«Уфимская литературная критика. Выпуск 7»

Уфимская литературная критика. Выпуск 7 (fb2) - Уфимская литературная критика. Выпуск 7 390K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Эдуард Артурович Байков

Уфимская литературная критика. Сборник литературно-критических статей и очерков. Выпуск 7

© Э.А. Байков, 2006

© Творческое объединение «Фантасофия», 2006

Мнение составителя может не совпадать с мнением авторов сборника. Составитель не несет ответственности за содержание публикуемых текстов других авторов.

Игорь Якушко Один в поле – и на дуде игрец[1] Литературная критика по-уфимски

«Во-первых, это самая слабая моя статья; во-вторых, писалась она по заказу, а значит, намеренно полна штампов и канцеляризмов; и, наконец, в-третьих, я вообще писал её с глубокого «бодуна».

Эдуард Байков

Быть с головой погруженным в глубины литературного процесса на российских просторах – сегодня такое же бесперспективное состояние, как и вообще стремление быть «в теме» всей информационной анархии, свалившейся на голову обывателю, обезумевшему от изобилия сведений, воззваний и мнений. Бесперспективное в том смысле, что любые попытки разобраться, «кто есть ху» в этом нескончаемом калейдоскопе, приводят к состоянию прострации и эмоционального ступора. Теперь я начинаю понимать, почему народ вокруг меня так красноречиво «тупит»: все эти бесконечные развлекательные помои, которыми в изобилии потчуются сограждане, вся эта гигантская пиявка пелевинского «орануса», раздувшаяся до неимоверных размеров от изобилия высосанных мозгов, вся бездумная разрушительная страсть, с которой соотечественники строят развитой капитализм, – все это вполне естественным образом оправдывает всеобщую растерянность, выражающуюся в принципиальной невозможности оторваться от телевизора и открыть книгу. Но эти, безусловно, грустные наблюдения, имеют и свою положительную сторону: теперь, когда такое «погружение» кажется невозможным, у каждого барахтающегося появляется лазейка для оправдания своей некомпетенции, и как следствие, сохранения собственного душевного здоровья. Вот и мне такая позиция удобна: в силу своих редакторских занятий ежедневно прочитывая килотонны текста, я не могу не только с точностью сказать, что именно опубликовано сегодня в свежих номерах толстых литературных журналов, но даже имею самое смутное представление о том, живы ли какие-то из них в данный момент вообще. И, как это ни парадоксально, подобная отстраненность от ключевых точек жизненных интересов нисколько меня не напрягает: ну и что? А ведь, казалось бы: технология связи достигла такого совершенства, что для получения ответа на большинство профильных вопросов достаточно пары кликов мышью, как и для того, чтобы перекинуться парой слов с приятелем, умотавшим на пмж в новозеландскую глушь. Так нет же! Решительно невозможно выкроить из графика своего последовательного и распланированного старения две секунды на эти пару кликов – ни выкроить, ни даже просто заставить себя к этому выкраиванию подступиться.

– И у тебя – тоже, – философски заметил на днях коллега-программист, заглянув ко мне в кабинет побулькать своим чаем и понаблюдав, как я одновременно разговариваю по двум телефонам, вбиваю молниеносные сложносокращенные ответы сразу трем собеседникам в «аську», просматриваю темы свежего спама, топрощащегося из разбухшего электронного ящика, слушаю одновременно радио и новый альбом «Anglagard» и при этом пытаюсь писать какую-то статью. – Что – тоже? – отвлекаюсь я с интересом. – Синдром рассеянного внимания, – комментирует он. – Это когда производительность труда падает оттого, что не можешь сосредоточиться на одном деле. Все твои действия в данный момент – это отвлекающие факторы по отношению друг к другу. Все время уходит на то, чтобы сконцентрироваться хоть на чем-нибудь определенном. Но до начала работы никогда не доходит, – пояснил он и издевательски отхлебнул чаю.

И вот, приметно в такой атмосфере в мои руки попадают четыре выпуска сборника литературно-критических статей и очерков под названием «Уфимская литературная критика». Отложив дела, я погрузился в изучение этих небольших книжиц, и, чем дальше я продвигался в дебри литературной жизни далекого Башкортостана, тем страннее мне становилось от нереальности картины, разворачивающейся перед моими глазами: местные литературные объединения, писательские пиар-акции, литжурналы, творческие семинары, авторы, критики – бурление литературной жизни на периферии, где я бы уж точно ничего искать не стал (в силу своего невежества, как это стало понятно). Я почувствовал, что должен написать об этом. Потому что лишь сами люди, открывшиеся мне прочитанным, став элементом и моего творческого осмысления, выступят тем самым извинительным противоядием моей некомпетенции, проявленной заочным знакомством, и, надеюсь, все-таки осознанной конструктивно. Потому что это крайне интересная задача – разобраться в литературной ситуации, основываясь лишь на тексте одного издания, эту ситуацию несколько запутывающего. И, наконец, потому что я оказался откровенно заинтригован одной любопытной проблемой: явление народу автора и составителя этих сборников – действительно феномен на ниве современной русской литературы или сей дюже писучий муж просто морочит мне мозги? Ответив на этот главный вопрос, я, пожалуй, уберегусь от необходимости утруждать себя ознакомлением с, безусловно, достойными ознакомления прочими первоисточниками и свидетельствами уфимской литературной жизни. Приступим.

Литературно-критическая пирамида Уфы, словно кащеева смерть на кончике иглы, зиждется на пусть гиперактивной, но только лишь одной личности. По крайней мере, такое впечатление производит первый сборник «Уфимской критики». Более того, не впечатление производит – но всеми силами пытается убедить. Знакомьтесь: Эдуард Байков, он же – Виктор Ханов, он же – Эрик Артуров, а еще, быть может, и Зиновий Уфимский, и Кирилл Москвин, и Константин Кириллов, и Марат Сахибгареев, и где-то местами даже Сафиулла Мухамедов и Денис Лапицкий… Кто же это такой? Дабы поделиться с читателем наиболее свежей версией, предлагаемой самим Байковым, процитируем его самопрезентацию из четвертого номера «УЛК»: «БАЙКОВ ЭДУАРД АРТУРОВИЧ. Родился в Уфе в 1967 году. Закончил исторический факультет Башкирского государственного университета. Аспирант кафедры философии УГНТУ. По специальности – историк, обществовед, философ. Академический секретарь Евразийской Академии Проблем Интеграции. Профессиональный литератор: писатель-беллетрист, поэт, публицист. Автор романа «Гнев» (Уфа, 2002), словаря «Символика сновидений по К. Г. Юнгу» (Уфа, 2003), свыше 260 публикаций (на русском и башкирском языках) в российской прессе, сборниках и альманахах, в Интернете. Член Союза писателей СНГ, Союза журналистов России, Союза журналистов РБ, Общества «Знание» России, Всероссийского общества охраны природы. Председатель литературно-творческого объединения «Фантасофия» (г. Уфа). Издатель литературного альманаха «Фантасофия», сборника «Уфимская литературная критика», научно-философского альманаха «Вехи Евразии». Лауреат премии газеты «Истоки» (Уфа, 2004), премии ЛТО «Фантасофия» «Алмазная звезда Фантасофии» (Уфа, 2004)»… И т. д. Лично меня в этом внушительном послужном списке сразу насторожило наличие организации, название которой мне ни о чем не говорит: что такое эта «Евразийская Академия Проблем Интеграции»? В Интернете ответа на этот вопрос я не получил: «Яндекс» дает три ссылки, и все три – в связи с должностью Байкова, но о самой организации – ни слова. «Google» – ничего не дает, «Yahoo» – пусто, «Rambler» – ноль (если не считать таких же четырех упоминаний о должности Байкова). Вывод? Делайте сами. А меня это просто сразу же настроило на скептический лад: похоже, что в вопросах самопродвижения автор склонен к мистификациям.

Но вернемся к первому номеру «УЛК». Книжка, выпущенная в Уфе в 2003 г., отрывается многозначным указанием: «Автор-составитель Э. А. Байков». Так кто же? Автор или составитель? Ведь это не одно и то же. Попробуем разобраться (в скобках замечу, что авторские права на книгу, как указано здесь же, поделены между самим © Байковым и все той же загадочной © «Академией»)…

1. Заглавная статья подписана именем Виктор Ханов, и называется так: «Гнев авторов или бодяга поденщиков?». Статья посвящена роману «Гнев», вышедшему из-под пера башкирского писателя Э. Байкова. «Впрочем, и написанного в романе «Гнев» достаточно, чтобы запретить его для чтения детям до 16-ти», – уверяет читателя В. Ханов, делая вид, что напрочь забыл, как ему самому еще в 14-летнем возрасте надпись на коиноафише про «детям до 16-ти» красной тряпкой застила глаза пуще любой рекламы. Впрочем, все станет на свои места, как только из последующих номеров «УЛК» мы узнаем, что В. Ханов и Э. Байков – одно и то же лицо.

2. Вторым номером сборника числятся «Певцы геенны или бред визионеров?» все того же В. Ханова (обратите внимание на морфологическую маску фразы – она в точности повторяет маску предыдущего названия – подобные наблюдения нам вскоре пригодятся при знакомстве с другими авторами сборника). Предмет статьи – роман «ужасов» Расуля Ягудина «Полная луна». «Любопытным художественным приемом, так сказать, авторской «фенечкой» является периодическое упоминание о самом себе устами персонажей – ввод себя любимого в виртуальную реальность литературно-художественного текста. Автор явно не скромничает, если не сказать, что ему присущ комплекс Наполеона (или мания величия). А может это просто самореклама?» – замечает Ханов.

3. «Современные эпигоны или вычурность стиля?» – так озаглавлено третье произведение сборника под авторством, как Вы уже догадались, г-на Ханова. Оно представляет собой обзор повестей уфимского автора Всеволода Глуховцева «Башня под облаком» и «Полнолуние». Справедливости ради заметим, что здесь, как и в предыдущей статье, критик внимателен к деталям, убедительно и складно расписывает и достоинства, и недостатки рассматриваемых текстов. Но получившиеся в результате этих рассуждений заметки оказываются у него композиционно кастрированными: по прочтении такого отзыва читатель остается в недоумении по поводу позиции критика. Сам-то он (в смысле, критик) вообще-то поддерживает данный текст или выступает против него? Пожалуй, ни то, ни другое. Судите сами. Вот какими словами заканчивается эта статья: «Глуховцеву необходимо очень серьезно работать над стилем и слогом, уделяя особое внимание лексическим несообразностям. Фантазии как видно у автора хватает (а то и через край бьет), руку на сюжетных ходах он набил, все дело в мастерстве стилиста, а вот его-то мы как раз и не заметили, хотя искали весьма усердно». Т. е. автор плох, хотя он хорош, хотя он хорош, хотя он и плох. И так – на протяжении всей статьи. Почему В. Ханов воздерживается от однозначности, нам еще предстоит понять.

4. В. Ханов. «Творческие порывы юности или стилистическая безграмотность?» Нет, это уже не смешно. Определенно, эта маска что-то должна означать. Предмет разговора – рассказ молодой писательницы Ольги Шевченко «Обманутая Цеце, или Кому помешал Дымшиц».

5. Ханов: «Литературный редукционизм или бессилие творцов?» (о рассказах уфимского писателя Юрия Горюхина «Африканский рассказ» и «Юлька и Савельич»).

6. Ханов: «Большие надежды или «Калифы на час»?» (о молодых уфимских авторах Денисе Лапицком, Игоре Фролове, Оксане Кузьминой и Анатолии Яковлеве).

7. Ханов: «Наш ответ «магическому реализму» или литература для интеллектуалов?» (об уфимском литераторе Александре Леонидове).

8. Ханов: «Женский взгляд или прозрение Сивиллы?» (о творчестве Светланы Чураевой).

9. Виктор Ханов. «Талантом по темечку». Стоп. Что такое? Где маска? К тому ж, откуда ни возьмись – эпиграф… Статья о местной газете «Русский язык». И вновь о Расуле Ягудине уже в качестве ее главного редактора. О литераторе и чиновнике от литературы Александре Леонидове (Филиппове). И кое о ком еще: «Следующий, наиболее часто встречающийся на страницах «Русского языка» автор – Эдуард Байков. Судя по подписям, этот литератор обладает множеством званий и титулов в сфере искусства и науки (инфантильное бахвальство или ненавязчивое паблисити?)»… Резюме статьи: «Вышеперечисленные писатели, несомненно, обладают хорошим творческим потенциалом, и хотя до подлинных талантов им еще далеко, все задатки одаренных литераторов у них имеются».

10. Эдуард Байков (наконец-то!). «За гранью дозволенного (нестоличная проза в столичном декоре)». Обзор антологии «Нестоличная литература. Поэзия и проза регионов России» (Москва, 2001), причем, обзор достаточно негативный: «Если это – искусство, то, в таком случае, к высочайшим проявлениям художественного творчества можно с тем же успехом отнести сумбурные творения пациентов психиатрических клиник и матерно-шизофренические пошлости «народно-блатной» низменной «культуры». Давайте уж, чего там, причислим к шедеврам словесности те самые словечки, что выводят на заборах и стенах общественных уборных перманентно озабоченные подростки!». С чем связано такое настроение и почему отзыв публикуется под собственным именем? Уж не потому ли, что в рассматриваемую антологию не включен, в отличие от некоторых других уфимских литераторов, наш любимый писатель Э. Байков?

11. Эрик Артуров. «Цветок мудрости». Прежде чем процитировать самые любопытные места из этого обзора уфимского журнала «Цветок жизни», напомню: Эрик Артуров – одна из ипостасей Э. Байкова. «Отличное качество печати, мелованная бумага, цветная (многоцветная) глянцевая обложка, множество прекрасных иллюстраций и фотографий – большая заслуга учредителя и издателя, но искушенного потребителя массовой информации этим уже не удивишь. Подкупает другое: серьезный, выдержанный тон публикаций, как и умелая подборка занимательных материалов», – вещает Артуров. И, знаете, почему? Потому что и здесь в качестве одного из авторов фигурирует вездесущий Байков, который, как видно, и у Артурова является любимым писателем: «И в заключение о художественно-литературной рубрике. В журнале опубликован остросюжетный мистический рассказ «Сиддха» нашего земляка – уфимского литератора Эдуарда Байкова. Эта увлекательная новелла повествует о простом человеке – бывшем журналисте, ставшем, благодаря своему упорству в овладении восточными психотехниками и удачному стечению обстоятельств, никем иным, как сверхчеловеком. Именно так – «совершенная личность» – переводится с санскрита слово «сиддха».

12. Эрик Артуров. «Молодая литературная гвардия Башкортостана». Разумеется, какая же гвардия без главного гвардейца? «Криминальный роман Эдуарда Байкова «Гнев» – детективное, полное драматизма повествование о жизни и судьбе наемного убийцы, профессионала высокого класса, раскаивающегося в своих кровавых прегрешениях и пытающегося порвать с «работодателями» – чему посвящена первая часть романа (действие происходит в Москве). Во второй части (действие переносится в Уфу) автор достаточно серьезно и убедительно проанализировал внутренний мир серийного убийцы, свихнувшегося на психосексуальной почве (чувствуются немалые познания писателя в области психоанализа и всей глубинной психологии). Противостояние киллера и маньяка – весьма любопытный и нетрадиционный сюжетный ход. В целом, по мнению многих уфимских литераторов, роман написан не хуже, а то и лучше многочисленных творений московских и питерских детективщиков».

13. Зиновий Уфимскй. «Право на защиту». Достоверных сведений о том, кто скрывается под этим именем, в моем распоряжении нет. Но об этом нетрудно будет догадаться, как только мы доберемся до следующих двух авторов. «Разнесенный в пух и прах за свой роман «Гнев» уфимский писатель Эдуард Байков нуждается в обелении от абсолютно неправомерных нападок и ошибочных оценок критика В. Ханова («Истоки», № 5). По моему глубокому разумению, этот Зоил не сумел понять истинный смысл произведения Байкова, выраженный в тематике, проблематике и идейном мире романа, т. е. в содержании. Как не удосужился отметить и сильные стороны авторского стиля, т. е. Формы», – пишет Зиновий. И прежде чем рассказать, как построена защита З. Уфимского, заглянем немного вперед: способы этой защиты особенно любопытны в сравнении с методами следующих авторов.

14. Кирилл Москвин. «Творчество беллетриста подобно искусству кулинара». «Собственно, все вышесказанное – лишь повод для того, чтобы рассказать о новом романе уфимского писателя Эдуарда Байкова «Гнев». Романе, который сочетает в себе черты детектива и триллера»… «Гнев» – книга, необычная во многих отношениях»…

15. Денис Лапицкий. «Время смешения жанров». «Раскритикованный в номере 5 газеты «Истоки» за свой роман «Гнев» уфимский писатель Эдуард Байков, как кажется, нуждается в оправдании и защите…» Так ведь неспроста кажется! Вот что писал Байков о Лапицком: в «Больших надеждах…»: «Очевидно, он находится в самом начале своего творческого пути, и ему еще предстоит заявить о себе более значительными и яркими произведениями. Несомненно, одно – Лапицкий от рассказа к рассказу явно прогрессирует в творческо-художественном отношении. От ранних и несколько бедных по содержанию и стилистике, я бы даже сказал, сюжетно примитивных, рассказов («Обмануть джаррасийца», «Подарок для посла») автор поднялся до умело построенного художественными средствами речи и композиции, интересного в проблемно-идейном отношении рассказа «Большая охота». Пожелаем ему удачи в дальнейших литературно-творческих дерзаниях». Неужели кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку? Нет, господа, дела тут обстоят еще хуже, чем Вы думаете. Сейчас мы с Вами сравним фрагменты из трех последних статей, посвященных роману «Гнев» Э. Байкова, и все сразу станет понятно:

1) «А теперь перейдем к «плюсам». Прежде всего, бросается в глаза богатый словарный запас автора, благодаря чему в романе немало удачных описательных моментов, да и речь героев воспринимается «как живая» – что, отметим, в отечественных детективах встречается не так уж часто. Персонажи в романе выписаны достаточно правдоподобно, с претензией к глубинно-психологическому осмыслению. Киллер предстает реальным, глубоко отчаявшимся человеком – он творил немало зла, но еще не потерян для общества и, что тоже немаловажно, для самого себя. Основная идея: и в «грязи бытия» можно обнаружить незапятнанные места.

К числу несомненных достоинств можно отнести и то, что автором была предпринята попытка объяснить поведение преступника, серийного убийцы-маньяка – а по-настоящему удачные опыты такого постижения зла (вернее – Зла) в художественной литературе наперечет. И к числу таких удачных попыток, как кажется, можно отнести и «Гнев». Здесь надо действительно разбираться в вопросах глубиной психологии, психопатологии и психиатрии. На мой взгляд, повторюсь, Э. Байкову это удалось. И, как это может быть ни странно, количество жестокости, насилия и неприкрытых порносцен в романе вовсе не чрезмерно – всего этого в «Гневе» намного меньше, чем в большинстве современных романов», – это написал Денис Лапицкий.

2) «Особую радость вызывает то, что книга написана на высоком профессиональном уровне – причем автор одинаково успешно показывает нам как детективную, так и лирическую линию сюжета книги. Столь же убедительно и «выпукло» показаны и герои романа – причем независимо от того, главный это персонаж или одно из многочисленных второстепенных лиц, в их реальность веришь сразу, окончательно и бесповоротно.

Главный герой книги, наемный убийца по прозвищу Маугли, при всех своих «суперменских» качествах похож на обычного человека из толпы – в том смысле, что он убедителен (как, повторюсь, и все герои «Гнева» – особенно на фоне безликих «картонных» персонажей современного «массового» детектива). Столь же убедительно и впечатляюще автор показывает борьбу Маугли со столичными криминальными авторитетами, демонстрируя при этом немалые познания в оружии, технике боя и прочих специфических областях», – это написал Кирилл Москвин.

3) «Сразу же виден необычайно богатый лексический багаж – автор превосходно владеет словарной составляющей литературного стиля. Не секрет, что у большинства начинающих авторов тексты полны грамматических и лексических ошибок (впрочем, и стилистических недоразумений тоже). В произведениях Байкова подобных просчетов вы не найдете. Вероятно, автор или сам является грамотным стилистом и лексикологом, или имеет персонального редактора-корректора, который правит его тексты. Герой романа – киллер проходит «все круги экзистенциального ада» современной криминальной жизни. В лучших традициях Достоевского автор рефлектирует над глубинами подлости и нравственности, разверзающимися в характере главного персонажа. Превосходно показано, как среди мерзости бытия возникают источники, откуда мощными струями бьют излучения высших мотивов и чувственных проявлений, определяемых безусловными инвариантами Добра, Любви и Милосердия.

Кроме всего прочего, автор впервые(!) в мировой художественной литературе проник в психическую сферу серийного преступника, со всей убедительностью и научной достоверностью раскрыв перед нами мир мотиваций и побуждений маньяка. Жалкие попытки всяких там Томасов Хэррисов (в его «Молчании ягнят» и «Ганнибале») разобраться в подсознательных импульсах и желаниях серийных убийц, опосредующих их кровавую деятельность, выглядят смехотворно и откровенно слабо. Байков ДЕЙСТВИТЕЛЬНО РАЗБИРАЕТСЯ в подобных вопросах», – написал Зиновий Уфимский.

Вам не кажется, что на самом деле все три фрагмента принадлежат перу одного и того же человека? Догадываетесь, чьему?

16. Константин Кириллов. «Уфимский альманах». «Большую часть объема первого выпуска альманаха занимают два произведения – «Роковые персонажи» Эдуарда Байкова и «Рикша в Иномирье» (Роуминг по Вселенной») Ренарта Шарипова»… «Автор повести «Роковые персонажи», написанной в жанре остросюжетной мистики, разрабатывает довольно популярную тему – а именно, оживление и проникновение в реальный мир вымышленных героев книг. Но, несмотря на известность подобного сюжета, повесть является оригинальным динамичным произведением, да и саму тему борьбы авторов книг с порождениями собственного разума и таланта никак не отнесешь к числу «избитых».

17. Марат Сахибгареев. «Клиническая Литература» (о романе «Гнев» и его авторе). «Огромным недостатком книги и ее автора я считаю то, что он выволок на свет божий и популярным языком изложил многие закрытые, специальные аспекты психиатрии. Вероятно, Байков (или тот, кто скрыт под этим псевдонимом) – профессиональный медик, психиатр – и вдвойне должно быть ему совестно за разглашение врачебных тайн, за то оружие, которое он дает в руки преступников и маньяков – чтобы, зная, еще ловчее увиливать и уклонятся от психиатрических экспертиз. Детектив частенько превращается в популярное пособие для воров – как ловчее обмануть сыщика, но впервые детектив стал пособием психически больному человеку укрыться от принудительного лечения»… «Байковщина есть пример колдовского волхования в мире слова, использование темных, инфернальных сил слова для выколачивания из публики звонкой монеты. Но не будем забывать, что колдовство и черная магия всегда осуждались и преследовались церковью, всегда были поводом для негодования», – согласитесь, это интригует! Помните пример с «детям до 16-ти» вначале моих наблюдений? Если сопоставить приведенный фрагмент с теми тремя, которые мы уже сравнили между собой, обнаруживается удивительное: под маской обличительного гнева читателю предлагается та же мысль, что и в тех фрагментах! Сахибгареев – еще один клон Байкова?

18. Марат Сахибгареев «Нужный в мелком, ненужный в большом» (очерк о собутыльнике). Предмет работы – портрет Александра Леонидова. «Когда мы пили с ним водку, Леонидов казался мне загнанным зверем…» Но! При этом: «Александр Леонидов – слабый писатель, хиловатый публицист, совершенно не известен никому (и не нужен суетливым современникам) как великий теолог…» – о, как! Согласитесь, как-то не верится, что они «пили».

19. Сафиулла Мухаммедов. «За гранью грань» – о статье Э. Байкова «За гранью дозволенного». Чего стоит одна только фраза загадочного Сафиуллы: «Нелишне напомнить, один из славных представителей «золотого века» граф Толстой тоже, как и Э. Байков, провозгласил три рода, определяющих искусство». Заметьте: не Байков вслед за графом Толстым, а «Толстой тоже, как и Э. Байков»! Я эту возмутительную сентенцию иначе как причислением Мухаммедова к клонам Байкова объяснить не могу…

Подведем итоги содержанию первого номера «УЛК». Из 19 статей сборника, по крайней мере, 17 написаны Э. Байковым и подписаны разными именами. Две оставшиеся – статьи Дениса Лапицкого и Сафиуллы Мухаммедова – оставим указанным персонажам (первому – поскольку он упоминается в качестве самостоятельного автора, но если он живой человек – то наша хула, срам и позор ему за приведенные фрагменты; второму – поскольку я не усмотрел достаточных оснований в пользу версии «клона» в приведенном тексте, но подозрения такие все-таки есть). Из 19 статей сборника в каждой имя Байкова как минимум упоминается, а 6 из них (т. е. около трети объема) – посвящены его творчеству целиком. Мой вывод однозначен: первый сборник «Уфимской литературной критики» – чистой воды акт самопродвижения писателя Эдуарда Байкова. Никаких других (даже побочных) целей создания данной книги автор исследования не усматривает.

Что номер два «УЛК» нам готовит? Вначале – два отзыва на уровне констатации факта (Анны Кузнецовой и Павла Басинского) о первом «УЛК», опубликованные в журналах «Октябрь» и «Знамя» в 2004 г. Далее – по содержанию.

1. Виктор Ханов. «Улыбка фортуны или прорыв самородков?» Речь в статье идет об опубликованных в Москве новых произведениях башкирских писателей – повести Всеволода Глуховцева «Перевал Миллера» и романе В. Глуховцева и А. Самойлова «Бог сумерек». Чрезвычайно сжато и без упоминаний имени Э. Байкова.

2. Виктор Ханов. «Дух дышит, где хочет» (короткое сообщение о выходе в свет нового сборника уфимских авторов под названием «Слово»).

3. Виктор Ханов (Эдуард Байков указывается в скобках – карты раскрыты). «Искусство для мертвецов». Тут Байков на примере двух романов («Мизери» Стивена Кинга и «Коллекционера» Джона Фаулза) и фильма «Сердце ангела» представляет читательскому вниманию некоторые акценты неофрейдизма от Э. Фромма.

4. Виктор Ханов (Эдуард Байков). «Торжество пессимизма или гибель героев?» (против постмодернизма и за саспенс (недосказанность) на примере рассказов Максима Яковлева и Анны Ливич).

5. Эдуард Байков (в скобках – Виктор Ханов – значимая смена позиций). «Мудрость наблюдателя или фантасмагория бытия?» (о творчестве Рустема Вахитова).

6. Эдуард Байков. «Колоритный дебют» (короткое сообщение о выходе в свет сборника рассказов «Опасные вещи» уфимской писательницы Анны Ливич).

7. Эдуард Байков. «О русском слове…» (рассматривается ситуация с литературными изданиями в Башкортостане).

8. Эдуард Байков. «Вначале было слово…» (обзор раздела прозы одного из номеров журнала «Бельские просторы»).

9. Юрий Горюхин. «Гегемоны литературных карьеров». Короткий отзыв в адрес Байкова в стиле «сам дурак». Но обойти вниманием этот отзыв составителю сборника никак не можно, и, думаю, вот по какой причине. Там есть одна фраза, которая будет впоследствии успешно использоваться деятельным критиком. Вот она: «Как ни крути, Эдуард Байков со всеми своими псевдонимами – единственный, постоянно освещающий русскоязычную республиканскую литературу…»

10. Игорь Фролов. «Свой среди чужих, или премия за реализм» (обзор произведений, вошедших в шорт-лист премии имени Юрия Казакова за лучший рассказ 2003 года, учрежденной журналом «Новый мир»). Должен отметить, что Фролов – не Байков. Отличия от бесконечных бай-клонов первого номера «УЛК» чувствуются сразу. И главное, чем порадовала эта работа, это введение в обзорную статью элементов рассказа с развивающимся во времени сюжетом: завязкой (вот, сидит критик перед монитором в ожидании результатов премии, болея за от души любимого земляка Юрия Горюхина, попавшего в шорт-лист), кульминацией (критик решает посмотреть «конкурентов» и рассуждает по этому поводу) и развязкой (выясняется, кому же досталась премия). И на меня, как читателя, этот текст произвел чрезвычайно благоприятное впечатление. Моя благодарность автору.

11. Игорь Фролов. «Возвращение Эвридики» (Послесловие к подборке современной американской поэзии). Бальзам на мое сердце! Анализ стихотворного перевода в лучших традициях рубрики «Вглубь одного стихотворения» бессмертной «Иностранки». «Когда переводчик выводит из немой тьмы иноязычия действительно прекрасную Эвридику, мы не должны подозрительно вглядываться в ее черты. Сомнения здесь неуместны по одной простой причине – настоящую мы и не видели (и, может быть, слава Богу?)». Автору – крепко жму руку, ну, прямо со слезами благодарности на глазах. Эта статья – жемчужина сборника, на мой взгляд.

12. Юрий Горюхин. «Убить Тарантино». О фильме «Убить Билла»: «Я о том, что такого нелепого двухчасового винегрета из штампов не видел давно, и даже готов был зааплодировать, ожидая умопомрачительную пародию на все виды «колотушек» сразу, но так и остался с раскрытыми ладонями, сжимающими воздух, до конца фильма. Фильм на пародию не тянул, на взрослый мордобой тоже, даже для почти половозрелых подростков не мешало бы еще посидеть за монтажным столиком».

13. Алексей Симонов. «Пожалейте убийцу»: «Главный герой дилогии – не Билл, не Невеста, а… сам Квентин Тарантино. Впрочем, то же самое относится и к любому автору. Сублимация – страшная штука, но с этим ничего не поделаешь. Все творчество Тарантино пронизано единым желанием – уничтожить красоту, которую любишь».

14. Эдуард Байков. «Заметки Зоила»: «Разумеется, были и есть авторы (и таких немало), которые в своем творчестве противопоставляют истинные человеческие переживания, высоконравственные идеалы и величайшие дерзания духа прагматичным интересам сильных мира сего. Но и они тоже являются всего-навсего благородными мечтателями, всю свою жизнь занимающимися литературным и общественным донкихотством. Ни один из них не изменил мир и не изменит, так как они далеки от действительности, а злободневные проблемы пытаются разрешить нереальными и непригодными способами. Что говорить, если даже гениальные практики не сумели изменить природу человеческую! Наскоком или увещеванием здесь ничего не добьешься. Поэтому потерпели поражение и Ленин, и Христос и иже с ними».

15. Эдуард Байков. «Гвозди в гроб литературы»: «Итак, свершилось! Дождались – в России вновь появилась цензура»… «Например, в «черный список» попали такие книги, как: «Аллах не любит Америку», «Антология современного анархизма и левого радикализма» (в 2-х тт.), «Коммандос. Своя разведка. Способы вербовки агентуры» Р. Ронина, «Почему люди ненавидят Америку?» З. Сардара и М. В. Дэвиса, «Почему нас ненавидят? Вечная война ради вечного мира» Гора Видала, «Сказки про нашего Президента» и др. Этот список наводит на определенные размышления и выводы. Тексты, в которых чихвостят иудо-масонов и американо-глобалистов по мнению властей представляют угрозу национальной безопасности. Чьей именно – американской? Так ведь мы пока что еще не америкосы-янки и неча путать приоритеты и амикошонствовать – у них своя кобыла с телегой, а у нас – своя. Неужто мало властям нашим примеров тройной политики, двурушничества, грязных политтехнологий и политического лицемерия США, как и подлых обманов (т. е. «кидков») с их стороны, чтобы понять, наконец, – друзьями нам они НИКОГДА не станут. Так что и рассыпаться в любезностях со своим давним геополитическим противником не стоит – себе дороже выйдет. Я знаю: слова эти, призывы пламенные, пропадут втуне. Как пропадем все мы, ежели не научимся уважать прежде всего самих себя и свою историю, свои традиции, свою Родину!»

16. Эдуард Байков. «Песнь героя» (о повести Бату Сиразитдинова «Последняя песня»).

17. Александр Леонидов. «Дискретный Байков». Эта песнь песней или, как любит выражаться сам Байков, осанна в его адрес, просто ни в какие ворота не лезет по перебору пафоса: даже границы пародии и фарса трещат по швам, уступая место молчаливому недоумению: «Хтонический мир образов и логностических заданностей у Байкова сменяется более светлым миром высших сфер психической деятельности, попадающих теперь в сферу особого внимания ученого. Для познавательного процесса важны как демоны, так и ангелы Байковской методологии, дискретность их – лишь видимый оптический обман, на деле все это – суть есть детали единого познавательного процесса в рамках грандиозной а-константной дуги сферического исследования гуманитарной сферы». Ноу комментс. Здесь давайте просто помолчим.

18. Григорий Садовников-Федотов. «Издательский тяп-ляп» (грустная заметка о том, как издательство «Китап» испоганило сборник стихов поэта А. П. Филиппова многочисленными ошибками и опечатками).

Резюме по второму номеру «УЛК»: 18 статей, из них 11 (60 %) написаны Э. Байковым, плюс еще 2 – о Байкове. Оставшиеся 5 вносят в сборник некоторое разнообразие (по сравнению с первым номером). Впечатление оставили обе работы Игоря Фролова и байковские «Гвозди в гроб литературы» – написано, по-моему, от души. Таким образом, проект «Да здравствует Байков!», похоже, плавно превращается в «Добро пожаловать, дорогой друг Карлсон, ну и ты, Малыш, заходи тоже». Посмотрим, что будет дальше.

Третий выпуск «Уфимской литературной критики» начинается с семи работ Эдуарда Байкова:

1 – 7. «Священные символы эпоса “Урал-Батыр”» (о сказке «Дочь Солнца» уфимского литератора Георгия Кацерика), «Символы вокруг нас» (о книге И. И. Валеева «Воспитание на символах»), «Русская словесность Башкортостана» (классификация современных русскоязычных писателей Башкортостана), «Невыносимая грандиозность бытия» (о романе Фердинанда Бигашева «Этот наш параллельный мир»), «Преодолеть историю или обрести себя» (отзыв о книге «На углу Социалистической и Бекетовской» Сергея Круля), «Яркие протуберанцы словесности» (обзор нового литературного альманаха «Протуберанцы», вышедшего в Москве в 2005 г.) и «Наслаждение для подлинных гурманов» (о книге А. Л. Леонидова «Экзистенциея»). В этих заметках автору удается передать многоцветную палитру современной башкирской литературы – написано интересно, во многом познавательно и более развернуто, по сравнению с работами из предыдущих номеров «УЛК», что настраивает читателя на более серьезный лад. Однако ж, и о себе, любимом, неутомимый Байков никогда не забывает, стараясь упомянуть свое имя при любом удобном случае. Так, например, в его классификации «Русская словесность Башкортостана» мы постоянно натыкаемся на перечисления авторов и литдеятелей, начинающиеся со ставшей уже родной фамилии: «Следующая категория – так называемые младомэтры, то есть уже состоявшиеся авторы – тридцати– и сорокалетние. Отличие их от остальной массы сверстников-коллег в том, что эти литераторы внесли весомый вклад в развитие литературы Башкортостана не только в творческом отношении, но и в организационном. Это подвижники от литературы, объединяющие вокруг себя молодых, помогающие начинающим обрести себя в мире литературного творчества. К ним можно с полным правом причислить таких мастеров пера, как Эдуард Байков…», «Многие из числа молодых и относительно молодых отмечены различными литературными премиями – местными и российскими. Например, Эдуард Байков…», «Такие авторы, как Лилия Баимбетова, Эдуард Байков… <…>, помимо местных периодических изданий, были опубликованы в «толстых» литжурналах и альманахах или изданы в книжных издательствах – в Москве, Петербурге и за границей…», «В августе 2002 г. была создана литературная группа «Фантастика Башкортостана», лидерами которой первоначально явились писатели из Уфы, работающие в жанрах остросюжетной беллетристики – Эдуард Байков…», «Затем в апреле 2003 г. группа была преобразована в литературно-творческое объединение «Фантасофия», председателем которой является Эдуард Байков»… Ну, не скромничает Эдуард Артурович, не престало это великим.

8. Александр Стрелец. «Возвращение “веховского” движения» (заметка о выходе второго сборника «Вехи Евразии», автором-составителем которого, как сказано, тоже выступает Э. А. Байков): «Консервативные охранители требуют от современного режима нечто большее, чем простая отставка, уход; они требуют коренной перемены всего строя власти и мышления. Только это спасет и режим, и страну от революции или, как пишет наш А. Леонидов, «от гораздо более вероятного молекулярного распада социальных связей в стране», что обрушит Россию в смуту». Как Вам парадокс? От режима требуют отставки во имя… спасения режима. В общем, чувствую, было бы крайне интересно покопаться и в этом детище Байкова.

9. Уже знакомый нам по первому сборнику Марат Сахибгареев (предполагаемый бай-клон) с опусом «Суд чести над академиком» (о рассказе Э. Байкова «И лона зев…»). Под видом в-пух-и-прах-разноса автор подсовывает нам очередное вознесение г-на Байкова к вершинам… уж, прямо, не знаю, к вершинам чего. Так и подмывает представить Вашему вниманию полный текст этого шедевра, но единство стиля взывает к воздержанности, посему ограничусь красноречивыми цитатами. Дивитесь, люди, с какой наглостью это делается: «Пока же – о недостойном и нелицеприятном открытии альманаха – о рассказе мэтра критики и публицистики Башкортостана, академика ЕврАПИ Э. Байкова…», «Приличный человек, уставший от порнухи и чернухи в массовой литературе, такой рассказ и читать не станет, а мне приходится, да под чьим авторством?! Байкова, первейшего нашего тартюфа и лицемера, жгучего обличителя массовой культуры, моралиста газетных полос, числящего себя, вслед за академиком Лихачевым (еще одним лицемером), под титулатуру «совести нации»…», «И что же написал этот претендент на моральный престол литературного мира? Порнографию. Не постыдился при этом снабдить похабный материал своей чистоплюйской фотографией, где выглядит как методистский проповедник, а вещает с амвона альманаха (нахально, кстати, залезши на площади, предназначенные МОЛОДЫМ!) совершенно невероятные и неудобоваримые вещи…», «Уважаемый в регионе человек, научный работник, лауреат всевозможных „брежневских“ награждений распоясался на страницах „Слова“ (превратив его в „нецензурное Слово“) с той же бессовестной развязанностью, с какой украшал свою грудь не всегда заслуженными советскими и постсоветскими регалиями…», «В совершенстве владея словом, тонкой словесной филигранью, матерый литрецидивист Байков – не найду иного образа – прилюдно сношает Слово, заставляя слово в своих устах выделывать извращенные и противоестественные развратные кульбиты. По сути, с немалой ремесленной умелостью уважаемый кем-то и когда-то академик ЕврАПИ возносит гимн проституции, низменному животному началу, и это человек, за гораздо менее нескромные сцены бичевавший своих собратьев по перу символическим «жезлом железным»! Отвратительна эта жадная амебная приспособляемость Байкова, алчного до роскоши и комфорта, к компрадорскому миру гнусности «мейнстрима». Человек, возглашавший себя евразийцем и веховцем, сторонником и защитником традиционных ценностей, Байков с головой ныряет в попытку «прийтись ко двору» всякого рода ожиревшим олигархам. Он занимается перед нами (в его-то возрасте, и с его отнюдь не бедственным положением в обществе!) нравственной проституцией, проституированием, я бы сказал, своих идеалов и своих постулатов в более чем 200 публикациях, которые у всех на слуху и на памяти…», «Тут же мы имеем дело с обалдевшим от вседозволенности высокопоставленным функционером, подвергшим себя «саморазоблачению» нам на смех, себе на поругание». Ноу комментс. Помолчим еще разок.

10. Марат Сахибгареев. «Патология таланта, или “петтинг со стихами”». Еще один шедевр, построенный по принципу предыдущего. На этот раз – якобы хула на стихи Виктории Скриган. Эдуард Артурович, снимаю перед Вами свою шапку-ушанку! Если этот текст действительно написали Вы (в чем я почти не сомневаюсь), то Вас следует поздравить с новаторскими успехами в области пиара от противного. Признайтесь, не лукавьте: ведь Вы ставили своей целью привлечь внимание к этим стихам читателей, а никак не отвратить их от знакомства с ними, не так ли? Поздравляю Вас: уверен, что средний читатель будет сражен этой рекламной дубиной наповал. Единственное упущение в данной работе, о котором я, как критик Вашего метода самореализации, не могу смолчать, заключается в том, что Вы несколько переборщили, слишком сгустили краски в портрете автора – грозного Марата Сахибгареева. И поэтому выглядит у Вас он как-то лубочно, плосковато. Ну, не может психически здоровый человек искренне заявить следующее: «Так, например, в «Колыбельную» (нашла куда!) она вставляет скрытно-эротоманское четверостишье о ветре, нежно гладящем и треплющем спины атлантов – то есть, как хорошо известно читателю, – обнаженных и мускулистых фигур. К тому же ветер – он ведь не буря, скажем, он ведь мужского рода, а Скриган, вероятно, и сама не понимает, сколь опасную мину в подсознание закладывает такими ненавязчивыми, как бы вовсе бесхитростными (на поверхности) образами». А благодаря следующей фразе Ваш людоед-Сахибгареев выглядит совсем уж мультипликационно: «Между тем, как не обратить внимание: Скриган берет священную для нашей поэзии классицистскую архитектонику слога и вносит в нее непростительно эротическое содержание, небесталанно профанируя серебряные струны избранной лиры». В общем, считаю своим долгом внести свою лепту в развитие данного художественного метода пиара: рекомендую Вам, Эдуард Артурович, в следующий раз внимательнее относиться к образу Автора, от имени которого будете писать очередной опус. Тут важно вжиться в роль, войти, так сказать, в плоть и кровь своего клона, переродиться на время, чтоб такие как я в другой раз перед вами своими ушанками не разбрасывались – ну, чтобы не узнали, в общем. А то ведь и запутаться можно. Когда в следующий раз возьметесь за перо, попробуйте себе как-нибудь изменить немножечко внешность – ну, там, усы приклеить, маску новогоднюю одеть. Тогда я Вас точно уже не узнаю…

11. Марат Сахибгареев. «Преодоление себя». Завершающий аккорд пиара от противного: «скупая» похвала из уст принципиального, грубого и просто наводящего ужас критика Сахибгареева в адрес скромняги Эдуарда Артуровича Байкова звучит куда весомее дифирамбов любого восторженного Дениса Лапицкого (см. первый номер «УЛК»). На то и расчет! Полюбуйтесь: Байкова чихвостят как «известного уфимского беллетриста», «довольно скандально известного в литературном мире», «всегда указывая небесталанному, в общем-то, но чересчур уж страдающему приспособленчеством автору» на его «ошибки». И даже с ними Байков «остается одним из крупнейших стилистов и текстософов Башкортостана», «остается величиной, которой нельзя пренебрегать». И, как бы, между прочим: «Байков заявил о себе, как о мастере тонкой техники «романского», готического стиля в произведениях 90-х годов. Отметим громадное богатство литературного языка Байкова (компьютерный анализ его текстов дал словарный запас более чем в 36000 слов, тогда как традиционно у наших графоманов в ходу около 3–5 тысяч, не более)». А еще он «позаражал молодую литературную поросль Башкортостана – этого мало для такого «классика», каким мнит себя Байков, и каким изображают его рептильные клевреты, материально и духовно от него зависимые в гадюшнике ЕврАПИ». В общем, «Дарование уровня Байкова (хотя бы и доставшееся, с точки зрения личных качеств, проходимцу)» не должно пропадать, поэтому «Несмотря на свору прохвостов вокруг себя, кормящихся с руки академика и питающихся отварами его вычурных словопрений, Байков, как человек, не утративший инстинкт подлинного художника, начал борьбу с собой». Каково, а? Ай да Пушкин, ай да сукин сын!

12. Руслан Исхаков. «Лев зимой» (Александр Леонидов и его время). Новый автор, новое имя. Интересно… Но – чу! Чьи это уши выглядывают? Уж не притаился ли и под этим именем вездесущий наш всеохватный многоликий г-н Байков? Посмотри-посмотрим. Читаем: «…наряду с крупнейшим уральским культурным деятелем рубежа веков, уфимским «эразмом роттердамским» Э. А. Байковым…». Так-так-так, знакомый слог, Эразм! Дальше: «…«уфимского Эразма» – тонкого, дипломатичного, осторожного, как лиса, иногда фальшивого, но очень талантливого Эдуарда Байкова (научного руководителя и спонсора)…» Ну, для правдоподобия можно и покритиковаться малость… Но, позвольте: причем здесь Байков? Статья-то не о нем… Впрочем… Впрочем, не будем слишком строги к Эдуарду Артуровичу: данная статья, безусловно, написана живым, проникновенным языком, исполненным горечи и искреннего сопереживания терзаниям поэта (по всему видать, что автор настолько хорошо знает предмет своего повествования, что словно пишет сам о себе). Признаюсь, взяло меня сомнение: вспомнил я статью «Дискретный Байков» из второго выпуска «УЛК», подписанную Александром Леонидовым, и стало мне нехорошо. Да простят читатели мне мою подозрительность, но если сопоставить два этих текста, то как-то само собой напрашивается: а кто такой, собственно, сам этот Леонидов? Пока вопрос остается без ответа.

13. Алексей Симонов. «Фэнтези: экскурс в историю» (довольно бестолковая попытка разобраться в особенностях бестолкового жанра). «За редким исключением, местные авторы используют ходульные образы и шаблонные ситуации», – прямо-таки по-байковски рубит автор местных фантазеров.

14. Александр Леонидов. «Светлые сполохи “Жабьего лета”» (о произведении Ренарта Шарипова): «Сопоставляя Санта-Клаусов и Дедов Морозов, Шарипов поднимается на мета-уровень осмысления города и его праздников, на уровень социальной притчи». Или вот еще: «Глядя в единственное яркое пятно в этом сером, свинцовом мирке – ящик корейского телевизора, я с мазохистическим наслаждением матерился…» – точно, как выстрел, как диагноз. За каждым словом – пропасть информации, за что ни схватись! Вот к примеру – этот образ яркого пятна телеэкрана в свинцовом обрамлении мира… Или корейский – не японский, не германский – классом пониже телевизор мазохистически изводящего себя рефлексией потерянного и тонущего в бытии человека…», «Тема подступающей – и разгоняемой светом разума энтропии есть у многих, но литературной отточенности и естественности, детализированной в предметах века, она достигает только у Шарипова». В общем, как видите, какая-то словесная диарея в стиле того же Байкова…

15. Александр Леонидов. «Владимир Денисов: слагаемые слога». Довольно-таки мутная статья о творчестве поэта Владимира Денисова примерно в таком духе: «Его книги полны духовным богатством и совершенством тщательной шлифовки (а кое-где и искусственно-искусно сделанной шероховатости) русского языка. Воплотившие в себе высокую нравственную идею народов Башкортостана, они светят вокруг себя чистым лампадным светом».

16. Александр Залесов. «Третий раз на “Литературном перекрестке”». Сжатый, конкретный и совершенно четкий обзор подборки рассказов и стихов сборника «Литературный перекресток» – приложения к журналу «Бельские просторы» за декабрь 2004 г. По сравнению с предшествующей размазней Леонидова – весьма приятное впечатление.

17. Александр Залесов. «Одноразовая оригинальность» (отзыв о повести «Встречное движение» Юрия Горюхина).

Подводя итог третьему выпуску «УЛК» (из 17 статей сборника примерно половина вращается вокруг личности Байкова), можно заметить, что при всем его кажущемся тематическом разнообразии материал составлен таким образом, что творчество автора-составителя по-прежнему выпирает с такой же силой, как и вначале. Еще раз отмечу работы Марата Сахибгареева – честное слово, получил искреннее удовольствие, рассказывая о них.

Перейдем к четвертому и последнему из имеющихся у меня под рукой выпусков «Уфимской литературной критики» (говорят, что вышел уже и пятый, но я его пока не видел). От предыдущих его отличает исчезновение © «ЕврАПИ» (остался только © Байков) и красноречивое предупреждение, размещенное сразу под именем автора-составителя: «Мнение автора-составителя может не совпадать с мнением авторов сборника. Автор-составитель не несет ответственности за содержание публикуемых текстов других авторов». Даже еще не приступая к обзору сборника, сразу могу отметить, что появление этой фразы, с одной стороны, весьма невыгодным образом сказывается на реальности персонажей предыдущих трех – то ли мнение до сих пор совпадало, то ли автор-составитель забывал эту фразу написать, то ли… все предыдущие статьи, за редким исключением, были написаны самим Байковым; с другой стороны, фраза эта показывает, что появились надежды на расширение задач, стоящих перед сборником: кто знает, быть может, кроме самопиара автора-составителя, здесь появится что-то еще? Читаем.

Открывает сборник цитата из Анны Кузнецовой (журнал «Знамя», № 4, 2005 г.), содержащая ту самую фразу Юрия Горюхина (№ 2 «УЛК»), об использовании которой я предупреждал Вас: «Как ни крути, Эдуард Байков со всеми своими псевдонимами – единственный, постоянно освещающий русскоязычную республиканскую литературу…». И – цитата из весьма поверхностного сообщения Александра Яковлева («Литературная газета», № 12–13, 2005 г.) о выходе второго выпуска «УЛК»: Павел Басинский и Анна Кузнецова, чьи цитаты открывают сборник, причислены Яковлевым к авторам номера, и его ошибка тут же используется Байковым без всякого опровержения! Нехорошо…

1. Сергей Беляков. «Байков, Ханов и другие» – перепечатка обзора второго выпуска «УЛК», опубликованного в журнале «Урал» (№ 3, 2005 г.), снабженная комментариями Байкова, включенными жирным шрифтом прямо в оригинальный текст. Не скажу, что отзыв Белякова оказался безнадежно испорчен такими разъяснениями, но меня здорово покоробило от подобных оправданий: получается какое-то безответное пинание трупа, замаскированное под диалог критиков. Не лучшим образом выглядит Байков в этой роли: одну из таких его реплик я вынес в эпиграф к этой статье, чтобы показать абсурдность использованного метода «беседы». А сама статья Белякова, как мне показалась, содержит довольно-таки конструктивную и незлую критику в адрес Байкова, и самому автору-составителю «УЛК» составило бы куда большую честь поместить статью в сборник без своих жалких оправданий.

2. Азамат Юлдашбаев. «О творчестве, перерастающем молодость». Примечание автора-составителя гласит: «Статья зам председателя Правления Союза писателей РБ А. Р. Юлдашбаева была написана на основе доклада, прочитанного на итоговом годовом собрании писателей Башкортостана в феврале 2005 г. и опубликована в журналах «Ватандаш» и «Агидель». В данном сборнике публикуется в редакции автора-составителя». После предыдущего выверта мне страшно даже представить, каких «высот» могла достичь редакция Байкова следующего текста. Слава богу, хоть комментариев жирным шрифтом нет… Впрочем, сама по себе статья для меня, как читателя предыдущих трех номеров «УЛК», была не то что откровением, но открыла глаза на важную вещь: этот доклад о творчестве молодых писателей республики Азамата Юлдашбаева подтверждает мое подозрение по поводу кащеевой иглы (помните, в самом начале?). В действительности, литературная жизнь Башкортостана оказалась куда шире, интереснее, многограннее того куцего пейзажа, что нарисовал в моем воображении великомудрый Байков: здесь много, очень много интересных авторов, книг, событий, которых наш критик почему-то не замечает. И главное: Байков не является центральной фигурой Уфимского литературного мироздания (в чем он так старательно меня убеждал). Так почему же тогда здесь эта статья? – спросите Вы. Все очень просто: один из абзацев этого весьма объемного текста, подписанного зам председателя Правления Союза писателей РБ, посвящен любимому нашему Эдуарду Артуровичу, и тот просто не мог удержаться от перепечатки. Что ж, выиграв тактически, Байков упустил из виду стратегию, ценою лишнего дифирамба в свой адрес выпятив на белый свет всю узость предыдущих выпусков «УЛК».

3. Зиновий Уфимский. «О проекте “Ханов”» (краткое замечание по поводу того, что Виктор Ханов – это и есть знаменитый Байков, не жалеющий живота своего во благо литературы Башкортостана): «Примечательно и то, что эти сборники их автор-составитель и издатель (в одном лице) рассылает по всем ведущим российским литературным изданиям, тем самым, продвигая имена и произведения республиканских писателей и критиков». Чьи-чьи имена, Эдуард Артурович?

4. Александр Стрелец. «Мертвые сраму не имут, живые – да!». Прелюбопытнейшее сочинение! Преподносится как отповедь автора оппонентам Байкова. И вот как она начинается: «Неприкрыто злобная по форме и откровенно клеветническая по содержанию статья «Литература мертва – да здравствует литература!» (опубликована в газете «Истоки», № 16, 20.04.2005 и подписана Рамилем Шариповым) вызвала немалое количество отрицательных (а то и возмущенных) откликов как со стороны правительственных, так и литературно-общественных кругов. Считаю своим долгом дать опровержение и прокомментировать эскапады автора. Внесу ясность: как мне доподлинно стало известно, автор статьи вовсе не Шарипов, а один литератор, решивший остаться в стороне, прикрывшись именем коллеги – Р. Шарипова». Вот так так! Неужели такое возможно? Да возможно ли, в самом деле? Нет, вряд ли. Тогда бы, наверное, автором опровержения должен был быть реальный Шарипов, а не виртуальный Стрелец. Вам не кажется?.. А имя загадочного анонима так и не раскрывается… Да и нужно ли это, когда автор-составитель уже такого туману напустил, что я начинаю подозревать его не только в авторстве ответных реплик, но даже в авторстве исходного «клеветнического» памфлета – а почему бы и нет? К сожалению, формат статьи не позволяет мне углубляться в дебри лингвистического анализа этого текста, поэтому ограничусь признаками подделки, буквально лежащими на поверхности:

а) Статья структурирована по уже знакомому нам принципу «перепечатки» (см. заглавную статью «Байков, Ханов и другие»): фрагменты оригинального текста перемежаются комментариями оправдывающегося автора.

б) Статья снабжена эпиграфом, так же, как и «Байков, Ханов и другие» – что резко выделяет обе работы на фоне большинства остальных.

в) Ну и, наконец, красноречивее любых тонкостей сами реплики якобы «А. Стрельца»:

– В ответ на реплику в адрес Айдара Хусаинова: «Айдар Хусаинов, как и Эдуард Байков вкупе с Александром Леонидовым, а также Кристина Абрамичева, Анна Ливич и Расуль Ягудин, как бы то ни было, делают одно общее и весьма важное дело, а именно – способствуют развитию в Республике литературы, а значит искусства, культуры, духовности». Кто в списке на первом месте? Узнаете?

– В ответ на недоумение по поводу «Фантасофии» – детища Байкова («Члены организации называют себя евразийскими академиками и беспрерывно пишут друг о друге статьи…» – какая прелесть!): «Во-первых, «Фантасофию» можно перевести как «фантазия» и «софия», то есть «воображение» и мудрость», а можно как «фантастика» плюс «философия». Во-вторых, как кажется, у автора прогрессирует миопия. Или быть может у него преждевременное наступление senilis marasmus? Всякий мало-мальски грамотный человек, умеющий читать и в здравом рассудке, заглянет в конец любого выпуска альманаха «Фантасофия» и любого выпуска сборника «Уфимская литкритика» и прочтет сведения о ЛТО «Фантасофия», где приведено три десятка фамилий членов этого литобъединения» – чувствуете, как задело?

– А также: «Вот здесь возникает второй резонный вопрос: почему эта статья появилась после имевшего немалый положительный резонанс доклада на малом съезде Союза писателей РБ Э. А. Байкова о положении, достижениях, структурах и составе русскоязычного литературного сообщества Башкортостана – доклада, который был также опубликован в «Истоках», в 3-м выпуске «УЛК» и буквально на днях должен выйти во 2-м выпуске альманаха «Слово»? Именно Байков впервые ввел в информационный обзор русскоязычного литпространства сообщение о журнале «Ватандаш», о коем ранее русские писатели умалчивали в своих отчетах» – что это наш «А. Стрелец» так распереживался за товарища? И откуда, он, кстати, знает о его еще не вышедших публикациях?

– «Книги эти выходили за авторский счет – то есть перед нами элементарный самиздат, которого те же Байков, Леонидов, Глуховцев, Шарипов (Ренарт) и Ягудин понавыпускали выше крыши» – кто первый?

– «Что же автор такой забывчивый – не сказал и пары добрых или не очень слов о сборнике «УЛК», который издает Э. Байков на свои личные крохотные сбережения? Об «Уфимской литературной критике» (коей вышло уже 3 выпуска, и в которой автор-составитель размещал статьи того же нашего анонима) писали толстые столичные литжурналы и газеты – «Октябрь» (Павел Басинский), «Знамя» (Анна Кузнецова), «Урал» (Сергей Беляков), «Литературная газета» (Александр Яковлев)» – узнаете, откуда ветер дует?

– «…а где был автор, когда решалась, не побоюсь этого слова, судьба Республики – во время выборов Президента РБ осенью 2003 г.? Такие литераторы, как Эдуард Байков…» – довольно!

5. Рустем Мирсаитов. «Ударим талантом по региональному культурологическому застою!..». Ответ-метафора на ту же статью «Литература мертва – да здравствует литература!». В стихотворной форме. О статье в стихотворении – ни слова. Простите, я ничего не понял. При чем тут та статья?..

6. «Сететура-1» (обсуждение статьи «Мертвые сраму не имут, живые – да!» на сайте LiveJournal.com). Бр-р-р!!! Вот уж, право, не стоило, Эдуад Артурович, все это так на бумагу вываливать. Настолько мусорно, что сам черт ногу сломит.

7. Зиновий Уфимский. «Уфимская скрипка» (какой-то куцый всхлип о творчестве Юрия Горюхина).

8. Александр Иликаев. «О сущности и назначении литературы» (тезисы на тему «для чего существует литература?» – небольшое, но весьма толковое напоминание о том, что искусство ради искусства бессмысленно).

9. Игорь Савельев. «Дневник премии им. Белкина за 2004 год». Молодой уфимский писатель Игорь Савельев чуть было не получил премию Белкина за свою дебютную повесть «Бледный город», опубликованную в апреле 2004 г. в «Новой Литературе» (что лично мне, как главному редактору «НЛ», конечно, очень приятно), затем в «Новом мире» (2004 г., № 12). Добротный отчет Игоря о поездке в Москву читать было интересно и приятно. Мои поздравления автору!

10. Андрей Немзер. «Четко организованное безрыбье» (фрагмент из опубликованной в газете «Время новостей» статьи, посвященный творению предыдущего оратора – увы, весьма нелестный отзыв).

11. Эрик Артуров. «Живой труп» (отчет о заседании литераторов по поводу того, что они еще живы). Автор-составитель собрался с духом и объявил во всеуслышание имя настоящего автора клеветнического памфлета «Литература мертва – да здравствует литература!» (Юрий Горюхин). Выходит, я со своей подозрительностью переборщил, а Юрию сейчас достанется. Пробежимся взглядом: «…На ЛИТО были приглашены популярные уфимские писатели и литсотрудники: Эдуард Байков…», «…Лилия Кликич поддержала Эдуарда Байкова…», «…Кстати, о болоте говорил критик Байков…», «…«Звезда», как его назвал Айдар Хусаинов, Эдуард Байков выступил относительно миролюбиво, хотя многие ждали от него привычного рыка литературного льва. Байков согласился…», «…едва не попав в своего компаньона и закадычного приятеля Байкова…»… М-да… В завершение – «Сетевые комментарии к статье», тоже, в общем-то, состоящие в основном из реплик Байкова.

12. «Сететура-2» (переписка Эдуарда Байкова с Алексеем Даеном). Мне кажется, не стоило печатать некоторые подробности личной переписки, явно не рассчитанной на публикацию. Неловко как-то, знаете ли, читать о физических недугах людей, к переписке отношения не имеющих… Впрочем, и о себе Байков пишет, думаю, искренне: «Я шесть лет проработал профессиональным пиарщиком – продюсером-клипмейкером на ТВ. Разумеется, это наложило отпечаток на мою литдеятельность. Буду откровенен – я хочу продвигать себя и тех, кто, на мой взгляд, достоин – в том числе и Анатолия Яковлева. Но раз уж он (а он намекал, что якобы у него вышла в США книга) уже востребован у Вас, то хотелось бы, чтобы Вы обратили внимание и на других авторов из Уфы».

13. Александр Залесов. «На золотых мостах» (о сборнике стихов поэта Алексея Кривошеева «Исполнение пустоты»).

14. Кристина Абрамичева. «Рождение критической мысли» (складное интервью о появлении на Уфимской земле критического журнала «Гипертекст»).

15. Светлана Чураева. «Великаны и карапузы» (коротко и грустно – памяти Анатолия Яковлева).

16. Анатолий Яковлев. «Вместо празднословия» (хлесткое, шокирующее и очень болезненное завещание).

17. Айдар Хусаинов «Уфимский культуртрегер – кто он?» (заметка о преемственности пишущих поколений Уфы, точнее – об ее отсутствии).

Итого по четвертому выпуску «УЛК». Из 17 статей сборника 10 не касаются ни личности, ни творчества автора-составителя. Но, хоть возрос объем толковых материалов, увы, и мусора бесплодных литразборок еще достаточно.

В завершение статьи отметим, что при сопоставлении содержания четырех выпусков «Уфимской литературной критики» прослеживается благоприятная тенденция: из монументальной мистификации, имеющей целью продвижение писателя и критика Эдуарда Байкова путем конструирования иллюзии «Байков – литературный пуп Уфы», серия «УЛК» постепенно превращается достаточно любопытное издание, о котором можно будет говорить всерьез, если автор-составитель оного перестанет раздувать мыльный пузырь собственной значимости, а сосредоточится на действительно бескорыстной, подвижнической литературной деятельности. Ведь энергия этого человека, в самом деле, достойна восхищения. Поэтому главным результатом своей работы над этой статьей я счел бы перерождение сборника литературно-критических статей и очерков «Уфимская литературная критика» в объективное и глубокое издание, решающее задачи освещения и направления русскоязычной литературы Башкортостана, а, может быть, в дальнейшем, и литературы более широкой географии. Чутье мне подсказывает, что Байкову эта задача по силам.

Эдуард Байков Комментарий неизбежен

Прежде всего, спасибо Игорю Якушко за очередной пиар!

Главред замечательного (я совершенно искренен: говорю без иронии и без лицемерного подхалимства – и вовсе не оттого, что меня несколько раз в нем публиковали) философско-литературного альманаха «Открытая мысль» в своей в целом достаточно экспрессивной статье об «УЛК» и о моей творческой и общественной (вот об организационной почти ничего не сказал) деятельности высказал немало здравых суждений и сделал достаточно много правильных выводов, но и ему (как и всякому человеку) свойственно ошибаться, и он (как я в свое время писал о своем камраде Александре Леонидове) «попал пальцем в небо».

Ради торжества истины и справедливости пойду на беспрецедентный шаг – открою (снизойду до саморазоблачения и самоуничижения) всему писательско-читательскому миру (если таковой заинтересуется) кто есть who… Итак, по порядку:

1. Александр Леонидович Леонидов (Филиппов) – крупный уфимский писатель – романист и новеллист, публицист, историк, социолог, экономист и где-то политолог, кандидат социальных наук. Долгие годы проработал старшим литконсультантом Правления Союза писателей Башкортостана. Моя правая рука по творческому объединению «Фантасофия» и Евразийской академии проблем интеграции (несколько слов о реальности ЕврАПИ – впереди, реальность же существования «Фантасофии», думается, доказывать не нужно, читайте статьи ПОСТОРОННИХ авторов в настоящем сборнике).

2. Мирсаитов Рустем Юсупович – молодой, но уже достаточно известный в республике (и не только), талантливый поэт, литературный организатор, зампредеседателя Всероссийской фракции эпатажистов, председатель оргкомитета открытого республиканского поэтического конкурса «Слово». Моя левая рука по «Фантасофии».

3. Глуховцев Всеволод Олегович – мой давний соратник по «Фантасофии» и ЕврАПИ, талантливый писатель-беллетрист, публицист, кандидат философских наук, доцент философии Всероссийского заочного финансово-экономического института. Автор нескольких книг, вышедших в ведущих издательствах Москвы и Петербурга.

4. Ягудин Расуль Мусанифович – одаренный поэт и писатель-беллетрист, яркий и неподражаемый публицист, журналист. Главред литжурнала «Литературный Башкортостан». Руководитель творческой группы «Фантастика Башкортостана».

5. Лапицкий Денис Брониславович – молодой, но уже состоявшийся писатель-фантаст, яркий публицист, журналист. Зам главреда республиканской газеты «Истоки».

6. Фролов Игорь Александрович – один из лучших русскоязычных писателей-прозаиков Башкортостана (а может, и шире). Яркий публицист, талантливый литературовед. Ответсекретарь республиканской газеты «Истоки».

7. Горюхин Юрий Александрович – известный уфимский прозаик-новеллист, публицист. Номинант нескольких престижных российских литпремий. Ответсекретарь толстого литжурнала «Бельские просторы».

8. Хусаинов Айдар Гайдарович – маститый уфимский поэт, писатель-публицист, переводчик, журналист. Глава ЛИТО «УФЛИ» (второй по численности после «Фантасофии» общественной литорганизации). Сотрудник журнала «Уфа» и газеты «Уфимские ведомости».

9. Абрамичева Кристина Игоревна – молодая литкритикесса, главред литературно-критического журнала «Гипертекст».

10. Чураева Светлана Рустемовна – известная уфимская писательница (пожалуй, лучшая в республике среди писательниц-женщин), поэтесса, критикесса, публицистка. Лауреат нескольких крупных общероссийских премий.

12. Шарипов Ренарт Глюсович – одаренный уфимский писатель-фантаст, кандидат философских наук, завкафедрой философии Московского государственного университета им. Шолохова. Главред журнала-альманаха «Универсум-Уфа».

13. Симонов Алексей Александрович – молодой публицист, литработник, временами и местами критик. Сотрудник республиканской газеты «Истоки».

14. Стрелец Александр Анатольевич – ученый-историк, публицист, доктор геополитических наук, сотрудник ЕврАПИ.

15. Залесов Александр Юрьевич – уфимский (уфацентристский) писатель-прозаик, поэт, публицист (немного литкритик), издатель.

16. Савельев Игорь Викторович – молодой, но уже достаточно известный беллетрист, публицист. Финалист и номинант нескольких весомых всероссийских литпремий.

Таковы основные фигуры и, я бы сказал, фигуранты по делу. А вот по псевдонимам:

1. Виктор Ханов – я.

2. Эрик Артуров – тоже я.

3. Баюн Явраев – однозначно я (признаюсь честно).

4. Зиновий Уфимский – «как ни крути», а тоже я.

5. Григорий Садовников-Федотов – чаще всего я, но иногда Александр Леонидов.

6. Марат Сахибгареев – Александр Леонидов.

7. Руслан Исхаков – тот же Александр Леонидов.

8. Сафиулла Мухаммедов – Юрий Горюхин.

9. Кирилл Москвин – Денис Лапицкий.

10. Константин Кириллов – опять Денис Лапицкий.

Как видим, далеко не все псевдонимы – мои литературные клоны. Где-то автор был прав, в остальном же действительно «попал пальцем в небо». Это я не для того, чтобы уесть Якушко, а «токмо волею жены, мя пославши», ну а если серьезно – везде и всегда используют этот приемчик – плодят разных там виртуальных авторов, дабы продвигать свое (и не только свое) имя и творчество. Никакой патологии здесь не вижу, да и повода для возмущения тоже.

Кстати, к тому «внушительному послужному списку», который в сокращении привел Якушко, добавились новые титулы, звания и регалии, отнюдь не выдуманные мною, как в этом хочет убедиться сам и убедить легковерных читателей автор статьи, а целиком и полностью РЕАЛЬНЫХ, коими я был награжден реально существующими и успешно действующими организациями – местными и центральными. К примеру, я теперь еще и член Международного Союза писателей «Новый современник», Российского союза молодых ученых, победитель всероссийского литературного конкурса «Писатель из народа» (Уфа, 2005), да еще и награжден почетным знаком «За охрану природы России» Центрального совета Всероссийского общества охраны природы. А к тем 260-ти публикациям в российской прессе, в российских и украинских сборниках и альманахах, в Интернете, за это время добавились еще 110, да плюс две книги: монография «Символика сновидений, мифов и мистицизма (глубинно-психологическая интерпретация)» (Уфа, ООО «Виртуал», 2006) и научный сборник «Коэволюция и человечество» (Уфа, ООО «Виртуал», 2006). (Все это я привожу, как вы догадались, во-первых, с целью самопиара и самопродвижения, а во-вторых, дабы поддразнить моего московского критика)

Автор статьи – в отношении моей критики сборника НЛО – приписывает мне чуть ли не зависть: раз меня там не опубликовали, то вот я и разнес в пух и прах большинство авторов и текстов этого сборника. Но почему-то даже не задается вопросом – когда вышел в свет сей сборник и когда он попал мне в руки и, наконец, когда я написал на него разгромную рецензию? А узнал я об этом сборнике (когда он уже вышел годом раньше) впервые от главреда «Бельских просторов» Ю. Андрианова и по его же просьбе написал критическую статью. И неизвестно еще – приняли бы что-то из моих многочисленных (sic!) произведений в этот сборник, предложи я их им, или отказали бы – знай я о наборе в этот самый чертов сборник… Утверждать же свои предположения как факт попросту некорректно.

Якушко вообще порою ищет чертей там, где никаких бесов нет и в помине и, таким образом, даже не замечает, что демонизирует всю личность целиком – мою личность, приписывая мне несуществующие мотивы и интенции. Чтобы начать с чего-то процесс литкритики в нашем краю (возродить его), мне нужно было со всей очевидностью несколько (и то только поначалу, потом я саморазоблачился) мистифицировать читателей и писателей Башкортостана. И дабы сразу же не подумали на меня, решено было мною и тем, кто меня тогда поддерживал в этом начинании (а именно – Игорем Фроловым), что первым я «отчихвостю» самого себя, разумеется, заодно и привлекая внимание к моему роману. Удивительно, но на эту публикацию откликнулись несколько человек, совершенно НЕ ДОГАДЫВАЯСЬ – кто такой новоявленный Виктор Ханов.

Годы спустя, когда мне не было никакого дела до самопиара – наскучило, да и раскрутился я достаточно – независимо от меня и моих желаний отдельные авторы (Горюхин, Леонидов, Стрелец и иже с ними) по своему почину писали обо мне – возводя хулу и напраслину либо распевая осанну… Так что ж теперь – не давать им слова?.. Я публиковал все – в подконтрольных мне частных и государственных изданиях. Не скрою – когда кто-то пишет обо мне или даже хотя бы упоминает, расцениваю как еще один кирпичик в стремительно растущем замке (башне, особняке, доме с мезонином – кому что нравится) по имени Эдуард Байков. Опять же нет здесь никакой патологии и неприкрытого якобы цинизма, а лишь присущее большинству творцов (по словам того же Гарольда Роббинса) творческое тщеславие, которое чаще всего и есть двигатель прогресса – как индивидуального, так и общественного.

Ну перестал я заниматься критическим направлением и что – повалил вал мало-мальски связной литкритики от других авторов у нас в Уфе? Как бы не так! Очевидно, что подобной пассионарностью обладают, увы, немногие в Башкортостане, а те, кто обладал до меня – либо умотали давно в более далекие и приятственные палестины, либо были подавлены и задавлены литературно-бюрократической СИСТЕМОЙ, с которой за «общее счастье» всех литераторов Башкортостана я борюсь (при поддержке своих сподвижников и компатриотов) на протяжении последних пяти лет.

С каким-то восторженным злорадством Игорь Якушко делает ничем необоснованный вывод, что мол Байков-то не главный литкритик Башкортостана, ибо вот чиновник от литературы (зампред СП РБ Азамат Юлдашбаев) это доказал. Во-первых, где в его статье, которую я поместил в очередной выпуск «УЛК», автор доказывает это? Во-вторых, не я же так себя поименовал, а люди (и не только мой идейный соперник Юрий Горюхин) – и потом речь всегда шла о ведущем РУССКОЯЗЫЧНОМ критике РБ, помимо русских писателей есть еще башкирские, татарские и прочие – и у всех них имеются свои критики и кто-то из них считается ведущим в нашей республике. И, в-третьих, да ради Бога, я года два тому назад публично в Сети (в Живом Журнале) предлагал всему литсообществу РБ (в шутливой, разумеется, форме) принять из моих рук корону литературно-критического короля Уфы. К моему великому сожалению, не только достойных, но и вообще никаких претендентов не нашлось. И, кстати, по статье А. Юлдашбаева, которая, по мнению Якушко, намного шире и глубже отражает ситуацию в литмире РБ. Знает ли И. Якушко о том, что свое выступление на малом съезде (которое послужило основой рассматриваемой статьи) Юлдашбаев основывал во многом именно на моих выпусках «УЛК», а также на подсказках (устных и письменных) тогдашнего сотрудника СП РБ, моего закадычного друга и соратника Александра Леонидова (Филиппова) – после меня, наряду с Фроловым, лучше других владеющего информацией о состоянии в русскоязычном литпространстве Башкортостана? Видимо все же не знает – да и откуда ему знать все наши местные тайны мадридского двора, а тем паче интриги?.. Но мнение-то свое составил (на ложных посылах) и экстраполировал его на страницах своего альманаха, а теперь вот и я привожу его – уже в своем сборнике. Люди прочтут – немногие, но именно искренние почитатели и служители прекраснейшей из муз, – и составят искаженное впечатление о «литературном монстре из Уфы». Как-то нехорошо это, непорядочно. Виноват всегда тот, кого облили грязью – ему отмываться… Независимо от того – виноват на самом деле или невиновен.

И вот что я еще хочу сказать. Для меня нет ничего важнее СПРАВЕДЛИВОСТИ! Горюхин, Абрамичева, Хусаинов, Беляков и Якушко допускали по отношению ко мне и моим проектам кое в чем неточность и, главное, несправедливость (несправедливые, искажающие истинное положение дел суждения и обвинения) поэтому я давал и продолжаю давать им отповедь, указывая на реальные факты. Да, точек зрения – великое множество, и всем, конечно же, мил не будешь. Но все же, право на свою точку зрения, отражающую ПРАВИЛЬНО, как мне видится, объективную действительность, я имею. Не «жалкие оправдания», а пролитие света на истину, дабы не вводить в заблуждение неискушенного читателя. Легко облить грязью человека и очернить его доброе имя, а потом кричать заполошно: «Не отвечай мне, если ты мужчина!». Вот именно, что я мужчина – и «за базар свой отвечаю». Но и мои оппоненты пусть наберутся смелости отвечать за свой порою гнилой базар!

И потом, никто ведь из вышеназванных мне не поспешит помочь в моем великом дерзании – объединении всех «литературных народов». А посему – quilibet fortunae suae faber, оттого-то я и был всегда человеком паблисити.

Поэтому совершенно напрасно осуждает меня Якушко за, дескать, недостойный культурного человека ответный критический удар (в случае, например, с Беляковым, или с тем же Горюхиным). Я – не Христос, и щеку вторую подставлять никому не собираюсь. Таков уж есть (как говорил устами своих героев покойный писатель Николай Леонов: «что выросло, то выросло»). Таким вот прошу любить и жаловать, а ежели нету любви, то и Бог с вами.

И напоследок: в настоящее время (уже где-то с год) литкритикой я больше не занимаюсь. Прежде всего потому, что неблагодарное это занятие. Margaritas ante porcos – это во-первых. А во-вторых, попросту нет времени, в последнее время управление самым крупным в регионе творческим объединением (на общественных началах, между прочим) отнимает столько времени, сил и средств… Да еще больше времени уделял своей кандидатской диссертации – заканчивал аспирантуру, дописывал диссер, успешно предзащищал ее… Вряд ли вернусь к литкритике, основное дело я сделал – практически в одиночку (при моральной и организационной поддержке Игоря Фролова – надо отдать ему должное) возобновил несколько лет назад конструктивный и достаточно корректный критический диалог (точнее вначале монолог – ибо некому было отвечать) в республике, способствовал появлению (возрождению) феномена русскоязычного башкортостанского литературно-критического многоголосия. Это замечают те же Басинский, Кузнецова, Яковлев, Беляков и Якушко – процесс пошел, я лишь дал ему ускорение. Вот и целый журнал появился – «Гипертекст» (как утверждают злые языки – в пику мне).

Так что, «мавр сделал свое дело, мавр удаляется». Но в отличие от Отелло я не задушил уфимскую литкритику, наоборот, бережно взрастил ее. А вот как составитель и издатель, наверняка, продолжу свою подвижинчески-благотворительную (а значит, культуртрегерскую) деятельность. И пусть лают собаки, мой караван все время идет вперед – к намеченным целям.

P.S. Непорядок – совсем чуть было не забыл о ЕврАПИ. Буквально несколько строк, чтобы не утомлять измаявшегося от словесного водопада читателя. Евразийская академия проблем интеграции была создана учеными-гуманитариями Уфы – энтузиастами научного и философского творчества – почти одновременно с «Фантасофией» – осенью 2003 г. В основном мы сосредоточились в нашей деятельности на проведении творческих встреч и выпуске научно-философского альманаха «Вехи Евразии». Каюсь, развивая ударными темпами «Фантасофию», совсем запустил работу в ЕврАПИ. Но ведь и я не железный и даже не Дровосек. Думается, что ныне главным направлением мы выберем развитие именно нашей общественной академии. Кстати, манифест ЕврАПИ уважаемый читатель может прочесть в конце данного сборника.

Татьяна Калашникова Была, не была! Или быть или не быть?

Когда к нам обращаются с репликой: «У меня для тебя есть две новости: одна хорошая, другая плохая. С какой начинать?», мы, как правило, отвечаем: «Начинай с плохой». А у меня для вас, дорогие читатели, новостей значительно больше, чем две, и назвать каждую из них определенно хорошей или плохой однозначно нельзя. Посему начну я свой, если можно так выразиться, монолог не приведенной выше репликой, а примерно вот так: «Была, не была!»

«Была, не была!» – мысленно или вслух однажды произнес редактор интернет-журнала «Новая Литература» Игорь Якушко, слегка прихлопнув себя по колену. «Была, не была!» – подхватил, решительно стукнув кулаком по столу, его товарищ и коллега Леон Хамгоков. И с этим удалым «Была, не была!» решили два энтузиаста испытать фортуну на литературной ниве вне сети попыткой издавать свой журнал на бумаге. Почему бы и нет? Тем более что материалец кой-какой имеется, и, справедливости ради не мешает отметить, что материалец этот, на самом деле, зачастую заслуживает серьезного внимания и похвалы (зачастую, но не всегда). Под булгаковским «материалец» я, в данном случае, подразумеваю те постоянно сменяющие друг друга многочисленные произведения довольно разноплановых авторов, обретающие каждый день свое место на страницах упомянутого мною литературно-художественного сетевого портала «Новая Литература». Да чего греха таить, и мне, вашей скромной рассказчице, этот островок виртуального пространства не только не чужд, но еще и небезразличен. Пожалуй, именно этот факт и подвигнул меня отложить все свои срочные и не очень дела на пару-тройку дней и основательно подсесть к написанию чего-то граничащего между критикой, рецензией и обзором молодого еще печатного издания «Открытая Мысль».

Итак, «Открытая Мысль» или ОМ. Долетела эта ласточка, т. е. мысль и до моих далеких непролазных заснеженных канадских лесов. «Ну, что ж, посмотрим», – потирала я слегка окоченевшие руки, распаковывая бандероль с обратным московским адресом, только что опрометью перескочив леденящий душу и открытые участки тела промежуток между почтовым отделением и своим авто. Неплохое начало – журнал внешне, на ощупь, количеством и названием рубрик соответствующий всем классическим канонам толстого журнала. В этом плане редакторы журнала поработали недурно. Осталось дело за малым – за содержимым. Бегло пролистав оба первых номера журнала, я поняла, что нужно брать карандаш и начинать делать заметки на полях. Опираясь на народную мудрость, неоднократно проверенную мною на деле, о том, что первый (а иногда и второй) блин комом, я решила остановиться на последнем из имеющихся в наличии, т. е. втором выпуске ОМ. Какой же толстый журнал обходится без вступительного слова или обращения к читателям от редактора? ОМ в этом плане исключения собой не являет. Общее представление журнала, перечень авторов… А вот, что на самом деле меня сразу заинтересовало, так это то, как редактор по-своему классифицирует авторские тексты. И к этому я буду еще неоднократно возвращаться. Дело в том, что по ходу ознакомления с содержимым журнала мне было любопытно сравнить свои впечатления от прочитанного с тем, как это представлено редактором.

Журнал открывает рубрика поэзии. В качестве эпиграфа к рубрике стоит небезызвестное «Там уж скоро третий год/Тень моя живет меж вами» Осипа Мандельштама. «Это, собственно, они к чему?» – подумалось мне. После тщательного обследования содержимого рубрики, эпиграфом к которой волей редакторов стали приведенные выше строки, мне так и не удалось обнаружить явной или скрытой взаимосвязи между эпиграфом к рубрике и ее содержимым. Ни тени самого Мандельштама и никакой другой тени там не оказалось. Но не будем забегать наперед, будем двигаться вперед поступательно. Тем, кому редакторы отдали право ввести читателя в мир поэзии, стал Константин Брыляков. Нам предлагается, выражаясь литературно, состоящее из нескольких частей стихотворное произведение под названием «Полынов». Ну, название говорит само за себя, сразу отправляя читателя то ли к героям пьесы Гладкова «Давным-давно», то ли еще подальше. Автор пытается подражать (и, судя по всему, не скрывает этого) классикам. Пушкин? – спрашиваем мы себя. Явно не дотягивает. Лермонтов? Еще больше не дотягивает. Понятно, что жизнь коротка, вино это плохо. Но ведь речь-то не об антиалкогольной агитке, речь о литературном произведении, более того, о поэзии речь. Увы, приходится констатировать факт того, что от поэзии в произведениях Брылякова – разве что рифма да размер стиха, которые, хоть и выдержаны недурно, стихотворений все равно не спасают. Правда, «Гусляры» на мгновение побуждают усомниться в безнадежности автора, но и этот стих шаблонен. А что же об этом думает редактор? Оказывается, Игорь тоже догадался, чем именно был вдохновлен автор «Полынова»: «Поэзия, вдохновленная Золотым (Пушкинским) веком». Отрадно, что в данном случае мнения наши совпадают. Что ж, это только начало. Вероятно, впереди нас еще ждут поэтические открытия.

А на смену «поэзии, вдохновленной Золотым веком» приходит довольно большая (аж на полных 4,5 страницы формата А4) подборка стихов Ольги Фоминой. Читаем.

Проткни несчастные укоры

Открытым обликом своим.

Это как? Ну, то, что укоры должны быть непременно несчастными, сомнения не вызывает. А вот то, что их еще можно и проткнуть, и не шпагой какой-нибудь, а обликом, и не просто каким-то там острым носом, но обликом открытым… Да-а-а уж.

Или вот это, например:

До сих пор помнят те цветы в мусорном ведре,

У которых душу, у которых свет Бог забрал к себе.

И так, куда ни ткни пальцем. Это даже не просто слабые стихи. Это и не стихи вовсе. Теперь становится понятным, почему Константин Брыляков занял первое почетное место в рубрике «Поэзия». А что же редакция думает по этому поводу? Да ничего особенного, кажется, и не думает, охарактеризовав тексты Фоминой коротким «лирика».

Не все еще потеряно, это только два автора из всего толстого журнала. Пойдем дальше.

Еще одна находка, заслуживающая отдельного внимания:

Он замер над притихшею толпою,

Как будто привыкая к высоте,

И сотни глаз вздымали над собою

Его под выдох: «Господи Христе».

Это было про колокол. Что куда вздымалось? Под какой дых или выдох? Автор – Наталья Зимнева. Не углубляясь в детали, хотела написать просто, что, дескать, пишет Наталья банально и сыро. Так бы и написала, если бы не Колокол. Сверяемся с редактором: «голос русской души». Не спорю. Может, и русской, может, и голос…

Ладно, попробуем изменить тактику. Сначала будем читать комментарии редактора, после – авторские тексты. Итак, Виктор Коноплев: «поэтический гротеск». Интересно. Смотрим.

Друг мой, попутчик в дороге (удачной?)

нервной рукой разгребал мои мысли.

………

(Вновь я увидел, как ноги босые

выше и выше несли по стеклянным ступенькам).

Пожалуй, не мешает сверить свое понятие гротеска со словарным.

Гротеск – произведение искусства, исполненное в фантастическом, комически-уродливом стиле («Словарь русского языка», С. И. Ожегов)

Ага, тогда все правильно. Кроме «произведения искусства», в данном случае.

Милада – так же как и Ольга Фомина – «лирика». Совершенно верно.

Атаргартис (интересно было бы узнать о происхождении сего изыска). Редактор: «поэтическое подсознательное». Воистину, все познается в сравнении. И это «подсознательное» даже начинается казаться поэтическим, хотя с самых первых строк и хочется перейти на следующее стихотворение, а еще лучше – на следующего автора.

Ну, слава богу, кажется, мои читательские муки оправданы. Михаил Сафин. С творчеством этого автора я уже немного знакома. На редкость неровно пишет Михаил. Одно стихотворение может быть безукоризненным, другое – «прихрамывающим». Не знаю, какова у этого причина. Впрочем, с удовольствием отмечаю, что почитать у Михаила есть что, и многие его стихи обладают всем необходимым поэтическим оснащением. Можно у Сафина встретить и интересные находки, и метафоры. Присуща его стихам мелодичность. А промахи… У кого их нет? «Могут лучшие солисты дать однажды петуха». Могут, и позволительно… если однажды, т. е. изредка.

Для наглядности хотелось бы немного процитировать Михаила.

О дожде:

Как одинокий пианист

За фортепьяно без пюпитра,

Роняет пальцы на карниз,

Ночь наполняя дробным ритмом.

Красиво, черт побери!

Или вот это:

Где под управленьем немыслимых терций

Из чрева давно и смертельно больного

Конечностью жизни в биениях сердца

Рождается музыка магии слова.

Да, а что у редактора? «Изысканность слова». Пожалуй. На этой оптимистической нотке можно было бы и остановиться, лучше бы, остановиться. А я так и сделаю.

Переходим к разделу, торжественно объявляющему себя «Художественная проза». Такое звание требует веских оснований. Надеюсь, они есть. Да вот и эпиграф, ни много, ни мало, из Федора Тютчева (младшего). Не удержусь, и приведу его здесь:

«– Слушайте, барин, – сказала мне как-то наша верная Матрена, приехавшая с нами из Петербурга, – сегодня должно кончиться.

– Почему ты думаешь?

– Стала землей пахнуть, – таинственно пояснила она мне. – Сегодня я этого наклонилась над ними, а из них как бы то из земли дух такой «чижолый» идет, ровно как бы из могилы, а к тому же и убирать себя начали.

– Как убирать? – опять не понял я.

– А так, ручкой, то там себе личико тронут, то инноместе, ровно бы что снимают, аль-бо вот прихорашиваются, это завсегда перед самым концом бывает».

Весьма информативно. К чему же это нас готовят? Неужто заупокойную художественной прозе ОМ затянули? Ну-ка, поглядим.

«Мистическая жуть» (Игорь Якушко ©) Олеси Брютовой под интригующим названием «Придорожная таверна». Учитывая опыт с разделом поэзии, не мешает повнимательнее отнестись к первому произведению, открывающему раздел. Вероятно, должно быть что-то, достойное внимания, по мнению редакторов. Что сказать? Я бы классифицировала «Придорожную таверну» иначе. А именно, как «занимательное чтиво». Впрочем, «мистическая жуть» вполне может быть и даже должна быть занимательным чтивом. Совершенно очевидно, что автор «Таверны» – человек способный, начитанный, с фантазией. Что-то даже гоголевское проскальзывает. Да и другие классики русской и зарубежной литературы вспоминаются. Такая себе классико-занимательная стилизация детских страшилок про красные сапожки или еще какие-нибудь там белые тапочки. Отрадно то, что стилизация эта читается. Вот и хорошо.

Дальше вниманию читателя предлагается «фантастический фарс» (опять же, комментарий редактора) в исполнении Ирины Юсуповой. «Моя прекрасная… жаба!». Так озаглавила свой фарс Ирина. Жаба, да еще и прекрасная. Это царевна-лягушка, что ли? Чтение про жабу отняло немало моих читательских сил. Задавшись целью узнать, кто же такая эта прекрасная жаба и какова ее роль, я начала внимательно прочитывать каждый абзац текста, потом перешла на чтение по диагонали, поскольку поняла, что фарс этот внимательного чтения не требует, потом стала читать, опуская некоторые места, поскольку поняла, что и от этого рассказ ничего не теряет… Мои читательские силы иссякли примерно на 2/3 пути. Слаба, увы мне, увы.

«Первое потрясение» Людмилы Бахаревой с первых же слов потрясает читателя:

«Лежа на своей соломе в насквозь продуваемом сарае».

Ну, а на какой же еще соломе, как не на своей, правда? Впрочем, даю себе, как неумелому читателю, а Людмиле, как еще более неумелому автору, шанс – продолжаю читать, невзирая на первое потрясение. Дальше – больше.

«Но мое воображение сыграло… Но на дерево я все-таки забрался…. Но когда посмотрел вниз…»

Все эти «но» выстроены с короткими интервалами в одном абзаце всего из шести неполных строк. Такого рода повторениями Ольга частенько грешит.

«У теперешних мужчин многие проблемы начались в детстве, после подобных унижений»

А эта реплика, которой самое место в медицинской статье, посвященной проблемам психиатрии, принадлежит главному герою, от лица которого и идет изложение рассказа, представителю мужского пола. Простим автору «потрясений» ее неспособность перевоплощаться. С кем не бывает? Я тоже не умею басом говорить.

«…, и каждый фрукт просился в руки»

Хорошо, хоть не на руки. Вспомнилось: «Коза кричала нечеловеческим голосом» – «А каким же она кричала?»

Преодолев первое, а заодно и рождественское потрясения, осторожно двигаемся дальше. Инесса Рассказова рассказывает нам про «Женщину с холодными глазами». Одна из моих коллег по редакционному составу «Новой Литературы» в заметке про ОМ выразилась примерно так: «Ну, проза. А художественная-то здесь при чем?» Пытаясь читать двух последних авторов, я мысленно прибавила: «Да и проза тут не при чем».

Дневниковые записки Бэра Лурье после нескольких предыдущих потрясений смотрятся неплохо и даже вселяют надежду, что вот теперь, наконец-то, все пойдет по возрастающей. И верно. Хелью Ребане, на самом деле, порадовала рассказом «Моя голова». Не только техническое мастерство, но, прежде всего, талант рассказчика присущ этому автору. Рассказ захватывает и не отпускает до самого конца. Очень хорошо.

Сейчас написала «Очень хорошо» и мысленно повторила еще несколько раз это «очень хорошо». Не удивляйтесь, дорогие читатели. Вероятно, по ходу ознакомления с моими заметками на полях ОМ, у вас складывается впечатление, что автор этих самых заметок, т. е. я, особа весьма агрессивно настроенная и желчная. Перечитывая написанное выше, я и сама готова о себе подумать то же. Но, хотите, верьте, хотите – нет, это не так. Мне доставляет истинное удовольствие говорить людям приятные вещи, особенно, когда сказанное – правда. А если что-то не нравится, я предпочитаю промолчать. Увы, в данном случае отмолчаться мне не удалось, поскольку речь идет об издании мне не совсем постороннем, да и редакторы попросили высказаться. Что ж, будем считать маленькое лирическое отступление законченным и двинемся дальше.

Сказка – дивный жанр. Даже мы, опутанные бесконечными бытовыми, материальными, интеллектуальными узами взрослые иногда с удовольствием смотрим сказочный мультик или фильм, читаем своим малышам на ночь сказки, на самом деле, читая их одновременно и себе самим. Но, к сожалению, сказка Алены Строгиной стала для меня еще одним, небольшим, правда, разочарованием. И дело не только в наличии стилистических огрех и путаности в изложении. В сказке отсутствует главное – «центральный стержень», та самая незаметная нить, которая тянется через всю историю и приводит к какому-то логическому, в соответствии с контекстом сказки, концу. Прочитав такую лишенную «стержня» историю, мы зачастую произносим: «Ну и что?»

О рассказе Владимира Поникаровского «Снег на Рождество» я скажу коротко. Наивная литература. Но – заслуживает места под солнцем.

Страница 91-я из 133-х, предложенных читательскому вниманию. Так незаметно мы выходим на финишную прямую. Завершают раздел прозы несколькими короткими рассказами Эдуард Байков («фантастический фарс»), Алексей Семеновский («простонародный зощенковский юмор») и Александр Чумурин («простые и поучительные житейские истории»). Думаю, можно уже не оговариваться о том, что в скобках я указала редакторскую классификацию работ этих авторов. Фарс не фарс, а «современная сказка», как характеризует свой рассказ сам Эдуард Байков, несколько раз заставила меня улыбнуться, хотя концовка немного не дотягивает до общего уровня текста. Алексей Семеновский с его юмористическим рассказом «Эксперимент» стал замечательным продолжением «веселой минутки» на страницах ОМ. Несмотря на небольшие огрехи, рассказ в целом написан очень хорошо, легко, динамично, смешно, наконец. Смеялась от души. Браво, Алексей! Рассказ удался. Александр Чумурин пишет коротко, короткие рассказы он пишет. И, кажется, у него это получается.

А нас ждет эссеистика и философия. На этот раз мое придирчивое внимание было вполне удовлетворено эпиграфом к разделу – достаточно интересная общего характера цитата из Л. Н. Толстого, в которой упоминаются и обряды, и таинства, и вера, и смысл жизни. В общем, все к месту и на своем месте. Нашему вниманию предлагается три (хорошее число) разноплановых материала. Бога за бороду авторы этих работ, может, и не ухватили, но пишут интересно и темы затрагивают интересные. Владимир Рубцов довольно убедительно склоняет читателя к атеизму. Его «Мысли о религиях…» заинтересовали некоторых моих знакомых, по случаю получивших доступ к журналу. Сергей Алхутов буквально с карандашом в руках делится с нами своими познаниями и размышлениями о языке животных. А Сенилга обращает наши взоры к востоку своим «Со-причастием Дао».

Завершающим разделом журнала является раздел миниатюр. Раздел небольшой. Впрочем, и жанр немногословный. По мнению некоторых литературных критиков, миниатюра является одним из наиболее сложных жанров. Я так не думаю, но могу уверенно утверждать, что без специфического таланта, таланта миниатюриста, здесь не обойтись. Из нескольких миниатюристов, оказавшихся членами коллектива второго номера ОМ, мне больше других приглянулись тексты того, чье имя скрывается за инициалами М. Б., хотя некоторые из них – не совсем миниатюры, а иногда и совсем не миниатюры.

«И что же?» – скажете вы, дорогие читатели. – «Это все?» Да, это все. Все в пределах второго выпуска ОМ. Журнал прочитан вдоль и поперек. Почти никто из авторов не оставлен без внимания, да и редакторы, наверное, не раз сердито заерзали на стульях, читая мои заметки на полях ОМ. А их решительное «Была, не была!» теперь, вероятно, переросло в вопросительно-сомневающееся «Быть или не быть?» Мне неизвестен ответ на этот вопрос. Сможет ли ОМ преодолевать в дальнейшем всевозможные бюрократические, финансовые, технические, территориальные и практические препоны, которые неизменно возникают на пути любого нового начинания, включая и начинание литературно-художественное? Хочется верить, что сможет. На мой взгляд, журнал вполне конкурентоспособен. Да и материалец кой-какой, по-прежнему, имеется. Безусловно, не мешает чуточку строже и тщательнее подходить к отбору текстов для ОМ. Впрочем, ни для кого не секрет, что пока, на самой начальной стадии, редакция ОМ несколько ограничена в выборе, поскольку первые два номера журнала были выпущены на средства самих авторов, получивших право преимущественной публикации и в третьем номере. Но, как говорится, лиха беда начало.

Юрий Горюхин Трепанация черепа Римейк

Всякая, даже минимальная аналитика строится на сравнении. Год назад в шестнадцатом номере «Истоков» вышла статья «Литература мертва – да здравствует литература!», в которой я позволил себе лаконично, без принятых в этом жанре эпитетов и в целом индифферентно обрисовать литературную ситуацию, сложившуюся в городе Уфе. На мой взгляд, прошло достаточно времени, чтобы попытаться сравнить прошлогодние литературные реалии с реалиями нынешними, то есть приступить к той самой заявленной в первом предложении этого абзаца минимальной аналитике.

Начнем по нисходящей

Освещать прошедший в апреле четырнадцатый съезд писателей РБ смысла нет – это сделано во множестве республиканских изданий, в том числе и в «Истоках». Отмечу лишь, что существенных изменений в структуре Союза почти не произошло, и 217 писателей Башкортостана остались под тем же чутким руководством председателей секций и членов правления. Из постановлений хотелось бы выделить ходатайство о переименовании улицы Социалистической в улицу ушедшего в этом году патриарха башкирской литературы Мустая Карима и значимое заявление директора государственного издательства «Китап» Зуфара Тимербулатова о возобновлении практики принимать в работу рукописи только после рекомендации соответствующей секции Союза писателей.

Писатели с мандатами и писатели без мандатов, кто успешно, кто менее успешно продолжают реализовать себя все на тех же литературных площадках, что и год назад. Новых литературных изданий в Уфе не появилось, старые не изменились, листовки и воззвания в «Живом журнале» Интернета, мы, разумеется, не рассматриваем.

Абсолютное число формальных и неформальных литературных групп и организаций в нашем городе назвать трудно – появление их на свет стремительно, но не всегда заметно. Так целый год просуществовал кружок при черниковском филиале московского педвуза, вот-вот будет образован литклуб «Дебют», а на днях была создана детская секция во взрослом объединении русских писателей при СП РБ.

Здесь можно было бы, неспешно нюхнув табачку, поставить точку, протяжно произнеся фразу о том, что уфимская литература функционируют в обычном режиме поступательного движения, но, боюсь, из нашей табакерки непременно выскочит объединение «Фантасофия», поэтому пару слов и о нем. Что уж случилось год назад, то ли солнечная активность была повышенная, то ли глобальное потепление климата стало невыносимым, то ли какое другое затмение нашло, но два почетных академика евразийского континента, кавалеры пудовых орденов из папье-маше Байков и Леонидов решили вдруг размножиться. И размножились. А, размножившись, объявили войну другим объединениям со стратегическими планами захвата всех существующих в городе государственных литплощадок. Хождения в высокие администрации за победой пока результатов не принесли, и окружающему пространству было объявлено перемирие, возможно для перегруппировки сил. Кто же они эти «фанты»? На сайте объединения массы «фантов» представлены в полном составе и надо сказать список «фантомассов» нагоняет грустную скуку, потому что это все та же рота народного ополчения (минус отчисленные за неуплату взносов, и те, кто еще не знает, что у них на груди стоит клеймо «F»), которая давно плавно перетекает из одних уфимских объединений в другие, ходит по редакциям, мероприятиям и тусовкам, много говорит и мало, а главное – никудышно, пишет. Что же такое эти «фанты»? Тут сложнее, каких только прямопротивоположных деклараций не было озвучено за прошедший год – уследить за высокочастотной синусоидой высказываний простому человеку трудно. Одно мной уяснено однозначно: столицей Земного шара раз в две недели в 19–00 становится планетарий у Горсовета и, соответственно, в основу деятельности «Фантасофии» положен принцип: «паблик рилэйшен – наше все». Не уфимские ребята его придумали, продвинутые столичные креаторы давно живут по этим законам и уже лет двадцать демонстрируют, как легко с помощью незатейливых приемчиков оболванивать «пипл». В этой связи сугубо личное: пусть пиар (PR) – это сегодняшние реалии, «добровольно выбранная» нами жизнь, но никакое «демократическое большинство» не убавит мою неприязнь к тем, кто по-хамски подминает под себя доверчивую девушку по имени «Культура». Собственно, ради этой фразы и было уделено столько внимания вышеназванному объединению.

Таков краткий итог года, и, возможно, не стоило бы заводить этот разговор в отсутствии предмета разговора, но осталась тема, условно проанонсированная еще в прошлогодней статье и вынесенная в заглавие нынешней: что же находится внутри литпроцесса города Уфы, что происходит на самом низовом и самом важном уровне – на уровне взаимоотношений читателя и писателя?

Нейрохирургия

Давайте приглядимся к нашему «Тянитолкаю» и начнем осмотр с читательской головы.

Прежде чем определить, что собой представляет нынешний читатель, немного статистики от Российской национальной библиотеки: 35 % россиян книг не читают вообще, больше 50 % – их не покупают никогда. Только 23 % населения считают себя активными читателями. Кто же ты такой, загадочный активный читатель? Большого секрета нет – это либо домохозяйка с душещипательным женским романом в детской коляске, либо серьезный юноша с томиком про «бешенно-слепых бандито-ментов» под мышкой, либо, конечно же, фэнтезийный интеллектуал с «библией» про хоббитов у сердца. Безусловно, есть и следящие за перипетиями интриг на премии Букер, аккуратно читающие толстые журналы, время от времени стряхивающие пыль с подписных изданий и после работы спешащие не в ближайшую пивную палатку, а через весь город на перекладных в какой-нибудь литературный полуподвальчик. Нетрудно догадаться, что это тот читатель, который, как правило, сам и писатель. Так мы незаметно добрались до писательской головы «Тянитолкая» и можем задать аналогичный вопрос: «А ты есть кто, писатель резко континентального климата Южного Урала?» Гордо выйдут вперед старшеклассник с младшекурсником и полный сил пенсионер с уставшей от пеленок, борщей, сериалов домохозяйкой постбальзаковского возраста. «А где же авторы в расцвете сил?» – спросит юный славист. «Эта возрастная категория почти полностью затребована другими сферами народного капиталистического хозяйства», – ответим пытливому исследователю и попробуем одним предложением охарактеризовать то, что наши типизированные инженеры человеческих душ выдают на гора.

Писатели пенсионного возраста: пережитую ими жизнь в достаточно стандартной интерпретации «раньше жить было хорошо, а нынче молодежь пиво на корточках пьет»; писатели женского пола: эпигонные переложения прочитанных женских романов и просмотренных сериалов (особенно популярен почему-то «Секс в большом городе»); молодые люди: очень резвые, но мало отягощенные нормами и правилами русского языка рассказики на тему компьютерных «бродилок» и «стрелялок» (с лучшими образцами можно ознакомиться на сайтах «стихи. ru» и «проза. ru»).

От локального к глобальному

Таковы краткие обобщающие характеристики. Возможно, кому-то они покажутся иронично-пренебрежительными – спешу разуверить – это не так. Я готов молиться даже на читателя «Спид-инфо», лелеять каждую сотую процента из тех двадцати трех, что пока еще что-то читают, а написавшему роман выдавал бы, как Президент России каждой роженице, – по 250 тысяч рублей. Дело в том, что положение наше (читателей и писателей) катастрофическое. Федеральные литплощадки в лице общероссийских литературных журналов с каждым годом теряют тираж, например, только до 4600 экземпляров дотянул майский номер когда-то миллионного «Знамени». Элитарным стал считаться любой опус, где больше двух сюжетных линий и, верх концептуального замысла – обратная композиция с открытой концовкой. В учебных заведениях литература изучается по пособиям с кратким изложением содержания, на подходе комиксы, нет, не для детей – для занятых взрослых. Даже журналистские статьи почти во всех массовых западных да и во многих наших изданиях заменила инфографика. Инфографика – это такая подача информации, когда вместо текста используются схемы, рисунки и маленькие пояснительные надписи. Читатель на пролистывание такого 100-страничного таблоида тратит не больше десяти минут, легко предположить, что останется в его булькающей голове после этого чтения, и как доступны мягкие мозги подписчика для любого штампа. Реальность такова: умирает уже слово не только литературное, но и даже клишированное газетное.

Резюме

В связи с вышесказанным, утверждаю: самой по себе литературе не выжить. Какое-никакое существование возможно только в условиях частного или государственного меценатства. Как бы я, мы, они не относились к литературной ситуации в городе Уфе, надо понимать, что другая альтернатива – это рынок, который сожрет всех, кроме Поляковой с Донцовой, «МК» с «КП» и их клонов. И если надо выбирать между стоячим озером и водоворотом, я все же выберу поросшую ряской гладь, по крайней мере, останется вероятность найти свой личный островок.

Эдуард Байков Препарция под микроскопом Постфактум

Прошлогоднюю статью Горюхина, как и его нынешний опус, с большой натяжкой можно назвать литературным обзором, скорее – злобным пасквилем, в коем автор вылил бочку помоев с содержащейся ней ложкой желчи на отдельных литераторов, творческие объединения и литплощадки Уфы. При этом старательно умалчивая о недостатках (и крупных!) нежно любимых им «Бельских просторов» и «Гипертекста». Уже в этом видна неправомерная тенденциозность доморощенного критика.

Откуда ж такая ничем не прикрытая неприязнь и откровенная злоба по отношению к крупнейшему в регионе творческому объединению «Фантасофия»? Которое, кстати, решительно невзлюбили старшие товарищи Горюхина – Андрианов, Паль и прочие бельскопросторовцы. Не отсюда ли уши растут? А за что, позвольте спросить, не любят?.. Уж не за то ли, что пытаемся развивать культурно-духовные и творческие процессы, в том числе и литературные, в регионе? Или может за то, что решили не зацикливаться на одном творчестве и начали заниматься благотворительной, социальной и просветительской деятельностью?.. Тогда это просто какие-то реакционеры и самодуры от литературы и культуры в целом.

Думается, ларчик открывается просто: невзлюбили за острую и справедливую критику в их адрес. Двойная какая-то мораль получается: ОНИ могут все, что угодно – критиковать, унижать, хамить, давить, не пущать – а мы, значит, ни-ни, ни слова хулы в ИХ адрес… Интересная ситуация вытанцовывается: руководство журнала «Бельские просторы» и лидеры объединения русских писателей при СП РБ (в общем-то, это одни и те же лица) активно ненавидят и противодействуют без малого двумстам членам ТО «Фантасофия», обосновывая это тем (устами того же Горюхина), что, дескать, фантасофы сплошь и рядом бесталанные графоманы и рифмоплеты (а еще и хамами назвали – читайте статью Горюхина). При этом они стыдливо закрывают глаза на внушительные списки тех самых титулов, званий и регалий многих членов «Фантасофии» из числа лидеров – то есть творческих достижений! – над которыми пытается ерничать Горюхин.

За подобные неосторожные и самонадеянные высказывания раньше били канделябром по мордасам или хлестали перчаткой по щекам. Нынче время другое – на дуэли уже не принято вызывать, но ведь есть еще такое понятие, как судебный иск, как оскорбление чести и достоинства личности, как формирование отрицательного и заведомо ложного имиджа организации в СМИ… Обвинения-то ничем, никакими фактами не подтверждены. А вот мы можем подтвердить ДОКУМЕНТАЛЬНО просчеты – и немалые – сотрудников вышеназванных организаций.

Кстати, в число тех, кого Горюхин презрительно (это видно из подтекста) зачисляет в «роту народного ополчения», есть весьма уважаемые творческие деятели республики, достаточно назвать имена Мадриля Гафурова, Георгия Кацерика, Владимира Денисова, Ильяса Галеева, Бориса Павлова, Гумара Мусина, Владислава Дезорцева, Владислава Меоса, Рустама Шайхутдинова, Миниахмета Муталова, Федора Сопранцова. Заявили о себе как о талантливых и состоявшихся литераторах Светлана Чураева, Вадим Богданов, Валерий Коваленко, Сергей Круль, Ольга Курганская, Анна Ливич, Виктория Скриган, Вячеслав Станинов, Эльвира Халикова, Ренарт Шарипов, Максим Яковлев. И это все фантасофы, активно участвующие в деятельности творческого объединения и исправно платящие членские взносы. Не замечать эти фамилии, по меньшей мере, недальновидно, по большей – оскорбительно.

Одним словом, автор статей «Литература мертва – да здравствует литература!» и «Трепанация черепа» в попытке умалить и принизить деятельность «Фантасофии» или «Фантастики Башкортостана» сам себя и высек – прилюдно. Впрочем, с ним-то как раз все ясно – он же сам выбрал «поросшую ряской гладь», дабы «найти свой личный островок». Там ему и квакать!..

Кристина Абрамичева Слово о «слове»

Самиздатовская литература имеет в нашей стране давние традиции. Не будем распространяться, каким был советский самиздат, – слишком далеки от нашего поколения реалии того времени. Сейчас самиздат имеет несколько иные предпосылки, основным стимулом для его развития является упрощение и удешевление печатного процесса.

Ныне любой рядовой гражданин может тиснуть сборник своих произведений, минуя тяжкую и ненужную, как кажется многим, процедуру издательской подготовки книги. В итоге мы получаем подчас весьма забавные экземпляры, которые лично я люблю перелистывать в минуты кризиса жанра и общей душевной смуты. Но есть и самиздат «цивилизованный» – он создается профессиональными литераторами, редакторами и журналистами с определенными целями. Альманах «Слово», возникший несколько лет назад по задумке уфимской журналистки Анны Ливич, мне кажется, можно как раз отнести к этой категории – он отличается концептуальностью, яркой подачей и сильным составом авторов, большая часть которых уже зарекомендовала себя в местных изданиях.

Хотя изначально альманах «Слово» задумывался именно как альтернативная площадка для тех, кто стремится найти свой путь в литературу. Не всем это удается сразу, но важен прежде всего толчок для того, чтобы развиваться дальше. И большим стимулом для начинающего литератора может стать именно первая публикация. Первые выпуски альманаха предоставляли свои страницы для всех, кто выражал желание печататься. Впоследствии стал осуществляться разумный отбор произведений. С нынешнего, третьего, выпуска «Слова», осуществленном совместно с критическим журналом «Гипертекст», в альманахе принимают участие и авторы из других городов, а произведения получили критический отзыв, что также является одной из важных составляющих становления начинающего автора.

Рассмотрим же подробнее нынешнюю подборку произведений. Рубрика «Рассказы» открывается коротким рассказом весьма плодовитого автора Эдуарда Байкова «Майя». Его усилия по вспахиванию местной почвы мистического рассказа в духе Кинга оправдались. Если по форме рассказы Э. Байкова достаточно непритязательны и не выходят за границы литературных шаблонов («во мраке ночи», «компания подвыпивших юнцов и девиц», «сближающиеся стальные колесницы, запряженные демонами скорости», «жуткая картина потрясла своим ужасающим натурализмом», «не в силах оторваться от кошмарного зрелища»), то по содержанию рассказы Байкова вполне отвечают массовому вкусу, тяготеющему к жанру ненавязчивой истории с эффектным финалом. Рассказ тбилисского автора Михо Мосулишвили «Танец со скалой» относится скорее к жанру эссе. История гибели известного скалолаза Миши Хергиани, когда-то в далеком 1968 году потрясшая воображение автора, тогда еще шестилетнего мальчика, соотносится с историей его собственного падения с кавказского хребта. Его «танец со скалой» заканчивается удачно, в отличие от Миши Хергиани, навсегда завершившего свой полет в Альпах… Городской полет в рассказе Виктории Шаяхметовой «Крыша» выглядит на фоне романтического кавказского антуража истеричной выходкой суицидального подростка, тем не менее, не лишенной некоторой красоты: «Квартиры, дачи, дома, автомобили – все так ничтожно, ничтожно и мелочно, мелко, даже если смотреть с крыши». Городская мифология проявляется в прозе этого молодого автора довольно ярко. Чудесное может появиться повсюду – Маленький Принц сидит на Подоконнике у Окна и курит сигареты «Treasurer», а плиты родного города превращаются в дорогу из желтого кирпича, уводящую девочку Элли в Изумрудный город. Подчас излишне экзальтированная манера изложения В. Шаяхметовой все же создает очень живой образ города Октябрьского, пропущенного через восприятие семилетнего ребенка. Так же по-детски трогателен и рассказ Елены Охотиной «Космонитяне» – начинаешь искренне верить этому рассказчику, несмотря на большую долю допущения.

В рубрике «Миниатюры» выделяется автор Руслан Шагманов: как по количеству представленных текстов, так и по их общему уровню. В его коротких историях есть юный задор, богатая фантазия и юмор. Хотя автор иногда и злоупотребляет однообразными приемами, как в рассказах «Садко», «Соловей-Разбойник», «Конек-Горбунок», построенных на комическом сочетании былинно-сказочного с современным, все же потенциал у автора есть, что и было отмечено журналом фантастики «Если» специальным дипломом. Остальные авторы рубрики работают в совершенно разных стилях: поэтические миниатюры Ксении тяготеют к притчевости, мини-рассказы Натальи Маркеловой потрясающе лиричны и почти воздушны, Виталий Щекин уже давно с переменным успехом разрабатывает жанр поэтической миниатюры, а Александр Залесов осваивает публицистическое эссе. Несколько выбивается из общего ряда прекрасная, хотя и непростительно затянутая миниатюра местного сюрреалиста Рустама Нуриева «Школа игры на кубызе». Как и остальные его произведения, выполненные в стиле «потока сознания», оно полно уфимских реалий, отголосков отношений, абсурдистских ситуаций. В принципе, творчество Рустама Нуриева настолько монолитно, что, если бы не законы публикации, нерасчлененность его бесконечного текста выглядела бы вполне гармоничной.

Поэтическая рубрика представлена довольно разновозрастной группой авторов, отсюда и различие тематики их стихов, и стилевое разнообразие. Нина Лаврентьева тяготеет к протяжной песенности русского романса или народных песен, основные темы ее стихов относятся к категории вечных – война, любовь, безвозвратность прошлого, Родина. Людмила Литвинович и Виктория Кириллова склоняются больше к любовной лирике, наследуя в этом лучшие поэтические традиции Серебряного Века. Виктория Скриган, несколько «неровная» по стилю, пожалуй, еще не вполне устоявшаяся поэтесса, на этот раз представила местами тяжеловесные, но скроенные вполне профессионально стихи. Плодовитость и трудолюбие этого автора позволяют надеяться на ее большое будущее. Подборка Игоря Абрамичева состоит из десяти стихотворений, представляющих собой неплохую стилизацию под сичжо, можно сказать, что автор вдохнул в старую форму средневековой корейской поэзии новое содержание.

Так сложилось, что, в отличие от «взрослой», литература для детей в Уфе довольно сильна. Это можно заметить по рубрике «Детская площадка» в литературном ежемесячнике «Бельские просторы», никогда не страдающей от отсутствия авторов. Прекрасные детские стихи Веры Капустиной, Александра Белкина и рассказ Натальи Головановой, постоянных авторов этой рубрики, написаны на хорошем уровне и могли бы войти в любой сборник детской литературы общероссийского масштаба. Не уступает им и «Сказка о Новом годе» Елены Охотиной, автора, уже представленного в рубрике «Рассказы».

Рассказ уфимского москвича Булата Назмутдинова в рубрике «Дебют» не лишен недостатков – излишняя документальность, сухость изложения, разговорные выражения дают понять, что начинающий автор еще не прочувствовал особой прозаической ритмики, не нащупал свой стиль. Если бы он не был при этом хорошим публицистом и оратором, я бы испытывала большие сомнения в перспективности этого молодого автора. Но, думаю, что первые пробы в художественной прозе обязательно приведут его к пониманию законов Слова. Этого же от своего лица я хочу искренне пожелать и всем авторам нынешнего выпуска, независимо от их опыта публикации.

Авессалом Виноградников Ренегатство в науке

Вышедший в 2006 году сборник статей Э. А. Байков «Коэволюция и человечество» наглядно демонстрирует полную отреченность от марксизма этого «вождя экологов».

Тезис – «Враги нашей коэволюционности» завершает «доблестный труд» персека ЕврАПИ. Вопрос об обеспечении демократическими институтами коэволюционности всегда стоит особо остро. Любая политическая сила, какую ни возьми, только тем и занимается, что борется за «подлинную демократию». ЕврАПИ – не исключение. Суть того, что пишет Э. А. Байков в своей брошюре, можно сформулировать так: «Коэволюционность в Мире переживает крайне болезненный и кризисный период. Причина этого в двух взаимно усиливающих друг друга процессах: практически даровом присвоении общенародной собственности частными лицами и стремлении к государственной власти новоиспеченных крупных частных собственников, разжиревших на разрушении окружающей среды».

В силу своего ренегатства Байков безбожно запутывает вопрос о коэволюционности. Сначала он говорит о том, что она (коэволюционность) переживает в Мире болезненный и кризисный период. При этом он не уточняет, для какого класса эта коэволюционность. В этот кризисный период буржуазия чувствует себя очень даже неплохо, в том числе и в смысле экологии, словно в раю.

Но если на минуту поимпровизировать и предположить, что Байков все же пишет о коэволюционности для широких масс, экологической нише пролетариата, то непонятно, почему причина болезненности в присвоении общенародной собственности и стремлении к государственной власти. Если Эдуард Артурович признает, что в 1991 году произошел контрреволюционный переворот, то я хотел бы посмотреть на того буржуа, который не стремился бы к присвоению общенародного добра и защите награбленного с помощью депутатской неприкосновенности.

Почему не сказать проще, что причина бедственного и бесправного положения природы и окружающей среды в самой капиталистической системе со всеми вытекающими последствиями? Перефразируя Маркса, нет экологического преступления, на которое бы не пошел капитал во имя увеличения своего размера.

Далее Байков пытается дать определение коэволюционности, при этом опять не уточняя, для какого класса. Интересно, в каком таком словаре Эдуард Артурович вычитал определение коэволюционности. Я беру «Глоссарий коммуниста» (Москва, 1989) и читаю: «марксизм-ленинизм рассматривает К. в неразрывной связи с материальными условиями жизни общества и его классовой структурой. В классовом обществе К. является выражением отвлекающей пропаганды господствующего класса» (с. 107, выделено мной – А. В.).

Затем нахожу определение политического плюрализма: «в современной буржуазной социологии П. трактуется как признак «чистой», «высшей» формы демократии…» (с. 322, выделено мной – A. В.).

Так вот о какой коэволюционности говорит Байков! Так вот в чем корень его ренегатства! Эдуард Артурович в классовом обществе пытается добиться «чистой коэволюционности», уравнять в правах эксплуататоров и эксплуатируемых, имущих и неимущих, бедных и богатых.

Идейный вождь II Интернационала Каутский также искал демократию подобного рода, на что Ленин писал: «Если не издеваться над здравым смыслом и над историей, то ясно, что нельзя говорить о «чистой демократии» (и, добавлю, о решении экологических проблем – А.В.), пока существуют различные классы, а можно говорить только о классовой демократии…

Чистая коэволюционность есть лживая фраза либерала, одурачивающего рабочих

Тов. Байков, так может, хватит обманывать рабочих и скрывать свою либеральную физиономию под маской левого мыслителя?

Эдуард Артурович проповедует следующее: формой реализации коэволюционности выступает всечеловеческое единение во имя решения экологических проблем.

Что представляет собой эта система, у Байкова не уточняется. Но я догадываюсь, что здесь речь идет вовсе не о рабочих советах, а о буржуазном парламенте. Говоря об «общем деле народа», Байков не замечает классовой сущности государственного аппарата.

«Участие в буржуазном парламенте (который никогда не решает серьезных вопросов, их решают биржа, банки), – пишет Ленин, – загорожено от трудящихся масс тысячами загородок, и рабочие великолепно знают и чувствуют, видят и осязают, что буржуазный парламент – чужое учреждение, орудие угненения пролетариев буржуазией, учреждение враждебного класса, эксплуататорского меньшинства» (там же, с. 257).

Тем самым Ленин пытается показать условность и ограниченность буржуазного парламентаризма. Любая ветвь власти (законодательная, исполнительная или судебная) подчинена буржуазии, и все попытки рабочих управлять государством натыкаются на «тысячи загородок».

На каждом шагу в самом демократическом буржуазном государстве встречают угнетенные классы вопиющее противоречие между защитой природы, которое «коэволюционность» капиталистов провозглашает, и тысячей фактических ограничений и ухищрений, делающих природу умерщвляемой ради барышей рабыней.

Рабочие не могут «овладеть готовой государственной машиной», поэтому ее необходимо разбить. Органы буржуазной власти заменить на рабочие органы. А для Байкова «коэволюционная идея» – это лишь замена поглотительной экономики на экономику бионическую, не более того. Он исписал десятки страниц, но о диктатуре пролетариата не написал ни слова.

Можно подумать, парламентаризм избавит природу от разграбления, а с ликвидацией грязных экологических технологий коэволюционность в нашей стране польется ручьем.

Подлинное утверждение коэволюционности неразрывно связано с переходом власти к коммунистам, левым силам – сторонникам законности, справедливости, парламентаризма и подлинного господства права.

Вот такое заключение должен был сделать и не делает Байков. Чтобы развеять иллюзии по поводу защиты интересов трудящихся методами коэволюциониста, достаточно посмотреть на Всемирный Фонд дикой природы, оккупированный масонами во главе с принцем Чарлзом.

Другое дело – Венесуэла. Наряду с парламентом, члены которого регулярно проводят встречи с трудящимися и обсуждают приоритеты страны с точки зрения простых людей, работают 3000 коммунальных советов для решения местных проблем. Такие социалистические преобразования позволяют рассматривать природоохранные вопросы максимальному количеству людей. Это и есть «подлинное утверждение коэволюционности».

Еще больший смех вызывают мысли Байкова о том, что в современном обществе, с точки зрения практической, коэволюционность означает ликвидацию классового деления общества.

Дожились! Когда наш ренегат писал эти строки, он забыл одну вещь, что закон защиты прав меньшинства действует лишь в отношениях между буржуазными партиями.

Но Эдуард Артурович на этом не останавливается и намекает на порочность «демократии вне закона». Интересно, о каких таких «законах» идет речь? О тех законах, которые буржуазией и для буржуазии.

То есть «левый мыслитель» призывает рабочих играть на поле капиталистов, да еще по их правилам. «Революционная диктатура пролетариата, – пишет Ленин, – есть власть, завоеванная и поддерживаемая насилием пролетариата над буржуазией, власть, не связанная никакими законами» (там же, с. 245, выделено мной, A.В.).

«Оранжевая революция» (как и все «бархатные революции») продемонстрировала всему миру как буржуазия плюет на собственные законы. Не сумев прийти к власти по правилам, «оранжевая братия» нарушила их без тени «порочности».

Если одна буржуазная группировка не может «законно» выиграть у другой, то коммунистам такая победа не светит и вовсе. Создается впечатление, что такое положение вещей вполне устраивает Байкова (да и ЕврАПИ в целом).

А все потому, что «диктатура» и «нарушение закона» может забрать то, что дала «мыслителю» и его ближайшему окружению буржуазная власть (положение в обществе, высокий оклад и пенсия).

Таким образом, ЕврАПИ, будучи академией чисто реформистского типа, а не революционного, призывает рабочих бороться за коэволюцию, но в рамках «закона».

У Байкова я лично насчитал по ходу изложения 5 главнейших врагов коэволюционности: авторитаризм, правовой нигилизм, бедность, коррупцию и олигархию.

Возникает вопрос: а действительно ли они являются главнейшими врагами? Если бы Эдуард Артурович был марксистом, а не ренегатом, то он бы написал одного лишь врага – капитал.

Именно капитал – «отец» авторитаризма, правового нигилизма, бедности, коррупции и олигархии. Именно господство капитала порождает вышеперечисленных врагов. И их невозможно ликвидировать, не уничтожив этого господства и не заменив его на господство труда.

Не будем давать характеристику этим «врагам коэволюционности», достаточно понять, что они являются неотъемлемой частью буржуазно-бюрократической системы.

Такие «враги» пусть остаются вместе с Байковым и пусть он сам с ними борется. Рабочим необходимо увидеть их подлинного врага и бороться за свою, рабочую демократию. Борьба с капитализмом невозможна без борьбы с оппортунизмом. И брошюры типа «Коэволюции и человечества» может писать не революционер-коммунист, а ренегат-оппортунист.

Поэтому актуально развернуть критику коэволюционизма, особенно в канун предстоящих выборов. Из этого не следует, что не надо бороться за чистоту природы, но при этом не следует забывать ограниченность и условность этой борьбы в классовом обществе. Недостаточно обвинять и осуждать власть в коррупции и авторитаризме с академической трибуны.

История парламентаризма подтверждает то, что даже самые оппозиционные фракции, не вынося своей борьбы за стены парламента, способствовали сохранению существующего порядка. Самым ярким примером являются немецкие социал-демократы. В отличие от большевиков, они не решились разрушить буржуазное государство, а лишь ограничились борьбой за права трудящихся через парламент. Итогом стал переход на сторону буржуазии и поддержка ее политики во время Первой Мировой войны.

Основная задача борцов за социализм – подготовка рабочих к революции. Борьба за «национальную идею» в виде, например, коэволюционности, свойственна мелким капиталистам, но не коммунистам.

«Рабочий класс не может осуществить своей всемирно-революционной цели, не ведя беспощадной войны с этим ренегатством, бесхарактерностью, прислужничеством оппортунизму и беспримерным теоретическим опошлением марксизма» (В. И. Ленин. Там же, с. 238).

Такие мысли возникли у меня при чтении книги Э. Байкова. И это – основано на моем жизненном опыте и принципах ст. преподавателя кафедры научного коммунизма в 1968-91 гг.

Александр Стрелец Библиографическая новинка и редкость

Вышел в свет сборник научных статей Э. А. Байкова «Коэволюция и Человечество». Событие это в современном книжном мире, хоть и малотиражное, но очень значимое. Сквозь тернии лжи Байков идет к Солнцу Правды, разоблачая опутавший эпоху спрут лжезнания.

Установка, принятая в исследованиях Байкова на рефлексию над собственными моделями эволюционных процессов безусловно способствует созданию атмосферы диалога. Может быть, мы действительно являемся свидетелями возникновения нового типа знания, которое уже не естествознание и еще не философия?

Учение о ноосфере выходит далеко за пределы естествознания, оно представляется основой для синтеза естественных и общественных наук. Значит, пришло время сосредоточить внимание на трудностях и проблемах этого синтеза. Идеология, способная преодолеть традиционный разрыв двух культур-естественнонаучной и гуманитарной, заключена в представлении о едином мировом процессе самоорганизации.

Именно этот процесс может быть назван универсальным, или глобальным, эволюционизмом. Он охватывает все существующие и мыслимые проявления материи и духа.

Остается лишь не совсем ясным, какие конкретно универсальные закономерности самоорганизации должны иметь в виду биолог, физик, геолог, историк, философ, культуролог, этнограф и т. д., чтобы добиться взаимопонимания?

Не заходя вглубь времен, можно вспомнить, как В. А. Энгельгардт не только теоретически обосновал, но и экспериментально проверил роль самоорганизации на молекулярно-гснетическом уровне живого и раскрыл механизм «самосборки» молекул РНК.

До этого И. И. Шмальгаузен создал интересную концепцию эволюции самоорганизации и автономизации индивидуального организма. Целая плеяда отечественных ученых (Л. С. Берг, А. Г. Гурвич, А. А. Любищев, С. В. Мейсн, Л. В. Белоусов, М. А. Шишкин и др.) придавала огромное значение аспекту организации. Иными словами, для биологии проблема самоорганизации давно столь же важна, как и проблема эволюции. Но эти два направления биологических исследований, как правило, конфронтировали.

Что же касается необратимости времени как важнейшего положения синергетики, то «возраст» этой идеи в биологии придется отсчитывать, скорее всего, от Аристотеля, создавшего первую «лестницу существ». До настоящего времени ни одна наука о природе не пронизана идеей необратимости времени так глубоко, как биология. Появление нового качества и случайный характер сложившейся «канализованности» времени изучаются на разных уровнях организации с достаточно не совпадающими выводами о причинах.

На том же естественнонаучном языке можно обсудить интересные и глубокие работы Э. А. Байкова, уфимского коэволюциониста.

На протяжении всей истории развития Вселенной непрерывно усложняется организация материи. Природа как бы запасла определенный набор возможных типов более или менее стабильных организационных структур, и по мере развития единого мирового эволюционного процесса в нем «задействуется» все большая доля этого запаса.

Байков отмечает, что растет не только сложность, но и разнообразие существующих форм организации как косного, так и живого вещества и – что очень важно – организационных форм общественного бытия.

Это эмпирическое обобщение, как любит выражаться в таких случаях автор сборника (Э. Байков).

Что же касается «набора» запасенных Природой типов организационных структур, то Байков смело ставит вопрос, откуда они взялись. На биологическом языке такой способ объяснения назывался преформизмом. В нем была своя правда, что и подтвердило бурное развитие генетики в XX в.

Но абсолютизация посылок о предзаданности не вызывает вопросов только в одном случае – когда признается Бог как создатель плана строения всех тварей земных. Как же иначе объяснить «начало порядка», переход от хаоса к порядку, если не через отвержение устаревшего и архаического материализма?

Откуда еще взялась самоорганизация? Как иначе быть естествоиспытателю с той «дурной бесконечностью», которая возникает при желании проследить эволюцию самоорганизации?

Так Байков и переходит из сферы естествознания в сферу философии. Отметим при этом, что универсализация самоорганизации была предложена естествоиспытателями. Но очередное изменение картины мира уже никак не обойдется без наук о жизни, и они призваны быть не простыми комментаторами того или иного фундаментального свойства материи. Известно, что понятийный и математический аппарат синергетики используется в молекулярной генетике, поскольку эта область биологии наиболее близка к точным наукам. Львиная же доля биологических дисциплин с синергетикой еще не пересекалась. Пока не оправдалось предвидение Вернадского о включении наук о жизни в картину мира.

Ближе к мечте Вернадского и к ожиданиям биологов то «оживление» Космоса, которое содержится в концепции В. П. Казначеева. Буквальное истолкование «космичности жизни», ее «всюдности» основано на выдвинутой им гипотезе о существовании формы жизни, отличной от белково-нуклеиновой.

Эта «полевая», «информационно-энергетическая» форма пронизывает, как полагает ученый не только земную жизнь, но и безграничные космические пространства, создавая тем самым единое основание для глобально-эволюционных процессов. Но мешает принять эту концепцию, во-первых, недостаточная научная ее доказательность и, во-вторых, неправомерное смешение научных и философских срезов проблемы и способов аргументации. Нельзя не видеть и постоянного присутствия «убеждения чувств», веры в предзаданные установки.

В научном плане Байков несравненно доказательнее предшественников, но он, можно заметить, в то же время эмоционален и человечен. Действительно, человеческое существование не встраивается у Байкова в картину мира так же, как это происходило во времена господства ньютоновского мировоззрения.

Изменяется в трудах Эдуарда основная логика «встраивания»: если наука доказала универсальность процессов самоорганизации, если это свойство можно считать фундаментальным для всех материальных систем, то это значит, что человек и созданное им общество могут быть поняты на основе концепции самоорганизации.

Целостность человеческого организма, как и любого другого живого существа, есть продукт эволюции, а биологическая эволюция не сводится лишь к самоорганизации.

Как бы жизнь ни была «схожа» с неживой материей по тем или иным параметрам, но в ее исследовании точными методами постоянно сохраняется «остаток», не объяснимый с их помощью. И почему, кстати, при этом не сопоставляется важнейшая идея В. И. Вернадского о принципиальном различии живого и косного вещества с совсем иными идейными посылками синергетики?

Очевидно, что некий критический настрой Байкова в отношении синергетической модели глобального эволюционизма должен быть выражен более определенно. Сформулируем для Эдуарда Артуровича прямой вопрос: вносит ли что-либо новое синергетика в биологию, дает ли какой-то стимул для развития биологического знания концепция глобального эволюционизма, построенная на понятии самоорганизации?

Необходимо признать благотворное влияние новых достижений физико-математических наук и философских их обобщений.

Во-первых, эти обобщения – еще один удар по механистической картине мира, которая, увы, оказалась удивительно живучей в силу иллюзорного соответствия «здравому смыслу».

Во-вторых, выдвижение понятия самоорганизации в качестве основного в идеологии глобального эволюционизма созвучно новым методологическим тенденциям в биологии, связанным с переосмыслением роли организации. В настоящее же время системно-структурный подход все больше консолидируется с историческим, эволюционным, проясняя при этом упущенные эволюционизмом моменты. Но этот процесс не терпит легковесного подхода, замены реальных исследовательских задач общими декларациями.

У Байкова в статьях сохраняются жгучие проблемы в теории морфогенеза, теоретических концепциях индивидуального развития, нуждается в прояснении роль формы, структурных закономерностей в эволюции.

Это значит, что проблемы организации живого составляют заботу самого субстрата труда Байкова, обращенного, с одной стороны, ко всем общенаучным новациям, а с другой – к собственной истории, собственному опыту многотрудных попыток совместить организацию и эволюцию.

Именно этот опыт, как исторически накопленный, так и современный, способен, думается, скорректировать обобщающие эволюционные концепции и определить место биологии в их создании.

Ориентация на идею коэволюции в особой авторской редакции Э. А. Байкова, выглядит как новая парадигма, формирующаяся в современной культуре.

Особенности парадигмы Байкова – стремление найти общий язык с противоположной стороной, достичь взаимопонимания, компромисса, согласия воль, мыслей, действий. Выражение этой парадигмы – в системе ценностей, для которой характерны подчеркивание признания самоценности «другого» и ценности коммуникативного сотрудничества, коммуникативности разума, включающего в себя направленность на другого, самооценку и оценку другого, диалогичность ума, предполагающую отношения равноценного партнерства, свободу и ответственность участника коммуникации, тяготение к ненасильственным методам воздействия и разрешения конфликтов.

Очевидна связь этой ориентации с трансформацией отношения Байкова к природе, к другому человеку, к самому себе. Новая парадигма – парадигма единства человека и природы. Ее особенности – признание не только целостности природных экосистем, но и их самоценности; осмотрительность вторжения в природу; поиск динамичного равновесия между деятельностью человека и природными биогеоценозами.

Поэтому рекомендуем всем прочесть увлекательнейшую книгу Э. А. Байкова, недавно вышедшую из-под полиграфического пресса…

Александр Леонидов «Путь волхвов»: Эдуард Байков и христианская нравственность

Эдуард Байков – могучий и оригинальный ум – всегда представлялся мне в образе библейского волхва – из числа тех, кто принесли новорожденному Царю иудейскому ладан и смирну. Рождение Царя Царей волхвы определили по звездам – то есть, по сути, пройдя через искушение магией и оккультизмом. Им не дано было, подобно пастухам, прийти к вере сразу и одним наитием. Высокомудрие сделало их дорогу к Богу не короче, а длиннее.

Такова судьба всякого высокомудрия на Земле. Оно – в лучшем случае – удлиняет дорогу к Богу, а в худшем – отдает человека в лапы дiаволу. Рисковал последним и Байков – если судить по ранним его трудам. Глубоко на глубины ада могла втащить его «глубинная психология» и тщательно препарируемый оккультизм. Но к счастью, этого не случилось.

Последняя книга Байкова – «Коэволюция и человечество» – книга, считаю, великая – ставит точку в заигрывании мыслителя с бесовскими силами. Как всегда, наука (в данном случае, коэволюционное учение) лишь задним числом подтвердила уже давно известную истину религии Христа: путь к человеческой гибели лежит через жадность, алчность, сребролюбие и сверхпотребление. Байков пришел к этому, мудрствуя лукаво, тогда как большинство христиан постигают это сразу и не требуют доказательств.

Но тем ценнее опыт Байкова – ведь за одного битого двух небитых дают. Истина, найденная в трудах и терзаниях, ценится дороже, чем истина дарованная.

Между тем, простая мысль коэволюционной теории – о том, что доблесть вовсе не в расширении, а в сокращении потребления до крайнего минимума – была чужда всем религиозным течениям и научно-идеологическим теориям, кроме Христианства. Доблесть человека в язычестве определяется его силой, мощью, возможностями, влиянием. Чем они шире – тем достославнее ветхий человек. Вспомним наши старые былины о богатырях, наши сказки, мировой фольклор…

Тот, кто в борьбе за земную славу и почести не мог побороть соперника – считался в язычестве безвольным слабаком, и только. Им быть было СТЫДНО. Точно так же, как в современном сатанинском глобализме СТЫДНО быть бедным, мало потреблять, в малом аскетическом потреблении глобализм видит не силу души, а ее слабость, ее малодушие и примитивность. Написана в США целая библиотека шарлатанской литературы – как разбогатеть, как прославится и сделать карьеру – будто бы аскетизм не подвиг, а тяжкая болезнь, от которой нужно поскорее избавится любыми средствами…

Вот что пишет современный обалдуй из секты «русских язычников»:

«Но сколько бы не твердила церковь о бренности всего земного, ей никогда не удавалось подавить в людях стремления к обычным земным радостям и мирскому счастью. Нелепо думать, чтобы кого-либо из нормальных людей могли прельстить "подвиги" прославляемых христианской церковью аскетов. Здравомыслящий человек никогда не купится на сомнительные посулы о "воздаянии в раю" за земные страдания; и не занимается самоистязанием и жизнеумерщвлением. Он просто отвергает импотентный аскетизм, но напротив, воспитывает в себе подлинное мужество, отвагу, любовь к труду и знаниям – истинные качества полноценного человека».

В отличие от обалдуя мудрейший человек, великий Паскаль, в своем знаменитом «Пари» высказал мысль о том, что исполнение христианских норм аскезы – единственный реальный путь не только к загробному, но и к земному, плотскому счастью. Почему же Паскаль сказал так? Только ли потому, что излишества разрушают нашу плоть до срока и до времени сводят нас в могилу, только ли потому что пережор и перепой – верные тропы к страданию?

Нет, не только поэтому. По великому парадоксу Бытия за жизнеумерщвлением стоит жизнь, а жизневоспеванием – смерть. Язычники говорят про «подлинное мужество, отвагу, любовь к труду и знаниям», но, мягко говоря, забывают, что стоит за этими красивыми словами. Разве за «подлинным мужеством и отвагой» не стоят Атилла и Батый?! Разве кто-то осмелится упрекнуть в отсутствии мужества и отваги Наполеона или Гитлера?! Наконец, разве Ленин или Пол-пот не были мужественными борцами, отважно бросившими вызов всему миру?

Плотская любовь рождает монстров, из которых смертоубийственные дуэли самцов – наименьшее зло. Похоти плоти порождают бездну ненависти к сопернику, вражды и соперничества, бездну глумлений над ближним с целью доказать свое биологическое превосходство, выставить себя перед самками в качестве доминантного самца.

«Любовь к труду», будучи отделена от христианских добродетелей всепрощения, снисхождения и человечности, порождает отнюдь не светоносного трудолюбца. Она порождает мрачный хтонический типаж кулака-мироеда, зловещую фигуру всех, попавших от него в зависимость, угнетающего трудоголика.

Наконец, «любовь к знаниям» – для язычников «истинное качество полноценного человека», первое из их козырей – порождает атомную бомбу и экологическую катастрофу, смерть и пустыню. Недаром христианской традиции знаком образ демона Абраксаса, получеловека-полуспрута, отвечающего у сатаны за суетное любопытство и пустопорожнюю, бездуховную эрудицию.

Так значит, прав был мудрейший Паскаль! Не рай на Земле, а сущий ад способны принести языческие доблести. При разгуле «гераклов», при их взаимном выяснении отношений жизнь простого человека на Земле станет невыносимой. И уже стала – о чем ярко свидетельствует коэволюционная теория и новая книга Байкова.

Сама экологическая проблема сложилась на Земле только лишь потому, что человечество обуреваемо перевернутой, антиразумной системой приоритетов. От первородного греха наших прародителей мы унаследовали инстинкт стремления к торжеству вместо инстинкта стремления к смирению.

Если бы человек, по завету Христа, стал бы стремится возвысить себя тем, чтобы стать ниже другого, то никакой экологической проблемы Земля бы и не узнала. Но система приоритетов человека такова: я буду чувствовать себя тем лучше, чем выше поднимусь в социальной пирамиде. И вот люди идут с этажа на этаж пирамиды, давясь и толкаясь локтями, не замечая, что при движении вверх пространство жизни (по закону пирамиды) все более сужается. Людям все теснее и теснее на верхних ярусах пирамиды, их борьба и грызня за место становятся все более ожесточенными… Какое уж тут счастье?

В каждом соревновании много участников и только один победитель. Это значит – если ориентировать счастье на победу в соревновании – что автоматически большинство «неудачников» останется несчастным. А будет ли счастлив единственный из многих – победитель? Нет. Вообразите только тот конус ненависти и зависти, худших пожеланий и проклятий, который обрушат на него проигравшие! Так животное, биологическое торжество всегда оборачивается человеческим, социальным страданием и муками.

Мир людей соревнующихся – это мир несчастных людей. К тому же – если аргумент несчастливости и страдания недостаточен – люди в своем соревновании на потребительском поле довели планету до грани полного опустынивания. И это уже вопрос науки, вопрос коэволюционности, а не только вопрос веры и религии.

Вновь процитирую языческий портал:

«Когда обремененный заботами верующий христианин задавал своему "духовному пастырю" (т. е. "пастуху" – дословно) вопрос: "как жить" – тот советовал брать пример со "святых мучеников", аскетов, жизнь которых якобы "была подвигом".

Слово "аскетизм" происходит от греческого "аскео" – упражняю. По христианскому учению, аскетами называются люди, разными способами истязающие себя, удаляющиеся от "соблазнов Мира" и помышляющие лишь о "спасении души".

Аскетизм прославляется христианством. В "Житиях святых" можно прочитать, например, как "святой" Макарий Александрийский полгода ночевал в болоте, терпя укусы ядовитых насекомых. А "святой" Феодосий умерщвлял свое тело тем, что сидел нагишом в пещере, облепленной оводами.

Симеона Столпника церковь прославляет за то, что ел он только раз в неделю, по воскресеньям, и, чтобы "обуздать свою плоть", обвязался накрепко веревками – да так, что весь покрылся язвами и нарывами. Закончил свой "подвиг" этот чемпион аскетизма тридцатилетним стоянием на высоком столбе.

В повествованиях об основателе католического ордена францисканцев, Франциске Ассизском, жившем в начале 13-го века, с умиление рассказывается, как этот "герой" снял с одежды насекомое со словами: "Милая сестра-вошка, хвали со мной господа!", и осторожно водворил его к себе на голову.

И вот с таких-то "героев"-аскетов, "спасавшихся" вдали от людей, в лесах и на болотах, в пещерах или на столбах, христианские жрецы предлагают брать пример, называют их "образцами добродетели».

Совершенно верно! Как верно и то, что именно эти «самоистязатели» были счастливы сами высшим счастьем и принесли его неизмеримо огромному числу людей. Именно эти аскеты, их примеры и их, с виду бессмысленные, подвиги вытащили человечество из кровавой бани бесконечных племенных распрей, вывели его на торный путь к вершинам цивилизации, да что говорить – и к вершинам обыденного земного комфорта, которым мы все нынче пользуемся.

Христианство перевернуло систему приоритетов человека. Оно впервые назвало подвигом не подавление и расширение, а умаление и кротость. Кротость у язычников считалась не подвигом, а наоборот – пороком. Какой ты человек, если никого не трогаешь и не обижаешь?! Вот если ты всем вокруг надавал по шее, вот тогда ты…

Христианские аскеты торили путь к человеческому счастью. Они доказали – и сумели убедить всех – в том, что победа над собой требует гораздо больше героизма, чем победа над другими. Разве может быть счастье, если каждый день в твою дверь ломится какой-то «герой» с целью на кулаках доказать тебе, что он лучше и сильнее тебя? И вот, энергия этих античных «героев», энергия Ахиллов, Гераклов, Атилл – была направлена христианством на столпы и в болота: хочешь что-то доказывать, доказывай себе, а не ближним. Это труднее, зато почетнее!

В 18-м веке знаменитый французский философ Поль Гольбах писал: "Кто такие «святые»? Это молящиеся, постящиеся, терзающие себя люди, которые бегут от мира, которые, как совы, радуются уединению, которые воздерживаются от всякого удовольствия, которые бегут от всего, что может отвратить их хоть на минуту от их фантастических упражнений… Что останется от людей и во что обратятся люди, если каждый захочет быть «святым»? Общество распадется, люди же станут дикарями».

Французы поверили Гольбаху, поверили в «истинные радости» жизни – и Сена потекла кровью. Гольбах – буревестник французской революции, превратившей Францию в ад. Логика проста: французы, уверовав, что целью жизни является наслаждение, вдруг обнаружили, что предметов утонченного наслаждения на всех не хватает. Тогда французы сперва вырезали знать – поскольку черни было больше, и она оказалась сильнее знати. Но и после этого предметов наслаждения и самоублажения оказалось маловато. В споре за владение ими чернь начала уже резать друг друга, и головы из-под гильотины заполнили все корзины, в которых прежде носили капустные кочаны…

Гольбах ли прав или Симеон Столпник? Каждый из них скажет убедительные слова. Но слова опровергаются словами – а кто опровергнет жизнь?

Буревестник русской революции Максим Горький писал: «Церковь, стремясь примирить раба сего участью и укрепить свою власть над его разумом, утешала его, создавая героев кротости и терпения, мучеников и отшельников».

Этими словами Горький пытался оправдать свою собственную гнусно-распутную жизнь, проведенную в оргиях и оккультных ритуалах. Но можно ли словами опровергнуть жизнь, ту жизнь, что умертвила в России миллионы детей (вслед за отроком-царевичем), как только «раб», по указке Горького, перестал «примирятся со своей участью».

И снова вначале резали знать, и снова после знати на всех не хватило, и снова стали резать друг друга, уже не глядя на сословное происхождение, а кончили Чубайсом…

Коммунизм – бесовское наваждение. Он не ставит целью, как христианство, сделать богатых бедными, уговорить их (или хотя бы принудить), ради избежания соблазна, питаться вровень с бедняками. Нет, он стремится всех бедных сделать богатыми, то есть к имеющейся нагрузке на природу взвалить еще большую, десяткратно превосходящую прежнюю.

Как мало нужно человеку для подлинного счастья и как доступно это немногое! А сколько нужно для удовлетворения противоестественных похотей сатаниста? Нет пределов его ненасытности, ему и целого мира будет мало. Взгляните на наших олигархов-абрамовичей, вообразите, что каждый из этих бесноватых – ОДИН! – своим сверхпотреблением наносят природе больше вреда, чем целая африканская страна. И недаром Абрамовичи и Чубайсы наши вышли из колыбели иудейства – той религии, про адептов которой сказал Спаситель, что они дети дiавола и исполняют похоти отца своего.

Эдуард Байков написал замечательную книгу, в которой с научной точки зрения, при строгом и беспристрастном подходе, научным методом подтвердил вероучительные истины христианства о земной жизни.

И это спасительно не только для душ читателей Байкова, но и для души самого Байкова.

Фирдаус Зиганшин Полку поэтов… прибыло

Под сводами гостеприимного Уфимского городского планетария состоялась презентация сразу двух поэтических сборников молодого, но уже признанного поэта Рустема Мирсаитова. Друзья и коллеги поздравили своего собрата по перу и дали достойную оценку его творчеству. Надо сказать, творческий вечер проходил в рамках достойной всякого уважения деятельности творческого объединения «Фантасофия», где виновник торжества, кстати, является заместителем председателя.

Раскрывая

Вам

нечто личное,

Не страшусь усмешек

и шуточек плоских:

Я ненавижу

(увы!)

поэтичность,

Как ненавидел

Володька

Маяковский!..

Так автор, подражая одному из классиков поэзии ушедшей в прошлое советской эпохи, не только в «лестничной» подаче, но и в хлесткости и резкости воплощения поэтической мысли открывает свою вторую книжку (карманного формата), увидевшую свет тысячным тиражом в ГУП РБ «Башкирское книжное издательство «Китап». Этот сборник вышел в серии «Голоса молодых». Хотя первая книга «Крылья режут спину», изданная в издательстве «Информреклама», имеет тираж лишь пятьсот экземпляров, она, в отличие от второй, шире и глубже раскрывает творческие возможности и кредо Мирсаитова как поэта разнопланового, разнохарактерного и отчасти эпатажного. Последний эпитет подтверждается и официально, ведь Мирсаитов является, помимо прочего, заместителем председателя Всероссийской литературной фракции эпатажистов и руководит ее региональной ячейкой в Башкортостане.

«Крылья режут спину», как мне кажется, обрели особую весомость и ценность и за счет вклада дизайнера Игоря Налепина. А что касается сути и накала поэтических страстей Мирсаитова как неординарного поэта, думается, читатель рассудит сам. Ведь и мед, как лакомый продукт, воспринимается нами далеко неоднозначно…

Так пусть же Фортуна улыбнется нашему пииту! Шире улыбку, Рустем!

Рустем Латыпов Экзистенция, застывшая в рифме, или Евразийский ответ постмодерну

Скучная сутолока жизни, когда работу в учреждении сменяют лекции в аудиториях… А вокруг чертовым колесом кружатся цены на тарифы ЖКХ, бензин и детский садик. «ПОСТбытие», определяющее «ПОСТсознание». В условиях, когда даже любимая профессия политолога становиться хобби, трудно уделять время литературе, в том числе ее «высшему пилотажу» – поэзии. Тем более что и сама поэзия, кажется, умирает – говорят, что на парижском съезде поэтов это признали сами поэты. А стоит ли удивляться? Ведь хрупкая хризантема поэзии расцвела в тиши «болдинских» усадеб «золотого века» русской литературы, благоухала в атмосфере клубных вечеров и горячих костров студенческих стройотрядов, романтике археологических экспедиций советской эпохи. Но ядовитые миазмы «евроремонтных» офисов, затхлая атмосфера постсоветских «контор» несовместимы с жизнью творческого пера. «Пью… сделай «Дью» – вот «поэзия» эпохи рекламных слоганов, сорняков-мутантов, заполонивших запустевшую ниву русского стихосложения. Кто-то открывает Америку, подражая Пушкину или Ахматовой, от творчества иных нестерпимо смердит диссидентщиной. Но я не охотник до бессмыслиц…

Общий универсум пессимизма вокруг судеб стихотворного жанра разрушил случайно попавший в руки скромно изданный сборник «Крылья режут спину» молодого уфимского поэта Рустема Мирсаитова, одного из основателей клуба современных литераторов «Фантасофия». Раскрыв книгу поздним вечером, чтобы «проглотить пару-тройку виршей на сон грядущий», я отложил ее только под утро, перелистнув последнюю страницу. Несколько позже также проглоченная за один вечер поэтическая икебана «Там, где я тебя люблю…» закрепила сложившееся впечатление об интригующе-амбициозных целях, заявленных автором.

Пожалуй, первое, что эпатирует в этих стихах искушенного читателя, – полное отсутствие компромиссов, полутонов, политкорректной жеманности и гнусного мещанского ханжества. Вселенская Правда выше частных истин и переходящих логик, а потому пить ее надо неразбавленную, как это и предусматривает «путь кшатрия», бусидо «воина-поэта»:

А если ты!

Да-да… Именно ты:

не воин, не монах и не бард —

значит, негодяй или раб негодяя.

Значит, ты мой личный враг

и за линией фронта лежишь

в чужом мне окопе-ряду.

(«Я жду, это должно случиться»)

Поэт Мирсаитов поднимает самурайское восстание против удушающего, самодовольного мещанства, горделиво именуемого «потребительским обществом»:

я не могу любить людей

глядя на рожи наглых клерков

работающих корпоративно

в незатейливости дней

мобильно

поигрывающих новинками телефонов

пьющих разрекламированный кофе терпкий…

обидно…

(«Я не люблю, я ненавижу Вас, но все же…»)

«Вселенский «Макдоналдс» должен быть разрушен» – таков смысловой рефрен гражданской поэзии Мирсаитова. Но прежде всего он должен быть ниспровергнут в наших душах:

Я вещь в стране с моралью «Бойцовского клуба».

Я винтик с наличием разума – карта разменная.

Но я все же мечтаю, пока «не дал дуба»,

Сделать в России рифмой «инъекцию» внутривенную.

(«Я вещь в стране с моралью «Бойцовского клуба»)

Мирсаитов беспощаден к продажным политикам, «собчакообразным» тусовщикам и самопровозглашенным «звездам» – нечисти, объявившей себя элитой, «излюбленным героям невнятных хроник»:

Я плачу, глядя на мужчин в костюмах измятых

с замусоленными мозгами

из бесцветных политических ТВ-шоу

на парламентских заседаниях трясущих свои мандаты

с криками и воплями «все будет хоро-шоу»…

(«Я не люблю, я ненавижу Вас, но все же…»)

Стальной молот поэзии Рустема сокрушает химеры «массовой культуры», срывая фиговый пиар-листок последней, за которым ничего нет, кроме неизлечимого убожества и смердящей деградации рассудка.

Гражданские и философские мотивы творчества автора изящно дополняет его завораживающе-мистическая лирика. В ней – воскресшие в памяти образы первой любви, загадочная глубина речных плесов нашего детства, девственная чистота башкирской природы, в которой оживают эпические герои «Урал-батыра». Читайте, читайте Мирсаитова, его стихи не просто правдиво отражают наше настоящее, они сама жизнь, экзистенция, застывшая в рифме:

Ты наших душ неистовые склоки

В туманном киселе лесных озер

Решила утопить…

В речной протоке

Похоронить их безнадежный спор…

(«Наших душ неистовые склоки»)

Что бы там ни говорили, но творчество каждого поэта национально. Однако, читая Мирсаитова, трудно понять, душа какого народа воплотилась в звенящую рифму. В каждой строке – задумчивая грусть башкирского курая и лирика русской души, бесшабашное жизнелюбие Омара Хайяма и утонченная эстетика Басе, глубина Корана и Библии, куртуазный маньеризм и эпатажизм, рубаи и хокку. Некоторые поэтические произведения поэта можно принять за авторский перевод Гарсиа Лорки, в иных чувствуются мотивы Блока и Брюсова или рубленый стиль Маяковского. Их мог написать башкир, русский или испанец. В этом аспекте поэзия Мирсаитова – поэтический «золотой мост», объединяющий «спирито» востока и «рацио» запада. Вместе с тем, Рустем далек от примитивной синкретичности, в его рифме звучит Дух Евразии, а совсем не постмодерн, как считает А. Леонидов (Платон мне друг, но истина дороже!). Это стихи, бросающие вызов пошлости, объединяющие народы, дающие ответ на вечные вопросы, дарующие надежду, – в этом весь Мирсаитов, нравится это кому-либо или нет.

Эдуард Байков Постскриптум

Не перестаю удивляться горюхинскому трюизму о кукушке и петухе, который подхватили и активно мусолят восторженные клевреты-почитатели сомнительного таланта ответсека «Бельских просторов» – молодые да ранние Орехов и Абрамичева. И Бог бы с ними, пусть себе мусолят, да только ведь «за державу обидно» – столь наглое и беспардонное передергивание фактов может ввести в заблуждение неискушенного читателя.

Обоим вышеназванным авторам (равно как и их кумиру) прекрасно известно (это видно из моих публикаций как в «УЛК», так и в республиканских изданиях), что творчеству своего соратника Леонидова (Филиппова) я посвятил… всего две статьи – «НАШ ОТВЕТ «МАГИЧЕСКОМУ РЕАЛИЗМУ» ИЛИ ЛИТЕРАТУРА ДЛЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ?» и «НАСЛАЖДЕНИЕ ДЛЯ ПОДЛИННЫХ ГУРМАНОВ», в то время как великому множеству других литераторов – все свое литературно-критическое творчество: мною освещены произведения более чем полсотни (!) писателей (в основном молодых) Башкортостана и России.

Неужели все они «кукушки» да «петухи»?! Боюсь, что разгневаются они на ореховско-абрамичевские инсинуации со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Вот Орехов-то с Абрамичевой как раз и замечены (и не только мною) в лукавстве да перепеве имен близкой к «Гипертексту» жалкой (по численности) кучки малоизвестных литераторов. Более того, оба, с позволения сказать, критика активно используют нечистоплотный прием: с упорством, достойным лучшего применения, берут какое-либо громкое имя и набрасываются на обладателя оного, с остервенением поливая грязью (откуда только берется в их душах эта грязь?!). Тем самым на чужой славе и популярности делают себе пиар. Так было с Игорем Савельевым, так было и до сих пор продолжается с автором этих строк и созданным мною «творческим Левиафаном» – грандиозной «Фантасофией».

Ведь ни для кого не секрет (и люди, привыкшие мыслить САМОСТОЯТЕЛЬНО, это прекрасно понимают – даже мои враги), что столь славное и мощное творческое объединение, подобное нашему, никогда и никто в регионе – до меня – так и не смог создать за всю историю Башкортостана, да и вряд ли сможет – после меня. Ничтоже сумнящеся могу поэтому заявить, вслед за своим тезкой Лимоновым: «На мне уже загар веков!».

И уж ради правды-матки стоило бы признать моим юным оппонентам, что и их имена я всегда упоминал в своих литобзорах. Другой вопрос, что не посвятил ни одной ОТДЕЛЬНОЙ статьи Орехову или Абрамичевой. Но так ведь они и не создали пока что НИЧЕГО заслуживающего внимания.

А вот благодаря связи с МОИМ именем Борис Орехов и Кристина Абрамичева войдут в историю.

И все же следует помнить – в веках сохраняются имена лишь ЗНАЧИТЕЛЬНЫХ людей. Все остальные растворяются в потоке исторического времени.

Примечания

1

Статья опубликована в философско-литературном журнале «Открытая мысль» (№ 3, 2006)

(обратно)

Оглавление

Игорь Якушко Один в поле – и на дуде игрец[1] Литературная критика по-уфимски

Эдуард Байков Комментарий неизбежен

Татьяна Калашникова Была, не была! Или быть или не быть?

Юрий Горюхин Трепанация черепа Римейк

  Нейрохирургия

  От локального к глобальному

  Резюме

Эдуард Байков Препарция под микроскопом Постфактум

Кристина Абрамичева Слово о «слове»

Авессалом Виноградников Ренегатство в науке

Александр Стрелец Библиографическая новинка и редкость

Александр Леонидов «Путь волхвов»: Эдуард Байков и христианская нравственность

Фирдаус Зиганшин Полку поэтов… прибыло

Рустем Латыпов Экзистенция, застывшая в рифме, или Евразийский ответ постмодерну

Эдуард Байков Постскриптум Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg