Анатолий Терещенко Кровавые слезы Украины
© Терещенко А., 2017
© ЗАО «Издательский дом «Аргументы недели», 2017
Часть первая. Юный мститель
Предисловие
Степань – поселок городского типа на сарненском Полесье Украины. В этих живописных местах когда-то служил русский офицер и писатель Александр Иванович Куприн, искренне восторгавшийся красотами чудного края и добрыми его людьми. Короткое время он тут прожил и прослужил, но то, что он оставил читателям, – прочно и основательно. Ars ionga, vita brevis – жизнь коротка, искусство долговечно!
Здесь он черпал темы и сюжеты для создания коротких рассказов и своей бессмертной повести «Олеся». Запоминающей литературной палитрой и человеческой, и природной он считал Полесье, живя, до возвращения в Советскую Россию, в чужой для писателя Франции. Именно там он часто вспоминал об этом чудном крае, где волею судьбы довелось автору родиться, учиться, встретив там детство и юность, и куда тянуло и тянет до сих пор, несмотря на дикие сегодняшние времена с недоговороспособной властью, разорившей Украину.
Середина 80-х годов.
Автор приехал на малую Родину – в Полесье подлечиться в санатории «Горынь». Лечебное заведение привлекало многих своей чудодейственной минеральной водой, которая в соревнованиях с «Ессентуки № 17» химическими свойствами для многих пациентов из других краев, а не только для аборигенов, выигрывала борьбу за первенство. Вода помогала бороться с гастритами и другими человеческими болячками. По вечерам в здании храма администрация курорта устраивала танцы для отдыхающих.
На высоких старых тополях и березах у полуразрушенной церкви, перестроенной под клуб, шумели птицы. Монотонно чирикали воробьи, грозно кричали вороны и примкнувшие к ним грачи – весна была в разгаре. Грачи, мостящие и вьющие гнезда на деревах, гулко хлопали крыльями, подлетая к ним со строительным материалом в клювах и зависая над домиками для будущего своего потомства. Одни обновляли старые, сплетенные из травинок и прутиков, очаги обитания, другие строили новые. Птицы то и дело сновали меж ветвей. Стоял оглушительный птичий грай. Это было наступление утра года – весны, с будущей теплынью, дождями, грозами и цветами.
Природная картина напоминала полотно – шедевр русской пейзажной живописи Алексея Саврасова «Грачи прилетели».
Автор шел к домику отставного майора Алексея Алексеевича Алексеева – «Алексеева в кубе», как он себя называл в шутку – бывшего военкома, участника минувшей войны, осевшего здесь на пенсии после ухода в запас, а потом и в отставку.
Порекомендовал автору познакомиться с ним его друг полковник Лубенников Петр Филиппович.
– Зайди к Алексееву, – заметил он перед моей поездкой в Степань, – интересный человек, собиратель разных историй, прошедший войну и войну после войны – в борьбе с бандформированиями бандеровскими ОУН и УПА.
К тому времени автор имел звание полковника, пройдя немалый путь практики в органах военной контрразведки, увлекался литературой, писал стихи, статьи и начинал работать над рукописью книги «Взорванный век», поэтому эта встреча его заинтересовала, тем более он понимал, свободного времени на курорте будет достаточно.
И вот гостья в его небольшом приземистом домике с огородиком и садом. Аккуратно нарезанные грядки. Симметрично высаженные фруктовые деревья и кусты ягодника – черной и красной смородины, малины и ежевики…
Навстречу мне вышел высокий, убеленный сединами еще крепкий пожилой человек. Представился ему, сообщив по чьей рекомендации, я появился в его доме. Он с удовольствием пригласил меня в свой кабинет.
– Вы проходите, проходите в комнату. Садитесь поудобнее, и я вам расскажу интересную историю, – интригующе заявил Алексеев, – может, вам пригодится.
– С удовольствием послушаю ветерана.
Речь шла о действиях «истребков» против бандеровцев. Эту «работу» патриотов Украины автор знал не понаслышке – семья жила в гуще этих событий. Отца по комсомольскому набору отправили на Ровенщину с Восточной Украины – Сумщины в 1939 году после присоединения Галиции к УССР. Здесь его застала война. Сюда родитель вернулся в 1944 году после освобождения Сарны от немецких захватчиков. Вернулся машинист паровоза, пройдя битвы под Москвой, Сталинград, Курскую дугу, освобождение Киева, по приказу высокого железнодорожного начальства.
Транспортники железных магистралей носили погоны – приказ есть приказ, его не обсуждают. Ведь во время войны тыл становился трудовым фронтом. Запомнилась и до сих пор в памяти стоит красивая форма отца – китель и две звездочки вдоль однопросветного погона из серебристого галуна и золотистого цвета эмблема паровозика. Владелец такого погона имел специфичное звание – инженер-лейтенант тяги.
Продолжающаяся война после войны не раз касалась, но, к счастью, не накрыла черным крылом машиниста паровоза.
Не единожды под колесами его локомотива взрывались фугасы, заложенные бандитами. Наверное, по воле Божьей, что ли, он выходил живым и невредимым из этих передряг. Большая война длиною в 1418 дней его тоже не тронула ни серьезным ранением, за исключением пальцев, ни глубокой контузией. Хотя он и провел все это время в продуваемой ветрами и не защищенной от осколков и пуль паровозной будке у реверса и регулятора под бомбежками, обстрелами на стальных магистралях, как уже упоминалось выше, от Сарн до Сталинграда и от Сталинграда до Сарн…
Продолжали кричать птицы. Цвел и благоухал сад. Жужжали трудолюбивые пчелы. Все эти запахи и мелодии весны врывались в широко открытую форточку.
Алексей Алексеевич продолжал рассказывать почти автобиографические эпизоды из минувших двух горячих войн – Второй мировой и Великой Отечественной (1939–1945 гг.) и войны после войны (1945–1956 гг.)
Так родилась повесть о Сашко Бересте, пролежавшая в письменном ящике более тридцати лет…
Сегодня она актуальна! – подсказал автору внутренний голос.
По рекомендации райкома
Кто не карает зла, тот способствует, чтоб оно совершилось.
Леонардо да Винчи1939 год. Год надежд и год тревог. Год великих переселений народов с востока на запад и год начала Второй мировой войны. Для граждан СССР – это тревожный пролог, мрачное предисловие начала Великой Отечественной войны, которая ворвется в нашу жизнь сначала массированными и масштабными бомбежками, а затем вторжением вермахта на территорию Советского Союза в июне 41-го года.
А пока 39-й год был годом присоединение Западной Украины и Западной Белоруссии к Советскому Союзу. Это время создало скорее не броуновское движение, а отлаженные миграционные процессы с потоками в сторону «новых» старых земель Российской империи, теперь уже Красной Державы.
Пришел конец польскому владычеству на землях Западной Украины и Западной Белоруссии, проводимому жесткую политику полонизации украинского народа. Разрушилась демаркационная линия, названная в честь английского министра иностранных дел лорда Керзона, установленная 8 декабря 1919 года в результате решения Верховного совета Антанты.
Западные украинцы и белорусы соединились с земляками и влились в Украинскую ССР и Белорусскую ССР. Они стали гражданами большой, очень большой, самой большой в мире по территории страны, во главе которой стоял вождь, своим поведением в жестокие 1937–1938 годы давший материал для проведения одной исторической параллели, нашедшей широкий «толповый» отклик в обществе. Речь шла о высказываниях Сталина в правильности действий Ивана Грозного при утверждении Централизованного Русского государства. В частности, он одобрил безжалостное истребление бояр как «пятой колонны», мешающей строить цельную державу.
Единственное, о чем он пожалел, что царь не уничтожил несколько княжеских семей, главы которых ставили палки в колеса государевой колесницы Ивана IV. Это было время широкой популяризации и деятельности царя Петра Великого. Теперь Петр I героизировался – отметались его ошибки и антинародные действия.
Сталин обретал статус третьего государственного гения Советской России после царей Ивана Грозного и Петра Великого.
Александр Чаковский в книге «Блокада» писал: «Был народ и был ее вождь Сталин… который знал, что нужно народу, по какому пути должен идти народ и что на этом пути совершить. Даже ближайших своих соратников он рассматривал, прежде всего, как посредников, главная задача которых состоит в том, чтобы неустанно разъяснять партии и народу то, что было высказано им, Сталиным, проводить в жизнь его указания».
Каждое слово Сталина было законом для соратников, напуганных страшными событиями ежовских расправ с инакомыслящими – врагами народа. С каждым годом цифры репрессированных росли в геометрической прогрессии, прибавляя по миллиону в год. К 60-м эта цифра уже доходила, из уст некоторых ненавистников Советской России, до смехотворных размеров, чуть ли не до 50 миллионов уничтоженных советских граждан. И возникали вопросы: а кто же воевал? кто работал в тылу в период эвакуации? кто строил самолеты и танки? кто занимался перестройкой – без кавычек, поднимая страну из послевоенного пепла? Да как строили! За неполных десять лет создали на пепелище Сверхдержаву!
На Руси неукоснительное исполнение народом указаний сверху – традиция, даже если эти рескрипты царей, вождей, секретарей и президентов ошибочны и даже преступны. История помнит примеры таких политиканствующих правителей, как в Царской России, Советском Союзе, так и в Российской Федерации. ВРЕМЯ и ИСТОРИЯ ставят и поставят все на свои места.
Это была лицевая – аверсная сторона Государственной медали. Другая – реверсная – представляла оттиск самоотверженного труда советских людей, роста могущества государства, расширения его промышленного потенциала и системы бесплатного образования и медицины для народа, создания новой социалистической интеллигенции и укрепления обороноспособности Страны Советов.
Конечно, аресты и казни в 1937–1938 годах потрясли советский народ, но только уже после смерти вождя, однако это уже другая тема исследования…
Преподаватель русского и украинского языка и литературы средней школы с Харьковщины Николай Григорьевич Берест возвращался домой несколько взволнован и даже удручен беседой с первым секретарем райкома партии: ему он предложил, от имени партийной организации района, с семьей переехать на постоянное место жительства на Западную Украину для помощи в восстановлении народного хозяйства и культуры на Полесье.
После беседы он шел в свой теплый семейный дом несколько растерянный, поэтому мыслительный процесс головы вынуждал вращать огромные жернова горячих мыслей, перемалывающие те планы, которые роились еще утром, идя на привычную работу знакомым путем. Рождающие представления о будущем его тревожили. Успокаивало то, что он не дал окончательного согласия партийному чиновнику – попросил посоветоваться с домочадцами.
– Ладно, побалакаю со своим семейством, – ответил он партийному функционеру.
– Конечно, и я вам советую это сделать, – закивал головой хозяин кабинета.
Шествуя в раздумьях, он не заметил, как подошел к дому, как преодолел ступени высокого деревянного крыльца и открыл двери квартиры, где ждали его дочь Оксана, сын Александр, которого почему-то все называли Сашко, и супруга Агафья Евдокимовна, фельдшер местной поликлиники.
Когда он вошел в дверной проем и оказался в коридоре, его встретила жена, сразу же заметившая изменения на лице благоверного.
– Что случилось, Коля? – тревожно спросила супруга.
– Вот разденусь, потом расскажу. А где дети?
– У соседки Наташи, смотрят новые ленты по фильмоскопу.
Он прошел к умывальнику, ополоснул руки, умыл лицо и уселся на любимый стул с высокой спинкой и небольшими подлокотниками, который смастерил когда-то сам. Он всегда стоял на одном и том же месте – у круглого стола, где собиралось «святое семейство», как он называл свою четверку.
Когда сели вечерять, он вдруг огорошил жену:
– Гаша, мне, а это значит всем нам, предложили поменять место жительства и в связи с событиями на Западной Украине переехать на постоянное место проживания – на Полесье. Я не знаю еще ни города, ни школы. Первый секретарь Гавриил Самохвалов предложил посоветоваться с тобой, с детьми.
– Срываться не хочется, ох, как тяжело переезжать. Недаром говорится «переезд равен пожару». Но, с другой стороны, ведь Гавриил Иванович не отстанет. Ты член партии. Идет активное переселение народов. В стране на этой основе движение в одном направлении. Народ подался на Запад… Там, на Полесье, была до недавнего времени Польша. Знаю, ее политикой аборигены были недовольны. У нас в поликлинике работают люди из тех мест, они и рассказывали, что постоянно шли притеснение украинцев повсюду, – откровенно исповедовалась супруга.
– Недовольство политикой Польши вылилось, в конце концов, в создание организации украинских националистов – ОУН. Случись война – там будет много крови и с украинской, и с польской стороны.
– После этих твоих слов мне страшно туда отправляться.
– Я думаю, там стоят наши войска… РККА не одолеть ни тем ни другим. Они наведут порядок вместе с НКВД. Ну, что я завтра должен сказать Самохвалову?
– Давай примем окончательное решение с учетом мнения детей. Они уже повзрослели, а вообще решай, Николай, сам – ты глава семейства и партийный человек…
Решение пришло быстро. Детям захотелось постранствовать. Пятнадцатилетняя Оксана и тринадцатилетний Александр проголосовали «за» переселение на Полесье.
На принятие положительного решения по согласию оправиться в западный угол страны повлияли и годы кампании истребления руководящих работников в советских и партийных органах, армии, на производстве и в среде интеллигенции. Масштабы арестов в 1937–1938 годах, конечно, потрясли его. Граждан, не согласных с линией партии, тоже трамбовали в воронки.
Нет, он не был трусом, всегда имел свое мнение и отстаивал его на партийных собраниях, но его критика не превращалась в огульное критиканство власти. Он был осторожен в оценке того, что делает руководство Кремля, хотя многие вещи ему не нравились и осуждались им в душе.
Николай Григорьевич был начитан, хорошо разбирался в международных политических делах, спорах и даже в киевских дрязгах. За куцей газетной строчкой мог разглядеть что-то большее, чем она несла голую смысловую нагрузку. Он оправдывал Сталина за борьбу с ленинской гвардией, ратующей за мировую революцию, за двуликость англосаксов, не желающих объединятся с Советским Союзом для предотвращения вероятной войны и всячески затягивающих переговоры, а по существу, толкающих Германию на войну с СССР.
Учитель справедливо оценивал обстановку, даже не зная того факта, что Молотов в секретной шифровке советскому послу в Лондоне писал: «Видимо, толку от всех этих бесконечных переговоров не будет. Тогда пусть пеняют на себя».
И, действительно, скоро на длинном столе генштаба сухопутных сил гитлеровской Германии появилась карта с агрессивными стрелами, направленными на Великобританию.
Берест считал, что англо-французский сговор с Гитлером в Мюнхене побудил Сталина, как и других советских руководителей, к отступлению на позиции традиционного недоверия к капиталистическому миру в целом, без разделения на фашистов или демократов. Все они были противниками Советской России. Все они хотели поражения советской модели социализма, а скорее, России. Желания уничтожить, стереть с лица земли богатейшую природными ресурсами Россию, живы и по сей день. Так кто им даст это сделать? Россияне – не дадут!
«Мюнхенское соглашение, – как считал Берест, – открыло семафор новой империалистической войне за передел мира. Оно стало фактом – прелюдией Большой войны с Гитлером. Не случайно Сталин торопливо взял курс на реформы в армии, на перевооружение РККА. Время диктовало эти правильные в своей основе, хотя и запоздалые действия…»
По договоренности с партийным чиновником учитель зашел к нему перед работой.
– Ну что, Николай Григорьевич, созрели? – спросил, вставая из-за стола, чтобы поздороваться с вошедшим гостем, Гавриил Иванович.
– Да, партия приказала – значит, надо, – улыбнулся Берест.
– Настоящий коммунист по-другому, я думаю, не мог поступить, – приосанившись и надувшись, как индюк, проговорил секретарь райкома.
Он протянул ему руку, желая одновременно, одним махом, поздороваться и поздравить коммуниста Береста с принятием политически правильного решения.
– Вы поступили, как настоящий большевик. Партия ценит ваш разумный шаг…
– Скажите, хотя бы предположительно, где мне и кем предстоит работать? – задал законный вопрос Николай.
– Думаю, по вашей профессии – педагогом. А скорее, директором школы. Будете учить, как и учили детей до этого, – доброму, светлому, вечному, вкладывать в их головы, кроме знаний, то, что хорошо, и то, что плохо, – одним словом, тем, чем и занимались. Там дети-украинцы и молодежь, затурканные польской идеологией. Постарались и украинские националисты. Придется переубеждать строптивых, – Гавриил Иванович напутствовал учителя, который не хуже него понимал суть происходящего.
Он знал, в районы Западной Украины отправляется много молодежи, особенно девушек. Ехали по комсомольским путевкам библиотекарши, связистки, медсестры, почтовые работники и представительницы прочих специальностей.
Отца автора – машиниста паровоза тоже по комсомольской путевке из депо станции Ромны Юго-Западной железной дороги Сумской области осенью 1939 года направили в депо ст. Сарны Ковельской железной дороги Ровенской области.
Ручейки переселенцев не высыхали, превращаясь в реки самопожертвования, потому что скоро они обернулись для гостей реками невинной крови, проливаемой в результате зверств такого античеловеческого явления, каким явилась бесшабашная и дикая бандеровщина с ее националистическим замахом на всю страну.
Даже приезжие украинцы из восточных областей Украины для них были москалями, советами, коммуняками, которых надо было убивать, убивать и убивать… Со временем один из известных чешских писателей ХХ века Карел Чапек скажет, что любой националист исповедует формулу: «Черт с ним с народом! Нам важен только его престиж».
Через неделю, выкрашенный в зеленый цвет, паровоз «Су» с огромными красными колесами пронзительно свистнул, напрягаясь стальными дышлами и обдавая зевак клубами белесого отработанного пара, потянул пассажирский поезд на Запад. В общем вагоне ехал к новому месту работы учитель Николай Григорьевич Берест. Перед тем как попрощаться с семейством на перроне небольшого местного вокзала, он предупредил жену и детей, что как только определится с местом новой работы, получит дом или квартиру, сразу же приедет за ними.
Моменты прощания со слезами на глазах детей и жены долго ворочались воспоминаниями в памяти, сидя у вагонного окна. Погрузившись в думы и уставившись в протертое с разводами стекло, он почти не видел проносящихся одиноких полустанков – «лицом к лицу лица не увидать». Но почему учитель обращал внимание на медленно проплывающие родные степные просторы, в низинах за насыпью деревянные телеграфные столбы с «бетонными ногами» и туго натянутыми в несколько рядов проводами?
Иногда встречались на двухпутке и промежуточных станциях воинские эшелоны, тоже направляющиеся попутно с его пассажирским поездом.
«Что же получается? Практически происходит передел мира, – рассуждал учитель Николай Григорьевич. – На Европу надвигается немецкая угроза. В Польше умер Пилсудский, но в Варшаве до разгрома ее немцами правили те полковники и генералы, которые в двадцатом году вместе с ним участвовали в походе на Украину и до позорного поражения сохраняли честолюбивые амбиции повторить Смутное время в России. Замыслы у Варшавы роились захватнические и простирались довольно далеко – военным путем возродить линию Керзона и отодвинуть ее чертой от Балтийского до Черного моря. А там замахнутся и до Урала. Но получился облом…»
Потом его мысли перетекли в область воображаемого нового места работы. Ему казалось, что он совершает подвиг ради тех детей бедноты болотного Полесья, которых старались ополячить. В райкоме партии его ознакомили с обобщенной справкой по состоянию образования в этом новом регионе Союза. Оно было удручающим.
Учитель живо представил, что здание под среднее учебное заведение местные власти выделят наверняка ветхое, не приспособленное для учебного процесса, и он, если его назначат директором, обязательно займется ремонтом школы.
Как любитель русской и украинской литературы, он не мог не захватить с собой для душевного чтения книгу, как инструмент наслаждения мудростью. В его фанерно-фибровом чемодане лежали пять томиков избранных произведений Пушкина, Гоголя, Шевченко, Франко и Маяковского. Эти в мягкой обложке книжечки приобретались в разное время, но выпущены были одним киевским издательством. Он надеялся, что с приездом семьи к новому месту работы он перевезет на Полесье всю домашнюю библиотеку, которую они с женой собирали вместе.
С пересадкой в Киеве, Николай Григорьевич, наконец, добрался до города Ровно, где местное партийное чиновничество выдало ему предписание убыть в один из районных центров на северо-западе области…
Этим центром оказался город Сарны, куда он прибыл на следующий день.
«Интересное название города, – размышлял учитель. – Наверняка связано с дикой черной полорогой козочкой – серной. Эта дикая козочка упоминается даже в Библии. Ну, ничего со временем узнаю все подробности о городе».
Поселившись в гостинице, Берест направился в райком, чтобы определиться с конкретным местом работы. Там разговор со стороны одного из партийных секретарей районного масштаба был короток:
– Мы вас рекомендовали на должность директора школы в живописный поселок городского типа Степань, расположенный на левом берегу реки Горынь. Местное руководство предупреждено о вашем прибытии. Где вы устроились?
– В гостинице в номере четыре.
Благо она была одна в городе.
– Вот и прекрасно. Завтра за вами придет машина. Я сейчас созвонюсь со Степанью, пусть готовят стол, – улыбнулся партийный функционер.
Попрощавшись с хозяином, Николай Григорьевич прошелся по городу. Ему был интересно познакомиться с достопримечательностями этого крупного железнодорожного узла с огромным, выложенным из глыб местного гранита, костелом и крохотными деревянными сине-голубыми церквушками. Он обратил внимание на прекрасный вокзал, две водонапорные башни и депо из красного кирпича со смотровыми канавами, поворотным кругом и крытыми ангарами для стоянки во время ремонта и промывки паровозов.
На небольшом рынке, практически в центре города, он поразился бедности сельского населения, которое продавало с лотков плоды огородов и покупало необходимое, особенно хлеб и промышленные товары, складывая это в радюги – полотна из отбеленной домотканой ткани, или большие платки, которые носились через плечо, в основном женщинами-крестьянками. Их называли – парашютисты.
Ровно в 9.00 в его номер постучались.
– Да-а-а! Входите! – протяжно окликнул того, кто стоял за дверью.
В номер вошел человек в серой рабочей куртке.
– Вы товарищ Берест?
– Да!
– А я водитель из поселкового совета Никита Голубок. По приказу начальства приехал за вами. Я подожду вас возле машины. Есть что-либо тяжелое на вынос? – спросил водитель.
– Нет, нет – спасибо. Я мигом…
Минут через десять они выехали из Сарн, трясясь по вымощенному при Польше гранитным булыжником шоссе. Потом каменная дорога несколько раз прерывалась и, наконец, закончилась. Началась грунтовка с ухабами, выбоинами и песочным месивом, трудно преодолеваемым полуторкой – она то и дело буксовала. Приходилось покидать кабину и помогать водителю разного рода подсобным материалом: валежником, сучьями и, главное, лопатой. К полудню добрались до поселка.
Встреча с начальством произошла после обеда в столовой. Николая Григорьевича встречали председатель поселкового совета Виктор Николаевич Гриб и секретарь парторганизации Иван Иванович Погорелов.
– Школа, Николай Григорьевич, вас ждет вместе с квартирой при учебном заведении. Пока придется пожить в таких условиях, а там обязательно найдем вам жилье более приличное, – казенным языком пояснил Гриб.
Его поддержал и даже несколько конкретизировал Погорелов:
– Скоро освободиться отдельный домик с огородом, дровяным сараем прямо на берегу реки. Место живописное, а пока надо поднапрячься и запустить школьный механизм. Детей много, классов оборудованных мало, школьной библиотеки совсем нет. Собираем книги поштучно у приезжих. Да и ремонт просят некоторые классы бывшей гимназии. Крыша, покрытая осиновой дранкой, совсем прохудилась. Мы вам поможем и материалами, и строителями, и деньгами…
Через день он обходил уже классы школы, нашел в бывшей гимназии проблем на порядок больше, чем их перечислял секретарь парторганизации…
За год произошли большие изменения. Переехала со всем необходимым скарбом семья. В школе появилась библиотека. Она преобразилась – дети с удовольствием стали посещать уроки без польских преподавателей. Учителями были в основном украинцы и русские. Несмотря на то что школа была с украинским языком преподавания, русский язык и литературу изучали активно.
Скоро Николая Григорьевича на педсоветах в районе стали хвалить за его старания и хватку трудоголика. Одним словом, отмечали – за труд. Вообще в предвоенные годы власть и искусство восхищались примерным трудом. И это восхищение приняло такой искренний, повальный, массовый характер, что живопись и кинематограф, газеты и журналы пели осанну трудящемуся индивиду, слагали песни и «гимны рабочему человеку». Это был какой-то романтический реализм в искусстве.
Но неожиданно на все его старания на ниве педагогики одели хомут: в середине 1940 года партийные органы пригласили директора школы, коммуниста Николая Береста в район и предложили, после длительных уговоров, принять никак не запускаемый механизм колхоза в селе Малое. Почти в приказном порядка «просили» организовать колхоз.
Секретарь райкома прямо заявил:
– Лучшей кандидатуры, Николай Григорьевич, на эту должность мы не нашли. Время суровое – мы здесь все, как на войне. Отдельный дом вам уже готов с посудой, мебелью, колодезной водой, хозяйственными постройками. Проживавший в доме польский пан Стамбровский после прихода в эти места Красной армии бежал с семьей, потому что у него было рыльце в пушку. По его приказу старшеклассников, писавших стихи об Украине, вывозили в тюрьму города Дубно и там убивали: морили голодом, травили или расстреливали «при попытке к бегству».
– Да я в сельском хозяйстве не работал… – пытался отговориться Берест.
– Мы все никогда не работали на новых должностях. Однако осваивали их. Коммунисты умеют это делать лучше других, – вставил инструктор райкома.
– Я не завершил начатое дело в школе…
– Вы считаете сельскохозяйственное производство, тем более сейчас, менее важная область, чем образование, чем школа? Продовольственная проблема стоит очень остро в нашем крае. Это вам партийное поручение. Сталин нас призывает, как можно скорее освоить Западную Украину. Помочь ей специалистами. Вы один из тех, кто может стать сталинским ударником в организации продовольственной ячейки в районе. Надо помнить, что нищета может привести к неверию. Мы верим, что с этой болячкой справимся на этой живописной и плодородной земле, – продолжил секретарь райкома.
После этих слов директор школы сдался…
Провожали Николая Григорьевича в Степани чиновники с сожалением. Стол накрыла для местного начальства Агафья Евдокимовна. Гостей было немного.
– Жалко вас отпускать товарищ Берест, но против лома, нет приема, против верхов не попрешь, – заметил за тостом Виктор Николаевич Гриб. – Спасибо вам за то, что привели школу в надлежащее положение и запустили учебный процесс.
Добрые слова говорили и другие…
Переезд к новому месту не затягивался, так как был определен предельно короткими сроками.
Теперь полуторка со скарбом и всей семьей Берестов, управляемая Никитой Голубком, понеслась по извилистым полевым дорогам, огибая многочисленные холмы на левом берегу Горыни. Дорога в село Малое, укатанная гужевым транспортом, находилась в отличном состоянии – без ухабов и выбоин. Когда после степного безлесья въехали в сосновую рощу, прохлада сменила солнцепек. Приятно было в кузове детям и отцу, сидя на небольшом диванчике, подставлять встречному ветру горячие лица. Агафья Евдокимовна находилась в кабине…
Первый колхоз в районе
Спустя час езды семья новых переселенцев оказалась в селе Малое, расположенном вдоль реки Горынь. Приехали к небольшому домику, в котором располагался сельсовет. Когда машина остановилась прямо у небольшого деревянного порожка, распахнулась синей краской выкрашенная дверь, и в проеме, показался коренастый, совершенно лысый, одетый в бледно-серую, выгоревшую на солнце, косоворотку.
– Председатель сельсовета Дмитрий Иванович Корж, – отрекомендовался начальник села.
– Николай Григорьевич Берест, – представился гость.
– Разговора никакого Николай Григорьевич не будет, пока я ваше семейство не отвезу в дом, где вам предстоит жить и трудиться на благо нашего небольшого красивого края, – как-то с пафосом и нотками торжественности произнес Дмитрий Иванович эти слова, как будто даруя будущему председателю колхоза личную собственность.
Он лихо запрыгнул в кузов и, устроившись в левом переднем углу его, стоя нашептывал водителю куда ехать – водитель был не местный.
Через пять-семь минут оказались возле оштукатуренного и побеленного известью небольшого дома, выделяющегося от других хат своей монументальностью за счет двух небольших колонн у парадного крыльца, придававших ему вид небольшого дворца. Этот фасадный декор покоробил Береста.
«Как же так? Я буду прививать новую жизнь, а сам проживать в апартаментах, созданных старой властью – панами польского гонорового шляхетства», – рассуждал бывший педагог, которому уже назавтра предстояло стать колхозным администратором.
– Эта хата пана Стамбровского – палача украинского народа. Убежал зверюга, с приходом Красной армии, в Польшу. Вывез, что мог. Вот с тех пор и стоит дом сиротски. Теперь он ваш, потому что другого помещения у меня нет.
– Дмитрий Иванович, а как люди отреагируют? Вот смотрю, покосившаяся лачуга за лачугой, а председатель в хоромах, – заметил Берест.
– Народ, если поверит в правильность пути, оценит нас, как положено. А вот если будем ломать дрова, как это было в начале тридцатых на востоке Украины и в России, может и забунтовать, – трезво рассуждал председатель советской власти в селе…
Обустройство происходило быстро – занесли диван, некоторую посуду, книги. Остальная мебель нашлась в доме, в котором видно не раз побывали злодеи, судя по оставленным преступным следам: битым стеклам у окна, выходившего во двор, и сорванных и унесенных вместе со шторами карнизов. Шкафы зияли пустотой.
Агафья Евдокимовна, видя домашний хаос, загрустила, а когда машина с Грибом убыла и семейство осталось наедине с его главой, всплакнула.
– Коля, мы вот уже несколько лет все пытаемся наш быт обустроить, почему-то идя по лестнице вниз нормализации жизни.
– Ничего, родная, этому должен быть положен конец. Мы здесь построим счастливую жизнь и в ней найдем свою нишу. На одном месте и камень мохом прорастает, – словно оправдывался супруг. – Корни приживутся – дереву жить!
Постепенно жизнь разворачивалась так, как мыслил Николай.
В селе вместо польской школы заработала средняя школа с обучением на украинском языке – село было большим. Изучался и русский язык, который стал теперь государственным на освобожденных территориях. Бывший педагог помог становлению школы за счет приезжих учителей. В основном это были молодые девушки, окончившие педагогические вузы и училища.
Пятнадцатилетняя Оксана и тринадцатилетний Александр пошли в школу. Они по знаниям отличались от местных детей и стали отличниками в учебе и поведении. В классе, где учился Саша, было семнадцать учащихся. Он сидел за одной партой с девочкой Олесей Горленко.
Она была сродни соседу по парте: светловолосая, рослая, схватывающая знания на лету. Ее родители оказались местные. В Прикерзонье до тридцать девятого года – года присоединения Полесья к СССР – отец, окончивший когда-то гимназию с отличием, слыл начитанным и грамотным человеком. Работал по найму у польского пана Стамбровского полеводом. С раннего утра и до позднего вечера, а то и до ночи, два понятия – «земля» и «урожай» – занимали место в его голове. Некогда было труженику воспитывать пятерых деток – все девочки получались. Старшенькую назвали Олесей, в честь купринской «Олеси», написанной русским писателем на украинском Полесье. Жена и время колдовали над детьми. Бывает в жизни, что сама природа вмешивается в этот процесс и ведет потомков правильной дорогой.
Семья Олеси Горленко была такой: все девочки отличались прилежным отношением к домашнему труду и учебе в школе. Они помогали матери, держали марку успешных учениц, дружили с соседскими детьми.
Саше нравилась Олеся. Он не раз по-джентельменски подносил ее портфель «по пути» до дома. Светлое, чистое, юное чувство согревало их двоих…
Отец Александра, любитель мастерить, быстро оборудовал в сарае что-то вроде мастерской. Там часто пропадал сын с друзьями: клеили змеев, строили модели аэропланов и машин, изготавливали разные безделушки и даже наглядные пособия для школы. Из березовой коры делал берестяные туески, раздаривая их друзьям и подругам. Сашко слыл смекалистым пареньком. К его техническим советам прислушивались даже старшие ребята.
Местные жители, напуганные польскими властями антироссийской и антисоветской пропагандой, сначала встретили приход москалей недоверчиво. Однако, по мере того как стал стремительно разворачиваться социальный пакет новой власти и наступило реальное возвращение земель украинским крестьянам, «прихватизированных» польскими осадниками, лед холодного недоверия стал таять. Помощь советской власти ощутили забитые полещуки через преподавание на украинском языке, расширение сети магазинов в системе сельпо, ликвидацию позорного процесса полонизации и резкостей всякого рода со стороны осадничества по отношению аборигенов Полесья – украинцев.
Николай Григорьевич, до сих пор не знавший механизма экономической оккупации Полесья, выяснил через местных жителей цену осадничества.
Осадники – это польские колонисты-переселенцы, как правило, вышедшие в отставку военнослужащие Войска Польского, члены их семей, а также гражданские переселенцы – граждане Речи Посполитой. Они получили после окончания советско-польской войны и позднее земельные наделы на территории Западной Украины и Западной Белоруссии с целью активного и всестороннего ополячивания территорий, отошедших Польше по Рижскому мирному договору 1921 года.
Конечно, в то время ему было не дано узнать тех подробностей, которые он постиг в ходе строительства колхоза и какие мы знаем сегодня: на протяжении десяти лет после окончания Гражданской войны около 80 тысяч осадников получили 600 тысяч гектаров земли.
Размер земельного надела для каждой семьи осадников составлял до 20 гектаров, но не более 45 из-за того, что местному населению негде было бы жить.
18 октября 1920 года начальник государства – так назывался глава Польши – Юзеф Пилсудский объявил свое решение о планах колонизации: «Я уже предложил правительству, чтобы часть приобретенной земли стала собственностью тех, кто ее сделал польской, обновив ее польской кровью и тяжким трудом. Эта земля, засеянная кровавыми семенами войны, ждет мирного посева, ждет тех, кто заменит меч на плуг и хотел бы в этой будущей работе одержать столько же мирных побед, сколько у нас было на поле битвы».
В разговоре с крестьянином Опанасом Дзюбой Николай Берест выяснил, что осадники у него и других селян забрали плодородные, удобренные и обработанные приусадебные огороды, а выделили землю на песчаных косах вдоль реки Горынь. Процветал западный капиталистический образ жизни: оптовая и розничная торговля находилась в руках частников, которых вскоре предстояло ликвидировать. Крестьянин с лопатой не мог конкурировать с польским осадником – паном, который имел больший надел плодородной земли, обрабатываемой техникой. У него были и небольшие предприятия по переработке выращенного урожая.
Осадником был и бывший военный Войска Польского Стамбровский Ян Казимирович, в дом которого заселилась семья переселенца из Харьковской области. По советским законам собственность польских латифундистов национализировалась, а к ним стали применять репрессивные нормы в гражданском законодательстве, что привело к их массовому оттоку на территории этнической Польши, которая в то время уже была в составе генерал-губернаторства Третьего рейха.
Украинцы, унижаемые поляками в течение почти двух десятков лет, приветствовали политику советской власти по переселению некоторых польских радикально, а правильнее, враждебно настроенных оккупантов – «кулаков» и других недовольных осадников новой властью вглубь СССР. Их направляли в спецпоселения на лесозаготовки в восточные области страны…
Собрание крестьян, получивших от советской власти прежние земли в селе Малое, проходило бурно. Бедняки хотели и желали вступления в колхоз, середняки и люди, относительно богаче, всячески противились коллективному труду. Последние категории полещуков подогревались всякого рода националистически настроенными «хлопцами». Они в открытую называли себя защитниками Незалежной – независимой Украины – из Организации украинских националистов (ОУН).
Огромным влиянием пользовалась украинская униатская церковь. Местное население в округе, особенно по хуторам, оказывало поддержку ОУН, возглавляемой людьми Степана Бандеры.
Но, несмотря на эти сложности, колхоз в селе Малое был создан. Решили назвать его «Перемога» (рус. – «Победа». – Авт.) Его председателем единогласно избрали Николая Григорьевича Береста. Коллективным трудом было охвачено большинство населения крестьян. Власть помогла техникой, семенами, специалистами…
Моменты робости за взятое на себя дело колхозного строительства часто менялись на смелые рассуждения того, что он должен победить в себе всякого рода нотки неуверенности. «Aut Caesar, aut nihit» (рус. – «Или Цезарь, или ничто». – Авт.), – часто повторял с упорством в своих деяниях Николай Григорьевич. Он не хотел стать «ничто».
Урожай 1940 года превзошел все ожидания. Уродился картофель – полесский второй хлеб. Капуста и морковь, свекла и помидоры. Жито и пшеница дали в закрома колхоза приличный уровень зерновых. Панский сад одарил селян фруктами. Нашлись спецы по производству яблочного повидла. Местные умельцы отремонтировали и запустили млын – ветряную мельницу. Она не только «жевала» зерно, но и драла крупу и давила семечки подсолнуха, извлекая из них пахучее подсолнечное масло. Появилась мука, да какая – крупчатка. Нашлись и хлебопеки. Сестры Слепенчуки – Анастасия и Пелагея – предоставили для этого свою хату с широким зевом глубокой русской печи.
Животноводство стали развивать. В стаде появилось семнадцать коров. Свиноферма насчитывала к концу 40 – го года 47 поросят. Это уже было что-то.
Люди на заработанные трудодни получили натурой: зерно, овощи, фрукты, молоко для детей, мясо. Замахнулись на постройку яслей.
Но не всем по нутру пришлись победы, одержанные в селе с приходом «восточника» Береста. Националисты начали угрожать расправой.
– Дмитрий Иванович, меня выбрал народ, и я не дам повода боятся этих псевдопатриотов Украины. Я такой же православный украинец, как и все остальные, за исключением горстки приверженцев галичан с униатскими корнями, – признавался он председателю сельсовета Коржу.
– Да, эти мерзавцы готовы на все, чтобы опаскудить наши начинания, которые приняли простые граждане – односельчане. Они будут постоянно вставлять в нашу колесницу палки. К этому нужно быть готовым. Местный фюрер ОУН Гришка Палий, как мне докладывали, угрожал вам и мне. Обещал подпустить красного петуха скирдам и копнам в поле, – с волнением осипшим голосом вещал сельский «староста». – Его организация существовала и при Польше. Теперь у них новый враг – советская власть. У них есть оружие. Есть свидетели, как они тренировались в песочном карьере в стрельбе.
– Надо об этом поставить в известность нашего оперативника из НКВД. Кстати, а скорее, к сожалению, он не часто приезжает к нам.
– А как он может бывать часто у нас, когда на его шею навесили десяток сел и хуторов.
– Нет, это не дело. Буду в Сарнах, обязательно пожалуюсь начальству, а пока у нас одно оружие – убеждение сельчан в правоте созидательного дела, – радовался Николай Григорьевич.
– Село ожило после ухода польских осадников. Люди посветлели лицами. Они стали хозяевами своих подворий без ляхетского кнута. Бандеровцам должны дать бой комсомольцы… Их у нас уже больше двух десятков юношей и девушек, – констатировал Дмитрий Иванович.
Но события стали развиваться не по прогнозам Береста и Коржа, а по правилам жанра коллективизации, какая проходила в начале 30-х годов в Советской России. Сталинское «головокружение от успехов» дало знать о себе и в селе Малое. Два руководителя – колхоза и сельсовета – рано радовались успехами.
В августе 40-го года стали гореть скирды соломы и сена, заготовленные на зиму. Потом кто-то облил соляркой собранное зерно, сложенное на лугу и прикрытое брезентом.
Но когда убили комсомолку, приехавшую на Полесье из Полтавской области, Дарью Процак, учительницу начальных классов сельской школы, во время возвращения домой со дня рождения подруги, терпение у Береста лопнуло. Он узнал, что ее отправили на тот свет удавкой из скрутки косынки девушки. Председатель колхоза поехал в Сарны с требованием прислать опытных розыскников, чтобы найти и покарать убийц. Приезжала следственная бригада, но, увы, не смогла выйти на убийц. Подозревали националистов, но и только…
К весне 1941 года колхоз стал крепко на ноги. Выкорчевали старый лес. Распахали новые площади. Посадили и засеяли все, что планировали.
Часто в поле выходил Николай Григорьевич и радовался желтеющим стеблям и золотистым колоскам – жито заколосилось крупным зерном. «Соберем приличный урожай, – рассуждал он. – И государству отдадим, и добрую часть себе оставим. Одним словом, будем с хлебом. И тут несчастье: какой-то «мерзопакостный негодяй», по-другому его не мог назвать председатель колхоза, поджог поле в начале июня. Начали гореть стебли с подветренной стороны.
Звонарь, живший на окраине села, увидел первым начавшиеся сполохи пожара и стремглав кинулся к колокольне. Разбуженные селяне с радюгами и метлами пытались сбить пламя. Ведра с колодезной водой были как мертвому припарка – много не наносишь. Сгорело поле в один миг.
Милиционеры прибыли вовремя. Нашли быстро поджигателей: арестовали Гришку Палия и его подручного Остапа Парасюка. Через неделю руководители села знали из уст районного начальства, что бандиты действовали по приказанию оуновца с кличкой Вихорь. Фамилии его они не назвали – якобы не знали, а может, скрывали. Письменный приказ от руководства провода ОУН привез связной – незнакомый ранее местным оуновцам молодой человек, и тут же ускакал на коне. Палий и Парасюк раскололись быстро – жить захотелось, уголовная статья ведь была серьезная.
Наведывались все чаще в село незнакомые люди: присматривались, прислушивались, шушукались с теми, кто демонстративно не пошел в колхоз. Ранним утром из добротной хаты, крытой черепицей терракотового цвета, вышел невысокого роста, белокурый, голубоглазый человек, одетый в серую рубашку с накладными карманами на груди. За спиной висел рюкзак типа вещмешка защитного цвета, явно военного образца. Он быстро углубился в посадку, начинающуюся сразу за околицей села, повернул направо и по тропинке вышел к «спящему» ветряку. Работники мельницы в такую рань еще отдыхали.
Незнакомец остановился у почерневшего от старости млына. Огляделся по сторонам – никого поблизости он не увидел, вытащил армейскую фляжку и двинулся к ветряку, его нижней дощатой лопасти огромного пропеллера, который был застопорен толстой конопляной веревкой-мотузком. Стопорящее устройство – дышель – давно сгнило, поэтому ветряк стреножили именно таким способом.
Открутив пробку фляжки, он плеснул горючей жидкости на сухую лопасть, потом пролил ею деревянную раму, затем чиркнул спичкой. Она сломалась. Другую постигла та же участь. Чувствовалось, что поджигатель волновался – у него тряслись руки. С третьего захода спичка зажглась, и он бросил ее в цель. Пламя быстро охватило тонкие планки и доски лопасти, побежало в сторону рамы. Когда незнакомец, убегая с места преступления, через десять минут оказался в посадке, ветряная мельница уже пылала огромным факелом. Огонь пожирал сухое дерево быстро и жадно…
Николай Григорьевич по привычке встал рано и вдруг увидел клубы дыма, поднимающие над горизонтом. «Что еще подожгли варвары? – спросил сам себя председатель. – Неужели млын? О боже! Ведь эти хлебные храмы такие же святые, такие же сакральные, как и колодцы. Хлеб и вода – источники жизни. На святость замахнулись бандиты. Ветряки в течение длительного времени были символами технического прогресса. Нужда ум острит. У бандитов злость его тупит…»
Он ринулся в дверь, увидев, как по улице к ветряку бегут односельчане, Берест побежал вместе с ними. По прибытии от четырехлопастного пропеллера осталась куча дымящихся головешек. Но пламя все еще гудело и гуляло внутри прочного сруба мельницы.
Беспомощные люди метались с вилами, жердями, лопатами, пустыми ведрами и только некоторые, неведомо откуда взятыми баграми, пытались растаскивать в стороны горящие брусья, доски и бревна. Кто-то оттаскивал рухнувшую дубовую горизонтальную ось, обгоревшую только сверху, кто-то бежал к колодезю за водой, кто-то материл поджигателей.
– О, Боже, покарай мерзавцев, посягнувших на святое, – проговорила сквозь слезы соседка Берестов доярка Матрена Пастушок.
Многие сельчане, особенно женщины, плакали, глядя, как пламя доедало останки их живой еще вчера легенды – производителя муки, крупы и подсолнечного масла…
Сегодня ветряных мельниц практически нет. Мы гоняемся за дорогостоящими энергосберегающими технологиями, сооружая для этого невероятно сложные машины – но все лежит на поверхности. Мы потеряли что-то ценное.
Все чаще дочь Оксана жаловалась отцу на косые взгляды некоторых парней и даже записки с угрозами расправиться с ее родственниками. Сын Александр рос крепким, плечистым юношей, которого все теперь звали не иначе, как Сашко-умник. Он отличался хорошей учебой и похвальным поведением. От таких жалоб сестры брат катал желваки и сжимал кулаки.
– Пусть попробуют тронуть тебя, Оксана, у меня есть чем ответить, – он согнул в локте правую руку и показал указательным пальцем левой руки на прилично накачанный гирями и другими подсобными тяжестями бицепс.
Однажды поздним вечером Сашко возвращался домой на ровере – так называли в этих краях велосипеды. Он, с присущей молодости силой, энергично давил на педали. Ехал достаточно быстро по узенькой тропинке. Справа и слева проскакивали, мелькая заросли ольшаника. И вдруг какая-то невидимая сила швырнула его назад и опрокинула в сторону. Она свалила его с двухколесника. Натянутая туго проволочная струна больно ударила подростка по горлу. Он захрипел, и стал задыхаться от болевого шока. Показалась кровь, испачкавшая новую рубашку. «Неужели началась охота на нас? – подумал Сашко. – Если это так, то нужно внимательнее относиться к окружающим. Верить, доверять надо, но и необходимо проверять своих «друзей»».
Он тяжело поднялся с земли. Взялся за руль, поставил велосипед, но ехать на нем не смог: «восьмерка» переднего колеса была такова, что изгибы черного с оранжевыми полосками обода не проходили в вилку. Несколько спиц сломались. Приподняв ровер и взяв правой рукой за переднее колесо, он, униженный и раненый, поплелся домой. Страха не было, а была злость. Он не боялся, что влетит от отца, который понимал детей, а дети – его.
Возвратившись домой, на пороге его встретила мать. Агафья Евдокимовна, всплеснувшая руками от увиденной окровавленной рубахи, спросила:
– Сашко, что случилось? Как же ты так упал?
– Мамо, за мной охотились. Проволокой перетянули стежку, – честно ответил Александр.
Поздно вечером появился отец. «Раненый» велосипед он увидел в сенях.
– Что, не удержал равновесие? – усмехнулся отец.
– Нет, Коля, хуже – его решили наказать, – ответила супруга.
– Кто? Как? Когда? – сыпались горохом короткие вопросы.
Пришлось сыну рассказать родителю все, как было…
– Ничего, сынок: руки-ноги целы, голова на плечах, а раны имеют обыкновение затягиваться. Да, это сигнал националистов по отношению к нам, восточникам, к колхозу, нашим успехам. Выдюжим! А что касается «восьмерки» на колесе, исправим, и снова будешь ездить. Бандюгам нельзя подавать вида, что мы их боимся, – глухим, но спокойным голосом вещал глава семейства.
В течение следующего вечера отец после колхозной не работы, а службы «вытянул» спицами велосипедный обод. Колесо приобрело прежний вид.
Александр внимательно наблюдал за действиями отца. Он понял механику выравнивания «железа» методом соответствующей натяжки спицами – был смышленым. И уже через неделю помог тем же ремонтным процессом с колесом своему школьному другу. Все сделал так, как научил отец…
Война и гибель переселенца
Советские люди Отечественную войну не хотели видеть, но вот что удивительно: ее ждали и верили, что она наступит, как наступила Вторая мировая, нападением 1 сентября 1939 года фашистской Германии на гоноровую Польшу, мечтавшую вместе с вермахтом встретить победу сил «нового порядка» на Красной площади. Не дождались – ни нацистская Германия, ни панская Польша.
А пока Германия ускоренным порядком наращивала боевую мощь, чтобы подготовить Третий Рейх к столкновению с враждебными силами не только на одном фронте. Гитлер жил горькими воспоминаниями опыта страны в Первой мировой войне, в которой он участвовал и получил вместе с легким ранением Железный крест.
Он требовал и все сделал к сороковым роковым: укрепил уязвимые границы рейха и приободрил вермахт строительством ряда оборонительных объектов, сооружением вдоль французской и бельгийской границ – линии Зигфрида, противостоящей французской линии Мажино, поднял угасший за период Первой мировой войны промышленный Рур.
Армия и флот стали его друзьями. Освободился от экономических, политических и военных санкций со стороны вчерашних противников по недавней мировой бойне, которые, по мере развития Германии, стали постепенно заигрывать с фюрером и его политикой.
Вскоре накачанные стальные мускулы вермахт применил против Варшавы, а теперь готовился использовать силу, направляя ее на Москву. Репетициями германского блицкрига явилась не только Польша, а практически вся Центральная Европа, в том числе и Франция, располагавшая в то время одной из самых сильных армий Старого Света. Но французским солдатам не дали возможности победить коварного соседа недалекие и трусливые политики-предатели.
Весной 41-го года все чаще местные собиратели ягод и рыбаки замечали в лесах и на проселочных дорогах неизвестных то в цивильной одежде, то в красноармейской форме, интересующихся, как лучше проехать или пройти до того или иного населенного пункта. В основном их интересовали места, где стояли советские воинские гарнизоны или располагались склады с ГСМ, аэродромы и арсеналы с оружием и боеприпасами.
Однажды Сашко встретил двух «грибников», которые задали нелепый вопрос: стоит в Степани воинская часть или ее перевели в другое место?.. Школьник, комсомолец, дотошный и проинформированный отцом юноша о вылазках немецких лазутчиков вдруг как бы с наивной прямотой спросил любителей лесных даров:
– А зачем она вам?
– Мы по мобилизации приписаны к ней, – хором и как-то заучено проговорили они.
«Но никакой части там нет. Как же сообщить мне о них председателю сельсовета?» – задал себе вопрос Александр. И все же он нашел время и рассказал Дмитрию Ивановичу о приметах подозрительных незнакомцев.
Вскоре их задержали. Попадались в руки правоохранителей и другие подобные. Разоблаченные органами госбезопасности, в том числе и армейскими контрразведчиками, многие признавались, что работали по заданию абвера-2.
Чем же занималась абверовская «двойка»? Прежде всего, это подразделение практиковалось на организациях саботажа, диверсий, террора, восстаний, разложения противника и т. д. Это был своеобразный спецназ абвера и действовал он от имени подразделения, называемого «Бранденбург-800», который вырос от роты до дивизии. С февраля 1943 года соединением командовал генерал-майор Александер фон Пфульштайн.
Гитлера радовали успехи детища шефа абвера адмирала Канариса. Не случайно он давал указания – «не жалеть денег там, где есть результат». А показатели успешных операций росли, как и росло финансирование подобных подразделений и постепенное их укрупнение.
Накануне вторжения оккупантов прошло заседание сельсовета в относительно пустынном клубе, любящем приветствовать волнующуюся человеческую переполненность с рядами одинаковых, сколоченных рейками в ряды, фанерных стульев. Они походили на близнецов или клонов, взгрустнувших без привычной веселой людской массы. На заседания присутствовал только актив села.
На этом несколько засекреченном сборе было единогласно принято решение в случае неминуемой оккупации противником села осуществить эвакуацию членов семей советских и партийных работников, принять меры к организации партизанского сопротивления и раздаче местному населению запасов зерна, овощей, мяса и прочих продуктов. Даже колхозная пасека, стоящая в липовой рощице, должна была поделиться своим сладким продуктом с полещуками.
Многие селяне не хотели верить тому, что их спокойна жизнь скоро останется в прошлом и их стремление поверить, что Господь или кто-то великий в стране (кроме Сталина никого не было) способен сдержать события, оставалось тщетным. События смены времени катились валом…
Распоряжался всеми хозяйственными, животрепещущими вопросами в селе в это суровое время председатель колхоза «Перемога» Николай Григорьевич Берест.
Вел совещание и выступал председатель сельсовета Дмитрий Иванович Корж. Его еще называли головой рады – председателем совета. Он сообщил, что, по решению Сарненского райкома партии, в районе создаются добровольные народные формирования в виде боевых дружин, отрядов и групп по охране предприятий, учреждений, колхозов для борьбы с вражескими диверсантами.
Они все чаще засоряли своим присутствием леса, хутора и стежки, двигаясь по ним для того, чтобы навредить людям, жившим здесь по законам новой, порой не понятной и непонятой ими поначалу советской власти. Спецназовцы абвера расчищали разведывательной деятельностью, подрывами оборонных объектов и убийствами активистов дорогу для относительно легкой добычи плацдармов на территории противника вермахту.
Добровольные народные дружины в народе называли еще «истребки» – истребительные батальоны. Нужно отметить, что на Ровенщине такие батальоны были созданы перед войной в областном центре в Ровно, а также в Сарнах, Владимирце, Клесове, Костополе, Здолбунове, Дубно, Красноармейске и других городах.
Но руководство предполагало планомерность в действиях, а немец располагал превосходством моторизованных частей и броневой мощью. Он ею пользовался умело, благодаря теоретическим разработкам гения танковых атак Гейнца Гудериана, успешно встроенным в практические дела. Его броневые «клинья», бронированные «кулаки» способны были взломать или прорвать любую преграду, в том числе и жидкую оборонительную ниточку, какую представляла собой наша новая, практически не оборудованная, госграница с ее первым эшелоном – до конца неукомплектованным войском. Когда тараканы тевтонских полчищ хлынули на нашу землю, у солдат и командиров, державших оборону у этой самой «ниточки», не хватало не только в достаточном количестве личного состава, но даже оружия и боеприпасов.
Надежда была на пограничников, о которых историки со временем скажут, что «они сражались, как львы». Но даже «львы» не способны были противостоять бронированным «черепахам». Немец в лихорадочном запале рвался вперед… Поэтому, в связи с тяжелым положением, сложившимся в ходе приграничных боев, соединения и части Красной армии после десятидневных упорных, ожесточенных и кровопролитных боев, в соответствии с приказом Советского командования от 30 июня 1941 года, оставили западные области Украины. Потрепанные и уставшие наши войска отошли на линию старых укрепленных районов вдоль государственной границы образца 1939 года.
Пленных, в отличие от бытующей сегодня трактовки некоторыми «историками», в первые дни войны не было. Существовали только три категории наших воинов, участвовавших в этой мясорубке: геройски павшие, неорганизованно, панически отступившие, но сохранившие себя для будущих сражений, и бежавшие с поля боя.
Массовое пленение начнется в июле, августе и ранней осенью 41-го года, после разного рода котлов, «расчленений», фланговых ударов и броневых клиньев. Именно тогда потекут полноводные ручьи и реки наших воинов, слепо поверивших ворошиловской агитации, что «Красная армия всех сильней».
Так, 6 июля 41-го года, после массированных бомбежек железнодорожного вокзала, паровозного депо и других объектов города, немецкие войска вошли в районный центр Сарны, 17 июля они были в Степани и в ближайших от поселка деревнях, в том числе в селе Малое.
20 августа, по приказу Гитлера, на территории захваченных западно-украинских земель был создан рейхско-миссариат «Украина» во главе с гауляйтером и обер-президентом Пруссии Эрихом Кохом, прославившимся со временем невиданными зверствами над советским, в том числе и украинским народом, так как западные области Советского Союза представляла Украина.
До зимы 44-го она оставалась под оккупацией недочеловеков, мечтавших стереть с лика земли триадное понятие «Русскость, Славянство, Православие».
Своей резиденцией актерствующий Эрих Кох, манеру поведения и внешность выстроивший под своего фюрера, даже усы велел выстричь на подобие гитлеровских «соплей», выбрал город Ровно – столицу украинского Полесья. Киева испугался из-за ненадежности обеспечения собственной безопасности, считая, что этот мегаполис слишком далеко отстоит от Берлина и близок к Москве, если придется бежать. Надо заметить, что он правильно рассчитал. Это помогло ему благополучно и вовремя улизнуть из Ровно.
Трудящиеся западных областей Украины одним из первых испытаний ощутили на себе безграничную жестокость германского оккупационного режима, настоящий военный разбой. Нацизм стравливал народы для самоуничтожения, и главным проводником этих идей являлся Эрих Кох. В связи с этим есть смысл привести слова палача Украины, которые станут известными несколько позже:
«Мне нужно, чтобы поляк при встрече с украинцем убивал украинца и, наоборот, чтобы украинец убивал поляка. Если до этого по дороге они пристрелят еврея, это будет как раз то, что мне нужно…
Некоторые чрезвычайно наивно представляют себе германизацию. Они думают, что нам нужны русские, украинцы и поляки, которых мы бы заставили говорить по-немецки. Но нам не нужны: ни русские, ни украинцы, ни поляки. Нам нужны плодородные земли…
Мы народ господ и должны жестко и справедливо править. Я выну из этой страны все до последнего. Мы должны осознавать, что самый мелкий немецкий работник расово и биологически в тысячу раз превосходит местное население…»
Он был причастен к смерти более четырех миллионов человек на Украине и двух с половиной миллионов к депортации в Германию, где они работали как гостарбайтеры. Под его руководством беспощадно эксплуатировались природные ресурсы Украины. Грабежами отмечена «любовь» нациста к памятникам культуры, особенно к картинным галереям и музеям: многие произведения искусств оседали в его домах, а также на виллах нацистских бонз.
Николай Григорьевич Берест на семейном совете решил уйти с группой «истребков» в партизаны. По договоренности со связным партизанского отряда Григорием Очеретом, за его семьей должна была подъехать машина или повозка. Это был обман, а Григорий являлся связным не столько советской партизанки, сколько бандеровского отряда ОУН, возглавляемого бандитом Вихорем.
Задержка стоила жизни семье переселенца, председателя колхоза «Перемога» – Николаю Григорьевичу, его супруге Агафьи Евдокимовне и их дочери Оксане. Сашко в это время пас на лугу корову и обещал пригнать ее к полудню, а в случае приезда транспорта его должны позвать – луг находился недалеко от председательского дома.
Где-то далеко на подходе к селу гудели моторы немецких бэтээров и грохотали гусеницами бронированные чудовища – средние танки RzIII и RzIV, тяжелых в начале войны у фашистов не было. Именно в это время в село ворвались бандеровцы одной из местных банд. Они арестовали весь партийно-советский актив, состоящий из двух семей Береста и Коржа, а также молодых специалистов, прибывших в Малое поднимать социальную жизнь сельчан.
Когда прибыли первые мотоциклисты вермахта, бандиты, встретив их хлебом-солью, решили передать оккупантам для расправы «подарок» – большевиков. Но немцы, то ли не захотели возиться с ними, то ли были ограничены во времени в связи со стремительностью наступления, возложили учинить суд над «советами» оуновцам.
Коржа и Береста вывели на майдан избитыми, испачканными красной жидкостью, которая должна течь в сосудах каждого человека, обретшего жизнь. Но, по злой воле злодеев, ее вылили из порванных сосудов на землю. От домов их везли с завязанными сзади руками на фурманках – повозках, запряженных колхозными лошадьми, которым суждено было доставить на казнь своего хозяина и кормильца – председателя колхоза, окружившего особой заботой «живые лошадиные силы» – главную сельскую силищу и тягло.
Когда повозка подъехала к майдану (рус. – площадь, выгон. – Авт.) в центре села, где располагался сельсовет, Григорий Очерет оказался главным распорядителем казни. Бандиты согнали на площадь многих селян. На огромной березе, выросшей на воле и раскинувшейся двумя толстыми снизу ветвями, бандиты вязали веревки с петлями. Под ними стояли две казенные, выкрашенные коричневой масляной краской и уже облупившиеся табуретки.
Сначала к петле подвели председателя сельсовета – он не мог стоять. Поддерживая руками, бандеровцы поставили его на табурет и, просунув голову в петлю, тут же выбили опору из-под ног. Тело Коржа какое-то время подергалось и застыло.
К другому эшафоту публичной казни вели окровавленного председателя колхоза Береста. Когда Николаю Григорьевичу надели на шею веревочную петлю, он сам взошел на табуретный постамент и громко крикнул:
– Будьте вы прокляты, холуи фашизма! Победа будет за на…
Он не успел договорить, как под сильным ударом ноги Очерета табурет покатился кубарем…
Жену и дочь Береста расстреляли вместе с родственниками Коржа.
Сашко издали заметил судилище на майдане и понял – его участь будет решена таким же образом.
– Ну, Манька, гуляй на лугу и кушай травку. Тебя одну не оставят. Найдется хозяин или хозяйка и подоят, и приютят, и накормят, – проговорил со слезами на глазах Александр.
Он подошел к ней и поцеловал «малую молочную фабрику», так ее называл отец, между рогами в лоб, над которым жужжала и прилипала.
За своей коровой приплелся на луг и добрый сосед Кондрат Овчарук. Он поведал, что его отца Николая Григорьевича повесили только что, а мать и сестру расстреляли оуновцы.
– Беги отсюда, сынок, а то они тебя достанут, – посоветовал Кондрат.
Сказал искренне и предложил срочно переместиться на хутор Песочная Яма к его одинокому деду, отцу его жены Тарасу Евсеевичу Котику, рассказав, как туда можно безопасно добраться.
– Я сейчас возьму коня и слетаю к нему. Предупрежу. А ты к вечеру подходи. Он будет тебя ждать, – продолжал Кондрат.
«Как же это могло случиться, да так быстро, в одночасье? – Сашко размазывал пыльным кулаком мокрые разводы от слез на лице, отчего оно стало пятнистым. – Дороги домой теперь у меня нет, как нет дорогих мне людей – батьки, мамы и сестрички Оксаночки. Мы все друг друга любили».
Он сначала захныкал, а потом внезапно завыл от той внезапно появившейся боли, которая усиливается пониманием безвозвратности того, что было реальным и радостным несколько часов назад.
Сосед подошел поближе к пареньку, обнял его и прижал к груди, слегка согнув для этого ноги в коленях, так как был высокого роста:
– Сашко, они тебя будут искать… И бандеровцы, и немцы…
– Дядя Кондрат, заберите нашу корову, а то ее украдут или зарежут на мясо немцы, – предложил паренек.
– Добрэ, добрэ, сынку, она будет у меня в хозяйстве под присмотром, только ты не забудь, куда тебе идти и хорониться – заверил Кондрат паренька…
– Хорошо, спасибо, дядя Кондрат, – последовал ответ раскрасневшегося и заплаканного паренька…
Поиск полицаями Сашко
Целый день Сашко, отойдя километров семь от села по направлению к хутору, просидел в густолесье, заросшем метровым подлеском на опушке соснового леса. Он находился почти в идеальных условиях скрытности и при желанной прохладе. Паренек глядел на такое чистое, синее-синее небо, словно оно было вымыто прозрачной водой ставка, образованного из песчаного карьера, который располагался по соседству с домом, куда он с друзьями любил ходить купаться.
Где-то близко, очевидно, на высокой сосне куковала кукушка. Он не считал ни дней, ни годов, отводимых ему крылатой кудесницей. В его голове роились другие мысли: найдет ли дом деда? Хотя Кондрат и объяснил, как выйти на хату близкого родича соседа, сомнения стали все чаще и чаще закрадываться с появлением сумерек. «Как же в темноте его отыскать? – спрашивал сам себя Александр и тут же отвечал уверенно и бойко: – Найду!»
Когда над горизонтом показалась переливающая и мигающая звездочка, душе стало приятно от осознания того, что скоро наступит вечер, и он двинется в спасительный путь к хутору Песчаная Яма и там найдет приют у деда с интересной фамилией Котик.
После скоротечной казни руководителей села и колхоза специалистами кровавых расправ – бандеровцами, заигрывавшими с германскими властями, утверждавшими везде, где ступал их кованый сапог, «новый порядок», начался лихорадочный поиск того, кого надо было зарубить, удавить, расстрелять или повесить. Шла волками охота на подростка.
Прибывшие в село, представители оккупационных властей создали что-то вроде военно-полевого суда, в состав которого входили сотрудники немецкой жандармерии, быстро организованной из местных граждан полиции и, конечно же, сельских радетелей «незалежности» из кустовой боевки бандеровской ОУН.
Неожиданным для селян явилось воскрешение поджигателей зернового поля Гришки Палия и Остапа Парасюка. Как выяснилось, их отбили по пути транспортировки из одной тюрьмы в другую. Воронок обстреляли оуновцы на дороге из Сарн в сторону Коростеня.
Первого назначили начальником полиции, а второй стал то ли его заместителем, то ли помощником. Палаческие заслуги Григория Очерета, практически агента СБ ОУН и предателя, внедренного в советский партизанский отряд, оккупационные власти тоже оценили по достоинству – его завербовало гестапо для выполнения особо важных операций.
Один из начальников сарненского куста гестапо Курт Гурвиц и руководитель отряда СС штурмбанфюрер Фриц Краузе, оказавшись в селе Малое, получили от бандеровской агентуры информацию, что колхоз «Перемога» был лучшим, передовым колхозом в Сарненском районе, а мощная комсомольская ячейка работала настолько идеологически активно, что за год деятельности в период с 1939 по 1940 год приняла в свои ряды почти половину молодежи большого села Малое. Сюда потянулись юноши и девушки из ближайших деревень и хуторов.
Колхозники не только получили свои земельные наделы под огороды, но и за трудодни имели возможность отовариваться. В колхозной коморе (рус. – магазине. – Авт.) можно было членам артели получать продукты, возделываемые общиной. Авторитет председателя колхоза «Перемога» Николая Григорьевича Береста гремел по району.
После майданной казни началась охота на оставшихся комсомольцев и членов их семей. В списки преследовавшихся попадали и родственники активистов советской власти и колхозного строительства.
Пышным цветом расцвели злодеи в рамках местного шуцманства и бандеровского провода, а также главного карательного органа ОУН – ее службы безопасности. Задачей номер один перед бандеровскими сыскарями стояли поиск, обнаружение и арест сына председателя колхоза четырнадцатилетнего Сашко.
В селе избрали старосту – бывшего хозяина песчаного карьера Савву Волынца, не захотевшего идти в колхоз и не раз призывавшего бойкотировать новую власть.
На одном из сборов начальник местного полицейского околотка Григорий Палий прямо заявил:
– Наша главная задача – выловить и наказать всех сочувствующих советскому строю лиц, и в первую очередь этого песиголовца Сашко Береста. Он, если попадет к партизанам, нам будет мстить. Его надо изловить и задушить, как бешенную собаку. Яблоко от яблони далеко не падает…
Поиск Сашко полицейскими, их агентурой, навербованной из националистов и самих приверженцев идеологии Донцова и Бандеры, шел по правилам полицейско-сыскного жанра. Ищейки ездили по селам Степанщины с приметами и фотографиями подростка. Гестапо в Сарнах тоже было охвачено поисковой работой этого потенциально опасного преступника, не совершившего ни одного негативного проступка, тем более преступления против новых властей.
Полицаи несколько раз вызывали на допрос соседа Берестов Кондрата Овчарука. Однажды Григорий Палий приехал неожиданно к нему «в гости» на пролетке и забрал его в полицию.
«Неужели получился какой-то прокол с Сашко? – спросил сам себя Кондрат. – Нет, не может быть. Меня бы арестовали с грохотом подчиненные Григория, а не он».
– Кондрат, мне нужно выяснить некоторые детали вашего соседства, – скороговоркой, не глядя в глаза, промычал главный полицмейстер села.
– А что я могу знать. Знал, как все соседи, немногое о семействе Береста. Он ведь из восточных переселенцев. Прожил без малого всего-то два годика, – ответил Очерет.
Однако Палий все делал правильно. Доставленный человек в полицейские апартаменты может повести себя по-другому. Крылья самоуверенности опускаются у людей, понимающих, что можно и не вернуться домой, а оказаться в звериной камере-клетке.
Приехали быстро в полицейский участок – бывший дом сельского совета, который превратился в пугало для крестьян. Кондрат не раз бывал по разным делам в этом храме новой власти, поэтому хорошо знал, кто и где сидит из советских чиновников и какими вопросами занимается. Всегда здесь было уютно, чисто и тепло даже в зимнее время. Голландка, которую тут называли «грубой», располагалась посреди дома. Топилась дровами, торфом и углем с утра и обогревала все помещение.
Сегодня здесь ощущалось запустение. Пахло сыростью, несмотря на летнее время. На стенах небольшого коридорчика виднелись разводы свежей крови, не успевшей сделаться коричневой. В кабинете Коржа теперь сидел Палий. На стене в кабинете нового хозяина прямо за высокой спинкой стула у письменного стола висел черно-белый портрет фюрера.
– Кондрат, ответь на вопрос: как у тебя оказалась корова Береста? – спросил с прищуром глаз начальник полиции.
– На лугу оставалась она одной. Мычала – просилась, чтобы ее подоили. Да я знал, что она принадлежала семьи Береста, но причем тут скотина? Хочешь, Гришка, забирай ее, мне просто жаль было животинку.
– А куда девался пастушок этой коровы?
– Сашко?
– Да!
– А кто ж его знает. Наверное, сбежал, узнавши о смерти родных…
– А не знаешь, где он может прятаться?
– Бес его только знает, – немного подумал и добавил свои рассуждения: – Родственников по деревням у них не было. Они же приезжие. А вообще сейчас лето – тепло и под кустом, и в траве можно любо схоронить себя. Больше всего он мог где-то примкнуть к эвакуирующимся людям на восток, – отводил в сторону подозрения от себя Кондрат. – Но еще отступающие военные могли забрать хлопца с собой.
– Ежели узнаешь о нем что-либо, сообщи нам, – с досадой проговорил начальник полиции и, потеряв интерес к собеседнику из-за крика, избиваемого в коридоре молодого человека, отпустил Кондрата Овчарука восвояси.
К Палию полицаи привели пойманного местного комсомольца…
Через несколько дней после падения советской власти в село Малое прибыл с очередным немецким обозом бывший владелец дома, в котором два года проживала семья Береста, Ян Казимирович Стамбровский.
Возвращение польского пана люди восприняли с удивлением, понимая, что немцам поляки в союзники не годились, а тут прикатил с оккупантами. Значит, они сделали такой вывод: он нужный им.
По приказу старосты села Малое Саввы Волынца корову семьи Берестов забрали у Кондрата Овчарука и передали ее пану Стамбровскому. Потом народная молва стала гулять по селу, что Ян Казимирович после побега из своего дома находился вовсе не в Польше, а в Германии. Вот почему он стал люб немцам.
Доярка Матрена Пастушек, говорливая и знавшая все сельские сплетни тетка, как-то зашла к Овчарукам и, увидев на крыльце хозяина с молотком, прямо с порога изрекла:
– Кондрат, я тут слышала, что пан Стамбровский снова закабалит нас. Он с немцами заодно и готов возглавить новую артель.
– Ну и хрен с ним. Мне все равно. Лишь бы дал жить нормально простым людям, – внешне безразлично среагировал Кондрат на новость, которую на хвосте принесла сельская сорока.
– Поглядим, куды вывернет!
– Поглядим…
Коротким ответом Матрене он показал, что не желает дальше развивать и продолжать разговор с нею, тем более о политике. Он направился к сараю и стал стучать по куску рельса, выравнивая кривой крепеж, выбранный из кучи ржавых и кривых гвоздей, вырванных из старых, не сгоревших досок и собранных на пепелище после пожара на ветряной мельнице.
«Сгодятся в хозяйстве», – размышлял Кондрат, выбирая из битой эмалированной кастрюли гнутые, не побывавшие в огне, гвозди, чтобы несколькими ударами молотка по приспособленной для этого наковальне сделать их пригодными к вторичному употреблению. Обгоревшие цвяхи, как тут величали гвозди, откладывал в сторону. Это был уже металлолом.
«Как там Сашко? Может, полицаи что-то действительно прознали о моем плане спасения хлопчика? Нет, навряд ли! Дед Тарас – крепкий орешек и не болтун», – накатилась снова мысль о судьбе соседского мальчика…
Полесский Маугли
Сашко, разгоряченный из-за длительного бега, остановился. Он решил несколько минут передохнуть. А, отдышавшись, перешел на умеренную и спокойную ходьбу. Проходя мимо кустарников, сбиваемые им с веток капли росы, казались обжигающе холодными, когда попадали на разгоряченное тело. А вот ноги не чувствовали холода влажных капель травы – они буквально горели.
Хутор Песочная Яма вскоре стал прорисовываться абрисами небольших приземистых трех хат на фоне угасшего неба, однако хранящего еще крохи того дневного света, который помогает человеку ориентироваться в пространстве надвигающейся ночи. Это еще была не глубокая, темная, непроницаемая темень наступившей ночи, а только ее утро. Где-то в стороне засвистел коростель. Его звук был так похож на плач, что Александра даже проняло то состояние, за которым появляется тревога, нередко переходимая в страх. Ночь усиливала это внезапно возникшее смятение.
«По-моему, вот этот дом деда Котика. Колодец-журавль. Яблоневое дерево над низким крыльцом», – подумал Сашко, знаюший со слов Кондрата эти приметы.
Подойдя ближе к хате, он увидел крыльцо из нескольких дубовых досок, вдавленных прямо в утоптанный глинозем, как и окна, вросшие в землю. Все совпадало, как ему нарисовал дядя Кондрат.
Александр постучался в стекло, после чего приблизился к перекосившейся двери и побарабанил пальцами. За дверью послышались шаркающие шаги, громко для ночи клацнул замок-задвижка, и чей-то скрипучий голос из темноты промолвил:
– Хто там?
– Это я, Сашко. Я, я, дедушка Тарас, – обрадовался паренек, осознавший, что на некоторое время он будет защищен глухоманью хутора, окруженного с трех сторон непролазными болотами.
– Бачу, шо ты увэсь мокрый, переодягнысь, – участливо проговорил дед Тарас.
Зажженная керосиновая лампа вырвала из темноты, хотя и тусклым светом углы с некоторым типичным сельским интерьером в однокомнатной хатыне. Посредине покоился большой стол, на котором стояла лампа, ярко осветившая яства: картошку в мундире, миску с кусочками толстого и неровно нарезанного сала и краюху хлеба. В простенке между двумя крохотными окнами стояла длинная серая лавка со спинкой и двумя грубо выструганными фигурными подлокотниками. В углу висела икона. С черини (рус. – лежанки. – Авт.) русской печи свешивалось одеяло.
Сашко подумал: «Неужели старик и летом спит на печке – видно, по привычке».
Когда гость сел по приглашению хозяина за стол, дед Тарас промолвил:
– Кушай, кушай, Сашко, хлеб я не нарезал, шоб не зачерствел. Сам режь, – предложил согбенный и сухонький старик.
Александр быстро отрезал хлебный ломоть, положил на него кусочек традиционного украинского продукта, очистил картофелину и принялся с аппетитом жевать.
– Знаю, знаю, Сашко, якэ горе тебя спиткало. Так будь проклята ця вийна и той, хто ее затияв. Тебэ будуть шукати, хлопчик, злодии, так шо днем из хаты не выходь, – предупредил, как старый конспиратор, дед Тарас.
– Добрэ, диду, – согласился Александр, переходя на украинскую мову.
Он прожил у деда Тараса несколько месяцев. Ночами выходил на заготовку дров – валежника в лесу по соседству с хатой деда хватало. За несколько недель Сашко заполнил топливом весь сарай.
– На зиму хватит, – заметил хозяин хаты. – У меня в стодоле еще сохранился прошлогодний хмыз (рус. – хворост. – Авт.)
На случай приезда непрошенных гостей в хутор для Сашко мастеровой дед Тарас с подростком расширили давний схрон под огромным и тяжелым сундуком с разным барахлом, спрятанным от сарайного гнуса – мышей и крыс – кожухами, валенками, рабочими блузами, телогрейками.
Все эти вещи быстро по тревоге вынимались, и днище сундука открывалось. Под ним находился люк с небольшой лестницей в сухой почти что подвальчик, где можно было пересидеть достаточно долгое время. Там хранились запасы сухарей, сала и свиного жира.
Зима 41-го наступила внезапно в конце ноября сильными метелями. А когда они кончились, поднялось небо. Оно стало высоким и синим. Тучи рассеялись как-то быстро, и дневное светило стало радовать душу деду Тарасу и его гостю Александру. Солнце, скорее, светило, чем грело. Ночами стояли трескучие морозы. Русская печь с плитой хорошо обогревала хату.
В одну из январских метельных ночей в хату постучали. Сашко быстро шмыгнул в сундук, а там, в мгновение ока, оказался в схроне.
– Хто, там? – спросил дед.
– Добрые люди, – по ту сторону дверей последовал ответ на чистом русском языке.
Дед открыл дверь, и в сени вошли трое в гражданской одежде с оружием на груди. У первого висел автомат ППШ, у других – по «Шмайсеру». Старший группы хорошо, без местного акцента, сопровождавшегося, как обычно, мягким гаканьем, разговаривал по-русски. Он назвался Григорием. Двое других были местные – украинцы из села Малое, бывшие комсомольцы Мыкола Власюк и Степан Мотузок. Они жили по соседству с зятем хуторянина, поэтому он знал их, как облупленных. Вошедшие гости объяснили свой визит желанием согреться после дальнего перехода. Они рассказали, что организованный партизанский отряд успешно действует, что немцев под Москвой сильно побили, что победа будет за Красной армией, что партизанка на Украине разрастается, несмотря на летние победы и зверства гитлеровцев с их подручными – бандеровцами.
Тарас кивал головой, с копной седых волос с прядями ржавых вкраплений в них. Такой цвет волос появляется у очень старых людей. Он, в ответ на их информацию, проговорил несколько скептически:
– Ой хлопци, ворог ще вельми моцный, а оуновцы скажени так рыщут по селам, бьют и полякив, и явреев, и москалей. Комсомольцив шукають. И наших, советских украинцев тоже шукают.
Дед именно такими словами выложил результаты своего понимания обстановки наружу, на суд гостям. Согревшись в теплой хате, они поблагодарили хозяина, оставив ему банку тушенки и бумажный пакетик сухарей.
Забросив пустые вещмешки за плечи, они удалились. А через несколько дней к деду заехал зять Кондрат. Прибыл на санях, запряженных двумя лошадьми, привез продуктов: шмат сала, банку смальца, мешок картофеля и несколько буханок хлеба. Вся продовольственная помощь производилась дома.
– Кабанчика, батьку, зарезал – свежиной угощайся. А где Сашко?
– В схроне. Тут сегодня утром немчура появлялась с якими-то громадянами, – пояснил дед Тарас зятю.
– Ну и где сейчас они?
– Отправились в сторону леса.
– Не нагрянут?
– Навряд ли…
– Ну тогда покличь Сашка.
Александру долго подниматься из потаенного погребка не пришлось. Он обнялся с Кондратом, как со своим теперь крестным отцом, и несколько даже прослезился. Наверное, вспомнилась недавняя радостная, в какой-то степени для подростка беззаботная жизнь в селе.
– Вчера утром партизаны подорвали склад с бензином, керосином и маслами на окраине Малого. Горит до сих пор. Полиция стоит на ушах. Пытается найти мстителей. Так что будет упорно их искать, – заметил Кондрат. – Сашко, будь бдителен… Осторожность прежде всего…
Через неделю снова в хату Тараса постучали – теперь вечерком. Снова завывала пурга да такая, что за метр ни зги не видно. Теперь дед узнал «троицу» народных мстителей, а вот Сашко не успел «впрыгнуть в сундук», так как пошел за дровами в сарай. И тут дед рискнул – он позвал Сашко, так как поверил добрым делам молодцев. Когда Сашко вошел в хату, то Мыкола Власюк, секретарь комсомольской организации школы, бросился ему на шею с криком:
– Вот это встреча, Сашко!
Александр тоже обрадовался знакомым, которые признались, что воюют в партизанском отряде против немцев и бандеровцев, и предложили ему вступить к ним в подпольно-военную организацию народных мстителей.
Сашко согласился. Он поблагодарил деда Тараса за все то, что он сделал для его безопасности.
– Жалко мне с тобою, сынку, расставаться, но что сделаешь, треба немчуру и этих кровавых подпевал фашистов трошки выбить, – промолвил дед и добавил усмехаясь: – Кто теперь мне будет дрова заготавливать, чтобы согреть мою старость?
– Дедушка Тарас, дров на зиму хватит, а потом еще заготовлю, – пообещал Александр.
После отогрева, теперь уже четверку за дверями мгновенно проглотила снежная заметь, скрывая тут же следы отважных партизан, проложенных к гостеприимной хуторской хате. Через несколько часов ходьбы по заснеженному лесу они вышли к небольшой избушке, стоящей на окраине незнакомого Александру села. Там их ждали сани-розвальни, запряженные парой коней, жующих овес в полотняных торбах, навешанных на лошадиные головы. Они то и дело наклонялись почти до земли – видно, мало осталось лакомства, и языками вылизывали остатки зерен, которые хрустели при растирании жерновами плоских лошадиных зубов.
До базового лагеря добрались быстро. Обжигающий ветер с метелью усиливался быстрой скользящей ездой на низких санях, не столько румянил лица, сколько колол белыми иголками сухого снега. Встретил партизан, возвратившихся с очередного задания, командир. Как потом выяснил Александр, им был бывший старший лейтенант Владимир Петрович Соснин, попавший со своей частью в окружение. Из своеобразного котла он вывел потрепанную роту, равную неполному взводу. Отставшие от своих стремительно отступающих войск, они оказались в глубоком тылу на Полесье и решили пробиваться с оружием в руках на восток – к своим. Но не получилось, так как отступление Красной армии было столь стремительно, что оккупационные территории расширись к осени 41-го года почти до границ союзной столицы.
– С пополнением! – таким возгласом встретил возвратившихся с задания партизан их командир Соснин.
После знакомства с Александром, трагедией его семьи главный партизан распорядился отправить паренька отогреваться в землянку вместе Николаем Власюком и Степаном Мотузком, а руководителя тройки Григория Поддубного пригласил в свой «земляной кабинет» для доклада о проделанной работе.
Григорий Иванович Поддубный – старшина саперной роты, вчерашний милиционер из-под Кемерово, призванный по мобилизации и попавший в окружение вместе с Сосниным. Выбравшись с горсткой бойцов своей роты из немецкого огненного мешка под Луцком, оказался в лесу на Волыни. Отступая, он встретился с группой Соснина и примкнул к ней, чтобы сражаться дальше в партизанском отряде. В отряде он организовал курсы по подрывному делу. Нашел специалистов со стажем и энтузиастов. На полях сражений искали неразорвавшиеся мины, снаряды и авиабомбы и обезвреживали смертоносные фугасы, добывая оттуда взрывчатые вещества: порох, динамит, тол, пироксилин. А некоторые боеприпасы пускали по прямому предназначению – умело подрывали.
– Вижу, с пустыми мешками возвратились… Доложите, Григорий Иванович, как закончилась операция? – поинтересовался Соснин.
– Владимир Петрович, все, что было намечено, сделали. Опустошили сразу в одном месте три наши спинные поклажи. Взорвали железнодорожный виадук. Не на один день вывели со строя стальную магистраль. Сила взрыва была такова, что рельсы порвало в нескольких местах. Я такой картины еще не видел, – докладывал «главный подрывник» отряда.
– На разборку твоим специалистам принесли парни еще немало будущей нашей карманной артиллерии, успевайте только потрошить и приспосабливать под мины, – заметил Соснин. – Кстати, что за паренька к нам привели?
– Смышленый малый, судя из разговора с ним. Мать его с сестрой расстреляли, отца повесили… В селе Малое его родитель был председателем колхоза. Остался один паренек, совсем один. Хочу его приобщить к своему ремеслу.
– Согласен.
– Думаю, обучим его минерному делу…
– Взрыв, Саша, – посвящал в азы подрывного дела Поддубный, – это процесс быстрого превращения взрывчатого вещества в большое количество сильно сжатых и нагретых газов, которые, расширяясь, производят механическую работу в виде разрушения, перемещения, дробления и выбрасывания.
– Но, для того чтобы произошел взрыв, что нужно? – спросил Григорий Иванович у Александра.
– Взрывчатое вещество…
– Правильно. А что такое взрывчатое вещество?
– Ну порох, тол, динамит…
– Все верно. Только надо знать процесс, который происходит в химических соединениях того, что ты назвал. Они под воздействием определенных внешних условий способны к быстрому, саморазвивающемуся химическому превращению в большое количество газов. Взрыв сродни горению топлива – угля, дров, торфа, но отличается от простого процесса горения скоростью сгорания, а именно в тысячные доли секунды. Взрыв делится на два типа – горение и детонация. Взрыв типа горения характерен для пороха. Процесс газообразования происходит медленно, поэтому порох не взрывается в замкнутом пространстве – гильзе патрона или снаряда.
Поддубный подробно остановился на устройстве самодельных взрывателей, которые партизанские умельцы производили массово на своих базах.
Сашко внимательно, с открытым ртом слушал педагога-взрывника, дипломированного сапера, бесстрашного воина. Сюда, в учебную землянку, или летом на поляну приносили партизаны неразорвавшиеся мины, снаряды и авиабомбы для того, чтобы умельцы из них «лепили вареники» – так называли народные мстители самодельные взрывные устройства.
Через полгода Сашко освоил всю «философию и материальную часть» взрывного дела и не раз участвовал в выходах на задания вместе с учителем. Летели под откос немецкие эшелоны с боевой техникой и личным составом, взрывался на дорогах автотранспорт противника. Доставалось и прихвостням оккупантов – полицаям и бандеровским бандитам, которые себя величали не иначе, как повстанцы, борцы за «вильну Украину».
Небольшой, мобильный, знающий крайне заболоченную местность из-за присутствия в коллективе народных мстителей аборигенов-полещуков, партизанский отряд, возглавляемый Владимиром Петровичем Сосниным, не давал покоя ни немцам, ни доморощенным адептам «нового порядка» – бандеровцам.
Но к весне, а точнее, к маю 43-го года, фашисты, обозленные провалами на фронтах и назойливостью «красных бандитов», решили с ними разобраться. Большая часть отряда попала в засаду. В бою погиб и командир Соснин. Правда, многие из народных мстителей в качестве сусаниных завели немцев в непроходимые болота, часть разбежалась и примкнула к другим советским «лесным братьям». Успел сбежать и Сашко с обожженным пулей плечом. Рана была поверхностная: пуля разорвала кожный покров и слегка задела мягкую ткань плечевой мышцы. Но на молодом теле загноилась быстро. К деду Тарасу он идти побоялся. Не хотел подставлять его.
«Там может полицаи или бандеровцы устроили засаду и меня сразу сцапают, – рассуждал Александр. – Погибнет и дед, и его зять. Нет, я уж схоронюсь где-нибудь в лесу. Вырою землянку типа схрончика и переживу зиму. Картошки нарою в огородах и на полях нового-старого хозяина Стамбровского – не обеднеет».
На старом биваке отряда он нашел саперную лопатку, оставленную по тревоге и присыпанную землей в одной из траншей провизию в виде нескольких банок с тушенкой. Когда стал копать дальше, оказалось, что тут – оставленный целый консервный склад добротной немецкой тушенки и в непромокаемой упаковке пачки галет и сухарей. А самое главное, что его обрадовало – коробка с немецким салом, куски которого размером с мыльницу были аккуратно обернуты вощеной бумагой и упакованы в картонной коробке.
Теперь он вспомнил, что в результате одного удачного налета на конный обоз оккупантов с провизией они тогда много набрали консервных банок, галет и повидла.
Этот летний день 43-го года выдался знойным. После прошумевшего накануне грозового дождя с утра парило – влажность создавала неимоверную духоту.
Прихватив саперную лопатку, кусочки сала, несколько банок тушенки, две приличных пачки галет и положив их в вещмешок, Александр направился к тому месту, где он собирался подготовить себе зимовку. Это был песчаный островок, окруженный непроходимыми болотами. Но он знал потаенные тропки, по которым ходил к этому островку, вынося туда неразорвавшиеся тяжелые снаряды и мины. Это был НЗ для отряда. Теперь они, эти фугасы, являлись его собственностью, над которой нужно было немного поработать, чтобы они взорвались в нужный момент. Он умел это делать успешно, как дипломированный минер.
Стройка началась с копки ямы. Почва песчаная и немного влажноватая поддавалась легко. К вечеру он завершил «создание стен», укрепленных лозовым плетнем. Будущий схрон вырисовывался прямоугольником полтора метра на два. Оставалось придумать прочную и потаенную крышу, что входило теперь в планы будущего дня.
Ночь была теплая, осыпанная звездной половой. Месяц светил ярко, поливая просторы лимонным цветом. Квакали на болоте лягушки. Где-то совсем недалеко кричала болотная выпь. Ее низкий голос напоминал короткий рев быка или гудение ветра в трубе. Неслучайно местные жители называли горлопанящую выпь бугаем, или быком. На дно ямы Сашко набросал сухой травы, постелил одну половину найденной в лесу и разорванной плащ-накидки на землю, вторым куском полотнища он укрылся. Вглядываясь в усыпанное мерцающими огоньками звезд темно-синее небо, паренек стал размышлять сам собой, задавая себе вопросы и тут же отвечая на них: «Почему люди воюют? Почему сильный обижает, сгибает слабого? Погибают в основном простые люди, воюющие меж собою. А вот те, кто их послал на бойню, способны общаться между собой по телефону. Ну ладно, вторгнувшийся враг иноземный – тут все понятно. Отечество отвечает оккупанту.
А почему так кровавы бандеровские орды из числа в основном галицийцев? Разве они одни поборники вольной, счастливой, независимой Украины? За что они убили моих родителей и сестричку – самых близких мне людей? Что плохого сделал мой отец в селе Малое? Только хорошее было в его действиях. Простые граждане это оценили – жизнь настраивалась на хороший лад. Местные националисты нас, украинцев, называли москалями, советами, пришельцами. Они действуют по немецкому принципу «Разделяй и властвуй!». За что? Если они воюют с Красной армией, с советскими партизанами на стороне немцев – они враги и Украины, и России, и всего Советского Союза…»
Это была ночь мучения – комары не дали спокойно поспать, и только под утро он смог уснуть крепким сном. Помог ветерок, поднявшийся откуда-то с северо-западной стороны болота…
Несколько дней подряд Александр устраивал свое летне-осеннее лежбище, готовое стать со временем подземным зимовьем. Когда крыша, изготовленная из жердей и переплетенная лозовыми ветками, была готова, он прикрыл ее дерном, а потом занес в землянку весь свой нехитрый скарб. Со стороны старой проселочной дороги, огибающей остров и по которой уже давненько, никто не ездил, нельзя было разглядеть вотчину Сашко, даже если бы кто и решился проехать на телеге. Машина по этой местности пройти не могла из-за наступления болотной воды. Мелиорацией в этих местах занялись позже.
«Ну а теперь надо доставить в «цех обработки» то, что собиралось и хранилось в районе старой базы партизанского отряда для изготовления «карманной артиллерии», – размышлял смышленый паренек. – Надо к осени приготовиться и с провизией: подобрать и перенести в мое новое жилище все съедобное».
Вечерами он уходил в походы с полотняной торбой или армейским вещмешком за плечами, чтобы «нарыть» материальную часть и доставить ее теперь на свою базу. Удача не всегда сопутствовала планам: то он в темноте не там копал, то из-за тяжести не мог унести фугас, то вообще блудил в густой чернильной темноте августовской ночи. Правда, к сентябрю он уже имел соответствующий запас для доведения до кондиции неразорвавшихся мин, снарядов и малых бомб.
Сашко приносил в свой погребок объект манипуляции и при горящей свече готовил адские машины мести. Несколько осмелев, он стал появляться в селах под видом пастушка, который ищет пропавшую корову. Его вид с кнутом вызывал сочувствие и доверие у селян. Постепенно Сашко опять вышел на партизан-подпольщиков. Он встретил одного знакомого бойца из разгромленного партизанского отряда – Кузьму Боярчука в селе Осокорки, одетого в форму полицая. Кузьма узнал юного мстителя и, отведя в сторону, шепнул:
– Сашко, уходи, прошу! С минуту на минуту из Сарн нагрянет карательный отряд. Готовится большая облава. А ровно через неделю – это значит на седьмой день, понял? – Приходи к церкви вечерком, как стемнеет. Я буду ждать.
– Угу… Спасибо, дядя Кузьма, – искренне поблагодарил Сашко своего спасителя и растаял за околицей села, проглоченный зигзагами проселочной дороги, заросшей густым подлеском ольшаника.
«Разжевал мне понятие недели, будто я не знаю, что она состоит из семи дней. А почему он в полицейской форме? – насторожился Александр. – Если бы он был предатель, то арестовал бы меня и непременно сдал фашистам, чтобы выслужиться. Значит, он наш и, может, устроился полицаем по заданию командования нового партизанского отряда? Все может быть…»
Ход размышления прервал стрекот сороки, которая, перелетая с ветки на ветку, с дерева на дерево, тем самым словно говорила своим поведением, что она кого-то испугалась.
«Здесь, кроме меня, наверняка еще кто-то есть. Надо спрятаться, – подумал с опаской Сашко и юркнул в густые заросли ольшаника. – Непременно этот кто-то спугнул сороку. А может, Кузьма меня выслеживает. Нет, не похоже».
Только он метнулся в сторону и присел в кустарнике, как послышались чьи-то легкие и дробные шажки. Он чуть приподнялся и внимательно стал наблюдать за тем местом, откуда был послан звуковой сигнал. Через сетку сочной листвы паренек увидел, как на прогалину вышла косуля. «Ах, вот кого испугалась сорока! – успокоился Сашко. – Теперь можно шагать спокойно. Работы там у меня невпроворот».
Через неделю, когда стало темнеть, Сашко подходил к Осокоркам. Несмотря на то что вечерняя темнота приятнее утренней, в душе у паренька появилось ощущение какой-то тайны, которая должна кардинально изменить его жизнь. И именно встреча с Боярчуком способна привнести перелом в его нацеленности на войну с убийцами его родителей и сестрички.
Выйдя на прямой обстрел глазами церкви, он приютился в кустарнике и некоторое время наблюдал за подходами к ней. Вот из переулка вышел какой-то человек и, оглядевшись по сторонам, приблизился к противоположной от входного портала стене. Александр молодыми, цепкими глазами, хотя и узнал в нем Кузьму, но долго не подавал о себе знать – изучал обстановку.
«А вдруг к нему выйдут другие – значит, засада», – тревожился Александр. Но минут через десять он не поверил своему тревожному предположению и направился к вчерашнему партизану.
– Вечер добрый, дядя Кузьма, – радостно поприветствовал малый Берест человека у стены.
– Здравствуй, здравствуй, Сашко, – тоже теплым приветствием на приветствие ответил Боярчук.
– Где ты обитаешь?
– В земле.
– ???
– Вырыл землянку и попробую пережить зиму.
– А зачем рисковать, может, пойдешь снова в партизаны?
– Дядя Кузьма, я и так партизан.
– Хочешь сказать – одинокий волк.
– Да! Который должен укусить и загрызть тех, кто убил моих родных. Они мои должники. Я должен долг выбить из них, – философствовал парень.
– Не горячись. Надо еще найти этих бандюгов-кровников, а потом определиться, каким способом выбивать этот самый должок.
– Конечно, для поиска негодяев, а они все для меня таковые, нужна наводка, – согласился Сашко.
О своей службе в полиции Кузьма не поделился с пареньком никакими подробностями. Наверное, понимал, подполье – это тайна из тайн, связанная с большим партизанским отрядом, который поручил ему внедриться в карательный орган новых местных властей.
– Дядя Кузьма, мне бы узнать, где собираются эти шакалы. Остальное – на мне.
– Могу сразу помочь тебе.
– Где? – торопливо спросил Сашко.
– Возле знакомого тебе села Малого есть домик лесника, которого в прошлом году убили бандеровцы, заподозрив его в связях с партизанами.
– Знаю, там жил Карп Назарович Вишня. Мы с батькой не раз бывали у него. Такой приветливый был. Помню, еще он нас угощал диким медом.
– Да, был… К сожалению, сегодня этого человека уже нет… Его жена с дочерью успели убежать к родичам в Белоруссию, а то бы и их отправили к праотцам. Так вот в этой заброшенной хате каждую субботу теперь устраивают оуновцы пьяные оргии, заливая самогоном свои кровавые недельные делишки. А так дом пустует после трагедии…
– А какой сегодня день? – спросил полесский Маугли.
– Среда…
– А то я семь дней проколол в своем лесном календаре, а вот с днями не разобрался.
– Пойди туда – наверняка будет сопутствовать удача, – улыбнулся «полицейский».
Этого достаточно было, чтобы Сашко начал хладнокровно заводиться во имя справедливого действа.
Пружина отмщения стала сжиматься…
Договорились встретиться через десять дней на том же месте.
Взрыв в хате лесника
Придя поздно ночью в свою «берлогу», Сашко долго не мог уснуть, представляя, как он подготовит фугас из неразорвавшегося орудийного снаряда, отнесет к хате лесника, когда там будет очередное пьяное сборище бандитов. Положит фугас тихо под окошко, а потом взорвет его. «От дома вместе «с бандеровской начинкой» ничего не должно остаться – он рухнет и погребет под собой нелюдей, – размышлял Сашко. – Они теперь должны будут ответить за злодейства. Смерть за смерть!»
Он так завел себя, что от досады, негодования, злости, нахлынувших душевным всесокрушающим тайфуном на его сознание, заскрипел зубами. Если бы он посмотрел в это время на себя в зеркало или кто-либо увидел его, то заметили катание на молодом, пухлом и круглом лице не по возрасту рельефных желваков. Ненависть к вурдалакам буквально навалилась и давила его тяжелым прессом…
Проснулся он от косого лучика солнца, настойчиво пробившегося через щель замаскированной двери. Паренек сладко потянулся и тут же вскочил, чтобы размять застоявшиеся мышцы. Перекусив консервами с галетами и запив спартанский завтрак водой, принесенной от недалеко расположенного и звонко журчащего родника, он отправился к своему арсеналу. Облюбовав неразорвавшийся артиллерийский снаряд, он стал возиться с ним – модернизировал стальную болванку под фугас, который должен будет в субботу разнести в щепки домик лесника вместе с его непрошеными гостями.
Двое суток потратил он на конструирование адской машины. Завершил работу в пятницу. Календарь теперь, после встречи с Кузьмой, у него был свой – оригинальный и простой: он небольшим гвоздиком на куске картона делал шесть наколок, а седьмое место Сашко протыкал. Это говорило, что пришло воскресенье.
Рано утром в субботу охотник за жизнями душегубов был уже у объекта диверсии. Сняв мешок с адской машиной, он расположился на возвышенности в густом кустарнике молодого осинника, заросшего крупными зелеными и сочными листьями. У ее подошвы, как бы на нижнем ярусе, стояли заросли колючей ежевики, называемой поместному ожиной, и таким же колким шиповником, что могло свидетельствовать, что ни с какого бодуна пьяный гость не решился бы справить тут нужду и выйти, таким образом, на мстителя.
С потайного взлобка прекрасно просматривались все подходы к избушке, в том числе и со стороны проселочной, хорошо наезженной дороги, покрытой мелкозернистым песком и лесом, который поднимался серой пылью сзади колес машины или при быстрой езде пролетки, запряженной парой гнедых лошадей. Именно такие кони носили по полям его отца – председателя колхоза «Перемога» в большом селе Малое.
Когда отец ехал с поля на ферму, Сашко не раз наблюдал, как этот лес становился настоящей дымовой завесой, сносимой ветерком в ту или иную сторону обочины, в зависимости от его направления.
«Отличное место, лучше не найти – подлет гостей я замечу на дальних подступах к хате», – успокаивал себя Александр.
Сидеть пришлось долго и мучительно. Несмотря на подлесок, создававший тень, захотелось пить. Жажда мучила его целый день. Вдруг под вечер Сашко весь напрягся – тонкий слух юнца уловил сначала далекий глуховатый стук лошадиных копыт, а потом и нарастающие крики веселых мужиков. Через несколько минут он увидел, как пара гнедых красавцев несла плоскую фурманку, устеленную сеном для амортизации. На телеге горлопанили какие-то украинские песни шесть, одетых в полувоенную форму, полещуков разного возрастного уровня.
Двое, как удалось рассмотреть наблюдателю Александру, были совсем молодые – лет по восемнадцать-двадцать. Бородатый седой мужик сидел впереди рядом с возницей. И двое, как определил минер, были среднего возраста – годков тридцати пяти, а может, сорока.
– Тпру-у-у, – послышался голос седовласого мужика.
Когда повозка остановилась возле ворот, мастерски сбитых из деревянных брусков, и лёсовая пыль клубами стала медленно перемещаться вправо, постепенно оседая бежевой пудрой на траву и кустарники, поросшие по обочине дороги, гурьба поддавших «повстанцев» с автоматами разных систем быстро спешилась. За собой у каждого за плечами висели вещмешки.
«Наверное, там сало, хлеб и документы, – подумал Сашко. – Вот бы нашего сальца заиметь – немецкое невкусное. Ох, как хочется! Да и документы почитать. Теперь надо ждать позднего вечера, пока они насосутся самогона в полной мере».
Сидя в засаде, Сашко внимательно, волчьими немигающими глазами наблюдал за своими будущими жертвами, которых он никак не желал отпускать живыми. Он их должен был наказать, покарать, как когда-то говорил его отец: «Полным затмением солнца и земли – смертью!»
Они, по его разумению, заслужили такую судьбу этим суровым приговором. И его этот вердикт впервые над нелюдями – прямыми или косвенными убийцами его родных – исполнит он, Сашко, народный мститель. В такой кончине эти «герои с автоматами» должны винить только себя за пролитую чужую кровь, за издевательства и казни над беззащитными и невиновными согражданами, которые никого не убивали. Казнить за человеческую ненависть, казнить за причиненную ему боль, казнить за бесчеловечность своих кровавых поступков.
«Смерть за смерть!» – прошептали его высохшие губы.
События развивались по всем правилам пикникового жанра. Сначала «туристы» занесли в хату свою амуницию, а потом высыпали на свежий воздух. Разожгли костер посредине двора и стали жарить на прутиках сало. Приятный запах шкварок, доносимый ветром до Александра, тревожил его воображение. Сразу вспомнилась яичница, жаренная мамой на ломтиках этого традиционного для украинцев энергетического продукта. Сейчас запах слегка обгоревшего сала дошел и до него. Затем гости гурьбой, как по команде, направились в хижину лесника.
Стало быстро темнеть. В двух окошках избушки, смотревших на Александра, появился тусклый свет, очевидно, керосиновой лампы, разгоравшейся по мере уплотнения вечерней сутени, а затем и ночной темноты, постепенно становящей чернильной и непроницаемой. Она обволакивала «ночной слепотой» все пространство вокруг дома, но молодое зрение Сашко, сравнимое с ночной острой визуальностью совы, давало возможность четко ориентироваться в пространстве.
Когда стихли песни, потом говор и, наконец, погас в окнах желтоватый свет, Александр понял: пришел его черед действовать. Подойдя через некоторое время к хате, он услышал дружный храп, словно соревнующихся, кто кого «перепоет», шести в глубоком хмеле мужиков.
Заложив под одним из окошек адскую машину с таким расчетом, что она должна взорваться через полчаса с помощью химического детонатора, Сашко, подперев колком входную дверь, переместился в другое место, чтобы засвидетельствовать свой первый успех одиночки в борьбе с «душегубами» – по-другому Сашко их не называл.
В отряде он воевал в основном с немецкими оккупантами, а тут пришлось подрывать доморощенных «охоронцев», помогающих устанавливать гитлеровцам «новый порядок» не только на украинском Полесье, но и на территории всего Советского Союза – его Родины.
Партизанский взрыватель, который был им усвоен в отряде, не вызывал сомнений в надежности, поэтому он отошел в другое место, чтобы лучше разглядеть результаты первой самостоятельной вылазки в качестве подрывника.
Сердце учащенно билось. Он снова взошел на пригорок, только другой и расположенный несколько дальше от дома, и стал внимательно наблюдать и одновременно прислушиваться к окружающей его ночи.
«Хм, неужели меня подвел взрыватель?» – спросил сам себя Александр. Он даже затосковал. Однако, казалось, подойди, узнай, в чем дело? Но преподаватели-минеры «лесной академии» учили, что такие фугасы взрываются как раз при их проверке. «Часок подожду и уйду. Плохо, что наследил. Может, утром при разминировании снаряд ухнет», – рассуждал Сашко, внимательно наблюдая за обстановкой.
И тут рвануло… Он вздрогнул и чуть было не завалился набок от неожиданности… Рвануло так, что разнесло весь домик. Сухой, короткий звук и горячее дуновение докатившейся до него взрывной волны заявили Александру, что все он сделал с профессиональной стороны правильно. В выбитое окно и обрушившуюся стену с противоположной стороны от наблюдения взрывом огромной мощности выбросило несколько вещмешков и тело одного из бандитов. Начал разгораться пожар.
«Пока хата не сгорела, и не наведались посторонние, надо на развалинах прихватить оружие, – внезапно выстрелила мысль. – Может, что еще найдется интересное».
Сашко стремительно сбежал с пригорка. Через проем одной из обвалившихся стен он увидел страшную картину мертвого царства. Забрав два автомата – ППШ и «Шмайсер» – вместе с вещмешком погибшего бандита, он также быстро удалился, как и появился сразу же после взрыва. Пройдя быстрым шагом с тяжелой поклажей на хрупких плечах несколько сотен метров, Александр решил остановиться.
То ли от понятного волнения, то ли от приличной физической нагрузки появилась предательская дрожь в ногах, в коленках – так ее называют в народе. Он присел, прислушался – тишина. Посмотрел назад. Там, где до взрыва стояла хата, полыхало пламя. Огонь, постепенно разгораясь, аппетитно пожирал все, что горело: остатки ветхой крыши, деревянные стены, нехитрую мебель, ветошки, оставленную одежду и тела тех, кто был не понаслышке знаком с печальным понятием – оставить человека без души.
«Много они душ вынули из тел невиновных местных граждан, – подумалось Александру. – Ну а теперь я их справедливо наказал, чтоб не паскудили Украину».
Решение на дальнейший план действий у Александра созрело быстро. Пройти еще с километр, а там спрятать оружие, и только с вещмешком добраться до своего «дома».
Как он дошел, доплелся, дошагал до потайного места, знал только Сашко. В мешок, в котором до этого тащил за спиной фугас, он уложил оружие и спрятал под корневищем огромной сосны, заваленной когда-то буреломным ветром. В этом месте, в центре природного катаклизма, поваленный лес образовал сплошной, многие годы нетронутый человеком ветровал. Поваленные вековые сосны создавали природой выстроенные эскарпы.
«Через такие завалы ни один танк не пройдет. Теперь до утра я доберусь, а там сделаю ревизию своего трофея, – рассуждал юный мститель. – А потом спокойно вынесу оружие».
Уставший, под утро Александр добрался до своего заветного островка.
Он хотел упасть и уснуть на дне землянки, но интерес к содержимому вещмешка, лежащему у входа в подземную хижину, сломал это желание. Он развязал его и ахнул – продукты! Валялись насыпью и патроны для забранного им оружия – советского автомата ППШ и немецкого «Шмайсера». Стал вытаскивать немецкие консервы, сухари, хлебные лепешки – галеты, конфеты, сахар и местное сало. Он его узнал сразу. А на дне мешка Сашко обнаружил большую картонную папку, карманные часы с позолоченной крышкой – на ходу и артиллерийский бинокль советского образца.
Папка была завязана лентой. Грязные, белесого цвета тесемки выдавали, что с документами часто кто-то работал немытыми руками – наверняка в полевых условиях. На лицевой стороне папки была нанесена химическим карандашом каллиграфическим почерком надпись «Вихорь».
«Да, видно часто приходилось с нею общаться. Лента все измызганная, замусоленная», – подумал Александр и стал вытаскивать документы из мешка, на дне которого валялись, кроме прочего, указанного выше, несколько чистых и окровавленных удостоверений воинов РККА – рядовых и командиров, два ордена Красной Звезды, медали «За отвагу», «За боевые заслуги» и «ХХ лет Рабоче-крестьянской Красной Армии». Среди документов лежала и потертая, в несколько раз сложенная газетенка «Самостийна Украина» на украинском языке от 10 июля 1941 года, изданная в городе Станиславе (сегодня это город Ивано-Франковск. – Авт.). В газете сообщалось о провозглашении украинской государственности. Это был «Акт провозглашения украинской державы». Александр стал читать:
«1. Волею Украинского народа, Организация Националистов под руководством Степана БАНДЕРЫ провозглашает создание Украинской Державы, за которую положили свои головы целые поколения лучших сынов Украины.
Организация Украинских националистов, которая под руководством светлой памяти ее Творца и Вождя Евгена КОНОВАЛЬЦА вела в последние десятилетия кровавого московско-большевистского порабощения яростную борьбу за свободу, взывает весь Украинский народ не складывать оружия до тех пор, пока на всех украинских землях не будет создана Суверенная Украинская Власть.
Суверенная Украинская Власть обеспечит Украинскому народу лад и порядок, всестороннее развитие всех его сил и удовлетворения всех его потребностей.
2. На западных землях Украины создается Украинская Власть, которая подчиняется Украинскому Национальному Правительству, которое будет создано в столице Украине – Киеве.
3. Новоявленная Украинская держава будет тесно сотрудничать с Национал-социалистической Великой Германией, которая под руководством своего Вождя Адольфа ГИТЛЕРА устанавливает новый порядок в Европе и в мире и поможет Украинскому народу освободиться из-под московской оккупации.
Украинская Национальная Революционная Армия, что создается на украинской земле, будет бороться дальше с СОЮЗНОЙ НЕМЕЦКОЙ АРМИЕЙ против московской оккупации за Суверенную Соборную Державу и новый порядок во всем мире.
Пусть живет Украинская Суверенная Соборная Держава! Пусть живет Организация Украинских Националистов! Пусть живет руководитель Организации украинских националистов и Украинского народа СТЕПАН БАНДЕРА!»
Он понял, что это дневниковые записи какого-то бандита по кличке Вихорь.
Из дневника бандита Вихоря…
Сашко, как завороженный, разбирал папку, в которой он нашел самое страшное – описание казни своего отца, матери и сестры.
«Видно этот бандит был причастен к убийству моих родителей, – кольнуло сознание подростка. – О, боже мой, сколько еще прольется крови этими зверьми?» Он спрашивал себя и тут же ответил: «Много, очень много, пока Красная армия не разгромит эту навалу».
Первый лист, вырванный из ученической тетради в клеточку, сообщал, что это дневниковые записи Вихоря. Начиналась исповедь бандеровца июлем 41-го и словами:
«Слава богу, Украина – есть государство. Мужественный Львов подарил его бесхребетному Киеву 30 июня 1941 года. Слава Украине! Героям слава!
Мы построим за несколько лет Великую Державу. Она будет расширяться от моря до моря. Мы заберем у России наши исконные земли. Русь – едина и начинается с Киевских церквей и колоколен. Наши земли богаты черноземом, лесами, реками и озерами. Черное море наше. Днепр на всю длину – украинский! Кубань и Дон, Воронеж и Орел – наши!
Киевская Русь – это настоящая Русь! Никакой другой руси, россии, московии не должно быть… Русь, и только Русь!»
Дальше шла, в подобных оценках, интерпретация оуновской философии бандеровского толка. Степан Бандера рисовался героем, пострадавшим за Украину от Польши, Германии и России. Имелись несколько портретных рисунков галицийского вождя, исполненные карандашом и тушью и подписанные в правых нижних углах именем «Н. Х.».
Как потом выяснилось, под этими загадочными буквами прятался Нил Хасевич (1905–1952) – персональный и плодовитый художник и график бандеровского движения. Родился он на Ровенщине, в селе Дюксин Костопольского района в семье сельского дьяка. В юном возрасте он попал под поезд и лишился ноги. Хасевич окончил Варшавскую академию искусств. До войны участвовал в персональных выставках своих работ в Берлине, Праге, Варшаве, Чикаго и Лос-Анджелесе Он даже отправлял на Запад в 1951 году свои работы под названием «Волынь в борьбе». В 1952 году погиб в краевке вместе с двумя повстанцами, отбиваясь от обнаруживших их сотрудников Ровненского УМГБ УССР.
События конца июня 41-го развивались следующим образом. После того как немцы заняли Львов, сторонники Бандеры из ОУН(б) действительно провозгласили независимость Украины, чем навлекли на себя гнев официального Берлина. Гитлер не мог потерпеть такого самоуправства. Пришлось бандеровцам в течение последующего года перейти на подпольный режим работы. Однако главными врагами для них оставались коммунисты, поляки, евреи и русские.
Дневник изобиловал кровавыми примерами:
«15 июля 1941 г.
В местечке Дубровица гестаповцы с нашими хлопцами собрали на майдане большую группу евреев и отправили в Сарны, где они были расстреляны. Однако не все – многие, как тараканы, разбежались по ближайшим деревням. Пришлось вылавливать их и топтать… Топили их в Горыне и Случе…
«Мокрую работу» вершили наши хлопцы из райполиции – там их было около полсотни. Но с жидами у нас один короткий разговор – смерть!..
23 июля 1941 г.
С разрешения немцев Василий Боровец в Сарнах сколотил из старых дружков Украинскую Повстанческую армию (УПА) «Полесская сечь» и назвал себя атаманом Тарасом Бульбой. Мой боец Гришка П. тоже записался в его УПА – надо посмотреть, куда он поведет наших хлопцев…
Говорят он гоноровый. Не хочет соглашаться с нашими взглядами на войну, высказываемыми Бандерой. Поведет себя супротив нас – подстрижем…
1 августа 1941 г.
В селе Бутки привели в наш штаб отставшего от своей части красного командира. Его обнаружили в лесу – голодного, уставшего, оборванного. Назвался он Николаем Поповым, но никаких подтверждающих документов при нем мои хлопцы не обнаружили. Допросили, а потом стали выбивать из него москальский дух. Выпороли голого розгами, а потом забили в пятки несколько гвоздей – верещал, как сумасшедший. А затем потерял сознание.
Слабак! Пришлось пристрелить, чтоб не возиться…
3 августа 1941 г.
В селе Малое при содействии патриота Григория Очерета поймали и повесили председателя колхоза «Перемога» Мыколу Береста и начальника сельсовета Дмытра Коржа. Семьи их тоже уничтожены – расстреляны».
После прочтения этой информации у Александра гулко забилось сердце, и тут же брызнули слезы горя и радости одновременно из-за конкретного напоминания о гибели родителей и сестренки и, конечно, от сознания уничтожения причастных к гибели его самых близких людей.
«23 августа 1941 г.
В лесу возле деревни Яблоневка наш патруль заметил до десятка отставших от частей красноармейцев. Наполовину они были не вооружены. Я попросил связного смотаться на коне к Яреме – попросить выслать нам два роя (рус. – отделения. – Авт.). Через час они прискакали. Красных окружили и побили. Трупы и раненых приняло болото…
17 сентября 1941 г.
Красные бандиты взорвали несколько метров железнодорожного полотна, два небольших моста типа виадука и убили охранников главного моста через реку Случ… Арестовали семью Прокопчука из села Бугры. Их сын Николай служит в РККА каким-то большим командиром. Будем разбираться!..
10 ноября 1941 г.
Сегодня расстреляли в селе Громкое семейку предателей Поликарпа Николайчука за то, что их сын Юрий не захотел сражаться в одном строю вместе с нами за вольную Украину… Дом спалили, свиней забрали для лазарета – раненым нужно дополнительное питание…
12 декабря 1941 г.
Евреи и поляки – наши враги. За евреев мы уже взялись, а отмщение полякам еще впереди. Хватит панствовать панам на «Украине милой», как говорил Тарас Шевченко. Они злодеи – обманщики и притеснители.
Москали – наши злейшие враги испокон веков…
17 января 1942 г.
Наш рой подорвался на мине – явно партизанской в пригороде Сарн. Это случилось на одном из ж/д переездов. Фурманка с хлопцами и чотовым (рус. – взводным. – Авт.) Григорием – Пеньком взлетела на воздух. Жаль погибли хорошие кони, взятые у наших разведчиков…
6 февраля 1942 г.
На хуторе Гнилое Болото казнили кровавого партизана. Он уходил и отстреливался. Убил наших двоих. Мы его подстрелили в живот и раненого привезли в краевку. Куренной Максим – Колода приказал казнить мерзавца особым способом. Над костром соорудили из металлической сетки гамак, и положили на эту гойдалку связанного по рукам и ногам колючей проволокой красного бандита.
Поначалу орал, как скаженный, а потом получился «большой шашлык». Отомстили за гибель хлопцев…
Через неделю наши вояки видели труп краснюка, обглоданный собаками или волками…»
Короткие дневниковые записи описанных гнусных злодеяний Александр научился поедать быстро глазами, буквально галопом пробегая по нескольким информационным предложениям. А вот просторные обобщения его интересовали больше. И таким сытым признаниям бандита он радовался.
«16 января 1942 г.
Мы понесли большую утрату. На хуторе Выдумка погиб кущевой комендант разведки Ястреб – Олекса Оверкович Стасюк, мой старый друг по скитаниям в Германии и Канаде.
Целый день я полосовал шомполом хуторян – все безрезультатно. Виновников не нашел. Для острастки троих посадил на кол, двоим отрубил головы. Сжег пятнадцать дворов. Нам чувство жалости незнакомо…
Получил от отца Иннокентия записку. Он приглашает в гости. Что ж, надо ехать.
Святой отец меня встретил не без ехидства:
– Сын мой, слыхал, слыхал… Бог милостив. Он все видит и своим святым перстом указывает тебе разумный путь. Молодец – я всегда буду молиться за тебя.
Потом он провел меня в столовую. За столом сидели двое в штатском одеянии.
– Господа, – представил меня отец Иннокентий, – это достойный сын украинского народа, украинского вольного казачества, бывший офицер контрразведки нашего уважаемого Петлюры. Долгие годы прожил за границей и вот нашел себе настоящее дело. Это человек, на которого можно смело положиться.
От отца Иннокентия несло крепким перегаром. Мы познакомились. Первый назвал себя Гарри, имя второго не запомнил. По морде заметил, что не из наших.
Выпили по рюмке пахучего вина. Отец Иннокентий проинформировал:
– Сын мой! Эти господа прибыли на нашу незалежную землю издалека как наши союзники в святой войне против московской тирании. Они интересуются перспективами нашей борьбы. По поручению своего правительства гости готовы наладить с нами связь, так сказать, дипломатические отношения и оказывать помощь в деньгах, вооружении и боеприпасах. Одним словом поддерживать нас материально и морально.
Но господа интересуются: сможем ли мы, как подобает, оценить эту помощь? Какие гарантии сможем дать? Им нужен ясный ответ – без этого переговоры не мыслимы.
Для меня это было полной неожиданностью.
– Вот с кем имеет дело святой отец, – подумал я. – Американцы, союзники москалей, интересуются перспективами нашей борьбы. И не только интересуются, но и готовы оказать нам помощь. А как же с немцами? Неужели все пойдет насмарку? Война еще не окончена, а Америка навязывается нам в союзники. Не подлог ли это? Не выполняют ли эти господа задания московских большевиков, чтобы преждевременно поссорить нас с немцами? Ничего не скажешь – хитро придумано.
Голос отца Иннокентия вывел меня из тяжелого раздумья: «Что, сын мой, растерялся? Не все ли равно кому служить!»
Из покоев святого отца вышел высокий, стройный мужчина средних лет в темно-зеленом военном костюме.
– Здравствуй, Ничипор! – сказал он, обращаясь с улыбкой ко мне. – Рад видеть живым и здоровым.
Я с удивлением посмотрел на него.
– Что, не узнал? – спросил он. – Старых друзей нельзя забывать.
– Простите, – признался я, – что-то не припоминаю…
– Садись, садись, – проскрипел он простуженным голосом, – время еще много. Вспомнишь.
Сидел я, как оглушенный. Колесо памяти заскрипело и стало медленно проворачиваться и вдруг остановилось – я вспомнил. Это был Аркадий Стрелковский – сын отца Иннокентия. В 1934 году мы, по заданию германской разведки, «эмигрировали» в Америку для тайной работы. Через полгода я провалился, и меня окольным путем перебросили в Канаду… Ну и превратности судьбы, черт побери! Видно, память не захотела его цепко держать у меня в голове…»
«Неужели американцы уже зарятся на Украину? Как они попали к нам на второй год войны? Правду ли пишет Вихорь? – задавал сам себе вопросы Александр, надеясь при дальнейшей читке дневника найти на них ответы.
Устав читать, паренек решил немного отвлечься – давал о себе знать желудок подсосами и урчанием. Он просил перекуса.
С сухарями немецкая тушенка создавала блаженный вкус во рту, когда ее перемалывали молодые и крепкие зубы юноши. Перекусив и выпив из котелка родниковой воды, Александр снова принялся читать мрачноватую повесть бандитского признания в хронометражном жанре.
«25 апреля 1942 г.
Группу армий «Центр» под Москвой разгромили краснопузые. Неужели это начало конца вермахта? Не может быть – у Гитлера еще силенок много. На него работает практически вся Европа. Да и мы ему помогаем, правда, только нам мешают наши предатели – советские партизаны. Их много и размножаются, как блохи…
7 августа 1942 г.
Разговаривал вчера с одним из руководителей Сарненской полиции. Беседа была честной, откровенной и глубокой. Он получил сверху шифровку, в которой указывалось, что в Цуманских лесах и где-то под Ровно появился партизанский отряд, подготовленный и заброшенный чекистами Лубянки. Эта группа профессионалов-убийц, как магнит, может сманить к себе разрозненные мелкие отряды так называемых народных мстителей. Это плохо, очень плохо для ОУН. Надо приложить максимум сил и умений, и в союзе с немцами разгромить это незаконно рожденное большевиками дитятко на Полесье.
Пока мы не знаем, кто его возглавляет, где дислоцируется его штаб, как называется отряд? Будем искать подходы через вояк «Полесской сечи» Тараса Бульбы. У него там приличные силы…»
Эта августовская запись оуновца вполне правдоподобна. Действительно, на территории Житомирской, Ровенской и Львовской областей временно оккупированных фашистами Украинской ССР, действовал партизанский разведывательно-диверсионный отряд «Победители» в период с июня 1942 по март 1944 года.
После приземления 20 июня 1942 года отряд начал 300-километровый переход из Житомирской области к месту постоянной дислокации на территорию Ровенщины.
А через неделю, 27 июня, произошло первое боестолкновение с противником. Партизаны полностью разгромили отправленный на их уничтожение карательный отряд немцев.
Первой крупной операцией «медведевцев» стал разгром фольварка «Алябин» в Клесовском районе, принадлежавшем начальнику гестапо города Сарны майору Рихтеру. Отряд в два десятка партизан окружил усадьбу, разоружил охранников, пленил управляющего поместьем и немецкого осведомителя из числа местных граждан и вывез обоз с продовольствием и стадо коров. Часть продуктов и коров партизаны передали крестьянам.
В ночь с 19 на 20 февраля 1943 года начались боевые действия с отрядом УПА-ПС («Полесская сечь») численностью в 30 «сечевиков», устроивших засаду у села Хотин. Они атаковали разведгруппу в два десятка партизан из отряда «Победители». Бандеровцы были разгромлены, потеряв до десяти своих вояк. Часть их разбежалась, остальных пленили.
30 марта 1943 года отряд начал переход из Сарненских лесов в Цуманские. Во время марша партизаны уничтожили железнодорожный эшелон у станции Карачун с хозяйственным имуществом и продовольствием.
8 августа 1943 года на одном из хуторов в Бродовских лесах санитарка Наташа Богуславская, лейтенант Валентин Шевченко, бойцы Корень и Дроздов разоружили «сотню» УПА под командованием Ворона.
В отряде «Победители» действовал мужественный разведчик Н. И. Кузнецов, о подвигах которого написаны десятки книг. Отряд вел борьбу с вооруженными формированиями украинских националистов. Рота Л. Ермолина из состава отряда разгромила группу выпускников школы военных старшин и подстаршин УПА, захватив оружие и другие трофеи. 5 февраля 1944 года отряд пересек линию фронта и был расформирован.
В дневнике были и другие материалы, которые не особо заинтересовали Сашка. Речь шла о тыловом обеспечении краевок, вышколов, вооружении повстанцев. Особенный акцент делался на поиск боеприпасов для разномастного оружия, имеющегося на руках воителей за «вильну неньку Украину».
Подрыв госпиталя ОУН
Прошло несколько дней после работы с дневником, пока, наконец, не созрело у Александра решение сходить за оружием. «Оно для меня не помеха», – подумал Сашко.
Рано утром он отправился в лес, поваленный буреломом, к своему тайнику, который находился под корневищем. Александр был спокоен: за это время большие дожди обошли стороной этот край, поэтому вода не могла попасть в стволы и другие узлы автоматов. Через двое суток надо было встретиться с Кузьмой Боярчуком возле церкви в селе Осокорки, где они впервые увиделись после разгрома местного партизанского отряда.
«А пока надо поспешать. Забрать оружие – оно может пригодиться», – рассуждал Сашко. Он летел как на крыльях к заветному месту. Но случилось так, что паренек потерял ориентиры, приближаясь к поваленному лесу с другой стороны. Пришлось долго искать тайник.
Настойчивость в достижении поставленной цели ответила удачей – он нашел заветное место. Автоматы были с полным боекомплектом. ППШ он повесил за спину, а «Шмайсер» покоился на груди. Оружие это было знакомо ему по партизанскому отряду. Не раз приходилось открывать огонь по противнику из этих стволов. К вечеру он, никем не замеченный, добрался до своей «берлоги» – как он ее величал с любовью.
Через двое суток, как и договаривались, – это была пятница, Сашко, прихватив трофейный пистолет «Вальтер», отправился на встречу с дядей Кузьмой.
Сумерки сгущались быстро. На темно-синем небе стали постепенно лущится звезды. Сашко любил поэзию. Много читал не только Шевченко, но и русских поэтов. Особенно ему нравились стихи Лермонтова о природе – на память не жаловался. Понравившиеся вирши запоминал с первого прочтения. Часто, сидя в своеобразном зеленом закутке, он любил «считать» звезды, особенно промельки падающих ночных красавиц. Сейчас он шел на встречу…
Выйдя к просеке, он поднял голову – чернильный купол мигал, а скорее, эамерцал живыми, крупными звездами.
«Хм, какое красивое небо в обрамлении звезд. Да-да, его описал в стихотворении «Небо и звезды» в тридцать первом году Михаил Юрьевич», – вспомнились Александру такие строки стихотворения любимого поэта с подробностями написания произведения. Он ведь еще недавно изучал творчество поэта в хрестоматийном школьном учебнике по русской литературе:
«Чисто вечернее небо, Ясны далекие звезды, Ясны, как счастье ребенка…»Запнувшись на концовке первой части, он стал вспоминать вторую, которую он тоже почему-то подзабыл, а на ум пришла только последняя:
«…Люди друг к другу Зависть питают; Я же, напротив, Только завидую звездам прекрасным, Только их место занять бы хотел».За отвлеченными мыслями, устремленными в небо, незаметно подкралось время «Ч» – он оказался в условленном месте для встречи…
Качнулась чья-то трудно узнаваемая с расстояния, размытая тень у стены храма. Присмотрелся – это был Кузьма Боярчук. Сашко узнал его, но для страховки еще несколько мгновений, как и в прошлый раз, помедлил, наблюдая по сторонам – нет ли хвоста. К счастью, он отсутствовал и на этот раз.
Встретились – обнялись. Юноша в игре со смертью почувствовал себя совершенно взрослым, равным по значению подпольщику, пробравшемуся в ряды местной полиции.
В юности свои геройские поступки нередко возвеличиваются их авторами в подвиги, и тогда мнимая величественность наплывает густым туманом на сознание.
– Поздравляю тебя! В районе траур. Ты грохнул одного из больших начальников в проводе ОУН, – возбужденно и быстро говорил «полицейский».
– А кто такой? Не бородатый ли?
– Да, именно он – гость из Львова. Чуть ли не посланец самого бандеровского штаба Илько Шеремет – он же Мотузок. Кличку он избрал, или ему такую дали за то, что практиковал при казнях своих противников элементарные удавки – всегда носил кусок парашютной стропы в кармане. Вообще ты наделал такой переполох, что СБ считает это дело военных разведчиков РККА, выброшенных на нашу землю с самолета. Что ж, вижу – наши уроки не пропали даром.
– А как же, дядя Кузьма, по-другому быть не могло. Я прилежно учился и в школе, – разволновался Сашко. – Меня натаскивали профессора минного дела в отряде не один месяц и не просили, а требовали нежно обращаться с фугасами.
– Молодец! Наверное, завидуют наши ребята. Успех – дело чистого случая. Это тебе скажет любой неудачник. А вот успех делает нас нетерпимым к неудаче. Неудача делает нас нетерпимым к успеху, – философствовал подпольщик. – Но нос не задирай! Действуй хладнокровно и взвешенно. Просчитывай каждый шаг… Сапер ошибается только один раз, дорогой мой! Принес тебе новый объект для работы. Ты знаешь село Переброд?
– Знаю, я в нем бывал. Мы ездили на экскурсию со школой. Там еще небольшой костел стоит, – пояснил паренек.
– Да! На окраине села, недалеко от костела, в одной из больших хат, обсаженной по периметру тополями, оуновцы разместили свой небольшой госпиталь. Ну, может, не госпиталь, а лазарет. Человек до двух десятков там лечится. Разведай, посмотри, может, что и получиться, – рассказывал Кузьма. – А как насчет партизанки? Может, пойдешь в отряд?
– Нет, думаю, перезимую у себя. Я уже привык работать самостоятельно. Если будет невмоготу – попрошусь.
– Твоя воля…
На дорогу назад подпольщик дал ему «гостинец от зайца» – две домашнего приготовления свиные котлеты, аппетитно пахнущие чесноком, и ломоть ржаного хлеба. Договорились цикличность встреч увеличить с семи-десяти суток до двадцати. На том и распрощались.
– Береги себя, Сашко, у тебя еще большая интересная жизнь впереди…
– Спасибо, дядя Кузьма.
А Боярчук, возвращаясь со встречи, катал в голове грустно-сладкие мысли: «Понравился мне пацан. Как к сыну к нему отношусь. Взял бы хоть сегодня в семью. Но опасно – ищут его».
Приближалась осень, и надо было доделать то, что могло его спасти от морозов и метелей будущей зимой, которая за осенними, противно моросящими дождями стремительно могла ворваться снежными метелями и морозами в его одиночество, не страхуемое никем и ничем.
«Помощи ждать не от кого, – часто повторял Сашко, как заклинание, свое сиротское положение. – Самому надо думать о себе!»
Сиротство для Александра соединялось с его нередким спутником – одиночеством. Но в этом состоянии было что-то такое, когда оно заполнялось благородными мечтами – мести убийцам его родителей. Он считал, что тот, кто не любит одиночества, – тот не любит свободы. А Сашко жил, дышал и наслаждался этим великим чувством – свободного существования. Он чувствовал себя одиноким волком, а не стаей, в какую рядились и охотились бандеровцы. Он же считал себя полесским волком-мстителем.
Сентябрьскими лунными ночами на выбранных картофельных полях и огородах он находил остатки этого второго хлеба полещуков – небрежно оставленные на земле клубни. Несколько выходов – и почти мешок бульбы стоял в запаснике его укрытия. В сторонке покоилась морковка, таким же образом добытая и присыпанная желтым крупнозернистым песком, принесенным от приречной косы. Он умудрялся даже варить картофельные супы, зажаривая в чугунке, найденном, при одной из очередных вылазок, на пепелище сгоревшей хуторской хаты.
Мысли его, конечно, тревожила зима. «Сумею ли я выжить? Если да – то я герой!» – задавал себе непростой вопрос и тут же на него бахвальски отвечал.
За несколько дней «схронного прозябания» он изготовил фугас из небольшой неразорвавшейся авиабомбы. Сходил в разведку, найдя эту самую госпитальную хату. Находясь вблизи нее, он тщательно изучил обстановку и вероятные подходы к оуновскому лазарету, куда периодически привозили на подводах раненых и увозили выздоравливающих.
«Со стороны ворот, подойти опасно – можно наткнуться на «скорую помощь», – рассуждал Сашко. – Значит, только один вариант приближения к лазарету пригоден».
Операцию по незаметному подходу к объекту подрыва в селе Переброд можно было проводить исключительно лишь из небольшого густо поросшего кустарника бузины, почти вплотную примыкавшего к восточной стене хаты.
Эта рекогносцировка перед операцией убедила Александра, что удача будет обеспечена, если он донесет в целости и сохранности свою нелегкую адскую машину и положит под стену бревенчатого дома, побеленного густым раствором извести…
Передохнув несколько суток на своей болотной стоянке, юный мститель октябрьской ненастной ночью отправился на выполнение своего задания. Он шел осторожно, крался как зверь в охоте, издалека увидев свою жертву. Быстро дойдя до объекта операции, Сашко обратил внимание на некоторую оживленность возле входа в «шпиталь» – так называли его местные жители.
У ворот стояли две фурманки, с которых на носилках люди с автоматами на груди занесли четверых раненых, а трое, очевидно, выздоровевших взгромоздились на первую телегу, и она, прогромыхав на неровностях проселочной дороги, быстро растаяла во мраке ночи.
«Везунчики», – иронически заметил про себя Сашко. – А этим четверым придется исповедоваться на небесах».
Когда все улеглось, стало ясно: все заполнены «палаты», и «шпиталь» укомплектован полностью. А еще партизан-одиночка заметил, что две женщины – то ли врачи, то ли медсестры – отправились на отдых, не дожидаясь прихода смены медперсонала.
Сашко незаметно выполз из кустарника и заложил фугас. Теперь он не стал устраивать НП и ожидать взрыва. Паренек твердо знал, что его бомба взорвется минут через тридцать или сорок под воздействием химического взрывателя. Поэтому он спокойно двинулся знакомой ему тропинкой в сторону от скорого диверсионно-террористического акта, который он окрестил как акт очередного возмездия.
«Не будет вам покоя, твари, на этой земле, пока я буду жив», – успокаивал себя такими словами Сашко. – Вы заслужили и земной, и небесной кары. Вам место в аду, а не в раю».
Прошло, может быть, чуть более получаса, как тишину осеннего леса разорвал сухой раскат разрыва авиабомбы, взрывная волна которой прошлась по верхушкам осин, отличавшихся по природе своей трепетным дрожанием листвы. Теперь она, эта листва в кронах, буквально зазвенела.
«Вот это взрыв! – обрадовался Сашко. – Значит, и на сей раз я все правильно сделал. Ура!»
Через минут десять-пятнадцать, выйдя на поляну, возвышавшуюся небольшой лесистой проплешиной над густо поросшим низкорослым сосняком, он оглянулся. Вся западная часть горизонта была окрашена полыхающими кроваво-грязными разводами, явно рисуемыми пламенем и дымами.
Несмотря на свершившееся отмщение, он шел, оглядываясь и проверяясь, пригибаясь от низких ветвей густого подлеска. Теперь субъекты мести были заслуженно повержены, и Сашко пробирался в свою берлогу с промысла, который не считал греховным. Шел, чутко прислушиваясь к каждому подозрительному звуку, к каждому шороху или треску ветки сухостоя. А слушать и слышать надо было эти звуки – они могли быть предательскими, и тогда он, как одинокий волк, мог – был бы загнан в мешок, отороченный красными флажками по периметру его странствия к своему биваку. Ему нельзя было попадаться за такую ограду – там его ждала неминуемая смерть. Лес в таких ситуациях не терпит суеты и спешки.
Хотелось поскорее вырваться из него и возвратиться в родное болото, незамерзающее даже зимой. Там, на островке его жизни, в обустроенной землянке он находил покой и безопасность. Теперь у него было чем защищаться в случае, если наведаются непрошеные гости.
Три тропинки, по которым можно было подойти к землянке, Александр искусно заминировал. Здесь он применил систему электрических детонаторов. Ток на них подавался через магнето. Достаточно было замкнуть нужный контакт, крутануть ручкой и магнето-электрическая машина механическую энергию превращала в электрическую, которая высекала искру. Этот заминированный оборонительный рубеж был припасен на тяжелый случай, если его станут окружать каратели.
«Черт возьми, хотел же выбросить находку, а она сгодилась в хозяйстве», – размышлял Александр по поводу найденного магнето на месте разгрома штаба партизанского отряда.
Через двадцать дней после подрыва госпиталя ОУН на очередной встрече Кузьма рассказал Александру, что гестапо, полиция и СБ ОУН с ног сбиваются, развернув активную работу по поиску подрывников, так как за этот период были взорваны несколько мостов на реках Случ и Горынь и повреждены десятки метров железнодорожного полотна.
– Это работа не моя, – признался Сашко.
– Активней стали работать другие подрывники. Они не дают ни немцам, ни оуновцам покоя.
Еще из уст Кузьмы Сашко узнал о плотной концентрации подразделений бандеровцев УПА в районе Куренных хуторов. Подпольщик подробно ему освятил обстановку в этом медвежьем углу Полесья.
Зима сорок третьего пришла неожиданно быстро с метелями и морозами. Еще в октябре он попрощался с Кузьмой, который предупредил его, что с появлением зимы не надо встречаться. Он так и сказал:
– Сашко, по снежному следу тебя могут вычислить, поэтому залегай, мой друг, медведем в своей берлоге. О зарядке не забывай. Закаляйся снегом. Судя по твоим пояснениям, продуктов тебе хватит на зимний период. Скажи только правдиво: да или нет? А то направлю в отряд.
– Сколько мне надо. Конечно, хватит. Главное – вода. А ее уймище: и родник стеклянный, и снег-чистюля, – бойко ответил Александр. На этом разошлись, пожелав друг другу удачи.
Но неугомонная душа понимала, что с его следами на снегу поможет завируха – так он называл метель или пургу. Именно в такие моменты можно будет делать вылазки к интересным объектам. А места подрыва могут появиться неожиданно в его планах при разных обстоятельствах…
Полицейские ищейки с ног сбивались, прочесывая с карательными отрядами немцев оперативное окружение подрывов бандеровцев: «домика лесника» и «шпиталя». Более двух десятков оуновских бандитов отправил к праотцам мужественный сын Полесья, участвуя в своей войне – войне, навязанной ему и немцами, и бандеровцами.
Живя на природе, практически в шалаше, который он умудрился так утеплить, так обустроить, что достаточно было зажженной свечки, лучины или горячего воздуха из керосиновой лампы, чтобы они создавали тепло.
Его выпестовали не как Маугли киплингские волки, а дикие античеловеческие обстоятельства, навалившиеся на него. Сашко возмужал за счет полесской щедрой природы, потому что свою судьбу он делил со зверями, растениями, болотами, полями и лесами при жаре, и при холоде с дождями и снегопадами.
Он изучил повадки зайцев, лис и волков, которых развелось так много, что они не боялись ни крика, ни выстрела. Звери тоже являлись свидетелями войны, естественно, не зная, что это за понятие. Они воспринимали только ее звуковую сторону, как охоту на братьев наших меньших, хотя и хищников.
Сашко еще усвоил несколько непреложных закономерностей: звери совсем не похожи на людей. Меньшие братья наши никогда не улыбаются, они не держат зла, и самое главное – не завидуют чужой удаче и не свирепствуют из идейных или религиозных побуждений, как это делают люди.
Зверем в действии руководит инстинкт, человеком – убеждения. Хотя и говорят «в каждом человеке сидит зверь», но есть люди без звериного нутра – «на них держится земля», потому что их нормальных – большинство.
И летний зной, и зимние морозы одинаково закаляли Александра, пробуя на излом его душевные силы. Все эти испытания он выдерживал и выдержал. Иногда приходилось от крутых поворотов лошади под кличкой «Судьба» вылетать из седла, падать на колени, ушибаться, получать ссадины, но обязательно вставать, размазывая порой на щеках пыльными кулаками соленую слабость. Она появлялась тогда, когда казалось, что он в цейтноте и не может выбраться на волю своего задуманного действа, и даже тогда, когда считал, что он обречен.
Сложенный из булыжников, вынутых на мощеной дороге, очаг он разжигал только ночами – о конспирации Александр всегда помнил.
Однажды ночью, где-то в начале или в середине февраля 1943 года Сашко услышал далекий голос самолета-одиночки. Гул его то приближался, то удалялся, а потом прогрохотал совсем близко и стал постепенно таять.
Утром на своих «владениях» юный мститель обнаружил несколько одинаковых листовок, исполненных ротапринтом на русском и немецком языках. Тексты их были напечатаны на цветной бумаге. «Наверное, для того, чтобы их можно было четко разглядеть на снегу», – подумал Александр.
Он взял одну из них и стал читать. В листовке сообщалось о крупном успехе Красной армии, где в огненном котле сгорела, прекратив свое существование, 6-я полевая армия под командованием генерала-фельдмаршала Паулюса. Дальше говорилось о наступлении коренного перелома в ходе войне с призывом: «Враг выдохся – победа будет за нами!». Конечно, всех перипетий на фронтах Сашко не знал, а они были таковы…
Неизбежность поражения была ясна германским стратегам еще в начале 1943 года. После уничтожения 6-й армии под Сталинградом шансов восполнить потери в людях и военной технике Германия не имела. Собственно, и затяжка подготовки наступления на Курской дуге была вызвана исключительно неспособностью Берлина вовремя обеспечить укомплектование понесших огромные потери дивизий южного крыла фронта личным составом и военной техникой. То есть в плане стратегическом и экономическом результат войны был ясен к весне 1943 года, и никакие усилия политического руководства и военного командования Рейха не могли его отменить или изменить. В этом суть коренного перелома – конечный результат после него был предопределен. Но агония продолжалась еще два года.
Сашко всей этой военно-политической арифметики не знал и продолжал с новыми силами своим проверенным оружием бороться с немцами и их бандеровскими прихвостнями, как умел и желал, как его научили истинные патриоты Отчизны в советской партизанке.
В апреле 43-го года он вышел из своей «берложки». Сашко, с очередным подарком, направился к железнодорожному полотну, связывающему два крупных железнодорожных узла – Ковель и Сарны. Проведя предварительно разведку нужного участка минирования, он спокойно приблизился к знакомому месту, заложил фугас с гидромеханическим взрывателем, который должен был среагировать от давления колесных пар локомотива. Ждать, для фиксации, результатов очередного акта возмездия он не стал, зная, что по рельсам двигаются только неприятельские составы. Сашко спокойно дошел до своего островка и только после этого услышал далекий раскат грома. Он понял – это взорвалась его адская машина с артиллерийским снарядом…
Загадки Куренных хуторов
Все лето 43-го года гремели взрывы в округе района: кто-то подорвал повозку, принадлежавшую двум связным банды «Сыча»; кто-то убил полицейского, явно преследовавшего свою намеченную жертву, которая сделала жертвой своего преследователя; кто-то поджег продовольственный склад около краевки отряда УПА ОУН «Зозули» на северо-западной окраине Куренных хуторов. Советские партизаны действовали настойчиво и систематически.
Не прекращались диверсии против бандеровцев и зимой 44-го, когда войска Красной армии очистительной волной смывали коричневую заразу с украинских земель. Однако война еще продолжалась на этих территориях с участием практически обанкротившихся холопских «повстанцев» вместе со своими тевтонскими хозяевами.
Связь с Кузьмой Боярчуком у Александра прекратилась, когда тот не вышел на очередную встречу. Когда Сашко возвращался ноябрьским вечером от места несостоявшейся явки, подумал: «Неужели разоблачили дядю Кузьму? Не может быть! Он, наверное, выполнив задание, ушел в партизаны или по мобилизации его призвали в Красную армию».
Сашко узнал из последнего разговора с Кузьмой такие подробности: на Куренных хуторах размещаются крупные силы уповцев – какие-то штабы, лазарет, школа по подготовке диверсантов, склады с амуницией, потайные арсеналы с оружием и боеприпасами к нему. Он сделал несколько вылазок к хуторам. Разведал подходы к объектам своего внимания и пришел к выводу: «Не так уж черт страшен, как его малюют». «Вот бы найти склад с боеприпасами и взорвать, – раздумывал Сашко. – Но там должна стоять бдительная охрана».
И все же он обвел вокруг пальцев бандеровских чертей. В течение двух недель взлетели на воздух склад с боеприпасами, «вышкола» – школа диверсантов и одна из боевок отряда УПА.
Жандармерия УПА и СБ ОУН после этих взрывов провела массовые чистки подозреваемых в предательстве такого масштаба, что бандеровцы были ошеломлены практически ежедневными казнями своих единомышленников, особенно из числа «схиднякив» – представителей УПА и ОУН из восточных областей Украины. На это событие среагировал даже сам пан Степан Бандера. Он адресовал письмо руководителям краевых проводов, в котором говорилось:
«Под натиском большевистской действительности менее стойкие элементы, безусловно, в абсолютной большести перейдут на сторону большевиков. А поэтому необходимо неотложно и совершенно секретно во имя великого национального дела, вышеназванный элемент ликвидировать…»
Силовым структурам ОУН(б) и УПА были представлены широкие полномочия. Они имели право, по собственному усмотрению, проводить аресты участников этого воинства и до членов Центрального провода включительно. Служба безопасности (СБ) ОУН имела право без суда расстреливать любого члена организации, не говоря уже о других людях, что она и делала.
Смок, один из руководителей СБ ОУН, развернул такую вакханалию террора в УПА, что деморализовал все подполье, создав у повстанцев разных степеней страх и атмосферу шпиономании. Эта кровавая чистка продолжалась в течение длительного периода. Так за несколько месяцев 45-го года по указанию Смока было ликвидировано (зарублено, задавлено, повешено, утоплено, распято и расстреляно) 889 из 938 лиц, попавших в список подозреваемых.
Изучая архивные материалы о злодеяниях оуновцев бандеровского крыла, автор нашел ряд интересных свидетельств (повесток, приговоров) на тему активности эсбистов УПА в карательных мероприятиях. Из этих документов нетрудно понять, что УПА не была добровольным формированием. В нее «зазывали» под страхом применения жесточайших мер как к уклоняющимся от службы в УПА, так и их родственникам. Вот несколько фактов (пер. с укр. – Авт.).
«ПРИКАЗ
дня 9 ноября 1944 года
С учетом распоряжения командования УПА о мобилизации всего трудоспособного для несения воинской службы приказываю…
Гражданину села Гольницы Устименко Николаю Антоновичу 1924 года рождения явится с полным боевым оснащением в обусловленное ранее место встречи.
В случае неявки в пункт назначения Ваше имущество будет конфисковано, а Вы будете переданы органам революционного суда.
Командир (подпись) Коваль.
РЕШЕНИЕ
Полевого суда по делу казака Ризиканта, обвиняемого в дезертирстве и измене родине от 10.Х.1943 г.
ПРИГОВОР
Наказать казака Ризиканта самым суровым образом – путем отрубания головы перед отрядом.
Состав суда (три подписи).
27.8.1944 года бандеровско-оуновский суд огласил приговор по делу казака Степового-Сокаленко, который, исполняя обязанности руководителя подрайонного СБ, оставил УПА и поступил в истребительный батальон.
Степовой-Соколенко осужден к расстрелу. За ним последовали все его боевики.
ПРИГОВОР
от 12.Х.1943 года
О расстреле стрелка полевой жандармерии Юзифовича Милентия за невыполнение приказа начальства и неявку к месту службы.
ПРИКАЗ
№ 4 от 28.9.1943 года командира отряда группы «Заграва»
Главарю банды Гуку о направлении двух роев (отделений) в польскую колонию «Галиция» с целью уничтожить там пять семей поляков…
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Полевого суда ОУН – УПА от 19.5.1944 года по делу казака Атуга.
Последний за распространение пессимистических мыслей, деморализующих уповцев, приговорен к расстрелу.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
Полевого суда группы УПА «Заграва» от 3.5.1944 года по делу казаков Вовкулака и Шаткира.
За сон на посту оба приговорены к расстрелу…»
Таких документов встречалось в архивах достаточно много.
Свои успехи в подрывах важных объектов УПА и ОУН Сашко связывал с удачей, остальное было делом момента, возникшего, конечно, не на пустом месте. Он благодарил в душе своих учителей по партизанскому отряду, которые подготовили его к взрослой и серьезной работе минера.
Еще он знал, что за ним удесятерилась охота после последних удачных вылазок на Куренных хуторах. Но все равно он не прекращал своей мести тем, кто забрал у него родителей и сестричку.
Полк в Озерске
После того как Красная армия разгромила основные группировки вермахта на территории СССР и наши передовые части вступили на польскую и венгерскую земли, стремясь добить фашистов в Берлине, на Западной Украине оставались наши армейские тылы. Их надо было охранять от диверсантов как немецких, так и бандеровских.
Для охраны тыловых подразделений и борьбы с националистическим бандитизмом как со стороны ОУН, так и польских отрядов Армии Крайовой (АК) на территорию Западной Украины были введены Пограничные (ПВ) и Внутренние войска (ВВ) НКВД СССР.
Один из полков ВВ со штабом был расквартирован в небольшом полесском поселке Озерск. В штабе полка собралось руководство воинской части во главе с командиром полка подполковником Павлом Ивановичем Сидоровым.
Трое суток бушевала жесточайшая метель. Казалось, стонала под порывами обжигающей пурги скованная морозом земля. То и дело орудийными раскатами оглашался окоем от треска толстых льдин на реке. Тревожно гудели телефонные провода. В результате свирепых порывов ветра грохотал цинк на крыше небольшого приземистого дома, в котором разместился штаб полка.
За дверью послышались тяжелые шаги. На пороге показался усталый, запорошенный снегом с автоматом ППШ за плечом председатель сельского совета деревни Звеняче Трофим Иосифович Дубинец – бывший шахтер, покалеченный в забое при обрушении породы. Пришлось ему оттуда перебираться на малую родину. На лбу у него вздулась шишка, под глазом красовался свежий синяк.
Офицеров озаботил его неожиданный приход и необычный вид – он был чем-то взволнован. Это было видно по глазам. Недаром говорится, что «глаза верят сами себе, уши – другим людям». Глаза есть зеркало души.
– Беда стряслась, – сказал он хриплым, простуженным голосом, снимая мокрую, а потому и отяжелевшую от пота шапку.
– Произошло что-то неладное? Что случилось, Трофим Иосифович? – спросил начальник разведки полка капитан Алексеев.
– Алексей Алексеевич, хромого Илька знаете? У него хата под жестью, почти рядом с кладбищем. Она одна из белого силикатного кирпича сложена, – взволнованно пояснял гость.
– Знаю…
– В эту ночь в его хате подорвались бандиты. Подорвались на заряде огромной мощности. Все строение разнесло в щепки. Говорят, крыша, как сухой осенний лист, легко улетела в овраг. Остался террикон из осколков кирпичей и штукатурного крошева.
– Кто же это сотворил? Каким же образом?
– А холера его знает. Случилось ночью. Рвануло так, что я подумал: не «катюши» ли начали обстрел, или бомбу с полтонны весом сбросил самолет? Со страха, хотел спрыгнуть с печи, но ноги и руки предательски задрожали, и я гепнулся (рус. – свалился. – Авт.) на пол, думал и потрохов не соберу. Повыскакивают. Страх божий, как перепугался. Правда, правда – перелякался усерьез…
Командир полка осторожно спросил:
– А Илько, что… погиб?..
Дубинец оживился.
– Живой, дурень божий. Его непрошеные гости заставили временно освободить хату. Ну он и сховался у своего родича – Опанаса.
Взрыв в Звеняче заинтересовал разведчиков.
– И сколько же бандитов погибло во время взрыва? – обратился Алексеев к гостю.
– Девять убитых и двое раненых…
– Убитых опознали?
– Нет, все чужие.
– А раненые, что… сбежали?
Самолюбие Трофима Иосифовича, как поняли офицеры, было задето последним вопросом. Он засопел и бросил сердитый взгляд в сторону командира.
– Так уж и сбежали. В сельсовете сидят, голубчики. Вид у них жалкий. Повесили грешные головы, как побитые кобели после свадьбы.
– Как с охраной?
– Охрану кругом выставил…
Сидоров подошел к окну. Сухие снежинки шелестели по стеклу, опадая на жестяной отлив оконной рамы. Минуту он стоял в тяжелом тревожном раздумье. «Надо же – третий подобный случай… Просто поразительное сходство», – подумал он.
Трофим Иосифович нарушил молчанье:
– А что же мне с мертвяками прикажете делать? Разве что облить бензином да пустить их в царство небесное. Нет, скорее в ад – туда им дорога, в рай не попадут. Ад они заработали большой кровью в наших местах. Туда их души и полетели.
Начальник разведки полка капитан Алексей Алексеевич Алексеев промолчал. Ему самому хотелось проехать на место чрезвычайного происшествия, но тут же вспомнил о важном задании и умерил свой пыл. После совещания комполка приказал Алексееву кратко и понятной армейской фразой: «Разберитесь!»
Начальник разведки пригласил в свою комнату-кабинет гостя и вызвал лейтенанта Урусова.
– Подготовьтесь к выезду в Звеняче, – приказал Алексеев. – Подробно надо допросить Илька Сыча. Во всем тщательно разберитесь. Раненых необходимо доставить в больницу под охраной.
Дубинец не унимался.
– Холера их не возьмет. Вытрымают (рус. выдержат. – Авт.)… Сто чертей им в печенку… Я бы их, сукиных сынов, березовой кашей накормил: снял бы штаны и по голым задницам прошелся розгами, а потом нагими бы пригнал на лечение в больницу. А лучше, шоб не мучились, – в расход.
– Как, без суда и следствия?
– А они что, наш простой люд отправляли на тот свет по суду?
Сделав вид, что не слушает намерений Дубинца, капитан напомнил Урусову:
– Обязательно возьмите с собой врача.
Трофим Иосифович возмущенно фыркнул:
– А мертвяков-то куда? Не хоронить же с попом, не провожать с оркестром?
– Убитых доставить в райцентр для опознания.
– Ну на кой черт их переть? Спалить на месте, чтоб и золы не осталось на нашей земле. Пусть она летит в сторону Галиции – родины этой заразы. Большая часть их, наверное, оттуда. Вот и весь сказ, – отрубил Дубинец и брезгливо сплюнул на пол.
Лейтенант Урусов и Дубинец ушли.
Алексеев мысленно стал перебирать события последнего времени. Вспомнился рассказ офицера Гайдая. Он поведал, что, как только были получены сведения о появлении отряда бандеровцев, а это было поздней дождливой осенью, командование приказало ему с отделением солдат организовать засаду. Стояла непроглядная темень. И вдруг ночью на Куренных хуторах в одном из домов раздался оглушительный взрыв. Пламя озарило добрую половину неба.
Разведчикам удалось установить, что неизвестная банда или ее часть остановилась на ночлег в заброшенном доме выселенного немецкого старосты. А через час их пребывания там – ни одна живая душа не вырвалась из хаты, ставшей в одно мгновение адом. Ночь и тут унесла с собой тайну грозного взрыва.
Тогда офицеры не придали особого значения: ну подорвались бандиты – так подорвались. Но через две недели взрыв повторился в селе Михлине. Семь повстанцев, сумевших чудом отбиться от разгромленной нашими подразделениями банды, нашли последний приют в пустой, давно заброшенной сторожке сельского кладбища. И вот снова взрыв в Звенячем.
Обобщив эти последние события, начальник разведки решил доложить командиру полка.
– Что-то у вас много загадок появилось? – заметил он, выслушав донесение начальника разведки. – И бандиты стали какие-то глупые, вроде искатели острых приключений. В других местах нам их поимка достается с трудом, а тут сами лезут на рожон… Что это – самоустранение за грехи или сам черт их гонит в заминированные хаты? Ты-то сам не задумывался над этим?..
Действительно, происшедшим загадочным взрывам разведчики не придавали особого значения. Не потому что не существовало желания вникнуть в существо проблемы, а потому что таких неожиданностей в тот период по районам было слишком много. У бандитов было много чего из взрывоопасных предметов: толовые шашки, противотанковые мины, фугасные снаряды. Весь этот боезапас нередко возился ими с собой в фурманках. К тому же обстановка складывалась так круто, что приходилось совершать длительные рейды по Полесью – громить банды, выслеживая их в местах вероятного обитания. Все это вместе взятое в какой-то степени отодвинуло обстоятельства двух последних случаев на задний план, уступив место очередным, как казалось офицерам, более важным делам.
Чтобы добраться до существа события, Алексеев решил покопаться в захваченных документах разгромленных банд, лелея надежду найти ответ на тайну загадочных взрывов.
Дело в том, что после «салютов» на Куренных хуторах в руки разведчиков полка попал практически неповрежденный железный ящик с оуновским архивом. Перелистывая отпечатанные на машинке и аккуратно подшитые официальные бумаги ОУН – УПА, капитан Алексеев наткнулся на очень интересный документ.
В папке с надписью «Группа БУГ» имелись конкретные указания вышестоящего органа низовым подразделениям.
«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
Особой важности
Оккупация наших земель московскими большевиками снова продолжается. На занятой территории москали устанавливают свою кровавую власть, проводят мобилизацию наших братьев на фронт.
Наш вождь Гитлер сейчас в условиях затяжной войны не может в полной мере помочь украинским повстанцам военной помощью – вооружением и боеприпасами.
Все это ставит под угрозу существование наших завоеваний и ложится тяжелым бременем на плечи ОУН и УПА.
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Создать особую группу организации украинских националистов – в дальнейшем именовать диверсионно-террористическая группа «БУГ». Центр – местечко Осовецк.
Цель – расставить на руководящие посты проверенные кадры из числа членов ОУН для срыва проводимых советами мероприятий, усиления контроля над деятельностью кровавого НКВД, сбора информации по всем каналам и источникам.
2. Учесть, что группа «БУГ» создана не только для борьбы с советами, но и с теми, кто принял присягу верности украинского национализма, но в период временного отступления нашего друга и союзника, изменил нам.
Разъясняю, что группа «БУГ» является чрезвычайным органом управления и признана осуществлять временную власть до возвращения на наши земли немецкой армии.
3. Командир группы «БУГ» непосредственно подчиняется краевому проводу ОУН. Командиром группы «БУГ» по местечку Осовецк назначен «Апостол».
По поручению вождя ОУН Степана Бандеры член центрального провода ОУН Роман Шухевич
Постой. Январь 1944 г.
Справка
Роман Шухевич (1907–1950), псевдонимы: Монах, Туча, Степан, Колокол, Щук, Тур, Роман Лозовский и Тарас Чупрынка; один из руководителей ОУН (1941–1943). В вооруженных силах Третьего рейха являлся заместителем командира карательного подразделения «Нахтигаль» – «Соловей» и 201-го батальона охранной полиции в немецком звании гауптмана (капитана). С 1943 по 1950 г. – командующий УПА. С 1944 г. – руководитель украинского националистического движения на Западной Украине. Принимал участие в уничтожении советских партизан в Белоруссии.
В начале 1944 г.; по инициативе Шухевича, был создан Главный военный штаб УПА. Согласно захваченным в 1944 году органами ГБ документам СД, Шухевич имел связь с подполковником немецкой разведывательной службы абверкоманда-202 Зелигером.
5 марта 1950 года сотрудники органов МГБ во главе с Павлом Судоплатовым установили, что Шухевич скрывается в селе Белогорща под Львовом в помещении кооперативной лавки. Генерал МГБ Дроздов потребовал от Шухевича сложить оружие – в этом случае ему гарантировали жизнь. В ответ прозвучала автоматная очередь. Шухевич, пытаясь прорвать кольцо окружения, бросил из укрытия две ручные гранаты. В завязавшейся перестрелке Шухевич погиб.
Сержант ВВ МВД Полищук, убивший Шухевича, получил благодарность и премию 1000 рублей.
В захваченных документах была обнаружена личная записка надрайонного проводника ОУН Евгена. В ней говорилось:
«Крайне недоволен Шандором Мульнаром за медлительность с открытием типографии. Передай ему, что в гестапо он работал более проворно, чем сейчас. Наверное, разжирел на большевистских харчах. Пусть не прячется за спину Клима Савура. Не поможет».
Справка
Клим Савур, Охрим, Билаш, Роман, Щур и другие – псевдонимы создателя и первого командующего УПА Д. С. Клячкивского (1911–1945). Полковник УПА, руководитель СБ в УПА, командир УПА-Север. Руководил акциями по истреблению польского населения на Волыни.
18 августа 1943 года Клячкивский отдал приказ разоружить УНРА «бульбовцев», возглавляемых Тарасом Бульбой (Боровцом). Принимал участие в пытках и ликвидации жены Боровца.
2 апреля 1944 года через команду группы армий «Северная Украина» передал предложение о координации борьбы с советскими войсками, предоставлении разведывательной информации. В своем послании он просил передать его отрядам 20 полевых и 10 зенитных орудий, 500 автоматов, 250 тысяч патронов, 10 тысяч гранат и др.
Во время одной из чекистско-войсковых операций место пребывания Клячкивского было сообщено взятым в плен командиром группы УПА-Север Ю. Стельмащуком – псевдоним Рудый.
12 февраля 1945 года оперативно-войсковая группа Клеванского райотдела НКГБ и 233-й бригады ВВ НКВД, проводя прочесывания леса возле Оржевских хуторов Клеванского района Ровенской области, обнаружила трех человек. При преследовании они отказались сдаться и были уничтожены. В числе погибших оказался и Дмитрий Клячкивский.
В ящике имелось донесение Вербы, написанное каракулями:
«Докладаю панове Апостолу.
Совецка медичка, шо працювала в ликарни, мною повешена у ее хате. Людям наказал, чтоба усе повернули на НКВД. А за таку роботу треба платыть гроши. Если буде и дали така робота, прошу Панове, не забуваты про мене. Смею доложить, шо я еще за Польщи робыв це.
Зараз працюю конюхом у пана Шандора Мульнара.
Алексеев задумался и вспомнил… Да, это была Ольга Карташова, молодая женщина из Одессы, врач партизанского отряда, действовавшего на Полесье. После освобождения территории от немцев работала врачом местной больницы. Как заноза встал вопрос: кто же такой Верба?
Дальше в бумагах шла многочисленная переписка по организации засад против Красного – секретаря райкома партии Верного. Но все это было известно. Алексеев мельком перелистав страницы, убедился в том, что полковая разведка, срывала один за другим коварные замыслы бандитов.
Капитан Алексеев обратил внимание на один «важняк» – так он называл интересные улики в материалах против лесных бандитов:
«Друже Богдан!
Пришлите 15 человек к нам в курень, которые будут работать на строительстве моста. 3 марта 1943 года я договорился с немецким капитаном Ошфтом, что мы построим мост для переправы немецких войск, за что они дадут нам подкрепление – два батальона со всей техникой.
Совместно с этими батальонами 18 марта с.г. мы очистим от красных партизан лес по обе стороны р. Стоход и дадим свободный проход в тыл Красной армии своим отрядам УПА, которых там ждут. На переговорах мы пробыли в течение 15 часов. Немцы нам устроили обед.
Слава Украине!
Командир куреня Орел.
5 марта 1943 года».
И вдруг его внимание привлек ряд более важных документов, представлявших, несомненно, большой интерес, чем информация о сотрудничестве бандеровцев с немцами.
Эти материалы касались истории группы «БУГ», а точнее Военного округа, который входил в состав Генерального военного округа УПА-Запад («Захiд»).
Уже в 1942 году боевые группы ОУН, действовавшие на территории Галиции, разрослись в Украинскую народную самооборону (УНС), название которой сохранялось вплоть до конца 1943 года, когда термин «УНС» перестал употребляться, уступив место названию «УПА-Запад».
Организацией УНС и ее переходом в УПА-Запад руководили члены Главного военного штаба УПА: полковник Олекса Гасин – Рыцарь на территории Карпат, а на Львовщине и Тернопольщине – полковник Василий Сидор – Шелест, позднее назначенный командиром УПА-Запад.
В период наибольшего развития структур УПА – в 1944–1945 годах – структура УПА-Запад была следующая по военным округам (ВО), состоящим из куреней:
– ВО «Лисоня»: Тернопольщина и Приднестровье. Курени: «Холодноярцы», «Бурлаки», «Лисовики», «Рубачи», «Буйные», «Иголки»;
– ВО «Говерла»: Гуцульщина и Буковина. Курени: «Буковинский», «Победа», «Гайдамаки», «Гуцульский», «Карпатский»;
– ВО «Черный лес»: Станиславщина. Курени: «Смертоносцы», «Подкарпатский», «Звоны», «Сивуля», «Довбуш», «Бескид»;
– ВО «Маковка»: Стрыйщина, Дрогобычина, Самборщина и Турчащина. Курени: «Львы», «Булава», «Зубры», «Летуны», «Журавли», «Бойки» (им. Б. Хмельницкого) и «Бассейн»;
– ВО «БУГ»: Львовщина. Курени: «Дружинники», «Галайда», «Кочевники», «Переяславы», «Тигры» и «Перебейнос»;
– ВО «Сан»: Закерзонье. Курени: «Волки», «Мстители», «Рена» и «Евгена»;
– Курени особого назначения: «Сероманцы», «Полтавцы» и «Черноморцы».
После реорганизации в отделы УПА в районе Карпат и Прикарпатья в 1947–1948 годах действовали такие отделы, как «Авангард», «Бассейн», «Березовский», «Булава», «Донского», «Крутые», «Опришки», «Рыси» «Серые волки», «Спартак», «Сурмачи», «Хорты», «Черемош», «Черные Черти» и другие.
Но вот что интересно, в конце 44-го года по штабу ВО УПА «БУГ» был нанесен удар органами госбезопасности и войсками НКВД Украины. Фактически он был разгромлен. Об этом свидетельствует нижеприведенный документ:
«Донесение НКВД УССР о разгроме штаба военного округа «БУГ», объединявшего вооруженные силы УПА на территории Львовской области, с сопроводительным письмом наркома внутренних дел СССР Л. П. Берии И. В. Сталину.
СОВЕШЕННО СЕКРЕТНО
Особая папка
ГОКО – тов. Сталину И. В.
Направляю Вам заслуживающее внимания донесения НКВД УССР о разгроме штаба военного округа УПА «БУГ», объединявшего вооруженные силы УПА, расположенные на территории Львовской области.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР
Л. П. Берия
18 декабря 1944 г.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Принято по «ВЧ»
Из Львова
Москва. НКВД СССР – товарищу Л. П. Берии
На основании агентурных данных 5-го отдела НКВД погранвойск Украинского фронта о наличии бандитов в селе Нестаница Тогальского района была проведена операция. В результате этой операции был задержан роевой (взводный командир УПА) Ленчук, который на допросе показал, что в селе Рожджау Радеховского района Львовской области расположен какой-то штаб УПА.
В соответствии с этим начальником управления погранвойск НКВД Украинского фронта т. Бурмаком было дано распоряжение начальнику 5-го отдела Управления подполковнику т. Тер-Григорьяну и исполняющему должность начальника 2-го погранотряда полковнику т. Сметанину организовать с утра 13 декабря операцию по ликвидации вышеуказанного штаба УПА, расположенного в селе Рожджау.
13 декабря с.г. село было окружено маневренной группой 2-го погранотряда в составе 250 человек. При попытке проникнуть вглубь села бойцы были обстреляны ружейно-пулеметным огнем из домов и чердаков.
В завязавшейся перестрелке группа пограничников, ворвавшись в один из домов окраины села, захватила живым бандита, который впоследствии оказался помощником командира сотни Черемыша по снабжению Кармелюком.
На допросе Кармелюк показал, что в Рожджау находятся: штаб военного округа УПА под кличкой «БУГ» во главе с командующим Вороным, областной референт «СБ» во главе с ее руководителем Галайда, штаб командира куреня Летуна, сотня командира Черемыша. Всего, по его данным, насчитывалось 150 бандитов.
Банда заняла круговую оборону, оказывала упорное сопротивление нашим наступающим подразделениям и предприняла несколько попыток прорвать кольцо окружения. Огнем наших подразделений все эти попытки были отбиты.
В целях полного уничтожения бандитов, находившихся в этом селе, нами было принято решение о переброске в помощь маневренной группы 2-го погранотряда одного батальона 42-го погранполка и минометного взвода 2-го погранотряда. Этим самым кольцо окружения было значительно укреплено.
В течение ночи с 13 на 14 декабря бандиты несколько раз переходили в атаку, имея целью прорвать окружение наших войск, однако они были отбиты.
Путем применения пулеметного и минометного огня с нашей стороны, в результате которого были разгромлены все очаги обороны бандитов, 14 декабря наши подразделения вступили в село Рожджау и окончательно ликвидировали банду.
Путем тщательного производства подсчетов трупов было установлено, что количество убитых бандитов составляло 146 человек и захвачено при этом живыми 5 бандитов.
Показаниями захваченных подтверждено, что ни один бандит из окружения наших войск не вышел.
Документальными данными, обнаруженными у бандитов, и личными показаниями захваченных живыми бандитов установлено, что среди трупов оказались следующие:
1) командир военного округа УПА «БУГ» – Вороный,
2) начальник областной резидентуры «СБ» – Голайда,
3) командир куреня Летун,
4) командир сотни Грозный,
5) окружной хозяйственный референт Чуекевич,
6) следователь резидентуры «СБ» Боркуч,
7) начальник полевой жандармерии куреня Летуна – Поль,
8) начальник хозяйственного отдела штаба УПА «БУГ» – Больмельчук,
9) командир сотни Черемыш.
Других лиц командного состава разгромленного штаба УПА установить не удалось, так как многие трупы были обнаружены изуродованными в результате того, что некоторые бандиты покончили жизнь самоубийством путем взрыва гранат, приложенным к лицам.
Подобраны следующие трофеи: станковый пулемет – 1, ручные пулеметы – 8, автоматы – 25, пистолеты – 20, ручные гранаты – 42.
В одной из землянок, вырытой под 5-метроем слоем земли, были обнаружены: два трупа женщин, три пишущие машинки и один множитель «Линотип».
Кроме этого вблизи вышеуказанной землянки была найдена исправная радиостанция. В землянке и некоторых домах были обнаружены и изъяты: два ящика, один портфель и семь полевых сумок с документами УПА, представляющими оперативный интерес. Этими документами подтверждается, что в селе Рожджау находились: штаб военного округа УПА «БУГ», штаб куреня Летуна, областная резидентура «СБ», окружная хозяйственная резидентура и санотдел штаба военного округа «БУГ».
Нам точно известно, что военный округ УПА «БУГ» объединяет все вооруженные силы УПА, расположенные на территории Львовской области.
Непосредственными руководителями вышеизложенной операции являются начальник 5-го отдела Управления погранвойск Украинского фронта подполковник т. Тер-Григорян и исполняющий должность начальника 2-го погранотряда полковник т. Сметанин.
Со своей стороны ходатайствую о поощрении вышеуказанных товарищей.
Нарком внутренних дел УССР
В. С. Рясной»
Но вернемся к разведчикам полка. Капитан Алексеев продолжал знакомиться с документами оуновцев, которые быстро переводил на русский язык, продолжая читать дальше секретные оуновские материалы.
«Срочное письмо особой важности
КОМАНДИРУ ГРУППЫ «БУГ»
пану Апостолу
Из совершенно достоверных источников установлено, что:
1) направленные вам связные Горбун, Арнольд и Печеный пропали без вести;
2) для слежки за группой «БУГ» закреплен один из самых безжалостных московских бандитов. Кличка и настоящее имя не установлены;
3) надрайонный проводник ОУН Евген донес, что упомянутый выше бандит усиленно идет на контакты и нащупывает место вашего пребывания;
4) в связи с вышеизложенным передаточные пункты связи 6, 8 и 13 упраздняются.
В случае прибытия к вам связных с директивами № 00138 и № ОУН/2/234-Ц немедленно задержите их и под усиленным конвоем направьте к надрайонному коменданту «СБ» Владимиру.
Примите меры предосторожности. Место дислокации до особого распоряжения не менять.
По ознакомлению данную директиву запечатать в конверт и возвратить через связного, доставившего пакет.
20.9.1944 г.
ОУН/1/00489 Остап»
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
Только через специального курьера
ОКРУЖНОМУ ПРОВОДНИКУ ОУН пану Остапу
Доношу, что директивы №№ 00138, 00143 и ОУН/2/324-Ц получены мною 13.9.1944 года через связного пункта 6, а директива ОУН/1/489 от 20.9.1944 года тоже была доставлена этим же связным.
Согласно вашему указанию, директивы возвращены в ваш адрес.
Апостол
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
Строго конфиденциально
КОМАНДИРУ ГРУППЫ «БУГ»
пану Апостолу
К вам направлялся мой личный связной с директивами, о которых я Вам сообщал. На обратном пути связной погиб. Документы пропали. Приказываю немедленно сменить пункт дислокации и разместиться на хозяйстве Вербы.
Для доставки в ваш адрес почты мною назначены специальные курьеры.
Остап
Р.S. В случае прибытия к Вам на новое место дислокации кого-либо из старых связных – ликвидировать их на месте.
1.10. 1944 г.
Постой.
КОМАНДИРУ ГРУППЫ «БУГ»
Немедленно донесите, на каком основании вами расстрелян мой личный связной Анатолий.
Остап
7.10.1944 г.
Постой.
ОКРУЖНОМУ ПРОВОДНИКУ ОУН
пану Остапу
Доношу, что доставивший от Вас пакет связной выдал себя за Анатолия. Вся предыдущая корреспонденция доставлялась этим же связным. Он расстрелян согласно вашему распоряжению от 1.10.1944 г.
Командир группы «БУГ» Апостол.
Дальше капитан Андреев не стал глубоко вникать в дело, так как там ниже находились не относящиеся к событию материалы.
Для начальника разведки полка стало совершенно ясно, что при трех последних взрывах на Куренных хуторах погибла важная оуновская диверсионно-террористическая группа «БУГ». Но его интриговал другой вопрос: как это произошло и кто это сделал?
В официальном сообщении говорилось, что при взрывах на Куренных хуторах погибло 39 бандитов, захвачено в плен 9 раненых, подобранно 22 пулемета, 59 автоматов, 65 пистолетов. А в одном из сараев обнаружен погребок с боеприпасами, советским обмундированием и продовольствием, чемоданом с советскими орденами, медалями и воинскими удостоверениями.
Припомнился капитану разговор в кабинете командира полка Сидорова, когда он, начальник разведки части, докладывал ему по группе «БУГ».
– Некоторые стороны дела мне непонятны, – чистосердечно признался тогда Алексеев. – Не столкнулись ли мы здесь с какой-то неразрешимой загадкой?
Сидевший за столом подполковник выпрямился:
– Ты думал над тем, что представляет для ОУН Апостол?
– Думал.
– Запомни, разведчик, что гибель Апостола вместе с группой «БУГ» для бандитов – это огромная, невосполнимая утрата, – проговорил Павел Иванович и бросил на подчиненного быстрый и цепкий взгляд.
– Здесь, вероятно, какое-то недоразумение… Или просто он перестал кого-то устраивать? – упорствовал начальник разведки.
Губы подполковника дрогнули в усмешке. Он встал из-за стола и прошелся из одного угла комнаты в другой. Потом подошел к окну и внимательно посмотрел на улицу.
– Так, по-твоему, это простое совпадение? Нет, Апостол был верен Бандере, как сторожевой пес. Кому же он мог мешать? Сторонники надрайонного коменданта Владимира или сам Беркут причастны к убийству?.. Ну давайте, давайте, размышляйте Алексей Алексеевич.
Капитан покраснел, понимая, что точного ответа подполковнику не даст, так как нет в руках информационных концов, которые можно было связать в объективную нить и по ней дойти до истины.
– Апостол мертв, и труп потерял для нас всякую ценность, но вот его деятельность в прошлом теперь нас еще долго будет интересовать, – продолжал комполка. – Однако меня больше будоражит вопрос: кто это сделал? Не исключено, что, под шумок, кое-кто постарается примазаться к нам и попасть в доверие. Надо остерегаться такого поворота событий, не дайте обвести себя вокруг пальца.
– Я понял вас, товарищ подполковник.
Павел Иванович посмотрел капитану в глаза, а затем заметил:
– Не следует тянуть время. Надо действовать, и как можно быстрее, а значит, смелее, не то мы останемся в дураках.
– Собственно, это уже решено, товарищ подполковник. Постараюсь сделать все от меня зависящее, – заверил командира полка начальник разведки.
Алексеев уже собирался попрощаться с ним, как тот его остановил…
– Подожди, секунду терпения, – и, заложив руки в карманы, он зашагал по комнате, – наше дело всегда открывать новое и даже в старом наводить надлежащий порядок… Может, с этого и придется начинать. Ну будь здоров, желаю успеха.
Взрыв, происшедший в Михлине, застал начальника разведки полка на одном из служебных совещаний. К этому времени возвратился лейтенант Урусов и доложил обстоятельства дела. На основании этих данных был подготовлен текст шифровки в штаб дивизии:
«23 октября 1944 года в 16 часов 30 минут на кладбище села Михлин произошел взрыв сторожки, в которой укрывалось семь бандитов. Причина взрыва не установлена».
Из опроса оставшихся в живых бандитов было видно, что они входили в группу Вихоря. Сам командир боевки погиб во время взрыва.
На память от того события остался обтрепанный, засаленный и слегка обгоревший дневник районного проводника ОУН Деркача. Среди многочисленных пометок, порой довольно пространных, Алексеева привлекла одна запись.
«3 сентября 1944 г.
Был со своими хлопцами в Заорах. Народ что-то выжидает, принюхивается. Настроение испортил безрукий Омелько Бружак. Подошел ко мне и смеется: «Скоро пятки подмазывать будешь?..» Я всыпал ему плеткой. Он только ухмыльнулся и плюнул мне в лицо. Я его застрелил на месте.
Ночевали в корчах. Всю ночь снился страшный сон: пожары, падал на колючую проволоку, водил в атаку своих хлопцев, переплывал грязную бушующую речку, кричал во сне… Что-то плохо с сердцем.
Ночью сбежали с отряда Сергий Хворост, Данило Шевчук, Петро Левчук, Грицько Полищук, Максим Чуб, Наум Жук, Степан Сак. Предатели! Все равно им не миновать смерти.
Утром завернул к Илье Цапу. Принял, как всегда, но чего-то побаивается. Выпили по чарке, и старик зажурился: «Неужели советы задержаться? Где же наше войско? Куда смотрят наши верховоды?»
А черт его знает – я не пророк в этом деле. И сам толком не разберусь.
Выехал под вечер. Справа обогнул Поляны и завернул в Семидубы повидаться с матерью. Хотелось отдохнуть и посоветоваться. На заборе школы заметил большевистские листовки. Приказал сорвать, а сам подался до хаты. Не доезжая до стодолы Пахома Шабака, по нас резанула пулеметная очередь. Конь стал на дыбы, и я завалился в какую-то яму. Двое хлопцев, рядом со мной, убиты. Хорошо, что подоспели ребята с повозкой, а то и я бы богу душу отдал. Уходили через Муравское болото. Выбрались из беды благополучно. Наши потери – пять человек. Вот тебе и сон: переплывал через мутную речку, а угодил в болото. Не добрая примета. Но какая сволочь засела в Семидубах? Позор! В родном селе не могу отдохнуть!
Приказал усилить разведку».
А вот еще одна интересная своей откровенностью запись из дневника:
«9 сентября 1944 г.
Ночью добрался до конной группы «Моряка». Вести неласковые. «Моряк» что-то крутит, отмалчивается. Мне это не понравилось, и я сказал ему: «Слушай, что ж ты в кошки-мышки играешь? Думаешь сухим из воды выйти?.. Нет, дружище, вместе заварили кашу, вместе давай и расхлебывать, а то не сносить нам головы. Если не советы, то свои ее снимут».
Угощал самогоном, свежей свининой. Жаловался, что дисциплина падает, каждый смотрит, кто куда. Хлопцы зачастили по домам. За неделю дезертировало 23 бойца. Посылал по домам доверенных лиц, вернулись с пустыми руками. С такими порядками со слов Моряка не навоюешь: один – в лес, а другой – по дрова. Думаю надо принимать крутые меры – кровь спускать с предателей.
Сегодня расстрелял одного, но, чувствую, такими методами дела не поправишь. Все смотрят на меня как на волка. Чего доброго, свои же и пулю в затылок пустят… Продырявят голову.
Я задал ему вопрос: «Чем же и как можно изменить положение?» Он подумал и ответил: «Мы слишком далеко зашли в своих связях с немцами. Хотя мы и скрываем, но народ знает лучше нас. При немцах мы кричали: «Создаем украинскую повстанческую армию для освобождения Украины от Гитлера!» А что получилось? Стали воевать на стороне фашистов против не только советов, но и своих – братьев-украинцев. Скоро люди возьмутся за вилы – и тогда нам беда».
Проговорили до поздней ночи. Много интересного рассказал он мне. Боюсь, как бы не дозналось СБ о его настроении – тогда не миновать ему петли. Улеглись на нарах. Сон долго не приходил. Задремали поздно, каждый со своими думами…
Нас разбудила пулеметная очередь. Вскочили, прислушались. Хотели выбежать из землянки, как распахнулась дверь и в проеме показался Беркут. Он был пьян в дымину. Рубанул Моряка плеткой по спине за плохое несение караульной службы. Ругался, на чем свет стоит. Приказал разместить в хате его охрану, и привести дивчину.
Моряк хотел сдачи дать, но сдержался и вышел. Беркут подошел ко мне и сказал: «Что приехал уму-разуму набираться? Моряк уже, наверное, набрехал на меня? Пусть говорит – скорее голову сниму.
Я догадался, что Беркут кое-что знает о настроениях Моряка, но я не захотел подливать масла в огонь.
Ординарцы привели со связанными руками молодую дивчину.
– Говори, сука, куда шла? – набросился на нее Беркут и ударил ее плеткой. – Выслеживала бл…ще. Раздел догола и стал приставать. Дивчина сопротивлялась, упиралась, плакала. Она вся тряслась от холода. Беркут тут же ее изнасиловал, а потом застрелил.
– Горилки, – закричал он, заметив вошедшего Моряка.
Пили много, пока куренной атаман не свалился. На рассвете я покинул Моряка и взял направление на Забары. Снова обстреляли из пулемета. Сдается, что за мной кто-то охотится. Потерял троих убитыми, четверо умерли по дороге. Двоих тяжело раненных оставил на хуторе.
Какая же сволочь взяла меня на ближний прицел?»
«22 сентября 1944 г.
Неожиданно нагрянул Владимир. Прибыл с форсом – в сопровождении нескольких десятков «соловьев». «Репаные украинцы» были одеты в форму советских солдат. Среди них я приметил немцев, знакомых мне по «мокрым» делам во Львове, Луцке и Ровно. Ничего не скажешь – охрана еще та!.. Они пойдут за Владимиром в огонь и в воду.
Вместе с ним припожаловала фрау Эмилия. Я помню ее по Мюнхену, когда она вместе со своим отцом полковником Вигантом посещала «академию» ОУН. Чертовски красива. На версту несет от нее шнапсом и дорогими духами. Не плохую жинку выбрал наш «министр» украинского гестапо. Чистых немецких кровей – без примеси.
Несмотря на то что разговор был строго секретным, но Эмилия присутствовала на нем. Владимир заявил:
– Мною отдано приказание арестовать тех четырех сумасбродов, на которых ты представил донесение.
Я посмотрел на него и сделал вид, что не понял собеседника.
– Что забыл? Ну, этих – неблагонадежных, подозреваемых в связях с большевиками.
Я ответил, что с точки зрения благонадежности они не вызывают сомнения, но по пьяной лавочке ухлопали двух моих агентов.
Он махнул рукой и засмеялся:
– Какая разница, не все ли равно, кому рубить головы? Мне нужна политика. А с отрубленных голов мы сделаем громкое дело.
Он повернулся к Эмилии и спросил:
– Успеешь?
– Да! Не позднее завтрашнего дня отпечатаем листовки о кровавых зверствах московского НКВД.
Я предложил Владимиру остаться на обед. Он категорически отказался, а Эмилия даже кисло усмехнулась и произнесла:
– У тебя ведь берлинской кухни нет. А мы, несмотря на страдания в этой проклятой дыре, строго соблюдаем берлинское меню.
Провожал господ я до Загрудок. Арестованных хлопцев под усиленным конвоем погнали в полевую резидентуру Владимира.
Возвращался я в свои владения расстроенным. Всю дорогу ругал себя: «Черт меня дернул за язык направить в СБ донесение о проделках этих хлопаков. Ведь двое из них как-никак доводятся мне близкими родственниками. Ну да холера с ними».
«1 октября 1944 г.
План Владимира провалился с треском. Конвой полностью уничтожен, а арестантам удалось бежать. Подоспевшая на выручку «дикая сотня» пыталась было проскочить через мост и организовать преследование беглецов, но сама «взлетела на воздух». Больше половины телохранителей «министра» погибли в болоте.
Владимир и Эмилия спаслись бегством. Виновников не обнаружено. Разведка донесла, что советских солдат в этом районе не было».
«4 октября 1944 г.
Несем большие потери. Госпиталь не может разместить раненых. Ощущаем большой недостаток в медикаментах и перевязочных материалах. Направил в Осовецк пять лучших разведчиков выкрасть из районной больницы врача и двух-трех сестер».
«6 октября 1944 г.
Получил донесение от агента «31».
Он сообщает: «Вашим людям удалось пробраться в больницу и силой оружия принудить врача Костюка и медсестер Балкунову и Толстову выехать в Семидубы для оказания помощи раненым. Из Осовецка выехали на двух подводах. Благополучно добрались до Бущи. При спуске с горы ваши хлопцы пошли искать брод, а медики остались на подводе. Неожиданно из-за бугра взвилась ракета. Потом по хлопцам ударил пулемет. Поскольку они были в куче и в незащищенной местности, то все до одного погибли. Медики вернулись в Осовецк».
«10 октября 1944 г.
Получил достоверные данные, что в Козаковой долине, Руднице, Семидубах, Выдумке и Забарах действует опытный диверсант. Якобы НКВД снабдило его мощной радиостанцией, оружием, боеприпасами и постоянно наводит его на места отдыха и маршруты движения наших. Он знает многое из наших планов».
«19 октября 1944 г.
Сменил место дислокации. В пути следования через Липку неожиданно взорвался мост. Потерял много людского и конского состава. Выбирался через Корабельское болото, но снова попал на заминированное поле. Точно установил, что это работа «Монгола». Хочется набить морду Владимиру и разогнать его службу беспеки…»
На этом дневниковые записи Деркача заканчивались…
Устно лейтенант Урусов доложил.
По его перепроверенным данным обстоятельства взрыва в Звеняче выглядели таким образом.
В вечерних сумерках свирепая вьюга загнала 12 вооруженных людей, одетых в красноармейскую форму, в крайнюю хату. В ней коротал дни одинокий, рано овдовевший старый лесник Илько Сыч.
Молчаливый хозяин рад был приходу дорогих гостей – советских солдат. Говорили по-русски только двое. Остальные изъяснялись на местном не только языке, но и наречии. В жарко натопленной горнице пришельцы отогрелись. Разомлевших непрошеных гостей клонило в сон.
Илько наварил полный чугунок картошки – бульбы, нажарил сала, достал с леха (рус. – погреба. – Авт.) капусты, огурцов, положил на стол две буханки хлеба, который сам выпекал, и пригласил братию к столу.
Извиняясь перед гостями, он признался, что у него в доме нет самогона, а по данному случаю не мешало бы и выпить по чарке.
Тогда, по всей видимости, главный из гостей спросил:
– А нельзя ли где купить горилки?
Хозяин ответил, что самогонку гонит одна соседка и нередко продает. Тот вынул из планшетки несколько хрустящих ассигнаций и передал их Ильку. Это была не столько просьба, сколько молчаливый приказ, который надо было непременно выполнить к ужину.
Старик торопливо оделся и вышел…
На обратном пути Сыч встретил хлопца, который с трудом, преодолевая ледяные порывы ветра, продвигался вперед. Он подошел к нему ближе. Парень едва держался на ногах. За плечами у него висел, с каким-то тяжелым грузом, армейский вещмешок. Жалость овладела стариком, и он пригласил хлопца к себе в дом обогреться и пересидеть лихую непогоду в ласковом тепле у печи.
Перед тем как зайти в хату, парень поставил мешок по крыльцо.
– На шо ты туда поставил, занеси в хату, – предложил хозяин. – Пусть стоит тут этот грязный и вонючий мешочек…
Из разговора Александру стало ясно, что в соседнем хуторе проживает дочь старика. Он собирался перейти к ней жить – одному в тягость коротать одиночество. Дом старый, вот-вот рухнет, потому и не греет.
– Сквозняки лезут в щели, спалить его и недолго, – заметил старик.
Вошли в хату вместе.
Подавая на стол последнюю, пятую бутылку, Илько почувствовал на себе хмурый, недоверчивый взгляд старшего.
Сыч вовремя понял, чего от него хотят, и тут же виновато пояснил, что на дороге встретил сына знакомого хуторянина, а поэтому пригласил его в хату «трошки погритыся». Сомнения старшего группы «советских воинов» после этих объяснений несколько рассеялись.
Илько кивком головы дал понять пареньку пройти в другую половину дома. За столом пили и пели, пели и пили, пока не кончилось горючее.
Высокий, косой на один глаз, со шрамом над правой бровью и примороженным лицом, непрошеный гость властным голосом потребовал у хозяина еще горилки.
– Слетай еще до своей соседки за горючим, недолив в баках – мы по привычке обычно заливаем «по горлышко».
Илько, переминаясь с ноги на ногу, хотел что-то сказать, как с другой комнаты раздался голос:
– Дядьку, давайте гроши… Я схожу…
Застегивая на ходу старый, видевший виды кожушок, паренек тихо проговорил:
– Уходите, дедушка, как можно быстрее уходите к дочери – это переодетые бандиты. Они вас убьют и хату спалят: таких свидетелей, как мы с вами, бандиты не оставляют живыми.
Сашко метнулся под крыльцо, поднял вещмешок, занес в сени. Он быстро открыл его, несколькими ловкими и быстрыми движениями провел какие-то манипуляции в содержимом мешка и прикрыл его старым изодранным рядном, лежащим на полу в качестве коврика и изодранной домотканой дорожкой.
Оторопевший Илько с минуту стоял, размышляя, а потом зашел в хату, надел шапку и проговорил:
– Хлопчик принесет скоро вам топлива… Что-то корова мычит… Может, Бог кормилицу послал.
Он вышел, схитрив перед бандитами и про корову, и про хлопчика, ушедшего за водкой. Во дворе перекрестившись широким крестом, направился к сараю, а потом вышел за ворота и, попрощавшись с пареньком, заковылял по зимней дороге к дочери. А через несколько минут в доме раздался взрыв.
Оставшиеся в живых после подрыва двое пойманных раненых бандита показали, что принадлежат к банде куренного Беркута. Они возвращались из Кременецкого леса после проведенной спецоперации.
Командир группы Орех погиб.
Урусов не делал никаких обобщений, но и не давал воли отвлеченным рассуждениям. А начальник разведки все долго думал и думал о происшествии. Конечно, всякое может быть. Лесника Сыча он хорошо знал – это был честный человек. Сомнений не было, что бандитов вначале он принял за военнослужащих Красной армии. Приютил гостей и обогрел искренне, что не могли не заметить оуновцы. Но неужели он и устроил взрыв в собственном доме? Нет, это на старика не похоже. Ну а хлопец: кто он и откуда у него могла быть взрывчатка? Да и как он мог знать, что именно в доме Илька остановятся бандиты? А может быть, бандюги подорвались на своей мине по собственной неосторожности? Вопросы, версии, предположения терзали душу и горели в голове, не давая ей покоя…
Вспомнились слова, сказанные однажды «смершевцем», чекистом Николаем Одинцовым при допросе доставленного разведчиками «языка». Он тогда, как говорится, «колол» перекрестным допросом молчаливого немца-лазутчика. И в ходе проверки выдвинутых версий заметил: предположения умных дороже убеждений глупых. Как он был прав!
Вечером Алексеева вызвали в штаб полка. Подполковник принял его сдержанно. Капитан коротко доложил обстоятельства ЧП, свои предположения, целиком положившись на материалы расследования лейтенанта Урусова.
– Сомнительные доводы, – подвел итог Сидоров. – Ты думаешь, что такой опытный диверсант, каким является Беркут, рискнул бы послать в глубокую разведку каких-то дураков-пьянюг? Чепуха! За пьянство, без разрешения командира, в УПА расстреливают своих вояк – у них есть такой закон.
Поддавшись искушению, капитан нерешительно спросил:
– Но все же это может быть… чистая случайность? Они сами подорвались…
Кустистые темные брови командира полка сдвинулись к переносице, он нахмурился и покачал головой:
– Нет, не верю. Просто не допускаю подобной мысли. Видно, капитан, мы с тобой никудышные психологи, а поэтому плохо разбираемся в людях.
Время шло своей армейской дорогой с буднями перестрелок, потерь и побед – больших и малых. Разведчики потратили много времени и труда, но подобрать ключи к разгадке таинственных взрывов и пулеметных обстрелов там и тогда, где и когда бандиты находились в определенном месте и времени, не смогли. По-прежнему все оставалось загадочным, скрытым от логики понимания. Это тревожило и раздражало Алексеева как начальника разведки, так и подполковника – командира полка, руководство которого теребило как можно скорее разобраться в ситуации…
Помимо всего прочего прибавился к загадке еще один вопрос: как подросток незаметно занес фугас и убедил старика покинуть хату?
Но пока на эту шараду ответа не было.
Рассказ хуторянина
Через несколько дней загадка улыбнулась отгадкой. Как-то в зимний полдень Алексеев с группой военнослужащих возвращались с очередной операции. Ехали долго. Мороз к вечеру стал крепчать. Хрустел под полозьями саней дорожный наст. Группа остановилась во дворе знакомого капитану Алексееву хуторянина напоить коней. Хозяин пригласил военных в хату обогреться.
– Начальник, – обратился он к командиру группы, – можно вас на минутку. Он провел капитана в светлую и чистую комнату, застеленную домоткаными дорожками. Потом предложил присесть на длинный синий деревенский диван со спинкой и подлокотниками, какие бывают в любой хате на Полесье.
– Слушаю, – сказал Алексеев, разминая замершие, одеревенелые пальцы, которые издавали противный хруст в суставах.
Он начал издалека, заговорщицки озираясь по сторонам, без желания быть услышанным кем бы то ни было.
– На той неделе у меня одна беда приключилась. Утром собрался я ехать на мельницу. Запряг коней, а сам зашел в хату забрать мешки с зерном. Слышу, где-то стрельба – бах-бах, тра-та-та. Чувствовалось, стреляли винтовки, автоматы, а может, даже пулеметы. Я метнулся к окну, и вижу: прямо на мое поле бегут люди и палят из винтовок и автоматов. Перепугался страшно. Детей на печь позабрасывал, а сам до коней, до моих родимых. Только распахнул дверь, а каурые молнией блеснули по улице. Присмотрелся, а в санях сидит чужак. Завернули кони за угол – только я их и видел.
Алексеев перехватил его осторожный взгляд.
– Прибежали лесные злодеи и первым долгом: «Ты кому такой-сякой дал коней?»
– Никому и ничего я не давал. Зашел в хату за зерном, и сами видели вы, люди добрые, как получилось.
Видно ответ мой их убедил, но все равно дали мне добре по зубам, а потом еще липкую оплеуху приложили, и будь здоров. Хорошо, что так обернулось, а то ведь могли и шлепнуть. У них это делается легко.
Лицо хозяина оживилось…
– А через два дня приезжает на моих конях незнакомый хлопец и говорит улыбаясь: «Добрый день, дядьку!»
– День добрый! День добрый, начальник. Зачем пожаловал? – отвечаю ему.
Он засмеялся.
– Получите ваших красавчиков. Кони накормлены. Остынут – напоите, – с какой-то искренностью проговорил незнакомец и собрался уходить.
– Кто же ты будешь, добрый человек? – спрашиваю его. – Скажи, хоть как тебя величать?
– С чужого района я, чужой в ваших местах, – отвечает он.
– А фамилия? – спросил капитан. – Как его звали?
Хуторянин пожал плечами.
– Так и не сказал он мне ни имя свое, ни фамилию, – последовал ответ.
Морозы постепенно спали. Март порадовал пахучей, мягкой оттепелью. Посерели и осели ноздреватые снега. А через несколько дней прошли даже редкие дожди вперемешку с мокрым снегом. Дороги почернели и разверзлись размытыми колеями. На взлобках, обласканных солнышком, показалась первыя чубы светло-лиловой зелени.
Однажды в штаб полка к капитану зашла молодая румяная девушка в дубленом рыжем кожушке, расшитом синими волошками (рус. – васильками. – Авт.) и зеленым орнаментом под березовые листья. Он впервые видел такую живописную одежонку. Представилась, назвавши себя Олесей Кныш из Люховичей.
– Садитесь. Чем могу быть полезным? – спросил гостью хозяин кабинета.
На минуту она смутилась, потом быстро овладела собой и начала повествовать.
– Вчера один хлопец передал вот этот сверток. Просил доставить только вам – военным.
– Что за хлопец?
– Я мало его знаю. Встречалась раз с ним в прошлом году. Он за меня заступился, – исповедовалась девушка.
– Ко всему этому он еще оказался и героем? – пошутил Алексеев.
– Наверное, герой – сильный и смелый паренек. Я работаю здесь заведующей хатой-читальней, библиотекой, – теперь уже спокойно продолжала она. – Как-то под вечер ко мне в дом пришли двое военных в советской форме и сказали, что меня вызывают в сельсовет. Я быстро собралась и пошла с ними. Идем, молчим, но вижу, они повернули в противоположную сторону от дома сельского власти и направляются прямо к лесу.
Я догадалась, что меня ждет, и в слезы. Реву, шмыгаю носом. Один из них, видимо, старший, мне и говорит: «Иди и не шевелись. Крикнешь – гаплык тебе, поняла, сука, москальская прислужница?»
Проходим мимо кладбища, как вдруг из-за ограды выскакивает парень с автоматом наперевес. Одного, того, что мне угрожал, скосил сразу. Другой мой конвоир, почувствовав, что дело плохо, отбросил винтовку в сторону и ринулся в сторону болота. Хлопец мне прокричал: «Беги в село, красавица, да больше не попадайся в руки бандитам!» А сам кинулся вдогонку за улепетывающим бандюгом. Потом остановился и дал короткую очередь. Сама видела, как с беглеца слетела шапка, и он плюхнулся в воду.
Девушка вздохнула, поправила платок на голове и промолвила: «Я чуть не заплакала от радости. А утром приехали из Осовецка военные и сказали, что это были эсбисты. С тех пор я больше не видела своего освободителя. Ну а вот вчера этот парень пришел к нам во двор и спрашивает меня: «Узнала?».
– Конечно, узнала, – отвечаю ему.
А он:
– Вот тебе сверток. Тайком сходи в Озерск и передай его начальнику гарнизона.
После этих слов попрощался и ушел.
– Любопытно, какой же он: высокий или низкий, светлый или темный, курносый, синеокий, рябой? Так какой же? – настраивал на объективный ответ Алексеев девушку.
Видно, его вопрос несколько смутил гостью, но она по-своему поняла капитана.
– Он ужасно храбрый! – вдруг выпалила она коротко, давая характеристику ему.
– Как же вы не побоялись прийти сюда? А вдруг попались бы в лапы бандитов – это же явная смерть?! Вы тоже выходит такая же храбрая, как и тот хлопец.
Она пожала плечами и не без гордости произнесла с придыханием:
– Я заверила его, что выполню его, моего спасителя, просьбу – доставлю сверток по назначению. Ведь я же должница его. А еще мне казалось, что он поможет мне в трудную минуту».
– Он у вас теперь как оберег, что ли?
– Наверное…
Поблагодарив девушку и проводив ее к выходу, капитан снедаемый нетерпением, обрезал ножом шпагат и развернул сверток.
Внутри лежали какие-то замызганные, измятые документы. Внимательно разглядывая их, его привлекла записка надрайонного проводника ОУН Евгена, адресованная коменданту СБ Птаху:
«…Кровавое НКВД засылает к нам своих агентов. От руки московского большевика погибли на Куренных хуторах наш боевой друг Буйный и его друзья. Необходима строгая и беспощадная чистка. Всех подозрительных надо убрать с дороги, только с умом».
За запиской лежала небольшая самодельная тетрадка с записями Птахи. Это был своеобразный дневник оуновского эсбиста. В первой записи говорилось:
«Моряк изменил нам. По дурости поругался с Беркутом и увел свою группу в Пинские болота. Выслуживается гад, спасает свою шкуру. Оставил своих дружков для борьбы с нами. Сегодня поймали его человека и сразу же расстреляли».
У Алексеева мелькнула мысль: а может, действительно, Буйный и его банда уничтожены людьми Моряка?
Непонятная связь одного события с другими усиливало беспокойство поиска истины. Другая запись в дневнике Птахи гласила:
«…Был на совещании командиров боевок. Беркут предупредил, что на территории трех районов действует московский бандит по кличке Монгол. Сам он местный. Имеет свою рацию, хорошо расставленную и проверенную агентуру.
Связь с местными НКВД не поддерживает. Регулярно получает или производит мины страшной разрушительной силы. Беркут дал указание установить личность Монгола. По возможности захватить живым, в крайнем случае – уничтожить».
Еще одна запись:
«…Дубу удалось ликвидировать Монгола. За упокой его души крепко выпили. Беркут, по старому казачьему обычаю, обещает показать отрубленную голову. Интересно, как выглядит этот москаль местного разлива, который так много нагнал страха нашему «фюреру»».
Последняя запись:
«Вместо Монгола действует Москвич. Получили данные, что он крепко смахивает на Монгола. Имеет шрам на правой щеке. А, по-моему, все это брехня на голом месте.
Беркут приказал мне усилить охрану Семидубов. Для чего я и сам не знаю. Черт с ним: лучше спать на перине, чем на голой земле, а то и в земле. По всему видно – вхожу в доверие. Господи, сохрани меня!»
– Так вот оно что – бандиты усиливают охрану у Семидубов. Что за чертовщина? – размышлял начальник разведки. Его мысли прервал ординарец Буюн. Он скороговоркой выпалил:
– Товарищ капитан, прибыл заведующий местным финотделом Рубинов. Говорит, что у него важное дело.
Алексеев убрал со стола рабочие документы и приготовился принять районного чиновника.
Через минуту, прогромыхав по коридору скрипучим протезом, в дверях показался гость.
– Привет доблестным разведчикам – нашим глазам и ушам! – басом прогрохотал он и, озорно подмигнув, рассмеялся.
– И финансовому королю привет! – шутливо парировал его приветствие хозяин кабинета.
Он с трудом умостился на стул, повесил кленовую ковезку (рус. – клюку. – Авт.) на угол стола и закурил.
Алексеев мало знал его. Он по документам прибыл из Киева, по направлению областного финотдела. Как-то случайно рассказал, что родом он из Ростова. В войну партизанил, где и потерял ногу.
– Живете, как отшельник, – пробурчал он, – все в бумажках копаетесь.
Рубинов с насмешливым любопытством посмотрел на капитана.
– Всякое бывает, – уклончиво отметил Алексей Алексеевич. – Иногда и бумажки задают много хлопот, а порой они сильнее пули и гранаты. У них тоже есть большие победы и такие же поражения.
В таком плане они перекинулись несколькими пустяковыми фразами. Потом, посетовав на свою судьбу, Рубинов рассказал о причине своего визита.
– Понимаешь, сегодня на заре в Осовецком лесу меня обстреляла какая-то банда. Думал, что богу душу отдам. Хорошо, что кони добрячие, да и ездовой молодец не растерялся, – сбивчиво, волнуясь и явно переживая, начал рассказ финансист.
Алексеев взглянул на него и спросил:
– Кто же этот молодец?
– Мыкола Пичула. Разве не знаете его? С Березников он. Храбрый черт…
Капитан сделал вид, будто ничего не понимает, а Рубинов, затянувшись папиросой, продолжал.
– И знаете, как получилось?.. Не доезжая до мостика, я услышал неестественный шелест листьев, а затем треск сломанной ветки. Сначала слабый, а затем сильный, протяжный свист. Кони насторожились и стали прядать ушами. Пичула остановился. Я за автомат – прислушался. Вдруг Мыкола как закричит и кнутом по крупам коней – раз хлестанул, два, три… Гнедые рванули так, что я чуть не вылетел из повозки. Вдогонку засвистели пули.
Галопом они проскакали почти километр. Слава богу, что пронесло.
– Как, по-вашему, много было бандитов? – спросил Алексей.
Финансист неопределенно пожал плечами.
– Трудно сказать. Видно банда переходящая… Вы знаете, как я испугался, – трудно передать. Да и не мудрено – без ноги, на деревянном протезе, далеко не ускачешь.
После этого Рубинов облегченно вздохнул, затушил папиросу, а потом продолжил:
– Всю дорогу ехал – зуб на зуб не попадал. Не доезжая до хутора Малые Забары, повстречалась девушка в коротеньком кожушке. Такая интересненькая, такая симпатичная, ну прямо красавица. Попросилась довезти до Озерска. Мы подумали, что она – связная и специально подослана к нам. Не взяли, а надо было бы привести ее к вам – узнать, что за птичка.
– Да, незавидно попадаться бандитам в лапы, – посочувствовал начальник разведки, но если…
Он не дал офицеру договорить.
– А вы думаете, что эти гады не знают, что я восточник. Только попадись к ним, и пикнуть не дадут – раз и на гильяку. На ветке повесят.
Капитан заметил, что эти слова он произнес с оттенком особой обреченности, а поэтому счел необходимым возразить.
– Оуновцев не интересует, где кто родился. Раз человек поддерживает советскую власть – значит, он их враг и его надо уничтожить.
– Но на что они все-таки надеются? Ведь теперешняя власть проявила к ним акт великодушия. Тот, кто приходит с повинной, тому прощаются старые грехи… Почему они не выходят из схронов подполья?
– Основная масса давно вышла, – ответил Алексеев собеседнику. – С повинной сейчас являются колеблющиеся, ну а главари все еще раздумывают. Видно, крови на руках у них много не отмытой… В том числе и свежей. Фанатичность тут не в характере – она у них событийная и только. Понимают, что за конкретные злодеяния надо конкретно и отвечать.
Рубинов настороженно посмотрел на капитана.
– А что будет с теми, кто не явится? С ними что будет, что их ожидает?
– Главари останутся одинокими волками. Будут блудить по лесам, пока их не истребят.
– Не завидую вашей работе, – прервал он офицера. – Да, вам приходится иметь дело с серьезным противником, знающим и местность, и людей. И нет от бандюгов покоя. Все дни у вас в напряге – и семью забудешь.
– Да, ничего тут не поделаешь… Война бывает и после войны.
Он перебил капитана в очередной раз и, с подчеркнутой вежливостью, заметил:
– Понимаю, понимаю, но в восточных областях все же спокойнее. Небось, не один раз вспоминали родные места?
– Вспоминать не приходится. Я каждый день встречаюсь с малой родиной. Я ведь уроженец этих мест, – поправил Алексеев Рубинова.
Финансист поднял, а скорее, резко вскинул брови и с заметным смущением посмотрел на офицера.
– Разве?..
– Да. Я из Ровно.
– Неужели? Это для меня открытие. Почему же вы никогда не зайдете к нам? Это бы принесло столько радости моей жене… Она ведь у меня уроженка Луцка – выходит, ваша землячка. Учительница. Великолепно играет на пианино. Так что заходите, будем рады.
Прощаясь с Алексеевым, он спросил:
– Как, по-вашему, стоит ли обращаться в райком партии, чтобы мне заменили село. Хочу поближе к Осовецку. Приходится ездить на край света. Разве нет кого покрепче здоровьем. У местного руководства странное понятие: раз восточник – поезжай в дыру. Нет, серьезно, оставаться на старом месте я больше не могу.
Алексеев пообещал поговорить с секретарем райкома. Пожимая руку на прощанье, Рубинов еще раз напомнил о своем приглашении…
Он ушел, а через час Алексееву позвонил лейтенант Урусов и сообщил страшную новость: в Осовецком лесу нашли убитыми секретаря райкома комсомола Дусю Ничипорук и врача районной больницы Константина Сергеевича Слудчака.
– Значит, Рубинов был прав, – подумал разведчик, – в Осовецком лесу действительно орудует банда.
Вечером об этом уже знал командир полка, вернувшийся из одного из батальонов.
Прошло две недели. Позвонил Сидоров.
– Ну как дела, капитан, как настроение? – дружелюбно спросил он. – Что-то спокойно в ваших краях. Не скучаешь?
– Вы прекрасно понимаете – скучать не приходится. Это затишье может оказаться перед бурей.
– Вот-вот… Это правильная оценка. Кстати, как там обстоят дела со взрывами? Не приоткрыли ли тайну их появления?
– Нет пока. К сожалению, нечем похвастаться.
В эту минуту начальнику разведки стало стыдно, и, как показалось, Павел Иванович это почувствовал.
– Я не виню вас, но что-то долго проясняют ваши подчиненные. Наверное, надо теснее работать с территориальными органами госбезопасности и армейскими контрразведчиками.
Алексей несколько секунд молчал, а потом заверил его, что контакт с правоохранителями налажен, но и у них тоже никаких данных нет.
– Ну что ж, ищите, товарищ капитан. Когда найдете – позвоните. Единственное, чтобы не забыть, – немедленно доставьте мне найденные бандеровские документы.
– Есть, товарищ подполковник.
На следующий день комполка снова позвонил.
– Я не пророк, но ваши предположения, Алексей Алексеевич, мне кажутся обоснованными. Постарайтесь через нашу агентуру наладить со вчерашними бандитами связь. У меня создается впечатление, что кое-кто из бывших участников банд стал на правильный путь активной борьбы против своих главарей. Не исключена возможность, что они до поры до времени не хотят раскрывать карты. Ты понял намек? Ну желаю успеха! – проговорил он, переходя то на «вы», то на «ты» со своим подчиненным, от которого ждал развязки в истории с таинственными подрывами бандеровцев.
В последнее время фининспектор Рубинов стал буквально опекать капитана Алексеева: звонил, передавал приветы через других лиц, приглашал в гости, но с таким расчетом, чтобы заранее предупредить – жена должна, мол, приготовиться: накрыть красиво и вкусно стол, а для этого нужен разгон – нужно время.
Но начальнику разведки полка было не до банкетов. Он, словно чекистский оперативник-розыскник, мотался по хуторам и селам, лесам и болотам вместе с солдатами внутренних войск, милиционерами и «истребками» из местных граждан в выкорчевывании бандеровской нечисти. Она уже не плодилась, но еще оставалась достаточно опасной особенно для местных граждан, поддерживающих советскую власть, и самой власти. Лесные бандиты делали, как правило, ночные вылазки в хутора и села. Там ловили, казнили, пленили нужных им граждан. В города соваться боялись из-за наличия там воинских гарнизонов, подразделений милиции и других правоохранительных органов.
Они устраивали засады, нападали на мелкие подразделения Красной армии и отдельных военнослужащих, милиционеров и представителей партийно-хозяйственной администрации на местах.
Общее руководство истребительными батальонами (ИБ) было возложено на заместителя председателя СНК СССР, наркома внутренних дел Л. П. Берию, Центральный штаб истребительных батальонов при НКВД СССР и оперативные группы при управлениях НКВД областей.
Начальниками ИБ назначались работники советов, руководители предприятий и организаций, оперативные работники райотделов внутренних дел и милиции. А личный состав батальонов формировался из тех, кто не подлежал обязательной мобилизации.
Ход развития и движения ИБ дал И. В. Сталин в своем выступлении по радио 3 июля 1941 года. Он говорил: «Мы должны организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всем этом быстрое содействие нашим истребительным батальонам».
В некоторых больших селах под эгидой ИБ были созданы роты, взводы и отделения истребков. Они существенно помогали внутренним войскам, милиционерам и сотрудникам органов ГБ бороться с бандитизмом.
От одного из «истребков» органы ГБ получили информацию, что фининспектор конспиративно встречается с неизвестными, посещающими его по вечерам. Этот сигнал перерос в дело оперативного учета под названием «Инвалид».
В 1946 году сотрудники территориальных органов МГБ выяснили, что Рубинов потерял ногу еще в 41-м году не в партизанах, а в банде на Тернопольщине – во время ее боестолкновения с подразделением РККА.
Мотаясь по хуторам и селам района, он собирал данные на советских активистов и сотрудников правоохранительных органов. В дальнейшем Рубинова арестовали. Он оказался агентом СБ ОУН. На следствии он признался во многих грехах. По его наводкам было ликвидировано до двух десятков человек.
С начальником разведки полка капитаном Алексеевым он стремился сблизиться. Приглашение в гости являлось, по существу, приглашением на смерть. Его должны были пленить вояки одного из отрядов ОУН во время гостевого посещения Рубинова.
Новые взрывы
На Полесье пришла ранняя весна. Проносились теплые ласковые ветры. В низинах шумела талая вода. Пенились от натуги переполненные ручьи в узких горловинах небольших оврагов. С возвышенностей бежали игривые ручьи, переплетаясь в прозрачные косы. И вот глухой ночью, как первый весенний гром, прогрохотали очередные взрывы в Семидубах и других местах, с короткими паузами, один громче другого.
В полдень приехал из подразделения, участвовавшего в операции, комполка в сопровождении автоматчиков.
– А что я говорил? – здороваясь, хмуро прогрохотал он из дверного проема. – Что, не моя ли правда? Говорил, что подорвут. Надо посмотреть, что там случилось.
Собрались быстро. На машинах они ехали в Семидубы. Полковник Сидоров, недавно получивший звание, молчал, нервно раскуривая папиросу за папиросой. Он курил только «Казбек».
Семидубы – большой в несколько десятков дворов хутор, как далекий островок, затерявшийся в густом лесном массиве. Хутор отделяли сорок пять километров от райцентра. Аборигены жили более вольготно, чем жители окрестных сел. Создавая видимость, что они далеки от политики, выдавали себя за евангелистов-баптистов. Клялись святостью своей веры. Но все это было для вида, как говориться, для отвода глаз. Новая власть – советская – их пугала колхозами.
А вот с приходом немцев в каждом дворе белыми скатертями накрывались столы, ставилось угощение с горилкой, домашней тушенкой, ведрами куриных яиц и крынками молока и простокваши. Все перечисленные продукты немцы очень любили, ласково называя последние два деликатеса «яйками и млеко». Хозяева, фигурально выражаясь, встречали немецких завоевателей хлебом-солью.
По душе пришелся хуторянам гитлеровский «новый порядок». Семь молодых хлопцев добровольно пошли служить в полицию, двадцать пополнили отряды повстанцев. Молодые и старые, в слепой ярости, жгли польские села, вырезали еврейские семьи, стреляли из-за угла в советских партизан, отказывали в куске хлеба бежавшим из плена красноармейцам и, как правило, тут же сдавали их полицаям.
С изгнанием немцев никто из хуторян не пошел служить в Советскую армию. Здоровые парни сделались «малолетками», «инвалидами», «недоумками». Мужчины средних лет отрастили бороды и представлялись негодными для какой-либо работы из-за хворей стариками.
Доказывать было трудно – документов не было: церковные книги сожжены, в регистрационные журналы Сельского совета жители записывались, как кому вздумается.
Внешняя сторона их жизни выглядела безупречно. Сюда не нужно было направлять уполномоченных по контролю над обязательными поставками и уплатой сельхозналога – дела обстояли блестяще. Семидубцы умели держать марку. Все выполняли первыми – без напоминаний, но для разговоров с ними было трудно найти общий язык. Говорить они с чужаками не любили. Двор с двором переплелся родственными узами.
Доходило до смешного: спросишь сивого или безусого хуторянина: скажите, кто проживает в этом доме? – посмотрит исподлобья хитрыми, мигающими глазками и процедит сквозь зубы: а бис (рус. – черт. – Авт.) его знает, я не здешний, я с другого села.
На краю хутора, возле самого леса, стоял заброшенный срубленный из отборного леса внушительный дом бывшего контрразведчика отряда атамана «Оскирко» Трофима Затирки. Трое его сыновей поздней осенью 1939 года сбежали в Германию. Возвратились с немцами в тревожные дни 1941 года. Старший сын Пахом стал районным проводником ОУН, но карьера его быстро оборвалась – его сразу же убили народные мстители. Местные партизаны не простили ему казней своих односельчан и родственников.
Средний – Мартын занял пост коменданта полиции в Седлищах, а младший – Петро устроился переводчиком в Залесское гестапо.
Старик при немцах стал начальником войсковой школы УПА, так называемого вышкола – готовил кадры для пополнения «уповцев». После освобождения территории от гитлеровцев связь с собратьями по оружию он не порвал. Жил с двумя дочерьми. Жена скончалась перед войной. В душе ненавидел советскую власть, а поэтому открыто и скрыто занимался антигосударственной деятельностью.
Среди односельчан он не раз говаривал:
– Не покорюсь Советам, пусть хоть на куски режут!
Поймали старика на горячем – с поличным, когда он вместе с дочерьми – связными банды – доставляли в условленное место взрывчатку, боеприпасы и пропагандистскую в антисоветском духе литературу.
Старика Трофима Затирку и дочерей власть, по решению суда, выселила: по одни данным, в Сибирь – на лесоповал, по другим – в Воркуту – добывать уголь.
Все это Алексееву припомнилось на пути к хутору.
Машина миновала спуск и помчалась по проселочной дороге прямо к кирпичному заводу, стоявшему на пути к Семидубам. В просторном классе, где расположилась оперативная группа, молодой, широкоплечий с большими черными глазами командир батальона ВВ подполковник по фамилии Украинец докладывал своему старшему начальнику полковнику Сидорову.
– Под домом Затирки после взрыва мы обнаружили капитальный бункер размером шесть на десять метров с тремя подземными выходами.
– Стойте, стойте, – перебил говорившего подчиненного полковник. – Это не родственник Трофима?
– Да, доводится родным братом. Два сына Никиты были в банде Буйного. Они погибли при взрыве.
– Так-так, ну и что дальше? – вновь перебил командир полка Украинца.
– Взрыв произошел ночью. Убито около двух десятков бандюгов, ранено восемь и контужено девятнадцать. Много погибло под завалами, которые еще не разобраны.
– Интересно, что же показали оставшиеся в живых бандиты? – переспросил полковник: – Что они рассказывают?..
– Говорили, что надрайонный проводник ОУН Евген и представитель СБ Птаха проводили тайное совещание командиров групп. Обсуждались вопросы по усилению борьбы с большевистскими агентами и чистке боевок и кревок от случайных, не внушающих доверия и неустойчивых элементов.
Кроме того, на этом совещании было доведено содержание приказа куренного Беркута и надрайонного коменданта СБ Владимира, в котором они потребовали беспощадной расправы над колеблющими и паникерами.
Боевикам категорически запрещались отпуска. В одном из пунктов приказа оглашалось, что введен расстрел дезертиров с автоматической конфискацией имущества. Родственники, уличенные или подозреваемые в связях с органами советской власти, подводятся под ВМН – смертную казнь. Приказано в недельный срок представить коменданту СБ списки сомнительных лиц.
– Ишь ты, какие строгости… А что еще интересного? – спросил Сидоров.
– Бандиты в один голос твердят, что все строгости из-за действий Монгола. Хотя Беркут два раза убивал его, но он, как видите, «оживал», действуя под новыми кличками Москвич, сейчас – Север.
– Что, есть какие-то данные? – спросил комполка.
Алексеев ответил, что, кроме тех, какие имеются в дневнике Птахи, больше пока ничего не известно.
Полковник Сидоров встал, вынул из кармана пачку папирос, открыл коробку и нежно взял белую трубочку. Он с наслаждением стал разминать папиросу, согнул бумажный мундштучок и, отправив его в рот, слегка прикусив зубами. Затем чиркнул спичкой, затянулся и, выпустив сизый шлейф густого табачного дымка, с наслаждением потянулся.
– Значит, проводили узкое совещание по борьбе с московскими агентами, а от своих же черту душу отдали. Явно не полетели на небеса, их там Бог за кровавые грехи не принял и отправил в ад.
Полковник заложил за спину руки и заходил по классу. Потом резко повернулся и, обращаясь к собравшимся, продолжил:
– Вы думаете, что это от хорошей жизни? Моряк – хитрый мужик, человек с головой. Его тоже пугали, а он плюнул на них и ушел. Разоружил свою конную группу и сдался советскому командованию. Сейчас уже воюет с немцами. И надо сказать, неплохо воюет. Мне об этом доподлинно известно.
Затем, обращаясь к подполковнику Украинцу, комполка спросил:
– Какие же вы выводы сделали для себя из этой занимательной истории?
Наступило тягостное молчание. Поиск ответа на заданный вопрос был нелегким. Офицер пожал плечами, но ответил.
– Трудно пока судить, но версию о московском следе…
Сидоров недовольно махнул рукой.
– Версия о «Москвиче», неуловимом агенте, мне давно известна. Главное – причина. Меня интересует причина взрыва. Поняли?
– Пока точных данных нет. Бандиты единственное, что подтверждают, что все произошло неожиданно…
– А как, по-вашему, должны взрываться мины? Ожидаемо? Конечно же, неожиданно! – съязвил полковник.
– Мы выяснили, а поэтому точно знаем, что мины были установлены в разных местах.
– Дом кем-либо охранялся? – смягчая разговор, спросил командир полка.
– Абсолютно никем. Ни в доме, ни в бункере не обнаружено никаких признаков постоянного обитания большой массы людей.
– Нет, это черт знает, что такое… Ну а что говорят сами хуторяне?
– Только и слышишь: «Не видели, не знаем, чужих никого не было».
Сидоров молчаливо посмотрел на хитрую схему постановки мин, и задумчиво произнес:
– Вот штука, так штука, но кто ее придумал?..
В дверь постучали. Вошел один из руководителей контрразведывательного отдела областного управления госбезопасности подполковник Варивода. Командир полка пошел ему навстречу и тепло поздоровался.
– Здравствуй, здравствуй, дорогой гость, чем порадуешь, Сидор Трофимович? Какие принесли новости?
Тяжелый, грузный, с блестящими карими глазами на обветренном лице Варивода, судя по внешности, был в хорошем расположении духа.
– Отрадные новости! Подорван окружной бандеровский госпиталь на хуторе Леваши. Дом, приусадебные постройки превращены в щепки, – сообщил вошедший старший офицер.
– Кто жил в доме?
– Пустой… Хозяева сбежали с немцами.
– Есть убитые?
– Погибло около двух десятков. Три отсека еще не вскрыты.
– Живые есть?
– Никого.
– Это плохо. Кто же там лечился или скрывался?
– Преимущественно эсбисты и несколько «соловьев» из бывшего батальона «Нахтигаль».
Сидоров задумался.
– Какой-то заколдованный круг получается, братцы, – и, обращаясь к Вариводе, спросил: – Ну а как же все это произошло? Как и где расположен госпиталь?
Чекист взял со стола карандаш и на листе бумаги нарисовал схему.
– Тайный военный госпиталь выглядел довольно любопытно, – он ткнул карандашом в левый край нарисованной схемы. – В этом конце села когда-то проживали поляки. Бандиты, как и в других местах Западной Украины, уничтожили «пшеков». Дома частично пожгли, оставшиеся – разобрали. Сады вырезали на дрова. На этом месте не оставили никаких признаков жизни. Надо отметить, что в каждом дворе имелись колодези – они сохранились до сих пор. Никто ими не пользуется. Оуновцы поступили хитро: под землей прорыли ходы сообщения и соединили колодезь с колодезем. В центре на глубине примерно пять метров выбрана земля и поставлены деревянные крепления, замаскированные под сруб. Под землей помещение напоминает просторный зал со всеми удобствами: санпропускником, перевязочной, аптекой, кухней… Здесь они и приспособились.
– Когда же они успели это сделать?
– Еще весной 43-го года. Видно почувствовали другой ветер – ветер перемен, дующий не в их паруса. Мобилизовали из окрестных сел крестьянские подводы. Жителей привозили ночью с завязанными глазами. А что касается земли, то ее вывозили и гатили в Корабельском болоте. Весь фронт работ длился около двух месяцев.
– Так-так, забавно, – комполка забарабанил узловатыми пальцами по столу, – продолжайте, Сидор Трофимович.
– Поверхность земли запахали и засеяли рожью. Посмотришь со стороны – обыкновенное поле – ни дорог, ни стежек. Срубы колодезей служили вентиляторами и давали доступ белого света. Вход в подземелье начинался с кладбища. Один вход считался основным. Но есть еще пять запасных.
– При немцах госпиталь функционировал?
– Нет. Он был открыт перед уходом фашистов, а точнее, после освобождения нашими войсками городов Ровно и Луцка.
– О существовании госпиталя кто-либо знал?
– Допрошенные местные жители показали, что им категорически запрещалось появляться в этих местах под предлогом якобы нахождения стрельбища оуновцев.
– Пожалел волк кобылу, – улыбнулся командир полка.
– Просто пудрили мозги селянам. Но они догадывались, что под землей что-то есть, но что – толком никто не знал. Это место бандиты назвали «полем смерти». Для устрашения бандеровцы тут убили несколько крестьян, объяснив, что они попали под шальные пули. Отмечались несколько случаев и прямых расстрелов из-за появления в этих местах.
– Интересно, какими же средствами подорван госпиталь?
– Проникнуть в подземелье чужому человеку было невозможно. Надо думать, что кто-то из обслуживающего персонала мелкими порциями, чуть ли не в карманах, заносил взрывчатку. Конечно, взрыватели были доставлены в последнюю минуту. Заложение фугасов, по оценке специалистов-взрывников, говорило, что здесь действовал профессионал, хорошо знающий минно-подрывное дело.
– Веселее ничего не придумаешь, – засмеялся Сидоров и посмотрел на часы. – Так вот на этом пока закончим разговор. Я полагаю, Сидор Трофимович, расследование следует продолжать.
– Особое внимание, Павел Иванович, мы обращаем на всякого рода сохранившуюся документацию – она может многое рассказать. Не исключена возможность, что где-то здесь поблизости может быть спрятан архив Осовецкого гестапо.
Сидоров встал, на минутку задумался и, обращаясь к Алексееву, заметил:
– А вам, капитан, приказываю, хоть из-под земли добыть и доставить ко мне организатора всех этих взрывов. Документацию бандеровцев передайте чекистам. А что касается исполнителя, надо признаться, – это наш богатырь, настоящий герой!
Через час офицеры покинули район под Семидубами…
Чувствуя, что язык у Алексея Алексеевича подустал, автор предложил ему отдохнуть. Разговор плавно перетек в другое русло.
Говорили о прекрасной природе Полесья, об обилии рыбы в озерах и реках, о богатой жизни в колхозах-миллионерах, позволяющей труженикам села копить деньги и приобретать легковой автотранспорт.
– У нас по колхозам в десятках дворах стоят легковушки. Уже не «Москвичи» покупают, а им подавай только «Жигули». Селяне зарабатывают нормально, – заметил хозяин. – Это уже не те колхозы, что были на заре своего возникновения.
Обсуждали крайности в деле мелиорации.
– Понятное дело, надо было бороться с полесской трясиной – старой виновницей малярий, осушать заболоченные места, но не так варварски, как это сделало хрущевское чиновничество, сокрушался Алексей Алексеевич. – Дело дошло до того, что пропала вода в колодцах. Родники задохнулись.
Потом речь пошла о зажиревших партократах как в центре, так и на местах, о вероятном перерождении общества из-за мутации властолюбцев.
Разговор мой с Алексеевым состоялся в середине восьмидесятых. Он не был ортодоксом научного коммунизма и идей марксистско-ленинской идеологии, но искренне верил социализму и его основному вектору – социальной ориентации.
– Ни при каком обществе нельзя построить такую социалку, какая бывает при социализме. Если бы нам не мешали, если бы мы глупо не ринулись догонять США в смысле расширения вооружения, скорее, количества, а не качества – мы были бы примером для всего мира. Армады никому не нужных танков наклепали наши тракторные и оборонные заводы и до сих пор штампуют броню. Я не уверен, что она нам понадобится. А средства затрачены. Думаю, что скоро мы их будем переплавлять на производство чего-то другого, – ворчал ветеран.
Когда речь зашла о всплеске национализма в разных местах союзных республик, Алексей Алексеевич заметил:
– Понимаешь, мил человек, если мы дадим неограниченную свободу проявлениям разного рода националистам при слабости центра, то страну ожидает раздроб, развал, разграб.
Слабый политик – политик трусливый в угоду появившимся аппетитам региональных вождей – может наобещать разного рода суверенитетов, что в едином государстве, как холодная вода на горячий камень. Она рвет его. Надо отметить, что простому труженику от такой самостийности легче не станет. Оживет, размножится всякого рода ненужное чиновничество. Ему только подавай посты, трибуны, троны и… деньги, деньги, деньги. А где их взять на бездельников?
– Вы что, прогнозируете развал страны? – спросил автор.
– А он уже идет. Политики почувствовали запах денег. Они уже не идейные защитники СССР, а живоглоты – деньги манят их. В угоду западным кукловодам они могут пойти на любое предательство, лишь бы удержаться при власти нынешней, чтоб удобнее и безопаснее ломать ее, а потом на обломках выстраивать свою, я подчеркиваю – свою частную собственность, продолжал философствовать прогнозами хозяин дома.
– Неужели сверхдержава способна рухнуть?
– Понимаешь, мил человек, – он снова вставил в оборот речи такое обращение, – система планирования в целом правильная, тем более для огромного государства, а вот методы, какие используют глупые тронодержцы, пагубны. Дело в том, что у нас нет государственных деятелей, а есть только политики в лучшем случае, а то и вовсе политиканы. Государственные деятели – думают о своем народе, политики – о личной власти, а еще государственный деятель разводит и стрижет овец, а политик – сдирает с них кожу. У нас же в последнее время одни «деруны», то ли еще будет, если народ даст себя обмануть разного рода краснобаям…
– Но эта верховная жестокость верхов с лукавством пополам может действительно наломать дров в государстве, шпыняемом со всех сторон недоброжелателями, с которыми власть порой заигрывает, потакает им, успокаивает их и постепенно затягивает ремень на брюках трусости миллионов своих граждан.
– Действительно, еще когда-то Гельвеций сказал, что жестокость есть всегда результат страха, слабости и трусости. Горбачев этими качествами, мне так кажется, отличается. Боюсь – с ним проиграем матч…
Договорились встретиться на следующий день.
Банда Беркута и мститель
Моросил тихий весенний дождец, штрихуя окоем серыми промельками небесных капель. Ветер трепал молодую зелень листвы в кронах деревьев. Неожиданно набежавший порыв ветра сложил мой зонтик в обратную сторону и вырвал из руки.
Метров за двести до дома Алексея Алексеевича неожиданно сверкнула золотистая змейка молнии, и сразу же послышался сухой раскат грома. Дождь начал усиливаться и за несколько минут превратился в настоящий ливень. Промокшего, как говорится, до нитки, на пороге дома меня встретил хозяин.
– Это хорошо, когда весенний дождик кропит, – усмехнулся он и предложил мне полотенце, а потом попросил пройти в его апартаменты… – Ну так слушайте, товарищ полковник…
В майский звездный вечер, напоенный запахами весны, у начальника разведки майора Алексеева в кабинете раздался резкий телефонный звонок. Офицер даже вздрогнул. Далекий голос спросил:
– Товарищ начальник, правда, что конец войне?
В эту минуту он был так взволнован этой радостной вестью о пришедшей на нашу землю долгожданной Победе, что сначала не придал особого значения телефонному звонку и просто ответил:
– Правда, дорогой, – завтра празднуем день Победы!
В черной и тяжелой, как гантель, эбонитовой трубке последовало молчание.
– Алло, алло, ну говорите, черт побери, что-нибудь… Почему молчите?
– А для меня война еще не кончилась, – с глубокой тоской произнес тот же незнакомый звонкий голос.
Алексеева обескуражили эти слова, и он раздраженно спросил:
– А кто это говорит?
– Это я – Сашко… Сашко Берест. Разве не слыхали? Это тот самый, что с бандитами воюет.
Про себя майор подумал: «Берест, Берест… Самая распространенная фамилия и не только на Западной Украине. Я их встречал десятки».
– Ничего не понимаю, – признался он далекому незнакомцу, – говори точнее, товарищ Сашко.
– Что ж непонятного? Ясно, по-моему, сказал, – ответил чистый и звонкий голос.
– Это не тот, который на Куренных, в Михлине, Звенячем, Семидубах, Левашах и так далее?
– Вы угадали – тот самый.
– А откуда ты звонишь, мил человек?
– С сельсовета…
– Откуда, откуда? С сельсовета?
– А откуда же я буду звонить?
– С какого?
– Недалеко от вас…
Короткая пауза. Затем опять послышался вопрос:
– Значит, в самом деле, закончилась война? Вот хорошо…
Майору хотелось сказать неизвестному другу что-то хорошее, что-то теплое и приятное, но в эту волнительную минуту он не мог собраться с мыслями, подобрать нужные слова.
– Сашко! – крикнул майор в трубку. – Заходи ко мне. Заходи в любое время, хоть сейчас.
– Этого не могу я сделать, – не по возрасту рассудительно ответил начальнику разведки полка телефонный абонент. – Я еще в большом долгу. Я охочусь, и за мной идет охота… Да и расстояние – у меня ни машины, ни повозки нет. Думаю, встретимся – война не закончилась в нашем кутку…
После чего в трубке послышались короткие гудки.
– Алло, алло…
Разговор прервался. Майор несколько раз дунул в трубку, нервно постучал пальцами по вилке аппарата, но в ответ гробовое молчание. Он даже в сердцах поругался с телефонисткой. Просил девушку его снова соединить.
Соединила. Но секретарь сельсовета ответил, что молодой человек как пришел быстро, так и ушел.
– Ничего не рассказал о себе?
– Нет…
Удача и неудача, взлет и падение, победа и поражение, как же они ходят вместе! Офицер проклинал свою беспомощность.
Всю ночь Алексеев провел в подразделениях полка, опрокинул не одну чарку с офицерами по случаю нашей Великой Победы и в честь присвоения ему звания майора, а вот телефонный разговор с Сашко не выходил из головы.
Утром в штабе полка он поинтересовался у уборщицы – местной гражданки:
– Максимовна, не скажите мне, в каких краях проживают семьи под фамилией Берест? Ну хотя бы назовите одно-два села.
Она озабоченно посмотрела на офицера и спросила:
– Шо, родичей шукаете?
– Да, хочу найти родственников.
– В Заборах есть. Кажись в Столбцах, а больше и не знаю, где есть еще, – ответила она.
Днем майор выехал в эти села. Кроме них, вдоль и поперек исколесил на «виллисе» ближние и дальние хутора. Но поездка его так и не увенчалась удачей: однофамильцы Берест были, но имени Сашко никто не припомнил.
«Кто же он, этот грозный судья, который с такой беспощадной суровостью карал и карает предателей и палачей? Где он сейчас этот простой человек с великой жаждой любви к родной земле? Какая лихая доля толкнула его на молчаливый подвиг? Почему он прячется от нас? Когда и кому предназначена очередная мина возмездия? – мысли с этими вопросами не давали покоя начальнику разведки полка. – Неужели не найду его?»
И все же он не терял надежды на встречу с ним.
Эта встреча произошла неожиданно и совершенно не так, как майор ее рисовал в своем воображении…
Шесть дней и ночей оперативники и солдаты ВВ скитались по лесам и болотам, гоняясь за остатками банды куренного Беркута. Агент немецкой разведки, он, превосходно зная местность, искусно маневрировал по лесам и болотам Полесья.
Потеряв в боях с войсковыми подразделениями половину своего состава, бандеровец мечтал любой ценой получить передышку. Каждый раз, когда армейцы навязывали ему бой, он внезапно отрывался, уходя по известным, наверное, только ему проходимым тропкам или кочкам в глубину болот и непроходимых топей, пытаясь, замести следы.
Зная его повадки, оперативники каждый раз отрезали пути отхода бандитского главаря и наносили удар за ударом. А однажды, навязав ему бой, солдаты, наконец, все же загнали банду в глубину Залесского болота.
Разведчики донесли, что беспрерывная погоня парализовала бандитов. Перебежавшие в отряд ВВ пять «беркутовцев» подтвердили это тем, что Беркут для наведения железного порядка расстрелял сотенного Остапа и роевого Калину.
Один из плененных по имени Мыкола, почти пацан, размазывая грязными, покрытыми цыпками, как рыбьей чешуей, руками ручейками текущие слезы по веснушчатой коже лица, причитал:
– Товаришу ахвицер, я не виноват, он зверюга – этот Беркут. Забрал меня в банду оружием. Батьку и маму пригрозил убить, если с ним не пойду.
Из его показаний стало ясно, что бандиты устали, что они в западне и что Беркут готов перестрелять всех оставшихся в случае окружения и сжимания кольца. Живым он не сдастся, понимал: попади в плен советским воинам сурового суда не избежать…
Всю ночь разведчики с подкреплением из солдат просидели в засаде. Бандиты не подавали признаков жизни. Перед рассветом неожиданно пошел мелкий дождик. Стало ясно, что «беркутовцы» на этом участке не предпримут никаких действий, поэтому майор Алексеев приказал частично снять засаду и укрыть людей за стогами скошенного сена. Не успел он добраться до крайнего стога, как в стороне послышался неясный шум. Потом раздался громкий окрик:
– Стой! Стрелять буду! Брось оружие!
С пистолетом майор помчался сломя голову в сторону крика.
«Рисковал, дурак, конечно» – потом он признается командиру полка.
– Что такое? – нетерпеливо спросил он у лейтенанта Гайдая.
– Неизвестный, товарищ майор! Спал в сене. Имеет автомат, пистолет и гранаты.
Алексеев включил фонарик. Перед ним стоял высокий, стройный, одетый в грязную из домотканого полотна рубаху юноша. Непокорные и длинные кудри были взлохмачены и небрежно подстрижены с боков.
«Бандюг, не иначе – ишь, как вооружен. Хорошо, что спал, а то бы по мне чесанул очередью» – подумал майор Алексеев.
– Откуда и кто ты, хлопче? – спросил он, и посмотрел на перекинутый через плечо дождевик.
Он исподлобья взглянул на офицера, на его погоны и после короткого раздумья ответил:
– Я… Я Сашко… Сашко Берест.
– Сашко Берест?
– Так, – коротко произнес он и кивнул головой.
– Не ты ли мне недавно звонил из сельсовета?
– Так, – он снова повторил свое, в переводе на русский «да», и протянул офицеру руку. На радостях оба обнялись.
Перед майором стоял живой Сашко – Александр Берест, причинивший своей неизвестностью оперативникам столько беспокойства.
«Возвратите ему оружие…» – радостный от этой встречи, распорядился Алексеев…
Постепенно стало сереть. По узкой, протоптанной через луг тропинке, майор с Александром побрели к опушке леса. Парень шагал молча, и хоть несколько устало, но уверенно. Он хорошо знал тропинку. Уселись на сырой земле под высокой раскидистой сосной, одиноко стоящей за небольшим оврагом. Легкий ветерок шелестел в верхушках лиственных пород деревьев. От соснового, огромного ствола исходил запах живицы.
Сашко сидел, потупив покрасневшие глаза. Он смотрел в одну точку с блужданием мыслей где-то далеко-далеко. Алексеев не мог на него наглядеться. В густом чубе белесых волос его головы офицер увидел впервые в жизни у человека такого возраста вкрапления седины. Глубокие морщины на складках крутого лба придавали ему несвойственную суровость. Лицо и руки были в царапинах и шрамах. Из-под пропитанной потом рубахи проглядывало худое тело. Мешковато свисавшие, из черного сукна штаны, едва держались на нем. Ноги были обуты в лапти. В народе на Полесье эту обувь называли постолами.
И словно уловив внимательный с удивлением взгляд майора на обувку, юноша в оправдание заметил:
– В такой обуви легче и тише ходить, а зимой у меня были немецкие сапоги – добротные, с подковами и шипами. Тяжелые на ход, а вот в этих «тапках» отдыхаю и не так отличаюсь от местных. Они все ходят в постолах.
Потом он повернулся в сторону, вперив взгляд на желтый, похожий на цыпленка, одуванчик.
– О чем ты думаешь, Сашко? – спросил его Алексеев.
Он сорвал сухую травинку.
– Так… Думаю о неоплаченном до конца долге садисту и палачу Беркуту, – и с мучительной тоской посмотрел на офицера, который понял, что именно эта месть в первую очередь тревожит его горячее сердце.
Откуда-то со стороны, приминая сочную траву, подошел лейтенант Урусов. В его руках висел походный вещевой мешок.
– Столовая приехала, – тихо проговорил он с улыбкой, и положил свою ношу на узловатый и высоковыступающий из земли корень дерева. Видимо, не желая в таких случаях быть свидетелем разговора Александра с Алексеевым, он непринужденно повернулся и зашагал в сторону луга, припадая на раненую ногу.
– Куда же вы? – остановил его майор.
– Пойду, разведаю подступы к болоту.
Сашко встрепенулся.
– Туда не ходите, товарищ лейтенант.
Алексеев с недоумением взглянул на него.
– Почему?
– Там… Там заминированная тропа.
Офицеры тревожно переглянулись. Урусов понял взгляд начальника, как приказ отбоя, и ушел, припадая на покалеченную ногу.
– Давай-ка позавтракаем, Сашко, – предложил майор, – небось, проголодался.
Он тяжело вздохнул и перекусил зубами травинку.
– Трое суток ничего не ел.
– Что, голодовку объявил? – пошутил офицер… явно не к месту, о чем через мгновение пожалел.
– Просто нечего было есть, кроме корней аира да цветков акации.
– А как же ты думал дальше выйти из этого положения? – Алексеев налил из потерявшей защитный цвет и помятой фляжки в алюминиевую кружку немного спирта и передал ему.
Он посмотрел на майора ясными глазами и с искренним смущением проговорил:
– А шо это?
– Спирт, питьевой…
– Вообще я не пью, тем более ни разу не пил этой огненной жидкости, но сейчас от радости встречи с вами – выпью!!!
Он выпил, закашлялся и схватился за горло, потом накинулся на банку с тушенкой. Вместо ложки зачерпнул содержимое консервы отломанным с коркой ломтем хлеба и стал с наслаждением, нет, скорее с остервенением, жевать и сопеть от удовольствия, возникшего при утолении голода…
Не успели они скудно позавтракать, как майора окликнул начальник штаба полка майор Грицай Виктор Николаевич. Алексеев пошел ему навстречу, предложив Сашку уложить походные пожитки.
– Получена шифровка командира дивизии, – сообщил Виктор Николаевич. – В категорической форме требует кончать с Беркутом и кончать, как можно скорее. Есть намерение перебросить наш полк в Пинские болота.
– Что ж, можете передать, что мы готовы.
Рассказ Сашко
Назад майор возвращался медленно. На минуту остановился возле молодой березки и посмотрел на Александра. Сашко, сгорбившись, сидел на пеньке и задумчиво смотрел на зеленый куст папоротника. Узкая полоска солнечного света упала на его плечи, словно попыталась согреть его своим теплом. Где-то совсем близко защебетала незнакомая птица. Сашко поднял голову и стал искусно ей подражать. Этот звук был настолько чистый и понятный для пичужки, что она спорхнула с ветки на землю. Он улыбнулся ей и бросил несколько мякишей хлеба. Она жадно, не боясь человеческого соседства, набросилась клевать подарок, а затем, схватив самый крупный из кусочков, улетела в гущу леса. Он проводил ее молчаливым взглядом.
Алексеев тихо подошел и присел рядом на траву.
– Расскажи, Сашко, что-нибудь о себе, – неожиданно предложил майор ему, разглядывая его молодое лицо. – Признаться, если откровенно, то я давно мечтал об этой встрече, но ты гордый человек, не давал о себе знать. А ведь мы бы могли тебе помочь.
Сашко ответил не сразу.
– Это долгая история… Слишком долгая.
– А ты покороче, я и так пойму, – настаивал майор на своем.
Он смахнул со лба прядь нависших волос и, посмотрев на собеседника доверчивым взглядом, спросил:
– Вам доводилось, товарищ майор, проходить землями села Малого? Нет? – Это на той стороне речки. При Польше село называлось Вильгельмовка. Там жили когда-то немцы-колонисты, а потом господствовали поляки. В 40-м году их переселили в Германию, а село заселили украинской беднотой, и оно стало называться Малое. Организовали первый в районе колхоз и назвали «Перемога». И село из Малого стали часто называть «Перемогой». Председателем колхоза сельчане избрали моего отца Николая Григорьевича Береста…
Майор много слышал рассказов о трагической судьбе жителей этого бесстрашного и несчастного села. В какой бы крестьянской хате ни нашел ты приют и стоило только напомнить в разговоре о Малом, или «Перемоге», как находилось много охотников для всякого рода разговоров с мельчайшими подробностями.
В раздумье Сашко продолжал:
– На третий день войны отец собирался отправить нас – маму, сестру и меня – в эвакуацию, но не успел. Его задержали бандеровцы и повесили вместе с председателем сельсовета. А маму с Оксаной, сестричкой моей, то ли порубили, то ли расстреляли они же вместе с немцами.
Говорил Сашко мягко, сдержанно, без эмоций, только с оттенком глубокой и искренней грусти и печали. Часто сбивался – невольно останавливался, вспоминал какие-то детали и потом снова и снова рассказывал…
Майору запомнился этот тяжелый и страшный рассказ, ответивший на вопрос, какая судьба толкнула его на подвиг. Рассказывал он с неохотой, кратко излагая важные свои операции и в партизанском отряде и воюя одиночкой.
Сашко уцелел чудом…
Но им не дали договорить. Прибежал весь мокрый, запыхавшийся старшина Иван Чуприна.
– Товарищ майор, среди бандитов началось движение. Они стали отходить мелкими группами, – коротко доложил старшина.
Стало ясно – и на этот раз они не теряли надежды оторваться от оперативников.
– Лейтенанта Урусова ко мне, – распорядился майор.
Чуприна лихо козырнул и побежал выполнять приказ.
Алексеев присел и развернул карту.
– Сашко, ты же хорошо знаешь местность, где, по-твоему, и в каком месте Беркут будет прорываться, выводя свою банду из окружения, – спросил он его.
– Сюда он не пойдет, а вот это очень удобное место. Именно здесь наверняка он и будет переправляться. Тут их и можно прихлопнуть, – пояснил Сашко, тыча пальцем в определенное место топографической карты.
– Почему ты так думаешь?
– Да это его излюбленная тропа. О ней мало кто знает. Она не раз его спасала в тяжкую годину преследования. Говорили местные, Беркут даже дал название ей.
– Какое?
– Мудрая тропа.
Алексеев и юноша взошли на невысокий возвышающийся над болотом пригорок, поросший низким кустарником. Сашко показал на угрюмое болото, которое назвал Мокрым болотом. В бинокль майор видел, как, приминая руками кустарник, брели уставшие бандиты. Они шли скученно, минуя трясины. Среди пестрой толпы замечались и женщины.
– А откуда же взялись бабы, – поинтересовался офицер.
– Это маскировка – так, для отвода глаз.
Да, Сашко, был прав – банда, действительно, отходила к Мокрому болоту.
Спустившись вниз, Сашко взял в руки автомат ППШ, неторопливо вставил диск и подвесил на ремень две гранаты.
Майор посмотрел на него и напомнил:
– Ты говорил, что заминирована тропа. Чего же они туда прутся?
– А откуда им известно, что тропа заминирована? Я об этом им не докладывал, – озорно заулыбался парень.
– Значит, это твоя работа?
– Наверное, – хихикнул Сашко.
– Когда же успел?
– Тайна…
Прибыл лейтенант Урусов. Офицеры отошли в сторону, где уточнили обстановку, после чего начальник разведки через лейтенанта приказал находящуюся в резерве роту старшего лейтенанта Зорина перебросить к Мокрому болоту, расположив подразделения в густых зарослях на скатах высотки.
Расстояние при выдвижении к болоту прошли незаметно. Укрылись в сосновом бору, густо поросшем молодняком. Остановились передохнуть. Майор посмотрел в сторону болота. По затерявшейся в зеленой топи таинственной тропе в авангарде двигалась первая группа. Это была явно группа прорыва. Удерживая равновесие, бандеровцы медленно и осторожно перескакивали с кочки на кочку. Чуть поодаль, в воде по пояс, брела вторая группа. За ней – третья, четвертая, пятая. Передвигались легко и самоуверенно, слепо поверив в чудо.
Болотная тропа – не гладкая, наезженная дорога, на ней много неизвестного. Кочки на поверхности, кочки под стоячей, зеленой и коричневой водой – не разгонишься, не сойдешь в сторону, не побежишь. Шагать нужно осторожно. Один опрометчивый шаг – свалишься в топкий, засасывающий ил, в черную липучую бездну и не выберешься. Дикое и грозное болото не щадит идущего ни человека, ни зверя. Болотная тропа – пропасть, где можно погибнуть мучительной смертью.
Почти пятьсот метров тянулась эта тропа, отделяющая хутор Поляны до берега, на котором находились воины. Вот по этой «мудрой тропе» и надеялись «беркутовцы» перейти болото и оторваться от советских воинов.
Конец банды Беркута
Прижавшись к земле, Сашко наблюдал за движением небольших колонн беркутовцев. «Среди «женщин» и будет находиться Беркут, – проговорил он про себя и снял с предохранителя автомат. Этой мыслью он поделился и с майором Алексеевым.
Кругом было тихо, только сердце стучало барабаном. В траве трещали кузнечики. Пахло прелой сыростью и гнилью. С болота доносилось унылое, однообразное кваканье лягушек. Вдалеке по небу волнистой линией проплывали грязные рваные облака.
И вдруг болото содрогнулось: тишину разорвал оглушительный взрыв, эхо которого отозвалось в лесу, в поле и в лощине. За ним, через некоторый промежуток времени, последовал второй, третий. Столбы коричневой воды с комьями черной грязи, обломки ветвей ольшаника и корневищ болотных растений взлетели в воздух.
На тропе все смешалось. Образовалась свалка, раздавались стоны и крики, проклятия и какие-то спонтаннолихорадочные команды. Обреченные на гибель бандиты, яростно ругаясь, попятились назад, но сбиваемые людским потоком, падали в хищное болото. И все же движение не приостанавливалось. Обезумевшие от страха люди не теряли надежды достичь берега и прорвать кольцо окружения. Это была единственная надежда на спасение выбраться от пожирающей их трясины.
Однако вновь последовали взрывы. Казалось, сама земля пришла в ярость и клокотала в беспощадном гневе. Взлетали истерзанные останки человеческих тел. Огненный смерч повис над болотом.
Когда взрывы прекратились, из кустарника вынырнули головы бандеровцев. Уцелевшие вояки бежали группками и в одиночку. Только теперь майор заметил, что перед самым берегом они, смело наступая на неизвестно когда и кем положенное бревно, прыгали с него на песчаную твердь.
Сашко до боли сощурив глаза, долго смотрел на болото. Беспорядочная толпа остальных бандитов с криком и шумом приближалась к берегу. Воины пока не выдавали своего присутствия. И вот справа от них тихо раздалась команда: «Приготовиться к бою!».
Сашко, как заправский солдат, сжал в руках автомат, положил указательный палец на спусковой крючок и стал ждать своего звездного часа.
– Вот и он, пан Беркут в женском одеянии, – с чувством облегчения произнес он, вскочил с места с прижатым оружием к груди, бесшумно побежал вперед наперерез бандюгу.
С тревожным беспокойством майор Алексеев посмотрел ему вслед и хотел остановить, но, заметив с какой азартно-молодецкой прытью он несся, молчаливо проводил его взглядом.
В суматохе наши воины не заметили, как отдельная группа бандитов, едва почувствовав под ногами твердую землю, короткими перебежками проскочила к посадке молодого ельника и засела. Лейтенант Гогоберидзе, сидевший там, в засаде, пропустил бандитов и таким образом отрезал их от болота. Он открыл тут же огонь по противнику.
На берегу образовалась свалка. Обезумевшие раненые и оглушенные, с перекошенными от дикого страха и ужаса лицами, люди, если их так можно назвать, разбегались, как тараканы, в разные стороны.
С болота по нашим воинам прошлись пулеметные и автоматные очереди. Бандиты, таким образом, давали понять, что у них есть еще силы для прорыва.
Заговорил старый молчаливый сосновый бор. Это ударила группа во главе с начальником штаба полка майором Грицаем. На банду обрушился буквально шквал огня. Глухие минометные взрывы сотрясали болото. Бандюги, как в тифозной горячке, заметались еще сильнее.
Судьба их уже была предрешена.
Через несколько минут майор разыскал Сашко среди кустарников. Присев за пеньком, он не спускал глаз с бандитов, залегших в посадке молодого ельника. К нему ползли солдаты. Среди них майор заметил старшего лейтенанта Зорина. Они о чем-то поговорили. Потом Сашко подался вперед, осмотрелся и, перепрыгнув через сломанное дерево, со всех ног помчался в лощину. За ним, мокрые и перемазанные илом, побежали солдаты.
Около майора оказались фельдшер Кирьях, медсестра Стасюк и санитарка Чуб. Они сорвались с места и тоже побежали в том направлении, куда направились Сашко и Зорин.
Взобрались на бугор. С высоты было видно, как в низине, перейдя узкий бродок, отступала группа бандитов. В это мгновение между деревьями мелькнула голова Сашко. Он резко махнул рукой, громко закричал и все, повинуясь его тонкому, еще ребячьему голосу, развернулись и бросились наперерез отходящим бандитам. Вслед им побежали и остальные.
Вскоре настигли юного мстителя. Сашко, прикрываясь кустами, перезарядил свой автомат и шепотом проговорил:
– В этой группе должен быть Беркут. Учтите, его прикрывают эсбисты из личной охраны. Если удастся захватить его живым, другие постараются своего «фюрера» уничтожить – много знает и по натуре труслив.
В кустах, через поляну, послышался шелест листьев и легкий треск веток. Приподняв голову, Алексеев заметил пробирающихся бандитов. Потом они остановились, затоптались в нерешительности на месте и стали о чем-то перешептываться. По всему было видно, что они хотели незаметно проскочить поляну и укрыться за штабелями сложенных сосновых стволов.
– Видно у них тут недалеко схрон, – прошептал Сашко и вместе с солдатами пополз вперед.
Слева от воинов показалась истребительная группа под командованием Дубинца. Среди «истребков» Алексеев заметил Олесю Кныш. Пригнувшись, она показывала в сторону бандитов.
Дубинец отрывисто подал команду – бойцы рассредоточились и правым крылом поползли на соединение с остальными воинами.
Прошло несколько томительных минут ожидания. Сашко, сибиряк Лихоткин и сержант Джумагалиев ловкими прыжками оторвались от земли и буквально полетели вперед. За ними из засады вместе с Зориным выскочили солдаты. Это было так внезапно, что бандюги растерялись. Они попятились назад, но солдаты роты Зорина начали их окружать.
Сашко внезапно подскочил к плоскогрудой женщине в черном платке, из-под которого едва было видно лицо.
– Пан Беркут? Вот и встретились! Или не узнали? – спросил Сашко. Его лицо дышало холодной ненавистью.
На какое-то мгновение, словно от испуга, Беркут присел. Рука его нервно скользнула за голенище сапога, но Сашко разгадал его хитрый замысел. Прикладом автомата он с силой нанес удар бандиту по голове. Оглушенный Беркут сначала дико взвыл, а затем повалился на землю. Из руки его выпал пистолет.
– Хотел легко распрощаться с миром? – свирепо произнес Сашко, поднимая вороненый «Вальтер».
И тут, в какую-то доли секунды, с противоположной стороны грянул одиночный выстрел. Сашко качнулся, но успел дать длинную автоматную очередь по кустам, откуда прозвучал оружейный хлопок. Раздался визгливый крик. Солдаты бросились туда и через минуту они привели перемазанного грязью человека в немецкой форме без знаков различия. Правая рука пленного была поднята, а с раздробленной левой кисти стекала кровь. Он что-то бормотал на немецком языке.
Это был лучший снайпер банды…
Бой прекратился. Наступила полная тишина, которую называют фоновой или контрастной. После жуткой какофонии стрельбы вдруг стало тихо-тихо.
Сашко лежал на зеленой пышной траве. Лицо его было мертвенно-бледным. Он страдальчески смотрел куда-то в сторону, обхватив рукой левый бок. Разорванная холстяная рубаха пропиталась алой кровью. Он не произнес ни звука, только постанывал, крепко стиснув зубы. На обожженных солнцем, сухих губах запеклись капельки крови.
Искоса майор Алексеев посмотрел на Беркута. Опустив подслеповатые и бесцветные глаза, он стоял в окружении автоматчиков.
Прибежали врач и медсестра. Доктор быстро разрезал рубаху и осмотрел рану.
– Касательное ранение в живот. Большая потеря крови, – сухо проговорил эскулап.
– Какой молоденький, – с болью в голосе прочирикала тонюсеньким голоском медичка. – Неужели не выживет?
– Состояние тяжелое, но не безнадежное. Ставка на силы молодого организма, – пояснил доктор.
Сашко открыл глаза и спокойным взглядом посмотрел на майора Алексеева. В этом взгляде не было ни укора, ни мольбы. Ему трудно было представить, что он жил, страдал, воевал и вдруг… может закончить свое земное существование. Болезненно сжалось сердце. Какой-то ненужной и обидной показалась эта безмолвная и тоскливая тишина.
Пока доктор делал уколы и на рану медсестра накладывала бинты, Сашко молчал. Ему приподняли голову и помогли присесть.
– Ничего не забыл и ничего не простил, все помню: петли тебе не миновать, – говорил охрипшим голосом Сашко, глядя с презрением на Беркута.
После того как врач сделал раненому укол, новая волна бодрости заставила его вновь поволноваться. Он вдруг, широко открыв глаза, вскричал. Оборванные фразы вылетали у него из груди:
– Чего стоите… Бейте бандитов… Здравствуй, батька, Оксанка… Где мама? Позовите маму…
Через мгновение сознание покинуло юношу. Голова безжизненно откинулась назад. За спиной тут же раздался чей-то знакомый голос. Майор Алексеев обернулся – это была Олеся Кныш.
Увидев перебинтованного Сашко, она вздрогнула, обхватила голову руками и зарыдала.
– Это Сашко? Убит? Ранен? Скажите правду, – прокричала она. Плечи ее судорожно задрожали…
Разгром одной из самых свирепых банд был завершен. В лощине у края лесной поляны стояло онемеченное «казацкое» войско, в основном «галицийские стрельцы» – вернее, то, что от них осталось. Это были все те, кто предал Украину и продался фашистам, пытающимся уничтожить украинское славянство…
Лугом наши воины возвращались на проселочную дорогу, где их ожидали машины. Раненого Сашко солдаты несли на носилках. Рядом шла Олеся. Алексеев еще раз посмотрел на него – перекошенное от боли, бескровное лицо еще сильнее побледнело. Хмурые, суровые линии на складках крутого лба выделились резче обычного.
В воздухе послышался шум авиационного мотора. Он все нарастал и нарастал. И вот из-за золотисто-зеленой бахромы леса показался самолет. Летчик приветливо помахал крыльями и, сделав круг над болотом, плавно приземлился на большой поляне.
То ли гул и рокот самолетного двигателя, то ли из организма улетучился болевой шок – к Александру вернулось сознание. Усилием воли он открыл глаза и еще в полузабытьи посмотрел на бездонную голубень небосклона.
В стороне медленной, усталой походкой шагал полковник Сидоров. Китель его был расстегнут, в руке покоилась фуражка, мокрая от пота. Он сопел и тяжело дышал. Алексеев шел молча, занятый своими мыслями. Ему было невыносимо больно – мучила совесть, что не уберег Сашко. Всплыли его слова недавнего разговора в лесу.
– Вы любите наш Полесский край? – спросил он тогда майора, не зная, что майор родом из здешнего края.
– Конечно, – ответил Алексеев ему.
– Видите сколько болот, – продолжал он, – много, очень много. Давным-давно они сковали дремотным сном полещуков и держат их в плену сколько уж лет. А я верю, что через эти болота пройдут ровные дороги и зацветут на болотах сады. Я верю в счастливую жизнь на Полесье…
Да, многим он был непонятным юношей. Суровой у него была жизнь, но он не растерялся и не потерялся в бурном, стремительном вихре военного лихолетья. Он встал наперекор страшной судьбе. Он видел уродства жизни. Его душа впитала в себе гнев и страдания людей. Именно это породило в нем жажду мести, и он мстил: грозно, продуманно, беспощадно и жестоко. Мстил без жалости к лесным упырям, мстил за поруганную гитлеровцами землю, мстил за могилы ни в чем не повинных жителей Полесья, мстил за казненных палачами родителей и сестру. Сашко прошел испытанием огнем. В смертельной схватке с варварами он добыл себе счастье быть Человеком.
Кто-то дернул Алексеева за руку, прервав цепь его раздумий. Это был полковник Сидоров.
– Понял свою ошибку? – спросил он.
– Понял, товарищ полковник.
– Всего этого можно было избежать, если бы мы разыскали его раньше.
Сидоров повернул к майору голову и, показывая на Сашко, с пафосом заметил:
– Это не просто партизан-мститель – это хозяин земли.
Хозяин земли! Этой мерой старый русский солдат оценил подвиг своего брата-украинца, годившего ему в сыновья. Через полчаса санитарный самолет, сделав прощальный круг, взял курс на Киев. Полковник стоял и молчал. Он с грустью смотрел на удаляющуюся зеленоватую точку У-2 с раненым героем.
У Алексеева крутились мысли вокруг Сашка: «Суждено ли нам когда-нибудь еще встретиться? Надежда умирает последней. Сашко обязательно должен возвратиться на Полесье, ибо он хозяин своей земли – он ее отвоевал у немцев и их приспешников.
Прошла неделя, и беспокойная судьба забросила Алексеева с подразделениями полка в Пинские болота… С тех пор он ничего не знал о судьбе раненного партизана. Служба закружила его в водовороте армейского быта. Годы как бы растворили Сашко в его памяти, хотя он много раз рассказывал сослуживцам о прекрасной и трагичной судьбе юного мстителя… И еще он узнал из газет, что центральные власти отметили ратные подвиги Александра Николаевича Береста награждением орденом Красной Звезды.
Потом в жизни были дальние гарнизоны по Советскому Союзу…
Дорога становления
А у Александра дорога становления прошла завершением за два года учебы в вечерней школе и получением аттестата. Он учился и работал, работал и учился, а по окончании средней школы дал сам себе обет, что станет хозяином земли – квалифицированным колхозником, обязательно в селе Малое, и продолжит прерванное бандитами дело отца.
Для этого он, по совету старших товарищей, поступил в сельскохозяйственную академию им. К. А. Тимирязева. Олеся Анатольевна Кныш – в педагогический институт. Несмотря на то что жили и учились в разных городах, они – Александр и Олеся – друг друга осыпали нежными письмами, в которых росло понимание, что их свела суровая судьба военного лихолетья, чтобы в дальнейшем свить семейное гнездо и быть вместе.
Свадьбу сыграли после получения дипломов о высшем образовании. Через руководство райкома партии он добился назначения в село Малое. Олеся работала в школе – преподавала химию и физику. Александра односельчане единогласно выбрали председателем колхоза, который теперь назывался им. Щорса.
«Нет, – часто рассуждал Александр Николаевич, – причем тут Щорс. Хозяйству нужно вернуть имя «Перемога» – «Победа», каким первенец назывался еще до войны. Мы перемогли врага, добыли Великую Победу, за которую сложили свои головы миллионы, в том числе и мои родненькие – отец, мама и сестричка».
Скоро на заседании райкома название «Победа» вновь засветилось над аркой при въезде в правление колхоза. Новое время открывалось достойным именем.
– С таким названием, Александр Николаевич, стыдно не побеждать. Название обязывает бить рекорды, – как-то заметил приезжавший на смотр хозяйства первый секретарь райкома партии.
«Как же я могу оплошать с местными трудолюбивыми людьми и утвердившимися трудовыми традициями первого колхоза на Полесье. На меня будет смотреть отец с небес, да и вся семья невинно убиенных – ведь они там высоко-высоко. Не подкачаю, – часто говаривал Александр, – я же потомок Береста, а берест – это крепкое и могучее дерево».
В сельхоз академии он узнал, что сородич его фамилии – берест – это вяз. Свое название дерево получило из-за очень вязкой и прочной древесины, которую издавна использовали люди для изготовления гнутых изделий при производстве полозьев саней, коромысел, лыж, осей для повозок, обручей и пр.
Новому молодому председателю работать в родном селе было одновременно и легко, и трудно. Многие его знали, как сына-подростка первого, довоенного председателя колхоза Николая Григорьевича Береста, казненного бандеровцами во время немецкой оккупации.
Для многих он был Сашко, а не Александр Николаевич. Но со временем с ним стали считаться из-за заботы о колхозниках. Уважали его за смелость, решительность, мужество в отстаивании своей правоты, которую максимально приближал к истине. Да он любил правду, праведную и честную жизнь, но одновременно был снисходителен к заблуждениям человека, но не к его лжи.
Когда его спрашивали, как он мог так активно воевать с бандитами, он или отмалчивался, или переводил стрелку на других:
– Не я один воевал и с немцами, и с бандитами на Полесье. Кроме меня тысячи встали под ружье в партизанские отряды, и уничтожал тех, кто подрывал мирную жизнь на Украине.
Ложь он не любил, и это зло выжигал в коллективе каленым железом. Люди это чувствуют в руководителе, поэтому верили ему, как самим себе. Вот почему он быстро вошел в коллектив, сроднился с колхозниками, которые не боялись обращаться к нему за любой помощью. А со временем, понимая масштабы решаемых задач председателем, по мелочам стеснялись надоедать. Так появлялся и приживался у людей принцип «Дайте не рыбу, а удочку». Олеся Анатольевна Берест скоро стала директором средней школы большого села Малое.
Развитие колхоза пошло в гору не сразу. Правда, поначалу горели скирды, травились колодцы, сыпались угрозы некоторым передовикам сельского хозяйства, хотя случалось такое все реже и реже, чем было до войны, когда гибли участковые и бывшие «истребки». Но время бандеровщины постепенно уходило в тяжелое, кровавое и жестокое вчера. Бандюгов быстро разоблачали, арестовывали и предавали в руки правосудия.
А тем временем в колхозе «Перемога» появились очаги настоящей цивилизации. В атмосфере уверенности правоты дела, которое затеял Александр Николаевич, гуртом с селянами, взамен сгоревшего ветряка построили мощную мельницу. Выкопали ставки (рус. – пруды. – Авт.), соорудили свою – колхозную пилораму. Открыли свиноводческий комплекс, овцеводческую кошару и ферму с крупным рогатым скотом. Молоко потекло в хаты колхозникам по низким ценам за трудодни. Построили громадные теплицы, ясли и детский сад. Это была своеобразная сельскохозяйственная коммуна на Полесье, похожая на израильскую кибуцу, характеризующуюся общностью имущества и равенством в труде. Скоро хозяйство превратилось в «тридцатитысячника», а через некоторое время его стали величать «колхозом-миллионером».
Через двор стали появляться машины «Москвичи», а потом и «Жигули», особенно у механизаторов – своеобразной технической интеллигенции колхозов. Село росло через миграцию селян из других мест, наслышанных о толковом молодом и образованном хозяине земли.
В семье Берестов тоже появилось пополнение. Первенца сына Александр назвал в честь отца – Колей, а дочку – Гашей, Агафьей, в память о матери. А через два года в «капусте» нашли Оксаночку. Так Саша и Олеся восстановили имена всего казненного во время войны семейства Берестов.
Когда появился Коля Берест, Александр торжественно зачитал супруге значение имени Николая от греческого толкования как победителя народов.
– Олеся, вот послушай, что пишут о Николае.
– С удовольствием… Ну что ты насобирал на нашего сыночка?
– Энергия этого имени обладает удивительной подвижностью. Медлительность ему чужда и противна, но, заинтересовавшись, Николай способен на чудеса. Он склонен ощущать себя центром мироздания, довольно самолюбивый и самодовольный человек.
– Этих качеств я бы не хотела видеть в нем.
– Будем вместе формировать и рихтовать его характер.
– Ну говори дальше…
– Трудно отыскать какую-либо область, в которой он не имел бы собственного мнения. Впрочем, не надо представлять Колю этаким всезнайкой, просто это свойство любого быстрого ума.
По сути своей он человек очень добрый, непривередливый, в быту может довольствоваться малым. Мыслит конкретными категориями, пустому созерцанию предпочитает дело, которому отдает все силы своей богато одаренной души.
Николай – честный человек и нарочито прямой.
– Вот это, Саша, мне нравится.
– Слушай дальше. Ему неприятна всевозможная закулисная возня.
– Весь в папу.
– Да, гены! Он не выносит непорядочности и в этом одинаково строг к себе и к другим. Ревнив. В женщине ценит не только внешние данные, а умеет наслаждаться и духовною близостью. Контактный. Он окружает себя толпой приятелей, но только избранные считают его друзьями.
Когда появилась дочь Агафья, уже Олеся объяснила мужу значение этого имени. В переводе с греческого языка – хорошая, добрая и благородная. В ее характере прослеживается значительная эмоциональность. Можно сказать, в ней налицо страстность натуры, и, стало быть, чувственность преобладает над логикой.
– Чувственность хорошо, но не чересчур, – заметил Александр.
– Все будет зависеть от нашего с тобой воспитания, – усмехнулась Олеся.
– …Она добродушна и терпелива. Может быть уравновешенной и последовательной. Строить жизнь готова без взлетов и падений. В семейной жизни ее душевные качества могут принести неплохие плоды, особенно если не пытаться воздействовать на нее силой – нормальным человеческим языком с ней всегда можно договориться. У нее много стимулов для самореализации. С близкими она добрая и внимательная.
– А с не близкими? – усмехнулся Александр.
– Думаю, тоже… Она не любит жесткого руководства над собой.
– Скажи, а кто любит? Я тоже не люблю.
– Вообще, Саша, Агафья – мученица, как и твоя мама. В Божественном календаре есть упоминание об Агафье Панормской. Она жила на Сицилии в семье, воспитавшей ее в благочестии. Но гонитель христиан-язычник некий Декий решил допросить ее с пристрастием, а затем спросил: «Почему ты не кланяешься нашим богам?»
– И что она ответила, – заинтересовано спросил супруг.
Она ответила просто и смело:
– Ваши идолы не боги, а бесчувственные чурбаны, и сами вы рабы этих чурбанов. После мучений ее бросили в темницу, где она и скончалась.
– Я бы не хотел такой судьбы дочери.
– Ну это легенда, а вообще она учит нас терпеливо переносить все страдания и невзгоды жизни, не падать духом, не унывать. Так, как делал ты на войне и после войны, воюя с врагами Полесья.
– Ты тоже не падкая духом была на войне.
– В этом жизнь Человека, Саша, – быть бойцом!
Они долго еще говорили о детях, о счастливой жизни на Полесье, которое они оба любили и выстраивали в нем то, за что боролись.
Новая встреча с Сашко
Намотавшись по гарнизонам, майор Алексей Алексеевич Алексеев, или «Алексеев в кубе», как его величали сослуживцы, вернулся дослуживать остаток службы в Прикарпатский военный округ. Полесье было его родиной, здесь он и пожелал закончить воинскую службу. Офицера назначили районным военкомом.
Военком – должность особенная. «Я ее понял не сразу», – скажет отставной майор при встрече с автором повести. Он, как божья коровка, которая хочет, чтобы его новобранцы увидели свет и цвет восходящего солнца. Армия и только армия может обеспечить это таинство.
– ???
– Удивляетесь?
– Да!
– Армия воспитывает, закаляет, учит… Ну так послушайте притчу.
«Первые лучи солнца окаймили горизонт легким пурпуром. По скользкой от росы крыше поползли божьи коровки. Одни карабкались наверх, чтобы увидеть рассвет, другие – чтобы оказаться как можно дальше от края крыши.
– Скорее! Скорее! Какое это чудо – восход солнца! – торопили друг друга первые. Они взбирались на самый верх, расправляли крылья и улетали.
– Нет-нет, мы не упадем, не упадем! – убеждали себя другие. И на полпути падали.
Каждое утро божьи коровки снова и снова карабкались вверх. Одни – чтобы увидеть восход солнца, другие – чтобы оказаться как можно дальше от края крыши».
Военком хочет от каждого призывника, чтобы он исповедовал принцип «Увидеть восход солнца, а не страх упасть с крыши».
Отслужившие в армии возвращались в родные края авторитетными, готовыми к учебе, труду и заведению семьи воины. Девчата любили именно таких парней, а на не служивших смотрели с пренебрежением.
– А когда вы впервые встретились с Сашко после того, как он стал председателем колхоза «Победа»?
– Это случилось в интересные семидесятые годы на одном из партийно-хозяйственных активов района…
В перерыве между заседаниями Алексеев стоял в фойе, прислонившись к оконной раме. За окном злилась и завывала февральская стужа. Ему невольно вспомнился тот далекий зимний день, когда в кабинет ввалился запорошенный снегом с автоматом через плечо председатель Совета села Звеняче Трофим Иосифович Дубинец…
Много пережил майор, по-разному сложились судьбы каждого из свидетелей тех событий. Но нельзя было забыть того, что роднило их с землей Полесья в этом большом и просторном мире – они были частичкой событий военного лихолетья.
Раздумья Алексеева нарушил девичий голос:
– Елки-палки, неужели ушел? Как жалко, как жалко!
Что-то знакомое послышалось военкому в этом голосе. Алексеев невольно обернулся и… растерялся от неожиданности: перед ним, озираясь по сторонам и кого-то разыскивая в толпящейся массе людей, находилась рослая, румяная, с пышными каштановыми завитушками удивительно знакомая женщина. Это была Олеся Кныш. На ее бледном лице застыла заметная улыбка. Позади дамы стоял человек в темно-синем, безупречно отутюженном и подогнанном костюме с орденом Красной Звезды на лацкане пиджака.
Он мягко и застенчиво улыбнулся. Темно-карие глаза искрились светлым золотистым блеском. С легким и молчаливым поклоном он спросил:
– Что, не узнали?
– Узнал, Сашко, узнал!
Чистая, скупая мужская слеза набежала на глаза. Двое мужчин кинулись друг к другу, обнялись и сердечно расцеловались, как старые боевые друзья. Слов не было – слова потеряли смысл, да и к чему они были в том состоянии душ…
Часть вторая. Кровавые слезы Полесья
Сарненский мартиролог
Ибо руки ваши осквернены кровью и персты ваши – беззаконием; уста ваши говорят ложь, язык ваш произносит неправду. Исаия, глава 59Собирая материалы на эту трагическую тему в течение службы, автору довелось просмотреть немало архивных материалов органов госбезопасности СССР, УССР и БССР, перечитать книг, газет и журналов, выбирая из них зернинки потухших человеческих жизней моих земляков на Полесье… Это были кровавые слезы Полесья, а если взять всю Украину – делается жутко.
Масштабы трагедии загубленных жизней украинцев с другими взглядами на жизнь, и других «недочеловеков», по понятиям галицийских националистов, – русских, поляков, евреев… по всей Украине трудно даже себе представить. В этом скорбном списке упоминаются только погибшие от рук человеконенавистнических душегубов из числа бандеровцев ОУН в одном районе. И вот какая картина вырисовалась на многострадальной родине автора.
В этом скорбном списке – невинные люди: военнослужащие, защищавшие Родину от немецко-фашистких захватчиков, партизаны и административные работники, библиотекарши и связистки, почтальоны и лесники, инвалиды и здоровые, женщины и дети, старики и молодые…
Автор решил, ради светлой памяти казненных, перечислить их с привязкой к фактуре гибели от рук палачей в алфавитном порядке. Пусть знают родственники и тех, кого убили, и тех, кто убивал. Это небольшой фрагмент Суда истории…
Вот мартиролог только одного из районов ровенского Полесья.
А
Абрамчук Василина Петровна, 1921 г.р.; Абрамчук Ульяна Прохоровна, 1944 г.р.
В марте 1944 года в дом Петра Жегула, отца Василины Петровны, ворвались бандиты. Выстрелом из оружия была убита В. П. Абрамчук, а ее двухмесячной дочери штыком перерезали горло. Казнили их за то, что муж Василины служил в рядах Красной армии.
Андрейчук Анна Васильевна, 1888 г.р.; Андрейчук Владимир Платонович, 1914 г.р.
Муж Анны – Андрейчук Николай Платонович – умер в 1932 году в селе Орловка. И после его смерти она продолжала работать в сельском хозяйстве. Ее старший сын – Андрейчук Николай Платонович – в начале Великой Отечественной войны был мобилизован в Красную армию, где прослужил до 1946 года. В первые дни освобождения от немецких оккупантов, в январе 1944 года, ночью в дом Анны Андрейчук вошли вооруженные бандиты ОУН и предложили ее младшему сыну Владимиру идти с ними в лес. Когда он стал отказываться, его вывели на улицу и выстрелом из пистолета в затылок убили.
В ту же ночь бандитами ОУН был убит житель села Орловка Константин Баглей.
В июле 1948 года Анна Андрейчук вышла в огород накопать картошки и сжать травы для коровы. Ее корову пас мальчик из села Глушицы и, как обычно, столовался поочередно у хозяев животных. В этот день он должен был обедать у Анны. В полдень пастушок пригнал скот и пришел на обед, но дом хозяйки был закрыт. Немного подождав, он начал ее разыскивать и обнаружил в колодце. На поднятый им шум сбежались соседи. Позвонили на работу сыну Николаю Платоновичу в Сарны, где он работал шофером. Когда приехал Николай – труп Анны извлекли из колодца. В огороде лежали серп и тяпка.
Андрейчук Давыд Феодосиевич, 1898 г.р.
После освобождения Полесья от немецких оккупантов в начале 1944 года был назначен председателем сельсовета села Яблонка, проработав на этой должности неполный месяц. В феврале 1944 года в его дом ночью вошли бандиты, забрали Д. Ф. Андрейчука и увели в лес. Спустя месяц в густолесье был найден его труп.
Андрейчук Ирина Селиверстовна, 1919 г.р.
Осенью 1944 года бандиты ОУН убили ее тестя – Андрейчука Тимофея Трофимовича и брата мужа – Андрейчука Ивана Тимофеевича. А 3 января 1945 года оуновцы пришли в дом к Ирине, забрали ее и в лесу убили.
Андрейчук Савва Акимович, 1901 г.р.
В период оккупации проживал в селе Яблонка на хуторе Поддеревня. Единолично занимался сельским хозяйством. Летом 1943 года ушел в село Яблонка и в тот же день был найден мертвым в лесу с огнестрельной раной в груди. Похоронили Савву Акимовича в поле.
Андрейчук Платон Карпович, 1901 г.р.
После освобождения Полесья от немцев в начале 1944 года был призван в ряды Красной армии, откуда демобилизован в июне того же года… В один из дней в конце августа 1944 года вечером ушел из дома, а утром был обнаружен повешенным на дереве бандитами-бандеровцами. К его рубашке была приколота записка, в которой высказывалась угроза в адрес тех, кто осмелится его похоронить. Все тело погибшего было в ранах, синяках и ссадинах. Видно, прежде чем повесить, жертву истязали.
Андрейчук Федор Кириллович, 1926 г.р.
Проживал он в селе Яблонка и всю жизнь занимался огородничеством. В конце февраля 1944 года к нему в дом пришли трое оуновцев, одетых в форму советских военнослужащих, и приказали пойти с ними – показать дорогу на село Кузьмовку. Через неделю в лесу был найден его труп со следами удушения веревкой.
Артемчук Мирон Тарасович, 1888 г.р.; Артемчук Елизавета Кирилловна, 1899 г.р.; Артемчук Александр Миронович, 1912 г.р.; Техманович Пелагея Мироновна, 1917 г.р.; Техманович Мария Евстафьевна, 1937 г.р. (дочь Пелагеи), Техманович Валентин Евстафьевич, 1941 г.р. (сын Пелагеи)
В 1943 году, когда поляки начали преследовать украинцев, Мирон Тарасович со всей семьей перебрался из Житомирщины в село Федоровку. В лесу сделал землянку, а в селе открыл кузницу, где работал с сыном Александром.
10 декабря 1943 года ночью в землянку ворвались бандеровцы банды Стального. Отца и сына Александра сразу зарубили топорами. Елизавету вместе с внуками Марией и Валентином зарубили в кровати. Техманович Пелагея пыталась бежать, но была застрелена.
Артюшок Григорий Матвеевич, 1878 г.р.; Артюшок Прокофий Григорьевич, 1917 г.р.; Артюшок Матвей Григорьевич, 1921 г.р.; Артюшок Ульян Григорьевич, 1924 г.р.; Артюшок Исаак Григорьевич, 1925 г.р.; Артюшок Иван Григорьевич, 1919 г.р.; Артюшок Анна Агаповна, 1923 г.р. (жена Ивана), Двое малолетних детей Ивана (имена не установлены)
За то, что Матвей и Прокофий работали в советских органах власти в Сарнах, осенью 1944 года банда ОУН главаря Гонкого одновременно окружила дома всех родственников Матвея и Прокофия в селе Люхча и учинила над ними зверскую расправу. Все перечисленные выше люди были зарублены топорами. Иван и его жена Анна долгое время еще были живы и умерли в муках.
Б
Бабич Роман Виевич, 1895 г.р.; Бабич Наталья Титовна, 1896 г.р. (его жена), Бабич Владимир Романович, 1926 г.р.; Бабич Михаил Романович, 1932 г.р.
Р. В. Бабич после освобождения Сарненского района от немецких оккупантов работал председателем сельсовета в селе Ремчицы. В июне 1944 года бандиты ОУН подожгли мост через реку Горынь. Вместе с односельчанами к месту пожара пошел и Р. В. Бабич, откуда больше не вернулся.
Через месяц в дом его семьи ворвалась группа бандитов. Дома в это время находились его жена и три сына – Владимир, Василий и Михаил. В доме бандиты убили мать и сына Михаила. Владимиру и Василию удалось бежать, но первого все же бандиты задержали и расстреляли. На теле убитого были видны следы зверских истязаний.
Бабич Николай Ильич, 1901 г.р.; Бабич Ульяна Алексеевна, 1888 г.р. (мать Николая)
Брат Николая Ильича – Бабич Моисей Ильич – работал в селе Ярыновка: заготавливал смолу для леспромхоза. Оуновцы запрещали ему ходить на работу, но он продолжал работать. Поэтому, боясь быть убитым, никогда не ночевал дома. Однажды осенью 1944 года в дом Моисея заявились восемь бандитов. В их составе был односельчанин А. А. Нагородний. Бандиты потребовали Моисея, но он успел спрятаться под печь. Родственники заявили, что он куда-то вышел, тогда бандиты после тщательного обыска хаты, перевернув все в ней, забрали запасы сала и удалились.
После этого Моисей с семьей переехал в Сарны. Его часто навещал брат Николай, проживавший в Ярыновке. Через некоторое время Николай Ильич был убит бандеровцами.
Ульяну Алексеевну убили бандиты, выстрелив в окно осенью 1945 года.
Бабий Андрей Николаевич, 1925 г.р.
Работал участковым уполномоченным в селе Ельно бывшего Клесовского района. 16 июня 1951 года был убит двумя выстрелами из засады, когда Андрей шел по селу.
Баечко Федора Петровна, 1897 г.р.; Баечко Иван Григорьевич, 1926 г.р. (ее сын).
В начале 1944 года в дом к Баечко Федоре в селе Немовичи ворвались оуновцы из банды Стального – Д. А. Царук, В. И. Мичка, И. М. Ковпак и другие неизвестные бандиты. Они учинили зверскую расправу над матерью и сыном, зарубив их топорами, за то, что ее муж Григорий работал на железной дороге.
Балабушко Иван Потапович, 1920 г.р.; Балабушко Надежда Герасимовна, 1920 г.р. (его жена); Балабушко Стефания Дмитриевна, 1884 г. р. (его мать); Балабушко Феодосий Потапович, 1937 г.р. (его брат)
Сестра Надежды являлась женой бандглаваря Гонкого. После окончания оккупации Иван Потапович работал секретарем сельсовета в селе Люхча. В начале октября 1944 года в его дом ворвались оуновцы и забрали с собой. Судьба его до настоящего времени неизвестна.
Через неделю в его дом снова пришли бандиты и убили остальных, не пожалев семилетнего Феодосия. Годовалого сына Ивана – Дмитрия – бандиты выбросили на мороз в надежде, что он замерзнет. Но его спасли односельчане и передали брату Ивана.
Балабушко Иван Федосеевич; Балабушко Анна Ивановна (его жена); Балабушко Акулина и Анна (дочери); Балабушко Ульяна Яковлевна; Балабушко Павел Иванович
В декабре 1944 года бандиты пришли в дом Ивана Федосеевича Балабушко и обвинили его в сотрудничестве с Советами – работал на железной дороге. Они увели его с собой и убили. В тот же день бандиты возвратились в дом и забрали вещи и жену брата Ивана – Ульяну Яковлевну, находившуюся на последнем месяце беременности. Они убили женщину с младенцем в утробе.
Спустя два года, в сентябре 1946 года, бандиты снова пришли в дом Ивана Балабушко и потребовали отдать все имеющееся в доме сало. Хозяйка дома Анна Ивановна заявила, что сала нет, тогда они накинули на шею петлю и стали душить. Дочь Акулина бросилась на помощь матери. Их двоих задушили. Анне Ивановне ножом выкололи глаза, а Акулине топором разрубили голову. Трупы бросили в погреб.
Осенью 1947 года Балабушко Павел Иванович готовился к своей свадьбе и во дворе дома поздно ночью гнал самогон. Бандиты забрали самогон, а хозяина убили.
Бакаров Федор Федорович, 1925 г.р.
После войны работал монтером Сарненского узла связи. В 1946 году при восстановлении линии связи Сарны – Олевск бандитами ОУН был снят с телефонного столба и зверски избит, после чего пролежал 3 месяца в больнице. Зимой 1946–1947 годов занимался монтированием линии телефонной связи Сарны – Тынное. Возвращаясь из Тынного в Сарны, был убит в 200 метрах от Ковельского переезда. Труп был обнаружен с четырьмя ранениями, совершенными острым металлическим предметом, а горло перерезано ножом.
Бакунец Михаил Петрович, 1922 г.р.
Декабрьской ночью 1943 года бандиты забрали Михаила Петровича из дома, а затем зверски убили за несогласие вступить в банду.
Ему устроили пытку: всаживали иголки под ногти, били шомполом и вырезали на груди крест, а затем удавили веревкой.
Бакунец Данил Корнеевич, 1900 г.р.; Бакунец Ксения Моисеевна, 1904 г.р. (его жена); Бакунец Ничипор Данилович, 1926 г.р.; Бакунец Михаил Данилович, 1927 г.р.; Бакунец Мария Даниловна, 1929 г.р.; Бакунец Иван Данилович, 1934 г.р.; Бакунец Кирилл Данилович, 1932 г.р.
В марте 1944 года банда главаря Пащенко – И. М. Гричана – ворвалась в дом Данилы Корнеевича. Хозяину предложили вступить в банду. Он отказался. Тогда бандюги учинили расправу над всей семьей: закололи штыками Данила Корнеевича и его сына Ничипора, выкрутив им руки. Потом их застрелили. Дочь Марию застрелили на печи. Двух малолетних детей забили палками.
Банацкий Павел Михайлович, 1910 г.р.; Банацкая Татьяна Алексеевна, 1909 г.р. (его жена); Банацкий Иван Павлович, 1939 г. р.; Банацкая Ольга Павловна, 1941 г.р.
Летом 1943 года бандиты в селе Кричильск зверски убили жену и детей партизана П. М. Банацкого. Он сам погиб позже в районе села Вирка.
Бартош Архип Артемович, 1903 г.р.; Бартош Дарья Логвиновна, 1903 г.р. (его жена)
Летом 1943 года были убиты бандитами ОУН в селе Стрельск на приусадебном участке вместе с лошадьми.
Басич Дарья Григорьевна, 1926 г.р.
В апреле 1945 года Д. Г. Басич сообщила советским военнослужащим о бандитах, забиравших у населения продукты питания. Об этом стало известно оуновцам из банды Чмеля. Ее забрали из хаты, отвели в лес, где подвергли зверским пыткам: изнасиловали, вывернули руки и ноги, жгли на костре, свернули шею, после чего женщина скончалась.
Басистый Петр Семенович, 1908 г.р.; Басистый Никифор Кириллович, 1922 г.р.
Осенью 1945 года в дом Петра Семеновича на хуторе Крушинка, недалеко от села Кричильск ворвались бандиты, увели его в лес и убили за то, что не спас жизнь больного тифом оуновца.
В ночь с 11 на 12 июня 1951 года в селе Волоша бандой Лесового был убит Никифор Кириллович.
Башлай Данило Филиппович, 1874 г.р.; Башлай Прасковья Ивановна, 1874 г.р.; Башлай Никита Данилович, 1905 г.р.; Башлай Оксенья, 1906 г.р. (жена Никиты); Башлай Мария Никитовна, 1931 г.р.; Башлай Любовь Никитовна, 1933 г.р.; Башлай Петр Никитович, 1938 г.р.; Башлай Александр Никитович, 1940 г.р.; Башлай Прасковья Никитовна, 1942 г.р.; Башлай Иван Никитович, 1944 г.р.
Н. Д. Башлаю бандиты неоднократно предлагали вступить в банду. Он, ссылаясь на большую семью, постоянно отказывался. В марте 1944 года в его дом ночью ворвались бандиты и перестреляли всю семью. Самому младшему – двухмесячному Ивану – бандиты нанесли 20 ран в люльке.
Белотел Кирилл Иванович, 1896 г.р.; Белотел Матрена, 1900 г.р.
В конце 1943 года неизвестные бандиты забрели в дом Матрены и увели ее. Через неделю труп женщины нашли в реке Случ. А 20 декабря 1944 года застрелили Кирилла Ивановича по подозрению за связь с партизанами.
Белецкий Иван Пантелеевич, 1919 г.р.; Белецкий Кондрат Пантелеевич, 1925 г.р.
Иван был убит 9 мая 1945 года за то, что служил в Красной армии. Кондрата застрелили оуновцы в селе Кричильск 28 апреля 1945 года за работу почтальоном.
Береговец Епистимия Евсеевна, 1919 г.р.; Береговец Панасия Авдотьевна, 1894 г.р.
После освобождения Сарненского района от немцев в селе Стрельск по соседству с домом Епистимии расположился госпиталь советских военнослужащих, в котором она работала прачкой. Зимой 1944 года в дом к Береговцам зашли семь бандитов, увели Епистимию и убили. В мае того же года они расправились и с ее матерью – Панасией Авдотьевной.
Бигун Николай Павлович,1939 г.р.; Бигун Павел Оверкович, 1910 г.р.; Бигун Ульяна Ивановна, 1912 г.р. (жена Павла); Бигун Степан Павлович, 1937 г.р.; Бигун Алексей Васильевич, 1909 г.р.
В июле 1945 года в дом Павла Бигуна в села Тутовичи ворвались неизвестные и учинили зверскую расправу. Его жене разрубили голову топором, Степану штыком прокололи голову, а меньшего, Николая, подвесили на крюк. Хозяина семейства – Павла Оверковича – бросили на землю и распяли штыками. Алексея Бигуна в феврале 1943 года живым бросили в прорубь.
Билец Анисья Ефремовна, 1921 г.р.; Билец Николай Саввович, 1920 г.р.
В сентябре 1944 года А. Е. Билец была убита в селе Любиковичи неизвестными бандитами по подозрению в связях с органами госбезопасности. Н. С. Билец, работавший дорожным мастером в том же селе, 30 декабря 1944 года был зарублен оуновцами.
Бирук Михаил Михайлович, 1890 г.р.; Бирук Мидора Филипповна, 1900 г.р.
Бирук М. М. работал финагентом в селе Ярыновка. Осенью 1944 года в его дом ворвалась группа оуновцев, увела его и убила. Годом раньше бандиты убили его жену за то, что ходила в Сарны без их разрешения.
Болкуневич Иван Денисович, 1923 г.р.; Болкуневич Михаил Лаврентьевич, 1892 г.р.; Болкуневич Степан Лаврентьевич, 1909 г.р.; Болкуневич Агриппина Емельяновна, 1912 г.р.; Болкуневич Федор Маркович, 1921 г.р.; Болкуневич Степан Устимович, 1921 г.р.
В марте 1943 года за участие в партизанском движении в селе Белятичи был задержан бандеровцами Иван Денисович Болкуневич. Его привели к реке и закололи штыками, нанеся 17 ран, а потом бросили в воду.
Михаил Лаврентьевич был убит оуновцами в декабре 1944 года в селе Белятичи.
В дом Агриппины Болкуневич, муж которой – Степан Лаврентьевич – был на фронте, в марте 1943 года ворвались шесть бандитов и стали ее истязать: в притвор дверей вставляли пальцы рук, потом отрезали груди, затем выволокли во двор и повесили на кресте около дома. Ее мужа Степана Лаврентьевича, председателя колхоза «Победа», бандиты убили в Белятичах 2 апреля 1948 года.
Федор Маркович убит бандитами в Белятичах 17 мая 1947 года за то, что служил в Красной армии.
Степана Устимовича расстреляли оуновцы за участие в истребительной группе.
Болкун Иван Павлович, 1914 г.р.; Болкун Павел Никифорович, 1892 г.р. (его отец)
Сын и отец были убиты в селе Кричильск в декабре 1944 года за то, что в 1939 году вступили в колхоз.
Бондарь Николай Александрович, 1926 г.р.; Бондарь Федор Федорович, 1928 г.р.
Н. А. Бондарь служил в Красной армии. В мае 1946 года он приехал в отпуск в село Стрельск, а конце месяца – 30 мая – был убит бандитами ОУН В. С. Шевней и И. С. Колядой.
Ф. Ф. Бондаря бандеровцы заподозрили в связях с органами советской власти и осенью 1945 года убили в селе Кузьмовка.
Боровик Улита Арсоновна, 1925 г.р.; Боровик Антон Захарович, 1892 г.р.; Боровик Мария Гордеевна, 1892 г.р. (его жена); Боровик Федор Антонович, 1924 г.р.; Боровик Савелий Антонович, 1929 г.р.; Боровик Николай Антонович, 1930; Боровик Василий Антонович, 1932 г.р.; Боровик Илья Антонович, 1934 г.р.; Боровик Сергей Антонович, 1935 г.р.; Боровик Андрей Антонович, 1942 г.р.
У. А. Боровик убита в октябре 1943 года. А. З. Боровик застрелен в феврале 1944 года как председатель сельсовета села Каменное, а марте того же года бандиты ворвались в дом вдовы Марии Гордеевны и зарубили топорами ее вместе с семью сыновьями.
Бородавка Гавриил Александрович, 1925 г.р.
Летом 1947 года убит оуновцами как председатель сельсовета села Кричильск.
Боротюк Александр Федорович, 1929 г.р.; Боротюк Любовь Федоровна, 1928 г.р.; Боротюк Александр Семенович, 1927 г.р.
А. Ф. Боротюк расстрелян оуновцами в июле 1948 году в селе Зносычи за причастность к «истребкам».
Л. Ф. Боротюк убили в лесу, а труп бросили в Черное озеро в районе села Зносичи.
А. С. Боротюк убит оуновцами летом 1943 года из-за того, что стал свидетелем строящегося ими схрона.
Бортник Григорий Ерофеевич, 1897 г.р.; Бортник Надежда Григорьевна, 1926 г.р.
В сентябре 1944 года в дом Г. Е. Бортника в Сарнах ворвались бандиты и расстреляли его с дочерью за то, что его два сына служили в рядах Советской армии.
Босой Матвей Дмитриевич, 1916 г.р.; Босая Мария Иосифовна, 1918 г.р.; Босой Виктор Матвеевич, 1939 г.р.; Босая Ольга Матвеевна, 1941 г.р.
В феврале 1942 года М. Д. Босой был убит «бульбашами» в селе Малое Вербче за то, что являлся председателем сельсовета в 1940 году. А весной 1943 года в дом вдовы – Марии Иосифовны – ворвались бандиты и задушили веревкой ее и двоих малолетних детей.
Булава Давид Уримович, 1894 г.р.; Булава Василиса Степановна, 1896 г.р. (его жена); Булава Назар Олиферович, 1897 г.р.; Булава Дементий Андреевич, 1887 г.р.
В марте 1945 года в дом Д. У. Булавы в селе Любиковичи ворвались бандиты и забрали его вместе с женой. На реке Случ их бросили в прорубь из-за подозрения в связях с советской властью.
За работу десятником сельсовета села Стрельска Н. О. Булава в мае 1944 года был зарублен оуновцем Н. Н. Белотелом. В феврале 1944 года за отказ уйти в банду в реке Случ был утоплен Д. А. Булава.
Булейко Михаил Григорьевич, 1924 г.р.; Булейко Федора Дмитриевна, 1918 г.р.; Булейко Григорий Терентьевич, 1939 г.р.; Булейко Галина Терентьевна, 1940 г.р.
В июле 1944 года в дом М. Г. Булейко в село Тынное пришли оуновцы и предложили вступить в банду. Он отказался, за что и был убит.
Весной 1944 года войсками Советской армии на хуторе Висельник был обнаружен и вскрыт бандитский схрон с вещами. Ф. Д. Булейко из этого схрона взяла несколько вышитых полотенец и повесила у себя в доме. На следующий день в дом ворвались бандиты главаря Пащенко и зарубили Ф. Д. Булейко и двоих ее детей.
Бунечко Федор Филиппович, 1929 г.р.; Бунечко Филипп Федотович, 1896 г.р.
Филипп Бунечко погиб от рук бандитов в селе Стрельск 20 декабря 1944 года за работу в качестве председателя сельпо. Его 17-летний сын решил отомстить за отца и вступил в «истребки», за что был убит бандитами 30 мая 1946 года.
В
Вакс Яков Шавельевич, 1928 г.р.
Родители Я. Ш. Вакса были расстреляны немцами. Он, как еврей, скрывался в селе Малое Вербче. Потом вступил в группу общественного порядка и 4 октября 1947 года убит оуновцами в селе Великое Вербче.
Вахнюк Степан Николаевич, 1924 (1927(?)) г.р.
Работал почтальоном в селе Грушевка под Степанью. 1 февраля 1945 года Степана увели из дома бандиты, заподозрив в связях с органами правопорядка. По заявлению бандглаваря Н. Поздняковского Вахнюка пытали три дня подряд. В первый день ему отрубили левую руку, на следующий – правую, а на третий день задушили удавкой. В тот день бандиты замучили еще семь почтальонов.
Вакулко Андрей Петрович, 1909 г.р.; Вакулко Яков Петрович, 1910 г.р.; Вакулко Александр Петрович, 1900 г.р.
А. П. Вакулко возвратился с фронта без ног. Осенью 1944 года в его дом в селе Зносычи ворвались бандиты и, обвинив в том, что он воевал в рядах Красной армии, отвезли в лес, и там зверски убили. Я. П. Вакулко расстреляли за службу в рядах Красной армии. А. П. Вакулко был председателем сельсовета села Зносичи. В августе 1946 года в дом ворвались бандиты и расстреляли его разрывной пулей в голову. Его жене удалось спастись на чердаке.
Валько Михаил Борисович, 1900 г.р.
Председатель сельсовета села Речицы М. Б. Валько был убит бандеровцами в октябре 1944 года.
Васильчик Анастасия Ивановна, 1907 г.р.; Васильчик Василий Александрович, 1927 г.р.; Васильчик Ирина Александровна, 1938 г.р.
Муж А. И. Васильчик был на фронте. Бандиты ворвались в дом зимой 1944 года и расстреляли А. И. Васильчик и двоих ее детей.
Васькевич Роман Мартынович, 1900 г.р.; Васькевич Феодосия Романовна, 1924 г.р.
Отца и дочь убили 7 января 1945 года в селе Белятичи, а дом подожгли. Роман Мартынович работал заготовителем сельпо.
Вишняк Мария Степановна, 1910 г.р.; Вишняк Анна (дочь)
За то, что М. С. Вишняк ходила на работы по найму к полякам, оуновцы, после нескольких предупреждений, убили ее и семилетнюю дочь.
Ветров Федор Фатеевич, 1909 г.р.; Ветров Артем Григорьевич, 1894 г.р.; Ветров Демид Семенович, 1894 г.р.
Ф. Ф. Ветров работал председателем колхоза в селе Зносичи. Убит осенью 1948 года. Лесник А. Г. Ветров из села Кузьмовка убит в 1944 году неизвестными оуновцами. Д. С. Ветров работал в сельсовете села Зносичи. Задушен удавкой в сентябре 1944 года. Труп его с отрезанным языком в лесу обнаружили пастухи.
Велесик Артемия Титовна, 1901 г.р.
В сентябре 1947 года в ее дом ворвались бандиты ОУН и начали грабить. Забрали много вещей и продуктов. Артемию убили в доме.
Великий Павел Моисеевич, 1903 г.р.
Участник войны, служил в рядах Советской армии. После фронта работал в личном хозяйстве села Чудель. В сентябре 1945 года убит оуновцами.
Вилимец Павел Афанасьевич, 1904 г.р.; Вилимец Ульяна Филимоновна, 1902 г.р. (его жена); Вилимец Христофор Корнеевич, 1898 г.р.
П. А. Вилимец поддерживал связь с партизанами. В июне 1944 года в селе Белятичи в его дом ворвались бандеровцы. Убили его и жену, а дом подожгли. 17-летний сын Федор успел убежать, несмотря на ранения. Х. К. Вилимец убит в боестолкновении с бандитами в составе группы «истребков» в районе села Любиковичи.
Видер Шмилик, 1923 г.р.
После демобилизации из Красной армии работал секретарем Люхчанского сельсовета. Проживал на квартире у жительницы села Люхча В. С. Коростель.
11 августа 1945 года ночью в ее дом зашли двое неизвестных, одетых в форму советских военнослужащих, и предложили Видеру собраться и идти с ними. Через некоторое время, после того как они ушли, послышались три выстрела. Утром труп Видера нашли в огороде хозяйки.
Вильков-Гаврильчик Андрей Матвеевич, 1895 г.р.; Вильков Яков Андреевич, 1917 г.р.
По подозрению в связях с партизанами оуновцами в сентябре 1943 года в селе Глушица были убиты отец и сын Вильковы.
Власик Илья Пантелеймонович, 1927 г.р.
В мае 1945 года в селе Стрельск оуновцы убили И. П. Власика за участие в «истребках». Тело его бросили в реку Случ.
Власов Николай, 1920 г.р.
Помощник машиниста паровоза. Погиб от рук бандеровцев 17 февраля 1945 года. (см. Солошин С. П. – Авт.)
Власюк Кирилл Куприянович, 1904 г.р.; Власюк Елена Титовна, 1910 г.р. (его жена)
К. К. Власюк был бойцом истребительного батальона и проживал в селе Зносычи. Ночью поздней осенью 1948 года в дом ворвались оуновцы, связали его и жену и вывезли на повозках. Весной после вскрытия реки Случ их трупы были выловлены местными жителями.
Влощинский Павел Михайлович, 1897 г.р.
Жил в поселке Степань и работал в пункте заготовки скота. В 1943 году бандиты из ОУН забрали его в момент кампании борьбы с поляками. Через несколько дней был найден повешенным в лесу.
Вознюк Григорий Степанович, 1889 г.р.; Вознюк Иосиф Степанович, 1891 г.р.
Г. С. Вознюк в период оккупации был старостой с. Каменное. В 1942 году ночью был убит оуновцами. И. С. Вознюк за лояльное отношение к советской власти тоже был убит в селе М. Мыдск под городом Костополем.
Волошин Иван Карпович, 1907 г.р.; Волошина Пелагея Емельяновна, 1929 г.р.
И. К. Волошин убит в 1943 году неизвестными в с. Волоша. В дом комсомолки П. Е. Волошиной зашли двое в форме советских военнослужащих и увели ее. Наутро девушку нашли мертвой недалеко от дома.
Вольтман Арелька Августовна, 1897 г.р.; Вольтман Владимир Гаврилович, 1925 г.р.
Зимой 1944 года в с. Тынное банда главаря Пащенко зарубили топором мать и сына Вольтманов.
Волощук Михаил Хомович, 1904 г.р.
Работал секретарем сельсовета в с. Малые Цепцевичи. 27 июля 1947 года вооруженные бандиты расстреляли его из автомата в своем доме.
Высоцкая Полина Игоревна, 1924 г.р.
3 апреля 1945 года оуновцами была расстреляна в с. Кричильск как комсомолка-активиска.
Г
Гаврильчик Николай Яхотович, 1902 г.р.
При проведении переписи населения в селе Стрельск зимой 1945 года в составе группы переписчиков из Сарн был председатель сельсовета села Глушицы Н. Я. Гаврильчик. Был задержан бандеровцами, убит и брошен в прорубь реки Случ.
Гаврилюк Николай Изотович, 1922 г.р.
Рядовой милиционер из Сарн убит на Люхчанских хуторах 3 февраля 1945 года. Документы, форму и награды изъяли убийцы.
Галушко Петр Куприянович, 1909 г.р.; Галушко Петр Игнатович, 1889 г.р.; Галушко Ефим Яковлевич, 1920 г.р.
Летом 1943 года житель села Стрельск П. К. Галушко был уведен из дома неизвестными. Утром его труп с перерезанным горлом нашли пастухи.
Десятник сельсовета села Стрельск П. И. Галушко в ночь с 24 на 25 июля 1944 года был брошен раненным в колодец.
Е. Я. Галушко весной 1943 года убит оуновцами в селе Стрельск за связь с партизанами.
Гарбарчук Наталья Климентьевна, 1901 г.р.
В октябре 1943 года к ней в дом зашли бандеровцы и начали избивать ее и мужа. Потом выстрелили в нее из пистолета и ушли. Она была смертельно ранена.
Герасимчук Петр Иванович, 1910 г.р.; Герасимчук Василина Агеевна, 1910 г.р. (его жена)
В 1945 году в селе Трискино были убиты как советские активисты, а имущество их разграблено.
Герман Антон Иванович, 1892 г.р.; Герман Александра Ивановна, 1895 г.р.
Конюх Степанского райфинотдела А. И. Герман и его жена были убиты летом 1945 года во время преследования бандеровцами поляков.
Годунко Лукьян Ефимович, 1918 г.р.; Годунко Ульяна Дмитриевна, 1919 г.р. (жена); Годунко Петр Ефимович, 1923 г.р.
Январской ночью 1945 года в дом Л. Е. Годунко ворвались бандиты из ОУН. Хозяина с женой и его братом увели из дома. Мужчин расстреляли, а женщину в лесу, после группового изнасилования, задушили веревкой.
Головатюк Иван Евтифович, 1918 г.р.
Милиционер из Сарн, убит бандитами ОУН в селе Немовичи 28 октября 1944 года.
Голенко Лукерия Ивановна, 1901 г.р.; Голенко Остап Иванович, 1925 г.р.; Голенко Иван Иванович, 1938 г.р.
Летом 1943 года в дом Л. И. Голенко пришли бандиты и потребовали, чтобы она постоянно давала продукты бандеровцам. Женщина начала совестить пришельцев, которые забрали ее и двух ее сыновей и удавили веревкой.
Гомонец Емельян Иванович, 1901 г.р.; Гомонец Карп Дорофеевич, 1905 г.р.; Гомонец Филипп Илларионович, 1924 г.р.; Гомонец Ульяна Михайловна, 1926 г.р.; Гомонец Марта Ефимовна, 1927 г.р.; Гомонец Мирон, 1929 г.р.
Е. И. Гомонец после демобилизации из рядов Красной армии по болезни прибыл в село Марьяновка. В конце 1944 года к нему ночью явилась банда Косаря (Ильи Григорьевича Гнатюка) и увела в лес, где он был зарублен штыковой лопатой.
К. Д. Гомонца, председателя сельсовета села Марьяновки, бандиты расстреляли из автомата во дворе его дома.
Ф. И. Гомонец работал сторожем колхозного поля и состоял «истребком». Убит летом 1949 года на хуторе Взлисся под Дубровицей. У. М. Гомонец, за связь с советским военнослужащим, убита в мае 1944 года в лесу.
М. Е. Гомонец бандеровцы убили по подозрению в связях с органами госбезопасности.
Мирона Гомонца, секретаря сельсовета села Марьяновки, бандиты увели в лес и убили.
Гнатюк Митрофан Васильевич, 1910 г.р.; Гнатюк Фома Васильевич, 1913 г.р.; Гнатюк Наталья Сафроновна, 1926 г.
М. В. Гнатюк убит бандитами ОУН в 1945 году за то, что работал лесничим Карасинского лесничества. Его брат Фома погиб от рук бандеровцев раньше – осенью 1944 года в селе Марьяновка.
Н. С. Гнатюк убита бандитами 30 декабря 1944 года за то, что засыпала воронки на дороге села Любиковичи после бомбежки немецкой авиацией.
Гоч Степан Васильевич, 1918 г.р.; Гоч Татьяна Васильевна, 1905 г.р.
Брат и сестра были расстреляны оуновцами в своем доме в ночь с 17 на 18 июня 1948 года в селе Калиновка.
Гречан Владимир Карпович, 1901 г.р.
Убит весной 1945 года за то, что его родной брат работал молокоприемщиком в селе Тынное.
Грибок Владимир Васильевич, 1899 г.р.; Грибок Прасковья (его жена); Грибок Пелагея Владимировна, 1933 г.р.; Грибок Василий Иванович, 1874 г.р.; Грибок Феодосия Федоровна, 1874 г.р.; Грибок Тимофей Васильевич, 1926 г.р.; Грибок Савва Васильевич, 1909 г.р.; Грибок Федора Степановна, 1912 г.р.; Грибок Владимир Саввович, 1925 г.р.; Грибок Николай Саввович, 1939 г.р.; Грибок (его сын, 1941 г.р.)
В. В. Грибок и все его родные были расстреляны бандитами ОУН в селе Ремчицы в августе 1945 года за несогласие помогать бандеровцам продовольствием и вещами.
Гришков Владимир Климович, 1924 г.р.
Убит 19 июня 1945 года в селе Глушица.
Гризовский Александр Антонович, 1921 г.р.
Являясь «истребком» и работая лесничим села Тынное, 16 декабря 1949 года был найден убитым на лесной дороге в урочище Пиль.
Губеня Афанасий Семенович, 1910 г.р.; Губеня Ирина Андреевна (его жена), 1912 г.р.; Губеня Ольга Афанасьевна, 1933 г.р.; Губеня Иван Афанасьевич, 1941 г.р.; Губеня Христья Афанасьевна, 1928 г.р.; Губеня Иосиф Афанасьевич, 1931 г.р.; Губеня Валентин Афанасьевич, 1944 г.р.
Семья директора школы села Малые Ципцевичи А. С. Губени в октябре 1944 года была расстреляна в доме, а он сам повешен во дворе оуновскими бандитами. Имущество и скот похищены оуновцами.
Губеня Яким Никифорович, 1897 г.р.; Губеня Степанида Кирилловна (его жена), 1900 г.р.; Губеня Татьяна Якимовна, 1922 г.р.
Я. Н. Губеня, боец истребительного батальона, в мае 1944 года в селе Малые Цепцевичи вместе с семьей был зверски убит. Перед этим над главой семьи учинили кровавую расправу: выкололи глаза, отрезали нос, уши и на повозке вывезли в сторону станции Тутовичи и выбросили. Жену и дочь зарубили топорами.
Гуринчук Кузьма Никитович, 1907 г.р.; Гуринчук Мария Гордеевна (его жена), 1906, г.р.; Гуринчук Александр Кузьмич, 1928 г.р.; Гуринчук Луция Кузьминична, 1930 г.р.; Гуринчук Мария Кузьминична, 1933 г.р.
Семья К. Н. Гуринчука жила в селе Люхча. Дети учились в средней школе Сарн. За их учебой следили родители. Они часто наведывались в школу, а учителя нередко гостили в селе у гостеприимных хозяев. Оуновцы посчитали, что посещение города Гуринчуками связано с возможной их работой на органы правопорядка. И тогда они 1 ноября 1945 года подожгли хату К. Н. Гуринчука – все сгорели заживо. Удалось спастись только девятилетнему Василию Кузьмичу.
Д
Давыдюк Феодосий Павлович, 1922 г.р.
Житель села Малое Вербче. В ночь с 7 на 8 июня 1944 года его забрали оуновцы только потому, что он являлся зятем председателя местного сельсовета С. Р. Оласюка. Труп Ф. П. Давыдюка, со следами пыток, был обнаружен через три дня в восьми километрах от села в лесу.
Даниловец Ольга Яковлевна, 1920 г.р.; Даниловец Анна Игнатьевна, 1899 г.р.; Даниловец (Тхорук) Иосиф Леонтьевич, 1919 г.р.
О. Я. Даниловец была убита неизвестными бандитами в своем доме в селе Тынное осенью 1944 года. 11 октября 1944 года вечером в дом А. И. Даниловец зашли трое бандитов и забрали ее сына от первого брака Иосифа, якобы помочь им выделать кожу. Через некоторое время мать узнала, что сына убили бандеровцы. Тогда она стала громогласно проклинать бандитов. 21 января 1945 года ее, в числе еще нескольких односельчан, забрали и увезли на хутор Гале. Там женщин насиловали, рвали им волосы, а потом казнили на огне.
Дебелый Артем Корнеевич, 1889 г.р.; Дебелая Ефросинья Силовна, 1929 г.р.; Дебелая Харитина Кирилловна,1905 г.р.; Дебелый Сидор Федорович, 1912 г.р.; Дебелая Елизавета Андреевна,1915 г.р.; Дебелый Петр Сидорович, 1938 г.р.
В июне 1944 года Е. С. Дебелую из дома забрали трое неизвестных бандитов. Ее матери они сказали, что дочь скоро вернется. Через неделю труп девушки обнаружили на берегу реки Случ между селами Люхча и Глушицей.
3 августа 1944 года в 11 часов вечера к дому председателя сельсовета села Люхча А. К. Дебелому подошли двое неизвестных с автоматами. Пытались вызвать его на улицу. Он не выходил, тогда они его убили очередями через окно. Жительницу села Люхча Х. К. Дебелую бандиты убили 17 октября 1944 года за отказ ее мужа идти к оуновцам в лес. Он же был призван в Советскую армию, ушел на фронт и там погиб.
С. Ф. Дебелый с 1939 по 1940 год был председателем сельсовета в селе Люхча. В январе 1943 года в его дом ворвались неизвестные бандиты и стали обвинять хозяина в преданности к советской власти. Один бандит из пистолета убил его пятилетнего сына. Затем оуновцы приказали ему одеться и следовать за ними. Труп С. Ф. Дебелого был обнаружен в лесу. В конце 1944 года бандиты забрали его жену – Елизавету.
Дедух Федора Васильевна, 1905 г.р.
В сентябре 1943 год была убита оуновцами в селе Немовичи за сокрытие факта проживания у нее неизвестного мужчины.
Демидова Мария Ивановна, 1920 г.р.
Работала секретарем Клесовского РК ЛКСМУ. Бандеровцы охотились за ней. Во время командировки в село Чабель 13 сентября 1946 года была убита бандитом Т. А. Царуком. Ему удалось вывести девушку за село, где он, после безуспешной попытки изнасиловать, застрелил ее из автомата тремя выстрелами в голову.
Денисюк Савва Иванович, 1917 г.р.; Денисюк Яков, 1919 г.р.; Денисюк Лукерья Лаврентьевна (его жена), 1920 г.р.
Житель села Люхча С. И. Денисюк 2 ноября 1945 года был расстрелян дома за отказ уйти в лес с бандеровцами.
Я. Денисюк, его жена с тремя племянниками были убиты 14 марта 1944 года как родственники председателя Люхчанского сельсовета А. Набухотного. Дом бандиты сожгли.
Дерпач Григорий Тимофеевич, 1920 г.р.
Житель села Чудель Г. Т. Дерпача в августе 1944 года забрали из дома неизвестные бандеровцы и доставили в лесной массив за селом. В лесу бандиты ОУН подвергли его и находившегося там жителя села Чудель Василия Ивановича Мелещука истязаниям и пыткам. Во время пыток Мелещуку удалось вырваться из рук бандитов и убежать в лес. Оказавшись в селе, он рассказал, что оуновцы во время истязаний Г. Т. Дерпача положили на раскаленный в огне лист железа и замучили его.
Добжецкий Иосиф Людвигович, 1892 г.р.; Добжецкий Александр Иосифович, 1920 г.р.
В 1943 году бандиты ОУН начали активно громить польское население. Весной 1943 года они ночью ворвались в дом жителя села Малое Вербче поляка И. Л. Добжецкого и убили его и сына. В эту же ночь казнили и его дочь Марию Иосифовну Босую и двоих ее малолетних детей.
Довалев Василий Захарович, 1927 г.р.
Кочегар паровоза, погиб 17 февраля 1945 года (см. Солошин С П. – Авт.)
Долид Александр Онуфриевич, 1913 г.р.; Долид Василий Данилович, 1910 г.р.; Долид Николай Иванович, 1906 г.р.; Долид Текла Степановна, 1910 г.р.
Житель села Ремчицы А. О. Долид до войны являлся депутатом Ремчицкого сельсовета, а потом его председателем. В июне 1945 года в его дом ворвались бандиты, вывели за село и расстреляли. После этого ему разрезали грудь и вытащили сердце. Финансового агента этого же села В. Д. Долида, после зверских пыток (переломали руки, отрезали уши), убили на хуторе Масляница.
Н. И. Долид умер осенью 1943 года в селе Ремчицы от побоев бандеровцев за отказ сотрудничать с бандитами. Жену его они расстреляли позже – в мае 1945 года.
Дубинец Давид Филиппович, 1887 г.р.; Дубинец Левко Игнатьевич, 1922 г.р.; Дубинец Илья Левкович, 1907 г.р.; Дубинец Михаил Федорович, 1892 г.р.
В 1943 году в надворных постройках Д. Ф. Дубинца в селе Корост оуновцы оборудовали склад продуктов. После изгнания немцев склад был обнаружен советскими органами госбезопасности. За это Д. Ф. Дубинца оуновцы заманили в лес и там убили. Л. И. Дубинец, житель села Корост, с 1943 года находился в банде оуновцев. В 1946 году он покинул банду и пришел с повинной. За это бандеровцы его сожгли на костре. И. Л. Дубинец проживал в селе Корост. После освобождения района от немцев вступил в «истребки». Убит во время боестолкновения с оуновцами в селе Кричильск в 1945 году. М. Ф. Дубинец казнен бандитами летом 1944 года за участие в работе сельсовета села Корост.
Дубицкая Люба, 1928 г.р. (?)
Задушена, как еврейка, неизвестным оуновцем в селе Тынное.
Дубовец Александр Иванович, 1901 г.р.; Дубовец Ольга Михайловна, 1917 г.р.; Дубовец Ефим Афанасьевич, 1900 г.р.; Дубовец Федора (жена его)
А. И. Дубовец убит выстрелом в висок в 1944 году в селе Ярыновке неизвестным бандитом. Работал бригадиром Сарненского химлесхоза. Жительницу села Ремчицы О. М. Дубовец убили оуновцы в мае 1945 года за службу ее мужа в рядах Красной армии. Е. А. Дубовец работал до войны председателем Клесовского сельсовета. В 1943 году в дом к нему пришли бандеровцы и зверски убили его с женой.
Дудчик Василий Иванович, 1904 г.р.
В начале 1944 года был назначен председателем сельсовета села Яблонка. Летом 1944 года был убит неизвестными бандитами.
Дулачик Парамон Григорьевич, 1890 г.р.
Задушен веревкой в декабре 1944 года в селе Люхча за службу двух его сыновей в рядах Красной армии.
Дьячук Текла Федоровна, 1910 г.р.; Дьячук Екатерина Марковна, 1919 г.р.; Дьячук Петр Маркович, 1920 г.р.; Дьячук Николай Маркович, 1910 г.р.
Т. Ф. Дьячук убита 4 октября 1944 года в селе Немовичи из-за службы мужа в рядах Красной армии. Е. М. Дьячук и два ее брата, жители села Немовичи, были задушены удавками и брошены в канаву с водой за активную деятельность в колхозном строительстве перед войной.
Дяков Павел Григорьевич, 1886 г.р.
Житель села Чудель. Был повешен на сосне в сентябре 1945 года бандитами ОУН за то, что его сын служил в «истребках».
Е
Евтушин Макар Григорьевич, 1924 г.р.
Ночью в марте 1945 года в его дом в селе Тынное ворвались неизвестные бандеровцы и увели в лес. Через семь недель обезображенный труп Макара Григорьевича был обнаружен с семью штыковыми ранами в груди.
Ж
Жабчик Трофим Семенович, 1874 г.р.; Жабчик Анна Герасимовна, 1907 г.р.
Жителя села Люхча Т. С. Жабчика бандеровцы забрали из дома в феврале 1946 года за то, что два его сына служили в Красной армии. Судьба его до сих пор неизвестна. А. Г. Жабчик была задушена веревкой в селе Люхча за службу своего мужа в рядах Красной армии, которого призвали еще в 1941 году.
Жарчинская, 1895 г.р. (?)
Жительницу села Чудель убили в 1943 году как полячку. Имущество разграбили. Бандит А. Я. Мельник, принимавший участие в убийстве, был в 1944 году убит поляками.
Жданюк Анна Филипповна, 1890 г.р.
Летом 1943 года подразделение немецких солдат прибыло в село Волоша, где они стали поджигать дома. Жители прятались от фашистов в лесу. А. Ф. Жданюк с внуком-младенцем также ушла в лес. В лесу ее нашли захватчики вместе с бандеровцами и привели к домику, стоявшему одиноко в лесу, в котором раньше варили смолу. Они загнали ее в это помещение вместе с другими жителями и сожгли заживо вместе со строением.
Жегула Петр Иосифович, 1898 г.р.; Жегула Виктор Петрович, 1924 г.р.; Жегула Александр Петрович, 1929 г.р.; Жегула Оксана Петровна,1933 г.р.; Жегула Степан Петрович, 1937 г.р.; Жегула Макар Семенович, 1880 г.р.
В марте 1944 года в селе Чудель в дом П. И. Жегула ворвалась группа бандеровцев. Они зарубили топорами все семейство из-за службы родственника в рядах Красной армии. В ноябре 1944 года в дом М. С. Жегула зашли переодетые в красноармейскую форму бандиты ОУН и спровоцировали старика на «откровенный» разговор. Когда выяснили его реальные взгляды на роль украинских националистов, вывели во двор и дали ему 40 шомполов. Через два месяца снова пришли и стали требовать водку. Не получив горячительного напитка, они увели его в лес и там убили.
Железко Ефим, 1900 г.р.; Железко Федора Ивановна, 1911 г.р.
Семья Ефима Железко жила в селе Зносичи. В апреле 1944 года в его дом ворвалась банда оуновцев и зарубила топорами всю его семью: жену и четверых детей от года до тринадцати лет за то, что работал у поляков.
Жук Михаил Михайлович, 1910 г.р.; Жук Татьяна Андреевна, 1910 г.р.; Жук Галина Михайловна, 1933 г.р.; Жук Анна Михайловна, 1935 г. р.
Осенью 1943 года бандеровцы ворвались в дом М. М. Жука и забрали сначала его, а потом, через месяц, жену и двух дочерей. Трупы были обнаружены в реке Случ. Бандиты казнили семью за то, что братья Т. А. Жук служили в рядах Красной армии.
Жупило Иван Тимофеевич, 1913 г.р.
В июне 1945 года был убит неизвестными бандитами. Труп был выброшен в реку Горынь. Обвинение – служба в Красной армии.
З
Заноза Терентий Иосифович, 1900 г.р.; Заноза Александр Терентьевич, 1927 г.р.
Отца и сына в марте 1945 года забрали из дома бандиты ОУН и утопили в Черном озере, расположенном между селами Зносичи и Тынное, за то, что Терентий Иосифович являлся председателем Зносичского сельсовета.
Занозовский Андрей Дмитриевич, 1909 г.р.; Занозовская-Кузнец Агриппина Моисеевна, 1910 г.р.
В начале 1945 года А. Д. Занозовский был задержан органами НКВД по подозрению в связях с бандитами и доставлен в Сарны, однако вскоре был освобожден и возвратился в село Зносичи. Через два дня после возвращения из города в его квартиру ночью заявились неизвестные бандиты, обвинив Андрея в связях с правоохранительными органами, задержали и увели его с собой вместе с женой и ее сестрой. Тогда же бандюги забрали корову и кабана. Хозяина замучили на Тынненских хуторах, а женщин утопили в реке Случ.
Захарчук Ульяна Лукашевна, 1920 г.р.; Захарчук Адам Лукашевич, 1922 г.р.
Брат У. Л. Захарчук являлся «истребком» в селе Тынное. За это ее убили в 1944 году, а его – в 1947 году – во время боестолкновения с бандеровцами.
Зубова Улита Кирилловна, 1914 г.р. (?)
В ночь с 7 на 8 июня 1944 года в ее дом в селе Малое Вербче заявились несколько бандитов, которые забрали с собой Улиту Кирилловну. На третий день после исчезновения ее труп был найден в восьми километрах от села. Причина казни невыяснена.
И
Иванов В.
Военнослужащий в/ч 1303 войск НКВД, имел звание ефрейтор. 28 августа 1944 года погиб в бою с бандой Гонкого под хутором села Обирки.
Ивашин Иван Степанович, 1918 г.р.
Житель села Ремчицы И. С. Ивашин. Был убит двумя выстрелами из винтовки бандеровцем в октябре 1944 года за отказ вступить в банду ОУН. Перед этим были заколоты штыком его сестра М. С. Вишняк и ее семилетняя дочь за то, что работала у поляков.
К
Кабанец Степанида Нестеровна, 1925 г.р.
Убита в ноябре 1944 г. в селе Доротичи за критику бандеровских бандитов, убивающих ни в чем не повинных людей. Следует отметить, что ее муж – Александр Андреевич Кабанец – являлся надрайонным комендантом СБ. Он и заказал убийство своей жены.
Калюш Григорий Назарович, 1904 г.р.
Погиб в ночь с 21 на 22 сентября 1944 года в боестолкновении с бандой Стожка, охраняя помещение Любиковичского сельсовета.
Калюшицкий Адам Дорофеевич, 1898 г.р.
Заместитель председателя Карпиловского сельсовета. Убит 17 марта 1945 года при попытке к бегству.
Капранский Николай Григорьевич, 1921 г.р.
После демобилизации из рядов Красной армии приехал на хутор Рихта Кричильского сельсовета. Осенью 1948 года в его дом ворвались вооруженные бандиты, забрали с собой и убили в лесу.
Карпишина Прасковья Никитовна, 1912 г.р.
Убита как жена военнослужащего в начале 1945 года в селе Люхча.
Карпова Ирина Денисовна, 1879 г.р.; Карпова (Мазур) Любовь Севастьяновна, 1921 г.р.
Убиты бандеровцами в апреле 1945 года в селе Немовичи по подозрению в связях с органами НКВД.
Картамышев Александр Мартынович, 1912 г.р.
Младший лейтенант органов госбезопасности убит в боестолкновении с бандитами в селе Немовичи 28 октября 1944 г.
Карпенко Федор Савич, 1900 г.р.
13 сентября 1943 года в селе Екатериновка был убит за то, что относился лояльно к советской власти и до войны являлся председателем сельсовета села Рудники Колковского района Волынской области.
Кардаш Соломия Степановна, 1914 г.р.
Убита осенью 1944 года в селе Немовичи из-за того, что родственники работали в советских учреждениях.
Кательчук Янкель Пейсахович, 1924 г.р.
Боец истребительного батальон. Убит под селом Люхча бандитами ОУН.
Кершуков Владимир Федорович, 1914 г.р.
Директор Сарненского леспромхоза. Погиб 22 сентября 1944 года от рук оуновцев в районе хутора Невеселы Ремчитского сельсовета.
Кика Алексей Степанович, 1900 г.р.
До войны работал в селе Кричильск учителем, избирался депутатом Кричильского сельсовета. После войны снова учительствовал и одновременно на дому занимался пошивом одежды для граждан. Бандиты предложили ему уйти в лес и там заниматься швейной работой, но Кика отказался. Ночью 23 декабря 1944 года в дом к нему ворвались бандиты ОУН и выстрелом в голову из пистолета убили его.
Кишенко Семен Алексеевич, 1912 г.р.; Кишенко Михаил Петрович, 1926 г.р.; Кишенко Иван Алексеевич, 1918 гр.
С. А. Кишенко проживал в селе Немовичи. В его доме останавливалась на постой группа советских военнослужащих. 18 июня 1944 года он был убит неизвестными бандитами в урочище Панское в поле, где сеял гречиху.
Почтальона села Немовичи М. П. Кишенко за работу на советскую власть оуновцы 4 января 1945 года забрали из дома и сожгли в металлической сетке над костром. Сарненского пожарника И. А. Кишенко 27 сентября 1944 года застрелили бандиты в доме села Немовичи.
Квасневская Евгения Иосифовна, 1920 г.р.
Зарублена топором осенью 1944 года вместе с двухлетним сыном в доме на хуторе Забара Тынненского сельсовета. Мужа-поляка дома не было. Он работал начальником почты в селе Тынное.
Кичан Макар Петрович, 1926 г.р.; Кичан Кузьма Карпович, 1892 г.р.; Кичан Иосиф Григорьевич, 1908 г.р.
М. П. Кичан являлся бойцом истребительного батальона по борьбе с бандитами ОУН. В июле 1948 года в дом к нему в селе Зносичи ворвались бандеровцы, забрали его и закололи штыками.
Председатель Зносичского сельпо К. К. Кичан. в марте 1945 года уведен шестью бандитами из дома и утоплен в Черном озере.
Председатель колхоза села Зносичи И. Г. Кичан убит в августе 1948 года в своем доме выстрелом через окно.
Клесовец Федосья Ивановна, 1910 г.р.
Ее муж был мобилизован в Красную армию и находился на фронте. 14 мая 1945 года в дом в селе Стрельск ворвалась группа бандитов, которые увели ее с собой. Через неделю труп обнаружили в реке Случ.
Клещевников Николай Никитович, 1923 г.р.
Он учительствовал в селе Константиновка. 8 февраля 1944 года его забрали три бандита и увели в лес. Николая зверски пытали – разбили прикладами лицо, отрезали язык, а затем закололи штыками.
Климчук Ева Филипповна, 1905 г.р.; Климчук Василий Федорович, 1930 г.р.
В. Ф. Климчук работал машинистом на ст. Сарны. Зимой 1945 года Ева Филипповна с сыном выехала на похороны родственника в село Стрельск, где была убита вместе с сыном.
Климец Олекса Романовна, 1915 г.р.
Заподозренная в связях с советской властью, была убита в мае 1947 года в селе Одрынки Сарненского района.
Криницкий Лукаш Устинович, 1892 г.р.
После 1939 года был избран зампредседателя колхоза. 24 сентября 1943 года в его дом пришли бандиты и увели Лукаша Устиновича в неизвестном направлении. Спустя некоторое время его труп был обнаружен в промоине озера Попово между городом Сарны и селом Немовичи.
Ковалев Тимофей Константинович, 1900 г.р.; Ковалева Христя Тимофеевна, 1925 г.р.; Ковалев Степан Константинович, 1907 г.р.; Ковалев Николай Константинович, 1909 г.р.
Т. К. Ковалев работал объезчиком в лесничестве села Тутовичи. 22 апреля 1945 года группа бандитов подъехала к его дому и забрала отца и дочь. Христю расстреляли в селе, а Тимофея вывезли в лес для пыток. Его труп нашли местные жители со следами зверских издевательств: переломаны руки, ноги и распорот живот.
Его брата С. К. Ковалева убили в тот же день как бывшего воина Красной армии и фронтовика. Второго брата – Н. К. Ковалева, не давшего согласия участвовать в банде, убили в селе Большие Цепцевичи раньше – весной 1943 года.
Ковалевский Иван Яковлевич, 1911 г.р.
В декабре 1946 года он с другом-соседом приехал из Киевской области с целью закупки зерна для своих семей. 16 декабря бандиты их убили на хуторе Мурашинец, а закупленный ими хлеб забрали.
Ковальчук Мина, 60 лет; Ковальчук Данила, 65 лет; Ковальчук Александра Ивановна, 65 лет; Ковальчук Ефросинья Даниловна, 1920 г.р.; Ковальчук Ксения Даниловна, 1925 г.р.; Ковальчук Анна Даниловна, 1928 г.р.; Ковальчук Ольга; Ковальчук Исаак Семенович, 1912 г.р.; Ковальчук Анна Герасимовна, 65 лет; Ковальчук Климентий Минович, 18 лет; Ковальчук Ксения Миновна, 20 лет; Ковальчук Акулина Миновна, 10 лет
Весной 1943 года М. Ковальчука задушили бандиты ОУН в селе Каменное. Летом 1944 года ночью в том же селе в дом Д. Ковальчука зашли бандиты ОУН и всю семью – жену и трех дочерей – зарубили топорами за то, что их сын Николай служил в рядах Красной армии.
О. Ковальчук, уроженка восточных областей Украины, приехала к мужу в село Яблонку. Летом 1945 года в дом, где она проживала, ворвались бандиты и застрелили ее. Дома она была одна.
И. С. Ковальчук работал заведующим почтовым отделением села Кузьмовка. 12 февраля к нему в дом ворвались бандиты и забрали с собой. В эту же ночь была ограблена почта. Труп был И. С. Ковальчука был обнаружен через несколько месяцев. Жену Мины Ковальчука Анну Герасимовну и детей бандиты зарубили топорами летом 1944 г.
Колдунец Сергей Иосифович, 1890 г.р.; Колдунец Мария Сергеевна, 1900 г.р.; Колдунец Терентий Сергеевич, 1924 г.р.
Вся семья Колдунцов была уничтожена в селе Тынное за то, что Терентий работал секретарем Тынненского сельсовета.
Колосок Александр Максимович, 1900 г.р.
Убит в октябре 1945 года в поселке Степань за то, что находился на государственной службе и был «истребком».
Колядко Василий Ефимович, 1932 г.р.
Убит бандитами 9 апреля 1945 года в селе Немовичи как сын от отца-поляка Червяковского Вицента Игнатовича.
Комар Ирина Миновна, 1918 г.р.; Комар Василий Трофимович, 1905 г.р.; Комар Григорий Артемович, 1910 г.р.; Комар Федора Алексеевна, 1921 г.р.; Комар Фома Капитонович, 1902 г.р.
И. М. Комар убита в 1946 году в с. Корост как жена бывшего председателя сельсовета. Сначала ее душили веревкой, а потом трижды выстрелили в женщину.
В. Т. Комар убит в 1944 году как председатель сельсовета и отказавшийся вступить в банду.
Г. А. Комар летом 1944 года был назначен председателем сельсовета. Проработал в этой должности четыре дня и был зверски замучен бандитами.
Ф. А. Комар как жена бандита приглашалась в органы НКВД. Это вызвало подозрение у оуновцев. Муж по приказу главаря привел жену в банду, остриг ей волосы и с пристрастием допросил. После этого бандиты поиздевались над ней и убили.
Ф. К. Комар проживал в селе Одрынки. После изгнания немцев его дом стали посещать оуновцы и требовали продуктов. А потом, непонятно почему, заподозрили его в связях с органами НКВД. Весной 1946 года его забрали в лес и сильно избили. Через трое суток он вернулся домой, закашлялся от того, что пошла ртом кровь, и через два часа умер.
Конько Павел Минович, 1911 г.р.
Проживал в селе Кричильск. Бандиты предлагали ему вступить в банду ОУН, на что он дал отказ. Летом 1944 года они его убили.
Короста Яков Родионович, 1925 г.р.
Житель села Волоша был заподозрен в связи с гарнизоном советский войск. В 1944 году он был убит бандитами.
Корзун Лаврин; Корзун Иван Лавринович, 1912 г. р.; Корзун Прокоп Иванович, 1930 г.р.; Корзун Мария Лавриновна; Корзун Николай Иванович, 1922 г.р.
После возвращения с фронта и лечения в госпитале по поводу ранения И. Л. Корзун вернулся в родное село Грушевку. В начале 1944 года в дом к нему ворвались бандеровцы и убили его, отца, сына и сестру.
Н. И. Корзун – житель села Доротичи убит 5 августа 1943 года за связь с партизанами.
Корень Александр Евтухович, 1904 г.р.
Председатель Карасинского сельсовета убит 3 марта 1944 года бандой Хмурого.
Коренец Прокоп Михайлович, 1924 г.р.
Боец истребительного батальона Сарненского РО МГБ убит в боестолкновении с бандеровцами в сентябре 1947 года в селе Тынное.
Костецкая Елена Степановна, 1926 г.р.; Костецкая Текля Андреевна, 1910 г.р.; Костецкий Матвей Парфенович, 1902 г.р.; Костецкий Емельян Саввович, 1899 г.р.; Костецкий Николай Емельянович, 1921 г.р.
Весной 1944 года Е. С. Костецкая была убита неизвестными бандитами в селе Марьяновка.
Т. А. Костецкая погибла от рук бандитов весной 1945 года.
Лесник Карасинского лесничества М. П. Костецкий казнен 17 июля 1944 года за отказ вступить в банду ОУН.
Е. С. Костецкий и его сын – секретарь Марьяновского сельсовета расстреляны в 1944 году.
Костюк Федот Евдокимович, 1898 г.р.; Костюк Анастасия Каленниковна, 1904 г.р.; Костюк Лидия Михайловна, 1927 г.р.; Костюк Екатерина Михайловна, 1922 г.р.; Костюк Ульяна Федотовна, 1932 г.р.; Костюк Лукерья Федотовна, 1929 г.р.; Костюк Марья Федотовна, 1936 г.р.; Костюк Надежда Федотовна, 1938 г.р.; Костюк Иван Федотович, 1934 г.р.; Костюк Анна Антоновна, 1920 г.р.; Костюк Василий Васильевич, 1943 г.р.; Костюк Агафья, 1887 г.р.; Костюк Марта Герасимовна, 1928 г.р.; Костюк (Жабчик) Анна Герасимовна, 1908 г.р.; Костюк Ярина, 1918 г. р.
В марте 1944 года в селе Люхча была зарублена вся семья председателя местного сельсовета Ф. Е. Костюка – 9 человек.
Мать и сын были зарублены топорами в феврале 1944 года в селе Каменное из-за родственников, связанных с государственной службой.
А. Костюк и ее родственники зимой 1945 годы убиты бандой Гонкого в селе Люхча. Трупы их были вывезены к реке Случ и брошены в прорубь.
Костюкевич Степанида Федоровна, 1904 г.р.; Костюкевич Дарья Кононовна, 1928 г.р.; Костюкевич Алексей Кононович, 1932 г.р.; Костюкевич Федор Кононович, 1934 г.р.; Костюкевич Акулина Семеновна, 1924 г.р.
В декабре 1944 года в дом С. Ф. Костюкевич в селе Карасин ворвались бандиты ОУН и учинили зверскую расправу над перечисленными выше лицами. С пальцев снимали кожу, кололи штыками, жгли огнем, а потом всех зарубили топорами. Это была месть за то, что муж Степаниды и два их сына воевали в партизанских отрядах Каплуна, Федорова и Таратуты.
Коток Антон Андреевич, 1928 г.р.; Коток Пелагея Васильевна, 1880 г.р.; Коток Михаил Павлович, 1906 г.р.; Коток Константин Павлович, 1910 г.р.; Коток Роман Яковлевич, 1899 г.р.; Коток Екатерина Александровна, 1920 г.р.; Коток Александра Игнатовна, 1930 г.р.; Коток Любовь Ульяновна, 1922 г.р.; Коток Евгения Васильевна, 1906 г.р.; Коток Михаил Романович, 1926 г.р.
Летом 1945 года А. А. Коток был убит оуновцами из банды Пащенко в селе Тынное.
П. В. Коток и ее два сына в октябре 1943 года были забраны из дома – судьба их неизвестна.
Лесник села Тынное Р. Я. Коток в апреле 1945 года захвачен бандитами в лесу – судьба его неизвестна.
Жительницу села Тынное Е. А. Коток и ее грудного младенца закололи штыками за то, что ее муж работал на поляков.
А. И. Коток забрана бандитами из дома 23 марта 1945 года – судьба неизвестна.
Л. У. Коток в 1944 году уведена неизвестными в лес. Через три месяца труп обнаружили в урочище Березина.
Е. В. Коток была задушена в 1944 году неизвестными за связь отца с органами советской власти.
В дом комсомольца села Тынное М. Р. Коток ворвались шесть бандитов в форме воинов Красной армии. Забрали его с собой, перевезли через реку Случ, завели в урочище Подконопли и там зверски убили: выкололи глаза, отрезали нос и уши, вытянули сухожилия.
Котыско Николай Гаврилович, 1927 г.р.
Финагент с. Белятичи. Убит 17 декабря 1946 года бандеровцами на окраине села.
Кравчук Петр Прохорович, 1920 г.р.
Председатель сельсовета села Белятичи. Убит 17 мая 1947 года неизвестными бандитами.
Круглик Кузьма Тимофеевич, 1903 г.р.; Круглик Мария Степановна, 1920 г.р.
Председатель Люхчанского сельсовета К. Т. Круглик убит неизвестным бандитом в Новый 1946 год в собственном доме. 18 мая 1945 года бандеровцы забрали с работы в с. Рудня-Карпиловка М. С. Круглик как дочь скрывающегося от них советского активиста, завели в лес и там убили.
Кузьмицкая Мария Никитовна, 1872 г.р.; Кузьмицкий Антон Андреевич, 1910 г.р.; Кузьмицкий Леонтий Антонович, 1942 г.р.
Семья А. А. Кузьмицкого погибла от рук бандеровцев 2 ноября 1943 года в селе Орловка. Глава семьи был связан с местными партизанами.
Кузмич Дмитрий Иванович, 1895 г.р.; Кузмич Степанида Никитовна, 1897 г.р.; Кузмич Никита Дмитриевич, 1924 г.р.; Кузмич Иван Дмитриевич, 1928 г.р.; Кузмич Феодосья Дмитриевна, 1937 г.р.; Кузмич Горпина Дмитриевна, 1935 г.р.; Кузмич Оксана Дмитриевна, 1939 г.р.; Кузмич Алексей Дмитриевич, 1921 г.р.; Кузмич Оксана Климовна (жена Алексея), 1922 г.р.
Семья проживала в селе Марьяновке. Глава семейства Д. И. Кузмич осуждал действия бандеровцев, сын его Никита работал финагентом. 15 августа 1944 года в село ворвалась вооруженная банда оуновцев. Они пришли в дом Д. И. Кузмича и зарубили всех топорами.
Кулинка Герасим Петрович, 1914 г.р.
Пожарный поселка Степань. Убит оуновцами в селе Корост осенью 1947 года как «истребок».
Кулиш Сидор Никифорович, 1923 г.р.
Убит летом 1945 года в селе Кричильск за отказ вступить в банду ОУН.
Курышко Иван Матвеевич, 1901 г.р.; Курышко Устим Гаврилович, 1920 г.р.; Курышко Евдокия Емельяновна, 1920 г.р.; Курышко Алексей (муж Евдокии)1920 г.р.; Курышко Устина Семеновна, 1924 г.р.
Преседатель Карасинского сельсовета И. М. Курышко убит 3 марта 1944 года. «Истребок» села Карасин У. Г. Курышко казнен бандитами ОУН 5 октября 1944 года. Е. Е. Курышко и ее муж Алексей были зверски убиты неизвестными бандитами осенью 1944 года в селе Карасин. У. С. Курышко преследовалась оуновцами как вдова фронтовика. Убита в декабре 1944 года.
Кухар Мария Артемовна, 1906 г.р.
Осенью 1943 года поздно ночью в ее дом в Сарнах ворвались два вооруженных бандита ОУН, предложили одеться и следовать за ними. На крыльце ей набросили на шею веревку, привязанную к повозке, и потянули к реке. Удушив, таким образом, бандиты сняли с Кухар полушубок, теплую кофту и платок, а тело бросили в реку Случ.
Кучер Мария Самсоновна, 1912 г.р.
В июле 1945 года в ее дом на хуторе Чернево Тутовичского сельсовета ворвались бандиты и зарубили ее и двоих малолетних детей.
Л
Лазарец Агафья Ефимовна, 1906 г.р.; Лазарец Кузьма Яковлевич, 1904 г.р.; Лазарец Филипп Ничипорович, 1896 г.р.; Лазарец Надежда Прохоровна, 1922 г.р.
В селе Тынное 7 апреля 1945 года была зверски убита А. Е. Лазарец за то, что ее муж и сын служили в рядах Красной армии. Житель того же села К. Я. Лазарец в апреле 1945 года уведен бандитами в лес – судьба его до сих пор неизвестна. Ф. Н. Лазарец убит неизвестными бандитами в поле в районе села Тынное.
Н. П. Лазарец была женой бандита ОУН К. М. Коринца. Но между собой у них отношения была неуважительные, и, в конце концов, они развелись. В феврале 1945 г. в село Тынное бывший муж прислал подельников, которые убили женщину.
Левчук Ирина, 1909 г.р.
Убита бандитами 3 января 1944 года в селе Яблонка за службу мужа в Красной армии.
Линка Иван Николаевич, 1901 г.р.
Председатель сельсовета села Калиновки. Зверски убит бандеровцами. Изувеченный труп обнаружили пастухи в яме урочища «Ночевка».
Ленивая Мария Лаврентьевна, 1905 г.р.
Жительница села Люхча убита осенью 1945 года за то, что в ее доме иногда останавливались красноармейцы местного гарнизона.
Левчук Василий Степанович, 1914 г.р.
В 1940 г. работал финагентом в селе Яблонка. В ночь с 7 на 8 июля 1948 года в его дом ворвались трое бандитов, связали ему руки, и начался грабеж. После того как забрали все продукты и одежду хозяина дома поставили лицом к стене и расстреляли.
Леончук-Лигун Иван Федорович, 1907 г.р.
До войны был первым председателем колхоза в селе Зносичи. Ночью 13 января 1945 года в дом ворвались бандеровцы и расстреляли его из автомата.
Лобач Петр Алексеевич, 1925 г.р.
Убит 1 октября 1948 года в селе Кричилск как командир группы охраны общественного порядка по борьбе с бандами ОУН.
Ловасюк Антон Романович, 1926 г.р.
Летом 1943 года пас коров в окрестностях села Зносичи вместе с другом – Воротюком. Стадо ушло в лесной массив, где в это время бандеровцы строили схрон. Свидетелей-пастушков расстреляли.
Лопанчук Степан Романович, 1894 г.р.; Лопанчук Анна Авдеевна, 1894 г.р.; Лопанчук Ефросия Степановна, 1926 г.р.; Лопанчук Мария Степановна, 1927 г.р.; Лопанчук Роман Степанович, 1928 г.р.
Семья заместителя председателя Тынненского сельсовета С. Р. Лопанчука была зверски убита в июне 1944 года в собственном доме бандитами сотенного Пащенко.
Лотоцкий Зиновий Ипполитович, 1899 г.р.; Лотоцкая Дарья Андреевна, 1909 г.р.; Лотоцкая Ева Николаевна, 1934 г.р.; Лотоцкая Екатерина Зиновьевна, 1934 г.р.; Лотоцкая Ольга Зиновьевна, 1939 г.р.; Лотоцкий Николай Зиновьевич, 1940 г.р.
До войны З. И. Лотоцкий работал председателем колхоза в селе Каменное. В ноябре 1944 года в его дом ворвались бандеровцы. Связали всем членам семьи руки и положили лицом на земляной пол. После этого расстреляли из автоматов. Имущество разграбили.
Лынь Татьяна Иосифовна, 1909 г.р.
Убита вместе с племянником Е. Л. Басистым в селе Кричильск в апреле 1944 года за то, что ее муж служил в рядах Красной армии.
Лысый Андрей Романович, 1922 г.р.
Являлся «истребком» в селе Кричильск. Убит в боестолкновении с бандеровцами осенью 1945 года.
Лукомский Иван Терентьевич, 1911 г.р.
Убит бандитами ОУН летом 1947 года в селе Убереж за то, что ходил с ружьем на охоту.
Лукьянец-Корзун Лаврин; Лукьянец Федор Лавринович; Лукьянец Мария (его жена); Лукьянец Анна Федоровна, 1929 г.р.
Один из сыновей Ф. Л. Лукьянца Григорий некоторое время состоял в банде, а затем явился с повинной, за что вся семья была расстреляна летом 1945 года в селе Грушевка.
Лукьяновец Василий Ефимович, 1904 г.р.
Убит в селе Карасин 3 марта 1944 года за службу в рядах Красной армии.
Ляховчук Кирилл Семенович, 1923 г.р.; Ляховчук Антонина Потаповна, 1925 г.р.
В 1944 году бандеровцами были расстреляны родственники К. С. Ляховчука за антинационалистические высказывания и проявления недовольства действиями бандитов.
В октябре 1947 года в селе Кузьмовка днем на току во дворе из автоматов бандиты расстреляли мужа и жену Ляховчуков за «грехи родичей».
М
Мазур Кирилл Павлович, 1908 г.р.
Председатель Карпиловского сельсовета убит 13 марта 1944 года.
Макарицкая Мария Романовна, 1923 г.р.
Работница смолокуренного завода села Рудня-Карпиловка. Зверски убита 18 мая 1945 года.
Мартынчук-Дриганец Зинаида Никитовна, 1905 г.р.
Задушена бандитами ОУН в августе 1943 года в Сарнах. Стянутый колючей проволокой труп был обнаружен в реке Случ.
Маслечкин Генрих Васильевич, 1929 г.р.
Убит в селе Комаровка в 1946 году неизвестными бандитами.
Мельничук Матвей Якимович, 1889 г.р.; Мельничук Михаил Андреевич, 1898 г.р.
Весной 1944 года два неизвестных бандита ОУН вошли в дом М. Я. Мельничука в селе Яблонка, связали ему руки и увели в лес. Через некоторое время стало известно, что он убит.
М. А. Мельничук в 1940 году избирался депутатом сельсовета села Яблонка. 1 марта 1944 года пришли бандиты, одетые в форму воинов Красной армии, забрали его, увели в лес и там убили.
Мельник Михаил Лазаревич, 1919 г.р.; Мельник Петр Алексеевич, 1915 г.р.
М. А. Мельник убит в селе Чабель летом 1944 года за службу в рядах Красной армии. Приезжал на побывку навестить родственников.
П. А. Мельник зимой 1946 года находился в больнице Сарн после ранения на фронте. Отпросился на 5 дней, чтобы навестить жену в селе Зносычи. После двухдневного пребывания дома ворвались шесть бандитов, забрали Петра Алексеевича (жена успела убежать) и увезли на санях в лес. «Не забыли» бандюги прихватить новый кожух хозяина и сапоги. Через два года останки Петра и еще четыре неизвестных трупа были найдены в урочище Гатка.
Мелещук Христина Семеновна, 1908 г.р.; Мелещук Яков Иванович, 65 лет; Мелещук Наталья Анисимовна, 65 лет; Мелещук Мария, 11 лет; Мелещук Александра, 2 месяца; Мелещук Ярофей Миронович, 1904 г.р.; Мелещук Акулина Степановна, 1904 г.р.; Мелещук Иван Ярофеевич, 1930 г.р.; Мелещук Анна Ярофеевна, 1926 г.р.
Жительницу села Чудель Х. С. Мелещук осенью 1944 года бандиты ОУН вывели из дома и после зверского избиения разорвали, растянув ноги в разные стороны. Ее муж находился на фронте в рядах Красной армии. За осуждение действий бандеровцев со стороны Я. И. Мелещука бандиты в конце декабря 1943 года в селе Чудель зарубили топорами всю его семью (жену, дочь и двух внучек, не пожалев двухмесячного младенца).
Я. М. Мелещука как активиста советской власти (до войны работал зампредседателя Клесовского волисполкома) убили в феврале 1943 года – забрали из квартиры, привезли к шлюзу на реке Случ, связали колючей проволокой и затолкали тело с привязанным камнем на шее в прорубь. Жену и детей убили в ноябре 1944 года в селе Чудель.
Мизинец Ольга Андреевна, 1921 г.р.
Продавец магазина села Белятичи. Убита в декабре 1944 года, затем брошена в прорубь на реке Случ.
Мизонец Иван Левкович, 1926 г.р.
Боец истребительной группы села Любиковичи, член ВЛКСМ. 5 декабря 1944 года был расстрелян бандеровцами на окраине села.
Мирко Матвей Ефимович, 1869 г.р.; Мирко Николай Федорович, 1924 г.р.; Мирко Ефим Евдокимович, 1896 г.р.; Мирко Дементий Васильевич, 1907 г.р.
Житель села Белятичи М. Е. Мирко не верил в победу немцев, осуждал действия оуновцев. В июле 1943 года ему выкололи глаза, а затем закололи штыком в собственном доме.
За поставку государству сена и картофеля житель этого же села Н. Ф. Мирко был убит бандеровцами в сентябре 1944 года тремя выстрелами в упор.
23 сентября 1944 года путеобходчика из села Белятичи Е. Е. Мирко убили бандиты.
Охранник железнодорожного моста Д. В. Мирко задушен 8 декабря 1944 года бандитом А. К. Олещуком.
Мисанец Григорий Михайлович, 1892 г.р.
Убит бандеровцами 12 октября 1945 года на хуторе Углы возле села Ярыновки за службу сына в рядах Красной армии. Ему вырезали на спине звезду и отрубили голову.
Мисонец Варвара Родионовна, 1925 г.р.; Мисонец Александра Лазаревна, 1893 г.р.; Мисонец Виктор Лазаревич, 1928 г.р.
Жительница села Люхча В. Р. Мисонец в июне 1944 года убита по подозрению в связях с органами НКВД. Убийство матери и сына Мисонцов было связано со службой ее мужа и сына в рядах Красной армии.
Михалицкий Иван Кириллович, 1898 г.р.; Михалицкий Григорий Куприянович, 1898 г.р.
Являясь одним из организаторов колхоза в селе Карпиловка, И. К. Михалицкий убит бандитами в октябре 1947 года. Председателя Стрельского сельсовета Г. К. Михалицкого весной 1945 года забрали ночью из дома, завели на берег реки, за церковь раздели и выстрелом в затылок убили, а затем бросили в Случ. Труп отыскали его дети на 10-й день в реке.
Михалишина Матрена Васильевна, 1900 г.р.; Михалишина-Москаленко Прасковья Аврамовна, 1920 г.р.
Убиты в ночь с 27 на 28 августа 1944 года в селе Люхча за то, что мужем дочери был выходец из восточных областей Украины.
Михаревич Антон Максимович, 1919 г.р.
Убит в селе Федоровка летом 1944 года за связи с партизанами.
Моисеец Тит Петрович, 1903 г.р.
Председателя сельсовета поселка Степань бандиты расстреляли из автомата летом 1947 года, когда он возвращался домой в село Погулянка.
Момоток Сидор Кузьмич, 1904 г.р.; Момоток Кирилл Григорьевич, 1908 г.р.
Лесник села Тутовичи С. К. Момоток убит бандеровцами 22 апреля 1945 года под селом Трискино. Его изувеченное тело нашли через два месяца с переломанными ногами и руками и вспоротым животом. 8 февраля 1943 года К. Г. Момотка забрали из дома бандеровцы, переодетые в форму советских военнослужащих. Привезли к проруби и с другими подпольщиками села Тутовичи стали заталкивать в прорубь. Но, так как одному из бандитов понравилась кожух жертвы, он решил развязать ему руки. Этим воспользовался К. Г. Момоток и сбежал от своих палачей. Потом он расскажет эту историю своего воскрешения журналистам…
Москалик Петр Демьянович, 1900 г.р.; Москалик Николай Петрович, 1924 г.р.
В конце февраля 1943 года бандиты УПА задушили отца и сына за то, что их близкий родственник являлся комсомольским активистом. Трупы их бросили в реку Горынь.
Мурза Дмитрий Павлович, 1902 г.р.
Убит в селе Труды переодетыми в форму советских военнослужащих двумя бандеровцами как «истребок».
Морозко Иван Иванович, 1927 г.р.
Убит как «истребок» в селе Калиновка осенью 1944 года.
Морозюк Иван Никифорович, 1895 г.р.; Морозюк Христина, 1895 г.р.; Морозюк Иван Иванович, 1924 г.р.; Морозюк Григорий Иванович, 1925 г.р.; Морозюк Афанасий Иванович, 1931 г.р.; Морозюк Анна Ивановна, 1929 г.р.
В январе 1945 года семья И. Н. Морозюка была расстреляна в селе Белятичи за связь с советскими органами власти.
Мычка Иван Александрович, 1916 г.р.
Убит бандитами за селом Чудель в марте 1944 года за «связь» с советскими солдатами, которые периодически останавливались в его доме.
Н
Нагаль Кондрат Андреевич, 1895 г.р.; Нагаль Игнат Иванович
В апреле 1944 года в дом К. А. Нагаля в селе Корост зашли восемь бандитов и расстреляли хозяина из автомата за службу его сына в рядах Красной армии. Секретаря Коростовского сельсовета И. И. Нагаля убили из винтовки в его доме в апреле 1945 года.
Набухотный Яков Вакулович, 1900 г.р.; Набухотная Анна Семеновна, 1905 г.р.; Набухотная Ольга Степановна, 1918 г.р.; Набухотный Исаак Яковлевич, 1882 г.р.; Набухотная Мария Мефодьевна, 1890 г.р.; Набухотный Василий Исаакович, 1922 г.р.; Набухотная Надежда Исааковна, 1925 г.р.; Набухотная Ольга Исааковна, 1928 г.р.; Набухотный Петр Исаакович, 1932 г.р.; Набухотный Алексей Исаакович, 1934 г.р.
В декабре 1944 года в дом Я. В. и А. С. Набухотных в селе Люхча ворвались оуновцы из банды Гонкого и убили мужа и жену, оставив в живых шестерых малолетних детей. Причина убийства неизвестна.
Осенью 1945 года бандгруппа ОУН ограбила магазин в села Люхча. Продавщицу О. С. Набухотную, муж которой служил в Красной армии, забрали и с другими жителями села закрыли в сельском клубе. Затем помещение подожгли и все находившие там сгорели. Семью И. Я. Набухотного в селе Люхча убили 21 октября 1944 года за то, что его сын Василий работал на ст. Сарны осмотрщиком вагонов, а муж дочери Надежды служил в рядах Красной армии.
Надяб Оксения Ерофеевна, 1903 г.р.
Убита бандеровцами в селе Мельница 20 мая 1950 года как свидетельница тайника оуновца «Лисового».
Назарчук Федор Сергеевич, 1916 г.р.; Назарчук Яким Константинович, 1902 г.р.; Назарчук Улита Сергеевна, 1906 г.р.; Назарчук Платон Сергеевич, 1905 г.р.
Летом 1943 года убит неизвестными бандитами житель села Кузьмовка Ф. С. Назарчук за отказ вступить в банду. Весной 1944 года казнен председатель сельсовета села Кузьмовка Я. К. Назарчук. Жительница этого же села У. С. Назарчук убита в лесу по неизвестным мотивам.
П. С. Назарчука бандеровцы убили в феврале 1947 года в селе Кузьмовка за отказ участвовать в их деятельности.
Наконечный Федор Харитонович, 1883 г.р.; Наконечная Аксинья Сидоровна, 1890 г.р.; Наконечный Лукаш Федорович, 1907 г.р.; Наконечная Ефимия Семеновна, 1907 г.р.; Наконечная Галина Лукашевна, 1942 г.р.
Дом председателя сельсовета села Тутовичи Л. Ф. Наконечного в октябре 1944 года окружили конные бандиты ОУН. Ворвавшись в дом, они перестреляли всю семью, не пощадив даже трехлетнюю Галинку – в ее голове были три боевые пробоины. Лукаша Федоровича распяли и повесили на колодце.
Наливайко Василий Яковлевич, 1904 г.р.
Работал финагентом в селе Малое Вербче. В ночь с 7 на 8 июня 1944 года убит на окраине села.
Нарольская Марина Александровна, 1927 г.р.; Нарольская Христиния Акимовна, 1919 г.р.; Нарольская Ефимия Гордеевна, 1892 г.р.; Нарольский Давид Акимович, 1917 г.р.; Нарольская Оксения Давыдовна, 1919 г.р.; Нарольский Манник Давыдович, 1941 г.р.; Нарольская Ольга Давыдовна, 1942 г.р.
Почтальон села Кузьмовка М. А. Нарольская убита бандеровцами 12 февраля 1945 года. Х. А. Нарольскую, комсомолку из села Волоша, и ее мать расстреляли бандеровцы, переодетые в форму воинов Красной армии в феврале 1944 года.
Семью Д. А. Нарольского сожгли в доме летом 1943 года.
Наумец Афанасий Алексеевич,1900 г.р.; Наумец Иван Семенович, 1915 г.р.; Наумец Анастасия Харитоновна, 1917 г.р.; Наумец Владимир Иванович, 1943 г.р.; Наумец Илья, жена и дочь 7 лет.
В январе 1945 года убит выстрелом в голову А. А. Наумец, бывший работник Сарненского райвоенкомата, а затем кузнец Опытной станции.
Семью жителя села Трискино И. С. Наумца бандиты ОУН зверски замучили, а затем зарубили топорами 26 июня 1945 года за отказ последнего вступить в банду. Двухлетнего сына четвертовали.
И. Наумец был оставлен в селе Тутовичи для организации партизанского движения. 8 февраля 1943 года семья его была утоплена в проруби бандитами главаря Коры.
Никитчук Платон Михайлович, 1908 г.р.; Никитчук Яков Гаврилович, 1910 г.р.; Никитчук Христина Мироновна, 1912 г.р.; Никитчук Денис Гаврилович, 1890 г.р.; Никитчук Роман Иванович, 1907 г.р.; Никитчук Галина Филипповна, 1909 г.р.
Заведующий магазином села Трискино П. М. Никитчук осенью 1944 года был задушен бандитами Кучерявого. Жена, предупрежденная оуновцами, чтобы не болтала лишнего, нашла мужа в сенях с разрубленной головой.
Экспедитора сельпо села Ремчицы Я. Г. Никитчука, его жену на восьмом месяце беременности и родного брата расстреляли в доме.
Председателя сельсовета села Трискино Р. И. Никитчука и его жену бандиты расстреляли через окно весной 1947 года.
Николайчук Анастасий Андреевич,1930 г.р.; Николайчук Степан Романович, 1900 г.р.; Николайчук Софья Степановна, 1920 г.р.; Николайчук Петр Андреевич, 1906 г.р.; Николайчук Екатерина Трофимовна, 1910 г.р.; Николайчук Анна Петровна, 1931 г.р.; Николайчук Василий Кириллович, 1910 г.р.
В апреле 1945 года жителя села Ельно А. А. Николайчука бандиты Чмеля забрали из дома и в лесу убили по подозрению в связях с органами МГБ.
Сторожа НГЧ ст. Сарны С. Р. Николайчука и его дочь Софью забрали из дома в селе Люхча, закрыли в сельском клубе и сожгли.
Бывшего партизана и «истребка» П. А. Николайчука с двумя товарищами бандиты Гонкого расстреляли из автоматов 20 марта 1944 года в доме села Люхча во время завтрака. Жена партизана Е. Т. Николайчук и ее 12-летняя дочь Анна были убиты осенью 1943 года в селе Люхча бандитами Гонкого. Весной 1945 года в селе Люхча был убит «истребок» В. К. Николайчук бандитами Гонкого и Нежурись.
О
Овдеев Владимир Степанович, 1909 г.р.
Путевой обходчик ст. Сарны. Житель села Немовичи. Убит зимой 1944 года.
Овдейчук Григорий Ильич, 1878 г.р.; Овдейчук Марта Григорьевна, 1920 г.р.; Овдейчук Устиния, 1921 г.р.
Жители села Каменное Г. И. Овдейчук и его дочь Марта убиты бандитами весной 1944 года. Женщину задушили.
Овдейчук Устинию бандиты зарубили топором на окраине села Яблонка летом 1943 года.
Одарчук Мина Иванович, 1899 г.р.; Одарчук Кондрат Петрович, 1893 г.р., Одарчук Александра Никитовна, 1922 г.р.
М. И. Одарчук, бывший секретарь Тынненского сельсовета. В начале марта 1945 года к нему пришли два бандеровца, забрали в лес и убили. Его изуродованный труп нашла жена через две недели в урочище Подконопля. У него были вырезаны половые органы и положены в карман, на шее следы веревки.
К. П. Одарчук житель села Тынное убит 8 апреля 1945 года оуновцами. Одарчук А. Н. задушена весной 1944 года тремя неизвестными бандитами.
Оласюк Степан Родионович, 1902 г.р.
Задушен в июне 1944 года в селе Малое Вербче установленными бандитами ОУН как председатель колхоза в 1940 году.
Олещук Василий Саввович, 1917 г.р.; Олещук Марина Васильевна, 1918 г.р.; Олещук Андрей Васильевич, 1937 г.р.; Олещук Анна Васильевна, 1940 г.р.; Олещук Савелий Васильевич. 1943 г.р.; Олещук Федор Саввович, 1924 г.р.
Всю семью А. С. Олещука из села Белятичи расстреляли бандиты, а дом сожгли весной 1944 года за лояльное отношение хозяина к советской власти.
Ф. С. Олещука убили 26 сентября 1944 года за участие в «истребках».
Онисковец Василий Миронович, 1875 г.р.; Онисковец (Зданевич) Улита Васильевна, 1900 г.р.; три дочери Улиты – 13, 9, 7 лет.; Онисковец Николай Павлович, 1920 г.р.; Онисковец Александра Павловна, 1923 г.р.; Онисковец Сидор Кириллович, 1896 г.р.; Онисковец Зинаида Ефимовна, 1896 г.р.; Онисковец Петр Сидорович, 1925 г.р.; Онисковец Ольга, 1925 г.р.; Онисковец Любовь Сидоровна, 1930 г.р.
Весной 1945 года В. М. Онисковец и его семья погибли от рук бандеровцев в с. Тынное. Жители села Тынное Н. П. Онисковец и его жена убиты оуновцами в 1943 и 1944 годах соответственно.
Семья председателя сельсовета села Тынное С. К. Онисковца была зарублена топорами в феврале 1944 года. Двухлетнему ребенку Петра Онисковца отрубили ногу и обрубком ноги написали на стене: «За зраду Украине». А в июне того же года бандеровцы поймали Сидора Кирилловича, привязали его за ноги к вершинам двух деревьев и разорвали тело.
Опалько Анна Евтуховна, 1897 г.р.; Опалько Андрей Григорьевич, 1921 г.р.; Опалько Александра Григорьевна, 1923 г.р.; Опалько Надежда Григорьевна, 1925 г.р.
В марте 1944 года в дом к А. Г. Опалько в селе Тынное ворвались бандиты и предложили ему уйти в банду. Он отказался, тогда всю его семью расстреляли.
Остапенко Андрей Михайлович, 1922 г.р.
В декабре 1946 года приехал из Киевской области в Сарненский район для закупки зерна со своим другом (см. И. Я. Ковалевский. – Авт.).
П
Панасюк Михаил Михайлович, 1920 г.р.
В апреле 1946 года убит в селе Зносичи бандеровцами за службу в Советской армии. Его жену Елену Ивановну убили раньше.
Панько Галина Васильевна, 1923 г.р.
Убита бандеровцами весной 1945 года в селе Яриновка за то, что не отказалась от работы на Опытной станции. Ей нанесли семь ножевых ранений, а затем выстрелили в голову.
Паньковец Оверко Иванович, 1900 г.р.; Паньковец Лукерья Алексеевна, 1900 г.р.; Паньковец Анна Оверковна, 1926 г.р.; Паньковец Мария Оверковна, 1930 г.р.
Семья жителя села Любиковичи О. И. Паньковец убита в ночь на 1 октября 1944 года за то, что глава семьи работал до войны в магазине и являлся активистом – заготавливал от сельпо продукты. Трупы всех членов семьи бандитами были выброшены в речку Случ.
Паничко Демьян Мартынович, 1903 г.р.; Паничко Василий Демьянович, 1920 г.р.
Отец и сын убиты 18 августа 1943 года в селе Глушица за связь с партизанами.
Пархомчук Владимир Тихонович, 1909 г.р.; Пархомчук Елена Ивановна, 1922 г.р.; Пархомчук Иван Антонович, 1926 г.р.
Житель хутора Ямно у села Зносичи В. Т. Пархомчук зарублен топором в июне 1944 года за то, что показал солдатам Красной армии дорогу на Немовичи.
Жительницу села Зносичи Е. И. Пархомчук бандиты задушили 20 марта 1945 года за службу мужа в рядах Красной армии.
«Истребок» села Зносичи И. А. Пархомчук был смертельно ранен бандитами и умер 5 мая 1946 года в своем доме.
Патрикей Моисей Дмитриевич; Патрикей Ирина Петровна, 1905 г. р.; Патрикей Ефим Романович, 1921 г.р.; Патрикей Роман Дмитриевич, 1903 г.р.
Житель села Малое Вербче М. Д. Патрикей состоял в группе охраны общественного порядка. 9 марта 1945 года после избиения убит бандитом С. Шумом выстрелом из пистолета в голову.
Весной 1945 года убита бандитами мать секретаря сельсовета села Великое Вербче Ирина Петровна, а ее сын Е. Р. Патрикей убит 4 октября 1947 года. Летом 1943 года в селе Малое Вербче убит Р. Д. Патрикей за связи с поляками.
Пацела Илларион Степанович; Пацела Мария Васильевна, 1899 г.р.; Пацела Василий Илларионович, 1934 г.р.; Пацела Иван Илларионович, 1929 г.р.
Илларион Степанович, бывший председатель колхоза села Немовичи, расстрелян в Моквине немцами в 1944 году, а его семью зарубили топорами бандеровцы в 1945 году.
Пацук Михаил Еремеевич, 1891 г.р.
Убит в селе Стрельск оуновцами 12 декабря 1944 года. Труп нашли весной 1945 года в реке Случ.
Петрович Евтух Климович, 1924 г.р.
Милиционер из Сарн. Убит 3 февраля 1945 года в районе Люхчанских хуторов.
Пилат Павел Андреевич, 1927 г.р.; Пилат Яков Федорович, 1886 г.р.
Житель села Одрынки П. А. Пилат убит неизвестными бандитами в феврале 1947 года после возвращения с учебы в ФЗО на Донбассе. Я. Ф. Пилата сожгли в домике-смолярне вместе с другими жителями села Волоша летом 1943 года.
Пинчук Станислава Станиславовна, 1908 г.р.
Убита в апреле 1943 года в ходе геноцида оуновцев против поляков в поселке Степань.
Питель Андрей Петрович, 1931 г.р.; Питель Дмитрий Логвинович,1901 г.р.; Питель Варвара Логвиновна, 1915 г.р.
Житель хутора Рихта Кричильского сельсовета убит в августе 1947 года как «истребок». В прошлом бывший депутат Кричильского сельсовета, работник дорожного отдела при Степанском районе Д. Л. Питель и его сестра убиты 22 декабря 1944 года.
Примак Василий Яковлевич, 1929 г.р.
Помощник машиниста паровоза на Вировском камнедробильном заводе В. Я. Примак убит бандеровцем 6 мая 1949 года.
Приступа Дмитрий Платонович, 1911 г.р.
Председатель сельсовета села Ремчицы Д. П. Приступа убит бандеровцами осенью 1944 года.
Прокопчук Аксиния Матвеевна, 1890 г.р.; Прокопчук Матрена Авраамовна, 1920 г.р.; Прокопчук Степан Алексеевич, 1902 г.р.
Жители села Кузьмовка А. М. и М. А. Прокопчук убиты бандеровцами в 1944 году, а С. А. Прокопчук – в 1945-м. Мотивы преступления не выяснены.
Прокутько Елизавета Ивановна, 1910 г.р.
Удушена веревкой летом 1943 года из-за того, что ее сестра не давала продукты бандитам ОУН и угрожала им возмездием при возвращении советской власти.
Протас Феодосий Титович, 1906 г.р.; Протас Евдокия Ивановна, 1909 г.р.
До войны Ф. Т. Протас работал председателем сельпо в селе Федоровка. В конце лета 1943 года в дом к нему вошли бандиты ОУН и забрали его, жену и племянницу Марию, приехавшую из Краснодарского края, отвели в лес и всех повесили на дереве. Семь оставшихся сиротами детей бандиты убили осенью 1945 года.
Позняковский Иван Исаакович, 1889 г.р.; Позняковский Дмитрий Мартынович, 1907 г.р.; Позняковская Нина Дмитриевна, 1925 г.р.
Убит бандитами ОУН как председатель сельсовета села Волоша в июне 1948 года.
Кузнеца Д. М. Позняковского, жителя села Малое Вербче, застрелили летом 1945 года, а его дочь задушили.
Покотило Павел Климович, 1925 г.р.
Житель села Корост. Был заподозрен в связи с органами советской власти и убит бандитами из винтовки в собственном доме.
Полищук Григорий Прокопович, 1903 г.р.
Секретарь сельсовета села Кузьмовка. За отказ вступить в банду был застрелен в 1943 году.
Поляновский Сатор Андреевич, 1895 г.р.; Поляновский Адам Саторович, 1926 г.р.; Поляновский Нарцисс Саторович, 1928 г.р.; Поляновский Станислав Саторович, 1931 г.р.; Поляновская Ева Саторовна, 1940 г.р.
Все жители села Зносичи. Были задушены летом 1944 года как лица польской национальности.
Попович-Зубчинский Назар Леонтьевич, 1907 г.р.
Ночью 24 сентября 1943 года в его дом в Сарнах зашел неизвестный в форме солдата Красной армии и попросил поесть. Когда поел, заявил, что он партизан и послан для того, чтобы пригласить хозяина на совещание. Попович оделся и ушел с этим человеком. Спустя некоторое время его труп был обнаружен со связанными колючей проволокой руками в промоине озера Попове.
Потапович Алексей Иосифович, 1911 г.р.
Директор Заготскота Сарненского района. Убит 4 января 1946 года в селе Белятичи во время командировки бандитом Дубом.
Р
Рабешко Сергей Васильевич, 1914 г.р.
Житель села Зносичи работал «бродячим кузнецом». Бандиты заподозрили его в том, что он выслеживает их и летом 1945 года забрали кузнеца с собой. Труп обнаружила жена через некоторое время.
Радько Кузьма Бенедиктович, 1894 г.р.; Радько Анна Семеновна, 1898 г.р.; Радько Федор Кузьмич, 1915 г.р.; Радько-Евтушок Устиния Кузьминична, 1924 г.р.; Радько Василий; 9-месячный сын Устиньи Кузьминичны
Все перечисленные выше – жители села Доротичи. Были зверски убиты бандеровцами в канун Нового 1945 года за то, что Ф. К. Радько служил в войсках НКВД.
Радько Мефодий Вакулович, 1893 г.р.; Радько Матрена Зотовна, 1895 г.р.; Радько-Кишенко Ольга Мефодиевна, 1916 г.р.; Радько Василий Мефодиевич, 1918 г.р.; Радько Прасковья Мефодиевна, 1919 г.р.; Радько Зот Мефодиевич, 1924 г.р.; Радько Роман Мефодиевич, 1939 г.р.
Жители села Люхча были убиты осенью 1945 года за службу родственника в рядах Красной армии и отказ М. В. Радько в помощи бандитам ОУН.
Радчук Степан Иванович, 1920 г.р.; Радчук Емельян Петрович, 1889 г.р.; Радчук Хавронья Кирилловна, 1924 г.р.
Партизан села Стрельск С. И. Радчук был выслежен бандеровцами и убит весной 1943 года.
Десятник сельсовета села Стрельск Е. П. Радчук был зарублен в ночь с 24 на 25 июля 1944 года.
Рабочая смолокуренного завода в села Рудня-Карпиловка Х. К. Радчук убита оуновцами 17 мая 1944 года в своем доме.
Романюк Владимир Лазаревич, 1922 г.р.; Романюк Леонид Тимофеевич, 1904 г.р.; Романюк Ева Михайловна, 1906 г.р.; Романюк Прасковья Леонидовна, 1928 г.р.; Романюк Михаил Леонидович, 1934 г.р.; Романюк, 1936 г.р.; Романюк Василий Леонидович, 1943 г. р.; Романюк Наталья, 1876 г.р. (мать Л. Т. Романюка)
Десятника сельсовета села Глушица В. Л. Романюка сожгли живым в доме за службу в трудармии. Председатель сельсовета села Зносичи Л. Т. Романюк и его семья были зарублены топорами в конце декабря 1944 года.
Рубель Панасина, 1908 г.р.; Рубель Сергей Яковлевич, 1906 г.р.; Рубель Марина Лавриновна, 1904 г.р.
Жительницу села Волоша П. Рубель бандиты убили осенью 1943 года за якобы недостаточное и некачественное снабжение их продуктами. С. Я. Рубель сожжен в доме-смолярне летом 1943 года в селе Волоша. М. Л. Рубель бандиты убили в феврале 1945 года, заподозрив ее в связях с органами советской власти.
Рудник Афанасий Яхтодеевич, 1909 г.р.; Рудник Василиса Даниловна, 1917 г.р.
Жителя села Чудель А. Я. Рудника, как вступившего в 1939 году в колхоз, бандиты утопили в реке Случ весной 1944 года.
В. Д. Рудник, приемщицу молока на молокопункте села Чудель, бандиты задушили в лесу.
Рудычик Дорофей Трофимович, 1896 г.р.; Рудычик Иван Филиппович, 1894 г.р.; Рудычик Прасковья Сергеевна, 1900 г.р.; Рудычик Андрей Иванович, 1919 г.р.; Рудычик Мария Ивановна, 1923 г.р.
Д. Т. Рудычик, «истребок» из села Любиковичи, убит в ночь с 21 на 22 сентября 1944 года при боестолкновении с оуновцами.
И. Ф. Рудычика, лесника Карасиновского лесничества, и его семью бандиты убили летом 1944 года.
Рыбачек Павел Федорович, 1907 г.р.; Рыбачек Василий Павлович, 1926 г.р.
П. Ф. Рыбачек после 1939 года и до начала войны служил рядовым милиционером, а потом начальником ст. Сарны. В декабре 1943 года под видом советских партизан бандиты вызвали его из дома в селе Люхча, увели в лес и отрубили голову. Его сына убили 27 марта 1944 года.
С
Самков Афанасий Саввович, 1910 г.р.
Милиционер из поселка Степань 14 августа 1949 года попал на бандитскую засаду в районе села Волоша. В перестрелке был убит.
Самолюк Степан Павлович, 1872 г.р.; Самолюк Андрей Акимович, 1874 г.р.
Жителя села Зносичи С. П. Самолюк в октябре 1945 года бандиты утопили в озере Конотоп, расположенном на лугу в сторону от села Каменное.
А. А. Самолюк убит бандитами 1 апреля 1946 года в селе Зносичи за отказ из-за старости помогать им забирать соль у жителей села.
Самойлик Марта Петровна, 1911 г.р.
Жительница села Тынное. Убита весной 1944 года за службу мужа в рядах Красной армии.
Самостьян Анастасия Федоровна, 1912 г.р.; Самостьян Анна Терентьевна, 1940 г.р.; Самостьян Иван Терентьевич, 1942 г.р.
Осенью 1945 года бандеровцы сожгли дом Анастасии в селе Люхча за службу мужа в Красной армии. В огне погибли она и двое ее малолетних детей.
Сафонов Алексей Антонович, 1909 г.р.
После 1939 года избирался председателем сельсовета Сарн. Летом 1943 года убит оуновцем выстрелом в затылок.
Свирид Северин Антонович, 1901 г.р.
До войны работал кузнецом, потом был избран секретарем Немовичского сельсовета. В конце 1944 года ночью в его дом зашли два неизвестных бандита и предложили одеться и идти с ними якобы для того, чтобы он подковал их коней. В районе села Екатериновка был убит двумя выстрелами.
Свиридон Елизавета Николаевна, 1926 г.р.; Свиридон Ирина Игнатьевна, 1943 г.р.
Мать и дочь – жительницы с. Кричильск. Убиты бандитами Нечая в ночь с 8 на 9 февраля 1946 года. Потом их трупы были брошены в подожженный ими дом. Мотив преступления неизвестен.
Селезень Венедикт Сидорович, 1904 г. р.; Селезень Александра Никоновна, 1906 г.р.; Селезень Макар Андреевич, 1902 г.р.; Селезень Степан Христофорович, 1927 г. р.; Селезень Александр Степанович, 1895 г.р.
Житель села Любиковичи, десятник местного сельсовета, В. С. Селезень и его жена были убиты оуновцами в своем доме в ночь с 19 на 20 июля 1944 года.
М. А. Селезень, секретарь сельсовета того же села, убит в ноябре 1944 года бандитами главаря Гонкого.
С. Х. Селезень, «истребок» села Любиковичи, убит в бою с бандой Стожка 5 декабря 1944 года.
Учитель с. Нивецк А. С. Селезень после закрытия школы немцами проживал в селе Кураш под Дубровицей. Казнен бандитами в марте 1943 года в лесу.
Семенюк Афанасий Васильевич, 1908 г.р.
Председатель сельсовета села Зносичи был убит летом 1947 года выстрелом в спину при возвращении из Сарн.
Серая Ирина Григорьевна, 1890 г.р.
Жительница села Кричильск. 9 февраля 1946 года была убита вместе с дочерью и внучкой. Тела их бандиты бросили в подожженный ими дом. Мотив мести не установлен.
Сергейчук Иван Петрович, 1888 г.р.; Сергейчук Иван Моисеевич, 1904 г.р.; Сергейчук Макар Антонович, 1904 г.р.
И. П. Сергейчук, десятник Стрельского сельсовета, был застрелен бандитами ОУН в квартире в ночь с 24 на 25 июля 1944 года.
И. М. Сергейчука, «истребка» села Малые Цепцевичи, бандеровцы убили в мае 1944 года, заманив в засаду.
М. А. Сергейчук, житель села Стрельск, работал в Сарнах на одном из предприятий. Бандиты не раз предупреждали его, чтобы он бросил работу и не ходил в город. 20 апреля 1944 года Макар ушел на службу и домой не возвратился. 5 мая того же года его мать стирала белье на берегу р. Случ и увидела в воде утопленника. Когда его вытянули, то это оказался ее сын. Он был одет, все документы были при нем. В груди имелись следы от пулевых ранений из автомата.
Сергиенко Нина Фокиевна, 1928 г.р.
По заданию Ровенского Обкома комсомола прибыла в село Кричильск для проведения организаторской работы местной комсомольской ячейки. В ночь со 2 на 3 апреля 1945 года ее выследили, вывели с подругой на улицу и расстреляли.
Симончук Петр Демьянович, 1905 г.р.
Партизан с. Стрельск. Попал в засаду летом 1943 года и был убит в бою.
Ситай Ирина Юрьевна, 1923 г.р.
Жительница села Малое Вербче. Убита бандитами в ночь с 8 на 9 мая 1945 года по подозрению в связях с органами НКВД.
Ситник Марта Лазаревна, 1914 г.р.
Ситник Анастасия Лазаревна, 1926 г.р.
Сестры из села Глушицы убиты в ночь с 18 на 19 июня 1945 года. Обгоревшие тела женщин обнаружили в подожженном бандитами доме.
Скобух Феодосия Ивановна, 1892 г.р.
Жительница села Белятитичи. Утоплена в проруби р. Горынь зимой 1943 года бандитом Финкой и его подручным из-за зятя, который воевал в партизанском отряде.
Солошин Семен Павлович, 1913 г.р.
Машинист паровозного депо ст. Сарны. Прибыл в город из Днепропетровска в 1939 году. 17 февраля 1945 года вел пассажирский поезд № 51 из Ровно в Сарны. На перегоне Немовичи – Сарны поезд потерпел крушение из-за разобранной правой нитки пути на протяжении 100 метров. После чего взорвались две мины. С. П. Солошин погиб на месте.
Сорока Остап Гаврилович, 1917 г.р.; Сорока Игнат Григорьевич, 1915 г.р.; Сорока Макар Кондратьевич, 1925 г.р.; Сорока Корней Пименович, 1924 г.р.; Сорока Григорий Вакулович, 1889 г.р.; Сорока Владимир Алексеевич, 1895 г.р.
Жителя села Корост О. Г. Сороку бандеровцы убили в апреле 1944 года за отказ вступить в банду.
Весной этого же года был повешен на дереве И. Г. Сорока, председатель сельсовета села Корост.
Ночью 26 ноября 1945 года при перестрелке с оуновцами был убит М. К. Сорока, командир группы охраны общественного порядка села Корост.
К. П. Сорока, «истребок» этой группы, был убит в июне 1945 года. Г. В. Сорока, председатель сельсовета села Корост, расстрелян бандитами весной 1944 года.
В. А. Сорока, житель с. Одрынки, убит осенью 1946 года за службу в Красной армии.
Сохацкий Артем, 1895 г.р.; Сохацкая Александра, 1898 г.р.
А. Сохацкий, ездовой леспромхоза ст. Страшево, был убит в июле 1944 года в своем доме, а его жена зарублена топором.
Стельмах Тихон Феодосьевич, 1907 г.р.; Стельмах Ирина, 1911 г.р.; Стельмах Василий Тихонович, 1930 г.р.; Стельмах Нина Тихоновна, 1938 г.р.; Стельмах Зоя Тихоновна. 1940 г.р.; Стельмах Евгения Тихоновна, 1942 г.р.; Стельмах Ульяна, 1875 г.р.
Семью Т. Ф. Стельмаха, председателя сельсовета села Любиковичи, зверски убили в феврале 1945 года: всадили штык в область мозжечка. Его жену Ирину и детей зарубили топорами. У пятилетней Зои была разрублена голова. Двухлетнему Евгению через уши штыком прокололи голову.
Супрунец Адам Филиппович, 1925 г.р.
Командир истребительной группы села Стрельск. Убит бандеровцами 26 августа 1946 года.
Степанец Фома Павлович, 1900 г.р.
Убит 30 июня 1945 года в селе Карпиловка из-за службы в Красной армии.
Сыч Сергей Евгеньевич, 1900 г.р.; Сыч Владимир Сергеевич, 1929 г.р.
В 1940 году С. Е. Сыч работал милиционером в поселке Степань. Весной 1943 года его утопили в реке Горынь, а сына убили осенью 1945 года.
Сыч Андрей Ефимович, 1890 г.р.; Сыч Евдокия (его жена), 1890 г. р; Сыч Екатерина Андреевна; Сыч Надежда Андреевна, 16 лет.
Зять жителя села Калиновки А. Е. Сыча в 1944 году был призван в Красную армию. За это весной того же года вся его семья была расстреляна оуновцами.
Т
Табор Ульяна Лаврентьевна, 1922 г.р.; Табор Иван Харитонович, 1913 г.р.; Табор Николай Иванович, 1930 г.р.; Табор Марциян Павлович, 1920 г.р.
У. Л. Табор, связная партизанского отряда, жительница села Марьяновки убита бандитами в начале 1944 года в лесу.
И. Х. Табор убит 7 января 1945 года за то, что работал объездчиком Карасинского лесничества. Его сына Николая Ивановича, 2-го секретаря Сарненского Райкома комсомола, взорвали брошенной гранатой в селе Марьяновке в августе 1946 года.
Твердый Кузьма Аверьянович, 1905 г.р.; Твердая Александра (его жена), 1905 г.р.; Твердая Пелагея Андреевна, 1926 г.р.; Твердый Яков Аверьянович, 1900 г.р.; Твердый Куприян Федорович, 1892 г.р.; Твердая Василина Михайловна (его жена), 1890 г.р.; Твердый Павел Куприянович, 1931 г.р.; Твердая Анна Ивановна, 1922 г.р.
К. А. Твердый, житель села Карасин, с 1941 по 1944 год был на фронте. Возвратился в село по ранению. Осенью 1945 года был расстрелян вместе с женой в своем доме.
Родная сестра П. А. Твердой была женой командира партизанского отряда Н. Д. Яковца. Бандиты ее выследили, когда она шла в село Карасин. Связали хвостом коня и пустили по селу. Дальнейшая ее судьба неизвестна.
Я. А. Твердый, бригадир колхоза села Карасин, убит бандитами 28 июня 1949 года.
К. Ф. Твердого, лесника села Карасин, его жену и сына бандеровцы убили осенью 1944 года, ворвавшись ночью в их дом. За связь с партизанами 5 октября 1944 года вблизи села Карасина оуновцами расстреляна А. И. Твердая, жительница хутора Песчаница.
Тимошицкий Феодосий Никитович, 1925 г.р.; Тимошицкий Никита Федорович, 1881 г.р.; Тимошицкий Николай Еремеевич, 1922 г.р.; Тимошицкая Мария Афанасьевна, 1904 г.р.; Тимошицкая Агафья Васильевна, 1926 г.р.; Тимошицкий Ульян Васильевич, 1932 г.р.; Тимошицкий Владимир Васильевич, 1936 г.р.; Тимошицкий Алексей Васильевич, 1939 г.р.
Н. Ф. Тимошицкий, житель села Карпиловка, поддерживал связь с партизанами. Его сын был убит бандитами в августе 1943 года, а Феодосия Никитовича убили в декабре того же года.
До войны Н. Е. Тимошицкий работал завклубом, а его отец председателем сельсовета в селе Карпиловка. В апреле 1944 года Николай был захвачен бандитами. Его обезображенный труп с выколотыми глазами и вспоротым животом нашла жена в реке Случ. Муж М. А. Тимошицкой был на фронте и погиб в бою с немецкими оккупантами, а ее брат до войны работал председателем сельсовета села Клесово. Весной 1944 года в дом Марии ворвались бандеровцы. Ее задушили, а всех детей зарезали. Погибла там и ночевавшая подруга Агафии Рая (других данных на нее не имеется).
Тишкова-Зинкова Павлина Ивановна, 1915 г.р.; Тишков-Зиньков Александр Петрович, 1930 г.р.; Тишкова-Зенькова Ольга Петровна, 1932 г.р.; Тишков-Зеньков Андрей Филиппович, 1910 г.р.; Тишков-Зеньков Петр Филиппович, 1898 г.р.; Тишкова Улита Николаевна, 1907 г.р.; Тишков Артем Демьянович, 1917 г.р.; Тишков Степан; Тишков Захар Васильевич, 1903 г.р.
П. И. Тишкова-Зинькова, жительница села Чудель, ее сын и дочь зарублены топорами зимой 1944 года за то, что ее муж Петр Филиппович работал лесником и лояльно относился к советской власти. Он был убит раньше – зимой 1943 года. Его брат Андрей Филиппович погиб от бандитов тоже зимой 1943 года.
У. Н. Тишкову убили 7 августа 1948 г. в селе Чудель: она подозревалась в связях с органами МГБ.
А. Д. Тишкова, заведующего магазином села Зносичи, бандиты увели с собой в ноябре 1944 года. Судьба его неизвестна.
В феврале 1944 года бандитами утоплен в реке Случ житель села Чудель Степан Тишков за то, что первым записался в колхоз.
22 сентября 1947 года убит З. В. Тишков, который вез на подводе финагента.
Тищук Степан Павлович, 1908 г.р.
Тяжело ранен оуновцами в ноябре 1945 года в селе Зносичи. Умер в больнице Сарн.
Ткач Клим Автомонович, 1882 г.р.
Известный западно-украинский поэт. Переписывался и встречался с Я. Галаном и С. Тудором. За революционную деятельность неоднократно арестовывался польской полицией. Проживал в селе Екатериновка. 13 сентября 1943 года вместе с другом М. С. Карпенко он был забран бандитами во главе с Галайдой. Их трупы обнаружил брат Карпенко – Максим. Они были связаны колючей проволокой спина к спине. Тела их с крупными кровоподтеками бандеровцы бросили в яму с водой вниз головой и присыпали песком. Ф. П. Аврамчук, задержанный бандит Ричка, признался, что Клима Ткача он лично убил из автомата.
Ткачик Михаил Кириллович, 1902 г.р.; Ткачик Марфа Максимовна, 1900 г.р.; Ткачик Софья Михайловна, 1930 г.р.
М.К. и М. М. Ткачики имели связь с советскими партизанами. В ноябре 1944 года в их дом ворвалась банда Стожка. Хозяина застрелили из автомата, а его жену и дочь зарубили топором.
Ткачук Пелагея Ивановна, 1895 г.р.
Жительница села Яблонка убита бандитами у себя дома ночью в осень 1945 года при невыясненных обстоятельствах.
Трубилко Николай Николаевич, 1927 г.р.
Финагент села Стрельск. Убит весной 1944 года. Труп обнаружили в реке Случ.
Турин Андрей Матвеевич
Шофер-солдат 826-го истребительного авиаполка. Погиб 5 августа 1944 года (см. М. А. Удовенко – Авт.)
Тушич Василий Карпович, 1898 г.р.; Тушич Евдокия Яковлевна, 1900 г.р.; Тушич Мария Васильевна, 1924 г.р.; Тушич Михаил Иванович, 1924 г.р.
В. К. Тушич, «истребок» села Любиковичи, убит бандитами 5 августа 1944 года, а его жена и дочь расстреляны бандой Стожка 20 июля 1944 года. М. И. Тушич расстрелян 5 декабря 1944 года как боец истребительной группы села Любиковичи.
Тыванчук Сергей Александрович, 1924 г.р.
Служил в Красной армии, воевал на фронте и после ранения в начале 1944 года прибыл в родное село Грушевка. Летом 1945 года убит бандитами ОУН.
У
Усич Хавронья Владимировна, 1927 г.р.
Расстреляна в августе 1945 года (см. Грибок В. В. – Авт.).
Удовенко Мария Акимовна; Удовенко Лариса Семеновна, 1940 г.р.
5 августа 1944 года бандой главаря Лайдака была обстреляна автомашина 826-го истребительно авиаполка, следовавшая из Ровно в Сарны. В ней были убиты жена командира полка М. А. Удовенко, ее четырехлетняя дочь и шофер.
Ф
Федорчук Савва Тимофеевич, 1901 г.р.
Председатель Стрельского сельсовета весной 1944 года. Был избит бандитами при возвращении домой из Сарн. Через 20 дней умер от побоев.
Х
Харенза Станислав Францевич, 1914 г.р.
Жителя села Дворец ночью 1943 года вызвали из дома неизвестные бандиты, увели с собой в лес и убили. Мотив неизвестен.
Хижняк Ольга Лукьяновна, 1904 г.р.
Убита осенью 1944 года в селе Карасин. Ночью бандиты ворвались в ее дом и застрелили хозяйку в постели за то, что муж и брат служили в Красной армии.
Хильчишин Калистрат Карпович, 1875 г.р.
Осенью 1944 года в дом жителя села Люхча ворвались бандиты и убили хозяина, его жену, двух дочерей и зятя одной из дочерей за службу родственников в рядах Красной армии.
Хоменко Павел Карпович, 1917 г.р.
Житель села Белятичи. Убит бандитами 26 сентября 1944 года во время боестолкновения «истребков» с бандеровцами.
Хомич Петр Маркович, 1910 г.р.; Хомич Иван Павлович, 1910 г.р.
П. М. Хомич, житель села Белятичи, служил в Красной армии. Возвратился домой по ранению. В январе 1945 года бандеровцы во главе с Косарем вызвали его якобы на сбор. Отвели в лес и там убили.
И. П. Хомич, председатель колхоза села Мельница, убит из автомата недалеко от дома 8 октября 1949 года.
Ц
Царук Петр Иванович, 1894 г.р.
Житель села Немовичи. Работал до войны заготовителем в Сарненском Райпотребсоюзе. Убит оуновцами осенью 1944 года за работу на советскую власть.
Цибульский Иван Сидорович, 1905 г.р.
Убит немцами во время карательной операции совместно с бандитами в 1943 году в селе Волоша.
Цуман Павел Федорович, 1920 г.р.
Секретарь сельсовета села Ремчицы. Убит на хуторе Масляница осенью 1944 года.
Цюзь Давид Емельянович, 1910 г.р.; Цюзь Иван, 1870 г.р.; Цюзь (Абрамчук) Прасковья (его жена), 1870 г.р.
Д. Е. Цюзь, житель села Зносичи, работал секретарем Зносичского сельсовета. Убит в ноябре 1945 года. Племянник И. Цюзь работал в сельпо села Каменное. Осенью 1945 года в дом Д. Е. Цюзя ворвались бандиты и убили его, жену и семерых внуков в возрасте от 2 до 9 лет.
Ч
Чекрыгин Виктор Иванович
Младший лейтенант РО МГБ из Степани. Попал в засаду бандитов 28 мая 1949 года, передвигаясь из села Кузьмовка в село Волоша, в перестрелке был убит.
Чепикова Ольга Макаровна, 1925 г.р.
Председатель сельсовета села Глушица. Убита 19 июня 1945 года бандой Гонкого. Труп обнаружили в реке Случ.
Черноволик Федор Яковлевич, 1911 г.р.
Житель села Калиновка был направлен весной 1944 года в село Грушевка уполномоченным по заготовке зерна и там был убит.
Чиж Степан Максимович, 1922 г.р.
В начале 1944 года бывший житель села Корост перешел на нелегальное положение, уклоняясь от службы в Красной армии, после чего бандиты ОУН вовлекли его в свою деятельность. Летом подразделением войск НКВД УССР он был задержан, допрошен и помещен в КПЗ. На допросе он дал показание о расположении бандитского склада с продовольствием. Из-под следствия ему удалось бежать, и Чиж возвратился в банду, однако бандеровцы ему не поверили, заподозрив его в предательстве, и через несколько дней убили его.
Чижевский Мефодий, 1912 г.р.; Чижевская Матрена Захаровна, 1912 г.р.; Чижевский Владимир Мефодьевич, 1931 г.р.; Чижевский Степан Мефодьевич, 1930 г.р.
Мефодия Чижевского, жителя села Грушевка, бандиты ОУН заподозрили в связях с органами советской власти. Летом 1946 года они ворвались в дом Чижевского и убили всю семью. 15-летнего Владимира повесили на дереве.
Ш
Шабак Оверко Корнеевич, 1880 г.р.; Шабак Максим Оверкович, 1921 г.р.; Шабак Степан Оверкович, 1923 г.р.
О. К. Шабака, жителя села Кричильск, оуновцы убили 23 декабря 1944 года из-за сыновей.
Максим насильно был привлечен в банду ОУН, откуда вскорости ушел и возвратился домой помогать семье. «Лесные братки» несколько раз предлагали ему вернутся в лес, но он отказывался. Осенью 1943 года его забрали из дома, жестоко избили, а потом повесили в лесу на дереве.
С. Шабак был в «истребках». 27 марта 1947 года он ездил в Сарны и к вечеру возвратился поездом, сойдя на ст. Антоновка, откуда пешком пошел в Кричильск. По дороге домой попал в засаду и был убит бандой ОУН.
Шапирко Дмитрий Степанович, 1923 г.р.
Житель села Доротичи. В 1939–1941 гг. работал кочегаром паровоза в локомотивном депо ст. Сарны. Член ВЛКСМ. Во время войны работал в домашнем хозяйстве. Несколько раз бандиты предлагали ему вступить в банду, но он отказывался. Летом 1943 года был убит бандитом С. Д. Зубчинским.
Шевчук Ульян Ничипорович, 1919 г.р.; Шевчук Никон Иванович, 1913 г.р.; Шевчук Никита Семенович, 1920 г.р.; Шевчук Ева (его жена), 1924 г.р.; Шевчук Василий Никитович, 1941 г.р.; Шевчук Василий Иванович, 1908 г.р.
У. Н. Шевчук, житель села Малое Вербче, состоял в банде с 1943 года. В 1944 году покинул «лес» и явился с повинной. Вскоре был пойман оуновцами и убит.
Н. И. Шевчук, жителя села Тутовичи, убили в марте 1945 года, а дом сожгли по подозрению в связях с органами советской власти.
Н. С. Шевчук, житель села Белятичи, помогал партизанам. 17 марта 1943 года он был убит бандеровцами, а 1 июня 1943 года они учинили зверскую расправу над его женой Евой, находящейся на восьмом месяце беременности, и двухлетним сыном Василием. Мальцу связали веревкой ноги, а потом ударом головой о пол убили его. Еве сделали «операцию» – разрезали живот и извлекли живой плод девочки, которую тут же придушили. Потом бандиты устроили пьянку и хвастались: здорова была девка, вынутая из живота, – ручками махала. Среди палачей был бандит Чубчик.
В. И. Шевчук, 1908 г.р.; житель села Чудель, во время немецкой оккупации служил полицаем. Принимал участие в арестах патриотов и конвоировании евреев в гетто. При арестах занимался мародерством. Зимой 1944 года к нему явились бандеровцы и забрали часть награбленного. В июле 1944 года он ночевал на квартире сожительницы в селе Чудель. Ночью в ее дом ворвались оуновцы, вывели Шевчука на улицу. Избили его, натолкали в рот ваты, тряпок и связали проволокой, в результате удушения он скончался. А даму, чей муж воевал на фронте в составе Красной армии, вывели к реке Случ и там разорвали, растянув ноги в разные стороны.
Шепель Тимофей Авраамович, 1913 г.р.
Финагент Кричильского сельсовета и одновременно «истребок». В конце 1945 года убит очередью из автомата во дворе своего дома. После этого бандиты ворвались в дом, избили жену, забрали винтовку мужа и скрылись.
Шкодич Климентий Степанович, 1913 г.р.; Шкодич Прасковья Степановна, 1930 г.р.
«Истребок» села Карасин К. С. Шкодич убит 5 сентября 1944 года во время боестолкновения с оуновцами. Постоянная дежурная Карасинского сельсовета П. С. Шкодич была смертельно ранена 28 июня 1949 года при нападении банды Чмеля. Скончалась в больнице Сарн в тот же день.
Шеремет Василина Ивановна, 1881 г.р.
Жительница села Малое Вербче. Убита оуновцами в ночь с 8 на 9 марта 1945 года за то, что ее зять С. Р. Оласюк был назначен председателем сельсовета.
Шмалюх Мина Ульянович, 1896 г.р.
Осенью 1943 года к жителю села Тынное вечером приехали четыре неизвестных бандита и приказали запрячь лошадей и отвезти их в соседнюю деревню. Шмалюх выполнил просьбу неизвестных, однако домой он уже не возвратился.
Шульгатый Владимир Харитонович, 1890 г.р.
С 1939 по 1941 год возглавлял огородную бригаду. Ночью 23 декабря 1944 года в дом ворвались бандиты и убили его хозяина.
Щ
Щур Ульян Степанович, 1885 г.р.
Жителя села Грушевки убили летом 1946 года за связь с органами советской власти.
Я
Яворская Мария, 1861 г.р.
Жительница с. Зносичи. Муж Марии при панской Польше работал инспектором по школам. Умер в 1938 году. С 1939 по 1941 год Мария жила в Сарнах у зятя Вичвинского. Во время оккупации вернулась в свое имение, куда пригласила свою подругу – старушку из села Голубное.
На территории ее имения имел намерение построить дом оуновец И. Г. Вакулко. Вместе с двумя подельщиками они пришли к старушкам в апреле 1944 года ночью, вывели их во двор и убили, а трупы закопали на усадьбе.
Якименко Кирилл Матвеевич, 1897 г.р.; Якименко Зинаида Павловна, 1898 г.р.; Якименко Григорий Кириллович, 1916 г.р.; Якименко Зинаида, 1916 г.р.
После войны К. М. Якименко работал председателем Тутовичского сельсовета. 22 апреля 1945 года в его дом ворвалась банда Гонкого. Всю семью зарубили штыковой лопатой.
Яковец Николай Минович, 1911 г.р.; Яковец Артем Гаврилович, 1920 г.р.; Яковец Прасковья Васильевна, 1923 г.р.; Яковец Константин Павлович, 1927 г.р.; Яковец Григорий Лукьянович, 1918 г.р.; Яковец Максим Лукьянович, 1927 г.р.; Яковец Ефросинья Васильевна, 1908 г.р.; Яковец Тимофей Остапович, 1908 г.р.
«Истребок» Н. М. Яковец из села Любиковичи погиб в боестолкновении с бандой Стожка 5 декабря 1944 г.
А. Г. Яковец, житель села Чудель, убит осенью 1944 года по подозрению в связи с органами советской власти.
П. В. Яковец, жительница села Чудель, убита – заколота штыками – оуновцами в марте 1944 года за то, что ее дядя был членом подпольной коммунистической организации в Польше.
К. П. Яковец, почтальон села Чудель, убит в 1947 году по дороге на работу в поселок Клесово вместе с четырьмя советскими работниками.
Г. Л. Яковец, преседатель сельсовета села Карасин, фронтовик, инвалид (потерял на войне ногу), убит бандой Гонкого 29 июня 1945 года в селе Карпиловка.
М. Л. Яковца, жителя села Карасин, бандиты ОУН повесили осенью 1944 года за участие в партизанах и службе в Красной армии его братьев.
Е. В. Яковец, жительницу с. Любиковичи, убили при следующих обстоятельствах. В 1944 году, когда линия фронта проходила недалеко от Любиковичей, был сбит немецкий самолет, и трех летчиков, выбросившихся на парашютах, задержали наши воины и в течение двух дней держали под стражей в доме Ефросиньи. Позднее, когда наши войска вели борьбу с вооруженными бандами ОУН, некоторые военнослужащие останавливались в ее дома – она готовила им обеды. З октября 1944 года в 12 часов ночи в ее дом постучали неизвестные и попросили хлеба. Хозяйка отказалась открывать дверь, но взяла хлеб и хотела передать его через окно. Как только она показалась в оконном проеме, один бандит выстрелил в нее в упор. Женщина успела только крикнуть: «Меня нет!..» После чего бандиты через открытое окно ворвались в дом. Ее дочь Матрена Устиновна Васькевич во время перепалки успела спрятаться в погребе. Бандеровцы, ворвавшиеся в хату, из автомата еще раз обстреляли тело хозяйки, лежащее у окна, забрали одежду, обувь, продукты и в спешке покинули дом.
Т. О. Яковец, «истребок» села Белятичи, был убит в ночь на 17 мая 1947 года. С ним вместе погибли:
Якимец Хавра Алексеевна, 1900 г.р.; Якимец Николай Степанович, 1929 г.р.; Якимец Василий Степанович, 1935 г.р.
Х. А. Якимец, жительницу села Комаровка, и ее двух сыновей убили оуновцы выстрелами из автоматов осенью 1944 года в поселке Степань. Мотив убийства: ее муж служил в Красной армии, а сестра Ульяна работала почтальоном.
Якимов Нестор Гапонович, 1896 г.р.
Во время оккупации оказывал помощь партизанам. Убит в начале 1944 в селе Белятичи.
Янковский Болеслав; Янковская Матрена Павловна, 1885 г.р.; Янковский Николай Болеславович, 1927 г.р.
Семья проживала в поселке Степань. В 1943 году во время кампании борьбы с поляками оуновцы ворвались в дом Болеслава, вырезали всю семью, а трупы выбросили в реку Горынь.
Ярмола Лукаш Ермолаевич, 1899 г.р.
Расстрелян немецкими солдатами во время поджога гитлеровцами в селе Волоша домов крестьян.
Ярмолюк Кузьма Дмитриевич, 1889 г.р.
Работал директором Заготзерно в поселке Степань. 24 мая 1945 года во время сопровождения обоза с продуктами в районе села Яполоть убит бандеровцами.
Ясинский Леонтий Войцехович, 1875 г.р.
Лесник села Тынное. Убит в марте 1943 года. В его дом ворвалась банда главаря Мурашко в форме солдат Красной армии. Главаря бандиты называли лейтенантом. Бандеровцы забрали с собой хозяина, погрузили на подводу все ценное имущество, захватили телку и кабана и уехали. Обезображенное тело отца нашел его сын Иосиф в урочище Вовчина.
Яцкевич Зиновий Павлович, 1920 г.р.; Яцкевич Мария Петровна, 1899 г.р.
З. П. Яцкевича, жителя села Ельно, бандиты подозревали в связях с органами советской власти. Убит летом 1944 года бандой Чмеля. Летом 1945 года они убили его мать Марию Петровну.
Ященко Василий Андреевич, 1911 г.р.; Ященко Прасковья Карповна, 1915 г.р.; Ященко Вера Васильевна, 1937 г.р.; Ященко Федора Андреевича, 1920 г.р.
«Истребки» села Немовичи – два брата Федор, Василий и восьмилетняя дочь Василия были зверски убиты летом 1945 года.
Вот и закончен, конечно же, не полный мартиролог – скорбный список жертв с их страданиями и болями, павших от рук украинских националистов на моей родине – Сарненщине. Пусть земля страдальцам будет пухом, а могилы палачей зарастут травой презрения – бурьяном!
Они, эти вурдалаки, называли себя народными повстанцами, защитниками державы, освободителями и прочими лестными определениями. Понятия «народный» и «народ» неоднозначны. Как сказал поэт:
Любить народных, братцы просто! Куда сложней любить – Народ, Ведь скоро между ними мостик Травой Презренья – зарастет…Страшно, что места захоронения палачей вдруг стали раскрываться и из тлена вылезли костлявые руки нелюдей. Они сегодня вцепились в молодежь Украины.
Часть третья. Без права на реабилитацию
Пролог
Ни один умный человек, у которого есть хоть капля политического здравого смысла… не мог даже в самой буйной фантазии рисовать себе возможность отделить и отгородить украинскую землю от России.
И. Я. ФранкоЭпиграфом к прологу мне довелось использовать слова великого сына украинского народа, классика литературы, поэта и публициста, родившегося в Галиции – красивой части Западной Украины, отороченной живописными горами, буковыми и грабовыми лесами, говорливыми ручьями и бурными реками.
Сегодня, к великому сожалению, в униженной националистическими идеями и нацистскими действиями отдельных типов из числа молодежи Галиция стала генератором негативных процессов, распространяемых по указке США и ЕС по всей Украине против России.
Процесс русофобии на Украине, развивался постепенно – от критики ценовой политики на газ и нефть со стороны России до истеричных криков, стенаний и воплей на майданах образцов 2004 и 2014 годов – «Москаляку на гиляку!» или «Кто не скаче, тот не наш!».
Украина сегодня представляет собой фрагмент жестокого противостояния США и России, который, по существу, не прерывался с 1945 года. Какой был режим ни правил Россией – она всегда была, есть и еще долго будет оставаться страной-врагом, богатым нефтью, газом и другими ископаемыми.
Украинские националисты со времен Степана Бандеры угрожали украинскому народу, заявляя, что если они придут к руководству Украиной, то «…наша власть будет страшной». Нынче на Украине она делается изо дня в день страшнее и необузданней.
Совершив госпереворот, не без помощи американских денег, украинские главари майдана-14, наобещав народу ввести его через «революцию достоинства у Европу», оказались банкротами и в политике, и в экономике.
Бедные мои земляки, особенно молодые, облученные информационными фейками, признают только свою, навязанную им, твердолобую правду, что Россия их всех обирала. Политики договорились до того, что Москва являлась для Украины оккупантом. Как это похоже на политику Ельцина, заявлявшего, что как только Россия откажется от балласта – союзных республик, она сделается гарантом высокого благосостояния всех народов, проживающих в ней. Гарант конституции так нагарантировал, что довел страну до дефолта и вымирания по одному миллиону граждан в год.
Разве сегодня это самое не происходит на Украине? – Преддефолтное состояние, промышленность на боку, нищета и не логичный рост тарифов. А ведь обещали, чуть ли не за год войти победителями в Европу и этакими купчиками выложить свой товар на прилавках западных рынков.
Ан нет! Европейцы установили квоту, а по ней купили только несколько сотен килограммов меда и еще что-то по мелочи, а все остальное – кушайте сами. И ни валюты, ни рублей, ни гривен.
Есть смысл коснуться истории: в чем секрет успеха советской власти в борьбе с украинской контрреволюцией?
Большинство политиков украинского национализма, в том числе и современных «национал-демократов», главные причины поражения буржуазно-националистической контрреволюции на Украине видят вне украинского общества – во вмешательстве Москвы, в «коварстве» большевиков. Однако даже среди лидеров национализма нашлись такие, которые не побоялись сказать правду.
Так, председатель Директории Украинской Народной Республики В. К. Винниченко, находясь на этой должности с 14 декабря 1918 по 13 февраля 1919 годов, в эмиграции писал: «И тут, опять-таки, как и при Центральной раде, мы всю вину приписываем русским большевикам. Это они, дескать, шли на Украину со своими войсками и били нас. И опять-таки необходимо открыто и искренне сказать, что если бы против нас не было восстания нашего собственного крестьянства и рабочих, то Российское Советское правительство ничего не смогло бы сделать против нас. И не Российское правительство выгоняло нас из Украины, а собственный народ».
Справедливые и пророческие слова!
Случайных людей, незаконно захвативших власть, я больше чем уверен, выгонит со временем обиженный и униженный ими народ, у которого они узурпировала майдан. Обещаний распространялось много, а вот простолюдины и стоявшие на площади в Киеве, и болевшие за перемены к лучшему в глубинке, получил дырку от бублика, но не прозрачную, а «украшенную» ростом цен на продовольственные и промышленные товары и рекордными скачками тарифов. Это разве революция достоинства?!
А развязанная на Донбассе практически гражданская война на голом месте, когда всю эту ситуацию можно было разрулить трезвой головой и одним росчерком пера за несколько минут, не собирая «армию в поход» против своих сограждан. Результат – тысячи погибших воинов ВСУ, мирного населения, в том числе стариков, женщин и детей.
Теперь нынешние власти Украины наплодили массу кровников – их народ не простит ни на западе, ни на востоке Украины с разными мотивационными оценками. Да и Гаага стала чаще присматриваться к кровожадности правителей в Киеве, которым выгодна война по разным причинам: надо выполнять фас Вашингтона на втягивание в войну России, распил денег, выделяемых на укрощение восставшего Донбасса, неспособность поднять экономику в мирное время со ссылками – «лишние копейки забирает война».
В годы минувшей войны банды ОУН – УПА свирепствовали не только в период военного лихолетья, но после Дня Победы 1945 года. Сотни тысяч украинцев, особенно по селам и хуторам, погибли от рук этих бандитов.
Украина в СССР представляла вторую по промышленной мощности после РСФСР республику. Это был яркий цветок в букете Большой Страны, которую мы с гордостью называли Сверхдержавой. Однако до начала 60-х палки в колеса этой страны продолжал вставлять радикальный украинский национализм, имевший общие черты с национализмом других народов. В чем же он проявлялся?
• Во-первых, нация представляется как внеисторическая общность.
• Во-вторых, абсолютизируются национальные различия.
• В-третьих, идеализируется менталитет своей нации.
• В-четвертых, успехи нации объясняются особой ее даровитостью, а неудачи – недостаточной обособленностью от других наций.
• В-пятых, в сознании народа культивируется чувство превосходства над другими нациями, пренебрежение к их правам, по отношению к ним насаждаются недоверие, чванство, высокомерие и даже враждебность, которая легко перерастает в расизм и фашизм.
В этой части книги автор решил поделиться некоторыми документальными материалами о деятельности членов ОУН – УПА на разных этапах их борьбы с государством, в состав которого входила и Украина.
Встреча на Унтер-ден-Линден
Я не верю в доброе сердце людей, которые плачут над палачами, эти мнимые добряки готовят смерть миллионам невинных.
И. ЭренбургНебольшой городок на украинском Полесье Дубровица, стоящий на границе с Белоруссией, был освобожден от немецко-фашистских захватчиков 10 января 1944 года войсками 13-й армии 1-го Украинского фронта. Непосредственное участие в зачистке города от немцев и их агрессивных холуев из числа бандеровцев и местных полицаев принимал личный состав 447-го стрелкового полка (командир – подполковник А. Т. Макаров) и 397-й стрелковой дивизии (командир – полковник Н. Ф. Андоньев). В освобождении города также были задействованы силы украинского партизанского отряда Василия Бегмы.
В отделе контрразведки СМЕРШ дивизии шла бурная деятельность. То и дело сновали оперативные уполномоченные – военные контрразведчики полков. Они докладывали руководству о выявленных фактах злодеяний нацистов и их пособников из числа украинских буржуазных националистов против мирного населения.
Начальник дивизионного отдела КР СМЕРШ информировал комдива об усилении охраны тыловых подразделений соединения в силу полученных данных об оставленном предводителем УПА «Полесская сечь» неким «Тарасом Бульбой» агрессивного подполья.
– Николай Федорович, у нас есть проверенные данные о запланированном нападении бульбашей – так здесь называют этих бандитов, на обозы по подвозу оружия, боеприпасов и продовольствия. Следует усилить охрану и временных мест складирования подвозимого имущества.
Комдив принял информацию к сведению и тут же вызвал своего начальника штаба…
Сотрудники отдела армейской контрразведки СМЕРШ 397-й дивизии получили компрометирующие данные на сбежавшего коменданта местной полиции некого Кирилла Сыголенко, который проявлял большое рвение в помощи оккупационным властям и совершил лично ряд кровавейших преступлений.
Собранные материалы об его измене, участии в вооруженной борьбе против Красной армии, насильственной отправке местных жителей на работы в Германию, службе в фашистской полиции и в массовых убийствах советских граждан, грабеже своих жертв сотрудниками СМЕРШ-соединения были переданы быстро формировавшимся украинским территориальным органам государственной безопасности.
Предатели сразу же попрятались от закономерного возмездия по подвалам, чердакам, лесным схронам и бункерам, оступившиеся и не имевшие пролитой чужой крови приходили в органы СМЕРШ и территориальные органы РО УНКГБ, с 1946 года – в МГБ с повинной. Обиженные нацистами и бульбашами делились воспоминаниями об ужасах оккупации и давали конкретные свидетельские показания…
Вплотную уже пришлось заниматься сбором дополнительных материалов и поиском самого кровавого палача, руководителя Дубровицкой полиции, моим землякам – ровенским чекистам. Данные собирались по городам Львову, Ровно, Олевску, Сарнам, Дубровице и за границей – в ГДР.
Все началось со случайности, но она всегда бывает частью закономерности. Недаром Наполеон Бонапарт говорил, что в каждом большом деле всегда приходится какую-то часть оставить на долю случая. Вот уж действительно всем правит – случай. Знать бы еще, как найти его и править этим нужным в жизни счастливым моментом.
Чекисты несколько лет шли по следу Сыголенко…
Но вот удача. Ярким солнечным днем 1949 года в Дубровицкий районный отдел УМГБ УССР по Ровенской области пришла только что вернувшаяся на Родину после долгих лет пребывания на работах в Германии местная жительница, дочь погибшего на фронте красноармейца Текля Семенюк. Ее насильно вывезли заграницу вместе с десятками других девушек и молодых женщин Дубровицы.
После окончания войны территория, где она работала по 14–16 часов в день у богатого бауэра, оказалась в американской зоне оккупации. Девушке пришлось пройти не один лагерь перемещенных лиц, чтобы, в конце концов, вернуться в родной город, к счастью, в сохранившийся отчий дом и к живой матери.
Она пришла с заявлением в органы госбезопасности не потому, что ей захотелось поделиться «прелестями» своей жизни в Германии, а рассказать об одной интересной встрече в Берлине с человеком, очень похожим на знакомого ей начальника Дубровицкой полиции Кирилла Сыголенко.
– Не обознались? – спросил оперработник, лейтенант Георгий Федорович Петренко.
– Нет, я его знала как облупленного по Дубровице. И вот в Германии впервые его увидела на станции подземки «Фридрихштрассебанхоф». Он приехал из западного сектора. Я за ним шла до тех пор, пока он не повернулся в мою сторону, – утвердительно ответила Текля.
– А в Дубровице вы часто видели его?
– Раза два-три в неделю. Только одевался он тогда иначе. Носил полувоенную форму, фуражку-мазепинку с длинным козырьком. Зверь, не зверюга он был, а не человек. Люди говорили, что евреев самолично расстреливал. Не щадил даже детей. Грудничков «шлепал» о стены и стволы деревьев, убивая их наповал.
– И все же, как вы определили, что это он? – с тактичной настойчивостью добивался сотрудник райотдела.
– По крупной лысой голове с большим лбом. И, несмотря на глубоко посаженные глаза, они казались несколько выпученными. У него всегда был полуоткрытый рот, за верхней губой которого виднелась золотая коронка, – спокойно ответила молодая женщина.
– Как он был одет? – не унимался чекист.
– В длинный современный плащ – реглан, с поясом. В руке держал пузатый портфель из желтой, очевидно, свиной кожи.
– И каков был, отслеженный вами, его маршрут?
– Он дошел по Фридрихштрассе до Унтер-ден-Линден, пересек ее и свернул налево. В кафе у Оперного театра он задержался, выпил чашечку кофе и о чем-то тихо и быстро переговорил с кельнером. Расплатившись, знакомец с тем же портфелем энергично зашагал к Александерплац. Здесь он быстро смешался с толпой, направляющейся в подземку, и я потеряла его из виду.
– А вы могли бы его определить на групповой фотографии?
– Попробую…
Офицер принес несколько фотографий, обнаруженных в бункере одной разгромленной бандгруппы в Дубровицком районе в 1948 году. На снимке были запечатлены дубровицкие полицаи. Местные жители указали, что среди сфотографированных мужчин в форме и мазепинках стоял Сыголенко – начальник местной полиции. Показали фотографии Текле. Она сразу же указала на Сыголенко. На шести из шести фотографиях уверенно опознала палача украинского народа. Чувствовалось, что здесь ошибки не должно было быть.
После этого черно-белые стрелы запросов полетели в архивы разных городов страны, а также в представительство МГБ СССР в Берлине. Постепенно стали вырисовываться контуры личности «щирого украинца», «верного галицийца» и «ненавистника явреив».
Немецкие коллеги опознали по фотографии Сыголенко, но этот гражданин значился по документам как Карл Ковальский, занимающийся предпринимательской деятельностью. Он скупал кофе в ГДР, где оно было дешевле, и перепродавал в Западном Берлине. Восточногерманская полиция его неоднократно задерживала за контрабандные операции. Он даже отсидел два года за это преступление. После чего стал осторожным и, занимаясь прежним промыслом, закупал кофе через посредников – своих агентов.
Чекистам двух стран пришлось потрудиться, чтобы разоблачить оборотня. В материалах на атамана Тараса Бульбу-Боровца были найдены данные и на Сыголенко. Он значился в них адъютантом атамана, а потом редактором газеты «Гайдамака» – органа УПА «Полесская сечь». Получили контрразведчики и такие сведения, в которых значилось, что в 1943 году полицейский околоток в Дубровице был атакован и разгромлен местными партизанами. Коменданту полиции удалось бежать. Позже его видели в районном центре – городе Сарны. Он здесь служил уже не в полиции, а в нацистской службе безопасности – СД. Для предателя это было солидным повышением и знаком высокого доверия фашистов…
Скоро операция по задержанию Сыголенко была завершена. Сотрудники МГБ ГДР его арестовали, при очередном вояже в Восточный Берлин, и в 1951 году палача украинского народа из Полесья уже допрашивал в Ровно следователь УМГБ.
Держался этапированный галичанин спокойно. О себе он заявил, что является Карлом Николаевичем Ковальским, родом из Галиции – Львовщины. Еврей по национальности. Работал агентом по сбыту мануфактуры в фирме «Шлехтер». Учился в Кельне в университете на юридическом факультете, откуда был исключен после прихода Гитлера к власти.
В 1936 году переехал в Польшу, где до 1939 года работал продавцом в магазине. В 1942 году был арестован немцами в Варшаве и отправлен в один из первых лагерей смерти в Дахау, основанный в марте 1933 года сразу же по приходе Гитлера к власти. После освобождения концлагеря частями 45-й пехотной дивизии 7-й американской армии натурализовался в Западном Берлине, где получал пособие как лицо еврейской национальности, пострадавшее от фашизма.
Следователи областного Управления МГБ готовы были поверить Ковальскому. Сама мысль, что еврей убивал евреев из-за национальной принадлежности, показалась дикой, неправдоподобной, неестественной. Да и удостоверение есть, что он является членом западноберлинской еврейской общины. Но бескомпромиссная экспертиза фотографий неопровержимо свидетельствовала: начальник полиции Сыголенко, адъютант, а затем сотник УПА «Полесская сечь» с той же фамилией и предприниматель, а точнее, спекулянт из Западного Берлина Карл Ковальский – одно лицо.
После этого поиск материалов пошел быстрее. Нашлись свидетели, утверждавшие, что часто его видели с Тарасом Бульбой-Боровцем, разъезжавшими по хуторам и селам Полесья с агитационными целями – так они собирали в свой отряд молодежь для борьбы вместе с немецкими войсками против Советов.
Чекисты вскоре нашли и приказ атамана Бульбы-Боровца за № 19 от 10 сентября 1941 года. В нем говорилось: «…за боевую и отличную организацию работы в боевых операциях в городе Олевске и за ликвидацию всех московско-большевистских и регулярных банд на Олевщине (уничтожение евреев. – Авт.) повышается и утверждается в звании сотника Сыголенко Кирилл Николаевич». Потом он станет, как уже говорилось выше, адъютантом атамана и по совместительству редактором юдофобской газетки «Гайдамака».
Нашелся и еще один документ – протокол совещания старшин УПА «Полесская сечь» от 18 ноября 1941 года. На этом совещании сотник Сыголенко докладывал, что прибывший к ним эсэсовский капитан Гичке запросил у бульбашей помощи в поголовном расстреле к 19 ноября всех евреев Олевска. Выяснилось, что, после того как Сыголенко в 1942 году назначили в Дубровицу начальником полиции, он сразу же организовал гетто для евреев в этом небольшом городке украинского Полесья. Собрал более тысячи человек и отправил их в Сарны, где они были все расстреляны на окраине райцентра и сброшены в заранее вырытые рвы-могилы. Предварительно он обманным путем забрал у них «золотишко» и другие драгоценности, обещая освободить из плена и даровать им жизнь. Да, он исполнил свой обет, подарив им жизнь «только на небесах» и без гробов.
После разгрома полиции партизанами он, как уже говорилось, оказался в Сарнах на должности сотрудника немецкой службы безопасности СД, где изготовил, заранее почувствовав неизбежный крах Третьего рейха, себе документы прикрытия на имя Карла Ковальского.
Кто же выступал под личинами Сыголенко и Ковальского? Ответили на этот вопрос контрразведчики.
Действительно подследственный родился во Львове в зажиточной еврейской семье. Настоящие имя и фамилия – Хаим Сыгал. После оккупации нацистами Львова он через свои связи вышел на Тараса Бульбу-Боровца, представившись ему «хвайным украинцем», готовым воевать с двумя оккупантами – немецкими и советскими – «лышэ за вильну Украину». Так он стал Сыголенко.
Атаман поверил ему тогда, когда проверил еврея в работе – в грязной и неблагодарной, связанной с убийством 535 советских граждан, в основном своих соплеменников, в Олевске летом 1941 года.
В конце концов, Хаим Сыгал, припертый вещественными доказательствами и свидетельскими показаниями к стенке, во всем признался – бес попутал. Потом был суд, вынесший справедливый приговор бандиту из УПА «Полесская сечь».
Тайны кровавых колодцев
Пусть зло бежит со скамьи подсудимых, ему никогда не удастся избежать правосудия, потому что виновный человек – сам себе палач.
СенекаВоде была дана волшебная власть стать соком жизни на Земле. Великий француз Антуан де Сент-Экзюпери восклицал: «Вода! У тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя не опишешь, тобою наслаждаешься, не понимая, что ты такое? Ты не просто необходима для жизни, ты и есть жизнь. С тобой во всем существе разливается блаженство, которое не объяснить только нашими пятью чувствами. Ты возвращаешь нам силы и свойства, на которых мы уже поставили было крест. Твоим милосердием снова отворяются иссякшие родники сердца.
Ты – величайшее в мире богатство, но и самое непрочное – ты столь чистая в недрах земли… Ты не терпишь примесей. Не выносишь ничего чужеродного, ты – божество, которое так легко спугнуть… Но ты даешь нам бесконечно простое счастье…»
Криницы, колодцы, родники – эти постоянные источники живительной для людей воды с давних пор у разных народов считались сакральными, священными, ибо вода, как и хлеб, несли человечеству саму жизнь. Благодарные люди посвящали им свои песни и стихи, придавая им надприродной силы в сказках и легендах. Недаром колодцы всегда содержали в чистоте, заботились о них, украшали эти источники воды красивыми надстройками.
В порыве творческих исканий автор не раз обращался к теме колодца, колодезя, криницы… Вот одно из них:
Какое б солнце не стояло, — В колодезе всегда темно, Лишь звезды иногда устало В мерцанье падают на дно. Вода не бросится к застою, Ведерком свежесть береги, Тогда и жизни будут стоить Его живые родники. Чем чаще черпается влаги, Тем энергичнее приток… Вот так ручьи живут в овраге, И суть – не только снеготок. Но стоит дно его заилить — Уснет вода, усохнет дно… И родничек умрет, остынет Еще в судьбе семьи одной.С давних времен враги-чужеземцы, приходившие на нашу родную землю, первым делом старались уничтожить для местного населения источники воды: взрывали колодцы, забрасывали их мусором, отравляли воду. Но вот в середине прошлого века на моей земле случилось то, что буквально потрясло воображение: с колодцами стали воевать нелюди, отпетые головорезы, варвары ХХ столетия – оуновцы бандеровского окраса. Они надругались над криницами, превратили колодцы… в могильники, согрешивши и в языческом, и христианском понимании этого слова. Это они колодезные родники гасили человеческими телами… О подобных преступлениях этих палачей рассказали многие смелые журналисты и писатели. Так пройдемся памятью по этим страшным событиям, чтобы напомнить о Средневековье бандеровщины с призывом: «Люди, будьте бдительны!».
Это был субботний день 24 августа 1991 года – день провозглашения независимой Украины. Страна праздновала. Россия без войны и без всяких условий подарила Украине свободу. Однако тысячи людей села Дядьковичи и его окрестностей на Ровенщине в тот день собрались по другому поводу: они отдавали последние почести жертвам, односельчанам и неизвестным гражданам, замученным и казненным почти полвека назад оуновцами, начиная с осени 1943 и до конца 1947 годов.
Останки их были подняты из глубокого, почти стометрового колодца на хуторе Доброволька в усадьбе Ивана Куровского. Жертв там было много, очень много, страшно даже подумать – 67 замученных оуновцами людей. Хозяин усадьбы чудом избежал участи быть вброшенным в эту страшную могилу.
Июньской ночью 1943 года, когда бандеровцы окружили его дом, Куровской первым делом выбросил в крохотное кухонное окошко малышей Зигмунда, Эдмунда и дочурку Люцину. Затем, через этот же лаз, быстро покинули хату жена и сам хозяин. На их счастье сразу за окном колосилась нескошенная рожь. Этой нивой удалось добежать до спасительного леса, а уж потом добраться до областного центра – города Ровно.
«Повстанцы» ограбили брошенное хозяйство, а после все строения подожгли. Однако глубокий колодец, одиноко стоявший на опустошенной усадьбе с чистой родниковой водой, которую они жадно пили, обратил на себя внимание «героев» ОУН – УПА. Они поняли, что скоро он им понадобится для других целей – он предназначался стать хранилищем жертв оуновского террора…
И вот ужасный парадокс: первым в нем оказались члены семьи поляка Владислава Лободинского, который по просьбе Куровского выкопал этот глубокий колодец.
Октябрьской ночью 1943 года его с женой и тремя детьми пригнали на хутор Доброволька, расстреляли там и бросили в сруб колодца. Той же ночью такая же участь постигла и другую польскую семью по фамилии Завада – мужа, жену, дочерей, зятя и двенадцатилетнюю внучку.
Пишу и не могу не содрогнуться от этих строк!
Попробуйте, уважаемый читатель, представить себе: как могли чувствовать себя те, кто был свидетелем жуткой расправы националистов с близкими, родными людьми – отцом, матерью, детьми, внуками! Об этом нелегко не только писать, но и читать…
Но последующим поколениям нужно передать правду, пусть страшную, но правду. Пусть знают, чем грозит людям озверелый национализм! «Делай не ложью – все выйдет по-божьи, потому что за правого Бог и добрые люди» – так говаривали наши предки.
Великий Бальзак писал: «Правда – точно горькое питье, неприятное на вкус, но зато восстанавливает здоровье. Здоровье и отдельного человека, и целой нации…»
А дальше боевики взялись за москалей. Проживала в Дядьковичах россиянка по фамилии Неверова. Было ей около семидесяти, а единственному сыну-инвалиду где-то за сорок лет. Как «страшных врагов», местный провод ОУН решил их ликвидировать. На проведение этой «доблестной» операции пошли аж шесть (!) – хотел написать бойцов – нет! – бандитов УПА. Сына, парализованного и прикованного к постели инвалида, задушил удавкой в кровати В. Подолец по кличке Доктор. Правильнее было бы – Доктор Смерть.
На старуху, поскольку она еще двигалась, набросились двое – Василий и Николай Слободюки – клички Юрба и Андрей. Несчастную женщину «путовали»: накинули на шею веревку, а потом два ее конца затягивали. Я думаю, методами и способами умерщвления бандеровцами людей позавидовали бы палачи всех времен и народов. За этими «боевыми» действиями своих побратимов внимательно следили, перенимая опыт, другие «вояки» – Сергей Подолец и Степан Степанюк, а также тыловик-хозяйственник местной группы УПА Яков Слободюк. Контролировал качество казни сам «станичный» Дядьковичей – Владимир Мовчанец.
Лишь бы начать – а там пойдет!.. И правда, один за другим покатились новые «свершения» местных «вояк» УПА – на дно Куровского колодца полетели новые жертвы «борцов за вильну Украину».
В ноябре того же 1943 года на протяжении одной лишь ночи бандеровцы «арестовали» шесть бывших красноармейцев. В свое время последние совершили побег из фашистского плена и прятались у местных жителей. Солдатам давали приют многие селяне, в том числе Павел Вознюк, Тарас Вознюк, Ирина Коптюк, Любовь Кузмич, чехи Вацлав и Петр Павлины. Например, прятался Павел Ковальчук родом из Харькова, Тимофей Захаров из Саратова. Других помнят селяне только по имени – Иван, Санька, Федя и Данило…
Этих невинных, добрых парней задержали и повели выкормыши Степана Бандеры к колодцу Куровского. Сначала «арестованных» раздели, а потом злодейски, по-предательски безоружных расстреляли и побросали в темную бездну криницы.
Буквально за несколько недель до прихода Красной армии в Дядьковичах и соседних селах – Омельяна, Грушвица, Верховск Ровенского района – бандиты задержали и расстреляли 31 бывшего военнопленного, кому удалось убежать из немецко-фашистских застенков. Но не спаслись они от украинских националистов. Волей ОУН им судилось было пополнить мартиролог бандеровских жертв. Но не только поляков, «москалей» или бывших воинов Красной армии казнили вояки из УПА.
23 декабря 1943 года в селе Грушвице были схвачены, замучены и вывезены по направлению к хутору Доброволька 15 жителей села и среди них Сергей Кулиш, Мария Вакулюк, Степанида Кузмич, Евдокия Корнейчук, Любовь Корнейчук и другие. 15 жителей одного села за одну ночь!
Еще один случай.
Забрела как-то в Дядьковичи женщина из Ровно в надежде обменять часть нехитрого домашнего скарба на продукты в селе. И надо же ей было попасть на глаза местному «коменданту» Василию Слободюку – Юрбе. Он «конфисковал» вещи, посадил городскую пришельцу на телегу и отвез на злокозненный хутор, где раздел ее, изнасиловал, расстрелял несчастную, а затем тело бросил в колодец.
Там же оказался в тот день и местный аптекарь по имени Мыкола. «Подвиг» этот совершил уповец из Дядьковичей Владимир Кухар-Лукашук по кличке Сковорода. А через месяц такая же страшная участь ожидала и новую заведующую аптекой 22-летнюю украинку Елену Дертко.
В январе 1944 года зашли уповцы к крестьянину Константину Музычуку, проживавшему в селе Новоселки, и забрали с собой его 16-летнего сына Адама. В ходе поиска сына следы привели отца, обуреваемого страшным предчувствием, опять же к колодцу. Свидетели-соседи видели, как его окровавленного тащили и бросили в колодец. Несчастный отец увидел только следы свежей крови на срубе криницы, но, как ни вглядывался вглубь, как ни звал Адама, ничего не увидел, никого не услышал.
Со временем один из убийц Александр Грицюк по кличке Олько свидетельствовал: «Виновны они (жертвы. – Авт.) или не виновны – это меня совсем не интересовало, и я никогда над этим не задумывался. Я знал лишь одно, что я обязан точно выполнить приказ коменданта СБ… Мне Дуб (Николай Пальчевский, комендант 4-й надрайонной СБ, родом из с. Дермань. – Авт.) внушил, что уничтожая порученных мне людей, я приношу пользу УПА, поэтому убийства я осуществлял безразлично, без всяких зазрений совести».
После освобождения Ровенщины от немецко-фашистских оккупантов делалось две попытки поднять останки людей из колодца на хуторе Доброволька – в апреле и июне 1944 года, но оба раза не удалось практически ничего сделать.
Во-первых, работы усложнялись невыносимым смрадом от разложившихся трупов. Люди, участвовавшие в эксгумации, задыхались даже в противогазах. Во-вторых, колодец был забросан гранатами и минами, которые могли взорваться в любую минуту. Кроме того, оуновцы загатили криницу – «могилу» камнями, бревнами и землей. При второй попытке, правда, удалось поднять останки пяти жертв, простреленную пилотку, военную фуражку и кусок одежды.
Константин Музычук из Новоселок узнал в этом куске часть пиджака сына. Инженер-капитан Фомин, который руководил работами по подъему останков погибших, разрешил отцу взять этот кусок ткани на память о казненном бандеровцами сыне.
И только летом 1991 года воины-саперы подняли из колодца Куровского останки всех 67 трупов.
Таких криниц-«могил», как колодец Куровского, на западно-украинских землях были сотни.
В 1957 году журнал «Октябрь» рассказал о трагедии, которая произошла в селе Дермань Здолбуновского района на Полесье. Вообще в этом селе на протяжении 1944–1949 годов бандеровцы казнили около пяти сотен крестьян, учителей, врачей, библиотекарей, медсестер и членов их семей. Большинство из них никакой политической деятельностью не занималось – ибо какой политикой могли заниматься старики и младенцы?
По настоянию и требованию селян в том же году на окраине Дерманя – Нагорянщине – из колодца подняли 16 трупов.
По остаткам одежды, вставным протезам, зубам, женским украшениям и личным вещам, хорошо известным родным и их соседям, дерманцы узнавали своих односельчан. Жуткие это были осмотры. Из криницы доставали черепа, пронзенные от виска до виска металлическими шкворнями, с глубоко вогнанным ржавым зубом бороны, разрубленные топором или с многочисленными проломами, с петлями, удавками, с закрученными на шее женскими косами. Доставали кости рук и ног с проволочными закрутками – один из часто применяемых бандеровцами способов издеваться над своими жертвами. По костям специалисты судебно-медицинской экспертизы установили, что были замучены дети до десятилетнего возраста.
У села Застава близ села Дермань человеческими трупами были забросаны 5 колодцев. Из семьи Елены Казимировной Кирилюк оуновцы убили 25 человек! Эти жертвы были разных степеней родства, но все из одной шляхетской «династии». Охотясь за остальными, бандеровцы как-то ворвались в хату 96-летней бабушки Прасковьи, которая доводилась теткой Елены Кирилюк. Старушка качала в «колыске» правнука. Не пощадили бандиты ни старушку, ни новорожденного – убили обоих и бросили туда же, в колодец…
90-летний Гаврило Ермолаевич Довбенко потерял семерых близких – сыновей, невесток, внуков и правнуков.
Из криницы на хуторе Каплица, что на Почаевском шляхе, в 1958 году вынули 10 трупов. Шесть из них были опознаны односельчанами…
В селе Пидлипки Радзивиловского района, в колодце нашли останки 25 человек… 90-летняя бабушка Марина упала на колени перед останками своих мужа, сына и невестки.
Алексей Кузьмирук узнал труп своей обезглавленной супруги. Кинулся искать женскую голову. Нашел. Прижал ее к груди и вдруг… взорвался страшным мужским плачем…
Хотя это и невероятно, но некоторым удавалось чудом спастись и выбраться из колодцев, которые могли стать их могилами. Осталась в живых, например, Екатерина Филипповна Пилиповец из села Великие Загорцы Дубновского района. Ее отца сначала покалечили немцы, а потом добили бандеровцы. Брата, который возвратился с фронта после тяжелого ранения, тоже замучили «герои» УПА.
Девушка встретила лишь семнадцатую весну, когда пришли и за нею. Пришли не какие-то неизвестные – пришлые бандюги, а «свои» же «родненькие», сельские. И первым среди них был сосед Николай Пилиповец. Сначала мучили мать Екатерины – Марию Викторовну Кондратюк. Ее, потерявшую сознание, закрыли в хате. А девушку увели с собой. Почему-то завязали глаза, хотя знали – ведут жертву на смерть, а мертвые же молчат… Долго шли, и, наконец, остановились в лесу, и начали бить. Били так, что кровь хлынула носом и ртом, били до потери сознания. Когда уставали, делали короткий перерыв на перекур, а потом снова били. Били сообща и по очереди и приговаривали, что выбивают коммунизм, хотя Катя ни коммунисткой, ни комсомолкой не была. А потом обмотали косу вокруг шеи и стали душить, то, отпуская, то затягивая…
Наконец, один из бандитов снял с себя ремень, закинув петлю на шею и, забросивши свободный конец себе на плечи, вцепился в него руками, выпрямился, потянул Катю на себя и стал живой виселицей. «Затуманились глаза, обмякли мышцы, в какую-то бездну провалилось сознание, остановилось на мгновение сердце…» Это Катю навестила смерть. А потом для большей уверенности бандит сбросил, как ему показалось, уже задушенную девушку в колодец…
Очнувшись Мария Викторовна, пошла искать свою единственную доченьку. Сколько вокруг колодцев! Но материнский инстинкт привел ее к колодцу в Страшевском лесу. На вытоптанной траве еще краснели лужи крови. Мать упала на землю и запричитала:
– Доню, моя ридна доню!..
И колодец неожиданно глухо отозвался.
– Мамо, я тут…
Когда девушку вытащили из криницы, она была жутко покалечена. Живого места на ней не было. Жизнь чуть теплилась в теле, смерть все находилась рядом, словно выжидала, когда нанести удар. Но старуха с косой – Смерть, в конце концов, отступила – девушку выходили…
Екатерина Филипповна выступала в качестве свидетеля на судебном процессе в 1959 году в Червоноармейске над тремя оуновскими динозаврами. Это была красивая, статная тридцатилетняя женщина, ставшая к тому времени женой и матерью своих детей…
В 2003 году этой мужественной женщины не стало.
Всю ночь просидел в колодце шестилетний Василий Мазур. В его родительском доме нашел приют бывший советский военнопленный, которому удалось сбежать из немецкого концлагеря. Это был грузин по национальности, отец пяти детей. Ночью 12 февраля 1943 года в дом ворвались бандиты. Отцу удалось каким-то образом незаметно покинуть дом, мать спрятал сосед Севастьян Рой. Взбешенные неудачей вооруженные националисты бросили в колодец грузина, сестру Василька и самого мальчика.
Василь Петрович Мазур через десятилетия вспоминал, как, после того как в колодец бросили грузина и сестру, подошла «очередь» его: «Помню лишь, что кто-то сзади взял меня за воротник рубашки, поднял вверх – и я увидел перед собой черный проем колодца. А потом летел куда-то, словно в тяжелой дреме. И враз этот полет оборвали чьи-то руки.
– Ничего, браток, мы теперь надежно спрятаны.
Я узнал того человека, с каким спал на печке.
После этого бандиты бросили в колодец оторванный коловорот. Грузин наклонился над мальчишкой и принял удар на свою спину…
Сверху видно было пламя большого и яркого огня – это горела хата, подожженная уповцами. И тут Василько услышал голос старшей сестры Христи:
– И ты тут, братику? Тебя хоть не взяли на вилы?.. Меня они пронзили… Прощай, братику… Постарайся выжить…
Больше ничего не сказала. Только что-то забулькало в сплошной темноте. Может, кровь пошла горлом, а может, вода сомкнулась над ее головою.
Лишь утром отец вытащил из колодца сына, а потом – полуживого грузина. Больше никто не отзывался…
Но вот парадокс – нет! – это – кощунство!
22 июня 1997 года на Театральной площади в Ровно местная власть открыла мраморную доску, на которой высечено:
«Тут, на этом месте, 4 января 1945 г. органами НКВД казнены славные борцы за честь и свободу Украины – воины Украинской Повстанческой Армии…»
И приводится список восьми имен этих «героев», с некоторыми мы уже встречались, о «подвигах» остальных, возможно, знают другие мои земляки.
• Кирилюк Алексей – убил 48 граждан, среди них дети от 5 до 15 лет.
• Трохимчук Степан – был куренным, сам не убивал, он приказывал убивать своим подчиненным.
• Зайчиков Анатолий – немецкий шпион.
• Грицюк Александр – задушил и расстрелял лично 9 военнопленных и 17 гражданских лиц.
• Слободюк Николай – задушил 6 военнопленных и 12 гражданских лиц.
• Слободюк Василий – убил 4 военнопленных и 7 гражданских лиц.
• Слободюк Яков – лично расстрелял 2 красноармейцев.
• Подолец Василий – убил лично 5 военнопленных и 6 гражданских лиц.
Так вот каких «героев», ненавидящих своих же украинцев, с любовью увековечили политики, не помнящие родства. Этот кощунственный акт над памятью жертв оуновского мракобесия позорит мою родину – Ровенщину. История все расставит на свои места.
Сегодня в основном галичане снова заваливают колодцы, в том числе трупами на Донбассе. Мне жалко пацанов и с той и с другой стороны. Одни умирают, чтобы хорошо жилось олигархам и новому чиновничьему племени, другие отдают жизни, защищая свои дома, землю, родичей. Не дончане пришли к галичанам, а последние пришли к ним для того, чтобы их убивать, и убивали сотнями в неделю бомбами, снарядами, минами, осколками и пулями.
Что до сих пор не навоевались?
Войну проклинают и вояки ВСУ и ополченцы. Но киевские власти думают, что на войне легче будет войти в демократическую Европу. Глубоко ошибаются евромайдановские правители…
Шенген трещит по швам. В головах британцев гуляют горячие мысли – отделиться и покинуть ЕС. Из-за наплыва беженцев из стран Африки и Ближнего Востока страны ЕС пилят свои госбюджеты для строительства высоких заборов. Польша намеревается выстроить ограду с Украиной, а Украина – с Россией.
Получается, сам народ должен теперь искупить свою вину, навязанную ему сверху «похоронной командой «Украины.
Отповедь канадского профессора
«Национализм стремится заворожить нас видением государства, причиняющего бесконечное беспокойство; это утопия, воплощенная на земле, могла бы оказать спасительное действие, состоящее в том, что все станут стремиться создать – и, в конце концов, создадут – ее противоположность…»
Х. БорхесАвтору книги удалось познакомиться с фрагментами интервью интересного и глубокого человека Виктора Полищука – канадского магистра права, профессора и доктора гуманитарных наук. Это интервью он дал украинскому агентству «From-UA». В нем профессор обнародовал свое личное мнение о национализме, об ОУН – УПА и шагах нынешних некоторых политиков, политологов и лжеисториков Украины по реабилитации «борцов за самостийную Украину».
Он считал, что раскаяние в постыдных делах есть спасение жизни. Но раскаяние не наступает, наоборот, идет процесс реверса в сторону героизации бандеровщины. Появилось даже такое понятие «необандеризация Украины».
Несколько слов о мыслителе.
Родился профессор в 1925 году на Волыни. Его отец был репрессирован, а семья выслана в Казахстан. С 1946 года Полищук жил в Польше. В 1981 году эмигрировал в Канаду. На Украине В. Полищук стал известен после выхода в середине 90-х годов его книги «Горькая правда: преступления ОУН – УПА. Исповедь украинца».
В ней говорилось не о героизме украинских националистов периода Второй мировой войны, а об их преступлениях, что расходилось с официальной линией президентов Кравчука, а в будущем – Ющенко.
Привожу его ответы полностью. Задавал вопросы корреспондент Агентства From-UA:
– Защитники ОУН – УПА утверждают, что это формирование воевало против сталинского и гитлеровского режимов. Так ли это, по вашему мнению?
В. Полищук: Утверждения про одновременную борьбу ОУН – УПА против сил Германии и Советского Союза не что иное, как пропагандистский прием. Есть документы, литература, в них отнюдь не просматривается такая борьба. В конце концов, этому утверждению противится обычная логика: любое противоборство ОУН – УПА с немцами было бы одновременно помощью советским партизанам, что не входило в интересы ОУН.
Существуют детальные бандеровские сведения о боевых действиях ОУН – УПА, в которых нет фактов запланированных боевых действий против немецких сил с целью их уничтожения. Хотя были стычки с небольшими немецкими подразделениями, в частности с полицией или жандармерией, с целью получить оружие или в ходе вооруженного грабежа немцами украинского населения, в первую очередь родственников оуновцев.
Были и стычки, когда немцы попытались бороться с бандеровскими формированиями, которые стали препятствием в реализации принудительных поставок сельхозпродуктов: зерна, мяса и т. п.; но это были бои оборонительного характера, а не с целью уничтожения сил оккупанта.
Были стычки и бои ОУН – УПА с советскими партизанами, а с 1944 года также с силами Советской армии, но это также были бои оборонительного характера, а не с целью их уничтожения. В ОУН – УПА не было столько сил, чтобы она инициировала и проводила боевые действия против немецких или советских войск с целью их уничтожения.
Вытеснение на короткий период силами ОУН – УПА немецкой администрации из некоторых районных центров на Волыни в 1943 году имело исключительно пропагандистский характер.
ОУН – УПА не проводила диверсий с целью уменьшить боеготовность гитлеровских сил, она не взрывала мосты, не уничтожала железнодорожные сооружения и т. п. На это все в ОУН – УПА не было сил, но она в то же время была способна вырезать польское население и истреблять тех украинцев, которые не подчинялись бандеровцам. ОУН(б) – УПА – СБ уничтожали в том числе и украинцев из формирований ОУН Мельника и Тараса Бульбы-Боровца, а Служба безопасности ОУН Бандеры массово истребляла бывших советских солдат и командиров, которые в июне-июле 1941 года попали в плен и сумели убежать, после чего прятались по сараям и в хатах украинских крестьян Волыни.
Существуют документы «боевой деятельности» ОУН – УПА – СБ. Эта «деятельность» носила сугубо криминальный характер и не имела ничего общего с одновременной борьбой ОУН – УПА против немецких и советских сил.
При этом надо сказать, что, несмотря на запрет немцами провозглашения «Украинского государства» 30 июня 1941 года, на домашний арест Степана Бандеры, Ярослава Стецько и других нацвождей, бандеровские батальоны «Нахтигаль» и «Роланд» в конце 1941 года были переформированы в 201-й батальон «шутцманшафтен». Он до конца 1942 года под общим командованием известного немецкого генерала фон дем Бах-Залевского на украинско-белорусском пограничье жестоко уничтожал советских партизан и истреблял гражданское население тех сел, из которых шла помощь партизанам. Это означает, что ОУН Бандеры формально отдала в распоряжение немцев свои силы, то есть сотрудничала с Германией по меньшей мере до конца 1942 года.
Есть еще один важный момент: бандеровцы в июле-августе 1941 года создали и отдали в распоряжение немецкого оккупанта украинскую вспомогательную полицию, которая идеологически и политически была подчинена ОУН Бандеры. Эта полиция совместно с немецкой полицией и жандармерией совершала погромы украинских сел на Волыни. Вспомнить хотя бы погром в селе Кортелисы, совершенный немцами и украинской вспомогательной полицией 23 сентября 1942 года, вследствие которого расстреляно, живьем сожжено, палками убито 2875 украинских крестьян, в том числе 1620 детей.
В данном злодейском преступлении сгорело 715 жилищ. Это было преступление народоубийства, в три раза превышающее известный всему миру погром в чешском селе Лидице. А погром в Кортелисах был лишь фрагментом «деятельности» бандеровской полиции! Эта полиция в марте-апреле 1943 года, по приказу руководителя ОУН Бандеры, с оружием в руках оставила службу у немцев, подалась «в лес» и вместе с бывшими воинами из «Нахтигаля» и «Роланда» стала стержнем создаваемой бандеровской УПА.
Сказанное означает, что ОУН Бандеры в действительности сотрудничала с гитлеровскими оккупантами по меньшей мере до марта-апреля 1943 года. Перерыв в этом сотрудничестве длился до декабря 1943 года, то есть лишь семь месяцев.
Начиная с декабря 1943 года до самого окончания войны ОУН Бандеры на территории Украины и Польши сотрудничала с немцами в борьбе с советскими войсками, войсками члена антигитлеровской коалиции, что видно из архивных документов в виде донесений командования гитлеровской полиции и СД в Берлин. При таких условиях бессмыслицей являются утверждения о борьбе ОУН-УПА против немцев.
А борьба против сталинского режима сводилась к позорному истреблению остатками Службы безопасности ОУН Бандеры, которые прятались в бункерах, украинского советского актива, членов их семей, в том числе и малолетних детей, престарелых родителей, к убийствам женщин, которые отказывались давать бандеровцам продукты или одежду. Эта «борьба» сводилась также к актам саботажа, уничтожению путей сообщения, колхозного инвентаря, трактористов, милиционеров и т. п. Эта «борьба против советской власти» не выходила за уровень сельских советов, она никогда не достигала районов. Сказанное здесь находит подтверждение даже в бандеровских, доступных читателю, «хрониках».
– Почему же при этом значительное число населения Западной Украины все-таки считает воинов ОУН-УПА героями?
В. Полищук: Большая часть населения Западной Украины не воспринимала после сентября 1939 года советских порядков, что и использовала ОУН в ходе войны Германии против Советского Союза.
Во время гитлеровской оккупации некоторые элементы населения вследствие пропаганды «походных групп» обеих ОУН пошли на сотрудничество с немцами – в украинскую полицию, в немецкую администрацию. Такое же, только в меньших масштабах, происходило и в Большой Украине. Тем не менее большинство населения Западной Украины, глядя на злодеяния как гитлеровцев, так и бандеровцев, изменило свои взгляды, дошло до того, что, как констатировал Тарас Бульба-Боровец, люди стали больше ненавидеть и бояться бандеровцев, чем советский НКВД или гитлеровское гестапо.
Был еще один фактор, из-за которого многие в Западной Украине консолидируются со взглядами националистов на роль ОУН – УПА. Дело, во-первых, в том, что советская власть не очень панькалась с бывшими «упистами», даже с теми, кто в УПА оказался вследствие террора ОУН Бандеры, так как им и семьям эсбисты грозили уничтожением.
Во-вторых, даже террором «мобилизованные» УПА были вынуждены совершать преступления, и всех их советская власть репрессировала.
Таким образом, эта власть для них стала вражеской, а ОУН как бы защитником. За время советской власти не было возможности оправдать участие в УПА, теперь же, когда украинские националисты оказались в структурах новой власти, им не имеет смысла отрекаться от ОУН – УПА.
Им лучше признавать «героями» даже таких, как Ярослав Стецько, который в 1941 году в своей автобиографии написал, что он является сторонником перенесения на Украину гитлеровских методов уничтожения евреев; как организатор резни польского населения Волыни Дмитрий Клячкивский – Клим Савур, которому, по инициативе нынешнего губернатора Ровенской области, поставлен своеобразный памятник в Ровно…
По моему мнению, на сегодня нет данных о том, какой процент населения Западной Украины фактически считает ОУН – УПА героическим формированием. Надо осознавать, что жители этого региона Украины прекрасно знают преступную суть бандеровского движения. Сегодня на Волыни и в Галиции на всю мощь действует донцовский принцип: «Кто не с нами, тот против нас!». Там люди еще до сих пор помнят ужасные убийства бандеровцами своих односельчан, они знают заявление Степана Бандеры: «Наша власть будет страшна!».
Кто-то опрашивал это население по поводу его отношения к ОУН – УПА, причем опрашивал абсолютно анонимно? Это «значительное количество» – сомнительно, надо его объединить со страхом перед бандеровцами, перед бандеровской сегодня властью на Волыни и в Галиции.
Нерешенным остается вопрос: почему УПА была формированием, которое на 90 % состояло из участников, террором в нее привлеченных? Это ли не свидетельство того, что ОУН – УПА не имела поддержки со стороны масс украинского населения Западной Украины?
– Некоторые историки считают, что преступления ОУН – УПА на самом деле осуществляли переодетые отряды НКВД. Есть ли основание так считать?
В. Полищук: Неправда! Некоторые историки прибегают даже и к такому вранью, будто немцы переодевались в «мундиры» УПА (таковых никогда не было и не могло быть) и под маркой УПА вырезали польское население. Может, еще эти немцы изучали волынский или галичский диалект украинского языка, чтобы сделать правдоподобной маскировку?! Бессмыслица!
Правда, было около 150 отрядов, которые в основном состояли из бывших упистов, с командирами-энкавэдэшниками во главе, но они были созданы с единственной целью – истребление формирований ОУН – УПА.
Были частные случаи злоупотреблений со стороны некоторых участников таких «спецгрупп», но те, кто их допускал, привлекались к уголовной ответственности. На все это существуют архивные документы, а вот документов о преступлениях НКВД против гражданского населения под маской УПА – нет.
Вместе с тем есть документы даже авторства формирований ОУН – УПА, которые доказывают, что было наоборот: бандеровцы часто подстраивались под советских партизан и от их имени убивали польское и украинское население.
Имеются также документы авторства структур националистов Бандеры, которые показывают, что служба безопасности ОУН не самолично, а по письменному приказу сверху применяла публичные пытки в отношении заподозренных в антибандеровской деятельности украинцев, есть бандеровские документы относительно применения таких пыток в ходе следствия: подозреваемого подвешивали над костром и подвергали допросу. Эти документы я опубликовал.
– После смены власти на Украине серьезно стоит вопрос об официальном признании ОУН – УПА воюющей стороной. Какие последствия это может иметь, в том числе в международном аспекте?
В. Полищук: Проблема признания ОУН – УПА в контексте ее действий, как выше указано, ясна: это было преступное формирование. Ни его некоторые еще живые представители, ни ОУН Бандеры, которая была инициатором и организатором преступлений ОУН – УПА, ни апологеты этого формирования никогда не признавали своей вины перед украинским народом. Проблема признания или непризнания ОУН – УПА – это проблема морали. А мораль – понятие целостное. Яйцо не может быть частично несвежим, как не может быть женщина частично беременной.
Власть может быть моральной или неморальной. В контексте отношения к украинскому национализму вообще и его формированиям, в частности к ОУН Бандеры, президент Леонид Кучма, предоставляя «проводнику» этого осколка ОУН высокое государственное отличие, был аморальным. Президент Виктор Ющенко, инициирующий признание ОУН – УПА, поступает ненормально.
Его предложение относительно «примирения» ветеранов Украины с бывшими участниками ОУН – УПА тем более не морально, потому что власть не осудила преступлений ОУН – УПА. Со стороны ОУН – УПА не было раскаяния за совершенные преступления, а без раскаяния нет прощения.
Президент Виктор Ющенко поступает безнравственно, когда заявляет, что поляки и украинцы уже примирились, вот, мол, только украинцы между собою не могут примириться. Если президент Виктор Ющенко примирился с президентом Польши А. Квасьневским, то это не означает, что с ОУН – УПА примирились еще живые поляки, которые бежали из-под бандеровского топора, что примирились с ними потомки людей, зверски убитых бандеровцами.
При этом отмечу, что поляки не добиваются наказания живых еще преступников-бандеровцев, они только добиваются правды, осуждения преступлений. А что сказать о потомках тех украинцев, которые потеряли своих родителей, сыновей, дочерей, мужей, а погибло от бандеровских рук минимум 80 тысяч невинного украинского населения?
О том, какой «воюющей стороной» были формирования ОУН – УПА, я уже сказал. Они по отношению к украинскому народу были хуже, чем гитлеровцы, так как те были чужие, а вот бандеровцы – «свои». Легче погибнуть от рук врага, намного тяжелее – от рук соотечественника, а что уж говорить – от рук сына, брата, мужа – украинцев, которые по приказу ОУН Бандеры убивали своих матерей, жен, сестер. В литературе эти факты зафиксированы.
Есть небольшая книжечка «Петруню, не вбивай мене!». Так умоляла сестра-полька своего брата-бандеровца, когда тот собрался убивать ее.
Зная о таких преступлениях, морально ли инициировать признание ОУН – УПА? Если президент Виктор Ющенко знает об этом и все-таки делает шаги в направлении признания ОУН – УПА, то поступает он глубоко аморально.
– Зачем, по-вашему, это нужно новой украинской власти?
В. Полищук: Не открою Америки, если скажу, что главной целью «помаранчевой революции» («оранжевой революции». – Авт.), в соответствии с задачами Соединенных Штатов, было отделить Украину от России, чтобы можно было Украину использовать как базу для дальнейшей стратегической экспансии на постсоветском пространстве. Другие причины этой революции второстепенны, а то и третьестепенны. К тому же преданными помощниками США как на Западе, так и в Украине были украинские националисты, поскольку кроме них в Украине нет организованных, выразительно антироссийских сил. Украинские националисты использовались Западом в ходе холодной войны против Советского Союза, они пригодились и теперь.
Зная источники и механизмы финансирования и подготовки «померанчевой революции», зная активность украинских националистов в ее ходе, можно и должно было ожидать, что они выставят счет новой власти. И они его выставили, а президент Виктор Ющенко его оплачивает: с его подачи министром юстиции Украины стал ярый бандеровец, великий украинский националист и одновременно мелкий лгунишка, то есть человек аморальный, Роман Зварич, у которого, как оказалось, нет ни юридического, ни любого другого высшего образования. Но зато у него незаурядный бандеровский опыт: он был личным секретарем «вождя» ОУН Бандеры Ярослава Стецько.
Губернатором Ровненской области Виктор Ющенко назначил ярого бандеровца Василия Червония. Это только маленькая, всем заметная частица ответа на вопрос: зачем это новой власти?..
Здесь я позволю себе прервать внимание читателя с прочтением ответов профессора и поведать о судьбе Василия Червония. С пропагандистскими выступлениями он ездил, как говорится, по городам и весям своей области, доказывая правильность «оранжевой» власти и яро защищая необандеровщину на Украине.
Но Бог шельму метит. Глава администрации области обманывал народ, а значит, не любил его, а кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь.
Он решил выехать в поселок Степань, о котором уже писалось выше, в «Юном мстителе». По его указанию был организован митинг. Местная администрация собрала народ. И во время его богохульного выступления, оправдывающего грехи бандеровцев, внезапно разразилась гроза. И первым же ее разрядом Червоний был поражен.
– Бог разгневался, вот и убил брехуна, – зашумели пришедшие граждане Степаня послушать «правду» из уст главы администрации – губернатора области. До этого его чуть было не столкнули местные граждане с машиной в реку Горынь. Спас случай.
Но пора продолжить откровения канадского профессора.
…Инициирование Виктором Ющенко признания ОУН-УПА может упредить решение основного вопроса: или это формирование было народно-освободительным движением украинского народа, или хотя бы только его западных областей?
Если бы оно таковым было, то ряды ОУН – УПА пополнялись бы стихийно, за счет добровольцев, а не путем террора. Что этот факт означает? А то, о чем писал Тарас Бульба-Боровец, что бандеровцы боролись не за украинский народ, а за власть над ним.
С польским президентом А. Квасьневским Виктор Ющенко может договариваться, мириться и тому подобное, они же оба верно выполняют поручения президента США, но это не будет означать снятия проблемы народоубийства польского населения. Власть может ее замалчивать, историки могут фальсифицировать историю, а в польском народе веками будет тлеть оправданное сочувствие к украинской власти, какой бы она ни была – кучмовской или ющенковской.
Историческая же память народа не стирается вследствие тех или иных политических альянсов. Пример тому – армяне. Они до сих пор не простили туркам преступления народоубийства времен Первой мировой войны.
Признание ОУН – УПА существенно осложнит отношения Украины с Россией, много граждан которой полегло от бандеровских рук.
Хочу также обратить внимание на то, что через ряды вооруженных формирований ОУН Бандеры прошло не более 100 тысяч человек, а это не более 0,3 % украинского народа. От этого числа обязательно следует отнять тех украинцев, которые путем террора были привлечены к ОУН – УПА. Выйдет тогда, что виновными в преступлениях против польского и украинского населения были силы ОУН Бандеры, которые составляли приблизительно 0,15 % украинского народа.
За это количество преступников не может нести ответственность украинский народ! Это преступное формирование в виде ОУН – УПА – СБ следует осудить, чтобы снять с украинского народа клеймо народоубийцы.
Без осуждения известных по документам преступников стереотип «украинца-резника» неоправданно будет существовать среди соседей украинцев. Способны ли это понять сознательные и несознательные защитники преступных формирований ОУН Бандеры?
Мне стыдно за свергнутую недавно украинскую власть, которая допустила к формальной деятельности ОУН – ОУН Бандеры под маркой Конгресса украинских националистов (КУН), партию «Государственная самостоятельность Украины», ОУН в Украине, УНА – УНСО и другие националистические группировки.
Мне стыдно за президента Леонида Кучму, который предоставил высокую государственную награду жене одного из вождей бандеровской ОУН – Ярослава Стецько. Мне стыдно за правительство Виктора Януковича, которое разрешило похоронить ту же Стецько на престижном Байковом кладбище в Киеве. Мне особенно стыдно за президента Виктора Ющенко, который настойчиво движется к признанию Верховной радой Украины ОУН – УПА.
Общественная мысль о народе складывается столетиями. Если дойдет до признания государственными структурами Украины ОУН – УПА, то плохую славу о моем народе нелегко будет исправить в течение следующего столетия. Может прийти такое время, когда парламенты держав мира будут осуждать Украину за преступления народоубийства, как сегодня они осуждают Турцию за геноцид армянского населения, хотя с тех пор минуло 90 лет.
Автор интервью привел тысячи свидетельств зверств бандеровцев против польских крестьян. Вот только некоторые из них.
Свидетельство Т. Г. из города Глухоглазова (Польша).
«Мы жили в польском селе Чайков, уезд Сарны. В июне или июле 1943 года приехали перед обедом бандеровцы на конях. Окружали дома, поджигали их, а тех селян, кто из них убегал, убивали топорами, лопатами… УПА не боролась с немцами. До войны у нас не было вражды между украинцами и поляками…»
Г.К. из США:
«14 июля 1943 года в Колодне бандеровцы замучили 300 человек. Согнав их, приказали лечь, мол, будет обыск. В лежачих начали стрелять… К убийству призывал поп, который говорил: «Будем святить ножи, чтобы кукель из пшеницы вырезать…»
В.В. из Великобритании:
«12 июля 1943 года в селе Загаи бандеровцы убили – и тут список в 165 фамилий, среди них грудные дети, беременные женщины, старики… До войны с украинцами были нормальные отношения, враждебность началась тогда, когда Гитлер начал обещать вольную Украину…
Август 1943 год. Яновка. Бандеровцы убили польского ребенка и двух украинских детей, так как они воспитывались в польской семье…»
Дмитрий Новосад, бунчужный прапорщик, похвалялся:
«Всю польскую интеллигенцию я в Млинове уничтожил. Собственноручно застрелил 869 евреев. Я дал себе слово, что застрелю тысячу…»
Одна из инструкций ОУН гласила: «…добиться, чтобы ни одно село не признало советской власти. ОУН должна действовать так, чтобы всех признающих советскую власть, уничтожить. Не запугивать, а физически уничтожить. Не нужно бояться, что люди проклянут нас за жестокость. Пусть из 40 млн украинского населения останется половина – ничего страшного в этом нет».
В этих словах пусть не истина, но большая доля правды, с которой никак не хотят считаться необандеровские силы в настоящей Украине, стонущей от социальных потрясений из-за политической болтанки от востока к западу и наоборот. Надо скорей определяться – трудно жить на чемоданах.
К сожалению, «черные силы» необандеровщины, захватившие власть на Украине в 2014 году по наущению, отмашке и финансовой помощи США, празднуют победу, развязав гражданскую войну на Донбассе. Но это Пиррова победа! Так долго продолжаться не может – одураченный народ антироссийской пропагандой проснется и сбросит этих экспериментаторов с высоких постов в Киеве.
Они опозорили мою родину – Украину как один из углов славянского треугольника вместе с Россией и Белоруссией.
Из истории дивизии СС «Галичина»
Мобилизация в СС-дивизию проходила будто бы на основе «добровольности», а когда эта «добровольность» оказалась недостаточной, тогда началось насилие: хватание, залог, аресты, вывозы, так что безопасности не было уже ни дома, ни в школе, даже из церквей начали немцы вылавливать молодежь для «прекрасной Германии».
М. С. ЧарторыйскийПрочитанное и услышанное о 14-й гренадерской дивизии вафен СС «Галичина» позволяет воссоздать следующую картину ее появления, становления и закономерного разгрома.
Итак, как только началась война Германии с СССР, руководитель ПУН (провода украинских националистов) в Берлине А. Мельник буквально стал атаковать различные фашистские инстанции с предложением создать из украинских националистов военные формирования.
Цель – борьба с большевизмом и еврейством, захватившими власть в Советской России. Несмотря на то что это предложение в целом шло в русле военно-политической ориентации нацистов, Гитлер особенно не обращал внимания на вопли этих «славянских выродков», как он их называл, – он упивался первыми внушительными победами своей армии, пока осуществлявшей четко его план «блицкрига».
Оуновцы и с мест посылали сигналы фюреру с предложениями о своей помощи. Одно из таких посланий, подготовленное националистами Галиции, было направлено Гитлеру 12 января 1942 года – ни много ни мало – от имени всей украинской нации.
Об этом послании, в частности, упоминает В. И. Масловский в своей работе «С кем и против кого воевали украинские националисты в годы Второй мировой войны». В переводе с украинского на русский язык, обращение к Гитлеру звучит так:
«Украинская нация связывала большие надежды с развитием обстановки в Восточной Европе, приведшей в середине прошлого года к войне между Германией и Советским Союзом. Руководящие круги украинского народа были убеждены в том, что столкновение между национал-социалистической Германией и большевистской Москвой неизбежно и что только Германский рейх под руководством Вашего превосходительства был в состоянии нанести большевизму смертельный удар.
Поражение России должно дать возможность Украине присоединиться к политической системе Европы…
Мы заверяем Вас, Ваше превосходительство, что руководящие круги на Украине готовы к теснейшему сотрудничеству с Германией с тем, чтобы вести борьбу с общим врагом общими усилиями германского и украинского народов и установить действительно полный порядок на Украине и во всей Восточной Европе».
Это послание подписали Шептицкий, Величковский, Левицкий, Омельянович-Павленко и Мельник.
И все же Гитлеру скоро стало «не до жиру, быть бы живу»: поражение хваленой группы армий «Центр» и крах операции «Тайфун» под Москвой серьезно пошатнули его уверенность в блицкриге, а затем Сталинград обрушил на горячую голову фюрера струи холодного душа.
Почувствовав нужный момент, 6 февраля 1943 года, с благословения митрополита Шептицкого, Мельник шлет новое послание берлинским хозяевам. На этот раз начальнику штаба ОКВ (Верховного командования) генерал-фельдмаршалу Кейтелю. В послании говорилось, что, «кажется, пришло время включить Украину в антибольшевистский фронт… Необходимо сформировать боеспособное украинское войско…
К сожалению, на протяжении последних двух лет было утеряно множество возможностей…
Необходимо этот вопрос перенести в сферу практических действий без волокиты и траты времени. Надеюсь, что проблемы формирования украинских вооруженных сил в том виде, в котором мы тут изложили, найдет у Вас, господин генерал-фельдмаршал, надлежащее понимание и внимание…
Украинские верноподданные, и прежде всего военные круги, готовы к решению этого вопроса, которому мы во имя победоносного окончания борьбы с Москвой придаем огромное значение, стремимся принять участие и отдать себя в распоряжение главного командования вооруженных сил».
Инициативу Мельника поддержал губернатор дистрикта «Галиция» группенфюрер СС О. Вехтер, который заручился поддержкой своего шефа Гиммлера. Создание этой «Добровольческой дивизии “Галичина”» официально считается 28 апреля 1943 года. Оно было закреплено «Актом» Вехтера.
По одним данным, в частности, сведениям книги Т. Гунчака «В мундирах врага», изданной в Киеве в 1993 году, в дивизию записалось более 8000 человек. Однако в другом источнике «СС – инструмент террора», в одном из самых подробных исследований истории войск СС, английский автор Г. Уильямсон пишет: «…на Украине обнаружилось удивительное количество добровольцев – 70 тысяч человек, составивших 71 батальон…».
Разница очевидна – пусть историки и архивариусы разбираются, кто более точен в цифрах добровольцев. Единственное, что известно сегодня общественности, что в войско шли не только по своей воле, многих загоняли силой, пугая в случае несогласия физическим уничтожением кандидата, его семьи и имущества. И таких фактов было великое множество – с ними читатель может ознакомиться в конце книги.
Итак, созданная 14-я гренадерская дивизия ваффен СС «Галичина» состояла из пяти полков и одного батальона, что по личному составу больше, чем соединение. Полки этой дивизии немцы использовали максимально, бросая их в сражения с регулярными частями противника и партизанами на Львовщине, Ивано-Франковщине, в Польше, Словакии, Франции и в других местах.
Что касается преступлений вояк дивизии «Галичин» на родной земле, в газете «Правда Украины» от 25 мая 1991 года К. Дорошенко в своей статье «Памятник фашистским прихвостням» писал: «Архивы бесстрастно рассказывают и о том, что спецкоманды дивизийнников в июне 1944 года в Львове уничтожили более 1500 мирных граждан, расстреливали военнопленных красноармейцев в Золочеве, сравняли с землей городок Олеско, уничтожив около 300 его жителей, способствовали угону советских людей на каторжные работы в Германию».
Но отмщение или возмездие все же настигло «дивизионных галичан» в июле 1944 года под Бродами. Стремительно наступающие части Советской армии взяли в клещи немецкое воинство с дивизией «самостийщиков» – галицийских эсэсовцев. По имеющимся данным в соединении украинских националистов перед сражением было более пятнадцати тысяч солдат и офицеров. Из «Бродовского котла» вышло всего чуть более одной тысячи человек, а также уцелело тысячу двести вояк полевого резервного батальона, находившегося вне кольца окружения.
После этого дивизию переформировывают и направляют сначала в Словакию для подавления там вспыхнувшего восстания против гитлеровцев, а потом в Сербию для борьбы с местными партизанами. Затем галицийские «сокирники» повоевали и на территории всей Югославии. Противостоять мощи стремительно наступающих советских войск они уже никак не могли, и тут началось повальное бегство в сторону англичан, чтобы сдаться в плен. Если бы они знали о коварстве англичан, не побежали бы в их сторону. Многих «галичан» британская военная администрация передала советским представителям. Узнав об этом позоре, командир дивизии Фриц Фрайтаг покончил с собой – застрелился. Новым командиром соединения СС из ОУН стал бывший петлюровский генерал и польский полковник Павел Шандрук.
И все же хотелось высветить более подробно истоки формирования украинского воинского соединения под названием «14-я гренадерская дивизия ваффен СС “Галичина”».
Объективно они относятся к дате от 29 июня 1941 года, когда представители украинских ветеранских организаций в Кракове создали некую группу, которая выдвинула идею образования национальных воинских, а не полицейских частей, в рядах Германской армии.
Бывший офицер Украинской Галицийской армии полковник Альфред Бизанц, возглавлявший Управление по делам населения в дистрикте «Галичина», подготовил письмо в Берлин. В нем он сообщал о проявленном интересе со стороны бывших генералов и офицеров Австро-Венгерской армии, Украинской Галицийской и Армии Украинской Народной Республики – М. Омельяновича-Павленко, М. Капустянского, Р. Сушко, Г. Стефанова, П. Дьяченко и М. Хроновята – к проблеме срочного создания украинских формирований в составе вермахта. Берлин упорно молчал… Подобные попытки предпринимались и позже со стороны М. Шуляева, А. Вовка, А. Мельника, В. Кубийовича. Однако положительной реакции и на эти письма из Германии не последовало.
В январе 1942 года Гитлер отверг даже предложение фельдмаршала фон Рейхенау о необходимости создания украинской и белорусской дивизий в составе вооруженных сил Германии.
Только после поражения немцев под Сталинградом бригаденфюрер СС, губернатор дистрикта «Лемберг – Львов», доктор Отто Вехтер прибыл в Берлин к рейсфюреру СС Гиммлеру с ходатайством о формировании украинской дивизии. Гиммлер согласился с предложением, определив статус украинского добровольца СС равным статусу немецкого военнослужащего СС, отличие было только в одном – было разрешено иметь своих священников, чего в других формированиях войск СС не допускалось. Гиммлером был наложен запрет на любое упоминание слова «украинская» в контексте мероприятий, связанных с формированием дивизии. Имела право на существование лишь «галицийская» терминология.
Вот вам и ответ на вопрос: осуждены ли Международным военным трибуналом на Нюрбергском процессе те, кто приравнен к гитлеровским воякам СС? Да, осуждены, а поэтому нет прощения палачам!
А вот более ранние сведения об идее зарождения дивизии.
18 апреля 1943 года в Львове на конференции представителей организаций – участников Первой мировой войны, глав украинских окружных комитетов выступил профессор Кубийович, озвучивший идею создания украинского воинского формирования. Вехтер снова летит в Берлин и встречается с генералом СС Вальтером Крюгером, шефом полиции безопасности генерал-губернаторства Фридрихом Вильгельмом и шефом СС-гауптамта группенфюрером СС (генерал-лейтенантом) Готтлобом Бергером. Они теперь быстро договорились – разрешение верхушки страны о начале создания в составе войск СС украинской дивизии получено, можно смело действовать.
В структурных частях и подразделениях соединения планировалось использовать 600 офицеров, 2000 унтер-офицеров, 50 врачей и 20 ветеринаров. К новобранцам предъявлялись такие требования: рост не менее 165 см, возраст от 18 до 35 лет. Дивизия имела на вооружении немецкое оружие.
Создание дивизии было официально оформлено 28 апреля 1943 года специальным «Актом» немецкого губернатора Галиции Вехтера. Присяга была такая же, как и для других добровольческих объединений:
«Я служу тебе, Адольф Гитлер, как фюреру и канцлеру» германского рейха, верностью и отвагой. Я клянусь и буду покоряться до смерти. Да поможет мне Бог!»
Для формирования дивизии была создана украинская боевая управа (БУ) в составе:
• начальник канцелярии – сотник Осип Навроцкий,
• начальник отдела кадров – сотник, инженер Михайло Хроновят,
• начальник отдела офицерских кадров и связи с дивизией – доктор Любомир Макарушка,
• глава историко-архивного отдела – инженер Юрий Крахмалюк,
• начальник отдела по оказанию помощи родным добровольцев – инженер Андрей Палий,
• отдел душепастырства – отец Василь Лаба,
• референт отдела пропаганды – Степан Волынец,
• руководитель отдела здравоохранения – доктор Владимир Билозор,
• начальник отдела по работе с молодежью – профессор Зенон Зелений,
• глава правового отдела – доктор Иван Рудницкий,
• заместитель начальника канцелярии – инженер Евген Пиндус,
• начальник отдела пропаганды – Михайло Кушнир.
С июля 1943 года по март 1944 года 13 военкоров дивизии СС «Галичина» прошли курс обучения и инструктажей при центральном пункте отдела военных корреспондентов ваффен СС.
Боевая управа развернула по Галичине сеть своих вербовочных пунктов (17 окружных и 33 районных). Добровольцев хватало. Но после Сталинграда и Курска население стало настороженно относиться к дивизии, в которую немцы начали проводить насильственную мобилизацию «молоди».
Подливали масло в огонь бандеровцы и мельниковцы, призывавшие идти не в дивизию, а к ним. Они призывали идти «в зеленый гай», то есть в «зеленку» – в леса.
Интересное свидетельство о принципах формирования дивизии нашлось на страницах книги М. С. Чарторийского «Между молотом и наковальней», изданной в Нью-Йорке на украинском языке в 1970 году. В частности, он пишет: «Мобилизация в дивизию СС проходила будто бы на основе «добровольности», а когда эта «добровольность» оказалась недостаточной, тогда началось насилие: хватание, залог, аресты, вывозы, так что безопасности не было уже ни дома, ни вне дома, ни в школе, даже из церквей начали немцы вылавливать молодежь для «прекрасной Германии».
Кроме того, вербовщики «дурили» желторотую молодежь, что аббревиатура СС означает не что иное, как «сечевые стрельцы», тогда как на самом деле дивизия подчинялась Гиммлеру, где сочетание этих двух свистящих букв имело совершенно иной – зловещий оттенок. Да и командовал дивизией эсесовец оберфюрер Фрайтаг.
С приближением фронта боевая управа начала эвакуацию семей своих сотрудников и галицийских «вояк» поэтапно в небольшой городок Криница, затем в Краков и далее в Берлин, Вену и Любен.
Не обошлось без потерь. Так, уже после освобождения Украины советскими войсками разведслужбой УПА было установлено, что военная контрразведка Красной армии захватила картотеку управы, содержащую информацию о сотнях добровольцев и их семьях.
Дивизией командовали до 19 ноября 1943 года немецкий генерал-майор войск СС Вальтер Шиманн, лютый ненавистник славян, которых он называл одним словом – «недочеловеки». Затем до конца войны оберфюрер СС Фриц Фрайтаг, суровый и честолюбивый военный чиновник. За малейший проступок Фрайтаг отдавал людей под военно-полевой суд. Отношение к украинцам в дивизии характеризует его ясно – он наложил запрет на появление даже командира «комбинированного» полка Е. Побигущего в офицерском казино. Фрайтаг мотивировал свой запрет тем, что украинцу нельзя слушать неслужебные разговоры немецких офицеров.
Начальниками штаба дивизии были гауптштурмфюрер СС (капитан) Отто Берндт. Сменил его майор вермахта Вольф Дитрих Гайке – образованный офицер, окончивший Академию Генерального штаба и хорошо знавший историю и литературу Украины.
В июне 1944 года началась подготовка к отправке дивизии на фронт. Но перед этим командира дивизии и его штаб запросил к себе в ставку генерал-фельдмаршал Модель. В ходе беседы обсуждались условия введения дивизии в боевое соприкасание с частями Красной армии. Кроме того, на этом совещании было решено выделить для «Галичины» участок в районе к востоку от города Станислава (ныне Ивано-Франковск. – Авт.), в зоне ответственности 1-й танковой армии. Активная фаза переброски войск началась 28 июня…
Предполагалось постепенное втягивание дивизии в боевые действия. Но вскоре планы немцев поменялись из-за блестяще проведенной советскими войсками Львовско-Сандомирской операции. Дивизию срочно переподчинили, включив ее в состав 13-го армейского корпуса генерала А. Хауфе, входившего в 4-ю танковую армию группы армий «Западная Украина».
Реально оценивая силы, дивизия «Галичина» могла бы успешно защищать фронт шириной в 8–12 километров, а получила огромный 36-километровый участок второй линии фронта. К тому же на фронте ощущалась нехватка танков и отсутствовало надежное авиационное прикрытие.
Немецкое командование, к тому времени уже не имевшее резервов, попыталось новосформированной дивизией укрепить и усилить тонкую линию обороны близ Львова…
4-й танковой армии вермахта была поставлена задача по обороне района в окрестностях местечка Броды. Дивизионное начальство неофициально обратилось к командованию этого войскового объединения с просьбой не вводить дивизию в бой частями. Оно считало, что такая тактика может печально закончится для соединения.
13 июля 1944 года, после массированной артподготовки, советские войска развернули наступление… Особенно быстрыми и успешными оказались действия советских танков, замкнувших кольцо окружения 13-го немецкого корпуса. Они давили гусеницами и расстреливали смешавшиеся немецкие порядки, прорвались в район Бугска, где замкнули кольцо окружения. Немцы дрогнули и побежали. На помощь деморализованным фашистам командование 14-й дивизии СС «Галичина» бросило свой 30-й полк с целью закрыть прорыв на правом фланге корпуса.
Совершая десятикилометровый марш-переход, личный состав полка увидел страшную картину разгрома немецких войск. Заняв предназначенные позиции в маленьком леске, полк пошел в наступление под сильнейшим обстрелом. Советская пехота не противостояла наступающим, их встретили грохочущая броня и орудия советских танков. Большая часть полка была намотана на гусеничные траки танков и расстреляна на плоской, как стол, местности. По приказанию немцев, в бой бросаются оставшиеся 29-й и 31-й полки вместе с приданными артиллеристами. Немцы понимают – это пушечное мясо галичан должно прикрыть некоторое время их отступление. А в это время приходит информация о прорыве противника на северо-западном участке от Бродов. Штаб дивизии не мог поверить столь быстрому появлению советских войск в ее тылах.
Против сосредоточенных немецко-украинских позиций на равнине были применены гвардейские реактивные установки «катюши», снаряды которых смешивали землю, металл и части человеческих тел в какой-то апокалипсический ком трагедии. Это говорило, что настал переломный момент.
В ночь с 17 на 18 июля немецкие и украинские части вновь предприняли попытку прорыва из кольца. Они намеревались соединиться с 8-й танковой дивизией вермахта. 19 июля советскими войсками был взят город Колтев, и кольцо окружения сжалось в котел размером 9 на 8 километров, в котором оказались 65 тысяч человек.
Запаниковал командир дивизии Фрайтаг. В панику ударился и немецкий персонал дивизии. Многие немцы под покровом ночи сбежали в тыл, покинув в окопах своих подчиненных – украинских галичан.
Еще до захвата советским подразделением медпункта дивизии с 400 ранеными солдатами «Галичины» немецкие танки вывезли на своей броне раненых немцев, а украинцев забрать экипажи отказывались. Те, кто пытался вырваться, цеплялся за бронемашины, их просто сбрасывали с танков.
При подсчете общего количества вышедших из котла оказалось 500 украинцев. Командир дивизии Фрайтаг в присутствии прибывшего Вехтера к людям, пережившим ад и страдания, обрушился на украинцев дикой, по своей неприязни, тирадой. Он обвинял их виновными в случившемся разгроме, называя их «…стадом баранов, придурками и трусами…».
В августе 1944 года, после поражения под Бродами и переформирования, соединение стало называться «14-я гренадерская дивизия войск СС “Галичина”». 5 сентября 1944 года вышел новый приказ о реорганизации дивизии, размещенной в городе Нойхаммере. После этого она придается немецкой группировке под командованием генерал-лейтенанта Германа Хефле для подавления национального восстания в Словакии.
По мере приближения советских войск к Словакии немецкое командование отдало приказ о передислокации частей дивизии СС «Галичина» в район Банской Штавницы для закрытия прорыва противника.
21 января 1945 года в дивизию поступил приказ о переводе полков пешим порядком в Штирию. Это был тяжелейший переход по горной местности, заваленной снегом. Участились случаи гибели солдат от обморожения. Появились факты дезертирства. Дивизию разделили на три маршевые группы А, В и С. Украинцы слали проклятия своим командирам, особенно немецким, которые не считали их за людей и легко использовали как пушечное мясо. На участке маршрута Грац – Брук дивизия должна была двигаться только ночью из-за активного действия английской авиации, которая буквально охотилась за колонами, увеличивая количество потерь. Для галичан английские летчики являлись страшной силой, с которой совладать они никак не могли.
Прибыв на место новой дислокации в район Граца, личный состав встретил недружественное отношение к себе со стороны местных властей. Так, гауляйтер района доктор Зигфрид Уиберрайтер стал упрекать начштаба В. Д. Гайке, что дивизия будет обжирать местное население и вносить смуту и беспокойство в доселе тихий район. Правда, со временем все вопросы размещения воинских подразделений были урегулированы.
В этот период обескровленные части дивизии совместно с немецкими подразделениями под командованием обергруппенфюрера СС Роснера бросили на борьбу с партизанами Югославии в горных районах массива Менина Планина. Почти все попытки немецко-украинских частей разбить партизан успеха не имели.
В марте 1945 года, когда немцам стало совсем плохо, в штаб дивизии поступил приказ командования группы армий «Юг» о практическом разоружении личного состава дивизии. Приказ предписывал собрать все оружие, доставить его на станцию в Марибор и погрузить в вагоны для доставки в Нюрнберг. Приказ в дивизии вызвал настоящий шок. Спасла от позора разоружения… немецкая авиация, разбомбившая железнодорожный узел. Движение было прервано, да и комдив противился исполнять приказ из-за частых налетов партизан.
30 марта 1945 года украинская дивизия включается сначала в состав 2-й немецкой армии, а во второй половине апреля – 6-й армии.
В конце апреля 1945 года в дивизию прибыл главнокомандующий Украинской Национальной Армией генерал-лейтенант П. Шандрук, руководитель УНК, профессор В. Кубийович, группенфюрер О. Вехтер, полковник А. Бизанц и оберфюрер СС доктор Ф. Арльт. В торжественной обстановке дивизия приняла присягу на верность Украине. Вот ее текст:
«Присягаю всемогущему Богу перед Святою Его Евангелием и Животворящим Христом, не жалея ни жизни, ни здоровья, везде и всегда под Украинским Национальным Флагом бороться с оружием в руках за свой Народ и свою Отчизну – Украину.
Сознающий большую ответственность обязуюсь, как воин Украинского Национального Войска, выполнять все приказы своих начальников в послушании и безоговорочно, а служебные поручения держать в тайне.
Так пусть мне в этом помогут Бог и Пречиста Мать. Аминь».
Приближался конец войне. Запахло капитуляцией фашистской Германии. Командиры-украинцы дивизии решили сдаться англичанам или американцам. В то же время комдив Фрайтаг вынашивал план уйти в горы с наиболее верными немецкими офицерами и продолжить сопротивление. Когда же офицеры отказались от этой глупой затеи – Фрайтаг застрелился.
10 мая КП дивизии разместился в районе рынка в небольшом городе Тамсвеге, а части самого соединения «Галичина» стали лагерем недалеко от этого населенного пункта. Комендантом лагеря был назначен Е. Побегущий. Фактически командиром дивизии с 10 мая 1945 года являлся генерал Михайло Крат.
А тем временем П. Шандрук метался между американцами и англичанами с целью договорится о сдаче личного состава дивизии союзникам, потому что понимал, что ждет «галичан» в случае, если они попадут в руки советских властей. Многие были вывезены в Великобританию. Немало битых бывших украинских «вояк» осело в США, Канаде и странах Латинской Америки. Но некоторые после Победы оказались выданными англичанами вместе с казаками советскому командованию.
Новые хозяева привечали недобитых «галичан» с целью задействования их в новых планах, теперь уже холодной войны с Советским Союзом, прекрасно понимая, что волки каждый год линяют и все же только серыми бывают.
«Галицийцы» В Словакии
Не может быть свободен народ, угнетающий другие народы. Сила, нужная ему для подавления другого народа, в конце концов, всегда обращается против него самого.
Ф. ЭнгельсИз архивных материалов советского разведчика НКГБ Украины, киевлянина полковника в отставке А. П. Святогорова, действовавшего в составе разведывательно-диверсионной группы «Зарубежные» в Словакии в 1944–1945 годы под псевдонимом «майор Зорич», с которыми автору удалось познакомиться, видны некоторые интересные детали «галицийского» воинства.
Автор посвятил боевой деятельности А. П. Святогорова две книги: «За линией фронта. Командир разведгруппы» и «Под псевдонимом Зорич».
После того как войска 4-го и левого крыла 2-го Украинских фронтов выдавили немцев за пределы нашей родины, в обозах гитлеровцев поплелись и обескураженные вояки разбитой под Бродами гренадерской 14-й ваффен дивизии СС «Галичина».
А начиналась биография «галицийских эсэсовцев» так.
Еще раз напомню: 23 апреля 1943 года рейхсфюрер СС Гиммлер подписал приказ о формировании дивизии СС «Галичина». Вступить в дивизию пожелали более 80 тысяч добровольцев, проживающих в Западной Украине. Из них немцы отобрали 35 тысяч человек. Дивизия «Галичина» действовала на Восточном фронте в составе 14-го германского корпуса.
В середине июня 1944 года Красная армия окружила под Бродами восемь германских дивизий, в числе которых была и «Галичина».
По воспоминаниям Святогорова, из 14 тысяч солдат этой дивизии вырваться из окружения удалось лишь трем тысячам. Остальные были растерзаны осколками и раздавлены гусеницами советских танков. Немцы бросили «галицийцев» в качестве пушечного мяса для прикрытия спешного отхода.
По данным свидетелей, участников этого сражения, даже раненых «галицийцев», нацисты сбрасывали под колеса и гусеницы боевых машин. Они не хотели возиться с унтерменшами – такими они для них были всегда!
В ноябре 1943 года из остатков «галицийцев» и нового пополнения самостийников была сформирована 14-я пехотная дивизия СС численностью около 15 тысяч человек. Ее, перепуганную «бродовским синдромом», не решились опять направлять на Восточный фронт против советских частей, а бросили это войско предателей воевать с партизанами Чехословакии, а затем Югославии. Там им снова так накостыляли, что пришлось «самостийникам» из 14-й пехотной дивизии СС поднять руки и сдаться на милость англичанам на севере Италии.
Со слов А. П. Святогорова: «“Галицийцы” и другое оуновское отрепье, почувствовав, что дела их в дальнейшем – швах, стали подгребать в сторону реабилитации. Конечно же, те, кто считал, что у них нет на руках чужой невинной крови. Просились в мой отряд многие.
– Для чего? – спросил я одного.
– Чтобы с оружием в руках искупить свою вину, – ответил украинский вояка.
Потом такими типичными ответами меня забрасывали многие. Но не все попадали в мой отряд. Наша контрразведка работала профессионально. Палачей не брали. Некоторых я приглашал, и они показали себя с положительной стороны. Другие, «окровавленные», помогали нацистам подавлять Словацкое национальное восстание. Но скоро и им пришел конец. Их бросили и немцы, и бандеровские руководители. И получилось так, что украинцы убивали украинцев.
А на Украине части польской Армии Крайовой, в отличие от оуновцев, двинулись на восток.
18 февраля 1944 года польское эмигрантское правительство в Лондоне утвердило так называемый план «Бужа» («Буря»). В рамках этого плана в конце января 1944 года 27-я Волынская пехотная дивизия Армии Крайовой численностью более семи тысяч человек начала наступление на районы, находившиеся под контролем ОУН и УПА. Вскоре поляки выбили бандеровцев в районах от Ковеля до Буга. Поляки считали оуновцев бандитами, поэтому никогда не брали их в плен – расстреливали на месте…»
В Словакии вместе с сотрудниками СМЕРШ вышеупомянутых двух фронтов – 2-го и 4-го Украинских – разведывательно-диверсионные группы НКГБ Украины проверяли в фильтрационных лагерях показания о степени лояльности галичан к советской власти и наличие компрматериалов. Чистых «галицийцев» – выпускали, испачканных преступной деятельностью, – проверяли, разрабатывали, арестовывали и судили, если был состав преступления. Уничтожали на поле боя только при отстреливании.
Со слов упоминаемого выше сотрудника СМЕРШа полковника Н. В. Левшина, в одном из приемных пунктов в Словакии, где он служил в 45-м, военные контрразведчики вышли на эсбиста по кличке Коваль. Его в этом качестве опознал раскаявшийся, а в дальнейшем завербованный агент-поисковик Полевой.
«На явке Полевой рассказал, что знал сотрудника службы безопасности ОУН по деятельности на территории Львовской области. Среди близких связей Коваля он назвал Владимира Щигельского – Бурлака, сотенного и хорунжего УПА, а также Дмитрия Негрича – Мороза, командира сотни УПА под названием Березовская.
На вопрос, в каких конкретно карательных операциях Коваль участвовал на территориях Западной Украины, агент ответил, что ему известны только несколько таких «острых мероприятий»: это уничтожение прежде всего советского актива по селам Станиславщины, Львовщины и Закарпатья. Ходил на операции со своими дружками по ночам, и убивали, как правило, топорами.
– Глушили обухом?
– Нет, кромсали сокирами, как мясники. Клали на лавки или столы свои жертвы и четвертовали, отсекали им головы и конечности.
Его прозвали «лучшим сокирником». За эти заслуги и выдвинули, определив ему фронт «мокрой работы» в СБ ОУН. Скольких наших хлопцев этот гад отправил на тот свет по подозрению в предательстве… Его наши пацаны в лагере растерзают. Но, наверное, не доживет до этого позора, вы его раньше хлопните.
– Не мы решаем, а суд определит ему меру наказания. Вы лучше расскажите, чем еще отличился Коваль?
И вот тогда он опять рассказал типичную историю казни, которую совершили эти душегубы.
– В поселке Яворове Львовской области надо было построить срочно боевки. Это такие временные и замаскированные убежища – схроны, где прятались мы и где хранилось оружие, боеприпасы и продовольствие. Делались они в глухих местах в горно-лесистой местности, куда редко ходили люди.
Собрал он по селам селян и повез на подводах со своими дружками стариков, подростков и даже женщин, правда, одиноких – «смилостивился».
Целую неделю они копали и оборудовали эти схроны, а потом заставил копать еще одну яму. Заволновались люди. Стали задавать вопросы о цели четвертой ямы, на что он ответил, что решил еще одну боевку оборудовать.
– Мы устали, – взмолились работающие селяне.
– Ничего, скоро отдохнете, – с ядовитой усмешкой ответил Коваль.
Когда яма была выкопана, он со своими подельниками расстрелял всех обреченных и тут же зарыл. Получается, люди выкопали себе могилу».
Со слов Николая Васильевича, если бы он записывал все, что видел и слышал, можно было бы написать большую книгу человеческого варварства, сотворенного бандеровскими нелюдями.
Н. Струтинский о «галицийцах»
Преступления, которые человек совершает во имя коллективов, отождествляя себя с ними, суть преступления личные. Национальный и классовый эгоизм, ненавистнический национализм есть также личный грех.
Николай БердяевИзвестный советский партизан, соратник легендарного разведчика из отряда особого назначения «Победители» Николая Ивановича Кузнецова генерал-майор КГБ СССР в отставке Николай Владимирович Струтинский (1920–2003), которого автор знал еще по совместной службе во Львове, был не только мужественным воином, но и хорошо разбирающейся личностью в генезисе галицийского национализма. Неслучайно он в 60-е годы прошлого столетия возглавлял 5-й отдел УКГБ УССР по Львовской области.
В своей книге «Шла война народная…», подаренной Николаем Владимировичем автору, он не только рассказал о нелегкой борьбе в подполье против немецких оккупантов, но и раскрыл особенности менталитета пособников нацистов – галицийских националистов.
В «Союзной газете» (16–29 февраля 2004 г.) военный журналист, полковник в отставке, коллега и знакомый автора Юрий Козлов опубликовал статью «Н. В. Струтинский: называть галицийских националистов «украинцами» неправильно». Она была написана на основе одного из последних интервью Н. В. Струтинского. В ней он как выходец из Западной Украины и знаток маргинального отрепья из числа бандеровцев однозначно заявил, что оуновцы и уповцы – это враги Украины, Белоруссии и России. Он высказал свои взгляды в отношении причин устойчивой деградации Украины в экономическом, социальном, политическом и моральном отношениях. Его суждения уникальны по своей четкости, объективности, целенаправленности. Он спрогнозировал то, что произошло через десять лет после его кончины.
Галицийские националисты из ОУН – УПА и их идейные наследники всегда выступали на стороне врагов СССР, а теперь выступают на стороне недругов Украины, России и Белоруссии.
Н. В. Струтинский, называя причины враждебности галицийских националистов к России, утверждал, что они являются этномутантами и всегда будут стремиться к захвату и покорению Украины, к ее бандеризации и окатоличиванию.
Другой причиной враждебности явился их особый менталитет, приучивший признавать только силу и указания руководителей ОУН.
Е. Коновалец, С. Бандера, А. Мельник и другие вожаки ОУН прекрасно знали, что германские нацисты собирались не менее половины русских, украинцев и белорусов истребить физически, а оставшую часть выселить в Сибирь, а земли Украины и европейской части России заселить немцами. Ни о какой «незалежной» Украине речи быть не могло.
Попытка оуновцев провозгласить «правительство» Я. Стецько 30 июня 1941 года в Львове была немедленно пресечена гитлеровцами. Несмотря на это оуновцы продолжали сотрудничать с режимом Гитлера – руководители ОУН писали ему лично верноподданнические письма.
После разгрома Третьего рейха галицийские оуновцы стали сотрудничать со спецслужбами США и Великобритании. Англосаксы с удовольствием приняли их русофобскую заточенность.
Майдан 2014 года показал, что галицийские националисты, маскируясь под украинцев, практически совершили государственный переворот с целью не укрепления, а развала Украины, делая ее пространственным сателлитом Вашингтона. Западу нужен украинский чернозем, на котором можно легко возделывать генетически модифицированные сельхозпродукты.
Сегодня можно прямо утверждать, что на стороне немцев бандеровцы не только воевали с партизанами и отдельными подразделениями Красной армии, но и выполняли карательные функции в отношении мирного населения. Так, депутат Ровенского горсовета В. Шкуратюк хвастался: «Я горжусь тем фактом, что среди 1500 карателей в Бабьем Яру было 1200 полицаев из ОУН и только 300 немцев».
Сегодня новые власти Украины признали оуновцев «воюющей» стороной и их быстро реабилитировали.
Еще в 60-е годы помню, как Николай Владимирович предостерегал, что в случае такого признания противостояние между Галичиной и Украиной усилится и сразу же закрепится моральный и физический террор особенно в отношении русскоязычных участников Великой Отечественной войны.
О моральном и физическом терроре галицийских оуновцев написано и рассказано много. Вот несколько примеров их действий после распада СССР.
В 1991 году бандеровцы из Ивано-Франковска пригнали бензовоз под стены Верховной рады в Киеве и, угрожая его взорвать, требовали выполнения своих требований.
В Львове постоянно распространялись листовки с призывами: «Чемодан – вокзал – Россия – или смерть на оккупированной территории», «Жизнь москалей в Львове должна стать нетерпимой», «Москаляку на гильяку» и т. д.
Галицийские националисты требовали убрать Генеральное консульство России из Львова, а затем заявили об очередной глупости – заставить посла РФ в Украине В. Черномырдина выступать на пресс-конференциях исключительно на украинском языке.
Дикий случай произошел с профессором Львовского филиала Академии наук УССР Виталием Ивановичем Масловским, писавшим критические статьи, разоблачающие террористическую деятельность ОУН – УПА в отношении евреев, поляков, русских и украинцев. Его уволили из института, а потом прошла серия покушений на жизнь ученого. После того как Масловский издал на украинском языке книгу «С кем и против кого воевали украинские националисты во Второй мировой войне», он вскоре был найден мертвым в подъезде своего дома, став жертвой «несчастного случая».
Автору запомнились мысли, сказанные Н. В. Струтинским в Львове еще при советской власти. Он говорил примерно так: существует две опасности, грозящие в будущем Украине. Первая – юридическая, политическая и моральная реабилитация банд ОУН – УПА, вояк из эсэсовско-бандеровских формирований – дивизий СС «Галичина» и «Мертвая голова», батальонов «Нахтигаль», «Роланд» и т. п. Если это произойдет, то явный и скрытый моральный и физический террор галицийских националистов станет еще более массовым и зверским. А вторая опасность – избрание руководителем Украины человека, разделяющего бандеровские взгляды. И они, галицийские националисты, будут делать все, зависящее от них, чтобы на Украине сменилась власть. Цель – оторвать Украину от России. Этого советским политикам разного уровня допустить нельзя…
Об опасности галицийского национализма Н. В. Струтинский с особой обеспокоенностью говорил накануне своей кончины. Он утверждал: «Галичина с момента воссоединения с Украиной в 1939 году и по настоящее время является дотационным регионом и существует за счет восточных областей. Несмотря на это обстоятельство, галицийские националисты, выдавая себя за истинных украинцев, пытаются командовать всей Украиной, расходуют огромные деньги на снос памятников советского периода и замену их на памятники участникам эсэсовско-бандеровских формирований, националистическую пропаганду».
Николай Владимирович предостерегал, что на территории России и в больших городах в большой степени вероятности имеется «пятая колонна» – оуновская агентура в виде «осередков» (первичных организаций ОУН(б) – Бандеры и ОУН(м) – Мельника), и был удивлен, что недавнее руководство России порой не учитывало последствий необоснованных уступок националистическим кругам Украины. И еще он заметил: «Пока будут существовать галицийские националисты – будут бесконечный террор, провокации и конфликтные ситуации внутри страны – Украины и с Россией. Провокации следует ожидать прежде всего по национальным, религиозным, экономическим вопросам, по проблемам госграницы…»
Рассуждая о природе Галиции, этой западной части Российской империи, Н. В. Струтинский утверждал, что опираясь на проверенные факты, документы, заключения историков, юристов, этнографов, психологов, можно утверждать, что в далеком прошлом православные галичане в результате мутационных процессов, усилий Ватикана, правителей Литвы, Австро-Венгрии, Польши, Германии были превращены в галицийских националистов и греко-католиков. То есть они перестали быть украинцами, православными и славянами на генетическом уровне. Поэтому называть современных галицийских националистов «украинцами» неправильно.
Галицийские националисты никаких оснований считать Украину своей страной не имеют, так как они влились в Украину в результате присоединения Западной Украины к СССР в 1939 году.
Существующее по историческим причинам противостояние между Галичиной и Украиной поддерживается, усиливается галицийскими националистами с прямым и косвенным умыслом. Такие их действия являются антинародными, антигосударственными и преступными, так как ведут к развалу Украины и осуществляются в глобальных интересах США.
Николай Владимирович видел два возможных варианта выхода из сложившейся ситуации. Самый радикальный – галицийские националисты должны отделиться от Украины и жить по своим понятиям. Второй – Галичина остается в составе Украины на правах автономии, прекращает политику бандеризации и окатоличивания Украины, моральный и физический террор.
Но даже эти два вероятных выходы из создавшейся ситуации он брал под сомнение, потому что галицийским националистам, как он считал, понравилось положение, при котором они имеют возможность навязывать свой эсэсовско-бандеровский способ мышления всей Украине. А еще у них нет другого способа существования, как маскироваться под украинцев.
Только народ, избиратели могут остановить галицийских националистов от продолжения развала Украины. И если при советской власти были великие достижения и трагические заблуждения, то в нынешней «незалежной» Украине – сплошные провалы без особой надежды на положительные результаты в обозримом будущем. Коррупция, воровство и головотяпство властей разных периодов «незалежности» подвели Украину к обнищанию населения и практически к дефолту страны. Крайняя бедность народа почти всегда бывает преступлением его вождей!..
Со слов Юрия Козлова, подводя итог своей беседы с Николаем Струтинским, последний подчеркнул, что интеллектуальная, психологическая, моральная и религиозная несовместимость Галичины и Украины является очевидной и печальной реальностью. Все, что делали и делают галицийские националисты, вредно для Украины, для России и даже для самой Галичины. Они готовы пойти на любое преступление для осуществления националистической идеи, неизбежно ведущей к деградации и развалу Украины.
Все это было сказано в 2003 году… Как прав оказался Николай Владимирович в прогнозах!
То, что произошло ровно через десять лет после его кончины, полностью подтвердило правильность суждений соратника Н. И. Кузнецова.
О майдане 2013–2014 годов написано много глубокого и правдивого в России и мало на Украине, потому что захватившая в результате «революции достоинства» – государственного переворота – хунта при помощи ударных, хорошо подготовленных и крайне агрессивно настроенных «сотен» из числа «правосеков», в основном галицийских националистов, не желает раскрывать механизм этого «революционного взрыва».
Нет никакого секрета в том, что на его подготовку США потратили более 5 млрд долларов, которые доставлялись самолетами в Киев и развозились автомашинами в мешках и сумках для оплаты «нужной деятельности» боевиков из числа «майдонутых». Народ, стоящий на майдане под лозунгами «революции достоинства», получил от новых олигархов при власти и «свидомых (рус. – сознательных. – Авт.) галицийцев» «реформы», опрокинувшие простых украинцев в нищету из-за инфляционных процессов с ростом цен и тарифов.
Точка в оценке ОУН Василия Симоненко
Дегенерация исторических взглядов – когда бандеровские историки пытаются сочинить некую собственную национальную историю Украины, а на самом деле демонстрируют свое дегенеративное понимание исторического процесса.
Л. КриштаповичЗаканчивая рукопись, хотелось поставить жирную точку в правдивой и искренней истории в связи с тематикой борьбы с бандеровщиной вовсе не украинского, а галицийского национализма. Украинским его назвали все те, кто поджигал майдан в Киеве, отстреливал «небесную сотню», сжигал в Одесском «крематории» людей, довел народ до нищеты и хотел увести Украину подальше от России – на Запад. Но крик – «Украина цэ Европа!» – превратился в насмешку. То ли еще будет.
И автор эту насмешку, полную гнева и сарказма, нашел в творчестве В. А. Симоненко. Выдающийся поэт и журналист Украины Василий Андреевич Симоненко (1935–1963), один из наиболее ярких представителей «шестидесятников», искренне высказался в отношении этих «любителей» Украины, считавших себя чуть ли не стержнем страны.
Его произведения издавались и переиздавались до 1968 года, однако это был определенный рубеж. После этого больше чем на десятилетие творчество Симоненко исчезло из поля зрения читателей украинской литературы. Свободолюбивая личность не могла пройти мимо червоточин советского образа жизни, поэтому он критиковал партийное чиновничество при власти. Некоторое время занимался самиздатом. Есть сведения, что, после побоев сотрудниками милиции якобы за нахождение в нетрезвом состоянии на вокзале в 1963 году, он получил тяжелую травму. Власти боролись не только с творчеством, но и с самим Василием Симоненко. Думается, партийное чиновничество спровоцировало эту драку. Как последствия гематомы – онкологическое заболевание, в результате которого он буквально сгорел – скоропостижно скончался.
Это был честный и порядочный человек, всегда говоривший правду в лицо, в глаза собеседнику, даже если этим собеседником была амбициозная власть.
Так вот этот украинский «антисоветчик» так оценивал бандеровский ОУН в своем стихотворении. Приведу его вначале на том языке, каким оно было написано Василием Симоненко для современных поклонников Степана Бандеры. Думаю, украинский язык понятен каждому россиянину:
Я зустрiчався з вами в днi суворi, Коли вогнiв червонi язики Сягали вiд землi пiд сам зорi, I роздирали небо лiтаки. Тодi вас люди називали псами, Бо вы лизали нiмцям постолы, Кричали «хайль!» охрипшими басами, I «Ще не вмерла…» голосно ревли. Де ви iшли – там пустка i руiна, I трупи не вмiщалися до ям — Плювала кровью «ненька Украиiна» У морди вам i вашим хазяям. Вы пропили б уже ii, небогу, Розпродали б i нас до всiй землi, Коли б тодi Вкраiнi на пiдмогу Зi Сходу не вернулись «москалi». Тепер ви знов, позвязувавши костi, Торгуете i оптом, i вроздрiб, Нових катiв запрошуэтэ в гостi На украiнське сало i на хлiб. Ви будете тинятись по чужинах, Аж доки дiдько всiх не забере, Бо знайте: ще не вмерла Украiна — I не умре!А для тех, кому он непонятен украинский язык, привожу художественно-смысловой перевод стихотворения на русском языке, с текстом которого он был полностью согласен, и его читали не только на Украине и в России, а на всей территории Советского Союза и за рубежами Родины:
Я вас встречал в те горестные годы, Когда огонь до неба доставал, И почерневший купол небосвода Рев самолетов вражьих раздирал. Тогда вас люди называли псами, Ведь вы лизали немцам башмаки, Орали «Хайль» осипшими басами, Ревели «Ще не вмерла» от тоски. Где вы прошли – пустыни и руины, Для трупов не хватало больше ям. Плевала кровью «мать-Украина» В хозяев ваших, прямо в хари – вам. Вы б пропили ее, забыв о Боге, Вы б выжили и нас с своей земли, Когда бы Украине на подмогу С востока не вернулись «москали». Теперь вы снова, подвязавши кости, Торгуясь, как потасканная б**дь, Нацистов новых кликаете в гости — Украинские хлеб и сало жрать. Вы будете слоняться по чужбинам, Пока вас черт к себе не заберет, Но знайте – не погибла Украина, Фашистам даст отпор и не умрет!Не правда ли эти слова поэта антисоветчика-правдоруба Василия Андреевича Симоненко звучат пророчески – справедливо и сегодня, когда национализм бандеровского окраса вновь поднял голову над моей малой и милой Родиной – украинским Полесьем, да и над всей Украиной, которая была, есть и останется куском непобедимой Великой Славянской Руси!
Был бы он жив, непременно бы написал о новом всплеске бандеровского национализма на Украине, когда он в облике вооруженных летучих отрядов с факелами врывался в Киев, Одессу, Харьков, Мариуполь, Славянск и другие города, поселки и села, сея горе, беды и смерть. Если долго всматриваться в видеокадры – этой бездны чужого идиотизма – делается грустно.
Хочется верить, что Украина состоится мирной страной, какой она была всегда, с развитой промышленностью и высоким уровнем культуры, науки и, конечно же, сельскохозяйственного производства.
Я уверен в том, что мы будем вместе единой страной. И как бы она, эта страна, ни называлась, основу ее составит однокоренное духовное название – Русь!
Автор еще раз решил вернуться к другому поэту, мыслителю старшего поколения, кстати, галицийца без всяких нацкомплексов, которого всегда почитала Украина. Неслучайно после 1991 года его портрет государство удосужило поместить на 20-гривенной купюре. Так вот он написал такие слова о российской культуре: «Конечно, Московщина грубо нарушала свободные казацкие порядки, душила свободу слова и мысли, наконец, в конце XVIII века закрепостила значительную часть украинского крестьянства.
И все-таки не надо забывать, что московское правительство в то же время сумело укротить татарскую орду, которая на протяжении 300 лет почти непрестанно пускала кровь из украинского национального организма и с которой польское правительство никак не могло совладать; преодолело турецкое влияние на северном берегу Черного моря и вытеснило турок за Дунай; и что самое важное – уничтожило Польшу как государственную организацию, а, продержав польское королевство в течение 15 лет при конституционно-автократическом режиме, посеяло также на Правобережной Украине и среди великорусской интеллигенции здравые семена либерализма и конституционализма.
Не следует забывать, что и украинское слово, несмотря на разные административные прихоти, все-таки ожило в конце XVIII века и развивалось значительно свободнее, чем, например, в современной Австрии, что выдающиеся украинские писатели занимали высокие правительственные посты или, как Григорий Квитка, пользовались уважением самых высоких придворных сфер».
Следует отметить, что великий украинский гуманист И. Я. Франко подходил к взаимоотношениям Украины с Россией без заискивания, без попыток понравиться одной стороне. Он, как объективный исследователь, устанавливал истинные связи двух братских народов, у которых был один коренной прародитель – Киевская Русь.
Кто, как не он, мог оценить значимость и значение русской культуры на эстетические становления украинских соседей, естественно тянувшихся к тем произведениям, которые трогали душевные струны и раскрывали неизведанные досель картины великих мастеров слова.
А дальше он продолжал, что «если произведения литератур европейских нам нравились, затрагивали наш эстетический вкус и нашу фантазию, то произведения русских мучили нас, затрагивали нашу совесть, будили в нас Человека, будили любовь к бедным и униженным…
Мы все русофилы, слышите, повторяю еще раз, мы все русофилы. Мы любим великорусский народ и желаем ему всяческого добра, любви и учим его язык.
И читаем на нем нового, наверное, не меньше, а может, больше, чем на своем…»
Что же получается: в 2014 году политики решили вернуть нас, два братских народа, в Средневековье, отринуть от той дружбы, от той доброты, от того уважения человека человеком, которые исповедовали наши предки.
Украина должна выстоять, избавившись от летучих отрядов и позорной некоторой их символики, дурно пахнущей с 30-х годов ХХ столетия, и погасить пену русофобии. Простые народы невиновны в напряге взаимоотношений – виноваты недальновидные и скупые политики.
Не дай Бог, чтобы Украина состоялась складами оружия и стаями людей с незарегистрированными «калашами» и «ПМ». При таких условиях нагнетания атмосферы паровой котел моей милой родины – взорвется!
И чтобы не было обидных обвинений типа такой частушки, которую удалось поймать слухом под гитарные аккорды в электричке:
«Долги не отдали, Газ воровали, Народ убивали, С ним воевали!..»Думаю, эту черную страницу мы перевернем уже с новыми руководителями! Жить под возмущением и искажением напряжения электрического тока так же опасно, как и находиться в момент, не дай Бог, длительного солнечного затмения с появлением активных протуберанцев.
На майдане отмечался всплеск протуберанцев в головах активистов опасного бандеровского движения. Сегодня почитание кровавых палачей Украинского народа Бандеры и Шухевича затмило истинных патриотов Шевченко и Франко, отличавшихся высочайшим интеллектуальным уровнем от перечисленных выше двух холуев германского нацизма.
Майданы
Лицемер – человек, который убил своих родителей и просит о снисхождении, ссылаясь на то, что он сирота.
Авраам ЛинкольнЦветные революции, а вернее, контрреволюции, навязываемые США странам с неугодными для Вашингтона правительствами, ставили всегда одни и те же цели – смести законных руководителей и заменить их, через лицемерие, своими ставленниками во имя процветания народов, проживающих в объективе политического эксперимента.
Одним из сегментов цветной революции на Украине, а по существу, проведения прицельной и массированной подрывной работы в форме госпереворота были организованы и продуманно задействованные так называемые майданы, куда шли одурманенные пропагандой с обещаниями лучшей жизни простолюдины и наемники. Первые выходили на майданы и в 2004-м, и особенно в 2014 году по зову сердца, вторые выполняли свою работу за баксы, которые привозили американцы в Киев мешками из аэропорта Борисполь. А чего не возить – свой станок, сколько надо, столько и напечатаем!
И действительно, у кассиров майданов всегда были новенькие стодолларовые купюры – лоснящие и чистые, вручаемые погромщикам за конкретные «мокрые дела».
Во взрывателе майданов взрывчатым веществом были борьба с коррупцией, роскошью чиновников, счетами в иностранных банках и т. п.
Цель киевских майданов, хочу еще раз подчеркнуть, организованных в первую очередь политической элитой США вместе с руководством Евросоюза и его военной организацией НАТО, – по живому оторвать Украину от России. Это была давняя мечта Запада.
Они не считались ни с соседством территорий, ни с вековыми традициями, ни с многочисленными родственными связями, ни с производственными и торговыми завязками. Свои национальные интересы янки из властной обоймы традиционно продолжают подчинять понятию однополярности ради диктата над другими странами.
Для них было главной целью майданов – ценой украинского политико-экономического хаоса взорвать Россию, которая была исторической, а потому жизненной пуповиной связана с культурными, родственными, торговыми и производственными интересами с Украиной.
Майданы образца 2004 и 2014 годов похожи, как близнецы. Их пестовали все те же покровители из-за океана, делая ставку на украинских русофобов-руководителей Ющенко и Порошенко, постепенно готовя из галицийских националистов ударные легионы против законной власти и русскоговорящей части Центральной и Юго-Восточной Украины. Сейчас они превратились де-факто в не подчиняющихся властям партизан. Такими партизанскими отрядами сегодня являются так называемые добровольческие батальоны: «Донбасс», «Айдар», «Азов», «Киев» и другие. И зачесали репы сидельцы на Банковой улице в доме 11: чего доброго в их двери могут внезапно постучать именно они, дети «революции достоинства»…
Организовывая майданы, к сожалению, кукловоды Запада и марионетки Украины хорошо знали только часть исторических завещаний первого канцлера Германской империи Отто фон Бисмарка, сказавшего когда-то: «…могущество России будет подорвано только отделением от нее Украины…» За это и ухватились, оживились и стали бесшабашно действовать.
А ведь дальше он утверждал: «…необходимо не только оторвать, но и противопоставить Украину России, стравить две части единого народа и наблюдать, как брат будет убивать брата». Это ли не предтеча идей гитлеровского нацизма.
Однако почему-то англосаксы, победители холодной войны и готовящие очередную «горячую» сшибку против России, забыли другие повествования Бисмарка о Великой Руси и русских. Есть смысл их напомнить горячим головам.
• Русские долго запрягают, но быстро ездят.
• Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемою глупостью, которая победит хитрость.
• Россия опасна мизерностью своих потребностей.
• Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах русских… Эти последние, даже если их расчленить международными трактатами, также быстро вновь соединяются друг с другом, как частицы разрезанного кусочка ртути.
• Превентивная война против России – самоубийство из-за страха смерти.
• Не надейтесь, что, единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И когда они придут – не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас оправдывающие. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть.
Последние майданы оппозиция называла революциями: 2004 года – «оранжевой», 2014 года – «достоинства». Но все революции – это были в первую очередь государственные перевороты против законной власти в лице избранных народом президентов Кучмы и Януковича, которых надо было переизбирать, а не идти на обманы и преступления.
Сегодня всем трезвомыслящим людям ясно, что идет борьба между США и Россией, а полем битвы англосаксонская элита сделала несчастную Украину, одурачив и одурманив ее молодежь под сурдинку галицийских националистов бандеровской русофобской идеологией через приватизированные чиновниками незаконного режима зомбоящики.
Личный президентский 5-й канал недавно был жестко раскритикован немецким журналистом во время очередного челночного визита Порошенко в Германию.
Дилетантская власть, пришедшая по воле американцев во время госпереворота, не справившись с экономическими реформами, погрязла в кровавых преступлениях против своего народа на юго-востоке Украины, организовав внутри страны, по существу, гражданскую войну, в огне которой за два года сгорели уже свыше десяти тысяч соплеменников. И конца и края этой братоубийственной сшибки не видно. В ней заинтересованы США и их киевские вассалы, толкующие об агрессии России на Донбассе.
Порошенко и его идеологические «барабанщики» из СМИ постоянно твердят о присутствии Вооруженных сил России на территории Донбасса. Президент понятно прогибается перед Америкой. Ему позарез нужны баксы для поддержания на плаву своего и дружков бизнеса и рухнувшего жизненного уровня населения, поэтому он и клянчит деньги у МВФ, ссылаясь на большие финансовые издержки из-за «продолжающейся военной агрессии России».
Но вот что интересно, специалисты США и ЕС постоянно и внимательно мониторят из космоса через свои спутники пограничную территорию между Донбассом и Россией. И если бы были какие-то перемещения в сторону Украины российских войск, они бы тут же оттрубили в СМИ. Значит, таких фактов нет! Это подтвердил недавно генерал ФРГ Хоралд Куйят, заявивший на ТВ: «Порошенко, ты наглый врун! Россия не нападала на Украину… Там, на Донбассе, нет российских войск!»
Но есть другое объяснение лжи «майдаунской власти», которая согласилась, чтобы страной управляли заокеанские гауляйтеры в лице господина вице-президента США Джозефа Байдена и официального представителя госсекретаря Белого дома Виктории Нуланд.
Почему же Порошенко никак не хочет закончить войну на юго-востоке страны?
Прежде всего боязнью ответственности: и перед своим народом за нищету и хаос, и перед своей армией за организацию братоубийственной войны, и перед Гаагским трибуналом за возможность привлечения к судебной ответственности.
Пока Америка поощряет боевые действия Порошенко внутри страны, доводит демографическую целесообразность Украины до 15 миллионов, он спокоен – так рекомендовали экономисты из-за океана. Но это временное явление. США любят «поматросить и бросить» страну, если поймут, что сотворили ошибку, а у кормила – недалекие и пустые людишки. Один уже отвалился – Яценюк, хотя ставился США.
Поэтому продолжение войны на Донбассе – это временная соломинка для правящего режима во главе с олигархом Порошенко, умудрившимся опустить уровень жизни простого украинца в три раза, а свой доход увеличить за это препоганое время в семь раз. Он быстро подсуетился и из миллионера превратился в миллиардера. Именно такие олигархи, как он, спешат распихивать Украину по карманам и припрятывают украденные у народа деньги в офшорах.
Президент унизил армию ложью, обещая накануне своей избирательной кампании выплачивать каждому военному, участвующему в боевых действиях антитеррористической операции (АТО) на Донбассе, по 1000 гривен в день. Армейцы ВСУ, думаю, еще припомнят этот обман. Украинский «главнокомандующий», с «шоколадными» погонами на плечах, проиграл все большие сражения с повстанцами ДНР и ЛНР, а не с российскими войсками, как об этом он неоднократно заявлял. Русские воюют по-другому.
Руководители майданов 2004 и 2014 годов обещали стране много хороших дел, чуть ли не озолотить страну. Деятельность Ющенко запомнилась украинцам по проделанной большой работе – героизацией оуновских главарей Бандеры и Шухевича. Это он подписал указ о присвоении им за «дела ратные» звания Героев Украины.
А еще мне запомнился на том первом майдане 24 декабря 2004 года с рябым лицом Виктор Ющенко якобы от отравления, стоящий на сцене как истукан, вместе с его «паровозом» – Юлией Тимошенко, кричащей: «Ющенко – наш президент!» Толпа ей отвечала пулеметно: «Так! Так! Так!» Вокруг бушевало море оранжевых знамен с утвердительными наречиями «Так!».
А вот мое сердце громко стучало за грудиной, выбивая иной ритм: «Не так! Не так! Не так!..» В конце концов, получилась у Ющенко с Тимошенко не созидательная работа на благо Украины, а «НЕТАКтичное» разрушение уровня даже кучмовской «экономики».
Слушая речи ораторов, автор записал в свой блокнот несколько коротких стихотворных зарисовок от увиденного и услышанного на майдане-2004, покрытом армейскими палатками с американским содержимым – обогревателями, матрасами, одеялами и прочим барахлом.
Над Киевом оранжевый туман! Вожди с трибун майдана обещают Озолотить страну… Сойдя с ума, От слов таких толпа умильно тает. Таких немало видел обещал, Они упрямо рвутся только к власти, Урвав ее, начнут народ стращать, А для свобод готовить снова снасти.* * *
На майдане бубны бьют И знамена густо реют, Словеса там щедро сеют И водицу в сито льют. Говорят говоруны, Ясно, людям мягко стеля, Но портфели уже делят, Только славе и верны. Все красиво: Кучма – кат, И долой орду бандитов, Только дайте нам корыто, И любой из вас – наш брат. Но не верю я бойцам, Пообтершимся во власти, В каждом – к креслам только страсти С маской доброго лица! 24 декабря 2004 г.; КиевПотом президент отметился постановкой огромных деревянных крестов по всей Украине – знаков обвинения Советской России в голодоморе начала 30-х годов. Правда, спустя некоторое время многие предприимчивые люди их срезали, используя древесину в качестве топлива или стройматериала. Даже в Киеве одна молодица-феминистка спилила огромный крест бензопилой, что засвидетельствовало видео на ТВ.
Вот и все его успехи, хотя обещаний было привезено на майдан… целая чумацкая арба. Страна скоро скатилась с распрями между президентом и премьер-министром к преддефолтному состоянию. Коррупция как была, так и осталась – нет, скорее, увеличилась. Много денег рассовало по своим карманам тогда высокое чиновничество…
Майдан 2014 года поразил многих масштабностью своей жестокости, варварством и тщательной подготовленностью заранее организованных ударных структур, в основном из молодежи Галиции, оснащенных припрятанным до поры до времени оружием, фаерами и «коктейлем Молотова». Все свозилось и использовалось против законопослушных и практически безоружных стражей правопорядка из подразделений «Беркута». Внутренняя контрразведка и милиция при докладах президенту во много ошибались в оценке сил оппозиции.
Недалекий, трусоватый и добравшийся до больших денег президент Янукович, ставший ненавистным людям, в том числе из-за «удачных» в бизнесе сыновей, быстро сделавшихся на пустом месте миллионерами, не мог понять вызовов нового времени, подготовившего ему могильщиков.
Это стало причиной появления людей на улицах Киева и только одной из множества покрышек, пылающих в кострах на майдане. Люди спонтанно – и киевляне, и приезжие – покидали дома и квартиры, чтобы услышать хоть какую-то экономическую программу выхода из кризиса новых кандидатов в политические полководцы Украины.
Но там уже стояли стройными рядами подготовленные отряды «галицийских бузотеров». Они были натасканы в ходе лагерных учений, как немецкие овчарки, на людей в карательных операциях.
Эти «хлопчики», со звериным оскалом, были хорошо проплаченные американскими «долярами». Весь этот сброд знал через своих командиров сценарий борьбы за отвоевание власти, знал и о практически невооруженных спецназовцах, знал своих «кассиров» из «дальнобойной артиллерии» – финансовой и моральной помощи и поддержки со стороны США.
Когда заполыхал Киев и черный густой и едкий дым от костров на Крещатике заволок украинскую столицу, в ход пошла «карманная артиллерия». Заранее заготовленные огненные «коктейли» полетели в людей, здания и в машины.
Апокалипсис был, с одной стороны, стремителен по отбору законной власти и ожидаемый по ускорению хода сползания юзом страны в сторону деградации и нищеты.
Янукович оказался в капкане. Бросив страну и свой народ, он бежал – вернее, улетел на вертолете. Мужественного, верного президентской присяге и народу Альенде из него не получилось! Хотя здравые мысли еще до бегства «хозяина» Украины и звучали на переговорах о досрочных перевыборах президента и Верховной рады, рвущиеся к власти политические неудачники талдычили одно: «Слава Украине!», «Героям слава!» Каким героям? Тем, кто у народа забрал власть, – новым олигархам? Кроме Парубия никто из майданников не попал и близко на властный подиум.
Как тут не вспомнить Крылова: «Проказница-Мартышка, Осел, Козел да косолапый Мишка затеяли сыграть квартет…» – говорилось в этой басне. Выдумщица-мартышка по-всякому устраивала их музыкальную игру, да вот, как и остальные, не подумала, что музыкальные инструменты и ноты – это не все, что нужно для музыки. Оказывается, нужно уметь играть!
Но, увы, народ, «герои» майдана, приведя к управлению страной – этот квартет новых властей по-крупному опозорился, понял, что его накормили пустыми обещаниями. А еще он осознал, что «музыканты», просто не умеют «играть».
Помогали создавать этот «квартет» чиновники – европейцы Германии, Франции и Польши – под дирижерство администрации США, которым было по барабану, как будут играть случайно набранные «музыканты» с отсутствием слуха.
О госперевороте на Украине Российский Президент на экономическом форуме в Санкт-Петербурге 18 июня 2016 года заявил: «Ну зачем надо было поддерживать госпереворот на Украине? Я уже много раз об этом говорил. Там сложная внутриполитическая ситуация. И, скорее всего, оппозиция, которая сегодня находится у власти, демократическим путем с помощью выборов пришла бы к власти. Ну и все мы работали бы с ними так же, как работали с властью, которая была до президента Януковича…» Таким образом, в этих словах подведена окончательная черта в марафонской дискуссии насчет того, признает Россия «украинскую власть» или нет? Российский Президент ответил твердо – НЕТ!
Майдан-2014 породил столько проблем для самой Украины и ее народа, уже пролил столько крови на полях гражданской бойни на юго-востоке своей страны, так остро заточил информационную пику против России и россиян, что о признании Москвой легитимности властей в Киеве не может быть и речи.
Прошло два года. Одного незадачливого «музыканта» Яценюка, по отмашке Запада, уже выгнали из «квартета» из-за отсутствия «слуха». Сопротивлялся. Не хотел покидать злачное место тот, который обещал участвовать в боевых действиях за «вильну Украину» и получить на поле брани «кулю в лоба» (рус. – «пулю в лоб». – Авт.). Остальные продолжают «пиликать», уводя в дебри непонимания слушающую аудиторию и неведующую, что же они выдают нагора. Нет, может слухом не воспринимают, а вот желудком, именно этим органом, противно ощущают навалившуюся на страну нищету.
А что же Порошенко?
Почувствовав, что в протянутую руку за деньгами ему бросают не монеты, а обещания, он стал вынужденно перекрашиваться, решив изменить своему постулату об унитарной структуре страны и пообещав сделать в Херсонской области Крымско-татарскую автономию, приглашая туда мусульман, вплоть до турок из банды «Серые волки». А вот автономию не хотел давать ни Луганску, ни Донецку, затеяв там «войнушку», унесшую более 10 000 жизней солдат и мирных жителей с той и с другой стороны – украинцев. Народ Херсонщины крайне недоволен этими планами. Так недалеко и до нового Донбасса на юге Украины.
И вот уже новый советник президента Незалежной, назначенный указом главы государства с 27 мая 2016 года, датский политик, бывший генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен, изучив обстановку в стране, провозгласил, что с «унитарностью державы» он давно опоздал. События развиваются не по его планам, а бегут по рельсам «европейской демократии».
Маститый натовец в связи с этим откровенно заявил, что власти Киева должны незамедлительно провести децентрализацию государства в рамках осуществления положений Минских соглашений.
Упрямому Порошенко рекомендовали провести этот процесс еще на заре обострения ситуации и Меркель, и Олланд, и Путин. Однако он не внял и теперь получил то, что должен был получить – провал в стратегии, или политическую оплеуху.
По истине, смешны планы обанкротившегося политикана сегодня. Он решил начать развертывание «украинской партизанки». Так она уже есть – в образе батальонов типа «Азов», «Днепр», «Донбасс» и ему подобных. А не боится ли пан Порошенко, что эти боевые хлопцы с оружием в руках могут «как-то вечерком» или ночью постучаться в дверь его особняка?
Партизаны есть партизаны!
За два года пребывания новой власти на Украине «оркестранты» так и не смогли «революцией достоинства», провозглашенной на майдане-2014, повести страну по пути освобождения от нищеты, злобы и гражданских сшибок.
Постепенно у моих земляков просыпается чувство реальности – время упущено из-за появления точки невозврата, не удалось покончить с олигархией и изменить украинскую политическую систему, чтобы она перестала быть борьбой за власть между купленными, искусственно слепленными партиями.
Президент Порошенко и Верховная рада не смогли вытеснить олигархов из политики, в то же время создали новые их союзы, в результате чего коррупция стала стремительно пожирать жизненный уровень населения. Вот и получилось: «Для одних жизнь – ристалище, для других – пристанище».
До суда не было доведено ни одно громкое коррупционное дело эпохи Януковича, равно как не был осужден ни один человек к «бойне» на майдане и в «крематории» в Одессе. Дело в том, что все новые политики связаны с грехами прежнего президента и объявленная поначалу люстрация явилась очередным фейком.
С каждым днем постепенно сходит воодушевление в противостоянии с «драх нах Остен» украинского Давида, готового управиться за неделю с российским Голиафом. Именно такую угрозу высказал недавно пан Турчинов.
И вот что интересно – раз подъема промышленного производства не происходит, значит, верхам это не нужно. Получается, им нужна только война! На нее много, очень много денег можно списать! Распил по-военному продолжается…
Недовольство людей, как незакрепленный тяжелый контейнер на утлом суденышке, начал двигаться по палубе из стороны в сторону. Того и гляди, сместившись к одному борту, он перевернет судно.
Именно такое у меня ощущение от нынешних капитанов корабля под названием «Украина». Видя все это, сегодня практически хозяева судна – американцы, отправившие его в опасное плаванье с контейнером, в котором находилась взрывоопасная начинка против России, стали постепенно приходить в себя. Они ошиблись в выборе инструмента в борьбе с Россией, поняв, что этот контейнер ухнет на самой Украине. Ждать осталось недолго.
Мировая общественность негодует, что до сих пор нет результатов по расследованию многочисленных убийств на майдане «Небесной сотни» и в Одесском «крематории» Дома профсоюзов людей, думающих по-другому. Власти прячут концы в мутную воду своей грязной политики. С паникой в головах ходят многие украинские чиновники из-за скорого обнародования истины, прячущей, по указке администрации США, правду о сбитом малазийском «Боинге-777».
Много чего кровавого прячут новые власти Украины.
Но истина всплывет, обязательно всплывет: она, как поплавок, ее можно утопить временно – балласт разрушится и веревка сгниет. И вот тогда раскроется такое, что Украина вздрогнет. Гнойник вскроют время и люди, жаждущие правдивых ответов на свои многочисленные тревожные вопросы.
Почувствовав это, Евросоюз стал дергаться. Появилось больше сомнений в правильности курса США в отношениях с Европой и по проблеме Украины. Особенно это почувствовал бизнес. И вдруг заговорили и в ООН.
Да, как и кто? Сам генсек ООН Пан Ги Мун сделал жесткое заявление о том, что «Украина – это не государство. Это – административный округ СССР». Сказал он это после того, как Совет безопасности ООН в очередной раз рассматривал вопрос об Украине. Его эксперты международного права выдали сенсацию:
«Оказывается, что со времен развала СССР Украина не провела и не зарегистрировала должным образом в ООН демаркацию своих границ как государства… Они остаются по границам административным округом СССР согласно обычному договору в рамках СНГ, который в ООН не имеет законной силы.
Поскольку у страны нет ее официальной границы в рамках международного права, то и говорить об ее нарушении кем-либо нет оснований. Также нет оснований говорить о сепаратизме, т. е. насильственном изменении конфигурации границы. Нельзя изменить то, чего не существует…»
Вообще вечных границ в природе не бывает – меняются конфигурации даже континентов, не говоря уже о государствах.
А вот еще его перл из выступления в ООН (близок к мыслям и словам Генсека ООН):
«На сегодняшний день Украина – нежелательный элемент на общеевропейском поле… Прибалтийские страны и Украина так и не смогли создать нормальных условий жизни для своих граждан, а потому столкнулись с проблемами критически низкого рейтинга существующих властей.
Путь, который выбрали власти Литвы, Латвии, Эстонии и Украины, в корне неверен, он приведет государства к самоуничтожению… Они стали попрошайками… Надоели Евросоюзу и европейским жителям…
Жители этих недогосударств, покидая свои страны и направляясь в Европу, через некоторые время вызывают туда родственников своих. Если первым трем странам процесс демографического истощения разрешен – действует шенген, то жителям Украины сейчас крайне сложно это делать…
Откровенный нацизм по отношению к русским в Прибалтике может дорого обойтись этим странам…
Требование денег со стороны Украины звучит все наглее…»
Постоянный представитель Украины при ООН возмутился тем, что Пан Ги Мун отметил важную роль России в урегулировании мировых проблем:
Этот сюрприз всему юго-востоку от Пан Ги Муна! Его передали по английскому каналу «Темза ТВ». Нет тут ничего удивительного. Украинским президентам и другого ранга высоким чиновникам было не до демаркации или политики. Все годы четвертьвекового пути они пилили бабло, заботясь не о народе, не об экономике, не о развитии Украины в направлении роста благосостояния страны, а о собственных карманах.
Эврика!
Получается, что вот это задел сделали строители рабоче-крестьянского государства – Советский Союз юридически жив! И все, что было после него, незаконно и не имеет никакого значения. Это, конечно, удар по прорабам майдана-2014 – ястребу-сектанту Турчинову, оратору Кличко, коменданту майдана-2014 Парубию и главным дирижерам госпереворота Порошенко и Яценюку, который готовился ко второму прыжку во власть.
Украине теперь нужны совершенно новые, адекватные и авторитетные люди!
Заговорили по-другому и американцы, почувствовав приближение экономического и политического краха Украины. Видные политики США Нил Абрамс и Стивен Фиш, давая интервью журналу «Roreiqn Policy» по поводу современной жизни Незалежной, отметили: «На Украине должна смениться власть, иначе страна никогда не сможет добиться прогресса на пути демократических реформ».
И вот нельзя не прореагировать на один из антироссийских призывов майдана-2014: «Кто не скачет – тот москаль!»
Доскакались…
Все это потому, что Украина не принадлежит украинскому народу. Она принадлежит, как ни печально, Байдену, устроившему с Украиной нетрадиционные «семейные» отношения, к сожалению, для Порошенко и его «интересной команды», который в скором времени покинет свой политический постамент. А мои земляки должны знать доктрину и его начальника – Обамы, заявившего недавно, что Украина всегда отвечала и будет отвечать коренным интересам России, а не Америки, так как эта связь естественна.
Экс-госсекретарь Белого дома Кондолиза Райс пошла еще дальше, говоря о недовольстве распределения высоких постов после майдана: «Майдановцы, недовольные судьбой, пусть съездят в Либерию. Сильные должны делиться, а слабые должны перестать жаловаться и просить». Думается, этими словами она намекнула и на Порошенко, который мотается по миру с протянутой рукой вместо того, чтобы наладить свое собственное производство, чем всегда отличалась моя Родина в «союзе с Союзом».
Многие украинские журналисты и политологи в отличие от действующих политиков говорят, что Америка не будет решать наши проблемы, потому что она помогала их создавать.
Вот уж воистину – то, что создается и строится быстро, так же стремительно и разрушается.
Откровения оппозиции
Опыт показывает, что путь исторического развития, берущий свое начало с сознания своего достоинства просвещенным меньшинством, приводит в конечном итоге к свободе для всех. Напротив, стихийное движение темных, обездоленных и бесправных масс, может привести в случае его победы к обновлению деспотизма.
Григорий ПомеранцКак точно сказано: пришедшие в черных дымах темные силы привели к обновлению деспотизма, который и не снился ни предыдущим президентам Украины, ни соседям, ни даже противникам Украины. Последние «друзья Незалежной»» просто готовили этот деспотизм в своих штабах для своих целей – ударить болью и хаосом Украины больно по России.
У современных демократов на постсоветском пространстве одна надежда на хорошего царя. Хорошими царями, в частности, на Украине они считают Ющенко и Порошенко, а все остальные, когда в стране было относительно спокойно, без националистского кровавого всплеска и аллилуйщины – плохие.
Новые власти Украины для оболванивания своего народа, особенно молодежи, делали и делают все возможное, чтобы скрыть от сограждан правду об удручающем состоянии экономики, политики и результатах продолжающейся гражданской войны, в которой не будет победителей – все оказались и окажутся в дальнейшем побежденными. Причины и истинное количество жертв в Киеве, Одессе и на Донбассе они тщательно скрывают.
Маргинальное состояние неработающей молодежи из-за отсутствия рабочих мест в силу развала промышленного производства в городах толкает молодых людей в отряды мнимой самообороны – от «наступающей», «агрессивной» Российской армии.
Огнестрельного неконтролируемого оружия, расползшегося и расползающегося по стране, слава Богу, хватает всем. Запасов на складах и арсеналах бывших трех крупнейших военных округов хватает вдоволь.
Криминалитет поднял голову так же высоко, как он делал в 90-е годы в России. По оценке оппозиции, преступность в стране увеличилась в 10 раз!!! Несмотря на политические устранения неугодных своих граждан, украинские трезвомыслящие политологи, журналисты и писатели с болью говорили и говорят о том, что натворили потомки бандеровской идеологии.
От неугодных им идеологических противников они избавляются физическим истреблением. Кровавый шлейф преступлений бандеровщины тянется с убийства Ярослава Галана – настоящего патриота Украины. За четверть века существования Незалежной были убиты такие оппозиционно настроенные патриоты как Вадим Бойко, Андрей Лазебников, Анатолий Таран, Владимир Иванов, Георгий Овчаренко, Александр Мотренко, Анатолий Танадайчук, Алексей Ефименко, Игорь Бондарь, Георгий Гонгадзе, Юрий Мазур, Владимир Смирнов, Олег Белоус, Юрий Гончар, Алексей Терещук, Юрий Чечик, Василий Клементьев, Сергей Старокожко, Игорь Костенко, Александр Кучинский, Ольга Мороз, Сергей Сухобок, Олесь Бузина и еще несколько десятков служителей пера и свободы.
Сегодня продолжить их эстафету – донести до простого народа правду о состоянии собственной страны – приняли журналисты, политологи и даже политики: Ростислав Ищенко, Елена Бондаренко, Евгений Мураев, Алексанр Хреков, Борис Колесников, Александр Чаленко, Владимир Олейник, Татьяна Монтян, Виктория Шилова, Юрий Кот, Ирина Бережная, Андрей Портнов, Владимир Скачко и другие, число которых с каждым днем растет и множится. Все они истинные патриоты Украины и бичуют не свою «неньку», а тех, кто незаконно взобрался на трон и отвратительно руководит страной, доведя ее до истощения подсказками западных «радетелей демократии».
Киевский журналист Владимир Скачко, смелый и решительный обличитель того, что произошло после майдана-2014 и отставки Яценюка, утверждает, что после любителя морковки «…сменщик Гройсман прошел трехдневные (15–17 июня 2016 года) смотрины у внешних кураторов за Атлантическим океаном. Это винницкий «киндер-сюрприз», самый молодой 38-летний новый премьер-министр Украины, которого президент Порошенко (Вальцман) протолкнул в премьеры без предварительной обкатки в американских жерновах…»
Кстати, после отставки неудачника в политике – Яценюка, Байден и Меркель поблагодарили последнего «за проделанную положительную работу». Наверное, за то, что за два послемайданных года уровень жизни народа в стране упал в три раза, а преступность выросла в 10 раз! В огне гражданской бойни уже сгорело более десяти тысяч человеческих жизней. Выходит, они вменяют ему в заслуги эти «перемоги!»
По разумению Скачко: «…все, что происходит сегодня на Украине постевромайданной уже даже не смешно, но противно, мерзко и… логично. Потому что еще великий Франсиско Гойя гениально обрисовал, как именно сон разума рождает чудовищ. А вы представляете, что рождается при отсутствии разума, когда всем правит страх ответственности за содеянное? Однотуровый президент постпереворотной страны Петр Порошенко (Вальцман) уже ответил: широкое партизанское движение. Гибридное, потому что подготовленное для отражения гибридных угроз и такой же гибридной российской оккупации.
Более того, командный состав для отражения полчищ бронекопытных бурят Владимира Путина на подземных вертолетах, осуществляющих массированную агрессию по земле, воде и воздуху, уже, кажется, готов…»
Вот такие, как говорится, на Украине дела, ведущие ее к неизменной перемоге. Партизанское движение теперь в Незалежной будет только расти и шириться, охватывая все больше сфер жизнедеятельности, переведенных в леса украинцев.
Партизанский глаковерх обозначил направления работы:
«Это не только наступление и агрессия на наших границах. Это еще и активная информационная и пропагандистская война для того, чтобы посеять раздор, разочарование, угнетение внутри Украины, оговаривая наше государство, его руководство, войско и народ. Враг пытается перенести усилия на дестабилизацию внутренней ситуации на Украине».
Любой нормальный человек, который дружит со своим разумом, скажет – бредятина какая-то и только. Эта власть защищает прежде всего себя от прицельной критики оппозиции, а на благосостояние народа ей наплевать…»
Я с ним соглашусь…
Перечисленные выше журналисты, политики, экс-депутаты и депутаты Верховной рады смело выступают не только в России, но и на своей родине – Украине, называя белое белым, а черное черным.
То, что произошло на майдане в 2014 году, Елена Бондаренко считает не столько ошибкой, обманом народа, а кровавым преступлением, за которое к узурпаторам придет «возмездие неизбежно».
В гражданской сшибке, организованной «музыкантами», лишенными природой слуха, на юго-востоке Украины, на ее малой родине, она увидела дикость, выходящую за рамки любых цивилизованных норм.
Что касается судьбы Украины, то ее может спасти только примирением воюющих сторон. Украинский треугольник в лице Киева, Донецка и Луганска должен сесть за круглый стол и договориться. Только так можно спасти Украину от неизбежного распада, о котором уже заговорили и американские политологи.
Но псевдоисторики, всякого рода шептуны, в угоду политических дилетантов, находящихся у руля того или иного режима, часто незаслуженно поют им осанну, воздают хвалебные возгласы и чуть ли не шепчут мантру.
Славословие «революции достоинства» на майдане-2014 равносильно понятию «открытие Америки». Нет, никакого открытия не было. А было агрессивное завоевание гетто для индейцев и в дальнейшем практически их полное истребление.
Что можно говорить о морали политиков, таких как Тимошенко, если она до сих пор ездит на ворованном «Мерседесе», принадлежавшем прежнему президенту.
Мой одноклассник заметил касательно идеологического оболвания своими «правдами» той и другой стороны:
– У молодежи двух славянских частей большой Руси есть время, чтобы примириться, и они, больше чем уверен, помирятся, а вот у нас с тобой этого времени нет.
Я ему возразил:
– Чем быстрее объективно разберем причины столь дикого ожесточения, тем скорее наступит отрезвление! Моя свобода заканчивается там, где начинается твоя. Только стоя на этих позициях, может наступить взаимопонимание, а затем примирение. Не надо бояться власти и не следует ее любить – она не девушка. Надо говорить ей правду в лицо, и перед ней не заискивать.
Что касается роли Байдена в ручном управлении Украиной, то многие в России и на Украине шутят: Байден, по результатам свое лоховедения, – агент Москвы. Ведь то, что Кремль предлагал Киеву лет десять назад по поводу федеративного устройства Украины, сейчас озвучивает американский вице-президент.
Видно дошло, что советовал решать эту проблему он только и исключительно войной, которая продолжается до сих пор. Но Россия не попалась на крючок янки – оказалась умнее тех, кто толкал ее «трошки повоевать», чтобы зажечь пламя Третьей мировой войны, надеясь отсидеться за щитами двух океанов.
Не отсидеться! Время и оружие совсем не те, что были в период Второй мировой!
Идет стремительный украинский государственный суицид. Коррупция окрепла и стала тотальной из-за баблососов. Получается, по его отмашке Украина может стать не только федерацией, но и конфедерацией, а потом распасться, рассыпаться с появлением новых автономных республик – Одесской, Харьковской, Кировоградской, Галицийской, Закарпатской и т. д.
В одной из оппозиционных, почти подпольных украинских газет читаю, что, некоторые новые чиновники (называются фамилии. – Авт.) могут объявить себя хоть императорам Вселенной. Отношения к ним и к современной Украине это не изменит. Никто не уважает и… в, умудрившихся в кратчайшие сроки уничтожить доставшуюся им богатейшую страну. Но они умудрились совершить еще одно страшное преступление: расчеловечили страну и наладили производство ненависти к людям, по-другому мыслящим, думающим и поступающим… Они наладили конвейер смерти в борьбе за землю, за золото и самое отвратительное – за мысли и убеждения.
Россия всегда помогала Украине быть на высоте своего положения как второй по значимости республике Советского Союза. Но есть люди, для которых ненависть к России – религия, физиология, суть, преодолеть себя которые уже не в состоянии. Они словно созданы, чтобы ее ненавидеть. Вот и подтверждается истина: «Не давайте в долг больших денег своим близким родственникам и друзьям» – вы сделаете их халявщиками и врагами.
Касаясь России под санкциями, она совсем не почувствовала дефицита продовольственных товаров. В супермаркетах, другой категории магазинов и на рынках остается завал продовольственных товаров. Цены – да, кусаются, но они объяснимы и санкциями, и антисанкциями. Скоро их не будет, и река жизни войдет в свое старое привычное русло…
Эпилог
Бурные политические события конца прошлого и начала нынешнего века, буквально потрясшие и расколовшие украинское общество, обнажили одну, до этого «не замечавшуюся» многими, тенденцию. А суть ее такова: на Украине стремительно идет процесс возрождения идеологии и практики зловещего галицийского национализма, все больше и больше приобретающего коричневые оттенки и цвета.
Мне, как украинцу, живущему полвека в России, тяжело сознавать, что моя малая Родина отдана на растерзание варварам, пришедшими на майдан, чтобы совершить государственный переворот.
Янукович – случайность в политике, но эта случайность была законодательно затвержена Конституцией и голосованием. Его выбрал народ, пусть даже по ошибке. А что в других странах подобных картин не было? Полно. Когда политики-авантюристы забирались путем обмана и подтасовок на подиумы власти. В 1996 году таким оказался в России Ельцин. Янукович был законно избранный. И снимать его надо было по закону – выражением недоверия (импичментом) или досрочно-срочными перевыборами. И все бы устаканилось. Выбрали бы нового президента, а старого за грехи и преступления отправили бы по суду на нары, если бы нашли состав преступления. Но США нужно было взорвать украинское общество борьбой с коррупцией и привилегиями варварскими пожарами и убийствами в центре Киева. Как известно, борьба с привилегиями – привилегия их обладателей. Власть получил не народ, а старые обладатели привилегий.
В качестве передовых отрядов «нового порядка» выступили заранее вышколенные к ведению уличных беспорядков в спецлагерях в основном галицийцы, массово прибывающие в Киев. Это они спровоцировали бойню на майдане под благословления «щирых друзив из Амэрики».
Как говорил великий Достоевский: «…в смутное время поднявшаяся со дна сволочь попадает под команду малой кучки людей, действующих с определенной целью и направляющих весь этот сор, куда ей угодно». Именно американцы через «этот сор» хотели втянуть Украину в войну с Россией. А получилось не по плану – ума хватило только на организацию гражданской войны с населением Донбасса, которое хотело говорить на своем – русском языке, исповедовать свои культурные ценности, оставлять часть налогов в регионе, быть более самостоятельным в рамках Украины.
Трагедия Украины состоит в том, что в западных проектах ей отведена роль военно-политического плацдарма США, направленного против России, в более точном смысле – против общерусского мира, общерусской цивилизации и православия, освященного на Днепре. Так и хочется крикнуть, земляки: не забывайте исторических последствий!
Не помню, кто-то из великих людей говорил, история – это не учительница, а надзирательница: она ничему не учит, но сурово наказывает за незнание уроков. Прошедшее надо знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, оно не умело убрать за собой своих последствий. Сегодня по Киеву и другим мегаполисам ходят эти последствия с нацистскими приветствиями, факелами и знаками. Это дурное знамение и может кончиться для Украины печально.
Песнь свободы невозможно спеть под чужую дудку, и, в конце концов, сегодня немало украинцев пришли к выводу, что поздно брыкаться, если дали стреножить себя. Надо распутывать эти путы. Такое понимание похвально – значит, наступает отрезвление. Сложнее с одураченной молодежью, даже с малышней, которая картавит «москаляку на гиляку» с известным поднятием ручонки. Именно такую установку для Украины четко сформулировал польский американец Збигнев Бжезинский, заявивший, что «Россия должна ясно и недвусмысленно признать отдельное существование Украины», что на языке американской геополитики означает признание Украины владением США.
Увы, эту антироссийскую цель и прикрывает политическая риторика американских дипломатов, когда они говорят о территориальной целостности Украины.
За это новая киевская власть наслала на юго-восток Украины самолеты, танки, орудия и организовало так называемую АТО – антитеррористическую операцию. Результат – тысячи погибших мирных жителей и воинов с той и другой стороны, как их не называй – карателями или террористами. Это люди – жертвы долга, приказа, патриотизма, глупостей и амбиций недальновидных политиков. А в принципе страдает ни в чем не повинное население страны.
Все революции – это государственные перевороты черных сил любой страны во все времена. Именно они выманивают из трущоб внутренних варваров, городскую и сельскую чернь, обладающих всей жестокостью варваров внешних – без их племенных добродетелей. Посмотрите, как схоже варварство немцев и их бандеровских вассалов в годы войны и войне после войны. Та жа жестокость, та жа жажда крови, те же приемы и методы!
Когда кричат: «Слава Украине!», и в ответ слышу: «Героям слава!» – задумываюсь: готов ли крикнуть «Слава Украине!», а вот с героями надо разбираться. Если они утверждают, что пусть погибнет мир не желающих вписываться в их мирок – это не герои Украины Украина нынче охвачена гражданской войной, а ссылки на то, что Незалежная воюет с Россией и из-за этого так плохо ей живется – это объяснение обанкротившегося жадного политика для простаков.
Прекратите боевые действия! Осмотритесь, помиритесь и отстраивайте «незалежну державу»! Россия не станет мешать. А у Запада просите помощи, если он готов ею снабжать украинскую власть еще долго. До «незалежности» Украина жила по-другому – интересно, зажиточно, ярко.
Как уже говорилось, в последние годы стремительно шел процесс реабилитации ОУН – УПА. Так бывший вице-премьер украинского правительства Н. Жилинский уже давно публично заявляет: «УПА вписала себя золотыми буквами в историю Украины». Возможно, что только благодаря этой фразе он в свое время попал в правительство В. Ющенко, так как других достоинств, характерных для политиков высокого уровня, за ним ранее не наблюдалось.
Сегодня руководство Украины, проводившее серию «реформ заради добробуту» не жалеет бюджетных средств на националистическую прессу. Шли на оуновские нужды и средства из других источников. В свое время галицийские националисты страшно негодовали по поводу отстранения Павла Лазаренко от должности главы украинского правительства. Значит, и он отстегивал и отщипывал им втихаря из государственной казны. Местные олигархи тоже не скупились и не скупятся на поддержку боевиков для закупок снаряжения, экипировки, демонстрационных поездок, многочисленных устрашающих «акций», боевой подготовки, так называемой вышколы, и других мероприятий.
Спешно переписывается история развития Украины, долгие годы встроенной в состав СССР. В учебниках старших классов Россия – Советский Союз поставлены в один ряд с фашистскими режимами Италии, Германии, Испании. Ни слова о режиме Хорти в Венгрии, Антонеску в Румынии. Главная суть этих пропагандистских статей – опорочить власть Советской России. Ни слова не сказано о том колоссальном социально-экономическом скачке, который совершил Советский Союз за кратчайший исторический срок. Это оценили и руководители США, установившие 16 ноября 1933 года дипломатические отношения с Советской республикой. Это СССР сумел сломать хребет германскому нацизму, ставшему за десяток лет мощной сверхдержавой.
Отсутствие безработицы, бесплатное лечение, образование и получение квартир с мизерной квартплатой авторы этих учебников считают антинародной внутренней политикой военно-политического руководства страны во главе с И. Сталиным. Авторы не дают ответов на вопросы: как и почему 136 гитлеровских дивизий с необыкновенной легкостью всего за 30 дней подавили 135 по-современному вооруженных и обученных дивизий европейских стран и почему им не удалось покорить СССР за четыре года? При этом цивилизованные европейские страны капитулировали: Польша – за 19 дней, Чехословакия сдалась без боя, Франция – за 45 дней, тогда как оборона ряда советских городов длилась месяцами: Одесса – 70 дней, Севастополь – 250 дней, Ленинград – 900 дней, Брестская крепость – больше месяца. В учебниках остались без внимания массовый героизм Красной армии и Военно-морского флота, талант советских полководцев и флотоводцев, в том числе украинской национальности.
На замену всему историческому полотну героизируются «подвиги» вояк ОУН – УПА. Частично характер «подвигов» автор показал выше. Именно действия этих вояк стали главным лейтмотивом для так называемого «поднятия самосознания украинского народа», скрывая при этом их антиукраинскую, коллаборантскую сущность, их деятельность на корысть фашистских захватчиков.
Верю, над моей малой Родиной с появлением новых, реально мыслящих политиков появится логически выверенная объективная оценка того, что натворили коварные политиканы по отношению к моему доброму и трудолюбивому народу и, наконец, начнутся положительные подвижки в реформах. Нельзя же людей долго держать в виртуальном мире. Иначе распад неизбежен… Хотя он уже начался.
Да, Советскую империю нам говорят – не склеить. Согласен, черепки союзной чашки можно собрать, однако накрепко их не соединить. Но здесь вкралась существенная ошибка: злой волей внешнего неприятеля нашей модели, которая могла в перспективе стать могильщиком бесчеловечного капитализма Запада и внутреннего предательства партийно-государственной элиты была разбита не фарфоровая чашка.
Взорван был огромный бронированный колпак трех славянских и, сейчас смело утверждаю, братских православных народов. И, несмотря на экономические распри и непродуманность внешнеполитических мероприятий в трех республиках, есть уверенность, что эти рваные куски мы способны в дальнейшем соединить, спаять, сварить, зашлифовать и народы тянущиеся друг к другу снова станут вместе. Но для этого надо работать, а не почивать бездумно на лаврах, как это было до недавнего времени.
Руководство России все последние 25 лет проворковало над газовыми вентилями, воюя с вороватыми киевскими чиновниками Незалежной, вместо того чтобы искать точки сближения в других отраслях и областях производства и культуры. Искать людей с высоким интеллектуальным кругозором и пониманием важности добрососедских отношений, а не лукавых и недалеких политиканов-халявщиков типа Кучмы, Ющенко и Януковича.
То, что сегодня творится на Украине и частично в Белоруссии, а в России делалось 90-х годах – это развал, разброд, разгром. Мы этот тяжелейший этап прошли. Сегодня испытание на прочность стране и народу на пустом месте выстраивают главари майдана программами: «Олигархам – все, простым людям – мобилизация и смерть!»
Стыдоба! В стране, стремящейся галопом в Европу, отсутствуют сдерживающие центры, свидетельством чего стало появление частных армий олигархов для того, чтобы отжимать слабо охраняемое добро у своих конкурентов. Поэтому вполне закономерно, что все чаще и чаще уголовные бароны бизнеса бросают вызовы неавторитетной власти.
Советы дяди Сэма надо усвоить всем нам вместе: американцы славян не пожалеют! Для них мы тоже унтерменши, какими были для гитлеровской пропаганды…
Только вместе мы будем сильны! А что касается угроз Запада России, приведу понравившийся мне ответ нашего Президента В. В. Путина иностранному корреспонденту на одной из пресс-конференций:
«Меня спросили: Европа объединяется против России. Вам не страшно? Я ответил: «Мы уже сталкивались с объединенной Европой в 1812 и 1941 годах. Это им должно быть страшно».
Решения европейских правительств и парламентов принимаются без учета общественного мнения, в угоду США. Многие политологи понимают, что Америка своими планами, экономическими санкциями удавить Россию ударила дуплетом по Евросоюзу и Украине, которым крайне неуютно стало после процесса референдума Brexit в Великобритании. Обещания Обамы «разорвать в клочья» экономическую мощь кризисно нездоровой России оказались мыльными пузырями. Эпизоды деятельности небольшого контингента Военно-космических сил РФ показали, на что способны россияне.
И вот уже ярый русофоб мультимиллиардер США Джорс Сорос, выступая в Лондоне 21 июня 2016 года, заявил, что Россия превращается в мировую державу на фоне разрушения Европейского союза, куда рвется Порошенко, все требуя и требуя антироссийских санкций. Сорос сравнил сложившуюся ситуацию с развалом Советского Союза, на фоне которого, по его словам, процветал Евросоюз. Когда его спросил один из корреспондентов, почему он так считает?
Ответ последовал лаконичный: «Думаю, “есть хороший шанс”», что ЕС распадется из-за миграционного кризиса и потенциального выхода Великобритании, если не сейчас, то потом, из Евросоюза. Если Великобритания уйдет, это может спровоцировать общий исход, и распад Европейского союза станет практически неизбежным!»
Так что, господа, не спешите хоронить Россию!
И еще мне хочется привести слова из стихотворения «И мертвым, и живым, и ненарожденнным землякам моим в Украине и не в Украине мое дружеское послание» в 1845 году Т. Г. Шевченко, гений которого затмили сегодня словеса вандалов и палачей Незалежной Бандеры и Шухевича. Так вот великий Кобзарь словно пророчествовал верховодам майданов:
Якби ви вчились так, як треба, То й мудрiсть би була своя…А она оказалась не своя, а Байдена, настроенная против союза славянского. Поэтому Поэт в конце вирша призывает:
…Обнiмться ж, брати моi, Молю вас, благаю!Думается, бурные волны гибридной волны, поднятые политиками разных мастей, которые «не учились так, как надо», переросли в гражданскую бойню на Украине с заявкой на Третью мировую. Этого допустить нельзя! Победителей на Земле не останется…
Комментарии к книге «Кровавые слезы Украины», Анатолий Степанович Терещенко
Всего 0 комментариев