«Мифы советской эпохи»

Мифы советской эпохи (fb2) - Мифы советской эпохи (Оклеветанная Русь) 4956K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Герман Алексеевич Назаров

Герман Назаров Мифы советской эпохи

От автора

Толчком к рождению этой книги послужили события более чем двадцатилетней давности.

После окончания в 1965 году МВТУ имени Н.Э. Баумана я был направлен на одно из оборонных предприятий, где еще с 1964 года работал над дипломным проектом. Наотрез отказавшись от конструкторской деятельности, я решил пойти по пути исследования — испытания объектов военной техники. Сначала занимался испытаниями торпедных аппаратов и морских пусковых установок для крылатых ракет конструкции В.Н. Челомея. А затем был перераспределен на предприятие Министерства общего машиностроения, где мне пришлось столкнуться с «живыми» конструкциями ракет различных КБ.

Расширению моего инженерного кругозора способствовало то обстоятельство, что мне часто приходилось выезжать на ракетные полигоны, в воинские части, где проводилось техническое обслуживание боевых ракетных комплексов, стоявших на вооружении и установка новых ракет на боевое дежурство. Это были ракеты конструкции М.К. Янгеля и В.Н. Челомея. Я гордился тем, что моя подпись вместе с подписями других специалистов стояла в актах государственной комиссии о приемке данного ракетного комплекса в эксплуатацию. В этой работе, общаясь с широким кругом различных специалистов, я стал ориентироваться в смежных областях ракетной техники.

Как-то, уже работая в НИИ, на территории которого находился Центр управления полетами космических аппаратов, я познакомился с известным в ракетных кругах главным конструктором ракетных двигателей академиком В.П. Глушко. Он тогда принес к нам в институт на рецензию энциклопедию «Космонавтика». Она была небольшой по объему, поэтому называлась «маленькой энциклопедией». Верстка книги побывала у разных специалистов, каждый из которых сделал свои замечания. Свои замечания сделал и я. Через несколько дней меня вызвали к директору НИИ, который сказал, что В.П. Глушко просит откомандировать меня на две недели в его распоряжение.

Предстояло устранить замеченные неточности и ошибки, притом в кратчайший срок, так как книга была уже сверстана. Но главное — в этой работе мне пришлось ближе познакомиться не только с В.П. Глушко, но и с другими главными конструкторами — соратниками С.П. Королева. Подобная книга была первой не только в нашей стране, но и в мире.

В середине 70-х годов уже прошлого века у В.П. Глушко возникла идея создания большой энциклопедии «Космонавтика», и он обратился ко мне с предложением войти в состав авторского коллектива, затем возглавить эту работу. Совмещать основную работу в НИИ с подготовкой энциклопедии было трудно. Поэтому, по просьбе Глушко, я был переведен в издательство «Советская энциклопедия», на базе которого и создавалась «Космонавтика». Работа была не такая уж простая. Предстояло собрать воедино все сведения о ракетах и космических аппаратах, когда-либо летавших в космос. Притом не только наших, но и зарубежных. Необходимо было дать сведения не только о ракетах, но и о двигателях, системах управления, системах жизнеобеспечения космических кораблей, скафандрах, космодромах и т. д. Не разглашая при этом государственной тайны. Тогда с этим делом у нас было очень строго. Каждая статья проходила не только большой цикл согласований в различных ведомствах, но и строжайшую цензуру.

Несмотря на это, вдруг — неожиданно для всех нас, членов редколлегии и специалистов, — представитель Главлита (Государственного комитета по охране тайн в печати), в нарушение своей же инструкции потребовал визу на всю книгу. И «Космонавтику» послали в ЦНИИМАШ Министерства общего машиностроения. Вместо того, чтобы дать заключение о том, что книга не содержит секретных сведений, работники этого НИИ под видом имеющихся якобы ошибок, запретили книгу к изданию. Началась неслыханная по своим масштабам волокита, в которую были втянуты не только несколько ведомств, но и Генеральный штаб Советской Армии, КГБ, ЦК, Верховный Совет СССР.

Эта группа малограмотных инженеров отраслевого института оказалась сильнее, чем вся система советской власти. У некоторых из них даже не было инженерного образования. Сто специалистов — авторов энциклопедии — обратились в КГБ. В ответ началась травля. Специалистов стали вызывать на допросы в КГБ. Этим активно занимался Н.А. Шам. Этот чекист, когда началась перестройка, был выдвинут на пост Председателя КГБ РСФСР изменниками родины — демократами. Слава Богу, не удалось ему возглавить это протухшее насквозь ведомство. Вслед за ним скоропостижно ушел из жизни и секретарь парткома КГБ.

Шесть известнейших в стране ученых, академиков, Героев Социалистического Труда, обращаются с письмом к секретарю ЦК КПСС М.В. Зимянину, в котором просят ускорить выход энциклопедии. Но секретарь ЦК оказался не на высоте. Вместо того, чтобы положить конец волоките и решить вопрос по существу, он перепоручает его аж шести министерствам. Как будто министрам больше нечем заниматься, как только издавать книгу. Никто не ожидал, что такую глупость мог совершить человек, стоящий на вершине партийной структуры. Партийная система к тому времени имела большие изъяны. Оказалось, что, находясь в руководстве страной, партийные функционеры даже такого ранга, как Зимянин, не могли решить такого простого вопроса.

Поручение Зимянина шести министрам каким-то удивительным образом попало к этим же людишкам из ЦНИИМАШ. Они от собственного имени сварганили «ответ» Зимянину. Подписи шести министров воспроизвели с помощью ксерокса и послали в главный идеологический орган ЦК КПСС журнал «Коммунист», видимо надеясь, что оно оттуда попадет к Зимянину. Но главный редактор журнала Р.И. Косолапов, не получавший никогда подобных писем, направил письмо на экспертизу в Институт судебных экспертиз. А, получив экспертное заключение, из которого следовало, что совершен подлог, переправил его в Комитет партийного контроля (КПК) при ЦК КПСС. Первый заместитель председателя КПК И.С. Густов, оказавшийся принципиальным коммунистом, положил конец всей этой волоките.

При разбирательстве выяснилось, что сотрудники ЦНИИМАШ, взявшие на себя роль и экспертов и цензоров, на протяжении многих лет действовали незаконно. Ни один директивный орган не давал им право подвергать цензуре все материалы по космонавтике. Этим правом в нарушении существующих тогда законов наделил их начальник — директор ЦНИИМАШ Ю.А. Мозжорин. И они безраздельно стали господствовать в печати. Нужным авторам — разрешать, неугодным — запрещать. Нам намекали, что если бы мы включили этих «цензоров» в соавторы, то книга давно бы вышла.

Но самое интересное было потом. В январе 1986 года, в преддверии XXVI съезда КПСС, в издательстве «Советская энциклопедия» подводились итоги работы за прошедший 1985 год. К этому времени «Космонавтика» увидела свет. Многие газеты и журналы поместили на своих страницах рецензии. Такого количества откликов на книгу история еще не знала: «Известия», «Красная Звезда», «Московская правда», «Социалистическая индустрия», «Наука и жизнь», «Земля и Вселенная», «Знание-сила», «Коммунист», «Труд» и т. д.

Я выступил с коротким докладом, в котором подверг резкой критике руководство издательства, в частности директора издательства В.Г. Панова, заместителя главного редактора А.А. Гусева и тогдашнего секретаря партбюро А.П. Горкина, которые своим бездействием способствовали тому, что готовый набор книги два года лежал в типографии без движения. На этом собрании, которое не являлось партийным, без заведения партийного дела, я был исключен из партии, а через неделю уволен с работы. Виновным в задержке выпуска книги оказались не руководство издательства и высокопоставленные лица Госкомиздата, а я.

Оказавшись безработным, я глубоко задумался над тем, почему я, столько лет отдавший служению Родине и партии, в которой состоял почти 30 лет, вдруг оказался никому не нужным, изгоем общества. Делать было нечего, на работу никто не брал как исключенного из КПСС. Самое большее, что мне предлагали в комиссии по трудоустройству — это приемщик стеклотары и мойщик троллейбусов в местном троллейбусном парке. Большее мне, оказалось, нельзя было доверять. В 1937-м эти «товарищи коммунисты» давно бы меня кокнули. Но никто не знал, куда все повернется.

Чтобы разобраться в случившемся со мной, я начал читать сочинения Ленина, Сталина, Плеханова и других партийных деятелей. И чем больше я читал классиков марксизма-ленинизма, тем больше открывались мои глаза. Я понял, что меня всю жизнь обманывали. На собраниях говорили одно, а в жизни делали совсем другое. Это другое — тайная подрывная деятельность против своего собственного государства. В то время, как народ костьми ложился, чтобы выполнить очередной пятилетний план, партийная верхушка готовилась прибрать к своим рукам плоды труда миллионов людей. Можно ли было нам, рядовым коммунистам, представить, что члены Политбюро окажутся завербованными американской разведкой?!

Дальнейшим толчком к переоценке прошлого послужила дискуссия, развернувшаяся в конце 1980-х вокруг вопроса, кто же в действительности изобрел «Катюшу». Почти одновременно появились статьи на эту тему в журналах «Огонек», «Наука и жизнь», «Изобретатель и рационализатор» и других изданиях. К этому добавился и Указ, подписанный М.С. Горбачевым, о присуждении звания Героя Социалистического Труда посмертно лицам, якобы создавшим «Катюшу». Смехотворность содержания Указа заключалась в том, что перечисленные в Указе лица никакого отношения к созданию «Катюши» не имели, а во-вторых, они умерли до того, как это звание было учреждено.

Историей «Катюши» я специально не занимался, но знал, что заявку на изобретение основы — снаряда — еще в 1916 году подал русский офицер, полковник И.П. Граве. Я написал в спорящие друг с другом издания свои отклики. Ответ пришел только из редакции журнала «Изобретатель и рационализатор». Заместитель главного редактора журнала И.Э. Чутко предложил мне исследовать этот вопрос и оформил мне командировку в Ленинград, где жил и работал И.П. Граве. Предстояло выяснить, получил ли Граве патент на свое изобретение. Если да, то любые споры становились бессмысленными.

Вскоре мои поиски увенчались успехом. Действительно, бывшему полковнику царской армии уже при Советской власти, в 1926 году, был выдан патент. Но имя Граве тщательно вытравливалось из нашей истории. Именно в связи с выдачей патента. Помимо исследования чисто технических вопросов изобретения, я заинтересовался судьбой этого человека и выяснением причин, почему никто из тогдашнего руководства Красной Армии не обратил внимания на предложение Граве. И увидел, что к власти в 1917 году пришли никчемные люди, не умеющие не только управлять государством, но вообще некомпетентные в любом вопросе. У власти оказались люди, умеющие делать только революции. Так я, не занимаясь политикой, вышел на политических деятелей СССР, которые, мечтая о мировой революции, тормозили развитие государства. Я вплотную стал заниматься историей Октябрьской революции и ее деятелей.

Статья о Граве была опубликована в двух номерах журнала «Изобретатель и рационализатор» за 1988 год. К этому времени после вмешательства КПК при ЦК КПСС я был восстановлен в партии, а по решению Верховного суда РСФСР был восстановлен на работе. Калининский райком партии Москвы тогда возглавлял Рудаков — весьма беспринципная личность. Он был из той ельцинской гвардии, которая пришла на смену старым партийцам. Москвичам-коммунистам было хорошо известно, как пришелец из Свердловска Б.Н. Ельцин громил московские райкомы. Тогда, без особого разбирательства, из партии было исключено немало честных коммунистов.

Со мной у Рудакова получился казус. Он был уверен, что я не «воскресну», и уничтожил мой партбилет и учетную карточку. Как он заявил членам райкома при слушании моего дела об исключении меня из партии, моего исключения требовали аж три заведующих отделами ЦК: оборонного, административного и отдела пропаганды. Но когда я пришел за получением партбилета, мне выдали совершенно новенький партбилет, еще пахнущий типографской краской. В нем значилось, что я вступил в партию не в 1959 году, а в 1987. Возмутившись, я обратился в Московский горком партии. Год ждал ответа. Тогда я написал М.С. Горбачеву письмо, в котором открыто сказал, что с ним в партии я больше не хочу быть. Запаковал партбилет в конверт и отнес в приемную КГБ, надеясь, что так оно быстрее дойдет до адресата. Я окончательно понял, что я партии не нужен, но и она мне больше была не нужна. Как-то на душе стало легче. Это был 1988 год. А спустя три года я увидел, как побежали из партии члены Политбюро вместе со своим генсеком Горбачевым.

С началом перестройки началась очередная кампания по реабилитации так называемых «жертв сталинских репрессий». Предатели из Политбюро создали комиссию по реабилитации, которую сначала возглавил М.С. Соломенцев, а затем злейший враг советской власти А.Н. Яковлев. Комиссия стала пересматривать дела троцкистов, расстрелянных в 1937–1938 годах. На страницы партийных газет и журналов потоком хлынули статьи о Бухарине, Зиновьеве, Каменеве и других главарях партии, заливших Россию морем крови. Вспомнили и о Фанни Каплан, покушавшейся на Ленина, о расказачивании, раскулачивании, договоре Молотова — Риббентропа, о расстреле командующего Балтийским флотом А.М. Щастного и т. д. В новой интерпретации исторических фактов непременно утверждалось, что все натворили большевики. Но при этом умалчивалось, что новые демократы имеют прямое отношение к тем самым большевикам, которые расстреливали по указанию Свердлова — Каплан, по указанию Ленина и Троцкого — капитана Щастного и проводили массовые расстрелы ни в чем не повинных людей.

Новые демократы представлялись потомками белогвардейцев, якобы пострадавших от «красного террора». Поэтому пришлось более тщательно изучить историю большевизма, которая, как я понял, имеет четко выраженный национальный характер. Сначала к власти в России пришли еврейские националисты, назвавшие себя большевиками. Затем им на смену пришли русские коммунисты. Евреи-большевики (надо обязательно к слову «большевик» присоединять слово «еврей», ибо это было одно и то же) стали родоначальниками «красного террора» и организаторами гражданской войны. Русские коммунисты часть главарей еврейского большевизма расстреляли, а часть посадили в концлагеря, созданные Лениным, Троцким и Свердловым.

Разбираясь во всей этой истории, я написал две статьи. Одна называлась «Свердлов — организатор гражданской войны и массовых репрессий», другая — «Потрясение». Обе статьи были опубликованы в журнале «Молодая гвардия» в 1989 году и наделали много шума. Гласность — вещь хорошая, но она обернулась против тех, кто ее начал. Тогда же город Свердловск был переименован в Екатеринбург, а в Москве, в Свердловском райкоме партии прошло совместное заседание работников райкома и райисполкома с представителями института марксизма-ленинизама, института истории партии, горкома партии и другими лицами. Пригласили и меня. Мне тогда терять было нечего, я был уже беспартийным. Вела заседание секретарь Свердловского райкома партии Киселева. Про себя я отметил, что большинство присутствующих историков партии были евреями (Лев Разгон и др.). На заседание пригласили и дочь Свердлова от второго гражданского брака с К.Т. Новгородцевой.

После того, как все выступили, слово предоставили мне. Я не спорил и не опровергал то, что сказали предыдущие ораторы, я задавал вопросы и по лицам присутствующих видел, что они были не в состоянии на них ответить. Никто из них не мог ответить на простой вопрос, когда же Свердлов вступил в партию и какой номер членского билета у него был. В музее Ленина его партбилет все могли видеть, а в музее Свердлова его не было. Секретарь райкома Киселева попросила «историков» как следует подготовиться к следующему заседанию. Но оно так и не состоялось, дни советской власти были уже сочтены.

В статье «Потрясение», анализируя происходящие в стране события, я показал, что нас ожидает повторение 1917 года, что к власти снова придут троцкисты и возьмут реванш за поражение своих предшественников в 1937–1938 годах. Тогда, в конце 1989 года, как сейчас помню, мне позвонил мой старый приятель, известный московский журналист Лев Колодный. Он часто печатался в «Московской правде» и быстро отреагировал на эти две мои публикации, сказав в трубку: «Так ты, оказывается, антисемит!» Так я, с легкой руки Колодного, стал «антисемитом». Смешно было слышать из его уст это слово. Колодный, как никто другой, знал, как я впервые раскрыл для широкой общественности имя сподвижника С.П. Королева, секретного главного конструктора ракетных двигателей С.А. Косберга, как я добивался включения в Большую Советскую Энциклопедию имени А.А. Штернфельда и как мне потом пришлось пробивать о нем книгу в издательстве «Наука».

Колодный знал о моих дружеских отношениях с известным летчиком-испытателем М.Л. Галлаем, который пришел на суд защищать меня. Колодный, видимо, запамятовал, как еще в 1972 году я помогал ему с книгой «Земная трасса ракеты». Цензура ее не пропускала. На книге он сделал такую дарственную запись: «Герману Назарову, запустившему эту книжку — спасибо. Лев Колодный».

Я мог бы по памяти назвать и других евреев, с которыми мне пришлось иметь деловые, а нередко дружеские отношения. Это А.Я. Зильманович из Риги, которому я помог издать книгу о Ф.А. Цандере. Это Ф.Ю. Зигель, преподаватель МАИ, много писавший об НЛО. Это писатель М.С. Арлазоров — страстный пропагандист авиации и космонавтики. В соавторстве с моим хорошим другом Д.Ю. Гольдовским мы издали две брошюры в издательстве «Знание».

Сегодня, видя беснующихся на телевизионном экране демократов, я пришел к твердому убеждению, что все демократы — евреи, но не все евреи — демократы. И второй вывод, который я сделал, изучая историю партии — это то, что сионисты сначала скрывались под маской коммунистов, а сейчас скрываются под маской демократов.

Я взялся их разоблачать. Так появились статьи, рассказывающие об истинных мотивах расстрела маршала М.Н. Тухачевского как изменника Родины. В деле о расстреле капитана А.М. Цветного выяснилось, что он не был изменником, как записано в энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР». А был патриотом России, спасшим Балтийский флот, который Ленин и Троцкий собирались передать немцам. Новые демократы даже Ф. Каплан попытались причислить к жертвам «сталинщины» (это сделал Лев Колодный), а Б.Н. Ельцин поручил генеральной прокуратуре пересмотреть ее дело по вновь открывшимся обстоятельствам. Но тщательный анализ документов и публикаций того времени показал, что серия терактов, организованных евреями-большевиками, преследовала совершенно определенную цель — разжечь гражданскую войну в России.

В таком же ключе расследования, поиска архивных документов, сопоставления фактов были написаны и другие статьи. Развязывая узелки той или иной запутанной истории, я пришел к выводу, что вся история XX века, которую нам преподавали в школе, лживая. Бандитов и убийц превращали в героев, как, например, это сделали с Матюшенко и Вакуленчуком в известном фильме «Броненосец «Потемкин». Настоящих героев клеймили как изменников.

На протяжении десятков лет правду превращали в ложь. Но больше всего раскручивались события 1937–1938 годов. Истинные мотивы расстрела тогдашних руководителей партии тщательно скрывались, как скрывались и истинные цифры репрессий. А ведь многие из расстрелянных были действительно врагами народа. Статья 58 (об антисоветской деятельности), введенная евреями-большевиками, продолжала действовать. В отчаянной схватке столкнулись между собой еврейские и русские большевики. Власть с большим трудом переходила к русским. Евреи-большевики мирным путем власть не хотели отдавать. Троцкистами были не только евреи — сторонники Троцкого. Немало русских находилось на службе у троцкистов. Поэтому среди жертв невидимой новой гражданской войны были и русские.

История советского государства была тесно связана с историей партии. А история партии — с именами ее лидеров. На принижении роли Сталина (тогда это называлось разоблачением культа личности) и преувеличении роли Ленина — злейшего врага русского народа, строилась вся система разрушения государства. Мало кто знает, что именно Ленину принадлежит такое высказывание: «Лозунг наш — гражданская война. Мы не можем пока ее «сделать», но мы ее проповедуем и в этом направлении работаем» (ПСС, т. 49, с.24). Партия, вооруженная бездуховной марксистско-ленинской идеологией, стала могильщиком государства под названием СССР. Поэтому мне пришлось окунуться в изучение эпохи Сталина, который и мертвым не дает покоя демократам, и ответить на вопрос одной девятиклассницы из Якутии, помещенный в журнале «Огонек» № 13 за 1988 год, «почему Сталин стал таким».

Г. А. Назаров

Фельдман на броненосце «Потемкин»

Официальная версия

Мы все, конечно, знаем в общих чертах картину восстания на «Потемкине». Все было как в эйзенштейновском фильме, давно уже провозглашенном кинематографической классикой. Севастопольская матросская «централка» — ЦК социал-демократической организации Черноморского флота — будто бы готовила одновременное восстание на кораблях эскадры, назначенное на осень 1905 года. Но оно было сорвано преждевременным стихийным мятежом на «Потемкине», который в июне этого года находился вдали от эскадры у острова Тендра, где команда практиковалась в стрельбе. Толчком к выступлению послужила попытка командира корабля учинить расправу над матросами, отказавшимися есть протухшее мясо.

14 июня восставшие убили наиболее ненавистных офицеров и арестовали всех остальных. В этой быстротечной схватке был смертельно ранен матрос-большевик Г.Н. Вакуленчук. Восставшая команда избрала судовую комиссию во главе с матросом-вожаком А.Н. Матюшенко. К «Потемкину» присоединился сопровождавший его миноносец № 267.

Вечером 14 июня броненосец под красным флагом пришел в Одессу, где вспыхнула всеобщая стачка. Весть о его появлении вызвала ликование рабочих. Однако представителям одесских социал-демократических организаций (большевики, меньшевики, бундовцы) не удалось убедить команду «Потемкина» высадить десант, помочь рабочим вооружиться и действовать совместно. Не проявили необходимой решительности и одесские рабочие. 16 июня состоялись похороны Вакуленчука, превратившиеся в политическую демонстрацию. В тот же день «Потемкин» дал два артиллерийских выстрела по городу. К Одессе были стянуты дополнительные воинские части для подавления революционного движения.

Правительство приказало: заставить «Потемкин» сдаться или потопить его. Для этого два отряда кораблей Черноморского флота 17 июня соединились у Тендры и двинулись к Одессе. «Потемкин» вышел навстречу объединенной эскадре и, отвергнув предложение о сдаче, прошел сквозь строй кораблей. Матросы эскадры отказались стрелять по революционному кораблю, а броненосец «Георгий Победоносец» даже перешел на сторону «Потемкина». Эскадру поспешно увели в Севастополь, а революционные броненосцы направились в Одессу. ЦК РСДРП прилагал все усилия, чтобы поддержать восстание на «Потемкине». Но большевик М.И. Васильев-Южин, прибывший по поручению В.И. Ленина в Одессу для руководства восстанием, уже не застал там «Потемкина».

Вечером 18 июня броненосец в сопровождении миноносца № 267 ушел в румынский порт Констанца для пополнения запасов топлива и продовольствия. Здесь 20 июня судовая комиссия передала воззвания «Ко всему цивилизованному миру» и «Ко всем европейским державам», в которых заявила о решимости потемкинцев бороться против царизма. Румынские власти отказались отпустить кораблю необходимые припасы. 22 июня он прибыл в Феодосию, но и здесь ему не удалось получить уголь и продовольствие. 23 июня «Потемкин» вновь ушел в Констанцу, где 25 июня матросы сдали корабль румынским властям, которые вернули броненосец царскому правительству. Часть потемкинцев возвратилась в Россию в 1905 году; они были арестованы и осуждены. Оставшиеся в Румынии вернулись на родину после Февральской революции 1917 года.

Потемкинцы бесславно съезжают на румынский берег

В октябре 1905 года броненосец переименовали в «Св. Пантелеймона», но в апреле 1917 года корабль вновь стал называться «Потемкиным». В мае 1917 года его переименовали в третий раз — «Борец за свободу».

Ленин высоко оценил восстание на броненосце: «Потемкин» навсегда остался «непобежденной территорией революции…»

Такова официальная версия советских времен, имеющая, увы, мало общего с тем, что происходило на броненосце в действительности.

Как это было на самом деле

13 июня 1905 года эскадренный броненосец «Князь Потемкин Таврический» в сопровождении миноносца № 267 пришел из Севастополя в Тендру для проведения опытных стрельб в присутствии прибывшей из Петербурга комиссии. Корабль был недавно спущен на воду, и команда на нем была новая. Она состояла в основном из новобранцев и молодых матросов с других кораблей, не разбиравшихся в политике. Старослужащих, прослуживших на флоте более пяти лет, насчитывалось около ста человек.

В этот день ревизор мичман Макаров с баталером Геращенко, двумя артельщиками и двумя коками отправились на миноносце № 267 в Одессу для закупки провизии. Поскольку в Одессе в этот день уже началась забастовка, пришлось закупить 28 пудов мяса в частном магазине Коновалова. Мясо, хотя и не местного, а привозного убоя, было пригодно к употреблению. В ночь на 14 июня часть этого мяса пошла на дневную варку борща для команды, а остальное подвесили в мешках на спардеке.

14 июня незадолго до обеда вахтенному квартирмейстеру матросу Луцаеву кто-то из команды заметил, будто борщ сварен из плохого мяса. Луцаев доложил об этом на вахту, после чего висевшее на спардеке мясо было освидетельствовано в присутствии мичмана Макарова старшим судовым врачом Смирновым. Он нашел его достаточно свежим, нуждающимся лишь в промывке рассолом для удаления замеченных на нем местами личинок домашней мухи: в жаркое время они легко появляются на всяком мясе. Червей, как потом писали историки партии, на мясе обнаружено не было!

О результатах освидетельствования доложили старшему офицеру, и он распорядился дать команде обед. Но лишь только в камбузе началась раздача борща по бачкам, как туда вошел минный машинный квартирмейстер Афанасий Матюшенко с несколькими матросами и запретил команде разбирать борщ. Он-де сварен из червивого мяса! (Матюшенко действовал по переданной ему из комитета инструкции, в которой именно и упоминалось о червях в мясе.) Затем они вошли в батарейную палубу, запретили садящейся за обед команде опускать обеденные столы и стали выгонять матросов из батарейной палубы. Молодые матросы привыкли повиноваться матросам, прослужившим на флоте несколько лет. И когда Матюшенко со своими сообщниками стал открыто гнать всех из камбуза и батарейной палубы, часть команды (в основном новобранцы), разбирая один хлеб, потянулась на бак. Другие же пытались пообедать украдкой.

Матюшенко со своей братвой подошел к вахтенному Луцаеву и подтвердил: команда жалуется на недоброкачественность борща и есть его не хочет. Это заявление через старшего офицера капитана II ранга Гиляровского было немедленно доложено командиру броненосца капитану I ранга Голикову. Он вышел на шканцы, приказал играть сбор и вызвал судового врача Смирнова. Когда команда собралась, Голиков разъяснил необоснованность ее претензий и приказал тем, кто готов обедать, выйти из фронта. Практически вся команда вышла из фронта. Отказников оказалось, по воспоминаниям очевидцев, человек 30–40. Вызвав караул, Голиков приказал их арестовать и отправить на гауптвахту. Как только этот приказ прозвучал (потом историки партии навыдумывали, будто Голиков приказал их расстрелять), эти отказники бросились в батарейную палубу, стали ломать пирамиды, разбирать стоящие в них винтовки и требовать патронов. За ними в батарейную палубу устремилась часть команды из строя.

Только тогда Голиков приказал караулу зарядить ружья, а находящимся на шканцах офицерам пересчитать всю оставшуюся команду. В это время из батарейной палубы выбежал Матюшенко, крича: «Что вы, братцы, неужели в своих стрелять будете». Разбив о палубу винтовку и бросив ее в сторону командира, он, крикнув: «Смотри, Голиков, будешь завтра висеть на ноке», — снова скрылся в батарейную палубу. Голиков приказал старшему офицеру вместе с караулом спуститься за Матюшенко. В это время со спардека раздались ружейные выстрелы, сразившие лейтенанта Неупокоева и часового у кормового флага. Находившиеся на шканцах матросы в панике бросились к люку адмиральского помещения, куда спустился командир Голиков. Другие стали бросаться за борт, пытаясь вплавь добраться до стоявшего за кормой миноносца. По ним стали стрелять, убив лейтенанта Григорьева, прапорщика Ливенцова и нескольких матросов. Потом заговорщики обвинили в их гибели офицеров.

Капитан II ранга Гиляровский, спасаясь от пуль, с тремя оставшимися матросами караула попытался уйти под прикрытие башни. Но в это время из батарейной палубы выскочил матрос Вакуленчук с винтовкой в руках. Заметив целившегося в него Вакуленчука, Гиляровский выхватил из рук караульного винтовку и выстрелил в матроса. Раненый Вакуленчук отбежал к борту и, потеряв равновесие, упал в воду. Со спардека раздался новый залп, которым был убит Гиляровский.

Заговорщики, вооруженные винтовками, стали собираться на шканцах, ободряя команду и уговаривая ее продолжать бунт. Матюшенко и его подручные вывели командира броненосца на суд толпы. Голиков хотел что-то сказать, но Матюшенко, не дав ему говорить, крикнул: «Расступись!» — и выстрелил в него.

Тело командира выбросили за борт и на шканцы вызвали лейтенанта Тона. Матюшенко потребовал, чтобы он снял погоны. Тот ответил: «Дурак, не ты их мне надел, не тебе их с меня и снимать». Матюшенко ткнул Тона в погоны: «Напились крови, а вот и вам пришел конец». С этими словами он отступил на несколько шагов и выстрелил в лейтенанта. Упав навзничь, Тон пытался достать револьвер, но стоявшие рядом бунтовщики сделали по нему еще несколько выстрелов. Добив лейтенанта ружейным прикладом, Матюшенко выбросил тело за борт. После этого начался грабеж офицерских кают и расхищение вещей убитых матросов. Из кают-компании бунтовщики вывели мичмана Бахтина, избили его и в бессознательном состоянии кинули в лазарет. Судового священника Пармена один из бунтовщиков ударил прикладом по лицу. Раненный в живот врач Смирнов добрался до своей каюты и лег на койку. Фельдшер Бринк пытался оказать ему помощь, но его выгнали. Матюшенко спросил Смирнова: «Ну что, мясо-то хорошее было? Вот мы тебя на котлеты изрубим». Затем бунтовщики вынесли Смирнова на верхнюю палубу и с криком: «Раз, два, три» — выбросили еще живого за борт. Остальные офицеры и кондукторы были связаны и отведены в кают-компанию.

После этого бунтовщики назначили прапорщика Алексеева командиром броненосца, кондуктора Мурзака — старшим офицером, кондуктора Шопоренко — артиллерийским офицером, квартирмейстеров Волгина и Коровенского — вахтенными начальниками.

Все, происшедшее на «Потемкине», заметил вахтенный стоявшего у «Потемкина» за кормой миноносца. Он немедленно доложил командиру Клодту, что на броненосце происходит бунт. Выйдя наверх и убедившись в правильности доклада, лейтенант Клодт решил сняться с якоря и уйти от броненосца. Но выбрать якорь не удалось: по миноносцу стали стрелять с броненосца из винтовок, а потом из 47—75-мм орудии. Лейтенант Клодт, не желая подвергать миноносец обстрелу, отправился на броненосец. Здесь он увидел новоиспеченного командира Алексеева и толпу матросов, которые предложили ему исполнять обязанности старшего офицера. Клодт решительно отказался. Тогда с него сорвали погоны и связали. В версии советских историков эти события были представлены по-иному: якобы команда миноносца примкнула к бунтовщикам. На самом деле миноносец был попросту захвачен и действовал под прицелом направленных на него орудий броненосца.

Отобедав борщом из того же самого якобы червивого мяса и отмыв палубу от крови, главари бунта решили идти в Одессу для пополнения запасов угля и провизии. На этом переходе мятежники выбрали из своей среды комиссию, которая должна была управлять всеми судовыми делами и распоряжаться судовой кассой, в которой оказалось 21 391 р. 50 1/2 копейки казенных денег и 683 р. 87 коп., принадлежавших Харкевичу, прикомандированному к броненосцу на время артиллерийских испытаний.

Вечером 14 июня броненосец в сопровождении миноносца пришел в Одессу и стал на внешнем рейде. На другой день в 6 часов утра вооруженная команда свезла на берег труп Вакуленчука. Он лежал на Новом молу с запиской на груди. «Г.г. одесситы, перед вами лежит труп зверски убитого старшим офицером броненосца «Князь Потемкин-Таврический» матроса Вакуленчука, за то, что он осмелился заявить, что борщ никуда не годится. Товарищи, осеним себя крестным знамением и постоим за себя. Смерть угнетателям, смерть вампирам, да здравствует свобода… Команда броненосца «Князь Потемкин-Таврический».

Попытки властей вступить в переговоры с бунтовщиками ничего не дали.

Около 10 часов утра миноносец, сопровождаемый паровым катером с вооруженными матросами, захватил у набережной Новой гавани груженный углем купеческий пароход «Эмеранс», с которого на броненосец было перегружено 15 тысяч пудов угля. В этот же день с утра на броненосец повалила публика: его буквально осаждали лодки, на которых преобладали лица в студенческой форме. Посетители произносили противоправительственные речи, стараясь еще больше разжечь мятежное настроение команды. В числе посторонних штатских лиц поднялись на борт члены социал-демократической партии Бунда: Абрам Березовский под кличкой «Кирилл», Константин Фельдман, назвавшийся студентом «Ивановым», и Плесков, представившийся «Афанасием». Переодевшись в матросскую форму, они остались на броненосце. «Афанасий» вскоре сошел на берег и на броненосец не вернулся.

Около 6 часов вечера на рейд из Николаева пришло судно «Веха». Став на якорь, командир «Вехи» полковник корпуса флотских штурманов Эйхеп, ничего не подозревая, направился на броненосец с рапортом. Едва он поднялся на палубу «Потемкина», как был окружен вооруженными бунтовщиками, которые отняли у него саблю, сорвали погоны, связали и отвели в адмиральское помещение. Затем на броненосец доставили всех офицеров «Вехи» и судовую кассу — 1400 руб. казенных денег. Главари хотели учинить расправу над офицерами, но большинство команды этому воспротивилось. Около 9 часов вечера того же 15 июня офицеры «Вехи» съехали на частных лодках на берег, а утром 16 июня были освобождены и офицеры «Потемкина». Бунтовщики не отпустили лишь офицеров, нужных для управления кораблем: прапорщика Алексеева, поручика Коваленко, подпоручика Калюжного и лекаря Головенко. В это же время освободили и кондукторов, которым под страхом смерти запретили вмешиваться в дела комиссии. На «Веху» с «Потемкина» перевезли двенадцать больных и раненых матросов.

16 июня во время похорон Вакуленчука улицы, ведущие к порту, были заняты войсками. Участвовавшие в похоронах двадцать потемкинцев были задержаны и арестованы.

Фельдман при помощи Матюшенко собрал команду и объявил: на берегу восстание против правительства; армия готова к нему присоединиться и ожидает только сигнала с «Потемкина». Таким сигналом должна стать бомбардировка Одессы из всех орудий броненосца. То же самое говорили и «Кирилл» с Матюшенко. Они уговорили команду, которая решила обстрелять дом командующего войсками и городской театр, где, по утверждению «Кирилла», заседали городские власти. Снявшись с якоря и отойдя на некоторое расстояние, броненосец открыл огонь, сделав три холостых и два боевых выстрела, один из них — разрывным снарядом. После этого броненосец стал на якорь на прежнем месте.

17 июня в 12 часов дня к Одессе подошла эскадра под командованием вице-адмирала Кригера в составе 5 броненосцев и 6 миноносцев. «Потемкин» снялся с якоря и в полной боевой готовности пошел навстречу эскадре. Не исполняя сигналов адмирала и продолжая идти полным ходом, «Потемкин» прорезал строй эскадры. При расхождении потемкинцы кричали «ура». В ответ раздались приветственные крики с броненосца «Георгий Победоносец». Повернув на 16 румбов, эскадра пошла за «Потемкиным», который, заметив этот маневр, повернул обратно и, снова пройдя строй эскадры, пошел к Одессе. В это время на «Георгии Победоносце» тоже вспыхнул мятеж; команда, завладев кораблем, вывела его из строя эскадры.

После ухода эскадры к «Георгию Победоносцу» подошел миноносец № 267, с которого на палубу броненосца поднялись вооруженные матросы и с ними «Кирилл» Березовский, Фельдман и Матюшенко. В своих речах они убеждали команду «Георгия Победоносца» присоединиться к «Потемкину» и арестовать всех офицеров. Но большая часть команды «Георгия Победоносца» отказалась перейти на сторону бунтовщиков. Броненосец снялся с якоря и двинулся в море для следования в Севастополь. На мачте «Потемкина» взвился сигнал: «Буду стрелять». «Георгий Победоносец» повернул обратно и, пройдя мимо «Потемкина», полным ходом пошел на Одессу. Пленница «Потемкина», «Веха», воспользовавшись темнотой, ускользнула в Очаков, а оттуда в Николаев.

19 июня в 5 часов пополудни «Потемкин» и миноносец № 267 прибыли в румынский порт Констанцу. Здесь главари бунта попытались захватить транспорт «Псезуапе», склоняя его команду к мятежу. Командир транспорта капитан II ранга Банов, узнав об этом, приказал развести пары и ночью ввел транспорт в гавань. За ним устремился было миноносец № 267, но его остановили выстрелом с румынского крейсера «Елизавета».

Утром 20 июня Фельдман послал во все иностранные консульства заявление: «Ко всем европейским державам. Команда эскадренного броненосца «Князь Потемкин-Таврический» начала решительную борьбу против русского самодержавия. Оповещая о том все европейские правительства, мы считаем своим долгом заявить, что мы гарантируем полную неприкосновенность всем иностранным судам, плавающим по Черному морю, и всем иностранным портам, здесь находящимся». В час дня «Потемкин» с миноносцем на буксире снялся с якоря и ушел в море.

22 июня в 7 часов утра корабли подошли к Феодосии и стали на якорь. От городского головы и гласного Думы, прибывших на броненосец, бунтовщики потребовали немедленно доставить продовольствие, воду и уголь. Обещав доставить провизию, представители города съехали на берег. В 4 часа дня катер с броненосца в сопровождении миноносца прибуксировал нагруженное продовольствием судно «Запорожец» к борту «Потемкина».

В 23 часа городской голова Феодосии снова получил от бунтовщиков требование: доставить на броненосец уголь под угрозой артиллерийской бомбардировки города. Голова доложил об этом министру внутренних дел и, оповестив горожан об опасности, рекомендовал всем покинуть город. 23 июня в 8 часов утра в порт пришел катер с броненосца. Представитель бунтовщиков объявил: если уголь не будет отпущен добром, то команда возьмет его силой. Городской голова не ответил. Тогда была сделана попытка захватить две стоявшие у набережной баржи с углем. На них с катера высадились несколько матросов, которые стали выбирать якоря. В это время к берегу подошла рота солдат, открывшая ружейный огонь по катеру и миноносцу. После первого залпа несколько человек с катера упали в воду, а перешедшие на баржи налетчики попрятались в трюмы. После второго залпа к баржам подошел катер с солдатами, которые арестовали укрывшихся на них матросов. Фельдман и матрос Кошуба спрыгнули во время обстрела катера в воду и были схвачены на берегу. Тем временем на «Потемкине» среди мятежников началась паника. Оставшийся на броненосце «Кирилл» Березовский подстрекал команду бомбардировать город и захватить его, но большинство потребовало идти в Румынию.

24 июня «Потемкин» и миноносец № 267 прибыли в Констанцу. На следующий день броненосец ввели в гавань, команду свезли на берег, и на борт «Потемкина» поднялись румынские солдаты. Миноносец № 267 не пожелал сдаться румынам, снялся с якоря и ушел в Севастополь. Бунтовщиков румынские власти разделили на партии и отправили из Констанцы в другие места для жительства. 48 потемкинцев решили вернуться в Россию, позднее к ним присоединились еще 62 человека. Таким образом, из общего числа 763 человек в Россию возвратилось 110 человек. Оставшаяся часть команды, боясь наказания, разделилась на две большие группы. Одна возвратилась в Россию в 1917 году, после Февральской революции. Другая навсегда осталась за границей, скитаясь по разным странам в поисках убежища. Известно, что часть из них осела в Южной Америке и Канаде, другие отправились искать счастья в Австралии.

26 июня на рейд Констанцы пришел отряд военных кораблей под командованием контр-адмирала Писаревского, который отвел «Потемкина» в Севастополь…

Да тот же Фельдман с «Потемкина»

С 25 января по 4 февраля 1906 года в Севастополе состоялся военно-морской суд. По делу о мятеже были привлечены 68 потемкинцев. Это были те матросы, которые участвовали в захвате барж с углем, и те, которые вернулись в Россию.

Царский суд понимал, что главные зачинщики и руководители мятежа сбежали за границу. «В рассматриваемом случае, когда важнейшие преступники были увлечены примером других, а все остальные действовали под угрозой лишения жизни, зачинщиков и главных виновников нет. Поэтому все наказания назначаются по усмотрению суда, в зависимости от вины и степени участия каждого».

На основании манифеста от 21 октября 1905 года смертная казнь трем матросам была заменена каторгой на 15 лет, 16 человек были осуждены к различным срокам каторжных работ, остальные отделались посылкой в исправительно-арестантские роты.

Руководители мятежа Матюшенко и Вакуленчук вошли в историю как герои. В Большой Советской Энциклопедии они названы «организаторами революционного движения на Черноморском флоте». Но по всем законам — божеским и человеческим — это были не герои, а бандиты, взявшие в заложники своих собственных товарищей. Они даже стреляли в них, не в буржуев, а в простых крестьянских парней. Матюшенко хвастался прибывшему на броненосец Фельдману, что из семерых офицеров он собственноручно убил пятерых. А сколько он наубивал бы, доживи до 1917 года! Но, к счастью, этого не произошло.

Этих убили до Октября:

матросы с «Потемкина» Афанасий Матюшенко и Григорий Вакуленчук.

А этих расстреляли в 1938-м:

революционеры из Одессы Константин Фельдман и Анатолий Березовский

Сбежав после восстания за границу, Матюшенко мечется из страны в страну. Из Румынии отправляется в Швейцарию, где, по воспоминаниям Н.К. Крупской, будто бы встречался с Лениным (непонятно, зачем они были нужны друг другу?). Из Швейцарии едет в Америку, оттуда во Францию, переходит из партии в партию — от социал-демократов к социал-революционерам, от социал-революционеров к анархистам, от анархистов к максималистам. Во всех странах Матюшенко живет на широкую ногу (видно, кто-то хорошо оплачивал его бандитизм). В июне 1907 года он возвратился в Россию под чужой фамилией, но был опознан, судим и 20 октября 1907 года по приговору военно-морского суда повешен.

А вот Фельдману удалось бежать. Через несколько дней после поимки, еще в Феодосии, к двери камеры, где он сидел, подошел какой-то солдатик-еврей. Назвался Мочедлобером и предложил свою помощь для побега. Но не сдержался: прежде, чем помог Фельдману, попытался убить начальника гарнизона Герцыка. Попытка не удалась — пуля сразила стоявшего рядом с Герцыком солдата, за что Мочедлобер и был повешен. Тем временем офицер Померанцев, допрашивавший Фельдмана, установил, кто такой на самом деле Матвей Иванов (так Фельдман называл себя, когда проник на броненосец).

Раскрыв псевдоним, Фельдмана перевели в Севастополь, где начальником военной гауптвахты был ефрейтор Бурцев. Бурцеву нужны были деньги, и он, узнав, какая «птица сидит в его клетке», решил разбогатеть, организовав Фельдману побег. Сначала хотели усыпить часового папиросами. Но потом возник другой вариант — найти среди солдат-охранников еврея. Как вспоминал Фельдман:

«Бурцев верил, что каждый еврей сочувствует революции и стоит ему сказать одно слово, чтобы заставить его действовать с ним.

— Уж ты, Костинька, подожди, — часто говорил он мне, — только придет на этот пост часовой-еврей! Как придет, так сейчас и уйдешь, — в этом не сомневайся! Эх, евреи — золотой народ! — заключал он, захлебываясь от восторга.

Сомневаюсь, прав ли он был вообще в своей вере в «еврейскую революционность», но на этот раз «еврейство» не обмануло его… Как-то утром Бурцев подошел к моей камере и сказал: «Сегодня в третьей смене часовой-еврей, действуй!»

И таким солдатом-евреем оказался Штрык. Он согласился помочь бежать Фельдману, но за деньги, сославшись на извечное, что он бедный еврей. Фельдман передал на волю записку: на организацию побега нужна тысяча рублей. К побегу были подключены: от Одесской организации Бунда брат Фельдмана, Самуил, по кличке «Евгений», от Киевской организации — Коган («Андрей») и Зборовский («Федор»), от Крымской организации — Канторович и известный впоследствии большевик Адольф Абрамович Иоффе, который и вывез Фельдмана за границу.

Деньги на побег выделила берлинская группа Бунда, которая оказывала материальную помощь «российской революционной эмиграции», и немецкий фабрикант Юлиус Герсон. На деньги германских социал-демократов был подготовлен контрабандный переход русско-германской границы, и через несколько дней на квартире Карла Либкнехта (Гарнштейна) Костя Фельдман подробно рассказал о своих приключениях…

Кому служили обманутые потемкинцы

События, происшедшие на броненосце «Потемкин», приоткрывают одну историческую тайну, о которой поведал троцкист X.Г. Раковский, проходивший в 1938 году по делу «Право-троцкистского антисоветского блока»: «Бунт на «Князе Потемкине» — это частичный, преждевременный взрыв обширного, смело задуманного плана всеобщего восстания, которое должно было охватить огненным кольцом весь русский Черноморский флот. Это восстание должно было вспыхнуть в июле, во время больших морских маневров. По условному сигналу — две ракеты, выпущенные с палубы броненосца «Екатерина II», — участвовавшие в заговоре матросы должны были убить своих офицеров и от «имени народа» (так у Раковского и записано с кавычками. — Авт.) овладеть всеми судами. Как известно, несчастный инцидент с тухлым мясом преждевременно вызвал бунт на «Князе Потемкине» и разрушил весь наш план».

Еще более конкретно об этом плане писал Фельдман: «Восстание должно было вспыхнуть на Тендре, пустынном острове, куда ежегодно выезжает на маневры эскадра. Ночью, в заранее условленный час, на всех кораблях участники заговора бросятся на спящих офицеров, свяжут их и объявят республику». Но, думается, мало кто из участников намечавшихся событий догадывался, что речь идет не об установлении республиканского строя во всей России, а о создании иудейской республики, отделенной от России. Похоже, об этом не знал даже Матюшенко, который за несколько дней до выхода к Тендре на стрельбы запрашивал Севастопольский комитет Бунда, не нанесет ли «Потемкин» вреда революции, если поднимет мятеж. Этот запрос вызвал переполох среди еврейских сепаратистов. «Состав команды «Потемкина», — писал Фельдман, — не особенно благоприятствовал восстанию». На броненосце почти не велась агитация, матросы считались самыми отсталыми, им больше импонировал бунт, чем организованное восстание. Поэтому Севастопольский комитет, не желая разъединять действия матросов-заговорщиков, просил Матюшенко не предпринимать никаких действий до начала восстания на других кораблях.

Но, видимо, хорошо зная характер потемкинских главарей, комитет понял, что удержать их от бунта не удастся. И чтобы не сорвать план всеобщего выступления флота и направить взбунтовавшуюся массу «Потемкина» в нужное русло, на броненосец и был срочно командирован Фельдман. «Надо немедленно заставить матросов высадить десант, вместе с рабочими взять город и основать республику в Одессе, — писал он. — Нужно было спешить к броненосцу. Не было времени сноситься с организациями, и я решил действовать за своей личной ответственностью». Прибыв на броненосец, Фельдман увидел следующую картину: «Из первых же разговоров на корабле стало ясно, что положение тут не такое простое, каким оно казалось со стороны. Вместо ожидаемого энтузиазма мы встретили здесь серый прием и неопределенное настроение. Матросы как будто сами были удивлены своим делом, не свыклись еще с новизной положения, не зная еще, что делать, куда и с кем идти». А далее Фельдман с горечью отмечал: «Мы убеждали матросов сойти на берег и примкнуть к восставшему народу, но матросы отказывались покинуть корабль и сойти на берег, чтобы вместе с рабочими захватить город, повелеваясь своему сознанию». Матросы не поддались уговорам Фельдмана стрелять по городу и воспротивились поднятию красного флага на «Потемкине».

Бунт на «Потемкине» никто из эскадры не поддержал. «Потемкин» сдался румынам после 11 дней скитания по Черному морю. «Георгий Победоносец» был в состоянии бунта одни сутки. «С того момента, как «Потемкин» превратился в корабль-скиталец (так поэтически окрестил его Боровский на страницах бундовской газеты «Пролетарий» № 10 за 1905 год), он потерял ценность и значение для революции…»

Судьба жестоко покарала тех, кто прямо или косвенно участвовал в событиях на «Потемкине». А.А. Иоффе покончил жизнь самоубийством в 1927 году. Карл Либкнехт расстрелян в 1919 году за попытку взять власть в Германии. В 1905 году в Констанце потемкинцев встречал X.Г. Раковский, чтобы «передать привет от европейского пролетариата и вдохнуть в их усталые души энергию к новой борьбе». За попытку государственного переворота в СССР он был расстрелян в ходе сталинских репрессий в 1941 году. Фельдман и два его брата за попытку создания на юге России «еврейской республики» были расстреляны чуть раньше — в 1937 году. Судьба Бурцева и Штрыка, бежавших вместе с Фельдманом за границу, неизвестна. М.И. Васильева-Южина, с запозданием прибывшего в Одессу по поручению Ленина для руководства восстанием, расстреляли в 1937 году, а «Кирилла» Березовского — в 1938 году…

Такой в картотеке не значится!

Семьдесят лет считался изменником родины капитан I ранга Алексей Щастный. Он был расстрелян за то, что не отдал немцам Балтийский флот. Имя отважного моряка открывает мартиролог жертв красного террора…

О чем должна была напомнить Павлу Дыбенко картина, подаренная моряками-балтийцами

В 1936 году командарм II ранга РККА Павел Дыбенко, знаменитый революционный матрос, председатель Центробалта в 1917 году, в день 47-летия получил от соратников знаменательный подарок: они привезли ему на квартиру огромное полотно «Ледовый поход 1918 года». Вручал картину юбиляру другой революционный матрос, бывший комендант Кремля Павел Мальков. Он при этом, по свидетельству дыбенковского биографа Ивана Жигалова, сказал небольшую речь:

— Пусть этот скромный подарок всегда напоминает тебе о наших незабываемых днях…

Увы, Мальков не мог выбрать более неудачного подарка, ибо всякое упоминание о Ледовом походе должно было напоминать юбиляру о том, что он был соучастником величайшего в истории предательства, о котором писал в своей книге «История большевизма в России» (Париж, 1922) известный жандармский генерал А.И. Спиридович. По его словам, русская контрразведка установила, что в начале июля 1917 года представитель германского генерального штаба тайно встречался в Кронштадте с еще не пришедшими к власти большевиками — Лениным, Троцким, Дыбенко и Раскольниковым — и вел с ними переговоры об организации немецкого разведочного отделения при будущем советском правительстве после захвата власти в стране большевиками.

Комментируя этот факт, Спиридович отмечал, что кронштадтский сговор «недостаточно освещен», то есть детали его остались неизвестными, но можно предполагать, что в обмен на германскую поддержку заговорщики обещали продать или передать немцам корабли Балтийского флота, необходимые немцам для грядущих операций против морских сил Антанты. «Не в этом ли совещании, — вопрошал Спиридович, — разгадка расстрела большевиками в 1918 году адмирала Щастного, который спас русский флот, не сдав его немцам, а приведя в Кронштадт?»

Сведения, добытые русскими контрразведчиками, вызвали в Петрограде грандиозный скандал: в то время как на фронте русские войска терпели от немцев страшные поражения, в самой столице претендует на власть политическая партия, вожди которой ведут тайные переговоры с представителями вражеского генерального штаба, а вражеский Имперский банк открывает счета «г.г. Ленину, Суменсону, Козловскому, Троцкому и другим деятелям на пропаганду мира». И вот в это время, как писал небезызвестный биограф Ленина Емельян Ярославский-Губельман, Временное правительство «решилось на самый гнусный шаг: обвинить Ленина в том, что он — германский шпион, агент германского правительства, что он получил будто бы деньги от германского правительства и на эти деньги работает для того, чтобы погубить русскую армию». Начались аресты, в ходе которых трое из кронштадтских заговорщиков — Троцкий, Дыбенко и Раскольников — оказались в Крестах, четвертый — Ленин — бежал из Петрограда и скрылся в Разливе, а министр юстиции Переверзев открыл уголовное дело…

Сообщение германской разведки Председателю Совета Народных Комиссаров (Ленину), подтверждающее факт выплаты денежных средств Ленину, Троцкому и другим большевикам для пропаганды поражения России в Первой мировой войне

Арестованных заговорщиков спас от суда генерал Корнилов: 8 сентября 1917 года он двинул войска на Петроград, чтобы свергнуть Временное правительство, которое, как он считал, «под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба». Общая угроза объединила прежних противников, большевики поддержали Керенского с условием освобождения сидящих в Крестах заговорщиков. Все они были выпущены под залог на протяжении сентября 1917 года.

Как пишет историк И. Бунич в книге «Золото партии», германский генеральный штаб пунктуально выполнил обязательства, принятые им на себя еще в марте 1917 года, когда в Берлине решался вопрос о пропуске Ленина и его соратников через Германию в Россию. Немцы тогда не только выделили значительные денежные средства на ведение подрывных действий, но и загодя приняли меры для оказания большевикам вооруженной помощи, если они захватят власть. Одновременно с Лениным в апреле 1917 года в Петроград с фальшивым шведским паспортом прибыл полковник генерального штаба фон Рупперт, который доставил секретный приказ немецким и австрийским военнопленным оказать вооруженную поддержку большевикам. Этот приказ, подписанный начальниками генеральных штабов Германии и Австрии, после второй мировой войны был обнаружен в немецких архивах.

В условиях развала и разложения, вызванного «демократическими реформами» Временного правительства, эти приказы были распространены в лагерях для военнопленных, расположенных в окрестностях Петрограда. Операция готовилась очень тщательно: революционные матросы Балтики на сторожевом корабле «Ястреб» тайно доставили из Фридрихсхафена в Петроград 12 тысяч немецких винтовок и даже прибуксировали пароход с немецкими полевыми орудиями. И когда грянул Октябрьский переворот, в распоряжении Смольного уже была хорошо подготовленная вооруженная сила — так называемые воины-интернационалисты…

Первая неделя, последовавшая за 7 ноября 1917 года, оказалась для большевиков критической. Юнкерские училища не подчинились новоявленной власти и захватили Инженерное училище и телефонную станцию, отключив от города Смольный и Петропавловскую крепость. Бежавший из столицы на фронт Керенский собрал боеспособные части казаков под командованием генерала Краснова и двинул их на город. Выставленные против них вооруженные рабочие и анархиствующие матросы никакого серьезного сопротивления этим испытанным в боях частям оказать, конечно, не могли.

«Рассеяв двумя неприцельными шрапнельными залпами «красногвардейцев», — пишет Бунич, — казаки Краснова начали продвигаться к столице со стороны Пулковских высот. Выдвинутая вперед сотня уральских казаков пыталась с ходу овладеть высотами, но вынуждена была отступить под великолепно координируемым и управляемым огнем. Казачьи офицеры, прошедшие через годы войны, быстро поняли по «почерку», кто занял оборону на высотах. Немцы! Не поверивший им генерал Краснов сам выехал в сторожевое охранение. Сомнений не было. Немецкая пехота и артиллерия преградили путь к «революционному» Петрограду. Немецкие и австрийские солдаты с большим удовольствием и без особого труда подавили восстание военных училищ в Петрограде, истерзав картечью и переколов штыками несчастных русских мальчишек»…

Характерно, что на те участки фронта, где действовали «интернационалисты», были направлены посвященные в их тайну кронштадтские заговорщики Троцкий и Дыбенко. Последний впоследствии стяжал славу главного спасителя Петрограда и пленителя генерала Краснова…

После того как опасность для советской власти миновала, Ленин решил провести смотр немецким батальонам, которые, по его замыслу, должны были пройти парадным маршем мимо стоявшего на ступеньках Смольного «рабоче-крестьянского» правительства и прокричать по-немецки: «Да здравствует мировая революция!» Но получилась накладка. Блеснув выправкой и печатая шаг, «интернационалисты» проорали: «Да здравствует кайзер Вильгельм!»

Платить за вооруженную поддержку, оказанную немцами в ноябре 1917 года, Ленину пришлось через три месяца, соглашаясь на унизительнейшие условия Брестского мира, одним из тайных требований которого была, похоже, сдача Балтийского флота немцам…

Правда и ложь о Ледовом походе

Мирные переговоры в Бресте начались 22 декабря 1917 года, 10 февраля 1918-го, после знаменитого заявления Троцкого «ни мира, ни войны», немцы прервали переговоры и 18 февраля начали наступление по всему фронту. 23 февраля советское правительство приняло германский ультиматум, и 3 марта советская делегация подписала Брестский договор. По его 5-й статье России предписывалось демобилизовать армию и флот, хотя ничего не говорилось о судьбе русских кораблей. О них, видно, существовали другие, тайные договоренности. Так, 24 февраля в разгар неприязненных отношений между Германией и Россией начальник Русского отдела германского генерального штаба О. Рауш доверительно писал Троцкому: «В Балтийском флоте матросы распродают с военных кораблей катера, мелкие механизмы, медные и бронзовые части машин и проч. Не было ли по сему своевременным поднять вопрос о продаже Германии этих расхищаемых и разоряемых военных кораблей? Решение Вашего правительства благоволите мне сообщить».

Но советскому правительству принять желательное для немцев решение было не так-то просто. В главной базе Балтийского флота в Гельсингфорсе (Хельсинки) сосредоточилось в то время несколько десятков тысяч моряков и более двухсот кораблей — дредноутов, крейсеров, эсминцев, подводных лодок, минных заградителей и пр. Чтобы сдать корабли немцам, нужно было каким-то образом обмануть эту многотысячную массу, а сделать это было нелегко: за год, прошедший после начала февральской революции 1917 года, балтийские моряки многое поняли и во многом разобрались…

Ожидания заезжих революционеров, считавших, что февральский переворот 1917 года автоматически вызовет на флоте резню офицеров, не оправдались. «Прошло два, три дня с начала переворота, — вспоминал большевик Шпицберг, — а Балтийский флот, умно руководимый своим командующим адмиралом Непениным, продолжал быть спокойным. Тогда пришлось для углубления революции, пока не поздно, отделить матросов от офицеров и вырыть между ними непроходимую пропасть ненависти и недоверия».

Как это было сделано? В Гельсингфорс были направлены группы переодетых в матросскую форму агитаторов и убийц, распространивших в городе список офицеров, намеченных к убийству. В него были включены командиры кораблей, старшие офицеры и старшие специалисты, без которых флот обрекался на полную неспособность к передвижению и боевым действиям. 3 марта 1917 года такие группы проникли на линкоры 2-й бригады и, застрелив адмирала Небольсина и восьмерых офицеров, взбунтовали команды. Все остальные офицеры были посажены под арест. В тот же день взбунтовались гарнизон крепости Свеаборг и минная дивизия, где жертв среди офицеров было гораздо больше. На следующий день вооруженная группа матросов арестовала адмирала Непенина и его штаб и повела их пешком в арестный дом. При выходе из порта один из конвоиров неожиданно выстрелил в Непенина и убил его наповал. 5 марта такая же бродячая группа «матросов» убила командира Свеаборгского порта генерала Протопопова. В целом за время мартовских событий в Гельсингфорсе было убито около пятидесяти офицеров, преимущественно старших. «Непроходимая пропасть между матросами и офицерами», о необходимости которой говорил большевик Шпицберг, была вырыта.

С этого момента Балтийский флот стал ареной скрытой борьбы между Временным правительством и рвущимися к власти большевиками. Если первое, выполняя союзнические обязательства перед Англией и Францией, ориентировало моряков на «войну до победного конца», то вторые, за обещанную немцами поддержку Ленина, стремились свести боеспособность флота к нулю, а если удастся, то и передать им лучшие корабли. Политику Временного правительства проводил адмирал Развозов, назначенный командующим в июле 1917 года. Политику большевиков проводил уже известный нам Дыбенко, в мае 1917 года возглавивший Центробалт — «высший выборный революционно-демократический орган матросских масс». В то время как Развозов готовил Балтийский флот к его последнему героическому бою с немцами в Моонзундском проливе, Дыбенко не уставал снабжать Петроград вооруженными матросами для свержения Временного правительства.

Октябрьский переворот положил конец этому противостоянию: 4 декабря 1917 года Центробалт упразднил пост командующего Балтийским флотом и его штаба и возложил его обязанности на так называемый Военный отдел Центробалта во главе с начальником минной дивизии Ружеком, произведенным в адмиралы. Брестский мир открыл новую страницу в истории Балтийского флота. России предписывалось вывести корабли из финляндских портов, но, поскольку ледовая обстановка в Финском заливе препятствовала этой операции, немцы предлагали до весны разоружить корабли, оставив на них небольшую охрану. Смысл этого требования не оставлял у моряков сомнения в том, что советское правительство готовит сдачу флота немцам. Не для этого ли Дыбенко на следующий же день после подписания Брестского договора ликвидировал своевольный выборный Центробалт и заменил его новым назначаемым коллегиальным органом — Советом комиссаров флота.

Капитан I ранга Алексей Щастный

Положение, в котором оказался Совет, было не из завидных: с моря с минуты на минуту ожидалась германская эскадра с десантным корпусом, с суши подходили части белофиннов, что делало невозможным уход по берегу. Команды кораблей поняли, что новоиспеченный Совет комиссаров им не поможет и что только объединение вокруг своего командования сможет спасти и флот, и экипажи. Власть, которую не смогли удержать комиссары флота, естественным порядком стала переходить в руки капитана I ранга Алексея Михайловича Щастного — начальника оперативной части штаба флота.

Письмо германского Генерального штаба Народному Комиссару по иностранным делам о состоянии Балтфлота (Троцкому)

Со свойственным ему умением быстро оценивать обстановку, Щастный понял, что команды решительно настроены на уход флота из Гельсингфорса. И он решил воспользоваться этим настроением.

Случай предоставил в распоряжение капитана I ранга документ чрезвычайной государственной важности — перехваченное русской контрразведкой письмо начальника секретной службы германского генерального штаба, адресованное Троцкому. Из письма было видно, что оно не первое, так как в нем обсуждались детали некой ранее разработанной операции, основанной на каком-то секретном пункте Брестского договора. По этим деталям можно было понять, что речь идет о передаче немцам лучших русских кораблей — дредноутов, эсминцев, подводных лодок, — но передача эта должна была быть произведена так, чтобы не создать Совнаркому осложнений с Англией, которая требовала уничтожить флот, если уж нельзя увести его из Гельсингфорса.

Из документа было видно, что Троцкий предложил немцам хитроумный план: взорвать часть кораблей по немецкому, а часть — по английскому способу. Для реализации плана он собирался сменить главного комиссара флота Блохина, назначить на его место своего ставленника Флеровского и посадить на все корабли своих агентов для наблюдения за тем, чтобы взрывы кораблей, предназначенных к сдаче, были произведены в последнюю минуту как бы в состоянии паники, неумелой рукой, так, чтобы к моменту подхода германской эскадры эти корабли не имели бы хода, но в то же время могли быть сравнительно быстро исправлены и введены в строй немецкого флота. Все же остальные корабли должны были быть взорваны так, как требовали англичане, то есть по-настоящему.

Подпись: Главный погубитель капитана Щастного, нарком иностранных дел и нарком по военным и морским делам, участник тайных переговоров с немцами Л. Троцкий (1879–1940)

Что же достигалось этим? Во-первых, исчезала необходимость содержать дорогостоящий и совершенно ненужный, как считали тогда большевики, флот, это постоянное гнездо анархии и контрреволюции. Во-вторых, сохранялось бы лицо в отношениях с Англией: мол, сами видите — все сделали, чтобы уничтожить корабли, попавшие к немцам, по-настоящему, да не удалось. Виновные понесут наказание. И в-третьих, можно было на законных основаниях расстрелять этих самых виновных во главе со Щастным.

Получив в руки столь важный обличительный документ, Щастный собрал секретное заседание Совета комиссаров флота и раскрыл им махинацию Троцкого. Возмущение было всеобщим. Совет постановил: не признавать Флеровского и не допускать его на флот, а комиссару Ружеку огласить секретную депешу Троцкого с приказанием взорвать флот. Общее собрание, возмущенное происходящим, выразило неограниченное доверие Щастному и Совету комиссаров флота и передало командующему всю полноту власти. По его приказу команды начали готовить корабли к переходу…

21 марта 1918 года перед полуостровом Ганге (Ханко) появились немецкие корабли и высадили десант. Русские моряки при его приближении уничтожили четыре подводные лодки, плавбазу «Орланд» и сторожевой корабль «Ястреб», а к адмиралу Мейреру, командовавшему немецким отрядом, выехала русская делегация из нескольких офицеров и матросов. Адмирал передал делегации требование, чтобы к 30 марта весь русский флот в Гельсингфорсе был подготовлен к сдаче немцам. В условленный час на кораблях должен быть поднят флаг «Щ», означающий: на кораблях осталась только охрана.

Как только Щастный получил немецкий ультиматум, он назначил выход эскадры. Вечером 22 марта медленно и тяжело русская армада двинулась в путь. Первыми ушли дредноуты. За ними потянулись линейные корабли, крейсера, минные заградители и транспорты. Последними вышли эсминцы, тральщики, яхты «Штандарт» и «Полярная звезда» с членами Совета комиссаров флота и посыльное судно «Кречет» со Щастным и его штабом.

Корабли двигались черепашьим шагом, с трудом преодолевая ледяные поля и торосы. Иногда стальные гиганты останавливались, машинисты и кочегары исправляли повреждения и неполадки, и снова звякали машинные телеграфы, снова бурлила вода за кормой, снова форштевни дробили лед. Преодолев за девять суток путь, на который в другое время понадобилось бы не более десяти часов, балтийский флот пришел в Кронштадт, часть кораблей вошла в Петроград и расположилась вдоль всей Невы, часть миноносцев и тральщиков прошла в Шлиссельбург для охраны берегов Ладожского озера. В тот же день германская эскадра вошла на Гельсингфорский рейд и ее десант одновременно с сухопутными войсками занял город, обнаружив там всего несколько русских кораблей, не имеющих никакого боевого значения! Щастный из-под носа у немцев увел 236 кораблей, в том числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, 12 подводных лодок.

Впоследствии, когда Щастный был объявлен изменником и расстрелян, его имя всячески вымарывалось из отечественной истории. Чтобы скрыть имя героя, фальсификаторы советского периода русской истории выдумали легенду, будто флот выводился из Гельсингфорса небольшими группами: первый отряд будто вышел 12 марта, второй — 5 апреля, третий — 7—12 апреля. Действительная же хроника событий показывает: до 21 марта ни один корабль из Гельсингфорса не выходил…

Триумфальное появление флота в Кронштадте взбесило Троцкого, но как искусный интриган он понимал: в создавшейся обстановке трогать Щастного опасно. Поэтому он предпочел назначить 30 марта Щастного командующим морскими силами Балтийского флота и стал ждать случая, чтобы расправиться с ним. И случай не заставил себя долго ждать.

Независимый образ действий Щастного, его пренебрежение к распоряжениям из Смольного привели петроградского вождя Зиновьева в паническое состояние. Узнав, что командующий приказал перевести несколько дивизионов миноносцев на стоянку в Петроград, Зиновьев настрочил в Москву донесение, что Щастный готовит контрреволюционный переворот.

На срочном совещании у Свердлова собрались Троцкий, Раскольников и Дыбенко — все те, кто в июле 1917 года обещали германскому генштабисту сдать немцам Балтийский флот и из-за Щастного не выполнившие этого обязательства. Неудивительно, что они жаждали погубить опасного разоблачителя. Троцкий назначил на 29 мая заседание коллегии Высшего военного совета и вызвал на него Щастного. На этом заседании заговорщики и арестовали командующего… В этот же день был учрежден Верховный ревтрибунал.

Фарс и трагедия

20 июня 1918 года открылась первая сессия Верховного революционного трибунала. Первым слушалось дело Щастного. Председательствовал Александр Медведев — отец ныне известного правозащитника и историка Роя Медведева. Государственный обвинитель — Крыленко. Свидетелями должны были быть Троцкий, Раскольников, Блохин, Руте, Сакс, Флеровский — все сподвижники и ставленники Троцкого. Но из всех свидетелей присутствовал один только Троцкий.

Защитник Щастного адвокат Жданов ходатайствовал о переносе дела до вызова всех свидетелей, но Медведев отклонил это ходатайство, и суд приступил к допросу единственного свидетеля. Смысл его обвинений сводился к тому, что Щастный хотел поссорить флот с советской властью и для этого сам сочинил документы о связях его, Троцкого, с германским генштабом! Государственный обвинитель Крыленко поддержал обвинение в полном объеме. Ошеломленный защитник Жданов заявил, что фактического материала слишком мало и что обвинение базируется на умозаключениях и выводах, часто грешащих против логики, но на его слова суд не обратил никакого внимания. Затем последнее слово было предоставлено Щастному, который сказал, что он приложил все силы для благополучного вывода Балтфлота в русские воды и что для обвинений его в попытке создать катастрофическое положение на флоте нет никаких оснований. Далее он заявил, что Троцкий неопровержимыми документами уличен в тайных связях с германским генштабом, и тут Троцкий не выдержал и в бешенстве закричал, что Щастный — изменник. При этих словах Алексей Михайлович подошел к Троцкому и ударил его по лицу…

На следующий день, 21 июня, председатель суда зачитал приговор, неслыханный по своему цинизму. Революционный трибунал признал доказанным, что Щастный «сознательно и явно подготовлял условия для контрреволюционного государственного переворота… С этой целью, воспользовавшись тяжелым и тревожным состоянием флота, в связи с возможной необходимостью в интересах революции уничтожения его и кронштадтских крепостей, вел контрреволюционную агитацию в Совете комиссаров флота и в Совете флагманов с предъявлением в их среде провокационных документов, явно подложных, о якобы имеющемся у советской власти секретного соглашения с немецким командованием об уничтожении флота или о сдаче его немцам…»

Дезавуировав таким простым и дешевым приемом ценнейшие документы, добытые русской контрразведкой, трибунал постановил расстрелять Щастного в течение 24 часов…

Ходило много слухов о том, как был расстрелян и похоронен русский герой капитан Щастный. Просматривая газету «Заря», издававшуюся когда-то в Харбине, я наткнулся на статью А. Лукина, в которой был приведен рассказ комиссара 1-го Рогожско-Симоновского комиссариата в Москве Андриевского, приведшего в исполнение приговор ревтрибунала и расстрелявшего Щастного.

— Так вот как это было. Ночью сидел у себя в комиссариате, как вдруг зазвонил телефон. «Откуда?» — спрашиваю. «Из Кремля. Комендант, пришлите наряд». В ту ночь мой комиссариат нес дежурство по расстрелу. Ну, значит, забрал китайцев, помощника и еду в Кремль. Мы тогда для таких надобностей мобилизовали всех «кули». Обычно особых формальностей не бывает. Делается просто. Подъезжаем к определенному подъезду, арестованных выводят, сажают в грузовик между китайцами и отвозят куда следует. Я в этих случаях сижу рядом с шофером и даже не вижу арестованных, их принимает мой помощник, пересчитывает и вручает мне только список. Не просматривая, сую его в карман, а когда слышу, как хлопают дверки машины и кричат «готово!» — приказываю ехать.

Так было и на этот раз. Однако только мы отъехали, как послышались крики: «Стоп! Остановись!» — «Что за дьявол?» — подумал я. Подбегают люди. Зовут в канцелярию Кремля. Комендант мне и говорит: «Сегодня дело особое. Будете расстреливать адмирала Щастного. Так, чтобы его сторонники как-нибудь его не перехватили или потом не вырыли и не причинили нам осложнений, расстреляйте его во дворе Александровского военного училища, а потом отвезете на Ходынку, где и зароете. Ежели будет дерн или трава, снимите осторожно, а потом уложите, чтобы не осталось следа».

Китайский красноармейский отряд из охраны Смольного. Эти люди в Москве в 1918 году расстреляли капитана Щастного

…Подъехали… Въехали во двор училища. Заброшено совсем. Остановились. Вылезают китайцы, за ними арестант. На этот раз он только один. Дай, думаю, взгляну, что за птица такая. Много слышал о нем, а никогда не видел. Подхожу. Темно, как у арапа… В двух шагах ничего не разобрать. Училище словно кладбище.

Вижу — стоит одинокая фигура. Подошел вплотную. На голове белеет фуражка. Лицо показалось симпатичным. Смотрю в глаза. Жаль мне его стало, я и говорю: «Адмирал, у меня маузер, инструмент надежный. Хотите, я сам застрелю вас, чтобы не погибать вам, русскому офицеру, от поганых рук». Сказал и смотрю на него. Жарко ему стало от моих слов. Снял фуражку, отер лоб. Но не отвечает ничего, а только мнет белую фуражку. Смотрит в сторону. «Нет, — говорит, — ваша рука может дрогнуть, и вы только пораните меня. Уж пусть лучше расстреляют китайцы. А так как тут темно, я буду держать фуражку у сердца, пусть целят в нее». «Воля ваша, адмирал», — сказал я.

Приказал китайцам приготовиться, а шоферу завести мотор. Китайцы зарядили винтовки, подошли ближе. Щастный прижал фуражку. Видел только его силуэт да белеющее пятно фуражки. Загудел мотор. Я даже залпа не слышал. Только увидел, как Щастный, точно птица, взмахнул руками, фуражка отлетела, и он упал.

Китайцы засунули его в мешок, взвалили на грузовик. Я обежал двор, не позабыли ли чего. Вижу, что-то белеет. Смотрю — фуражка. Сунул ее в карман… — С этими словами Андриевский встал, выдвинул ящик шкафа и достал фуражку. Весь чехол был в дырочках, будто от дробинок.

— Поехали на Ходынку. Представьте себе наше удивление, когда мы нашли там большое движение. В мастерских огни, какие-то аэропланы. Невозможно незаметно зарыть. Решили вернуться в училище, свалить тело, а помощника послать в Кремль на грузовике за указаниями. Привозит ответ — зарыть в училище, но так, чтобы днем с огнем не нашли. Пока искал место поудобней, само начальство пожаловало. Приказали вырыть под самым зданием яму поглубже. Так и лежит он там…

После расправы над Щастным его жена, оставшаяся с двумя малолетними детьми без всяких средств к существованию, несколько дней хлопотала о выдаче тела казненного мужа и его последних писем. Но ничего, кроме одежды и мелких вещей, она не получила. По совету Бонч-Бруевича она даже подала прошение о выдаче тела самому Ленину. Но великий конспиратор ничего не ответил вдове офицера, сорвавшего одну из его самых тайных операций.

Судьба сурово покарала всех причастных к гибели капитана Щастного. Убит террористом высланный из СССР Троцкий. При таинственных обстоятельствах погибает бежавший за границу Раскольников. Расстреляны в 1938 году Дыбенко, Медведев, Крыленко, Сакс, Петерсон и другие палачи русского народа. Но имя героя, бросившего им вызов, когда они были всесильны, продолжало пребывать в забвении вплоть до наших дней. И когда во время работы над этой статьей я обратился за справкой о Щастном в Центральный музей Вооруженных сил, мне ответили: «Такого в картотеке не значится…»

Вглядитесь в лицо этого человека! На этой с трудом нами найденной фотографии русский национальный герой Алексей Михайлович Щастный (1881–1918). Сын генерала-артиллериста, он избрал себе профессию моряка-минера, самостоятельно освоил радиотелеграфное дело, совершил несколько кругосветных путешествий, знал четыре европейских языка. Участник русско-японской войны, один из немногих командиров, приведших свои корабли во Владивосток. Старший офицер, потом командир дредноута «Полтава». После февральской революции назначен начальником штаба Балтийского флота, а после Ледового похода матросы избрали его командующим Балтийским флотом. А через три месяца высокопоставленные заговорщики, боясь разоблачения, казнили выдающегося офицера.

Новое прочтение дела Фанни Каплан

Что произошло на заводе Михельсона? Почему Ленин поехал на митинг без охраны? Кто был действительным организатором покушения на него?

На протяжении многих лет официальная версия покушения на В.И. Ленина, нашедшая свое отражение и в кинофильме «Ленин в 1918 году», не вызывала никаких сомнений у советских людей. Организаторами гнусного злодеяния все мы считали правых эсеров, мечтавших о возвращении власти помещиков и капиталистов, а исполнительницей, стрелявшей в Ленина отравленными пулями, фанатичную эсерку Фанни Каплан. Но примерно с 1990 года в нашей печати начали появляться публикации, пересматривающие эту версию. Так, наш бывший соотечественник, а ныне научный сотрудник Иерусалимского университа Б. Орлов в журнале «Родина» в 1993 году доказывает, что Каплан в принципе не могла стрелять в Ленина, поскольку в террористической борьбе предпочитала бомбу пистолету и была к тому же полуслепой. В Ленина, похоже, стреляла не Каплан, а другая эсерка-террористка, Лидия Коноплева, утверждает Орлов. А некий Г. Нилов, издавший в Лондоне «Грамматику ленинизма», договаривается до того, что покушение на Ленина было организовано с санкции самого Ленина, который будто бы позволил ВЧК имитировать покушение на самого себя, — чтобы получить повод для красного террора в России. Впрочем, Нилов допускает, что ВЧК могла организовать теракт и без ведома Ленина, по инициативе его соратников. Они будто бы решили припугнуть Ленина, чтобы он начал постепенно оттеснять с их пути притязающего на верховную власть Троцкого…

Похоже, в данном случае сложилась ситуация, не такая уж редкая в наше время: новые версии должны уводить внимание читателя от истины так же, как и старые, но только в совершенно противоположном направлении. Это побуждает нас критически рассмотреть события более чем семидесятилетней давности.

Пожалуй, в единственной публикации советского периода под названием «Фанни Каплан: «…Я стреляла в Ленина» (1990 г.) впервые сделана попытка документального расследования покушения на Ленина. Заканчивается этот сборник вопросами, которые побудили меня продолжить расследование.

Удивляет та лихорадочная поспешность, с которой Ф. Каплан была уничтожена (а не просто расстреляна) при обстоятельствах до того мерзких и неестественных, что трудно им найти разумное объяснение. Почему из вполне надежных подвалов Лубянки ее перевели в Кремль? Даже принимая во внимание суровость того времени, невозможно понять необходимость уничтожения Каплан именно в Кремле, где расположилось советское правительство. Почему постановление ВЧК о расстреле Каплан не исполняли сами чекисты? По какой причине организацию расстрела взял лично на себя председатель ВЦИК Я. Свердлов, назначив исполнителем коменданта Кремля?

Создается впечатление, что организаторы этого расстрела чего-то опасались. Последний, зафиксированный допрос Каплан состоялся 31 августа, а расстреляли ее 3 сентября 1918 года. Не начала ли она давать показания, которые не устраивали следствие, потому так спешно ее перевели с Лубянки в Кремль? Не появилась ли вероятность, что ее придется вернуть на Лубянку? Не связана ли эта вероятность с возвращением из Петрограда Дзержинского? Не потому ли и поспешили с расстрелом, совершив его в Кремле, где никто не мог помешать?

Возможно, когда-нибудь найдутся ответы на эти и другие вопросы, а пока нам остается внимательно вчитываться в имеющиеся документы и воспоминания, пытаясь понять, кто же стоял за спиной Ф. Каплан — террористки, которая сама стала жертвой террора?

Что мы знаем о Каплан?

«Меня зовут Фанни Ефимовна Каплан. По-еврейски мое имя Фейга. Всегда звали Фаня Ефимовна… Жила до 16 лет под фамилией Ройдман… Двадцать восемь лет… Родилась в Волынской губернии, уезда не помню. Отец мой был еврейский учитель… Воспитание я получила домашнее… Имею 4 братьев и 3 сестер… Теперь вся моя семья уехала в Америку…» — такие сведения о себе дала Каплан на допросах 30 и 31 августа 1918 года.

Из характеристики, составленной в Киевской тюрьме 30 июля 1907 года:

Имя, отчество, фамилия или прозвище и к какой категории ссыльных относится?

Фейга Хаимовна Каплан. Каторжная.

Куда назначается для отбытия наказания?

Согласно отношения главного тюремного управления от 19 июня 1907 года № 19641 назначена в ведение Военного губернатора Забайкальской области для помещения в одной из тюрем Нерчинской каторги.

Фанни Каплан. 1907 год

Следует в оковах или без оков?

В ручных и ножных кандалах.

Может ли следовать пешком?

Может.

Требует ли особого бдительного надзора и по каким основаниям?

Склона к побегу.

Состав семейства ссыльного?

Девица.

Рост?

2 аршина и 3,5 вершка (около 158 см. — Авт.).

Глаза?

Продолговатые, с опущенными вниз углами, карие.

Цвет и вид кожи лица?

Бледный.

Волосы головы?

Темно-русые.

Особые приметы?

Над правой бровью продолговатый рубец сантиметров 2,5 длины.

Возраст?

По внешнему виду 20 лет.

Племя?

Еврейка.

Из какого звания происходит?

По заявлению Фейги Каплан, она происходит из мещан Речинского еврейского общества, что по проверке, однако, не подтвердилось.

Природный язык?

Еврейский.

Говорит ли по-русски?

Говорит.

Каким судом осуждена?

Военно-полевым судом от войск Киевского гарнизона.

К какому наказанию приговорена?

К бессрочной каторге.

Когда приговор обращен к исполнению?

8 января 1907 года.

Характеристика на Каплан извлечена из так называемого статейного списка № 132. Эта довольно обстоятельная характеристика была составлена в Киевской губернской тюрьме перед отправкой арестованной в Сибирь.

Первоначально военно-полевым судом Киевского гарнизона Каплан была приговорена к смертной казни, позднее замененной вечной каторгой. Столь суровый приговор был вынесен за подготовку террористического акта, во время которого преждевременно взорвалась самодельная бомба, причем при взрыве пострадала сама Каплан. Вероятно, именно это обстоятельство, а также молодость неопытной начинающей террористки Доры — под этой кличкой ее знали киевские анархисты и полицейские — сыграло свою роль в смягчении приговора. Окончательно еще не оправившаяся от ранения Каплан сначала была отправлена в Мальцевскую каторжную тюрьму, а затем на вечную каторгу в Акатуй.

Там же, в Киевской тюрьме, была сделана фотография Каплан. Совместно со словесным портретом фотография дает некоторое представление о внешности и личности двадцатилетней террористки — малосимпатичной, целиком отдавшейся политической борьбе и фанатично уверенной в том, что будущее России невозможно без обильного кровопускания.

Позднее, как утверждают некоторые источники, под влиянием известной в революционных кругах М.А. Спиридоновой, с которой познакомилась на каторге, Каплан из анархистки «переправилась» в эсерки, но это, по всей видимости, не отразилось на ее приверженности к террору — главному оружию всех экстремистских партий и группировок, действовавших в то время в России.

Показания подруги Ф. Каплан Веры Михайловны Тарасовой, допрошенной 31 августа 1918 года: «…Знаю я всех тех каторжанок, с которыми я отбывала каторгу, в том числе и Ф. Каплан, которая в то время была слепа. Она ослепла, кажется, в январе 1909 года, причем до этого она хронически теряла зрение на 2–3 дня. Врачи разнообразно толковали причины слепоты. Зрачки ее реагировали на свет. Это было связано с резкими головными болями… В Чите — я тогда уже была за границей, думаю, это было в 1912 году, — она вновь прозрела».

Исходя из показаний Тарасовой, некоторые исследователи этого дела засомневались в причастности Каплан к теракту: «В самом деле, могла ли полуслепая Фанни Каплан поздно вечером произвести прицельно несколько выстрелов?» (см. «Комсомольская правда» от 29 августа 1990 г., статья В. Воинова «Отравленные пули»).

Из книги начальника боевого отряда партии эсеров Г.И. Семенова «Военная и боевая работа партии социалистов-революционеров за 1917–1918 гг.»:

«…При первом же свидании Каплан произвела на меня сильное, яркое впечатление революционерки-террористки… Лучшим исполнителем я считал Каплан. Поэтому я послал ее в тот район, где я считал больше всего шансов на приезд Ленина…» (2 декабря 1921 г.).

И здесь у некоторых появились сомнения: «Не под диктовку ли писал Семенов свои воспоминания? Стоит ли принимать их во внимание?» И все-таки, думается, что какие-то крохи истины в книге Семенова есть.

Из показания Лидии Коноплевой на процессе правых эсеров в июне-июле 1922 года: «…Было намечено в качестве выполнителей несколько человек, а именно, Фанни Каплан, я и Козлов… Ленин приехал в Щипки, и Фанни стреляла в него…»

30 августа 1918 года. Официальная версия

В этот день в Москве, как обычно по пятницам, проводились митинги, и Ленин должен был выступать дважды: вначале в Басманном районе, на бывшей Хлебной бирже, а потом в Замоскворечье, на заводе Михельсона.

— На собрание на Хлебной бирже, — вспоминал старый большевик Ем. Ярославский, — я пришел часов в шесть, когда Ильич кончал свой доклад. Он быстро ответил на записки и направился к выходу. Перед ним расступались рабочие, провожая его добрыми, ласковыми взглядами. Мы встретились с ним, перекинулись двумя-тремя словами, пожали друг другу руки. Кто из нас мог подумать о том, что через полтора часа он будет лежать раненным, истекая кровью!

На заводе Михельсона в этот день, как вспоминал председатель заводского комитета Н. Иванов, было вывешено объявление: «Все на митинг!» «Рабочие спешили домой переодеться, чтобы к 7 успеть на митинг. В назначенный час гранатный корпус, вмещавший пять-шесть тысяч человек, был переполнен… Я и председатель правления завода И.Я. Козлов сидели на помосте, на столе (у нас скамеек не было) и совещались перед митингом… Но никто не мог точно сказать, будет ли у нас выступать Ленин. Я открыл митинг и дал слово докладчику. Вдруг послышалось со всех сторон: «Ленин приехал!»

Но, как выяснилось, Ленина на заводе Михельсона ждали не только рабочие. Каплан приехала на завод около шести часов вечера, ходила среди рабочих, прислушивалась к разговорам. Вскоре на территории появился в матросской форме другой эсер-террорист, Новиков; он должен был обеспечивать действия Каплан.

Каплан вошла в гранатный цех, когда митинг уже заканчивался. Собравшиеся с энтузиазмом встретили заключительные слова ленинской речи. А он, попросив у собравшихся извинения за свой срочный отъезд на заседание Совнаркома, двинулся к выходу из цеха, на ходу надевая пальто. Когда Ленин стал подниматься по лестнице к выходу, Новиков, сделав вид, что споткнулся, преградил ему дорогу и создал вокруг него затор. Он стал задерживать людей, крича: «Пропустите, пропустите товарища Ленина! Не напирайте!» Благодаря этому Ленин оказался в небольшой группе рабочих и женщин, среди которых находилась и Каплан, и вместе с ними медленно шел к машине, разговаривая с какой-то женщиной о провозе муки по железной дороге. Около машины один из рабочих открыл перед ним дверцу автомобиля — и тут грянул выстрел, а за ним с небольшим интервалом еще несколько. В толпе закричали: «Убили! Убили!» Люди бросились бежать, одни обратно в цех, другие через ворота на улицу, увлекая за собой Каплан.

После первого же выстрела шофер Ленина С. К. Гиль увидел высунувшуюся из толпы женскую руку с браунингом. Выхватив револьвер, он выскочил из машины и бросился за стрелявшей, но, заметив, что Ленин лежит на земле, вернулся к нему. Ленин хриплым, изменившимся голосом с явным усилием спросил его: «Поймали его или нет?» На что Гиль поспешно сказал: «Молчите, не говорите. Вам тяжело».

В это время Гиль увидел бегущего прямо на него возбужденного матроса, державшего правую руку в кармане. Шофер крикнул ему, закрывая своим телом Ленина: «Стой! Стреляю!» Матрос круто свернул налево и выбежал за ворота. Какая-то женщина, увидев склонившегося над Лениным Гиля с револьвером в руках, вцепилась в него, крича: «Что вы делаете? Не стреляйте!» Но в это время от цеха ей крикнули: «Это свой! Свой!» К Гилю от цеха бежали трое вооруженных людей. «Мы — заводской комитет! Свои!»

На опустевшем дворе около Ленина собралось несколько активистов. Они помогли Ленину встать, сняли пальто, пиджак. Санитар Сафронов перевязал рану куском собственной рубашки. Потом его усадили на заднее сиденье, двое сели рядом с ним. Гиль вырулил за ворота и погнал машину в Кремль. «Подъехал прямо к квартире Владимира Ильича во двор. Здесь мы все трое помогли выйти Владимиру Ильичу из автомобиля… Мы стали просить и умолять его, чтобы он разрешил нам внести его, но никакие уговоры не помогли, и он твердо сказал: «Я пойду сам»… И он, опираясь на нас, пошел по крутой лестнице на третий этаж»…

Террористку задержал помощник военного комиссара 5-й Московской советской пехотной дивизии С. Батулин. После митинга он застрял в заторе, созданном Новиковым, и, выбравшись с задержкой в 1–2 минуты во двор, поспешил к группе, собравшейся около автомобиля. Когда до нее оставалось 10–15 шагов, прогремели выстрелы, и Ленин упал на землю лицом вниз.

— Я понял, что на жизнь тов. Ленина было произведено покушение, — показывал в тот же день Батулин. — Человека, стрелявшего в тов. Ленина, я не видел. Я не растерялся и закричал: «Держите убийцу товарища Ленина!» И с этими криками выбежал на Серпуховку, по которой одиночным порядком и группами бежали в различных направлениях перепуганные выстрелами и общей сумятицей люди.

Добежав до стрелки, Батулин в смущении остановился. Ловить было некого. И вдруг позади себя около дерева он увидел странного вида женщину с портфелем и зонтиком в руках. Заподозрив в ней человека, стрелявшего в Ленина, помощник комиссара задержал ее и повел обратно на завод, где возмущенные рабочие едва не учинили над ней самосуд. Активисты вызвали заводскую машину и доставили Каплан в Замоскворецкий военный комиссариат. Здесь ее тщательно обыскали, и в присутствии председателя Московского трибунала А. Дьяконова, комиссара Замоскворечья И. Косиора, С. Батулина, комиссара И. Пиотровского и рабочего-михельсоновца А. Уварова она сделала официальное заявление:

«Я — Фанни Ефимовна Каплан. Под этим именем отбывала каторгу в Акатуе. На каторге пробыла 11 лет. Сегодня я стреляла в Ленина. Я стреляла по собственному побуждению. Я считаю его предателем революции. Ни к какой партии не принадлежу, но считаю себя социалисткой».

Затем Каплан ответила на некоторые вопросы: возраст — 28 лет; место рождения — Виленская губерния; в Акатуе сидела как анархистка, хотя теперь к ним не принадлежит; в Ленина стреляла по собственному решению, так как он «подрывает у трудящихся веру в народовластие». На вопросы о том, сколько раз выстрелила, какой системы ее пистолет, кто ее знакомые, были ли у нее сообщники, каковы их политические взгляды, отвечать отказалась. Не пожелала она подписать и протокол допроса; его подписали как свидетели Батулин, Пиотровский и Уваров. В 11.30 вечера допрос в Замоскворецком комиссариате закончился, и Каплан отправили на Лубянку в ВЧК. Здесь в первом часу ночи было проведено еще четыре допроса. Первым допрашивал заместитель Дзержинского, Я. Петерс, вторым — нарком юстиции РСФСР Д. Курский, третьим — снова Петерс, четвертым — заведующий отделом ВЧК Н. Скрыпник. Эти допросы завершились в 2.25 утра и заняли в общей сложности около полутора часов. Каплан твердила, что в Ленина стреляла она, но не сказала ничего, что позволило бы выявить подлинных организаторов покушения. После этого ее оставили в покое.

Утром 3 сентября на Лубянку явился комендант Кремля, бывший балтийский матрос П. Мальков, с предписанием перевести Каплан в Кремль в полуподвальную комнату, тщательно охраняемую латышскими стрелками. А через несколько часов секретарь ВЦИК Аванесов вручил Малькову постановление ВЧК о расстреле Каплан.

— Когда? — коротко спросил Мальков.

— Сегодня. Немедленно, — ответил Аванесов и, помолчав минуту, спросил: — Где, думаешь, лучше?

— Пожалуй, во дворе Автоброневого отряда, в тупике.

— Согласен.

— Где закопаем? — поинтересовался Мальков.

— Этого мы не предусмотрели. Надо спросить у Якова Михайловича.

Пошли к Свердлову. В кабинете Аванесов спросил: где хоронить Каплан. И тут, как вспоминает Мальков, Яков Михайлович «медленно поднялся и, тяжело опустив руки на стол, будто придавив что-то, чуть подавшись вперед, жестко, раздельно произнес: «Хоронить Каплан не будем. Останки уничтожить без следа»…

Мальков тут же отправился в комендатуру, вызвал несколько латышских стрелков-коммунистов и вместе с ними отправился в Автоброневой отряд, находившийся напротив Детской половины Большого дворца. Здесь он велел начальнику отряда выкатить из боксов несколько грузовиков и запустить моторы, а в тупик загнать легковую машину, повернув ее радиатором к воротам… Поставив в воротах двух латышей, которым было запрещено кого-либо пропускать, Мальков пошел за Каплан и через несколько минут вывел ее во двор отряда.

«К моему неудовольствию, — вспоминал он, — я застал здесь Демьяна Бедного, прибежавшего на шум моторов. Квартира Демьяна находилась как раз над Автоброневым отрядом, и по лестнице черного хода, о котором я забыл, он спустился прямо во двор. Увидя меня вместе с Каплан, Демьян сразу понял, в чем дело, нервно закусил губу и молча отступил на шаг. Однако уходить он не собирался. Ну что же! Пусть будет свидетелем.

— К машине! — подал я отрывистую команду, указав на стоящий в тупике автомобиль. Судорожно передернув плечами, Фанни Каплан сделала один шаг, другой… Я поднял пистолет…

Было 4 часа дня 3 сентября 1918 года. Возмездие свершилось. Приговор был исполнен. Исполнил его я, член партии большевиков, матрос Балтийского флота, комендант Московского Кремля Павел Дмитриевич Мальков — собственноручном… Тело террористки было, как утверждают, сожжено в железной бочке в Александровском саду…»

Парадоксы следствия

В 1923 году в беседе с корреспондентом «Известий ВЦИК» заместитель председателя ВЧК Я. Петерс говорил: «С момента покушения на Ленина прошло пять лет… К сожалению, материалы о покушении, имеющиеся в нашем распоряжении, не отличаются исчерпывающей полнотой». Руководитель охранного ведомства лукавил: о какой «исчерпывающей полноте» можно было говорить, когда речь шла о деле, не имеющем себе равных по количеству вопиющих нарушений, подозрительных умолчаний и прямых подтасовок.

Прежде всего, не был допрошен в качестве потерпевшего сам Ленин. А ведь потерпевший — это первый, к кому должен спешить следователь, чтобы из его уст услышать о происшедшем и получить сведения о нападавшем. Всякий, знавший крутой характер Ильича, не мог сомневаться, что Ленин был в бешенстве от происшедшего: так глупо схлопотать две пули! А по официальной версии, Ленин проявил поразительное равнодушие к ходу следствия и ни разу не поинтересовался: кто в него стрелял? Как идет следствие? Почему оно так быстро прекращено? Почему не сделали очную ставку с Каплан?

Странно повело себя следствие и в отношении осмотра места покушения. Лишь 2 сентября, через три дня после событий, на завод Михельсона выехали Гиль, следователь В. Кингисепп и подручный Свердлова Я. Юровский, за полтора месяца до этого бессудно расстрелявший в Екатеринбурге царскую семью. Возглавил группу именно Юровский, который даже не был членом следственной комиссии. В ходе осмотра были обнаружены не то три, не то четыре стреляные гильзы, и стал вопрос: из какого оружия они были выброшены?

На первом допросе 30 августа 1918 года Гиль показал, что, когда он бросился за Каплан, она швырнула ему под ноги браунинг. Браунинг этот Гиль из-за спешки не подобрал, и его на следующий день нашел будто бы на месте событий рабочий-михельсоновец А. Кузнецов. Он поспешил известить о своей находке Замоскворецкий военный комиссариат, но там его сообщение никого не заинтересовало. Лишь после того, как 1 сентября «Известия ВЦИК» опубликовали обращение ВЧК к населению с просьбой доставить оружие на Лубянку, Кузнецов передал браунинг, в котором недоставало нескольких патронов, следователю В. Кингисеппу. И тот без всякой баллистической и дактилоскопической экспертизы поспешил объявить найденные на заводе гильзы принадлежавшими именно этому браунингу.

После осмотра места покушения группа Юровского провела так называемый «следственный эксперимент», в котором вопреки всем юридическим правилам ни жертва (Ленин), ни обвиняемая (Каплан) не участвовали. Перед фотографом группа взрослых людей разыграла своеобразную пантомиму покушения. Гиль в этой пантомиме играл самого себя, роль Ленина и свидетельницы Поповой, будто беседовавшей с ним насчет перевозки муки, взяли на себя заводские активисты Иванов и Сидоров, а Кингисепп изображал из себя Каплан вместо того, чтобы руководить, как член следственной комиссии, следственным экспериментом.

В этот же день Кингисепп допросил в качестве свидетеля председателя заводского комитета, члена партии с 1902 года Н. Иванова. В своих первых показаниях этот «очевидец» не указал время начала и окончания митинга, не рассказал, как проходила встреча и сколько было на ней рабочих. А следователь не догадался спросить, почему ни сам Иванов, ни руководство завода не удосужились встретить и проводить приехавшего к ним председателя Совнаркома, главу советского правительства.

Лишь много лет спустя Иванов «навспоминал» много такого, о чем, похоже, даже не подозревал 2 сентября 1918 года. Так, скромная гранатная мастерская, вмещавшая, дай бог, сто человек, в его воспоминаниях через тридцать лет после покушения превращается в гранатный корпус на пять-шесть тысяч человек (для справки: до революции на заводе Михельсона работало 1900 рабочих, а в 1919-м из-за нехватки сырья это число сократилось до 475 человек). «Вспомнил» Иванов и одну из самых жгучих загадок покушения на время митинга на заводе Михельсона…

31 августа, идя по свежим следам, «Известия ВЦИК» опубликовали составленное Каменевым обращение «От имени Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов», в котором объявлялось, что покушение на Ленина произошло после митинга на заводе Михельсона в 7.30 вечера. В этот же день Каплан на четвертом допросе заявила, что пришла на завод в 8 часов вечера. В этот же день «Правда» сдвинула время покушения на 9 часов вечера, а шофер Гиль уже на первом допросе неосторожно показал: он привез Ленина на завод Михельсона в 10 часов вечера!

«Сначала мы поехали на Хлебную биржу, где был митинг, — рассказывал Гиль В. Бонч-Бруевичу через несколько лет после событий. — Митинг прошел благополучно, и мы уехали на завод бывший Михельсона на Серпуховскую улицу… Въехали прямо во двор. Охраны ни с нами в машине, ни во дворе не было никакой, Владимира Ильича никто не встретил: ни завком, ни кто другой. Он вышел совершенно один и быстро прошел в мастерские. Я развернул машину и поставил ее к выезду со двора шагах в десяти от выхода в мастерские.

Спустя 10–15 минут ко мне подошла женщина с портфелем — после на следствии выяснилось, что это и была убийца Каплан, — и спросила меня: «Что, товарищ Ленин, кажется, приехал?» Я на это ответил: «Не знаю, кто приехал…» Она засмеялась и сказала: «Как же это? Вы — шофер и не знаете, кого везете»… Она отошла от меня, и я видел, как она вошла в помещение завода».

Эти важные сведения Гиль осмелился сообщить Бонч-Бруевичу лишь через несколько лет после покушения, когда ни Ленина, ни Свердлова, ни Кингисеппа уже не было в живых. А что произошло бы, если все это он рассказал на первом же допросе 30 августа 1918 года?

Тогда пришлось бы выяснять: почему никакого митинга на заводе Михельсона не было? Почему, несмотря на это, Ленин приехал на завод с четырехчасовым опозданием? И почему Каплан упорно дожидалась его там, как будто предупрежденная, что он обязательно приедет туда?

А отвечать на эти вопросы пришлось бы секретарю Московского комитета партии В. Загорскому, который отменил митинг на заводе Михельсона, не поставив об этом в известность Ленина. Заместителю председателя ВЧК Петерсу, которому в этот день Дзержинский перед отъездом в Петроград поручил лично сопровождать Ленина во всех его поездках по Москве. Да и самому председателю ВЦИК Свердлову пришлось бы отвечать на несколько щекотливых вопросов. Но кто же тогда решился бы допрашивать таких свидетелей?

Заговор против Ленина

После того, как большевики вероломно захватили власть в России и разогнали Учредительное собрание, прежние их союзники, которые поддерживали их в борьбе против общего врага — царизма, вознегодовали. Идея ликвидации большевистских лидеров носилась тогда в воздухе, но главной опасностью для Ленина были не эти настроения, а непримиримый идеологический антагонизм между ним и Троцким.

Если Ленину будущее рисовалось как арена мировой революции, ликвидации всех буржуев и установления Всемирной советской республики, то у Троцкого планы на будущее были совсем иными. Его хозяева — клан Шиффов, американских банкиров еврейского происхождения, с конца ХХ века обильно финансировавших русскую революцию, — желали видеть Россию гигантским концлагерем с многомиллионной трудовой армией во главе с диктатором Троцким. Для осуществления этого грандиозного проекта требовался слом не только русской государственной машины, но и всех устоев русской народной жизни. А это невозможно без искусно спровоцированной гражданской войны, чрезвычайных мер, массового террора, которые закономерно должны привести к диктатуре.

Похоже, на роль режиссера, который должен был разыграть в России этот кровавый спектакль, претендовал Яков Свердлов — давний руководитель уральских террористов и экспроприаторов. В течение нескольких месяцев 1917 года этот мало кому известный прежде в партии человек какими-то неведомыми силами был объявлен старым большевиком и вознесен на пост председателя ВЦИК. На котором он сменил лидера правых эсеров А. Гоца, внука известного московского чаеторговца Высоцкого… Как и Троцкий, Свердлов активно поддерживал Ленина, когда надо было свергать Временное правительство, захватывать власть при помощи дисциплинированной партии большевиков и создавать предпосылки для организации гражданской войны в России. Но в середине 1918 года потребовались чрезвычайные усилия в этом направлении, и Свердлов с Троцким решают использовать для разжигания гражданской войны покушение на Ленина.

Нет, Свердлов не собирался подсылать к Ильичу наемных убийц, не собирался светиться на этом деле сам. О том, что правые эсеры готовят покушение на Ленина и готовы взять на себя ответственность за него, Свердлов мог знать от того же Гоца, с которым продолжал встречаться даже после захвата власти большевиками. Не исключено, что именно с подачи Свердлова ничего не подозревавшая Каплан, сгоравшая от ненависти к Ленину, была введена в боевую группу правоэсеровских террористов, но в отличие от них ей не нужно было выслеживать Ленина и гоняться за ним по всей Москве: ведь родная сестра Свердлова Сарра была ее хорошей подругой, часто встречалась с ней и даже выписывала ей пропуск в Кремль. Сарра работала в секретариате Ленина и знала точно, где и когда он будет…

Государственный переворот назначался на 30 августа 1918 года. Троцкого в Москве нет — он в Казани, на Восточном фронте. Убийством Урицкого в Петрограде выманивается из Москвы Дзержинский. Органы ВЧК готовятся к разоблачению заговора послов. Обстановка в столице тревожная. Родственники и соратники будто бы уговаривают Ленина не выезжать ни на какие мероприятия. Но Ильич не желает нарушать установленный порядок и отменять пятничные выступления руководителей советской власти в московских районах. В этот день, как обычно, секретарей московских райкомов вызывают в МК партии и сообщают: Ленин будет выступать в Басманном и Замоскворецком районах. Секретарям этих райкомов предлагается принять меры охраны. «В Басманном районе, — вспоминала Е. Ямпольская, секретарь Басманного райкома, — мы поручили члену райкома Шабловскому охранять Ленина на митинге и проводить его до Замоскворечья. За 2–3 часа до начала митинга нас снова вызвали в МК и сообщили, что в связи с тревожным положением Владимиру Ильичу предложено сегодня не выступать».

Главный организатор неудавшегося государственного переворота Яков Свердлов. 1907 год

Тем не менее, Ленин приехал на Хлебную биржу в Басманный район, и здесь его охранял Шабловский. А почему не было охраны на заводе Михельсона? Да потому, что Загорский отменил митинг, но не предупредил об этом Ленина, и Ильич ехал в ловушку, искусно расставленную ему заговорщиками…

Сейчас невозможно установить, почему Ленин приехал на завод Михельсона без личной охраны с четырехчасовым опозданием. Но факт остается фактом: он один в темноте идет в цех, не видит ни районного начальства, ни заводской администрации, ни собравшихся на митинг рабочих и немедленно направляется назад к машине. Следом за ним устремляется Каплан. Вот момент, которого она ждала!

30 августа солнце заходит за горизонт в 8.30 вечера, а в 10 часов уже темно. Никакой толпы между Лениным и идущей следом Каплан. Условия — идеальные для террориста: с одного шага не промахнется даже слепой — ему достаточно дотронуться до жертвы одной рукой, чтобы определить, где сердце, а другой нажать на спусковой крючок. Каплан стреляла в Ленина из проходной в спину в упор. И не промахнулась: все три пули попали в цель.

Гранатная мастерская на заводе Михельсона, где якобы проходил митинг

Гиль не увидел в темноте шедшую за Лениным Каплан, да и не мог видеть: он сидел в машине спиной к проходной завода. А когда сверкнули выстрелы, растерялся и не открыл по ней огонь. Позднее, чтобы отвести от себя подозрения в трусости или нерешительности, он выдумал, будто после митинга на заводской двор высыпали толпы людей, которые помешали ему стрелять в Каплан. Не зная еще о заключении врачей, что одна из пуль попала Ленину в лопатку, он показал даже, что Каплан целилась в грудь Ленину…

Покривив душой во многих своих показаниях, Гиль тем не менее «просыпал» ключевую для раскрытия тайны покушения информацию. Если он привез Ленина на завод Михельсона в 10 часов вечера, то получается, что Каплан стреляла в Ильича в 10.15–10.20. Минут двадцать потребовалось Гилю, чтобы усадить раненого Ленина в машину и примчать его в Кремль. В 10.40 о покушении узнали в Кремле. А теперь взгляните на датировку одного из самых кровавых документов в истории — «Воззвания ВЦИК в связи с покушением на В. И. Ленина»: «30 августа 1918 г., 10 час. 40 мин. вечера». Впервые услышав о покушении в 10.40, председатель ВЦИК Я. Свердлов мгновенно написал воззвание, в котором проявляет свою поистине мистическую осведомленность: «Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на товарища Ленина»… Выходит, о покушении Свердлов знал за несколько часов до того, как оно произошло! «Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы правых эсеров»… Еще никому не известно имя человека, стрелявшего в Ленина, а Свердлов уже знал, что это будет эсер, и притом непременно правый! Трудно отделаться от впечатления, что Свердлов был заранее осведомлен, кто, когда и где будет стрелять в Ленина. Но загадочное до сих пор опоздание Ленина на четыре часа спутало карты заговорщиков и, возможно, изменило до некоторой степени ход отечественной истории…

Вялый государственный переворот

День 30 августа 1918 года оказался тяжелым для Свердлова. Ленинское опоздание сместило заранее заготовленные мероприятия на более позднее время. Отправив воззвание «Всем, всем, всем» в печать, он перешел в кабинет председателя Совнаркома, уселся в ленинское кресло. Отбил телеграмму Троцкому в Казань: «…Ленин ранен, положение его безнадежное». Позвонил в Петроград Зиновьеву, сообщил о ранении Ленина, пообещал звонить каждые полчаса. Как вспоминал потом Зиновьев, с каждым получасом «волнение Якова Михайловича увеличивалось, и его покидала обычная невозмутимость». Еще бы! Ленин должен быть давно уже мертв, а он все живет!

Тяжелый разговор с Лениным, по-видимому, все же состоялся. «У нас в квартире было много какого-то народу, на вешалках висели какие-то пальто, двери были распахнуты настежь, — вспоминала Н. Крупская. — Около вешалки стоял Яков Михайлович, и вид у него был какой-то серьезный и решительный. Взглянув на него, я решила, что все кончено. «Как же теперь будет?» — обронила я. «У нас с Ильичом все сговорено», — ответил он. «Сговорено, значит, кончено», — подумала я». Видимо, Свердлов обещал Ленину все расследовать и отомстить. Когда Петерс допрашивал Каплан в камере на Лубянке, как вспоминает чекист Фридман, появился Свердлов. Дал выход дурному настроению, закричал на Каплан: «Я как председатель высшего исполнительного органа советской власти — ВЦИК — требую от вас, стрелявшей в товарища Ленина, ответа. Кто вы? Кто поручил вам совершить неслыханное злодеяние против вождя рабочего класса России? Говорите! Вы эсерка?» Каплан с ненавистью взглянула на него, сказала резко: «Я сидела в царских тюрьмах, жандармам ничего не говорила и вам ничего не скажу. В Ленина я стреляла»… Тут голос у нее сорвался, она вскочила со стула, истерически закричала:

Государственный переворот сорвался: через полтора месяца после покушения Ленин вернулся в свой кабинет, а Свердлов — в свой

«Убила я его или нет? Жив он или нет?» Тут Свердлов совладал с собой и спокойно ответил: «Да, да, наш дорогой товарищ Ленин жив и будет жить!»

Каплан с каждым часом становилась опаснее для Свердлова. Пока она еще ничего не сказала, но кто поручится, что она будет молчать, когда ее начнет допрашивать с пристрастием едущий из Петрограда Дзержинский? 31 августа Свердлов прерывает следствие; 1 и 2 сентября он обдумывает, как побыстрее избавиться от Каплан. Опасаясь, что дело Каплан с приездом Дзержинского может выскользнуть из-под его контроля, он торопится отобрать его у чекистов. Верный Мальков перевозит ее из Лубянки в Кремль. Исполнение приговора Свердлов не доверяет чекистам, а поручил Малькову лично расстрелять террористку на территории Кремля, где никто не сможет помешать экзекуции. Быть может, именно это обстоятельство породило впоследствии легенду, будто Мальков расстрелял в Кремле подставное лицо, а Каплан провела остаток своей жизни в заключении.

По внешности государственный переворот, затеянный Свердловым и Троцким, удался. 2 сентября 1918 года ВЦИК передал всю полноту власти в стране срочно примчавшемуся из Казани Троцкому, назначив его председателем вновь созданного Реввоенсовета республики. 5 сентября Совнарком принял свое знаменитое кровавое «Постановление о красном терроре», обрекшее на смерть сотни тысяч невинных людей. И к концу 1918 года на всех границах России и внутри нее уже полыхала гражданская война. А организатор переворота Свердлов, председательствуя в Совнаркоме вместо Ленина и сохранив за собой руководящие посты во ВЦИК и ЦК РКП (б), как будто сосредоточил в своих руках всю полноту власти.

Но что-то сработало не так, как планировалось. По редчайшему стечению обстоятельств нанесенные Каплан раны не оказались смертельными. Они даже не вывели Ленина надолго из строя, и он, похоже, прекрасно понял, что его сподвижники едва не осуществили против него заговор. Во всяком случае, уже 8 октября в состав Реввоенсовета, в котором Троцкий собрал было своих приверженцев, было введено семь новых членов — противников Троцкого, включая И. В. Сталина. В марте 1919 года от загадочной простуды, якобы подхваченной в железнодорожных мастерских Орла, умер сам Свердлов, а через полгода от бомбы террориста, брошенной в окно здания МК партии, в числе других погибает свердловский приятель и протеже В. Загорский.

«Диктатор» Троцкий пережил почти всех участников драмы — и Ленина, и Свердлова, и Кингисеппа, и Гоца, и Юровского, и всех членов «своего» Реввоенсовета. А после и на его голову обрушился ледоруб террориста.

Какое-то безумие тлело в нем…

Официально считается, что, хотя кратковременные головокружения и даже отключения сознания случались с В. И. Лениным и раньше, его таинственная болезнь впервые проявилась явственно в Горках 25 мая 1922 года.

В этот день после ужина он почувствовал изжогу, а перед сном слабость в правой руке: утром разразилась сильнейшая головная боль, была рвота. Он с трудом объяснялся с окружающими: не мог читать; пробовал писать, но сумел вывести только букву «м»; ослабела правая рука и нога. Через час неприятные ощущения прошли, и врачи приписали их гастриту. Но вечером 27 мая последовал повторный, более сильный удар, и профессор Кремер впервые заподозрил у Ленина мозговое заболевание, характер которого, однако, представлялся врачам весьма загадочным.

В отличие от обычного атеросклероза, при котором идет непрерывное прогрессирующее нарастание раз возникших болезненных процессов, у Владимира Ильича после довольно частых ударов наступали улучшения состояния с восстановлением профессионального интеллекта. Это обстоятельство заставило врачей предположить, что болезнь Ленина есть следствие сифилитического изменения сосудов мозга. Они решили, что если это сифилис, то есть надежда на выздоровление! И хотя исследование глазного дна этой догадки не подтвердило, Ленина на всякий случай стали лечить инъекциями мышьяка.

Сам Владимир Ильич довольно мрачно оценивал свое состояние. Говорят, 30 мая 1922 года он даже пригласил к себе Сталина и просил его принести цианистый калий, чтобы в случае чего покончить с собой. Но потом он от этой мысли отказался.

Хотя в течение всего лета 1922 года «кондрашка», как говорил сам Владимир Ильич, хватал его время от времени, в целом его состояние постепенно улучшалось, и врачи разрешили ему приступить к работе с 1 октября. Он с радостью окунулся в работу: председательствовал в Совнаркоме, заседал на пленуме ЦК, в Политбюро и Совете труда и обороны и даже выступил на сессии ВЦИК и на IV конгрессе Коминтерна. Но прежней работоспособности у него, по собственному признанию, увы, уже нет.

13 декабря в Горках его настигает новый сильнейший удар, 15 и 16 декабря его состояние резко ухудшается, и консилиум врачей убеждает Ленина временно совершенно отказаться от работы. 18 декабря Политбюро возлагает на Сталина ответственность за соблюдение режима, установленного врачами для Ленина. И вдруг Сталин узнает, что, несмотря на запрет, Владимир Ильич продолжает вмешиваться в политическую жизнь и что Крупская 21 декабря передала какое-то ленинское письмо Троцкому. 22 декабря взбешенный Иосиф Виссарионович сказал Надежде Константиновне по телефону что-то такое, от чего она, по словам сестры Ленина Марии Ильиничны, «была совершенно не похожа сама на себя, рыдала, каталась по полу и пр.». А в ночь на 23 декабря Ленина разбил паралич правой части тела.

По всей видимости, этот инцидент побудил Сталина собрать лечивших Ленина врачей и 24 декабря 1922 года в присутствии Каменева и Бухарина провести совещание, на котором было принято решение: «Владимиру Ильичу предоставляется право диктовать ежедневно 5—10 минут, но это не должно носить характера переписки и на эти записки Владимир Ильич не должен ждать ответа. Свидания запрещаются. Ни друзья, ни домашние не должны сообщать Владимиру Ильичу ничего из политической жизни, чтобы этим не давать материала для размышлений и волнений».

Судя по тексту этого решения, в болезни Ленина политические проблемы играли не меньшую роль, чем медицинские. Действительно, в то самое время, когда соратники разрабатывали процедуру его политической изоляции, сам Владимир Ильич «диктовал» один за другим важнейшие политические документы, в том числе и пресловутое «завещание», в котором он предлагал XII съезду обдумать, как бы половчее сместить Сталина с поста Генерального секретаря. Конец этим таинственным диктовкам положил удар 10 марта 1923 года, после которого Ленин стал настоящим инвалидом: произносил не более десятка слов («вот-вот», «иди», «вези», «веди», «аля-ля» и почему-то «гут морген»), утратил способность писать, мог передвигаться только в инвалидной коляске.

21 января 1924 года Ленина настиг последний удар. У него заклокотало в груди, взгляд стал бессознательным. Временами он глухо стонал, судороги пробегали по телу. Врачи впрыскивали ему камфару, делали искусственное дыхание. Но все было напрасно. Он умер в 18.50…

Как и все, я верил официальной версии вплоть до того момента, пока не натолкнулся в архиве на никогда прежде не публиковавшийся документ. Это было письмо Ленина Дзержинскому. В своей переписке с соратниками Ленин часто использовал гриф «Совершенно секретно». Не преминул он прибегнуть к нему и на этот раз. Под грифом «Совершенно секретно» он писал:

«Дорогой Феликс!!!

Все, что со мной произошло, как мне кажется, дело рук Сталина и тех, кто с ним. Это ужасно. Меня фактически изолировали от партии и общества. Вчера охрана была удвоена. Сейчас их насчитываю что-то около ста человек. Мне даже тропинки отвели, по которым я должен, видите ли, прогуливаться. По другим дорожкам просто не положено!!! Как Вам это нравится. Это разве нормальное отношение, когда какой-то жлоб из В.Ч.К., или уж не знаю кто, заявляет, что имеет специальные инструкции: не разговаривать со мной, не принимать от меня никакой почты, не рассказывать мне ничего и т. п. Это что? Как прикажете это понимать? Я неоднократно за последнее время требовал встречи с Вами, тов. Калининым, Влад. Бонч-Бруевичем, Каменевым, не говоря уже о тех, кого мне просто хотелось бы увидеть.

Вот уже три месяца ко мне никого не пускают. Полная изоляция. Отключили телефон. Барышня со станции говорит, что с Москвой нет связи. Какая херня, прости Господи. Я стал намного лучше себя чувствовать. Мне кажется, что меня отравят или убьют. Убьет охрана. Отравят врачи. Что же мне делать? Бежать? Невозможно. Смотрят за каждым шагом. Говорят, что все из благих соображений. Я не верю. Я понимаю, что все скоро кончится. Кто бы знал, не поверил бы. Врачи смотрят на меня и разговаривают со мной, как с умалишенным, как с ребеночком, глупеньким маленьким ребеночком. Это заговор. Это приведет к диктатуре одной группы в партии над всеми, и кончится все большой кровью.

Я не понимаю, имею ли я сейчас в правительстве вес, что с моим кабинетом в Кремле? Почему я лишен связи? Я ничего не понимаю. Я первое лицо в государстве, меня никто не отстранял от исполнения обязанностей. Моя болезнь просто превратилась в изоляцию. Меня вылечили и изолировали. По-другому это никак не назовешь. Если можно предпринять какие-либо меры??? К примеру, перевести меня в Первую градскую, в Москву. Я не могу больше жить в лесу. Я медленно схожу с ума. Я предчувствую, что со мной хотят что-то сотворить. Мне никто не верит, все действуют по одной инструкции. Тех, кто со мной находит общий язык, убирают, и более я не вижу этих прекрасных людей. Куда они делись, к примеру: Шишкин, Лазарев, Апаев. Где они? Живы, или их убрали? (Здесь Ленин делает вставку: «Необходимо провести проверку, выяснить, где на самом деле эти люди. Если их убрали, то это будет основанием того, чтобы привлечь к ответственности Сталина и других». — Г. Н.)

Мне необходимо созвать Политбюро. Я уже обращался с открытым письмом к товарищам, но Сталин ухмылялся. Он обозвал Наденьку дегенераткой и проституткой!! (Последние два слова Ленин подчеркнул. — Г. Н.) Как Вам это нравится! И главное, после требования извинений отношения между нами стали просто невыносимыми. Я превратился в его личного врага. А ведь у него кавказский темперамент.

Феликс, Наденька говорит, что до нее дошли сведения, что Сталин произнес фразу, будто бы педерастам в Кремле пришел конец. Конечно же, это было произнесено более грубо и ругательно, но, как я сделал выводы, это имеет отношение прямо ко мне и моим товарищам. (Этот абзац Сталин, просматривая письмо, подчеркнул красным карандашом и написал: «Ильич совсем тронулся». — Г. Н.)

Я располагаю сведениями, что без моего ведома происходят перестановки, и везде ставит он. Одобряет ЦК. Что же творится в ЦК??? Я читаю газеты, и все вроде бы нормально, на первый взгляд. Стало быть, пресса в его руках. Это конец. Будь проклят тот день, когда я дал свое согласие на стационарное лечение в Горках. Будь оно все проклято. Нет ничего отвратительнее этой наигранной изоляции. Сотни дебилов из В.Ч.К., здоровенные такие парни. Мне с ними тяжело говорить. Постоянно приходится задирать голову. Я требую уменьшить охрану. Зачем такое количество. Можно обойтись и меньшим числом.

Потом, на первом этаже расположились несколько уполномоченных. Чем они занимаются, ума не приложу. На вопросы не отвечают. Говорят, что приставлены ко мне, чтобы я побыстрее выздоравливал.

Очень прошу, предпримите меры, привезите меня в Москву. Я хочу в столицу. Я давно не общался с рабочими коллективами. Я стал отставать от жизни.

Горячо обнимаю, твой Ульянов (Ленин).

20.12.1921 г.».

Самое ошеломляющее в этом письме — дата! Оказывается, Ленин был изолирован уже в 1921 году, когда широкие массы слыхом не слыхивали ни о какой его болезни! Официальная версия кем-то сдвинута на целый год!

Я стал внимательно просматривать ленинские биографические материалы и в воспоминаниях М. И. Ульяновой нашел подтверждения тому, что говорилось в письме. Так, сильные головные боли, головокружения и бессонницы начали мучить Владимира Ильича еще в январе-феврале 1921 года. В конце лета его осмотрел главный врач Боткинской больницы Ф. Готье, нашел у него небольшое расширение сердца и посоветовал на две недели поехать в Горки. И эти «две недельки» действительно растянулись на три месяца — до конца декабря 1921 года! Мы-то считали, что Ленин в Горках отдыхал, а он, оказывается, находился там едва ли не под арестом!

А что же Дзержинский? Как он реагировал на крик ленинской души?

В архивной папке сохранился и «ответ» Феликса Эдмундовича: на следующий же день он переслал ленинское письмо Сталину с небольшой запиской.

«Строго секретно.

Из Горок продолжает поступать корреспонденция от Ленина. По-прежнему в письмах Ильича речь идет о готовящемся заговоре против него. С одной стороны — медперсонал, с другой — охрана. Предлагаемые меры: 1) Посетить Ленина делегацией из десяти человек. Развеять его мысль о готовящемся заговоре. Нанести товарищеский визит (возле этого предложения Дзержинского Сталин делает пометку: «Можно!» — Г. Н.). 2) Разрешить пользоваться связью. Соединять его с одними и теми же абонентами, которых предварительно заинструктировать. Контролировать звонки. 3) Целесообразно рассмотреть вопрос о переводе Ленина в Первую городскую клинику (возле этих двух предложений Сталин красным карандашом подчеркнул: «Нельзя!» — Г. Н.).

Пред. В.Ч.К. Дзержинский».

Чуть ниже подписи Дзержинского последовала резолюция Сталина: «Заменить охрану, сменить поваров! Всех! И. Сталин. 30.12».

Мы знаем, что позднее, в связи с временным улучшением здоровья, Ленину дали возможность выступить на XI съезде партии, проходившем с 27 марта по 2 апреля 1922 года, и выступление это показало, что вождь с трудом поддерживал связную речь. Он даже не смог участвовать в прениях по своему докладу. А 3 апреля Сталин был избран Генеральным секретарем партии.

Из впервые публикуемого у нас письма Ленина Дзержинскому вытекает сенсационный вывод, заставляющий коренным образом пересмотреть всю официальную версию. Ведь из него следует: Владимир Ильич прекратил свою деятельность как глава партии и государства в декабре не 1922, а 1921 года: и все, что официально сообщалось о его дальнейшей жизни, было лишь прикрытием страшной тайны — его многолетней политической изоляции.

Благостную официальную картину последних дней Ленина в Горках, в которой живописуется, как Владимир Ильич учился заново говорить и писать, как он стремился следить за политическими событиями, как устраивал деревенским детям новогоднюю елку и заботился об обслуживающем персонале, полностью перечеркивает еще одно страшное письмо, хранящееся все в той же архивной папке с грифом «Особой важности». Его написал Сталину один из лечащих врачей Ленина в Горках.

«Товарищу Сталину И. В.

Москва, Кремль.

Строго конфиденциально.

Уважаемый Иосиф Виссарионович!

За последние несколько дней здоровье нашего пациента заставляет проявлять серьезное беспокойство, и речь идет не об осложнении общих терапевтических особенностей, а о более тревожном, о полном расстройстве психики пациента, что, на мой взгляд, никак не связано с ранением и лечением, и изоляцией в том числе.

Пациент стал излишне чудашлив. Это выражается в громком, продолжающемся смехе, который переходит в кашель и рвоту. Причем причины, которые могли бы вызвать этот смех, самые нелепые — кошка, сторож за окном, уборка снега, разговор с поваром на кухне и т. п. Пациент долго спит. Он просыпается в 14, а иногда в 15 часов. Примерно через час после пробуждения он приходит в чувство. Начинает расспрашивать работников и обслугу, медперсонал о происходящих в стране событиях. Подолгу ищет газеты, журналы, сразу пишет письма в ЦК. За последние две недели им написано более 300 писем, причем пишет он их постоянно, днем, вечером, глубокой ночью и вплоть до 4–5 часов утра. (В этом месте, на полях пометка Сталина красным карандашом: «300–150=150, где еще 150 писем?» Сталин продолжал пристально следить за Лениным и «отлавливать» его письма на волю. — Г. Н.)

Товарища Баштанова он не устает расспрашивать о подробностях, как он, Баштанов, передавал его письма, кому и кто, что говорил, как смотрел, что спрашивал и т. п. Некоторые письма он прячет под матрац, в шкафах, в других укромных местах. Таким образом, постоянная писанина писем и указаний, употребление в тексте нецензурной брани и т. п., рассовывание писем в тайниках вызывают серьезные опасения в том, что при нормальной динамике общих выздоровительных процессов имеет место развитие болезни головного мозга, т. е. психического расстройства.

Пациент совершенно не отдает себе отчета, что Гражданская война окончилась, что наступила мирная созидательная жизнь. После того, как коммутатор не стал соединять пациента с Кремлем и внешним миром, пациент требует или просит работников и обслугу, медперсонал самим позвонить, подозвать к телефону нужного абонента, а затем часами разговаривает с ним, дает указания и т. п. Вчера, при таком обмане медсестры Прохоровой Н. Ф., он сумел поговорить с Рыковым. (Здесь пометка Сталина: «Убрать, заменить». — Г. Н.) Просил его забрать из пансионата, рассказывал о том, что его травят ядами, ртутными парами и т. п. Действительно, пациент в последнее время ведет себя плохо. Все лекарства, которые ему выписывают вовнутрь, он пробует на вкус. Фактически не расстается с кошкой. Кладет ее в постель, постоянно носит на руках. Часами плачет, с каждым днем срывы учащаются. Если раньше, примерно полгода назад, он плакал 1–2 раза в неделю, то в настоящее время он стал плакать по 1–2 раза в день. Странным образом ведет себя и супруга пациента. Она обвиняет медперсонал в заговоре против пациента. Во всем ему подыгрывает.

На основании изложенного прошу вашего разрешения о создании медико-психиатрического консилиума для освидетельствования пациента и выставления медицинского диагноза, поскольку еще стоило бы раз повториться, что при общем выздоровлении терапевтического характера за последние несколько месяцев у пациента развивается, если не прогрессирует психическая болезнь, для диагностирования которой необходимы специальные познания в области психиатрии. (Возле этого абзаца пометка Сталина: «Разрешаю!» — Г. Н.)

К примеру, пациент на протяжении нескольких суток отказывается чистить зубы. Он считает, что в зубном порошке яд, который проявится после выпитого чая или кофе. Изо рта пациента исходит жуткий неприятный запах. На вопрос врачей о происхождении запаха пациент отвечает, что специально не будет чистить зубы, чтобы сбивать с ног контру и заговорщиков, которым он будет дышать в лицо.

Пациент убивает время в постоянной писанине, которую затем распихивает по тайникам. Его письма сотрудники и медперсонал находят в самых неприличных местах. Я прямо-таки устал изымать эти конверты с бесчисленными указаниями. После пробуждения пациент, как правило, старается попасть к телефону. Когда ему отвечают, что с Москвой нет связи, он впадает в истерику. Т. о. он испортил 4-й телефонный аппарат. После истерики, как правило, безмолвствует, это длится на протяжении часа, полутора. Затем еще несколько часов ходит по дому, гуляет мало. Ест плохо. Много пьет воды и постоянно ходит в уборную, через каждые 20–40 минут. По дому мочится.

Лечащий врач: (подпись неразборчива)

Горки, дня 16. XII. 1923 года».

Так вот она, самая страшная и наиболее тщательно скрываемая тайна — Ленин сошел с ума!

Но когда это произошло? В декабре 1923 года? Или летом 1921-го? Как мог политик Сталин установить этот медицинский факт раньше профессиональных врачей?

Когда в конце 1917 года известный революционер Г. Соломон (Исецкий) впервые встретил Ленина, в семью которого он был вхож еще с дореволюционных лет, он был поражен произошедшей во Владимире Ильиче переменой.

— Помните: того Ленина, которого вы знали десять лет назад, больше не существует, — говорил Владимир Ильич. — Он умер давно, с вами говорит новый Ленин… Я буду беспощаден ко всему, что пахнет контрреволюцией!.. И против контрреволюционеров, кто бы они ни были, у меня имеется товарищ Урицкий… Не советую вам познакомиться с ним!

«В словах его, взгляде, — вспоминал Соломон, — я почувствовал и прочел явную неприкрытую угрозу полупомешанного человека… Какое-то безумие тлело в нем…»

И это безумие не замедлило проявиться в нем в самых ужасающих формах в ближайшие три года. Если непредвзятым, незашоренным глазом посмотреть на ленинские резолюции, предписания, телеграммы, невозможно не ужаснуться их болезненной кровожадности. «Ссылайте на принудительные работы в рудники», «наводите массовый террор», «запирайте в концентрационные лагеря», «отбирайте весь хлеб и вешайте кулаков», «без идиотской волокиты и, не спрашивая ничьего разрешения, расстреливайте, расстреливайте, расстреливайте». Расстреливайте всех и за все — капиталистов за утаивание денег, кулаков за сокрытие хлеба, офицеров за неявку на регистрацию, проституток за спаивание солдат, солдат за невыход из вагонов, демобилизованных за хранение винтовки, крестьян за нерасчистку снега.

И рядом с этим какая-то непостижимая жалостливость: «12 французов пленных от холода страдают. Одеть + пища». И в этом же 1919 году беспрецедентная по кровожадности резолюция, обнаруженная мной на никогда не публиковавшемся письме Дзержинского Ленину.

«В Ростове захвачены в плен 300 000 казаков войска Донского, — писал Феликс Эдмундович 19 декабря 1919 года. — В районе Новочеркасска удерживается в плену более 200 000 казаков войска Донского и Кубанского. В городе Шахты, Каменске удерживается более 500 000 казаков. За последнее время сдались в плен около миллиона казаков. Пленные размещены следующим образом: в Геленджике — около 150 000 человек, Краснодаре — около 500 000 человек, Белореченская — около 150 000 человек, Майкопе — около 200 000 человек, Темрюк — около 50 000 человек. Прошу санкции.

Председатель В.Ч.К. Дзержинский».

Резолюция Ленина на письме: «Расстрелять всех до одного. 30 декабря 1919 г.».

В мае 1919 года предсовнаркома Ленин нашел время, чтобы дважды напомнить железнодорожной ЧК в Жлобине о необходимости вернуть реквизированный велосипед аптекарю Г. Рабкину. И в этом же месяце он подписал чудовищный, до сих пор скрываемый от народа документ, который мне удалось обнаружить в архиве:

«1 мая 1919 г.

Председателю В.Ч.К.

тов. Дзержинскому Ф. Э.

№ 13666/2

УКАЗАНИЕ

В соответствии с решением В.Ц.И.К. и Сов. Нар. Комиссаров, необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией.

Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше.

Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады.

Председатель В.Ц.И.К. Калинин

Председатель Сов. нар. комиссаров Ульянов (Ленин)».

Указание Ленина о «беспощадном расстреле попов»

И опять совмещение несовместимого — именно 1 мая, в День международной солидарности трудящихся, Ленин подписывает документ, требующий «расстреливать беспощадно и повсеместно» тех, кто молится Богу.

Допускаю, что именно это патологическое соседство сентиментальности и зверства как раз и навело Сталина на догадку, что вождь невменяем. В таком случае он стал для Ленина поистине бичом Божьим, обрекшим его на унизительное и мучительное умирание.

О том, что Сталин не забыл ленинского «указания» об уничтожении русского православного духовенства, свидетельствует еще один найденный мной документ. Это адресованная Берии Выписка из протокола № 88 заседания Политбюро ЦК от 11.11.1939 г.:

«— По отношению к религии, служителям русской православной церкви и православноверующим ЦК постановляет:

1) Признать нецелесообразным впредь практику органов НКВД СССР в части арестов служителей РПЦ, преследования верующих.

2) Указание тов. Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 г. за № 13666-2 «О борьбе с попами и религией», адресованное председателю ВЧК т. Дзержинскому, и все соответствующие инструкции ВЧК-ОГПУ-НКВД, касающиеся служителей РПЦ и православноверующих, — отменить…

Секретарь ЦК И. Сталин».

Это решение сделало православную церковь союзницей советской власти в годы Великой Отечественной войны. Энергично разрушать этот союз стал еще через двадцать лет верный ленинец Хрущев…

А высшего-то образования Ленин так и не получил

В свое время на первом этаже Музея Ленина в Москве экспонировалась копия документа, который по замыслу музейщиков должен был убеждать посетителей, что у Владимира Ильича было университетское образование. В табличке под этим экспонатом утверждалось: «Диплом первой степени, выданный В. И. Ленину по окончании Петербургского университета. 1891 г.».

Но, внимательно всмотревшись в текст самого диплома, я с удивлением обнаружил, что он совершенно не соответствует сопровождающей его надписи. Ведь в нем говорилось буквально следующее: «Диплом. Предъявитель сего Владимир Ильич Ульянов, вероисповедания православного, родившийся 10 апреля 1870 г., с разрешения Г. Министра народного просвещения подвергался испытаниям в юридической испытательной комиссии при Императорском С.-Петербургском университете в апреле, мае, сентябре и ноябре месяце 1891 г. В удостоверение сего и дан сей диплом Владимиру Ульянову, за надлежащей подписью и с приложением печати Управления С.-Петербургского учебного округа. Город С.-Петербург, января 14 дня 1892 г.».

Нам все время говорили, что Ленин был настолько одарен, что сдал университетские экзамены экстерном, превзойдя тем самым выдающихся русских ученых, из которых ни один не смог повторить такой подвиг. А тут оказывается, что в дипломе, выданном Ленину, нет даже слов «по окончании» и «экстерном». Есть только «подвергался испытанию» и «при». Выходит, у него просто проверяли знания в юридической испытательной комиссии при университете!

Еще глубже вникая в заинтересовавший меня вопрос, я просмотрел многочисленные биографии Ленина и заметил еще одну особенность. В ранних жизнеописаниях, появившихся сразу после смерти Ленина, нет утверждений, будто Ленин окончил университет и сдал экзамены экстерном. Они появились лишь в конце 20-х годов, когда начал набирать силу культ личности Ленина. Главными биографами Владимира Ильича были Емельян Ярославский (Губельман) и родственники Ленина — Крупская и сестры Анна и Мария Ульяновы.

В 1925–1926 годах незадолго до празднования 10-й годовщины Октября редакция Энциклопедического словаря Гранат, решив издать словарь «Деятели СССР и революционного движения России», обратились к родственникам Ленина с просьбой написать его биографию. За эту работу взялась старшая сестра Ленина Анна Ильинична. Она пишет следующее: «Обратное поступление в университет Ленину не разрешили… И только через три года после исключения, в 1890 г., — матери его удалось добиться для него разрешение сдать экзамены экстерном. Тогда Владимир Ильич засел вплотную за работу и совершенно самостоятельно подготовился в полтора года к этому экзамену, который и сдал в два срока — весной и осенью 1891 года при Петербургском университете».

Как мы видим, и здесь речь идет не об окончании университета и сдаче экзаменов за полный курс университета, а о сдаче экзаменов при университете. Мать Ленина неоднократно подавала прошения министру народного просвещения «о разрешении поступить сыну в какой-либо из русских университетов». В июне 1888 года, в связи с прошением Владимира Ильича дать ему возможность продолжить образование в Казанском университете, попечитель Казанского учебного округа по требованию департамента народного просвещения дал подробную характеристику Ульянову и его семье, заканчивающуюся словами: «Он ни в нравственном, ни в политическом отношении лицом благонадежным признан пока быть не может». Так что факт остается фактом: поступить ни в Казанский, ни в какой-либо другой университет Ленину не дали, а провести проверку его знаний при С.-Петербургском университете разрешили. Впоследствии историки из Института марксизма-ленинизма истолковали это обстоятельство по-своему. Хотя в документе нет речи о сдаче экзаменов за полный курс университета, то есть сдачи экстерном, и хотя выданный ему образец диплома не соответствует настоящим дипломам С.-Петербургского университета, они выдали его за диплом, будто бы полученный Лениным «по окончании Петербургского университета». Ведь не мог же Ленин, «вождь мирового пролетариата», «величайший из великих», «гений», быть недоучкой[1].

О том, что Ленин не получил высшего образования, свидетельствует еще один показательный факт. Те выпускники юридических факультетов русских университетов, которые по окончании курса становились адвокатами, именовались присяжными поверенными. Ленин же, как мы знаем, некоторое время был не присяжным поверенным, а лишь помощником присяжного поверенного, то есть не получил права на самостоятельную адвокатскую деятельность.

Как же создавалась легенда о высшем образовании вождя? После захвата власти большевиками при ЦК ВКП(б) была создана Комиссия по изучению и написанию истории партии, которую возглавил Каменев-Розенфельд. Каждый крупный партийный деятель обязан был написать воспоминания о своем революционном прошлом. Их у Ленина нет. Но еще при жизни Ленина и с его согласия Каменев начал издание собрания сочинений Владимира Ильича. Во время болезни Ленин передал Каменеву свой личный архив, на базе которого со временем возник Институт Ленина, впоследствии Институт марксизма-ленинизма. Именно в его недрах был перетолкован смысл диплома, выданного Ленину в 1892 году, и разработана легенда о возможности получения высшего образования экстерном!

Миф о «красной папке»

Как белый генерал раскрыл заговор красного маршала и как Агитпроп ЦК КПСС «отмазывал» заговорщиков

С легкой руки Никиты Хрущева советской историографии был навязан миф о том, что разгром высшего командного состава Красной Армии в 1937–1938 годах есть дело рук фашистских спецслужб, будто бы подкинувших И. В. Сталину так называемую «Красную папку» — фальшивые документы о тайных связях маршала М. Н. Тухачевского с германским генштабом.

Первым заговорил об этой таинственной папке эмигрант Виктор Александров, в 1960 году опубликовавший в римском «Джорнал д’ Италиа» статью «Дело Тухачевского». Она не осталась незамеченной в СССР: идеологические службы ЦК КПСС, мечтавшие угодить Хрущеву в его намерении ревизовать историю Великой Отечественной войны, поспешили доложить об александровском «исследовании» Генеральному секретарю, а тот велел перевести его на русский язык для ознакомления узкого круга лиц из высшего партийного руководства. Именно с их благословения в нашей стране в начале 60-х годов началась широкая пропагандистская кампания по дискредитации военачальников Отечественной войны. Велась она осторожно, не путем открытых нападок, а путем смещения акцентов, непомерного захваливания одних и намеренного замалчивания других.

И в этой кампании репрессированным военачальникам — Тухачевскому, Якиру, Фельдману, Путне, Эйдеману и др. — было отведено немаловажное место: уже в 1963 году в своей книге «Тухачевский» небезызвестный Лев Никулин (настоящая фамилия Ольконицкий) уже бросил провокационную мысль, будто репрессированные военачальники могли бы выиграть Великую Отечественную войну быстрее и с меньшими потерями, чем прославленные Г. Жуков, К. Рокоссовский, И. Конев, А. Василевский…

О том, что эта кампания была целенаправленной, свидетельствует убедительный факт: к 1969 году, к моменту выхода в свет «Воспоминаний и размышлений» маршала Г. К. Жукова, в стране было издано около десятка биографий Тухачевского, Якира и Уборевича (четыре о Тухачевском, две — об Уборевиче и пять — об Якире) суммарным тиражом около полутора миллионов экземпляров. О полководцах же, выигравших величайшую в истории войну, не было тогда ни одной книги. Неудивительно, что в сознании большинства советских людей до сих пор коренится убеждение, будто полководцы Великой Отечественной, сокрушившие сильнейшую в истории военную машину, в подметки не годились репрессированным генералам, никогда не воевавшим с серьезным противником!

Успех долговременной пропагандистской акции хрущевского Агитпропа заставляет нас обратить пристальное внимание на происхождение легенды о «Красной папке», будто бы оказавшейся роковой для Тухачевского и его сподвижников…

Посылки из Италии

Упоминаний о «Красной папке» много, но в принципе их можно свести к двум версиям, пришедшим к нам почему-то из одной страны — из Италии. Первая принадлежит уже упоминавшемуся нами Виктору Александрову, вторая — Роберту Конквесту, опубликовавшему книгу «Большой террор» во Флоренции в 1974 году. В начале «перестройки», по указанию Агитпропа, во главе которого стал небезызвестный партийный идеолог А. Н. Яковлев, «Большой террор» был издан на русском языке издательством «Книга».

По версии Александрова, уничтожение высшего командного состава Красной Армии было будто бы адским замыслом самого Сталина, которому для обвинения этих ни в чем не повинных людей нужен был лишь благовидный предлог. Предлог этот был им же искусно подстроен…

Осенью 1936 года по поручению Сталина, К. Радек будто бы вел в Польше тайные переговоры с немецким разведчиком полковником Николаи об установлении тесного сотрудничества. По возвращении в СССР Радек был арестован по обвинению в том, что он якобы вел эти переговоры как посланец троцкистской оппозиции. После этого в Париж срочно выехали зам. начальника Иностранного отдела ОГПУ Александр Шпигельгласс и некий Саровский. Они должны были начать операцию по дискредитации М.Н.Тухачевского как германского агента.

Главная роль в этой операции отводилась бывшему белогвардейскому генералу, командиру прославленной белой Корниловской дивизии Николаю Владимировичу Скоблину. Он и его жена— знаменитая русская певица Н. В. Плевицкая — были завербованы ОГПУ еще в сентябре 1930 года. Александров утверждает, будто между Шпигельглассом и Скоблиным была заключена сделка. Являясь активным деятелем Русского Обще-Воинского Союза (РОВС), штаб-квартира которого находилась в Париже, Николай Владимирович подчинялся генералу Е. К. Миллеру, возглавлявшему РОВС с 1930 года. Честолюбивый Скоблин будто мечтал стать председателем РОВСа, и проницательный Шпигельгласс, пообещав ему убрать Миллера, добился согласия Скоблина на то, чтобы подбросить чехословацкому президенту Бенешу, а через него Сталину материалы, компрометирующие Тухачевского. Такими материалами должны были стать сведения о том, что троцкистская оппозиция в СССР через Радека и Пятакова будто бы установила связь с немцами и что Радек уже договорился с Тухачевским и Путной об организации военного переворота в СССР.

Путем сложных маневров Скоблин будто бы ухитрился реализовать коварный план ОГПУ: президент Чехословакии Бенеш, получив компромат на Тухачевского и сведения о заговоре, передал их Сталину. Но Скоблин не остановился на этом. В нем, по мнению Александрова, платный агент ОГПУ мирно уживался с лютым ненавистником советской власти. Все надежды на ее свержение белогвардейский генерал возлагал на Гитлера и одновременно служил и ОГПУ, и немцам, имея прямой выход на главу СД Р. Гейдриха. Выполнив задание ОГПУ, Скоблин будто бы задумал не менее адский план свержения советской власти. Он решил дать Сталину документальное доказательство тайных связей Тухачевского с немцами. Получив такие документы, Сталин, по расчету Скоблина, неотвратимо разгромит командную верхушку Красной Армии, а Гитлер, увидев такое ослабление советских Вооруженных Сил, не устоит перед соблазном напасть на СССР и ликвидировать Советы.

Разговор Скоблина с Гейдрихом изображен у Александрова очень живописно. Настаивая на необходимости погубить Тухачевского, Скоблин сообщает Гейдриху, что красный маршал — заклятый враг фашизма, что он масон 23-й степени и имеет еврейских предков. Соблазненный Гейдрих представил план операции начальству, и в сочельник 1936 года в кабинете Гитлера было принято решение, которое держалось в секрете даже от высшего военного командования Германии. Техническая часть операции была поручена полковнику Нойоксу.

Тухачевский был в Германии шесть раз, не считая плена. От всех этих поездок остались подлинные документы, написанные его рукой. Они-то якобы и были использованы командой фальсификаторов для фабрикации подделок. Скоблин периодически наезжал в Берлин. Он был главным экспертом при оценке изготовляемых документов. Тут Александров, забыв, что операция была задумана Скоблиным в обход ОГПУ, вдруг заявляет: Ежов с нетерпением ждал окончания работ над фальшивым досье. Ведь он обещал Сталину к концу марта 1937 года положить на стол доказательства заговора генералов. Наконец, в середине апреля все было готово, в Берлин прибыл заместитель Ежова Л. Заковский и за 200 тысяч марок получил вожделенное досье. А дальше все пошло по замыслу Скоблина: Сталин воспользовался фальшивкой для ликвидации своих лучших генералов, Гитлер воспользовался ослаблением советских Вооруженных Сил и напал на СССР…

Маршал Тухачевский

Версия Конквеста короче и суше: ОГПУ через Скоблина будто подбросило Гейдриху сведения о тайных связях Тухачевского с германским генеральным штабом. Глава службы безопасности, хотя и понимал, что информация исходит из Москвы, поначалу решил воспользоваться ею для компрометации генштаба в глазах Гитлера: служба безопасности давно находилась в контрах с генштабом. Но потом появился шанс совсем иного рода. В марте — апреле 1937 года Гейдрих приказал своим сотрудникам изготовить «документальные доказательства» связей Тухачевского с немецким генштабом. Эту работу выполнил специалист по фальшивым документам Ф. Путциг, сфабриковавший досье из 32 страниц. В нем было «письмо» за подписью Тухачевского с грифом «совершенно секретно», оно было выдержано в стиле Тухачевского. Подпись маршала взяли с советско-германского соглашения 1926 года о техническом сотрудничестве в области авиации, а подписи немецких генералов на других документах были скопированы с их банковских чеков.

Немцы подбросили эти документы ОГПУ, оно подбросило их чехам, чтобы «создать у Сталина впечатление, что он, Сталин, получил их из дружественных иностранных рук…», так или иначе, в начале мая «Красная папка» была в руках у Сталина, дав ему повод для начала массовых репрессий против военачальников.

Несмотря на разногласие в деталях, и Александров, и Конквест сходятся в главном: немцы сфабриковали порочащие Тухачевского документы по предложению Скоблина, который действовал с ведома или прямо по заданию ОГПУ; получая тем или иным путем «Красную папку», Ежов знал, что это фальшивка! Такого же мнения придерживаются В. Рапопорт и Ю. Алексеев — авторы нашумевшей в свое время книги «Измена Родине», вышедшей в Лондоне в 1988 году. Однако, повторяя обе эти версии, они вынуждены были признать, что «Красная папка» не фигурировала ни на Военном Совете, где было сделано сообщение об измене Тухачевского, ни на самом процессе 11 июня 1937 года. «Сталин не сделал ей никакого употребления, — пишут В. Рапопорт и Ю. Алексеев, — не только не показал ее никому, но даже не сослался на нее ни разу!»

А раз так, то возникает законный вопрос: а была ли вообще «Красная палка»? И если ее не было, то какие же документы фигурировали на процессе над Тухачевским и его приверженцами в 1937 году?

Тухачевский и таинственные похищения белых генералов

26 января 1930 года в центре Парижа был похищен председатель РОВС генерал А. П. Кутепов. Первые же шаги следствия установили, что похищение было произведено агентами ОГПУ, которые выследили генерала, схватили и на машине доставили в Марсель. Здесь, в порту, стояло наготове советское судно. Кутепова провели на борт под видом загулявшего на берегу пьяного старшего механика. Выйдя из Марселя, судно взяло курс на Новороссийск, но, когда до советского берега оставалось сто миль, Кутепов умер от сердечного приступа. Сообщение о похищении генерала появилось в московских газетах 30 января 1930 года…

Имена похитителей недолго сохранялись в тайне. Их публично раскрыл Г. Беседовский (настоящая фамилия — Вайнштейн), сбежавший в 1929 году работник полпредства в Париже, хорошо осведомленный о деятельности ОГПУ во Франции. В числе организаторов этой операции Беседовский назвал Е. Гольденштейна — начальника летучей бригады Иностранного отдела ОГПУ в Берлине, занимавшейся террористическими актами за границей; Яновича (кличка «Николай») — уполномоченного ОГПУ во Франции — и его жену Анну Иосифовну; М. Гельфанда— 2-го секретаря полпредства во Франции — непосредственного организатора похищения Кутепова. Помогал им в этой операции Аренс — 1-й советник полпредства, ведавший подкупом печати и связью с Французской компартией.

Не остались тайной и политические цели похищения: РОВС считался врагом большевизма и во многом держался на энергии Кутепова, который был крупной фигурой в рассеянной по всему миру белой эмиграции. Чтобы ослабить РОВС, нужно было ликвидировать Кутепова. Но, как выяснилось, не только это было причиной его умерщвления…

Чтобы правильно ориентироваться в исторических событиях, необходимо ясно представлять себе расстановку тогдашних политических сил и ее изменения. В 20-х годах главным зарубежным противником троцкистского в своей основе ОГПУ были белая эмиграция и ее ударный отряд РОВС, возглавляемый Кутеповым. Именно против РОВС была направлена многоходовая провокационная операция «Трест», проводившаяся ОГПУ на протяжении целого ряда лет. Но к началу 30-х годов в СССР произошли серьезные перемены. В 1927-м был снят со всех постов, а в 1929-м вообще выдворен из страны Троцкий. Предстояли серьезные передвижки в высших эшелонах власти, но многочисленные приверженцы Троцкого, по-прежнему занимавшие высокие посты во всех органах государственного и партийного аппарата, не собирались сдаваться без боя. И по логике борьбы перед лицом общего врага прежние противники делают шаги к сближению…

Через семь лет после исчезновения Кутепова генерал А. И. Деникин счел возможным обнародовать тайную подоплеку гибели председателя РОВС. Оказывается, в 1929 году в Париже состоялась тайная встреча Тухачевского и служащего большевикам генерала Потапова с Кутеповым. Генералу Потапову тогда даже организовали встречу с великим князем Николаем Николаевичем. «Как выяснилось впоследствии, — сказал Деникин, — и Тухачевский, и Потапов действовали с ведома большевиков и таким образом были всего лишь представителями очередного «Треста». Теперь ясно, что Деникин ошибался, считая визит красных генералов очередной провокацией ОГПУ. В действительности это была попытка троцкистской оппозиции наладить контакты с белым движением против Сталина.

Похищение Кутепова показало, что он ни о чем не договорился с Тухачевским, его вербовка не состоялась. Для сокрытия факта его встречи с Тухачевским, который в то время был весьма влиятельным лицом в военной иерархии СССР, и была разработана операция по его похищению. Но провал вербовки Кутепова с лихвой был возмещен согласием генерала Скоблина и его жены, певицы Плевицкой, работать на ОГПУ, данным ими 10 сентября 1930 года. Через полтора года после вербовки Шпигельгласс не мог нахвалиться своим приобретением. «Что касается Скоблина, — докладывал он начальству, — то я застал уже полностью сформировавшегося агента, снабжавшего нас первоклассной информацией. Теперь уже моя главная задача состояла не в том, чтобы учить его или «выжимать» из него информацию, а в том, чтобы помогать ему и обеспечивать безопасность его и Плевицкой».

И действительно, за несколько лет работы Скоблин оказал Советскому Союзу, все еще считавшемуся вотчиной троцкистских руководителей, ценнейшие услуги. Докладывая о его деятельности в Центр, Шпигельгласс писал:

«Во-первых, Скоблин ликвидировал боевые дружины, создаваемые для заброски в СССР; во-вторых, свел на нет зарождавшуюся в РОВС мысль об организации особого террористического ядра. В-третьих, выяснил, кто из наших людей открыт французами, и разоблачил агента-провокатора, подсунутого нам французами и работавшего у нас одиннадцать месяцев. В-четвертых, донес о готовящемся Миллером, Драгомировым, Харжевским и Фоссом убийстве Троцкого. В-пятых, выдал организацию по подготовке убийства Литвинова. В-шестых, разоблачил работу РОВС из Румынии против СССР. Исключительная осведомленность агента помогла нам выяснить не только эти шесть дел, но и получить ответы на множество мелких вопросов и быть совершенно в курсе работы РОВС».

Таким образом, выполняя задания троцкистского руководства ОГПУ, Скоблин, с одной стороны, парализовал работу РОВС против России и не дал ему превратиться в филиал иностранных разведок. С другой стороны, он спас высланного из России Троцкого, поставленного на родине вне закона, от готовящегося на него покушения белых офицеров.

Измышления Александрова об одновременной работе Скоблина на ОГПУ и германскую разведку основаны, похоже, только на одной детали его участия в похищении генерала Миллера — преемника Кутепова на посту председателя РОВС. Схема похищения была та же, но, поскольку Миллер был осторожнее Кутепова, чекистам пришлось прибегнуть к помощи Скоблина. Николай Владимирович предложил шефу РОВС встретиться с двумя сотрудниками немецкой разведки. Как показывал на допросах в 1939 году один из участников операции, «встречу назначили на 22 сентября 1937 года. В этот день Миллер явился в РОВС в половине одиннадцатого утра. Занимался делами у себя в кабинете. В начале первого сказал начальнику канцелярии РОВС генералу Кусонскому, что у него назначено на 12.30 свидание, после чего он намерен вернуться на службу. В штаб РОВС Миллер не вернулся. На машине мы увезли его в Гавр, где стоял пароход «Мария Ульянова», выгружавший груз кож, доставленных из Ленинграда. Вечером он вышел из порта, 29 сентября пароход прибыл в Ленинград, на следующий день Миллера привезли в Москву и расстреляли».

Сейчас известно, что осторожный Миллер перед уходом оставил пакет, который следовало вскрыть, если он будет долго отсутствовать. Пакет пришлось вскрыть поздно вечером, в нем оказалась записка: «У меня сегодня в 12 час. 30 мин. свидание с ген. Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германскими офицерами, военным атташе в балканских странах Штрофманом и Вернером, чиновником здешнего германского посольства. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, что это ловушка, а потому на всякий случай оставляю записку». Известно и то, что на следующий день Скоблин чудом сбежал от разоблачивших его офицеров. И, как говорят, Шпигельгласс тайком переправил его в Испанию, откуда его должны были вывезти в СССР. Но в Испании Скоблин таинственным образом исчез, и судьба его до сих пор неизвестна.

Записка Миллера дала фальсификаторам истории повод утверждать, что Скоблин сотрудничал с немецкой разведкой. Но, как явствует из недавно рассекреченного скоблинского «дела», никаких Штрофмана и Вернера в природе не существовало, на встречу с Миллером под видом немецких разведчиков приехали чекисты, которых начальник Шпигельгласса А. Слуцкий запрашивал еще в декабре 1936 года. Он писал тогда руководителю военной разведки в Западной Европе генералу В. Кривицкому: «Отберите среди вашего персонала двух людей, способных сыграть роль германских офицеров. Они должны обладать достаточно представительной наружностью, чтобы сойти за военных атташе, должны уметь изъясняться, как военные, и быть исключительно верными и храбрыми. Командируйте их мне немедленно». Но покушение на Миллера задержалось, и обещанные Кривицким агенты были выделены Слуцкому только в сентябре 1937 года…

Материалы рассекреченного «дела» заставляют усомниться в связях Скоблина с немецкими спецслужбами и Гейдрихом. Чтобы разоблачить Тухачевского, ему не нужно было заниматься изготовлением фальшивок. У него были дня этого достоверные факты!

Без «Красной папки»

Уникальность Скоблина как разведчика состояла в том, что, будучи завербован троцкистским руководством ОГПУ, он верно служил «фирме», имел бесспорные заслуги и пользовался полным доверием начальников-троцкистов. Благодаря этому доверию летом 1936 года он получил приказание встретиться в Лондоне с военным атташе в Англии Казимиром Путной, который, по заданию Тухачевского, искал тогда выход на руководящие круги русской антисоветской эмиграции. В доме некой титулованной англичанки, члена палаты общин парламента, куда были вхожи Путна и его жена, ему посоветовали встретиться с генералом Скоблиным, весьма влиятельным лицом в левых кругах эмиграции, враждебных советской власти.

12 июля 1936 года Скоблин прибыл в Лондон. «Прикрывала» его поездку Плевицкая, которую он якобы сопровождал в гастрольной поездке в британскую столицу. Но, пока Плевицкая пела, Скоблин в доме титулованной дамы вел тайные переговоры с Путной. Сподвижник Тухачевского, информированный троцкистской разведкой о том, кто такой Скоблин, считал его своим и был с ним полностью откровенен, поведав о том, что власти Сталина скоро конец, что вожди Красной Армии сговорились между собой и в недалеком будущем в России грядет установление национальной военной диктатуры…

И тут — фантастический поворот судьбы! В сентябре 1936 года во главе советских органов госбезопасности ставят Николая Ивановича Ежова, меняющего главное направление работы Иностранного отдела ОГПУ на европейском театре. Если раньше все силы отдела были сконцентрированы на борьбе с белой эмиграцией и РОВС, то теперь главной задачей стали считать выявление связей высших чинов Красной Армии, посещавших страны Европы, и выяснение их лояльности по отношению к сталинскому руководству.

С этого момента Скоблин оказался в двойственном положении. С одной стороны, он продолжал работать на людей Троцкого, еще остававшихся в центральном аппарате ОГПУ — НКВД. А с другой — он получил новое задание от ежовского руководства: отслеживать зарубежные связи соотечественников, в том числе и собственных начальников-троцкистов. И оказалось: в руках Скоблина сосредоточены ключевые сведения о разветвленном военно-политическом заговоре против Советского правительства!

Газета «Возрождение» от 7 января 1938 года, издававшаяся в Париже, так изображала события, происходившие в СССР в 1937–1938 годах

Полтора года проницательный разведчик находился на острие тайной борьбы, пока начальники-троцкисты не подставили его на совершенно ненужной, бессмысленной операции по похищению генерала Миллера. Надобности в похищении 70-летнего Миллера не было никакой. РОВС, парализованный Скоблиным до ликвидации его председателя, фактически был разрушен и опасности для СССР уже не представлял. Зато сведения Скоблина о военном заговоре сыграли поистине судьбоносную роль для Отечества.

Осенью 1937 года, сразу после исчезновения Скоблина, когда Тухачевский и другие заговорщики были давно уже расстреляны, эмигрантская пресса осветила многое в таинственном деле белогвардейского генерала. В заметке «Встреча Скоблина с Тухачевским и Путной» газета «Возрождение» писала 5 ноября 1937 года: «Путна был весьма близок к Тухачевскому, и последний, очевидно, вошел в сношение со Скоблиным с его ведома и согласия… Путну, как известно, арестовали значительно раньше Тухачевского. Легко предположить, что чекисты, осведомленные Скоблиным о его встрече с Путной и о переговорах, которые он с ними вел, добились от Путны признания. Затем произошли расправы с Путной, Тухачевским и со всеми другими генералами, которые действовали с ними заодно. Путна выдал Тухачевского».

Не составляла секрета для эмигрантской прессы и программа преобразований, которую заговорщики заготовили для России. 2 июля 1937 года газета «Последние новости» опубликовала заметку «От СССР — к России. За что расстреляны Тухачевский и другие». «По имеющимся в Париже совершенно бесспорным сведениям, — писал автор, — целями заговора были свержение диктатуры Сталина, отказ от коммунизма, уничтожение установленного Сталиным режима и переустройство СССР в построенное на национальных основах федеративное государство, которому снова должно быть присвоено историческое имя Россия. На первое время до полного успокоения должна быть установлена военная диктатура во главе с Тухачевским. В области социальной заговорщики предполагали восстановить мелкую крестьянскую собственность и мелкую частную собственность, но сохранить в руках государственную национализированную крупную промышленность…»

Как ни ценны сами по себе были сведения о заговоре, добытые Скоблиным, их одних было бы недостаточно для проведения репрессий против командного состава Красной Армии. Но в том-то и дело, что у Сталина были за рубежом и другие тайные осведомители, которые подтверждали донесения Скоблина. В частности, в Париже действовал кружок бывшего военного и морского министра Временного правительства А. И. Гучкова, который сначала работал на начальника разведки немецкой армии генерала Бредова, а после гибели последнего в 1936 году перешел в ведение гестапо. В недрах этого кружка работал агент ОГПУ, о котором не знал даже генерал Кривицкий. Этим агентом была родная дочь Гучкова.

Когда в Москве начались аресты генералов-заговорщиков, Кривицкий решил бежать. В конце 1937 года он попросил политического убежища в США. В мае 1939 года в интервью одной американской газете он заявил, что в гучковском кружке были оригиналы всех документов, которые Сталин использовал против военных заговорщиков. Недаром весной 1937 года заместитель Ежова М. Фриновский возбужденно говорил Кривицкому: «Мы только что раскрыли величайший заговор в армии, заговор, неслыханный во всей истории!»

Решающая роль Скоблина в разоблачении военного заговора была достаточно полно выявлена сразу же после его исчезновения, то есть в конце 1937 года. Не возникало тогда сомнений и в том, что в руках Сталина находились неопровержимые доказательства виновности генералов-заговорщиков. Возникает вопрос: кому и зачем в 60-х годах понадобилось наводить тень на плетень и высасывать из пальца нелепую историю с «Красной папкой»?

Сегодня на эти вопросы можно дать более или менее удовлетворительные ответы. Когда тридцать пять лет назад руководители хрущевского Агитпропа вознамерились начать кампанию по идеологическому подрыву советского строя, они убедились, что судьба Тухачевского и его приверженцев едва ли не единственная пригодная для этой цели тема. Но прежде, чем начать ее пропагандистскую разработку, требовалось убедить советских читателей в том, что репрессированные генералы были ни в чем не виноваты. Их судебные и личные дела были упрятаны за семью печатями, а западным спецслужбам дан заказ: сочинить историйку о том, как кровожадный Сталин по глупости уничтожил невинных, блестящих полководцев, которые опытом и талантами многократно превосходили военачальников Великой Отечественной войны. Выдумав нелепую историю с «Красной папкой», Александров и Конквест выполнили заказ хрущевского Агитпропа!

Жертвы политических репрессий

Что же на самом деле они представляют собой? О репрессиях, якобы творимых Сталиным, демократы долдонят давно, начиная с пресловутого ХХ съезда партии, с так называемой «хрущевской оттепели». Притом эта пропагандистская кампания не утихает и по сей день. Но если приглядеться повнимательнее, именно эта кампания явилась ударной силой, с помощью которой происходило свержение Советской власти.

Сегодня те, кто называет себя демократами, да еще правыми, кто с особым остервенением сокрушал эту власть вплоть до ликвидации самого государства, 1 ноября назвали днем жертв политических репрессий, а себя причислили к этим жертвам. Ежегодно эти «жертвы» собираются в центре Москвы, на Лубянской площади и митингуют. В прошлом году на этом митинге побывал и я со своими друзьями. Пришли так, из любопытства, посмотреть на эти «жертвы», послушать, что они говорят.

Когда мы пришли, один из моих друзей невольно воскликнул: «Да тут собрались одни евреи!» А я подумал: неужели жертвы сталинских репрессий состояли из одних евреев? И действительно, мы увидели их. Впереди, в окружении своих выкормышей — Явлинского, Немцова, Хакамады, Кириенко, Гайдара, правозащитника Сергея Ковалева, главы «Мемориала» Юрия Афанасьева — шествовал бывший член Политбюро А.Н. Яковлев. Здесь, на этом еврейском шабаше, мы увидели практически всех известных дсмократов рангом поменьше, начиная от Новодворской с Боровым и кончая Щекочихиным с Иваненко.

Правда, этих «жертв» собралось немного, что-то порядка двухсот человек. Остальные, как и мы, были просто любопытствующими и случайными прохожими — как-никак Лубянка — это центр Москвы, и без людской массы она не бывает. Речи, которые мы прослушали, походили на речи психически ненормальных людей. Особенно среди собравшихся выделялись Явлинский со своей постоянно дергающейся головой и еврейская экстремистка Новодворская.

После посещения этого омерзительного сборища я решил вникнуть в историю и попытаться узнать, что же на самом деле представляют собой «жертвы политических репрессий». Первым делом обратился к справочникам и энциклопедиям. Объяснения такого термина я не нашел, так как его просто не оказалось ни в одном справочном издании. А вот слово «репрессия» в Большой Советской Энциклопедии обозначает — «наказание, применяемое государством». И все! Никаких делений на политические и неполитические.

Как-то еще в советское время, когда демократы (а они уже тогда были в Кремле) проводили очередную кампанию на лагерную тему, я отдыхал в одном из санаториев Друскининкая. Вечером, за чаепитием с соседями по палате, зашел разговор о репрессиях. Мои собеседники оказались репрессированными, и мне, как более молодому, оставалось только их слушать. Каждый из них поведал свою историю пребывания в лагерях. Один рассказал, как он до войны, в общественном месте, на вокзале, в словесной перебранке с пассажирами, стоявшими в очереди за билетами на поезд, нецензурно выругался, за что и был осужден на пять лет. Сам родом из Ленинграда, он всю войну проработал в Магадане. Лагерь, как поведал «пострадавший от сталинских репрессий», спас его от голодной смерти, если бы он остался в блокадном Ленинграде.

Второй рассказал еще более курьезный случай. «Был молодым, а в молодости кто не хулиганит. С получки решили с товарищем выпить. Тогда водку продавали в небольших бутылочках — четвертинках (чекушках): в народе такую водку называли «рыковкой». Выпили одну, оказалось мало. Взяли вторую — тоже мало. Обычно бутылку открывали, ударяя ладонью по дну бутылки. А тут как назло пробка плохо поддавалась, и я невольно произнес появившиеся в ходу стишки: «Рыкова в жопу, Сталина долой, да здравствует Николай Второй». Подошли два милиционера, взяли меня под локотки, и загремел я тоже на пять лет».

Ну а третий мой собеседник оказался преподавателем из Москвы. Он рассказал, что до войны работал в кожгалантерее и периодически воровал кожу. Попался, и дали ему 15 лет. Но что интересно, этот еврей (а он этого и не скрывал, в отличие от нынешних демократов), поведав о своей лагерной жизни, в конце беседы разоткровенничался и прямо сказал:

«Переходя из одного лагеря в другой, я вплотную столкнулся с осужденными, много увидел и познал. И будь моя воля, я бы 90 процентов из них расстрелял». Я его спросил, а как же говорят, что многие из них осуждены незаконно. «Какое там незаконно! — возразил мой собеседник, — одни уголовники, казнокрады, растратчики государственного имущества, да и просто «враги народа». Кого он имел под термином «враги народа», не стал спрашивать. Выслушав рассказы репрессированных, я обратил внимание на то, что никто из них не сказал, что он сидел незаконно, и никто из них не поносил Советскую власть, хотя всем им она изрядно «насолила».

Можно ли этих, в общем-то рядовых людей назвать жертвами политических репрессий? Кто же из них пострадал за политику? Тогда эти вопросы я не задавал, так как самого термина «жертвы политических репрессий» не было. Мы знаем, есть хозяйственные преступления, совершенные по халатности, есть экономические преступления, есть уголовные и т. д. А политические? Невольно возникает вопрос, это те, кто не ворует, не убивает, а, находясь у власти, занимается политикой?

А теперь, обращаясь к истории и рассматривая подсудимых, проходящих по процессам 30-х годов, невольно видишь сходство их с нынешними демократами. Только тогда у тех демократов 30-х годов не получилось свергнуть Советскую власть, а у нынешних получилось. Разве казненные Сталиным члены ленинского политбюро не похожи на членов горбачевского полит — бюро? А члены ВЦИКа и ЦК разве не походили на членов горбачевского ЦК? Например, Бухарин и Яковлев, Рыков и Черномырдин (или Гайдар), Горбачев и Раковский, маршал Тухачевский и маршал Шапошников, Ягода и Бакатин и т. д. Сравнение само собой напрашивается. Нет, бывшие члены Политбюро и ЦК, ставшие сегодня демократами, никого лично не расстреливали. Но их действия принесли горе миллионам людей, страна потеряла национальную независимость и обороноспособность, да и государства как такового нет. Их антинародная, античеловеческая политика привела к гибели 10 миллионов человек (если считать ежегодную убыль населения в миллион человек). Именно они по подсказке своих хозяев из Вашингтона и Тель-Авива разожгли очаги гражданской войны на всей территории бывшего СССР.

Значит, если сегодня, например, на скамье подсудимых окажутся Горбачев, Яковлев, Ельцин (если он жив), Шеварднадзе, Алиев, Примаков, Вольский, Разумовский и другие члены и кандидаты в члены Политбюро и суд их осудит к высшей мере наказания, то они тут же должны быть причислены к жертвам политических репрессий? Но ведь если трезво посмотреть, что они натворили, то иначе как гитлеровцами их не назовешь. Они выполнили точь-в-точь планы Гитлера по расчленению СССР. Все, что они делали, они делали умышленно, их действия были организованны и скоординированны, так как они перешли на службу к американским и израильским сионистам.

Реабилитация своих предшественников, демократов 30-х годов, новым демократам нужна для того, чтобы оправдать свои действия по грабежу России и сделать их законными, чтобы оправдать государственный переворот 1991 года, чтобы их оправдали за те миллионные жертвы «перестройки», которую они осуществили под лозунгом демократии.

Опровергать все, что написано новыми демократами о репрессиях, о Сталине, расстрелявшем «любимца партии» Бухарина и других троцкистов — неблагородное занятие. Но на самой чудовищной лжи придется остановиться. Это вопрос о том, был или не был заговор в 1937 году. Ведь поток этой лжи до сих пор не прекращается.

Многие писатели и драматурги хорошо погрели руки на теме «сталинские репрессии». А сама реабилитация сторонников Троцкого хоть и совершена, но продолжает сопровождаться яростным поношением Сталина, какого не было даже во времена Хрущева. Драматург А. Гельман, как и историк О. Лацис, именует Сталина «палачом», «бандитом» (см., например, статью «Время собирания сил», «Советская культура» от 9 ноября 1988 г.). Да, они, гельманы и лацисы, вновь собирают силы после поражения своих предков в 1937 году.

Легко себе поэтому представить политические последствия такой реабилитации. С партией, которая позволяет проделывать над собой такие «эксперименты», может случиться и случилось то же самое, что с кораблем в шторм. Он может перевернуться и пойти ко дну. С реабилитацией троцкизма партия прекратила свое существование.

Все старые коммунисты, все люди, знакомые с историей не по пьесам Шатрова или «огоньковским» публикациям, а по документам, были чрезвычайно поражены реабилитацией, которая проводилась под руководством А.Н. Яковлева, и особенно тем, как молниеносно были реабилитированы Бухарин и его приспешники: за один день. Сам процесс реабилитации не транслировался ни по радио, ни по телевидению, не оглашались имена судей. Все это сразу же подорвало доверие к процессу, породило разговоры о мошенничестве.

Поскольку на всех уровнях советского общества высказывалось недоверие к реабилитации Бухарина, его поклонники вынуждены были помещать статьи в разных газетах и журналах, используя «газетное право» для его защиты. Да практически вся партийная печать, начиная с «Правды», выступила в защиту Бухарина. Особенно в этом преуспел Ю. Феофанов. Я помню его статью в газете «Известия» под названием «Почему это случилось?». В этой статье Феофанов жаловался на «адское сопротивление», с которым происходит «восстановление в правах невиновного» Бухарина и других. Но из чего, собственно, следует, что Бухарин был «невиновен», что он пострадал в «неправедном судилище»?

Тогдашняя оппозиция, борясь за свое существование и власть, старалась (как и новая, накануне свержения советской власти в 1991 году) провести как можно больше своих людей в органы суда, прокуратуры, НКВД, исправительных заведений и т. д. Бухарин был не только экономистом. Он усиленно занимался вопросами государства, хорошо понимал роль карательных органов и потому всячески старался подружиться с Дзержинским и Менжинским, возглавлявшими ВЧК-ОГПУ, их сотрудниками, ввести в это учреждение как можно больше своих людей из комсомола, где он имел очень сильные позиции. Именно Бухарин в качестве главного редактора «Правды» сделал Дзержинскому репутацию «железного Феликса», «рыцаря революции» и т. д.

После смерти Дзержинского (1926 г.) и Менжинского (1934 г.) ВЧК-ОГПУ-ПКВД возглавил лучший друг Бухарина и Рыкова Г. Ягода, женатый на племяннице Свердлова, по рекомендации которого он и попал на работу в ВЧК. Будучи тайным «правым», Ягода занимался охраной нелегальной организации оппозиционеров из-за кулис. Впрочем, то же самое делал и Андропов. Горбачев, Яковлев, Арбатов, Шахназаров, Бовин, Бурлацкий и многие другие демократы — это его выкормыши. Многие из них были его непосредственными помощниками.

Бухарин, самым тесным образом связанный с карательным аппаратом, продумывал вместе с другими вождями оппозиции вопросы государственного заговора, разработал вместе с ними самую тщательную систему конспирации, которая должна была уберечь их от разоблачения. Надежности этой системы способствовало то, что многие руководящие «правые» работали в системе ВЧК-ОГПУ.

Видное место в ряде намеченных мероприятий отводилось и пресловутой «пытке», фиктивной, но очень наглядной. Бухарин, как и другие вожди оппозиции, хорошо знал одно из коренных положений буржуазной юстиции, которое (хотя и не без труда) укоренялось и в советской: показания, добытые под пыткой, с применением насилия и угроз, не стоят ничего, не должны приниматься во внимание. Отсюда и шла соответствующая тактика: провоцировать следователей на зуботычины и угрозы, доводить их «до белого каления», а в суде так давать показания, чтобы слушатели не сомневались, что все компрометирующие показания даны исключительно под пыткой. Делалось это с виртуозным мастерством, в чем подследственным помогал огромный политический опыт и прежний опыт подпольщиков (почти все имели прежде дело с царской полицией как революционеры), они отлично знали психологию людей и все тайные «пружины» государственной и партийной политики, на которые надо было умело давить.

Достаточно посмотреть «Стенографический отчет по делу правотроцкистского блока» (1938 г.), как хитрый и коварный Ягода, сам проведший тысячи допросов, компрометировал собственные показания. То же можно видеть, читая допросы Крестинского, Бессонова, Розенгольца, Рыкова и других заговорщиков. Ни «инквизиторство», ни «брань и силовой нажим», как сообщает читателям Ю. Феофанов в своей статье в «Известиях», при допросах не применялись. Их не видно и при чтении протоколов допросов.

Наоборот, картина получается отнюдь не такая, какая желательна корреспонденту «Известий» Феофанову. Не было никакой необходимости в пресловутых «пытках». В своей антисоветской деятельности признались все подсудимые. Радек, например, категорически отвергал версию о пытках: «Если здесь ставился вопрос, мучили ли нас во время следствия, то я должен сказать, что не меня мучили, а я мучил следователей, заставляя делать ненужную работу».

Неотроцкист, «известней» Феофанов пытается возвести Бухарина на некий пьедестал почета, придать ему черты героя, наделить его высокой душой. Как же защищает Феофанов Бухарина? А вот как: «Уже многие подсудимые признали, что они являются агентами немецкой, японской и польской разведок. Таким же должен стать «любимец партии», друг Ленина, виднейший экономист и авторитетный в глазах многих теоретик… Отсутствие улик не останавливало расправу. А вот признания добивались всеми возможными и невозможными путями. Признание, отвергаемое правом в качестве абсолютного доказательства, в глазах людей, увы, не теряет убедительности».

Признание подсудимых в своих шпионских действиях Феофанов отвергает абсолютно голословно, не приводя никаких фактов, никаких разумных доводов. Он исходит из недоказанного тезиса об «абсолютом произволе» и «грубо состряпанном спектакле». Отсюда его принцип: раз признался в суде, что ты шпион, значит, на деле не шпион. Раз Раковский заявляет: «Я вернулся из Токио, имея в кармане мандат японского шпиона», — значит, на деле этого не было. Если Крестинский признается, что троцкисты за свои «услуги» с 1922 года ежегодно получали из Германии от рейхсвера (командующий генерал Сект, начальник штаба — Хассе) по 250 тысяч марок, то это, разумеется, злобная выдумка и самооговор.

Такие «возражения» совершенно нелепы. Этак и современных шпионов, пойманных на месте преступления, признавших свою вину в судебном заседании, по «блестящей» логике Феофанова тотчас следует отпускать с миром: «Раз признал себя виновным в суде, значит, невиновен!»

Нет, не просто так были осуждены Бухарин и его коллеги. За всяким «сюжетом» стояли тома следственного дела, каждый конкретный случай тщательно проверялся. Да и что за смысл был Сталину уничтожать, скажем, Раковского, Гринько или Крестинского? Особенно по обвинению в шпионаже, когда и без этого обвинения можно было с полным основанием расстрелять или повесить?! Зачем было вообще уничтожать, коль скоро они не входили и Политбюро, не составляли для Сталина никакой опасности, как люди полностью дискредитированные, потерявшие влияние на массы и не обладающие необходимой политической властью?

Фальшивые истории со шпионами могли только подорвать репутацию Сталина в стране, партии, за границей. Ведь за границей все правительства и разведки, крупнейшие юристы мира, все зарубежные газеты и журналы с пристальным вниманием следили за процессами, каждое слово подсудимых тщательно анализировалось! Следовательно, громоздить друг на друга вымышленные истории было просто глупо, так как выгод это не давало, а могло принести лишь несомненный вред.

Ссылки на то, что Бухарин был-де «любимцем партии», «другом Ленина», смехотворны еще более. Ибо никто не является святым, ибо взгляды людей изменяются, и именно Ленин (он словно предвидел этот случай) предупреждал партию: «Полагаться на убежденность, преданность и прочие превосходные душевные качества — это вещь в политике совсем не серьезная». Эти слова Ленина бухаринские апологеты ужасно не любят и в своих статьях не употребляют. Но следуют им безоговорочно. Конечно, сам Феофанов может не верить, если не хочет считаться с фактами. Но зачем же миллионы читателей обманывать?

Ленинская партия, если отбросить лицемерные преувеличения, состояла не из каких-то особых людей. Она впитала тот же самый людской «материал», что и другие партии. И именно поэтому в ее рядах всегда было достаточно воров, взяточников, карьеристов, трусов, честолюбцев, шкурников и прямых предателей, запятнанных разными гнусными делами. Часть из них попадала в партию по карьеристским соображениям, часть — как агенты царской охранки и зарубежных разведок, очень заинтересованных в том, чтобы иметь как можно больше «своих» людей в ВКП(б) и ее руководящих органах. Сегодня мы воочию убедились, какие люди были в руководстве КПСС.

Нет, утверждения Вышинского вовсе не так глупо выглядят! Никому не удавалось вести нелегальную работу без денег! Никому! Даже Ленину! Достаточно почитать переписку Ильича, чтобы убедиться, какая это острая проблема для подпольщиков — деньги… Вот некоторые признания подсудимых.

Раковский: «Что такое представляли мы, троцкисты, в партии? Мы были то, что называется инородным телом в живом партийном организме. Троцкий вступил в партию большевиков за два месяца до Октябрьской революции, его идеология формировалась в борьбе с большевизмом… Создание «право-троцкистского блока» — это, если можно назвать, «брак по расчету», каждый приносит свое приданое. Мы, троцкисты, приносили наши связи с международной разведкой, правые приносят свои кадры, свои связи с националистически-меньшевистскими, эсеровскими и другими элементами… Мы не останавливались перед вероломством, перед обманом, изменой, подкупом, убийством при помощи яда и револьвера вместо традиционного кинжала.

Я не буду говорить о какой бы то ни было идеологии этого блока. Вы слышали здесь платформу моего соучастника по процессу Н.И. Бухарина. Это есть, конечно, восстановление капиталистических отношений в два скачка через открытый шлюз для свободной внешней торговли, через возвращение кулачества, через ликвидацию колхозов, через широко открытые двери для концессионного капитала. В чрезвычайно быстрый период мы рассчитывали добиться полного торжества капитализма.

Наша идеология, конечно, была идеологией контрреволюционной. Мы хотели опереться на элементы, которые уже осуждены были пятилетками, элементы, которые выметены, вычищены… Никакого политического будущего перед нами не было. Отрезвление для многих еще не началось, потому что оно началось уже после того, как нас арестовали».

Иванов: «…Не идеологом был у нас Бухарин. Мы, заговорщики, в идеологии не нуждались. Бухарин был у нас организатором правых заговорщиков. Он подбирал и расставлял людей, давал задания и требовал отчета. Бухарин был инициатором и практики террора, вредительства, диверсий и всей системы пораженческих мероприятий, он был основным руководителем шпионской деятельности и держал в своих руках концы решающих связей с разведками фашистских стран».

Розенгольц: «Ни один человек в мире не принес так много горя и несчастья людям, как Троцкий. Это — самый грязный агент фашизма. Прав прокурор, прав Раковский, когда говорили, что здесь на скамье подсудимых в первую очередь недостает Троцкого. Троцкизм — это не политическое течение, а беспринципная, грязная банда убийц, шпионов, провокаторов и отравителей. Это грязная банда пособников капитализма. Такую функцию троцкизм выполняет везде, во всех странах, в том числе и в Советском Союзе» (см. «Судебный отчет по делу антисоветского правотроцкистского блока», 1938 г.).

Рассуждения Феофанова о «грубо состряпанном спектакле» выглядят при сопоставлении с показаниями подсудимых жалко и неубедительно. Видимо, Феофанов но указке лидера российских сионистов А.Н. Яковлева, по-прежнему находящегося у руля пропаганды, отрабатывает свой хлеб, как и другие демократы — «виртуозы» лжи. Феофанов до сих пор практикуется во лжи.

Бухарину ужасно не хотелось сознаваться в своих пораженческих взглядах, в том, что он готов был торговать кусками страны (как, впрочем, с успехом сегодня делают его последователи — демократы). Тут Бухарин старался, ввиду исключительной гнусности этого вопроса, вину переложить на других, особенно на Троцкого, находившегося за границей. На предварительном следствии он показал: «Радек мне говорил, что Троцкий считает основным шансом прихода к власти поражение СССР в войне с Германией и Японией и предлагает после этого поражения отдать Германии Украину, а Японии — Дальний Восток». Само собой понятно, что после таких откровений весьма трудно «перекрасить порося в карася»! И Феофанову остается лишь лицемерно поплакаться: «Отсутствие улик не останавливало расправу».

Странно: весь мир (за исключением Германии, Японии, Италии и ряда крайне правых газет и журналов) признавал, что обвиняемые осуждены правомерно, что улики государственного заговора обильны и сокрушительны, а вот бухаринский апологет Феофанов их, видите ли, «не замечает». «Не замечает» этого и газета «Известия», публикуя феофановскую стряпню.

О так называемом «завещании Бухарина», заученном наизусть его третьей женой Лариной (Лурье) и воспроизведенном через 50 лет в журнале «Огонек», смешно говорить всерьез. Оно слишком напоминает заурядную фальшивку, изготовленную лично заинтересованными людьми, рассчитывающими получить под это «завещание» солидные дивиденды. Кто хочет знать настоящего Бухарина, пусть сам прочтет его показания и последнюю речь на суде, показания его подельников. Говорят, перед смертью не лгут… А эти люди хорошо знали, что их ожидает после таких признаний! Объяснить это можно двояко: или эти люди отличались редкой подлостью, трусостью и политической неустойчивостью (в таком случае зарубежным разведкам прибрать их «к рукам» было раз плюнуть), или то, что они говорили на суде, было правдой. Третьего не дано.

Есть все основания думать, что налицо было второе. И тогда поведение Бухарина становится попятно: ему как раз было и нужно, чтобы трепетали вся партия и страна, чтобы максимально были облегчены условия для государственного переворота для тех сторонников оппозиции, которые еще остались на свободе, которые действовали в согласии с фашистской Германией и Японией, кому при военном конфликте (его ждали в 1936, 1937, 1938 годах) оппозиция, занимавшая еще много руководящих постов, собиралась открыть фронт… Чем больше людей при такой обстановке было бы арестовано, тем лучше! Тем больше было бы шансов на успех переворота. На то, что сбитая с толку масса окажет заговорщикам значительную поддержку.

Бухарин признавал, что у заговорщиков уже в период коллективизации была идея «дворцового переворота» силами «своих людей», «сосредоточенных в Кремле», что обсуждался даже план ареста делегатов XVII съезда партии, но потом от него отказались как от чересчур рискованного.

Чтобы не было дальнейшей дезинформации населения страны (а это преднамеренная дезинформация), необходимо переиздать в полном виде, с необходимым справочным материалом том процесса «право-троцкистского блока». Пусть народ читает и судит сам, кто такой Бухарин и троцкисты. У каждого есть своя голова, свой жизненный опыт. Каждый видел, как клика политических мошенников «строила коммунизм» в период 1961–1980 гг.! А ведь глава этой клики Хрущев напрямую был связан с Бухариным!

В заключение, касаясь заговора 1937 года, который был сорван Сталиным, необходимо привести только одно место из заявлений Бухарина, чтобы понять, что Феофанов обыкновенный лгунишка, действующий по заданию тех, кто хорошо оплачивает его стряпню: «Часто объясняют раскаяние разными, совершенно вздорными вещами вроде тибетских порошков и так далее. Я про себя скажу, что в тюрьме, в которой я просидел около года, я работал, занимался, сохранил голову. Это есть фактическое опровержение всяких небылиц и вздорных контрреволюционных россказней. Говорят о гипнозе. Но я на суде вел и юридически свою защиту, ориентировался на месте, полемизировал с государственным обвинителем, и всякий, даже не очень опытный в соответствующих отделах медицины, должен будет признать, что такого гипноза вообще не может быть».

Таким образом, картина с «пытками» и «гипнозом» опять получается не такая, какая желательна Феофанову. Нынешним реставраторам троцкизма-сионизма надо понять, что никакие современные фальшивки бухаринских апологетов не могут уничтожить этого объяснения на суде, на глазах у всего мира. Честный человек таких и подобных заявлений не делает, если он виновен. Особенно если он столь значительное лицо, каковым был Бухарин.

Бухарин, видимо, готов был на все: только бы спасти собственную шкуру! Как Рыков! Их собственные товарищи по процессу возмущались их подлым поведением. Иванов говорил: «Да, я делал чудовищные преступления, я за них отвечаю. Но я их делал вместе с Бухариным, и отвечать мы должны вместе. Нужно потерять последние остатки совести, чтобы отрицать нашу ставку на поражение СССР в войне и установку фашистской диктатуры» («Правда», 13 марта 1938 г.).

Видимо, до последнего момента Бухарин надеялся, что Сталин пощадит его в силу прежней дружбы и разных политических соображений, что он получит тюремное заключение на длительный срок… А там, может быть, подоспеет война с Германией и Японией, в которой «сталинский режим» рухнет. Увы, эта тайная надежда не сбылась: Бухарин был расстрелян, и расстрелян по заслугам. О его реабилитации, как и о реабилитации других заговорщиков, не может идти и речи.

Не составляла секрета для западной прессы еще тогда, за год до расстрела Бухарина, и программа преобразований (или, как сегодня называют, — реформ), которую заговорщики заготовили для России.

Программа заговорщиков, уничтоженных Сталиным, была очень близка к программе демократов, осуществивших государственный переворот в августе 1991 года. Только демократы пошли еще дальше; они захватили в свои руки не только государственную общенародную собственность, но и природные ресурсы.

Сегодня, как никогда, актуальнейшим образом звучат слова Сталина, сказанные тогда, когда судили этих выродков: «Троцкисты — опытные двурушники, хорошо замаскированные лазутчики, прошедшие большую школу тайной подрывной борьбы против партии и советской власти… Имея партийные билеты и прикидываясь друзьями советской власти, они обманывали наших людей политически, злоупотребляли доверием, вредили втихомолку и открывали наши государственные секреты врагам Советского Союза».

Демократы, добиваясь свободы печати, получили свободу лгать. Ложь они называют правдой. А когда против лжи выставляются убедительные факты, правда, демократы прикусывают свои языки и вынуждены молчать. Но только на время. Будучи ненаказанными и монопольно владея практически всеми средствами информации, особенно радио и телевидением, они продолжают свою гнусную деятельность. Видимо, уроки, которые преподнес демократам Сталин в 1937–1938 годах, ничему их не научили. Тогда же были расстреляны и главные редакторы основных газет и журналов — печатных рупоров троцкистской оппозиции: Ю. Стеклов (он же Нахамкес, «Известия»), Наум Ланда («Красная звезда»), Романовский («Московский комсомолец»), Михаил Кольцов (он же Фридлянд, «Огонек»), Лев Сосновский («Гудок», а затем возглавлял Агитпроп ЦК ВКП(б)). Тогда за ложь наказывали. Перед законом были все равны, в том числе и журналисты. Их сегодня тоже отнесли к жертвам политических репрессии. Хотя они были такими же уголовниками, как и главари троцкистской оппозиции. Глава Агитпропа Лев Сосновский, ближайший сподвижник Троцкого, в своей автобиографии еще до расстрела писал: «Я еще в 1905 году стал практиковать террор против русской буржуазии». Сегодня этих пропагандистов типа Феофанова из «Известий» некому наказывать. Но придет время, и они понесут ответственность. Истории свойственно повторяться.

Рассматривая события тех далеких лет, создается впечатление, что Сталин решил применить эффект встречного пала, когда на пути лавины огня (репрессий) встает не менее мощная встречная лавина. Но этот «пал» был ответной реакцией на многолетнюю деятельность распространителей кровавой эпидемии беззакония, которую практиковали троцкисты, находясь двадцать лет у власти. И ныне дети и внуки явных и тайных палачей русского народа мстят Сталину, мертвому, не столько за его жестокости, сколько за связанное с его именем наказание государственных преступников, какими были Бухарин, Рыков, Зиновьев, Тухачевский и другие.

Если сказать прямо, Сталин остановил репрессии, казнив их зачинателей. Концлагеря создавал не Сталин, а демократы, севшие в середине 30-х годов на скамью подсудимых.

Слухи о «массовых сталинских репрессиях», распускаемые еврейскими пропагандистами, не новы. Они еще тогда, в тридцатых годах, распространялись троцкистами. Взбудораженное мировое еврейство (сегодня в СМИ его называют «мировой общественностью») на открытые процессы послало известного еврейского писателя Лиона Фейхтвангера — автора книги «Москва. 1937 год». Он, как свидетель, правдиво описал процессы над троцкистами, дотошно изучал все, что происходило на процессах, как вели себя подсудимые. И пришел к выводу — судили их законно. Притом не за политические убеждения, как считают «демократы», а за уголовные преступления.

В связи с этими слухами Сталин поручил НКВД представить данные о количестве репрессированных. 20 декабря 1940 года на стол Сталина легла справка, подписанная наркомом внутренних дел Л.П. Берия. Эта справка интересна тем, что она отвечает как раз на те вопросы, на которые не дает ответа справка, опубликованная в «Правительственном вестнике» № 7 за 1990 год. Напомним, в ней указывалась цифра репрессированных в 3 миллиона, 778 тысяч 234 человека за период с 1930 по 1953 год. В справке, подписанной Лаврентием Павловичем, сообщалось следующее.

«В соответствии с ранее данными указаниями сообщаю, что в период с 1930 по 1940 год органами ОГПУ-НКВД проведена чистка по изъятию врагов народа, антисоветского элемента. Результаты чистки полагал бы разделить на два этапа. Первый — с 1919 по 1922 год. По приблизительным сведениям, органами ВЧК-ОГПУ только в период с 1919 по 1922 год (ВЧК) было расстреляно более 2,5 миллиона врагов советской власти, саботажников, контрреволюционеров и прочей сволочи. В ВЧК отдела, который бы вел учет и фиксировал аресты и расстрелы не существовало. Указанное подразделение было создано в 1927 году — секретное оперуправление, преобразованное в 1932 году в Учетно-статистический отдел ОГПУ. Примерно с этого времени (1930 г.) органами ОГПУ фиксируются все приговоры и расстрелы. Таким образом, все аресты и расстрелы, осуществленные органами ОГПУ-НКВД с 1930 г., следует отнести ко второму этапу чистки.

По данным 1 спецотдела НКВД СССР, органами ОГПУ-НКВД было привлечено к уголовной ответственности по ст. 58 УК РСФСР 1300949 человек. Из них расстреляно по приговорам судов 892985 чел. Продолжают отбывать наказание 407 964 чел. В том числе:

— бывшие ленинские кадры, вставшие на путь контрреволюции, так называемые «революционеры ленинского призыва»: осуждено 937 110 чел., расстреляно 686 271 чел., продолжают отбывать наказание 250 839 чел.;

— члены Коминтерна, вставшие на путь контрреволюции и вредительства: осуждено 180 300 чел., расстреляно 95 854 чел., продолжают отбывать наказание 84 446 чел.;

— по делу врачей-вредителей осуждено 3959 чел., расстреляно 1780 чел., продолжают отбывать наказание 2066 чел.;

— по делу писателей-«гуманистов» осуждено 39 870 чел., расстреляно 33 000 чел., продолжают отбывать наказание 6870 чел.;

— из числа военнослужащих и вольнонаемных РККА осуждено за измену Родине шпионов и врагов народа 76 634 чел., расстреляно 35 000 чел., продолжают отбывать наказание 37568 чел.;

— чистка в органах НКВД СССР в период с 1937 по 1940 год дала следующие результаты: осуждено 63 079 чел., расстреляно 41 060 чел., продолжают отбывать наказание 22 319 чел.

Из всех осужденных врагов народа — 90 % лица еврейской национальности. Данные приведены без учета смертности в лагерях.

Нарком внутренних дел Л. Берия».

Как видно из документа, хранящегося в архиве ЦК КПСС (ныне архив президента), нет десятков миллионов жертв «сталинщины», о которых так много говорится в еврейской прессе.

И все-таки реабилитация Яковлева не состоялась

Мы, рожденные при советской власти, мало что знали о последнем российском императоре Николае II и совсем не знали, как он был убит. Живя в послевоенные годы в Свердловске, будучи еще учеником начальной школы, я регулярно, по воскресеньям, посещал Дом пионеров, где в то время работало множество кружков. Рядом была церковь, где, как я помню, располагался краеведческий музей. А напротив музея тот знаменитый Ипатьевский дом, где был расстрелян Николай II. Мы туда часто бегали, чтобы посмотреть. Нам, мальчишкам, было любопытно узнать подробности того бессудного убийства. Но это почему-то в то время скрывалось. А узнав, что вместе с ним были расстреляны его дети, я заплакал. Мне, девятилетнему мальчику, искренне было жаль детей. Ну ладно, про царя на уроках истории нам рассказывали, что он был «кровавый палач». Ну а детей-то за что убили?!

Это были первые послевоенные годы. Дом Ипатьева пустовал, его никто не ремонтировал. В 1973 году, приехав в Свердловск, я первым делом посетил дом Ипатьева, спустился в то помещение, где были расстреляны Романовы, прикоснулся к священным для меня стенам, помолился. И хотя был коммунистом, я стал более критично относиться к советской власти. Потом я узнал, что дом Ипатьева снесли. И сделал это злейший враг русского народа, тогдашний секретарь Свердловского обкома партии Б.Н.Ельцин. Надо же было земле родить такого выродка!

Увлекаясь в свободное время историей, я узнал, что братом инженера Ипатьева, владельца дома, где был расстрелян Николай II, был знаменитый ученый-химик, ученик Д.И. Менделеева, В.Н. Ипатьев, вынужденный в 1927 году покинуть СССР. В своих воспоминаниях А.А. Громыко упоминает В.Н. Ипатьева в связи с тем, что «этот белогвардеец» просился вернуться на Родину, а он, Громыко, тогдашний посол СССР в США, ему отказал.

В 1976 году вышла книга М.К. Касвинова «Двадцать три ступени вниз», наделавшая много шума и подробно рассказавшая о той трагедии. Из этой книги я впервые узнал про комиссара Яковлева, перевозившего семью последнего русского императора из Тобольска в Екатеринбург. Касвинов утверждал, что Яковлев родился примерно в 1885 году. По одним данным, он уроженец Уфы Константин Мячин, по другим — киевлянин Москвин, по третьим — рижанин Заринь. Составленная по этим различным источникам биография Яковлева выглядит детективно. Начав как террорист и экспроприатор, Яковлев будто бы был призван на флот, попал в электротехническую школу в Свеаборге. В революцию 1905 года вступил в партию эсеров, участвовал в восстании моряков на Балтике и был приговорен к расстрелу. Бежал за границу и двенадцать лет провел сначала в Германии, а потом в Канаде. В марте 1917 года через Стокгольм прибыл в Россию и сразу попал под опеку известного эсеровского активиста и писателя Мстиславского в библиотеку Генерального штаба. До октября 1917 года Яковлева будто бы часто видели рядом с Савинковым, полковником Муравьевым, впоследствии поднявшим мятеж и застреленным большевиком Варейкисом на Восточном фронте, наркомом юстиции левым эсером Штейнбергом. «Не вполне ясно, каким образом весной 1918 года Яковлев очутился особоуполномоченным ВЦИК, — пишет Касвинов, — но в бурной обстановке того времени, да еще при содействии таких политиканов-авантюристов, какими были левоэсеровские главари типа М. А. Спиридоновой, Б. Д. Камкова и И. З. Штейнберга, подобные карьеристские взлеты на гребне революционной волны случались»…

После провала «авантюры» и исчезновения на Восточном фронте Яковлев всплыл на стороне белых. Он выступил в ряде белогвардейских газет с серией статей, где он каялся в своих большевистских грехах. Но, как пишет Касвинов, это его не спасло. «30 декабря 1918 года, по приказанию полковника контрразведки Клецанды, Яковлев был арестован и отправлен в штаб Колчака. Здесь он попал к полковнику Зайчеку, белочешскому начальнику контрразведывательного отряда при штабе «верховного правителя», бывшему офицеру австро-венгерской армии. Из рук последнего он живым не ушел»…

Прочитав книгу Касвинова, я был потрясен подробностями бессудной казни царя, его жены, пятерых детей, врача и прислуги. Я по-другому стал рассматривать и события 1918–1919 годов и перестал верить всем нашим учебникам и монографиям по истории партии и гражданской войны. Настоящая же история складывается из судеб тех или иных лиц, принявших участие в тех кровавых событиях. И одним из таких лиц был никому не известный комиссар Василий Яковлев, о котором упоминал в своем повествовании М. Касвинов.

Когда при просмотре дел репрессированных я случайно наткнулся на дело комиссара Яковлева, я не сразу понял, что речь идет о том самом Яковлеве, об «авантюре» которого рассказано в книге Касвинова. Но, когда мне стало ясно, о ком разговор, я решил внести ясность в вопрос, в котором до сих пор путаются как отечественные, так и зарубежные историки. Итак.

Согласно приговору Военной коллегии Верховного суда СССР 16 сентября 1938 года был осужден по ст. 58-1а, 58-8 и 58-1 УК РСФСР к расстрелу с конфискацией имущества некто Стоянович Константин Алексеевич, 1886 года рождения, уроженец села Шарлык Оренбургской области, русский, по происхождению из рабочих, с низшим образованием, бывший член РСДРП(б) с 1905 до 1918 года; в момент ареста работал агентом снабжения завода им. Ленина Павловского района Горьковской области, судимый в 1929 году Комиссией ОГПУ по ст. 16-58-В УК РСФСР. В чем же обвинялся простой «агент снабжения» и за что его постигла столь суровая кара через двадцать лет после того государственного переворота, который совершили большевики в 1917 году? Уж вроде бы все должно было забыться.

Стоянович признавался виновным в совершении множества преступлений. В 1905 году он примкнул к революционному движению и вступил в социал-демократическую партию. Находясь в подполье, состоял в боевых дружинах, участвовал в крупных террористических актах, «выслеживании и убийствах царских правителей» (так записано в приговоре о расстреле). В 1911 году эмигрировал и за границей продолжал вести свою «партийную работу».

В 1917 году он возвратился из эмиграции под именем Яковлева В. В., продолжал работать в рядах РСДРП(б), выполняя ответственнейшие поручения лидеров партии и Советского Правительства, возглавляемого Лениным, Троцким, Свердловым. В 1918 году во время чехословацкого мятежа был назначен главнокомандующим Уфимско-Оренбургским фронтом, который действовал в районе Самары против чехословаков. В связи с неудачами и неумелыми действиями, повлекшими за собой оставление Самары, комиссар Яковлев от должности главкома был освобожден. Под предлогом проведения подпольной работы в тылу белой армии проник в занятую белыми Уфу, где в начале октября 1918 года перешел на сторону белых. Чтобы заполучить доверие белого командования, Яковлев обратился с заявлением, адресованным в Комитет учредительного собрания, или главнокомандующему чехословацкими войсками, или штабу белой народной армии, в котором указал, что порывает с большевиками и советской властью и отдает себя в руки нового правительства. Кроме того, от имени комиссара Яковлева было опубликовано воззвание к солдатам Красной Армии, в котором призывалось прекратить вооруженное сопротивление и сдаваться сторонникам Учредительного собрания, то есть белым.

Переданный чехословацкими властями Колчаку, Яковлев вместе с белыми отступал к Омску, после взятия которого красными бежал вместе с остатками колчаковских войск в Харбин, а оттуда — в Шанхай, куда прибыл в начале 1919 года. Там он установил связь с агентами иностранных разведок Пиком и Рейером. В Китае Яковлев жил до 1927 года под именем Стояновича Константина Алексеевича. Настоящая же фамилия Яковлева-Стояновича, как установило следствие, — Мячин Константин Алексеевич, а партийная кличка — Яковлев Василий Васильевич.

В начале 1928 года Мячин-Яковлев-Стоянович перешел государственную границу СССР и добровольно явился с повинной. Против него было возбуждено уголовное дело. По обвинению в добровольном переходе на сторону белых и выступлении против советской власти, постановлением Коллегии ОГПУ от 28 июля 1929 года (тогда руководство ВЧК-ОГПУ от Дзержинского перешло к его первому заместителю Менжинскому. — Г. Н.) комиссар Яковлев был приговорен к расстрелу. Но, учитывая «революционные заслуги Яковлева перед партией», высшая мера наказания была заменена заключением в концлагерь сроком на 10 лет, откуда он в 1933 году был досрочно освобожден со снятием судимости.

Еще находясь в Соловецком лагере, незадолго до своего освобождения Яковлев обращается с письмом к начальнику 4-го отделения Сиблага НКВД Стенголь и начальнику 1-го отделения ГУЛАГ ОГПУ Шедвид. Письмо, датированное 16 июля 1931 года, называлось так: «Моим старым товарищам-боевикам (Перечень эпизодов из моей революционной деятельности периода 1903–1928 гг.)». Подлинник этого документа находится в Республиканском краеведческом музее г. Уфы.

Приведем некоторые эпизоды из «революционного» прошлого комиссара Яковлева, ибо по этой информации читатель может судить о том, что из себя представляли люди, на которых делали ставку лидеры большевизма.

«1. Первое знакомство с революционерами. Разбрасывание прокламаций. 1903 год.

2. Участие в организации дружины по борьбе с черной сотней. 1905 год.

3. Участие в совещании, кому метать в казаков бомбы. Жребий пал на меня.

4. Подготовка к взрыву казарм с казаками и солдатами.

5. Бросание бомб в помещение общежития охранников в 1907 году.

6. Организация боевой дружины в Златоусте. Военная муштра, лекции о гражданской войне, саперные и строевые занятия и т. д.

7. Захват оружия в винном складе: 25 браунингов и 10000 патронов. 1907 год.

8. Первое неудачное (благодаря моей оплошности) нападение на поезд.

9. Второе нападение на почтовый поезд. Взято 25000 рублей. 1907 год.

10. Первая миасская экспроприация. Нападение на почту. Взято 40000 рублей. Взрывом убиты лошади, ранены чиновники, разбиты казаки. 1908 год.

11. Вторая миасская экспроприация. Взято 95000 рублей. Убиты и ранены со стороны противника 18 человек. Из 17 боевиков ранен один. 1909 год.

12. Нападение на типографию Соловьева. Взят весь готовый набор газеты.

13. Попытка бросить бомбу в полицмейстера.

14. Захват токарного станка в уфимских ж.-д. мастерских для изготовления оболочек бомб.

15. Охрана митингов, собраний, нелегальных квартир и т. д.

16. Нападение на самарских артельщиков. Взято около 200 000 рублей. Перестрелка длилась несколько часов.

17. Подготовка побега из тюрьмы нашего товарища Михаила Гузанова. Передача в тюрьму 3 браунингов, ядовитых веществ. Отказ Гузанова от побега. Казнь Гузанова.

18. Поездка в Швейцарию на совещание боевиков. 1909 год.

19. Предательство. Разгром организации. Аресты. Впоследствии 7 человек были приговорены к смертной казни…»

Убийства, убийства, сплошные убийства. К октябрю 1917 года в послужном списке Яковлева значились десятки убитых государственных служащих, казаков, солдат русской армии, градоначальников.

Далее в дневнике этого убийцы, называвшего себя сначала социал-демократом, а затем большевиком, есть такие «эпизоды революционной деятельности»:

«41. На взятые деньги организовал партшколу. Моя командировка за границу, на Капри к М. Горькому.

42. Каприйская школа. Моя жизнь у Горького.

43. Приезд Красина Л. Б. Беседа с ним о боевых организациях. Наметки новых выступлений.

44. Открытие Колонской школы (Италия). Приезд Троцкого, Коллонтай, Менжинского, Луначарского и др.

45. Преследование в Колонье русскими охранниками. Помощь итальянских революционеров.

46. Поездка всей школы к Ленину. Встреча в Париже с Даном, Мартовым и другими лидерами меньшевиков.

47. Постановка (так в подлиннике. — Г. Н.) боевой организации захватить Киевское казначейство. Моя командировка в Киев.

48. Встреча в Берлине с Каутским у него на квартире в присутствии Коллонтай.

49. Приезд в Питер. Паника среди своих. Преследование охранниками. Бегство в Финляндию.

50. Поездка из Финляндии через Валаамский монастырь в Киев. Разведка в Киеве.

51. Подготовка охранниками встречи в Киеве царя. Нарушение наших планов. Возвращение в Финляндию…

52. Жизнь эмигрантом в Брюсселе с 1911 по 1917 год. Интернирование немцами. Возвращение в 1917 году в Петроград через Стокгольм-Торнэо.

63. Активное участие в октябрьском перевороте. Захват с отрядом матросов главной телефонной станции на Мойке.

85. Организация специальной ударной группы слухачей из свеаборгской телеграфной роты для замены забастовавших телефонистов.

87. Арест Викжельдора, произведенный мною по распоряжению Совнаркома.

90. Выключение всей телефонной сети в момент разгона Учредительного собрания по личному распоряжению Ленина.

91. Вызов Лениным в Смольный и встреча с ним.

100. Получение от Менжинского 5 миллионов рублей для нужд Красной гвардии под мою личную ответственность.

102. Вызов Свердловым в Москву. Поручение Совнаркома и ВЦИК перевезти Романовых из Тобольска в Екатеринбург.

103. Поезд специального назначения.

104. Срочная организация тобольской экспедиции.

105. Перевозка бывшего царя Романова из Тобольска в Екатеринбург.

106. Возвращение в Москву с докладом. Интервью журналисту «Известий»…»

Просматривая весь список, состоящий из 132 пунктов, я наткнулся на эти важные для меня строчки. Оказывается, вся операция по перевозке царя из Тобольска в Екатеринбург была разработана в Москве Лениным и Свердловым. Осуществить ее было поручено комиссару Яковлеву. И он сыграл свою роль в убийстве царя и его семьи. Так что следы Яковлева нашлись. То, что в 1929 году его пощадили и не расстреляли, — это понятно, у власти еще стояли те, кто знал Яковлева по его прежним «революционным заслугам».

Но почему же в 1938 году не приняли во внимание революционное прошлое Яковлева и его все же расстреляли? Создается впечатление, что Яковлева, отошедшего от политических терактов, кто-то искал и решил ликвидировать, несмотря на то, что ни в каких политических организациях, ни в троцкистской, ни в правой — бухаринско-рыковской — группировках Яковлев не состоял. Маховик репрессий стал работать в другом направлении: он начал подминать под себя тех, кто участвовал в государственном перевороте 1917 года, кто разогнал и расстрелял Учредительное собрание, тех, кто организовал братоубийственную войну, и даже тех, кто подготавливал убийство царя. К последним косвенно был причастен комиссар Яковлев, который постарался избавиться от своей первой партийной клички и жил спокойно под псевдонимом Стоянович. С этим псевдонимом он и был расстрелян в 1938 году. Тогда никакие псевдонимы спасти убийц не смогли. Слишком уж они были известны.

После смерти Сталина и прихода к власти Хрущева заработала первая комиссия по реабилитации под председательством А. И. Микояна. В поле ее зрения в 1967 году попал и комиссар Яковлев. 17 октября 1967 года тогдашний Генеральный прокурор СССР Руденко опротестовал приговор Военной коллегии Верховного суда СССР о расстреле Стояновича. Дело по обвинению Стояновича за 1938 год пересмотрел Пленум Верховного суда СССР 22 ноября 1967 года, отменивший этот приговор. 21 октября 1969 года Военной коллегией была выдана справка о реабилитации отца его дочери Карповой-Стоянович П. К., проживавшей тогда в Свердловске. Казалось бы, правда восторжествовала.

Но вот 23 февраля 1971 года в Военную коллегию Верховного суда СССР поступило письмо такого содержания:

«По решению бюро Башкирского обкома партии готовится к изданию очерк по истории Башкирской партийной организации. Один из членов Уфимской организации РСДРП большевиков, Стоянович, он же Мячин, он же Яковлев Константин Алексеевич, проходит у нас как провокатор. Родственники, живущие в Уфе, говорят, что он реабилитирован. Если это так, то очень Вас просим выслать нам на время его апелляционное дело.

Зав. партархивом Башкирского

обкома КПСС В. Володина».

16 марта 1971 года заместитель председателя Военной коллегии Верховного суда СССР генерал-майор Д. Терехов в ответном письме в адрес Башкирского обкома партии вынужден был констатировать, что справка о реабилитации Стояновича К. А. была выдана его дочери ошибочно и что в настоящее время Военной коллегией приняты меры к отзыву этой справки.

Начальник Верх-Исетского РОВД г. Свердловска подполковник милиции Фролов своим письмом в Военную коллегию Верховного суда СССР от 1 апреля 1971 года сообщил, что справка о реабилитации Стояновича за № 4н-0703/67 изъята у его дочери и направлена в адрес Военной коллегии. Так закончилась попытка реабилитировать убийцу.

Почему Сталин разогнал Коминтерн

Официальная версия

В официальных источниках, например в БСЭ (3-е изд.) Коммунистический интернационал трактуется как «международная организация, созданная в соответствии с потребностями и задачами революционного рабочего движения на первом этапе общего кризиса капитализма». Уже в 1918 году Коминтерн начал создавать компартии в Германии, Австрии, Венгрии, Польше, Финляндии, Нидерландах и других странах. В период между первым и вторым конгрессами Коминтерна вспыхнули революции в Венгрии (21 марта 1919 г.), Баварии (13 апр. 1919 г.), Словакии (16 июня 1919 г.), где на короткое время возникли советские республики. Всего было 7 конгрессов Коминтерна. 7-й конгресс состоялся в 1935 году. Утверждается, что Коминтерн вел упорную борьбу против наступления капитала на жизненный уровень трудящихся, что большевизация коммунистических партий проводилась Коминтерном в неустанной борьбе против правых и троцкистских предателей и т. д.

В связи с этим возникает множество вопросов: почему конгрессы Коминтерна после 1935 года не созывались? Почему руководителей Коминтерна расстреляли? Почему президиум исполкома Коминтерна в мае 1943 года принял решение о роспуске Коминтерна, когда его фактически уже не существовало? Почему в официальных материалах о Коминтерне не упоминаются ни Троцкий, ни Зиновьев, ни Бухарин? Ведь именно идеи Ленина и Троцкого легли в основу программы Коминтерна — организация мировой революции. Читая официальные источники трудно определить истинную роль Коминтерна в нашей истории. Но документы свидетельствуют о другом. Истинные цели и задачи Коминтерна были совершенно иные, чем нам сообщают учебники по истории партии. Их стараются скрыть, обойти, затушевать или вообще о них не говорить.

Что же на самом деле представлял собой Коминтерн?

В известном фильме «Чапаев» имеется такой эпизод. В перерыве между боями комиссар чапаевской 25-й стрелковой дивизии Дмитрий Фурманов как-то спросил Чапаева: «Ты за большевиков или за коммунистов?» Этим вопросом Фурманов как бы хотел проверить политическую грамотность Чапаева. Такой каверзный вопрос озадачил Чапаева. Но Чапаев не растерялся и ответил: «Я за Интернационал». Тогда Фурманов спросил: «А за какой?» Чапаев и здесь не растерялся: «А Ленин за какой?» — «За Третий» — ответил — Фурманов. «Ну и я за Третий», — сказал Чапаев.

Этот фрагмент из фильма показал полную политическую неграмотность Чапаева. Да и что можно было ожидать от бедного крестьянина, брошенного под лозунгом «бей буржуев» в междоусобную русскую мясорубку гражданской войны, развязанную как раз лидерами 3-го Интернационала или сокращенно — Коминтерна. Рабочие и крестьяне, от имени которых выступали руководители Коминтерна, практически о Коминтерне ничего не знали.

Известно, что исполнительный комитет III Коммунистического интернационала (ИККИ) или Коминтерн был организационно оформлен 5 марта 1919 года. Но его начало было заложено задолго до Первой мировой войны в марксистском (левом) крыле II Интернационала. Уже тогда были правые и левые коммунисты. В вопросе об отношении к войне ЦК РСДРП выставил лозунг превращения империалистической войны в гражданскую. От этого лозунга многие члены II Интернационала отказались, за что он был назван Лениным оппортунистическим. Так II Интернационал вошел в историю как «оппортунистический».

По новой идеологической доктрине пролетарии каждой из воюющих стран должны были подняться против своих правительств и буржуазии и бороться за захват власти в свои руки. В действительности же вместо пролетариев движущей силой при захвате власти были евреи этих стран. Лозунг Карла Маркса «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на самом деле означал: «Евреи всех стран, объединяйтесь!»

Первой попыткой международного объединения всех евреев-интернационалистов была конференция в Циммервальде. Она состоялась в сентябре 1915 года. Конференция приняла манифест о борьбе с войной и резолюцию против участия коммунистов в империалистической войне, лозунги, выдвинутые руководством нового объединения, большинством конференции поддержаны не были. Через полгода состоялась вторая конференция тех же еврейских групп в Кинтале (Швейцария). Организационного начала новому международному объединению евреев не было заложено и здесь. Но в лице циммервальдской левой сложилось ядро будущего Коминтерна.

Февральская революция 1917 года и еще больше — октябрьский переворот в Петрограде дали могучий толчок еврейскому движению во многих странах. В связи с успешным захватом власти в России встал вопрос о перманентности (непрерывности) революции, о том, что революциями должен быть охвачен весь мир. Если раньше, до революции, у Ленина и Троцкого были разногласия, то теперь, когда поверженная Россия лежала у них в ногах и они праздновали победу, их внутренние убеждения сошлись. Они были едины в том, что необходима мировая революция, мировая коммунистическая партия, мировая гражданская война и даже мировая республика Советов. Именно такие лозунги произносили лидеры партии во время празднования 1 Мая 1918 года.

Но закрепить свою власть без войны Ленин и Троцкий не могли. Поэтому уже в мае 1918 года на страницах газет и в речах Ленина, Троцкого, Свердлова и других главарей государственного переворота появились призывы к развязыванию гражданской войны в России.

Вот некоторые высказывания Ленина, звучащие в его переписке с товарищами по партии незадолго до захвата власти. «Нам надо стоять за лозунг революционного пролетариата, способного на борьбу за свои цели, а это и есть гражданская война». «Лозунг наш — гражданская война, мы не можем ее «сделать», но мы ее проповедуем и в этом направлении работаем». А вот высказывания Ильича сразу после захвата власти: «Мы хотим организовать насилие во имя интересов трудящихся… Война не на живот, а насмерть. Наша сила в гражданской войне».

Я не даю ссылок на источники. Желающий их всегда найдет в полном собрании сочинений Ленина. Установки Ленина звучали во всех газетах. Вот что писала «Красная газета» в статье «Это революция» (2 октября 1918 года): «Мы знаем, что настанет час, и во всех странах произойдет то же, что и у нас. И слава тем, кто был первым в превращении империалистической войны в гражданскую. И слава тем, кто первым пошел по нашим стопам. Слава раздувающим мировой пожар». Из статьи «Все для борьбы и победы!» (6 декабря 1918 года): «Мы не прекратим нашей борьбы до тех пор, покуда весь мир не превратится в социалистическую советскую республику». Высказывания Ленина и статьи в «Красной газете» — показатель того, кто начал гражданскую войну.

Уже когда гражданская война в России подходила к концу, 18 июля 1921 года Тухачевский писал Зиновьеву: «Гражданская война, но не малая и не партизанская, а большая, изнурительная гражданская война, которую мы ведем два с половиной года была неожиданной для нас в смысле ее размеров. Требуется специальное исследование теории гражданской войны, в чем коммунистическая партия, как сторона нападающая, прежде всего заинтересована… Учитывая неминуемость мировой гражданской войны в ближайшее время, необходимо теперь же создать генеральный штаб 3-го Коммунистического Интернационала. Задача штаба — заранее учесть силы и средства сторон в будущей гражданской войне в странах, ныне еще скованных капиталом. Мне кажется, что обстановка не позволяет затягивать этого дела. Мы стоим накануне мировой гражданской войны, руководить которой со стороны пролетариата будет Коммунистический Интернационал. Органы управления мировой гражданской войной нелегко подготовить, а потому надо теперь же усиленно взяться за их создание». В 1924 году под руководством Тухачевского началась работа по выработке устава гражданской войны. Так что гражданская война в России — это первая крупная акция Коминтерна.

В январе 1919 года по инициативе ЦК РКП(б) было выпущено обращение ко всем революционным социалистическим партиям с приглашением на международный конгресс в Москву для организации Коминтерна. В марте 1919 года такой конгресс состоялся и объявил себя 1-м конгрессом III Коммунистического Интернационала. Тезисы Ленина, в основе которых лежало развязывание мировой гражданской войны, стали платформой конгресса. В них была подытожена вся история с захватом власти в России. События, развернувшиеся после конгресса, показали его истинную роль и значение для развертывания революционной борьбы в мировом масштабе.

Коминтерном был разработан обширный план подрыва государственных устоев ряда западных стран путем организации волнений, заговоров и террористических актов. Вскоре после конгресса началась активная подготовка к вторжению Коминтерна в европейские страны. Эта подготовка заключалась в том, что стала создаваться агентурная сеть для внедрения своих людей в структуры власти ряда европейских стран, в первую очередь Германии, Италии, Швейцарии и Венгрии, где, как казалось коминтерновцам, шансов захвата власти было больше.

Менее чем через три недели после конгресса революция в Венгрии завершилась организацией советской власти во главе с венгерским евреем Б. Куном. Власть Куна продержалась всего три месяца. Реформы, начатые Куном в сельском хозяйстве, вызвали недовольство населения. Венгерское советское правительство вынуждено было подать в отставку, а Кун сбежал в Советский Союз.

В Италии подрывная деятельность Коминтерна была замечена Б. Муссолини. Он организовал фашистское движение как альтернативное Коминтерну. В 1922 году Муссолини организует поход на Рим и, став председателем совета министров, разгоняет парламент, который кишел представителями Коминтерна. Таким образом Муссолини предотвратил захват Италии Коминтерном.

В начале октября 1918 года в Германии возникла непосредственная революционная ситуация. Идейным вождем бунтовщиков, как и в России, стала мелкобуржуазная еврейская интеллигенция, сосредоточившаяся в организации под названием «Союз Спартака». На конференции, собравшейся 7 октября 1918 года, спартаковцы приняли программу свержения господства национальной немецкой буржуазии, как предпосылку перехода к социалистической революции. Началом революции послужило восстание военных моряков в Киле в ноябре 1918 года. В Киле, а затем и в ряде других городов возникли Советы. События происходили по сценарию русской революции, которая за год до того прокатилась по России. 9 ноября произошло восстание в Берлине. Но значительная часть немецкого народа, в отличие от русского, была настроена националистически, или, как писали наши газеты, находилась под влиянием социал-шовинистов и местной национальной буржуазии.

10 ноября берлинский Совет фактически передал власть в стране «Совету народных уполномоченных». Но в тот же день один из двух его председателей, Ф. Эберт, установил связь с верховным командованием армии и заключил с ним тайное соглашение о подавлении революции. «Совет народных уполномоченных» добивался проведения в кратчайшие сроки выборов в Учредительное собрание, которое должно было положить конец существованию Советов. Ленин всячески пытался помочь немецким бунтовщикам и даже пытался направить армию в миллион человек и эшелон с хлебом. Как он говорил, «на помощь борющемуся немецкому пролетариату». Но было уже поздно. В начале января 1919 года бунтовщики спровоцировали некоторую часть берлинского населения на преждевременное выступление, окончившееся поражением. 15 января 1919 года зачинщики бунта евреи Карл Либкнехт (настоящая фамилия Гарнштейн) и Роза Люксембург (настоящая фамилия Юниус) были казнены. В отместку и, как писали у нас тогда, в знак «солидарности с немецким пролетариатом» в России было расстреляно тысяча человек из лучших представителей русской интеллигенции, взятых в качестве заложников.

Несмотря на поражение, в числе намеченных акций Коминтерн сделал новую попытку свержения правительства Германии. Революционная ситуация была такова, что всеобщая забастовка в августе 1923 года заставила главу немецкого правительства уйти в отставку. В Германии сложилась благоприятная обстановка, которой не преминули воспользоваться коминтерновцы.

Первое заседание Коминтерна по этому вопросу состоялось в Кремле 23 августа 1923 года. В Москву был вызван представитель Коминтерна Карл Радек, чтобы доложить о положении в Германии и о перспективах, какие обещала планируемая акция. Радек нарисовал радужную картину растущего в рядах немецкого народа революционного движения, которое в ближайшие недели должно достигнуть апогея. Он ждал дальнейших инструкций. Как и следовало ожидать, Лев Троцкий (настоящая фамилия Бронштейн), страстный защитник идеи мировой революции, как впрочем и Ленин, стоял всецело за то, чтобы нанести немедленный удар по немецкой буржуазии — ковать немецкое железо пока горячо. Если Коминтерну удастся захватить власть в Берлине, утверждал он, то это станет началом конца ненавистного для всего человечества капиталистического порядка, первая брешь в котором была пробита на русском фронте. Троцкий призывал не упустить случая и во что бы то ни стало использовать ситуацию в Германии.

Игра стоила свеч. Но, не разделяя в полной мере оптимизма Троцкого, Политбюро все же решило предпринять активные действия с целью вызвать в Германии кризисную ситуацию; была выделена руководящая четверка, которой было поручено спровоцировать и возглавить германскую революцию. В состав вошли: «связной от Коминтерна» — он же член ЦК партии — Карл Радек, заместитель председателя ВСНХ (Высшего совета народного хозяйства) Георгий Пятаков, заместитель председателя ОГПУ Иосиф Уншлихт и народный комиссар по вопросам труда Василий Шмидт. Эта четверка, наделенная широкими полномочиями и снабженная фальшивыми паспортами, отбыла в Германию. Каждый имел свой круг задач, которые надлежало выполнять в обстановке абсолютной секретности.

На Пятакова была возложена агитация, пропаганда и связь с Москвой. Радек играл роль эмиссара Коминтерна в немецкой компартии. На него была возложена задача придать акции в целом политически респектабельный вид.

Уншлихт, в соответствии со своими положением в ОГПУ — должен был выполнять грязную работу — организовать множество так называемых «красных сотен», которые будут непосредственно осуществлять «революционное насилие», а затем, после победы, станут костяком германского отдела ОГПУ, необходимого для окончательного искоренения немецкой буржуазии и других врагов немецких большевиков. В задачи Шмидта — специалиста по «рабочему движению» — входило создание коммунистических ячеек на предприятиях и подготовка создания рабочих советов, которые должны будут стать «зародышем новой государственной власти».

Вскоре в помощь этой четверке был прислан тогдашний посол СССР в Германии Н. Крестинский, сменивший А. Иоффе. На него были возложены чисто финансовые функции — получение из Москвы и распределение огромных денежных средств, которые потребуются для проведения подготовительной кампании, в частности агитационной. Еврейские агитаторы, кстати, тоже засылались из Москвы. Ведь практика показала, что лучше, чем они, никто не умел агитировать.

Руководителю германской компартии Брандлеру была отведена роль «пятой колонны» — ждать сигнала. Сигнал должен был поступить от советских дипломатических консульских и торговых служб, расквартированных в Берлине. «Революционные» агитаторы — немецкие евреи и другие лица, говорящие по-немецки — были переброшены в Германию в составе «торговых делегаций». Оружие и погромные листовки, призывающие к массовым беспорядкам, поступали по дипломатическим каналам. Финансирование государственного переворота в Германии шло из сумм, предназначенных для оплаты торговых операций и из огромного количества драгоценностей, изъятых у «русской буржуазии» и из церквей и храмов.

В конце сентября 1923 года в Москве было получено сообщение Пятакова, что все будет готово в самое ближайшее время, и секретное заседание Политбюро, куда не были приглашены даже члены ЦК, назначило окончательную дату начала операции — 7 ноября 1923 года. Появление на улицах Берлина и других немецких городов толп народа в день празднования шестой годовщины октябрьского переворота в России было бы вполне естественно. «Красные сотни» должны были спровоцировать столкновение с полицией, после чего произойдет «стихийное» выступление масс с оружием в руках, которое завершится захватом государственных учреждений и провозглашением советской власти в Германии. Сценарий должен был повторить точь-в-точь все то, что происходило в Петрограде 25 октября (7 ноября) 1917 года.

Борьба, как и у нас в России, проходила под лозунгом создания рабоче-крестьянского правительства. В двух землях — Саксонии и Тюрингии — образовались правительства, в которые вошли левые социал-демократы и коммунисты. Но большой резни, как ожидали коминтерновцы, сидящие в Кремле, не произошло. Правые (националисты) сдерживали развертывание массового выступления. В то же время левые элементы (немецкие евреи-коммунисты) преувеличивали степень зрелости революционного кризиса и тем самым дезинформировали Карла Радека, а тот в свою очередь руководство Коминтерна.

Что происходило дальше, остается по сей день загадкой истории. «Великая германская революция» провалилась. «Красные сотни» под руководством Э. Тельмана уже завязали на улицах Гамбурга кровопролитные бои, тогда как начало выступления было отсрочено, и в других городах, где было намечено восстание, началось замешательство. Главари «пятой колонны» не знали, что им предпринять: то ли воздержаться от участия в путче, то ли поддержать гамбургских товарищей. Несколько беспорядочных и недостаточно подготовленных выступлений в разных городах Германии без труда были подавлены немецкими воинскими частями и полицией. Части рейхсвера вступили в Саксонию и Тюрингию. Слабостью правительства Веймарской республики воспользовался глава немецких правых (тогда их еще не называли фашистами) 34-летний Адольф Гитлер. Он, опережая Коминтерн, сделал попытку государственного переворота. Хотя фашистский путч, как и Коминтерновский, провалился, он обнаружил потенциальную угрозу существованию Веймарской республики. Тогда на политической арене впервые встретились Э. Тельман и А. Гитлер.

Чуть раньше германских событий, в октябре 1922 года, один из руководителей Коминтерна, еврей Д.З. Мануильский сообщил, что австрийская столица Вена должна стать одним из центров по проведению операций Коминтерна в Западной Европе. В качестве прикрытия планировалось использовать, как обычно, советские дипломатические и торговые миссии.

В мае 1924 года в США было создано советское торговое представительство в Нью-Йорке — «Амторг», под прикрытием которого также разворачивалась подрывная деятельность. Соединенные Штаты с их двенадцатью миллионами негритянского населения и двумя миллионами безработных были, незадолго до создания «Амторга», намечены Коминтерном в качестве главной мишени подрывной деятельности. Это решение последовало после очередного провала нескольких коммунистических (еврейских) путчей, инспирированных Коминтерном в странах Западной Европы. В создание «Амторга» Коминтерном было вложено три миллиона долларов.

Масштабы подрывной деятельности Коминтерна были огромны. Коминтерн финансировал не только компартии стран Западной Европы. Он начал создавать компартии в Китае, Индии, Турции и других странах азиатского континента. По-прежнему идея мировой революции входила в политические планы СССР, где у власти с 1917 года стояли троцкисты-ленинцы.

В 1921 году Коминтерном была создана компартия Китая, которой к 1925 году была подготовлена революционная ситуация в Китае. В борьбу были втянуты широкие народные массы. В апреле 1924 года Коминтерн направил в Китай группу военных специалистов во главе с П.А. Павловым, которого после гибели сменил В.К. Блюхер. Но и в Китае у Коминтерна произошла осечка. Ставка на коммуниста — левого гоминьдановца Чан Кайши, выступавшего на стороне Сунь Ятсена, провалилась. Будучи главнокомандующим народно-революционной армией, Чан Кайши вышел из КПК и объявил ее вне закона. Развернул террор против китайских коминтерновцев и активистов-революционеров. КПК с целью продолжения революции, при поддержке Коминтерна возглавила ряд восстаний. Однако эти восстания в 1927 году были подавлены.

В 1927 году состоялся 7-й расширенный пленум Коминтерна. В резолюции пленума отмечалось: «Советская страна является объективно главным организующим центром международной революции… Мы строим социализм, мы его построим, но окончательную гарантию в его победе даст нам только мировая революция». Бухарин выступил с приветствием от имени ЦК ВКП(б): «Мы — детище мирового революционного движения. Мы всегда стояли, стоим и будем стоять на страже мировой революции. Мы готовы сделать все от нас зависящее для победы мировой революции».

Сбежавшему в 1928 году к англичанам бывшему помощнику Сталина (в 1922–1924 гг.), а затем секретарю Политбюро Бажанову был задан вопрос, по-прежнему ли идея мировой революции входит в политические планы СССР, и если да, то какими путями предполагается ее осуществить? Бажанов отвечал: «Мировая революция, безусловно, все еще является целью советской политики. Однако внимание советского руководства, пожалуй, переключилось с Европы на Восток… Методы подрыва существующего мирового порядка различны, в зависимости от намеченной страны (цель — взять власть в странах, подбить народ, как у них получилось в России, против своих правительств). Несмотря на провал в Китае, который Советы вынуждены были признать, попытки подрывной деятельности в этом районе будут продолжаться».

Возмущать массы — задача евреев в любой стране, где имеется нееврейское правительство. Основные стратегические приемы Советской (еврейской) власти тогда, как отмечали многие перебежчики: захват власти путем организации марионеточных политических партий и группировок использование «культурных связей» для шпионажа и ловли на крючок наивных западных интеллектуалов, приближенных к правительству, организация волнений среди рабочего класса и тому подобное.

Развязывание гражданской войны в Испании — последняя акция Коминтерна. 15 апреля 1920 года была создана компартия Испании. Партия была основана в обстановке революционного подъема, усилившегося под влиянием октябрьского переворота в России. Сразу же после создания компартия присоединилась к Коминтерну. 12 апреля 1931 года муниципальные выборы привели к победе республиканских кандидатов (испанских евреев) во всех крупных городах страны. Их и тогда называли демократами. 14 апреля демократы стали захватывать здания муниципалитетов и провозглашать республику. Революционный комитет объявил о свержении монархии. Король Испании Альфонс XIII эмигрировал. До октября 1934 года управление государством находилось в руках республиканской радикальной партии. Опираясь на решения 7-го конгресса Коминтерна (1935 год), компартия Испании развивала успехи в деле создания Народного фронта. В декабре 1935 года под давлением масс правительство было вынуждено подать в отставку. Был распущен парламент и назначены новые выборы. В январе 1936 года по инициативе компартии был образован Народный фронт, в который вошли коммунисты, социалисты, а также левые республиканцы. Победа, одержанная Народным фронтом на выборах в кортесы 16 февраля 1936 года, открыла путь к реформам, которые вызвали недовольство большинства населения. Компартия пыталась осуществить демократизацию страны во всех сферах, в том числе и в армии. 17–18 июля 1936 года в Испании восстали военные во главе с Франко, мятеж военных оставил республиканское правительство без армии. Начался 32-месячный период гражданской войны. В годы гражданской войны происходило дальнейшее углубление революции, организатором которой выступил Коминтерн. 4 сентября 1936 года было сформировано коалиционное правительство, в которое вошли почти все представители Народного фронта. 7 сентября 1936 года был принят декрет о конфискации земли, принадлежащей «врагам республики», и передаче ее крестьянам. Происходил захват предприятий у владельцев и передача их рабочим по тому же методу, как это происходило в России — убийством «эксплуататоров». Мировое еврейство развернуло движение солидарности с испанскими евреями-республиканцами. Коминтерн стал оказывать помощь медикаментами, продовольствием и различными видами вооружения. Затем стали посылать добровольцев. По официальным данным, в Испании на стороне республиканского еврейского правительства сражалось свыше двух тысяч советских людей

Коминтерн сформировал 7 интернациональных бригад (35 тысяч человек). Бригады формировались по принципу национальной принадлежности, в основном из евреев 54 стран. В составе интербригад сражались итальянские евреи Л. Лонго (под псевдонимом Галло), Ф. де Роза и П. Ненни, польский еврей К. Сверчевский (Вальтер), венгерские евреи Мате Залка (Лукач) и Ф. Мюнних, немецкий еврей Г. Баймлер, английский еврей Р. Фокс, югославский еврей Б. Парович, австрийские евреи Ю. Дейч, И. Штерн (Клебер) и многие другие. Главным военным советником при республиканском правительстве от Коминтерна был Г.Н. Штерн. Он же осуществлял общее руководство всеми интербригадами. Многие страны объявили о разрыве дипломатических отношений с республиканцами и о признании правительства Франко. Население Испании не поддержало республиканское правительство, и оно в марте 1939 года пало. Зачинщики Испанской революции во главе с Долорес Ибаррури сбежали в СССР под крылышко Коминтерна.

В середине 30-х годов, вслед за Италией и Германией, на путь освобождения своих стран от финансовой зависимости мировых еврейских олигархов, владевших банками основных капиталистических стран (США, Англия, Франция), встали многие европейские страны, а также Турция и Япония. Правительства этих стран поняли, что зачинщиком всех войн и переворотов в мире является Коминтерн, финансируемый мировым еврейством. 25 ноября 1936 года в Берлине между Германией и Японией был заключен Антикоминтерновский пакт. В коминтерне видели главную опасность миру и стабильности на планете. Антикоминтерновский пакт состоял из трех статей и Дополнительного протокола. В статье 1-й стороны взаимно обязались информировать друг друга о деятельности Коминтерна и в тесном сотрудничестве вести борьбу против него. В статье 2-й Германия и Япония приглашали другие государства присоединиться к пакту. Статья 3-я устанавливала срок действия пакта — 5 лет. Дополнительный протокол наряду с другими моментами обязывал стороны принимать строгие меры против лиц, которые «прямо или косвенно внутри страны или за границей действуют в пользу Коминтерна». Антикоминтерновский пакт был дополнен специальным секретным соглашением, статья 1-я которого предусматривала меры борьбы против СССР, где дислоцируется Коминтерн, и от которого, по мнению договаривающихся сторон, исходила угроза этим странам.

6 ноября 1937 года к этому пакту присоединилась Италия, 24 февраля 1939 года — Венгрия, 27 марта 1939 года — Испания. В последующие годы к Антикоминтерновскому пакту присоединились Финляндия, Дания, Румыния, Болгария, Словакия, Хорватия, то есть почти все европейские страны.

После XVII съезда партии (1934 год) Сталин начал чистку партийно-правительственного аппарата. В 1936 году очередь дошла и до Коминтерна. В том же году Сталин стал искать пути сближения с Германией и Италией, но этому всячески препятствовали коминтерновцы. Они с помощью мировой прессы (а она всегда находилась в руках евреев) организовывали шумные кампании травли антикоминтерновского блока, и особенно Германии, которая тоже начала чистку страны от коминтерновцев.

Видя, что их планы на мировую революцию потерпели крах, а их штаб в Кремле разгромлен, коминтерновцы взяли курс на развязывание войны между Германией и СССР. К этому делу активно подключился Троцкий, который за границей, в США, стал создавать IV Коминтерн. Сталин разгадал эти планы и, поняв, что СССР одинок, пошел на контакт с Гитлером. Для такого контакта были веские причины, и одно из условий сближения, которые поставила Германия, — это уничтожение Коминтерна. 11 ноября 1938 года, в тайне от коминтерновцев, которых было еще достаточно много во властных структурах, было подписано секретное соглашение между Германией и СССР, одним из пунктов которого была совместная борьба с Коминтерном. Обе стороны обязывались обмениваться информацией и выдавать друг другу членов Коминтерна, ведущих подрывную деятельность против СССР и Германии.

Слухи о якобы массовых репрессиях, чинимых Сталиным, которые муссируются в прессе по сей день, не новы. Они появились сразу же после первых судебных процессов 1936–1938 годов. А тогда судили не просто государственных и партийных деятелей, а главарей Коминтерна: Зиновьева, Бухарина, Радека и других. Сталина стали травить в мировой прессе, обвиняя его в казнях ни в чем не повинные людей. Но Сталин пригласил на процессы над коминтерновцами видных зарубежных писателей, журналистов и общественных деятелей, в том числе и известного еврейского писателя Лиона Фейхтвангера. Зарубежные гости были ошарашены теми фактами, которые были оглашены на процессах, и уехали с процессов ни с чем.

Так плачевно закончилась деятельность Коминтерна. Но новый IV Коминтерн, даже после смерти Троцкого в 1940 году, рос и развивался усилиями США и вновь вторгся на нашу территорию, но уже не под маской большевиков, а под маской демократов. Новые коминтерновцы, поклонники Троцкого, Зиновьева, Бухарина, в 1991 году вновь совершили государственный переворот по образу и подобию октябрьского переворота 1917 года и опять оказались в Кремле. С их помощью были проведены государственные перевороты и в тех странах, которые когда-то встали на путь борьбы с Коминтерном (Италия, Германия, Испания, Венгрия, Румыния и т. д.).

У новых коминтерновцев до сих пор остался животный страх перед Сталиным, которого вот уже 50 лет нет в живых. Этим и объясняется тот факт, что они ежедневно на страницах принадлежащей им периодики, по радио и на телевидении пугают народ Сталиным. А если уж говорить честно, Сталин отнял у коминтерновцев власть в России и все сделал, чтобы предотвратить мировую революцию.

О судьбе некоторых членов Коминтерна

Ленин Владимир Ильич (настоящая фамилия Ульянов). До сих пор идут споры о происхождении Ленина. Но появившиеся в последние годы публикации о «вожде мирового пролетариата», в частности статья сотрудницы музея Ленина Т.Г. Колосковой в журнале «Кто есть кто» (№ 2, 1999 г.) сообщает, что его дед по матери — еврей Абель Мойшевич Бланк. После крещения изменил имя и отчество и стал Александром Дмитриевичем Бланком. Ленин патологически ненавидел Россию и русских и в своей деятельности опирался исключительно на еврейский партаппарат. Февральская революция застала его в Цюрихе. Вместе с Троцким участник государственного переворота в России, ярый сторонник мировой революции. Главный организатор «красного» террора и концлагерей. Вдохновитель и организатор гражданской войны в России. Ленин, создавая Коминтерн, планировал захват власти в других странах путем организации гражданских войн. Планам Ленина не суждено было сбыться. В 1924 году Ленин сошел с ума и умер.

Зиновьев Григорий Евсеевич (настоящая фамилия и имя Радомысльский Овсей-Гершон Аронович). Во всех источниках именуется как «один из ближайших сотрудников и учеников Ленина». Февральская революция застала Зиновьева в Берне. Вместе с Лениным Зиновьев, по решению германского Генерального штаба, переправлен в Россию в «запломбированном» вагоне. Вместе с Лениным собирает остатки, левой наиболее реакционной части Циммервальдской конференции по всей Европе. И когда в 1919 году удается созвать 1-й конгресс Коминтерна, Зиновьев избирается председателем исполкома Коммунистического интернационала. После октябрьского переворота 1917 года, став хозяином Петрограда и северных областей России (председателем Петросовета), сократил население Петрограда с 2,5 миллионов до 900 тысяча человек. В 1926 году исключен из Политбюро, отстранен от работы в Коминтерне. В 1927 году исключен из ЦК, затем из партии. В 1928 году восстановлен в партии, в 1932 году вновь исключен, в 1933 вновь восстановлен. В 1934 году исключен из партии, а в 1936-м расстрелян.

Бухарин Николай Иванович. По своим идейно-политическим взглядам был близок к Троцкому. Он говорил: «Думать, что революция возможна без гражданской войны, это все равно, что думать о возможности «мирной» революции. Тот, кто так думает, возвращается от Маркса назад к допотопным социалистам, которые думали, что можно фабриканта уговорить». Февральская революция застала Бухарина в Нью-Йорке. Деятельность Бухарина в США способствовала оформлению левоциммервальдского крыла в американском коммунистическом движении, ставшего позднее ядром компартии США.

Вместе с Троцким приехал через Японию в Россию. Вместе с Троцким на VI съезде РСДРП (за два месяца до октябрьского переворота) вошел в ЦК. Затем стал членом Политбюро и одновременно членом президиума Исполкома Коминтерна. В 1926 году возглавил Коминтерн. В 1929 году исключен из Политбюро и выведен из исполкома Коминтерна. В 1934–1937 годах главный редактор «Известий». В 1938 году расстрелян.

Радек Карл Бернгардович (настоящая фамилия Собельсон). Партийная кличка «Радек» произошла от слова «краде», что в переводе с польского «вор» (в Польше Радек занимался мошенничеством и воровством). После того, как Собельсон вплотную стал заниматься революционной деятельностью, он перебросил букву «к» в конец слова, и стал «Радеком». Осенью 1904 года уехал из Кракова в Швейцарию, где познакомился с Зиновьевым и Лениным. Участник Циммервальдской конференции. Февральская революция застала Радека в базельском санатории в Давосе (Швейцария). Вместе с Лениным и Зиновьевым приехал в «запломбированном» вагоне в Россию. После октябрьского переворота руководил отделом Центральной Европы в Наркоминдел и отделом внешних сношений ЦИКа. Один из организаторов Коминтерна. В марте 1920 года стал секретарем Коминтерна. Неоднократно командировался Коминтерном в разные страны для подготовки и организации заговоров и вооруженных восстаний. С 1925 года являлся ректором китайского университета имени Сунь Ятсена. В 1927 году исключен из партии. В 1929 году восстановлен. В 1936 году вновь исключен из партии. В 1937 году проходил по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра», приговорен к 10 годам тюрьмы и расстрелян в 1939 году.

Пятницкий Иосиф Аронович (настоящая фамилия и имя Таршис Иосель Орионевич). Из циркуляра директора департамента полиции № 5350 от 21 августа 1902 года: «Типичный еврей с длинным орлиным носом». Из материалов Киевского губернского жандармского управления № 7985 от 5 сентября 1902 года: «Совершенно неграмотен по-русски и малограмотен по-еврейски». Так как Таршис своим агентам назначал встречи по пятницам, то ему в целях конспирации придумали кличку «Фрайтаг» (что в переводе с немецкого «пятница»). По рассказам русских большевиков, это была мерзкая, отталкивающая личность в партии. Сын Пятницкого Владимир в своей книге «Заговор против Сталина» так отзывается о деятельности своего отца: «Главным детищем моего отца в послереволюционное время стал Коминтерн. В нем он был, фактически, начальником штаба». А немецкий историограф Г. Хене так характеризовал должность Пятницкого: «В этом невидимом мире подпольной политики во главе стояла теневая фигура человека, известная лишь немногим конспираторам. Это был Осип Пятницкий — «серый кардинал» Коминтерна, управлявший его организаций и финансами. Его орудием был ОМС (отдел международных связей). Это невинное, на первый взгляд, название скрывало чрезвычайно многое, а главное, что Пятницкий фактически контролировал деятельность всех компартий и на практике определял их политику. Он был хозяином могущественных «международных инструкторов» Коминтерна… Зачастую представители ОМСа за рубежом пользовались большим влиянием, чем их соперники из Разведупра или ОГПУ. Облеченный такой властью глава ОМСа был, разумеется, центральной фигурой в советской разведке».

С 1918 года он член исполкома Коминтерна. Вел всю подготовительную работу по созыву 1-го конгресса Коминтерна в марте 1919 года. В 1935 году выведен из исполкома Коминтерна, а в 1938 году расстрелян.

Лозовский А. (настоящая фамилия и имя Дридзо Соломон Абрамович). В 1908 бежал за границу. В конце октября 1908 года приехал в Женеву, а в начале января 1909 переехал в Париж. Два года состоял генеральным секретарем профсоюза шапочников Франции и 10 месяцев руководил кооперативом булочников. В Россию приехал в июне 1917 года. В 1920 году был одним из инициаторов Профинтерна. С мая 1921 года генеральный секретарь Красного интернационала Профсоюзов (и такая еврейская организация была в связи с захватом евреями власти в России). После Роспуска Профинтерна стал членом Коминтерна. В 1939–1946 гг. зам. наркома иностранных дел СССР и одновременно, в годы войны, начальник Совинформбюро. После войны открыто занимался антисоветской деятельностью и в 1952 году расстрелян.

Бела Кун (настоящая фамилия и имя Аарон Коган бен Шлойме). В 1916 году попал в плен русской армии. В апреле 1918 года он организовал «Венгерскую группу» при ЦК РКП(б) и редактировал венгерскую газету «Социальная революция» под влиянием которой тысячи венгерских военнопленных вступили в Красную Армию. Вместе с Самуэли Тибором (убит в 1919 году) стал создавать карательные отряды из интернационалистов для подавления выступлений русских. Участвовал в подавлении левоэсеровского мятежа. В 1919 году участвовал в создании советской власти в Венгрии и в новом правительстве занял пост наркома по внешней политике. После разгрома еврейского мятежа в Венгрии бежал в Советский Союз. После прибытия сразу же был назначен членом реввоенсовета Южного Фронта. Был председателем Крымского ревкома. Особенно отличился зверствами в Крыму вместе с Землячкой-Залкинд. От рук этого палача погибли тысячи русских офицеров. Затем работал в исполкоме и президиуме Коминтерна. В 1921 году Коминтерном был откомандирован в Германию, где руководил мартовским восстанием. С июня 1924 года заведующий агитпропотделом исполкома Коминтерна. В 1928 году был послан в Венгрию для подрывной деятельности, но был арестован. После возвращения продолжал работать в Коминтерне. В 1939 году расстрелян.

Берзин Ян Антонович. Участник Циммервальдской конференции, один из организаторов Коминтерна. В 1919–1920 гг. секретарь исполкома Коминтерна. Был полпредом в Швейцарии, Финляндии, Австрии, зам. полпреда в Англии. В 1938 году расстрелян.

Зорге Рихард (настоящая фамилия и имя Зонтер Икка Рихардович). В 1916 году сблизился с левыми немецкими социал-демократами. В 1924 немецкими интернационалистами был направлен в СССР для подготовки к разведывательной и подрывной работе в Германии, Японии и других странах. Как тайный троцкист систематически передавал дезинформацию в разведуправление Красной Армии. В частности, незадолго до начала войны он сообщил неверное направление главного удара немецких войск, очень далекое от действительного нанесения главного удара. Эта информация (от которой наши историки до сих пор в восторге) объективно подталкивала наше военно-политическое руководство к такой перегруппировке сил, которая была очень желательной для реализации замыслов фашистов. В 1944 году казнен в Японии.

И все же, кто изобрел снаряд для «Катюши»?

В 1987 году в журнале «Изобретатель и рационализатор» (№ 6–7) вышла статья под названием: «Заочный поединок с Вернером фон Брауном». В ней был поставлен вопрос: кто автор знаменитой «Катюши»? И еще: почему вот уже более полувека грандиозная трагическая правда о разработчиках «Катюши» по существу скрывается? Кто ее скрыл?

Отправная позиция автора статьи «Заочный поединок с Вернером фон Брауном»: ранее засекреченная, потом намеренно запутанная правда о разработке и разработчиках «Катюши» теперь, наконец, сказана; но сказана с отдельными умолчаниями, отступлениями от, казалось бы, уже известного, твердо установленного; она так разбросана по разным изданиям, что головы у читателей все равно остаются замороченными. В частности: «До недавнего времени исследователи… склонялись и тому, что впервые в России, а может быть, и в мире шашки из бездымного пороха предложил и изготовил профессор Михайловской артиллерийской академии полковник И. П. Граве. В 1924 году он получил на такой ракетный заряд советский патент № 122 по заявочному свидетельству № 746 от 14 июля 1916 года… Сейчас, видимо, мнение изменилось. Во всяком случае, в «Науке и жизни» № 6 за 1966 год И. П. Граве не упомянут.

И. П. Граве — выпускник Михайловской артиллерийской академии. 1900 г.

Действительно, как же это — не упомянули изобретателя, получившего, можно сказать, главный патент на будущую «Катюшу», на решение, без которого «Катюши» просто не было бы? Посмотрим, что об этом говорят документы.

1916 год

1 октября 1916 года в докладе на I Всероссийском съезде по вопросам изобретений было сообщено, что в списке «некоторых из одобренных изобретений и усовершенствований» под номером 43 значится «Особый пироксилиновый заряд», с которым «организованы широкие параллельные опыты».

Автор этого изобретения Иван Платонович Граве родился в 1874 году в Казани. Из дворян. Окончил Кадетский симбирский корпус, Михайловское артиллерийское училище, Михайловскую артиллерийскую академию. Его диссертация «Опыт теоретического исследования закона развития давлений при горении пороха в неизменяемом пространстве» получила блестящий отзыв за рубежом (во Франции). С 1904 года преподавал в Артиллерийской академии. В 1912 году — полковник гвардейской легкой артиллерии. Эксперт Отдела изобретений Центрального военно-промышленного комитета. Вот один из многих документов, показывающих отношение ученых к полковнику И. П. Граве:

«№ 104,

Москва, 10 февраля 1917 г.

Господину Ивану Платоновичу Граве.

Милостивый Государь!

В ближайшем очередном заседании Организационного Комитета по вопросам изобретений состоится обсуждение основных положений организации Центрального Органа по делам изобретений в России.

Постановления этого заседания Организационного Комитета по изложенному вопросу должны будут, по предложению Комитета, носить характер окончательный для внесения на 2-й Всероссийский съезд по вопросам изобретений. Поэтому присутствие на этом заседании возможно большего числа членов Организационного Комитета, а в частности Ваше, представляется чрезвычайно желательным для успеха общей работы Комитета и его практических результатов.

Надеюсь, что Вы не откажетесь прибыть на это заседание, имеющее состояться в субботу 18 февраля, в 7 часов вечера, в помещении Московского Военно-Промышленного Комитета (Тверской бульвар, д. № 26).

Прошу принять уверение в совершенном уважении и преданности.

Председатель Организационного Комитета

заслуженный профессор Н. Жуковский».

Что же это за несколько таинственный «особый пироксилиновый заряд», изобретенный специалистом столь высокого класса?

В 1884 году французский инженер Поль Вьель изобрел новый порох — бездымный, не дающий остатка при сгорании и, что самое главное, в несколько раз более сильный, чем прежний, дымный, селитросероугольный. Основой пороха Вьеля был пироксилин.

Бездымный порох сразу применили в нарезном оружии, боевые же ракеты были вскоре прочно забыты, на вооружении армий остались лишь осветительные.

Не будем здесь разбирать, почему так получилось, чтобы не углубляться в узкоспециальные рассуждения. Важно, что так получилось и что Первая мировая война, быстро принявшая позиционный характер, вновь потребовала достаточно мощного и в то же время чрезвычайно подвижного огнестрельного оружия — ракетного (я думаю, его правильнее было бы назвать реактивным). Но для этого реактивной артиллерии надо было придать качества, которые позволили бы ей успешно конкурировать со ствольной.

В 1915 году И. П. Граве предлагает Артиллерийскому комитету Главного артиллерийского управления создать боевую ракету с новым форсовым составом на основе бездымного пороха и станки в виде желобов на катках с подъемным механизмом. Эти станки можно было легко переносить в окопах и устанавливать на скат бруствера. Артком отклонил предложение, но не по научно-техническим причинам, а «по соображениям маловероятной возможности использования его в первой империалистической войне, так как тогда считали, что война скоро закончится и предложение не успеют разработать до конца войны» (из дневника Граве).

Поддержало изобретателя правление Шлиссельбургских пороховых заводов «Русского общества для выделки и продажи пороха». Еще в 1914 году И. П. Граве представил правлению свои исходные соображения о процентном составе новой пороховой массы. Ее предварительные испытания прошли неважно (смесь рассыпалась, компактной массы из нее не получалось), «однако правление все же дало И. П. Граве возможность лично поработать на заводе летом 1916 года, предоставив в его распоряжение заводскую лабораторию и двух рабочих. В производившихся опытах в первую очередь обращали внимание на получение компактной и легко прессуемой массы путем горячего вальцевания смеси из пироксилинов двух сортов и стабилизирующих веществ. Компактную массу получали в виде лент и даже полотна, которые затем разрезали на куски… Полученные куски различной величины загружались в подогретый пресс, снабженный составной матрицей. Оставив в прессе одну входную горловину, Граве получил пороховую массу в виде прута диаметром 70 мм, который затем разрезался вручную на цилиндрические куски. Цилиндры подвергались непродолжительной сушке и в течение двух-трех суток затвердевали настолько, что допускали обточку на токарном станке и высверливание в цилиндрах центрального продольного намола. С одного конца высверленный канал заделывался тонким кружком из той же массы с помощью жидкого растворителя (из воспоминаний профессора М. Е. Серебрякова, «Известия Артиллерийской академии», т. 91, 1955, с. 25–29).

Для испытаний зарядов-цилиндров были изготовлены стальные корпуса — камеры сгорания со сменными днищами. Число и размеры сопловых отверстий в днищах были разные, чтобы исследовать, как это влияет на давление в камере сгорания.

Как удалось сделать пороховые заряды прочными, нерассыпающимися? Был ли применен летучий растворитель (спирт, эфир), который требовалось удалять из сырой пороховой массы длительной сушкой, или нашли нелетучий, с которым сушка требовалась минимальная?

Об этом пишет И. П. Граве — прямо в заявке от 14 июля 1916 года, той самой, о которой было доложено на I Всероссийском съезде по вопросам изобретений: «В качестве движущего состава может быть обычный форсовый состав, или, что было бы много лучше, бездымный порох, приготовленный с примесью твердого растворителя. О пригодности и преимуществах бездымного пороха в качестве ракетного состава мною может быть доложено лично, если в этом встретится надобность…»

В специальной литературе за период 1910–1930 гг. очень мало публикаций о порохах, взрывчатых веществах, снарядах. Это неудивительно — область секретная… Но кое-что нашлось. В частности, о нелетучих примесях для желатинирования (застудневания) бездымного пороха: «В патентах уже имеется почти сотня таких веществ, и, кажется, не исключена возможность, что некоторые из множества технически мало известных препаратов окажутся действительно пригодными», — писал в книге «Бездымный порох» немецкий специалист Г. Брунсвиг спустя 10 лет после заявки Граве, тоже засекреченной, так что, естественно, Брунсвиг о ней не знал. И далее: «Желатинированный порох с большим содержанием растворителя, частично улетучивающегося с течением времени, не дает никакой гарантии в неизменяемости баллистических свойств. С улетучиванием растворителя повышается скорость горения пороха, и при сильном повышении давления является опасность для оружия и боевых припасов. Это относится в равной мере к обоим порохам; все-таки удалось приготовить нитроглицериновый порох без употребления летучего растворителя, тогда как для пироксилинового пороха (его и предлагал использовать И. П. Граве. — Г. Н.) такая возможность не представляется». Здесь же — примечание переводчика (на русском языке книга опубликована в 1933 году): «В настоящее время возможно и пироксилиновый порох готовить на летучем растворителе. Это ошибка, скорее описка то ли автора, то ли переводчика, на нее обратил внимание Граве и поправил на полях своего экземпляра книги: «Известна еще до войны возможность готовить пироксилиновый порох на нелетучем растворителе».

Также и академик Я. Б. Зельдович в книге «Теория нестационарного горения пороха» (М., «Наука», 1975) отметил: «В реактивной технике желатинированный порох был предложен в 1915 году И. П. Граве».

Закончить испытания в 1916 году Граве не удалось. Опыты были отложены до будущего лета. Все пороховые цилиндры вместе с изготовленными для них корпусами снарядов были переданы в военную лабораторию Главного артиллерийского полигона.

Патент

Однако в 1917 году полковник Граве прежде всего решает — с кем быть. Он дворянин, достаточно состоятелен, чтобы обеспечить себе безбедную жизнь за границей. Но он остается в России. Его выбирают заместителем начальника Академии по учебной части, он хлопочет об организации баллистической лаборатории (которую впоследствии и возглавляет), становится членом и консультантом Комиссии особых артиллерийских опытов — КОСАРТОПа [2].

В КОСАРТОПе в 1919–1926 годах развернулись и работы по созданию реактивной артиллерии. В эту работу Граве вовлек своих учеников, выпускников академии, оставшихся в ней преподавать: О. Г. Филиппова, С. А. Серикова и М Е. Серебрякова. Их тема — пороха. А о своей собственной заявке, от 14 июля 1916 года, он пишет начальнику Артакадемии (точной даты письма установить не удалось):

«Относительно предпринятых мною шагов в отношении доведения до сведения заинтересованных кругов о моем предложении, сообщаю, что еще в 1921 г. я, как только возник ОВИ (отдел военных изобретений. — Г. Н.), обратился туда со своим предложением, причем мне известно, что у ОВИ по этому вопросу была переписка сотрудника ОВИ т. Изенбека приступить к разработке этого предложения, на что я тогда же согласился.

Дело, однако, не пошло, и в связи с этим мною была подана жалоба, дошедшая до Особого отдела, в который осенью 1924 года меня вызывали для дачи личных показаний (фамилия следователя, приезжавшего из Москвы, т. Горбачев).

После этого, зная, что и Реввоенсовету и Особому отделу хорошо известно о моем предложении, я никаких шагов делать не мог, а также не мог сам лично разрабатывать за непредставлением мне затребованных материалов. Позднее, в 1925 г., когда до меня через И. В. Стефановича (коллега Граве по Артакадемии. — Г. И.) дошли слухи о том, что мое предложение кем-то разрабатывается при официальной поддержке, я заявил письменный протест бывшему председателю ОВИ В. А. Петрову, а также и нач. артиллерии Ю. М. Шейдеману (последнему через его помощника Шафрова).

Далее, когда в 1926–1927 гг. после выхода положения о патентах дело дошло до присуждения мне патента, я, зная порядок прохождения всех заявок через Реввоенсовет, не имел никаких оснований считать, что мое предложение неизвестно последнему, и считал какие-либо обращения излишними по этому поводу, так как в записке, сопровождавшей мою первоначальную заявку, значение моего предложения было в достаточной мере разъяснено».

То есть Граве знал, что на его предложение наконец-то обратили внимание и кто-то что-то по нему разрабатывает. «Всех нас обходят, — записывает он в дневнике. — Вначале я думал, что партийцы боятся у нас заразиться, опасаются нашего «вредного влияния», как об этом как-то случайно проболтался один из комиссаров, Коля Степанов. Но, конечно, это не объяснение. Вопрос более сложный. Тут и остатки начального исходного спецеедства, тут и глубокое недоверие, тут и классовая вражда, особенно к старым военным, тут и результат длительной агитации против «золотопогонников». Может быть, тут и расплата за чужие грехи… Профессоров вышвыривали сначала по одиночке, а затем (1930–1931 гг.) и пачками, даже не останавливаясь перед оголением ряда кафедр».

В 1924 году порядок выдачи патентов был изменен.

«Постановление ЦИК и СНК СССР о патентах на изобретения ввести в действие с 15 сентября 1924 г. и с того же срока отменить все законоположения о правах на изобретения, изданные законодательными органами союзных республик. Патенты (привилегии) на изобретения, выданные не советскими органами, не имеют никакой силы. Лицам, утратившим право на патент, выданный досоветской властью, а равно лицам, сделавшим заявки в соответствующие учреждения до установления на данной территории советской власти, предоставляется право ходатайствовать о выдаче патента, в соответствии с постановлением ЦИК и СНК о патентах на изобретения. Новизна соответствующих изобретений обсуждается Комитетом по делам изобретений применительно к моменту первоначальной заявки при условии, если последняя сделана после 1 января 1910 года» (Вестник Комитета по делам изобретений, № 1, ноябрь, 1924 г.).

Заявка Граве была в конце концов рассмотрена в соответствии с этим постановлением. И вот результат: «На основании ст. 4 Вводного постановления к закону о патентах, по рассмотрении описания и всех относящихся к делу документов, IV Секция Комитета… признала возможность выдать патент на БОЕВУЮ ИЛИ СВЕТЯЩУЮ РАКЕТУ лишь в следующей редакции предмета патента:

1. Боевая или светящая ракета, отличающаяся применением взамен форсового состава прессованного цилиндра из желатинированной нитроклетчатки.

2. Охарактеризованная в п. 1 ракета, отличающаяся тем, что к желатинированной нитроклетчатке примешаны стабилизирующие вещества.

3. Форма выполнения указанной в пп. 1 и 2 ракеты, отличающаяся тем, что заменяющий форсовый состав цилиндр снабжен одним или несколькими продольными глухими каналами».

Дата выдачи патента — 5 ноября 1926 года (а не 1924 год, как считалось), регистрационный номер 144/14, номер патента 122 с.

Патент И. П. Граве на изобретение боевой ракеты на бездымном порохе

Это был первый патент в области реактивного вооружения, выданный советской властью. Всего же я нашел девять патентов И. П. Граве, семь из которых имели отношение к военной технике, в том числе четыре — к реактивному оружию и порохам.

Получив патент, Граве целиком посвятил себя теории реактивных снарядов. Публикует ряд работ. Одна из них, «Современные вопросы в области внутренней баллистики», на мой взгляд, особенно заслуживает внимания. «Изучение этого вопроса, — пишет он, — имеет не только чисто физический интерес, но является насущно необходимым, например, для разрешения чисто практических задач о рациональном конструировании… Без выяснения этого вопроса конструирование может идти лишь чисто эмпирическим путем грубого нащупывания наивыгоднейших комбинаций отдельных элементов конструкции на многочисленных простых образцах и при полном отсутствии какого-либо критерия для предварительной оценки их… Последний вопрос входит как частный случай в более крупную область, которую я называю баллистикой незакрытого пространства. Эта область охватывает не только явления вблизи дула орудия, но и все явления, происходящие как в реактивных снарядах, так и в орудиях с отдельной камерой сгорания…»

Пишут, что после нескольких неудачных объяснений с властями Граве утратил интерес к конструированию реактивных снарядов, сам ушел от них «в науку». Однако процитированная работа, опубликованная в апреле 1929 года, и дневник Ивана Платоновича говорят о том, что теоретическими проблемами он занялся потому, что был отстранен от практических разработок по своему изобретению.

Сейчас основоположником разработки в СССР ракетных снарядов на бездымном порохе называют инженера Н. И. Тихомирова, начальника созданной в 1921 году лаборатории, впоследствии получившей название Газодинамической.

Фамилию Н. И. Тихомирова, насколько я сумел установить, первым из специалистов упоминает 20 сентября 1928 года адъюнкт Артиллерийской академии Д. А. Вентцель — в докладной записке начальнику баллистической лаборатории И. П. Граве: «Доношу, что 17-го сего сентября при производстве опытов по заданию инж. Тихомирова произошел взрыв. Причем был поврежден потолок в темной комнате».

В 1931 году И. П. Граве арестовали. Обвинения (тяжелые: вредительство) в ходе следствия не подтвердились, ученый был освобожден. 4 октября 1932 года в «Красной Звезде» появляется его большая, на целую газетную полосу, статья «Реактивный принцип в военной технике», а в ней примечательные слова: «Изобретательская мысль последних лет дала новые, более мощные составы взамен существовавшего в течение многих веков дымного форсового состава, один из которых был предложен автором настоящего очерка в 1916 году. Если проекты весьма многих изобретателей не получили никакого движения, то это не должно смущать нас, а должно побудить лишь к внимательному, подробному ознакомлению с уже проделанной работой… к выработке новых образцов, достойных нашей великой эпохи и могущих явиться серьезным вкладом в дело обороны нашего Союза», и что «применение новых, более мощных составов при надлежащей разработке их позволяет практически при том же весе и объеме иметь больший запас энергии и получать большую дальность». Здесь же предлагались различные варианты «ракетных станков» для запуска реактивных снарядов: с направляющим желобом, с трубой, снабженной изнутри винтовыми нарезами, и т. д.

Эту статью можно назвать первой, в которой дан обзор всего достигнутого в области реактивной артиллерии как у нас в стране, так и за рубежом. Но нет в ней ни слова ни о ГДЛ, ни о Тихомирове и Артемьеве, хотя все работы над ракетами были в то время «открытыми». Об этом свидетельствуют публикации тех лет. «Закрыли» работы лишь в 1941 году, когда появились результаты, реальные конструкции.

Как видим, И. П. Граве не потерял интереса к реактивному оружию. А вот то, что он, автор патента, не был привлечен к этой теме, значительно отодвинуло реализацию столь нужного стране изобретения. И в дальнейшем это обстоятельство — отсутствие среди конструкторов первоначального автора изобретения — дало повод для безответственных заявлений, что якобы разработанные в лаборатории Н. И. Тихомирова реактивные заряды не имеют ничего общего с предложением Граве.

Видимо, на замедлении работ в 20-е годы в немалой степени сказались преждевременная смерть В. М. Трофимова (в 1926 г. он покончил жизнь самоубийством), аресты ряда сотрудников КОСАРТОПа и его ликвидация.

В июле 1938 года Граве вновь был арестован. В этом же месяце после успешных войсковых испытаний реактивные снаряды — считаю возможным сказать: конструкции Граве — были приняты на вооружение авиации, а в 1939-м были применены в боях на Халхин-Голе.

Снаряды конструкции Граве… Думаю, что я не ошибся. Принципиальная схема снаряда — его, она полностью соответствует оружию, созданному перед Великой Отечественной войной. Это и размер внутреннего диаметра снаряда: шашка, изготовленная Граве в 1916 году, имела диаметр 70 мм, а у снаряда М-8 «Катюши» внутренний диаметр 72 мм; шашки — точно такой же формы, с внутренними продольными каналами, с той лишь разницей, что в патенте Граве канал глухой, а здесь — сквозной. Говорят, порох в снарядах «катюши» был другой, но это не совсем так. Во-первых, он был бездымный, а предложил бездымный порох Граве, еще в 1916 году. А во-вторых, тип пороха, предложенный Граве (пироксилиновый), применялся в снарядах «Катюши» наряду с нитроглицериновым. Растворитель в снарядах «катюши» был другой, количественный состав компонентов пороха другой? Да, но почти не бывает так, чтобы изобретение за годы, за десятилетия «доводки» не претерпело каких-либо изменений. С 1916 года до 1941-го изменился и порох: тротил-пироксилиновый (с которым экспериментировал Тихомиров в 1928 году) в реактивных снарядах не утвердился, накануне войны его заменили нитроглицериновым (тоже бездымным), более мощным и более удобным в эксплуатации. Изготовление шашек из тротил-пироксилиновой массы оказалось чересчур трудоемким, массовое производство снарядов наладить не удалось, и на вооружение снаряды с этим порохом приняты не были. Но в основе того ракетного снаряда, который все-таки «пошел», был заряд, предложенный Граве. Об этом говорит и заключение управления ГАУ от 14 февраля 1951 года: «Хотя состав порохов, практически используемых в современных образцах реактивного вооружения, и способы изготовления из них реактивных зарядов значительно отличаются от предложенных в заявке Граве, но сам принцип применения коллоидных порохов в ракетах, предложенный Граве, остается в основе существующих пороховых ракет».

В 1942 году из Самарканда, куда была эвакуирована Артакадемия, И. П. Граве пишет командующему гвардейскими минометными частями В. В. Аборенкову:

«Проф. М. Е. Серебряков, который передаст Вам это письмо, имеет между прочим собрать в РНИИ некоторые опытные материалы, необходимые для намечаемой у нас работы по разработке методики проектирования реактивных снарядов. Так как тему выдвинул я, то я также присоединяю свой голос, прося Вас оказать содействие по сбору нужных данных для возможно полного освещения вопроса…

Наверно, до Вас уже дошло мое предложение относительно М-8 и М-13. Надеюсь, что у Вас не будут выставлять против него каких-либо непреодолимых затруднений. Я полностью убежден в осуществимости и полезности предлагаемых изменений. В случае надобности могу прибыть лично…

Надеюсь, что теперь, в 1942 г., не повторится того, что случилось в 1915 г., когда я начиная работать в этой области и когда старый Артком на мое предложение (с чертежами) применить реактивные средства в позиционной войне ответил постановлением (см. дела Арткома за 1915 год), что хотя предложение интересно и не вызывает возражений, но так как оно требует разработки, а война скоро (?!) кончится, то использовать его не удастся. Жизнь показала неосновательность этого постановления, и о нем теперь приходится вспоминать, как о фактическом анекдоте.

Пользуясь случаем, сообщаю, что недавно я написал статью относительно добавочной скорости при стрельбе реактивными снарядами, которую Вы скоро получите из академии».

В том же году за капитальный труд «Баллистика полузамкнутого пространства», целиком — о реактивном оружии, И. П. Граве получил Сталинскую премию 1-й степени (единолично, без соавторов). Насколько заслуженной была эта награда, можно судить по свидетельству академика Я. Б. Зельдовича:

«Это была большая драма идей и драма людей… В предвоенное время борьба была очень острой и непростой. Большое наше счастье, что у нас нашлись люди, которые бескомпромиссно до конца защищали преимущество реактивной артиллерии. И первым среди них был Граве…» Вспоминая всю тяжесть военной обстановки и напряжение сил в 1941–1942 гг., можно поставить в один ряд по значению разработку реактивного вооружения в 40-х годах и послевоенную космическую программу. И еще одно свидетельство — профессора М. Е. Серебрякова в статье «Об отечественном приоритете в области артиллерии»: «Наша страна является родиной реактивной артиллерии, и только косность и продажность царских чиновников явились причиной того, что это изобретение пришло на вооружение армии много лет спустя после своего рождения. В настоящее время в практике всех армий в основном применяется ракетный заряд, аналогичный указанному в патенте, выданном И. П. Граве» («Известия Артакадемии», том 91, 1955 г.).

Истина

После революции и в 20-х годах реактивная артиллерия — техника уже тогда достаточно сложная — создавалась у нас, в основном, в Ленинграде, в Артиллерийской академии. Разрабатывали эту технику высококвалифицированные специалисты, и разрабатывали успешно. Их труды публиковались в «Бюллетене научно-технического комитета Артиллерийского управления РККА», в изданиях Артиллерийской академии и отчетах КОСАРТОПа: работы В. М. Трофимова, И. П. Граве, Г. В. Оппокова. О. Г. Филиппова, М. Е. Серебрякова, А. В. Сапожникова и других. Еще в своем первом докладе, опубликованном в журнале Комиссии по увеличению дальности от 9 и 16 июля 1918 года (эта комиссия была предшественницей КОСАРТОПа), Трофимов указывал на целесообразность исследования «Специального запрессованного в дне снаряда ракетного состава». А в журнале Арткома № 83 от 3 сентября 1918 г. приведено мнение Трофимова, что при малых скоростях наивыгоднейшая форма мин — полушарная, с оттянутым назад конусом, «такая форма дает более устойчивое движение мины, рассматриваемой как ракета».

Ленинград, Артиллерийская академия с ее сильным профессорско-преподавательским составом, научной и опытной базами — многочисленными лабораториями и полигоном, — был тогда центром притяжения всех работавших над реактивным принципом. Бесспорно, это заставило и Тихомирова перебазировать свою лабораторию из Москвы в Ленинград. Я бы взял слово «лаборатория» в кавычки, потому что существовала она, видимо, больше на бумаге: сотрудник в ней был один — Тихомиров. В Ленинград она переехала в 1925 году, а за четыре ее предыдущих года, московских, из ее стен (располагалась она в квартире Тихомирова на Новослободской улице, в доме № 11) не вышло ни одной работы, ни теоретической, ни практической. Что легко объяснимо: одному Тихомирову, притом специалисту не по ракетам, а по шерсти и сахару, реализовать свое изобретение — «Новый тип самодвижущих мин для воды и воздуха» — было явно не под силу.

Эту мину Тихомиров предложил в 1912 году морскому министерству России. Сейчас пишут, что министерство ее одобрило, тем не менее, работа почему-то остановилась. Затем, в феврале 1916 года, проект попал в Центральный военно-промышленный комитет, к председателю Отдела изобретений этого комитета профессору Н. Е. Жуковскому, тоже, считается, был одобрен, однако и на этот раз Тихомиров «по некоторым личным соображениям уклонился» от дальнейшей его разработки.

Не странно ли? В печати то и дело читаем, как бюрократы и «профессора» мешают изобретателям, рвущимся внедрять свои идеи, а тут — что прикажете думать?

Ситуацию отчасти проясняет разговор, приведенный в книге А. М. Киселева «Дело огромной важности» (ДОСААФ, 1983 г.). Тихомирова, по просьбе морского министра, принял артиллерийский генерал Беклемишев.

Беклемишев: И все же, на мой взгляд, в вашем проекте еще полно «белых пятен». Или вы иного мнения?

Тихомиров: Почему же, полностью согласен с вами. Более того, сознаю, что мой проект находится пока еще в начальной стадии разработки.

Беклемишев: Но труд ваш необходимо глубоко изучить, прежде чем принять по нему окончательное решение.

Мнение Жуковского, причем, заметьте, — через четыре года, тоже нельзя назвать положительным, оно скорее неопределенное: «Изобретение состоит в приведении в движение водяных и воздушных торпед с помощью последовательного воспламенения патронов с медленно горящим порохом, причем пороховые газы захватывают с собой воду или воздух, как в инжекторах. Изобретатель испытал свою торпеду в воде и получил, по его словам, скорость движения 100 м/с. Расчет показывает, что подобное действие таких торпед вполне возможно, так как в патронах имеется огромный запас энергии» (там же, в книге А. М. Киселева). И вот результат — запись в журнале Комитета по техническим делам от 23 марта 1916 г.: «…по ходатайству действительного статского советника Н. И. Тихомирова о выдаче ему привилегии на тип самодвижущихся мин для воды и воздуха. По рассмотрении описания и чертежа, 1-й отдел Комитета постановил: в выдаче привилегии отказать на основании ст. 75 Устава о промышленности, так как проситель лишь указал на приборы, которые входят в состав его самодвижущихся воздушных и водяных мин, но ни в описании, ни на чертеже не объяснил их устройства и схемы электрической цепи для последовательного взрывания патронов, а также устройства газового регулятора, способа приведения в действие часового механизма и т. д. — вследствие чего предложение просителя невозможно привести в исполнение, не прибегая к предположениям и догадкам» (Центр. Гос. архив Советской Армии, ф. 34272, оп. 1, д. 4, л. 134).

А вот решение Военно-промышленного комитета России: «Комиссия не имеет возможности высказать определенное заключение по поводу приемлемости мины для военно-морского дела… Минный отдел не считает возможным взять на себя ответственность наблюдать за такими опытами частного лица на частной квартире».

Так при чем же здесь «некоторые личные соображения» изобретателя?

В мае 1919 года Тихомиров обращается к В. И. Ленину — через управляющего делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевеича, просит дать «возможность осуществить на практике мое изобретение на укрепление и процветание Республики».

Такую возможность ему дают. Проект рассматривают в штабе РККА, затем в отделе военных изобретений ВСНХ. В переписке участвуют С. С. Каменев, М. Н. Тухачевский, И. С. Уншлихт, К. Е. Ворошилов и многие другие. В архивном «Деле Тихомирова» записано: «…выдать на осуществление изобретения в порядке аванса 50 миллионов рублей» (5 октября 1921 года). Потом новые поступления. На 20 апреля 1922 года Тихомиров получил 443 миллиона рублей.

И еще документы. Первый: «Справка. В Дом коммуны рабочих и служащих им. Крупской. Ввиду того обстоятельства, что работы инженера Н. И. Тихомирова не продвигаются вперед и технического отчета от инженера Н. И. Тихомирова не поступило, Комитет по делам изобретений ВСНХ не настаивает больше на защите жилого помещения, занимаемого работами вышеназванного инженера полностью, и выданная бумага от 6 декабря за № 0670 аннулируется» (14 января 1924 года, подписали председатель Президиума ОВИ Петров и секретарь Пролыгин).

Второй документ: «Ввиду ограниченности средств, отпускаемых Военным ведомством даже для осуществления неотложных и вполне разработанных мероприятий, отпуск средств на разработку проекта мины инженера Тихомирова впредь до представления в Артком вполне разработанного проекта, считаю преждевременным» (12 июня 1924 года, подписал начальник Артиллерийского управления РККА Седлецкий).

И третий, итоговый: «Дальнейшую переписку считать нецелесообразной. Дело закрыть и сдать в архив» (1925 г., «Дело Тихомирова»).

Помощником Тихомирова называют В. А. Артемьева. Из анкеты, заполненной Артемьевым: родился в Петербурге в 1885 году; окончил Алексеевское военное училище; участник русско-японской войны; в 1908–1911 гг. служил подпоручиком в Брест-Литовской крепостной артиллерии; в 1911–1915 гг. наблюдающий за производством на заводе осветительных минометных снарядов; после революции — инженер для поручений при техническом руководителе артиллерийских складов (до 22 сентября 1924 года); затем осужден, отбывал наказание в Соловецких лагерях (до 24 сентября 1927 года). За что был осужден, я установить не смог.

После неудачи с миной Тихомиров уехал в Ленинград, там встретился с вернувшимся из заключения Артемьевым. Живут они вместе в одной квартире. В Ленинграде Тихомиров хочет приобщиться к работам КОСАРТОПа, ознакомиться с ними, но ему, как частному лицу, в этом отказывают (имеется его письмо к командующему Ленинградским военным округом А. И. Корку). Тогда он обращается за помощью в Центральную научно-техническую лабораторию, в «Отдел порохов и баллистики», который с 1914 года возглавлял О. Г. Филиппов. В этой лаборатории с Филипповым сотрудничали С. А. Сериков и М. Е. Серебряков. Филиппов проводил сравнительные испытания различных бездымных порохов, подбирал их составы, менял процентное соотношение компонентов, как «пороходел» легко варьировал составляющими.

Из порохов, над которыми работал небольшой коллектив Филиппова, Тихомирову приглянулся тротил-пироксилиновый, почему — непонятно. Для ракет он не годился: с трудом загорался, плохо горел, его энергия была недостаточна. Тихомиров и Артемьев этого, по-видимому, не знали. Загадочно, что даже десятилетия спустя, в 1950 году, В. А. Артемьев писал: «Полное отсутствие каких-либо теоретических данных по горению бездымных порохов в полузамкнутом объеме не позволяло нам быстро развернуть работу, а без изучения внутренней баллистики не было никакого смысла приступать к изготовлению ракетных снарядов».

Как это назвать — простодушием? Ведь неверно, что было «полное отсутствие»! Кто мешал, что мешало Тихомирову с Артемьевым изучить и внутреннюю баллистику, и труды сотрудников Артакадемии, КОСАРТОПа! Какое там «полное отсутствие», если еще в 1919 году И. П. Граве представил КОСАРТОПу два доклада: «К вопросу о наивыгоднейшей форме пороха» и «О характеристиках прогрессивных форм порохов», в 1920-м — «О горении пороха на открытом воздухе» (все доклады — о бездымном порохе); О. Г. Филиппов тогда же — три доклада, М. Е. Серебряков — четыре, в частности «Вычисление физических констант порохового газа». В 1926 году в издании Главного артиллерийского управления вышла уже монография Г. В. Оппокова «Теория реактивного движения»…

7 июня 1929 года Тихомиров, как все еще частное лицо, и я это подчеркиваю, подает в Комитет по делам изобретений заявление:

«Прошу выдать мне патент на «Способ изготовления прессованного бездымного пороха на твердых растворителях» согласно прилагаемому описанию», и на следующий день заполняет форму авторской подписки при заявке на изобретение: «Я, Николай Иванович Тихомиров, настоящим даю подписку в том, что заявленное к патентованию в Комитет по делам изобретений при ВСНХ СССР изобретение под названием «Способ изготовления прессованного бездымного пороха на твердых растворителях» ни от кого мною не заимствовано, и являюсь действительным единственным автором его»…

Спустя четыре дня, 11 июня 1929 г., на его имя было выдано заявочное свидетельство № 48961/2349. (Получил его В. А. Артемьев, по доверенности.) То есть Тихомиров претендует не на реактивный снаряд, и не на состав пороха, и не на форму порохового заряда, а всего лишь на способ изготовления.

В октябре 1929 года документы с описанием технологического процесса изготовления шашек-зарядов поступили на экспертизу в IV секцию Отдела военных изобретений, т. е. туда же, где рассматривалось заявление Граве и где был выдан первый патент на боевой реактивный снаряд.

Заключение эксперта А. А. Солониной в проекте постановления от 12 октября 1929 года: «IV Секция Комитета, принимая во внимание, что применение тротила как твердого растворителя, уже давно известно (журнал Арткома № 2958 от 22.12.22 г.), а присадки небольшого количества примесей (себацинового эфира и мононитроанизола) не имеют существенного значения, полагает в выдаче патента отказать».

Затем кто-то (подпись неразборчива, но четко просматриваются инициалы — («И. Г.») это заключение перечеркивает и сбоку, на полях пишет: «Отзыв чересчур краток. О деталях нет никаких указаний».

Проект постановления был изменен, хотя и не сразу. Через три с половиной месяца в журнале Комитета по делам изобретений появляется такая запись: «Заседание IV Секции. 29 января 1930 г…По рассмотрении описания и всех относящихся к делу документов, IV Секция Комитета постановила выдать… патент на СПОСОБ ПОЛУЧЕНИЯ ПРЕССОВАННОГО БЕЗДЫМНОГО ПОРОХА в следующей редакции предмета патента:…способ отличается применением холодного прессования шашек при давлении около 350 атмосфер и затем окончательного прессования в нагревательных матрицах при 115° в течение 5—15 минут при давлении 600 атмосфер». Подпись в журнале — тем же почерком, что и на полях заключения эксперта, только вместо «И. Г.» стоит «И. Граве»! Вот кто оценил содержание заявки и сформулировал предмет изобретения.

Патент № 384 от 20 июня 1930 года был выдан уже после смерти Тихомирова (он умер 28 апреля 1930 г.) Народному комиссариату военно-морских сил РККА. В скобках указано: «действительный изобретатель Н. И. Тихомиров». Все свои права на изобретение Тихомиров передал наркомату сам, безвозмездно, по договорам. Сделал он это, возможно, для того, чтобы оправдать деньги, которые после 1925 года стал вновь получать от военного ведомства. По архивным данным: 8 марта 1926 г. — 16750 рублей, 15 ноября 1926 г. — 11300 рублей, апрель 1927 г. — 4695 рублей…

Итак, 7 июня 1929 г. Н. И. Тихомиров претендовал на патент еще как частное лицо, не как начальник государственного учреждения, Газодинамической лаборатории. Когда же он ее организовал, когда возглавил, когда и какой она была? Вопрос тоже любопытный, так как, напомню, официально считается, что она «создана в воен. ведомстве по инициативе Н. И. Тихомирова в 1921 в Москве для разработки ракетных снарядов на бездымном порохе» (БСЭ, т. 6, с. 21).

Обратимся опять к документам архива. Документ первый: «Начальнику ВНИК при РВС СССР. Рапорт Подписан ВРИД начальника ГДЛ Петровским (видимо, Петропавловским. — Г. Н.) и производителем опытов Лангемаком. Исполнено на бланке «Газодинамическая лаборатория Военно-научного исследовательского комитета при РВС СССР» 23 сентября 1929 года».

Второй документ: список сотрудников ГДЛ, подписан уполномоченным Техштаба начальника вооружений Н. Ильиным примерно в августе — сентябре 1930 года. Из списка видно, что в лаборатории работают 3 человека: Онучин, Гажала и Артемьев А. А. — однофамилец В. А. Артемьева.

Третий документ: письмо на бланке «Газодинамическая лаборатория Технического штаба начальника вооружений РККА», от 4 ноября 1930 года. Адресовано Н. Ильину: «Газодинамическая лаборатория утвержденного штата сотрудников не имеет, и зарплата выплачивается или по ставкам Союза металлистов… или по личному соглашению». Подписал исполняющий обязанности начальника лаборатории Артемьев А. А.

Из письма Тухачевского в Главное военно-морское управление, 1932 год: «ГДЛ совершенно не имеет своей производственной базы».

Еще один любопытный документ от 25 января 1933 года. Направлен М. Н. Тухачевскому, подписал документ зам. начальника ГДЛ П. Д. Припечко: «ГДЛ продолжает пребывать «первобытно», без непосредственной производственно-технической базы и обеспечивающих условий по научно-экспериментальному освоению важнейших оборонных объектов, вопреки директив ЦК партии от 26 октября 1930 г. о практических путях изобретательства».

И еще один — докладная записка К. Е. Ворошилову члена коллегии НК РКП СССР Н. В. Куйбышева от 4 июня 1933 года. Сказано, что ГДЛ организована в 1929 году, находилась в ведении УВИ (Управление военных изобретений), «числясь до сего времени нештатной организацией». И что «УВИ не интересовалось работами лаборатории».

Как же, действительно, увязать эти документы с нынешними утверждениями, что еще в начале 20-х годов лаборатория имела целых 17 станков, химическое и пиротехническое оборудование, а во второй половине десятилетия — помещения в центре Ленинграда, на Васильевском острове, на полигоне за городом и т. д.? Нипочем не увяжешь… Да, Тихомиров получал авансом деньги, на первый взгляд — много денег. Больше 400 миллионов получил к апрелю 1922 года. Зачем же ему было при таких капиталах торговать на рынке самодельными игрушками и собственными вещичками?

А очень просто. Потому что реальная цена тогда была всем этим авансам — буквально грош: не прошло и года существования лаборатории, как только за электроэнергию Тихомиров заплатил 75 миллионов рублей.

Головы заморочены, правда об истории советской реактивной артиллерии по-прежнему искажается. Причем одни авторы, главным образом литераторы, искажают ее не умышленно, а просто потому, что чересчур доверяют «учеными публикациям», но другие — сознательно, целенаправленно.

Такое, полагаю, сознательное запутывание читателей — упомянутая статья доктора технических наук В. Лихачева и кандидата тех же наук А. Баженова в «Науке и жизни» № 6 за 1986 год. Вот, например, во первых же строках: «Работы крупного русского инженера-химика Н. И. Тихомирова по применению в ракетах бездымного пороха послужили началом возрождения реактивной артиллерии… Создание «мины нового типа» Тихомиров начал еще до революции». Какие работы послужили? Что конкретно Тихомиров создал или пусть начал создавать в этой области еще до революции? Было его достаточно туманное предложение, в котором специалисты ничего не смогли толком понять, а Тихомиров ничего не смог толком объяснить. Поэтому и патент ему на мину не выдали ни в царское время, ни в советское, поэтому, видимо, у него и возникли «некоторые личные соображения», не давшие ему продолжить работу. И после революции его мина не стала понятнее, не разрабатывалась, с ней не имеет ничего общего снаряд «Катюши». Зато, как мы видели, он имеет кое-что существенно общее со снарядом И. П. Граве, предложенным в 1916 году.

«Тихомиров, — пишут далее доктор и кандидат наук, — впервые ввел качественно новую энергетическую основу. С этого времени развитие советской реактивной артиллерии пошло собственным путем». Какую основу? Бездымный порох? Но он изобретен во Франции, в 19 веке, а «ввел» его в ракетостроение опять же И. П. Граве, что и удостоверяет советский патент № 122с от 5 ноября 1926 года, пока не отмененный, никем не оспоренный. Патент Тихомирова — лишь на способ получения прессованного бездымного пороха, причем лишь одной из его разновидностей, к тому же разновидности, оказавшейся ни для чего не пригодной.

Зачем нужно было сочинять миф о Тихомирове и кому это было выгодно?

Когда впервые появилась фамилия Тихомирова в печати и какие цели при этом преследовались?

В 1960 году вышел учебник для вузов «Введение в ракетную технику» (авторы В.И. Феодосьев, Г.Б. Синярев). Учебник получил настолько широкое признание, что буквально в следующем году появилось исправленное и дополненное издание. Но ни в первом, ни во втором изданиях (в историческом обзоре) среди фамилий известных советских ученых и инженеров фамилии Тихомирова не значилось.

Не упоминается она и в литературе по названной теме, выпущенной в предыдущие годы. В частности, в «Издании артиллерийской академии за 125 лет» (Библиографический указатель, М., 1946 г.) в разделе «Ракетные снаряды и реактивная техника», где приводится список литературы с указанием авторов работ за период 1918–1945 гг., я не нашел среди них фамилии Тихомирова. Просматривая литературу, так или иначе связанную со снарядами и ракетами, я впервые натолкнулся на упоминание этой фамилии в книге журналиста Л. Экономова «Повелители огненных стрел» («Молодая гвардия», 1964 г.). На странице 130 сообщалось, что «в 1920 году пиротехник В.А. Артемьев познакомился с инженером Н.И. Тихомировым, человеком, как отмечали товарищи, неиссякаемой энергии, опыта и научной прозорливости». Там же утверждалось, что они «стали проводить опыты с бездымным пироксилиновым порохом, пытаясь создать реактивный двигатель, работающий на этом порохе». На странице 131 я впервые увидел рисованный портрет человека с бородой и в шляпе. Но не было в этой книге ни одного слова, указывающего на то, что Тихомиров основатель Газодинамической лаборатории и создатель «Катюши». Возникли вопросы: откуда, из каких источников Л. Экономов почерпнул эту информацию? Кто ему рассказал о Тихомирове? Ведь доступ к архивам секретных организаций в то время был закрыт, тем более связанным с этой техникой.

В 1968 году вышло 1-е издание энциклопедии «Космонавтика» со статьей о Тихомирове, в которой сообщалось, что он «основоположник разработки в СССР ракетных снарядов на бездымном порохе». Но еще большее мое удивление вызвало включение во 2-е издание энциклопедии статьи о «Катюше». Но тогда я не догадался, что это был тонко продуманный ход главного редактора энциклопедии. Статья о «Катюше» была связана с именем Тихомирова. Статья о Тихомирове со статьей Газодинамической лаборатории, которая, в свою очередь, — со статьей о Глушко. Если в 1-м издании энциклопедии сообщалось, что «редактирование энциклопедии осуществлено группой ведущих специалистов по космической технике и космонавтике», то во 2-м издании эта фраза была дополнена словами: «Главный редактор академик В.Л. Глушко». Вот, оказывается, кто рассказал журналисту Л. Экономову о Тихомирове, а затем поместил его в энциклопедию «Космонавтика».

В связи с этим возник и такой вопрос: зачем нужно было сочинять легенду о Тихомирове, не имеющем никакого отношения не только к космонавтике, но и к ракетной технике?

До смерти С.П. Королева в 1966 году в печати фигурировал загадочный главный конструктор под псевдонимом К.Сергеев. Но никто из простых людей не знал, что это псевдоним академика С.П. Королева. Глушко же, будучи честолюбивым человеком, с псевдонимом Г. Петрович не захотел мириться и сделал попытку «открыть» себя всему миру, применив легенду о Тихомирове и ГДЛ. Связав имя Тихомирова через ГДЛ, в которой якобы зародилась «Катюша», а «Катюшу» с космонавтикой, Глушко тем самым связал и себя с ракетостроением и космонавтикой, что не удалось сделать при жизни ни Королеву, ни другим главным конструкторам.

Осуществив первую часть своей легенды с использованием печати, Глушко пошел дальше на открытую фальсификацию исторических фактов. На наших исторических архитектурных памятниках, какими являются здания Адмиралтейства и Петропавловская крепость в Ленинграде, срочно, по ходатайству Глушко, стали сверлить старинные стены и делать в них дыры, чтобы повесить мемориальные дески в честь ГДЛ (они изображены во всех трех изданиях «Космонавтики»). Затем мемориальную доску повесили на одном из зданий, что выходит своим фасадом на Невский проспект. Хотя по документам известно, что Тихомиров в последние годы своей жизни жил в доме № 19 по улице Халтурина, где и скончался 28 апреля 1930 года. Глушко был всесилен, он был вхож к самому Леониду Ильичу Брежневу.

Добрались и до Москвы. На Ваганьковском кладбище, опять же по ходатайству Глушко, на чьем-то заброшенном захоронении (но отнюдь не Тихомирова, ибо доподлинно известно, что он похоронен в Ленинграде) воздвигли памятник Тихомирову — гранитный бюст, на котором выбита кочующая по многим печатным изданиям фраза: «Основоположник…». В архиве Моссовета имеется обращение Глушко на имя бывшего председателя Моссовета В.Ф. Промыслова с просьбой разрешить установить памятник Тихомирову на «каком-нибудь кладбище Москвы». Выбор пал на Ваганьковское, как наиболее посещаемое. А чтобы придать этому «захоронению» больше правдоподобности, последовало продолжение легенды о Тихомирове. О том, что якобы гроб с телом покойного был торжественно доставлен в Москву, на Ваганьковское кладбище, и что якобы вся Москва пришла проститься с «выдающимся советским ученым». Об этом несуществующем факте Глушко поведал журналисту А.М. Киселеву, написавшему брошюру о Тихомирове «Дело огромной важности» (изд. ДОСААФ, 1983 г.).

И. П. Граве, профессор, генерал-майор Советской армии. 1952 г.

Действительно, «все могут короли»! И действительно все могли в застойный период, ради достижения своих корыстных целей. Глушко, стремясь еще при жизни увековечить себя в истории, сознательно пошел на искажение истории создания «Катюши». Сведения, изложенные о Тихомирове, шли вразрез с историческими фактами. А факты говорят о том, что основным разработчиком ракетных снарядов на бездымном порохе является не Тихомиров (специалист по сахару и шерсти), а профессор Михайловской артиллерийской академии, доктор технических наук Иван Платонович Граве.

Здесь я считаю уместным привести два лаконичных изречения И.П. Граве: «Ложь — это заявление, несоответствующее истине, сделанное такому лицу, которое имеет право знать истину»; «Память — это детская, в которой постаревшие дети пытаются играть сломанными игрушками».

Произошла чудовищная историческая несправедливость: никому не известный и ничего не сотворивший в области ракетной техники Н.И. Тихомиров стал известным, а известный И.П. Граве, с мнением которого еще до революции считались видные ученые, стал неизвестным. Статья о Тихомирове в энциклопедии «Космонавтика» есть, а статьи о Граве нет. Авторство снаряда для «Катюши» отняли у Граве после его смерти (умер он в 1960 году) и передали Тихомирову.

Насколько И.П. Граве был заметной фигурой в артиллерийских кругах, говорит тот факт, что он, по решению советского правительства, был похоронен на Новодевичьем кладбище. Проститься с ним пришли его многочисленные ученики и соратники. И среди них маршалы и главные маршалы артиллерии Воронов, Казаков, Одинцов, Неделин и многие другие военачальники.

Разве люди на Луне не были? Были, и не раз!

Спустя несколько десятилетий после того, как американский гражданский летчик Нил Армстронг первым из землян вступил на поверхность Луны, в российской прессе появились публикации, в которых ставится под сомнение факт достижения человеком Луны. Напомним, что это знаменательное событие произошло 21 июля 1969 года. Вместе с этим утверждается, что и последующих полетов людей на Луну якобы не было.

Можно, конечно, ставить под сомнение те или иные факты. Особенно часто это происходит в политике и идеологии, когда в угоду тем, кто у власти, пересматривается деятельность того или иного руководителя государства. Но в данном случае, когда речь идет о высшем техническом достижении, люди, отрицающие факт достижения человеком Луны, уподобляются аборигенам с какого-нибудь необитаемого острова. Что удивляет, поток подобных публикаций хлынул (и заглох) не из какой-то слаборазвитой африканской или азиатской страны, в которой никогда не видели живого космонавта, а из России — Родины космонавтики.

Подобные утверждения появились в газетах «Калининградская правда» (г. Королев, Московская обл.), «Дубль», «Советская Россия» и журнале «Чудеса и приключения». «В «Калининградской правде» было опубликовано три статьи на эту тему: «Американцы на Луну не высаживались» (25 декабря 1999 г.), «Хочу поспорить с Л.В. Бацурой» (15 января 2000 г.) и «Афера без пользы» (25 февраля 2000 г.). Но все они не содержат убедительных доводов и в той или иной степени повторяют друг друга. В основу этих публикаций были положены измышления никому не известного американца Ральфа Рене, который утверждает, что фотографии о пребывании людей на Луне фальшивые. Что они были сделаны в какой-то киностудии, и реальная высадка не понадобилась.

На публикациях в «Дуэли» и «Советской России» смысла останавливаться нет, так как авторы статей вообще не имеют никакого отношения к космонавтике и не понимают, о чем пишут. Особенно это касается г. Селиной из Волгограда, опубликовавшей в «Советской России» статью «А был ли человек на Луне?» (29 июня 1999 г.).

Домыслы Ральфа Рене затем перекочевали в журнал «Чудеса и приключения», где в качестве авторов выступили также неспециалисты: С. Алексеенко и Н. Дорожкин (1997, № 1; 2001 № 1; 2002, № 4). В обоснование своих сомнений они приводят ряд, по их мнению, нелепостей и нестыковок, обнаруженных ими в официальных материалах НАСА, посвященных программе «Аполлон». Вкратце эти нестыковки сводятся к следующему.

1. Когда астронавты устанавливали на Луне американский флаг, он колыхался, как будто на ветру, чего в безвоздушном пространстве Луны быть не может.

2. Когда астронавты разъезжали на своем «Ровере» по Луне, частицы грунта из-под его колес отлетали на метр-полтора, хотя, по расчетам, на Луне они должны были отлетать на 5–6 метров.

Первые люди, облетевшие Луну (декабрь 1968 г.): Ф. Борман, У. Андерс, Д. Ловелл. На фото автограф командира корабля Ф. Бормана, данный Г.А. Назарову во время посещения им Звездного городка 29 апреля 1973 года

3. Один из авторов заметил на фотографии спускаемого аппарата после приводнения торчащую пластиковую антенну, которая должна была сгореть при вхождении аппарата в атмосферу.

4. Он же при изучении официальных фотографий NASA обнаружил два загадочных снимка. На одном получается, что астронавт перепрыгивает собственную тень, а на другом — луноход заслонил собой крестообразную метку на объективе, то есть как бы въехал в фотоаппарат между объективом и фотопленкой!

5. Летавшие к Луне корабли «Аполлон» лишены мощной радиационной защиты, без которой длительные полеты в космос на значительные расстояния от Земли губительны для человеческой жизни из-за переоблучения.

6. Струя раскаленных газов ракетного двигателя при посадке должна была пробить под посадочным модулем воронку или углубление в рыхлом лунном грунте. Однако на официальных фотографиях NASA такого углубления не видно.

7. По мнению авторов, в надутых скафандрах, изображенных на официальных фотографиях, работать и ходить в лунной пустоте невозможно.

8. Ни на одном лунном снимке не видно звезд, хотя еще Гагарин указывал, что звезды в космосе кажутся огромными и не мигают.

9. Критиков удивляет, что ходьба и прыжки астронавтов на Луне ничем не отличаются от ходьбы и прыжков на Земле, воспроизводимых в замедленной съемке.

10. Рене считает необъяснимым чрезмерно высокий процент гибели американских летчиков, готовившихся к полетам, от несчастных случаев на Земле. А Алексеенко даже полагает, что погибшие нарушили тайну величайшей в истории мистификации.

11. Дорожкин обратил внимание на то, что астронавты, находясь на поверхности Луны, не сделали ни одной фотографии Земли, которая там в 4 раза больше и в 6 раз ярче, чем Луна для землян. И еще: угол положения Солнца над горизонтом на фотографиях NASA колеблется от 25° до 60°, в то время как, по расчетам, он должен был быть от 4° до 15°.

12. Алексеенко обратил внимание на ноги астронавтов, как бы замазанных лунной грязью, и на необычайно четкий след, оставленный на лунном грунте подошвой ботинка. При отсутствии воды на Луне, считает Алекееенко, ни то ни другое невозможно.

Ответ незнающим

Если сегодня подвергаются сомнению полет и высадка человека на Луне, то с таким же и даже большим основанием можно отрицать полеты советских спутников, и полеты станций к Марсу, Венере, Юпитеру и Сатурну, и полет Гагарина. Сами советские запуски в отличие от американских были сильно засекречены, их никто не видел, за исключением узкого круга специалистов. Но разве это основание, чтобы говорить: «Мало ли что нам показывают из космоса? Это все фальшивки!»

А как же реальные люди, создавшие эти уникальные образцы техники? Что, их тоже не было? Что, они просто так разработали и построили ракету «Сатурн» для доставки экспедиции на Луну? Достаточно привести лишь некоторые ее характеристики, чтобы понять: никто не стал бы весь этот огород городить, чтобы в конце концов показывать картинки из фотоателье! В самом деле, длина «Сатурна» была 110,4 метра, диаметр — 10,1 метра. Стартовая масса — до 3 тысяч тонн, сухая масса ракеты — 180 тонн. Максимальный полезный груз при выводе на траекторию полета к Луне — 47 тонн. Для сравнения возьмем наш самый мощный носитель «Протон». Его длина 44,3 метра, масса полезного груза при полете к Луне — 5,7 тонны. Была у нас и ракета такой же мощности, как «Сатурн», но после четвертого неудачного запуска в 1969 году советская программа запуска человека на Луну была закрыта.

Авторы, подвергающие сомнению подлинность лунных фотографий, не опровергают того, что американские конструкторы создали уникальные технические средства для достижения лунной поверхности. А если это так, то всякие сомнения и споры бессмысленны.

А теперь рассмотрим, насколько серьезны доводы этих авторов.

1. Американцы хорошо знают, что на Луне нет ветра. И чтобы весь мир видел американский флаг развернутым, а не висячим, его сделали из плотной фольги складывающимся. Одной стороной он прикреплялся к флагштоку, а другой — к рейке, прикрепленной перпендикулярно к флагштоку. При поднятой верхней планке флаг всегда будет находиться в развернутом виде, а не висеть, как тряпка. Авторам же показалось, что флаг реет на ветру.

2. Луноход «Ровер» представлял собой четырехколесный электрический самоходный экипаж. Диаметр каждого колеса 0,81 и ширина 0,23 м. Максимальная проектная скорость — 13 км/час. Под колесами лунохода грунт слегка уплотнялся и местами выпучивался в стороны. Возникали местные сдвиги, образовывались трещины и комья. Комья под колесами рассыпались на мелкие зерна. Астронавты передвигались по Луне в среднем со скоростью 7–8 км/час. При такой скорости и таких размерах колес грунт не мог отбрасываться на пять-шесть метров. Даже в земных условиях автомобиль с меньшим диаметром колес, двигаясь с такой скоростью, поднимает пыль, но камней не отбрасывает.

3. Американские специалисты не дураки. Они знают, что при входе в атмосферу Земли внешняя оболочка космического корабля нагревается до очень высокой температуры, поэтому никаких выступающих конструкций, в том числе и пластиковых антенн, на спускаемом аппарате вообще нет. Не знаю, что мог разглядеть Рене на снимке приводнившегося аппарата.

След от советского лунохода, заброшенного на Луну автоматической станцией «Луна-17». Ноябрь 1970 г.

4. Астронавт, перепрыгивающий свою тень, — это нелепость. Действия астронавтов на Луне были спланированы на Земле, и прыжки через собственную тень не предусматривались. Тени от астронавтов и от их ног есть на всех снимках. Что за фотографию показывал Рене, в которой луноход заслонил крестик на объективе, неизвестно. Могу смело утверждать: на всех опубликованных фотографиях астронавтов с луноходом крестики есть. Видимо, Рене подводит лупа, через которую он не может разглядеть крестики на фотоснимках.

5. Радиационная безопасность в орбитальном полете при «спокойном» Солнце достигается тогда, когда орбиты космических кораблей находятся ниже внутреннего радиационного пояса и наклонены к плоскости экватора на 65°. Многомесячные полеты космонавтов по таким орбитам показали полную безопасность полетов. Во время же космического полета по трассе Земля — Луна и обратно, продолжительностью пятнадцать суток, доза облучения за весь полет составляет примерно 3 бэр (бэр — биологический эквивалент рентгена). При пересечении радиационных поясов Земли со второй космической скоростью (20–30 минут полета) доза суммарной радиации не превышает 3,5 бэра. А вокруг Луны радиационных поясов нет. Такие вещи надо знать, прежде чем садиться писать статьи.

6. То, что струя ракетного двигателя при посадке космического аппарата на Луну делает углубление, показали еще «Сервейоры». В процессе посадки струя двигателя лунной кабины касалась поверхности грунта, поднимала облака пыли и отбрасывала крупные обломки на значительное расстояние. На снимках, сделанных космонавтами с поверхности Луны и при взлете с Луны, воронка видна. Это у Рене опять что-то со зрением.

Фотография, облетевшая весь мир. На ней — второй человек, ступивший на Луну, Э. Олдрин. На его шлемофоне видно отражение автора снимка, Н. Армстронга. 21 июля 1969 г.

7. Космический скафандр при полете космонавтов на Луну состоит из нескольких оболочек, каждая из которых несет определенную защитную функцию. В лунном скафандре их шесть, включая белье с водяным охлаждением. Поэтому Алексеенко показалось, что скафандры надуты воздухом. На самом деле никакого наддува в скафандрах нет. Он охлаждается водой. Общий запас воды, циркулирующей в системе теплоотвода — 5,7 литра, а не 1 литр, как утверждает Рене.

8. Рене не увидел звезд в лунном небе. У меня к нему вопрос: «А разве в небе Земли, освещенной Солнцем, звезды видны?»

9. Олдрин испробовал различные способы перемещения по Луне, в частности так называемые «прыжки кенгуру» с прижатыми друг к другу ногами. При этом он с трудом сохранял равновесие, чтобы не упасть вперед. Самым целесообразным способом была признана обычная ходьба.

10. В рассуждениях о гибели 11 астронавтов читателю не понятно: погибли ли они в 1967 году еще до полетов «Аполлонов» или после них? Так вот: из 11 погибших 10 только готовились к космическим полетам и еще не летали. Семь человек погибли в результате аварий реактивных самолетов при учебно-тренировочных полетах, один — в автомобильной катастрофе и трое — при наземных испытаниях космического корабля «Аполлон». И погибли они не в 1967 году, а в разное время. Рассуждения Алексеенко о том, что астронавтов, летавших на Луну, убрали насильно, потому что много знали, выглядят примитивно. Если уж кому-то хотелось убрать астронавтов, то это нужно было сделать сразу после игры в высадку на Луну, а не спустя много лет. А как быть с первыми лунопроходцами Армстронгом и Олдрином, которые до сих пор живут и здравствуют? Армстронг до недавнего времени преподавал в университете в Цинциннати. Олдрин после полета работал начальником школы летчиков-испытателей. С 1972 года в отставке.

11. В ракетной технике есть так называемые «окна» — благоприятные периоды для запуска космических кораблей. Они определяются множеством факторов: потребным расходом топлива, необходимостью запуска в светлое время суток, а также требованием, чтобы угол возвышения Солнца над лунным горизонтом во время посадки на Луну составлял 5—10°. При таком угле Солнце светит астронавтам в спину, не ослепляя их. Тени от элементов лунного рельефа достаточно длинные, что облегчает оценку их истинных размеров и формы. Солнечный нагрев еще не очень интенсивен, и система терморегулирования скафандров эффективно справляется с тепловыми потоками. За сутки угол возвышения Солнца изменяется всего на 13°, поэтому утверждать, что угол Солнца над горизонтом Луны колеблется от 25 до 60 градусов — полный абсурд.

То, что астронавты, находясь на поверхности Луны, не видели Землю, объясняется просто. Вследствие вращения небесной сферы все изображения светил описывают в пространстве параллельные экватору окружности, названные суточными параллелями. В зависимости от расположения суточных параллелей относительно горизонта светило можно видеть и не видеть. Находясь на Луне во время восхода Солнца, астронавты не могли видеть Землю. Точно так же, как на Земле при восходящем Солнце мы не видим Луну. Как только астронавты стартовали с Луны и вышли на селеноцентрическую орбиту, они увидели Землю.

12. Спор о пыли и грязи на Луне закончился давно. Советский космический аппарат «Луна-9» впервые показал лунную панораму, подтвердившую: толстого пылевого слоя на Луне нет. Углубление камней, увиденных на панораме, дало возможность рассчитать среднюю удельную нагрузку, которую может выдержать почва. Таким образом, еще за три года до полета «Аполлона-11» было установлено: астронавты и транспортные машины смогут передвигаться по лунному грунту. Тонкий слой пыли на Луне есть. При посадке «Сервейора-3» произошла задержка с отключением двигателей, и аппарат, коснувшись Луны, подпрыгнул и вновь опустился, подняв облако пыли. С помощью телефотокамер, установленных на «Сервейоре», были получены не только лунные панорамы с изображением кратеров, но также детальные снимки поверхности грунта рядом с аппаратом и частей самого аппарата, запыленных лунным грунтом при посадке.

Экипаж «Аполлона-11» высадился на плоской равнине, усеянной многочисленными мелкими кратерами. Верхние сантиметры грунта состояли из коричневато-серого, слегка связного зернистого материала, крупность зерен которого соответствует мелкому или пылевому песку. Зерна прилипали к обуви, подобно угольной пыли. При подбрасывании ногой все грунтовые частицы летели, как отмечали космонавты, в одном направлении с одинаковыми скоростями. По внешнему виду грунта трудно было оценить его несущую способность. Обнаружилась неожиданная разница в глубине следов и рыхлости грунта в местах, мало отличающихся друг от друга на глаз. Под ногами грунт уплотнялся, образуя четкие отпечатки подошв. И зря Алексеенко удивляется тому, что отпечаток четкий, хотя воды на Луне нет. След ботинка космонавта был длиной 33 см, шириной 14 см и площадью 410 см2. При весе астронавта на Луне вместе со снаряжением 29,2 кг среднее давление под подошвой равно 0,07 кг/см2. Путем наземных испытаний с аналогом лунного грунта американские ученые установили: при глубине следа 1 см пористость грунта составляет около 45 %, а при глубине в 10 см она увеличивается до 54 %.

Экспедиция «Аполлон-12» прилунилась примерно в 1,5 тыс. км от места посадки «Аполлона-11». По оценке астронавтов, глубина пылевого слоя здесь была значительно больше, чем в районе посадки «Аполлона-11». Ноги местами глубоко погружались в пыль, их приходилось высоко поднимать при ходьбе. Конрад даже предположил: чем менее пересечен участок лунной поверхности, тем больше на нем пыли, а найти место совсем без пыли невозможно. Минут через 30 после спуска на поверхность Конрад сообщил: «Я весь в пыли, будто меня вываляли в графитовом порошке». И позже астронавты сообщали, что пыль липнет ко всему. Она налипала на скафандры, обувь и на все предметы, которыми пользовались астронавты. Попытки стряхнуть пыль со скафандров не привели к успеху. Астронавты занесли много запыленных предметов внутрь кабины и заметили: после пребывания в атмосфере кислорода при давлении 0,35 кг/см2 в течение нескольких часов пыль сама отстала от поверхности предметов.

Помимо прокомментированных здесь замечаний, в писаниях критиков программы «Аполлон» есть немало неточностей и огрехов, рассмотрение которых потребовало бы слишком много места. Но считаю необходимым более подробно остановиться на утверждении С. Алексеенко, будто в начале 1960-х годов, до того, как на лунную программу «Аполлон» было выделено 250 миллиардов долларов, она якобы была в эмбриональном состоянии.

Лунная панорама, снятая с окололунной орбиты экипажем корабля «Аполлон-17». Декабрь 1972 г.

Прежде всего, неверна сама цифра. Общие расходы на программу «Аполлон», по данным 1968 года, составили 23,9 миллиарда долларов при годовом бюджете США 700 миллиардов долларов. Для сравнения отмечу: в СССР на всю космическую программу выделялось в среднем 3–4 миллиарда рублей в год.

Как и у нас, у американцев была своя программа исследования Луны, о которой простой читатель почти ничего не знает. Так, с помощью космических аппаратов «Пегас» велась регистрация метеорных частиц и изучалась радиационная обстановка (3 запуска в 1965 году). С помощью «Рейнджеров» отрабатывалась наиболее благоприятная траектория вывода аппаратов к Луне, велась съемка на всем участке сближения с поверхностью Луны. Образно говоря, проверялась дорога, по которой предстояло лететь астронавтам (9 запусков в 1961–1965 годах). С помощью аппаратов «Лунар орбитер» велись съемки Луны с окололунной орбиты с целью поиска потенциальных участков посадки лунной кабины корабля «Аполлон» (5 запусков в 1966–1967 годах). Аппараты «Сервейор» по конструкции и внешнему виду напоминали посадочную ступень лунной кабины корабля «Аполлон» и были рассчитаны на мягкую посадку на Луну с так называемой падающей траектории. С помощью этих аппаратов изучалась несущая способность лунного грунта, процессы взаимодействия струи двигателя с грунтом при посадке, отрабатывались системы мягкой посадки. Одновременно проводились съемки поверхности Луны, исследовался химический состав и характеристики лунного грунта, тепловые условия на Луне (7 запусков в 1966–1968 годах). Так что к моменту высадки человека на Луну о ней знали практически все.

Одновременно готовились и кадры астронавтов для будущих полетов. По программе «Джемини» — подготовительному этапу программы «Аполлон» — астронавты пять раз выходили в открытый космос. В полетах отрабатывалось сближение на орбите со спутниками-мишенями и стыковка с ними (12 полетов в 1964–1966 годах). Замечу: к моменту первого полета американцев на Луну наши космонавты так и не научились проводить стыковку в космосе. Вспомните бездарные полеты «Союза-2» и «Союза-3», «Союзов-4, 5», «Союзов-6, 7, 8» и т. д.

Ну и, наконец, на кораблях «Аполлон» велась поэтапная отработка высадки людей на Луну. Полеты начались в 1968 году и закончились в 1972 году. Всего совершено 11 полетов, в том числе 6 с высадкой космонавтов на Луну. Двенадцать американцев ходили и ездили по Луне, двадцать четыре — видели Луну с близкого расстояния. Так что говорить, что у американцев лунная программа находилась в эмбриональном состоянии, значит преднамеренно вводить читателей в заблуждение.

Прошло много лет с тех пор, как нога Армстронга ступила на поверхность Луны. Смелость лунопроходцев поражает воображение. Но еще более поразительна организационная сторона проекта «Аполлон» — весь проделанный комплекс исследований и разработок. Высадку людей на Луну я бы назвал восьмым чудом света, равного которому до сих пор нет.

Еще один довод

Несмотря на приведенные в предыдущем разделе факты, главный редактор журнала «Чудеса и приключения» Г. В. Смирнов (инженер по образованию), находясь в плену домыслов неспециалистов, продолжает утверждать: «Даже при таком раскладе получается, что американские астронавты, побывавшие на Луне и делавшие вид, что их снимали именно там, все-таки соучаствовали в пропагандистской мистификации. И теперь, по мере того, как фальсификация лунных фотографий становится все более очевидной, все большему сомнению подвергается репутация самих американских астронавтов». А кто подвергает сомнению полеты людей на Луну? Несколько человек, не понимающих в космонавтике ровным счетом ничего! Таких в народе еще называют неучами. Для этих нескольких неверующих и тех, кто поддерживает всю эту бредятину, напомню некоторые неоспоримые исторические моменты.

В тот день, 19 июля 1969 года, когда на старте уже стояла готовая к запуску ракета, на американский космодром имени Кеннеди съехались тысячи людей. Среди присутствующих были дипломаты, представители разных стран. Все видели, как космонавты идут к ракете, поднимаются на лифте и входят в космический корабль. Старт ракеты транслировался по видеоканалам телевидения во все страны мира. Все прильнули к экранам телевизоров. В Останкино съехалось все высшее партийное руководство СССР. Даже люди, совершенно не интересующиеся ни строением Луны, ни ее историей, с удовольствием наблюдали по цветному телевидению за работой космонавтов. Телекамеры, которые вели передачу, управлялись операторами с Земли. Зрители видели и прилунение, и лунные пейзажи, и старт лунной кабины с Луны, стыковку с основным блоком, находящимся на окололунной орбите, сход с лунной орбиты и посадку в Тихом океане. То есть зрители видели все фазы полета. По версии неверующих авторов получается, что космонавты через два дня приземлились (а не прилунились) в одной из пустынь Калифорнии, где сыграли роль первых лунопроходцев. Авторы совершенно не знают, что космический корабль «Аполлон» рассчитан не на приземление, а на приводнение. Сесть на землю он не может. Вопрос: так как же космонавты оказались в океане?

После возвращения с Луны космонавтов встречала вся Америка. В их честь были устроены торжественные приемы не только в США. Руководители многих стран мира, шахи, короли, президенты встречали американских космонавтов с почестями и наградили их высшими орденами своих стран. Поздравление по поводу этого высшего технического достижения американскому президенту Никсону послали и руководители СССР. Получается, что весь мир был одурачен!

Первый человек, вступивший на Луну, — Н. Армстронг в Звездном городке. Июнь 1970 г.

На следующий год, в июне 1970 года, в Ленинграде открылась 13-я сессия Международного комитета по космическим исследованиям (КОСПАР), на которую был приглашен Армстронг. Но Армстронг был не только почетным гостем. Он, встреченный бурными овациями присутствующих ученых многих стран мира, сделал подробный доклад о своем полете на Луну. Первого лунопроходца Н. Армстронга принял председатель Совета министров СССР Н.А. Косыгин и выразил астронавту восхищение его подвигом. В свою очередь Армстронг передал в качестве дара советскому народу образцы лунной породы. Армстронга с почестями встречали и наши космонавты в Звездном городке. Приветственную речь произнес 1-й заместитель главнокомандующего ВВС маршал авиации А.Н. Ефимов. По версии авторов «обличительных» публикаций, получается, что Армстронг надул и Косыгина, и советских ученых и подсунул им грунт из какого-то пустынного района Калифорнии, а те, в свою очередь, не разобрались и приняли его за лунный грунт. Образцы лунного грунта для изучения были переданы американцами также в научные лаборатории других стран. Получается, что и там сидят дураки.

В том же году, в сентябре, на Луну стартовала советская автоматическая станция «Луна-16». Взяв лунный грунт, она возвратилась на Землю. В доставленной капсуле его оказалось немного, всего 110 грамм. Но его оказалось достаточным для изучения в наших лабораториях. Сравнение советских и американских образцов показало идентичность структуры поверхностного слоя Луны. Таким образом, вольно или невольно, советские ученые подтвердили, что американцы на Луне были. Лунный грунт — неоспоримое вещественное доказательство. Взять его и привезти на Землю было основной задачей полета корабля «Аполлон — 11».

Если сам факт доставки образцов лунного грунта американцами отрицается, то, по версии авторов публикаций, получается, что и советская автоматическая станция на Луну не летала. В феврале 1972 года на Луну отправилась автоматическая станция «Луна-20». Доставленные ею образцы лунного грунта были подвергнуты тщательному анализу и вновь показали идентичность структуры с американскими образцами. Небольшое отличие состояло в процентном отношении химических элементов, так как образцы грунта были взяты из разных районов Луны.

В 1985 году вышла в свет энциклопедия «Космонавтика». В ней были изложены достижения в области освоения космоса учеными многих стран мира. Даются сведения о всех космических аппаратах, запущенных в космос, начиная с 1957 года, и рассказано о результатах, которые ими были получены. В ней, естественно, нашла отражение и история исследования Луны. В подготовке энциклопедии приняли участие 14 академиков и членов-корреспондентов АН СССР, около 100 докторов и кандидатов наук, специалисты всех направлений космической науки и техники. Николай Дорожкин — автор статьи «Нет, не гуляли американцы по Луне» («ЧиП», № 4, 2002 г.) дошел до того, что заявил: «Некоторые оппоненты апеллируют к авторитету энциклопедий — «Большой советской», «Космонавтики», «Космической техники» К. Гэтланда… Но это тоже не аргумент». Выходит, что ученые и специалисты, пишущие статьи в энциклопедические издания и, образно говоря, показывающие, что дважды два четыре, для Дорожкина «тоже не аргумент». Так что же для Дорожкина (научного обозревателя провинциальной малотиражной газеты «Калининградская правда») является аргументом?

Оказывается, для Дорожкина авторитетом являются не очевидцы полета и авторитетные мнения главных и генеральных конструкторов советской космической техники Челомея, Янгеля, Бармина, Глушко, Пилюгина, директора совместного проекта «Союз-Аполлон» Бумуева, известных ученых академиков Раушенбаха, Газенко, Виноградова, исследовавшего образцы лунного грунта, а книга какого-то, неизвестного даже в США, американца Ральфа Рене. Да и сам Дорожкин, видимо, не специалист, если заявляет нестыкующиеся между собой вещи: «Никто и не сомневается, что путешествие на нашу спутницу и облет ее состоялись. Сомнение только в факте самой высадки». Вопрос к Дорожкину: «Так почему же американцы не стали садиться на Луну?»

Если человек создал мощные двигатели для ракеты, способные оторвать ракету массой 3 тысячи тонн от Земли (что все видели), доставить людей на окололунную орбиту, сойти с нее и подлететь к Луне на высоту птичьего полета, то что же мешало им сесть на Луну? Да ничего! Создание двигателей для посадки на Луну и взлета с нее не были проблемой. Способность работы ракетных двигателей в невесомости была доказана еще на заре космонавтики. У Дорожкина сомнения только в высадке. Но ведь в тренировочном подлете к Луне на «Аполлоне-10» (который проходил с 18 по 26 мая 1969 года и которого не отрицает Дорожкин), уже стояли на корабле как раз те самые двигатели, с помощью которых космонавты садились и взлетали с Луны. Они были сделаны реально и опробованы в этом полете. Так что Дорожкин сам себе противоречит. Полет «Аполлона-10» — это точная копия полета «Аполлона-11», только без посадки на Луну.

И надо отдать должное мужеству американских астронавтов, которые провели все полеты на Луну безукоризненно. За исключением полета корабля «Аполлон-13». Вследствие аварии на трассе Земля-Луна от высадки отказались. После облета Луны корабль возвратился на Землю. В общей сложности шестью лунными экспедициями на Землю было доставлено 491,4 кг лунного грунта, который был передан во многие научные лаборатории мира для исследования.

Доказательством пребывания людей на Луне являются не только следы, оставленные американскими астронавтами, но и посадочные ступени лунных кабин, которые были своего рода стартовыми площадками для взлета с Луны. На Луне остались три лунохода, которыми пользовались астронавты при передвижении на поверхности Луны в трех последних экспедициях. Можно было бы привести множество других доказательств, подтверждающих что люди на Луне все-таки побывали.

Примеров отрицания очевидных вещей в истории было немало. Достаточно вспомнить один курьезный случай, когда еще в конце XIX века в русской печати появилось «открытие» одного чудака, утверждавшего, что вода твердая. На что великий русский писатель Л.Н. Толстой тогда среагировал так: «Это люди, которые хотят привлечь к себе внимание, чтобы о них говорили и писали».

Почему наш Ваня не стал первым лунопроходцем

Я удивлен тому, что спустя почти 40 лет в нашей печати появились статьи, ставящие под сомнение факт достижения человеком Луны («Калининградская правда», «Советская Россия», «Дуэль», журнал «Чудеса и приключения»). Таких статей оказалось немного, и взбаламутить общественное мнение они, естественно, не смогли. На них вообще-то никто не обратил внимания. Но вместо того, чтобы задуматься над вопросом, почему не мы оказались первыми, авторы статей пустились в голословное отрицание пребывания американцев на Луне: «Нет, не ходили американцы по Луне». Любопытно, что сказали бы эти же авторы, если бы первым человеком, высадившимся на Луну, стал наш Ваня? Ведь с таким же упорством можно было бы отрицать и полет Вани.

Американцы не отставали от нас, а мы не были впереди

Известно, что главными конструкторами конструкторского бюро, где были созданы первый спутник и первая ракета-носитель, были С.П. Королев (1916–1966), В.П. Мишин (1966–1974) и В.П. Глушко (1974–1989). С приходом в руководство КБ академика Глушко среди специалистов КБ ходила своего рода притча: «При Королеве было королевство, потом мешанина, а теперь наступила глухомань». То есть как бы утверждалось, что при Королеве было все замечательно, мы были впереди американцев и лидировали в космосе. При Мишине было непонятно что, наша космонавтика топталась на месте. А при Глушко совсем стало глухо, успехов никаких. Но если повнимательнее посмотреть на историю развития нашей космонавтики, то и «королевства» не было. Настоящая история всячески замалчивалась и искажалась.

Первое постановление правительства о создании в СССР баллистических ракет было подписано И.В. Сталиным 13 мая 1946 года, а 9 августа того же года приказом министра вооружения Д.Ф. Устинова главным конструктором назначается С.П. Королев — мало кому известный в то время инженер. О Королеве написано немало. Но я хочу сказать прямо: не было бы немецкого конструктора Вернера фон Брауна (создателя ракеты Фау-2) — не было бы и Королева. Именно появление в конце войны самой мощной для того времени ракеты Фау-2 дало толчок развитию нашей ракетной техники. До войны что-либо существенного у нас создано не было, за исключением пороховых реактивных снарядов для «Катюши», которые не имели ничего общего с Фау-2.

Немецкую трофейную технику как мы, так и американцы растаскивали по частям. В немецкий ракетный центр Пенемюнде наши войска вошли после того, как там уже побывали американцы. Они вывезли из Германии не только готовые, полностью собранные ракеты, но и ведущих специалистов во главе с Вернером фон Брауном. Мы же довольствовались остатками, сохранившимися деталями ракет и отдельными узлами и агрегатами, из которых требовалось воссоздать Фау-2. Так что Королев начал не с нуля, а с изучения немецкой ракетной техники.

Сроки для ее освоения были поставлены жесткие. И уже через год, с 18 октября по 13 ноября 1947 года, на артиллерийском полигоне Капустин Яр прошли испытательные пуски ракеты Фау-2. Всего было проведено 11 пусков. Наши инженеры впервые увидели ракету Фау-2 в полете и оценили ее возможности. Но мы не умели делать тогда такие большие ракеты (масса 12,7 тонн, длина 14 м, диаметр корпуса 1,65 м). Поэтому, чтобы получить опыт производства и эксплуатации крупных ракет, было решено скопировать (воспроизвести в металле) ракету Фау-2. Копия этой ракеты, изготовленной из отечественных материалов и на отечественном оборудовании, получила название Р-1. Первый старт состоялся 10 октября 1948 года. Воспроизводство немецкой ракеты Фау-2 потребовало широкой кооперации усилий НИИ, КБ и заводов советской промышленности, часть из которых переходила на выпуск мирной продукции. Достаточно сказать, что в этой работе были задействованы 13 НИИ и КБ, коллективы 35 заводов.

Послевоенный период, как известно, ознаменовался новой войной, получившей название «холодной». У нашего руководства во главе со Сталиным возникла настоятельная необходимость дать достойный ответ политическому шантажу, развязанному CША, стратегические возможности которых включали атомную бомбу и воздушную авиацию дальнего действия как средство ее доставки. Эта сложнейшая задача имела два технических аспекта — создание атомной, a затем и водородной бомбы и ракеты, способной доставить ее к цели. Атомная бомба была создана и испытана в 1949 году, а стратегическая авиация СССР не имела на вооружении самолетов, способных доставить ее на тысячи километров. Копией ракеты Фау-2 — Р-1 и последующими ее модификациями (Р-2, Р-3) до Америки было не достать.

В феврале 1953 года Сталин утвердил план работ по созданию межконтинентальной баллистической ракеты. А 20 мая 1953 года (уже после смерти Сталина) Г.М. Маленков подписал постановление правительства о создании конкретной МБР — ракеты Р-7. Встал вопрос о необходимости создания принципиально нового оружия. В последующие годы, когда власть перешла к партийному авантюристу — демократу Н.С. Хрущеву, а затем к Л.И. Брежневу, их идолопоклонники приписывали не Сталину, а им отцовство в организации работ по paкетной технике. Упрямые же факты говорят об обратном. Мощный импульс развитию ракетной техники, данный при Сталине, позволил в кратчайшие сроки (практически за два года) создать космодром Байконур (1955–1957), а в мае 1957 года провести первый запуск межконтинентальной баллистической ракеты, которая в августе того же года (с 4-й попытки) получила расчетную дальность полета. Мы получили ракету, способную долететь до США и доставить атомную бомбу.

1 октября этой же ракетой, получившей название «Спутник», был запущен первый в мире искусственный спутник Земли. Мы же первыми запустили человека в космос. Но это не означало, что состояние ракетной техники в США было на более низком уровне, чем в СССР. Программа создания баллистических ракет в США, также как и у нас, начала осуществляться после войны. Однако реализация программы протекала медленно. В военных кругах господствовало мнение, что обычные самолеты-снаряды с воздушно-реактивными двигателями являются наилучшим средством доставки атомного оружия на территорию противника. Баллистическая ракета дальнего действия, с военной точки зрения, не считалась в этом отношении достаточно эффективным средством.

Работа над проектом первой экспериментальной ракеты МХ-774 началась в 1946 году и была в основном закончена в середине 1947 года. Вначале МХ-774 напоминала ракету Фау-2, однако по своей конструкции она значительно отличалась от немецкой ракеты (уменьшенная стартовая масса в результате перехода на тонкостенные топливные баки с наддувом, отделяющаяся головная часть, карданный подвес камер сгорания двигателя и т. д.). В июле 1947 года контракт на исследовательские работы по ракете МХ-774 был аннулирован, однако в течение июля-декабря 1948 года удалось провести три испытательных пуска, которые все были неудачными.

После этого работы в области создания баллистических ракет проводились в незначительном объеме, и лишь после того, как в сентябре 1949 года выяснилось, что США не являются монополистами в области атомного оружия, на разработку баллистических ракет снова было обращено внимание. В январе 1951 года фирме «Конвэр» был выдан контракт на исследовательские и опытные работы над проектом МХ-1593, который в сентябре 1951 года получил название «Атлас». Однако разработка проекта велась медленными темпами. В январе 1955 года фирма «Конвэр» получила контракт на разработку измененного проекта МБР, обозначенного как SМ-65. Работам был придан высший приоритет, но лишь в сентябре 1955 года этот проект начал разрабатываться по ускоренной программе.

Мало кто из наших читателей знает, что первый экспериментальный пуск МБР «Атлас» состоялся 11 июля 1957 года и окончился неудачей. Только на 15-м пуске была достигнута расчетная дальность полета 10 200 км. Так что в разработке МБР американцы шли параллельно с нами. Время, потерянное при разработке МБР, привело к тому, что в период, предшествующий международному геофизическому году, когда мы уже запустили спутник, МБР в США находилась в такой стадии, которая не позволяла на ее основе создать ракету-носитель (РН). Поэтому базой для создания РН стали баллистические ракеты малой дальности, а также крупные исследовательские ракеты.

Первые предложения о создании РН были сделаны еще в октябре 1945 года. Весной 1946 года представители американских ВВС, армии, ВМС обсудили возможность совместной работы над проектом, в том же 1946 году предварительный проект РН и ИСЗ представила группа, созданная ВВС при фирме «Дуглас». Группа в своем докладе военному ведомству особенно подчеркивала огромное военное, политическое и психологическое воздействие, которое может оказать на Советский Союз запуск первого ИСЗ в США.

Предложения о создании РН и ИСЗ продолжали поступать. Известно, в частности, о предложении Национального научного фонда, которое рассматривалось президентом Д. Эйзенхауэром. Но до 1955 года правительство США не поощряло создание РН для вывода спутника на орбиту. В 1954 году Американское ракетное общество опубликовало меморандум, призывающий национальную академию наук США поддержать идею создания РН и ИСЗ. Академия эту идею поддержала, однако, будучи общественной организацией, объединяющей американских ученых, работающих в различных областях науки, академия никаких собственных средств не имела. Реальные средства были только у военных ведомств. Современное Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА), располагающее такими средствами, было создано только в октябре 1958 года. ВМС начали работы по программе «Авангард», а ВВС и армии не только не разрешили развернуть работы по РН и ИСЗ, но приказом министра обороны Ч. Вильсона было запрещено продолжать работы в этой области даже в тех небольших масштабах, в каких они велись до 1955 года.

По мнению американских обозревателей, в невзгодах американской программы создания РН для первого ИСЗ во многом виновата недальновидная политика Ч. Вильсона: добившись прекращения работ ВВС и армии, он сделал все от него зависящее и для того, чтобы сократить ассигнования на программу «Авангард».

Что касается специалистов ВВС и Армии, то Ч.Вильсон мог запретить им делать РН, но не мог запретить думать о них. Специалисты ВВС изучали возможность приспособить свою стратегическую баллистическую ракету средней дальности «Тор» для использования ее в качестве первой ступени РН. Армия создала свою ракету, названную «Юпитер-C». Эти ракеты запускались по баллистической траектории, но руководство Армии не оставило мысли использовать их в качестве РН для вывода на орбиту ИСЗ.

Так, после успешного запуска 20 сентября 1956 года ракеты «Юпитер-С», в которой в качестве первой ступени использовалась ракета «Редстоун» № 27, начальник Управления баллистических ракет армии, бригадный генерал Дж. Медарис, распорядился ракету «Редстоун» № 29, резервную для программы испытаний новых теплозащитных материалов, не использовать в рамках этой программы и заложить на хранение, «поскольку ее, возможно, ждет более высокое предназначение». Генерал проявил незаурядную дальновидность; именно эта ракета была в составе РН «Юпитер-С», которая вывела на орбиту первый американский ИСЗ «Эксплорер-1».

Запуск 20 сентября 1956 года заслуживает особого внимания. Три ступени 4-ступенчатой ракеты «Юпитер-С» были натурными, а четвертая ступень вместо двигателя с топливом несла песок. Ракета совершила полет по баллистической траектории на дальность 5310 км (соответствующей расчетной) и достигла рекордной для американских ракет высоты 1094 км.

В то время об этом рекорде почти никто не знал, поскольку запуск осуществлялся по секретной военной программе. Когда сведения о нем проникли в печать, начались домыслы о том, что было бы, если бы четвертая ступень ракеты при этом запуске была нормально снаряжена топливом, а не заполнена песком; включение двигателя 4-й ступени могло бы разогнать ее до орбитальной скорости, и ступень стала бы первым в мире ИСЗ. В этом случае космическая эра могла бы начаться на год раньше, чем она фактически началась.

15 мая и 8 августа состоялись еще два успешных запуска «Юпитер-С». В. фон Браун как бы дразнил Ч. Вильсона. С уходом в отставку последнего на пост министра обороны был назначен Н. Макелрой. Когда сообщение о выводе на орбиту первого советского ИCЗ пришло в США, новый министр обороны, министр армии Брюке и бригадный генерал Дж. Медарис как paз находились с визитом у В. фон Брауна в Редстоунском арсенале. В. фон Браун просил Макелроя дать разрешение на запуск ИСЗ с помощью «Юпитер-С», обещая осуществить это через 60 суток. Но министр обороны не пожелал принимать поспешных решений в столь важном деле и никаких распоряжений на этот счет не отдал.

Тем не менее Дж. Медарис приказал В. фон Брауну извлечь ракету «Редстоун» № 29 из хранилища и начать ее подготовку. Распоряжение министра обороны появилось только 8 ноября 1957 года (после запуска 2-го советского ИСЗ 3 ноября). Но это распоряжение предписывало готовить к запуску ракету «Юпитер-С» как резервный вариант, на случай неудачи при запуске ИСЗ по программе «Авангард».

Дж. Медарис продолжал настаивать на том, чтобы министр обороны дал разрешение на два запуска ракеты «Юпитер-С». Такое разрешение было дано лишь после неудачной попытки запуска ИСЗ ракетой «Авангард» 6 декабря 1957 года. Министерство обороны делало ставку на ракету «Авангард», которая оказалась менее надежной, чем ракета «Юпитер-С». Поэтому недальновидность и недооценка роли баллистических ракет со стороны президента США Эйзенхауэра и нерасторопность министров обороны Вильсона и Макелроя привели к тому, что первый американский спутник был выведен на орбиту спустя четыре месяца после первого советского — 31 января 1958 года, а второй — ракетой «Авангард» — 17 марта 1958 года.

Если говорить о приоритете, да, мы были первыми в запуске спутника и человека в космос. Но если говорить о состоянии ракетной техники в целом, то мы американцев не опережали. Может быть, это неудачное сравнение, но как можно говорить о лидерстве в космосе или каком-либо превосходстве, если мы, образно говоря первыми сделали сковородку, а американцы точно такую же, но похожую на кастрюлю, и спустя четыре месяца?

Все решил жидкий водород

Ракета Р-7 стала «рабочей лошадкой» для вывода в космос всех пилотируемых кораблей «Восток», «Восход», «Союз» и первых автоматических межпланетных станций «Луна», «Венера», «Марс». Но эта «лошадка» старела и не успевала за бегом времени. Хрущев постоянно подгонял Королева, требуя от него невозможного. Первые громкие успехи в космонавтике позволили Хрущеву во внешней и внутренней политике держаться на плаву, кричать на весь мир о превосходстве нашей социалистической системы и даже торжественно объявить: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Сегодня об этом поклонники Хрущева не любят вспоминать. Но именно при Хрущеве начался закат нашей космонавтики.

Последние усилия Королева под маркой «впервые в мире» — это запуск женщины (хотя она была уже не первым человеком в космосе, а двенадцатым), запуск многоместного корабля «Восход» (хотя это был все тот же корабль «Восток», но в него Королев сумел вместить трех космонавтов, рискнувших полететь без скафандров), выход космонавта в открытый космос (космический трюк, когда космонавт, соединенный с кораблем специальным фалом, форменным образом выпрыгнул из корабля на несколько секунд и затем с помощью фала вернулся в корабль). Надобности в таком трюке не было никакой, что показала практика выхода космонавтов в открытый космос. Космонавты многократно и подолгу выходили в открытый космос, но не отделились от корабля. Если прямо сказать, для науки эти полеты ничего нового не дали. Но в политике шуму было много: мы по-прежнему трезвонили на весь мир, что мы впереди американцев.

Последние два полета проходили уже при Брежневе. Ракета Р-7 продолжала эксплуатироваться в различных модификациях. Первая и вторая ступени оставались прежними. Разработка новой, третьей ступени позволила увеличить достижимую массу космических кораблей с 4900 до 5300–7000 кг. Последняя модификация 3-ступенчатой РН получила название «Союз». Здесь я не говорю о боевых ракетах. Это отдельная тема, и в этой части наши прославленные конструкторы Янгель, Челомей, Макеев, Надирадзе и другие хорошо заработали. Я говорю о ракетах для полета людей. Кроме РН Р-7 «Союз», которая эксплуатируется до сих пор, мы так ничего и не создали.

С помощью Р-7 Королев «бомбардировал» Луну. Из 8 запусков автоматических аппаратов типа «Луна», более или менее успешными были два: «Луной-2» мы попали в Луну, а «Луной-З» сфотографировали невидимую с земли обратную сторону Луны. Только после того, как разработка автоматических космических аппаратов была передана главному конструктору ОКБ им. Лавочкина Г.Н. Бабакину, появились существенные успехи в освоении Луны.

Некоторое оживление в наших планах освоения космоса наступило в 1965 году, когда страна получила более мощную, нежели Р-7, ракету-носитель «Протон» конструкции В.Н. Челомея. Хотя и с ее помощью решить принципиальную задачу доставить человека к Луне было невозможно. Максимальный вес, который могла вывести ракета на околоземную орбиту, составлял немногим более 20 тонн, в то время как созданная двумя годами позже американская ракета-носитель «Сатурн-5» могла вывести на такую же орбиту полезный груз массой 139 тонн.

Кризис советской космонавтики был очевиден. Не хотели его видеть ни министр общего машиностроения. С.А. Афанасьев, в чьем ведомстве были сосредоточены все работы по космосу, ни председатель Военно-промышленной комиссии при Совете министров СССР Л.В. Смирнов, ни сам Д.Ф. Устинов — секретарь ЦК по оборонной промышленности. В 1966 году умер Королев, а сменивший его В.П. Мишин не сумел, а точнее, ему не дали довести до работоспособного состояния новую ракету-носитель H-1. После четырех неудачных пусков (последний состоялся в феврале 1969 года) работы по этой ракете были прекращены. Но даже если бы H-1 была принята на вооружение нашей космонавтики, ее тактико-технические характеристики были намного ниже аналогичной по массе американской ракеты «Сатурн-5».

В 1974 году академик Мишин был смещен с поста главного конструктора и заменен академиком Глушко. Но и он не решил поставленной задачи — полета человека к Луне. Представленный им на утверждение Л.И. Брежневу фантастический проект создания обитаемой базы на Луне стоимостью в 100 миллиардов рублей был отклонен. Те, кто сегодня утверждают, что американцы на Луну не высаживались, не знают, что проблему достижения Луны можно было решить только с помощью нового топлива для космических ракет — жидкого водорода в смеси с жидким кислородом. Американцы эту проблему решили, а мы нет.

Для некомпетентных авторов статей, в частности, Ю.И. Мухина — главного редактора газеты «Дуэль», утверждающих, что американцы на Луне не были, хочу провести маленький ликбез. Известно, что отношение тяги жидкостного ракетного двигателя (ЖРД) к расходу топлива имеет размерность скорости и называется удельным импульсом ЖРД. Этот параметр характеризует основное качестве ЖРД — его экономичность.

Циолковский показал, что, в отличие от артиллерийского снаряда, ракета приобретает скорость, превышающую скорость истечения газов. Согласно основной формуле ракетодинамики, эти параметры связаны прямой пропорциональной зависимостью через натуральный логарифм отношения начальной массы ракеты к ее конечной массе. Отсюда следует, что небольшое увеличение удельного импульса ведет к существенному увеличению полезного груза, поднимаемого ракетой. Циолковский первым обратил внимание на то, что потенциальные окислители и горючие для жидкого ракетного топлива следует искать прежде всего среди веществ с малой молекулярной массой. Среди перспективных топливных компонентов Циолковским были особо отмечены сжиженные кислород и водород, а также ряд углеводородных соединений.

При сгорании в кислороде водородное горючее обеспечивает 30-процентный прирост удельного импульса по сравнению с керосиновым горючим, которое используется в ракете Р-7. Предложенное Циолковским еще в 1903 году кислородно-водородное топливо для космических ракет длительное время не находило применения из-за весьма специфических свойств жидкого водорода. Он отличается чрезвычайно низкой плотностью — 71 кг/м3 по сравнению с 800 кг/м3 для керосина. При температуре 20ºК жидкий водород уже закипает, что существенно осложняет его хранение в емкостях, которые необходимо снабжать высокоэффективной теплоизоляцией. В отличие от него, хранение жидкого кислорода, закипающего при 90ºК, не вызывает проблем.

В написанной с Г.Э. Лангемаком и изданной еще в 1935 году книге «Ракеты, их устройство и применение» Глушко, считающийся у нас одним из пионеров отечественного ракетного двигателестроения и чуть ли не учеником Циолковского, отмечал: «Жидкий водород обладает рядом чрезвычайно ценных качеств. Так, он имеет наибольшую теплопроизводительность и газообразование по сравнению со всеми прочими известными горючими. Однако чрезвычайно малый удельный вес жидкого водорода обесценивает все его положительные качества как горючего». Далее со всей категоричностью Глушко утверждал: «Мысль об использовании жидкого водорода в качестве горючего должна быть отброшена».

Спустя много лет, уже будучи членом Академии наук СССР, Глушко в своей монографии «Источники энергии и их использование в реактивных двигателях» (1955 год) продолжал утверждать: «Нет оснований считать, что водород или его тяжелые изотопы могут иметь оправданное применение как горючее в комбинации с кислородом». Глушко всеми силами, включая и свой авторитет, препятствовал внедрению в ракетную технику жидкого водорода. Что это было, непонимание проблемы или нежелание заниматься ею? Глушко все понимал, на то он и был не только академиком, но и председателем Совета при Президиуме Академии наук по проблемам ракетного топлива.

И даже когда в 1962 году состоялся полет американской ракеты «Атлас-Центавр» с кислородно-водородным ЖРД на верхней ступени, наши ракетчики во главе с Королевым отнеслись к этому событию безразлично. Могут спросить, а куда смотрел оборонный отдел ЦК, курировавший все работы по ракетной технике? В этот отдел, как и Королеву, и Глушко поступала вся информация о работах, проводимых в США по созданию кислородно-водородного двигателя. Притом трудностей с добыванием информации не было, все работы у американцев велись открыто. Оборонный отдел находился в плену заблуждений Глушко 70-летней давности: они не в состоянии были понять, что оценка водородного топлива Глушко, справедливая для небольших летательных аппаратов 30-х годов, неверна для современных космических ракет. Таким образом, нашей космонавтике с самого начала была уготовлена роль аутсайдера. Что на самом деле и произошло.

Кислородно-водородный ЖРД все-таки появился у нас, но только в середине 70-х годов. Этот двигатель тягой 40 тонн был разработан в ОКБ А.М. Люлька, но летных испытаний так и не прошел. Только к концу 80-х годов нам удалось создать ЖРД для ракеты «Энергия», подобный американскому.

Прозорливость Циолковского нашла соответствующее подтверждение у американских ракетчиков, которые проблемой водородного горючего начали заниматься еще в конце 40-х годов. В. фон Браун смотрел дальше Королева и Глушко. Спустя 10 лет начала осуществляться широкомасштабная программа по созданию промышленной базы по производству жидкого водорода в огромном количестве, изучению способов его хранения и эксплуатации.

В 1961 году программа высадки человека на Луну, получившая название «Аполлон», была возведена в ранг национальной программы США. Мало кто знает, что в то время, как мы топтались на месте и трезвонили о мнимых успехах в космосе, в 1963 году двигатель на жидком водороде, предназначенный для 2-й ступени ракеты-носителя «Сатурн-5», успешно прошел заводские испытания и начались первые поставки для наземных испытаний ступеней.

Авторы статей, отрицающие полет американцев на Луну, не знают, что уже к концу 1963 года были разработаны все основные устройства стартового комплекса для запуска ракеты-носителя «Сатурн-5» и началось их строительство. Примененный на 2-й и 3-й ступенях ракеты «Сатурн-5», жидкий водород и решил вопрос, кто первый достигнет Луны. Надо отдать должное упорству американцев. Американских ракетчиков не испугал тот факт, что применение жидкого водорода повлечет за собой создание баков ракеты значительного объема, а, следовательно, и веса. Их не испугали ни весьма внушительная масса проектируемой ракеты (почти 3 тысячи тонн), ни кажущиеся на первый взгляд неприемлемыми размеры (диаметр корпуса ракеты 10 м, высота более 110 м). Преодолев все трудности в постройке такой ракеты, американским инженерам стало ясно: полет человека к Луне стал реальным. Этому во многом способствовало создание огромной по своим масштабам наземной испытательной базы, которая позволила тщательно проверить все системы как ракеты, так и корабля.

Наша пресса не сообщала нам об успехах американцев. Хотя по специальным каналам такая информация к руководству страны поступала. Я хорошо noмню, как Д.Ф. Устинов еще в 1968 году обратился к нашим специалистам с поручением составить таблицу, на которой были бы отражены наши и американские достижения в различных областях ракетной техники: двигателестроении, системах управления, радиотехнике, материалах, топливе и т. д. Когда специалисты подготовили для Устинова такую таблицу, он был ошарашен: практически во всем, по всем параметрам, мы уступали американцам. Он даже не знал, что американцы еще в 1960 году первыми запустили метеорологический спутник, а в 1962 году спутник связи. Мог ли Устинов на заседании Политбюро рассказать всю правду? Конечно нет, ибо спланированной, целевой программы освоения космоса, в том числе и высадки человека на Луну в Советском Союзе не существовало. Все полеты проходили методом тыка по принципу: попробуем запустить ракету к Марсу или Венере и посмотрим, что получится. А не получится, еще раз попробуем. Так было не только у Королева, но и при сменивших его Мишине и Глушко. Достаточно сказать, что большинство запусков космических аппаратов к Луне, Марсу и Венере были неудачными.

Ю.В. Кондратюк, ЦК и «Аполлон»

В послесталинский период космос и политика были тесно связаны между собой. Насколько серьезными были наши успехи в освоении космоса, настолько прочным считалось положение СССР во внешнем мире. Лозунг «Догнать и перегнать Америку» не снимался с повестки дня. Неудачи преподносились как успехи до тех пор, пока американцы не высадились на Луну. Наш ЦК партии забросали письмами. Многие искренне верили, что наш Ваня будет первым лунопроходцем. Были даже предложения организовать лунный заем и сброситься всем по десятке. В ЦК не знали как реагировать на эти письма. Поражение было сокрушительным.

До партийных чиновников доходили слухи о каком-то Кондратюке, чье имя замелькало на страницах зарубежной прессы. Впервые его имя прозвучало в марте 1969 года — незадолго до полета «Аполлона». В интервью с Джоном Хуболтом, одним из конструкторов лунной кабины, американский журнал «Лайф» упомянул о Юрии Кондратюке, «который пятьдесят лет назад рассчитал, что схема отделения посадочного аппарата от корабля-матки является лучшим способом высадки на Луну». После благополучного возвращения корабля с Луны доктор Лоу, один из руководителей программы «Аполлон», более подробно рассказал о своеобразном вкладе Ю.В. Кондратюка в работу конструкторов НАСА. «Мы разыскали маленькую неприметную книжку, изданную в России сразу после революции. Ее автор Юрий Кондратюк обосновал и рассчитал энергетическую выгоду посадки на Луну по схеме: полет на орбиту Луны — старт на Луну с орбиты — возвращение на орбиту и стыковка с основным кораблем — полет на Землю…»

Я помню тот день, когда меня, ведущего инженера НИИ, вызвали в оборонный отдел ЦК, отвечающий за состояние наших дел в космонавтике. До сих пор не знаю, почему меня вызвали «на ковер». Я всегда считал, что там наверху руководство знает больше, чем мы смертные. Не знаю, слышал ли Д.Ф. Устинов что-либо о Кондратюке, но я был поражен, что о нем ничего не знал заведующий сектором этого отдела Б.А. Строганов. А эта должность в то время в ЦК была довольно значительной, на уровне министра. Я вкратце рассказал Строганову о Кондратюке в том объеме, в котором ему, видимо, предстояло докладывать заведующему отделом И.Д. Сербину. И подтвердил сообщение журнала «Лайф». Да, действительно, Кондратюк первым предложил схему посадки на Луну, и именно эту схему американские специалисты реализовали в своей программе достижения Луны человеком. Ведь в начале, при выборе трассы полета к Луне, планировался прямой полет на Луну, без выхода на окололунную орбиту. Схема, предложенная Кондратюком, была более выгодна в плане энергетических затрат и проще в инженерном отношении. Кроме того, Ю.Ф. Кондратюк еще в 1919 году в работе «Тем, кто будет читать, чтобы строить» дал схему и описание 4-ступенчатой ракеты на кислородно-водородном топливе.

Помимо этого я сообщил Строганову о некоторых деталях из биографии Кондратюка. Что он служил в белой армии, что после гражданской войны он вынужден был сменить имя, отчество и фамилию, что отец его еврей по фамилии Шаргей, а мать, урожденная Шллипенбах, имеет шведские корни. Не знаю, почему эта информация так напугала Строганова. Но когда мне поручили написать о Кондратюке биографическую статью для Большой советской энциклопедии, эти сведения о нем не разрешили дублировать. Какие тут могли быть секреты, мне было непонятно.

Жаль, что бездарное партийное руководство, контролирующее все работы по космосу, не то что не сумело, а было не в состоянии реализовать гениальные предложения наших великих самородков — Циолковского и Кондратюка. В ходе лунной гонки выяснилось наше безнадежное отставание от американцев, хотя в отдельных разработках мы опережали их. Первоклассные двигатели, созданные в ОКБ А.М. Исаева, позволили, с опозданием в один год, с помощью автоматических межпланетных станций «Луна» получить лунный грунт и провести исследования Луны с помощью лунохода. Американцы привезли с Луны 491,1 кг лунного грунта, а мы 330,1 грамм. Лучше мало, чем ничего. В достижении Луны человеком человеческий фактор имел более глубокое психологическое значение, чем беспилотные запуски.

Испытание советского лунохода на Земле

Космическая цензура

Начавшийся во второй половине 1960-х годов активный штурм космоса и, в частности, Луны американцами показал, что мы безнадежно отстали. И это отставание с годами стало все больше нарастать. Газеты с невиданным упорством продолжали трезвонить о превосходстве советской космонавтики над американской, о каких-то «новых шагах» в покорении космоса. Как американцы приближались к поставленной задаче высадки людей на Луну и как наше космическое руководство пыталось блокировать их успехи?

В октябре 1968 года американцы проводят испытания основного блока корабля «Аполлон» в орбитальном полете. Мы в том же месяце на него ответили запуском двух кораблей. «Союз-2», пилотируемый Г.Т. Береговым, должен был состыковаться с беспилотным кораблем «Союз-3». Стыковка не получилась, но нам сообщили, что полет прошел успешно. Береговому дали звезду Героя.

В декабре 1968 года американцы испытали основной блок в полете вокруг Луны. Мы в январе 1969 года ответили полетом двух кораблей «Союз». «Союз-4» должен был состыковаться с «Союзом-5». Стыковка снова не удалась. И нам снова сообщили, что полет прошел успешно. Космонавтам Шаталову, Волынову, Елисееву и Хрунову дали по звезде Героя. Среди специалистов тогда ходила злая шутка: «Шатались, шатались, волынились, волынились, ни хрена не сделали и еле сели». Стыковка хоть и удалась, но космонавты не смогли перейти по шлюзовому отсеку из одного корабля в другой.

В 1969 году американцы последовательно испытали собранный корабль «Аполлон» вместе с лунной кабиной на орбите вокруг Земли (март), затем на орбите вокруг Луна (май) и, наконец, высадились на Луну (июль). Мы же на эти триумфальные полеты ответили бездарным в полном смысле этого слова полетом трех кораблей «Союз» с 7 космонавтами. Предусмотренная полетом стыковка двух кораблей «Союз» снова не удалась. Да и сварка в космосе, о которой так много трезвонили, не получилась. Специалисты говорили, что Кубасов чуть корабль не сжег. Вот так проходило наше соревнование в космосе. Можно было бы и дальше проводить сравнение пилотируемых полетов, но уже из перечисленных фактов видно, что к 1969 году американцы далеко ушли вперед. Те, кто сегодня отрицают факт полета американцев на Луну, не знают историю. Историю создания тех грандиозных инженерных сооружений, различного оборудования, стартовых комплексов, космодромов, которые обеспечили осуществление американской программы «Аполлон».

Нашему незнанию способствовало появление в недрах ЦНИИМАШ — головного института Министерства общего машиностроения лаборатории № 490 в составе Сенкевича, Еременко, Ткачева, Ступина и еще нескольких человек, которым приказом директора института Ю.А. Мозжориным давалось право просматривать все материалы журналистов, пишущих на тему космонавтики. Новоявленные «космические цензоры» как будто бы должны были следить, чтобы в печать не проскочили секретные сведения. На самом деле их деятельность заключалась в том, чтобы не пропускать к публикации, скрывать от общественности наши неудачи в космосе и успехи американцев. Поэтому, даже с ликвидацией этой группы цензоров, продолжало бытовать мнение, что мы продолжаем лидировать в космосе, в своем рвении эти цензоры дошли до того, что цензуре подвергали и историю, и биографию Циолковского, и вообще любой материал, где употреблялось слово «космос». Запрещено было писать о том, что наша история освоения космоса началась с изучения немецкой ракеты Фау-2. Запрещено было указывать, что такой-то корабль не состыковался с таким-то кораблем, а космонавты чуть не погибли. Запрещено было сообщать в прессе, что у американцев появились ракеты на новом углеводородном горючем и т. д.

Дошло до того, что была запрещена к публикации энциклопедия «Космонавтика» — многолетний труд многих наших специалистов. Сначала запретили под предлогом каких-то ошибок, якобы имеющихся в энциклопедии. Здесь цензоры превратились в экспертов. Просмотр их «замечаний» показал: эти эксперты оказались просто некомпетентными в ракетной технике. Многие из них не имели специального, близкого к ракетной технике образования. Например, цензор Комаров, как потом выяснилось, бывший работник НКВД, а цензор Ткачев учился в рыбном институте.

Потом книгу запретили под предлогом, что в энциклопедии дано описание всех американских космических аппаратов. А так как их оказалось значительно больше наших, то отсюда следовал вывод, что коллектив авторов, среди которых немало академиков, докторов и кандидатов наук, занимается пропагандой американской техники, что недопустимо.

Когда же история с выпуском общеобразовательной энциклопедии по космосу дошла до ЦК, эксперты превратились в цензоров. Из книги были вычеркнуты биографические статьи о всех наших ученых (под видом секретности), хотя многие из них давно ушли из космонавтики на преподавательскую работу. Вылетели из книги многие рисунки спутников и ракет, и даже запретили публиковать фотографию выдающегося конструктора В. фон Брауна. Ну ладно — американцы нехорошие люди. Но зачем же надо было изымать из книги фотографии запуска ракеты «Протон» и давно списанной ракеты Н-1? Из трех наших ракет в книге осталась одна — Р-7.

Потом, когда компетентные лица всерьез стали заниматься «космическими» цензорами, выяснилось, что право подвергать цензуре материалы по космосу, данное им директором ЦНИИМАШ Мозжориным, незаконно. Мозжорин не вынес позора (о его «пиратстве» в печати появились статьи в прессе) и умер. Себе разрешал, другим запрещал.

История с выходом энциклопедии «Космонавтика» показательна тем, что она оказалась продолжением всех наших неудач, о которых нельзя было говорить в прессе. Неудачи превращали в успехи. А успехи американцев замалчивали.

Инженер

Я знал многих главных и генеральных конструкторов авиационной и ракетной техники. С некоторыми был знаком лично. Об одном из них я хочу рассказать.

Сложившаяся в советское время (как впрочем, и сегодня) каста так называемых «чистых ученых» в свои ряды творцов и создателей чего-то нового и полезного для общества не пускала. С большим трудом академиками стали технари-авиационники А.Н. Туполев (в 65 лет), А.С. Яковлев (в 70 лет), С.В. Ильюшин (в 74 года). Так и не стали академиками русские конструкторы и испытатели атомной и водородной бомбы И.Л. Духов и К.И. Щелкин. Хотя их вклад в создание этого вида оружия намного превышает вклад академика А.Д. Сахарова, который к конструированию атомной бомбы и получению плутония вообще никакого отношения не имел. Не пустили на порог большой Академии наук и Андроника Гевондовича Иосифьяна, немало сделавшего и для авиации, и для ракетной техники, и для атомной энергетики. В отношении его идет заговор молчания.

Как-то, отдыхая в Армении, я зашел в ереванский краеведческий музей. На стенах музея висели портреты выдающихся армян, но среди них портрета Иосифьяна не было. Я поинтересовался у директора музея, почему по отношению к Иосифьяну такая несправедливость: ведь, как-никак, он был академиком Армянской академии наук, да еще ее первым вице-президентом. К моему удивлению, директор музея даже понятия не имел, кто такой Иосифьян. Я помню, как среди армян ходила поговорка: «Самый хитрый из армян — Микоян, самый храбрый из армян — Баграмян». Но я бы добавил: «Самый умный из армян — Иосифьян».

Иосифьян родился 21 июля 1905 года в семье учителя в небольшом армянском селении Цмакагог Мардакертского района Нагорного Карабаха. В 1917 году в связи с наступлением турок и резней армян семья эвакуировалась в Туркестан и жила там на положении беженцев. В 1922 году Андроник Гевондович уехал в Тбилиси и пошел добровольцем в Отдельную кавказскую армию РККА. Здесь он познакомился с электротехникой, прослужив в армии 2,5 года телефонистом.

В 1925 году, по путевке обкома комсомола, не имея за плечами среднего образования, Иосифьян поступил на электромеханический факультет Бакинского политехнического института. В 1929 году, еще будучи студентом, Иосифьян направил описание одного из своих изобретений в Штаб вооружений РККА. Это была электрическая винтовая пушка, созданная на основе линейного асинхронного двигателя с переменным шагом. Иосифьяна вызвали в Москву, во Всесоюзный электротехнический институт. Там он реализовал изобретение, защитил его как дипломный проект и принял приглашение после окончания института работать в отделе, которым руководил известный в то время специалист по электротехническим машинам академик Клавдий Ипполитович Шенфер.

Вскоре Иосифьян стал начальником лаборатории и познакомился с А.П.Казанцевым — будущим писателем-фантастом, который в то время тоже разрабатывал электрическую пушку. Иосифьян пригласил Казанцева для совместной работы над применением принципа бегущего магнитного поля (линейный двигатель) к созданию электрического орудия дальнего боя, способного осуществлять безракетный разгон баллистических тел (например, снарядов) до космической скорости. Для решения этой задачи требовалась мгновенная энергия громадной величины. А такую энергию можно было получить, — как считал Иосифьян, — путем создания ударного генератора напряжением 10 миллионов вольт. Иосифьян запросил на это один миллион рублей. Денег, конечно, не дали, у молодой Республики Советов их не было. Неудача с «ударным генератором» не смутила Иосифьяна, но эта работа послужила толчком к продолжению исследований по линейным двигателям.

В 1939 году Иосифьян впервые в мире создал асинхронный линейный двигатель в несколько десятков метров для макета «Магнитогорск» на Всемирной выставке «Мир будущего» в Нью-Йорке. Посетителям был показан действующий макет построенного в СССР Магнитогорского металлургического комбината. Автор панорамы — художник В. Кремер — в точности воссоздал не только комбинат с его мощными домнами, которые на макете достигали почти трех метров высоты, но и часть социалистического города — около полутора тысяч зданий. В панораме было проложено более 60 метров железнодорожных путей. Осуществлялось бесперебойное движение моделей железнодорожных составов, некоторые из них пробегали до 130–150 км в день. «…По предложению инженера Иосифьяна, — писали газеты тех лет, — устроена так называемая магнитофугальная железная дорога. Вдоль железнодорожного полотна создается бегущее электромагнитное поле, которое увлекает помещенные в него железнодорожные составы. Движение поездов управляется специальным автоматом, без какого бы то ни было участия человека.

По мнению А.П. Казанцева, сопровождавшего выставку в США, макет Магнитогорска был «гвоздем» советской экспозиции. Американцы часами простаивали у макета, наблюдая, как какая-то невидимая сила движет вагончики, останавливает их и вновь отправляет в рейс.

Приоритет в этом деле, бесспорно, был наш. Может быть, это изобретение было бы применено в более широком масштабе, но помешала война. Практическая реализация железных дорог на основе линейного двигателя и бегущего магнитного поля со сверхскоростными поездами началась в 1975–1980 годах в Японии и ФРГ. Идея Иосифьяна опережала его время. Сам Иосифьян в 70-е годы был близок к реализации 7-километрового экспериментального участка такой дороги в Истре. Однако на последнем этапе не удалось преодолеть препоны, как всегда, возникающие перед изобретателями, хотя технически все было основательно подготовлено. В настоящее время железную дорогу на основе линейного двигателя со сверхскоростными поездами предполагается построить между Москвой и Петербургом, но с помощью иностранцев.

В 1933 году Штаб вооружений РККА направил в Англию группу специалистов для приема купленных на золото прожекторно-уловительных установок. В группу вошел и Иосифьян. В закупленных установках звуколокатор и прожектор имели сельсинную, т. е. следящую электромеханическую связь. Недостаточная надежность этой связи определялась наличием щеток и контактных колец. Иосифьян обратил внимание на этот недостаток и, возвратившись из командировки, начал активно работать над бесконтактным сельсином — синтезом электрической машины и трансформатора. Потребовалось три года исследований, прежде чем Иосифьян первым в мире нашел способ, позволяющий обходиться без контактов в электрических машинах, предложил вывести магнитный поток во внешний магнитопровод. Вместе с этим он создал теорию бесконтактного сельсина как обобщенной синхронной электрической машины, чем дал мощный толчок развитию нового класса бесконтактных электрических машин.

Бесконтактный сельсин — одно из наиважнейших изобретений Иосифьяна в предвоенные годы. В 1936 году ему было выдано авторское свидетельство за номером 18294. Это было изобретение мирового уровня, как телефон или телеграф. Право на изготовление бесконтактного сельсина приобрели в том же году США, Англия, Франция, Германия и Италия. До сих пор бесконтактный сельсин — неотъемлемая часть следящего привода и системы автоматического регулирования во многих конструкциях машин. Во время Великой Отечественной войны бесконтактные сельсины применялись в системах управления артиллерийским огнем, в радиолокационных установках, авиации и т. д.

Затем последовало изобретение амплидна (двухкаскадного электромашинного усилителя), нашедшего наряду с сельсином широкое применение в системах автоматизированного электропривода. В 1936 году Иосифьян разработал теорию и конструкцию следящей системы с тиратронным усилителем, управляющим машинами постоянного тока. Всего до начала войны Иосифьяну было выдано 13 авторских свидетельств на изобретения.

Работая над синхронно-следящими системами управления, Иосифьян совместно с физиками Смирновым и Вульфсоном разработали, по заданию Наркомата обороны и ВМФ, теплопеленгатор. Это был прожектор, который ловит корабль в радиусе 8 км и следит за ним с помощью синхронно-следящей системы и датчиков инфракрасного излучения от горячих труб корабля. Несколько месяцев разработчики проводили испытания, систематически следили за движением кораблей в тумане в Финском заливе по теплопеленгаторам, установленным на фортах Кронштадта. Это был первый опыт в направлении, предшествующем радиолокации, в которой синхронно-следящие системы Иосифьяна нашли самое широкое применение.

В процессе отработки силовых синхронно-следящих устройств с дистанционным управлением в лаборатории Иосифьяна была создана многоорудийная магнитная система, управляемая от блока прецизионной наводки при стрельбе. В 1940 году в процессе испытаний она демонстрировалась Сталину.

Иосифьян был стойким, последовательным и мужественным человеком. Волна репрессий, прокатившаяся во второй половине 30-х годов, коснулась и молодого специалиста. По навету был расстрелян его отец, сам Иосифьян был исключен из партии, отстранен от работ, понижен в должности. Но тогда, в 30-х годах, вопреки утверждениям демократов, разбирались с каждым, даже с рядовым гражданином. После апелляции на XVIII съезде ВКП(б), в 1939 году, Иосифьян был восстановлен в партии и назначен начальником ОКБ ВЭИ. А в 1940 году Иосифьян защитил докторскую диссертацию по теме: «Теория и практика бесконтактных сельсинных схем».

Примечательна оценка деятельности Иосифьяна академиком К.И. Шенфером за предвоенный период его работы в ВЭИ: «Обладая блестящими способностями, Иосифьян мог бы написать многие тома исследований. Однако он являет собой тип ученого, который видит главную цель своей работы не только в разработке теоретических вопросов, но также и в реальном осуществлении своих научных предложений — построении на заводе изобретенных им машин и аппаратов». Такую оценку, пожалуй, мало кому можно дать из современных академиков Российской академии наук.

Чрезвычайно редко изобретатели становятся докторами наук и профессорами. Поэтому удивляет и то, что с началом войны доктор технических наук, профессор Иосифьян стал директором оборонного завода. В кратчайшие сроки в пустых помещениях завода Иосифьян развернул производство электротехники для всех видов вооружения и партизан. Новый бесконтактный сельсин, динаморучной привод, радиостанция с частотной модуляцией и подрывная машина для партизан, биротативный электродвигатель для морских торпед, сухопутная электротанкетка для борьбы с танками противника, новые образцы мин и взрывателей, система автоматической наводки противотанковых пушек, новые образцы электропиротехнической артиллерии для ближнего боя — вот неполный перечень изобретений, выполненных на заводе Иосифьяна только в первый год войны и примененных в действующей армии. Недаром остряки, осведомленные о том, что творилось у Иосифьяна, говорили о существовании в Москве «завода имени Жюля Верна».

Среди изобретений военных лет особо следует упомянуть о сухопутных электротанкетках, которые изготовляли на случай прорыва немецких танков к Москве. В боях на московских улицах они не понадобились, но свою роль электротанкетки сыграли при прорыве обороны немцев на Синявинских высотах под Ленинградом, где перед тем была уложена целая дивизия в безуспешной попытке прорвать немецкую оборону. В 1942 году за свои работы на оборону страны. Иосифьян получил свой первый орден Ленина.

В 1944 году на завод Иосифьяна, на котором сотрудники постоянно что-то изобретали, обратили внимание «вверху», и он был преобразован в научно-исследовательский институт (НИИ-627). В 1959 году НИИ получил название: Всесоюзный научно-исследовательский институт электромеханики (ВНИИЭМ). По сути, это был первый в стране завод-институт, в котором одновременно были развернуты и научные лаборатории, и производство. С завода-института на серийные заводы передавались полностью изготовленные документация, технология, оснастка, инструмент, что существенно сокращало сроки внедрения новой техники.

В послевоенный период, в связи с бурным развитием ракетной техники, космонавтики, атомной энергетики, вычислительной техники, Иосифьян смело вторгается и в эти области. Были разработаны серии электрических машин как оборонного, так и общепромышленного применения, в том числе микродвигатели постоянного и переменного тока, электромашинные и статические преобразователи бортовых источников питания для ракет и космических аппаратов, Военно-Морского Флота, а также единые серии асинхронных электродвигателей для народного хозяйства. Новейшие достижения электронной, вычислительной и полупроводниковой техники по мере их появления быстро внедрялись в разрабатываемые во ВНИИЭМ комплексные электромеханические системы автоматического управления и регулирования.

Быстро оценив огромные возможности кибернетики, Иосифьян приступил к созданию цифровых вычислительных и управляющих машин для инженерных расчетов, научных исследований, а также для управления технологическими и производственными процессами в электропромышленности. Использование ЭВМ «М-3» при проектировании единых серий асинхронных двигателей послужило основой создания САПР для других задач. ЭВМ стали широко применяться при проектировании электрических машин. Таким образом, под руководством Иосифьяна была создана первая в нашей стране автоматическая система управления отраслью народного хозяйства применительно к электротехнике.

Иосифьяна можно по праву считать основоположником синтеза электрических машин различных типов и конструкций с электронной техникой. Вроде бы это не изобретение, но сама идея была успешно реализована в разработанных под его руководством системах электроприводов атомных ледоколов «Арктика» и «Сибирь», в системах электроэнергетики атомных подводных лодок, в системах контроля работы ядерных реакторов атомных электростанций, в автоматизированных электроприводах прокатных станов, в серии управляющих вычислительных машин для технологических процессов в народном хозяйстве.

Потрясающим во всей деятельности Иосифьяна было то, что он со своими изобретениями вторгался практически во все области техники. Взять хотя бы две наиболее наукоемкие области, такие как атомная энергетика и космонавтика, в создании которых были задействованы миллионы людей и вложены миллионные средства.

С начала 60-х годов ВНИИЭМ под руководством Иосифьяна начал разрабатывать и изготовлять электрооборудование для атомных электростанций, в том числе системы управления и аварийной защиты — СУЗы для водо-водяных реакторов и автоматизированные информационные системы «Скала» для реакторов типа «РБМЕ». «Скала» — система комплексной автоматизации Ленинградской атомной — была разработана на базе созданной во ВНИИЭМ вычислительной машины «В-3М». Эта система была настолько удачной, что была принята в эксплуатацию на всех АЭС с реакторами типа РБМК. Она следит примерно за 10 тысячами параметров. На Ленинградской АЭС она работает более 20 лет без выключения. «Скала» была единственным объективным свидетелем аварии на Чернобыльской АЭС. Будучи системой информационной, она не могла «вмешаться» в действия людей, но сохранила всю информацию о действиях персонала и процессах, происходивших в реакторе. Благодаря этому госкомиссия смогла разобраться в том, как развивалась трагедия и кто виноват. Специалисты-атомщики считают и по сей день, что это была диверсия. Атомный реактор конструкции Н.А. Доллежаля так просто взорваться не мог при той многослойной контролирующей аппаратуре, которая имелась на атомном реакторе.

С момента начала работ по созданию ракето-носителей и освоению космоса Иосифьян и руководимый им институт привлекаются к разработке электротехнического оборудования ракет. Первой была знаменитая ракета Р-7 конструктора С.П. Королева, с помощью которой сначала был выведен на орбиту первый спутник, а затем и первый космический корабль «Восток». Как говорил сам Иосифьян, «за Гагарина» он получил Золотую Звезду Героя Социалистического Труда.

После смерти Королева в прессе сообщалось о том, что существовал так называемый Совет главных конструкторов. Смешно было наблюдать, как после смерти того или иного академика-ракетчика нам говорили, что он входил в этот совет. Так мы узнали, что в Совет входили главные конструкторы Глушко (двигатели), Пилюгин (системы управления), Бармин (стартовый комплекс),

Главные конструкторы ракетной техники с главкомом ракетных войск стратегического назначения маршалом Советского Союза Н.И. Крыловым (в центре в первом ряду). В третьем ряду первый справа А.Г. Иосифьян.

Рязанский (радиотехнические системы) и т. д. Но непонятно, по каким причинам не сообщалась фамилия Иосифьяна даже после его смерти. Ведь он тоже был главным конструктором, только отвечал за электротехническое оборудование борта ракет и практически всех космических аппаратов.

Когда в Советском Союзе наряду с использованием автоматических аппаратов приступили к созданию мощной ракеты-носителя Н-1 для исследования Луны с помощью пилотируемых космических кораблей, институтом Иосифьяна была создана уникальная по своим параметрам и характеристикам турбогенераторная система электропитания ракеты переменным током. Конструкция турбины совмещалась с подшипниками генератора, который был выполнен по схеме с внешнезамкнутым потоком. Иосифьян считал, большой государственной ошибкой прекращение работ по «лунной ракете».

Приобщение ВНИИЭМ к космической тематике произошло благодаря Иосифьяну. Изобретательская деятельность Иосифьяна в широком диапазоне электротехники, его наклонности исследователя подтолкнули его к идее создания первой в мире электротехнической лаборатории в космосе. С помощью такой лаборатории Иосифьян планировал испытывать в натурных условиях космического полета основные системы космических аппаратов будущего: энергетики, терморегулирования, системы ориентации, управления и стабилизации. Многим сотрудникам идея Иосифьяна самим создавать космические аппараты казалась фантастической. Ведь фирма не числилась в числе элитных космических организаций. Но, тем не менее, проба сил завершилась успешно: 13 апреля и 13 декабря 1963 года две такие электротехнические лаборатории были запущены в космос и получили название «Космос-14» и «Космос-23». Я думаю, что создание спутников тоже можно считать изобретением. Ведь все было впервые.

Так уж сложилось из-за чрезмерной закрытости космической тематики, что раскрытие имен творцов космических аппаратов было невозможным. А посему после смерти Королева, когда его имя стало известно широкой публике, с легкой руки несведущих журналистов стали приписывать Королеву все, что летало к тому времени в космосе. Так, к примеру, стало и со спутниками серии «Космос». В этой серии были спутники

Проводы В. Терешковой в полет. Слева А.Г. Иосифьян, третий справа С.П. Королев, рядом с Иосифьяном дублер Терешковой. Космодром Байконур, июнь 1963 г.

разного назначения, разных конструкторов, в том числе и спутники Иосифьяна. И когда встал вопрос о необходимости создания метеорологических спутников, то работа была поручена коллективу под руководством Иосифьяна. Постановлением правительства Иосифьян был назначен главным конструктором.

Вскоре, 25 июня 1966 года, на орбиту был выведен первый экспериментальный метеорологический спутник «Космос-122», а весной 1967 года запуском сразу двух спутников, «Космос-144» и «Космос-156», была создана оперативная метеорологическая система, которая в дальнейшем восполнялась аналогичными спутниками, получившими название «Метеор». Система состояла из двух ИСЗ, находящихся на круговых околополярных орбитах, и наземного комплекса, позволявшего в течение суток дважды собирать информацию с 70–80 % поверхности Земли для использования ее в оперативной службе прогнозов погоды. В 1969 году постановлением правительства экспериментальная система «Метеор» была принята в эксплуатацию как Государственная МКС «Метеор». В последующем на базе «Метеоров» под руководством Иосифьяна были созданы ИСЗ «Метеор-2», «Метеор-Природа» и «Болгария-1300». За создание спутников «Метеор» Иосифьяну была присуждена Ленинская премия.

Иосифьян оказался первым и в создании ионно-плазменных злектрореактивных двигателей.

Такие двигатели были испытаны в полете на одном из «Метеоров» и стали использоваться в качестве исполнительных органов при коррекции орбиты ИСЗ.

Перечислить в одной статье все, что было сделано Иосифьяном, практически невозможно. Он всегда в своих разработках опережал время. Радиолокация, кибернетика, полупроводники, сверхпроводимость, лазерная техника, плазменные явления и другие новые направления в науке и технике уже при своем зарождении приковывали его внимание. Иосифьян был автором 34 изобретений, которые все были воплощены в металл, все они были работающими конструкциями.

При оценке деятельности того или иного ученого спорят о том, преуспел ли он больше как теоретик или практик. Про Иосифьяна такого сказать нельзя. Ему присуще было всегда теорию соединять с практикой. Для него как инженера-изобретателя была характерна глубина исследования физики электромагнитных и электромеханических процессов в изобретаемых им электротехнических изделиях. Поэтому удивляет тот факт, что теоретические работы Иосифьяна, проверенные практикой, были встречены в штыки некоторыми физиками. В своих работах (а их более 100), опубликованных в докладах АН СССР и Армении, Иосифьян развивал идеи выдающегося ученого-электротехника В.Ф. Миткевича. Основываясь на научном наследии Максвелла — Фарадея, идеях Дирака, Планка, открытиях в области сверхпроводимости, Иосифьян предложил новые уравнения гравитации, новую систему дифференциальных уравнений электродинамики, дополняющих основные уравнения Максвелла и открывающих пути для решения новых задач.

Еще в начале 30-х годов в Ленинградском политехническом институте развернулась дискуссия по теме «Природа электрического тока». Но тогда еще молодой выпускник института Иосифьян не принимал в ней участия. Но был знаком с работами ученых, начавших дискуссию. В 50-х годах Иосифьян, имя которого мало кому из современных физиков было известно, опубликовал свои первые работы по теории поля: «К вопросу об уравнениях взаимодействия электричества и вещества» (1955 г.) и «Вопросы единой теории электромагнитного и гравитационно-инерциального полей» (1959 г.). Выяснилось, что специалисты в области электротехники, выученные на идеях Фарадея — Максвелла, с интересом отнеслись к работам Иосифьяна. Они оказались доступными даже для понимания широкого круга инженеров. Физики же, чтобы скрыть свою некомпетентность, посчитали, что примененные Иосифьяном термины и понятия расходятся с принятыми в теоретической физике. Критиком работ Иосифьяна выступил академик И.Е. Тамм. Но когда один из близких друзей академика Л.Д. Ландау Ю.Б. Румер получил уравнения гравитационного поля, аналогичные предложенным Иосифьяном, то заговорили о Румере, его «достижениях», а не об Иосифьяне.

Правомерность сделанных Иосифьяном обобщений подтвердил и академик А.А.Логунов, дав блестящий отзыв на его работу. Наконец, в 1974 году уравнения, выведенные в 1959 году Иосифьяном, получил американский физик Янг. Результат американца был признан «большой наукой» и получил название «теорий гравитации Янга». Хотя приоритет в этом вопросе бесспорно принадлежит Иосифьяну.

И, как ни прискорбно об этом говорить, замалчивали Иосифьяна и всячески тормозили публикацию его теоретических работ так называемые советские физики типа Тамма, Лифшица и им подобных. Так мы теряли свои отечественные приоритеты. Физики-теоретики не пускали в большую Академию наук таких ученых-самородков, физиков-практиков, каким был Иосифьян. Так как им пришлось бы публично расписаться в своей бездарности. Но на международные симпозиумы по электротехнике они ездили регулярно, представляя советскую школу электротехников, какими на самом деле они не были (например, В.Л. Гинзбург).

А Иосифьян так и остался академиком Армянской академии наук. Но Родина высоко оценила заслуги Иосифьяна: он был награжден 4 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, двумя орденами Трудового Красного Знамени. Ему были присуждены Сталинская, Ленинская и Государственная премии, присвоено звание Героя Социалистического Труда, заслуженного деятеля науки и техники РСФСР и Армении.

О заслугах Иосифьяна с теплотой отзывались академики Б.Н. Юрьев, А.Н. Туполев, М.К. Янгель, В.С. Кулебакин, В.Ф. Миткевич, А.И. Берг, К.И. Шенфер, А.П. Александров, А.Ю. Ишлинский, Н.А. Пилюгин и многие другие известные ученые.

Умер Иосифьян 13 апреля 1993 года и похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.

Генеральный прокурор не должен лгать (о том, как погиб «Курск»)

Прошло 5 лет со времени гибели атомной подводной лодки «Курск», а истинные причины катастрофы так и остались скрытыми от народа. Выдвигалось множество версий (по официальным данным — 14), и один этот факт свидетельствует о том, что власть делала все, чтобы скрыть настоящую причину потопления новейшей подлодки России. Домыслов было хоть отбавляй, при полном отсутствии достоверной информации.

Казалось бы, что причины гибели космических кораблей в космосе довольно сложно определить из-за невозможности визуально видеть аппарат. Но специалисты все-таки находят причины. Так, например, было с гибелью экипажа американского космического корабля «Челленджер». В истории же с «Курском» причину гибели можно было сразу определить. Лодка лежала на небольшой глубине (108 метров), и достаточно было спуститься специалистам-водолазам, чтобы осмотреть лодку и по характеру разрушения корпуса определить наиболее вероятную причину того, что лодка мгновенно, за полторы минута, пошла на дно.

Удивляют многие факты. Даже после того, как лодка затонула, новые российские власти с недавно назначенным наследником Ельцина Путиным (выборы были формальными) не сообщали об исчезновении лодки до утра 14 августа. Напомним, что катастрофа произошла 12 августа 2000 года в 11 часов 28 минут, но объявили об этом только спустя день после того, как стало ясно — что-то случилось, и спустя два дня после гибели лодки. И даже тогда было заявлено, что авария произошла в воскресенье, а не в субботу. Вопиющим фактом медлительности властей явилось то, что только через месяц, 15 сентября 2000 года, Дума соизволила заслушать доклад председателя комиссии И. Клебанова о ходе расследования.

Из его доклада выяснилось, что подводная лодка «Курск» была объявлена аварийной через 12 часов после катастрофы, 12 августа в 23 ч. 30 мин. Как сообщил Клебанов, «с этого момента начались ее поиски». Лодка была обнаружена в ночь с субботы на воскресенье в 4 ч. 40 мин. «То, что это лодка — «Курск», стало понятно около 7–8 часов утра». Первая попытка сесть на спасательную площадку уцелевшего 9-го отсека произошла около 18 часов в воскресенье. Не реагировать на гибель лодки наша проамериканская власть не могла и делала вид, что она хочет спасти оставшихся в живых после взрыва подводников. Но они к этому времени были все мертвы. Хотя официальные лица нам целую неделю сообщали, что они живы и что их еще можно спасти.

Правительственная комиссия, как сообщил Клебанов, остановилась на трех версиях: подрыв на мине Второй мировой воины, столкновение с подводным объектом, ЧП в первом отсеке. Абсурдность всех этих версий с самого начала была очевидной. Район Баренцева моря, где проходили учения, сразу после окончания войны был сто раз протрален и был объявлен свободным для судоходства. Притом, в этом районе еще с советских времен неоднократно проводились военно-морские учения. И не было ни одного случая, чтобы какое-либо судно потерпело здесь катастрофу от взрыва мины. Кроме того, по мнению специалистов, взрывной силы мины-рогатки не хватило бы для столь серьезного поражения лодки. По результатам независимого опроса шестнадцати специалистов-подводников еще 17 августа, версия о взрыве мины Второй мировой войны определена как «дурацкая». При взрыве мины поврежденным оказался бы один отсек, а не три или четыре, как у «Курска». Однако, спустя месяц, Клебанов продолжал настаивать на этой версии.

Версия столкновения с какой-либо подводной лодкой еще более нелепа. Ведь, если бы такое могло случиться, то, судя по размерам разрушения корпуса, и вторая лодка тут же, рядом с «Курском» лежала бы на дне. Да и подводных лодок, способных протаранить 154-метровый «Курск», пока еще в мире — единицы.

О третьей версии было объявлено, что она «тщательно прорабатывается». Как сообщил депутатам Клебанов: «Проводим уже серию экспериментов на одном из полигонов, чтобы попробовать восстановить ту ситуацию, при которой это могло произойти. Пока все эти эксперименты оказываются неудачными. Все наши попытки сымитировать ситуацию в первом отсеке, которая могла бы привести к таким катастрофическим последствиям, на сегодняшний день у нас не удались». А проводились ли такие попытки? Просочившаяся от разработчиков и изготовителей подводной лодки «Курск» информация говорит о том, что за такой короткий период, предшествовавший докладу Клебанова, подготовить и провести такие эксперименты невозможно. Специалисты, осмотревшие лодку в понедельник, 14 августа, с помощью спасательного аппарата «Колокол», увидели, что первых двух носовых отсеков у лодки просто нет. Серьезно были повреждены остальные отсеки, вплоть до пятого включительно. Мгновенно погибла большая часть экипажа — 95 человек, так как именно в первых пяти отсеках была сосредоточена значительная часть команды.

Входное отверстие в правом борту «Курска» показывает, что лодка была торпедирована, с большой долей вероятности, американской подводной лодкой (на что указывает диаметр отверстия). Можно было бы увидеть и второе входное отверстие в носовой части лодки, если бы ее подняли целиком. Но эту часть лодки отрезали, оставили на дне и взорвали

Лодку осмотрели норвежские и английские водолазы, и у всех специалистов сложилось одно общее предположение: «Курск» погиб от сильного динамического удара. Большинство склонялось к мысли, что такие громадные разрушения корпуса лодки произошли от столкновения с внешним объектом. Но специалисты не говорили прямо, что таким объектом могла быть торпеда (и не одна), выпущенная с другой подводной лодки по «Курску». Остальные гипотезы были отброшены.

В истории действительно был единственный случай гибели лодки от своей собственной торпеды. 21 мая 1968 года в Атлантике, неподалеку от Азорских островов, затонула американская подлодка «Скорпион». Тогда погибло 99 человек. Лодка затонула на глубине 3 километра. Доклад комиссии, расследовавшей гибель лодки, включал 1354 страницы. По обломкам корпуса, поднятым с такой глубины, было установлено, что причиной гибели лодки была ее собственная торпеда, выпущенная случайно и развернувшаяся на 180 градусов.

В случае с «Курском» и глубина небольшая, и торпеда не выходила из торпедного аппарата, и лодка была поднята, а отчета комиссии как не было, так и нет. Настоящая причина гибели «Курска» осталась на дне. Если бы у комиссии было бы желание разобраться, то быстро бы разобрались, не поднимая лодку. Но люди, находящиеся сегодня у власти в России, не нашенские, не нашего образа мыслей. Им бы побольше наворовать, да переправить наворованное в зарубежные банки. Это о них наш известный сатирик Михаил Задорнов в статье «Черная слизь» (АиФ, № 50, 2000 г.) очень метко сказал: «Хозяевами России стали те, у кого нет ни чести, ни достоинства».

Неудивительно, что быстро нашли виновников гибели самолета, летевшего из Израиля в Новосибирск. И это только потому, что на борту самолета были крупные чины российских сионистов. Я уверен, если бы экипаж «Курска» целиком состоял из сионистов, то причину катастрофы быстро определили бы. Все дно Баренцева моря, где лежал «Курск», еще до его подъема, пропахали бы. Этим и объясняется сам факт того, что при первом сообщении о катастрофе, Путин, отдыхавший в Сочи, не тронулся с места. И еще неделю продолжал купаться и загорать.

По мнениюТома Клэнси, автора знаменитого романа «Охота за «Красным Октябрем» и признанного знатока современных вооружений, то, что произошло когда-то с получившей пробоину американской подлодкой «Скорпион», могло произойти и с «Курском»: взрыв торпеды внутри корпуса, детонация, разрушение переборок, аварийная остановка реактора, резкий перепад давления, раскалившие воздух внутри корпуса… Смерть экипажа, считает Клэнси, наступила очень быстро.

Можно с уверенностью сказать (так как больше всего пострадал первый отсек, где находились торпеды), что версия о взрыве собственной торпеды стала превращаться в окончательную причину гибели лодки. На внутренней причине особенно настаивали наши новые «союзнички» с Запада. Западная версия и была принята нашими холуями-прозападниками за окончательную, ни у кого не вызывающую сомнения. Все помнят, как по откровенно проамериканскому каналу «НТВ» гоняли компьютерную картинку, на которой нам показывали застрявшую на выходе из торпедного аппарата торпеду и ее взрыв. По этому поводу в беседе с корреспондентом «Российской газеты» (от 22 августа 2000 г.) бывший подводник контр-адмирал Штыров сказал: «Эксперты Пентагона запустили знакомую до боли версию о внутреннем взрыве на борту «Курска». Версия «внутреннего взрыва» весьма выгодна натовским адмиралам».

Торпеда выходит из трубы торпедного аппарат свободно, точно так же, как ракета выходит из шахтной пусковой установки. Причем из этого торпедного аппарата уже стреляли, и никакого застревания торпед не происходило. Надо же было выдумать такую чушь, и демократы ее выдумали! Эта «версия» гибели лодки от застрявшей торпеды стала проходить красной нитью по всем российским газетам, включая телевидение. Вот несколько примеров.

1. «Коммерсант» № 157, от 25 августа 2000 г. в статье под названием «Уже невозможно отделить факт от вымысла» публикует интервью с Полом Бивером — экспертом британской компании «Jane’s Defence», ведущей в мире коммерческой организации, специализирующейся на сборе, анализе и распространении военной информации. На вопрос, какова наиболее вероятная причина катастрофы с АПЛ «Курск», он ответил так: «Я полагаю, что наиболее вероятен преждевременный взрыв или случайная авария торпеды. Возможный сценарий таков: жидкотопливный снаряд застрял в длинной (более 6 м) трубе, произошел взрыв ракетнего топлива или боеголовки, в результате чего была прорвана обшивка корабля. Возник пожар, и субмарина быстро заполнилась водой, ушла на дно за 90 секунд. Второй взрыв, через секунду зафиксированный норвежцами, больше всего походил на взрыв других боеголовок, сдетонировавших после удара о корпус».

2. «МК» от 7 декабря 2000 г., в статье «Курск» споткнулся о «гранит» говорит: «Мы уже публиковали собственные версии гибели подлодки и продолжаем расследование. Сейчас, когда с момента трагедии минуло уже 117 суток, круг поиска сузился: на «Курске» с большой долей вероятности произошел торпедный взрыв. Нелепы пока лишь обстоятельства, ставшие причиной детонации очень надежной в плане безопасности торпеды».

Но с этой картинкой (с застрявшей торпедой) наши телевизионщики, усердствуя перед своими заокеанскими хозяевами, попали впросак. Во-первых, с перископной глубины, на которой находилась лодка (18 метров), торпедами со Второй мировой войны никто не стреляет. Во-вторых, команды на пуск торпеды не было, поэтому торпеда из торпедного аппарата не выходила.

28 и 29 ноября 2000 года «Комсомольская правда» вышла со статьей «Кто потопил «Курск». Это была беседа за «круглым столом» корреспондентов газеты с адмиралом Э.Д. Балтиным, первым командиром «Курска» капитаном 1 ранга В.Н. Рожковым, бывшим командиром подводной лодки А.Я. Лесковым, контр-адмиралом И.Н. Козловым и водолазом-глубоководником В.В. Логачевым. Особенность «круглого стола» — ни один из его участников не был привлечен к расследованию гибели «Курска». Приведем вкратце эту беседу.

Балтин: «Боевые зарядные отделения (БЗО) торпед на подлодках фантастически надежны. При мне ученые проводили опыты: с 10–12 метров высоты бросали БЗО на бетонные плиты. Никогда взрыва не было».

Корр. «КП»: «Все-таки могли торпеды сдетонировать от удара?»

Балтин: «Могли только при очень сильном ударе, не менее 110 тысяч тонн».

Рожков: «Торпеды на «Курске» имеют три степени предохранения. Самостоятельно они взорваться не могут. Нужен действительно чрезвычайно мощный удар».

Корр. «КП»: «Существует версия, что торпеда, которой стрелял «Курск», не вышла и взорвалась в торпедном аппарате».

Рожков: «Заявляю официально: даже если бы рванула боевая торпеда, а не практическая (на учениях стрельба проводится только практическими торпедами, без боевого зарядного отделения), это не принесло бы таких разрушений, которые мы имеем на «Курске».

Лесков: «Могли быть повреждены баллоны ВВД (воздуха высокого давления). Один или два баллона могли рвануть. Это довольно мощной силы удар».

Балтин: «Взрыв ВВД не дал бы таких разрушений».

Корр. «КП»: «Еще одна версия — подрыв крышек парогазогенераторов».

Логачев: «Самое главное: при взрыве внутри лодки у командира было бы время для экстренных действий по ее спасению».

Корр. «КП»: «Рассматривалась версия столкновения с иностранной лодкой».

Лесков: «Никакого не могло быть столкновения, потому что подлодка находилась в перископном положении. За это неоспоримо говорит тот факт, что у нее были подняты все выдвижные устройства».

Корр. «КП»: «Вы утверждаете, что столкновение с «Курском» само по себе не привело бы к его гибели. Почему?»

Балтин: «У нас было 11 подводных столкновений с 1972 года. Никогда подлодки, сталкиваясь на глубине, не гибнут».

Логачев: «При любых вариантах столкновения лодки таких разрушений прочного корпуса быть не может».

Рожков: «Исключено, чтобы при столкновении сдетонировали торпеды».

Рожкову задает вопрос Балтин: «Загрузка была в ракетном варианте или ракетно-торпедном?»

Рожков: «Докладываю: загружаются полностью 24 ракеты «Гранит» и 22 ракеты-торпеды по полной схеме».

Корр. «КП»: «Значит торпедный боезапас в первом отсеке по какой-то причине сдетонировал — или на грунте, или при погружении. Ракетный запас остался невредимым. Как это можно объяснить?»

Рожков: «Возможно на месте удара было направленное действие взрыва. Говорить еще конкретнее, не имея информации, считаю неэтично».

Корр. «КП»: «Вы и так, Виктор Николаевич, сказали достаточно, чтобы все запутать».

Лесков: «Хотите встречный вопрос (обращается к корреспондентам «КП» Баранцу и Коцу)? Ключ к разгадке находится во фразе адмирала Попова: «Я хотел бы взглянуть в глаза тому человеку, который все это организовал». Он хотел посмотреть в глаза тому человеку, который находился, видимо, в пределах нашей территории. Это мое личное мнение».

Корр. «КП»: «Вы можете сформулировать вашу версию?»

Лесков: «У меня версия крамольная. Если излагать ее осторожно, то могу сказать: причиной гибели «Курска» явился фактор внешнего воздействия огромной силы. Я полностью согласен с адмиралом Балтиным, что есть вещи, о которых нельзя сейчас говорить. Но, тем не менее, моя версия такова».

Козлов: «Эта катастрофа для подводников совеем непонятна. Не было раньше таких масштабных разрушений…»

Корр. «КП»: «Мистика… Какой из двух зафиксированных взрывов оказался гибельным для «Курска»?»

Балтин: «Достоверно известно только то, что после первого взрыва лодка была обесточена. Сработала аварийная защита ядерного реактора. Пропала энергетика — сразу вышла из строя связь».

Корр. «КП»: «Могла ли при столкновении с подводным или надводным объектом сработать аварийная защита реактора?»

Балтин: «Могла. Но столкновение, я уже говорил, не явилось бы гибельным для «Курска».

Рожков: «Я сомневаюсь, что защита могла сработать от столкновения. Не знаю таких фактов из практики. При столновении и даже при взрыве внутри первого отсека у командира лодки оставалось бы время на принятие экстренных мер по спасению, по борьбе за живучесть. Лячин бы этими мерами воспользовался».

Корр. «КП»: «Мы чем больше думаем, тем больше сомневаемся. Допустим, уже первый взрыв был гибельным для лодки. Но ведь установлено: через две минуты прогремел второй, гораздо более сильный взрыв. И мы уже знаем, что ракеты «Гранит» не взорвались, они и сегодня лежат на дне целехонькими. От чего же рванул торпедный боезапас?»

Лесков: «Ясно, что не от удара о грунт. Мы это подробно обсудили».

Корр. «КП»: «Хорошо, Александр Яковлевич, попробуем предположить мы. Выпущенный кем-то некий объект попадает в первый отсек идущего на всплытие «Курска». Следует взрыв. Корабль остается без энергетики, идет ко дну, и здесь его добивают еще несколько объектов огромной мощности».

Лесков: «Я уже сформулировал мою версию и повторяться не буду…»

Балтин: «Во-первых, у меня нет всей информации. А во-вторых, существует профессиональная этика. Выводы я могу изложить только председателю правительственной комиссии».

Корр. «КП»: «Вы думаете, он не знает?»

Лесков: «Я думаю, у Клебанова есть уже ясность по причине гибели лодки. Примерно на 95 %».

Корр. «КП»: «Все-таки жаль, что вы многого не договариваете».

После этой беседы за «круглым столом» эксперты «КП» сделали свои выводы:

1. Три официальные версии правительственной комиссии имеют принципиальный изъян: они оставляют команде «Курска» возможность бороться за спасение и живучесть корабля. Но по утверждению комиссии, командование лодки погибло сразу.

2. Масштабы разрушения на «Курске» беспрецедентны. Причина, вызвавшая их, тоже должна быть беспрецедентной. Не исключено, что речь идет о применении против лодки мощного оружия.

Итак, приглашенные в редакцию «КП» подводники не высказали открыто, что «Курск» был подбит внешней торпедой, выпущенной с другой лодки (сославшись на какую-то этику). Но дали понять, что все выдвинутые версии легко опровергаются. В ходе расследования гибели «Курска» было видно, что истинные причины официальные лица скрывают, ни одному специалисту не разрешили выходить в эфир. Говорил один председатель комиссии Клебанов, который делал разные заявления, но всячески уклонялся сказать правду. А правда лежала на дне. Можно было установить истину, не поднимая лодку.

Видимо, по чьей-то указке сверху, в «КП» за 30 ноября 2000 года появилась заметка, в которой некий специалист, отказавшийся назвать свою фамилию, изложил свою версию случившегося. По его мнению, произошла разгерметизация топливных баков торпеды, приготовленной к пуску, утечка компонентов топлива, их самовоспламенение и, как следствие, — взрыв торпеды. Эта версия стала преобладать в прессе, хотя до подъема «Курска» было еще далеко.

Все ждали, что после подъема «Курска» наконец-то скажут причину его гибели. Но непонятными были действия правительственной комиссии. Если все члены комиссии склонялись к версии, что лодка погибла от взрыва собственной торпеды, то нужно было бы поднять «Курск» целиком и первым делом обследовать носовую часть. Но почему-то было принято решение отделить носовую часть от лодки, а остальную поднять. Если уж взорвались все торпеды, то чего было бояться? Этого нам никто толком не объяснил.

Не понятно было и то, что первыми на борт изуродованной лодки поднялись не специалисты, а генеральный прокурор Устинов, командующий ВМФ Куроедов и сын погибшего командира лодки Лячина. Нам казалось, что если уж сам генеральный прокурор расследует это дело, то наверняка мы узнаем всю правду. И действительно, спустя четыре года после катастрофы Устинов написал книгу «Правда о «Курске». Но какую правду он мог поведать, если носовая часть лодки (которую потом взорвали) осталась на дне?

Генеральный прокурор в своей работе должен был бы опираться на заключение специалистов, но ни одной экспертизы он в своей книге не привел, хотя в ней есть разделы под названием «Из материалов экспертиз». Интересен и другой факт. В качестве свидетелей выступали члены правительственной комиссии: командующий Северным флотом Попов, начальник штаба флота Моцак и другие высшие должностные лица флота, которых хотя и не признали виновными, но уволили со службы, как «козлов отпущения». Мы до сих пор не знаем мнения главного конструктора ЦКБ «Рубин» Спасского и других специалистов, якобы участвовавших в расследовании причин гибели лодки.

Выискивая в книге Устинова детали, которые пролили бы свет во всей этой истории, я был поражен отсутствием логики. С одной стороны, Устинов утверждал, что взорвались все торпеды. А с другой — что в первом отсеке, возможно, остались неразорвавшиеся торпеды.

В одном месте утверждал, что невозможно проводить расследование причин гибели лодки, не подняв ее. А в другом, объясняя причину оставления на дне носовой части «Курска», пишет, что «все вещественные доказательства были к тому времени (перед подъемом лодки) собраны».

Странными и неубедительными выглядят действия работников генеральной прокуратура, проводивших осмотр лодки. Они всего лишь фиксировали последствия взрыва. Их появление на лодке, а не специалистов, можно объяснить тем, что перед ними, видимо, была поставлена задача скрыть какие-то важные улики. А этими уликами могли быть фрагменты выпущенной по «Курску» торпеды.

Есть в книге Устинова и такая глава: «Мысли по существу». В ней он, упоминая Гарри Каспарова, Джонатана Свифта, рассуждая о какой-то «технизации» европейского общества в течение последних двух веков, вдруг приходит к неожиданному заключению: «Экспертизой установлено, что катастрофа АПЛ «Курск» произошла вследствие взрыва торпеды после приготовления к стрельбе. Возникший в результате взрыв внутри торпедного отсека повлек за собой детонацию боевых торпед в других отсеках». Но где эта экспертиза и как это было установлено, если источник взрыва лежит на дне? Если «Курск» погиб от своей собственной торпеды, то какова причина взрыва и могла ли такая торпеда (длиной 6 метров) погубить 154-метровую лодку? Ведь все подводники прямо говорят: нет!

По мнению специалистов, взрывной силы торпеды не хватило бы для столь серьезного повреждения лодки, обладающей противоледовой защитой, прочным корпусом из маломагнитной стали (толщиной 40 мм), цистерной прочного балласта с легким корпусом (толщиной 15 мм) с перфорированной резиной. Даже во время Второй мировой войны не было ни одного случая гибели лодок от своих собственных торпед. При атаках наших подводных лодок минами, глубинными бомбами боезапас не детонировал. Тем более такое не могло произойти с «Курском», на котором якобы не было боевых торпед. Но если они и были, то не могли сдетонировать, как считают подводники.

Главное — взрыв торпеды не объяснял, почему у подлодки были повреждены рубка, находящаяся на расстоянии более 50 метров от носовой части торпедного отсека и комингс-площадка аварийно-спасательного люка на корме, располагающаяся на расстоянии более 120 метров. То есть, утверждение Устинова входит в резкое противоречие с фактами.

Из книги Устинова мы узнали, что «загруженная на АПЛ «Курск» 3 августа 2000 г. практическая торпеда относилась к тепловым торпедам, имевшим энергетическую установку, в которой в качестве источника энергии использовался процесс сгорания керосина (химического горючего) в среде маловодной высококонцентрированной перекиси водорода (окислителя) и паров воды. Данная торпеда изготовлена акционерным обществом «Машзавод» в Алма-Ате и передана ВМФ в 1990 году». Он также пишет, что «контрольная проверка торпеды была проведена 3 августа 2000 г. заместителем командира части по минно-торпедному вооружению… При погрузке торпед на подводную лодку нештатных ситуаций не возникало, торпеды ударным воздействиям и деформациям не подвергались».

Согласно записям в вахтенном журнале «Курска» от 1 и 4 августа, на лодке проводилась прострелка торпедных аппаратов. Комплекс торпедно-ракетного вооружения «Курска», включая системы, предназначенные для обслуживания торпед данного типа, на момент выхода в море был исправен. В период учения от «Курска» сообщений и докладов о возникновении на борту нештатных ситуаций и аварий с оружием не поступало. Было также сообщение официального представителя завода «Дагдизель», который опроверг информацию о том, что на лодке находятся торпеды нового типа. Если все было под контролем, проверено, в одном из торпедных аппаратов (а их 4) находилась учебная торпеда без боеголовки, то почему же торпеда взорвалась?

На этот, мучивший всех вопрос, Устинов (не будучи специалистом) умудрился дать такой хитроватый ответ, вводя читателя в заблуждение. Он как бы утверждает, что торпеда могла упасть при перегрузке ее с берега на борт лодки, что после удара могла произойти разгерметизация топливных баков, утечка компонентов топлива и их воспламенение. Если бы при погрузке торпеда упала, то этот факт тут же был бы зафиксирован специальным документом. На практике такое случалось, но никогда не было ни одного случая разгерметизации топливных баков. На торпеде может образоваться вмятина, но никак не трещина. Металл — это не стекло. Зачем Устинову надо было приводить все эти домыслы, если было установлено, что торпеды ударным воздействиям и деформациям не подвергались.

Часто, чтобы выдать желаемое за действительное, Устинов манипулирует такими словами: «если бы», «как считается», «должно быть» и т. д. А потом утверждает: «Аварийная, как считается, торпеда находилась в трубе аппарата в штатном режиме. То есть, задняя крышка была задраена». Взрыв топливной смеси внутри аппарата выбил эту крышку, и она, словно ядро, пролетев расстояние в десятки метров, буквально вварилась в переборку между первым и вторым отсеками. Крышка эта была своего рода роковой печатью, открыв тайну которой, можно раскрыть и тайну гибели «Курска». Так как же Устинов это делает? Ведь от носовой части лодки до второго отсека несколько десятков метров.

Он пишет: «Расчет труб ведется таким образом, что при нештатном воспламенении топливной смеси учебной торпеды, ее головная часть, словно поршень, выбивает наружную крышку и вся энергия взрыва уходит в воду». Все верно! Только не понятно, как компоненты топлива могут соединиться, если они находятся в разных баках? Устинову очень хотелось бы, чтобы такая смесь образовалась, а там и до взрыва недалеко. Но тогда не понятно, отчего в баках одновременно образовалась утечка окислителя и горючего? Какая комиссия это установила?

Далее Устинов откровенно продолжает фантазировать: «Но этого не случилось. Огромной силы раскаленные газы вышибли заднюю крышку торпедного аппарата и устремились в прочный корпус в первом отсеке». Здесь сразу возникает первый вопрос: а где акт экспертизы? Второй вопрос: «Как определили, что взорвалась топливная смесь?» Третий: «Почему выбило заднюю, более прочную крышку торпедного аппарата, а не переднюю, более слабую?» Четвертый: «Как струя раскаленных газов могла повернуться на 90 градусов и прожечь корпус лодки?» На эти вопросы Устинов не дает ответа.

Чтобы все это утверждать, надо было бы провести простой эксперимент. Взять списанную, устаревшую подводную лодку (а их на флоте немало), установить в нем торпедные аппараты с торпедами, в одной из них проделать дырки для вытекания горючего и окислителя и посмотреть, что будет происходить дальше. Произойдет ли взрыв таком силы, о котором генеральный прокурор пишет: «Ведь сила удара была равна катастрофическому землетрясению». Взорвутся ли от детонации другие торпеды? Потонет ли лодка?

Но работники прокуратуры всего этого не сделали, а стали сочинять небылицы, рассчитанные на неосведомленных в технике людей. В главе «Заключение» Устинов не отдает себе отчета в том, о чем пишет: «При соприкосновении с органическими растворителями пероксид водорода (Н2О2) способен в огромном количестве высвобождать атомарный кислород. В замкнутом объеме указанная реакция заканчивается тепловым взрывом или детонацией. Смесь пероксида водорода с минимальным количеством органических веществ, например, с керосином, спиртом и др. детонируют как в жидкой, так и в газовой фазе даже при слабом механическом или тепловом воздействии. Таким образом, находившиеся в практической торпеде вещества или их смеси явились энергетическими материалами, способными вызвать взрыв».

Во-первых, излагая в утвердительном виде версию о самовоспламенении топливной смеси, которая яжабы образовалась от одновременной утечки горючего и окислителя из баков торпеды, Устинову, как генеральному прокурору, надо было бы прежде всего опираться на заключение специалистов, которые должны были обследовать торпедный отсек и установить причину. Но носовую часть с торпедным отсекам оставили на дне, не дав тем самым возможность его обследовать.

Во-вторых. Кто знаком с устройством жидкостного ракетного двигателя, знает, что перекись водорода сначала подается в катализатор, где разлагается, образуя водно-кислородную газовую смесь («парогаз»). Этот парогаз поджигает смесь горючего и окислителя, которые поступают в камеру сгорания двигателя. Образующиеся продукты сгорания, истекая из сопла двигателя, приводят торпеду в движение, когда она находится уже в воде. Катализатор по сути является зажигалкой. Сама по себе перекись водорода не взрывоопасна, не токсична и при горении не детонирует. Керосин без предварительного разложения перекиси водорода не воспламенится. При выборе топлива конструкторы торпеды учитывали именно этот фактор безопасности данной топливной пары. Так что о самовозгорании смеси в торпеде не может идти речи.

Выдумана и история с одновременным вытеканием из баков торпеды горючего и окислителя. Перед заправкой баков торпеды компонентами топлива их еще на заводе-изготовителе проверяют на герметичность, и любая утечка топлива просто невозможна. Топливо как бы консервируют, закупоривают, как продукты в консервную банку. Притом для повышения устойчивости при длительном хранении в перекись водорода вводят стабилизаторы. Несмотря на то, что чистые растворы перекиси водорода достаточно стабильны. Особенно сомнительна одновременная утечка. Если бы это действительно произошло, как утверждает Устинов, то почему нет претензий к заводу-изготовителю торпеды. Ведь в таких случаях и представитель военной приемки на заводе, и директор завода должны идти под суд..

Устинов, не зная истории эксплуатации техники, работающей на перекиси водорода, безапелляционно утверждает, что «перекисно-водородные торпеды капризны и опасны». Но многолетний опыт использования перекиси водорода в торпедостроении и ракетостроении говорит об обратном. В годы Второй мировой войны все немецкие подводные лодки были оснащены торпедами, работающими на перекиси водорода. Этот вид окислителя использовался в немецкой ракете Фау-2, английской ракете Блэк Эрроу, самолетах Ме-163, Х-1, Х-15, первых советских ракетах Р-1 и Р-2. А с 1957 года используется в ракетах-носителях «Восток» и «Союз» для запуска пилотируемых космических кораблей. И никогда не было ни одного случая взрыва из-за утечки перекиси водорода или керосина. Разгерметизация шлангов при заправке ракет бывает, но случаев самовзрыва никогда зафиксировано не было. С 1952 года погибла 21 подводная лодка, но ни одна из них не потонула от своих собственных торпед.

Подводные лодки находятся по много месяцев в подводном плавании и, если следовать логике Устинова, получается, что они постоянно рискуют подорваться на своих собственных торпедах. Как же тогда экипажи лодок несут боевое дежурство? Как же тогда министерство обороны приняло на вооружение такие «ненадежные» торпеды?

Раньше, до появления на вооружении флота новой серии лодок типа «Курск», матросы спали прямо в отсеках, на торпедных аппаратах, в полной уверенности, что торпеды никогда сами по себе не взорвутся. А тут, на тебе, взорвались! Такое может произойти только в сказке. Должны быть веские доказательства ненадежности торпед, находящихся ныне на вооружении подводных лодок, а их Устинов не привел. Видимо, выполнял чей-то заказ. А этим заказчиком мог быть только Путин.

Во всей истории по выяснению причин гибели «Курска» есть два неопровержимых факта, которые указывают, что не так все было, как нам рассказал в своей книге «Правда о «Курске» генеральный прокурор.

Первый факт — это два взрыва, притом второй взрыв был более мощный. Говорят, что операторы эхолокационных систем, следившие за ходом учения на борту наших и иностранных кораблей, чуть не оглохли от грохота, раздавшегося в наушниках. Взрывную волну второго взрыва зарегистрировали сейсмические станции, расположенные в 3200 километрах от места трагедии. По оценкам норвежских экспертов сейсмологического института НОРСАР, второй взрыв был эквивалентен взрыву одной или двух тонн тротила. Кроме того, характер пиков и горизонтальных участков зарегистрированного сигнала говорил о том, что второй взрыв был на самом деле серией взрывов, прогремевших почти одновременно. Уже тогда многие специалисты предполагали, что внутри подлодки могло взорваться множество боеголовок (если действительно на «Курске» помимо учебных торпед были и боевые). Устинов в своей книге об этом проговорился. Только не сказал, почему «Курск» вышел на учения с полным комплектом боевых торпед.

Второй факт — это зафиксированный интервал между взрывами — 2 минуты 15 секунд. Здесь возникает вопрос к Устинову. Если, как он считает, первый взрыв произошел от внутренней торпеды (своей), а второй от детонации других торпед, находившихся на борту подлодки, то почему такое большое время отделяет эти два взрыва? Ведь сила воздействия, необходимого для возбуждения детонации, зависит от химической природы взрывчатого вещества. А смесь не прошедшей через катализатор перекиси водорода с керосином не является взрывчатым веществам и, естественно, не детонирует. Детонацию может вызвать только прямое попадание чужой торпеды извне в стеллаж е боевыми торпедами. А так как боевая часть торпеды, выпущенной по «Курску» (как вообще вес торпеды), имеет твердое взрывчатое вещество, то скорость его детонации при попадании в склад боеприпасов составляет 7000–8500 метров в секунду. Этим и объясняется, что второй взрыв был более мощным и, как заявили специалисты, напоминал детонацию (серию взрывов). Если бы все было так, как описывает в своей книге Устинов, то характер разрушений на лодке при этом был бы совсем другим.

Разница между взрывами говорит о том, что первый удар пришелся не по первому отсеку (торпедному) и далеко от торпедного аппарата, где якобы находилась торпеда, приготовленная для запуска, а между первым и вторым отсеками. Эта информация была оглашена 19 августа 2000 года на пресс-конференции в Мурманске. По заявлению Клебанова, «в подлодке образовалась пробоина в один квадратный метр между первым и вторым отсеками в результате столкновения под водой с каким-то предметом или миной. Зарегистрировать этот объект было невозможно». Клебанов побоялся назвать вещи своими именами. Этот «какой-то предмет» был обыкновенной торпедой, выпущенной по «Курску». Торпеда пробила корпус лодки и взорвалась внутри, разрушив центральные отсеки лодки вплоть до пятого включительно (в лодке 9 отсеков). Мгновенно погибло четыре пятых экипапажа вместе с командиром. На фотографии поднятой лодки пробоина с частью разорванного корпуса хорошо видна. По этому факту была статья в «Советской России» от 10 ноября 2001 года, но власть не отреагировала на эту публикацию.

Второй взрыв произошел через две минуты пятнадцать секунд от попадания второй торпеды в носовую часть торпедного отсека, что и вызвало детонацию боевых торпед, хранящихся на стеллажах. По характеру разрушений можно было бы воссоздать всю картину, но Устинов, получив указания «сверху», постарался спрятать «концы в воду», заменив заключение правительственной комиссии, которое должно было быть, своей книгой воспоминаний. Назревавшую взрывную обстановку в обществе (уж слишком много было ложных сообщений) нужно было как-то сгладить, но ее сделали еще трагичнее, выплатив семьям погибших моряков по 25 тысяч долларов США.

Произошел разговор Путина с Клинтоном, неожиданно прилетел глава разведывательного управления США Джордж Тенет. О чем они говорили с Путиным, нам неизвестно. Странным было поведение американцев, отрицавших присутствие своих подводных лодок в районе учений.

Удивляют во всей этой истории и некоторые другие факты. Ни верховный главнокомандующий, ни министр обороны не участвовали в этих крупных военно-морских учениях. А в них были задействованы более 30 (по зарубежным данным — 50) надводных и подводных кораблей, 10 береговых частей, 2 воздушные армии, а также авиация Украины. Президент России Путин только 19 августа, спустя семь дней после катастрофы, возвратился в Москву из Симферополя, прервав наконец свой отпуск в Сочи. Но так к месту трагедии и не выехал.

По-видимому, и расследования причин гибели «Курска» как такового не было, ибо специалистам с самого начала было все ясно. Не было экспертного заключения ни со стороны завода-изготовителя лодки, ни со стороны завода-изготовителя торпед. Если бы трагедия действительно произошла по вине изготовителей недоброкачественной торпеды, то и директор завода, и представитель военной приемки на заводе должны были бы пойти под суд. Но этого не произошла. Никакой рекламации на завод не поступало.

И последнее. Устинов утверждает, что «по многим сообщениям, на момент начала учений Северного флота в Баренцевом море находились три иностранные субмарины», но «впоследствии не были получены какие-либо достоверные сведения». По сообщениям прессы, 14 августа, поздно вечером, пожелавший остаться неизвестным представитель администрации президента США, близкий к кругам военной разведки, сообщил в штаб ВМФ России, что около места аварии российской подводной лодки «Курск» находились две американские субмарины.

Уж кто-кто, а генеральный прокурор должен знать, что с момента государственного переворота, совершенного коммунистами-сионистами в августе 1991 года, США официально стали именоваться «нашими стратегическими партнерами». Через месяц после переворота в Москву прилетел директор ЦРУ Роберт Гейтс и провел инструктаж тогда еще советских силовых министров. На всех учениях, проводимых армией и флотом, непременно присутствуют представители НАТО. Представитель НАТО сидит на Мосфильмовской улице в Москве, а представитель России — в штаб-квартире НАТО в Брюсселе. Бывший представитель России в НАТО В.И. Заварзии возглавляет Комитет по обороне в Государственной Думе, а министр обороны России регулярно вызывается в штаб-квартиру НАТО для отчета. Американцы сидят практически на всех оборонных объектах и дают нашим предателям деньги на их свертывание. Мы, если говорить откровенно, оккупированы. Поэтому трагедию с «Курском» постарались замять, сочинив всякого рода небылицы.

Спустя пять лет после трагедии, 29 ноября 2006 года, по государственному каналу РТР выступил злейший враг советской власти, немало сделавший для ликвидации СССР, Г.А. Арбатов. В бытность директором Института США и Канады, он был одним из главарей 5-й колонны, осуществившей захват власти в России. Так вот, этот оборотень от КПСС, бывший член ЦК, заявил: «Важно выглядеть объективно и не попадаться на вранье». Новая власть в лице генерального прокурора в очередной раз совершила прокол и попалась на лжи. С внешней стороны решение о поднятии «Курска» со дна Баренцева моря выглядело патриотично, как будто хотели установить истину. Но за всем этим скрывался обман, свойственный тем, кто сегодня стоит у власти.

А встреча-то все-таки состоялась!

В 1990 году, в преддверии распада Советского Союза, в нашей печати появились как минимум два сенсационных сообщения о будто бы состоявшихся личных встречах двух диктаторов-антагонистов. Одно из них было опубликовано в № 7 за 1990 год журнала «Родина», где некий В. Додин поведал миру историю, рассказанную ему в 1951 году в лагере умиравшим зеком Рейнгардтом Майером. Этот русский немец после службы на Черноморском флоте стал работать в Поти на портовом буксире. Поздним вечером в конце лета 1931 года на судно прибыл будто бы Сталин с переводчиком и охраной, и оно вышло в море, где через несколько часов встретилось с яхтой из Болгарии. С нее на борт буксира перешел будто бы Гитлер с тремя сопровождающими. Их встретил у борта сам Сталин, после чего они разговаривали в кубрике около четырех часов…

На обратном пути сталинская охрана приступила к ликвидации команды, Майеру же, по счастливой случайности, удалось спастись и всю жизнь скрываться под чужими фамилиями. Больше того, удивительному Майеру посчастливилось еще и подслушать разговор двух будущих диктаторов, которые будто бы «сговорились мир делить, каждый своих недоумков на Луну отправить, лбами сшибив…»

Иосиф Сталин. Фото М. Альперта из архива В. Первенцева

Комментируя это фантастическое повествование, доктор исторических наук В. Дашичев в том же номере писал, что он лично в такую встречу Сталина и Гитлера не верит, но считает: рассказ о сговоре именно в 1931 году возник не на пустом месте. Действительно, в 1931 году Гитлер, в отличие от Сталина, еще не занимал важного государственного поста. Он был лишь лидером партии, хотя и влиятельной, но еще не пользовавшейся доверием большинства избирателей. И Сталин, приказав германским коммунистам поддержать Гитлера на выборах, мог бы помочь ему прийти к власти в Германии в ближайшие же годы. «В той или иной форме сговор двух диктаторов должен был состояться, — писал Дашичев. — Очень уж много общего не только в их личных качествах, методах, идеях, но и в созданных ими общественных системах…»

Второе сообщение о личной встрече Сталина и Гитлера опубликовала 9 октября 1990 года «Комсомольская правда» со ссылкой на досье директора ФБР Э. Гувера. Встреча эта будто бы состоялась во Львове 17 октября 1939 года. Хотя личный охранник Сталина А. Рыбин категорически отрицает возможность такой встречи, информация о ней заслуживает большего доверия, нежели романтический рассказ Додина. Вся международная обстановка в Европе во второй половине 30-х годов складывалась так, что встреча руководителей Германии и СССР была не просто высоковероятной, но и неизбежной…

Кому нужен интернационализм?

Летом 1936 года, едучи в одном поезде с американским послом У. Буллитом, Н. И. Бухарин сообщил ему под страшным секретом новость: Сталин ведет тайные переговоры с немцами. Американец был ошеломлен: из уст видного большевика, близкого к кремлевским верхам, он услышал нечто немыслимое! Москва пытается свернуть с пути, предначертанного ей в Нью-Йорке группой международных финансистов еще в феврале 1916 года!

В последнее время много писали о том, что германский генеральный штаб и кайзеровское правительство не только провезли Ленина и его соратников через территорию Германии, но и обильно финансировали разжигаемую ими Октябрьскую революцию. Но задумаемся: откуда у истощенной трехлетней войной страны взялись те миллионы золотых марок, которые через нейтральную Швецию потекли в карманы большевиков? Оказывается, пресловутое «немецкое золото» было не немецким, а американским! Немцы были вынуждены занять его у группы обосновавшихся в США еврейских банкиров, которые, по словам известного в 20-х годах американского журналиста Г. Спида, «больше всего хотели поддержать еврейских большевиков, чтобы получить поле деятельности для германо-еврейской эксплуатации России».

Ставленником этих кругов был Л. Троцкий, не устававший на всех углах кричать о своем непримиримом интернационализме. Но ведь интернационализм — это платформа не только евреев-большевиков, но и евреев-банкиров! «Революция и международные финансы не так уж противоречат друг другу, если в результате революции должна установиться более централизованная власть, — пишет современный американский исследователь Э. Саттон. — Международные финансы предпочитают иметь дело с централизованными правительствами».

Русская революция оказалась необычайно прибыльным предприятием: за предоставленные кредиты расплачивалась золотом царской России и фантастически выгодными концессиями. Для облегчения контактов с большевистскими руководителями Юлиус Хаммер, отец известного у нас Арманда, в 1919 году основал даже Американскую компартию, в которой, как говорят, состояли преимущественно миллионеры, толпами хлынувшие в кремлевские кабинеты. А здесь их в числе прочих встречал старый знакомец Л. Троцкий, возглавлявший Концесском… Вот почему развернувшаяся в недрах РКП(б) в 20-х годах борьба за власть между Троцким и Сталиным была далеко не безразлична для американских деловых кругов: от того, кто победит в РКП(б), зависели не только доходы и прибыли американских банкиров. От этого зависело решение центральной проблемы послевоенной Европы…

Обосновавшихся в США международных банкиров все больше и больше тревожила национальная реакция ряда европейских стран на победу Америки и Антанты в первой мировой войне. В Италии, Испании, Португалии, Венгрии возникли авторитарные режимы, предложившие обществу корпоративную модель развития, отвергавшую паразитическую роль банков и финансируемых ими партий. Эти государства, именовавшиеся тогда фашистскими, но без ныне навязанного этому слову расистского оттенка, опирались на широкую народную поддержку и демонстрировали быстрые экономические успехи. Уничтожить эту угрозу международной банковской системе западные демократии могли только в ходе всеевропейской войны. Но как заставить народы Европы поверить в ее неизбежность и взяться за оружие? Для этого требовался явный, устрашающий всех агрессор, и лучшим кандидатом на эту роль оказался Гитлер: именно он и получил в начале 30-х годов из-за океана наибольшие кредиты, которые позволили ему прийти к власти в Германии 30 января 1933 года. Через десять месяцев после этого США признали Советский Союз и установили с ним дипломатические отношения. Началось тонкое и долгое стравливание двух великих народов, которое должно было завершиться разгромом страны, осмелившейся бросить вызов воротилам мировой финансовой системы, и уничтожением надежд европейских народов на самостоятельное национальное развитие.

К моменту прихода Гитлера к власти положение дел в Советском Союзе не внушало «мировой закулисе» серьезных опасений. Хотя интернационалист Троцкий был выдворен из страны, в СССР продолжал действовать напичканный троцкистами Коминтерн, настроенный на мировую революцию и уничтожение национальных границ и различий. Этим людям не надо было объяснять, кто их главный враг — конечно же, лидер, провозгласивший своей целью построение социализма в своей отдельно взятой Германии. Немцы тоже знали, кого не любить — конечно же, интернационалистов, которые сначала в роли революционеров трижды (в 1918, 1919 и 1923 годах) норовили учинить им революцию наподобие русской, а потом в годы инфляции в роли международных спекулянтов скупили за бесценок гордость Германии — ее великолепные промышленные предприятия. Неудивительно, что сразу же после прихода Гитлера к власти отношения между Германией и Советским Союзом резко ухудшились: все шло в соответствии с разработанным за океаном планом…

И вдруг как гром средь ясного неба: Сталин ведет тайные переговоры с немцами!

Генеральное соглашение и его последствия

«Фюрер увидел Сталина в фильме, и он тотчас показался ему симпатичным, — писал в марте 1940 года один из самых близких Гитлеру людей, И. Геббельс. — С этого, собственно, началась германо-русская коалиция». В действительности все было не так просто…

В 20-х годах в высших кругах нацистской партии, особенно в ее северо-западном блоке, как нигде была сильна ненависть к капитализму и симпатии к Советской России. Тот же Геббельс твердил тогда, что верит в Россию, в то, что она найдет в себе силы сбросить иго евреев-интернационалистов. Его ужасала перспектива войны между Германией и Россией. «Лучше гибель заодно с большевизмом, чем вечное рабство заодно с капитализмом». Вот почему в 1926 году он испытал настоящий шок, услышав одну из программных речей Гитлера, в которой тот объявил главной задачей своей партии уничтожение большевизма — главной ударной силы еврейства — в союзе с Англией и Италией. «Бессмыслица, ты победила! — восклицал Геббельс в своем дневнике. — Меня словно по голове стукнули. Так болит сердце!»

Но уже через месяц фюрер развеял сомнения своего клеврета: «Гитлер велик, — записал он в дневнике. — Он все продумал. Его идеал: смесь коллективизма и индивидуализма. Земля целиком народу. Производство индивидуальное. Концерны, тресты, крупные производства, транспорт и т. п. социализировать… Италия и Англия наши союзники. Россия готова нас сожрать…»

В 1929 году националист Сталин выдворил из СССР интернационалиста Троцкого с искусством, восхитившим Геббельса. Он даже гордится, когда соратники сравнивают его роль в охране чистоты национал-социалистической идеи с ролью Сталина в РКП(б). «Я не Сталин, — записывает он в дневнике, — я им стану! Идея должна быть чиста и бескомпромиссна».

Однако Гитлер не разделял геббельсова увлечения Сталиным. Он считал: выдворение Троцкого из СССР не что иное, как еврейский заговор, цель которого — продвинуть Троцкого в Германию и поставить его во главе германской компартии! Поэтому, получив власть, он без промедления приступил к арестам коммунистов и антифашистов и одновременно с этим к враждебным акциям против работников советских учреждений в Германии, после чего полпред Н. Крестинский — давний сторонник Троцкого — стал говорить о неизбежности войны между Германией и СССР. Такой же ориентации придерживались многочисленные сторонники Троцкого в партии, в армии, ОГПУ, наркомате иностранных дел, Коминтерне. План западных держав — стравить Германию и Россию — начал приводиться в действие…

Когда Сталин решил расстроить этот план, установив дружественные отношения с фашистской Германией, он убедился: зараженные троцкистским интернационализмом партийные и государственные кадры страны будут саботировать это решение. И с 1934 года он приступил к чистке партийно-государственного аппарата. Одновременно по его заданию велись до сих пор остающиеся тайными поиски прямых контактов с руководством Германии. Успеха достиг советский торгпред в Берлине Давид Канделаки (о том, что он был личным доверенным лицом Сталина, знало тогда не более шести человек).

Папка «особой важности», в которой до сих пор хранится секретный договор НКВД и гестапо

Канделаки удалось то, что кроме него достичь никто не смог. Он завязал переговоры с главными лицами фашистского рейха и даже получил частную аудиенцию у Гитлера. О чем договорились Канделаки и Гитлер и какую информацию привезли в апреле 1937 года он и его таинственный подручный Рудольф в Кремль, неизвестно, как неизвестно и большинство секретных соглашений, заключенных между советскими и германскими представителями в 1937–1941 годах. Тем более любопытен документ, обнаруженный мною в одном из отечественных архивов. Это Генеральное соглашение о сотрудничестве, взаимопомощи, совместной деятельности, подписанное 11 ноября 1938 года в Москве Генрихом Мюллером от гестапо и Лаврентием Берия от НКВД.

Из девяти параграфов этого пятистраничного документа наиболее интересными для понимания предвоенных событий представляются четыре — первый, второй, третий и шестой.

В § 1 формулируется цель соглашения: установить тесное сотрудничество спецслужб СССР и Германии «во имя безопасности и процветания обеих стран, укрепления добрососедских отношений, дружбы русского и немецкого народов, совместной деятельности, направленной на ведение беспощадной борьбы с общими врагами, ведущими планомерную политику по разжиганию войн, международных конфликтов и порабощению человечества».

Вопрос о том, кто эти враги, конкретизируется в § 2, где указывается, что НКВД и гестапо поведут совместную борьбу с двумя основными общими врагами: «международным еврейством, его международной финансовой системой, иудаизмом и иудейским мировоззрением» и «дегенерацией человечества во имя оздоровления белой расы и создания евгенических механизмов расовой гигиены».

Виды и формы дегенерации стороны определили дополнительным протоколом. Это «рыжие; косые; внешне уродливые — хромоногие и косорукие от рождения; имеющие дефекты речи: шепелявость, картавость, заикание (врожденное); ведьмы и колдуны, шаманы и ясновидящие; сатанисты и чертопоклонники; горбатые, карлики и с другими явно выраженными дефектами, которые следует отнести к разделу дегенерации и вырождения; лица, имеющие большие родимые пятна и множественное количество маленьких, разного цвета кожное покрытие, разноцветие глаз и т. п.».

Пункты § 2 получили неожиданное развитие в постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 декабря 1938 года:

«1. Одобрить договор, подписанный между НКВД СССР и германскими службами государственной безопасности о сотрудничестве.

2. В знак искренности взаимоотношений выдать германским властям бывших граждан Австрии, Германии, которые в настоящее время находятся на территории СССР и причинили своими действиями существенный вред в период работы в Коминтерне.

3. НКВД СССР в связи с этим надлежит произвести задержание требуемых граждан и обеспечить этапирование спецэшелона для передачи германским властям.

4. Запросить германские власти о выдаче бывших советских граждан, эмигрировавших из СССР, которые в силу тех или иных обстоятельств в настоящее время находятся на территории стран, входящих в состав Германии, и причинили своими действиями существенный вред советской власти.

5. Рассмотреть вопрос о целесообразности передачи германским властям членов семей тех лиц, которые подлежат выдаче нашей стороной.

6. НКВД СССР надлежит подготовить списки граждан, которые необходимо затребовать у германской стороны. Списки согласовать с ЦК.

Секретарь ЦК И. Сталин».

Трудно понять, по какому пункту § 2 — по международному еврейству или признакам дегенерации — проходили деятели Коминтерна. Скорее по первому: ведь Коминтерн возник накануне Первой мировой войны в Цюрихе как ответвление мирового еврейского конгресса. После передислокации в Москву 1 конгресс Коминтерна в марте 1919 года выработал программу по подготовке мировой гражданской войны. В то время она уже полыхала в России, на очереди были Германия, Венгрия и другие европейские страны. Ответом на подрывные действия Коминтерна было появление фашизма в ряде государств Европы, которые в 1936 году создали Антикоминтерновский пакт. К нему фактически примкнул и Советский Союз, подписав соглашение в рамках НКВД и гестапо.

14 января 1939 года Гейдрих направил Берия первый список из 43 лиц, подлежащих выдаче германским властям. И с этого момента началось одновременное уничтожение деятелей Коминтерна в Германии и СССР. В основном это были лица еврейской национальности. В СССР, по данным НКВД, на 20 декабря 1940 года было осуждено 180300 членов Коминтерна, из которых расстреляно 95854. Любопытно, что в первом списке Гейдриха значились такие известные деятели, как Ноймаи Гейнп, Карл Радек, Гуго Эберляйн, Александр Абрамов, С. Брике, Вернер Раков, которые к моменту выдачи уже были репрессированы. Макс Клаузен работал радистом в группе Зорге в Японии. Георгия Димитрова и Вальтера Ульбрихта Сталин не выдал гестапо. Не была забыта и упоминаемая в Соглашении международная еврейская финансовая система. Если раньше продаваемая по дешевке частным, преимущественно еврейским, фирмам советская нефть использовалась на мировом рынке главным образом для оказания давления на ту или иную нефтяную группу, то с февраля 1939 года советское правительство прекратило продажу нефти частным фирмам и стало продавать ее только Германии, Италии и дружественным им государствам…

Судьбоносным для становления советского военно-промышленного комплекса стал § 3 Генерального соглашения. «Стороны будут всемерно способствовать укреплению принципов социализма в СССР, национал-социализма в Германии и убеждены, что одним из основополагающих элементов безопасности является процесс милитаризации экономики, развитие военной промышленности и укрепление мощи и дееспособности вооруженных сил своих государств». А § 6 уточнял: «СССР и Германия будут сотрудничать в «военной промышленности, самолетостроении, экономике, финансах, энергетике, науке и технике», и «в области сокровенных тайн, теозоологии, теософии, паранормальных и аномальных явлений, влияющих на социальные процессы и внутреннюю жизнь государств…»

Прошло всего два месяца после подписания Генерального соглашения, и в СССР начался невиданный скачок в реорганизации промышленности. 12 января 1939 года опубликован указ Президиума Верховного Совета СССР «О разделении Наркомата оборонной промышленности на четыре народных комиссариата»: авиационной промышленности, судостроительной промышленности, народного комиссариата боеприпасов и народного комиссариата вооружения. Во главе этих вновь образованных ведомств были поставлены соответственно Каганович М. М., Тевосян И. Т., Сергеев И. П., Ванников Б. Л.

20 января последовал Указ «О разделении народного комиссариата тяжелой промышленности на шесть народных комиссариатов»: топливной промышленности, электростанций и электропромышленности, черной металлургии, цветной металлургии, химической промышленности и промышленности строительных материалов. Наркомами стали: Каганович Л. М., Первухин М. Г., Меркулов Ф. А., Самохвалов А. И., Денисов М. Ф., Соснин Л. А.

6 февраля — Указ «О разделении народного комиссариата машиностроения на три народных комиссариата»: тяжелого машиностроения (нарком Малышев В. А.), среднего машиностроения (нарком Лихачев И. А.), общего машиностроения (нарком Паршин П. И.). К июню 1939 года было создано 28 новых народных комиссариатов. На посты выдвигалась в основном молодежь в возрасте 28–30 лет.

Но участие фашистской Германии в создании советского военно-промышленного комплекса не ограничилось только этими, чисто организационными мерами. Она внесла в него и значительный материальный вклад…

23 мая 1939 года Гитлер сжег за собой все мосты. В этот день он объявил своим генералам, что большая война в Европе неизбежна. В течение двух лет им предстоит разгромить Англию, Францию и Польшу, а потом и СССР, который, прежде чем быть разбитым, должен был дать Германии ресурсы, необходимые для войны на Западе. Тогда же был оглашен и срок нападения на Польшу — 1 сентября 1939 года. Но до этого срока необходимо было любой ценой уговорить Россию дать рейху вожделенное сырье — хлеб, жидкое топливо, марганцевую руду, хлопок, фосфаты, асбест.

Немцы задействовали все каналы для форсированного сближения с СССР, но русским спешить было некуда: уходила неделя за неделей, а дело дальше дружелюбных разговоров не шло. Наконец, 15 августа, когда до объявленного срока нападения на Польшу оставалось каких-нибудь две недели, Риббентроп предложил Молотову заключить пакт о ненападении на 25 лет и просил принять его в Москве 18 августа. Молотов, как будто не понимая всей отчаянности немецкого положения, поставил условием предварительное заключение торгово-кредитного соглашения. И немцы, которым в преддверии войны впору было самим искать кредита, поспешили через три дня заключить такой договор на 350 миллионов марок, по которому в СССР поставлялись уникальные металлообрабатывающие станки, предметы вооружения, химическое оборудование, прокат, краны, двигатели и т. д.

После того, как главное условие было выполнено, Риббентроп снова насел на посла Шуленбурга, требуя, чтобы тот добился согласия на его, Риббентропа, приезд в Москву для заключения пакта о ненападении. Но, поскольку Москва и на этот раз не спешила с ответом, Гитлер, смирив свою гордыню, первым обратился к Сталину с посланием, в котором просил принять Риббентропа. И тот любезно назначил встречу на 23 августа. Именно в этот день и был подписан в Москве пакт о ненападении с пресловутым секретным протоколом.

Но вот странность: прошел всего месяц, в течение которого была разгромлена Польша, и Риббентроп снова просит у Молотова аудиенции; предлог туманный — отработка вопроса о Польше…

Вечером 27 сентября 1939 года Риббентроп прибыл в Москву, сразу был принят Молотовым и беседовал с ним с 10 часов вечера до 3.30 утра. В течение двух часов при этой беседе присутствовал Сталин. Утром 28 сентября переговоры, содержание которых хранилось в строгой тайне, продолжились. Вернувшись в Берлин 29 сентября, Риббентроп тут же отправился к Гитлеру и имел с ним долгую беседу наедине.

Тайна второго визита Риббентропа в Москву проясняется только сейчас. Похоже, что рейхсминистр обговаривал с советским руководством окончательные детали личной встречи Сталина с Гитлером. На то, что такая встреча должна была состояться, указывают многие источники, назывались и различные даты этой встречи. Сегодня можно дать точные ответы на эти вопросы: найдена переписка Сталина с послом Германии в СССР Шуленбургом…

«Послу Германии в СССР

графу Вернеру фон дер Шуленбургу

Исх. № 960 от 3 сентября 1939 г.

Я принципиально согласен встретиться с господином Адольфом Гитлером. Неизменно буду рад этой встрече. Организацию встречи я поручил своему наркому внутренних дел тов. Берия.

С уважением И. Сталин».

Шуленбург уведомил Гитлера о согласии Сталина встретиться. Об этом на копии письма сохранилась запись:

«В 17 ч. 10 мин. по моск. времени 9 сентября 1939 г. звонил 2-й секретарь посольства Германии в СССР и просил передать тов. Молотову, что господин рейхсканцлер Адольф Гитлер послание тов. Сталина получил».

Затем последовало еще письмо.

«Послу Германии в СССР

графу Вернеру фон дер Шуленбургу

Исх. № 1001 от 20 сентября 1939 г.

Сообщите рейхсканцлеру Германии Адольфу Гитлеру, что я готов буду встретиться с ним лично 17,18 и 19 ноября 1939 г. во Львове. Полагал бы прибыть специальным поездом и провести встречу в моем вагоне.

С уважением И. Сталин».

На полях сохранившейся копии запись сотрудника НКИД. который, по-видимому. держал связь с посольством Германии в СССР и записывал ответ германского посла: «Не ноябрь, лучше октябрь, т. к. у господина Адольфа Гитлера свободная неделя может быть в октябре, а числа можно оставить те же. Прошу передать тов. Молотову. 26 сентября 1939 года. Дата говорит, что приезд в Москву Риббентропа на следующий день был связан, по-видимому, с деталями предстоящей встречи и сроками. Последовало третье письмо Сталина.

«Послу Германии в СССР

графу Вернеру фон дер Шуленбургу

Исх. № 1037 от 11 октября 1939 г.

Прошу Вас окончательно считать временем встречи 17, 18 и 19 октября 1939 г., а не 17–19 ноября, как это планировалось ранее. Мой поезд прибудет к месту встречи в 15 ч. 30 мин. 17 октября 1939 г. Органами НКВД предприняты все меры для безопасности планируемого мероприятия.

С уважением И. Сталин».

Ниже подтверждение, полученное из посольства Германии в СССР: «Для Молотова. Информация не менялась. Все остается в силе без изменения». Препятствий к встрече лидеров двух великих держав Европы не было…

Но установление факта и даты встречи, увы, не проливают света на содержание состоявшихся переговоров. О нем можно лишь гадать по характеру предшествующих и последующих событий. Месяц, прошедший после капитуляции Польши, требовал от Гитлера важных решений. Хотя Англия и Франция, объявившие Германии войну сразу после ее нападения на Польшу, не вели активных боевых действий, Гитлера беспокоило то, что эти страны пребывают с ним в состоянии войны. 6 октября 1939 года, выступая в рейхстаге, он дал понять, что готов заключить с ними мир. Но Даладье и Чемберлен отклонили его мирные предложения соответственно 7 и 12 октября. Предвидя отказ, Гитлер 10 октября ознакомил генералов с Директивой № 6 на продолжение войны на Западе.

Он при этом блефовал: у него не было необходимых для ведения такой войны ресурсов. И получить их он мог только у России, готовой поставлять их в обмен на немецкие технологии, специализированное оборудование и образцы новейшего вооружения. О том, что договоренность со Сталиным была достигнута, свидетельствует любопытное совпадение. 27 октября 1939 года Гитлер приказал своим генералам быть готовыми начать боевые действия на Западе 12 ноября. И в этот же самый день, 27 октября, в Берлин прибыла экономическая миссия И. Тевосяна, состоявшая из специалистов оборонных наркоматов. После осмотра немецких заводов, верфей и новых образцов боевой техники между СССР и Германией 11 февраля 1940-го и 10 января 1941 года были заключены два новых соглашения, по которым Советский Союз, кроме всего прочего, получил чертежи и образцы новейших немецких боевых самолетов, артиллерийских орудий, танков, тягачей и даже целый тяжелый крейсер «Лютцов»!

Недаром тогда ходили слухи, будто Риббентроп, устраивавший встречу двух лидеров, от советской стороны был награжден орденом Ленина!

Британский агент Рудольф Гесс

Гитлер не начал войну на Западе 12 ноября 1939 года, он перенес эту дату сначала на январь 1940-го, а потом и вообще отложил на неопределенный срок. Зато весной он преподал жестокий урок западным демократиям, мечтавшим со стороны наблюдать, как будут взаимоистребляться стравленные ими русские и немцы. Захватив за десять недель 1940 года четыре нейтральные страны, разгромив Францию и изгнав с континента английскую армию, он продемонстрировал миру настоящий блицкриг. «Какие победы! Какой успех!» — восклицал Геббельс. И действительно, вся Европа лежала у ног Гитлера, и только англичане глухо ворчали на своем острове, грозясь сражаться до последнего.

Объективно говоря, надежд на спасение у них не было. Вернее, была всего одна: как говорил еще до нападения на Польшу сам Черчилль, воевать против Гитлера без России нельзя! Но Россия-то как раз не хотела воевать на стороне Англии и отвергала все британские предложения составить объединенный фронт против рейха. Тем более удивительна твердость, с которой правительство Черчилля отвергало все призывы Гитлера к примирению. Оно не стало сговорчивее ни после разгрома Франции и бегства английских войск из Дюнкерка, ни перед угрозой германского вторжения, ни перед перспективой разрушения Лондона и других городов воздушными армадами Геринга.

Черчилль как будто заранее знал, что рано или поздно Гитлер преодолеет свой страх перед войной на два фронта и нападет на Россию даже в том случае, если ему не удастся заключить мир с Британией! И он терпеливо ждал, когда это произойдет.

Гитлер готовился к войне с Россией с самого начала своей политической карьеры. Но если весной 1939 года он считал, что напасть на СССР можно только после разгрома Польши, Франции и Англии, то летом 1940 года его взгляды резко изменились. Его вдруг осенило: Англия потому отвергает его обращение о мире, что надеется на Россию! Сгоряча он даже велел готовить план нападения на Россию осенью 1940 года, но генералы уговорили его перенести этот срок на весну 1941-го. Мысль устроить России блицкриг, не примирившись с Англией, завладела им всецело. 19 сентября 1940 года он отменил вторжение в Англию, 12 ноября приказал подготовить план нападения на СССР, 18 декабря одобрил его, дал название «Барбаросса» и назначил срок нападения — 15 мая 1941 года. 27 марта 1941 года отодвинул дату нападения на четыре недели, а 30 апреля назначил окончательный срок — 22 июня 1941 года!

Все это стало известно только сейчас, когда опубликованы многие документы и воспоминания. Но откуда все это мог 60 лет назад знать Черчилль? И не только знать, но и строить внешнюю политику своей страны в самых критических за всю историю ее существования условиях?

Значит, был рядом с Гитлером какой-то пользующийся его полным доверием человек, который не только знал его сокровенные мысли и намерения, не только мог влиять на его мнение и решения своим мнением и советом, но и информировать обо всем этом англичан!

Сегодня, не рискуя сильно ошибиться, мы можем назвать имя этого человека — Рудольф Гесс!

Многие годы он был личным секретарем Гитлера: отбывая с ним тюремное заключение, писал под его диктовку «Майн Кампф». С 1933 года заместитель фюрера по партии, рейхсминистр, председатель «Объединенного штаба связи», осуществлявшего общее руководство разведывательными аппаратами различных ведомств фашистской Германии. С 1933 года член «Тайного правительственного совета». С 1939 года член «Совета имперской обороны».

Похоже, именно Гесс, известный в партии своими проанглийскими симпатиями, и вел Гитлера к роковому решению 1940 года. Гесс знал о Гитлере все: мысли, привычки, идеи, решения, распоряжения. И когда увидел, что нападение на Россию — вопрос решенный и обратного пути нет, он 11 мая 1941 года, за месяц до начала войны, улетел в Англию. Ближайшее окружение Гитлера поспешило распространить версию, будто он полетел туда по поручению Гитлера с целью заключить мир и склонить Англию к совместной борьбе против СССР. Если бы это было так, Гесс должен был бы вернуться, но он не вернулся. И это дает основание считать, что он был не посланником Гитлера, а английским агентом, скрывшимся из страны после выполнения ответственного задания.

Что бы ни толкнуло Гитлера к нападению на СССР, какие бы правдоподобные доводы в пользу этого решения ни нашептывал ему на ухо коварный англофил Гесс, этот роковой шаг труднообъясним. Недаром после войны Сталин время от времени задумчиво произносил:

— Какой дурак этот Гитлер! С его техникой и нашей армией мы с ним владели бы всем миром…

Сталин — спаситель Отечества

Известно, что с приходом к власти в СССР Хрущева началась критика Сталина. Я тогда был студентом Московского высшего технического училища имени Баумана и, как многие, свято верил тому, что писалось в газетах. Если уж в «Правде» утверждалось, что Сталин плохой, значит действительно он был плохим человеком. Тогдашняя пропагандистская машина работала во всю мощь. Старшее поколение знало, что обвинения Сталина в тех или иных грехах не соответствуют действительности, но помалкивало, боясь потерять свои партбилеты. А мы, тогда еще молодые, воспринимали критику Сталина как должное.

Но я был удивлен тем, что при Хрущеве было отменено празднование дня Победы 9 мая. Он стал рабочим днем. Говорить о победе — значит нельзя не говорить о Сталине, с чьим именем была связана эта победа. Первые лица государства в своих выступлениях по случаю того или иного праздника старались не упоминать имя Сталина. Его старались вычеркнуть из истории. И новое поколение, родившееся и выросшее в послевоенные годы, имеет о Сталине искаженное представление.

При Брежневе критика Сталина приутихла, но оценка Сталина как узурпатора, отошедшего от ленинских принципов партийного руководства, оставалась прежней. В 1982 году отмечалось 25-летие со дня запуска первого искусственного спутника земли. Издательством «Знание» мне, как специалисту в области космонавтики, было поручено написать брошюру, посвященную этой теме. Мое ознакомление с архивами показало, что Сталин особое внимание уделял не только развитию атомного оружия, но и развитию ракетной техники как средству его доставки.

Когда рукопись была готова, ее передали в цензуру для получения визы-разрешения на публикацию. Я ожидал положительного решения, ведь речь шла об истории и секретов я постарался не разглашать. Получив рукопись, я был удивлен тем, что те абзацы, в которых упоминался Сталин, были изъяты из книги. Брошюра вышла в свет, но без упоминания имени Сталина.

С приходом к власти Горбачева критика Сталина возобновилась с новой силой. Закоперщиком всей этой вакханалии явился журнал «Огонек». Пришлось мне, инженеру, серьезно взяться за мое политическое образование и по новому, осмысленно, изучать историю партии. Сначала все вылилось в написание небольших статей-опровержений, которые были опубликованы в журнал «Молодая гвардия» и «Москва». Затем я написал небольшой очерк о Сталине, где попробовал разобраться, почему у новых демократов такая ненависть к Сталину. Может, мой вывод был примитивный, но я увидел, что до Сталина у власти в СССР были евреи, мелкобуржуазная еврейская интеллигенция. Притом никто из них при царе-батюшке не страдал, все они были из зажиточных семей и многие — дворянского или купеческого звания. Например, нарком иностранных дел Чичерин был сыном крупного землевладельца, Ленин — дворянином и т. д. Эти люди были неспособны управлять страной, так как ни один из них в детстве не был приучен к труду. Многие наркомы до революции по 10–15 лет жили за границей и имели смутное представление о жизни простого народа. В конце 20-х — начале 30-х годов началась внутрипартийная борьба межу евреями, приехавшими из-за границы и русскими коммунистами, проведшими многие годы в ссылках и тюрьмах. Эту борьбу русских с засильем троцкистов (сторонников Троцкого) возглавил Сталин. Они-то и отняли у евреев власть.

Свои рассуждения я положил на стол главного редактора «Молодой гвардии» Анатолия Иванова. Я все думал, что он меня вызовет, что-то последует, что-то заставит переделать. Но Иванов молчал. Уже тогда, в 1990 году было видно, что все идет к ликвидации государства. Была отменена цензура, а Иванов все чего-то боялся. Так мой очерк о Сталине остался неопубликованным. Спустя 16 лет я вернулся к нему и с небольшими исправлениями решил его представить на суд читателей.

Кто такие «демократы» и почему они воюют против Сталина?

Почти все, что написано о Сталине в период горбачевско-яковлевской перестройки — ложь! Ложью оказалось то, что Сталин, якобы, не фотографировался с Лениным на скамейке в Горках, что известная фотография — это фотомонтаж, сделанный по указанию Сталина; что он «штафирка» районного масштаба, что на 17-м съезде ВКП(б) сотни делегатов голосовали против Сталина и по его распоряжению голосование было сфальсифицировано. Ложью оказалось и то, что Сталин присваивал чужие труды, и то, что он агент царской охранки. Договорились до того, что Сталин пьяница и бабник, параноик и шизофреник, кровавый палач и предатель Родины, даже Вторую мировую войну развязал именно он, а не Гитлер.

«Огонек» (№ 15, 1989 г.), выполняя указание яковлевского агитпропа, дошел до того, что сообщил своим читателям такую сенсационную новость: «А когда Сталину хотелось съесть двойную порцию супа, он, отведав из своей тарелки, плевал в тарелку Свердлова. Тот, естественно, отодвигал ее, а довольный «товарищ по ссылке» съедал все». Сталин оказался не только «маленького роста» (хотя его рост 173 см), но и в высшей степени «некультурным человеком». Единственное, чего пока еще не удалось раскопать «Огоньку» так это миллионов долларов у Сталина в швейцарских банках. Такой прием «демократы» обычно используют против неугодных им политических и государственных деятелей.

Да, в нашей истории имеются большие пробелы. Двадцатый век называют веком космоса, атомным веком. Но его можно было бы с не меньшими основаниями назвать веком повального вранья. Все началось с сионистских листовок сомнительного содержания, импортированных российскими социал-демократами и распространенных по всей России с целью расшатывания российского престола. И действительно, листовки сделали свое дело — Россия перестала существовать.

С успехом лживая пропаганда делала свое дело в период Первой мировой войны. После октябрьского переворота большевики с помощью печати, которая оказалась в их руках, разожгли гражданскую войну в России, натравливая сына на отца и брата на брата. Они намеревались зажечь пожар всемирной революционной бойни, и не без помощи их лживой пропаганды в конечном счете началась Вторая мировая война.

Сейчас ложь не уменьшается, а увеличивается и тиражируется в миллионах экземпляров газет и журналов, и культивируют ее средства массовой информации, оказавшиеся в руках «малого народа». К официальной бывшей партийной прессе примкнула бывшая «самиздатовская» литература, плюс потоком хлынула ранее именовавшаяся антисоветской, литература из-за рубежа. Известно изречение Наполеона, что с помощью одной газеты можно разгромить четыре дивизии. Десятки просионистски настроенных газет, сначала наносивших удары по СССР, сегодня наносят удары по российской государственности, создавая напряженность и дестабилизацию в замороченном обществе. И эта дестабилизация осуществляется во многих случаях путем эксплуатации темы «Сталин».

Для нашей сегодняшней прессы характерно, что все провозглашают свою незыблемую приверженность «правде». Об этом особенно много говорят «демократы». Я это слово всегда беру в кавычки, ибо «демократия» в России — это не власть народа!

Сформировался и отряд «правдолюбцев» по разоблачению «сталинщины» все из тех же представителей «малого народа». К ним, как и в октябрьском (1917 года) перевороте, примкнули латыши. Один из них, бывший зам. главного редактора журнала «Коммунист», «ученый муж» со степенью доктора наук, О. Лацис пишет: «Если мы хотим остаться на почве науки, то надо помнить, что хлеб науки — факты, и самая заковыристая гипотеза получит право именоваться теорией только тогда, когда она подкреплена фактами» («Знамя», № 5, 1989 г.). Бывший коммунист Лацис выдает свою двуличность следующей «ученой» фразой: «В государстве, рожденном великой революцией, вдохновлявшейся самыми передовыми идеями, сумел захватить власть человек с психологией пахана бандитской шайки».

А сам-то Лацис не из бандитской ли шайки? Коммунистам «Коммуниста» хорошо известно, как в годы «застоя» Лациса чуть было не исключили из партии за серию аморальных поступков. Спас его член брежневского Политбюро, бывший латышский стрелок А.Я. Пельше, помнивший о «заслугах» его печально знаменитого родственника М.И. Лациса (Судрабса) — кровавого палача украинского народа (в апреле — сентябре 1919 года он был председателем Всеукраинской ЧК и залил Киев морем крови). Отпрыск палача, Отто Рудольфович Лацис отделался тогда строгим выговором с занесением в учетную карточку, а затем оказался в рядах «застрельщиков» перестройки и специализировался на разоблачении «сталинщины».

В рецензии на нашумевшую пьесу М. Шатрова «Дальше… Дальше… Дальше!» доктора исторических наук Г. Герасименко, О. Обичкин, Б. Попов отмечают, что «во многом справедливые обвинения и оценки, предназначавшиеся Сталину, достаются фактически реальному социализму» («Правда», 15 февраля 1988 г.). Должно быть, поступила команда «сверху»: поносить Сталина, и даже «Правда» послушно поддержала клеветнические инсинуации еврейского драматурга Шатрова (Маршака). «Обвинителями» Сталина стали писатель А. Рыбаков (Аронов) и поэт Е. Евтушенко (Гангнус), драматург А. Адамович и академик Г. Арбатов… Вся еврейская, в основном нетрудовая, интеллигенция хором навалилась на Сталина и стала обвинять его во всех смертных грехах.

«Профессиональные» историки В. Гема, В. Дайнека, Л. Овруцкий, Оскоцкий, Поэль Карп, Л. Альшиц высказали драматургу Шатрову и его собратьям по перу пожелание идти «дальше в понимании полной и подлинной правды истории, которая так нужна всем нам — ее очевидцам, нынешним созидателям и будущим наследникам» («Книжное обозрение», № 4, 1988 г.).

Почему маститые ученые-историки призывают дилетантов ароновых, маршаков, гангнусов и примкнувших к ним роев медведевых писать нашу историю? Ведь именно специалисты призваны дать нам правду об октябрьском перевороте и его движущих силах, его характере и последствиях. Ведь они сидят на документах!

Многие документы партархивов до сих пор не опубликованы, не говоря уже об архиве Сталина. Доступ к ним открыт только для избранных (например, для Э. Радзинского). Псевдополное собрание сочинений Ленина имеется во многих библиотеках страны, а книги, выпущенные Комиссией истпарта (под председательством Л.Б. Каменева) в первое десятилетие советской власти, до сих пор лежат в спецхране, изъятые из библиотек и книготорговой сети (часть из них уничтожена или похищена). Ныне историю в школах рекомендовано изучать по статьям в «Огоньке», по пьесам Шатрова и рекомендациям Аллы Гербер.

Спуститься «дальше, дальше», пониже 1937 года, Шатров и его коллеги в своих «научных изысканиях» почему-то не решаются. В чем дело? Давайте попробуем разобраться в том, что случилось в самый «затемненный» период нашей истории 1917–1937 годы. Уж больно неохотно о нем говорят, а если говорят, то безбожно врут. Почему?

Назовем вещи своими именами. Великой Октябрьской социалистической революции не было. В октябре 1917 года был совершен вооруженный захват власти в одном городе — Петрограде. Власть оказалась в руках не у рабочих и крестьян, а у кучки авантюристов и проходимцев, приехавших из-за границы и обильно снабженных американским и германским золотом[3]. Позабытый лозунг «Грабь награбленное!» стал правилом для грабителей и убийц, занявшихся мародерством в поверженной России. Не будучи способными удержать в своих руках власть, они развязали в стране гражданскую войну, устроили форменный грабеж российских сокровищ и продажу их за границу, массовое истребление людей, и в первую очередь — славян. Они покрыли Россию сетью концлагерей. Россия оказалась в петле мирового сионизма. Его передовой отряд — российские сионисты (а их накануне октябрьского переворота насчитывалось 300 тысяч) — действительно начал победоносное шествие по стране. У народа отняли веру в Бога, царя и отечество. То, чего не смогли сделать за три века татаро-монгольские завоеватели, сионисты сделали за несколько лет.

Особенно сильный удар был нанесен по многовековой русской культуре. Коренное население России стало убывать. Только за первые четыре года нового «коллективного правления» Россия потеряла несколько миллионов человек. В частности, около 3 миллионов русских, украинцев, белорусов было изгнано из страны. Появился у новой власти новый враг — «великорусский шовинизм» в лице собственного народа. Произошло то, что мы потом увидели в Палестине. Но Палестина — маленькая страна, там израильским сионистам быстро удалось изгнать коренное население со своих земель.

В России все оказалось намного сложнее. Громадная, богатейшая страна, изгнать из которой почти 150 миллионов (данные на октябрь 1917 года) было не так-то просто. Поэтому сионисты прибегли к гражданской войне — взаимному уничтожению людей, иными словами, к самоуничтожению нации. Широко применялось стравливание людей путем массового сселения и перевозки их в новые, густонаселенные районы, где между ними начинались вооруженные стычки. Широко практиковалось доносительство. За недонос — тоже расстрел. 25 июля 1918 года Ленин подписал драконовский декрет о борьбе с антисемитизмом, по которому людей, возражающих и сопротивляющихся еврейской власти, объявляли антисемитами и расстреливали. Так как «перестройка» была объявлена М.С. Горбачевым как продолжение революции 1917 года, то вновь на страницах просионистской печати был поднят вопрос о введении в действие этого декрета, который, кстати, до сих пор не отменен. Покритиковал, скажем, еврея-писателя, композитора или банкира и сразу же стал преступником-антисемитом. Журнал «Молодая гвардия», например, попытался раскрыть некоторые темные вопросы нашей истории и рассказать о зверствах сионистов в оккупированной ими России. Он первым обратил внимание читателей на фамилии начальников концлагерей, и уже поэтому назван антисемитским. Натравливание налицо.

Да, гласность и плюрализм при Ленине были, но только в интересах сионистов, которые ставили задачу построения мононационального еврейского социализма. «Нам, как израильтянам, приходится строить царство будущего…», — пишет М.И. Лацис (Судрабс) в своей книге «Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией» (1921 г., с.8). Тогда еврейские раввины назначались послами, русские же священники или расстреливались, или ссылались в концлагеря.

Теоретик российских сионистов В. Жаботинский — один из учителей израильского премьера Бегина — на митингах в Киеве, Одессе, Каменец-Подольске разглагольствовал о том, что сионисты тоже, мол, за социализм, но свой, национальный, еврейский — такой, какого недостойны «прочие народы».

А его друг и последователь, известный украинский сионист Чемеринский на одном из сионистских сборищ (уже при советской власти) заявил: «Социализм дадим вам мы! Только наш социализм, национальный, еврейский, а не общий с туркестанцами и татарами!»

Что же сделал Сталин? За что его ненавидят нынешние перестройщики социализма в капитализм? Сталин очистил строящийся социализм от сионизма, и его неоспоримая заслуга состоит в том, что основы социализма он построил. Нет, это был не «казарменный социализм», это был народный социализм, с опорой на русский народ. Именно этот социализм и защищали народы Советского Союза в Великой Отечественной войне.

Сионисты сознательно закрывают глаза на то, что Сталин на начальном этапе боролся не просто с Троцким, вторым человеком после Ленина в государстве, он боролся с советским сионизмом, который намеревался бросить Россию в пожар мировой гражданской войны. Для проведения этой авантюры и был создан международный штаб — IV Интернационал, заграничными филилиалами которого руководил Троцкий.

С чего все начиналось?

Не секрет, что у истоков организации большевистской партии (или КПСС) стояли евреи. Все началось с Вильно (Вильнюса), с Бунда. Уже тогда в среде виленских рабочих-евреев, посещавших кружковые занятия, создалась оппозиция, которую возглавил Абрам Гордон. Резкое возмущение оппозиционеров вызвало стремление руководства ввести в агитационно-пропагандистскую работу еврейский язык. «Сопротивление «евреизации» нашей партийной работы, — писал Ю. Мартов (Цедербаум), — оказалось крайне упорным и бурным… Громадное большинство кружковых рабочих не только отказались пойти за нами, но и стали саботировать нашу работу, когда мы пытались провести ее собственными силами при поддержке некоторой части наших учеников» (Ю. Мартов. Записки социал-демократа, 1920, с. 229).

В период перехода к массовой агитации националистические и сепаратистские тенденции появились и в еврейском социал-демократическом движении. В 1895 году на первомайском собрании еврейских социал-демократов в Вильно Ю. Мартов высказал мысль о необходимости создания «специально еврейской социал-демократической организации, которая бы явилась руководительницей и воспитательницей еврейского пролетариата в борьбе за экономическое, гражданское и политическое освобождение» (М. Рафес. Очерки по истории Бунда, 1923, с. 35–36).

Идея создания «специальной еврейской рабочей организации» в условиях территориальной рассеянности еврейских рабочих означала отрыв от их общей массы рабочих данного предприятия, ремесла, города, района, т. е. заведомое разрушение всяких предпосылок образования единого интернационального пролетарского фронта для борьбы против русского капитала и его защитника — царского правительства. Этой идеей, основанной на недоверии к нееврейскому и, прежде всего, к русскому пролетариату, руководствовался 1-й съезд представителей еврейских социал-демократических организаций ряда городов Белоруссии, Литвы и Польши (Вильно, Минск, Белосток, Ковно, Варшава и Витебск), состоявшийся в Вильно 25–27 сентября 1897 года (через месяц после 1-го Всемирного конгресса сионистов в Базеле, в Швейцарии). Съезд принял решение о создании Бунда — Всеобщего еврейского рабочего союза в Литве, Польше и России.

Определяя характер нового союза, съезд заявил: «Всеобщий еврейский рабочий союз» в буквальном смысле означает, что союз включает в себя весь борющийся еврейский пролетариат, широко раскрывая двери каждому рабочему, присоединяющемуся к борьбе пролетариата за лучшую жизнь» (Н.А. Бухбиндер. История еврейского рабочего движения в России, 1922, с. 71).

Съезд признал необходимым вхождение Бунда в общероссийскую социал-демократическую партию при условии сохранения за ним автономного положения в сфере обслуживания специальных нужд еврейского пролетариата. А еврейским пролетариатом были городские рабочие-ремесленники: портные, сапожники, парикмахеры, переплетчики и т. д., то есть далеко не промышленные рабочие. В этом была особенность, и когда заговорили о диктатуре пролетариата, то в первую очередь, имелась в виду диктатура именно еврейского «пролетариата». Что и получилось в действительности. Кто был в общем-то ничем, тот стал всем! Бывшие бундовцы потом и заняли ключевые посты в наркоматах.

Заграничным представителем Бунда был избран «Союз русских социал-демократов», созданный в 1894 году по инициативе и при руководящем участии группы «Освобождение труда». Центральным органом Бунда была утверждена возникшая незадолго перед тем газета «Арбайтер Штимме». Съезд избрал ЦК Бунда в составе А. Кремера, А. Мутника и В. Колоссовского (Левинсона).

Успехи еврейского социал-демократического движения в России, достигнутые на основе перехода к массовой агитации среди рабочих, подготовили почву для образования Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Вследствие разгрома петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» и московского «Рабочего союза», непосредственную работу по организации 1-го съезда РСДРП провели социал-демократические организации Киева и Вильно. Будучи уверенными, что без них учредительный съезд РСДРП не состоится, организаторы Бунда не поехали в Киев и добились реализации всех своих планов — сорвали киевский съезд, провели тем временем свой и только после этого включились в подготовку 1-го съезда РСДРП. После переговоров с руководителями Бунда местом съезда был определен Минск. В конце 1897 года из Вильно в Минск перебазировались ЦК Бунда и центральная бундовская типография, переведенная вскоре в Бобруйск. По сведениям Департамента полиции, вся заграничная социал-демократическая литература пересылалась в это время в Минск и отсюда развозилась по другим районам и городам (см. «Обзор важнейших дознаний, производившихся в жандармских управлениях империи по государственным преступлениям за 1897 год», с. 62–64). Литература шла от сионистских организаций за рубежом, с которыми поддерживали тесные контакты заграничные представители Бунда.

Необходимость объединения социал-демократических сил ни у кого из участников съезда не вызывала сомнений. В связи с этим съезд, состоящий практически целиком из евреев, начал работу прямо с обсуждения названия партии. Из двух проектов названия («русская с.-д. партия» и «российская с.-д. партия»), съезд принял последнее. Тем самым была отвергнута всякая мысль о национальном характере новорожденной партии, т. е. та самая мысль, которая была положена в основу организации Бунда.

Первый пункт решения съезда гласил: «Организации «Союзов борьбы за освобождение рабочего класса», группы «Рабочей газеты» и «Общееврейского рабочего союза в России и Польше» сливаются в единую организацию под названием «Российская социал-демократическая рабочая партия». Слово «рабочая» было вписано в название партии после съезда.

В течение трех лет, истекших со времени I съезда РСДРП, вожди Бунда до конца развили те националистические тенденции, которые были заложены в нем в момент его создания: они признали сионистскую идею существования еврейской нации, как «богоизбранной», включили в свою программу требование национальной автономии для евреев, объявили себя единственными выразителями интересов еврейского пролетариата и, исходя из этого, выдвинули лозунг переучреждения РСДРП на федеративных началах.

Засилье Бунда в социал-демократическом движении в Белоруссии и Литве устанавливалось в условиях преобладания в составе местного пролетариата и полупролетариата еврейских ремесленных рабочих, прислуги и мелких торговцев. Оппортунистическая идеология и тактика Бунда, его экономизм, национализм, сепаратизм, сионизм, а также революционная и даже марксистская окраска отвечали интересам и стремлениям мелкобуржуазной массы еврейского населения, крайне стесненной «чертой оседлости» и другими ограничительными законами царского самодержавия. Добились влияния в этой среде. Бунд на рубеже XIX и XX вв. стал одной из самых крупных нелегальных организаций в России.

Потом был II съезд РСДРП, на котором произошел раскол партии на фракции. Появились большевики, среди которых были и русские, но возглавлялись они евреями. Если рассмотреть национальный состав РСДРП, то в целом преимущество было за евреями, в основном из «зоны оседлости». В последующем они «оседлали» и русскую фракцию (так некоторые считают), — большевистскую. Произошла евреизация партии, особенно ее руководящего ядра. Летом 1917 года на VI съезде РСДРП все вдруг стали называть себя большевиками. Набившись в ЦК партии, большевики-евреи во главе с Лениным, Троцким и Свердловым и совершили переворот. По сути, их надо было бы называть контрреволюционерами, а не революционерами. Ведь настоящая революция произошла в феврале 1917 года. Получилось все наоборот: с приходом евреев к власти вся Россия стала контрреволюционной. Мечты о светлом будущем для простого народа рухнули в один день — 25 октября 1917 года. 26 октября, когда был взят Зимний дворец — резиденция русских царей, — Троцкий (Бронштейн) отмечал свой день рождения.

У. Черчилль, неплохо разбиравшийся в политических течениях, четко подметил тогда, наблюдая за происходящими в России событиями: «В современном еврействе есть три тенденции: консерватизм, сионизм и большевизм». Сионизм и большевизм тесно переплелись между собой. В начале XX века в России шел процесс возникновения еврейской буржуазии, которая оказывала сильное влияние на банковское дело. Ее магнаты контролировали Русско-Азиатский, Русско-Английский, Русско-Французский, Азово-Донской, Сибирский и Варшавский банки. Они держали в руках десятки издательств, контролировали значительную часть прессы. Известно, что молодая еврейская буржуазия подкармливала различные сионистские организации, в том числе и сионистов-большевиков. Значительную помощь оказывали и зарубежные сионисты, с которыми потом, после переворота, пришлось рассчитываться русским золотом.

Среди руководителей партии и советского государства в первые двадцать лет советский власти можно найти немало бывших бундовцев, членов различных сионистских организаций России, которые открыто действовали и при советской власти. Бунд в 1921 году слился с РКП(б). Как-никак, в руководстве партии были свои люди. Делить им было нечего.

Ленин, Троцкий, Сталин

Однако давайте вернемся к истокам этого «исчадия ада». Этот экскурс неизбежно приводит нас к фигуре Владимира Ильича и второму человеку в государстве — Троцкому. Ленина идеализировали, сделали иконой, на которую до сих пор молятся коммунисты. О критике Ленина не могло быть и речи. За «портретом Ильича» скрывались партийные работники разного масштаба, творя при этом зло и насилие. Сталин тоже использовал имя Ленина, но для борьбы с его же «гвардией».

Одареннейший тактик и политический интриган, блестящий демагог-агитатор (кстати, большинство из его ближайшего окружения — кроме Сталина, — блестящие агитаторы), удачливый диверсант и колонизатор в родной стране, но в конце жизни заурядный и непоследовательный диктатор. Такую довольно точную характеристику дала Ленину известный историк партии Дора Штурман в своей книге «Мертвые хватают живых» (Тель-Авив, 1982, с. 437).

Многие задаются вопросом: почему тело Ленина до сих пор не предано земле по христианскому обычаю, дабы наконец успокоилась многострадальная русская земля и прекратились бесчисленные эксперименты над Россией? Или Ленин был не христианин?

Усилиями угодливых пропагандистов был создан прочный положительный стереотип — «ленинский стиль руководства», оправдывающий любые действия «наследников Ильича». Им одинаково широко оперировали все наши лидеры — от Сталина до Горбачева. Но Сталин под знаменем Ленина создавал и укреплял государство российское, а его противники разрушали некогда могущественное государство. Однако до сих пор не могут разрушить окончательно. Настолько оно оказалось прочным.

Был ли Ленин добрым «дедушкой Лениным», или он был все-таки жесток? Ленин раз и навсегда разрешил себе переступать через кровь, которой потребует его цель, подобно тому, как он позволил себе и своим соратникам переступить через нравственность. Ленин ни разу органически не ощутил трагедию миллионов жертв, принесенных им на алтарь классовой борьбы. Однако всю ответственность за эту вакханалию смерти демократы возлагают только на Сталина!

Неспособность цивилизованно руководить Россией все чаще и чаще толкала Ленина на применение чисто насильственных мер в различных сферах гражданского администрирования. Собственно говоря, после октябрьского переворота и гражданской войны ничего нового в этих мерах для Ленина нет. Необходимо подчеркнуть другое: сила, которая не может добиться своих целей мирными средствами и при этом не хочет отказываться от своего положения единственной решающей силы, должна неизбежно обратиться к террору. В этом смысле Ленин встал на путь, для его партии неизбежный, поскольку, не будучи в состоянии выполнить свои дореволюционные обещания, РКП(б) не собиралась уступать кому-либо власть.

Ныне утверждают, что Сталин изменил Ленину. Но ведь то, что приписывают Сталину, завещал ему именно Ленин! Именно Ленин форменным образом уничтожил демократию. Чтобы знать Сталина, надо знать Ленина. Эти два человека тесно связаны с нашей историей. Но лишь одного из них называют преступником. Правильно ли это? Восемь месяцев Ленин критиковал Временное правительство за затягивание созыва Учредительного собрания. Общеизвестно, что когда собрание, наконец, уже при ленинском правлении, открылось, Ленин с помощью Свердлова и Урицкого его разогнал и провел ряд репрессий против депутатов, хотя подавляющее число депутатов были социалистами и только 25 % — «буржуями». Все это естественно для диктатуры — «власти, не связанной никакими законами и опирающейся только на насилие» (Ленин).

Сталину досталась в наследство «диктатура пролетариата». Чтобы избавиться от этой диктатуры насилия (а социализм на насилии не построишь), Сталин повернул ее против самих диктаторов — сионистов, обратившись за помощью к русскому народу.

Ленин без конца твердил о праве народа отзывать своих депутатов из любых представительных органов. На деле он законодательно препоручает право отзыва депутатов и роспуска любых представительных учреждений и их перевыборов советам депутатов, а не их избирателям! В разгар бесславно почившей в бозе перестройки народ не избирал ни Горбачева, ни Яковлева, ни Шеварднадзе, ни Алиева, ни других членов Политбюро, передавших власть коммунистам-сионистам. Он лишен был этого права. Эти «слуги народные» были избраны безальтернативно на расширенном пленуме ЦК. Даже рядовые коммунисты не смогли участвовать в так называемых выборах от партии! И все это называлось «ленинским стилем», «демократическими выборами».

После разгона Учредительного собрания сюсюканье с народом и отеческая забота о нем исчезают из публикаций и речей Ленина. Зато возникает новый — и по сей день живой — мотив: сваливание всех отрицательных сторон советской действительности на царизм, на Временное правительство, на мировой империализм, на несовершенство «человеческого материала», над которым работают большевики — на кого и на что угодно, только не на руководителей страны. И сейчас незадачливые лидеры всю вину за неудавшуюся перестройку, за политический и экономические провалы сваливают на еще, по их мнению, не выкорчеванный «сталинизм».

Как мы теперь знаем, голод 1921 года был организован ленинской гвардией. Ленину необходимо было руками деклассированных элементов и небольшого числа промышленных рабочих выжать из крестьян все, что удастся выжать, чтобы выстоять в гражданской войне и сколотить аппарат своей диктатуры.

Ленин 1918 года, сентиментально обслюнявленный советскими кинематографистами, буквально засыпает Россию декретами, которые, будь они педантично выполнены, уничтожили бы чуть ли не все население России. Один декрет о продразверстке чего стоит!

Но в конце продовольственного террора, лицом к лицу с опасностью всенародного восстания против еврейской хунты, в преддверии лихорадочного поворота к нэпу, Ленин говорит о действиях продотрядов, словно сам он ни малейшего отношения не имеет к их насильственным акциям: «…Разверстка: у нас такой нажим был, что револьверы к вискам приставляли. Народ возмущен…» (ПСС, т. 42, с. 384). А сейчас население страны оглушают воплями о терроре Сталина! В свое время (до октября 1917 года) сионистско-большевистская пресса обвиняла Временное правительство в терроре, но, придя к власти, террором занялись именно еврейские националисты.

Они кричали о свободе и демократии, пока не пришли к власти. А как пришли к власти, все партии объявили вне закона, а неудобную им прессу закрыли. И сейчас, захватив прессу, коммунисты-сионисты требуют запретить русские патриотические издания. Академик В. Гольданский назвал их «монархо-фашистскими». Дорвавшись до власти и назвавшись демократами, они пытаются повторить то же самое, что сделали их духовные деды и отцы в первые годы советской власти. Можно быть уверенными — с плюрализмом и гласностью будет покончено. Такова природа сионизма.

В 1917–1918 годах «Новая жизнь» регулярно публиковала «несвоевременные мысли» Горького. Вот одна из них: «Уничтожив именем пролетариата старые суды, гг. народные комиссары этим самым укрепили в сознании «улицы» ее право на «самосуд» — звериное право». А ведь порядок в судах начал устанавливаться только при Сталине (после 1935 года, когда был принят новый Уголовный кодекс).

И опять же знаменитая статья 58-10-11 УК РСФСР (о контрреволюционной деятельности, измене и диверсии), по которой судили при Сталине сионистов, была сформулирована и введена Лениным (см. письмо Ленина к народному комиссару юстиции Курскому о новом кодексе в т. 54 ПСС Ленина).

Сталину приписывают и раскрестьянивание, и раскулачивание и даже расказачивание. Но это — дело рук «большой тройки» — Ленина, Троцкого, Свердлова. Пытаются сейчас отделить Троцкого и Свердлова от Ленина. Их разделить нельзя, так как Троцкий был левой рукой Ленина, а Свердлов — правой. Этого не отрицал и наш записной историк, академик Исаак Израилевич Минц. В руках этих трех человек была сосредоточена необъятная власть: Ленин — председатель Совнаркома (премьер-министр) и член ЦК, Свердлов — председатель ВЦИК (президент) и член ЦК, Троцкий — председатель Реввоенсовета, наркомвоенмор (министр обороны) и член ЦК.

С 1918 года в ленинских сочинениях появился термин «кулак». Например, 12 августа 1918 года Ленин отдает следующее распоряжение в Пензу (Е.Н. Бош): «Получил вашу телеграмму. Крайне удивлен отсутствием сообщений о ходе и исходе подавления кулацкого восстания пяти волостей. Не хочу думать, чтобы вы проявили промедление или слабость при подавлении и при образцовой конфискации всего имущества и особенно хлеба у восставших кулаков» (т. 50, с. 148).

Через два дня он снова шлет распоряжение в Пензу (на сей раз председателю Пензенского губкома партии и председателю Пензенского губисполкома А.Е. Минкину): «Получил на Вас две жалобы. Первая, что Вы обнаруживаете мягкость при подавлении кулаков. Если это верно, то Вы совершаете великое преступление против революции. Вторая жалоба, что Вы сокращаете агитацию, уменьшаете тираж листков, жалуетесь на недостаток денег. Мы не пожалеем сотен тысяч на агитацию. Требуйте денег срочно от ЦИКа, недостатка денег не будет. Такие оговорки не примем» (т. 50, с. 149).

Вот одна из статей расхода немецких денег — на сионистскую агитацию в голодной, истекающей кровью в братоубийственной смуте стране. О полученных Лениным средствах на государственный переворот в России (что тщательно скрывала наша пропаганда) написано к настоящему времени достаточно много, в частности, подробно об этом сказано в статье Е. Кожевникова «Ленин и немецкие деньги» (по архивным материалам 1917–1918 гг.)[4].

Видит ли Ленин голодную смерть детей за этими бесчисленными приказами отобрать хлеб у сопротивляющихся продразверстке и не имеющих никаких хлебных «излишков» людей, которых он именует «кулаками»?

Голод 1921 года наши «перестройщики» почему-то не инкриминировали Ленину. А вот голод 1933 года упорно списывается на Сталина, хотя виноваты все те же: там — минкины, здесь — эпштейны.

Коллективизация проводилась по ленинскому плану, с помощью голода и винтовки. Сталин, узнав о злоупотреблениях ретивых коллективизаторов, выступил в 1930 году со статьей «Головокружение от успехов», в которой отметил, что «нельзя насаждать колхозы силой; это было бы глупо и реакционно». И далее: «Кому нужны эти искривления, это чиновничье декретирование колхозного движения, эти недостойные угрозы по отношению к крестьянам? Никому, кроме наших врагов! К чему они могут привести, эти искривления? К усилению наших врагов и к развенчанию идей колхозного движения» (соч. Сталина, т. 12, с. 195). Но у Сталина в 1930 году еще не было полной власти, делами ворочало так называемое еврейское коллективное руководство. Только в 1937–1938 годах Сталин сумел привлечь к ответу виновников голода 1933–1934 годов, — да и того, 1921-го, — судили их, и все они были приговорены к расстрелу. Кроме, пожалуй, одного — Л.М. Кагановича. Он, видимо, Сталину понадобился для расправы с врагами. С приходам к власти «демократов», нарком колхозов Я.А. Яковлев (Эпштейн) реабилитирован. А Каганович благополучно завершил свой патриарший век со звездой Героя Социалистического Труда и орденом Ленина на груди. Сионисты оберегали верного сталинского клеврета, как память о своем разбое.

Директиву о расказачивании (поголовном уничтожении казаков и их семей) 24 января 1919 года подписал лично Я.М. Свердлов при одобрении Ленина. Исполнял директиву Л.Д. Троцкий. Казаки, естественно, восстали против советской власти, которую олицетворяли троцкие-бронштейны. Вот некоторые выдержки из телеграмм Ленина того времени: «Верх безобразия, что подавление восстания казаков затянулось» (20 апреля 1919 г.). «Необходима свирепая и беспощадная расправа» (24 апреля 1919 г.). «Во что бы то ни стало, из всех сил и как можно быстрее помочь нам добить казаков» (24 апреля 1919 г.) и т. д.

Сталин же восстановил казачество. Казачьи части участвовали в Великой Отечественной войне. Уже к 1 февраля 1942 года действовало 17 кавалерийских корпусов. В их числе особо отличились 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус и 5-й гвардейский Донской казачий кавалерийский корпус.

Или вот еще один пример, как Ленин работал на благо нашей страны. До октября 1917 года из статьи в статью, из речи в речь Ленина кочует лозунг немедленного роспуска постоянной армии (которая в то время была на германском фронте) и замены ее «поголовным вооружением всего народа». Для прихода к власти Ленину необходимо было уничтожить армию. Она ему мешала. Нечто подобное наблюдается и сейчас. Новые революционеры-демократы начали свою перестройку с избиения армии, опошляя ее в средствах массовой информации. Особенно в этом усердствовал коротичевский «Огонек» — главный печатный орган советских сионистов.

Что же говорил Ленин о «поголовном вооружении народа» после прихода к власти? В телеграмме Совнаркому Украины (Х.Г. Раковскому и В.И. Межлауку) 26 мая 1919 года он пишет: «Декретируйте и проведите в жизнь полное обезоружение населения, расстреливайте на месте беспощадно за всякую скрытую винтовку» (т. 50, с. 324).

То есть, разгромив своей агитацией русскую армию, он призвал народ к оружию. С помощью вооруженного народа он захватил власть, а затем повел войну против самого народа, расстреливая «беспощадно на месте за всякую скрытую винтовку».

В статье «К вопросу о национальностях или об «автономизации» (т. 45, с. 360) Ленин неоднократно употребляет такие выражения, как «шовинистическая великорусская шваль», «великорусский держиморда», «великоросс-шовинист, в сущности подлец и насильник». После того, как Сталин вернулся с Кавказа, где у него произошла стычка с местными меньшевиками, Ленин отметил, что «политически ответственными за всю эту поистине великорусско-националистическую кампанию следует сделать, конечно, Сталина и Дзержинского».

Ленин всегда был «левым» и никогда не был патриотом России. «На Циммервальдской и Кинтальской конференциях Ленин был представителем левого крыла интернационалистов. Их было в то время за границей незначительное меньшинство, «громадное большинство социалистов было настроено патриотически», — отмечала в своих воспоминаниях А.И. Ульянова-Елизарова (см. ее книгу «В.И.Ульянов (Ленин)», 1931, с. 86). Любил ли Ленин Россию, русских? Читая Ленина, видишь, что он всегда желал России поражения. Он желал ей поражения и в русско-японской войне, и в войне с Германией. Всем известно, что Япония напала на Россию, но Ленин везде пишет о захватнической политике России на Дальнем Востоке и науськивает Японию на Россию. В Первой мировой войне — мало того, что Ленин выступает против воюющей русской армии, печатая свои антипатриотические статьи за границей, он еще призывает «превратить войну империалистическую в войну гражданскую», объявляет «войну войне». Выступая как «борец за мир», Ленин в то же время, как только «запахло жареным» в Германии и «наметилось» начало мировой революции, пишет Троцкому и Свердлову записку: «Дела так «ускорились» в Германии, что нельзя отставать и нам… Международная революция приблизилась за неделю на такое расстояние, что с ней надо считаться как с событием дней ближайших… Но немецким рабочим массам, немецким трудящимся мы братский союз, хлеб, помощь военную начинаем готовить. Все умрем за то, чтобы помочь немецким рабочим… Вывод: 1) вдесятеро больше усилий на добычу хлеба (запасы все очистить и для нас, и для немецких рабочих); 2) вдесятеро больше записи в войско. Армия в 3 миллиона должна быть у нас к весне для помощи международной рабочей революции…» (т. 50, с.185–186).

Ради чего русские рабочие и крестьяне должны были гибнуть в Германии? Ради бредовой идеи российских сионистов о мировой революции? Вот уж урок лицемерия: с одной стороны, кричать о своем осуждении войны империалистической, с другой — призывать к войне гражданской. Вести пропаганду против войны России с Германией, и в то же время ратовать за ввод в Германию войск для помощи германскому пролетариату, а затем и мировому. Выдвинутый Лениным лозунг борьбы за интересы рабочего класса на самом деле был лозунгом борьбы за интересы мирового еврейства: «мировой пролетариат победит мировую буржуазию».

В «Речи о годовщине революции», произнесенной на VI Чрезвычайном съезде Советов 6 ноября 1918 года, Ленин, как всемогущий распорядитель-колонизатор России, особо подчеркнул: «Мы должны быть частью отрядов, частью всемирной пролетарской социалистической армии… Мы говорим себе: будь что будет, а каждый рабочий и крестьянин России исполнит свой долг и пойдет умирать, если это требуется революции… Мы полны надежды и уверенности, что мы защищаем интересы не только русской социалистической революции, но мы ведем войну, защищая всемирную социалистическую революцию… Империализм погибнет, а международная социалистическая революция победит!» (т. 37, с. 146, 147).

В своей книге «Среди красных вождей» (1930, т. 1, с. 15) старый большевик, близкий к семье Ульяновых, Г.А. Соломон вспоминает одну из своих бесед с Лениным, в которой Владимир Ильич говорит: «Никакого острова Утопии здесь нет. Дело идет о создании социалистического государства… Отныне Россия будет первым государством с осуществленным в ней социалистическим строем… А… вы пожимаете плечами? Ну так вот, удивляйтесь еще больше. Дело не в России, на нее, господа хорошие, мне наплевать, это только этап, через который мы приходим к мировой революции…»

Об отрицательном отношении Ленина к России можно прочитать в статье С.П. Постникова «Литература невозвращенцев» (журнал «Воля России», № 5, 6, май, июнь, 1931, Прага). А также в книге С.П. Мельгунова «Как большевики захватили власть» (Париж, 1953 г.).

Термин «большой террор», взятый у английского советолога Р. Конквеста, нынешняя пропаганда приписывает Сталину. Но этот террор, именно большой террор, начал Ленин. У Сталина был «малый террор», в основном, против «малого народа», захватившего власть. Ленин в борьбе с Россией успел поставить просионистскую РКП(б) в положение колонизатора своей страны. Сталину предстояло вырвать Россию из петли сионизма. Ленин частично уничтожил, частично изгнал из России русскую интеллигенцию. Сталину предстояло частично уничтожить, а частично заставить эмигрировать новоявленных хозяев России — бывших сапожников и лавочников, портных и парикмахеров.

Известно, что от сионистского террора вынуждены были покинуть Родину многие выдающиеся люди России: И.И. Сикорский (конструктор тяжелых бомбардировщиков «Илья Муромец» и «Русский витязь»), В.К. Зворыкин (основоположник телевидения), С.П. Тимошенко (крупный ученый в области механики, организатор Академии наук Украины), химики В.Н. Ипатьев и А.Е. Чичибабин (оба академики). Бежали и деятели искусства и литературы: Ф.И. Шаляпин, И.А. Бунин, А.Н. Толстой, А.И. Куприн, Максим Горький, С.Т. Коненков, Н.К. Рерих, И.Е. Репин, композиторы С.В. Рахманинов, А.К. Глазунов и многие другие. А сколько деятелей науки и культуры было расстреляно в застенках ЧК — этого прообраза фашистского гестапо, и погибло в советских концлагерях! Писатель А.Н.Толстой рассказывал И.А. Бунину, встретившись с ним в Одессе в 1919 году: «Я слышал по дороге сюда, на остановках в разных городах и в поездах такие речи хороших, бородатых мужиков насчет не только всех этих Свердловых и Троцких, но и самого Ленина, что меня мороз по коже драл! Погоди, погоди, говорят, доберемся и до них! И доберутся! Бог свидетель, я бы сапоги теперь целовал у всякого царя! У меня самого рука бы не дрогнула ржавым шилом выколоть глаза Ленину или Троцкому, попадись они мне» (И.А.Бунин. Воспоминания. Париж, 1950, с. 224).

А вот что писал сам И.А. Бунин: «Но вот, наконец, воцаряется косоглазый, картавый, лысый сифилитик Ленин, начинается та эпоха, о которой Горький незадолго до своей насильственной смерти брякнул: «Мы в стране, освещенной гением Владимира Ильича Ленина». Воцарившийся Ленин — «величайший гений всех времен и народов», как неизменно называет его теперь Москва» (там же, с. 240).

Так что словосочетание «величайший гений всех времен и народов» относилось не к Сталину, а к Ленину. Демократы любят искажать факты.

А как Ленин относился к религии? Он следовал заветам своего «учителя» К. Маркса: «Религия есть опиум народа». Развивая это «учение», Ленин, придя к власти, обрушился в первую очередь на русскую религию. Религия — это многовековая культура народа. Надо было ее уничтожить. И Ленин ее уничтожал, как только мог: разрушали церкви и храмы, грабили церковное имущество, убивали церковнослужителей, преследовали верующих. Вот одна из телеграмм Ленина 9 августа 1918 года в Пензу: «Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев, сомнительных запереть в концентрационные лагеря вне города» (т. 50, с. 143).

19 марта 1922 года Ленин подписывает и такую телеграмму: «…Мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления». А 22 марта в «Известиях ВЦИК» был опубликован список врагов народа — церковнослужителей во главе с патриархом Тихоном.

Веру русских людей в Бога искореняли каленым железом. Ведь управлять народом, лишенным веры, проще, он становится более покорным. И.А. Бунин, свидетель тех трагических событий (эмигрировал во Францию в 1920 году), вспоминал: «Ленину и его соратникам необходимо было стереть с лица земли и оплевать все прошлое, все, что считалось прекрасным в этом прошлом, разжечь самое окаянное богохульство, — ненависть к религии была у Ленина совершенно патологическая». Подавление христианской религии — величайшее преступление, совершенное сионистами на русской земле.

«Демократы» не Ленина, а Сталина обвиняют в уничтожении священнослужителей, разгроме и ограблении храмов, чтобы разжечь у верующих ненависть к Сталину. Некоторые священники, поддавшись этой лживой пропаганде, в своих проповедях все беды церкви сваливают на Сталина. Но факты говорят об обратном. Православная церковь поддержала Сталина в борьбе с сионизмом. Все религиозные организации совершили переход на позиции лояльного отношения к советской власти, что и обусловило патриотическую позицию, занятую ими с первых дней после разгрома троцкистов. При Сталине (с его личного одобрения) был учрежден Синод. Для связи между правительством СССР и Русской православной церковью создан Совет по делам Русской православной церкви. Сталин разогнал Союз воинствующих безбожников и запретил преследование верующих. Издававшиеся с 1922 года антирелигиозные газета и журнал «Безбожник» были закрыты.

Мало кто знает, что в сентябре 1943 года Сталин принял трех митрополитов. Митрополит Сергий пожаловался, что «церкви не хватает священников». «А почему у вас нет кадров? Куда они делись?» — спросил Сталин. «Кадров у нас нет по разным причинам, — дипломатично ответил Сергий. — Например, мы готовим священника, а он становится Маршалом Советского Союза». Сталин усмехнулся. «Вам нужно готовить новые кадры», — сказал он. Митрополит попросил разрешения открыть курсы для подготовки священников. «Какие там курсы! — воскликнул Сталин. — Академии духовные вам необходимы, семинарии нужны. К этому делу надо приучать с малолетства».

Митрополиты заметили, что было бы неплохо выпускать церковный календарь с богослужебными текстами. В ответ Сталин предложил больше — возобновить выпуск журнала Московской патриархии.

Сергий высказал пожелание создать церковный собор и избрать нового патриарха. «Не будет ли правительство против?» — «Это ваше внутреннее дело», — ответил Иосиф Виссарионович. В конце беседы митрополит был страшно утомлен. Сталин, взяв митрополита под руку, осторожно свел его по лестнице вниз и сказал на прощание следующую фразу: «Владыка! Это все, что я могу в настоящее время для вас сделать».

За несколько военных и первых послевоенных лет церкви было возвращено более 14 тысяч храмов, 85 монастырей, открыты две духовные академии и 8 духовных семинарий. В 1945 году действовало 22 тысячи православных церквей. Так что все обвинения Сталина — это обычная клевета, свойственная еврейским пропагандистам. Они сегодня оккупировали практически все средства массовой информации.

Стоит сказать, что в религиозной области Сталин никогда не допускал, чтобы чуждые для России конфессии получали широкую свободу деятельности на территории страны. Он содействовал обретению Русской православной церковью ее естественного положения в обществе.

Сталин, казалось, ставил себя в положение, подчиненное Богу, в которого он безусловно верил. Уинстон Черчилль в 1942 году спросил Сталина, мог ли он простить ему его враждебные выходки против СССР в 1918–1920 годах. Сталин ответил как верующий: «Все это в прошлом. Не мне Вас прощать. Бог простит».

Несомненно, Сталин был глубоко религиозным человеком, когда учился в духовной семинарии в Тифлисе, и сохранил позитивное отношение к Русской и Грузинской Православной Церкви всю остальную жизнь. Сталин, изучая Библию, искал ответ на вопрос, как рождается вера. Св. Дмитрий Ростовский сказал: «От разума и познаний рождается вера, от веры — хранение заповедей». В этой связи небезынтересно отметить ответ Сталина на вопрос маршала артиллерии Н.Д. Яковлева: «Как быть с тем, что на складах сохранились шашки с надписью «За веру, царя и отечество», возможно ли их выдавать?» Сталин спросил, остры ли они, если да, то выдавайте, пусть бойцы сражаются «за веру, царя и отечество».

Когда Сталин умер, в своем послании Совету министров СССР Патриарх Алексий отмечал: «От лица Русской православной Церкви и своего выражаю глубокое и искреннее соболезнование по случаю кончины незабвенного Иосифа Виссарионовича Сталина, великого строителя народного счастья. Кончина его является тяжким горем для нашего Отечества, для всех народов, населяющих его. Его кончину с глубокой скорбью переживает вся Русская Православная Церковь, которая никогда не забудет его благожелательного отношения к нуждам церковным. Светлая память о нем будет неизгладимо жить в сердцах наших. С особым чувством неперестающей любви Церковь наша возглашает ему вечную память».

«Демократы» развязали террор в России

«Демократы» любят говорить о репрессиях. Это их излюбленная тема. Но репрессии чинили они. И в первые годы советской власти и потом, когда снова захватили власть.

…1920 и начало 1921 года пройдут под знаком отчаянного сопротивления рабочих, крестьян и кронштадтских матросов сионистскому режиму. Троцкий возглавляет физическое уничтожение матросов, в том числе и коммунистов, примкнувших к восставшим. Будучи наркомвоенмором и председателем Реввоенсовета, он беспощадно проводил внутриармейский террор, осуществляя широчайшее применение смертной казни: расстрел русского адмирала Щастного, на процессе которого он, хозяин вооруженных сил и их трибуналов, был главным «свидетелем обвинения», бессудная казнь тысяч кронштадтцев; захват в заложники семей офицеров, ушедших в белую армию, и взятие на учет родственников офицеров, согласившихся служить у большевиков, расстрельные заградотряды в арьергарде насильно мобилизованных крестьянских частей; крайне жестокая позиция в процессе левых эсеров и т. д.

Кровь полилась ручьями, и раз заведенная машина террора начала работать без остановок. Варварским расстрелом адмирала Щастного возмутился даже меньшевик Ю.О. Мартов (Цедербаум), принявший на какое-то время большевизм (был и членом свердловского ВЦИК, и членом Моссовета). О суде над человеком, который оказал народу большую услугу, — сохранил балтийский флот, который Троцкий собирался отдать немцам, Мартов писал: «Посмотрите, как судили адмирала Щастного… Не немецкие империалисты расстреляли из злобы такого человека: его казнили русские социалисты, или называющие себя таковыми: гг. Медведев, Бруно, Карелин, Веселовский, Петерсон — судьи Верховного революционного трибунала.

Щастному отказали в праве, которым пользуется всякий вор и убийца, — вызвать на суд свидетелей. Ни одного из его свидетелей не допустили. Зато выслушали свидетеля от обвинения. И этим свидетелем был Троцкий… А в Верховном трибунале нет присяжных из народа, есть только чиновники, получающие жалованье из казны, которая находится в руках Троцкого и других народных комиссаров…

При Николае Романове иногда удавалось, указав на чудовищную жестокость приговора, остановить его исполнение и вырвать жертву из рук палача. При Владимире Ульянове невозможно и это. Как только большевики стали у власти, с первого же дня они начали убивать. Зверь лизнул горячей человеческой крови. Машина человекоубийства пущена в ход. Господа Медведев, Бруно, Петерсон, Веселовский, Карелин засучили рукава и приступили к работе мясников.

Первый пример подан, и теперь Верховный трибунал будет отправлять на тот свет всех, кого большевистская партия пожелает лишить жизни — будет превращать столько людей в трупы, сколько могут успеть умеренные и аккуратные чиновники в течение восьмичасового рабочего дня.

Начато с офицера, которого темным массам можно представить как врага народа, как контрреволюционера. Дальше пойдет очередь за всеми, открывающими народу глаза на преступность и гибельность установленного большевиками порядка… Но кровь родит кровь. Политический террор, введенный с Октября большевиками, насытил кровавыми испарениями воздух русских полей. Гражданская война все более ожесточается, все более дичают в ней и звереют люди, все более забываются великие заветы истинной человечности, которым всегда учили социалисты… Позор партии, которая званием социалиста пытается освятить гнусное ремесло палача!

Я вижу, как они контрабандой, воровским методом создают особый суд для вынесения смертных приговоров — машинку для человекоубийства. И я говорю этим судьям большевизма: вы злостные обманщики и клятвопреступники. Вы обманули рабочий интернационал, принимая вместе с ним обязательство требовать всюду отмены смертной казни и введя смертную казнь, когда в ваши руки попала власть.

Вы, Раковский и Радек, обманули западноевропейских рабочих, говоря им, что едете в Россию бороться за дело социализма, которое есть дело высшей человечности. Вы обманули западноевропейских рабочих, говоря им, что несете в отсталую Россию светоч социализма.

На деле вы приехали к нам, чтобы взращивать варварство, чтобы довести до неслыханных даже в нашей дикой стране размеров презрение к чужой человеческой жизни, чтобы организовать всероссийское палачество!

Вы, А.В.Луначарский, трижды лжец, трижды фарисей, когда отдохнув от опьянения пошлой фразой, сочувствуете с Лениным и Троцким в организации убийств по суду и без суда!

Вы все, подписавшие с Интернационалом договор о борьбе против смертной казни, все вы, пробившие себе дорогу к власти обещанием рабочему классу отменить окончательно смертную казнь, вы все — злостные банкроты, достойные одного лишь презрения!» (Ю. Мартов. Долой смертную казнь! Издание «Социалистического вестника», Центрального органа РСДРП, Берлин, 1923 г.).

Это то, о чем умолчал «Огонек» (№ 10, 1990) в своей, в корне лживой статье «След от шляпы Ю.О.» (о Мартове).

«Красные» фашисты пытались внушить мировому общественному мнению, что свой «красный террор» они начали в ответ, якобы, на «белый террор» (когда один еврей Канегиссер убил другого еврея Урицкого, а еврейка Каплан пыталась убить еврея Ленина). В действительности предвестником «красного террора» надо считать расстрел командующего Балтийским флотом А.М. Щастного.

То, чем занимались сионисты в России в течение первых 20 лет своего безраздельного правления — грабежами и убийствами, растаскиванием России на куски, — сейчас ими же приписывается Сталину. Почерк выдает их с головой. Новые «демократы» — это и есть сионисты. Недаром, придя к власти, они обратились в ООН с ходатайством отменить известную резолюцию ООН от 1975 года, квалифицирующую сионизм как форму расизма и расовой дискриминации.

Если сравнить печатные наследия Ленина, Троцкого, Бухарина и Сталина по степени их жестокости, внешнеполитической и внутриполитической агрессивности, готовности к беспощадному террору против различных слоев населения, то, вопреки ожиданиям, окажется, что отнюдь не Сталину принадлежит первенство в этом ряду. Сталин наименее агрессивен в своих публичных выступлениях.

Наиболее устрашающи залихватски беспощадные высказывания молодого Бухарина («любимца партии»), например, в «Теории пролетарской диктатуры» (1919 г.) и в «Экономике переходного периода» (1920 г.), его бескомпромиссное отрицание демократии, обоснование необходимости «всеобщей трудовой повинности» и «концентрированного насилия»; апологетика принуждения и террора в речах и репликах Троцкого, ленинские телеграммы, декреты, обращения к разным группам исполнителей кремлевской политики 1918–1922 годов. Именно эти факты дают полное основание предположить, что правление уничтоженной Сталиным ленинской гвардии было бы страшнее правления Сталина.

Новые «демократы» оправдывают жестокость сионистов — своих предков и осуждают «жестокость» Сталина, которого окружали их предки. Фанатизм Троцкого и Бухарина, присущая Ленину слепая надежда, что где-то, как-то, когда-то он приведет российский эксперимент в соответствие с литературным марксизмом, позволяли им оправдывать свою жестокость «исторической необходимостью» и не скрывать, а, напротив, обнажать, аргументировать и обосновывать «классовые», «историко-диалектические» и прочие «объективные» корни своего террора. Сегодня неотроцкисты у власти уже расчлененного государства, поэтому о классовом подходе они не говорят. Он заменен «общечеловеческим фактором».

Сталин, по своей честности не строивший никаких иллюзий, почти всегда был умеренным и аккуратным в своих высказываниях, оставляя гневные декларации своим сподвижникам, советской общественности и прессе. Таких людоедских телеграмм, какими сыпал разгневанный восставшей Россией Ленин, в его печатном наследии нет. И знаменитую телеграмму о допущении чрезвычайных мер допроса по отношению к арестованным врагам народа дал не Сталин, а ЦК ВКП(б). Да и термин «враг народа» был придуман не Сталиным, а сионистами. Сталин был слишком искренен и осторожен для того, чтобы демонстрировать свою ответственность за такие акции.

Известный антисоветчик А. Авторханов, автор многих книг о деятелях Октября и их власти, отмечает: «Чтобы уничтожить при Ленине ленинскую гвардию, надо было сначала уничтожить самого Ленина. В этой гвардии был только один человек, способный на это — Сталин. В этом тоже было его исключительное преимущество». Однако из тех страниц книг А. Авторханова, которые посвящены смерти Ленина, явствует (также, как и из документов), что «ленинская гвардия» отступилась от своего вождя еще при его жизни. После же его смерти именем Ленина они прикрывали свои злодеяния на русской земле.

Известно, что от той «информации» о Сталине, которая наполняет столбцы многих сегодняшних газет и журналов, начинает спирать дух даже у многих западных деятелей, видавших виды по части вранья. Теперь для того, чтобы написать что-либо о Сталине, бывает достаточно смешать немножко клеветы, немножко невежества, немножко нахальства, и «блюдо» готово. Дело доходит до того, что правдивая информация о Сталине становится исключением, а лживая — правилом. Если же факты трудно извратить, то «тем хуже для фактов», о них просто умалчивают.

Но неопровержимым фактом является следующий факт, который не опровергают и сами демократы: к власти в 1917 году в России пришли еврейские националисты. А так как они строили свой, еврейский социализм, то по аналогии с членами гитлеровской партии, их смело можно назвать еврейскими национал-социалистами или нацистами.

Из воспоминаний бывшего секретаря Сталина Б. Бажанова: «В сущности говоря, Сталин произвел переворот, навсегда удалив от руководства доминировавшую раньше еврейскую группу. Но это было проделано осторожно и не имело вида, что удар наносится именно по евреям. Во-первых, это не имело вида русской национальной реакции хотя бы потому, что власть переходит в руки грузина, во-вторых, всегда нарочито подчеркивалось, что борьба идет с оппозицией и что дело только в идейных разногласиях: Зиновьев, Каменев и их единомышленники были устранены-де потому, что иначе смотрели на возможности строения социализма в одной стране…

Когда Сталин удалил Троцкого и Зиновьева из Политбюро, Радек при встрече спросил меня: «Товарищ Бажанов, какая разница между Сталиным и Моисеем? Не знаете? Большая: Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин из Политбюро».

Вот в этом и состоит вся ненависть новых «демократов» к Сталину.

О каких ошибках Сталина может идти речь?

В нашей истории было много государственных деятелей, с чьими именами было связано развитие России. У каждого из них были свои ошибки, но ни одного из них так не охаивают, как Сталина. Разбирать все ошибки не имеет смысла, так как имя Сталина всегда было связано с коллективным руководством. И решения принимал не он один. Притом, при Ленине, в партийной иерархии Сталин был шестым. На первых ролях были сам Ленин, за ним следовали Троцкий, Свердлов, Зиновьев, Каменев. Так что все сваливать на Сталина просто нелепо.

Среди книг, в которых авторы пытаются искать ошибки у Сталина, особое место занимает книга В. Карпова «Генералиссимус». В книге ранее спорные аспекты нашей истории автор изложил в основном правильно, но и он, на мой взгляд, допустил ошибочные толкования некоторых документов, хотя имел доступ к архиву Сталина.

Карпов, вольно или невольно, идя на поводу у лживой российско-еврейской прессы, скептически отзывается о договоре между Германией и СССР о ненападении, подписанном в августе 1939 года, называя его «печально-известным договором». Но ведь по общему признанию всех политических деятелей того времени, этот договор, инициатором которого была Германия, сыграл колоссальную роль. Он предотвратил образование единого фронта империалистических держав. СССР получил возможность продолжать подготовку к отражению фашистской агрессии. А что, товарищ Карпов, было бы лучше его не подписывать? Кидать камни назад, в прошлое — дело не очень мудрое: прошлое безответно.

Карпов упрекает Сталина в том, что он подписал приказ о расстреле командующего Белорусским округом генерала Д. Павлова и еще 6 генералов, виновных в том, что они не сумели организовать должного отпора немецким войскам, вторгшимся на нашу территорию. Это, как известно, привело к тому, что в считанные дни мы потеряли практически всю Белоруссию и часть Украины. Расстрел генерала Павлова Карпов считает ошибкой Сталина..

Но Карпов не понял, что реабилитация «жертв сталинщины», начатая Хрущевым в 1957 году, проводилась, с одной стороны, с целью дискредитации Сталина как Верховного главнокомандующего, а с другой — с целью дискредитации советской власти. Павлов был реабилитирован с формулировкой, нужной Хрущеву: «за отсутствием состава преступления». Павлов за несколько часов перед нападением немцев находился в театре и смотрел спектакль. Когда ему доложили, что вдоль границы идет сосредоточение больших масс войск и поступают сведения, что они вот-вот перейдут границу, Павлов не прореагировал на это важное сообщение и продолжал смотреть спектакль. А когда немцы сплошными танковыми колоннами вторглись на нашу территорию, то Павлов еще несколько часов не решался отдать приказ войскам открыть огонь по противнику. Разве во всем этом не было состава преступления? Немцы убивали мирных жителей, жгли города, а бездействовавшего командующего генерала Павлова, расстрелянного в 1941 году по законам военного времени, объявили «невинной жертвой»!

Если уж говорить об ошибках Сталина в военный период, то я бы назвал две ошибки, которые почему-то не увидел Карпов. Первая ошибка, на мой взгляд, заключается в следующем. Известно, что в декабре 1944 года наступление немецких армий в Арденнах поставило англо-американские войска в тяжелое положение. Премьер-министр Великобритании У. Черчилль 6 января 1945 года обратился к Сталину с просьбой о помощи. Сталин, несмотря на неполную готовность войск и неблагоприятные метеорологические условия, решил ускорить переход наших войск в наступление, кампания 1945 года на советско-германском фронте началась на 8 дней раньше запланированного срока. Это вынудило гитлеровское командование перебросить значительные силы с западного фронта на советско-германский, что облегчило положение англо-американских войск и спасло их от полного разгрома.

Известно, как после нападения Германии на СССР, США и Великобритания заняли позицию наблюдателей, а Гарри Трумэн, тогда еще сенатор, открыто высказался в том плане, что надо повременить с открытием второго фронта, чтобы русские и немцы как можно больше убивали друг друга. В этом связи и Сталину надо было бы повременить с началом наступления и дать возможность немцам как следует проучить англо-американских вояк, чтобы американцы, англичане и немцы как можно больше убивали друг друга. Наши «союзники» только за год перед окончанием войны открыли второй фронт.

Вторая ошибка Сталина, на мой взгляд, заключается в том, что не было никакой надобности объявлять войну Японии и перебрасывать истощенные войной с Германией войска с Запада на Восток (хоть и была у Сталина договоренность с союзниками). Япония не собиралась нападать на СССР, тем более между нашими странами еще до войны с Германией был подписан пакт о нейтралитете. Япония вела войну с США. Ну и пусть они (по терминологии Трумэна) убивали бы друг друга как можно больше. Но Сталин опять пришел американцам на помощь, в результате чего мы в ненужной войне с Японией потеряли в дополнение к миллионным потерям в воине с Германией еще тысячи наших солдат. Сегодня мы воочию видим, как США нас отблагодарили: они с помощью наших предателей-демократов расчленили СССР, создав на его территории марионеточные государства (за исключением Белоруссии) с марионеточными правительствами, постоянно натравливая их друг на друга.

В целом же книга Карпова «Генералиссимус» заслуживает внимание большим обилием фактического материала. Хотя сама сталинская тема хранит еще много тайн. Не изучена до конца проблема, почему Гитлер, громя западные демократии и покорив почти всю Европу, вдруг повернул свои войска на Восток и направил их против СССР. Причины уже сегодня просматриваются: две великие державы, СССР и Германию, столкнули в смертельной схватке мировые сионистские силы. После проникновения в руководство СССР коммунистов-сионистов и сближения их с сионистским лобби США, судьба СССР была решена.

Основная ошибка Сталина, на мой взгляд, состоит в том, что он не до конца ликвидировал «пятую колонну» в СССР. Но этому есть причина: помешала война. Да и после войны мир был не такой уж стабильный. Сталин сосредоточился на мысли, как противостоять США, которые имели атомную бомбу и средства ее доставки. Не менее важная ошибка, что Сталин не сумел создать механизм, предотвращающий проникновение сионистов в структуры государственного управления, и в первую очередь в органы безопасности. Но в целом его роль как государственного деятеля оценивается очень высоко. Достаточно вспомнить высказывания Рузвельта и Черчилля о Сталине, да и самого Гитлера, который в кругу своих приближенных сказал следующее: «Сила русского народа состоит не в его численности или организованности, а в его способности порождать личности масштаба Сталина. По своим политическим и военным качествам Сталин намного превосходит и Черчилля, и Рузвельта. Это единственный мировой политик, достойный уважения. Если удастся убрать Сталина, у них все развалится. Наша задача разбить русский народ так, чтобы люди масштаба Сталина больше не появлялись».

Примечания

1

В советское время историки партии прожужжали нам уши, будто первый состав ленинского Совнаркома был самым образованным правительством в мире. Это утверждение легко проверяется. Всего в созданном 8 ноября 1917 года Совнаркоме было 15 человек. Из них 5 — недоучившиеся студенты: А. И. Рыков, В. П. Милютин, В. А. Антонов (Овсеенко), А. В. Луначарский, И. А. Теодорович; 6 — выпускники начальной и средней школ: П. Е. Дыбенко, В. П. Ногин, Н. П. Авилов (Глебов), А. Г. Шляпников, И. В. Джугашвили (Сталин), Л. Д. Бронштейн (Троцкий); 2 — выпускники высших учебных заведений: Н. В. Крыленко, И. И. Скворцов (Степанов); 2 — окончившие университет таинственным «экстерном»: В. И. Ульянов (Ленин) и Г. И. Оппоков (Ломов). Отсюда сразу видно: первый состав ленинского Совнаркома был не самым образованным правительством в мире, а скорее правительством недоучек. Впрочем, когда человек не умеет работать, его диплом вовсе не показатель его пригодности для занятия высоких руководящих постов.

(обратно)

2

Весной 1918 года немцы обстреляли Париж через линию фронта с расстояния 120 километров. Сначала сообщения об этом показались нашим специалистам выдумкой: максимальная дальность артиллерийской стрельбы в то время не превышала 40 километров. Но бывший начальник Главного артиллерийского полигона В. М. Трофимов провел расчеты и показал, что можно получить еще большую дальность — до 140 километров. И в декабре 1918 года Военно-законодательный совет Республики постановил: организовать КОСАРТОП под председательством В. М. Трофимова. Работали в Комиссии академики В. Н. Ипатьев, П. П. Лазарев, А. Н. Крылов, Н. П. Молчанов, профессора Н. Е. Жуковский, С. А. Чаплыгин, В. П. Ветчинкин. Из артиллеристов, кроме И. П. Граве, Н. Ф. Дроздов, Г. А. Забудский, Р. А. Дурлахов.

(обратно)

3

Списки лиц, приехавших через Германию во время Первой мировой войны, были опубликованы редактором газеты «Общее дело» В. Бурцевым 16 октября 1917 года. Это были в основном лица еврейской национальности. Сам В. Бурцев по указанию Троцкого был арестован сразу же после переворота, 25 октября 1917 года.

(обратно)

4

«Посев», № 12, 1977 г.

(обратно)

Оглавление

От автора

Фельдман на броненосце «Потемкин»

  Официальная версия

  Как это было на самом деле

  Да тот же Фельдман с «Потемкина»

  Кому служили обманутые потемкинцы

Такой в картотеке не значится!

  О чем должна была напомнить Павлу Дыбенко картина, подаренная моряками-балтийцами

  Правда и ложь о Ледовом походе

  Фарс и трагедия

Новое прочтение дела Фанни Каплан

  Что мы знаем о Каплан?

  30 августа 1918 года. Официальная версия

  Парадоксы следствия

  Заговор против Ленина

  Вялый государственный переворот

Какое-то безумие тлело в нем…

А высшего-то образования Ленин так и не получил

Миф о «красной папке»

  Посылки из Италии

  Тухачевский и таинственные похищения белых генералов

  Без «Красной папки»

Жертвы политических репрессий

И все-таки реабилитация Яковлева не состоялась

Почему Сталин разогнал Коминтерн

  Официальная версия

  Что же на самом деле представлял собой Коминтерн?

  О судьбе некоторых членов Коминтерна

И все же, кто изобрел снаряд для «Катюши»?

  1916 год

  Патент

  Истина

  Зачем нужно было сочинять миф о Тихомирове и кому это было выгодно?

Разве люди на Луне не были? Были, и не раз!

  Ответ незнающим

  Еще один довод

Почему наш Ваня не стал первым лунопроходцем

  Американцы не отставали от нас, а мы не были впереди

  Все решил жидкий водород

  Ю.В. Кондратюк, ЦК и «Аполлон»

  Космическая цензура

Инженер

Генеральный прокурор не должен лгать (о том, как погиб «Курск»)

А встреча-то все-таки состоялась!

  Кому нужен интернационализм?

  Генеральное соглашение и его последствия

  Британский агент Рудольф Гесс

Сталин — спаситель Отечества

  Кто такие «демократы» и почему они воюют против Сталина?

  С чего все начиналось?

  Ленин, Троцкий, Сталин

  «Демократы» развязали террор в России

  О каких ошибках Сталина может идти речь? Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg