«Звери у себя дома»

Сергей Кучеренко ЗВЕРИ У СЕБЯ ДОМА

От автора

Человек всегда был теснейшим образом связан с природой. По мере развития цивилизации, особенно в наше время небывалого прогресса науки и техники, зависимость от природы начинает казаться ослабленной, однако это не так. Человек был и остается сыном природы, любые попытки порвать с ней или расточительно использовать ее щедрость могут дорого стоить. Многие капиталистические государства уже убедились в этом на собственном опыте.

Эта книга написана о зверях. О тех зверях, которые живут вокруг нас и которых мы знаем гораздо хуже, чем думаем. А знать их надо хорошо — и не только охотникам, но всем, кто бывает в лесах или только собирается это сделать.

Учитывая, что познание природы подразумевает и рациональное использование ее ресурсов, я старался подходить к вопросу и с позиций зоолога, и с позиций охотоведа. Одних зверей предлагается немедленно взять под охрану закона, для других — ограничить промысел, а охоту на третьих, наоборот, усилить. Все зависит от состояния поголовья того или иного вида, его роли в сообществах живой природы и его места в охотничьем хозяйстве.

Книга рассчитана в основном на массового читателя, но, возможно, она окажется полезной также для охотоведов и научных работников. Памятуя о том, что в наше время распространение и численность животных меняются буквально на глазах, я привожу эти сведения за 1970 год с определенной детализацией. Возможно, сейчас эти подробности многим покажутся неинтересными, но с годами их ценность, вероятно, будет расти.

И, наконец, небольшие пояснения.

Под Амуро-Уссурийским краем понимается Приморский край и бассейн Амура в пределах Хабаровского края. Леса, растущие на указанной территории, условно именуются амуро-уссурийскими. Уссурийские леса — их наиболее интересная часть — включают в себя широколиственные и кедрово-широколиственные леса Приморья и южной части Приамурья.

Пользуясь случаем, выражаю искреннюю признательность Г. Ф. Бромлею, В. Д. Яхонтову, Г. И. Сухомирову, А. Е. Фролову, Г. Ф. Горохову, Н. Н. Рычковой и многим охотоведам Приморского и Хабаровского краев, помогавшим мне словом и делом при подготовке книги к печати.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ПРИРОДА КРАЯ

Природа Амуро-Уссурийского края полна контрастов и неповторимого своеобразия. Горные хребты, сплошь укутанные лесами, соседствуют с обширными марями; на смену жаркому, влажному лету и тихой золотистой осени приходит суровая зима с сибирскими морозам, и полярными ветрами, а потом затяжная холодная весна; буквально в нескольких километрах друг от друга растут пышные, почти субтропические леса и мрачная хвойная тайга охотского типа. Это особенно четко и ярко проявляется в горах.

Идя по лесу, беспрестанно встречаешь необыкновенные сочетания северной и южной природы. Об этом красноречиво писал замечательный русский путешественник Н. М. Пржевальский: «Как-то странно непривычному взору видеть такое смешение форм севера и юга, которые сталкиваются здесь как в растительном, так и в животном мире. В особенности поражает вид ели, обвитой виноградом, или пробковое дерево и грецкий орех, растущие рядом с кедром и пихтой. Охотничья собака отыскивает вам медведя или соболя, но тут же рядом можно встретить тигра, не уступающего в величине и силе обитателю джунглей Бенгалии».[1]

Чем все это объяснить? В третичное время, несколько десятков миллионов лет назад, климат нынешнего Амуро-Уссурийского края был жарким и влажным. Почти весь Дальний Восток покрывали пышные лиственные леса, заселенные предками современных теплолюбивых животных — носорогов, слонов, жирафов, львов, обезьян, крокодилов… Такая же флора и фауна господствовала тогда и на большей части всего Евроазиатского материка. Позднее, в четвертичное время (оно началось около миллиона лет назад), этот материк четырежды подвергался великим оледенениям, которые уничтожали и растительность, и животный мир. Но до Нижнего Амура ледники не дошли, они пощадили эту землю, оставив нам живых представителей давно минувших эпох. Это бархат амурский, орех маньчжурский, тис остроконечный, кедр корейский, пихта цельнолистная, граб сердцелистный, аралия, элеутерококк, акантопанакс, диморфант, женьшень, различные лианы и т. д.

В более позднее время климат Амуро-Уссурийского края стал холоднее, южные растения приспособились к суровым условиям, в то же время здесь поселились виды северной флоры — ель, лиственница, березы, осины… И все перемешалось, уживаясь рядом в самых причудливых сочетаниях.

«Невозможно забыть впечатления, производимого, в особенности в первый раз, подобным лесом, — писал Н. М. Пржевальский. — Правда, он так же дик и недоступен, как и все прочие сибирские тайги, но в тех однообразие растительности, топкая, тундристая почва, устланная мхами или лишайниками, навевают на душу какое-то уныние; здесь, наоборот, на каждом шагу встречаешь роскошь и разнообразие, так что не знаешь, на чем остановить свое внимание. То высится перед вами громадный ильм со своей широковетвистой вершиной, то стройный кедр, то дуб и липа… более сажени в обхвате, то орех и пробка с красивыми перистыми листьями, то пальмовидный диморфант…».[2]

Хребет Сихотэ-Алинь. Мощными зелено-голубыми валами уходит он к горизонту. С перевала отроги хребта кажутся застывшим морем. Невольно думаешь о том, как некогда природа-мать творила здесь в своей первозданности…

Примерно так же шел и процесс формирования животного мира. Со времен доледниковья в Амуро-Уссурийском крае сохранились крае сохранились такие животные, как тигр, леопард, черный медведь, харза, амурский лесной кот, пятнистый олень, горал, фазан, голубая сорока, широкорот, желтоспинная и райская мухоловки и многие другие виды, а с севера пришли к нам рысь, бурый медведь, росомаха, соболь, горностай, лось, заяц-беляк, рябчик, тетерев, каменный глухарь… Как будто природа нарочно оставила здесь для себя огромную лабораторию, где демонстрирует свое творческое мастерство.

Окинем взором эту естественную лабораторию. Поверхность Амуро-Уссурийского края представляет собой чередование обширных или небольших нагорий и хребтов с низменностями и широкими речными долинами. Около половины территории края занимает Сихотэ-Алинь, простираясь от залива Петра Великого до низовьев Амура и от Уссури до Японского моря и Татарского пролива. Здесь преобладают высоты от 700 до 1000 метров. Выше 2000 метров поднимаются лишь две горы — Тордоки-Яни и Kо. Поверхность Сихотэ-Алиня сильно сглажена и резко расчленена речной сетью и межгорными впадинами. Западная часть его имеет плавные и спокойные очертания, восточная — более резкие, особенно там, где главный водораздел приближается к морю.

Горы сплошь укутаны лесом.

С высоты горных вершин или с самолета Сихотэ-Алинь представляется застывшим морем огромных зелено-голубых волн, кое-где увенчанных вместо пенистых гребней светлыми пятнами скальных обнажений и каменистых россыпей. Вблизи отчетливо видны поросшие буйной зеленью широкие склоны и гряды сопок; очертания же дальних гор тают в мареве и сливаются со струящейся светло-голубой дымкой горизонта.

На левобережье Амура выделяется Хингано-Буреинское нагорье, во многом похожее на Сихотэ-Алинь. Но оно расположено в более холодном климате и не отличается столь роскошной растительностью. Лишь невысокие южные отроги этого нагорья, носящие название Малого Хингана, покрыты кедрово-широколиственными и широколиственными лесами уссурийского типа.

Буреинский хребет более высок и порос в основном лиственничными лесами с небольшими вкраплениями елово-пихтовых. В его северной части уже довольно много каменистых тундр со стлаником. Там начинается другая природная зона.

От Хабаровска в северо-восточном, западном и южном направлениях огромным ровным ковром раскинулись низменности, как бы раздвинувшие Хингано-Буреинское и Сихотэ-Алинское нагорья. Эти низменности тянутся вдоль Амура, а затем через озера Эворон и Чукчагирское — до самого Охотского моря, суровые берега которого покрыты не золотистыми пляжами, как в южном Приморье, а обомшелыми глыбами влажных скал, избиваемых прибоем, да угрюмой тайгой с медведями, лосями и росомахами…

Лишь немногие вершины покрыты стлаником, горной тундрой. На них холодно даже летом. Здесь спасаются животные от изнуряющей жары и гнуса.

Но жизнь бьет ключом везде. В каменистых россыпях прячутся мыши, и поэтому сюда заходит соболь. Преследуя этого ловкого хищника, охотники нередко забираются в самые глухие дебри.

Климат Амуро-Уссурийского края очень контрастен. В общих чертах он муссонно-континентальный, что обусловлено, с одной стороны, соседством холодной Сибири, с другой — близостью океана. Тысячекилометровый барьер Сихотэ-Алиня как бы отгораживает край от моря, и потому при движении с юга на север, от Приморья к Приамурью изменения климата относительно невелики. Но они существенны при движении в широтном направлении.

Лето в Амуро-Уссурийском крае жаркое и влажное, лишь первая его половина сравнительно сухая. Голубизна ясного неба почти всегда оттенена ослепительно-белыми причудливыми громадами облаков, редкими в зените и сгущающимися к горизонту. Обилие тепла способствует буйному развитию растительности и благоприятно для животных.

Со второй половины июля землю все чаще и чаще орошают дожди, то мелкие и затяжные, то бурные, с грозами, когда стена воды застилает небо и дали, и ничего не видно уже в пятидесяти метрах. Потом опять сияет голубое небо, и солнце сушит луга и леса, напоенные живительной влагой.

В июле и августе в уссурийских лесах нестерпимо душно, особенно когда воздух тих до звона в ушах и неподвижен. Уже к девяти часам утра становится жарко, как в тропических джунглях. Все живое ищет прохлады в тени деревьев, на крутых северных склонах сопок, в норах, в холодных струях бурлящих потоков или на горных вершинах, обдуваемых ветром. В тенистом омуте отстаивается лось, видны над водою лишь уши, глаза и нос; тигр красиво прыгает по неглубокому плесу, пугая выдр и норок и поднимая в воздух каскады сверкающих брызг; на влажных холодных камнях лежат, часто дыша, рысь или медведь. Все ждут, когда спадет жара…

Таково здешнее лето. Зато осень, как правило, тихая, теплая, ясная. Средняя температура воздуха понижается медленно, и так же медленно увядает зелень листьев и трав. В третьей декаде сентября первые утренние заморозки поразительно живописно разукрашивают лес. Все цвета радуги с их нежными и чистыми оттенками осень щедро отпускает увядающей природе. Повсюду ярко желтеют огромные перистые листья маньчжурского ореха и мелкие листочки амурского бархата, осины, березы; кудрявые кроны дубов подернулись охрой, ярко-красными гроздьями пламенеют ягоды лимонника, в багряных узорчатых листьях прячутся покрытые сизым налетом крупные кисти амурского винограда. Тут и там пылают кроваво-красные или ярко-лимонные кроны кленов, коричневые лещины оттеняют вечную зелень кедров, елей и пихт.

Осень — самая оживленная пора в жизни зверей. Они, наверное, все любят это время года, когда изнуряющая жара сменяется приятной прохладой. Потомство уже подросло, а кругом — полное изобилие всех даров природы. Медведи, кабаны, барсуки, енотовидные собаки усиленно нагуливают жир, готовясь к суровой зиме. Лоси, изюбры и пятнистые олени, наоборот, щедро тратят летние накопления: у них идет гон, трубные голоса по утрам и вечерам оглашают бескрайнюю тайгу. Всюду жизнь, даже гибель и смерть расчищают дорогу новой жизни. Посмотрите на оголившуюся осеннюю веточку: вы увидите молодую почку возле свежих рубцов от опавшего листа…

Медленно, как бы нехотя, осень уступает место зиме. В сентябре заморозки были только по утрам, а в октябре температура приближается к нулю уже вскоре после захода солнца. К концу октября травы пожухли и легли, оголились ветви лиственных деревьев и кустарников, кое-где выпал первый снег. А в середине ноября зима полностью вступает в свои права.

Зима в Амуро-Уссурийском крае очень сурова. После по-крымски жаркого лета привыкать к сибирской зиме трудно и человеку, и зверю, и птице. Наша зима пугает не столько морозами (хотя они и достигают 40–45°), а частыми сильными ветрами, леденящими и живое и мертвое.

Каждый в лесу по-своему готовится пережить самое тяжелое время года. Многие птицы улетают на юг, земноводные и пресмыкающиеся впадают в оцепенение; барсук, енотовидная собака и медведь укрываются в заранее подготовленных убежищах и спят, постепенно тратя загодя запасенный жир. Но большинство зверей переносит зимние лишения, кутаясь в свои теплые шубы. Одни из них довольствуются скудными сухими травами, листьями и ветками, другие охотятся на полевок и мышей, а кто посильней — на кабанов, изюбров и лосей.

Обычные зимы звери переживают более или менее благополучно. Но иногда, один-два раза в десятилетие, случаются такие снегопады, что даже лось и изюбр утопают в снегу. Это беда для многих, в первую очередь для копытных животных, которые гибнут от голода и холода. Особенно тяжело им, если снежные толщи в марте покрываются настом: тогда нет спасения от крупных хищников. Проваливаясь в снегу, копытные животные сильно ранят ноги и быстро выдыхаются, а волк, рысь, росомаха идут по насту, как по асфальту. Росомаха в это время легко расправляется с огромным лосем, а три-четыре харзы давят изюбра.

Но в марте уже пахнет весною. Солнце и ветер быстро съедают снег, разрушают лед. На крутых южных склонах обнажается земля, устланная сухими листьями. Здесь собираются изюбры, косули, кабаны и другие измученные холодом и снегом животные, подолгу отогреваясь на солнышке. Здесь уже в середине апреля появляется нежная зелень первых трав, на которые жадно набрасываются и копытные, и медведь, и заяц.

Весна все-таки долго и трудно преодолевает зиму: слишком сильно и глубоко все промерзло, а холодные ветры все дуют и дуют. Только в середине мая начнут распускаться листья и сплошь зазеленеет тайга. Это время массового появления на свет телят, котят, щенят, мышат и прочей звериной детворы.

Таинственными кажутся лесные реки. Но они — артерии-жизни. Именно по рекам держатся в тайге и зверь, и человек.

Сверху река кажется серебряной лентой, брошенной на изумрудный ковер.

Горы Амуро-Уссурийского края изрезаны бесчисленными распадками, по дну каждого с камня на камень журчит вода. Сбегая вниз, ключи собираются в речушки, речки, реки — и вот уже среди раздвинувшихся гор могучими потоками шумят Бурея, Кур и Урми, Горин и Амгунь, Анюй и Хор, Бикин и Большая Уссурка, Арсеньевка, Партизанская, Раздольная и т. д. У каждой из этих рек — свои отличительные черты, свой нрав, но есть одно общее: это реки ярко выраженного горного характера со стремительным течением, кристально чистой холодной водой и многочисленными перекатами, омутами, заломами, протоками и островами. И лишь вблизи своих устьев они немного успокаиваются, но еще долго в мутных водах Амура и Уссури или соленой воде моря будут нестись особым течением светлые и холодные струи, родившиеся в горах.

Полноводность рек на протяжении года сильно меняется, так как питаются они преимущественно осадками. В период затяжных дождей реки превращаются в бурные потоки, выходящие из берегов. Бешеная сила стремительно несущейся воды размывает берега, вырывает с корнем деревья, смывает одни острова и намывает другие. Нередко на каком-нибудь изгибе русло плотно забивается сотнями поваленных стволов, и тогда могучая река с ревом и грохотом пробивает себе новый путь — прямо через вековой лес, разбрасывая, как спички, деревья высотой с десятиэтажный дом.

А когда дожди перестают, и небо опять становится голубым, успокаиваются и реки, уровень воды падает. И только горы наваленного по берегам мертвого леса напоминают о недавнем буйстве стихии.

За теплый период на реках Амуро-Уссурийского края обычно бывает четыре паводка: весенний — кратковременный и невысокий, очищающий реки ото льда; июльский — средний по высоте и продолжительности; августовский — как правило, наибольший и по высоте, и по времени; сентябрьский — несколько меньше предыдущего, но также очень продолжительный.

Ледостав происходит в ноябре на левобережье Амура и в конце декабря — на юге Приморья. Многие мелкие ключи родникового питания вообще не замерзают.

В среднем и нижнем течении рек уровень воды зимой сильно падает, лед провисает, отчего вдоль берегов образуются обширные подледные пустоты — «пустоледья». В них всегда темно, тепло и есть незамерзающая вода. «Пустоледья» в высшей степени благоприятны для обитания норки и выдры, обеспечивают им полную безопасность и свободный доступ к воде. Зимой можно пройти вдоль реки десятки километров и не увидеть на снегу ни одного следа норки или выдры. Создается впечатление, что этих зверей здесь вообще нет, а между тем они тут, но надежно укрыты в «пустоледьях».

В январе, а иногда и в декабре, в сильные морозы, на перекатах русла перемерзают, выше этих «перехватов» скапливается много воды, ее давление прорывает лед, и вода устремляется поверх него, затапливая берега. Вскоре напор воды падает, дымящиеся на морозе потоки смерзаются в наледи. А через несколько дней все повторяется сначала. К весне толщина наледей нередко достигает полутора — двух метров.

Участки рек с наледями выдра и норка покидают, зато копытные в многоснежные зимы придерживаются наледей там, где они выходят к прибрежным «бордюрам» тальников. По этим же наледям, как по удобным дорогам, делают переходы тигр, волк, рысь, росомаха. На наледях хищники обычно настигают и душат копытных. Они всегда стремятся выгнать свои жертвы на лед, и, если это им удается, кровавая развязка наступает быстро.

Особенно большие наледи образуются в очень холодные и малоснежные зимы. После таких зим вода в заливах и тихих протоках долго остается холодной, задерживая развитие водной и прибрежной растительности, которую очень любят лось и изюбр.

Реки Амуро-Уссурийского края богаты рыбой, хотя ее с каждым годом становится все меньше. В горных реках обычны таймени (пока еще есть и многопудовые), ленки, хариусы, форели, повсюду великое множество различных пескарей и гольянов. В Амуре и Уссури, а также в приустьевых частях их притоков, различных рыб больше, чем в любой другой реке Советского Союза, — 105 видов!

Вдоль рек всегда оживленнее, чем вдали от них. В равной степени это касается и людей, и животных. Обилие рыбы, раков, моллюсков, лягушек привлекает и колонка, и енотовидную собаку, и барсука, и медведей, а разнообразие околоводной растительности — травоядных животных, за которыми всегда идут и хищники. Люди тоже чаще ходят по лесу вдоль рек или плавают на лодках.

Если вы отправитесь в тайгу, то, вероятно, тоже выберете маршрут по реке. Не знаю, удастся ли вам увидеть крупных зверей (они теперь напуганы и избегают показываться человеку), но уж на лес вы налюбуетесь. А попутешествовать, право же, стоит ради одного только этого!

Уссурийская тайга — царство пышной и экзотической растительности. Непроходимые джунгли, влажная жара, тропики…

И нередко совсем рядом — угрюмые дебри сибирского типа.

Идешь по такой тайге — сыро, плесенью пахнет, с ветвей пихт и елей свисают длинные пряди лишайника, ноги проваливаются в толщах слежавшейся хвои. Только ветер, гуляющий в вершинах деревьев, оживляет сонный облик хвойной тайги.

По разнообразию и богатству растительности Амуро-Уссурийскому краю принадлежит одно из первых мест в Советском Союзе. На юге Приморья одних только деревьев и кустарников насчитывается около 250 видов; даже в бассейне Амгуни, где уже во всем ощущается дыхание севера, их еще несколько десятков.

Леса южной части Приморья имеют яркие черты субтропиков. Летом здесь благодаря обилию осадков, высокой температуре и влажности воздуха растительность достигает необычайной пышности. Многовековые ильмы, ясени, тополи, липы, дубы высятся метров на тридцать и больше. В подлесок трудно войти — настолько он густ. Одежда постоянно цепляется за острые шипы аралии, элеутерококка, акантопанакса, а ноги путаются в ползучих лианах коломикты, лимонника, винограда, аргуты, которых особенно много на осветленных опушках, полянах и вдоль речных берегов.

Растительность настолько густа, что в 10–15 метрах уже ничего не видно. Приходится полагаться на слух, улавливая таинственные шорохи и самые разнообразные голоса птиц и зверей. Порой вздрагиваешь от шума испуганного и убегающего зверя, а то и от приглушенного утробного рычания хищника…

В Приморье много дубовых лесов. Они тянутся сплошными массивами от залива Посьета до озера Ханка и от Уссурийского залива по приморским склонам Сихотэ-Алиня почти до устья реки Самарги, а разрозненно — до Советской Гавани. Севернее озера Ханка дубовые леса растут по западным предгорьям Сихотэ-Алиня до Комсомольска-на-Амуре. Большие площади заняты ими на сопках Ванданского хребта, в бассейнах Виры, Биджана, Архары.

Может быть, и нельзя уже сказать, что здесь не ступала нога человека. Но, во всяком случае, ступает она здесь чрезвычайно редко.

Дуб монгольский — очень своеобразное дерево. Он не страшится огня, устойчив к жаре и к морозам, не боится засух, хорошо возобновляется порослью. Его корневая система настолько могуча, а ствол так прочен, что самые жестокие тайфуны ему нипочем. Живет он 200–300 и более лет. Только корявый ствол да кривые сучья говорят о его долгой и трудной жизни, которую ему, кажется, немного легче переносить вместе с сопутствующими железной и черной березами, такими же выносливыми и неприхотливыми.

В дубовых лесах в подлеске обычно растут леспедеца, рододендрон, лещина, жасмин, элеутерококк и другие кустарники, образующие своеобразную дубовую «свиту». Травяной покров состоит из осок, злаков, папоротников. Много шляпочных грибов. Здесь в урожайные годы собираются косули, изюбры, кабаны, медведи, а за ними идут тигр, леопард, рысь, харза. Когда желудей мало, из дубовых лесов уходят лишь кабаны, медведи да тигры, остальные звери живут здесь постоянно. Особенно привязаны к дубовым лесам косули: это самые излюбленные места их обитания.

Кедрово-широколиственный лес — излюбленное место обитания изюбра, тигра, кабана, медведей и многих других животных.

Здесь часто пересекаются тропы самых разных зверей, а богатство растительности таково, что даже бывалые путешественники, попав впервые в Приамурье, не могут скрыть своего восторга.

Наиболее типичны, интересны и распространены в уссурийской тайге кедрово-широколиственные леса, покрывающие бескрайние просторы южного, среднего, отчасти северного Сихотэ-Алиня, а также горы Малого Хингана. Для них в полной мере свойственно все, что говорится и пишется об уссурийских лесах: чрезвычайное разнообразие и необычный состав растительности, обилие населяющих леса животных. Наиболее пышные кедрово-широколиственные леса растут по верховьям Уссури, Большой Уссурке и Бикину. Начиная с Хора и на северо-восток от него в этих лесах все больше встречаются ели и пихты, они постепенно переходят сначала в широколиственно-кедрово-еловые, а затем в пихтово-еловые.

Основная порода кедрово-широколиственных лесов — кедр корейский. Это дерево замечательно во всех отношениях: красивое, мощное, с величественной, густо охвоенной кроной, оно достигает 40 метров высоты и двух метров в диаметре ствола. Изредка встречаются и еще более громадные кедры. Средний возраст кедра в уссурийских лесах — 180–200 лет, но есть деревья и гораздо старше.

У кедра много достоинств, и главнее из них — орехи. Кедр хорошо плодоносит 2–3 раза в десятилетие. На спелом дереве в урожайный год созревает 500 и даже 800 шишек, а на гектаре опадает до 100 и более килограммов высокопитательных орехов, которые с большим удовольствием едят многие звери — от бурундука и белки до кабана и медведя.

В кедрово-широколиственных лесах обычны также дуб, орех маньчжурский, ясень, амурский бархат, ильм, липа, ель и многие другие деревья. Все вместе они формируют лесные угодья с отличными условиями обитания для большинства уссурийских зверей.

Пихтово-еловые леса начинают преобладать по левобережью Хора, выше реки Чукен. Они простираются на тысячах квадратных километров в верховьях Хора, Анюя, Гура, по склонам Сихотэ-Алиня севернее мыса Сюркум. Много их в бассейнах Горина и Амгуни. Вместе с лиственничниками они безраздельно господствуют на восточных склонах Сихотэ-Алиня, севернее реки Максимовки и на левобережье Амура, севернее условной линии между устьем реки Архары и озером Кизи.

Пихтово-еловые и лиственничные леса резко отличаются в худшую сторону и по своему характеру, и по условиям обитания животных. Они не только не радуют взгляд, но, наоборот, навевают уныние своей суровостью и мрачностью. По этим лесам можно пробираться десятки километров — и никого, кроме птиц, не встретить. На снегу видны следы одного лишь соболя, которые не очень часто пересекаются набродами лося и изюбра, тропами кабарги да редкими строчками волчьих, рысьих и росомашьих следов. Скучно здесь после кедрово-широколиственного леса, особенно в лиственничниках, чередующихся с марями….

Болотная и луговая растительность занимает обширные пространства Уссурийско-Ханкайской, Нижне-Амурской, Эворон-Чукчагирской и Удыль-Кизинской низменностей. Большая часть их покрыта вейниковыми и осоково-вейниковыми лугами и марями, беспорядочно пересеченными узкими и длинными лесными релками.

Вейниковые луга летом представляют собой колышущееся на ветру море исключительно густой и высокой травы, в которой совсем нетрудно выбиться из сил и заблудиться. Тем более что луга эти часто перемежаются с озерами и кочкарниково-осоковыми болотами. Здесь чувствуют себя как дома лишь енотовидная собака, лисица да вездесущий колонок.

О животном мире Амуро-Уссурийского края можно писать много. Отдельных книг заслуживают его птицы, рыбы, насекомые. Наша книга преследует цель рассказать только о представителях одного класса, да и то не целиком, а лишь о зверях, на которых люди охотятся или еще совсем недавно охотились.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ХИЩНЫЕ ЗВЕРИ

Бурый медведь. Волк. Рысь. Лисица. Енотовидная собака. Росомаха. Барсук. Выдра. Харза. Соболь. Норка. Колонок. Горностай. Ласка.

Характерная черта животного мира уссурийских лесов — разнообразие хищных зверей. Их здесь двадцать видов. Среди них есть и очень крупные — амурский тигр, бурый медведь; и совсем мелкие — ласка, горностай; есть многочисленные — колонок, соболь, есть и редкие — красный волк, солонхой, леопард; есть космополиты вроде волка, лисицы, а есть и такие, что не живут в нашей стране нигде, кроме Приморья и Приамурья, — харза, дальневосточный лесной кот, черный (или белогрудый) медведь.

Экономическое значение этих хищников очень велико: именно они дают 80 процентов общей стоимости заготовляемой в крае пушнины. Уместно напомнить, что пушнина — это валюта, ее значение в торговле трудно переоценить.

Но хищные звери полезны не только как промысловые. Не менее важна их регулирующая роль в природе. Хищники непосредственно влияют на состояние и структуру популяций других животных, которые служат им добычей.

В последние годы проблеме взаимоотношений хищников и их жертв уделяется очень большое внимание. Здесь далеко не все еще ясно, наши знания о взаимосвязях в живой природе остаются недостаточными. Необходима большая осторожность при вынесении приговора тому или иному хищнику. Звери, которых мы вчера считали вредными, завтра, в изменившихся условиях, могут оказаться полезными. А мелкие хищники — соболь, колонок, норка, горностай, ласка, а также выдра и барсук — всегда были и останутся нашими друзьями, украшением природы и предметом изучения.

Порядок описания хищников построен в книге условно: от крупных к мелким, иногда с учетом их численности.

БУРЫЙ МЕДВЕДЬ

Вес взрослых медведей равен 150–200 кг при длине 180–200 см.

Передняя и задняя ступни бурого медведя.

Размеры опорной площади передней и задней лап примерно одинаковы… На передних ступнях когти относительно тонкие, слабо изогнутые и тупые, длина их достигает 8–11 см. Длина мозолистой поверхности передней ступни незначительно превышает длину пальца.

Бурый медведь, очевидно, хорошо известен каждому еще из детских сказок. Большой, сильный, неуклюжий увалень с простовато-добродушным характером. «Потапыч», «Топтыгин» — мы привыкли давать ему фамильярные и даже ласковые имена.

Сказки-то сказками, а я вот сейчас вспоминаю, как бурая груда мускулов с ревом несется на меня стремительными прыжками, сверкая оскаленной пастью в прорези прицела. Шутки плохи с «Потапычем»! Мне посчастливилось остаться живым, но я тогда долго не мог унять дрожь в теле и закурить; и все думал, глядя на остывающую тушу: «Кто сочинил эти сказки? И отчего: от большой храбрости или от страха?»

Мой давний добрый друг — геолог, подолгу работающий в тайге, — при встрече всегда спрашивает:

— Когда же вы, наконец, перебьете медведей?

Я пытаюсь объяснить, что он неправ, что зверь не так уж и опасен, но мой геолог не хочет слушать. Он рассказывает, как много хлопот от него всем, кто работает в тайге, и как мало удовольствия столкнуться ночью с медведем «нос к носу».

— Всех, всех до одного уничтожить бурых, пусть живут одни белогрудые!

Я уже только улыбаюсь, и он идет на уступки:

— Ну ладно, оставьте на Приморье штук двести. Но всех их — в зоопарк! Пусть веселят детишек! Из-за решеток!

Бурого медведя в большинстве стран Западной Европы давно уничтожили, и сейчас отдельные забредающие особи взяты под строгую охрану. У нас на Дальнем Востоке этот зверь до сих пор остается многочисленным. Увидеть самого зверя удается редко, потому что он осторожен. А вот следы его деятельности в тайге может обнаружить каждый, даже без особых охотничьих навыков. Впрочем, и от встречи «нос к носу» не застрахован никто, в том числе и начинающие охотники, туристы, сборщики грибов, орехов и ягод.

Бурый медведь могуч, но далеко не так неуклюж, как иные привыкли думать. У него все сильное: шея, спина, ноги. При необходимости он может быстро и долго бежать, великолепно плавает, хорошо лазает по кручам. Неуклюжим он кажется лишь в зимней лохматой шерсти, особенно осенью, когда очень жирен и нетороплив.

Интересно наблюдать за медведем из укрытия: как он медленно переваливается на толстых косолапых ногах, опустив тяжелую голову, словно что-то высматривая на земле. Иногда над травой или кустарником виден только его лохматый горб. Если вы хотите увидеть медведя во весь рост — тихонько крикните или свистните (слух у него хороший). Зверь моментально обернется в вашу сторону, будет усиленно втягивать воздух и буравить вас маленькими, как бы подслеповатыми глазками. А потом вдруг сорвется — и был таков: умчится, как заяц! Только треск сучьев прокатится по тайге и смолкнет в отдалении.

Сразу же оговорюсь: если вы увидите медведицу с медвежатами, не испытывайте судьбу свою — уходите не спеша. Так лучше.

Окраска обитающих у нас медведей изменяется от черной до светло-бурой со всеми промежуточными оттенками. Местные охотники часто ошибочно считают, что на юге Дальнего Востока есть три вида медведей: белогрудый, бурый и черный. На самом деле их здесь только два: черный (белогрудый, или гималайский) и бурый. 30–40 лет назад различали два подвида бурого медведя: обыкновенный и уссурийский. В последние десятилетия доказано, что на Дальнем Востоке южнее 55° с. ш. (широта Шантарских островов, устья р. Уды и верхнего течения Зеи) обитает только один подвид бурого медведя — уссурийский, или маньчжурский медведь. От других подвидов (а их в Советском Союзе семь) он отличается крупными размерами, большой головой и сравнительно темной окраской шерсти.

У нас действительно много особей с темной и даже совершенно черной шерстью. Чаще всего это крупные, могучие звери. Их-то охотники и считают особым видом — «черным медведем», приписывая ему постоянное хищничество, свирепый нрав и большую опасность для человека. В этом есть доля правды: систематически осматривая добытых охотниками больших и агрессивных медведей, убеждаешься, что большинство из них — черной масти, хотя есть и чисто-бурые.

Бурый медведь невероятно силен. Таких крупных животных, как лошадь, бык или лось, он способен тащить по лесу, по крутым горам, сокрушая на своем пути мелколесье и кустарник. В поисках насекомых он переворачивает и отодвигает огромные бревна и камни, которые не стронут с места и пятеро человек.

Вместе с тем медведь ловок и проворен. К своей жертве, обычно к кабанам, он подкрадывается совершенно неслышно, а хватает добычу на огромных прыжках. Даже осторожная косуля, изюбр, лось — и те иногда попадают ему в лапы. А как стремительно мчится медведь за кабаном! И как долго он может бежать!

Медведь к тому же очень сообразителен. Нападая на охотника, он нередко в первую очередь вырывает из рук его оружие и далеко отбрасывает в сторону, а то и ломает на куски. А посмотрите, как он ловит рыбу, особенно во время хода лосося: заметит перекат, который рыба должна штурмовать, извиваясь по скользким камням, и терпеливо ждет. Как только рыбы зашумят в воде, медведь стремительно подбегает и одну за другой выбрасывает их на берег. В азарте охоты он не забывает изредка поглядывать на пойманных рыб: если они окажутся близко от воды, отшвыривает подальше. А потом соберет свою добычу в кучу, осмотрит, как бы оценивая улов, и ест, не переставая наблюдать за перекатом. Остатки тщательно спрячет: с удовольствием доест потом, уже протухшие. Случается, что медведь проверяет рыболовные сети: идет по берегу, увидит конец сети, ухватится за него и вытащит всю снасть. Рыбу, конечно, съедает.

Распространен бурый медведь в Приморье и Приамурье повсеместно. Встречается он в самых различных местах обитания, от марей и дубняков до стланиковых зарослей и высокогорной тундры. Но обычно его владения — хвойно-широколиственные и пихтово-еловые леса. Осенью и весной он многочислен в брусничных лиственничниках, в конце лета — на голубичниках. Нет его только в зоне интенсивной хозяйственной деятельности человека, примыкающей к долинам Уссури и Амура. Здесь места коренных лесов заняли сельскохозяйственные угодья и малокормные вторичные, в основном лиственные леса. Медведи здесь не живут, за исключением редких заходов.

Численность бурых медведей, как правило, нарастает по мере движения с юга Приморья на север и от предгорий к главным водоразделам горных систем. На юге Приморья резко преобладают белогрудые медведи, бурых сравнительно мало. На широте Сихотэ-Алинского заповедника один бурый медведь приходится, в среднем, на 4–6 белогрудых. Севернее бассейнов Бикина и Максимовки бурые медведи уже начинают преобладать. По низовьям Гура и Тумнина примерно на 20 бурых медведей приходится один белогрудый. А севернее железной дороги Комсомольск — Советская Гавань, в бассейнах Горина, Амгуни, в верховьях Кура, Урми и Бурей обитают практически одни бурые медведи, причем численность их здесь значительна (Г. Ф. Бромлей, 1965).

Сходная картина наблюдается по мере движения от предгорий к наиболее возвышенным частям Сихотэ-Алиня. В низовьях Хора, Бикина и Большой Уссурки бурые медведи встречаются несравненно реже белогрудых; в средних частях рек оба вида обитают приблизительно в равных соотношениях, в верховьях явно преобладают бурые медведи, а белогрудые бывают лишь заходами, в основном по долинам рек с зарослями черемухи и дерена белого.

Учетом численности бурого медведя у нас мало занимались до последнего времени. Приведу некоторые сведения, собранные нами в 1965–1970 годах.

В бассейне Бикина на 12 тысячах квадратных километров в 1966/67 году численность бурого медведя достигала 300–400 голов. В бассейне Большой Уссурки на 16 тысячах квадратных километров в 1968/69 году их было примерно 320–400 голов. На восточных склонах Сихотэ-Алиня, на водосборах рек Маргаритовка, Милоградовка и Аввакумовка в 1967/68 году один бурый медведь приходился в среднем на 30–60 квадратных километров.

Цифры эти — средние; конечно, плотность медвежьего населения неодинакова. Меньше всего она в лиственничниках и мелколиственных лесах, значительно выше — в широколиственно-хвойных, где встречается иногда от 3 до 6 бурых медведей на 10 квадратных километров.

В зависимости от урожая основных растительных кормов медведи преобладают то в кедровниках, то в дубняках, то на ягодниках. Иногда их собирается очень много в одном районе. Так, в сентябре 1968 года в верховьях Большой Уссурки, мне удалось за три дня видеть не далее 20 метров 12 медведей, из которых три были очень крупные.

Много бурых медведей встречается осенью в истоках крупных рек и в труднодоступных высокогорных районах, где эти звери обычно залегают в берлоги. В верховьях рек Малиновка, Журавлевка, Большая Уссурка, Светловодная, Чуй, Хор и в других подобных местах, практически в каждом распадке, даже небольшом, зимует медведь.

В широколиственных и кедрово-широколиственных лесах бурых и белогрудых медведей пока еще много: на участке в 100 квадратных километров встретить 20 медведей можно довольно часто. В пихтово-еловых и лиственничных лесах, где обитает лишь бурый медведь, в среднем держится 3–4 зверя на такой же площади.

В горной системе Сихотэ-Алиня с его богатейшими и разнообразными лесами обитает (по нашим подсчетам 1970 года) не менее 4–5 тысяч особей, из них половина приходится на Приморский край. В целом же в лесах Приморья и Приамурья численность бурого медведя составляет, вероятно, 7–8 тысяч.

Заметим, что эта численность по годам существенно изменяется: в обычные годы с хорошими урожаями кормов она заметно возрастает, в неурожайные годы падает.

Привязанность к определенной территории для бурого медведя менее характерна, чем для белогрудого. Большую часть года бурые медведи кочуют. В неурожайные годы эти кочевки перерастают в массовые миграции, которые в Амуро-Уссурийском крае случаются довольно часто. За последние 28 лет (1944–1971) они отмечены в 1944, 1945, 1946, 1949, 1952, 1956, 1960, 1962, 1965 годах.

Эти массовые кочевки начинаются уже с августа, а в сентябре медведей часто встречают в самых неожиданных местах: в безлесье, в полях, близ населенных пунктов, даже в приусадебных огородах и садах. Много медведей переплывает большие реки, бродит по дорогам. Были случаи, когда они заходили и в крупные населенные пункты.

На первый взгляд, кочевки медведей беспорядочны. Однако всегда есть главное направление, которого держится большинство. Чаще всего приходилось отмечать движение голодающих медведей по Сихотэ-Алиню с севера на юг, либо они переплывали Уссури в восточном или западном направлении. Медведи как-то чувствуют, где нужно искать пищу (кстати, этим чутьем обладают кабан и другие животные).

Добытые в голодное время медведи всегда оказывались очень худыми. Многие из них в берлогу так и не ложатся, превращаясь в шатунов, и рано или поздно погибают от голода, холода либо от пули охотника. К середине зимы у медведя-шатуна уже сильно избиты ступни ног. Голые, они не приспособлены к трескучим морозам, часто лопаются, кровоточат, а то и загнивают. Голодный больной зверь мерзнет и стремится хоть где-нибудь немного подремать. Некоторые засыпают навсегда, как заблудившийся и обессиленный человек, которому уже все безразлично и хочется только спать.

Страшен вид голодного, шатающегося по заснеженным лесам медведя. Его крайняя истощенность угадывается и по следу, и по виду. Шерсть его тусклая и лохматая, по горбу ходят лопатки. Такой зверь готов на все, он гоняется даже и за своими собратьями, такими же голодными и обреченными. Выживают только самые сильные.

Основу питания бурого медведя, несмотря на его склонность к хищничеству, все же составляет растительная пища: трава, побеги, ягоды, орехи, желуди, а также и различные насекомые. Трудное время для него — весна, после выхода из берлоги и до появления травы и листьев. Около месяца звери бедствуют, если у них не осталось осенних запасов жира и нет брусничников с перезимовавшей ягодой или сохранившихся с осени желудей и орехов. В этом случае они активно ищут и убивают животных, особенно копытных и их молодняк. В Приморье больше всего достается кабану, а севернее, в левобережном Приамурье, — лосю.

В начале мая появляется трава, и медведи жадно набрасываются на ее сочные всходы. В это время они часами кормятся на открытых местах, где трава гуще, и похожи издали на пасущихся лошадей. Очень любят они сочный белокопытень, борщевники, дудник и другие травы. Летом наравне с сочными травами медведь ест различные ягоды, насекомых (в основном муравьев), а хищничеством промышляет редко. В это время года он наиболее мирный, вегетариански настроенный.

Самый ответственный период медвежьего года — осень. В уссурийских лесах звери жируют на желудях и кедровых орехах. Если был хороший урожай, толщина подкожного сала у крупных особей достигает 8–10 сантиметров уже к началу ноября. Такого медведя издали узнаешь: округлая лоснящаяся туша, широкая спина, тяжелые окорока; «шуба» на нем так и колышется, движения неторопливы, сам он спокоен, добродушен. Еще бы! С таким запасом жира и зима нипочем, да и на весну хватит.

Совсем иначе ведет себя медведь в голодные годы. Почти единственный источник его существования — кабаны, которых он начинает усиленно преследовать уже с сентября. Если к концу года удастся накопить хотя бы два сантиметра сала, медведь ложится в берлогу. В противном случае преследование кабанов иногда продолжается и в январе, и в феврале.

К кабанам медведь подкрадывается, как и тигр и другие хищники, — с подветренной стороны, очень осторожно. Если ему удается подползти на 6–8 метров или жертва сама, не чуя смертельной опасности, приблизится к его засаде, развязка наступает быстро, почти мгновенно. Один-два молниеносных прыжка, страшный удар лапой — и жертва уже в агонии, из ее разорванного горла хлещет кровь.

Такая охота для медведя очень удачна, гораздо чаще ему не удается подкрасться к кабанам, особенно в октябре и начале ноября, когда снега нет, а малейшее движение вызывает шорох сухих листьев в мертвой осенней тишине леса. Мешает медведю и его очень сильный запах, который даже человек слышит метров за десять, у кабана же очень хорошее обоняние. В безветренную погоду насторожившийся кабан чует медведя за 20–30 метров. А, учуяв, рюхнет — и бежать.

Тигр в таких случаях обычно делает несколько бесполезных прыжков и кончает охоту. Другое дело — медведь. Он начинает преследование, которое длится иной раз часами. Медведь в погоне за кабаном очень настойчив: иной раз он догоняет и давит его на двадцатом — тридцатом километре. В начале погони кабан обычно далеко убегает, но потом устает и разрыв постепенно сокращается. Медведь в беге вынослив, а в достижении цели необычайно упорен.

Догнав и задавив кабана, медведь остывает от возбуждения час или два, если даже он и очень голоден. Страшен медведь в это время, и в смертельной опасности окажется человек, случайно к нему приблизившись. Хорошо, если это охотник с добрым ружьем, если он не растерялся, не парализован страхом. Но случается, что в густой чаще и самообладание не спасает…

В большинстве случаев медведь быстро убивает настигнутого кабана. Однако не всегда охота кончается так просто. Старый охотник А. П. Плишанков рассказал мне случай, который сам наблюдал в бассейне Большой Уссурки однажды осенью. Шум драки он услышал издалека и к месту схватки подошел близко. Нападал средних размеров тощий медведь, защищался крупный секач. Бились звери, видимо, уже давно, потому что оба были изранены, а вокруг все вытоптано.

Медведь ходил вокруг кабана, выбирая момент для броска. Секач стоял рылом все время в сторону противника, следя за каждым его движением; по клыкам его стекала кровавая пена. Медведь с ревом делал резкие броски, но, видя, что секач стоит твердо, отходил назад. Медведь явно хотел обратить кабана в бегство и напасть сзади, так как успел очень хорошо почувствовать силу его ударов. А тот все стоял и стоял, готовый к отпору.

Когда медведь оказался слишком близко, секач молниеносно ринулся на врага и поддел его рылом. Медведь отлетел, упал, и кабан еще несколько раз ударил его клыками. При каждом ударе медведь жалобно охал, а секач уже готов был топтать его, однако медведю удалось вырваться. Отбежав метров десять, хищник лег и, жалобно поскуливая, стал лизать свои страшные раны. Кабан, шатаясь, снова занял оборонительную позицию.

Трудно сказать, чем бы все это кончилось, но даже бывалый охотник не способен долго наблюдать столь бессмысленно-кровавую драму. Он убил обоих. На медведе не было ни жиринки. Вся его туша была в глубоких рваных ранах, от которых он вряд ли смог бы оправиться. Жалок был и кабан: нижняя челюсть до кости ободрана, вдоль хребта — страшные следы медвежьих клыков…

Промысловик-тигролов М. И. Калугин осенью 1963 года, тоже на Большой Уссурке, видел свежие следы поединка медведя и секача. Драка, судя по следам, была недолгой, но решительной и ожесточенной. Погибли оба. Медведь отошел всего метров на пятьдесят. У него был глубоко вспорот бок, выворочены ребра. В трехстах метрах лежал и секач с большими рваными ранами на хребте и шее.

Медведи часто дерутся и между собой — обычно во время гона, который у них проходит летом. Свежие следы медвежьих «свадеб» можно встретить и в июне, и в июле, и в начале августа. Самку обычно сопровождает счастливый победитель, а соперники наблюдают издали и в слепой ярости зачем-то дерутся между собою, ломают деревья, переворачивают камни и валежины.

Крупные медведи, случается, бьются между собой до смерти. В июне 1964 года удэгейцы на берегу Бикина слушали такой поединок больше часа, а потом осмотрели и место побоища. На речной террасе, на участке до пятнадцати метров диаметром, все было взрыто и переломано, залито кровью с клочками бурой и черной шерсти. Чуть поодаль лежал побежденный. Он уже был завален сломанными елочками, а сверху придавлен многопудовой валежиной.

Иногда плохо приходится и самкам. Если вам доведется найти труп медведицы с выеденными грудями, знайте, что это «подвиг» пресыщенного любовью самца. Впрочем, об этом многие, наверное, читали в замечательной книге русского натуралиста А. А. Черкасова «Записки охотника Восточной Сибири». Да, медведя «рыцарем» не назовешь: слишком часто он живет разбоем, грабежами, убийством своих сородичей, включая самок и медвежат.

Медвежата появляются в лютые январские или февральские морозы. Чаще всего их два. Они до удивления малы и беспомощны. Странно видеть у мамаши, весящей 150–200 килограммов, 600-граммовых детей! Однако природа и здесь поступила мудро. Крошечным медвежатам молока нужно совсем немного. Будь они ростом с теленка — вряд ли дотянули бы до весны и мать, и потомство. Ведь медвежата сосут мать около двух месяцев еще до выхода из берлоги.

Покидают берлогу медведи обычно во второй половине марта. Медвежат самка кормит молоком до августа. К первой осени они весят 30–40, ко второй — 50–60 килограммов. В возрасте около двух лет молодые медведи начинают самостоятельную жизнь. Часто рассказывают и пишут о пестунах — взрослых медвежатах, перезимовавших с матерью и ухаживающих за новорожденными малышами. Такое действительно бывает, но очень редко.

Медведица ревностно охраняет свое потомство. На человека она нередко бросается, но обычно лишь с целью испугать и отогнать. Она встает на дыбы, ревет, делает резкие выпады, но убегающего, как правило, не преследует. Только если человек неожиданно приблизится, скажем, к спящим медвежатам, самка может серьезно покалечить его.

Осенью, когда медвежата уже шустрые и довольно большие, медведица после выстрела охотника обычно убегает, а медвежата залезают на дерево. Выстрела медведи очень боятся, этот страх побеждает даже материнский инстинкт.

Залегают в берлоги бурые медведи после наступления устойчивых морозов и выпадения снега. Наш уссурийский медведь обычно уходит в отдаленные горы, расположенные в истоках крупных рек. Это настоящее шествие к берлогам. На севере Сихотэ-Алиня его можно наблюдать в первой декаде ноября, на среднем Сихотэ-Алине — в середине того же месяца. Медведи идут на зимовку поодиночке и группами, идут быстро, не останавливаясь, почти по прямой линии, проложенной по лесам иногда на несколько сотен километров. Попытки охотников догнать в это время медведей обычно кончаются неудачей: звери проходят в сутки по 20–30 километров через буреломы, крутые сопки и еще не замерзшие реки.

Отличные и многочисленные «берложьи места» бурого медведя находятся на водоразделах рек: Партизанская, Лазовка, Медведка, Журавлевка, Малиновка, Большая Уссурка; Анюй, Чуй и Самарга, Хор, Сооли и Тормасу — это все «медвежьи» реки. Много медведей ложится в верховьях Мухена, Ку, Бикина, Зевы, Уссури, Днюя, Тумнина, Горина, Кура, Урми, Бурей, Амгуни. Сотни берлог расположены на хребтах Боголадза, Ван-дан, Мяо-Чан, Джаки-Унахта-Якбыян, Баджальском, Буреинском и др.

В горах медведи устраивают берлоги и в земле, и под большими выворотнями, и в расщелинах скал и пещерах. По левобережью Амура, где много марей, изредка приходилось встречать берлоги в виде нагромождения веток, травы и мха прямо на марях. Такие зимовья делают только нерадивые или чем-то ослабленные звери.

В районе залегания бурый медведь долго и много петляет, выбирая подходящее место и запутывая свои следы. Устраивается он обычно тщательно. Много раз приходилось видеть берлоги, вырытые в косогорах и под шатрами крупных деревьев, с длинным лазом и обширным гнездом, устланным всякой растительной ветошью. В них тепло, сухо, удобно.

Нередко медведь устраивает берлогу в очень густом подросте пихточек и елочек. Сначала наломает большой ворох веток и вершинок, потом делает в нем гнездо, подобно курице, и устилает его мхом. Залегая, прикрывает себя ветками и сверху.

Охотники рассказывают, что убивали медведей, притулившихся зимовать где-нибудь и как-нибудь. Такие случаи не типичны, в основном это бедствующие по каким-либо причинам медведи. Они чаще всего становятся добычей охотника. В большинстве же случаев медведь устраивает свой зимний дом по-хозяйски.

Отношение медведя к человеку очень сложно. Никогда нельзя предугадать, как зверь поведет себя при встрече. Что он, как правило, убегает в страхе — это верно, но слишком много исключений из этого правила! Нападение может быть совершенно неожиданным, нередко оно трудно объяснимо.

В большинстве случаев нападают шатуны, раненые звери и медведи, застигнутые у своей добычи. Без собаки, одному, идти за раненым медведем, особенно по чернотропу, очень опасно. Много таких смельчаков погибло. Погиб под раненым медведем удэгейский писатель Джанси Кимонко. В ноябре 1966 года в верховьях реки Аввакумовки погиб смелый и опытный охотник Никонов, добывший на своем недолгом веку не один десяток медведей. Раненый зверь, которого он преследовал, с ревом выскочил навстречу. Охотник успел всадить в него четыре пули из карабина, но это его не спасло. Не спас и нож…

Нападает медведь с ревом, большими прыжками, обычно не вставая на задние лапы. Если в ружье есть патроны, не нужно медлить с выстрелом, потому что даже в нападении зверь после выстрела часто поворачивает назад. Но последний патрон надо беречь, в нем — судьба. Нередки случаи, когда убитый медведь падал у самых ног охотника. Нередки и другие, когда не спасал и последний выстрел…

Особенно опасны бурые медведи в голодные годы. Многие из них становятся шатунами, и часты случаи неспровоцированного нападения на людей, иногда с печальным концом. Такие нападения в Приморье и на юге Хабаровскою края бывают гораздо реже, чем по левобережью Амура. Объясняется это тем, что здесь обычен кабан, который служит пищей медведю в неурожайные годы. А вот по рекам Тумнин, Горин, Амгунь, Бурея и в других местах, где почти нет дубняков и кедрачей, а потому мало и кабанов, медведи жируют на ягодах и неурожайные годы переносят очень тяжело. Тогда-то они и становятся опасными для человека.

Медведь часто ведет себя очень потешно, не проявляя ни страха, ни агрессивности, а одно любопытство к человеку. Разумеется, так бывает, когда он сыт. Витя Федоренко однажды летом возвращался с покоса к себе домой в село Мельничное, что в верховьях Большой Уссурки. Совершенно неожиданно он увидел в двух метрах от себя огромного медведя, спокойно наблюдавшего за ним. Витя рванулся к первому попавшемуся дереву и влез на него. Это оказалась черемуха. Медведь тихо подошел и с любопытством стал рассматривать Витю. Он легко мог сбросить его, если бы захотел, но почему-то не делал этого. Федоренко после рассказывал, что медведь будто бы улыбался — до того потешной была его морда. Так прошло полчаса. Федоренко начал с ним разговаривать, ласково называя «Мишей» и прося его уйти. Потом стал бросать ветками, зажженными спичками — бесполезно. Миша уходить не собирался.

Надо было на что-то решаться: солнце клонилось к закату. Виктор знал, что метрах в ста есть тихая и глубокая, сильно закоряженная старица. Если добежать до нее и нырнуть, медведь, может, и не полезет следом в воду. Выбрав момент, когда зверь опустил голову, Виктор спрыгнул с черемухи и кинулся к спасительной воде. Отплыв к середине, осмотрелся — медведя не было. Виктор вылез на другой берег и прибежал в село. А на следующий день, осмотрев место происшествия, по следам установил, что медведь кинулся в противоположную сторону и на огромных махах ушел в лес.

Похожий случай был в Ольгинском районе Приморского края. Мужчина и две женщины возвращались из стана геологов в село. На поляне присели отдохнуть, и к ним вышел медведь. Мужчина крикнул на него, но тот не убежал, а подошел ближе и стал их рассматривать. Женщины были ни живы, ни мертвы. Мужчина вскочил, стал топать ногами. А медведь улегся и, видимо, приготовился долго наблюдать «танцующего» человека. К счастью, скоро это ему наскучило, и он удалился, не обнаружив ни малейших признаков страха. Как будто и не люди были перед ним.

Охота на бурых медведей в Амуро-Уссурийском крае развита слабо. Дело в том, что зимой эти звери уходят в отдаленные малодоступные места, куда человеку и проникнуть трудно, а еще труднее вывезти добычу. Охотники предпочитают добывать белогрудых медведей: легче, безопаснее, а трофей ценнее.

Добыть же медведя осенью скрадом очень трудно: в звенящей тишине за 500 метров слышно поползня, снующего по коре дерева, к медведю никак не подойдешь. Легче скрадывать зверя после осенних дождей, когда опавшая листва делается мягкой, глухой. Но и тогда найти зверя непросто: нужен снег. А когда он выпадет, медведи уходят в глубь тайги.

Успешнее охота с притравленной на медведя собакой, лучше с двумя. Собаки отыскивают зверя, облаивают и держат до прихода охотника. С собаками добыть за осень 6–8 медведей на ружье — не проблема, тому есть примеры. Но, к сожалению, собак-медвежатниц в наших краях очень мало.

У охотников-медвежатников есть некоторые правила и приемы, которые полезно знать каждому, кто ходит или намерен ходить в наших лесах. Никогда не следует стрелять в медведя, стоя на его следу: после выстрела он мгновенно разворачивается на 180 градусов и мчит впяту. Это не нападение, а бегство, но охотник, стоящий на его пути, может пострадать.

Если вам удалось приблизиться по следу на выстрел, отойдите в сторону, станьте за укрытие, продумайте, как вам лучше стрелять, когда зверь побежит назад, и только после этого цельтесь. Если нет уверенности, что пуля попадет в убойное место, особенно когда с вами нет напарника, лучше не стреляйте.

К плывущему медведю без надобности на лодке не подходите. В воде медведь способен делать неожиданно резкие рывки. На Бикине был такой случай. Один здоровый, но не очень серьезный парень ехал на лодке с хорошим мотором и увидел переплывающего реку медведя. Ухарь подошел к зверю и стал описывать круги, играя силою мотора и своих голосовых связок. Он даже не заметил, в какое мгновение медведь влетел в лодку, перевернул ее и сильно покалечил шутника. Сейчас этот парень уже далеко не так здоров, зато стал очень серьезен.

Убитый медведь в воде тонет. Раненый, он обычно ревет. Если после выстрела медведь убежал молча, вероятнее всего, вы промазали.

При всякой охоте надо помнить, что мясо медведя быстро портится, если зверя не выпотрошить. Особенно осторожно вынимайте желчный пузырь, предварительно перевязав проток, соединяющий его с печенью. Высушенная желчь — ценное лекарственное сырье, издавна применяющееся в народной медицине. Мясо перед употреблением обязательно нужно проверить на санэпидстанции: медведи часто бывают заражены трихинеллезом, что вызывает у человека болезнь и даже смерть. Совсем недавно, в 1968 году, в одном селе Чугуевского района за несколько дней заразилось трихинеллезом несколько десятков человек. Некоторые умерли, в том числе и сын охотника, который убил зараженного медвежонка.

Каково хозяйственное значение бурого медведя? В 1963 году по заданию Хабаровского управления охотничье-промыслового хозяйства я изучал степень вредности этого зверя. Выяснилось, что в Приамурье бурые медведи уничтожают домашних животных больше, чем волки. Существенный вред наносят они и охотничьему хозяйству. Степень этого вреда резко увеличивается в бескормные годы. Зрелый и старый самец бурого медведя за месяц уничтожает в среднем 3–4 кабана (иногда до 6–8), справляясь даже с крупными секачами. По нашим наблюдениям, взрослый бурый медведь за сутки может съесть 40–50 килограммов мяса, а если он голоден, — до 70 килограммов. Это уже вес небольшого кабана.

Как правило, весной и осенью этот хищник преследует и убивает изюбров, лосей, белогрудых медведей. В южной части Сихотэ-Алиня он очень активно ищет и разрывает норы барсуков. Барсуки устраивают свои норы обычно в нижних частях горных склонов гор, на глубине до двух метров. Чтоб добраться до барсучьего гнезда, медведю нужно трудиться долго. Когда смотришь на огромные кучи вывороченной земли, многопудовые камни, перегрызенные корни деревьев, еще и еще раз удивляешься силе, выносливости, упорству «хозяина тайги». Впрочем, приходилось встречать и полуразрытые норы: работа так тяжела, что иногда и «медвежьего характера» не хватает.

Нередко бурые медведи ведут охоту на солонцах. Вокруг мощных природных солонцов всегда держится несколько крупных хищников, которые нападают на лосей, реже — на изюбров. А летом 1969 года медведь задрал лошадь у охотников, приехавших пантовать к солонцам на реке Террасной.

Небезынтересно, что набеги на пасеки в большинстве случаев совершают тоже бурые медведи. Белогрудые делают это несравненно реже. А уж сколько вреда они приносят охотникам, геологам и другим таежникам — даже сказать трудно. Уничтожают заготовленное людьми продовольствие, мясо добытых животных, причем никакие отпугивающие средства не могут остановить этих грабителей. Осенью медведи упорно ходят по следам и тропам охотников, отыскивают и разоряют их лабазы. Иногда они становятся до удивления нахальными и упрямыми.

В декабре 1962 года группа сельчан, проходя мимо пасеки на реке Малиновка, удивилась, что открыта дверь в склад, где зимуют пчелы. Подошли, ничего не подозревая, а из зимовальника грозно зарычал медведь. Оружия у людей не было, и им ничего не оставалось, как ретироваться.

Через несколько часов на пасеку пришли охотники, но медведь уже ушел. Дверь была сорвана вместе с косяком, весь пол залит медом, из 120 ульев 75 уже разбиты. Медведь перетащил сюда копешку сена и устроил себе мягкую постель.

Охотники насторожили самострел (что, кстати, запрещено), а сами ушли в избушку пасечника. Пили медовуху, громко разговаривали. И, тем не менее, медведь пришел к складу еще засветло. Пуля из самострела обнизила. Насторожили ружье снова. Ночью медведь вернулся, но и на этот раз ускользнул от пули. Зарядили ружье в третий раз. Утром упрямый медведь пришел опять и на сей раз был ранен.

В восьми километрах он, раненый, набрел на другую пасеку, разворотил в складе потолок и унес четыре улья. Охотники собрали свору собак и пошли в погоню, но таежный разбойник задавил и покалечил восемь псов и ушел за перевал.

Своеобразны отношения бурого медведя с тигром. Неоднократно наблюдали, как крупный медведь ходит по следам тигра, поедая остатки его трапез, а иногда и отбирая добычу у более ловкого хищника. Нередки и ожесточенные драки, в которых гибнут либо тигр, либо медведь.

В зиму 1966/67 года на реке Тавасикчи (бассейн Бикина) крупный бурый медведь неотступно бродил по следам тоже очень крупного тигра. На реке Матай (бассейн Хора) в 1966/67 году матерый медведь столь же упорно преследовал тигрицу с двумя тигрятами, причем не довольствовался остатками их пищи, а отбирал добычу. Тигрица сопротивлялась, было несколько драк, после которых медведь стал еще настойчивее преследовать тигриный выводок. А вскоре наступила и развязка: после очередной схватки с тигрицей медведь задавил и съел обоих тигрят.

Как уже говорилось, охота на бурого медведя слабо развита, и численность его остается стабильной, если не считать годы массовых миграций. Поэтому на Сихотэ-Алине до сих пор встречаются старые и очень крупные медведи. Так, в ноябре 1958 года Николай и Виктор Федоренко в верховьях Большой Уссурки добыли зверя, весившего без внутренностей, лап и шкуры 470 килограммов. Опытный зверовик А. П. Плишанков в ноябре 1966 года на реке Перевальной (бассейн Большой Уссурки) убил медведя, вес которого без внутренностей и головы составил 437 килограммов. Живой вес и того и другого вряд ли был меньше 600 килограммов. Таких же крупных медведей дважды убивал М. И. Калугин на реке Малиновке.

В ноябре 1962 года в верховьях Мухена на льду реки по свежей пороше я сам видел четкий след очень большого медведя (размеры подошвы задней лапы — 36 на 22,5 сантиметра). Судя по величине следа, медведь, вероятно, весил 500 килограммов или даже более.

Как мы должны относиться к бурому медведю? Вид этот был и остается объектом высокоэмоциональной охоты и ценным охотничьим трофеем. С другой стороны, его хищническая деятельность сдерживает рост поголовья кабана. Можно без преувеличения сказать, что в бескормные годы не менее 20 процентов кабанов уничтожается медведем.

Существующее в настоящее время соотношение бурого и черного медведей в зоне кедрово-широколиственных лесов нежелательно. Сокращение численности бурых, вероятно, повлекло бы за собою весьма заманчивое увеличение поголовья черных, от чего выиграли бы и местные биоценозы, и охотничье хозяйство.

Не объявляя бурого медведя вредным хищником и не призывая к его уничтожению, мы все же должны усилить охоту на него, с тем, чтобы на 200 квадратных километрах оставалось не более одной особи. Такое положение будет нормально для наших лесов, где много и других хищников.

ВОЛК

Длина тела от 100 до 160 см, вес, 30–50, изредка до 60–80 кг. Самки несколько мельче самцов.

Следы самки и самца волка.

Следы волка на чистом твердом песке.

Многим известно, что волк приносит большой вред народному хозяйству. Вряд ли есть другое животное, причиняющее человеку столько хлопот, как этот хищник. Но, несмотря на это, волк принадлежит к группе необычайно интересных зверей. Многие черты в его поведении удивляют, а порою и восхищают.

В течение столетий человек ожесточенно преследует и уничтожает волков, но ему удалось полностью истребить их лишь в таких густонаселенных странах, как Англия, Бельгия или Голландия. На значительной части своего когда-то обширного ареала волк продолжает жить. И как бы в насмешку над человеком живет иногда буквально рядом с ним. Известны факты, когда волки выращивали волчат у оживленных дорог, на полях, вблизи сел и даже на приусадебных огородах.

Волк — животное очень высокого психического уровня, поведение его сложно и разумно, а приспособляемость к обитанию в самых различных условиях просто поразительна. Практически он живет везде — от тундры до субтропических пустынь и джунглей. Обитает волк и в амуро-уссурийских лесах, причем его здесь много.

Внешним видом волк очень похож на крупную немецкую овчарку, только сложение более мощное. Большая лобастая голова, толстая шея, объемистая грудная клетка, подтянутый живот, высокие и сильные ноги делают волка стройным и красивым. Морда очень выразительна; ученые насчитывают у него до десяти мимических выражений, соответствующих определенным психическим состояниям: гнев, ласка, настороженность, спокойствие, страх и т. д.

Волк сер круглый год, лишь по хребту идет темный «ремень» да брюхо светло-охристое, иногда почти белое. Зимний мех длинный, густой, пушистый; летний — короткий, редкий и грубый.

Размеры взрослых волков довольно различны. Длина тела колеблется от 100 до 160 сантиметров, высота в плечах — 80–90 сантиметров, вес — 30–50, изредка до 60–80 килограммов. Самки несколько мельче самцов.

До середины прошлого столетия в Амуро-Уссурийском крае волки встречались довольно редко, обитая преимущественно на Уссурийско-Ханкайской равнине и избегая коренной тайги. На Среднем и Нижнем Амуре они были очень редки, а по долине верхней части Уссури встречались значительно реже, чем в ее низовьях. По данным Г. Ф. Бромлея, серый волк в Приморье был редок еще в начале XX века. На побережье Японского моря о нем ничего не было известно до 1910 года.

Быстрое проникновение волка в уссурийские леса началось в конце двадцатых годов. К 1935–1939 годам он стал многочисленным даже в отдаленной горной тайге. В Тернейском районе (восточные склоны Сихотэ-Алиня) первый волк был добыт в 1937 году на реке Максимовке, а десятью годами позже здесь ежегодно уничтожали до 20–30, в иные годы до 40–60 хищников. В настоящее время волк обычен как в районах с развитым сельским хозяйством, так и в глухих таежных дебрях.

Стремительное расселение волка совпало — и, вероятно, было обусловлено — с одновременным сокращением численности тигра, а в южных районах и леопарда. Сыграла свою роль и трудность борьбы с волками в таежных малодоступных районах.

Очень интересна взаимосвязь в распространении волка и тигра. Н. М. Пржевальский, путешествуя в 1867–1869 годах по Уссурийскому краю, следы тигра видел почти каждый день. Зато волки тогда встречались крайне редко. Но вот численность тигра резко упала — и сейчас же возросла численность и, главное, распространенность волка. За последние десять лет наблюдается обратное: тигров становится больше, а волков несколько меньше. В бассейнах рек Хор, Бикин, Большая Уссурка волки хозяйничают там, где тигр постоянно не живет, а бывает лишь заходами. В тех местах, где тигр стал обычен, волк теперь очень редок. Эту обратно пропорциональную зависимость можно объяснить не только общностью кормовой базы, но и извечной враждой семейств кошачьих и собачьих. Вспомните хотя бы о домашних собаке и кошке.

Наибольшая численность волка наблюдалась в 1946–1949 и 1957–1961 годах. В последующие годы она заметно падает южнее 45° с. ш., по долине Уссури и западным предгорьям Сихотэ-Алиня, где борьба с этим хищником организована более или менее удовлетворительно. На остальной территории численность волка сократилась лишь в районах постоянного обитания тигра. Многочислен волк по рекам Арму, Светловодной, Зеве, верховьям Катэна, Чукена, по Сукпаю, Максимовке, Самарге, Коппи, Тумнину, Гуру, Горину, Амгуни, Куру, Урми и Бурее. Волчьи стаи до шести — восьми голов и больше в этих местах встречаются довольно часто. Общая численность волка в Приморье и Приамурье к началу 1970 года находилась в пределах 1000–1200 голов.

У волка прекрасные зрение, слух и обоняние. Память, особенно зрительная, у него очень хорошая. Он и силен, и ловок, и крайне вынослив. Голодным может бежать сотни километров, но когда пищи вдоволь, волк пожирает ее много и быстро восстанавливает силы. Желудок его вмещает 3–4 килограмма, но пищеварительный тракт работает настолько быстро, что за сутки волк может съесть 10–15, а то и 20 килограммов мяса. За ночь один волк съедает барсука, два волка — косулю, четыре волка — подсвинка весом 60–70 килограммов. Изюбра четыре голодных волка могут съесть за два дня.

Основная добыча волка в Амуро-Уссурийском крае — косуля, пятнистый олень (теперь он очень редок), изюбр, кабан, лось, а по левобережью Амура и северный олень. Довольно обычными жертвами являются зайцы, лисица, барсук. Ну и, разумеется, домашние животные, особенно собаки. Летом он расширяет «меню» за счет мышей, полевок, лягушек, птиц. Ест также ягоды и другие растительные плоды.

В теплый период года волки живут парами, выращивая волчат и строго придерживаясь своих охотничьих участков. К зиме взрослые и молодняк формируют стаи и ведут бродячую жизнь. В стае обычно от 3 до 10 волков. В бассейне Хора в 1964 году наблюдали стаю в 18 волков. Было это в январе и, видимо, связано с гоном.

В стае — строгая организация и железная дисциплина. Вожаку подчиняются все: это непременно самый сильный зверь. Слабых и больных волки часто уничтожают, но съедают их лишь в голодное время. Вероятно, поэтому старые звери живут в одиночку. Они ходят за стаей на почтительном расстоянии, питаясь скудными остатками ее трапез. Сильные и здоровые между собой дружны, а за молодняком ухаживают с трогательной заботой.

Гон у волков происходит во второй половине февраля — начале марта. Часто супружеские пары волков сохраняют верность всю жизнь, и гон у них проходит тихо и мирно. А те шумные волчьи «свадьбы» с жестокими побоищами, о которых много пишут и рассказывают, бывают довольно редко, в основном, когда молодая или овдовевшая волчица выбирает себе самца.

В тщательно укрытом логове волчица приносит 4–6 волчат (редкие отклонения — от 2 до 14). В первые полмесяца она никуда от них не уходит, кормит ее самец. К полуторамесячному возрасту волчата перестают сосать мать, переходя на мясо. В августе они уже весят около 10 килограммов, а с сентября начинают охотиться вместе с родителями. В начале зимы, в шестимесячном возрасте, молодые волки весят около 30 килограммов и по размерам близки к взрослым.

Среди волков самцов, очевидно, больше, чем самок. Из 188 волков, уничтоженных в 1967/68 году в Хабаровском крае, самок было 63, самцов — 125. Впрочем, самцов добывают чаще не только потому, что их больше, но и потому, что самки осторожней.

Способы охоты у волков очень разнообразны. Они в равной степени успешно настигают свои жертвы из засады несколькими прыжками либо догоняют их после многокилометрового преследования. Коллективные волчьи охоты поражают четкой организацией и согласованностью. Волки хорошо чувствуют обстановку, действия своих товарищей и в большинстве случаев быстро находят правильные решения. Охота волков загоном, когда стая разбивается на загонщиков и затаившихся в засаде, во многом напоминает охоту людей. Так же организованно волки охотятся и облавами, загоняя свои жертвы на лед, в воду, к обрывам или каменистым россыпям.

В холодный период года волки часто придерживаются рек, особенно со второй половины зимы, когда образуются наледи. По наледям заходят в глубь лесов и волки из сельскохозяйственных районов. Обнаружив изюбра, они гонят его к реке, где легко настигают и давят. Чаще обычного изюбры становятся жертвами волков после обильных снегопадов, когда они вынуждены спускаться с гор к берегам рек. Неоднократно приходилось видеть изюбров, вмерзших с осени в лед или затертых льдом во время весеннего ледохода. Это результат волчьих облав, от которых животные хотели спастись в реке.

На морском побережье волки нередко загоняют свои жертвы в море или на прибрежные скалы. Море чаще губит, чем спасает, ибо волки терпеливо ждут в засаде, пока жертва выйдет из воды.

В теплое время года они охотятся у отстоев и солонцов, где всегда держатся изюбры и лоси. Загнав быка на отстой, волки либо вынуждают его броситься вниз и разбиться, либо берут измором. Около солонцов они подкарауливают жертву у троп. Во многих отдаленных охотничьих угодьях большую часть приплода изюбров уничтожают именно волки.

Косули чаще всего становятся их жертвами зимой, когда, сбившись в табунки, откочевывают в малоснежные районы. На кабанов-секачей волки не нападают, однако поросята и подсвинки — их излюбленная добыча. Лосей волки давят любых, предпочитая все же не иметь дела с крупными особями: их передние ноги — смертельное для волка оружие. Известны случаи, когда волки давили некрупных бурых медведей. Белогрудые медведи подвергаются их нападению чаще, но почти всегда спасаются на деревьях.

Вред животноводству, наносимый волками, ощутим в юго-западной части Приморья и вообще в тех районах, где развито сельское хозяйство, а численность диких животных подорвана неумеренной охотой. В северной же части Сихотэ-Алиня и в других местах, где сельское хозяйство развито слабо, основная масса волков держится глубоко в тайге. Здесь они наносят вред не столько животноводству, сколько охотничьему хозяйству.

Борьба с волком удовлетворительнее налажена в освоенных человеком районах, прежде всего в Приморье. Ежегодно в Амуро-Уссурийском крае уничтожается 100–150 волков, но этого явно недостаточно, потому что в отдаленных лесах волк все еще слишком многочислен.

Способов борьбы с этим хищником существует много. Охотникам они хорошо известны, но, к сожалению, редко применяются. Коллективные охоты не практикуются вовсе. Наиболее распространено уничтожение волков ядом (фторацетатом бария). Яд этот довольно эффективен, но его большой недостаток — медленное действие. Волк, взявший отравленное мясо уходит далеко и часто теряется для охотника. Стрихнин, действующий очень быстро, был бы намного лучше.

Капканы на волка ставят редко, обычно у привад. Хорошие результаты получают удэгейцы и нанайцы. Капкан они ставят в воду у берега реки, куда брошена шкура копытного животного. Мокрая шкура издает сильный запах, а стоящего в воде капкана волк не чует.

Широко распространенный способ уничтожения волков на логовах у нас развит слабо: нет умельцев разыскивать выводки и имитировать волчий вой. В Приморском крае с шестидесятых годов этой охотой занимается всего несколько человек, организованных в две бригады под руководством А. Т. Зуева и Т. Т. Трубицына.

Бригады уничтожают по 20–25 хищников в год, но, к большому сожалению, лишь в освоенных человеком районах. А как нужны такие бригады и в глухих таежных местах, где волка много и он пока чувствует себя в полной безопасности!

РЫСЬ

Длина тела рыси у самцов 87–104, у самок — 82–91 см. Вес взрослых зверей колеблется от 10 до 30 кг. Длина хвоста 20–30 см.

Мех окрашен в серовато-рыжий цвет с голубовато-серебристым или красноватым оттенком, с заметными бурыми пятнами в виде крапа на спине и боках. На ногах пятна очень мелкие и выделяются более четко. На брюхе и в пахах волосы наиболее длинные и мягкие, но не густые, окрашены почти всегда в чисто-белый цвет с редким черновато-серым крапом.

Лапы у рыси крупные, зимой хорошо опушенные. След типично кошачий, без отпечатков когтей, круглый, с размерами на снегу 8–12 см. Заднюю ногу при движении шагом рысь ставит в след передней. Ширина шага около 40 см.

Рысь — хорошо всем известный зверь. У нее много «чисто рысьего»: рысьи глаза, рысьи уши, рысьи бакенбарды, рысьи повадки и образ жизни. Иногда говорят о рысьей жестокости, кровожадности, а также о смертельной опасности этого зверя для человека. Но это не совсем верно. Видимо, рысь мы знаем еще плохо.

Рысь — типичная кошка, хотя величиной она с крупную собаку, которую отчасти и напоминает своим укороченным телом и длинноногостью. Хвост у рыси как бы обрублен, его длина всего 20–30 сантиметров. Зато очень характерна голова. Она сравнительно небольшая, округлая, короткомордая. Глаза широкие, с вертикальными зрачками, на щеках пышные бакенбарды, свисающие от ушей до горла, а уши треугольные, заостренные, с черной «кисточкой» на конце. Вокруг глаз и рта светлые обводы.

Мягкий, длинный и густой мех рыси окрашен в серовато-рыжий цвет с голубовато-серебристым или красноватым оттенком, с заметными бурыми пятнами в виде крапа на спине и боках. На ногах пятна очень мелкие и выделяются более четко. На брюхе волосы особенно длинные и мягкие, но не густые и почти всегда чисто-белые с редким крапом. Летний мех рыси грубее, короче и с более яркой раскраской, чем зимний. Длина тела у самцов — 87–104, у самок — 82–91 сантиметр. Вес взрослых зверей колеблется от 10 до 30 килограммов. Лапы крупные, зимой хорошо опушенные, как у зайца-беляка. Глубокий снег страшен рыси меньше, чем любой другой кошке.

След рыси тоже типично кошачий, без отпечатков когтей. Заднюю ногу при движении шагом рысь ставит в след передней. Если идет несколько рысей, то задние ступают точно в след передних, так же, как волки и выводки тигров.

Движения рыси соединяют мягкость и грацию, а весь облик говорит о силе и независимости. Однако, рысь настолько осторожна, что увидеть ее на воле без помощи собаки редко кому удается. Этого зверя по праву можно назвать таинственным невидимкой.

Рысь живет в различных лесах. Предпочитает глухие, захламленные непролазным буреломом крепи, однако и редколесья не избегает. На юге Приморья встречается в низкорослых дубнячках с зарослями орешника, леспедецы и других кустарников, в которых обитают маньчжурские зайцы. Обычна в дубовых и других лиственных лесах, где тоже много косули и зайца. Коренные смешанные леса всегда были и остаются основным прибежищем рыси. Есть этот зверь и в мрачной пихтово-еловой тайге, но в небольшом количестве. Определенно любит рысь скалистые места.

Вообще рысь, как и всякий хищник, обитает там, где есть достаточно корма. Основу ее питания составляют косуля, кабарга, зайцы, различные птицы (в первую очередь рябчик), грызуны. Давит она также молодняк изюбра, кабана, лося, а по глубокому снегу и насту одолевает даже и взрослых зверей. Пятнистого оленя взрослая рысь душит в любых условиях. При случае ловит белок, соболей, колонков, енотовидных собак, а лисицу злобно и решительно уничтожает даже тогда, когда в этом нет прямой необходимости. Но участков, освоенных волками, избегает: волк для рыси такой же непримиримый враг, как рысь для лисицы.

Рысь ведет преимущественно оседлый образ жизни, лишь во время осенне-зимних или весенних перемещений косули следует за нею. Сведений о распространенности рыси в Приморье и Приамурье недостаточно. Н. М. Пржевальский писал, что рысь в Уссурийском крае водится везде, но попадается редко. С. И. Огнев считает, что рысь в условиях Дальнего Востока — типичный обитатель лесов аянско-охотского типа и что к югу она распространена до верховьев Большой Уссурки и Малиновки. Сообщение С. И. Огнева, пожалуй, не совсем, верно. Этот зверь обладает высокой приспособляемостью и заселяет все крупные лесные массивы от залива Петра Великого и далеко на север. Есть он и в широколиственных, и в пихтово-еловых лесах, а нередко встречается в кустарниках с мелким дубняком, по морскому побережью.

Рысь мало боится человека. Она живет и во вторичных лесах, в молодняках, на старых лесосеках и гарях. Зимою 1967 года рысь зашла прямо в поселок Терней. На окраинах Хабаровска она появляется довольно часто. Недавно убили рысь в Спасске. Словом, нет оснований считать, что когда-либо район ее обитания с юга ограничивался верховьями Большой Уссурки и Малиновки. Вплоть до южной оконечности Приморского края рысь живет издавна, а старожилы сообщают, что в начале XX века ее там было даже больше, чем теперь.

Более того, материалы полевых наблюдений показывают, что численность рыси увеличивается по мере движения с севера на юг. И это закономерно: рыси больше там, где богаче кормовые ресурсы, а в широколиственных и смешанных лесах они явно богаче, чем в пихтово-еловых и лиственничных.

О том же говорят статистические материалы по заготовкам шкур рыси. За последние 28 лет (1943–1970 гг.) в Хабаровском крае с единицы площади добывали рысей в 4,5 раза меньше, чем в Приморском, особенно в южной его части.

Интересно заметить, что на юге Приморья девственных лесов значительно меньше, чем на севере, но зато больше зайцев и косуль, а это для рыси главное.

И все же рысь — зверь сравнительно редкий. В 1967/68 году в бассейнах Партизанской и Киевки было учтено 60–80 рысей, по Милоградовке, Маргаритовке и Аввакумовке — 30–40. В средней и верхней частях Большой Уссурки на 20 тысячах квадратных километров численность рыси зимой 1968/69 года составляла 120–150 особей. То есть в названных районах живет не более 5–8 рысей на 1000 квадратных километров. Ориентировочная численность этого хищника в Приморье и Приамурье — 1500–2000 особей, из них примерно половина обитает на Сихотэ-Алине.

Рысь охотится двумя основными способами: из засады и скрадом. Легко лазая по деревьям, она выбирает удобное место, обычно большой сук, нависший над звериной тропой, и терпеливо ждет свою жертву. Выдержка рыси достойна удивления. Часами, иногда и сутками она может без движения лежать в засаде. Благодаря маскировочной окраске и полной неподвижности ее очень трудно заметить, а она сверху видит все. Обладая чрезвычайно тонким слухом и острым зрением, рысь обнаруживает жертву еще издали. Броски ее молниеносны и почти всегда точны, а борьба даже с крупным животным длится недолго: зубы и когти у рыси превосходные.

Не менее успешно охотится она скрадом. Рысь идет по лесу совершенно неслышно, буквально сливаясь с фоном местности, с переливами света и тени. Прислушивается к малейшему шороху, принюхивается ко всем запахам. Обнаружив свежий след, очень терпеливо подкрадывается к добыче. В случае неудачи иногда преследует убегающую жертву большими прыжками.

Ест рысь немного, главным образом свежее мясо. Одним зайцем она наедается вполне. Но крупный и голодный зверь может съесть в один прием до 4–5 килограммов мяса. Семья рысей из взрослой самки и двух больших котят съедает задавленную кабаргу целиком, а косулю — только наполовину, тщательно пряча остатки. Если в следующие сутки охота будет неудачной, рыси вернутся к косуле и доедят ее.

На домашних животных рысь нападает очень редко. Ее отношение к человеку довольно странное. В лесу она всегда его избегает, но в то же время иногда приходит в населенные местности, заходит в села и даже в города. Что заставляет этого очень осторожного зверя идти к людям за смертью — неизвестно.

Гон у рысей начинается в конце февраля и длится около месяца. За самкой обычно ходят несколько самцов, дерущихся между собою с большой ожесточенностью. Будучи вообще молчаливыми животными, они во время гона громко и резко мурлыкают и мяукают, а при сильном возбуждении неистово кричат. В ночной тишине эти звуки производят на человека жутковатое впечатление.

В мае у рыси появляются 2–3 рысенка (очень редко 1 или 4). Самец помогает матери кормить и воспитывать потомство. Детеныши растут быстро, уже в октябре их трудно отличить от родителей, и рыси начинают охотиться семьями. Всю зиму выводок держится вместе, распадаясь к началу нового гона, когда взрослые, как бы не желая показывать свои «семейные скандалы» и кровавые драки, гонят молодых прочь.

Биология рыси до сих пор изучена слабо. Поэтому и наше отношение к ней остается очень неопределенным. В некоторых областях СССР рысь объявлена вредной и уничтожается круглый год. До сих пор такое положение существует в Амурской области. В Приморье правилами охоты рысь тоже разрешается уничтожать во все сезоны года, но в Хабаровском крае она не считается вредным хищником.

Зоологи В. А. Дымин и А. Г. Юдаков констатируют увеличение численности рыси в Амурской области, отрицательное воздействие ее на промысловую фауну и в связи с этим предлагают усилить отстрел. В. Е. Флинт категорически протестует против зачисления рыси в разряд вредных хищников. Он считает, что вред от этого зверя целиком компенсируется его полезной селективной ролью в биоценозах.

Показательна история рыси в Европе. В течение нескольких столетий почти во всех европейских государствах этот зверь объявлялся вне закона, за его отстрел выплачивали премии. К началу XX века рысь была уничтожена в большинстве стран Европы, сохранившись лишь в наиболее глухих районах. А сейчас все европейские государства, где рыси удалось уцелеть, строго ее охраняют. Рысь быстро увеличивается в численности и заселяет новые и новые районы.

В нашей стране поголовье рыси к 20-м годам сильно сократилось, однако впоследствии ее численность и ареал в большинстве областей и республик были восстановлены. Сейчас опять заметен упадок численности в европейской части СССР и Сибири, особенно там, где сводятся леса и уменьшается количество кормов: тетеревиных птиц, зайцев и других животных. В Приморье и Приамурье распространение и численность рыси изменились мало. Она была довольно редким хищником и во времена Пржевальского, и во времена Арсеньева. Редкой считается и теперь.

Какое же отношение к рыси наиболее целесообразно в настоящее время? У нас и кроме нее достаточно крупных хищников, поэтому деятельность рыси имеет скорее отрицательный характер. В районах, изобилующих косулей, рысь уничтожает их несколько десятков в год. Плохо и то, что этот зверь, будучи очень ловким и сильным охотником, не всегда возвращается к недоеденным остаткам, а предпочитает свежую добычу. Однако мы не должны забывать, что рысь в наших лесах редка и что она сама по себе великолепное создание природы. Без этого зверя явно чего-то будет недоставать в тайге, замечательная наша природа станет беднее.

Видимо, речь может идти об уничтожении рыси лишь в определенных конкретных условиях, но никак не систематически и не повсеместно. Неограниченный отстрел ее в Амурской области и Приморском крае необходимо как-то ограничить. Вообще охота на рысь у нас не развита, добывают ее случайно, как правило, из-под собак, от которых она залезает на дерево. Иногда рысь попадает в капканы, как это ни странно при ее чрезвычайной осторожности, а попавшись, сидит довольно смирно, не бьется.

Рысий мех очень красив и довольно прочен. В последние годы он стал входить в моду, и цены рысьих шкур на международном рынке растут. Мясо рыси очень нежное и вкусное, совершенно белое, как у рябчика или фазана. Охотники едят его с большим удовольствием.

Одним словом, рысь остается загадочным зверем. Не исключено, что в будущем мы пересмотрим отношение к ней.

ЛИСИЦА

Длина тела 60–90, хвоста — 40–60 см. Вес самцов 6–10 кг, самок — на 1–2 кг меньше.

Лучшие места обитания лисицы.

Схема строения норы лисицы.

Зимою подушечки лап опушены густой шерстью. Отпечатки лап идущей шагом или рысью лисицы аккуратны, задняя лапа ставится в след передней. При глубоком снеге направление хода легко определить по выволокам.

Лисица — главная героиня детских сказок наряду с волком и медведем. В отличие от последних, сказочные лисы наделены более или менее реальными чертами, что в некотором смысле облегчает рассказ о них. Непременные качества сказочной лисицы — пышный, длинный хвост, рыжая шуба и хитроватая узконосая мордочка. К этой популярной характеристике нужно добавить, что она стройна, красива, имеет удлиненное гибкое туловище на довольно низких ногах, а размерами с небольшую собаку. Самцы весят 6–10 килограммов, самки — на 1–2 килограмма меньше. Длина тела (без хвоста) — 60–90 сантиметров; высота в плечах — 35–50 сантиметров; 40–60 сантиметров приходится на знаменитый лисий хвост.

У лисиц широко распространены цветовые отклонения в окраске меха. Сиводушки, крестовки и чернобурки — это обыкновенные лисицы с разной степенью отклонения от нормальной окраски. Наиболее красив черно-бурый мех с примесью чисто-белых остевых волос, придающих ему приятную серебристость. Таких лис уже давно разводят на зверофермах, в диком состоянии они встречаются очень редко. Летний мех лисицы редкий и короткий, летом она выглядит поджарой, большеголовой и даже длинноногой.

В движениях лисицы бросается в глаза быстрота и ловкость. Несмотря на свои коротковатые ножки, она бегает так резво, что не всякая собака способна ее догнать. Что касается ловкости, то лисица успешно ловит пролетающих над ней жуков. Обычная манера ее передвижения — неторопливая рысца, нередко она переходит на шаг, делает остановки, осматриваясь вокруг, а при скрадывании добычи совершенно сливается с местностью и тихо ползет на брюхе. От преследования уходит большими прыжками.

Лисица умеет залезть на дерево, если оно немного наклонное или ветвится невысоко над землей. Однажды мне привелось наблюдать такой случай. В лесистом овражистом распадке собака подняла и с лаем погнала какого-то зверя, которого вскоре же остановила. Каково же было мое удивление, когда, подбежав к лайке, я увидел высоко на дереве, метрах в десяти от земли… лису! Я выстрелил, но неудачно. Кумушка винтом съехала по стволу, спрыгнула на снег и бросилась бежать. Собака за ней. Видя, что дело плохо, лиса круто повернула назад, едва разминувшись с собакой, и на моих глазах быстро-быстро залезла на ту же липу. Вторым выстрелом я ее сбил. Это оказалась молодая самка.

След лисицы очень похож на след средних размеров собаки. Зимою подушечки ее лап опушены густой шерстью. Следы лисица ставит аккуратно, как по нитке, заднюю лапу в след передней. Направление ее хода при мелком снеге легко определить по отпечатку следа, а при глубоком — по выволокам.

Лисица очень активна. Она до подробностей знает свой охотничий участок и систематически его обследует. Зимой узорчатые цепочки ее следов причудливо пересекают поля, перелески, овраги, теряясь на дорогах и тропах и переплетаясь вокруг скирд соломы, копен сухих соевых стеблей, куч валежника и других мест, где обычны мыши и полевки. На следу охотящейся лисицы попадаются то разгребенный ворох сена, то ямка в снегу с капельками крови вокруг, то задавленная и брошенная землеройка, а то и перья зазевавшейся птицы.

Лисица психически высоко развита. Ее смекалка на охоте или при бегстве от собак вызывает восхищение. Она может жить совсем рядом с большими населенными пунктами, и никто не догадается о ее соседстве.

Если вы хотите убедиться, что поведение лисицы определяют не только инстинкты и приобретенные рефлексы, вырастите дома лисенка. Это доставит вам много удовольствия: лисенок легко приручается, он очень забавен и смышлен.

Распространение лисицы в Приморье и Приамурье изучено еще недостаточно. Опубликованные в печати весьма краткие сведения нуждаются в уточнении. Н. М. Пржевальский писал, что лисица в большом количестве встречается по всему Уссурийскому краю, как в луговых равнинах, так и по горным лесам, а преимущественно вблизи речных долин. Путешественники Л. И. Шренк и Р. К. Маак также сообщали, что лисица в бассейнах Амура и Уссури распространена широко и встречается довольно часто. Между тем и сто, и тысячу лет назад лисицы в коренных лесах было немного, а основное ее поголовье обитало в лесостепи, на лугах, вдоль берега моря.

Приморье и Приамурье лисица заселяет очень неравномерно, однако здесь есть определенная закономерность. Как и повсюду, лисица предпочитает открытые и полуоткрытые ландшафты. В обширных лесных массивах она очень редка или совсем отсутствует. Мало ее и в предгорьях, покрытых сплошным лесом. Встречается она лишь в разреженных рубками и пожарами лесах, спускающихся с гор к долинам Амура, Уссури, к их крупным притокам и к морскому побережью. Особенно многочисленна лисица на равнинных пространствах речных долин, в лесостепных участках, на морском побережье. Область распространения лисицы на карте представляется подобием овала, окаймляющего таежный Сихотэ-Алинь со стороны моря, озера Ханка, Уссури и Амура.

Излюбленные места обитания лисицы — редколесья и заросли кустарников, перемежающиеся с полями, лесостепные участки, широкие малолесные поймы, низинные участки морского побережья. Здесь она находит много разнообразных и доступных кормов. Основу ее питания составляют мышевидные грызуны, зайцы, птицы, рыба, земноводные, пресмыкающиеся, падаль, плоды, ягоды и т. д. У взморья лисица поедает, главным образом, всевозможные выбросы моря, от моллюсков до крупных млекопитающих.

В южной части Приморья лисица обычна, местами даже многочисленна по долинам рек Киевка, Партизанская, Суходол, Артемовка и вдоль моря, особенно у рыбных промыслов. Около бухт Анна, Тафуин и других в промысловое время всегда держатся одна-две лисицы на квадратном километре. По сельскохозяйственым угодьям с перелесками в среднем обитает до 3–4 лисиц на 10 квадратных километрах. В пойменных и разреженных кедрово-широколиственных лесах этого зверя меньше. В хвойных лесах лисица, как правило, не живет, встретить ее здесь можно лишь случайно.

Наиболее многочисленна лисица на давно обжитой человеком Уссурийско-Ханкайской равнине. 4–6 лисиц на 10 квадратных километров здесь весьма обычны, а в лучших стациях их в 2–3 раза больше. Нередко охотники добывают за сезон по 20–30 и более зверьков.

От озера Ханка в сторону Сихотэ-Алиня плотность населения резко падает, а в горных лесах лисица встречается чрезвычайно редко. Вдоль Уссури лисица обычна вплоть до Хабаровска. По Большой Уссурке, Бикину и Хору она поднимается на 100–120 километров от устьев этих рек. Много ее по долине Нижнего Амура и примыкающим горным склонам, на Удыль-Кизинской и Эворон-Чукчагирской низменностях, в низовьях Амгуни, вокруг озер Орель и Чля, где распространены осоково-вейниковые луга и редколесья на сфагновых болотах. На приморских склонах Сихотэ-Алиня лисица обитает неширокой полосой, постепенно сужающейся по мере движения от залива Петра Великого к северу. Севернее Тернея ее уже мало. Ориентировочная численность лисицы в Амуро-Уссурийском крае в 60-е годы доходила до 18–24 тысяч.

Охота на лисиц в конце XIX — начале XX века была широко распространена. Применение стрихнина вызвало сильное снижение численности лисицы уже к концу прошлого столетия. Особенно пострадала она в 20— 30-х годах, так что в 1937 году в ряде районов охота на лисицу полностью была запрещена на два года. Впоследствии численность ее опять возросла, так как перестали применять стрихнин. Благоприятным для лисицы оказалось и активное освоение земель под сельскохозяйственные культуры, замена коренных лесов пустошами, редколесьем и кустарниковыми зарослями. Особенно сильно ее поголовье увеличилось в сороковые годы. Много лисицы и сейчас.

Лисица всеядна, хотя основной пищей служат ей мышевидные грызуны. Очень любит она зайцев и боровую дичь, но это уже деликатесы, потому что мало у нас теперь и зайца, и фазана, и тетерева. Зато ей быстро пришлась по вкусу акклиматизированная в наших лесах ондатра. Лисица охотно посещает берега ондатровых водоемов, разоряет хатки, подкарауливает зверьков на их тропах. Особенно часто это бывает весной, когда водоемы сильно мелеют, а многие вообще пересыхают.

Лисица достаточно сильна, чтобы задушить теленка пятнистого оленя; с косулятами она справляется легко, при насте давит и взрослых животных (в Германии ее считают основным врагом косули). Нередко лисица ловит колонков, енотовидных собак и других зверей. Агрессивность ее усиливается, если мало мышевидных грызунов. Сытая лиса довольно терпима к своим конкурентам.

На своем индивидуальном участке лисица живет оседло и ревностно охраняет его. Охотится обычно в сумерках и ночью, днем ее можно увидеть только в малокормный период. Норами лисица пользуется преимущественно во время выращивания потомства, в остальное время предпочитает отдыхать на открытых местах — под выворотнем, в овраге, на копне сена.

Гон у лисиц начинается в конце февраля, хотя уже в начале этого месяца часто можно видеть самца и самку в паре. В разгар гона, в марте, за одной самкой ухаживают несколько самцов, драки между ними — явление обыкновенное. Во время гона лисицы сильно возбуждены, часто тявкают и завывают, особенно одиночки, еще не нашедшие себе пару.

Самцы лисиц — прекрасные семьянины. Они не только принимают деятельное участие в выращивании молодняка, но и трогательно заботятся о своих подругах задолго до того, как появятся на свет лисята: носят пищу, благоустраивают норы и, говорят, даже выискивают у них блох.

В помете бывают от 4 до 8 лисят, чаще всего 5–6, но иногда и вдвое больше. Появляются они обычно в конце апреля или в первой половине мая и растут довольно быстро. Меньше чем через месяц они уже выходят из норы, а вскоре начинают играть и резвиться. Родители с этого времени носят им полуживую дичь, давая возможность самим покончить с нею.

К концу лета отцу и матери приходится работать день и ночь, чтобы накормить своих поджарых, длинноногих и прожорливых малышей. В радиусе 2–3 километров от гнезда они уничтожают всех зайцев, много птиц, даже мышей здесь становится меньше.

В это время родители очень осторожны. Стоит человеку даже случайно наткнуться на выводковую нору, как в ближайшую же ночь лисята будут переведены на другое место. Если щенкам грозит опасность, взрослые обнаруживают большое присутствие духа и, если хотите, мужество. Даже когда человек лопатой разрывает нору, лисицы до последней возможности стремятся спасти своих детей — вывести через один из отнорков. Такого не увидишь даже у волка и тигра.

К ноябрю молодые лисицы становятся взрослыми и начинают самостоятельную жизнь. Мать часто держится на одном с ними участке до следующей «свадьбы».

Наше охотничье хозяйство недостаточно внимательно к лисице. В Приморье максимальная цифра заготовок (в 1952 г.) — 4643 лисьи шкурки, а среднегодовые заготовки — 2768 лисиц. В Приамурье и того меньше — 1506 штук. Резервы здесь еще значительны.

В южных и юго-западных районах Приморья, где типичны лесостепные и редколесные ландшафты, лисица вместе с енотовидной собакой и колонком занимает одно из ведущих мест в пушных заготовках. В целом же по Приморью и Нижнему Приамурью она отодвигается на 4–6 место, уступая соболю, белке, колонку, а в ряде районов — норке, выдре и енотовидной собаке.

Охота на лисицу малоразвита, так как закупочные цены сравнительно низки, а добыть ее непросто. Лисица очень осторожна, дается не всякому. Тем не менее, охотники, которые серьезно этим занимаются, ловят ее успешно. В Приханкайском госпромхозе охотники И. Ковалев, Г. Найдин, В. Верневский и другие ежегодно добывают по 30 и более зверьков каждый. А. Копылов на севере Приамурья тоже ловит за сезон более 30 лисиц. В последние годы охотник Н. Байков из Прибрежного госпромхоза добывает до 60 лисьих шкурок.

При определенном навыке лисицу добывать не так уж и сложно, во всяком случае легче, чем волка. Ее ловят капканом, скрадывают, а в последние годы охотники приспособились добывать лис в полях нагоном. Все очень просто: двое едут в санях по полям, высматривают лисиц в бинокль. Заметив зверя, подъезжают к нему под ветер, не останавливаясь. Стрелок незаметно сваливается из саней у какого-нибудь укрытия, а другой, заехав с противоположной стороны, гонит на него лису.

Хозяйственная деятельность человека лисице не только не вредит, но даже улучшает условия ее существования. Этот зверь охотно селится там, где вырублены леса, на осушаемых и распахиваемых болотах. Расширение посевных площадей также благоприятно для лисиц.

Человека лисица не боится, особенно если он ее не преследует. Эти очень осторожные и недоверчивые звери живут не только около сел, но и в предместьях больших городов. Недавно мне пришлось видеть лисицу на окраине Хабаровска: она спокойно сидела у обочины шоссе и невозмутимо смотрела на автобус. А когда машина остановилась, и люди шумно стали выходить, лисица потихоньку, оглядываясь и как бы улыбаясь, потрусила прочь. Однажды довелось наблюдать, как лисица преспокойно смотрела на только что оторвавшийся от взлетной полосы и с ревом надвигающийся на нее ТУ-104.

Можно ожидать, что в будущем значение лисицы в охотничьем хозяйстве Приморья и Приамурья возрастет. Насколько важным зверем может стать она в заготовках пушнины, видно хотя бы из таких примеров. В Приморье и Приамурье пашнями, лугами и примыкающими к ним разреженными лесами, то есть отличными местами обитания лисицы, занято около 80 тысяч квадратных километров. Это примерно в два раза больше всей площади таких государств, как Швейцария или Дания. В Швейцарии за год добывают 13 тысяч лисиц, в Дании — 55 тысяч. А у нас в Амуро-Уссурийском крае средняя заготовка лисьих шкур за шестидесятые годы составила всего 4,3 тысячи. Судите сами, сколько у нас остается неиспользованного пушного богатства!

ЕНОТОВИДНАЯ СОБАКА

Напоминает обыкновенную собаку средней величины, весом около 8–10 кг. Отлично плавает, ловко ловит рыбу и различных земноводных.

Распространение енотовидной собаки.

Схема строения норы.

След крупной енотовидной собаки на мокром песке. Отпечатки лап очень похожи на лисьи.

Енотовидная собака, или уссурийский енот (в народе ее называют просто енотом), — коренной обитатель Приморья и Приамурья. До 30-х годов в Советском Союзе этот зверь нигде больше не водился. Потом началась малообоснованная эпопея акклиматизации его во многих областях и республиках СССР. Сейчас енотовидная собака живет в большинстве областей, краев и республик европейской части Советского Союза, проникла она и в зарубежные государства. И почти везде к ней относятся недружелюбно, а часто просто уничтожают. Но за что? Разве она виновата в том, что люди, не изучив образа ее жизни, завезли ее туда, где порой и есть нечего, кроме птиц и их кладок?

Енотовидная собака — очень своеобразный и интересный зверь. Складом тела она напоминает обыкновенную собаку среднего размера, только ноги у нее покороче, весит около 6–10 килограммов. А с американским настоящим енотом она схожа внешним видом головы, строением черепа и привычкой впадать в зимнюю спячку.

С виду этот зверь неуклюж, приземист, ноги кажутся непомерно тонкими. В зимнем мехе он к тому же еще и лохматый. Голова у енотовидной собаки небольшая, остроносая, с пышными бакенбардами и маленькими ушами. Мордочка очень кроткая, совершенно незлобивая, глаза смотрят всегда покорно, как бы прося пощады. Мех густой, пышный и длинноволосый, с грубой остью, но очень нежным и теплым пухом. Окраску по первому впечатлению можно назвать грязно-серо-бурой. По хвосту, середине спины и частично по плечам тянется темно-бурая или черная полоса, бока буроватые, низ тела светло- или желтовато-бурый.

Район распространения енотовидной собаки в литературе определяется по-разному и часто неверно, поэтому мы подробнее остановимся на этом вопросе.

По побережью Японского моря севернее устья реки Максимовки енотовидная собака постоянно не живет, но изредка следы ее пребывания отмечают до устья Коппи. Юго-западнее Максимовки на протяжении около 500 километров «енот» распространен полосой вдоль моря. Долинами Киевки и Партизанской он поднимается от моря на 40–60 километров. Здесь граница проходит юго-восточными склонами хребтов Партизанский и Ливадийский, затем поворачивает на север, огибает хребет Пржевальского и выходит к Приханкайской низменности через верховья реки Илистой. От станции Сибирцево к северу граница очень извилиста. Проходит она предгорьями Сихотэ-Алиня, вдаваясь в глубь него по долинам крупных рек. По Большой Уссурке «енот» живет до реки Пещерная, по Бикину — до местечка Лаухе, по Хору — до устья Сукпая. На Анюе его встречают до устья Тормасу, на Гуре — до местечка Толомо. У озера Хумми енотовидная собака уже редка, а в устье реки Мачтовой встречается единично. Очень редко зверя отмечают вниз по Амуру до села Циммермановки. По Горину енотовидная собака встречается не выше устья реки Боктор. От этого места граница ареала идет на юго-запад сначала параллельно Амуру, затем вдоль железной дороги Комсомольск — Хабаровск, огибает с юга хребты Горбыляк и Вандан и выходит в бассейн реки Тунгуски с Куром и Урми. Долинами этих рек ареал выходит к северу до 49,6° с. ш. Реки Биру и Биджан зверь заселяет почти полностью, а Архару и Бурею — лишь в нижних частях.

Енотовидная собака — обитатель низменных сырых ландшафтов с травянисто-кустарниковой растительностью. По лесистым предгорьям она уже редка, а в горных лесах вовсе не встречается. Ей нравятся осоково-вейниковые и разнотравно-вейниковые луга с многочисленными речками, озерами и лиственными лесочками на релках, а также кочковатые осоковые и тростниковые болота. Обычна она и вблизи сельскохозяйственных угодий, где есть луга с зарослями и перелесками. Исчезает она там, где кончаются низменные луга. Ее сравнительно мало уже по лиственничным травяным марям, редкостойным лиственным лесам с густым подлеском.

Этот зверь очень любит сырые места и мелководья. Он отлично плавает, легко ловит рыбу и различных земноводных. Вокруг озер, вдоль протоков, рек и стариц чаще всего встречаются именно его тропы. Из-за резких колебаний уровня воды, характерных для юга Дальнего Востока, в остающихся озерах и старицах скапливается много рыбы. Эту рыбу и поедают енотовидные собаки, вылавливая ее еще живой или подбирая уже снулой.

Численность зверя не везде одинакова. На морском побережье севернее бухты Киевка его мало. По долинам Киевки и Партизанской на 10 квадратных километрах обитает 4–5, реже 9–10 особей. В поймах рек Артемовки, Суходола и на низменных участках побережья залива Петра Великого плотность населения изменяется от 10 до 14 зверей на 10 квадратных километров.

На Приханкайской низменности и вдоль реки Сунгачи, по влажным и заболоченным лугам енотовидных собак живет больше, чем где бы то ни было в крае. Их здесь иногда до 20 и более особей на 10 квадратных километров. Именно здесь добывают больше всего шкурок енотовидной собаки: от 3 до 5 с 10 квадратных километров. Нередко добывают и по нескольку зверьков с одного квадратного километра.

В бассейне Большой Уссурки и по низовьям Уссури енотовидной собаки много меньше. На Амуре она довольно многочисленна в Еврейской автономной области и от Хабаровска до озера Болонь. По Гуру и Горину ее мало, так же как по Куру и Урми.

В Приморье численность енотовидной собаки в 1970 году достигала 7–8 тысяч, в Хабаровском крае — 8–9 тысяч (причем большая часть зверьков в Хабаровском крае обитает по долине Амура).

Из-за ценного жира и очень теплой шкурки енотовидная собака усиленно истреблялась местными жителями еще в давние времена. Особенно усилился промысел в 20—30-х годах, когда «уссурийского енота» отлавливали для клеточного разведения, а позже — для акклиматизации в других областях.

К 1935 году поголовье енотовидной собаки резко сократилось, на 1936–1939 годы был объявлен полный запрет охоты, а затем введен нормированный отлов, который, впрочем, скоро отменили. Максимум добычи этого зверька падает на 1944 год — 12549 шкурок. Такие большие заготовки, конечно, подорвали численность енотовидной собаки, с 1947 года она снова добывается по лицензиям.

По образу жизни енотовидная собака мало похожа на хищника. Она ловит разве что мышей, очень редко птиц и ондатру. А, кроме того, ест рыбу, лягушек, моллюсков, ягоды, орехи, желуди, сочные корни рогоза, дикого риса, камыша и т. д. Любит сою. Это типичный всеядный зверь, склонный к мирному собирательству, не брезгующий и падалью.

Енотовидная собака нетороплива в движениях и труслива почти как заяц. Но если заяц спасается от опасности огромными прыжками, то енотовидная собака затаивается, припадает к земле и прикидывается мертвой. Ее можно спокойно брать в руки, переворачивать — она не покажет признаков жизни. Только разве вздрогнет от резкого и громкого звука или тихо взвизгнет, если ей причинят боль.

Ее без труда давят не только волк, рысь или охотничья собака, но даже лисица, барсук и филин. Этот зверь странно беззащитен, он затаивается даже при лесных пожарах и погибает в огне, хотя мог бы убежать. Его режут сенокосилки, от которых взрослому животному увернуться совсем не трудно. И если бы не высокая плодовитость енотовидной собаки, она уже давно оказалась бы на грани исчезновения.

Осенью енотовидная собака усиленно питается и сильно жиреет. А перед выпадением первого снега прячется в нору и спит до весны. Впрочем, спит она не обязательно в норе, а, в силу своей неприхотливости, может залечь под нависшей травой, в нише под выворотнем, в дупле или просто под кочкой. В теплую погоду изредка прерывает свой сон и выходит на поля есть сою или ищет другую пищу.

На своей родине этот зверь не бедствует так, как в несвойственных ему местах акклиматизации. Здесь он зимой не бродит по дорогам в тщетных поисках чего-нибудь съедобного и не опускается до поедания конского помета, потому что запасенного осенью жира с избытком хватает до весны. Приходилось добывать енотовидных собак, у которых слой подкожного жира достигал 2-х сантиметров и весил, вместе с внутренним жиром, 5 килограммов, при живом весе тушки 10 килограммов.

У енотовидной собаки много не только врагов, но и конкурентов. Основные из них — колонок и барсук. Однако конкуренция между ними обостряется лишь в голодные годы. Сытые звери покладисты. Несколько раз доводилось добывать лисицу и одну-двух енотовидных собак в жилой барсучьей норе. Такое мирное сожительство не только интересно, но и загадочно. Ведь барсуки очень чистоплотны, чего не скажешь о енотовидной собаке и лисице, и достаточно сильны, чтобы выгнать из своего жилища «квартирантов».

В марте енотовидная собака кончает зимний сон и возвращается к активному образу жизни. Гон длится около двух недель, через два месяца рождаются щенята. Самец принимает самое живое участие в выращивании и воспитании потомства. Щенки быстро растут, к осени они уже вполне самостоятельны, а в 10-месячном возрасте становятся взрослыми.

Среди новорожденных обычно равное количество самцов и самок. У взрослых соотношение меняется в пользу самцов: на 100 пойманных енотовидных собак самок приходится 40–45. Возможно, самцы просто чаще становятся добычей охотника.

Енотовидная собака очень плодовита. У нее обычно 6–8, нередко 10–12 и даже 16–18 щенков. Годичный прирост поголовья достигает 100–200 процентов. О плодовитости енотовидной собаки можно судить по такому примеру. В 1929 году на остров Аскольд в заливе Петра Великого было запущено 20 «енотов», а через три года здесь их было уже 350.

Хозяйственное значение енотовидной собаки в разных районах Приморья и Приамурья неодинаково. По восточным склонам Сихотэ-Алиня и повсеместно севернее 50° с. ш. оно близко к нулю. Весьма невелико значение зверя в бассейнах рек Бурея, Кур, Урми, Анюй, Гур. На Уссурийско-Ханкайско-Раздольненской равнине енотовидная собака наряду с лисицей и колонком является основным пушным зверем. Правда, доля его в общих пушных заготовках невелика: в Приморском крае 4,1 процента, в Хабаровском — 2,3 процента. Тем не менее, это один из восьми основных пушных зверей на юге Дальнего Востока.

Хозяйственная деятельность человека, в общем, улучшает условия обитания енотовидной собаки. Весьма благоприятны для нее сведение и прореживание лесов, увеличение сельскохозяйственных угодий, а особенно мелиоративные работы на низменностях: в дренажных каналах и на рисовых полях зверек находит обильный корм, на сухих валах рядом с каналами — безопасное убежище.

В то же время человек, иногда невольно, причиняет вред популяциям этого зверя. Прежде всего «енота» легко ловить, особенно с собакой: известны факты, когда один охотник за сезон добывал до 200 шкурок. Во-вторых, так называемые «палы». Осенью и весной преднамеренно поджигают луга с сухой травой, чтобы лучше росла новая. Огонь охватывает сотни квадратных километров, при этом гибнет много енотовидных собак. Ночью они от огня убегают и спасаются, но вот днем, по своей губительной привычке, затаиваются и чаще всего гибнут.

Из-за того же затаивания довольно много зверьков погибает под сенокосилками — обычно на последнем круге, в центре выкашиваемой площади, куда они собираются со всего покоса или поля. Много их гибнет и при наводнениях, особенно молодняка.

Интересно, что во многих местах новой акклиматизации енотовидная собака объявлена вредной. У себя на родине, в Амуро-Уссурийском крае, этот зверек совершенно безобиден и безвреден. Птицы в его рационе занимают очень небольшое место. Хотя численность водоплавающей дичи сокращается и на Дальнем Востоке, все же енотовидная собака тут, видимо, ни при чем. В недавнем прошлом этого зверя было не меньше, чем теперь, а утки, фазаны и другие птицы почему-то не страдали.

В условиях Приморья и Приамурья енотовидная собака всегда занимала и должна занимать подобающее место. При хорошей организации охотничьего хозяйства значение этого зверя не только не уменьшается, но, наоборот, возрастает. Охота на него не сложна. Выходят с собакой вечером, идут по тропам и проселочным дорогам. Собака находит «енотов» и облаивает их. Те, конечно, сразу затаиваются и терпеливо ждут, пока подойдет охотник, чтобы положить их в мешок. Не охота, а одно удовольствие!

Мех енотовидной собаки полностью отрастает к середине ноября. Зверей с «невыходной» шкуркой охотники нередко держат в бочках или ящиках до тех пор, пока шкурка «вызреет». И «еноты» неделями безропотно ждут своего смертного часа. До последнего вздоха удивительный зверь остается самим собой.

РОСОМАХА

С виду росомаха очень напоминает медведя, весит 12–15 кг. Передвигается она обычно небольшими размеренными прыжками. Движения ее кажутся по-медвежьи нескладными, неуклюжими и неряшливыми. Следы росомахи по неглубокому снегу и на мягком грунте тоже похожи на медвежьи. Окраска ее темно-бурого цвета, по бокам туловища тянутся в виде шлей белые полосы. Росомаха хорошо плавает и не очень ловко лазает по деревьям.

Южная граница распространения росомахи.

Этот редкий хищник, обитатель безлюдных таежных просторов, для Приамурья, а тем более для Приморья нехарактерен. Его присутствие подчеркивает богатство и неповторимую оригинальность уссурийских лесов. И в самом деле: где еще можно увидеть, как по следам тигра, «владыки джунглей», идет росомаха, типичный житель угрюмой северной тайги и тундры?

Росомаха хорошо приспособлена к жизни в суровых многоснежных лесах. У нее средней длины ноги с широкими, медвежьего склада, густо опушенными лапами, плотное, как бы сбитое тело, покрытое тоже густым и длинным мехом. Внешне она и напоминает медведя, но только размерами с собаку, а весом 12–15 килограммов. Движения росомахи кажутся по-медвежьи нескладными, неуклюжими. Следы по неглубокому снегу и на мягком грунте тоже похожи на медвежьи. Окрашена росомаха в темно-бурый цвет, по бокам тянутся белые полосы, как бы оттеняющие расположенное на спине «седло».

Передвигается зверь обычно небольшими размеренными прыжками. Ход небыстрый, собака ее легко догоняет. Зато росомаха удивительно вынослива и своим неторопливым бегом за сутки по глубокому снегу проходит 30 и более километров. Она хорошо плавает и не очень ловко лазает по деревьям. Обитает преимущественно в глухих отдаленных пихтово-еловых и лиственничных лесах. В Приамурье и Приморье проходит южная граница ее ареала, занимающего значительную часть территории Советского Союза. Эта граница пересекает среднее течение реки Архары, истоки Виры, средние части Кура и Урми, верховья Харпи, среднее течение Горина и в 20 километрах ниже его устья выходит к Амуру. По Сихотэ-Алиню росомаха обитает в лесах, примыкающих к главному водоразделу, распространяясь к югу лишь до верховьев рек Пещерной и Кемы.

Плотность населения росомахи на Сихотэ-Алине очень низка. По бассейнам рек Тумнина, Коппи и Ботчи в 1965/66 году на 40 тысячах квадратных километров численность росомахи не превышала 40 особей. По Дальней и Арму зимою 1968/69 года было учтено около 20 росомах. Столько же отмечено в бассейнах Самарги, Единки и Кабаньей в 1967/68 году. То есть на одного хищника приходится в среднем от 250 до 1000 квадратных километров. Наибольшая плотность на Сихотэ-Алине зафиксирована в 1969 году в верховьях реки Арму: один зверь на 100 квадратных километров. В данном случае это было вызвано скоплением лосей.

Общее поголовье росомахи на Сихотэ-Алине в 1970 году составляло всего 200–300 особей. По левобережному Приамурью ее значительно больше, однако и здесь этот зверь редок, численность его вряд ли превышает 400 голов, а средняя плотность населения — одна особь на 200 квадратных километров.

В народе, особенно среди охотников, бытует много рассказов о кровожадности росомахи. Говорят, будто она истребляет все живое без меры и пощады. Тут есть некоторая доля правды, но в основном это «охотничьи рассказы».

Росомаха питается преимущественно трупами павших животных, главным образом копытных. Она и сама способна задавить зверя, что изредка и делает, но ее добычей становятся, как правило, больные и неполноценные животные. Росомаха в большей степени, чем другие хищники, является «санитаром», оздоровителем поголовья копытных животных. Так уж ее устроила природа: при ее медленном беге трудно догнать здорового лося или оленя.

Впрочем, иногда росомахи охотятся парами или даже втроем, что наблюдалось в верховьях Хора и Бикина. Тогда они без особых затруднений ловят кабаргу, обнаруживая хорошую согласованность действий. Найдя кабаргу, росомахи не спеша ее гонят. Когда кабарга, сделав круг, выходит на собственный след, одна росомаха затаивается в засаде, а другая продолжает погоню. Здесь, на кругу, и наступает развязка.

Рассказывают также, что росомаха грабит охотников в тайге. Достоверных фактов, однако, известно немного. Гораздо чаще этот осторожный зверь покидает те места, где появляются охотники.

По существующим законам росомах в Приморье и Приамурье разрешается уничтожать круглый год как вредных хищников. Это гонение малообоснованно: зверь-санитар совершено необходим в лесу. Впрочем, благодаря своей осторожности росомаха лишь изредка становится добычей охотника. В Приморье за последние 20 лет добыто всего несколько зверей. В Приамурье в 60-х годах на заготпункты поступало от 9 до 34 шкур росомах ежегодно. Это не так уж много.

Остается добавить, что мех росомахи грубый, лохматый и очень прочный. Это единственный мех, который никогда не покрывается инеем. Охотники — нанайцы, удэгейцы, орочи — очень ценят его.

БАРСУК

Размеры взрослого барсука довольно внушительны. Осенью, разжиревшие, они весят чаще всего 8–12, иногда 16–18 кг при длине тела с головой от 70–80 до 90 см.

Барсук великолепный землерой. Он не только устраивает сложные и обширные подземные «квартиры», но и обеспечивает ими лисиц, енотовидных собак и прочих животных. Благоустроенные норы барсуков имеют несколько гнездовых камер, расположенных иногда в два-три этажа, а также несколько входов-выходов.

Основное орудие барсука для рытья нор — когти. Они у него сильные, крепкие, слабо прогнутые, сидят на толстых пальцах массивных ног. Ими он рыхлит землю, лапами отбрасывает ее назад, а спиной выталкивает к поверхности земли.

След левой пары лап и схема следов при медленном движении.

Барсук — своеобразный и очень интересный зверь. Тело у него плотное, клиновидное, шеи почти нет, голова непосредственно переходит в туловище. Лапы короткие, плоскостопные, сильные. Особенно тяжелым и неуклюжим выглядит барсук накануне зимы, с толстым слоем жира под кожей.

Но посмотрите, как все целесообразно в его телосложений. Весь он, от твердого и подвижного кончика носа до короткого хвоста, в совершенстве приспособлен к рытью нор и к жизни в подземельях.

Барсук — великолепный землекоп. Он не только сам себе устраивает обширные подземные квартиры, но обеспечивает ими лисиц, енотовидных собак и других животных. Семейные норы у барсуков благоустроены как ни у кого из зверей. В них несколько гнездовых камер, расположенных иногда в два-три этажа и утепленных толстым слоем сухой подстилки, несколько входов-выходов в виде извилистых галерей, основных и запасных. Кроме семейной норы у каждого барсука на охотничьем участке есть несколько временных нор более простого устройства. И все эти «дачи» или «охотничьи домики» содержатся всегда в безупречном порядке.

У входа в нору часто можно видеть свеженарытую землю: барсук постоянно расширяет, благоустраивает, ремонтирует свою квартиру. Особенно старательно он трудится осенью, перед тем как залечь в долгую зимнюю спячку.

Размеры взрослого барсука внушительны. Осенью, разжиревший, он весит 8–12, а иногда 16–18 килограммов при длине тела от 70 до 90 сантиметров. Волосяной покров барсука после осенней линьки состоит из грубой ости и плотного подшерстка. Общий фон окраски серовато-бурый, серебристый. По бокам головы — черные полосы, ноги темные, брюхо бурое. Мех барсука ценится низко, хотя он довольно красивый, теплый и прочный, из него на Руси издавна шили шапки. Особенно хорош мех молодых барсуков — он светел и серебрист.

Барсук широко распространен в Приморье. В Приамурье его значительно меньше. Обитает в широколиственных и кедрово-широколиственных лесах речных долин и примыкающих к ним пологих склонов, а также по мелкосопочнику, где находит обилие разнообразных кормов и удобные места для своих нор. Отдает предпочтение спелым дубово-широколиственным лесам с лещинами, растущим на пологих сухих горных склонах со скальными обнажениями и глыбами твердых пород. В щелях и пустотах между ними он и устраивает гнезда, недоступные ни медведю, ни лопате охотника. Именно в таких местах сохраняются вековые барсучьи колонии даже в густонаселенных районах Приморья.

Обычен барсук и на сельскохозяйственных землях, если вокруг много островных лесов и кустарниковых зарослей. Избегает он лишь переувлажненных лесов и лугов, где невозможно вырыть сухую нору.

Распространение барсука в уссурийских лесах сходно с распространением белогрудого медведя. У этих зверей много общего и в образе жизни: оба они всеядны, оба любят растительные плоды, сочные стебли, корешки и т. д. В отличие от медведя барсук активно ловит земноводных, пресмыкающихся, мышевидных грызунов и питает пристрастие к сельскохозяйственным культурам, особенно к кукурузе и сое.

Северная граница обитания барсука, как и белогрудого медведя, проходит по левобережью Амура, однако к северу барсук распространен несколько дальше и в некоторых местах достигает Амгуни и Бичи.

Плотность населения барсука в лучших угодьях довольно большая. На юге Приморья удавалось насчитывать 17–20 барсуков на 10 квадратных километров. По долине Большой Уссурки в широколиственных лесах осенью 1968 года было учтено до 20–25 барсуков на такой же площади.

Летом 1969 года удалось определить численность барсука в верховьях Уссури по наблюдениям искателей женьшеня. Как известно, это растение встречается лишь в коренных, не потревоженных человеком лесах. Вероятно, и расселение барсуков сохранилось здесь в своем первоначальном, естественном виде. Путем несложных подсчетов мы определили среднюю плотность населения барсука в этом районе в 15–20 особей на 10 квадратных километров.

В настоящее время наибольшая численность этого зверя наблюдается на юге Приморского края от залива Посьета до озера Ханка, в бассейнах Малиновки, Арсеньевки, Киевки, Раздольной, Партизанской, Артемовки. На восточных склонах Сихотэ-Алиня севернее реки Амгу его мало, вряд ли больше 400 особей. На западных склонах Сихотэ-Алиня и по предгорьям, примыкающим к Уссури и Амуру, барсук довольно обычен до устья Гура, но ниже по Амуру численность его резко падает.

Обычен барсук в Еврейской автономной области и в низовьях Кура и Урми. В бассейнах Бурей, Горина и Амгуни он встречается очень редко, преимущественно по долинам. В горных пихтово-еловых лесах Сихотэ-Алиня, на хребтах левобережного Приамурья барсук не живет. Нет его в лиственничниках, тем более на марях.

Барсук активен в сумерки и ночью. Чем темнее ночь, тем он активнее. Прежде чем выйти из норы, он долго прислушивается и принюхивается, наверх выходит, лишь убедившись в полной безопасности. Постояв еще немного у норы, он по наторенной тропе идет на свой участок искать пищу. За ночь барсук ходит довольно много, но дальше двух-трех километров от своего жилья, как правило, не удаляется. В поисках пищи руководствуется весьма тонким обонянием; слух и зрение у него неважные. К утру он возвращается в нору, днем спит или роется в своем подземелье.

К осени барсук сильно жиреет, увеличивая свой весенний вес примерно в два раза. После полного ремонта гнезда со сменой подстилки он уже не ходит далеко от убежища, а с наступлением морозов плотно забивает листьями, травой и землей изнутри все выходы и засыпает. В оттепели изредка выйдет из норы, потопчется около и снова спрячется. В его гнезде даже в самые лютые морозы тепло — очень комфортабельно живет барсук!

Спит он с первых чисел ноября до конца марта. В марте — апреле барсуки спариваются. Детеныши появляются почти через год, их бывает от одного до восьми, чаще всего четыре, но до осени доживает 2–3 барсучка.

Основные враги барсука в амуро-уссурийских лесах — бурый медведь, волк, рысь и харза. Лисица и енотовидная собака — его постоянные конкуренты, причем последняя по отношению к барсуку ведет себя очень почтительно, лисица же — независимо и даже нагло. Барсук — зверь очень чистоплотный, в норе у него всегда идеальный порядок, отхожее место — в 15–20 метрах от норы. Лисица, напротив, крайне неряшлива, ей ничего не стоит нагадить прямо у входа или даже в самой норе. Барсук этого не выносит и стремится выгнать лисицу вон, что ему обычно и удается. Но, бывает, сильный и упрямый лисовин выживает его самого, и барсук уходит, не вынеся лисьей грязи и вони.

Еще 40 лет назад промысловое значение барсука в Приамурье и Приморье было велико. По сведениям Б. Л. Черняка (1931 г.), в 20-х годах в Приморско-Уссурийском районе ежегодно добывали в среднем 3 тысячи барсуков. В Приморье в 1934–1935 годах заготавливали до 9 тысяч барсучьих шкурок в сезон. С 50-х годов эти заготовки непрерывно сокращаются. В Приморском крае с 1954 года больше тысячи шкур ни разу не добывали, а в последнее время заготовки исчисляются одной-двумя сотнями за сезон. В Приамурье барсучьи шкурки поступают на заготпункты еще реже.

Эти данные, конечно, не отражают истинного состояния поголовья, однако надо признать, что численность барсука и в Приморье и в Приамурье медленно, но неуклонно падает. Вблизи сел зверя уничтожают человек и бродячие собаки. Особенно большое, непоправимое зло — раскапывание барсучьих нор, а это практикуется все чаще.

Барсука ловят капканами, давят собаками. С собакой охотятся ночью, когда барсуки покидают убежища. Зная места барсучьих нор, охотник затыкает входы и спускает собаку, а сам ждет у норы, где барсук обязательно появится.

Не всякая собака способна задавить барсука: в борьбе он нередко наносит врагу серьезные раны. Обороняясь и огрызаясь, барсук шаг за шагом пятится к спасительной норе. Но вход закрыт, а у норы ждет смерть…

ВЫДРА

Длина тела взрослой выдры достигает метра, хвоста — до 50–55 см. Крупные самцы весят до 10–12 кг, самки заметно меньше.

Выдра приспособлена к полуводному образу жизни, причем в воде чувствует себя значительно лучше, чем на суше. Во время ныряния уши и ноздри ее закрываются специальными клапанами. Способна проплыть под водой около 200 м.

Отпечатки лап выдры на илистом берегу.

Отпечатки задней и передней лап выдры на прибрежном песке и схемы расположения следов на разных аллюрах.

Выдра — тоже очень интересный зверь. Она замечательно приспособлена к полусухопутному образу жизни, причем в воде чувствует себя значительно лучше, чем на суше. Можно сказать, что выдра — зверь земноводный. Ныряя в воду, она закрывает уши и ноздри специальными клапанами. Плавает, как рыба. От ее стремительных рывков не увернуться ни щуке, ни ленку, ни тайменю. Без видимых усилий выдра поднимается по быстрым речным перекатам. Не показываясь на поверхность, она способна проплыть под водой около 200 метров. Ее движения на суше менее уверенны, хотя она нередко преодолевает «пешком» большие расстояния — до 15–20 километров в сутки.

У выдры очень плотное, вытянутое, хорошо обтекаемое и гибкое тело, покрытое густым коротковолосым мехом темно-коричневого цвета с серебристым налетом на шее, груди и брюхе. Лапы короткие, с плавательными перепонками. Хвост длинный, мускулистый, толстый у основания и немного уплощенный. Голова небольшая, приплюснутая, с маленькими ушами и большими, выразительными глазами. Длина тела взрослой выдры достигает метра, длина хвоста — 50–55 сантиметров. Крупные самцы весят 10–12 килограммов, самки — заметно меньше.

Реки Приморья и Приамурья с их чистой холодной водой, многочисленными плесами, перекатами, заливами, протоками, ключами и родниками, с лесами, вплотную подступающими к берегам, очень благоприятны для обитания выдры. Они изобилуют кормом: рыбой, раками, моллюсками и земноводными. А берега, сложенные наносными отложениями, с нависающими дернинами и подмытыми корнями деревьев необычайно удобны для устройства нор. Частые заломы перегораживают русла, а завалы вдоль берегов затрудняют подходы, и все это, создает прекрасные защитные условия для выдры. Зимой будто бы специально для нее созданы «пустоледья», незамерзающие полыньи и ключи.

Речная выдра живет и на морском побережье. Здесь она обычна в теплое время года, и не только вблизи устьев рек и ключей. Особенно она любит укрытые от ветров и волн бухты с нагроможденными обломками скал. В таких местах много и рыбы, и моллюсков, и ракообразных.

Морские берега привлекают выдру пустынностью и безлюдностью. В последние годы, когда выдрой стали слишком интересоваться, она все чаще покидает реки приморских склонов Сихотэ-Алиня и уходит на морское побережье.

Но и на реках еще достаточно много выдры. Отсюда в иные годы поступает до 40 процентов заготовляемых в нашей стране шкурок. В 1959–1968 годах в Приморье и Приамурье добывалось, в среднем, 1488 шкур ежегодно, что составляет 54,5 процента от ее заготовок на Дальнем Востоке и около 23 процентов от общесоюзных.

Показательна история промысла выдры. Вследствие усиленной добычи в 20-х годах многие реки были буквально «вычищены». В Приморье, например, в 1929 году добыли около 2000 выдр, в 1934 году всего 360, а в 1936 году — 80. Тогда было введено ограничение ее промысла, отмененное уже во время Великой Отечественной войны. Добыча снова резко возросла. В Приморье в 1944–1946 годах ежегодно стали заготавливать более полутора тысяч шкурок. С 1947 года введена лицензионная система, но промысел и после этого поднимался до 2673 шкур (1953 г.). Последний год высокой заготовки — 1965 (было добыто 2050 выдровых шкурок), после чего она непрерывно снижается. Особенно резко сократились заготовки в Приамурье.

Выдра очень требовательна к чистоте воды и в мутных водоемах не живет. Предпочитает горные реки с кристальной холодной водой, хотя встречается в озерах, старицах, застойных реках с заболоченными берегами. Важно, чтобы в воде была рыба и чтобы ее можно было видеть.

В теплый период года выдра держится на небольшом участке реки, обычно не уходя дальше 4–6 километров от облюбованного русла. Зимой размеры индивидуального участка зависят от характера водного и ледового режима. На промерзающих водоемах и на реках с наледями выдра не живет. Не может существовать она на озерах и реках, покрывающихся сплошным ледяным покровом. В поисках открытой воды выдра зимой иногда предпринимает далекие путешествия по заснеженному лесу, даже переваливает высокие водораздельные хребты.

Повадки выдры своеобразны. Ее поведение носит черты высокой осмысленности. Выдра иногда неделями живет на реке рядом с избушкой охотников, и те о ее присутствии даже не догадываются. В некоторых европейских странах она ухитряется жить в черте городов, опять-таки ничем не выдавая своего присутствия. Особенно осторожна выдра с детенышами. Выводок живет в каком-нибудь заливе или на тихом плесе, причем обнаружить его не всегда может даже очень опытный охотник.

У выдры хорошая память и изумительная наблюдательность. Она замечает и сдвинутую валежину, и брошенную ветку, и перевернутый камень. Большую часть ухищрений человека, стремящегося ее поймать, выдра легко разгадывает. Поймать ее в капкан может только тот охотник, который постиг все тонкости ее поведения и сумеет оказаться хитрее и сообразительнее.

Все органы чувств у выдры развиты хорошо. От берега водоема она отходит редко и при малейшей опасности скрывается в воде, где практически неуловима. Десятки раз мне приходилось видеть, как на долю секунды показывается из воды ее голова с удивленными и любопытными глазами — и, тут же бесследно исчезает. Даже на широком плесе с зеркальной поверхностью редко удается заметить ее движения в толще воды. «Только что была — и как провалилась», — удивляются люди.

Иногда идешь вдоль берега и слышишь характерный всплеск прыгнувшей в воду выдры. Подбегаешь, пытаешься хоть что-то разглядеть — напрасно! Даже нельзя сказать: «След простыл», потому что и следа-то нет.

Выдры питаются рыбой, раками, лягушками. Главный корм, конечно, рыба, но этот зверек очень любит речных раков, и в местах, где их много, предпочитает питаться преимущественно ими. Лягушек выдра ест в основном осенью и зимой, когда они собираются на зимовку в водоемы.

Вреда рыбному хозяйству выдра не приносит: она ловит чаще всего так называемую «сорную» рыбу — вьюнов, гольянов, пескарей, бычков, а также непромысловую — хариуса, гольца, кунджу. Если учесть, что эта «сорная» и непромысловая рыба поедает на нерестилищах очень много икры и мальков более ценных пород, особенно кеты и горбуши, то выдра скорее не вредна, а полезна. На нерестовых участках рек выдру следовало бы строго охранять: несколько десятков этих зверьков могут заменить крупный завод по искусственному выращиванию мальков кеты, горбуши и других ценных рыб.

Тот, кто видел нерестилища кеты и горбуши, конечно, помнит жадные стайки рыб, снующих между лососями и пожирающих их икру. Этих разбойников так много и они так прожорливы, что невольно думаешь: неужели нет средства их уничтожить? Такое средство есть. Это выдра. Она сделает это куда успешнее людей.

Размножение выдры изучено до сих пор плохо. Гон и деторождение у нее, вероятно, слабо приурочены к определенному времени года. Приходилось встречать новорожденных выдрят и весной, и летом, и осенью, и даже зимой. У выдры обычно 2–3 детеныша. Воспитывает их мать почти год. Самочки становятся взрослыми на втором году жизни, самцы — на третьем.

Пойманные маленькими, выдрята легко приручаются. Они очень смышленые и быстро усваивают требования хозяина. С ручной выдрой можно ходить на речку, купаться, играть. Она и сама будет ходить «на рыбалку» и приносить в дом свою добычу, если ей не помешают собаки. Ручные выдры в большинстве случаев гибнут от безнадзорных крупных псов.

Трехмесячного выдренка приручить уже трудно. Он весьма злобен и агрессивен, хотя от пищи никогда не отказывается. Ест рыбу, мясо, сливочное масло, пьет молоко. И не очень чистоплотен.

Добывание выдры сложно и требует от охотника высокого мастерства. Основное орудие промысла — капкан. Убить выдру из ружья удается очень редко. Стрелять ее у полыней и на глубоких плесах бесполезно, потому что далее, смертельно раненная, она ныряет в воду и погибает, не доставшись охотнику.

Впрочем, и из капкана выдра часто уходит. Этот сильный и энергичный зверь бьется до тех пор, пока не ослабеет. Плотная, покрытая гладким волосом лапа выдры утончается к пальцам, выдре легче вытянуть ее, чем соболю, колонку или другому животному. Из капканов вырывается до 70–80 процентов зверьков.

Капкан на выдру ставить надо в воде. Можно сказать категоричнее: только в воде. Как бы вы ни маскировали капкан на сухом месте, выдра его учует и обойдет. Способность обнаруживать замаскированные капканы у этого зверька поразительна. Важное значение имеет выбор места для капкана. Лучше всего их ставить в «узких местах» (проходы в заломах, узкие ручьи или проточки, соединяющие два водоема, подходы к убежищам и гнездам и т. п.). Если проход недостаточно узок, можно использовать ветки, плавник и другие подручные предметы. Но делать это нужно предельно осторожно, чтобы все было естественно. Достаточно положить маленький прутик, аккуратно пригнуть к воде ветку или слегка пододвинуть камень. Если же вы используете для этих целей срубленный куст или нагромоздите кучу хлама, через которую и собака не перелезет, — выдра наверняка обойдет стороной ваше сооружение.

Словом, зверек этот чрезвычайно деликатный и требует такой же деликатности от охотника. Можно сказать, что добыча выдры — «высший пилотаж» охотничьего искусства.

ХАРЗА

Самцы весят до 6 кг, самки — до 4, длина тела самцов 50–72, самок 45–62 см. Хвост харзы достигает 3–4 длины тела. Волосяной покров харзы имеет красивую окраску. Верх головы — блестяще-черно-бурый, далее на шее и спине он становится буровато-желтым с золотистым оттенком, на огузке цвет снова становится черно-бурым. Подбородок и нижние губы белые, горло и грудь оранжево-золотистые, бока и живот ярко-желтые. Нижние части передних и задние ноги и хвост — черные. Острые когти и очень подвижные длинные пальцы позволяют ей одинаково свободно подниматься и спускаться по дереву.

Северная граница распространения харзы.

Это типичный представитель фауны уссурийских лесов. Кроме Приморья и Приамурья, в Советском Союзе харза не живет нигде. Родина ее — Индокитай, поэтому харзу иногда называют непальской куницей. Она и относится к семейству куниц. По сложению харза напоминает нашу русскую куницу, только размерами значительно крупнее. Самцы весят до 6 килограммов, самки — до 4-х. Длина тела у самца 50–72, у самок — 45–62 сантиметра. Хвост у харзы длинный, достигающий трех четвертей длины тела. Благодаря такому хвосту бегающая по деревьям харза напоминает мартышку. Тело ее вытянутое, гибкое, сильное. Голова небольшая, остромордая, ноги умеренной длины со слабо опушенными лапами.

Мех у харзы короткий, жесткий, блестящий и очень пестро, но в общем, красиво окрашенный. Верхняя часть головы блестяще-черно-бурая, далее на шее и спине оттенок становится буровато-желтым, золотистым, а ближе к хвосту вновь черно-бурым. Подбородок и нижние губы белые, горло и грудь оранжево-золотистые, бока и живот ярко-желтые, лапы и хвост черные. Почти все цвета радуги, но в гармоничном сочетании!

Харза, если она не спит, пребывает в непрестанном движении. Быстро бегает по земле, ловко лазает по деревьям. У нее острые когти и очень подвижные длинные пальцы, она одинаково свободно влезает на дерево и спускается головой вниз.

В январе 1970 года харза попалась пальцем в капкан и осталась цела, невредима и здорова. Охотовед, хозяин капкана, отнес ее в зимовье, потом привез в село. Харза вела себя довольно миролюбиво, хорошо ела мясо, пила воду, хватала снег. Но в руки не давалась. При попытке поймать ее она начинала бегать по квартире в сильном возбуждении. Движения ее были невероятно стремительны и ловки, прыжки огромны. Она как птица летала из угла в угол, с пола на шкаф, по стене взбиралась под потолок и бегала там по тонкой трубе паропровода. По стене она лазила свободно, как огромный жук. Особенно поражало, как ей удается держаться на ровной стенке головой вниз. Это казалось непонятным, пока мы не рассмотрели ее пальцы с острыми когтями, которые развертываются почти на 180 градусов относительно их нормального положения.

Северная граница распространения харзы на левобережье Амура идет юго-западнее Облучья, захватывает верхнюю половину Архары и, обогнув Тырму, по верховьям Биры, Урми, Кура и Харпи выходит к Амуру несколько ниже устья Горина. На Сихотэ-Алине граница захватывает низовья Гура, огибает верхние части бассейнов Анюя, Хора и Самарги и через низовья Нельмы и Коппи выходит к Татарскому проливу.

Глубокий прогиб границы ареала в центральной части Сихотэ-Алиня обусловлен постоянно высокими снегами и бедной кормовой базой. В пределах очерченной части ареала по верховьям Сукпая и Самарги, на Бикине выше Светловодной и в верховьях притоков Большой Уссурки, Дальней и Арму харза появляется лишь кратковременными заходами, преимущественно в бесснежье.

Харзу можно встретить в различных лесах. Мнение некоторых исследователей, будто этот хищник особенно характерен для хвойных лесов Сихотэ-Алиня, нуждается в уточнении. Харза обычна в широколиственных, особенно в дубовых, а также в кедрово-широколиственных лесах, где неоднократно отмечали 1–2 зверьков на 10 квадратных километров.

По смешанным лесам в бассейнах Партизанской и Киевки на площади около 7 тысяч квадратных километров экспедиционный отряд охотоведов определил численность харзы в 1967 году в 300–350 особей. В лучших местах обитания харзы значительно больше. Укажем, к примеру, бассейны Лазовки, Черной и Киевки, а также территорию Лазовского заповедника.

По восточным склонам Сихотэ-Алиня до реки Таежной харза встречается реже, а на Самарге, Нельме, Ботчи и Коппи обитает лишь местами. На западных склонах Сихотэ-Алиня харза обычна, даже многочисленна в верховьях Уссури и по Арсеньевке. К северу численность ее понижается. Для лесов средней части бассейна Хора плотность населения харзы в 1965/66 году не превышала 1 особи на 50–100 квадратных километров. В темно-хвойных лесах, где нет кедра, харза живет летом, зимою же встречается очень редко.

Г. Ф. Бромлей в своих трудах отмечал резкие колебания численности харзы в зависимости от поголовья кабарги. В 20-х годах, когда кабарга подвергалась сильному истреблению, мало было и харзы. Позднее поголовье того и другого животного увеличивалось пропорционально. Но с 60-х годов численность харзы повсеместно падает. В настоящее время севернее 45° с. ш. харза очень редка, хотя еще двадцать лет назад она была здесь обычной. В 1936 году зоолог Ю. А. Салмин на 200-километровом маршруте по Арму и Обильной отметил 26 уничтоженных харзами кабарог. Зимой 1968/69 года мы выяснили, что в бассейнах этих же рек харза встречалась единицами на тысячах квадратных километров.

Резко сократилась численность харзы: на восточных склонах Сихотэ-Алиня севернее Самарги, на западных — севернее Мухена и по левобережью Амура. В 50-х годах харза была здесь обычна, а по морскому побережью встречалась до мыса Сюркум. Сейчас она малочисленна, севернее Советской Гавани вообще отмечается лишь заходами.

В последние годы охотники сообщают о падеже харзы. В сентябре 1969 года мне самому довелось видеть труп харзы в верховьях Уссури. Взрослый зверек погиб в нише под корнями тополя. Он был средней упитанности и без каких-либо следов насильственной гибели. Рядом держались рябчики, кабарга, белка, значит, погибла харза не от голода. Случай этот не единичный. Однако причины явления остаются до конца не выясненными.

Индивидуальные участки для харзы мало характерны. Они достаточно четки лишь у самок с детенышами. Зимой харзы широко кочуют, у крупной добычи задерживаются и живут, пока не съедят все. В январе 1970 года в верховьях Уссури две харзы нашли разделанную охотниками тушу изюбра и пожирали ее, устроив себе гнездо в двадцати метрах под елочкой. Мне приходилось видеть съеденного харзами павшего кабана. Шкура его смерзлась и сохраняла первоначальную форму, а внутри были только крупные кости. Вместе с тем харза нередко бросает задавленных кабарог, съев лишь малую часть добычи.

Харзы часто живут семьями или парами. Охотятся сообща, по всем правилам коллективной охоты, выгоняя свои жертвы на лед реки или на засаду. Харза — зверь ловкий, сильный, выносливый и довольно кровожадный. Нагрянув в очередной распадок, харзы за день, за два уничтожают все, что могут уничтожить. Они неутомимы и одинаково проворны на земле и на деревьях. Отлично ловят даже белку и соболя, если те не успевают скрыться в небольшом дупле или норе.

Во время охоты харзы идут «фронтом», в десяти — двадцати метрах друг от друга, тщательно обследуя местность и все деревья от корней до вершин. При этом они перекликаются характерными харкающими звуками и действия их всегда согласованны: каждый зверек, видимо, хорошо знает, что и где делают другие.

Кроме кабарги, зайцев, белок, разных птиц, в том числе и рябчиков, харзы иногда давят барсуков, енотовидных собак, молодняк косули, пятнистого оленя, изюбра и кабана. Не щадят мышей, бурундуков, пищух, колонков, норок — никого! Лишь изредка харза ест растительные плоды.

Кабарга зимою почти никогда не уходит от харзы. Из разобранных мною по следам двенадцати случаев погони в одиннадцати развязка наступила уже через 3–5 километров. Очень быстро харзы догоняют кабаргу по насту и наледям.

При всем том эти ярко выраженные хищники очень любят мед. В Маньчжурии их даже называют «медовыми собаками». Найдя диких пчел, харзы их обязательно разорят. Рассказывают, что они опускают в ульи свои длинные хвосты, вымазывают в меду, а потом облизывают. Приходят они и на пасеки, чтоб полакомиться медом.

Выделения прианальных желез у харзы очень ядовиты и стойки. Приходилось наблюдать, как этот хищник вытаскивал барсуков из их нор. Вероятно, это ему удается лишь после «газовой атаки», от которой чистоплотные барсуки впадают в обморочное состояние. Иначе харза вряд ли справится с барсуком, скорее он ее задавит, тем более в своей норе.

Гон у харзы бывает летом, в июне — июле. Как и у большинства животных, самцы в бою завоевывают право оставить потомство, и это удается лишь самым сильным и ловким. Во время гона харзы утрачивают обычную осторожность, к ним можно подойти очень близко, почти вплотную.

Детеныши появляются весной. Их обычно 3–4, но бывает и больше. Растут они быстро и уже к осени почти достигают размеров взрослых. С этого времени и всю зиму взрослые обучают молодое поколение.

В печати до сих пор пишут о вредности харзы и призывают к самому активному ее уничтожению. Вероятно, эти призывы были обоснованы 20–30 лет назад, когда харза была многочисленной. Сейчас ее поголовье сильно сократилось, наносимый ею вред стал невелик, и вряд ли нужно этого зверя специально уничтожать. Вполне достаточно охоты в обычные осенне-зимние сроки. Не будем забывать, что харза — очень характерный представитель фауны амуро-уссурийских лесов, в других краях нашей страны этого зверя нет.

СОБОЛЬ

Цвет меха соболя темно-бурый с посветлением на боках и брюшке. На горле и шее резко выделяется оранжевое, охристое или желтое пятно неопределенной формы и очертания (у очень темных соболей его иногда нет). Мордочка светлее остального тела.

Южная граница распространения соболя.

Живой соболь в зимнем наряде удивительно красив. Он пропорционально сложен, его вытянутое и гибкое тело с широкими, густо опушенными лапами, пушистый хвост, изящная голова с большими треугольными ушами и выразительными черными глазами — все совершенно!

Зимний мех соболя по пышности и шелковистости не знает себе равных. Веками этот мех называли «царским». Окраска его довольно сильно варьирует в различных местностях и у разных зверьков. Даже среди нескольких десятков соболей, добытых на небольшом участке, трудно найти две шкурки одинакового оттенка.

Обычно мех темно-бурый с посветлением на боках и брюшке. На горле и шее резко выделяется оранжевое, охристое или желтое пятно неопределенных очертаний (у очень темных особей его иногда нет совсем). Мордочка светлее остального тела. Под длинным остевым волосом, определяющим цвет меха, проступает очень густая и нежная подпушь, голубовато-серая у основания и светло-бурая на концах.

Стоимость собольей шкурки зависит от ее цвета. Темные соболи самые дорогие, светлые — самые дешевые. Среди амурских соболей темных довольно много (30 процентов), а светлых всего 1–2 процента. Все остальные считаются средними по цвету.

Соболь очень подвижен и не по размерам силен. Он весь в движении, одинаково свободно чувствует себя на земле и на деревьях, в каменистых россыпях и под толщей снега. Великолепен соболь в погоне за белкой, кабаргой или другой добычей. Стремительность, легкость и грация бегущего соболя неподражаемы. Он в это время прекраснее скачущей лошади или танцующих журавлей, о бегущем соболе можно слагать песни.

Испокон веков соболь заселял горные леса Приморья и необозримые просторы Приамурья. В середине XIX столетия соболиные шкурки у местного населения имели весьма невысокую ценность. По свидетельствам Л. И. Шренка и В. К. Арсеньева, они ценились ниже шкур выдры, рыси, росомахи и даже собаки. Но уже во второй половине столетия промысел соболя многократно усилился. Обилие этого зверя позволяло опытному охотнику добывать в те времена за сезон 100–150 шкурок. Еще в конце века сезонная добыча местного охотника иногда достигала 100 соболей. В начале XX века промысел велся чрезвычайно интенсивно, особенно в Приморье, где звероловные избушки стояли через 8–10 километров и вокруг каждой настораживалось до трех тысяч ловушек.

Понятно, что численность соболя стала неуклонно падать. В. К. Арсеньев писал, что уже в 1904 году средняя сезонная добыча охотника сократилась до 14 соболей, а в 1909 — до 9 и менее. В 1912 году промысел соболя пришлось запретить на три года, однако запрет не соблюдался, катастрофа казалась неотвратимой.

В 20-е годы были очень высокие цены на меха. В край прибыли сибирские охотники с ружьями, лайками, капканами и обметами. Промысел достиг напряжения азартной игры, причем сезонная добыча сократилась до единичных шкурок. Однако громадные цены на них делали промысел выгодным.

Катастрофа разразилась, несмотря на двухгодичный запрет добычи, принятый в 1927 году. Уже к 1932 году соболь стал чрезвычайно редким и был объявлен повторный запрет охоты, но браконьерство продолжалось, и шкурки поступали на «черный рынок». Только в 1937 году, благодаря общесоюзному запрету добычи соболя, удалось пресечь эту оргию истребления. В 30-х годах соболь в Приморье и Приамурье сохранялся в наиболее недоступных местах, чаще всего по отдаленным горным вершинам с каменистыми россыпями. Запрет охоты на этот раз оказался спасительным для ценного зверька, хотя в ряде мест его численность продолжала падать, а некоторые очаги на юге Приморья исчезли совсем.

Восстановление ареала и численности соболя началось в 40-х годах. Разрозненные очаги расширялись, сливались, соболь постепенно вновь завоевывал леса Приамурья и Приморья.

С 1950 по 1962 год сюда завезли и выпустили около 3000 зверьков, в основном баргузинских и якутских, из бассейна Бурей и Иркутской области. Но попытка облагородить расу амурского соболя не увенчалась успехом. Выпущенные зверьки в течение первого же года разбежались, стали добычей браконьеров и почти все погибли. Отдельные особи еще встречались в течение двух-трех лет, затем и они исчезли.

Гораздо больше результатов принесло естественное восстановление, достигнутое строгим запретом добычи, а впоследствии — системой лицензий. Расширение ареала соболя происходило как бы «рывками», повторяющимися через несколько лет. Особенно мощные «волны» расселения были отмечены в 1957/58, 1963/64 и 1968/69 годах. Как это ни парадоксально, а основную роль здесь сыграли неурожаи кормов, принуждавшие соболя расселяться более широко и осваивать новые районы. То есть опять-таки естественные причины дали тот результат, которого не могли добиться искусственными мерами.

Большая подвижность соболей в 1963 и 1968 годах была заметна уже в октябре — начале ноября. С выпадением снега соболь массами «стекал» с гор в долины ключей и рек и двигался вниз по течению. Зверьки часто появлялись в местах, где их не встречали десятилетиями, подходили к околицам селений, охотно шли в самоловы на любые приманки. Отловленные зверьки были необычно худы. К весне началось возвращение мигрантов в обжитую часть ареала, однако его площадь в целом заметно увеличилась. Вполне возможно, что при этих массовых миграциях действовали какие-то другие популяционные механизмы, наукой еще не раскрытые.

Соболь — представитель таежной фауны; в Амуро-Уссурийском крае проходит южная граница его распространения. В настоящее время на восточных склонах Сихотэ-Алиня соболь полностью заселяет бассейны Тумнина, Коппи, Ботчи, Нельмы и Самарги. Южнее устья реки Максимовки граница отодвигается от моря, затем отклоняется на юго-запад, огибает бассейн Пещерной и уходит на север. Вдоль западных предгорий Сихотэ-Алиня она, поднимается до села Шелихово на Амуре.

По левобережью Амура не заселены соболем только лиственничные мари и травяные луга с редкостойными ивами, березой, осиной и лиственницей на Удыль-Кизинской, Эворон-Чукчагирской и Симминской низменностях, а также обезлесенное междуречье от Тунгуски и Урми до Амура.

На юге Приморского края в верховьях Уссури и Партизанской, в среднем и верхнем течении Киевки, Милоградовки, Маргаритовки и Аввакумовки обособленно расположен южноприморский очаг обитания соболя площадью 16,5 тысячи квадратных километров. Небольшой изолированный очаг еще с 30-х годов сохраняется в вершинах рек Малиновки, Ореховки, Наумовки и по хребту Первый Перевал. Численность соболя в этом очаге заметно увеличивается, зимой 1968/69 года он соединялся с основным ареалом по бассейнам левобережных притоков Большой Уссурки, Приманки и Перевальной, однако к весне 1969 года здесь вновь образовался разрыв.

Лучшими местами обитания амурского соболя являются широколиственно-кедрово-еловые леса по сухим речным террасам и предгорьям до 500–600 метров над уровнем моря. Таких лесов в Амуро-Уссурийском крае много. В них соболь в изобилии находит свой основной корм: мышевидных грызунов, кедровые орехи, ягоды амурского винограда, коломикты, брусники, черемухи, рябины, шиповника. Вряд ли где еще соболь имеет так много пищи.

Плотность соболя в этих лесах — от 4 до 12 особей на 10 квадратных километров. На отдельных участках с особо благоприятными кормовыми и защитными условиями встречается до 12–16 зверьков на такой же площади. Охотники в таких местах добывают иногда за зиму до 60–80 зверьков каждый.

Много соболя держится в холодный период года и в пихтово-еловых лесах по долинам рек, особенно если смежные склоны гор покрыты лиственничниками, березняками или незаросшими гарями. В долинные темно-хвойные леса соболя привлекает обилие грызунов, рябчика, различных ягод и очень хорошие защитные условия. Численность соболя осенью и зимой здесь достигает в среднем 6–8 и даже 10–12 особей на 10 квадратных километров.

В горных пихтово-еловых и кедровых лесах соболь также встречается часто: в среднем 5–6, а то и 8–10 зверьков на 10 квадратных километров.

В лиственничниках по левобережью Амура, верхнему течению Бикина, в бассейне Сукпая и на восточных склонах Сихотэ-Алиня севернее 47° с. ш. условия для соболя хуже. Его совсем мало в багульниковых и ерниковых лиственничниках, несколько больше — в брусничниковых и горных. Но в Верхне-Буреинских лиственничниках численность соболя опять возрастает.

В типичных кедрово-широколиственных лесах, где мало ели, соболя примерно в два раза меньше, чем в широколиственно-кедрово-еловых. Чисто широколиственные леса, расположенные, как правило, по границе ареала, заселены соболем очень редко. Осинники и березняки, занимающие гари и лесосеки 30–50-летней давности, тоже не особенно привлекают его.

В Амуро-Уссурийском крае соболь обыкновенно ведет оседлый образ жизни. Однако неодинаковая глубина снежного покрова на горах и в долинах вызывает сезонные перекочевки зверька: зимой с гор вниз в долины, весной — обратно в горы. Особенно заметны эти перемещения, когда в горах выпадает много снега и в то же время мало грызунов, брусники и кедрового ореха.

Постоянных гнезд на своем участке соболь обычно не имеет, укрывается в первом попавшемся дупле, норе или какой-нибудь нише. Врагов и конкурентов у него довольно много, но опасных среди них нет. Жертвой хищника соболь становится весьма редко: от голода и неблагоприятных погодных условий гибнет гораздо больше соболей. Широко распространено мнение, что харза — злейший враг соболя. Однако наблюдения опытных охотников-соболятников этого не подтверждают, да и харза в настоящее время довольно редка. Конкуренция между соболем и харзой может возникнуть лишь в неурожайные годы, когда мало грызунов, и соболь начинает гоняться за более крупной добычей (зайцем, кабаргой), которую преследует и харза.

По-видимому, врагом соболя является рысь. В 1969 году в желудках двух убитых рысей было обнаружено по соболю. Но рысь малочисленна, и вряд ли соболь сильно страдает от нее. Пожалуй, опаснее для него крупные хищные птицы: ястреб-тетеревятник, белая сова, уссурийский филин, длиннохвостая неясыть и другие.

Интересны взаимоотношения соболя и норки. Конкурируют они главным образом в пойменных лесах зимою, когда норка усиленно ловит мышей и полевок, а соболь, спускается с гор к рекам. Неоднократно наблюдались драки между этими зверьками, причем в большинстве случаев соболь убивал и поедал норку.

В последние годы многие специалисты охотничьего хозяйства высказывают мнение, что соболь, уничтожает белок и что это едва ли не главная причина упадка беличьего промысла. Вообще говоря, соболь — хищник, а белка — грызун; наблюдения показывают, что она довольно часто становится жертвой соболя. Но вряд ли это серьезно влияет на ее поголовье. Численность белки зависит от урожая кедровых орехов, После хороших урожаев белки много повсюду, в том числе в типичных местах обитания соболя. В бескормное же время ее численность падает тоже повсюду, даже там, где соболя нет. Разве что в лиственничниках, где кормовые условия плохи и для соболя и для белки, хищник становится серьезным врагом грызуна.

Соболь — типичный хищник. Однако в его рационе и растительная пища занимает существенное место. Иногда он длительное время живет только на растительной пище и, между прочим, чувствует себя неплохо. Преследовать кабаргу, зайцев, белку и других животных он начинает при недостатке растительного корма и в особенности мышей и полевок.

У соболя отлично развиты и зрение, и слух, и обоняние. Под метровым слоем снега он безошибочно находит кедровую шишку, а к приманке из рябчика сворачивает за двадцать метров. Писк и шорох мыши или полевки он слышит не хуже кошки.

Излюбленная пища соболя — рябчик, и он не упускает ни одной возможности полакомиться им. А вот на свежие следы кабарги, зайца или белки обычно не обращает внимания, если он сыт и, как говорится, уверен в завтрашнем дне.

Кабаргу по глубокому, снегу соболь может догнать и задавить даже в одиночку, хотя это крупное для него животное. Правда, бороться с кабаргой соболю приходится довольно долго. Догнав жертву, он прыгает ей на спину и впивается в шею. Конечно, для кабарги это не самая легкая смерть.

Ест соболь и падаль, и рыбу, и насекомых; ловит пищух, бурундуков, летяг, разных птиц, разоряет гнезда. Он многояден и голодает лишь при одновременном сокращении всех этих разнообразных кормов, особенно когда выпадают глубокие снега. Такие голодные зимы случаются раз в 4–6 лет.

Интересна биология размножения соболя. Гон бывает в июне — июле, иногда в первой половине августа. А соболята появляются у самки лишь в апреле — мае следующего года. Все это время беременность ее как бы условна, по-настоящему она начинается лишь в марте. Но это еще не все. В конце февраля и начале марта у соболей происходит так называемый «ложный гон». Зверьки в это время очень активны, бегают друг за другом (в основном самцы за самками) и дерутся. Все выглядит как летом, во время настоящего гона, но спариваний не происходит. В чем смысл «ложного гона» — пока неизвестно. А смысл должен быть, ибо в природе бессмысленного нет.

Соболят рождается немного: обычно 3–4, с отклонениями от 1 и до 7. Рождаются они очень маленькими, почти голыми, беспомощными. Через месяц прозревают, через полтора вылезают из гнезда и начинают бродить вокруг. А в августе уже достигают размеров взрослых и начинают самостоятельную жизнь. Самочки впервые приносят потомство, как правило, на третьем году жизни, очень редко на втором.

Соболиная семья еще долго живет в районе родительского гнезда. Молодые и старые промышляют на общем участке и осенью, и зимой, не проявляя вражды друг к другу. Но в конце зимы срабатывает очень мудрый и тонкий инстинкт, препятствующий родственному скрещиванию: братья и сестры разбредаются. Мать обычно остается на своем участке. Здесь ее дом, в котором она обитает до конца жизни. Бывают исключения из этого правила, но редко. Лишь в голодные годы соболи широко разбредаются и кочуют в поисках пищи уже с осени.

Вопрос о меховых достоинствах соболя амурского кряжа в литературе освещен недостаточно. Широко распространенное мнение, что среди амурских соболей преобладает светлая окраска, теперь уже устарело. Ссылаются обычно на данные Б. А. Кузнецова (1941 г.), но эти данные рисуют картину 30-х годов. Если сравнить их с результатами последних заготовок на Сихотэ-Алине (1967–1969 гг.), обнаружатся разительные перемены: темных соболей вдвое больше, полутемных — почти столько же, а светлых — в семнадцать раз меньше, чем указывал Б. А. Кузнецов! Есть серьезные основания относить амурского соболя к группе темных.

Потемнение амурского соболя произошло в период запрещенного промысла и восстановления ареала, то есть как раз в 30–40-е годы. Вероятно, в эти годы быстрее и активнее размножалась темная раса, сохранившаяся в самых отдаленных районах высокогорья. Давно известно, что чем больше абсолютная высота местности и чем резче выражена гористость, тем темнее обитающий здесь соболь. Нет худа без добра: истребили в свое время светлого соболя, а на смену ему пришел более дорогой — темный.

В сезон 1966/67 года мне удалось собрать некоторые данные по цветовым категориям соболей. Оказалось, что соболи в верхней части Бикина заметно темнее, чем в средней. То же наблюдается на Хоре и на Большой Уссурке. Окраска меха отчетливо темнеет от южных районов к северным. На восточных склонах Сихотэ-Алиня соболи светлее, чем на западных.

Кроме того, цвет меха в определенной степени зависит от кормовых условий года. В 1963/64 году шкурки добытых соболей были сравнительно светлыми. То же самое наблюдалось в 1968/69 году. Как раз в эти годы соболь сильно голодал. Наоборот, в годы с хорошим урожаем кедровых орехов и обилием мышевидных грызунов соболий мех заметно темнеет. Так было в 1965–1967 и в 1970 годах.

Наряду с амурским соболем в Приморье и Приамурье встречается и соболь якутский. На юге Приморья его очень мало — не более одного процента. Численность его возрастает, если двигаться на север — к Бикину, Хору, Анюю и далее к Бурее, где якутского соболя уже до 80 процентов. По рекам Тугуру и Уде соболи якутского кряжа практически полностью вытесняют амурских.

В охотничьем хозяйстве Приморья и Приамурья соболь держит одно из ведущих мест. Но запасы его в настоящее время используются не в полной мере: не хватает опытных кадровых охотников, слабая организация и плохое планирование промысла. Соболиные угодья осваиваются в общем на 60–70 процентов. Заготовки этой ценной пушнины без ущерба можно увеличить а полтора раза.

Охота на соболя требует и умения и терпения. За ним уходят далеко в глубь лесов, и там начинается такой сложный поединок с хитрым и осторожным зверьком, что даже опытные соболятники иной раз впадают в отчаяние.

Бывают, правда, годы, когда соболь легко идет на приманку, почти как колонок. Но это случается только в голодные зимы, сравнительно редкие. В два-три раза чаще повторяются сезоны, когда соболь сыт и на приманку не идет, а также не делает тропок и сбежек. В такие зимы берут его обычно с собакой или гоном.

Способ охоты гоном не нов. Издавна сибиряки, найдя свежий след соболя, тропили его до гнезда, затем обкладывали это место длинной сетью-обметом и выгоняли зверька из убежища. Соболь запутывался в сети. Иногда, правда, убегал, перегрызая сеть или проскользнув под снегом.

Удэгейцы и нанайцы ловят соболя сходным способом, только вместо обмета применяют «рукавчик» — сеть в виде узкого рукава около метра длиной. Этот «рукавчик» открытым концом приставляют к самому входу в убежище, где спрятался соболь. Все остальные выходы затыкают и зверька выкуривают дымом. Соболь чует опасность, урчит, сердится, но, в конце концов, задыхаясь в дыму, выскакивает и попадает в «рукавчик».

Опытные охотники из коренного населения за зиму добывают гоном 20–40 соболей. В иные счастливые дни им удается по три-четыре раза пускать в дело «рукавчик». Таких мастеров много в очень интересном таежном селе Красный Яр на Бикине, где живут и трудятся удэгейцы, нанайцы, орочи, якуты, русские, украинцы — все в одном охотничьем хозяйстве.

Ловля соболя гоном довольно тяжела и требует от охотника умения бегло читать следы. Опытный таежник по следу идет быстро, срезая петли и углы. Иной раз следы теряются среди многочисленных набродов. Обходя их по кругу, нужно среди множества выходных следов взять единственный верный. Далеко не всякому удается безошибочно читать белую «книгу тайги».

Из самоловных орудий соболевщики Приморья и Приамурья используют в основном капканы. Все правила предосторожности в работе с капканами, конечно, соблюдаются в полной мере — и тщательная очистка их, и вываривание в кипящем настое хвои, и безупречная маскировка.

Для приманки употребляют рябчика, белку, разных мелких птиц, мясо. Лучшей приманкой считается слегка «проквашенный» рябчик. Устанавливают капканы под выворотнем или в искусственных «домиках», сооруженных из подручного материала. Очень удобно ставить их в дуплах, но только если они расположены не выше метра от земли. Сверху, если нет естественного укрытия, делают крышу из коры или веток хвойных деревьев — на случай снегопада.

Соболь очень недоверчив, приманку всегда осматривает издали. Если капкан стоит рядом, зверек его учует и уйдет. Поэтому приманку гораздо лучше подвешивать в 30–80 сантиметрах позади капкана. Боковые подходы по возможности перекрываются.

Для маскировки очень удобны столовые салфетки из тонкой белоснежной бумаги. Ими укрывают капкан, припорошив сверху «воздушным» снегом со стволов стоящих деревьев. Немало нужно хитрости, чтоб перехитрить соболя!

Успешна бывает ловля у привады. К убитому крупному зверю (или к остаткам после его разделки) соболи натаптывают множество троп. Здесь их можно поймать несколько десятков. Капканы ставят прямо на тропках, и чем больше их поставлено, тем лучше.

Непосвященный человек вряд ли представляет, какой ювелирной работы требует постановка капкана на соболиной тропе. Удобнее всего это делать на валежинах, по которым зверек очень любит пробегать. Иногда имитируют искусственную «нору», сделанную палкой в снегу. Если снег достаточно глубок, капкан ставят под один из отпечатков следа, подрывшись под него сбоку. Над тарелочкой капкана остается неповрежденной лишь корочка снега со следом не толще 4–6 миллиметров. Когда снега мало и «пещерку» вырыть нельзя, капкан ставят просто в ямку. Все следы этой работы, а также и следы охотника тщательно маскируют.

Охота на соболя трудна из-за большого непостоянства его повадок. Почти невозможно заранее предугадать, пойдет ли он в нынешнем сезоне на приманку. Если соболь голоден, лов будет успешным: 15–20 зверьков за месяц. Когда же он сыт, только упорные поиски сбежек и троп дадут охотнику за всю зиму 20 шкурок. У кого не хватает упорства, те возвращаются домой или начинают ловить колонка. А то и вовсе бросают охоту. Остаются лишь истинные соболевщики, для которых эта охота не менее увлекательна, эмоциональна, и если хотите, романтична, чем охота на медведя или отлов тигра.

НОРКА

Норка — полуводный хищный зверек. Вес самцов колеблется от 600 до 1500 г, длина тела 34–45 см. Самки весят от 400 до 750 г, при длине тела 31–37 см.

Очень проворна в воде и на суше. Хорошо видит, слышит, имеет тонкое обоняние.

Места выпусков и распространения норки.

На своем участке норка имеет несколько гнезд, вход в нору обычно находится ниже уровня воды, а к поверхности ведет еще один ход.

На ходу очень небрежна, легко переходит с «двойки» на «тройки» и «четверки» и «чертит» свой след хвостом.

Американская норка появилась в наших водоемах сравнительно недавно. Впервые завезли ее сюда в 1936 году — всего 342 особи. В послевоенное время акклиматизация норки приняла более широкий размах. Ее выпускали на Амгуни, Бурее, Харпи, Куре и во многих других местах. Всего в Приморье и Приамурье было расселено 2139 норок.

Этот хищный зверек размерами примерно с соболя. Тело у норки длинное, гибкое, лапки с плавательными перепонками, хвост большой. Летний мех короткий, грубоватый и неплотный, но к зиме он становится пышным, густым и блестящим. Окраска темно-коричневая, ровная, лишь на нижней губе (изредка по всему брюшку и шее) разбросаны небольшие белоснежные пятна. Самцы крупнее самок, они весят от 600 до 1500 граммов при длине тела в среднем около 40 сантиметров. Вес самки — от 400 до 750 граммов, а длина тела — 31–37 сантиметров. Норка в нормальном состоянии очень жирна, особенно осенью и в начале зимы. Полуторакилограммовых самцов в это время приходится ловить довольно часто.

Реки Амуро-Уссурийского края оказались очень удобными для обитания норки. Здесь низкий уровень воды в мае — июне, а паводки бывают осенью, когда они уже не страшны подросшему молодняку. Обилие «пустоледий» и незамерзающих полыней позволяет норке благополучно зимовать. Высокие берега с подступающим к самой воде лесом — прекрасное место для гнезд, которые норка устраивает под корнями и в дуплах крупных деревьев, чаще всего ясеней, тополей, лип. Множество речных завалов, проток, островов, заливов и стариц — идеальные условия для норки. Реки богаты рыбой, раками, моллюсками, а прибрежные леса — мышевидными грызунами. Даже суровые приамурские зимы не страшны хорошо упитанным зверькам с теплым и густым мехом. В случае полного промерзания водоемов норки могут перезимовать в лесах, питаясь грызунами. Врагов и серьезных конкурентов у них здесь немного.

Вообще искусственное переселение — дело тонкое и рискованное. Оно вызывало бы меньше сомнений, если бы можно было переселять целые биоценозы. Но, вырывая один вид из сложной системы его биологических связей, мы часто не знаем наверняка, найдет ли он им полноценную замену в новых условиях. Пример енотовидной собаки — печальное тому подтверждение.

Акклиматизация норки — обратный пример. В силу ли изложенных выше условий или по другим причинам, о которых мы пока мало знаем, ее переселение в Приморье и Приамурье оказалось чрезвычайно удачным. Особенно успешно норка прижилась в бассейнах рек Гура, Анюя, Хора, Бикина, Большой Уссурки. Расселение ее по рекам юго-восточной части Приморья и по левым притокам Амура принесло меньше результатов.

На Анюе и Большой Уссурке выпустили всего по одной партии норок, однако они очень быстро, за 5–6 лет, освоили не только бассейны этих рек, но и распространились на Гур, Коппи, Самаргу, Мухен, Хор. Скорость расселения достигала 75–100 и более километров в год. На Анюе заготовки шкурок норки начались уже в 1944 году, а к 1954 году, то есть через 15 лет после выпуска, добыча перевалила за тысячу голов в сезон. Так же стремительно заселила американская норка бассейн Большой Уссурки. По Хору и Бикину норку начали выпускать в 1949 году, а уже в 1964-м здесь добыли более четырех тысяч шкурок.

Лучшие места обитания норка находит в среднем течении крупных рек (150–400 километров длиною) и нижнем течении рек более мелких (100–150 километров). Особенно благоприятны для нее так называемые «разбои», где главное русло разбивается на многочисленные протоки и рукава с заломами и завалами, тянущимися иногда непрерывно на несколько километров. Здесь обычны острова, изрезанные проточками и сплошь заваленные карчами и плавником. Вся пойма и долина покрыта сильно захламленными широколиственными и кедрово-широколиственными лесами с густым подлеском и травяным покровом. Зимой в этих «разбоях» всегда есть «пустоледья», много полыней и «таличков». И норки здесь бывает больше, чем где бы то ни было в другом месте.

Хорошо приживается норка и на более крупных реках со спокойным течением. Конечно, условия здесь хуже, особенно если есть перекаты, которые зимой промерзают, образуя наледи. Поэтому норка предпочитает типичные таежные речки, неширокие, с быстрым течением, неглубокими плесами, мелкими перекатами и слабо разработанной поймой. Лесистые склоны гор часто опускаются здесь прямо к воде. Островов мало, зато много мелких притоков. Дно выстлано крупной галькой, берега высокие, рыхлые, в воде много плавника, а по берегам — завалов. Примерно такие же условия она находит в старицах и пойменных озерах с захламленными берегами, поросшими лесом.

Летом в таких водоемах норке очень хорошо, зимой — значительно хуже: рыба в таких речках скатывается вниз, а в старицах часто гибнет; обычны наледи, в малоснежные и холодные зимы они тянутся непрерывно на многие километры. Зимой норка, как правило, покидает такие места, оставаясь лишь у омутов и в незамерзающих ключах.

Малопригодны для ее жизни и реки, покрывающиеся сплошным льдом без полыней, а также реки со скальными или заболоченными берегами. Хозяйственная деятельность человека — сплав леса, выпас скота, распашка земель или просто частое появление людей с собаками — тоже не нравится норке. В таких местах ее мало.

В верховьях ключей и истоках рек норки живут лишь в теплый период года, да и то в небольшом количестве. Зимой здесь все перемерзает и закипает в сплошных наледях.

По большинству рек Приморья и Приамурья плотность населения норки непрерывно увеличивалась, достигнув максимума к 1965 году. В 1965–1966 годах в бассейнах Анюя, Хора Кии, Обора, Немпту, Бикина и во многих других местах плотность норки достигала 5–6 особей на один километр берега, а в лучших местах обитания (например, в «разбоях») их водилось до 10–15 на километр поймы. Многочисленным зверек стал даже и в несвойственных ему районах. Школьники ловили норку по заболоченным ручьям, вдоль дороги Хабаровск — Елабуга. Норка обжила старые осушительные каналы на лугах и марях. В сезон 1965/66 года даже малоопытные охотники добывали по 20–30 шкурок в месяц.

Осенью 1965 и 1966 годов я занимался учетом поголовья норки по Хору и Бикину и сейчас уверен, что в те годы мы наблюдали «взрыв» — лавинообразное нарастание численности вида. Это подтверждается и данными промысла. В 1962/63 году на Бикине брали по 7–8 норок с километра поймы, а за сезон добывали до сотни зверьков. В большинстве районов норка вышла на первое, второе или третье места в пушных заготовках, общая стоимость норочьих шкурок достигала 10–14 процентов стоимости всей добываемой пушнины. Все это породило большие надежды, однако за «взрывом» последовало неожиданное и резкое падение численности.

Максимум был отмечен в 1962 году по Анюю и смежным рекам и в 1965 году — по рекам среднего и южного Сихотэ-Алиня. С 1966 года начался спад, о чем красноречивее всего говорят цифры. Уже в 1968 году процент заготовок в сравнении с «пиком» 1962 года составил: по Анюю, Хору, Пихце, Немпту и Обору — 9; по Хору с Подхоренком и Кией — 5; по Бикину — 3; по Большой Уссурке — 14; по верхнему течению Уссури с Арсеньевкой — 22; по восточным склонам Сихотэ-Алиня от реки Ботчи до озера Кизи — 25; от Самарги до реки Джигитовки — 45. Отсюда видно, что спад был особенно резким севернее 45° с. ш.

Колебания в заготовках норки наблюдались и раньше, но не были такими резкими, продолжительными и повсеместными. Причины этого явления до сих пор остаются непонятными. Среди специалистов существует мнение, что мы столкнулись с обычным «перепромыслом», то есть добывали больше, чем позволял естественный прирост. «Перепромысел», конечно, был, но на ограниченных участках и вряд ли может считаться основной причиной. Резкое угнетение популяции норки охватило слишком большие площади, даже и те районы, где норка никогда не промышлялась.

Указывают также на сильные наводнения 1966–1967 годов. Но они могли погубить лишь ослабленных зверьков, и также на ограниченных участках. Как уже говорилось, осенние паводки норке не опасны, так как молодняк в это время уже прекрасно плавает. Когда утверждают, что «наводнения погубили норку», это звучит почти как в басне: «…и щуку бросили в реку».

Причины, вероятно, надо искать в очень высокой плотности населения норки, образовавшейся всего через 30 лет после ее «переезда» в Приморье и Приамурье. Перенаселение для любого вида часто чревато гибельными последствиями: начинаются болезни, падают темпы размножения, повышается смертность. Это весьма характерно для вновь формирующихся популяций «иноземного» происхождения: сначала численность стремительно нарастает, плотность становится чрезмерно большой, а потом наступает резкий спад. И дело тут не столько в нехватке кормов или заразных болезнях. Дело тоньше. В жизни вида постоянно действуют какие-то механизмы саморегуляции, о которых мы знаем пока немного. Мы знаем только, что активность размножения обратно пропорциональна численности вида: с увеличением численности она снижается, на каком-то предельно допустимом уровне размножение может вообще прекратиться. А как все это регулируется, для нас пока загадка.

Именно такую картину мы наблюдали и в данном случае. Чем многочисленнее была норка, тем резче, буквально катастрофически падала ее численность. Это происходило в бассейнах Хора, Бикина, Большой Уссурки, в истоках Уссури. Наоборот, там, где норка никогда не была многочисленной, не произошло и резкого спада. Пример — реки Самарга, Коппи, Тумнин.

В самые последние годы численность норки начала восстанавливаться, но такого высокого уровня, как в 1962–1965 годах, она уже вряд ли достигнет.

Норка очень проворна и в воде, и на суше. Это чрезвычайно подвижный зверек, ее редко удается видеть отдыхающей или хотя бы неторопливой, вся она — в энергичном движении, в постоянном поиске. Она хорошо видит и слышит, у нее тонкое обоняние, и поиск ее редко бывает безрезультатным.

Основная пища норки — рыба, мышевидные грызуны, речные раки и лягушки. Изредка она ловит мелких птиц, ест насекомых. При случае может задавить белку или молодую ондатру. Из рыб чаще всего охотится на гольянов, пескарей, вьюнов, бычков, хариусов, чебаков, ротанов. Рыба эта сорная и непромысловая, и вреда рыбному хозяйству норка не причиняет. Наоборот, уничтожая этих пожирателей икры и мальков, она, как и выдра, приносит человеку большую пользу.

Речные раки — любимое лакомство норки. Там, где их много, она предпочитает их рыбе. Лягушек охотно ест в течение всего года, но особенно с октября по март, когда они зимуют, пребывая в оцепенении, и становятся легко доступными. Мышей и полевок зимой ловит чаще, чем летом, потому что зимой многие водоемы промерзают.

Для норки характерна кормовая специализация. Раки, рыба, лягушки, грызуны — пожалуй, это и все; другую пищу норка употребляет редко. В этом отношении условия Приморья и Приамурья близки к идеальным во все сезоны года, и норка здесь всегда хорошо упитана. Зимою многие особи, особенно самки, живут на маленьких индивидуальных участках, иной раз, не выходя за пределы небольшого омута или ямы, и полностью обеспечивают себя кормом.

От такой сладкой жизни норка начинает привередничать. Приходилось видеть мертвых рыбок с глубокими проколами на боках — это следы клыков норки. Добыча чем-то ей не понравилась, и она ее бросила. Часто бросает она пойманных лягушек и даже раков. Впрочем, бросить рака может лишь очень сытая норка.

Нередко пишут, что норка — злейший враг ондатры. Это действительно так: и на родине зверька, в Америке, и у нас, особенно в Сибири, где кормовые ресурсы бедны. Но в Приморье и Приамурье норка и ондатра сплошь и рядом живут в одном заливе или протоке. По Хору и верховьям Уссури мне приходилось наблюдать их жилые норы буквально рядом, при этом хищник и грызун как бы не замечали друг друга.

Норка активна преимущественно ночью. В пасмурную погоду, при тихом снегопаде она бодрствует и днем. Размеры индивидуальных участков очень неодинаковы. Крупные самцы регулярно обходят участок реки длиною до 10–15 километров; самки или старые особи живут на ограниченных участках. Границы участков местами пересекаются, но вражды между зверьками нет — всем хватает жизненного пространства и корма.

На своем участке норка имеет несколько гнезд, чаще всего вырытых в крутых лесистых берегах. Вход в гнездо находится обычно ниже уровня воды, другой ход ведет на поверхность.

Гон у норки бывает в марте, хотя активность зверьков резко возрастает уже во второй половине февраля. Во время гона норка натаптывает много троп вдоль крутых берегов. Самцы отчаянно дерутся.

Щенки появляются в первой половине мая. Количество их в выводках достигает 9—11, но чаще бывает 4–6. Рождаются норчата крошечными, слепыми. Очень быстро растут и в месячном возрасте вылезают из норы, ползают, пробуют есть рыбу, раков и другую приносимую матерью пищу. В два месяца начинают приучаться к самостоятельности, а в августе не хуже родителей бегают и плавают. К началу октября становятся вполне взрослыми.

Врагами норки являются соболь, харза, колонок и крупные хищные птицы. Очень редко ее ловят лисица и волк. Нападений со стороны выдры наблюдать не приходилось: оба эти хищника уживаются в одних и тех же водоемах, причем где много выдры, как правило, много и норки. Вероятно, это обусловлено тем, что норка слишком мала для нападения на выдру, а выдра отличается «благородством» поведения.

Сейчас, на четвертом десятке лет после начала акклиматизации, норку научились ловить многие охотники. С каждым годом интерес к ней возрастает, ловят ее все больше, в некоторых районах даже чрезмерно много.

Наиболее успешна добыча норки в конце октября — начале ноября, по чернотропу. На иле под карчами, нависшими карнизами берегов, в заломах и других местах долго сохраняются четкие отпечатки ее следов. Читать их значительно легче, чем зимою по снегу; опытный охотник без особого труда находит гнезда и «ходовые» места норок и до выпадения снега за 10–15 дней успевает выловить большую часть зверьков на участке.

Капкан на норку лучше всего ставить в воду и маскировать не обязательно. Но он должен быть чистым и тусклым, без блеска «новенького железа». Капканы, поставленные на суше, требуют маскировки. Обычно их травят в «узком» месте, аккуратно вырыв ямку, сверху маскируют мелкими сухими листьями или мхом. Устанавливать капкан желательно возле глубоких мест, чтобы попавшийся зверек утонул. В противном случае он часто отгрызает лапку и уходит.

Следы норки и колонка очень похожи; чтобы различать их, нужно иметь навык. Колонок в постановке лапок очень строг, след его тянется четкими «двойками». А норка на ходу небрежна, легко переходит с «двоек» на «тройки» и «четверки». Кроме того, она чертит свой след хвостом, что для колонка совсем нехарактерно. След норки более продолговат, чем у колонка; на нем и зимой, и летом четко видны отпечатки подушечек стопы и пальцев, потому что лапка у норки голая. У колонка лапки зимою опушены.

Зимою норка ведет очень скрытный образ жизни, пользуясь обширными «пустоледьями» вдоль берегов. Она легко передвигается под снегом. Толща снега по берегам водоемов обычно пронизана «тоннелями», по которым зверьки ходят, не выдавая своего присутствия. Зимой только опытный зверолов Может обнаружить место обитания норки.

КОЛОНОК

Вес самцов до 850 г, длина туловища достигает 40 см, самки весят не более 430 г, а длина их туловища — до 32 см.

Колонок при своих небольших размерах очень кровожаден и злобен; сила в сочетании с проворством позволяет ему душить животных, больших его по весу в несколько раз.

Лучшие места обитания колонка.

Колонок в постановке лапок очень строг и в большинстве случаев оставляет отпечатки «двоек». Зимой лапки у колонка опушенные.

Колонок — самый распространенный в уссурийских лесах мелкий хищник, он заселяет почти все угодья Приморья и Приамурья. Это небольшой зверек, с ровным ярко-охристым или рыжим мехом, круто изогнутой спиной длинного гибкого тела, короткими ногами, пушистым хвостом и злобной хищной мордочкой в черной «маске». У самцов амурского колонка длина туловища достигает 40 сантиметров, а вес — 850 граммов. Самки значительно мельче.

Обилие колонка в уссурийских лесах отмечали все ученые, начиная с XIX века. Много его и сейчас. Чрезмерный, ничем не ограниченный промысел 20-х годов, подорвавший поголовье многих пушных зверей, мало отразился на численности колонка, что подчеркивает его высокую выживаемость. Впрочем, шкурка колонка ценилась низко, что в определенной степени способствовало сохранению вида.

Численность колонка в отдельные годы испытывает резкие колебания, которые обусловлены, в первую очередь, состоянием кормовой базы и погодой. Чрезмерный промысел мало влияет на его численность даже там, где охота на колонка особенно популярна. Колонок очень подвижен: опустошенные промыслом угодья он быстро заполняет, переходя с соседних участков.

Осенью и зимой больше всего колонка держится в долинных лесах с пышной растительностью, в разреженных выборочными рубками кедрово-широколиственных лесах, в островных лесах на сельскохозяйственных землях, на старых гарях. Здесь нередко обитает до 40–60 зверьков на 10 квадратных километров, а то и больше. Осенью 1965 года по долине Хора на отдельных участках я насчитывал 70–80 особей на 10 квадратных километров.

Почти так же много колонка в ненарушенных кедрово-широколиственных и кедровых лесах горных склонов. Населяет он и старые дубняки с густым кустарниковым пологом, и перелески вокруг сельскохозяйственных полей.

В кедрово-еловых и тем более пихтово-еловых лесах колонка намного меньше. Нельзя сказать, чтоб эти леса были совсем для него непригодны, но отсюда колонка вытесняет соболь — его сильный и постоянный враг. В пихтово-еловой зеленомошной тайге и лиственничниках севернее истоков Большой Уссурки и по левобережью Амура колонка было мало и в 30-е годы, когда соболь был очень редок. Объясняется это суровыми условиями обитания и очень бедной кормовой базой таких лесов.

Самая высокая плотность населения колонка наблюдается на юге Приморского края, по Уссурийско-Ханкайской низменности, на южных и западных склонах Сихотэ-Алиня, в Еврейской автономной области. По мере движения к северу численность его заметно падает. Меньше всего этого зверька в бассейнах Коппи, Тумнина, Горина, Амгуни, Бурей, в верхних частях бассейнов Хора, Анюя, Гура, Самарги, Кура и Урми. На карте-схеме очень хорошо видно, что колонка больше всего там, где нет соболя.

Колонок — хищник и питается главным образом мышевидными грызунами. Колебания численности грызунов вызывают и колебания численности колонка со сдвигом их на один год. Но иногда бывают и несоответствия — например, из-за холодной и дождливой погоды весной и летом молодняк погибает. Именно так было в 1969 году на юге Сихотэ-Алиня. Вероятно, определенную роль тут играют и заразные заболевания. Но надо признать, что причины изменений численности колонка (как и ряда других животных) далеко еще не полностью раскрыты учеными.

Для колонка характерны сезонные кочевки. Весной и летом он редок в поймах рек, зато обычен по речным террасам и салонам гор. Осенью колонки спускаются в долины и движутся вдоль рек вниз по течению. Если в горных лесах много мышевидных грызунов, колонок держится там до середины зимы, когда глубокие снега начинают затруднять его охоту. Если же мышей мало, колонок пускается в путь уже с октября. В поймах рек, по протокам, старицам, озерам он обычно находит для себя достаточно корма в виде рыбьей мелочи, лягушек, раков, дохлой рыбы.

Несмотря на свои небольшие размеры (меньше домашней кошки), колонок очень кровожаден и злобен и обычно уничтожает все, что может. Он достаточно силен и проворен, без особых затруднений душит животных гораздо крупнее себя: зайцев, тетеревов и др. Иной раз думаешь, глядя на колонка: «будь он размерами с медведя, от него не спастись бы никому, в том числе и людям».

Походы колонка бывают разной длины. В теплую погоду, особенно при недостатке кормов, он за ночь проходит 10–12, а то и 18–20 километров. В морозы, да еще если пищи хватает, ограничивается коротким маршрутом — 200–400 метров или даже меньше. А иной раз вылезет из норы, схватит несколько глотков колючего морозного воздуха — и назад! Морозов он не любит.

Впрочем, колонок довольно хорошо передвигается под снегом, и по числу следов никогда нельзя судить о числе колонков: зверьки под снегом, где у них проторены длинные тоннели. Самки более склонны к такой скрытной жизни, чем самцы.

В марте, с сокращением морозов, колонии становятся очень активны. Во второй половине этого месяца у них начинается гон. Примерно через месяц самка приносит потомство. Детеныши рождаются совсем беспомощными, но уже через два месяца выглядят почти взрослыми, и мать начинает водить их табунком. К сентябрю семья распадается, и молодые зверьки ведут самостоятельную жизнь.

Убежище колонок устраивает под корнями, в дуплистых деревьях и колоднике, под кучами хвороста, под валежинами. Гнездовая камера устроена старательно, она удобна, тепла, выстлана ветошью, шерстью, перьями. Кроме основного гнезда у колонка на охотничьем участке есть несколько временных убежищ, которыми он пользуется периодически.

Колонок — отличный рыболов и хороший пловец. Неоднократно приходилось наблюдать его переправы через довольно крупные и быстрые реки. Зимой вдоль тихих проток и озер нередко можно наблюдать грязные колоночьи тропы: в это время он охотно держится в «пустоледьях», добывает там рыбу и раков, остерегаясь норки.

Еще десять лет назад колонки массами собирались на нерестилищах кеты, горбуши, симы и других лососевых рыб и жили здесь с сентября до весны. Сейчас, в связи с уменьшением запасов этих рыб, такого почти не происходит.

Осенью, когда начинаются интенсивные кочевки белки, колонок почему-то движется за нею. Много его собирается в районах систематического отстрела белки. В бассейне Большой Уссурки, например, было отмечено «стекание» колонка на ружейную стрельбу. Возможно, его привлекают свежеободранные беличьи тушки, бросаемые охотниками.

Сам он ловит белку лишь изредка, скрадывая ее во время кормежки на земле.

На Алтае, в Сибири, Амурской области и во многих других местах отмечены враждебные отношения соболя и колонка, причем соболь активно его преследует и уничтожает. В уссурийских лесах систематического преследования не наблюдалось, хотя часто бывают драки между этими зверьками. В большинстве случаев соболь побеждает и душит колонка.

Оба эти хищника находят очень хорошие условия в наших лесах. Но соболь, как правило, вытесняет колонка из заселенных им угодий. В глухих дебрях Сихотэ-Алиня и других горных систем колонка было особенно много в 30—40-х годах, когда соболь почти отсутствовал. По мере восстановления численности соболя колонку пришлось сильно потесниться. В настоящее время в тех лесах, где соболя стало много, колонок очень редок. Зато он быстро появляется в тех местах, откуда уходит соболь: например, в лесах, разреженных выборочными рубками.

В последние 35 лет колонку постоянно приходится встречаться с американской норкой. Оба хищника не терпят друг друга и часто дерутся насмерть. Убитую норку колонок съедает, норка же задавленного колонка чаще бросает.

Кроме того, врагами и конкурентами колонка являются лисица, енотовидная собака, рысь, лесной кот, харза. Нередко он становится жертвой крупных пернатых хищников, в первую очередь каменной и бородатой неясытей, филина, полярной совы.

Иногда удается из укрытия наблюдать за охотящимся колонком. Движения его то спокойны и неторопливы, то резки и стремительны. Он тщательно обследует все места, где может оказаться мышь, лягушка, птичье гнездо или другая пища. То он исчезнет в ворохе хвороста, то залезет в какую-то нору, то вскарабкается на дерево и осматривает местность. Задавив полевку или лягушку, он тут же съедает, а потом тщательно чистит себя и приводит в порядок. Если колонок остановился возле быстрого ручья, то вовсе не потому, что не знает, как перебраться. Он смотрит, нет ли где-нибудь у камня или под берегом рыбки, рака, лягушки.

Колонок ест всевозможную падаль с видимым удовольствием. Найдя погибшее животное, он держится около него, пока не съест. Впрочем, ему редко удается пировать в одиночку: счастливчика очень быстро обнаруживают его собратья.

Нередко охотник, возвратившись к убитому всего 6–7 дней назад кабану, косуле или изюбру, находит лишь обглоданные кости да смерзшуюся шкуру и, конечно, многочисленные колоночьи тропки вокруг. Приходилось видеть такое и около трупов медведей и даже тигров. Установив здесь 5–6 капканов, можно за несколько дней поймать до 20 колонков. И грабители будут наказаны, и ущерб возмещен.

Промысловое значение колонка очень велико. По общей стоимости заготовляемых шкурок колонок в Приморье и Приамурье уступает лишь соболю и белке. В благоприятные годы охотники здесь ловят до 160 тысяч колонков и более. Многочисленность и широкое распространение колонка позволяют еще усилить промысел. Охота на колонка была у нас непопулярной из-за очень низкой заготовительной цены его шкурки. Ловили зверька случайно, попутно, специально за ним почти не охотились. Сейчас цены на колонковые шкурки повышены, и интерес к нему сильно возрос. Амурский колонок крупнее и пушистее колонков других подвидов.

На международном пушном рынке он ценится значительно дороже.

Колонок не страдает от хозяйственной деятельности человека. Распашка земель, вырубки леса скорее даже улучшают условия его обитания. Он водится вблизи сел, по мелколесью и кустарникам вокруг полей. Зимою нередко живет прямо в селах. Летом 1968 года мне удалось наблюдать выводок колонка в Хабаровске, в ста метрах от самой оживленной улицы.

Видимо, в связи с освоением земель под сельское хозяйство и вырубкой коренных лесов значение колонка в будущем возрастет, и он, возможно, займет ведущее место в пушных заготовках по всему Приморью и Приамурью.

Колонок очень плодовит. 4–7 детенышей для него обычны, нередко их бывает даже 12. При такой плодовитости вполне можно вылавливать ежегодно до 60 процентов осеннего поголовья.

Охота на колонка разрешена в Приморском крае с 5 ноября, в Хабаровском — с 1 ноября. Это неоправданно поздние сроки. В 1965–1969 годах мне пришлось заниматься контрольным отловом зверьков с целью изучения их линьки. Оказалось, что мех 90 процентов колонков полностью вызревает к 20 октября на севере Приморского края и к 25 октября — на юге. О вызревании колонкового меха в Хабаровском крае к 15 октября сообщил охотовед В. П. Сысоев. Таким образом, начало промысла ежегодно затягивается почти на полмесяца.

Добывать колонка просто и интересно. Он очень неосторожен, в любые ловушки и почти на любую приманку идет без раздумий. Многие охотники капканы на колонка вовсе не маскируют, а иные не очищают даже от заводской смазки. Он ловится почти как домовая мышь в мышеловку.

Капканы ставят по берегам рек и озер, вдоль лесных троп, на старых лесосеках, по закрайкам болот и в других местах, часто посещаемых колонками. Капкан важно поставить так, чтобы зверек по пути к приманке не мог его миновать. Для этого из разных подручных материалов (кора, толстые палки, старые дупла и т. п.) делают «домики», пристраивая их к стволам деревьев, валежинам или обрывам. «Домик» смастерить нетрудно. В дальний его конец забрасывают приманку (ее лучше привязать к чему-нибудь), а у входа устанавливают капкан. На случай дождя или снега он обязательно должен быть под крышей. Хорошо ставить капканы в дуплах у корней деревьев, в нишах под карчами и в других местах, где молено обойтись и без «домика». Важно соблюсти три условия: чтобы приманка была за капканом или над ним, чтобы подход к приманке был только через капкан и чтобы капкан был закрыт сверху от осадков.

Чем больше поставить капканов на колонка, тем лучше. Некоторые охотники настораживают их по 200–300 штук да плюс к этому имеют столько же кулемок. В благоприятные годы им удается добыть более 200 колонков за сезон.

Лучшее время для ловли колонков — поздняя осень, до наступления 20-градусных морозов. В ноябре они ловятся хорошо почти до конца месяца. Но в декабре, когда наступают лютые морозы, колонок все чаще и чаще отсиживается «дома», иногда по неделе не выходя из гнезда.

Особенно хорошо ловить его по чернотропу. В это время колонок очень активен, да и охота не утомительна: еще тепло, снега нет, ходить легко. По свежей утренней прохладе, в ожидании удачи идешь от одного капкана к другому. Здесь кто-то и как-то ухитрился захлопнуть капкан и утащить приманку (значит, плохо поставил!), там колонок отгрыз лапу и ушел из капкана (чаще проверять надо!), а вон там сидит. Сидит, ждет, попался!

Колонок видит вас издали, застывает в неподвижной позе: еще надеется, что не заметят его, проедут мимо. А когда поймет, что надежды нет, весь соберется в комок, готовый защищаться до конца. Любую попытку взять его в руки колонок встречает резким стрекотом, вонючей струей из прианальной железы и решительным оскалом зубов. Вы хотите прижать его сапогом — он ловко увертывается. Не удается номер и с варежкой — он ее прокусывает. А в глазах столько злости и решимости драться, что невольно начинаешь его уважать. Наконец он взят в руки, «успокоен» и положен в рюкзак. Длинный, яркий, пушистый. А впереди еще почти целый день. Солнце только что поднялось и обещает отличную погоду. А вид золотой осени в тайге рождает бодрость и острое ощущение жизни… Что ни говорите, а есть свои прелести в охоте на колонка!

ГОРНОСТАЙ

Вес самцов у разных особей от 100 до 175 г. Самки по весу легче почти в два раза. Горностай в зимний период имеет белоснежный наряд, за исключением концевой половины хвоста, которая всегда черная. Спина и бока у него летом коричневые, а горло, шея, грудь и брюшко — белые. Горностай — смелый, ловкий и очень подвижный зверек. Нередко в его кладовых можно найти до нескольких сот мышей и полевок, у которых отъедена лишь часть тела.

Распространение горностая.

Небольшими очагами горностай распространен и на юге Приамурья.

След крупного горностая на рыхлом снегу, лежащем поверх наста. Ход легкий — отпечатки расположены «четверкой». Рядом схема обычных прыжков с парными следами.

У горностая тонкое, удлиненное, чрезвычайно гибкое тело, короткие лапки и узкая голова. Летом спинка и бока у него коричневатые, а горло, шея, грудь и брюшко белые. Зимой он весь белоснежный, только конец хвоста всегда черный, что отличает его от ласки.

Взрослый самец горностая, обитающего в Амуро-Уссурийском крае, весит от 100 до 175 граммов. Самки легче самцов почти в два раза. В Приморье горностай очень редок, в Приамурье встречается чаще, но и здесь малочислен. По последним литературным данным, ареал горностая охватывает все Приамурье и от широты Хабаровска в виде клина простирается к югу вдоль главной оси Сихотэ-Алиня до 44° с. ш. Это — территория сплошного распространения. Небольшими очагами зверек живет гораздо шире. Приходилось встречать его в бассейнах Маргаритовки, Малиновки, в верховьях Уссури и в других местах южного Приморья.

Чаще всего горностай обитает по долинам рек, протекающих через пихтово-еловые и лиственничные леса левобережья Амура. Это лучшие для него места. Но и здесь на десятки квадратных километров редко приходится более 10 зверьков.

На Сихотэ-Алине горностая больше в северной его части. Зимой 1965/66 года в верховьях Хора была отмечена плотность — 6–8 особей на 10 квадратных километров поймы. На Бикине горностая гораздо меньше, еще меньше на Большой Уссурке и далее к югу.

По левобережью Амура в 30-е годы добывали несколько тысяч горностаевых шкурок в год. С 1940 года заготовки начали падать, а с 1965 года они исчисляются уже сотнями. На Сихотэ-Алинеи в 30-е годы заготовки редко превышали тысячу шкурок. В настоящее время они сократились до нескольких десятков.

Отчасти тут виновата недостаточная организация промысла, но главным образом — соболь. Горностай не выдерживает его конкуренции. Максимум заготовок горностаевых шкурок приходится на те годы, когда соболя было мало.

Основа питания горностая — мышевидные грызуны, но иногда он ловит птиц, пищух, белок и даже зайцев. Горностай — смелый, ловкий, чрезвычайно, подвижный зверек. Убивает он гораздо больше, чем ему нужно для еды. Нередко в его кладовых можно найти несколько сотен мышей и полевок, заготовленных про запас.

Человеку горностай ни полезен, ни вреден. На сельскохозяйственных землях его очень мало: там господствует опасный для горностая колонок. В охотничьем хозяйстве он также не играет сколько-нибудь заметной роли.

Лет 200–400 назад, когда в Европе хватало королей, мех горностая очень ценился. Этот мех с непременными черными хвостиками так и назывался «королевским». Вместе с падением монархий утратил свои привилегии и горностай. Оказалось, что белоснежный, пышный и очень прочный мех искусственно выведенной белой клеточной норки во всех отношениях лучше «королевского» меха.

ЛАСКА

Летний наряд ласки.

Волосяной покров зимой чисто-белый, летом верх тела окрашен в темно-коричневый цвет, снизу же зверек остается белым постоянно.

Хвост ласки составляет 13 % ее длины от кончика носа до корня хвоста, в то время как у горностаев он равен 40 % длины тела.

Зимний наряд ласки.

Зимой отличить ласку от горностая можно еще по хвосту. У ласки он весь белый, у горностая же кончик хвоста всегда черный.

Парный отпечаток лап ласки на снегу и схема ее прыжков при быстром ходе.

Ласку можно назвать уменьшенной копией горностая. Это самый мелкий представитель отряда хищных. Она даже мельче крысы. Самцы имеют длину тела от 13 до 17 сантиметров, самки еще меньше. Средний вес самцов — 52, самок — 41 грамм. У ласки очень тонкое, вытянутое, чрезвычайно гибкое тело, узкая голова, короткие ноги и небольшой хвост. Зимой ласка совершенно белая, летом белой остается только нижняя часть тела, а верхняя становится темно-коричневой.

Питается ласка мышами и полевками. Она беспрестанно рыскает в завалах хвороста, под стогами сена и скирдами, в каменистых россыпях. Ее змеевидное тело с небольшой головой легко проникает в норы грызунов, которым от маленького хищника нет спасения. Легко передвигается ласка и в толщах снега. Мышей и полевок она умерщвляет всегда одним и тем же приемом, прокусывая им череп в затылочной части.

Ласка очень неприхотлива и может жить везде, где есть мелкие грызуны. Однако ее распространение значительно ограничивают более сильные хищники — горностай, колонок и соболь, не упускающие случая задавить ласку.

Практически ласка населяет почти всю территорию Амуро-Уссурийского края, но повсюду очень редка. Более или менее обычна она в культурных ландшафтах, вблизи сел, где не водятся ее конкуренты. Расселение ласки представляет ряд небольших и относительно независимых микроареалов, разделенных большими пространствами, где этот зверек вообще не водится.

Основные места ее обитания — стога сена, скирды соломы, поля, огороды с копнами сухих стеблей и т. д. Разрушение их (например, вывоз сена или соломы) часто приводит к гибели ласки.

В охотничьем хозяйстве значение ласки ничтожно. Но этот зверек очень полезен в сельском хозяйстве, так как уничтожает множество грызунов. Ласка давит мышей, полевок и землероек в десятки раз больше, чем может съесть. При обилии грызунов она поедает лишь мозг своей жертвы, бросая остальное.

Это один из немногих примеров, когда ненасытная кровожадность хищника очень полезна человеку.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

КОПЫТНЫЕ

Лось. Изюбр. Кабан. Косуля. Кабарга. Северный олень.

В Амуро-Уссурийском крае обитает восемь видов копытных животных: лось, изюбр, пятнистый олень, косуля, северный олень, кабарга, кабан и горал. Пятнистый олень и горал описываются в главе «Редкие и исчезающие звери». Остальные шесть видов копытных, особенно изюбр, косуля и кабан, широко распространены, хотя значительно сократили свою численность за последние сто лет. Они имеют важное значение в охотничьем хозяйстве Приморского и Хабаровского краев, в жизни удэгейцев, нанайцев и орочей. Свыше 90 процентов мяса, заготовляемого охотничьими организациями, приходится на лося, кабана и изюбра. Косуля издавна служит объектом очень популярной осенне-зимней любительской охоты.

Если кабан и изюбр — типичные обитатели уссурийских лесов, то лось и, особенно северный олень, неотделимы от ландшафтов охотского типа и в Амуро-Уссурийском крае обитают постольку, поскольку эти ландшафты вклиниваются на юг вдоль Сихотэ-Алиня и других горных систем.

В последние десятилетия хозяйственная деятельность человека заметно изменяет расселение копытных в крае. Для одних (изюбр, косуля, лось) эти изменения благоприятны, для других (кабан, кабарга, северный олень) неблагоприятны. Очень важно следить за происходящими изменениями и находить правильные формы и методы хозяйственного использования копытных животных. До сих пор они далеко несовершенны.

Многие считают, что с годами зверя будет все меньше и меньше, что это естественно и неизбежно, поскольку вырубаются и горят леса, прокладываются дороги, строятся города и поселки. Это неверно. Опыт охотничьего хозяйства в странах народной демократии и других европейских государствах очень убедительно показал, что в культурных ландшафтах численность копытных может не сокращаться, а возрастать по сравнению с первобытными лесами. Добиться этого в Амуро-Уссурийском крае — наша общая задача. Главное — надо любить и изучать зверей, бережно к ним относиться, правильно использовать те богатства, которые дает нам природа.

ЛОСЬ

В Приамурье и Приморье живет уссурийский подвид лося, широко распространенного в умеренном поясе Азии. Европы и Америки. Уссурийский лось значительно меньше обыкновенного. Обычно вес самца составляет 240–260 кг, а самки лишь не много тяжелее двух центнеров… Длина тела у быков 250–275 см., высота в холке 170–175 см. Размеры самок, заметно меньше.

Южная граница распространения лося.

Следы лося.

В Приморье и Приамурье живет уссурийский лось — подвид широко распространенного в умеренном поясе Азии, Европы и Америки и хорошо всем известного животного.

Европейский и особенно якутский лось — очень крупный, тяжелый зверь, достигающий полутонны веса, длинноногий, с высокой холкой, большой горбоносой головой и маленьким «символическим» хвостиком. Самцы лося летом, осенью и зимою носят рога с широко расходящимися в стороны лопатовидными отростками. Внешним видом лось несколько похож на лошадь.

Уссурийский лось значительно мельче обыкновенного. Вес даже старых быков редко превышает 300 килограммов, а самки лишь немного тяжелее двух центнеров. Длина тела у быков — 250–275, высота в холке — 170–195 сантиметров. Размеры лосих заметно меньше.

У лося очень характерная голова. Она кажется несоразмерно крупной. Большие подвижные уши, удлиненная верхняя губа нависает над нижней, внизу «серьга» — длинный, кожный вырост. На ногах — большие, острые и подвижные копыта; боковые (верхние) копытца тоже большие, посажены низко, поэтому при ходьбе по мягкому грунту, особенно по марям, они сильно раздвигаются, увеличивая площадь опоры.

В отличие от других форм и подвидов, рога уссурийского лося оленевидные и небольшие. Отростки — а их у взрослых быков чаще всего восемь — не уплощенные, а круглые, характерных «лопат» не образуют.

Типичные уссурийские лоси с оленевидными рогами обитают преимущественно на Сихотэ-Алине. По левобережью Амура и далее к северу и северо-западу размеры лосей постепенно увеличиваются, отростки их рогов приобретают приплюснутость, а по верховьям рек Бурей и Амгуни лоси с лопатовидными рогами встречаются уже часто. Здесь переходная зона от уссурийской к якутской форме.

Летом лоси покрыты коротким, плотным волосом, черным у самцов и темно-бурым у самок. К осени он отрастает до 8–12, а на шее и холке до 15–20 сантиметров, становится более тусклым и светлым. Зимний волосяной покров лося очень густой и теплый, но весьма непрочный из-за наличия внутри волос больших воздушных полостей. (Такие же волосы у изюбра, косули, кабарги и северного оленя). К весне зимние волосы начинают выпадать, заменяясь новыми. Линька затягивается до июля, иногда и в августе лось сохраняет остатки своей зимней «одежды».

Лося трудно спутать с каким-либо другим зверем. Наиболее близок к нему по размерам и сложению изюбр, но лось окрашен гораздо темнее, у него нет на задней части тела светлого «зеркала», большую голову он не поднимает высоко, как изюбр. Еще легче различить этих зверей в движении. Лось бежит рысью, легко и грациозно, высоко вскидывая ноги; на галоп переходят обычно раненые лоси, но скачут они, неумело, нескладно и тише, чем на рысях. Изюбр, наоборот, рысью бежит редко, предпочитая с шага сразу переходить на большие прыжки. Ноги он высоко не поднимает и всегда копытами чертит снег, даже если его и мало. Лось же и при глубоком снеге редко оставляет борозды от следа к следу.

Сведения о распространении уссурийского лося скудны и разноречивы. Н. М. Пржевальский сообщал, что лось в Уссурийском крае распространен к югу до истоков Уссури и даже до реки Раздольной, где изредка убивали одного-двух быков. Более детально южную границу его распространения проследил Л. Г. Капланов. Он установил, что лось по Сихотэ-Алиню обитает до истоков Большой Уссурки включительно. Это верно. Но неверно утверждение Л. Г. Капланова, впоследствии повторенное К. Г. Абрамовым и другими, будто граница распространения лося простирается до устья Большой Уссурки, пересекает Уссури и уходит в Китай. Здесь он ошибся. Распространение уссурийского лося тесно связано с растительностью охотского типа. Он обычен для лиственничных и пихтово-еловых лесов, в хвойно-широколиственных лесах уже редок и вовсе отсутствует в широколиственных лесах.

У лося есть большой физиологический недостаток: плохая терморегуляция тела. Он очень боится перегрева. Поэтому и продвижение его к югу ограничено летними температурами и количеством солнечной радиации. А поскольку характер растительности определяется, в сущности, теми же причинами, то взаимосвязь лося с определенными ландшафтами логично рассматривать как явление второго порядка.

Современная южная граница распространения уссурийского лося начинается на побережье Японского моря, между устьями рек Максимовка и Кема. Затем идет на юго-запад, пересекает средние части рек Заоблачной и Серебрянки, верховья Джигитовки, переваливая главный водораздел Сихотэ-Алиня в истоках Большой Уссурки и Рудной. Отсюда она резко поворачивает к северу, проходя по истокам рек Журавлевки и Малиновки. Бассейн Большой Уссурки лосем заселен до своей средней части. По главному руслу Бикина лось обитает до устья Оморочки, Далее граница пересекает притоки Хора, Катэн и Чукен, резко поворачивает к северо-западу и далее полностью охватывает бассейн Немпту и выходит к Амуру у села Елабуги.

По левобережью Амура южная граница распространения лося от Елабуги до озера Катар идет берегом Амура, затем уходит к низовьям Кура и Урми, пересекает верховья Ина, Биры, Биджана и снова выходит к Амуру, на этот раз к его левому берегу, несколько ниже села Хломпеевки.

Очень редко лоси встречаются за пределами этой границы. Так, весной 1960 года был убит лось в низовьях реки Маревки (бассейн Большой Уссурки). Осенью 1967 года двух лосей видели на реке Малиновке. В 1964 году был найден череп лося в вершине реки Кабарги. Старожилам известны случаи, когда лоси заходили вдоль главного Сихотэ-Алинского водораздела до верховьев рек Откосной, Дорожной, Павловки и Извилинки. Но случаи эти настолько редки, что их можно не принимать в расчет.

Зимние и летние места обитания лосей не одинаковы. Зимой эти животные держатся стадами или стойбищами в пихтово-еловых лесах и лиственничниках, на участках с рыхлым снежным покровом. Участки эти очень ограничены. Так, в Приморском крае в холодное время года лоси обитают в основном в 5–10-километровой полосе, примыкающей к главному водоразделу Сихотэ-Алиня.

Несмотря на свою теплую «шубу», лось не любит холода, а зимних ветров определенно боится. Зарастающие кустарником и молодым лесом гари — излюбленные места лося, здесь он постоянно держится до тех пор, пока не выпадет глубокий снег, не ударят морозы и не задуют ветры. Тогда зверь отстаивается в ельниках, на защищенных от ветра склонах.

Лось не любит ходить, хотя природа и наделила его такими длинными ногами. Зимой он ходит особенно мало, редко покрывая за сутки больше трех километров. Бывает, что стадо лосей в течение 7–14 дней не выходит за пределы одного квадратного километра, пока все доступные корма не будут съедены.

В 1966–1967 годах два отряда Восточно-Сибирской охотэкспедиции обследовали бассейн Бикина и приморские склоны Сихотэ-Алиня южнее Самарги. Летом и осенью лоси встречались одинаково часто и по Бикину, и по текущим в море рекам, но зимой они куда-то исчезли. Охотоведы, работавшие на приморских склонах, решили, что зверь ушел на Бикин. Их коллеги в бассейне Бикина думали, что он откочевал к морю. И только в середине зимы удалось выяснить: лоси с восточных и западных склонов Сихотэ-Алиня собрались в узкой полосе пихтово-еловых лесов главного водораздела.

С наступлением тепла, обычно в марте — апреле, лоси покидают зимние стойбища и широко разбредаются. В весенне-летний период они держатся по морскому побережью, заболоченным низинам, поймам рек, на берегах озер и заливов. Сырость и прохлада — основные требования лося в теплое время года.

Лось очень любит воду. Здесь он спасается от жары и кровососущих насекомых и поедает с большим аппетитом водную растительность.

У лося мощный пищеварительный тракт, способный перерабатывать грубые древесно-веточные корма. Далеко не всякое животное может переварить клетчатку древесных веток, но лось это делает весьма успешно. Зимой он питается главным образом ветками кустарников и деревьев: осины, ивы, тополя, черемухи, дуба, кленов, берез, кизильника, рододендрона, багульника, дополняя свою «диету» лишь мохом и лишайниками.

Летом рацион лося намного разнообразнее. С деревьев и кустарников он ощипывает сочные побеги с молодой листвой, но излюбленный его корм — растущие около воды и в воде вахта трехлистная, стрелолист, кувшинка, кубышка, аир, водяной лютик, нитчатка, горец земноводный, осока широколистная, рогоз, тростник и т. д.

Кормится лось в летнее время в сумерках и ночью. Там, где его не беспокоят, он ведет себя шумно, плавает, булькает, чихает, отфыркивается. Нередко целиком погружает голову в воду, добывая пучки водной растительности и опять-таки шумно, с аппетитом, отправляет их в свой мудро устроенный четырехкамерный желудок со сложнейшими механизмами переваривания пищи.

Весною и летом лоси собираются вокруг мощных природных солонцов. Особенно любят они солонцы, расположенные вблизи водоемов или на марях. Ходят сюда иногда за 20–30 километров, но обычно стараются держаться в радиусе не более 5–10 километров.

Обычно солонцы представляют собою сильно минерализованные ключи или обнажения глин. Во многих солонцовых ключах вода по вкусу напоминает лечебные минеральные воды. Но вот глина «сухих» солонцов далеко не всегда содержит в себе минеральные вещества, и нам пока неясно, что побуждает лося и других животных есть эту глину.

Местность вокруг солонцов всегда вытоптана животными, глина нередко выедена на площади до гектара и до полутора метров в глубину. Глубоко выбитые в земле звериные тропы лучеобразно подходят к солонцу со всех сторон. Звери их топчут столетиями.

Природные солонцы в лесу — средоточие жизни, потому что растительность Приморья и Приамурья бедна минеральными солями, необходимыми всем животным. Наиболее частые посетители солонцов — лось, изюбр и косуля. Изюбр — зверь очень чуткий, у солонца он осторожен вдвойне. Часами неподвижно стоит изюбр в 100–150 метрах от солонца, прислушиваясь к тихим шорохам и улавливая только ему доступные запахи. Малейшее подозрение — и изюбр уходит прочь. Лось ведет себя более бесцеремонно. Постояв всего несколько минут на подходе, он тут же шумно идет к солонцу и начинает еще более шумно «солонцевать». Осторожные изюбры солонец в это время покидают, а вновь пришедшие терпеливо ждут, пока уйдет лось: столь шумное соседство кажется им опасным. И не зря: солонцы хорошо знают и крупные хищники; возле них обычны следы бурого медведя, тигра, волка.

Севернее устья Самарги многие лоси весну и лето проводят на морском побережье, где прохладно, сыро и сравнительно мало гнуса. Здесь они кормятся на приморских моховищах, старых гарях, лиственничниках, едят морские водоросли, лижут с камней соль. Но и здесь лосей больше близ устьев рек с переувлажненной поймой.

Летние и зимние места обитания уссурийского лося обычно отстоят друг от друга на 20–100 километров. Есть и группировки оседлых лосей, которые не совершают сезонных кочевок, а переходят из одних стаций в другие в пределах небольшого района.

Весной лоси начинают двигаться к местам «летовок» иногда уже в марте, а изредка и в феврале. Если они приходят на летние пастбища еще в период снеготаяния, то держатся на возвышенных местах, спасая свои ноги от наста и тонкого льда.

Численность лосей в различных угодьях и в разное время года непостоянна. Летом вблизи крупных природных солонцов, в поймах рек, на низменных участках морского побережья и вокруг больших озер их количество достигает 15–20 голов на 10 квадратных километров. Такие же и даже большие плотности наблюдаются на зимних стойбищах.

Средний показатель плотности, как правило, меньше единицы на 10 квадратных километров. Так, в бассейне Большой Уссурки на площади 4300 квадратных километров зимою 1968/69 года было учтено 300–350 лосей. Двумя годами раньше по реке Бикину насчитали 400–600 лосей, а по рекам Самарге и Единке — 700–850. Всего в Приморском крае обитает около 1400–1800 лосей. Близки к этим и показатели плотностей для Хабаровского края. Общая численность лося в Приморье и Приамурье в 1970 году достигала 20–21 тысяч голов.

Наиболее «лосиными» местами считаются верховья Пещерной, Арму, Бикина, Сукпая, Коппи, Анюя, Гура, Тумнина. Особенно много их на Нижне-Амурской и Эворон-Чукчагирской низменностях с прилегающими сопками. Обычен этот зверь в бассейнах Симми, Харпи, Кура, Урми, Бурей, Амгуни, Горина, Бичи.

Численность уссурийского лося на протяжении последних 50 лет непрерывно изменяется. В 20-х и начале 30-х годов поголовье его было сильно сокращено бесконтрольной охотой. С середины 30-х годов, когда Советское правительство приняло ряд необходимых мер, численность лося начала восстанавливаться. Больше всего их было в конце 40-х годов.

В годы войны лосей отстреливали баз ограничений. В верховьях Бикина, вокруг села Охотничий убивали за сезон по 300–350 лосей. По реке Горину было отстреляно около 700 лосей за сезон.

Конечно, численность этого зверя во многих районах снизилась. Вскоре ввели лицензионную систему, и к 1060 году положение было улучшено, но в последние 10 лет поголовье лося опять постепенно сокращается из-за постоянного беспокойства, в особенности из-за браконьерства.

Лоси обычно держатся небольшими стадами, часто состоящими из быка, лосихи и лосенка. Более шести голов в стаде бывает редко. Участки обитания этих стад небольшие, ни конкуренции, ни драк не наблюдается.

В движениях лось спокоен и нетороплив, любит отлеживаться в густой чаще летом и в затишье — зимой. Вообще он производит впечатление очень «серьезного», «солидного» зверя. Лось не любит шутить ни со своими собратьями, ни с другими животными, также и с человеком. Лося боится волк, хорошо зная, что удар его передних копыт смертелен. Случается, замертво падают от этих ударов даже медведи. На реке Бурее однажды нашли мертвого лося, на котором лежал убитый им медведь. Раненый лось опасен и для человека. Известны достоверные факты нападения лосей на охотников, которым приходилось спешно ретироваться и залезать на деревья.

Гон у лосей проходит на 7–10 дней раньше, чем у изюбров. Он более спокоен, быки не ревут, а лишь не очень громко стонут, как бы тяжело вздыхают. Но драки быков у лосей не менее обычны, чем у изюбров. Смертельные исходы таких драк не нередки. Убийцами обычно становятся быки с острыми рогами, особенно если они формой напоминают коровьи, но больше по размерам.

Гаремы у лосей наблюдаются редко. Гораздо чаще во время гона взрослый самец довольствуется одной-двумя самками. Около 10 процентов взрослых лосих по разным причинам остаются яловыми. Их больше всего в возрастной группе двух-трехлеток.

Отел происходит в мае, в местах летнего обитания. По два теленка бывает примерно у каждой пятой или четвертой лосихи. Среди новорожденных соотношение телочек и бычков равное. Смертность среди лосят большая, особенно в первый месяц их жизни. Из «двойняшек» один лосенок почти всегда погибает.

Главный враг лосей, а в особенности лосят, — бурый медведь. Весной, в самое тяжелое для медведей время, они держатся вблизи пресных водоемов и на морском побережье, где лакомятся выброшенными на берег рыбами и другими животными. Как раз эти места любят и лоси. Можно без преувеличения сказать, что с мая по сентябрь бурые медведи уничтожают около 40 процентов лосят.

Убивает медведь и взрослых лосей, даже крупных быков. Обычно это случается во время их шумной кормежки на водоемах, когда подойти к ним вплотную для медведя не составляет труда. В воде медведь справляется с лосем легче, чем на суше.

Зимой и особенно весной во время наста лосей губят волки. Эти хищники чаще охотятся за молодыми лосятами, выгоняя их на речные наледи.

Растут лосята очень быстро. В конце осени они уже весят 80–90 килограммов, а в полуторалетнем возрасте мало отличаются от взрослых. Первые рожки («спички» или «шилья») у самцов вырастают ко второй осени, а полного развития рога достигают в 6–8 лет.

Естественный прирост поголовья лосей в заповедниках европейской части Советского Союза достигает 20–30 процентов. В Норвегии ежегодно отстреливают около 20 процентов лосей, и численность их не уменьшается. Такие размеры промысла в Амуро-Уссурийском крае неприемлемы: прирост лосей здесь резко сокращается бурым медведем и волком, он вряд ли превышает 8—10 процентов основного поголовья.

Практическое значение уссурийского лося не очень велико. В Приморском крае ежегодно официально (по лицензиям) отстреливают всего 50–60 лосей при плане 100–110. В Хабаровском крае — соответственно 600–800 при плане 1000–1300. Примерно такое же количество лосей охотники и различные экспедиции добывают для своих нужд без лицензий.

Правилами охоты лосей разрешается отстреливать с 1 ноября в Приморском крае и с 15 октября — в Хабаровском; 15 января охота на лося, как и на всех копытных, закрывается. Эти сроки не очень продуманны и нуждаются в изменении.

Наибольшей упитанности лоси достигают в августе (быки) и в сентябре (коровы). В эти месяцы добыть лося у солонцов или на морском побережье сравнительно легко. Мясо вывезти к населенным пунктам если и не легче, чем зимою, то, во всяком случае, не труднее. Зимой добычу чаще всего приходится вывозить вертолетами или самолетами, а это дорого.

В 1967 году мы рекомендовали Пожарскому госпромхозу, расположенному в бассейне Бикина, отстреливать лосей с августа. Рекомендация эта, была принята и дала хорошие результаты. Лосей добывали на речных заливах и в тихих протоках, а высококондиционное мясо поступало на базу госпромхоза, как правило, в день отстрела. Этот опыт с успехом можно распространить и в других районах Приморья и Приамурья, конечно, при условии, что лосятина будет быстро доставляться потребителю или в морозильные установки.

Уместно напомнить, что в Норвегии, где поголовье лосей используют очень продуманно, охота ведется с 15 сентября по 20 октября. Норвежские охотоведы считают, что отстреливать нужно в равной мере и быков, и лосих всех возрастных групп, в том числе и молодняк.

Хозяйственная деятельность человека в целом улучшает условия обитания лосей. Если их не тревожить, они легко уживались бы с человеком. Лоси охотно заселяют молодые леса на местах гарей и лесосек. Со временем площади таких лесов будут увеличиваться, а следовательно — и жизненное пространство лосей. Если изжить браконьерство и правильно поставить промысел, то лось станет обычным трофеем и профессиональных охотников, и любителей.

Уссурийский лось гораздо осторожнее европейского, и охота на него довольно сложна. Сложность усугубляется тем обстоятельством, что осенью и зимой, когда разрешена охота, лоси держатся в отдаленных угодьях. У них очень тонкий слух и хорошее обоняние. Идущего в тихую погоду по лесу человека лось чует за 300–400 метров и, разумеется, уходит.

В Амуро-Уссурийском крае на лосей охотятся главным образом «с подхода» (зимой) и «подкарауливанием» (с лодки, летом). Охота с собакой здесь практически не существует.

Любителю полезно усвоить некоторые правила охоты на лося. Скрадывать его нужно по возможности против ветра. Нет смысла распутывать следы на кормежке зверя, их лучше обойти стороной и обнаружить лося лежащим где-то у края этих набродов головою впяту своему следу. На рану лось слаб, но сгоряча может уйти далеко. Поэтому раненого зверя нужно преследовать лишь через 2–3 часа после выстрела. К лежащему лосю подходить надо осторожно. Если у него уши прижаты — можно ожидать нападения; вяло опущенные уши говорят о том, что зверь при последнем издыхании. Раненый лось на бегу чаще обычного переходит на галоп, а остановившись, стонет.

Лось прекрасно плавает. На лодке к плывущему лосю подходить опасно: зверь может броситься и опрокинуть лодку. Убитый на воде лось не тонет.

Мясо лося вкусно и питательно. Нанайцы, удэгейцы и орочи приготовляют отличную колбасу из хорошо промытых кишок лося и крови. Замечательно прочная кожа, выделанная под замшу, служит материалом для охотничьей обуви.

Пойманные телятами, лоси быстро привыкают к человеку и становятся похожими на домашних животных. В Печоро-Илычском государственном заповеднике уже много лет ведутся работы по одомашниванию лося. Некоторые опыты в этом направлении были и в Приамурье, в Верхпебуреинском районе.

Сделать лося домашним было бы очень заманчиво. В охотничьем хозяйстве он был бы незаменим как транспортное животное благодаря неприхотливости в питании и высокой проходимости по таежному бездорожью. В опытных условиях лось носит вьюки весом 120–135 килограммов, везет в упряжке сани с грузом 300–400 килограммов.

Но некоторые качества лося кажутся тут серьезным препятствием. Он ленив, далеко не всегда слушается человека, очень медлителен и плохо переносит даже умеренную (около 8 километров в час) скорость передвижения.

ИЗЮБР

Изюбр, как подвид благородного оленя, по размерам несколько уступает маралам, но крупнее многих других географических рас этого вида. Высота в плечах быков достигает 150 см, вес — более 250 кг. Размеры самок заметно меньше.

Северная граница распространения изюбра.

Следы изюбра.

Изюбр — очень интересное крупное копытное животное амуро-уссурийских лесов. По свидетельствам первых исследователей края, он и в давние времена был здесь многочисленным, в течение веков оставаясь объектом промысла удэгейцев, нанайцев, орочей и других коренных народностей.

Изюбр — подвид широко распространенного благородного оленя. В Советском Союзе кроме изюбра обитают европейский, карпатский, кавказский, крымский и бухарский олени, а также алтайский и семиреченский маралы.

По размерам изюбр несколько уступает маралам, но крупнее многих других географических рас этого вида. Высота в плечах у быков достигает 150 сантиметров, вес — 250 килограммов, иногда больше. Размеры самок, конечно, меньше.

Летом изюбр окрашен в красновато-рыжий цвет. Осенью летняя шерсть заменяется зимней, серовато-буро-желтой, полностью отрастающей к концу октября. Рога у самцов сравнительно небольшие, но изящные, с пятью-шестью отростками у зрелых быков.

Изюбры очень красивы и грациозны. Недаром этот вид называется благородным оленем: стоит только посмотреть, как гордо и независимо он держит свою великолепную голову, с каким достоинством и стоит, и передвигается!

Еще сто лет назад изюбры в приморских и приамурских лесах были распространены очень широко. В то время охота какими-либо правилами не ограничивалась, зверей добывали в любое время года, часто в очень большом количестве. Особенно много изюбров убивали при выпадении глубоких снегов и по весеннему насту. Н. М. Пржевальский сообщал, что в марте 1866 года четыре гольда по насту за два дня убили 55 изюбров, из которых лишь несколько туш привезли домой, а остальных бросили в лесу.

Столь безрассудная охота продолжалась до 30-х годов нашего столетия. По материалам зоолога Л. Г. Капланова, в начале века изюбров уничтожали опустошительно. Например, охотники небольшого села Джигит за три зимних месяца на восточных склонах Сихотэ-Алиня убили 150 животных. Два охотника у бухты Русской уничтожили 200 изюбров и поймали живьем 16 быков. Такие же примеры приводят В. К. Арсеньев, К. Г. Абрамов, Г. Ф. Бромлей.

В середине XIX столетия изюбр к северу был распространен до озера Кизи, верховьев рек Кура, Урми, Бурей. К 1930 году граница сильно отодвинулась к югу. На Сихотэ-Алине севернее Самарги и водораздела Маномы и Гура изюбров в то время не было.

Резко сократилась и численность зверя. В 20-х годах даже след изюбра-пантача уже считался событием. Во многих районах на сотнях квадратных километров оставались единичные звери, державшиеся в недоступных местах.

В уссурийских лесах хищнически истреблялись многие ценные животные, но особенно безжалостно — соболь, пятнистый олень и изюбр. В изюбре ценилось почти все: мясо, кровь, хвост, жилы, зародыши. А дороже всего — панты. Добыв и продав хорошие панты, охотник обеспечивал существование своей семье почти на год. Поэтому охотились на изюбров и зимой, и летом. Длинными загородками перекрывали «ходовые» места изюбра, оставляя узкие проходы с замаскированными глубокими ямами. В этих ямах и гибло множество ценных животных.

Лишь строгий запрет охоты позволил восстановить поголовье изюбра. Уже к концу 30-х годов численность его во многих районах резко увеличилась, а к 50-м годам достигла максимума.

В настоящее время северная граница распространения изюбра, начинаясь вблизи устья Коппи, сначала идет к северу в 20–25 километрах от морского побережья, достигает железной дороги у среднего течения реки Тумнин и резко поворачивает на юг вдоль главного Сихотэ-Алинского водораздела до верховьев Самарги и Анюя. На западных склонах Сихотэ-Алиня граница вновь поднимается к северу, пересекает истоки Хора, верхние части водосборов Анюя и Гура и выходит к Амуру у села Шелихово. По левобережью Амура граница очень извилистой линией тянется на запад, к верховьям Бурей. По долинам Горина, Амгуни и Бурей она длинными языками выдвигается к северо-востоку, а по водораздельным хребтам отступает далеко к юго-западу.

В теплый период года изюбры часто выходят за пределы этих границ. По побережью Татарского пролива они добираются до мыса Сюркум, вдоль Амура — до реки Саласу, вниз по Амгуни — до устья Нилана. Заходят они и в верховья рек Хуту, Буту, Коппи, Гур, Кур, Горин и др.

Зимою изюбры, как правило, возвращаются назад, в границы своего ареала.

Основной фактор, определяющий распространение изюбра, — глубина и плотность снежного покрова. Там, где зимой снег достигает 70 сантиметров и больше, изюбры уже не живут. Только потому их нет вдоль Сихотэ-Алинского хребта к северу от верховьев Гура и Хуту и вокруг озера Кизи, хотя кормовые ресурсы для изюбра здесь хорошие. А вот леса с более бедными кормами в северной части Амурской области и на юге Якутии изюбр заселяет, хотя они расположены намного севернее озера Кизи.

Вблизи природных солонцов плотность населения изюбра в летнее время достигает 20–30 особей на 10 квадратных километров. По 15–20 голов на такой же площади обитает летом в долинах крупных рек с пышными смешанными лесами. Такие высокие плотности населения изюбров в настоящее время отмечаются в бассейнах Хора, Бикина, Большой Уссурки, в верховьях Уссури и на восточных склонах Сихотэ-Алиня — от Лазовского до Сихотэ-Алинского заповедника.

В широколиственных или разреженных рубками кедрово-широколиственных лесах на 10 квадратных километрах обычно держится 6–8 изюбров. В таких же лесах, не тронутых лесозаготовками, в долинных ельниках, на молодых гарях плотность снижается до 4–5 особей, а в старых темнохвойных и лиственничных лесах до 2–3 голов на 10 квадратных километров. В горных лиственничниках, пихтово-еловой зеленомошной тайге и каменно-березовом криволесье изюбра очень мало.

Из-за усиленного преследования человеком изюбр в настоящее время покинул обширные угодья вдоль магистралей, обжитые и хозяйственно освоенные земли в долинах больших рек. К крупным городам ближе 30–40 километров он не подходит.

Но и в естественных угодьях, мало затронутых человеком, изюбра меньше, чем позволяет кормовая база. Численность его ограничивают крупные хищники и многоснежные зимы.

В Приморском крае поголовье изюбра в 1971 году составляло 20–24 тысячи. В Хабаровском крае изюбров много в бассейне Хора ниже Сукпая, по Мухену, Немпту, в нижней части бассейна Анюя, в горах Малого Хингана, в среднем течении Кура и Урми. Всего здесь обитает до 14–18 тысяч особей.

Резкая пересеченность местности, контрасты ландшафтов в Амуро-Уссурийском крае обусловливают более или менее оседлый образ жизни изюбра. В течение года животные совершают лишь небольшие перемещения, часто не выходя за пределы одного урочища. Таких больших кочевок, как на Алтае, здесь не бывает.

Летом большая часть изюбров держится в долинах рек или на хребтах с разреженным лесом. Осенью, с началом заморозков, изюбры собираются в среднем поясе горных склонов. С выпадением снега, чаще всего к декабрю, они спускаются с гор в долины, где находят легкодоступный и весьма питательный корм — хвощ зимний и побеги тальников.

Кормовая база у изюбров в амуро-уссурийских лесах богатая и разнообразная. Они едят всевозможные травы, побеги и листья, многих деревьев и кустарников, сдирают кору, с удовольствием подбирают грибы, ягоды, желуди. Летом корм настолько обилен, что к осени изюбры жиреют, особенно в лесах с дубом при хорошем урожае желудей.

Гон у изюбра проходит красиво и интересно. Начинается он в первых числах сентября, хотя отдельные наиболее сильные и нетерпеливые быки подают голос уже в конце августа. К этому времени рога у самцов полностью очищаются от кожи, телята перестают сосать молоко и уже питаются самостоятельно.

В начале гона голоса быков слышны редко. Но с каждым днем они раздаются чаще и чаще. Слушая эти голоса, волнуются изюбрихи, однако делают вид, что им все безразлично. Беспечно покусывая траву и листья, они трепещут при трубных звуках зовущих голосов, которыми наполняется вся тайга. К 5–10 сентября быки уже померялись силами в турнирных поединках, победители сбили в табунки маток, образовав гаремы, побежденные удалились и ищут холостых самок.

В гареме обычно один бык не моложе трех лет и две-три самки. В сильном возбуждении самец почти ничего не ест, только пьет, и к началу октября теряет почти весь запас жира. В разгар гона, который приходится на 10–25 сентября, при ясной тихой погоде изюбры утром и вечером ревут наиболее часто. Постепенно страсти их утихают. Если в начале гона быки принимали «вызов на дуэль» при первых же звуках голоса соперника, то теперь, насладившись и ослабев, они чаще отмалчиваются, угоняя своих самок подальше от «холостяков». А потом, уже в начале октября, они совсем остывают. Гон заканчивается.

…В конце сентября 1969 года мы поднимались на самую высокую гору Приморского края — Облачную. Стояла тихая солнечная осень. Раскрашенная всеми красками тайга оглашалась страстными голосами ревущих быков. По обе стороны от стрелки хребта бескрайними застывшими волнами простирались уссурийские леса, изрезанные сетью рек и распадков.

Мы поднимались на Облачную не ради туристского интереса: производился учет изюбров по голосам быков. Время от времени мы имитировали изюбриный рев в берестяную трубу и отмечали всех откликавшихся быков. В зависимости от обстановки мы или подманивали их к себе на 10–15 метров, или подходили сами.

Было очень интересно наблюдать, как бык, опасаясь за свой гарем, угонял самок прочь, нещадно ударяя их рогами и грудью, а потом, огласив лес негодующим ревом, шел к нам драться. Неистово стучал рогами о кусты, бил землю копытами — пугал нас. А уловив запах людей, с достоинством, но поспешно ретировался.

Больше всего изюбров было у подошвы гор и в речной долине. Чем выше, тем меньше становилось сначала широколиственных пород деревьев, а потом и кедров, зато больше елей, пихт, каменных берез. Меньше было и изюбров. В ельнике, где вместо кустарников и трав появились зеленые мхи, мы вообще перестали слышать их голоса.

Поднимаясь к вершине, мы сильно устали. Казалось, не будет конца этому зеленомошному ельнику. Но неожиданно подъем кончился, лес отступил и перед нами открылся изумительно красивый вид: залитые солнцем камни в разноцветных лишайниках, изумрудные острова кедрового стланика и величественное нагромождение скал вершины Облачной. От восторга мы невольно закричали. Многоголосое эхо покатилось вниз. И вдруг… что это? Совсем рядом раздался рев изюбра. Удивлению нашему не было предела. Значит, и здесь, на такой высоте, даже выше горной тайги, кипят все те же страсти изюбриного гона!..

Во время гона часть быков гибнет. Остальные, худые и ослабленные, часто становятся жертвами крупных хищников. Гораздо чаще, чем самки, которые остаются упитанными и сильными.

Октябрь — очень ответственный месяц для самцов, участвовавших в гоне. За этот краткий период, пока есть зелень и нет морозов и снега, им нужно хоть как-то восстановить свои силы. Иначе гибель зимой становится для них очень вероятной. По этой причине среди взрослых изюбров быков значительно меньше, чем коров, в то время как среди новорожденных соотношение бычков и телочек примерно равное.

Изюбрята родятся в начале мая. Весят они около 10 килограммов. У новорожденных изюбрят, как и у всех копытных, очень сильно развит инстинкт затаивания. При малейшей опасности они распластываются на земле и совершенно не шевелятся. На них можно наступить, но они скорее запищат от боли, чем пошевелятся.

Эта особенность поведения вырабатывалась у животных тысячелетиями и превратилась в стойкий инстинкт: хищник быстрее и легче улавливает движение и не сразу обращает внимание на неподвижные объекты. Но если неопытный молодняк доверяется только инстинкту, то взрослые ведут себя более сложно и осмысленно.

Когда вы идете по лесу, за вами следят десятки, даже сотни настороженных глаз. Вы их не видите. Не видите в основном потому, что они неподвижны. Обнаруживает себя тот, кто по каким-либо причинам бежит.

Леопард на суку над тропой, по которой идет человек, следит за ним совершенно неподвижно. И человек чаще всего проходит мимо, ничего не подозревая. Но если человек заметит его, зверь это мгновенно уловит и желтой молнией метнется прочь.

Часто приходится наблюдать, как косуля, изюбр или другой зверь стоит в кустах, глядя прямо на вас. Но стоит им понять, что вы их тоже видите, как они тут же убегают. Но это — реакция взрослого зверя. Детеныши, как правило, еще не умеют реагировать так сложно.

Растут изюбрята быстро. К осени достигают 50–60 килограммов, а за год — 80–90. У бычков ко второй осени вырастают спицевидные рожки без ответвлений. Бычков с такими рожками называют «спичаками» или «шильниками». С каждым годом рога растут и ветвятся. К шести годам они достигают полного развития и остаются такими еще 6–8 лет. В 12–14 лет к быкам приходит старость, рога их начинают вырождаться.

Размеры и, главное, симметричность рогов — показатель физиологического состояния организма. У сильных, здоровых быков рога крупные, толстые и как две капли воды похожие один на другой. У слабого изюбра правый и левый рог неодинаковы и по количеству отростков, и по форме.

Старые рога изюбры ежегодно сбрасывают в марте или начале апреля. Характерно, что чем сильнее бык, тем раньше он теряет рога, раньше отращивает новые. Молодые рога начинают расти через несколько дней после спада старых. Они очень нежные, мягкие, покрыты бархатистой кожей. Это и есть знаменитые панты. Сначала вырастает небольшой «пенек», потом его вершина раздваивается, появляется один отросток, другой, третий.

Самые ценные панты у изюбра — когда на них кроме вершинного раздвоения вырос один отросток и начинает появляться второй. Тело панта в это время толстое, мягкое, с округлыми концами. Оно как бы просвечивает, а через нежную бархатистую кожицу чувствуется пульсирующая кровь. С появлением третьего — пятого отростка панты начинают костенеть. Сперва сохнет и твердеет основание, потом ствол рога. Концы заостряются и твердеют в последнюю очередь.

Растут рога изюбра с апреля до июля, в общей сложности 100–120 дней. Около месяца после окончания роста они костенеют, потом 10–15 дней очищаются от кожи. В середине августа быки уже гордо ходят с новыми рогами, пробуя их крепость о деревья: готовятся к жарким битвам.

Изюбр очень осторожен. У него замечательно тонкое обоняние и слух. Видит он тоже хорошо. В любое время — кормится ли он или отдыхает, — уши его беспрерывно прядают, прослушивая все вокруг. При каждом подозрительном шорохе зверь настораживается. Малейшая опасность — и изюбра как не бывало.

Добыть изюбра по силам лишь опытному охотнику. Взяв свежий след, он идет не спеша, внимательно осматривая местность и впереди и по сторонам. Прежде чем сделать шаг, прикинет, куда можно бесшумно поставить ногу. Сверяется с направлением ветра. По ветру подходить к изюбру бесполезно: зверь учует человека за 300 метров, взревет несколько раз тревожно и уйдет стремглав. Но даже при благоприятном ветре или при полном безветрии идти на изюбра часто приходится со скоростью… 200 метров в час! Поспешность в этом деле совершенно недопустима.

Кормятся изюбры на рассвете и с наступлением вечерних сумерек. Во время кормежки подойти к ним на выстрел значительно легче. Охотники это знают, и если им удается выяснить, где звери кормятся, приходят туда еще затемно, чтобы увидеть зверя при первых проблесках света.

За сутки изюбр проходит в среднем 3–4 километра, делая по пути 4–6 лежек, где отдыхает и пережевывает пищу. Суточный маршрут очень извилист и, как правило, кругообразен, то есть зверь приходит на дневку туда же, откуда ушел накануне. Таким образом, диаметр кормового участка колеблется в пределах от 200 метров до полутора километров. Чаще всего он равен 600–1000 метрам. Размеры его невелики, и потому, увидев свежий след изюбра, можно ожидать, что зверь где-то близко. Тем более, что изюбр, если его не беспокоят, ведет строго оседлый образ жизни.

Лучшее время для охоты на изюбра — после свежего снега. Перед непогодой и во время снегопада он, как говорят охотники, становится «глухим», внимание его резко притупляется. Кроме того, по свежему снегу изюбр любит бродить.

По чернотропу в сухую погоду убить изюбра почти невозможно: шорох идущего по лесу человека он слышит за километр. От собак он часто уходит на отстой (отвесные скалы с подходом только с одной стороны). Иногда отбивается от собаки, если она одна, на какой-нибудь поляне. Но если на отстое он может отбиваться от собак часами, то на ровном месте выдерживает бой лишь несколько минут.

Пантачей летом добывают у естественных или искусственных солонцов, на выпасах и на заливах. Подкарауливание изюбра на солонцах — это терпеливое, часто многосуточное ожидание. Изюбр, как было сказано, воплощение осторожности. Но втройне осторожен пантач. Он может часами стоять близ солонца, нюхая, слушая и наблюдая. Малейшая неосторожность сидящего в засаде человека — и зверь не подойдет. Опытный охотник знает, что изюбр, прежде чем идти к солонцу, часто обходит его по кругу. Поэтому охотник свою обувь обматывает травой, когда идет к засидке. В противном случае животное обязательно учует человеческий след.

Разумеется, в засаде у солонца недопустимы курение, движение и какие бы то ни было звуки. Иногда достаточно чуть пошевельнуться — и зверь затрещит, убегая. Охотник посылает проклятья, а успокоившись, недоумевает: как же он подошел так близко и так неслышно? Изюбр — не сохатый! Нет зверя строже!

Удэгейцы, нанайцы и орочи издавна промышляют пантачей на кормовых заливах, где они лакомятся сочной и нежной растительностью. Охотники днем уточняют места, а ночами караулят их или ищут, тихо объезжая заливы и протоки на легкой, выдолбленной из цельного бревна лодочке-оморочке.

Такой способ охоты требует особого искусства. Прежде всего, надо уметь совершенно бесшумно плыть. Затем нужно не только видеть и слышать, но учуять присутствие изюбра раньше, чем он почувствует ваше присутствие. Терпение, терпение и еще раз терпение. Много бессонных ночей караулит пантача охотник, а удача приходит не всегда. И даже в лучшем случае — не сразу.

У убитого быка панты отделяют вместе с черепной коробкой, используя для этой цели нож, топорик или ножовку. Если есть возможность доставить их к пантоварке не позже 8–10 часов после отстрела, то делают это без промедления. В противном случае панты предварительно «заваривают» в полевых условиях и лишь после этого везут на базу.

Поголовье изюбра в Приморье и Приамурье в настоящее время эксплуатируется не по-хозяйски. Среднегодовая добыча по Хабаровскому и Приморскому краям, вместе взятым, за 1966–1970 годы составляла 560 голов, в том числе 130–150 пантачей. Даже учитывая размеры браконьерства, добычу изюбра можно и нужно увеличить.

Изюбр требует к себе особого внимания. Дело в том, что в последние десятилетия ведутся интенсивные лесозаготовки. Выборочные рубки кедра, ели, ясеня привели к осветлению коренных лесов на тысячах квадратных километров. Эти массивы обильно зарастают кустарниками и молодняком, что резко улучшает их кормовые и защитные качества для целого ряда охотничьих животных, и в первую очередь для изюбра. В дальнейшем лесозаготовительная промышленность развернется еще шире и изюбра может стать больше.

В окультуренных ландшафтах, которыми со временем, хотим мы этого или не хотим, сменятся амуро-уссурийские леса, условия обитания для многих зверей ухудшатся. Меньше станет медведей, рыси, кабарги, возможно, совсем исчезнут тигр, леопард. Но для ряда животных, в том числе и для изюбра, это не только не страшно, но крайне благоприятно. При разумном ведении охотничьего хозяйства численность изюбра в будущем можно резко увеличить, а соответственно увеличить и отстрел этого ценного зверя.

В подтверждение сошлемся на результаты, достигнутые в странах народной демократии. В Чехословакии, при площади охотничьих угодий 115 тысяч квадратных километров (60 процентов — поля и луга), обитает свыше 38 тысяч благородных оленей, а в год их отстреливают до 14 тысяч. В Приморском же крае, который по площади угодий больше Чехословакии на 1/3, эти показатели гораздо хуже. В Германской Демократической Республике (площадь охотничьих угодий 108 тысяч квадратных километров) ежегодно отстреливают более 6 тысяч благородных оленей. В Польше их добывают столько же. Мы со своей «девственностью» явно отстаем. Нам нужно еще много работать, чтобы достигнуть такой же высокой культуры охотничьего хозяйства.

КАБАН

Кабан — коренной обитатель уссурийских лесов. Крупный секач ведет около 260–280 кг и имеет длину тела 220–230 см, высоту в холке около 120 см. Поросята летом полосатые. Вдоль их тел «нарисованы» четко выделяющиеся рыжевато-бурые и светлые полосы.

Поросята.

Северная граница распространения кабана.

Кабан — коренной обитатель уссурийских лесов, он так и называется — «уссурийский». Дальневосточные охотники чаще называют его «чушкой» или «свиньей». Наряду с изюбром и косулей это излюбленный объект спортивной охоты, а, кроме того, важный промысловый зверь.

Кабаны хорошо известны всем охотникам, на счету некоторых из них — более тысячи добытых «чушек». Еще недавно, до введения лицензионной системы, отдельные охотники отстреливали до 50–60 кабанов за сезон. Их добывают больше, чем медведей и изюбров, вместе взятых: 3–5 тысяч в год.

Мясо кабана — та же свинина, только с легким приятным ароматом тайги. Особенно вкусно оно пахнет при хороших урожаях кедровых орехов, которыми кормится уссурийский кабан. Охотники предпочитают кабанятину всем остальным таежным деликатесам.

Внешним видом уссурийский кабан отличается не только от домашней свиньи, но и от других кабанов, обитающих в Европе и Азии. Он сравнительно крупный, с большой прямоносой головой и довольно длинными ногами. Туловище у него несколько сдавлено с боков. Он выглядит как бы горбатым: высота в крестце у него значительно меньше, чем в холке. У самцов старше трех лет изо рта торчат острые загнутые клыки.

Чем-то кабан напоминает танк. Может быть, своей способностью «утюжить» самые густые заросли, непролазную чащу, не сбавляя скорости бега. К этому вполне приспособлены его клинообразная голова и очень плотное, крепко сбитое тело, покрытое толстой кожей и прочной щетиной.

Крупный секач весит 260–280 килограммов. Такой зверь имеет длину до 230 сантиметров, а высоту в холке — около 120. Прикиньте размеры кабана по этим цифрам, и вы проникнетесь к нему уважением. Разумеется, не все кабаны столь велики. Тяжелее двух центнеров теперь бывает примерно один зверь из ста. Раньше их было гораздо больше.

Взрослые кабаны зимой покрыты черно-бурым грубым волосом до 10–15 сантиметров длины и очень густым пухом, толщина слоя которого достигает 3–4 сантиметров. С такой теплой шубой никакие морозы не страшны! К концу весны зимний волосяной покров сильно изнашивается, а летом начинает отрастать новый. К середине октября «шуба» кабана почти готова.

Поросята летом полосатые. К осени у них отрастают черно-бурые волосы, и они по окраске становятся почти такими же, как взрослые, разве только чуть-чуть светлее.

Распространение кабана во многом схоже с распространением черного (белогрудого) медведя. Это вполне естественно: оба кормятся орехами и желудями, стало быть, обитают там, где есть кедр корейский и дуб монгольский.

Северная граница ареала кабана начинается на побережье Японского моря, у устья реки Коппи. В некотором удалении от моря она выдается к северу, но не дальше географической широты Советской Гавани, затем резко поворачивает на юг и вдоль главного водораздела опускается до истоков реки Кемы, где переходит на восточные склоны Сихотэ-Алиня. В бассейне Большой Уссурки граница пересекает реку Арму несколько выше ее притока Обильной и выходит в бассейн Бикина, в верховья его левого притока Оморочка. Вверх по Бикину кабаны встречаются до средней части Светловодной, по Хору — до нижней части Чуй включительно.

Правые притоки Амура Немпту с Мухеном, Хар и Картанга в ареал кабана входят полностью. По бассейну Анюя граница проходит несколько выше реки Тормасу, по Гуру — до Уктура. Вниз по Амуру кабаны в небольшом числе в теплый период года заходят до озера Кизи.

На левобережье Амура граница идет через реку Горин у устья Боктора, затем по хребтам Мяо-Чан и Джаки-Унахта-Якбыян уходит в бассейн Кура. По Куру и Урми кабан обитает в нижних и средних частях их водосборов. Далее граница выходит на водораздел между Вирой и Тырмой и тянется в Амурскую область.

Изредка, особенно в теплое время года, кабаны выходят за пределы границ ареала. Хотя и редко, их встречали по среднему течению Тумнина и его притоку Хуту, по долине Бикина до устья реки Плотникова, на Эвдрон-Чукчагирской низменности — до Амгуни. Но в большинстве случаев осенью они возвращаются оттуда на юг, либо гибнут зимой от бескормицы и глубокого снега.

Излюбленными местами обитания уссурийского кабана являются кедрово-широколиственные и дубовые леса. В годы, урожайные на кедровые орехи, кабаны держатся в лесах с кедром. При урожае желудей предпочитают леса с дубом. Когда хорошо плодоносят и кедр, и дуб, кабанов становится много. Встречаются табуны по 50–60 голов, причем изредка в небольшом распадке можно видеть несколько табунов.

В годы бескормицы кабаны широко разбредаются в поисках пищи, частью уходят в Маньчжурию. С наступлением заморозков и выпадением снега они держатся в зарослях зимнего хвоща, которым и питаются. В такие годы много зверей гибнет от хищников, от охотников, от большого снега, голода и холода. До весны доживает лишь малая часть поголовья, общая численность кабана иногда сокращается в 6–8 раз.

Кабанов очень трудно учитывать. Не только потому, что их численность резко меняется от года к году. Животное это весьма подвижно, вчера его встречали в одном месте, сегодня уже в другом, а завтра кабан уйдет еще куда-нибудь. В один и тот же день учетчики могут отметить какой-либо табун дважды, и счет, конечно, путается.

Непостоянство поголовья кабана вызвано не только его большой смертностью в голодные и многоснежные зимы, но и резким сокращением плодовитости в неблагоприятные сезоны, а также миграциями. Кроме того, кабаны часто и в большом числе гибнут от тяжелой заразной болезни — свиной чумы. Она прошла по всему краю в 1941, 1953, 1957 годах.

Весной и летом после голодной зимы, особенно если снег был высоким, кабаны встречаются очень редко. Охотники говорят: «передохла чушка». Не увидишь в такую весну кабаньих покопок, не встретишь характерных следов выводка, когда крупный след матери вдоль и поперек исчерчен маленькими копытцами поросят.

Но кабан очень жизнестоек. Благодаря высокой плодовитости его поголовье восстанавливается через 3–4 года. А иногда в опустевшие районы приходят кабаны из других мест и заполняют угодья, где их нынче и не думали добывать. Жизнестойкость кабана поразительна. Он массами гибнет от голода, его нещадно давит бурый медведь, преследуют охотники, а он все не исчезает. Восстает, как феникс из пепла!

За долгие годы работы в уссурийских лесах мы с трудом смогли вывести средние многолетние данные плотности населения и численности кабана. При урожае кедровых орехов на каждых 10 квадратных километрах кедрово-широколиственных лесов держится в среднем 6—12 кабанов. Точно так же и в дубняках при урожае желудей. Для обширных пространств средняя многолетняя плотность населения кабана находится в пределах от 120 до 200 голов на 1000 квадратных километров. Цифра кажется низкой, но это потому, что крупный район обычно включает березняки, лиственничники, ельники, сельскохозяйственные земли и другие угодья, где кабана практически нет.

В Приморском крае, по нашим подсчетам, обитает 18–22 тысячи кабанов, в Хабаровском крае — 8–10 тысяч. Лучшие места обитания — на Сихотэ-Алине, южнее условной линии Хабаровск — мыс Белкина.

Кабан — животное всеядное. При случае он не прочь поймать и съесть лягушку, мышь, полевку. Разрывая кладовые бурундука, он нередко съедает и самого хозяина. Встречая кладки яиц, птенцов, падаль, отнерестившихся и погибших лососей, кабан все это охотно поедает, даже если он хорошо упитан и не голоден. Бывали случаи, когда кабаны съедали разделанных охотниками и оставленных в тайге косуль, изюбров и других животных. Охотники рассказывают, что секачи убивают затаившихся новорожденных телят косули, пятнистого оленя, изюбра. Голодные кабаны не только едят павших сородичей, но могут нападать на очень ослабленных животных.

Летом кабан питается всевозможными червями, моллюсками, насекомыми, а также травянистыми растениями, предпочитая их корневища. Дикие свиньи, как и домашние, беспрестанно роются в земле. Сочные луковицы и дождевые черви — излюбленное их лакомство. Листья, ягоды и грибы тоже входят в летний рацион кабана.

Осенью животные усиленно ищут места с хорошим урожаем желудей и орехов. Если их много, кабаны быстро жиреют. Ну а если нет — зимних бедствий им не избежать.

Обычно голод повторяется раз в три года. За последние сорок лет (1930–1970) в уссурийских лесах было 13 лет с одновременными неурожаями желудей и орехов; 14 раз урожаи были очень высокими; в остальные 13 лет — средними.

При неурожае орехов и желудей кабана кое-как поддерживает только зимний хвощ. Это вечнозеленое травянистое растение обычно в сырых и тенистых лесах, главным образом по долинам и речным террасам. Особенно густые заросли хвоща (хоть косою коси!) встречаются в хвойно-широколиственных лесах на западных склонах Сихотэ-Алиня.

По кормовым качествам хвощ существенно превосходит другие растения. Жиров и усваиваемых животными углеводов в зимнем хвоще в 3–4 раза больше, чем в лесных травах. Зимний хвощ очень охотно едят и изюбры. Лошади тоже любят хвощ и в поисках его нередко уходят в тайгу за десятки километров.

Но как ни питателен зимний хвощ, все же это трава. Жизненные потребности кабана она удовлетворить не может. Кабаны на хвощах постоянно худеют. Взрослые свиньи к осени всегда имеют хотя бы небольшой жировой запас, который в голодную зиму позволяет им дотянуть до весны. Поросята же почти все гибнут от истощения. Если глубокий снег заваливает хвощовники, погибают и взрослые свиньи.

В дубовых лесах зимнего хвоща нет, но здесь в изобилии растет ценный кормовой кустарник — леспедеца двуцветная. В ее корнях с осени до весны содержится много питательных веществ; эти корни выкапывают и едят кабаны. Однако зимой рыть землю очень тяжело, добытые корни не восполняют физических затрат организма. В бескормицу вид кабанов вызывает сострадание. Вот несколько записей из моего дневника.

«28 февраля 1963 года. На кабаньей тропе трехдневной давности утром нашел замерзшего поросенка в крайней степени истощения, с обмороженными ушами. В желудке обнаружен лишь пучок сухой осоки, кишечник пустой. В полдень видел секача 5–6 лет. Он неподвижно стоял впереди на тропе, угрюмо и равнодушно глядел на меня. Подошел к нему на 6 метров, щелкнул затвором карабина — никакой реакции. Апатия и бессилие — и ничего больше. Стояли друг против друга несколько минут. Потом кабан свернул с тропы и, увязая по брюхо в снегу, пошел вдоль косогора, пройдя мимо меня в трех метрах».

«10 марта 1963 года. Со старого остожья в полдень поднял чушку, которая ушла от меня шагом в ближайший кустарник. В сене лежало три дохлых, еще не промерзших поросенка. Мать до моего прихода лежала с мертвым потомством. Нет никакого сомнения, что причиной гибели поросят было предельное истощение».

«15 марта 1963 года. На тропе в ельнике встретил старого кабана. Он тихо брел мне навстречу, как будто перед ним стоял не человек с оружием, а барсук. Когда расстояние между нами сократилось до 10 метров, я сошел с тропы и встал на большой пень. Кабан остановился и долго смотрел на меня. А я — на него. Он был очень худ. Даже под толстой „шубой“ просматривались ребра и хребет позвоночника. Когда кабан повернул назад и побрел между деревьев, я двинулся за ним. Куда он шел? И зачем? Каких-либо попыток искать корм я не заметил. Казалось, этот зверь устал бороться за жизнь и лишь искал место, где мог бы с облегчением сделать последний горестный выдох…»

Если кабанам в голодную зиму удается дотянуть до апреля, когда на южных склонах появляется молодая трава, они уже не гибнут. Солнце в это время уже хорошо греет, расход энергии сокращается, а на оголившейся из-под снега земле можно найти прошлогодние орехи, желуди, остатки падали.

Особенно тяжело переносят кабаны многоснежные зимы. До 30-сантиметровой глубины рыхлый лесной снег им не особенно мешает. Сытым кабанам не страшен и полуметровый снег, они легко раздвигают его при ходьбе и без особого труда ищут под ним желуди или орехи. В бескормицу этот же снег уже губителен. При глубине снежного покрова более 60 сантиметров бедствуют и жирные кабаны. В это время они держатся на «пятачках», сильно худеют, поросята нередко гибнут. Очень страдают кабаны также от весеннего наста.

Гон у кабанов проходит во второй половине ноября и декабре. У жирных свиней гон начинается раньше и более бурно. Секачи ожесточенно дерутся, нанося друг другу клыками опасные раны. Они в это время очень мало едят, сильно возбуждены, охлаждают свою страсть в грязевых и водяных «ваннах». Под кожей на лопатках у секачей ко времени гона нарастает «калкан», служащий им броней от ударов соперника. «Калкан» очень прочен, у старых кабанов он достигает толщины 3–4 сантиметров.

Как дерутся секачи, рассказывал мне знакомый охотник, наблюдавший их поединок на реке Малиновке, притоке Большой Уссурки. Два кабана бились, видимо, уже давно, когда к ним удалось подойти. Звери, сходясь, успевали два-три раза поддеть соперника головой, потом вставали на дыбы, сжав друг друга передними ногами. В этой позе, стоя на задних ногах, они ожесточенно бились рылами и при этом громко кричали. Потом расходились ненадолго и снова кидались в бой. Оба уже еле держались на ногах, когда один из них вдруг побрел прочь. Второй его не преследовал…

Весной, обычно в апреле, чушка приносит поросят в заранее подготовленном гайне. Гайно — довольно капитальное для свиней сооружение. При взгляде со стороны оно представляется большим ворохом ветвей, хвойных лап, кустарников, старой травы и т. п. При более близком ознакомлении в гайне можно увидеть гнездо, устланное травяной ветошью, сухой хвоей и листьями, а над гнездом — плотную крышу.

Поросят бывает от 2 до 10, чаще всего 5–8. Уже через несколько дней после родов свинья выводит свое потомство на первую прогулку, а через 2–3 недели поросята, уже очень шустрые, могут сами искать себе корм, рыть землю, а при опасности мгновенно рассыпаются в стороны и затаиваются под валежинами, деревьями, в хворосте. В 2—3-месячном возрасте поросята перестают сосать мать и полностью переходят на «взрослое» питание. Если много орехов и желудей, они к началу зимы становятся крупными и жирными, весят 40–50 килограммов. В бескормицу же они вдвое легче, жира не имеют совершенно и зиму часто не переживают. До годовалого возраста доживает лишь 40 процентов поросят.

Высокая смертность молодняка на первом году жизни объясняется не только неурожаями и холодами, но и деятельностью хищников. Поросят давят рысь, волк, харза, лисица, но главные их враги — тигр и бурый медведь. Тигры в год давят до 4500 кабанов. Кроме того, в последнее десятилетие все больше и больше свиней становится добычей охотников. При охоте со сворами собак, прежде всего, страдают поросята.

Бурый медведь и кабан, обитающие осенью в одних и тех же угодьях, жирующие на одних и тех же кормах, связаны между собою особенно острыми отношениями. Когда желудей и орехов мало, а тем более — совсем нет, кабаны становятся почти единственным источником существования медведя. От этого хищника погибает за год до 5–6 тысяч кабанов, то есть больше, чем от тигра. На волков, рысей и других хищников приходится примерно 1000 кабанов в год. Можно считать, что около одной трети поголовья кабана в наших лесах уничтожается хищниками.

Человек уничтожает их гораздо меньше. Официально в Приморье и Приамурье за год отстреливают примерно 1200 кабанов, фактическая добыча в 2–3 раза больше. Как видим, человек отстает не только от медведя, но и от весьма малочисленного тигра. Зато совместными усилиями все они ежегодно уничтожают около 12–15 тысяч кабанов, или 50 процентов осеннего поголовья. Из этого числа около 2/3 падает на поросят в возрасте до года.

Практическое значение уссурийского кабана трудно переоценить. Для малых народностей это животное издавна было важнейшим источником существования. Сейчас кабан стал объектом очень популярной охоты. Нельзя не считаться и с тем, что от кабана зависит благополучие амурского тигра.

Охота на кабана чрезвычайно интересна. Она легче, чем охота на изюбра, лося или медведя. Легче потому, что к табуну пасущихся кабанов подойти не сложно. Здесь важно только учитывать направление ветра, не спешить приближаться и не спешить с выстрелом.

Табун кабанов на кормежке слышен издали: похрюкивание взрослых свиней, повизгивание поросят, хруст орехов, шорох лесной подстилки — в тихую погоду все это разносится на километр. Если к тому же лежит мягкий снег, охотник почти не рискует спугнуть стадо. Разве что помешает густой подлесок, особенно из лещин, на которых сухой лист висит долго и выдает движение человека.

В безветренную погоду через орешник подойти к кабанам трудно. Но еще труднее подкрасться к ним по чернотропу или подмерзшему после оттепели снегу.

Каждый шаг вызывает шорох листвы или хруст снега, а у кабана отличный слух.

Подходить по ветру — совсем бесполезное дело: кабан обладает замечательным обонянием. Уже за 300 метров один из взрослых кабанов почует человека, тревожно рюхнет, все, как по команде, поднимут вверх кисточки своих хвостов и замрут, усиленно втягивая воздух. Потом секач или чушка (часто и чушка бывает вожаком) громко ухнет — и весь табун с таким же уханьем бросится прочь.

Подходя к кабанам, охотник внимательно следит за их хвостами: если животные не чувствуют опасности, они ими беспрестанно крутят, но как только хвосты взметнутся вверх и застынут — охотник тоже замирает. Тревога может миновать, хвостики заиграют вновь, тогда человек опять крадется, пока не подойдет на выстрел.

Иной раз охотнику везет: табун свиней сам идет в его сторону. В этом случае человек занимает выгодную позицию и ждет, помня поговорку, что «на ловца и зверь бежит».

Осенью 1968 года на нас с товарищем в чистом кедровом лесу надвинулся табун из 45–50 свиней. Мы затаились за валежиной и стали ждать. Кабаны шумно поднимали лесную подстилку, подбирая опавшие кедровые шишки. Был шестой час вечера, под густыми кронами кедров фотографировать было бесполезно, и мы всецело отдались наблюдению.

В табуне было пять крупных самцов и шесть взрослых чушек. Остальные — поросята и подсвинки. Играя хвостиками, свиньи подошли к нам вплотную, затем, обойдя валежину, окружили нас со всех сторон. Один поросенок что-то заподозрил, уставился в наши лица и замер, задрав свой хвостик. Вид его был до того потешным, что я не выдержал и засмеялся. Поросенок рюхнул, взбрыкнул задом и побежал, все стадо насторожилось, запыхтело, втягивая воздух. Но вскоре кабаны успокоились, сочтя тревогу ложной. Кормежка продолжалась.

Потом на нас стал пристально смотреть не далее, чем с восьми метров секач. Этот исследовал нас более строго. Подошел поближе, опознал, ухнул и увлек весь табун за собой в бегство. Но, пробежав всего 40 метров, кабаны остановились, постояли с поднятыми хвостами минуты три и снова начали рыться. Мы быстро и незаметно забежали вперед по ходу, и все повторилось сначала. Так мы делали несколько раз и прервали эту игру лишь в сумерках.

Охота за выводком труднее, чем за табуном: мать с поросятами очень осторожна. Еще труднее подойти к одиночному секачу, но иной раз приходится с такими секачами буквально сталкиваться в упор. Однажды по мягкому неглубокому снегу я шел по следу изюбра и совершенно неожиданно увидел сбоку в двадцати метрах кормящегося на хвощах крупного секача. Место было чистое, редкостойный лес. Отчетливо видны были и шерсть кабана, и глаза, и уши, и стекающая изо рта зеленая слюна. Наверное, секач так же хорошо рассмотрел бы и меня, если бы проявил каплю осторожности. Но он беспечно помахивал и вертел хвостиком до последнего мгновения своей жизни…

В Приморье и Приамурье широко практикуется охота на кабанов со сворами собак. Такая охота очень вредна, потому что гибнут преимущественно поросята, а взрослые свиньи разбредаются и уходят далеко. При этом они часто «запаливаются» и, напившись холодной воды, тоже гибнут.

Потревоженные собаками, кабаны уходят за 10–20 и больше километров. Собаки просто-напросто разгоняют стадо. Другое дело, когда охотник без собак. Если он даже и «подшумит» (спугнет животных), они уйдут недалеко, и к ним снова можно подойти. Опытные люди предпочитают охотиться без собак и делают это успешнее тех, кто с ними.

Бывает, что и собаки становятся жертвами секачей. В 1962 году на реке Мухен один шестилетний секач за три недели запорол 28 собак. Расправлялся он с ними так мастерски, что охотники даже не успевали подбежать.

Броски секача молниеносны. Он внимательно следит за противником, чуть подавшись на напряженных ногах вперед, а выбрав момент… трудно даже представить себе, на какую резвость способна эта двухцентнерная туша! Если собака не успеет увернуться, она летит кувырком, как мяч от пинка.

Клыки секача остры, шея очень мускулиста, человеку лучше его остерегаться. Некоторые охотники за свою неосторожность поплатились жизнью.

КОСУЛЯ

В лесах Амуро-Уссурийского края живут дальневосточная или маньчжурская, и сибирская косули. У первой вес в среднем 28–30 кг, длина тела 122–125 см; у второй вес 35–40 кг и длина тела 140–145 см. Косуля делает прыжки до 6–7 м в длину и 1,5–2 — в высоту.

Северная граница распространения косули.

След косули на влажной песчаной почве.

В Амуро-Уссурийском крае охота на косуль так же распространена, как в европейской части Союза на зайцев. Зайцев здесь за дичь не считают, косуля — другое дело. Охотники чаще называют ее «козой». Охота на «коз» доступна пока всем и доставляет много удовольствия.

Косуля — изящное, стройное и грациозное животное. У нее удивительно миловидная мордочка с прекрасными огромными глазами. Они всегда кротки, эти глаза, а длинные черные ресницы придают им нечто экзотическое.

Строением тела косуля похожа на изюбра, но гораздо меньше его. Туловище на высоких ногах выглядит несколько укороченным. Круп у нее заметно выше холки, так как задние ноги длиннее передних. На довольно длинной шее красиво посажена голова с большими и тоже красивыми ушами. Изящные рожки носят только самцы, с мая по ноябрь. Каждую весну они их обновляют. Хвост у косули, как и у лося, очень маленький.

В уссурийских лесах обитает дальневосточная, или маньчжурская, косуля. Зимой она окрашена в охристо-рыжеватый цвет. «Зеркало», расположенное на задней части туловища, — белое, очень редко — со слабым рыжеватым налетом. Летний мех косули ярко-рыжий, почти красный.

Вместе с маньчжурским здесь живет и сибирский подвид. Эта косуля крупнее (средний вес — 35–40 килограммов, а у маньчжурской — 28–30). Сибирская косуля серая, с легким голубоватым налетом, «зеркало» чисто-белое. Четкую границу между ареалами сибирской и маньчжурской косуль провести очень трудно. И тех и других приходилось добывать и на юге Приморья, и на севере Приамурья.

Всем своим сложением косуля больше приспособлена для бега прыжками, чем для ходьбы. Ходит она как-то неуклюже, слегка горбясь. Ей, кажется, неудобно ходить с такими длинными задними ногами. Зато в беге косуля великолепна. Сильные и красивые прыжки ее достигают 6–7 метров в длину и 1,5–2-х метров в высоту. Бежит она очень интересно: несколько прыжков сравнительно мелких и частых, затем один огромный — и опять мелкие.

Косуля — молчаливое животное. Но перед смертью, раненая или терзаемая хищником, она кричит громким, разрывающим душу голосом. Внезапно испуганная, косуля громко и отрывисто ревет. Этот рев неискушенному человеку вполне может показаться медвежьим. Косулята часто пищат, или, как говорят охотники, «пикают».

До второй половины XIX века косуль в Амуро-Уссурийском крае было несравненно больше, чем теперь. У Н. М. Пржевальского в его книге «Путешествие в Уссурийском крае» есть такие слова: «…несмотря на обилие промахов, мне случалось убивать за утро по три, даже четыре козы, а один гольд убил на том же самом увале… в течение трех недель 118 штук. Какой страстный охотник в Европе не позавидует такому обилию зверей, такой чудной охоте за ними, о которой ему и не снилось на своей густонаселенной родине!»

Грустно читать эти строки. Грустно потому, что за сто лет так сильно все изменилось. А еще грустнее потому, что сейчас в Западной Европе плотность населения и численность косули гораздо выше, чем у нас в Амуро-Уссурийском крае.

До 1934 года каких-либо правил охоты на косулю не было. Ее стреляли в любой сезон и без всяких ограничений. В дореволюционное время охота на косуль вообще больше походила на варварство, о чем можно судить хотя бы по красочным описаниям этих охот из той же книги Н. М. Пржевальского. В наше время такие охоты не только невозможны, но и расценивались бы как преступление.

Северная граница распространения косули в Приморье и Приамурье очень извилиста. Начинаясь на побережье Японского моря возле устья Ботчи, она вдоль берега опускается до реки Кемы, переваливает главный водораздел Сихотэ-Алиня, огибает верховья Арму и Дальней, вверх по Бикину выдается длинным выступом до низовьев Светловодной, проходит через верховья Катэна и устье Сукпая. Далее к северу она идет по верховьям Обора, Немпту, Мухена, Хара, Картанги, пересекает низовья Анюя и Гура в 60–80 километрах от их устьев и выходит к Амуру близ села Циммермановки.

По левобережью Амура косулей заселены нижний и средний Горин, Эворон-Чукчагирская низменность, средняя часть Амгуни, бассейны Симми, Кура, Урми, Биры, Биджана, Архары, нижняя и средняя Бурея.

В последние годы отмечено расширение северо-восточной части ареала косули. Вниз по Амуру и по Амгуни к 1972 году она появилась вплоть до устья, а около озера Удыль ее стало даже много. Продвигаясь вдоль железной дороги Комсомольск — Советская Гавань, косуля уже дошла до реки Тумнин.

Граница ареала косули тесно увязывается с распределением снежного покрова. Косуля может обитать лишь там, где высота зимнего снега не превышает 50 сантиметров. Этим объясняются сезонные кочевки и миграции косуль. Осенью или в начале зимы косули делают переходы в наименее снежные районы: на побережье Японского моря, Уссурийско-Ханкайскую низменность, в долину Уссури, на равнины близ Хабаровска или на Зейско-Буреинскую равнину.

Миграционные пути косуль постоянны. В южном Приморье косули с Пограничного хребта спускаются в долину реки Мельгуновки, с Шуфанского плато — в долину Раздольной, с хребта Пржевальского и других — к южному побережью. С хребтов Синего, Восточного и Первого Перевала косули мигрируют в сторону реки Сунгари и верхней части Уссури. В бассейнах Бикина и Хора они спускаются с гор в долины и идут по ним в сторону Уссури.

В Приамурье основной миграционный путь косули тянется со стороны низовьев Горина и Гура в юго-западном направлении через Симминские мари, отроги хребта Вандан и реку Тунгуску. Основная масса косуль пересекает эту реку около станции Волочаевка, концентрируясь на обширных луговых пространствах с релками и островами дубово-осиново-березовых лесочков западнее Хабаровска. В этот же район приходят косули из междуречья Кура и Урми, пересекая железную дорогу Хабаровск — Биробиджан между станциями Усов Балаган и Ольгохта. Из бассейна Бурей косули кочуют в южном направлении. По долинам притоков Биры они переваливают на реку Таймень и по Биджану спускаются к Амуру. Часть животных уходит за Амур в низовья реки Сунгари. Когда в Маньчжурии выпадает снегу больше, чем на нашем берегу, они делают обратные переходы.

Таковы осенне-зимние маршруты косуль. Весной, обычно в апреле, косуля идет теми же путями назад, в места своего летнего обитания. Надо заметить, что, если глубокого снега нет, косули мигрируют редко.

Обычно косуля держится в ландшафтах с мягкими очертаниями рельефа и лесо-луговой растительностью. Сплошных темнохвойных горных лесов она решительно избегает. Излюбленные места обитания косуль — разреженные дубовые леса с густым кустарником, преимущественно из орешника и леспедецы, перемежающиеся с полянами лесного разнотравья. Охотно живет она по небольшим лиственным перелескам вблизи лугов и полей либо на зарастающих гарях и лесосеках. Много косуль в широколиственных лесах на юге Приморья, заметно меньше — в лиственничниках левобережного Приамурья. В зону коренных хвойно-широколиственных лесов Сихотэ-Алиня и Малого Хингана косуля глубоко проникает лишь по долинам крупных рек.

Лучшие для нее места обитания расположены на Уссурийско-Ханкайской и Зейско-Буреинской равнинах, по обширным лесолуговым просторам в бассейнах рек Симми, Харпи и нижней Биры, по отрогам и увалам Сихотэ-Алиня и других горных систем, где мелкосопочник покрыт разреженным лесом. Много косуль живет в осветленных лесах с разнотравными лугами, примыкающих к заливу Петра Великого. На восточных склонах Сихотэ-Алиня косуля весьма обычна до реки Кемы включительно, севернее которой она уже малочисленна.

Исключая периоды миграций, косуля живет (вернее, стремится жить) оседло. Если ее не беспокоят люди и хищники, она не выходит за пределы своего участка, имеющего 2–3 километра в поперечнике. Мне неоднократно приходилось наблюдать, как косули изо дня в день вели очень однообразную жизнь, пользуясь одними и теми же переходами, местами кормежки, водопоя и отдыха.

В местах зимовок косули также не склонны ходить далеко. Если снега выпадет более полуметра, они становятся совсем беспомощными, живут буквально на «пятачках» и нередко гибнут. Особенно тяжело косули переносят наст.

Весною из зимних мест обитания часть косуль уходит на летние, а часть остается здесь же. С распусканием листьев и ростом трав косули живут очень оседло: у каждой есть свой участок. Участки иногда совмещаются, накладываются друг на друга, но враждуют из-за них только взрослые самцы. Среди косуль это самая неуживчивая и сварливая категория населения.

Косули, как и домашние козы, едят траву, почки, побеги, ветки и листья деревьев и кустарников. Очень любят леспедецу, грибы, ягоды и желуди. При хорошем урожае желудей живут в дубняках до лета следующего года и сильно жиреют.

Условия Амуро-Уссурийского края для косули очень благоприятны, но плотность населения и численность этого животного здесь низки. Их можно резко поднять, сократив поголовье волка.

В связи с ежегодными сезонными кочевками численность косули бывает неодинакова. В местах зимней концентрации на 10 квадратных километрах держится от 30 до 60 и даже 100 косуль. В дубняках с леспедецей и орешником косули почти всегда многочисленны: на 10 квадратных километров — не меньше 10–12 голов. То же самое можно сказать о дубово-осиново-березовых релках или перелесках вокруг сельскохозяйственных угодий. Косуля любит посещать соевые поля, которых в Приморье и Приамурье сравнительно много. Вокруг этих полей, если они не перепаханы, косули держатся все время.

В остальных местах обитания косуль немного. На зарастающих гарях и в широколиственных лесах их насчитывается 6–8 на 10 квадратных километров, в кедрово-широколиственных лесах по предгорьям — 4–6, в лиственничниках — 2–4.

На Приханкайской равнине (площадь 12,5 тысячи квадратных километров) в 1964/65 году обитало 3–3,5 тысячи косуль. В Хасанском и Шкотовском районах, на крайнем юге Приморского края (8920 квадратных километров), в 1967/68 году было учтено 3600–3800 косуль. Ориентировочно поголовье косули в Амуро-Уссурийском крае исчисляется 40–60 тысячами голов.

Гон у косули проходит в августе и первой половине сентября. В это время часто идут дожди, лучшая часть лета уже прошла, осень не за горами. Козлы во время гона становятся возбужденными, драчливыми, теряют присущую им осторожность. Не спят, не едят и сильно худеют к концу гона.

Много времени проходит, пока козочки принесут козлят. Пройдет осень, зимой после больших снегопадов им придется уходить в дальние малоснежные края, а весной возвращаться назад. Не всем это удается: много косуль гибнет в зубах хищников, под пулями охотников, от голода и холода.

Вернувшиеся к местам летовок самки выбирают на сухих солнечных склонах, где-нибудь в укрытом уголке, место для отела и здесь выращивают потомство. Козлята появляются в конце апреля или в мае. Их чаще всего два, реже один или три, и совсем редко — четыре. Мать кормит их молоком до конца осени с перерывом на период гона. Осенью молодые косули почти достигают размеров родителей, только легче их весом и изящнее сложением. К следующему лету молодняк становится взрослым.

Годичный прирост поголовья у европейской косули при хорошо налаженной охране и отсутствии крупных хищников достигает 90—120 процентов от весенней численности. В Восточной Сибири — около 50 процентов, но он почти полностью истребляется хищниками и браконьерами. Так же велика гибель косуль и в Амуро-Уссурийском крае: здесь ее врагами, кроме волка, являются барс, рысь, бурый медведь, харза. Для молодняка летом опасна и лисица.

Косуля очень чутко и быстро реагирует на уничтожение хищников — тут же увеличивается ее численность. Она охотно обитает в угодьях, освоенных сельским хозяйством, и в молодых лесах на месте прежних рубок. Деятельность человека не только не вредна для косули, но скорее полезна.

С человеком косуля легко мирится, если он ее не преследует. Мне не раз приходилось наблюдать, как эти животные пасутся рядом с оживленными автомобильными дорогами. Иногда они стоят у самой обочины, спокойно пропускают автомашины и переходят дорогу. На покосах случалось видеть косуль вблизи косарей.

Все это доказывает, что в Приморье и Приамурье можно значительно увеличить поголовье косуль. Богатые и разнообразные запасы растительных кормов и благоприятный климат вполне позволяют достичь таких же хороших результатов, как, например, в наших прибалтийских республиках. Тогда и отстреливать косуль можно будет значительно больше.

Острое обоняние и чрезвычайно тонкий слух косули делают охоту на нее довольно трудной, но увлекательной.

Особенно трудно подойти на ружейный выстрел в тихие морозные дни, когда слой опавших листьев и сухой снег выдают охотника за несколько сотен метров. В такую погоду бесполезно охотиться с подхода. В лучшем случае козы помашут вам «салфетками», а то и вовсе ничего не увидите. Зато в ветреную, сырую и снежную погоду к косуле можно подойти вплотную, тут уж охотник не зевает — держит ружье наизготовку.

Многим молодым охотникам не хватает умения «смотреть вокруг», то есть все видеть и слышать. Искусство внимательно всматриваться и вслушиваться приходит не сразу, но оно крайне необходимо каждому в лесу. На охоте всегда лучше идти медленно, с частыми остановками, осматривая каждый кустик, каждую травинку, прислушиваясь к шорохам. Кто идет быстро — видит очень мало.

Очень важно научиться ходить неслышно, незаметно, крадучись. В лесу сразу узнаешь настоящего охотника: идет по чаще рослый, сильный человек, а не слышно его — идет, как рысь, ветка под ногою не хрустнет. А следом продирается другой — да с таким шумом, что не только чуткий зверь, но и человек услышит его за полкилометра. Это уж не охотник!

Всем нам, охотникам, примером должен служить знаменитый Дерсу Узала, умевший по малейшим признакам восстановить ясную картину лесных происшествий. Ни оборванный листик, ни сломанная ветка, ни примятая трава — ничто не ускользало от его взгляда. Даже опытному охотнику Арсеньеву, много лет ходившему по тайге, Дерсу, бывало, говорил: «Как тебе, столько года в сопках ходи, понимай нету?»

Но вернемся к косулям. Зрение у косули плохое. На неподвижно стоящего под ветром человека она едва не натыкается. Но, как и большинство зверей, косуля хорошо замечает всякое движение.

Охота на косулю с подхода (скрадом) весьма трудна. Чтобы скрасть ее на ружейный выстрел, необходимы большой опыт, выдержка и благоприятная погода — ветреная и мокрая. Наиболее удачной — «добычливой», как говорят охотники, такая охота бывает после осенних дождей, когда козы обсушиваются на лужайках и опушках леса. По свежему снегу, позволяющему легко выслеживать зверя, и в ветреную погоду тоже хорошо охотиться.

Среди любителей и спортсменов распространена охота нагоном. Собираются несколько человек, часть садится в засаду где-нибудь на низком перевале, в седловине и т. п., а другие идут в загон. От правильного выбора места засады, от выдержки стрелков во многом зависит успех такой охоты.

К своему номеру охотник подходит тихо, незаметно. Становиться на номер нужно так, чтобы и обзор местности был хорошим, и ветер дул в лицо. Необходимо замаскироваться как можно лучше, а также видеть или знать направление на соседний номер. Рекомендуется помимо двух патронов, вложенных в ружье, держать еще два патрона в левой руке или где-то в таком месте, откуда можно взять их без промедления. Иногда третий и четвертый выстрелы бывают необходимы. Перемена места или уход с номера до конца охоты категорически запрещаются.

Загонщику тоже нужно быть готовым к выстрелу: иногда появляется такая необходимость. Конечно, при этом загонщик всегда должен знать, где идут его соседи справа и слева и где находятся номера.

Неплохо иметь одну-двух собак, притравленных по косуле. В условиях сильно пересеченной местности загонщики не в состоянии хорошо «прочесать» участок шириною до одного — полутора километров, собака здесь просто необходима. Найти подранка, если мало снега, а тем более по чернотропу, без собаки тоже невозможно. Поднятые загонщиками старые козлы очень умело путают след, нередко затаиваются и даже уходят в сторону. И здесь может помочь только собака.

Как-то в ноябре, получив лицензии на отстрел косуль и разведав заранее места, мы впятером и с двумя собаками отправились в лес. Погода стояла тихая, морозная. Выпавший накануне снег стаял, и только в оврагах и «северах» лежали его остатки.

Михайлыч, наш старший — опытный «козлятник» — троих назначил в засаду, показал им номера, проинструктировал, а сам с сыном и собаками пошел нагонять косуль.

Номера наши располагались в трех седловинах небольшого хребта, подковой опоясавшего неширокую падь с подмерзшей речушкой. Тихо выйдя на свой номер, я начал осматривать местность. Северные склоны сопок были покрыты мощными кедрами, дубами и липами, на южных господствовал густой дубняк, оранжевый от высохшего, но не опавшего листа. Лесок, полянка, опять лесок, потом овражек с веселым звенящим ручейком. Далее, сколько хватал глаз, простирались таежные сопки, одни с белоснежными вершинами, другие — с голубыми.

Зимний лес кажется безжизненным, но это лишь до тех пор, пока сам ты двигаешься и шумишь. Стоит затаиться на номере, как сразу же вокруг начинается какое-то движение. Волнами пролетела стайка голубых сорок. Кто-то прошуршал сухим листом. Шелохнулся кустарник. А поползень закопошился так близко, что кажется, вот-вот сядет на ствол ружья.

Сколько я так стоял, не знаю. Высоко в небе парил орлан, и я думал: как это он летает, почти не шевеля распластанными крыльями? Но вот послышался отдаленный шум шагов, затем спокойное «гоп-гоп» Михайлыча. Далеко еще, с километр. Собаки ищут каждая по-своему: Черный — широкими «загонами» по редколесью справа, Серый — «челноком» по дубняку слева. Вдруг слышу: Серый пошел прямо, да все быстрее, быстрее… Взметнулись три косули — и начался концерт! Серый надрывается звенящим лаем, Черный что есть мочи мчится наперерез косулям, а Михайлыч покрикивает спокойно и невозмутимо: «Пошли, пошли! Вова, на тебя идут».

Косули бегут невероятно быстро, каждым своим прыжком увеличивая разрыв между ними и собаками. Дух захватывает от этого великолепного бега! Вот они спустились в падь, «зашили» мелкими и частыми прыжками по кустарнику и пошли в сопку прямо на правый от меня номер. Последним бежит красавец козел. Выйдя на сопку, он остановился, повернул гордо поднятую голову назад и стал прислушиваться, торчком поставив уши. Убедившись, что собаки изрядно отстали, он спокойно побежал за ушедшими вперед козами. По нему-то, пропустив коз, и отдуплетил Вова, мой правый сосед. Стреляный козел резко отвернул в сторону и скрылся в кустарнике. Вскоре туда же промчались и собаки.

Пока подошел Михайлыч да мы начали разбираться, ранен козел или нет, прибежал Серый с вываленным языком и следами крови на шее и на груди. Михайлыч сказал: «Все ясно! Идем!»

Кровь на земле и сильно раздвоенный след копыт убедили нас, что козел ранен. Он шел по тропам старым следом, голым местом. Минут через десять, пройдя около километра, мы его отыскали. У козла была перебита передняя нога и прострелена грудь. Черный важно лежал рядом с ним.

Такова охота загоном. А есть еще охота из засады, когда, зная места кормежек и переходов косуль, охотник занимает перед рассветом или с вечера удобное место с хорошим обзором. Тут нужно иметь пристрелянное нарезное оружие и бинокль. Дробовое ружье для такой охоты малопригодно. А в бинокль можно наблюдать весьма интересную жизнь косуль.

Вот табунок подошел к кромке леса. Прежде чем выйти на открытое место, косули долго слушают, смотрят по сторонам, нюхают воздух. Убедившись, что опасности нет, они легкой рысью перебегают поляну и скрываются в кустарнике. Шорох листьев ведет в гору… Вот все они вышли на перевал и опять долго слушают. В лес, на северный склон сопки, козы спускаются шагом. Загадываешь: где лягут? Наверно, вон в той куртине орешника… Точно…

Прежде чем лечь, косули опять долго слушают и осматриваются вокруг. При малейшей неуверенности уходят в другое место и опять стоят. Слушают, втягивают трепетным носом струйки воздуха.

Но вот старая самка начала разгребать листья, рыть крепкими копытами мерзлую землю; Ноги мелькают быстро-быстро. Заработали и остальные, изредка останавливаясь и осматриваясь. Первым ложится молодой козлик (выдержки еще мало), затем другой, третий… Старая самка легла последней, поджав под себя все четыре ноги: в случае опасности они, как стальные пружины, взметнут ее тело. Лежат, пережевывают жвачку и снова прислушиваются к шорохам. Потом засыпают…

Косуль легко добывать с лошади. Некоторые охотники ездят на охоту верхом, иногда в санях. Косуля лошади не боится и подпускает ее близко.

В бегущую галопом косулю попасть из ружья довольно трудно, потому что линия ее бега представляет собою не прямую, а совокупность дуг, причем скорость косули на этих кривых неодинакова: в начале прыжка очень большая, в конце — меньше. Даже опытные охотники, метко сбивающие птицу влет, частенько мажут по косуле.

Чтобы вернее стрелять бегущую косулю, нужно перед выстрелом громко крикнуть, не выдавая себя движением: косуля, услышав крик, часто останавливается, не понимая, кто и где кричит. Остановка эта мгновенная, и с выстрелом медлить нельзя. После выстрела коза очень часто сворачивает прямо на охотника, поэтому вторым выстрелом можно хорошо поправить первый.

Как-то мы весело посмеялись над одним новичком, который, видя, как большой рогатый козел после выстрелов ринулся прямо на него, бросил ружье и схватился за нож, приготовившись дорого отдать свою жизнь. Козел, увидав прямо перед собой человека, в страхе метнулся в сторону. А не менее перепуганный охотник все еще стоял в воинственной позе и никак не мог прийти в себя.

КАБАРГА

Кабарга — самый мелкий вид из обитающих у нас копытных животных. Длина ее тела в среднем 86–100 см, высота в холке 55–70, в крестце на 10–12 см выше. Обычный вес 15–18 кг. Самцы несколько больше самок. Распространена повсеместно в лесах, но лучшими местами ее обитания являются густые хвойные леса со скальными обнажениями.

Кабарга — самый мелкий вид из семейства оленей. Длина ее тела — всего 86–100 сантиметров, высота в холке — 55–70, в крестце — на 10–12 сантиметров больше. Обычный вес 15–18 килограммов. Самцы несколько больше самок.

Внешний вид очень своеобразен, она мало похожа даже на парнокопытных, своих близких сородичей. Бросается в глаза непропорционально большая задняя часть тела, к которой маленькая передняя как бы искусственно приставлена. Крестец крутой дугой возвышается над холкой, задние ноги в сравнении с передними необычайно длинны. Голова маленькая, с большими ушами и очень красивыми глазами. У самцов из верхней челюсти растут слегка изогнутые, тонкие и острые клыки, достигающие 6–8, иногда 10 сантиметров длины. Эти клыки у такого мирного и робкого животного выглядят как-то неестественно. Когда смотришь на них, почему-то кажется, что природа создала кабаргу или очень давно, когда еще не умела творить свои чудеса, или же создала ее в порядке шутки.

Покрыта кабарга длинными ломкими волосами темно-коричневого цвета. От нижней челюсти по шее и груди тянется светлая полоса, на боках и спине разбросаны четко выделяющиеся пятна охристого или рыжевато-желтого цвета, тоже расположенные несколькими продольными полосами.

При всей необычности и даже несуразности сложения кабарга движется легко и непринужденно, большими мягкими прыжками. Ее сильные и длинные ноги бросают легкое тело вперед как бы играючи, без видимого напряжения.

Однако при внимательном наблюдении и в движениях кабарги обнаруживается необычность. Ее прыжки как-то беспорядочны: один вправо, другой влево, то высокие, то низкие, то частые, то редкие. Совсем не такие, как, скажем, у косули или изюбра. При этом кабарга выносит задние ноги вперед, как заяц.

Этот странный зверек — обитатель горных мшистых елово-пихтовых, лиственничных и, в меньшей степени, хвойно-широколиственных лесов. Распространен он широко, встречается от залива Петра Великого до северной границы леса. Угодья эти тянутся на юге Приморья узкой полосой и разрозненными массивами вдоль главного водораздела Сихотэ-Алиня, но при движении к северу заметно расширяются.

Лучшие места обитания кабарги — хвойные леса на крутых северных склонах гор со скалами. Здесь на деревьях и камнях много лишайников — основной ее пищи. На скалах кабарга находит и спасение от врагов: этому легкому зверю с его длинными задними ногами легче убегать от хищников в гору. В таких излюбленных местах плотность населения кабарги достигает 15–20 и более особей на 10 квадратных километров.

В хвойных лесах, растущих по пологим склонам и на равнинах без скал и обрывов, кабарги меньше — 6–8 голов на 10 квадратных километров.

В 1968/69 году на Большой Уссурке мы видели такие плотности населения кабарги: в елово-пихтовой тайге — 4–6, в широколиственно-кедрово-еловом лесу — 3–4, в кедрово-широколиственном лесу — 1–2 особи на 10 квадратных километров. Несколько больше ее в местах, расположенных севернее: в верховьях Бикина, Хора, Самарги, Коппи, Анюя, Горина, Кура и Урми, в средних и верхних частях бассейнов Гура, Тумнина, Амгуни и Бурей.

Кабарга живет почти всегда оседло, на сравнительно небольшом участке, обычно меньше квадратного километра. Особенно мал ее участок при выпадении глубоких снегов, когда она ходит только по своим наторенным тропам.

Зато знает она свой участок до мельчайших подробностей. Вспугнутая врагом, она всегда бежит к «отстою» по самой прямой линии. Тропы ее ведут к местам отдыха и кормежки, водопоям и «отстоям». Все, что необходимо для жизни, обязательно есть на этом небольшом участке. Здесь кабарга у себя дома.

Главный корм кабарги — лишайники, растущие на теневой стороне живых и поваленных деревьев, на скалах и на поверхности земли. Кроме того, она ест траву, тонкие ветки и молодые побеги, хвою пихты, листья, почки. Но в любое время года лишайники составляют основу ее питания.

Кормится кабарга в сумерках и ночью. Передвигаясь то прыжками, то мелкими шагами от дерева к дереву, она скусывает с них по кусочкам лишайники, объедает мягкие концы веток, вершинки трав.

Врагов у нее много, но главные из них — харза, росомаха и рысь, а в голодные годы еще и соболь. Эти четыре хищника сильно снижают численность кабарги, кое-где уничтожая ее начисто. В скалистых местах она более многочисленна, потому что спасается на «отстоях», легко взбегая по почти отвесным каменистым кручам. Но и в этих местах хищники давят кабарог, подкарауливая их на тропах.

До 30-х годов существовал промысел кабарги, ее добывали по нескольку тысяч за сезон. В настоящее время охота на этого зверя не распространена и носит случайный характер. Добывают ее в основном попутно, на промысле соболя.

Самое ценное у кабарги — ее мускусная железа («мешочек»), расположенная у самцов на животе. Весит «мешочек» с мускусом от 20 до 52 граммов. Мускус — жидкость с характерным резким запахом, раньше он широко использовался в народной медицине и высоко ценился. В настоящее время мускус кабарги используется в парфюмерии, так как обладает свойством закреплять запахи.

Мясо кабарги не очень вкусно, шкура мало ценится. Добытую кабаргу охотники часто используют как приманку для соболя. Наряду с рябчиком, мясо кабарги — лучшее его лакомство.

Кабарог раньше ловили петлями, настороженными на тропах или в специально для этого устроенных завалах леса. Потом этот способ лова запретили. Причиной запрета послужило то, что охотники якобы оставляют настороженные петли и уходят с промысла, обрекая животных на бесцельную гибель.

В этих рассуждениях не все логично. Ведь нерадивый охотник может оставить и настороженный капкан, отчего вреда будет не меньше. Однако капканы не запрещались.

И вот что получилось: петли запрещены, на ружейный выстрел кабарга попадает очень редко, ценный зверь почти перестал использоваться человеком.

СЕВЕРНЫЙ ОЛЕНЬ

В Приамурье обитает подвид охотского северного оленя. В сравнении с другими подвидами это довольно крупное животное. Самцы весят в среднем около 160 кг, при длине тела 200–210 и высоте в холке 138–144 см. Самки весят 80–100 кг, высота в холке около 120, длина тела в среднем 170 см.

Южная граница распространения оленя.

Следы северного оленя.

В настоящих уссурийских лесах северный олень не живет. Он обитатель далекой тундры и суровых северных лесов, но южная граница его ареала достигает Приамурья.

Северный олень в настоящее время заселяет верховья Бурей, Кура, Урми, Горина, Тумнина, Гура. Площадь водосбора Амура ниже села Нижнетамбовского в ареал его входит полностью. По Сихотэ-Алиню северный олень постоянно держится лишь севернее железной дороги Комсомольск — Советская Гавань, исключая правобережье Гура и Приморский хребет в низовьях Тумнина. В верховьях Гура, Буту, Анюя, Коппи и Самарги он постоянно обитал еще в 50-х годах, но теперь бывает лишь временными заходами.

Внешний вид северного оленя (домашнего) знаком многим по картинам, книгам, кинофильмам. Дикий от него отличается совсем немного: он несколько крупнее ростом и темнее окрашен. Ну и, разумеется, нрав у него самый настоящий дикий.

Сложен этот зверь довольно своеобразно. В сравнении с изюбром он выглядит длиннее и приземистее. Голову постоянно держит низко, как бы отыскивая что-то на земле. Ветвистые рога носят и самцы и самки, сменяя их каждый год. Копыта средних (основных) пальцев — большие и широкие; копыта боковых пальцев — тоже большие, низко посаженные и на ходу опираются о землю. Соединены копыта очень подвижно. Благодаря этому олень может сильно увеличивать опорную поверхность, по снегу ему ходить значительно легче, чем лосю, изюбру и другим копытным животным. Вокруг копыт и между ними растут грубые густые и очень прочные волосы. Они не только обогревают ногу, но тоже увеличивают площадь опоры, а также препятствуют скольжению.

Северный олень прекрасно приспособлен к существованию в суровых многоснежных краях. У него очень плотная, изумительно теплая шерсть, густо опушенное носовое «зеркало», а потовых желез вообще нет. В уссурийских лесах северный олень не может жить: теплым приморским летом он бы погиб от перегрева тела.

И еще одна особенная черта этого животного: олень очень быстр и неутомим в беге по ровной местности, но совсем беспомощен на скалах и горных кручах. Полная противоположность горалу, который по скалам скачет с невероятной ловкостью, но на ровном месте собака его легко догоняет.

Зимой северный олень окрашен довольно пестро. Верхняя часть тела от головы до хвоста буровато-серая, нижняя половина головы светлая, шея с гривой, «щетка» копыт и внутренние части ног — белые. На каждом боку большое светлое пятно, около хвоста — маленькое. Летний наряд проще — однотонно-бурый, с кофейным, серым или пепельным оттенком. Однако и летом на боках, на шее, около хвоста и у копыт выделяются светлые, даже белые участки.

В Приамурье обитает подвид охотского северного оленя, который отличается от других подвидов крупными размерами. Самцы весят в среднем около 160 килограммов при длине тела 200–210 и высоте в холке 140 сантиметров; самки весят 80–100 килограммов, высота в холке — около 120, длина тела — в среднем 170 сантиметров.

Северный олень ведет кочевой образ жизни. Его сезонные кочевки на севере, у Полярного круга, измеряются многими сотнями километров: летом животные кормятся в тундре, а осенью откочевывают далеко на юг, в лесотундру и на окраины таежной зоны. У нашего же оленя эти кочевки значительно короче, так как в Приамурье большая мозаичность ландшафтов: в радиусе ста километров почти всегда есть горы и заболоченные низины, разнообразные леса и обширные луга, быстрые горные ключи и большие озера или широкие речные поймы. Оленю не нужно ходить далеко, чтобы летом найти прохладу и сочные корма, а зимой — сравнительно малоснежные районы.

Летом северные олени Приамурья живут в высокогорье с мягкими очертаниями рельефа или на обширных лиственничных марях и переувлажненных лугах. В это время в лесах оленей мало. Зимою же они устремляются в леса с ягелем, который служит им основной и ничем незаменимой пищей.

Ягель — это наземный кустистый лишайник высотой иногда до 10–15 сантиметров. Растет он обычно плотным ковром. Олени разгребают снег копытами и едят его. Если высота снега больше 40–50 сантиметров, оленям добывать ягель уже трудно. В многоснежные зимы они бедствуют, едят ветошь сухих трав и древесные лишайники.

Весной они переключаются на молодые всходы трав, поедая их с жадностью. Летом корм северных оленей очень разнообразен: травы, молодые нежные побеги, листья кустарников и деревьев и т. д. Лишайники в летнем питании занимают небольшое место.

Нажировочным кормом северному оленю служат различные грибы, особенно те, к которым неравнодушны и мы: подберезовики, подосиновики, маслята. В августе и сентябре олени ищут их очень активно, едят жадно и помногу — торопятся нагулять жир, потому что в середине сентября у них начинается гон.

Северный олень испытывает сильное солевое голодание; в его основном корме — лишайниках — очень мало минеральных веществ. Вряд ли какое другое животное так жадно набрасывается на соль, как северный олень. Домашним северным оленям обычно не дают ни сена, ни других кормов: они сами себе добывают пищу и честно служат человеку лишь за горсточку соли. Особенно нужна им эта соль в конце зимы. Дикие олени в это время выходят к рекам и грызут бурые наледи, в которых солей немного больше, чем в простой речной воде.

Интересно, что северный олень не брезгует и животным кормом: рыбой, полевками, птичьими яйцами. В тундре, где леммингов иногда очень много, олени аппетитно едят их десятками. А все потому, что в лишайниках очень мало не только минеральных солей, но и жизненно необходимых животному белков. Не приходилось ли вам наблюдать, как корова ест рыбу? Она делает это по той же самой причине.

Северные олени живут стадами. После гона, с ноября, самки и телята собираются в отдельные стада, держатся вдали от быков. А может быть, уставшие от турнирных поединков самцы сами уединяются. Крупные стада образуются лишь во время сезонных кочевок. Однако в Приамурье многотысячных стад, обычных на севере, не бывает. Табун около ста голов здесь уже редкость.

Молодняк у дикого северного оленя появляется в середине мая. Снег стаял, на южных склонах гор взошли травы, набухают и лопаются почки, распускается нежная зелень лиственниц, на речных отмелях суетятся кулики, а к северу огромными вереницами тянутся гуси, своим мелодичным волнующим криком оповещая мир о торжестве и бесконечности жизни.

Телята рождаются крупными (6–7 кг) и шустрыми. Чаще всего теленок один (8 случаев из 10). Уже в первый день он способен вставать на ноги, на второй день хорошо бегает, а на третий — плавает. Поразительно! Особенно если вспомнить медвежат, которые и через месяц совершенно беспомощны.

Злейшие враги северного оленя — волк и бурый медведь, причем волк для него значительно страшнее, чем для лося. Этот хищник постоянно «пасет» стада и диких и домашних оленей, следуя за ними всюду. Идиллическая картина почти мирного сосуществования волка с оленем в Канаде, красочно описанная Фарли Моуэтом в его замечательной повести «Не кричи, волки!», для Приамурья совершенно не характерна.

У северного оленя изумительно тонкое обоняние: охотника, если тот идет по ветру, он чует почти за километр. Слух у него тоже хороший, а вот зрение слабее. Тем не менее, движущегося человека на открытом месте он видит за 600–800 метров. Поэтому охота на северного оленя довольно трудна. Чаще всего на диких северных оленей охотятся скрадыванием, с помощью оленя домашнего: маскируясь за ним, охотник подходит на расстояние выстрела.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГРЫЗУНЫ

Белка. Ондатра. Зайцы. Летяга. Бурундук.

Отряды грызунов и зайцеобразных очень богаты видами. В Приморье и Приамурье их насчитывается 23. Это и мыши, и полевки, и крысы, и белка с ондатрой. Но промысловый интерес представляют лишь белка, зайцы и ондатра. Несколько лет назад к ним относились летяга и бурундук, а сейчас этой «мелочью» никто не хочет заниматься — ни заготовительные организации, ни охотники.

К отряду грызунов принадлежит и бобр. В водоемах Амуро-Уссурийского края он появился лишь в 60-х годах. В 1964 году бобров завезли из Белоруссии и выпустили на реке Немпту. Бобры прижились и медленно осваивают совершенно новые для них места. В 1969 году здесь же выпустили канадских бобров, а в 1971 году — еще одну партию по реке Кур.

Отряд грызунов не только самый многочисленный, но и самый плодовитый. В течение каких-нибудь двух-трех лет численность мышей или полевок возрастает в десятки и даже сотни раз. Они буквально переполняют все вокруг. В лесу тогда стоит неумолкаемый шорох. Остановитесь на минуту, прислушайтесь и присмотритесь. И вы увидите этих суетливых крошечных зверюшек повсюду. Мышей и полевок тысячами уничтожают хищные птицы и звери, но их все равно много. А потом они вдруг почти все пропадают — обычно это бывает зимою или к весне. Пропадают, чтобы через год-два снова наводнить леса и поля.

Среди мелких «мышеподобных» зверюшек есть много таких, которые не являются ни мышами, ни полевками. Это землеройки. У них густая бархатистая шерстка и вытянутая в длинный хоботок мордочка. У мышей и полевок нет ни того, ни другого, но их легко опознать по длинным резцам, торчащим изо рта попарно в верхней и нижней челюсти.

Совсем просто отличить и мышей от полевок. У мышей очень длинный хвост, покрытый редкими волосками и кольцевидно расположенными чешуйками, острая мордочка и большие уши. А у полевок хвостик короткий, покрытый густыми волосками, тупая мордочка и маленькие ушки. Мыши и полевки имеют очень большое значение в жизни хищных зверей. Для ласки, горностая, колонка, соболя, лисицы и других — это основа существования.

В сельскохозяйственных угодьях и окружающих кустарниковых зарослях, в небольших лесочках и на лугах распространена полевая мышь. Главный ее корм — семена и вегетативные части растений. Преимущественно в лесах водится азиатская лесная мышь, которая питается различными семенами деревьев, в том числе желудями и орехами. Она гораздо крупнее полевой.

По всей лесной зоне весьма многочисленны красно-серая и красная полевки. Первая наиболее типична для широколиственных и кедрово-широколиственных лесов, вторая — для елово-пихтовой тайги. В поймах рек, по берегам озер, на переувлажненных лугах и в болотах водится дальневосточная полевка. Встречается она также на полях и вырубках.

В каменистых россыпях колониями живет пищуха, или сеноставка, — излюбленная, хотя и редкая добыча соболя. Этот рыжевато-бурый зверек с коротеньким хвостиком очень похож на зайца, только размерами гораздо меньше. На зиму пищуха заготовляет для себя небольшие кучки сухой травы, за что ее и называют сеноставкой.

Отношения между мышевидными грызунами и поедающими их мелкими хищниками мало похожи на отношения крупных хищников и копытных. Численность мышей и полевок мало зависит от деятельности их врагов: необычайная плодовитость покрывает все «убытки». Одна мышь или полевка за лето приносит 3–4 помета по 4–8 детенышей, которые уже на втором месяце жизни сами принимают участие в размножении.

О плодовитости грызунов известно каждому. Ведь уже сколько веков человек ведет самую беспощадную борьбу с домовыми мышами и крысами, а конца этой борьбе не видно! И как бы в насмешку над нами грызуны победно шествуют по земному шару, причиняя нам все более ощутимый вред.

Общую оценку отряду грызунов дать очень трудно, да и вряд ли нужно. Мы рассмотрим здесь только те виды, которые представляют (или могут представить) интерес для охотничьего хозяйства.

БЕЛКА

Очень подвижный, красивый зверек. Ценится его серебристо-серая шкурка с очень нежным мехом. Лучшими беличьими угодьями являются хвойно-лиственные леса, перемежающиеся кедрачами.

Беличьи следы.

Этого подвижного красивого зверька с поднятым кверху очень пушистым хвостом безошибочно узнает почти каждый ребенок: «Белочка!..»

Белка действительно и красива, и оригинальна по образу жизни. Кроме того, она весьма ценный объект охоты. Ее серебристо-серая шкурка с очень нежным мехом ласкает взгляд. Меховые изделия из беличьих шкурок всегда пользовались и сейчас пользуются неограниченным спросом и на нашем внутреннем, и на международном рынке.

Лучшие беличьи угодья — смешанные леса со значительным участием кедра, кедровники. Таких лесов в Амуро-Уссурийском крае было очень много, да и теперь еще немало. Жаль только, что площадь этих лесов неотвратимо сокращается под натиском пилы и трактора…

Кедр — очень важное для белки дерево. Еловые и, тем более, пихтовые шишки в амуро-уссурийских лесах не могут заменить кедровых: они часто раскрываются еще с осени, их мелкие семена разлетаются и бесследно исчезают в лесной подстилке.

Белка любит селиться в кедрово-широколиственных лесах с дубом, орехом маньчжурским, липами и лещинами. Здесь ее питание разнообразят желуди, различные орехи и семена. Отличными беличьими угодьями являются чистые кедровники, но таких лесов в крае мало.

В дубово-широколиственных, долинных широколиственных и особенно пихтово-еловых лесах белка встречается несравненно реже, а в лиственничниках чрезвычайно редка. Леса этого типа она начинает заселять лишь к северу от Амгуни, где почти повсеместно господствуют лиственница и сосна. Однако здесь белка никогда не бывает такой многочисленной, как в южных лесах с кедрами.

Численность белки очень изменчива по годам. Далее в одном и том же урочище она может колебаться от нескольких тысяч до нескольких особей — в зависимости от урожая кормов. В великолепных сидатунских кедровниках, раскинувшихся в верховьях Большой Уссурки, в сентябре 1968 года мне пришлось наблюдать чрезвычайно высокую плотность населения белки. С одного места можно было насчитать 30–40 зверьков. Присядешь где-нибудь в укромном месте и удивляешься, до чего их много. Снуют повсюду: и в кронах кедров, и по стволам, и по земле. И почти каждая возится с шишкой, которая в ее лапках выглядит такой же большой, как мешок картошки в руках человека. Маленький, а сильный зверек: а ну-ка покрути, человек, свой мешок так же проворно, как белка шишку!

В том сентябре зимний мех у белок еще только отрастал, и шкурка должна была стать первосортной через полтора месяца. Срок этот, в сущности, небольшой. Были все основания направить охотников в эти кедровники. Так и сделали. Но к началу ноября белка… исчезла. Ушла! Дело в том, что урожай кедра был средний, его вместе с белками быстро уничтожили кабаны, медведи, бурундуки, мыши, полевки, кедровки, поползни — да мало ли в лесу охотников до вкусного кедрового орешка! И белке ничего не оставалось делать, как пуститься в дальние путешествия в поисках корма.

А на следующий год в тех же сидатунских кедровниках была тишина и скука. Редко удавалось встретить за дневной переход нескольких белок.

В амуро-уссурийских лесах белка кочует довольно часто. Особенно массовые кочевки бывают через год-два после хороших урожаев, когда белки становится много, а корма уже не хватает. Кочует чаще всего с севера на юг, где она находит плоды ореха маньчжурского и лещины, желуди и другую пищу. Эти массовые перемещения наблюдаются обычно в сентябре, октябре и ноябре.

Во время кочевок белка переплывает даже крупные реки, пересекает горы, распаханные поля, мари, нередко заходит в приусадебные огороды и сады. Много зверьков в это тяжелое для них время гибнет от хищников, от усталости, голода, много тонет в реках. Кочующие белки очень худы, подошвы их лапок вытерты, нередко на них кровь.

Если удается отыскать где-нибудь участок с хорошим плодоношением кедра, белки здесь, как говорится, кишмя кишат. Но недолго: через 10–15 дней все будет съедено, и полчища зверьков опять идут в поход, который чаще всего оказывается походом за смертью…

Колебания численности белки хорошо отражают данные заготовок. В 1958 году, например, в Приморском крае было заготовлено 266,4 тысячи беличьих шкурок, а в 1961 году — только 9,4 тысячи, то есть в 28 раз меньше. В бассейне Большой Уссурки в 1961 году охотники добыли всего 2622 белки, а на следующий год — 63 859 (в 24 раза больше!). К 1964 году заготовки здесь упали до 8429 шкурок, а в 1965 году возросли до 121 тысячи. Такие же разительные колебания происходят повсюду.

В урожайные годы уссурийские леса полны белкой. Но когда ее мало, охотники вовсе ею не занимаются, потому что две-три белки в день здесь не считают оправдывающей ходьбу добычей. Да и этих двух-трех белок не всегда можно добыть.

В средние по урожайности годы осенняя плотность населения белки на квадратный километр составляет: в чистых кедровниках — 30–40, в кедрово-широколиственных лесах — 20–30, в долинных уремных лесах маньчжурского типа — 15–25, в широколиственно-кедрово-еловых лесах — 5–15 белок.

Соответственно меняется и общая численность зверька. В урожайные годы численность белки в Приморском крае превышает миллион, а в годы депрессий падает до нескольких десятков тысяч. В средние по урожайности годы осеннее поголовье белки в Приморье достигает 400–600 тысяч особей. В Хабаровском крае эти цифры примерно в два раза ниже.

При обилии кедрового ореха гон у белки начинается уже в конце зимы, в апреле появляются бельчата первого помета, а в июле — августе — второго. Есть предположение, что при достатке кормов наиболее сильные самки приносят по три помета в год. Особенно благоприятные условия для размножения белки складываются при повторных урожаях орехов, или же когда шишки, «присыхая» к ветвям, не опадают до следующего лета. Так было, например, в 1964/65 году.

Однако и в этих правилах есть исключения. Иногда даже повторные высокие урожаи кедра или одновременные урожаи кедра и дуба, как это было в 1938, 1957, 1959 годах, не вызывают возрастания численности белки. После «пика» 1965 года в Приморье дважды наблюдался средний урожай кедровых орехов (1968, 1969 годы), однако численность белки оставалась низкой. Тут, очевидно, действуют какие-то внутрипопуляционные механизмы саморегуляции, не зависящие от количества кормов.

Белка живет недолго, в возрасте трех лет она уже старушка. У этого вида очень много врагов, но его спасает высокая плодовитость: осеннее поголовье возрастает в 3–5 и более раз по сравнению с весенним.

Практическое значение белки в охотничьем хозяйстве Амуро-Уссурийского края велико. До 60-х годов она занимала ведущее место в пушных заготовках и Хабаровского, и Приморского краев. Однако в последние 10 лет первенство в Хабаровском крае перешло к соболю. В Приморье белка по-прежнему держит первое место. Но и там за время промысла отстреливают всего 20–25 процентов поголовья. Резервы для увеличения заготовок еще значительны.

Охотятся на белку в наших лесах преимущественно с ружьем, иногда с собакой. Лучшим оружием считается мелкокалиберная винтовка с магазином или пуледробовое ружье «Белка». А из этих двух марок охотники отдают предпочтение «Белке», потому что ее мелкокалиберный ствол мало уступает винтовочному, а дробовой позволяет добить убегающего зверька и незаменим при случайной встрече с крупным зверем.

Начало охоты обычно совпадает с первыми снегопадами: белку ищут по следам. Опытные охотники хорошо знают, что при ясной безветренной погоде ее больше по склонам и на хребтах, а в ненастье и при ветре — в поймах рек и распадках.

В белкованье много своеобразной прелести. Особенно хорош этот вид охоты в конце осени, когда беличья шкурка уже становится «выходной», но еще тепло, снега мало и погода великолепная. Вы выходите из зимовья чуть свет. Торжественную тишину леса нарушает только хруст подмороженного снежка у вас под ногами. Вы невольно останавливаетесь и до звона в ушах вслушиваетесь, улавливая шорох полевок, шебуршание поползня, гулкое падение шишек и далекий треск переломленного чьей-то тяжелой лапой сучка. «Медведь, наверное. Или кабан?» — мелькнет мысль, а пальцы уже проверяют, на месте ли заветные пулевые патроны.

Вдруг совсем рядом заурчала и зацокала белка. Вон она сидит на нижнем суку дерева и недовольно осматривает вас своими широко расставленными глазами, нервно подергивая распушенным хвостом.

Подняв с земли первый трофей, вы слушаете, не выдаст ли себя шорохом другая белка, не мелькнет ли на фоне светлеющего неба третья. Ага! Вон бегает! И там где-то шуршит! И здесь, прямо над головой, заурчала, заругалась на непрошеного гостя.

Становится совсем светло, потом всходит солнце, разливаясь до синеющих в мареве гор с мягкими плавными очертаниями. Ваша котомка уже тяжела, надо присесть — отдохнуть и снять шкурки.

Слов нет, беличий промысел увлекателен, но вместе с тем это очень тяжелая работа. Вставать приходится рано, не позже шести часов утра. Пока приготовишь завтрак, уже начинается рассвет, нужно выходить. Бродишь по лесу до вечера. За десять часов белкованья так устаешь, что лишь бы добраться до зимовья. Но вместо отдыха нужно рубить дрова, варить ужин, готовить на следующий день боезапас. Да еще шкурки снимать. С ними провозишься иногда до полуночи, а то и больше. Глаза слипаются, усталость валит с ног, а спать остается всего 4–5 часов. И так изо дня в день. Месяц белкованья — и вы убедитесь, что это далеко не туристская прогулка в лес.

Охота на белку с собакой в Приморье не распространена. В последние 10–15 лет некоторые охотники приобрели западносибирских лаек, но собачек этих то ли тигры передавили, то ли они отжили свое, растворив чистопородную кровь среди полчищ местных «полканов» и «шавок». Надо сказать, что промысел белки с собакой у нас далеко не всегда продуктивен; часто собака только мешает. Даже при средней численности белки охотники без собак нередко добывают больше, чем с собаками. От собачьего лая белки крепко затаиваются в радиусе 300–500 метров, и охотнику трудно увидеть даже ту, которую обнаружил пес. Пока охотник прячет в сумку первую добычу, звонкий лай раздается уже где-то высоко на круче, посмотришь — шапка валится. И так весь день — с сопки к речке, с речки в сопку. Собаке что — она бегает и брешет. А у человека от такой охоты круги в глазах.

Без собаки же охотник идет себе потихоньку, рассматривает следочки, прислушивается, приглядывается. Часто он видит и слышит сразу нескольких зверьков и всех приберет за какие-нибудь четверть часа. К вечеру он вернется в зимовье и не таким уставшим, и с лучшей добычей, чем его товарищ, вконец измученный собакой.

Собака-бельчатница хорошо помогает охотнику, когда белки мало. Но в такие годы охотники предпочитают заниматься капканным промыслом, где опять-таки собака не нужна.

Применение древесных беличьих капканов очень эффективно. Охотоведы А. Т. Войлочников и Б. А. Михайловский убедительно это показали, участвуя в белкованье на Большой Уссурке в 1966–1969 годах. На своем небольшом опытном участке они ловили белок капканами в 2–4 раза больше, чем охотники, белковавшие по соседству. И качество пушнины у них было гораздо выше. Кроме того, в беличьи капканы успешно ловятся и колонки.

Жизнь белки тесно связана с лесами. Несомненно, что деятельность человека в лесах, особенно вырубание кедра, ведет к сокращению численности белки. Это печально, но ничего не поделаешь. У каждого вида есть свое будущее, есть оно и у этого милого пушистого зверька. Через несколько десятков лет промысловое значение белки, видимо, упадет, но зато она станет обычной в пригородах и парках. Будет доверчиво брать из детских рук лакомства, а мы, старики, будем сидеть на скамеечках и вспоминать, как удачно «белковали» в молодости…

ОНДАТРА

Ондатра — зверек полуподводный, растительноядный. Местами ее обитания являются тихие водоемы с водной и околоводной растительностью. Жилища устраивает в норах, вырытых в высоких берегах, или хатках. Она отлично плавает, ныряет. Взрослые ондатры весят около килограмма, особо крупные — до полутора.

Места выпусков и наибольшего распространения ондатры.

Следы ондатры: слева на илистой, справа на песчаной почве.

Еще недавно в Амуро-Уссурийском крае ондатры не было. Родина ее — Северная Америка, на Евроазиатском континенте она вообще никогда не жила. Ондатру называют еще мускусной крысой, потому что она действительно очень похожа на крысу, только много крупнее ее. Окрашена ондатра сверху в нежный коричневый, а снизу в серовато-голубоватый цвет. Мех пышный и густой. Хвост длинный и почти лишен волос. Лапки очень короткие, и по суше этот зверек как бы ползет на брюхе. Взрослые ондатры весят около килограмма, особо крупные — до полутора килограммов.

Ондатра — зверек полуводный, растительноядный. Она любит тихие водоемы, жилища устраивает в норах по берегам или в «хатках», которые строит на кочках, в затопляемых низинах и т. д. Ондатра отлично плавает, ныряет, может подолгу оставаться под водой.

По речным долинам Амуро-Уссурийского края много различных водоемов, пригодных для обитания ондатры. В 1939 году выпустили партию этих зверьков на Зее, в 1947 году — в верховьях Уссури. Ондатра быстро прижилась, размножилась и заселила большую площадь. Уже через 6–8 лет ее было много, а теперь ее знают все наши мальчишки.

Мясо ондатры нежно и вкусно. В Америке оно считается деликатесом. Но у нас редко кто допускает мысль, что «эту крысу» можно есть. Вид зверька действительно как-то «несъедобен», особенно смущает длинный крысиный хвост.

Основной корм ондатры — сочные корневища и стебли осоки, дикого риса, камыша, кувшинки и др. Явное предпочтение ондатра отдает рогозам, вахте трехлистной, маннику плавающему и стеблям водяного ореха.

Употребляет она и животную пищу, в основном моллюсков, в просторечье называемых ракушками. Рыбу ест очень редко, да и то «снулую», еще реже — раков и насекомых.

Активной ондатра бывает после захода солнца и до утра. В это время повсюду слышно ее бульканье в воде, шелест вытаскиваемых растений. К неподвижно сидящему в лодке человеку зверек подплывает вплотную, а, заметив его, испуганно ныряет, и потом его уже редко удается увидеть. Лишь тусклая водная гладь в различных направлениях пересекается легкими волнами — это плавают ондатры. Они очень трудолюбивы. Срезанные острыми зубами растения буксируют к берегу, где частью съедают, а часть прячут в норы и хатки.

Хатки ондатра строит из крупных стеблей сухих растений, они имеют вид маленьких копен сена. Гнездовая камера — внутри этой копны, а вход в нее — снизу, из-под воды. В Приморье и Приамурье хатки редки: они легко уносятся паводками. Поэтому здесь ондатра предпочитает норы, вырытые в высоких берегах. Вход в нору тоже из-под воды и часто тянется метров на десять.

Ондатра очень плодовита. Гон у нее начинается ранней весной, как только во льду появятся проталины. На юге Приморья это бывает в конце марта, на севере Приамурья — в конце апреля. Через 25 дней самка приносит от 4 до 12 щенков. Уже через два месяца после рождения они начинают вести самостоятельную жизнь. В июле — августе бывает второй помет, а в Приморье иногда бывает и третий.

У молодняка большая смертность. Щенки гибнут во время наводнений, их уничтожают многочисленные хищники. Из 10 родившихся остаются к первой осени живыми в среднем 4 щенка. На одну взрослую самку осенью приходится всего 6–8 детенышей, хотя за весну и лето она успевает принести 2–3 помета. Тем не менее, около 75 процентов поголовья к середине осени составляет молодняк.

Живет ондатра мало, чаще всего два года. До трех, а тем более четырех лет доживают единицы. Дальневосточные реки неблагоприятны для ондатры. Частые летне-осенние паводки не только губят молодняк — они сносят хатки, размывают и разрушают норы, заносят песком и илом берега. Водоемы после них становятся необитаемыми. Зверьки ищут спасения на разливах, в верховьях речек и ключей. Лишь к октябрю, когда уровень воды падает, они кочуют вниз по речным поймам, вновь заселяют озера, старицы, протоки.

Но особенно губительны для ондатры регулярные понижения уровня воды осенью и зимой и перемерзание многих мелких водоемов. В зимнюю стужу зверьки пытаются выжить на суше под снегом, но быстро замерзают и гибнут от голода, ибо есть им, кроме сухой травы и коры тальников, обычно нечего.

Природа не одарила ондатру разумом, а нужные инстинкты, видимо, еще не выработались. Осенью она селится где придется, не учитывая глубины водоема. Ей важно лишь, чтоб был корм и место для жилища. Отсюда и такая высокая смертность этого зверька, — как при паводках, так и при зимних обмелениях.

Ондатру уничтожают лисица, колонок, енотовидная собака, щуки, сомы, коршуны, болотные луни. Изредка ее норы и хатки разрушают волк, медведь и другие крупные хищники. В некоторых местах колонки и лисицы уже специализировались на ловле ондатры.

Несмотря на все это, ондатра не только не исчезла, но стремительно начала «оккупировать» новый для нее континент. Уже через 3–4 года после завоза некоторые охотники, знакомые со зверьком, стали его ловить. Однако специалисты не подготовили охотников к организованному промыслу, и произошел настоящий «взрыв» численности этого плодовитого грызуна.

Лавиноподобно размножаясь, ондатра быстро съела всю водную и прибрежную растительность. За «взрывом» наступил резкий спад: она сама себя уничтожила, погибнув от голода. В настоящее время этого зверька в Приамурье и Приморье в десятки раз меньше, чем было 10–15 лет назад, и вряд ли мы еще увидим его таким многочисленным, как раньше.

В детстве мне приходилось часто плавать на весельных лодках и оморочках по бесчисленным протокам, рукавам и озерам поймы Амура. Как много было тогда камышей, тростников, зарослей дикого риса вдоль берега! И как много было здесь уток и рыбы! Невозможно было проплыть через густые заросли водяного ореха, кубышки, кувшинки.

Многие из этих водоемов являют теперь глазам унылую картину. Мутная вода плещет в черно-желтых берегах. Вся растительность уничтожена, даже осока на кочках выстрижена. Лодка легко скользит по воде: ни травинки, ни листа кубышки не намотается на винт мотора и не повиснет на весле. Не видно уток, не всплеснет рыба. Изрытые норами ондатры берега осели и сползают в воду. Их теперь не посещают лось или изюбр, потому что есть им здесь тоже нечего…

Ловить ондатру просто. Основные орудия лова — капканы и мордушки. Есть ли зверек в водоеме, определить тоже легко. В первую очередь бросается в глаза как бы скошенная и иссеченная трава, плавающая по воде. Это работа ондатры. Вдоль берегов там и тут — кормовые площадки зверька, вокруг них валяются обгрызенные стебли растений, свежий помет. Видны тропки, лазы. Жилые и кормовые хатки заметны издали. По взмутненной воде нетрудно найти и входы в норы.

Мордушками за день-два можно легко выловить всех ондатр на участке, который под силу обойти человеку. Осенью, когда разрешена охота на ондатру, в семье обычно бывает 8–10 зверьков, из них два старых, а остальные — молодняк. Мордушки устанавливают входным отверстием вплотную к норе, полностью погрузив их в воду. Если в гнездо ведут дополнительные ходы, их нужно забить или заткнуть чем-нибудь. Лучше всего толстой палкой. Проверять мордушки нужно 4–6 раз в сутки. Хорошо также ставить их в узких проходах. Если удачно выбрать место, двумя мордушками за сутки можно поймать 20–30 зверьков.

Капканы на ондатру можно ставить, не маскируя, — на выходах из нор, тропах, лазах, по кормовым площадкам. Но важно соблюсти одно условие: поводок капкана должен доставать до глубоководья, где ондатра могла бы утонуть. Дело в том, что, попавшись в капкан, она всегда стремится к воде. На глубоком месте капкан ее быстро утопит. Если же кругом мелко, а тем более на суше, ондатра долго бьется, крутится, в конце концов, отрывает себе лапку и уходит.

Более двух-трех дней держать на одном месте капкан или мордушку нет смысла. За это время вылавливаются если не все, то большая часть семей, и в первую очередь старые особи. Почаще перенося ловушки, за неделю можно легко поймать сотню, а за осень и первую половину зимы — до тысячи зверьков.

ЗАЙЦЫ

Маньчжурский заяц более похож на кролика, чем на зайца. Уши у него короче, не очень длинны и задние ноги. Лапы довольно узкие, в «комке», и опушены зимой не так пышно, как у беляка. Маньчжурский заяц на зиму не белеет. Самцы весят 2–2,6 кг, а самки и того меньше.

Северная граница распространения маньчжурского зайца и его лучшие места обитания.

Следы маньчжурского зайца по пороше.

В Амуро-Уссурийском крае живет два вида зайцев — беляк и маньчжурский. Правда, в 60-е годы здесь выпустили несколько сот зайцев-русаков, завезенных из европейской части Советского Союза, но они приживаются плохо. Им трудно противостоять многочисленным хищникам, многоснежным зимам, влажному лету, бесчисленным клещам, и они, вероятно, растворятся среди местных беляков, с которыми образуют помеси (тумаков).

Заяц-беляк — типичный северянин, всем своим складом приспособленный к существованию в холодном климате. У него широкие, зимой густо опушенные лапы, позволяющие передвигаться по поверхности снега, очень теплый зимний мех, неприхотливость к пище. Беляк широко распространен и всем отлично известен. Интереснее познакомиться с маньчжурским зайцем, который живет только в уссурийских лесах.

Этот заяц внешне скорее похож на кролика. Уши у него сравнительно короткие, не очень длинны и задние ноги. Лапы довольно узкие, «в комке», опушены они зимой не так пышно, как у беляка. Размерами он невелик: самцы весят 2–2,6 килограмма, а самки и того меньше.

Маньчжурский заяц круглый год окрашен в буровато-серый цвет с ржавым налетом. На его спине заметен темный рисунок, бока, ноги и грудь бледно-палевые, а грудка и живот белые. На щеках беспорядочно разбросаны крупные белые пятна, а глаза снизу как бы подведены черным. Довольно часто встречаются так называемые меланисты — черные как смоль! У них лишь горло палевое да низ тела чисто-белый. Черные зайцы особенно часты по отрогам Малого Хингана и низовьям Уссури: на сто нормально окрашенных зайцев здесь всегда бывает один-два черных. Ученые еще недавно склонны были считать черных зайцев представителями особой видовой группы, однако позже было доказано, что это тот же самый вид.

Маньчжурский заяц обитает в широколиственных лесах, растущих по мелкосопочнику, увалам, низменностям и в долинах рек. Особенно любит он дубняки с зарослями леспедецы, орешника, бересклета и различных лиан. Можно считать установленным, что там, где кончаются леспедецевые дубняки, проходит граница распространения маньчжурского зайца.

Начинаясь у Благовещенска, эта граница тянется на юго-восток по Зейско-Буреинской равнине, затем по левобережьям рек Бира и Урми, поднимается долиной Кура до реки Алги, огибает с юга хребет Вандан и долиной Амура доходит до низовьев Анюя. На Сихотэ-Алине маньчжурский заяц заселяет его западные и южные предгорья, а по восточным склонам обитает лишь южнее реки Максимовки.

Наиболее многочислен он по низовьям реки Арсеньевки, на Уссурийско-Ханкайской равнине с прилегающими к ней невысокими хребтами, вдоль побережья залива Петра Великого, на южных и юго-восточных отрогах Сихотэ-Алиня.

Маньчжурский заяц охотно селится на лесосеках и гарях, на сельскохозяйственных землях. Деятельность человека улучшает условия его обитания. Обычен этот заяц по речным островам и берегам рек, заросшим ивами. Особенно охотно он держится в ивняках вблизи заломов, где прячется от врагов и непогоды.

Летом заяц кормится травой, а зимой — побегами кустарников. Придерживается речных пойм, опушек, гарей, просек, лесных дорог и вообще осветленных мест, где трава гуще и сочнее. Чаще всего поедает различные полыни, вики, лабазник, дудник, ломоносы, василистник, косогорник, папоротник-орляк, вейник, мятлик. Причем предпочитают есть сочные стебли и черешки листьев.

Зимой грызет кору леспедецы, ив, лещин, бересклетов, жимолостей, но особенно любит маакию амурскую. Зимой зайцы едят и сухие травы на крутых южных склонах, где всегда много бесснежных участков. Южные склоны маньчжурский заяц явно предпочитает другим, ибо он очень не любит снежный покров.

Отдыхает заяц в своих гнездах, устраиваемых в дуплах у корней, в нишах под валежинами, камнями, выворотнями. Этими убежищами он пользуется подолгу и покидает их с превеликой неохотой. Лежит заяц настолько крепко, что иной раз диву даешься. Случается, он шумно выскакивает из-под самой ноги. Или лежит, уставясь в глаза человека, если даже тот выстрелит в пяти метрах от него. А иногда его из убежища невозможно выгнать ни шумом, ни дымом, ни палками.

Вспугнутый человеком заяц стремительно убегает, но лишь до тех пор, пока не скроется из поля зрения. А потом начинает кружить, как и русак. Только круги у него небольшие: их радиус 100–150 метров. По кругам он, разумеется, не бегает без толку. Если его не преследовать, уже через несколько минут он начинает беспечно что-нибудь грызть. А если видит погоню, то часто не убегает, а прячется.

Маньчжурский заяц, как и все зайцы, плодовит. В год самки приносят два помета, от 2 до 6 зайчат в каждом. Это могло бы привести к очень быстрому размножению, если бы не многочисленные враги. Зайчатина — лакомство многих хищников. Ее не прочь отведать барс, рысь, волк, лисица, орлы, крупные совы. Даже колонок давит зайца. Но основной и очень давний его враг — дальневосточный лесной кот. Он живет в тех же местах, что и маньчжурский заяц, «сопровождает» его так же постоянно, как тигр кабана или волк косулю.

Зайцы в Амуро-Уссурийском крае вряд ли когда были многочисленными. Известные в Якутии и других местах Сибири заячьи «нашествия» для нашего края не характерны. Охота на зайцев ни в Приморье, ни в Приамурье не развита: здешние охотники никогда не считали и не считают их серьезной дичью. В заготовках заячья пушнина занимает ничтожное место. Шкурка зайца стоит дешево, и далеко не всякий охотник несет ее на заготпункты.

Для спортивной охоты с ружьем заяц — объект весьма перспективный, особенно на юге Приморья. Эта охота интересна и чем-то напоминает охоту на бекаса. Заяц выскакивает всегда шумно и неожиданно, стрелять в него трудно, ибо он бежит зигзагом. Спортивного азарта тут более чем достаточно, и надо думать, со временем маньчжурский заяц обязательно завоюет себе признание.

ЛЕТЯГА

Охотники часто называют ее белкой-летягой, так как внешним видом и образом жизни она схожа с обыкновенной белкой, только раза в два меньше ее. Летяга способна планировать с дерева на дерево до 50 и более метров.

Распространена летяга широко, но плотность ее населения повсеместно невелика.

Охотники часто называют этого зверька белкой-летягой, потому что он внешним видом и образом жизни схож с обыкновенной белкой, только раза в два меньше ее.

Летяга довольно редка, обитает в смешанных и лиственных лесах, ведет ночной образ жизни. Серебристо-серый мех летяги нежен, шелковист и красив, но очень непрочен и какой-либо ценности не представляет. Может быть, поэтому мы о летяге до сих пор знаем очень мало. Гораздо меньше, чем даже о крысах или полевках.

Когда летяга неподвижно сидит, сжавшись в комочек, ее трудно заметить и вблизи — так она мала. Вход в ее гнездо, устроенное в дупле, имеет диаметр всего 3–4 сантиметра. В такое узкое отверстие не пролезет ни соболь, ни харза, разве что ласка.

У летяги есть одна чрезвычайно интересная особенность — она может летать. Не так, конечно, как птицы или летучие мыши. Летяга скорее планирует по нисходящей, прыгая с высоты. Но в полете с помощью хвоста может делать повороты до 90 градусов.

Строение ее тела приспособлено к таким планирующим полетам. В воздухе летяга похожа на хорошо расправленный лоскут меховой шкурки. Тело ее плоско и снабжено широкой кожной перепонкой, натянутой по бокам между передними и задними лапками.

«Приземляется» летяга обычно не на землю, а на ствол дерева. Чтобы смягчить удар, перед посадкой идет вверх и принимает вертикальное положение, сближаясь со стволом по касательной. Это, как заметил зоолог О. К. Гусев, значительно смягчает силу удара. Затем делает несколько коротеньких прыжков и окончательно гасит силу инерции.

«Перелеты» летяги достигают 50 метров и более. Летяга большую часть жизни проводит на деревьях и легко уходит от хищников. Гибнет она обычно ночью, от сов. Изредка ловит ее и соболь.

Питается летяга различной растительной пищей: тонкими побегами, хвоей, сережками, почками, мхами, лишайниками, ягодами, орехами. Часто запасает пищу впрок: стаскивает ее в дупла, старые птичьи гнезда или укладывает кучками на пнях и валежинах. Эти запасы она использует в сильные декабрьские и январские морозы и ветреную погоду, когда «летать» ей, наверное, трудно.

Молоденьких летяжек приходится встречать обычно в мае — июне и сентябре — октябре. Это показывает, что летяга делает два помета в год, по 3–4 детеныша в каждом. Самка со своим вторым, а иногда с обоими приплодами зимует в одном гнезде.

Летяга совершенно безвредна. Многие охотники вообще не поднимают на нее ружье. «Зачем, — говорят они, — губить безвредное существо?» И правильно говорят. Пусть живет этот своеобразный зверек, оживляя леса своими «полетами». Ценности в нем — никакой, а красоты — много.

БУРУНДУК

Маленький зверек размером с крысу. Окрашен в рыжие тона с пятью продольными черными, четко выделяющимися полосами. Очень подвижен и чрезвычайно любопытен. Широко населяет леса Амуро-Уссурийского края, но особенно его много в кедрово-широколиственных лесах.

Это маленький зверек, меньше крысы. Окрашен в рыжий цвет с пятью продольными черными полосами. Населяет все леса Амуро-Уссурийского края, но особенно — кедрово-широколиственные, где на одном квадратном километре в благоприятные годы живет 200–300 и даже 600 бурундуков.

Летом встретить в лесу бурундука проще простого: он донельзя любопытен и бесстрашен, при виде человека не только не убегает, а сам идет навстречу и недовольно стрекочет с деревьев. Прыгает с ветки на ветку, поставив хвостик столбиком, суетится и враждебно стреляет глазами в непрошеного гостя.

Перед непогодой, особенно перед грозой, бурундук затихает, становится вялым и меланхоличным. Усядется где-нибудь на пеньке и так печально-печально причитает: «Квук, квук, квук». В это время бурундука можно достать даже недлинным прутом, а мальчишки одним камешком из рогатки сваливают его почти наверняка.

Бурундук очень интересен не только потому, что любопытен, шумлив и непоседлив. Он рачительный хозяин, на зиму делает в своих норах большие запасы орехов и других семян. К октябрю успевает натаскать почти половину ведра орехов, желудей, засушенных грибов, среди которых не найдешь ни одного гнилого. Носит он эти запасы издалека, заложив в специальные защечные мешки.

С октября по март включительно бурундук спит, причем спит намного крепче, чем медведь, барсук или енотовидная собака. Во время спячки температура его тела падает до 8 градусов, а частота дыхания — до двух вдохов в минуту. Изредка он просыпается, немного поест и опять засыпает.

Из нор бурундуки выходят в конце марта в Приморье и в первой половине апреля в Приамурье. В это время они особенно активны: во-первых, очень рады концу зимы, во-вторых, сразу же после спячки у них наступает пора размножения.

Через месяц после гона самка приносит обычно 4–5, изредка до 8–10 детенышей, а еще через полтора месяца — в середине лета — бурундучата уже очень шустры и суетятся под бдительным надзором мамаши. К осени они становятся совсем самостоятельными.

Бурундук-отец не только совсем не заботится о своем потомстве, но при случае не прочь придавить и даже съесть малыша. Поэтому мать не подпускает папашу к детям на пушечный выстрел.

Врагов у бурундука превеликое множество. Его давят почти все хищные звери и многие птицы. А кладовые с запасами кормов разрывают даже кабаны, нередко уничтожая заодно и хозяина. Но особенно грозный и постоянный враг бурундука — бурый медведь. Самый большой зверь систематически грабит маленького, разрывая его кладовые, уничтожая все запасы, а при случае, конечно, и хозяина. Если бурундуку удается ускользнуть, он протестует отчаянным криком, а потом долго еще преследует грабителя и верещит, как бы жалуясь всему лесу, что вот он, бурундук, теперь обречен на мучительно голодную зиму.

Интересно, что бурундук люто ненавидит бурого медведя. Можно сказать: у медведя тоже нет более постоянного и непримиримого врага, чем бурундук. Но, конечно, эта ненависть проявляется только в том, что храбрый полосатый зверек не упускает ни одной возможности «публично обругать» матерого разбойника.

В пушном хозяйстве бурундук не играет сколько-нибудь заметной роли: шкурки его малоценны и непрочны, заготовительные организации принимают их с неохотой.

Бурундуки легко привыкают к неволе, а наблюдение за ними в клетке или вольере очень занимательно. Они и в неволе к зиме делают запасы, а потом засыпают в своих гнездах.

Но кроме занимательности у бурундука есть несколько неприятных черт. Во-первых, при большой численности он вредит сельскохозяйственным культурам; во-вторых, потребляет значительную часть урожая кедровых орехов, выступая в роли очень серьезного конкурента белки, соболя, кабана, медведя и других ценных зверей; и в-третьих, является распространителем таких тяжелых заболеваний, как клещевой энцефалит, туляремия, токсоплазмоз. В лесном и охотничьем хозяйстве он определенно вреден.

ГЛАВА ПЯТАЯ

РЕДКИЕ И ИСЧЕЗАЮЩИЕ ЗВЕРИ

Черный медведь. Амурский тигр. Леопард (барс). Красный волк. Дальневосточный лесной кот. Солонгой. Пятнистый олень. Горал.

В этой книге описывается 33 вида охотничьих зверей Амуро-Уссурийского края, из них к редким и исчезающим отнесено восемь видов, или 24 процента. Много это или мало? Много, конечно. Даже очень много. И печальнее всего то, что я вынужден именно в этой части книги рассказывать о таких замечательных животных, как амурский тигр, гималайский медведь, леопард, пятнистый олень и горал, которые всего каких-нибудь сто лет назад были у нас обычными и даже многочисленными. Это в первую очередь относится к пятнистому оленю, тигру и гималайскому медведю.

По каким причинам тот или иной вид становится редким? Их много. Здесь сказываются и неумеренный промысел, и резкое изменение мест обитания, и естественное старение видов. Но общим является то, что все эти виды в Амуро-Уссурийском крае живут в самых окраинных частях своих ареалов, часто разобщенными очагами и почти всегда на пределе своих естественных возможностей. В таких условиях они очень болезненно реагируют на любые неблагоприятные воздействия. Более подробно вы сможете прочесть об этом в заключительной части книги.

Редкие и исчезающие звери требуют к себе особого внимания, потому что на них пагубно сказывалось и, к сожалению, до сих пор сказывается не только браконьерство, но также и лесозаготовки, лесные пожары, многоснежные зимы, гололед и т. п. Все эти факторы в конечном итоге приводят к уменьшению численности и к пульсации ареалов (отступанию и наступанию границ распространения) даже и без прямого воздействия человека.

Если же оно есть, то отступание границ ареалов принимает необратимый характер. Мы должны быть очень осторожными, иначе амуро-уссурийские леса могут лишиться тех зверей, о которых идет здесь речь.

За последние десятилетия человек завоевывает все новые и новые пространства, еще недавно считавшиеся безлюдными и недоступными. Вторжение в девственные ландшафты часто сопровождается резкими и коренными изменениями живой природы. Мощной технике и совершенному оружию животные ничего не могут противопоставить. Если еще сто лет назад они гибли преимущественно от огнестрельного оружия, то теперь лесозаготовительная и сельскохозяйственная техника, уничтожающая места их обитания, сделалась для животных не меньшей опасностью.

Развитие народного хозяйства — явление закономерное. Но оно вовсе не означает, что человек, осваивая новые территории для себя, не должен заботиться о существовании животных. Одно с другим вполне может и должно сочетаться. Конечно, это осуществимо лишь в том случае, когда идеями охраны природы проникнутся все — от рядового рабочего до крупного руководителя, от школьника до пенсионера.

В ближайшей перспективе в Амуро-Уссурийском крае ожидается интенсивное развитие промышленности и сельского хозяйства, резко возрастет и объем лесозаготовок. Концентрированные и сплошные рубки будут быстро продвигаться в глубь кедрово-широколиственных и елово-пихтовых лесов. Строящиеся в глубинных районах промышленные объекты облегчат доступ людей, в том числе и браконьеров, в еще недавно девственные урочища. Этому способствуют «малая авиация» и деятельность промхозов. Мы не можем не задуматься, как все это повлияет на многих замечательных, но, к сожалению, и без того уже редких зверей. Мы должны принимать меры. А в первую очередь мы должны этих зверей хорошо изучить.

ЧЕРНЫЙ МЕДВЕДЬ

Средний вес белогрудого медведя равен 80–120 кг. Вес крупных самцов достигает 220 кг.

Распространение черного медведя.

Передняя и задняя ступни черного медведя.

Следы передних лап крупнее, на них видны острые пальцы с короткими загнутыми острыми когтями длиною 4–6 см. Длина мозолистой поверхности передней лапы равна удвоенной длине средних пальцев.

Черный (или белогрудый) медведь — типичный представитель фауны уссурийских лесов. Обитает он на юге Дальнего Востока, в основном южнее географической широты города Комсомольска. Этот медведь всегда окрашен в смолисто-черный блестящий цвет, с большим чисто-белым пятном на груди, напоминающим летящую чайку. У него сравнительно большие округлые уши, характерная остроносая морда, плоский лоб, — по этим чертам его нетрудно отличить от бурого.

Кроме того, белогрудый медведь значительно меньше бурого. По данным зоолога Г. Ф. Бромлея, автора книги «Медведи юга Дальнего Востока СССР», самый крупный белогрудый медведь из числа добытых и осмотренных им весил 192 килограмма. Писателю-охотоведу В. П. Сысоеву удалось добыть очень большого самца, весившего 220 килограммов. Средний вес белогрудого медведя — 80–120 килограммов, это примерно в два раза меньше среднего веса бурых медведей.

Белогрудый медведь выглядит стройнее и, если так можно выразиться, красивее бурого. Он прекрасно лазает по деревьям, причем делает это всю жизнь, а не только в молодости, как бурый медведь. Передний плечевой пояс у него развит заметно лучше, чем у бурого, ноги относительно длиннее, когти сильно изогнуты и остры как на передних, так и на задних лапах.

Белогрудый медведь обитает главным образом в широколиственных и кедрово-широколиственных лесах, которые в Амуро-Уссурийском крае растут по долинам рек и склонам гор до высоты 600–800 метров. Излюбленное место его обитания — широколиственные долинные леса маньчжурского типа, плодоносящие дубняки и кедровые леса с примесью маньчжурского ореха, амурского бархата, дуба монгольского, липы, с разнообразным и густым подлеском, с лианами. Нет совсем или очень мало белогрудого медведя в мелколесье, в заболоченных лиственничных лесах, в горных массивах пихтово-еловой тайги, в березняках и осинниках. Безлесных участков он вообще избегает.

Распространение белогрудого медведя примерно совпадает с зоной произрастания кедра корейского и дуба монгольского. Северная граница этого района имеет очень сложную конфигурацию. Начинаясь на побережье Татарского пролива, между Советской Гаванью и устьем реки Коппи, она идет по этой реке, затем поворачивает на юг и вдоль главного Сихотэ-Алинского водораздела опускается до верховий реки Кемы. На западных склонах Сихотэ-Алиня граница ареала идет через верхние части бассейнов рек Арму и Дальней, по долине Бикина доходит до Светловодной, огибает горный узел Ко с верховьями Катэна, Кафэна и Чукена, по Сукпаю доходит до устья реки Тагэму и по Хору — до устья Сооли. Реки Немпту и Мухен и водосбор озера Гасси белогрудым медведем заселены полностью. По Анюю граница распространения поднимается до ключа Уджаки, по Гуру — до станции Кун. К Амуру же она выходит возле устья небольшой реки Мачтовой.

По левобережью Амура область распространения белогрудого медведя захватывает низовье реки Горин, юго-восточные склоны хребта Джаки-Унахта-Якбыян, горы Горбыляк и Вандан, нижние и средние части бассейнов рек Кур и Урми, а также Биру и Биджан. Охватив верхнюю часть реки Архары, граница резко поворачивает на юг и уходит за Амур юго-западнее Облучья. Случается, что в теплый период года белогрудые медведи заходят севернее этой границы либо продвигаются вниз по Амуру. В 1964 году белогрудого медведя добыли у села Нижнетамбовского. Однако такие заходы очень редки и кратковременны, осенью звери обычно возвращаются к югу.

Южнее показанной границы белогрудых медведей нет на обширных переувлажненных лугах вдоль Амура от низовий Биры до Комсомольска. Нет их и на обжитой человеком Уссурийско-Ханкайской равнине.

Основные места обитания этих зверей находятся на Сихотэ-Алине южнее 48° с. ш., от реки Хор до верховий реки Партизанской. В левобережной части Приамурья они нередки на хребте Вандан, между Куром и Урми, и в горах Малого Хингана, южнее железной дороги от Биробиджана до Облучья.

В лучших местах обитания белогрудого медведя еще довольно много. Как рассказывает В. П. Сысоев, в 1952 году в бассейне Матая на площади 100 квадратных километров было добыто за короткое время семь зверей. Осенью того же года в верховьях Мухена на 240 квадратных километрах было убито 16 белогрудых медведей. На этом же участке, обследованном мной в 1962 году, за ноябрь и декабрь их добыли 14. А в конце 1965 года в бассейне реки Средней на площади около 100 квадратных километров — девять.

В 1964 году в Болыне-Хехцирском заповеднике на площади около 110 квадратных километров широколиственных и кедрово-широколиственных лесов мне удалось учесть 22 белогрудых медведя. Такая же плотность отмечена в лучших стациях этих зверей в бассейнах Мухена, Матая, Катэна, Бикина, Большой Уссурки, Малиновки, Васильевки и в других местах. При хорошем урожае различных лесных семян и плодов белогрудые медведи постоянно держатся на сравнительно небольших участках в 2–3 квадратных километра. Свои участки они покидают редко, лишь в годы полного неурожая основных кормов. Тогда звери кочуют, уходя нередко на сотни километров. Впрочем, белогрудым медведям обычно бывает достаточно даже небольшого урожая орехов или желудей, чтобы обеспечить себя пищей. Они собирают недозрелые плоды прямо на деревьях, соревнуясь с белкой, бурундуком, кедровкой, сойкой. Их бурым собратьям в такие годы почти ничего не достается.

Г. Ф. Бромлей определяет площадь индивидуального участка белогрудого медведя в 5–6 квадратных километров. Это относится к угодьям со средними кормовыми качествами. При обильном урожае желудей или орехов нередко собирается несколько медведей на одном квадратном километре. Зато в соседних угодьях, менее обильных кормами, их нет совсем.

В бассейне Хора на 7 тысячах квадратных километров кедрово-широколиственных лесов было насчитано в 1965/66 году 600–800 белогрудых медведей; по Бикину на 4300 квадратных километрах в 1966/67 году их насчитано 400–500. В средней части Большой Уссурки на 7200 квадратных километрах в 1968/69 году поголовье достигало 500–700 особей. На восточных склонах Сихотэ-Алиня на 400 квадратных километрах осенью 1967 года учтено до 300 медведей. Таким образом, средняя плотность населения в этих районах — 7–10 голов на 100 квадратных километров.

Общая численность белогрудого медведя на Сихотэ-Алине (по данным 1970 г.) составляла 5800–7200 особей, из них 4–5 тысяч в пределах Приморского края. В Хабаровском крае черного медведя значительно меньше.

Этот медведь гораздо более склонен к растительной пище, нежели бурый. Основа его питания — плоды кедра, ореха маньчжурского, лещины, дуба, актинидий, амурского винограда, голубики, черемухи, дерена белого, а также многие травянистые растения, насекомые, моллюски, изредка земноводные и пресмыкающиеся. Это почти единственные животные, поедаемые белогрудым медведем, в то время как в рационе бурого значительное место занимают крупные млекопитающие.

Белогрудому медведю хищничество вообще не свойственно. Даже будучи худым и голодным, он не преследует других зверей и не нападает на домашних животных. В этом отношении он выгодно отличается от своего бурого сородича, а мясо его вкуснее, да и шкура красивее.

Кормятся белогрудые медведи чаще в светлое время суток, обычно на утренних и вечерних зорях. Летом они питаются в основном ягодами, которых так много в уссурийской тайге. Особенно им нравятся ягоды черемух — обыкновенной и Маака. Со второй половины июля, когда начинают созревать ягоды, медведи жадно едят их, нещадно ломая деревья. Редко где встретишь черемуху, не изуродованную косолапым лакомкой.

Если вы захотите увидеть белогрудого медведя за работой, отправьтесь утром или вечером на весельной лодке или оморочке вдоль берегов, поросших черемухой. Работу зверя вы услышите издалека, подплыть к нему по течению нетрудно. Если позволяет ветер, можно подплыть вплотную.

Летом белогрудые медведи довольно умеренны в питании, едят сравнительно мало и редко бывают жирными. В этом определенная мудрость: зачем таскать по жаре всю эту «теплоизоляцию»? Другое дело — осенью, когда созревают желуди и различные орехи. Обычно в это время звери делают на дубах «гнезда», подсовывая под себя сломанные ветки с объеденными желудями. Такие «гнезда» в уссурийских лесах встречаются часто.

В конце августа, когда лес еще по-летнему роскошен, но уже нет душной и влажной жары, опять нетрудно увидеть белогрудого медведя. Походите предварительно по лесу, найдите место со свеженаломанными «гнездами» и отправляйтесь туда чуть свет, только тихо и осторожно. Медведя, ломающего крепкие дубовые ветки, слышно издалека. Подходить к нему нужно быстро, но бесшумно. А наблюдать за ним очень интересно. Вы всю жизнь будете помнить и рассказывать о том, как большой зверь легко, словно кошка, взбирался на деревья, ломал толстые ветки и потешно объедал их, сильно вытягивая губы и причмокивая. А потом уморительным образом подсовывал ветки себе под зад.

Когда желуди дуба начинают осыпаться, медведи питаются исключительно ими, быстро отъедаясь на этом высококалорийном корме. При отсутствии желудей они уже с начала сентября начинают влезать на кедры за шишками. Шишки, а нередко и толстые ветки с шишками, сбрасывают вниз, потом спускаются и жируют.

В это время, случается, бурый медведь «пасет» белогрудого: терпеливо сидит и ждет в укрытии, пока тот набросает вниз шишек, а потом прогоняет. Обворованный белогрудка идет дальше, и все начинается сначала: один работает, другой ест.

Несмотря на это, белогрудые медведи к зиме подготавливаются быстрее и лучше, чем бурые: они лучше приспособлены к обитанию в уссурийских лесах. В 1962 году, очень голодном для медведей, в Приамурье глубокий снег выпал необычно рано, 12–13 октября. Большая часть белогрудых медведей под этот снегопад залегла в берлоги, а бурые продолжали бродить. Взятые в ноябре этого года в берлогах белогрудые медведи были достаточно жирны, в то же время бурые совсем отощали и многие превратились в шатунов.

Берлоги для зимнего сна белогрудые медведи обычно устраивают в дуплах старых лип, тополей, кедров, дубов и других крупных деревьев, имеющих диаметр ствола у основания не меньше 1–2 метров. В уссурийских лесах очень много дуплистых деревьев. Особенно много дупел в липах, тополях и дубах. Практически все старые деревья этих пород дуплистые, причем диаметр дупла лишь немного меньше диаметра ствола. Эту особенность и используют белогрудые медведи.

У взрослого медведя всегда есть на примете дупла, пригодные для зимнего сна. Осенью он их обследует, если нужно, подыскивает новые. Дерево с подходящим дуплом зверь определяет сразу. Ему остается лишь проверить его более тщательно и при необходимости благоустроить.

Типичная берлога белогрудого медведя представляет большое дупло в живом или усохшем дереве, вход расположен на высоте до десяти метров и более. Обычно в берлогу ведет только одно отверстие — верхнее, через которое медведь и залезает. Дупла с несколькими выходами медведь бракует: он не любит сквозняков.

Конечно, исключения тоже нередки. Иногда медведь ложится зимовать в дупло, имеющее вход снизу, а то и просто примостится в корнях или даже в земляной нише. Но, повторяю, это исключения. Белогрудый медведь очень любит зимовать в безопасности и с комфортом. Да иначе и нельзя — иначе он станет жертвой бурого собрата, тигра или охотника.

Гон у белогрудых медведей проходит в июне — июле. Жестокие любовные драмы присущи им в меньшей степени, чем бурым. Медвежата появляются на свет в январе — феврале, очень редко в декабре или марте. Их бывает до четырех, но чаще всего два. Как и у бурого медведя, новорожденные медвежата очень малы и беспомощны: голые, слепые, не более 300–400 граммов весом. Растут они медленно, прибавляя по 1–2 килограмма в месяц. Первой осенью нормально упитанные медвежата весят около пуда, к концу второй — 30–40 килограммов. Взрослыми белогрудые медведи становятся на третьем-четвертом году жизни.

Характерно, что среди них преобладают самцы. Самцов гораздо больше, чем самок, и среди новорожденных медвежат, и среди взрослых особей. Самка ходит с медвежатами два года. В благополучных условиях она приносит приплод в два года раз, а при неурожаях — реже.

Врагов у белогрудого медведя мало. Изредка они страдают от тигра и бурого медведя, если не успевают спастись на деревьях. Обычно это бывает в мелколесье, на голубичниках и т. п.

Охота на белогрудого медведя у нас значительно популярнее, чем на бурого. Она много проще, хотя у этого медведя тоже хороший слух и великолепное обоняние; видит он посредственно.

Сравнительно легко можно скрасть белогрудого медведя во время его кормежки на черемухах и дубах с неопавшими желудями, но в это время охота запрещена.

Поздней осенью, по чернотропу, к медведю без собаки подойти трудно. Удается это лишь опытным охотникам, да и то при благоприятных обстоятельствах: после дождя, при влажном листе, встречном ветре и т. п. Охота с собакой чаще приносит удачу: от лая белогрудый медведь в мгновение ока влезает (здесь уместнее сказать «взлетает») на ближайшее дерево и уже оттуда осматривается и разбирается в обстановке. Там его и стреляют.

Белогрудый медведь обнаруживает удивительную живучесть при падении с высоты, даже большой. Однажды я видел, как после неудачного выстрела медведь от испуга сорвался с огромного кедра и кубарем летел на землю метров пятнадцать. Пожалуй, тут даже кошка расшиблась бы, а вот медведь, шумно грохнувшись оземь, охнул, рявкнул и… был таков. Второй раз я и выстрелить не успел.

Опытные охотники обычно дожидаются первого снега, самого первого — в конце октября или начале ноября. Чаще всего он через несколько дней стаивает, но большинство белогрудых медведей (а медведицы с медвежатами почти все) под этот снег залегают. Обычно медвежий след на таком снегу ведет к берлоге.

Белогрудого медведя отличить от бурого по следу не очень сложно: ступни передних лап у него крупнее задних, на них острые пальцы с короткими загнутыми и острыми когтями длиной 4–6 сантиметров. У бурого же медведя на передних лапах когти тоньше, они слабо-изогнутые и тупые, а длина их достигает 8–11 сантиметров. У белогрудого медведя длина мозолистой поверхности передней лапы равна удвоенной длине средних пальцев, в то время как у бурого она лишь незначительно превышает длину пальца. На отпечатках задних лап бурого медведя на мягком грунте или снегу просматривается глубокая складка, как бы пересекающая ступню поперек. У белогрудого ее нет.

Белогрудый медведь в своей берлоге первые две недели лежит чутко. Охотника он почти всегда слышит, но не всегда оставляет убежище, а нередко сидит в нем очень упорно. Известны случаи, когда медведь оставался в дупле даже после того как спиливали дерево. Но если медведю удалось ускользнуть от охотников, он никогда уже не вернется в потревоженную берлогу.

Однажды в начале декабря на охоте я издали увидел дупло с явными признаками присутствия медведя. Снег был глубокий, я тихо подошел к берлоге и, убедившись, что зверь здесь, так же тихо ушел назад. Вернувшись на другой день, я увидел, что медведь берлогу покинул.

Зато в середине зимы медведь засыпает очень крепко. Совсем недавно на реке Малиновке был такой случай. Старый и опытный охотник уже в январе, подойдя к большой липе, увидел в дыре у ее основания лоснящийся медвежий бок. Хорошо было слышно, как зверь сопит во сне, изредка всхрапывая. Охотник ушел, а на другой день привел трех товарищей, и медведя убили прямо в берлоге. Это был крупный, очень жирный самец, весивший без внутренностей около 180 килограммов.

Следить одному опасно и белогрудого медведя. Раненый, он нападает на охотника довольно часто. До смерти, может, и не задавит, но искусает, исцарапает и непременно завернет скальп на глаза.

Присутствие зверя в дупле в первую очередь устанавливают по свежим царапинам на дереве. Если охотники считают, что зверь «должен быть», один из них становится наизготовку, а другой постукивает по стволу, при необходимости делает в нем отверстие, словом, так или иначе выгоняет медведя. Обычно медведь лежит «крепко» до тех пор, пока не убедится, что он обнаружен. Тогда он карабкается к выходу, и тут уж нельзя ни медлить, ни теряться: зверь проявляет такую прыть, что и выстрелить не успеешь, как он уж трещит где-то по кустам, убегая со скоростью зайца.

Черный медведь, как уже было сказано, более доступен для охотника, нежели бурый. Поголовье его в уссурийских лесах в последние 20–25 лет постепенно, но неуклонно сокращается. Причины — активный промысел и общее сокращение площади кедрово-широколиственных лесов. Сами охотники систематически подрубают дуплистые деревья в поисках берлог. Тут необходимы особые меры, в частности лицензии на отстрел белогрудого медведя. Надо также запретить бесцельную порчу дупел, без которых он нормально существовать не может.

Разумный охотник на своем участке должен держать на учете все «берлогопригодные» дупла. В каждом из них можно просверлить на уровне гнезда небольшое отверстие, прочно забиваемое сучком или пробкой. Такие дупла легко и быстро проверяются. Испорченные нерадивыми охотниками дупла можно и нужно ремонтировать; они будут служить еще много лет.

АМУРСКИЙ ТИГР

Вес больших самцов достигает 300–350 и более килограммов, длина тела с головой 2,5–3 м.

Распространение амурского тигра.

Следы передней и левой задней ног тигрицы.

Ширина пятки задней ноги у тигрят трехлетнего возраста составляет 6–9 см, у взрослых — 9–15 см. Обычный след (с пальцами) самца 12–14х14–16 см, самки — 10–12х13–15 см. Одним ударом передней лапы тигр замертво валит взрослого кабана или изюбра, а тушу весом в центнер несет в пасти без усилий.

Из всех зверей Амуро-Уссурийского края самым интересным, самым экзотическим остается, конечно, тигр. Раньше его называли уссурийским тигром, теперь называют амурским. Последнее название более точно, так как тигр в бассейне Амура обитает гораздо шире, чем по Уссури, да ведь и Уссури — приток Амура.

Впервые с амурским тигром довольно подробно познакомил Россию знаменитый путешественник Николай Михайлович Пржевальский в своей книге «Путешествие в Уссурийском крае» (1870 г.). «Самым замечательным животным здешних стран» называет он тигра. И не случайно. Тигр всегда внушал, да и сейчас внушает людям интерес и уважение.

До прихода в край русских нападения тигра на человека случались довольно часто, и люди панически боялись не только самого зверя, но даже его следа. Тигра обожествляли, тигру поклонялись, никто не решался поднять руку на царственного хищника.

«Когда зимой выпадут в Уссурийском крае большие снега и добыча зверей сделается весьма затруднительной, — пишет Н. М. Пржевальский, — тогда тигры приближаются к казачьим станицам, крестьянским деревням… Здесь они таскают собак, коров, но при случае не прочь полакомиться и человеком».[3]

За истекшие сто лет многое изменилось. Изменился и характер «владыки джунглей». Конечно, и сейчас он все так же могуч и царственно великолепен. И сейчас люди боятся его и удивляются его силе. Но чтоб тигры таскали людей — такого давно уж не слышно.

Наряду со львом и бурым медведем тигр является самым крупным хищником нашей планеты. Вес больших самцов амурского тигра достигает 300–350 килограммов и более, длина тела с головой — 2,5–3 метра, высота в холке 100–115 сантиметров, обхват груди 200–220 сантиметров, обхват шеи — до метра, обхват передней ноги — 50–60 сантиметров. Тигры весом 250–280 килограммов в уссурийских лесах в настоящее время довольно обычны.

Основной фон окраски у разных особей тигра изменяется от светло-охристого до красновато-рыжего. Поперечные полосы темно-коричневые или черные. Летом мех тигра короткий и грубый, зимою — пышный и мягкий.

Некоторые охотники и даже ученые считали, что у нас обитает два подвида тигров: крупный, с длинной шерстью цвета светлой охры с коричневыми полосами и более мелкий, но ярче окрашенный. Впоследствии зоолог С. У. Строганов доказал, что это всего-навсего крайние варианты одного вида — амурского тигра. Мы также придерживаемся этого мнения, потому что между разными «вариантами» тигра трудно провести какую-либо границу. Да иначе и быть не может: тигры очень подвижны, в пределах территории их обитания происходит беспрепятственное размножение с участием особей и с гор Малого Хингана, и с Сихотэ-Алиня, и с Корейского полуострова и т. д.

Насколько тигр красив и строен, настолько же он и могуч. Одновременно он обладает замечательной ловкостью и выносливостью. Одним ударом передней лапы тигр замертво валит взрослого кабана или изюбра, а тушу весом в центнер несет без всяких усилий. В Чугуевском районе мне однажды пришлось слышать рассказ пастухов о тигре, который крал скот. Больше всего они удивлялись, как это зверь умудряется открыть ворота загона, вынести бычка и снова закрыть ворота. Люди не допускали мысли, что тигр с быком, весившим около 150 килограммов, перепрыгивает полутораметровый забор.

В декабре 1967 года в Ольгинском районе тигр задавил крупного быка изюбра с могучими рогами. Рога у изюбра сидят на черепе чрезвычайно крепко — попробуйте-ка отломить их топором! Тигр тащил свою добычу вверх по склону сопки, рога застряли между деревьями, но он, видимо, даже не заметил: оба рога сломались — один у основания, другой — между третьим и четвертым отростками. Этот зверь силен, как паровоз!

Движения тигра мягки, плавны и грациозны. По лесу он идет неслышно и не спеша. Время от времени останавливается, осматривая местность. В этой царственной позе он вызывает восхищение. Тигр легко лазает по крутым склонам гор и скалам, прекрасно плавает.

Следы тигра имеют типичную «кошачью» форму, только, конечно, очень крупны. У тигрят трехлетнего возраста ширина пятки задней ноги составляет 4–8 сантиметров, у взрослых зверей — 9–15 сантиметров. По этому признаку можно приблизительно судить о возрасте и величине тигра. У тигрят весом до 50 килограммов ширина пятки — 4–5 сантиметров, до 70 килограммов — 6, около 100 килограммов — 7. Девятисантиметровая ширина пятки задней ноги обычно принадлежит уже взрослому тигру весом в полтора — два центнера.

У очень крупных самцов приходилось встречать след с шириной пятки 14–45 сантиметров. Эти звери весят около 300–350 килограммов. Самки таких размеров не достигают, и все следы с пяткой шире 11 сантиметров можно с большой долей вероятности относить к самцам. Следы самки можно отличить по характеру отпечатков: они более продолговатые, в то время как у самца — почти круглые. Средние пальцы у самки относительно тоньше, чем у самца.

Ширина шага тигра, в зависимости от его возраста, изменяется от 50 до 100 сантиметров, чаще всего она близка к длине шага человека, то есть 70–80 сантиметров.

Каких-нибудь сто лет назад тигр был широко распространен по всей Южной и Восточной Азии, от Тайваньского пролива до Персидского залива и от Индии и Зондских островов до Аральского моря и Амура. В нашей стране северная граница распространения тигра проходила от Закавказья через среднеазиатские республики и бассейн Амура. Ныне распространение и численность тигра на земле катастрофически сократились. Так, в 30-х годах бенгальских тигров было около 40 тысяч, а теперь их осталось не более 5 тысяч. Еще совсем недавно тигр обитал в наших среднеазиатских республиках. Сейчас он сохраняется только в уссурийских лесах Приморья и Приамурья. Н. М. Пржевальский в 1870 году отмечал, что тигры есть по всему Амуро-Уссурийскому краю вплоть до низовьев Амура, истоков Амгуни и Бурей. Особенно много тигров было в Приморье. Часто встречались эти хищники по бассейнам Хора, Подхоренка, Немпту, Биджана. Обычными они были в низовьях Анюя, Гура, по Куру и Урми, в верховьях Биры и Тырмы, доходили до средней части бассейна Селемджи.

По мере освоения края человеком тигр стал отступать к югу. Рубки леса, уничтожение кабанов, изюбров и других животных, ничем не ограниченная охота — все это отрицательно сказалось на его распространении и численности. Тем не менее, по свидетельству В. К. Арсеньева, тигры еще в начале XX века были многочисленны на большей части Сихотэ-Алиня. Об этом же говорят и прямые данные. В 1912 году в Приморской области было добыто 55 тигров. В 20-х годах здесь ежегодно убивали около 25 тигров. Русский промысловик И. Д. Калугин с товарищами за сорок лет (1890–1930 гг.) убил в верховьях Уссури 65 тигров. В тот же период М. И. Паутов в бассейне реки Партизанской убил и поймал с бригадой охотников 27 тигров.

Резкое сокращение численности тигра произошло в 20-х годах. Уже в 1930–1932 годах на юге Дальнего Востока тигр жил небольшими очагами, в 1940 году севернее верховьев Мухена и Биджана он совсем не встречался. К началу 40-х годов по всему Дальнему Востоку оставалось не более 20–30 тигров. Держались они в основном на территории Сихотэ-Алинского государственного заповедника, редко появляясь в пределах Хабаровского края.

Тигра так преследовали потому, что он очень высоко ценился. В 20–30-х годах туша убитого тигра стоила 800–1000 рублей. Для сравнения укажем, что корова стоила от 40 до 80 рублей, килограмм сахара — 26 копеек, центнер свинины — 40 рублей. Ценилась не только тигриная шкура, но и вся туша, из которой изготовляли дорогие лекарства. Еще дороже ценились живые тигры. Они очень дорого стоят и сейчас на международном рынке.

Охотник, добывший тигра, сразу становился богатым. Вполне естественно, у него был прямой расчет охотиться только за тигром. Люди объединялись в бригады и упорно выслеживали зверя. Иной раз приходилось преследовать или подстерегать его месяцами, но весь этот нелегкий и опасный труд с лихвой окупался удачным выстрелом по «живому золоту».

От окончательного истребления амурский тигр был спасен запретом охоты на него в 1947 году, а в дальнейшем — строгим ограничением отлова тигрят. Запреты эти оказались весьма своевременными и полезными. Уже к 1957 году в Хабаровском и Приморском краях общая численность тигра достигла 58 голов, а ареал расширился на большую часть Приморья и южные районы Хабаровского края. По сведениям известного дальневосточного натуралиста К. Г. Абрамова, к 1959 году насчитывалось 55–65 особей в Приморском крае и 35 в Хабаровском, всего же по югу Дальнего Востока в то время обитало 90–100 тигров.

К началу 60-х годов тигры стали периодически заходить на север — в бассейны Архары, Бурей, Кура, Урми, Сельгона, Гура и вниз по Амуру до устьев рек Мачтовой и Шелихова. Наибольшей численности этот зверь достигал в бассейнах Хора, Бикина, Большой Уссурки и в верховьях Уссури.

В настоящее время северная граница постоянного обитания тигра проходит от устья реки Кабаньей (на побережье Татарского пролива) на юго-запад к истокам Кемы, где переваливает на западные склоны Сихотэ-Алиня. От верховий Арму и Дальней она идет к устью Светловодной на Бикине, затем поднимается к северу через верховья Катэна, среднюю часть Сукпая, устье Чуй, а, достигнув средней части Анюя, резко сворачивает к югу. Вдоль Амура и железной дороги Хабаровск — Владивосток западными предгорьями Сихотэ-Алиня граница ареала опускается до залива Петра Великого. Обособленные участки обитания тигра находятся вдоль государственной границы СССР от озера Ханка до залива Посьета.

В бассейнах Биры и Биджана, где еще в 50-х годах тигры были обычными, сейчас изредка встречают следы одного-двух зверей. Этот очаг, видимо, угасает, вследствие чего в последние годы в бассейнах Архары, Тырмы, Кура и Урми тигры не появляются или заходят туда чрезвычайно редко.

В бассейне Хора в 1966 году жило 8–10 тигров. Все они редко заходили севернее реки Сукпая. В 1968/69 году здесь обитало уже 10–12, а к началу 1971 года — 12–14 зверей, в том числе 4–5 тигрят на втором году жизни. Возможно, в ближайшие 2–3 года численность тигров увеличится здесь за счет переселенцев с юга, где их гораздо больше.

В верховьях Мухена и Пихцы в последние пять лет держится 2–3 взрослых тигра, у которых периодически появляются тигрята. В бассейнах Подхоренка и Биры отмечаются временные заходы хищника с Хора. Такие же случайные заходы отмечены в Комсомольском районе по рекам Гуру и Горину. В Советско-Гаванском районе тигры постоянно не живут, но регулярно посещают реки Нельму и Ботчи и изредка заходят на Коппи. Самой северной точкой захода тигров на восточных склонах Сихотэ-Алиня в 60-х годах было верховье реки Тумина, где периодически встречали следы крупного самца.

Общая численность тигра в Хабаровском крае в настоящее время колеблется в пределах 15–20 особей. Временами она увеличивается до 24–28 — тигры приходят сюда из Приморья.

В бассейне Бикина в 1968 году жило 12–16 особей. Столько же живет и теперь. В бассейне Большой Уссурки зимой 1967/68 года постоянно обитало 16 тигров, через год их здесь было уже 18, а к началу 1971 года — 22–24, в том числе 5–6 тигрят.

Резкое увеличение численности тигра в последние 8–10 лет произошло в Приморском крае. Если в 1957 году в южной части Сихотэ-Алиня, от реки Киевки до реки Рудной включительно, постоянно обитало лишь 2 особи и еще 5–6 появлялись периодически, то к 1968 году их число возросло до 24–28 плюс 8—10 временно заходящих. По водосборам рек Арсеньевки, Журавлевки, Павловки и в верховьях Уссури число тигров за последнее десятилетие увеличилось с 16 до 28–32 голов.

Общее поголовье тигра в уссурийских лесах к началу 1971 года составляло 134–158 (округленно около 150) голов.

Амурский тигр — обитатель горных широколиственных и кедрово-широколиственных лесов. Основной его корм — кабан и изюбр. Изредка хищник давит лося, медведя, косулю, кабаргу и более мелких животных. Задавив крупного зверя, живет здесь около недели, после чего ищет новую добычу. В поисках добычи тигр полагается, прежде всего, на свое очень острое зрение и тонкий слух. Обоняние у него, как, впрочем, у всех кошачьих, развито слабее.

Жертву свою тигр обычно терпеливо и мастерски скрадывает, затем одним или несколькими прыжками настигает и убивает. Приходилось наблюдать по следам, как тигр успешно преследовал кабанов на больших прыжках на расстоянии до 150 метров. Удачным может быть преследование и до 500 метров, но лишь при глубоком снеге, в котором кабан вязнет.

Взять изюбра тигру значительно труднее, чем кабана. В декабре 1967 года, идя по следу тигра, на 20 километрах я отметил пять попыток хищника скрасть изюбра, но удачной оказалась лишь последняя. Значительно легче тигр добывает изюбров у солонцов, поджидая их на тропах. Здесь он берет свою добычу, как правило, одним прыжком.

В скрадывании жертвы тигр чрезвычайно терпелив. Подолгу стоит на одном месте, потом медленно делает небольшой шаг и опять стоит. Иной раз приляжет. Зимой следы и лежки крадущегося тигра обычно обледенелые от длительной его неподвижности.

К жертве тигр стремится подойти как можно ближе. Иногда ему удается сократить расстояние до 5–6 метров, но чаще «атака» начинается с 10–15 и даже с 35 метров. На чистом малоснежном месте тигр настигает добычу небольшими, но очень частыми прыжками — это самый стремительный способ его бега. Большие прыжки он делает в известной мере вынужденно — когда местность захламлена, много снега или густого кустарника.

Нельзя сказать, что ему всегда удается взять добычу врасплох, одним-двумя прыжками. Часто тигр ведет преследование. В погоне за убегающим зверем он всегда мчится в угон или наперерез. Иной раз на крутых поворотах он не удерживает равновесия и катится кубарем, но всегда вскакивает и продолжает погоню. Если же она не увенчалась успехом, тигр ложится, отдыхает, глядя в сторону скрывшегося зверя, потом встает и уходит, обычно совсем в другую сторону. Вероятно, он понимает, что спугнутый зверь на своем пути многих поднимет и насторожит.

Настигнув жертву, тигр быстро умерщвляет ее. Ему иногда удается в мгновение ока убить не только нескольких кабанов, застигнутых на совместной лежке в гайне, но и двух пасущихся рядом изюбров. При этом первую жертву тигр убивает еще в воздухе, на прыжке, одним сокрушительным ударом лапы. Старый охотник рассказывал, как однажды на его трех собак выскочила тигрица и всех их задавила одну за другой, даже не останавливаясь, в какие-то несколько секунд.

Индийский тигр весом 115–170 килограммов за сутки съедает 15–25 килограммов мяса, хотя для насыщения ему достаточно 5–7 килограммов. Амурский тигр ест больше и потому, что он крупнее индийского, и потому, что жить ему приходится в краю суровых зим. А. А. Байков (1925 г.) писал, что амурский тигр за один раз съедает от 32 до 48 килограммов мяса. Наши многочисленные наблюдения тоже показали, что взрослый тигр в один прием съедает поросенка средней упитанности (около 30 килограммов) или половину двухлетней свиньи. Изюбра или кабана с живым весом 150–200 килограммов тигр обычно съедает за неделю. У задавленного крупного медведя (весом 2–3 центнера) зверь живет 8–10 суток.

В декабре 1967 года на реке Васильевке (восточные склоны Сихотэ-Алиня) тигр убил и частично съел секача; через четыре дня поблизости он же убил и съел взрослую свинью; еще через пять дней — быка изюбра. Через неделю хищник вернулся, доел секача и ушел в другой район. Если предположить, что он до этого не ел неделю и еще неделю не будет есть до новой удачной охоты, то выходит, что за месяц им съедены два кабана и изюбр, то есть около 360 килограммов мяса.

Можно подсчитать, что его годовая потребность в питании составляет около 36 крупных копытных (кабан, изюбр), в среднем — одно животное на 10 дней. Учтем, что часто ему попадается молодняк, особенно поросята зимою, что не всегда убитых животных он съедает полностью. Тогда годовое число жертв взрослого тигра достигнет 45–50 голов. Кроме этих копытных тигр за год давит 3–4 медведей, нескольких косуль и кабарог. Если он живет в местах обитания лося, то и лось становится жертвой хищника.

Голодные тигры едят много. Достоверно установлено, что самка с двумя взрослыми тигрятами съедает двухлетнего изюбра за ночь; тигрица и три больших тигренка могут справиться с крупной изюбрихой за сутки. Данные о питании амурского тигра, опубликованные в 1948 году Л. Г. Каплановым, который пишет, что зверь в год съедает 3000 килограммов мяса, очевидно, занижены.

Не все тигры ведут себя умеренно — некоторые убивают больше, чем могут съесть. Факты, подтверждающие это, имеются у тигроловов, прошедших по тигриным следам сотни километров. Вот некоторые из них.

В 1954 году на Большой Уссурке по глубокоснежью, когда кабаны сильно бедствовали, тигрица за три дня передавила табун в 14 голов. По реке Шевелаза охотники нашли на небольшом участке 12 поросят, задавленных тигром. В 1963 году на реке Пещерной тоже было найдено три кабана, убитых тигром невдалеке один от другого. Летом 1965 года у поселка Сокольчи тигр задавил сразу четырех лошадей и всех стащил в одно место. В феврале 1971 года 105-килограммовая жирная молодая тигрица в скотнике села Фурманово единым духом задавила шесть телят. В это же время другой тигр в селе Николаевке за одну ночь уничтожил 22 теленка. Во всех перечисленных случаях ни одно животное не было съедено полностью, даже частично съеденных было немного.

На Сихотэ-Алине в 1966–1971 годах нам удалось обследовать достаточно много остатков тигриных трапез, чтобы составить представление о рационе тигра. В процентном отношении этот рацион выглядит так: 56 процентов падает на кабана, 27 — на изюбра и лося, по 6 — на медведя и косулю и 5 процентов — на кабаргу. Лишь в половине случаев добыча была съедена полностью. Мы подсчитали, что тигр употребляет в пищу не более 60 процентов добытого мяса, а остальные 40 бросает.

Этот зверь — разборчивый охотник. Изюбрятину он предпочитает кабаньему мясу, а тощих кабанов не любит и часто бросает, выев из туши всего два-три килограмма. Очень любит мясо медведей и косуль, которых обычно съедает полностью.

В противоположность волку тигра отнюдь не «ноги кормят». Ходить он не очень любит, хотя при необходимости совершает далекие и быстрые переходы, делая иногда по 40–60 километров в сутки. У крупной добычи тигр живет до 8–10 дней, не отходя от нее далее ста метров. Ест, спит, опять ест. Попьет воды или похватает снегу — и опять спит. Спать он очень любит.

Покончив с добычей (иногда он считает, что покончил, хотя съедено меньше половины), тигр отправляется на охоту. Переходы он обычно совершает вдоль рек или по льду, по гребням хребтов с хорошо просматриваемыми склонами. Любит и часто ходит по тропам, в том числе и охотничьим, по лесным просекам, по проселочным дорогам: здесь и ходить легче, и жертву легче обнаружить. Отдыхает, как правило, в местах с хорошим обзором местности. Даже отдыхая, тигр все время высматривает добычу.

Перед охотой зверь тщательно приводит себя в порядок: «умывается», очищает шерсть о снег, траву или сухие листья, летом купается. Купаться тигр очень любит, великолепно плавает, периодически высоко выпрыгивая из воды и поднимая каскады брызг. Зимой заменяет купание валянием в снегу. Очевидно, в обоих случаях тигр инстинктивно стремится очистить себя от специфического, довольно резкого и неприятного запаха, затрудняющего скрадывание добычи. А может, и не только инстинктивно: тигр очень умен. В последнее время ученые все больше склоняются к мысли, что поведение животных определяется не одними инстинктами, что их психическая организация гораздо выше.

На домашних животных тигры нападают, но сравнительно редко. По имеющимся у нас сведениям, в последнее десятилетие тигры на всей территории своего обитания уничтожают ежегодно от 20 до 40 домашних животных. Казалось бы, много. Однако этот несомненный ущерб даже в экономическом смысле перекрывается стоимостью на международном рынке всего двух-трех отловленных тигров. Если бы была нужда, мы бы тигра, наверное, даже подкармливали, не считаясь с расходами. Кроме того, нападают на домашних животных далеко не все тигры, а, как правило, старые или покалеченные, не способные успешно охотиться в тайге. Такие хищники отстреливаются по разрешениям охотуправлений.

Часто тигр начинает давить домашних животных по вине людей. На реке Журавлевке в 1965 году охотники ранили тигра. С этого времени в окрестных селах участились случаи нападения на домашних животных, причем по всему было видно, что этим занимается один и тот же зверь. И вот через пять лет, в июне 1970 года, в селе Журавлевке убили тигра, забравшегося в свинарник. Это был старый, худой зверь с покалеченной ногой. После этого хищения домашних животных прекратились.

Обычно от тигров гибнет безнадзорно пасущийся скот. Но далеко не все тигры, видя домашних животных вдали от сел, нападают на них. Часто приходится видеть в лесу, где определенно есть тигры, стада коров без всякого надзора. Тигр их не трогает. Очевидно, «владыка джунглей» хорошо разбирается, какие животные принадлежат ему, а какие — людям.

В 1969 году в Чугуевском районе тридцать совхозных телят целый месяц блуждали в лесу, где тигры весьма обычны. Все остались целы. В этом же районе девять телят безнадзорно жили в глухом лесу целых три месяца, и тоже благополучно.

Гон у тигра слабо приурочен к определенному времени года, однако в январе и феврале он наблюдается чаще, чем в другие месяцы. За самкой ходит один или несколько самцов. Случалось наблюдать тигриные «свадьбы» с ожесточенными драками. В Ольгинском районе Приморья однажды видели, как за самкой ходило четыре постоянно дравшихся взрослых самца.

Через 3,5 месяца в каком-нибудь глухом отдаленном урочище тигрица приносит тигрят. Их обычно 2–3, реже 1 или 4. Пятерых тигрят в уссурийских лесах встречать не приходилось, в отличие от Индии, где такие большие выводки изредка бывают.

Своих детей тигрица кормит молоком 5–6 месяцев, после чего малыши начинают есть мясо. Первую зиму мать носит тигрятам свежее мясо, так как от мерзлого они часто простывают и гибнут. Позже тигрица начинает водить тигрят от одного задавленного зверя к другому. Двухлетние тигрята уже сами приобщаются к охоте.

Во время выкармливания и воспитания тигрят самка держит выводок на ограниченной территории и ведет себя осторожнее обычного. В декабре 1968 года на Большой Уссурке охотник М. С. Прохоров встретил выводок и убил 5-месячного тигренка. Оставшегося детеныша самка увела от места встречи с человеком на 8 километров и до весны жила на участке в 30 квадратных километров, не выходя за пределы одного распадка.

Весь сезон 1968/69 года бригада охотников во главе с тигроловом А. В. Черепановым промышляла по реке Альчи (приток Мухена). И только в феврале люди случайно узнали, что в вершине этой реки давно живет тигриный выводок, в котором кроме матери было три уже крупных тигренка. Весь участок леса, где жили тигры, был буквально истоптан ими, но на соседнюю территорию, где промышляли охотники, звери не выходили.

С детьми тигрица ходит три года. В этом возрасте малыши достигают размеров, близких к взрослым, и весят уже по 100–150 килограммов. Трехлетний тигр, оставленный матерью, несмотря на крупные размеры и большую силу, в первые несколько месяцев бедствует, пока не научится охотиться. Приходилось «читать» по следам, как молодые тигры подолгу возились с подсвинками, не умея быстро «успокоить» пойманную жертву.

В ноябре 1966 года в Уссурийском районе охотники добили молодого тигра, смертельно раненного секачом. В марте 1967 года трехлетняя некрупная тигрица ходила вокруг села Хады на реке Хор, карауля собак. Зверя этого легко было поймать живым, но его убили. Такой же небольшой тигр в 1967 году был убит рабочим геологоразведочной партии прямо у палаток на реке Журавлевке.

В четыре года самки уже, как правило, рожают своих первых тигрят. Четырех-пятилетние тигры полны сил и энергии, но ума у них еще мало. Как раз эти звери обычно убивают животных гораздо больше, чем им нужно для пропитания. Они могут быстро передавить табун кабанов, бросить наполовину съеденную тушу и уйти за другой добычей.

В последние годы участились случаи встреч человека с тигром, нападений тигра на домашних животных, особенно на охотничьих собак в тайге. Все это верно, но иначе и быть не может: тигров стало больше, и их деятельность, конечно, заметнее.

Некоторые охотники весьма враждебно отнеслись к увеличению численности тигра. Эта враждебность проявляется в самовольных отстрелах зверя, хотя он находится под охраной закона. В уссурийских лесах за 1965–1970 годы было убито около 70 тигров. Из этого числа по разрешениям охотуправлений Приморского края отстреляно всего восемь зверей, остальные — жертвы браконьерства.

Особенно печальны случаи, когда жертвой браконьера становится тигрица с годовалыми тигрятами. Поймать тигрят обычно не удается, и, лишившись матери, они наверняка гибнут.

Браконьеры, как правило, объясняют свои действия угрозой нападения со стороны тигра, однако эти доводы совершенно несостоятельны: амурский тигр сам на человека не нападает. Известно много фактов, когда охотники подходили к тигру, только что задравшему изюбра или кабана, — несмотря на крайне возбужденное состояние, зверь оставлял добычу при виде человека. Медведь — другое дело: тот в аналогичных обстоятельствах чрезвычайно агрессивен.

Тигр часто идет по следам, оставленным в снегу человеком, особенно если снег глубок. Но зверь и в этих случаях совсем не помышляет о нападении. По следам легче идти. Доказательством служит то, что тигр одинаково охотно идет и по свежему, и по старому следу, и в ту сторону, куда прошел человек, и в обратную. Тропы охотников обычно сходятся к лесным избушкам. Тигры же, не доходя 200–300 метров до них, сворачивают в сторону.

Тигр очень любопытен и довольно часто наблюдает за человеком, идущим по лесу, а иногда и сопровождает одинокого путника. Если же он видит, что встреча неизбежна, то спокойно, с достоинством уходит в сторону.

Однажды тигр тропою по берегу реки Васильевки неожиданно подошел к человеку, удившему рыбу, на два метра. Увидев рыбака, он, как ни в чем не бывало, спустился в речку и пошел бродом на другой берег. Перепуганный рыболов выронил удочку и обрызгал тигру морду, но тот в его сторону даже не обернулся и ходу не прибавил.

В декабре 1965 года работники Чугуевского лесхоза, возвращаясь на тракторе с лесосеки, облюбовали на дрова лежащее у дороги сухое дерево. Едва остановили трактор, в десяти метрах от них из-за валежины поднялся крупный тигр. Придя в себя, люди начали пугать зверя шумом мотора, стуком по железу, криком. Тигр спокойно наблюдал за всем этим. Потом стал обходить трактор по кругу, медленно приближаясь к нему. Тут наши храбрецы решили, что выбранное ими дерево на дрова не годится, и на предельной скорости поехали искать другое.

Однажды в Пожарском районе лесник, возвращаясь в село, увидел на дороге спокойно сидящего тигра. Не имея ружья, лесник стал швырять в него камнями. Тигр отходил, но тут же забегал вперед и снова садился на дороге. Так, играя с человеком, он сопровождал его до самого села. От сильного потрясения лесник заболел и вскоре умер.

Более агрессивен тигр, если с охотником бежит собака. Обычно он ее стремится поймать, и в этом стремлении нередко становится дерзким. Были случаи, когда тигр хватал собаку буквально рядом с человеком или срывал ее с цепи у зимовья. К собакам он питает какую-то слабость, предпочитая их любой другой добыче. Известны факты, когда тигр, учуяв собаку, бросал только что задавленного кабана и шел за ней к избушке, где жили охотники. Собачье мясо тигры едят с большим удовольствием. Удэгейцы говорят: «Тигр, сожрав собаку, два дня ходит как пьяный — валяется, играет…». Что ж, у каждого свои слабости.

При случайных встречах с человеком тигр обычно сворачивает в сторону, и если человек в страхе убегает, зверь его не преследует. Тигрица с выводком иногда угрожает человеку рычанием, но достаточно выстрелить в воздух, как звери скрываются. Или нужно просто повернуть назад и уйти.

В прошлом столетии нападения тигра на людей случались довольно часто. За последние 50 лет такие случаи крайне редки и все произошли во время преследования зверя.

Осенью 1966 года в Ольгинском районе тигр повадился таскать пятнистых оленей из Тумановского оленесовхоза. Охотуправление выдало разрешение на отстрел. Зверя подкараулили, ранили, стали преследовать. Тигр из засады бросился на людей, одного из них подмял под себя, успел покалечить его, но был убит выстрелом в упор.

В этом же районе, у села Петропавловки, в ноябре 1966 года у задавленной и недоеденной тигром лошади люди насторожили ружье-самострел. Ночью хищник был ранен. Днем трое охотников пошли его добивать. Затаившийся на своем следу тигр подпустил людей на пятнадцать метров, бросился, покалечил одного охотника и скрылся. Нападение произошло настолько стремительно, что ни один из троих не успел выстрелить.

В феврале 1967 года в Чугуевском районе шофер лесовоза на лесной трассе ранил в переднюю ногу тигра. Зверь ушел. Через несколько дней группа охотников из поселка Лесогорье пошла искать подранка. Тигр затаился в буреломе. Охотники вовремя почувствовали неладное и стали обсуждать положение. Нападение последовало с двадцати метров. Стоявшие наготове люди успели выстрелить лишь после того, как один из них был подмят тигром.

О стремительности нападения тигра трудно писать — это видеть надо. Я видел, как тигр огромными прыжками настигал собаку, мчавшуюся ко мне. После выстрела поверх зверя я лишь успел заметить, как мимо промчался желтый вихрь. И все стихло. Собака тряслась у моих ног. Честно говоря, тряслась не только она…

Гибель человека от тигра в уссурийских лесах за последние 50 лет произошла всего один раз — на реке Большой Уссурке в 1963 году. Охотясь на кабана со сворой собак, он неосторожно подошел к остановленному собаками тигру и в несколько секунд был убит. Следует помнить, что, отбиваясь от своры собак, тигр на приблизившегося человека обычно нападает.

В последние пять — десять лет было несколько случаев агрессивного поведения тигра по отношению к человеку. Иногда звери проявляют необычную дерзость, которую охотники истолковывают по-разному: одни восхищаются смелостью, другие возмущаются «наглостью» хищника. Как правило, так ведут себя старые или покалеченные тигры.

Весной 1964 года в окрестностях села Петропавловки (Ольгинский район) тигр за несколько дней задавил шесть лошадей. В мае, по-видимому, этот же зверь повадился таскать свиней, коров и лошадей в селах по долине Маргаритовки. В июне и июле нападения на домашних животных отличались особенной дерзостью. Тигр подходил к селам уже в вечерних сумерках. Если его отгоняли у одного двора, через некоторое время он появлялся у другого.

Однажды вечером в селе Маргаритово тигр стал вытаскивать свиней из свинарника рядом с домом. На их визг выбежали хозяева, и хищник ушел за огороды. Пока собравшиеся на дворе люди обсуждали происшествие, тигр в двухстах метрах от них задавил и унес домашнего кабана.

На следующий день охотники нашли место, где тигр поужинал, у недоеденной туши привязали для приманки собаку и к ночи устроили засаду. А тем временем тигр в этом же селе в одиннадцатом часу вечера задавил корову прямо на улице, у столба с электрической лампочкой. Возвращавшиеся из клуба люди спугнули зверя, однако он вскоре у околицы задрал и всю ночь пожирал другую корову. В середине июля этого тигра стреляли из засады, после чего он ушел.

В последних числах июля в селе Васильково, вероятно, тот же тигр вечером задавил корову лесника рядом с его домом. Потерпевший хозяин и убил зверя. Это оказалась крупная старая тигрица.

В июле 1970 года в окрестностях бухты Русской очень крупный старый тигр в короткое время задавил шесть голов домашнего скота. Однажды он задавил корову и, несмотря на выстрелы и удары в рельс, оттащил ее на 100 метров и ел, не обращая внимания на людей.

Другой тигр повадился таскать собак из села Поляны. Потом он забрался в коровник и задавил трех стельных коров. Стоявший там бык мужественно бросился на хищника и нанес ему несколько больших ран. Утром зверя добили. Это тоже оказалась тигрица, очень худая, со сломанными зубами. Весила она всего 96 килограммов.

Весной 1964 года тигр днем вошел в село Ветка Ольгинского района. Люди разбежались и попрятались, а тигр, ни на кого не обращая внимания, улегся на настил сельского погреба. Через несколько часов (когда получили разрешение на отстрел) тигр был убит из вплотную подъехавшей к нему автомашины. Зверь был старый, с недоразвитой нижней челюстью и большим наростом на лопатке.

Двумя годами позже в этом же селе хромой тигр зашел на скотный двор, а потом в зимний хлев. Здесь зверя закрыли, а через некоторое время подоспевшие охотники убили его. Хищник был худым. Вероятно, с сильно поврежденной ногой ему трудно было добывать себе пищу в лесу.

В январе 1969 года тигр вошел в село Дмитриевку Черниговского района. Несколько дней он наводил страх на жителей, а потом устроил себе логово под стогом сена на скотном дворе, ловил собак и тем жил. В село выехали охотовед и офицер милиции. Сначала тигра пытались прогнать выстрелом, потом гусеничным трактором. Однако тигр бросился на трактор, и тракторист дал задний ход, не желая иметь с ним дело. Пытались спутать тигра сетями, но он их разорвал и сильно поранил одного рабочего. Тогда его убили. Зверь был старым, худым и больным.

В июне 1970 года в селе Маргаритово убили тигра, который прямо днем скрадывал домашних животных, пасшихся рядом с домами. Задняя половина тела у него была парализована. Видимо, зверь бедствовал давно, потому что шерсть на задних ногах, которые он волочил, была сильно вытерта.

Все эти примеры подтверждают, что вред человеку наносят только больные или старые тигры, подобные случаи — исключения из правила, которое можно сформулировать так: амурский тигр человека не боится, но и не трогает его.

В отношении к человеку тигр проявляет какое-то удивительное непостоянство. То он настолько осторожен, что подолгу живет на одном промысловом участке с охотниками, никогда не показываясь. Осторожность его граничит с таинственностью. И вдруг однажды с каким-то гордым высокомерием он встает поперек пути охотнику и не уходит, подставляя себя под пулю. А то приходит на пасеку или к охотничьему зимовью днем, чтобы в открытую задавить собаку, разогнав перепуганных людей.

Но такое случается, в общем-то, редко. Человек для тигра неприкосновенен — это тоже правило. И, тем не менее, тигр производил и производит очень сильное психическое воздействие на людей. Многих один вид тигриного следа приводит в трепет. Даже опытные охотники иногда прекращают охоту и уходят домой, если на их участке появляется тигр.

Врагов у амурского тигра мало. Из зверей лишь большой бурый медведь может осилить его. Да и то жертвами обычно становятся молодые, еще не окрепшие тигры или тигрята. Взрослого тигра не возьмет даже крупный медведь. Наоборот, приходилось встречать больших медведей, убитых и съеденных тигром. «Средний» тигр всегда сильнее «среднего» медведя.

В сентябре 1966 года на реке Откосной старик охотник В. Твиленев наблюдал драку тигра с бурым медведем. Дело было так. Медведица с медвежонком вышла к недоеденной кем-то косуле и с жадностью набросилась на нее. Вдруг медведица резко повернулась в сторону густого орешника и села. Через некоторое время оттуда вышел тигр, увидел медведицу и тут же, не раздумывая, бросился на нее. Драка была настолько ожесточенной и сопровождалась таким сильным ревом обоих зверей, что у охотника, наблюдавшего с вершины сопочки, «мурашки по спине ползали». Почти час звери то разлетались в стороны, то вновь свивались в огромный клубок, в котором мелькало то желтое, то бурое. А медвежонок тем временем спокойно наблюдал драку. В конце концов, медведица затихла, а тигр, полежав, очень медленно ушел в кусты.

Спустя несколько часов В. Твиленев пришел к месту драки. Оно напоминало только что раскорчеванный огород, с которого еще не успели унести вырванные с корнями деревца и кустарники. Тут же лежала мертвая медведица. На ней буквально «места живого не было». У тела мертвой матери жалобно поскуливал медвежонок…

Высокая стоимость живых тигров издавна побуждала смельчаков ловить их живьем. Этот вид охоты практикуется в уссурийских лесах и сейчас. Отлов тигров строго регулируется Главохотой РСФСР.

Вкратце процесс отлова живых тигров выглядит так. Разведывают места обитания тигриных выводков (живьем берут обычно тигрят). Формируют бригаду из четырех-пяти сильных, смелых и выносливых охотников. В тайгу берут с собой минимум снаряжения и продовольствия, а также злобных, притравленных на тигра собак.

Найдя свежие следы выводка, люди догоняют его. Иногда преследование длится несколько дней. Когда выводок настигнут, криками и выстрелами отпугивают мать (случается, и убивают). Спускают собак, которые догоняют и останавливают тигрят. На отчаянный шум схватки люди бегут изо всех сил, побросав все лишнее, вырубая по пути большие «рогульки» из крепкого дерева. На месте схватки охотники становятся плечом к плечу и, ощетинившись «рогульками», идут на зверя.

Увидев людей, крупные тигрята почти всегда бросаются на них, но в трех-четырех метрах на мгновение задерживаются, как бы перед последним прыжком. Вероятно, зверь теряется при виде нескольких неустрашимых людей, не зная, с которого начать. Тут-то тигроловы дружно валят зверя и прижимают его к земле «рогульками». Потом связывают. К ближайшей дороге пойманных тигрят вывозят на связанных лыжах или выносят на себе (в зависимости от их веса).

Мать редко бросается на выручку тигрятам, однако бывает и такое. В этом случае тигрицу убивают. Иногда тигрята оказываются очень крупными, взять их — дело трудное и опасное. В 1954 году трехлетний тигренок серьезно поранил знаменитого тигролова И. Т. Трофимова. Нападение это окончилось бы трагически, если бы зверь не был убит.

Тигр занесен в Красную книгу редких и исчезающих животных Международного Союза по охране природы и ее ресурсов. В Советском Союзе в настоящее время на свободе живет около полутора сотен тигров, и все они — в уссурийских лесах. Плотность населения амурского тигра и его численность сейчас находятся в удовлетворительном состоянии. Однако мы должны относиться к этому зверю бережно и внимательно. Право же, тигр стоит этого! Представить наши уссурийские леса без тигра так же трудно, как Антарктиду без пингвинов, Африку — без львов, Арктику — без белых медведей.

ЛЕОПАРД (БАРС)

Барс — крупная кошка, уступающая по величине лишь тигру и медведю. Длина тела 107–160, хвоста 75–110, высота в плечах 50–75 см, вес 32–40 кг. Встречаются и более крупные особи. Длина зимних волос достигает 5–7 см. Летом волосяной покров короче, реже и грубее.

Эта крупная кошка, уступающая по размерам лишь тигру и медведям, еще более экзотична для уссурийских лесов, чем тигр.

Леопард (его также называют барсом) очень красив и строен. У него характерная, «леопардовая» окраска: по желтовато-рыжему золотистому фону беспорядочно разбросаны крупные глянцево-черные пятна. На боках и наружной стороне ног общий фон окраски светлее, чем на спине; на животе и внутренней стороне ног мех белый. Зимний мех леопарда мягок и довольно пышен. Длина зимних волос достигает 5–7 сантиметров. Летом волосяной покров делается короче, реже и грубее, но рисунок остается тот же.

По литературным данным, размеры приморского леопарда таковы: длина тела — 107–160 сантиметров, длина хвоста — 75–110, высота в плечах — 50–75 сантиметров, вес — 32–40 килограммов. Однако в уссурийских лесах встречаются звери гораздо крупнее. Убитый в 1956 году на Пограничном хребте леопард имел длину от носа до корня хвоста 175 сантиметров, а весил не менее 130 килограммов. Вес этого зверя определен приблизительно, но вряд ли завышен. Судите сами: к дороге его выносили по дубовому редколесью с мелким снегом четверо здоровых мужчин, и они отдыхали через каждые 200 метров. На Дальнереченскую зоологическую базу тоже поступали крупные самцы весом 70 и 107 килограммов.

Уступая тигру в размерах, леопард выигрывает ловкостью и стремительностью движений. Он прекрасно лазает по деревьям и чувствует себя там не менее свободно, чем на земле. Нападения его молниеносны, страха он не знает. Многие ученые и знаменитые охотники считают леопарда наиболее совершенной из кошек.

Распространение леопарда на Дальнем Востоке интересовало многих исследователей, однако до сих пор единого мнения нет. Н. М. Пржевальский писал, что этот зверь обитает по всему Уссурийскому краю, но всюду он малочислен; наиболее часто встречается он в глухих местах южного Приморья. Другой путешественник и исследователь, Р. К. Маак (1861 г.), ограничивал распространение леопарда долиной реки Уссури вплоть до ее устья. Г. И. Радде (1862 г.) считал северной границей ареала леопарда Буреинский хребет, А. Ф. Миддендорф (1867 г.) — реку Тырму. К этим данным следует относиться весьма критически: они выведены из опроса местных жителей и не проверены полевыми работами. Тот же Г. И. Радде отмечал, что на Малом Хингане, то есть гораздо южнее указанной им границы, леопарды отсутствуют. Возможно, что на Буреинском хребте или реке Тырме кто-то когда-то видел леопарда, но этот факт следовало расценить как случай очень редкого и дальнего выхода за пределы ареала. В свое время Л. И. Шренк (1858 г.) допускал обитание леопарда даже на Сахалине, но это уж было явной ошибкой.

Более точно определяет ареал леопарда В. К. Арсеньев. Он пишет, что этот зверь держится только в южной части края, главным образом в Шкотовском, Уссурийском, Посьетском и Барабашском районах.

В 1959 году Г. Ф. Бромлей также писал о распространении леопарда лишь в южной части Приморья, включая верхние части бассейнов рек Мельгуновки, Илистой, хребты Пржевальского, Ливадийский, Партизанский, Черные горы, бассейны рек Партизанской, Киевки, Черной и морское побережье до залива Ольги. Неутомимый и старейший исследователь животного мира Дальнего Востока А. И. Куренцов считает леопарда типичным представителем фауны горных пихтово-широколиственных лесов, расположенных на юге Приморья не севернее географической широты города Уссурийска.

Я располагаю следующими сведениями о распространении леопарда на юге Приморья в конце 60-х годов. Зимой 1967/68 года во время стационарных работ в южной части Ольгинского района признаков обитания леопарда не было обнаружено. Охотники встречали его следы в этом районе в начале 60-х годов, однако самого хищника никто не видел. Вполне возможно, что бывают ошибки в определении следа крупных кошачьих (рысь, леопард, тигр), поэтому полагаться на такие сообщения надо осторожно.

В 1967/68 году в районе хребта Партизанского обитало 5–6 леопардов, которые чаще всего держались по верховьям рек Партизанской и Киевки. Вероятно, эти же звери изредка заходят к северу до истоков Уссури, где летом 1968 и 1969 годов следы одиночного леопарда встречали по истокам Уссури. В 1967/68 году один леопард был отмечен в верховьях реки Артемовки. Учетные работы 1969/70 года в верхней части реки Уссури определенно показали, что леопард здесь не живет, если не принимать во внимание очень редкие заходы хищника в самую южную часть бассейна в летнее время.

Общая численность леопарда в пределах Сихотэ-Алиня вряд ли превышает 8–10 особей. Малочисленность леопарда в этом районе отмечал и Г. Ф. Бромлей в 1951 году. Гораздо многочисленнее леопард в приграничных горах, от залива Посьета до озера Ханка. Зверолов Н. С. Антонов за 16 лет (1953–1968 гг.) на участке по рекам Борисовке и Гранитной (площадь около 2 тысяч квадратных километров) поймал для зообаз 18 леопардов. За 10 лет на том же участке И. Т. Водяной отловил восемь леопардов. Эти замечательные следопыты считают, что в районе их промысла в настоящее время обитает не менее 20 леопардов. Есть сообщения, что этого хищника сравнительно много в горных лесах вдоль государственной границы, от озера Ханка до залива Посьета, особенно на Черных горах.

Таким образом, в Приморье два очага обитания леопарда, разъединенные оживленной дорогой и сельскохозяйственными землями: Хасанско-Черногорско-Пограничный и Южно-Сихотэ-Алинский. Общую численность зверя можно определить в 30–38 особей. Иногда она увеличивается за счет подхода леопардов из Китая.

За последние 30 лет известно 12 случаев, когда леопарда встречали за пределами указанного ареала. В основном это относится к водосбору реки Арсеньевки и к верховьям Уссури, куда зверь периодически заходит с южных отрогов Сихотэ-Алиня. Как очень дальние и чрезвычайно редкие заходы можно расценить встречи с леопардом в низовьях Бикина (октябрь 1954 г.), по реке Подхоренку (октябрь 1939 г.), в нижней части Уссури (ноябрь 1954 г.) и по реке Бире в Еврейской автономной области (ноябрь 1950 г.). Эти далекие путешествия совершали, вероятно, одиночные самцы из соседних районов Маньчжурии.

Наиболее пригодные для леопарда места — лиственные и смешанные горные леса с многочисленными скалами и нагромождениями камней. Наблюдения показывают, что обнаженные скальные породы обязательны в местах обитания этого хищника. Он может постоянно жить на скалах, поросших лишь кустарниками, и отсутствовать в девственном кедрово-широколиственном лесу, где скал нет.

Живут леопарды в одиночку, парами и семьями. В январе, во время гона, они живут обычно парами, но иногда собираются и «свадьбы» с отчаянным ревом и ожесточенными драками. В отличие от тигра, самцы леопардов — верные супруги. Самки тоже хранят супружескую верность. В воспитании потомства самец участия хотя и не принимает, но живет неподалеку от выводка.

Детенышей самка приносит в очень глухом непролазном месте. Их бывает чаще всего 2, изредка 3. Зверолов И. Т. Водяной встречал выводок леопардов с 4 котятами. Самка заботливо и ревностно растит свое потомство до следующей весны. Молодняк переходит к самостоятельной жизни в годовалом возрасте.

Основные жертвы леопарда — косуля, кабарга, молодые изюбры, поросята и подсвинки, зайцы. До начала XX века излюбленной его добычей был пятнистый олень. (Кстати, границы распространения леопарда и пятнистого оленя в Приморье в общих чертах совпадают.) Хищник и сейчас использует все возможности, чтобы проникнуть в парк оленесовхоза и «отвести душу» на любимой охоте. Леопард — зверь умный, он хорошо понимает, чем может кончиться посещение оленесовхоза, и все-таки идет на это. Видимо, не зря говорят, что привычка — вторая натура.

Добычу свою леопард обычно подкарауливает на тропах или скрадывает. Нападение хищника — как вспышка желтой молнии. Жертва с мгновенно разорванным горлом страдает недолго; вряд ли она успевает даже понять, что произошло.

Как и тигр, леопард испытывает непреодолимую страсть к собачьему мясу: собак он предпочитает даже пятнистому оленю. В тяжелое для него время леопард давит домашних животных. Известны достоверные случаи его нападения на телят, коров, свиней и даже на лошадей, но все это бывает очень редко, так как и самих леопардов у нас немного.

Косулю средних размеров крупный леопард съедает за один прием. Остатки добычи, если не все съедено, прячет про запас и в большинстве случаев возвращается к ним через некоторое время.

Человека леопард не боится. Преследуя добычу, подходит иногда вплотную к населенным пунктам. Однако от встречи с человеком всегда благоразумно уклоняется. Случались нападения леопардов на людей, но все они были вызваны преследованием: как и тигр, леопард не терпит этого.

Отстрел леопарда — дело довольно редкое. С 1934 по 1957 год в Приморье было заготовлено всего 38 шкур, причем в 40-х годах заготпункты принимали по 3–6 шкур за зиму. Надо учесть, что часть этих ценных трофеев осталась в частном пользовании.

В настоящее время охота на леопарда совсем запрещена, что вполне оправдано его редкостью и научной ценностью. Но отлов этих зверей разрешен. С 1958 по 1968 год поймано и передано в зоопарки 25 леопардов. Ловят их в основном два зверолова — Н. С. Антонов и И. Т. Водяной. Первый ловит так же, как тигроловы, а второй — ловушками из толстых бревен с захлопывающейся дверью.

При современной численности леопарда вполне можно ловить двух-трех зверей в год. Это не противоречит принципам охраны природы, ибо леопард и в неволе размножается.

КРАСНЫЙ ВОЛК

Красный волк занимает промежуточное место между обыкновенным (серым) волком и лисицей. Размеры его больше, чем у лисицы, и меньше, чем у серого волка. Хвост длинный и пышный, окраска очень густого, мягкого и длинного зимнего волоса насыщенная ржаво-красная. Встречается в Амуро-Уссурийском крае красный волк очень редко.

Места, где красный волк был обнаружен за последние 20 лет.

Этот зверь по внешнему виду занимает промежуточное положение между обыкновенным (серым) волком и лисицей. Размеры его больше, чем у лисиц, и меньше, чем у серого волка, хвост длинный и пышный, окраска очень густого, мягкого и длинного зимнего меха — ржаво-красная.

Создается впечатление, что красный волк — гибрид лисицы и серого волка, но это не так. Красный волк им даже не родственник, он входит в отдельный род.

Ареал его обитания занимает центральную и юго-восточную части Азии. Вдоль границ Советского Союза от Памира до Приморья и Приамурья довольно узкой полосой тянется лишь северная окраина этого ареала.

В Амуро-Уссурийском крае красный волк очень редок. Обитает он обычно в отдаленных горных лесах. Еще в прошлом столетии его встречали в горах Малого Хингана, на хребтах Джагды, Буреинском, Сихотэ-Алиня, но гораздо чаще — на юге Приморья, на Черных горах и Борисовском плато. Он и тогда держался в глухих лесах, и даже местные народности его мало и плохо знали, о чем свидетельствует Пржевальский.

В последние 10–20 лет следы обитания красного волка очень редко встречались в центральной части Сихотэ-Алиня, на крайнем юге Приморья и на Малом Хингане. В. П. Сысоев писал, что зимою 1954/55 года два зверя были отмечены между Биробиджаном и Хабаровском. В 1958 году красные волки заходили в заповедник «Кедровая Падь», в 1966 году следы их видели в верховьях Бикина, а в 1967 году — в истоках Дорожной. В 1968 году охотникам удалось добыть два экземпляра этого редкого зверя на реке Зеркальной (восточные склоны Сихотэ-Алиня).

Красный волк, как и серый, покидает места, заселенные тигром. В то же время из-за своей очень большой осторожности он избегает и окультуренных ландшафтов. С другой стороны, ему нужны такие угодья, где мало снега и достаточно копытных. И, наконец, между двумя видами волков вполне вероятны напряженные межвидовые отношения, в которых серый волк, несомненно, побеждает. Как видим, возможности этого зверя в амуро-уссурийских лесах очень ограничены и со временем, вероятно, будут ухудшаться.

Красный волк как вид в настоящее время, очевидно, переживает старость. В давно прошедшие времена он был распространен гораздо шире. Его останки палеонтологи находят на Южном Урале, на Украине и во многих европейских государствах, где сейчас о нем и не слышали. Такое резкое сокращение ареала, видимо, говорит о том, что биологический вид угасает.

Деятельность человека ухудшает условия жизни красного волка. В этом отношении он сильно проигрывает рядом с серым, обладающим высокой приспособляемостью к изменениям природной среды.

Зимой красные волки охотятся стаями, прочесывая глухие распадки и массивы леса. В первую очередь от этих хищников страдают косули, пятнистые олени и изюбры, хотя жертвами бывают и кабаны, и лоси, и даже медведи.

По действующему охотничьему законодательству красный волк преследуется и уничтожается наравне с серым, что совершенно неправильно. Это редчайшее животное не только не должно уничтожаться, но нуждается в строгой охране. А случайно добытые экземпляры необходимо передавать в зоологические музеи, где их очень мало.

Биология красного волка изучена плохо, поэтому даже мелочи, подмеченные любителями природы, будут иметь большое значение для науки. Таких мелочей много знают старые охотники, и беседы с ними нередко дают немало нового и интересного материала.

ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ЛЕСНОЙ КОТ

Внешним видом лесной, кот очень похож на домашнего, но отличается от него значительно большими размерами и постоянством окраски. Кроме того, у него сравнительно короткий хвост.

Размеры дальневосточного кота: длина тела самцов 65–83 см, самки — на 4–6 см короче, длина хвоста 35–44 см, вес 4,2–6,8 кг. Изредка встречаются и более крупные особи.

Северная граница распространения дальневосточного кота.

Иногда это животное называют также амурским диким котом, а в народе — дикой кошкой. Это, в общем, редкое животное. Редким оно было и во времена первых русских путешественников по Амуро-Уссурийскому краю, еще более редким стало сейчас.

Внешним видом лесной кот очень похож на домашнего, но отличается значительно большими размерами и постоянством окраски. Он выше на ногах и имеет сравнительно короткий хвост. Длина тела взрослого самца — 65–83, очень редко — до 107 сантиметров; хвост — 35–44 сантиметра; вес — от 4 до 7 килограммов. В Приморье встречались коты весом 8 и даже 10 килограммов.

Густая шерсть дикого кота окрашена в ржаво-коричневый цвет с мелкими темно-ржавыми пятнами, брюшко грязно-белое с желтоватым оттенком. На лбу четко выделяются две белые полоски, тянущиеся от внутренних углов глаз, а поперек шеи — 4–5 ржаво-бурых полос. На хвосте поперечные пятна сливаются в нечеткие кольца.

Дальневосточный лесной кот — типичный представитель семейства кошачьих. Очень острые кривые когти позволяют ему легко лазать по деревьям, а довольно длинные ноги — делать стремительные прыжки и быстро бегать. Силы у него достаточно, чтоб задавить молодую косулю. Как и большинство кошачьих, лесной кот имеет отличный слух, хорошее зрение и неважное обоняние.

Это очень стройное и красивое животное, напоминающее рысь, от которой кот отличается, в основном, более мелкими размерами. Как и рысь, он ведет таинственный образ жизни, и увидеть его удается немногим. До сих пор он очень плохо изучен. Мы и сейчас не знаем подробностей его жизни. Даже в самых крупных зоологических музеях очень мало черепов и шкурок этого животного.

Обитает дальневосточный лесной кот преимущественно в широколиственных лесах и кустарниковых зарослях по предгорьям, долинам рек, морскому побережью, невысоким увалам. Встречается он вокруг окультуренных ландшафтов юга Приморья, на сухих каменистых склонах сопок, по закраинам сельскохозяйственных полей.

Лучшие места обитания — редколесья с зарослями кустарников, с каменистыми россыпями и скалами. В пихтово-еловых и лиственничных лесах встречать кота никогда и никому не приходилось. Очевидно, редок он и в смешанных лесах со значительным участием хвойных пород, в том числе в кедрово-широколиственных и чистых кедровниках.

Северная граница его распространения до сих пор не выяснена. Очень редко кота встречали на Архаре, по Бире и Биджану, в низовьях Кура и Урми, на солнечных склонах хребтов Вандан, Горбыляк, Синдо-Мурхен. Однако нет уверенности, что в этих местах он живет и сейчас.

На правобережье Амура дикий кот встречался до низовьев реки Гур. Отсюда граница его распространения шла далеко на юг и главный Сихотэ-Алинский водораздел пересекала в верховьях Уссури. На восточных склонах Сихотэ-Алиня, к северу от реки Маргаритовки ареал захватывал лишь нижние части бассейнов Аввакумовки, Зеркальной, Рудной, Серебрянки, Таежной, Кемы, Максимовки.

Обитание лесного кота тесно связано с распределением зимнего снежного покрова: он не выходит за пределы районов со средней высотой снега 30–40 сантиметров. Но и здесь встречается единично, переживая многоснежные зимы на крутых южных склонах, где снег под солнцем обычно твердый и почти всегда есть проталины и обнаженные скалы.

Многочисленнее всего этот зверь на юге Приморья, вдоль берега заливов Посьета и Петра Великого, по рекам Пойма, Нарва, Монгугай. Сравнительно часто он встречается и на реке Раздольной.

Несколько меньше его на южных отрогах Сихотэ-Алиня, в бассейнах рек Артемовки, Суходола, Партизанской и Киевки. Далее к северу область сплошного распространения кота захватывает хребет Пограничный, Уссурийско-Ханкайскую равнину и хребет Синий.

Начиная от верховьев Уссури с Арсеньевкой, Милоградовки и к северу от них дальневосточный кот очень редок и обитает маленькими разрозненными очагами. Особенно редок он в Приамурье. За последние 20 лет его встречали всего несколько раз на десятках тысяч квадратных километров от Хора до Гура. А по левобережью Амура дикий кот, вероятно, исчезает.

На юге Приморья один зверь приходится в среднем на 10 квадратных километров. В наиболее благоприятных условиях на такой же площади изредка живет до 4–6 хищников. Такую плотность нужно считать очень высокой. Она характерна для склонов гор и невысоких увалов со скалами и нагромождениями камней, в долинах рек, на окраинах лесов, особенно дубняков с зарослями орешника на самом юге Приморья. Зимы здесь малоснежны, да и снег держится всего 60–80 дней, а корма обильны: зайцы, мышевидные грызуны, птицы, земноводные и т. д.

На хребтах Пограничном и Синем, на реке Раздольной и у озера Ханка диких котов значительно меньше: в среднем не более одного на 40–80 квадратных километров. Остальную территорию зверь заселяет настолько редко, что часто на сотнях километров маршрута не встретишь даже его следа.

Лесной кот ведет сумеречно-ночной образ жизни, поэтому человеку трудно его увидеть. Помогает здесь только собака, которая находит и преследует дикого кота еще более яростно, чем домашнего. От собаки кот чаще всего сразу же прыгает на ближайшее дерево.

Гнезда кот устраивает в дуплах стоящих или поваленных деревьев, где он себя чувствует в полной безопасности. С меньшей охотой селится в норах, между корнями деревьев или камнями, под валежником.

Основная добыча лесного кота — маньчжурский заяц, мышевидные грызуны и птицы. Распространение лесного кота и маньчжурского зайца хорошо совпадает: видимо, связь здесь такая же, как между кабаном и тигром. Бывает, что в петли, поставленные на маньчжурского зайца, ловятся коты.

В недалеком прошлом, когда фазаны были не только обычными, но и многочисленными (в Приморье их было очень много каких-нибудь 30 лет назад), дикий кот за ними охотился, видимо, не меньше, чем за зайцами. Успешно ловит он также белок и бурундуков. При случае давит колонка, норку, ласку и других мелких зверьков. Не в пример домашнему, он не боится воды, хорошо плавает, нередко ловит лягушек, рыб и прочую водяную живность.

Лесной кот — близкий родственник обыкновенной домашней кошке. Гон у него происходит в марте и сопровождается всем известными «кошачьими концертами». Дикие коты точно так же рассаживаются вокруг «мурки» и, не глядя, но, внимательно следя друг за другом, заунывно и гнусаво «поют», поджидая момент, чтоб задать трепку сопернику.

Дикий кот легко скрещивается с домашним. Потомство по нраву и образу жизни получается более похожим на дикого родителя. В январе 1971 года на Хехцире подростки убили кота, который был явной помесью дикого и домашнего. Размерами он значительно превосходил домашнюю кошку, вел себя очень злобно и дико. Но по окраске этот кот был в равной степени близок и лесному, и домашнему. Бросалась в глаза полная симметрия его раскраски, что редко бывает у домашних кошек. Однако он имел белоснежные губы, лапы и горло, посредине лба тянулась узкая белая полоска, поперечные рыжие полосы отсутствовали, общий фон был не ржаво-коричневый с пятнистым узором, а темно-серый с рыжими подпалинами на животе и четкими черными кольцами на недлинном хвосте.

Странное дело: будучи ближайшим родственником домашней кошки, лесной кот абсолютно не поддается приручению и дрессировке. Даже пойманные котятами и выращенные заботливой рукой человека, эти звери, вырастая, не становятся ручными и при первой возможности убегают в лес, не возвращаясь никогда.

Численность и распространение дальневосточного кота в последние десятилетия непрерывно сокращаются. Это видно и по заготовкам его шкурок в Приморском крае, которых в последние годы добывают не более десятка в сезон. Правда, низкие заготовительные цены не побуждают охотника не только промышлять зверька, но даже снимать шкурку со случайно пойманного. Но, несомненно, и общее уменьшение численности дикого кота. Причинами, вероятно, являются хозяйственная деятельность человека и множество охотников с собаками, для которых дикий кот — добыча довольно легкая.

Дальневосточный лесной кот при его большой редкости заслуживает нашего особого внимания. Совершенно необходимо объявить запрет охоты на него. А случайно добытые экземпляры должны становиться достоянием науки, но отнюдь не заготовительных организаций, так как мех кота большой ценности не представляет.

СОЛОНГОЙ

Солонгой очень похож на горностая, а по окраске — на колонка. Его образ жизни имеет много общего и с горностаем, и с колонком.

Длина тела самцов 25–28 см, хвоста — 11–14 см, вес 220–260 гр. Самки заметно меньше: длина тела 22–23, хвоста — 10–12 см.

Тело у солонгоя вытянутое и гибкое, конечности короткие, хвост длинный, зимой пушистый.

Распространение солонгоя.

По общему виду и размерам солонгой сильно похож на горностая, а по окраске — на колонка. Его образ жизни имеет много общего и с тем и с другим.

Размеры встречающегося у нас солонгоя невелики. Самцы имеют длину тела 25–28 сантиметров, хвост — 11–14, вес — 220–260 граммов. Самки заметно меньше. Тело у солонгоя вытянутое и очень гибкое, лапки короткие, хвост длинный, зимой пушистый. В зимнее время густой мех зверька окрашен в рыжевато-охристый цвет, причем брюшко заметно светлее спины.

От колонка его тоже нетрудно отличить. Хвост у солонгоя не такой пышный, окраска верхней и нижней части тела заметно обличается, чего почти не бывает у колонка. На мордочке нет темной «маски». И, конечно, размеры: у колонка, обитающего в Приморье, даже маленькие самки имеют длину тела не менее 28 сантиметров, а у солонгоя такой длины достигают лишь наиболее крупные самцы.

Если вам доведется поймать «очень маленького колонка», да еще без «маски», обязательно покажите его охотоведу или зоологу. Он вас поблагодарит, так как солонгой в уссурийских лесах чрезвычайно редок. Начиная с 1952 года заготовки шкурок солонгоя сократились до единиц, и то их добывают не каждый год.

На Сихотэ-Алине и вдоль Уссури севернее 47° с. ш. добыча солонгоя вообще неизвестна. Южнее этой параллели почти ежегодно несколько зверьков отлавливают в бассейнах рек Арсеньевки и Илистой (по хребту Синий). Чрезвычайно редко попадается солонгой в верховьях Уссури, в горах Пржевальского.

Охотник-старожил из города Спасска И. А. Мех сообщил мне, что с 1925 по 1934 год он отловил 15 солонгоев в 25–30 километрах к юго-востоку от Спасска, по предгорьям хребта Синий. Встречал солонгоев И. А. Мех чаще всего на закраинах полей, покосов, на берегах речек. Старый охотник И. К. Мунов рассказывал, что в 20-х и 30-х годах солонгоя добывали по бассейну реки Малиновки, чаще всего около заброшенных и заросших бурьяном и кустарником старых полей.

По сведениям, любезно представленным мне охотоведом В. М. Сапаевым, солонгой очень редко встречается по мелкосопочнику и сухим лугам вдоль Уссури и на хребте Стрельникова, не севернее реки Подхоренка. Охотники-старожилы из сел Бикинского и Вяземского районов свидетельствуют, что в 20-х и 30-х годах солонгоя было гораздо больше, чем сейчас, однако и тогда он был редок.

Я просмотрел все акты Иркутской пушно-меховой базы за 60-е годы. Шкурки солонгоя поступают лишь из Приханкайского, Анучинского и Октябрьского районов, по территории которых как раз и тянется хребет Синий. Из Хабаровского края за последние 30 лет не поступило ни одной шкурки.

Крайнюю малочисленность солонгоя в Амуро-Уссурийском-крае можно объяснить тем, что здесь проходит самая окраина его ареала, а на окраинах плотность населения любого вида низка. Несомненно, играет роль и соперничество многочисленного сильного и ловкого колонка, образ жизни которого очень сходен с образом жизни солонгоя. А межвидовые отношения у хищных млекопитающих определяются сходством или различием кормовой специализации. Чем больше сходство, тем ожесточеннее борьба. Разумеется, в этой борьбе солонгой победить не может.

ПЯТНИСТЫЙ ОЛЕНЬ

Только в Приморье, причем в его южной части и нигде больше в Советском Союзе, с давних пор обитает удивительно изящное и ценное копытное животное — пятнистый олень. Вес взрослых самцов 100–130, самок — 60–84 кг. У самцов длина тела 168–180, высота в холке 104–112 см, у самок 149–174 и 87–98 см соответственно. Размеры рогов: 65–79 см длины и 810–1260 г веса.

Распространение пятнистого оленя.

Следы самца и самки.

Только в южном Приморье (и более нигде в Советском Союзе) естественно обитает удивительно красивое и ценное копытное животное — пятнистый олень. В книгах о Дальнем Востоке его всегда упоминают как одно из чудес нашего края и называют обычно «олень-цветок». Что ж, он этого заслуживает!

Это изящное, стройное, неповторимо гармоничное животное. Оно несколько похоже на изюбра, однако, создавая пятнистого оленя, природа проявила так много художественного вкуса и ювелирного искусства, что вряд ли с ним сравнится кто-либо из обитателей амуро-уссурийских лесов.

У пятнистого оленя все «точеное», все «шлифованное». Пропорционально сложенное тело легко и гордо высится на тонких сильных ногах. На стройной шее красиво посажена голова с большими карими глазами, четко очерченным носом и подвижными ушами. Голову самца венчают изящные темно-коричневые рога, имеющие обычно четыре отростка со светлыми концами.

Основной фон летней окраски пятнистого оленя — рыжий; по нему разбросаны белые, резко очерченные пятна в пять-шесть продольных рядов, мелкие на спине, крупные на боках и животе. Вдоль хребта тянется темный «ремень», у хвоста — белое «зеркало» треугольной формы, оттененное сверху темной полоской. Зимой окраска становится буровато-серой, а пятна — более расплывчатыми, чем летом.

Вес взрослых самцов 100–130, самок — 60–84 килограмма. У самцов длина тела 168–180, высота в холке 104–112 сантиметров, у самок — 149–174 и 87–98 сантиметров соответственно. Рога достигают 65–79 сантиметров длины и 810–1260 граммов веса.

Как ни красив спокойно стоящий пятнистый олень, но в беге и прыжках он еще великолепнее. Это невозможно описать, это нужно видеть: бегущий олень, право же, подобен балерине на сцене. Не менее красив он при ходьбе рысью и шагом. В каждом движении — непринужденная грация и легкость. Он одинаково хорошо плавает и скачет по каменистым крутым склонам. Прыжки его достигают 2-х метров в высоту и 8–10 — в длину.

Пятнистый олень — обитатель широколиственных, преимущественно дубовых лесов. Основной его корм — листья и молодые побеги дуба, аралии, липы, леспедецы, кленов, бархата, акантопанакса, ясеня и других древесных пород. Весною и летом ест разнотравье. Очень важным кормом являются желуди, на которых олени быстро жиреют. Преимущественно они ведут стадный образ жизни и, если их не беспокоят, подолгу держатся на небольших участках, особенно в зимний период.

В октябре и начале ноября у пятнистого оленя проходит гон, очень похожий на гон изюбра. Разгар гона — вторая декада октября. Голос у быков пятнистых оленей несравненно слабее, чем у изюбров: он похож на свист, оканчивающийся хриплым ревом.

Отел бывает в середине мая с редкими отклонениями. Оленята растут быстро. Уже в годовалом возрасте самцы весят 50–60, самки — 48–55 килограммов. В полтора года самки становятся зрелыми.

У самцов рога сменяются каждую весну. Молодые, еще не окостеневшие рога — панты — являются ценным лекарственным сырьем, они по своим лечебно-стимулирующим качествам в несколько раз превосходят панты изюбра и тем более марала, хотя сравнительно невелики. Кроме пантов ценятся зародыш, хвост и другие части тела. В погоне за ними человек издавна охотился на пятнистого оленя, а в конце XIX и начале XX века эта охота стала истребительной.

С 80-х годов прошлого века пятнистых оленей начали разводить и содержать в неволе. В годы Советской власти пантовое оленеводство было поставлено на прочную основу.

Ареал пятнистого оленя находится в Восточной Азии, его южная граница — в Северном Вьетнаме. У нас в Приморье — северо-восточная окраина ареала этого животного. За последние 100 лет распространение и численность его сильно сократились и продолжают сокращаться.

Н. М. Пржевальский писал, что пятнистый олень в большом количестве водился на побережье Японского моря и у истоков Уссури и что стада его в несколько десятков голов встречались весьма часто.

По сведениям Р. К. Маака, пятнистый олень встречался по верховьям Уссури с Арсеньевкой в долине Раздольной, вдоль Уссури и по побережью моря до реки Максимовки. Наиболее многочисленным этот зверь был вдоль моря южнее залива Ольги и в лесах, примыкающих к заливу Петра Великого. Стада по 40–50 голов ходили в окрестностях Владивостока, на рынках самым дешевым было мясо пятнистого оленя.

О высокой численности пятнистого оленя в то время можно судить и по такому примеру. В 1889 году на южных отрогах Сихотэ-Алиня было добыто 400 пар пантов. Эта цифра позволяет предполагать, что только на этом участке (площадь которого не превышает 10 тысяч квадратных километров) обитало не менее 4 тысяч оленей.

Г. Ф. Бромлей считает, что за последние 100 лет поголовье пятнистого оленя сократилось в 10 раз. Еще в начале XX века его численность достигала 10 тысяч, но уже к 1934 году оленей осталось не более 2500. В 1970 году поголовье живущих на воле пятнистых оленей составляло 800–1000 особей, причем около 80 процентов их держится в заповедниках и заказниках южного Приморья. Вне заповедников осталось не более 200 оленей.

Характерно, что даже в заповедниках численность их падает. Так, в заповеднике «Кедровая Падь» в 1940 году оленей было более 400, а в настоящее время — считанные единицы.

Территория современного распространения пятнистого оленя ограничена крайним югом Приморья, северная граница проходит от истоков реки Артемовки до залива Ольги по водоразделу между Артемовкой, Суходолом, Партизанской, Киевкой и Черной, с одной стороны, истоками Уссури и Арсеньевки — с другой. Севернее залива Ольги в 60-х годах держались небольшие разрозненные стада на реке Зеркальной и в Сихотэ-Алинском заповеднике.

Кроме диких в настоящее время есть несколько тысяч пятнистых оленей в зверосовхозах Приморья, откуда они периодически убегают, пополняя ряды своих вольных собратьев.

С 1933 года пятнистых оленей неоднократно завозили с целью акклиматизации во многие районы Советского Союза. В большинстве случаев акклиматизация не удалась, так как олени постоянно нуждались в подкормке зимою и сильно страдали от многоснежья.

Из двух факторов, определяющих распространение пятнистого оленя (растительность и снежный покров), решающим является снег. Этот зверь может приспособиться к жизни не только в дубово-широколиственных, но и в других лесах, однако он гибнет, если снег выше 40 сантиметров и держится более полутора месяцев. Оленя губит даже 30-сантиметровый снег, если он лежит более двух месяцев. По наблюдениям Г. Ф. Бромлея, пятнистые олени не могут кормиться с земли уже при глубине снега более 15 сантиметров.

В Приморье зимы периодически бывают многоснежными. В среднем раз в 5 лет снега выпадает более 60 сантиметров и в местах обитания пятнистого оленя. Если такой снегопад пройдет в конце февраля или марте, олени его переживут, так как на южных склонах снег под солнцем уже быстро сходит. Губительными оказываются большие снегопады в ноябре, декабре и даже в январе. Бедствующие звери, утопая в снегу, спускаются к рекам и морю, пытаясь в этих местах избежать гибели, но далеко не всем и не всегда это удается.

В многоснежную зиму 1877/78 года погибли почти все пятнистые олени. Весною в долинах рек и у моря лежали тысячи трупов мертвых животных. Исключительно бедственной была зима 1914/15 года, когда погибло 90 процентов оленей. Эта беда повторялась в зимы 1927/28, 1934/35, 1941/42, 1947/48, 1967/68 годов. С 1870 по 1970 год в пределах обитания пятнистого оленя отмечено 11 очень многоснежных зим, каждая из которых губила их массами.

Пятнистый олень довольно плодовит. Яловость в естественных условиях очень редка, прирост стада за год составляет 15–20, а при охране от браконьеров и хищников — до 30 процентов. В прошлом веке пятнистые олени после губительно многоснежных зим быстро восстанавливали свое поголовье, но сейчас такие катастрофы они переживают очень тяжело.

По исследованиям зоологов В. Е. и Н. П. Присяжнюк, в Лазовском заповеднике (1958–1969 гг.) на хищников в среднем приходится 64,4 процента всех случаев гибели пятнистых оленей, на браконьеров — 13,7 процента. Процент гибели от браконьеров, очевидно, занижен, так как эти «охотники» чаще всего не оставляют каких-либо следов своей «деятельности». Как считает Г. Ф. Бромлей, от бродячих собак оленей гибнет больше, чем от волков.

Разумеется, если смертность пятнистых оленей останется высокой, если решительно не улучшить их охрану (о чем уже много и давно говорят), то очень скоро мы будем их видеть лишь в совхозных загонах и вольерах зоопарков. Скажут ли нам спасибо наши дети и внуки?

Пятнистый олень требует очень бережного, отношения к себе. Он как вид уже стар, а в Приморье находится окраина его ареала, откуда стареющие виды исчезают раньше и легче всего. Но заботливое и разумное отношение человека может продлить существование даже старых видов.

ГОРАЛ

Горал — строго горно-скальный зверь. Он похож на козла своими размерами и сложением, разве что у него несколько короче ноги и шея, длиннее хвост и коренастее тело. На маленькой голове у самцов и самок растут направленные назад круглые в сечении, с острыми концами небольшие рога. Весят самцы в среднем 32 кг, длина их тела 106–118, высота в холке 75–78 см. Самки несколько мельче самцов.

Распространение горала.

Следы горала.

Горал в Советском Союзе встречается только в юго-восточной части Приморья. Численность его и заселенная им территория продолжают непрерывно сокращаться.

Древний обитатель гор Юго-Восточной Азии, горал в Приморье живет на крайней северной границе своего ареала, причем разбросан отдельными стадами, не связанными друг с другом.

Горал — сугубо горно-скальный зверь. В давние времена, когда наши горы были не так сглажены и носили типично альпийские черты, горал здесь процветал. Но время не щадит даже горы. Скалистые вершины их разрушились, каменные россыпи затянуло почвенным слоем, и они заросли лесом. Все меньше становилось крутых обрывов и скал, вместе с тем падала и численность горала, пока он не оказался на пределе своих жизненных возможностей.

Здесь, на окраине ареала, горал очень чувствителен к любым неблагоприятным факторам. Доверчивость к человеку, а также распространение волка оказались, вероятно, основными причинами угасания амуро-уссурийских популяций горала.

До середины XIX века горалов на юге Дальнего Востока было несравненно больше. Эти животные и тогда обитали здесь разрозненно, но их группы (колонии, стада) были крупнее и имели связи между собою.

По сведениям Л. И. Шренка, в середине прошлого столетия горалы обитали на Сихотэ-Алине до устья Амура, в горах Малого Хингана и в южной части Буреинского хребта. Их здесь почти не стало уже в конце XIX века.

По материалам, собранным К. Г. Абрамовым и Г. Ф. Бромлеем, в 50-х годах горалы еще встречались на Малом Хингане, кое-где в верховьях Бикина и Большой Уссурки, по истокам Уссури и Арсеньевки, на западном побережье залива Петра Великого. Более многочисленным горал был на южных отрогах Сихотэ-Алиня и по его восточным склонам до реки Максимовки. Основные места обитания находились в Лазовском заповеднике, где на прибрежных скалах и по хребту Партизанскому жило 180–220 животных.

Надо сказать, что Лазовский заповедник был создан в 1934 году специально для охраны горалов. Поголовье редкого зверя здесь увеличивалось. Но в 1951 году заповедник ликвидировали, что, конечно, нанесло горалу большой урон. Восстановили заповедник лишь в 1957 году, однако распространение горала успело заметно сократиться.

За последние 10 лет (1961–1970) нам не удалось обнаружить этого зверя ни на Малом Хингане, ни по Бикину и Большой Уссурке. Если он в этих местах еще и сохранился, то, по-видимому, вскоре исчезнет окончательно. В 1967/68 году в бассейнах Милоградовки, Маргаритовки и Аввакумовки оставалось несколько горалов. За целый год полевых работ пять охотоведов сумели здесь увидеть лишь одного живого и одного растерзанного волками горала. По верховьям Уссури с Арсеньевкой горал теперь живет только в двух точках по 6–10 голов в каждой.

Сокращается и его численность. Если в конце XIX века ученые насчитывали в Амуро-Уссурийском крае до 2 тысяч горалов, то уже к 50-м годам XX века их осталось всего 400–500. В начале столетия можно было видеть стада до 30 голов. В 20-х годах встречались стада до 20 голов. В 1936 году в Лазовском заповеднике еще собирались стада до 10 голов. Все это ушло в прошлое. И есть серьезные опасения, что безвозвратно.

Что же это за зверь — горал?

Горал похож на козла и размерами и сложением. Только у него несколько короче ноги и шея, длиннее хвост и более коренастое тело, особенно грудь. На маленькой голове и у самцов и у самок растут небольшие, круглые в сечении, слегка изогнутые рога. Их нижняя половина испещрена поперечными кольцами, верхняя — гладкая. Бороды у горалов нет.

Весят самцы горала в среднем 32, изредка 40 килограммов, длина их тела 106–118, а высота в холке — 75–78 сантиметров. Самки несколько мельче самцов. Шерсть у горалов длинная, зимой с мягким пухом и окрашена весьма различно, от белого до почти черного цвета, но все же чаще серая или бурая. От носа по шее и спине до хвоста тянется темная полоса. Сзади заметно белое «зеркало», грудь обычно темнее основного фона окраски.

Горал живет в скалистых местах. Можно уверенно сказать, что там, где нет скал или крутых гор с каменистыми обнажениями, горал существовать не может. Объясняется это тем, что с его короткими ногами на ровной местности он быстро становится жертвой хищников и даже домашних собак.

Зато среди скал и на кручах горал изумительно проворен. Легко и непринужденно, как бы играя, он прыгает с уступа на уступ, взбирается по отвесным склонам, причем делает эти акробатические движения на такой головокружительной высоте, откуда сорвавшись, даже камень разбивается вдребезги.

В скалистых местах никогда не бывает много снега: он или сползает с круч, или быстро «съедается» солнцем. И это очень устраивает горала. Глубина снега более 35 сантиметров для него уже становится бедствием: коротконогий зверь в снегу беспомощен. Единственное его спасение в такое время — протаптывание тропинок и надежда на запасы жира.

В питании горал неприхотлив. Он ест траву, листья, почки, ветки, кору и побеги деревьев и кустарников, желуди, орехи, грибы, морскую растительность. Однако и у этого очень нетребовательного зверя есть свои лакомства. Горал очень любит листья и почки дуба, липы, винограда, леспедецы, весеннюю зелень осок, а также желуди.

При хорошем урожае желудей и небольшом снежном покрове горалы всю осень и зиму не голодают, оставаясь упитанными до весны. В противном случае они едят сухой лист, высохшие травы, почки, тонкие ветки, лишайники. На этих кормах они сильно худеют. Им нужно дотянуть до 5–10 апреля, когда на оттаявших дерновинах южных склонов появляется зеленая трава. Горалы очень привязаны к своим участкам, кочевки им не свойственны. Только во время гона, осенью, они могут удаляться на несколько километров от своих обжитых скал.

Усиленное преследование горалов объясняется тем, что восточная народная медицина высоко ценит лечебные качества их рогов, сердца, крови и прочих частей тела. Для приготовления лекарства тушу горала варили в котле целиком, загустевший отвар процеживали и получали из него студень, а после дальнейшего выпаривания — сухие плитки.

Сейчас, конечно, не может быть и речи об использовании горала в качестве сырья для фармацевтической промышленности. Главная задача дня — сохранить существование вида как можно дольше. Задача эта может быть выполнена лишь при ликвидации браконьерства и решительной борьбе с волком и бродячими собаками.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПРИРОДА И МЫ

Миллиарды лет несется в космосе наша голубая планета — Земля. Человек появился на ней совсем недавно — в геологическом исчислении почти вчера. История человеческого общества насчитывает каких-нибудь десять тысяч лет. Но как сильно уже успело изменить это общество лик Земли!

Когда говорят о пагубном воздействии человека на природу, часто приводят печальную историю Греции и Ближнего Востока с их некогда буйными лесами, живописными долинами, чистыми рыбными реками и плодородными полями, которые теперь превратились в унылые безлесные и пыльные пустыни, изнывающие от засух. Все это правда. Но в те отдаленные времена человек с его очень примитивной техникой истощал природные ресурсы хотя и неуклонно, однако медленно — веками, даже тысячелетиями.

С развитием цивилизации, и в особенности промышленности, воздействие человека на природу резко усилилось. Потребовалось всего одно-два столетия, чтобы девственная природа Северной Америки с бескрайними лесами и степями, с необыкновенным обилием зверей, птиц, рыб и других животных обнищала. За небывало короткий срок американцы перестреляли несколько десятков миллионов бизонов, чаще всего только из-за шкур или даже просто так, начисто уничтожили чудесную птицу — странствующих голубей, несметные стаи которых при перелетах закрывали небо, а на отдыхе ломали ветви деревьев; переловили почти всех бобров, которых раньше было так много, что они казались неистребимыми. Бесчисленные и часто непоправимые беды принесли животным и бескровные, но тоже губительные деяния человека — вырубка лесов, распашка прерий, загрязнение среды обитания и т. д.

Каков же характер воздействия человека на фауну? Есть ли пути и методы ее охраны? Давайте сделаем короткий экскурс в историю и познакомимся с некоторыми теоретическими положениями.

Человек своей деятельностью, к сожалению, не всегда разумной, уже давно влияет на природу, изменяя ее. По мере роста населения и развития цивилизации это влияние непрерывно возрастало. Всего за 1970 лет нашей эры на земном шаре исчезло 105 видов млекопитающих, в основном крупных, и 139 видов птиц. Обратите внимание, как стремительно нарастают темпы исчезновения зверей: с 1 по 1700 год исчезло 33 вида, за два следующих столетия (XVIII–XIX) — 36 видов, и всего за 50 лет нашего XX века — тоже 36 видов! Прибавьте к этому 44 вида и подвида птиц, которых мир лишился за последние 200 лет.

Каждый исчезнувший вид — очень тяжелая и уже невосполнимая потеря. Человек научился очень многому, вырвался в космос, долетел до Луны, но он никогда не сможет вновь создать тура или стеллерову корову. Не может создать и во много раз проще организованных животных. Даже беспозвоночных, даже одноклеточное существо. Все, что исчезает в животном мире, — исчезает навсегда.

Было бы не совсем правильно считать, что без воздействия человека животный мир насчитывал бы сейчас на 105 видов больше. Исчезновение части животных произошло естественным путем. Человек, может быть, лишь подтолкнул их к концу существования. Как показал французский ученый Ж. Барлуа (1970 г.), появление и исчезновение родов и видов зверей, птиц и вообще всех живых существ, включая растения, в естественной истории как бы запрограммировано. Мы еще очень мало знаем, как и почему это происходит, пока мы только констатируем факты. Вся история развития жизни на Земле — это непрерывный процесс смены одних видов другими. Вполне возможно, что динозавры, ихтиозавры, птеродактили, археоптериксы и другие древние животные погибли не вследствие каких-либо глобальных земных катастроф, а исчезли, отжив свое, уступив место более совершенным организмам. Может быть, катастрофы лишь ускорили их гибель.

Ученые подсчитали, что средняя продолжительность жизни вида (у млекопитающих) равна примерно 600 тысячам лет. Из всех известных нам видов зверей вымерло уже 25 процентов и еще 14 доживают сейчас отпущенное природой. На наших глазах заканчивают существование такие старые виды, как носорог, орангутанг, сумчатый волк, страус и другие. Еще сравнительно недавно наши дальневосточные просторы заселяли мамонты, шерстистые носороги, пещерные львы и медведи, а теперь их нет. Есть основания предполагать, что уже изрядно состарились как виды и некоторые знакомые нам звери — белогрудый медведь, красный волк, горал, пятнистый олень.

Различные неблагоприятные факторы сокращают время существования видов. Немало их погибло вследствие резких изменений климата, а значит, и растительности, вследствие великих оледенений и т. п. Но в последнее тысячелетие самое сильное влияние на живую природу стал оказывать человек. Больше половины из 105 исчезнувших видов лежит на нашей совести. В настоящее время остро встал вопрос о существовании канадского северного оленя карибу, моржа, тигра, китов и других видов, которые могли бы жить еще тысячелетия и тысячелетия.

В Красную книгу, составленную Международным Союзом охраны природы и ее ресурсов, внесено 236 видов зверей, находящихся под угрозой уничтожения. Среди них есть и далеко не старые виды, которые оказались на грани исчезновения только из-за неумеренного преследования человеком. В Амуро-Уссурийском крае сейчас живет 16 видов редких и исчезающих зверей, причем половина из них до сих пор остаются (или еще недавно были) объектами охоты.

Разумная деятельность человека может не только не допустить преждевременного вымирания животных, но и продлить их существование. Вспомним, что дикие лошади практически уже вымерли как вид, но рядом с человеком лошади живут! Одомашненный индийский слон, вероятно, переживет не поддающегося приручению слона африканского. Весьма положительные результаты дала охрана морских котиков и каланов, которые теперь обычны в морях, омывающих побережье нашего Дальнего Востока. А вот более близкие и широко известные примеры хозяйского отношения к животным. В нашей стране в годы Советской власти были спасены от уничтожения соболь, сайгак и другие звери, которые при иных условиях могли бы уже оказаться в списках исчезнувших.

Теперь давайте посмотрим, как осваивал человек природу и как воздействовал на животных и среду их обитания в нашем Амуро-Уссурийском крае.

Академик А. П. Окладников показал, что юг Дальнего Востока был заселен человеком много тысячелетий назад. Основой существования этих людей были рыбная ловля, охота, сбор съедобных растений, плодов, а на побережье моря — различных ракушек, трепангов, водорослей и т. п. Большая часть древних поселений располагалась вдоль Амура и Уссури, на берегах Татарского пролива и Японского моря. В те давние времена охота на наземных животных, видимо, не была главным занятием человека, поэтому он весьма слабо влиял на их распространение и численность. Разве что пожары, пускаемые иногда намеренно, причиняли серьезные беды обитателям наших лесов.

Позднее, в начале нашей эры, в крае образовались межплеменные союзы сумо и хейшуй-мохэ (IV–VI вв.), в жизни которых большую роль играли земледелие, скотоводство и охота. Тунгусское государство Бохай, возникшее в VII веке и включавшее территорию Приморья, а впоследствии, в XI–XII веках, «Золотая империя» чжурчженей имели уже довольно высокоразвитую земледельческо-скотоводческую культуру. Однако в первой половине XIII века полчища Чингисхана опустошили Приморье. В течение четырех-пяти веков здесь царило безлюдье и запустение. Небольшими стойбищами жили гольды (нанайцы), удэгейцы, орочи. Ловили рыбу, добывали пушнину и мясо зверей, собирали ягоды, орехи. Образ жизни этих народностей был весьма примитивен, он соответствовал уровню родового строя, а общее число их в пределах Амуро-Уссурийского края составляло всего несколько тысяч человек.

Первые русские землепроходцы проникли в Приамурье еще в середине XVII века. Спустя двести лет процесс заселения края русскими был продолжен. В 1850 году в устье Амура был основан военный пост Николаевск, вскоре ставший центром Приморской области. Хабаровск был заложен в 1858 году, Владивосток — в 1860-м, то есть немногим более ста лет назад.

Переселенцев из европейской части России, в основном крестьян, в эти далекие края привлекала надежда получить бесплатно участок плодородной земли и зажить свободно. Они заселяли долины рек, заводили хозяйство, но мало или почти совсем не занимались охотой. Охотничий промысел был характерен лишь для казаков, вооруженных винтовками и берданами.

До самой середины XIX века растительность и животный мир Амуро-Уссурийского края находились в состоянии, близком к первобытно-естественному. Пышные и разнообразные леса в горах и на пологих увалах изобиловали зверем — от колонка до тигра и от бурундука до медведя. На бескрайних луговых просторах низменности, пересеченных лесистыми релками и гривами, чуть ли не на каждом шагу можно было увидеть непуганую косулю и беспечного «енота», суетливую лисицу и заботливого барсука. А птиц, в том числе уток, гусей и фазанов, было несметное множество.

Разнообразие и многочисленность животных, особенно охотничье-промысловых, поразили первых исследователей края. Н. М. Пржевальский писал: «Горные хребты, окружающие долины… рек, сплошь покрыты дремучими, преимущественно лиственными лесами, в которых держится множество различных зверей: диких коз, пятнистых оленей, изюбров, медведей, кабанов, енотовидных собак, барсуков; менее часто попадаются: тигр, барс, рысь, дикая кошка, гималайская куница и антилопа»;[4]«…при громадном обилии птиц и зверей в здешнем крае можно было ежедневно иметь сколько угодно свежего мяса… Я часто убивал так много разной дичи, что не знал даже, куда ее девать, и много раз приходилось бросать целиком диких коз…».[5]

Со второй половины XIX века охотой в Амуро-Уссурийском крае наряду с местными народностями стали заниматься и русские. В погоне за пушниной охотники принялись интенсивно осваивать глубинные районы Сихотэ-Алиня, бассейнов Бурей, Кура, Урми, Горина, Амгуни и других. В. К. Арсеньев писал, что в 1895–1906 годах зверопромышленников на Сихотэ-Алине уже было около 40 тысяч. По всем речкам, ключам и распадкам через 8–13 километров стояли сотни зверовых бараков, вокруг каждого были насторожены самоловы, которых приходилось до тысячи на одного охотника и почти до трех тысяч на барак! Не удивительно, что численность пушных зверей стала резко и неуклонно падать.

Очень быстро сокращалось и поголовье копытных зверей. Особенно много их гибло в лудевах — особых загородках, которые тянулись поперек обильных зверем урочищ на десятки километров. В сотни ловчих ям попадалось множество животных, значительную часть их умерщвляли совершенно бесцельно. У оленей брали лишь панты, хвосты, жилы, шкуры. Мясо бросали. Вместе с пантачами убивали самок и молодых, которых на одного пантача приходилось до трех голов. Их чаще всего бросали нетронутыми.

Промысел лудевами носил настолько хищнический характер, что даже в условиях царской России с ним пытались бороться. За самовольную рубку леса для засек был установлен штраф в 8000 рублей, а сами засеки разрушались. Но эти меры не принесли должных результатов.

В годы иностранной интервенции и гражданской войны хищническое ограбление лесов Амуро-Уссурийского края достигло высшей точки. Об истребительном «промысле» тех лет я писал выше. Добавлю, что наиболее резкое обеднение охотничьей фауны происходило по долинам Амура и Уссури, на юге Приморья и на побережье Японского моря, то есть в местах, наиболее доступных для промышленников-хищников.

С установлением Советской власти охота, до тех пор практически не знавшая каких-либо ограничений, стала регулироваться. Были взяты под охрану закона соболь, пятнистый олень, горал, изюбр, лось, тигр, а позже введена лицензионная система промысла на соболя, выдру, енотовидную собаку, лося, изюбра, кабана, косулю, кабаргу, северного оленя. Запрет и ограничения промысла сыграли весьма положительную роль. Уже к 40-м годам резко увеличилась численность лося, изюбра, соболя, а к 60-м — амурского тигра.

Но, к сожалению, вследствие браконьерства и слишком активной любительской охоты, до сих пор неуклонно снижается поголовье косули, кабана, белогрудого медведя, а в ряде районов — лося и изюбра. Уместно напомнить, что одновременно сократилась численность фазана и тетерева, а дрофа практически истреблена; с каждым годом становится меньше водоплавающих птиц.

Сокращение численности охотничьих животных вообще, а в последнее столетие в особенности, характерно для всех континентов и государств мира. Имело место оно и в Амуро-Уссурийском крае. Девственные просторы Приамурья и Приморья человек стал осваивать сравнительно недавно, и не с топором, сохой, луком и стрелами, а сразу с плугом, с высокой техникой и огнестрельным оружием. Здесь сразу дали себя знать все неблагоприятные факторы хозяйственной деятельности человека: неумеренная и плохо организованная охота, браконьерство, рубка леса, пожары и интенсивное применение различных химических веществ в сельском хозяйстве. Рассмотрим вкратце эти факторы.

Охота. Всегда ли это зло для природы, как в последнее время утверждают некоторые авторы? Нет, нет и еще раз нет. Нормированный промысел диких животных, популяции которых находятся в хорошем состоянии, не только не противоречит принципам разумного отношения к природе, но нередко просто необходим. Противники охоты не понимают, что «жалость» и «бережливость» тут далеко не всегда полезны, что они в определенных условиях губят животных.

Сошлемся на примеры. В 40–50-х годах вследствие запрета охоты поголовье изюбра резко увеличилось, но и после этого запрет действовал еще много лет. И воспользовались этим… волки. Размножившись на обильной добыче, волки стали жестоким бичом для популяций изюбра. Убивая тысячи животных, они уничтожали то, чем по праву должен был бы воспользоваться человек. Ведь не для того мы пытаемся сохранить изюбра, чтоб прокормить как можно больше волков!

Другой пример. Акклиматизированные в крае ондатра и американская норка, найдя здесь весьма благоприятные условия существования, быстро размножились и широко расселились. Численность их к 50-м — началу 60-х годов достигла предела, но вслед за этим началась резкая и глубокая депрессия. Одна из основных причин — слабая охота. Если бы был своевременно организован интенсивный промысел, численность зверьков не превысила бы допустимых границ, и, возможно, не последовало бы никакой депрессии. Взгляните на соболя: в ряде районов он добывается очень интенсивно, но это не влечет за собой нежелательных последствий, потому что активному промыслу популяции соболя противопоставляют усиленное размножение. Жизнеспособность их даже повышается.

Другое дело, когда охота неорганизованна и бесконтрольна. В этом случае она превращается в браконьерство — самое большое зло в деле охраны природы вообще, а в охотничьем хозяйстве особенно. Борьбой с браконьерством в последние годы серьезно заняты охотуправления, общества охраны природы, вся общественность. Есть надежда, что мы его изживем. И тем скорее, чем активнее все мы будем бороться за бережное, ленинское отношение к природе.

О пагубном воздействии на животный мир бессистемных и непродуманных рубок леса говорят и пишут давно и много. Нет нужды повторяться. Но я не могу не заявить еще раз, что вырубание кедрово-широколиственных лесов пора, наконец, ограничить определенными нормами, а главное — вести его разумными, научно обоснованными методами, предусматривающими быстрое и полноценное восстановление.

Корейский кедр прекрасен и полезен не только сам по себе. Он почти всегда окружен пышной свитой деревьев и кустарников, в том числе очень ценных в научном и хозяйственном отношении. В кедрово-широколиственных лесах до 35 древесных и кустарниковых пород дают съедобные плоды и ягоды, 65 пород служат источником технического сырья, здесь растет около 300 видов лекарственных трав, более 250 медоносов, свыше 100 видов съедобных грибов. В этих лесах наиболее многочисленны такие ценные и интересные звери, как тигр, белогрудый медведь, кабан, изюбр, барсук, колонок, харза и другие. Как показали исследования, продуктивность участка живого кедрово-широколиственного леса значительно превышает стоимость древесины, получаемой при его вырубке. Прибавьте сюда неоценимую роль леса в охране почв, поддержании гидрорежима рек, возобновлении кислорода в атмосфере и пр., и пр.

Но, к несчастью, ценность кедровой древесины и сравнительная легкость ее заготовок привлекают внимание в первую очередь. С 30-х годов кедрово-широколиственные леса стали основной сырьевой базой лесной промышленности.

Стремительное сокращение площади кедрово-широколиственных лесов очень пагубно сказывается на нашей фауне, причем в первую очередь на таких редких ее представителях, как амурский тигр, белогрудый медведь, харза, дальневосточный лесной кот и др. Уменьшается численность кабана, изюбра, белки, соболя. Все эти убытки, которые обнаружатся в будущем, вряд ли можно покрыть сегодняшними прибылями лесной промышленности.

Ученый-лесовод А. М. Стародумов в 1972 году писал, что подверженность дальневосточных лесов пожарам примерно в 10 раз выше, чем в районах европейской части Советского Союза. Пожары стали частыми с середины XIX века. Много лесов выгорело в годы иностранной интервенции и гражданской войны. Пожары еще более пагубно влияют на охотничью фауну, чем лесозаготовки. Много животных гибнет в огне, ценные коренные леса замещаются менее ценными лиственными. Особенно опасны повторные пожары, после которых обширные пространства надолго превращаются в унылые и безжизненные пустыри, мари и каменистые россыпи.

Много зла приносят и так называемые палы — пожары на лугах. Главная опасность здесь в том, что их пускают систематически и без каких-либо мер по сохранению енотовидных собак, лисиц, косуль, птичьих гнезд, а также без попыток сохранить растительность около озер, стариц и рек, где водоплавающие птицы выращивают свое потомство.

Отрадно отметить, что в последнее время площади ежегодно выгорающих лесов сокращаются благодаря успешной борьбе с пожарами. Они еще больше сократятся, если люди в лесу будут соблюдать одно необременительное и ничего им не стоящее правило — осторожно обращаться с огнем. Так же осторожно, как дома.

Известно, что изменения, происходящие вследствие лесозаготовок и пожаров, имеют кроме отрицательных и некоторые положительные стороны: становится больше подроста, лучше разрастаются подлесок и травы, сохранившиеся одиночные деревья и ягодные кустарники лучше плодоносят, куртины деревьев чередуются с полянами. Все это благоприятно для обитания косули, зайцев, изюбра, лося, тетерева, фазана. Обилие мышевидных грызунов на гарях и лесосеках привлекает не только колонка и лисицу, но и соболя.

Таких угодий, называемых вторичными лесами или культурными ландшафтами, стало много в обжитых районах края. Беспрерывной широкой полосой они тянутся вдоль Амура, Уссури и в низовьях их крупных притоков, вдоль железнодорожной и шоссейной магистралей на Хабаровск и Владивосток. Смотришь на перелески, заросли кустарников, поля, луга и думаешь: здесь должно быть приволье для косуль, зайцев, птиц. Увы! — этого приволья животные здесь не находят: им мешают чрезмерная любительская охота, а также химизация сельского хозяйства. Повсеместное протравливание семян ядами, хранение в кучах на полях химических удобрений, использование ядов в борьбе с сорняками и вредными насекомыми привело в последние десятилетия к заметному сокращению численности фазана, тетерева и некоторых млекопитающих.

Много вреда полезным животным приносит опыление лесов с воздуха дустом. Сотни тонн его распыляются и над лесами других районов, в основном геологами и лесоустроителями. Кого хотят уничтожить? Вредных насекомых. Но в первую очередь страдают полезные животные. Мне неоднократно случалось находить в лесах после такого опыления павших зверей и птиц.

Огромное зло от дуста заключается в том, что он очень устойчив к разложению, сохраняется в почве и воде многие годы, а в живых организмах, в том числе и в человеке, накапливается большими дозами, причиняя немалый вред. Непродуманное и необоснованное применение дуста (он также используется и в сельском хозяйстве) уже привело к тому, что сейчас этот яд присутствует почти повсеместно.

Нам остается надеяться, что не за горами время, когда в сельском хозяйстве будут применять химические вещества, мало токсичные для полезных животных, или же вообще химические меры борьбы заменят биологическими, менее опасными для живой природы. Распылению дуста пора положить конец уже сейчас — наука в состоянии найти другие способы борьбы с насекомыми.

В последние десять — пятнадцать лет, в связи с бурным развитием туризма, появился новый мощный фактор пагубного воздействия на фауну. Он с каждым годом становится серьезнее, потому что наплыв туристов в Амуро-Уссурийский край растет лавинообразно, сюда едут со всех концов Советского Союза, и скоро для туристов не останется уже нехоженых троп и неизведанных земель.

Беда не в самом туризме. Теперь все хотят путешествовать, «общаться с природой», дышать ароматом тайги и свежим воздухом горных рек, и в этих желаниях нет ничего предосудительного. Беда в неорганизованности и недисциплинированности многих туристов, для которых природа — лишь источник удовольствий, а животные — развлечение.

О том, как некоторые туристы ведут себя в тайге, написано уже много прискорбного. Я сам неоднократно видел загаженные таборы, разграбленные охотничьи зимовья, погибших от неграмотной стрельбы подранков, горящий лес на туристских тропах. Встречал я много таких «любителей природы», и почти в каждой группе один-два человека имели ружья, заряженные жаканами. Зачем? И по какому праву? Обычно говорят, что это «от медведей» и даже «от тигров». Но слишком часто не туристам приходится спасаться от зверей, а наоборот. И тут встает ряд вопросов. Разве некому организовать туризм? И разве нет у этих людей чувства ответственности за сохранность природы — нашего общего дома, единственного дома, за «стенами» которого нет и не будет уже другого?

Подытожим сказанное. В настоящее время в Амуро-Уссурийском крае по степени воздействия человека на охотничьих животных можно выделить следующие три зоны.

Заселенная издавна, где сейчас очень развита любительская охота. Земли интенсивно осваиваются сельским хозяйством, леса вырубаются. Охотничья фауна обеднена и продолжает истощаться. К этой зоне относятся примагистральные районы, южное Приморье с Уссурийско-Ханкайской равниной, побережье Японского моря южнее поселка Терней, западные предгорья Сихотэ-Алиня с низовьями Арсеньевки, Большой Уссурки, Бикина, Хора, Анюя и Гура, долины Уссури и Амура (до села Шелихово), Зейско-Буреинская равнина, угодья, примыкающие к крупным населенным пунктам в радиусе 20–40 километров. Общая площадь зоны составляет около 20 процентов территории региона.

Слабо освоенная и хозяйственной деятельностью мало затронутая. В нее входят отдаленные верховья крупных рек и труднодоступные горные системы: верховья Малиновки и Большой Уссурки, Бикина, Сукпая, Самарги, Хора, Анюя и Коппи; Хуту, Гура и Гобили; Тумнина и Яя; Бичи, Лимури, Эвура и Боктора; Горина, Кура, Урми, Амгуни и Бурей. В этой зоне видовой состав и численность охотничьей фауны почти не нарушены. Площадь зоны в разные годы варьирует от 15 до 30 процентов.

Вся остальная территория региона (50–65 процентов его площади) испытывает неоднородное воздействие человека. Здесь ведутся лесозаготовки, прокладываются дороги, строятся поселки. Среди животных особенно страдают объекты любительской охоты, промысловый же зверь часто освоен недостаточно; вблизи населенных пунктов, вдоль дорог и рек охота ведется интенсивно, вдали от них — умеренно или вовсе не ведется.

Итак, неуклонно сокращается численность белки, енотовидной собаки, черного медведя, выдры, лося, изюбра, косули, кабана; причем в некоторых случаях поголовье уменьшается, несмотря на увеличение площади обитания. Больше стало, в сравнении с XIX веком, лисицы, колонка и волка. Но не следует забывать, что в таблицу не включены звери-«новоселы» — ондатра, американская норка, бобр и заяц-русак, из которых первые два вида имеют важное промысловое значение. Состояние популяций основных охотничьих животных Амуро-Уссурийского края и характер изменений в них хорошо видны из таблицы:

Кратко рассмотрим теперь главные проблемы охраны и рационального использования полезных животных.

Первостепенной задачей нужно считать решительное искоренение браконьерства. Не менее важно улучшить пропаганду идей бережного отношения к природе, вести ее в школах, техникумах, институтах, среди населения. В последние годы этому уделяют определенное внимание печать, радио и телевидение. Думается, их внимание может и должно быть усилено.

Нуждается в совершенствовании и организация охотничьего хозяйства — работы здесь непочатый край. Уже давно говорится о ликвидации обезлички, о закреплении охотничьих угодий за конкретными организациями и охотниками. Обезличку давно пора сдать в архив.

Также давно известно, что рациональное ведение охотничьего хозяйства невозможно без точных сведений о распространении и численности зверей и птиц. Только хорошо организованное и регулярное проведение учетных работ позволит планировать охотничий промысел без ущерба популяциям животных.

Очень важно разработать и внедрить в практику научные основы ведения охотничьего хозяйства. Здесь многое зависит от науки. Для наглядности рассмотрим проблему «хищник — жертва» применительно к фауне Амуро-Уссурийского края и проследим взаимозависимость теории и практики.

Воздействие хищников на фауну чрезвычайно сложно и многообразно. Не поняв их роли в животном мире, трудно выработать и правильное, разумное отношение к ним. А грубое и произвольное вмешательство человека в естественные процессы природы приносит только вред.

Каких-нибудь 60–80 лет назад разрешалось уничтожать всех хищников только потому, что они хищники. Затем из числа преследуемых были исключены звери с ценным мехом. По мере накопления научных знаний круг «вредных хищников» неуклонно сужается. Совсем недавно нам приходилось читать и слышать, что, например, волк или косатка (из отряда китообразных) — абсолютно вредные хищники, подлежащие безоговорочному истреблению. А сейчас во многих странах, в том числе в ряде областей и краев Советского Союза, волк взят под защиту закона. Ученые начали доказывать, что и косаткам в природе отведена, в общем, положительная роль.

Еще совсем недавно многочисленные плакаты призывали истреблять обитающих у нас ястреба-перепелятника, ястреба-тетеревятника, болотного луня, ворон и даже сорок. За их уничтожение выплачивались премии. Теперь премий не платят, и уже появляются плакаты, призывающие этих же птиц охранять.

О чем это говорит? О том, что человек иногда грубо, невежественно вмешивается в природные процессы, не понимая удивительного совершенства саморегулирующихся естественных систем. Они сбалансированы на очень подвижном и неустойчивом равновесии. Каждое животное здесь имеет многочисленные связи с другими, и воздействие на один вид приводит в движение целые биоценозы.

Понятие вредности или полезности того или иного животного весьма относительно, оно должно определяться для каждого района или биоценоза конкретно. Степень вредности хищных зверей зависит от их численности, поголовья жертв, наличия других хищников, хозяйственной деятельности и прочих факторов, действующих в определенных условиях времени и места. К сожалению, мы не всегда это учитываем. Факторы эти постоянно меняются, следовательно, столь же изменчивой оказывается степень вредности хищника.

В Крымском заповеднике, например, уничтожили волка (других крупных хищников там давно нет) — хотели добиться высокой численности благородного оленя. И что же? Оленей стало так много, что они уничтожили свою кормовую базу. Начались болезни, появились признаки вырождения, численность резко сократилась. Этого могло бы не случиться, если бы в заповеднике жило хотя бы несколько волков: они систематически давили бы больных и ослабленных животных, тем самым, оздоровляя поголовье остающихся и не допуская перенаселения угодий, всегда чреватого плохими последствиями. Небольшое количество хищников не только полезно, оно необходимо.

На Таймыре после массовых отстрелов волка ухудшилось состояние популяций северного оленя, ценного и единственного здесь копытного животного. А причина та же самая: уничтожая волка, человек должен был взять на себя его функции, то есть не допускать распространения заразных болезней, отстреливая ослабленных животных. Поскольку этого не сделали, последствия не заставили себя ждать.

Нынче волк «в моде»: вредность его вообще опровергают, но, видимо, это очередное заблуждение некоторых зоологов и охотоведов, утративших чувство меры. Когда волки, с нашего благословения, опять размножатся и начнут беспощадно уничтожать полезных животных, мы услышим другие песни. Кстати, такие «песни» уже раздаются в Кавказском заповеднике, где еще в 60-х годах волк был взят под строгую охрану. Чрезмерно расплодившись, волки быстро перерезали сотни благородных оленей — гордость заповедника. Теперь серого разбойника на Кавказе опять энергично уничтожают.

Показательна судьба енотовидной собаки, родиной которой является наш Амуро-Уссурийский край. Поверхностно изучив ее биологию, енотовидную собаку в 30-х годах широко акклиматизировали в европейской части СССР. Она прижилась во многих областях и республиках, но, пока в печати писали о блестящем успехе эксперимента, енотовидная собака начала уничтожать птиц, в том числе боровую и водоплавающую дичь. Тогда начались гонения, в ряде областей ей объявили войну как вредному хищнику.

В этой трагедии, прежде всего, виновны ученые. Достаточно было изучить питание зверя на его родине, чтоб заранее предсказать его вредность в условиях Европы.

Сложные и бесчисленные связи существуют не только среди животных — в природе все взаимосвязано. В том же Крымском заповеднике резкие нарушения коснулись не только популяций волка и благородного оленя. Размножившиеся олени стали буквально уничтожать растительность, даже леса; оскудение лесов привело к изменению водного режима рек, это, в свою очередь, сказалось на водных животных и т. д. Поэтому, решая проблему взаимоотношений между каким-нибудь хищником и его жертвой, необходимо рассматривать не только эти два вида, но весь природный комплекс, составными частями которого они являются.

В уссурийских лесах взаимоотношения между хищниками и их жертвами очень сложны. Это обусловлено, в первую очередь, разнообразием хищных зверей; каждый из них по-своему воздействует на поголовье тех животных, которыми питается. В приморских и приамурских лесах популяции изюбра испытывают постоянное и сильное влияние со стороны тигра и волка, тигр и бурый медведь ограничивают численность кабана, косули страдают от волка и рыси; на кабаргу систематически нападают харза, рысь, росомаха.

Деятельность нескольких видов хищных зверей, вместе с браконьерством, приводит к тому, что численность копытных в крае намного ниже, чем разрешают кормовые ресурсы наших лесов и лугов. Поэтому нам весьма полезно снизить общее «давление» крупных хищников.

Не должно быть, конечно, и речи о сокращении численности амурского тигра или леопарда — эти и без того редкие звери не могут считаться вредными. Рысь, росомаха, харза распространены неравномерно; вопрос о преследовании этих зверей должен решаться конкретно по районам, но никак не для всего края в целом.

Волк — единственный хищник, преследование которого на юге Дальнего Востока пока необходимо: он наиболее вреден и наименее ценен. Волк наносит урон поголовью изюбра, косули, северного оленя, страдают от него и лоси. Он давит и своих конкурентов — лисиц и енотовидных собак, а это ценные пушные звери. Но полное истребление волка как вида, пожалуй, и не нужно: этот хищник во многих отношениях интересен.

В деле охраны охотничьей фауны очень многое зависит от четкой и оперативной работы охотуправлений и различных охотничьих организаций. К сожалению, здесь до сих пор не все гладко.

Мне неоднократно приходилось говорить и писать о резком сокращении в последние годы численности косули на юге Хабаровского края. 20 мая 1972 года в «Тихоокеанской звезде» я предлагал запретить охоту на нее на один-два года, но это предложение осталось без должного внимания. И вот в начале ноября 1972 года необычно ранний снегопад, обрушившийся на обширную территорию юга Дальнего Востока, принес косуле неисчислимые бедствия. Беспомощные в глубокоснежье, обессиленные от голода животные замерзали и гибли. Тут бы человеку прийти им на помощь, но на большей части края охотничий сезон шел своим чередом. Воспользовавшись тяжелым положением животных, многие горе-охотники избивали их в буквальном смысле слова, не задумываясь над катастрофическими последствиями своих действий для охотничьей фауны края.

Неоднократно ставился вопрос и о запрете охоты в Приморье на ставшего очень редким дальневосточного лесного кота, однако это не сделано до сих пор. В срочной защите нуждается также белогрудый медведь, численность которого сокращается, и чем раньше будут введены соответствующие ограничения, тем лучше.

«Охранять полезных животных нужно не только когда их численность станет угрожающе низкой, но уже тогда, когда она становится хотя бы немногим ниже наиболее выгодной с экономической или каких-либо других точек зрения, — говорится в книге „Охрана природы“, вышедшей в 1967 г. в Москве. — Когда численность животных становится катастрофически низкой, восстановить ее в высшей степени трудно. Многие страны, в том числе и наша, прилагают, например, огромные усилия, чтобы восстановить численность зубров, однако успех невелик. Из-за малой численности этих животных возникает реальное затруднение для их размножения — угроза инбридинга.

Сохранить многочисленный вид значительно проще, чем восстановить из немногих оставшихся особей, не говоря уже о риске вообще безвозвратно потерять его, как это случилось с туром, стеллеровой коровой и многими другими ценными животными».

Наряду с предложениями об ограничении промысла гималайского медведя, запрете охоты на косулю и дальневосточного лесного кота, уже давно высказывается мысль о целесообразности расширения сроков и интенсификации промысла многочисленного в Приамурье и Приморье колонка.

Нередко приходится слышать пессимистические высказывания, что, дескать, охота в Амуро-Уссурийском крае идет к своему закату. Так, конечно, может случиться, если специалисты охотничьего хозяйства опустят руки, вместо того чтобы учитывать все изменения и в народном хозяйстве, и в природе. А примеров для подражания у нас более чем достаточно.

Во многих европейских странах, в наших прибалтийских республиках, в густонаселенных районах Украины и Белоруссии ни промышленность, ни развитое земледелие не мешают охотничьему хозяйству. В Польше, где леса сохраняются лишь на 80 тысячах квадратных километров (а это в 5 раз меньше площади лесов Амуро-Уссурийского края), добывают в год 27 тысяч кабанов, 12 тысяч оленей, 45 тысяч косуль — во много раз больше, чем у нас. В Чехословакии, вся территория которой меньше одного нашего Приморья, охотники отстреливают в год около 15 тысяч благородных оленей, 70 тысяч косуль, более 5 тысяч кабанов, до 800 тысяч зайцев и полумиллиона фазанов. Поразительно многочисленны в этой стране охотничьи животные! А ведь там поля и луга покрывают 60 процентов территории, и лишь 31 процент приходится на леса. В республиках Прибалтики тоже достигнута высокая продуктивность охотничьих угодий — намного больше, чем в прославленных уссурийских лесах.

Эти примеры показывают, что животным остается достаточно места на земле даже в наш век бурного развития индустрии, если об этих животных вовремя побеспокоиться и правильно организовать охотничье хозяйство.

Замена коренных ландшафтов антропогенными неизбежна. В ближайшие десятилетия этот процесс будет нарастать. Перед охотничьим хозяйством стоят очень серьезные задачи: надо искать новые формы и методы, соответствующие новым условиям. Упорядочением охоты и прекращением использования хлорорганических ядов в сельском хозяйстве можно быстро и резко увеличить численность фазана, тетерева, косули. Регулируя поголовье крупных хищных зверей и решительно пресекая браконьерство, мы спасем от уничтожения кабана, изюбра, черного медведя, барсука и других животных даже в условиях вырубки кедрово-широколиственных лесов; эти звери могут успешно жить и в дубовых лесах, которых в крае много, а будет еще больше.

Наша борьба за сохранение естественных богатств поддерживается и направляется законодательными актами Советского правительства. В сентябре 1972 года на сессии Верховного Совета СССР был обсужден вопрос об усилении охраны природы и улучшении использования природных ресурсов, а 10 января 1973 года в «Правде» было опубликовано соответствующее Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Серьезное внимание охране природы уделяется на съездах Коммунистической партии Советского Союза.

Ширятся ряды, и возрастает роль Всероссийского общества охраны природы. Только в Хабаровском крае членами этого общества состоят 250 тысяч человек — целая армия! Вооруженная современными идеями и знаниями, эта армия может и должна сделать многое. «Охранять природу — значит охранять Родину», — сказал писатель М. М. Пришвин. Сегодня мы можем поставить вопрос еще более остро: охранять природу — значит беречь среду обитания человека, вне которой он нигде и никак жить не может.

Примечания

1

Н. М. Пржевальский. Путешествие в Уссурийском крае. М, 1947, стр. 42.

(обратно)

2

Там же.

(обратно)

3

Н. М. Пржевальский. Путешествие в Уссурийском крае. М, 1947, стр. 188.

(обратно)

4

Н. М. Пржевальский. Путешествие в Уссурийском крае. М, 1947, стр.113.

(обратно)

5

Н. М. Пржевальский. Путешествие в Уссурийском крае. М, 1947, стр.110.

(обратно)

Оглавление

От автора

ГЛАВА ПЕРВАЯ

  ПРИРОДА КРАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

  ХИЩНЫЕ ЗВЕРИ

  БУРЫЙ МЕДВЕДЬ

  ВОЛК

  РЫСЬ

  ЛИСИЦА

  ЕНОТОВИДНАЯ СОБАКА

  РОСОМАХА

  БАРСУК

  ВЫДРА

  ХАРЗА

  СОБОЛЬ

  НОРКА

  КОЛОНОК

  ГОРНОСТАЙ

  ЛАСКА

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  КОПЫТНЫЕ

  ЛОСЬ

  ИЗЮБР

  КАБАН

  КОСУЛЯ

  КАБАРГА

  СЕВЕРНЫЙ ОЛЕНЬ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  ГРЫЗУНЫ

  БЕЛКА

  ОНДАТРА

  ЗАЙЦЫ

  ЛЕТЯГА

  БУРУНДУК

ГЛАВА ПЯТАЯ

  РЕДКИЕ И ИСЧЕЗАЮЩИЕ ЗВЕРИ

  ЧЕРНЫЙ МЕДВЕДЬ

  АМУРСКИЙ ТИГР

  ЛЕОПАРД (БАРС)

  КРАСНЫЙ ВОЛК

  ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ЛЕСНОЙ КОТ

  СОЛОНГОЙ

  ПЯТНИСТЫЙ ОЛЕНЬ

  ГОРАЛ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

  ПРИРОДА И МЫ . . . . . .

Реклама на сайте