбрасывает подсказки – только угадывай, где она, твоя дорога. Думаю, мне удалось верно уловить эти подсказки. Я рано научился читать и писать, потом мне всегда нравилось писать сочинения в школе… Хотя после были всякие метания и ошибки – но, кажется, я сумел понять, в чем мое призвание, и проявить настойчивость в достижении цели, несмотря на то что случались моменты, когда эта цель казалась почти недостижимой. И все-таки она была достигнута.

– Я знаю, что сейчас вы работаете над продолжением первой книги. В литературе стали популярными – совсем как в кино – сериалы. Хочу пожелать вам обоим удачи, и пусть издательство «Крылов» закажет вам третий «Рой», а потом и четвертый, пятый… А читателям пожелаем приятного чтения!

...

Беседовал Фирдаус ЗИГАНШИН

«Сколково»: за тридевять времен

Ровно год прошел с момента нашей последней встречи с писателями Эдуардом Байковым и Всеволодом Глуховцевым. Сегодня мы вновь беседуем с авторами, которые согласились поделиться своими творческими планами и достижениями.

– Год назад вышел ваш совместный роман «Рой». Книга, насколько мне известно, успешно распродалась по всей стране и за ее пределами. Помнится, вы говорили о продолжении?

Э. Б.: Верно. И это продолжение под названием «Рой: битва бессмертных» было выпущено петербургским издательством «Крылов» в начале лета этого года.

В. Г.: Да, это так. Причем издатели пошли на нетривиальный шаг – решили сразу выпустить омнибус, то есть оба романа в одном томе. Получилась такая толстенная книга под тысячу страниц. И напомню: дилогия написана в популярном ныне жанре постапокалипсиса с элементами сталкерской Зоны, то есть любителям «сталкерятины» в какой-то степени она должна понравиться. Собственно, мы уже слышали в свой адрес немало лестных отзывов на литературных форумах в Интернете.

– Поздравляю! Но вы, надеюсь, на этом не остановились? Чем можете порадовать поклонников вашего творчества?

Э. Б.: На сей раз мы выступили автономно, но все равно вместе. Дело в том, что и меня, и Всеволода недавно пригласили в один очень интересный межавторский проект, в рамках которого каждый из нас написал свою вещь.

В. Г.: Да, а я добавлю, что наши повести поставили рядышком, в один том, – видимо, из уважения к нашей дружбе и совместному творчеству. Причем это книга номер один, открывающая всю серию. Повесть Эдуарда там идет первой, моя – второй.

– Так что это за такой таинственный проект? Если можно – поподробнее.

Э. Б.: Проект, запускаемый издательством «Крылов», называется «Сколково. Хронотуризм» и представляет собой совершенно новый формат. По жанру это историческая авантюра с элементами научной фантастики. Авторы пишут повести объемом примерно в половину привычного романа – шесть авторских листов. В каждой книге по две повести. То есть это так называемый «вертикальный сериал» наподобие привычных телезрителям ТВ-сериалов, где множество авторов-сценаристов работают на один проект.

В. Г.: Думаю, это сделано вовремя. Нынешний читатель устал от всех этих книжных кирпичей – толстенных романов объемом в 15–16 авторских листов. Потоки информации льются отовсюду и перегружают мозг наших современников, им хочется отдохнуть, почитать что-либо легкое и увлекательное, а главное – не столь продолжительное. Небольшие повести, на мой взгляд, то что нужно: можно начинать с любой, и не будешь ломать голову – а что там было раньше? Такое, кстати, уже было – вспомним того же Конан Дойла с его короткими историями о легендарном сыщике Шерлоке Холмсе. Или вот современный очень популярный цикл новелл о ведуне Геральте Анджея Сапковского. Правда, это творчество все же одного автора. А вот знаменитая сага о Конане (количество наименований переваливает за несколько сотен) – это уже продукт творчества многих авторов со всего мира. Так что формат не так уж и нов.

