«О фэнтази "западной" и славянской»

О фэнтази «западной» и славянской

Недавно перечитал, в общем-то, читанную уже статью Крылова о «славянской фэнтези» (). Почти один в один повторяя размышления небезызвестного пана Сапковского о западной фэнтези, как новом воплощении Артурианы, Крылов обогащает их дополнениями в виде восточной фэнтези, как мифа Шаолиня, и выдвигает свою концепцию «русского мифа». Не знаю, почему, но тут у наших национал-патриотов всегда бывает какая-то запинка — про Запад и Восток они пишут еще сносно, но когда речь заходит про Россию, то хоть идолов выноси, честное слово. Крылов пафосно рисует картину «России между Европой и Азией», с одной стороны, вынужденной постоянно обороняться от степных варваров, с другой — морально задавленной изначально заданным превосходством «ее Высочества развитой культуры», существовавшей де и тогда «на Западе». Причем воплощением этой самой западной культуры — кто не читал, ни за что не угадает — является… Византия.

Попрошу аудиторию выбраться из-под столов. Студенту Крылову двойка по истории и кол по географии. Византия находится на Юге, а не на Западе. Что до любезной Крылову и его заединщикам «России», которая «между Европой и Азией», то она возникает в таком качестве во времена, когда никаких половцев с печенегами уже нет в помине, а Византия либо находится при последнем издыхании, либо отсутствует, как факт. Русь времен половцев, печенегов и процветающей Византии никоим образом не была «между Европой и Азией». Она была самой обыкновенной Е-вро-пой. Таковой она воспринималась на Западе — судя по тому, что католические владыки Франции и Англии, не говоря уж про «датчан и всяких прочих шведов», никоим образом не чурались родниться с князьями Киева и Владимира, которых — в отличие от образцовых католиков, правивших Польшей и Чехией, почтительно величали в западных хрониках «королями», русские витязи участвовали в рыцарских турнирах, Новгород входил в Ганзу и немецкие купцы спасали его население во время голода, «Илья Русский» становился героем нижненемецких рыцарских поэм XI века, отнюдь не отрицательным, и так далее, и тому подобное. Соответственно, и русские относились к западным народам, как к своим — В.В. Долгов указывает, какое огромное внимание уделялось православной, провизантийской церковью агитации против «западных христиан» — что говорит о существовавших в народе симпатиях к «латинянам». Былины, в которых герои насмерть — «руби ты и старого и малого, не оставь поганых и на семена» — рубятся с азиатскими «погаными», и женятся на девицах из земли «ляховицкой», «политовской», «поморянской» и даже «тальянской», а так же охотно отдают дочерей за женихов из-за Варяжского моря, подтверждают существование таких симпатий. Надо сказать, что никакого преклонения перед Византией в былинах нет и близко. Напротив, правительница византийского Херсонеса-Корсуни, Маринка Кайдаловна, то и дело пытается погубить русских богатырей, а русский князь, взяв ту самую Корсунь, отдает дружине приказ начисто истребить ее население. Что до Царьграда, то древнейшая дошедшая до нас запись былины, «Богатырское слово», именно Царьград и его «Констянтинов Боголюбовичей» обвиняет в натравливании на Русь степных «идолищ поганых» — надо отметить, что это глубоко историчная деталь.

То есть у патриотов в очередной раз сильнейшие нелады с родной историей и народной культурой. Поэтому все попытки исходя из этой априори ложной схемы выстроить «русский миф» выглядят натужно неубедительными. Разумеется, «Россию» опять сравнивают с «березкой» («Запад» же — могучий дуб, злодейски перехватывающий у бедняжки солнечный свет и губящий ее своей тенью, безо всяких-де злых намерений, «это даже не борьба за существование — просто физика»). Если что и походит на выморочную, рахитичную березку «без ветвей», то это построения Крылова. Тут все не в тему, даже выбранные символы — русы поклонялись именно дубу, береза же — символ дешевой, лубочной подделки под русское советской эпохи, не зря же «Березками» назывались валютные магазины для интуристов и валютный «ансамбль песни и пляски» под управлением еврея, папы Бори Моисеева. Современники — кстати, католические монахи с «Запада» — скорее сами выглядели подавленными величием стольного Киева, «соперника Константинополя». Вполне объективные в данном вопросе мусульмане — арабы и персы — сообщали, что «у руссов (язычников! — См.) множество городов», у Византии же признавали за города только пять, считая остальные «огороженными деревнями». В французской рыцарской поэме «Рэно де Монтабан» рассказывается, как заглавный герой, сподвижник Карла Великого, приобрел «великолепную кольчугу из Руси» и стал благодаря этому неуязвим для оружия земляков. Упоминание о том, что скандинавы величали Русь «Страной Городов», позвольте и вовсе опустить, как общеизвестное. Короче говоря, все эти рассуждения об изначально-де превосходящей русскую культуре зловещего «Запада» позвольте расценить, как элементарное низкопоклонство и русофобию, произрастающие, как обычно, на почве дремучего исторического невежества.

На этом Крылов не останавливается, рисуя ужасающую картину этакой «фэнтезийной агрессии» все того же зловещего Запада, навязчиво насаждающего свои артуровские архетипы, и в то же время старающегося ни словом не затронуть в фэнтези славянскую тему. «Если «русские» (или «советские») допускались в SF (и даже иногда выглядели вполне симпатично), то в фэнтези им места не нашлось ни в каком виде — ни тушкой, ни чучелом. Даже в качестве врагов. При этом, разумеется, «обозначать» место русских на символической карте мира начал ещё Толкиен (понятно, кто такие «орки»). Избегали именно погружения в русскую мифологию, причём даже самого поверхностного. К мумбе-юмбе относились с большим интересом».

Ну, касательно Толкина — если кто-то узнает себя в косоглазых, чернявых и смуглых уродах с ятаганами и отчетливо тюркскими именами вроде Шаграт или Грышнак (к слову, и само название «орки» подозрительно созвучно «торкам»), это его глубоко личные проблемы. Зачем же распространять это на всю нацию? Имена Боромир или Радагаст во «Властелине Колец» носят отнюдь не орки.

Какое же объяснение этому феномену? А вот какое.

«Европейцы всегда предпочитали изображать Россию не только и не столько чем-то «ужасным и опасным» (ужасное и опасное может кого-то и привлечь), сколько чем-то отвратительным, невыразимо гадким, и потому — неудобоописуемым. Тем более, никакой работы с «русским материалом» на уровне мифологии вестись не могло: любая мифология, если копнуть достаточно глубоко, оказывается привлекательной. Поэтому обращение к ней всегда работает на того, чья эта мифология.

Теперь можно охарактеризовать деятельность тех литераторов, которые пишут (по-русски) про «остров Авалон», эльфов и драконов. Это есть не что иное, как систематическое инвестирование внимания русских читателей в чужую культуру. Это можно сравнить с банальным вывозом капитала. Каждый очередной том про эльфов и короля Артура, написанный «без дураков», всерьёз и с пафосом — это внимание, ум, фантазия и «жар души» русских людей, вывезенные на Запад, к «заветным берегам».

Нельзя сказать, чтобы этого никто не принимал в расчёт. Отнюдь нет. «Там» распространение западных стандартов (в том числе в нестандартных областях) давно уже является неотъемлемой частью Большой Политики».

Про весь этот дешевый треп насчет «европейцы всегда» и т. д. я уже сказал в этой статье достаточно. Оставим «всегда» в покое и займемся вопросом, о котором пишем. Во-первых, Крылов, очевидно, попросту не в теме. И начнем с любезных национал-патриоту случаев, когда «западное» фэнтези изображает славян и руссов «ужасными и опасными». Ладно, я допускаю, что Крылов не читал серию романов Гарри Тетлдава о Криспе, где изображены именно в виде «ужасных и опасных» варваров, грозящих квази-«Византии» — Видессу — квази-«славяне» кубраты (имеющие столицу в городе Плискава, управляемые «каганом Маломиром», отправляющим в Видесс послов по имени Глеб и Бешев), и квази-«русы» Арваша (в соответствии с модной «норманнской теорией» квази-«русы» представлены тем же народом, что и квази-«норманны», но при этом вся история вторжения Арваша в Видесс списана с описания войн со Святославом у Диакона и Скилицы, а сам люциферический Арваш явно отражение Святослава). Но каким таким образом Крылов упустил из виду фильм «Тринадцатый воин», где имя «венделей» (вендов, славян) вручено ужасающим людоедам в медвежьих шкурах, держащим в страхе викингов(!), мне решительно непонятно.

Теперь перейдем к не столь монструозным изображениям славян в западном фэнтези. В середине девяностых на русский были переведены романы Кэролйн Черри «Русалка» и «Черневог» из ее цикла (!) «Славянские хроники». Да, многое в этих романах способно уморить мало-мальски знакомого с русской историей человека. Моим «любимцем» стал низкородный, но талантливый подросток Саша Васильевич (так!) Мисаров. Да, соединение неполного имени с отчеством, величание с «вичем» безродного и появление в домонгольской Руси фамилии, да еще слишком уж явно произошедшей от слова «комиссар» — все это прелестно. Как прелестны и «баги» гораздо более качественных романов Питера Морвуда из цикла (!) «Князь Иван», вроде мозаичных образов святых на ПОЛУ царского терема или сжигания чучела Масленицы… ВНУТРИ каменных царских палат. Но извините, я сыт по горло немалым количеством отечественных романов, как историко-фантастических, так и просто исторических, про древнюю Русь, ничуть не менее наполненных ляпами и образцами дивной безграмотности. Если у Бутякова в его «владигоровском» сериале славянский князь ходит в халате (!) и имеет на стене терема позолоченный (!) барельеф (!!) с собственным конным изображением, а дружина другого князя по скупости господина вынуждена подрабатывать, охраняя купеческие караваны (я не шучу, не шутит, к сожалению и Бутяков); если в другом романе в Муромской деревне конца Х века обретается крестьянин Иван Тимофеевич (сам город Муром крестился лишь в ХII!), если в третьем романе в деревенской избе в рязанской глуши накануне Батыева нашествия оказываются соленые огурцы, а боярин суется в ноги князьку микроскопического удела с воплем «за что раба верного обижаешь?» — то что мы можем спрашивать с американцев? Романы-фэнтези, где выведены в качестве главных действующих лиц русские, на Западе ЕСТЬ, вопреки Крылову, и это главное. Могу добавить еще роман Орсона Скотта Карда «Чародейство», где главный герой, заброшенный в домонгольскую Русь, противостоит козням Бабы Яги. Могу добавить, что ни у Карда, ни у Морвуда Баба Яга не выглядит смешной «бабкой-ёжкой» советских фильмов и мультиков, в которых над нею постоянно безнаказанно издеваются всевозможные пионеры-отличники. Как и Баба Яга из цикла комиксов про Хеллбоя, где она, наравне с Григорием Распутиным противостоит силам «добра и демократии». И не надо торжествующе кричать «вот!», потому что, наряду с Бабушкой Ягой и Григорием Ефимовичем, Темным Богам в этих комиксах преданно служат офицеры Третьего Рейха. Или Рейх — не «Запад»? или Германия — не «западная» страна?

Но это мы опять ушли к «ужасным и опасным». Вернемся к положительным или нейтральным славянам в западном фэнтези. Список таковых далеко не исчерпан. Еще есть роман «Чародей Киев» из серии де Кампа и Флетчера Прэтта «Дипломированный чародей», есть «Глаза из серебра» Майка Стэкпола, где местная квази-«Россия» — Крайина — в союзе с местной квази-«Британией» повергает местного Темного Властелина, прототипом коего явно являлся Наполеон Бонапарт, и соперничает с нею же в борьбе за местную квази-«Индию». Наконец, есть романы Элейн Каннингем «Дочь Дроу», «Крылья Ворона» и «Паутина», где у главной героини, темной эльфийки, появляется ее спутник, покровитель и почти друг — насколько человек может быть другом темному эльфу — Фиодор из заснеженной страны Рашемэн, края мудрых колдуний и бесстрашных воинов-берсерков, способных и с отрядом кочевников-туган справиться, и гигантского медведя уделать в одиночку, практически голыми руками. Фиодор при этом еще и отнюдь не глуп. Элейн Каннингем откровенно говорит, что прототипом Рашемэна явилась именно языческая Русь. Писательница сообщает в интервью журналу «Мир фантастики» о намерении написать отдельный роман на стыке фэнтези и альтернативной истории, где действие будет происходить в языческой Руси десятого столетия () — что ж, ждем с нетерпением. Добавим еще и Кислев из игрового мира Вархаммер, в котором, очевидно, слились Киевская Русь (Киев-Кислев), Польша (армия Кислева представлена крылатыми гусарами, восседающими, правда, на белых медведях) и Чехия (город Прааг). Правят в Кислеве царь Борис и его дочь Катерина Великая, она же Снежная Королева. При этом кислевиты являются частью местной «Европы» и союзниками Империи (соответствующей Священной Римской империи) в борьбе с силами Хаоса. В «городском фэнтези» Геймана в современной Америке проживает Чернобог со своими тремя сестрами — Зарей Утренней, Зарей Вечерней и Зарей Полуночной, причем эта семейка одни из самых симпатичных персонажей книги.

Да, конечно же, чуть не забыл казаков Ольгерда Владислава из Саги о Конане Роберта Говарда.

«Мало!» возопят национал-патриоты. Что ж, действительно мало на фоне огромного количества фэнтези по кельтской и скандинавской мифологии, а так же той же Артурианы. Но сие можно легко объяснить, не прибегая к зловещей конспирологии Крылова.

Во-первых, господам патриотам следует попробовать посчитать фэнтезийные саги, написанные по мотивам, скажем, германской «Песни о Нибелунгах», французской «Песни о Роланде» или испанской «Песни о моем Сиде». Думаю, таковых наберется еще меньше. Прикажете считать не европейскими странами Германию, Францию или Испанию? Ларчик-то просто открывается. Мировой книжный рынок преимущественно англоязычен, и основная масса потребителей и производителей фэнтези — это англосаксы или потомки таковых. Сам жанр фэнтези зародился именно в англоязычных странах. Зловещий мифический «Запад», ведущий целенаправленную «фентезийную агрессию» исключительно супротив России, как видим, испаряется, его место занимают реальные англосаксы, предсказуемо и объяснимо пиарящие себя, любимых, свой миф и своих предков. Ну и деньги зарабатывающие, понятно. Никакой принципиальной вражды нет — просто на первом месте у них, по объяснимым причинам, свое. Не «западное», а именно англосаксонское (с примкнувшими, точнее, влившимися в английский этногенез кельтами и скандинавами).

Вторая причина скромного места славянских сюжетов и персонажей в «западном» фэнтези заключается в одном очень простом историческом обстоятельстве. Крылову, похоже, надобно поставить «два» не только за историю древней Руси, но и за историю ХХ века тоже. Фэнтези, как массовый жанр, возникло в 1960-е годы. Тогда вышел и триумфально прошел по Америке и Европе «Властелин колец» Толкина, а де Камп издал Говардовские повествования о Конане. Надо понимать, Крылов не помнит про такую мелочь, как «Железный занавес», к тому моменту крепко отделявший Россию и другие славянские страны от «Запада». Много ли из-за него можно было узнать про Русь? У нас ведь тоже серьезный и массовый интерес к древней Руси появился в те самые годы, с романами Валентина Иванова, Павло Загребельного, Скляренко и прочих.

А как в Союзе относились к русскому фольклору? Сам Крылов признает роль советского сказочного кино в принижении и осмеянии образов русского фольклора. Да, эльф — это прекрасно, гном — это серьезно. А Баба Яга или Кощей… нет, Милляр великий артист. Но кто теперь вспомнит о мифическом величии образов сыгранной им славянской «нечисти»? Корни стебового отношения к русскому фольклору в советской культуре и лежат. Вот, кстати, недавно телеканал «Культура» порадовал. Показал «По щучьему веленью» 1938 года.

Ну и картина… русская деревня — трущоба с перекосившимися избами. У семьи главгероя «царь-батюшка корову забрал» (а ведь еще жило поколение, помнившее, что без «кормилицы» выжить в деревне было попросту нереально!). Русский царь — маразматик. Русская царевна — инфантильная истеричка. Русские бояре — тупые холуи. Русский воевода (упорно именуемый «генералом», но облаченный в зерцало и ерихонку поверх необъятной бородищи) — тупой солдафон, чей лексикон в основном ограничивается словами «Ать-два!» и «Урраааа!!!». Русское войско, поименованное «царскими холопами», щеголяет в лаптях.

И все это, конечно же, очень смешно.

Эй, борцы с русофобией, ау!

За весь советский период только два фильма не превращали былинно-сказочную Русь в прообраз грядущего «Балаган Лимитед» — «Илья Муромец» и «Кощей Бессмертный». И все.

В остальных фильмах тупят цари-Пуговкины, подличают бояре и дьяки, неуклюже злодействуют уморительно-смешные бабки-ежки, чудо-юды, кощеюшки (диагностично — этого персонажа, чье имя восходит к ТЮРКСКИМ корням, сказочная совпопса стабильно рядит в ЗАПАДНОГО короля), оборотни, водяные и лешие. Кругом балалайки, лапти, петушки на палочках, окладистые бороды и туповато-добродушные физиономии. И все это потешное воинство одной левой побеждают очередные Насти и Маруси, Вани и Васи… и звонко смеются на каждом шагу. Это ведь Русь — как же тут не смеяться?

Чего уж далеко ходить за корнями для Жихаря Успенского и непристойно-потешных «страмослябов» Фрая. Какой там «Запад» — советская школа!

Что тут еще добавить — ну разве что советские «сказочные повести» и детские утренники, где очередной мальчик Вася, который хорошо учился в школе, с легкостью уделывает и Бабу Ягу, и Кощея, и Змея Горыныча…

Персонажей, восходящих к глубокой языческой древности. Чудовищ, для победы над которыми герои НАСТОЯЩИХ русских сказок вынуждены были пускаться в странствия за тридевять земель, в тридесятое царство, истоптать семь пар железных башмаков да изгрызть семь каменных ковриг, пережить мучительную смерть и воскрешение.

Что знает советский обыватель про русские сказки? Да то, что показало ему телевидение, не боле. Подойдите к нему, спросите про Крошечку-Хаврошечку, про Ивана Быковича. Эти сказки есть чуть ли не в любом сборнике — да кто ж их читал?! Представления о более известных сказочных персонажах ЦЕЛИКОМ сформированы советскими фильмами. Про языческую древность я вообще молчу. Слово «Перун» сподвигнет оного совка разве что на неприличное созвучие. Имени «Велес» он вообще не слыхал. Лада — это марка авто или кличка собаки. Про менее «засвеченных» Божеств умолчим из милосердия.

При таком уровне интереса и уважения к собственному фольклору в Советской России — чего вы хотели от «Запада», господа-товарищи патриоты? Чтоб он выполнял за вас вашу прямую обязанность, за вас уважал и славил ваших предков и героев их преданий? Не жирновато ли будет, граждане халявщики?

А ведь уважают. А ведь славят. Пусть — естественно! — меньше, чем своих, но все же больше, чем вы сами. Ни у Стэкпола, ни у Морвуда русские цари не выглядят такими идиотами, как у Роу и Птушко. Кощей и Баба Яга в «западном» фэнтези — не потешные старички для битья, а по настоящему грозные чернокнижники. И где благодарность? Нет благодарности.

Врачу, блин, исцели же себя сам!!! Научись сам относиться с уважением к своему, к национальному, а не требуй у соседей, чтоб они это сделали за тебя!

Заканчивает статью Крылов предложениями, как реанимировать полуживое русское фэнтези. Причем как-то очень быстро подменяет сей вопрос другим — что делать с экспансией «западной», артуровской фэнтези. Первый вариант — раскручивать незатрепанные славянские мифы, не захватанных совком персонажей. Мысль, кстати, очень здравая и перспективная. Но ее Крылов касается мимоходом. Отговаривается — мол, на честного исследователя славянской древности мигом отыщется свой «успенский». Давайте-ка мы лучше возьмем «западное» фэнтези и вывернем наизнанку, сделаем Мерлина — злодеем, а Моргану — прекрасной и доброй феей, орков — героями, а эльфов, роханцев и другие народы Запада — оккупантами. Короче говоря, своего все равно не сделать, давайте изгадим чужое.

Такие мысли, высказываемые под видом «русского национализма», лично меня бесят. Именно эти патриоты, а не Толкин, превращают русских в орков, которые и по тропке не пройдут, не сломав чего-нибудь по пути, не изгадив. В тупых гопников.

Кроме того, автор, очевидно, настолько не в теме, что не подозревает ни про классические «Туманы Авалона» Мерион Бредли (артуриана с точки зрения Морганы), ни про романы с орками в качестве главных — положительных! — персонажей. Да и идеализацию орков в западной блэк-культуре забывать не стоит (вспомним хотя бы Викернесса — бывшего Грышнака!). Угомонитесь, сударь — все уже украдено, до вас.

Но мысль, кстати, тоже неглупая, только, понятное дело, направить ее острие надо не против «артурианы», эльфов и драконов, а против птушковско-успенского представления о русских сказках и их персонажах. Против тени советского утренника, до сих пор превращающей в тупую комедию, в несмешной анекдот любой текст с упоминанием Кощея, Змея Горыныча или Яги, Ильи Муромца или Никиты Кожемяки.

Да здравствует фэнтези Яги, Кощея и Змея Горыныча — сверхновое, агрессивное славянское фэнтези!