«Предисловие к сборнику рассказов Э. У. Хорнунга «Умышленное убийство»»

Детектив, родившийся как жанр в начале 40-х годов прошлого столетия, когда Эдгар Аллан По опубликовал несколько новелл о блистательном интеллектуале Опосте Дюпене, шутя разгадывавшем головоломные преступления, с первых своих шагов строился как поединок между гениальным сыщиком и хитроумными злоумышленниками. Галерею Великих Сыщиков всех времен и народов вслед за Дюпеном пополнил несравненный Шерлок Холмс, впервые представший перед английскими читателями в 1887 году, когда двадцативосьмилетний врач Артур Конан Доил решил поправить свои финансовые дела сочинением историй о преступлениях. Довольно быстро Шерлок Холмс вместе со своим верным другом и летописцем доктором Уотсоном сделались любимцами читающей публики по обе стороны Атлантики, а впоследствии и вовсе превратились в миф, став моделью для подражания у многочисленных мастеров и подмастерьев детективного цеха.

В большинстве детективных сюжетов главным героем был «гениальный» сыщик, и читатели вместе с ним размышляли о том, кто совершил вопиющее злодейство и как поскорее вывести на чистую воду негодяя. Симпатии читательской аудитории были на стороне закона и порядка, а преступник выступал олицетворением тех темных сил, что грозили нарушить стабильность буржуазного общества, твердо идущего по пути прогресса, ввергнуть его в нравственный и социальный хаос.

И все же далеко не всегда преступникам отводилась роль вечно проигрывающих в поединке с представителями добропорядочного общества, будь то детективы-любители или полицейские. В 1897 году английский писатель Грант Аллен познакомил читателей с полковником Клеем, импозантным аферистом, вращающимся в большом свете и лихо обделывающим свои делишки. Вскоре, в 1899 году, любители криминальных историй получили возможность познакомиться с еще одним обаятельным жуликом — А. Дж. Раффлсом, порожденным фантазией английского писателя Э. У. Хорнунга (1866—1921).

Эрнест Уильям Хорнунг родился в графстве Йорк, учился в Англии, потом жил некоторое время в Австралии и, набравшись экзотических заморских впечатлений, опубликовал несколько историко-приключенческих романов из жизни этого далекого континента. Его литературная деятельность отличалась плодовитостью (всего Хорнунгом написано с полтора десятка романов, три сборника стихов и около десяти сборников рассказов), но в историю мировой словесности — по крайней мере ее «остросюжетного» филиала — он вошел именно как создатель А. Дж. Раффлса.

Когда Раффлс впервые появился на литературной сцене, там вовсю блистал дуэт Холмс — Уотсон, и Конан Дойл уже подумывал, не разделаться ли как-нибудь с этими персонажами, которые мало-помалу становились его хозяевами: публика требовала новых и новых продолжений описаний подвигов великого сыщика и его верного друга. «Грабитель-любитель» Раффлс и его приятель Кролик стали своеобразным ответом Конан Дойлу, с которым, кстати сказать, Хорнунг оказался в отношениях не только литературного соперничества: в 1893 году он женился на Констанции, младшей сестре Артура Конан Доила, став тем самым зятем создателя Шерлока Холмса и доктора Уотсона, каковые, в свою очередь, оказались родственниками А. Дж. Раффлса и Кролика.

Герой Хорнунга довольно быстро завоевал симпатии читателей. Сборники рассказов о его похождениях переиздавались, переводились на другие языки. Хорнунг написал две пьесы по мотивам своих рассказов, они были с успехом поставлены и в Лондоне, и в Нью-Йорке. Раффлс появился и на киноэкране, и если он не сумел превзойти в популярности Шерлока Холмса, то уж среди таких, как он, обаятельных мошенников герой Хорнунга долгое время оставался одним из самых обаятельных.

Джордж Оруэлл, проницательный литературный критик и тонкий ценитель изящной словесности, как-то заметил, что писатель меньшего таланта, нежели Хорнунг, безусловно, сделал бы своего героя лордом или баронетом для вящей выразительности и более резкого контраста между положением в обществе и его сущностью, но писатель ограничился тем, что изобразил его джентльменом, и только, стараясь не слишком далеко заходить за грань вероятного и правдоподобного.

Согласно правилам детективного хорошего тона (черным по белому изложенным писателем и священником Рональдом Ноксом уже в 20-е годы нашего столетия), преступник должен был принадлежать тому же социальному кругу, что и жертва и подозреваемые. Простолюдинам злодеям вход в детективное царство-государство был строго воспрещен. Это могло опошлить тонкую игру между сыщиком и злоумышленником, который чаще всего оказывался наименее подозреваемым из числа действующих лиц. В этом смысле Раффлс вполне укладывается в традицию, хотя в отличие от подавляющего большинства преступников изображается — если не автором, то хроникером его подвигов Кроликом — с неподдельной симпатией. Раффлс ценит искусство (его кабинет украшают картины прерафаэлитов), он неплохо знает и поэзию. Кроме того, Раффлс — отменный крикетист, спортсмен, а это для британцев лучшая рекомендация. Кроме того, Раффлс, может, и не в ладах с законом, но он истинный патриот, как, впрочем, и Шерлок Холмс. Если последний рисовал пулями на стене гостиной вензель KB — королева Виктория, — то Раффлс, посылая ей к юбилею золотую чашу (разумеется, краденую), замечает другу Кролику: «…Нами уже шесть десятилетий правит королева, самая лучшая из возможных монархов».

Что и говорить, мошеннику, даже такому обаятельному, как Раффлс, непросто удерживать читательские симпатии. Слишком много возникает преград и препон в его криминальной деятельности. Слишком многое он не имеет права делать. Убийства, жестокость, насилие, обман слабых — все это абсолютно недопустимо, и если «плохие» оппоненты Раффлса и приходят к плохому концу, то в основном по собственной вине, угодив в расставленные ими же самими ловушки.

Прелесть историй о Раффлсе заключается не в последнюю очередь в том, что их можно читать и перечитывать по нескольку раз. Э. У. Хорнунг неплохо овладел трудным ремеслом рассказчика, и его сюжеты держат читателя в напряжении, заставляя думать и гадать, что же будет дальше и как сумеет Раффлс выпутаться из очередной трудной ситуации, будь то состязание с другим — очень несимпатичным — мошенником, или дуэль с инспектором Скотленд-Ярда Маккензи, или попытки Раффлса — ни дать ни взять благородный разбойник из фольклорной традиции — восстановить справедливость и защитить обиженных присущими ему методами.

Сериал Хорнунга о Раффлсе и Кролике впитывает принципы плутовского романа и тем самым освящен почтенной литературной традицией. Здесь в игровой, карнавальной манере меняются местами «низ» и «верх», «правое» и «левое», «сущность» и «видимость». В нем хватает иронии — традиционные представления о том, кто есть кто в британском обществе, проверяются на прочность. Впрочем, и без Раффлса у британской Фемиды на рубеже столетий хватало хлопот с теми, кто вроде бы принадлежал к сливкам общества. Разумеется, они не выходили с ножом на большую дорогу и кошельки у прохожих не воровали, но в умении из ничего сделать большие деньги иные представители аристократических фамилий могли дать сто очков вперед выходцам из низов, лишенным и обширных связей, и безукоризненных манер, и благородной внешности.

Как это случилось в свое время с Конан Дойлом, Хорнунг стал испытывать нарастающее раздражение по отношению к персонажу, который как бы начинал жить собственной жизнью и слишком настойчиво требовал от писателя дальнейшего прославления его подвигов. В один прекрасный день Хорнунг решил поставить точку — Раффлс погибает, и, в отличие от Конан Дойла, его создатель так и не воскресил своего героя.

Раффлса не стало, но сам типаж продолжал жить-поживать в свое удовольствие. Одним из наиболее близких по духу к детищу Хорнунга оказался обаятельный Арсен Люпен, персонаж многих рассказов и романов французского писателя Мориса Леблана, без сомнения знакомого с творчеством Хорнунга. В англоязычном детективе XX века симпатичный авантюрист является в самых разных обличьях: это и благородный взломщик Джимми Дейл в новеллах канадского писателя Фрэнка Паккарда, это и герои англичанина Питера Чейни, это и Святой, персонаж бесконечного цикла Лесли Чартериса, и многие, многие другие.

В отличие от «гениев зла» (Фантомаса французов Сувестра и Аллена, Фу Манчжу англичанина Сакса Ромера, Арнольда Зэка американца Рекса Стаута, Глухого его соотечественника Эда Макбейна и многих других) обаятельные авантюристы олицетворяют не зло, но скорее жизнь в ее сложности и неоднозначности, не способную уложиться в прокрустово ложе моральных кодексов и заповедей. Они вовсе не образец для подражания, но лишь напоминание о том, как недостаточны порой бывают наши попытки рассматривать мир в черно-белых тонах и без улыбки. Поэтому читатель со спокойной душой может симпатизировать этим героям (будь то британский джентльмен А. Дж. Раффлс или джентльмен из более южных краев Остап Бендер), не рискуя быть уличенным в моральной ущербности. Что до последней, то Раффлс, Джимми Дейл или Святой, конечно же, имеют свои недостатки, но они просто агнцы по сравнению с такими поборниками справедливости и апостолами отмщения, как Майк Хеммер из «крутых» детективов Микки Спиллейна и прочие лихие ребята, получающие огромное удовольствие от возможности пускать в ход оружие под благовидным предлогом. Тема преступности всегда пользовалась особым вниманием читающей публики, и авторы в погоне за этим вниманием и тиражами разрабатывали все более хитроумные сюжеты, накручивали все более жуткие подробности злодеяний. Сегодня мир волнуют совсем не те проблемы, что занимали британское общество времен Хорнунга, но его истории в нашу крутую «постчейзовскую» эпоху обретают новое дыхание, радуют своей добротной старомодностью и позволяют неплохо отдохнуть от нынешних стрессов.