– Я припоминаю, как в начале лета на обсуждении темы реального Сколкова президент Медведев призвал всячески пропагандировать этот, по его словам, самый важный для России инновационный проект. При этом он подчеркнул, что нужно пиарить Сколково не только в СМИ, но и средствами художественной литературы и кинематографа.

Э. Б. Ну да, прямо ко времени. Вот «Крылов» и отозвался на этот призыв гаранта конституции первым. А вместе с ним и мы.

В. Г.: Это, конечно, хорошо, но сразу оговорюсь, мы не ждали для себя каких-то особых наград и поощрений. Нам просто было интересно попробовать свои силы в этом жанре и в данном проекте. И вот результат – вроде бы получилось. В любом случае – судить читателям. Добавлю лишь, что издатели решили поэкспериментировать с оформлением серии. Все книги будут выходить в формате 70 – это почти квадратная обложка, и в мягком лакированном переплете. То есть это будут такие же книги, как в популярных сериях «Метро» и «Этногенез», выпускаемых крупным книгоиздательским холдингом АСТ. А сама обложка стилизована под айпод.

– А что конкретно выйдет в этой серии, принадлежащее вашему перу?

Э. Б.: Всеволод уже упоминал, что моей повестью этот проект как раз и открывается. Это чрезвычайно почетно, но и представляло определенные трудности. Если у других авторов одна история об одном герое, то мне пришлось прописывать начало всей этой сколковской эпопеи, причем с несколькими основными персонажами. Пионерам, первопроходцам всегда трудно. Но ничего – думаю, получилось, раз вещь была принята и запущена в печать.

В. Г.: У меня история детективного характера, она идет вслед за повестью Эдуарда. Так что лично я горжусь, что нам доверили открыть этот новый межавторский проект. А будущее покажет, насколько удачны наши вещи и вообще весь сериал в целом.

– В чем суть самой задумки проекта «Сколково», или, как сейчас говорят, что собой представляет сеттинг этой серии?

Э. Б.: Да все просто. Суть вот в чем. Ученым из наукограда Сколково удалось сконструировать некие нанокристаллы, приняв пилюлю с которыми можно отправиться в прошлое – в заданное время и место. Под патронажем самого президента РФ открывается туристическое бюро при хронолаборатории – путешествия по времени за очень немаленькие денежки. Вначале эту технологию испытывали на себе хрононавты – это как раз у меня в повести «Бросок Мамбы» изложено. Дальше запускают первых хронотуристов. По истечении 24 часов человек возвращаются назад. Даже если турист погибнет, вернется его бездыханное тело. Моим героям пришлось пережить многие смертельные опасности – кое-кто так и не сумел продержаться отведенное им время.

В. Г.: Надо добавить, что по самой идее и сеттингу все достаточно продумано. Взять, например, так называемый парадокс вмешательства в события, при котором любые изменения попавшего в прошлое внесут возмущения во всю последующую историю. В проекте обошлись ловкой идеей: при попадании в прошлое мир разветвляется и попаданец (или засланец) с первой же секунды действует в параллельной ветке бытия. Потому никаких последствий на настоящее произведено не будет.

– Насколько я понимаю, чтобы грамотно описать какую-то эпоху, нужно обладать минимумом исторических сведений. Всеволод у нас философ, а вот Эдуард историк. Трудно было при работе над текстом?

Э. Б.: Ну, у меня там такая куча-мала образовалась. Прямо исторический микс. Первый персонаж был заслан в эпоху динозавров – в меловой период. Второй очутился в начале прошлого века в Северной Атлантике. Ну а третий, основной персонаж – знаменитый путешественник и ученый-этнограф Руслан Мамбетов – попал в начало второго тысячелетия до нашей эры, к представителям самой первой и самой загадочной цивилизации, к древним шумерам. Кстати, в этой повести я предложил свою, альтернативную версию происхождения эпоса «Урал-батыр» и самого царевича Урала.

В. Г.: Мне хорошо помогли советы редакторов «Крылова». С нюансами проблем не было, ибо мой герой в силу обстоятельств совершает путешествие в прошлое совсем недалекое – 1989 год, которое у людей моего поколения еще на памяти. Но благодаря жестким требованиям издательства я должен был создавать очень динамичный и стремительный сюжет – и результат мне самому пришелся по душе. Ну а в конце концов, судить, конечно, читателю.

– Выходит, вы оба совершили некий поворот от постапокалипсиса к исторической фантастике. А более кардинально не думаете поменять жанровую ориентацию?

Э. Б.: А почему нет? Лишь бы чтиво было с острым, напряженным сюжетом, с известной долей экшена и драйва. А так мы можем и готовы писать в любом жанре: от детектива до мистики. Просто так выходило в последнее время, что нам заказывали в основном фантастику и приключения.

В. Г.: Тут ведь вопрос еще упирается в предпочтения издателей. Что нам закажут, то и напишем. Сейчас настоящие профессионалы работают только так – по заказу. А для себя каждый может писать что угодно – чаще всего в стол. Увы, но писатель из инженера человеческих душ постепенно превращается в простого наемника. Такова реальность нашего времени.

– Один из основных сюжетов в мировой литературе: поиски героем своего счастья. Для одних счастье – это справедливость, для других – мешок денег. В ваших произведениях есть место поискам счастья? Задаю этот вопрос как автор формулы счастья…

Э. Б.: Безусловно. Для персонажей дилогии «Рой» счастье – это спастись самим и спасти других людей от невиданной доселе угрозы. Для главного героя моей новой повести в проекте «Сколково» счастье заключается в тех ярких чувствах и переживаниях, которые он испытывает, бросая вызов судьбе, опасности… Специалист по выживанию в экстремальных условиях Руслан Мамбетов по прозвищу Мамба всю свою сорокалетнюю жизнь носится по белому свету, преодолевая множество трудностей и препятствий. В этом состоит его призвание и счастье. Но вот наступает некий переломный в его жизни момент – ему предлагают фантастическую доселе возможность попадания в прошлое (пусть и на несколько всего часов). И он выбирает эпоху шумеро-аккадского царства. По одной причине – он, как пытливый ученый и увлеченный исследователь, жаждет проверить свои догадки в отношении личности легендарного Урала-батыра.

В. Г.: Относительно этой моей «сколковской» повести не могу сказать, что мои персонажи так уж ищут счастье, но вообще, разумеется, я считаю, что это совершенно нормальное человеческое состояние. Правду сказать, я даже не могу себе представить жизнь без этого поиска.

– Наверное, каждый автор мечтает о том, чтобы его произведения экранизировали. Как вы относитесь к такой возможности?

Э. Б.: Разумеется, относимся положительно. Но кинематограф – это особенный мир, не так-то просто войти в него на правах своего парня.

В. Г.: Чаще всего киношники обращают внимание на книги раскрученных, топовых авторов, имена которых давно на слуху. Это дополнительный бонус для достижения успеха. А сегодня еще некоторые бестселлеры и лонгселлеры привлекают производителей компьютерных игр. В общем, нужно упорно трудиться и стараться писать все лучше, – есть стимул для роста.

– Все писательские реки впадают в океан мировой литературы. Хотелось бы пожелать проекту «Сколково. Хронотуризм» стать роскошным океанским лайнером и не затеряться среди множества других судов и суденышек. А большому кораблю – большое плавание!

...

Беседовал Фирдаус ЗИГАНШИН

Эдуард Байков: «я – литературный наемник. что закажут, то и пишу»

Откровенный разговор с писателем о читателе, о себе и секретах профессии

Эдуард Байков – один из самых плодовитых уфимских писателей. Его книги издаются в Уфе («Истории подлунного Урала», «Китап», 2007), в Санкт-Петербурге (дилогия «Рой: Битва бессмертных», в соавторстве с В. Глуховцевым, «Крылов», 2011).

В издательстве «Крылов» стартовал проект «Сколково. Хронотуризм». В нем принимают участие авторы исторических приключений с элементами научной фантастики. Открывает этот проект повесть Эдуарда Байкова «Бросок Мамбы».

Я знал Байкова как автора журнала «Бельские просторы», издававшего в Уфе при материальной поддержке своих друзей и родственников небольшими тиражами (100–500 экземпляров) рассказы, научные и критические статьи. С тех пор в центральной и местной периодике вышло свыше пятисот его произведений – беллетристика, публицистика, научно-популярная литература.

Недавно мы с ним встретились для обстоятельного разговора. Поводом послужил «Бросок Мамбы». (Отрывок из этой повести публиковал журнал «Ватандаш»).

– Что, Эдуард, ты читал в детстве?

– Много чего. Я был заядлый книжник. Домашняя библиотека огромная, читал все подряд: Мопассан, Золя, Джек Лондон, Конан Дойль. Читал под одеялом, тайно от родителей и испортил зрение. С девятого класса очкарик. Если говорить о воспитании, то книги мне дали больше, чем люди. В «Войне и мире» Толстого меня поразили духовные искания Андрея Болконского, в «Преступлении и наказании» Достоевского – метания Раскольникова. Никакой современный триллер не сравнится по своему воздействию с тем потрясением, какое я испытал от этого романа.

– Когда в тебе проклюнулся писатель?

– В сентябре второго класса дети обычно пишут сочинение «Как я провел лето». Все пишут полстранички, а я накатал целых пять – детективно-фантастический рассказ «Случай на острове». Тогда классный руководитель Валентина Леонтьевна сказала моей матери: «Это будущий писатель!»

Первый рассказ был опубликован в газете «Ленинец» в 1990-м году. Это «Инферно» – мистический рассказ. Но еще раньше была напечатана статья, в которой я критиковал директора школы. В стране началась перестройка, а он, упертый, ее не замечал. Я был внештатником «Ленинца» и работал в Советском райкоме комсомола, который затем трансформировался в райком Союза демократической молодежи Башкирии.

Вообще-то мне кажется, что в моем писательстве свою роль сыграли гены: ведь мой дед Султан Шагимарданович Байков был ученый-литературовед, директор Научно-исследовательского института языка и литературы.

– Какие в современной России, на твой взгляд, можно выделить литературные направления, течения?

– Мейнстрим. Литература, которая группируется вокруг толстых журналов и литературных газет. Якобы серьезная литература. Она мало кому нужна. Есть спрос на развлекательную литературу, остросюжетную беллетристику: шпионский детектив, приключения, фэнтези, мистику.

Я стал писать боевики, триллеры, и меня стали издавать и даже платить гонорары. А написал бы я социально-психологический роман, меня бы никто не издал. Издательства валятся. Пусть публика дура, но она хочет развлечений и такие писатели как я, остросюжетники, ей это дают. Но и в боевики, я в этом убежден, надо вкладывать глубокие мысли и идеи, хоть толику знаний. Научных, исторических, культурных, духовных.

– А ведь нынешние издательства могут потребовать от автора экшен, драйв, динамизм. Вампиров, катастрофы, апокалипсис. Ты как автор соблюдаешь установки, которые, к примеру, разработало издательство «Крылов»?

– Это – обязательное условие, иначе не издадут. Приходится соблюдать их требования (в «Эксмо», кстати, практически то же самое). Именно из этого обстоятельства происходит такой феномен, как литературное наемничество. Я – литературный наемник. Что закажут, то и пишу.

– В рассказе «Завет» у тебя появляется Салават Юлаев…

– Это рассказ, написанный по заказу Александра Павловича Филиппова, тогдашнего редактора «Истоков». Приближалась круглая дата, связанная с именем национального героя. Он на планерке и говорит: «Как было бы хорошо в этом номере поместить рассказ о Салавате». И я за ночь его написал.

– Ты как-то общаешься со своими читателями?

– Обратная связь? Для этого не обязательно проводить читательские конференции. Есть сетевые блоги, есть интернет-форумы.

– Мне кажется, тебя не очень беспокоит язык повествования.

– Я руку набил. В боевике изыски стиля не нужны. Наполненность метафорами тоже вряд ли нужна. Требуется удобочитаемый хороший слог. Предложения не длинные. Длинные, увы, уже не может читать молодежь. По-видимому, деградировала на клиповой культуре.

– В рассказах твоим героям нередко снятся сны. Кажется, ты питаешь к ним слабость.

– Я долгие годы изучал глубины психологии, штудировал Фрейда, Юнга. У людей, и у себя в том числе, обнаруживал внутренние конфликты и проблемы. Я хотел понять и себя, и других, и понял, что душа – это terra incognita. Знания буквально выпирали из меня. Это увлечение сказалось на моих рассказах.

– Интернет в работе тебе необходим?

– Очень. Это кладовая знаний и информации. Чтобы один абзац написать, я целую неделю ищу в Интернете, как, например, шумеры трапезничали. И для продвижения своего имени он незаменим. Я несколько отстранился от писательской тусовки. Мне это неинтересно.

– Знаменитые писатели-фантасты Иван Ефремов и Игорь Можейко (Кир Булычев) были докторами наук. А что у тебя, Эдуард, с диссертацией? Стоило ли заканчивать аспирантуру?

– Наукой я занимался всегда. Хотя я историк, окончил аспирантуру как философ, сдал на отлично кандидатский минимум, набрал большое количество научных публикаций (в т. ч. обязательные «ваковские»), написал диссер, прошел успешно предзащиту, но внезапно понял, что мне это не нужно. Развернулся и ушел – в книгописание. А аспирантура и самостоятельная научная работа мне весьма помогли: я набрался опыта и знаний. Их я использую в своих научно-фантастических произведениях.

– Что тебе дает членство во множестве общественных организаций?

– Раньше это работало на некий престиж (это были такие «понты»). Ныне ничего не дает, но раз это есть, то пусть и будет.

– Наиболее значимые научные и литературные публикации?

– Из научных – это работа «Великая коэволюция. Пролегомены», а из художественно-литературных – книги, вышедшие в «Крылове» (прежде всего, дилогия «Рой: Битва бессмертных»). В начале будущего года должна выйти моя новая вещь в крупнейшем российском издательстве «Эксмо» (роман-фэнтези «Всё, кроме чести»).

– Что переведено на башкирский, татарский и английский языки?

– На английский научно-популярные статьи, на башкирский и татарский – некоторые мои остросюжетные рассказы (опубликованы в журналах «Шонкар» и «Тулпар»).

– Сегодня ты – ответсекретарь еженедельника «Истоки». А что дальше? Может быть, свободный художник?

– Признаюсь честно: работа в газете – это лишь необходимость зарабатывать на хлеб насущный, моя мечта – быть «свободным художником» или, как сейчас выражаются, фрилансером.

– Ты – победитель литературного конкурса «Писатель из народа» (Уфа, 2005). Кто его проводил? Как подводились итоги?

– Организовала этот конкурс интернет-газета «Уфа-лайф» при поддержке уфимской мэрии. Голосовали пользователи Интернета. Я выставил несколько фантастических рассказов и даже стихи. В итоге победил (набрал максимальное количество голосов – с огромным отрывом от других участников) мой рассказ «Лила» – короткая философско-фантастическая зарисовка о множестве миров.

– У тебя большое количество почетных грамот, памятных медалей и т. п. Какие из них наиболее дороги и за что ты их получил?

– Наиболее ценю, пожалуй, только серебряную медаль имени Владимира Вернадского – ее я получил за вклад в популяризацию науки средствами журналистики и литературы. Остальная куча регалий – так себе.

– Высказывания известных людей о творчестве Э. Байкова…

– В свое время обо мне писали известные российские критики Павел Басинский (Москва) и Сергей Беляков (зам. главного редактора журнала «Урал»).

