«Война будущего: взгляд из-за океана. Военные теории и концепции современных США»

Воины эпохи хаоса

Среди современных американских авторов, активно разрабатывающих тему войн будущего, выделяется профессор Калифорнийского государственного университета и Американского военного университета Роберт Дж. Банкер. По его утверждению, приоритет в создании теории «войны четвертой эпохи» принадлежит ему и доктору Т. Линдсей Моору. Сама идея родилась в ходе исследовательского семинара, посвященного классическим формам войны, который проводился в Высшей школе Клермонта в 1987 году. В сентябре 1994 года Р. Банкер в «Газете морской пехоты» опубликовал статью «Переход к войне четвертой эпохи», в которой изложил свои взгляды в рамках уже начавшейся на страницах этого издания дискуссии о войне четвертого поколения.

Летом 1997 года Роберт Банкер выступил с новой статьей «Эпохальное изменение: война против социальных и политических организаций» . Статья в определенном смысле подвела некоторые итоги долгой дискуссии о сущности и проявлениях войны четвертого поколения. Автор подробно остановился и на характеристике противников, с которыми США придется столкнуться в будущем. «Устоявшиеся представления о вооруженной борьбе, с которыми связаны такие понятия, как победа и поражение, угрозы и непосредственно поле боя, уходят в прошлое, – пишет он. – Наши наиболее вероятные противники появятся в результате процесса развития человечества, в результате циклического тысячелетнего колебания от порядка к хаосу».

По мнению автора, ныне человечество переживает эпоху перехода от стабильности к хаосу, которая грозит разрушением целостной системы независимых наций-государств. Вся устоявшаяся система международных отношений грозит развалиться перед лицом новых угроз и вызовов, которым она не готова противостоять.

Война как военное столкновение двух государств или блоков государств с определенными политическими целями уходит в прошлое. Ей на смену приходит хаос-война в форме столкновений преступных группировок и синдикатов внутри страны и на международной арене. Эти столкновения ведутся не во имя достижения целей государственной политики, а вокруг социальных и культурных ценностей общества.

«Индивидуум, чуждый праву закона, - пишет Р. Банкер, - представляет собой основу новой угрозы, которая встает перед нами. Полуголодный и необразованный полуварвар – по словам Ральфа Питерса «новый класс воинов» - представляет собой нашего будущего противника». Эти «новые воины» будут организованы в новые военизированные формирования, наименьшим из которых будут внутри национальные группы – вооруженные банды, «частные армии», местные бандитские структуры. В свою очередь эти группы будут объединяться в транснациональные «компании наемников» или «свободные корпорации», подобные наркокартелям. Самые крупные формирования, если их вовремя не подавить, будут подменять собой государственные структуры там, где государство не способно или не может функционировать эффективно.

В результате, в будущем перед США будут стоять не одна-две явные и понятные угрозы, а десятки, если не сотни угроз со стороны различных организационных структур. Связи и взаимоотношения между этими группами и их руководящими структурами будет скорее напоминать сеть, а не строгую иерархическую структуру соподчиненности. В результате США придется вести борьбу с каждой отдельной организацией и криминальной структурой, находя ее конкретные слабые места – так называемые «центры тяжести». Р. Банкер считает, что такие криминальные организации наиболее активны и явны в своей деятельности за пределами США, однако их появление внутри собственно США уже идет полным ходом.

В качестве примера новых угроз, стоящих перед человечеством, Р. Банкер приводит доступную ему статистику о состоянии преступности в России на середину 90-х годов: «Полиция в России насчитывает 3000 организованных преступных групп, сведенных в 150 преступных «конфедераций»; половина банков и кампаний недвижимости в стране контролируются мафией… 40 тысяч государственных и частных компаний в стране контролируются криминальными синдикатами».

Оценивая состояние преступности в самих Соединенных Штатах, Р. Банкер отмечает: «Другим типом «нового воина», неподконтрольного государству, являются преступники внутри нашего собственного общества: гангстеры, воры, экстремисты из рядов милиции, компьютерные хакеры, продажные полицейские» . По состоянию на середину 90-х годов, в США, в основном в городах, официально насчитывалось 650 тысяч преступников, в то время как оценки их количества достигали 1,5 миллионов человек. Районы проживания зажиточных американцев, так называемого среднего класса, обносятся стенами и патрулируются полицией и частными охранниками. В середине 90-х годов насчитывалось 30 тысяч охраняемых кварталов, а к 2005 году их число должно вырасти до 60 тысяч.

Как бороться с «новыми воинами» в эпоху хаоса?

Отвечая на этот вопрос, Роберт Банкер выдвигает давно известную идею наемничества. Он предлагает создавать частные фирмы по обеспечению безопасности, которые смогут вести эффективную «точечную» борьбу с преступными организациями. Такие фирмы будут иметь безусловные преимущества перед государственными вооруженными силами, как в плане оснащенности и вооруженности, так и в смысле тактики и техники борьбы. Члены этих фирм не будут являться военнослужащими вооруженных сил государства, поэтому они будут свободны в выборе форм и методов действий (провокационные и подрывные акции, убийства лидеров бандитов и т.п.) Вышеуказанные организации наемников на службе государства не будут вести войну в «классическом» понимании этого термина. Над ними не будут довлеть моральные и юридические нормы и ограничения, да и сама их деятельность будет носить закрытый характер. Более того, потери и жертвы с их стороны в борьбе с «новыми воинами» не будут восприниматься с обеспокоенностью в обществе, как это имеет место при потерях в личном составе вооруженных сил.

Непосредственно вооруженные силы государства будут привлекаться к ведению широкомасштабных военных действий против других государств в тех регионах мира, где на кон поставлены важные жизненные интересы США.

В дискуссии о будущем противнике, с которым Запад может столкнуться в будущем, принимают участие не только американские военные эксперты и политологи, но и ученые других стран НАТО. Этот вопрос, в частности, затрагивается в комплексном исследовании Института стратегических и боевых исследований Великобритании, опубликованном в марте 2002 года . В главе, названной «Асимметричная война», ее автор, подполковник Джон Расселл, вслед за американскими экспертами предсказывает появление на поле боя «воинов», а не солдат. Разновидностей «воинов» множество, это могут быть сомалийский генерал Айдид и его боевики, чеченские «мафия\боевики», пираты Южно-Китайского моря.

Отличие между «воинами» и солдатами заключается в стиле их жизни и деятельности. Для «воинов» характерны пренебрежение присягой, переход от одного «хозяина» к другому, привычка к жестокости и полнейшее игнорирование гражданского порядка. В отличие от солдат, «воины» не соблюдают никаких правил, кроме своих собственных, и не выполняют никаких приказов, которые им не нравятся.

Для солдат западных армий, обученных действовать в соответствии с жесткими нормами законности и моральным кодексом поведения на войне, «воины» представляют собой, безусловно, очень серьезного противника.

«Воины», как отмечает Расселл, будут сражаться против регулярной армии только тогда, когда они будут уверены в своем полнейшем превосходстве. В противном случае, они будут прибегать к применению снайперов, устройству засад, терактам и провокациям. В качестве объектов для провокаций могут выступать женщины-военнослужащие, численность которых в армиях западных государств неизменно возрастает. В «арсенале» «воинов» будут такие средства, как изнасилования, грабежи, терроризм, этнические чистки.

В то же время, как подчеркивает подполковник Дж. Расселл, было бы опасным считать «воинов» в военном отношении некомпетентными. Неудачи действий американских рэйнджеров в Сомали в 1993 году как раз и были вызваны тем, что военным командованием США реальный противник был явно недооценен в военном отношении.

Фрагмент главы 3 Сете-центрическая война

Авторами концепции сете-центрической войны считаются вице-адмирал ВМС США Артур Себровски и Джон Гарстка. Опубликованная ими в журнале «Proceedings» в январе 1998 года статья «Сете-центрическая война: ее происхождение и будущее» стала своеобразным манифестом новой концепции .

Нынешняя эпоха глобализации, информационных технологий и революции в менеджменте ознаменовалась серьезнейшими изменениями в мире и обществе, в бизнесе и военном деле. Тот, кто отдает себе отчет в этом, кто не закрывает глаза на происходящие в мире изменения, а стремится активно взять их на вооружение – побеждает. Побеждает в бизнесе, побеждает и в войне. А. Себровски и Дж Гарстка повторяют ставший уже на Западе аксиомой тезис американских футурологов Алвина и Хэйди Тоффлер о том, что «нации ведут войну таким же образом, как они создают богатства» .

Происходящие в современном мире изменения многие авторы называют революционными. Именно в этом состоит главная исходная мысль А. Себровски и Дж. Гарстка, которые пишут: «Мы переживаем эпоху революции в военном деле, подобной которой ничего не было с эпохи наполеоновских войн, когда Франция впервые претворила в жизнь концепцию массовой армии».

Суть современной революции в военном деле А. Себровски и Дж. Гарстка выразили словами начальника штаба ВМС США адмирала Джея Джонсона, который заявил о «фундаментальном сдвиге от того, что мы называем платформо-центрической войной, к тому, что мы называем сете-центрической войной» .

Авторы концепции сете-центрической войны не сразу переходят к рассмотрению ее сути. Они начинают издалека – с рассмотрения сути изменений, происходящих в социально-экономической сфере: в экономике, технологиях, бизнесе. В основе всех этих изменений лежат информационные технологии, которые полностью изменили окружающий мир.

Применительно к военной сфере, сете-центрическая война позволяет перейти от войны на истощение к более скоротечной и более эффективной форме, для которой характерны две основных характеристики: быстрота управления и принцип самосинхронизации.

Быстрота управления, в представлении американских экспертов, подразумевает три аспекта: 1. Войска достигают информационного превосходства, под которым понимается не поступление информации в большем количестве, а более высокая степень осознания и более глубокое понимание ситуации на поле боя. В технологическом плане все это предполагает внедрение новых систем управления, слежения, разведки, контроля, компьютерного моделирования. 2. Войска благодаря своим информационным преимуществам претворяют в жизнь принцип массирования результатов, а не массирования сил. 3. В результате таких действий противник лишается возможности проводить какой-либо курс действий и впадает в состояние шока.

В качестве примера того, как может и должна работать вся военная машина в условиях сете-центрической войны, А. Себровски и Дж. Гарстка рассматривают ситуацию гипотетического начала войны. На самой начальной стадии необходимо вывести из строя всю систему ПВО противника: командные пункты и пункты управления, центры связи, позиции РЛС, боевые позиции зенитных ракет и авиации ПВО. Авторы утверждают: «Когда в самом начале конфликта противник теряет 50% чего-то очень важного для себя, это неизбежно сказывается на его стратегии. Это может остановить войну – а в этом как раз и состоит суть сете-центрической войны».

Принцип самосинхронизации пришел из теории сложных систем. В соответствии с этой теорией, сложные явления и структуры в наилучшей степени организуются по принципу снизу вверх. Другими словами, под самосинхронизацией американскими специалистами подразумевается способность военной структуры самоорганизовываться снизу, а не изменяться в соответствии с указаниями сверху. Организационная структура частей и подразделений, формы и методы выполнения ими боевых задач, как ожидается, будут видоизменяться по своему усмотрению, но в соответствии с потребностями вышестоящего командования.

Этот принцип противоречит традиционным основам военной организации как таковой: она представляет собой централизованную иерархическую систему, построенную на подчинении директивным указаниям сверху. Сломать такую систему сложно, ибо это требует изменения не только в организационных формах и методах управления, но и в менталитете начальников и подчиненных.

Применение системы самосинхронизации позволяет достичь превосходства над противником в скорости и внезапности действий. Исчезают тактические и оперативные паузы, которыми противник мог бы воспользоваться, все процессы управления и сами боевые действия становятся более динамичными, активными и результативными. Военные действия приобретают не форму последовательных боев и операций с соответствующими промежутками (паузами) между ними, а форму непрерывных высокоскоростных действий (операций, акций) с решительными целями.

В концептуально-теоретическом плане А. Себровски и Дж. Гарстка представили модель сете-центрической войны как систему, состоящую из трех решеток-подсистем: информационной, сенсорной и боевой. Основу этой системы составляет информационная решетка, на которую накладываются взаимно пересекающиеся сенсорная и боевая решетки. Информационная решетка-подсистема пронизывает собой всю систему в полном объеме. Элементами сенсорной системы являются «сенсоры» (средства разведки), а элементами боевой решетки – «стрелки» (средства поражения). Эти две группы элементов объединяются воедино органами управления и командования.

Взаимоотношения между всеми элементами подсистем и самими подсистемами достаточно сложные и многоплановые, что позволяет, например, «стрелкам» поражать цели сразу по получении информации от «сенсоров» или по получении приказа от органов управления, или в некоторых случаях самостоятельно.

Графически логическая модель сете-центрической войны А. Себровски и Дж. Гарстка была представлена следующим образом.

Схема: логическая модель сете-центрической войны

Пояснения: красные линии обозначают линии контроля (управления); синие линии – линии информационного обмена.

Таким образом, сете-центрическая война, в представлении авторов концепции адмирала А. Себровски и Дж Гарстка, представляет собой разветвленную сеть хорошо информированных, но географически рассеянных сил. Главными характеристиками-компонентами этих сил являются: высокоэффективная «информационная решетка», доступ ко всей необходимой информации, высокоточное оружие с большой дальностью поражения цели и маневренностью, высокоэффективная система управления и командования, интегрированная «сенсорная решетка», соединенная в единую сеть с системой «стрелков» и системой управления и командования.

Сете-центрическая война может вестись на всех уровнях ведения военных действий – тактическом, оперативном и стратегическом. Принципы ее ведения никоим образом не зависят от географического региона, боевых задач, состава и структуры применяемых войск (сил).

В заключение своей статьи А. Себровски и Дж. Гарстка отмечают, что эффективность действия модели сете-центрической войны немыслима без соответствующих преобразований в системе подготовки войск, без изменений в их организационно-штатной структуре и без перераспределения ресурсов. В каждой новой революции в военном деле, как отмечают американские эксперты, возникает своя «элита», которая сейчас представлена так называемыми «новыми (компьютерными) операторами».

В военной среде, в том числе и в США, процесс освоения и внедрения новых информационных технологий идет медленнее, чем, например, в бизнесе. Традиционная военная культура отрицает роль и значение «нового оператора», ибо это требует изменения многих стереотипов и внутренних установок офицеров и генералов. Такую ситуацию необходимо изменить. В подтверждение своих слов А. Себровски и Дж. Гарстка приводят крылатое высказывание Б. Лидделл-Харта: «Единственной вещью, которую сделать труднее, чем внедрить новую идею в голову военных, является выбить оттуда старую».

Насколько реальна и осуществима концепция сете-центрической войны и действительно ли эта модель обеспечит вооруженным силам США победу в будущих войнах? Не все американские авторы дают на эти вопросы положительные ответы. Профессор Т. Барнетт из Военного колледжа ВМС США вскоре после выхода в свет статьи А. Себровски и Дж. Гарстка выступил с критической позицией по этому вопросу .

По мнению Т. Барнетта концепция сете-центрической войны «забегает вперед»: в мире нет противников, которые смогли бы сравниться с США и вооруженными силами этой страны в сфере информационных технологий. А если это – так, то тогда с кем и как вести войну в этой сфере. В частности, где гарантии, что полученные американской стороной данные о противнике соответствуют действительности. Как считают авторы концепции сете-центрической войны, применение этой модели позволяет вторгнуться в процесс принятия противником решения.

Американские «супервозможности» по обработке информации могут сыграть злую шутку: противнику будут приписаны намерения, которых он даже не имел. Базовый принцип быстроты управления опасен тем, что «командир становится рабом собственного компьютера, а по сути глупой машины, достоинством которой является способность быстро считать». В этих условиях велика вероятность принять неправильное решение. Т. Барнетт делает вывод: «Мы можем оказаться в ситуации, подобной той, в которой находится собака Павлова, которая звонит в колокольчик и удивляется, почему у нее течет слюна в предвкушении пищи». Другими словами, подчеркивает автор, применение концепции сете-центрической войны может утвердить в сознании военных знаменитый принцип американских ковбоев «Сперва стреляй, а затем задавай вопросы».

В результате, делает вывод американский профессор, задача состоит не в том, чтобы сократить время принятия решения, а, наоборот, удлинить его, повысив тем самым эффективность процесса принятия решений. В противном случае – можно получить лишь «два неэффективных решения на одной решение противника». Скорость не должна являться самоцелью, скорость – это лишь средство к достижению цели. Поэтому главной задачей должно быть не достижение быстроты управления, как то требует концепция сете-центрической войны, а наиболее оптимальное использование преимуществ во времени, которые дает применение этой модели над противником.

Профессор Т. Барнетт приводит и целый ряд других недостатков концепции сете-центрической войны. Так, в глазах населения противника она будет актом терроризма и военным преступлением, сходным с массовыми бомбардировками мирных немецких городов союзниками в конце второй мировой войны. Определенные сомнения у него вызывает и сама концепция информационного доминирования, которая может привести к информационным перегрузкам в системе принятия решений. А это, в свою очередь, никак не гарантирует качества принимаемых решений. Ну и самое главное – модель сете-центрической войны, по мнению Т. Барнетта, рассчитана на прошлые войны, на «нормального» противника в форме вооруженных сил страны-противника. С учетом нынешних тенденций мирового развития наиболее вероятным противником вооруженных сил США будут негосударственные структуры на субнациональном уровне, то есть полувоенные, криминальные и иные структуры внутри и вне своего национального государства.

Несмотря на определенные критические публикации, концепция сете-центрической войны прижилась в ВМС США и начала завоевывать своих сторонников в других видах вооруженных сил и среди военно-политического истэблишмента. Концепция наполнялась новым содержанием, приобретала более универсальный характер. Выступая в 2000 году в Лондоне адмирал Себровски, директор управления трансформации вооруженных сил МО США и один из «отцов-основателей» теории сете-центрической войны, охарактеризовал ее как «зарождающуюся теорию войны, основанную на концепциях нелинейности, сложности и хаоса». В качестве ее характеристик он назвал «меньший акцент на физических аспектах и больший – на поведенческих аспектах; меньший акцент на объектах, материальных факторах и больший – на отношениях» . Другой «отец-основатель» концепции сете-центрической войны - эксперт комитета начальников штабов Джон Гарстка – сосредоточился более на информационных аспектах своей теории .

«Сете-центрические операции, - отмечает Дж. Гарстка, - обеспечивают войскам доступ к новому, ранее недостижимому пласту информационной сферы». Доступ к новым пластам информации позволяет своим силам неизмеримо увеличить свои боевые способности.

Под информационной сферой автор подразумевает «сферу, в которой происходит создание информации, манипулирование и обмен ею; сферу, в которой осуществляются все операции по руководству и командованию войсками, в которой оформляется решение командира». В борьбе за информационное превосходство «информационная сфера является основополагающим плацдармом».

Информационное превосходство характеризует состояние информационной сферы, когда одна из сторон получает «превосходящие информационные позиции» по отношению к противнику.

Сете-центрическими силами Джон Гарстка называет вооруженные силы, связанные (или включенные в сеть) единой информационной инфраструктурой (или инфоструктурой). Сете-центрические силы имеют возможности доводить и обмениваться информацией с географическими разбросанными элементами этих сил: сенсорами (всеобъемлющей системой разведки противника), стрелками (различными типами огневых средств) и структурами, ответственными за принятие решений и поддержку (штабами и тылами). Сете-центрические силы – «эффективные силы, имеющие глобальный доступ к достоверной информации тогда и там, где это необходимо».

Принцип включения в единую информационную сеть позволяет своим силам расширить существующие рамки информационной сферы, обеспечивает им доступ к новым информационным пластам.

Графически модель информационного превосходства в условиях платформо-центрической войны (прошлых эпох) и сете-центрической войны будущего, в представлении профессора Гарстка, выглядит следующим образом:

 Под понятием «доступ к информации» автор концепции сете-центрической войны подразумевает пространственные и временные характеристики доступа к информации (о противнике, своих силах и обстановке). «Информационная насыщенность» характеризует «качество» информации, что подразумевает ее объем, достоверность, актуальность, своевременность, адекватность обстановке и многое другое. Эти два аспекта определяют фактическую информационную среду военных действий. Пунктирной линией обозначены условные пределы информационного превосходства в обычной (платформо-центрической) войне и будущей (сете-центрической) войне.

В условиях платформо-центрической войны информация о противнике, например, поступает от «платформ» (боевых машин, разведывательных машин, вертолетов, армейской авиации, разведывательных групп, наблюдательных постов и т.д.). Командиры разных степеней имеют свои пространственные пределы доступа к информации: у командира взвода нет данных космической разведки.

В условиях сете-центрической войны пределы информационной среды безгранично расширяются (положение «Я» смещается в направлении «Я-1» и далее, к новым и новым информационным пластам).

Вместе с тем, как подчеркивает Дж. Гарстка, информационную сферу нельзя рассматривать в отрыве от двух других сфер, которые в своем триедином взаимодействии и создают «среду войны». Речь идет помимо информационной еще и о физической и когнитивной сферах.

Физическая сфера, в определении американского ученого, это – «место развития ситуации, на которую оказывается военное влияние». В этой сфере – на суше, воде, воздухе и космосе – разворачиваются военные действия в форме ударов, защитных акций и маневра. В этой сфере действуют «физические платформы», соединенные коммуникационными сетями. Именно в этой сфере традиционно измеряется боевая мощь и боевые возможности сторон. Это – та сфера войны, которую можно реально ощутить, сравнить и оценить.

Когнитивная (рационально-ментальная) сфера, по словам Дж. Гарстка, складывается в умах участников конфликта. С одной стороны, она характеризуется такими понятиями, как представление, осознание, понимание, убеждения, ценности, а с другой – процессом принятия решений. Американский ученый в длинном списке элементов и аспектов конгнитивной сферы упоминает лидерство, моральное состояние, сплоченность, уровень подготовки и боевого опыта, общественное мнение, мыслительные процессы командиров и начальников, способы принятия решений, интеллект и эрудицию. Эта сфера в отличие от физической практически не поддается количественным оценкам. Успех деятельности в этой сфере во многом зависит от индивидуальных качеств и характеристик личности – генерала, офицера, солдата. Однако именно в этой сфере «выигрываются битвы и проигрываются сражения».

Информационная сфера – это та сфера, в которой происходит обмен информацией, в которой формируется и передается решение командира, осуществляется контроль и управление войсками. Не всегда эта сфера адекватно отражает реальную ситуацию, складывающуюся в физической сфере военных действий. Но в любом случае именно в этой сфере формируются знания и представления о физической сфере, она отражает физическую сферу в виртуальной реальности.

Непосредственно затрагивая все три сферы военных действий концепция сете-центрической войны, по мнению ее авторов, способна за счет абсолютного информационного превосходства над противником обеспечить полную синхронизацию боевых действий и акций на поле боя, гарантировать быстроту управления и поднять уровень боевых возможностей и боевых способностей своих сил.

Фрагмент главы 4 Концепция «боевой стаи»

В Исследовательском институте национальной обороны корпорации РЭНД в рамках проекта «Принцип стаи и информационные операции» в конце 90-х годов ХХ века были проведены специальные исследования, посвященные поиску новых, эвристических форм вооруженной борьбы. Сотрудники корпорации РЭНД Джон Аркуилл и Дэвид Ронфельдт в результате своих теоретических изысканий выдвинули концепцию «боевой стаи» . В 2000 году результаты своего исследования американские ученые опубликовали в работе «Принцип стаи и будущее конфликта» . В своих теоретических построениях они исходили из того, что, во-первых, информация в широком смысле этого слова является важнейшей составляющей войн будущего, и, во-вторых, что вооруженные столкновения будущего будут абсолютно непохожими на «традиционные войны» прошлого.

По мнению Аркуилла и Ронфельдта, на протяжении столетий своей эволюции вооруженная борьба принимала четыре важнейшие формы: рукопашную схватку, массирование, маневренность и действия стаей.

Рукопашная схватка имела форму хаотического столкновения на близкой дистанции, при этом каждый воин сражался по своему усмотрению, полагаясь на свои силы и конкретные возможности. На том этапе требования к организации и информационному обеспечению схватки были минимальными.

Массирование появилось тогда, когда успех военного столкновения стал обеспечиваться организованным, скоординированным применением сил и средств. В результате неорганизованное и трудно управляемое войско в форме толпы приобрело структурированность и организацию: появилось боевое построение в форме фаланги, каре, колонны, строя, возникло понятие фронта и тыла. С принципами массирования тесно связана иерархическая структуризация военной сферы: в отличие от хаотической рукопашной схватки массирование предполагает субординацию, дисциплину, подчинение. Необходимость управления сражением неизмеримо повысила требования к его информационному обеспечению. Возникла необходимость максимально быстро доставлять сообщения (приказы) сверху вниз, обмениваться информацией с соседями, что стало возможным только с соответствующим прогрессом в развитии средств связи и управления.

Маневренность возникла тогда, когда многочисленные, неповоротливые, тяжелые военные формирования стали терять свою боевую эффективность. С развитием огнестрельного оружия массированные боевые построения уступили место рассыпному строю, а вооруженная борьба на поле боя из «классического лобового столкновения» превратилась в поиск слабых мест противника с последующим ударом именно в нем. Суть маневренности как раз и заключалась в поиске и атаке слабых мест противника, прикрываемых незначительными силами на отдельном направлении, своими превосходящими силами, т.е. в уничтожении противника по частям. Для достижения успеха на поле боя войска вынуждены были прибегать к охвату и обходу, ударам по флангам, тактике просачивания. В военной теории появились понятия «центров тяжести» боевого построения, главного и второстепенного направления ударов, сосредоточения сил и огня на решающих направлениях. Стратегия и тактика маневренной войны изменялась и совершенствовалась вслед за развитием науки и техники. Маневренность привела к усложнению информационных потоков на поле боя. Теперь уже один главнокомандующий, подобно Наполеону, не мог контролировать весь ход и исход битвы или сражения. Основными планирующими, организующими и руководящими органами на поле боя становятся штабы. Неизмеримо возросли роль и значение информации и средств обмена информацией, особенно радио.

Действия стаей, по терминологии Аркуилла и Ронфельдта, пришли в настоящее время на смену маневренности. Под действиями в стае подразумевается «систематическое пульсирующее использование силы и/или огня разнообразными, но взаимно связанными подразделениями (частями), действующими против противника одновременно со всех направлений» .

Главными отличительными признаками действий стаей, таким образом, являются: централизованная (единая) стратегия, но децентрализованная (нешаблонная, разнообразная) тактика действий; автономные или полуавтономные подразделения (части); действиях всех подразделений (частей) против единой цели; «аморфное», но скоординированное действие (атака) со всех направлений; отсутствие понятия «фронта»; совершенная система управления, разведки, информации, компьютерного обеспечения; действия как на расстоянии, так и в непосредственном контакте с противником; сосредоточение главных усилий на подрыве сплоченности противника .

«Важнейшей целью действий стаей, - пишут американские исследователи, - является не столько физическое уничтожение противника, хотя это и не сбрасывается со счетов, сколько подрыв его сплоченности. Когда эта цель достигнута, противник потеряет способность эффективно маневрировать или вести огонь, и тогда военные цели действий стаей могут легко быть обеспечены» .

Американские авторы отмечают, что тактика действий стаей не является абсолютно новой формой ведения вооруженной борьбы. В древние века именно так воевали племена кочевников, так действовали монголо-татары, расширяя свои завоевания. Даже в ХХ веке действия стаей нашли свое проявление в борьбе немецких подводных лодок против англо-американских конвоев в годы второй мировой войны; в тактике действий английской истребительной авиации против бомбардировочных рейдов фашистов; в тактике самопожертвования японских камикадзе. Тактика действий стаей характеризовала войска китайских народных добровольцев в войне в Корее 1950-1953 гг.

Одним из первых военных теоретиков Запада, подошедших к идее действий стаей с научной точки зрения, стал Отто Хейлбрунн (ФРГ). Работая над проблемой обеспечения выживания и поддержания боеспособности обычных вооруженных сил на поле боя атомной войны, он предложил создавать небольшие маневренные части, которые будут способны действовать по принципу «концентрического рассредоточения». Его идея заключалась в том, что эти небольшие подразделения и части будут находиться в постоянной связи друг с другом и соединяться в одном пункте только в момент проведения атаки объекта противника. После атаки эти подразделения и части вновь рассредоточиваются и маневрируют индивидуально, хотя и в тесной координации друг с другом, вплоть до новой совместной атаки. В отдельных случаях эти части и подразделения могут концентрироваться в одном месте для проведения оборонительных операций против атакующего противника.

Действия стаей, в отличие от предыдущих форм вооруженной борьбы, предполагают способность структурировать и обрабатывать огромное количество информации различного характера. Тот, кто будет способен достичь этого, получит огромные преимущества на поле боя.

Классическим образцом действий стаей, как отмечают Аркуилл и Ронфельдт, можно считать действия немецких подводных лодок против английского и американского флотов в годы второй мировой войны. Находясь на «свободной охоте» на океанских просторах, немецкие подлодки при обнаружении конвоя противника нападали на него со всех направлений, подобно стае акул или волков. Такая тактика требовала недюжинных усилий по координации и четкому согласованию взаимных действий. Ошибка в действиях одной подводной лодки могла не просто сорвать всю операцию, но и привести к своим тяжелым потерям.

Бой или операция будущего как на суше, так и на море будет строиться по тем же принципам: войска (силы) в «нормальном состоянии» будут пребывать в рассредоточенном состоянии но в постоянной готовности мгновенно соединиться, нанести удар по выбранной цели со всех направлений и немедленно рассредоточиться. Тем самым войска (силы) обеспечивают свою безопасность, избегая ответных ударов со стороны противника.

Дж. Аркуилл и Д. Ронфельдт в своем исследовании в качестве субъектов действий стаей выделяют силы (войска) и средства (огонь). Типичным образцом действий сил в стае выступают практически все конфликты низкой интенсивности, в частности действия чеченских боевиков против российской армии в Чечне в 1994-1996 гг. Применение принципа действий стаей в отношении средств поражения (огня) представляется в маневре огнем на поле боя и сосредоточении всех видов огня на определенной «критической» цели. К этому прибегали американские войска в войне во Вьетнаме (в ответ на действия стаей вьетнамских партизан) и советские войска в Афганистане.

Что лучше – применение принципа действий стаей по отношению к силам (войскам) или средствам (огню) – вопрос достаточно сложный. Авторы концепции считают, что первое все же имеет более важное значение, чем второе. Другими словами, несмотря на достижения в развитии средств поражения, успех вооруженной борьбы в будущем при ведении боя по принципам действий стаей будет в большей степени определяться возможностями и подготовкой войск.

Действия стаей: принципы и организационные формы

Взяв на вооружение концепцию действий стаей как форму войны будущего, американские исследователи попытались провести некоторые аналогии с живой природой.

По их мнению, действия стаей проявляются в природе и социуме в нескольких формах.

Первой является, безусловно, форма «социализации» муравьев. Добывая пищу, преследуя жертву, эти насекомые прибегают к «ковровой» тактике, наступая на объект «атаки» сплошной массой. Они легко ломают свои ряды, нападая на жертву со всех направлений. К такой же тактике муравьи прибегают в периоды «территориальных войн» с соседними муравьиными семьями.

Аналогом «муравьиной формы» действий стаей в некотором смысле выступает тактика партизан. Именно так воевали против американских войск южновьетнамские партизаны. Организованную форму они принимали при передвижениях, а атаку противника проводили «волнами», сосредоточивая на объекте атаки все силы и доступные средства.

Второй естественно-природной формой действий стаей является поведение животных, живущих и охотящихся стаями – волков и гиен. Их стаи по численности не идут в сравнение с муравьиными или осиными роями. Более того, в процессе охоты волчья стая делится на небольшие группы, которые нападают на жертву с разных направлений. Суть волчьей охоты состоит в выборе наиболее подходящей (слабой) жертвы с последующей изоляцией ее от стада, дающего ощущение «безопасности в массе». Успех волчьей охоты достигается способностью длительного бега (гон жертвы) и четкой организацией финального броска.

Тактика волчьей стаи, по мнению Аркуилла и Ронфельдта, издавна традиционно используется партизанами в разных районах мира. Точно так же действовали немецкие подводные лодки в годы второй мировой войны. Аналогичным этому является поведение «футбольных хулиганов», доставляющих немало хлопот полиции во многих странах мира.

Третьей формой действий стаей, проявляющейся в природе и социуме, выступают «беспорядочные атаки», подобные укусам москитов и комаров или постоянная борьба вирусов и бактерий с антителами в организме человека. Эта форма подразделяется на два варианта. Во-первых, «оппортунистический», когда каждый из атакующих преследует свою собственную цель (выгоду), примером чего могут быть комары, акулы или папарацци, «охотящиеся» на знаменитость. Во-вторых, действия всех «беспорядочно атакующих» имеют одну цель, каковой для бактерий, например, служит иммунная система человека.

Принятие на вооружение концепции стаи предполагает и соответствующие организационно-штатные изменения в структуре вооруженных сил. По мнению авторов концепции Дж. Аркуилла и Д. Ронфельдта, «боевая стая» будущего будет включать в себя «кластеры» и «поды» .

Низшим организационным звеном выступает «под», который может быть однородным (аналог подразделения только одного рода войск) или комбинированным (включать в себя компоненты различных родов войск). В будущем возможно существование обеих форм в зависимости от решаемых задач, специфики противника и других факторов. Некоторые «поды» будут предназначены для нанесения удара по объекту противника, другие – по прикрытию атакующих «подов».

Численность «подов» и «кластеров» также будет зависеть от множества факторов. Американские исследователи считают, что «под», как основная организационная единица будущей войны по принципу действий стаей, будет примерно равен современному взводу и насчитывать 40-45 военнослужащих и 10 боевых машин. Три «пода» составят «кластер», численность которого будет соответствовать примерно половине пехотной роты современных вооруженных сил США.

Более высокие организационно-штатные структуры, подобные современным батальонам, полкам, бригадам, дивизиям и корпусам в вооруженных силах, предназначенных воевать по принципу действий стаей, будут просто не нужны.

Расчеты американских специалистов показывают, что один «кластер» сможет вести успешные боевые действия по принципу стаи против батальона регулярных вооруженных сил противника. Десять «кластеров» будут способны эффективно действовать против «традиционной» дивизии противника.

Действуя по принципу стаи вооруженные силы будут способны уничтожать будущего противника, облик которого пока расплывчат. Им могут выступать не только и не столько регулярные, «классические» формирования вооруженных сил противника, а разнообразные вооруженные и полувоенные организации и структуры широкого спектра. Как вести с ними эффективную борьбу – в этом суть концепции Джона Аркуилла и Дэвида Ронфельдта.

По сути дела, авторы пытаются найти форму адекватного ответа вызову современной эпохи: как регулярным вооруженным силам бороться с иррегулярными вооруженными формированиями и новыми «нетрадиционными» угрозами национальной безопасности. Привычные организационные формы, принципы управления и ведения боевых действий «не работают» в реальной жизни. Опыт боевых действий во Вьетнаме, Афганистане, Чечне свидетельствует о том, что организационно-штатная структура войск не соответствует решаемым войсками задачам. В борьбе с партизанами, повстанцами, террористами регулярные батальон, полк или дивизия выглядят так же неуклюже, как динозавры на улицах городов.

Регулярные вооруженные силы должны найти такие организационно-штатные формы, которые позволили бы им мгновенно реагировать на угрозы, в зависимости от особенностей противника «перетекать» из одной формы в другую. Регулярные войска должны быть способны находить противника, нейтрализовать и уничтожать его, действуя гибко и непредсказуемо, со всех направлений, разными способами и средствами.

С этими взглядами солидаризуются многие американские эксперты. Генерал-лейтенант морской пехоты США (в отставке) Поль К. Ван Райпер сравнивает вооруженные силы будущего с сообществами муравьев или термитов. При сборе пищи или строительстве жилья они действуют вне рамок строгой иерархии. Ключевым моментом, определяющим эффективность вооруженных сил будущего, будет способность военнослужащих понять замысел операции и организовать себя для выполнения боевых задач. В идеале, как утверждает американский генерал, морские пехотинцы должны четко понимать суть и задачи боевой операции и «подстроиться» под них. Задача же командира будет заключаться не в контролировании каждого шага и этапа операции, а в оценке действий своих подчиненных .

Всего этого можно достичь только при абсолютном информационном превосходстве над противником, кем бы он ни был.

Фрагмент главы 5 Военные операции на границе сферы хаоса

Война всегда характеризовалась состоянием хаоса, в той или иной мере неизменно присутствовавшего на поле боя и в стратегическом тылу. От того, насколько та или иная сторона в конфликте сможет воспользоваться плодами хаоса в своих целях, как пишет Эдвард Смит, будет зависеть исход военных столкновений будущего .

Между понятиями хаоса в физике и в военной сфере есть определенное сходство. Разделительная (пограничная) линия между хаосом и порядком в физических системах играет важнейшую роль: небольшие изменения могут повлечь за собой серьезные последствия или даже крах всей системы. Аналогично этому даже частные решения в сфере национальной безопасности или военной стратегии могут повлечь за собой коренные изменения в ходе и исходе военной операции или целой кампании.

Пограничная линия хаоса, по мнению Э. Смита, определяется интенсивностью военных действий, то есть темпом и масштабом действий. Чем выше темп операций, тем труднее их контролировать, тем выше степень хаоса. Соответственно, чем больше масштаб операций (географический размах, состав используемых сил и средств), тем труднее ими управлять. Как пишет Э. Смит, на определенной стадии темпа действий и определенном уровне масштаба действий наступает такое состояние, когда становится просто невозможным управлять операциями и координировать их. Другими словами появляются две переходные точки от состояния порядка к хаосу. Соединив эти две точки, Э. Смит получил пограничную линию между порядком и хаосом в военной сфере.

В сфере хаоса находятся операции столь быстротечные и столь крупномасштабные, что не представляется возможности их эффективно контролировать и проводить. В зоне порядка лежат операции, которые можно организованно планировать и эффективно осуществлять.

Граница хаоса не представляет собой постоянную, раз и навсегда фиксированную линию. Эта линия аморфна и подвижна. Более высокий уровень боевой подготовки, адекватная организационно-штатная структура войск, соответствующее техническое оснащение могут позволить проводить успешные операции на более высоком уровне – более скоротечные и широкомасштабные. В то же время, если противник не обладает вышеперечисленными преимуществами, то навязанный ему темп и масштаб операций повергает его в состояние хаоса.

Отсюда следует один принципиально важный вывод: каждая часть, каждое соединение и объединение отличается от других себе подобных и равноценных формирований по оснащению, вооружению, степени боевой готовности и уровню подготовки личного состава, а значит и граница между состоянием порядка и хаоса при проведении операций/боевых действий будет у них всех различной.

Части, соединения и объединения противника также имеют свою границу между состоянием порядка и хаоса, которая, как отмечает Э. Смит, тем более не совпадает с параметрами американских вооруженных сил.

Если наложить на единый график границу сфер хаоса своих сил и противника, то можно ожидать появления соответственно двух разных границ хаоса, в результате чего вместо двух сфер – порядка и хаоса – появляется промежуточная третья – сфера асимметричности.

На представленной диаграмме Зона 1 является зоной полного хаоса. Ни одна из сторон не имеет возможности управлять ситуацией, контролировать ход и исход военных действий. Зона 2 характеризует собой своеобразное асимметричное состояние, когда одна сторона (лучше вооруженная, подготовленная, обученная) будет действовать в сфере порядка, в то время как другая сторона (хуже и слабее вооруженная, подготовленная, обученная) будет находиться в состоянии хаоса.

Зона 2 – сфера порядка, в которой обе стороны успешно справляются с темпом и масштабом проводимых ими операций.

Таким образом, военные действия в зоне 1 (хаоса) не выгодно вести обеим сторонам: они не смогут организованно их планировать и эффективно претворять в жизнь намеченный курс действий. Ни та, ни другая сторона не получит каких-либо видимых преимуществ от действий в зоне 3 (порядка), так как противник будет в состоянии принять соответствующие эффективные контрмеры.

В то же время пограничная сфера – зона 2 – создает условия для одной из сторон максимально использовать преимущества действий в состоянии порядка, в то время как противник находится в полном или частичном хаосе.

Вышеописанная модель военных операций в зоне 2 – между двумя границами сфер хаоса – характерна для симметричного конфликта, когда стороны ведут военные действия «по правилам», используя свои регулярные вооруженные силы. Исход военного столкновения в таком симметричном конфликте во многом будет определяться способностью сторон максимально «отодвинуть» свою границу зоны хаоса, чтобы воспользоваться преимуществами над противником, которому навязываются действия в его сфере хаоса.

Ситуация меняется в случае асимметричного конфликта. Типичный пример с партизанской войной свидетельствует, что крупная группировка регулярных вооруженных сил способна проводить операции самого широкого масштаба, как в смысле географического размаха, так и в смысле применяемых сил и средств. Однако партизанские силы могут иметь преимущества в темпе проведения ограниченных по масштабам и целям операций.

В результате пограничные линии зон хаоса двух сторон могут пересекаться, создавая не одну, а две неустойчивые зоны.

В асимметричном конфликте, таким образом, помимо зоны 2, в которой одна из сторон имеет преимущество над противником, появляется еще зона 4, в которой преимущества оказываются на стороне противной стороны.

На практическом уровне эта зона 4 объясняет, почему не всегда побеждает более сильная, сторона, даже обладающая полным техническим превосходством. Если более слабый противник прибегнет к асимметричному ответу, например, откажется от жесткого централизованного управления войсками в целях достижения большей скорости/скоротечности или даже масштаба проводимых им операций, то у него есть шансы победить. Возникающая асимметричная зона 4 дает шанс на победу в определенных условиях децентрализованным малым силам даже над самыми современными вооруженными силами.

Партизаны прибегают в своей тактике именно к этому приему: силы повстанцев или партизан дробятся на столь мелкие подразделения, небольшие боевые группы, что бороться с ними регулярным войскам в рамках «нормальной» организационно-штатной структуры частей и подразделений становится просто неэффективным и невозможным. Партизанские группы проводят многочисленные мгновенные рейды против регулярных войск, на которые последние просто не успевают адекватно отреагировать. При этом важен не столько физический ущерб, наносимый партизанами, сколько психологический эффект их действий, непосредственно отражающийся на моральном состоянии регулярных войск. Именно с такой ситуацией столкнулись в свое время американские войска во Вьетнаме.

В концептуальном плане, как считает Э. Смит, успех борьбы в асимметричном конфликте непосредственно зависит от того, насколько успешно будут блокированы «лазейки» для перехода противника в зону 4. Осознание этого делает крайне актуальной задачу совершенствования готовности и способности своих войск и сил к проведению быстротечных, широкомасштабных операций на различных ТВД против различного противника. Преимущества в скорости и, прежде всего в быстроте и эффективности управления, тесно связаны с понятиями информационного превосходства, что в свою очередь увязывает их с принципами сете-центрической войны.

Абсолютное информационное превосходство над противником, будь то партизаны или террористы, дает огромные преимущества над ним. Мелкие группы партизан или террористов могут быть нейтрализованы только небольшими, самосинхронизирующимися, децентрализованными, полусамостоятельными подразделениями-ячейками, объединенными в единую сеть.

Другими словами, необходимо максимально дальше отодвигать границу сферы хаоса на выше приведенной диаграмме, как по оси масштаба действий, так и по оси темпа действий. Сете-центрические вооруженные силы должны обыграть противника – партизан или террористов – как по темпам своих операций, так и по масштабам действий. Как отмечает Эдвард Смит, сете-центрические вооруженные силы должны выступать в форме «военного варианта саморегулирующихся сложных приспосабливающихся систем», способных при необходимости к быстрой концентрации и действию массировано.

Фрагмент главы 6 Чеченские уроки для американцев

Американские военные эксперты очень внимательно и критично изучают опыт действий российской армии в городских условиях в Чеченской кампании. Военные действия в Чечне, по их мнению, являются прообразом будущих столкновений между регулярными вооруженными силами и иррегулярным противником, типичным примером войны четвертого поколения. Соединенные Штаты, как отмечают американские военные эксперты должны быть готовы к такого рода действиям в будущем, поэтому российский (и чеченский!) опыт имеет универсальное значение.

В наставлении сухопутных войск США FM 3-06 «Операции в городе», изданном в июне 2003 года, прямо записано: «Российский опыт действий в Чечне в 1994 году продемонстрировал все возрастающую важность операций в городской местности. Чеченские повстанцы, после неудачи противостоять российским воскам за пределами города, решили превратить город Грозный в поле боя. Лидеры чеченских разгромленных формирований осознали, что боевые действия в городской местности предоставляют им наилучший шанс для успеха. Сложность боевых действий в городе и очевидные преимущества в обороне нейтрализовали их численное и техническое отставание. Городской ландшафт обеспечил чеченцам защиту от огня, гарантировал их линии коммуникаций, скрыл их позиции и маневр. Получив все эти преимущества, предоставленные городом, меньшие по размеру и слабые в техническом отношении вооруженные силы решили воевать именно на урбанизированной местности» .

Американские военные эксперты практически сразу после первой декабрьской 1994 года операции российских войск в Грозном дали свои первые комментарии. Летом 1995 года в бюллетене «Strategic Forum» № 38 Института национальных стратегических исследований Университета национальной обороны США был опубликован анализ Лестера Грау «Российская тактика действий в городе: уроки сражения за Грозный» . Л. Грау считается одним из опытных и авторитетных военных специалистов по России и вооруженным силам РФ, поэтому к его мнению в США отнеслись серьезно.

В соответствии с постулатами советской военной науки, утверждает Л. Грау, широкомасштабные наступательные операции должны вестись в быстром темпе, при этом незащищенные города подлежат взятию, а подготовленные к обороне населенные пункты – должны обходиться. Военная кампания в Чечне поставила эти устоявшиеся представления «с ног на голову».

Российское военное командование рассматривало чеченскую кампанию в качестве «еще одного марша против Праги или Кабула», где местные вооруженные силы оказывали лишь символическое сопротивление. Когда первое новогоднее наступление российских войск было отбито, пишет американский эксперт, «русские вместо того, чтобы организовать и подготовить военную операцию против чеченской столицы, послали в город для проведения полицейской акции наспех собранные разношерстные силы. Результатом стал полнейший провал».

Из неудачных первых уроков военной операции в Чечне, как считает Л. Грау, русские извлекли несколько важнейших уроков.

Прежде всего, штурм городов требуется готовить. Город должен быть изолирован, «ключевые объекты» на окраинах населенного пункта должны быть захвачены, жилые и промышленные районы – взяты под контроль. Войска противника должны быть разбиты, минные поля сняты, оружие – собрано, а в городе необходимо установить полный контроль (например, в форме комендантского часа).

Разведка играет критически важную роль в операциях в городе. Перед началом военной операции у российского военного командования не было карт мелкого масштаба (1:25000), доступ к снимкам аэрофоторазведки и космической разведки был ограничен.

Концептуальные установки российского командования не соответствовали современной реальности. Л. Грау пишет: «Русские использовали штурмовые группы и штурмовые отряды для действий в городе. Эти формирования показали себя неэффективными. Лучшим решением было все же использовать существующие подразделения, усиливая или укрепляя их в соответствии с требованиями обстановки.

Российский опыт действий в Грозном показал большую потребность частей и подразделений в оружии ближнего боя, прежде всего ручных гранат, дымовых гранат, ручных гранатометов и огнеметов, а также специального оснащения (веревок, крюков, сборных лестниц и т.п.). В борьбе со снайперами противника и огневыми точками на верхних этажах зданий с лучшей стороны зарекомендовали себя зенитные установки и вертолеты, но никак не танки. Эффективным оказался опыт применения прожекторов и разнообразных пиротехнических устройств для ослепления противника.

Артиллерия на подступах к городу вела огонь на максимальных дистанциях, однако внутри города артиллерия чаще и эффективнее использовалась для ведения огня прямой наводкой.

Одной из самых эффективных систем оружия, применяемых в боевых действиях в городе, Л. Грау считает РПГ-7 - очень легкий, дешевый и простой гранатомет, созданный в СССР еще в 1961 году и теперь производимый в разных странах мира .

Проанализировав опыт Анголы, Сомали, Афганистана и Чечни, американский эксперт пришел к выводу: «Ручной противотанковый гранатомет РПГ-7 является одним из самых распространенных и эффективных систем оружия в современных конфликтах. РПГ-7 широко применяется регулярной пехотой и партизанами, будь то для уничтожения американских вертолетов «Блэкхок» в Сомали, или российских танков в Чечне, или опорных пунктов правительственных войск в Анголе».

РПГ-7, эффективная дальность огня которого достигает 300-500 м, является чрезвычайно важной системой огневой поддержки мелких подразделений, действующих в городе. Его эффективность тем выше, чем ближе находится противник, то есть в ситуациях, когда применение артиллерии и авиации невозможно из-за опасности поражения своих же войск. А именно такая ситуация является типичной для действий внутри города.

Уроки первой чеченской кампании российской армии критически проанализировал летом 1999 года капитан американской армии Чэд Руп . В журнале «Armor» он подробно остановился на тактике действий чеченских боевиков в декабре 1994 – феврале 1995 гг. Вслед за другими авторами Ч. Руп приводит недостатки в подготовке и действиях российских войск в той операции: слабая разведка, отсутствие необходимых для командиров карт города Грозного, недооценка противника. Американский специалист констатирует: «Русские ожидали, что плохо подготовленные банды из числа гражданских жителей сдадутся без боя. Оружие не было заряжено, а солдаты во время атаки просто спали в кормовых отсеках бронетранспортеров».

Чеченцы сформировали большое число ударных групп в составе 3-4 человек. В эти группы входил гранатометчик с РПГ-7, пулеметчик, подносчик боеприпасов и снайпер. Ударные группы объединялись в более крупные военизированные формирования – боевые группы численностью в 15-20 бойцов. Каждая из этих чеченских боевых групп «сопровождала» одну российскую колонну бронетехники на всем пути ее движения через город. Ударные группы рассредоточивались по всей длине российской бронеколонны, и в удобном месте (узкая улочка, завалы и разрушения по обочинам дороги) по сигналу одновременно выводили из строя первую и последнюю машину колонны. После этого начинался организованный расстрел российской колонны.

Российское военное командование вскоре поняло, что действовать в прежнем боевой порядке опасно, и стало производить передвижения в составе комбинированных колонн, в состав которых обычно входили: один танк, две БМП или БТР и пехотное подразделение для «очистки» зданий вдоль маршрута движения колонны.

Резкую критическую оценку действиям российских войск в ходе первых боев за Грозный дал В. Гоулдинг. В серьезной теоретической статье в журнале «Parameters» он приводит анекдот (в котором, как он считает, есть доля правды) о том, как готовилась российская операция в конце 1994 года. В. Гоулдинг пишет: «Два полковника из Генерального штаба получили задание отправиться в государственный архив для сбора исторической информации о вооруженном конфликте на Северном Кавказе. Несмотря на попытки архивных сотрудников направить их к полкам с важной информацией, вскоре стало ясно, что полковники вполне удовлетворены популярными брошюрами общего характера. Поэтому и не удивителен полномасштабный крах российской разведки» .

Другим серьезным критиком российского опыта боевых действий в Чечне стал майор Норман Кулинг. По его мнению, в ходе первой операции в Грозном в 1994 году российская армия действовала крайне неумело. Разведка российской армии недооценила мобилизационный потенциал чеченских боевиков в Грозном, в результате чего 6 тысячам российских солдат противостояли 15 тысяч чеченцев. Мировой опыт показывает, что наступательные военные действия в городе можно вести при соотношении сил 6:1 в пользу атакующих. Реальное соотношение сил в Грозном тогда было 1:2,5 в пользу обороняющихся. Таким образом, изначально военная операция была обречена на провал.

Колонна Майкопской бригады двигалась не в боевом, а в походном порядке. Боевики пропустили колонну в узкие городские улицы и внезапно атаковали ее. В течение 72 часов 80% солдат и офицеров российской бригады были выведены из строя. Потери бригады в материальной части достигли 20 танков из 26 и 102 БМП и БТР из 120 имевшихся.

По данным Н. Кулинга, в ходе первой военной кампании в Чечне около 6 тысяч российских военнослужащих были убиты, 1,2 тысячи пропали без вести. Потери чеченских боевиков составили 2-3 тысячи убитыми и 1,3 тысячи пропавшими без вести. Потери мирного населения достигли 80 тысяч убитыми и 240 тысяч ранеными. Большинство жертв было зафиксировано во время боев в Грозном .

С оценками и позициями предыдущих американских авторов полностью солидаризируется Тимоти Томас, подполковник американской армии в отставке, один из наиболее авторитетных военных экспертов по России. В 1999-2000 гг. в нескольких военных журналах он опубликовал серию статей, рассматривавших уроки чеченских боев для ведения боевых действий в городе .

Автор выделяет пять важнейших уроков первой чеченской кампании российской армии:

Знать досконально и глубоко своего противника. Т. Томас приводит некоторые факты, свидетельствующие о «полном непонимании русскими ни чеченской культуры, ни специфики местности проведения операций». В частности, российское военное командование не только проигнорировало «глубокое чувство ненависти, которое оставило в чеченских душах столетнее господство русских», но и не смогло понять культурных особенностей региона – в частности, «адат» (кодекс чести, основанный на мести); племенную организацию чеченского общества.

Не предполагать, а готовиться, готовиться и еще раз готовиться. По мнению Т. Томаса, российская сторона накануне конфликта сделала несколько ошибок, основанных на предположениях, а не на точном знании обстановки. Так, воля чеченцев бороться была явно недооценена; переоценена собственная способность организовать и провести сложную операцию; неадекватно оценено состояние боевой готовности российских войск, направленных в Чечню.

Правильно выбирать вооружение. Чеченские боевики имели на вооружении гранатометы, сотовые телефоны, коммерческие системы металлоконтроля, средства телевидения и Интернет. Российские войска в своем арсенале больше полагались на автомат Калашникова, гранатометы, огнеметы (по эффективности сравнимые с 152-мм артиллерийскими орудиями). Обе стороны широко применяли снайперов, что имело серьезный боевой и морально-психологический эффект.

Приспосабливать тактику действий к обстановке. Ведение боевых действий в городе вынуждало обе стороны творчески подходить к выбору тактики своих действий. Чеченцы предпочитали так называемую «оборону без обороны», то есть не сосредоточивались на удержании отдельных опорных пунктов или оборонительных позиций, а предпочитали вести маневренные действия, наносить удары в неожиданном для российских войск месте. Боевики часто и успешно прибегали к «переодеванию» в гражданскую одежду, что позволяло им уходить от преследования, исчезать, «растворяться» среди мирного населения. Они широко применяли мины, фугасы и мины-ловушки, скрытно минируя российские блок-посты и места дислокации российских подразделений. Тактика действий российских войск заключалась, в основном, в методичном штурме городов – дом за домом, квартал за кварталом и последующей «зачистке» занятых районов.

Заранее решать проблемы поддержания надежной связи. Плохая связь была одним из главных недостатков российской армии в Чечне. В звене взвод-рота-батальон в начале конфликта система связи была организована крайне плохо. Это усугубилось первоначальным решением не прибегать к засекречивающей аппаратуре связи, что позволило чеченским боевикам быть в курсе планов и намерений российской стороны, а иногда и прямо вмешиваться в российские радиосети. Качество связи оставляло желать лучшего, а связисты с переносными радиостанциями были приоритетными целями для чеченских снайперов.

По мнению Т. Томаса, опыт боевых действий в Чечне вовсе не исчерпывается только уроками, сформулированными выше. Однако главное, что необходимо помнить военным специалистам, как отмечает американский автор, «нет двух операций в городе, похожих друг на друга».

Операция российских войск по овладению городом Грозный в 2000 году уже организовывалась и проводилась с учетом ошибок предыдущей кампании 1994-1995 гг. По мнению Т. Томаса, многие прошлые ошибки были устранены. Так, вместо лобового штурма города тяжелой бронетехникой, российские войска использовали бронетехнику для окружения города и его полной изоляции. Вслед за этим в город были направлены несколько сотен снайперов, которые имели задачу уничтожения живой силы противника и ведения разведки. Впервые российские войска децентрализовали управление своей артиллерией: она стала решать задачи в интересах передовых подразделений, поражая противника на дальних дистанциях, что существенно снизило потери среди российских войск. Улучшилась система связи. Более того, политическим руководством России были предприняты успешные шаги по завоеванию общественного мнения внутри страны; второй раунд пропагандистской войны (в отличие от ситуации 1994-1995 гг.) оказался за Москвой. Военное командование организовало и провело несколько успешных психологических операций на поле боя. Так, по радио местным жителям были указаны несколько маршрутов выхода из осажденного города. Этим воспользовались боевики, которые под видом местных жителей попытались скрыться. Однако российское военное командование ожидало такого исхода и направило выход боевиков по нужному маршруту на заранее подготовленные минные поля и засады.

Американские военные специалисты подходят к изучению российского опыта ведения боевых действий в Чечне творчески. Отставляя в сторону политические моменты, они сопоставляют свои вооруженные силы с российскими в том смысле, что в будущих войнах и конфликтах им придется столкнуться с теми же проблемами и трудностями, с которыми сталкиваются российские войска на Северном Кавказе. Именно поэтому в Пентагоне внимательно анализируют все успехи и неудачи российской стороны.

По итогам первой неудачной российской военной кампании Винсент Гоулдинг сделал вывод: «Безусловно, русские дали множество примеров того, как не следует вести боевые действия в городе на всех уровнях. Командиры американских частей не могут предаваться чувству самоуспокоения по поводу того, что они никогда не пошлют своих солдат в бой без решения командования, четкого формулирования боевых задач и необходимых карт. Суть дела состоит в том, что чеченцы показали себя достойными противниками и выиграли – возможно, и не совсем «честно» по нашим стандартам – но все-таки выиграли. Их успех значительно более важный феномен для изучения, чем российский провал, так как это – то, с чем могут встретиться американские войска в подобной обстановке в будущем. Сравнивать себя с русскими – непродуктивно, если это служит только цели удовлетворения нашего чувства собственного превосходства. Хотя в этом чувстве и есть истина, однако главный вопрос заключается в том, насколько мы лучше русских» .

Несмотря на многочисленные (объективные и субъективные) критические оценки российского опыта в Чечне, в американские уставы вошли некоторые положительные примеры действий российской армии. В наставлении FM 3-06 отмечается:

«Во время конфликта 1994-1995 гг. в Чечне российские войска сталкивались с трудностями отличия чеченских повстанцев от мирного населения Грозного. По внешнему виду их отличить было нельзя, поэтому чеченские боевики могли свободно ходить по городу, неожиданно исчезать и так же внезапно появляться вновь, стреляя из подвалов, окон или темных переулков. Для выявления боевиков российские войска начали проверять плечи мужчин на предмет наличия синяков и ушибов (результат стрельбы из оружия) и их предплечья в поисках подпалин или ожогов (результат попадания стреляных гильз). Они внимательно рассматривали и обнюхивали одежду подозреваемых на предмет остатков пороха. Для выявления чеченских артиллеристов российские солдаты проверяли складки и манжеты рукавов одежды в поисках масляных пятен от снарядов и мин. Они заставляли чеченцев выворачивать карманы, проверяя их на наличие серебристо-свинцового налета – результата хранения в карманах патронов в россыпи. Гранатометчики и минометчики чеченцев выявлялись российскими солдатами по наличию на их одежде ниток хлопчатобумажной ветоши для чистки оружия. Командный состав армии США нуждается в развитии подобных хитроумных методов выявления угрозы» .

Опыт действий американских вооруженных сил в Ираке в ходе и после военной операции против Саддама Хусейна показал, что военное командование США постаралось максимально учесть положительный и отрицательный опыт российских войск в Чечне.

Фрагмент ГЛАВА 7. КРИТИКИ И ПЕССИМИСТЫ

«Когда мы вошли во Вьетнам, в Пентагоне говорили, что если мы будем иметь превосходство в воздухе, на суше и на море, мы победим. Ну и что же? Мы имели превосходство в воздухе, на суше и на море, но мы проиграли. И тогда я сказал себе, что должно быть что-то еще в дополнение к этому…»  

Джон Бойд, американский летчик-истребитель и военный теоретик

Справедливости ради следует сказать, что среди современных американских военных авторов и экспертов есть целая группа своеобразных «пессимистов», которые резко критически относятся к военной политике Вашингтона, выступают против применения военной силы, пессимистически смотрят на перспективы борьбы с новыми вызовами и угрозами национальной безопасности США. Поднимаемые в их работах проблемы идут вразрез с официальными установками и оценками Белого дома и Пентагона. Они не считают, что вооруженные силы США являются самыми современными и потому абсолютно непобедимыми. По их мнению, США не готовы к новым угрозам, а вооруженные силы этой страны – к будущим войнам и вооруженным конфликтам, войска по-прежнему готовятся к ведению крупномасштабных традиционных войн, а не к борьбе с новым противником в новых условиях. И хотя их критика в современных США звучит в диссонанс с широко распространенными восторженными оценками мощи американской армии, жизнь нередко подтверждает правоту позиций «пессимистов».

США: «муха на липкой ленте»

Уильям Линд, один из авторов знаменитой статьи в «Marine Corps Gazette», опубликованной в октябре 1989 года и посвященной войне «четвертого поколения», считается авторитетным военным специалистом в области нетрадиционных войн. Рассматривая войны «четвертого поколения» в качестве основной формы конфликтов, в которые американские войска неизбежно будут втянуты в той или иной мере в будущем, он резко критикует нынешнее состояние и направления развития вооруженных сил США.

В своих многочисленных работах, которые регулярно появляются на страницах военной печати и на военных сайтах Интернета, он дает свое видение поднимаемых им проблем.

Накануне войны 2003 года в Ираке У. Линд был одним из самых последовательных противников этой американской акции. В течение целого года еженедельно он публиковал короткие эссе, посвященные тому или иному аспекту войны в Ираке и в целом военно-политическому курсу Вашингтона. Ценность этих публикаций тем боле высока, что они принадлежат перу не талантливого публициста, а известного в стране военного теоретика, автора боевых уставов и наставлений морской пехоты США.

Уже в первом своем материале У. Линд задался вопросом – может ли правительство вести войну без поддержки населения. И действительно, поддержка военной акции против Ирака была минимальной со стороны американского населения. Никакой военной угрозы для Соединенных Штатов Ирак не представлял. Оружие массового поражения, даже если оно и имелось у Саддама, как считает У. Линд, для США не может служить угрозой, а вероятность того, что Саддам Хусейн передаст его террористам, например, организации Аль-Кайеда, крайне низка. Для Саддама Хусейна любые «негосударственные игроки», подобные Аль-Кайеда – так же опасны, как и для Вашингтона. Утверждения о том, что Саддам – тиран, являются не более чем мифом. У. Линд считает: «Месопотамия испокон веков управлялась тиранами, и она будет управляться ими еще долго. Последним американским президентом, который пытался экспортировать демократию на штыках, был Вудро Вилсон. Именно поэтому он считается одним из наиболее слабых американских президентов. Слишком немногие в Америке или где-либо еще в мире хотели бы, чтобы мы возобновили эту практику» .

Другое дело – реальные противники в лице Аль-Кайеды, организаций Хамас или Хезболла. По мнению Линда, независимо от исхода намечавшейся войны, они неизбежно выигрывали. Самое главное, война вызовет рост рядов этих террористических организаций.

Вывод первого эссе, посвященного войне в Ираке, был однозначен: «Военная теория гласит, что в демократическом государстве правительство не может успешно вести войну, если не достигнута поддержка населения. В свою очередь, война не может быть поддержана населением до тех пор, пока оно не поймет, почему нужно вести войну. Сейчас люди, ни в Штатах, ни за рубежом, не понимают, почему Америка стремится начать войну против Ирака. Это означает, что нынешняя администрация проигрывает эту войну еще до того, как будет сброшена первая бомба» .

«Будут ли иракцы воевать?» - этим вопросом У. Линд задался накануне военных действий и пришел к выводу, что американское военное командование делает ошибку в своих расчетах. По мнению Линда, тезис о том, что иракское население только ждет, когда его освободят от тирании Саддама, неадекватен реальности. Он утверждал: «На это опасно рассчитывать. Многие иракцы скорее полагают: «Да, Саддам – сукин сын, но он хотя бы наш сукин сын». Не без оснований иракцы могут усматривать причину нашего вторжения в нефти, а не в попытках распространения демократии. Национализм и трайбализм также могут работать на Саддама, по мере того как все больше людей будут объединяться в борьбе с пришельцами. Да и вообще, Саддам Хусейн прошлого по имени Иосиф Сталин тоже был тираном. Многие русские ненавидели его. Многие приветствовали немцев и даже боролись с ними против Советского союза. Но большинство русских оставались лояльными Сталину и победили» .

Достаточно пессимистично У. Линд оценивал накануне военных действий реакцию местного населения в Ираке. Исламский фактор в форме противоречий между суннитами и шиитами, курдский аспект иракской проблемы и более широкое толкование событий через призму цивилизационного столкновения Западной цивилизации с Исламом – все это неимоверно осложняет ситуацию в Ираке и делает ее решение военными средствами невозможным.

Чем настойчивее Вашингтон настаивал на необходимости военной акции против Ирака, тем более критическими становились высказывания У. Линда. В одном из своих материалов он обвинил администрацию Дж. Буша в провокационных попытках «играть с войной», что, по его словам, «намного опаснее игры с огнем». Проводя исторические аналогии, надвигавшуюся войну Линд сравнил с войной за ухо Дженкинса. В XIX веке Англия объявила войну Испании за то, что испанская береговая охрана отрубила ухо капитану английского торгового корабля Дженкинсу. Пострадавший капитан даже демонстрировал свое ухо, закупоренное в бутылке, в английском парламенте. После окончания той войны никто и не вспомнил, из-за чего же все-таки стороны начали воевать. В случае с Ираком 2003 года, У. Линд также не видел никаких объективных, серьезных причин для военной акции.

В начале марта 2003 года, когда подготовка к военной акции США в Ираке уже практически заканчивалась, У Линд вновь выступил с предупреждением против опасного развития событий. Он провидчески писал: «Даже если американские войска возьмут Багдад и захватят Саддама Хусейна, реальная война не закончится, а только начнется. Она будет вестись отчасти в Ираке, когда многочисленные негосударственные элементы начнут воевать против американцев и друг против друга. Она будет отчасти вестись в других исламских странах, где целями будут не только американцы, но и местные, дружественные США режимы. И, естественно, она будет вестись внутри США, где сыны Мохаммеда напомнят нам, что война - это улица с двусторонним движением.

Этот тип войны – войны четвертого поколения – ни американские вооруженные силы, ни вооруженные силы других государств не знают как вести… Американская победа над государством Ирак скорее всего приведет к стратегическому поражению Америки, а не к стратегическому успеху… Своим вторжением в Ирак Вашингтон стремится повернуть войну четвертого поколения, войну с негосударственными формированиями, в войну второго поколения, войну против другого государства, которое может быть завоевано традиционным применением огня по целям» . Опасность такого подхода, по мнению Линда, чревата тяжелыми последствиями. В своих материалах У. Линд образно сравнил вооруженные силы США в Ираке с «бегемотом, который не умеет плясать чечетку». Другими словами, даже самые современные тяжело вооруженные войска не могут противостоять ударам противника в асимметричной войне.

С началом военной кампании в Ираке самые худшие опасения У. Линда не оправдались: иракская армия фактически не оказала никакого сопротивления, режим рухнул как карточный домик. И все же Линд не изменил своих оценок. В разгар наземной операции он выступил с тремя возможными сценариями развития обстановки.

В первом случае, иракское военное командование могло перерезать растянутые линии тыловых коммуникаций американских войск, что явилось бы как минимум моральной победой для Саддама.

Во втором случае, после падения Багдада американские власти сменят Саддама своим ставленником, в результате чего получится стандартная для мусульманского мира ситуация: лояльная Вашингтону власть в столице, а вокруг – море неповиновения.

Третий сценарий развития послевоенной обстановки в Ираке Линду виделся следующим образом. Американские войска овладевают Багдадом, Ирак освобожден и преобразуется в умеренную мирную демократию. Хотя такое развитие обстановки, по мнению Линда, равнозначно «снежным комьям в аду», но даже и в этом случае все закончится, в конечном счете, крахом. Как считает У. Линд, демократия в исламском мире означает выборы такого деятеля, как Бен Ладен, лозунгом избирательной кампании которого мог бы стать призыв: «Смерть христианским и еврейским собакам!» Кроме того, «свобода и демократия» в понятии мусульман вовсе не то же самое, что имеют в виду в США. Американские заявки на мировую гегемонию после падения Ирака могут подстегнуть Вашингтон на войну с Ираном, Сирией, Ливией, Северной Кореей. И тогда создание коалиции всех – государств и негосударственных образований и организаций – против США может оказаться реальной.

Единственным способом избежать безвыходной ситуации, которая неизбежно возникнет после падения Ирака, Уильям Линд считал скорейшую передачу управления Ираком в руки Лиги арабских государств или ООН, чтобы «для всего мира было очевидно, что стремление Америки к мировой гегемонии закончено раз и навсегда» .

В Вашингтоне не прислушались к последнему предупреждению У. Линда, американские войска остались в Ираке на неопределенное время. Результат не замедлил сказаться: от терактов после войны погибло неизмеримо больше американских солдат, чем за всю военную кампанию 2003 года, а «света в конце туннеля» так и не видно…

Сложившуюся ситуацию У. Линд уподобил мухе, прилипшей к клейкой ленте. «Время, - глубокомысленно пишет исследователь, - всегда на стороне ленты» . Время действительно на стороне сил, не довольных американским вмешательством. «В междуречье Тигра и Евфрата, - отмечает У. Линд, - время принадлежит нашим оппонентам, а не нам. Мы, а не они нуждаются в разрешении ситуации. Наше время определяется президентскими выборами в США. Их время – волей аллаха. Если сегодня они не победят, даже не будут воевать вообще, впереди еще много дней завтрашних – для них, но не для нас».

Окончание военных операций в Ираке, по мнению У. Линда, не дало ответа на первоначальный вопрос: ради какого такого «уха Дженкинса» американские войска разгромили Ирак. По оценкам американской разведки, в Ираке при Саддаме Хусейне имелось 500 тонн иприта и нервно-паралитического газа; 25 тысяч литров спор сибирской язвы; 38 тысяч литров токсина ботулизма. Ничего подобного американские войска при всем своем желании так и не нашли. В связи с этим Уильям Линд задается иным вопросом: был ли миф об оружии массового поражения Саддама сознательной ложью администрации президента Дж. Буша или провалом американской разведки. Но и в том, и в другом случае – Вашингтон проиграл. Американскую общественность можно ввести в заблуждение, но мировую – вряд ли.

После окончания военных действий, по мнению У. Линда, администрация президента Дж. Буша продолжала делать ошибки. Старую саддамовскую армию распустили, до конца не разоружив, не заплатив за службу, не обеспечив бывших солдат работой. Фактически, бывших солдат вынудили перейти на сторону противников нового режима. Не удивителен и соответствующий ответ с их стороны: многие бывшие солдаты принимают участие в терактах против американских войск и объектов. По мнению У. Линда американским командованием была допущена грубейшая политическая ошибка – иракские войска были расформированы вместо того, чтобы активно привлечь их к установлению порядка и дисциплины на улицах городов и сел страны. В результате американская пехота несет патрульную службу в городах, не столько следя за порядком, сколько стремясь не допустить жертв в своих рядах.

«Опьянение победой», характерное для позиции Пентагона и командования американских войск в самом Ираке, подвергалось резкой критике со стороны Линда. Осенью 2003 года, во время визита в Ирак министра обороны США Д. Рамсфельда, командующий группировкой американских войск генерал-лейтенант Р. Санчез заявил: «Для нас больше нет рисков ни на тактическом, ни на оперативном, ни на стратегическом уровнях… Один взвод из любого из моих батальонов может парировать любую угрозу, в любое время».

Комментарии Уильяма Линда по поводу этих заявлений были убийственными: «Хуже, чем некомпетентный командир, может быть только некомпетентный командир, который знает, как лизнуть зад начальника». Настроенный резко критически не только по отношению к высшему командному составу вооруженных сил США, но и к самому Рамсфельду, обвиняя их в полнейшей профессиональной некомпетентности, неспособности мыслить широко и масштабно, У Линд «разложил по полочкам» хвастливую фразу генерала Санчеза.

По его мнению, американские солдаты в Ираке сталкиваются с тактическими рисками каждый раз, как только они выходят за пределы расположения своих воинских частей. В среднем, ежедневно до 15 раз американские войска становятся объектами атак противника . Риск на оперативном уровне менее заметен. Иракские войска действительно не имеют никаких возможностей для действий в оперативном масштабе. Однако партизанская война, которую они развернули, поставила американские войска перед лицом серьезнейшей оперативной угрозы, аналогичной той, с которой столкнулись советские войска в Афганистане.

Трудность заключается также в том, что оперативный уровень военных действий вообще может исчезнуть. Противник в Ираке все более и более прибегает в своих действиях к формам и методам войны четвертого поколения, в которой «центром тяжести будет, например, Бог, против которого даже танки М-1 оказываются неэффективными».

«Но самым серьезным остается риск на стратегическом уровне, так как именно на этом уровне мы вполне возможно можем потерпеть поражение, – продолжает У. Линд. - Если потери американских войск во все ширящейся и разрастающейся партизанской войне превзойдут определенный уровень, который общественное мнение США может позволить, мы окажемся побежденными. Если война в Ираке укрепит наших реальных врагов – «негосударственных исламских игроков», подобных сети Аль-Кайеда, мы потерпим стратегическое поражение. Если война в Ираке делегитимизирует проамериканские режимы в ключевых мусульманских странах, таких как Пакистан, Египет или Саудовская Аравия, до такой степени, что они будут сброшены, мы потерпим стратегическое поражение» .

Что же касается заявлений генерала Санчеза о готовности «любого своего взвода отразить любую угрозу», У. Линд просто счел их некомпетентными. В открытом поле американский взвод при соответствующей огневой поддержке действительно способен воевать с партизанами, если последние «захотят воевать на наших условиях». Но все дело как раз в том, что «партизаны всегда будут воевать как партизаны: наносить удары там и тогда, где и когда мы этого не ожидаем, а затем бежать прочь».

У. Линд пишет: «Все мусульмане знают, как их предки разгромили крестоносцев. Когда крестоносцы, закованные в тяжелые латы, взгромоздились на своих лошадей и перешли в атаку, сарацины вдруг исчезли. Когда же ночью крестоносцы сняли свои доспехи и расселись вокруг костра, мусульмане скрытно подкрались и выпустили несколько стрел. Именно таким образом иракцы и афганцы будут воевать с нами».

Таким образом, как считает У. Линд, война в Ираке вовсе не закончилась, а просто перетекла в новую фазу – в «войну четвертого поколения», в которой рушатся многие принципы и постулаты классического военного искусства. В заключение Уильям Линд приводит своеобразную аналогию, сравнивая американскую военную машину с курицей с отрубленной головой: «Американские войска отчаянно заняты, и в мирных условиях, и на войне. Они много бегают и много суетятся. Обезглавленная курица ведет себя точно так же…»

Генералы американской «КПСС»

С мнением У. Линда о полной некомпетентности высшего командного состава вооруженных сил США, прежде всего командования сухопутных войск, солидаризуются многие военные эксперты. Опыт войны в Ираке 2003 года показал, что как накануне, так и в ходе, а особенно после военных действий американское военное командование совершило множество просчетов и ошибок, за которые пришлось платить жизнями американских солдат. На этой позиции стоит, в частности, Виктор Орейли, который в своей работе «Предотвратимые жертвы» подверг самой резкой критике армейских генералов .

«Нам ничего не остается, - пишет Орейли, - кроме как молиться за нашего солдата. Крайне важно делать различие между солдатом и генералом. Их карьеры, цели, риски, чаяния, опасности и награды абсолютно различны. Армейские генералы сейчас в основном руководят из глубокого тыла. Но это не всегда было так. Не так это и в корпусе морской пехоты США. В большинстве случаев дело обычных солдат - погибать. На уровне генералов … результат, скорее всего, будет почет и слава. Компетентность не является необходимым условием для вступления в клуб армейских генералов. Конформизм – проявленное нежелание ставить под сомнение существующий статус-кво – вот то необходимое условие. Достижение генеральской звездочки в американской армии означает, что у тебя появляется реальный шанс стать миллионером после увольнения из армии, став подрядчиком министерства обороны».

По мнению Орейли, многие армейские генералы, «которым платят, чтобы они могли думать и планировать», прежде всего преследуют свои корыстные цели, заключая выгодные для себя сделки с фирмами-подрядчиками, а не переживают за подчиненные войска. Классическим примером в этом смысле стала закупка совершенно не нужной в сухопутных войсках боевой машины «Страйкер».

Виктор Орейли называет в своем докладе конгрессу США генеральский корпус «позором армии». В этом «клубе» существуют свои правила: никогда никто из генералов не будет критиковать ни себя, ни членов своего «клуба». Если такое произойдет – критик потеряет возможность получить очередную звезду, испортит свою военную карьеру и закроет себе выгодные перспективы после увольнения из рядов вооруженных сил. «Эту цену, - пишет Орейли, - никто из армейских генералов не готов заплатить. Моральное мужество не является достоинством среди высшего командного состава. В высказывании, будто генерал готов пожертвовать скорее своей жизнью, чем карьерой, - есть большая доля истины» . А отсюда, как следствие, в рядах высших офицеров американской армии имеют место коррупция, покрывательство, ложь и лицемерие.

В. Орейли выступает принципиальным критиком системы продвижения по службе и выдвижения кадров в американской армии. По его оценке, вооруженные силы США имеют лучших в мире подполковников и самых посредственных генералов. Вся военная система построена на принципах строгого подчинения и подавления. Солдаты и офицеры, способные думать, или отучаются от этого, или вынуждены прощаться с военной карьерой. Выживают приспособленцы.

В лучшую сторону в этом смысле, по мнению американского специалиста, выделяются войска специального назначения, где успех достигается инициативными военнослужащими, от которых требуется не слепое подчинение, а высочайшая самодисциплина и инициатива.

Устойчивое предубеждение к интеллекту, знаниям, эрудиции – является важной отличительной чертой так называемой «армейской культуры». В своем докладе конгрессу США Виктор Орейли приводит несколько сатирических высказываний об американской армии, в которых переданы дух и суть генеральского корпуса:

«Старшие по званию всегда знают больше, а генералы знают больше всех. По определению, в соответствии с нормами генеральского корпуса армии, полковник и все военнослужащие более низкого ранга не могут знать больше, чем генерал. Если же он думает, что знает больше – он наверняка полностью не подходит для выдвижения на должность генерала.

Армия – это не демократия. Она больше похожа на советскую Коммунистическую партию. Они могут быть неправыми по ряду позиций, но они определенно понимают значение дисциплины… Факт не является фактом, пока генерал не сказал, что это – факт, а в армии Соединенных Штатов это – факт…

Конгресс, как и положено, находится в состоянии трепета перед нами. Почему? Да потому, что мы выглядим внушительно в увешанной медалями военной форме, и потому что мы – генералы. Поэтому, по определению, мы должны быть всегда правы» .

Некомпетентность и неадекватность генеральского корпуса армии проявился, как пишет В. Орейли, в частности на начальной стадии планирования военных действий в Ираке. Подготовленный в штабе армии план был настолько нереалистичен и оторван от реальности, что министр обороны Д. Рамсфельд «громко рассмеялся и вызвал морскую пехоту». Однако и после переработки плана военной кампании в нем абсолютно отсутствовали мероприятия по послевоенному урегулированию обстановки.

Некомпетентность высшего командного состава, по мнению В. Орейли и других экспертов, – не единственная проблема американской армии. За прошедшее после окончания холодной войны десятилетие никаких принципиальных изменений не было сделано ни в организационно-штатной структуре войск, ни в боевой подготовке. Из 480 тысяч общей численности регулярной армии (сухопутных войск) США пехота составляет всего 51 тысячу человек. Ровно столько же числится в составе войск тыла. Даже войска связи по численности лишь немного уступают «царице полей» - их 45 тысяч человек.

В сухопутных войсках давно назрела необходимость реформ и изменений, однако генеральский корпус, по мнению Орейли, не заинтересован в их осуществлении.

С некомпетентностью высшего командного состава американской армии тесно связана проблема потерь в боевых действиях. Американское общество очень болезненно относится к гибели своих солдат. Угроза больших потерь может даже стать причиной отмены военной операции. Опыт Сомали 1993 года, когда значительные потери среди рэйнджеров по сути дела привели к эвакуации американских войск из региона, служит наиболее ярким примером этого.

Важное значение, придаваемое в американской армии своим потерям, хорошо известно всем противникам Соединенных Штатов, и неоднократно эта ахиллесова пята использовалась ими в пошлых войнах.

«Гибель американского солдата, в отличие от гибели любого другого солдата сил коалиции, - пишет Орейли, - имеет особую важность для наших врагов. Они не верят в нашу способность вести длительную войну… Гибель или ранение американского солдата – это не личная трагедия, а в самом широком смысле событие международного политического значения… Наши враги убеждены, что даже небольшие потери – небольшие в историческом контексте – подорвут нашу волю к борьбе. Мы соберем вещички и уйдем домой. Мы предадим наших друзей и союзников. Мы – слабаки, чтобы вести длительную войну» .

Факты истории подтверждают позицию американского автора. Так было во Вьетнаме, так было и в Сомали. Американцы фактически предали шиитов южного Ирака в 1991 году, спровоцировав их на восстание против Саддама Хусейна, но не оказав никакой поддержки и помощи.

«Солдаты - за правду»

Среди огромного количества американских военных сайтов в Интернете выделяются те, которые поддерживаются специалистами, критически настроенными в отношении официального Вашингтона и Пентагона. Некоторые из них действуют официально, объявляя о себе открыто, призывая прислушаться к их мнениям. Как правило, они выражают точку зрения какой-либо негосударственной организации, фонда, центра. Другие специализируются на материалах анонимных авторов, которые позволяют себе наиболее жесткие оценки военно-политического курса США, крайне негативно отзываются о политическом и военном руководстве этой страны. Для них характерно выражение собственной, частной точки зрения.

Не всегда материалы этих многочисленных электронных сайтов представляют собой глубокое исследование поднимаемых вопросов, значительно чаще в них преобладают эмоции. Но их ценность заключается в том, что они дают иное, неофициальное видение тех проблем, которые стоят сегодня перед вооруженными силами США.

Одним из авторитетных неофициальных военных сайтов в современных Соединенных Штатах является сайт фонда SFTT – «Soldiers For The Truth» («Солдаты – за правду») . Его руководитель – полковник в отставке Дэвид Хэкуорт, ветеран вооруженных сил США, участник войны во Вьетнаме. Хэкуорт является известным военным писателем, его книги о партизанской войне во Вьетнаме рекомендуются в качестве учебных пособий для войск. С сентября 2001 года он регулярно печатает электронный бюллетень по военным вопросам «DefeseWatch», в котором содержится достаточно резкая критика многих военных акций и планов Вашингтона.

Д. Хэкуорт принадлежит к тем независимым американским военным экспертам, которые выступали против ввязывания США в войну в Афганистане и Ираке.

Еще в марте 2002 года, когда Пентагоном было официально заявлено о крупной победе в первой крупномасштабной военной операции в Афганистане, полковник Хэкуорт поставил это заявление под сомнение. Он писал: «К сожалению, наши доблестные войска, обученные на равнинах Нью-Йорка и Кентукки, не приспособлены к ведению военных действий в горах, где наш коварный и многоопытный враг знает каждую складку на местности. Наши парни были посланы в бой, нагруженные скарбом как вьючные мулы, однако они не были готовы к холодам, хромала и их физическая подготовка…

Но самым большим позором было то, что наши солдаты не были готовы к встрече с одними из самых стойких воинов в мире, использующих старую тактику, позволившую им разгромить и Советы и Бритов. А когда наши бравые вертолетчики на машинах «Апач» подоспели на помощь, все их вертолеты были сбиты вражеским огнем. Партизаны успешно применили те же приемы, которые позволили уничтожить целый флот советских вертолетов и самолетов в Афганистане, и которые привели к потере наших «Блэк Хоков» в Сомали…

Мы забыли урок, полученный еще во Вьетнаме – никогда не поручай достижение конечного успеха в операции войскам союзников – и доверились нашим так называемым афганским союзникам, которые и бросили нас в беде».

Не обделил своим вниманием полковник Д. Хэкуорт и военную операцию в Ираке в 2003 году. За десять месяцев до начала военной кампании против Саддама Хусейна он предсказал те трудности и проблемы, с которыми американские вооруженные силы, по его мнению, могли столкнуться в послевоенном Ираке. Его предсказания оказались провидческими…

В мае 2002 года в бюллетене «DefenseWatch» была опубликована статья Патрика Хэйса, которая так и называлась: «Победа возможна – но что потом?» В ней автор утверждает: «Что произойдет после нашей военной победы в самом Ираке? Вот вопрос, который еще никем не поднимался, и на который еще никто не ответил. Политики в Вашингтоне в своих планах в отношении Ближнего Востока похоже всегда игнорируют тот факт, что местные народы рассматривают США и вообще весь Запад в качестве пришельцев, неверных, чужих. Именно поэтому американские войска не смогут находиться в Ираке достаточно долго без того, чтобы не поджигать (провоцировать) мусульманский мир – даже если у нас и будет достаточно сил для этого…

Ведя многогранную войну против исламского террора по всему миру, США не имеют ресурсов (достаточно людских и материальных ресурсов) для «оккупации» Ирака до тех пор, пока он не приобретет способность провести выборы в свой парламент и не начнет двигаться в направлении стабильной экономики и демократической системы правления…

Неприглядная правда заключается в том, что, несмотря на количественное превосходство американской армии на бумаге, мы сегодня не имеем достаточно сил для удовлетворения тех долговременных требований, которые наши политические лидеры установили».

Полковник Д. Хэкуорт был одним из первых экспертов в США, которые четко указали на то, что в послевоенном Ираке началась партизанская война. В июле 2003 года в своем бюллетене он прямо написал: «… мы увязли в классической первой фазе партизанской войны. В каждым днем Ирак становится все более опасным местом, и ситуация будет усугубляться до тех пор, пока наши военачальники не поймут противника и природу той самой партизанской войны, которая подорвала силы Наполеона в Испании, обескровила британцев в Северной Ирландии и остановила мирный процесс в Израиле. Уже не первый раз мне приходится скрещивать шпаги с Рамсфелдом (министр обороны США) по поводу его оценки наземных операций в Ираке – мне кажется, что и он, и его главные советники в Пентагоне знают о них слишком мало». По мнению полковника Хэкуорта, в составе группировки американских войск необходимо было иметь значительно больше сил и средств для послевоенного обустройства Ирака: военной полиции, инженерных подразделений с их техникой, сил психологических операций, органов гражданского администрирования. Необходимо было «бороться за умы и сердца иракцев», а не сосредоточиваться лишь на военной составляющей всей операции.

С учетом начавшейся в Ираке партизанской войны, как считает Хэкуорт, военное командование должно сделать определенные выводы. Одно из предложений отставного полковника состоит в том, чтобы привлечь в качестве советников старых военных ветеранов, имеющих свой собственный опыт ведения борьбы с партизанами. Очевидно, предлагая это, Д. Хэкуорт имел в виду, прежде всего, себя.

Одним из главных направлений критики, с которой полковник Хэкуорт и его единомышленники обрушиваются на официальный Пентагон, является техника и вооружение современной американской армии. Основной транспортный вертолет морской пехоты CH-46 он называет «40-летним динозавром». Главное индивидуальное оружие американского солдата сегодня – автоматическая винтовка М-16А2 – известна еще со времен Вьетнама, и уже тогда проклиналась солдатами. Как считает полковник Хэкуорт, эта винтовка, несмотря на прошедшие модернизации, может считаться средней по надежности и боевой эффективности. «Американские спецназовцы, - пишет он, - при наличии выбора возьмут модернизированный АК-47. Один высокопоставленный офицер специальных войск, с которым мы находились в одном окопе в ходе операции «Буря в пустыне», говорил: «У нас нет сомнений, пусть хоть ад обрушится или наступит потоп, АК никогда нас не подведет».

Что делать в этой ситуации? У Хэкуорта есть только одна рекомендация: необходимо вернуться к старой винтовке М-14, которая более надежна и эффективна в бою.

Большие нарекания у полковника Хэкуорта и его единомышленников, в прошлом боевых офицеров, вызывает и стандартный патрон 5,56-мм калибра для винтовки М-16. По опыту боевых действий, солдаты противника продолжают идти в атаку даже после нескольких пулевых ранений. Со времен Вьетнама поступали донесения о неэффективности патрона 5,56-мм калибра, однако и для индивидуальной системы оружия пехотинца будущего в рамках программы Objective Individual Combat System (OICW) был выбран именно этот калибр.

В целом, будучи резким критиком политики Вашингтона в сфере военного строительства, полковник Д. Хэкуорт еще в 2000 году сформулировал несколько важнейших направлений реформирования и трансформации военной машины США, среди которых можно выделить следующие:

Укрепление сухопутных войск. Реорганизация резерва вооруженных сил. Сокращение аппарата министра обороны с одной тысячи «самовоспроизводящихся бюрократов» до группы численностью не более десяти человек. Замена нынешнего «крайне политизированного органа – Объединенного комитета начальников штабов – постоянным Генеральным штабом, укомплектованным опытными профессионалами всех видов и родов войск, которые смогли бы решать все вопросы стратегического планирования и ведения операций» . Сокращение офицерского корпуса на 50%. Объединение всех разведывательных структур.

«Пентагон, - пишет Д. Хэкуорт, - тратит больше, чем весь остальной мир вместе взятый на военные цели, и при этом готовится совершенно не к тем войнам» .

События последующих лет, включая и войну в Ираке 2003 года, только утвердили отставного полковника в правоте своей позиции.

«Гробы на колесах»

Американские военные специалисты не все единодушны в оценке технической оснащенности вооруженных сил. По мнению некоторых из них, нынешнее состояние вооружений в США оставляет желать лучшего. Проверкой военной техники стала военная операция в Ираке. Даже тот ограниченный боевой опыт, который получили американские войска там, показал, что ряд боевых систем сухопутных войск нуждается или в значительной доработке, или замене.

Самые большие нарекания вызвала боевая машина «Страйкер» (Stryker), принятие которой на вооружение сухопутных войск США выдавалось за большое достижение. Подробности этой истории таковы.

С конца 70-х годов, на пике холодной войны, в морской пехоте США появилась броневая машина LAV (Light Armored Vehicle), основным предназначением которой было «заполнить оперативную брешь» между достаточно тяжелым и неповоротливым танком М-1, мало приспособленным для маневренных действий, и легкими бронемашинами. Тогда американцы находились под впечатлением советских идей создания оперативных маневренных групп, которые могли бы эффективно применяться для ведения боевых действий в странах третьего мира.

Уже в 90-х годах боевые машины LAV под названием «Страйкер» (Stryker) были закуплены сухопутными войсками США, однако совершенно с другими целями. «Я не поверил, а затем пришел в ужас, - пишет Уильям Линд, - когда узнал, для чего в армии начали закупку машин LAV – для ведения боя в городе… Степень идиотизма, потребного для применения этих боевых машин в городе, где они становятся легкой добычей гранатомета РПГ, не поддается даже сравнению». Большие тяжелые машины неповоротливы на улицах городов, к ним легко приблизиться противнику, а бронирование не защищает от главного оружия городских повстанцев - РПГ. Боевые машины «Страйкер» были направлены американским командованием в Ирак специально для действий в городах. В связи с этим, Уильям Линд со свойственным ему сарказмом заключает: «Если командование сухопутных войск настаивает на посылке этих машин в иракские города, оно должно прежде всего оборудовать их рукоятками гробов, потому что они как раз и будут гробами для своих экипажей» .

Среди множества недостатков машин «Страйкер», которые вскрылись в ходе военных действий в Ираке (и которые хорошо были известны специалистам задолго до этого!), оказались очень существенные и принципиальные. Главным, по мнению В. Орейли. Является слабое бронирование и отсутствие защиты от кумулятивных выстрелов РПГ. Ходовая часть машины крайне уязвима для огня противника. Обзор из машины – недостаточен. У него отсутствует даже оружейная башня. В варианте бронетранспортера «Страйкер» не несет никакого тяжелого вооружения: сверху может устанавливаться лишь дистанционно управляемый пулемет или реактивный гранатомет М-19, однако они не оснащены стабилизатором и не могут применяться в движении. Более того, для перезаряжания этого оружия солдат должен вылезать из машины наверх, становясь легко уязвимой целью. В варианте мобильной огневой системы машина «Страйкер» оборудуется 105-мм орудием и обладает теми же недостатками, что и БТР. На испытаниях в Форт-Ноксе эта машина показала себя крайне слабо, как в смысле проходимости, так и в смысле огневой мощи.

Пожалуй, самый главный недостаток «Страйкера» - огромные размеры. По своим параметрам это – скорее школьный автобус, который представляет собой слишком заметную цель на поле боя, излучающую слишком сильное ИК излучение. Машина крайне не приспособлена для боевых действий в городе и имеет большой радиус разворота. Помимо того, она очень неустойчива на бездорожье, нередко переворачивается на сложном маршруте.

Есть у машины «Страйкер» еще один существенный недостаток: она не может перевозиться в случае необходимости стандартными транспортными самолетами С-130, что делает невозможной быструю переброску этих боевых машин в отдаленные районы.

Многоцелевой автомобиль HMMWV (High Mobility Multi-purpose Wheeled Vehicle), несмотря на свою популярность в войсках, в военных действиях в Ираке зарекомендовал себя плохо. По мнению В. Орейли, военные возлагали на эту машину слишком большие ожидания, однако это – не более чем легкий грузовик. В этом качестве – это прекрасная машина. Однако в условиях боя автомобиль крайне уязвим от огня тяжелых пулеметов и РПГ.

Ряд военный экспертов считает «слишком большое увлечение колесными машинами» ошибочным. В условиях современной войны против иррегулярного противника движение по дорогам само по себе опасно. Дороги делают маневр предсказуемым, а значит и ставят свои силы под удар партизан или террористов. В войсках нужны достаточно надежно защищенные и подвижные гусеничные машины нового поколения. В этом смысле, по оценке В. Орейли, в Ираке отлично себя зарекомендовали танки М-1 «Абрамс» и боевые машины пехоты М-2 «Брэдли». Не случайно иракские партизаны имели четкие инструкции: «Если машина колесная – уничтожай ее. Если это – гусеничная машина – пропусти ее, она может ответить огнем и поразить тебя».

Гусеничные машины имеют преимущества перед колесными в том числе и в бою в городе, который уже стал не исключением, а нормой ведения боевых действий. Это преимущество обеспечивается возможностью полного разворота на месте, что принципиально важно при действиях на узких улицах под воздействием огня противника. Преимущества гусеничных машин этим не заканчиваются. Они дешевле, способны нести большую дополнительную нагрузку (в частности, дополнительное бронирование), обеспечивают лучшую защиту экипажа. В гусеничных машинах экипажу комфортнее двигаться по бездорожью, они компактнее и меньше по размерам (что немаловажно для боя). Стрельба из гусеничных машин более точная и эффективная, что обеспечивается равномерным распределением веса и отдачи от выстрела на всю поверхность гусениц.

Опыт войны в Ираке, вооруженных конфликтов в других регионах мира показывает, что на поле боя будущего американским войскам будет угрожать несколько опасностей: гранатомет РПГ, стрелковое оружие (главным образом автомат АК-47), самодельные взрывные устройства, начиненные взрывчаткой машины террористов, мины и переносные зенитные комплексы. Эти угрозы должны учитываться в первую очередь как при разработке новых систем оружия и боевой техники, так и при модернизации уже имеющегося парка боевых машин. При этом, как считает В. Орейли, «минимально приемлемым стандартом защиты должна стать защита от огня РПГ». РПГ отлично зарекомендовал себя во всем мире. Это – простая и дешевая система оружия, но в то же время весьма эффективная против наземных боевых и транспортных машин и даже вертолетов. РПГ является в каком-то смысле «штатным» оружием террористов. С этой угрозой американские войска встречаются и будут сталкиваться в любом регионе мира, где им придется вести военные действия или осуществлять операции по стабилизации.

Защитой от огня РПГ должны обладать все боевые и транспортные машины: в современной войне нет больше понятия тыла. Тыловые конвои американских войск в Ираке как раз чаще всего и становились легкой добычей противника. Советский опыт войны в Афганистане и боевых действий в Чечне свидетельствует о том же.

Ральф Питерс – футуролог пессимизма

Среди американских военных экспертов, позиция которых нередко отличается от официальной линии Пентагона или Белого дома, в современных Соединенных Штатах выделяется Ральф Питерс – один из наиболее талантливых и эрудированных военных теоретиков и футурологов. Имя его широко известно не только среди военных специалистов, но и широкому кругу читателей, а изданные им романы считаются, наряду с романами Тома Клэнси, классикой военно-футуристического жанра. На одном из теоретических семинаров Р. Питерса представили «экспертом в области тайных, секретных и катастрофических явлений». И это, пожалуй, действительно так…

Р. Питерс, как это принято говорить о профессиональных военных, прошел путь от рядового солдата до подполковника, прослужив в вооруженных силах США свыше 30 лет.

Как таковая, его служба в вооруженных силах была не типичной для карьерного офицера. Он не дослужился до больших званий и должностей, даже звание подполковника он получил, как утешительный приз, практически перед самым увольнением из рядов армии.

Уникален характер служебной и профессиональной деятельности Ральфа Питерса. Находясь в аппарате заместителя начальника штаба сухопутных войск по разведке, он отвечал за анализ новых угроз и вызовов. Он был одним из наиболее эрудированных офицеров-разведчиков, крупнейшим специалистом по Советскому Союзу, а затем России и странам СНГ. Да и вообще не каждый армейский майор может похвастаться авторством шести книг – именно столько романов он опубликовал уже к тому времени.

На рубеже 80-90-х годов ХХ века, в самые переломные моменты в истории СССР, Р. Питерс за несколько лет, командировка за командировкой, лично объездил огромный Евразийский регион, посетив разные страны и многие «горячие точки»: Россию, Украину, Грузию, Осетию, Абхазию, Армению, Азербайджан, Узбекистан, Казахстан, Латвию, Литву Эстонию, Сербию, Болгарию, Румынию, Польшу, Венгрию, Чехию, Пакистан и Турцию.

Вторым регионом профессионального интереса Р. Питерса стала Юго-Восточная Азия – Бирма, Таиланд и Лаос. Кроме того, американский офицер в служебном порядке изучал ситуацию в странах Латинской Америки. Всего же он «отметился» в 49 странах мира.

В мае 1999 года в журнале «Washington Monthly» он опубликовал статью «Барышники в военной форме», которая дала ключ к пониманию причин, вызвавших увольнение Ральфа Питерса из рядов армии . Статья написана очень резко и бескомпромиссно. Любой читающий понимает, что автор говорит в ней о самом наболевшем.

Главная идея статьи Р. Питерса выражена в самом названии: офицерский и генеральский корпус вооруженных сил США, по мнению автора, выродился и превратился из достойной уважению касты профессиональных воинов, беззаветно служащих своей родине, в касту бюрократов и дельцов, думающих лишь о своем личном благополучии.

«Мы имеем сухопутные войска, - пишет он, - управляемые «советом директоров», который представляет собой комбинацию сбора мафиозных лидеров и бизнес-клуба маленького городка; военно-морские силы, намеревающиеся воевать против будущего, а не против вероятных врагов нашей страны; военно-воздушные силы, единственной стратегией которых является бюджетная ненасытность. С этим что-то необходимо делать».

Как и в предыдущих своих работах, Р. Питерс подчеркнул полную некомпетентность военно-политического руководства страны. В условиях стоящих перед современными США угроз, утверждает Питерс, «наши военные не знают, что делать, поэтому они делают то, что делали всегда – они готовятся к большой войне против обычных вооруженных сил противника».

Свою позицию в отношении состояния военно-теоретических разработок в Пентагоне Р. Питерс сформулировал следующим образом: «Наши военные прячутся за технологиями, что дает им иллюзию прогресса, позволяя сохранять старые методы мышления, старые способы организации и ведения военных действий. Но наша военная мысль сама по себе смотрит в прошлое, наша организационная структура громоздка и гротескно неэффективна. Не случайно, поэтому, когда наше политическое руководство позволяет нам воевать, боевые командиры вынуждены импровизировать в поисках собственного пути достижения победы».

Ни в одном из видов вооруженных сил США не выработана доктрина, соответствующая реальностям нового изменившегося мира. «Наша страна будет готова к войне, которая никогда не придет, но не будет готова к урбанизированным, хаотическим, жутким конфликтам, которые уже пришли к нам», - резюмирует автор.

Главной причиной всего этого, по мнению Р. Питерса, является «жадность». Он обвиняет общепринятую в США практику, когда генералы, уходя в отставку, становятся посредниками между Пентагоном и большим бизнесом. В интересах личного обогащения они заключают контракты на разработку и поставку оружия и военной техники, не просто не нужной в войсках, а зачастую заведомо некачественной. Огромные бюджетные деньги расходуются не по назначению, оседая, фактически, в карманах отставных «генералов-барышников». «Они носят значки с американским флагом в лацкане своих пиджаков, но в уме у них только деньги», - дает им безжалостную характеристику автор. – Их действия нельзя назвать незаконными, потому что мы сами легализовали коррупцию».

Офицерский корпус современной американской армии, по мнению Р. Питерса, в большой степени деморализован: «Молодые офицеры пока еще верят в нашу страну, средний офицерский корпус служит ей со все возрастающим цинизмом, а генералы - продают ее. Мы прошли полный цикл сползания вниз».

Сама военная система, которая для многих стран во всем мире служит в качестве образца для подражания, является ущербной. Так считает американский военный эксперт. С горечью он подчеркивает: «Мы не можем ожидать от современных военных, чтобы они думали. Думающие офицеры покинули армию. Ни серьезные размышления, ни самокритика не являются распространенными достоинствами старших офицеров. Только немногие из них сознательно продажны или осознанно коррумпированы. Просто они оправдывают свое поведение тем, что такая система нужна для армии». Делая такие заявления, Ральф Питерс прямо указывает на себя и свой карьерный опыт в армии. Причисляя (и не без основания!) себя к разряду «думающих офицеров», он вынужден был покинуть армию. Официальная версия увольнения, по словам самого Р. Питерса, заключалась в стремлении «получить свободу говорить и писать то, что он думает, без оглядки на начальство».

Свободу излагать свои мысли он получил, но обида и неудовлетворение, судя по всему, остались в его душе навсегда…

В 1999 году, вскоре после своего увольнения с действительной военной службы, Р. Питерс издал книгу «В борьбе за будущее: победит ли Америка?», в которую вошли двенадцать его работ, посвященных различным аспектам будущей войны . Фактически, книгу составили эссе автора, опубликованные им в период 1994-1999 гг. в профессиональном военном журнале «Parameters». Характер всех статей и эссе Р. Питерса критики охарактеризовали одним словом - провокационные. В представлении автора, будущее выглядит «темным и жестоким». Будущие войны и вооруженные конфликты будут возникать, как следствие неспособности правительств функционировать в качестве эффективных систем распределения ресурсов и управления и как следствие поражений целых культур в соревновании в пост-современную эпоху. Жизненно важных ресурсов окажется недостаточно для поддержания населения, численность которого превысит все возможные пределы… Войн классического типа станет меньше, но жестокости – больше. Столкновения между культурами с их необузданной свирепостью, являются величайшим кошмаром следующего столетия».

По мнению Р. Питерса современные вооруженные силы США являются абсолютно неподготовленными к такому развитию обстановки в будущем. Политики и политологи в Вашингтоне, генералы в Пентагоне не понимают вызовов и угроз будущего. Они все мыслят и действуют в рамках представлений ушедшей эпохи, четко разграничивая функции вооруженных сил, полиции и политической власти. А в это время, как отмечает Р. Питерс, «наши противники не отягощены подобным багажом».

Для Соединенных Штатов в целом и вооруженных сил этой страны в частности характерным является преклонение перед техникой и новыми технологиями. Чисто американской национальной чертой как раз и является убеждение в том, что техника решает все. Однако, по мнению Питерса, «понимание человеческой природы будущих врагов» важнее технологического превосходства над противником. Американцам крайне трудно понять, как можно проявлять в войне такую жестокость и свирепость, какие характерны для современных национально-этнических и религиозных конфликтов, для безжалостных акций международных террористических сил.

Свои представления о том, как победить в войне с терроризмом, Ральф Питерс в обобщенном виде сформулировал в нескольких тезисах:

Знать своего врага. «Понимать культуру цели – будь то противник во время войны или потребители в бизнесе – лучшая стратегия достижения успеха», - так считает Р. Питерс. В борьбе с терроризмом крайне важно понимать «культуру террористов», что даст возможность предвидеть и предотвратить их действия. Конкретно в отношении Бен Ладена и возглавляемой им террористической сети Аль-Кайеда, то здесь важен еще один момент: «американцы должны осознать, насколько сильно исламские фундаменталисты их ненавидят». По мнению автора, исламские религиозные фундаменталисты не собираются «понимать» американцев. Для них просто важно иметь кого-либо в качестве объекта ненависти, а благополучные США в этом отношении – «очевидная цель». Глубина понимания важнее фактов. Важно уметь проникать глубже фактов для понимания менталитета противника. «Если мы сосредоточимся только на поведении террористов, - пишет Р. Питерс, - мы упустим шанс понять их души». Проблема человеческой души. «Величайший парадокс XXI века, - по словам Р. Питерса, - заключается в том, что в нашу эпоху мощных технологий самой большой проблемой международного характера становится человеческая душа». Именно под этим углом автор рассматривает силу террористов, которые «готовы умереть за свои убеждения». Никакие сверхновые технологии не могут победить дух человеческий. В качестве наглядного примера Р. Питерс приводит ситуацию в Афганистане, где американские солдаты преследуют террористов по пятам, пытаясь извлечь их из пещер. «Технология многое может сделать в этом случае, - пишет он, - но она не даст тебе мужества и решительности, чтобы вытащить террористов из их укрытий». Освободиться от балласта. Бюрократия в Пентагоне – серьезнейший тормоз процесса модернизации и нововведений в военной сфере. Р. Питерс проводит аналогию с началом второй мировой войны, когда генерал Маршалл вынужден был уволить из рядов вооруженных сил большое количество высокопоставленных генералов и офицеров по той причине, что они были не способны «выйти за пределы своих ментальных железобетонных бункеров». Так и сегодня, отмечает автор, в войне с терроризмом «необходимо уволить ряд высокопоставленных начальников, потому что они – не бойцы, а бюрократы». Установить ясные, но гибкие цели. «Вырабатывайте план, - призывает Р. Питерс, - но будьте реалистами и помните, что самый лучший план в мире начнет изменяться, как только вы начнете его претворять в жизнь. Ваши цели должны поэтому быть достаточно гибкими». Так, например, ни в каком плане по борьбе с талибами не рассматривается ситуация, когда войска Северного альянса после разгрома противника сами перейдут к массовым расправам над населением Афганистана. Как тогда следует поступить американскому военному командованию? По мнению Р. Питерса, всегда нужно быть готовым к неожиданностям. Обуздывайте страх, но и используйте его. В этом смысле Ральф Питерс занимает провокационно ястребиную позицию: «Если вас не любят, то пусть вас боятся… Америка сражается за абстрактные идеалы. Наши враги борются за Бога и месть. Если мы хотим низвести терроризм до самого низкого уровня, мы должны преподать жестокий урок на примере Аль-Кайеда, каждого члена внутри этой организации, каждой сети, связанной с ней. Мы должны быть готовы разорвать одно или даже несколько правительств, которые поддерживают терроризм. Если мы откажемся жестокий урок виновным, мы только воодушевим их. Это – жесткая доктрина, и я понимаю, что она звучит дико, но если мы не заставим потенциальных сторонников терроризма бояться Соединенные Штаты – если мы не заставим их бояться нас – проблема может длиться вечно». Уничтожать военных баронов, но не народ. На опыте операции в Афганистане в рамках войны с терроризмом, Р. Питерс призывает вести беспощадную борьбу с руководителями и вдохновителями террористов. Он пишет: «Если бы Аль-Кайеда могла нажатием на кнопку мгновенно убить любого мужчину, женщину или ребенка в Америке, она бы сделала это без всяких колебаний и считала бы это удачной работой. Американцы начинают постигать эту реальность, но для нас это тяжело. Мы имеем дело с врагом, который рассматривает нас в качестве неверных, которых Бог хотел бы видеть уничтоженными. Если какой-нибудь фанатик вообразит, что Бог что-то шепчет ему на ухо, голос разума не возымеет действия». Поставьте их перед выбором. В войне с международным терроризмом, который своим духовным прибежищем использует ислам, наступил критический момент. Настало время для каждой мусульманской страны сделать выбор – поддерживать терроризм или бороться с ним. Долгое время в прошлом многим мусульманским странам удавалось тонко лавировать, заигрывая с США и Западом и, одновременно, ненавидя их. Теперь они должны сделать выбор, подытоживает Ральф Питерс.

В целом, богатый и специфический служебный опыт в вооруженных силах, научная деятельность и литературное творчество Р. Питерса свидетельствуют о его высоком военном профессионализме. Именно поэтому его мысли, мнения и взгляды заслуживают самого внимательного изучения.

Фрагмент Несерьезно о серьезном: «Законы Мэрфи о войне»

Вооруженные силы являются одним из ключевых элементов любого государства. В то же время это – очень важный социальный институт общества, который в той или иной мере охватывает практически каждого человека, каждую семью, каждый коллектив. Кто-то служит или служил сам, кто-то является членом семьи военнослужащего, кто-то будет служить (иногда добровольно, а иногда – и без особого желания). Но все общество переживает за своих солдат, проливающих кровь там, куда их послало правительство. На вооруженные силы «работают» многие государственные, общественные, образовательные и медицинские учреждения. Целая сфера экономики именуется военно-промышленным комплексом. Наука «обслуживает» потребности военных в новых технологиях.

В любом обществе существует то, что в США именуется «военной культурой» или «военной средой», под которой понимается социально-культурная среда, в которой живут, служат и работают люди в военной форме и все те, кто с ними тесно связан по жизни или по работе.

В этой среде есть свои принципы и нормы взаимоотношений, свой язык и жаргон, свои обычаи и традиции, свой ни с чем не сравнимый юмор. Так, любому бойцу из состава сил «зеленых беретов» известны три шутливых правила спецназа: «Во-первых, всегда выглядеть круто; во-вторых, всегда знать, где ты находишься; в-третьих, если ты не можешь вспомнить, где ты находишься, старайся хоть выглядеть круто».

Познать и понять армейскую среду вряд ли можно из справочников или военных уставов. Армейский юмор – это чаще всего устное творчество, которое не всегда фиксируется в печатных изданиях.

Какое отношение все это имеет к развитию военной теории в современных Соединенных Штатах?

Новые идеи и концепции рождаются в головах людей – полковников и майоров, генералов и рядовых, гражданских профессоров и военных экспертов, которые живут и творят в военной среде, общаются и обмениваются мнениями друг с другом, получают именно в ней свое вдохновение.

Но как бы ни были глубоки и серьезны творческие изыски военных гениев и пророков, без армейского юмора им не обойтись. В крылатой фразе или афоризме заключено иногда больше мыслей, чем в толстом боевом уставе…

Многие из этих мыслей вошли в так называемый неписанный свод «Законов Мэрфи о войне». Большинство из этих «законов» носит универсальный характер, действуя не только в вооруженных силах США, но и в других армиях и иных странах. Это лишний раз подтверждает ту мысль, что независимо от социально-политического строя, степени экономического развития страны, армия везде армия. В любой военной системе, где-то в шутку, а где-то всерьез, традиционно ругают интендантов, нелестно отзываются о генералах и не верят в таланты и способности собственного командования. «Законов Мэрфи о войне» много, но, пожалуй, самыми яркими из них являются следующие:

Если вокруг тебя нет ничего, кроме противника – ты на войне.

Когда ты достиг превосходства в воздухе – не забудь уведомить об этом противника.

Если нечто кажется глупостью, но работает, значит, это – не глупость.

Не высовывайся – это привлекает огонь.

Если наша атака идет как по маслу, значит, это – засада.

Никакой боевой план не выдерживает первого боевого столкновения.

Части, имеющие боевой опыт, как правило, не сдают инспекции.

Успешно прошедшие инспекцию части, как правило, проигрывают бой.

Если противник находится в зоне досягаемости твоего огня – значит, и ты тоже в его зоне огня.

Отвлекающие действия противника, которые ты игнорируешь, как раз и есть его основная атака.

Что бы ты ни сделал, может привести тебя к гибели, включая и ничего не деяние.

Профессионал предсказуем, но мир полон дилетантов.

Старайся не выглядеть важным; у противника может быть недостаток боеприпасов и он не станет тратить на тебя пулю.

Противник всегда атакует в двух случаях: когда он готов и когда ты не готов.

Взрыватель, рассчитанный на 5 секунд, всегда взрывается через 3.

Важные вещи всегда простые, а простые - всегда тяжелые для понимания.

Легкий путь всегда заминирован.

Действия в группе необходимы: они подставляют других в качестве мишеней для противника.

Точнее огня противника может быть только огонь своих по своим.

Запчасти, которые должны работать вместе, не могут быть доставлены на передовую вместе.

Радиостанция выходит из строя тогда, когда тебе необходима огневая поддержка.

РЛС обычно выходит из строя ночью или в условиях плохой видимости, но особенно ночью в плохую погоду.

Военная разведка – это противоречивое словосочетание.

Погода не бывает нейтральной.

Девиз ПВО: сбивай их всех, а сортируй своих и противника на земле.

Мины – это оружие равных возможностей.

Стратегический бомбардировщик В-52 – это абсолютное оружие непосредственной поддержки.

То, что тебе сейчас необходимо, как раз и отсутствует.

Когда не знаешь, что делать, – опорожни весь магазин винтовки.

Бой всегда происходит на местности, находящейся между двумя смежными листами карты.

Если ты способен сохранять голову в ситуации, когда все вокруг потеряли головы, ты, скорее всего, неправильно оцениваешь обстановку.

Если ты потерял контакт с противником, оглянись назад.

Нет ничего страшнее в зоне боевых действий, чем офицер с картой.

У вещевой службы есть только два размера: очень маленький и очень большой.

Нет большего кайфа, когда в тебя кто-то стреляет, но промахивается.

Так ли абстрактны «законы» Мэрфи применительно к военной сфере?

После окончания военных действий в Ираке в 2003 году стали достоянием общественности некоторые боевые и отчетные документы американского командования, которые лишний раз подтвердили глубину армейского юмора.

28 ноября 2003 года агентство «Associated Press» опубликовало статью под названием «Вся ситуация вылилась в полнейший хаос…» . В ней утверждалось, что система тылового обеспечения американской 3-й пехотной дивизии как в период военных действий, так и после их окончания не смогла функционировать нормально. Так, дивизия была введена в бой в условиях, когда она имела неполный боекомплект. Боевые части так и не получили затребованных боеприпасов ни в ходе операции, которая длилась 21 день, ни после нее. Заявки на пополнение запасов боеприпасов прошли все инстанции, были утверждены командованием, но не исполнены.

Аналогичное положение сложилось в 3-й пехотной дивизии и с запасными частями для бронетанковой техники. В течение месяца после окончания военной операции тыловые службы дивизии не могли обеспечить необходимые запасные части для танков «Абрамс» и боевых машин пехоты «Брэдли».

Комментируя это, В. Орейли пишет: «Тот факт, что богатейшая и наиболее мощная держава мира не может обеспечить свои боевые части должным образом, несмотря даже на наличие своих баз в дружественных соседних странах, является больше чем позором. Это обвинение в безразличии и некомпетентности. Это заслуживает самого серьезного военного наказания. Но те, кто отвечал за это, были повышены по службе…».

Сработали принципы Мэрфи о тыловом обеспечении…

Опыт войны в Ираке в очередной раз убедил американское командование в правоте «законов Мэрфи» о том, что противника нельзя недооценивать. В связи с этим, например, в докладе конгрессу США В. Орейли пишет:

«Несмотря на беспрецедентное количество приборов электронной разведки, возможность достичь тактической внезапности не слишком отличается от того, что было два столетия назад. Враги по-прежнему выпрыгивают из-за кустов или из-за скал… Наши враги не только изобретательны, но и, судя по всему, учатся и приспосабливаются к новым реалиям значительно быстрее нас. Это становится тем более очевидным на тактическом уровне.

Наши противники, в целом-то, не дураки. В ближнем бою, особенно в небольших группах, они сохраняют способности нападать из засад, действовать внезапно, убивать и калечить, и вообще делать что-либо неожиданное» .

Знаменитое изречение о том, что в словосочетании «военная разведка» само по себе содержится противоречие, также подтвердилось в ходе войны в Ираке. «Вы потратили столько много и получили так мало, - отозвался об успехах американской разведки один из израильских генералов. Как пишет В. Орейли, США «тратят на разведку больше, чем валовой национальный продукт многих государств мира». Точные цифры затрат на эти цели секретны, однако даже по заниженным американским оценкам они составляют не менее 35 млрд. долларов . При всем при этом, как утверждает Орейли, «Ирак-II вряд ли можно считать успехом разведки».

В качестве аналогии, он приводит старинную английскую шутку о священнике, который остановился на ночь в доме у своего друга. На завтрак хозяин дал священнику протухшее яйцо и поинтересовался, хорошо ли его приготовили. Воспитанный священник ответил: «Хорошо местами». Именно так, по оценке американского специалиста, можно охарактеризовать успех деятельности разведки накануне и в ходе военной операции в зоне Персидского залива. «Ирак, - отмечает Орейли, - является тем местом, где мы никак не должны были бы иметь проблемы с разведкой. Но мы их имели. Как это ни звучит иронично, но Ирак, как никакое другое место в мире, мы могли бы и должны были бы знать с разведывательной точки зрения как свои пять пальцев еще до вторжения».

Правота «законов Мэрфи» неоспорима…

Оглавление