«Стенограмма программы 'Ночной полет'»

Екатерина ДОВЛАТОВА

Стенограмма программы "Ночной полет"

Ведущий: Андрей МАКСИМОВ

А. МАКСИМОВ: Когда я сегодня начал делать передачу, мне говорили, что очень скоро закончатся гости, а они не заканчиваются, и список их довольно обширен. Выпадает счастье пригласить в эфир людей, которые не только никогда не были в "Ночном полете", а никогда даже не были на российском телевидении. Между тем, мне кажется, что эти люди очень интересны. Этот человек очень интересен. У меня в гостях дочка одного из самых моих любимых писателей Сергея Довлатова - Екатерина Довлатова. Это ее первое интервью российскому телевидению, правильно?

Е. ДОВЛАТОВА: Правильно.

А. МАКСИМОВ: Во-первых, я Вам советую сильно не переживать, я Вас уверяю, что дальше все будет хорошо. Я должен начать с такого неприятного факта. Завещание Сергея Довлатова. Есть такое любимое нынешними телевизионщиками слово - "эксклюзив". Вот это завещание никто не видел, хотя очень не хочется называть завещание этим словом. Это завещание совершенно поразительное. Катя просила не зачитывать его целиком, потому что это литературное произведение. В нем есть замечательная фраза: "Еще раз повторяю: переиздаваться могут только книги, изготовленные и выпущенные мной самим, с моей правкой, образцы которых находятся в левом нижнем ящике стола". Эта фраза меня просто поразила, как поразила и последняя фраза этого завещания: "Простите мне все плохое и обидное, что я вам сделал. Я вас всех люблю". Несмотря на это, я знаю, что одно московское издательство выпустило переписку Довлатова с Игорем Ефимовым. Все судебные истории по этому поводу меня не интересуют. Меня интересует моральный аспект этой истории. Ефимов, насколько я знаю, был другом Довлатова. И Довлатов в том же завещании говорил, что, если кто-то будет писать о нем, он не хочет, чтобы выходили некрологи. Имеет ли Ефимов отношение к этому изданию?

Е. ДОВЛАТОВА: Имеет. Эта переписка длилась на протяжении многих лет. Эта переписка начиналась как переписка друзей, а потом - издателя и писателя. Там обсуждаются довольно практичные вопросы: шрифты, правка и так далее.

А. МАКСИМОВ: Но по сути, Ефимов нарушил завещание своего друга.

Е. ДОВЛАТОВА: Он нарушил его, потому что в одном из последних писем этого произведения, отец просит никому этого письма не показывать.

А. МАКСИМОВ: Как Вам кажется, а что вообще станется с памятью Вашего отца? Насколько для Вас сейчас удивительно то, что происходит без его воли?

Е. ДОВЛАТОВА: Это иногда даже весело, потому что после смерти у него появилось больше друзей, чем было при жизни. Так иногда со стороны кажется. С произведениями были всякие странные истории. Первым издателем был "Лимбус-Пресс" - это белый трехтомник, который все знают. Мы подписали очень плохой договор в 1993 году. Тогда еще не совсем было понятно, что происходит с авторскими правами. Этот договор не был привязан к срокам и тиражу. А так как "Лимбус" в какой-то момент купила типографию, никакого отчета мы получить не смогли. Поэтому не понятно, что происходило.

А.МАКСИМОВ: А правду говорят, что издатели, в частности Захаров, который издавал переписку, начали оскорблять Вас и Вашу маму?

Е. ДОВЛАТОВА: Да. Идет какое-то разбирательство. Наследники в завещании обозначены довольно четко. Это наша семья. Лена Довлатова - моя мать, признана судом штата Нью-Йорк администратором, уполномоченным распоряжаться всеми литературными делами Довлатова. Т.е. она единственная, кто имеет право решать, что печатается, а что - нет. Но все решения принимаем мы семьей. Мы это обсуждаем, но она является приемником. У нее все юридические права. И мы с этим согласны.

А. МАКСИМОВ: За это ее оскорбляют какие-то люди? За то, что она главный правопреемник?

Е. ДОВЛАТОВА: Оскорбляют, потому что мы пытаемся остановить это издание. Т.е. приостановить тираж, публикацию и реализацию этой книги. И наступление стало нести какой-то личностный характер. Ее обижают. Мне не понятно, почему так относятся к воле писателя. Говорят, что любят и оскорбляют и обижают людей, которых он любил больше всего.

А. МАКСИМОВ: Я спрашивал у Вас до эфира и скажу сейчас, что и Катя и ее мама, это люди, которых Довлатов любил, и которые его хоронили. И по этому... все понятно. Послушаем звонок.

Звонок: Что изменилось для вас, Екатерина Сергеевна, после отъезда, а что осталось по-прежнему?

Е. ДОВЛАТОВА: Я просто выросла в Америке. Мы уехали, когда мне было 11 лет. А вернулась в Россию 26-летней. Т.е. я сформировалась, наверное, в Америке. Половина моего сознания - американская.

А. МАКСИМОВ: Я не хочу превращать весь наш эфир в размышление только о том, как люди плюют на завещание писателя, на его родственников. А хочу я Вас спросить все-таки больше о Довлатове, потому что был замечательный человек. Когда читаешь его книги, он представляет чрезвычайно ироничным человеком, добрым. Это действительно так? Или он просто придумал такого человека?

Е. ДОВЛАТОВА: Я думаю, что в любом человеке существуют разные стороны. Конечно же, он был и тем человеком, которого он описывал, но существовали и другие проявления характера.

А. МАКСИМОВ: Какие?

Е. ДОВЛАТОВА: Он мог быть скандальным, педантичным, занудным.

А. МАКСИМОВ: Занудным в чем?

Е. ДОВЛАТОВА: У меня с ним были сложные отношения. Например, он меня просил что-нибудь перевести для него, я говорила: "Хорошо, папа, сейчас. Я только досмотрю передачу..." - "Ну, когда это будет?" - "Сейчас", - "Когда сейчас?" - "Через 15 минут". И не оставлял в покое, пока я не бросала все и шла ему помогать, потому что отделать от него невозможно было.

Звонок: Дорогая Екатерина, Ваш отец родился в нашем городе, скажите несколько слов об этом.

Е. ДОВЛАТОВА: Я сама знаю об этом только от бабушки. И знаю очень мало. Он родился во время эвакуации, и, как рассказывала Нора Сергеевна, она вообще не хотела иметь детей. Но вдруг подруга ее уговорила родить. Она была одна, без Даната - папиного отца. Когда пришло время рожать, и ее повезли в больницу, она очень сильно кричала и очень много курила и требовала сигарету во время родов. И местный врач сказал: "Дайте ей папиросу". Т.е. бабушка рожала куря папиросу.

А. МАКСИМОВ: А в результате родился замечательный русский писатель. Ни я, ни зрители не могу себе представить, каким был Довлатов отцом. Мне интересно, как он Вас наказывал и поощрял.

Е. ДОВЛАТОВА: Он пытался меня воспитывать несколько раз, но у него это очень странно проявлялось. Однажды он очень на меня разозлился, потому что я поздно пришла домой. Это было еще в Ленинграде. И родители сильно волновались. Во дворе меня встретил папа в шлепанцах, в халате. Он был взъяренный. Схватил меня за ухо и повел на пятый этаж. Потом он толкнул меня на кровать и сказал: "Снимай штаны, сейчас буду пороть!" Я завопила, прибежала бабушка, Лена, все закричали: "Что ты делаешь?!" Он постоял в растерянности, сам ничего не смог понять и выбежал из комнаты.

А. МАКСИМОВ: Это было такое наказание?

Е. ДОВЛАТОВА: Да. Однажды он меня пытался наказать, но я начала бегать вокруг стола, и он меня не поймал. Он попытался меня догнать, но ничего не вышло.

А. МАКСИМОВ: А наоборот, когда он хотел Вас как-то поощрить?

Е. ДОВЛАТОВА: Он вообще был очень внимательным. Об этом очень много написано. Всем дарил подарки. Очень рано вставал. Если хотел как-то обрадовать нас, утром уходил в магазин. Я могла выйти на кухню и встретить огромный накрытый стол: бублики, колбасы, торты. Был такой неожиданный праздник.

А. МАКСИМОВ: Ни с чего?

Е. ДОВЛАТОВА: Иногда, ни с чего, иногда - по поводу.

А. МАКСИМОВ: Такой широкий человек?

Е. ДОВЛАТОВА: Он играл. Про него писали, что он был "человек-театр". Так, наверное, и было.

Звонок: Расскажите, чем Вы занимаетесь в России?

Е. ДОВЛАТОВА: Я три недели тому назад приехала в Москву работать в рекламной фирме. И я занимаюсь "бизнес-дивелопментом". До этого я год ухаживала за мамой, которая упала и раздробила себе коленку. Но сейчас все нормально.

А. МАКСИМОВ: Я хотел бы немного расширить этот вопрос: как складывается Ваша судьба? Вы жили в Америке, что Вы там делали до приезда сюда?

Е. ДОВЛАТОВА: Сначала я училась рекламе. Недоучилась. Я работала с тяжелыми металлическими группами, я занималась их промоушеном лет пять. Потом умер папа. Пришлось переоценить жизнь. Через год после его смерти, я решила приехать сюда, чтобы понять, откуда я, откуда он. О чем он писал. И прожила в Москве пять лет, работая в разных заведениях. А потом уехала в Лондон учиться. Отучилась в Лондонском университете. По профессии я филолог русской литературы.

А. МАКСИМОВ: Я понимаю, что ничего не бывает "навсегда", но пока вы предполагаете связать свою жизнь с нашей страной?

Е. ДОВЛАТОВА: Я сейчас делю жизнь между двумя странами, потому что мама и брат живут в Нью-Йорке. Физически я сейчас здесь, но одно из условий этой работы было то, что я буду часто ездить в Нью-Йорк.

А. МАКСИМОВ: Я хочу вернуться к разговору о памяти Вашего отца. Мы говорили об издательстве. И мне интересна еще такая вещь: а вообще, голос семьи Довлатова слышен в том, как увековечивается его память? Например, насколько я знаю, когда на "Золотом Остапе" открыли памятник Довлатову в виде пивного ларька, Вы были категорически против.

Е. ДОВЛАТОВА: Не "категорически", но мне было неприятно. Потому что не хочется, чтобы ассоциировалось имя Довлатова непосредственно с пьянками.

А. МАКСИМОВ: Дочка и мама, наверное, поддерживают Вашу позицию?

Е. ДОВЛАТОВА: Я думаю, что да.

А. МАКСИМОВ: Мама и дочь против - никто не слышит, памятник открывают.

Е. ДОВЛАТОВА: А никто не спросил. Это было как-то объявлено и все тут. Многие люди прячутся за тем, что мы живем в Нью-Йорке - это далеко и с нами сложно связаться. Но и e-mail, и факс, - все это существует.

Звонок: Я очень люблю Вашего отца. Я уже старая женщина. У Вас глаза отцовские. Я надеюсь, что и душа. Передайте, пожалуйста, привет Вашей маме и бабушке.

Е. ДОВЛАТОВА: Спасибо. Бабушка умерла три года тому назад.

А. МАКСИМОВ: Возникает такая странная ситуация, что, с одной стороны, люди очень любят Довлатова, а с другой стороны, какие-то люди Вас все время обижают. Я говорю про памятник, про издание книг. У Вас нет ощущения, обиды?

Е. ДОВЛАТОВА: Ну, есть, конечно. Мне, во-первых, кажется, что если папа был бы жив, то каких-то погрешностей не было бы. Люди бы иначе относились к человеку при жизни. Они бы побоялись совершать какие-то поступки. Очень обидно, что так беззаконно печатаются вещи - пиратским образом. Я думаю, что люди преследуют корыстные цели. С этим ничего нельзя поделать.

А. МАКСИМОВ: Но у нас же есть союзы писателей, какие-то пен-клубы. Вас кто-то может защитить? И даже не Вас, а память Довлатова...

Е. ДОВЛАТОВА: Я думаю, что память Довлатова все равно остается светлой. То, что успокаивает в какой-то степени меня и маму, - папа всегда больше всего хотел, чтобы его печатали. Его печатают. Любят. Я думаю, что он был бы очень рад тому, что сейчас происходит. И это успокаивает.

А. МАКСИМОВ: И это несмотря на то, что печатают даже то, что он печатать не хотел бы?

Е. ДОВЛАТОВА: С этим, я думаю, он бы боролся.

Звонок: Чему самому главному Вас научил отец?

Е. ДОВЛАТОВА: Пытался научить дисциплине. Он считал, что дисциплина, это самое важное в жизни. Он очень гордился тем, что вставал в 6 утра, делал зарядку и садился работать.

А. МАКСИМОВ: Каждый день?

Е. ДОВЛАТОВА: Каждый день.

А. МАКСИМОВ: Это по поводу того, что Довлатов, якобы, много пил. Человек, который много пьет, не может вставать каждый день в 6 утра и садиться работать.

Е. ДОВЛАТОВА: Конечно же, он пил. Он об этом сам писал. Но когда люди начинают говорить об его вечном алкоголизме, часто забывают, что он все-таки много написал. А помимо написанного и прочитанного он еще работал на радио "Свобода", где он халтурил и составлял 2-3 передачи в неделю. Т.е. если бы он беспробудно пил, он бы не мог про сто успеть.

А. МАКСИМОВ: Каждый писатель по-разному относится к самому себе: есть писатели, которые очень хорошие, но считают себя очень плохими. Есть наоборот. А Довлатов понимал, какого он уровня?

Е. ДОВЛАТОВА: Он себя называл "рассказчиком", а не писателем. Я думаю, из-за того, что он очень ценил и благоговел перед этой профессией. Наверное, он считал, что он не был в той категории весомых писателей, которые были еще и философами. То есть у него довольно легкая литература. Считается, что у него отсутствуют какие-то там сюжеты, философия. Просто у него такие смешные рассказы.

А. МАКСИМОВ: А лично Вы понимали, какого он класса писатель?

Е. ДОВЛАТОВА: Наверное, нет. Мне нравилось то, что он писал. Я тогда полностью жила в американской среде и американской культуре. Мне нравилось, но я, наверное, не могла ни с чем сравнить.

А. МАКСИМОВ: То, что случилось с Довлатовым после смерти, когда он стал кумиром, для Вас это было удивительно?

Е. ДОВЛАТОВА: Да, до сих пор. Когда я вдруг вижу, что человек читает книгу Довлатова, меня как-то так приятно шокирует.

А. МАКСИМОВ: А когда снимают фильмы про Довлатова, Вас ставят в известность?

Е. ДОВЛАТОВА: Сняли два фильма давно уже, и оба без разрешения. Наверное, это была первая причина, почему я сюда прие6хала в 93-м году, чтобы попытаться разобраться со всеми этими пиратскими выходками.

А. МАКСИМОВ: А когда спектакли делаются?

Е. ДОВЛАТОВА: Некоторые спектакли сделали, не получив разрешения, потом мы это дали задним числом, потому что было видно, что люди искренне хотели и так любят его, что они сделали.

А. МАКСИМОВ: Люди, которые издают книжки, снимают фильмы, ставят спектакли, они делали вид, что вас просто нет?

Е. ДОВЛАТОВА: Некоторые делают вид, что нас нет. Некоторые спрашивают, получают разрешение и делают своевольно.

А. МАКСИМОВ: И защиты нет у Вас?

Е. ДОВЛАТОВА: У нас есть адвокат. Арнольд Татаринцев ведет наши дела, он нас представляет. Если кто-то пытается что-то сделать, связывается с нами, мы их направляем к нему.

А. МАКСИМОВ: А никто из друзей-писателей Довлатова не выступил со статьями, с выступлением по телевизору о том, что есть родственники?

Е. ДОВЛАТОВА: Было заявление, наши интересы долго представлял Андрей Арьев - редактор журнала "Звезда". И он был доверенным лицом, много лет вел наши дела. И он заявлял в газетах, что если кто-то хочет, можно через него связаться.

Звонок: Что Вы помните самое хорошее и самое плохое о своем отце?

Е. ДОВЛАТОВА: Наверное, воспоминаний много. Мой отец был против всякого рода коллекционирования. То есть значков, марок, бабочек... Но в детстве он пытался меня приучить коллекционировать марки. И сначала я очень возбудилось, потому что марки - это красиво. Но потом выяснилось, что он приучил меня этим делом заниматься только из-за того, чтобы я мыла руки. Потому что перед тем как надо было дотронуться до марки, нужно было помыть руки. Он был хитрый. И потом у меня пропал интерес к маркам.

А. МАКСИМОВ: Что самое главное Вы унаследовали от Вашего отца?

Е. ДОВЛАТОВА: Наверное, кавказский темперамент.