...

Беседовал Юрий КОВАЛЬ

«Мир спасут мутанты»

Уфимские писатели-фантасты – о суровой реальности

Всеволод Глуховцев – преподаватель философии, Эдуард Байков – журналист. В конце марта на российский рынок вышла их четвёртая совместная книга «Всё, кроме чести». «Будь ты хоть Достоевским, писать надо то, что продастся, а не что хочется», – признаются уфимские авторы.

«Наёмники мы»

– Вот смотрю на вас… Не вы ли это, герои своего нового творения, учёные Столетов и Злобин? Технарь и гуманитарий…

Эдуард: Ну да, я в очочках такой, интеллигент с виду… Нет, это не мы. Книга про молодых ботаников. Всеволод таких каждый день видит на лекциях.

Всеволод: Герои созданы по заданию издательства. Когда у нас вышла книга про наукоград Сколково, народ в Интернете обрушился: «Вы путинцы и медведевцы!» На самом деле – наёмники литературные! Нам сказали: «Будь ты хоть Достоевским, писать надо то, что продастся, а не что хочется». Так и сейчас. «Читателям интересен обычный современник, ставший крутым», – озадачили в редакции издательства «ЭКСМО». Мы написали сценарий. Там одобрили. А дальше: параллельный мир, средневековье, франки… Герои овладевают экстрасенсорными способностями…

Эдуард: Плюс убийство, расследование, ну и… любовь-морковь.

Всеволод: Сейчас в фантастике приветствуются три вещи: альтернативная история (например, Гитлера застрелили), «попаданчество» – персонажи попадают в прошлое, постапокалипсис – люди выживают после катастрофы.

– А что интересно самим, идёт в стол?

Эдуард: Писал я ради чести, славы, престижа. Нет, теперь наёмник, и всё тут. Всеволод: Пишу мистику для себя, надеюсь, станет востребована. Брожу по сайтам, выискиваю необъяснимые истории из жизни. Мы оба мистики. Вот и нашлись.

Ледокол «Всеволод»

– В последней книге вас нет. Автор один – Артур Василевский. Не обидно?

Всеволод: Псевдоним. Бренд принадлежит издательству. Нам сказали: «Ребят, две фамилии на обложке не годятся. Не берут книги». Обидно немного, но чего ерепениться? Стали сочинять. Эдуард по батюшке Артурович. Красивое имя, и король такой был. Всеволод – владеющий всем. Греческий аналог – Василий. А Базилевс – царь. Вот и назвались Артуром Базилевским. Но в издательстве намекнули: не выпендривайтесь. Василевский сойдёт. Я потом нашёл полный аналог Всеволоду – Панкрат. Был бы Панкратов. Но поздно уже… Эдуард: Хорошо, что поздно. Какой ещё Панкратов… Фу.

– Когда пишете, тоже противоречия возникают?

Эдуард: Нет, для соавторов главное взаимопонимание. Садимся у меня дома. Я холостяк. А у него женское царство: жена, дочка, внучка… Начинаем мозговой штурм: сюжет, герои. Готовим план страниц 7–8. Всеволод: И поехали. Например, первый кусок пишу я. Ручкой по бумаге… Это всё равно что ледоколом льдину ломаешь, а льдина тяжёлая! Иногда на совещании по-тихому фразу за фразой… Потом уже набираю на компьютере. Это самая приятная часть процесса. Вдохновение накатывает, фразы летят… Готовый текст несу Эдуарду. Он правит. Обсуждаем спорные моменты. Следующий кусок его. А потом от начала до конца по очереди читаем, вычищаем «блох». Так четыре месяца. Может, долго, зато не стыдно.

– Может, оставить службу и погрузиться целиком в «наёмничество»?

Эдуард: Каждый из нас об этом мечтает. Но за книгу платят мало. Новичкам от 20 000 до 40 000, середнячкам, как мы, 40 000 – 80 000, топам от 300 000 до 600 000 рублей. Они уже сами диктуют условия. Бренды (С. Лукьяненко, В. Панов) просят 2 млн. А гонорар самого высокооплачиваемого Б. Акунина доходит до 30 млн рублей за книгу. Объём одинаковый – 400–500 книжных страниц. За экранизацию романа огромные бабки платят. Есть куда расти.

– Как пробиться хотя бы в новички?

Всеволод: Хочешь издаваться на всероссийском уровне, езжай в Москву и Питер. Я каждый год ездил на слёт фантастов России, раздавал рукописи. Надо встречаться, знакомиться, выпивать, общаться. Главное – связи. В Первопрестольной они появляются за деньги. Мы, старички, успели проскочить. А МТА (молодому талантливому автору) нелегко. Можно печататься с нами в соавторстве. Так, на бренд Александра Бушкова кто только не пишет. Эдуард: На рынке переизбыток книг и писателей. Ежедневно в издательства присылают десятки, сотни работ. Если тебя заметили, надо прислушиваться. Не задирать нос: мол редакторы искажают мой художественный мир! Дарований из глубинки издатели могут и за нос водить. Увидеть своё творение в бумаге – мания. Автор готов на всё. С ним заключают договор, книга издаётся и приносит выгоду. И тут шефы начинают крутить: «Ой, денег нет, подожди. Пока следующую строчи». Судиться невыгодно.

Талант за решёткой

– А в Башкирии с продвижением как?

Эдуард: Никак. У меня одна книга вышла в издательстве «Китап». Заплатили столько же, сколько питерское «Крылов» за огромную книгу. Спасибо, конечно. Но она разошлась… по библиотекам! В пустоту, в общем.

Всеволод: «Китап» висит, как гиря на бюджете. Книги никто не покупает. В прошлом году я был на встрече писателей с президентом Башкирии. Старички на него налетели, как коршуны: «Деньги давай!» Затосковали, видать, по прежним временам. Когда членам Союза писателей давали квартиры, дачные участки, авансы, на которые можно было жить годами, толком ничего не печатая. Поговорили… Рустэм Хамитов хотел выслушать проблемы. Деньги-то, мол, не проблема, дам. Но, вроде, так и не дал. Хотя… выделил Союзу писателей микроавтобус… А я представился: уфимский автор, патриот республики. Но вынужден издаваться в Москве, потому что у нас негде. Предложил сделать Башкирию центром книгоиздательства всероссийского уровня. Пока подвижек нет.

Эдуард: Мы после этого даже план разработали – открыть в Уфе филиал «ЭКСМО». Только средства нужны. Понятно, на носу саммиты ШОС, БРИКС, денег на культуру не ждите…

– Молодых-талантливых у нас для этого филиала хватит?

Эдуард: Эти уже не молодые… О! Есть у нас Андрей Кадынцев. Во такой автор! В тюрьме сидит за убийство. Три студента, в том числе и он, пришли к должнику, избили. Тот умер. Андрюха, может, и не бил. На стрёме стоял, дурак. 15 лет впаяли. Раскаялся давно. Раньше не писал, а теперь печатается. Как поэт завоевывал премии прямо за решёткой. Такие вещи пишет, плакать хочется. Может детективы писать. И 20-летние творят, читать их, правда, смешно, но талантливые. Опыт нужен. Автор 35–40 лет – самое то.

– В вашей дебютной книге «Рой» место действия не названо. Но Уфу можно опознать: Белая роща вместо Зелёной, Чернореченск вместо Черниковки. Издатели не против местного колорита?

Всеволод: Да. У нас были демонические сущности – бабаи… Эдуард: Однажды я использовал эпос Урал-батыр… А соседа по саду, бывшего спецназовца Зульфара Абдуллина героем сделал. Он: «О, круто, подари». А я, говорю, тебя убил. Он: «Ну и ладно!»

– В своё время книги братьев Стругацких запрещали – слишком уж трагичным было их фантастическое будущее. Как вы думаете, насколько реальна ваша фантастика?

Всеволод: Это один из путей. Современное мировоззрение в тупике. Марксизм-ленинизм не сработал, экологические программы дают сбой, ресурсы на исходе. Остаётся истреблять людей, что успешно и происходит. Первая, вторая мировые войны, локальные конфликты уничтожили миллионы «едоков». Что сейчас? Арабская весна – люди опять воюют. Думаю, пропаганда гомосексуализма – мягкий путь сокращения рождаемости.

Эдуард: Может, мировая элита вынашивает план. Как в «Последней башне Трои» фантаста Захара Оскотского – стерилизовать население Африки и Азии.

Всеволод: Люди видят малую часть Вселенной. Как кроты в узком коридоре. Буддисты говорят – над нами ещё 26 небес. Этот мир могут спасти только мутанты – сверхлюди. Для этого нужно открыть «третий глаз». Как в нашем «Рое».

ЦИТАТА

– Это жизнь, Рома… Расколдуем! Знаешь, ты хорошо сказал про дело чести. Да! Это наше с тобой дело. Мы всё потеряли, это верно. Всё, кроме чести! Разве мы где-то струсили, предали, сбежали? Нет! А раз так, значит, ещё ничего не потеряно. Придём, увидим, победим! И наших родных встретим, и обнимем, и вернёмся… (Из книги «Всё, кроме чести»)

...

Беседовала Елена ЛУКЬЯНОВА

Оглавление

Тернистый путь литератора

Гнев авторов или бодяга поденщиков?

Певцы геенны или бред визионеров?

Современные эпигоны или вычурность стиля?

Творческие порывы юности или стилистическая безграмотность?

Литературный редукционизм или бессилие творцов?

Большие надежды или «калифы на час»?

Наш ответ «магическому реализму» или литература для интеллектуалов?

Женский взгляд или прозрение Сивиллы?

Талантом по темечку

За гранью дозволенного (нестоличная проза в столичном декоре)

Цветок мудрости

Молодая литературная гвардия Башкортостана

Право на защиту

Улыбка фортуны или прорыв самородков?

Дух дышит, где хочет

Искусство для мертвецов

Торжество пессимизма или гибель героев?

Мудрость наблюдателя или фантасмагория бытия?

Колоритный дебют

О русском слове…

В начале было слово…

Заметки зоила

О шедеврах и бестселлерах (глубинно-психологическая интерпретация)

Гвозди в гроб литературы

Дутые храбрецы

Песнь героя

Сага о Нурлытау

Хозлит – книжные новинки

Книге – жизнь!

Встреча в «истоках»

Писатели из народа

Издательский тяп-ляп

Священные символы эпоса «Урал-батыр»

Символы вокруг нас

Русская словесность Башкортостана

Невыносимая грандиозность бытия

Преодолеть историю или обрести себя

Яркие протуберанцы словесности

О проекте «Ханов»

Уфимская скрипка

Мертвые сраму не имут, живые – да!

Живой труп

Презентации и презенты

События планетарного масштаба, или звезды сияют героям

Стремление к первенству. Исторический срез

Байки от байкова

Мастер лиры и пера

О литературном процессе в Республике Башкортостан

Увидевший небо в алмазах

Поэт с чистой душой

Звонкий голос русской души

Наследник боянов – сказителей земли русской

Зодчие поэтического храма

Шипы и розы литератора

Достоинство писателя

Постскриптум

Земля родимая

Путь журналиста

Дело хлопотное, но нужное

Дорога домой

Страшное пророчество

О журналистике и морали

Идеальный журналист

Идеальный руководитель

Преодоление разрыва

О религии и не только

И это все о ней…

Во власти роя

«Сколково»: за тридевять времен

Эдуард Байков: «я – литературный наемник. что закажут, то и пишу»

«Мир спасут мутанты»

«Наёмники мы»

Ледокол «Всеволод»

Талант за решёткой Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg