«Двинские дали»

Двинские дали

Оглавление

РЕКА КАК ОНА ЕСТЬ

С мерой в ширину и с концом в длину. Меж крутых берегов. Быть Двине чистой.

ЛЮДИ ПРИШЛИ НА ДВИНУ

Строки истории и следы старины. Приметы нового

ИЗ БИОГРАФИИ СУДОХОДСТВА

На древнем речном пути. Под красным флагом. Зеленая улица. С Северной Двины без волоков.

НА БЕРЕГАХ МАЛОЙ ДВИНЫ

Слава старого города. Новые грани. Вниз по реке.

ПЕРЕКРЕСТОК СТАЛЬНЫХ И ВОДНЫХ ДОРОГ

Город Котлас. На смену спине грузчиков. Первенец пятилетки. Коряжемские чудеса.

СУДЬБА ЗАШТАТНОГО ГОРОДА

В век минувший. Районный центр. Красноборские здравницы.

ТАМ, ГДЕ ВЛАСТВОВАЛ УДЕЛ

Документы рассказывают. Поступь индустриализации. Перемены во всем.

ПЛЕСЫ БОЕВОЙ СЛАВЫ

Враг не прошел! По обе стороны фронта. Район имени героя.

НА ЗЕМЛЕ ХОЛМОГОРСКОЙ

Вблизи пристаней. Родина Ломоносова. О холмогорке.

СТОЛИЦА ДВИНСКОГО КРАЯ

Ворота в океан. Здесь решают судьбу древесины. Накануне юбилея.

С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ РОДИНА

РЕКА КАК ОНА ЕСТЬ

С МЕРОЙ В ШИРИНУ И С КОНЦОМ В ДЛИНУ

Из Кубенского озера вытекает и отдает свои воды Белому морю одна из крупных речных магистралей Европейского Севера. На своем пути она трижды меняет

название. Сначала именуется Сухоной. Пройдя более полутысячи километров, Сухона сливается с рекой Юг, примерно равной с нею по длине, и отсюда река течет под именем Малой Северной Двины. Меньше чем через восемьдесят километров она сливается с Вычегдой, длина которой почти в пятнадцать раз больше Малой Северной Двины. От этого «неравного брака» получается река с новым названием — Большая Северная Двина.

Название трех отрезков большой речной артерии узаконено географией. Во многих книгах Северная Двина считается от слияния Сухоны и Юга без разделения на Малую и Большую, и в этом нет греха: тот и другой отрезок реки — Северная Двина.

Кто не знает поэтических слов о чудном Днепре, который «без меры в ширину и без конца в длину реет и вьется по зеленому миру»!.. Кто не слыхал, да может быть, и не подтягивал в дружеской компании широко известную народную песню «Вниз по матушке — по Волге…» Нельзя сказать, чтобы о Северной Двине совсем не было поэтических строк. Стихотворения посвятили ей старейшие поэты-северяне Владимир Жилкин и Иван Молчанов, не обошли Северную Двину — труженицу и красавицу — поэты Владимир Мусиков и Анатолий Лёвушкин. И все же ни одно стихотворение пока не стало народной песней. И в силе остаются слова поэтессы Ольги Фокиной в стихах, посвященных родной ей Северной Двине:

О разливах и плесах твоих золотых Мало песен поется в народе, То ли люди не видят твоей красоты, То ли слов, чтобы спеть, не находят.

За поэтами остается долг воспеть Северную Двину, сказать такие проникновенные слова о величии и красоте реки, о любви к ней, чтобы они вошли в песню, ставшую народной.

Но обратимся к сведениям вовсе не поэтической гидрографии. Начнем знакомство с рекой с ее длины, которая, согласно гидрографии, как и Днепр, имеет конец. Однако о протяженности Северной Двины приходится отметить в литературе некоторые разногласия: называются цифры от 675 до 781 километра… Большая советская энциклопедия о длине реки сообщает с оговоркой «около»: Северная Двина «образуется от слияния рек Сухоны и Юга, впадает в Двинскую губу Белого моря. Длина ок. 750 км».

Начало Северной Двины бесспорно и точно: слияние Сухоны и Юга. Большие различия в цифрах протяженности Двины объясняются тем, что авторы по-разному считают устье — конец ее. Двинская губа правильно определяет устье реки, но для установления ее длины дает некоторый простор.

Длина реки устанавливается Управлением водных путей. По путейским данным 1969 пода, длина реки от слияния Сухоны и Юга до устья Вычегды 75 километров, от устья Вычегды до Архангельска 615 километров. Но Северная Двина не кончается в Архангельске. У города начинаются рукава Двины, из которых Корабельный с протоком от него Маймаксой наиболее судоходен в сравнении с другими. Длина Корабельного рукава 35 километров.

Если к 75 и 615 прибавить 35, то получим наиболее точную для этого времени цифру длины Северной Двины — 725 километров. Арифметически это точно. Но добавление к цифре слова «около» будет вовсе не лишним. И вот почему. Длина реки устанавливается по фарватеру, по судовому ходу, а силой течения и еще больше вмешательством землечерпательной техники длина судового хода почти ежегодно изменяется.

На своем пути Северная Двина принимает много притоков, собирая воду с площади около 360 тысяч квадратных километров. Имея в виду длину Юга — 491, Сухоны — 562 и Вычегды—1109 километров, можно представить, каково их значение в образовании водостока Северной Двины при ее длине около 725 километров.

В Северодвинской системе насчитывается до шестисот рек общим протяжением около 58 тысяч километров. В луговых берегах выходит к Северной Двине большая Вага. Начав свой путь менее чем за сотню километров от берега Сухоны, чтобы встретиться с Двиной, Вага проходит более полутысячи километров. Другой большой приток — Пинега — вытекает из болот в полутораста километрах от Красноборска, стоящего на двинском берегу, и около пятисот километров идет параллельно Двине. Только за 120 километров от устья Пинега круто, под прямым углом, устремляется навстречу Двине и впадает в нее напротив Холмогор. В питании Северной Двины и в жизни лесного края играют значительную роль плавно несущая воды по песчаному дну Уфтюга, скачущая по каменистым порогам Емца, текущие в таежных берегах Кодима, Верхняя и Нижняя Тоймы, Сой-га, Авнюга, Нюма, Ваеньга, Обокша, Пукшенга…

С палубы теплохода Евду можно заметить, только поравнявшись с устьем: выходит она к Двине узким руслом в крутых берегах. Некоторые притоки не видны с теплохода, так как вливаются не в главное русло Двины. Устья большинства рек живописны. Трудно проехать равнодушно мимо речушки Шокши, выходящей на Двину недалеко от Пермогорья. Местность природа украсила и рекой, и лужайкой, и высоким берегом, покрытым хвойным лесом. Как тут не вспомнить слова Аксакова: «Все хорошо в природе, но вода — краса всей природы». Велик соблазн слезть с теплохода, побродить по луговому и лесному берегу, подышать ароматом трав и лесов, посидеть у костра в тихий вечер или на утренней заре послушать шепот листвы и пение первой пташки…

Систему рек двинского бассейна можно представить как очень ветвистое дерево, стволом которого является Северная Двина, а ветвями — реки, речки и лесные безымянные ручейки, которые то прячутся под корнями вековых деревьев и замоховевших сваленных стволов, то выбегают на свет. Все они питают могучий ствол Двины.

Бассейн Северной Двины напоминает ветвистое дерево и тем, что крупные и мелкие «ветки», идущие в разные стороны от «ствола», близко сходятся вершинами. Исток Нижней Тоймы подходит к верховью пинежского притока Юлы. Левобережные притоки двинской Уфтюги — Нерчуга и Мотьма — сходятся с верховьем Нюбы, впадающей в Вычегду. Близки верховья притока двинской Ваеньги с пинежской Покшенгой, а истоки двинских Кодимы, Юмижа и Евды — с Устьей, впадающей в Вагу… Ветвисто двинское речное древо! Древо жизни лесного края.

Бывая на мелких речках через длительное время, нельзя не заметить их обмеления. Более шестидесяти лет назад на речке Етчуге, в омуте у «Качкого перехода», мы, детвора, удили язей. Теперь в обмелевшей речке омутов нет и в ней неуютно и невзыскательным пескарям. За время жизни одного поколения заметно обмелели Выя, Уфтюга, Евда… Вырубкой леса по берегам речек и ручьев подрубаются «ветви речного древа».

Очень древним жителям Двинского края, которые давали названия рекам, как будто не хватало географических имен. В бассейне две Лахомы, две Шилеги, две Охтомы, две Паленьги… Только одной буквой отличаются названия пинежской и двинской Паленьги и важской Падэньги, пинежской Покшенги и двинской Пукшенги. В Вагу впадает созвучная с ними по названию Кокшенга. Тезки по рекам Двинской системы есть и в других бассейнах: Икса — в Онежском, Ежуга — в Мезенском, Сура— в Волжском… Дело здесь, очевидно, не в отсутствии изобретательности в присвоении рекам названий, а в родстве племен, представители которых впервые встретились с реками и окрестили их.

Северная Двина ежегодно уносит в море в среднем 110 тысяч кубических километров воды. Это больше в четыре раза водостока Мезени, в семь раз Онеги, меньше в 2,3 раза Волги. По временам года сток воды очень неравномерен. Как показало изучение гидрологами, в пункте Звоз Холмогорского района шестьдесят процентов годового стока приходится на четверть года (апрель, май и июнь). На самый многоводный месяц — май — падает больше трети годового стока; самый маловодный— декабрь, когда Двина отдает лишь три процента годового запаса воды.

Большая часть стока приходится на весенние месяцы по той причине, что важнейший источник питания рек Двинского бассейна — снег. У Абрамкова снеговое питание составляет 49, дождевое — 22, подземное — 29 процентов. Подземное питание значительно у немногих рек бассейна. Так, у Мехреньги на отдельных участках оно равно 50–60 процентам. Подземное питание Емцы обусловило незамерзание ее на некоторых плесах в лютые морозы.

Хотя снег и составляет наибольший источник питания Двины, предсказание в духе «много снегу — много будет и воды» на практике может и обмануть. Водосток зависит и от интенсивности таяния снега, и от дождя летом и осенью. Многоводные и маловодные годы на Северной Двине чередуются без какой-либо правильной периодичности. Очень многоводными в последние десятилетия были 1923, 1928, 1929, 1952 годы, очень маловодными 1937, 1950 и 1960 годы.

Река работает, можно сказать, без выходных дней, круглый год, но прячется на зиму под ледяное одеяло толщиной около полуметра. Колебания времени вскрытия реки ото льда велики. Известно самое раннее вскрытие в Архангельске 18–20 апреля в 1902 и 1921 и самое позднее 6 июня в 1814 году. С 1900 года Двина в Архангельске не вскрывалась позднее 20 мая. Более раннее вскрытие реки не означает неизбежности замерзания з более ранние сроки. Так, в 1760 году Двина у Архангельска была свободной ото льда 144 дня, в 1764 году вскрылась раньше, а мороз сковал позже на месяц, чем в 1760 году, и без ледяного покрова находилась 209 дней. Почудили Двина и ее притоки в 1969 году. К ноябрю реки покрылись прочным льдом, по которому установилась пешая и конная переправа, а в начале декабря наступила устойчивая оттепель и реки вскрылись. За последние полвека это наблюдалось впервые.

Северная Двина течет на северо-запад. Естественно, в верхнем течении теплое время наступает раньше, а похолодание позже, чем в низовье. Так, по многолетним данным, начало ледостава в Устькурье (около Котласа) бывает 28 ноября, а в устье Пинеги 11 ноября, вскрытие реки в Устькурье — 26 апреля, а в устье Пинеги — 8 мая. Истоки Сухоны, Юга и Ваги, находящиеся южнее верховья Северной Двины, вскрываются раньше ее. Половодью, несущему льдины, приходится преодолевать сопротивление больших полей льда, не тронутого в низовье Двины весенним теплом. Здесь образуются ледяные заторы. Чтобы их прорвало и огромная масса льда двинулась вперед, требуется подъем воды на плесах реки выше затора, увеличение силы напора на горы льда, упершегося в берега, а то и в дно реки. Нужно и ослабление ледяной пробки под воздействием солнца или взрывчатки.

В последние годы на помощь ледоходу пришел агрегат, созданный сотрудником Института географии Академии наук Е. Цыкиным. «Ледовый пахарь» делает на льду глубокие борозды, и это содействует разрушению больших ледяных полей. Помогают ледоходу в низовье Двины сокрушающие ледяные поля ледоколы.

Уязвимое место во время ледохода на Северной Двине — Орлецы. Река здесь делает крутой поворот. Большие льдины неминуемо упираются в отвесную известнякового скалу левого берега. Обломки льдин налезают друг на друга или, подталкиваемые сильным течением, ныряют под лед. Ледяная пробка в Орлецах в 1944 году подняла уровень воды более чем на тринадцать метров над низким зимним горизонтом. Не «зеленая улица» для льда и в узком русле у Брин-Наволока, Сии и в Холмогорских рукавах, особенно в районе Вавчуга — Тройная Гора.

Можно представить силу напора воды, хлынувшей после прорыва ледяной пробки… Движется с бешеной силой вал воды и льда, поднимая по мере продвижения уровень воды в реке. Не вмещаясь в основное русло, вода и льдины устремляются на луга и селения, расположенные на низком берегу. Ледяной затор на Малой Двине в 1929 году поднял уровень воды в районе Великого Устюга на девять метров, река пошла и по главной улице города, Советскому проспекту. В том же году, поднявшись более чем на пять метров, вода хлынула на территорию Архангельского первого лесозавода. Люди спасались на крышах домов. Наводнение в Архангельске и его пригородах принесло тогда миллионы рублей убытка. Иногда «плавает» Соломбала — один из низко расположенных районов Архангельска. Почти ежегодно весенний паводок затопляет большой пригородный район Заостровье, нанося в иные годы ущерб в сотни тысяч рублей. Самоуправству реки здесь будет, наконец, положен предел: осуществится один из вариантов ограждения территории Заостровья от паводка.

Уклон стока воды от устья Вычегды до Архангельска равен сорока четырем метрам, около семи сантиметров на километр, и уменьшается по мере продвижения реки к устью. Падение на один километр на плесе до устья Ваги равно девяти сантиметрам, от устья Ваги до устья Пинеги — шести, а от устья Пинеги до Архангельска всего один сантиметр. Скорость течения в меженное время от Котласа до Усть-Пинеги в среднем полметра в секунду, наиболее быстро оно в верховье и замедляется по мере приближения к Архангельску. Если в Котласе бросить в фарватер закупоренную бутылку, то теоретически по течению она дойдет до Усть-Пинеги приблизительно за двенадцать суток. А в море ей не попасть: ниже устья Пинеги в меженный период дважды в сутки во время морского прилива река течет вспят».

Большие заторы льда в весеннее половодье и неравномерность стока воды по временам года вызывают неустойчивость русла Северной Двины. Река течет большей частью в рыхлых берегах, которые беззащитны перед стихией и легко разрушаются под воздействием воды и льда. Лишь на протяжении около шестидесяти километров берега защищены выходящими гипсами и известняками.

Ширина русла Двины на всем ее протяжении очень изменчива. Так, в Устькурье и в устье Евды равна полукилометру, у Толоконки расширяется до километра, а немного ниже, у Черевкова, суживается вновь до полукилометра. в Орлецах, стиснутая крепкими берегами, река шириной всего в четыреста метров, а в устье Пинеги растекается до километра. На подходе к Архангельску, у села Уйма, ширина русла больше двух, в Архангельске против речного вокзала около одного, а ниже, при разделении на рукава, река разлилась на дпа с лишним километра.

Ряд признаков говорят о больших изменениях в русле реки, происшедших в довольно далеком прошлом. Теперь, например, русло проходит в трех километрах от села Черевково. Вероятно, старинный крупный двинской торговый центр возник на берегу реки, а не вдали от речного пути. На Черевковском лугу осталась цепочка озер: Лебяжье, Кореневское, Ерилово, Виловатое, Катище. Они вытянуты в направлении течения Двины. Глубина озера Катища почти шесть, Ерилова — семь метров. Возможно, эти озера — остатки прежнего русла Северной Двины, а луг благодаря отложению песка и ила образовался поздней и оттеснил русло реки. Озера на Пермогорском и некоторых других лугах, вытянутые по направлению течения реки, также напоминают остатки бывшего речного русла.

Изменения русла реки и берегов проходят и в памяти и на глазах современного поколения. В некоторые годы половодье отхватывает от Черевковского берега полосу луга шириной в 30–40 метров. За недавние три года пристанский домик дважды переносился на новое место, чтобы не оказаться в реке. 1969 год считался благополучным, смыло только три метра берега. Пучужские старожилы помнят, что фарватер проходил за Кодемским островом, а ныне он идет проливом, по которому из деревни на остров переезжали на телегах, столь мелким он был.

Разрушительная сила половодья не щадит и селения. За десятилетия смыло место ниже устья Вычегды, где на памяти старшего поколения стояла деревня Крутец. О ней ныне напоминает лишь одна из покинутых изб, наиболее удаленная от береговой кромки. У деревни Устьрека за двадцать лет вода отняла около десяти метров, и один дом уже пришлось отнести. Шестьдесят лет назад перенесли здаиие Пучужской церкви, иначе оно свалилось бы в реку. Вода наступает, берега сдаются.

Изменения в русле Северной Двины можно наблюдать по месту стоянки в разные годы пристаней-дебаркадеров. Помню, более полвека тому назад Краснобор-ская пристань стояла у села Усть-Евда, а Красноборск был удален от русла широкой песчаной территорией. За многие годы вода так энергично похозяйничала здесь, что смыла не только песок, но и бревенчатое укрепление материкового берега. Потом река вновь намыла против села небольшой песок, но позволила дебаркадеру стать около Красноборска.

За полвека, с перерывами от десяти до двух лет, много раз мне приходилось бывать в Верхней Тойме. И ни разу пристанский дебаркадер не стоял в том же месте, как в предыдущий приезд. Бывала пристань и ниже устья речки Верхняя Тойма, и у самого села, как в 1970 году.

Помню то время, когда дебаркадер стоял у села Ягрыш и оно значилось в расписании пароходных рейсов. Ныне пристань в Абрамкове, километрах в десяти от Ягрыша. Роль Абрамкова, в прошлом крупной топливной базы, в связи с переходом судов с дровяного на жидкое топливо сейчас совсем упала. Вблизи же Ягрыша вырос крупный поселок Авнюга. Именно теперь-то и нужна пристань в Ягрыше, а не в Абрамкове! Но изменилось русло реки, и путь к Ягрышу стал несудоходным.

С каждым годом все дальше и дальше от деревень отходит пристань Борок. Но уже в 1969 году некоторые пассажирские суда не могли пристать к ней, хотя Борок и значился в расписании пассажирских рейсов. Меняется русло реки не в пользу двинского старинного, густонаселенного Борка.

МЕЖ КРУТЫХ БЕРЕГОВ

Ложбина, по которой течет Большая Северная Двина, достигает ширины 70 километров, а в устье Ваги увеличивается до 120 километров. Спуск к реке с обеих сторон идет широкими ступенями — многокилометровыми террасами. Долина реки, ограниченная высокими коренными берегами, на большом протяжении имеет ширину два-четыре километра. В районе Холмогор река раздвинула коренные берега на добрых пятнадцать километров.

За миллионы лет территория, по которой ныне идет Северная Двина, бывала и морем и сушей. Пережила оледенения, покрываясь толстым ледяным панцирем. Последнее оледенение было более десяти тысяч лет назад. По глубоким ложбинам уходила талая вода, образуя русла рек. Ученый В. Рамзай делает вывод, что во время второго оледенения, подпруженная в районе устья Пинеги ледником высотой не менее четырнадцати метров, Двина устремилась к морю через нижнее течение Пинеги и реку Кулой.

О том, что на территории бассейна Северной Двины за миллионы лет сменялись периоды суши и моря, холода и тепла, говорят остатки ископаемых животных. Около Котласа в берегах Малой Северной Двины отысканы скелеты древнейших пресмыкающихся земноводных животных, какие находили только в Южной Африке. В берегах речек Шокши, Енталы, Ляблы и районе черевковских двинских берегов найдены зубы и кости мамонта. При постройке железной дороги Архангельск— Карпогоры, на водоразделе Двины и Пинеги, ковш экскаватора поднял несколько позвонков кита. О сменах геологических периодов говорят и береговые кручи Двины, где в глинистых и песчаных пластах видны известняковые прослойки, в которых обнаруживаются морские ракушки.

Русло Северной Двины не извилисто, крутых поворотов мало. При подходе к Орлецам, Челмохте и Сие кажется, что руслу дальше идти некуда, взгляд упирается в берег. А на большинстве плесов русло видно очень далеко. От Пермогорья река уходит далеко-далеко навстречу облакам. Полоска леса впереди, километров за двадцать, кажется висящей над горизонтом. Если оглянуться от Тимошина вверх по реке, то далекий берег еле заметен.

Делая плавные повороты, русло близко подходит то к одному, то к другому высокому коренному берегу. От Великого Устюга до Котласа Малая Северная Двина придерживается правого коренного берега и особенно удаляется от высокого левого перед выходом на слияние с Вычегдой. Но сразу после слияния река омывает обрывистый левый коренной берег до Телегова, а затем вновь приближается к нему у Красноборска. Коренной левый берег омывается водой и ниже Красноборска — в районе Пермогорья.

Величествен высокий берег справа на подходе к Верхней Тойме. Здесь геологическая история в береговой круче выражена очень четко: на красном фоне глинистого обрыва видны или тонкие прерывающиеся серые прослойки древних морских отложений, или в довольно широких серых полосах лежат красные глинистыв слои. Видно, древняя природа поработала тут немало…

Высокий коренной берег сопровождает главное русло и дальше до Нижней Тоймы. У Пучуги русло переходит к левому высокому берегу, но придерживается его недолго. У Сельца река омывает низкий пойменный бережок. В его срезе виден выход грунтовых вод, столь редкий на двинских берегах.

Главное русло Северной Двины никак не хочет придерживаться одного коренного берега! У села Тулгаса оно подходит к левому, а у Рочегды — к правому. Вскоре в районе Конецгорья река идет поймой, не отдавая предпочтения ни одному из коренных берегов, примиряя их спор за право умываться двинской водой. Северная Двина — одна из немногих рек, не желающих подчиняться закону Бэра, по которому у рек Северного полушария оравый берег должен быть крутым и высоким, а левый отлогим и низменным.

Путешествуя по Двине, нельзя составить полного представления о ее величии и суровой красоте, не увидев реки от Усть-Моржа до устья Пинеги. Здесь на значительном расстоянии русло сжимают коренные берега с обеих сторон. Река не в силах расправить свои плечи. Она величаво несет воды мимо села Кальи и поселка Почтовое, где верхний темный грунтовой слой берега подстилается мощной ровной беловатой полосой гипса. По мере приближения к Звозу берега сплошь становятся гипсовыми и поднимаются выше. На левый берег гипс выходит монолитами. И глядят они на себя в реке и не наглядятся! Величава красота высоких утесов, то гладких, то со следами вековой работы воды и ветра. Картину белоснежной стены с оттенками бледно-розоватой окраски дополняет темно-зеленый лес, растущий на высоком берегу. Деревья ухитряются появляться на свет и жить, цепляясь корнями в расщелинах, заполняемых отмирающей хвоей и в половодье илом.

Гипсовые отложения, которые рассекает Северная Двина, тянутся полосой шириною около 80 километров и длиной около 160 километров от Кулоя и Пинеги и уходят к верховьям Мехреньги, впадающей в Емцу, и Моши — притока Онеги. По оценке профессора А. А. Чернова, запасы гипса исчисляются миллиардами тонн.

Географы считают реку текущей в таежной полосе. Ныне понятие тайги уже не отождествляется с лесной глухоманью. Во многих местах лес оттеснен с берега селениями, к которым прилегает пашня, перерезанная перелесками. Поля со спелым ячменем и цветущей рожью, примыкающие к темно-зеленому лесу, кажутся особенно светлыми. Около Сефтры на берег вышли опоры высоковольтной электропередачи. Часты поселки лесозаготовителей, залитые в темные осенние вечера огнем электричества. В нижнедвинских селениях на домах телевизионные антенны… Какая ныне в таежной полосе глухомань?!

Лес, выходящий к реке, делает двинские берега живописными. А каким здоровьем дышат такие места!.. Преобладают сосны и особенно ели, реже выбегают на берег тысячи раз воспетые в стихах и прозе березы. Одиноки лиственницы, как, например, ниже Почтового и Звоза, где лесные великаны — чемпионы по высоте ствола и прочности древесины — поднимаются над вершинами хвойных собратьев. Ни одна из северных древесных пород не способна жить так долго и стоять столь прочно, как лиственница, укрепившаяся в почве цепкой корневой системой. На фоне хвойного вечнозеленого леса лиственницы выделяются своей красой осенью, когда отмирающая на них хвоя принимает нежно-желтую окраску.

Красота Северной Двины и в высоких отвесных берегах, и в просторах луговой поймы, и в синеве протоков, в которых купаются и берега и облака, и в неоглядной дали, какая открывается с береговых круч Красноборска, Пермогорья или Верхней Тоймы. «Плывя от Красноборска вниз по Северной Двине, мы благодушествовали, сидя на палубе. Мы восхищались. Ах, как славно! Что за прелесть, что за река!» — писал художник В. В. Верещагин.

Разрезая речную гладь, движется по Двине теплоход. За кормой поднимается белая пена. Разбегаются в стороны поднятые винтами волны. Если близок берег, они добегают до него, ударяются и замирают. Далекий берег волна не успевает поцеловать, затихает, не доходя до него. Но вот гребень, увенчанный пузыристой пеной, становится длинней. Наращивается белый бурун, волны с шумом бегут вслед за судном, доходят до середины корпуса, как бы стараясь обогнать теплоход. Это означает, что судно проходит перекат: между дном реки и днищем судна тонкий слой воды.

Перекат… Ученый-диалектолог В. Даль относит это слово к местной северо-восточной лексике и объясняет его так: «порог в реке, поперечная гряда», «быстрина по мелководью». Но почему северяне «быстрину по мелководью» назвали «перекатом»? Может быть, потому, что по речному дну здесь быстрое течение «перекатывает» миллиарды песчинок? Часть их уносится течением вниз, часть наиболее тяжелых оседает, образуя ступеньки песчаной гряды-переката. Впрочем, не будем вдаваться в объяснение происхождения слова, однако заметим, что «перекат» давно вышел за границы северовосточной лексики. Поэт Алексей Сурков, родом волжанин, в стихотворении, ставшем песней, говорит: «По речным перекатам наша грозная слава прошла…» Термин «перекат» вошел в учебник для географических факультетов.

На Северной Двине от Котласа до Двинского Березника больше ста перекатов. Крупные — Тройная Гора, Вождоромский и другие есть и на нижних плесах многоводной реки.

В долину Северной Двины, ограниченную высокими коренными берегами, входит множество островов. Следуя один за другим, а иногда умещаясь в русле рядом друг с другом, острова делят реку на рукава, из которых иные по многоводности соперничают с главным руслом, другие летом почти пересыхают.

От Котласа до Красноборска всего пятьдесят семь километров, но на этом пути встречаются шесть больших островов. И дальше почти на всем протяжении Большая Северная Двина делится на рукава и протоки. Только на отдельных участках река несет свои воды одним руслом. Самый большой такой участок начинается у деревни Савкино (выше пристани Волочек) и через шестьдесят километров кончается у деревни Малая Товра (между Орлецами и Усть-Пинегой). Одним руслом протяженностью 8—12 километров протекает река в районе Двинского Березника, пристани Звоз и поселка Усть-Ваеньга.

Особенно разветвлено русло Двины в районе Хол-могор и ниже села. Здесь — лабиринт рукавов и второстепенных протоков, которые расходятся, встречаются, как будто заблудились в пути. Так, Быстрокурка и Ровдогорка вытекают из главного русла, сливаются и образуют Курополку, которая возвращает воды в главное русло. Из Курополки вытекают Монастырщина и Песчанка, из которых первая вливается в Богоявленку, а вторая — в главное русло. Вытекают из главного русла и впадают в него Лингостровка и Уемлянка. Рукава ниже Холмогор — Богоявленка, Косковский, Мечка, Бакариц-кий — по водности мало уступают главному судоходному руслу Орлихе.

В Белое море, кроме Корабельного устья, которое уже упоминалось, Северная Двина впадает Никольским рукавом. Он начинается у приверха острова Кего и кончается через сорок километров Пудожемским устьем. От Никольского рукава, у южной части Никольского острова, отходит Мурманский рукав длиною тридцать километров. Все двинские устьевые рукава соединены многочисленными протоками протяженностью около четырехсот километров, от чего образовалось множество островов. Площадь двинской дельты более тысячи квадратных километров.

В то время как притоки Двины за редким исключением (Толоконка, например) сохранили названия, оставшиеся от древнего племени, почти все острова носят русские названия. Вот некоторые из них: Комарицкий, Лобановский, Безымянный, Телеговский, Прутняк, Бли-ниха, Малютка, Слудский, Могучий, Вятский, Зеленый, Почтовский, Репный, Марилов… Русские названия и у многих протоков: Собачий пролаз, Разбойница, Золотой… Можно предположить, что многие острова образовались в пойме Двины в период славянского заселения края и еще поздней.

Двинские острова, образованные отложениями песка, глинистого и иловатого грунта, подвергаются постоянному воздействию течения, изменяют свою конфигурацию, одни убывают, другие нарастают. Это также вносит большие изменения в русло реки. На карте 1850 года против села Черевково, там, где теперь проходит русло, значатся три острова. Ныне их нет. На глазах нынешнего поколения увеличивается остров у Верхней Тоймы. Окуловская кошка в районе Архангельска срослась с островом Турдеевым, а Сурковская кошка образовала остров Краснофлотский, продолжающий расти. В Корабельном устье смыт остров Марков, где когда-то был дом Петра Первого. Под водой на середине реки находится место, где 250 лет назад стояла церковь на Кегострове…

К воде острова выходят или крутым низким обрывом, или спускаются отлогой песчаной полосой, которую тщательно умывают волны. Очень часто островные берега да и площадь вдали от береговой кромки покрыты ивой, показывающей на ветру серебристую сторону листвы, и ольхой, Неприхотливый к почве и водолюбивый ивняк быстро разрастается на песчаных островах, покрытых долгое время весенним паводком.

На некоторых островах видны небольшие еловые рощицы. Так, хвойный лес растет на островах у Усть-Моржа и Коптелова. Никто здесь елок не сажал. Семена первых хвойных деревьев занес ветер или принесло течение. Изредка на островах виднеются рощицы мертвого, засохшего лиственного леса. На фоне зеленой живой природы они выглядят уныло. Здесь проведена химическая обработка, лесок подсох, и легче от него избавиться, чтобы расширить сенокосную площадь. Но есть и другая сторона химизации: уничтожение прибрежного кустарника облегчает весенней воде разрушение берега, известны случаи гибели пчел и озерной рыбы.

В пору цветения островные и прибрежные луга пестрят разливом цветущих трав. Луговой ковер украшен белой ромашкой, головками дикого красного и белого клевера, шапками зонтиковых соцветий, голубыми колокольчиками, колосками тимофеевки, метелками луговой овсяницы… Известный северный ботаник И. Перфильев насчитал на архангельских лугах до шестидесяти видов растений, это говорит о некотором однообразии луговой растительности в сравнении со среднерусской полосой.

На лугу в период цветения заметна неравномерность травяного покрова. Стелются широкие цветистые ленть в местах, где весенние воды удобрили почву илом и напитали влагой. На повышенных местах, которых не коснулась вешняя вода, цветов меньше, стебли трав режз и ниже. Двинские, как и другие северные луга, сохраняют зеленый наряд, пока не покроются снегом. После сенокоса на них отрастает нежно-зеленая отава, и она не буреет от скупого северного осеннего солнца, как выгорает трава на юге.

Пойменные луга в районе Котласа, Красноборска, Черевкова, Нижней Тоймы, Емецка, Холмогор занимают большие пространства. Поднимешься на пригорок села Вознесенского и за протоком, разделяющим остров Блиниха и коренной берег, видишь вдаль направо и налево луга. И, сколько хватает глаз, стоят на островах копны сена, как шлемы пушкинского Руслана. А на пригорок коренного берега, с которого открывается вид на речное приволье, на Двинскую пойму, выбегает сосняк и березняк. Внизу серебрится и несет свои струи в Двину речка Икса. Хочется подольше постоять здесь и полюбоваться. Ощущаешь простую северную красу двинского пейзажа. Приходят на память слова великого двинянина М. В. Ломоносова:

О холмы красны и острова зелены, Обильные луга, прекрасны бреги рек, О, коль ты счастлива, великая Двина.

Величественна Северная Двина в весенний разлит, когда вода покрывает острова и прибрежные луга, и только по кустам, стоящим «по колено» в воде и склоняющимся под напором быстрины, угадываем, где проходит кромка берега летом.

Хороша Двина в летний тихий, безветренный час, когда гладь реки нарушает только волна от судна. В речную тишину вплетается приглушенный шум волны да иногда врывается резкий крик серебристых чаек, сопровождающих теплоход и рассекающих крылом воздух при поминутном стремительном спуске на воду.

Набежит легкий ветерок — и на широких плесах взлохматится река и заиграют солнечные блики в мелкой речной ряби. Но вот подул сильный ветер, и поднялись крутые волны, увенчанные белыми гребнями. Великану-теплоходу такая волна нипочем. Она в ярости сильно шлепает по бортам судна не в силах встряхнуть махину. Большая волна отыгрывается на «ракете». Она поднимает на свой гребень и швыряет это суденышко вниз… Создается впечатление не плавания по реке, а поездки на грузовике по плохой грунтовой дороге. В мягком кресле ракеты чувствуешь тогда себя неуютно, а попытку пользоваться блокнотом оставляешь до остановки судна.

Очаровательна река в белые северные ночи, когда на горизонте без перерыва горит заря, окрашивая небо такими красками, какие можно увидеть, кажется, только здесь и нигде больше… Илья Эренбург, вспоминая путешествие по Двине, в своей книге «Люди, годы, жизнь» писал: «Ночи были светлыми, и порой от красоты захватывало дух. Я впервые увидел русский Север, и он меня сразу покорил нежностью и суровостью…»

Да и кто останется равнодушным к своеобразной красоте Северной Двины!

БЫТЬ ДВИНЕ ЧИСТОЙ

В далекие времена моего детства на все домашние нужды воду брали из колодцев, а в самовар несли с реки. «Хороша речная водица!» Это восклицание нередко можно было слышать от любителей и знатоков чаепития. Не будем дискутировать по поводу качества той или иной воды, памятуя, что «на вкус и цвет товарищей нет».

Посмотрим, как аттестует ныне двинскую воду объективная гидрология. При средней годовой минерализации всех рек нашей страны 111 миллиграммов растворимых химических элементов в литре воды минерализация двинской водицы выше в полтора раза.

Растворимые химические вещества в воде практически не приносят вреда да и не улавливаются на вкус большинством людей. Чуткость к пересолу или недосолу ухи еще недостаточна для улавливания вкуса речной воды. Не все отличают на пробу двинскую и онежскую воду, хотя последняя минерализована в два раза слабее двинской.

Гидрология оценивает воду и по мутности. Дно Северной Двины просматривается не на большую глубину. Размывая глинистые и песчаные берега, смывая с них и со дна слои грунта, река несет огромное количество нерастворимых частиц, или, как называет гидрография, «взвешенных наносов». Северная Двина относится к рекам малой мутности.

Словом, природа не обидела двинских любителей чаепития ни высокой минерализацией, ни большой мутностью воды. Природа позаботилась о людях на славу, и, конечно, не только в чаепитии. И все же не повезло двинской воде в сохранности естественной чистоты.

Что же произошло? По мелким речкам бассейна и по таким большим притокам Двины, как Пинега, Вага, Уфтюга, древесину плавят врассыпную — молем. Долгие месяцы она находится в воде на запанях и рейдах. Из ее коры вымываются вредные вещества, часть древесины в пути тонет, устилая дно реки.

Ихтиологи Карелии выяснили, что в водоемах гибнет икра не только среди коры, устилающей дно, но и омываемая водой, протекающей через корье. Дно мелких речек — естественное пристанище для нереста — исцарапано молевой древесиной, загрязнено топляками и корой. Рыба отказывается плодиться и расти с подкормкой ядом-таннидами.

Двинской воде вредит не только молевой сплав древесины. За последние годы на берегах Северодвинского бассейна выросли крупные лесохимические предприятия, при сооружении которых несвоевременно создавались необходимые по объему сооружения для очистки отходов, сбрасываемых в реку. Засоряется двинская вода и нефтепродуктами от судоходства. Фиолетовые круги на поверхности реки теперь не редкость.

Конечно, Северная Двина никуда не уйдет, не убежит. Но какая вода в ней течет теперь и будет течь в дальнейшем — этот злободневный вопрос не может не волновать.

Если бы рыбы могли кричать, то на Двине они заглушили бы пронзительный крик чаек и шум судовых двигателей. Но безмолвная реакция рыбного населения, тем не менее, известна. Рыбы в Двине становится меньше. Стерлядь, например, исчезла из блюд общественного питания.

Положение в двинских водах не веселое. Но хоронить Северную Двину заживо не собираемся! На защите и охране рек стоят «Основы водного законодательства». Положение на Двине обсуждалось Президиумом Центрального совета Общества по охране природы. Двинские лесохимические предприятия за медленное сооружение очистных устройств подвергались критике на заседании Верховного Совета Российской Федерации.

Не из страха быть по закону «взятыми за ушко», а по велению гражданской совести химические заводы расширяют и будут совершенствовать очистные сооружения, приводя их пропускную способность и по объему 20

стоков и по качеству обезвреживания в соответствие с производственной мощностью предприятий. Химики будут искать и отыщут средства наибольшей утилизации стоков в технологии производства.

Будет сокращаться и молевой сплав с передачей транспортировки древесины на железнодорожные и автомобильные пути. Важная роль в этом принадлежит железной дороге Архангельск — Карпогоры. Несмотря на то, что объем лесозаготовок в районе этой дороги возрастет, древесины в сплав здесь пойдет меньше, чем сбрасывалось в Пинегу и ее притоки раньше. За последние годы больше уделяется внимания подъему топляков. Появились для вылова их на лесосплавных рейдах специальные агрегаты, выпускаемые Маймаксанским заводом «Лесосплавмаш».

Будет помогать сохранению полноводности Двины~ усиление заботы о лесах. Все природные ресурсы тесно связаны друг с другом. Лес не только поставщик кубометров древесины, он и гигантская лаборатория, вырабатывающая кислород. Лес хранит влагу, питающую речки и ручьи, стоит на защите полноводности рек. О защитной роли лесов в водном режиме говорилось а Ленинском декрете о лесах. Советские законы обязывают охранять богатства природы, величайшими из которых являются реки и леса. Забота о двинских лесах — это забота о Северной Двине.

Из глубины веков течет Северная Двина. Из века в век она будет течь. Преодолеть проявления беспечности и равнодушия, сохранить реку многоводной и содержать чистой, чтобы красота и блага ее стали достоянием самых далеких потомков, — благородная задача. Пусть ложка дегтя не портит бочку двинской воды. И пусть не уходит из памяти грубоватая, но образная русская пословица: «Не плюй в колодец: пригодится воды напиться».

«Рыбе — вода, птице — воздух, зверю — лес, степь, горы. А человеку нужна Родина. И охранять природу — значит, охранять Родину». И пусть эти пришвинские слова напомнят всем нам, двинянам, о том, что Северная Двина — это наша родина и не может быть к ней никакого другого отношения, кроме внимательного, заботливого, любовного.

ЛЮДИ ПРИШЛИ НА ДВИНУ

СТРОКИ ИСТОРИИ И СЛЕДЫ СТАРИНЫ

Археологи установили, что на берегах Двины люди жили за две-три тысячи лет до нашей эры. При археологических раскопках, проведенных К. Рево, В. Смирновым, А. Курато-вым и другими в районе Архангельска, на Быку и в устье Банной речки, а также на берегу Двины, в Орлецах, найдены каменные наконечники стрел, копья, каменные ножи, много заготовок для орудий. Первобытные жители Двины владели техникой изготовления каменных орудий, сооружали стоянки и делали лодки и лыжи, без которых невозможны охота и жизнь.

В первые века нашей эры на Двине жили племена, известные под общим названием чудь. В X веке началось проникновение на Двину новгородских славян, и оно продолжалось около четырехсот лет. В поисках безопасных мест для хлебопашества и промыслов устремлялись на Двину простые люди, уходя от боярской кабалы и от невзгод на Руси, подвергавшейся иноплеменным разорительным набегам. Сюда шли предприимчивые промышленники и торговые люди, захватывали богатые охотничьи и рыболовные угодья, завязывали торговлю со скандинавскими странами.

Поселенцы выжигали лес, раскорчевывали землю. Потом далеких предков полита старая пашня, которая входит в хозяйство современных потомков. Чтобы не замерзнуть в студеные зимы, строили добротные дома. Росли селения.

Для проникновения в Двинской край, покрытый дремучими лесами, новгородцы использовали речные пути, а сухопутные междуречья преодолевали со своими судами волоком. Отсюда и древнее название Двинской земли — Заволочье — земля, лежащая за волоками.

Из Новгородской Руси сюда было несколько путей. Один из них пролегал по Волхову, который вытекает из озера Ильмень и впадает в Ладожское озеро. Из него поднимались по реке Свирь и входили в Онежское озеро, из которого река берет начало. Из Онежского озера заходили во впадающую в него реку Водлу и ее приток Череву. Используя волоки и речки, попадали в Кенозеро. По реке Кене, вытекающей из этого озера, выходили на Онегу. Преодолев небольшой волок с Онеги на озеро, из которого вытекает Емца, по ней спускались на Двину. Не случайно Емецк упоминается в документах XII века.

Устремлялись на Двину славяне не только из Новгородской боярской республики, но также из Ростово-Суздальского княжества, ставшего в начале XIII века Владимиро-Суздальским. Их путь пролегал по притоку Волги Шексне, шекснинскому притоку Славянке, через систему озер, расположенных на водоразделе Волжской и Северодвинской речных систем. Через волоки путь выходил на реку Порозовицу, впадающую в Кубенское озеро. Отсюда открывался по Сухоне удобный путь на Север. Выходцы из Суздальской Руси для проникновения на Двину использовали и Вагу.

Двинская земля оказалась поделенной между Суздалем и Новгородом. Последний утвердился в среднем и нижнем течении Двины с центром в Холмогорах. Основные владения Суздальского княжества лежали в верховьях Двины с центром в Великом Устюге. Граница на Двине пролегала в районе современного Пермогорья. Местечко Сторожилиха на речке Шокше, возможно, было сторожевым пограничным постом в годы вражды суздальцев и новгородцев.

Славяне приходили на Двину, когда там уже были селения чудского племени. Как складывались отношения пришельцев и старожилов? Народные предания говорят о вооруженных столкновениях. Это не исключено. Ведь Новгород снаряжал в Заволочье и вооруженных промышленников, которые облагали туземцев данью. При огромных же пространствах свободной территории, как отмечал историк В. Ключевский, «происходило заселение, а не завоевание края».

Русские занимали свободные места, основывали новые селения или приселялись к местам, обжитым чудью, сохраняя за селениями старые названия. Часть чудского населения уходила в другие районы страны — в современные Карелию, Удмуртию, Коми. Оставшиеся на Двине постепенно ассимилировались со славянами, обладавшими более высокой культурой. Академик Я. К. Грот в русском языке на Европейском Севере насчитал только шестьдесят слов, позаимствованных от чуди. Цивилизаторскую роль новгородцев на Севере отмечал К. Маркс.

Славяне не освободились на Двине от невзгод, вызванных иноплеменными нашествиями. На Великий Устюг, например, в 1218 году нападали Камские булгары, в 1446 году деревянные укрепления города жгла татарская орда, еще позднее, в 1613 году, шайки литовских и польских интервентов нападали на Емецк и Холмогоры, подходили к Устюгу…

Мирная жизнь на Двине не наступила и потому, что шла длительная борьба за овладение Двинской землей между Новгородом и Суздальским княжеством. Устюжане грабили проходившие по Сухоне и Двине новгородские суда. Не оставались в долгу и новгородцы. Они делали набеги на Великий Устюг, грабили город.

Когда Суздальское княжество вместе с Устюгом вошло в состав Московской Руси, вражда за овладение Двинской землей, являвшейся ключом к богатствам Поморья и Сибири, продолжалась долгие годы между Москвой и Новгородом. Московский князь Иван Данилович в 1337 году посылал свою рать на Двину, но двиняне ее отбили. Неудачен был и поход, совершенный устюжанами по воле Московского князя в 1425 году. Они не осилили двинскую новгородскую рать и за поражение уступили Вондокурскую волость, отодвинув границу устюгских владений на юг, и заплатили пятьдесят тысяч белок…

Мирная жизнь на Двине нарушалась и междоусобной враждой новгородских бояр в стремлении силой захватить власть на Двинской земле. В 1342 году новгородский боярин Лука Варфоломеев, «не послушав Новгорода и митрополита благословения», ушел за волок, на Двину, поставил там городок Орлец и пытался взять под свою власть все Заволочье. В одном из боев против рати, сохранившей верность «господину Великому Новгороду», Варфоломеев погиб.

Примерно через полвека Орлецу вновь было суждено стать мятежным пЬ отношению к Новгороду. В 1397 году двинские бояре во главе с Иваном Микитиным приняли предложение Московского великого князя Василия Дмитриевича, признали его власть. Новгородская рать подошла к Орлецу и после четырехнедельной осады заставила его сдаться. Новгородцы «город разгребоша», одних виновных казнили, других постригли в монахи. Вновь утвердилась власть Новгорода.

Не наступила мирная жизнь на Двине и с подавлением Новгородом мятежа в Орлеце. В 1471 году на берегах Двинской Шиленги произошла жестокая битва между четырехтысячным войском московского князя Ивана III и двенадцатитысячной новгородской ратью. Как описывает летописец, жаркая битва продолжалась целый день. Секлись, схватывая друг друга за руки. Двинской знаменосец был убит, знамя подхватил другой, убили и этого, подхватил третий, пал и он, только тогда знамя перешло в руки москвичей.

В итоге победы Москвы над Новгородом в том же году на реке Шелони боярская республика признала себя «отчиною великого князя Московского». Однако в мирном договоре за Новгородом сохранялись некоторые права самоуправления и часть Двинской земли. При этом некоторые волости, как, например, Емецк и Матигоры, были поделены между Москвой и Новгородом пополам. Холмогоры отошли к Москве безраздельно.

Правящая новгородская знать, во главе которой стояла вдова посадника Марфа Борецкая, не смирилась даже и с частичной утратой земель и самостоятельности. В 1478 году Иван III снарядил новый поход на Новгород, поставил город под угрозу осады. Новгород пал, и все его земли, в том числе и целиком Двинская, вошли в состав Великого Московского княжества. В 1978 году этому событию будет полтысячи лет.

Не избавились простые люди от боярской кабалы и произвола с переходом Двинской земли от новгородского господства к московскому. В жалованной грамоте Великого Московского князя за двинскими боярами признавалась твердая власть над холопами и объявлялось, что бояре не подлежат ответу «за удар холопов». Бояре «вины не емлют» (не имеют) и в случае, если от расправы с холопом последует его смерть…

Оказались двиняне и в зависимости от Соловецкого, Сийского, Михайло-Архангельского, Николо-Карельского монастырей, которые вели свое хозяйство на крепостнических отношениях с крестьянами. Так, Сийский монастырь, основанный в 1520 году на Двине предприимчивым новгородским боярином, позднее стал владельцем тысяч крестьянских душ. Эксплуатируемые монастырем, емецкие крестьяне обращались с жалобой к царю на игумена Феодосия, который прибрал в монастырское владение крестьянские пахотные и луговые земли.

Хозяева на Двинской земле менялись, кабала и бесправие простого люда сохранялись.

Шли годы и столетия… Заселялись и оживлялись двинские берега. Все больше и больше расступались леса, давая место под жилье и под сельскохозяйственные угодья. Много в Двине утекло воды, прежде чем заселенные берега стали такими, как видим ныне.

Во внешнем облике двинских селений сохранились следы старины. И теперь в деревнях еще можно встретить старые двухэтажные пятистенки с подклетью, двором и поветью. Под одной крышей объединены и дом, и скотный двор, и сеновал. Чтобы подоить коров и дать корм скоту, не надо в зимнюю вьюгу и осенний дождь выходить из-под крыши. В удалении от дома ставили только бани и амбары.

Путешествовавший по Северу двадцать лет назад И. В. Маковецкий в деревне Бор по Двине встретил дом, на бревнах которого под крышей высечена дата постройки—1770 год. Дом был значительно разрушенным, нежилым, но позволял судить о прошлом быте. Половина строения — изба с топкой по-черному. Чистая горница разделена на три помещения: собственно горницу, молельню, чулан-спальню. Детали внутренней обстановки— лавки, кровати, божницы (полки для икон), перегородок, оформление фасада резными наличниками и ставнями — говорили о высоком мастерстве обработки дерева.

Едущие по Двине и теперь могут любоваться памятниками древнего деревянного зодчества. Более трехсот лет венчает береговую кручу в Пермогорье Георгиевская церковь. Хорошо видны с реки у пристани Сельцо культовые здания в Яковлевском: Богородская церковь постройки 1726 года, несколько моложе ее Михайло-Архангельская. Внимание поклонников старого зодчества привлекают деревянные и каменные церкви в Моржегорах, Зачачье, Рато-Наволоке, Ракулах, Чухчерме, Верхних Матигорах, Ухтострове.

Один из старейших памятников деревянной архитектуры не только на Двине, но и в стране — Никольская шатровая церковь в Лявле. В 1989 году ей будет четыреста лет. Глядя на это сооружение, не можешь не проникнуться уважением к большому художественному вкусу зодчих и добротному плотницкому труду. Ведь здание высотой в тридцать метров с периметром одного ряда бревен в шестьдесят метров выросло под топором. Пилу тогда не знали. Топором обрублены четыре тысячи концов бревен, расщеплены и обтесаны на доски сотни бревен. Без металла выполнены конструкции сопряжений.

…В Лявле стоит скромный обелиск. Здесь похоронена молодая крестьянка Настасья Уткина, женделегатка двадцатых годов, селькор. Голос ее гневно звучал против кулаков, и на сельских сходах, и на страницах архангельской газеты. В 1924 году классовые враги убили ее на мосту через речку Лявлю и труп сбросили в воду…

Два памятника стоят в старинном селе. Один увековечил безымянных зодчих древнего времени, украсивших землю долговечным творением искусных человеческих рук. Второй — мужество крестьянки, бесстрашно боровшейся с врагами Советской власти за торжество славных свершений нового времени.

Не дожили до нас многие замечательные памятники древней северной церковной архитектуры, которыми любовались В. Васнецов, В. Верещагин, И. Грабарь, побывавшие на Двине. О церковных сооружениях, которые были предметом восхищения крупных деятелей русского искусства, можем судить только по фотографиям и зарисовкам в специальных изданиях. Время и еще больше небрежение стерли здания с лица земли.

Значительная часть памятников погибла в последние десятилетия. Это было время наибольшей их ветхости. Но не будем сбрасывать со счета и недостаточную заботу о сохранности уникальных зданий, порой и прямое невежество. В сороковых годах раскатали на дрова Выйскую церковь Верхнетоемского района, современницу Бориса Годунова, характерное шатровое сооружение.

Не надо думать, что в старое время все церковные деятели оберегали памятники архитектуры. Нет! Старинная церковь на Уфтюге сломана по приказу Великоустюгского архиерея Иоанникия. Местный поп собрал деньги на ремонт здания, но не ослушался приказа владыки. Церковь раскатали на дрова.

В наши дни для сохранения памятников архитектуры решено создать около Архангельска, в районе Малых Корел, музей и свезти туда некоторые здания. Уже доставлена колокольня из Дроконовой Кулиги. Слов нет, создание музея обеспечит лучший уход за зданиями и более надежную охрану их, сделает обозрение памятников доступным большему числу людей. Скажем, побывать в Дроконовой Кулиге, проделав пеший путь в семь километров от Пермогорья, могли бы во много раз меньше людей, чем смогут увидеть эту колокольню в музее. Это бесспорно. И все же несомненен эстетический проигрыш от перемещения построек, отрыва от пейзажа, в который они искусно вписывались. Но задача ясна: лучше сохранить здания, перевезя в Архангельск, чем лишиться их на старом «выигрышном» месте.

ПРИМЕТЫ НОВОГО

Старинные пятистенки постепенно выходят из строя, остающиеся меняют свои вид. За ненадобностью ликвидируются хозяйственные постройки. Лошадь, когда-то составлявшая необходимость единоличного двора, хотя нередко и оставалась предметом несбыточной мечты бедняка, колхознику в личном владении не нужна. Отпала надобность в конюшне, в старой повети. Теперь трудно встретить и пристройки к большому дому — «малые избы», куда в прошлом семья на зиму переселялась из пятистенка, В малой избе было теплей. К тому же, в пятистенке надо было выморозить тараканов, расплодившихся за лето. Тараканов не стало, а бытовые культурные запросы не мирятся с зимовкой в малой избе.

Сейчас строят небольшие одноэтажные дома. Большой, старого типа дом стал не нужен в деревне и вот еще почему. В прошлом крестьянская семья была многолюдной: старики, сыновья, снохи, дочери, росли в семье внуки и правнуки. За стол вокруг общей чаши садилось по десяти и больше едоков. Нынче семьи маленькие. Подросшие дети улетают из отцовского дома на лесопункты и в города, внуки приезжают разве только на каникулы. При постройке большого дома раньше имелся в виду и будущий семейный раздел братьев. Теперь в Борецких, например, деревнях жителей в пять 28

раз меньше, чем было в 1928 году, и почти половина из них — пенсионеры. Ныне делить дома некому.

Меняется наружный вид сельских домов. Раньше только богатеи обшивали их досками и покрывали обшивку краской. Такими домами в Верхней Тойме могли похвастаться лишь пароходовладелец Мокеев и кулак Савелов. Теперь обшивают дома тесом и красят многие рядовые колхозники и служащие. В Верхней Тойме почти все новые дома индивидуальных застройщиков покрашены.

В начале века мне пришлось жить в верхнетоемской деревне в доме, который был крыт «тесинами». Когда строился дом, пилы не знали. Из бревна вытесывали топором доски. Трудно назвать более тяжелый плотницкий труд и большее расточительство древесины: половина бревна шла в щепу. Название тесина за доской сохранилось и позднее, когда стали выпиливать из бревна несколько досок продольной пилой. Теперь с теплохода можно увидеть крыши, отсвечивающие на солнце: в деревянный край пришел современный кровельный материал — шифер.

Возврата к пятистенкам с поветью не будет. Но резьба, украшавшая крылечки, наличники, кромки крыши старых домов не была бы излишеством и в современной сельской архитектуре… Не лишним было бы использование некоторого опыта старых зодчих и с сугубо практической стороны. В старых домах устраивались большие свесы кровли как с фасада, так и с боковых сторон здания. Это оберегало стены от дождя и гниения. Современные строители, экономя на метре кровельной доски при постройке общественных зданий в селах, обрекают стены на преждевременное старение.

Нельзя не заметить теперь в селениях кирпичных зданий. В прошлом каменными были только церкви да редкие купеческие дома. Недавно в совхозе «Березниковский» вырос квартал кирпичных домов для рабочих и служащих, в Моржегорском совхозе — два дома. Кирпичное строительство идет в сельских районных центрах.

Но нет, дереву как материалу не объявлена отставка! Топор и теперь остался на вооружении плотников при строительстве сельских клубов и детских учреждений, которых не знала старая деревня. Старинная строительная профессия и поныне остается нужной и почетной. К сожалению, поредели ряды двинских плотников, чем созданы большие трудности на стройке, особенно в колхозах.

Кто бывал в двинских деревнях в недалеком прошлом и в последние годы, не может не заметить такой внешней перемены, как озеленение поселков. Если на Волге, не говоря уже об Украине, села утопают в садах, то в двинских деревнях у редких домов можно было увидеть цветущую раскидистую черемуху или стройную рябину, на которых могли бы осенью пировать птицы. Еще большей редкостью была скромная красавица березка.

Северных крестьян нельзя упрекнуть в непонимании красоты. Древняя архитектура с украшениями, не имеющими практического значения, но сделанными с большим вкусом, и такие предметы крестьянского быта, как расписные прялки, изумляющие знатоков художественным самобытным мастерством, раскрашенные дверки шкафов и подпечных мест, разрисованные сани и дуги, говорят о пристрастии северян к красоте. А вот живое дерево на деревенской улице и на усадьбе у крестьянина не было в почете.

Это можно объяснить тем, что поколения северян вели борьбу с лесом, отвоевывая у него каждую пядь пашни и луга. Где тут было любить лес! Куст, посаженный на усадьбе, к тому же занимал дорогое место, в ущерб редьке и картошке. Древесные посадки на улицах требовали организации сельских жителей на общественные работы по озеленению. Организаторы в недалеком прошлом находились редко. Самое большое, если учитель поднимал на это школьников. Так было в Черевкове, где под руководством В. А. Пономарева пришкольный участок с помощью юннатов украсился саженцами плодовых и декоративных деревьев и кустов, которые энтузиаст озеленения сам привозил из Вологды и Котласа.

С палубы теплохода еще почти незаметно озеленение сел. В Нижней Тойме около здания исполкома сельсовета большая площадь засажена березами, рябиной, лиственницей. Все деревья принялись, стройные стволы тянутся ввысь, но с реки их пока не видно. Через десять — двадцать лет поднимется роща, радующая глаз местных жителей и речных пассажиров. Это же можно сказать и о молодых посадках в Ракуле. В поселке Авнюга нельзя пройти мимо школы, чтобы не полюбоваться участком, на котором растут яблони, вишни, сирень, березы, акации, смородина, шиповник… А как красивы многолетние цветы! Создали прелестный садовый уголок преподаватели биологии Н. Н. Рудакова, работающая здесь более двадцати лет, и О. Г. Амосова. Школьники носили плодородную почву на бесплодную глинистую землю, ухаживали за посадками, таскали для поливки несчетные ведра воды… Школьный сад украшает поселок Авнюгу и делает честь организаторам. Примеру последовали работники столовой и детсада. Замечательный пример!

Двинские селения в старое время в своем большинстве были мелкими. По справочнику 1905 года в Холмогорском уезде и волостях Шенкурского уезда, расположенных по Двине, из 197 селений только в 61 имелось больше чем по тридцать дворов. За последние тридцать — сорок лет в связи с индустриализацией Севера население деревень уменьшалось. В Верхнетоемском районе много селений, в которых ныне меньше чем по двадцать жителей. Разумеется, со временем деревни, подобные этим, ликвидируются, жители перейдут в крупные населенные пункты. Задача сселения деревень с малым числом жителей понятна. Она самотеком решается и теперь. Ведь двинские центры растут и за счет переселения в них из бесперспективных деревень. Конечно, необходимо внесение в этот процесс плановости и содействия. Это учитывается областными и районными организациями при проектировании сельских хозяйственных и культурных центров. Переселенцам оказывается материальная помощь.

Большая Северная Двина начинается у города Котласа, и дальше на протяжении более шестисот километров пути до Архангельска нет ни одного города. На таком же расстоянии на «главной улице России» — Волге, ниже Рыбинска, стоит тридцать городов. В их числе областные старинные и помолодевшие Ярославль, Кострома, Горький и такие крупные промышленные центры, как Тутаев, Кинешма, Балахна, Правдинск… Однако это сравнение не говорит о неизменности заселения двинских берегов, неизменности облика селений. И дело совсем не в том, что на смену старым пятистенкам в селах строят дома новой сельской архитектуры, возводят большие новые общественные и хозяйственные здания… В советские и особенно в последние годы возникли и увеличиваются поселки в связи с развитием лесной промышленности, преображая берега, селения, весь уклад жизни.

Только на ста километрах двинских берегов от Тимошина до Борка и на речках бассейна в этом районе ныне тридцать два новых поселка. По демографической статистике они считаются сельскими, подчинены сельским Советам, но по социальному составу и роли, какую выполняют в народном хозяйстве, — это поселки лесопромышленных рабочих, рабочие поселки.

В тридцати двух новых поселках живет четырнадцать тысяч человек, в среднем более четырехсот в каждом. В остальных селениях, не считая районного центра Верхней Тоймы, проживает менее двенадцати тысяч, в среднем по тридцать человек в населенном пункте. Такое распределение жителей характерно для северодвинского бассейна.

Новые поселки и старые административные центры растут не только за счет коренных двинских жителей, переселяющихся самостоятельно, но и за счет приезжих из других мест страны. В лесопромышленной Рочегде, в сплавном поселке Шидрово, да и не только там, спросишь у встречного на улице, где живет широко здесь известный человек или где помещается такое-то учреждение, и часто получаешь в ответ:

— Не знаю, сам не здешний!

В старые деревни, сохранившие сельский уклад жизни, летом приезжает очень много отдыхающих из Архангельска, Мурманска, Северодвинска… Председатель исполкома Борецкого сельсовета И. Бакановский уверял, что летом население здесь увеличивается вдвое. Этому я поверил, когда зашел в дом С. Никитина в Городке. У него жило семнадцать дачников.

В одну из поездок по Двине осенью я останавливался почти на всех пристанях. И почти всюду проходы на дебаркадерах были заставлены ведрами и кадушками. Возвращались дачники с ягодами и грибами. На пристанях самыми популярными в разговорах были грибные, ягодные и рыболовные темы. В ожидании теплохода здесь возникали горячие дискуссии о том, сколько времени растет груздь, крупная ли ныне была брусника, выслушивались рассуждения о том, почему только в сухое лето черника сладкая, давались рецепты соления рыжиков и мочения брусники, самокритично разбирались ошибки и в поисках грибных мест и просчеты в отборе с собой в деревню городской амуниции… Целый университет или производственное совещание дачников в пути!

Большой приток отдыхающих в двинские деревни говорит о необходимости создания на берегах Двины пансионатов и туристских баз. Думаю, что желающих подышать здоровым воздухом, совершить прогулки по лесу, запастись на зиму брусникой, солеными рыжиками и сушеными боровиками значительно больше, чем имеющих на Двине знакомых и родственников. Перспектива поисков жилья и таскания с собой из города раскладушек и керогазов мало заманчива.

Пока ни одного пансионата или туристской базы на Большой Двине нет, за исключением домов отдыха и баз в пригородном районе Архангельска. В двадцатые годы существовал очень популярный дом отдыха в Сие, но позднее закрылся, Летом работают на Двине пионерские лагеря. Около Пинпиша, по соседству с сосновым лесом, построен северный Артек для детей Северодвинска, строится лагерь напротив Верхней Тоймы, используются для пионерских лагерей сельские школьные здания. Проектируется создание большой базы отдыха вблизи лесных озер в тридцати километрах от Архангельска на пути к Вологде. Но, право же, это не исключает необходимости создания удобств северянам для отдыха среди природы на берегах Двины.

Пока что жители придвинских крупных центров не пользуются и рекой в полной мере. Не удивительно ли, что в Котласе, Красноборске, Верхней Тойме, Двинском Березнике, в Рочегде, где население исчисляется тысячами и много молодежи, нет лодочных станций и яхт-клубов. И это на реке, где жить и пользоваться которой сочли бы за счастье жители многих городов, лишенных такого неоглядного водного простора. Для комсомольских, профсоюзных и досаафовских организаций в этом отношении непочатый край деятельности. Верю, со временем не только в Архангельске будут скользить по двинской глади и парусные яхты, и весельнме лодки.

С давних времен почти каждое селение на Севере имело два названия: одно народное, всем местным жителям известное, и второе — официальное, которым деревня именовалась в документах. В старом поселенном списке деревня Холмогорского уезда Заручей официально именовалась Буяковской, деревня Юра — Шкулевской, Нестерово — Афанасьевской. Местное название обычно определялось каким-либо признаком, но кто объяснит, откуда появилось второе — официальное название?..

В названии деревень есть еще особенности. Группа деревень имеет общее название, но каждая из них имеет и свое имя. Большое селение Городок Виноградовского района, состоит из деревень Кулига, Гагарин-ская, Первая Городецкая, Вторая Городецкая, Осередок, Палыши. На Двине соседствуют селения с чудскими и русскими названиями: Лябля и Пермогорье, Ягрыш и Тимошино, Тойма и Корнилово, Пянда и Березник, Товра и Копачево, Топса и Троица, Кехта и Ягодник, Лявля и Косково.

Некоторые новые поселки получили названия старых селений, по смежеству с которыми выросли. Таковы Дябрино, Шидрово, Усть-Пинега… Иногда поселок получал самостоятельное название, хотя возник по соседству со старым селом. Таков поселок Авнюга, расположенный рядом со старым двинским селом Ягрыш. Большинство новых поселков росло вдали от старых деревень. Не может не вызывать недоумения присвоение имени таким поселкам по незвучному названию урочищ, ручьев. Право же, лучше Куликово, Комарово, Березовка в Красноборском районе, чем Пыстрома, Няводы, Нондрус — в Виноградовском. Ведь мы живем в России!

Нельзя не заметить некое отсутствие изобретательности в наименовании поселков Южный, Лесной, Речной, Сплавной, Северный, Новое… В Двинском бассейне Северный уже не один, два Паловы (от слова «пал» — лесное пожарище). Не будет неожиданностью появление других двойников. В Холмогорском районе есть лесной поселок Двинской. В Верхнетоемском районе растет поселок на Двине и тоже — Двинской. Редки более оригинальные названия вроде Зеленый городок — вблизи Ракулы или Зеленник — ниже Верхней Тоймы.

Наименования поселков в честь славных земляков и событий на Двине скупы. Старая деревня Денисовка давным-давно названа в честь М. В. Ломоносова — Ломоносово и административный Березниковский район переименован в Виноградовский — в честь героя гражданской войны П. Ф. Виноградова. Других примеров нет.

В названии населенных пунктов на Двине существует некоторая «неувязка». Из тридцати трех пристанских пунктов, значащихся в расписании речных пассажирских рейсов между Котласом и Архангельском, найдем на географической карте области только одиннадцать селений, одноименных с расписанием. Остальные или не помещены на карте, или же названы по-иному, чем в расписании.

Возьмем Борок. Название его есть в расписании речных рейсов, но его нет на карте. Под именем Борка имеется в виду группа деревень. Центр сельсовета находится в деревне, имевшей старое официальное название Игнатьевская. И появился на карте кружок сельсоветского центра — Игнатьевская, хотя пристань Борок, люди пишут письма в Борок и сельсовет называется Бо-рецким и школа Борецкая (правильней было бы Борокские).

Есть пароходная пристань Сельцо, под этим именем с давних времен объединена группа деревень. Вблизи пристани расположено большое село Яковлевское. Сельсовет же здесь называется Заостровским, а его центр на карте поименован — Терентьевская. Словом, путаница в наименовании населенных пунктов, заложенная в очень давние времена, сохраняется и поныне.

…В путешествии по Двине побываем в городе Котласе, селе Красноборске, в Верхнетоемском, Виноградовском и Холмогорском районах, ближе познакомимся с краем, который из стародеревенского стал колхозным, промышленным и рабочим. Преобразования на двинских берегах и на речном пути станут зримей.

Начнем знакомство с истории и условий судоходства на Двине.

ИЗ БИОГРАФИИ СУДОХОДСТВА

НА ДРЕВНЕМ РЕЧНОМ ПУТИ

Северная Двина служила транзитным путем из Новгорода и Московского княжества на Печору, а оттуда — за Камень (Уральский хребет), в Сибирь.

Один из путей на Печору пролегал так. С Северной Двины суда сворачивали в ее приток Пинегу и, преодолев шестиверстный волок, выходили на реку Кулой, впадающую в Мезенский залив. По реке Мезени поднимались на ее приток — Пезу, а затем в Рочугу. Путь по порожистым и извилистым Пезе и Рочуге равнялся тремстам верстам. С Рочуги пятнадцативерстным волоком переходили к верховью речки Чирки, впадающей в большой печорский приток Цильму.

Этот путь на Печору по материку существовал до второй половины прошлого века, до прокладки грунтовой дороги через водораздел от мезенского села Кой-нас до печорского села Усть-Цильма. Последними изведали древний путь через Рочугу — Чирку преподаватель Архангельского техникума В. Лопато, студент И. Онохин и рабочий Н. Луговой. Это было в 1927 году. В то время еще стояла «почтовая изба» на берегу Рочуги, откуда начинался волок на Чирку.

Транспортом на Северной Двине служили долбленые лодки и дощатые карбасы, каюки, насады. Килевое гребное и парусное судно — каюк поднимало около пятидесяти тонн груза. В карбасах можно было плавить более ста тонн. Они были приспособлены и для перевозки людей. В каюте имелись столы, скамейки… В карбасах плыл из Вологды в Архангельск Петр I; во второй приезд, в 1694 году, его речная флотилия состояла из двадцати двух карбасов.

Несамоходный флот на Двине был довольно большим. В начале XIX века число каюков, барок, карбасов, барж достигало семисот. На водном транспорте было тогда занято более девяти тысяч человек.

Двина была транзитным путем и во внешней торговле с заморскими странами. Путешествовавший по Северу в XVII веке иностранец Мейерберг писал, что «Северная Двина совсем завалена грузами», и перечислял, какие товары идут по реке. К Архангельску плавили белужью и осетровую икру, приготовленную на Волге, вязовую и ивовую кору для суконного и мыловаренного дела, медвежьи, лисьи, беличьи, хорьковые и собольи меха, слюду… По Двине из Архангельска везли сахар, испанское и французское вино, голландское полотно, шелковые и атласные ткани, зеркала, свинец…

В начале XVIII века по Северной Двине для заграницы шло и русское железо. В 1711 году вывезли первую его партию в две тысячи пудов. В 1798 году в Архангельск было доставлено для отправки в заморские страны 157 тысяч пудов железа. Русское государство занимало тогда по его производству первое место в мире.

Паруса и весла часто были бессильны преодолеть встречное течение. Тогда на помощь приходила людская сила. О мизерном заработке на проводке двинских судов, который, «конечно, не может дать никакого обеспечения», писал в 1869 году В. В. Берви-Флеровский в книге «Положение рабочего класса в России». Упоминание о применении бурлацкого труда есть и в описании путешествия по Северной Двине П. И. Челищевым в конце XVIII века. Его «катер» тащили по 4—10 «бечевщиков», которые сменялись на остановках через 18–20—26 верст. Каждому из них он платил по одной копейке с версты.

Бурлачество на Двине не достигало такого размера, как на Волге, где в «бурлацкой столице» — Рыбинске скоплялось более девяноста тысяч бурлаков. И путь по Двине много короче волжского, и грузов было меньше. В бурлаки на Волгу ходили и из придвинских районов. Верхнетоемская колхозница, знаток старины Елена Нифанина сохранила воспоминание земляков о бурлаке Антоне Тюпышеве, человеке необычайной силы: один поднимал и переносил 20-пудовый якорь.

Эпизодическое бурлачество сохранялось в Двинском бассейне еще и в начале этого века. В сороковых годах мне приходилось встречать тех, кто подростком работал на перетягивании пароходов через Опокские пороги.

На пути вверх по Сухоне, приближаясь к Опокам, малосильные пароходы давали позывные гудки. Из прибрежных деревень, бросая работу в поле и домашние дела, бежали на берег мужики, бабы, подростки. За буксирный канат цеплялось сто и более человек и, упираясь ногами в берег, помогали пароходу преодолеть встречную быстрину.

Работа оплачивалась аккордно. В роли подрядчика, который договаривался с капитаном, выступал местный кулак Игнатий по прозвищу Ребро. Он прохаживался по цепочке людей, ухватившихся за канат, и на тех, кто, по его мнению, не напрягал всех своих силенок, покрикивал:

— Только держишься за канат, прохвост!.. Выведу!

Подрядчик вел расчеты. Деньги, за вычетом мзды подрядчику, делились в такой пропорции: плата двум женщинам или десяти подросткам равнялась «вознаграждению» одного мужчины.

Протаскивание судов в Опоках — не единственное проявление бурлачества в начале этого века. Передо мною фотоснимок безвестного автора того времени. По утоптанной тропе на луговом берегу, впрягшись в лямку, тянут плоты леса с Кулоя на Пинегу мужчины и женщины. Старый коммунист Я. Левкин еще в 1910 году таскал бечевой баржи — «завозни» на Мезени. Бурлачество на Севере дожило до предреволюционных лет.

Историки по документам установили, что на Волге первые пароходы пошли в 1820 году, но полагают, что фактически пароходство там началось еще раньше. На Двине, в Архангельском порту, первый пароход «Легкий» появился в 1825 году. В следующем году спустили на воду пароход «Спешный». Капиталистическое развитие хозяйства вызвало появление пароходов на Северной Двине. В 1858 году было создано акционерное пароходное общество.

Первые пароходы этого общества 80-сильный «Двина» и 60-сильный «Юг» доставили из Бельгии в Архангельск в разобранном виде. На Соломбальской верфи их собрали, достроили, испытали. Утром 25 августа 1858 года «Юг» отправился в первый рейс по Северной Двине с 65 пассажирами и двумя баржами с 4000 пудов груза. Через 91 час пароход был в Усть-Курье (пристанский пункт вблизи Котласа).

В Вологду первый пароход «Феодосий» пришел только в 1862 году, а регулярное сообщение по Сухоне открылось в следующем году рейсами парохода «Два брата» с экипажем в шесть человек. Свисток этого па-38

рохода местная газета назвала «первой величиной» в событиях того года. На Вагу, до Шеговар, Северное пароходное общество направило первый пароход только в 1878 году.

В 1909 году общество имело 289 пароходов и 244 деревянных баржи. На Двине уже существовали регулярные пассажирские рейсы на пароходах, построенных в Сормове. В XX веке Северное пароходное общество стало по существу монопольным судовладельцем. Мелкие пароходовладельцы сохранялись на коротких двинских линиях и на притоках Пинеге и Ваге. Пригородное сообщение в районе Архангельска фактически держал в своих руках Макаров, поэтому его маленькие пароходики называли «макарками».

Внешний вид первых двинских пароходов у нас, любующихся современными красавцами-теплоходами, вызвал бы удивление примитивностью сооружения и законное возмущение пренебрежением к человеческим удобствам. Родоначальник славной двинской династии речников Федор Корюкаев плавал на первых пароходах. Штурвальное колесо стояло на палубе открытым со всех сторон. Не скоро догадался владелец парохода купец Булычев поставить на палубе четыре столбика и укрепить на них крышу. Потребовался еще не один год, чтобы обшить стенки рубки досками…

Петр Брюхов, начавший в начале века речную биографию самоварщиком на пароходе «Опыт», рассказывал мне, что спать ему пришлось в холодной каюте на голой койке, касаясь во сне мокрых металлических стенок судна, покрытых коррозией. На вахте матросы и кочегары стояли дважды в сутки по шесть часов.

Булычевым и прочим пароходным кит-китычам не угрожала трудность в найме матросов и кочегаров. Северная деревня с малоземельем культурных угодий, низкими урожаями и малодоходными промыслами искала заработок. Однако чтобы попасть работать на пароход, требовались не только свои сильные руки, но и содействие чужих влиятельных «рук».

Не просто было Петру Брюхову попасть в самоварщики и потом подняться на матросскую ступеньку. Деревенский сосед, капитан парохода, милостиво принял Петра самоварщиком при условии, что мать подростка, вдова, отработает месяц в крестьянском хозяйстве «благодетеля». Вопросы найма матросов и кочегаров решал доверенный акционерного общества Жигалов, живший в Великом Устюге.

Вот выстроилась перед ним группа парней. Среди них и Петр Брюхов, осмелившийся из самоварщиков податься в матросы. Жигалов осмотрел всех с ног до головы. У видев, что все, кроме Брюхова, босы, изрек:

— Петьку беру. Он в сапогах. А какие же вы матросы, если у вас сапог нет?!

Среди капитанов были такие выходцы из деревни, которые не чувствовали себя попавшими «из грязи в князи», чуткие к землякам, стоявшим на низких ступенях речной службы. Но весь строй, иерархические порядки того времени настраивали капитанов на подчеркивание своего превосходства.

На «Опыте» запрещалось заходить на кухню парохода, когда там варился капитанский обед. Приходилось получать Петру Брюхову и пощечины капитана. О том, чтобы пожаловаться на самодурство, не могло быть и речи. Кому жаловаться? Директор-распорядитель общества Линдес сидел в Петербурге. Изредка, обычно к открытию навигации, он появлялся в Великом Устюге, Приходя на пароход, следуя в каюту капитана, он и кивком головы не удостаивал команду судна, снимавшую перед ним картузы.

Капитан пассажирского парохода «Петербург», принадлежавшего купцу Кострову, Афанасий Пятлин на подходе к своей деревне Оглоблинской подавал пароходный гудок, предупреждавший о прибытии. Пароход приставал к берегу. В деревне затапливалась банька. Капитан, обождав ее готовность, отправлялся париться. Затем следовало чаепитие до семи потов. Вся процедура занимала несколько часов. Пассажиры терпеливо ждали.

В Великом Устюге весной перед выходом пароходов в первый рейс служили молебен. Но, кроме того, каждый капитан считал своим долгом в первом рейсе по Двине останавливать пароход у села Шиленги и заказывать попу молебен.

Ныне от Шиленгской церквушки остался только каменный фундамент, а от порядков, господствовавших на судах в старое время, не осталось никакого следа. И только из рассказов речников-ветеранов узнаем о давно минувших и отнюдь не счастливых временах.

ПОД КРАСНЫМ ФЛАГОМ

Среди двинских речников были большевики-партийцы с большим стажем. Это машинист парохода С. Толмачев (в партии с1902года), помощник машиниста А. Васендин и путейский техник И. Шумилов (с 1905 года), с дооктябрьским стажем — водники И. Щелкунов, П. Карелин, М. Пестовский, Н. Дюкалов…

Некоторые речники помогали ссыльным. Более двадцати лет назад мне довелось познакомиться в Котласе с ветераном речного флота Александром Николаевичем Тюшевым. В 1908 году он ходил помощником капитана на линии Устьсысольск (Сыктывкар) — Котлас. Знакомство с ссыльными, выражение симпатии им приводили к тому, что к Тюшеву, как и к некоторым другим водникам, революционеры обращались за содействием в побеге.

— Жандармы в Устьсысольске, — рассказывал Тюшев, — следили за посадкой на пароход. Мы тогда условились с ссыльными, чтобы они садились не в городе, а ниже — в Слободе. Полиция пронюхала об этом маневре и стала ездить на пароходе из Устьсысольска, чтобы в Слободе словить беглецов. Но и мы не дремали. Предупредили ссыльных: если при подходе к Слободе дадим два свистка, не садитесь на пароход…

В начале сентября 1917 года в Архангельске состоялся съезд уполномоченных от судорабочих и служащих Северо-Двинского пароходства, оформивший Союз водников под председательством А. В. Голованова. Уполномоченным на съезде был и А. Тюшев. Он вошел в состав делегации, которая вела переговоры с судовладельцами (они при Временном правительстве оставались хозяевами пароходов). Переговоры закончились объявлением речниками стачки, так как хозяева отказались выполнить требование о введении 8-часового рабочего дня и прибавке жалованья. Только остановка судов в пути с угрозой замораживания заставила акционерное общество и других пароходовладельцев пойти на уступки.

Весной восемнадцатого года была проведена в бассейне национализация флота. В ней активно участвовал и А. Тюшев — комиссар по национализации в Котласском порту, рабочий К. Дудников и водолив баржи И. Коломинов — в Лименде, И. Шумилов, И. Щелкунов, А. Васендин — в Великом Устюге, П. Рассказов, А. Гребенников, А. Голованов, Д. Хабаров, И. Кочетов и другие партийные и беспартийные большевики в разных пунктах зимовки судов.

Навигация 1918 года была первой под красным флагом Советской Республики. Там, где не могли разжиться кумачом (достать его тогда было трудно), отрывали белую и синюю полосы от государственного флага Российской империи, оставляя красную полосу.

Когда в Архангельске в августе 1918 года произошел контрреволюционный переворот, тринадцать участников национализации флота, не успевших эвакуироваться, были схвачены. Расправу с ними белая власть облекла в форму судебного процесса с вызовом свидетелей. В роли последних выступали бывшие хозяева или директора пароходств — Вальков, Бурков, Линдес… Они были полны ненависти к тем, кто посягнул на право «священной собственности». Некоторые из осужденных, например Хабаров, погибли на каторге.

Северное речное пароходство в 1958 году отметило столетний юбилей. (Пароходному сообщению на Двине было тогда более ста лет). Половина столетия приходится на советский период, все преобразивший на Северодвинском флоте.

Началось с малого, но имевшего значение. На «сиянии» (так называется полукруг над пароходным колесом) появились новые названия пароходов. Исчез «Преподобный Зосима» — появился пароход с именем Н. А. Добролюбова. Пароходы, носившие имена генералов Кондратенко и Скобелева, стали плавать под именами Желябова и Карла Маркса. Не стало и парохода с именем банковского воротилы Креличевского, чтимого старыми судовладельцами и совсем неведомого пассажирам. Пароход переименовали в честь Ивана Каляева. Но, конечно же, главная за полвека перемена: у советских хозяев совсем другим стал речной флот, в корне изменились условия труда на судах.

Плывя на теплоходе, встречаем большие суда-угольщики, которые справа и слева борта ведут баржи. На своей палубе угольщик в 1200 лошадиных сил везет тысячу тонн, в каждой барже по столько же. Это железнодорожный состав в полусотню вагонов! А в весеннее половодье ширина и глубина судового хода позволяет 42

Прицеплять по две баржи к каждому борту, на палубу брать не одну, а две тысячи тонн. Более полутораста вагонов заменяет этот речной караван с углем! Такой сказочной силищей управляют, например, на грузовом теплоходе «Аджария» капитан А. Дробышевский и механик М. Солдатов.

Вышли в плавание новые колесные буксиры-труженй-ки. Они теперь считаются стариками и в девятой пятилетке уйдут в отставку. На смену им приходят современные буксировщики-тягачи, более мощные и наиболее экономичные.

Издавна двинские пароходы буксируют плоты. И вот как возросли перевозки леса в сравнении с двадцатыми годами. Совет Народных Комиссаров РСФСР в 1924 году учредил в Архангельске Лесную заставу, на которую возложил надзор за всеми сплавляемыми лесными грузами. Мимо заставы не проходил неучтенным ни один плот. Из отчета заставы видно, что в 1924 году в Архангельск за навигацию было приплавлено бревен, балансов, шахтной подпорки, шпал, дров 399,305 кубических сажен (меньше 4 миллионов кубометров). В 1969 году судами Северного речного пароходства приплавлено в Архангельск 12 миллионов кубометров древесины.

За советские годы и особенно за последние, примерно двадцать лет, проведена большая реконструкция флота. Технической революцией явился перевод судов с твердого топлива на жидкое.

В памяти старых двинских пассажиров остались длительные остановки пароходов для погрузки дров. Поленья занимали все проходы нижней палубы. Нелегким трудом была ручная их погрузка. А разве легко шуровать метровые поленья в топку, длина которой три метра, и работать в котельном отделении при жаре до сорока градусов! Чтобы держать в котлах «пар на марке», способным вращать колеса, пароходы пожирали много дров. По данным губернского лесного отдела, речной транспорт Архангельской губернии сжигал ежегодно «до 15 тысяч кубических сажен дров» — почти полтора миллиона кубометров. Это больше, чем заготовляли древесины пять леспромхозов Верхнетоемского и Красноборского районов в 1970 году. Можно представить истребление лесов в топках пароходов, если бы дрова до сих пор оставались топливом на судах… В сороковые годы речной транспорт перевели на угольное топливо, в шестидесятые — на жидкое.

Перевод северодвинских судов на жидкое топливо в сравнении с волжскими очень задержался потому, что сначала дрова, а потом воркутинский уголь были более «под рукой», чем нефть. С 1950 по 1960 год добыча нефти в стране увеличилась в 3,5 раза, технический прогресс позволил и на Двине перевести суда на экономное жидкое топливо.

Чтобы представить большое народнохозяйственное значение этого шага, приведу справку из книги С. А. Рейнберга «Вопросы экономии древесины». Заготовка кубометра дров требует такой же затраты труда, как и добыча 2,5 тонны нефти, а теплотворная способность в килокалориях тонны мазута в шесть раз выше кубометра сосновых дров. На единицу тепла при сжигании нефти требуется в пятнадцать раз меньше затрат труда, чем при сжигании дров. Самое близкое к двинским берегам топливо — дрова — самое дорогое.

Модернизация флота выразилась и во внедрении автоматики. Это улучшило управление судном, сократило численность экипажа, удешевило расходы по эксплуатации. На колесном плотоводе при угольном топливе и до внедрения автоматики в экипаже было тридцать человек, а после перевода на жидкое топливо и внедрения автоматики стало четырнадцать, число кочегаров уменьшилось вдвое. Профессия кочегара в том виде, какой она была в период твердого топлива, исчезла. На пассажирских теплоходах в перечне должностей кочегары совсем не значатся. Но и на пароходах, где они остались, теперь не надо «шуровать» в топках. Достаточно следить за показателями автоматики.

В корне изменились бытовые условия судовых экипажей. Кубрики времен юношества Петра Брюхова — какое это далекое время! В Великом Устюге мне довелось бывать на судне, подготовленном в 1969 году к спуску на воду. Зашел в одну из кают. Стенки в ней отделаны линкрустом, в каюте — диван, письменный стол, шкаф, умывальник, полка для книг. Это каюта матроса. Каждому — отдельная. Каюта капитана состоит из двух комнат с мягкой мебелью. В камбузе — электроплита, зеркало. В столовой — телевизор.

Требования к командному составу судов в советское время к их политическому и культурному уровню значительно возросли. Позднее и модернизация флота поставила задачу переподготовки старых командных кадров и подготовки новых.

До революции в Северодвинском бассейне не было речного учебного заведения. Старые речники поднимались на капитанский пост без теоретического багажа, постигая речную премудрость по ступенькам большой практической работы. Петр Брюхов, за плечами которого была только церковноприходская школа, в 1919 году стал помощником капитана. Шесть лет ходил матросом Прокопий Корюкаев, один из династии Корюкаевых, потом штурвальным, помощником капитана на «Преподобном Савватии». Путь от помощника штурвального до помощника капитана на «Северянине» прошел Михаил Кузнецов. Все три ветерана флота в советское время стали капитанами. Да какими капитанами! П. Корюкаев и М. Кузнецов награждены орденами Ленина, П. Брюхов из капитанов выдвинут на руководящую работу. Но всем им пришлось в ранге капитанов далеко не в ученические годы садиться за парту, постигать речные и прочие науки.

Ныне на суда идет всесторонне грамотная молодежь, подготовленная в Лимендском и Великоустюгском речных училищах. У молодого капитана ракеты В. Шебалина на отвороте форменного пиджака значок об окончании высшего учебного заведения. Капитан маленького судна окончил Ленинградский институт инженеров водного транспорта. Высшее образование у капитанов В. Никитина, Ф. Пирогова, у помощника механика Н. Яд-рихинского… Теперь появилась новая должность — капитан-механик. На судах мощностью свыше 200 сил восемьдесят процентов капитанов имеют высшее образование, незаконченное высшее и специальное среднее образование.

Из среды речников, начавших свой трудовой путь на Северной Двине, выдвинулись крупные руководители речного транспорта. Многие годы министром речного флота был 3. А. Шашков, котлашанин, выпускник Вели-коустюгского речного училища. Е. П. Тчанников занимал пост члена коллегии министерства речного флота. Длительное время, в том числе и в период технической реконструкции флота, возглавлял Северное речное пароходство 3. К. Моденов, ныне персональный пенсионер. Северодвинец В. А. Сабуров был начальником пароходства на родной Двине, и на Каме, и на Волге, северодвинский речник А. П. Жилин — начальником Печорского пароходства…

Немало судов вошли славными именами в летопись боевой и трудовой славы. И среди них первым надо назвать флагман грузового флота пароход «Павлин Виноградов». В годы пятилеток «Павлин Виноградов» доставлял в срок материалы на заводы и стройки. За установление всесоюзного рекорда в буксировке плотов леса капитан парохода М. Ф. Ершов одним из первых в Северодвинском бассейне был награжден орденом Ленина.

Не померкла слава флагмана в годы войны, когда коллектив возглавил капитан А. А. Щукин. Осенью 1942 года на пути из Архангельска в Котлас судно застала сплошная шуга. Из пароходства последовал приказ: встать на зимовку в Двинском Березнике. Зная, что доставляется в Котлас срочный военный груз, экипаж попросил разрешения следовать дальше. Получив его, пробивался вперед, преодолевая льдины и шугу. На пути освобождал застрявшие во льду пассажирские и буксирные пароходы, те становились флагману в кильватер, и весь караван 19 ноября пришел в Котлас. Капитан Щукин и механик Чечуев были награждены орденами. Имя капитана Щукина присвоено буксирному теплоходу.

После войны экипаж «Павлина Виноградова» возглавил М. Я. Брюхов. Сколь же умелой и слаженной была работа всего коллектива, если пароход проводил караван барж и плоты с нагрузкой втрое выше плановой, значительно превышая скорость. Капитан Брюхов отмечен орденом Ленина и присуждением первому в бассейне Государственной премии.

На трудовых подвигах воспитывается новое поколение речников, наследуя традиции ветеранов. Экипаж плотовода «Днепр» в 1970 году завоевал вымпел победителя в республиканском социалистическом соревновании. Здесь преемственность эстафеты, можно сказать, прямая: капитан «Днепра» И. Н. Кукольников раньше был капитаном прославленного «Павлина Виноградова».

Рост производительности труда на флоте показывают не только отдельные примеры исключительного трудового героизма. За первое послевоенное десятилетие мощность флота, пополнившегося более совершенными судами, возросла на 59 процентов, а перевозки в три с половиной раза. Производительность росла и позднее. В 1970 году перевезено народнохозяйственных грузов в семь раз больше, чем в 1945 году. За досрочное выполнение восьмой пятилетки и успехи в развитии речного транспорта более ста речников награждены орденами и медалями.

Резко изменились условия перевозки пассажиров. Они не идут ни в какое сравнение с далекими временами, когда палубным пассажирам местом для сидения служили поленья дров и собственные котомки и короба. И пассажиры, и порядки теперь иные, чем были во времена поездки петербургского журналиста Н. Лейкина в конце прошлого века, когда в «третьем и четвертом классах пассажиры набиты, как сельди в бочке… слышался сероводородный запах трески, кислый запах овчинных полушубков, кухонного чада…». И хотя чувствуется в этом описании некое барское отношение столичного путешественника к простолюдинам, картина невыдуманная.

Идут ныне по Двине большие теплоходы, такие, как «Неман», «Олёкма», в сравнении с которыми колесные пароходы «Н. В. Гоголь» или «М. В. Ломоносов», еще два десятка лет тому назад выглядевшие великанами, кажутся теперь бедноватыми. И разница не только во внешнем виде. «Неман», 800-сильный теплоход, вмещает 311 пассажиров, каждому место для сидения или лежания. Скорость — восемнадцать километров в час. На скорой линии из Котласа в Архангельск идет он в среднем 34 часа. Пассажирский пароход — на десять часов дольше. В последние годы вышли на Двину быстроходные ракеты. Они этот путь покрывают меньше чем за двенадцать часов.

Велик поток пассажиров на Двине, хотя в последние годы большую «конкуренцию» пароходству составляет воздушное сообщение. Неторопливой поездке на двинском судне с прогулкой по палубе и чаепитием в каюте многие теперь предпочитают быстрый перелет. На Малой и Большой Северной Двине в навигацию 1970 года перевезено более миллиона пассажиров. Многолюдны пассажирские потоки на пригородных линиях.

Идут по Северной Двине суда под красным флагом Советской страны, выполняя большие народнохозяйственные задачи. Без труженицы — Северной Двины, без грузового и людского потока на ней, без речников нельзя себе представить полнокровной жизнь Архангельского края.

ЗЕЛЕНАЯ УЛИЦА

В старые времена при подходе к перекату капитан парохода подавал свисток. По этому сигналу на нос судна выбегал вахтенный матрос и опускал в воду длинный шест, на котором краской были отмечены футы. Оборачиваясь к капитанскому мостику, матрос после каждого промера кричал глубину судового хода:

— Пять… шесть… восемь…

Через некоторое время до капитана долетало:

— Под таба-а-ак!

Дожившее с волжских бурлацких времен до двадцатых годов нашего века «под табак» означало такую благоприятную глубину, при которой можно спокойно закурить, не опасаясь посадки судна на мель. А если несется «не маячит!», то это означало, что шест не достает дна реки. Новый свисток был сигналом к прекращению измерения.

Теплоход «Неман» проходит перекат. Сидя на палубе, не слышим никакого сигнала к промеру глубины судовой трассы. Не услышим ни «под табак», ни «не маячит»… Дело в том, что на теплоходе есть эхолот и по его показаниям судоводитель хорошо информирован о глубинах.

До революции оснащение реки знаками, указывающими фарватер, было очень бедным. Обычной являлась остановка судов в темные осенние ночи. Правда, некоторые опытные лоцманы вели судно и ночью. По силуэту высоких берегов, вершин леса, крыш построек на фоне ясного неба, хорошо изученных за десятилетия, они безошибочно угадывали место, где проходит судно, и по этим приметам ориентировались на судовой трассе.

Теперь помогает водителям судов путейская обстановка. Белые и красные бакены, буи и вехи на реке, створные знаки на берегах указывают безопасный путь днем броской краской, ночью яркими огнями. Береговые сигнальные мачты условными знаками сообщают о глубинах судового хода. Информацию о состоянии речного пути получают на судах и по радио.

Кто не видел будки бакенщиков, которые вызывали порой у пассажиров идиллическое представление о жизни здесь: рядом река, под боком рыбалка, воздух, напитанный ароматом лугов и лесов, грибы, ягоды… Дача! Нет, до идиллии здесь было далеко. В прошлом на бакенах стояли керосиновые фонари и ежедневно к вечеру бакенщик их зажигал, с рассветом — гасил. И под дождем, и при пронизывающем ветре, и против быстрого течения в смену бакенщик проезжал под скрип уключин на гребной лодке 15–20 километров.

Опрятные одинокие домики и теперь есть на берегах. Стоят они реже, участок бакенщика раз в пять больше, а работать стало легче: у каждого моторная лодка. Да и на ней надо ездить реже, чем в прошлом: огни на бакенах зажигаются и тушатся автоматически. Десять лет назад на Двине было всего двадцать семь электрифицированных знаков, они являлись диковинкой, а стало их более двух с половиной тысяч.

Сейчас некоторые участки обслуживаются бригадами на специальных теплоходах. Протяженность путейского участка увеличилась в сравнении со старым постом бакенщика в 25–30 раз, с новым — в 7–8 раз. Экипаж теплохода заменяет на постах 30–40 человек.

Зорко надо следить путейцам за исправностью знаков на реке, вовремя заметить исчезновение или передвижку бакенов, за которые зацепился хвост плота, перевести бакен на новое место в связи с изменением фарватера.

Путейское хозяйство на реке большое. Вот теплоход идет мимо стоящего у берега судна. Оно не похоже на пристанский дебаркадер, так как надстройка занимает всю палубу. Судно напоминает плавучий дом отдыха. Окна, украшенные резными наличниками, придают ему «не деловой вид». Но почему «дом отдыха» стоит у берега, на который нельзя выйти из-за непроходимого густого ивняка? Это стоит брандвахта речных путейцев.

Здесь живет изыскательская партия. Недалеко от берега можно увидеть высокие вехи с белыми флажками и людей около геодезического инструмента. По определенным линиям путейцы определяют глубины на реке, профиль дна. Есть и такая техническая новинка: изыскательская партия делает измерения с помощью радиолага и принимает от него сигналы на берегу по радио. Измерения наносят на план, из которого видно, в каких направлениях и на какую глубину и ширину надо прорыть дно, чтобы речной путь для судов был безопасным. Составляется проект землечерпательных работ, и для выполнения их сюда придет техника.

Кто из едущих по реке не обращал внимания на громыхающие металлом земснаряды, кто не видел идущие в сторону от машины длинные и толстые трубопроводы, из которых вырывается мощная струя мутной воды. Это со дна фарватера реки на ее обочину перекачивается вместе с водой грунт. В выбрасываемой из трубы разжиженной массе — пульпе 18–20 процентов песка и глины.

Четырнадцать земснарядов, работающих на Двине, за час перемещают более восьми тысяч кубометров грунта, а за всю навигацию «переливают» его двадцать миллионов кубометров. Нет, это не «переливание из пустого в порожнее». В 1945 году гарантийная глубина на участке Котлас — Рочегда равнялась 120 сантиметрам, а в 1967 году —160. На двинском протоке Кузнечихе не так давно в некоторых местах глубина не достигала и одного метра, а за два года проведены такие работы, что ныне на всем протяжении фарватера она превышает два метра.

Коренное улучшение пути на Северной Двине относится к советскому времени, несмотря на то, что с 1909 года много лет царским министром, ведавшим водными путями, был северодвинец Рухлов. Министр однажды проезжал по Двине. Родичи в Нижней Тойме готовились к встрече знатного гостя: начищали до зеркального блеска медные самовары, с дресвой натирали половицы, пекли шаньги и рыбники… Урядник бегал по деревне, требуя убрать с улиц коровьи «лепешки». Но высокий гость не удостоил земляков вниманием.

Это бы еще и не беда… Хуже, что поездка министра по Двине никак не отразилась на улучшении речного пути. Впрочем, тут нет ничего удивительного. Ведь и министерскую карьеру Рухлов сделал отнюдь не радением к путейскому делу. Назначению его министром путей сообщения предшествовало, как сказано в «послужном списке», «монаршее благоволение… за результаты, достигнутые преобразованием порядка управления местами заключения». Разумеется, эти результаты от улучшения путей были очень далеки.

Первый земснаряд появился на Северной Двине в 1902 году. Он был построен на голландской верфи. В 1902–1905 годах на Двине работало только два земснаряда, и они извлекали за навигацию всего 59 тысяч кубометров грунта. В 1914 году пришел земснаряд с Путиловского завода. В советское время стали поступать Сормовские дизель-электроземлесосы. В 1929 году во всем Северном бассейне было уже десять таких механизмов, в 1970 году — 39.

Можно привести много примеров умелого вмешательства путейцев в стихийную жизнь реки, их борьбы за создание условий для судоходства. В тридцатые годы ширина судового хода на Двине не превышала шестидесяти метров. Ныне она на всем протяжении реки не менее ста метров. Борьба с перекатами сопровождается спрямлением судоходного русла. Нелегким для речников было хождение от берега к берегу на Телеговских и Конецгорских перекатах. Спрямление здесь судового хода обезопасило путь. В 1935 году длина судоходной трассы на Большой Северной Двине равнялась 635 километрам, а в 1969 году — 615. Река «уменьшилась» на двадцать километров. Это экономит ходовое время и топливо и, главное, создает безопасность пути.

Много сделано на Северной Двине по улучшению судоходства. Теперь немыслима на реке такая картина, какую можно было видеть полвека назад… По Малой Двине буксирный пароходик «Крестьянин» вел баржу с пассажирами. На перекате глубина была всего сорок сантиметров, и баржа села на мель. Потуги парохода стащить ее были тщетны. Тогда с капитанского мостика в жестяной рупор раздалась команда:

— Все пассажиры, у которых на ногах сапоги, слезайте в воду! Помогайте протащить баржу через перекат!..

Лезть в сентябрьскую воду даже и в сапогах — не большое удовольствие. Но и сидеть в барже бесперспективно— тоже мало радости. Слезшие в воду уцепились кто за канат, кто за борт баржи и помогли облегченное от людского груза судно стащить с мели.

… «Заря» мчит нас из Великого Устюга в Котлас по реке, где некогда на мели безуспешно ударял плицами по воде «Крестьянин». Вылезать в воду теперь не было никакой надобности. Гарантийная глубина на Малой Двине не сорок, а сто пять сантиметров.

И все-таки нельзя сказать, что сейчас на реке «тишь, гладь да божья благодать»… В 1969 году из обстановочных знаков было похищено на шестнадцать тысяч рублей светосигнальной аппаратуры. Это «работа» конструкторов-самоделок из числа владельцев моторных лодок. Не верится, что им и в голову не приходит мысль о возможности аварии. Ведь уровень их сознания куда выше чеховского «злоумышленника» Дениса Григорьева, отвинчивавшего гайки от рельсов и не понимавшего, за что его судят…

Случаются на реке аварии. Тут слово за судоходной инспекцией. Это «ГАИ» на реке. Беспристрастные эксперты из инспекции устанавливают причины аварии, вскрывают и факты неопытности, халатности или недисциплинированности эксплуатационников и путейцев.

Созданию на Двине условий для безаварийного судоходства отдает свое умение и силы коллектив путейцев. Четверть века работал начальником бассейнового управления пути П. А. Карелин. В историю улучшения речных путей на Севере вошло и имя командира земснаряда П. Л. Черных. Он вырос от матроса до командира, осваивал первые сормовские дизельные землесосы, работал на северодвинских путях сорок лет. За огромный вклад в улучшение судоходства Павел Леонтьевич награжден двумя орденами Ленина. Почетны имена ветеранов-путейцев Н. А. Гудина, награжденного орденом Ленина, и Н. П. Низовцева, отдавшего реке почти сорок лет труда. В том, что теперь буксировка плотов идет круглосуточно, а суда с 1929 года ночью не становятся на якорь, результат большого труда обстановочников, которыми очень многие годы руководил А. М. Сутырин, велика в этом заслуга и обстановочного ветерана старшины Ф. М. Антушева.

Сегодня стоят на вахте молодой командир-механик В. Н. Никуличев, отмеченный орденом Трудового Красного Знамени, Ф. Н. Бородач, заслуживший звание лучшего командира земснаряда и многие, многие, другие путейцы. Без их плодотворного труда немыслима успешная перевозка того огромного потока грузов, какой несет на себе богатырь Северная Двина.

Путейцы заботятся о том, чтобы главная улица Архангельского Севера всем судам, всем грузам, всем пассажирам была зеленой улицей!

С ДВИНЫ БЕЗ ВОЛОКОВ

В прошлом веке была попытка соединить Северодвинскую водную систему через Каму с Волжским бассейном. Приток Вычегды Северная Кельтма близко подходит к верховью Южной Кельтмы — притоку Камы. В 1786 году начали сооружать канал длиной девятнадцать километров, но из-за войны с Турцией работы через два года были прекращены, и возобновились они только через пятнадцать лет. В 1828 году открыли по каналу судоходство. Но уже в 1837 году Северо-Екатерининский канал, как его назвали, прекратил свое существование. От начала до конца строительства прошло сорок два года, пользовались каналом девять лет.

В конце прошлого века четыре петербургских студента задумали с туристской целью пройти по каналу в лодке. Со стороны Камы они дошли до деревни Канавной, возникшей в период сооружения канала, и вернулись… Русло настолько заплыло грунтом, что плавание по нему даже и в лодке оказалось невозможным. О канале напоминало только название деревни да следы трассы, зараставшей лесом.

С началом действия Северо-Екатерининского канала открылось судоходство по другому каналу, соединившему Северную Двину с Волгой. Длина этого пути по водоразделу 133 километра. Он идет из Сухоны через Кубенское, другие шесть озер и речки, соединенные каналами с Шексной, впадающей в Волгу. Чтобы преодолеть междуречье на Волжском склоне, соорудили пять шлюзов, поднимающих суда более чем на десять метров над уровнем Шексны, и на Северодвинском склоне— восемь шлюзов, которые опускали суда с такой же высоты.

Позднее эта водная система не раз реконструировалась. Расчистка проводилась и в советские годы. Значение канала упало в начале века в связи с постройкой железной дороги на Архангельск, а позднее в связи с сооружением Беломорско-Балтийского и Волго-Балтийского водных путей. Однако канал и теперь служит средством сообщения на местных линиях густонаселенного междуречья.

В конце двадцатых годов Северодвинская водная система была соединена каналом с Мезенским бассейном. По решению Архангельского губернского съезда Советов, между рекой Пинегой, притоком Двины и Кулоем, впадающим в Мезенскую губу, был прорыт канал. Разница в уровне воды соединенных рек, равная семидесяти сантиметрам, потребовала постройки всего одного шлюза. Кулойский канал был одним из первенцев строительства искусственных водных путей в советской стране. Строительством канала руководил инженер М. И. Мар-келов. Многие годы по каналу шел сплав леса из богатых кулойских массивов через Пинегу и Двину в Архангельск. Позднее, с внедрением автомобильного транспорта на вывозке древесины, канал стал использоваться лишь весной для перевода речных судов на Мезень.

Все эти три соединения Северной Двины с другими водными системами сооружались с помощью примитивных средств. Основными орудиями были лопата, тачка, грабарка с одной «лошадиной силой», впряженной в березовые оглобли. Лишь при сооружении Кулойского канала для углубления его после затопления был использован землечерпательный снаряд.

Каково будущее соединений Северной Двины с другими водными системами страны? Пока нет утвержденных проектов и можно говорить лишь о предложениях и предположениях, какие высказывались в печати.

Разрабатывается проект коренной реконструкции Северодвинского пути — Сухона — Шексна. Имеется в виду заменить малогабаритные нынешние шлюзы и обеспечить пропуск по каналам судов большей грузоподъемности. Существует предположение о наращивании на Сухоне плотины «Знаменитой» и о сооружении гидроузлов в верхней Сухоне и в районе Великого Устюга. В 1940 году в Опоках, недалеко от Великого Устюга, начиналось строительство плотины как шага по реконструкции водного пути. Сначала война наложила вето на эту стройку, а после окончания Великой Отечественной войны первоочередность гидростроительства на Волге и сибирских реках не шла ни в какое сравнение с Опокской плотиной. Работы на ней пока не возобновлялись.

В последние годы в центральной печати появилось много статей о соединении северных рек — Печоры и Вычегды с Камой. Надо сказать, что идея такого соединения была выдвинута еще в 1902 году А. В. Русановым. Свое предложение он изложил в докладе Вологодскому губернскому земскому собранию (верховье Печоры и Вычегды входило в Вологодскую губернию). Земство раскошелилось… Русанов получил на «изыскательские работы» 85 рублей, которых хватило на наем только одного рабочего. Проект Русанова был погребен в архивах.

В советское время проведены технические изыскания соединения Печоры и Вычегды с Камой для переброски вод Печоры для питания Каспийского моря. Уровень его за последние тридцать лет снизился почти на три метра и понижается с каждым годом, так как с Волги и Урала Каспий получает меньше воды, чем ее испаряется с морской поверхности.

По проекту на Печоре, при впадении в нее речки Вой, намечается намыть плотину и из огромного водохранилища по каналу длиною шестьдесят километров подавать воду в Вычегду. В районе Усть-Кулома, на Вычегде, плотина длиною в два километра и высотой более тридцати метров задержит часть воды, которая до этого шла с Вычегды в Северную Двину, и направит ее по каналу в Каму. Гидрологи считают, что из Вычегды на Каму стало бы изыматься около восьми кубических километров воды в год, или примерно семь процентов общего стока Северной Двины.

Проект переброски печорской и вычегодской воды в Волгу встретил серьезные возражения, так как осуществление его повлечет затопление больших территорий, уничтожение около миллиона гектаров лесов. Есть варианты передачи в Волжский бассейн воды из озер Онежского, Лача, Воже, Кубенского и верховьев Сухоны. Несмотря на изъятие воды в Волгу, намечаемое сооружение на Сухоне гидроузлов в верховье реки и в районах Тотьмы и Великого Устюга улучшит условия судоходства. Комплексные экспедиции ведут изыскания для решения большой проблемы переброски вод Онежского и Двинского бассейнов в Волгу.

Преодоление волоков по водоразделам на пути с других бассейнов в Северную Двину ушло в историю. Уже и теперь без волоков можно выходить и на Волгу, и на Мезень, хотя и путями, требующими улучшения.

Поиск лучшего решения народнохозяйственных задач, строгие экономические и технические расчеты, опыт создания гидротехнических сооружений подскажут, каким путем разумней соединить Северодвинскую водную систему с другими бассейнами страны. Нет, давно уже не изолирована Северная Двина от других речных систем. Не останется она одинокой и впредь, в славный век решения грандиозных задач коммунистического строительства.

НА БЕРЕГАХ МАЛОЙ ДВИНЫ

СЛАВА СТАРОГО ГОРОДА

Путь на Северную Двину начинается от Великого Устюга. Город расположен на левом берегу Сухоны, а часть территории судоремонтного завода выходит на Малую Северную Двину.

Великий Устюг… В далеком прошлом названия трех городов имели приставку «Великий»: Ростов, Новгород и Устюг. Давно утратили приставку Новгород, бывшая столица боярской республики, и Ростов — главный город удельного княжества. А Устюг и поныне на географической карте, в документах и в литературе Великий, хотя в раздробленной на удельные княжества Руси он никогда не был столичным центром.

Великий Устюг являлся форпостом русских на Северо-Востоке и отбивал набеги черемисов, вятичей, татар. С честью и мужеством он принимал удары врагов и храбро давал сдачи. Он раньше многих других, удаленных от Москвы городов на Севере и в Центре вошел в состав Московского великого княжества. Участием в походах Москвы на владения Великого Новгорода он способствовал созданию Русского централизованного государства. Устюгская рать по призыву Минина и Пожарского вошла в народное ополчение и встала на защиту Москвы. Устюжане в борьбе за независимость Родины оправдывали звание граждан Великого города.

В пору своего расцвета, в XVI–XVII веках, город был крупным торговым центром. Он лежал на выгодном торговом пути из Новгорода, Москвы, Вологды, Ярославля на Северную Двину, в Поморье, на Печору и в Сибирь. Роль торгового центра сказывалась во внешнем облике города и в хозяйственной его жизни. На главной площади стояли большие гостиные дворы. Подвоз сырья и спрос на изделия вызвал появление винокуренных, кожевенных и прядильных кустарных заводов.

В большом городе, управляемом воеводами и стряпчими, чтобы держать «людишек» в покорности и бороться с нарушителями законов, существовало три тюрьмы: опальная, разбойнотатинная (воровская), бражная (для пьяниц). Впрочем, для расправы с теми, кто выступал против гнета торговцев и произвола воевод и стряпчих, тюремной кары не хватало. Восстания подавлялись силой стрельцов, виновных пытали и вешали. Были в городе кабаки и богадельные избы.

Выгодное отличие Великого Устюга от других городов сохранялось и много поздней, когда роль его в торговле упала в связи с открытием в Сибирь других путей и с основанием Петербурга. Ученый И. И. Лепехин, посетивший Великий Устюг в 1771 году, писал, что город может «почитаться в числе наилучших городов не только Архангелогородской, но и в других губерниях находящихся».

О величии старинного города свидетельствуют сохранившиеся памятники церковного зодчества. Купола их вырисовываются на фоне неба при подходе к Великому Устюгу с реки. Более трехсот лет назад сооружена церковь Вознесения. Наружные стены ее украшены декоративными деталями, которые искусно выполнены в кирпичной кладке, вытесаны из белого камня, выстланы цветными изразцами. Сказка в камне! Замечательные памятники культового каменного зодчества XVII и первой половины XVIII века — Успенский собор, Преображенская, Сретенская, Мироносицкая церкви, ансамбль бывшего Михаило-Архангельского монастыря. Внутреннее убранство церквей отличается затейливой художественной резьбой по дереву.

Великому Устюгу принадлежит Слава колыбели русских землепроходцев. Многие выходцы отсюда свершили подвиги географических открытий. Устюжанин Семен Дежнев, находясь на службе в Якутском остроге, для сбора ясака (налога) и с целью охотничьего промысла около полувека плавал по сибирским рекам и морскому побережью.

В поисках новых промысловых угодий и места, где находится «конец земли», омываемый морскими водами, в 1648 году вышла из Колымы в море экспедиция на семи кочах. На одном старшим был Дежнев. Шесть судов исчезли в океане. Дежнев прошел пролив между Азией и Америкой. Его коч долго носило по морю, пока не выбросило на берег. Истомленные люди построили дом и зазимовали. Из двадцати пяти человек тринадцать не выдержали цинги и холода. Оставшиеся в живых весной поднялись вверх по реке Анадырь и построили Анадырский острог, ставший русским форпостом.

Отважные мореплаватели выходили в море, обследовали лежбища зверей, занимались промыслом. В 1662 году Дежнев вернулся в Якутск и повез в Москву обоз с моржовой костью. Вероятно, в эту поездку он был в Устюге, так как в Москве подал царю просьбу разрешить взять с собой в Якутский острог «племянника Ивашку Иванова с женою Татьянкою, живущих в Устюге Великом».

Дежнев открыл пролив между материками Азии и Америки, хотя сам он не заметил этого открытия. Только через восемьдесят лет этот путь повторил состоявший на русской службе датчанин Беринг, имя которого осталось за проливом. Память выдающегося устюжанина увековечена в названии мыса в Ледовитом океане, хребта на Чукотке, села на Амуре, бухты близ мыса Анан-нон, ледокола, улицы в его родном городе. Поставлен ему памятник на мысе Дежнева и заложен на главной улице Устюга.

В экспедиции Беринга участвовал устюжанин Михаил Неводчиков. Позднее он плавал на судне «Евдокия», зимовал на Ближних островах. Географчисследователь Неводчиков описал часть берега Камчатки и составил карту Ближних островов Алеутской гряды. Улица в Великом Устюге и одна из бухт гряды носит его имя.

В ряду знаменитых землепроходцев стоит и устюжанин Ерофей Павлович Хабаров. Он первый открыл кратчайший путь из Якутска на Амур, составил «чертеж реке Амуру», основал здесь селения, способствовал закреплению за русским государством земель, прилегающих к Амуру. В честь устюжанина назван город Хабаровск и станция на Сибирской железной дороге Ерофей Павлович.

Первым, кто установил, что Камчатка — полуостров, был совершивший по нему путешествие в 1697–1699 годах устюжанин Владимир Атласов, имя которого было известно Ломоносову и Вольтеру. Атласов описал природу и население полуострова, основал Верхне-Камчат-ский острог, оформил присоединение Камчатки к Московской земле. Устюжанин-географ дал первые сведения о Курильских островах. Один из них носит имя Атласова.

Славные морские походы вдоль берегов Восточно-Сибирского моря совершили в 1760–1764 годах велико-устюгские купцы Никита Шалауров и Иван Бахов. Шалау-ров составил карту морского побережья от устья Лены до Шелашского мыса. Самоучка-географ, по отзыву ученых исследователей, выполнил работу с геодезической верностью. При новой попытке пройти из Колымы на восток Шалауров и все его спутники из плавания не вернулись. Через шестьдесят лет друг Пушкина мичман Матюшкин обнаружил место последней зимовки Шалауро-ва, развалины избы и человеческие кости. Ныне оно носит название — мыс Шалаурова Изба.

Север выдвинул много известных и безвестных замечательных морепроходцев. Среди них и жители Беломорского побережья, и холмогорцы, и пинежане, и мезенцы. Но ниоткуда из Европейской России в прошлые века не вышло столько известных землепроходцев и мореходов в восточные районы Сибири, как из Великого Устюга. По выражению писателя и географа С. Маркова, «устюжане положили начало северо-восточной сибирской географии». Честь и слава городу, давшему славных исследователей-мореходов!

Однако имена замечательных землепроходцев, таких, как Дежнев, Хабаров, Неводчиков и другие, в прошлом веке и начале нынешнего столетия не значились в списках почетных граждан Великого Устюга. Властвовали в городе судовладельцы, воротилы-купцы.

Но потомки простого устюгского люда не помирились с властью толстосумов. Богата у Великого Устюга революционная жизнь, возникшая под влиянием политических ссыльных. В некоторые годы их находилось более двухсот. Среди них П. А. Джапаридзе — один из руководителей бакинских большевиков (погиб в 1918 году в числе 26 бакинских комиссаров), К. И. Николаева — питерская работница, профессиональная революционерка (в последние годы жизни — секретарь ВЦСПС), Н. Е. Сапрыгин — член партии с 1903 года, казанский студент и слесарь (в годы интервенции на Севере — участник подпольной организации, в Советское время — видный партийный работник)…

Революционеры печатали на гектографе и распространяли по городу прокламации. В 1905 году ссыльные организовали первомайскую демонстрацию. С красными флагами и с пением революционных песен они проплыли на лодках по реке. Городская социал-демократическая группа организовала забастовку, в которой участвовали полторы тысячи рабочих. Более двадцати дней не работали почта и телеграф.

Если вам доведется быть в Великом Устюге, обратите внимание на одноэтажный с мезонином домик у подножья Ивановой Горы, на которой стоит щетинная фабрика. В этом доме с конца 1907 года находилась нелегальная большевистская типография, в которой отпечатано несколько номеров газеты «Борьба» и в 1908 году вышел первый номер газеты «Северный рабочий» органа Северного комитета РСДРП (большевиков), находившегося тогда в Ярославле (под этим названием и теперь издается Ярославская областная газета). Из типографии, оборудованной партийцами К. Курзиным и Г. Кролем, вышло и много прокламаций.

Влияние большевиков на общественную жизнь в городе и позднее было значительным. Председателем городского Совета после февральской революции устюжане избрали большевика Ивана Михайловича Шумилова, техника-речника (позднее он был председателем Северодвинского губисполкома и секретарем губкома партии, избирался делегатом на VIII съезд партии).

Социалистический Октябрь раскрепостил труд, силы и таланты народа, и засверкала новыми гранями слава древнего помолодевшего Великого Устюга.

НОВЫЕ ГРАНИ

Северяне, жившие, как говорится, испокон веков на Северной Двине, были судостроителями. Деревянные суда служили необходимым средством передвижения по реке для промысла и перевозки торговых грузов. Устюгские землепроходцы, осваивавшие сибирские реки, не могли не знать мастерства судостроения. Голландец де Бруин, путешествовавший по Сухоне и Двине в 1708 году, отмечал, что по берегу «тянется построение судов». Опыт постройки деревянных судов передавался из поколения в поколение, и не удивительно, что именно в Великом Устюге, у истоков Северной Двины, зародилось и заводское речное судостроение.

Начало ему положили судоремонтные мастерские, основанные в 1866 году. Назвали их Михайловскими по имени пригородной деревни, вблизи которой возник затон для зимовки судов. Здесь ремонтировали пароходы и баржи. Оборудование мастерских было примитивным. В начале века появилось несколько металлообрабатывающих станков.

Здесь была и верфь деревянного баржестроения. Около сотни пильщиков продольной пилой готовило строительный материал. Деревянные баржи долго были основной продукцией предприятия. В 1910 году мастерские выпустили первый пароход «Опыт», а через два года спустили на воду пассажирский пароход «Устьсы-сольск». Здесь строили деревянные корпуса для этих пароходов, ставили деревянные палубные надстройки. Машины собирали из деталей, сделанных на других заводах страны.

В 1918 году Михайловский завод, принадлежавший Северному акционерному пароходному обществу, был национализирован. Руководили национализацией большевики Иван Шелкунов, еще в начале века по «Искре» знакомый с революционными идеями, Иван Шумилов и Михаил Конасов. Они предложили директору завода, как опытному специалисту, остаться на работе. Тот категорически отказался:

— Когда водоливы[1] не будут комиссарами, тогда и буду работать.

Как известно, такое желанное для контрреволюции времечко так и не пришло. «Водоливы» прочно завладели властью! А чтобы холуи старых хозяев не могли напакостить, Красная гвардия несла охрану завода. В числе самых молодых красногвардейцев были В. Стариков и Н. Юхляевский, позднее вложившие много труда в реконструкцию Великоустюгского судоремонтного завода. Своего завода!

Устюгским судостроителям не сразу удалось взяться за мирный труд. В связи с вторжением на Север интервентов срочно пришлось переделывать мирные суда на боевые корабли. Одевали пароходы в броню. Руководили работами И. Демьяновский и Я. Колосов. Чтобы лучше расставить боевые орудия, приходилось убирать часть палубной надстройки. Под палубу, чтобы она выдерживала непривычную для нее нагрузку, ставили крепления и фундамент. В затон приходили суда, пострадавшие от обстрела. Подлатанные, восстановленные к жизни пароходы — канонерки, баржи — плавучие батареи возвращались в боевой строй. Героические трудовые дни устюгских судостроителей увековечены мемориальной доской.

Годы пятилеток были временем расширения и коренной реконструкции завода. Его цеха стали занимать территорию в пять раз большую, чем накануне национализации.

В тридцатые и сороковые годы завод выпускал много деревянных судов. В тридцатых годах работало шестьсот квалифицированных плотников. Горы древесной щепы, стружек и опилок на строительной площадке говорили о том, сколько надо поработать топором, долотом, сверлом, пилой, чтобы из-под рук сотен плотников вышла баржа.

Завод строил деревянные суда и в послевоенную пятилетку. Но как изменилось деревянное судостроение! Теперь в полную силу стал работать на заводе цех деревянного судостроения. Баржу стали не строить в прежнем понятии этого слова, а собирать из деталей, изготовленных в цехе без ручных долота и сверла. Плотник высокого разряда раньше вручную обрабатывал восемьдесят нагелей, а девушка на станке стала выпускать тысячу четыреста и одна заменила четырнадцать плотников. На просверливании дыр с помощью передвижного станка один рабочий заменил двадцать пять плотников. К этому надо добавить, что большинство станков поточной линии были сконструированы и изготовлены на своем заводе. Делали станки и для других судостроительных предприятий.

Новая техника и технология подняли деревянное судостроение от ручного, кустарного на уровень заводского производства. Организация поточной линии и механизация позволили при меньшем в шесть раз числе плотников выпускать в год в два раза больше 250-тонных барж! Велика в этом заслуга начальника цеха И. Чурина, главного инженера завода В. Марденского (ныне он доцент Ленинградского института инженеров водного транспорта), конструкторов Н. Кудрина и А. Автамонова.

Еще в годы широкого деревянного судостроения в 1948 году началось на заводе строительство металлических барж. За семилетку завод выпускал баржи разных типов и грузоподъемности, нефтеналивные станции, пассажирские теплоходы. Если вам доведется ехать на пароходах «А. С. Пушкин» или «М. В. Ломоносов», то знайте, что эти суда восстановлены на Великоустюгском заводе по проекту конструктора Н. Ефремова и нетронутыми остались только их названия.

В семилетку завод поднялся на новую ступень в судостроении, освоив постройку восьмисотсильных грузовых теплоходов с полной автоматизацией управления, способных брать на свою площадку по две тысячи тонн груза. В восьмую пятилетку освоено строительство пассажирских морских теплоходов прибрежного плавания. С маркой Великоустюгского завода их можно встретить в Новороссийске, Ялте, Одессе. Управление судном настолько механизировано и автоматизировано, что на вахте в смену находятся двое у управления и два матроса.

Название «судоремонтного» по существу ныне уже не отвечает производственному профилю Великоустюгского завода: он стал судостроительным.

За успехи в судостроении завод награжден орденом «Знак почета», А. Кисляковскому, И. Жилину, А. Кудрявцеву и Н. Кудрину присвоено почетное звание заслуженный рационализатор РСФСР, А. Автамонов, Л. Егорова, В. Щелкунов и ряд других производственников награждены медалями ВДНХ.

С 1952 года завод почти полностью перешел на металлическое судостроение. Освоение постройки металлических корпусов сопровождалось совершенствованием технологии. В шестидесятых годах вступил в строй корпусно-сварочный цех, оснащен современными станками машиностроительный участок. Завод освоил производство узлов комплексной автоматики для паровых судов.

Стук кувалды целый день раздавался по заводской территории. Теперь ровные стальные листы выходят из-под вальцов станка механизированной поточной линии. Механическая правка стальных листов, листорезная машина, автоматическая и полуавтоматическая электросварка и сборка секций сделали котельщиков судосборщиками.

В недавнем прошлом строили корпуса на деревянных клетках. Ныне нет этих сооружений петровских времен, их заменили тумбы-домкраты. А о «дубинушке» и говорить нечего. Мощность кранового хозяйства в послевоенное время увеличилась в двадцать пять раз.

В плане новой пятилетки намечен выпуск заводом пассажирских полнопалубных трехсотсильных теплоходов и трехсотсильных толкачей, идущих на смену паровым буксирам. Намечен рост продукции завода в 1975 году в сравнении с 1969 годом почти в два с половиной раза.

В историю завода войдет имя выросшего из «фабзайчат» до начальника механического цеха Ильи Плескунина, ушедшего несколько лет назад на отдых. Введение им калибрового хозяйства сократило время сборки, например, движка в два с половиной раза. При активной поддержке начальника цеха вырастали такие передовики производства, как токари Иван Насоновский и Борис Дофин, выполнявшие по три — семь норм в смену!

На Устюгском судоремонтном заводе очень крепки семейные привязанности к своему заводу. Представители многих знатных фамилий трудятся несколькими поколениями. Это Юхляевские, Шепелины, Мыльниковы, Стариковы…

Профессию одного из старейших токарей Юхляев-ского Николая Павловича выбрал его сын Николай. Дочь Маргарита — учетчица в цехе. Надежда, дочь Маргариты, — станочница-строгальщица. Анатолий Николаевич Архипов — слесарь высокой квалификации. В его бригаду пришел учеником и стал слесарем сын Александр. После окончания средней школы фрезеровщицей работает дочь Валентина. На смену Борису Дофину за его станок встал после десятилетки сын Владимир…

Но и выбравшие другую профессию на заводе продолжают эстафету отцов. Иван Шелкунов был в числе шести большевиков Михайловских мастерских, составлявших в 1918 году партийную ячейку. Его сын Николай Иванович ряд лет был секретарем партийной организации завода, насчитывающей более полутораста членов, теперь он начальник планово-производственного отдела. Сын кузнеца Николая Черепанова Михаил — инженер… К месту сказать, что ныне в партийной организации завода более четырехсот коммунистов.

Судоремонтный завод — одно из крупнейших предприятий города. В Великом Устюге находится первое на Севере речное училище, открытое в 1920 году. За полвека оно выпустило более четырех тысяч техников речного флота, из них полторы тысячи — за последнее десятилетие. На зимовку в Великий Устюг приходит значительная часть судов. Можно сказать, что Великий Устюг — город судостроителей и речников.

Но знакомство с городом только по этому признаку не дает полного представления о богатой производственной и культурной жизни Великого Устюга.

В городе имеется самая крупная в стране щетино-щеточная фабрика. Она производит больше половины общесоюзного количества изделий и полуфабрикатов из щетины. Фабрика возникла из купеческой щетинной мастерской, с которой теперь нет ничего общего, кроме перерабатываемого сырья. Для обработки щетины используются машины. Ручной труд заменили станки-автоматы.

Великий Устюг — город, в котором впервые в Двинском бассейне построен фанерный завод. Теперь это комбинат, который перерабатывает в год более шестидесяти тысяч кубометров древесины и, кроме фанеры, выпускает мебель.

В городе имеются крупные пищевые предприятия: хлебокомбинат, мясокомбинат, один из старейших на Севере пивоваренный завод, пищекомбинат. В механических мастерских ремонтируют технику из леспромхозов треста «Устюглес».

В Великом Устюге возрождено замечательное древнее художественное мастерство отделки серебра чернением. Изделия старых устюгских умельцев находятся в сокровищнице ценностей — Московской Оружейной палате. К концу XIX века промысел чернения по серебру захирел: материал подорожал, а мастера не находили поддержки от правительственных учреждений и от толстосумов. Единственный оставшийся в живых знаток секрета мастерства М. И. Кошков передал его своему родственнику М. П. Чиркову. Он и возглавил организованную в 1929 году мастерскую черневых изделий. С шестидесятых годов в Великом Устюге существует фабрика. Развитию художественного промысла много способствовал замечательный художник, заслуженный деятель искусств Е. П. Шильниковский.

Произведения великоустюгских мастеров по чернению получили мировое признание. Они были отмечены в Париже дипломом 1-й степени и золотой медалью. Большим успехом они пользовались на Международных выставках и ярмарках в Дели, Афинах, Лейпциге, Вене, Монреале…

Ни один районный центр на Северной Двине пока не может соперничать с Великим Устюгом по числу средних специальных учебных заведений. Кроме речного, здесь педагогическое и медицинское училища, автомобильный и сельскохозяйственный техникумы. И если педагогическое училище в какой-то мере — преемник женской учительской семинарии, открытой за несколько лет до революции, то остальные учебные заведения выросли в крупные школы подготовки кадров «на голом месте». Число учителей общеобразовательных школ в Великом Устюге в сравнении с дореволюционным временем увеличилось в тридцать раз.

На пороге XX века городская бесплатная библиотека не имела и тысячи книг. Ныне книжный фонд всех библиотек города превысил двести тысяч томов. Только в библиотеке клуба речников 25 тысяч книг. Примечательно, что в комплектовании ее приняли участие в 1919 году В. И. Ленин и Н. К. Крупская. Произошло это так. На Всероссийском совещании по внешкольному образованию делегатом из Великого Устюга был М. Пестовский. Присутствовавшему на совещании Владимиру Ильичу Н. К. Крупская передала его просьбу помочь литературой для судовых библиотек Северодвинской флотилии. С письмом наркома по просвещению Пестовский поехал в Петроград и получил много книг.

В Великом Устюге в конце двадцатых годов А. Я. Колотилова организовала самодеятельный хор, который под ее руководством позднее в Архангельске вырос в замечательный профессиональный Северный государственный русский народный хор, ныне широко известный в нашей стране и за рубежом. На международном фестивале народного искусства в Тунисе, где участвовали девятнадцать стран, северный хор занял призовое место.

В культурной жизни города надо отметить замечательный краеведческий музей, основанный в 1918 году краеведом и художником Н. Г. Бекрешевым. Посещение музея обогатит каждого приезжего в город, да, думаю, и тех недавних устюжан, кто за повседневной работой пока не успел ознакомиться с историей города.

Потомки устюжан — первооткрывателей земель, в исследовательских походах расширявших владения Руси, прославились в защите Советской земли от фашистских захватчиков. Имена устюжан стоят в ряду Героев Советского Союза. Среди них — сын речника и старого большевика Василий Шелкунов. Он громил фашистских захватчиков под Москвой, Ленинградом, в Заполярье, в Берлине. Славу родному городу принесли и подвиги Героев Советского Союза летчика Николая Мусинского, пехотинца Александра Кузнецова, артиллериста Михаила Угловского. Ушел в бессмертие погибший в единоборстве с фашистскими танками Анатолий Угловский. В борьбе за славу родного города, за славу Родины неразрывна связь времен и поколений.

Начиная с семнадцатого года, мне не раз приходилось бывать в Великом Устюге. Бывал в сороковые годы, в пятидесятых годах жил несколько месяцев. Был и недавно. Мне довелось ходить по чистым улицам города, окаймленным зеленью и цветами, любоваться памятниками архитектуры, видеть цеха судоремонтного завода, посчастливилось слушать интересные рассказы и старого речника Ивана Шелкунова, и замечательного рационализатора производства и организатора художественной самодеятельности Ильи Плескунина, и стоящего ныне у пульта управления заводом Николая Шелкунова…

Каждый раз я уезжал с чувством сожаления, что расстаюсь с городом, который полюбил за его славное прошлое и замечательное настоящее. Всегда уезжал с мечтой вновь побывать здесь и с надеждой увидеть новое в жизни древнего и современного города. До сих пор мечта сбывалась и надежда оправдывалась. И если больше не удастся осуществить желание побывать в Великом Устюге, то вера, что город будет умножать свою славу, остается неизменной.

ВНИЗ ПО РЕКЕ

Приехать в Великий Устюг из Котласа и вернуться обратно летом можно на теплоходе. Зимой в Великий Устюг идет пассажирский автобус и большой поток грузовых машин со станции Ядриха. Она находится на левом берегу Малой Северной Двины в пятнадцати километрах от Котласского железнодорожного вокзала. Из Ядрихи на Великий Устюг прокладывается железнодорожная ветка. Для дальнейшего развития города это имеет большое значение.

После отхода теплохода от пристани Великого Устюга справа остается устье Юга. Речники говорят, что в некоторые периоды навигации потоки с Юга и Сухоны идут рядом, отличаясь по цвету. Объясняется это тем, что Юг течет в более рыхлых берегах, чем Сухона, и несет в воде больше ила и песка.

В десятке километров ниже, на правом берегу Малой Северной Двины, расположена группа деревень, объединенных названием Шемокса. Жители их издавна известны. как замечательные столяры и мастера резьбы по бересте. Их изделия: шкатулки и туески с ажурной резьбой, требующей от мастеров таланта и умения, — можно видеть в Великоустюгском музее.

В восемнадцати километрах от Великого Устюга на левом, поросшем лесом высоком берегу со спускающейся к реке лужайкой покажется крыша главного здания дома отдыха «Бобровниково». Это первый дом отдыха, открытый на Северной Двине.

Почти на половине пути между Великим Устюгом и Котласом на левом берегу стоит город Красавино, в котором находится старейшее не только на Севере, но и в стране льнотекстильное предприятие. Ему 120 лет.

Деревни по Югу, Малой Северной Двине, Вычегде и ее притоку Виледи издавна славились льноводством. Лен шел не только на удовлетворение нужд крестьян, но с развитием экспорта волокна и семян становился товарной продукцией. Выгодное положение Красавина, связанного речными путями с источниками сырья и местами сбыта льняной продукции, использовал архангельский купец. Он построил здесь льноткацкую фабрику.

В ногу с техническим прогрессом последний дореволюционный хозяин фабрики Грибанов совершенствовал предприятие: выстроил ткацкий корпус, поставил паровой двигатель, из Англии привез станки, в конце века построил электростанцию. Рост производства и прибылей не сказывался на улучшении положения рабочих. Алчный аппетит на барыши приходил «во время еды». Жильем рабочих оставались казармы и избы, «оборудованные» нарами. В фабричных корпусах — духота: хозяин экономил на устройстве вентиляции. Подростки, как и взрослые, работали по одиннадцать-двенадцать часов. В 1905–1906 годах рабочие фабрики бастовали. Им удалось добиться ничтожной прибавки заработка и сокращения на полчаса рабочего дня.

От дореволюционного Красавина по существу осталось только географическое название. В советское время построены новые корпуса прядильной фабрики, литейного и модельного цехоз, столярной мастерской, мощной ТЭЦ. Только за семилетку поставлено более восьмисот единиц нового оборудования. Машиносчетное бюро помогает управлять предприятием. Художественная мастерская создает для скатертей и других изделий новые рисунки.

Выросли такие замечательные мастера, как прядильщица А. Вяткина, награжденная орденом Ленина, делегат XXI съезда партии ткачиха Ю. Демакова, первой освоившая автоматический ткацкий станок, швея-ажур В. Драчева — делегат XXIII съезда партии…

На международной выставке 1958 года в Брюсселе продукция фабрики отмечена Большой золотой медалью. Красавинские изделия экспортируются в Австралию, Канаду, Францию, Швецию, Норвегию, в социалистические страны. В 1969 году комбинат дал семь миллионов квадратных метров ткани, в сравнении с 1914 годом в пять раз больше. Успехи красавинцев оценены присуждением юбилейной Почетной грамоты ЦК КПСС, Совета Министров и ВЦСПС в честь 100-летия со дня рождения В. И. Ленина. Комбинату присвоено звание предприятия высокой культуры производства.

В новой пятилетке намечено продолжить комплексную реконструкцию комбината с полным переходом на автоматические станки отечественных марок. Четырехтысячный коллектив красавинских текстильщиков будет давать еще больше скатертей и салфеток, махровых и гладких полотенец, простыней и полотна высокого качества.

Не похож город Красавино на старый фабричный поселок грибановских времен. За восемнадцать предвоенных лет здесь построено пятнадцать тысяч квадратных метров жилья, только за семилетку жилая площадь за счет многоэтажных каменных домов увеличилась еще на двенадцать тысяч квадратных метров. В городе рабочий клуб, больница, детские учреждения, школы… Да и могло ли быть иначе! Сами трудящиеся, давно ставшие хозяевами своего города, заботятся о его развитии и процветании.

Приметен после Красавина в восемнадцати километрах от него, на том же берегу, поселок Приводино. В него можно попасть с пристани Вотложемский луг. В Приводине многие годы был затон, куда вставали на зимовку суда, не нуждавшиеся в сложном ремонте. В последнее время здесь появилось новое сооружение— это компрессорная станция на газопроводе «Северное сияние».

Двинские села — родина речников. Отсюда в прошлом выходили подростки работать на суда и вырастали в опытных лоцманов и капитанов. И позднее молодежь пополняла экипажи судов, аудитории речных и проф-технических училищ. Из деревни Новинки вышел видный руководитель речного транспорта, многие годы министр речного флота РСФСР, ныне профессор 3. А. Шашков, а из деревни Медведки — министр Военно-Морского Флота в годы Великой Отечественной войны Н. Г. Кузнецов.

Миновав Новинки, теплоход идет мимо правого высокого отвесного берега. Палеонтологические раскопки, произведенные около деревни Ефимовской в 1901 году А. П. Амалицким, принесли известность и славу русскому ученому в мировой науке. Им было обнаружено кладбище громадных пресмыкающихся, в том числе пять цельных скелетов длиной четыре метра. Северодвинская коллекция Амалицкого ныне составляет один из основных отделов Палеонтологического музея Академии наук. Рисунки ископаемых животных, сделанные на основании скелетов, можно видеть в Котласском народном музее.

Теплоход подходит к железнодорожному мосту. Это первый мост через Северную Двину, он сооружен в связи с прокладкой железной дороги на Воркуту в 1942 году. До подхода к мосту, на правом берегу, корпусами и многоэтажными домами деревообрабатывающего комбината начинается город Котлас.

На противоположном берегу за луговой поймой находится усадьба Курцево Архангельской государственной областной опытной сельскохозяйственной станции. На своих землях станция достигла урожайности зерновых и силосных культур и луговых трав вдвое, а на отдельных участках втрое выше, чем в колхозах и совхозах Котласского района. Можно надеяться, что в ближайшие годы опыт станции и условия выращивания высоких урожаев будут доступны за границами опытных полей. Это дело чести и работников станции, и районных организаций.

После моста слева, на Шипицынском не главном рукаве Малой Северной Двины, стоит поселок Шипицыно. Поехать туда можно только на пригородном теплоходике, отходящем от Котласского дебаркадера.

Жизнь Шипицына тесно связана с рекой. Здесь две большие запани: Шипицынская и Забелинская. В сплотке древесины Шипицыно известно не только сегодняшними запанями. Здесь были изготовлены первые сплоточные станки рационализатора и конструктора Николая Дормидонтовича Снеткова, положившие начало механизированной сплотке древесины на Северной Двине и Каме.

Ныне на сплотке применяют агрегаты более совершенной конструкции, их делают на Маймаксанском заводе, но и Шипицынский ремонтно-механический завод имеет большое значение. Здесь со всей Двины ремонтируют сплоточные станки всех типов и рабочий флот всех двинских сплавных рейдов. Завод дает и новую продукцию, выпуская главные металлические ворота для запаней и автополивальщики на базе мощных автомашин для поливки зимой лесовозных дорог. Строит Шипицынский завод и металлические плашкоуты.

Шипицыно — новый поселок. Чтобы познакомиться с ним, зашел в исполком поселкового Совета. Встретила меня приветливая женщина, одетая скромно и с большим вкусом, — Клавдия Николаевна Терехова, председатель исполкома.

— Вас интересует сегодняшний поселок, его развитие? Рос он, можно сказать, на моих глазах… Когда я приехала сюда в 1933 году, в поселке была, по существу, одна улица — ныне это Северная. Теперь застроено двадцать шесть улиц. У нас средняя школа на 1200 учащихся, училище механизации, где готовят трактористов широкого профиля и строительных рабочих. Работают пять детских учреждений. До революции в деревне был только фельдшер, он вел прием в крестьянском доме. В 1948 году появился здесь первый врач, через три года открылась первая больница. Теперь наша больница имеет районное значение, в ней одиннадцать врачей всех специальностей.

Мы сидим в кабинете председателя исполкома. В кабинете новая хорошая мебель: письменный стол, книжный шкаф, диван, удобные стулья. На полу ковер. Окна прикрыты красивыми шторами. На стенах лампы дневного света. На столе букет ярких гвоздик. Так и должно быть, хотя, возможно, было бы иначе, если бы на председательском посту была не женщина, и уж вовсе не так было в исполкомах двадцатых годов, где мне часто приходилось бывать.

Изменились времена, другими стали требования и задачи поселкового Совета. И тех и других хватает. Во фразе «поселок рос на моих глазах» заключается вовсе не созерцательная роль советского руководителя. Сколько проведено беспокойных дней и бессонных ночей, чтобы к сроку построили общественные здания, без перебоя и хорошо работали учреждения культурного и бытового обслуживания, благоустраивался поселок, хорошо прошла выставка цветов…

Председатель исполкома «не один в поле воин». Над улучшением жизни в поселке работают постоянные комиссии Совета во главе с депутатами инженером А. Федосовым, слесарем В. Шастиным… В улучшении работы культурных и бытовых учреждений велика роль местного радиовещания. Им руководит много лет на общественных началах уважаемая в поселке бывшая учительница В. А. Смирнова. 129 воинам, не вернувшимся с Великой Отечественной войны, поставлен памятник по проекту учителя В. С. Бута. Воздвигнут монумент средствами и трудом шипицынцев с участием школьников. Улицу Лесную благоустроили жители своими силами под руководством депутата Совета Н. А. Нерадовской…

Когда вам доведется побывать в Шипицыне или другом двинском поселке, имейте в виду, что все большое и новое там рождено благодаря деятельности людей, выдвинутых социалистическим строем к управлению, верных служебному долгу и своему народу.

ПЕРЕКРЕСТОК СТАЛЬНЫХ И ВОДНЫХ ДОРОГ

ГОРОД КОТЛАС

Возникновению и развитию города Котласа способствовало выгодное географическое положение. Здесь голубые дороги Двинского бассейна пересекаются со стальными путями, связывающими Крайний и Двинской Север с центром страны.

В 1899 году сюда вышла железная дорога Пермь — Вятка — Котлас. Какие цели ставило царское правительство постройкой тупиковой железнодорожной ветки на деревенский берег Двины? Воспользуемся ответом из «Воспоминаний» графа Витте, председателя совета министров царского времени: «Проведением этой линии… открывался путь для сбыта сибирского хлеба на Север, что являлось отвлечением ввоза сибирского хлеба в центр России. Таким образом, это соответствовало помещичьим тенденциям, чтобы хлеб в приволжских губерниях был, если невозможно дороже, то во всяком случае, не чрезмерно удешевился». Итак, прокладка до-роги на Двину давала выход сибирскому хлебу на рынок, не ущемляя конкуренцией интересы помещиков приволжских губерний. Вот о чем — о барышах помещиков беспокоился граф Витте, которого В. И. Ленин характеризовал как «министра-маклера» и «агента биржи».

Путешествовавший по Двине петербургский издатель и писатель Н. А. Лейкин, побывав в Котласе, когда здесь укладывались последние шпалы и рельсы, предсказывал в книге «По Северу дикому»: «Селу Котласу суждено скоро играть видную роль. В недалеком будущем оно разовьется в город… Сюда должен выйти от Перми и Вятки Сибирский железный путь…»

Характеристика Севера как дикого, вынесенная в название книги, была в ту пору верной. Еще и много поздней В. И. Ленин писал, что «к северу от Вологды… царит патриархальщина, полудикость и самая настоящая дикость». В. И. Ленин делал этот вывод как марксист, исходя из анализа экономических и социальных сторон жизни. Лейкин давал характеристику с обывательских позиций. Ему достаточно было признания Севера диким хотя бы на том основании, что на пароходе в каютах 1-го класса было всего три пассажира и горели не электрические, а керосиновые лампы.

В оценке будущего Котласа автор книги «По Северу дикому» не ошибся: Котлас стал городом. Правда, этому способствовало не только сооружение железнодорожного тупика, но и другие, более важные обстоятельства, определившие весь ход событий и развития Севера после Октября 1917 года.

Обращаясь к предреволюционной истории Котласа, нельзя сбросить со счета влияние на жизнь железнодорожного поселка политической ссылки, близость Сольвычегодска с его многочисленной колонией ссыльных. В конце прошлого века здесь находился Н. Е. Федосеев — «необыкновенно талантливый и необыкновенно преданный своему делу революционер», как характеризовал его В. И. Ленин. Сюда были высланы питерский рабочий, член Союза борьбы за освобождение рабочего класса К. М. Норинский, А. А. Ванновский — делегат I съезда РСДРП. Позднее отбывали ссылку в Сольвычегодске видные деятели большевистской партии: член Центрального комитета после V съезда партии И. Ф. Дубровинский, И. Т. Фиолетов (позднее один из бакинских комиссаров), М. Ф. Шкирятов, И. В. Сталин, 74

А. Г. Шлихтер и другие. В 1909 году в городе на 1600 жителей приходилось более трехсот ссыльных.

Уездный исправник Цивилев писал в жандармское управление: «Водворенные на жительство в Сольвычегодск ссыльные из рабочего класса в последнее время начали усиленно самовольно группами выбывать на ст. Котлас… Силой задержать помянутых ссыльных не представляется никакой возможности потому, что они выезжают скрытно, и притом уследить за каждым ежеминутно немыслимо при таком количестве ссыльных».

Силам куда большим, чем уездный исправник, нельзя было предотвратить и нарастание в стране революционного движения.

В Котласе 27 марта 1917 года образовался Совет во главе с членом большевистской партии с 1903 года, бывшим политическим ссыльным Афанасием Михайловичем Чирковым. В августе 1917 года состоялось первое собрание, на которое повесткой приглашались «члены группы РСДРП».

За годы Советской власти город Котлас преобразился. Неузнаваемым он стал за последнюю четверть века, когда превратился в железнодорожный узел. В 1938 году Совет Народных Комиссаров принял решение о постройке Печорской железной дороги. 28 декабря 1941 года пришел в Котлас первый эшелон с углем Заполярной Воркуты, а с 1942 года Печорская железная дорога стала функционировать бесперебойно.

Велики перемены на станции Котлас и на дорогах, проходящих через нее. В 1900 году Котлас принимал в сутки не больше двух поездов. В товаро-пассажирский поезд «редко когда набирается один-полтора вагона пассажиров III класса», — сообщала газета «Северный край». Вагоны III класса были оборудованы нарами в два яруса. Первые поезда шли не более двенадцати километров в час, делая остановки на обеденный перерыв.

Сейчас на станции Котлас, от которой веером расходятся рельсы на Киров, Коношу и Воркуту, не смолкает стук колес. В летние месяцы проходят десятки пассажирских поездов. Ежедневно кассы Котласа продают пассажирам на дальние и пригородные поезда пять тысяч билетов, столько же человек прибывает ежедневно в Котлас. Путь в 381 километр до Кирова поезд покрывает не за сутки, как в начале века, а за восемь часов.

Печорская магистраль входит в ведение Сольвычегодского отделения Северной железной дороги. Грузооборот отделения за последние двадцать лет возрос в пятнадцать раз. Рост подвижного состава и грузооборота заставил вынести и расширить железнодорожные службы за пределы старой станции Котлас-Южный. В пятнадцати километрах от нее вырос поселок Вычегодский. Здесь находятся управление Сольвычегодского отделения дороги, сортировочный парк, локомотивное и вагонное депо. Место выбрано удачное: не стесненно расположились жилые и производственные здания, поселок окружен сосновым лесом (непонятно лишь, почему станция здесь названа «Сольвычегодском», хотя в Сольвычегодск надо ехать рекой из Котласа).

Котлас стал крупным поставщиком древесины во многие области страны. Лимендская и Болтинская лесоперевалочные базы ежегодно поднимают с воды сотни тысяч кубометров древесины и отправляют по железной дороге бревна, рудничную стойку, доски.

За последние два десятилетия в Котласе выросли новые промышленные предприятия. Одно из них — деревообрабатывающий комбинат, который за год перерабатывает более двухсот тысяч кубометров древесины. Домостроительный цех изготовляет доски для полов и потолков, оконные и дверные блоки, перекрытия. Комплекты деревянных деталей, выпускаемые за год цехом, обеспечивают сооружение пятидесяти тысяч трехкомнатных домов по пятидесяти квадратных метров полезной площади. Весом вклад котласских домостроителей в сооружении жилья в Азербайджане, Молдавии, на Украине и других безлесных районах страны.

Горбыли от распиловки бревен и отходы от досок при выработке дверных и оконных блоков ни от одного станка не идут на свалку. Немного их уходит в топку электростанции, а большая часть превращается в стружку — в материал для изготовления древесностружечных плит.

Молодой инженер-технолог Роза Малетина ведет по цеху, где «пекут из стружек пироги». Сначала стружку перемешивают в механическом барабане со смолистым составом. Его готовят на комбинате не только для себя, но и для других родственных предприятий. Затем на металлические «противни» укладывают слои стружки.

У пухлого трехслойного «пирога» толщина семь сантиметров. «Противни» один за другим конвейером идут сначала под холодный, а потом под горячий пресс. По выходе из прессов оторцовывают края, и плита толщиной не более двух сантиметров и площадью около шести квадратных метров готова как материал для строительства и изготовления мебели. За сутки с конвейера сходит около тысячи плит. Качество их высокое. Берегут честь марки своего предприятия котласские деревообделочники! На страже качества стоит опытный мастер Валентина Эпельбаум. За последние шесть лет комбинат не получил на плиты ни одной рекламации.

В хозяйственной жизни Котласа заметна роль городского промышленного комбината. Он выпускает в год более чем на шесть миллионов рублей швейных изделий, мебели, зеркал. Мебель в кабинете председателя исполкома горсовета — не плохая реклама продукции комбината. Предприятие первым из родственных ему по области переведено с 1966 года на новую систему планирования и материального стимулирования. Уже на третий год комбинат получил миллион рублей прибыли.

Вернемся несколько назад, к истории Котласа. Он занял территорию деревень Петрухинских, Мартьяновой, Жернаковской, Овечкиной, Осокорихи, Слободы и погоста Котлас, к которым примыкали лоскутные поля. На месте деревни Жернаковской проходит улица Виноградова, а Большой Петрухинской — улица Ленина.

Нельзя сказать, что в строительстве города в прошлом учитывались перспективы его развития. Этим можно объяснить, что в сороковых годах и позднее появились по направлению к Лименде несколько кварталов, застроенных маленькими индивидуальными домиками. Смотрят они на улицы двумя-тремя окнами. Какой контраст с многоэтажными домами на новых улицах!

Был и такой просчет. Когда прокладывалась дорога из Вятки, вокзал заложили на окраине одной из деревень, ставшей окраиной железнодорожного поселка Котлас. Ныне это — центральный район. Вокзал в центре города представляет неудобства для жителей улиц, по которым непрестанно громыхают поезда. Железнодорожный путь, на значительном протяжении разрезая город, затрудняет прокладку различных коммуникаций. Старый генплан Котласа не предусматривал перенесения вокзала, и в 1957 году новое хорошее здание построено там же. Теперь решать этот вопрос, разумеется, трудней.

Город с каждым годом по цементным ступенькам этажей поднимается ввысь. В 1960 году построили сорок семь жилых двухэтажных домов, через два года в числе тридцати новых каменных домов появились первые четырехэтажные, в 1967 году — первые здания в пять этажей. Через два года все одиннадцать новых домов были пятиэтажными. И жилая площадь этих одиннадцати зданий почти такая же, как сорока семи постройки 1960 года. Это без поселка Коряжмы, где дома росли еще быстрей. Да и как было не расти жилищному строительству! Население Котласа с приписанными к нему поселками в 1911 году было 600 человек, в 1920 г. — 2600, 1939 г. — 24 600, 1943 г. — 42 000, в 1970 г. — более ста тысяч, из них в самом Котласе почти шестьдесят тысяч жителей.

В восьмую пятилетку в городе построены Дом связи и горком партии, здание аэровокзала, гостиница, 5 школ, педагогическое училище, 8 дошкольных учреждений, 19 магазинов, 12 столовых, телефонная станция, 165 тысяч квадратных метров жилой площади. Никогда так не рос город Котлас!

Живо еще здание бывшего первого Котласского клуба. В нижнем этаже его — магазин, в верхнем — народный суд. Здание историческое: в нем была провозглашена Советская власть. На смену старому клубу пришел Дворец культуры железнодорожников с вместительным залом, библиотекой, комнатами для кружковых занятий, музеем. Украшением города служит и новый железнодорожный вокзал. На привокзальной площади стоит памятник В. И. Ленину.

Открытое в 1906 году двухклассное училище размещалось в здании, построенном из бракованных мостовых балок. Один из первых выпускников его Н. Тюкавин позднее получил педагогическое образование, в двадцатые годы заведовал первой и единственной в Котласе школой II ступени, помещавшейся в этом же доме. Ныне в Котласе пятнадцать средних школ, размещенных в специальных зданиях. Большому корпусу железнодорожной школы-интерната может позавидовать иной институт. В Котласе действуют педагогическое, медицинское и профтехническое училища, торгово-кулинарная школа, в Лименде — речное училище.

Улицы и площади Котласа… Кто из побывавших здесь два десятка лет тому назад не помнит большой грязи. Преодолевать тогда небольшое расстояние от речного вокзала в город было нелегко. А в 1969 году сорок пассажирских автобусов соединяли по асфальту самые отдаленные районы с центром города. Не так уж давно тонули телеги на дороге в район Болтинки— ныне шины автомобилей шуршат здесь по бетонированному пути. Но благоустройство дорог и тротуаров в Котласе еще далеко не закончено.

Знакомя с дальнейшим развитием Котласа, главный архитектор города В. Г. Зылев был в некотором затруднении: генеральный план устарел до срока его выполнения, а новый еще не окончательно оформлен, находится в Ленинграде на листах ватмана. Однако многое и теперь было ясным.

— Город будет каменным, — говорит Вячеслав Георгиевич. — Деревянное строительство в Котласе прекращено. Строительные материалы? В районе Антонова строится завод на сто миллионов штук кирпича. Хватит его и Котласу и для сельского строительства. Недалеко большие запасы песка. Известь пойдет летом из Звоза по Двине, зимой — из Обозерской по железной дороге.

Предварительные наметки нового генплана предусматривают застройку города зданиями в пять, девять и пятнадцать этажей. Разумеется, в строительстве найдет широкое применение бетон и стекло. Город «фасадом» выйдет на берег: на стороне улицы Виноградова, прилегающей к реке, будут снесены деревянные дома, другая сторона застроится многоэтажными зданиями. Это изменит вид Котласа с реки. Обогатят город, украсят его облик и улучшат жизнь большой кинотеатр, универмаг, дом Советов, больница, Дом обороны, ДОСААФ, междугородная телефонная и машиносчетная станции, типография, речной вокзал, крытый рынок, реконструированный стадион. За новую пятилетку намечено построить 27 столовых, ресторанов и кафе на 2400 мест, 16 магазинов, 6 зданий комбината бытового обслуживания…

Хозяйство города облагородится в связи с прокладкой к Котласу газопровода «Северное сияние». Все котельные перейдут с угля на газ. Это даст большую экономию на топливе, уберет чадное облако над городом, поднимающееся из полусотни труб.

Да, обновленным станет город Котлас! Его облик и значение будут меняться и в связи с новым промышленным строительством. В девятую пятилетку вступит в строй новая швейная фабрика. В южной части города растет мельничный комбинат: элеватор, мельница и комбикормовый завод. Мельница будет ежесуточно давать почти триста тонн муки, завод станет выпускать триста тонн комбикормов. Хозяйства области получат хорошую добавку к зимнему рациону скота, что положительно скажется на увеличении производства молока и мяса.

В конце двадцатых годов, когда назревало образование Северного края в составе Архангельской, Вологодской и Северодвинской губерний и Коми автономной области (республикой Коми стала поздней), возник спор: где быть центру края. В споре Архангельска и Вологды принял участие и Великий Устюг — центр Северодвинской губернии. Устюжане заявили: столицей Северного края должен быть город Котлас! И в защиту своего предложения выпустили книгу, в которой категорически утверждали: «Только город Котлас может обусловить гармоническое развитие народного хозяйства Севера СССР в целом… Только город Котлас — административный центр Северного края — может объединить всю территорию Севера наилучшим образом. Город Котлас должен подготовляться к своей ответственной задаче возглавить в будущем Северный край».

Сорок лет минуло с того времени, как Котлас выдвигался столицей Северного края. И то, что он пока че поднялся рангом выше города областного подчинения, ничуть не умаляет его современного значения в народном хозяйстве Севера и Советской страны как порта, транспортного узла, крупного промышленного центра с большим будущим.

Лицо Котласа в советские годы и особенно за последние десять лет преобразилось благодаря росту и технической реконструкции речного порта, судостроению на заводе Лименда и в связи с сооружением Котласского целлюлозно-бумажного комбината в Коряжме.

Чтобы иметь представление об этих преобразованиях, побываем в порту, Лименде — детище первой пятилетки и Коряжме, выросшей в восьмую пятилетку.

НА СМЕНУ СПИНЕ ГРУЗЧИКОВ

В первые два десятилетия на пристани Котлас основной силой были руки и спина грузчиков. «Седелко» на спине не уменьшало веса мешка с мукой, куля с солью, тюка или ящика с разным товаром, а лишь удерживало груз и распределяло его тяжесть на спину и плечи. Спина и лоб отвечали на тяжесть соленым потом. Еще в 1929 году в Котласском порту так работало сто восемьдесят грузчиков, хотя тогда в ходу была и тачка. Представителя этой старинной профессии мне довелось встретить ныне. Во всей стати Николая Бакшеева, плечистого, кряжистого, высокого, крепко пожавшего при встрече руку, угадывался былой богатырь.

— Поработано… Не легко. Норма загрузки тачки — шесть мешков. Сами такую норму установили, чтобы работа шла живей и заработок больше. И это было под силу. Да что тачка! Сам брал на спину кипу красавинской экспортной ткани, а в кипе 276 килограммов. Приходилось и «наваливать» на плечи грузчиков мешки с мукой. За час двадцать минут — полторы тысячи мешков. Только поворачивайся!..

Николай Бакшеев работает старшим смены на Угольном участке, хотя у старого грузчика пенсионный возраст и с годами ушла богатырская сила. Тяжесть перегрузки угля легла на плечи механизмов. На эстакаду паровоз подает одновременно десять пульмановских вагонов с грузом около шестисот тонн угля. Без физического человеческого труда он высыпается в бункера, оттуда подается на ленту транспортера и движется по ней в баржу. У одного из пультов управления стоит Владимир Алфертьев. Он пришел в порт из школы трудовых резервов по комсомольской путевке и за двадцать пять лет продвинулся до инженерной должности. На посту здесь и сын старого котласского грузчика электрик Вениамин Бакшеев.

Что дала механизация на угольных погрузочных работах? В 1951 году, когда этот участок порта был оснащен малопроизводительными транспортерами, за час работы грузилось шестьдесят тонн. В 1969 году при комплексной механизации — в семь раз больше.

Погрузочный конвейер не может работать безостановочно. Неизбежны простои, пока не отведут порожняк и не подадут вагоны с углем. Возможны остановки и в ожидании, пока не поставят под погрузку другую баржу. Простои составляют около 35 процентов рабочего времени. В этих процентах таятся резервы дальнейшего увеличения производительности труда.

Внедрение полной комплексной механизации на Угольном участке порта проходило не без скрипа. Были активные приверженцы сохранения частичной механизации, при которой совковая лопата в руках рабочего играла большую роль и считалась надежнейшим инструментом. Главный инженер порта того времени А. Валит и заместитель начальника технического отдела пароходства М. Камелев сумели довести реконструкцию Угольного участка до конца. За активное участие в дальнейшей модернизации Угольного участка инженер В. Алфертьев, электрик К. Муравьев и бригадир Н. Дудин награждены медалями ВДНХ. Теперь не признаются в былых сомнениях прежние скептики и консерваторы. Да и как признаться: засмеют рабочие!

Велико хозяйство Котласского порта. Акватория только в районе города тянется на десяток километров. На участке Новая Ветка идет перевалка с воды на железную дорогу лесных грузов. Перегружают с баржи на берег с помощью портальных кранов, стальные кружева которых вырисовываются на фоне неба. Помогают работе электропогрузчики. Не нужна здесь спина грузчика, нужны сноровка, умелые руки механизаторов!

Катер везет нас, меня и начальника планового отдела порта Н. Нюхина, по фронту грузового участка Новая Ветка. К чувству удовлетворения механизацией работ, облегчившей труд, примешивается недоумение: почему на многих баржах в горячую пору навигации мертвая тишина… Н. Нюхин объясняет:

— Баржи в ожидании разгрузки стоят месяцами. Некуда разгружать: не подаются вагоны. Чтобы хоть часть барж не задерживать у причалов, выгружаем лесные материалы на берег, а когда подадут вагоны, будем с берега перегружать на железную дорогу.

Эти слова подтверждаются штабелями бревен и кучами досок на берегу. На барже доски были сложены аккуратными пачками, в таком виде кран перенес бы их и на железнодорожную платформу. А теперь доски свалены неряшливо.

Чтобы представить Котласский речной порт, надо сказать, что сюда за навигацию прибывает пять миллионов тонн грузов и отправляется отсюда шесть миллионов тонн. Большую их часть хозяйственные организации перегружают своими силами. Речной порт перерабатывает (перегружает с воды на берег и наоборот) своими силами два миллиона триста тысяч тонн разных грузов, из них миллион тонн угля. Так называемым тарно-штучным грузом занимается городской участок порта, пока наименее механизированный. На этом самом маленьком по грузообороту участке еще жива профессия грузчика, но она и здесь очень далека от старых времен. К услугам рабочих — ленты транспортеров.

Недавно исполнилось 25 лет, как пристань Котлас в соответствии с ростом и перспективами развития транспортных операций переименована в порт. За это время отправление и прибытие грузов выросло более чем в семь раз, а переработка их силами порта увеличилась по объему в двадцать три раза.

Четверть века назад механизированной переработкой было охвачено менее трети грузов, а комплексной механизации и в помине не было. Ныне механизированная переработка «навалочных грузов» (уголь, лес, минеральные строительные материалы) близка к девяноста процентам. И венчают портовую итоговую за 25 лет статистику такие цифры: выработка на одного рабочего за смену в 1942 году была пять тонн, а в 1969 году — почти сто тонн!

Котласские портовики думают о дальнейшем улучшении работы. На городском участке войдет в эксплуатацию высокомеханизированный причал. Строят здесь новые склады. Будет реконструироваться и участок Новая Ветка. Портовые рабочие Р. Ваулин, И. Сватковский,

B. Копасов и другие трудовые гвардейцы порта встанут к управлению кранами большей грузоподъемности и лучших конструкций.

Котласский порт обслуживает большое число пассажиров. Ежедневно отсюда уходят суда по рейсовым линиям на Архангельск, Сыктывкар, Великий Устюг, Коряжму… Строится новый вокзал — ворота города со стороны Северной Двины. Мне довелось встретиться с автором проекта вокзала ленинградским архитектором C. Гусевым.

— Здание — не типовое для сооружений подобного рода, — сказал он. — Проект индивидуальный. О размере вокзала можно судить по таким цифрам: объем тридцать тысяч кубических метров, протяженность сто метров. Высота здания различна: с площади — пять — семь метров, со стороны реки — десять — одиннадцать, та часть вокзала, где будет гостиница, поднимется на четырнадцать метров. Пассажирский зал одновременно может вместить 300–450, ресторан — 100 человек. Здание строится из бетона и стекла. Оно будет выглядеть интересно и со стороны площади и с реки. Из вокзала открывается красивый вид на двинские луга, речные просторы, заречные поселки.

Впереди у котласских портовиков новые задачи повышения производительности труда на обработке грузов, заботы о лучшем обслуживании пассажиров, новые успехи.

ПЕРВЕНЕЦ ПЯТИЛЕТКИ

Около Котласа за советские годы выросли новые большие поселки. Некоторые ныне уже почти входят в границы города, связаны с центром автобусным сообщением. Один из них — поселок судостроителей Лименда.

…В стране, накапливавшей индустриальную мощь, было намечено сооружение в первой пятилетке Лимендского судоремонтно-судостроительного завода. Он входил в популярную в те годы цифру «518» — в число предприятий пятилетки. Биография же Лименды началась раньше, можно сказать, с той деревянной кузницы с одним меховым горном, которая была построена в 1918 году на берегу речного протока. Кузница обслуживала вставшие на зимовку суда.

Там, где котлашане собирали ягоды и грибы, на безлесных полянах косили траву, ловили в озерке рыбу, отбиваясь от туч комаров, вырос большой завод и рабочий поселок. Озерко засыпано, и на его месте стоит большое здание фабрики-кухни. На территории, некогда занятой ивой и можжевельником, поднялись заводские корпуса, здания речного училища, клуба, школ, больницы, кварталы каменных домов, в которых живет шесть тысяч человек.

Идеалистическую картинку прибрежного рыбацкого костра на зорьке сменили огни электричества в огромных окнах цехов и яркие вспышки электросварочных агрегатов, отбрасывающих высоко в небо голубоватые лучи. Радующая перемена на берегу северной реки! И при всей страсти к рыбалке не будем жалеть засыпанного озера. Тем более, что заядлый лимендский рыбак, ветеран комсомола Александр Замотаев находит и теперь хорошие рыбные места, проводит на них не безуспешно многие часы. Это нисколько не мешает ему вести общественную работу, возглавляя в поселке совет ветеранов. Думаю, рыбалка даже помогает, поддерживая бодрость, энергию.

Из года в год Лименда набирала темпы судостроения, совершенствовала тип судов. До 1928 года строили только баржи. В 1928 году спустили на воду первое самоходное судно — 50-сильный катер и заложили четыре 200-сильных парохода. Строили их по старинке: резали, правили и изгибали листы железа вручную. Подвозили их для обшивки корпуса на лошадке, а поднимали на место посредством «дубинушки». Никаких подъемных средств не было и в помине. Ручной труд и необорудованность цехов обрекали постройку судна на годы. Но и это было шагом вперед: Лименда начала паровое судостроение!

С 1936 года стали строить не только корпуса, но приступили к машиностроению. Своими силами изготовили паровые котлы и главные паровые машины.

Сооружение судов осложнялось тем, что одновременно шло строительство и оснащение цехов. В 1932 году вступил в строй механический цех, пополнение которого мощными станками продолжалось и в последующие годы. Только через семь лет был построен корпус кузнечного цеха.

Лименда набирала силу, К 1940 году завод создал свою энергетическую базу и завершил строительство литейного и деревообделочного цехов. Это позволило в 1939–1940 годах начать строительство землечерпательных снарядов, бензоналивных барж, барж-углярок грузоподъемностью по пятьсот тонн и буксирных 200-сильных колесных пароходов.

Годы Великой Отечественной войны были большим испытанием. Награждение Лименды во время войны

одиннадцать раз переходящим Красным знаменем Комитета Обороны говорит о массовом трудовом героизме коллектива лимендцев, где на смену многим опытным рабочим, ушедшим воевать, к станкам встала молодежь из школы фабричного ученичества. Скоро недавних фабзайчат Василия Попова, Валю Вишнякову, Таню Наговицыну, Любу Сорокину, Адама Татура и многих других стали называть в заводских «молниях» как передовиков. Недавно на заводе торжественно отметили юбилей пришедших в цеха в суровую годину войны.

Многие лимендцы не вернулись с фронта. Пал смертью храбрых бывший комсомольский вожак, командир дивизии Александр Перевозников. Улицы в поселке имени Зосимы Вяткина и Павла Кобелева напоминают о земляках — Героях Советского Союза, отдавших жизнь за Родину.

В пятидесятые годы Лименда стала давать 300-сильные буксиры-толкачи и баржи грузоподъемностью в тысячу тонн, в шестидесятые — выпускать 300—450-сильные буксирные теплоходы, бункеровочные станции, башенные строительные краны и буксирные электролебедки. Рационализация позволила расходовать железа на 450-сильный буксир вдвое меньше, чем раньше на 200-сильный.

Продукция завода становилась более сложной, совершенствовалась и технология. Главный инженер А. Фикс, диспетчер Н. Ядрихинский и рабочий В. Лахтионов разработали секционный метод постройки судов. Освоенный в 1947 году, он заключался в том, что корпус судна сооружали отдельными секциями, а затем на стапели их собирали. Это улучшило условия труда, сократило время работы на открытом воздухе, повысило производительность труда. Теперь и части тысячетонных барж, которые Лименда строит для других бассейнов, грузят на железнодорожные платформы, везут в те бассейны, где после соединения секций будущее судно начнет свою жизнь. Авторы новой технологии удостоены Государственной премии.

Лимендцы занимались модернизацией старых судов: оборудовали автоматику, дистанционное управление главными машинами на паровых судах, переоборудовали их на жидкое топливо. Завод монтирует систему «сбора подсланевых вод», в которых содержатся мазут и масла. Благодаря этому отходы при работе судовых механизмов пойдут не в реку на огорчение рыбам и людям, а будут употреблены с пользой.

На какое бы судно, построенное на любом заводе Министерства речного флота РСФСР, вы ни попали, на всех сделаны в Лименде металлические двери, воздушные тифоны, ряд типов крышек, гаков, якорных шпилей. Здесь выпускают для всех судов и два типа кранов.

Накануне пуска цех порошковой проволоки. Первенец первой пятилетки станет одним из первых заводов в стране по выпуску новой продукции, делающей прогресс в технологии электросварки.

Шаги Лименды по выпуску новой продукции встречали на родственных предприятиях, имеющих больший опыт, иногда со скептицизмом. Взялись лимендцы делать краны, которые до этого выпускал ленинградский завод. Поехали туда, чтобы взять документацию. Встретили их так:

— Да вы сумасшедшие! Беретесь за такое дело! Брался завод имени XXII партсъезда, за три года не выпустил ни одного крана и документацию вернул…

Нельзя сказать, чтобы лимендцев обрадовала такая встреча, но и не обескуражила. «Не боги горшки обжигают…» Когда сделали первый кран, представители Ленинградского завода приезжали «пощупать»…

Лимендскому заводу недавно исполнилось полвека. Вместе с заводом росли кадры, а завод рос благодаря техническому и культурному возмужанию кадров. Взаимосвязь здесь непреложна. В первые годы в Лименде был единственный специалист с высшим образованием — Н. М. Вишняков, ныне находящийся на отдыхе.

За плечами первых руководителей заводских кадров накапливался большой организаторский и производственный опыт. Это можно сказать о таких запевалах технического прогресса, как Николай Жаворонков, Петр Клепиковский, Михаил Лукин, Василий Слотин, Василий Мелентьев, Борис Зараменский, Василий Барминский, Николай Михин, Варлам Сухнев, Николай Ядрихинский и другие гвардейцы Лименды, — начальниках цехов, мастерах. Они приходили не на готовое. Они строили цеха, реконструировали их, переходили от постройки простых судов и механизмов к более сложным и совершенным. Работа была большой кораблестроительной школой.

Ныне на заводе полсотни инженеров и двести техников. Вот какая силища! Здесь работает учебно-консультационный пункт Ленинградского института инженеров водного транспорта. С большим теоретическим багажом приходит на завод молодое поколение. В. Дементьев окончил корпусный и механический факультеты Горьковского института инженеров водного транспорта. Молодые — инженеры занимают важные посты: Р. Балакшин — начальник группы технологического сектора, Е. Журавлев — главный механик, И. Ковалев — главный энергетик, В. Никонов — начальник цеха технической эксплуатации…

Большой путь пройден заводом от выпуска 50-силь-ного катера до серийного выпуска на воду в 1971 году 600-сильных теплоходов. За последнее десятилетие стоимость продукции увеличилась в два с половиной раза. Но еще много остается нерешенных вопросов. Есть где и молодым кадрам приложить руки, умножить славу старых лимендских корабелов.

Да, нерешенных вопросов — и больших и «малых» на заводе еще много. Судостроительно-судоремонтный завод до сих пор не имеет корпусно-сварочного цеха, и сборка секций идет под открытым небом при таких «свидетелях», как дождь, пурга, мороз… Впрочем, какие это свидетели… Они «участники», не входящие ни в какую технологическую карту, но отрицательно влияющие на работу.

За последние десять лет завод получил более чем на полмиллиона рублей технологического оборудования. Цифра внушительная. Но пока в некоторых цехах остаются верстаки-стеллажи образца 1930 года. Земля в литейном цехе приготовляется вручную. Медницкое отделение имеет такое оборудование, какое было на предприятиях в давние времена. Далеко не достигнута специализация заготовки железа для корпусов.

Не все, в чем остро сейчас нуждается завод, может быть выполнено силой коллектива, средствами завода без помощи министерства.

Знакомство с заводом у меня закончилось беседой с ветераном Лименды Н. М. Ядрихинским. На завод он пришел рабочим-подростком и вырос до начальника технического отдела. Ему под шестьдесят лет. Ни почтенный возраст, ни фронтовые ранения, ни работа, не ограниченная официальным временем, не ослабили его энергии. С широтой взгляда, страстностью, убежденностью в правоте Николай Михайлович говорил о необходимости постановки производства на научную и действительно индустриальную основу.

— Разнотипность выпускаемой продукции мешает нам организовать ее производство действительно индустриальным методом. Наш завод выпускает 300-сильные толкачи и 450- и 600-сильные буксиры-плотоводы. Но толкачи выпускают еще пять заводов министерства. Не правильней ли специализировать нас на определенном типе судов? Мне кажется, следовало бы! А мыслимо ли производительно наладить массовый выпуск отдельных деталей, когда существуют десятки и сотни размеров без необходимости в таком разнообразии?..

Раньше динамо-машина давала на пароходе только свет. Ныне на судах электрифицированы механизмы, внедряется автоматика управления… У себя мы не имеем щитов для проверки оборудования, не говоря уже о современной технической лаборатории. Терпима ли в наше время такая кустарщина? Думается, в этом не только наша вина. Специализация, поточный метод, квалифицированная техническая проверка механизмов и оборудования — это наши коренные нужды и задачи.

Будут в Лименде улучшаться условия производства, внедряться в технологию изменения на основе научной организации труда. Предприятие не останется в стороне от научно-технического прогресса, ускорение которого в новой пятилетке предусмотрено резолюцией XXIV съезда партии по Отчетному докладу Центрального Комитета.

КОРЯЖЕМСКИЕ ЧУДЕСА

Самый молодой, большой и наиболее перспективный для роста поселок Коряжма находится на берегу Вычегды в 38 километрах от Котласа по железной дороге на Воркуту. Ближайшая к нему железнодорожная станция Низовка.

В Коряжму можно проехать из Котласа и на теплоходе. Через два часа речного пути он останавливается в Сольвычегодске. Город возник в XIV веке и привлекает внимание величественными архитектурными памятниками-соборами Благовещенского монастыря второй половины XVI века и Введенского — конца XVII века. В Благовещенском соборе — музей, в нем интересные стенные росписи, произведения древнего декоративного прикладного искусства и полотна выдающихся русских художников. В городе — музей политической ссылки, бальнеологический курорт союзного значения, центральные мастерские по ремонту лесозаготовительной техники. Соседство мастерских с курортом нельзя признать удачным.

Через час пути из Сольвычегодска теплоход приходит к поселку Коряжме. По существу, это молодой растущий город! На километры вытянулись озелененные и асфальтированные улицы, разделяя правильные кварталы многоэтажных домов. В Коряжме два кинотеатра, Дворец пионеров, Дом культуры, средние, спортивная и музыкальная школы. Население перевалило за 32 тысячи человек. Но у Коряжмы пока статут поселка, административно подчиненного городу Котласу.

Станет ли Коряжма самостоятельным городом или с годами она и Котлас сольются друг с другом — это покажет будущее. Хотелось бы только, чтобы время и новое строительство в разумной мере пощадило замечательные леса между Котласом и Коряжмой, красу северной природы, источник здоровья и эстетического наслаждения человека, чтобы зеленая зона осталась важной составной частью будущего большого города и ее не постигла судьба запущенной и вырубаемой уникальной кедровой рощи в окрестностях Коряжмы.

Географический пункт Коряжма на Севере и за его пределами известен давно. Под этим названием объединялись деревушки: Коряжма, Малая и Большая слободки и Копытово, расположенные на речушке Коряжемке. Место осталось бы в старину безвестным, если бы здесь не возник монастырь, куда стекались издалека богомольцы на поклонение «нетленным мощам Лонгина— коряжемского чудотворца».

Никаких реальных чудес с людьми над гробницей Лонгина, разумеется, не совершалось. Не было никакого чуда и в том, что на даровых харчах отъедалась монашеская братия. Не смог Лонгин совершить чуда и над своим прахом, он истлел в положенный естественными законами срок, как показало вскрытие «мощей» безбожными большевиками.

В Коряжме теперь вырос крупнейший в Советском Союзе и Европе Котласский целлюлозно-бумажный комбинат имени 50-летия ВЛКСМ. И это не считаем чудом, потому что знаем, чьим и каким трудом поднялись ввысь огромные заводские корпуса.

О грандиозности сооружений в Коряжме убедительней скажут некоторые цифры. Строительная площадь заняла тридцать квадратных километров. Это больше «старого» Котласа. Общая стоимость строительно-монтажных работ, оборудования, жилищного и культурно-бытового строительства после завершения оценивается в 501 миллион рублей. Чтобы дать представление об этой сумме, скажу, что капитальные вложения по плану II пятилетки во всенародное хозяйство Северного края, куда входила территория современных Архангельской и Вологодской областей и Коми АССР, составляли 1,07 миллиарда рублей. Теперь половина такой суммы вкладывается только в одно предприятие — Котласский комбинат.

По решению XVIII съезда партии стройка Котласского комбината началась в третьей пятилетке. Но успели поставить только несколько домов для строителей. Фашисты нарушили мирную жизнь страны. Строительство отложилось на много лет. И средства, и руки до него дошли в 1953 году.

На сооружение комбината с путевками комсомола в Коряжму приехали тысячи строителей. Нет, это были будущие строители. Им предстояло приобрести квалификацию. И учились, и строили. В историю сооружения комбината вошло имя Павла Сазонова, бригадира. Он трижды переходил в отстающие бригады и выводил их в передовые. Он обучил двести молодых рабочих, сумев передать им и строительное мастерство, и любовь к профессии. Орденом Ленина наградило правительство Сазонова в числе семидесяти четырех человек, получивших ордена и медали за пуск первой и второй очередей комбината.

Стройка действительно была молодежной и ударной! Даже через десять лет средний возраст рабочих равнялся 27 годам. Среди ударных строек страны коллектив строителей и монтажников Коряжмы за десять лет семь раз завоевывал звание ударного комсомольского молодежного коллектива и награды Совета Министров СССР и ВЦСПС, а к 100-летию со дня рождения В. И. Ленина «Котласбумстрой» награжден Ленинской Юбилейной Почетной грамотой.

В 1961 году комбинат дал первую целлюлозу. От начала промышленного строительства до выпуска продукции прошло восемь лет. С годами рос опыт. Вторую очередь построили в два раза быстрей. Она вступила в строй в 1965 году. Сейчас сооружается третья очередь, где трудятся и умудренные большим опытом строители и молодое пополнение.

С вступлением предприятия в строй требовались кадры. Отсюда уезжали на учебу бывшие строители, чтобы вернуться на комбинат квалифицированными производственниками. Более двадцати предприятий страны готовили кадры для нового комбината.

B Коряжму ехали опытные специалисты с родственных предприятий страны и выпускники учебных заведений. Молодой инженер Евгений Соколов приехал по окончании Ленинградской лесотехнической академии и скоро освоился со своей первой в жизни производственной работой, зарекомендовал себя как рационализатор. Владимир Баев пришел сюда после окончания с золотой медалью Котласской средней школы и заочно окончил Архангельский лесотехнический институт. Теперь он — начальник одной из служб на заводе древесно-волокнистых плит. Главный кислотчик Николай Харионовский работает здесь с первых дней монтажа, прошел подготовку в Соликамске…

Молодые коряжемские строители поднимаются по ступенькам производственной квалификации, опровергая поговорку «молодо-зелено». Бетонщик Евгений Зарума вырос до главного инженера строительно-монтажного управления. Мастером трудится бывшая каменщица Надежда Бобрешова-Тютина. Рабочим пришел на стройку Павел Шоломицкий. Учеба и рационализаторский поиск подняли его на пост начальника завода промышленного железобетона. От ученика маляра до прославленного бригадира прошел путь Степан Омельчук, награжденный орденом Трудового Красного Знамени. Сергей Козлов из слесаря-монтажника варочного цеха вырос до старшего варщика, удерживающего звание лучшего по профессии. Он — кавалер ордена Ленина. Участник монтажа ТЭЦ Борис Верховцев стал лучшим по профессии старшим машинистом турбинного цеха…

Подготовка кадров для комбината и повышение квалификации поставлены с глубиной и размахом, соответствующими современному крупному перспективному промышленному предприятию. Здесь работают профессионально-техническое училище, филиалы двух техникумов, факультет Архангельского лесотехнического института.

О том, как успешно коллектив комбината осваивает производство, говорит тот факт, что к концу восьмой пятилетки Коряжма вышла на первое место среди крупнейших родственных предприятий страны. Котласский комбинат дал за пятилетку неибольшую прибыль, она полностью окупила затраты на строительство всех действующих производств. В Коряжме производительность труда за пятилетку увеличилась более чем в два раза, достигнуты наименьшие затраты на один рубль продукции и наибольшая выработка на одного работающего. За трудовые победы в восьмой пятилетке к знамени комбината прикреплен орден Трудового Красного Знамени, орденами и медалями награждено девяносто работников.

В Котласский целлюлозно-бумажный комбинат входят заводы сульфитно-целлюлозный, сульфатно-целлюлозный, нейтральной сульфитной целлюлозы, биохимический, древесноволокнистых плит, лесохимический, хлорный. В составе комбината фабрики: бумажная, картонная, мешочная. Чтобы обойти все заводы и фабрики с их цехами и хотя бы на ходу узнать, что творится в агрегатах, котлах, резервуарах, барабанах, трубах, мало одного дня.

Производство комбината начинается с цехов древесной подготовки. Около трех миллионов кубометров древесины в год проглатывают они. Бревна поступают по искусственному течению, созданному в канале с бетонированными стенками. Подогреваемая вода не замерзает в канале и зимой. Древесина подается с разбором: дровяная — для сульфатного завода, лучшая и особенно еловая — для сульфитного. По каналу бревна идут длинные и неокоренные. В цехах начинается их подготовка для химической переработки.

Бревна без прикосновения к ним человеческих рук режутся на чураки и идут во вращающиеся огромные барабаны. Здесь они трутся друг о друга и о неровные стенки, полностью освобождаются от коры и отлично промываются подающейся в барабаны проточной водой. Чистые от коры и грязи чураки поступают в огромные ненасытные жерла «мясорубок», где неутомимое железо превращает их в щепки. На транспортерах щепа идет в десять варочных котлов. Несмотря на то, что в каждом из них поместилось бы шесть комнат по пятнадцати метров, заполняются они менее чем за час. Сульфитная целлюлоза варится с помощью кислоты, которую приготовляют на комбинате.

Кислотный цех — одно из огромных зданий. Его длина сто пятьдесят метров. Ввысь цех поднимается в разных точках корпуса на двадцать и пятьдесят метров. Это высота пятнадцатиэтажного дома. И в этой громадине работает в смену три человека.

Сваренная сульфитная целлюлоза механически перемещается в три вымывальных резервуара. В очистном цехе целлюлоза движется в барабане и промывается, а затем проходит отбелку и «облагораживание». После этого сушится в сушильном цехе, занимающем площадь, на которой уместилось бы два футбольных поля.

Комбинат — современное предприятие, оснащенное передовой техникой. Но цифра — три человека на смене в огромном варочном цехе пусть не создает впечатления какого-то безлюдья: только машины и только пульты управления… Да, и машин много, и восемьдесят тысяч приборов показывают ход технологических процессов, и пульты управления с многочисленными кнопками имеются. На комбинате есть и цех автоматизированной системы управления с электронно-вычислительной техникой. Но предприятие настолько сложно и огромно, что на нем хватает дела коллективу несколько тысяч человек, возглавляемому техническим персоналом пятидесяти специальностей.

Здесь нужна высокая техническая квалификация, но, кроме того, и мастерство! И оно определяется не только умением вовремя и правильно вмешиваться в технологический процесс на основании показателей на пульте. Контрольно-измерительные приборы весьма чувствительны. Они без ошибки отмечают на варке целлюлозы и дозировку компонентов, и температуру, и давление в котлах… И все-таки — готовность целлюлозы старший варщик Сергей Козлов, подлинный мастер своего дела, определит по цвету и запаху щелока, по каким-то признакам, только ему явным.

Продукция комбината насчитывает около двадцати видов. Для отгрузки ее ежедневно требуется 120–140 вагонов. Она отправляется двум тысячам пятистам потребителям Советского Союза и в двадцать шесть зарубежных стран, например в Англию, Гвинею, Швецию, Сингапур, Афганистан, в социалистические страны.

В числе основной продукции комбината — сульфитная целлюлоза. Для производства вискозы ее выпускается за год столько, что из этого шелка можно сшить по две рубашки каждому мужчине в нашей стране или по платью каждой женщине.

Биохимический завод выпускает этиловый технический спирт, кормовые дрожжи, сульфитный щелок. Этиловый спирт получают из отходов сульфитного производства, и идет он на заводы, где вырабатывают каучук. Кроме этилового спирта, завод из тех же отходов выпускает съедобные кормовые дрожжи. Из дерева — корм, в котором много белка и аминокислот, причем питательность более высокая, чем белка зерна, жмыхов и отрубей! Специалисты установили, что килограмм сухих дрожжей дает привес телят и свиней и повышает надои молока у коров больше, чем килограмм овса.

На лесохимическом заводе впервые в стране освоили выпуск кислот и канифоли из таллового масла. Без канифоли нельзя сделать бумагу, на которой не расплывались бы чернила. Расходуемые на заводах страны сотни тонн растительных пищевых жиров с успехом могут быть заменены талловыми жирными кислотами. Ташкентский лакокрасочный завод, заменяя ими растительные масла, экономит на каждой тонне кислот тысячу рублей и улучшает качество красок.

Продукция Коряжмы… Всего не перечислишь. Но еще об одной надо сказать: по берегам Двины тянется линия высоковольтной передачи. Электроэнергия Коряжмы содействует преображению жизни на Двинской земле.

Широкие перспективы у Котласского целлюлозно-бумажного комбината в новой пятилетке. Первые две действующие очереди комбината перерабатывают «только» около трех миллионов кубометров древесины. С вводом третьей очереди комбинат будет «пережевывать» четыре с половиной миллиона кубометров! Вступят в строй вторые заводы сульфитной и сульфатной целлюлозы. Выработка продукции с пуском новых мощностей возрастет более чем в полтора раза без увеличения числа работающих. Войдет в строй завод лесохимических фенолов. Ценность этого предприятия для народного хозяйства не только в том, что он станет выпускать материалы, нужные химической промышленности, но и будет использовать миллионы кубометров отходов лесозаготовок.

Сейчас комбинат вырабатывает картонные ящики и только оберточную и мешочную бумагу. В девятой пятилетке войдет в эксплуатацию самая крупная в Европе бумажная фабрика, и она станет выпускать бумагу первый номер, меловую и для офсетной печати. Бумаги для глубокой печати фабрика будет давать больше, чем дают сейчас предприятия страны. Увеличится выпуск других видов продукции. Завод выпускает двести миллионов бумажных мешков в год, а станет вырабатывать триста шестьдесят миллионов. И здесь любопытно такое сопоставление. Для производства этого количества бумажных мешков потребуется семьсот тысяч кубометров древесины, а они заменяют более трех миллионов кубометров древесины, которая потребовалась бы для выработки соответствующего количества деревянной тары.

Целлюлоза, бумага, спирт, жирные кислоты… И все начинается с обыкновенного бревна. И во всем этом нет чуда, хотя и восхищает чудодейственное превращение древесины в продукцию, столь несхожую с поленом, доской, рейкой, брусом, чему быть из бревна «на роду написано».

Чуда в Коряжме нет, ибо мы знаем, что это дело машин, которые отличаются и неутомимостью стали, и изумительной сноровкой, не доступной человеку, и обладающих умением дозировать химикаты с аптекарской точностью. Знаем, что это дело механизмов, приводимых в действие силищей электрического тока. И хотя, восхищаясь техникой и отдавая ей дань признания, иногда произносим слово «машина» с прилагательным «умная», хорошо знаем, что и сами машины — результат разума и умелых рук человека.

Чудес в Коряжме никогда не было. Нет и ныне. Есть наука, техника, мастерство. А это значит, что в дальнейшем у котласских бумажников и целлюлозников наверняка еще большие свершения.

СУДЬБА ЗАШТАТНОГО ГОРОДА

В ВЕК МИНУВШИЙ

На высоком берегу Двины, в устье в маленькой речки Нечмежь, красуется Красноборск. Лучшая примета села, при взгляде на него с реки, — красивая аллея на набережной. Пока нигде на Большой Северной Двине, кроме Красноборска и Архангельска, берег не украшает такая аллея. Когда-то молодость красноборских березок запечатлел акварелью замечательный русский художник И. Грабарь. С той поры деревья очень состарились, некоторые свалились под откос берега, подмываемого вешними водами. Но красноборцы не хотят утрачивать красоту своей набережной: посадили на смену старым молодые деревца, новыми посадками удлинили аллею.

Первое упоминание «Слободки на Красном Бору» относится к 1620 году, когда эта вотчина от разорившихся феодальных хозяев перешла Соловецкому монастырю. Еще и в начале этого века крестьяне не называли город Красноборском, а говорили: «Еду в Красный Бор», «купил в Красном Бору». Свой статут город менял не раз. В 1760 году по указу Екатерины II стал уездным, а через шестнадцать лет вновь стал заштатным и в этом звании встретил Великую Октябрьскую революцию.

Судьба заштатных городов складывается по-разному. Сибирский заштатный городок Новониколаевск в советское время стал областным городом Новосибирском, крупнейшим промышленным, научным и культурным центром с миллионным населением. Бывший заштатный город Владимирской губернии Иваново-Вознесенск— ныне областной и промышленный центр Иваново, столица текстильного края. А Красноборск стал селом.

В дореволюционное время Красноборск славился шестью ежегодными крупными ярмарками. Сюда приезжали купцы из Великого Устюга, Архангельска, Петрозаводска, Вологды, богомазы с иконами — из Владимира, закупщики лесной дичи и ягод — из Петербурга. Как сообщали «Вологодские губернские ведомости», на Андреевской ярмарке в 1860 году было продано сто тысяч рябчиков. Приезжали барышники — скупщики лошадей из Казани. Из широкой округи съезжались кустари с деревянной и гончарной посудой, сбывались на ярмарке уникальные изделия местных мастериц — кушаки. На время ярмарок приезжал в город балаган с бродячими артистами, потешавшими невзыскательную публику.

Роль Красноборска в торговой жизни на Двине была столь значительна, что в прошлом веке крестьяне Гав-риловской волости, расположенной в верховье Пинеги, выносили на сходе приговор о прокладке оттуда в Красноборск через Уфтюгу дороги, которая сокращала бы существующий тогда путь через Верхнюю Тойму более чем на сто верст. Просьба пошла в архив.

Заштатный город… Хотя и заштатный, но ведь город! Была в нем и управа во главе с городским старостой. Было и пожарное депо с каланчой, пожарными и каким-то инвентарем. Но это ничуть не мешало Красноборску неоднократно гореть, а в 1910 году огонь уничтожил всю центральную часть города.

Главной улицей была Спасская (в честь церкви «во имя Спаса»), На некоторых перекрестках с ней на столбах были укреплены фонари, которые по вечерам, взвалив на плечи лесенку, заправлял керосином и зажигал, а утром гасил городовой ламповщик Курицын. Была и еще одна штатная единица в коммунальном хозяйстве заштатного города — трубочист Бубнов. В Красноборске не существовало общественных бань, столовых, не было парикмахерской…

Мне довелось жить в школьные годы в дореволюционном Красноборске, и быт и нравы в нем знакомы. В городе не было клуба, но помещения ни городского училища, ни городской управы не использовались местной интеллигенцией для культурно-просветительной деятельности. А ведь в Красноборске были учителя городского и начального училищ, служащие лесничества, акциза, почты и больницы, жены служащих. Да и неслужилая мещанская молодежь, как и старшеклассники городского училища, могли бы быть, например, вовлечены в организацию любительских спектаклей. Была в городе публичная библиотека. Пользовались ею преимущественно ученики городского училища, не имевшего своей библиотеки.

Изредка случались такие события, которые привлекали большое внимание обывателей. На венчаниях церковь ломилась от зрителей. Оттесняя друг друга, мещанки стремились увидеть, кто первый, жених или невеста, вступит на церковный коврик, у кого быстрей будет сгорать свеча… Рассуждений, предсказаний, дискуссий о будущей семейной жизни молодоженов по этим признакам кумушкам хватало надолго. Очень много зрителей привлекали и пышные похороны торговцев.

Приезд нового человека был событием и привлекал всеобщее внимание. В 1896 году художник В. В. Верещагин в книге «На Северной Двине» писал: «Мы съехали на берег и прошли по Красноборску, что было событием для местечка: на нас смотрели из окон домов и из дверей лавочек»…

Если в самом городе не светил огонек общественной жизни, то что можно сказать о влиянии на крестьян волостей, прилегавших к Красноборску…

Становой пристав держал в строгости сельских урядников, предупреждая всякую крамолу. Земский начальник следил за неукоснительным соблюдением волостными старшинами и сельскими сходами законов Российской империи. Акцизный чиновник проверял денежные дела сидельцев (продавцов) в деревенских казенных винных лавках. Благочинный поп наблюдал за нравственностью сельских батюшек и осуществлял свою руководящую роль хотя бы в том, чтобы в пасхальную ночь ни одна из шести окружавших город сельских церквей не ударяла в колокол ранее первого удара на Красноборской колокольне.

Город не оказывал никакого влияния на сельское хозяйство пригородных деревень. В Красноборске до революции не было ни прокатного пункта конных сельскохозяйственных машин, ни земского агрономического участка.

И, пожалуй, единственно, чем помогал он окрестному крестьянскому населению, так это больничкой, которая открылась на пороге XX века и обслуживалась одним врачом. И еще: Красноборск был учебным центром с городским училищем. Чтобы показать роль дореволюционного «учебного центра», остановлюсь подробнее.

Первая школа в уезде открылась в 1787 году в городе Сольвычегодске. На первых порах она влачила жалкое существование. Прибывший сюда в 1807 году учитель Васютин в рапорте начальству высказал опасение, как бы училище «не пришло в полное уничтожение» за недостатком учеников. Васютин с горечью писал, что детей «обучают по домам мужики, бабы, девки старые, попы, попадьи, дьячки, пономари без всякого опасства»… Если бы последовало запрещение обучения по домам, тогда в школе были бы ученики, — заключал Васютин.

Документы говорят об очень низком проценте охвата детей школьным обучением и в более позднее время. В 1870 году в уезде, куда входили современные Котласский, Красноборский и Верхнетоемский районы, училось 658 детей. Здесь было 158 церквей, 76 питейных заведений и 42 сельские школы, причем лишь одна из них в собственном здании. В 1883 году из 90 тысяч жителей уезда были грамотными 301 женщина и 5384 мужчины, всего около восьми процентов населения старше десяти лет.

В Красноборске начальная школа открылась в 1848 году. В первое десятилетие XX века в Сольвычегодском уезде существовало два городских училища, переименованные в 1910 году в «высшие начальные училища» (хотя и начальные, но «высшие»). Они были в Сольвычегодске и Красноборске. Красноборское открылось в 1899 году. Сюда принимали детей по окончании трехлетней начальной школы, обучали четыре года, и по сроку учебы это училище соответствовало советской семилетке.

Большинство учеников — дети мещан и пригородных крестьян, немногие попадали из дальних волостей. Городское училище было единственным на территории современных Красноборского и Верхнетоемского районов, и окончили его со дня основания до революции около двухсот человек. Вот каким «учебным центром» был Красноборск.

Ученики, приехавшие из отдаленных деревень, были стипендиатами земства. Интерната не имелось. По пять учеников инспектор размещал в квартирах местных жителей. Спали на полу, на подстилке, под головой пальтишко, на пятерых — три одеяла. При сне вповалку «хватало». Раз в день — утром — полагался чай с двумя кусочками сахара и куском черного хлеба, сдобренного солью. Белая булка — раз в год, подарок попа Николая в день его именин. В обед на первое блюдо чаще давалась уха из дешевой морской соленой рыбы без всякой приправы. Рыбу ели из тарелки «щипками» — пальцами: вилок не было. На второе неизменно — пшенная каша. Снабжением продуктами ведал инспектор училища. Придет к нему старший по группе квартирантов с просьбой о покупке продуктов и получит грубый окрик и упрек в «ненасытной жратве».

Инспектор, возглавлявший училище, был ярым монархистом и религиозным фанатиком. По всякому поводу он устраивал в училище молебствия. Переименовали городские училища в «высшие начальные» — благодарственный молебен. Убит председатель совета министров Столыпин, известный в революционных кругах как ми-нистр-вешатель, в училище — панихида «за упокой души». В дни именин царя ученики проходили по площади перед инспектором «церемониальным маршем» с деревянными «винтовками» на плечах, затем шли в училище и перед портретом Николая II пели «Боже, царя храни». Как хорошо известно, это не помогло сохранить царя…

Подростки из городского училища были очень далеки от революционных веяний, хотя кто-то и сделал прокол стальным пером на портрете Николая II «в самое сердце». Но когда учитель Переводчиков не пришел на вечер, посвященный 300-летию царствования Романовых, то ученики расценили это как смелый шаг.

Несмотря на провинциальные порядки, городское училище давало хорошие общеобразовательные знания. Осмелившиеся продолжать образование в средних и низших специальных учебных заведениях выдерживали большие конкурсы на приемных экзаменах в технические училища, Вологодскую фельдшерскую и Войскую лесную школы.

Признательность к таким передовым учителям, как И. В. Лукинский (позднее коммунист и работник центральных органов), сознание, что усердие инспектора-мракобеса не успело искалечить души подростков, благодарность за грамоту, которая тогда в пределах городского училища была доступна одному проценту окончивших начальную школу в современных Красноборском и Верхнетоемском районах, — все это не ослабило впечатления от жизни в заштатном городе, жизни серой, обывательской, напоминающей горьковский городок Окуров, каких было много в дореволюционной Руси.

РАЙОННЫЙ ЦЕНТР

После Октябрьской революции краборцы не захотели мириться с положением граждан заштатного города.

В 1918 году они предприняли попытку выделиться из Сольвычегодского уезда и сделать Красноборск центром нового уезда — Двинского. По этому вопросу они вели переговоры с руководителями Черевковской и Верхнетоемской волостей. Но Черевково и Верхняя Тойма тоже заявили претензию на центр проектируемого нового уезда, и «высокие договаривающиеся стороны» не пришли к согласию не только о том, где будет новый центр, но и где собраться, чтобы обсудить этот вопрос.

После революции торговцы разбежались из Красноборска, многие мещане получили земельные наделы и стали вести сельское хозяйство. Они платили сельскохозяйственный налог, но как жители города облагались и городскими налогами. В 1924 году по просьбе граждан ВЦИК преобразовал Красноборск в село, что освободило жителей от городских налогов.

Итак, заштатный город стал селом. Ныне это крупный районный центр. В Красноборске числилось в 1859 году 520 жителей, в 1917 году 816 человек, ныне близко к четырем тысячам.

Красноборск не стоял в стороне от грозовых событий на Двине в боевые 1918–1920 годы.

Если вам доведется остановиться в Доме крестьянина на улице Гагарина, то знайте, что вы находитесь там, где размещался агитотдел Красной 54-й дивизии. Здесь жил и работал, писал статьи во фронтовую газету политработник, пламенный большевик-агитатор Ф. Чумбаров-Лучинский.

На другом бывшем купеческом доме на мемориальной доске прочтете: «В этом здании с сентября 1918 года по август 1919 года находился штаб 1-й отдельной Двинской бригады, а с августа 1918 года по март 1920 г. — штаб 54-й стрелковой дивизии». Здесь бывали прославленные полководцы И. Уборевич, Н. Лисовский и политический комиссар Н. Кузьмин, чьи имена вошли в историю гражданской войны.

В здании бывшего училища помещались командные курсы и госпиталь.

Вот как обернулась судьба заштатного города: он стал одним из центров руководства боевыми действиями на Двине и обслуживания фронта.

Давно минули боевые годы первого периода Советского государства. Отмечен полувековой юбилей Великого Октября. И в Красноборске, как в малой капле воды, отразились перемены, какие внесла в жизнь страны социалистическая революция…

Ныне не только в Красноборске, но и в каждом бывшем волостном центре и в трех лесных поселках района — средние школы. Унаследовав от старого времени единственное здание, Красноборская десятилетка заняла и построенные в советские годы здания, вместившие дополнительный учебный корпус, интернат, мастерские.

В недавней поездке по Двине я зашел в здание интерната Черевковской средней школы Красноборского района. Для каждого ученика — кровать с сеткой, матрацем и двумя одеялами. Кого сейчас удивит эта отеческая забота! Но мне вспомнилось положение стипендиатов городского училища…

Красноборская средняя школа отметила 120-летие училища и 30-летие средней школы. Это был в районном центре настоящий праздник. На юбилей из всех концов страны приехало более двухсот выпускников средней школы из 960 окончивших. Среди выпускников средней школы 127 учителей, 69 врачей, 58 инженеров, 24 агронома, 36 офицеров, много и научных работников. И это из Красноборска! Из всех шестнадцати дореволюционных выпусков Красноборского училища ни один человек в дооктябрьский период не попал в высшее учебное заведение. Ни один! Двуглавый орел с распростертыми крыльями, изображенный на аттестате об окончании городского училища, не поднимал на своих крыльях…

Аттестаты зрелости об окончании советской красноборской школы имеют профессор кафедры теоретической механики Н. Борисов, ректор Московского института инженеров геодезии В. Большаков, заведующий кафедрой русского языка университета в Тарту С. Смирнов, руководитель научно-исследовательского института медицинского приборостроения Ю. Цепелев, преподаватель Львовского университета Ю. Шахов, научный сотрудник Института сельскохозяйственной микробиологии В. Рогозин, главный конструктор Симферопольского телевизионного завода В. Куликов, заведующий кафедрой Ульяновского педагогического института И, Куделин, секретарь райкома партии В. Брызгалов, завуч одной из ленинградских средних школ К. Опякина, кандидат сельскохозяйственных наук Л. Акишин, заведующая кафедрой в Университете дружбы народов имени Лумумбы Н. Борисова… Ни одному выпускнику городского училища не суждено было вернуться учителем в Красноборск. Ныне из 74 педагогов районного центра 29 — выпускники Крас-ноборской средней школы.

Делает Красноборск учебным центром и профессионально-техническое училище, которое готовит трактористов-механиков, слесарей по ремонту тракторов и автомашин, каменщиков, плотников-столяров, трактористов лесозаготовок, монтеров для сельской электрификации, шоферов-слесарей. Начало этому учебному заведению положило ремесленное училище, открытое в 1912 году и принявшее для обучения столярному мастерству двенадцать подростков… За советские полвека училище дало более одиннадцати тысяч квалифицированных рабочих.

Иной стала культурная жизнь Красноборска. Возникли коллективы художественной самодеятельности. Бригады Дома культуры — нередкие и желанные гости клубов в селах и лесопунктах района. Хор и оркестр народных инструментов санатория «Евда» под руководством В. Селиванова на областных смотрах занимал призовые места. На лекции Университета здоровья в шестидесятые годы собиралось по сто слушателей. В организованном обществом «Знание» и Домом культуры Народном университете работают факультеты литературы и искусства, боевой славы, правовых знаний.

До революции книжку в Красноборске можно было купить только на ярмарках, куда привозили календари, песенники, оракулы, сонники, молитвенники, дешевые Сытинские издания русских писателей. Теперь в Красноборске и Черевкове книжные магазины, продается литература и в магазинах сельпо. В Красноборске— 138 подписчиков на книжные издания, а литературы в 1970 году продано в районе на 29 тысяч рублей. Магазин «Книги» награжден дипломом Комитета по делам печати при Совете Министров РСФСР.

Есть такие стороны общественной жизни, которые характеризуют культурный уровень населения, его запросы и интересы, но не отображаются в цифрах. Очень популярным в старом Красноборске был идиот Федя Малоголовик, потешавший своим бредом скучавших мещан. Знали его все! Но кто знал, помнил и чтил в заштатном городе выходца из пригородной деревни Завотежица самородка Самсона Суханова, мастерство которого увековечено в замечательных творениях архитектуры?! Он участвовал в строительстве в Петербурге Казанского собора, Биржи, Адмиралтейства, Исаакиевского собора, колонны на Дворцовой площади. Ни разу ни по какому поводу ни в городском училище, ни в управе не было вспомянуто имя талантливого земляка.

Такой была не только его судьба. Героя русско-японской войны, кавалера всех степеней высшей боевой солдатской награды — Георгиевского креста, одного из четырех оставшихся в живых при гибели миноносца «Стерегущий» красноборца Федора Юрьева в 1911 году вызвали в столицу на открытие памятника «Стерегущему». В Красноборске его не пригласили ни на встречу с учениками, ни на чествование в городскую управу.

Современные красноборцы не «иваны, не помнящие родства». В 1969 году в районном Доме культуры был торжественный вечер в связи с 200-летием со дня рождения Суханова. Здесь чтят славных земляков — землепроходцев братьев Гусельниковых и Стадухина, сделавших географические открытия на Востоке. Помнят художников А. Борисова и Н. Бекрешева. Одна из улиц села носит имя героя гражданской войны Ивана Быстро-ва. С помощью Клуба красных следопытов в местной газете «Заря» стали широко известны в районе имена героев гражданской войны Ивана Зашихина, Василия Фуфаева.

Красноборск как в далеком прошлом, так и теперь — центр управления лесного хозяйства района. Но как различна суть этого управления! В Вологодском государственном архиве находятся отчеты Красноборского казенного лесничества за далекие и близкие к революции годы. В печатных бланках-анкетах имеются графы об уходе за лесом, лесовозобновлении, очистке лесных площадей, о мелиорации. И против всех этих граф в отчетах — красноречивый прочерк: не делалось ничего! Вся работа лесничества сводилась к продаже леса на корню лесопромышленным фирмам и крестьянам, к охране леса от самовольных порубок и тушению лесных пожаров силами сельского населения.

Многие страницы в отчетах заняты перечислением обнаруженных лесной стражей фактов самовольных порубок крестьянами леса. В большинстве случаев в отчете приписка: «виновный не обнаружен». Да и что было искать мужика, виновного в самовольной порубке нескольких бревен на ремонт гумна или жердей на по-прєвку полевой изгороди, если дело о самовольной порубке купцом Ксанфием Сидоровым тысячи деревьев ходило по судебным инстанциям тридцать лет…

Первый раз с главным лесничим Красноборского лесхоза Б. Н. Шняковым я познакомился несколько лет тому назад, получая консультацию у него, как пробраться с двинского притока Уфтюги пешком к истокам Пи-неги. Оказалось, что лесничий бывал и там, куда даже опытные рыбаки и охотники редко ходят. И путь через водораздел и состояние захламленных истоков Пинеги, как я убедился потом, описаны были мне с большой точностью. Более тридцати лет работает в красноборских лесах Борис Николаевич и исходил их не в качестве туриста. Орден Трудового Красного Знамени и значок «За сбережение и приумножение лесных богатств РСФСР» — доказательство этому.

Более четверти века тому назад в местечке Березовка на площади в семнадцать гектаров сделали в лесхозе первые посевы леса. Крохи? Но ведь это было впервые за всю многовековую историю лесного хозяйства в большом двинском районе, и поэтому не правильней ли будет «крохи» оценить как первый шаг. Почва готовилась к посадке прадедовским копачом. Этого тоже не стоило бы забывать при оценке первого шага по лесовозобновлению.

Теперь лесокультурные работы в какой-то мере механизированы. На пожарище 1964 года лес посажен уже на площади более двух с половиной тысяч гектаров. На вырубках в 1970 году проведены посадки и посев на тысяче гектаров. Это с любой точки зрения не крохи, а крупные работы по возобновлению леса. В пяти километрах от Красноборска на одном гектаре посажены в 1954 году кедры. Удавшаяся посадка, успех, проверенный пятнадцатью годами, обнадеживает, что красноборские лесоводы сделают так, что новая для двинского Севера лесная культура займет большие площади, будет украшать природу, радовать сердце и глаз, приносить пользу хозяйству, прославляя приумножение лесных богатств энтузиастами, работающими не ради славы.

Работника лесного хозяйства беспокоил завтрашний день леса, его судьба.

— Подрост — самый надежный резерв восстановления леса на вырубках. И как важно, чтобы ни одно молодое деревцо не погибло под стальными гусеницами трактора. Надо поднимать культуру лесозаготовительных кадров и ответственность не из боязни штрафа, а по совести хозяина богатств страны…

И в делах старого красноборского лесовода, и в его рассуждениях чувствуется государственный взгляд на лесные дела.

Наша беседа подходила к концу, я собирался уходить, но собеседник, дав жестом знак задержаться, открыл несгораемый шкаф, достал оттуда берестяной туесок и бумагу с восемью печатями на ней. Оказывается, лесхоз делает на экспорт березовые туеса, а бумага — документ, на котором восемь инстанций установили условия, каким должна отвечать экспортная продукция красноборских лесников. В 1969 году лесхоз выработал для экспорта тысячу туесков.

Красноборские лесоводы — инициативные хозяева. Инициатива проявлена и в организации в лесу пасек, в которых поселилось сто пчелиных семей. Десять лет назад в красноборские леса, на Лахому, привезли сорок пар бобров. Теперь они так расплодились, что перешли и в верховье Пинеги, и за Двину. Еще богаче стали леса.

Экспорт туесов не характеризует промышленное лицо Красноборского района. Не могут сегодня представлять это лицо кушаки, которые в прошлом не обходил молчанием никто из писавших о Красноборске.

Промышленное лицо району придают лесозаготовки. В границах Красноборского лесхоза заготовляется шестьсот тысяч кубометров древесины. Это примерно в десять раз больше, чем заготовлялось в двадцатые годы. Красноборский леспромхоз — один из передовых на Двине. Он награжден Ленинской юбилейной Почетной грамотой. В леспромхозе выросла производственная культура, улучшаются экономические показатели. В канун Ленинского юбилея предприятие перевыполнило план по выработке товарной продукции на одного человека промышленно-производственного персонала и по комплексной выработке на одного работающего на заготовке древесины, по производительности в смену на автомобиле, трелевочном тракторе и мотовозе, сэкономило горючее и электроэнергию. Выросли заработки. Получен почти миллион рублей прибыли.

И здесь хочется отметить факт, который выглядит, в известной мере, парадоксом: из четырех начальников лесопунктов трое не имеют и среднего специального образования, не имеет его ни один технорук. И тем не менее возглавляемый директором И. А. Окатовым Красноборский леспромхоз — прекрасная практическая школа для молодых выпускников лесных учебных заведений, которые, к сожалению, не спешат сюда. А зря!

Красноборск — центр района животноводческих совхозов. Многословен был бы рассказ о пути, пройденном совхозами почти за сорок лет… Помню поездку по фермам в 1933 году с начальником политотдела Красноборского совхоза Кириллом Новоселовым. Лучших своих сынов послала партия на укрепление совхозов. В числе их был и Новоселов, старый коммунист, один из организаторов Советской власти на Мезени, ставший организатором первых совхозов на Двине.

Не многое тогда могло порадовать в совхозе, но нельзя было не заметить усилий по преодолению трудностей. В 1932 году от каждой коровы было получено 915 килограммов молока, меньше того, что давали буренки единоличников. А совхоз должен давать больше и служить образцом ведения хозяйства. В следующем году удалось надоить по 1274 килограмма. Как мал этот надой в сравнении с современным, вдвое большим. Но получение тогда за один год прибавки в 359 килограммов было первой победой.

Трудно сказать, когда отдыхал начальник политотдела. Он появлялся на фермах то на утренней, то на вечерней дойке. Он видел отношение доярок и телятниц к труду, в беседах выяснял настроение рабочих, выделял достойных на поощрение. Приходилось освобождаться от тех, кто упорно не хотел видеть и в коровах, и в кормах свое, народное, добро. Это было время острой классовой борьбы, и фронт ее проходил по совхозным фермам, где действовали кулацкие недобитки.

И если когда-нибудь будут писать историю совхоза, то имя политотдельца Кирилла Новоселова не обойдут, как не обойдут имя Анны Федосеевой, главного зоотехника, потом десять годов — директора, заслужившей много лет назад в числе первых в районе орден Трудового Красного Знамени.

Цифры роста удоев молока за последние годы довольно высоки. Но дальнейшее повышение мясной и молочной продуктивности скота немыслимо без наведения порядка на сельскохозяйственных землях. Ведь в семидесятые годы с гектара красноборских и черевковских лугов собирали трав в два раза меньше, чем десятки лет назад. А сколь велики возможности восстановления старых кормовых угодий и расширения их за счет земель, которые на землеустроительных планах именуются «неудобными»!

В Телеговском совхозе есть участок Лисья согра. На Севере согрой называют заболоченные и заросшие густым кустарником и мелким лесом места. Прибавка к согре — «Лисья» означает такое глухое урочище, с которым связано обитание лисиц. С такого места ни корма, ни молока не получишь. Но вот пришел сюда отряд машинно-мелиоративной станции, вырубил трассу под канавы, прорыл их экскаватором, раскорчевал площадь, сжег древесный хлам, бульдозером заровнял ямы, вспахал, продисковал, профрезеровал, посеял травы. И на сотне гектаров Лисьей согры теперь такой травостой, что «сквозь тимофеевку мыши не пробежать!»

Еду с директором Черевковского совхоза Ю. А. Ба-решкиным в том же Красноборском районе по лугу.

Всепроходящий «газик» ныряет на разбитой луговой дороге в рытвины, с ревом вырывается из них, бежит по берегу озера. По водной глади утка степенно ведет за собой выводок. Рев «газика» не смущает птиц. Наверное, потому, что утята вылупились из яиц и растут под шум техники и он стал для них столь же естественным, как небесный гром.

Приезжаем на участок с выразительным названием Безбожник. Еще недавно здесь были сплошные кочки. Трава на них росла, но убрать ее можно было только ручной косой. А где взять людей на косьбу, если в отделении сохвоза в тридцатых годах было восемьсот человек, а теперь нет и ста пятидесяти. Но вот трактор с фрезой прошел по участку — и теперь траву убирают машиной. Да и трава стала расти более съедобная, чем на кочках.

И Лисья согра, и Безбожник, и некоторые другие участки на общем фоне состояния земельного фонда пока маленькие оазисы. Из пятнадцати тысяч гектаров, которые значатся в земельном балансе Красноборского района пастбищными угодьями, половина — лесные «пастбища». Кавычки здесь к месту: большую площадь их нельзя использовать для выпаса скота — коровы хвойных шишек не едят. Культурных же пастбищ в районе пока всего около семисот гектаров. Из двадцати тысяч гектаров луговых угодий треть площадей заросла кустарником, покрыта кочками, заболочена. Земли ждут приложения рук и техники, чтобы не только числиться в земельном балансе, но и участвовать в балансе кормовом.

Совхоз «Черевковский» взялся за использование нетронутых залежей торфа. Вывозят его на песчаные малоплодородные в прошлом поля. С каждого из трехсот гектаров удобренной за ряд лет торфом пашни убирали по 25 центнеров зерна. До этого намолачивали по восемь центнеров. В районе поставили задачей за пятилетку создать для удобрения пашни торфяной карьер в каждом совхозе. Будут сняты замки с кладовых плодородия на Кобылинском, Ранском, Моховом и других болотах.

Комментируя первые шаги по улучшению плодородия пашни, секретарь райкома партии И. И. Верещагин заметил:

— Продолжаем революцию в сельском хозяйстве…

Оценка, пожалуй, не преувеличена. И все же естественные кормовые угодья пока остаются в районе неподнятой целиной.

Черевковский совхоз известен трудовой славой с довоенных лет. В 1939 году он был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Рабочие совхоза Иосиф Акишин, Егор Пиликин, Зоя Власова и Мария Пиликина получили звание Героя Социалистического Труда. За успешное выполнение плана восьмой пятилетки семь работников совхоза награждены орденами и медалями. В их числе директор Юрий Барешкин и доярка Мария Малкова — орденами Ленина.

В совхозе видна забота о будущем. В 1969 году здесь строили два клуба, детсады, магазин, животноводческие помещения, цементные силосные траншеи. Двадцать девять человек из совхоза учились в вузах и техникумах,

— Самое больное место — укомплектование совхоза доярками, — озабоченно говорит директор совхоза Ю. А. Барешкин. — Вышли на пенсию четыре доярки в одном из отделений, и заменить некому. Уходит молодежь. За последние годы проводили в армию несколько десятков человек, вернулись только двое. И ведь нельзя сказать, что плохие условия работы. Средний месячный заработок—120 рублей. Жилье? За пятилетку построили семь 12-квартирных домов. В совхозе четыре детских сада, в каждом отделении — столовая. Есть свой автобус. Улучшаются и условия труда. Устанавливаем транспорт еры по раздаче кормов. Введена механическая дойка. Достаточно электроэнергии и на производственные, и на бытовые нужды!.. Еще не все как хочется. Верно! Но без людей и не сделать все, что надо. А людей нет…

Но положение не безнадежное, как может показаться на первый взгляд. Выход — в создании крупных механизированных животноводческих комплексов. Такой комплекс мне довелось видеть в ярославском колхозе «Родина». Там настолько все работы механизированы, что затраты труда на производство молока сократились в три раза. Да и труд стал другим, индустриальным, не отпугивающим молодежь. В Красноборском районе пока нет таких комплексов. Но они будут! Стараются создать его на базе Белослудского совхоза, где сейчас имеется уже не только механизация дойки и подачи воды, но и приготовления кормов и раздачи их. Введена и пневматическая уборка навоза. Руководит работой коммунист, умелец, бывший учитель, ныне заочник сельскохозяйственного института Анатолий Зашихин. Для создания животноводческих комплексов нужны материалы, оборудование, деньги. Но как же нужны энтузиасты!

Красноборск стал административным, хозяйственным и культурным центром большого района на Двине. Рассказ о судьбе заштатного городка будет неполным, если не сказать, что в советское время Красноборск стал и заметным лечебным центром на Архангельском Севере, местом двух замечательных двинских курортов.

КРАСНОБОРСКИЕ ЗДРАВНИЦЫ

Еще до того, как с палубы теплохода откроется набережая Красноборска, увидим на берегу над вершинами больших деревьев шпиль здания. Это дом, принадлежавший известному художнику А. А. Борисову.

Сын местного крестьянина, в детстве подпасок, в юности послушник в Соловецком монастыре, он попал там в иконописную мастерскую, где проявил способности рисовальщика. Соловки посетил президент Академии художеств. На иконописной выставке он обратил внимание на незаурядные работы Борисова, выделявшиеся среди трафаретных поделок. Талант, трудолюбие, настойчивость и любовь к живописи привели Борисова при содействии знатных лиц в Петербург. Он стал учеником Рисовальной школы, а в двадцать лет переступил порог Академии художеств.

Ученик выдающихся русских живописцев И. Шишкина и А. Куинджи, А. Борисов посвятил кисть родному Северу и особенно Заполярью. Он больше года жил на Новой Земле. В становище Поморская Губа построил дом, который был и пристанищем после многотрудных путешествий по острову, и художественной мастерской. В 1924 году я был в новоземельском доме Борисова. Тогда жили там шенкурские охотники. Они выражали признательность за добротное жилье и лишь недоумевали, зачем нужны в доме огромнейшие окна, не соответствующие суровому климату Арктики. Условия живописного мастерства им были неведомы.

Картины, написанные Борисовым по этюдам полярных путешествий, И. Е. Репин оценил, как «превосходные и верные». Одобрительные отзывы мастерству Борисова давали и выдающиеся художники В. Васнецов и А. Серов, знаменитый критик В. Стасов, писатели И. Соколов-Микитов и В. Гиляровский. Выставки картин при жизни художника успешно проходили в Петербурге, Вене, Берлине, Лондоне, Осло, в Белом доме Вашингтона…

В последние годы Борисов жил около Красноборска в построенном по его эскизам доме, шпиль которого виден с реки. Полотна этого периода отражают лесную природу Севера, снежную северную зиму. В советское время выставки картин Борисова проходили в Великом Устюге, Вологде, Архангельске, в Москве.

Скончался А. А. Борисов скоропостижно в своем доме в 1934 году. Память о себе он оставил в полотнах, которые находятся в Государственной Третьяковской галерее, в музеях Ленинграда, Архангельска, Вологды, Великого Устюга, Горького, Казани, Свердловска… Одна из картин висит в столовой в Горках Ленинских.

По инициативе Борисова, еще при его жизни, в 1922 году, около Красноборска был открыт первый северный советский курорт Солониха. С незапамятных времен в семи километрах от Красноборска бьют мощные соляные источники. В XVI веке здесь были соляные варницы Строгановых. Среди местного населения вода издавна использовалась как лечебная. Началось рождение курорта Солониха так: привезли и поставили у озера, наполненного соленой водой, сруб склада и превратили его в ванный корпус. Первых курортников разместили в крестьянских домах окрестных деревень. Через пять лет построили санаторный жилой корпус, который служит и поныне.

Двадцать курсовок и восемьдесят санаторных путевок — вот все, что сегодня в месяц может дать курорт больным для лечения хлоридно-сульфатно-натриевой водой. Одна действующая скважина дает шестьдесят литров лечебной воды в секунду, при современном числе лечащихся не используется и на треть. Пробурены новые скважины, но и они пока не используются. Одна из них богаче старой и сделала бы лечение полиартрита еще более эффективным. Вторая скважина пригодна для лечения желудочно-кишечных заболеваний и могла бы расширить контингент лечащихся. И еще есть в Солонихе одно лечебное богатство: илово-торфяная грязь. К сожалению, большие природные лечебные богатства, способные восстанавливать здоровье тысячам людей, пока лежат под спудом. Жилые, лечебные и подсобные помещения не позволяют увеличить число курортников.

Лечившиеся в Солонихе уезжают со словами благодарности в адрес главного врача В. Опякиной, и лечащего врача Е. Немчиновой, и медицинских сестер, которых в книге отзывов называют Любой, Идой, Ниной… Благодарят за лечение, за теплое отношение. «Даже нездоровье бежит от их ласки…» «Пусть добрые слова об этом маленьком курорте идут далеко за пределы нашей области…» И слава идет, но она не многих пока радует: из каждых десяти писем с просьбой дать хотя бы курсовку на девять из санатория идет отказ. Путевку для санаторного лечения многие ждут годами.

Богатые перспективы развития Солонихи бесспорны. Об этом говорится и в научной работе М. П. Смирновой, выполненной под руководством профессора М. Г. Заикиной. Верится, что первый советский курорт сможет восстанавливать здоровье большому числу больных. Заложен каменный лечебный корпус, который заменит пришедшее в ветхость здание. Начата постройка спального корпуса. На расширение курорта ВЦСПС ассигновал на ближайшие годы два миллиона рублей. Поднимутся здесь четырехэтажные корпуса. По генеральному плану санаторий должен быть развернут для одновременного приема пятисот человек!

В 1934 году был организован второй красноборский санаторий «Евда». Его открыли в Борисовском доме, который после смерти бездетного художника, не оставившего официального завещания, перешел государству.

В становлении курортов «Солонихи» и «Евды» большая заслуга Н. Г. Неверова. Он был одним из первых директоров «Солонихи», приводил в порядок дом Борисова в Евде, подбирал кадры для открывающегося здесь костно-туберкулезного детского санатория, стал директором курорта «Евда». Организованное Неверовым подсобное хозяйство в «Евде», пожалуй, впервые на Двине стало выращивать огурцы, кабачки, помидоры.

Бывший главный врач «Евды» М. Н. Фаворская рассказывает:

— Скептики из Красноборска и соседних деревень приходили и пророчили: «Если у Неверова будут расти помидоры, Двина пойдет вспять!» Помидоры выросли замечательные! Через год-два Неверову не стало отбоя от приходящих за рассадой.

Неверов ездил за саженцами фруктовых деревьев в Мичуринск и Киров. Энтузиаст-мичуринец достиг того, что через несколько лет четыреста деревьев яблоневого сада склонялись под тяжестью плодов. Они восхищали многочисленные экскурсии и приводили в восторг лечившихся в санатории детей-северян, из которых многие узнали этот плод на вкус впервые в «Евде».

След на земле по-разному остается… Санаторий «Евда» — замечательный след деятельности Николая Григорьевича Неверова, коллектива курорта, который почти тридцать с лишним лет возглавляла врач Мария Николаевна Фаворская, отмеченная званием заслуженного врача РСФСР. Их след — вступившие в строй тысячи воспитанников, которых вносили в санаторные палаты на носилках.

Начав свою жизнь с «Борисовской дачи», как назвали в Красноборске дом художника, в последние годы санаторий «Евда» стал владеть новым большим каменным зданием, построенным с учетом современных санаторных требований. Главный врач санатория Т. А. Чуркина, начавшая здесь врачебную работу двадцать лет назад под руководством Фаворской, рассказывая о санатории, с признательностью и уважением называет имена Неверова и Фаворской:

— Они жили только делом, заботой о санатории, который можно считать их детищем… Теперь санаторий стал другим не только внешне. Изменился и профиль курорта, он стал «легочным». В санатории ныне 200 коек. Медицинского персонала сорок человек, в том числе пять врачей. Дети, как правило, находятся здесь весь год. Лечение не прерывает учения, работает школа с первого по десятый класс. Ведут обучение двадцать два педагога и воспитателя. Подсобное хозяйство после Неверова принял Н. В. Попов и с тех пор ведет его бессменно и старательно.

Работают две здравницы на Северной Двине близ Красноборска. О создании здесь санаториев в дореволюционное время и речи не было.

Обычная лечебная сеть рождалась медленно и в муках. В 1861 году начальник Сольвычегодского гарнизона сообщал, что «в больнице больные находятся без всякого призрения. В случае заболевания кого-либо из нижних чинов должен отправлять в больницу, но в оной никого кроме сторожа нет»… В конце прошлого века Сольвычегодское земство стало открывать на Северной Двине больницы. Но какие? В Красноборской больнице был всего один врач К. Попов. Несколько раньше открылась больница в большом селе Черевково. О ней рассказывает художник В. В. Верещагин. Посетив больницу, он «подивился убогости заведения». В каморке для больных— окна крошечные, потолки низкие». Мужского и женского отделений нет. Врач пояснил: «Когда много приходит женщин, их и принимаем, а мужчинам отказываем». Родильного отделения не было. Верещагин записал рассказ черевковского врача Богоявленского:

«Приезжаю к родильнице, мучающейся уже шестой день… Я тщательно дезинфицирую инструменты, раскладываю их на столе… в открытое окно влетает курица, за ней другая и начинают расхаживать по инструментам. А больная стонет, чуть не умирает…»

Недавно я был в Черевковской больнице. Во главе ее стоит заслуженный врач республики Александр Марков. Работает он здесь двенадцать лет. Кроме старого земского корпуса, построенного по ходатайству крестьян в 1902 году, теперь больница размещается еще в трех зданиях, сооруженных в тридцатые годы. Есть в ней хирургическое, терапевтическое, педиатрическое и родильное отделения. В больнице четыре врача, семьдесят человек персонала. Как это далеко от времен черевковской больничной «каморки» и помощи роженицам в деревенской избе в присутствии куриц…

Перемены в организации здравоохранения на Двинской земле… Впрочем, понятие «перемена» здесь не определяет всей сущности. Если можно говорить о коренных переменах в Черевковской больнице, то ведь красноборские здравницы — это совершенно новое на Двине, совсем неведомое в прошлом, ставшее возможным во времена, когда забота о человеке является главной целью Коммунистической партии.

ТАМ, ГДЕ ВЛАСТВОВАЛ УДЕЛ

ДОКУМЕНТЫ РАССКАЗЫВАЮТ

Остаются за кормой теплохода километр за километром… Следующий после Красноборска районный центр — село Верхняя Тойма. Оно любуется на Двину с пятнадцатиметровой береговой кручи.

Это одно из самых древних поселений на Двине, в летописях упоминается раньше Москвы. Здесь жило племя чуди — тоймичи (по летописи — «тоймици»), родственное современным коми и удмуртам. В XIII веке городки этого племени называли «тоймокары», а на языке коми «кар» — город, удмуртов — «городище». В Удмуртии есть река Тойма. По Уставной новгородской грамоте 1137 года Тойма платила десятину новгородскому епископу. При Иване IV здесь была учреждена «земская изба». Она вершила суд над простыми людьми, вела торговые дела, раскладку и сбор податей и повинностей среди населения.

В XIX веке Верхняя Тойма — волостное село. В 1859 году в нем числилось шесть дворов с 55 жителями, две церкви, училище и удельный приказ. Село окружали деревушки Ермолинская, Ручьевская, Горка, Сумарокове, Савинская Бармиха (ныне Усть-Паленьга). Некоторые из них входят теперь в районный центр.

В глубокую древность ушло время племени тоймичей, в далекое историческое прошлое отошли земские избы, а удельный приказ под другим названием остался в памяти живых свидетелей властвования на тоемской земле удела, перечеркнутого только социалистической революцией.

На подходе к пристани Нижняя Тойма на высоком берегу в окружении старых деревьев виден дом не крестьянского типа. До революции здесь жил удельный барин. Так в народе называли чиновника, управляющего удельным имением. В районе Верхней и Нижней Тоймы, Борка, Двинского Березника и по Ваге из государственных лесов в XVIII веке были выделены имения царскому двору, которыми ведал департамент уделов министерства двора. Отсюда и название — удельные имения.

На усадьбе Красная Горка в Нижней Тойме было 23 строения. Кроме барского, стояли дома урядника и писаря, амбары, скотные дворы, сараи, баня… В барском доме — девять комнат с двадцать одним окном. Большую часть года в нем жили двое — барин с женой. Обслуживали их повар, три прислуги и дворник. Сын одной из служанок Федор Кузнецов помнит, как барыня чистоту полов проверяла белым носовым платком и придирками вгоняла служанок в слезы.

В литературе, освещающей положение крестьян на Севере, обычно подчеркивается, что здесь не существовало помещичьего крепостного права, деревня не была так задавлена, как в губерниях, где это право сохранялось до 1861 года, а помещичья кабала оставалась и позднее.

В южных уездах Вологодской губернии, где были дворянские имения, удел в период крепостного права покупал крестьян. Так у помещицы Межаковой купил «464 мужских души с женами, детьми, внучатами, с наличными и беглыми, с их крестьянским имуществом, строением, со скотом мелким и рогатым, с хлебом стоячим, молоченым и в землю посеяным», Правда, на Двине большими безлюдными площадями лесов владели графы Строгановы и княгиня Шаховская, но в первой половине XIX века они продали лесные владения уделу.

Двинские села не знали дворянина-землевладельца. Здесь не было помещичьих сельскохозяйственных имений и уделу не у кого было покупать крестьян в собственность. Это верно. Но если ограничимся признанием только этого бесспорного факта, то положение двинских удельных крестьян представим в явно розоватом свете. Здесь властвовал первый помещик Российской империи — царский двор. Его лесные имения окружали многие деревни, в состав имений входила и часть сельскохозяйственных угодий, в которых нуждались земледельцы. Удельные крестьяне несли большие тяготы налогов и поборов. Об этом рассказывают документы Вологодского архива.

На противоположном Нижней Тойме берегу Двины находятся деревни Афанасьевского сельсовета с центром в селе Вознесенском. В удельные времена здесь был Афанасьевский удельный приказ. На крестьян приказа в 1850 году было наложено сборов «за тягловые 118

участки и запасные запашки» 8604 рубля 85 копеек. Кроме того, «оброчных» по 2 рубля 58 копеек с 1021 души, состоящей на оброке — 2634 рубля 18 копеек. Брали еще за мельницы, за ловлю рыбы. Всего 1 1239 рублей 86 копеек.

Взяты деньги за землю, получен оброчный сбор, казалось бы, и все. В расчете с уделом! Далеко не так. С каждой души еще взыскивалось по 95 копеек «на устройство путей сообщения», 28 копеек — «на общие повинности по губернии», 16 копеек — «на составление вспомогательного капитала», 9 копеек — «на содержание полиции», 4 копейки — «на устройство присутственных мест и тюрем», 8 копеек — «на государственные и губернские частные повинности». По этой раскладке при-считывалось с оброчных 1633 рубля 60 копеек.

Всего афанасьевские оброчные удельные крестьяне в год заплатили 12873 рубля 46 копеек. На душу приходилось более 12 рублей. При урожайности и ценах на хлеб по тем временам надо было отдать с душевого надела почти половину урожая. Уплата хлебом обрекла бы семью на голод. Расплачивались с уделом деньгами от неземледельческих заработков. Как только выпадал первый снег, многие уходили на всю зиму в лес, занимались смолокурением. Спрос на смолу был большой, она шла на экспорт. Правда, солидная доля заработка попадала в карман богатеев — скупщиков смолы. Афанасьевцы работали и на постройке барж, необходимых для транспортировки смолы. Некоторые в поисках заработка уходили пешком за тысячу верст в Петербург.

Аппетит удела на поборы не знал предела. Приехал, например, удельный чиновник Ламанский с писцом в Афанасьевский приказ — и взыскано с крестьян 51 копейка прогонных и 3 рубля 56 копеек порционных. Содержание приезжих чинов за счет крестьян однажды вызвало бунт в соседней Пучуге. Приезжего землемера не выпускали, пока он не расплатится за «хлеб, квас, молоко, яйца, петухов и рябчиков, картофель и лук, вино», израсходованные на него за дни пребывания в селе.

Многие не могли рассчитаться с уделом по разнообразным налоговым платежам и за лес, срубленный на постройки и на дрова. Удельный старшина Дудоров спрашивал начальство «неблагоугодно ли будет взыскать с Алексея Пилицына через продажу имения» (имущества). За долги неплатежеспособного домохозяина отвечали однодеревенцы. Так, сообщал старшина, у Андриа-на Пономарева «никаких средств к взысканию не предвидится, кроме как с мирского общества, к коему он принадлежит».

Да, удельные крестьяне современных Верхнетоемско-го и Виноградовского районов не знали помещичьего крепостного права. Их не выменивали на борзых щенков, не проигрывали в карты. Они не были прикреплены к земле и могли отлучаться в города на заработки. Но гнет от поборов и платежей ставил их в тяжелое экономическое положение. Они были бесправны.

Управляющие удельными имениями в дореформенный период (до 70-х годов прошлого века) занимались не только пополнением казны царского двора, но вмешивались во многие стороны деревенской жизни.

Удельные конторы давали старшинам приказание: «не бывших у исповеди и святого причастия непременно понудить к выполнению сей обязанности». В архиве имеются «дела» удельных контор и о ремонте церквей, и уголовные дела о грабеже и изнасиловании, и брачные дела. Так, «крестьянская девка Авдотья Мякишева» была оштрафована на 39 рублей 96 копеек «за выход самовольно в замужество».

Удельное ведомство, полновластное в решении разнообразных вопросов, проявляло беспомощность и классическую волокиту в разрешении споров между деревнями о пользовании землей. Это и понятно: вражда крестьян между собой за пользование землями отвлекала их от борьбы с царским уделом — главным виновником нужды.

Спор между пучужскими и борокскими крестьянами о владении островом Хохлы тянулся почти двадцать лет. Пучужане посылали ходока Федорова к министру царского двора. Из Петербурга он вернулся ни с чем. Наотрез отказалась разбирать спор между Пучугой и Бор-ком и Межевая канцелярия, указав, что «входить в спор между удельными крестьянами не может». Спорьте, удельные мужики, сколько вам угодно! Интересы удела не затрагиваются… А мужики решали тем временем спор своими средствами. В деле имеются акты и об увозе в Пучугу сена, накошенного борокскими крестьянами, и об увозе в Борок сена, заготовленного пучужанами.

Из актов видно, что в споре на острове Хохлы не ограничивались руганью, а крестьянин Кондратьев однажды получил «изо всей силы по щекам и другой раз по оным и по левому уху». Нет сомнений, что многие рукоприкладства остались не увековеченными в архивах.

Отмена крепостного права, проведение в государстве ряда реформ в семидесятых годах прошлого века изменили правовое положение удельных крестьян. Они стали государственными крестьянами. Однако экономическое положение их оставалось тяжелым. Некоторые пахотные и сенокосные участки, расположенные не только в удельных лесах, но и внутри крестьянских душевых земель, оставались «оброчными статьями», за которые требовалась арендная плата. Казна не упускала ни одной копейки долга. С жителей Федьковской волости Ивана Корепина и Степана Журавлева были взысканы недополученные 20 копеек. На оброчных участках, арендованных Григорием Захаровым, за невзнос платы конфисковали и продали с торгов сено.

Тяжелое положение деревень после освобождения от удельной зависимости признавал даже губернатор. Во «всеподданнейшем докладе» царю он писал: «крестьяне остались без собственного леса, необходимого для своих построек и других хозяйственных надобностей, без топлива, без выгонов для скота». В этих губернаторских словах была не забота о крестьянах, а опасения, что тяжелое положение деревни вызовет революционную вспышку.

Бывшие удельные крестьяне Шенкурского уезда, куда входил и современный Виноградовский район, написали в 1905 году царю о своем бедственном положении и произволе удельных чиновников и полиции. Не получив ответа, стали самовольно заготовлять в удельных лесах строительный материал и дрова. Массовое «самоуправство» заставило губернатора выехать в уезд и пойти на некоторое снижение платы за пастьбу скота в удельных лесах, за торф, вывозимый на поля, и за рубку леса.

Подачки не удовлетворяли крестьян. В 1906 году развернулось массовое движение за самовольную распашку удельных земель, увеличились порубки леса. В уезд были направлены солдаты и казаки. Карательную экспедицию возглавил вице-губернатор. Руководители крестьянского движения были арестованы.

Но вот произошла Февральская революция. Не стало ни царя, ни царского двора, ни департамента уделов… Во главе министерства земледелия после революции встал кадет Шингарев, потом сменил его лидер эсеров Чернов. Что же изменили в положении удельных крестьян эти правители? Ничего! Управляющий Паденгским удельным имением в августе 1917 года (через пять месяцев после свержения самодержавия!) предлагал крестьянам заключить договоры на аренду удельных оброчных участков.

Лишь советский Декрет о земле и переход органов власти на местах в руки большевиков и беспартийных, поддерживающих Ленинскую партию, узаконил революционные действия бывших удельных крестьян.

ПОСТУПЬ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ

Ныне Верхняя Тойма — центр большого района. В него входят населенные пункты, расположенные не только на ста километрах берегов Двины, но и далеко в глубине лесных пространств. Деревни Горковского и Выйского сельсоветов находятся в верховье Пинеги, за 100–150 километров от районного центра. Летом туда можно попасть только пешком или на вертолете. К услугам делового человека и путника, дорожащего временем и удобствами, — регулярный транспорт. Турист проверит себя на выносливость в пешем пути по малопроходимым участкам дороги на Талицких и Горковских болотах. Верхом на лошади преодолевал этот путь в 1935 году М. Пришвин.

На больших лесных площадях современного Верхне-тоемского района в прошлом, кроме удельных имений, были казенные лесничества. И удел и лесничества продавали лес на корню капиталистическим фирмам. В последние годы перед революцией удел и сам вел промышленные заготовки леса, став владельцем лесопильного завода в Архангельске.

Работали на заготовке и сплаве бревен крестьяне. Необеспеченность от сельского хозяйства гнала их в лес на кабальных условиях. О бесправном положении лесорубов писал В. И. Ленин в «Развитии капитализма в России». «Лесопромышленность оставляет почти в полной неприкосновенности весь старый, патриархальный строи жизни, опутывая заброшенных в лесной глуши рабочих худшими видами кабалы, пользуясь их темнотой, беззащитностью и раздробленностью».

Крестьяне по снегу уезжали в дальние лесные делянки. Пока не построят избу, спали на земле, настелив хвойные ветки. В избе делали каменку или глиняный очаг без трубы, дым выходил в прорубленное в стене отверстие. Освещалась изба от огня в очаге или лучиной. Рабочий день длился, пока позволяли силы свои и лошади, да и сверх сил. На рождество и на масленицу выезжали в деревню, чтобы помыться в бане и завезти хлеб и фураж.

Изредка в лесах еще можно встретить такую избу. Стоило бы привезти ее в современный благоустроенный лесной поселок как экспонат, чтобы молодое поколение лесных рабочих узнало о быте старых лесорубов не только по рассказам.

Условия найма лесорубов были поистине кабальными. В договоре фирмы с артелью лесорубов указывалось, что лесорубы «лесные избушки обязаны строить сами без всякой оплаты», «за увечье рабочих фирма не уплачивает, какие бы последствия не были». Наиболее тяжелым было положение безлошадных крестьян, так как фирма платила за бревно, вывезенное «на катище», и заработок безлошадника зависел от условий, на которых его наймет крестьянин, имеющий лошадь, или возьмут в «артель», какие сколачивали подрядчики-кулаки.

Когда в самую отдаленную Гавриловскую волость района солдаты-фронтовики И. Заборский, А. Рудаков, Я. Дунаев, И. Рудаков, М. Толстиков и петроградский рабочий-большевик, уроженец деревни Хорнема, И. Си-няев принесли весть о победе Октябрьской революции и о ее вожде В. И. Ленине, собрался самый многолюдный за всю историю волости сход, который единогласно принял резолюцию:

«По тщательному обсуждению собрание пришло и: следующему выводу: вековой гнет капитала, нужда, эксплуатация труда, державшая нас в кабале, отсутствие просвещения, отдаленность от центра не могли на нас отразиться благоприятно. Мы были слабы, не организованы. Мы хотели защищать интересы, но не знали, как выпутаться… Теперь мы прозрели. Мы ясно видим: кто наши друзья и кто враги. Приветствуем наше Рабоче-Крестьянское правительство!»

Да, ленинская правда позволила потомственным лесорубам разглядеть, кто их друзья и кто враги. В первые дни интервенции в волости организовался отряд красных добровольцев. А когда со стороны Пинеги в волость пришли белые, то только два человека пополнили белое воинство.

В начале 1918 года капиталистические фирмы заявили волостному Совету, что они прекращают лесозаготовки. Совет ответил на угрозу саботажа: «Если со стороны лесопромышленников последует прекращение работ, то немедленно оповестить всех рабочих, чтобы они оставались на своих местах и производили работу, а все заготовленные материалы реквизировать».

В первые годы революции нужда в древесине встала с особой остротой. Молодое Советское государство, разоренное войнами, нуждалось в восстановлении промышленности, а для этого необходим был ввоз из-за границы машин. В. И. Ленин указывал: «…Наш основной интерес возможно скорее получить от капиталистических стран те средства производства (паровозы, машины, электрические аппараты), без которых восстановить нашу промышленность сколько-нибудь серьезно мы не сможем… Чтобы получить лучшие машины и пр., мы должны платить. Чем платить?.. И здесь нет объекта более удобного для нас экономически, чем леса на дальнем Севере…»

В годы первых двух пятилеток Северный край стал валютным цехом страны, дав на индустриализацию от экспорта леса сотни миллионов рублей золотом. Северные лесорубы помогали сооружению Магнитки, Уралмаша, Днепрогэса и других гигантов индустрии.

Лесозаготовки в первые советские годы во многом оставались прежними: сезонник крестьянин с топором и пилой, лошадь на возке, общая оплата труда за рубку и вывозку. Положение крайне усугублялось тем, что деньги были обесценены. В какой-то мере старались заинтересовать лесорубов выдачей таких крайне дефицитных продуктов и товаров, как мука, соль, мыло, табак, спички.

Совершенно новым явлением был большой политический подъем трудовой деревни, с плеч которой революция сбросила удел и капиталистов-лесопромышленников. Афанасьевские крестьяне ехали в лес, на Кодиму, с красными флагами. Улучшались жилищные условия лесорубов: за счет государства строили в лесу бараки с дымоходами, сушилками для одежды, с керосиновым освещением, с красными уголками.

Важным хозяйственным и политическим шагом явилось постановление Архангельского губисполкома в 1928 году о раздельной оплате рубки и возки и о создании в леспромхозах своих конных обозов. Деревня в то время была единоличной, безлошадник теперь мог работать в лесу на рубке или возчиком на конях леспромхоза независимо от лошадного соседа.

Вопрос о механизации лесоразработок ставился в Советском правительстве еще в 1921 году. Но более первоочередным было вложение средств в другие отрасли. И еще многие годы нечем было заменить топор и коня.

Архангельская губерния стала инициатором внедрения тракторной вывозки древесины. В речи на XV съезде партии делегат от Архангельской партийной организации С. А. Бергавинов, секретарь губкома, говорил о необходимости механизации лесоразработок. В леса Верхнетоемского района первые восемь тракторов пришли в 1929 году. Тракторная база организовалась около деревни Завал, на берегу речки Малая Унжица. Тракторный поезд из двадцати и более саней доставлял за рейс около трехсот кубометров древесины на берег Двины. В числе первых трактористов района был Василий Любимков.

Внедрение тракторной вывозки было поистине революцией в лесозаготовках. Замена лошади трактором позволила вести заготовку древесины круглый год. На валку леса потребовались постоянные кадры рабочих, а не сезонники. И хотя еще много времени, вплоть до первых послевоенных лет, пришлось прибегать к дополнительной сезонной силе колхозников, революция в лесу была очевидной. Тракторы вытесняли лошадь, позднее ее заменили автомобили, мотовозы и паровозы. Лесоруба-сезонника с топором и лучковкой заменял кадровый лесной рабочий, вооруженный механической пилой. Все это явилось поступью индустриализации в лесу, шагами социализма!

В наши дни Верхнетоемский район — крупнейшая лесозаготовительная зона на Двине. В 1928 году в современных его границах было заготовлено 178 тысяч кубометров древесины, в 1970 году — больше миллиона. В 1940 году на Нижней Тойме построили первую автолежневую дорогу протяженностью четырнадцать километров и начала действовать недалеко от Верхней Тоймы семикилометровая узкоколейная железная дорога с конной тягой. В 1970 году длина автолежневых дорог в районе равнялась 240 километрам, стало четыре узкоколейки с вывозкой древесины мотовозами на Двину, Илещу и Ергу. Сейчас протяженность основных магистралей узкоколеек превышает 100 километров. На трелевке древесины — больше трехсот тракторов.

Лесозаготовители ищут пути дальнейшего совершенствования организации работы и механизации труда. Это заблаговременная подготовка лесосек, улучшение дорожного строительства, выделение из комплексных бригад погрузочных работ, переход на валку дерева одним рабочим, внедрение хозрасчета в бригадах, механизация на нижних складах… Не затронута пока механизацией в верхнетоемских лесах (да и не только там) обрубка сучьев. Здесь властвует топор. Но и обрубка сучьев топором станет столь же архаичной, какой сегодня является валка дерева лучковкой. Директивы XXIV съезда партии по новой пятилетке обращают «особое внимание на механизацию трудоемких работ на лесозаготовках, внедрение более совершенных машин и оборудования…» Придет время, и валочно-пакетирующие и передвижные сучкорезные машины полностью вытеснят на заготовке леса ручной труд.

Богаты у Верхнетоемского района перспективы развития заготовок древесины. В десятке километров от Верхней Тоймы создается крупнейшее на Двине Корни-ловское лесопромышленное предприятие. В его организацию вкладывается сорок миллионов рублей. Строится железобетонная лесовозная дорога с берега Двины в верховье Пинеги протяженностью семьдесят километров. От нее в стороны отойдут сотни километров веток, которые проникнут в богатые нетронутые лесные массивы. Запас древесины здесь сорок семь миллионов кубометров. Проектный грузооборот дороги 650 тысяч кубометров в год. Ведется изыскание другой лесовозной дороги вблизи границы с Виноградовским районом. Предполагаемый ее грузооборот 600 тыс. куб. Два новых предприятия будут давать больше древесины, чем заготовляли все четыре леспромхоза района в 1970 году.

Корниловская дорога дойдет до местечка Мужиково на Пинеге. Несколько лет назад я добирался до него четверо суток пешком через таежный водораздел и на резиновой лодке по реке. И вот еду по первым двадцати километрам Корниловской дороги. Автомашина уверенно бежит по бетонным плитам. Через несколько лет расстояние Корнилово — Мужиково большегрузные автомашины будут покрывать за два часа!

Верхнетоемский район издавна известен кустарной лесохимией/Смола и скипидар, выгоняемые афанасьевскими и другими смолокурами, славились на внутреннем и международном рынках. В 1924 году в районе (в современных его границах) было добыто больше двух тысяч тонн смолы, а в 1969 году получено только шестьдесят тонн. Добыча скипидара сократилась почти в пятьдесят раз.

Произошло вот что. В химической — нефтяной и угольной — промышленности получили заменитель древесной смолы, спрос на нее упал, добычу ее свернули. Позднее выяснилось, что заменитель далеко уступает по качеству натуральной древесной смоле. Ярославский завод резиновых технических изделий, расположенный в одном городе с крупнейшим нефтехимическим предприятием, просил у лесохимиков: дайте смолу! Быстро восстановить добычу ее в большом объеме трудно. В годы свертывания лесохимии кадры растеряны. Подготовленный для добычи смолы лес ушел в рубку, а готовить сырье для смолы надо семь лет. В последнее время резиновая промышленность, очевидно, нашла нужный заменитель древесной смолы, и спрос на нее очень сократился.

За последние годы лесохимики Верхней Тоймы развили добычу живицы и барраса, которые отправляют для переработки на канифоль и скипидар. Добывать живицу начали семь лет назад и увеличили за этот срок заготовку ее почти в десять раз.

Неузнаваемо изменился быт лесных рабочих. Вот поселок Авнюга Верхнетоемского района. В нем более полутора тысяч жителей. Столько в прошлом не было ни в одном селе на Двине. Рабочие живут в рубленых домах. В поселке — электричество, шесть магазинов, столовая, пекарня, средняя школа более чем на пятьсот учащихся, интернат, клуб, детсад, больница, которую обслуживают пять врачей, баня. Когда я был там, уже заканчивалась прокладка водопровода. Таков современный лесной поселок.

Замечательная перемена на лесозаготовках в районе— рост местных кадров. Когда в дореволюционное время местного деревенского парня Федю Гришенькина фирма Володина взяла на лесозаготовки «обходным» (десятником), то это была сенсация на всю Гавриловскую волость… Самую богатую невесту прочили в жены знатному жениху. А теперь в тех местах, в Осяткине, и начальник лесопункта, и главный механик, и бухгалтер, не говоря уже о мастерах, — все из местных жителей! Да и директор леспромхоза В. Д. Дунаев местный. Из здешней деревни Бор лесоруб А. Н. Замятин поднялся на высокий пост руководителя лесной промышленности на Урале. И все это не сенсация, а закономерность нашего времени. Великий Октябрь раскрепостил силы и талант народа.

Верхнетоемский район — родина стахановцев первой пятилетки. Лесоруб Дмитрий Заборский один из первых на Севере и в стране применил для валки дерева вместо топора лучковую пилу и с подручным перекрывал дневную норму почти в десять раз. Лесному богатырю в Кремле вручили орден Трудового Красного Знамени. Из далекой верхнетоемской деревни Керас вышел стахановец Степан Первышин. Правительство и его наградило орденом. Он был депутатом Верховного Совета Российской Федерации первого созыва. Партийная организация Ахангельской области посылала Первышина делегатом на XVIII партийный съезд. Верхнетоемец Николай Баскаков из деревни Село стал первым Героем Социалистического Труда лесозаготовительной промышленности Севера.

Есть ли «порох в пороховницах» и теперь у верхне-тоемских лесозаготовителей? В тех же местах, где трудился Дмитрий Заборский, вальщик из того же фамильного рода Аркадий Заборский награжден орденами «Знак почета» и Трудового Красного Знамени. Орденом Ленина отмечен труд механизатора Павла Голубева.

Сорок верхнетоемцев награждены орденами и медалями за выполнение восьмой пятилетки по лесу. Чтобы не перехвалить верхнетоемцев, замечу, что комплексная выработка на одного рабочего в 1969 году по району была меньше средней по области. Думается, что верхнетоемцы не дадут «пороху отсыреть» и займут передовое место среди лесозаготовительных районов на Двине.

ПЕРЕМЕНЫ ВО ВСЕМ

Революционные перемены произошли и на полях, которые некогда единоличники обрабатывали деревянной сохой и засевали из лукошка. Да и откуда на двинских полях было взяться сеялке, если в 1910 году по отчету Архангельского губернского склада сельхозмашин была продана в губернии всего одна сеялка…

Механизация на Двину пришла много поздней, чем в хлебные районы страны. Это и понятно. Не на северные же лоскутки пашни надо было давать тракторы и комбайны в первую очередь. В 1940 году на полях района было меньше тридцати тракторов, а в 1970 году их стало больше трехсотпятидесяти, число комбайнов увеличилось в пятнадцать раз. Колхозы тогда не имели ни одного автомобиля, ныне в сельском хозяйстве района стало больше ста автомашин.

Большой шаг сделан в животноводстве. В 1953 году средний годовой надой от коровы не достигал и полутысячи килограммов, в 1970 году стал 2375 килограммов. С 1933 по 1968 год производство масла в районе увеличилось в четыре с половиной раза.

Побываем в селе Вознесенском, где был Афанасьевский удельный приказ. Здесь теперь колхоз имени В. И. Ленина. Деревенская кузница — вот единственное предприятие, которое было до революции в большом селе. В колхозе две лесопилки, столярная мастерская, электростанции, ремонтные мастерские. Богат машинный парк: в нем 41 трактор. На каждый колхозный двор приходится теперь почти четыре тягловые железные лошадиные силы; в дореволюционной единоличной деревне более четверти дворов были безлошадными. В Афанасьевском колхозе девять комбайнов, семь грузовых автомобилей.

Коллективное хозяйство возникло здесь в первые советские годы, члены его назывались коммунарами, хотя организация и оплата труда были не по принципу коммуны. 8 начале тридцатых годов сельхозартель возглавил ленинградский рабочий-двадцатипятитысячник Иосиф Кубланов. После него сменилось восемь председателей. Всех дольше, девять лет, руководил колхозом Александр Сумароков. Он проявил себя новатором в хозяйстве: первым в районе ввел в севооборот клевер и приступил к созданию долголетних культурных пастбищ.

И если колхоз вышел по надоям молока на первое место в районе, достигнув в 1970 году 2801 (килограмма в среднем от коровы, то это является платой и за клевер, и за хороший травостой на пастбище, и, конечно, за труд таких замечательных доярок, как Анастасия Давыдова, Екатерина Рухлова, Мария Моисеева и другие, возглавляемые зоотехником Марией Шараповой. Это и плата за труд механизаторов, звено которых из семи человек под руководством Анатолия Петрова успевает за двадцать дней заготовлять более трехсот тонн сена.

Ныне во главе колхоза — молодой Владимир Васильевич Лагунов. Его председательский пост как бы наследственный: председателем несколько лет был его отец, мать — бригадиром четырнадцать лет. Но, понятно, не это родство выдвинуло В. Лагунова на председательское место. Уроженец Вознесенского, он здесь окончил школу, позднее получил образование в техникуме, работал в своем колхозе специалистом по механизации.

В колхозе есть агроном, зоотехник, экономист, механик, видна забота о пополнении специалистами: три колхозника учатся в Ленинградском сельскохозяйственном институте, два — в Холмогорском зоотехникуме. Но пополнение кадров массовой квалификации молодежью крайне слабое. Из сорока доярок, например, только одна моложе двадцати пяти лет, многие приближаются к пенсионному возрасту.

Вопрос о передаче эстафеты колхозного труда в Вознесенском, как и в других двинских селах, — один из злободневных. В колхозе имени В. И. Ленина 244 человека в рабочем возрасте, 271 — старше.

Из второго поколения можно назвать многих. Это не только председатель колхоза В. В. Лагунов. Сын одного из первых коммунаров Ильи Калачникова Геннадий — 130

плотник, его жена Лидия — доярка. Бухгалтером работает Виталий Савелов, сын первых коммунаров Василия Илларионовича и Елизаветы Николаевны, первой в районе трактористки с двадцатипятилетним стажем… Но трудно назвать семьи, из которых на колхозную работу пришли представители третьего поколения, как, например, в семье Алексея Лагунова, сын которого Николай работает бригадиром, дочь Лидия — животноводом, внучка Валя — счетоводом. В некоторых семьях третье поколение еще не подросло, а там, где выросло, улетело из села. За последние десять лет число детей до 12 лет в колхозных семьях уменьшилось с 303 до 145, а подростков до 16 лет увеличилось только на семь. Может быть, произошел большой переход подростков в группу старше 16 лет? За десятилетие число колхозников в этом возрасте уменьшилось на 84. Шел «отлив» подростков из колхоза.

В 1970 году наметился некоторый перелом. В колхозе осталось четырнадцать выпускников школы. По отзыву председателя, замечательно работают ребята! Трактористы Саша Пьянков, Коля Останин и Саша Меньшаков уже в первый год не отставали от старых механизаторов. Дает высокую производительность шофер Александр Коптелов, ранее пришедший на работу из восьмилетки. Среди ребят в школе растет интерес к колхозному труду. Этого пока нельзя сказать о девушках.

О причинах утечки, закономерности ее и об условиях закрепления колхозных кадров за последние годы писалось много. И не прозвучит откровением, что дальнейшая механизация сельскохозяйственного производства и, в первую очередь, комплексная механизация животноводства, где труд пока наименее облегчен, рабочее время менее упорядочено и где нужда в кадрах особенно остра, будут способствовать решению острой проблемы рабочих в сельском хозяйстве на Двине. Этому поможет и дальнейшее улучшение культурных и бытовых условий в селах.

Социалистический строй внес перемены во все стороны жизни двинской деревни, в том числе в культуру.

Приехавшая в 1909 году в Вознесенское восемнадцатилетняя учительница О. В. Раввинова обучала двадцать пять детей в избе Павла Лагунова. Школа существовала с 1842 года, а своего здания не имела, мыкалась по крестьянским домам.

Ныне в Вознесенском — средняя школа, в ней больше двухсот пятидесяти учеников, классы и интернат размещаются в больших бывших купеческих домах.

Пожелтевшие архивные листки познакомили нас с экономическим и правовым (а точнее, с бесправным) положением удельных крестьян. Стоит спуститься с Красной Горки от дома удельного барина, где теперь помещается детский дом, пройти в музей Нижнетоемской школы, и получим представление о некоторых сторонах крестьянского быта прошлого и начала этого века.

В одной из комнат показан весь процесс ткацкого домашнего ремесла в северных деревнях от пучка льна-соломки до готовых швейных изделий из холста. Каждая стадия процесса представлена и орудием, которым обрабатывали лен, и продукцией, какая получалась на каждом этапе. Здесь и кичиги, которыми околачивали на поветях льняную соломку, чтобы освободить ее от семян, тут и мялки и трепалки, на которых мяли и трепали соломку. Здесь обивалы и щети, с помощью которых делали волокно идеально чистым.

Вычесанный лен переходил на прясницы и в сноровистых руках на веретене превращался в пряжу. Пряли девушки длинными зимними вечерами при свете лучины, скрашивая однообразный труд лирической песней и озорной частушкой под аккомпанемент гармошки парней. Длинен путь пряжи, прежде чем она попадет в ткацкий станок. Учительница Н. С. Сенчугова знакомит с устройством и действием станка, какую роль играют его десять деревянных частей. Металла в «машине» нет ни грамма.

Из музея выходим с представлением об одной из наиболее убедительных сторон натурального крестьянского хозяйства с его малопроизводительным утомительным ручным трудом.

Пройдя сотню метров от музея, я попал в сельский магазин. У прилавка группа женщин выбирала ткани, всесторонне обсуждая их достоинства и недостатки. Они «соткут» себе материал на платье не за осень и зиму, а за минуты…

Вечером на заседании правления нижнетоемского колхоза «Красный Октябрь» обсуждался вопрос о подготовке ферм к зиме. С озабоченностью председатель колхоза Василий Репин говорил о том, что автопоилки в коровниках вышли из строя, а замены им нет, дают их только в новые коровники. Сегодня руководитель колхоза беспокоится о том, чтобы потомки крестьянок, не знавших отдыха рукам на обработке льна и в другом труде, — нынешние доярки, не вернулись от автопоилок назад — к ведрам на коромыслах.

От музея, где показано ткацкое ремесло, до магазина, торгующего тканями, и до правления колхоза, где озабочены, чтобы не вернуться к коромыслу, сотни метров. Но в это расстояние легли добрые полвека, перестроившие и хозяйство, и быт деревни, и психологию людей.

Перемены во всем… Мы привыкли к ним, как к обычным явлениям. Но иной раз непродолжительная и даже случайная встреча заставляет воскресить в памяти далекое прошлое и ярче увидеть в новом значимость перемен, оценить их в свете необычного явления.

Лет пять назад в деревне Новинки Верхнетоемского района встретился с товарищем школьных лет Николаем Виноградовым. В его доме висел над столом пузырек электролампы. Обычное явление! В беседе товарищ напомнил мне, что в годы нашего детства, на пороге этого века, у крестьян был обычай ходить зимой на долгую вечернюю беседу к соседу с березовым поленом. Считалось неэтичным вводить соседа в расход хотя и вовсе не дефицитного осветительного материала… Керосиновая лампа входила в быт на нашей памяти.

Шагал недавно по лесной дороге в самую дальнюю деревню района Тиневу. Меня обогнала на велосипеде девушка. Это была почтальон Лина Малеева. Пятнадцатикилометровый путь с почты из Романова Острова она делала на велосипеде или пешком три раза в неделю. В маленькую деревню приходит шестьдесят газет и журналов. Ну что же, и велосипед и доставка почты в далекое селение — тоже обычное явление в наше время. Верно. Но ведь в дореволюционное время в Тиневу совсем не ходила почта, сюда не выписывалось ни единой газеты, а письмо от солдата приносил случайный попутчик из волостного правления, отстоявшего от Тиневы за тридцать верст.

Мне довелось познакомиться в Верхнетоемском районе со старым фельдшером П. А. Поповым, награжденным орденом «Знак почета». Он ушел на пенсию к семидесяти годам после полувековой работы. В первые советские годы был единственным медиком в селе Согре. Один на три тысячи жителей в волости, растянувшейся на полсотни километров.

— Проснусь рано утром, а у крыльца стоит уже несколько лошадей, — рассказывает Петр Алексеевич. — Приехали из разных деревень, чтобы отвезти меня к тяжелобольному или к женщине, мучающейся в родах. Надо ко всем поспеть вовремя! Не легкая задача… Что только не приходилось делать: вправлять вывихи, рвать зубы, лечить открытые переломы, принимать осложненные роды, ликвидировать вспышки эпидемий… Одному! Врач и больница в Тойме за сотню километров бездорожья. Не было самолетов, чтобы отправить в больницу нуждающегося в стационарном лечении. Не было телефона, чтобы посоветоваться с больничным доктором.

Теперь в Согре своя маленькая больница, есть здесь и врач. В пятилетку намечена постройка больницы на 35 коек. И это тоже обычное для нашей современности явление!

Как-то при возвращении с Двины попал в Котласе в купе вагона, где ехали трое молодых людей из Воркуты. На пиджаках двоих — «ромбы», значки о высшем образовании. Как часто бывает в пути, разговорились — откуда кто едет. Я начал передавать свои впечатления о переменах на Двинской земле. Один из собеседников с недоумением заметил:

— Когда это старое было!.. Ну и что в новом особенного?!

Для него все перемены — только обычное явление. Ведь я рассказал не о полете на луну из Верхней Тоймы, а только об электричестве, сменившем березовую лучину. И это действительно стало здесь обычным явлением. Спорить тут не о чем! И старое было действительно очень давно, более шестидесяти лет назад. Тоже правильно! Но если замечательные, но ставшие обычными перемены соизмерить с прошлым, то к признанию обычности прибавляется радостное сознание величия преобразований жизни.

Реплика молодого спутника со всей силой подтверждает правоту слов М. Горького: «Чем лучше мы будем знать прошлое, тем легче, тем более глубоко и радостно поймем великое значение творимого нами настоящего». Ум и сердце во многом обычном тогда увидят больше, новое оценят достойней.

ПЛЕСЫ БОЕВОЙ СЛАВЫ

ВРАГ НЕ ПРОШЕЛ

От Нижней Тоймы одна за другой идут речные пристани: Пучуга, Борок, Сельцо, Троица, Конецгорье, Двинской Березник. Теплоход идет по речным плесам, которые бороздили суда Северодвинской военной флотилии в период гражданской войны. Справа и слева остаются и такие селения, большинства которых нет на географических картах, не пристают сюда теплоходы, но эти деревни нередко упоминались в оперативных сводках Красного командования. Это — Городок, Каменные Прилуки, Тулгас, Плесо, Топ-са, Сельменьга, Чамово…

Боевым действиям на Двине предшествовали события, о которых надо вспомнить.

В марте 1918 года с английских и французских крейсеров в Мурманск высадился вооруженный десант. Так началась интервенция на молодую Советскую Республику. В конце июля интервенты направили в устье Двины семнадцать военных кораблей. И когда 2 августа эскадра была вблизи Архангельска, в городе произошел контрреволюционный переворот. При поддержке иноземных штыков контрреволюция создала марионеточное Верховное управление Северной области.

Угроза Архангельску со стороны империалистических держав не была для Советского правительства неожиданной. На случай интервенции предпринимался ряд мер.

В Архангельск во время первой мировой войны поступало из Англии и США военное снаряжение и уголь. Интервенция угрожала захвату ценных грузов. В феврале 1918 года Советское правительство создало Чрезвычайную комиссию по разгрузке Архангельского порта, а в апреле приняло решение об усилении вывоза по железной дороге и по реке. Из пятидесяти миллионов пудов каменного угля, имевшегося в Архангельске на 1 января 1918 года, ко дню интервенции оставалось в городе два-три миллиона пудов.

В мае 1918 года в Архангельск прибыла правительственная комиссия во главе с уполномоченным Совета Народных Комиссаров М. С. Кедровым. Комиссия имела широкие полномочия, в состав ее входили представители почти всех Наркоматов. Она распустила городскую думу, арестовала и привлекла к ответственности за саботаж и злоупотребления наиболее активных ее членов, закрыла контрреволюционные газеты, призывавшие к «ликвидации Советской власти». С 22 июня в Архангельске было введено военное положение.

Накануне 2 августа, когда над городом уже летали гидропланы интервентов и стало известно о подходе кораблей в устье Двины, губисполком и другие советские учреждения эвакуировались вверх по Северной Двине. Последний пароход отошел в два часа 2 августа с сотрудниками ЧК.

Замаскировавшиеся в Совете обороны города враги— адмирал Викорст и полковник Потапов — сорвали вооруженную защиту Архангельска. Фарватер был «загорожен» потопленными, но невзорванными судами. Корабли интервентов их легко подняли. Установленные на острове Мудьюг и неприкрытые батареи сделали несколько выстрелов по вражеским судам и от первых ответных снарядов вышли из строя. Верные Советской власти воинские части накануне были переброшены на станцию Исакогорка и лишены возможности участвовать в защите города. Вооруженные маймаксанские рабочие оказались без военного руководства. Предатели сделали свое грязное дело.

С занятием Архангельска интервентами Двина стала играть большую роль в защите не только Севера. По реке шел путь на Котлас, оттуда по железной дороге на Вятку (ныне Киров), к которой рвались из Сибири бело-чехи, а поздней — белая армия Колчака. Соединение сибирской и северной армий интервентов и белогвардейцев осложнило бы защиту Советской России от врагов.

На значение Северной Двины и Котласа в обороне страны от интервентов не раз указывал В. И. Ленин, подчеркивая необходимость «организовать защиту Котласа во что бы то ни стало».

Белогвардейское правительство не сомневалось, что с помощью оккупационных войск захватит Котлас. Рассчитывало правительство и на то, что скоро пойдет в Котлас хлеб из белой Сибири. Эта самоуверенность была такова, что уже 12 августа в Верховном управлении Северной области обсуждался вопрос «о транспортировке по Двине сибирского хлеба». Глава правительства старик Чайковский забыл старую русскую пословицу: «На чужой каравай рта не разевай!»

А тем временем, пока у белогвардейских правителей текли слюнки в предвкушении сибирского хлебца, события развивались не в пользу белых.

Второго августа в Двинской Березник прибыл заместитель председателя Архангельского губисполкома П. Ф. Виноградов, возвращавшийся с ликвидации эсеро-кулацкого мятежа в Шенкурске, В Двинском Березнике он узнал о контрреволюционном перевороте в Архангельске. Прибыв 5 августа в Котлас, он сформировал на нескольких речных судах боевые отряды.

Девятого августа из Котласа вышел отряд под командованием П. Ф. Виноградова. На пути, в разных пунктах в 50—130 верстах от Двинского Березника, он встретил пароходы, входившие в ранее посланную группу, и вернул их обратно. П. Виноградов взял на себя командование флотилией, перешел на «Мурман», ставший флагманом. Приблизившись на расстояние менее версты к стоявшим на рейде в Двинском Березнике пяти вражеским пароходам, «Мурман» и «Могучий» открыли артиллерийский огонь. «Мурман» подходил к противнику на сто сажен и расстреливал его из пулемета в упор. Враг отвечал артиллерийским и пулеметным огнем. Бой длился два часа десять минут. В каюты и нижние кубрики «Мур-мана» попало свыше девяноста пулеметных пуль, труба парохода и капитанский мостик были прострелены более чем в шестидесяти местах.

Нанеся потери противнику и защитив путь на Котлас, но не имея сухопутных сил, чтобы закрепиться на берегах, наша флотилия отошла к Конецгорью. О ходе и результатах боя П. Виноградов сообщил в Москву: «…Главный выигрыш его — в произведении морального эффекта, так как нападали в меньшем числе, с безумной смелостью, организованно, планомерно, с силой стихии…» В. И. Ленин высоко оценил итог этого боя. На сообщении он написал: «В печать. Крупная победа над англичанами и белогвардейской сволочью».

Боевые действия на Двине после августовского сражения не утихали до тех пор, пока реку не сковал лед. Советская флотилия не смогла противостоять лучше вооруженным артиллерией судам интервентов и отступила до Нижней Тоймы и Вознесенского. Это были конечные пункты отхода советского фронта на Двине за все время гражданской войны на Севере.

В первые дни владычества белогвардейское правительство декларировало, что оно ставит своей задачей с помощью союзников распространить свою власть на Архангельскую, Олонецкую, Вологодскую, Новгородскую и Вятскую губернии. Вот какой размах! Но, как говорится, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги»… По Двине белогвардейцам не удалось задержаться за границей Архангельской губернии.

Вскоре Северодвинский фронт получил хорошее подкрепление. Пополнилась артиллерия, из Петрограда пришел большой отряд моряков-балтийцев и путиловских рабочих. Это позволило нашим перейти в наступление. Полуторадневный бой в конце августа разгорелся в районе Пучуги, по соседству с Вознесенским. В речном бою потопили два неприятельских парохода и баржу. При поддержке флотилии были освобождены от белых Сельцо, Яковлевское, Тулгас на левом берегу и Борок и Троица — на правом. Наши войска вышли на рубеж, который оставили около двух недель назад.

Наступление Советского фронта по Двине продолжалось. Шестого сентября в Чамове, недалеко от устья Ваги, высадился наш десант. Один из отрядов под командованием П. Виноградова вышел в деревню Шидрово, на реке Ваге, в двух километрах от ее устья. Вблизи часовни установили орудие. П. Виноградов руководил обстрелом вражеских судов. Подбили два парохода. Враг нащупал место советской батареи и повел по Шидрову артиллерийский обстрел. Восьмого сентября 1918 года осколками снаряда был убит П. Ф. Виноградов.

Питерский рабочий, бесстрашный враг самодержавия, публично отказавшийся в старой армии от присяги царю, осужденный за революционную пропаганду в войсках на каторгу, беспартийный большевик, Павлин Федорович Виноградов до конца жизни оставался верным боевому революционному долгу. В некрологе, посвященном герою, «Правда» писала: «Его колоссальной энергии, силе организаторского таланта и отваге мы обязаны тем, что продвижение англо-французов к Котласу было приостановлено…»

В вооружении судов у противника оставалось явное преимущество, и удержать советскому фронту устье Ваги не удалось. При отходе в речном бою у Чамово от огня английской канонерки стал тонуть «Могучий». Команда пыталась спастись, бросившись вплавь к берегу, но пулеметным огнем ее заставили вернуться на пароход. Вскоре судно затонуло, экипаж был пленен.

Пароход «Дедушка» получил задание увести баржу, стоявшую под чамовским берегом. Английская канонерка открыла по «Дедушке» артиллерийский огонь. На пароходе вспыхнул пожар. Но красноармейцы продолжали отстреливаться. На вахте оставалась и команда «Дедушки». Снаряд попал в штурвальную рубку. Взрывная волна сбросила в воду несколько красноармейцев, членов экипажа и в числе их капитана Н. Оконишникова. Получив много пробоин в корпусе, пароход затонул. В неравном бою погибли шесть членов команды, три красноармейца, жена и двое детей капитана, которых он не успел снять с парохода, уходя в боевой рейс.

В сентябре суда Северодвинской флотилии отошли к Каменному Прилуку, недалеко от устья Нижней Тоймы. В мачале октября началось наше наступление по обоим берегам Двины. Ожесточенный бой шел за деревни Борецкой волости. Некоторые из них переходили дважды из рук в руки. В этих боях пример храбрости подавал член Военного совета 6-й армии, посланец петроградских большевиков Н. Н. Кузьмин. В битве за освобождение Борка и Сельменьги он водил в атаку передовые цепи. В октябрьских боях освободили на левом берегу Сельцо. Ожесточенным боем руководил командир бригады И. П. Уборевич. Здесь, на берегу Двины, приобретал полководческий опыт и получал первую боевую закалку прославленный герой гражданской войны.

Да и не только для И. Уборевича, но и для многих двинские бои были школой. Матрос флотилии Н. Кузнецов позднее стал адмиралом, Героем Советского Союза. Верхнетоемский доброволец, командир орудия А. Рудаков, на счету которого была подбитая английская канонерка, в годы Великой Отечественной войны в звании гвардии полковника штурмовал в Севастополе Сапун-Гору. «Хорошая и полезная школа», — писал в 1934 году Герой Советского Союза В. Молоков, вспоминая полеты на Северодвинском фронте. Начальник артиллерии флотилии Хорошкин, награжденный на Двине орденом Красного Знамени, в звании контр-адмирала геройски сражался в Великую Отечественную войну… '

В октябрьских боях противника отбросили более чем на пятьдесят верст, он отступил до Тулгаса на левом и до Конецгорья на правом берегу реки.

Действия Северодвинской военной флотилии летом 1918 года сначала под командованием П. Виноградова, а потом К. И. Пронского были высоко оценены командованием Красной Армии. В приказе по войскам 6-й армии командующего Гиттиса объявлялась «северодвинским речникам от имени Советской Республики благодарность за отличную работу».

Зиму 1918/19 года военное командование и речники использовали для лучшей подготовки судов к боевым операциям в предстоящую навигацию. К ее открытию были сформированы три дивизиона. В первый входили шесть канонерок, в их числе самые мощные пароходы: «Мурман» («Павлин Виноградов»), «Сильный» («К. Либкнехт»), «Богатырь» («Р. Люксембург»), «Феникс» («Урицкий»), семь плавучих батарей, семь буксирных пароходов. Остальные дивизионы состояли из минных заградителей, тральщиков, сторожевых, транспортных, госпитальных, посыльных, штабных и интендантских судов. Всего во флотилии было 84 судна с экипажем около двух тысяч речников. В конце апреля устюжане торжественно проводили флотилию в плавание, вручив знамя с надписью: «Смерть капиталу! Даешь Архангельск!»

В конце апреля наши части освободили Тулгас. В июне — августе на реке и на обоих ее берегах от Кур-гомени и Тулгаса до Нижней Тоймы и Пучуги разгорелись бои. Враг рвался к Котласу, наши части и суда были полны решимости его не пропустить. И не пропустили!

Двадцатого июня, высадив десант в Троице и заняв Большое Плесо, противник окружил наш полк, стоявший между этими селениями. Благодаря умелому и храброму руководству комиссара Г. Самодеда, полк вышел из окружения. Комиссар пал смертью героя у деревни Малое Плесо.

В августе противник обошел на правом берегу наш полк, захватил Городок. За четверо суток полк вышел из окружения. Гнусную роль в окружении сыграли полицейский урядник Мельников и трое отпрысков местных кулаков, знавших расположение красных войск и ставших проводниками врага в наш тыл. Бой у Городка был кровопролитным. Здесь погибло около пятидесяти красных бойцов.

Полуторатысячный отряд интервентов лесом через деревню Кодиму вышел в глубокий тыл, а разведывательный отряд подошел к Пучуге, где стоял штаб бригады. Несмотря на внезапность, врагу не удалось развить успех. Командир бригады Н. Лисовский и командующий флотилией В. Варваци умело организовали отпор, противник отступил. План захвата Котласа и на этот раз был сорван. За храбрость в этой боевой операции были награждены орденами Красного Знамени В. Варваци, начальник 1-го дивизиона М. Полозов, командир канонерки «П. Виноградов» М. Глазастое, комендант канонерки «К. Либкнехт» Ф. Кузнецов и восемь человек из штабной бригадной группы.

К осени 1919 года под напором Красной Армии положение белых на Двине становилось шатким. К тому же и в странах союзников белых нарастал протест рабочих против оккупации Севера, поэтому союзники были вынуждены убираться восвояси. В сентябре началось новое наступление Красной Армии по обоим берегам реки, поддерживаемое флотилией. Противник отступал в панике, уничтожая боевую технику и продовольствие, подрывая свои суда.

22 сентября части Красной Армии, наступая со стороны Шенкурска, с боями освободили от белых Усть-Вагу и Двинской Березник. Теперь навсегда! В этой победе велика заслуга полка под командованием В. Богово-го и конного отряда Хаджи-Мурата.

Славна биография командира отряда конников: участник крестьянского восстания на Кавказе в царское время, эмигрант в Мексику, георгиевский кавалер всех степеней в первую мировую войну, защитник красного Петрограда от полчищ Корнилова, доброволец Красной Армии. За операции в устье Ваги Хаджи-Мурат Дзара-хохов был награжден орденом Красного Знамени. Такую же награду получил и В. Боговой.

Преследование противника на судах было затруднено. Отступая, белые заминировали фарватер. Очищать реку от мин требовалось без промедления. Героический подвиг по разминированию реки совершил экипаж парохода «Перебор». Капитаном на него вступил С. Петров, бывший капитан героического «Могучего», бежавший из белогвардейского плена. Перешли на «Перебор» несколько членов экипажа с тральщика «Смелый», в том числе председатель партийной ячейки лоцман Иван Ефимовский. Рискуя быть взорванными, речники очистили от мин реку. С. Петров и механик В. Барачевский были награждены орденами Красного Знамени, все смельчаки экипажа — часами с надписью «За мужество».

В октябре наши войска отбросили белых на пятьдесят километров от Двинского Березника за речку Шипилиху. Еще летом белые соорудили здесь мощные оборонительные укрепления.

К концу подходила навигация. Судам флотилии, чтобы не замерзнуть во льду, приходилось идти на зимовку. Их поддержки лишались береговые части. Славно воевала Северодвинская военная флотилия и во вторую навигацию. Сколь активна была ее помощь фронту, можно судить, например, по тому, что канонерка «К. Либкнехт» за навигацию вела пятьдесят раз огонь по врагу, выпустила почти девятьсот снарядов. Немало ущерба принесли противнику эти выстрелы.

В январе наше артиллерийское подразделение, преодолев заснеженное бездорожье, в сильный мороз зашло в тыл белых, установило орудия у Верхних Хавро-гор. В начале февраля укрепления врага на Шипилихе были накрыты метким неожиданным для них огнем. За четыре часа оказались уничтоженными огневые точки первой линии шипилихинских укреплений. Красноармейцы ворвались в окопы. Яростное сопротивление белых было сломлено. Враг отступал.

При наступлении Красная Армия освободила и укрепленные деревни Звоз и Ныкола. Противник попытался задержаться в Заборье, недалеко от Емецка, но остановить наступление был не в силах. 18 февраля на левом берегу был освобожден Емецк, на правом — Хав-рогоры. Безуспешной была попытка задержать наступление и в Матигорах, вблизи Холмогор. Конники Хаджи-Мурата броском ворвались в Матигоры и 19 февраля освободили Холмогоры.

21 февраля, сломив сопротивление белых на Железнодорожном фронте, 154-й полк вступил в Архангельск. Закончились 568 дней белогвардейского хозяйничания.

ПО ОБЕ СТОРОНЫ ФРОНТА

Интервенты еще в Мурманске, детализируя план оккупации, рассчитывали дойти по Северной Двине до Котласа за шесть-семь дней. Воспользовавшись предательством руководящих военных специалистов в Архангельском комитете обороны, интервенты беспрепятственно смогли войти в Архангельск и в первые августовские дни пройти по реке до Двинского Березника, половину расстояния до Котласа. А отсюда им не удалось продвинуться дальше ста километров, да и на этом протяжении их положение было непрочным и не раз им приходилось отступать.

И это несмотря на то, что к весне 1919 года противник имел 8300 солдат пехоты с 19 орудиями и 144 пулеметами, и им противостояли 4600 красных бойцов с 13 орудиями и 60 пулеметами. Большой перевес имел враг и в авиации. Летчик В. Молоков вспоминал полеты на Северной Двине на «тяжелых продырявленных самолетах», когда «над каждой каплей бензина тряслись… Летишь и не знаешь, вернешься ли…»

Оценивая победу в гражданской войне на Северной Двине, старая большевичка Р. С. Землячка, присланная Центральным Комитетом партии в Котлас для организации политической работы на фронте и в тылу, писала, что «мы победили не силою наших штыков — их было слишком мало». Победили сознательностью, преданностью революции! Вместе с Землячкой прибыло 24 коммуниста, которые проводили политическую работу.

Большую агитационно-массовую работу вели в прифронтовой полосе секретарь Архангельского горкома партии в 1918 году В. И. Суздальцева и член Архангельского губисполкома И. Я. Гагарин. Они объезжали подразделения Красной Армии, проводили партийные собрания, митинги крестьян и красноармейцев, помогали разоблачать вражескую агентуру, организовывали политическую учебу бойцов. Много времени на Двинском фронте был член Реввоенсовета армии Н. Н. Кузьмин, вдохновлявший на подвиги и пламенным словом большевика и личным примером. Агитаторы и разведчики проводили большую работу в тылу противника, несли туда ленинскую правду. Дальнобойными орудиями служили листовки, составленные политработниками Н. Пластининым, А. Ореховым, Я. Тимме…

Расскажу об одном агитаторе-разведчике из числа тех, чье имя не стоит в ряду известных героев гражданской войны. Биография Василия Большакова, его смелые дела на фронте и трагическая судьба заслуживают памяти.

С немецкого торгового судна, стоявшего у причалов Архангельского торгового порта, в начале войны с Германией в 1914 году была снята и интернирована команда. Одного из членов экипажа, значившегося австро-венгерским подданным Майклом Смитом, выслали на время войны в Пинежский уезд. (Он значится в списке высланных интернированных, имеющемся в Архангельском архиве).

Там его и застало начало гражданской войны на Севере. Майкл Смит ушел на Северную Двину и вступил в разведку, руководимую И. Гагариным, под именем Василия Большакова. Это было его настоящее имя. Превращение же в Смита произошло так. Безлошадный пу-чужский крестьянин Василий Большаков в поисках заработка эмигрировал в 1910 году из Архангельска за границу. Там ему удалось достать иностранный паспорт на чужое имя. Так он и оказался интернированным на своей родине «подданным неприятельской державы».

Под видом солдата, возвращающегося на родину из немецкого плена, Большаков с целью разведки не раз переходил линию фронта. Так он пришел и в Пучугу, в свою родную деревню, где стояли белогвардейцы и интервенты.

Пучужанин Я. Калинин был свидетелем беседы Большакова с американскими солдатами на устье речки Ко-димы. «У костра собралось подразделение американцев, было здесь и несколько крестьян из нашей деревни. Большаков разговаривал с американцами и переводил разговор крестьянам. Мне хорошо запомнилось из разговора, что американцы посланы в Россию обманом, будто бы России угрожают немцы, а в гражданской войне они участвовать не хотят и не будут. Вскоре, — вспоминает Калинин, — этот отряд американцев из Пу-чуги увели и других американских солдат на замену не прислали».

Едва ли Большаков ограничился в Пучуге только агитацией, разлагавшей войска интервентов. Вероятно, не случайно брат жены Большакова Петр Антуфьев был, а возможно, стал после встречи с Большаковым, советским разведчиком, державшим через лесной водораздел связь с Важским участком фронта. Активным разведчиком был и другой родственник Большакова Яков Антюшев, награжденный в 50-летие Октября орденом Красного Знамени.

По отзыву И. Гагарина, Большаков отлично владел английским языком, настойчиво и умело проводил работу в войсках интервентов.

Последняя командировка Большакова за линию фронта закончилась трагически. Он добрался до уездного города Пинеги, где находился белогвардейский штаб. Оттуда разведчик не вернулся, и судьба его оставалась неизвестной до тех пор, пока не был ликвидирован в итоге победы Пинежский фронт. При перезахоронении в братскую могилу погибших в белогвардейских застенках пинежские товарищи опознали Майкла Смита, хорошо им известного по ссылке. Следы на теле свидетельствовали о пытках, перенесенных разведчиком Василием Николаевичем Большаковым — Майклом Смитом.

Успеху Красной Армии на Северной Двине в создании заслона Котласу, а затем и в полной победе над врагом содействовала поддержка населения. Нынешние Красноборский и Котласский районы были близким тылом, а Верхнетоемокий — прифронтовой полосой. Боевые действия шли на территории нынешнего Виногра-довского района. Говорилось уже о помощи фронту котласских и великоустюгских речников. Много помогали фронту и котласские железнодорожники. В 1919 году за отправку отремонтированных паровозов и вагонов они получили через управляющего делами Совнаркома Л. Фотиеву «большое спасибо В. И. Ленина».

Крестьяне прифронтовой полосы, особенно в зимнее время, выполняли большие гужевые перевозки военных грузов. Тогда в зимнюю пору крестьянская лошадь и сани были единственным транспортным средством. В горячее время военных действий в некоторых селах лошади не выпрягались из оглобель, а возчики не успевали отдыхать. Население переносило лишения из-за нехватки хлеба. Но не падали духом двиняне, помогали ковать победу.

На Сольвычегодском уездном съезде Советов в июне 1919 года делегат прифронтовой Нижнетоемской волости Тарабухин говорил: «Все население занято перевозками военных грузов и заготовкой топлива. Мобилизация прошла спокойно». Вершинский делегат Доставалов отмечал: «Переживаем все тяготы голода. Вопрос о продовольствии — вопрос жизни и смерти. Семена съедены, едим мякину, мох». Но нет, вершинцы не собираются умирать! «Исправляем дороги, проводим телефонную линию, роем окопы», — продолжал Достовалов.

Не дремали кулаки, возлагавшие надежду на восстановление старого режима. Как сообщил черевковский делегат Подойницын, при заготовках хлеба враги избили коммуниста — председателя кооператива. При столкновении с мятежниками были убитые и раненые. Непоколебимая вера в победу прозвучала в словах верхне-тоемского делегата, организатора Выйской сельской партийной ячейки Ивана Заборского: «Мы голодаем, едим мох, но мы отдаем все свои силы на то, чтобы покончить с врагами!» В волости организовался отряд добровольцев в первые дни войны. Волостной военрук Александр Заборский обучал молодежь.

В Борецкой волости, деревни которой не раз переходили из рук в руки, был создан партизанский отряд, который позднее влился в Красную Армию. Более шестидесяти мужчин Кургоменокой волости, чтобы избежать мобилизации в белую армию, три недели скрывались в лесу, организовались в отряд и осенью 1919 года помогли освобождению Кургомени.

В июле того же года в Троице восстали две роты Дайеровского полка, составленного из перебежчиков и из бывших заключенных белогвардейских тюрем. Восставшие перебили офицеров и с оружием перешли на сторону Красной Армии. И это восстание Произошло в полку, перед которым в Архангельске на параде при отправке на фронт английский главнокомандующий Айронсайд хвастливо заявил: «Я двинусь по реке на Котлас, который непременно возьму, я в этом уверен. Выполнение этого моего плана даст нам возможность утвердиться этим летом в трех пунктах: Котласе, Вологде, Петрограде».

Как известно, утвердиться не удалось даже в Двинском Березнике.

В районах, где в 1918–1919 годах хозяйничали интервенты и белогвардейцы, они давали наглядный урок населению: какими средствами хотели утвердить свое господство и что оно несло трудящимся.

В декларациях интервентов, в разглагольствованиях о «бескорыстной помощи» и о «невмешательстве во внутренние дела» нехватки не было. Но после отъезда из Архангельска бывший генерал-губернатор Северной области Марушевский, помогавший в годы интервенции хозяйничать захватчикам, признавал: «Английская политика в крае была колониальной, т. е. той, которую они применяют в отношении цветных народов». Точнее сказать трудно. Но проиллюстрировать стоит.

Только в 1918 году вывезено с Севера более двух миллионов пудов грузов. За период интервенции ушло за границу два миллиона пудов льна. Покупали? Нет, расплачивались за грузы «компенсационными расписками», которые сам представитель белогвардейского правительства назвал «фиктивными». И это была «бескорыстная помощь».

Французский военный губернатор Дюпон ввел военную цензуру даже на официальный орган белогвардейского «Верховного управления» и приказал начальнику Архангельской тюрьмы не освобождать ни одного заключенного без приказа за подписью Дюпона. И это было «невмешательство во внутренние дела».

«Правительство» ввело в действие царский свод законов, отменило советские законы о страховании рабочих и рабочем контроле, возвратило прежним владельцам предприятия и суда. И эти меры вводились «во имя спасения родины и революции». Такими словами начинались контрреволюционные указы правительства, возглавляемого «социалистом» Чайковским.

Порядки царского времени устанавливали с помощью террора. Через Архангельскую тюрьму с августа 1918 года за год прошло 9760 заключенных. Тысячи были заключены в каторжную тюрьму на острове Мудьюг, получивший печальное название «остров смерти». Более тысячи человек находилось в ноябре 1919 года в тюрьме на Иоканьге.

Об условиях содержания в белогвардейских застенках опубликовано много воспоминаний узников. К их мемуарам можно добавить свидетельство заведующего тюремным отделом Гумберга. Он доносил начальнику Архангельской губернии о содержании заключенных в Иоканьге: «Постельных принадлежностей нет. Люди спят на нарах, подкладывая под себя одежду». Даже «соли для варки пищи и хлебопечения не хватает». А о том, как размещены узники, приводит пример: «В бывшем картофельном погребе с кубатурой 9,0576 куб. сажен помещено 56 человек».

С садистской злобой мстили белогвардейские правители не только советским активистам, но и их родственникам. В Шидрове арестовали отца коммуниста и добровольца Красной Армии К. Назарова. Арестованную жену коммуниста и разведчика К. Аксенова заставляли рыть себе могилу, угрожая расстрелом. Из Емецка отправили на каторгу отца коммунистов Окуневых, из Кузомени — отца и брата комиссара Н. Кулакова…

Члены партии, оказавшиеся в оккупированном Архангельске, создали подпольный комитет. Ему удалось оборудовать нелегальную типографию, выпустить несколько листовок и установить связь с рядом подпольных групп, в том числе на военных судах. Рации на них обслуживали подпольщиков, передавая их шифрованные телеграмы в штаб 6-й Красной Армии. Активные подпольщики К. Теснанов, С. Закемовский, Д. Прокашев, К. Близнина и ряд других 1 мая 1919 года были расстреляны…

Никакие репрессии не сломили воли к борьбе, не потушили веру в победу и у тех, кто попал в застенки. В сентябре 1918 года был организован массовый побег из Мудьюжской каторжной тюрьмы. Руководили им П. Стрелков, бывший матрос «Авроры», делегат III Всероссийского съезда Советов, председатель Архангельского уездного исполкома накануне интервенции, и 148

Ґ. Поскакухин, политработник Красной Армии. Из шестидесяти заключенных, вырвавшихся с острова смерти, двадцати двум удалось через тайгу, голодным и оборванным на восемнадцатые сутки выйти на территорию, свободную от белых на Пинеге.

Населению прифронтовой полосы немало бед принес обстрел из орудий интервентами таких «военных объектов», как крестьянские избы, школы. В Тулгасе интервенты сожгли сорок домов, так как они мешали обзору позиций Красной Армии. Борецкий летописец Василий Щипунов, участник гражданской войны, оставил дневник, в котором хронологически отмечал события. «6 октября от обстрела сгорела школа и несколько домов», «в ночь на 11 октября сгорела деревня Мелехино», «12 октября снаряд попал в наш дом, сгорела вышка…»

Давным-давно залечены эти раны, и как вещественный памятник я видел в Сельце еще год назад нежилой дом, в стене которого зияла круглая дыра, пробитая снарядом. Кое-где остались и другие следы войны. Грибники многих двинских сел и теперь встречают недалеко от селений остатки колючей проволоки. Вблизи Вознесенского хорошо заметны остатки окопов и блиндажей, ступить в которые врагу не дали. Поднявшиеся из окопов ввысь большие березы говорят о том, сколь давно то было. Давно, но незабываемо и по настоящий день.

Напоминают о боевых событиях и о героях обелиски. В Березнике открыт памятник в честь подвига Северодвинской речной флотилии. На окраине деревни Шид-рово поставлен обелиск на месте гибели Павлина Виноградова. В Борке, около школы, стоит памятник земляку Николаю Кошеву. В боях в районе Топсы — Троицы группа красноармейцев под командованием Кошева, окруженная врагами, отбивалась двое суток. В неравном бою погибли все красноармейцы. Раненого командира белые схватили и расстреляли. Поставлены обелиски и на острове, на могиле расстрелянных участников восстания в Дайеровском полку, и на могиле 69 бойцов недалеко от устья Кодимы…

В Великом Устюге на одной из городских площадей стоит памятник, на котором начертано: «Первой жертве английских империалистов от рабочих и крестьян Северодвинской губернии». Это могила Василия Виноградова, секретаря Архангельского горкома партии, убитого в бою 2 августа 1918 года. Когда я был здесь в 1969 году, на мопиле лежал свежий венок.

Именем П. Виноградова назван район на Северной Двине. В Архангельске, Котласе, Шидрове и на родине героя в поселке Красные Струги Псковской области носят его имя улицы. В связи с 50-летием освобождения Севера от белогвардейцев и интервентов в Архангельске заложен памятник в честь героев гражданской войны. Намечено присвоить имена героев ряду новых теплоходов. Все это свидетельствует об уважении потомков к славному подвигу.

Однако при поездке по Двине остается впечатление необходимости продолжать работу по увековечению исторических событий. Разве на двинском тракте, у моста через речку Иксу, не стоило бы поставить монумент с указанием, что здесь проходил последний рубеж советской обороны.

Не везде на памятниках точно указаны события или имена, в честь которых они сооружены. Двадцать лет назад на деревянном обелиске, стоявшем на площади в Двинском Березнике, я читал надпись, говорившую о том, что на этом месте погребены останки красноармейцев и членов экипажа парохода «Дедушка». В последние поездки здесь видел цементный обелиск с надписью: «Героям, бойцам, вписавшим славные страницы в историю борьбы с интервентами и белогвардейцами в 1918—20 годы за Советский Север». Общая надпись на нем не увековечивает конкретного события.

В Емецком парке стоит памятник, на котором сказано, что он сооружен в честь расстрелянных белогвардейцами советских активистов, тела которых были брошены в реку. Между тем, следопыты под руководством учительницы Т. Мининой установили, что в парке захоронены тела расстрелянных советских активистов, перенесенные в братскую могилу с мест расстрела и первоначального захоронения. Вот их имена: Григорий Попов, Матвей Мокеев, Федор Антипин, Павел Мошарев, уездный военком Федор Беданов, заведующий уездным отделом народного образования Яков Фокин.

Теплоход идет по плесам, ставшим историческими местами, овеянными героикой гражданской войны. Пусть служат памяти о героических делах не только географические названия, упоминавшиеся в оперативных сводках, но и упорные краеведческие поиски, мемориальные доски, монументы, названия теплоходов… Пусть в сердцах потомков никогда не угаснет признательность тем, кто защитил завоевания Октября.

РАЙОН ИМЕНИ ГЕРОЯ

От Борка, где шли ожесточенные бои, на- чинается Виноградовский район. Кончается он в Усть-Морже, недалеко от речки Шипилихм, где белые получили хорошую трепку и откуда бесповоротно удирали. Тут им стало не до жиру, быть бы живу… Плесы боевой славы омывают берега Виноградовского района.

На землях Борка, Сельца, Яковлевского, Двинского Березника и Усть-Моржа ныне шесть совхозов. Колхозов в районе с 1959 года нет. Совхозы показали несколько лучшие итоги в животноводстве, чем сельхозартели. В 1969 году совхозный район имел на шестьсот коров больше, продал молока на пять тысяч тонн и мяса на четыреста тонн больше, чем колхозы в 1958 году. Реорганизация маломощных и малолюдных сельхозартелей в совхозы себя оправдала. Однако в полеводстве и луговодстве некоторые хозяйства пока не ушли вперед от своих предшественников, и это сдерживает дальнейшее их развитие.

Другими стали лесные берега этого плеса. Когда на Двине шла пальба с канонерок, в устье ручья Рочегды не было никакого жилья. От береговой кромки шли леса и леса. Теперь теплоход подходит к пристани Рочегда. На высоком берегу — штабеля бревен и поселок. Это центр Конецгорского леспромхоза. Название предприятия оправдано не только близостью к нему деревень Конецгорья, но и тем, что первыми строителями поселка и сезонными рабочими на заготовке древесины были колхозники из этих деревень.

Оснащение леспромхоза техникой ныне не идет ни в какое сравнение с первыми годами его жизни. Газогенераторный мотовоз и паровоз, ходивший на дровах, сменили тепловозы и автомашины. А о лучковке и несовершенных механических пилах можно узнать только из рассказов первого директора леспромхоза Николая Прижимова да ветерана-стахановца Семена Луференко. В первый год силами колхозников леспромхоз не заготовил и тридцати тысяч кубометров древесины, ныне заготовляет триста тысяч кубометров в год.

С каждым годом все дальше и дальше уходит железнодорожный путь в лесную целину. За содержанием путей в исправности в леспромхозе зорко следит почетный гражданин Виноградовского района, потомственный двинской лесник мастер Михаил Рашев. Среди ремонтников транспортной техники — Александр Луференко, несущий эстафету отца, знатного лесоруба.

Конецгорский леспромхоз часть древесины перерабатывает на месте, в том числе дровяную, — на тару. Однако в использовании лесосечного фонда леспромхоз не может похвалиться, в лесосеках остается много лиственной древесины. От других двинских Конецгорский леспромхоз отличается тем, что плотит древесину своими силами.

Рочегда — большой поселок. В нем больше трех тысяч жителей. Как и в других лесных центрах, здесь рубленые двухэтажные дома, детские учреждения, средняя школа, клуб, магазины… Отличает Рочегду от других поселков на Двине большое индивидуальное жилищное строительство. Уже построено сто сорок таких домов. Это можно понять. Многие жители Рочегды — выходцы из Конецгорья, Топсы, Троицы, они, выехав из деревень, накрепко связали свою новую рабочую жизнь с лесом, с Рочегдой. А индивидуальные дома приближают их к привычному быту, но в быту вовсе не уводят назад.

В Виноградовском районе с населением в 26 500 человек за два года продано более двухсот мотоциклов, двухсот пятидесяти холодильников, тысяча сто стиральных машин, полтораста телевизоров, тысяча четыреста радиол. В Борецком магазине весь годовой лимит мотоциклов, лодочных моторов и стиральных машин использован за полгода. Новое в быт лесных и совхозных рабочих входит независимо от того, в каких домах они живут.

Шесть совхозов и три леспромхоза придают району экономический и социальный облик, отличный от старого, в котором индивидуальное крестьянское хозяйство «сочеталось» с сезонной работой в лесу. Когда в 1929 году собрался первый при новом административном делении районный съезд Советов, то мандатная комиссия зарегистрировала в числе делегатов 39 крестьян-бедняков, 64 середняка, двух батраков, одного рабочего и двух интеллигентов. В 1970 году на сплаве в границах района, в леспромхозах и совхозах было почти восемь тысяч кадровых рабочих. Население в районном Совете депутатов трудящихся представляли 36 рабочих, 16 представителей интеллигенции, 19 работников советских и партийных органов и 4 из учреждений сферы обслуживания.

В сравнении с двадцатыми годами вырос отряд интеллигенции. Еще в 1929 году в районе был только один техник и ни одного инженера. Это и понятно. Чтобы запрячь лошадку в лесовозные сани и руководить этой «техникой» с помощью вожжей м кнута, не требовались специалисты. Любой деревенский подросток постигал эту науку с детства. В 1970 году число техников и инженеров близко к тремстам. Весь район в 1929 году обслуживали семь фельдшеров и два врача. Ныне — больше восьмидесяти медиков, в том числе двадцать врачей. Семь агрономов, ветеринаров и зоотехников служили сельскому хозяйству, распыленному по единоличным дворам. Теперь девяносто специалистов работают в совхозах и районных организациях.

Центр Виноградовского района — поселок Березник издавна известен как важный водный транзитный пункт на устье Ваги. В дореволюционное прошлое деревни с официальным названием Семеновская и Ефимовская были объединены общим именем Двинской Березник. В 1905 году в двух деревнях числилось менее пятисот Жителей, в 1970 — в поселке больше пяти тысяч.

География Березника отлична от Верхней Тоймы и Красноборска, растущих вдоль и вширь. В Березнике центральная улица П. Виноградова застроена почти на пять километров, а параллельные ей улицы — около километра. Центральной части поселка расти вширь некуда. Улица Р. Куликова расположена на небольшой возвышенности, идет рядом с затопляемой низиной, а улица Хаджи-Мурата, по другую сторону от главной, граничит с лесным болотом. Поперечная Советская улица уже на втором квартале упирается в это болото, и дальше ходу ей нет. Со временем лесное болото, конечно, будет осушено, что важно для компактной застройки поселка и в санитарных целях.

Название поселок получил от ручья Березовка, березы же в прошлом вовсе не украшали улицы, не оправдывали названия села. Писатель К. Коничев, побывав в Березнике в тридцатые годы, отмечал отсутствие в поселке зелени. Пройдите теперь по березниковским улицам, и на больших участках вам будут сопутствовать березы и другие деревья. Почти целый квартал занял молодой парк. И чувствуется, что забота о «зеленом друге» повседневна. Молодые деревца посажены на сравнительно новой улице Хаджи-Мурата и на удлиненной части улицы П. Виноградова. Совсем недавно построены здания райкома партии и редакции газеты, а около них — деревья. Видел, как в засушливые дни на улицах автоцистерна поливала посадки живительной влагой.

Березник и теперь остается крупным транспортным пунктом, хотя устье Ваги летом закрыто для судоходства: один рукав засыпан песком с прослойками бревен, по второму идет молевой сплав древесины. Рейсы из Березника в Шенкурск значатся в расписании с оговоркой — «до спада воды».

В Березнике находится Двино-Важская сплавная контора. Она руководит сплавом древесины по реке Ваге, шестнадцати ее притокам и тринадцати речкам, впадающим в эти притоки, и крупнейшими на Двине запанями. Из них отправляется по Двине в плотах более трех миллионов кубометров древесины.

Сплавные работы до революции служили средством грубейшей эксплуатации капиталистическими фирмами сплавщиков-крестьян. По договору, заключенному в 1905 году, их обязывали: «При сплаве от мелководья лес выкатывать на берег и хранить, в следующую навигацию сплавить, не требуя особой платы. При устье запани устроить и потребный материал за готовить без особой платы. Бревна в запани хранить самим, а при утрате за каждое бревно платить 5 рублей».

Без реки и теперь нельзя представить путь дерева с места заготовки до заводской пилы, котла целлюлозного предприятия или до строительной площадки. Но при сходстве пути ни в условиях работы, ни в технологии сплотки нет ничего общего с прошлым, против которого во всех и всяких его проявлениях шла война и на двинских плесах. Весельная лодка, багор и топор — вот и все вооружение сплавщиков старого времени. Ныне труд механизирован. На каждого сплавщика приходится технического вооружения более десяти лошадиных сил.

Проследим водный путь бревна. Вывезенная на берег древесина до вскрытия реки лежит в штабелях. Это называется нижним складом. Но вот прошел лед, держится половодье. Тогда надо успеть скатать бревна в воду и прогнать их врассыпную — молем до устья речки, впадающей в большую реку Вагу.

На нижних складах мелюих речек для скатки древесины еще служит «аншпуг» — кол в руках рабочего, на больших окладах на сброске применяют тракторные агрегаты. Видел, как трое рабочих за двадцать минут спустили в Двину двадцать кубометров бревен. Штабель в 1200 кубометров с помощью агрегата они сбросят на воду за три рабочих дня. При ручной скатке им потребовался бы месяц. Но и трактор на сброске древесины в реку — не последнее слово техники. В ближайшие годы двинские нижние склады оснастятся кранами.

Но вот из маленьких речушек древесина вошла в притоки Ваги, прошла молем по ним и вышла к устью рек. Впереди путь по многоводной весной Ваге. Сразу из всех притоков древесину в Вагу выпустить нельзя. Река не справится с такой ношей на своей спине. И не легкая это стратегическая задача регулировать выпуск древесины из устья мелких рек в большой молевой сплав! Если выпустить больше, чем может в данное время осилить река по уровню воды, создадутся пробки-заломы. Если придержать выпуск древесины дольше, чем следовало бы, большая вода уйдет и последние партии бревен придется тащить по важским пескам… Никакие учебники здесь не подскажут решения. Нужен опыт предвидения и, конечно же, архиоперативная информация об обстановке на речных путях.

Одна из встреч с начальником Двино-Важской сплавной конторы Е. В. Шимаховым состоялась, когда он вернулся из осмотра своей водной «епархии» с вертолета. Это дало ему точную картину обстановки на сплавных путях, протяженность которых превышает восемьсот километров. Стало ему ясней, где отстает молевой сплав на речках, где назревают или уже создались опасные места на Ваге…

Нельзя сказать, чтобы древесина плыла на реках только по воле волн и водных струй, которые коварно норовят приткнуть бревна к берегу, пользуясь их собственной беспомощностью. Миновать берега и песчаные отмели на фарватере помогают древесине ограждения из бон — длинных цепочек из сколоченных в три-четыре ряда бревен, соединенных цинковыми канатами. Наплавных сооружений у Двино-Важской сплавной конторы около шестисот километров. Помогают сплаву патрульные катера с малой осадкой и моторные лодки.

Около шестисот тысяч кубометров древесины не попадает в Вагу. Она выгружается с реки Устьи на железную дорогу. Перед впадением Ваги в Двину часть древесины задерживается в запани Шидрово. Работа этого сплавного рейда зависит от капризов Ваги, гидрологические условия которой по годам весьма изменчивы. В 1957 году в Шидрове сплотили шестьсот тысяч кубометров древесины. В 1969 — только пятьдесят тысяч, в 1970 году — двести пятьдесят тысяч.

Более двух с половиной миллионов кубометров древесины из Ваги выходит на Двину. Она попадает в крупные рейды — механизированные предприятия по сплотке— Пенье, Пянда, Хетово. Ведет сплотку Двино-Важская контора и древесины в устье реки Ваеньги и древесины, что сбрасывается с берега Двины в Почтовом.

Побываем на ближайшей к Березнику запани Пенье. Бревна из Ваги подплывают сюда общей массой, в которой находятся различной длины и толщины и сосна и ель. Рабочие с помощью багров направляют эту разносортную древесину из главного коридора в те или другие боковые ворота. В каждые нужно выталкивать из главного потока древесину только определенного ассортимента. Конечно, легко отличить ель от сосны, тонкое бревно от солидного пиловочника. Но нужен наметанный глаз, чтобы заметить разницу между одиннадцатью и двенадцатью сантиметрами в толщине бревна. При ошибке оно попадает не в те ворота и при сплотке нарушит односортность пучка древесины.

На запань Пенье я попал в одну из смен, на которой командовал парадом бревен опытный бригадир Петр Юртаев, заслуженный работник заготовок и сплава РСФСР. С войны пришел с боевым орденом Красного Знамени, на сплаве заслужил орден Ленина и орден Октябрьской Революции. В руках рабочих багры. Этим древнейшим орудием они направляют бревна в боковые протоки, согласно указаниям на щитах. Только направляют, а для проталкивания не надо усилий: бревно поверхностью коснется вращающегося барабана с зубьями и с его помощью быстро пройдет в боковой коридор. На выталкивании каждого сорта древесины раньше стояли два-три рабочих, теперь с помощью «барабанного ускорителя» справляется один.

Бригадир Юртаев с багром появляется то в одном, то в другом месте сплавного конвейера, оказывая помощь. Да и идя на обеденный перерыв, он в числе последних из пятидесяти человек бригады положил багор. Думается, точную характеристику бригадиру дал старый сплавщик Алексей Киселев:

— У нашего бригадира руки не в карманах! Труженик, работяга и руководитель.

Вот к сплоточному станку, стоящему в конце главного коридора, подошла однородная древесина. Всякая другая ушла в боковые протоки. Теперь над бревнами, чинно рядком лежащими на воде, отсчитав, сколько их пойдет в пучок, священнодействует Светлана Третьякова, учетчица. На глаз она определяет длину и толщину каждого бревна, лишь изредка прикладывая к торцу мерку, чтобы убедиться в правильности меры.

Сплоточный станок сжимает ряд бревен в пучок, выравнивает в нем концы, обвязывает пучок проволокой. У пульта управления — Виктор Назаров. Работает он в Пенье восемь лет, приехав сюда по окончании курсов на Каме. Родом из Ульяновской области, он как приехал на Север, так и прирос к нему:

— Да я теперь и жизни без леса, грибов и ягод не представляю!..

Назаров — не единственный волгарь, прижившийся на Двине. И Юртаев, более двадцати лет работающий здесь, приехал из волжских краев. Да и Кисляков — волгарь. Он уже — пенсионер, на родину не вернулся и вышел «подмочь ребятам» на сплотке.

Объем пучка зависит от глубин в Двине в период сплотки. Бывает в нем двенадцать, пятнадцать и даже тридцать кубометров. К каждому пучку прикрепляют бирку с номером, а в документе указывают, сколько, какой длины и толщины бревен в пучке и объем древесины. Из пучков формируют плот, и на буксире парохода он идет в Архангельск. За сезон Пенье отправляет около миллиона кубометров древесины. Возглавляет коллектив запани много лет орденоносец Михаил Абрамов.

Когда плот приходит на рейд в Архангельск или Боброво, представители Беломорской сплавной конторы и предприятия, которому назначена древесина, берут из плота пять-десять процентов пучков, распускают их, измеряют каждое бревно и полученную кубатуру обобщают на весь плот. Слов нет, поручиться за точность определения «на глазок» меры каждого бревна Светланой Третьяковой и всеми шестьюдесятью учетчиками нельзя. Но кто может поручиться, что объем пробных пучков точно определяет количество древесины во всем плоту?.. Назрела необходимость применения «механического кубатурника», показатели которого были бы бесспорны и для сдающих, и для принимающих плоты. К тому же это сократило бы многие сотни учетчиков на двинских рейдах и десятников на приемке древесины.

Сплавная контора принимает древесину от леспромхозов на нижних складах до наступления молевого сплава и сдает ее по окончании сплава в плотах. Разница в объеме принятой и сданной в 1969 году древесины составила двести тысяч кубометров. Сплавная контора материально отвечает за недостачу. Но в этом повинна только ли она? Ведь молевой сплав древесины, принятой сплавконторой на нижнем складе, ведут по молевым речкам леспромхозы.

В «большом накладе» сплавщики остаются и по другой причине. Бревно на нижнем складе они принимают от леспромхозов свеженьким, только срубленным. В нем нет ни синевы, ни короеда, ни трещины. Принимается и оплачивается высоким сортом. Принятая в мае и поздней древесина в молевой сплав этого года не попадет, лежит в штабеле все лето, зиму, с апреля снова ее греет солнышко… Несколько месяцев бревно болтается в воде. Предстает оно в плотах перед приемщиками-браковщиками вовсе не в том качестве, в котором приняли его сплавщики на нижнем складе около года назад. Сдается значительная часть древесины более низким сортом. Хотя ясно, что хранить на берегу и сплавлять бревно в целлофановой упаковке не имеется возможности. Сплавщики попадают в положение переживающих «во чужом пиру похмелье».

Двино-Важская сплавная контора по объему сплава занимает ведущее место на Двине. Но география сплава охватывает весь бассейн Северной Двины с ее притоками. Около миллиона кубометров поступает древесины в Двину с Юга и Сухоны, больше полумиллиона с Вычегды. Идет сплотка на устье Малой Двины — в Шипи-цыне и Забелье, на Большой Двине в Дябрине — на устье Уфтюги, в устьях рек Нижней Тоймы, Кодимы, Обокши, Емцы, Пинеги…

На всем пути по Двине из Котласа теплоход часто обгоняет плотоводы, степенно буксирующие древесину. И каждый четвертый плот, приходящий в Архангельск, — это труд сплавщиков из района, носящего имя героя гражданской войны.

НА ЗЕМЛЕ ХОЛМОГОРСКОЙ

ВБЛИЗИ ПРИСТАНЕЙ

Несет свои воды Большая Северная Двина по территории шести районов Архангельской области. Из всех тридцати трех пристаней почти третья часть их расположена в Холмогорском районе. Вблизи каждой есть что-либо примечательное.

В семи километрах от пристани Звоз вниз по Двине находится карьер, где добывают до ста тысяч тонн гипсового камня в год. Он идет в Архангельск, Мурманск, Воркуту, Савинское для производства строительного гипса («алебастра») и цемента. Запасы гипса огромны. В зоне действующего карьера в недрах — около двенадцати миллионов тонн. Кроме того, по прогнозам геологов, в районе двинских деревень Звоз, Ныкола, Калья залежи гипса исчисляются миллионами тонн.

На базе этих месторождений возможна организация крупного горнодобывающего предприятия, способного полностью удовлетворять растущие потребности в гипсовом сырье всех предприятий Северо-Запада. Пока же добычу камня ведет маломощное предприятие, оснащенное изношенной техникой и примитивными приспособлениями. Звозский гипсовый камень обладает и хорошими декоративными свойствами. По заключению специалистов, его можно применять в виде плиток для отделки внутренних стен общественных зданий. Пока камень используется только Архангельским заводом камнерезных изделий для производства сувениров и подставок для письменных приборов.

Теплоход подходит к пристани Емецк-Луг. Километрах в трех за лугом видно большое село Емецк.

Познакомимся с лугом не с прописной буквы и не в порядке прогулки. Полвека тому назад площадь Емецкого луга в 2620 десятин (2862 гектара) делилась на 576 чресполосных участков, принадлежащих 33 земельным общинам. Сенокосы каждой из них были раскиданы по всему лугу, протянувшемуся на двадцать километров. Общинный участок делился между крестьянскими хозяйствами на пожни. Весь луг был отмечен тысячами колышков, обозначающих границы землепользования. О какой тут механизации сеноуборки могла идти речь! Не то что ножи одноконной сенокосилки, но и ручная коса-горбуша того и гляди залезет на пожню соседа и вызовет серьезный пограничный конфликт…

Земля между крестьянскими дворами периодически переделялась, что сопровождалось спорами, нередко драками. Спаивание крестьян помогало богатеям завладеть лучшими сенокосами. Такие «порядки» существовали не только на Емецком, но и на Ветложемском, Черевковском, Верхнетоемском и других двинских лугах.

В 1924 году в Емецк приехала землеустроительная партия во главе с землемером А. Ухановым. Началась новая страница в истории Емецкого луга. Советский актив и землемеры провели в деревнях сотни собраний, от споров, шума и махорочного дыма готовы были расколоться головы… Большинством решили провести на лугу землеустройство. А сколько споров возникало при сложном земельном обмене, чтобы сверстать сенокос каждой общине в один участок. И вот что важно: все споры были разрешены на месте! Ни одно спорное дело не дошло до губернской земельной комиссии.

После землеустройства большинство общин получило сенокосы в одном участке по смежеству с деревнями. Открылась возможность организации машинных и мелиоративных товариществ. Имя Уханова осталось только на земельных документах. Работа его оставила след на Емецком лугу, в жизни крестьян, содействуя первому шагу единоличных хозяйств к коллективному труду.

Ныне на Емецком лугу только три хозяина: Емецкий, Хаврогорский и Заречный совхозы. Площадь луга 2542 гектара. Менее чем за полвека исчезло более трехсот гектаров. Много отняла река, подмывая берег, часть луга «забросало» песком и заросла кустарником.

К приходу рейсового теплохода транспорт из села у пристани не бывает. При любезности служащего почты и шофера счастливцу удастся влезть в кузов почтовой машины. Не попавшему туда надо по лугу шагать. В хорошую погоду и без багажа — хорошая прогулка. В иных условиях пешеходу следует искренне посочувствовать.

В первые годы Советской власти Емецк почти десять лет был уездным, после районным и вот уже много лет стал сельсоветским центром. С потерей статута районного центра Емецк не остановился в развитии. Село срослось с деревнями Хвосты, Мыза, Заполье… Здесь дирекции Емецкого совхоза и одного из первых на Двине леспромхозов. В селе — Дом культуры и средняя школа, в которой учатся более тысячи детей. Больница на 125 коек — одна из самых больших сельских стационаров на Двине. Как и полагается в большом селе, здесь комбинат бытового обслуживания, сеть магазинов, столовая в новом здании.

После Емецк-Луга — пристань Волочек. Ее хорошо знают лесозаготовители. Сюда в большие механические мастерские привозят на ремонт технику из одиннадцати леспромхозов.

На расписании пассажирских рейсов 1970 года еще не значилась пристань Липовик, но двинские суда уже останавливались здесь. В трех километрах от пристани — лесной поселок Двинской Емецкого леспромхоза. У лесопункта большие перспективы. Намечено бетонную дорогу в лес удлинить с восемнадцати до сорока километров и увеличить заготовку древесины до двухсот тысяч кубометров в год, вдвое больше нынешнего. Строительство в поселке рассчитано на пятитысячное население.

В четырех километрах от следующей пристани Ра-кулы находится центр Орлецкого леспромхоза — поселок Зеленый Городок. Перспективы его на ближайшие годы иные, чем у Двинского лесопункта. На левом берегу Двины лесопункты Палова и Орлецы уже исчерпывают запасы древесины. Да и на правом берегу лесопункту Казенщина предсказывается только десятилетнее существование, так как леспромхоз многие десятилетия в прошлом вел хозяйство без решения задачи непрерывного использования леса, без учета того, чтобы на смену вырубленным деревьям успевало вырасти «младое племя».

Оставив Ракулу, теплоход подходит к пристани Ко-пачево. Когда в Холмогорах вспыхнул в 1918 году белогвардейский мятеж, 1-й уездный съезд крестьянских депутатов покинул город и продолжил работу в Копачеве, в доме крестьянина С. М. Томилова. После подавления мятежа прибывшим из Архангельска отрядом под командованием Н. Григорьева и А. Вельможного съезд вернулся в город, приняв постановление прибить на дом Томилова мраморную доску «в знак глубокой благодарности за гостеприимство». Непонятно, почему позднее мемориальная доска заменена без ссылки в тексте на резолюцию съезда, без упоминания благодарности хозяину дома.

Широкую известность в Архангельской области и за ее пределами получил колхоз «Новая жизнь», центр которого расположен в Ичкове, на противоположном Копачеву берегу Двины. На вечном хранении в колхозе находится Красное знамя Центрального Комитета партии и Правительства, врученное в связи с 50-летием Октября. Славу колхозу принесли успехи в молочном животноводстве. Судите сами: за последние тридцать лет поголовье молочного скота увеличилось в два раза, средний годовой надой молока от коровы поднялся до 4600 килограммов, почти вдвое. Повысилась жирность молока. На сто гектаров сельскохозяйственных угодий колхоз производит молока 1147 центнеров, это больше почти вдвое среднего районного показателя и почти в три раза среднего по Архангельской области. Колхоз — постоянный экспонент на Выставке достижений народного хозяйства.

Славу колхозу «Новая жизнь» завоевали люди. Двадцать пять лет бессменно руководил хозяйством Андрей Петрович Вашуков. Званием Героя Социалистического Труда отмечены его заслуги. Более тридцати лет ведет племенную работу Пелагея Ефремовна Фомина, удостоенная почетного звания заслуженного зоотехника РСФСР. Под ее руководством коллективом животноводов создавалось стадо, лучшее по племенным качествам из всех колхозов области.

Вскоре после Копачева — пристань Орлецы. Напротив нее — деревня с таким же названием. Она расположена по соседству с местом бывшей старинной Новгородской крепости. Слабые следы крепостных сооружений сохранились в виде рва и признаков каменной кладки. Камень крепостных сооружений использован на стройках при основании Архангельска. На месте памятника древнего крепостного каменного зодчества в последние годы ведут раскопки Институт археологии Академии наук и Архангельский краеведческий музей.

Вблизи пристани — известняковые карьеры, история которых уходит в далекое прошлое. Триста лет назад царь посылал в Орлецы иностранца русской службы Кампена для выяснения «поскольку пуд каменю на плоту или лодке или корабле можно положить». На извести из орлецкого камня воздвигнуты стены Соловецкого монастыря и архангельский Гостиный двор.

Запасы известняка в Орлецах практически неисчерпаемы. Только разведано геологами около полутораста миллионов тонн, примерно столько же в перспективе. Орлецкий карьер добывает в год около 250 тысяч тонн горной массы, вырабатывает из нее сорок тысяч тонн известняковой муки и восемьдесят тысяч кубометров известнякового камня. Мука идет в колхозы и совхозы, а камень — в Архангельск на целлюлозно-бумажные комбинаты и на силикатный завод. На Орлецком карьере строятся дробильно-сортировочный завод мощностью двести тысяч кубометров камня и цех производительностью до ста тысяч тонн муки в год. Будет чем нейтрализовать северные кислые почвы!

На 525-м километре от Котласа справа вливается в Двину Пинега. Сплавляемая по ней древесина закупоривает устье реки на протяжении нескольких километров, и вход судам с Двины в Пинегу возможен в течение одной-двух недель весеннего половодья, пока в воду не сброшена древесина.

Ниже устья реки — пристань и поселок Усть-Пинега. Художник-пейзажист В. Переплетчиков на картине «Селение Усть-Пинега» в начале этого века изобразил большие черные кондовые дома и часовню, стоящие по дороге, поднимающейся в гору. В Усть-Пинеге сохранилась улица с домами, которые можно узнать на картине. Теперь здесь много новых зданий современной сельской архитектуры. Но главная перемена Усть-Пинеги не в этом: рядом с деревней вырос новый поселок сплавщиков с двухтысячным населением. Крайние дома поселка выстроены там, где полвека назад охотники ловили в силки рябчиков.

Поселок возник сорок лет назад, начав жизнь с барака с трехъярусными нарами. Потом стали строить деревянные квартирные дома. За последние десять лет поселок вырос втрое. Теперь здесь электростанция, гараж, столовая, магазины, Дом культуры, средняя школа, больница, прокладывается водопровод. В поселке двести телевизоров и почти в каждой семье — стиральная машина.

До революции и в первые годы после нее в Усть-Пинеге была почтовая станция. На бойком зимнем тракте заливался по селу под дугой колокольчик, воспетый в старинных песнях. Теперь в Усть-Пинеге ходит автобус, мчатся грузовики, никого не удивляют сотня мотоциклов и первые четыре легковых автомобиля, купленные работниками сплавного рейда.

У колыбели нового поселка стоял Александр Заго-вельев. Более пятнадцати лет он возглавлял сплавное предприятие и удостоен ордена Трудового Красного Знамени. Со сплавом по Пинеге и сплоткой древесины в Усть-Пинеге связана вся жизнь и Зосимы Порядина. За плечами ветерана два года начального училища, два месяца специальных курсов и десятилетия практической школы. Тридцать лет он был на руководящих постах на запани. Труд его отмечен орденами «Знак почета» и Трудового Красного Знамени. Ветеран собирался на пенсию, на смену ему приходит сын Владимир, закончивший Архангельский лесотехнический институт. Он здесь выполнял дипломную работу о реконструкции Усть-Пинежского сплавного рейда. Ныне возглавляет Холмогорскую сплавную контору, центр которой в Усть-Пинеге, кавалер ордена Ленина Г. П. Пшеницын.

Вспоминается лето 1931 года на устье Пинеги, вызвавшее тревогу за судьбу миллиона кубометров древесины, которую большой паводок в короткий срок пригнал со всей Пинеги к устью, хаотически уложил бревна в 25–30 рядов до дна реки. Случись еще подъем воды — и эта громадная масса древесины вырвалась бы в Двину и ушла в Белое море. И переключились бы норвежские рыболовные суда на ловлю бревен в море, как это и бывало при сплавных авариях.

По призыву крайкома партии в Усть-Пинегу приехали из Архангельска сотни комсомольцев. Сюда прибыл секретарь Центрального комитета партии П. П. Постышев. Чтобы разобрать «залом», приходилось за одно бревно браться баграми тридцати человекам. Смекалка старых сплавщиков, энтузиазм комсомольцев, воодушевляющее слово П. П. Постышева сделали чудеса: древесину спасли.

За одно бревно брались тридцать человек… Я вспомнил об этом, будучи в Усть-Пинеге теперь. Вода резко спала, бревна обсохли на берегах в хаотическом беспорядке. Чтобы их разобрать и скатать в воду вручную, потребовалось бы в одно бревно и теперь втыкать багры многим рабочим. Но вот стрела крана подцепила около двух кубометров древесины и за три секунды перенесла с берега в воду. На кране и на берегу занято трое. Комментируя механизированную разборку обсохшей древесины, Порядин замечает:

— С помощью крана трое за день сделают столько же, как сотня рабочих вручную. Впрочем, и сотне физически это иногда не под силу…

Механизация сплотки древесины сделала посильным женский труд на запани. В бригаде Зинаиды Шубной половина — женщины. В социалистическом соревновании ее бригада на одном из первых мест. Вязаная кофточка, тапочки, красная косынка, улыбчивое лицо никак не вяжутся с представлением о силачах-сплавщиках недавнего времени, обутых в сапоги с голенищами выше колен. На запани бродни-сапоги теперь не нужны и спрос не на богатырскую силу, а на сноровку, подвижность, внимание. И женщины успешно «конкурируют» с мужчинами. Недаром приходилось слышать громкую реплику Шубной:

— Пошевеливайтесь, мужики! Что вы, как неживые… У вас скоро вместо бревен утки будут плавать!..

В нескольких километрах от Усть-Пинеги на двинском высоком берегу и пониженных берегах ручья стоит деревня Вавчуга. Это селение не примечательно чем-либо современным и потому не удостоено остановкой здесь пассажирских судов. Сюда приходят только экскурсионные теплоходы.

Вавчуга вошла в историю отечественного кораблестроения. Здесь при поддержке Петра I купцы Баженины создали первую в России судостроительную верфь торгового флота. Построенные в Вавчуге суда покупали англичане, голландцы, датчане — древние и опытные кораблестроители. Очевидно, что вавчугские суда бы пи лучше заморских. В 1702 году в присутствии Петра I на воду были спущены военные фрегаты «Курьер» и «Святой дух». Вавчугская верфь прекратила работу в двадцатых годах XVIII века, когда развилось кораблестроение на Соломбальской верфи в Архангельске.

Привлекает туристов в Вавчугу не столько славное прошлое, поскольку, кроме дома Бажениных, наковальни, следов свай на месте пильной мельницы, здесь от прошлого ничего не осталось, а расположенные недалеко от Вавчуги в живописных местах озера — места хорошего отдыха.

Усть-Пинега — последняя на линии Котлас — Архангельск пристань на территории холмогорского района. Отсюда можно попасть в Холмогоры, пересев в Усть-Пинеге с котласского теплохода на судно, идущее по линии Емецк — Архангельск. Переправившись в Усть-Пинеге на катере за Двину, можно в Холмогоры проехать и рейсовым автобусом.

РОДИНА ЛОМОНОСОВА

Холмогоры… Кто из школьников любого поколения не знал и из нынешних учеников не знает Холмогор — одного из мест, дорогого каждому русскому человеку. Оно широко известно и почитаемо в многонациональной Советской стране. Из холмогорской деревни Мишанинской вышел Михаил Васильевич Ломоносов, «архангельский мужик», который поистине «стал разумен и велик» и, по выражению Белинского, представляет одну «из самых ярких народных слав».

Односельчанином Ломоносова был академик Федот Иванович Шубин. Как и Ломоносов, он с обозом ушел в Петербург с мыслью-учиться. Выдающийся самородок, показавший искусство резьбы по кости, окончил Академию художеств и продолжал образование в Париже и Риме. Он создал ряд скульптурных портретов, в том числе своего славного земляка Ломоносова. Его искусству принадлежат и многие произведения монументально-декоративной скульптуры, украшающей дворцы.

Земляком и племянником Ломоносова был Михаил Евсезьевич Головин. Он пришел в Петербург восьмилетним мальчиком за год до смерти Ломоносова. Талантливый холмогорец стал почетным академиком. Он получил широкую известность в науке и учебном мире, как первый физик-методист, автор учебников, выдержавших многие издания.

Три академика с земли Холмогорской во времена Ломоносова!.. Да, это давало полное право поэту сказать, что может «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать».

И поскольку речь зашла о славе холмогорской земли, уместно вспомнить талантливого уроженца Княжестровской волости Михаила Суханова. В 1828 году в Петербурге, где тогда жил холмогорец, вышла его книжка «Басни и песни и разные стихотворения». Поэту было 27 лет. О его книжке «Древние русские стихотворения», вышедшей в 1840 году, Белинский писал: «Эту маленькую книжицу… мы почитаем одним из самых примечательных литературных явлений нынешнего года».

Вспомним и еще одного земляка холмогорцев Петра Телушкина. Для починки креста и фигуры ангела смелый и находчивый мастеровой Телушкин поднялся на шпиц Петропавловского собора в Петербурге без устройства лесов, пользуясь только веревкой. Бесстрашный верхолаз без лесов исправил и кораблики на Адмиралтейской игле. Журнал «Отечественные записки» отмечал «бесстрашие, присутствие духа и усердие кровельщика Телушкина». За работу он получил медаль и деньги. Умер талантливый мастеровой в безвестности.

С холмогорской землей связана жизнь и деятельность А. Я. Ефименко-Ставровской, учительницы Холмогорского двухклассного училища. В Холмогорах она собирала материал, который позднее, наряду с другими исследованиями, лег в основу трудов: «Артели Архангельской губернии», «Трудовое начало в обычном народном праве», «Крестьянское землевладение на крайнем Севере». Несмотря на народнические взгляды автора, работы Ефименко представляют ценность и на них ссылались К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин. Позднее Ефименко работала в Харьковском университете и на Петербургских высших Бестужевских курсах. Первой в России ей в 1910 году присвоено звание почетного доктора исторических наук.

Более двухсот лет прошло с тех пор, как за обозом в зимнюю стужу ушел из холмогорской деревни в Петербург Михайло Ломоносов. Из материальных памятников того времени сохранилась в селе Ломоносове каменная Дмитриевская церковь, построенная в 1728 году (Ломоносову тогда было 17 лет). В селе сохранился пруд, у которого, по преданию, стояла изба отца Ломоносова Василия Дорофеевича. Сорок пять лет назад, будучи в Ломоносове, я видел этот пруд в его естественном состоянии: неотлогие берега, поросшие травой, обрамляли маленькое зеркало воды. Ныне пруд заключен в стенки деревянного сруба и обнесен крашеной деревянной оградкой. Такое «оформление» сделано из добрых побуждений: сохранить пруд от зарастания. Но получилось, к сожалению, сооружение, напоминающее искусственный противопожарный водоем.

В Холмогорах стоит здание Спасо-Преображенского собора, сооруженного в последнем десятилетии XVII века. Находится оно в аварийном состоянии, и плакат на стене предупредительно просит близко к собору не подходить… Вблизи — старое каменное, полуразрушенное здание бывшей архиерейской резиденции. Холмогорский архиепископ Афанасий (А. А. Любимов) «в задней келье покоев» в 1692 году открыл первый в России наблюдательный астрономический пункт. С 1744 года в этом доме была в заключении бывшая правительница России Анна Леопольдовна с семьей. Она умерла в Холмогорах, а сын Иван из холмогорского заключения был вывезен в Шлиссельбургскую крепость, два брата, родившиеся в Холмогорах, на фрегате перевезены в Данию.

В 1791 году П. И. Челищев, путешествовавший по Двине, поставил первый памятник Ломоносову на его родине. Изображенные на сторонах четырехугольной деревянной пирамиды эмблемы показывали широкую научную деятельность гениального холмогорца: глобус, химическая реторта, астрономическая труба, книги… Деревянный памятник был недолговечен. О нем не упоминается в литературе уже с середины XIX века.

Увековечить монументом память о Ломоносове на его родине предпринималась попытка во второй половине XIX века. Еженедельная петербургская «Иллюстрированная газета» 25 марта 1865 года поместила объявление: «С высочайшего соизволения Архангельский статистический комитет, в виду имеющегося совершиться 4 апреля сего года столетия со дня кончины знаменитого холмогорского уроженца Михайла Васильевича Ломоносова, открывает подписку на устройство в Куростров-ской деревне Холмогорского уезда, на месте родины Ломоносова, памятника… Комитет убежден, что его призыв… вызовет посильные приношения…»

Газета отнеслась к юбилею академика, происходившего из крестьян, по меньшей мере, бестактно. В следующем номере вверстала портрет Ломоносова в статью, в которой утверждала, что если мужика к порке приговорит не старшина, а суд, состоящий из «образованных людей», то это будет «проявлением истино-либеральных гуманных мер». И этот крепостнический бред обрамляет портрет гениального «архангельского мужика».

Памятник в Курострове тогда поставлен не был.

Имя М. В. Ломоносова особенно близко архангельским землякам. Оно присвоено центральному району Архангельска и одной из больших магистралей города. Его имя носят в Архангельске драматический театр, педагогический институт, школа № 19. Теплоход с его именем бороздит морские просторы, пароход — двинские воды.

На родине Ломоносова в 1958 году сооружен памятник. С гордо поднятой головой, Ломоносов смотрит на родные места. К памятнику ведет аллея, у монумента — красные маки. Имя Ломоносова в родном селе носят совхоз и восьмилетняя школа. Создан музей.

Музей помещается в здании, где в 1868 году было открыто начальное училище. По преданию, школу поставили на месте дома Ломоносова. Ныне восьмилетка размещается в новом большом здании. Начало музею положил в 1940 году учитель А. М. Богданов. В первые дни войны он ушел на фронт, погиб. Эстафету приняла учительница Т. А. Антипина. Тридцать лет она была бессменным хранителем музея, экскурсоводом. С 1968 года радушно встречает экскурсантов Ф. И. Заварзин.

Музей знакомит с родиной Ломоносова его времени: с морскими, судостроительными и солеваренными промыслами, бытом холмогорцев. Три комнаты заняты экспозициями, показывающими многогранную научную деятельность Ломоносова, который был естественником и философом, астрономом и астрофизиком, метеорологом и геофизиком, почвоведом и агрономом, географом и этнографом, экономистом и историком, техником и металлургом, поэтом и филологом… Все это объединяется понятием — гений русской и мировой науки. Восемьсот экспонатов дают представление о жизни и деятельности Ломоносова. Подробный путеводитель по музею, составленный М. Глинка и Т. Антипиной, помогает лучше ознакомиться с экспонатами, сохранить в памяти посещение села и поделиться впечатлениями с теми, кто здесь не бывал.

Священную для всех почитателей русской культуры землю посещали туристы из Киева, Горького, Нарьян-Мара, Череповца… Бывают в Ломоносове и туристы из-за рубежа. Со дня основания музей посетило около двухсот тысяч человек. Число экскурсантов в некоторые годы превышало десять тысяч. При оценке этой цифры нужно иметь в виду, что Ломоносово стоит не на «большой дороге». Даже летом поездка в Холмогоры из Усть-Пинеги или Архангельска рекой или автобусом требует времени и связана с неудобствами. В Холмогорах нужно переправиться через реку, от берега до музея три километра пройти пешком. Можно с пассажирского судна местной линии сойти на пристани Ломоносово (она находится у деревни Запыва), но от пристани до села шесть километров. Опять идти пешком. А посмотреть есть что и кроме музея.

Недалеко от музея стоит обычный для холмогорских сел дом, обшитый тесом с фасада, балкончик с резьбой. Это фабрика косторезных изделий. Громкое название «фабрика» как-то не соответствует скромному, крестьянского типа дому. Несколько станков, бормашины и много столов не придают помещению вид фабричного предприятия. Главные орудия труда на фабрике — различные стамески, лобзики, сверла и тончайшие инструменты — резцы.

Косторезное мастерство в районе существует издавна. В XVII веке искусные мастера Семен и Евдоким Шешенины были вызваны в Москву, в Оружейную палату, и выполняли косторезные изделия для царского двора. Холмогорские умельцы работали на родине и по заказам купцов и богатых иностранцев. И хотя выпуск в XIX веке дешевых фабричных украшений создал серьезную конкуренцию изделиям кустарей, косторезное дело не умерло. На выставках в прошлом веке изделия холмогорских косторезов получали высокую оценку.

Из холмогорских мастеров, перенявших опыт от плеяды старых искусных художников-косторезов, дожил до советского времени В. Гурьев. Вместе с В. Узиковым в 1921 году в Ломоносове он организовал курсы резьбы по кости и мастерскую. Они вырастили поколение замечательных мастеров. Созданные мастерами за полвека изделия представляют шедевры косторезного искусства и удостоены диплома Академии наук.

Ныне в Ломоносове — школа художественной резьбы. Ее возглавляет автор замечательных косторезных изделий М. Христофоров, награжденный орденом Ленина. Примечателен для характеристики отношения в советское время к холмогорскому художественному промыслу тот факт, что в годы Великой Отечественной войны по распоряжению Генерального штаба были демобилизованы из Советской Армии мастера М. Христофоров и Ф. Гурьев. А тогда не было важней задачи, чем победа над врагом.

Слава о советских мастерах резьбы по кости идет далеко за пределы холмогорской земли. П. Черникович, А. Гурьев, Т. Большакова получили серебряные медали на Брюссельской выставке. Золотая медаль присуждена Ф. Гурьеву на Всемирной выставке в Париже. На Всемирной выставке в Монреале были представлены работы члена Союза художников СССР П. Черниковича, А. Гурьева, Н. Буторина и других. В Осака на Всемирной выставке А. Гурьев за верстаком демонстрировал технику резьбы. Холмогорские изделия резьбы по кости можно видеть в Эрмитаже, Этнографическом и Русском музеях. Есть изделия и в музее села Ломоносова.

Фабрика выпускает в год больше, чем на двести тысяч рублей изделий. Они не распространены и не известны так широко в стране, как, например, хохломская роспись по дереву. Может быть, виной тому и конвейерное производство предметов, не имеющих отношения к косторезному художественному промыслу, и затруднения в получении нужного материала, и отсутствие хорошей рекламы.

Существует проект создания в Ломоносове мемориального музея, где разместится северная крестьянская усадьба времен XVII века. Войдет в ансамбль и реставрированная Дмитриевская церковь — современница Ломоносова. Предполагается и постройка нового здания для музея.

Все, кто посетит село Ломоносово, не пройдет равнодушно мимо монумента, сооруженного в память ста сорока двух ломоносовцев, погибших на фронтах войны с фашистской Германией. Ломоносовский памятник выгодно отличается от безымянных обелисков, стоящих в Шипицыне, Красноборске, Черевкове, Верхней Тойме. На нем названы имена погибших. Открывается список Героем Советского Союза Прокопием Галушиным.

Крестьянка села Ломоносова Вера Ильинична Галушина, рано потеряв мужа, вырастила и воспитала десятерых детей. Девять из них стали воинами, пять погибли, защищая Родину. Младшим из них был Прокопий. В поединке с фашистским «фердинандом» ценой своей жизни Прокопий Галушин, выручая боевых товарищей, приостановил наступление вражеских самоходок. Прах героя покоится в венгерской деревне Бодайк. Памятник герою установлен в Холмогорах, и имя его носит одна из холмогорских улиц. Имя П. И. Галушина присвоено Дворцу пионеров в Архангельске и морскому лайнеру.

Почти два с половиной века прошло со времени юношества Михаила Ломоносова… Ныне на холмогорской земле потомков, носящих фамилию Ломоносовых, нет. Дальше всех прослеживаются поколения от сестры М. В. Ломоносова Марии Васильевны, бывшей замужем в Матигорах за крестьянином Головиным. Недавно умер потомок пятого поколения ее — Дмитрий Лопаткин, тридцать лет работавший почтальоном. Внучка его В. Овчинникова преподает в Холмогорской средней школе. Потомков М. В. Ломоносова, носящих эту фамилию, нет в стране. Единственный его сын Иван умер младенцем. Потомство пошло от дочери Елены, по мужу Константиновой. Дочь ее Софья была замужем за генералом Н. Н. Раевским. Дочь Ломоносова Елена — бабушка Марии Волконской, жены декабриста…

В Холмогорском районе сохранились фамилии, представители которых являются потомками современников Ломоносова. Есть Сивковы, это девичья фамилия матери Ломоносова Елены Ивановны. Дьячок Семен Сабельников и сосед Ломоносова Иван Шубный были первыми учителями грамоты будущего академика. Фамилии Са-бельниковых и Шубных сохранились в районе.

Не осталось в районе наследников, носящих фамилию великого земляка. Но фамилия не единственный и не главный признак наследования. В Ломоносовском совхозе семь зоотехников, три агронома, шесть ветеринаров, пять механиков, шесть кавалеров ордена Ленина. Доярки Екатерина Морозова и Екатерина Колтовая— Герои Социалистического Труда. И разве славные труженики совхоза, и мастера-косторезы, и заслуженная артистка республики из Ломоносова Людмила Чиликина, и трижды орденоносец, заслуженный учитель республики Татьяна Антипина, вложившая многие годы труда в Ломоносовский музей, и писатель Николай Жернаков, и доктор технических наук из первых холмогорских комсомольцев Иван Жданов не вправе считать себя потомками Михаила Ломоносова!.. Они — его наследники в своих помыслах и делах, направленных на умножение материальных и духовных богатств родной страны.

За советские годы с ломоносовской земли вышли педагоги, геологи, зоотехники, врачи. Некоторые окончили Московский университет имени своего гениального земляка. Пусть ни Ломоносовская, ни Холмогорская школы еще не дали «собственных Платонов», но, выпустив в жизнь многие сотни юношей и девушек, они выполняют дело, которое было отеческой заботой великого поборника просвещения.

Холмогоры — ныне центр среднего зоотехнического образования. Более сорока лет техникуму, давшему три тысячи специалистов, которых можно встретить во всех районах Архангельской области.

За последние годы заметно похорошела столица Холмогорской земли — село Холмогоры. «Ежегодник» за 1915 год отмечал: «…в настоящее время г, Холмогоры некрасив и беден». Еще и много поздней Холмогоры не блистали благоустройством. Сказалось и то обстоятельство, что во времена Емецкого уезда Холмогоры были на «заштатном» положении. Ныне укрепляется берег, и строениям не будет угрожать стихия весеннего половодья, когда-то бесцеремонно смывшая кладбищенскую церковь. Заасфальтирована набережная, на которой еще десяток лет назад тонул трактор. Асфальтируются площади и улицы. Газифицируются квартиры. Построены новые здания райкома партии, гостиницы. Строится большой универмаг. На очереди постройка каменного автовокзала, школы на 980 мест, Дома советов, районного узла связи, типографии; в Матигорах — профессионально технического училища и зоотехникума. По генеральному плану в Холмогорах запроектированы водопровод и канализация, поднимутся жилые многоэтажные дома. Столица ломоносовской земли будет достойна своего земляка!

Холмогоры ныне соединены асфальтовой дорогой с Архангельском, протягивается такая дорога из Холмогор на Емецк. Вековой северной «распутице» на путях в Холмогоры положен конец. Значение этого трудно переоценить.

На дореволюционном гербе Холмогор изображена геодезическая труба для определения местоположения судна на море или географической точки на материке. Для древних Холмогор эта эмблема на гербе закономерна: город и его окрестности были центром кораблестроения и местом жительства мореходов-промышленников. Матигорец Агей Распопов в числе первых дошел до устья Оби. В конце XVIII века в Холмогорах существовала мореходная школа. Еще раньше здесь открылась одна из первых в стране канатная фабрика, без продукции которой было немыслимо оснащение морских судов. Если бы теперь встал вопрос о гербе Холмогор, то вполне правомерным было бы изображение на нем коровы. Известны же на городских гербах медведи, олени, рябчики…

Отдавая должное прошлым корабельным и мореходным заслугам холмогорцев, следует заметить, что и холмогорское скотоводство в давние времена приобрело славу. Академик И. Лепехин, живший в Холмогорах и Архангельске в 1772 году, писал: «Всяк знает, что поморский рогатый скот, пригоняемый в Петербург и другие внутренние города под именем холмогорского скота, отменен как своим ростом, так и добротою к молоку».

Не будем оспаривать, что в Холмогорском районе велика роль лесной промышленности. Холмогорская корова может смиренно склонить рогатую голову, признавая приоритет леса в экономике Двинской земли. Однако Холмогорский район дает молока больше, чем Верхнетоемский и Виноградовский вместе взятые, хотя в них на тысячу коров больше. Из каждых ста литров молока, вылитых жителями Архангельска, — восемьдесят четыре — холмогорское молоко. Славится Холмогорский район как родина лучшей молочной породы, здесь центр единственного племенного ее рассадника. Холмогорское животноводство — гордость района и Архангельской области. Еще в 1929 году Центральный Комитет партии указывал Архангельскому губкому на необходимость особого внимания холмогорскому молочному животноводству.

Нет герба с изображением холмогорки, но сохраняется слава холмогорского животноводства и ответственность района за дальнейшее его развитие.

О ХОЛМОГОРКЕ

История скота холмогорской породы занимала многих ученых на протяжении последних более чем ста лет. Особый интерес представляет работа Ф. И. Резникова «История холмогорского скота», опирающаяся на обнаруженные им новые архивные материалы.

Автор указывает, что до 1765 года на Северную Двину не завозились голландские быки и коровы, холмогорский скот разводился в чистоте, без примеси другой породы. В 1765–1767 годах в Архангельск завезли 36 коров и 6 быков голландской породы, из них в Холмогорский уезд попало только семь голов. Ввозили из-за моря скот и позднее. Так, в 1818 году завезли в Архангельск 16 голое из Англии и 15 из Голландии. Знатоки, освидетельствовавшие «доброту и достоинство» привезенного скота, отметили: «Скот малорослый, а потому и признаем для высочайше поставленной цели — улучшения в здешнем крае породы рогатого скота и размножения оного не способным и не надежным».

На основе документальных данных о качестве ввезенного скота и судьбе его потомства Ф. Резников заключает: «…завезенный скот не мог явиться улучшателем высокопродуктивного, хорошо приспособленного к местным условиям скота холмогорской породы. Весь заграничный скот не оказал влияния на холмогорский скот, т. к. вскоре после завоза исчезал бесследно».

Вывоз из района Холмогор скота, славившегося издавна своей молочностью, в конце XIX и начале XX века принял широкие размеры, за пределы губернии ежегодно уходило более тысячи коров. До постройки Архангельской железной дороги скот делал переходы по 1000–1500 километров. Не выдерживали длинного пути копыта. На них надевали башмаки из кожи. В дороге за шесть-восемь недель изнашивалась не одна смена башмаков.

Отправляли коров в последнем периоде стельности, чтобы в Петербурге продать после отела с высокой удойностью и получить наибольшую выручку. Вывоз продуктивных стельных коров подрывал племенное дело, так как в районе не оставалось их потомства. Архангельский губернский агроном Тулубьев отмечал в начале этого века вырождение племенного животноводства на родине холмогорки.

В первые годы после революции в единоличной деревне не было условий для серьезной племенной работы, хотя с 1927 года сбыт холмогорского скота через частников был запрещен и передан в руки кооперации. Это избавило крестьян от барышников, но не изменило положения в племенном деле: уходили из района ценные племенные коровы, а потомство их терялось в безвестности. Нельзя сбрасывать со счета и то обстоятельство, что в уезде в 1928 году кулацкие хозяйства составляли 4,2 процента, бедняцкие — 31,6 процента, а в животноводческой кооперации кулаков было 16,6 процента, бедноты — 8,7 процента. Наживу, а не улучшение племенного дела нередко преследовали кооперативы, к руководству которыми пробирались кулацкие дельцы.

И все же в 1927 году советские земельные органы открыли новую страницу холмогорского скотоводства: начато ведение племенной книги. В первые годы результаты были скромны: занесено девятьсот холмогорок и проверено потомство двух быков. Но зоотехнический учет, как основа племенной работы, был заложен! А расширять работу, руководить ею было трудно. В 1931 году у Холмогорского райколхозсоюза самый квалифицированный зоотехник не имел и среднего образования. В большом Верхне-Матигорском колхозе на семьсот голов общественного стада зоотехник был с образованием четырехлетки и двухмесячных курсов. Некоторые колхозы не имели тогда и такого специалиста.

В канун коллективизации и в первый ее год большой урон животноводству нанесла вражеская агитация. На удочку кулаков попала и часть середняков. С болью за судьбу холмогорки писал тогда активный организатор колхозов, заведующий районным земельным отделом Кузьма Павозков, что в некоторых деревнях Чухчеремской волости вырезана почти половина скота.

Холмогорская партийная организация, советский и колхозный актив быстро взяли в свои руки дела в колхозах. За первые пять колхозных лет стадо крупного рогатого скота увеличилось на сорок процентов, хотя за это время было вывезено из района более тысячи голов.

В первое время общественный скот был размещен по большим крестьянским дворам. Как тут было вести строгий учет кормов и надоев молока, выявлять потомство лучших коров… Первые колхозные годы стали временем большой стройки. К 1932 году в районе построили 32 коровника, а в 1933 году заложили еще сорок скотных дворов. Переход на новоселье коровы отметили резким повышением надоев. Вскоре появились во дворах автопоилки — первые признаки механизации. Десять лет назад стали вводить механическую дойку. Сегодня это не диковинка! Она применяется почти во всех коровниках. Раздачу кормов и уборку навоза первыми механизировали в районе колхозы имени Калинина и имени 50-летия Октября.

Директивами XXIV съезда партии по плану новой пятилетки поставлена задача «обеспечить строительство механизированных животноводческих ферм в колхозах и совхозах, развернуть вблизи городов строительство крупных государственных, колхозных и межколхозных комплексов по производству продукции животноводства на промышленной основе». Кто же как не Холмогорский и Приморский — пригородные животноводческие районы — должны показать в этом пример.

Коллективизация деревни спасла холмогорку от вырождения, подняла молочное животноводство. В Холмогорском районе созданы Государственный племенной рассадник и станция искусственного осеменения. Они поставили совершенствование холмогорской породы на планомерную научную основу.

Возьмем последние годы. С 1962 по 1970 год средний годовой надой молока от коровы увеличился на тысячу килограммов и достиг 3591 килограмма. Средний вес телок стал больше, выращивается лучшая смена коровам. Племенная работа теперь ведется по двенадцати линиям быков. На Холмогорском ордена Трудового Красного Знамени племзаводе, в Ломоносовском совхозе и некоторых колхозах все стадо состоит из классных коров, увеличивается число животных, заслуживших высшую племенную оценку — элита-рекорд и элита.

Холмогорский племенной рассадник ежегодно проводит оценку племенных качеств скота. Это называется бонитировкой стада. Главный зоотехник рассадника Г. С. Гудкова познакомила нас с документацией племенного учета. На каждую голову скота заполняют «Племенное свидетельство». Государственный герб на документе подчеркивает его значимость. В свидетельство записывают родословную животного: мать, мать матери, мать отца и даже прабабушек и прадедушек по материнской и отцовской линиям. Вся родословная. Кроме того, на каждую корову имеется карточка. В нее записывают удои за каждый месяц, отелы, оценку животного по пропорциональности сложения, развитию мускулатуры, недостатки. Учет «коровьих кадров» поставлен превосходно! В этом заслуга специалистов племрассадннка и большого отряда совхозных и колхозных зоотехников. Ныне в районе восемьдесят зоотехников с высшим и средним образованием. Холмогорка, племенное дело — в надежных руках!

Всего в районе двести специалистов сельского хозяйства. Почти десять лет в Холмогорах, с филиалом в Емецке, работает Народный университет передового опыта сельскохозяйственного производства. Ректор университета — секретарь райкома партии Н. В. Распутин. У него богатый организаторский опыт, приобретенный за годы работы директором совхоза и начальником районного управления сельского хозяйства. В республиканцеском общественном смотре народных университетов, посвященном Ленинскому юбилею, Холмогорский отмечен премией.

Холмогорский район теперь поставляет скот в 27 краев и областей страны. За 38 лет из района госплем-рассадника вывезено более ста тысяч голов, и это не нанесло ущерба холмогорке на ее родине. В Холмогорах продают не «кота в мешке». Товар лицом! Разумеется, покупатели отбирают животных не только по «анкетам». Я был свидетелем, как представитель Якутии осматривал бычков на площадке «Племживобъединения». Покупка бычка и с денежной стороны — операция нешуточная. Бык Филин, например, в возрасте 22 месяцев весил 717 килограммов (удой его мамаши 6216 килограммов жирностью молока 4,2 процента), был оценен в 2050 рублей. Да провоз его в Якутию специальным воздушным рейсом обойдется в тысячу рубликов. Филин — отменный бык, и потому столь солидна ему цена. На выставке 1970 года 132 животных проданы в среднем по 1437 рублей. Тоже немало!

Руководит «Племживобъединением» А. В. Варгасов. Он на этом посту больше тридцати лет. На вопрос, каков спрос на холмогорский скот, Александр Васильевич ответил:

— Спрос?.. На одну телку — десять покупателей из других областей. Да и в свою область заявки в полтора раза превышают план продажи. Наш «товар» не залеживается!..

В США в 1925 году поставили памятник корове-рекордистке. Газеты по сему поводу вспоминали прародителя коровы — породистого быка, ввезенного из Дании.

В Якутии ни холмогорскому быку Филину, ни представителю его потомства памятник не воздвигнут, как не стоит он в Холмогорах прославленной и до сих пор пока не превзойденной рекордистке — Мальке, надоившей за 1928 год 12133 литра молока. Нигде не поставлен монумент и в честь холмогорского быка — чемпиона Цветка — родоначальника замечательной линии холмогорок, уже по первому отелу дававших надой почти на триста килограммов больше, чем матери, и более высокой жирности. Вот какие от Цветка «ягодки»! В нашей стране чествуют людей, чьи золотые руки и прилежание выращивают прославленных рекордисток, чьи кропотливая работа и ум вкладываются в племенное дело. Честь — людям!

Вклад в племенное дело с холмогорской породой внесли советские ученые А. Шапошников, А. Емельянов, Ф. Резников, В. Ларчин… Велика роль в организации племенной работы таких зоотехников-практиков, как Н. Пастухов, П. Фомина, Ф. Новоселова, Т. Тетерина, Е. Худякова, Г. Климушин и других, стоящих на передовой линии борьбы за холмогорку в совхозах и колхозах.

Не в стороне находятся и ветеринарные работники. В конце двадцатых и начале тридцатых годов часть стада поразил туберкулез. Студент-выпускник Ветеринарной академии С. Гурьев темой дипломной работы выбрал «Туберкулез крупного рогатого скота в Холмогорах». Работа получила одобрение. Молодой ветеринарный врач внес огромный вклад в решение этой проблемы. При поддержке колхозных специалистов и благодаря широким профилактическим мерам, проводимым доярками и телятницами, туберкулез был побежден. 35 лет ветеринарной работы в Холмогорах, золотая медаль ВДНХ, орден, звание заслуженного ветеринарного врача украшают трудовой путь С. Г. Гурьева. Сорок лет отдал холмогорке ветеринар В. И. Падчин — кавалер ордена Ленина.

Ничуть не умаляя заслуг ученых и практических специалистов, надо особо подчеркнуть заслуги доярок и телятниц. Нет у них ни дипломов, ни ученых званий. Опираясь на советы специалистов и собственный опыт, они раздаивают коров, выращивают телят. Опыт рядовых тружеников обогащает и ученых, не оторванных от производственной жизни. Приведу признание крупного ученого о таком обогащении.

На Всероссийской сельскохозяйственной выставке в 1923 году, где мне довелось быть, экспонировал корову-рекордиотку крестьянин И. Беляев. Пятнадцать лет назад удалось его отыскать в Вологде. Дряхлый, потерявший зрение, он сохранил память, интерес к животноводческим делам. Беляев рассказывал, что к нему в двадцатые годы не раз приезжал академик Е. Ф. Лискун, знакомился, как ведет крестьянин животноводческое хозяйство. Сохранились у Беляева письма Лискуна. В одном из них академик писал крестьянину; «У меня душа радуется, вспоминая вас, у кого я учился. Горжусь вами, как своим учителем…» В этих словах звучит глубокое

признание маститым ученым труда простого крестьянина по улучшению породности скота.

В 1936 году сто работников животноводства страны были награждены орденами Ленина за достижение высокой молочной продуктивности коров. И в списке награжденных, составленном не по алфавиту, а по достигнутому надою молока, первой стояла Таисья Семеновна Прокопьева. Девятнадцатилетняя доярка Холмогорского племхоза надоила от коровы по 6291 литру и заняла среди доярок первое место в стране. В числе награжденных высшим орденом были и холмогорские доярки Таисья Сазонова, Августа Горшкова, Екатерина Ануфриева, Татьяна Головина. Ни одна область не дала тогда столько доярок — первых кавалеров ордена Ленина.

«Легкие руки» оказались у первых холмогорских орденоносных доярок. Позднее правительственных наград удостоены более восьмисот тружеников сельского хозяйства района. Нет, в примету «легких рук» не верим. Награды завоеваны трудовыми и умелыми руками последующих поколений холмогорцев. Три ордена Ленина и Золотая Звезда Героя Социалистического Труда у М. М. Штабровой, отдавшей сорок лет труду на ферме, Звезда Героя, два ордена Ленина и орден Трудового Красного Знамени у Е. Д. Соколовой — делегата XXIV партийного съезда. Звезды Героев украсили грудь Е. М. Колтовой, Е. А. Морозовой, Р. Е. Жильцовой — делегата XXIII съезда партии, Е. А. Ануфриевой, П. Я. Ша-гиной, О. В. Хабаровой. Такого «созвездия» нет ни в одном районе области.

Успехи животноводства в Холмогорском районе бесспорны. Этот район — «дом» холмогорки. Есть поговорка: «в гостях хорошо — дома лучше». Речь в ней идет о людях. К тому же, и едут из Холмогор телки и бычки не в гости, а как переселенцы. И вот оказывается, что на новом месте холмогоркам иногда бывает лучше, чем дома. В 1943 году совхоз «Лесные Поляны» Московской области завез из Холмогор 4 быка, 20 коров и 158 телок, в значительной части неклассных. Не было денег на покупку классного скота. Через шесть лет средний надой от 142 коров превышал 5000 килограммов. Такого среднего надоя в холмогорских колхозах и совхозе тогда не знали. В колхозах Раменского района Московской области, фермы которых укомплектованы холмогорками, средний надой от коровы в 1970 году был на 342 килограмма больше, чем в холмогорских колхозах. В чем дело? Ведь для обновления стада в Холмогорах оставляются не худшие телки, вывоз скота ведется с учетом совершенствования стада на родине холмогорки. А разве у холмогорских животноводов меньше опыта в раздое? Нет, и этого нельзя сказать. Ведь поколения холмогорцев создавали племенную молочную породу скота! Холмогорки дают более высокие надои там, где их лучше кормят. В том весь «секрет».

Один из бывших директоров Холмогорского племхоза К. Шибаев в тридцатых годах написал хорошую популярную брошюру — «У коровы молоко на языке». Он показал зависимость удоев от количества и состава кормового рациона. Истина эта и была и остается бесспорной. Однако и сегодня нынешний директор этого хозяйства А. С. Ляпин в беседе отмечал печальное положение: зимой холмогорки дают молоко за счет тепа, так как не получают достаточно кормов, летом честь корма идет на восстановление тела.

Нельзя сказать, чтобы на племзаводе не искали путей улучшения кормления и содержания скота. Хозяйство по продуктивности коров занимает первое место среди совхозов района. Племзавод в 1970 году за показатели в развитии племенного животноводства во Всесоюзном конкурсе награжден дипломом 1-й степени. Но и на племзаводе и в целом по Холмогорскому району кормовой баланс почти по всем видам кормов из-за запущенности земельных угодий сводится с дефицитом. В 1924 году с гектара емецких заливных лугов собирали по тридцать, а с суходольных — по 16,5 центнера сена, а за последнее пятилетие средняя урожайность сена на лугах района меньше четырнадцати центнеров. Низка и урожайность полей, В раменских колхозах на корову молочного стада в 1970 году пришлось на два центнера с лишним кормовых единиц больше, а концентратов на центнер продукции в полтора раза больше, чем в холмогорских колхозах. Концентраты — лакомство для коров в холмогорских хозяйствах.

Недокорм влечет за собой потерю не только на удойности коров и жирности молока (она в районе ниже базовой). Недостатки в кормлении — одна из причин и очень низкого в районе растела коров. Последнее должно исправляться и улучшением работы станции искусственного осеменения.

Положение с кормами для холмогорки отнюдь не бесперспективное. В Холмогорах существует машинно-мелиоративная станция. В 1950 году она сдала 190 гектаров окультуренных земель, за два года— 1968 и 1969 — в десять раз больше. В колхозе «Всходы» за пять лет средний урожай сена на неулучшенном лугу равнялся 19,2 центнера с гектара, на освобожденном от кустарника, кочек и частично осушенном, но без подсева трав и удобрения — 27, а после подсева трав и ежегодного удобрения — 44 центнерам. Затраты по мелиорации, удобрению и подсеву окупались за полтора года, без внесения удобрений — за три с половиной года. Вот пример эффективной интенсификации лугового хозяйства!

Недавно в Матигорах, вблизи Холмогор, открылась областная опытная станция по животноводству и луговодству. И луговодству! Старший научный сотрудник А. Полежаева показывала нам опытные участки, заложенные на пойменном лугу. Здесь изучается влияние удобрений в различных их дозах и составе на урожайность и качество урожая в разные фазы цветения и вызревания трав. Итоги опыта вооружат хозяйства обоснованными рекомендациями.

В районе начато создание долголетних культурных пастбищ. Не раз этот вопрос обсуждал пленум райкома партии. В районе считают, что около половины гуртов молочного стада пасется на таких пастбищах. Для первых лет это было бы достижением, если бы пастбища вполне соответствовали по травостою своему назначению. Это признать трудно. Даже при пастьбе на лучших холмогорских культурных пастбищах коровы нуждаются летом в стойловой подкормке. А ведь в Эстонии коровы без подкормки дают более высокие надои в пастбищный период, чем в Холмогорах.

Ну что же, скажем: «лед тронулся» на кормовых угодьях Холмогорского района. Это бесспорно. Но сделаны первые шаги, и они пока еще не изменили картины запущенности лугового и пастбищного хозяйства. Здесь еще много дела, чтобы обеспечить и зимой и летом стадо полноценным и дешевым кормом. Это сейчас главная холмогорская проблема в скотоводстве. В 1975 году производство кормов намечено увеличить более чем в полтора раза. В создании животноводческих комплексов, конечно, будет предусмотрена и полная механизация ферм, и обеспечение кормами, в том числе и с культурных пастбищ. Без этого не может быть животноводческого комплекса! Хочется напомнить слова академика, классика зоотехнии М. Ф. Иванова: «Корма и кормление оказывают гораздо большее влияние на организм животного, чем порода и происхождение».

Знаменит холмогорский скот. Но холмогорки дают молоко не за знатное происхождение, а за корма. Молоко у них не только в «руках доярок», но и на «коровьем языке». Надо сделать Холмогоры районом самой высокой молочной продуктивности и растущего рассадника лучшего скота. Холмогорку ждут не только в Якутии, но и в Верхней Тойме, где чистопородные холмогорские коровы не составляют и десяти процентов стада. А из Холмогор до Тоймы — рукой подать.

Под руководством и опекой Холмогорского племенного рассадника находятся и некоторые хозяйства соседнего Приморского района. В числе их племзавод «Архангельский». Берега района омывает Двина на последних нескольких десятках километров на подходе к Архангельску. Здесь нет ни одной пристани котласской линии. Расположенные в границах района, «Архангельский» племзавод, крупный Бобровский сплавной рейд, село Уйму, где находятся самая старая в области птицефабрика и большой кирпичный завод, как и другие поселки, обслуживают из Архангельска суда местных линий. Приморский район простирается и дальше Архангельска на острова дельты Двины, на коренные берега рукавов и далеко на Беломорское побережье.

Широко известен колхоз Приморского района «Организатор», награжденный орденом Ленина. Двадцать лет руководил хозяйством посланец партии, коммунист с 1918 года, бывший двинской капитан В. Н. Козьмин. По некоторым показателям холмогорцам есть чему поучиться у своего соседа. В Приморском районе высокая урожайность картофеля, овощей, кормовых корнеплодов, трав, лучшие культурные пастбища, организовано семеноводство лугопастбищных трав. Здесь большие площади высокопродуктивных мелиорированных земель.

Социалистическое соревнование соседей — Холмогорского и Приморского районов, взаимное обогащение опытом будет служить развитию племенного животноводства, сделает полноводней «молочную реку», разумеется, не в сказочных «кисельных берегах», а в реальных цистернах, снабжающих Архангельск и Северодвинск чудесным продуктом.

Пусть будет еще выше марка холмогорки и слава ее Архангельской родины!

СТОЛИЦА ДВИНСКОГО КРАЯ

ВОРОТА В ОКЕАН

В устье Северной Двины в 1553 году шторм занес корабль английского купца Ченслера, который пытался пройти в Китай. Событие Ченслером было расценено, как открытие им Московии, и наделало много шума в Англии. Отдал дань этому событию и Шекспир, нарядив в пьесе английского короля и его свиту в русские костюмы.

Путь из устья Двины в западные страны русским был известен много раньше Ченслера. Отсюда в 1496 году государев дьяк Григорий Истома плавал послом в Скандинавские страны. Вот еще когда русским был известен путь из устья Двины в страны Запада! Однако, бесспорно, прибытие Ченслера в устье Двины и визит его в Москву содействовали развитию внешних торговых связей Московского государства.

Выгодное географическое положение устья Двины способствовало возникновению города и порта. В XII веке новгородцы основали здесь монастырь в честь Михаила Архангела. В 1584 году был заложен город Ново-Холмогоры, переименованный в 1613 году в Архангельский город. В устье Двины возник первый морской порт русского государства, более раннее «окно в Европу», чем «прорубил» его Петр I, основав Петербург.

Свыше ста лет Архангельск был единственным внешнеторговым портом России.

Петр I трижды приезжал в Архангельск. Здесь, выйдя из устья Двины, он впервые увидел море. На Соломбальском острове в 1693 году Петр I основал корабельную верфь, а для защиты города в 1701 году заложил в устье реки Новодвинскую крепость.

Основав Петербург, Петр I стремился перенести внешнюю торговлю в столицу. В 1722 году он запретит подвоз в Архангельск товаров больше, чем необходимо самому городу. Торговая жизнь здесь стала замирать. Во второй половине XVIII века Екатерина II приравняла Архангельский порт во всех правах к Петербургу. За десять лет Архангельск посетило свыше двухсот заморских кораблей. Но уже в конце века с введением новых таможенных тарифов внешняя торговля в северном порту резко сократилась. К тому же «просвещенной» императрице переписка с Вольтером не помешала запретить внешнюю торговлю с республиканской Фракцией.

Большого подъема порт достиг в конце ХIХ века с развитием экспорта леса и в годы первой мировой войны, когда сюда поступали военные грузы из Англии и Франции — союзников царской России в войне с кайзеровской Германией.

От дореволюционного времени в Архангельске остался малочисленный флот, да и из него значительную часть судов угнали интервенты и белогвардейцы. Развитию внешней торговли в первые годы после Октября мешала и попытка империалистических держав задушить страну Советов блокадой.

В 1928 году в Северном морском пароходстве было только 28 судов, в 1957 году стало 65. В 1970 году пароходство имело 152 судна, из них почти половина поступила за восьмую пятилетку. В составе флота более ста лесовозов, удобных для загрузки, комфортабельных для экипажей быстроходных красавцев. В девятую пятилетку флот пополнится еще пятьюдесятью судами.

Роль Северного пароходства и Архангельского порта в лесных экспортных перевозках возросла в огромной степени. В 1921 году из Архангельска ушел с лесом за границу первый советский пароход «Субботник». В следующем году порт посетило 19 советских пароходов дальнего плавания и 81 иностранное судно. В 1969 году из Архангельска ушли с лесом 750 советских и иностранных судов. Архангельск — порт международного значения. Суда, приписанные к нему, в 1970 году посетили свыше трехсот портов в пятидесяти странах всех континентов мира.

На знамени Северного морского пароходства — орден Ленина. Награждено пароходство в 1970 году за заслуги в развитии морского транспорта в связи со столетием со дня его основания.

С древнейших времен с устьем Двины связано освоение Арктических путей и земель. Из челобитной, поданной царю в 1600 году, видно, что в конце XV и начале XVI века ходили морем из Холмогор на Обь и Енисей пинежане и мезенцы. В 1610 году двинянин «Кондрашка Курочкин с товарищи своими торговыми людьми с двиняны же» ходил к устью Енисея. (В 1967 году в устье Оби, к месту древнего сибирского торгового центра Мангазеи, по пути первых морепроходцез прошли на парусно-моторном боте старый моряк Д. Буторин и писатель М. Скороходов).

Обогнуть Новую Землю не удалось ни голландским, ни английским мореплавателям, пытавшимся это сделать более двадцати раз в течение семидесяти лет. В походе 1760–1763 годов обошел Новую Землю и доказал, что это — остров, Савва Лошкин. Архангельский историк

B. В. Крестинин записал рассказы о Новой Земле Шухобова, зимовавшего на острове четыре раза, Рахманинова— шесть раз на Шпицбергене и двадцать шесть раз на Новой Земле…

Из Архангельска в XVIII–XIX веках выходили в море исследовательские экспедиции (в некоторых принимали участие сосланные в Архангельск декабристы). Особенно плодотворной была экспедицияМ.Рейнеке. Ею составлен атлас и подробное описание северных берегов Европейской России. Атласом Рейнеке пользовались до конца XIX века. Во второй половине XVIII века к Новой Земле из Архангельска ходила экспедиция Розмыслоса, в начале XIX века четыре раза — экспедиция Ф. Литк:. В ряду имен крупных полярных гидрографов стоят П. Пахтусов, совершивший двукратное плавание к Новой Земле в первой половине XIX века, А. Циволька и C. Моисеев. В Архангельске, на Соломбальском кладбище, на могиле П. К. Пахтусова поставлен памятник.

Передовым русским людям принадлежит и сама идея Северного морского пути. Еще в 1715 году Ф. Салтыков представил «соображения о изыскании свободного морского пути от Двины реки до Амурского устья и до Китай» и предлагал для исследования его построить суда в низовье Двины.

Для исследования морского пути от Архангельска до Тихого океана в 1734 году начала работу Великая Северная экспедиция. Суда Архангельского отряда экспедиции вышли из Северной Двины, достигли устья Оби и через пять лет вернулись в Архангельск.

Обобщая опыт судоходства поморов и Великой Северной экспедиции, М. В. Ломоносов писал: «…Северный Ледовитый океан есть пространное поле, где усугубиться может Российская слава».

Отношение правящих и влиятельных общественных кругов царской России к освоению Северного морского пути было отрицательным. Вольно-экономическое общество, являвшееся одним из центров экономической мысли, на предложение сибирского капиталиста Сибирякова установить арктическое судоходство, ответило, что «морское сообщение с Сибирью принадлежит к числу вещей невозможных». А что говорить о бюрократических верхах царизма, представитель которых генерал Зиновьев дошел до отрицания Гольфштрема, «которого на Севере быть не может». Окончивший Архангельские шкиперские курсы Д. Шваненберг с экипажем в пять человек в 1887 году на средства М. Сидорова прошел на шхуне из устья Енисея в Кронштадт, совершив «невозможную вещь»…

Начало XX века ознаменовалось рядом экспедиций в Северные моря. Во главе их стояли такие энтузиасты, как В. А. Русанов, который четыре раза плавал из Архангельска к берегам Новой Земли. В августе 1912 года от Соборной (ныне Красной) пристани на судне «Св. Фока» ушла экспедиция Г. Я. Седова. В начале сентября 1914 года судно вернулось в Архангельск без руководителя экспедиции. Мужественный полярный исследователь погиб в пути с зимовки судна к Северному полюсу. Не пришлось морскому министру Григоровичу осуществить угрозу и отдать лейтенанта Седова под суд при возвращении его из экспедиции. Мемориальная доска на старом здании морского вокзала напоминает об экспедиции Седова, его имя носит набережная в Соломбале.

К причалам Архангельского порта в сентябре 1915 года пришвартовались ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач», впервые совершившие плавание в арктических морях с востока на запад. В пути суда зимовали в Карском море. Руководил походом Б. Вилькицкий.

В дореволюционной истории Архангельского порта есть еще одна славная страница, раскрытая с документальной достоверностью и в деталях архангельским журналистом А. Веселовым. В Архангельск доставлялась нелегально из Норвегии большевистская литература, в том числе ленинская «Искра». Отсюда она шла в Петербург, Москву…

Бесспорны исторические заслуги Архангельска в исследовании Северных морей, в освоении арктических путей в дореволюционное время. Не померкла русская слава на просторах Ледовитого океана в советские годы. Сразу же началось планомерное изучение Северного морского пути и осуществилось успешное его освоение. Декретом, подписанным В. И. Лениным в 1921 году «в целях всестороннего и планомерного исследования северных морей, их островов и побережий», был учрежден Плавучий морской научный институт. Первое его экспедиционное судно «Персей» заканчивалось постройкой и оборудовалось в Архангельске и вышло в плавание в 1923 году.

Архангельск в советские годы стал важным центром, откуда начиналось освоение Северного морского пути. В 1920 году была организована транспортная морская экспедиция в устье Оби и Енисея под командованием М. Николаева. Архангельский отряд судов возглавлял капитан Д. Чертков. Экспедиция повторилась в 1921 году. За два года из Сибири доставлен почти миллион пудов хлеба. С 1921 года началась проводка из Архангельска в бассейн Оби речных судов.

Большим событием в историю освоения Арктических морских путей вошли плавания из Архангельска ледокольного парохода «Седов» в 1929 и 1930 годах к Земле Франца-Иосифа, в 1930 году — к Северной Земле. В 1932 году «Сибиряков» прошел Северным морским путем с запада на восток в одну навигацию. Возглавляли экспедицию начальник ее О. Шмидт, научный руководитель В. Визе, капитан В. Воронин. Несмотря на аварию в пути, вызванную тяжелыми ледовыми условиями, переход явился большой победой в освоении арктического морского пути. После похода «Сибирякова» Советское правительство образовало Главное управление Северного морского пути, возложив на него задание — «проложить окончательно… путь от Белого моря до Берингова пролива, оборудовать этот путь, держать его в исправном состоянии и обеспечить безопасность плавания…»

Богаты событиями в арктическом мореплавании были 1933–1940 годы. В 1934 году ледорез «Ф. Литке» прошел по Северному морскому пути с востока на запад в одну навигацию, в следующем году два транспортных судна прошли в одну навигацию с запада на восток и два с востока на запад, а в 1936 году эту трассу прошли четырнадцать судов! В изучение Арктики внес вклад 812-дневный ледяной дрейф «Г. Седова» в 1937–1940 годах. Всем пятнадцати членам экипажа во главе с капитаном К. Бадигиным, зимовавшим на судне, присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

В пятидесятых годах в арктическое плавание вышли современные дизельэлектроходы «Обь», «Енисей», «Лена», «Индигирка», ледоколы с именами прославленных капитанов Белоусова, Воронина, Мелехова. В 1960 году ушли в плавание мощный атомный ледокол «Ленин» и ледоколы «Москва», «Ленинград», «Киев». Пополнялся ледокольный флот и поздней. На службе арктической навигации находятся авиация, большая сеть радиостанций на островах и побережье Ледовитого океана, дрейфующие на ледяном поле станции «Северный полюс». Успеху мореходства в северных морях способствовали гидротехнические работы, проведенные в советское время под руководством Н. Матусевича, В. Сухоцкого и работы Г. Наливайко по исследованию и проектированию портов.

Из Архангельска начинается дорога в океан не только в географическом смысле. На Двине с древних времен строили суда, по своим качествам превосходившие корабли западных мастеров. В Архангельске строили корабли для экспедиций XVIII века и военных целей конца XVIII и начала XIX века. Корабли архангельской постройки прославились в боях против шведов на Балтике и против турок у берегов Греции, и на Черном море, судно «Крейсер» участвовало в кругосветном плавании, а «Диана» сменила пришедший в ветхость фрегат «Паллада». В историю отечественного судостроения вошли имена талантливых северных корабелов Давыдова, Курочкина, Кочнева, Ершова, Загуляева.

Архангельск стал воротами в Арктику. Он принимал непосредственное участие в организации арктических экспедиций в дореволюционное и особенно в советское время. На заводе «Красная кузница» ремонтировали морские суда. Мощный завод теперь может одновременно вести ремонт десятка разных судов. Здесь строят баржи для погрузочных работ на рейдах. На знамени завода — орден Трудового Красного Знамени. Соломбальская судоверфь строит шлюпки, без которых не может обойтись ни один морской корабль. На предприятиях города обрабатываются лесоматериалы для строительства полярных станций.

Экипажи судов, бороздящих воды северных морей, комплектовались главным образом в Архангельске, где мореходному училищу в 1981 году исполнится двести лет. Из его стен вышли участник антарктической экспедиции Амундсена на «Фраме» А. Кучин, ледовый капитан В. Воронин, командир первого атомохода — ледокола «Ленин» П. Пономарев, Герои Социалистического Труда капитаны дальнего плавания А. Абакумов, А. Пи-нежанинов, И. Пономарев. В Архангельске находится и мореходная школа, которая готовит матросов, мотористов, электриков.

Большую роль Архангельский порт играл в период Великой Отечественной войны. Сюда поступала основная часть грузов от союзников по антигитлеровской коалиции. Беззаветно работали портовики. Бригада стивидоров Н. Кузнецова перевыполняла нормы в два-три раза. Бригадир награжден орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. Ордена и медали получили более двухсот пятидесяти работников порта.

Транспортные суда Северного морского пароходства обслуживали перевозки для нужд фронта и Северного Военно-Морского Флота. В составе караванов, охраняемых военными кораблями, и в одиночном плавании транспортные суда перевозили в Архангельск и Мурманск грузы из портов Англии и США.

Героический подвиг совершил экипаж судна «Старый большевик», следовавший с грузом из Англии. Враг сбросил на судно восемьдесят бомб, вызвав пожар. В трюме были боеприпасы, судну грозил взрыв. Для борьбы с огнем капитан предложил остаться на судне добровольцам. Никто не сошел в шлюпку. Рискуя жизнью, члены экипажа выносили снаряды, тушили пожар, вели огонь ло врагу. Отразив сорок семь атак, героический экипаж отстоял судно и доставил боевой груз в порт. Капитану И. И. Афанасьеву, помполиту К. М. Петровскому и матросу Б. И. Аказенку присвоено звание Героя Советского Союза. Пароход награжден орденом Ленина. Трудовые и. боевые подвиги совершили экипажи судов «Аркос», «Чернышевский», «Петровский», «Азербайджан», «Революционер», «Донбасс» и многих других. Одиннадцать судов Северного морского пароходства были потоплены. Вместе со своими кораблями ушла в морскую могилу большая часть героических экипажей.

Ледокольный пароход «Сибиряков» повторил подвиг «Варяга», вступив в Карском море в бой с фашистским крейсером «Адмирал Шеер», забравшимся сюда, чтобы перехватить большой караван судов, следовавший из Владивостока. Капитан «Сибирякова» А. Качарава отклонил требование фашистских пиратов сообщить сведения о ледовой обстановке и о караване. Крейсер открыл по пароходу интенсивный обстрел из мощной артиллерии. Советское судно, пока не скрылось под водой, отвечало огнем из своих мелких орудий. В неравном бою из 104 человек экипажа и пассажиров в живых осталось девятнадцать.

Послевоенные годы — это период коренной реконструкции Архангельского порта: строятся и оснащаются мощными кранами новые причалы, сооружаются механические мастерские, вводится комплексная механизация разгрузки угля и строительного камня, растет складское хозяйство, расширяется район порта Экономия — самый близкий к морю. Мощные ледокольные суда теперь позволяют удлинять морскую навигацию на три-четыре месяца в сравнении с прошлым, когда порт обслуживал один слабосильный пароход ледокольного типа «Лебедин». Реконструкция района Экономия позволит вести работу в порту круглый год! Расширяется и совершенствуется первый порт России, главный лесной порт страны.

Архангельск стал родиной зверобойного промысла и тралового лова рыбы. 29 июня 1920 года из устья Двины вышло первое судно тралового флота. Тринадцать траулеров добыли в тот год около сотни тысяч центнеров рыбы. Рыболовный флот в 1949 году вырос до сорока девяти единиц 'И выловил восемьсот тысяч центнеров рыбы. В 1970 году флот имел более шестидесяти хорошо механизированных судов, рыбаки области добыли свыше двух миллионов центнеров рыбы. В составе флота — плавучие заводы, которые и ловят и обрабатывают рыбу. Архангельские рыбаки теперь ведут лов не только в Северных морях, но и в Атлантике, у берегов Африки и Антарктиды. Ставится задача в 1975 году обновленным флотом превысить улов в три миллиона центнеров. Расширяется в Архангельске береговая база рыбаков, пока отстающая от роста флота. На рыбном комбинате вступили в строй новые цехи, расширяются судоверфь и судоремонтный завод. Справил новоселье Архангельский рыбопромышленный техникум.

В Архангельске находится филиал Полярного научно-исследовательского института морского рыбного хозяйства и океанографии. В его лабораториях изучают ихтиологию Белого моря и Чешско-Печорского промыслового района, вопросы добычи и обработки рыбы и морских животных, использования водорослей, разрабатывают ближайшие прогнозы на добычу рыбы и перспективы на пятнадцатилетие.

На Архангельском водорослевом комбинате, приютившемся в старых неказистых помещениях, вырабатывают из водорослей несколько видов ценной продукции. Она идет на кондитерские фабрики Ленинграда, Москвы, Риги, Минска… Комбинат помогает текстильным предприятиям Иванова, Ташкента, Грузии выпускать ткани красивой и прочной окраски. Идет его продукция и в фармацевтическую промышленность. Устаревшее и довольно бедное оборудование пока не позволяет расширять и объем и ассортимент производства. Для выработки некоторой продукции не берется и десятая часть сырья. Нужная для осветления виноградных вин продукция ввозится из-за границы, а могла бы вырабатываться на Архангельском водорослевом комбинате.

В ближайшие годы новый завод, оснащенный современной техникой, увеличит переработку водорослей и расширит ассортимент продукции.

Город моря… По проторенной дороге в океан идут из Архангельска суда и в далекие зарубежные порты и по внутренним морским путям на Печору, Онегу, Мезень, Мурманск, Соловки. Пользуясь Беломорско-Бал-тийским каналом, суда идут в Ленинград, не огибая Скандинавский полуостров, экономя в пути трое-четверо суток. Из Архангельска уходят «пахари моря», чтобы вернуться с «урожаем» рыбы. Здесь работает научная мысль над вопросами лучшего использования морских богатств. Здесь ремонтируют и оснащают морские суда и готовят кадры мореходов. Таков город, стоящий у ворот в океан.

ЗДЕСЬ РЕШАЮТ СУДЬБУ ДРЕВЕСИНЫ

Развитие Архангельска связано с возникновением и ростом лесной промышленности.

Еще в конце XVII и начале XVIII века на Двине — в Вавчуге, на Кузнечихе и Мосеевом острове работали «пильные мельницы». Первый лесопильный завод с приводом от паровой машины построил в Архангельске купец Брандт в 1822 году.

С развитием капитализма росло число заводов, предприятия укрупнялись. В 1857 году на семи лесопильных заводах работало в среднем по сорок человек, в 1913 году на 26 заводах — больше чем по четыреста человек. Архангельск тогда имел наиболее крупные в стране лесопильные заводы. Среднее число рабочих на них было в восемь раз больше, чем на лесопильных заводах России.

Лесопильное дело и особенно экспорт леса до революции на Севере крепко прибрали к рукам иностранные фирмы. В 1913 году из сорока экспортеров леса тридцать были иностранцы. Капиталисты баснословно наживались на северном лесе. Кубометр древесины для выработки балансов фирмы покупали у казны на корню за три рубля, тратили на заготовку и на перевозку морем 37 рублей, продавали за границей по 60 рублей.

На заводах и лесных биржах было занято много сезонных рабочих. В заводских поселках удела Шольца и Русанова в 1905 году жило летом 2050 человек, зимой в полтора раза меньше. Жестокая эксплуатация рабочих вызвала в мае 1906 года всеобщую стачку, в которой участвовало десять тысяч лесопилыциков. Скверные бытовые условия рабочих признавали даже представители царской администрации. Волнения на заводах заставили губернатора назначить ревизию, которая установила, что «в помещениях замерзает вода, жить в них нельзя». В 1906 году судили 34 маймаксанских рабочих за выступление против хозяев Русанова и Ганнимана. Ну и что же? Может быть, капиталистов за нечеловеческое отношение к рабочим привлекли к ответу? Нет! «Ворон ворону глаз не выклюнет». Осудили двенадцать рабочих к исправительно-арестантским отделениям и к тюрьме.

Архангельск ныне самый крупный лесопильный центр области, в которой по сравнению с 1913 годом производство пиломатериалов увеличилось более чем в четыре с половиной раза. Вступивший в строй в 1931–1932 годах двадцатичетырехрамный Соломбальский завод стал выпускать столько пиломатериалов, сколько все двадцать шесть заводов Архангельска до революции. На долю Архангельской области приходится около половины экспортных пиломатериалов, выпускаемых предприятиями страны.

Заслуженное в годы первых пятилеток признание Архангельска как «всесоюзной лесопилки» и «валютного цеха страны» и теперь в силе.

Побываем на лесопильно-деревообрабатывающем комбинате имени В. И. Ленина. За успешное выполнение семилетки это предприятие награждено орденом Ленина. Знакомиться с опытом сюда приезжают с Сахалина, из Закарпатья… Посмотрим, какие здесь произошли перемены со времен, когда хозяином перед революцией был удел.

Бревна с реки на берег в штабеля раньше волокли лошади, подгоняемые рабочими. Их звали коногонами. Потом на смену лошадям и коногонам пришли элеваторы-лесокатки. Профессию коногона современный молодой рабочий, возможно, и не слыхал, нет теперь и лесокаток. Мостокабельный кран позволяет десяти рабочим поднимать за смену тысячу кубометров древесины.

Восьмирамный лесопильный цех полностью механизирован. До распиловки бревна проходят через окорочные станки. Количество и объем бревен, поступающих в лесопильную раму, учитывает автомат, не стало «рубщиков»-учетчиков. На лесопильном потоке работает девять человек. На рамо-смене в старых заводах было занято больше двадцати рабочих. Чтобы при распиловке выходило больше хороших досок, раньше рабочий с усилием поворачивал бревно крюком — «кондаком». Теперь бревно «по центру» устанавливается автоматически. Без прикосновения рабочих рук брус переходит на другую раму, где распиливается на доски. Нет людей на уборке реек, приспособление направляет отходы в рубительные машины.

Пиломатериалы проходят пакетно-формировочные машины и торцовочно-маркировочные приспособления. Экспортные пиломатериалы также рассортировывают по длине в «пакеты» машины. Механизирована и металлическая обвязка их. Пакеты ускоряют погрузку пиломатериалов на суда и разгрузку в четыре-пять раз по сравнению с погрузкой отдельными досками и сокращают оборот судна до Лондона почти вдвое.

Ни лошади, ни рабочие на «откатке» пиломатериалов на склад или к погрузке теперь не нужны. На отвозке их заменили автолесовозы. Изготовляет эти машины Соломбальский машиностроительный завод — единственный в стране, выпускающий эту продукцию и снабжающий предприятия не только Архангельска, но и Сибири, Камчатки, Кавказа… В 1970 году завод выпустил пятитысячный автолесовоз.

Техническая реконструкция лесопиления резко увеличила производительность труда. На одну раму комбинат дает в год пилопродукции в пять раз больше, чем завод в 1913 году. При этом надо иметь в виду, что раньше бревна на распиловку поступали значительно большего диаметра, а толстый лес пилить выгодней. В 1914 году по отчету лесного ведомства средний объем строевого и пиловочного бревна в Архангельской губернии равнялся 0,082 кубическим саженям (0,796 кубометра). На кубометр тогда приходилось около полутора бревен, теперь — почти пять бревен.

Достигнутая механизация и производительность труда — не последнее слово технического прогресса. На комбинате имени В. И. Ленина устанавливается, а на заводе «Красный Октябрь» установлен фрезернопильный агрегат, который заменяет лесопильную раму, обрезной станок, рубительную машину, систему транспортеров и вспомогательных устройств. За один проход бревна через агрегат получают чистообрезные доски и технологическую щепу. Агрегат по производительности заменяет обычный четырехрамный завод, а обслуживается двумя рабочими. Замена рамных потоков фрезерно-пильными агрегатами увеличит производство пиломатериалов и щепы при сокращении числа рабочих, даст миллионы рублей экономии.

Архангельск — родина стахановского движения в лесопилении. На весь Советский Союз стало известным имя стахановца рамщика В. С. Мусикского. В страницы славы архангельских лесопилыциков сошли имена Героев Социалистического Труда рамщиков М. В. Олехова и А. И. Попова, обрезчицы Г. Ф. Молостовской, кавалеров ордена Ленина бригадиров А. Я. Мельникова и А. Т. Орехова, рамщиков А. М. Белозеровой, А. Д. Беднякова, В. И. Панова, Л. П. Кулигина. Немало и еще славных имен архангельских деревообделочников будут вписаны в историю «всесоюзной лесопипки».

От старого времени остался термин «лесопиление», но название «лесопильный завод» уже устарело. Бывший лесопильный завод — ныне лесопильно-дерезооб-рабатывающий комбинат имени В. И. Ленина, перерабатывая около полумиллиона кубометров древесины, выпускает пиломатериалы, мебель, тару, технологическую щепу. На огнища, некогда озарявшие берега Юроса, теперь не идет ни один горбыль, рейка, обрезок от доски, обломок дров…

«Лес рубят — щепки летят»… Смысл этой русской пословицы, как известно, иносказательный. Но если применить его к обработке древесины, то здесь «щепки» исчисляются цифрами со многими нулями. «Щепки» лэ-сопильно-деревообрабатывающих предприятий Архангельской области в виде кусковых отходов составляют в год почти полтора миллиона кубометров, опилки — близко к девятистам тысячам, стру;::ек более пятидесяти тысяч кубометров. Какие же огромные возможности развития отраслей переработки древесины!

Да, иной стала промышленность по механической обработке древесины, решая задачу лучшего использования природного богатства. Но это далеко не полно характеризует современное использование в Архангельске древесного сырья. Судьба древесины теперь решается и по-иному.

Более тридцати лет назад начали работать предприятия лесохимии — Соломбальский и Архангельский целлюлозно-бумажный комбинаты. Стоимость вырабатываемой ими продукции приближается к стоимости продукции двенадцати Архангельских предприятий лесопиления и деревообработки. При этом Соломбальский комбинат работает только на щепе, Архангельский — близок к освоению переработки дровяной древесины, до сих пор на Севере считавшейся пригодной только на топливо, и деревьев лиственных пород, которые ныне остаются в лесу на гибель от старости и ветровала. Архангельский гидролизно-дрожжевой завод стал первым в стране вырабатывать из опилок спирт, выпускает он и ценную кормовую продукцию. «Всесоюзная лесопилка» стала городом большой лесохимии.

На Соломбальском целлюлозно-бумажном комбинате осенью 1935 года старший варщик Ф. Тишин дал первую целлюлозу, в следующем году комбинат выработал 16 тыс. тонн целлюлозы, в 1965 году — 82 тыс. тонн. В последние годы проведена большая реконструкция, что увеличило мощность комбината почти в четыре раза.

Быстрыми шагами идет в гору Архангельский целлюлозно-бумажный комбинат, выросший на двинском берегу у деревни Мечки. Начали его строить в 1935 году. В августе 1940 года на вахте В. Теплякова получили первую целлюлозу. В 1969 году выработка ее по варке перешагнула за тысячу тонн в сутки. С первых лет и по сей день Архангельский комбинат — большая промышленная стройка. Растут предприятия, увеличиваются мощности. Вошли в строй заводы сульфитной целлюлозы, древесно-волокнистых плит, хлорный, дрожжевой. Крупнейшая в Европе фабрика дает до пятисот тонн картона в сутки. Она в числе другой продукции выпускает ежедневно больше миллиона ученических тетрадей. Вступил в строй завод с годовой производительностью в пятьдесят тысяч кубометров фанеры…

Каждая очередь стройки — новый этап технического прогресса. При расширении предприятия первой очереди одиннадцать котлов периодической варки давали в сутки шестьсот тонн сульфитной целлюлозы. После ввода в 1968 году в строй второй очереди три аппарата непрерывной варки производят триста тонн небеленой сульфатной целлюлозы в сутки. В третьей очереди, строительство которой развернулось с 1970 года, предстоит построить один варочный аппарат беленой сульфатной целлюлозы с суточной производительностью более восьмисот тонн! После ввода всех мощностей комбинат будет перерабатывать в год около пяти миллионов кубометров древесины и давать почти миллион тонн продукции. В 1912 году выработка древесной целлюлозы во всей России была в шесть раз меньше.

Нужно же стать такому совпадению: в Мечке около сороковых годов прошлого столетия купец Демидов построил бумагоделательную фабрику, которая вырабатывала в год полторы тысячи стоп (менее трех тонн) бумаги. Но уже в перечне предприятий за 1861 год Мечкинская бумажная фабрика не значится. Наверное, иссякло поступление тряпья, которое являлось сырьем. Ныне на месте Мечки, в поселке Первомайском, целлюлозно-бумажное предприятие высокой культуры производства, как свидетельствует диплом Совета Министров СССР и ВЦСПС. В безвестность ушли мечкинские демидовские бумагоделатели. Будет жить слава о пионерах современной целлюлозно-бумажной промышленности Архангельска, в первых рядах которых по праву принадлежат места Героям Социалистического Труда — варщику А. Мехреньгину, инженеру С. Мельникову, отбельщице П. Лисовцевой, машинисту-бумажнику В. Левченко, первым кавалерам ордена Ленина А. Дыбцыну, А. Чижову, Э. Елькиной.

В Архангельске до революции не было научно-исследовательской организации, занимавшейся вопросами леса и древесины. В двадцатых годах губисполком на средства местного бюджета открыл Институт промышленных изысканий. Возглавил его энтузиаст лесохимии Севера В. Лебедев. Институт ставил опыты по добыче живицы и содействовал развитию этого промысла. Он вел исследования и по борьбе с синевой древесины. На скудные средства институт не мог развернуть большую исследовательскую работу, но забота о ней в Архангельске была проявлена уже в первые советские годы.

Ныне Архангельск — крупный научный центр, имеющий всесоюзное значение.

Сооруженное в конце прошлого века на Набережной большое каменное здание для технического училища восхитило тогда репортера местной газеты: оно «настолько грандиозно», что «могло бы вместить и высшее учебное заведение». Ныне в нем — Центральный научно-исследовательский институт механической обработки древесины. Но ему в этом доме с двадцатью двумя лабораториями очень тесно. Это головное научно-исследо-вательское учреждение, которое координирует работу около тридцати научных организаций страны.

Двенадцать лет назад институт перебрался в Архангельск из Москвы с шестью научными сотрудниками, принесшими в «жертву» столичную жизнь работе в «провинциальном» Архангельске. Да и из шести задержались здесь не все. Ныне в институте и его конструкторском бюро трудится коллектив более чем в полтысячи человек, сорок защитили кандидатские диссертации. Нет, не вреден архангельский климат для научной работы! Вполне «акклиматизировались» здесь такие плодотворные руководители лабораторий, как Л. Лурье, С. Пластинин, Г. Добрунов, В. Щеглов, Ю. Пушкин, Ю. Стахеев и другие.

Пожалуй, нет ни одной стороны механической обработки древесины, которая не была бы предметом исследования и совершенствования. Трудно выбрать из рассказа директора института А. В. Грачева, кандидата технических наук, самое главное. Все кажется важным! Техническую революцию вносит разработанное институтом совместное фрезерование и пиление. Институт стоял у колыбели новой продукции — технологической щепы: ему принадлежат разработка производственного процесса, конструкции окорочных и рубительных машин, сортировок щепы, щеповозов…

А разве не важно решение институтом таких вопросов, как выработка из опилок древесной муки, технологию производства которой изучает здесь единственная в стране лаборатория. Институтом разработаны рецепты и препараты антисептирования древесины. По его рецептам теперь производится обработка пиломатериалов на предприятиях Архангельской и соседних областей и Сибири. Да и антисептиками их снабжает экспериментальный завод. Занимается институт вопросами механизации и автоматизации на действующих заводах, вычислительной техники, рациональным ведением складского хозяйства и погрузки пиломатериалов. «Пакеты» — детище института. В поле деятельности его и проблемы плакирования, экономики, стандартизации…

Рассказывая неторопливо о работе института, А. В. Грачев не употреблял «восклицательных знаков», хотя они явно напрашивались. Закончил Александр Васильевич рассказ, не удержавшись от выражения эмоционального чувства:

— Какое богатство дала нам природа — древесину! Конечно, можно сидеть и на стуле, каркас и ножки которого выгнуты из алюминиевой трубки, и ходить по полу, сделанному из искусственного материала… Но нельзя себе представить жизнь без древесины! В одних случаях она ничем незаменима, в других — сна лучше заменителей. Наше счастье, что мы ее имеем. И надо ее беречь, использовать при обработке тек, чтобы не пропадало это богатство. Между прочим, на международном рынке тонна древесины и сахара равноценны. А сахар у нас нигде не валяется!..

В лабораторных условиях проводится изучение физико-механических свойств древесины, ее пороков. Изучается поведение древесины при температуре 70 градусов холода и 70 — тепла. Определяются такие ее качества, как электропроводность, теплопроводность, резонанс… Проникнуть в тайны древесины помогает современное оборудование, в том числе электронный микроскоп с миллионным увеличением.

— Теоретическая разработка — это только пятнадцать процентов дела, — говорит А. В. Грачев. — Главное — работа на предприятии, изучение, проверка теоретических выводов, расчетов, конструкций на практике и доведение до конца на производстве!

Институт имеет производственную базу — завод «Красный Октябрь». Предприятие реконструируется с учетом рекомендаций института. Здесь проверены и нашли дорогу в промышленность окорочные станки, выработка щепы, антисептирование, установлен первый станок для склеивания древесины, позволяющий из обрезков получать доски любой длины и толщины. Институт тесно связан с производственной жизнью и работает над решением широкого круга вопросов технического прогресса и научной организации труда в механической обработке древесины. Задача заключается в том, чтобы проверенные на практике рекомендации быстрей и шире внедрялись в производство.

В Архангельске находится и Северный научно-исследовательский институт промышленности. Он занимается проектированием новой техники лесозаготовок. Им разработан, например, проект реконструкции приречных складов древесины с механизацией укладки ее в штабеля и сброски в воду, с автоматизированной линией для производства пропсов и балансов. Велико значение разработанного институтом нового типа временных авто-лесовозных дорог. До сих пор такие дороги — лежневки, идущие в сторону от главной магистрали, после вырубки леса забрасывались, хотя на их проведение затрачивалось много древесины и сил. Дорогу нового типа можно перекладывать до десяти раз, переходя с вырубок в новые лесосеки. Разработан и дорожный транспортер-укладчик. Выпуск их освоил Соломбальский машиностроительный завод. Занят институт и разработкой станка для обрезки сучьев, который давно ждут лесозаготовители.

И еще одно лесное научное учреждение есть в Архангельске— Северный научно-исследовательский институт леса и химии. Он изучает формирование и качество древостоев при сохранении подроста, приживаемость лесных культур на посевах и посадках в различных условиях, возобновление леса на осушенных разными способами площадях, отбор наиболее продуктивных форм и видов древесных пород… Около двадцати комплексных экспедиций ежегодно работают в северных лесах. Институт имеет опытную станцию вблизи Обозерской, где многие годы вел научную работу крупный лесовод Севера, доктор наук С. Алексеев.

Значение научного центра в Архангельске, занятого вопросами повышения продуктивности лесов Севера, огромно. Средний годовой прирост древесины на один гектар в Архангельской области в полтора раза ниже, чем по стране. Низкая производительность лесов в значительной мере зависит от заболоченности лесных площадей, а в связи со сплошной рубкой болота наступают. Леса, расположенные ближе к железной дороге на Вологду и к водным путям, в том числе и по Двине, в значительной мере истощены. В области ежегодно вырубается лес на 170 тысячах гектаров. И хотя за последние годы возросли работы по лесовозобновлению, в восьмую пятилетку засевалось и засаживалось в среднем в год менее пятой части этой площади, да и приживаемость сеянцев невелика. Увеличиваются площади, где сохраняется на вырубках подрост, но благополучие здесь еще не достигнуто. На вырубках идет вытеснение хвойных деревьев менее ценным лиственным лесом, Архангельск — лесохозяйственный центр. Здесь находится и областное управление лесного хозяйства. Свыше сорока лет отдал лесу бывший главный лесничий области — заслуженный лесовод республики, кавалер ордена Ленина С. Анурьев. Деятельность института в поисках лучших способов рубки и возобновления леса и практическая работа лесничеств и леспромхозов в этом направлении приобретают огромное народнохозяйственное значение. Директивы XXIV съезда по девятой пятилетке ставят задачу «улучшить ведение лесного хозяйства… более полно использовать лесные ресурсы… повысить продуктивность и качественный состав лесов». Лесная область — источник древесного сырья для развивающейся в Архангельске деревообрабатывающей и лесохимической промышленности не останется в стороне от решения этих задач.

Столица лесного края, занимавшего одно из первых мест в стране по заготовке древесины, не имела до революции и среднего лесного учебного заведения. Всероссийский съезд лесопромышленников и лесохозяев в начале века высказал пожелание об открытии в Архангельске среднего лесного училища. Но господа капиталисты, снимавшие сливки с казенных лесов, не раскошелились на подготовку специалистов. Главный хозяин северных лесов — казна и удел, получившие в 1912 году от продажи леса на корню в Вологодской и Архангельской губерниях десять миллионов рублей, тоже оказались не щедрыми. Средняя лесная школа до революции в Архангельске не появилась.

В 1929 году в Архангельске открылся лесотехнический институт с тремя факультетами. Организатором и первым директором почти в течение десяти лет был старый лесник и большевик, политкаторжанин в годы интервенции В. Горохов. Ныне на десяти факультетах института обучается более семи тысяч студентов. Архангельский ордена Трудового Красного Знамени лесотехнический институт имени В. В. Куйбышева за сорок лет дал десять тысяч специалистов. Технологов-техников лесозаготовок и техников-механиков по автомобилям и тракторам готовит Архангельский лесотехнический техникум.

Лесотехнический институт является и научным центром. Им издано более двадцати сборников исследовательских работ. Первыми лауреатами Государственной премии в Архангельской области стали сотрудники института Н. Харламов и К. Вороницын. Институтом получено свыше тридцати авторских свидетельств на изобретения. Здесь начинал учебную и научную деятельность видный советский лесовод, академик ВАСХНИЛ И. Мелехов. Более десяти выпускников института защитили докторские и более ста — кандидатские диссертации. Это — в городе, где до революции не было и среднего лесного учебного заведения! Профессора из выпускников Архангельского института есть и в своем институте, есть они и в Минске, Киеве, Москве, Ленинграде.

Перед зданием лесотехнического института стоит памятник М. В. Ломоносову. Скульптор Мартос, отдавая дань своему времени, одел гениального россиянина в тогу и усложнил аллегорию вручением ему лиры… Не по одежке встречают Ломоносова студенты, идущие в институт. Он дорог как научный гений, русский патриот, боровшийся «за утверждение науки в Отечестве». Памятник переносился трижды. Перед институтом — лучшее для него место. Пусть Ломоносов напоминает постигающим лесные науки, что «испытание натуры трудно, слушатели, однако, приятно, полезно, свято».

Архангельск — город леса, древесины, но здесь есть предприятия пищевой, легкой, судостроительной и судоремонтной, местной, машиностроительной, мясо-молочной, рыбной, строительной промышленности. Но все вместе они дают продукции на меньшую сумму, чем деревообрабатывающие и целлюлозно-бумажные предприятия. Один Архангельский целлюлозно-бумажный комбинат дает продукции на сумму в четыре раза больше, чем вся легкая и местная промышленность города.

В Архангельске решается судьба большого богатства Двинского края. Техническая революция в использовании древесины началась. Но можно сказать, что ей пока еще «не привалило счастье». Остаются неиспользованными большие резервы древесного сырья. В то время как комбинат имени В. И. Ленина и завод «Красный Октябрь» используют сырье на 78–80 процентов и выше, в целом же по предприятиям этот процент ниже 70. Выкраивать при распиловке дерева больше самой ценной продукции, повышать коэффициент полезного использования древесины на основе комплексной, химической и механической переработки — какая это важная задача в новой пятилетке для города — «всесоюзной лесопилки» и большой лесохимии!

Над обеспечением древесине «счастливой судьбы» работают крупнейшие предприятия города и научно-техническая мысль. Это является повседневной заботой областной партийной организации, архангельских коммунистов.

НАКАНУНЕ ЮБИЛЕЯ

В 1984 году Архангельску исполняется четыреста лет. Последнее десятилетие можно считать кануном четырехсотлетнего юбилея.

Хотя Архангельск много моложе северных городов — Великого Устюга и Вологды, шагающих по девятому веку, в нем сохранилось мало зданий с первых столетий. Самое старое — Гостиный двор. Ему триста лет. Здание служило гостиницей для заморских и русских купцов, местом торга и складом товаров. С 1838 года здесь печаталась первая в городе газета «Архангельские губернские ведомости». Типография помещается в этом здании теперь. Носит она имя И. Склепина — наборщика, одного из организаторов подпольного выпуска листовок в годы интервенции. Ныне здесь печатается областная газета «Правда Севера», награжденная орденом Трудового Красного Знамени, областная молодежная «Северный комсомолец», книги Северо-Западного книжного издательства, а также все ведомственные газеты.

В городе есть и другие исторические здания и места. В двухэтажном доме на набережной в годы первой мировой войны находилась латышская чайная (тогда много латышей было эвакуировано из прибалтийских портов в Архангельск). В этом доме проходили собрания большевиков. В Соломбале сохранились дома, в одном из которых помещался штаб Красной гвардии, в другом — в квартире грузчика К. Теснанова — собирались в годы интервенции подпольщики. В доме № 2 по улице Серафимовича, в помещении профсоюза транспортных рабочих, была напечатана на гектографе первая в период интервенции большевистская подпольная листовка. Историческое место — «Майская горка», где проходили митинги в 1904–1906 годах.

Большое здание на улице Суворова носит название «Казармы восстания». Здесь в 1918 году отказались идти на фронт мобилизованные в белую армию. Интервенты, открыв по казарме обстрел, подавили восстание. Тринадцать его участников расстреляли. Имена и биографии их недавно раскрыли следопыты под руководством учителя Б. Пузина. В доме на проспекте П. Виноградова, 98, где до революции помещался торгово-промышленный клуб, 17 февраля 1918 года была провозглашена Советская власть и проходили губернские съезды Советов до 1929 года.

Нет архангелогородца, который бы не знал памятника на месте расстрела большевиков-подпольщиков на окраине Кузнечевского кладбища и обелиска на братской могиле на набережной имени Ленина, куда перенесен их прах. Едва ли кто из приезжих в город не посетит эти священные места.

Несколько домов в городе связаны с жизнью замечательных людей. На набережной Георгия Седова в Соломбале стоит дом, в котором жил Г. Я. Седов в период подготовки экспедиции к Северному полюсу. В доме на углу улицы Выучейского и набережной имени В. И. Ленина, в угловой комнате, выходящей во двор, жил А. П. Гайдар. Здесь он работал над «Школой». Сохранился дом на Поморской улице, в котором прожил всю жизнь С. Г. Писахов, художник и писатель. Это о нем Л. Леонов писал: «Без вас не мыслю Севера». Добрым «архангельским колдуном» назвал его С. Маршак. Многие годы жил на Северодвинской улице капитан, первый из мореходов награжденный орденом Ленина, В. И. Воронин. Уже нет дома, где много лет жил и работал И. А. Перфильев — видный ботаник Севера, доктор наук.

***

За столетия Архангельск разросся с 417 сажен (менее километра) по окружности, каким был при основании, до трехсот квадратных километров, заняв территорию на двенадцати островах. Главная и старинная часть города в прошлом росла особенно в длину. Вдоль берега Двины на большом протяжении издавна шли Набережная и четыре параллельные ей улицы. Пятая — Обводный канал, прошла по болоту, носящему название Мхи, и не была застроена. Более пятнадцати улиц пересекают эти магистрали, но перешагнуть через Обводный канал до недавнего времени не могли: болота не пускали. Ныне улица Энгельса пошла по Мхам к железнодорожному вокзалу. Смело наступают на Мхи и другие улицы. Город продолжает расти и вдоль. Кварталы домов поднялись в Варавино, в районе бывшей пригородной деревни. Первомайский поселок на левом берегу Двины с населением 35 тысяч человек, еще больше изменил географию Архангельска.

За последние годы меняется облик бревенчатого одноэтажного города, каким он был на протяжении столетий. Через двести лет после основания в Архангельске было только два каменных жилых дома: архиерейский и купеческий. Город оставался деревянным и позднее. Каменными были здания правительственных учреждений, гимназий, тюрьма, церкви, немногие купеческие дома.

По переписи 1923 года, в старых границах города 96 процентов зданий были деревянными, две трети из них — одноэтажные. В годы первых двух пятилеток построены каменные — Дом Советов, драматический театр, Госбанк, Дом связи, медицинский институт. Жилой коммунальный фонд рос за счет деревянных двухэтажных домов.

В последние годы Архангельск поднимается ввысь постройкой кирпичных и блочно-панельных жилых и общественных зданий. За восьмую пятилетку построено одиннадцать школьных зданий, много детских комбинатов, жилых домов общей площадью 1054 тысячи квадратных метров. В них вместилось бы население трех дореволюционных Архангельское. Каменные дома составили уже более тридцати процентов жилой площади.

За три года, предшествующих 1970 году, в старой части города и в районе Варавино построено 124 пятиэтажных и 19 девятиэтажных домов. Еще в 1965 году в городе почти не было домов выше четырех этажей. В девятой пятилетке здания ниже пяти этажей составят около трех процентов новой жилой площади. К юбилею города большинство его жителей поселятся в многоэтажных каменных домах. И все же хорошо, если не окажется вовсе забытым бревно — замечательный строительный материал. Некоторые здания культурно-бытового назначения, построенные из дерева, обогатили бы довольно стандартные кварталы новостроек.

В ближайшие годы город украсят новые здания бытового, культурного и административного назначения. В их числе библиотека на миллион томов, Дворец пионеров, клуб моряков, здание в четырнадцать этажей морского пароходства и 22-этажное проектных и хозяйственных организаций, 13-этажная гостиница на 850 мест, Дом торговли, фирменный рыбный магазин, полиграфический комплекс, учебные корпуса и общежития нескольких техникумов, крытый каток, яхт-клуб, вокзал пригородного сообщения. Девятиэтажное здание обкома партии и другие многоэтажные дома между улицами Свободы и Энгельса образуют площадь им. Ленина. На берегу поднялся морской и речной вокзал. Возрастет жилищное строительство. Да, немало предстоит поработать бригаде Петра Юдина, депутата Верховного Совета, делегата XXIV съезда партии, кавалера ордена Ленина, и другим заслуженным и пока еще не заслуженным строителям Архангельска, но имеющим возможность заслужить темпами и качеством строек сердечную признательность архангелогородцев.

В связи с новым строительством число мест на тысячу жителей в детских учреждениях, предприятиях общественного питания и бытового обслуживания будет в 1975 году выше общепринятых норм.

Население Архангельска с рубежа этого века и до последних лет увеличивалось так: в 1897 году было 29,3 тысячи, в 1914 году —43,4, 1926 году — 72,6, в 1939 году — 251, 1970 году — 343 тысячи.

Современный Архангельск пока не занимает место в ряду наиболее благоустроенных городов. Часть старого города расположена на болоте, на нем растут новые кварталы. Благоустройство немыслимо без проведения больших мелиоративных работ. По дороге на вокзал и с поезда видны канавы. На Мхи с реки намыт песок, который прессует торф, выжимает из него влагу. Предусмотрено проложить 85 километров водостоков и коллекторов, в том числе около половины в центральной и привокзальной частях города. Сметная стоимость осушения превышает пятнадцать миллионов рублей. Прочная победа над болотами станет славным подарком к юбилею, весомым вкладом в благоустройство.

Пока далеко до благополучия со снабжением города питьевой водой, хотя сделано здесь и немало. Первые водопроводные трубы легли в 1903 году, но и в 1915 году длина водопровода равнялась всего 23 километрам. В 1935 году она была равной 66 километрам. К концу восьмой пятилетки водопроводная сеть протянулась на 164 километра. Расход воды на человека в 1970 году больше в четыре раза, чем в 1927 году.

И все же до благополучия далеко. Старые трубы износились, устарели фильтры. В связи с ростом города вдоль и вширь нужно удлинение водопроводных линий. Между тем, план строительства водопровода в последнюю пятилетку не выполнен. Город ставит задачей довести к 1975 году расход воды не менее 230 литров на человека в сутки, что близко к общепринятой норме. Ни один район города, стоящего на берегу полноводной Двины, не должен остаться на голодном пайке доброкачественной воды.

Растет электрификация Архангельска. Отцы города — гласные городской думы, в составе которой было 20 домовладельцев, 11 торговцев, 9 заводчиков, еще в 1904 году обсуждали вопрос об электрификации города, но с постройкой электростанции не спешили. В 1913 году город «освещали» девятьсот керосиновых фонарей. Три частных электростанции обслуживали дома буржуазии. Только в 1915 году была пущена городская электростанция. В 1927 году вступила в строй первая турбина АГЭС, через десять лет — четвертая турбина, в 1970 году — первая очередь ТЭЦ. В 1975 году потребление электроэнергии на человека увеличится в сравнении с 1970 годом в два с лишним раза.

При протяженности города на сорок километров велико значение транспорта. В 1916 году в Архангельске на пятнадцати километрах открылось трамвайное сообщение, обслуживаемое семнадцатью вагонами. Ныне трамвайные линии удлинены более чем в четыре с лишним раза, количество вагонов выросло в девять раз. В городе теперь и автобусное сообщение. Начато строительство троллейбусной линии. Проектируется сооружение дороги от Жаровихинского промышленного узла по Мхам, в обход вокзала, через Соломбалу до Экономии. Бетоно-асфальтовый завод поможет благоустроить старые улицы и проложить новые магистрали. Преображается набережная имени В. И. Ленина: берег на значительном протяжении и спуски к Двине одеваются в гранит из крымских карьеров. Планировку центральной части города изменит укрупнение кварталов. Богаче станет зеленый наряд площадей и улиц. В частности, Новгородский проспект станет бульваром…

В последние годы очень изменилась внешняя связь Архангельска, хотя железнодорожный путь на левый берег вышел еще в 1898 году. Чтобы выехать по железной дороге из правобережной части города, теперь не надо переправляться через Двину на пароходе. В январе 1965 года по мосту прошел первый поезд. На Мхах вырос железнодорожный вокзал. Рельсы от него пролегли дальше на Карпогоры, а позднее новая дорога пройдет до станции Микунь Воркутинской магистрали, сократив путь из Архангельска до Воркуты более чем на четыреста километров. Прокладывается автомобильная дорога на Вологду, автотрасса свяжет Архангельск с Москвой.

В 1929 году из Архангельска поднялись первые самолеты почтовой и грузовой связи с Печорой, в последующие два года открылась авиалиния на Сыктывкар и Котлас и почтовая воздушная связь с Москвой.

В истории Архангельска можно назвать такие даты культурной жизни: в 1719 году здесь открылась первая цифирная школа, в 1734 году — адмиралтейская школа для детей военных, где обучали грамоте, арифметике, игре на флейте и уменью бить в барабан. В 1771 году в Архангельске из Спас-Прилуцкого монастыря перевели духовную семинарию. В 1786 году открылось главное народное училище, переименованное в 1811 году в мужскую гимназию, позднее названную Ломоносовской. В 1862 году в ней обучалось 128 учеников, в том числе один крестьянского сословия. В 1789 году соорудили специальное здание для постоянной театральной труппы, позднее оно сгорело. В 1848 году открылось «училище для образования девиц», в 1882 году переименованное в женскую гимназию. Училище для девиц из семей духовного звания — «епархиальное» — открылось в 1863 году. Первый книжный магазин, доживший до революции, открылся в городе в 1895 году.

Накануне революции в городе были мужская гимназия и реальное училище и две женские гимназии. По смете городской управы в 1913 году на народное образование было ассигновано меньше, чем на содержание полиции и пожарной команды. Ныне число общеобразовательных школ в городе близко к восьмидесяти. Здесь — шестнадцать средних специальных учебных заведений. Из них самое крупное — мореходное училище, в котором обучается 1300 курсантов.

В отличие от лесотехнического, Архангельску «подвезло» с медицинским образованием. В городе в 1876 году открылась фельдшерская школа, выпускавшая фельдшеров и повивальных бабок, позднее — акушерок. (Последняя профессия долго считалась исключительно женской. Только в 1924 году ученикам школы разрешили присутствовать при родах). Школа до революции содержалась в «черном теле»: она не имела своего здания, ютилась в трех комнатах больницы. Библиотеку учащиеся приобрели на деньги, заработанные ими на борьбе с эпидемией холеры. Ученическое общежитие в 1906 году было закрыто из-за «вредности в моральном отношении» и восстановлено только после революции. За первые полвека школа выпустила 958 медиков.

Медицинское училище и теперь есть в Архангельска и помещается в отличном специальном здании. Но главная перемена в медицинском образовании другая: в 1932 году открыт медицинский институт, в числе преподавателей которого ныне 22 доктора и 110 кандидатов наук. За 40 лет институт выпустил семь с половиной тысяч врачей. Среди выпускников — Герой Социалистического Труда врач Ф. Антипина, член Академии медицинских наук, лауреат Ленинской премии Н. Амосов, 72 заслуженных врача РСФСР. Архангельский медицинский институт— самый северный в стране. Он ведет большую научно-исследовательскую работу, изучая влияние климата Севера на организм работающих в различных отраслях хозяйства, и разрабатывает вопросы профилактики и лечения. Всесоюзную известность получила Архангельская глазная клиника, благодаря успехам в научной и практической работе ученых-новаторов С. Федорова и В. Бедило.

С педагогическим образованием в Архангельске до революции дело обстояло лучше, чем с лесным: существовали учительская семинария и педагогические двухгодичные курсы, выпускавшие учителей начальных школ. В первые советские годы открылся педагогический техникум, а в 1932 году — педагогический институт. Он выпустил около 10 тысяч учителей средних школ.

В 1884 году Архангельск отметил свое ЗОО-летие. На событие откликнулись крупнейшие газеты Петербурга и Москвы. По случаю юбилея в городе были пушечные салюты, иллюминация судов на рейде, бал в благородном собрании, завтрак для господ офицеров, улучшение пищи для заключенных в тюрьме, народное гуляние… В юбилейном докладе на заседании городской думы почтили имена бургомистров и губернаторов, но не назвали героя Рябова, спасшего в 1701 году город от шведских интервентов, не упомянули морепроходцев и корабелов, создавших славу городу, забыли ученого-самоучку Крестинина, написавшего первую историю города почти за сто годов до трехсотлетнего юбилея…

Советский Архангельск помнит славные имена, связанные с историей города. В новый юбилей не будут обойдены молчанием имена ссыльного А. К. Петрова, маймаксанского рабочего А. В. Шестакова и других, стоявших у колыбели большевистской организации города, А. А. Гуляева — первого большевистского председателя горсовета, погибшего на Мудьюге, С. А. Бергави-нова, возглавлявшего партийную организацию губернии и края в годы индустриализации, многие имена тех, кто умножал славу Архангельска самоотверженным трудом на предприятиях и стройках, кто плодотворно содействовал улучшению хозяйства города и росту его культуры.

О некоторых славных деятелях в жизни Архангельска говорят названия улиц. На площади профсоюзов заложен монумент в честь борцов, освободивших Север от интервентов и белогвардейцев. Думается, что в связи с юбилеем города будут заполнены пробелы в увековечении имен и событий, связанных со славной > историей Архангельска, революционной борьбой, освоением Арктики, индустриализацией Севера, подвигом северян в Великой Отечественной войне. Многое здесь сможет сделать и дальше коллектив Архангельского краеведческого музея. Помогут восполнить пробелы печатные труды и новые поиски видных архангельских краеведов Ю. Кучепатова, Е. Овсянмина, А. Селезнева, С. Селезнева и других. Не останутся в долгу перед юбиляром писатели, художники, работники искусств… | В почти четыре столетия жизни Архангельска, прошагавшего со времен феодальной Руси вместе со страной до победы социализма, вместилось много событий… И самыми богатыми в его истории были советские годы.

Они преобразили промышленность, подняли культуру, изменили хозяйство и облик города, повысили его роль в обновлении Двинской земли.

В связи с 300-летием Архангельска в 1884 году была издана книга «Северный юбилей». Подводя итоги юбилейных торжеств, автор сокрушенно писал: «Неужели северянам и после пышно отпразднованной 300-летней годовщины придется продолжать свое существование при тех же неудовлетворительных грустных условиях… Ни гром салютных выстрелов, ни заздравные обеденные спичи не в силах были заглушить того уныния, которое дала северному юбилею действительная жизнь…» Горькая оценка настоящего, безрадостный взгляд в будущее.

В канун четырехсотлетнего юбилея Архангельска скажем словами из «Песни о нашем городе» старейшего советского поэта-архангелогородца Владимира Жилкина:

Так расти же для радости жителей И красуйся на веки веков, Город северных судостроителей, Лесопилыциков и моряков!

К своему 400-летнему юбилею столица советской Двинской земли идет помолодевшей, с большим опытом и новыми силами для успешного решения задач коммунистического строительства и в городе и в Архангельской области.

С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ РОДИНА

В путешествии по Двине, на остановках в пути большой интерес вызывают встречи с краеведами, влюбленными в родные места. Энтузиастов краеведения сближает сознание познавательной и воспитательной важности изучения Двинской земли, бескорыстное стремление к непрестанному поиску.

В один из визитов к старейшему красноборскому краеведу Павлу Григорьевичу Зашихину пришел я вечером. Оказалось, что он только вернулся с Двины и в весельной лодке при встречном ветре один проплыл восемнадцать километров. Хорошо знаю по своим лодочным путешествиям, что это означает. Самое приятное после того, как намаешься, прилечь отдохнуть. Но уйти он не дал. И желание поделиться своими краеведческими поисками, и встреча с посетителем, знающим Красноборск в давние годы, чудодейственно сняли усталость.

Во встрече с черевковским летописцем В. А. Пономаревым мне, можно сказать, повезло… В библиотеке сказали: «Василий Алексеевич теперь живет в интернате престарелых, в десятке километров от Черевкова. Но сегодня мы видели его в селе и разыщем…» Поиски любезных библиотекарей Нины и Гали были настойчивыми, и мы встретились с краеведом в музее. Склонившись над старым сундуком, он разбирал бумаги, припадая глазами очень близко к тексту. Мало помогали и толстые стекла очков. На мое восклицание, выразившее радость по поводу того, что краевед сегодня не в интернате, Василий Алексеевич ответил:

— Сбежал!.. Выписался оттуда совсем. Помилуйте: можно ли жить без музея, без нужных книг, без таких бумаг…

Он указал на содержимое деревянного сундука, окованного для прочности и «для красы» железом. Здесь находился семейный архив крестьян Мокеевых с XVII! века. В сундуке — выписки из старинных документов, прошений, приговоров, записи о «подарках» (взятках) чиновникам, о бытовых событиях.

…По-разному входили товарищи в краеведы. Павел Зашихин с малых лет увлекался книгами о путешествиях. Они возбуждали интерес к познанию страны. Позднее это переросло в страсть к изучению родного края.

Комсомольца двадцатых годов, холмогорского учителя Василия Александровича Петухова вдохновляло на создание школьного музея стремление зримей открыть перед учащимися события в Холмогорах, как частицу истории великой Родины, привить ненависть к врагам, любовь и уважение к революционным борцам. Отсюда и острая публицистичность некоторых текстов в музее. Под фотографиями первого председателя Холмогорского горсовета И. Ф. Третьякова, погибшего на Мудьюге, первых местных советских деятелей А. Ф. Морозова и М. Е. Горончаровского, убитого контрреволюционерами, читаем: «…поклонись мужеству тех, кто ценой своей жизни дал тебе счастливую жизнь».

Созданию музея в Котласе Василием Федотовичем Ракитиным, преподавателем речного училища, бывшим редактором газеты, послужило такое обстоятельство: на совещании в Архангельске директор Пинежского народного музея В. И. Стирманов говорил о том, какими событиями, делами, людьми богат край и как интересно можно рассказать об этом. С совещания Ракитин уезжал с твердым намерением — создать в Котласе музей! Собирал экспонаты в своей квартире, объединял вокруг себя душевно щедрых единомышленников, среди которых были такие знатоки и патриоты Котласа, как Н. Стрекаловский, Н. Низовцев, Е. Туробова, А. Крюков и другие. А вскоре и в двух комнатах, отведенных музею во Дворце культуры железнодорожников, экспонатам стало тесно.

К созданию в Красноборске музея натолкнул учителя Сергея Ивановича Тупицына юбилей средней школы. Подготовили выставку по ее истории. Темы поисков расширялись, и ныне музей явно перерастает школьные рамки. Это — зарождение народного районного музея, пока не признанного де-юре районными организациями.

Встреча с краеведами показывает, с какой настойчивостью и трудолюбием они раскрывают страницы истории родных мест. В. А. Пономарев написал историю Черевковской волости, опираясь на документы Центральных государственных архивов, на книги, получаемые из Ленинграда, Архангельска, Вологды, Новгорода… Использовал и воспоминания старожилов.

Четырнадцать лет работал над рукописью в восемьсот страниц «Север за 1100 лет. 850—1950 гг.» П. Г. 3ашихин, черпая материалы в центральных и областных архивах и библиотеках. Он автор многих исследований по истории Севера. Часть его работ публиковалась в газетах, в папках лежит много неопубликованных рукописей.

Большие знатоки истории и квалифицированные критики исследований, возможно, найдут в рукописях метологические недостатки, в описании событий пробелы и ошибки. И все же — эти труды, построенные на солидной основе, несомненно ценны. Недаром на конференции по историографии Севера, проходившей в Вологде с участием более тридцати научных организаций, доклад самоучки Зашихина, не окончившего и начальной школы, слушали на пленарном заседании, наряду с выступлениями дипломированных ученых. Результатом исторических исследований являются статьи В. Ракитина, B. Петухова, С. Тупицына в районных газетах. Поиски C. Тупицына и В. Петухова помогали пополнению ценными находками Пушкинского Дома Академии наук.

Неверно представить двинских краеведов только окунувшимися в старинные бумаги и документы, где, «пыль веков от хартий отряхнув», они переписывают правдивые сказания, выполняя предсказание пушкинского летописца Пимена. Расскажу об одном поиске, когда в руках исследователей были лопаты.

По утверждению историков известно, что поход Ермака Тимофеевича в Сибирь в XVI веке проходил по заданию феодалов Строгановых, центром владений которых была Соль Вычегодская. Строгановы оплачивали расходы по снаряжению похода и содержанию Ермаковой рати. В районе Красноборска, как нигде, много географических названий, связанных с именем Ермака: деревни Ермаковская и Ермачиха, урочища Ермакова Гора, Ермаково Поле, Ермакова Лестница…

Ни один из историков, говорящих о службе Ермака у Строгановых, не указывает, что атаман бывал в Красноборске или в Соли Вычегодской, хотя свидание его здесь с хозяевами похода вполне вероятно. Сопоставляя различные документы, За шихин пришел к выводу, что Ермакова флотилия проходила учения на реках и водоразделах Красноборского района. Старая запись говорит, что рать Ермака появлялась совершенно неожиданно у Соли Вычегодской и столь же неожиданно исчезала: «Точно с неба упадут и также быстро безвестно уходят». Зашихин это исчезновение и возвращение объясняет тренировками, учениями Ермака на местных речках и волоках.

Конечно, и такое толкование, и географические названия, и подчиненность Ермака феодалу Строганову не являются прямым доказательством, что именно здесь проходили выучку воины и флотилия Ермака. Ведь владения Строгановых тогда были и на Урале. Тренировку могли проводить и там, ближе к будущему району военных действий против сибирского хана Кучума.

Несколько лет назад П. Зашихин, учителя С. Тупи-цын и В. Брызгалов, вооружившись лопатами, пошли в местечко Ермакова Лестница. Раскопки не дали бесспорных следов лестницы с высокого берега к речке Евде. Однако упорство красноборских краеведов в поиске заслуживает признания и одобрения.

Двинскиє краеведы с большим старанием ищут и находят предметы, являющиеся историческими реликвиями, документы, воскрешающие славные страницы, устанавливают места, связанные с борьбой за Советы.

Активный участник гражданской войны на Двине, выполнявший поручения Павлина Виноградова, лично знавший легендарного героя Хеджи-Мурата, березниковец Федор Афанасьевич Пономарев описал места в районе Двинского Березника, связанные с событиями 1918–1920 годов. Нижнетоемская учительница Р. С. Сенчукова с помощью участника гражданской войны Ф. И. Третьякова установила место, где стояла трибуна, с которой произносились речи перед уходящими в бой за Советскую власть, и предложила восстановить трибуну как памятник времен боевой славы.

П. Зашихин и С. Тупицын определили, какие дома в Красноборске связаны с Двинским фронтом. Благодаря поискам В. Пономарева, в Черевковском музее появился телеграфный аппарат Морзе, который обслуживал фронт гражданской войны. Котласские краеведы, руководимые В. Ракитиным, отыскали дом, где была провозглашена Советская власть. Горком партии поддержал предложение музея об установлении мемориальной доски на нем…

Краеведы нашли много имен, заслуживающих памяти потомков, побудили многих взяться за перо и рассказать о славных, давно минувших днях. Котласский музей выявил сто сорок участников гражданской войны, и в фондах музея ныне более пятидесяти воспоминаний ветеранов борьбы за Советы. В их числе мемуары председателя ревкома В. Потапова, первого председателя Сольвычегодского уездного исполкома А. Горбунова, матроса «Авроры» и участника гражданской войны И. Ковригина, старых большевиков Н. Стрекалов-ского, П. Тюкавина, П. Карелина…

Директор Борецкой восьмилетней школы Николай Иванович Сенчуков собрал материалы о ряде местных деятелей. В числе их Василий Федорович Парфенов — член полкового комитета старой армии на фронте в 1917 году, участник III Всероссийского Съезда Советов, где слышал речи Ленина и Свердлова, организатор и бессменный председатель колхоза более десяти лет, имевший награды и за сельское хозяйство, и за лесозаготовки. Раскрыта богатая жизнь скромного борецкого земляка! В папках Сенчукова и материалы об организаторах Советов Ефиме Шишигине и Николае Вощикове, о героях гражданской войны Якове Пирогове и Якове Шишигине и о воине Сталинградской битвы — Степане Никитине…

В народном музее Котласа, в школьных музеях Красноборска, Нижней Тоймы, Емецка и Холмогор есть фотографии борцов за власть Советов, участников Великой Отечественной войны, передовиков сельского хозяйства и промышленности.

Более полувека прошло со времени гражданской войны. Редко встретишь теперь участников сражений в Городке, Борке, Топсе, Двинском Березнике… Из 45 добровольцев Борецкого отряда живы четверо. С первых лет коллективизации прошло значительно меньше времени, но для Емецкого музея, созданного учительницей математики Татьяной Васильевной Мининой, следопытам не удалось найти фотографии ни одного из шестнадцати умерших первых председателей колхозов.

С каждым годом все дальше и дальше удаляются от нас времена гражданской войны, период коллективизации и индустриализации Севера, годины великих битв с фашистским нашествием. Поиски материалов с каждым годом становятся трудней. Надо спешить. Время неумолимо и к жизни, и к памяти людской.

В двинских музеях в той или иной мере представлены предметы крестьянского быта, давно вышедшие из обихода. Видим посуду из дерева, глины, корней, бересты. Встречаются уникальные предметы, чудом сохранившиеся до наших дней, ставшие музейными экспонатами: самовар и чайник из глины, светильни для лучинного освещения, рогатина, с которой охотник вступал в поединок с медведем, кремневые ружья, выстрел из которых получался при вспышке пороха от искры, высекаемой из кремневого камешка ружейным курком. В Нижнетоемском музее вызывают восторг прясницы, сделанные с художественным мастерством Федором Кузнецовым и Василием Третьяковым. Много редких предметов быта передали Красноборскому музею краеведы— учителя Волчеручьевской школы П. А. и Р.С.Жигаловы.

Поиск и сбор предметов старого быта требуют большого труда краеведов, а иногда и личных средств.

Исчезают на месте предметы старого быта и за ненадобностью и по небрежению к ним. Музеи могут их сохранить и поведать о них потомкам. В последнее время на Двине идет усиленная охота приезжих самодеятельных собирателей за предметами старины. Некоторые действуют не по призванию к искусству, а по некоей моде и, возможно, с торгашескими целями. Когда я был в Нижней Тойме, два москвича по деревням вели закупку прялок и безжалостно распиливали их для удобства оптовой почтовой пересылки. Думается, что регистрация в исполкомах сельских Советов приезжих «экспортеров», предъявление разрешения облисполкома на закупку были бы не лишними.

Современное лицо районов представлено в музеях пока неполно, хотя и здесь заметны усилия краеведов, особенно котласских. Они сумели показать специфику города железнодорожников, речников и целлюлозников.

Пробелы в освещении истории социалистического строительства объясняются неудовлетворительным хранением архивов в двадцатые годы и недооценкой краеведческой работы в тридцатых годах, взгляд на нее, как на гризвание каких-то чудаков. Вот и получилось: в Черевкове по старым архивам узнали, что спичечную фабрику Спиридонов здесь построил в 1879 году, а когда точно вступили в строй в советские годы, лесопилка и электростанция, установить оказалось невозможным. Сведения противоречивы, путаные.

Отзывы посетителей музеев говорят о большом интересе их к истории края, хозяйственному и культурному преобразованию.

«Мы еще в Ленинграде узнали о существовании Нижнетоемского музея, основанного учительницей географии Р. С. Сенчуковой и учениками школы. Но мы и не представляли, какой он интересный!.. Этот музей будет воспитывать в детях и во взрослых любовь к своему краю… Знакомство с экспонатами поможет людям внимательней смотреть и замечать прекрасное рядом с нами. Знакомство с музеем обогащает нас духовно, воспитывает патриотизм».

Так отозвались о Нижнетоемском музее заведующая отделом народного искусства Русского музея Н. Тарановская и член Союза советских художников О. Почтенный.

И вот еще одна из многочисленных записей в тетрадке музея: «Так великолепно, что есть на Руси люди, подобные Раисе Сергеевне! Она собрала коллекцию, которая может поспорить со многими государственными музеями». Это запись группы московских архитекторов.

В книге отзывов о Котласском музее встречаем одобрительные записи с благодарностью от имени экскурсий череповецких металлургов, свердловских студентов, туристских групп из Москвы, Минска, Ярославля… Какая это замечательная награда организаторам музея, краеведам-активистам за их труд!

Музей — не только выставка экспонатов. Это — место воспитания молодежи на боевых, революционных и трудовых подвигах земляков, это — центр краеведческой деятельности в районе, селе, раскрывающей страницы истории и коммунистическую новь. К краеведам в полной мере можно отнести слова Ломоносова:

Везде исследуйте всечасно, Что есть велико и прекрасно…

Внимание Котласскому музею оказывает городской комитет партии. Холмогорский райком КПСС выдал Емецкому музею на комнаты «охранную грамоту», наградил Почетной грамотой музей Холмогорской школы. Черевковский совхозный кооператив помогает музею средствами. Все это заслуживает похвалы. Но о содействии краеведению хотелось бы сказать и в более широком плане.

До революции в Архангельске существовало Общество изучения Русского Севера. Оно издавало ежемесячный журнал. Вспоминаю двадцатые годы. И тогда в губернии существовало Общество краеведения, председателем правления которого был заместитель председателя губисполкома И. В. Боговой. За первые пять лет в обществе заслушали около ста докладов различных экспедиций и местных краеведов, проводили курсы по краеведению учителей, издали более двадцати брошюр и книг.

Теперь книг краеведческого характера издается больше. И речь идет не о том, чтобы все, ныне написанное краеведами, увидело свет на книжных страницах. Но ведь не слышно о том, чтобы рукописные их труды в Архангельске рецензировались, докладывались и обсуждались. Может быть, и не нужно теперь самостоятельное «краеведческое общество», краеведы могут быть объединены в Обществе охраны природы и исторических памятников или Географическом обществе, хотя задачи краеведов выходят за рамки охраны памятников и географических исследований. Но несомненно одно: должны быть найдены формы организации краеведов и помощи местным музеям и краеведам.

Регулярное проведение в области семинаров-совещаний краеведов (а не только работников штатных музеев), обмен опытом поисков, разработки краеведческих тем и оформления экспозиций, экскурсии в лучшие музеи, доклады по краеведению на учительских совещаниях— это тот минимум, какой можно пожелать и нетрудно осуществить. Не говорим уже о помощи Архангельского областного музея местным краеведам, что само собой разумеется и что плодотворно сказалось на развертывании Пинежского музея.

Верится, что в краеведческой работе на территории двинских районов исчезнут «белые пятна». Недавно усилием старожила села учительницы-пенсионерки А. А. Черняевой положено начало музею в Двинском Березнике. Думается, что и в районном центре — Верхней Тойме найдутся силы, чтобы в ближайшее время рассказать на музейных стендах о земляках, заслуживающих памяти.

Среди них и бывшая батрачка верхнетоемского кулака Ольга Долинина-Мухина, ставшая после замужества в Петербурге владелицей гостиницы, помогавшая большевистскому подполью укрытием нелегальщиков и деньгами на партийные издания. Это и бывший верхнетоемский учитель Иван Долинин — узник Петропавловской крепости. Это и уроженец Кудриной Горы — комиссар в гражданскую войну Семен Селянинов, имя которого носит средняя школа и железнодорожный разъезд на Хер-сонщине, и награжденный орденом Красного Знамени за подвиги в разведке на Северном фронте Владимир Баскаков из Корнилова, и доброволец гражданской войны из деревни Новинок Петр Кулижский — генерал в Великую Отечественную войну, Герой Советского Союза и много-много других. И, конечно же, задача будущего верхнетоемского районного музея — рассказать о социалистических преобразованиях на бывших удельных землях, о творцах коммунистической нови. Это долг общественности Верхней Тоймы.

Кто не знает песни «С чего начинается Родина». Она быстро с экранов кино дошла до человеческих сердец. Люди по-разному находят ответ на задушевные песенные слова. И сколь бы чувство любви к Родине не было осознанней и глубже влюбленности в родные места, понятие Родины неотделимо от места, где рожден. Оно связано с доброй памятью о земле дедов и отцов, о родных местах, которые по разным признакам порой менее привлекательны в сравнении с познанными поздней и все же остаются самыми близкими сердцу. Хорошо выразила это поэтесса Ольга Фокина:

Не мыслю соперника краю, Которым живу и дышу.

Землячка Фокиной верхнетоемская колхозная поэтесса Елена Нифанина о родной речке Вые сказала:

Где бы не был, где бы не жил, Не видал нигде такой!

Что это — некая ограниченность? Нет! Естественная влюбленность в родные места. А любовь к родному краю — это частица того великого гражданского чувства, имя которому — патриотизм.

Примечательно участие учеников в создании школьных музеев. Сколько увлекательных и плодотворных походов сделали школьники в поисках материалов о борцах за Советскую власть и участниках Великой Отечественной войны, по сбору предметов старого быта… В Черевкове, Емецке я Холмогорах школьники стали хорошими экскурсоводами. Красноборские ученики издают рукописный журнал «Юный краевед». В нем сведения о географии и экономике района, записи фенологических наблюдений, воспоминания участников Великой Отечественной войны, рассказы о награжденных орденами за мирный труд.

Знакомство с историей родных мест, с людьми прошлых и нынешних дней, кто ратными и трудовыми подвигами оставил заметный след на земле, не может не вызывать у школьников желания быть сопричастными к делам современников. Это проявляется в участии учеников в озеленении поселков, в лесопосадках на вырубках, в работе на пришкольных участках и совхозных полях… Такие примеры можно привести из жизни Красноборской, Нижнетоемской, Черевковской и других школ.

Познавательное и воспитательное значение краеведения трудно переоценить. Н. Г. Чернышевский, на идеях которого воспитывались поколения передовых людей, писал, что «…стремиться к светлым далям… работать для будущего может лишь тот, кто с детства навсегда сохранил интерес к окружающему миру и помнит, ценит все, что сделали люди, которыми вправе гордиться потомки».

Жизнь шагает вперед… И сегодняшний день тоже станет частицей истории. Пусть же музеи на Двине глубже раскрывают историческое прошлое родной земли, показывают героический боевой й-трудовой путь двинян, повествуют о славных делах современников, вызывая чувство законной гордости за своих земляков, воспитывая глубокую сыновнюю любовь к Двинскому краю, к Родине.

Иллюстрации

Утесом выходит берег к реке в Орлецах

Река омывает берега из глинистых и песчаных напластований

На речном просторе у Нижней Тоймы

Красноборская аллея — краса двинских берегов

Встреча "Индигирки" с "Зябликом" на главной дороге Двинского Севера

Старинные постройки украшают резьба и раскраска

В таких избушках жили лесорубы

На двинском рейде

Примечания

1

Водоливы матросы на баржах.

(обратно)

Реклама на сайте