«Притяжение неба. Миф об Икаре: политэкономия полета»

Александр Розов Притяжение неба Миф об Икаре Политэкономия полета

Идея, что человек может летать на достаточно простом индивидуальном аппарате, старше писаной истории. Никто не знает, когда именно родился миф о Дедале и Икаре. Надоело папе и сыну быть эксплуатируемыми ремесленниками некого царя. Они сделали две пары крыльев, и улетели через море, показав самодержцу средний палец правой руки (этот жест тоже старше писаной истории). Правда, Икар нарушил правила техники безопасности: его так тянуло к небу, что он превысил предельно-допустимую высоту, упал и разбился. Это — напоминание о том, что любая мечта должна реализовываться с разумной аккуратностью.

Теперь представьте себе такую картину. Обычный парижанин со средним достатком, выходит в субботу утром из дома, выкатывает из гаража маленький флаер с движком 15 л. с., и на скорости 50 узлов летит в пригород. Посадив флаер на любую 50-метровую дорожку или на лужайку, он гуляет среди природы, а затем, на том же флаере летит в город, скажем, на Марсово поле — там телебашня, так что удобно ориентироваться. Он снова сажает флаер на дорожку, и завтракает в кафе. Затем, он летит еще куда-нибудь… Это очень удобно. Он не стоит в уличных пробках, не тратит нервы в плотном потоке колесного транспорта, не страдает от дорожных ремонтов и объездов. Мечта XXI века?

Нет, простая реальность начала XX века. Этого обычного парижанина бразильского происхождения звали Сантос-Дюмон, а все перечисленное он делал в 1907 году, на заре авиации. Флаер он построил всего за 2 недели, из обычных для самого начала XX века, подручных материалов — бамбука и ткани, а движок выбрал из числа первых бензиновых. На улицах Парижа, как и других городов, в то время присутствовали, в основном телеги. Автомобили, изобретенные всего 20 лет назад, еще оставались редкостью, но летать уже было удобнее, чем ездить, так что пример Дюмона привлекал парижан весьма сильно.

Флаер Дюмона был только первой ласточкой. Через 10 лет I мировая война, на которой впервые применялась регулярная боевая авиация, подхлестнула развитие летательных аппаратов. После войны многие авиа-фирмы, используя военно-конструкторский опыт, переключились на разработку легких гражданских машин для массового заказчика. Два примера для иллюстрации. В 1919, итальянская фирма Macchi выпустила компактный, простой, двухместный биплан M-16 «Sky-bike», длиной 4,5 метра и размахом крыльев 6 метров. Движок 30 л. с. разгонял его до 90 узлов (165 км в час). «Sky-bike» выпускался также в виде гидроплана, и пользовался огромной популярностью в Европе и Америке.

В 1921, германская фирма Dornier, выпустила гидроплан «Libelle» — 7-метровую лодку-пирогу, со стабилизатором и рулем на корме. Простое прямоугольное крыло размахом 8,5 метров, и движок 55 л. с., с пропеллером, были установлены на 6 металлических опорах над корпусом лодки. «Libelle» брала на борт трех человек, летала на скорости 65 узлов (120 км в час), и была крайне надежной. Эти машины летали по всему миру, а одна «Libelle» 1923 года выпуска эксплуатировалась на Фиджи до 1978 года ровно 55 лет.

Сравним ««Sky-bike»» с самым массовым автомобилем того периода — «Ford-T» (который считается самой удачной моделью до II мировой войны). Мощность движка почти та же, но скорость почти в 3 раза больше, цена ниже, а надежность — выше. Это не потому, что «Ford-T» был плох (он был великолепен для своего класса машин), а потому, что ездить по земле гораздо сложнее и затратнее, чем летать над ней. При движении на колесах по твердой поверхности машина ежесекундно испытывает сильные удары под разными углами. Это — на дороге, а если говорить о бездорожье, то автомобиль начинает уступать по критерию цена-качество уже не только авиетке, а даже и лошади. Несмотря на эти очевидные обстоятельства, во всех развитых странах, крупный бизнес и правительства (в тот период, это, по сути, одно и то же) делают ставку на автомобиль, а не на авиетку.

Быть может, дело в большей грузоподъемности автомобилей? Возможно, разорительная экономическая эпидемия строительства автомобильных дорог с самого начала XX века и до его конца (а во многих развитых странах — и до сих пор)  вызвана тем, что в грузовых перевозках автомобилю нет альтернативы? Ничего подобного! Даже если брать регионы, удаленные от моря, есть более дешевое наземное средство доставки больших грузов — железная дорога. Это средство прекрасно себя зарекомендовало в XIX веке, и в XX веке оставалось проще, дешевле, надежнее и грузоподъемнее, чем автомобиль. Но отбросим эту альтернативу и посмотрим на летательные аппараты еще одного класса: дирижабли. Первый надежно управляемый дирижабль конструкции Жиффара появился в 1852 году (на 33 года раньше первых автомобилей Даймлера и Бенца) и стали крайне популярен.

Дирижабль отличается от прочих средств перевозки груза тем, что для начала, лишает груз веса. В классическом варианте это делается за счет архимедовой силы баллонов с водородом или гелием, в современном — более дешевом и безопасном варианте — за счет оболочки, наполненной горячим воздухом. Когда груз висит в воздухе, есть множество способов переместить его, куда вам надо, затратив минимум энергии, нервов и денег. Начиная с 1919 года, дирижабли регулярно пересекали Атлантику. В 1929 — первый «Zeppelin» за 20 дней совершил кругосветный полет всего с тремя промежуточными посадками, показав среднюю скорость 62 узла (115 км в час). В 1931 — 240-метровый «Akron» доставлял до 75 тонн груза со скоростью 60 узлов в любую точку планеты. На перевозку 1 тонны груза на 1 милю дирижабль того времени тратил несколько больше топлива, чем грузовой автомобиль, но это окупалось спрямлением маршрутов, вдвое большей скоростью, а главное — отсутствием нужды строить тысячемильные шоссе и содержать дорожное покрытие в рабочем состоянии. Это астрономическая экономия.

Легкая авиация развивалась параллельно с грузовыми дирижаблями. Вот, к примеру, две машины: Mignet HM-8 (1928, Франция) и Piper J-3 Cub (1930, США). HM-8  — длина 4,5 метра, размах крыльев — 6,5, мощность 25 л. с., взлетный вес — 220 кг, скорость — до 78 узлов (145 км в час), стоимость — как у велосипеда с моторчиком. Предельная простота и технологичность. Ни одного сложного элемента, кроме движка. Почти идеальное средство передвижения для городских окраин или пригородов. J-3 Cub — длина 6,8 метров, крылья — 10,8, движок 65 л. с., взлетный вес — 500 кг, скорость — 80 узлов (148 км в час), дальность — 400 км. Очень дешевая и надежная авиетка, почти идеальная там, где население живет в отдалении от деловых центров (как в США), и незаменимая там, где нет дорог. Это лишь два из сотен удачных решений 1920–30-х (клоны авиеток той эпохи выгодны до сих пор).

«О, черт! — скажете вы, — Почему же тогда европейцы, американцы, японцы, вынуждены до сих пор часами торчать в многомильных пробках, сжигая нервов едва ли не больше, чем топлива? Почему даже за городом они вынуждены ездить на медленных, опасных и неэкономичных автомобилях, вместо того, чтобы летать, как нормальныt люди?». Если вы хотите знать ответ, запаситесь терпением, потому что это еще только начало.

Следуя хронологии, мы входим в «Великую Депрессию» 1929–1940. Системный кризис поразил развитые страны по обе стороны Атлантики. Компании разоряются тысячами, предприятия закрываются, десятки миллионов людей теряют работу, промышленность отброшена к 1900 году, обращение товаров и денег парализовано, банки закрываются, на фондовых биржах паника, стаи брокеров выбрасываются из окон, сталкиваясь в воздухе. Власти «мировых держав», под угрозой политической (а не экономической) катастрофы,  переходят к тоталитарному управлению. В США, Англии. Франции, Германии, СССР, Японии, возникают стереотипные картины «массовых общественных работ» (трудовых концентрационных лагерей для рабсилы). Люди работают за еду и крышу над головой. Чем они заняты, например, в США? Строят тысячи миль шоссе с мостами и развязками, чтобы дать автомобилю фору в конкуренции с авиеткой. Всем следующим поколениям предстояло поддерживать эту фору, платя дикие налоги на содержание сети автострад. Будь тот же ресурс вложен в авиацию — 99 процентов этих автострад были бы не нужны.

Проблема транспорта имела простое, дешевое, изящное решение, но власти и в Америке, и в Европе, предпочли сложное, дорогое, и уродливое. Отбрасывая гипотезу о том, что во власти были сплошные дебилы, приходим к выводу, что власть решала вовсе не проблему транспорта и создания рабочих мест, а совсем другую проблему. Сопутствующие акции властей в тех же США позволяют понять, какую именно. Власти США и Европы в эпоху Великой Депрессии, создают все больше препятствий производителям и пользователям легкой авиации, одновременно, вкладывая огромные средства в пропаганду автомобиля, как «символа свободы и процветания». Какая свобода у машины, зажатой между краями многомильной линии дороги, справа и слева от которой канавы? Примерно такая же, как у паровоза на рельсах. Но этот миф упорно вбивается в голову обывателя. Зачем? А затем, чтобы он не перешел на действительно индивидуальное транспортное средство, которое не требует дорогостоящей инфраструктуры. Самое страшное для тоталитарной власти — это потеря контроля над перемещением граждан. Невозможно контролировать миллионы квадратных километров неба, а вот контролировать все узловые точки шоссе — легко.

Впрочем, быть может, «отцы отечества» так глубоко и не думали. Средний представитель политической элиты, конечно, не дебил, но он несколько глупее среднего гражданина. Это системное свойство партийной демократии — на дороге во власть идет негативная селекция по уровню интеллекта. Вероятно, соображения «отцов» были значительно примитивнее. Смерд (холоп, избиратель, в общем — быдло) должен ездить на телеге и только на телеге. В крайнем случае, можно (в целях предвыборной агитации) позволить ему заменить кобылу на двигатель внутреннего сгорания, а на телеге сделать хромирование и прочий тюнинг. Но по сути она должна остаться телегой. И никаких полетов! А то смерд возомнит о себе, и начнет задавать вопросы: почему мне предлагают выбирать главу власти из двух наглых подонков? Что, в стране нормальных людей, нет? И дали «отцы отечества» задание своим PR-мейкерам: убедить «электорат», что «Рожденный ползать — летать НЕ ДОЛЖЕН».

Следующий хронологический этап — II мировая война. В отличие от I мировой, она имела широкий театр военно-воздушных действий, охвативший четверть неба планеты. Десятки тысяч летательных аппаратов сотен разных конструкций, 6 лет боролись за существование в непрерывных боях и жестких условиях эксплуатации, от льдов заполярья до выжженных пустынь Африки и бескрайнего океана Полинезии. Их собирали с грубыми нарушениями регламентов и гоняли на износ. Их расстреливали из пулеметов и зенитнок, латали дыры от пуль и осколков жестью и фанерой, и снова отправляли в бой. Их заправляли дрянным топливом и маслом, их движки перегревались от сверхрасчетных перегрузок, а несущие плоскости подвергались сверхнормативным нагрузкам, когда пилоты соревновались в искусстве убивать друг друга, и уходить от смерти. Их то и дело роняли с разных высот при экстренных посадках, их поднимали с качающихся палуб авианосцев, и сажали на те же палубы. Их засыпали мелким песком, поджигали напалмом и гасили едкой пеной…

Модели, которые выдержать все это, и остались в строю, были идеалом надежности для мирных условий. Среди выживших были и легкомоторные самолеты, которые могли бы перекрыть весь спектр легковых авто, от 2-местных минивэнов до микроавтобусов. И не забудем про тысяи пилотов, которые тоже выдержали все это, и могли стать блестящими инструкторами и испытателями. После II мировой войны следовало ожидать еще более стремительного прогресса легкой авиации, чем после I мировой. Но этого не произошло. Авиационная политика развитых стран во II половине XX века свелась к тому, чтобы не пустить в небо мини-авиацию, грозящую стабильности автобанного масс-культового рая для финансовой или номенклатурной олигархии. Дело не в особой нелюбви к авиеткам у олигархических режимов, а в том, что транспорт, наряду с энергетикой, продовольствием и бытовым обслуживанием, составляет образ жизни людей. Правящий режим устойчив, только когда он опирается на сложившийся образ жизни. Если выбить из-под него одну опору — он зашатается, если вылетит еще одна — он рухнет. Чтобы сохранить свою власть, олигархия воюет против эффективного образа жизни индивидов и малых сообществ. Она навязывает людям дефективные формы продажи бытовых услуг, не допускает перехода к прогрессивным биотехнологиям, тормозит эффективную малую атомную энергетику, и административно отсекает авиалюбителей от потребителя услуг легкого авиатранспорта.

Массовое крушение стабильных, казалось бы, режимов после I мировой войны, многому научило правящие верхушки. Новые режимы бывают не лучше сброшенных старых, но это слабое утешение для властителей, которых ставят к стенке в начале «революционных реформ». Так что, после II мировой войны, правительства развитых стран изо всех сил надавили на тормоза, блокируя новацию жизни, свойственную послевоенным эпохам. Объективный тренд новации состоял (и состоит) в распаде стадных форм человеческого бытия — и власть навязывает людям сервис, принуждающий их к стадности за их же счет, по схеме: «дорогой супермаркет для всего стада вместо дешевой лавки для индивида».

Положение дел с легким авиатранспортом — это частный аспект понятного объективного экономико-политического конфликта между старым и новым образом жизни. После этого важного замечания, продолжим рассматривать историю авиации в послевоенный период.

Вторая половина XX знаменуется принудительным отделением профессий, связанных с чем-то летающим, от всех остальных профессий. Если в начале XX века проектирование, строительство и эксплуатация самолетов не отделялась от таких же операций с другими видами транспорта (морским и наземным четырех- трех- и двух-колесным), то с 1960-х годов авиаторство стало изолированной кастой. Авиалюбителей, которые были с этим не согласны, вытеснили в социальные гетто, отделив их хобби от бизнес-приложения. Мало того, касту авиаторов подвергли дроблению на гражданскую, военную и космическую. Чтобы никто не перешел эту границу, авиа-бизнес опутали чудовищным бюрократизмом.

Рассмотрим, как это повлияло на технологию и экономику авиатранспорта. Возьмем для сравнения современный (2000 года) авиалайнер «Boeing 777» — скорость 920 км в час, и старый (1960 года) дешевый 6-местный самолетик «Cessna 336 Skymaster» — скорость 380 км в час. От города «А» до города  «В» дистанция 1000 км. Что быстрее доставит вас из «А» в «В»? Для полета на авиалайнере, вам надо приехать в аэропорт к регистрации, как минимум, за 40 минут. Сначала вы потратите не менее 30 минут, на дорогу на обычном транспорте от города «А» до аэропорта. 10 минут после взлета необходимы лайнеру для маневров в воздухе. Дальше — 65 минут и вы над «В» (но еще далеко не в городе). Еще 10 минут на маневры над аэропортом прибытия, и 30 минут до города «В». Итого: 2 часа 55 минут. Это самый оптимистический расчет (аэропорт и там, и там, близко от города, а у вас крепкие нервы, и вы приезжаете к последней минуте регистрации). Второй вариант. Вы приходите к авиа-лавке в черте города, к вылету, как если бы ехали на маршрутном такси, самолет взлетает, и через 2 часа 45 минут приземляется у такой же авиа-лавки в черте города «В». Вы выиграли 10 минут, вы сэкономили деньги (полет на простом и легком «Cessna 336»  стоил гораздо дешевле, чем на современном авиалайнере), вы не потратили нервы на суету в толпе в аэропорту, и полет был безопаснее, чем на «Boeing 777».  Любая серьезная проблема в полете на современном авиалайнере — и вы труп. А старый легкий винтовой самолет способен планировать с убитым движком, совершать аварийную посадку на колхозное поле, и взлететь с него, после устранения неполадок.

Разберемся, что вы оплачиваете, покупая билет на 300-местный авиалайнер (и почему это дороже, чем полет в 6-местной легкомоторке)? Понятно, что в цену включено топливо, зарплата экипажа (на лайнере это человек 5), прибыль владельца, и амортизацию самого лайнера (она пропорциональна его стоимости, а это десятки миллионов долларов). Кроме того, вы платите за множество проверок и профилактик, без которых современный лайнер станет летучим гробом — в нем так много сложных элементов, что вероятность износа хоть одного из них, крайне высока. Не забудем, что из-за чудовищной стоимости современных лайнеров, их покупают в кредит лет на 30. Проценты банку тоже платите вы. Еще в цену билета входят огромные аэропортовые сборы (современный аэропорт — это технополис, живущий за счет пассажиров). Если это сложить, то понятно, почему, даже при высокой цене билетов, авиакомпании часто падают в экономический штопор. Государство спасает их от банкротства за счет бюджета (т. е. налогов, которые платят даже те, кто не летает).

Не подумайте, что я предлагаю вернуться к старым самолетам 1960 года. Я — сторонник прогресса. Сейчас создается множество любительских легких самолетов, простых и очень экономичных, безопасных, садящихся на грунт или на воду. Обслуживания, они требуют  не больше, чем обычный автомобиль. По стоимости они бывают даже дешевле простого автомобиля, а ЛТХ у них порой просто потрясающие. К примеру, Барт Рутан (Burt Rutan), который в 2004 прославился первым частным космическим кораблем «SpaceShipOne», до того создал ряд очень прогрессивных легких самолетов  «Home-build» (т. е. построенных в домашней мастерской, «на коленке»). Так, в 1978, он показал маленькую пластмассовую одноместную машину «Quickie», конфигурация которой не подходила ни под один класс самолетов, и пришлось придумывать новый класс: «Tandem». При движке всего 10 кВт (13,6 л. с.) «Quickie» показал скорость 120 узлов (220 км в час) на дистанции 800 миль (т. е. почти 1500 км). Прогресс идет только в мини-фирмах, которые создают профессионалы вроде Рутана, не найдя своим прогрессивным моделям места в «большом авиа-бизнесе». До потребителя прогрессивные модели доходят, в основном, в виде «KIT» — т. е. полного набора фрагментов и деталей для самостоятельной сборки, с приложением инструкции.

Крупные авиастроительные компании производят сверхсложные, сверхдорогие, опасные нерентабельные турбореактивные мега-сосиски по 300 миллионов долларов штука, т. е. на 1 пассажира приходится 1 000 000 долларов стоимости самолета. Они не вылетают с этим бизнесом в трубу только за счет государственного протекционизма. Политика в области авиации привела к тому, что даже те кампании, которые в 1930–1960 производили легкие и дешевые самолеты (в т. ч. «Cessna» и «Piper»), производят легкие модели с теми же ЛТХ, что и 50 лет назад, но по непомерным ценам. В модельном ряду 4-местных машин фирмы Cessna цена растет на пустом месте от $200 000 (Cessna 172R), до $300 000 (Cessna 182T), $500 000 (Cessna 350) и $600  000 (Cessna 400). У этой последовательности есть, как говорят в математике, асимптота. В модельном ряду 12-местных машин цена выросла от $1,5 млн. (Cessna 208)  до $12 млн. (Cessna 680). Цена на 1 человека дошла до миллиона долларов — ровно как у больших авиалайнеров. Ясно, что это — не случайное совпадение, а результат подавления концептуально-легкой авиации. «Cessna 680» — это маленький «Boeing 777» со всеми его недостатками: турбореактивный самолет, летающий на скорости  820 км в час, и требующий сверхдорогого аэропорта для своего обслуживания. Свободы, характерной для легких машин 1950-х у него нет. В этом весь смысл государственной политики в авиации: раз полеты людей экономически неизбежны, то надо разрешать людям летать (а не только ездить на телеге), но пусть они летают строем, под присмотром специальных служб, и за совершенно безумные деньги — чтоб у людей и мысли не возникало, что летать легко.

Информация к размышлению 1: Украинский любительский самолет  2004 года «Cruizer». Длина 5 метров, размах крыльев — 9.  Пустой вес — 115 кг, взлетный — 300. Его круизная скорость — 95 км в час, максимальная — 155. Движок — 30 л. с. Для взлета и посадки ему достаточно 35 метров любой ровной поверхности. Цена — 3000 долларов. Если вам это кажется дорого — купите KIT-набор (1000 долларов, без движка), и соберите сами, «на коленке», а движок найдите какой-нибудь, подходящей мощности. Если вы, наоборот, хотите что-то североамериканского качества, то это будет стоить вам в 2–3 раза дороже (6–9 тысяч долларов). Если нужен модный самолетик со скоростью больше 200 км в час, это обойдется в 20–40 тысяч, но вы можете сэкономить, купив KIT за 10 тысяч. Движок — отдельно. Со сборкой придется повозиться, но это не так сложно, и есть инструкция. А если у вас хватит фантазии и смелости — покупайте KIT по частям, от разных моделей, и пробуйте собрать что-нибудь оригинальное (можете еще и денег на этом заработать), но имейте в виду: такие эксперименты рискованны, если их проводят, не изучив матчасть. «Мини-фирменная» и любительская сборка из KIT — это отдельная тема для отдельной статьи. Пока отметим: «домашняя» цена легких и ультра-легких самолетов в 10–50 раз ниже цен аналогичных машин в каталогах больших авиастроительных компаний.

Информация к размышлению 2: Шведский истребитель 1943 года «SAAB J-21». Размеры и объем фюзеляжа — как у «Sessna-336». Скорость 650 км в час. Взлетает с любого поля. Обслуживается обычным автомехаником (поскольку он — винтовой, и у него обычный поршневой движок). Рассмотрим маршрут Москва — Хургада (Египет), протяженность — 3200 км. Полетное время на авиалайнере (без учета регистрации, посадки и наземных маневров) — 4 часа 20 минут. «SAAB J-21» прошел бы эту дистанцию за 5 часов. Выбрав «J-21-1943-Civil» (имя условное) пассажир, не тратя время на формальности и маневры в аэропорту, прибыл бы на Красное море на полчаса раньше, чем на современном лайнере.

Конверсия удачных недорогих военных моделей в легкие пассажирские — это эффектная реакция малых фирм на административно-политический диктат в области авиастроения. Так, польский винтовой тренировочный штурмовик 1983 года «PZL-130 Orlik» (габариты 9х9 метров, скорость — 500 км в час) стал производиться, как 4-местный любительский.

Происходит и обратный процесс: конверсия моделей, разработанных малыми фирмами в легкие военные самолеты. Это — еще один показатель деградации большого авиастроения (и авиа-проектирования), вызванной государственной политикой в развитых странах.

В конце XX века, быстро развивающиеся страны «новой волны» занялись техническим переоснащением вооруженных сил, и обнаружили, что цены на современные боевые самолеты, выпускаемые в Европе и Северной Америке, просто безумные (небольшой истребитель или штурмовик стоит 10–20 миллионов долларов). Тогда, военспецы этих стран присмотрелись к разработкам малых фирм. Это была крайне продуктивная идея.  Благодаря ей, в частности, ВВС Турции нашли в США дешевую любительскую авиетку «Sadler-Vampire» 1987 года, весом 150 кг, движком 30 л. с. и скоростью до 85 узлов (155 км в час). На нее поставили 2 пулемета и 4 ПУ под крыльями, обычным поршневым движком 450 л. с. разогнали ее до 200 узлов (390 км в час), и она стала легким ударно-разведывательным самолетом «Yarasa» (в экспортном варианте «A-22 Piranha»).

Все сказанное выше совсем не означает, что большие лайнеры обязательно плохи. Вот противоположный пример. Летающая лодка «PBY Catalina» США, 1935 год. Длина 20 метров, размах крыльев 32. Пустой вес — 9,5 тонн, взлетный — 16. Два движка по 1200 л. с., крейсерская скорость — 290 км в час, максимальная — 390. Дальность — 4000 км. Самый легендарный морской самолет всех времен и народов, работал в разных ролях с момента создания и до 1956 года. Он был технологичен и дешев (в сегодняшних ценах — порядка 300 тысяч долларов). Он был колоссально надежен. Он был незаменим. Он качественно лучше современных гражданских летающих лодок того же размера (например, «CL-415», Канада, 1991). Если бы «Catalina» не списали, а развивали, заменяя материалы и узлы на современные, то получился бы дешевый трансатлантический автобус на 40 пассажиров.

До сих пор я отмечал только отрицательные качества реактивной авиации, но делал это вовсе не потому, что считаю реактивные летательные аппараты порочными. Наоборот, реактивное движение является одним из главных прорывов в области авиатранспорта. Просто используется оно из рук вон плохо. Смысл реактивного двигателя в том, чтобы летать быстро, а не просто реактивно. На практике же, после неоднозначного опыта с «Concorde»  и другими сверхзвуковыми лайнерами, пассажирские авиакомпании просто отказались от высоких скоростей, и уже 30 лет летают на 300 км/ч ниже скорости звука. Пассажир получает все минусы большого реактивного самолета (запредельно-высокие цены, привязку взлета-посадки к аэропортам, удаленным от населенных пунктов, почти неизбежную гибель в случае неполадок), и почти никакого выигрыша во времени. Ради чего тогда все затевалась? Ради 900 км в час против 650, которые доступны на надежных конверсионных винтовых машинах (с простыми поршневыми движками), сделанных по образцам II мировой войны? Здравый смысл подсказывает, что есть какой-то разумный путь развития реактивных ЛА, и он не выходит на массовый рынок не из-за объективных препятствий, а из-за дефективной экономико-политической структуры большой авиации. И действительно — вне зоны действия дурных правил большого авиа-бизнеса существуют технические решения, позволяющие реализовать потенциал реактивных машин.

«SpaсeShipOne», США, 2003 год, space-plane Барта Рутана. Самолет-бесхвостка, длина 5 метров, размах крыльев 5, пустой вес 1200 кг, полетный — 3600 кг. Схема полетов SSO такова. Сначала — подъем на самолете-носителе на высоту около 15 км.  После отделения от носителя, включается реактивный движок. За 15–80 секунд он разгоняет SSO, до 1–3,5 км в секунду. Далее — баллистический полет на высоте от 20 до 112 км, в стратосфере или в космосе. Финальная фаза — полет в режиме стратосферного, и далее — обычного планера, за счет изменения ориентации крыльев, и приземление на обычную полосу. SSO провел 17 полетов за 2003–2004 год. Это — первый пилотируемый космический ЛА, построенный без участия государства, по принципам свободной «любительской» авиации.

История «SpaсeShipOne» так скандальна, что в mass-media ее стараются как можно реже приводить целиком. SSO — это космический ЛА, рожденный в модельном ряду ультра-легких самолетов «home-build». Его первый предок — «VariEze» построенный Рутаном в 1975 году за 4 месяца, «very easy» — типичный любительский сверхлегкий самолетик, по конфигурации — «утка — бесхвостка» с вертикальными рулями на крыльях с толкающим винтом за кормой. ЛТХ«VariEze»: длина 4,3 метра, размах крыльев 6,8, пустой вес — 263 кг, движок 100  л. с., скорость 295 км в час (максимальная — 340), дальность — более 1000 км. «VariEze» — первый в модельном ряду маленьких пластмассовых самолетиков EZ. Далее следуют: «Long-EZ»  (1976) и реактивная «EZ-Rocket» (2001). Два реактивных движка на корме вместо винта (стоявшего на «VariEze» и «Long-EZ»)  разгоняли «EZ-Rocket» до 360 км в час. На нем достигнуто несколько рекордов по быстрому набору высоты и скорости, и по дешевизне реактивного полета. Но главное — нем отработаны элементы движения, которые в 2003–2004 использовались в ходе стратосферных и космических полетов «SpaсeShipOne» — четвертого самолета в модельном ряду EZ.

Краткое объяснение сути скандала. Барт Рутан с коллегами реализовали альтернативную историю авиации и космонавтики: от продвинутых любительских авиеток 30-х годов до «космических челноков» (space-shuttle) многоразового использования. В этой истории не было огромных полигонов, с которых взлетали в небо на титанических столбах  пламени стальные монстры чудовищной мощности, на строительство и пуски которых затрачены астрономические ресурсы. Великая Космическая Гонка, которую отчаянно, на износ, вели крупнейшие страны мира, оказалась полувековой цепью грубых стратегических ошибок, театром технического абсурда, фабрикой экспонатов для всемирного шоу машин-уродов. Исходная доктрина космической гонки, согласно которой, полеты выше 100 километров (за пределы атмосферы) это нечто принципиально иное, чем обычные полеты, оказалась глупейшей догмой — а на ней строились все национальные космические программы. На самом деле, как доказал Рутан, космические полеты — это «very easy». Просто надо было идти естественным разумным путем — от легких винтомоторных планеров перспективной конструкции, путем их усиления, установки реактивного бустера, и последовательного наращивания высоты полета. Между атмосферой и космосом нет стены. Орбитальный космический полет — это просто полет на несколько большей высоте, только и всего.

Рутан разрушил другую догму: что реактивная авиация это, якобы, совершенно иное, чем винтовая, и реактивный полет требует тяжелых, супердорогих машин. Модельный ряд EZ показал: ничего подобного. Воздушный винт (в т. ч., с «любительской» мощностью до 100 л. с.) и реактивный двигатель (в т. ч. ракетный) — применимы внутри одного класса хорошо спроектированных летательных аппаратов. Легкий и дешевый аппарат (при условии, что у него качественная конструкция) способен летать и как винтовой, и как реактивный, и как баллистическая ракета. К последнему замечанию напрашивается маленькая НФ-новелла.

Представим себе 5-метровый ЛА типа «EZ», имеющий и воздушный винт, и бустер. Он взлетает с поля (или с воды), как легкий винтовой самолет и поднимается до 10 тысяч метров. Условно, это — нижняя граница стратосферы, где воздух в 3 раза менее плотный, чем у поверхности Земли, и оказывает соответственно, меньшее сопротивление. Там ЛА ориентируется под 45 градусов к горизонту и на 3 минуты включает бустер, разгоняясь с ускорением 3 g до 5400 метров в секунду. (Примечание: такое ускорение безопасно, на аттракционе «американские горки» петли проходятся с ускорением до 4 g, на SSO бустер работал 60–80 секунд, а ускорение было 3–4 g). Затем, ЛА движется по баллистической траектории. В начале, вертикальная и горизонтальная составляющие скорости одинаковы, и равны 3800 м/сек. За счет ускорения свободного падения, вертикальная скорость будет падать, но не на 9,8 м/сек за секунду, а лишь на 7,6 — т. к. горизонтальная скорость создает центробежный эффект. Будь горизонтальная скорость равна 8000 м/сек, ЛА превратился бы в спутник Земли, а так он улетит за 500 секунд на 950 км в космос, и за следующие 500 секунд вернется к поверхности Земли, описав баллистическую параболу. За 1000 секунд, горизонтальная скорость (остающаяся постоянной) переместит его на 3800 километров от точки старта. Вернувшись в стратосферу, ЛА гасит скорость путем маневра «shuttlecock», отработанного на SSO (планирование на развернутом крыле, работающем и как несущая плоскость, и как воздушный тормоз). Погасив скорость до 100 м/сек, на высоте ниже 10 тысяч метров, ЛА включает воздушный винт. Он снова превращается в простой легкий винтовой самолет, но уже в 4500 километрах от точки, где 1360 секунд назад он включил бустер. 3800 км пройдено по баллистической  траектории, и дважды по 350 км — за время разгона и за время торможения. Теперь ЛА осталось только выбрать подходящее поле или водоем, и приземлиться (приводниться). Если вылет был из Парижа на Запад, то сейчас ЛА находится над канадской провинцией Квебек (где тоже говорят по-французски). Если ЛА стартовал из Киева на юго-восток — он над Гималаями, а если из Новосибирска на юг — то над Мальдивами. Из Питера можно полететь на Кубу — с промежуточной посадкой на Азорских островах, или в Микронезию — с промежуточной посадкой в Улан-Баторе.

Самая фантастическая часть этой истории уже выполнена Рутаном. То, что описано выше — всего лишь добавление к SSO второго 90-секундного бустера и приведение процедуры воздушного старта в соответствие с естественными требованиями частного пользователя. Между прочим, в боковой ветви серии EZ были не только 1–2-местные аппараты, но и 6- и 12-местные, построенные по той же схеме. Не хотите пилотировать сами — пользуйтесь баллистическим маршрутным такси. И найдите в музее зал для 300-местного «Боинга», где-нибудь рядом с паровозом Стефенсона и пароходом Фултона. Вашим детям и внукам интересно будет увидеть, на чем летали их предки во времена первобытной техники.

Перейдем от технического аспекта к политэкономическому, а именно — к современному положению дел в сфере массового личного транспорта. Социально-экономическая жизнь стремительно ускоряется — это объективный процесс эпохи НТР. Интенсивность людских потоков растет, и скорость движения массовых транспортных средств тоже должна расти. Но, по причинам, уже разобранным выше, единственным массовым личным скоростным транспортом, до сих пор является телега. В XVIII веке это было нормально. В XIX веке скорости конной телеги стало не хватать, и возникли моторные телеги (автомобили). В начале XX века они еще как-то справлялись, но было очевидно: тележная концепция себя изживает. Индивидуальный транспорт должен летать. И он стал летать весьма активно, грозя изменить образ жизни людей, и отправить в музей  не только концепт телеги, но и политические доктрины тележной эры. В середине XX века личную авиацию придавили, а проблему скоростей стали решать в рамках тележного концепта. Телеги начали ездить со скоростью уже не 50–70 км в час, а 100, затем 150, а к началу XXI века — 180. Движение с такой скоростью по хоть немного населенной местности — это как постоянный артобстрел снарядами, весом более тонны, прямой наводкой. Смертоносный поток стали надо было убрать с земли, но — не дать ему взлететь (рожденный ползать — летать НЕ ДОЛЖЕН). И начинается эпоха автобанов на ножках. Злая пародия на полет: телега как бы движется над землей, но не летит. Жить в мегаполисах, где улицы в 8 рядов плотно забиты газующими телегами-монстрами с движками в 300 л. с., уже невозможно. Жители бегут в субурб, но им надо добираться до предприятия или офиса, где они работают — и приходится тянуть за город все больше псевдо-воздушных автобанов для нелетающих машина. Мега-спруты со щупальцами-автобанами — это огромные деньги, на строительство и содержание дорог.

(Заметим: легкий компактный 4-местный самолет делает 180 км в час с движком 150 л. с., а движок 310 л. с. стоит на 6-местном «Piper-Malibu», скорость которого 400 км в час). И вот — финал. Скорость 200 км в час для непрофессионала на земле, это в лучшем случае — самоубийство, а в худшем — гибель нескольких водителей, пассажиров и пешеходов. Нет больше возможности разгонять телегу. Ее концепт физически себя исчерпал. Кризис…

Кризис 2008 года. Кто первые его жертвы? Автомобильные гиганты (производители мото-телег). Авиа-гиганты (производители летучих турбо-мега-сосисок), Топливные гиганты (которые снабжают все это горючим). Инвестиционные банки (которые перераспределяли деньги в пользу этого безобразия, чтобы оно как-то держалось на плаву). Правительства развитых стран, как в 1929–1940 бросаются спасать этот театр технико-экономического абсурда (за деньги налогоплательщиков, разумеется — за чьи же еще?). Концепт телеги, и сопутствующий ему концепт государственных территорий, окруженных «границами на замке», жителей, приписанных к конкретному населенному пункту, и «отцов отечества», рулящих всем этим в жанре феодализма, застенчиво спрятанного за электоральную ширму — весь этот средневековый анахронизм был обречен уже тогда, в 1930-е. Ему добавили 60 лет жизни — ценой концлагерей и мировой войны. Шутка и тогда получилась не смешной. Может не надо повторять ее второй раз? Дайте всему этому спокойно сдохнуть, оно и так уже зажилось на свете, и пребывает в постоянной агонии все последние десятилетия.

Наверное, концепт телеги (и транспортный, и политэкономический) можно еще раз вывести из комы, и еще лет 10 поддерживать его болезненное существование с помощью государственного аппарата «искусственное сердце» на налогово-административном аккумуляторе выкрученных из общества денег. Потом — все равно ящик и дым из трубы. Но выдержит ли общество XXI века (как система современных людей и современных технологий) такое погружение в выгребную яму феодальной тележности, лагерности, государственной ограниченности и беспредела «отцов отечества» под видом «интересов бла-бла-бла нации»? Может, и выдержит, но я бы на месте общества, не стал проверять.

Как замечательно выразился Гарри Гаррисон: «Если ваши глаза открыты — то в нужный момент вы можете начать действовать. Если вы действуете достаточно быстро — то все хорошо. Но если вы упустите возможность и время — то ваши дела плохи»…

Человек мечтает о свободном полете в небе дольше, чем длится писаная история. Человек мечтает о возможности оторваться от земли, когда захочет, небрежно обернуться в полете, и показать дегенерату-самодержцу средний палец. Живи, как хочешь, «отец отечества», а я полетел. У тебя — свои планы, а у меня — свои. И удовлетворение твоих «национальных интересов» в мои планы не входит. Человек мечтает свободно жить своими интересами, а свобода летать — это и символ, и необходимое условие такой жизни и такой свободы.

Рецензии

Который раз порываюсь Вам написать, и вот вроде бы терпение лопнуло…

(Поскольку ЖЖ я принципиально не завожу, помещаю в этот комментарий…)

В общем и целом, ваши статьи/книги, и главное, ваш взгляд на мир мне симпатичен. Но статья "Притяжение неба Миф об Икаре Политэкономия полета" и пост "Техника войны XXI века: Мистика и бизнес" меня глубоко разочаровали. Опасно поверхностно! Говоря о технике, следует в ней разбираться. (Извините за резкость)

Для начала:

> Следующий хронологический этап — II мировая война. В отличие от I мировой, она имела широкий театр военно-воздушных действий, охвативший четверть неба планеты. Десятки тысяч летательных аппаратов сотен разных конструкций, 6 лет боролись за существование в непрерывных боях и жестких условиях эксплуатации, от льдов заполярья до выжженных пустынь Африки и бескрайнего океана Полинезии. Их собирали с грубыми нарушениями регламентов и гоняли на износ. Их расстреливали из пулеметов и зенитнок, латали дыры от пуль и осколков жестью и фанерой, и снова отправляли в бой. Их заправляли дрянным топливом и маслом, их движки перегревались от сверхрасчетных перегрузок, а несущие плоскости подвергались сверхнормативным нагрузкам, когда пилоты соревновались в искусстве убивать друг друга, и уходить от смерти. Их то и дело роняли с разных высот при экстренных посадках, их поднимали с качающихся палуб авианосцев, и сажали на те же палубы. Их засыпали мелким песком, поджигали напалмом и гасили едкой пеной…

> Модели, которые выдержать все это, и остались в строю, были идеалом надежности для мирных условий. Среди выживших были и легкомоторные самолеты, которые могли бы перекрыть весь спектр легковых авто, от 2-местных минивэнов до микроавтобусов.

На редкость бредовые абзацы. Sorry. Когда это моб-конструкции с ресурсом в 70–100 часов (и это если повезёт) стали считаться идеалом надёжности для длительной гражданской эксплуатации? А если брать американские самолёты 44–45 — то позвольте, и квалифицированное обслуживание, и высокооктановое, крайне дорогостоящее топливо, и всё равно ресурс по двигателю — 300–400 часов (если не использовать форсаж), и только планер в сухом тёплом климате может эксплуатироваться (в "гражданском" режиме, без сверх-перегрузок) лет 20–30. Легкомоторные самолёты в ходе WWII, кстати, особо сильной эволюции не претерпели. Вообще, о прогрессе в самолётостроении во время второй мировой следует говорить очень осторожно, ибо развитие было относительно слабым и почти везде экстенсивным. Сколько Me-262 участвовало в боях? Полетело ли крыло Нортропа?…

А в общем о статье — Вы очень сильно недооцениваете сложность пилотирования. Особенно в реальных погодных условиях. Структура расходов современной коммерческой авиации описана некорректно. Оценка рисков требует применения конкретных цифр и статистического аппарата.

Теперь о "Техника войны XXI века: Мистика и бизнес".

Вопрос действительно интересный, но опять же, подход крайне поверхностный. Во-первых, следовало бы всерьёз разобраться. что такое война с современной точки зрения. В том числе философской. Применимы ли сейчас постулаты германских классиков? Является ли оружие (в физическом смысле) главным инструментом насилия/подавления? Какую роль ВПК играет в государстве (разных типов)?

Теперь о технике.

О флоте говорить трудно. Слишком мало написано — это даже не мысль, а провокация. Функции флота в статье урезаны до минимума. Никакого отношения к его реальным современным задачам упомянутая модель не имеет.

> То же самое, но в еще более разорительном исполнении, наблюдается в военной авиации. Современные реактивные штурмовики и истребители обходятся налогоплательщику в 10–20 миллионов долларов каждый, а на разработку очередной (еще более дорогой) модели тратится не менее миллиарда.

А Вы задумывались о такой неприятной вещи, как мобпотенциал? О том, что если современные мелкосерийные боевые самолёты поставить "на конвеер" (хотя как раз на конвеере их и не собирают), то есть обеспечить крупносерийное производство, то цена за экземпляр упадёт в 3–5 раз, а в некоторых случаях на порядок. И ещё: указывайте реальные цены. F-35 стоит 338 млн. долларов в ценах 2008 года при серии до 300 штук за пять лет. А собирались построить 2866 машин по 76 млн. долларов…

> Но ведь это — те же самые компьютерные системы, которые используются в обычной гражданской (и даже бытовой) технике. Их цена нигде не превышает 10 тысяч долларов.

Извините, но это бред. Sorry. Полагаю, такие понятия, как микруха с ромбом, военприёмка, сапфировые CMOS, микросборки Вам чужды. Только контроль качества, использование долгоживущих компонентов и ЭМИ-защита повышают цену даже обычной персоналки раз в пять. А если она ещё и в пыле-влаго-ударопрочном исполнении, да ещё и минимально возможного габарита…

> Главное: для боевого летательного аппарата, действующего на скоростях в 3 и более раз выше скорости звука, когда время на принятие решений составяет сотые доли секунды, пилот в кабине является обузой, куском бесполезной и хрупкой протоплазмы, ради размещения которой приходится жертвовать компактностью машины.

Пока что обеспечить достаточную надёжность и универсальность в БОЕВЫХ условиях без "куска бесполезной и хрупкой протоплазмы" не выходит. Дистанционное управление невозможно, а задача в целом относится к классу AI-полных. Вот когда сделаем ИскИн, тогда и подумаем о БОЕВЫХ беспилотниках для полноформатной войны. (А диких фанатиков-исламистов (в основном) гонять в режиме колониальной войны современных беспилотников на дистанционном управлении и с элементами интеллекта на борту таки да, начинает хватать. И то избирательность по целям и время реакции хромает.)

> Кроме того, чтобы эта протоплазма не превратилась в бифштекс, приходится и отказываться от ряда крайне эффективных маневров лишь потому, что ускорение на виражах превышает 10 g.

А зачем маневрировать, если используешь системы "длинной руки"? Если тебе, ядру системы дронов, пришлось уворачиваться — значит, ты допустил ошибку.

> В начале XXI века, получение А-заряда малой мощности уже не является особо сложной проблемой, а контроль за распространением этих технологий и делящихся материалов, пригодных для производства А-бомб, давно и безвозвратно утрачен «атомным клубом великих держав».

Сделать бомбу стало проще и дешевле. А вот содержать ядерный арсенал — нет. Физика мешает. Атомные бомбы, особенно малые и сверхмалые — очень "скоропортящийся" продукт. Сделать можно быстро, но часть ключевых (и не самых дешёвых) элементов "живёт" 3–4 месяца, а потом требует замены. Хранение тоже сложная задача. Окснаривают микробомбы за недели до применения, и необратимо.

Собственно, можно было бы продолжать ещё и ещё, но…

С уважением, Marlagram. ([email protected])

P. S. lib.rus.ec — поддержим книжное пиратство старой школы.

Оглавление