«Монстротворец»

Андрей ВЯТКИН

МОНСТРОТВОРЕЦ

Ручные спецэффекты Рея Харрихаузена

У кого из нас не замирало под ложечкой в детстве, в сумрачном кинозале, когда одноглазо-однорогие циклопы и ожившие скелеты нападали на Синдбада-морехода, а динозавры и птеродактили покушались на соблазнительную неандерталку?

«Седьмое путешествие Синдбада» и «Миллион лет до нашей эры» — это крохи от мировой кинофантастики, перепавшие застойному советскому прокату, и оттого сразу ставшие фильмами-легендами.

Главной звездой (и, пожалуй, подлинным автором) этих фильмов был не режиссер, не актер, а человек, профессию которого теперь называют «мастер спецэффектов», а раньше — «постановщик комбинированных съемок». Его имя даже не попало в русскоязычные титры — Рэй Харрихаузен.

Настоящая его фамилия — Энхаррихаузен, но родители, выходцы из Германии, решили для облегчения американского произношения убрать из фамилии хотя бы две буквы. Вообще же Рэй воплотил в себе лучшие качества родителей. Судите сами — его отец был механиком, мать — художницей, сам он изучал в школе рисование и скульптуру, а в лос-анджелесском университете — драматическое искусство и кинематограф.

В 13 лет с ним произошло событие, определившее дальнейшую жизнь. Он посмотрел фильм «Кинг Конг» и, как сам признается, «влюбился в динозавров». Автор спецэффектов «Кинг Конга» (а еще раньше — немого фильма «Затерянный мир») Уиллис О'Брайен стал для Рэя кумиром.

В 18 лет Харрихаузен часами простаивает у стенда про динозавров в нью-йоркском Музее Естественной Истории и, наконец, снимает 16-миллиметровый мультфильм «Эволюция», в котором изображает то же, что и Дисней в «Фантазии», — вымерших ящеров, только не рисованных, а кукольных, объемных, как у О'Брайена. Последний, ознакомившись с работой юного дилетанта, советует тому всерьез заняться изучением скульптуры. А молодой режиссер и продюсер Джордж Пал (будущий создатель таких классических НФ-фильмов, как «Война миров» и «Машина времени») приглашает Рэя на студию «Парамаунт» для участия в кукольном сериале «Паппетунз». Работа над мультсказками «Ганзель и Гретель», «Сказки матушки Гусыни», «История царя Мидаса» была для Харрихаузена блестящей практикой объемной анимации.

И вот в 1946 году — исполнение мечты: его приглашает сам О'Брайен для мультсъемок в фильме — продолжении «Кинг Конга» — «Могучий Джо Янг». Харрихаузен выполняет около 85 процентов всей анимации и становится полновластным преемником О'Брайена в области кино-чудес.

К счастью, его талант уже вскоре был востребован в полной мере. Начался бум американской кинофантастики о гигантских монстрах и злобных пришельцах. В первом же фильме этой «чудовищной» серии «Зверь с глубины 20 тысяч саженей» (1953) Харрихаузен «одушевлял» динозавра, разбуженного радиацией и напавшего на город. В «Оно пришло со дна моря» (1954) — огромного осьминога (у которого из-за низкого бюджета было всего 6 щупалец), в «Земле против летающих тарелок» — корабли инопланетян, а в «200 миллионах миль до Земли» — венерианского ящера. Мастер участвовал не только в комбинированных съемках, но и в написании сценария, и в конструировании моделей, и в окончательном монтаже.

После бума 50-х без Харрихаузена было немыслимо ни одно направление в кинофантастике.

Это были экранизации классики: Свифта — «Три мира Гулливера» (1959); Верна — «Таинственный остров» (1961), где, по воле авторов, поселились гигантские крабы, пчелы и даже петух; Уэллса — «Первые люди на Луне» (1965), встретившиеся там с селенитами и хищными растениями.

Это и фильмы о его любимых динозаврах — «Миллион лет до нашей эры» (1966), и менее известное у нас продолжение — «Когда динозавры правили миром» (1967), а также боевик о столкновении вымерших рептилий с современными ковбоями — «Долина Гуанги» (1969).

И конечно, вершины его творчества — «античная дилогия» и «синдбадова трилогия».

В 1957 году кинокомпания «Коламбия» невольно положила начало целому сериалу о Синдбаде, выходившему с разрывом в два десятилетия. Для создания монстров в «Седьмом путешествии Синдбада» Харрихаузен вдохновлялся гравюрами Гюстава Доре, и полушутя-полувсерьез сравнивал себя с алхимиком Парацельсом — ведь тот мечтал о создании Гомункулуса, а у нашего «колдуна XX века» эта мечта реализовалась, только не с помощью корня волшебной мандрагоры, а методом покадровой съемки. После дракона и Птицы Рух через 15 лет в «Золотом путешествии Синдбада» оживут Кентавр, Грифон и статуя богини Кали. А в «Синдбаде и глазе тигра» (1977) — Минотавр, саблезубый тигр и однорогий питекантроп.

Увлечение мифологией, восточной, а особенно античной, у Харрихаузена настолько сильно, что его вполне можно обвинить в язычестве, во всяком случае, в многобожии.

В его античной дилогии («Язон и аргонавты» 1963 года и «Битва титанов» 1980 года) театрализованная композиция взаимоотношений богов и людей соответствует гомеровскому канону. Боги — актеры-звезды (Лоуренс Оливье — Зевс, Урсула Андресс — Афродита и т.д.) и люди — статуэтки-куклы на подиуме амфитеатра.

Все монстры точно соответствовали древнегреческой мифологии (в отличие от синдбадовской эклектики)… Оживший бронзовый Колосс; многоглавая Гидра, охраняющая Золотое Руно; воины-скелеты, выросшие из посеянных зубов дракона, — все из легенды об аргонавтах. А на второй фильм вдохновила Харрихаузена, в частности, известная скульптура «Персей убивает Медузу». В этом последнем по времени шедевре мастера мы воочию увидели знакомых с детства и ставших уже символически-нарицательными — крылатого Пегаса, двуглавого Цербера, а также морского монстра Кракена (он на снимке рядом с создателем) и, конечно же, Медузу Горгону, выполненную в двух вариантах — куклы и отдельной отрубленной головы в натуральную величину, с вращающимися глазами и извивающимися волосами-змеями.

После «Битвы титанов» о Харрихаузене вновь заговорили, его фильмы были возобновлены в прокате, была смонтирована видеопрограмма — своеобразный «зверинец» его лучших тварей, а в нью-йоркском Музее Современного Искусства даже были выставлены его куклы — факт, уникальный для человека его профессии. Монстротворец был наконец официально признан Художником.

И дело тут не только в филигранном изяществе его 50-сантиметровых моделей, и не только в полувековом опыте работы в кино. Создания Рэя Харрихаузена всегда обладали Душой (по латыни — «Анима», отсюда же — «анимация»). Любого, самого ужасного монстра мастер старался наделить трогательностью, чтобы, когда в финале человек неизбежно побеждал, чудовище вызывало чувство жалости. (Это было одним из заветов О'Брайена — создателя самого трогательного из киномонстров — Кинг Конга).

Профессия кукольного аниматора — редкая, можно сказать, вымирающая. Ручной работе в наше время кинематографисты предпочитают компьютерную графику. Однако без фильмов нашего киноволшебника невозможно было бы появление ни «Звездных войн», ни «Парка Юрского периода».

Сейчас Рэю Харрихаузену — 75. Возраст почтенный, но, кто знает, может быть, ему, всю жизнь реализовывавшему свои детские мечты, еще удастся осуществить самую давнюю и самую смелую — экранизацию «Ада» великого Данте Алигьери?..